Читать онлайн Сага о Мрачных Водах. Аллеи Скверны бесплатно

Нет ничего отвратительнее, чем не суметь защитить того, кого любишь

Бриенна Тарт, «Игра Престолов»

Пролог

– Крепко пристегнул ремень?

– Да, мам.

– Дай-ка проверю.

– Да, крепко-крепко! Чего ты постоянно переживаешь за меня? Никуда я не денусь. Давай уже погружаться скорее.

Она взглянула на Питера. Он даже не смотрел на нее. В последнее время она вообще редко видела его прямой взгляд, его голубые глаза. Питер все чаще отворачивался. Когда они обедали, он смотрел в окно. Когда здоровались или прощались, его взгляд убегал куда-то за ее спину, а не смотрел ей в лицо.

От этого ей становилось все чаще не по себе.

Она наклонилась к его креслу, чтобы проверить, крепко ли пристегнут ремень, но его руки ухватились за ее запястье.

– Не трогай. Хватит все так контролировать. Я уже не маленький.

Питеру исполнилось только семь. Сжимая крепко ее запястье и предплечье тонкими пальчиками, он все так же избегал взгляда с ней. Голова его опущена вниз, глаза следили за руками, дабы не подпустить их к ремню безопасности.

Она молча убрала руки от ремня и сжала руль батискафа.

– Мы плывем или как? – подал голос Питер.

Слезы наворачивались на глазах. Она хотела, чтобы этот день стал днем матери и сына – их совместным путешествием. Она арендовала батискаф, желала показать Питеру красоты подводного мира, но он себя вел с ней, как с чужим человеком.

Она и есть для него чужой человек. Но каждый день надеялась все изменить.

Она хотела, чтобы они стали одной семьей. Она и Питер. Мама и сын. Их маленькая семья.

– Почему ты так со мной разговариваешь? – она услышала свой голос.

– Как я с тобой разговариваю? – ответил Питер вопросом.

– Словно я… чем-то тебя обидела. Питер, нам надо поговорить.

Она повернулась к нему. А он нет. Питер смотрел в большое лобовое стекло батискафа, за которым бежали морские волны.

– Все в порядке, – отрезал он.

– Нет, не в порядке.

Она положила ладонь ему на плечо, а он одернул ее. Пальцы быстро оторвались от синей футболки Питера и, задрожав, застыли над его телом.

– Питер… что у нас происходит?

– Ничего не происходит, мам. Поехали уже! Ты так долго ждала этого дня, когда мы из-за твоей проклятой работы наконец сможем побыть вместе. И этот день настал. Чего же ты ждешь, а? Давай погружаться. Я хочу скорее посмотреть на рифы. Не тормози.

Работы в центре спасения морских животных всегда хватало. «Первая Лагуна» никогда не пустовала. Очень многим морским котикам, тюленям, дельфинам и пингвинам требовался уход и забота. И днем, и ночью они вылавливали раненных животных и доставляли их в оборудованные аквариумы «Первой Лагуны».

Только вчера она вычистила почти три ведра рыбы. Ногти давно нуждались в хорошем маникюре. Ей самой становилось порой страшно смотреть на собственные пальцы, которые не переставали пахнуть сырой рыбой. Во время работы она успевала по локти измазаться в чешуе.

Не став ничего отвечать сыну, она пристегнула свой ремень безопасности, включила все необходимые установки и направила батискаф на дно морское.

Шум волн затих.

Мир погрузился в тишину.

Ей нравилось подводное молчание. Раздавалось слабое гудение мотора. Батискаф погружался на самое дно, пока не замер над песчаной гладкой поверхностью.

– Как тебе? – выдавила она из себя, словно боялась услышать голос Питера в ответ.

Но еще больше она боялась молчания.

Питер не промолчал:

– Нормально.

И это все, что он мог ей ответить?

«Нормально?».

От удушающей боли ей хотелось немедленно всплыть и выйти на берег. Ей хотелось убежать прочь от Питера и никогда его не видеть. Она не могла больше выносить отсутствие взгляда и этот холодный тон в его речи.

Но она не могла закатить подобную родительскую истерику и самой уподобиться ребенку. Ей нужно найти подход к Питеру. А потому она отправила батискаф в плавание по направлению к рифам.

Плыли они молча. Она боялась нарушить это молчание, будто верила, что тишина «излечить» дурное настроение Питера. Словно после нескольких минут тишины к ней вернется ее прежний веселый и ласковый Питер, сын, который любит свою мать.

– Смотри-смотри!

– Акулы?

Мимо них проплыли две белые акулы. Эти рыбы-одиночки всегда казались ей невыносимыми собственниками, считавшими себя королями океана. Пара акул не обратила внимания на батискаф и проплыла мимо.

– Ты же не видел их прежде, верно?

– Видел. У тебя на работе. Ты же лечила одну такую.

– Но это было в аквариуме. А здесь они в своей среде обитания.

– И какая разница? Акула остается акулой.

«Акула остается акулой» – эти слова острыми шипами врезались в ее сознание. Все плавание они то и дело всплывали время от времени в ее мыслях.

– А вот и рифы.

Мир будто переменился – вокруг появились краски. Кораллы. Разных причудливых форм и расцветок. Удивительные редкие красочные рыбы, живущие здесь своими стайками-семьями.

– Питер, ты только глянь! Такая красота. Разве, это не чудесно?

Питер ничего не ответил. Она посмотрела на него – мальчик наклонился вперед к стеклу, приоткрыв рот. Он даже не моргал – так был зачарован увиденным.

Ей стало теплее на душе. Возможно, природа подводного мира сменит его бунтующий детский гнев на милость? И он перестанет ни с того ни с сего так злиться на нее?

И почему он вообще начал злиться? Что она сделала не так? Чем его обидела?

Своей заботой? Вниманием? Беспокойством?

Своей любовью?

– Что скажешь? Нравится?

– Это изумительно, – Питер подал голос.

– Я знала, что ты будешь в восторге. Когда мне довелось увидеть такое впервые, это изменило мою жизнь. Я раз и навсегда поняла, что хочу заботиться о подводных обитателях и защищать их. Понимаешь? Поэтому я и пошла работать в «Первую Лагуну» – это лучший центр спасения морских животных в Перламутр-Бич.

– Да, а еще – единственный.

Ее эти слова задели. Реплика Питера прозвучала со свойственным ему хмыканьем, когда он хотел ее чем-то задеть или даже обидеть. Особенно часто Питер хмыкал, намекая на какую-то глупость или нелепость в ее словах.

Она не чувствовала от него уважения к себе. Что можно говорить о любви?

Но она полюбила его в первый же день, когда увидела.

– Питер.

Он промолчал.

– Давай поговорим?

– О чем же? – и снова хмыканье.

– О нас с тобой.

– О чем тут можно говорить? Что у нас с тобой не так?

– Да все не так.

Она собралась с мыслями, чтобы все ему высказать. Откладывать этот разговор в долгий ящик больше не было сил.

– Ты совсем не смотришь на меня. Я так давно не видела твоих глаз. Ты вечно отворачиваешься куда-то. Грубишь. Хамишь. Чем-то вечно не доволен. Я знаю, что сама не подарок, но, Питер, я пытаюсь все исправить. Я хочу, чтобы мы с тобой стали крепкой семьей.

– Семьей? Думаешь, мы когда-то сможем стать семьей? Ты мне даже не мать.

– Питер…

Его слова ранили ее. Каждое новое слово. Каждый звук, произнесенный его устами.

От одного его голоса ей становилось не по себе.

«Ты мне даже не мать».

«Акула остается акулой».

Питер был акулой. Одиночкой. Ему она не нужна. Мать не нужна.

– Почему ты это говоришь? Почему делаешь мне так больно? Я же хочу тебе только добра, Питер. Я…

Из глаз потекли слезы.

А он даже не смотрел на нее!

Она заплакала при Питере. В первый раз. Она никогда не позволяла себе рыдать при нем. Она плакала лишь по ночам наедине с собой.

– Я тебя люблю, Питер. Всем моим страдающим сердцем.

Она смотрела на него, не вытирая слез.

И впервые за долгое время он повернулся к ней лицом. Она смотрела на Питера: голубые холодные глазки, прямой носик, белая кожа, угловатые скулы и острый подбородок. Короткие каштановые волосы вечно растрепаны: Питер не позволял ей себя причесывать.

Она смотрела на него, забыв про управление.

И Питер произнес:

– А я не люблю.

И душа ее раскололась.

Начался кошмар, тянущийся вечность.

– Почему? – спросила она.

И ответ ей не услышать – батискаф врезался в скалы.

Глава 1. Через Проход

Босые маленькие ступни шагнули на нижнюю ступеньку. Бледнокожие тонкие ножки, костлявые коленки. Черные короткие шортики, а сверху – белая рубашечка, пляшущая по течению. Белая кожа и вьющиеся черные волосы.

На Скальда смотрели большие серо-голубые глаза Натаниэля.

Ноги держали его из последних сил. Он едва мог контролировать себя, чтобы не упасть. Скальд вцепился в запястье Айс мертвой хваткой.

В голове – хаос из мыслей. Бурным потоком проносились голоса, крики, отдельные слова, картинки и воспоминания.

Алый Вопль. Смерть Силисты. Мертвый младенец на руках. И маленький гроб.

Голос Ната, раздающийся из телефонной трубки: «Почему ты не спас меня? Ты оставил меня умирать!».

Тот самый голос, который он только что слышал от мальчика, стоящего в нескольких десятках метров от него.

«Зачем ты так со мной? Я же хотел просто… быть рядом».

«Спаси меня. Ты же этого хочешь, да? Так спаси, пока есть шанс! Я так скучаю…».

«Думал, что… папочка придет. Что спасет меня. А ты не пришел. Ты оставил меня там… под землей…».

Но он здесь, прямо перед ним!

«Найди меня, папочка».

И Скальд ответил: «Ты сам нашел меня».

– Нат, стой там, я сама подойду.

Раздался шелест черно-алого платья. Она приближалась к ним со спины. Айседора, почувствовав угрозу, обернулась. Скальд продолжал смотреть на Ната и крепко сжимать Айс за руку.

Верховная Матерь Мелисента прошла мимо Скальда, и он ощутил знакомый запах духов. Он точно помнил, что слышал их раньше. Но когда? У кого были такие же духи? Что это за запах? Кому он принадлежал?

Скальд не мог думать ни о чем другом – только сын. Его сын… Натаниэль, которому уже исполнилось семь лет.

«Семь лет прошло… и вот ты здесь. Стоишь и смотришь на меня. А я на тебя».

– Что это значит? – сорвалось с уст Скальда.

– Это значит ровно то, о чем ты думаешь, – ответил голос Верховной Матери.

Она ушла вперед, направляясь к Нату. Она не оглядывалась и не смотрела на Скальда, но продолжала поддерживать разговор.

– Это мой сын? Это же Натаниэль, да?

Какая-то часть внутри Скальда все еще сомневалась в истинности того, что видели глаза. Реальность перестала казаться реальностью.

Совсем недавно он верил в жизнь Ната. Верил, что сын его где-то ждет. Что Нат жив. А увидев его перед собой и узнав правду, Скальд усомнился в реальности этой правды.

И в правильности…

«Я же видел тебя мертвым… я держал тебя на руках… твой маленький труп… я похоронил тебя вместе с Силистой…».

Скальд спрашивал себя лишь одно: «Как?».

– А ты не узнаешь?

«Как?».

Мелисента потешалась над ним. Как он должен был узнать сына, которого он до этого момента считал мертвым? Которого не видел все семь лет?

– Нат, не бойся никого. Иди к маме. Мы уходим.

Она протянула ему руку, покрытую склизкой черной смолой и алыми сияющими трещинами.

– Это… – Нат смотрел за спину Мелисенте на Скальда, – папа? Это же папа, да?

– Да, милый. Это твой отец. Но сейчас он еще не готов принять тебя.

– Ты так и не поговорила с ним?

– Всему свое время, любимый. Я обещаю тебе: скоро отец будет жить с нами. Ты сможешь его видеть каждый день. Но время еще не пришло. Понимаешь?

Но Нат стоял и глядел на Скальда, протягивая ручонку Матери.

– Я не понимаю, – на лице Натаниэля возник растерянный взгляд, – почему? Почему мы не можем пригласить его к нам прямо сейчас?

– Твой папа… ему пока рано. Пойми, милый, он очень хочет быть с тобой, как и ты. Но сейчас у нас есть незаконченные дела. И у него тоже. Когда мы станем более… свободными, мы обязательно будем все вместе. Втроем. Обещаю тебе. Давай, Нат, спускайся, нам пора идти.

«Что происходит? О чем они говорят? Что все это значит?».

Нат взглянул на Матерь, тепло улыбнулся и послушно кивнул. Он сжал руку Матери, и его белая гладкая кожа испачкалась в черной смоле. Ната же это нисколько не смутило.

Держа Мелисенту за руку, он направился вместе с ней обратно, к Проходу.

– Натаниэль, – произнес Скальд, – это, правда, ты?

«Могла ли она подменить ребенка? Мог ли это быть не мой сын?».

Но чем дольше Скальд смотрел на Ната, тем больше находил схожих черт. Глаза Силисты, его волосы и нос, мамины уши.

Его осенило: «Это мой сын».

Ошибки быть не могло.

Скальд видел в мальчике самого себя.

– Привет, пап, – встретил его Нат такими словами.

«Пап… он знает, что я – его отец. Так в чем же дело? Верховная Матерь… кто она? Что она сделала? Как это случилось?».

– Я очень хочу, чтобы мы жили вместе. Втроем. В нашем доме. Но мама говорит, что ты еще не готов жить с нами. Что у тебя есть дела. Это так?

Скальд взглянул на Мелисенту. Она не думала мешать их разговору. Но почему? Она просто держала Ната за руку и улыбалась. Она остановилась в паре метров от Скальда, позволяя Нату познакомиться с отцом.

«Что она задумала? Почему делает это? Почему позволяет нам говорить друг с другом?».

– Дела?..

– Да, пап. Ты вечно чем-то занят. Мама говорила, что ты работаешь врачом. Это очень здорово! Мне бы тоже хотелось научиться делать уколы, проводить операции. Ты ведь хирург, да?

Скальд держался. Ему хотелось плакать. Хотелось взять сына на руки. Хотелось убежать.

Хотелось прыгнуть с моста.

Но он ответил:

– Нет, сынок. Я помогаю людям с самыми разными проблемами. Порезы, ожоги, травмы, раны, переломы. Отравления и прочее. Самое разное. Если побываешь у меня на приеме, то увидишь много всего интересного. Я могу показать тебе свой кабинет, оборудование, инструменты. Уверен, тебе там понравится, если ты хочешь стать врачом.

Нат радостно взглянул на Матерь.

– Мам, можно пойти с папой? Я очень хочу посмотреть, как он работает!

Верховная Матерь тепло улыбнулась в ответ и сказала:

– Не сейчас, Нат. Папа занят. И у нас с тобой тоже большие планы на день. Давай в другой раз, ладно?

– Эх… а мне так хотелось побывать с папой на приеме…

Потом Скальд заметил, как взгляд Ната скользнул по забинтованным рукам.

– А как ты работаешь, пап, с такими руками? У тебя тоже сила, как у мамы? И ты постоянно их бинтуешь?

– Ну хватит, Нат, – оборвала его Мелисента, – нам пора. Перестань докучать отцу и спрашивать у него все подряд. Это неприлично. Ты хотел увидеть его? Пожалуйста. Как я и обещала тебе. Пообщаетесь дольше в другой раз. Нам нужно идти.

Нат только пожал плечами и виновато взглянул на отца:

– Прости, пап. Не стоило это спрашивать. Мама права. До встречи! Еще увидимся. Был рад знакомству с тобой.

Нат помахал Скальду рукой, когда проходил мимо, следуя за Верховной Матерью. Она не отпускала его руку ни на миг. Мелисента крепко держала Ната, продвигаясь к Проходу все ближе.

– Удачного дня, Скальд. Была рада знакомству, Айседора. Еще увидимся. Надеюсь, следующая наша встреча случится при более удачных обстоятельствах.

Верховная Матерь, проходя мимо Карателя-Энтони, позвала его за собой:

– Идем, Несущий Погибель. У нас много работы.

– А кто это, мама? – Нат с интересом взглянул на Карателя.

– Я вас познакомлю. Уверена, вы найдете общий язык. Он составит тебе компанию в мое отсутствие.

– Компанию?

– Да. Надеюсь, вы подружитесь.

Нат с увлеченностью рассмотрел черные клинки-семиотики в руках Карателя.

– Вау! Научишь меня сражаться? – с восторгом спросил Натаниэль.

Каратель озадаченно взглянул на Верховную Матерь, ожидая от нее приказа, чтобы подобрать нужные слова для ответа.

– Не стоит играть с настоящим оружием, Нат, – ответила за него Мелисента, – это очень опасно.

– Но мы будем осторожны! Он мне просто покажет парочку приемов, правда же?

Каратель снова не ответил. Он явно опасался сказать что-то лишнее, что могло рассердить Верховную Матерь.

– Только под моим присмотром, – согласилась она.

– Вот класс! Спасибо, мам!

Поравнявшись в ряд, троица двинулась к огромному порталу между мирами, сотканному из красных и верных ветвей-щупалец.

Скальд провожал их глядя, в спины. И гнев с каждой секундой вскипал в душе все сильнее.

– Я не могу этого так оставить, – произнес он.

– Скальд… – сглотнула Айседора.

– Айс, я не могу стоять и смотреть, как они увидят моего сына. Ты сама все слышала. Это Натаниэль. Я точно знаю.

– Да, ты прав… вы очень похожи… я сама удилась такому сходству, но как такое возможно?

– Я обязательно это выясню, но не сейчас. Они уходят. Энтони. Верховная Матерь. Натаниэль. Они уходят, Айс! Прямо у нас на глазах! И куда они идут? В чертов Проход!

Скальд отпустил запястье Айс, крепче сжал рукоять семиотика – меча, вместо клинка у которого пульсировал золотистый свет, сотканный из магических плавающих иероглифов и символов.

– Скальд, нет!

Поздно – он уже бежал по мосту к Проходу, чтобы остановить триумфальное шествие. Триумфальный побег.

– Скальд!

Айс, взяв два клинка-семиотка в обе руки, погналась за ним. Они пересекли половину длинного каменного моста, протянутого над бесконечной черной пропастью Глубин Пепла и соединяющего лифт, ведущий в Перекрестки Академии Марии Селесты, и Проход – портал в иное измерение, откуда вышло зло, захватившее Перламутр-Бич.

– Скальд!

Айс нагнала его.

И их услышали.

Мелисента и Нат остановились недалеко от Прохода и обернулись. Перед ними стоят Каратель, сжимая два семиотика, окрашенных черным сиянием.

– Задержи их, – приказала Верховная Матерь.

Скальд, увидев, что Мелисента намеревается забрать Ната с собой и провести его через портал, выпалил:

– Нат! Нат!

Натаниэль поднял взгляд на Мать:

– Мам, почему папа гонится за нами? Что с ним?

– Я же говорила тебе, сынок.

Пауза.

– Папа еще не готов жить с нами.

Она сжала темными пальцами ладошку Натаниэля.

– Идем, милый. Ты еще сможешь встретиться с отцом.

Нат проводил Скальда печальным взглядом. И этот взгляд – последнее выражение лица Ната, которое увидел Скальд прежде, чем его сын развернулся к Проходу и пошел в его сторону вместе с Мелисентой.

– Нет! – вырвалось у него.

Взмах меча.

И он столкнулся с Карателем.

Семиотик Скальда встретил зачарованные клинки Несущего Погибель. Каратель скрестил мечи, собираясь откинуть от себя Скальда ударной волной. У него получилось бы это сделать, если бы вовремя не подоспела Айс.

Айседора, у которой имелось два семиотика.

Она атаковала, и Каратель был вынужден бросить сопротивление Скальду и ответить на удар.

Посыпались золотые и черные искры.

Скальд и Айседора, дружно размахивая золотыми сверкающими клинками, отбивали удары Карателя. Несущий Погибель ловко парировал и блокировал каждый удар врагов, управляясь всего двумя мечами против трех.

Скальд рубил воду. Он рассекал все вокруг. Он яростно прорывался к Проходу, чтобы не дать Верховной Матери забрать у него сына.

«Он не твой сын, Мелисента. Он мой! Нат – мой сын. Сын Силисты. Не твой… я заберу его у тебя, сука! Нат! Нат! Натаниэль».

Скальд рвал удары Карателя, вынуждая его отступать. Айс не пыталась остановить Скальда – она помогала ему одолеть противника, стоявшего на пути между ними и Проходом.

Скальд не переставал смотреть в спину Ната, надеясь еще хоть раз увидеть его лицо, его глаза. Он позабыл, что тот, с кем он сейчас сражался, кого готов убить, когда был Энтони Эрнандесом, его другом и товарищем по оружию.

Готов ли он убить его ради Ната?

Готов прямо сейчас скинуть Карателя с моста, не попытавшись вернуть личность Энтони?

Ради сына…

– Отвали! – заорал Скальд в лицо Карателю. – Прочь с дороги!

Скальд издал боевой клич и нанес десяток рубящих ударов семиотиком, делая их так быстро, что Каратель не успевал отражать его нападки и атаки Айс.

Скальд придавил Карателя. Он вынудил того упасть на мост и опустить оружие.

Скальд замахнулся семиотиком, стоя над ним. Он был готов вонзить магический меч прямо в шею врагу, но Айс набросилась на него, схватив за поднятые руки с криком:

– Нет! Скальд, не смей! Ты убьешь его! Ты убьешь нашего Энтони! Нет, Скальд!

Тяжело дыша после яростной битвы, Скальд опустил меч. Он посмотрел в сторону Прохода – Нат исчез. Мелисента стояла у самого портала. Она обернулась и скомандовала:

– Вставай же скорее. Пора уходить.

Каратель пополз прочь от Скальда и Айседоры. Взяв свои мечи, он быстро вскочил на ноги и побежал к проходу.

– Нет! – рявкнул Скальд.

И сорвался на бег.

– Скальд! Ты куда? – крикнула Айс.

В Проход.

– Нет, Скальд, даже не думай! Что ты собираешься сделать? Там же Верховная Матерь! Они…

Но Скальд уже не слышал ее. Все его мысли сосредоточены на спасении и возвращении Ната.

Теперь он точно знает главное: Нат жив. Его сын живой, и он должен вернуть его.

Мелисента прошла через Проход и исчезла за мутной темной стеной, окрашенной алыми шрамами.

Следом за ней в портал вбежал и Каратель, удирая от Скальда и Энтони, как кошка от собак.

Его задача – выполнять приказы госпожи. Сказано сражаться – он сражается. Сказано бежать – он бежит.

Скальд уже не думал о том, как спасти Энтони. В голове – только Натаниэль.

– Скальд! Прошу. Мы придумаем план. Не иди туда. Постой!

Скальд не остановился. Его уже ничто не могло остановить.

Добравшись до Прохода, он, не медля ни секунды, прошел сквозь холодный портал и вдохнул воздух.

Глава 2. На другой стороне

Крапивная рубашка плотно прижалась к телу. Также безжалостно к ногам прилили мокрые штаны. Спутанные влажные волосы налезали на лоб и щеки. Морозный воздух обдал его со всех сторон. А ступни ног застыли в ледяной воде.

Мир плыл.

Скальд видел алые вспышки и черные молнии, сквозившие сквозь туманную пелену. Во рту зудело от соленой морской воды. Океан вышел из его тела. Из носа, изо рта, из ушей потекла вода. Избавив легкие от моря, он вдохнул воздух, от которого уже успел отвыкнуть за долгое время пребывания в подводном мире.

Скальд прокашлялся.

Левой рукой он убрал мокрые волосы назад. Кончик меча, который он держал в правой руке, резал водную белую гладь под ногами.

– Мелисента! – сорвалось с его уст.

Скальд сделал несколько шагов вперед, ступая по холодной воде, заливавшей все пространство вокруг. И реальность прояснилась.

Перед ним воздвигнулся лес. Дикий. Высокий. Невероятный. Стройные красные пульсирующие деревья, исчерченные черными шрамами и гноящимися чернилами ранами. Темные лианы ветвились во все стороны, сплетаясь в хитроумную сеть. Черная смола стекала по жутким растениям и капала в прозрачную водяную гладь, окрашивая ее в багровый цвет.

Словно этот мир, сотканные из крови и чернил, дышал. Он жил своей гниющей жизнью, но процветал. Разрастался. Ветвился дальше на многие-многие мили. Мир, лишенный жизни. Лишенный смысла.

– Что за черт?

И руки обожгла боль.

– Ах!

Скальд вскрикнул и упал на колени в воду. Боль, сковавшая руки от кончиков пальцев до локтей, заставила отпустить меч. Семиотик утонул под водой, но Скальд мог разглядеть со дна золотистое свечение.

Серые разорванные мокрые бинты окрасились алым.

– Какого черта? Что это?

Скальд, задыхаясь от боли, принялся разматывать и рвать бинты на руках. Боль текла по телу. От самых ногтей она бежала по рукам, отдавала в живот, в сердце и застревала в горле.

– Что она сделала со мной?

Скальд, освобождая руки от повязок, видел, как трещины на коже кровоточили и пульсировали алыми искрами. Красный цвет напоминал окрас высоких жутких деревьев этого мрачного леса, уходившего высоко в черное небо.

– Что это значит?

Скальд, выбросив бинты в воду, осмотрелся.

«Где Нат? Где Мелисента? Где Энтони? Куда они подевались? Они не могли уйти слишком далеко!».

Он сделал попытку встать на ноги, но она окончилась провалом – нестерпимая боль, кинжалами сжигавшая руки, не давала ему это сделать и снова приковала его к воде.

– Ай! Да сколько можно?

Скальд не помнил, что бы руки когда-нибудь болели так же сильно, как сейчас. Он смотрел на пальцы – каждая фаланга исчерчена тонкими красными трещинами. Сжимать ладонь в кулак невыносимо больно. Трещины шли по краям ногтей. Сухая черная корка покрывала костяшки и сочленения фаланг на тыльной стороне кисти. Раны спирально закручивались вокруг запястья и дальше, словно ветви деревьев, рисунком молнии тянулись к локтям. Кожа слабо пульсировала. Красные искры, кипящие в ранах, позволяли краям слегка соединиться и снова рассоединяли их.

Скальд остро ощущал даже тонкие дуновения своего дыхания на ранах. Они болели от всего.

– Что со мной не так?

Он опустил руки в воду… и закричал.

Кожа горела.

Боль стала такой, словно он запустил руки в кипящую лаву.

Запрокинув голову и зажмурив глаза, Скальд ревел от раздирающих мучений. Он был готов умереть прямо здесь и сейчас лишь бы больше не испытывать таких страданий.

Скальд хотел отрезать себе руки.

Он достал руки из воды – ничего не изменилось. Трещины не зажили, как по волшебству. А вот вода под коленями окрасилась в алый, часть крови или той жидкости, что текла в трещинах, вытекла наружу.

– Что это? Почему это происходит со мной?

Скальд почти плакал. Он стонал, не имея возможностей найти в себе силы успокоиться. Он не мог прийти в себя. Все происходящее начало сильно пугать его.

На время он позабыл о Нате, забыл о Верховной Матери и Энтони. Теперь его волновало собственное состояние.

«Если со мной что-то случится, никто не сможет спасти Ната… никто».

«Только мне это под силу».

Скальд продолжал осматривать изрезанные руки. Он не мог даже сглотнуть комок, застрявший в горле. Тело все еще ощущало остаточные пульсации боли.

– Виновата любовь…

Скальд поднял голову и увидел Верховную Матерь Мелисенту. Она стояла в паре метров от него совершенно одна, сложив смольные руки перед собой, скрестив пальцы.

Скальд моментально сунул правую руку под воду и, превозмогая жгучую боль, стиснув зубы, нащупал рукоять семиотика. Схватив меч, он поспешил вынуть его из воды.

– Не подходи!

Он угрожающе нацелил острие клинка на Мелисенту. Скальд поспешил наконец подняться на ноги и приготовился к нападению врага.

– И не думала, – ответила Мелисента спокойным голосом, – к тому же твоя игрушка, которую ты держишь в руках, тебе не поможет одолеть меня.

Скальд сразу вспомнил битву с Алойшем, одним из членов Лиги Призраков Перламутра. Семиотик – оружие, способное рассечь любую материю, не справилось с Алойшем, и сверкающий клинок не причинил ему никакого вреда. Скальд одолел Призрака, задушив его собственными руками.

– А это поможет? – он поднял левую руку, демонстрируя ее Мелисенте.

Она одарила его руку равнодушным взглядом.

– Ты ведь даже не представляешь себе, что это такое, верно?

Она поймала его. Скальд понятия не имел о силе, заточенной в его теле.

– Что это за место? – Скальд указал мечом в сторону мрачного красного леса.

– Ты ведь знаешь о записях Камы, верно?

Кама – ведьма с Крапивного Утеса. Именно она отправилась однажды через Проход, чтобы найти оружие против Призраков Перламутра. Ей удалось получить мечи-семиотики и силу пророчеств взамен на зрение и годы собственной жизни. Также ей дали семена крапивы, из которой она впоследствии сшила крапивные рубашки, позволяющие дышать под водой. Благодаря Каме появился Орден Печатей, призванный сражаться против Призраков и закрывать порталы с помощью семиотиков. Алойш убил Каму, когда Призраки узнали, что она помогла Печатям в их деле.

– Мне рассказывали.

– И ты помнишь, что она увидела, когда попала сюда?

– Ничего… она прошла через портал и увидела трупы своих людей. Что-то невидимое убило их.

– Невидимое? Конечно, пока она не ослепла, она не могла увидеть истинную реальность. Но отдав зрение, она видела больше, чем ей полагалось видеть. Что же она увидела, Скальд?

Он смотрел на красные заросли.

– Это? – спросил Скальд. – Этот лес? Это место убило всю экспедиционную группу? Это Кама увидела, когда светящийся олень забрал у нее зрение?

Мелисента довольно улыбнулась.

– Аллеи Скверны – мой дом. Эта сила убьет любого чужака, если пожелает. Я управляю ею. Я убила ту группу, а Кама успела сбежать.

– Аллеи…Скверны… что это? Что такое Скверна? Кто ты, Мелисента? Хватит загадок. Хватит тайн. Откуда у тебя мой сын?

– Наш сын, – тут же исправила она.

«Я не понимаю. Это немыслимо».

– Ты лжешь! – выпалил Скальд. – Это не твой сын! Силиста. Я принимал у нее роды. Случился Алый Вопль. Она умерла. Я держал мертвого Ната на руках. Как он мог выжить? Это твоих рук дело?

Чем больше Скальд говорил, тем шире улыбалась Мелисента, пока не залилась раскатистым хохотом.

Скальд не выдержал ее издевательского смеха.

«Она не хочет отвечать на мои вопросы. Не собирается рассказывать о том, что случилось на самом деле».

– Верни мне моего сына, ведьма!

Скальд двинулся на нее с мечом.

«Я убью ее!».

– И что ты сделаешь, Скальд? – Мелисента потешалась над ним. – Задушишь меня, как задушил Алойша?

Не сбавляя темп, Скальд шел на нее, замахиваясь семиотиком. Он почти бежал, намереваясь, если не убить, то сильно ранить врага.

– Перестань, Скальд. Тебе это не поможет.

Скальд не остановился, а только ускорился. Издав боевой клич, он с замахом набросился на Мелисенту.

Но потом… Верховная Матерь вытянула правую руку вперед. С ладони сорвался черный отблеск.

Алая вспышка.

И ударная волна отбросила Скальда назад. Он пронесся над водой, упал, а потом проплыл по поверхности на спине еще дальше, выронив меч из рук.

Мир помутнел.

Скальда парализовала боль. В голове звенело. Опустив затылок, он опустил лицо под холодную воду. Крапивная рубашка начала действовать, приковывая его ко дну.

Скальд воспротивился. Руки горели. Он поднял голову и выплюнул воду изо рта. Вдохнул воздух.

Мир мерцал в тумане.

– Ты слишком слаб, Скальд.

Она стояла прямо над ним.

– Тебе не под силу вернуть Ната. Он мой. Если хочешь быть с нами, то будь послушным. Впрочем, очень скоро это станет совсем не важно. Две луны столкнутся. И время придет.

Скальд слышал пророчество Камы. Энтони рассказывал ему о нем. Еще он помнил другое пророчество, последнее, начертанное на крышке стола в доме Камы. Его обнаружили Альбедо, Элен и Хоакин, когда пришли на Крапивный Утес в поисках новых семиотиков и крапивных рубашек. Тогда Кама уже была мертва.

То пророчество гласило: «Океан сразит сушу».

– Великое Столкновение станет предвестником Конца, – Мелисента процитировала точное пророчество Камы, которое она когда-то сообщила Энтони Эрнандесу и его друзьям, Матео и Беатрис.

Скальд отчаянно пытался прийти в себя. Он не мог показывать слабость. Не мог продолжать лежать у нее в ногах.

Но боль не позволяла шевелиться.

– Тебе не остановить меня, Скальд. Очень скоро я смогу осуществить свою мечту. И мне не нужны ни Лига Призраков, ни Академия Марии Селесты. Все это не будет иметь никакого значения. Скверна всех сильней.

Голова шла кругом. Изображение Верховное Матери двоилось и расплывалось в глазах. Удар оказался слишком сильным.

– Ты слаб, Скальд. Ты сам это прекрасно видишь. Смирись с этим. Тебе никогда не получить Ната. Я его люблю. И он только мой. Ты понял? Ты потерял своего сына семь лет назад. Продолжай и дальше жить с этой реальностью. С этой данностью. Ты не сможешь ничего изменить. Твои друзья погибают один за другим. У тебя никого не осталось. Что ты можешь поставить против меня и Скверны?

Она покачала головой и наклонилась к нему ближе.

– Не вздумай приближаться к Аллеям. Они сожрут тебя, Скальд. Они проглотят тебя без остатка. Ты не сможешь бороться с ними. Аллеи мои. Мои владения. Оставь это, Скальд.

Ее голос стал тише и острее.

– Забудь. Забудь Натаниэля. Так будет лучше для тебя самого. Просто… отпусти его. Тебе его не спасти. Он не нуждается в твоем спасении. Со мной… ему гораздо лучше.

Она снова выпрямилась и наклонила голову в бок, наблюдая за ослабевшим Скальдом. Он попытался встать, но тщетно. Слабость пропитала каждую мышцу его тела. Силы оставили его.

Но ясность картинки мира вернулась. Он снова видел Мелисенту отчетливо, а не расплывчато.

– Я… – произнес он слабым тоном.

Мелисента наклонилась, словно была готова выслушать его.

– …доберусь… до тебя…

– Не утруждай себя. Я сама найду тебя, когда ты понадобишься.

Верховная Матерь направила на Скальда ладонь. Пальцы покрылись черным сиянием. Смола стекала ручьем в запястья и, попадая в воду, окрашивала ее в красный цвет.

Скальд, испугавшись за то, что она может с ним сделать, быстро схватил семиотик, готовясь отразить любую атаку.

Но в прошлый раз меч ему не помог.

– Я рада, что мы смогли поговорить друг с другом наедине. Это было нужно. А сейчас… тебе пора возвращаться на самое дно.

И черная смола, сорвавшаяся с руки Мелисенты, ударила Скальда в лицо. Он тут же провалился под воду, словно под ним открылась глубина.

Он вдохнул воду и открыл глаза.

– Скальд!

Голос Айседоры возвращал его к реальности.

– Скальд, ты как? Ты слышишь меня? Ответить. Прошу, ответь мне. Скальд! Скальд!

Он смотрел на ее покрасневшее лицо. Айс плакала. Скальд повернул голову и осмотрелся: Глубины Пепла. Он лежит рядом с Проходом.

Совсем недавно он пришел сюда, чтобы раз и навсегда запечатать портал. Теперь же он понимает, что этого нельзя делать.

Там Нат.

Он не может запереть его в другом мире.

Он должен его вернуть.

– Скальд! Скальд! Тебе лучше? Вставай. Я помогу.

Айс взяла его одной рукой за руку, а другую положила под голову. Она помогла ему подняться на ноги. Встав, Скальд наконец пришел в себя после перемещения.

Ноги все еще слабо держали его. Он взглянул на свои руки – красные раны исчезли. Они словно затянулись, оставались лишь неприятные трещины.

– Идем, Скальд, идем.

Айседора помогала Скальду идти, пока ощущение собственного тела не вернулось к нему в полной мере.

Они шли к лифту.

– Что случилось?

– Мелисента, – ответил он, – я видел… Аллеи Скверны.

– Аллеи Скверны? Что это?

– Не знаю. Она сказала, что это место – ее владения. Она забрала туда Ната, вместе с ними ушел Энтони. Они там, в Аллеях.

– Я… не понимаю… о какой Скверне ты говоришь?

– Я сам пока ничего не понимаю, Айс. Это сила. Очень могущественная. Я не знаю, что это и откуда оно взялось. Но эта сила есть у Мелисенты. Из этой силы сотканы Аллеи Скверны и… Проход.

– Проход?

Айс оглянулась на мгновение.

– Да, Айс. Нельзя его закрывать. Слышишь? Там мой сын. Я еще вернусь сюда. Поняла? Не смей закрывать Проход.

– Я не закрою. Я обещала всех вывести через него. Я сказала жителям Одда, что верну их в свой мир, когда все закончится.

– Нельзя. Пока нельзя. Там Аллеи Скверны. Верховная Матерь убьет их всех, как только они войдут. Так и скажи им, Айс. Сперва нужно победить Мелисенту и уничтожить Аллеи Скверны. Только тогда путь будет свободен, и они смогут пройти. И только после этого мы запечатаем Проход.

Айс согласно кивнула. Она остановилась и отпустила Скальда.

– Ты можешь идти сам?

– Да, Айс. Спасибо. Кажется, мне уже гораздо лучше.

– Отлично.

Айс взяла два оставшихся семиотика, и они продолжили путь к лифту.

– Что теперь? – спросила она.

– Давай найдем остальных. Где-то в городе остались Элен и Хоакин. Соберемся вместе в безопасном месте, и ты расскажешь нам, что вообще здесь произошло.

– Ох… это будет впечатляющая история.

– Очень на это надеюсь.

Вернувшись в Перекрестки – бывшие лаборатории компании «Харон», которая создавала Призраков Перламутра, они столкнулись со студентами Академии Марии Селесты. Они поклонились Айседоре, как своей королеве.

– Отчитайтесь, – велела она.

Один из студентов вышел вперед и отрапортовал:

– Битва закончилась, Ваше Величество. Оставшиеся члены Омута приняли вашу сторону и признали вашу власть.

– Что со сбежавшими проектами?

– Все пойманы и заперты в лабораториях.

– Превосходно.

Скальд совершенно не понимал, о чем шла речь.

– Что с Левиафаном?

– Чужаки с поверхности победили его. Он заперт в кварцевых шахтах и похоронен там навечно. Студенты лично убедились в этом. Проект Омута ликвидирован.

– Чужаки с поверхности? – переспросил Скальд. – Элен и Хоакин!

Айс кивнула.

– Винтер, ты знаешь, где сейчас эти чужаки? – спросила она.

– Чужак… Ваше Величество, один из них погиб, сражаясь с Левиафаном. Он заманил змея в шахты, чтобы другой мог завалить вход. Так рассказывают жители Одда, ставшие свидетелями сражения.

«О, нет… только не так!».

Айс посмотрела на Скальда тяжелым взглядом.

– Винтер, кто этот выживший чужак? Отведи нас к нему.

– Это она, – вставил студент, – девушка. Она спасла весь город и нашу Академию. Мы отправили ее к профессору Орсине Орэлле. Они дожидаются вас недалеко от ваших покоев, Ваше Величество.

«Она… это она… Элен. Она жива. А значит… о, нет…Хоакин Мартинес…».

– Спасибо, Винтер, дальше я справлюсь сама. Ты остаешься за главного. Прикажи всем остальным заняться уборкой помещений и устранением погрома, оставшегося после сражения. Академию нужно как можно быстрее привести в надлежащий вид.

– Будет сделано, Ваше Величество!

– И еще кое-что… передай всем новости: декан Мунлес мертв, он оказался предателем, как и весь Омут, он убил Лорда Сееру. И теперь я – ректор Академии. Пусть жители Одда тоже это услышат. Очень скоро я выступлю перед всеми с объявлением. Я хочу собрать всех в самом большом зале Академии. Пусть придут все жители Одда. И займитесь восстановлением города. Все разрушения, оставленные Левифаном, нужно убрать.

Студент, слушая указания Айс, весь побледнел, но потом расцвел в довольной улыбке.

– Будет исполнено, Ваше Величество. Можете на нас рассчитывать. Мы обо всем позаботимся.

– Очень на это надеюсь.

Откланявшись, группа студентов приступила к своим обязанностям, а Айс и Скальд пошли дальше. Когда они покинули Перекрестки и стали подниматься в Академию, Скальд не выдержал и спросил:

– «Ваше Величество»? Айс, ты серьезно?

– Можно сказать, что теперь я здесь главная. Ты же уже понял, что это значит, верно?

Скальда осенило. Он пришел в восторг от собственного открытия.

– У нас появился сильный союзник против Лиги Призраков.

– О, да! – радостно воскликнула Айс. – Гринштейну и остальным явно не поздоровится.

Глава 3. Течение переменилось

Поднявшись на этаж выше и пройдя по коридору, Скальд увидел Элен, а рядом с ней – сотрудницу Академии – существа с белой кожей, двумя парами рук и длинными щупальцами вместо волос.

Вдвоем они стояли у крепких коралловых ворот, охраняемых парой стражей в белых халатах со стеклянными копьями в руках.

– Скальд!

Элен бросилась в его объятия.

Скальд отбросил семиотик прочь и обнял Элеонору двумя руками.

«Она жива» – кричали его мысли.

«Она жива!».

– Элен, я скучал, – произнес он.

– Скальд, как же я рада видеть тебя! Ты жив… хвала добрым духам! Скальд, как же я переживала! После победы над змеем я пошла в Академию… меня встретили студенты. Сначала я испугалась, что придется опять сражаться. Но они не стали. Они все у меня спросили. Узнав, что я – друг Айс – они привели меня к профессору Орсине, и мы дожидались вас здесь.

На Скальда смотрело счастливое, но усталое лицо. Элен плакала.

– Скальд… Хоакин…

– Я знаю, Элен. Мне очень жаль.

– Я говорила ему не идти в пещеру! Он поклялся жизнями Матео и Беатрис! Он поклялся мне… но не сдержал клятвы. Он заманил змея в рудники, а я… ударила по валуну и засыпала проход, похоронив чудовище. Скальд… я могла убить его… он мог еще быть жив, когда…

– Ты сделала все правильно, Элен. Не вини себя.

– Но как же…

– Ты спасла Одд. Ты убила Левиафана и не позволила ему добраться до Перламутр-Бич. Если бы он напал на город, перед нами встали бы еще более серьезные проблемы. Задача стала бы почти невыполнимой. Ты зарубила все на корню. Элен, ты всех спасла.

– Жертвой Хоакина… что мы скажем Матео и Беатрис? Что же мы…

Она не выдержала и снова бросилась в объятия Скальда. Он погладил ее по спине, стараясь утешить.

– Айс… ты снова с нами. Я так рада!

Элен отпустила Скальда и обняла Айс.

– Я тоже рада тебя видеть, Элен, – ответила Айс, – спасибо тебе за победу над Левиафаном. Без вас с Хоакиным… мы бы точно не справились.

Элен смотрела то на Скальда, то на Айс, и на ее лице появилось недоумение.

– А где Альбедо? – спросила она.

Скальд и Айс мрачно переглянулись.

– Нет… – Элен, ахнула, прикрыв рот руками, – Нет, не может быть! Как…

– Это… сложно объяснить, – ответил Скальд, – Айс, нам нужно место, чтобы все обговорить.

– Да, конечно.

И Айс обратилась к Орсине:

– Орсина, оставь нас. Займись командованием студентов и профессоров. Одд и Академию нужно привести в порядок.

– Да, Ваше Величество, – поклонилась она в ответ, – но…

– Что?

Орсина сглотнула, и ее голос стал тише:

– Что делать с… телами в саду.

«Телами в саду?» – не понял Скальд.

Он смотрел на Айс – она точно знала, о чем идет речь.

– Они еще там?

Орсина кивнула.

– Хм… что ж, тело декана Мунлеса сбросьте в бездну Глубин Пепла. Я не желаю его хоронить. А тело… Лорда Сееры отнесите в отдельную комнату, куда никто не станет заходить. Завтра мы проведем его похороны на заднем дворе Академии.

– Вы не станете строить для него гробницу?

– Гробницу?

– Ваше Величество, я все понимаю, но остальные… они могут не так понять, если вы просто закопаете тело своего мужа под землей.

– Ты права, Орсина. Проклятье. Ладно, мы можем сделать гробницу где-нибудь в Перекрестках?

– Думаю, я могу что-то придумать.

– Отлично, займись этим.

– Будет исполнено, Ваше Величество.

Айс прошла к воротам, и стража открыла двери.

– Стража, следуйте за мной.

А потом она кивнула Скальду и Элен, приглашая их войти в подводный сад.

Скальд никогда не видел подобной красоты. Цветущие кораллы, разноцветные водоросли, моллюски, яркие рыбы. Это место напоминало самый настоящий ботанический сад со всем разнообразием флоры и фауны, но только подводный. Полы и стены здесь сделаны из стекла.

Они прошли в самый центр сада, где открылась небольшая площадка с высокими зеркальными стеклянными колоннами, среди которых стоял рабочий стол и кресло. Рядом ее несколько стульев.

Одно мертвое тело сидело в кресле. Тусклые серые длинные волосы ровными прядями спадали вниз. На существе одеты белые ткани, а ноги босы.

Второе мертвое тело обезглавлено. Человеческое туловище плавно переходило в змеиный толстый зеленый хвост. Голова лежала неподалеку. Скальд вспомнил его – декан Милантэ Мунлес. Именно он со своими людьми из Омута встретил его, Айс и Энтони, когда они проникли в Академию Марии Селесты.

Именно тогда все и случилось.

– Стража, – скомандовала Айс, – уберите тела и следуйте указаниям профессора Орсины.

Двое кивнули.

Один подхватил труп декана, а второй – Лорда Сееры. Вес под водой не имел особого значения, а потому двое стражников легко справились со своей задачей.

– Орсина, спасибо. Занимайся всем необходимым. Я потом найду тебя.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

И профессор Орэлла, опередив стражников, пошла впереди них, давая указания. Скальд услышал, как двери сада закрылись. И троица осталась наедине.

– «Ваше Величество»? – Элен удивленно уставилась на Айседору.

– Ох, и не говори! Все никак не привыкну к этому обращению. Присаживайтесь, ребята. Нам многое нужно обсудить.

Айс заняла место в кресле, а Скальд и Элен, подвинул стулья к столу, сели рядом.

– Прежде, расскажите мне, что случилось с Альбедо и Энтони, – начала Элен, – я больше не могу ждать.

– Хорошо. Я расскажу.

И Скальд поведал Элен о том, что произошло в Глубинах Пепла, когда он вместе с Альбедо пришли туда и встретили Энтони, ставшего Карателем, Несущим Погибель.

Скальд рассказал о том, как трагически погиб Альбедо и о том, что случилось потом – появление Верховной Матери Мелисенты и Натаниэля. А также не забыл поведать о своем путешествии через Проход в Аллеи Скверны.

– Скверна? – переспросила Элен. – Что это?

– Ты не знаешь?

– Нет, нам ничего такого не рассказывали в «Хароне». Я впервые слышу о какой-то Скверне. Если это какая-то особая сила Мелисенты, то мы должны выяснить, на что она способна.

Айс открыла выдвижной ящик и достала из него картину, созданную и маленьких блестящих камушков. Картина изображала женщину с младенцем на руках. Вокруг головы матери сиял черный нимб.

– «Харон» вам вообще мало, что рассказывал, – Айс поставила картину перед ними.

– Что это? – не понял Скальд.

– А ты не узнаешь ее?

Присмотревшись, Скальд узнал женщину.

– Мелисента…

– Лорд Сеера мне приоткрыл завесу тайны. Он не хотел мне ничего рассказывать о Верховной Матери, но какие-то отрывки истины я получила. Одно могу сказать точно, никакого ядерного взрыва, открывшего Проход, не было.

Элен застыла.

– Как? Нам врали? Ты уверена? Как же тогда открылся портал?

– Его открыла Мелисента, – пояснила Айс, – Сеера смог убедить меня в том, что никакое человеческое оружие, даже ядерная или атомная бомба, не может порвать ткань Мироздание.

– Но как это удалось ей?

Айс покачала головой.

– Я не знаю. Еще Мелисента убила родителей Энтони.

– Не может быть, – ахнула Элен.

Айс тяжело кивнула.

– По словам Сееры, никто не мог справиться с ними. Ни один из Призраков. Лиана и Аладар были очень сильны. Самые сильные Печати в Ордене.

– Это так.

– И потому против них выступила Верховная Матерь. Лично. Она своими руками убила их, не позволив им закончить начатую вами миссию. Их смертью битва закончилась.

Элен схватилась за голову.

– Как же… как же так…

– Мне очень жаль, Элен. Мелисента напакостила всем нам.

Собравшись с духом, Айс продолжила:

– Сеера оставил меня в живых по одной причине. Мария Селеста – моя мать. Она работала на «Харон», сменив свое настоящее имя, Елена Блейс.

– Елена…

Скальд посмотрел на Элен – ее взгляд застыл на портрете Мелисенты. Ее нижняя губа дрожала.

Отчего-то Скальду казалось все таким знакомым. Он чувствовал, что должен был понять все то, что поняла Элен. Но Скальд что-то упускал.

– Елена… – повторила Элен, – так звали женщину, которая заботилась обо мне в «Хароне». Она не позволила сделать из меня еще одного Призрака.

– Из тебя хотели сделать Призрака? – ужаснулась Айс.

– Да, меня забрали в «Харон» еще в детстве из приюта. И эта женщина… она сказала, что ее зовут Елена. Она заботилась обо мне. Она… защищала меня…

У двух девушек на глазах застыли слезы.

– Моя мама… – произнесла Айс, – она… Сеера сказал, что она никогда не называла ему свое настоящее имя. Он знал ее под кодовым именем – Мария Селеста. Он любил ее. И назвал Академию в ее честь. Поэтому декан Мунлес, узнав в моем лице ее, отвел меня к нему. Я вышла за Сееру замуж и стала Королевой Морских Сердец. Я убила Сееру. И обвинила во всем декана Мунлеса, выставив его и весь Омут предателями. Я завоевала любовь и уважение всех жителей Одда и Академии. Мои реформы изменили этот мир, и эти люди готовы идти за мной. Я обещала им вернуть их домой, провести через Проход, а потом его запечатать. Сейчас никому нельзя ходить на ту сторону из-за Скверны. Элен… прошу, скажи… что ты знаешь о моей матери?

Элен подняла на Айс глаза.

– Она была… потрясающей. Айс, твоя мама – просто чудо! Такая добрая. Ласковая. Смелая. Мне очень повезло, что я с ней познакомилась. Она была в «Хароне» моим единственным другом, пока не появились Альбедо, Хоакин и родители Энтони. Мы стали командой. Но Елена… она была моей подругой. Как старшей сестрой. Айс… мне так жаль. Ты ее совсем не знала так?

– Видимо, не знала…

Элен протянула руку через стол и взяла пальцы Айседоры в свою ладонь.

– Айс, ты должна гордиться своей мамой. Она очень смелая. Она ничего не боялась. Она защищала меня перед лицом напастей. Только благодаря ей я не стала таким монстром, как Призраки.

– Ты знаешь, что… с ней случилось? Как она умерла?

Элен позволяла слезам свободно течь.

Она сказала лишь слово:

– Гринштейн…

Взгляд Айс поледенел. Скальд видел в ее глазах небывалую злость и гнев.

– Айс, прости меня… я не смогла ее спасти… там все было в огне… твоя мама упала… а Гринштейн проткнул ее своей тростью… я не успела… не смогла… прости меня, прошу…

Элен вскочила со стула, оббежала стол и обняла Айс. Девушки, опустив головы на плечи друг другу, заплакали.

– Я хотела ему помешать… Правда, хотела… но он оказался там так быстро и внезапно… он убегал, а она упала прямо перед ним на дороге… все случилось в Перекрестках… я была там, Айс… я все видела… я ее так любила, правда… так любила… лучшая женщина на свете…

Плечи Айседоры дрожали. Она сжимала одежду Элен в пальцах, впиваясь в нее от боли.

– Я убью его, – процедила Айс сквозь зубы, – я убью этого сраного инвалида…

– Теперь в твоих руках власть всего подводного мира. Как ты сказала, эти люди любят и уважают тебя.

– И я использую это. Даю слово. Я уничтожу гребанную Лигу. Всех Призраков… до одного.

– Ты будешь не одна, Айс. Я помогу тебе. Мы сделаем это вместе. Замочим гада и отомстим за твою маму. Отомстим им за всю боль, что они нам причинили.

Скальд наблюдал за тем, как в двух обнимающихся женщинах вскипала ненависть к Призракам. Они обе были готовы разорвать врагов на куски.

– Они за все ответят, – прошипела Айс, – за все…

Айс и Элен, держась за руки, смотрели друг другу в глаза.

– Давай дадим обещание, что не остановимся ни перед чем, пока последний из них не испустит дух?

– Согласна, Элен. Обещаю.

– И я обещаю.

Обнявшись еще раз и вытирая слезы, они снова сели за стол на свои места. Скальд был сражен тем, как две девушки нашли общее дело – месть. И любовь к одной женщине сблизила их еще сильнее, как никогда прежде. Их сковывала общая боль и общая любовь. Общая утрата. И жажда мести.

– Айс, – обратился к ней Скальд, – что случилось с Энтони? Что они с ним сделали?

Вытерев слезы, Айс наконец перевела дух и собралась с мыслями.

– Насколько я поняла, – она шмыгнула носом, – как мне объяснил Сеера, они разделили сущность Энтони на две личности. Когда нас схватили, его сразу увели в Перекрестки. Работа выполнялась не просто по поручению Лорда Сееры. Это была прихоть Мелисенты. Ее приказ. Приспешники декана Мунлеса из Омута ставили над Энтони эксперименты. Я не знаю, что именно они с ним сделали. Я поняла лишь то, что теперь у Энтони есть две личности. Одна сейчас спрятана далеко в тени. Этой личности они дали то, к чему больше всего стремился сам Энтони.

Скальд нахмурился.

– Что же?

– Миса.

– Миса?

– Да. Она в его голове. Вернее, в сознании одной из его личностей. Там он счастлив.

– Это же иллюзия! – выпалила Айс.

– Именно. А вторая личность стала рабом. Убийцей. Машиной смерти. Слуга, выполняющий любой приказ своей госпожи.

– Мелисенты?

Айс кивнула.

– Теперь, когда мертв Лорд Сеера, когда нашли труп той, что работала над Энтони, Каратель будет следовать лишь воле Мелисенты. Единственное, что я смею предполагать, так это то, что Энтони сделали таким с помощью силы Мелисенты.

– Скверна…

Айс неуверенно промолчала.

– Это мое единственное предположение. Сеера что-то говорил мне об этом. Его клинки… это семиотики Лианы и Аладара, родителей Энтони.

– Они стали черными. Словно их…

– Осквернили, – Айс помогла найти Скальду нужное слово.

– А это возможно? – спросила Элен.

– Мы еще не знаем, на что способна Скверна, – заявил Скальд, – но теория Айс мне кажется вполне вероятной. Что еще это может быть за сила, если не та, которой владеет Верховная Матерь? Семиотики явно изменены этой силой. И Карателя создали с ее помощью. Айс, что еще тебе стало известно?

– Сеера рассказал, что именно Мелисента научила его создавать монстров из морских обитателей. Она научила его делать червей – такие твари, с их помощью были созданы рыбоеды. Дело не в самой рыбе, а в червях, которые копошатся в ней. Поедая этих червей, существо теряет свои качества и обретает новые. Агрессия. Безумие. Так и появились рыбоеды. Так и появились все те монстры глубин, которых мы так боялись. Их создавали здесь, в Академии. Сеера готовил армию для Гринштейна, чтобы помочь тому захватить власть над Перламутр-Бич. Я использовала одного из таких червей и сумела подчинить Сееру своей воле, но только временно. Он оказался достаточно сильным и стал сопротивляться. Поэтому я была вынуждена прикончить его, пока он не сделал это первым со мной. Не знаю: любил ли он меня. Или думал, что испытывает любовь? Умел ли он вообще любить? Но Сеера дал мне власть. Он подарил мне возможность принимать новые законы. Это изменило в этом мире все. Я переняла всю власть на себя. Лорд Сеера – лишь еще одна шахматная фигура на доске, принадлежавшая Мелисенте. Она виновата в том, что случилось. Из-за нее открылся Проход. Появилась Скверна. Появились Призраки. И зло освободилось тоже из-за нее. Она подарила Сеере море. А Лиге поручила сушу. Но что нужно ей самой?

Скальд вспомнил последний разговор с Верховной Матерью. Из ее слов он ясно понял, что у нее есть цель. Она хочет чего-то. И для этого ей нужен Нат.

И еще…

– Столкновение двух лун, – произнес Скальд, – она ждет этого дня. В это момент что-то должно случиться. Когда луны столкнутся, Мелисента получит то, что желает. Мы должны остановить ее до того, как это произойдет.

– Но, когда луны столкнутся? – не понимала Элен. – Такого еще никогда не бывало!

– Нам останется только следить за их сближением по ночам.

Другого плана у Скальда не нашлось.

– Что происходит на поверхности? – спросила Айс. – Расскажите мне все.

Скальду совсем не хотелось думать о том ужасе, который случился в Перламутр-Бич. Но Айс ничего не знает, и ему нужно все рассказать.

– Каратель убил мэра и Людо Ксавьера. Лига Призраков захватила Перламутр-Бич. Я знаю, Айс, как это ужасно слышать. Но сейчас рыбоеды разгуливают по улицам, и их становится только больше. Связь с внешним миром отрезана. Люди не могут покинуть город. Они боятся выходить на улицы. Нам удалось избавиться от одного из них.

– Одного… из них… вы убили Призрака?

– Скальд убил, – поправила Элен, – он задушил Алойша голыми руками.

Айс опустила взгляд на руки Скальда.

– Правда?

– Семиотик не сработал. Меч пронзил тело Алойша насквозь, но вреда ему это не принесло. Я сам не знал, что делаю. Я просто… схватил его руками, когда… впрочем, не важно…

– Важно-важно! – вставила Элен. – Скальд, почему ты решил задушить Алойша? Что заставило тебя сделать это?

Он смотрел ей в глаза. Так он не мог лгать.

– Ты.

– Я?

– Когда я увидел, как сильно он ранил тебя, во мне… такой гнев скопился. Я просто не мог иначе, Элен. Я был объят огнем ярости. И я просто… стал сам не своим. Не думая ни о чем, я сжал руки на шее Алойша, и это его убило.

Элен взяла Скальда за руку и посмотрела на ладонь.

– Мелисента что-то знает, так ведь? Я… сама думала об этом, Скальд. Твои руки… в них есть сила. И ты должен научиться ее использовать. Не знаю, как она попала к тебе, но мы должны во всем разобраться. Я думаю, что только ты сможешь одолеть Верховную Матерь и вернуть Ната. Он должен жить со своей настоящей семьей. С отцом, который его любит.

У Скальда не выходили из головы слова о том, что Мелисента считала Ната своим сыном. Она сама признавалась в любви к нему.

И Скальд отчего-то верил ей.

– Сеера рассказал мне про силы Призраков. Эвр. Эвристика. Она умеет проникать в подсознание своих жертв и порождать кошмары. Делает она это во сне. Каким-то образом она создает коридор между своим подсознанием и подсознанием своей жертвы. Проникая внутрь жертвы по этому туннелю, она попадает в голову спящего и может насылать жуткие сны. Она видит мысли другого человека. Сеера сказал, что если она зайдет слишком далеко, то может убить жертву. Прямо изнури. Из подсознания! И еще… этим коридором можно воспользоваться. И если с его помощью проникнуть в подсознание самой Эвристики, то есть шанс убить ее в ее же голове. Понимаете? Что касается Гринштейна, то… как я поняла, у него не одна сила, а много. И главная сила – создание порталов и иллюзорных миров. Из-за него Мироздание покрыто дырами. Его нужно опасаться больше Эвр, потому что обо всех его силах нам еще не известно.

Скальд уверенно кивнул:

– Спасибо, Айс. Это очень важная информация. Уверен: эти сведения пригодятся нам, чтобы победить их.

– Что же мы имеем? – Айс откинулась на спинку кресла. – Гринштейн и Эвр захватили Перламутр-Бич. Город кишит рыбоедами. Мы прогнали зло со дна морского, и теперь это место – наш оплот безопасности и новой силы, который мы обладаем. И я не побоюсь использовать эту силу. Мы знаем, что Нат жив. Мы убедились, что Верховная Матерь действительно существует и обладает силой Скверны. И Энтони сейчас вместе с ней. И мы не знаем, как можно соединить две части его разрушенной личности и вернуть его. Какой у нас план, Скальд?

– Айс, ты должна остаться здесь со своим народом. Занимайся восстановлением Одда и Академии. И начинай готовиться к войне. Собирай армию. Готовь воинов. Скажи, что они получат желаемое. Мы сможем вернуть их домой, когда уничтожим Аллеи Скверны на другой стороне Прохода. Объясни им сложность ситуации. Ты не предаешь их, а просишь помочь взамен на то, что ты уже успела сделать для них. С твоей помощью, Айс, мы одолеем Лигу Призраков и очистим Перламутр-Бич. А пока… мы с Элен должны вернуться к Матео и Беатрис. Они уже заждались нас. Мы попытаемся отыскать больше сведений о Скверне, о Мелисенте и об Аллеях Скверны. Я не знаю, как и где искать ответы, но… займусь этим непременно. Нужно найти оружие, способное победить Верховную Матерь и убрать Аллеи Скверны, чтобы освободить путь. Я отыщу способ вернуть нам Энтони. Обещаю. И верну Ната.

Элен кивнула и крепче сжала руку Скальда.

– Да. Ты прав, Скальд. Так мы и поступим. Пришло время покончить с этой историей раз и навсегда. Мы добрались слишком далеко и не будем сдаваться. Кто еще сможет помочь Перламутр-Бич? Самый проблемный город! Ох, да помогут нам духи.

И Скальд увидел на лице Айс улыбку. В ее глазах загорелся азарт – страсть к действиям. Она готова сражаться с ними до победного конца.

– Нам пора возвращаться, Айс. Когда время придет, мы спустимся к тебе. А сейчас нам с Элен предстоит долгое плавание. Не думаю, что Мэтью Симонс стал нас дожидаться.

– Зачем «долгое плавание», Скальд? Ты разве не понял?

Он с любопытством взглянул на Айс. Она явно что-то замыслила.

– Не понял, что?

– Теперь я – хозяйка моря. Думаю, я смогу найти для вас… подходящий транспорт.

Глава 4. Первая зима

– Беа, смотри!

Она подошла к окну медицинского кабинета и встала рядом с Матео. Он глядел на улицу таким взглядом, словно увидел далекие галактики и небывалые миры, о которых раньше не подозревал.

– Снег… – сорвалось с ее губ слово, которое она, кажется, никогда в жизни не произносила.

– Это вообще возможно? – озадачился Матео.

– Не знаю…

И снег ее пугал.

Зима, наступившая за окном в Перламутр-Бич, стала первой зимой за все время существования города.

– Это вообще нормально, Беа? Снег… в Перламутр-Бич?

– Не думаю, Матео. Ох, не нравится мне это. Сначала шли бесконечные дожди, а теперь снег.

Мелкие пестрые пушинки сыпались на песок и покрывали тротуары и припаркованные автомобили. Белый слой, оседавший на крупных широких листьях пальм, вовсе казался фантастичным.

– Как думаешь, почему это происходит? – спросила Беа у друга.

– А с чего ты решила, что я могу найти этому объяснение?

– Ты же умный, Матео. Все же сообразительнее меня. И всегда таким был. Так что же ты думаешь?

Матео, пораженный ее словами, уставился на нее.

– Эй? Ты чего так смотришь на меня?

– Просто не верится, что это ты сейчас это сказала.

– А чему ты удивляешься? Я всегда считала тебя умным. Самым умным из всей нашей компании. А что не так? Я тебе никогда не говорила об этом? Зачем? Ты и так знаешь, что самый умный. Просто факт. Брось, Матео, почему снег идет?

Его глаза все еще бегали по ее лицу. Беатрис это нисколько не смущало. Сегодня ей не хотелось быть резкой и грубой. Впервые ей понравилось быть мягкой рядом с ним.

– Думаю, это проделки Призраков. Только они могли сотворить такое.

– Сила природы? Откуда она у них?

– Не знаю. Быть может, и сам мир меняется в совершенно иную сторону. Не забывай о том, что Гринштейн умеет открывать порталы. Каждый новый портал – дыра в Мироздании. И сейчас, когда он пришел к власти, порталы могут открываться один за другим. Представь, как сейчас выглядит ткань нашего мира!

– Как рваная тряпка?

– Именно! Мироздание – сплошное решето. Не мудрено, что мировой порядок нарушился. И природа дает понять это. Она первая реагирует на подобные перемены. Она все чувствует. Снег это не хорошо и не плохо. Но для Перламутр-Бич такая погода совсем не характерна. Это означает лишь то, что здешняя природа страдает. Она вышла из равновесия. Она принимает на себя состояния, которые для нее совсем не свойственны. Понимаешь?

– Да, Матео, ты отлично все объяснил. Я без сарказма. Правда. Призраки совсем распоясались. И это все – результат их действий.

А потом за дверью раздался странный скрежет.

– Что это?

Матео резко обернулся лицом к входу.

Беа замерла, не отводя взгляда от двери.

Раздался стук. А затем жуткое царапанье.

– Меч.

Матео взял семиотик, лежащий рядом с ним, и передал клинок Беатрис. Он тоже взял меч в одну руку и револьвер, заряженный жемчужинами, в другую.

– Что будем делать? – спросил Матео.

Раздалось рычание.

– Мы должны защищать это место, как нам велел доктор Скальд. Если там рыбоед, нам нужно прогнать его. Я открою дверь…

Беатрис шагнула вперед, но Матео схватил ее за руку, остановив.

– Даже не думай. Я не могу позволить тебе так рисковать собой. Я открою дверь сам.

– Нет, Матео. Ты будешь стрелять. Я открываю дверь, а ты стреляешь. Понял? Убей мерзавца прежде, чем он пересечет порог. Хорошо?

Он напряженно смотрел ей в глаза. Сама Беатрис уверена в своем плане. И более того – она уверена в Матео. Она верит, что он не подведет.

– Стреляй, Матео. Не дай ему меня схватить.

Нерешительность Матео медленно перетекла в уверенность. Он закивал и каждый новый кивок был тверже.

– Ладно, я застрелю его. Давай, Беа. Открывай дверь и сразу прячься.

– Так и сделаем. Удачи, напарник. Не промахнись.

– И тебе тоже… удачи… Держи меч наготове!

– Обязательно.

Беатрис прошла в прихожую и встала перед дверью, за которой рычало мерзкое существо. Оно стучало и царапало дверь. Беа крепче сжала рукоять семиотика и оглянулась – Матео держал револьвер двумя руками, направляя дуло вперед себя.

– Готов?

Матео кивает.

За дверью раздается шипение. И снова яростный стук.

Рука Беатрис опускается на ручку двери. Она боится сделать глупость – пустить рыбоеда в клинику. Но они не могут держать его за дверью и ждать, пока он ее выломает.

– Открывай, – прозвучал за ее спиной голос Матео.

И Беатрис тянет за ручку двери.

Она отпрыгивает в сторону, и через порог врывается рыбоед – женщина, покрытая морской слизью и тиной. Из шеи торчат жабры. Левая рука – щупальце, а правая – здоровенная клешня краба. Домашний халат на ней разорван. По босым ногам стекает черная слизь. Ее глаза – серые, жидкие, с маленькими черными зрачками-искорками. Намокшие волосы, измазанные влажным песком, спутанными клоками спадают на плечи.

Существо вошло внутрь. Оно сразу заметило ее, Беатрис, спрятавшуюся за дверью, прижавшись к стенке.

Раз – щупальце бьет Беатрис по лицу, припечатывая к стене.

Она тут же соскальзывает на пол, выпуская меч из рук.

Чудовище, издав жуткий рык, поворачивается к Матео, стоящего перед ней с трясущимися руками, сжимающими револьвер.

– Сдохни, тварь! – выпускает Матео.

И делает выстрелы.

Один, второй, третий – жемчужные пули попадают рыбоеду прямо в живот. Монстр сгибается, и из него вытекают ленты черной крови, собираясь в зловонную лужу на полу.

Беатрис, приходя в себя, видит трясущегося Матео. Тот усердно жмет на курок – заряд закончился. Ее пальцы нащупывают рукоять семиотика, и она берется за меч.

Беа видит спину рычащего монстра. И Матео, с ужасом глядящего в глаза врага. Страх. Он сковал его. Беатрис понимает, что он не успеет добраться до меча.

Не успеет вооружиться прежде, чем эта тварь набросится на него…

Рыбоед, прижимая щупальцем раны на животе, раскрывает руку-клешню и злобно рычит на Матео. Монстр вот-вот побежит на него и проткнет его тело насквозь!

«Нет!» – внутри Беатрис раздался крик.

Она, схватив меч-семиотик двумя руками, встает на ноги и делает резкий рывок в сторону монстра. Рыбоед уже двигается с места, направляясь в атаку на Матео.

Шаг. Второй. Третий.

Беа делает взмах.

И сияние клинка проходит сквозь череп рыбоеда.

Монстр замирает. Его руки опускаются вниз. Матео в ужасе глядит прямо перед собой.

Беа видит, как меч прошел через затылок, пронзив голову врага. Семиотики с легкостью рассекают любую материю, словно рубят воздух.

Беа потянула меч на себя и вызволила клинок из тела монстра. Рыбоед, недолго удерживаясь на ногах, все же упал на пол лицом вниз.

– Беа… – ахнул Матео.

Сама же она наконец могла выпустить весь тот воздух, который он задержала внутри себя во время короткой битвы.

– Ты спасла меня…

– В спину не бьют только мертвые, – сказала она.

И Матео тепло улыбнулся ей в ответ.

– Помоги мне, Матео. Нужно вытащить труп на улицу и вымыть пол. Необходимо как можно скорее закрыть дверь, пока к нам еще кто-нибудь не пожаловал.

И они приступили к непростой работенке, готовясь к возвращению друзей со дна морского.

Когда скаты всплыли на поверхность, Скальд выпустил воду из легких и вдохнул холодный воздух. Его тело неожиданно сковала дрожь. Так стало ему холодно, что волосы мгновенно покрылись тонкой корочкой льда.

– О, духи, что здесь происходит?!

По правую руку от него из воды поднялась Элен, крепко обнимая громадного синего ската, чтобы не соскользнуть с него.

– Снег? – ахнула она.

– Ты когда-нибудь видела нечто подобное?

– Там, где я жила, раз в год была настоящая зима. Снег, метели, сугробы и все такое. Но это же чертов Перламутр-Бич! Здесь не бывает снега!

Скальд поймал себя на мысли, что видит снег впервые в жизни. Зрелище, представшее перед ним, не поддавалось никакому логическому объяснению – весь город засыпало белым бархатным дождем.

– Все в снегу… немыслимо!

Дома, дороги, Пляж. И небо. Море.

Снег порхал над городом в танце с дующими ветрами.

– Призраки доигрались, – сказала Элен.

– Что говоришь? – не расслышал ее Скальд.

– Говорю, это проделки Гринштейна и Эвр. Только с их приходом к власти здесь мог начаться такой кошмар. Порядок нарушен. И даже духи не могут ничего изменить.

Скальд не верил в добрых духов. Они никогда не слышали его молитв. Ни до рождения Ната, ни после.

– Ты права, Элен. Перламутр-Бич во власти Призраков стал таким, каким никогда не был прежде. Нам нужно все исправить.

Скаты подплыл к самому берегу, высадив пассажиров. Скальд удивился, как плавно и легко эти удивительные плоские рыбы несли их через океан, от самого дна до Пляжа. Айс предоставила им самое надежное и удобное подводное транспортное средство. Скальд ничуть не боялся, что может упасть со ската. Настолько эти рыбы плавно плыли.

Скальд и Элен, выйдя на берег, проводили скатов в обратный путь.

– Спасибо вам! – крикнула им Элен. – Возвращайтесь назад!

И двое скатом плавно развернулись и скрылись под водой.

Скальду с непривычки было нелегко твердо стоять на ногах. На земле. На дне морском вода со всех сторон поддерживала тело, заставляя мышцы расслабляться. На поверхности же тело с непривычки привыкало к своей работе заново.

– Ты как, Элен? Крепко держишься на ногах?

Она сделала шаг и чуть не упала – Скальд подхватил ее.

– Как сказать… непривычно – это точно.

– Держись за меня. Давай будем помогать друг другу в ходьбе, пока не привыкнем.

– Ты прав, так будет намного лучше.

Взяв в одну руку клинки, а в другую – друг друга, они, прижавшись телами, двинулись в путь по опасному городу.

Они возвращались домой.

Матео заварил второй чайник чая.

Беатрис не переставала плакать, сидя на кушетке. Она не могла прийти в себя после новостей о смерти Альбедо и Хоакина. А история о том, что случилось с Энтони, подкосила ее окончательно.

Элен сидела рядом и не переставала гладить девушку по спине и обнимать, в попытке успокоить.

Но Беатрис не могла взять себя в руки по щелчку пальцев. Ей нужно время, чтобы выпустить всю боль, скопившуюся внутри.

Скальд рад наконец переодеться в сухую теплую одежду. Он никогда не думал, что придется воспользоваться обогревателем, чтобы согреть кабинет. За окном началась настоящая метель.

Скальд, войдя в прихожую, заметил странное пятно на полу. Ребята сразу во всем признались – незадолго до их прихода Матео и Беатрис отбили атаку рыбоеда. В Перламутр-Бич стало опасно так, как не было опасно еще никогда прежде.

Армия Гринштейна разгуливает по улицам. И она становится только больше. Рыбоеды питаются оставшимися людьми. Проникают в дома. Ломают двери, разбивают окна. Рыбоеды могут прыгать по стенам и крышам. Они обладают ловкостью и неимоверной силой.

Рыбоеды стали гораздо сильнее, чем прежде. Они – очень сильные враги. И любая встреча даже с одним из них может оказаться последней.

Перламутр-Бич лишился своих защитников: полиции и ее начальника, Людо Ксавьера. Армии нет. И никто не придет.

Связи больше нет.

Есть только они: Скальд Серпентес, Элеонора ван Касл, Беатрис де Кастелл и Матео Мончо. А также Айседора Селеста Блейс в Академии города Одд. Последняя сила, способная одолеть Лигу Призраков Перламутра.

– Держите еще чай, доктор Серпентес.

– Благодарю тебя, Матео.

Он перешел от стола к кушетке и предложил чашку чая Элен и Беатрис. Элен взяла для Беатрис и протянула чашку ей.

Беа, вытерев слезы, подняла голову и посмотрела на Матео. Она не могла долго сдерживать плач. Ей хватило несколько секунд взгляда Матео, чтобы снова заплакать.

Она тут же опустила голову, чтобы Матео не видел ее плачущего лица.

Элен и Скальд рассказали Матео и Беатрис обо всем, что случилось на дне и что они узнали от Айседоры. Беатрис и Матео нечем было похвастаться. Снег начал идти совсем недавно, а до этого они мирно дожидались их возвращения, не находя себе места.

– Попей чаю, Беа. Станет легче.

Элен уговаривала Беатрис выпить чаю.

Подавляя в себе слезы, она взяла чашку. Элен придерживала ее холодные слабые руки. Беа и сама чувствовала, что может вот-вот выпустить чашку из рук.

Ей удалось сделать один маленький глоток. Но потом она вспомнила Энтони, лицо которого представляла себе во время рассказа Скальда о событиях в Глубинах Пепла, и ее снова накрыл плач.

Она снова и снова представляла, как Энтони убил Альбедо. Эта картинка, пусть и воображаемая, не выходила у нее из головы. Она знала о том, как сильно дядя любил племянника. И знала, как Энтони его любил.

И зло обошлось с ними самым жестоким образом.

Допив чай, Скальд взялся за бинты.

– Мне помочь? – предложил Матео.

– Буду не против.

Матео сел за стол напротив Скальда и принялся, следуя его указаниям, бинтовать руки врача от пальцев до локтей.

– Что нам теперь делать, доктор Серпентес?

Скальд наблюдал за тем, как пальцы юноши скользят по белому бинту. В его голове сразу пробудились воспоминания о Лите, его медсестре. Она оставила письмо с признанием в любви и сбежала.

Как она? Где она? Жива ли она?

Он ничего этого не знал.

Она просто исчезла из его жизни после долгих и тяжелых семи лет…

– Нас осталось пятеро. Мы четверо и Айс в Академии. Она будет готовиться к битве с Лигой. Нам же остается сражаться с ней здесь, на поверхности. А пока я хочу узнать больше о Скверне. И о том, как Натаниэль мог выжить… Я не забываю про Энтони. Мы обязательно узнаем, что нужно сделать для его исцеления. Не бойтесь. Матео, Беатрис, мы справимся. Нас осталось очень мало, но и ряды врага уменьшились. На дне мы сделали очень многое – очистили море от зла и заняли там территорию, взяв Одд под свой контроль. Это дорогого стоит. Нам противостоит Лига и Верховная Матерь Мелисента. Ведьму я беру на себя.

– Скальд! – вырвалось у Элен.

– Только я должен ее остановить, Элен. Ты даже не представляешь, на что она способна. И у меня с ней личные счеты. Ты же это понимаешь?

– Да, но как ты с ней справишься?

– Придумаю что-нибудь.

И он снова посмотрел на руки. Бинты постепенно закрывали белыми полосками шрамы на коже.

Он помнил, как из этих же шрамов сочилась красная субстанция, стоило ему оказаться на пороге Аллей Скверны.

– А пока… мы должны тренироваться.

– Тренироваться? – переспросил Матео.

– Да, готовиться к битве. Мы с Элен вас всему научим. Вам надо научиться владеть семиотиками. Матео, Беатрис, пришел ваш черед вступить в битву. Вы нам нужны. И без вас на поле боя нам уже не справится.

Матео и Беатрис переглянулись. Беа на время перестала плакать. Она смахнула слезы с красного лица и посмотрела на друга.

– Вы это… серьезно? – выдавила она из себя.

– Да, Беа. Серьезней некуда, – ответил Скальд, – и мне очень жаль, что такое время пришло. Я не хотел вмешивать вас.

– Мы готовы! – выпалил Матео. – У нас наконец появился шанс отомстить за всех. За Хоакина Мартинеса, за Альбедо Эрандеса, за Энтони! Мы вернем Энтони. Мы никогда не простим врагу ту боль, что он причинил нам с Беатрис. Правда же? Мы готовы сражаться вместе с вами, доктор Скальд. И с вами, Элеонора. Плечом к плечу. Да, Беа?

– Да… да-да-да! Конечно, готовы! Да! Да! Готовы!

Беатрис передала чашку Элен, а сама вскочила с кушетки и с вызовом взглянула на Скальда, сказав:

– Обучите нас всему. Научите… убивать. Сегодня я убила рыбоеда, но он был отвлечен на Матео. Если бы не атака со спины… я бы ни за что не справилась. Я была бы мертва. Одного удара хватило, чтобы впечатать меня в стенку. Я ничего не успела сделать. И я не хочу, чтобы это повторилось. Я хочу встречать рыбоедов клинком. Я хочу быть для них смертью во плоти. Дайте нам шанс отомстить за тех, кого мы любим. Дайте нам шанс самим вернуть нашего друга.

Скальд взглянул на Элен, а она ответила ему печальной улыбкой.

– Хорошо, Беа. Мы дадим вам этот шанс.

Вбежав в комнату, Нат сразу прыгнул на диван.

– Ах, как же хорошо вернуться домой!

Каратель смиренно наблюдал за мальчиков, ожидая приказов госпожи.

– Мам, а он будет вместе со мной читать книги? Мне же можно с ним играть?

– Конечно, можно, милый, – ответила госпожа.

Она прошла к зеркалу, висящему на стене, открыла его, словно дверь. За зеркалом – ниша с полками, заставленными стеклянными банками, в которых плавали черные черви.

Госпожа взяла две таких банки и закрыла зеркало.

– Мам, а ты куда? Уже уходишь?

– Да, милый. Мне нужно быстро уйти по делам. Но я скоро вернусь. А ты пока можешь провести время со своим новым другом. Уверена, вы поладите.

Госпожа и мальчик – двое уставились на него.

– Не позволяй ему покинуть это место, – приказала госпожа, – будь здесь с ним. Защищай его. Кто бы ни вошел – убей. Ты меня понял?

– Да, моя госпожа.

– Никто не должен причинить вред моему мальчику. Я скоро вернусь. Будь добр с Натом, играй с ним. Общайся. Я хочу, чтобы ты стал для моего сына другом. Ты меня понял?

– Как прикажете, моя госпожа.

Она какое-то время изучала его пристальным взглядом. Затем кивнула и направилась к выходу.

– А мы можем играть с мечами? – подал голос Нат.

Госпожа замерла у двери. Развернувшись, она посмотрела на мечи.

– Если я вернусь и увижу хоть одну царапину на теле моего сына – ты умрешь.

– Слушаюсь, госпожа, – поклонился он.

Нат нахмурился, сложив руки на груди.

– Так, я не понял: нам можно играть с мечами или нет?

Госпожа улыбнулась мальчику, легко посмеялась и подошла к нему.

– Конечно, можно, мой сладкий. Тебе можно все. Отдыхай, милый. У тебя был большой и сложный день.

Она поцеловала его в лоб.

– А мы еще встретимся с папой? Правда, мама?

Госпожа на мгновение зависла. Она задержала ответ, странно глядя в глаза мальчика.

– Да… но сначала ему нужно подумать над своим поведением. Ты же сам видел, что на него нашло?

– Папа нездоров? Мы же с ним хорошо общались. А что случилось потом? Я так всего и не понял, мам!

– И не нужно ничего понимать, милый…

Но на этот раз ее слова не смогли так просто его успокоить. Нат встал с дивана и посмотрел на мать со всей серьезностью.

– Нет, я хочу понять, что происходит с папой. Почему он не может пойти с нами? Почему я не могу с ним общаться? Почему у тебя с ним такие сложные отношения?

Госпожа застыла, не готовая к такому поведению мальчика.

– Сынок…

Она присела, чтобы поравнять их взгляды.

– Во взрослых отношениях все не так просто, как тебе может казаться. Твой отец… сложный человек. И поверь, что я сделаю все, чтобы он мог быть с нами. Чтобы мы могли быть вместе. Ты заслуживаешь хорошего отца, Натаниэль. И я полностью поддерживаю твое стремление. Но время еще не пришло, понимаешь? Потерпи. Скоро все наладится. Скоро все изменится навсегда.

– Что же случится, мама? Что должно произойти?

Она не ответила.

Она лишь улыбнулась и поцеловала сына в щеку.

– Отдыхай, милый. Не оставляй своего нового друга без дела. А мне пора.

Госпожа встала на ноги и поспешила покинуть комнату. Перед выходом она смерила Карателя серьезным взглядом, словно напоминая о своей угрозе: «Если я вернусь и увижу хоть одну царапину на теле моего сына – ты умрешь».

Он это хорошо уяснил.

Когда дверь захлопнулась, и он остался наедине с сыном госпожи, мальчик, уперев руки в бока, осмотрел его с головы до ног.

– И чем бы нам с тобой заняться?

– Всем, что пожелаете, – ответил он.

– Хм-м…

Пристальный взгляд мальчика упал на два черных меча.

– Научи меня владеть мечом. Я хочу уметь сражаться.

И еще добавил:

– Я хочу научиться убивать.

Глава 5. Пустая могила

Холодные липкие тонкие белые пальцы вжались в край простыни. Ногти вонзились в ткань и врезались в кушетку. Золотистые волосы волнами стекали вниз. Испарина пота пронзалась сквозь кожу на лице, шее и груди.

Раздался болезненный крик.

Еще немного. Почти получилось.

– Ты сможешь.

Крик.

– Ты справишься.

Крик.

– Ты молодец.

Крик.

– Силиста…

Крик.

Ее бледные губы разомкнулись. Между ними натянулась тонкая блестящая ниточка слюны. В горле запрыгал комок.

И потом… появилась кровь.

– Силиста!

Раздался Алый Вопль.

Красный поток, вырвавшийся из ее тела, ударил в потолок. Багровый фонтан окропил белый кабинет. Тело стремительно истощалось. Вся жизнь уходила из него.

Он взял ребенка на руки.

Младенец с потемневшей кожей.

Не дышит.

Не живет.

– Нет…

Он смотрит в пустые глаза. Он плачет. Кричит. И ничего не может сделать больше.

Они умирают у него на глазах. Вдвоем. Сначала он. Потом она.

Весь в крови, они держит на руках мертвого ребенка, не в силах даже посмотреть на женщину, чье тело залито кровью, обрушившейся на нее с потолка.

– Натаниэль…

И снова крик. Его крик.

Крик, полный боли и всепоглощающего ужаса и отчаяния.

Весь в поту он садится в кровати.

Скальд боится моргнуть – каждый раз он видит их: Силисту и младенца.

– Натаниэль… нет…

А потом он вспоминает его повзрослевшее лицо. Семилетний мальчик, стоящий у лифта на пороге Глубин Пепла. Белая рубашечка и черные шортики.

Он дышит водой без крапивной рубашки.

Серо-голубые глаза. Черные волосы. Лицо… Скальд узнает в нем себя. Ошибки быть не может.

– Нат… как ты выжил?

Скальд ясно помнит день похорон. Помнит маленький гробик с маленьким трупиком. И противный ясный солнечный день – как любой день в Перламутр-Бич.

Его начали одолевать сомнения.

«А вдруг это обман? Просто трюк. Иллюзия. Фокус. Ложь Мелисенты. Она же может подстроить все это. Она может одурачить меня. Это мог быть спектакль. Просто шоу. Цирк. Фарс. И никакого Ната нет. Он мертв… он лежит в гробу! Под землей…».

Скальд свешивает ноги вниз с кровати. Смотрит в окно – ночь. Снег. Скальд открывает прикроватный комод и достает оттуда виски. Пьет. По горло течет жар.

Еще глоток.

Еще.

Еще. Еще. Еще.

«Хватит».

Он встает на ноги. Разум проясняется. Кошмарный сон. Воспоминания. Все уходит прочь, все забывается. Все растворяется в приятном жаре, струящемся по телу.

Скальда одолевают страшные мысли. Идея. Преступная. Кошмарная. Идея, которую никто не одобрит, если узнает. А потому никто не должен узнать.

Он одевается и идет вниз. В кладовой у него есть все необходимые инструменты. Главное – не разбудить Матео, Беатрис или Элен. Если его увидят – дело плохо.

Тепло одевшись, Скальд отыскал лопату в кладовой. Взял ключи, меч. И осторожно вышел за дверь.

Элен проснулась от хлопающего звука.

Ее глаза открылись ровно с тот момент, когда этот звук раздался.

– Скальд?

Ее настигло дурное предчувствие. Она быстро поднялась с постели. Вышла из комнаты в коридор и обнаружила открытую дверь, ведущую в спальню Скальда.

Вошла.

– Скальд?

Пусто.

Выглянула в коридор – никого.

Элен подбежала к окну. Отчего? Что ее заставило это сделать? Предчувствие? Интуиция?

Оказавшись перед стеклом, она увидела во тьме ночной под снежной пеленой фигуру с лопатой, бредущей куда-то шаткой походкой с золотым сияющим мечом в другой руке.

– Скальд!

Быстро одевшись и не разбудив Матео и Беатрис, Элен выбежала с мечом-семиотиком из клиники и побежала за тенью Скальда.

Никогда еще в Перламутр-Бич не было так темно ночью. Тьма накрыла город. Она проникала в каждую щель, в каждый квартал, заливала каждую улицу. Фонари не горели. И лишь белый пушистый снегопад привносил в эту тьму немного света.

Город, погрузившийся во мрак, кишел врагами. Рыбоеды. Их дыхания раздавалось из дальних переулков, которые Скальд обходил стороной. Ему не нужны неприятности.

Город не спал. Жители слишком напуганы, чтобы оставаться в своих постелях и засыпать, закрывая глаза. Скальд это чувствовал. Во многих домах горел свет. Люди боялись ночи. И боялись дня. Круглые сутки стали для них водоворотом ужаса и страха.

Рыбоеды не спят. Они ищут пищу. Они всегда голодны. Всегда злы на мир.

И всегда следуют воле своего повелителя.

Скальду оставалось лишь надеяться на то, что Призраки не видят его. Что они не узнают, куда он бредет в ночи. Что они не найдут его и не помешают.

Время битвы еще наступит, но не сейчас.

Сейчас он хотел узнать правду о сыне.

Хождение по городу не было бесцельным. Скальд пришел на городское кладбище. Шастаясь среди могил, он искал тот самый надгробный камень с надписью «Натаниэль Серпентес».

Скальд продвигался дальше и дальше, читая бесконечные имена на камнях. Ему на глаза даже попалась надпись: «Миса Филиндерс». Ее останки – все, что осталось от любви Энтони, – лежат здесь, под землей.

Скальд пробирался глубже, вспоминая нужный путь по тропинке. И нашел то, что искал.

Могилы Силисты и Ната стояли рядом друг с другом. Он похоронил их вместе.

Скальд упал перед надгробными плитами на колени. Он опустил лопату и меч на заснеженную холодную землю. Его рука интуитивно потянулась к надгробию Силисты.

Кончики пальцев коснулись холодного гранита.

– Силиста… милая моя… привет, любимая. Прости, что делаю это. Прости, что не могу сопротивляться собственным кошмарам. Прости, что не могу подавить в себе безумные желания. Я знаю, что это безумие. Знаю, что так нельзя. Но сейчас я не могу иначе, милая. Я должен знать. Я хочу быть уверен в том, что прав. Или выявить обман, который сводит меня с ума. Силиста, я все помню. Я помню, что видел своими глазами. Я помню, как это случилось. Алый Вопль убил тебя. А я держал нашего сыночка на руках. Он не дышал и не шевелился. Очень долго. Он не подавал признаков жизни. Но совсем недавно… я увидел его. Спустя семь лет. Я знаю, что это полнейший бред. И я должен все проверить. Прости, любимая. Прости меня. Я не хотел вас тревожить… правда, не хотел… только почувствуй, с какой болью в сердце мне это дается. Во мне… такая жуткая борьба. И я должен принять решение во что бы то ни стало. Прошу, пойми меня. Прошу, прости меня. Но я не могу поступить иначе.

Скальд берет лопату, встает на ноги. Сжимает черенок потрескавшимися руками. И вонзает полотно в холодную землю над могильной плитой Натаниэля.

Она быстро нашла его. Она следовала за ним по пятам, вечно оставаясь в тени. Вечно скрываясь позади. Она не могла позволить выдать себя. Ей нужно узнать, куда он шел, чего хотел.

Элен прошла за Скальдом долгий путь до кладбища и сейчас скрывалась за одной из высоких каменных изваяний над какой-то неизвестной могилой. Выглядывая из-за укрытия, она наблюдала за ним.

В ужасе Элен смотрела на то, как он копает.

Роет землю.

Борется с замерзшей почвой.

Каждое движение дается ему с трудом. Твердая холодная земля. И он продолжает копать ее.

Скальд разорял могилу собственного сына. И Элен понимала, почему. Но сам факт – ужас происходящего пугал ее.

Ей становилось страшно за самого Скальда, за то, что он чувствует. Что движет им.

Его психическое состояние не давало ей покоя. Отчаяние. Смятение.

Она могла его понять – он озадачен. Он видел мальчика, так похожего на мертвого сына. Элен с трудом лишь догадывалась о тех сложных чувствах, которые Скальд испытывал.

Но оправдывает ли это его поступок? Можно ли в таком случае копать могилу своего сына?

Правильно ли это?

Присев к земле, она продолжала оставаться в тени и ждать. Пока она смотрела на Скальда, ей было спокойно. Пока он в поле ее зрения – ей хорошо. Пока он рядом – она чувствует, что все делает правильно.

Земля давалась нелегко.

Каждое вскапывание земли делалось с большими усилиями. Но Скальд и не думал останавливаться. Он рыл дальше, дальше. Все глубже и глубже. Рядом с ним уже возникла громадная гора вскопанной земли.

Сколько времени прошло?

Час?

Два?

Как долго еще рыть?

Руки болят в плечах. Ноги устали. В спину стреляет боль. Но он продолжает делать одно монотонное движение за другим.

Рыть, рыть, рыть, рыть…

Со слезами на глазах.

Элен становилось все труднее наблюдать за душераздирающим зрелищем. Она отчаянно боролась с желанием сорваться с места и побежать к Скальду, взять его за руку, остановить его.

Обнять его.

И не отпускать.

Холод сковывал ее тело. Снег сыпал и сыпал. Она не понимала: виновата ли в том, что ничего не делает. Виновата ли в том, что позволяет Скальду выкапывать могилу? Виновата ли в своем бездействии?

Позволять ли ему дальше делать это?

И как он сможет остановить того, кто в полном отчаянии и одиночестве отправился ночью на безумную миссию.

Элен поняла одно: никто больше не должен знать про этот случай. Никто.

Эта боль только Скальда. Только его терзания. И ему решать, как с ними бороться.

– Скальд… милый Скальд… что же ты творишь?

И потом она увидела, как он остановился. Скальд внезапно отбросил лопату в сторону. Он смотрел в вырытую яму.

А потом прыгнул.

И Элен побежала к нему.

Бинты измазаны грязью и землей.

«Матео так старался, когда накладывал повязки. Придется их в тайне менять самому, когда вернусь».

Оказавшись в яме, в сырой земле, Скальд принялся руками рыть землю, стряхивая последний слой с деревянной крышки маленького гробика.

Подрыв землю под гробиком, Скальд подхватил его с нижней стороны и оторвал от земли.

По весу он не мог понять был ли гроб пуст или нет. А потому Скальд, подняв его над головой, оставил на поверхности.

Он уперся ногами и руками в землю, пытаясь выбраться из глубокой могилы, как вдруг увидел перед собой ладонь, протянутую ему.

Скальд поднял взгляд: Элен.

Она здесь. Стояла на коленях перед могилой и со слезами на глазах протягивала ему руку помощи.

«Как она нашла меня? Была ли она все это время рядом? Почему не остановила меня раньше? Элен, почему ты здесь?».

Скальд молча принял руку помощи. Элен помогла ему взобраться обратно на поверхность. Скальд выполз из ямы и отряхнулся от земли.

– Элен?

– Прости, Скальд. Я не могла больше ждать.

– Ты была здесь?

Кивает.

– Все это время? И ты видела, как я…

Кивает.

– Скальд, мне очень жаль. Правда.

Она обняла его. Она прижалась к нему всем телом, не обращая внимания на грязь, которой Скальд успел перемазаться, когда выбирался из ямы. А ему стало неожиданно тепло и приятно.

Кто бы еще сделал такое ради него?

Кто бы еще не стал его останавливать?

– Ты точно хочешь это знать? – спросила она.

– Иначе, зачем я все это проделал?

Она не стала спорить. Она позволила ему закончить начатое дело.

Скальд присел рядом с гробиком и положил руки на деревянную крышку.

Он знал, что там – главный ответ на его вопрос. Только так он может быть точно уверен в том, что тот мальчик – его сын.

Настоящий Натаниэль. Тот самый Натаниэль, которого он держал на руках.

«Иначе… это просто невозможно!».

– Я открываю, – дал понять Скальд.

– Давай. Я с тобой, Скальд. Я помогу тебе справиться с этим. Что бы там ни было. Обещаю.

– Спасибо, Элен. Для меня это очень важно. Правда.

И Скальд вернулся к гробику.

Преодолевая весь страх, всю боль и все отчаяние, он наконец сдвинул крышку гроба. На какой-то момент его руки остановились.

«А если там трупик?».

И он двинул крышку дальше.

И в конец – сбросил ее на землю.

– Нат…

Синий дырявый бархат.

И больше ничего.

Ни останков, ни костей – гроб пуст.

Элен ничего не сказала. Она молча смотрела в пустой гроб.

Скальд испустил вопль.

Боль кинжалами обрушилась на него. Он заплакал. И в голове гудело лишь одно: «Нат жив. Нат жив. Нат жив. Нат жив. Нат. Нат. Нат…».

Элен обняла его со спины. Она присела сзади и просунула руки под его руки, прижав к груди.

– Я с тобой, Скальд. Я с тобой, – повторяла она снова и снова.

Его тело содрогалось от рыданий в ее объятиях.

– Силиста… мне надо проверить ее…

– Нет, Скальд! Нет! Я не позволю тебе это сделать. Ты не станешь ее тревожить. Не смей.

– А если это она… если Силиста… это она?

– Нет, Скальд. Силиста мертва.

– Я также думал про Ната! Я считал его мертвым! А его гроб пуст! Он выжил… я не понимаю, как это случилось! Элен, мой сын жив. Нат жив. Это невозможно…

– Возможно, Скальд. Все возможно. Мы во всем разберемся. Мы все узнаем. Обещаю.

– А Силиста…

– …мертва, Скальд. Она там, под нами. Прошу. Не тревожь ее тело. Не надо. Уважай ее покой. Прошу. Не тревожь… не тревожь…

– Элен… мне так… больно… прости…

– Тише-тише. Не надо извиняться. Я с тобой, слышишь? Ты не одинок. Я помогу тебе во всем, Скальд. Во всем. Я не оставлю тебя. Никогда.

Скальд мог ошибаться, но ему показалось, что он почувствовал легкий поцелуй Элен на спине.

Глава 6. Услада власти

Вилиамонт Гринштейн стоял у широко окна, длинною во всю стену, опираясь на черную металлическую трость, и смотрел на метель, властвующую в Перламутр-Бич.

Он и есть эта метель.

Он господствует в городе.

Он смотрит на все сверху. Контролирует. Следит. Наблюдает.

И держит власть в дряблых морщинистых руках.

Звезды над головой стали ближе. Алые шторы напоминали водопады крови. Шахматная доска под ногами растекалась: черные и белые клетки двоились и менялись местами. Камин сделался больше, и огонь в нем возвышался горящей колонной.

Его собственная реальность. Мир-иллюзия, который он создал для себя.

– Вили!

Раздался голос Эвристики.

Держа в одной руке розовый зонтик, а в другой – ручку инвалидного кресла, она направилась к Гринштейну.

– Тебе нельзя долго стоять на ногах, мой милый Вили!

Пускай она этого не видела, но Гринштейн закатил глаза, услышав ее голос. И в особенности – слово «Вили». Оно его дико раздражало.

– Как же можно так, Вили? Тебе надо сесть. Ножки начнут болеть. И ты опять попросишь массаж стоп. И ванночки. Я, конечно, не против. Мне очень нравится массировать твои чудные ножки! И так забавно плескать их в мыльной воде. Мой милый Вили, тебе надо поберечь себя. Я не хочу, чтобы ты уставал. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя полным сил.

– Я и так полон сил, Эвр, – отрезал он, – не делай из меня больного инвалида, прошу тебя.

Эвр потупилась, уставившись на кресло с колесами.

– Ты уже можешь ходить сам?

– Постепенно. Немного.

И тут Гринштейн развернулся. Делая маленькие короткие перешагивания одной и другой ногой, помогая себе тростью, он сумел развернуться к Эвр лицом.

– Вау…

Эвр явно не ожидала такого. Она на помнила, когда Гринштейн в последний раз на ее глазах сделал так много самостоятельных шагов друг за другом.

– С каждым днем я становлюсь сильнее, Эвр. И я хочу, чтобы ты тоже это начала понимать.

– Я понимаю, Вили…

– Нет, Эвр. Не понимаешь. Я уже не тот, что был прежде: беспомощный инвалид, вечный пленник кресла на колесах. Старик, возомнивший себя властителем города.

– Ты и есть властитель города, Вили!

– Именно. И пора бы это всем понять, как следует. Былая мощь возвращается. Власть делает меня сильнее. Я зависим напрямую именно от нее.

– От власти?..

Эвр ничего подобного не знала.

– Да, Эвристика.

Каждый раз, когда он произносил ее полное имя – ее коробило. Она чувствовала в этом слове официальность. И ей жутко не хотелось, чтобы ее Вили проявлял к ней подобную формальность.

Она должна оставаться для него только Эвр. Навсегда. Как и он для нее – только Вили. Навсегда.

– Власть дает мне силу. Власть делает меня могущественнее, усиливая мой дар. Существо, способностями которого меня наделили, явно обладал такой зависимостью. Чем больше власть – тем больше сила. И эта сила помогает мне со всеми недугами человеческого тела. Понимаешь, Эвр?

– Разве… такое возможно? Сила во власти?

– Да, я это чувствую. Власть – услада для меня. Это целебный бальзам. Это мое лекарство.

Она хотела быть его лекарством.

– Это моя зависимость, без которой я уже не могу. И сейчас, когда весь Перламутр-Бич, в наших ногах, мы не можем позволить себе потерять эту власть. Я так привык, Эвр… так привык к тому, что имею сейчас. Мое тело. Мои ноги. Я становлюсь сильнее с каждым днем. И мне не нужна сила ни Алойша, ни Присциллы Пирс. Я сам… сильнее их всех вместе взятых.

Эвр не была уверена в этом окончательно.

– Ты так не считаешь?

Увидев его холодный оскал, Эвр выпустила зонтик из рук и упала на колени, опустив лоб на пол.

– Вся воля ваша, владыка. И сила ваша. И власть ваша. Я не смею сомневаться в вашем могуществе, повелитель. Если вы считаете, что способны сражаться…

– О да, Эвр. Я так считаю. Я могу сражаться на равных с ними. Пройдет еще время – и силы станет только больше. Им меня не одолеть в бою.

– Я нисколько не сомневаюсь в вашей уверенности в себе, повелитель. Я – ваша покорная слуга на веки. Я – ваша рабыня. Я – ваша верная соратница. Я – та, кто уважает вас, кто почитает вас, кто… любит вас…

Гринштейн сделал шаг вперед. Потом еще.

Эвр не решалась оторвать лба от пола. Она лишь слышала стук трости и приглушенные шаги следом.

Он приближался.

– Скажи, Эвр…

Она сглотнула.

– А боишься ли ты меня?

Что ей ответить? Что он хочет услышать?

Гринштейн подходил все ближе.

Она молчала, теряясь в мыслях. Боится ли она его? Нет, она любит его.

– Я…

И ее слова прервал вскрик Гринштейна. Эвр подняла голову – Вилиамонт схватился за ручки инвалидного кресла. Его лицо исказилось от боли. Сжавшись и выбросив трость, он поспешил сесть на каталку.

– Проклятье! Как же… больно…

Эвр поспешила встать и помочь Гринштейну сесть в инвалидное кресло.

– Сейчас-сейчас, милый Вили. Я помогу тебе.

Усадив Гринштейна, она села на колени к его ногам. Сняла туфли, носки. И свои перчатки. Взяв его голые ступни в ладони, она начала пальцами разминать дряблую кожу.

– Так, что ты скажешь, Эвр? – напомнил Гринштейн о вопросе, оставшемся без ответа. – Боишься ли ты меня?

Ответ пришел к ней сам собой:

– Больше всего на свете, повелитель. Боюсь вас так же сильно, как и люблю вас.

Гринштейн в ответ довольно хмыкнул.

– Пусть так… хорошо-хорошо…

– Тебе уже лучше, Вили?

Его ноги – в ее руках. Его жизнь – в ее руках. Он – в ее власти пока слаб.

Она не боится того, кого любит.

– Да-да, Эвр… хорошо, вот так… прошу, между пальцев, милая… между пальцев…

«Милая» – это слово возбуждало ее. Он так редко его говорил ей. И сейчас она не могла не отблагодарить его за это.

Наклонившись, Эвр нежно коснулась губами пальцев. Сначала правой ступни, потом левой.

И пламя в камине разгорелось с громким шипением. Проход открылся, и в чертогах Призраков появилась она.

Верховная Матерь Мелисента поприветствовала своих приспешников:

– Наслаждаетесь покоем?

Эвр испуганно вскочила и поклонилась госпоже.

– Разверни, – шикнул на нее Гринштейн.

Подпрыгнув, Эвр взялась за ручки кресла и развернула Вилиамона лицом к Верховной Матери. Она уже сидела в кресле за стеклянным столиком. А перед ней – две банки черных червей, копошащихся в воде.

– Верховная Матерь Мелисента, – склонил голову Вилиамонт Гринштейн, – да будет власть ваша вечна! Я так польщен тем, что вы лично почтили нас своим визитом.

Мелисента переводила взгляд с Эвр на Гринштейна, оценивая их настроение.

– Я принесла вам еще червей для создания рыбоедов. Гринштейн.

– Слушаюсь, госпожа.

– В скором времени все жители Перламутр-Бич должны стать рыбоедами. Ты меня понял? Никаких исключений. Никто не должен уйти у тебя под носом. Власть над городом принадлежит тебе. Так что позаботься обо всем. Займись делом.

– Что-то не так?

– А ты не понял?

Голос Мелисенты сдал ледяным, и от этого у Эвр по спине пробежала дрожь. Гринштейн тоже испугался не на шутку – весь вжался в спинку кресла.

Ни он, ни она не могли ответить Верховной Матери на подобный тон.

– Ты собираешь армию, Вилиамонт.

– Армию?

– Чтоб выступить против подводных сил. Наш враг захватил территорию воды. Академия в руках новой Королевы Морских Сердец – Айседоры Селесты, дочери Марии Селесты. Ты же помнишь ее?

Гринштейн застыл.

– Да… помню, – сдавленно произнес он.

– Сеера мертв. Мунлес мертв. Левиафан. Мертв. Омут. Уничтожен.

Каждое слово Мелисенты ускоряло биение сердца Гринштейна на два тона.

– Наш враг владеет морем и всей его силой. Они готовятся к тому, чтобы разбить тебя. Они намереваются вернуть город. Ты захватил власть, Гринштейн. Пришло время ее отстоять. Утверди свое право на эту власть. И не забывай, кто тебе помог. Без Карателя ты бы еще долго противостоял властителям Перламутр-Бич. Не забывай о том, кто подарил тебе Карателя. И кто он такой по своей сути.

– Да, Верховная Матерь. Я помню все. А где… где Каратель сейчас?

– Он мой. И больше ты не можешь им командовать. Несущий Погибель отныне и навсегда принадлежит только мне. Я – его единственная госпожа.

– Разумеется, повелительница…

Эвр осознала, что они остались одни: она и Гринштейн. Могучая сила в лице Карателя им больше не поможет. Им предстоит выстоять против сил моря в одиночку вместе с рыбоедами.

– Армия должна быть готова в ближайшие дни. Мы не можем больше тянуть время. Их нужно уничтожить. Нашим врагам пришло время умереть.

Она встала и добавила:

– Всем до единого.

Эвр знала, о ком они все думали – Скальд Серпентес. Отец мальчика.

– Я скоро вернусь и принесу новых червей, если этих не хватит. Приступайте к работе. Мы на пороге войны. И в шаге от безоговорочной победы. Запомните это. Приложите все силы, чтобы выстоять. Вам нужен этот город. Так защитите его.

Верховная Матерь направилась обратно к огню-порталу.

– Да будет власть ваша вечной! – успел подать голос Гринштейн прежде, чем Верховная Матерь растворилась в рыжих языках пламени.

Шипение затихло, и опустилась тишина.

– Что… нам делать, мой нежный Вили? – осторожно спросила Эвр.

Гринштейн не спускал глаз с двух банок с червями.

– Отыщи их.

– Кого же? Скальда Серпентеса? Айседору Селесту? Их друзей?

Вилиамонт процедил:

– Всех.

Мое лицо изменилось.

Скулы стали видны отчетливее. Нос уплощился по бокам. Щеки впали, и подбородок острее встал. Шея тоньше. И ключицы выделяются сильнее.

Похудела. Или истощилась?

В свете последних событий я почти не ела, а если и ела, то эта еда составляла исключительно морские соленые водоросли и мидии. Я забыла о вкусах другой жизни. Яблоки, груши, бананы, ананасы, огурцы, помидоры, авокадо, сочный жареный стейк, вареная индейка, жареная картошка, мягкая хлебная лепешка. Я ничего не помню. Какое оно все на вкус? Во рту всегда лишь соленая холодная вода. Она внутри меня. Она давно стало частью меня самой.

Пальцы на руках будто вытянулись. Тонкие тростинки. Я отчетливо вижу все косточки – каждую фалангу, покрытую натянутой кожей. И талия стала меньше. Совсем гладкая, с заметным изгибом.

Я уже не та, какой была раньше.

Из «Ракушки» сбегал один человек. В Академии правит другой.

У меня появилась возможность рассмотреть себя перед зеркалом только тогда, когда Орсина Орэлла трудилась над моей прической у меня за спиной.

В последний раз похожая сцена случилась в день свадьбы. Тогда я появилась перед жителями подводного мира, чтобы стать женой ректора Академии, Лорда Сееры. Я предстала перед ними полностью обнаженной. На моем теле разорвали платье и крапивную рубашку. И в меня запустили морскую воду. Лорд Сеера сделал меня одной из них – подарил возможность свободно дышать под водой. Этот мир стал уже моим миром.

А теперь я появлюсь перед ними не как невеста Лорда Сееры, а как их Королева. Королева их Морских Сердец, сделавшая их жизнь другой. Изменившая их. Изменившая все.

– Вы безупречна, – раздался голос Орсины Орэллы.

Ее четыре руки перестали работать с моими волосами. Я не могла отвести взгляда от отражения в зеркале.

Пальцами я коснулась кожи щеки – такой бледной. Такой холодной.

– Ты, правда, так считаешь, Орсина?

– Конечно, Ваше Величество. Вы прекрасны. Только посмотрите на себя. Став Королевой, вы расцвели. В вас появилась сила. Уверенность в каждом шаге. Мощь, не виданная никому, даже декану Мунлесу. Вы их всех победили. И вы заслужили свое положение.

– Я же его завоевала…

– Вы завоевали сердца жителей Одда. И они отдали вам власть. Добровольно. Это дорогого стоит, Ваше Величество. Для них вы делаете все, не жалея сил и средств. И они благодарны вам за такую жизнь. Больше не существует Омута. Не существует Левиафана. Не существует декана Милантэ. И даже Лорда Сееры. Вас ничто не остановит. Вы в полном праве делать все, что пожелаете. Распоряжайтесь своей заслуженной властью так, как вам будет угодно.

Она права. Я завоевала власть народа.

И сейчас должна использовать все шансы, чтобы защитить тех, кем дорожу больше всего.

– Спасибо, Орсина. Мне было нужно услышать такие слова. Да, ты права. Сейчас я чувствую себя гораздо увереннее. Я готова снова принимать важные решения и что еще важнее – нести ответственность за их последствия.

– Замечательно.

Двери сада открылись. И через некоторое время к нам вышла Мелисса. Она поклонилась:

– Ваше Величество. Профессор Орэлла.

– Говори, Мелисса, – велела я.

– Все собрались в общем зале.

– Пришли все?

– Да. Одд пуст. Все в Академии. Весь наш народ готов выслушать то, что вы им хотите сказать.

Весь Одд пришел в Академию. Такое событие состоится впервые за все время существования их мира.

– Очень хорошо, Мелисса. Спасибо. Тогда я больше не смею их задерживать. Пора идти. Они ждут.

В сопровождении Орсины и Мелиссы я покинула сады и отправилась на встречу с подводным народом, своим народом, в общий зал. Следуя по коридорам, я чувствовала, как обрывки моей речи скакали в голове. Всю дорогу я пыталась отвлечься, позволяя мыслям спокойно течь. Я верила, что у меня все получится, когда наступит момент. Сейчас подготовка уже бессмысленна.

Оказавшись на пороге общего зала, я услышала шум аплодисментов. Здесь собрались все. Жители Одда и студенты Академии заполняли собой все пространство огромного помещения. Такого количества не было даже на свадьбе. Но те, кто был в тот раз, помнят, как я начинала свой путь.

И вот я здесь. Без Лорда Сееры. Только я одна – их Королева.

Орсина помогла провести меня на возвышение лестницы, откуда мне было видно всех присутствующих. Полный зал торжественно аплодировал. Раздавались радостные возгласы. Они ждали меня. Ждали встречи со мной.

Стоило Орсина приподнять две праву руки – все замолчали. Аплодисменты прекратились, и в зале повисло страждущее молчание.

– Добрый день, – начала я.

Соберись, Айс.

Возьми себя в руки. Все хорошо.

Ты – их Королева. Они здесь только ради тебя одной.

– Я очень рада видеть всех вас. Спасибо, что пришли. В первую очередь я благодарна вам за уже проделанную работу по восстановлению города и Академии. Мы только начали, и впереди нас ждет еще много дел. Главное – восстановить Одд. Я считаю это первостепенной задачей. Студентам не обязательно жить в Академии. Я объявляю свободное передвижение. Студенты могут свободно приходить домой и ночевать со своими семьями. Также и родственники студентов могут приходить в Академию и навещать их здесь. Рамок и границ между Академией и Оддом больше не существует. Все мы – один народ. Одна большая семья. И мы должны помогать друг другу. Как я уже сказала, нашей первой задачей – бросить все силы для восстановления города. Потом можно заняться разрушениями в Академии. Но и это не самое главное. Омут – организация предателей повержена. Декан Милантэ Мунлес, убийца Лорда Сееры, моего мужа и вашего первого правителя, пал от моей собственной руки. Но зло еще не отступило.

Я выдержала паузу.

Все затаили дыхание.

– Существует враг. И этот враг мешает вам вернуться домой. Я обещала вам, что во время своего правления проведу всех вас через Проход. Но в данный момент я не могу этого сделать по одной страшной причине. Я спускалась в Глубины Пепла лично. Мой друг, которому я доверяю больше всех, ходил на ту сторону. И он столкнулся с оружием нашего врага. Оружием, которое убьет любого, кто пройдет через Проход. Моему другу чудом удалось уцелеть. И это оружие – Аллеи Скверны.

В зале раздался рокот голосов.

Я продолжила, призвав всех к молчанию своим голосом:

– Верховная Матерь Мелисента построила Аллеи Скверны на той стороне Прохода. А потому любой, кто пройдет через портал, погибнет. Скверна – очень могущественная и смертоносная сила. Ее природа нам пока не известна. Я буду с вами предельно откровенна сегодня. Мы сражаемся с Верховной Матерью и ее силой. Обещаю – мы найдем способ победить ее и уничтожить Аллеи Скверны. Как только это случится – вы вернетесь домой. Я сама не была готова к подобному препятствию, но последние события открыли нам много зловещих тайн. И я вынуждена просить у вас о помощи.

Снова рокот.

– Враг захватил поверхность. Те, кого создавали в наших лабораториях много лет назад, взяли власть в Перламутр-Бич. И они работают на Верховную Матерь. Это Лига Призраков. Имена наших врагов – Вилиамонт Гринштейн и Эвристика. Вилиамонт Гринштейн… убил мою мать, Марию Селесту.

И зал разразился громогласными гневными криками.

И крики не затихали. Я подняла руку, призывая всех к молчанию.

– Да. Я сама узнала об этом совсем недавно. Моя мать погибла от его рук. От их рук. И в появлении этих Призраков виновата Верховная Матерь Мелисента. Из-за нее вы не можете вернутся домой. Из-за нее вы так страдали все эти годы. Декан Мунлес и весь Омут верно служили ей. Мы искоренили ее соратников, ослабили врага. Но Лига Призраков готовится к войне с нами. И я призываю вас выступить против нее. И сражаться вместе со мной. За свободу. За ваше светлое будущее. За возвращение домой.

Где-то в зале раздались одобрительные голоса. Многие начали поддерживать мой призыв.

– Мы не только продолжим восстанавливать город. Мы начнем подготовку к войне против Лиги Призраков и Верховной Матери. Поверхность была захвачена таким же нечестным путем, как и наш мир. Им нужно помочь. Сделав это, вы поможете самим себе. Я понимаю: война – это страшно. Но сейчас эта битва необходима, чтобы покончить со злом и вернуть жизнь, к которой вы так стремитесь. С победой над Призраками и Верховной Матерью Аллеи Скверны падут. Я в этом уверена. И вы пройдете через Проход, как я это обещала вам.

Голосов поддержки стало только больше.

– Я сама займусь вашей подготовкой. Я умею сражаться. И умею выживать в сражениях. У меня есть опыт борьбы с этим злом. И я научу вас. Идите за мной, и я приведу вас к победе. К победе над вашим врагом! К свободе! К новой жизни, где не будет бед. Жизни, которую вы все заслуживаете, как никто другой.

Они ликовали.

– Я – Королева ваших Морских Сердец. И вместе мы победим. Вместе мы вернемся домой.

Глава 7. Бродячая тень

Он рыл землю.

Бинты сползали с кожи.

Пальцы впивались в сырую почву, пропитанную влагой.

Эта влага – кровь.

Он не останавливался: рыл, рыл, рыл, рыл, рыл. Грязь заползала под ногти. Затекала в трещины. Зарывалась в шрамы.

Кровь, сочившаяся из-под земли, хлюпала под пальцами, брызгала, вытекала из подземных течений.

Кровь растекалась под землей от могилы и утекала в глубины Сапфирового море, окрашивая волны в бордовый цвет.

Губы замерзли. Глаза не моргали. Лицо окаменело. Зубы стучали.

Голос подавал лишь пару звуков, три буквы, складывающиеся в короткое имя: «Нат».

– Нат, Нат, Нат, Нат, Нат…

Мышцы в руках начало сводить. Пальцами двигать больнее с каждым разом. Кожа покрылась замерзшей коркой. Кровь леденела на руках. Каждое новое движение давалось с мучительной болью.

А в мыслях лишь гудело: Нат, Нат, Нат, Нат, Нат, Нат…

Две луны на черном небосводе медленно сближались. Он должен успеть выкопать его до того, как космические тела соприкоснутся.

Быстрее, быстрее, быстрее…

Стеная от боли в руках, он рыл землю, выбрасывая кровавые ошметки почвы прочь. Весь в грязи, он опускался ниже и ниже. Коленки застыли. Ноги окоченели. Лицо покрылось ледяной испариной.

– Нат, Нат, Нат, Нат, Нат, Нат…

Он закричал.

Облако пара вырвалось изо рта и повисло в воздухе, растворившись в ночной морозной тишине.

– Нат!

Снова крик.

И руки в крови. В земле. В грязи. В снегу.

– Нат!

Пальцы наткнулись на что-то твердое. Плотное. Деревянное.

Гроб.

Он вырывает деревянный ящик из земли. Облитый кровью, обсыпанный твердой землей, гроб не желает покидать свою могилу.

– Нат! Нат!

Он цепляется за гроб и вырывает его из земли с силой против воли. Наружу. Наверх. Прочь от земли. Прочь от крови. Прочь от грязи.

Прочь от смерти.

– Нат! Нат! Нат!

Закоченелые пальцы касаются крышки гроба. Медленно он отодвигает деревянную дверцу в сторону.

Внутри… среди синего бархата, стелющегося по стенкам, лежит… розовый зонтик.

Чистый. Словно новый. С белыми кружевами и рюшами.

Розовый дамский зонтик, способный спасти лишь от солнца.

– Нат…

И раздается девичий смех.

Он отпускает гроб. Он слышит девчачий голос прямо за спиной. Звук совсем рядом… тонкий игривый голосок.

– Ты так хорошо танцуешь, Натаниэль! Я смотрю, ты умеешь ухаживать за дамами. Очень похвально.

К тонкому смеху добавились ритмичные шаги.

Вальс.

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

– Какое чудесное чувство ритма. Как славно ты слышишь музыку, Натаниэль!

Вот только никакой музыки не было.

В нос ударил запах гнилой рыбы.

– Ах, у тебя такая гладкая кожа. Мне нравится. Признаюсь, многим девушкам такое нравится. Ты такой милый и красивый мальчик, Натаниэль! Я в восторге от тебя. Ха-ха!

Он медленно поднялся на ноги.

Отчего-то ему не хотелось оглядываться и смотреть на танцующую парочку.

В голове стучало: «Только бы это была ложь. Только бы это была ложь. Только бы это была ложь».

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

– Ах, Натаниэль! Вы – прекрасный партнер по танцам. Давайте еще разок? Мне так приятно касаться ваших рук… и то, как вы сжимаете мою талию… ах! Хочу еще! Еще! Прошу вас!

И все повторяется снова: легкий игривый смех, запах тухлой рыбы и ритм вальса.

Он решается повернуться. Перешагивая с одной ноги на другую, он поворачивается к ним лицом.

И он видит: Эвристика в розовом платье кружится в вальсе, держа Натаниэля за руку. Они топчутся по бесконечному полю тухлой гнилой разлагающейся рыбы, раскиданному у них под ногами.

Натаниэль, одетый в белую рубашку и черные шортики босыми ногами шагает по скользкой сползающей с костей рыбной чешуе. Его тонкие руки… белая кожа медленно чернеет. И начиная с локтя до самых кончиков пальцев – по рукам стекает черная смоль, покрытая алыми трещинами.

Эвристика смеется. Она смотрит то на него, то на партнера по танцам. Лицо Натаниэля всякий раз ускользает от его взгляда. Он вечно кружится спиной к нему.

– Ах, Натаниэль! Вы бесподобны!

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

Ноги дают слабину, и он падает в рыбу на колени.

И проваливается вниз. Он начинает тонуть, словно в зыбучих песках. Словно в воде!

Тухлая рыба превращается в гниль. И его тело медленно уходит на дно.

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

– Натаниэль! Еще разочек, прошу! Продолжайте! Вы мне так нравитесь. Ах, да любая девушка будет в полном восторге от ваших талантов.

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

Он тонет. Его тело погружается в зловонную гниль, чешую и кости глубже и глубже.

Он кричит:

– Нат! Нат! Нат!

Глубина забрала его ноги, его тело, левую руку. Осталась лишь одна рука, шея и голова.

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

– Натаниэль, это восхитительно!

– Нат! Нат! Нат!

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

– Так славно танцуете! Какая прелесть!

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

– Нат! Нат!

– Что за чудесный танец? Вы великолепны, Натаниэль!

Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три.

– Нат!

И танец заканчивается.

Его рука ушла на глубину. Гниль поглощает его дальше. Подбородок. Рот. Нос.

Натаниэль оглядывается и смотрит на него. И его лицо…

Это лицо Ната. Но глаза… – глаза не человеческие, а рыбьи.

И Скальд тонет в море тухлой рыбы.

Он нашел себя на полу.

Проснувшись, Скальд лежал не на кровати, а рядом с ней. Одеяло скомкано и волнами стекает с постели вниз.

Постельное белье мокрое, а за окном – чернота.

– Нат… Нат…

Скальд провел пятерней по волосам, словно прогоняя кошмарный сон из головы. Он понимал, что это не просто сон.

Это Эвр.

Айседора рассказывала им о силе Призраков. Эвр умеет проникать в подсознания людей через сны.

«Она нашла меня. Она забралась в мою голову. Она издевается надо мной».

Но больше всего Скальда мучила другая мысль: Натаниэль жив. И он был жив все это время.

Целых семь лет.

«Семь лет я оплакивал тебя, Нат, а ты был жив. Все эти годы моих страданий. Все эти годы… я словно не жил».

Верховная Матерь обманом похитила у него сына. Для чего? Зачем он нужен ей? Что она задумала?

«Кто она вообще такая?».

И новые мысли: «Силиста… мертва… Алый Вопль должен был убить Ната, но убил только ее… и Мелисента во всем виновата! Теперь я это знаю. Силиста погибла, не узнав о том, что ее ребенок выжил… она была уверена в том, что он мертв. В момент Алого Вопля женщина знает о смерти ребенка. Она знает, что сама вот-вот умрет, потому что… следуя философии Алого Вопля, ей больше незачем жить».

Скальд открыл прикроватный ящик и достал бутылку виски. Он снова начал пить. И не переставал. Глоток за глотком, пока бутылка не оказалась абсолютно пуста. Все это время он так и не поднялся с пола.

Он не мог больше находиться в клинике – среди стен, где он жил с Силистой. Среди стен, где она погибла.

Среди стен, где он оплакивал ее и сына семь долгих лет.

Скальд выдвинул еще один ящик и достал из него письмо.

Письмо Литы.

Она написала его прежде, чем покинула клинику Скальда. Он сохранил его.

«Жива ли ты? Где же ты? Лита…».

Она была с ним рядом долгие семь лет. Она поддерживала его. Она помогала ему в работе. Она бинтовала ему руки. Она появилась после смерти Силисты и исчезновения Ната.

Лита была его правой рукой. Напарником. Опорой.

Другом.

– Лита…

Скальд развернул ее письмо, и перед глазами поплыли обрывочные строчки и фразы:

«Дорогой Скальд».

«Прошу тебя, пойми меня правильно. Мне стало сложно».

«Много раз я пыталась забыть тебя, не думать о тебе, не вспоминать ночами».

«Я всеми силами хотела разлюбить тебя, но не смогла».

«Я просто любила тебя».

«Сложнее было оставаться рядом с тобой, видя правду перед глазами: ты не любишь меня».

«В какой-то момент это стало невыносимо. Как можно так долго и сильно любить, но не быть любимой?»

«Как можно любить так сильно и нежно, но знать, что не встретишь любви в ответ? Это начало разрушать меня изнутри».

«Чувства давили на меня неимоверным грузом, а я продолжала его нести, нести».

«Я знаю, что не смогу стать частью твоей будущей семьи, как бы ни хотела. И мои сильные чувства к тебе мешают мне работать рядом с тобой».

«Прости меня, Скальд. Прости меня за мою любовь к тебе. Она оказалась сильнее меня самой».

«Прости, Скальд. Прости за любовь. Я не виню тебя. Я говорю тебе спасибо за все, за каждый день моей любви к тебе. Я благодарна тебе».

«Будь счастлив, Скальд. И прощай».

«Всегда любившая тебя, твоя Лита».

– Лита…

Его губы, смазанные выпивкой, коснулись бумаги.

Скальд бережно сложил листок бумаги и вернул его на место, задвинув ящик.

И потом он подумал об Элен. О том, как она сражалась рядом с ним. О том, как он лечил ее после битвы с Алойшем. О том, как она обняла его, когда они встретились после битвы в Глубинах Пепла. О том, как она следила за ним ночью, смотрела, как он выкапывает гроб Натаниэля. О том, как она поцеловала его в спину.

Она была здесь. Рядом с ним. Он не забудет ее слова: «Я с тобой, слышишь? Ты не одинок. Я помогу тебе во всем, Скальд. Во всем. Я не оставлю тебя. Никогда».

– Элен…

Из глаз Скальда потекли слезы.

Он попытался встать. Это вышло у него не сразу. Ему стало стыдно думать об Элен и Лите, зная, что его родной сын сейчас находится в руках Верховной Матери Мелисенты.

«Ты слишком слаб, Скальд».

– Чертова сука!

«Тебе не под силу вернуть Ната. Он мой».

– Я не отдам его тебе!

Скальд поднялся на ноги и поплелся к дверям. Позабыв о мече, он спустился вниз. И вышел за дверь во тьму зимы.

Он оставил Элен, Матео и Беатрис во сне. Не потревожив их, Скальд опять вышел в город в одиночку.

И ноги понесли его к Пляжу.

Он шел среди пустых улиц. Среди заснеженных дорог. Среди темноты, властвующей в Перламутр-Бич.

Ветер. Снег. Холод.

Скальд двигался дальше, задаваясь лишь одним вопросом:

– Как Натаниэль смог выжить?

Он ясно помнил его трупик на своих руках. Младенец не дышал. Не подавал признаков жизни. Но он жив! Гроб пуст. Теперь Скальд знает об этом точно.

Сомнений нет.

Тот мальчик – его Натаниэль. Его сын.

Сын Силисты…

– Нат… как тебе это удалось?

Пляж покрыт снежной пеленой.

Скальд шел вдоль дороги, пока не наткнулся на скромный магазинчик с названием «Глубоководье».

Скальд остановился и посмотрел внутрь.

Дверь оказалась открыта. И он вошел: зазвенели дельфины-колокольчики.

«Глубоководье» принадлежало Альбедо Эрнандесу. Он ушел работать в магазин после того, как оставил свою работу в Ордене Печатей семь лет назад. Альбедо взялся за воспитание Энтони. Он рос здесь. Помогал дяде. Носил товары. Забегал на перекус.

Скальд смотрел на пыль на прилавках. Тишина.

Под стеклом – рыбацкие принадлежности. Крючки, снасти, удочки. Очки и трубки для подводных заплывов. Все для дайвинга. Доски для серфинга. Водолазные костюмы. И много-много всего.

Скальд, глядя на все это, видел лишь одну картину: Каратель протыкает спину Альбедо Эрнандеса оскверненными семиотиками. Мечи пронзают тело Альбедо и вместе с ним – тело самого Карателя. Но Несущий Погибель не чувствует боли. Он вынимает клинки. Альбедо пятится к краю каменного моста.

Каратель сбрасывает меч Альбедо в бездну. Подходит к тому, кого называл дядей. И один удар ногой сталкивает раненного Альбедо в пропасть Глубин Пепла.

Скальда снова начали душить слезы. Племянник и дядя – были одной маленькой семьей. Они поддерживали друг друга. Помогали. Заботились друг о друге. Альбедо растил Энтони, как собственного сына.

И из него сделали настоящее чудовище. Прежний Энтони исчез. Его больше нет.

Он где-то далеко… заточен глубоко внутри Карателя.

Верховная Матерь погубила их. Энтони. Альбедо. И всю семью Эрнандес.

– Почему они мертвы… ты еще жива?

Не в силах оставаться дольше в стенах «Глубоководья», Скальд вышел на Пляж. Ноги понесли его к морю.

Незримый барьер, установленный по приказу Людо Ксавьера, разрушен. Гринштейн, придя к власти, отключил завесу, перекрывавшую жителям Перламутр-Бич путь в Сапфировое море.

Сейчас в барьере не осталось нужды.

Скальд зашел в воду. И стал идти дальше, заходя все глубже и глубже.

Когда волны хлестали его в грудь, Скальд окунул голову в ледяную воду. Он хотел задохнуться. Хотел перестать дышать.

Быть может… хотел умереть?

Но ничего не вышло. Не сумев убить себя в воде, Скальд высунул голову под ледяной ветер и закричал – так громко и так отчаянно, как кричал лишь один раз – в день смерти Силисты.

Обмокнув до нитки, Скальд выбрался из воды и побрел дальше по Пляжу. Ноги перебирали песок и снег. Скальд почти падал, но всякий раз удерживался.

Ему хотелось упасть. Хотелось исчезнуть. Хотелось уйти прочь из этого мира.

«Как мне вернуть Ната? Как одолеть ее? Что я могу сделать? Что я вообще могу?».

Скальд наткнулся на Колодец.

Это был заброшенный Колодец, на который жители города перестали обращать внимание, не подозревая о том, что долгие годы там, на глубине, существовал портал, ведущий во владения ведьмы сов – Присциллы Пирс – Призрака Перламутра. Скальд никогда не забудет, как оказался там, прикованный цепями к стене пещеры. Айседора и Энтони спасли его. В тот день он мог увидеть Мелисенту, но встреча не состоялась.

Верховная Матерь сама нашла его, когда пожелала.

Скальд сел на край каменного Колодца. Спутанные мысли накатывали на него. И сон тоже. Кошмар вышел. И Скальд хотел спать.

Прямо здесь. Прямо сейчас.

– За что мне это все?.. За что?

Скальд покачнулся, но из последних сил вцепился в край Колодца и удержался.

– Как мне пройти через это?

Его тело перестало слушаться разум. Оно снова покачнулось, и на этот раз сил в руках не хватило, чтобы остановить падение.

Скальд провалился в Колодец.

Глава 8. Пропавший без вести

Элен обнаружила в комнате Скальда лишь смятую постель. Одеяло, сброшенное на пол. И пустую бутылку виски. Из приоткрытого ящика вылезал кусок бумаги.

Элен достала письмо и прочитала его.

Когда речь зашла о признаниях в любви, она глазами быстро опустилась в самый низ и взглянула на подпись: «Всегда любившая тебя, твоя Лита».

Элен читала одни и те же строчки снова и снова. С каждым разом она все острее ощущала ту боль, с которой писались эти слова, полные безответной и безнадежной любви.

Почему Скальд читал это письмо ночью?

Элен не удивилась тому, что Скальд не избавился от письма. Она могла понять такой поступок. Но по складкам на бумаге Элен догадывалась, что это письмо читали и перечитывали много раз.

– Где же ты, Скальд?

Спустившись в кабинет, Элен обнаружила Матео и Беатрис, вооружившихся клинками.

– Вы куда собрались? – строго спросила она, словно родных непослушных детей.

Переглянувшись друг с другом, двое дуэтом дали ответ:

– Искать Скальда, конечно.

Они сказали эти слова, как самую очевидную фразу на свете.

– И куда вы пойдете? – Элен взяла свой меч. – Там повсюду рыбоеды. Перламутр-Бич кишит ими. Они на каждой улице. А если вас заметят? Вы же еще не умеете драться.

– Именно поэтому мы прихватили револьверы и мешочек жемчужин, – похвастался Матео, подбросив черный вязаный мешочек, перевязанный простой серой бечевкой.

– Я не могу отпустить вас одних.

Беатрис, опередив Матео, вышла вперед и мягко ответила Элен:

– Мы понимаем, что ты беспокоишься о нашей безопасности. Но пришел наш черед помогать вам. Мы с Матео проверим главные места: «Первую Лагуну», «Глубоководье», Пляж.

– Вы же не полезете на Крапивный Утес?

Матео покачал головой.

– Там нечего делать. С чего бы Скальду идти туда?

– А с чего бы ему идти в «Первую Лагуну»? – парировала Элен.

Голос Беатрис стал жестче:

– Ты хочешь, чтобы мы его искали или нет?

Элен сдалась под подобным натиском. Она еще никогда не видела в этой девушке столько силы и уверенности. Элен узнала в Беатрис саму себя.

Она была такой: смелой, решительной, упрямой. Твердолобой! Пробивной. Без этих качеств она никогда бы не стала настоящей Печатью.

– А если он ушел в город? – мягко обратился к Беатрис Матео.

– Значит, мы пойдем туда и поищем Скальда на улицах Перламутр-Бич.

– Не надо. Идите на Пляж и осмотрите все там. Я пойду в город. Есть только одно место, куда бы Скальд мог отправиться.

Элен спросила себя: «А если его похитили Призраки?».

Что если Скальд сейчас в плену у Гринштейна? Или еще хуже – Верховной Матери?

С чего они вообще решили, что он сам ушел?

Виски. Письмо. Вчерашнее поведение Скальда.

Чутье подсказывало Элен, что Скальд покинул клинику, чтобы попытаться самому справиться со сложностями, возникшими на его пути. Осознание того, что в злосчастный день семь лет назад Нат выжил, а Силиста – нет, сильно его подкосило.

Элен сама знала об Алом Вопле – никто не выживал. Ни мать, ни ребенок.

Это верная смерть для обоих. Исключений не существует.

Кроме Натаниэля.

Скальд столкнулся с тем, что не мог объяснить силой медицины, которой он посвятил большую часть жизни. И никто не мог.

Одной лишь Мелисенте известно, как Нату удалось выжить.

Только она знает, что случилось в тот день на самом деле.

– Убедили.

Элен решила доверить Матео и Беатрис опасную миссию. Не исключено, что им удастся отыскать Скальда где-то вблизи Пляжа. Элен и сама могла допустить подобное.

– Ступайте скорее, пока я не передумала. Держите мечи и заряженные револьверы всегда наготове. Стреляйте – если придется. И бегите. Сражайтесь с рыбоедами лишь в крайнем случае – когда другого пути не останется. И скорее возвращайтесь. Если через час вы не появитесь в клинике – я пойду искать вас. И прибью сама, если найду вас живыми! Вам ясно?

– Да, мы побежали!

Бросив это, Беатрис помчалась к дверям, схватив Матео за руку.

– Эй, Беа!..

Парочка затормозила у двери.

– Да? – Беатрис оглянулась.

– Осторожней на улице.

Беа твердо кивнула в ответ. И в глазах ее – ответственность за то, что она делает. Она обещала Элен вернуться через час и быть осторожной. И Элен ей доверяет.