Читать онлайн Верь мне бесплатно

Глава 1.

Остаться вдовцом в тридцать лет, такого и врагу не пожелаешь. А уж самому через такое пройти, не дай Бог, но никто не волен выбирать в этом случае и Сергею пришлось пройти и через это.

Не сказать, что они с Людмилой всегда жили душа в душу, всякое у них случалось, как в любой другой семье. Но счастье тоже жило в их доме, подрастала дочка Женя, но Сергей, как и все мужчины, страстно мечтал ещё и о сыне.

И вот долгожданный малыш вскоре должен был появиться на свет, но что-то случилось весенним солнечным днём. Люда вдруг побледнела, сказала, что ей плохо и прилегла на диван. Пожилой доктор, приехавший на скорой, померял давление, что-то тихо спросил у женщины и нахмурившись, велел поскорее собрать вещи в стационар.

Шестилетнюю Женю забрала к себе Людмилина мать, Серёгина тёща, женщина добрая и молчаливая, а сам он сидел дома возле зелёного телефонного аппарата в ожидании звонка. Он грянул, словно гром, разразился в тихом доме таким звоном, что Сергей, хотя и ожидал звонка, от неожиданности чуть не рухнул с кресла.

Глуховатый голос в трубке сообщил ему, что отныне нет у него больше ни жены, ни сына… дальше Сергей уже не услышал ничего, просто положил трубку рядом с аппаратом, а сам сел на пол, обхватив голову руками.

Спавшая в коридоре на своём коврике Лапка, лохматая дворняга, которую Сергей принёс как-то щенком с завода, осторожно подошла к хозяину. Понимая своим преданным собачьим сердцем, что с хозяином стряслось какое-то горе, Лапка положила свою морду ему на колени, пытаясь заглянуть в глаза. Но глаза хозяина были закрыты, по щекам дорожками бежали слёзы, и Лапка тихонько заскулила…

Теперь это уже дела давно минувших дней, и Лапки уже нет в живых, но сам Сергей помнит любящий взгляд карих глаз собаки, её молчаливое сочувствие и боль, которую даже собака способна испытать, сопереживая хозяину. Поэтому, после смерти Лапки, он никогда больше не заводил собак.

После кончины жены жизнь Сергея сломалась и обрушилась, словно карточный домик. Людмила была для него тем, что вело его, толкало вперед и вселяло в голову надежды и мечты о будущем. Теперь этого путеводного света не стало, и жизнь, как поезд без машиниста, полетела под откос.

Меланья Фёдоровна, сразу распознавшая, что надломился в её зяте жизненный стержень, хоть и сама была еле жива после потери дочери, но Сергея и Женю практически силой привела в свой дом. Людмилин отец, Николай Николаевич, обычно весёлый балагур, теперь сам ходил словно тень, но такой поступок жены одобрил – вместе горе переживать легче…

Но Сергей не смог… Очень тяжело было находиться ему в доме, где выросла его Люда… вот в этой комнате они с младшей сестрой жили до замужества… А еще совсем недавно сам Сергей носился за женой по огородным грядкам, пытаясь обрызгать водой из шланга, а ведь их просто полоть сорняки послали…

Оставив дочку на попечение бабушки и деда, Сергей вернулся в пустую квартиру. Пыль покрыла всё, не стало в доме хозяйской руки, но Сергею было безразлично и это, и всё остальное. И он попытался утопить своё горе в вине…

Как в тумане слышал он укоризненный голос Меланьи Фёдоровны, и строгий Николая Николаевича, которые пытались вразумить его, оставались по очереди с ним, звали к себе, отбирали припасенные бутылки крепкой… Но вытащить человека из омута, если сам он того не желает, увы, невозможно.

На работе как-то терпели его, похмельного и полупьяного. В цеху, в родной бригаде, прикрывали его, отправляли проспаться в подсобке, журили и тоже пытались помочь, но дружеские уговоры, увещевания и беседы не могли вытащить Сергея на свет.

Однажды утром он проснулся от того, что ему показалось, будто он умирает, и Сергей даже успел обрадоваться этому. Голова раскалывалась, обветренные губы ссохлись так, что, когда он разлепил их, треснули до крови.

Утро еще только началось, и их квартиру на пятом этаже пронизывали золотые солнечные нити рассветного солнца, в их свете плясали пылинки, и Сергей увидел, что рядом с ним на диване сидит Людмила, держа в руке запотевший стакан воды…

Её волосы, цвета спелой пшеницы, рассыпались по плечам, и солнечные нити вплетались в них, делая их золотыми. Белая рубашка на тонких бретельках была её самой любимой, а мелкие синие цветочки на ней как раз угадывали тон её глаз…

– Пить хочешь? – улыбнулась Люда, – Попей. И вставай, хватит уже валяться, на работу пора!

Сергей протянул свою руку и коснулся округлившегося животика жены, ему стало так хорошо! Ведь всё это – смерть жены и сына, крах его жизни – всё это всего лишь плохой сон! А вот сейчас он проснулся, и всё оказалось по-прежнему!

Холодный стакан коснулся его руки, и он проснулся. Нет, сном было то, что он увидел, а вот теперь он как раз и оказался в своей настоящей жизни… Стоя под прохладными струями душа, Сергей понял, что дальше так не может продолжаться, и что Люда приходила к нему, чтобы сказать именно это!

Глава 2.

– Как это – уедешь? Зачем? Что ты придумал, ты здесь чуть не до смерти упился, спасибо, хоть ел что-то, силом кормили, – запричитала Меланья Фёдоровна, услышав решение зятя.

– Ты давай не дури, сынок! – сказал, нахмурив брови Николай Николаевич, – Ведь дочка у тебя растёт! При живом отце дело ли, девчонка сиротой останется!

Сергей сидел за большим дубовым столом, выскобленным Меланьей Фёдоровной добела, и опустив голову слушал, что говорят ему тесть и тёща. Своих родителей он давно уже схоронил, и теперь только они да Женька оставались его семьёй.

Только в том и была его главная боль – глядя на дочь он угадывал в ней черты жены, как и угадывал их в Людмилиной матери. Нет, не было в нём столько сил, чтобы видеть это ежедневно, и ежедневно вспоминать.

– Не могу я… простите, может не мужик я, а тряпка, но не могу! Может, потом легче будет, а пока – уеду я!

– Ну, а почему Волгоград-то? Зачем так далеко? И что Женьке скажешь? – Меланья Фёдоровна вытерла слёзы кончиком белой косынки.

– Женьке скажу правду – на время уеду, и когда вернусь не знаю. А Волгоград потому, что там завод есть наподобие нашего, на работу примут и общежитие дадут, я узнавал.

– Ой, Серёжа, Серёжа … что ж ты, как один там будешь, – заплакала тёща.

– Ладно мать, слёзы по живому человеку нечего лить! Что такого, уезжает, ну тоже горе! Соскучится там, да и обратно приедет! – прогудел Николай Николаевич, а сам тоже украдкой вытер повлажневшие глаза.

Так и уехал Сергей, попрощался с дочкой, обещая ей что как обустроится, обязательно её в гости позовёт.

– Приедешь с бабушкой, или с дедом, а то и вместе все! Там жарко, зимы почти не бывает, такой, как наша! – гладил он дочку по голове, – А ты тут пока за Лапкой смотри, она не привычная в своём-то доме жить да во дворе спать. Пригляди за ней, пока освоится.

– Пап, а мы и Лапку потом с собой в Волгоград заберем? – Женька доверчиво смотрела в глаза отцу.

– А как же, теперь куда мы, туда и наша Лапка!

Просторы страны, теперь уже канувшей в прошлое, пролетали мимо Сергея, когда он смотрел в окно вагона. Квартиру он сдал заводу, как и полагалось, Женька и Лапка остались в большом доме тестя и тёщи, а сам он ехал навстречу другой, новой жизни.

Явившись с единственным своим чемоданом, в котором было только самое необходимое, на проходную завода, Сергей был препровожден в отдел кадров.

– Конечно, люди с подобной квалификацией к нам редко приходят! – обрадованно сказала сотрудница, – Мы вас примем, и общежитие выделим. Только вот с комнатой придётся подождать – на первом этаже сейчас делается ремонт, вот закончится, туда вас и определим!

– А куда же мне до этого? У меня тут нет никого знакомых, – растерялся Сергей.

– Так, сейчас мы что-нибудь придумаем! – немного поразмыслив, сказала женщина, и крикнула в соседний кабинет, – Вера Павловна, зайди на минутку.

В кабинет вошла женщина лет сорока с небольшим, улыбнулась посетителю, а хозяйка кабинета спросила:

– Вера Павловна, ты про свою тётушку рассказывала, что она домик сдаёт, так что, сейчас он занят?

– Сдавала, только сейчас вот не знаю, не могу сказать. Да что гадать, сейчас я тётушкиной дочке, сестре моей позвоню, да и узнаю. А сколько человек надо селить? Домик там небольшой, да и в пригороде.

– Одного, одного человека, вот к нам приехал работать. Ну а что пригород, ехать недалеко. Да и ему потом общежитие выделим, как иногороднему. Завтра приходите устраиваться, в понедельник на работу уже сможете выйти, – женщина приветливо улыбнулась Сергею.

Немногим позже он уже ехал в автобусе держа в руках листочек с подробным описанием – куда пойти, на чём доехать и кого спросить.

Виды незнакомого города завораживали Сергея, а душу, так страшно истерзанную за последнее время, будоражило предвкушение чего-то нового, новой жизни, новых людей и новых ощущений.

«Вот бы Людмилка это увидела! Красота какая!» – по привычке подумал Сергей о жене, как о живой, и тут же нахмурился.

Он сам всегда мечтал увидеть Мамаев Курган, его величественные монументы и Родину-Мать. Но как-то раньше не складывалось у них с Людой попутешествовать, то дочка приболеет, то отпуска не дают. А вот сейчас, он едет по легендарному городу, и скоро обязательно посетит все достопримечательности, только вот уже один. Без жены…

Глава 3.

Роза Игнатьевна встретила его у ворот большого частного дома в районе, именуемом Слобода. Зелёные деревянные ворота и калитка рядом с ними открывали за собой большой участок, на котором располагался сад с раскидистыми фруктовыми деревьями и высокий деревянный дом на кирпичном цоколе с маленькими оконцами.

– Здравствуйте, Роза Игнатьевна, – сказал Сергей хозяйке, сверившись с бумажкой, – Меня к вам Вера Павловна направила. Сказала, вы можете меня на квартиру пустить, пока мне на заводе общежитие не выделят.

– Да, сдаю я домик, – хозяйка стояла, прислонившись к калитке спиной, – А скажи мне сперва, ты выпить любишь? И куришь ли? Я таких не пускаю.

– Нет, я не курю. А выпивку…завязал я с выпивкой, не тянет. Даже думать противно…

– Что, даже и пива не пьёшь?

– Нет, ничего не пью спиртного. После того…после того, как жену похоронил, пил по-чёрному. Теперь ни капли.

– Вдовец, значит. Такой молодой, а уже вдовец. Я вот тоже вдова, муж семь лет, как помер. Ладно, входи, посмотришь на жильё, может быть, тебе и не понравится.

Хозяйка повела Сергея в самый дальний угол участка, там, где за кустами малины стоял небольшой домик-времянка, как такие называли в местах, откуда был родом Сергей. Обмазанные глиной стены, дощатый деревянный пол, в углу печь «голландка», круглая и оббитая листами жести.

Из мебели в домике была сетчатая узкая кровать, тумбочка с покосившейся ножкой, дощатый стол у окна, покрытый истёртой добела старой клеёнкой, и табурет. Роль шкафа выполняла ниша в стене, завешенная шторкой.

– Ну, как видишь, удобства на улице – душ и уборная, – хозяйка указала рукой в окно, – В жару здесь прохладно, зимы у нас тёплые, топим редко, но о дровах ты на всякий случай сам позаботься, придётся купить. Я потом тебе скажу, у кого дрова заказать, чтоб привезли. И вот еще – постояльцев я не столую, и не люблю, когда без спросу обдирают урожай! Чем если Бог пошлёт – сама угощу! Вода с колонки, через два дома, еду готовишь сам, вот плитка. Ну, ты приезжий, потому ведро тебе выделю для воды, посуда кой-какая вот здесь, в тумбочке есть. Одному не много и надо. Хотя, ежели что не устраивает, то поищи что другое, в гостиницу можно, там комфорту больше.

Сергей подумал, что прогостит он здесь всё же не долго, поэтому такие условия ему подходят, тем более что хозяйка обозначила довольно невысокую плату за жильё, а денег у него было отложено не очень много, пока он еще до зарплаты дотянет. Пара-тройка недель и в таких условиях – нормально. Дом как дом, ничего страшного, а дрова ему вообще вряд ли понадобятся, он до зимы уже общежитие получит! Поэтому он сразу же согласился на все условия хозяйки, и был рад хотя бы тому, что у него будет где преклонить голову, уж очень он устал с дороги.

Роза Игнатьевна, как и обещала, принесла Сергею жестяное ведро, ковшик и маленькую кастрюльку. Но варить ему всё равно пока было нечего, да и больше хотелось помыться и поспать, чем есть. Поэтому он сразу же отправился на колонку за водой и напился вволю.

Помывшись в летнем душе прохладной водой, Сергей почувствовал себя намного бодрее и обследовал новое своё место обитания. В тумбочке он обнаружил две тарелки, стакан, ложку и вилку. Еще там лежала начатая пачка рожков и соль, по всей видимости оставленная кем-то из прежних постояльцев и это так порадовало его. Соль превратилась в комок, да и рожки пролежали здесь неизвестно сколько. Но всё равно это были рожки и соль, а Сергей уже давно был очень в пище не привередлив.

Включив плитку, он заметил, что провод возле вилки оголился, да и сама плитка была примерно одного с ним возраста, но Сергей привык чинить дома всё, что приходило в негодность, поэтому не огорчился, решив, что починит плитку, да и вообще здесь многое просило рук.

Тумбочка и табурет жалобно скрипели, когда на них садишься, и Сергей решил, что после узнает у хозяйки, есть ли у неё хоть какой инструмент, чтобы поправить дело. А руки у него росли откуда надо, отец научил парня всему, поэтому такого рода трудности его не пугали. Вот только сама хозяйка была уж очень строга – непонятно было, как она воспримет такую просьбу гостя, одолжить ему инструменты, чтобы что-то здесь починить…

Сергей подумал, что Роза Игнатьевна, скорее всего, повидала здесь разных квартирантов, потому и отношение сложилось такое… недоверчивое. Ну, он сам ей беспокойства не доставит, так что волноваться ему было не о чем.

Сварив доставшиеся ему «в подарок» рожки, он помыл кастрюльку и налил в неё воды, чтобы заварить себе чаю, благо заварка в пакетиках у него еще осталась – с собой в дорогу брал. Местная вода имела непривычный для него привкус, но проголодавшийся мужчина этого почти и не заметил, чай показался ему очень вкусным.

После еды его так потянуло в сон, что он улёгся прямо на голый матрас, ведь постельного белья для постояльцев у хозяйки тоже не было предусмотрено, и мгновенно заснул.

Глава 4.

Следующим утром Сергей привёл себя в порядок, надел свою лучшую рубашку, кое-как разгладив её влажными руками – утюга в домике не было, а попросить его у хозяйки он постеснялся. Роза Игнатьевна с утра пораньше уже хозяйничала во дворе и на приветствие своего постояльца только угрюмо кивнула головой.

Ну что ж, он для Розы Игнатьевны один из многих, чужой, посторонний человек, что ожидать от неё радушия! Сергей пожал плечами и решил, что у каждого человека свои странности, а его настроение хозяйки не касается, и отправился на завод, сначала заглянув на почту и отправив домой телеграмму, что у него всё хорошо.

До обеда он оформлял необходимые документы, а потом женщины из отдела кадров направили его в заводскую столовую. Сергей, голодный с самого утра, оценил вкусный столовский борщ, взял еще одну порцию и разомлел от сытости.

«Надо домой взять пирожков, вечером с чаем самое оно. Варить все равно ничего не буду, пока плитку не починю, – думал Сергей, допивая компот, – А вообще, надо тару с собой брать и что-то здесь покупать из еды, всё равно холодильника нет, продукты хранить негде, не особенно наготовишь».

– Здорово! Ты новенький что ли? – рядом с Сергеем показался молодой мужик, примерно его ровесник, с полным подносом в руках, – Можно к тебе присесть, а то везде занято…

– Конечно, пожалуйста, – повёл рукою Сергей, – Тем более, что я уже пообедал, располагайтесь.

– О, спасибо! Тебя как звать то? Я – Иван, в четвёртом цехе слесарем работаю. А ты куда к нам?

– Сергеем меня зовут, я в пятый цех оформляюсь, тоже слесарем механо-сборочных.

– Приезжий? Больно уж говор у тебя интересный, сразу видать, что не наш. Ну, пятый цех – это рядом с нами, так что увидимся с тобой. А живешь где, к родне приехал?

– Ну, почти, – Сергею не хотелось выкладывать первому встречному всё о своих делах, – Пока живу в частном секторе, общежитие обещали скоро дать.

– Ха, скоро… ну-ну, обещали, – усмехнулся Иван, – Ты на обещания не больно надейся, как отработаешь пару месяцев, так иди к директору и в профсоюз, может и дадут!

– Месяцев? – неприятно удивился Сергей, – Сказали же, что ремонт скоро закончат там, и будут давать комнаты…

– Ну хорошо, если так, – отвёл глаза Иван и принялся за свой обед.

Попрощавшись с новым знакомым, Сергей отправился по своим делам. Однако разговор с Иваном заставил его призадуматься, так ли всё гладко, как ему обещают и будущий его начальник, и прочие сотрудники…

Но раздумывать и размышлять было уже поздновато – в любом случае денег на обратную дорогу у него не было, да и не собирался он назад. Трудоустройство было почти оформлено, оставалось только медиков пройти и можно приступать к работе. В любом случае, дадут ему общежитие или нет, а работать ему нужно, да и крыша над головой у него имеется, а там уж будет видно, как всё сложиться.

Успокоив себя такими мыслями, Сергей доделал необходимые дела на заводе, а после отправился изучать город. Пусть не весь, но хотя бы близлежащие магазины, удобную дорогу до нужной ему остановки и прочие необходимые вещи.

Купив изоленту, отвертку и пару нужных для починки плитки вещей, Сергей купил немного продуктов, ведь питаться ему чем-то нужно, особенно если учесть то, что он узнал от Ивана. Судя по всему, прожить у Розы Игнатьевны ему придётся дольше, чем он планировал, а значит надо обустроиться основательнее.

Впереди были выходные, и Сергей решил, что лучшего момента посетить Мамаев Курган у него может и не быть – пока еще он не спешил на работу и обратно, так что может себе позволить посмотреть места. Где так давно мечтал побывать. А пока – нужно как-то найти подход к хозяйке и обустроить быт.

Вернувшись домой, Сергей хозяйки не застал – на двери дома висел внушительный замок, калитка же была притворена на вертушку. Пожав плечами, Сергей подкрепился чаем с купленными в столовой пирожками с яблоками, освежился под душем и взялся за плитку.

Вздыхая, что нет под рукой его привычных инструментов – дома у него было всё, что необходимо нормальному мужику – Сергей осматривал внутренности старенькой электроплитки.

– А что, ты приборы можешь чинить? – в открытое настежь небольшое оконце заглядывала Роза Игнатьевна.

– А как же, я всё могу, – усмехнулся Сергей, – Инструмента нормального нет, жалко, а так – я и не такое чинил.

– А может ты тогда и утюг мой посмотришь, сломался, – прищурилась женщина, – А инструмент я тебе дам, какой от мужа остался, попользуешь.

– Отчего не посмотреть, давайте. Если есть чем чинить, чего бы и не взяться!

Инструмент покойного мужа Розы Игнатьевны оказался добротным, хозяин явно знал в этом толк, поэтому вскоре и плитка, и утюг исправно работали. Рубашка, брюки, и прочие вещи Сергея были поглажены с разрешения хозяйки, а отношения его с хозяйкой дома значительно потеплели.

В награду постоялец даже получил эмалированное блюдце малины, с десяток абрикосов и разрешение брать без спроса и ограничения немного побитые яблоки-падальцы из-под яблони.

Глава 5.

Приступив к работе, Сергей в бригаду сперва не очень влился – все ожидали от него традиционной «прописки» с покупкой выпивки на всю бригаду, и были удивлены, когда вместо этого он с первой своей зарплаты заказал в столовой большой пирог для всей бригады. Однако лёгкий и весёлый нрав, мастеровитые руки и готовность всегда прийти на помощь сыграли свою роль, и вскоре Сергей уже был «своим» для мужиков, с которыми его свела судьба. Ему даже простили его категорические отказы отмечать вместе со всеми традиционную «пятницу» или получку.

Тут же в бригаде, сидя в курилке на перерыве он и узнал, что обещанное ему общежитие ждать приходится долго, и дают его не всем. Сергей, конечно, огорчился такой новости – ведь он так рассчитывал на это, потому что кроме жилья ему всё же нужна была хотя бы прописка, жить без неё было нельзя, а из квартиры в своём городе он уже был выписан, как оно и полагалось, когда сдаёшь квартиру заводу.

По совету бригадира, Алексея Леонтьевича, Сергей отправился в заводской профсоюз. Выслушав его, председатель пообещал помочь хотя бы с пропиской, а вот комнаты обещать не мог – очередь на годы вперед, и все ждут.

Ну, тут сыграла роль уже заработанная Сергеем репутация – отсутствие вредных привычек, рабочая смекалка и готовность подменить заболевшего работника, слухи уже дошли до начальства, поэтому вопрос с пропиской решился довольно быстро.

А Сергею и нравилось проводить время на смене гораздо больше, чем сидеть в маленьком домике Розы Игнатьевны. На заводе была столовая, кормившая смены круглосуточно, и хорошие душевые, где вода была горячей и лить ее можно было, не опасаясь получить нагоняй от хозяйки. Поэтому в домик он приходил только отоспаться между сменами, постирать в старом тазу свои вещи и починить то, что накопила за время нахождения его на сменах.

– Серёжа, тут вот соседка моя, Галина Никитьевна, принесла кипятильник свой. Не работает, посмотри пожалуйста, может быть, можно починить?

– Хорошо, Роза Игнатьевна, положите пока на окно, я сейчас на почтамт схожу, своим хочу переговоры заказать, а после приду и починю, – устало отвечал Сергей, но никогда не отказывал в помощи.

За починку разных вещей, приносимых соседками Розы Игнатьевны, он всегда получал оплату – либо небольшую сумму денег, либо домашние заготовки в виде обворожительно пахнувшего домашнего сала или колбасы, пирожки или другую выпечку. Только сама хозяйка никогда ничем не платила постояльцу, по-видимому, считая, что он и так ей должен, потому что живет в её дворе, хоть и за оплату.

Но Сергей ничего не просил за свою помощь, считая, что если кто захочет, то сам отблагодарит. Зато у него появились разные инструменты, которые соседи ему отдавали просто так, потому что никто ими не пользовался, некоторые были отличного качества, почти новые и очень ему пригождались.

– Ехал бы ты домой, Сережа, – в телефонной трубке слышался родной голос тёщи Меланьи Фёдоровны, – Женька в первый класс пошла, растёт девчонка сиротой при живом отце. Да и мы уже старые, долго ли нам осталось. А так, вместе все будем, где ты нам помощник, где мы тебе. Ворочайся домой! Тем более, что с общежитием вопрос когда еще решится, да и решится ли вообще. Дед вот тоже тебя ждет домой, ты ведь нам как сын.

– Мама, да я ведь уже и квартиру нашу заводу сдал, куда мне возвращаться, – Сергей и сам скучал, но уж очень хотел обжиться в понравившемся ему городе, – А вопрос с общежитием я обязательно решу – я у руководства на хорошем счету. Разряд вот скоро обещают поднять, да и два рацпредложения уже внёс! Это ведь всё мне зачтется обязательно! А как жильё получу- Женьку заберу сюда, вместе будем.

Меланья Фёдоровна горько вздыхала, видимо не время было еще возвращаться её зятю домой, к дочке… Но голос его звучал с каждым разом все живее, и Меланья понимала, Сергея отпускает горе после смерти жены, он снова начинает дышать, начинает жить…

– Коля, может и хорошо, что не едет он сюда, – говорила она мужу за вечерним чаем, – Память здесь ему дышать не даст, а там он далеко, не так ему больно. Что здесь – остался бы, да и спился! А там ведь ни капли не пьёт, работает. Пусть уж лучше там… А Женьку сами вырастим, что теперь.

– Да права ты, конечно, – задумчиво басил Николай Николаевич, – Только ведь мала девчушка еще совсем, а мы с тобой… немолодые чай уж! Сколь протянем? А Женьке сколько горя, что случись с нами – и мать потеряла, и отец оставил. Уехал, еще и нас не станет…

– Ничего, протянем, мы с тобой еще ничего, – смеялась в ответ Меланья, – Да и Лялька с Вадимом у нас есть, они Женьку не бросят!

Меланья Фёдоровна говорила о своей младшей дочери Елене и её муже Вадиме. Лялька вообще-то по паспорту была Еленой Николаевной, но с самого младенчества была прозвана Лялей своей прабабушкой, матерью Николая Николаевича. Елена Николаевна работала в школе, и даже там её все звали Ляля Николаевна – уж каким непостижимым образом просочилось это имя вместе с ней в одну из городских школ – никому неведомо.

Ляля любила свою сестру, трудно и болезненно переживала её уход, и свою племянницу Женю нежно любила, её муж Вадим тоже любил и баловал осиротевшую девочку. В свои двадцать пять Ляля была бездетна – врачи разводили руками, уверяя, что всё хорошо, поэтому Женька была для Ляли как дочка. Потому не без основания надеялась на младшую дочь Меланья, хотя всё-таки надеялась, что успеют еще они с мужем вырастить внучку.

Глава 6.

– Сергей, ты не спишь? Ты же после ночной пришел? – было часа три пополудни, когда в чуть приоткрытое окно к Сергею заглянула Роза Игнатьевна.

Осень уже пришла и в эти тёплые края, ветра принесли свежесть, ночью было уже прохладно. Сергей последовал совету хозяйки и дровами всё ж таки запасся – теперь ему и самому было понятно, что до следующего лета он точно не дождётся обещанной жилплощади в общежитии. Ровными рядками была сложена поленница за маленьким домиком, и уже которую ночь Сергей думал, что вот в следующий раз он печку протопит, зябко кутаясь в старое шерстяное одеяло, отданное ему одной из соседок за починку старой соковыжималки. Но днём было еще по-летнему тепло, и он отменял своё решение начать отопительный сезон, а ночью жалел об этом.

– Нет, уже не сплю, – сонно ответил Сергей, хотя хозяйка его разбудила, он только под утро пришёл со смены и пригрелся в кровати, – А что случилось?

– Да ничего, просто сегодня суббота.

– Да, точно, суббота, – Сергей силился сообразить, что же такого должно произойти и почему важно. Что сегодня суббота.

– Помнишь, ты обещал к моей племяннице съездить, у неё электроплита барахлит, – Роза Игнатьевна поставила на подоконник тарелку с парой горячих ватрушек с картошкой.

«Как дома, мама раньше такие пекла, – невольно вспомнилось Сергею, – Пока здорова была, пирогами меня часто баловала!»

– Сейчас умоюсь и поеду, – Сергей откинул в сторону одеяло, хотя вставать ему не хотелось.

День был прохладным, и вот сегодня-то он уж точно затопит печку, и будет спать в тепле, тем более что завтра у него выдался выходной день. Сергей подумал, что на обратном пути от хозяйкиной племянницы заглянет на небольшой местный рыночек и купит картошки, чтобы испечь её в печи, как он делал раньше, в деревне у бабушки.

– На, отдашь племяшке заодно, – Роза Игнатьевна дала постояльцу увесистую сумку с продуктами со своего хозяйства, – Одна она, помочь некому, вот мне приходится. Вот, адрес я тебе на бумажке написала, и как ехать тоже.

– Как племянницу вашу звать-то? – Сергей складывал инструменты в сшитую из куска дермантина сумку.

– Ниной зовут, – буркнула Роза Игнатьевна, – Давай. Поезжай, времени уж много, ты до вечера почти проспал!

Сергей усмехнулся и вышел за калитку, что и говорить, а характер у его домовладелицы был не сахар. Хорошо, что сам он был человеком покладистым и неконфликтным, иначе и он бы не ужился здесь так долго, как и многие до него, он уже догадался.

Ехать оказалось довольно далеко, и Сергей уже пожалел, что взял так много инструментов с собой, да еще и тёткина сумка оттягивала руки, а пересаживаться ему пришлось дважды – на автобус и на трамвай. Наконец, он сверился с запиской и убедился, что нашёл нужный ему адрес. Длинный десятиэтажный дом удивил его – он такой застройки никогда раньше не видел – чтобы подъездов было множество, а сам дом стоял вдоль оживлённого проспекта.

Поднявшись на лифте на третий этаж, Сергей порадовался, что этот самый лифт вообще имеется – с его ношей это было очень кстати. Постучав в дверь, он замер в ожидании ответа.

Дверь ему открыла девочка лет восьми или десяти, и не спросив ничего, просто ушла внутрь, оставив Сергея в изумлении стоять у открытой двери.

– Хозяева, есть дома кто? – нерешительно кашлянув, сказал Сергей в открытую дверь, – Я от Розы Игнатьевны к вам!

– Ой, здравствуйте! Проходите пожалуйста, я не услышала, как вы постучали! – в коридоре показалась невысокая кудрявая женщина с короткой стрижкой, она была примерно одних годов с Сергеем, – В кухню дверь была закрыта, не слышно стука! Входите, входите!

Сергей поставил сумку Розы Игнатьевны на пол, рядом положил и свои инструменты. Хозяйка, в розовом фартуке и с прихваткой в руках явно что-то готовила в кухне, что Сергея огорчило – плита была явно горячей, и искать в ней поломку будет затруднительно.

– Вы Нина, да? А я Сергей. Ваша тётя сказала, что у вас плита неисправна, просила посмотреть. Должен сказать, что у меня нет запчастей, и я не всегда могу всё исправить. Может быть, если обнаружу поломку, вам придётся вызвать специалиста из мастерской.

– Да, я Нина, очень приятно, Сергей. А плита у меня барахлит- одна конфорка перестала нагреваться. А на мастера у меня пока нет денег – одна я осталась с детьми. Тётя Роза сказала, что вы сможете починить, а она вам потом квартплату за месяц снизит на эту сумму.

Сергей молча удивился – ни слова Роза Игнатьевна не проронила о снижении квартплаты, ну что ж, может потом сообщит ему.

– Показывайте свою плиту, – Сергей достал из сумки чистую тряпицу и разложил на ней инструмент.

Глава 7.

После того, как Сергей починил плиту, а еще отваливающуюся дверцу кухонного шкафа, и шпингалет на балконной двери, он устало складывал свои инструменты в сумку, намереваясь поехать домой и выспаться перед сменой.

Дочка Нины, которая сообщила Сергею, что зовут её Оксана и ей восемь лет, стояла рядом с ним и задавала вопросы:

– А это для чего? А вот этим что делают? Это я знаю, называется «плоскогубцы», у папы такие были.

– Ксюш, не мешай дяде, он и так устал, столько всего у нас переделал, – улыбаясь, сказала дочке Нина, – Сергей, пойдёмте я вас обедом угощу.

Серей пытался было отказаться, но женщина так настойчиво говорила, что хоть так может его отблагодарить, и он пошел мыть руки.

Входная дверь хлопнула, и вскоре в кухню вошел мальчик лет двенадцати, нахмурился, увидев за столом постороннего мужчину и хмуро поздоровался. За столом не было разговоров и бесед, только ложки иногда постукивали о тарелки, и от этого Сергею было неловко.

Наскоро доев предложенный обед, Сергей поспешно попрощался и поскорее вышел на улицу. Хотя уже была осень, но в этом климате была еще по-летнему жаркая погода, и не верилось, что уже конец сентября.

Вернулся домой Сергей отчего-то совершенно разбитый. Голова болела, тело устало просилось в горизонтальное положение и очень хотелось пить. Он подумал, уже не угораздило ли его простудиться в такую жару и заболеть!

Приняв душ, он выпил таблетку аспирина и завернулся в одеяло, улегшись поудобнее на продавленную сетку кровати.

– Ну что, как съездил? – раздался у отворенного окна голос хозяйки, – А я вот тебе пирога принесла, утром пекла, угостись! По мужу моему годовая сегодня, помяни.

– Спасибо, Роза Игнатьевна, помяну. Как мужа-то имя-отчество?

– Иван Федотович. А Ниночка у нас знаешь, какая хорошая, – вдруг ни с того, ни с сего перевела разговор хозяйка, – Муж вот ей только непутёвый попался, перекати-поле. Всё лучшей доли искал, а потом и вовсе бросил её с детьми, да и укатил в Красноярск. Одна мыкается, а всё же не унывает! А какая певунья, как семьёй соберемся, она у нас самая весёлая!

Сергей чувствовал себя неловко от такого разговора, да и спать очень хотелось, но вежливость не позволяла ему просто выпроводить обычно неразговорчивую Розу Игнатьевну, которую сегодня вдруг приспичило поговорить с ним.

Но та и сама не любила долгих бесед, и только Сергей собрался было спросить, во сколько Роза Игнатьевна оценит его помощь племяннице и уменьшит его квартплату за этот месяц, как та поспешно удалилась, вспомнив о каком-то неотложном деле.

А Нина вскоре сама появилась у тётки в доме. Через несколько дней Сергей пришёл со смены домой и услышал её звонкий голос в сенях дома Розы Игнатьевны. Среди яблонь носились ребятишки, иногда заглядывая в закрытое окно маленького домика в углу сада и о чём-то тихо переговариваясь.

Сергей не стал заходить в дом к хозяйке и сразу же направился к себе, по пути остановившись перед засмущавшимися ребятишками.

Немного позже Нина вышла из дома тётки с ведром в руках и увидела, что её дети сидят рядом с Сергеем на небольшой скамеечке возле выбеленной стены домика-времянки и, открыв рты, смотрят, как он что-то мастерит им из маленьких деревяшек. Уже через несколько минут дети пускали маленькие кораблики в ёмкости с водой в глубине сада.

– Спасибо вам, Сергей, – улыбнулась Нина, – Сашка такой довольный, с корабликом. Пойдёмте с нами ужинать? Мы сегодня почти весь деть тётушке помогали в саду, морковь копали и укладывали на хранение в подпол. Устали, проголодались. Да и вы после работы, пойдёмте.

Сергей, помня отношение к этому хозяйки дома, вежливо отказался. К тому же сегодня он купил в заводской столовой котлеты себе на ужин и сахарные булочки, так что ужином он себя обеспечил и мог не стеснять не слишком общительную хозяйку.

Но Нина не сдавалась, и просто принесла еду к нему в домик – тарелку с душистым рассольником, горячие пирожки с печёнкой и запотевший кувшин грушевого компота.

– Ну, раз вы к тётушке не идёте, может быть, здесь покушаете, – Нина поставила на стол поднос и огляделась по сторонам, – А у вас тут спартанские условия. Как же вы тут, без холодильника, да и готовить – воды нет, ничего…

– Справляюсь, ничего страшного, – смутился Сергей от участливого тона женщины.

Теперь Нина вместе с детьми несколько раз в неделю приезжала к тётке, год был урожайный, и в его заготовке на зиму женщины часто прибегали к помощи Сергея – то наточить ножи мясорубки, то починить соковыжималку, а то и просто снять пробу только что сваренного грушевого джема.

Глава 8.

Зима, вопреки ожиданиям Сергея, оказалась довольно холодной и, приходя в совершенно выстывший летний домик, он не снимал куртку, пока затопленная им печь не начнёт отдавать хоть немного тепла. Когда он оставался дома, топить приходилось почти непрерывно, потому что дом быстро остывал.

Окно Сергей заклеил, но так как рама была одна, от него всё равно веяло холодом, особенно если на улице были ветра, а они здесь были постоянные, степные, холодные и резкие. Иногда он с лёгкой тоской вспоминал родную свою сторону, где уже лежали высокие сугробы, а густые хвойные леса защищали небольшой город от ветров. Морозы трещали, но тёплые валенки и овчинный тулуп согревали не хуже горячей печи в крепко срубленном доме тестя и тёщи Сергея…

Не заметил сам, как задремал в думах о доме, привалившись к стене возле печи и не сняв куртки и обуви, сладостный сон погрузил Сергея в прошлое. В те благословенные времена, где душа Сергея еще не была сожжена в пепел, где они с женой и дочкой все вместе катались с горки на старой картонке, где делали ёлочные игрушки из аптечной ваты, шишек и цветной бумаги.

Проснувшись от того, что чуть не свалился с табурета, Сергей с горечью сожалел, что его сон, такой желанный и сладкий, не продлился дольше. Протопив печь, он собрался и вышел во двор – истосковавшись по своим, он направлялся на почтамт, чтобы услышать голос Женьки, и Меланьи Фёдоровны, и Николая Николаевича, всей его семьи.

– Сергей, ты не в город ли? – окликнула его со своего крыльца Роза Игнатьевна.

– Да, в город, своим звонить пойду. Заодно и в магазин забегу, если вам что-нибудь нужно, могу купить.

– Вроде бы есть всё, ничего не нужно. А не мог бы ты к Нине с ребятами заехать, я им собрала тут немного продуктов. Всё ж помогали мне осенью, теперь пусть кушают урожай.

Хотя Сергею и было не особенно по пути, но он согласился. Такое уж было у него сегодня настроение, но вообще-то, хотя и сам он себе в этом не признавался, ему просто хотелось побыть в семье.

– Мама, как там у вас дела? Что нового? – Сергей просидел на почтамте около часа в ожидании отклика своих домашних.

– Да все хорошо, сынок, – Меланья Фёдоровна давно звала его так – сынок – и сердце его согревалось, – Дед вот приболел у нас, не взяли мы с Женькой его сюда с собой. Пусть дома сидит, лечится.

Сергей долго проговорил с дочкой, разузнав, как дела у его первоклассницы, и с тёщей, теперь уже ставшей ему практически второй матерью, а после с удивлением обнаружил, что заказанное им время уже закончилось, и удручённо вздохнул.

Впервые с того самого момента, как он приехал в этот город, в его голову закралась мысль – а в самом деле, не оставить ли всю эту затею с переездом, и не махнуть ли обратно на Родину…. Обратно на родной завод его примут, он и не сомневался, пожить он пока может у тестя и тёщи, а там и своё жильё снова дадут, со временем. Ведь городок их гораздо меньше, не чета красавцу-Волгограду, и проблема с жильём не стоит так остро.

Сергей в какой-то приятной расслабленности после разговора с родными вышел на улицу и зябко поёжился, снова поднялся этот пронизывающий до костей ветер…

«Завтра пойду к начальнику цеха. И в профсоюз загляну, – думал Сергей, топая к трамвайной остановке, – Если в ближайшее время никаких подвижек с комнатой в этой несчастной общаге не будет, то, пожалуй, и вправду стоит подумать о том, чтобы вернуться домой. И моим будет полегче, ведь одно дело им деньги посылать каждый месяц, а совсем другое – когда все вместе. Да и мне тут одному… тем более, что скоро новый год уже, праздник…»

После такого размышления на душе стало как-то легче, и Сергей вспомнил, что ему еще хозяйские гостинцы надо по адресу доставить. Чтобы не приходить в гости с пустыми руками, Сергей заглянул по дороге в кулинарию и купил коробку пирожных.

Радостные возгласы Ксюшки, молчаливая радость Сашки, и зардевшееся от смущения лицо Нины встретили его в прихожей. Он и сам вдруг смутился и ощутил тёплую радость от такой встречи, поставив на пол сумку и вручив пирожные, собрался поскорее уйти, чтобы скрыть своё смущение.

– Нет-нет, и не думайте! – воскликнула Нина, – Мы вас не отпустим без угощения! На улице такая погода, сейчас чайку погреем, и не думайте отказываться!

Сергей и сам был не против немного отогреться и побыть в гостях. Всё же лучше, чем сидеть одному в остывающем домике, бесконечно подкладывая дрова в печку.

После чаепития на столе появилось игровое поле, фишки и кубик с точечками, воспоминания вновь тронули Сергея за самое сердце – еще совсем недавно, чуть больше года назад, они так же играли у себя дома, с Людой и Женькой…и тогда еще ничто не предвещало, что уже совсем скоро жизнь повернётся к ним совершенно другой стороной.

Глава 9.

– Сергей Иванович, ну вот ты же грамотный человек, должен же понимать ситуацию! – бурчал на Сергея бригадир, когда тот явился к нему с вопросом, где же, собственно, обещанная ему комната в заводском общежитии.

– Так и понимаю ситуацию, уже полгода, как понимаю. А мою ситуацию когда уже начнут понимать? – Сергей был настроен решительно, – Знаешь, Алексей Леонидович, я вот думаю домой вернуться что ли…

– Ты что, за жильём сюда ехал? Так это ты зря, знал же, что тут город огромный, тяжело с этим вопросом.

– Нет, не за жильем я ехал, а по своим причинам. Но когда звонил к вам на завод предварительно, все в один голос утверждали, что общежитие дают, и проблем с этим нет. Да ты пойми, Леонидыч, я ведь дочку хочу сюда хотя бы в гости привозить. Думал, со временем получится насовсем её забрать, а теперь вижу – погорячился я с такими желаниями. Вот и думаю, может и правы тесть с тёщей – «Где родился, там и пригодился!»

– Ладно, ты не горячись пока что, – пробурчал в усы Леонидыч, – Я в конце месяца к главному инженеру пойду, отчет по цеху теперь на меня переложили, так вот если получится, поговорю с ним о твоей проблеме. А пока горячку не пори, туда-сюда ездить! Работай пока, вон мы на тебя документы на присвоение разряда готовим, да и еще есть у меня на тебя планы. Начлаб с восемнадцатой уходит на пенсию, за него идет Савельев, так я на его место мастером тебя думал поставить! Мужик ты непьющий, рукастый да башковитый. Так что, сам думай, при таких перспективах стоит ли обратно возвращаться тебе.

В мысленном раздрае и растерянности ушёл от бригадира Сергей. С одной стороны – перспективы были более чем заманчивы и место мастера предполагало неплохой рост заработка и открывало возможности большего повышения в будущем…. Но Сергей только теперь понял, что мысленно он уже настроился на возвращение домой, к дочке и ставшим ему родными тестю и тёще…

Иван, его товарищ, с которым они теперь всегда садились за один стол на обеде в заводской столовой, узнав такие новости, покрутил у виска пальцем:

– Ты чего, совсем того? Конечно, оно того стоит, чтобы еще потерпеть и остаться работать! Тебе уже лет сколько? Вот, самая пора со слесарей выше уходить! А вернёшься – считай, всё по новой начинать надо будет. Да и дочке своей сможешь денег больше посылать, дети ведь растут быстро, сам знаю – двое у меня.

– Я думал, может хоть летом сюда Женьку привезти получится, чтобы город показать, да и вместе побыть. А куда её? Хозяйка сразу предупредила – гостей у постояльцев она не терпит…

– Ну, не одна она жильё сдаёт! Город большой, если поискать, то можно и получше условия найти! Вот станешь мастером, зарплата больше будет, поищешь себе комнату или даже квартиру!

Решив, что товарищ его говорит дельные вещи, и если уж затеял он это всё, то сейчас не время идти на попятную! В самом деле, свет клином на домике Розы Игнатьевны не сошёлся, и после обещанного повышения он сможет поискать более благоустроенное жильё… вот только после обмана с предоставлением общежития, стоит ли доверять обещаниям бригадира о повышении…

Вернувшись в тот день домой, Сергей затопил печь в своём холодном жилище, и всё никак не мог согреться, хотя печка уже давно прогрела воздух в небольшом помещении. Он понял, что тело его горит, а озноб пробирает до костей, ко всему еще и голова заболела, стало невыносимо смотреть на тусклый свет настольной лампы. Сергей понял, что он заболел.

Поискав аспирин, он обнаружил, что его небольшая домашняя аптечка богата только рулоном лейкопластыря и пузырьком йода. При таком самочувствии добираться до ближайшей аптеки показалось ему подобно пытке, и он, вопреки своему обычаю хозяйку не беспокоить, постучал в дверь Розы Игнатьевны:

– Роза Игнатьевна, простите, что беспокою. Нет ли у вас таблетки от температуры? Я потом куплю, отдам вам, или сейчас могу заплатить. Что-то мне нехорошо, и аспирин кончился. До аптеки ехать надо, а сил нет.

– Ты входи, чего в дверях встал, сквозит, – немного ворчливо ответила хозяйка и открыла ящик комода, – Есть у меня таблетки, чего в аптеку мотаться с температурой. На вот, прими. Если хуже будет, у Антоновны, соседки через два дома телефон есть, можно врача вызвать.

Поблагодарив хозяйку, Сергей к той самой Антоновне и отправился. Нужно было позвонить на работу и попросить, чтобы его подменили на завтрашней смене, а там он уже и оклемается.

Уладив этот вопрос, Сергей вернулся в свой домик, выпил добытую у хозяйки таблетку, подкинул в печку дров и, завернувшись в одеяло, набросил сверху еще и свою куртку – так его знобило.

Проснулся он от того, что кто-то трогал его лоб прохладной рукой. Сначала он подумал, что ему это снится и не хотел открывать глаза. Поняв, что это не сон, он с трудом разлепил веки и увидел, что на табурете рядом с ним сидит Нина.

Глава 10.

Сергей и не заметил, как к наступлению лета Нина прочно вошла в его жизнь. Это случилось само собой, и уже скоро стало казаться, что они уже давно вместе. Казалось, что Сергей снова начал чувствовать вкус к жизни – спешил после смены заехать в гости к Нине и ребятишкам, прихватив что-нибудь вкусненькое. И будто что-то живое снова шевелилось в его груди, когда он видел счастливые ребячьи глаза и чуть зардевшееся лицо Нины.

– Что, так и будете туда-сюда мотаться? – ворчливо спросила как-то Роза Игнатьевна у Сергея, – Взрослые люди уже, пора и съехаться!

– Что же, Роза Игнатьевна, неужто я тебе надоел, гонишь меня, – со смехом отвечал Сергей, – Да и куда съезжаться, нет у меня пока здесь жилья.

– К Нинке бы и переехал, что тут такого.

Сергей молча усмехался в ответ, не звала его Нина к себе, да и сам он еще не знал, сможет ли он…хочет ли… Однако, как-то всё и получилось само собой, в один из дней Нина просто сказала: «Оставайся, Серёж…», и он остался. А после и забрал от почему-то очень довольной Розы Игнатьевны свои нехитрые пожитки.

Двухкомнатная квартира Нины была небольшой, но места им всем хватало, и как-то всё сложилось у них – сама Нина светилась от счастья, Ксюшка почти не отходила от Сергея, а Сашка, сначала вроде бы немного и недоверчиво отнёсся к новому жильцу, но после и он оттаял.

Нина работала техником на одном из городских предприятий, была разведена, а подробностей Сергей и не спрашивал, так ли это было важно, ведь оба они были люди с прошлым.

– Зачем тебе это общежитие, не ходи и не проси больше, – сказала Нина после того, как Сергей в очередной раз вернулся и рассказал, что в предоставлении комнаты ему пока отказали.

– Нин, у меня ведь дочка осталась дома, с дедом и бабушкой живет. Я ведь надеялся, что какое-никакое жильё получу, обещал её забрать. Думал, уже летом в гости хотя бы привезу.

– Так привози, что же мы, разве не поместимся все? С Ксюшкой подружки станут, обеим не скучно будет, да и Сашка подружится. Позвони своим, может кто-то сможет привезти, или сам возьми отгулы да съезди. У нас и сад есть, будем на выходные их в сад возить.

– Сад? А ты мне не говорила про него, что же не показываешь?

В субботу с самого раннего утра Сергей и Нина стояли на платформе автовокзала в ожидании автобуса, уходящего в одно и садоводческих товариществ. Жаркий день только начинался, и Сергей стоял, держа в руке тёплую ладошку Нины, а сам думал, что уже скоро будет встречать на вокзале Лялю и Женю.

Ляля закончила учебный год и согласилась на просьбу Сергея привезти Женю к нему. Вот только остановиться у Нины Ляля посчитала невозможным для себя и попросила Сергея, чтобы он договорился со своей прошлой хозяйкой жилья насчет летнего домика.

По счастливой случайности, а может и по причине требовательного характера Роза Игнатьевна в свой летний домик пока еще никого не пустила, и уступила настойчивым просьбам Сергея и Нины пустить гостей на несколько дней. И теперь Сергей с нетерпением ждал того дня, когда же он встретит родных, поведёт их показывать город…

Нинин сад оказался весьма запущенным и заросшим участком со старым домиком за почти полностью упавшим забором. Крыша домика зияла прорехами, шифер раскололся и кусками сползал вниз.

– Когда муж еще был, занимался немного, а после мне не до сада было, – извиняющимся тоном проговорила Нина, – Мы же здесь ночевать не станем оставаться, можно просто на день приезжать. Тут и Ахтуба рядом, купаться можно, пляж есть. А траву я серпом выкошу, абрикос вот скоро поспеет, вишня, слива, да много еще чего.

– Ну, земля есть, руки тоже, обиходим. Было бы желание!

И в самом деле, уже через неделю участок имел уже совершенно другой вид. Засохшие кусты и мёртвые деревья были вырублены, трава выкошена, а крыша домика была полностью разобрана и ждала материалы, которые заказал Сергей для ремонта.

– Ниночка, здравствуй! Это ты что ли? А я думала, неужто участок продала, наконец, а то сама не ухаживает, а ко мне только гусеницы оттуда ползут, – высунулось из-за забора остроносое лицо пожилой соседки, – А это кто? Муж твой вернулся никак?

Пожилая женщина подслеповато прищурилась на Сергея, пытаясь его получше разглядеть, и только он собрался отшутиться в ответ, как послышался строгий окрик Нины:

– Иди давай своей дорогой, нечего тут вынюхивать! Гусениц со своей смородины собери, всю оплели! Ты мужика чужого увидала, а в своих кустах тли не разглядела! И нечего свой нос в чужие дела совать, могут и прищемить!

Немного покоробила Сергея такая грубость Нины, к таким отношениям с соседями он не привык – и родители его, когда живы были, дружили с соседями, всем делились… и Меланья Фёдоровна с дедом Николаем всегда всем соседям помогали, чем могли, а те им в ответ помощь оказывали…

Ну хотя, что тут судить, он ведь не знал, что за соседка, и может чем и обидела Нину, да тем и заслужила такое к себе отношение. Решив, что его это и не касается, женские ссоры, он снова принялся за работу.

Глава 11.

Женьке нравилось ходить в школу. Она чувствовал себя совсем взрослой, старалась выполнять все задания учителя, а домашнюю работу проверяла несколько раз.

Ведь когда отец приедет и заберет её в Волгоградскую школу, городскую, там будут и требования строже, и учителя другие, поэтому ей очень важно будет там не ударить в грязь лицом, как говорила бабушка.

По воскресеньям Женька садилась за свой письменный стол и старательно писала на тетрадном листе письмо папе, благо писать она научилась еще до школы – мама научила…. Девочка очень старалась выводить каждую буковку, чтобы папа увидел, какая она молодец, Женька шептала вслух слова, боясь ошибиться.

– Деда, а можно я твой словарь возьму? Покажи мне, как им пользоваться, – попросила она деда Николая и с того дня каждое непонятное слово проверяла по словарю.

Лучшая подруга Женьки, Маша Лукьянова, которая жила с родителями на той же улице, где и Женькины бабушка и дед, уже заранее очень горевала, что собирается Женька уехать к отцу.

– Как же я останусь, одна, без тебя, – горько вздыхала Маша и грустно смотрела на Женьку, – Уедешь, а я до дома одна как стану ходить, Димка Конев проходу не даёт, дерётся. Двоих-то нас он не трогает, опасается, только старой картошкой из-за забора кидается… да и вообще, Женька, как я буду без тебя…

– Маш, ну что ты, я тебе писать буду, и на лето приезжать! А на Конева мы найдем управу! Вот подкараулим его и побьём вместе этой самой гнилой картошкой! После побоится к нам подходить. Да и родителям его скажем, отец у него строгий – выпорет, так у Димки всё желание пропадёт девочек обижать.

Но Маша всё равно грустно смотрела на подругу и в глубине души даже немного завидовала ей. А самой Женьке было и грустно, и радостно одновременно при мыслях о будущем переезде к отцу.

Однажды зимним днём возвращалась Женька домой из школьной библиотеки, слегка синеватые зимние сумерки уже спускались на пригород, лес за речкой отбрасывал на снежное покрывало причудливые тени. Женька шла, прижимая к себе две новые книжки, и думала о своём. Сегодня ей еще нужно сходить на почту и опустить в синий ящик письмо для папы.

Письмо лежало у неё в кармане, бережно завёрнутое в чистый тетрадный листок, почта была по пути, и Женька радостно прибавила шаг. Вдруг из-за забора прямо на неё наскочил раскрасневшийся от бега Димка Конев. Не ожидавшая столкновения Женька упала на спину, книжки отлетели в сторону вместе с её варежками.

– Тимофеева! Куда прёшься! – крикнул Конев и подопнул ногой одну из Женькиных варежек, – О, а это что такое?

Димка подобрал выпавший из Женькиного кармана конверт и присвистнул, прочитав адрес:

– Папаше что ли пишешь? Да нужна ты ему со своими писульками! У него там уже новая жена, и новые дети! Собралась она, разбирай чемоданы, дурочка!

Разорвав конверт, Димка бросил его в сугроб, пнул выпавшую у Жени библиотечную книгу и рванул вниз по улице. Ошарашенная услышанным Женька так и осталась сидеть на снегу.

Меланья Фёдоровна всё чаще поглядывала в темнеющее окно – внучка должна была уже вернуться домой.

– Дед, чего-то Женьки нет долго, – позвала она мужа, – Темнеет уж…

– Да поди к Лукьяновым зашла по дороге, да с Машей заигралась. Подождем полчаса, если не придёт, дойду до них, – отложив в сторону газету, отозвался Николай Николаевич.

Вскоре во дворе скрипнула калитка, и Меланья Фёдоровна украдкой облегчённо вздохнула. Послышался скрип шагов по морозному снегу, Женька отряхнула валенки лежащим на крыльце веником и вошла в дом.

– Внуча, ты что так задержалась, я уже и волноваться начала. Хотела деда отправлять тебя встречать…

– Да ничего, бабуль. Просто шла медленно, – ответила Женька, прижимая к себе порванные обложки книг.

Женя достала клей, чистую кисть и бумагу, разложила на столе покалеченные Димкой библиотечные книги и молча осматривала повреждения. Меланья Фёдоровна внучку свою знала хорошо, и почувствовала напряжение в её взгляде.

– Жень, пошли чай пить? До ужина еще долго, а ты с морозца согреешься. Тю, а это что же за варвар такое с книгами сотворил?

– Бабуль, а правду говорят, что у папы в Волгограде новая жена есть, и дети?

– Это кто тебе такое сказал? – Меланья Фёдоровна не сразу и слова нашла, чтобы ответить.

– Димка Конев сказал, – ответила Женя и посмотрела на бабушку вдруг в одночасье ставшими такими взрослыми глазами.

Глава 12.

Меланья Фёдоровна присела на краешек стула возле внучки – разговор им предстоял долгий. И о том, что Женькин отец еще совсем молодой, и всю жизнь он не сможет прожить один. И что от того, что у него появится новая семья, Сергей не станет меньше любить свою дочку.

Дважды заглядывал в комнату внучки дед Николай, удивлённый тем, о чем же так долго беседуют Меланья и Женя. Поняв суть разговора, он тихо притворил дверь и отправился в кухню, заварить на всех чаю с пряниками.

Нескоро вышла из комнаты внучки сама Меланья, чуть нахмурив брови и устало опустилась на табурет у дубового стола.

– Ну что, как она? – негромко спросил у жены Николай, – От кого узнала? И ведь что, только сами хотели обо всём рассказать…

– Сергей прав был, подождать надо было – мало ли как у него с Ниной сложится, зачем было зря девчонку волновать. Только вот позабыла я, что Клавдия-то Конева, Димкина мать, на коммутаторе работает да все новости про всех знает, а язык у нее всегда вперед ума бежал. Ты пока тут присмотри – картошка в печи на ужин поставлена, а я до Клавдии дойду!

Меланья Фёдоровна обула валенки, накинула шаль поверх тонкого платка и вышла за дверь. До дома Коневых было недалеко, дом их стоял в самом начале улицы и светился всеми окнами, значит, Клавдия была, скорее всего, не на дежурстве.

Открыв калитку, Меланья встретилась нос к носу с большой рыжеватой Найдой, уже несколько лет верой и правдой, охраняющей двор Коневых.

– Иди в будку, Найда! Я поговорить пришла с хозяевами твоими, – строго сказала Меланья собаке и та вдруг посторонилась, пропуская гостью в дом.

Взойдя на крыльцо, Меланья Фёдоровна открыла дверь в сени и постучала во вторую дверь, сопроводив стук возгласом:

– Хозяева, есть кто дома?

Дверь ей отворил сам Андрей Конев, мужчина серьёзный и суровый, который работал в местном агрохозяйстве инженером.

– Доброго здравия, Меланья Фёдоровна, входите, – прогудел он басом, увидев гостью.

Из комнаты выбежал Димка, но увидев бабушку своей одноклассницы, позеленел лицом и тут же юркнул обратно, притворив за собою дверь.

– Клавдия, я с тобой поговорить пришла, – Меланья Фёдоровна сняла с головы шаль и посмотрела на выглядывающую из кухни хозяйку дома.

– Да вы проходите, давайте пальто, – пригласил хозяин дома и подозрительно глянул на побледневшую жену, – Что же у двери то, какой разговор.

Меланья Фёдоровна приглашение приняла, вежливо поблагодарив хозяина, и присела на предложенный стул. Посмотрев на Клавдию, Меланья Фёдоровна начала негромко и обстоятельно говорить. И чем дольше продолжался её монолог, тем сильнее темнело лицо Андрея, а глаза метали молнии в сторону жены.

– Ты Клавдия, уши да язык долгий отрастила, а вот умом не разбогатела, – закончила Меланья Фёдоровна, – Твоё ли дело, как Сергей наш живет, где и с кем? Ты женщина замужняя, неужто у тебя других забот нет, кроме как за чужими мужиками приглядывать? Вот, сына бы лучше воспитывала, он у тебя повадился кого послабее обижать. Так вот, ты уж не обессудь, Клавдия, ежели я еще раз услышу, что тебе дела моей семьи покоя не дают…

– Прости нас, Меланья Фёдоровна, не повториться больше такое. Правильно я говорю, Клава? – сказал Андрей, глянув на бледную жену, – И с сыном я сам поговорю, не знал я о таком его поведении.

– Спасибо тебе, Андрей Семёнович, что выслушал меня. Разное среди людей случается. Но ведь на то мы и люди, что говорить умеем и разговорами всё решить можем. Простите меня за незваный да поздний визит, да еще и с вестями неприятными.

– Простите, я ведь не думала, что Димка слышал всё, – пролепетала Клавдия, испуганно глядя на мужа, – Мы с сестрой…обсуждали…. Простите, пожалуйста.

Покинув дом Коневых, Меланья Фёдоровна чуть постояла во дворе, поглаживая голову провожавшей её Найды. Не было слышно из дома Коневых ни криков, ни звуков скандала. Только тихим рокотом, как гром за лесом, слышался в приоткрытую форточку голос главы семейства.

«Правильный мужик Андрей, весь в отца своего, – думала Меланья, шагая по тропке к дому, – Ах, Клава, Клава, что же ты словно дитё малое, а то не знала, как в деревне бывает… Слово то не воробей!»

Лапка вертелась во дворе, встречая хозяйку. На крылечке, накинув на плечи дедов тулуп, стояла Женька и ждала бабушку:

– Бабуль, а ты не к Коневым ли ходила?

– К ним, милая, к ним. Ведь книжки-то Димка тебе порвал?

– Ну да, Димка. Только я-то ничего, а вот Машу он сильно обижает…

– Не будет он больше, отец с матерью поговорят с ним.

«Не за себя, за других больше у неё душа болит, – подумала Меланья, глянув на внучку, – Эх, доброе сердечко, сколько тебе еще выпадет…»

Глава 13.

– Ну вот, папа звонил Ляле, поедешь к нему летом гостить, – сказала Меланья Фёдоровна, глядя в сияющие глаза внучки.

– А Ляля меня там оставит и уедет? – спросила Женька.

– Да, а в августе отец неделю отпуска возьмет, тебя привезёт обратно, да и сам у нас погостит немного. Видишь, не складывается у него пока там с жильём, не может тебя насовсем туда забрать. Так что, еще годик здесь проучишься, с нами поживешь, а там видно будет, как сложится. А лето там погостишь, познакомишься с тётей Ниной и её детьми, подружитесь, не скучно тебе будет. Отец сказал, сад у них большой, фруктов много – абрикосы, груши – вот и покушаешь всего, полезно это.

Женька молча смотрела как в тёплых майских сумерках тонким кружевом вьётся легкий дымок – это дедушка топит во дворе самовар на вечерний чай, подкладывая внутрь сухие сосновые шишки. Ей было тепло и спокойно здесь, и вроде бы она хотела поехать к отцу… но вдруг поняла, что не хочет ехать туда насовсем, здесь её дом, её семья, и лучшая подруга Маша, и ласковая добрая Лапка, и царапучий своенравный Барсик, не признававший над собой никакой власти, кроме дедушкиной…

И теперь было немного страшно ехать с Лялей к чужим людям, с которыми теперь живет её отец, которого она конечно любит, но… уже так от него отвыкла…

Свою тётю, мамину сестру, тётей она и не завала, называя просто Лялей, такие у них сложились отношения с самого начала – они были скорее словно сестрёнки, чем тётя и племянница. А вот Лялиного мужа Женя называла «дядя Вадим», чему он сначала немного огорчался, но потом привык. Женька подумала, что лучше бы она поехала немного погостить у Ляли в городе, чем ехать в этот далёкий Волгоград.

– Что притихла, жужелка? – подмигнул ей дед, – Неси чашки, чай поспел.

И Женька подумала, что до отъезда еще две недели, и никакого смысла нет проводить их в грусти! Завтра они с Машей договорились поиграть у Лукьяновых, девчонки придумали себе новую забаву – из стирательных резинок и ниток делали себе маленьких куколок, устраивали для них домики в коробках из-под обуви или торта, мастерили мебель и прочие вещи для кукольного дома.

Димка больше не докучал им, да и никому не докучал – сторонился всех. Теперь Женя и Маша часто видели, как Димка шагает в библиотеку, прижав к себе книжку, в школе ребята говорили, что такое наказание придумал ему отец – прочитать некое количество книг и взял с сына честное слово, что обещание тот исполнит.

А девчонки уже и позабыли прошлые обиды, и когда сами бывали в библиотеке, приветливо здоровались с Димой так же, как и с другими ребятами. Да и тот зла на них не держал. Сначала, когда ему здорово попало от отца, а после и от матери, зарёванный Димка лежал в своей кровати и вынашивал планы страшной мести «этим курам Машке и Женьке». Но после, обдумав всё, сказанное отцом, он не признался никому, но сам то знал – в случившемся нет ничьей больше вины, только его самого. Отец, отругав его, будто позабыл о случившемся и сказал, что верит сыну, раз уж Димка слово дал исправиться, значит так и будет. И теперь мальчик изо всех сил старался не разочаровать родителей.

– Женя Тимофеева, зайди после уроков ко мне в кабинет, пожалуйста, – в один из дней к Жене подошла завуч Галина Александровна.

И Женька до конца дня была рассеяна и переживала, что же такое она натворила. Даже пару ошибок допустила в работе, так беспокойно было у неё на душе. Когда наконец уроки закончились, она зашла в кабинет строгой учительницы, холодея душой.

– Присядь, Женечка, – голос учительницы прозвучал непривычно ласково, – Я тебя хочу спросить кое о чём. Скажи пожалуйста, всё ли у тебя хорошо?

– Да, всё хорошо, спасибо, – не понимая, о чем хочет спросить учитель, ответила девочка.

– Ручки, карандаши – это всё у тебя есть? Тетради и прочие школьные принадлежности? Может быть, ты в чём-то нуждаешься? Всё же ты у нас из неблагополучной семьи, бабушка и дедушка у тебя пенсионеры, отец оставил семью, и школа обязана наблюдать за такими детьми…

– Спасибо, у меня всё есть, – Женя не верила ушам, услышав такое, – И мой папа не оставил семью, просто работает в другом городе.

– Конечно, конечно, я просто не так выразилась, – спохватилась Галина Александровна, – Хорошо, Женечка, спасибо, что рассказала. Прошу тебя, передай эту записку своей бабушке, хорошо?

Протянув девочке свернутый вчетверо тетрадный лист, учительница отпустила Женю, пожелав доброго дня. В вестибюле школы подругу дожидалась обеспокоенная Маша:

– Ну, что она от тебя хотела? Я так испугалась, вдруг что-то случилось, что она тебя вызвала.

– Нет, всё хорошо, просто поспрашивала, как мне живется у бабушки и дедушки. Ведь мамы у меня нет, а папа уехал. Оказывается, я из… неблагополучной семьи…

Женька с трудом припомнила незнакомое до этого момента слово, и оно болью отдалось в детской душе.

– Я думала, что неблагополучная семья – это как у Вовки Блохина, когда родители пьянствуют и дерутся… Жень, ты не огорчайся, всё это…глупо! Пошли лучше в буфет по дороге заглянем – мне мама дала двадцать копеек! Этого нам как раз хватит на два слоёных язычка!

И подруги, подхватив портфели и обнявшись направились из школы в тёплый майский день.

Глава 14.

С беспокойным сердцем несла домой Женька записку от завуча. Всё ей казалось, что она в чём-то виновата, и её за это станут ругать.

– Жень, да что ты, ты же отличница, первая ученица в классе, за что тебя ругать?! – в изумлении всплескивала руками Маша, – И вообще, давай посмотрим записку, что там завуч написала, да и всё!

– Нет, что ты… Это нехорошо – чужие письма читать!

– Это не письмо, и оно даже не запечатано, так что ничего плохого, в том, что мы прочитаем записку, нет! Давай я, раз ты не можешь!

Маша шустро выхватила из руки подруги тетрадный листок и раскрыла его. Тут уж и Женькино любопытство не выдержало, и она тоже стала читать написанные аккуратным почерком Галины Александровны строчки.

А в записке ничего страшного и не оказалось, это вообще была простая просьба завуча к Меланье Фёдоровне, чтобы та в назначенное в записке время пришла в школу побеседовать с завучем.

– Ну вот, а ты боялась! Там о тебе ни строчки нет! – рассмеялась Маша, складывая листок и отдавая его нахмурившейся Жене.

– Вот это еще хуже, на самом деле! Она даже писать не стала, а бабушку вызвала! Чтобы я невзначай не прочитала что-то, она хочет это самой бабушке сказать! Маш, что я такого натворила? Ведь родителей вызывают только у тех, кто провинился… Помнишь, когда Петя Агафонов стекло в двери разбил, у него отца вызвали?

– Не выдумывай, ничего ты не натворила. А вызвать родителей могут у всех, мало ли что там вообще, – Маша и сама не знала, какое бы утешение придумать, но в голову ничего не приходило.

Так и разошлись две ученицы, Маша к своему дому, а Женя к себе. В любом случае записку бабушке она отдаст, а уж после и увидит, зачем бабушку приглашали в школу. Маша была права, за учёбу Жене можно было не волноваться – оценки у неё были отличные, она всё успевала и поведение в школе тоже было примерным…

– Внуча, ты сегодня где задержалась? – бабушка встретила Женьку у калитки, – Я до магазина пошла, тебя вот жду, когда вернешься.

– Бабушка, мы просто с Машей шли медленно и в буфет еще заходили. И вот, тебе Галина Александровна записку передала.

Женя решила не тянуть и сразу же отдала бабушке листок, так беспокоящий её. Меланья Фёдоровна взяла записку:

– Я без очков-то и не вижу, что же там написано. А в дом возвращаться не хочу, прочти мне, внученька.

Женька прочитала написанное и испуганно посмотрела на бабушку – вот сейчас точно бабушка подумает, что Женька что-то натворила в школе и станет её ругать. Но бабушка просто взяла у Женьки записку, погладила внучку по голове и отправила её в дом, обедать.

Меланья Фёдоровна и в мыслях не держала, что Женька что-то может напроказничать в школе, поэтому записка её насторожила. Уж лучше бы это приглашение и в самом деле касалось поведения или учёбы. Но что- то подсказывало, что это не так.

Решив, что дожидаться назначенного в записке времени она не станет, Меланья Фёдоровна направилась в школу прямо от дома, в надежде застать завуча на рабочем месте.

– Галина Александровна, здравствуйте! – Меланья застала учительницу в кабинете, – Вы записку передали, но я как раз шла в магазин и решила узнать, что же случилось?

– Здравствуйте, проходите пожалуйста! – пригласила Галина Александровна свою посетительницу, – Ничего не случилось, всё хорошо у вашей внучки с учёбой. А приглашала я вас именно в то время, потому что у нас назначена комиссия по… по неблагополучным семьям… ну, вы же понимаете, мы обязаны…

– Что? Это по каким же меркам наша семья стала неблагополучной? Вроде бы никто на нас не жалуется, Женя наша отличница, лучшая ученица в классе, как же так может быть, если она в неблагополучной семье растет?

– Ну, неполная семья…у нас такие вот указания, я вас понимаю, и вы правильно говорите, но… может быть, помощь какая-то нужна будет, средства на это выделяются. Вот, Блохину в прошлом году куртку зимнюю купили, и форму школьную…

– Да, я знаю про это. После того Светлана Блохина эту куртку по всему посёлку носила, продать хотела, да никто не брал… А Вова так и ходил в старой и рваной, с короткими рукавами. Это потом уж, когда никто куртку не купил, родители мальчишке её надевать разрешили… Знаете, дорогая Галина Александровна, вы на меня не серчайте, но мне кажется, как-то не так надо на неблагополучие семьи смотреть, как вы смотрите… Не на бумаге это разглядывать, а в жизни как это происходит. А что касается нас – спасибо, нам всего хватает. А если решите нас записать в свои бумажки, в неблагополучные, так я соберу все свои награды и грамоты, деда нашего медали достану, Жениной матери, Царствие ей небесное, благодарности с работы возьму, да и доеду в город, до вашего начальства. Пусть там решат, какая мы семья!

Со спокойным сердцем шла в магазин Меланья Фёдоровна после разговора с завучем. Одно только томило её душу, она понимала, почему внучка пришла из школы сама не своя. Женьке там уже успели сказать, что она – «неблагополучная».

Глава 15.

Женька лежала на верхней полке и смотрела на пролетающие мимо пейзажи. Поезд стучал колёсами, тёплый ветерок обдувал купе и Женьке это всё очень нравилось. В последний раз она ездила на поезде давно, будто в прошлой жизни… когда еще была жива мама. Они с мамой ездили тогда в Москву, в гости к бабушкиной сестре Акулине Фёдоровне.

Это было самое счастливое время – они целую неделю гуляли по столице, ели эскимо, посетили цирк и зоопарк. Женьке было тогда лет пять, но она так ярко помнила те дни, будто это было только вчера…

– Эй, что ты там притихла? Не спишь? – раздался снизу ласковый голос Ляли.

– Нет, не сплю, – Женькина голова с двумя светлыми косичками свесилась вниз.

– Слезай, морковка, будем кушать. Бабушка нам с тобой тут столько всего наложила, надо как-то есть, иначе испортится, да и тащить тяжело с собой. У нас пересадка будет.

Лялины глаза так похожи на мамины, Женька любит смотреть в них. Иногда она усаживалась рядом с тётей, прижималась к ней и закрывала глаза. Ляля дышала, смеялась и даже пахла почти как Женькина мама… и сидя рядом с Лялей, Женька представляла себе, что вот сейчас каким-то чудесным образом через Лялю мама видит её, обнимает Лялиными руками и целует в макушку…

– Съешь помидорку, – иногда Ляля даже говорила точь-в-точь, как мама.

– А ты сама почему не ешь? – Женька посолила только что очищенное яйцо, – Вот, кушай, а я себе еще одно почищу.

Ляля надула щёки, показывая, что уже не может ничего кушать, и Женька рассмеялась. Напившись чаю, девочка приникла к тёте и молча смотрела в окно.

– Что, волнуешься, да? – тихо спросила Ляля, прекрасно всё понимая.

– Ляль, а вдруг я ей не понравлюсь? И детям тёти Нины тоже… А ты уже уедешь обратно… как я там буду одна до августа…

– Ты не будешь одна, – Ляля повернулась к Женьке и взяла её лицо в свои мягкие ладошки, – ты будешь с папой, и я уверена он никому не позволит тебя обижать. А потом, скажи мне, как ты можешь им не понравиться? Ты замечательная, добрая и воспитанная девочка! Ты много читаешь, с тобой интересно разговаривать, и я думаю вы с ребятами Нины найдёте общий язык.

– Всё равно… папа всё время на работе будет…

– Жень, давай мы сделаем вот что. Обратно я уеду не сразу, несколько дней побуду там, и если вдруг я пойму, или ты сама это почувствуешь, что там не рады тебе, то я просто поговорю с твоим папой и увезу тебя обратно. Никто не станет тебя принуждать остаться, ты имеешь право отказаться гостить у тёти Нины и папы. И вот еще, смотри – я дам тебе пять рублей, мы с тобой их спрячем. И если после моего отъезда тебя станет хоть кто-то обижать, ты сможешь пойти на почту и позвонить мне по междугородней связи. Я напишу тебе наш полный домашний номер, ты позвонишь и скажешь мне всё. Я приеду и заберу тебя, обещаю! Ничего не бойся, моя морковка!

Ляля подмигнула Женьке и вышла из купе. Вернулась она с ножничками, иголкой и ниткой в руке, которые попросила у проводницы.

Любимый Женькин плюшевый заяц, который ехал вместе с ней, теперь хранил их маленькую тайну. Аккуратно распоров по шву игрушку, Ляля написала на вырванном из блокнота листочке номер своего домашнего телефона и адрес, завернула в него пять рублей, спрятала всё это в зайца и аккуратно зашила шов.

– Вот, теперь ты можешь ничего не бояться. И еще, с почтамта ты можешь даже телеграмму мне написать и отправить на адрес, я его тебе на всякий случай тоже записала. Ну что? Теперь ты совершенно готова ко всему, и бояться тебе нечего! А вообще, Жень… я уверена, что все твои страхи напрасны. Твой папа умный человек, и разбирается в людях. Он никогда бы не подружился с плохими людьми, способными кого-то обидеть, тем более обидеть его любимую дочку.

Женька обняла Лялю и снова погрузилась в созерцание плывущих за окном деревьев. Прижимая к себе зайца, которого получила когда-то в подарок от родителей на свой второй день рождения, она и вправду теперь почувствовала себя готовой ко всему.

Вокзал большого города шумел и гудел людскими голосами, гудками паровозов и немного смешным и непонятным голосом диктора, объявляющего прибытие и отправление поездов.

Женька издалека увидела отца, который стоял рядом с невысокой миловидной женщиной, с короткими завитыми волосами. Отец выискивал взглядом знакомые лица среди многочисленной толпы прибывших пассажиров, а Женька, давно приметив их, снова ощутила острое желание спрятаться за Лялю, а лучше вообще запрыгнуть обратно в вагон и уехать назад.

– Женька! Женька! – закричал отец, увидев державшуюся за руку тёти дочку.

Подхватив Женьку и прижав её к себе так, что у той перехватило дыхание, Сергей посмотрел в дочкины глаза, в глаза его жены, его Людмилы…

– Здравствуйте, Елена Николаевна.

Нина приветливо улыбнулась Ляле и тут же склонилась к Женьке, глаза её оказались напротив Женькиных немного испуганных глаз:

– Здравствуй, Женечка! Какая ты красавица, и очень похожа на своего папу! Я очень рада с тобой познакомиться.

Глава 16.

Странный домик, где всё было под запретом, удивил Женьку. По приезде Ляля тихонько переговорила с Сергеем, объяснив сомнения Женьки, и оба пришли к решению, что девочке лучше побыть немного с тётей и познакомиться с новой семьёй отца поближе.

Строгая и всем недовольная хозяйка большого дома, попросившая называть её тётей Розой, зорко следила за тем, чтобы девочка ничего не натворила в её хозяйстве. А Женька и не собиралась ничего творить, если вдруг у неё выдавалась свободная минутка, она проводила её, сидя с книгой на маленькой скамейке.

Но свободного времени почти не было – они с Лялей и отцом осматривали достопримечательности великого города, а когда отец был на работе, то могли просто кататься на трамвае или сидели возле фонтана в парке.

Вечером обязательно ехали к Нине, она накрывала ужин, стараясь чем-то удивить гостей. Ксюша, дочка Нины, Женьке понравилась, а вот с Сашей она не знала, как себя правильно вести. Мальчик важничал, или просто таким образом пытался скрыть смущение, но всем видом показывал, что он здесь старший и потому главный.

Никто Женю не обижал, наоборот, Нина была с ней очень ласкова, по нескольку раз переспрашивала, какие любимые блюда у девочки, и наоборот, что она не любит. Женя получила в подарок от тёти Нины красивую жёлтую футболку с жирафом и подумала, что Ляля оказалась права – никто здесь и не собирался её обижать, и даже наоборот, были рады её приезду. А Саша… ну что с него взять, ведь он же мальчик, а с ними всегда всё непонятно.

– А еще у нас сад есть, – рассказывала Нина, – В выходные поедем клубнику собирать. Там и речка недалеко, будем купаться. Летом у нас красота, погода жаркая, скоро фрукты поспеют. Хорошо, что ты приехала, Женя. И вам, Елена Николаевна, спасибо, что привезли к нам дочку Сергея, мы её ждали.

Нина так и звала Лялю Еленой Николаевной, несмотря на просьбы той называть её более привычным именем. Теперь Ляля уже просто слегка качала головой, заслышав своё полное имя и украдкой делала Женьке страшные глаза.

– Жень, ну что, как тебе? Не страшно теперь оставаться? – спросила девочку Ляля накануне своего отъезда.

– Нет, не страшно, – ответила Женя, – Папа сказал, что через неделю он возьмет несколько отгулов, чтобы со мной побыть. Да и с Ксюшей мы подружились. Ляль, можно я ей свою заколку подарю, перламутровую? Она Ксюше очень понравилась.

– Хорошо, подари, если тебе не жалко, – Ляля притянула к себе племянницу, – Ну вот, я за тебя рада, что ты нашла здесь себе нового друга. А тётя Нина тебе как? Вроде бы она добрая…

– Ксюша сказала мне, что их мама строгая, иногда ругает их. Но я думаю, это бывает у всех, да? Бабушка тоже иногда ругает меня, когда я, например ноги сильно промочу и домой не иду, гуляю, а после заболеваю.

– Все мамы иногда бывают строгими, и бабушки, и даже тёти, – рассмеялась Ляля и подмигнула Женьке, – Это называется воспитание! Ну ладно, тогда я со спокойной душой поеду домой, а с тобой остаётся заяц, ты ведь помнишь?

– Конечно помню, – прошептала в ответ Женька и тоже попыталась подмигнуть Ляле, но только смешно зажмурила оба глаза и обе они расхохотались.

– Потише там, расшумелись, – раздался за маленьким окошком домика ворчливый возглас Розы Игнатьевны, – Елена, вы когда съезжаете? Мы договаривались ненадолго, и у меня уже другие квартиранты ждут.

Ляля снова подмигнула племяннице и вышла во двор, чтобы поговорить с суровой хозяйкой. А Женька подумала, что уже послезавтра она останется в доме тёти Нины, с Ксюшей и Сашей, будет ждать папу с работы… у неё будет обычная семья, как например у её одноклассника Валеры Гордеева, у которого есть два брата и сестра. Ей было даже интересно, каково это – жить в семье, где есть родители и другие дети… Всё же маленькое сердечко немного томил страх, но его уколы были так малы, что Женька отмахивалась от них, как от комаров.

В конце концов, она здесь не навсегда, и август наступит быстро, ведь каникулы всегда пролетают очень быстро, их не успеваешь и заметить. И они с отцом отправятся обратно, к бабушке и деду, и он останется там погостить. Там они побудут по-настоящему вдвоём.

И вот уже стоит Женька с отцом на перроне вокзала и машет рукой вслед уходящему поезду, который увозит Лялю обратно.

– Ну что, Женёк! – весело тряхнул головой Сергей, – Раз уж мы с тобой сегодня свободны, и на работу мне только в ночную смену… а не махнуть ли нам с тобой в кино? А? Что скажешь?

Женька смотрела на отца снизу вверх совершенно счастливыми глазами, улыбалась и еле сдерживалась, чтобы не расплакаться от счастья.

– Ну, тогда по мороженке и в кинотеатр! – рассмеялся отец и подмигнул Женьке.

Глава 17.

Хотя дверь в комнату, где разговаривали Сергей и Нина, была закрыта, но Женька всё равно слышала их разговор. Проводив Лялю, они с отцом отправились в кино, потом еще раз поели мороженого в детском кафе, и только к вечеру явились домой, прихватив в кулинарии торт к чаю для всех домашних.

Когда они, весёлые и довольные, заявились домой, но по лицам домашних сразу стало понятно – грядёт ненастье… Нина была мрачнее тучи, а Саша и Оксана притихшие сидели в своей комнате. Женька, так счастливо проведшая этот день, который она так долго ждала, сразу ощутила всю злость, с которой на неё посмотрел Саша.

– Ты мог бы и моих с собой в кино взять! Или что, как твоя дочь приехала, они для тебя существовать перестали?! – громко говорила Нина Сергею.

– Нин, ну что ты такое говоришь! Просто я Женьку так давно не видел, подумал, что ничего плохого не будет в том, если мы хоть один день проведем вдвоём. Скоро у меня выходной – я всех троих планировал в цирк сводить.

– Сашка с Ксюшей весь день сегодня дома просидели, вас ждали. Ведь они же дети, разве так сложно понять, что и они хотят того же, что и твоя дочь! Нельзя делить детей!

Голос Нины звучал всё громче, и непривыкшая к такому Женька вжималась в раскладушку, которую поставили в комнате специально для неё. Хотя она и думала, что папа всё правильно говорит, и они даже по дороге купили билеты в цирк на воскресное представление, но всё равно отчего-то чувствовала себя такой виноватой.

Ксюша сидела за столом у окна и рисовала карандашами, привезёнными ей в подарок Лялей, и не смотрела на Женьку. А Саша вдруг поднялся со стула, подошел к Женьке и склонившись к самому её уху прошептал:

– Пока тебя здесь не было, они никогда не ругались! Всё из-за тебя, ты всё испортила! Зачем ты приехала, сидела бы в своей деревне…

Женька вспыхнула, и слёзы градом покатились у неё из глаз:

– Саша, я же ничего плохого не хотела, зачем ты так? Я ведь так долго отца не видела, мы совсем немного погуляли…

Но Саша и не слушал её, он сел рядом с сестрой и стал смотреть в окно. Дверь в комнату отворилась и вошла Нина, глянув на насупленного сына и на плачущую Женьку, сказала, как ни в чём не бывало:

– Ну что, пойдёмте чай пить с тортиком!

Женька быстро вытерла слезы, в надежде, что взрослые сейчас всё выяснили, и жизнь снова наладится, а недопонимания между ней и Сашей пройдут. Она пила чай, ела торт и улыбалась, хотя всё вдруг показалось ей безвкусным, но она так боялась «всё испортить»… Ледяной страх сковал её душу, что вот сейчас, после чая, отец уйдёт на ночную смену, а она останется одна в чужом и недружелюбном доме.

– Женька, ты чего загрустила? – спросил отец, когда Женька провожала его в прихожей, – Давай выше нос!

– Да она просто устала, наверное, – обняла девочку за плечи вышедшая из кухни Нина, – Сейчас отдохнёт, а завтра мы на дачу поедем, чтобы ты выспался после смены без нас, дадим тебе отдохнуть. Правда, Жень?

– Да, конечно! – Женя так обрадовалась и ласковому тону, и объятиям тёти Нины, что страх от ухода отца тут же притупился.

«Мало ли как бывает, я ведь одна у бабушки с дедом живу, а в семье, где братья и сёстры, разное бывает, – думала Женька после ухода отца на работу, – И ссорятся, и мирятся… надо просто подойти к Саше и всё ему объяснить по-хорошему».

Она закрыла книжку, с которой сидела на балконе, и направилась в комнату, где обитала теперь с Ксюшей и Сашей. Однако открыв дверь, она остолбенела от открывшейся ей картины – Ксюша сидела на полу в слезах, перед ней валялась её разбитая шкатулочка, в которой она хранила свои заколки и девчачьи украшения. Все вещи из шкатулки были разломаны и порваны….

На плачь дочки из кухни выскочила Нина, Женька испуганно прижалась к стене, не понимая, что вообще случилось.

– Это она сделала! – вдруг зло сказал Саша и указал пальцем на перепуганную Женьку, – Я видел, это она сделала!

– Женя, это правда? – Нина развернулась к девочке всем корпусом, и та сжалась в комочек, – Разве мы тебя чем-то обидели?! Мы приняли тебя в своём доме, как родную, а ты… Ксюша, не плачь, моя хорошая, мы тебе купим новые заколки! А лучше вот что – раз Женя всё испортила, пусть свои тебе и отдаёт! Чтобы было справедливо!

Женя огромными, полными слёз глазами смотрела на окружавших её совершенно чужих людей. Увидев весёлые и довольные Сашины глаза, она вздёрнула подбородок – никто здесь не увидит её слёз! Молча она взяла с подоконника пакетик, в котором лежали её небольшие сокровища – подаренные Лялей, бабушкой или подружками заколки, брошки и значки – и отдала его Ксюше:

– Вот, возьми, и не плачь. Я этого не делала, но мне не жалко для тебя.

– Ты что, хочешь сказать, что мои дети обманщики? – Нина строго смотрела на Женю, – Женечка, разве бабушка не объясняла тебе, что обманывать нехорошо!

Была уже поздняя ночь, Ксюша давно посапывала носом, погасли огни за окном, а Женя всё лежала без сна. Сначала она думала, что завтра же отправится на почтамт и позвонит Ляле, чтобы она срочно забрала её отсюда….

Но увидев победоносное выражение Сашиного лица, передумала. Она решила, что не хочет, чтобы перед папой её выставили обманщицей и хулиганкой! И готова доказать, что это не так!

Глава 18.

На следующее утро Женя, как ни в чём ни бывало, пожелала доброго утра Саше, Ксюше и тёте Нине. Привыкшая просыпаться рано у бабушки и деда, она уже умылась и заплела в волосы ленту, единственное, что у неё осталось после возмещения не ею нанесённого «ущерба» Ксюше.

Женя всё думала, какую же роль в этом спектакле играет сама Ксюша – знает ли она о проделках брата, или же уверена, что это всё на самом деле учинила Женя…. Решив, что она не знает сама, кто здесь ей друг, а кто нет, а потому задушевных разговоров вести ни с кем не будет.

– Давайте-ка, собирайтесь поскорее, – подгоняла тётя Нина ребятишек, – Скоро в сады автобус без нас уедет! Да и Сергей скоро с ночной придёт, пусть отдохнёт спокойно.

Женя молча собрала в свой рюкзачок всё, что, по её мнению, могло пригодиться на даче, и терпеливо ждала остальных. Нина, собравшая в сумку необходимое, удивленно воззрилась на готовую к поездке Женю, и негромко хмыкнула.

Вскоре все четверо ехали в натужно пыхтящем автобусе, плавясь от жары, куда-то за город. Женька, прижавшись к стеклу, смотрела на проплывающие мимо дома и городские улицы, на бегущих по делам людей и на поднимающийся от нагретого асфальта жар.

Все облегчённо вздохнули, когда оказались, наконец, на остановке возле ворот садоводческого товарищества. Женьке очень хотелось пить, но она терпеливо молчала в ожидании, когда же они уже окажутся в саду. Но до сада они шли еще полчаса, и Женька с удивлением рассматривала, что прямо у дороги, не у кого-то в саду за забором, растут абрикосы, которые можно рвать и кушать, если конечно помыть их от пыли.

Саша и Ксюша так и делали – они заранее знали, что скоро на перекрёстке узеньких улочек покажется водопроводная колонка, набирали горсть оранжевых плодов, мыли их и ели. Женька тоже набрала с одного дерева штук семь пыльных абрикосов, но потом так и шла с ними до самой калитки сада, потому что колонок больше не случилось по дороге.

Сад показался Жене большим – было много деревьев, кусты малины полностью закрывали забор, под яблоней возле старого домика был устроен стол и скамейки. Положив на лавочку свой рюкзак, она спросила Ксюшу, где можно помыть абрикосы, которые она так долго несла в руках.

– А вон там иди в бочке помой! – тут же подскочил к ней Саша и указал на стоявшую у малины бочку.

Женя кивнула и отправилась мыть свои «трофеи», как уже у самой бочки её остановил окрик тёти Нины:

– Женя, ты что там делаешь? Не трогай бочку, я в ней удобрение развожу!

Вернувшись обратно к домику, Женя увидела на лавочке хихикающих Сашу и Ксюшу, и тут же поняла, что друзей здесь у неё нет. А абрикосы она просто выкинула, потому что есть ей расхотелось.

– Так, давайте сначала немного поработаем, а потом я вас свожу искупаться, хорошо? Вы не проголодались?

Саша и Ксюша в один голос закричали, что сначала они хотят на речку, а уже потом всё остальное. Женя молчала, потому что ей отчего-то показалось, что её и не спрашивает никто.

Строго прикрикнув на детей, Нина вручила каждому по таре и отправила собирать клубнику, напомнив, что ягоды пойдут на варенье и увлечение поеданием немытой клубники чревато последствиями для живота.

Женя у бабушки с дедом с самого детства привыкла помогать в огороде, и дело было для неё привычным. Она достала из рюкзачка косынку, повязала голову и взяла маленький синий бидончик под ягоды. Тётя Нина снова прикрикнула на Сашу и Ксюшу, а потом отправилась куда-то вглубь сада с мотыгой в руках.

Женя увлеклась привычным для неё занятием, и погрузилась в свои мысли. Вечером, когда они приедут домой, там уже будет папа, и она всё ему расскажет про испорченные заколки. Что она не делала того, в чём её обвинили, и попросит совета, как же ей правильно себя вести с детьми тёти Нины, чтобы подружиться.

Вдруг прямо в голову ей прилетела зеленая ягода клубники. Она подняла голову и посмотрела в сторону Саши и Ксюши, но те старательно делали вид, что увлечены сбором ягод. Женя вздохнула и подумала, что это очень глупо – так себя вести. А ягоды всё прилетали и прилетали в её сторону.

– Женя! – неожиданно раздался позади неё голос тёти Нины, – Ты что, клубнику впервые в жизни увидела?! Ты зачем зеленые ягоды-то срываешь? Смотри, сколько оборвала! Если не хочешь помогать, то так и скажи, не за чем на вред делать!

– Я не рвала зелёные ягоды, – тихо ответила Женя и посмотрела в сторону других детей, – У нас с бабушкой много грядок клубники и я знаю, когда ягоды поспели.

Нина сердито покачала головой, будто не расслышав, что ответила девочка. Взяв из Жениных рук бидон, она сказала, стараясь сдерживать злость:

– Ладно, иди тогда с крылечка вымети! Это хоть ты умеешь делать?

Только Женька взялась за веник, как у калитки раздался веселый и такой долгожданный голос отца:

– Ну что, как вы тут без меня?

И у Жени от счастья чуть не брызнули слёзы из глаз, так она обрадовалась его приезду.

Глава 19.

– Серёж, ну ты зачем приехал? Отдохнул бы после смены, выспался, – пожурила его Нина, отложив в сторону грабли, – Мы тут сами справляемся.

– Ничего, вечером лягу пораньше, высплюсь, – рассмеялся Сергей, – Да и что мне дома одному валяться, а вы тут в речке будете купаться без меня! Сейчас всё быстренько сделаем и пойдём.

С приездом на дачу отца всё стало по-другому, ну, может быть, конечно, это просто Женьке так показалось. Саша притих и больше Женьку не цеплял, Ксюша тоже сразу же подошла к ней и пригласила пойти за садовый домик, там Сергей сделал для неё игрушечную кухню. Хотя Жене играть с Ксюшей вовсе не хотелось после такого отношения к себе, но она решила, а вдруг это поможет ей подружиться с девочкой…

– Вот, у меня здесь и посудка есть кукольная, мне бабушка подарила. И вот шкафчик, туда всё складываю.

– Ксюш, скажи пожалуйста, за что вы с братом на меня злитесь? Что я вам сделала?

Ксюша замерла возле своих игрушек, не глядя на Женю, но та увидела, как покраснели Ксюшины щеки. Где-то в саду слышался голос тёти Нины, и звук молотка от забора, но Ксюша всё молчала.

– Жень, я не знаю… Сашка сказал, что ты приехала и всё изменится… и что дядя Сергей оставит тебя здесь, у нас, и будет всё время с тобой. И мама наша тоже будет с тобой, потому что ты… сирота!

Женька молча смотрела на покрасневшее лицо девочки, на то, как налились слезами её глаза. Больно сжалось сердце, и говорить ничего не хотелось. Так же молча она пошла к крылечку домика и села на ступеньки. Ксюша нерешительно пришла за ней и, потоптавшись рядом, тихо прошептала:

– Я тебе твои заколки и резиночки обратно отдам. Только ты не говори своему отцу… и маме моей не говори, она нас накажет…

– Не скажу. И заколки себе оставь. Но если вы снова станете меня как-то обижать, то я расскажу обо всём и папе, и тёте Нине. Мне всё равно, накажут вас или нет, я скоро уеду домой! – безразлично и жёстко ответила Женька, чему сама удивилась.

– Ну что, ребятня! Надевайте купальники, пойдём на речку, – раздался веселый голос отца и девочки, настороженно смотревшие друг на друга, вздрогнули.

– Идите, а я пока варенье сварю, – сказала Нина и внимательно посмотрела на покрасневшее лицо дочери, но промолчала.

Женька шла рядом с отцом и держала его за руку, она думала о том, что приехала к нему, и будет проводить время с ним, если уж подружиться с детьми тёти Нины у неё не вышло. Жаркий день перевалил за полдень, и всё будто притихло от палящего зноя. Сашка и Ксюша тоже шли рядом с Сергеем, только с другой стороны от Жени. Разморенные жарой, все предвкушали купание.

Речка засеребрилась впереди, подуло свежестью, и компания прибавила шаг. Женька восторженно покачала головой, так поразил её совершенно белый песок на берегу речки. А еще, она впервые увидела, как «моют песок», как сказал отец. На другом берегу, чуть ниже по течению, расположился огромный агрегат, позади которого виднелась огромная гора белого песка.

– Это так песок добывают. Не как у нас, с карьера копают, а намывают из реки.

Накупавшись, Женька сидела рядом с отцом на горячем песке и смотрела, как чуть поодаль Саша и Ксюша строят крепость из песка.

– А ты что-то загрустила, – негромко спросил Сергей дочку, – Обидел кто?

– Нет, никто не обижает, – опустив глаза, ответила Женька, – Пап… а что делать человеку, если вот про него сказали, что он что-то сделал, а на самом деле он этого не делал?

Сергей внимательно посмотрел на дочь, пересыпая речной песок в ладони:

– Жень, ты можешь рассказать мне всё. Я ничего не скажу никому, и ругать тебя ни за что не буду. Потому что всякое случается с людьми, и близкие, семья, для того и нужны, чтобы помочь, а не ругать.

Женька подумала, что отец прав, и тихонько рассказала ему историю про Ксюшину шкатулку с заколками и про то, что после этого сказал ей Саша, и что говорила Ксюша.

– Пап, а что, если я не смогу подружиться с детьми тёти Нины? Мне нельзя будет приезжать к тебе…

– Женька…ты моя дочка, и я люблю тебя больше всех! – Сергей серьёзно смотрел на дочь, – Ты мне дороже всех на свете – и тёти Нины, и её детей, да вообще – всех остальных людей на земле. И то, что сделали Саша и Ксюша – неправильно и подло… я подумаю, что с этим делать. А ты скажи мне, ты сама что хочешь? Хочешь, чтобы мы сейчас же собрались и уехали от тёти Нины, или хочешь всё же подружиться с ребятами?

Женька вспомнила свой разговор с бабушкой о том, что папа еще молодой, и ему нужна семья, потому что без семьи люди живут плохо. И о том, что если от трудностей бежать, то всё равно не убежишь от всех.

– Наверное, я хотела бы с ними подружиться…

– А тётя Нина? Не обижает тебя? – голос отца был напряжен, как струна.

– Нет, не обижает. Она строгая, не как… не как наша мама. Но она и с Сашей и Ксюшей тоже строгая…

– Жень, пообещай мне, что ничего не станешь от меня скрывать! Мы же с тобой только и есть друг у друга, а еще бабушка и дед! Но, тётя Нина и ребята…они еще пока не наша семья, и нам с тобой решать, станут ли они ею. Поэтому – говори мне всё, ладно? А заколки…мы тебе новые купим, столько, сколько захочешь.

– Спасибо, пап. Только давай и Ксюше купим, а то ей будет обидно.

Сергей молча кивнул, но по нахмуренным бровям Женька поняла, что отец крепко задумался.

Глава 20.

В воскресенье утром все в доме оживленно собирались, предвкушая посещение цирка. Ребятишки радостно подпрыгивали, Ксюша даже подошла к Женьке и предложила поделиться с той чем-то из её же заколок, но Женька вежливо отказалась:

– Оставь себе, это же теперь твоё, – не зло и с улыбкой сказала Женя девочке, и та недоверчиво посмотрела, а не смеётся ли над ней гостья.

Женя заплела себе косички, свила их в корзиночку, как научила Ляля, и в предвкушении циркового представления ждала остальных.

Утро было еще не таким жарким, идти по городу было приятно. Женька держала отца за руку и глазела на летящие по проспекту машины, на побрякивающие звонками трамваи и большие городские дома. С другой стороны Сергея держала Нина, под ручку, и иногда как-то странно поглядывала на счастливую Женьку, а та и не замечала её взглядом.

Позади них, держась за руки, шли Саша и Ксюша. Не замечала Женя и сердитого Сашиного взгляда, ей было так приятно идти с папой по улице и ни о чём не думать…

Представление ей очень понравилось, особенно впечатлил фокусник и еще дрессированные львы. Львов она видела когда-то в зоопарке, еще с мамой…. И теперь она не могла оторвать взгляда от величественной грации этих больших кошек.

– Пап, а мы с мамой когда были в зоопарке, я там даже львят видела! Они так на котят были похожи! – Женька восторженно повернулась к отцу и вдруг наткнулась на холодные и колючие глаза Нины за его плечом.

Замолчав, она опустила голову и стала думать, что же она такого сказала, что могло обидеть тётю Нину, но так и не смогла понять. А Сергей, не заметивший этого, как-то тоскливо улыбнулся и обнял Женьку за плечи, тоже вспомнив свою прошлую жизнь.

– Так, ну что, понравилось вам представление? – весело спросил Сергей ребятишек, когда все вышли на улицу.

– Да! – дружный возглас был ему ответом, и он рассмеялся.

– Ну, тогда сейчас купим вам мороженое и пойдём гулять к фонтанам!

Усадив детей на скамейку в скверике, Сергей направился к небольшому ларьку с мороженым и жестом пригласил Нину пойти с ним, но она отрицательно покачала головой:

– Нет, иди один, я с ребятами посижу, там очередь.

Сергей ушел занимать очередь, где уже стояли родители со своими детьми, тоже вышедшие после представления из цирка.

Ребятишки делились полученными впечатлениями, Саша говорил девчонкам, что трюки фокусника он сразу раскусил и повторял некоторые его движения. Казалось, лёд между детьми растаял, они бурно обсуждали увиденное, Ксюша расспрашивала Женю, большой ли в Москве зоопарк.

– Женечка, поди сюда, я с тобой хочу поговорить, – позвала девочку Нина, сидевшая на краешке длинной скамейки, и Женя послушно подошла к ней.

– Ты на меня не сердись, пожалуйста, ты очень хорошая девочка, и мне нравишься. Но так как ты живешь в деревне с бабушкой, наверное, ты не знаешь некоторых правил, как должны себя вести дети. Так вот, принято, что воспитанные дети из приличной семьи должны идти позади родителей, которые идут впереди. Так что по дороге домой я прошу тебя взять за руку Ксюшу или Сашу и идти, как полагается воспитанной девочке, а не цепляться и не висеть на папе.

Женины щеки вспыхнули, потому что она подумала, что никакая они не семья, и папа – это её папа, а для Нины и её детей он никто, как и они для него. И что раньше они с мамой и папой ходили, и родители всегда брали Женьку за руки, а когда они приглашали с собой на прогулку и Женину подругу Машу, то родители брали за руку и её. И что всегда она ходила рядышком с родителями, а не позади них.

Женя смотрела на малознакомую ей женщину, симпатичную, и даже красивую, в нарядном платье в цветочек… но такую другую, не как Женькина мама… Холодные глаза Нины просто обжигали детскую израненную душу, и Женя не смогла, не захотела сдержать слов:

– Я приехала к своему папе. Я скучала по нему, и сейчас хочу провести рядом больше времени. Поэтому буду брать его за руку, ведь он мой папа!

– Женя, я еще раз тебе повторю. В моей семье существуют определённые правила, и ты должна их соблюдать! – голос тёти Нины звенел злостью.

– Раз у вас существуют такие правила, так вы их и соблюдайте. Пусть ваши дети идут позади, меня это не касается.

Женя повернулась спиной к Нине, чтобы не видеть её злого и холодного взгляда, и быстрым шагом направилась к отцу. Уж лучше постоять вместе с ним в очереди, и не видеть ни недовольного лица тёти Нины, ни её непредсказуемых детей.

Глава 21.

После того разговора Женька побаивалась оставаться наедине с тётей Ниной. Да и Сашу с Оксаной она опасалась, мало ли, что взбредёт им в голову. Когда Сергей уходил на работу, она делала по дому всё, что входило в обязанности её самой и Саши с Ксюшей – прибрать в их комнате, подмести и вымыть пол и посуду после завтрака. А после Женька брала книгу с полки в детской комнате, устраивалась где-нибудь в уголке на лоджии и читала.

– Женя, пойдём с нами гулять, – звала её Ксюша, – Мама сказала, гулять во дворе, она пошла в магазин.

Так как Нина была в отпуске, то они с детьми практически через день ездили все вместе на дачу, собирали урожай, а потом Нина делала заготовки, и тогда Женька могла побыть дома и почитать, поэтому гулять с Ксюшей ей не хотелось.

– Жень, ну что ты всё дома сидишь с книжками, – сказала тётя Нина, – Так и лето пройдёт. Сходи, погуляй.

После того разговора, возле цирка, Женька старалась меньше попадаться на глаза тёте Нине и уж тем более с ней больше не спорила. Поэтому собралась и пошла гулять во двор следом за Ксюшей. Вспомнив, что нужно на улицу обязательно надевать панаму или косынку, потому что солнышко было очень «злое», как бабушка говорила, Женя вернулась в квартиру.

Тётя Нина сидела в зале и говорила с кем-то по домашнему телефону, Женька тихонько взяла с зеркала в прихожей свою косынку и направилась к выходу. Однако вдруг услышала своё имя и остановилась:

– Да, проблемная очень девочка, его Женечка. Никого не желает слушать, делает только то, что сама захочет. Помогать ничем не помогает. А если делаю замечания, сразу отцу жалуется. Не знаю, Вер, уже жду, чтобы она поскорее уехала обратно в свою деревню. Со своими хватает забот, её еще тащить на себе, воспитывать! Да и квартира у меня не резиновая, еще и её размещать!

Женька вспыхнула, ей стало немного стыдно за то, что она подслушала чужой разговор, и она поскорее вышла из квартиры, тихо притворив за собой дверь. А что же было ожидать? Что тётя Нина полюбит её, и будет относиться к ней, как мама? Нет, конечно, она и своих-то детей не особенно любит, это видно. Так думала Женька, спускаясь по лестнице, она даже не расстроилась, услышав такое мнение о себе.

Во дворе её ждала Ксюша с подружками, с которыми она обещала познакомить Женьку давно. Девочки с любопытством смотрели на приезжую и перешёптывались между собой.

– Вот, это Женя, она из деревни приехала к нам, – сказала Ксюша и указала пальцем на Женю.

Девчонки обступили гостью, стали спрашивать, как далеко находится «деревня» и во что там играют. Женька, соскучившаяся по общению, которого у неё дома было довольно много, начала рассказывать о красивых местах, где она родилась, о своих друзьях, одноклассниках и играх.

Немного погодя они небольшой девчоночьей компанией уже сидели на скамейке под тополем и под руководством Жени делали из стёрок маленьких куколок и целое хозяйство к ним.

– Жень, а почему ты мне про это всё не рассказывала? – спросила Ксюша немного обиженно.

– Так ты меня и не спрашивала ни о чём, – пожала плечами Женька.

Домой девчонки разошлись уже подругами, а одна из них, Наташа, с некоторой завистью сказала Оксане:

– Повезло тебе, такая у тебя сестрёнка интересная! У меня вот сестра старшая со мной не играет никогда… вообще мы почти не разговариваем, только всё время говорит мне, чтобы я ей не мешала, не приставала.

Женя открыла было рот, чтобы сказать Наташе, что она Оксане не сестра, но промолчала. Пусть Ксюша сама скажет это, тем более что Наташа обращалась не к самой Жене. Но Ксюша только гордо улыбалась и молчала.

Вечером, когда Сергей вернулся с работы и все поужинали, Женя заметила, что отец какой-то задумчивый и неразговорчивый. Нина же была улыбчивее, чем обычно, и рассказывала Сергею о том, как хорошо сегодня Ксюша подружила Женю во дворе с соседскими девочками.

– Нин, я хочу с Женей прогуляться немного, до фонтанов, – негромко сказал Сергей после ужина, – Покажу вечерний Волгоград, пусть посмотрит. Жара уже спала, можно пройтись. Ты не обижайся, что я вас не приглашаю, просто… сегодня день рождения Жениной мамы, моей жены…

– Конечно, конечно, идите. Вам нужно побыть вдвоём в такой день, – закивала головой Нина.

Женя держала отца за руку и шла по улице, которую уже отпускала дневная жара. Чуть прохладнее подул ветерок, и они сели на скамейку у большого фонтана.

– Жень, ну что, как ты здесь? – спросил Сергей дочку, – Подружилась с Оксаной и Сашей? Все разногласия, я смотрю, остались в прошлом? Нина тебя очень хвалит.

– Пап, а ты тётю Нину сильно любишь? Как маму любил?

– Нет, Женёк, так как маму я уже никого любить не смогу. А тётю Нину… не знаю, что и сказать тебе. Я вот что у тебя хотел спросить. Я планирую поговорить с тётей Ниной, с бабушкой и дедом, с Лялей, но сначала хотел тебя спросить. Уже скоро мы с тобой поедем обратно… я могу забрать твои документы из школы, и ты поедешь со мной обратно сюда, вещи твои заберем. Будешь в школу ходить вместе с Ксюшей и Сашей. Ну, в разные классы, конечно, но всё равно не одна. Будем вместе с тобой. Что скажешь?

Глава 22.

Женька задумалась над словами отца. Еще пару месяцев назад она мечтала услышать от него эти слова, и была уверена, что сразу же с радостью согласится. Но сейчас она с трудом подбирала нужные слова.

– Пап… тётя Нина не хочет меня здесь. Она и со своими детьми устаёт, а еще меня… Да и знаешь, там у меня дом. Бабушка и дед, Ляля с дядей Вадимом, подружки, одноклассники… Лапка там как без меня, ведь тётя Нина собаку точно в квартиру не пустит, как наша мама пустила… Нет, пап, я здесь всем чужая. Да и тебе не до меня, ты на работе всё время.

Сергей задумчиво молчал, выслушав слова дочери. Его до самого сердца пронизала боль, за дочку, за него самого, и даже за Лапку. Всё было светло и бесхитростно в душе Женьки, от сердца шли её слова, и ни капли злости не было в её голосе. Ни злости, ни обиды на него, на Нину, на её детей.

Горячей волной накатило на него осознание – что он сам делает здесь? К чему идёт, куда стремится, и главное – для чего…. Много мыслей роилось в голове Сергея, но только не мог он вылить их всех на свою, еще, по сути, такую малышку дочь.

Они гуляли по городу до самой темноты, разговаривали, вспоминали Людмилу, Сергей рассказывал дочери смешные моменты их жизни, из тех лет, когда Женька была еще маленькой.