Читать онлайн Друг моего брата бесплатно

Глава 1

Глубокий вдох, выдох… я захожу в родительский дом. Несмотря на то, что я предупредила о своем визите, отец и Алина, его жена, решили не дожидаться и сели ужинать без меня. Впрочем, я не особо расстроилась, мне сейчас кусок в горло точно не полезет. “Хотя, им тоже вряд ли захочется продолжать трапезу после увиденного”, – злорадно подумала я.

Имитировать слезы, к счастью, не было нужды. Они все равно не имели никакого эффекта на отца. Поэтому я дала волю своим реальным эмоциям – злости и обиде.

Отец при виде меня оторвался от стейка и, поприветствовав, жестом указал на свободный стул.

– Что-то случилось? – участливо поинтересовалась мачеха.

– Случилось! Кирилл Русеев со мной случился! – гневно парировала я и бросила на стол несколько фотографий.

Отец лишь скользнул по ним взглядом, Алина же внимательно изучала изображения.

– Это не ты, я так понимаю, – медленно протянула она.

Мне очень хотелось съязвить, но я сдержалась. Да, на фотографиях определенно была не я, несмотря на то, что там фигурировал мой полуголый жених. На нем, спиной (спасибо и на этом) к камере восседала такая же полуголая девица. Спутать нас было довольно сложно хотя бы потому, что ее спину прикрывала россыпь белокурых кудрей, тогда как мои волосы были прямыми и почти черными. А еще на ее пояснице красовалась татуировка то ли в виде бабочки, то ли в виде мотылька… в любом случае, я бы себе такую пошлость никогда не позволила.

– Полина, – со вздохом начала мачеха, – мы с тобой уже обсуждали это. – Она бросила быстрый взгляд на моего отца, но он не спешил спасать ее от неловкого разговора. – Мужчины…особенно сильные мира сего… им сложно быть в моногамных отношениях. Да, иногда у них бывают слабости, но они всегда возвращаются домой… к таким как мы с тобой. Причем, возвращаются не с пустыми руками, – захихикала она.

Не могу назвать наши с ней отношения теплыми, но врагами мы точно не были. Поэтому сейчас ее слова вызвали во мне только жалость. Может, она и готова терпеть многочисленные измены мужа в обмен на бриллианты или новое авто, но я для себя такую жизнь не хочу.

– Да, я помню наш разговор. Но если я не ошибаюсь, ты тогда имела ввиду умных мужчин, тех которые, как бы так сказать, не особо палятся.

Отец при этих словах немного поморщился. Да-да, воспитанные девочки слово “палятся” не говорят. Если и есть что-то, что имело значение для Леонида Воронцова, так это репутация и воспитание. Но в данной ситуации, его отношение к “что же скажут люди” было мне только на руку.

– Проблема в том, – я специально сделала многозначительную паузу, – что данные фотографии сегодня оказались на обозрении всего университета. Ну, по крайней мере, 68 человек с нашего потока нашли их в своих столах на первой лекции. Полный масштаб катастрофы мне сложно представить, но смею предположить что к концу дня, мало кто остался в неведении похождений Кирилла.

Это, наконец, привлекло внимание отца. Он в злости отбросил приборы и они с громким звоном стукнулись о его бокал, тем самым опрокинув его. Красное вино растеклось по столу и я как зачарованная следила за пятном, гадая упадут ли капли на светлый ковёр или нет.

– Щенок, – гневно процедил отец. – Быдло, оно и есть быдло, что ни говори. Он что, не понимает, что компрометирует не только себя, но и нашу семью?! Я сейчас же позвоню его отцу, от этого сосунка и мокрого места не останется.

Добро пожаловать в лицемерный мир “сильных мира сего”, как выразилась Алина. Вы можете спокойно изменять своим женщинам направо и налево, и никто вам слова не скажет. Но стоит вам “спалиться”, как на вас выльется гнев всех “порядочных семьянинов” вокруг.

– Я не знаю как мне теперь идти в университет, – призналась я. – Сегодня я сбежала как только увидела эти фото, но я же не могу прятаться вечно. Может, мне перевестись на заочку? Ну или хотя бы на самостоятельное обучение пока вся эта шумиха не утихнет?

– Тебе? Ты Воронцова! А Воронцовы не прячутся! Пойдешь в университет с гордо поднятой головой, как и всегда. Шавки вокруг всегда будут тявкать, какое нам до них дело?

Уж чего-чего, а чувства собственного достоинства отцу не занимать. Это, пожалуй, единственная черта, которую я бы хотела от него перенять. Но, к сожалению, не сложилось, поэтому любопытные и насмешливые взгляды я всегда переносила с трудом. А когда и научилась не обращать на них внимания, то отнюдь не оттого, что считала себя лучше других. Просто в определенный момент, орган, отвечающий за мнение посторонних не выдержал нагрузки и сгорел к чертовой матери, а мне стало наплевать на то, что там обо мне думают другие. Все-таки, невозможно, всю жизнь прожить тревожась о мнении окружающих. У меня, к сожалению, в этом деле опыт большой.

Задерживаться у них дальше смысла не было. Я была уверена, что после звонка отца, Кирилл не будет пытаться оправдаться и донимать меня. Пусть наши родители разбираются между собой, все-таки, это у них на нашу пару были огромные планы. Хотя… поначалу и у нас были. Было бы неправдой сказать, что это родители свели нас вместе. Начали мы встречаться по обоюдному согласию и, не побоюсь этого слова, симпатии, а вот потом уже родители увидели в этом шанс надежно объединить свои компании и возложили на нас большие надежды.

Дело в том, что отец очень гордился своей родословной и так называемыми, “старыми деньгами”. Семья Кирилла, наоборот, переехала сюда из провинции и хоть была очень богатой, но не могла похвастаться “голубой кровью”. Как только мы начали встречаться, родители стали обсуждать строительство нового завода на юге страны, закрепив тем самым их компании лидерами в отрасли. Так что наш брак по идее должен был одним ударом убить двух зайцев: поправить небольшие проблемы в бизнесе моего отца и “продвинуть” семью Русеевых вверх по социальной лестнице.

К сожалению, о том в какую ловушку я угодила, я поняла слишком поздно. Изначально отношения с Кириллом были для меня глотком свежего воздуха. В школе последние годы со мной никто не общался, кроме одного-единственного друга, Алекса Булавина, но и он, поступив в университет на год раньше меня, оставил меня в выпускной классе совсем одну. Обиднее всего, что виной моему одиночеству были мой собственный брат Максим и его лучший друг Глеб Урицкий. Эти двое меня настолько ненавидели, что практически создали “клуб ненавистников Полины” и сплели такую паутину из лжи и сплетен, что в стороне не остался никто. Самым печальным было то, что они сами всем сердцем верили в свою ложь и не пожелали дать мне возможность рассказать свою версию событий.

Но это было четыре года назад, сейчас нас абсолютно ничего не связывает и даже общее прошлое, кажется, просто стерто из памяти. Я для них ничто, пустое место. Они для меня… они просто НЕ для меня.

Глава 2

На следующий день в университете Кирилл, действительно, даже не пытался со мной заговорить. Чего нельзя сказать о других. Радует только, что в центре всеобщего внимания я оказалась не одна. Я слышала глумливые шуточки в сторону Русеева и видела неоднозначные взгляды в сторону нашей однокурсницы Яны. Несмотря на то что сегодня одна пришла с идеально прямыми волосами, все догадывались кому принадлежат кудри наездницы Русеева на фото.

Мне бы ее самообладание! Она ходила с высоко поднятой головой и даже состроила довольно злобный оскал, когда мы с ней встретились взглядами.

– Ты как? – поинтересовался Алекс, вручая мне шоколадный батончик из автомата. Учитывая всеобщее настроение и интерес к моей персоне, я отказалась идти в кафетерий и он решил составить мне компанию, но пропустить прием пищи Булавин не был готов, поэтому его обед представлял собой страшный сон диетолога и мечту любого подростка одновременно: чипсы, кола, шоколадные батончики, зефир и вафли.

– Я… свободно, – честно ответила я, с сомнением глядя на его выбор.

Хоть я и не посвящала друга в подробности отношений с Кириллом, но я знала, что он догадывался что у нас было не все гладко. Его неприязнь к Русееву я всегда ощущала на физическом уровне, Кирилл, кстати, тоже. Он как-то пытался выяснить чем так не угодил моему другу, даже намекал на то, что Алекс тайно питает ко мне чувства и всё это результат его ревности. Я же всегда отшучивалась и уводила разговор в другую сторону. Эх, знала бы я три года назад, что у моего друга просто очень хорошее чутье на говнюков…

Поэтому Булавин даже не пытался изобразить дружеское сочувствие, знал, что я бы ему просто не поверила. Но и показывать бурную радость, надо отдать ему должное, не стал. За это я была ему особенно благодарна, учитывая любопытные взгляды вокруг, его веселье вряд ли бы осталось незамеченным и вызвало ненужные вопросы.

Мы хаотично перемещались по первому этажу в поисках свободной аудитории, чтобы перекусить, но вместо этого наткнулись на группу второкурсников, которые тут же начали глумливо улюлюкать и предложили свои кандидатуры на вакантную должность, которую оставил Кирилл. Я только закатила глаза и уже собиралась продолжить наши поиски, когда один из них громогласно рассмеялся и заявил:

– Вообще, от нормальных баб мужики не гуляют, так что если Русеев предпочитал пялить кого-то на стороне, то вполне можно предположить, что с ней что-то не так, – кивнул он в мою сторону.

Алекс дернулся к нему, но я его остановила, окинув эту компанию своим самым надменным взглядом:

– Единственное что со мной не так – это то что я изначально умудрилась вляпаться в отношения с мудаком, но не переживайте, второй раз я эту ошибку не повторю, поэтому у вас нет шанса.

Я резко развернулась, намереваясь гордо покинуть эту компанию, но так и застыла на месте. Алекс грязно выругался, заметив причину моего ступора.

Черт побери! Со всеми этими событиями, у меня абсолютно вылетело из головы, что стажировка пятикурсников подходит к концу и они возвращаются к учебе.

Несмотря на то, что мы учились в одном университете с моим братом и его лучшим другом (и моим лучшим врагом по совместительству) Глебом, первые два курса мне удавалось игнорировать их соседство потому что факультет международных отношений, студенткой которого я являюсь, находился в другом корпусе. Но с третьего курса мы перешли в главный корпус, и в течение всего года наши пары будут проходить здесь, на законной территории юридического факультета. И если моей первой реакцией была бурная радость – наконец-то мы с Алексом будем видеться чаще, потому что он тоже будущий юрист, то потом до меня дошло, что есть еще два студента юрфака, встречи с которыми мне вряд ли удастся избежать.

Тот факт, что практически весь сентябрь пятикурсники провели на стажировке, позволил мне расслабиться и на время забыть об их неминуемом возвращении. Именно поэтому я сейчас застыла посреди холла и пыталась вспомнить куда и зачем я направлялась, до того как увидела Урицкого. Глаза мельком пробежались по его силуэту в надежде, что он за эти годы отрастил козлиную бородку или хотя бы полысел, но нет… удача сегодня явно не на моей стороне, потому что Глеб стал еще красивее. Раньше он всегда коротко стригся, сейчас же волосы немного отросли и он вполне мог сниматься в рекламе мужского шампуня, причем определенно премиального, а не того, который одновременно и гель для душа, и кондиционер и стиральный порошок при желании. Ушла подростковая неслаженность, вот только глаза остались прежними – такой глубокий и такой холодный синий взгляд. Когда-то я была готова слагать стихи его глазам и, каюсь, даже докатилась до того, чтобы сравнить их с сапфирами и чистейшими водами Байкала. К счастью, даже в четырнадцать лет у меня хватило ума держать свои поэтические изыски при себе. Сейчас же, первое что приходит в голову при виде его взгляда – это лед. Хотя… может это потому, что смотрит он на меня.

– Я смотрю, ничего в этой жизни не меняется, – насмешливо произнес он вместо приветствия. – Годы идут, а твоя потребность быть в центре внимания никуда не делась.

– Могу сказать то же самое о твоей потребности делать поспешные выводы. Но кого это волнует, да? Мы с тобой вряд ли изменимся, поэтому предлагаю сделать вид, что мы не знакомы. Если мне не изменяет память, в прошлом это у тебя отлично получалось.

И не дожидаясь ответа, пропитанного ядом, в этом у меня сомнений не было, я подхватила Алекса под руку и поспешила на второй этаж, где скоро должна была начаться лекция. Аппетит, не особо присутствующий до этого, сейчас испарился окончательно, поэтому я вернула шоколадный батончик другу и направилась в аудиторию.

– Эй, – замешкался Булавин, – хочешь я пойду с тобой? Сяду рядом и буду гневно глазеть на любого, кто посмотрит в твою сторону?

– Да, это определенно остановит интерес окружающих. Всё нормально, честно.

– На правах друга, смею заметить, что ты не выглядишь как будто все нормально.

– К этому, – я махнула рукой в сторону аудитории и студентов внутри, – я была готова. Даже аффирмационную мантру утром перед зеркалом прочла десять раз. А вот к Урицкому… к нему я явно не была готова. К нему я никогда не готова.

– Боюсь спросить что за мантру ты там читала, – поинтересовался друг.

– Ну так… все как обычно: все вокруг идиоты, я одна умница и красавица и все в таком духе, – мне уже сложнее было сдерживать улыбку.

– Отличная мантра, – заметил он. – Надо взять на вооружение. Перед зеркалом стоять обязательно или можно прям вот так, на лекции сидеть и аффирмировать?

– Можно и на лекции, но тогда лучше не вслух.

– Не, если не вслух, то вся прелесть теряется, – посетовал Алекс и помахав мне на прощание, пошел к своей аудитории.

Остаток дня прошел более менее спокойно, несмотря на то, что даже преподаватели, казалось, были в курсе событий и с любопытством посматривали в мою сторону. Кирилл, к счастью, на общую лекцию для всего потока не явился. С одной стороны, меня раздражало, что он этим вроде как бросил меня на амбразуру всеобщего внимания, но с другой – радовало тем, что хотя бы о его внимании мне не нужно было беспокоиться. Хотя, с возвращением Урицкого, список людей, встречи с которыми придется избегать в коридорах универа, пополнился на одного.

Возвращение Глеба означало и то, что скоро должен вернуться мой брат. Беда не приходит одна, как говорится. Я была настолько сфокусирована на ситуации с Кириллом, что скорый приезд братца просто выпал из головы. Что ж, надо пользоваться возможностью, пока его еще нет.

Заскочив домой за экипом, я отправилась на трек.

Глава 3

Наверное, любовь к мотоциклам и скорости была у нас с братом в крови. Единственная наша общая черта, судя по всему. “Жаль, что он об этом не знает”, – подумала я с усмешкой. К тому моменту как Макс с Глебом увлеклись мотоциклами, мы уже не общались. Но я все равно жадно слушала его рассказы о скорости и разных моделях мотоциклов, в те редкие вечера, когда вся семья собиралась за ужином. Сначала я просто гуглила услышанные названия, чтобы понимать о чем речь, потом втянулась и поняла, что хочу знать больше.

Найти инструктора было легко, а вот открыть категорию для управления мототранспортом, мне так и не удалось. Отец даже слушать об этом не желал, хотя против вождения автомобиля совсем не возражал и даже подарил новенькую “ауди” на восемнадцатилетие. Мотоциклы же он считал исключительно “мужской забавой”, о чем мне и заявил стоило мне заикнуться о них.

Иногда я думаю, что может эти слова меня и подтолкнули к тому, чтобы сесть на байк во что бы то ни стало… Лучше так, чем думать, что своей страстью к скорости я обязана брату, или еще хуже – Глебу.

Я знала, что Максим арендовал бокс на треке, и нагло этим воспользовалась, выкрав у него дубликат карты-ключа. Раньше мне постоянно приходилось выведывать у мачехи расписание поездок брата. К счастью, Макс не мог подолгу находиться на одном месте и постоянно куда-то уезжал, хотя бы просто на пару дней, а я только радовалась этим отлучкам, потому что могла приезжать на трек и пользоваться его собственностью. Когда летом он получил место на стажировку в Риге, я наверное, обрадовалась больше него, потому что это давало мне безлимитный доступ к его мотоциклу.

Вот и сейчас, загнав машину в бокс, я переоделась, надела шлем и нежно погладила хромированный бок байка.

Когда я впервые рискнула им воспользоваться, была уверена, что он догадается, что кто-то был здесь в его отсутствие, хотя бы просто по пробегу на хронометре. Но годы шли, а брат все так же ничего не подозревал и поэтому я продолжала приходить сюда снова и снова.

Выкатив мотоцикл, я оглядела трек. Сегодня будний день, поэтому на мое счастье, было немноголюдно. Вдалеке виднелись два мотоцикла, я засмотрелась на то как они идут почти бок о бок и догадалась что у них гонка. Всегда хотела поучаствовать, но боялась, что так я точно привлеку к себе внимание и брату донесут, что на его байке гоняет какая-то девица.

Даже наблюдая за гонками по телевизору, у меня всегда учащался пульс и поднимался уровень адреналина. Я могла только представлять какой эффект на меня бы произвело реальное участие. “Возможно когда-нибудь, в следующей жизни” – подумала я и поняла, что опять как будто откладываю саму жизнь на потом, а ведь только недавно, размышляя о своей, вновь свободной жизни, пообещала начать, наконец, жить и более того, получать от этой самой жизни удовольствие!

Я завела мотор и байк с громким ревом бросился вперед.

Несмотря на шлем, я легко дышала полной грудью. За рулем мотоцикла я всегда чувствовала особый кайф, может потому что я держала ситуацию под контролем, тогда как в обычной жизни у меня было слишком много ограничений.

Поглощенная своими мыслями и эйфорией от скорости, я не сразу замечаю, что меня нагоняет другой мотоцикл. Я сбрасываю скорость перед поворотом и второй байк начинает мне сигналить и машет рукой в сторону зоны безопасности, мимо которой я как раз проезжала. Эта зона предназначена для съезда с трассы в случае неисправности транспорта. С моим же мотоциклом все отлично, поэтому я не вижу смысла идти на поводу у незнакомого пилота. Но он не спешит отставать, практически поравнялся со мной.

– Хочешь устроить гонку? – спрашиваю я, прекрасно понимая, что никто меня не слышит. – Что ж, я только за.

Очень хочется добавить что-то вроде “глотай пыль, чувак”, но даже в разговоре с самой собой я не могу заставить себя произнести такую банальщину. Вместо этого правой рукой еще сильнее сдавливаю рычаг газа. Спидометр показывает 240 км/ч, мой рекорд на этом байке – 250 км, но я и не думаю останавливаться. Впереди довольно крутой поворот и хорошо бы до него оторваться от незваного соперника. Легче сказать, чем сделать. Мы идем практически вровень. По идее, уже сейчас нам нужно сбрасывать скорость чтобы войти в поворот плавно, но я упрямо жду, чтобы второй пилот сделал это первым. А он, судя по всему, не планирует легко отступать.

Надо же было мне умудриться в свою первую в жизни гонку нарваться на какого-то камикадзе. Он что, действительно собирается войти в поворот на такой скорости? К счастью, его здравый смысл побеждает и он все-таки сбавляет скорость. Мой здравый смысл вроде как тоже понимает, что надо бы тормозить, но одновременно с этим приходит осознание, что времени для маневра у меня не остается и поэтому вспомнив все, чему меня учил инструктор, я практически горизонтально укладываю мотоцикл и вхожу-таки в поворот. Очень хочется остановить байк, снять шлем и самой себе дать нехилую затрещину за такой глупый поступок, но вовремя вспоминаю, что наша так называемая гонка еще не закончена. Теперь, конечно, у меня все шансы победить. Опасным маневром я выиграла всего несколько секунд, но в мотогонке счет обычно идет как раз на секунды, а то и на их доли.

Сердце бешено колотится, уровень адреналина в крови зашкаливает и я, наконец, понимаю как много упустила в жизни отказывая себе в участии в гонках.

К финишу я прихожу первая, и мысленно считаю: один, два, три, четыре, пять, шесть и мой соперник тормозит рядом со мной. Я поднимаю визор, собираясь поблагодарить пилота за гонку, как видела это у других.

На особо дружеское приветствие я не рассчитываю, все-таки проигрывать никто не любит, но злобный оскал соперника вводит меня в ступор. Хотя, думаю, тут его проигрыш не причем. Этот человек просто не умеет смотреть на меня по-другому.

Урицкий! Черт бы его побрал! Как я умудрилась ввязаться в гонку с ним?! И тут до меня с опозданием доходит, что изначально ни в какую гонку он меня не приглашал. Он хотел привлечь мое внимание и сигналил потому что узнал байк моего брата и, зная, что тот все еще не вернулся, пытался выяснить кто на нем гоняет.

Кажется, у меня большие проблемы. Очень большие проблемы! Но я взрослая девочка, поэтому и проблемы буду решать по-взрослому. В какой-нибудь другой раз и какие-нибудь другие проблемы. А сейчас, пока Урицкий слезал с байка, я порадовалась, что не успела заглушить мотор и резко дернулась с места.

Глава 4

Загнав мотоцикл в бокс, я нажала на кнопку закрытия ворот, но они, как назло, ползли вниз предательски медленно. Урицкому даже не пришлось делать фирменный подкат как в популярных боевиках, когда герой буквально закатывается в узкую щель между опускающимися воротами и полом. Нет, он спокойно припарковал свой байк, заглушил мотор и вошел в гараж лишь чуть-чуть пригнув голову.

– Что за хрень, Полина?

Внутри все сжалось от мысли, что через несколько секунд ворота окончательно опустятся и мы с ним останемся вдвоем в закрытом пространстве. В очень ограниченном пространстве. Мне не то что бежать, мне даже отступать особо некуда. Здесь едва хватало места для моей машины и мотоцикла брата.

– Давай ты меня избавишь от лекции, что чужие вещи брать не хорошо, а я пообещаю, что больше так не буду и мы на этом мирно разойдемся, а?

– Ты о чем, нахрен, думала когда входила в тот поворот? Тебе жить надоело?

И только мое черное-черное сердечко начало оттаивать от мысли, что он заботится о моем здравии, как он добавил:

– Я думал, что попытки суицида ты оставила в прошлом.

Это был удар ниже пояса, но я вспомнила все отцовские уроки из разряда “держи лицо в любой ситуации” и попыталась изобразить ухмылку.

– Я думала, что тебя я тоже оставила в прошлом. Но вот ты опять здесь, второй раз за день, прошу заметить. Так что еще спорный вопрос кто больше разочарован.

– Хватит ёрничать. И давно ты, интересно, тут ошиваешься в отсутствие Макса?

– Если я отвечу, что сегодня был мой первый раз и вообще, я до этого никогда не приближалась к мотоциклам, ты мне поверишь? – я выдала ему свою самую невинную улыбку.

Улыбка, как я в принципе и предполагала, на него не подействовала. Он продолжал хищно приближаться ко мне, а я невольно сделала шаг назад и поняла, что отступать мне, по большому счету, некуда, зад упирался в горячий бок байка.

– Я думаю, тебе больше стоит переживать о том во что поверит твой брат… а еще лучше, во что поверит твой отец, когда я ему расскажу как ты проводишь свое свободное время.

– Вау, как низко ты пал. Ты сейчас, действительно, запугиваешь меня папочкой? Я уже не школьница, Глеб.

– Я вижу, – взгляд Урицкого прошелся по всему моему телу, обтянутому в кожаную экипировку. Он громко сглотнул и даже едва заметно помотал головой, как будто не соглашался со своими собственными мыслями.

– В школе у тебя были другие развлечения, насколько я помню. Хотя по уровню драмы, твое экстремальное вождение вполне вписывается в общую канву. Одно непонятно, почему так мало зрителей?

– Не хотела тебя смущать, подумала что ты будешь чувствовать себя неловко, что продул гонку девчонке. В следующий раз обязательно соберем побольше зрителей. Только назови дату.

– Секундочку, только уточню у твоего отца его расписание. Уверен, он захочет себе место в первом ряду.

– Я так понимаю, мой отец – это твой единственный козырь? Рассказывай кому угодно, все равно Макс скоро вернется и дорога на трек мне заказана. Кнопка открытия ворот у тебя справа, будь хорошим мальчиком, нажми ее и выметайся отсюда. Мне надо переодеться.

– Серьезно? Так быстро сдаешься? Даже не попытаешься меня уговорить сохранить это в секрете?

– Насколько я помню, ты и секреты не особо сочетаетесь. Не удивлюсь если завтра об этом, – я махнула рукой в сторону мотоцикла, – узнает весь универ. Но как я уже сказала, мы больше не в школе. Второй раз разрушить мою жизнь у тебя не получится.

– Разрушить твою жизнь… Я уже и забыл как ты любишь все драматизировать. Смею напомнить, что в плане разрушения равных тебе нет. Я всего лишь рассказал всем почему ты пропустила месяц учебы. Твои друзья волновались, переживали, было бы бесчеловечно оставить их в неведении.

– Правду? – я лишь с горечью усмехнулась. – Ты им рассказал свою правду, Глеб. Моя правда осталась при мне. Смысл пытаться донести ее до посторонних людей если даже вы с Максом отказались меня выслушать. Так что сделай нам обоим одолжение, нажми эту чертову кнопку и вали отсюда.

Гневно раздувая ноздри и продолжая сверлить меня насмешливым взглядом, он с шумом выпустил воздух из легких:

– Окей, я готов. Давай сделаем вид, что меня не было там четыре года назад и я ничего не видел своими глазами. Расскажи же мне, что там такое на самом деле произошло.

– Нет уж. Четыре года назад ты мне не дал шанса ничего объяснить, сейчас же мне абсолютно наплевать что ты обо мне думаешь.

И так как он не сделал ни малейшего движения в сторону выхода, я решила сама нажать кнопку открытия ворот. Адреналин все еще кипел в крови, я боялась что если останусь с ним в закрытом пространстве еще хоть минуту, то выскажу все что копилось внутри все эти годы или еще хуже, захочу размазать его гадкую ухмылку по смазливой физиономии.

– В этом вся ты, – взорвался Урицкий и преградил мой путь к подъемному механизму своей рукой. – Главное, побольше драмы. Повзрослей, Полина.

Кажется, он еще что-то говорил, но я лишь смотрела на его руку, которая лежала аккурат на моей груди. Кожаную куртку я успела расстегнуть до этого и теперь сквозь тонкий топ отчетливо ощущала исходящий от него жар. Заметив, что я не отвечаю, он проследил за моим взглядом и, кажется, только сейчас заметил как “удачно” приземлилась его ладонь. Но убирать ее он почему-то не спешил.

– Убери руку, Урицкий, – гневно процедила я.

– Ты точно этого хочешь? – поинтересовался он, а я заметила как дернулась мышца в его шее.

Я собиралась ответить что-то вроде “разумеется, придурок”, но поняла что во рту пересохло настолько, что я не в силах выдавить из себя ни слова. Легкие до отказа наполнились запахом мяты с примесью кожаного экипа. Я шумно выдохнула и облизала пересохшие губы, в то время как Глеб жадно следил за каждым моим движением. Он развернул меня к себе, положив вторую руку мне на талию.

– Были времена, когда ты бы душу продала за то чтобы мои руки оказались на тебе.

– Но их сменили времена, когда я бы душу продала за то чтобы больше никогда тебя не видеть, – еле слышно сказала я. Но руки его сбросить не попыталась. Чертов адреналин! Если верить умникам, его действие уже должно закончиться, тогда что за хрень со мной происходит? Почему сердце продолжает бешено колотиться и я как будто до сих пор чувствую вибрацию мотоцикла внизу живота?

– В таком случае, закрой глаза, – прошептал он у самого моего уха и поцеловал.

Глава 5

Лет пять назад, мечтая об этом моменте, я представляла наш первый поцелуй нежным и невинным. Тогда я и сама была такой.

Но сейчас в этом поцелуе не было ни капли нежности. Его язык раскрыл мои, не особо сопротивляющиеся губы, и ворвался в них словно ураган.

Я попыталась оторвать его руки от своего тела, но вместо этого лишь вцепилась в них мертвой хваткой и прижалась к нему еще сильнее. Легкие наполнились запахом кожи и мяты и все благоразумные мысли улетучились, как будто мой мозг понял, что за телом ему не угнаться и решил не принимать участия в происходящем безумии.

Нет, Глеб не сменил гнев на милость. Он все так же меня ненавидел, и если четыре года назад он вымещал зло на моей душе, сейчас пришел черед моего тела. Хотя еще вопрос кого он сейчас ненавидит больше – меня или себя за то как он реагирует на меня.

Его руки жадно ощупывали все мои изгибы, как будто он боялся, что я вот-вот опомнюсь и найду в себе силы оттолкнуть его от себя. Пальцы скользнули по моему животу, забираясь под шелковый топ. А я сделала то, о чем так давно мечтала – запустила руки в его густые волосы, одновременно притягивая его к себе за шею. Мне мало, мне надо ощутить его еще ближе. Я буквально захлебываюсь этим поцелуем, но останавливаться не планирую. Даже в таком затуманенном состоянии я понимаю, что то что между нами сейчас происходит – это разовая акция и больше никогда не повторится, поэтому я хочу чтобы каждая клеточка моего тела запомнила все происходящее.

Не знаю сколько по времени продолжалось это безумие, но в какой-то момент моя куртка оказалась на полу и он высвободил мою грудь из топа. Его руки, кажется, одновременно везде и нигде. Как только они касаются нового участка моего тела, оно тут же раскаляется и тает от прикосновения, но стоит его горячим ладоням переместиться ниже или выше, кожа в том месте покрывается мурашками требуя его внимания опять. Это сродни пытки, хотя ничего другого от Урицкого ждать и не стоило. Одна радость, судя по всему, он на мои прикосновения реагирует точно так же.

Где-то в недрах сознания у меня мелькает коварная мысль развернуться и уйти, оставить его дико возбужденного и невероятно злого, но я понимаю, что собственное тело меня не послушается если я прикажу ему остановиться.

Поэтому окончательно прощаюсь со своим здравым смыслом и тянусь к пуговице его кожаных штанов.

Я слышу гортанный стон, когда он понимает мои намерения. Он что, действительно думал, что мы оставим все на уровне PG-13? Хотя скорее всего, он как и я не думал ни о чем. Как бы то ни было, останавливать меня он не спешит, только лишь замирает на секунду, глядя на меня широко раскрытыми глазами и я замечаю, что его зрачки увеличились до неимоверных размеров, чернота сменила привычную холодную синеву. И понимая, что это я на него так влияю, я сама возбуждаюсь еще больше.

Мои штаны оказываются в куче скомканной одежды на полу и он легонько подталкивает меня к байку. Я кладу руки на все еще горячий хром, а Глеб в этот момент избавляется от очередной детали моего гардероба, опуская нежное кружево к щиколоткам. Из одежды на мне осталась лишь полоска топа в районе талии, но я ничуть не смущаюсь своей наготы, а наоборот, выгибаю спину и чуть расставляю ноги.

Я слышу звук разрывающейся фольги и радуюсь тому, что Урицкий, в отличии от меня, голову потерял не окончательно и вспомнил об этой важной детали.

Это моя последняя осознанная мысль, потому что буквально через мгновение я уже не способна думать ни о чем, кроме Глеба и того что он со мной делает.

Моей главной ошибкой было посмотреть в его глаза, надо было просто молча одеться и сделать вид, что произошедшее имеет для меня такое же значение, как и для него, а именно – никакое. Но я зачем-то поймала его взгляд и увидела в нем не только сожаление (ему я как раз-таки не удивилась, сама понимала что мы совершили ужасную ошибку). Но было в его взгляде что-то кроме сожаления… презрение, которое он никогда особо не скрывал, вновь вернулось на смену страсти. Такое впечатление, что он не может дождаться добраться до душа и смыть с себя всю грязь.

– Одевайся, – он не глядя бросает мне одежду, – Так и быть, будем считать, что тебе удалось меня уговорить: твои проделки на треке останутся между нами. Как и все остальное, разумеется. Но если я еще раз увижу тебя здесь, пеняй на себя, по заднице тебя будет шлепать уже твой отец, а не я.

Я заглядываю ему в глаза, силясь увидеть там хоть какие-то эмоции. Но все что я вижу – это все то же ледяное презрение, пронизывающее меня холодом до самых костей.

Сколько раз я себе обещала, что этот мужчина больше никогда не заставит меня плакать, и вот я стою перед ним, пропитанная насквозь его запахом, на грани слез. Для него это просто игра, очередной способ меня унизить и растоптать остатки моей гордости.

Чтобы хоть как-то стереть презрительную ухмылку с его физиономии, я вытащила из кармана телефон и начала быстро водить пальцем по экрану.

– Дорогой брат, – произношу я, подняв на секунду глаза на Глеба. – Довожу до твоего сведения, что только что твой лучший друг, а также соучредитель вашего клуба «все ненавидят Полину», поимел меня прямо у твоего мотоцикла. В его защиту могу сказать, что он защищал честь вышеуказанного транспортного средства, коим я воспользовалась (прошу заметить не в первый раз) без спроса. В своё оправдание могу сказать, что довольно сложно попросить разрешения у того, с кем не общаешься уже четыре года. Без уважения, твоя сестра!

Одно мгновение, и Урицкий оказывается рядом со мной, вырывая из рук телефон. Испуг сменяется недоумением, когда он понимает, что мой мобильный даже не разблокирован.

– Расслабься, Урицкий, – теперь моя очередь усмехаться, – у меня нет его номера, так что при всем желании я бы не смогла написать Максиму. Но на будущее… шантажировать меня – очень плохая идея.

Глава 6

Все выходные я пыталась убедить себя, что ничего ужасного не произошло, но выходило, надо признаться, довольно паршиво. В этот раз даже аффирмации не особо помогали. Глеб и раньше считал меня манипулятивной дрянью, теперь плюсом к этому я, наверняка, стала еще и легкомысленной.

И если в пятницу мне каким-то чудом удалось “удержать лицо” и не показать ему какую боль причинили его слова, то как только я оказалась дома, плотину из старых и новых чувств прорвало и я прорыдала весь вечер.

Поздравляю, Полина… ты достигла самого дна, ниже падать уже просто некуда!

О чем я только думала? Ладно, тут не только моя вина, но если в своих мыслях у меня был хоть какой-то шанс разобраться, то о чем думал Урицкий я, наверное, не узнаю никогда.

Гонка, адреналин, перепалка, старые обиды и накал страстей, ничего удивительного, что нас так накрыло и мы набросились друг на друга.

Но вот как нам теперь смотреть друг на друга в универе? Что, если мы встретимся в коридоре? Боже, а ведь наверняка встретимся. И в кафетерии тоже… Как мне вести себя с ним? И самое главное, как выдержать лед его взгляда??

Ни для кого не секрет, что я еще в четырнадцать запала на лучшего друга брата. Правда, потом Глеб приложил все усилия, чтобы от моей большой и чистой любви не осталось ни следа. Но, видимо, чисто на физическом уровне мое тело все еще помнило подростковые фантазии, и поэтому у меня сгорели все предохранители, стоило ему только ко мне прикоснуться.

К счастью, его презрительная ухмылка в конце стала гарантом того, что подобное больше не повторится. Так что стоит просто забыть об этом как о страшном сне. Об очень приятном, но очень страшном сне.

Урицкий, конечно, мудак редкостный, но о произошедшем будет помалкивать, а если сильно повезет, то мы вернемся к нашему любимому стилю общения – полному игнору. Как-то же мы прожили предыдущие четыре года.

В общем, я всеми силами себя успокаивала и настраивала на лучшее. Но в понедельник, увидев переполох в холле университета, я сразу приготовилась к худшему.

Обычно в это время все уже расходятся по аудиториям, до первой пары оставалось меньше двух минут, но сейчас все что-то активно обсуждали и идти на занятия не спешили. Первой моей мыслью было, что в пятницу Урицкий каким-то образом умудрился сделать компрометирующие фото, но я ее тут же отмела. Для этого надо было заблаговременно приготовить камеру в боксе, а он вряд ли заранее предполагал чем закончится его поездка на трек. Да и студенты смотрят на меня без особого интереса, не так как несколько дней назад, когда все увидели фото Кирилла и Яны. Поэтому я выдохнула и подошла к кучке однокурсников.

– Обрадуйте меня и скажите, что Потапов отменил семинар. – Попросила я вместо приветствия. Несмотря на то, что я практически все выходные провела дома, времени на подготовку к семинару я так и не нашла, а этот преподаватель славился своей любовью к неожиданным тестам и импровизированным контрольным.

– Пока нет, но вполне возможно, что отменит, если уважаемые органы попросят, – ответил мой одногруппник Игорь и кивнул в сторону мужчины в форме.

– Что уже произошло? – удивилась я.

– Девчонка с пятого курса пропала. Марина Селиванова, вроде.

Имя показалось мне знакомым, но я не смогла сразу вспомнить о ком речь.

Полицейские о чем-то разговаривали с двумя пятикурсницами, наверное, друзьями пропавшей студентки, а остальные любопытно поглядывали в их сторону.

Прозвенел звонок и студенты начали не спеша расходиться по аудиториям. Стало ясно, что пары никто отменять не будет, по крайней мере у нас.

В кафетерии на большой перемене все обсуждали пропавшую девушку. Алекс уже сидел за столиком со своими одногруппниками и помахал мне рукой, предлагая присоединиться. За предыдущий месяц я успела познакомиться практически со всеми, его друзьями и теперь пыталась судорожно вспомнить их имена на случай если нам придется общаться.

– Слышала, что произошло? – поинтересовался друг.

Я кивнула, отпивая свой кофе: – Есть подробности?

– Никто ничего не знает, – ответил один из парней, Богдан. Он как всегда с усердием выводил какие-то узоры в своем блокноте. – Она ж на стажировке была, вроде там не появлялась уже несколько дней, но начальство не било тревогу, что со студентов возьмешь? А потом родственники опомнились, она не местная, снимала квартиру, жила одна. Юлька Пивнова, ее одногруппница говорит, что звонила ей на днях, телефон был отключен и та так и не перезвонила. Но вроде они не прям близко дружат. Короче, понятно, что ничего не понятно.

– Да загуляла где-то, – отмахнулась Алиса. – Пятый курс, блин, достала ее эта учеба за пять лет, а еще с этими стажировками вконец охренели. Там вкалываешь целый день за спасибо.

Она явно говорила о наболевшем. Алекс мне как-то говорил, что Алису в универ запихнули родители, чтобы дочь получила серьезную профессию, хотя никакой тяги к юриспруденции у нее не наблюдалось. Она вроде как профессионально занималась танцами и хотела продолжать в том же духе, но отец был категорически против и пригрозил лишить наследства если ослушается. Видимо, комфорт она все-таки любила больше танцев, поэтому покорно посещала универ, но усилий к учебе не прикладывала и всем своим видом показывала что она здесь не по своей воле, чем вызывала раздражение у большинства преподавателей.

– Юля говорила, что у нее мужик какой-то крутой завелся, – вспомнил Богдан.

– О, а это уже интереснее, – подхватила Алена, рыжая красотка модельной внешности, и вдруг закричала. – Пивнова, привет! Иди к нам.

К нашему столику подошла симпатичная блондинка, Богдан уступил ей свой стул, а сам отправился на поиски свободного.

– Господи, я уже устала повторять, что ничего не знаю, – вздохнула она, хотя было заметно, что ей нравится всеобщее внимание. – Мы раньше в общаге вместе жили, но она уже два года как съехала на хату. Вон, у Егора лучше спросите, – кивнула она в сторону незнакомого парня в очереди за едой. – Он как Пьеро за Маринкой таскался, домашку постоянно делал за нее, в надежде на взаимность. Но, видать, порода не та…

– Говорят у нее мужик крутой был, – сказала Алена.

– Мужика я не видела, врать не буду. Но шмотки у нее дорогие появились, да.

– Значит точно мужик! – сделала вывод Алена.

– Так может ей за стажировку хорошо платили, – предположил Алекс. Конечно, многие компании платили студентам минималку, но были и те, кто не скупился. Конечно, при условии, что студенты показывали себя с хорошей стороны.

– Может и платили, – пожала плечами Юлька. – Мне откуда знать. Это ты у своего Кирилла спроси, – вдруг кивнула она на меня и тут же исправилась. – В смысле, не у своего уже, да…

– А он здесь причем? – удивилась я. Неужели он мне не только с Яной изменял?

– Ну она ж в его фирме была на практике. Точнее, в фирме его отца, но как-то же она туда попала…, – она сделала многозначительную паузу. – Так что может он и в курсе.

История с пропавшей девушкой, конечно, вызывала у меня любопытство, но не до такой степени, чтобы я добровольно искала встречи с бывшим. Тем более, их связь вызывала у меня большие сомнения.

– Я, кстати, в пятницу видела как он Янку отшил, – вдруг сказала Алена. Я хоть и попыталась изобразить равнодушие, но думаю, вряд ли у меня это хорошо получилось. – Она вроде пыталась с ним поговорить, схватила его за руку в коридоре, но он ее оттолкнул и сказал, чтобы она больше к нему не подходила.

– Видимо, не оценил слив фоток, – засмеялась Юля.

– Думаешь, это она фотки сделала? – удивился Богдан.

– Ну а кто, блин, папарацци? Русеев у нас, конечно, парень видный, но не до такой же степени, чтобы за ним толпы журналистов бегали и интересовались кого он в койку тащит.

– Логично, – согласился Богдан и покосился в мою сторону, видимо переживая, не задевает ли меня их разговор.

– Все окей, – поспешила я его успокоить. – Мне, по большому счету наплевать, кто там кого отшил. Главное, чтобы эти двое от меня держались подальше.

Глава 7

Остаток дня прошел довольно спокойно, полицейские уехали, но студенты, конечно, все еще продолжали строить версии по поводу пропажи девушки. А же чувствовала себя очень плохим человеком, потому что в глубине души радовалась, что теперь всем есть что обсудить, кроме фоток моего бывшего жениха и обо мне, казалось, все забыли. Так что, я и сама попыталась выбросить эту ситуацию из головы.

Каково же было мое удивление, когда на следующий день я увидела Яну с Кириллом вместе. Может, Алена что-то напутала, когда подумала, что они ссорятся? Они стояли в коридоре и увидев меня, Яна притворно-приветливо помахала мне рукой.

– Я сегодня иду знакомиться с родителями Кирилла. – похвасталась она. – Попросила бы у тебя пару советов как им понравиться, но судя по тому, что не долго они горевали о вашем расставании, вряд ли твои советы были бы мне полезны.

Я перевела вопросительный взгляд на Кирилла:

– Серьезно? Мне казалось Эдуард Дмитриевич знает цену… так сказать дамам, которых вы водите в «проститутошную».

– Проститутошная? Это ещё что такое? – Яна тоже уставилась на своего горе-любовника.

Кирилл предпочёл ответить мне, что в душе меня порадовало, хоть и не хотелось это признавать.

– Папа хочет встретиться с Яной, обсудить кое-какие детали. Это скорее деловая встреча, ты знаешь отца.

Его отца я действительно знала, но это никак не объясняло его интерес к Яне, а скорее, наоборот, удивляло. Впрочем, это уже не мои проблемы. Если вдруг несостоявшийся свекр заинтересовался личной жизнью своего отпрыска, остаётся только порадоваться, что меня в этой самой жизни уже нет.

– Привет передавай, – сказала я вместо прощания и поспешила удалиться, услышав напоследок, что Яна опять повторила свой вопрос.

Понятия не имею как он ей объяснит что такое эта самая «проститутошная», но хотелось бы посмотреть на её реакцию если он всё-таки расскажет правду. Термин, кстати, придумала я. Когда Кириллу исполнилось 18, отец торжественно вручил ему дубликат ключей от квартиры на улице Высоцкого и поведал, что использует это место уже давно для интимных встреч. Не с супругой, разумеется.

Для меня, кстати, гораздо большим шоком явился тот факт, что мой будущий свекор спит со своей ассистенткой, чем то, что он чего-то подобного ожидает и от сына. Хотя, на всякий случай сделала себе пометку на будущее найти для Кирилла секретаршу пенсионного возраста и желательно с огромной бородавкой на носу.

У Кирилла же хватило ума не только поделиться этой информацией со мной, но и показать мне роскошные хоромы, в которых кроме огромной кровати, особо не на что было любоваться. Хотя нет, было… Над этой самой кроватью висела огромная картина с женским силуэтом. Автор поскупился на детали лица, зато щедро прорисовал груди, промежность и почему-то синие чулки. Помню, мы еще с ним долго обсуждали данный шедевр. На обличительных фото, к счастью, картина была видна не полностью, а то фокус с Русеева и Яны быстро бы сместился в сторону этого сомнительного произведения искусства.

Кирилл, видимо, наивно думал, что наша любовь будет вечной и ему никогда не приспичит использовать это место по назначению. Меня же он туда притащил дабы похвастаться, не иначе.

К его великому разочарованию, я даже близко не хотела подходить к этой кровати, несмотря на то что он уверял меня, что домработница меняет постельное белье каждый день. По моему мнению, было много других способов разнообразить нашу сексуальную жизнь, о чем я ему и сообщила. Поэтому «проститутошную», как я её окрестила, мы покинули довольно спешно, торопясь опробовать один из тех самых способов.

А вот Яна, видимо, не стала воротить нос от той квартиры. Хотя, может она была не в курсе, что отец и сын используют ее по очереди. Впрочем, вряд ли бы ее это остановило.

Именно поэтому меня так удивило, что отец Кирилла пригласил его новую пассию на знакомство. Я, конечно, не ожидала, что он, действительно, начнет “горевать о нашем расставании” как выразилась Яна, но и спешить со знакомством смысла не видела. Разве что я чего-то не знала о ней и ее семья тоже может повлиять на его бизнес. Но эту мысль я сразу отмела. Яна была из вполне обычной семьи, в деньгах они вроде не нуждались, по крайней мере всегда блистала дизайнерскими шмотками и ездила на вполне приличной тачке. Но Русеевская фирма процветала и позариться они могли разве что на именитую фамилию, как в моем случае, но опять-таки, это не Янин вариант.

В общем, как ни силилась, я не могла понять зачем Кирилл тащит свою любовницу в родительский дом. “Может, она беременна?”, – вдруг подумала я. Это предположение показалось мне весьма логичным, хоть и сомнительным. Кирилл всегда был осторожным в этом плане, по крайней мере со мной, так что вряд ли он бы спал с любовницей не позаботившись о предохранении. Но осечки всегда случаются. Что ж, если это действительно так, то удачи молодым родителям.

Глава 8

К сожалению, на встрече с Яной мои неприятности не закончились. В конце дня я умудрилась столкнуться и с Урицким.

Я как раз направлялась к выходу, когда услышала, что меня зовет Диана, местная, да и не только местная, звезда. Еще в прошлом году она заняла одно из первых мест в популярном тв-шоу со своей авторской песней и сейчас совмещала учебу с постоянными концертами. Вроде как, до большой сцены она еще не доросла, но я слышала, что ночные клубы вполне охотно приглашают ее на выступления и она пользуется бешеной популярностью у публики. У меня не было сомнений, что через годик-другой, о ней заговорит вся страна. Говорят, что она уже работает с продюсером над своим первым клипом.

Сейчас же она мило улыбалась Урицкому, представляя нас:

– Знакомьтесь, Полина, Глеб.

– К сожалению, мы уже знакомы, – прервала я ее.

И пока она пыталась понять шучу ли я о своих сожалениях, Урицкий решил пояснить, не забыв добавить притворной радости в голос.

– Полли – младшая сестричка Макса Воронцова.

Я сжала зубы, услышав это прозвище. Так он меня называл в детстве. Сначала мне это жутко нравилось, заставляло чувствовать себя особенной, а потом бесило, потому что Полли у меня ассоциировалась с маленькой девочкой, и как бы мне ни было стыдно признавать это, был период в моей жизни, когда мне хотелось чтобы Урицкий разглядел во мне женщину… серьезную, четырнадцатилетнюю женщину. Я мысленно закатила глаза, вспоминая себя пять лет назад.

– Точно! – воскликнула Диана. – Блин, до меня только сейчас дошло, что у вас одинаковая фамилия. Я просто вас никогда вместе не видела, поэтому как-то не сопоставила факт родства, – хихинула она.

– Мы его не особо афишируем, – поспешила я ее успокоить. – Так что ты хотела?

Всем своим видом я пыталась показать, что мое внимание принадлежит безраздельно ей и ее спутник меня ни капельки не интересует. Я не решалась встретиться взглядом с Глебом, сама не понимая чего я боялась больше: увидеть в его глазах напоминание о том что между нами произошло несколько дней назад, или не увидеть ничего кроме его фирменной самодовольной насмешки…

Но перед глазами, как назло, будто мелькали кадры из порнофильма. Такое впечатление, что я оказалась внутри детского калейдоскопа, только вместо ярких звёздочек и цветочков – фрагменты голых частей тела. Всеми силами пытаюсь отмахнуться от этой картинки как от назойливой мухи и поэтому до меня не сразу доходит, что развратные сюжеты не плод моего больного воображения, а вполне реальные воспоминания того, что произошло на треке. Я тут же почувствовала как щеки вспыхнули огнем и где-то внизу живота стало приятно тянуть. Только этого мне еще не хватало!

Урицкий же был верен себе – холодный взгляд, ленивая усмешка и полное, абсолютное равнодушие. Вот уж у кого точно нет проблем с “забудем что между нами произошло”.

– Помнишь платье, в котором ты была на дне рождения у Алекса? Одолжишь на выступление? Плииииз! – Я, наконец, сфокусировала свое внимание на Диане и даже попыталась улыбнуться. Все что угодно, лишь бы не показать как меня задевает тотальный игнор ее собеседника.

Глеб удивленно вскинул брови:

– У тебя что, лимит по карте превышен? С каких это пор тебе нужно одалживать шмотки?

Диана в деньгах, действительно, абсолютно не нуждалась. У нее были довольно богатые родители и многие, кстати, именно с их деньгами и связывали ее успех на том шоу.

– Такое платье я нигде не куплю. Полина же сама его сшила. Я вроде объяснила дизайнеру что я хочу, даже фотки твои в инсте нашла, но когда вчера увидела ее платье, я чуть не разрыдалась. Я в нем как мешок с картошкой.

Теперь Урицкий перевел удивленный взгляд на меня:

– С каких это пор ты открыла в себе талант швеи?

– С тех пор как пришлось пропустить полгода учебы в десятом классе – ответила я. – У меня было очень много свободного времени, смею напомнить.

– И ты проводила его в обнимку со швейной машинкой?

– У всех свои развлечения, – пожала я плечами. – Кто-то шьет, кто-то машет кулаками налево и направо. Все мы разные. – И не дожидаясь его ответа, я развернулась к Диане.

– На когда тебе нужно платье?

– Выступление в субботу. Но желательно заранее, конечно.

– Окей, завтра привезу. Дождись меня на парковке перед парами.

– Спасибо! – она на секунду прильнула к моей щеке, – Ты меня просто спасла! Проси что хочешь взамен.

– Я подумаю, – кивнула я и буквально полетела в сторону выхода, чтобы как можно быстрее оказаться подальше от Глеба.

Шить я действительно любила и несмотря на то, что могла позволить себе любые брендовые шмотки, предпочитала создавать свою одежду сама. Хотя, на дизайнерскую одежду у меня все равно уходила львиная доля средств, которые отец перечислял на карту каждый месяц.

В моем окружении платьем от именитого дизайнера особо никого не удивишь, а вот придумывать дизайны самой мне очень нравилось. Помню, как еще в детстве я любила рисовать и шить платья для кукол и мама шутила, что я стану знаменитым дизайнером. Отец же даже в шутку не мог предположить такое для своей дочери и поэтому уже тогда твердил, что мне нужна нормальная профессия. Странное убеждение, если учесть, что всего через несколько лет пределом его мечтаний стало удачно сосватать меня Русеевым и поправить дела своей фирмы за мой счет.

Пусть теперь Максима пытается удачно женить, с меня, пожалуй, хватит.

Я вдруг подумала, что абсолютно ничего не знаю о личной жизни брата. Интересно, у него есть девушка? С родителями он точно никого не знакомил, Алина бы мне рассказала. Но в этом возрасте парни редко приводят девушек домой. Почему-то от этих мыслей мне стало очень грустно. Я давно смирилась, что мы с братом стали чужими людьми, но иногда все еще накатывало.

Глава 9

На следующий день Диана встретила меня на парковке, я передала ей чехол с платьем, и убрав его в свое авто, она опять спросила:

– Проси что хочешь! Я твоя должница.

Первым порывом было ответить, что мне ничего не надо, но потом, вспомнив как мило они вчера ворковали с Глебом, меня осенило.

– Отшей Урицкого, а?

Я даже не боялась показаться ревнивой бабищей, лишь бы насолить врагу.

– Куда отшить? – не поняла Диана. – Если ты о том, о чем я думаю, то между нами ничего нет.

– Серьезно? Я видела, как ты на него вчера смотрела.

– Ну так то я смотрела. Ему на это пофиг, он привык, что на него все так смотрят.

– А он что, держит целибат и всех игнорит?

– Ага, конечно! – усмехнулась она. – Урицкий и целибат в одном предложении это очень смешно. Хрен его знает с кем он сейчас спит. Обычно о его интрижках люди узнают только после того как обиженная девица пытается выяснять с ним отношения. Помнишь как в прошлом году ему Вдовина тачку поцарапала?

Я удивленно посмотрела на Диану, чувствуя, как брови непроизвольно ползут вверх и она спохватилась.

– А, вы ж в другом корпусе были. Ну, короче, никто и не подозревал, что они встречались. Вдовина такая загадочная ходила, вроде намекает, что мужик у нее есть, а кто не говорит. Мы тогда еще подумали, что урод какой-то, поэтому и прячет. А оказывается, она Глеба охмурила. Не знаю на что она рассчитывала, он вроде никогда и не скрывал, что не ищет серьезных отношений, но ты ж нас, баб, знаешь, всегда хочется верить что ты особенная и именно тебе улыбнется фортуна. Так что, если у него кто-то и есть, то узнаешь ты это только после того как она ему надоест и девица решит прилюдно устроить скандал.

– Да он же только со стажировки вернулся. Вряд ли он успел за эти несколько дней найти очередную жертву. – Про то что этой жертвой чуть не стала я сама, я, конечно же, решила не упоминать. – Соблазни его. А потом отшей.

– Погоди! Что-то я не догоняю. Тебе какой в этом толк? Я подумала, что ты сама в него втюрилась, вот и хочешь, чтобы я его отшила. Ну, типа приревновала вчера. А на кой черт мне его тогда соблазнять?

– Я?? В Урицкого? – оскорбилась я, обрадовавшись, что Диана не знала о моей школьной влюбленности в него. – Честно говоря, сама не знаю зачем мне это. Мы с ним, как бы это сказать, не ладим. Считай, что это давние счеты. Увидела вчера его самодовольную улыбку и подумала, что неплохо было бы стереть ее с его физиономии. Но раз ты считаешь, что он тебе не по зубам, то все ок, не переживай о платье. Оно твое в любом случае.

– Что значит не по зубам? – спросила Диана с азартом. – Думаешь, мне не удастся его соблазнить? Да запросто!

– Ты, главное, отшить его не забудь, – напомнила я. – А то получится, что я вместо того чтобы насолить давнему врагу, уложу к нему в постель такую красотку.

Я даже не удержалась и подмигнула девушке, насколько бы шаблонно это не выглядело.

– Не переживай, – заверила она меня. – Спать с Урицким я не собираюсь, мне мое душевное спокойствие дорого, а с такими как он о нем можно просто забыть.

На этом мы распрощались и отправились на пары.

Да, я знаю, что поступила довольно подло специально усомнившись в способностях Дианы. Но уж очень мне хотелось, чтобы хоть кто-то мог отказать Урицкому, если уж я сама в этом деле так налажала.

Правда, мое веселье длилось недолго. Я вдруг вспомнила сколько книг читала с подобным сюжетом, когда герои начинают фейковые отношения, а потом они перерастают в любовь всей жизни. Будет смешно, если у Дианы с Глебом получится такая же история, еще и позовут меня своих детей крестить.

Заметив как неприятно сжалось сердце от этой мысли, я поняла, что нет, нихрена не смешно это будет. По крайней мере не мне.

Пора бы себе напомнить за что я его так ненавижу.

Неизвестно куда бы меня привели мысли, если бы я действительно решила погрузиться в неприятные воспоминания, но по дороге к своей аудитории я встретила Кирилла и Яну. В этот раз идиллией и не пахло, они бурно спорили о чем-то.

Что-то я совсем запуталась в динамике их отношений, то они ссорятся, то мило воркуют и вроде как строят совместные планы на будущее, а теперь опять что-то не поделили. Яна пыталась уйти, но Русеев схватил ее за руку и продолжал говорить. Яна вырвала свое запястье, злобно прошипела: “Сами с ментами разбирайтесь, нехрен меня сюда впутывать” и пролетела мимо меня словно фурия. Кирилл злобно зыркнул в мою сторону, будто я была виновата во всех его проблемах и вошел в нашу аудиторию. Отлично, теперь все подумают, что он пребывает в таком скверном настроении из-за меня.

Всю пару я возвращалась мыслями к их разговору, но как ни силилась, не могла представить что там такого должно было произойти, чтобы вмешалась полиция. По идее, Русеевы-старшие вчера знакомились с новой пассией сына, они что, столового серебра после ее ухода не досчитались?

Кирилл постоянно косился в мою сторону, как будто я была виновницей всех его бед. Захаров, наш преподаватель, тоже заметил, что тот в мыслях пребывает очень далеко от темы внешней политики и задал ему несколько вопросов по только что озвученной теме. Русеев, разумеется, ответить не смог, чем заслужил ехидный комментарий от преподавателя и смешки от одногруппников. Мне кажется, даже сидя через ряд от него, я слышала как он стиснул зубы до скрежета.

Кирилл никогда не любил Захарова, о чем не раз говорил вслух. Евгений Львович был довольно молодым и симпатичным преподавателем, чем заслужил популярность у женской половины факультета. Бывшенького же это почему-то очень сильно бесило. Видать, разглядел в нем конкурента.

После пары Захаров попросил меня задержаться, я хоть и удивилась, но виду не подала. Фотографии Кирилла и Яны мы обнаружили в столах именно на его лекции на прошлой неделе, поэтому сомнений в том, что он в курсе ситуации, у меня не было. Надеюсь, он не будем мне сейчас выражать соболезнования и сочувствовать…

Я неспешно складывала свои вещи в сумку, дожидаясь, когда аудитория опустеет и только потом направилась к преподавательскому столу.

Захаров прочистил горло, как будто не зная с чего начать и все-таки решился:

– Полина, я в курсе, что произошло между вами и господином Русеевым. Если вы считаете, что вам будет некомфортно продолжать работать с ним в паре над проектом, я готов сделать для вас исключение и дать возможность поменять партнеров.

– О, – только и сказала я. У меня совсем вылетело из головы, что к концу семестра мы должны были подготовить контрольную. Задание подразумевало работу в парах и, конечно, мы с Кириллом выбрали друг друга в качестве партнеров. – Спасибо!

– Вы можете предложить кому-нибудь из своих одногруппников поменяться партнерами.

– Я не уверена, что кто-то согласится, – по крайней мере, я в этом сильно сомневалась. – Все уже, скорее всего, начали работу, и начинать все сначала из-за меня вряд ли будут. – О том, что многие просто заплатили за то чтобы отличники со старших курсов сделали данные контрольные за них, я разумеется, решила не говорить.

– Давайте договоримся так, вы попробуете найти себе нового партнера, а если не получится, то я лично помогу вам с некоторыми заданиями.

– Спасибо, – моя благодарность была вполне искренней. – Это отличная идея.

Глава 10

В столовой на большой перемене я пыталась рассказать Алексу о ссоре Яны и Кирилла, но он как будто ушел в астрал, медленно потягивал свой кофе и с загадочной улыбкой пялился в лист перед собой. Я не выдержала и заглянула через его плечо, чтобы узнать что же там такого интересного: перед ним лежала страница с тестом по криминалистике, у четырех заданий из 15 стояли минусы и красивым каллиграфическим почерком подробно были расписаны ошибки, но итоговая оценка все равно была пятерка.

Я сразу вспомнила что друг рассказывал про своего преподавателя: криминалистику у них вел довольно дотошный профессор, Олег Валентинович Луговой, он только три года назад пришел в наш универ и в первый же год пытался завалить половину выпускников юридического. Но, конечно, тут же выяснилось, что родители этих выпускников являются “хорошими друзьями” и по совместительству спонсорами факультета и заваливать их никак нельзя. Был бы это какой другой предмет, родители бы, возможно сами напрягали своих отпрысков, но криминалистика, по их мнению в семейном бизнесе не особо нужна, а то что большую часть наших выпускников уже ждали рабочие места в компаниях родителей, сомнений не было.

Чтобы избежать повторения скандала, группы юристов быстро переформировали и всех, так сказать, приближенных, запихнули в одну, которую тут же в народе окрестили “илитой”, именно через “и”, да. Не знаю как наше управление раньше до такого не додумалось. Теперь преподаватели непрофильных предметов “илиту” не трогали и все жили дружно и счастливо.

К счастью, такое новшество ограничилось только юрфаком. Булавин, конечно, вошел в число “счастливчиков” и несмотря на то что особо не наглел, на ненужные предметы часто забивал. Он считал, что криминалистика нужна тем, кто хочет связать свою жизнь с правоохранительными органами и так как у него таких намерений не было, то можно было немного расслабиться.

Я легонько толкнула его в бок, чтобы в очередной раз привлечь к себе внимание:

– Эй, Земля вызывает Булавина! Хватит гипнотизировать свой тест.

– О да! – подхватил Богдан. – На паре он гипнотизировал ассистентку, теперь не может глаз отвести от ее почерка.

– Ассистентку? – удивилась я. – Кто-нибудь мне объяснит что здесь происходит?

Алекс, наконец, расплылся в улыбке, словно чеширский кот и снизошел до ответа:

– Дарья помогает Луговому с тестами. Она вроде диплом у него пишет.

– О, – только и сказала я. Дарья Савельева была почти легендой в нашем университете, отличница, комсомолка, спортсменка и просто красавица – это все про нее. Ладно, насчет комсомолки и спортсменки я, может, погорячилась, но в том что она отличница и красавица сомнений не было. Как и в том, что Алекс уже давно запал на нее.

– Я так понимаю, это она проверяла ваши тесты?

– Да, – подтвердил Богдан. – Луговой на нас уже давно забил, ставит оценки чисто для галочки, даже не читает нихрена. А сегодня все получили такую красоту, – он кивнул в сторону теста. – У девки явно стальные яйца. Видела бы ты Алису! Она начала возмущаться и намекать на проблемы, но препод свалил все на Дарью. Ну, Алиса к ней пристала, мол вы дамочка, что, неместная? Не в курсе что мы типа элита и все такое. А та ей: да в курсе, в курсе, только по этой причине у вас стоит пятерка, а не ноль. Не обращайте внимания на исправления, мне нужны были практические примеры для раздела “о самых глупых ошибках студентов” в моей дипломной работе. И Алиса такая “это еще что такое”? А Дарья ей: “ Дипломная работа – это один из видов выпускной квалификационной работы, вы разве не знали?”. Короче, это было шедеврально.

– Блин, кто бы знал, что Дарья способна так троллить, – восхитилась я.

Боковым зрением я увидела, что Диана направляется к нашему столу, она плюхнулась на стул рядом с Алексом и вместо приветствия спросила:

– Вы же придете в субботу? У меня выступление.

Первым моим рефлексом было найти отговорку потому что ночные клубы я не особо любила, но подумав, я решила, что мне сейчас не помешает развеяться, поэтому заверила ее, что непременно приду. Булавин хоть и удивился, но вслух ничего сказал, а Диане пообещал, что та может на него рассчитывать и, залпом допив свой кофе, пошел готовиться к семинару.

Девушка делилась подробностями предстоящего выступления, рассказывала что-то о новых работах и вдруг неожиданно закричала:

– Глебати, иди сюда, дело есть! – Я даже не сразу поняла, что она так назвала Урицкого, а когда поняла, было уже поздно, потому что он уселся на место Алекса, прямо рядом со мной. – Ты ведь придешь на мое выступление?

Она мило ему улыбнулась, положила свою руку на его и нежно заглянула в глаза.

Еще утром я сама попросила ее об этом, практически вынудила попробовать соблазнить Глеба, а сейчас почему-то противно смотреть на ее заигрывания, как-будто я пришла на плохой спектакль и мне самой стыдно за актеров. Но Урицкий, судя по всему, совсем не против такого внимания и руку со стола убирать не спешил.

Богдан спрашивает у него что-то про Дарью и из разговора я понимаю, что они с ней одногруппники. Глеб громко гортанно смеется, когда Богдан пересказывает ему разговор Дарьи и Алисы. А я почему-то вспоминаю, каким тихим был его голос в пятницу, когда он попросил меня закрыть глаза. От этих мыслей жар разливается по телу, особенно слева, с той стороны, где сидит Урицкий. Стулья у нашего стола сдвинуты довольно плотно и наши плечи практически касаются. Я подумываю встать и уйти, но не могу сходу придумать причину и не желая уступать Урицкому, остаюсь на своем месте.

Диана заливисто смеется над чьей-то шуткой, я понимаю, что потеряла нить разговора и надо срочно выходить из этого странного состояния транса, в котором я очутилась как только Урицкий присоединился к нашей компании. Я даже умудряюсь обсудить с Богданом его планы на стажировку в следующем году, расслабляюсь, убеждая себя что мужчине слева нет никакого дела до меня, он довольно мило беседует с Дианой. И тут горячая ладонь аккуратно ложится на мое колено. Я замолкаю посреди разговора, но видя недоуменный взгляд Богдана, нахожу в себе силы продолжить обсуждение. Краем глаза я вижу, что внимание Урицкого всецело обращено на Диану, их руки на столе уже не касаются, но они оба активно обсуждают какого-то преподавателя.

Очень хочется заглянуть под стол и убедиться, что у меня не галлюцинации и его рука на моей ноге, действительно, присутствует. Но я сдерживаюсь и решаю, что тоже могу играть в эту игру.

Я громко смеюсь над очередной шуткой Богдана, шучу сама, в общем, всем своим видом даю понять, что ничего особенного не происходит, в то же время бесстыже наслаждаюсь скольжением его руки под моим платьем.

Урицкий, видимо, расценивает отсутствие какой-либо реакции как поощрение к действию и поэтому перемещает свою ладонь немного выше. Я продолжаю разговор о стажировке, но краем глаза слежу за Урицким, ожидая когда его рука поднимется еще на пару сантиметров. Он делает глоток своего напитка и тут же очень громко втягивает ртом воздух, только чудом не поперхнувшись.

Я удовлетворенно улыбаюсь: самодовольный идиот нащупал кружево моих чулок. Некоторое время его рука так и остается на одном месте, только лишь пальцы двигаются вдоль кружевной кромки, словно пытаясь на ощупь изучить узор.

Но через мгновение моему злорадству приходит конец, его рука перемещается еще выше и теперь касается моего голого тела. Дыхание сбивается и я невпопад отвечаю на вопрос Богдана. Не выдерживаю и смотрю влево, но Глеб – невозмутимый монумент напускного спокойствия и равнодушия.

У меня же от его прикосновений плавятся внутренности и тело продирает лихорадочный озноб. Перед глазами снова всплывают яркие картинки с прошлой пятницы, грудь тяжелеет от фантомных прикосновений его губ и бедра будто прокалывают сотни раскаленных игл. Скольжение его пальцев отзывается во мне сладострастным восторгом и неприкрытым желанием, кожа начинает болезненно ныть и мне приходится до боли прикусить нижнюю губу, чтобы не раствориться в этих ощущениях окончательно.

Я понимаю, что еще одно движение и его пальцы дотронутся до моего нижнего белья. Я одновременно желаю этого и боюсь, потому что не хочу чтобы он понял как мое тело реагирует на него. Его рука ползет вверх и… Я резко встаю, с шумом отодвигая свой стул.

– Боже! Я совсем забыла о времени! – громко восклицаю, даже не заботясь придумать нормальную отговорку.

Урицкий порывается встать – то ли чтобы пропустить меня, то ли чтобы отправиться за мной, но бросает едва заметный взгляд под стол и остается на месте. Я бегу к выходу, словно действительно вспомнила, что забыла утром выключить утюг и лишь на пороге до меня доходит почему он остался на месте – его тело реагирует на меня точно так же, как мое на него. От этой мысли мои губы расплываются в удовлетворенной улыбке.

Я зашла в уборную и взглянула на себя в зеркало: на обычно бледном лице румянец, будто я была на морозе, хотя судя по учащенному дыханию, скорее бежала марафон. Чертов Урицкий! Почему он на меня так влияет? Хотя, может это недостаток секса? Как никак я осталась без парня… но тут же вспомнила, что ещё и недели не прошло после нашей встречи на треке. С Кириллом у нас бывали и побольше перерывы, но что-то не припомню чтобы я от его руки на своей коленке так заводилась.

Можно было бы продолжать врать себе, что ничего особенного не происходит, а можно было признать что несмотря на четыре года, пропитанных ненавистью, какая-то тяга к Урицкому у меня осталась. И оставалось только молиться, чтобы эта тяга была на чисто физическом уровне!

Кое-как умывшись холодной водой, хотя скорее, протерев лицо холодной водой, чтобы не размазать макияж, я поспешила на пары. И почти врезалась в своего брата. Ладно я, мои мысли все еще были заняты Урицким, но Максим-то куда смотрел?

– Эй… привет, – тихо сказал он.

Вау, какой прогресс. Чем я, интересно, заслужила такое внимание. За все четыре года он ни разу не пытался со мной заговорить. Хотя нет, один раз было дело… Бабуля после смерти завещала мне свое состояние, отца брата с носом. У нас с ней были очень сложные отношения и последние годы мы не общались, поэтому еще в конторе я нотариуса сказала, что мне от нее ничего не надо, но не смогла сразу отказаться от наследства потому что старая грымза оставила условие получения мною своих богатств после 21 года. Без понятия чем она руководствовалась, жила последние лет десять в Испании, а там совершеннолетие наступает в 18, как и у нас. Впрочем, это уже не имеет значения.

Это было в прошлом году, я тогда только-только отвоевала право съехать от отца и после нотариуса заехала забрать оставшиеся вещи. Каково же было мое удивление когда Макс последовал за мной в мою комнату с намерением выяснить отношения. Я тогда захлопнула перед ним дверь, не желая выслушивать очередные претензии.

С бабкой я не общалась и понятия не имела что ею двигало когда она решила оставить все свои немалые деньги мне. Может, наконец, перед смертью, раскаялась. Хотя, очень я в этом сомневаюсь.

Скорее, хотела насолить сыну, а Максим попал под раздачу заодно. Не знаю чего они так распереживались, можно подумать, у самих денег мало. Отцовская фирма, может, и переживала небольшой кризис, но до банкротства было далеко. Ну и как бы, то что фирма перейдет по наследству именно брату, а не мне, тоже было само собой разумеющимся фактом. Но тем не менее, оба были в бешенстве от ее завещания. Отец тоже пытался со мной поговорить о моей “дурацкой затее” отказаться от денег, но ни он, ни я не были в настроении это обсуждать и решили отложить разговор ближе к моему 21 дню рождения.

Так что сейчас я очень удивилась, что Максим решил поздороваться, Но тут же вспомнила, что мы находимся в университете и он просто не хочет, чтобы его друзья узнали о том, что он не общается с собственной сестрой.

В любом случае, ответное “привет” от меня он так не дождался, я только кивнула в его сторону и поспешила на пару.

Глава 11

Накануне вечером Алекс завалился ко мне в гости с бутылкой шампанского и предложил, наконец, отметить мою свободу. Бутылка шампанского плавно перетекла в три, мы успели посмотреть два фильма, обсудить Кирилла, Яну и Дарью (про Урицкого я ему все-таки не рискнула рассказать) и заснули только ближе к двум часам ночи.

Утром мы оба проснулись с ужасной головной болью и первой мыслью было прогулять пары. Но у Булавина был важный практикум и исключительно из солидарности, я тоже нашла в себе силы отправиться на занятия. Ни он, ни я после выпитого алкоголя не рискнули садиться за руль, поэтому вызвали такси.

В холле универа мы сразу привлекли внимание: во-первых, мы оба надели солнечные очки, чтобы хоть как-то скрыть последствия вчерашней ночи, и несмотря на отсутствие солнца в помещении, снять их не рискнули. И так как друг ночевал у меня, то и очки, соответственно ему пришлось одалживать мои. Я как раз перебирала свои завалы в поисках модели унисекс, когда подъехало такси и Алекс, бросив мне ленивое “забей” схватил первую попавшуюся пару, и конечно, ею оказались винтажные рэй бэн в розовой оправе; второй странной деталью в его образе была бутылка с водой, тоже моя, разумеется: на ней красовалась Ариэль. Что поделать, одноразовые пластиковые бутылки я не покупала, а многоразовых у меня были всего две: одна розовая, которую я наполнила водой для себя, вторая голубая с рисунком русалки. Если добавить к этому наш общий помятый вид и вчерашние шмотки Булавина, неудивительно, что мы привлекали внимание.

Алекс салютовал своим приятелям бутылкой с красноволосой принцессой и направился прямиком к кофейному аппарату, я хотела последовать за ним, но мой путь преградил Кирилл.

– Привет, можно с тобой поговорить?

– А нужно? – устало поинтересовалась я. Я и в лучшие-то дни не была готова к разговору с ним, тем более, к прилюдному выяснению отношений, что уж говорить о сегодняшнем дне, когда у меня трещала голова и во рту была настоящая засуха.

– К сожалению, надо, – вздохнул он.

Алекс, заметив мое отсутствие и причину оного, злобно рыкнул:

– Русеев, отвали, а?

Кирилл закатил глаза, но ничего ему не ответил.

– Все окей, – поспешила я заверить друга. – Я быстро. – И уже Кириллу сказала: – Ну, так что ты хотел?

– Вы с ним спите? – поинтересовался бывший.

– О Господи, – теперь настала моя очередь закатывать глаза. – Только не говори, что ты хотел поговорить о моей личной жизни.

– Недолго ты страдала без меня.

– Я тебе так скажу, я без тебя вообще не страдала, – заверила его я. – Но это не значит, что я сплю с Алексом. Ты прекрасно знаешь, что мы просто друзья. Так что переходи к делу или катись отсюда.

Кирилл нахмурился, будто я его матом послала, но, к счастью, тему решил не развивать.

– Отец хочет с тобой встретиться.

– Что? – глупо переспросила я.

– Ты слышала, – упрямо сказал он. – Давай после пар съездим к нему в офис. Я так понимаю, ты сегодня без тачки, как раз отвезу тебя потом домой.

– Кирилл, что за глупости? Зачем мне встречаться с Эдуардом Дмитриевичем? Я не вернусь к тебе, мне кажется, ты это уже понял, так объясни это своему отцу, пожалуйста.

– Никто не будет тебя упрашивать вернуться, успокойся. У него есть пару вопросов к тебе.

– И он не может задать их по телефону?

– Видимо, не может, раз просит приехать. Слушай, давай не будем создавать проблемы на ровном месте. Считай, что это просто деловая встреча.

– Деловая встреча? – удивилась я, вспомнив, что пару дней назад он то же самое говорил о встрече его отца с Яной. – Если мне не изменяет память, то ты недавно свою любовницу водил к отцу деловую встречу. Откуда у него такой интерес к твоей личной жизни?

– Яна мне не любовница.

– Вот как? Вы перевели свои отношения на официальный уровень? Как вас теперь называть – жених и невеста?

– Брось кривляться. Ты прекрасно знаешь, что я имел ввиду. Между нами ничего нет.

Тут я уже не смогла сдержать смех:

– Серьезно? То есть те фотографии – это просто фотошоп?

Кирилл опять поморщился, было ясно, что от этого разговора он получает столько же удовольствия, как и я.

– Фотографии – это ошибка. Яна – это ошибка. Но это уже не имеет значения, ведь так?

– Так, – подтвердила я.

– Пожалуйста, встреться с моим отцом. Это действительно важно. Я буду ждать на парковке после пар.

И не дожидаясь моего ответа, он, наконец, ушел.

– Что это было? – поинтересовался Булавин, протягивая мне стаканчик с кофе.

– Понятия не имею, – честно ответила я. – Его отец хочет встретиться со мной.

– Вот это поворот. Есть идеи нахрена?

Идей у меня не было, но даже если бы и были, я бы не успела поделиться ими с другом, ибо прозвенел звонок и мы направились в разные стороны.

Глава 12

Направляясь в кафетерий на большой перемене, я все еще терялась в догадках по поводу предстоящей встречи с несостоявшимся свекром.

Что ещё ему от меня надо? Даже когда мы с Кириллом были вместе, наши встречи сводились к общим семейно-деловым торжествам. В браке с его сыном я не состояла, то есть делить нам абсолютно нечего. Разве что он хочет потребовать вернуть все подарки за эти три года. Честно признаться, такая мелочность меня бы очень удивила, несмотря на то, что Кирилл был довольно щедрым парнем. Может, он мне в порыве большой любви подарил какое-нибудь старинное украшение прабабушки, которое предназначалось исключительно для будущей супруги?

– Будем делать ставки? – прочитав мои мысли, поинтересовался Алекс, в руках он держал два огромных стакана кофе, один из которых протянул мне. – Я ставлю на то, что он будет умолять тебя взять его сыночка обратно. У них, как никак, были огромные планы на вашу пару. Думаю, встреча с Яной очень поспособствовала его любви к тебе.

– Точно! Они осознали какой бриллиант потеряли и теперь будут всячески заманивать меня обратно, – засмеялась я. – Я даже представить не могу зачем он хотел познакомиться с Яной. Неужели Кирилл серьезно планировал разделить с ней дальнейшую жизнь?

– Зная их семейные пристрастия, возможно они хотят разделить непосредственно Яну, – заржал Алекс. – А что, квартира у них одна на двоих есть, почему бы не завести и одну любовницу? По-моему, в этом одни плюсы. Надо только тщательно составить расписание…

– О Боже, за что ты так со мной?? Ты же знаешь мою бурную фантазию, я не хочу чтобы эта картина стояла у меня перед глазами целый день. Хотя не удивлюсь если расписание у них все же есть, как-то же они должны избегать друг друга.

– Точно! – Воодушевился мой друг, – готов поспорить, что у них на телефонах есть общий доступ в календарь…

Алекс продолжал развивать тему, но я его уже не слышала, потому что вдруг поняла что-то важное. Бумажный стаканчик с кофе вылетел из моих рук и с глухим звуком приземлился на пол. В этот момент я почему-то подумала, что по закону жанра, стакан должен был быть стеклянным, чтобы по моим ногам разлетелась не только горячая жидкость, но и острые осколки.

Алекс начал суетиться у моих ног, пытаясь промокнуть капли на моих туфлях, кажется, он даже несколько раз спросил все ли в порядке. Но я все еще пребывала в ступоре, вывести из которого меня смог только нарочито громкий голос Урицкого.

– Мотор! Камера! Снято! Великолепная актерская игра! Впрочем, как и всегда! – в глазах насмешка, а в голосе фальшивое восхищение.

Теперь уже точно все взгляды устремились на меня, особенно когда этот клоун захлопал в ладоши для пущего эффекта. Студенты с интересом разглядывали мое лицо, Булавина у моих ног, лужу… Но мне, в кои-то веки, было совсем не до них. Даже насмешливый взгляд Глеба лишь мельком кольнул в самое сердце и тут же уступил место более важным мыслям, которые я все еще пыталась сформировать в слова. Я схватила руку Алекса и, игнорируя его многочисленные вопросы, потащила его из кафетерия.

Найдя свободную аудиторию, я затащила туда друга и захлопнув дверь, прижалась к ней спиной.

– Эй, что на тебя нашло? – кажется, Алекс начал всерьез волноваться о моем психическом здоровье.

– Что если…, – я все еще пыталась оформить вихрь мыслей в одно членораздельное предложение, – что если отец Кирилла имеет отношение к пропавшей девушке?

Алекс явно не был готов к такому повороту. Он, словно рыба, несколько раз открыл и закрыл рот, видимо, пытаясь проследить за ходом моих мыслей, но так и не смог, а только спросил:

– Это как?

– Помнишь, Юля или как там эту девушку звали, говорила, что Марина Селиванова стажировалась в фирме Русеева-старшего? Мы же знаем, что он не гнушался связью с ассистентками и подруги говорили, что у нее какой-то богатый любовник был.

– Должен заметить, есть логика в твоих словах, но причем здесь ты? Нахрена ему с тобой встречаться?

– Если они встречались в той же “проститутошной” где и Кирилл с Яной, то возможно он опасается, что тот, кто сделал фото его сына, запечатлел и его с любовницей. И теперь боится, что об этом узнают в полиции. Может, поэтому Яна тогда сказала чтобы они с ментами сами разбирались. Вот тебе и причина почему Кирилл повел ее знакомить с отцом, не для того чтобы официально представить свою новую девушку, а чтобы выяснить она ли распространила те фото и есть ли на них кто-то еще.

– Вау, – судя по выражению лица Алекса, он сейчас он сожалел о выпитом накануне. – Так, погоди… хорошо, Яна решила, что если о ее связи с Русеевым узнает общественность, то вы с ним расстанетесь и он будет всецело принадлежать ей, что, как мы знаем, нихрена не сбылось. Но нахрена ей делать еще фото других пользователей хаты, так сказать? Хотя, если она заранее установила камеру, то на нее вполне мог попасть и папаша… Ладно, это мы выяснили. Но причем здесь ты?

– Притом, что Яна фото не делала. – Сказала я со вздохом. – В чем она, подозреваю, и убедила Русеевых во время их встречи.

– В смысле не делала? – Алекс помотал головой, будто надеялся, что от этого его мозг заработает куда продуктивнее. – Погоди! Твою мать, Воронцова… только не говори мне…, я тебя обожаю! Фото сделала ты, да?

Глава 13

“Я сломала своего лучшего друга”, – подумала я, потому что Алекс начал смеяться и не мог остановиться уже пару минут.

– Это не смешно, придурок – злобно процедила и толкнула его в плечо. – Хорош ржать! Если моя теория верна, то я по уши в дерьме.

– Ты? По-моему, проблемы ждут Русеева-старшего, ты-то здесь причем? Наоборот, если он замешан в пропаже девчонки, то ты вроде как герой, оказавший помощь следствию. – Булавин, наконец, перестал ржать и теперь пытался отдышаться. – Так, давай по порядку. Я, конечно, впечатлен, но нахрена ты это сделала?

– Это долгая история.

Алекс посмотрел на часы и заявил:

– У нас 12 минут до конца перемены, но честно признаться, я не уверен, что готов идти сейчас на пары. Так что давай, выкладывай все с самого начала.

– Я знала, что Кирилл спит с Яной. Актер из него хреновый, если честно. Дальше дело за малым, я сделала дубликат ключей от “проститутошной”, установила там камеру, ну и дальше ты знаешь…

– Знаю, – согласился Алекс. – Но все еще не понимаю зачем? То есть, ты продолжала встречаться с ним, зная что он спит с Яной? Почему бы просто не послать его сразу?

– “Просто” – это не про нашу семью, – пожала я плечами.

– В смысле?

– Я пыталась расстаться с ним еще несколько месяцев назад. Хотя нет, – исправилась я. – Я хотела расстаться, но до попытки дело не дошло. Черт меня дернул сначала сказать о своих намерениях отцу. И он четко дал мне понять, что опции расставания у нашей пары нет, у них с Эдуардом Дмитриевичем было слишком много надежд на нас. Ну, ты знаешь их идею слияния фирм.

– И что? Он тебе сказал тупо продолжать встречаться с ним? – недоверчиво уточнил друг.

– Да, блин. Так он и сказал, представь себе! А потом еще подослал Алину для разговора по душам. Они подумали, что я решила его бросить из-за того что уличила в измене, ну и она мне прочитала лекцию на тему, что такова наша бабская доля, и типа надо быть мудрой и помнить, что они всегда возвращаются в семью и все такое. Типа вы по природе полигамны и нам остается только делать вид что все ок… И знаешь, что самое ужасное? Она ведь реально считает, что это норма.

Алекс произнес пару непечатных слов, а потом добавил еще несколько забористых предложений.

– Окей, твой отец мудак, это мы, в принципе, и до этого знали. Но с каких пор ты его слушаешь? Если ему это так важно, пусть сам, блин, замуж выходит. Что он тебе может сделать, на дискотеку не пустить?

– Он… он сказал, что в здравом уме я бы не могла “додуматься до такой ереси” и, возможно, мне опять стоит пройти терапию.

Алекс громко выругался, затем ударил кулаком по столу, продолжая сыпать проклятия в сторону моего отца.

– Почему ты мне ничего не сказала-то?

– Я…, – на глаза непроизвольно выступили слезы, – наверное, мне было стыдно. Стыдно, что я боюсь, что я готова терпеть все это, лишь бы не оказаться опять в психушке, я не знаю…

Алекс сгреб меня в свои медвежьи объятия и я, наконец, дала волю слезам. Умом я понимала, что я уже совершеннолетняя и по идее, отец не может меня насильно отправить на лечение, но с его связями, никогда нельзя знать наверняка. Быть с Кириллом я не хотела, но снова оказаться в каком-нибудь престижном реабилитационном центре я не хотела еще больше. В шестнадцать лет я уже провела в такой клинике пару недель и по этой причине даже не успела попрощаться с умирающей мамой. Так что, вместо того чтобы пойти против воли отца и бросить выгодного жениха без особо веской причины, я придумала план с фотографиями.

Зная отцовское беспокойство о репутации, у меня не было сомнений, что на этот раз он меня поддержит в желании разорвать помолвку. Дело было за малым – уложить Кирилла в постель к другой женщине. Я недели две вынашивала план и максимум до чего додумалась – это напоить его в баре, потом устроить скандал по какому-то несуразному поводу, наговорить гадостей и сбежать, в надежде что он клюнет на чары путаны, услуги которой я бы заранее оплатила. Я уже даже вступила в переговоры с одной дамой, которую нашла в интернете и объяснила ей ее задачу: соблазнить расстроенного жениха и сделать пару фото в процессе. Но в в итоге я, конечно, струсила, ну или поняла что на такую подлость я все-таки не способна.

А потом… я даже не знаю как я это поняла. Сначала я боялась, что Кирилл почувствует перемены и начнет задавать вопросы, все-таки, я постоянно откладывала встречи, оттягивала близость, да и на обычные поцелуи отвечала без особой страсти.

Но он вел себя как ни в чем не бывало, даже наоборот, как будто радовался, что у него теперь больше свободы. И однажды у него дома я заметила, что ключи от той квартиры отца лежат не в ящике комода, а сверху. Я сразу даже не придала этому значения, подумала, что может искал что-то и забыл потом положить обратно. А потом, уже дома, меня как-будто обухом по голове огрело… и его частое отсутствие, и какие-то нелепые отговорки, зачастую телефон просто был выключен. И я решила проследить за ним, точнее за той квартирой на Высоцкого. Взяла тачку на прокат, чтобы он мою не узнал и несколько вечеров провела во дворе дома с “проститутошной”, чувствуя себя попеременно то героиней шпионских фильмов, то дурой набитой. Но на третий день мне повезло.

– И знаешь, что самое ужасное, Алекс? Увидев его с Яной там, я испытала облегчение, даже что-то сродни счастью. Вот он, мой выход… Ну а дальше дело оставалось дело за малым – запечатлеть греховное падение, что я и сделала.

Друг все еще крепко сжимал меня в объятиях, а я, несмотря на продолжающиеся литься слезы, чувствовала себя счастливой и защищенной. Господи, почему я раньше ничего ему не рассказала??

В какой-то момент дверь в аудиторию открылась, но Булавин грозно рыкнул “дверь закрой” и она поспешно захлопнулась. Я лишь порадовалась, что стояла спиной к двери и вошедший не мог видеть мою заплаканную физиономию. На то, какое впечатление мы производили – я стояла зарывшись лицом в грудь Алекса, его левая рука на моей спине, а правая поглаживает мои волосы – мне было наплевать.

Через пару минут слезы иссякли и я даже нашла в себе силы улыбнуться, лицезрея мокрое пятно на кофте друга. Нда, я думала, что после нашего утреннего триумфального появления в холле, нам уже не удастся ничем удивить окружающих…

Алекс, судя по всему, за время моих рыданий продолжал обдумывать мои слова и как только я успокоилась и полезла в сумку на салфетками, пошел в наступление.

– Так, давай по порядку. Есть у тебя фото Русеева-старшего или нет?

– Я не знаю, – честно ответила я и видя недоуменный взгляд друга, тут же продолжила: – Камеру я установила накануне, но знала, во сколько они встречались, поэтому запись сразу перемотала на это время. Я даже само видео не смотрела, сделала скрины со стопкадров на перемотке и все, у меня не было ни малейшего желания тратить время на любительское порно. Но по идее, если кто-то был в той квартире в течение этих суток, то на записи мы это увидим.

– Окей, – вздохнул Булавин, всем своим видом показывая, что тоже не фанат домашних видео. – Где запись?

Я молча протянула ему флешку.

– Пойдем проверим кабинет информатики, может там сейчас пусто.

В этом я сильно сомневалась, но тем не менее, покорно последовала за другом.

Слезы я промокнула и очень надеялась, что дорогущая тушь стоит своих денег и серых подтеков под глазами нет, но смотреть на себя в зеркало я все-таки не рискнула. Мое лицо еще не успело отойти от вчерашних посиделок, а тут еще незапланированная истерика, наверняка, внесла коррективы в мой внешний вид.

Глава 14

К сожалению, удача не спешила нам улыбаться и в кабинете информатики проходили занятия. Мы направились в библиотеку, но и там нас ждал облом – все компьютеры были заняты.

– Что за проклятье, – возмущался Алекс. – Двадцать первый век, блин, а мы не можем свободный компьютер найти.

Вдруг я увидела парня, на которого пару дней назад показывала одногруппница Марины, у него на плече висела сумка для ноутбука. Она еще говорила, что он был влюблен в пропавшую девушку и с первого курса делал за нее домашку. Боже, как же его зовут… Егор?

– Привет! – бросилась я в его сторону. – Ты ведь Егор, да?

Парень резко остановился и уставился на меня, будто пытаясь вспомнить где мог меня видеть. Неужели остался хоть кто-то, кто был не в курсе всей истории с фото…

– Я Полина. Ты не мог бы нам одолжить ноутбук буквально на пару минут? Мне срочно нужно посмотреть задание перед парой, а в библиотеке все компы заняты. Пожалуйста?

Было видно, что у него нет ни малейшего желания давать свой компьютер, но причину для отказа он придумать не смог и поэтому достал из сумки ноутбук, буркнув:

– На вирусы только проверь сначала, – и тактично отошел в сторону, выудив из кармана мобильный.

Система загружалась мучительно долго и, когда, наконец, показался рабочий стол с изображением Милы Йовович из “Обители зла”, я готова была захлопать в ладоши. Булавин вставил флешку и я нашла файлы записи, которые на всякий случай были спрятаны в папке с кучей рефератов и других учебных материалов. Запись была разделена на 26 файлов, в каждом примерно по часу видео. Мы начали открывать их подряд, нажимая а ускоренную перемотку.

На четвертом файле мы, наконец, заметили движение в кадре. Алекс выругался.

На видео, действительно, был отец Кирилла и Марина Селиванова. Стараясь не смотреть на экран, мы перемотали видео на момент, когда парочка уже оделась и сняли с перемотки. Марина стояла спиной к камере, Эдуард Дмитриевич сначала улыбался, потом девушка протянула ему свой телефон, показывая что-то на экране и улыбка с его лица испарилась. Он что-то сказал, Марина закинула голову назад, как будто засмеялась и тут Эдуард Дмитриевич резко дал ей пощечину и с гневным выражением лица, добавил еще что-то. Марина, держась рукой за лицо, схватила свою сумочку, направилась к выходу. Сделав несколько шагов, она развернулась, с усмешкой сказала что-то своему любовнику и исчезла из кадра. Мужчина еще какое-то время постоял на месте, а затем тоже вышел.

В этот раз даже я не сдержалась от нецензурной лексики, Алекс же, казалось, изобрел несколько абсолютно новых словосочетаний.

– Так, перемотай на момент с телефоном, – скомандовал Булавин. – Попробуем посмотреть что там.

Я отмотала запись назад, но, конечно, ничего разобрать не получилось. Я сделала скриншот и попробовала увеличить картинку, но экран телефона Марины расплылся в блеклое пятно, так что даже не было видно – текст там или фото.

Рядом кто-то прочистил горло и я вспомнила о Егоре и о том, что пора бы вернуть ему ноутбук. Я выдернула флешку и поблагодарила парня за помощь, он буркнул “не за что” и тут же ушел, мы же с Алексом, казалось, приросли к тому месту на подоконнике, где сидели.

Булавин опять выругался, а я сказала: – Надо идти в полицию.

– И как ты им объяснишь вот это? – спросил он, махнув рукой в сторону флешки, которую я все еще сжимала в кулаке.

– Так и объясню, подозревала парня в измене, решила проверить…

– И поэтому нарушила закон о неприкосновенности личной жизни? А если учесть фото, от распространения которых тебе уже не удастся отвертеться, то и как бы не попасть под распространение порнографических материалов.

– И что ты предлагаешь? Тупо забыть о записи?

– Не говори чушь. Но просто так соваться к ментам нельзя. У нас есть как минимум два варианта: подбросить флешку анонимно, но хрен знает сколько на это уйдет времени, нам же надо чтобы запись попала непосредственно к тому следаку, который ведет дело… Второй вариант, идти к ним сразу со своим адвокатом и договариваться на берегу о снятии ответственности за съемку. В принципе, это реально. По сути, ты им оказываешь услугу, а как они это оформят – уже их личное дело.

До конца пары, на которую мы так безбожно опоздали, что не было смысла показываться, мы обсуждали все возможные версии того, что произошло. Что такого могла показать Марина, что Эдуард Дмитриевич ее ударил? И что было потом? Он вышел из комнаты буквально через минуту после нее, вряд ли она успела далеко уйти, у него были все шансы ее догнать и продолжить разговор. А возможно, они отправились в разные стороны и ее исчезновение никак не связано с ним.

Прозвенел звонок и опустевший на время пары коридор, вновь наполнился студентами. Желания идти на занятие у меня не было, но у Алекса, в отличии от меня, не было выбора – у него как раз должен быть начаться практикум, ради которого он и приехал утром с жутким похмельем. Я же решила вызвать такси и дождаться друга у себя дома, чтобы еще раз обсудить наши дальнейшие действия и вместе найти адвоката. О том, чтобы воспользоваться услугами отцовского юриста, не было и речи, тот бы обязательно доложил отцу о моей роли в аресте его друга и компаньона. О возможном аресте, – поправила я себя.

Глава 15

Вызывая такси, я указала в приложении, чтобы таксист подъехал к выезду из подземной парковки. Она была небольшой и предназначалась исключительно для работников университета. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы кто-то заметил, что я решила прогулять оставшиеся пары и заинтересовался причиной.

Я спустилась на первый этаж и направилась к неприметной двери, ведущей на парковку, в помещении было довольно мрачно, 2 из 6 потолочных ламп мигали как в фильме ужасов. Я прошла почти половину пути, когда услышала, что дверь опять открылась и закрылась, послышались быстрые шаги и потом голос Кирилла:

– Эй, ты куда? Мы же договорились, что поедем вместе к отцу.

Черт, про это я совершенно забыла, но о том чтобы ехать к Русееву-старшему сейчас не могло быть и речи. Я сделала страдальческое лицо, что в принципе, было несложно, учитывая что последствия вчерашнего вечера до сих пор не прошли, а плюсом к ним прибавилась ситуация с записью.

– Извини, голова жутко разболелась. Давай перенесем встречу на завтра.

На секунду в лице Кирилла мелькнуло сочувствие, но оно тут же сменилось шоком и злостью.

– Это ведь ты, да? – злобно спросил он. – Как я раньше не догадался? Почему-то я был уверен, что это все Янка заварила, от тебя я такой подлости не ожидал. Всё-таки прав Урицкий, ты просто великолепная актриса!

– Серьезно? То есть ты вёл двойную жизнь, спал с левыми бабами за моей спиной, при этом старательно изображал любовь ко мне и мы сейчас обсуждаем мои актерские способности?

– Даже не надейся, что я буду оправдывать тебя перед отцом, сама заварила эту кашу, сама теперь и расхлебывай!

Голос его был настолько злобным, что мне показалось что он вот-вот меня ударит или хотя бы плюнет в лицо, но парень, всё-таки рос в интеллигентной семье, поэтому бросив очередной презрительный взгляд в мою сторону, он развернулся и направился обратно к двери.

Была бы я умной девочкой, я бы вздохнула с облегчением и отправилась по своим делам, но его слова задели что-то в моей, и без того, израненной душе. Возможно, в некой степени я и сама чувствовала себя виноватой, но то что Кирилл предпочёл полностью проигнорировать тот факт, что изменял мне, сосредоточившись лишь на том, каким именно образом я решила его уличить, разбудило что-то темное во мне. То, что копилось с того момента, когда я впервые поняла, что моногамные отношения для моего жениха были лишь пустым звуком, вся та злость, которую я не могла выплеснуть наружу, нашла выход именно сейчас, в темном закоулке университетской парковки, глядя на удаляющийся силуэт разгневанного Кирилла.

– Кто сказал, что меня нужно перед кем-то оправдывать? – Крикнула я ему вслед. – Я бы на твоём месте уже начинала искать того, кто будет оправдывать твоего отца… в суде.

Кирилл резко развернулся и в доли секунды оказался рядом со мной.

– Что ты сказала? – Процедил он. – Ты совсем совсем спятила со своими дурацкими играми?

Последние слова он произносит совсем рядом с моим ухом, а я понимаю, что даже не заметила, когда он оказался так близко ко мне. Окажись мы в этой ситуации еще год назад, я бы прильнула к нему, наслаждаясь такой близостью. Но сейчас меня это скорее раздражало, как будто абсолютно чужой человек пытался проникнуть в мое личное пространство. Я делаю шаг назад, но Русеев хватает меня за руку, не позволяя отодвинуться еще дальше. Я поднимаю взгляд к его глазам, уверенная, что увижу там отражение моего недовольства и злости, но вижу там что-то еще. Наряду с нескрываемым раздражением я вижу что-то похожее на страсть. Кирилл, видимо, тоже только сейчас осознал, что между нами почти нет пространства. Он злится на меня за то что я сильно усложнила ему жизнь, за то что до сих пор усложняю. Но в то же время он все еще хочет меня. И одновременно с этим приходит осознание, что я абсолютно ничего не чувствую. Ни-че-го!

– У меня нет претензий к твоему отцу, – честно отвечаю я, возвращая нас к реальности. – Но у полиции, возможно, возникнут.

Я пытаюсь вырвать свою руку, но Кирилл еще не готов меня отпустить. Он громко сглатывает и смотрит на меня в упор:

– Отец не имеет никакого отношения к исчезновению девчонки. Я облажался, я сделал тебе больно, ты мне отомстила. Давай поставим на этом точку, а?

– Ты действительно думаешь, что я собираюсь мстить твоему отцу? Кирилл, человек пропал! И как бы это ни было неудобно твоему отцу, запись может помочь следствию.

В этот момент со стороны входа послышались голоса и я сочла нужным поскорее отдалиться от бывшего, но очередная попытка вырвать свою руку и уйти, не увенчалась успехом. Кирилл, похоже, ещё не готов закончить этот разговор.

– Не так быстро! Я все-таки отвезу тебя отцу и сами разбирайтесь во всем этом дерьме.

Я в растерянности смотрю на его пальцы на своём запястье и понимаю, что там, наверняка, останутся синяки. Паника во мне говорит, что надо громко звать на помощь, но воспитание твердит о том, что следует как-то решить конфликт без привлечения внимания. Не будет же он силой меня тащить, сейчас эта шумная компания уйдет и мы…

Громкий свист прервал мои мысли и я поняла, что остаться незамеченными нам не удалось. Что они все забыли на парковке для персонала??

– Я же говорил, милые бранятся, только тешатся, – Раздался незнакомый голос под веселое улюлюканье толпы.

– Именно, – нагло ухмыльнулся Русеев. – Так что идите куда шли и не мешайте счастливому воссоединению.

– Понял, не дурак, – произнёс всё тот же голос. – Хотя это… Кирюха, ты немного промахнулся с ракурсом, сдвиньтесь чуть левее, а то до этого угла камера не достает.

Тут даже я не выдержала и улыбнулась, а Кирилл почему-то шутку не оценил и еще сильнее сжал мою руку.

– Полли, у тебя всё в порядке? – раздался совсем рядом голос Урицкого и, кажется, впервые в нем не было насмешки. Я настолько не ожидала его появления здесь, что даже вздрогнула.

– Всё прекрасно, – ответила я не оборачиваясь, – я как раз собиралась уходить.

– Не так быстро, дорогая, мы еще не закончили, – напомнил мне Кирилл.

Я была уверена, что бывший не станет устраивать сцену у всех на глазах, поэтому изобразила милую улыбку и, бросив, “пока”, помахала ему свободной правой рукой.

Но несмотря на близость посторонних, он всё равно упорно не отпускал мою руку.

– Я же сказал, что мы еще не закончили, – процедил он.

– У тебя проблемы со слухом, Русеев? – поинтересовался Глеб. – Отпусти её руку.

Кирилл с удивлением посмотрел на Урицкого:

– Тебе какое дело?

– Ты делаешь ей больно.

– Представь себе, некоторым девушкам нравится пожестче. Правда ведь, Полина?

– Иди к черту, – мне все-таки удалось вырвать свою руку, потому что отвлекшись на разговор, Русеев ослабил хватку. Не теряя времени на прощание, я направилась к выходу из парковки. Что они все здесь забыли? Ладно Кирилл, он последовал сюда за мной. А остальные?

– Разговор не окончен, – буквально пропел Кирилл, растягивая гласные. – Я знаю где ты живешь, не забывай.

На саркастичный ответ сил у меня уже не оставалось, поэтому я не оборачиваясь показала ему средний палец.

– И далеко ты собралась? – раздался голос Урицкого. Я даже не слышала его шагов и поэтому опять вздрогнула.

– Подальше отсюда.

– Тебя подвезти?

– Что? – я даже опешила от такого предложения. Находиться в замкнутом пространстве авто с Урицким было бы прекрасным продолжением такого отвратного дня. – Меня ждет такси.

И как бы в подтверждение своих слов, я открыла приложение на телефоне, надеясь что водитель еще не уехал не дождавшись меня, но увидела сообщение, что машина задерживается – недалеко произошла авария и движение перекрыто. Сегодня явно не мой день… Я обернулась назад и увидела, что Кирилл все еще не покинул паркинг и пристально смотрел нам вслед. Черт!

Глеб удивленно вскинул брови.

– Проблемы?

– Там авария, – сказала я и тяжело выдохнула. – Такси задерживается.

– Мое предложение подвезти тебя все еще в силе.

– Движение затруднено с обеих сторон, так что ты тоже далеко не уедешь, – устало сказала я. Сил спорить у меня не осталось, и если бы не пробка, я бы, пожалуй, даже рискнула сесть в его авто лишь бы быстрее оказаться дома. – Так что я пройдусь до метро.

– Ты? В метро? – усмехнулся он. – Когда ты в последний раз пользовалась общественным транспортом?

– Да я готова пешком домой идти, лишь бы оказаться подальше отсюда.

– Тогда, пожалуй, нарушу свои личные принципы и повторю свое предложение в третий раз. – заявил Урицкий и показал жестом влево, где стоял его мотоцикл.

Такого поворота я не ожидала, хотя теперь хотя бы понятно как он оказался на подземной парковке, наверняка не хотел оставлять байк снаружи на случай дождя.

Глава 16

Глеб

Она смотрит на байк, как будто впервые увидела. Если бы я не видел ее на треке, то подумал бы что боится. Не раз замечал подобное выражение лица у девиц, вроде как и сами напрашиваются чтобы их прокатили, а поджилки трясутся. В итоге, если и решаются сесть, то всю дорогу глаза закрыты и руки их на талии – словно тиски. В таких поездках чувствуешь себя мамой-коалой, блин.

Полли переводит взгляд на меня, потом опять на байк. Реально боится. Но не мотоцикла, меня. Я хищно улыбаюсь и протягиваю ей свой шлем. Сам виноват, что второй не взял, теперь каждая пролетающая муха будет считать своим долгом врезаться в мою рожу. Ни и хрен с ним, в любом случае, если там впереди пробка, то быстро гнать не получится.

Молча сажусь на байк и в боковое зеркало слежу как она забирается. В таких каблучищах довольно сложно сделать это элегантно, но ей удается. На мгновение короткая юбка задирается вверх, приоткрывая кружевную резинку чулок. Она, блин, календарь видела? Октябрь на дворе, какие нахрен чулки? Хотя о чем я? Максимум ее прогулок – это добежать от подъезда до тачки и обратно.

Непроизвольно вспоминаю это кружево на ощупь. Этого только не хватало! Честно признаться, я не планировал нагло лапать ее под столом тогда в столовой, просто хотел немного поиграть на ее нервах, был уверен, что сразу сбежит. А вышло так, что сбежать захотелось самому, желательно сразу под холодный душ.

Чтобы отвлечься, перевожу взгляд на ее лицо, шлем уже на голове, но визор не опущен и мы встречаемся взглядами. И в этот момент я вижу не привычную манипулятивную стерву, которой она стала, а пятнадцатилетнюю девочку с глазами Бемби. На секунду ругаю себя, что чуть не свалил когда увидел как она зажимается в том углу с Русеевым, но тут же одергиваю себя. Если учесть, что меньше часа назад своими глазами видел, как она висела на груди у своего Булавина… Сама виновата, что создала себе такую репутацию!

Ей всегда надо быть в центре внимания, поэтому я бы не удивился, если бы она реально приняла этого идиота назад. Полина настолько не переносит смещение центра внимания со своей персоны, что готова на все лишь бы все только о ней и думали.

И если в шесть лет мы все умилялись когда Макс сломал ногу и Полли тоже обмотала свою бинтами и пару недель старательно изображала хромоту, заставляя всех себя жалеть, то в шестнадцать это уже было нихрена не смешно.

Потому что тогда она конкурировала за всеобщее внимание не со старшим братом, а с собственной матерью. У которой обнаружили онкологию на последней стадии.

И пока Инна Витальевна боролась, к сожалению, тщетно, с недугом, ее дочь не могла пережить того, что все внимание теперь доставалось не ей и устроила спектакль из обмороков. И блин… мы же ей поверили. До сих пор помню как мы с Максом чуть с ума не сошли, когда гуглили всяческие диагнозы пока отец таскал Полли по врачам. Анализы, кстати, были отличные… хоть завтра в космос. Но почему-то это нас тогда не насторожило, а еще больше испугало.

А потом она поняла, что заигралась, когда отец не пустил ее в Испанию на свадьбу двоюродной сестры. Их бабка жила в Малаге уже лет десять и они и так туда летали несколько раз в год. Он, видимо, посчитал, что в таком состоянии ей лететь куда-либо опасно, я уже молчу о том, что бросать маму в такой момент тоже было не лучшей идеей. И тогда Полина во всем призналась отцу. Я бы никогда в это не поверил, если бы не слышал их разговор своими собственными ушами.

Я как раз вышел от Макса, чтобы отправиться домой и услышал как из кабинета доносятся их крики, она о чем-то его просила, даже умоляла. Начало разговора я не застал, но они явно спорили насчет поездки в Испанию. Тогда я еще не знал, что там намечается свадьба, это Макс меня потом просветил. И когда я подошел ближе, Полина как раз в слезах признавалась в том, что обмороки и все проблемы со здоровьем – это постановка, дешевый спектакль чтобы привлечь внимание.

Я не знаю как отец ее не прибил. После всего, что им пришлось пережить за тот месяц… В итоге в Испанию она все-таки полетела. Видимо, родители решили что всем будет спокойнее если Полина и ее выкрутасы на какое-то время покинут отчий дом. Правда, и там она не унималась. В перерывах между тусовками на пляже и в ночных клубах, она умудрялась доставать всех своими псевдозаботливыми звонками.

Мы с Максом наотрез отказались брать трубку, когда она звонила. Нам хватило фоток из инстаграма их двоюродной сестры, чтобы быть в курсе о ее веселье там. А вот отцу приходилось с ней общаться, святой человек… Но и его нервы оказались не настолько крепкими и в какой-то момент он тоже перестал отвечать, в надежде что до дочери дойдет, что у всех сейчас есть проблемы поважнее ее курортных приключений. И что сделала Полина? Решила использовать свой последний козырь – попытку суицида. Тоже псевдо, разумеется. Не знаю на что она рассчитывала, но в итоге всем надоели ее выкрутасы и бабка сплавила ее в какой-то новомодный реабилитационный центр. Старушка еще молодец, долго держалась. Другая бы на ее месте отправила внучку домой ближайшим рейсом. Я вообще удивлен как она ее так долго терпела, у бабули характер был не сахар, она когда сюда приезжала умудрялась командовать всем семейством, включая своего сына.

С тех пор мы с ней не общались, если не считать ее попытки выставить себя жертвой по возвращении на родину, она тогда очень хотела убедить нас с Максом, что мы слепые дебилы и все было не так, несмотря на то, что весь спектакль разворачивался у нас на глазах. Но мы ее даже слушать не стали, настолько было противно.

И вот, спустя четыре года я вижу, что нихрена не изменилось. Ей все так же надо быть в центре внимания и она готова на все лишь бы софиты не переключились на кого-то другого.

От этих воспоминаний все внутри опять закипело и я резко завел мотор. Моя мать умерла еще до того как я был в состоянии сохранить хоть какие-то воспоминания о ней, Инна Витальевна относилась ко мне как к сыну и я никогда не смогу понять как Полина была способна на такое поведение.

Байк дернулся с места, Полина вроде как пыталась оставить между нами место, но как только я набрал скорость, она невольно скатилась вплотную ко мне. Руки она упрямо держала на специальной ручке сзади. И правильно, нехрен меня отвлекать. Мне хватало уже того, что в боковое зеркало я видел ее ноги и несмотря на то, что она попыталась зажать свою юбку бедрами, материал предательски разлетался, открывая обзор на кружево чулок и немного голой кожи над ними.

Я в очередной раз порадовался, что на байке не надо вести светскую беседу. Не представляю о чем бы мы говорили, окажись сейчас в одной тачке. Хотя хрен бы она села в мою машину, сама понимает к чему это могло бы привести.

Мы объехали пробку, она реально тянулась на пару километров, и через несколько минут я уже тормозил у ее дома.

Она в мгновение слетела с байка, будто он ее обжигал, сняла шлем и бросила его мне в руки с такой силой, что я чудом не свалился с сиденья. От Бемби не осталось и следа, она снова включила холодную стерву. Что, нахрен, опять на нее нашло??

– Я тебе не говорила адрес, – процедила она с подозрением.

Я мысленно обругал себя всеми нецензурными словами, что знал, а знал я реально много.

– Макс упоминал куда ты переехала от отца.

Она недоверчиво подняла брови.

– Серьезно? И прям подъезд указал? И ты сразу запомнил! Какая чудесная память!

И на этом, даже не попрощавшись, она скрылась в подъезде. Стерва. Я, конечно, не рассчитывал, что она пригласит меня на кофе, но блин, могла бы хоть спасибо сказать!

Как я мог так облажаться с адресом?

Макс действительно говорил куда она переехала, а вот подъезд я узнал сам, когда хрен знает зачем притащился сюда и сидел как придурок в тачке, пока не увидел ее машину и ее саму. Что ж, у всех свои слабости. Моя слабость – Полина Воронцова. И пусть я всем нутром ненавидел то, во что она превратилась, иногда я любил представлять, что все могло бы быть иначе. Ключевое слово иногда! – напомнил я себе. – Иногда, блин, а не каждый вечер, как это происходит после того что случилось на треке.

Глава 17

Не помню как добежала до квартиры, помню только, что порадовалась, что в лифте я была одна, а то наверняка соседи бы услышали как сильно колотит сердце в груди.

Господи, этот день когда-нибудь закончится?

Это что сейчас было? Откуда он знает мой адрес? В то, что Урицкий следил за мной, поверить было сложно. Разве что чтобы проколоть шины моей тачки, но если такое желание у него и было, до реализации дело ни разу не дошло. Я скорее поверю, что в этом доме живет одна из его многочисленных пассий и он просто увидел меня случайно. А Макс? Я думала, что он давно не проявляет никакого интереса к моей жизни, а оказывается, даже адрес мой знает. Хотя, наверняка, адрес он узнал у отца, чтобы убедиться, что моя квартира не лучше его, а то такой несправедливости он бы не пережил.

Зря переживал, папа бы его ни за что не обделил, сыну он арендовал квартиру где-то в центре, в одной из многочисленных высоток с видом на весь город. До сих пор помню восторженные отзывы Алины… Как будто она бы променяла их особняк на квартиру.

Стоит отдать должное отцу, меня он тоже в выборе не ограничивал. ЖК, который я выбрала был не таким шикарным как у брата, но зато находился ближе к универу, а значит утром я могла поспать подольше.

Дома я первым делом сгребла остатки вчерашних посиделок с Алексом в мусорный пакет и дала себе обещание больше не пить. Никогда. Не то чтобы сегодняшний день оказался таким паршивым из-за алкоголя, но возможно, если бы я лучше соображала, то не пошла бы на закрытую парковку, а дождалась Алекса. При нем Кирилл бы не стал мне угрожать.

Чуть позже Булавин позвонил с предложением приехать и обсудить наши дальнейшие действия, но я малодушно решила перенести разговор на завтра. Я понимала, что в полицию надо идти как можно скорее, а значит и с поиском адвоката не стоит затягивать, но сегодня сил на мозговой штурм у меня не осталось.

Мне хотелось провести как минимум три часа в ванной и потом завалиться спать. Думать не хотелось от слова совсем, тем более что меня очень раздражал тот факт, что мысли об Урицком меня занимали куда больше, чем мысли о пропавшей девушке.

После ванной я, как и планировала, уснула и проснулась лишь поздно вечером, запоздало сообразив, что ночью теперь мне вряд ли удастся поспать и таки придется остаться наедине со своими мыслями.

Открыв холодильник, я поняла, что Алекс вчера сожрал все мои, и без того скудные, запасы продовольствия, поэтому заказала доставку и пока ждала курьера, решила поискать информацию о пропавшей девушке.

Найти ее в соцсетях не составило труда, несмотря на то, что поиск выдал довольно много аккаунтов. Лишь с одним из них у меня было 4 общих друга, поэтому я не сомневалась, что передо мной та самая Марина Селиванова. На фото она лучезарно улыбалась, волосы были уложены в аккуратные кудри.

Все время до приезда курьера я потратила на изучение ее профайла. Не знаю что я там хотела найти, фото с отцом Кирилла там, разумеется не было, но в целом впечатление о девушке складывалось очень положительное. Я старалась не думать о том, что у нее были отношения с женатым мужчиной. Под фото было куча лайков и комментариев от друзей, среди которых было довольно много знакомых лиц. Никакого хейта и грязи, в общем, никаких зацепок.