Читать онлайн Неистовое пламя. Возрождение Аристарха бесплатно

Часть 1. Пробуждение близится

Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.

Напраслина страшнее обличенья.

И гибнет радость, коль ее судить

Должно не наше, а чужое мненье.

Как может взгляд чужих порочных глаз

Щадить во мне игру горячей крови?

Пусть грешен я, но не грешнее вас,

Мои шпионы, мастера злословья.

Я – это я, а вы грехи мои

По своему равняете примеру…»

– Уильям Шекспир, «Сонеты».

Глава 1. Грядут перемены

Сэм никак не ожидал, что первый день его весенних каникул ознаменуется ночным кошмаром. Пока другие ребята из его группы мирно посапывали и вдыхали живительную прохладу, витающую в воздухе со вчерашнего вечера, он ворочался в постели, бормотал во сне и никак не мог проснуться. Кошмар полностью завладел им, не оставил мысли, что все это происходит лишь в его голове, даже крохотного шанса на существование. Ему казалось, будто он падает в бездонную пропасть, теряется среди завихрений иссиня-черных облаков, пока сужающаяся прямо над его головой воронка, начинает по-настоящему поглощать его.

Пропасть оказалась порталом, перенесшим его словно на другую сторону света. Невероятно красивый пейзаж и завораживающая природа под ночным беззвездным небом выглядели потрясающе. Сэм стоял посреди свежей зеленой поляны, по щиколотку утопая в белых подснежниках. В сотне ярдов впереди льдисто поблескивало озеро. Расстояние между берегами было небольшое, ветер гнал кристально-чистую озерную воду мелкой рябью. Чуть дальше, за противоположным берегом возвышались величественные скалистые горы. Их верхушки были накрыты белыми снежными шапками.

Сэм поежился и огляделся. Ночная прохлада обволакивала его так, словно происходящее вовсе не вымысел его подсознания. Справа дорогу перекрывали такие же, как и впереди, отвесные скалы. Они поросли кустарником, сквозь который не виднелось никаких тропинок. Слева шла устланная сочной зеленой травой равнина, упирающаяся в низенькие холмы. Там тоже не было намека на обитаемость, хотя местность на первый взгляд не казалась дикой.

Общий вид картины казался ему знакомым. Однажды, в средних классах они всем университетом ездили на экскурсию к подножию скалистых гор. Тогда это произвело на него особое впечатление. Он удивился ярким краскам, совершенно нетипичным для гор: множество цветов создавали буйство ароматов и атмосферу чего-то прекрасного. Сэм даже не жалел о нескольких часах проведенных в душном автобусе. Картина, развернувшаяся перед ним сейчас, имела схожесть с тем местом.

Но теперь он чувствовал это по-другому. Здесь присутствовало нечто зловещее. И это зловещее заключалось не в том, что находилось перед его глазами, а в том, что было от них скрыто, в том, что должно произойти с минуты на минуту.

В замешательстве он посмотрел назад, откуда по идее должен был прийти. Сзади раскинулся сосновый лес, полный диковинных звуков, издаваемых его обитателями. Он различил доносящиеся оттуда волчий вой и приглушенное уханье совы. Между крайними деревьями проходила вытоптанная узкая тропинка. Но ноги Сэма не касались ее, ровно, как и не было его в этом лесу. Он отчетливо помнил, что появился здесь, буквально, упав с неба. Разверзнувшаяся прямо над его головой юноши воронка перенесла его сюда.

Он различал всю цветовую палитру этого места, четко видел каждую травинку и обращал внимание на детали. Он также свободно перемещался и мог вертеть головой. Вообще ему редко снились сны, но обычно они были туманными и оставались в памяти неясным расплывчатым пятном, как у всех. Да и раньше они были скоротечными и не запоминались настолько ярко. Что если все-таки…? Нет. Дальним уголком сознания он понимал, что спит и никаким образом не может физически находиться здесь. Но почему же тогда, в то, что это сон ему верится с большим трудом?

– Какие аппетитные размышления! Твоя похвала мне льстит, я очень старался передать это место именно таким!

Громогласное эхо разнеслось по всей долине так, будто она была ограничена бетонными стенами. Сэм закрутился на месте, глазами пытаясь найти источник звука. Но говорящего не было видно, голос доносился, будто отовсюду сразу.

– Твой разум, словно не ограненный алмаз, – продолжало нечто низким громоподобным голосом, – Столько лакомых кусочков можно в нем отыскать! Сплошные трудности, незаурядные совпадения и великая сила, которой никак не найти выхода в свет. Я озадачен, как тебе удалось дожить до этого возраста с таким набором?

Хотя Сэм не видел говорящего, он чувствовал, как тот издевательски улыбается, смеется над ним. Он не знал, является ли это нечто чем-то посторонним или всего лишь плодом его воображения, но был уверен в одном: он никогда раньше не слышал этого голоса. Как правило, во снах мозг не может придумывать образы и создавать новые голоса, они проходили это на биологии еще в пятом классе.

– Не стоит гадать, magus!1 – последнее слово было произнесено им с усмешкой, кажется на латыни, – Я живу и сею хаос среди людей слишком долго, чтобы никчемный мальчишка считал меня плодом своих фантазий!

Сэм понял что оно может читать его мысли. Каждое его слово, подобно разряду молнии поражало долину. С первой произнесенной фразой изменилось озеро: вода окрасилась в темный цвет и стала бунтоваться, поднялся сильный ветер, со второй – подснежники поникли, их головы опустились еще ниже, с третьей – горы стали смотреть на юношу свысока, желая задавить своим напором как маленькую букашку.

– Почему ты так хочешь попасть сюда? – недоуменно вопросил голос, – Желаешь опробовать себя в новом деле и показать на что способен? Вряд-ли у тебя это выйдет с твоей-то отвратительной репутацией…

– Я не понимаю, о чем ты говоришь! – кричал Сэм, обращаясь к небу, – Я вижу это место впервые!

– Не суть важно, каким ты видишь его сейчас. Лучше посмотри, во что оно превратится совсем скоро.

Голос замолчал и одновременно с этим начали происходить катаклизмы. Озеро вдруг стало бунтоваться, его поглотил настоящий шторм. Черная вода плескалась во все стороны и выходила из берегов. В местах соприкосновения с землей гибли цветы, стебли приобретали бледно-желтый, болезненный цвет за считанные секунды. Когда Сэм понял, что это быстродействующий яд, он начал бежать.

Он бежал изо всех сил, стремясь при этом к лесу. Он не знал, куда еще податься, единственный маячок впереди – протоптанная дорожка. Но нечто управляющее его сном не позволяло добежать до места назначения. Он рвался вперед с бешеной скоростью, но продвигался всего на дюйм в минуту. Его легкие горели, ноги устали и словно погружались в трясину. Вместе с этим тропинка начала отдаляться от него, на одну… две… три версты, пока окончательно не исчезла из виду. Он понимал, что продолжать бежать бессмысленно, но выбора у него не было.

Оглянувшись на бегу, он прибавил скорости. Его глаза округлились. Вся вода из озера собралась в единую огромную волну черного яда и надвигалась на него с поразительной скоростью.

– Беги, беги что есть мочи, magus! – долина вновь начала содрогаться, теперь уже от его безудержного смеха, – Честно сказать, потомственный герой из тебя пока плохо получается.

Сэм не понимал о чем идет речь. Он не знал что означает слово magus, более того не понимал почему его называют потомственным героем. Ему хотелось убежать далеко отсюда, хотелось скрыться от натиска этого голоса.

Время растянулось почти до бесконечности. Голос продолжал говорить с ним, но теперь различить слова было невозможно. Он сильно искажался и, словно ультразвуковая волна, создавал невыносимый гул. Сэм схватился руками за голову и закрыл ими уши – просто не мог больше этого слышать. Но тут он споткнулся о внезапно появившуюся прямо перед ним кочку и распластался на земле. Времени на подъем у него уже не оставалось.

– Гибель всего вашего лагеря неизбежна, – последнее, что он услышал перед тем, как волна черного яда накрыла его с головой.

Мимолетный приступ агонии, когда все вокруг окрасилось красным, запомнился четче всего остального. Сэм резко сел в кровати и огляделся. Никаких адских голосов, ядовитых волн или прекрасных долин не было в помине. Он находился в общей комнате Денверского пансиона, где проживал последний семестр. Никого из одногруппников в комнате не оказалось, только вещи Ричи были разбросаны и валялись рядом с наполовину собранным чемоданом. Спальные места остальных пустовали: постели небрежно заправлены, прикроватные тумбочки пусты, ключи от шкафчиков болтаются на гвоздике.

Сэм поднялся и отправился в ванную комнату, невольно сглотнув по пути. В горле сразу же почувствовалась сухость. Неужели он снова кричал во сне? Последнюю неделю его кошмары участились. Все они носили примерно одинаковый характер, только сегодняшний резко отличался от остальных необычайной правдоподобностью, ведь голоса и прямые обращения к Сэму раньше в его снах не встречались.

Он почистил зубы и решился посмотреть на себя в зеркало. На удивление, после тяжелой ночи и малого количества сна он выглядел не так плохо. Черты лица достаточно бодрые, черные брови нахмурены, четко очерченный подбородок приподнят вверх. Ярко-синие глаза не выглядят такими уставшими и не теряют свою насыщенность под тусклым освещением комнаты. Разве что, и без того взъерошенные черные волосы, растрепались сильнее обычного.

Сегодняшний день будет не из легких. К его концу должно решиться, поедет ли он домой или останется в пансионе на каникулы. Сэм уже полгода не виделся со своими приемными родителями – Дядей Майком и его женой Розалин. Они воспитывали Сэма с тех пор, как ему исполнилось десять лет. После той нелепой трагедии они стали ему единственной семьей и поддержкой.

Он был благодарен им обоим за заботу, но никогда не понимал, для чего они отдали его в Денверский университет, где он учится уже шесть лет. Это пансион с проживанием для детей с первого по двенадцатый классы. Вообще-то обучение в нем стоило не малых денег, но по утере обоих родителей ему были положены определенные льготы. Благо одногруппникам об этом сообщать не стали, иначе догадаться каким было бы их отношение к нему не сложно.

Приемные родители были убеждены, что здесь ему смогут дать гораздо больше ценных знаний, чем в обычной школе и что он не будет чувствовать себя одиноким, когда вокруг столько сверстников. Сэм много раз убеждал их в обратном, но все было без толку. Их вера в этот университет осталась непоколебима. Вот и сейчас они ждут его дома вместе с новостями о том, как проходят дни в университете, а он не уверен даже, что приедет к ним на этих каникулах… Сэм устало вздохнул.

Вернувшись в комнату, он подошел к окну и заметил некоторых из своих соседей среди толпы, волочащих чемоданы по дорожной брусчатке. Сегодня несколько сотен учеников покидали пансион на каникулы. Парни шли, облаченные в коллекционную одежду, в основном в дорогие расклешенные рубахи и кашемировые брюки. Не менее эпатажно выглядели девушки, одетые в модные летние платья с кучей дорогих побрякушек.

Однако на их лицах не было счастья или радости. Они выражали лишь высокомерие и чувство собственной важности. Сэму никогда не нравились здешние ученики, слишком пафосные и пустые внутри. Люди для них – всего лишь инструменты для достижения собственных целей, когда сами они не могут ничего, кроме как важничать перед всеми, кто их окружает. Вот и сейчас отпрыски богатеньких семей проходят мимо преподавателей, задрав нос и надменно взирая на них сверху-вниз, как бы подчеркивая свое материальное превосходство.

Все они направлялись к главным воротам в окончании улицы, перед которыми собрались не менее важные персоны – их родители. Большинство из них было одето с иголочки в стильные богатые вещи или же строгие костюмы, дополненные туфлями. Они то и дело поглядывали на наручные часы, нервно выставляли вперед одну ногу или складывали руки на груди.

Единственным, что заставляло Сэма изредка сочувствовать своим одногруппникам, были их отношения с родителями. Ни один из них не желал проводить время с ребенком, да и в целом воспитывать своих детей. Они с радостью предпочли бы отдать чадо в пансион и избавиться от лишней мороки на целый год, однако есть одна проблема: каникулы. Вот и сейчас никто из столпившейся группы родителей не улыбался. Они скорее переживали за потраченное время и отвлечение от работы. Когда дети подходили ближе, они молча садились в машину и даже не здоровались после длительной разлуки.

– Напыщенные индюки, – фыркнул Сэм и отошел от окна.

Он был рад только за то, что к нему, должно быть единственному в этом месте, родители относятся нормально. Впрочем, постоянно выслушивать от одногруппников жалобы на эту тему он уже устал. Возможно, ему повезло с приемными родителями, но это не значит, что они заменили ему настоящих. Он по-прежнему скучает по ним, даже часто просыпается от ноющей пустоте в области грудной клетки.

Эта пустота всегда с ним с того рокового дня, шестилетней давности. Он помнил его весь до мелочей, вплоть до погоды. Она была солнечной, яркой – слишком теплой для середины апреля. Солнце, будто полоска света в кромешной темноте, ворвалось в холодную морось дождей своими теплыми лучами и сделало этот день потрясающим.

Он отчетливо запомнил, что ждал возвращения родителей с нетерпением. Столько вопросов было на уме и столько всего хотелось им рассказать! Ведь он выполнил всю домашнюю работу, весь день получал хорошие отметки в школе и даже умудрился найти нового друга. Невероятно яркий день и множество эмоций заставили его светиться от счастья! Но позже все это сошло на нет, окрасилось в черно-белые тона и на несколько лет вперед перестало иметь для него вес.

Случилось это не сразу: сначала тетя Роза задержалась у них дома на несколько часов. Сэм часто спрашивал, почему мама и папа до сих пор не вернулись и когда же это случится. Тетя говорила, что они сегодня задержатся и даже не подавала виду, что волнуется. Тогда она не знала о том, что должно было случиться.

Потом приехал дядя Майк. Он выглядел так, словно на его глазах закончилась чья-то жизнь. Весь понурый, ссутулившийся и опустошенный, он постоял минуту перед порогом, затем вошел и опустился на кресло в гостиной так, будто боялся, что в эту самую секунду потеряет сознание. Его глаза ничего не выражали, черты лица пролегли, делая его старше своих лет. Сложенные на коленях руки тряслись, также как тряслась его нижняя губа.

Прежде чем объяснить, что произошло, он попросил тетю увести Сэма в другую комнату. Стоило ему увидеть обессиленного дядю, услышать его разбитый, измученный голос, как он начал волноваться. Потом, и только потом, когда они решились заговорить с ним о случившемся, все события этого дня померкли прямо на его глазах…

– Согласен, – бодрый голос, раздавшийся за спиной, вывел его из раздумий, – Они еще большие придурки, чем мы с тобой.

– И тебе с добрым утром, Ричи, – с сарказмом ответил Сэм.

– Не благодари, – мгновенно среагировал паренек, – Я всегда к твоим услугам, ты же знаешь.

Ричи подобрался к нему ближе всех за время пребывания в пансионе и даже стал считаться другом. Без этого энергичного паренька в чудной кепке, накинутой поверх копны кудрявых рыжих волос, стоящего в дверном проеме, ему пришлось бы туго. Они были соседями по комнате, только вот Ричи совсем не из этих мест: он родился в Канаде, оттуда семья и определила его в пансион.

– Как спалось? – Сэму не понравился вкрадчивый тон его голоса. Так начинают разговаривать только на щекотливые темы, боясь спугнуть собеседника своим напором, что вовсе не было характерно для Ричи.

– Нормально, – Сэм проглотил неприятный ком в горле, – А почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно стало, – он пожал плечами и сделал несколько шагов к своей койке, – Ребята сказали, ты во сне кричал и мешал всем заснуть полночи.

– Ребята?

– Ну, да, – он натянуто улыбнулся.

– А где ты сам пропадал?

– Я то? – он почесал за ухом, – Я тоже здесь спал, просто очень крепко и совсем ничего не слышал.

Ричи, как ни в чем не бывало, стал перебирать раскиданные по кровати вещи, сортируя их на группы. Обычно он так делал, когда нервничал перед экзаменами или важными тестами.

– Да хватит тебе уже, – Сэм толкнул его локтем в бок, – Вещи до сих пор не собрал, ничего не слышал, пришел под утро. Ночевал ты явно не здесь, давай колись уже.

– Да здесь я был, честно-честно, – запротестовал Ричи, оживленно жестикулируя, – Только слинял под утро на пару часов, в магазин перед отъездом забежал прикупить кое-чего…

Выходить за территорию пансиона, вообще-то было запрещено и за этим следовало наказание, но Ричи всегда был довольно проворным малым и мог запросто проскочить незамеченным. Охранники любили ночами поспать во время работы, поскольку знали, что побеги здесь явление редкое и практически никогда не происходящее. Детишки бизнесменов не станут пытаться слинять с пустыми карманами.

Ричи потуплено посмотрел себе под ноги и продолжил собираться, наблюдая за Сэмом из-под полуопущенных ресниц. Он проговорился совершенно случайно, и скорее всего, не собирался заводить эту тему.

– Я никому не расскажу, – сказал Сэм, – Не парься.

– Спасибо, дружище, – поблагодарил Ричи более живой интонацией, – Слушай, а у тебя же сегодня назначена встреча с директором?

– Если это можно так назвать…

Интересоваться откуда Ричи стало об этом известно, он не стал. Да и не было в этом никакого смысла, уже ни для кого не секрет, что произошло два дня назад у стен западного кампуса. Сэм рухнул обратно на кровать, ему совсем не хотелось думать об исходе этого события.

– Блин, непруха. Он сегодня злой как черт! – Ричи стал, как попало забрасывать свои вещи в чемодан, – Мой папаша успел вывести его из себя моим отъездом…

– Погоди, ты уезжаешь? – опешил Сэм.

– Я разве не сказал? – он прищурился, пытаясь вспомнить, и улыбнулся от уха до уха, – А, точно! В общем, мой отец вроде как договорился переправить меня учиться в Бостон, но это еще не точно, так что…

– И ты все это время молчал?! Это же невероятно! – Сэм улыбнулся. Скорее выдавил из себя улыбку, – Как ты смог убедить в этом отца?

Он понимал, что расставание с единственным другом сделает его жизнь в пансионе невыносимой, но далекой частицей сознания ощущал спокойствие за его будущее. Они много разговаривали о своих мечтах, осуществление которых было практически невозможно. В один из таких моментов Ричи сказал, что очень сильно хотел бы побывать в Бостоне. История Соединенных штатов всегда привлекала его, а стоило им сделать совместный проект «История в архитектуре или прогулка по улицам Бостона», как тот и вовсе всецело загорелся идеей побывать там.

Для состоятельной семьи это вовсе не проблема, но отношения с отцом не позволяли Ричи осуществить это, ведь тот был строгим и педантичным, а также сторонником идей, вроде: «Я знаю, где тебе будет лучше» и «Мы можем позволить себе обучение в Гарварде, к чему тебе сдался какой-то там Бостон?». А теперь, спустя два года, сложилось так, что Ричи будет жить и учиться именно там.

– Ума не приложу, как так вышло. Отец сказал, что в городе возросла цена с продажи акций или что-то в таком духе, неважно. Теперь ему стало выгодно сотрудничать с тамошними партнерами, и он готов переселить меня туда – он явно был счастлив, но кажется, испытывал вину перед Сэмом за такой внезапный поворот их беседы – Ну ты держись, может встреча не так плохо пройдет. Как-никак этот выскочка сам виноват, устроил здесь коллекторскую контору! Эх, круто ты его…

– Это неважно, – ответил Сэм, – Пройдет два-три дня и он обо всем забудет, начнет тусоваться в клубах и рисоваться побоями перед своими дружками. Скорее всего, даже расскажет, как здорово меня отделал перед всем университетом.

– Забей, – посоветовал Ричи – Главное мы с тобой знаем, что на тебе ни царапины, а у него сломанный нос и разбитая самооценка! Ну, ты подумай, разве мог он представить, что кто-то осмелится пойти против него?

Сэм невольно вспомнил, как его руки тогда сжались в кулаки в безуспешной попытке стерпеть и не вмешиваться в чужие дела.

– Да я и сам не мог такого представить, – признался он.

– Да не скромничай ты, это было очень сильно! Он после такого, небось, плачется кому-нибудь по телефону да позорится на всю школу!

Казалось, одна такая мысль будоражила в Ричи множество эмоций. Конечно, ведь он сам не раз получал нагоняя от Мэтта, о котором сейчас идет речь. Тот занимал в университете позицию школьного хулигана, задиравшего неудачников. Подобные «бандиты» часто мелькали в комедийных сериалах 2000-х годов, где являлись объектом вожделения девчонок и ненависти учителей, вызванной полным отсутствием у тех мозговых извилин.

На счет пункта про извилины все сходится, а вот физической силы у Мэтта не было совершенно, все дело во влиянии семьи. Стоило тому пригрозить кому-нибудь своим отцом, как все вокруг превращались в серых мышей и тихонько проходили мимо. Такой стандарт поведения всегда претил Сэму, но зачастую приходилось ему следовать. Однако иногда его терпение сходило на нет, из-за чего собственно и назначена его встреча с директором

– Может это и выглядело круто, – согласился он, – Однако наказание для меня придумают не менее «крутое».

Сэм нехотя поднялся и начал собираться. Он достал темно-синюю футболку, такого же цвета джинсы и дополнил свой образ белыми кроссовками Rebook. Не исключено, что сегодня наступит его последний день пребывания в пансионе, чему он несказанно рад. Единственную причину для волнения представляла перспектива напротив, остаться здесь и помогать горничным с приготовлениями к следующему семестру в качестве наказания.

У него оставалось всего полчаса перед тем, как его выставят перед комиссией неуравновешенным подростком и заставят сознаться в преступлении государственного уровня. Ведь он посмел напасть на самого влиятельного, белого и пушистого сына главы управления культурой города Денвер, после чего нагло оклеветать его при своих сообщниках! Жаль, что на самом деле все обстояло совершенно иначе. Ведь он ни на кого не нападал, не вступал в конфликт первым и сообщники это были вовсе не его…

Полостью собравшись, он попрощался с Ричи, надеясь, что не навсегда, и отправился сквозь прямые и светлые, без всяких излишков коридоры к кабинету директора. Он чуть потоптался перед ним и сделал глубокий вдох. «Главное держаться уверенно. Ты справишься» – немного наглого самообмана и наконец, выдох. Постучав в дверь, он просунул голову в открывшуюся щель и вошел с разрешения главы.

– Входи, вечный источник моих проблем, – директор, ожидаемо, был не в духе. Он опрыскивал окно стеклоочистителем и протирал сверху тряпкой. Его движения были резкими и дерганными, а рука напрягалась так, словно истинная цель процесса – выдавить стекло наружу, а не протереть его от пыли, – Входи и рассказывай, что за чертовщину ты там устроил.

Сэм стал рассказывать директору правду. Чем больше он говорил, тем лучше углублялось в детали его сознание. Он почувствовал, словно заново проживает этот день. Вот он выходит из класса, вот идет по тротуару и слышит плач, вот видит этих недоносков.… Но если уж рассказывать, то лучше все по порядку!…

Итак, ровно два дня назад, когда все готовились к отъезду и начались типичные «дни бездельников», как любил говорить мистер Блэквуд, их классный руководитель, отличающийся специфичным подходом к образовательной системе, это и произошло.

В «Дни бездельников» вся деятельность во время уроков, факультативов и прочих занятий снижалась к минимуму. Конечно же, это было не официально и противоречило правилам пансиона, но мистер Блэквуд имел на этот счет свое мнение. В связи с подготовкой к отъездам, сборами документов и прочими неудобствами он решил облегчить жизнь ученикам, а заодно и себе, поэтому позволил бездельничать на всех уроках, если они будут следовать двум правилам.

Первое правило гласило, что заметив комиссию, они все должны были рассесться по своим местам и сделать вид, что упорно грызут гранит науки, даже если на их партах отсутствовали учебники и рабочие тетради. Второе же правило доносило следующее: вы можете без проблем покинуть урок и пойти по своим делам, но если хоть одна живая душа заметит вас разгуливающими по улице во время занятий, вы будете отвечать за это перед директором сами.

В один из таких «дней бездельников» Сэму крайне наскучило сидеть на занятии в полном одиночестве, поэтому он отпросился у мистера Блэквуда и пообещал придумать что-нибудь правдоподобное, если его поймают. Сделав ставку на свое актерское мастерство, он покинул кабинет и направился к подлеску за пансионом. Это было единственное место в университете, которое ему нравилось. Там можно было отдохнуть, побыть в одиночестве и почувствовать себя на другой части света, полностью забыв, где ты находишься и куда нужно возвращаться. Чтобы попасть туда, ему необходимо было миновать учительскую, задний двор и западный кампус.

Ничего не предвещало беды, когда Сэм быстрым шагом направлялся к лесу. Он уже прошел главные ворота, пригнулся под окнами учительской и успешно обогнул задний двор. Осталось только пройти мимо злополучного западного кампуса, в котором усердно трудились художники.

Уже видя вдалеке подлесок, он подумывал ускориться, как вдруг замедлился. Приглушенный детский плач заставил его остановиться и прислушаться. Он доносился из переулка, вместе с отчетливыми мужскими голосами.

Не тратя лишние минуты на раздумья, он повернулся к желанному подлеску спиной и изменил маршрут к переулку. Он прислонился к стене и стал вслушиваться в голоса уже знакомых ему парней. Руки невольно сжались в кулаки.

– Перестань ныть! – приказывал богач, – Я не собираюсь тебя трогать, если ты хорошо усвоила урок и прекратишь испытывать мое терпение!

Сэм слегка отодвинулся от стены и выглянул из-за ее края, чтобы убедится в верности определения их личностей. К сожалению, он не ошибся. В коротком по своей протяженности переулке стояло трое юношей, одетых по последнему слову моды и обутых в дорогие кроссовки брендовых компаний. Главный из них – тот, что посередине – был Мэттом. Сэм с первого взгляда узнал его блондинистые кудри, дорогие солнцезащитные очки и эту позу со сложенными на груди руками.

Слева от него стоял коренастый парень в спортивных штанах с множеством карманов и висящей на шее золотой цепочкой. Справа присел на корточки среднего телосложения паренек с копной черных волос, особенно ничем не выделяясь.

«Вероятно, их прихвостень, – подумал Сэм, – Выполняет за них грязную работу».

Это было ясно по тому, как черноволосый парнишка держался. Он молчал, понуро свесив голову, и тихо наблюдал за действиями вожаков. Издалека можно было подумать, будто их агрессия обращена на него, вот только, на самом деле они кричали на девочку лет… одиннадцати?

Она забилась в угол и тихо плакала, была одета в желто-красный сарафан в горошек. Их университет располагался за городом, неподалеку от административного центра, загородных коттеджей и нескольких фермерских угодий. Должно быть, это одна из живших на ферме детей.

– А ты ведь усвоила урок? – подонок присел на корточки и погрозил девочке кулаком.

Сэм уже думал было вмешаться, но запретил себе лезть в это. Он отвернулся и вжался головой в стену, сжав кулаки из последних сил.

«Сейчас они ее отпустят, – твердил он сам себе, будто это могло что-то изменить, – Не лезь на рожон, за тобой и так предупреждение»

Внезапно девочка вскрикнула и пнула коротышку в пах, сорвавшись на бег. Мэтт реакцией кошки успел схватить ее за рукав сарафана и порвал его до плеча, но это не остановило девочку. Один из дружков Мэтта, тот, что побольше, пытался помочь своему другу усмирить ее и зажал девочке рот рукой, пока та изо всех сил пыталась вырваться.

– Вот же мелкая дрянь! – тут же вскрикнул коренастый – Она меня укусила!

– Это ничего, просто ей необходимо напомнить, кто здесь главный, – прошипел Мэтт.

Сил сдерживаться у Сэма больше не осталось. Он молниеносно вылетел из-за угла и оттолкнул коренастого так, что тот приземлился на пятую точку. Пока он пытался подняться, а Мэтт в шоке притих, девочка успела вырваться и спряталась Сэму за спину. Она намертво вцепилась в его футболку и явно была очень напугана.

– Лучше мне напомни, – сказал юноша, оборонительно отведя руки назад. Этому способу защиты цели его научил дядя Майк еще в детстве.

– Сэмми, я что-то не понял, – Мэтт указал на него пальцем и усмехнулся, – Мы вроде все решили в прошлый раз, разве нет? Отдай нам ее по-хорошему. Ты все равно ничего не сможешь сделать, а так я, возможно, дам тебе шанс поприслуживать мне недельку другую.

Мэтт выжидающе кивнул и противно ухмыльнулся, даже не думая, что Сэм посмеет ему отказать. За годы, проведенные в пансионе, у них уже было несколько стычек с ним, в основном лишь словесные перепалки, начатые Мэттом и его дружками.

– Да пошел ты! – огрызнулся Сэм, – От таких типов как ты меня уже тошнит.

– Эх, зря ты так. Мы могли бы неплохо подружиться.

Он театрально вздохнул и двинулся к ним, рассчитывая без особо сопротивления получить свое, но не тут то было. Сэм оттолкнул его руки так, что тот приостановился и едва удержал равновесие:

– Ты и пальцем ее больше не тронешь!

Мэтт начал пытался выхватить девочку из-за его спины и давить на Сэма, пока она испуганно цеплялась за его футболку. О том, что было сделано потом, Сэм нисколько не жалеет. Он сжал руку в кулак и с силой приложил Мэтту по лицу. Очки на нем тут же сломались и погнулись, а сам он отлетел назад и схватился рукой за лицо.

Мэтт посмотрел на него, словно озлобленный хорек и удалился, утащив за собой дружков и выпалив напоследок «ты еще пожалеешь об этом, жалкий червяк!».

Тогда Сэм отвел девочку к воротам университета и убедился что с ней все в порядке. Она мельком поблагодарила его и скрылась за поворотом, перед этим рассказав, что месяц назад она случайно споткнулась и испачкала ботинки Мэтта, после чего тот заставил ее возвращать ему деньги по несколько долларов каждый день.

Сэм вновь разозлился на этого подонка, но вовремя вспомнил, что тому сейчас и так несладко приходится. О совершенном поступке он не жалел, но понимал, что никто не поверит ему и обязательно заставит извиняться, унижаться и валяться в ногах у этого богатого придурка. Но он ни за что не станет этого делать, отчего получит наказание от директора. Похожее случалось раньше не один раз.

Сэм стоял слишком низко, чтобы соревноваться с сыном столь влиятельного человека. Его утешало лишь то, что он боролся с этой несправедливостью и не закрывал на нее глаза, как делали многие.

Правда, за эту борьбу самую борьбу ему светит не лучшая перспектива времяпрепровождения каникул, но сделанного не воротишь. Ему оставалось лишь смириться и без всякого на то желания возвращаться на урок всемирной истории.

Поведав эту историю директору, Сэм притих в ожидании своего наказания. Его очень радовало отсутствие в кабинете Мэтта и выдуманных свидетелей, ведь ему не придется видеть его и злиться с удвоенной силой. С другой стороны, он пришел к директору первым, а значит, Сэм уже рассматривается как преступник.

– То есть ты хочешь сказать, – после долгой паузы начал директор, давя на поршень стеклоочистителя со всей силы, – Что ученик, имеющий на одной только своей карте до нескольких тысяч долларов, – он сделал остановку, чтобы дать Сэму вдуматься в весь тот несуразный «бред», который он только что сказал, – Как какой-то неотесанный дикарь, – еще одна пауза, – стал вытряхивать из несовершеннолетнего ребенка последние центы за одну пару ботинок?

Он посмотрел на него в упор. Темно-синий костюм в мелкую белую полоску идеально сочетался с выражением его лица – был таким же строгим. Со всей своей педантичностью, директор был достаточно не глуп и умело закрывал глаза на проделки Мэтта. Он прекрасно понимал, что тот пользуется своим положением на потеху себе и своим товарищам, но делал вид, будто его кругозор уже, чем у камбалы – не покидает стен этого кабинета.

– Я хочу сказать что именно так оно и было, – Сэм добавил в голос уверенности, чтобы не оставить директору шанса прицепится к интонации, – Статус его семьи вовсе не указывает на личные качества.

– Тогда зачем, по твоему, он это сделал? – еще один брызг на стекло.

– Откуда мне знать? – Сэм пожал плечами, – Забавы ради, как и все остальные его издевательства.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что обвиняешь человека без доказательств?

Сэм сглотнул. Доказательства то были, взять хоть целый университет свидетелей! Только вот они не проболтаются, попросту побоятся выйти против Мэтта.

– Полностью, – несмотря на вышесказанное, отчеканил Сэм.

– Ну раз так, – он аккуратно поставил стеклоочиститель на стол – Я тебе поверю.

– Правда? – засомневался Сэм, хотя внутри у него загорелась искорка надежды.

Директор улыбнулся и кивнул головой.

– Конечно же нет! – опять же, ожидаемо, – За кого ты меня вообще принимаешь? – он хлопнул кулаком по столу, едва не оставив на том вмятину, – Ты смеешь причинять ученикам физический вред здоровью, морально угнетать их, так еще и делаешь вид, будто они сами во этом виноваты! Мэтт был здесь совсем недавно, пришел еле живой, и едва не падая в обморок, рассказывал, как ты и твои сообщники избивали его в углу западного кампуса!

Сэм закусил губу. Он надеялся, что все не так плохо, однако стоит признать – все отвратительно. Расклад явно шел не в его пользу и доказать директору, что Мэтт лжет у него не получится. Таким был их директор – на стороне того, от кого пансиону больше денег достанется. Остается только ждать спада его гнева и молча принимать наказание в виде драйки полов или того хуже, мытья унитазов.

Отчислить он его вряд ли сможет, но криками и гневными всплесками эмоций потрепать запросто, особенно когда вокруг ни души и нет камер видеонаблюдения.

– Я уже собирал комиссию на твой счет, – кажется, он немного успокоился, – Еще рано утром. Скажу тебе сразу, чтобы ты понимал, я лично выдвигал теорию о твоей немедленной отправке в колонию несовершеннолетних.

У Сэма внутри все похолодело, но он остался стоять на месте и замолчал, в ожидании окончательного слова директора. Он надеялся, что комиссия пройдет в его присутствии, где он сможет как-либо оправдать себя. Даже убедительную речь придумал! Но директор как всегда все сделал втихую. Теперь наказание не сможет от него зависеть.

– Мое сожаление, что идею не поддержали другие преподаватели, – он посмотрел на него в упор, будто злорадствуя, – Ты отправишься всего лишь в летний лагерь.

– Летний лагерь? – искренне удивился Сэм. Это что-то новенькое!

– Да, самый обыкновенный летний лагерь, находящийся при школе-пансионе, в которой у меня есть отличные знакомые. Но как ты догадываешься, ты едешь туда не отдыхать. Я договорился с местными руководителями, твое поездка будет рассматриваться как исправительная.

– И что я должен буду делать? – подобный расклад его уже не радовал.

– Все, что тебе скажут. Вероятнее всего ты заменишь уборщика, слесаря, сантехника, мусорщика, повара и так далее. Желательно всех их сразу. Надеюсь, смотря на отдыхающих и веселящихся детей, ты сделаешь соответствующие выводы.

«Надеюсь, ты будешь смотреть на отдыхающих детей, и понимать, насколько ты ничтожен перед типичным учеником моего интерната». Такого было негласное продолжение его фразы.

Как ни странно в голове Сэма промелькнула единственная, безнадежная мысль, приправленная его так некстати появившимся невезением. Эти каникулы станут для него адом. Самым настоящим, сущим адом.

Глава 2. Кругом одни иллюзии

До наступления необходимости сбора чемодана, Сэм и не подозревал, насколько мало у него вещей. Собственно, поэтому он и решил оставить чемодан в просторной комнате пансиона, вместо него взяв обыкновенный черный рюкзак с множеством отделений. Он никогда особенно не зацикливался на нарядах, чем отличался от большинства своих одногруппников. Для перевоза одной только верхней одежды его соседей можно было смело вызывать грузовой автомобиль.

В просторы его рюкзака вместились несколько пар джинсов и толстовок, большие наушники, переносной компьютер, мобильник, зубная паста и щетка вместе с прочими туалетными принадлежностями. Он дополнил композицию единственной книгой, которую посчитал подходящей для чтения в длительной поездке. Это была «Книга вымышленных существ», его любимое произведение из сборников Хорхе Луиса Борхеса, весь прошлый месяц покоящееся на книжной полке над подоконником.

В левый карман он положил сложенную вчетверо брошюру, данную ему директором. На ней изображалась выполненная в темных тонах картинка с ниспадающим сверху серебристым водопадом, несколькими деревянными домами на деревьях и подписью: «Спортивно-туристический лагерь «Сумрачная долина». Художники довольно хорошо постарались над изображением: лагерь притягивал зрителя атмосферой неизвестности, загадочности и уникальности. Сэм даже обрадовался бы побывать там, если бы это не являлось его наказанием.

Сэм застегнул свой рюкзак и напоследок оглянулся. Общежитие он ненавидел, также сильно, как и сам пансион, но покидать это место сейчас отчего-то было тяжко. В голову постоянно лезли мысли о том, как он читал по вечерам на подоконнике перед своей кроватью и вслушивался в стрекотание цикад, как всматривался в ночную темень и представлял себя персонажем любимой серии фильмов, вампиром-полукровкой и оборотнем, например. В то же время он вспомнил свои терзания из-за невозможности выбраться за пределы злополучных стен восточного кампуса, где располагалось это общежитие. Ему не раз хотелось просто взять и бросить все это: бросить уроки, учебники и школьную форму пансиона – бросить и побежать навстречу судьбе. А может напротив, убежать от нее. Убежать далеко-далеко, чтобы больше никогда не быть запертой птицей, в клетке из каменных стен пансиона. Какой же парадокс порой творился в его голове.

Он развернулся к выходу из комнаты, и чуть не распластался на полу. Ричи влетел на порог со всей возможной человеческой скорости, резко затормозил и, не удержавшись, столкнулся с Сэмом лбом.

– Ух, успел все-таки, – он отлетел в коридор и рассмеялся, всем своим видом напоминая безумца, сбежавшего со страниц мистического триллера Стивена Кинга.

– Ты сумасшедший, – проворчал Сэм, потирая ушибленное место – Почему ты еще здесь?

Ричи дышал настолько тяжело, будто пробежал квартальный марафон без единой остановки после линии старта. Он с трудом сделал пару шагов вперед и облокотился о дверной косяк, пытаясь перевести дух.

– Наша машина сломалась, поэтому отец велел мне садиться на автобус. Так что я буду надоедать тебе еще несколько часов.

– Ладно, тогда идем на парковку, – Сэм перекинул рюкзак через плечо.

Ричи посмотрел на него так, будто тот внезапно заговорил по-китайски. На его шокированном лице явно застыл вопрос: «Ты прикалываешься?»

– Прямо сейчас? – вместо этого спросил Ричи, – Дай хотя бы отдышаться!

Учитывая его дружескую просьбу, Сэм сложил руки на груди и прислонился спиной к стене. Обычно многие ученики опаздывали на автобус, так что еще немного времени было у них в запасе.

– Зачем ты вообще сюда бежал? – спросил он, – Автобус всегда отправляется по времени, мог бы просто на месте меня отыскать.

– Откуда я должен об этом знать? Никогда раньше оттуда не выезжал.

Они простояли так несколько минут и в конце концов Сэму пришлось тащить паренька в коридор.

– Ну, хотя бы минутку! – запротестовал тот, – Тридцать секундочек!

– Давай-давай, – подтолкнул он друга, – Это тебе не лимузин с личным водителем. Нас одних ждать никто не собирается.

Упрямствовать Ричи стал не долго, и почти сразу смог самостоятельно идти. Несмотря на небольшую задержку, Сэм приободрился, когда узнал, что проведет несколько часов езды в компании друга. Сейчас им предстояло проехать сто двадцать километров от города Форт-Коллинз до самого Денвера и ему не очень хотелось проводить все это время в полном одиночестве, разглядывая холмистые участки фермерских угодий. Кроме них в округе не встречалось ничего интересного, кроме топающих по окраине шоссе коров да лошадей.

К тому же он побаивался, что в его голову начнут лезть разного рода волнительные мысли, не дающие покоя и лишний раз изводящие его нервные клетки. В особенности, размышления начнут приходить к нему в тишине, о которой в присутствии Ричи можно было даже не беспокоиться. В пансионе он кого угодно мог достать своей болтовней.

Кстати говоря, их пансион располагался не в самом Форт-Коллинзе, а между двумя большими городами. Директор построил его в удалении от Денвера, заполучив спонсорскую поддержку еще в 1990-х годах прошлого века. Смысл заключался в полной изоляции школы-пансиона для лучшей концентрации учеников на школьной жизни и учебе. В связи с этим, вблизи не было ничего, кроме пары ферм и малонаселенных пригородов.

Многопрофильным пансион называли неспроста – существовало несколько корпусов для учеников начальной, средней и старшей школы, а также выпускников и будущих студентов. После окончания двенадцатого класса Сэм хотел лишь одного: собрать все свои вещи и отправиться в любое другое заведение. На каникулах дядя и тетя часто давили на него, уговаривая остаться и получать диплом именно в этом пансионе. Они оправдывали это тем, что он уже прижился там, и было бы опрометчиво сходить с дистанции на полпути.

Но Сэма это мало волновало. Он никогда не хотел находиться в обществе малолетних выскочек, так к чему ему переходить в общество таких же снобов только постарше, когда есть возможность этого избежать? Планы на будущее он строить не очень любил, но ради своего отъезда часто ломал голову над поиском подходящих мест. Ему бы очень хотелось перебраться куда-нибудь поближе к Джефферсону, его родине, где он провел лучшие годы своей жизни с родителями.

Произойдет этот переезд когда-нибудь или нет, он не знал, но на данный момент оставалось еще три года обучения в пансионе, ведь ему только недавно исполнилось шестнадцать.

Они с Ричи выбрались на улицу, и первым делом Сэм оглянулся по сторонам. Они ни в коем случае не должны столкнуться с Мэттом, иначе произойдет еще одна нелицеприятная встреча, имеющая только два исхода. Первым исходом будет безнаказанное унижение Сэма перед всей школой, а вторым его немедленная отправка в колонию несовершеннолетних за умышленное нанесение вреда здоровью.

Ему не хотелось приводить в действие ни один из этих возможных сценариев, поэтому он бегло пробежался по лицам последних оставшихся учеников и с облегчением выдохнул. Мэтта среди них не было. Не оказалось и его новенького серебристого порше на стоянке перед главными воротами. Значит, переживать не о чем.

Погода стояла жаркая, воздух пропитался пылью и ароматом цветущих кленов. Они с Ричи уже несколько минут ждали, пока соберутся остальные «аутсайдеры» из общежития, также не имеющие собственных крутых тачек или личных водителей, успев выпить по литру воды из купленных пареньком накануне бутылей в магазине.

Наконец, когда все были в сборе, им представилась возможность занять свои места в самом конце белого автобуса марки «Блю Берд Бас», которые нанимались пансионом в конце каждого семестра. Солнце находилось в зените, поэтому они не стали занимать места под открытым сверху люком, предпочитая ехать подальше от начала. Сэм, как обычно попросился к окну и бросил рюкзак себе под ноги. Автобус тронулся.

Поначалу Ричи не давал ему скучать, задавая миллионы вопросов на различные темы и вечно подкидывая новые поводы для разговора. Сэм все никак не мог понять, как он ухищряется оставаться таким жизнерадостным при этом ужасном зное. У него самого не было сил ворочать языком, поэтому он не особенно вникал в пустую болтовню друга и не сразу заметил, как тот чем-то опечалился и притих.

– Честно, даже не знаю, как все может сложиться в Бостоне, – произнес он, – Давненько я не покидал пансиона. За исключением Форт-Коллинза.

Последние несколько лет Ричи проводил каникулы в отцовском пентхаусе на окраине этого небольшого городка. Обычно за ним приезжала нанятая машина, направляющаяся в прямо противоположную сторону, от места, куда они направлялись сейчас.

– Это говоришь мне ты? – Сэм пихнул приятеля в бок, – Ричи, ты же душа любой компании! Никто не может так индивидуально поднять или испортить настроение как это делаешь ты! Если в Бостоне этого не примут, значит, они просто круглые дураки.

– Такая себе из тебя группа поддержки, – промямлил Ричи, – Но все равно спасибо.

– Такой уж я есть, – Сэм пожал плечами, – Но по-моему, ты зря волнуешься. Все будет нормально.

Паренек посмотрел на друга искоса и с недоверием.

– А ты сам совсем не переживаешь? Едешь непонятно куда, на самые задворки человеческой цивилизации!

Ричи разузнал о лагере все, как только Сэм показал ему брошюру с маршрутом и картой. Оказалось, что лагерь, как и сама школа-пансион, при которой он находился, расположен недалеко от горнолыжного курорта в Брекендриже. Это было, действительно далековато от Денвера, но отказать директору он не мог, фактически прижатый к стенке его угрозой о колонии. Сам-то глава пансиона вряд ли сможет привести в действие такой приговор, зато с помощью отца Мэтта в успехе подобных планов можно не сомневаться.

– Да и название какое-то странное, – продолжал Ричи, недоверчиво поглядывая на брошюру в своих руках – «Сумрачная долина». Как-то жутковато звучит.

– Это же горы, там всегда рано темнеет. Поэтому и название соответствующе, – пожал плечами Сэм

– Ну, ты все равно будь настороже, мало ли чего…

Ричи продолжил всматриваться в брошюру и про себя вычитывать сведения о лагере, уже изученные и перечитанные Сэмом несколько раз.

– Какой ужас! – воскликнул Ричи так громко, что многие начали на них коситься. Он виновато улыбнулся и сбавил тон, – В этой части гор даже мобильная связь не проведена! Как же они вообще в той школе учатся? Да и находится это не в Брекендриже, а на целых пятьдесят километров дальше него…. Ты случаем не думаешь, что директор мог тебя подставить?

Сэм отрицательно покачал головой.

– Мне все равно, будь это хоть в Амстердаме, – он вздохнул и печально уставился в окно, – Я переживаю лишь, как на это отреагируют дома.

Юноше совсем не хотелось разочаровывать дядю и тетю, учитывая что в последнее время это и так происходило довольно часто. За прошедшие два месяца он и так был наказан около пяти раз и его постоянно оставляли после уроков. Какова была их реакция после телефонного звонка со школы, Сэм знать не мог. Вот и сейчас ему оставалось лишь предполагать. Хоть он прекрасно понимал, что вероятнее всего, они разозлятся, но далекой частичкой сознания надеялся, что родные поймут его и не станут допрашивать.

– Слушай, это же произошло не по твоей вине, так? – начал рассуждать Ричи.

Сэм неуверенно кивнул головой.

– Тебя вынудили сделать это! Кто ж знал, что этим все обернется…. Директору совсем крышу снесло, забирать все каникулы на какие-то непонятные исправительные работы!

Сэм вздохнул. Сейчас он не разделял мнения друга, как бы не было прискорбно это осознавать.

– Может там я смогу сделать для себя какие-то выводы…. Ну, знаешь, например, предоставить возможность людям самим за себя постоять?

Ричи изумленно на него посмотрел.

– Ты свихнулся? – он пихнул его по плечу, – А как же твое звание и церемония награждения? Ты же наш всеми любимый защитник детей и взрослых, Супер-Сэм готовый на самопожертвование ради благого дела!

Он шуточно принял позу бодибилдера, согнув руки в локте и сжав кулаки, самодовольно хвастаясь воображаемыми бицепсами. На лице Сэма появилась улыбка, пускай и немного грустная.

– Из тебя группа поддержки тоже слабовата, – вынес он вердикт.

Они уже около получаса ехали по неровной проселочной дороге – вероятно, водитель таким образом срезал путь – и успели почувствовать сонливость от постоянных подлетов на кочках и оврагах.

– Думаю, мы идеально дополняем друг друга! – Ричи широко зевнул, – Но все-таки сейчас я тебя понимаю как… никто дру…

С этими словами он расслабленно качнулся назад, снова зевнул и даже забыл закончить предложение, ведь сейчас у него появилось дело поважнее. Уже через несколько минут Ричи вовсю храпел и периодически бормотал во сне. Ближайшее время его точно невозможно будет разбудить.

Поглядывая в окно и вслушиваясь в монотонное гудение двигателя, Сэм понял, что его опасения превращаются в реальность. Мысли начали понемногу проноситься в его голове, набирая обороты с каждой новой появившейся идеей. Он представлял множество сценариев серьезного разговора с дядей и тетей, думал, как же они воспримут такую новость. Представлял, какой будет их реакция – грустной или вспыльчивой, а может разочарованной? Внезапная поездка не пойми куда, разрушение всех их совместных планов и ожиданий, очередная строка о трудностях воспитания в его личном деле… А что, если Ричи прав? Что, если в лагере с ним что-нибудь случится…? Вот этого он и опасался! Сэм гневно уставился на сопящего рядом с ним Ричи.

«Угораздило же тебя вырубиться в самый неподходящий момент!» – подумал юноша. Сейчас он вовсе не отказался бы от его надоедливой и бессмысленной болтовни о всяких глупостях. Что угодно, лишь бы не представлять себе приход домой, не вспоминать этот ужасный сон, и бесконечно тянущееся минуты до отъезда в лагерь…

Сэм почувствовал острую необходимость отвлечься, поэтому вынул из отделения своего рюкзака и положил в руку кое-что еще, что ни в коем случае не смог бы оставить в пансионе. На его ладонь легла золотая монетка округлой формы с высеченным по центру огоньком. Огонек был небольшим, но достаточно высоким, он шелковисто искрился и переливался в падающих из окна солнечных лучах. Этому кругляшу было уже немало лет, но он по-прежнему золотисто поблескивал, отбрасывая блики на солнце.

По краям монетки в обе стороны тянулась надпись на непонятном ему языке. Несмотря на то, что от самой монеты явно исходило тепло, от высеченных на ней слов веяло чем-то зловещим и холодным. Сэм множество раз вбивал надпись в поисковую строку, пытался перевести по интернету, искал ее в справочниках и словарях, но никак не мог найти точного перевода. «Выбранного вами языка не существует» – твердили в унисон все источники его поисков.

«Это несправедливо, – подумал Сэм, – Я должен знать перевод, иначе монета не оказалась бы в моих руках»

Рассматривая, круглый диск ему так хотелось узнать, что же значат эти слова, отливающие золотом на солнце и водящие хороводы между языками пламени? Что же значат слова, выведенные на исчезнувшем или вовсе никогда не существовавшем, но однозначно древнем языке? Что за слова складываются из изящных и раскидистых, каллиграфически высеченных на драгоценном металле букв? Что за слова выведены на золотой монете, оставленной ему мамой?..

Прошло еще полчаса с момента, как автобус делал последнюю остановку в Лонгмонте, высадив там нескольких учеников. Оставался час езды до Денвера, где их с другом пути разойдутся. Сэм надел наушники и задумчиво смотрел в окно, слушая песни своей любимой рок-группы. По окраинам шоссе произрастали кустарники и клены, изредка на обочине можно было встретить коров, меланхолично жующих траву и наездников на лошадях, стремящихся к своим ранчо.

На одном из таких же ранчо жила та девочка, малость зажатая, но своенравная. С виду она была так напугана, однако смогла ударить одного из дружков Мэтта в пах и укусить второго за руку, тем самым высвободившись из его стальной хватки. Да, такое они вряд ли когда-нибудь забудут! Интересно все ли у нее сейчас в порядке?

Позже они проехали через Брумфилд с приземистыми домишками и несколькими церквями. Завидев там пожилую пару с внуками, Сэму отчего-то взгрустнулось. Он снова вспомнил дядю Майка и тетю Розалин, представил, как они могли бы съездить в горы или погулять в парке развлечений этой весной – да хоть дома побыть несколько дней безо всяких проблем!

Сэм надеялся, что директор еще не известил их о случившемся. Юноша не представлял, как должен будет заговорить с ними об этом сам и искренне боялся подобной беседы, но он рассчитывал хотя бы несколько часов перед отъездом провести спокойно, безо всяких ссор, а потом уже рассказать им правду. Возможно, обманывать их столько времени будет эгоистично, но сейчас ему было наплевать на мораль: он просто соскучился и, впервые за полгода, хотел почувствовать атмосферу домашнего тепла и уюта.

За этими размышлениями он забылся и не сразу понял, что на него несколько минут гневно смотрит и что-то говорит водитель. Сэм бегло пробежался взглядом по улице, хорошо просматриваемой из окна, и убедился, что окружение ему знакомо. Он стянул наушники и тут же услышал свою фамилию:

– Бейкер! – возмущался водитель, – Сколько можно всех задерживать? Нацепят на себя всяких агрегатов, черт бы их побрал… Выходить пора, одного тебя все ждем!

От его громких восклицаний проснулся даже Ричи. Он растерянно поглядел по сторонам, потом громко зевнул и потянулся, чуть не съехав с кресла.

– Что, уже пора? – спросил он сонно, затем посерьезнел, – Не натвори там чего-нибудь глупого без меня, ладно?

– Я постараюсь, – пообещал Сэм.

Они крепко обнялись и пожали друг другу руки на прощание.

– До скорого Сэмми, – сосед пропустил его поближе к выходу.

Сэму совсем не хотелось расставаться с другом, тем более, неизвестно на какое время, но дома его уже ждали приемные родители, а Ричи уже ждал новый город и его непреодолимые высоты. К сожалению, настал тот день, когда даже лучшие друзья вынуждены попрощаться.

– До скорого, Ричи, – сказал он, – Еще созвонимся.

Сэм выскочил из автобуса в районе Хайленд Рейнджа, чувствуя себя еще хуже, чем за все последние недели ночных кошмаров, проведенные в мрачном пансионе и средним темпом направился к дому своего дяди. По пути он миновал несколько магазинчиков и частных соседских участков. С виду Хайленд Рейндж совсем не изменился.

Солнце начинало медленно опускаться к горизонту, окрашивая небо невообразимым сочетанием алого, малиново-желтого и голубоватого оттенков. В закатное время жилой район начинал выглядеть куда лучше. Слабовато желтые лучи солнца едва касались поверхности дорог. Они скрашивали тона белых жилых домов, бордюров и оградок, делая их менее яркими на фоне зеленых деревьев и кустарников. Будто специальный фильтр на фотоснимке, сглаживающий яркий контраст цветов и делающий переход сравнительно мягче.

Сэм покрутил головой из стороны в сторону, затем по очереди склонил ее к плечам, разминая задеревеневшие мышцы. Добираясь сюда на автобусе, им прошлось провести около четырех часов езды в практически неподвижном состоянии, поэтому шея изрядно затекла.

Сэм только что прошел дом Миллеров, а значит, с минуты на минуту покажется участок дяди и тети. Вот и он – крайний дом слева в конце улицы. Их участок ничем особенно не выделялся среди других домов, за исключением раздвижных железных ворот с калиткой и почтовым ящиком на фамилию Бейкеров, который почему-то оказался приоткрытым. Сэм заглянул внутрь и захлопнул дверцу. Убедившись, что внутри ящика было абсолютно пусто, он недоуменно отошел к калитке и покрепче ухватился за ее металлическую ручку.

Чтобы открыть крепкие кованые ворота ему потребовалось приложить усилия: со всей силы потянуть створку вправо. Одна из металлических узорных деталей, прикрепленная над ручкой, едва не оцарапала ему ладони. Ворота не поддавались. Эта своеобразная особенность участка, пускай и выглядела изысканно, однако уюта от нее не прибавлялось. Родной был словно крепость, закрытая для незваных гостей. А сейчас именно он был таким гостем, приносящим дурные вести.

Наконец-то попав во двор, он тихонько задвинул ворота и поставил дощечку под одно из двух роликовых колес, чтобы их не смогли открыть снаружи. Он повернулся к улице спиной и осмотрелся.

Перед его глазами предстала знакомая картина: цветник, тянущийся по обе стороны от его ног, небольшой огород и старенький домик расположившиеся в конце участка, и садовая беседка, возведенная слева от мощеной каменной дорожки. Все это было ограждено узорным дощачатым заборчиком, по стенкам которого вились зеленоватые растения. Из многочисленных щелей между досками, вырезанных для создания рисунка, выглядывали головки красных цветов – вьющихся петуний, обожаемых тетей Розалин.

На террасе, под кроной высокого широколистного дуба мирно покачивались из стороны в сторону два деревянных кресла-качалки, а к невысокому домику из красного кирпича вела извилистая каменная дорожка. Сэм вспомнил, как они с дядей любили посидеть в этих гигантских, как ему тогда казалось, креслах и наблюдать за тетей, возвращающейся с работы по этой самой извилистой дорожке.

Единственный изъян во всей этой картине заключался в клумбе у садовой беседки. Произрастающие там растения перекинули свои стебли через низенькую изгородь и постепенно перебирались за ее пределы. Беседка рядом также была увита карликовыми розами, только вот среди них было много отцветших растений и пересохших стеблей. Каким же образом тетя Розалин могла допустить такой беспорядок?

Его приемная мама очень любила свою работу флориста, поэтому не брезговала продолжать ее и дома, и в выходные, и после работы. Возня с цветами всегда доставляла ей радость, как и возможность создать на участке домашний уют. Она дни напролет проводила во дворике, покупала чернозем и удобрения, раз в несколько дней опрыскивала листья и стебли спреем для уничтожения вредителей…

Однако, сейчас все ее труды чахли, цветки засыхали, всем видом умоляя полить их, а растения приобретали болезненный желтоватый оттенок, что мигом напомнило Сэму увядшие подснежники из ночного сна. Неужели его кошмар оказался вещим?

– Должно быть что-то случилось, – пробормотал он и нехотя продвинулся к дому.

У него не было никакого желания разочаровывать дядю и тетю еще сильнее, особенно если уже произошла какая-нибудь другая неприятность. Тем не менее, он не сможет повернуть все вспять и отмотать время назад, их в любом случае ждет очередная напасть. Как ни крути, вместо того, чтобы поддержать их в трудную минуту, Сэму придется уезжать на исправительные работы и отрабатывать там свои ошибки.

Но, быть может, они уже привыкли? Самого его подобные вещи уже давно не удивляли, ведь за справедливость в этой жизни часто приходится расплачиваться. Глядишь, и они не станут так остро реагировать? В конце концов, он все равно ничего не может с собой поделать.

По дороге сюда у Сэма было достаточно времени, чтобы накрутить себя. Скорее всего, дядя и тетя воспримут это спокойнее его ожиданий. Он же никого не убивал и не сделал ничего плохого. Разве можно считать человека, защищающего ребенка от малолетних преступников, виновным в последующем несправедливом наказании?

Юноша дошел до входа, и его рука замерла над дверной ручкой. Он был уверен, что отчетливо слышит голоса, доносящиеся из-за закрытой двери. Они принадлежали его приемным родителям, при этом имели достаточно высокую тональность. Он сумел расслышать только отрывки их фраз, в частности исходящие от дяди Майка. Там говорилось о чем-то, связанном с невозможностью перевоспитания, «кровной связью» и «подходящим к этому моменту сроком». Большей части услышанного Сэм вообще не понимал, но по его спине прошел неприятный холодок. Дядя разглагольствовал о сложившейся ситуации с крайним недовольством. Явно не утешительный признак.

Совершенно не представляя, что его ожидает, Сэм открыл дверь и вошел в дом, встретивший его сладким ароматом свежей выпечки и приятным лучистым освещением настенного светильника. Стоило ему войти, как голоса немедленно стихли. Раздались тихие шаги тети, и в следующую минуту, она уже стояла перед ним, нарочито широко улыбаясь.

– Сэмми, ты вернулся! – она говорила искренне, но ее лицо выражало усталость и загруженность, на нем явно отпечаталось несколько бессонных ночей – Боже, я так по тебе соскучилась.

Она приобняла его за плечи, позволив вдохнуть аромат цветочных духов и той самой выпечки, чей запах он почувствовал, едва войдя в дом, и провела его в гостиную. Сэм заметил, как дрожал ее голос. Она вела себя так, словно ничего особенного не случилось, но он все равно начал волноваться.

За счет темных мешков под глазами, тетя Розалин выглядела старше своих лет. Она завязала блондинистые прямые волосы в пучок на затылке и обвязала пояс фартуком в цветочек. Ее фигура видоизменилась, и больше не была спортивного телосложения, раннее обусловленного пешими нагрузками и постоянной работой в саду. Теперь она сильно похудела, ее щеки осунулись.

В гостиной их уже ожидал дядя Майк, сидящий в кресле, обтянутом коричневой кожей. Он смотрел на спарринг двух боксеров по спортивному каналу, идущему в прямом эфире, но по глазам можно было понять, что на самом деле ему сейчас не до этого. Завидев Сэма, дядя поднялся и в упор посмотрел на юношу.

Заостренные черты его лица строго искривились, рука сжимала пульт от телевизора, так будто пыталась его сломать. Дядя был одет в спортивный костюм, а значит, лишь недавно вернулся с работы. Он выключил телевизор и мгновенно отбросил пульт на диван.

– Что случилось? – спросил Сэм, нервно сглотнув.

– А ты ведь не знаешь что случилось, да? – дядя усмехнулся, будто Сэм его разыгрывает, – Ты приехал, как ни в чем не бывало провести дома пару дней или планировал водить нас за нос все каникулы?

– Майк, помягче, – устало попросила тетя, – Мы же все уже обсудили с тобой…

Он остановил ее взмахом руки, мол «Сам прекрасно знаю», и продолжил гневно смотреть на Сэма. У юноши все внутри похолодело, когда он сложил в уме два и два. Неужели тетя выглядит такой уставшей и измученной, а дядя даже успел переодеться потому, что они все эти дни ругались из-за него? Но это невозможно, ведь директор мог позвонить только сегодня, никак не ранее, чем прошла педагогическая комиссия! Тогда как тетя успела так быстро похудеть и осунуться, почему перестала заниматься любимым цветником? Нет, здесь явно было замешано что-то еще.

– Естественно, мы знаем о том, что ты учудил в школе два дня назад, – он кивнул на свою руку, и Сэм только сейчас заметил там брошюру лагеря, точно такую же, как у него самого. Должно быть, школа отправила ее по почте, поэтому ящик оказался открытым, – Может, объяснишь, с какой стати ты решил разбить мальчику нос?

Сэм вкратце описал все, что произошло в тот день возле стен западного кампуса. Приемные родители не стали перебивать его и дали закончить рассказ истории самому.

– Я не сделал ничего плохого в тот день, ты сам учил меня защищаться, чтобы выжить, – объяснялся Сэм с некоторой обидой на дядю за такой сильный напор.

– Но я никогда в жизни не учил тебя нападать первым! – воскликнул тот, – Зачем ты ударил одноклассника и начал драку?

– Потому что там была девочка, дядя Майк! – они давно договорились с дядей называть друг друга неформально, но сейчас он чувствовал острую необходимость в формальностях, – Беззащитный ребенок, над которым месяц издевались эти идиоты! Разве ты прошел бы мимо?

Он на секунду застопорился, и Сэму даже показалось, что у него получится переубедить приемного отца, но дядя Майк быстро опроверг эти надежды:

– Я взрослый человек, а ты всего лишь ребенок, такой же, как эта девочка. Можно было позвать взрослых, поговорить с ними спокойно, но не лезть, когда тебя это не касается!

– О каких взрослых идет речь? Да кто вообще станет меня слушать? В этой школе я – никто. И звать меня никак.

Сэм обратился взглядом к тете, безмолвно прося у нее поддержки. Сейчас она была единственной, кто мог ему ее оказать.

– На самом деле я считаю, что любой конфликт можно решить миром… – она посмотрела на приемного сына с толикой разочарования.

– И ты туда же?! – в негодовании воскликнул Сэм.

Она избегала смотреть ему в глаза, вместо этого обратившись к своему мужу.

– Будь терпеливее, Майк. Все вместе мы сможем решить эту проблему, он научится самоконтролю, может психотерапевт что-нибудь посоветует.

Сэму захотелось вырвать себе уши и вставить на их место новые, ведь он был уверен, что нынешние его подводят. Она сейчас серьезно думает записать его к психотерапевту, как какого-то душевно больного психа? Он многого ожидал здесь услышать, но к такому явно не был готов.

– Да какие к черту терапевты?! – вспыхнул Майк и здесь юноша был с ним солидарен, – Никакому врачу не исправить то, что сидит у него в крови с самого рождения!

– Майк! – она окликнула его с испугом и неким нажимом, словно тот разболтал серьезный секрет.

Собственно, Сэм все равно не понял, что дядя имеет в виду. В каком смысле «сидит в крови»? Его родители никогда не были особенно вспыльчивы, скорее наоборот рассудительны и спокойны, как водная гладь в безветренное утро.

– Что это значит? – задал он вопрос.

– Неважно – ответил дядя, – Это не отменяет того факта, что ты полностью пускаешь свою жизнь псу под хвост, парень! Раз такой самостоятельный, готов ли ты бегать повсюду с мусорным ведром и половой тряпкой из-за какой-то там девчонки?

– Да, готов, – твердо ответил Сэм, – Я не хочу больше приносить вам проблемы, поэтому возьму ответственность на себя.

Кажется, его слова еще больше вывели из себя дядю, ведь он от злобы едва краской не заливался. Обычно такого не происходило, значит, проделки Сэма в глазах приемного отца стали куда более весомыми, хоть для него самого колебались на том же самом уровне, что и предыдущие.

– Не хочешь приносить проблемы? – дядя повысил голос, – Да ты вечно влипаешь в неприятности! Разве этому я учил тебя все эти шесть лет? Этому?! – он злобно смял в кулаке листок с изображением лагеря, – Неблагодарный мальчишка! Я потратил на тебя столько своего времени и сил не для подобной отдачи!

У Сэма было на уме с десяток едких ответов, которые можно было бросить, но он пересилил себя и лишь молча стоял, пропуская это через себя. Снова. С тех пор как погибли родители Сэма, они с дядей довольно хорошо сблизились, практически никогда не ссорились, разве что на фоне его выходок. В таких случаях Сэм уже привык к небольшому повышению градуса, ведь у дяди частенько случались эмоциональные срывы, но сейчас похоже настал апогей его терпения. Неужели все это время дядя Майк таил на него обиду?

– Майк, – тетя мягко коснулась его руки, но муж отмахнулся от нее.

– А что Майк? Неужели я не прав?

Сэм стремглав повернулся и направился назад к выходу, не в силах больше сдерживаться и терпеть эти упреки. Он прекрасно понимал, что эмоции – не лучший выход из создавшейся ситуации, но боялся, что если останется, то вероятнее всего, события примут более скверный поворот.

– Куда это ты собрался? – вскипел дядя, поспешив за ним.

– Подальше отсюда – огрызнулся Сэм, – не хочу быть тебе обузой

– В таком случае тебе придется сильно постараться, – он продолжал вонзать ему в спину нож – Неужели после стольких лет содержания чужого ребенка я заслужил такое к себе отношение?

– Майк, что ты такое говоришь?! – в ужасе воскликнула тетя Розалин, – Сэмми, ты нам вовсе не чужой, просто у твоего дяди сегодня сложный день на работе выдался…

Она пыталась замять этот конфликт, но больше было похоже, будто она не хочет выставлять сор из избы и извиняется за своего мужа перед совершенно посторонним человеком. Его не покидало чувство, что в душе она солидарна с дядей. Оставаться в этом доме у него больше не было сил.

– Стоять! – прикрикнул дядя Майк, – Я никуда тебя не отпускал, никаких лагерей у черта на куличках! А что если там с тобой что-нибудь случится? Будешь сидеть под домашним арестом, с директором я как-нибудь договорюсь. Поверь, я сделаю так, что ты забудешь все, чему я по глупости научил тебя! Другого выхода нет, раз ты отказываешься меня слушаться! Ты должен…

– Знаешь что? – сказал Сэм у самой двери, – Я не твоя игрушка и вовсе ничего тебе не должен! Ты сам научил меня драться, жалеть или не желать об этом решать тебе, но я уже устал слушать эти упреки, сам прекрасно понимаю, что я безнадежен.

– Такого выходит ты обо мне мнения? – Майк отрицательно покачал головой, – Я не упрекаю тебя, а всего лишь пытаюсь научить чему-нибудь правильному! Отойди от двери, и мы все обсудим.

Нахождение в исправительном лагере должно было стать для Сэма настоящей пыткой, но оставаться дома с приемными родителями и ежедневными скандалами для него сейчас было куда более жестоким наказанием. Из двух зол он выбрал, на его взгляд, меньшее и схватился за дверную ручку.

– Если выйдешь за порог этого дома, ты мне больше не сын! – Сэма словно пронзил электрический разряд.

Его рука крепче сжала дверную ручку и осталась в таком положении, пока мозг пытался уложить в голове услышанное. На несколько секунд воцарилась полная тишина, прерываемая лишь гневным дыханием Майка и гулкими ударами собственного сердца, отдающихся эхом голове Сэма.

– Майк… – Розалин в ужасе посмотрела на мужа.

А Сэм так и стоял на месте не в силах пошевелиться. «Клянусь, – голос дяди донесся из его далеких воспоминаний – В день, когда погиб мой брат, я клянусь стать мальчику отцом до самой своей смерти. Это будет меньшее, что я могу сделать ради него». Видимо, подобные слова для него больше ничего не значат. Глаза Сэма потухли и вернулись в свое обыкновенное, опечаленное состояние.

– Было глупо надеяться на тебя, – Сэм горько усмехнулся, как делал всегда в моменты, когда ему было особенно тяжело что-то принять, – Ты прав, я не твой сын и мне никогда им не стать.

С этими словами он дернул дверную ручку на себя и выскользнул за дверь приземистого домишки, много лет считавшегося ему родным.

– Нет, Сэмми постой! Я не это имел в виду! – крикнул дядя Майк, будто до него только дошел смысл всего вышесказанного, – Господи, что же я натворил!

Но Сэм уже не слышал его голоса. Перед его взором менялись, пролетали мимо цветочные клумбы, каменистые дорожки, а затем оживленные улицы и пешеходные переходы. Он не заметил, как начал бежать и только что осознал, что несется вдоль проселочных дорог на всей скорости. А когда остановился перевести дух, тут же рухнул на бордюр у обочины дороги. Легкие горели, сколько же километров он успел пробежать?

Как назло в голове постоянно всплывала мысль, которая теплилась в душе целый учебный год в пансионе. Он засыпал и просыпался с этой мыслью, глушил ею душевные страдания и повторял ее про себя каждый раз, когда был на грани срыва. «Успокойся, ты не один. У тебя все еще есть семья». Должно быть, эта мысль всплыла именно сейчас, потому что пришло время ее смерти. Осознание того, что все представленное и надуманное им было ложью пришло больнее, чем мог ожидать Сэм.

Ему показалось, что этот день, он запомнит надолго: день, когда он во второй раз потерял свою семью. Произошло это по его вине или нет – он не знал – лишь снова ощущал ноющую пустоту в грудной клетке, словно его лишили жизненно важного лекарства.

«Содержать чужого ребенка», «ты мне больше не сын» – вряд ли Майк считает так на самом деле, возможно, он просто сильно разозлился и перестал следить за своим языком. Такое случалось нередко при его выходках, ведь дядя тоже обладал достаточно вспыльчивым и напористым характером, но это не меняет сути. Тетя Розалин и дядя Майк стали для него опорой, ему всегда казалось, что они тоже хотят пойти навстречу и стать ему родными.

Сейчас Сэм злился не на дядю, а на сказанную им чистую правду. Он слишком много себе вообразил за время пребывания в школе. Даже когда они помирятся, когда снова станут ему близки, они все равно не станут ему родителями, а он все равно не станет им сыном. Именно это Сэм должен был понять еще давно и не ожидать от них слишком многого. Они и так делали все, что должны как его тетя и дядя.

– Они мои опекуны – пробормотал Сэм, поднявшись, – Ни больше, ни меньше.

По его щеке скатилась одинокая слеза, которую он тут же смахнул и направился к автобусной остановке. Тогда он и не подозревал, что с этого момента для него начнется новая жизнь, полная не только тех ощущений, что ему так отчаянно не хватало, но и смертельных опасностей. А старенькая маршрутка с выцветшей рекламой «кока-колы» на полуопущенных стеклах сопроводит его в ранее незнакомый мир, полный захватывающих приключений.

Глава 3.

За пределами возможного

Юноша остановился и в сотый раз уткнулся взглядом в карту. В течение нескольких часов езды на маршрутке, он успел навидаться всяческих видов из грязного окна, наслушаться детских криков и стенаний молодых родителей, а также благополучно занять место с напрочь заевшей оконной створкой, тем самым лишив себя возможности глотнуть свежего воздуха.

Долгожданный момент все же случился: покинув маршрутку, он вдохнул полной грудью и обрадовался единственной хорошей для него новости – за все три недели пребывания в лагере ему больше не придется пользоваться никаким видом транспортных средств. Никаких тебе душных автобусов, маршруток с протертыми сидениями и закладываний ушей на подъемах. За последние несколько дней, это все успело надоесть юноше до предела.

К сожалению, его радости суждено было длиться недолго. Юношу высадили из маршрутки слишком рано, когда до лагеря оставалась еще пару миль езды. Водитель сказал ему, что разваливающийся и грохочущий фургончик, которым тот обладал, не сможет подняться настолько высоко. Принимая в расчет весь тот дискомфорт и ужасное неудобство, проявляющееся при езде в маршрутке, Сэм не стал спорить и спрыгнул на мягкую поверхность горного чернозема. Влажный свежий воздух, наполненный озоном, ворвался в его легкие и принес ощущение чистоты и свободы.

Сэм постоял секунду, наслаждаясь погодой, затем решил продвигаться вперед. В начале пути юноша был полон энтузиазма самостоятельно дойти до места назначения, но позже выяснилось, что дела обстоят не так-то просто. Путь к лагерю напрямик был прегражден дюжиной препятствий. До него оставалось бы идти всего две мили, если бы на карте сплошь и рядом не обозначались ухабы, скалистые образования и заболоченные после многолетних дождей подлески. Из-за них короткий путь был полностью перекрыт.

Сэм еще раз обратил взгляд на небо. Солнце заволокло темно-серыми тучами, накрапывал мелкий дождик. Погода ухудшалась, он боялся, как бы не попасть в ливень или в бурю, поэтому решил ускориться. Он пробирался сквозь заросли бурьяна, протискивался в щели между скалами и необдуманно резко пересекал склоны. Его белые кроссовки порядком запачкались, сосновые иголки оставляли мелкие царапины на его руках и плечах. Без компаса и навигатора справляться было тяжко, но даже при их наличии, он не был уверен, что сумеет разобраться в этих извилистых и неподатливых горных тропах.

После получаса быстрой ходьбы, он сделал уже двадцатую по счету остановку, чтобы свериться с картой и снова оглядеться на местности. На помятой брошюре в его руках был явно очерчен и обведен в красный кружок переход между двумя скалами, следуя которому он попал бы к родниковому ручью и оттуда к лагерю.

На деле же, проход перед ним был завален булыжниками, поросшими мхом и лишайником. Они расползлись перед ним тяжелой грудой из нагроможденных один на другой камней, будто нарочно обвалившись именно здесь. В дополнение, эти камни оказались влажными на ощупь. Вскарабкаться наверх у Сэма теперь не выйдет. Юноша закрыл разворот с картой и перевернул брошюру на другую сторону. В самом конце страницы, мелким шрифтом значился 2015 год издания: почти семь лет назад. Сэм с досадным вздохом свернул брошюру и убрал ее в карман джинсов, решив действовать своими силами.

На пути ему несколько раз встречались деревянные столбы с прикрученными табличками, вырезанными по форме больших стрелок и направленными в разные стороны. Надписи на них указывали направления: «Сосновый лес», «Кристальное озеро» и тот самый искомый лагерь «Сумрачная долина». Это были, пожалуй, единственные маячки, позволяющие верить, что лагерь действительно существует и Сэм не стал жертвой жестокого розыгрыша от хитроумного директора и грубоватого водителя маршрутки. А верилось юноше в это с трудом, потому что лесная местность казалась совершенно дикой и необжитой. Он и представить себе не мог, чтобы здесь кто-то мог основать школу-пансион.

Направляясь по указанным путям, Сэм казалось, только дальше отходил от цели. Наконец настал и тот момент, когда он полностью заблудился. Не спасали даже указатели, ведь около получаса назад они попросту перестали попадаться на дороге. Возвращаться назад, к заболоченной местности, из которой юноша едва сумел выбраться десять минут назад, не имело никакого смысла. Сэм остановился посреди очередного соснового подлеска.

Оглядевшись, он заметил позади себя скалистое образование пятнадцати футов в высоту и нескольких ярдов в ширину и решил рискнуть, попытавшись залезть на его вершину. Путь до него лежал не легкий, а тропинка оказалась невероятно узка и проходила по самому краю отвесной скалы. Сэм приблизился к ее основанию.

Вид с вершины охватывал всю долину, а значит, таким образом, ему удастся отыскать лагерь и ту самую школу-пансион, к которой он прилагался. К сожалению, извилистая тропа была слишком узкой, чтобы он смог хотя бы неподвижно стоять на ней, поэтому ему пришлось придумывать более безопасный способ взобраться на вершину. Юноша поднес руку к подбородку и замер, размышляя.

Он слегка надавил ладонью на поверхность горной породы, дабы удостовериться в ее надежности. Каменная кладка оказалась скользкой, с нее тонкими струйками стекала дождевая вода. Несмотря на это, она бы с легкостью выдержала вес человека. Известковый склон оказался отвесным, но в нем прослеживались щели, оставшиеся, судя по всему, после обвалов или землетрясений. Идея, пришедшая Сэму в голову, была довольно экстремальной, но выбора в подобной ситуации не оставалось.

Юноша собрал всю свою силу в кулак и, максимально напрягая мышцы, начал карабкаться вверх. Он прополз несколько футов, цепляясь за выступы в скалах руками и вставляя носки кроссовок в мелкие щели. Влажность каменистой поверхности и выросты мха затрудняли его продвижение вперед. Очередной порыв приблизиться к вершине едва не окончился для него падением.

Благо юноша успел ухватиться за выступающий камень и подтянулся, прижавшись грудью к влажной поверхности камня. Его сердце заколотилось как бешеное. Он никогда раньше не боялся высоты, но, посмотрев вниз невольно сглотнул. Сейчас вершина, казалось, была совсем рядом, но он не спешил продолжать продвижение вперёд. Его мышцы уже дрожали от усталости.

Пытаясь отдышаться, он вдруг услышал наверху шелест деревьев и притих. Теоритически, он пока что не был под защитой лагерного ограждения, а значит, мог запросто стать жертвой водящегося в горах хищника. Судя по звуку, животное, издающее шорохи, было довольно крупных размеров, примерно человеческих. Если неподалеку протекала река, источником шума вполне мог оказаться черный медведь или пума.

На удивление, вместо злобного рычания, на вершине внезапно раздался звук человеческого голоса. Сэм замер. Волна чистого, озорного детского смеха пронеслась по округе. Он продолжался секунд десять и сопровождался странными звуками, похожими на шелест веток. Но деревья наверху не шевелились, они величественно молчали, возвышаясь над долиной, раскинувшейся внизу. Как ребенок мог оказаться на самом верху склона и зачем ему вообще вздумалось туда лезть? Ответа Сэм не знал.

– Эй, – громко окликнул юноша, – Там кто-нибудь есть?

Ответом ему была гробовая тишина, нарушаемая лишь слабым журчанием воды. Должно быть, неподалеку протекал ручей или стекала вниз по склону дождевая вода. Юноша прибавил в голос громкости:

– Мне нужно попасть в один лагерь неподалеку, – сказал он, – Вы можете мне помочь?

В ответ снова тишина. Сэм сглотнул. Признаться честно, ему стало жутковато при мысли, что наверху кто-то есть. Особенно если этот кто-то не отвечал на вопросы. Несмотря на это Сэм продолжил карабкаться вверх. Через несколько минут он перевалился через горный хребет и тяжело задышал. Наконец-то он достиг ровной твердой поверхности! Поднявшись, юноша первым делом осмотрел место, откуда доносились шорохи и смех. Там не было никого и ничего, включая человеческие следы.

«Не могло же мне померещиться – подумал юноша, мысленно оценивая здравость своего ума. От непривычно резкого горного воздуха у него слегка кружилась голова, но это не могло стать причиной галлюцинациям, – Или все-таки могло?»

Он вспомнил, как смех прокатился по долине волной, в относительной тишине казавшейся очень громкой, после чего покачал головой и приблизился к самому краю обрыва. От открывшегося вида у него захватило дух. Мелкий дождь уже успел закончиться, и теперь на небе засияла семью оттенками радуга, открывающая панораму раскинувшихся вдали ельников и сосновых лесов. Во всем пейзаже преобладали ярко-зеленые краски сочной травы и елочных иголок. На сотни ярдов вперед раскинули свои ветви сосновые леса, сзади виднелась дорога, по которой Сэм поднялся из города. Слева местность была менее просторной и ограничивалась каменистыми склонами, темно-серые бока которых, купаясь в солнечных лучах, приобретали более теплые оттенки.

На вид совершенно дикая и необжитая местность, рай для туристов, фотографов или путешественников. Однако справа, чуть восточнее вершины склона, на котором он находился, Сэм заметил кружок из множества деревянных построек и снующих внутри него маленьких точек, с вершины казавшихся муравьями. Вероятнее всего, это и был лагерь.

Сэм приободрился и уже собрался спускаться вниз по направлению к лагерю, как вдруг яркая вспышка света внизу заставила его остановиться. Неожиданно яркий и высокий оранжевый всполох огня мелькнул между деревьями в подлеске долины и мгновенно погас. Это было в противоположном от лагеря направлении, посредине раскинувшихся еловых лесов.

Сэм всмотрелся в окружающую ельник местность, но больше ничего подобного не заметил. Он слез и поскорее направился на восток, надеясь, что по пути его не поджарят огнеметной очередью. Этот лес вызывал у него множество подозрений и был полон странностей, отчего Сэму захотелось поскорее покинуть это место. Лишь на миг он остановился и вслушался в окружающие звуки, чтобы убедиться в том, что он здесь один. Но лес жил своей жизнью. Он был полон своих, непонятных никому из находящихся здесь, секретов.

Елки и сосны слегка покачивались в такт поднявшемуся ветру и тихо шелестели своими иголками. Порой о мягкий чернозем глухо ударялись шишки или набухшие почки. Это заставляло подскакивать на метр вверх всякую живность в округе. Юноша и сам пару раз чуть не подпрыгнул из-за создавшегося напряжения со смехом и всполохом огня.

«А если я наткнусь здесь на медведя, – мелькнула в его голове тревожная мысль, – Странное какое-то место… беспокойное»

Казалось, даже шум воды здесь разговаривал, что-то нашептывал на ухо проходящим. Дождевые капли стекали по неровной поверхности скал и с характерным звуком падали в лужицы, прорезая тишину так, будто давали путникам какие-то таинственные знаки. Сэм сглотнул и двинулся дальше.

Наконец, за деревьями мелькнули долгожданные дощатые строения: те самые, что он заметил с вершины. Юноша вытерпел еще несколько футов ходьбы по тропинке, затем побежал, устремившись вперед. Он почувствовал себя полным идиотом, но сейчас подобное действие было оправдано: ему хотелось скорее заселиться и избавиться от этих навязчивых мыслей, возникающих по поводу странной ауры, пеленой окружающей лес вокруг лагеря.

Через минуту перед ним оказались большие створчатые ворота с вырезанной по дереву надписью «Лагерь Сумрачная Долина». Они открывали проход в туристический лагерь, обставленный в каком-то своеобразном, несомненно, поражающем глаз стиле. Возле входа располагалась стойка регистрации, сделанная из лакированной древесины и черного металла. Сразу за ней пристроилось средних размеров здание в бежевой шпаклевке с шероховатыми стенами. Их матовая поверхность идеально вписывалась в окружение. По центру расположилась спортивная площадка, огражденная деревянным заборчиком и совершенно пустая.

Далее лагерь углублялся и терялся между высокими деревьями. Он сплошь и рядом был испещрен каменными дорожками и короткими тропами, намекающими насколько огромна его территория на самом деле.

– Ничего себе! – произнес Сэм, проходя внутрь. Увиденное превзошло его ожидания.

Первой возле входа встречала постояльцев стойка регистрации. За ней сидела женщина лет сорока, в зеленой униформе, с коротко остриженными волосами. Она перебирала стопки маленьких бумажек и ставила на них печати, попивая при этом черный кофе с сдобной булочкой. Несмотря на кипу бумажной работы и увлечение сладостью, она сразу же заметила его.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она, широко улыбаясь, – Вы приехали с кем-то встретиться? Тогда я должна заполнить бланки и привести сюда… так-с, секундочку!

– Я приехал не за этим, – заверил ее юноша, пока она не сорвалась куда-нибудь убежать, и представился, – Меня зовут Сэм Бейкер, я из Форт-Колинсской школы-пансиона.

Сотрудница задумчиво всмотрелась в его лицо и секунду побарабанила пальцами по деревянной столешнице стойки. Именной бейдж на ее груди сообщал, что ее зовут Ванесса.

– Хм, что-то не припоминаю. Минутку! – она перебирала расписанные от руки бумажки и отрицательно качала головой.

Сэм нервно переминулся с ноги на ногу – не хватало еще, чтобы Ричи оказался прав и директор, действительно его подставил. Раздобыть такую брошюру по сути своей совсем не сложно, а подставную роспись на ней поставить проще простого.

«Не может такого быть, – упрекнул он себя, – Директору мог обмануть меня, но дяде с тетей врать бы не стал: они, как никак мои официальные опекуны. А уж звонить им и тем более посылать по почте брошюры он бы точно не захотел».

Минуты тянулись вечностью, пока, наконец, эмоциональный возглас Ванессы не прояснил ситуацию.

– Так вот же она! – женщина выудила одну бумажку из стопки на столе и победно улыбнулась, – На самом видном месте… Что ж, тебя направил мистер Свон, не так ли?

Юноша облегченно выдохнул и даже слегка расстроился, что его догадка оказалась неверна. Так, он хотя бы благополучно вернулся бы домой.

– Да, он просил передать вам это.

Сэм протянул ей брошюру лагеря с подписью директора на обратной стороне. С какой целью он направлялся в лагерь, там сказано не было. Женщина выудила из стопки еще несколько бумажонок и стала тщательно что-то выводить на листах. Сэм отметил, что компьютеров, телефонов или других технологий за стойкой, как ни странно, не было. Сотрудники в зеленой спецодежде записывали все на бумагах и просили письменно заполнять бланки.

Для такой глубинки это, конечно, было ожидаемо, но все же: в чем заключается проблема сделать проводной интернет? На дворе все-таки двадцать первый век идет, а они пишут все от руки как в девятнадцатом, что явно отнимает много лишнего времени.

Сэму прочувствовал это все на своем примере. Его заставили несколько раз перезаполнить бланки, анкеты и прочие бумажки, чтобы решить все "документальные нюансы", как с улыбкой выразилась Ванесса. Крайне настораживала квитанция о собственном распоряжении личной безопасностью, на которой он поставил свою подпись. Теперь, в случае непредвиденных обстоятельств, управление администрации не будет отвечать за его физические и моральные повреждения. Крайне странный "документальный нюанс" для детского лагеря.

Из всей вышеперечисленной бумажной мороки, странным Сэму показалось и кое-что еще. В некоторых из бланков, кажется в графе о причинах приезда, Ванесса явно прописывала чье-то имя: какое конкретно Сэм разобрать не сумел, ведь сидел напротив. Все, что ему удалось разобрать вверх-ногами, так это короткую фамилию и чье-то имя.

Сэм не мог сказать, что это его не насторожило, однако делать ему было нечего. В самом деле, не вырывать же листок прямо у нее из под носа?…

Так или иначе, предпринимать что-либо было уже поздно. Закончив с оформлением его кандидатуры, девушка направила юношу в кабинет отдыха, посоветовав найти там вожатого по имени Дэвид. Он должен был стать кем-то вроде его личного надзирателя. Сэма не очень радовала новость, что некий Дэвид будет давать ему указания и составлять отчеты для директора. Если вдруг они не поладят, Сэма будут ждать еще большие неприятности, чем он ожидал.

Однако, несмотря на цель своего визита, в лагере ему нравилась. Атмосфера в этом месте была какой то обособленной. Будто небольшой островок блаженства посреди выженных солнцем пустынь и жаровен, окружённый голубым заливом и теплым летним маревом. На этом островке дети могли быть самими собой, просто радоваться и веселиться. Вместе с тем, по спине Сэма пробежал холодок. "Всему вашему лагерю скоро придет конец" – напомнил отдел памяти его мозга.

Сэм успокоил себя тем, что все это возникло на нервной почве и глубоко вдохнул, обратив внимание на детскую площадку, теперь уже переполненную людьми.

Наблюдая за резвящейся детворой и акробатическими трюками молодежи, у него сжалось сердце. Юноша поймал себя на том, что мечтает оказаться рядом с ними и делать обыкновенные для подростка вещи: общаться со своими сверстниками и заводить новые знакомства, получать поддержку и испытывать грусть при прощании с новообретенными друзьями, скучать по ним и ностальгировать о проведенных на природе вечерах, об устроенных шалостях и проказах. Затем вернуться домой и попробовать мамино домашнее печенье…

Он помотал головой, прогоняя подобные мысли. «Я здесь не для этого, – сказал он себе, – Не для того, чтобы мечтать о том, чего никогда не будет». С этой мыслью он отвернулся от площадки и вошел в расположенное прямо за стойкой регистрации здание, окруженное туями, елками и бурно разросшимися кустами карликовой розы.

Внутри было несколько комнат. Парадная, та самая где как раз находилось несколько человек, была окружена оконным стеклом и такой же дверью. Оценив панораму, юноша открыл дверь и вошёл.

Среди пары молодых парней, сидящих внутри, он нашел взглядом того, на чьем бейдже значилось каллиграфически выведенное имя «Дэвид». Им оказался парень лет двадцати, одетый в такую же зеленого цвета форму, только с круглой отличительной медалькой на груди – значком вожатого. У него был выразительный подбородок и густые черные брови. Вожатый суетился по комнате, заваленной продуктами, и помогал товарищам с приготовлением обеда.

– Привет, – сказал Сэм, – Мне сказали подойти к вам.

Стоило ему отпустить дверную ручку, как все разговоры стихли. Несколько пар любопытных глаз уставились на него фирменным взглядом, от которого юноше показалось, будто он находится под обстрелом. Он осторожно сделал шаг вперед, но они молча продолжали на него пялиться. От такого пристального внимания к своей персоне, юноше стало не по себе, и он сглотнул, надеясь ,что еще не успел стать предметом сплетен о своих якобы совершенных злодеяниях.

– Это тот самый? – шепнул один из вожатых.

Товарищ молча кивнул, но все-таки пихнул приятеля в бок. Дэвид откашлялся и почесал за головой:

– Если тебя зовут Сэм, то пройди в мой кабинет, пожалуйста, – он попытался ускорить приготовление яичницы на сковороде, и добавил, – Дверь слева от тебя, я скоро подойду.

Разговоры возобновились, но теперь они звучали как-то неестественно и скомкано. Сэм сглотнул неприятный комок в горле и поспешил скрыться за надежной дубовой дверью кабинета. Несколько пар глаз проводили его взглядом.

«Вот невезенье-то, – подумал юноша, облокотившись спиной о дверь и громко выдохнув, – Не успел приехать, а уже заслужил такую репутацию».

Ждать Дэвида ему пришлось недолго, тот почти сразу же вошел в кабинет, предварительно постучав, после чего встал за столом напротив. Оглядев Сэма с ног до головы, вожатый начал излагать:

– Думаю, ты в курсе, за что тебя сюда направили, поэтому объяснять смысла нет. Директор вашей школы просит меня отправлять ежедневные отчеты по почте и заставлять тебя делать грязную работу, – настроение Сэма упало, – Он рассказал, что ты устроил драку и избил несколько человек со своими «друзьями».

Сэм в негодовании вскинул руки, и хотел было возразить, но Дэвид быстрым жестом остановил поток рукоплесканий.

– Дай мне закончить, – устало вздохнул он, – Понимаешь, узнай кто-нибудь о том, что я собираюсь сказать, меня наверняка уволят, но я думаю, ты не будешь много болтать. С твоим пансионом я не знаком, однако прекрасно понимаю принципы их обвинений. Судя по всему ты парень хороший, как и все здесь, просто малость вспыльчив в силу.. кхм… семейных обстоятельств.

Сэм не понимал, к чему он ведет. При чем здесь его семья он не знал, также не знал имеется ли в виду приемная или настоящая, но про себя отметил, что последнее время, ему стали слишком часто намекать на наследственный признак. Кажется, только он один понимал, что его гнев никак нельзя отнести в категорию наследственности. Этим своим качеством он явно пошел не в маму и не в папу.

– Я это вот к чему, – Дэвид выдавил подобие улыбки, и продолжил тоном, которым обычно говорят с пятилетками, – Все, что я прошу тебя делать здесь, это то же самое, что и все остальные подростки. Просто посещай разные кружки, обедай по расписанию и постарайся не встревать в неприятности, потому что у меня и без вас, олухов, дел хватает. Твоему директору я буду высылать перечень исполненных обязанностей каждый день, но это будет условностью, договорились?

У Сэма даже во рту пересохло от неожиданности.

– Вы, правда, готовы пойти на такое? – с недоверием переспросил юноша, – Не то чтобы я был против, вовсе нет. Но, думаю, вам было бы проще заставить меня чем-то заняться, чем идти против правил.

– Подобных правил у нас нет, парень, – ответил Дэвид, – Ты здесь в качестве исключения и я не хочу, чтобы остальные считали тебя не от мира сего. Это явно не пойдет на пользу твоему перевоспитанию, – он задумчиво посмотрел в потолок и мечтательно продолжил, – Я же все прекрасно понимаю, сам когда-то был таким же! С возрастом это пройдет, а все что от тебя требуется сейчас, это получать необходимую дозу социализации и не создавать мне дополнительных проблем. Просто будь как дома.

«Как дома у меня не получится» – подумал Сэм, но вслух произносить не стал. Он еще не до конца осознал всю свою везучесть. Должно быть, она копилась все шестнадцать лет его существования, чтобы проявиться именно сейчас. Он понимал, что просить его о большем будет наглостью, но все таки рискнул:

– А могу ли я… вернуться домой? – осторожно спросил он.

– Нет, – коротко ответил Дэвид – Я несу за тебя ответственность, а пока что твой внешний вид говорит о том, что ты парень рисковый.

Сэм оглядел множество царапин на своих руках, местами порванную одежду и потрёпанные кроссовки, когда-то бывшие белыми. В целом выглядел он так, словно играл в чехарду с горными козлами.

– Можешь заселяться, – Дэвид неопределенно махнул рукой в сторону двери, – И не забывай о том, что я тебе сказал.

– Хорошо, – безучастно ответил Сэм, – Постараюсь, чтобы вы не пожалели о своей щедрости.

Дэвид отдал ему ключи от личного шкафчика в общей комнате и сказал направляться к левой части лагеря. Сэм покинул кабинет вожатого, чувствуя себя так, будто провалил экзамен. Дэвид не выглядел суровым или строгим, казалось, он понимал Сэма и даже, в некоторой степени, сочувствовал парнишке. Возможно, будь он осторожнее в горах, его отпустили бы домой… Он почувствовал острую необходимость пройтись, заодно и осмотреться.

По подсказкам одного из вожатых, он вышел к спортивной площадке и решил срезать путь до комнат через нее. На трибунах было шумно, дети играли в какое-то веселое состязание с длинными палками и мячами. Сэм даже приостановился посмотреть. Дети разделились на команды синих и красных, причем выигрывали явно красные. Внезапно, один из синих упал и, прокатившись по газону, разорвал рукав. На порванном месте осталась длинная царапина.

– Он меня толкнул! – воскликнул мальчик, указывая на одного из противоположной команды.

– А вот и нет! – ответил соперник.

Между ними завязалась потасовка. Тренер начал суетиться вокруг детей и выяснять, что же все-таки случилось. Но Сэм перестал обращать на это внимание. Он как завороженный, смотрел на руку мальчика, на которой недавно полученная царапина вдруг сама собой затянулась. Она уменьшилась в размерах и исчезла прямо на его глазах. Сэм мог поклясться, что минуту назад она была там!

Он протер глаза и вновь посмотрел на площадку. Похоже, Ричи подсыпал что-то галлюциногенное в его завтрак. Не могло же ему столько раз померещиться всяких странностей…

Он не стал продолжать смотреть за игрой и предпочел удалиться в направлении общежитий. Внутри он поблуждал минут десять и наконец, остановился перед порогом двери с надписью «Войдешь без стука – вылетишь без звука» с намалеванным шуточным рисунком, и посчитал за благо постучать, прежде чем войти. Внутри все было обставлено по типичному подростковому принципу: дощатые полы, плакаты знаменитостей на стенах и несколько кроватей с бело-зеленым постельным бельем.

В комнате находилось несколько ребят – его одногодок. Завидев парня, ни поздоровались, спросили, откуда он и стали представляться ему, улыбаясь, скорее вежливо, нежели гостеприимно. Все имена он забыл практически сразу, после того, как услышал их.

Несмотря на это, юноша старался быть с ними вежливым и общительным, но не горел желанием становиться друзьями. Они казались веселыми и приятными в общении, но был заметен их уже сформировавшийся коллектив, в котором ему места не оставалось.

– Пойдешь на приветственную вечеринку? – задал ему вопрос парень с каштановыми волосами, кажется, его звали Лэндон.

– Вечеринку? – без энтузиазма переспросил Сэм.

– Ее устраивают каждые каникулы в честь новоприбывших. Там мы можем увидеться с нашими родственниками или друзьями из… ну ты знаешь.

Сэм непонимающе моргнул:

– Из чего? – переспросил он, но белокурый мальчик в темной футболке его перебил.

– Эх, вот в прошлом году была вечеринка. Тогда мы так оторвались, просто потрясно! Помните, как… А помните…

Далее они заговорили о своем, явно забыв о присутствии Сэма в комнате. Его настроение упало. Все оставшиеся несколько часов до вечеринки, юноша провел в комнате, читая свою книгу о мифических существах, невольно вспоминая свой утренний сон, всполохи огня в лесу и те само-заживляющиеся раны…

Соседи по комнате продолжали разговаривать, но в целом не причиняли Сэму никаких неудобств. Он обрадовался отсутствию расспросов о своей семье, родном городе или стычке в пансионе. Судя по реакции вожатых, эти ребята явно были в курсе происшествия, но предпочитали не лезть не в свое дело. И правильно делали. Сэму сейчас без того было тошно, что вся ссора с приемными родителями стала бессмысленной. Ведь, оказывается, он приехал резвиться и отдыхать, получать хорошее настроение и играть в командные игры, а не работать по приказу директора.

– Если бы я только мог отмотать время назад, – вздохнул Сэм.

Он жалел о всех грубостях, сказанных дяде Майку в порыве злости и надеялся, что тот не воспринял этого всерьез. Однако, стоит отдать должное Сэму, ведь он также старался не воспринимать всерьез слов дяди. Правда, пока у него это плохо получалось.

Время до вечера он провел в подобных размышлениях, дополняя их всеми случившимися за день странностями, так и не найдя в итоге нужного ответа. На вечеринку он направился вместе со всеми, с собой ничего не взяв и не переодеваясь, как и все остальные. Соседи по комнате продолжали предаваться воспоминаниям и ностальгировать по былым денькам в этом лагере. Сэм временами вставлял свои фразы, поддерживающие разговор или отвечал на вопросы, но порой их диалог заставлял его выпасть в осадок.

А все дело в том, что время от времени их темы доходили до обсуждения каких-то непонятных встреч или собраний, знакомств с «теми другими» или же о применении способностей в спорте.

– Способности в спорте разве не самые обыкновенные? – задал тогда Сэм вопрос.

– Мы имеем в виду те, что особенные, – недовольно пояснил рыжеволосый мальчик.

Затем они продолжали разговаривать, будто его и не было вовсе. При этом они часто упоминали свои фамилии и обсуждали какие-то семейные ценности. «Вот же чудные, – подумал Сэм, – И с соседями, выходит, повезло. День сплошных совпадений…». Как назло, путь до места проведения вечеринки предстоял долгий. Ему пришлось терпеть их невнятные речи еще около пятнадцати минут.

Приближаясь к вечеринке, они первым делом услышали громкую музыку и пение, затем увидели частые вспышки красной, зеленой и синей подсветки, после чего заметили большое количество народа, стремящееся к сцене.

Возле сцены были установлены раскладные столы с различной едой. Там представлялись в основном гамбургеры, бутерброды на шпажках и холодные напитки. Сцена располагалась возле входа внутрь небольшого здания, обустроенного в стиле диско, где столпилась основная часть подростков. На сцене выступала девушка в длинном белом платье, поющая джазовые песни молодости его приемных родителей.

– Пойдемте лучше внутрь, – предложил Лэндон, уводя за собой всю компанию, включая Сэма. Тот не очень-то и сопротивлялся.

В целом вечеринка была веселой, с красочным оформлением и висящем в центре банкетного зала диско-шаром. На танцполе в основном отрывались дети помладше года на два, подростки же толпились около столов с напитками и беседовали. Все они будто бы ждали какой-то очень важной встречи, должно быть, с родственниками, о которых упомянала Ванесса.

Ближе к середине мероприятия, Дэвид (он оказался главным вожатым) обратился к собравшемуся народу с речью. Он рассказывал о важности безопасности, о любви в семье и желал всем хорошо провести каникулы. Сэм не особенно слушал его обращение – мысли юноши были далеко отсюда. Он лишь время от времени обращал внимание на трибуну, когда в зале раздавались смешки. Дэвид оказался тем еще шутником.

Компания Сэма пила сок возле столиков с едой и продолжада предовв этот самый момент юноша заметил ее. Из вытянутого прямоугольником зала очерчивались два выхода, расположенные друг напротив друга. Сэм как раз стоял возле первого, обращенный лицом ко второму. Вдруг в проходе проявился поначалу темный силуэт девушки, на вид лет шестнадцати-семнадцати.

Войдя внутрь, она не танцевала и не слушала приветственных речей. На ней были надеты черные джинсы, ботинки, облегающие ногу и кожаная куртка поверх серебристого топа. Она выглядела какой-то другой и явно выбивалась из толпы, что заставило Сэма заострить на ней внимание. Ее темно-русые волосы струились по плечам легкой волной, казалось, в них вспыхивали красные огоньки. Они мягко покачивались, пока она уверенной и плавной походкой сделала несколько шагов в сторону сцены. Ботинки на небольшом каблуке стучали по бежевому мраморному покрытию. Сэм отчетливо слышал каждый их удар, когда ее нога касалась поверхности. Несмотря на царивший в зале шум, он воспринимал этот звук так, будто находился рядом с ней.

Девушка прислонилась спиной к стене, левее от входа и сложила руки на груди. Ее совершенно не интересовали вещания Дэвида или перешептывания подростков, она смотрела куда-то в толпу, пока ее взгляд не задержался на нем.

Глаза незнакомки подозрительно сузились, она смотрела на него с любопытством и лёгким недовольством, как бывает, когда видишь старого знакомого, о котором хочется никогда не вспоминать. Даже с такого расстояния Сэму удалось рассмотреть завораживающий цвет ее глаз. Янтарного оттенка радужка медово обволакивала пространство вокруг зрачков, оттеняя и смягчая их черный цвет. Она продолжала смотреть на него, а Сэм на нее, но он делал это скорее от удивления. Почему ему кажется, что он ее знает? Он был уверен, что никогда раньше не встречал эту девушку, но черты ее лица казались смутно знакомыми.

От нее исходила такая мощная волна жара, что казалось, стоит посмотреть в эти глаза еще секунду, и ты сгоришь, обратившись кучкой пепла. Сэм, словно загипнотизированный смотрел в них, понимая, что не может видеть настолько точно с расстояния в целое помещение, но все же… Он видел! В мельчайших подробностях видел!

– Эй, ты вообще с нами? – перед его лицом вдруг замельтешила чья-то рука.

– А, да, – он с трудом перевел взгляд на товарища и сглотнул.

Большинство людей подле столов рассыпалось на мелкие группы и благополучно удалились через задний выход. Дэвид на сцене уже заканчивал со своей приветственной речью и купался в лучах славы, под сыпавшиеся со всех сторон аплодисменты. Он пару раз улыбнулся Сэму, радуясь что того приняли к себе товарищи. Однако сам юноша так не считал.

Сейчас их компания сократилась до четырех человек, в соответствии с чем, на него удивлённо воззрились четыре пары глаз.

– Здесь, конечно, много хорошеньких девчонок, но это не повод стоять как вкопанный и пялиться на них, – подметил черноволосый.

– Я не пялился, просто она… – он смолк, поискав взглядом девушку, но она куда-то пропала – Неважно. О чем вы говорили?

– Спрашивали о твоем семействе, конечно, – невозмутимо продолжил парень.

– О моем семействе?

– Ну да.

– Моя фамилия Бейкер, – сказал Сэм, все еще не понимая, зачем им нужна эта информация, да ещё и в такой странной формулировке.

Один из товарищей задумчиво подпер подбородок и посмотрел вверх, что-то вспоминая. Несколько остальных воззрились на него в изумлении и даже, некотором страхе, словно он разболтал правительственную тайну.

– Семейство Бейкеров, значит, – кивнул Лэнгдон, – Солидно, но никогда не слышал, чтобы они жили в Денвере.

– Ты знаешь мою семью? – пришла очередь удивляться Сэму.

– Мы все здесь друг с другом знакомы, но о твоей семье только слышали, – пожал плечами сосед по комнате.

Сэм сглотнул, чувствуя горечь и сухость во рту. Неужели слух успел разрастись настолько, чтобы добраться до его соседей по комнате? Это уже начинало переходить всякие границы. Пускай интернат не давал ему спокойной жизни в своих стенах, но делать это и за их пределами уже чересчур. Тем более, что семья его приемных родителей всегда жила в Денвере и никаким образом не была причастна к его выходкам.

– И что же вы такого слышали? – поинтересовался он.

– Да ничего особенного, – ответил рыжий, толкнув приятеля в бок, – Они семейство неплохое, просто обычно держатся от лагеря подальше. Ну там, память погибшим и все дела… Наследные штучки, забей.

От обилия непонятных оборотов в их речи, у него уже начинала трещать голова. Они использовали эти слова настолько свободно и естественно, что юноше начинало казаться, будто бы он ударился головой в автобусе и забыл половину речевого этикета. Да и откуда они столько всего о нем знают? О его семье, о его приемных и настоящих родителях, вплоть до смерти последних…?

– Да что с вами такое? – раздраженно вопросил он, – Семейства, фамилии, роды… Вы что, потомки каких-то графов или дворянских семей?

Один из ребят хихикнул.

– Это было бы классно, но нет, – сказал он, – Мы всего лишь наследники.

– Наследники кого? – уточнил Сэм.

Рыжеволосый парнишка хотел было что-то сказать, но черноволосый вдруг посерьезнел и положил руку на грудь товарища, безмолвно советуя повременить с ответом.

– Ты разве не в курсе? – спросил он.

Сэм не знал что можно на такое ответить, поэтому промолчал. Черноволосый пристально вгляделся в его лицо, мальчишеские черты его характера исчезли, уступив место настороженности и недоумению. Парень явно занимал позицию лидера в их маленьком сплоченном коллективе и вовремя спохватился за рассекреченную тайну, до сути которой Сэм все еще не мог догадаться.

– Расслабься, он же в любом случае является человеком, – рыжеволосый неуверенно улыбнулся и перевел взгляд на юношу, – Так ведь?

– Что за глупый вопрос, конечно же, я человек! – вспылил Сэм, – Хотите сказать, что вы нет?

Черноволосый сглотнул и настороженно переглянулся с Лэндоном, затем обернулся на Сэма и вымученно ему улыбнулся:

– Конечно, ты прав, все мы всего лишь люди – его улыбка становилась натянутой, – Извини, ребята посчитали хорошей идеей устроить новенькому что-то вроде посвящения, своеобразного розыгрыша. Это было глупой затеей, но я не смог их отговорить. Вот и пришлось посодействовать с всякими выдумками. Нам очень жаль, наверное, это выглядело глупо.

Он задержал на товарищах пристальный взгляд, и они с таким же удивлением, в котором пребывал Сэм, закивали в такт головами.

– Без обид, ладно? – спросил черноволосый, протянув руку.

Шестеренки в голове Сэма закрутились с удвоенной силой, он буквально слышал внутри черепушки звук собственных размышлений. Все события прошедшего дня заметались в его голове вихрем картинок и образов. Всполохи огня в лесу, само заживляющиеся раны, следы под деревьями, все эти семейства, наследники прочая чушь с розыгрышами… Юноша словно имел в наличии несколько деталей паззла, но не мог составить из них единую картину, хоть и примерно предполагал какой она будет. А что если, это не конец розыгрыша и все произошедшее ранее, тоже было шуткой? Еще страшнее подумать, что ребята могут быть не причем.

Он машинально пожал черноволосому руку и сказал, что все в порядке. Выждав полчаса с этого момента, он принял больной вид и сказал, что ему не здоровится. Находится на вечеринке ему стало некомфортно, постоянно мерещились голоса и вспоминался ночной кошмар, приснившийся прошлой ночью. Он рвался поскорее вернуться назад в комнату и запереться, забравшись в свою постель и не о чем не думая.

Юноша продвинулся по дорожке между соснами, желая обойти людные переулки. В вечернем полумраке ветви деревьев казались мерзкими щупальцами, удушающими и хватающими свою добычу и засасывая в свое надёжное укрытие под корневыми ямами. Птицы перестали петь, погрузив лес в назойливое жужжание насекомых. Сэму всегда нравился этот звук, раньше он напоминал ему о лете. Но сейчас он тоже казался предвестием беды.

Юноша не знал, что с ним происходит, обычно он чувствовал себя совершенно иначе и редко предавал значение всяческим суевериям. Но сейчас он отчего-то начал волноваться и старался идти как можно тише и быстрее. Но, не успев пройти и половины, он был вынужден остановиться.

У края лесной тропы между деревьев мелькнул знакомый силуэт. Он плавно вышел на середину дороги и остановился, преградив юноше дорогу. Это была та самая девушка, которую он заметил на вечеринке. Она стояла в нескольких футах впереди и окинула его подозрительным взглядом. За непроницаемой маской ее лица невозможно было различить четких намерений.

– Кто ты такой, и что тебе здесь нужно? – ее голос соответствовал внешнему восприятию, был таким же гибким и свободным.

– Мне? – удивился Сэм, – Ничего мне не нужно, я просто хочу вернуться к себе в комнату

Незнакомка одарила его холодным взглядом янтарных глаз. Он не понимал, почему оправдывается перед ней или с какой стати не может просто пройти мимо и проигнорировать ее, но почему-то рядом с ней он чувствовал, что не сможет этого сделать. Она была не крупного телосложения, но уверенная походка и твердый взгляд намекали на не очень хороший исход для юноши, попытайся он сбежать.

– Правда? – переспросила она с легкой ухмылкой, – Тогда почему мне кажется, что ты оказался здесь не случайно?

– Этого я не знаю и знать не хочу.

Что-то заставило Сэма сглотнуть. Он очень сильно пожалел, что ушел с вечеринки и оказался в этом странном месте, не зная даже сколько ещё топать до комнаты. Лучше бы он остался там, в банкетном зале, и продолжал становится жертвой розыгрыша. Это всяко было бы лучше, чем стоять здесь с девушкой, допрашивающей его словно серийного убийцу, на несколько миль вперед окруженным темнеющим в сумеречном закате лесом.

– Не прикидывайся, – улыбка вдруг исчезла с ее лица, а голос стал тверже, – С какой целью тебя послали в лагерь?

Он хотел было сказать, что его послали на исправительные работы, но что-то подсказывало юноше, что она не это имеет в виду. Он отошел, наконец, от охватившего его разум оцепенения и тут же возмутился:

– Почему я должен отвечать, словно на допросе? Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь.

– Не понимаешь? – она оглядела его с ног до головы, будто сомневаясь в сказанном, но быстро прогнала свои догадки, ухмыльнувшись уголком рта, – Думаешь, я правда поверю, что ты явился бы сюда без какой-либо цели?

Сэм в недоумении посмотрел на свою загадочную собеседницу. Она держалась вполне расслабленно и отчужденно, будто имела ко всему этому диалогу лишь косвенное отношение. Может быть, юноше все-таки удастся проскочить мимо нее? Волне вероятно, что она последует за ним до самых дверей. Тогда ему лучше миновать ее и со всевозможной скоростью зашагать к комнате. Причем поскорее.

Будто прочитав его мысли, незнакомка сделала несколько шагов в сторону и вновь оказалась посередине тропы, полностью преградив ему дорогу. Внутри он отчего-то запаниковал. Она, хоть и выглядела его ровесницей, но явно источала уверенность в своих силах. Он тоже был в себе уверен, но сейчас начинал сомневаться. А вдруг у нее в кармане холодеет в заходящем солнце лезвие ножа? По виду и не скажешь, но тон голоса давал понять, что ее намерения вполне серьезны.

– Ты меня явно с кем-то перепутала, – сказал он после небольшой паузы, – Я всего лишь подросток.

– Все мы всего лишь подростки, – улыбка, мельком появившаяся на ее лице ему не понравилась – До поры до времени. Давай опустим эту часть, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

– Нет, я понятия не имею о чем ты.

Он захотел сделать шаг вперед, но она тоже его сделала. Стремительно расстояние между ними сократилось и он понял, что эта девушка действительно не проста – она была быстрее и проворнее его, и без того завышенных ожиданий. Хоть держалась и говорила незнакомка расслабленно, на самом деле она была готова в к действию в любой момент. Ее спина напряглась, вместе с тем подборок приподнялся вверх. Такие быстрые рефлексы бывают только у подготовленных спортсменов, Сэм знал это не понаслышке.

– Маги не появляются здесь просто так, – сказала она, – Сделаешь еще хотя бы один шаг, и от тебя останется горстка пепла.

– Это что, какая-то шутка? – Сэм сглотнул. Он не поверил ее словам, однако по телу пробежала волна холодных мурашек, – Сначала дерево, потом огонь в лесу, мальчик со своей царапиной, а теперь еще и это? Вы меня совсем за дурака держите?

Он оглянулся по сторонам, ожидая, что со всех сторон вылезут его соседи по комнате и снимут видеокамеры, прицепленные на деревья. Вот черноволосый выглядывает из-за дерева, пока белокурый покидает точку наблюдения из кустов, а рыжий слезает с дерева… Затем они все вместе над ним смеются и показывают получившееся видео с его перекошенным от негодования и злости лицом. Но этого не случилось. Они по-прежнему стояли посреди тропы вдвоем с этой девушкой.

– Выходит, в этом все дело, – задумчиво произнесла она – Ты просто еще ничего не знаешь. Совсем ничего.

– Ничего не знаю о чем? – спросил он.

Она ухмыльнулась и вытянула правую руку, ладонью вверх. На ней тут же вспыхнули и заплясали ярко-красными оттенками огоньки пламени. Они водили хоровод по ее кисти, спускались к вытянутым пальцам, затем возвращались назад и замирали в начале запястья. Их цвет менялся и варьировался, мягко переливаясь по ладони оранжевыми, красными и алыми оттенками. Она шагнула вперед, продолжая держать небольшой уютный костерок на своей ладони.

Сэм отпрянул и оступился. Он едва не упал, но, к счастью, успел ухватиться рукой за ближайшее дерево и ощутил под подушечками пальцев шершавую поверхность соснового ствола. Это ему не снилось, все происходило по-настоящему. В этот раз он был полностью в этом уверен.

– Именно об этом идет речь, – она с легкостью погасила огонек и вздохнула, – Но, судя по всему, ты не в курсе существования подобной силы и сам в себе ее не замечаешь.

Сэм ничего не ответил, он поддался порыву убраться с этого места прочь и уже развернулся в направлении к вечеринке. Пускай она поджарит его сзади таким же столбом пламени, какой он завидел утром в лесу – сейчас разум юноши не мог найти согласия с его глазами и напрочь отказывался верить картине, которую они ему показали, поэтому юноша полностью утратил инстинкт самосохранения. Судя по всему, девушка не собиралась за ним идти, потому что ее шагов он не расслышал. Остановиться Сэма заставили лишь слова, ровным тоном сказанные тому вслед:

– Ты же хочешь узнать, почему постоянно встреваешь в неприятности? – он спиной чувствовал, исходящие от нее волны жара. Теперь он, кажется, понял почему – Твои близкие, друзья и родственники страдают от вспыльчивости и агрессии, от которых ты никак не можешь избавиться. Иной раз тебе очень хочется выпустить что-то из себя, но ты не знаешь что. Может быть, тебе было бы лучше научиться справляться с собой.

Сэм замер и обернулся. Сердце стало колотиться в его груди сильнее, предчувствуя какую-то явно нехорошую авантюру.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил он.

– Базовые качества магов огня, – ответила она, вновь шагнув в сторону, – практически все мы одинаковые. Но если ты не знаешь даже основ человеческого мира, в котором существуешь, ты точно не научишься использовать силы так быстро.

Минуту назад он бы с уверенностью ответил, что знает о мире все. Знает, где располагаются вселенные, галактики и планеты, знает, основы наук физики и химии, знает, какое место человек занимает в пищевой цепи и как устроен этот мир в целом. Но сейчас он мог лишь молча стоять и задумываться об услышанном. Откуда же она знает о нем столько подробностей? Сказанные утверждения о магии или показанные ею фокусы звучали и выглядели в его голове как полный бред, но она в точности описала всю его жизнь, состоящую из названных имен. Сэм мог поклясться, что не был знаком с ней раньше и никогда не замечал за собой слежки. Попала наугад? Сомнительно.

– Похоже, мне всё-таки придется тебя просветить, – вздохнула девушка.

Она приблизилась к нему еще на шаг, но в этот раз у него не возникло желания отпрянуть. Сэм насторожился, но неподдельный интерес, возникший в его измученном недавними событиями мозге, не позволял юноше сделать назад ни единого шага. Он преисполнился уверенности решить все это здесь и сейчас, наконец, выслушав какое-никакое объяснение ситуации. Пускай оно звучит полным бредом, пускай не может поддаваться никакой логике – главное чтобы оно было! Юноше казалось, что еще одна попытка расшифровать все своими силами, окончиться для него недельной мигренью и билетом в отделение психиатрии.

– Для начала скажи как тебя зовут.

– Сэм, – представился он, – Сэм Бейкер.

Между тем уже совсем стемнело, солнце успело полностью скрыться за тучами перед надвигающимся дождем. Должно быть, на улице похолодало. Находясь рядом с этой девушкой он вообще не чувствовал холода.

– Бейкер, значит, – сказала она, задумчиво посмотрев вниз, словно вспомнила что-то печальное и давно забытое, после чего закусила губу, – Выходит, я не ошиблась.

– Не ошиблась в чем? – он нахмурил брови.

Первичный эффект, когда он был парализован шоком уже прошел, и теперь юноше не терпелось узнать ответ на тысячи непонятных ему вопросов. Сейчас его просто обуяло негодование и дикое любопытство узнать все сразу.

– Может, объяснишь мне, какого черта весь лагерь постоянно спрашивает мою фамилию и удивляется, после того, как я ее называю? И что за сверхчувствительные дети здесь находятся, что у них сами собой заживают раны? – он начал задавать вопросы, словно выстреливая очередью из автомата, – Как это вообще связано с тем, что ты недавно проделала и почему считаешь, что я тоже могу нечто в этом роде?

Она предупреждающе вскинула руку и остановила поток его вопросительных восклицаний.

– В этом месте твое происхождение играет особую роль, – туманно пояснила она, – Потому что, от этого зависит, кто ты есть сейчас и кем ты станешь в будущем. На все остальное ответы сами придут, только чуть позже. Я не нанималась в рассказчики, для этого отлично подойдет кто-нибудь другой.

– Есть и другие? – удивился Сэм.

– Конечно, – она снова ухмыльнулась уголком рта, – Вот, стоит прямо передо мной.

От обилия всей информации, поступившей в его голову за день, черепушка, казалось, могла треснуть на несколько частей, а мозг уже готов был взорваться, но он продолжал судорожно шевелить мозговыми извилинами и переставлять кусочки пазла в своей голове по-новому. Полученный результат его явно не устраивал, поэтому юноша всеми силами надеялся придумать любой другой исход, но только не такой!

– Я тебя не понимаю, – он покачал головой, не желая воспринимать свои догадки всерьез.

– Раз ты говоришь, что твои родители носили фамилию Бейкер и тобой часто овладевает вспыльчивость с порывами к импульсивности, это значит лишь одно, – она пристально посмотрела на него, – Ты не кто иной, как подобный им, мне и десяткам таких же личностей в этом лагере.

Незнакомка подошла к нему вплотную, позволяя вглядеться в свои глаза, чья радужка окрасилась чистым красным цветом и снова зажгла на ладони огонек. Он чувствовал исходящий от нее и от себя жар, становившийся все больше, будто сейчас воспламенится все вокруг. Мощная энергетика девушки передавалась ему самому и теплыми ручьями текла по венам, будто он стал проводником огненного электричества.

Перенеся ладонь с пламенем таким образом, чтобы она оказалась между ними и высвечивала черты ее преобразившихся глаз, девушка дала парню возможность вдуматься во всю правду его происхождения, как бы сильно он этого не отрицал.

– Ты чистокровный маг огня, Сэм Бейкер.

Глава 4.

Новый мир

– Почему ты так в этом уверена? – спросил Сэм.

Здравый смысл и желание поверить в невозможное боролись в нем, как огонь и лед. С одной стороны, юноше очень хотелось поверить в ее слова. Ему это было просто необходимо для того, оправдать свою вспыльчивость и агрессию, поняв, наконец, что он в этом не виноват. Так сложились карты его судьбы, и с этим совершенно ничего нельзя было поделать. Но с другой стороны, существование магии было невозможным с точки зрения любой науки и любой логики, которой вселенная поддается безукоризненно. А заниматься самообманом у юноши не было никакого желания, в особенности, после ссоры с дядей Майком.

– Потому что я знаю, – ровным тоном ответила девушка.

– А что, если я тебе не верю? – спросил Сэм, посмотрев ей прямо в глаза, – У меня нет оснований полагаться на чутье того, кого я едва знаю! Ты даже своего имени не назвала!

Она ухмыльнулась и выжидающе на него посмотрела. Сэм почувствовал себя ребенком, пытавшимся обмануть взрослого и состоявшегося в жизни человека. Глаза этой девушки были красноречивее всех его мыслей и точно выдавали о нем всю подноготную. Юноша читал в них свои эмоции с такой же легкостью, с которой получала к ним доступ она.

– Разве это важно? Ты же хочешь мне верить, – спокойно произнесла девушка.

Сэм промолчал и снова промассировал виски костяшками пальцев. Его головная боль странным образом усилилась, причем настолько, что он не мог ровно стоять. Юноша покачивался из стороны в сторону, ощущая невероятную слабость и боль в каждой косточке своего тела. Эти перемены в самочувствии пришли настолько внезапно, что он не успел вовремя среагировать и найти себе опору.

– Что-то мне нехорошо… – юношу в очередной качнуло, на этот раз ему едва удалось устоять на ногах.

– Твое обращение близко, – девушка поджала губы и задержала на нем взгляд, – Это довольно плохо.

Сэм в недоумении на нее покосился.

– Что за обращение? И почему это должно быть плохо?

– Обращением мы называем переход от состояния человека к состоянию мага, – пояснила девушка, – Иными словами, это твое перовое использование магии. Самочувствие перед ним обычно отвратительное и крайне болезненное.

– Может, это никак и не связано с вашими магическими штучками, – предположил Сэм, – Я проехал тысячи миль и даже не успел нормально поспать прошлой ночью!

Он закусил губу и перевел взгляд в сторону, когда понял, что проговорился. Он не хотел рассказывать о своем ночном кошмаре никому в этом лагере. Возможно, понимал, что это бессмысленно и никакого ответа ему не дадут, а может быть, просто не хотел лишний раз подкидывать доказательства того, что он является магом. В любом случае, лучше было опустить подробности.

– Может, проверим? – предложила девушка, – Через несколько секунд у тебя потемнеет перед глазами, затем все снова станет как прежде, а симптомы болезни полностью растворятся.

Сэм хотел едко подметить, что она не может быть настолько проницательна, но мир вокруг него вдруг погрузился во мрак. Юноше пришлось опереться рукой о шершавую поверхность дерева, оказавшегося рядом. Пару мгновений он видел перед собой лишь темноту. Вены, снабжающие его мозг кровью, вдруг начали пульсировать, будто отказались функционировать. Каждая косточка его тела ныла так, словно он пробежал несколько миль на полной скорости без единой остановки.

В этот момент юноша не на шутку испугался, что у него случилось кровоизлияние в мозг или нечто похуже, но сознания он не потерял. Прошло всего несколько секунд, как обволакивающая тьма развеялась, оставив после себя лишь слабую пульсацию в голове. Сэм вытянул перед собой руку и всеми силами постарался сфокусировать на ней взгляд. У него получилось далеко не с первой попытки.

– Ну что, теперь ты более уверен в моих словах? – спросила девушка, со скучающим видом наблюдая за его страданиями.

Сэм кивнул, не зная, что выйдет из попытки произнести вслух хотя бы одно слово. Язык вяз у него во рту и не желал двигаться, словно мозг наотрез отказался включать двигательный аппарат и посылать его мышцам сигнал.

– Я отведу тебя к Форресту, – вынесла вердикт его спутница, – он занимает позицию профессора и директора одновременно. Пусть все тебе объяснит и разберётся, что с этим делать.

Юноша отрицательно покачал головой:

– Почему я должен идти с тобой?

– Потому что у тебя нет выбора. Если останешься, очень скоро пожалеешь об этом.

Она пошла вперёд по тропинке, давая Сэму знак рукой следовать за собой, но юноша не сделал и шага.

– Кто ты?

Она обернулась и встретив его серьезный взгляд, саркастично ухмыльнулась.

– Прежде чем спрашивать, задай этот вопрос себе – сказала она так, словно била ниже пояса. Сэм сглотнул – Меня зовут Мэй.

Сэм не узнал того, что хотел, но теперь ему хотя было известно ее имя. Юноша до боли стиснул зубы, мешкая с выбором. Точнее пытаясь убедить себя, что ему не хочется за ней идти. Но сколько не старался, все равно не получалось. Вернуться сейчас в свой домик – последнее, чего ему сейчас хотелось.

Между тем Мэй уже развернулась и направилась вперёд по тропинке, даже не окликнув его по пути. Сэм отбросил сомнения и бодрым шагом пошел следом, все еще преследуемый мыслями о своем ночном кошмаре. Его никак не отпускало чувство, что все происходящие с ним странности взаимосвязаны. Большую часть оставшегося пути он размышлял на этот счет.

Его самочувствие улучшилось, но временами еще накатывали приступы головной боли. За время их разговора, на улице уже совсем стемнело. Извилистая лесная тропка, по которой они продолжали идти, погрузилась во мрак и открыла взору непроглядную темень, с которой человеческое воображение здорово могло поиграть, рисуя в мозгу жертвы различные картины мерзких щупалец и неустанно следящих за тобой глаз, которыми на самом деле являлись обыкновенные ветки да сучки. Воображение вообще любило поиздеваться над теми, кому не посчастливилось вовремя добраться до освещенного помещения и оградить себя домашним уютом с чашечкой травяного чая, вместо этого попав в ловушку непроглядных теней.

Однако Сэм был не из пугливых и старался не позволять воображению играть с собой. Он больше вслушивался и всматривался в лесные дебри, опасаясь стать жертвой чего-то более реального. Например, дикого кабана, огромного медведя или обезумевшего мага с арбалетом наперевес. О последнем варианте исхода событий он предпочитал и вовсе не думать. В любом случае это все отходило на второй план.

В данный момент его сильнее беспокоил холод, возникший одновременно с опустившимся на лес густым туманом. Юноша уже успел промерзнуть до костей в своей тонкой футболке, хоть на улице и не должно было быть настолько холодно.

Он вспомнил их разговор посреди тропы, оставшейся в нескольких милях позади. Тогда ему действительно не показалось, что от Мэй исходило тепло. Стоило девушке погасить пламя и вернуть своим глазам нормальный цвет, как температура вокруг резко перевалила в минусовую сторону. Сама девушка, казалось, вовсе не замечала этого, продолжая ровно идти впереди.

Дабы не потерять дорогу, Сэм следил за ее покачивающимся силуэтом и размышлял о случившемся. У него накопилось много вопросов, но он решил повременить с ними до прихода к профессору. Режим экономии тепла сейчас стал для него преобладающим, к тому же Мэй не горела желанием возиться с ним и явно обозначила это с самого начала.

Движение по тропе составило около десяти минут ходьбы. За это время тумана в лесу существенно прибавилось. Может быть, это случилось из-за прошедшего днем дождя, а может, являлось следствием резкого изменения температуры – этого Сэм не знал. Зато он знал, что они углублялись в лес, отходя от разрешенной территории все дальше и дальше. Его взгляд уже не раз касался знаков с предупреждениями «Опасно!» или «Осторожно, дикие животные!». Это явно не предвещало ничего хорошего.

Они остановились лишь, когда достигли перекрестка дорожек, со всех сторон окутанных туманной дымкой. Это место ничем не отличалось от предыдущих, за исключением одной детали: за поворотом тропы лес существенно менялся. Из соснового он превращался в какой-то другой: в такой, где произрастали диковинные и скрюченные рогаликом деревья. Это мигом напомнило Сэму сцены из компьютерных ужастиков. Юноша даже не подозревал, что подобные леса могут существовать в реальности.

Заметив, что юноша трясется от холода, Мэй подошла к нему поближе и зажгла над ладонями пламенный шар, удерживая его в воздухе обеими руками.

– Можешь согреться, но надолго этого не хватит, – сказала она и настороженно кивнула головой в сторону диковинного леса, – С момента как мы свернем на эту дорогу, никто не должен знать о нашем присутствии. Никто.

Задавать лишних вопросов юноша не стал. Он с райским наслаждением поднес руки к огню и оставил их в таком положении на несколько минут, но это действие дало лишь кратковременный эффект. С каждой секундой тепла становилось все меньше и меньше, хоть девушка и не гасила пламени. Сэм поднес руки еще ближе, почти обжигая ладони огнем, но это ничуть не согревало его.

– Не помогает, – с трудом выговорил юноша, – Мне никогда в жизни не было так холодно.

Странно, но при разговоре его зубы не стучали, а изо рта не выходил пар. Мэй тоже не выглядела замерзшей. Тот холод, который юноша ощущал сейчас, не был похож на обыкновенное замерзание. Он словно поселился у него внутри, заставляя леденеть сердце, кишечник и вообще все внутренности. Это было сравнимо с полным покрытием его внутренних органов слоем инея. Сэм как будто заглотил кусочек льда и тот медленно таял у него в желудке, распространяя ледяную воду по всему организму.

– Это тоже часть обращения, – подтвердила Мэй, – Перед тем как получить доступ к своей силе, ты должен прочувствовать и свою слабость.

– Как долго это будет продолжаться?

Юноша все еще надеялся, что не имеет к этому обращению никакого отношения. Конечно, его мировоззрение полностью перевернулось с ног на голову, но он мог как-нибудь прожить и без этих подробностей. Достаточно было минимизировать доступ к информации обо всяких странностях. Ну, существует эта магия где-то рядом с ним и что с того? Ему вовсе не обязательно в этом во всем копаться, главное, что он человек и не имеет к магии никакого отношения. В будущем он женится, купит большой дом и будет нянчить внуков, рассказывая им эту странную историю и они, конечно же, рассмеются, нисколько в нее не поверив. Зато будут жить мирно и счастливо в незнании, как и все вокруг. Вот бы все действительно оказалось именно так…

– Холод исчезнет совсем, как только обратишься, – пояснила Мэй, – Но об этом ты ещё успеешь узнать, а сейчас нам нужно как можно скорее попасть к Форресту. Выдвигаемся.

Она потушила пламя, и мир вокруг снова погрузился в темноту. Все вокруг лишилось красок, оставляя подле себя лишь закрученные тени, мягко подсвечиваемые лучами ночной серебрящейся луны. Перед тем как сделать первый шаг на тропу, и так подрагивающий силуэт Мэй слегка размылся. Сэм понял, что это она поднесла руку к повороту в лес, туда, где заканчивалась привычная тропинка. Со стороны было похоже, будто она пытается дотронуться до невидимой стены, огораживающей два этих места.

Вдруг что-то заставило воздух перед ними подернуться легкой рябью. Это явление продолжалось ни больше секунды, но Сэм успел его заметить. Мэй еще несколько раз провела рукой по невидимой стене, будто выводя какие-то древние иероглифы. Наконец, она закончила, и воздух вновь подернулся дымкой.

– И ещё одно, – сказала она, не оборачиваясь, – Если наше присутствие почувствуют, нас незамедлительно убьют на месте.

Юноша оторвал глаза от дороги, и хотел было уточнить, кто почувствует их присутствие и с какой целью этому кому то потребуется их убивать, но Мэй потянула его за воротник футболки, и не успел Сэм оглянуться, как его стопа уже коснулась поверхности твердого камня по ту сторону тропинки. Их вдруг обдало сильным порывом ветра. Ноги оторвались от земли и несколько секунд находились в воздухе. Даже не успев опомниться, он судорожно замахал руками, пытаясь удержать равновесие, но этого не потребовалась. В следующий момент, юноша уже ровно стоял на земле и оглядывался по сторонам.

Они оказались посередине того жуткого леса с деревьями, ветки которых кривились в неестественных пропорциях и отбрасывали жутковатые тени на сырую поверхность земли. Обернувшись назад, Сэм заметил, что сосновый лес, по которому они продвигались ранее, полностью исчез из вида.

– Мы только что прошли через портал? – не удержавшись, шепнул юноша, хоть ему и было велено молчать.

Мэй окинула его таким холодным взглядом, какой ему, вероятно, запомнится на всю жизнь. В эту же секунду из чащобы послышались шорохи и перестуки. Нечто надвигалось на них, утробно рыча и рыская глазами прожекторами. Сэм задержал дыхание и замер на месте. То, что произошло следом, было вызвано одной лишь его глупостью.

Из лесной чащобы на них набросилось настоящее чудовище. С нечеловеческой скоростью настигнув юношу, оно припало к земле, готовясь прыгнуть и вцепиться в него острыми, как заточенные ножи, клыками.

Мэй не медлила ни секунды. Быстрым и ловким движением, она присела на корточки и ушла влево, одновременно ухватив Сэма за предплечье и вжав его в сосновый ствол. Когти непонятного создания вспороли землю в том месте, где недавно стоял юноша. Поняв, что добыча упущена, чудовище пронзительно завизжало и стало крутиться на месте бешеным волчком, в конечном итоге замерев и став принюхиваться.

Сэм застыл, словно был прикован к месту. Он задышал часто и тяжело, но всеми силами старался не хватать ртом воздух. Стоящая рядом с ним Мэй напряглась словно боец готовый броситься на ринг. Она приложила палец к губам, призывая юношу не издавать ни звука. Захрустели ветки и опавшие сосновые иголки.

Чудовище начало медленно продвигаться в их сторону, издавая утробные горловые звуки, лишь отдаленно напоминающие рычание. Когда юноше удалось разглядеть существо, его волосы встали дыбом. Время растянулось в долгие часы, он совсем потерял ему счет.

Дымчатый туман окружал тело искаженного животного и вился вокруг заросших плесенью и паутиной рогов. Его гибкое и невероятно подвижное туловище было усеяно странными грибными наростами. На когтистых лапах оставались следы земли и разводы чего-то темного, похожего на запекшуюся кровь. Чудовище лишь отдаленно напоминало хищника и являлось, словно помесью парнокопытного, пантеры и старого сгнившего дерева, густо усеянного грибами с холодными каплями росы.

Оно стало принюхиваться к воздуху и приблизилось к ним еще на пару шагов. Юноша обреченно наблюдал за его действиями, заранее зная их исход. Он испуганно осознал, что прыжок этого чудовища станет последним, что увидят его глаза перед смертью. Вот оно припало к земле, в точности повторяя позу, после которой едва не разорвало юноше глотку. Желтые глаза создания не имели зрачков, но были обращены на него в упор. Возможно, от безысходности, мозг Сэма стал мыслить отчаяннее, потому что ему вдруг показалось, что существо не могло видеть.

Так или иначе, это было неважно, ведь его голова обращалась в их с Мэй сторону. Девушка машинально потянулась рукой себе за пояс, но ничего там не обнаружила и стиснула зубы. Должно быть, обычно она носила с собой нож или какой-то другой вид оружия.

Сэму подавил в себе одиночный порыв сбежать и скрыться в лесных дебрях. Он чувствовал, что это не решит проблему, да и скорее всего, существо кинется вдогонку. Оптимальным решением было бы спрятаться или забраться на дерево, но на какие-либо действия времени уже не оставалось. Существо оторвалось от земли и скрежетнуло клыками.

Юноша закрыл глаза и резко отвернул голову, не желая смотреть своей смерти в лицо, но ничего не почувствовал. Он в замешательстве открыл глаза и увидел, как чудовище разрывает в клочья находящийся рядом с ними куст. Должно быть, оно почувствовало давний запах какой-нибудь зверушки.

Затем оно пронзительно взвизгнуло и моментально скрылось в ужасающих лесных дебрях. Сэм облегченно откинулся на ствол дерева и судорожно задышал, затем на подгибающихся ногах сделал неуверенный шаг вперёд. После увиденного он уже не доверял своему сознанию и боялся упасть в обморок посреди этого темного леса. Может быть, от переохлаждения у него уже начались галлюцинации, и ничего этого, включая загадочную спутницу, не существовало?

Так это или нет, он не знал, поэтому предпочел провести оставшийся путь в молчании. Благо больше им ничего подобного не попадалось, вокруг лишь тени и лесная тишина, окутывающая жутким ознобом. Они продолжали быстрым шагом идти вперед, минуя внезапно вырастающие из тумана изогнутые стволы деревьев (в один из которых Сэм успел с размаху врезаться) и в какой-то момент юноша почувствовал, как электризуются его волосы. Он в замешательстве остановился.

Мэй продолжила твердо шагать вперёд до тех пор, пока ее силуэт не подернулся в электрической дымке. Блеклый, почти незаметный, заряд электричества бегло пробежался по ее спине и рукам, будто подтверждая личность. Через минуту девушка оказалась по ту сторону электрической стены, воздвигнутую, судя по всему, в целях защиты лагеря. Недолго думая, Сэм последовал за ней и почувствовал лишь слабое электрическое напряжение в момент перехода на ту сторону.

– Что это такое было?! – задал Сэм вопрос, мучивший его всю дорогу, проведенную в молчании.

– Чудовище, – сказала Мэй так, будто изначально было непонятно – Вероятнее всего, лесной дух.

– Лесные духи должны быть добрыми, а не устрашающими и рвущими на куски прохожих! – возмутился Сэм.

– Какой лес, такие и духи, – резонно возразила Мэй, – Ночью туда лучше не соваться. А если приходится, то нужно всегда иметь при себе оружие и молчать, как рыба об лед.

Последние четыре слова она произнесла нарочито медленно и укоризненно на него посмотрела.

– Извини, – пробормотал Сэм, чувствуя себя виноватым в случившемся, – Но, если ходить в лес ночью нельзя, тогда почему мы туда пошли?

– Потому что иначе в лагерь не попасть незамеченными. Это единственный способ.

– То есть проходить через порталы мимо омерзительных и смертельно опасных чудовищ здесь считается нормой? – опешил Сэм, – По-моему, лучше бы нас заметили!

Мэй задумалась.

– Я бы так не сказала, – ее взгляд стал сосредоточенным и неподвижным, – Главное не проболтайся о том, что я провела тебя с собой.

– За такое можно заработать неприятностей?

Она секунду помолчала, а затем пожала плечами:

– Мне все равно ничего не будет, но для тебя это хорошей репутации не составит. Куда выгоднее будет промолчать.

Сэму показалось, что она что-то недоговаривает, но ему нечего было ответить, ведь в целом ее слова имели смысл. Он только попал в это место и не хотел устроить неприятностей в очередной раз. Даже если он не задержится здесь надолго – а он все ещё надеялся, что именно так оно и будет – испортить настроение всем вокруг, включая девушку, умеющую зажигать пламенные шары, будет не очень то хорошей затеей. Особенно для того, кого неприятности преследуют пожизненно.

– Мы пришли, – вдруг сказала Мэй, устремив взгляд вперед.

Так быстро?

Они остановились возле каменного крыльца, проходящего между коваными железными перилами. Перила вихрились в прекрасных витиеватых узорах, изображающих словно волны, разбивающиеся о камни, огонь, выходящий из костра или порывы ветра с земляными обвалами. Должно быть, каждый видел то, что было ему ближе по духу. Крыльцо вело к небольшому в диаметре, но высотой в два этажа строению, от которого выходили на улицу громадные витражи, снаружи окруженные извилистыми деревянными лестницами.

Сэм поразился этому невероятному строению, расположившемуся прямо посреди леса. Такие изыски ожидаешь увидеть в Красном Квартале Йоркшира или в Даунтауне Нью-Йоркских кварталов, но никак не в богом забытых лесах Брекендрижа!

Внутри горел яркий желтый свет, благодаря которому, собственно, он и мог разглядеть все детали обстановки. К сожалению, дальше нескольких метров освещение не распространялось, поэтому Сэму удалось лишь мельком увидеть выступающие очертания домиков и множества деревянных лестниц.

Если сначала юноша был спокоен, то теперь он испытывал волнение перед встречей с главой этого загадочного места. Каким же будет сам лагерь, если кабинет его директора выглядит настолько потрясающим? Не успели они пройти сквозь портал, как первое же строение встречает их удивительной архитектурой и невероятными видами! И самое главное, кто он такой, чтобы находиться в магическом лагере? Простой Денверский паренёк? Жалкий безпризорник? Хулиган и нарушитель порядка?

Так или иначе, он был не один, а в компании Мэй, что его слегка приободрило. Судя по расслабленной позе девушки, она совершенно не нервничала. Значит, директор хороший человек… маг, или кто он там. Во всех этих непонятных терминах, юноша уже успел запутаться.

– Он же не предупрежден о встрече? – спросил Сэм.

– Нет, – ответила Мэй, – Но он знает, что мы скоро придем. Форрест знает обо всем, что происходит внутри лагеря.

Мэй не стала тянуть и сделала несколько шагов вверх по лестнице.

– И ещё одно, – сказала она, – Называй его профессором или директором.

Сэм кивнул. По правде говоря, он все еще не понимал как вообще согласился сюда прийти. Конечно, на него многое произвело впечатление, например то, как Мэй зажгла огонь и нападение чудовища, но это далеко означало что он должен был соглашаться на эту сомнительную авантюру. Сидел бы себе в домике и спокойно пережидал три недели отдыха в изоляции от внешнего суетливого мира, но…

Что было бы потом? Он вернулся бы в Денверский пансион? Продолжил бы жить в неведении? Не хотелось признаваться, но Сэм оказался заинтригован словами Мэй. Конечно, нельзя исключать того, что все это может оказаться хитрой уловкой, чтобы заманить его в ловушку, но все же: вдруг это правда? Вдруг здесь ему наконец ответят на вопрос: кто же он такой?

Они стали подниматься к массивным дубовым дверям, ведущим внутрь. Мэй отворила засов и потянула за ручку. С характерным металлическим лязгом, двери отворились и впустили их в помещение.

Сэм вновь поразился невероятной архитектуре этого здания, только на этот раз изнутри. Короткий коридорчик, отделанный лакированным деревом, провожал их в просторную комнату, обставленную мебелью в каком-то древнем, определенно богатом стиле, должно быть барокко. Комната была округлой формы, в ее центре располагался большой стол из дубового дерева с вырезанными по столешнице и накрытыми закаленным стеклом очертаниями волн.

По периметру стен вокруг стола тянулись бесконечные книжные полки с различным антиквариатом и огромным количеством старинных букинистических изданий. Чуть выше, на уровне второго этажа начинались диковинно украшенные балконы, с которых открывался вид в большие витражи из светло голубого стекла, дающие полный обзор на окружающую местность. По круговым стенам балкона продолжались полки со старинными книгами, кожанные переплёты которых выпирали со своих мест и были обвязаны тканевыми лентами.

Но самая красивая и поражающая глаз особенность располагалась на потолке кабинета. Там изображалась мастерски выполненная, художественная фреска, на которой бились между собой четыре скакуна: один имел красный окрас и огненную гриву, другой был зелёным и обвивался растениями, третий был окрашен в голубой, его грива состояла из порывов ветра, четвертый же был синим, его водоворотом окружали водные потоки. Скакуны вставали на дыбы и сражались друг с другом в равной битве, ожесточенно искривив зубы.

Но самое странное было не в этом. Спустя пару секунд сосредоточенного и направленного на картину взгляда, ее смысл менялся. Сейчас Сэму казалось, что скакуны лишь весело играют друг с другом. Подобным образом они боролись со скукой, и лучезарно улыбалась в своем конском ржании. На вид обыденное мирное состязание. Но стоило напрячь или расфокусировать взгляд, как кони вновь ожесточенно боролись за право быть преобладающим на фреске скакуном.

Так обычно бывало с двойными картинками на уроках психологии. Сначала видишь то, что тебе ближе по духу, и лишь потом замечаешь второй возможный вариант рассмотрения рисунка. Затем смотришь снова и уже поверить не можешь в то, что не видел этого ранее. Воистину, удивительная задумка!

– Картина Андреа Тафи, выполненная на заказ в 1246 году, – раздался вдруг мужской голос. Из-за стола, гордо улыбаясь, выглядывал мужчина лет пятидесяти, – Он нарисовал ее всего за неделю, умудрившись совместить с величайшим трудом над мозаикой баптистерия в Италии. Славный был человек, упорный и трудолюбивый. Жаль только, ему не посчастливилось родиться бессмертным…

– Зато ему посчастливилось родиться смертным – поддела Мэй.

Профессор слабо улыбнулся. Он явно был доволен ее ответом. Касаемо Сэма, он так и не понял, что это должно обозначать. Что существуют люди, живущие вечно или наоборот, таковыми являются маги? Впрочем, особую важность пока что представляло не это.

– Не стойте в дверях, это ставит меня в неудобное положение, – директор Форрест подозвал их к себе, – Гостей необходимо принимать должным образом.

Когда они подошли ближе, юноше удалось разглядеть владельца кабинета полностью. Им оказался среднего телосложения мужчина с поседевшими волосами и поредевшей бородкой. На нем был надет классический замшевый костюм и меховые ботинки. Образ дополняли круглые очки с тонкими стеклами в металлической оправе. В руках у директора расположилась книга, должно быть, одна из множества тех старинных, что хранились на полках. Директор оторвал взгляд от страницы, чтобы рассказать о картине и теперь отложил книгу вовсе, внимательно посмотрев на Мэй.

– Снова покидаешь школу ночью, – произнес он скорее утвердительно. При этом взгляд его был более снисходителен, чем строг, пожалуй, даже грустен, – В самое опасное время суток для здешних мест, – он вздохнул и снял очки, положив окуляры на стол, – Впрочем, каждый сам выбирает свою судьбу.

– А кто-то этого выбора попросту лишён, – ответила Мэй – И это бывает печально.

– Действительно, – кивнул директор и обратил взгляд на Сэма, – Зачем ты привела этого молодого человека сюда?

– Здравствуйте, профессор, – Сэм откашлялся.

– Человека? Людей в этой комнате нет и в этом кроется вся суть нашего неотложного дела. К чему вопросы, если тебе это прекрасно известно?

– Ах, да, – он обратился к Сэму, – Прошу прощения, я не хотел никого оскорбить. Просто в последнее время я слишком часто бываю в обществе людей и успел набраться их элементарной вежливости. Но я уверен, юноша не держит на меня зла, ведь он уже привык, что к нему так обращаются.

Профессор пристально на него посмотрел. Этот взгляд был любопытен и холоден, он словно проникал в душу юноши, изведывая самые потаенные секреты и хранящиеся внутри опасения. Затем директор выпрямился и закрыл глаза на несколько секунд. Повисла тишина.

– Почему ты решила, что он один из нас? – наконец, спросил он.

– Почувствовала, – произнесла Мэй.

– Магическое начало в этом юноше настолько слабо, что я едва могу разглядеть его после нескольких минут пристального внимания, – известил профессор. Сэму показалось, что они играют в какую-то свою игру, не желая рассказывать ему правил и секретных приемов, – С дальнего расстояния это практически невозможно…

Он посмотрел на девушку каким-то странным хитрым взглядом, смешанным с неким любопытством и неподдельным интересом.

– Впрочем, понятно, – медленно произнес он и снова опустился в кресло, – Нет нужды вдаваться в подробности. Итак, я хочу знать, что же случилось.

Мэй оставила рассказ на усмотрение Сэма, поэтому он выложил профессору Форресту все, умолчав лишь о своей фамилии и семье. Мужчина оказался хорошим слушателем – он вовремя кивал и поддерживал его рассказ, тем самым даже ободряя на красочное продолжение. Когда история приблизилась к концу, он установил локти на столешницу и сложил руки в замок. За непроницаемой маской явно скрывалась попытка переварить информацию и что-то обдумать.

– Так что же ты хочешь узнать в первую очередь? – заговорил профессор, – Я вижу твое рвение и понимаю, насколько тяжко было держать все вопросы в себе, не имея возможности узнать на них ответы, – он укоризненно посмотрел на Мэй, но девушка даже бровью не повела, – Честно сказать, я в замешательстве. Твоя история исключительная. На моем веку, мне ни единого разу не попадался маг, не знающий своего предназначения, будущего и даже прошлого…

– Некому было мне об этом рассказывать, – проговорил Сэм и опомнился, – К тому же, я не могу быть единственным экземпляром во всем мире, не знающем о магии, поэтому я искренне надеюсь, что это все какая-то ошибка.

– Уж не знаю, разочарует тебя это или обрадует, мой юный друг, – ответил директор, – Но ты действительно имеешь магические корни. Теперь я тоже это вижу.

– Профессор, вы уверены?

– Не стоит так официально ко мне обращаться, – сказал мужчина, – Статус профессора больше подходит для общения с магами моего возраста. Ученики могут звать меня директором Форрестом, это все-таки больше подходит к моему роду занятий.

Сэм кивнул и нахмурил брови, вынужденный повторить свой вопрос:

– Так, вы точно уверены?

Директор кивнул. Настроение юноши упало. Если спорить с настолько уверенной в том, что он маг девушкой было еще приемлемо, то после того, как к ней присоединился начитанный и опытный в этих делах глава магической общины, это стало абсолютно невозможным. Но надежда все еще теплилась в его сердце. Пускай немного, но все же…

Сэм стряхнул с себя оцепенение и задал первый интересующий его вопрос:

– В таком случае, я хочу знать о магии и о том, какой она бывает, – произнося все это вслух он чувствовал себя полным идиотом, но глаза было не обмануть: он видел как Мэй создавала настоящее пламя одними лишь ладонями. Магия существует, и с этим необходимо было смириться.

– Вполне разумно, – директор поднялся.

Он достал с ближайшей полки четыре книги в коричневых переплетах и положил их на стол. Каждая из них тут же открылась сама собой и явила пестрящие картинки, парящие в воздухе, словно 3D голограммы. Первая книга показала трехмерное изображение водопада, чьи воды струились вниз и с шумом опускались в заводь. Вторая книга явила настоящий чернозем и плетущиеся корни прекрасных растений. Третья же книга горела огнем, ее страницы буквально тлели и восстанавливались, делая это лишь затем, чтобы загораться вновь и вновь. А вот четвертая книга явила взору отвесные скалы и свистящий, ревущий ветер, проносящийся между ними безбашенным и своевольным вихрем.

– Главный закон мироздания, который знает каждый маг в этом мире, – все имеет свою стихию, – начал директор, глядя на потолочную фреску, – Стихиям подлежит любое живое и неживое существо, будь то маг, человек, собака или камень, привезенный из далекого космоса. Стихий существует четыре – огонь, вода, воздух и земля. Изначально, они определяются созвездием и его градусной мерой. Люди исчисляют ее немного иначе, ведь человек может родиться в любое время, соответственно с любым знаком зодиака. У магов дела обстоят сложнее и астрология смешивается с генетикой. Таким образом, дитя, чьи оба родителя маги воды, может иметь градусную меру только одного из трёх знаков, подлежащих данной стихии.

– То есть, маг не может родиться в другие месяцы, кроме положенных трёх? – опешил Сэм.

– Все происходит несколько иначе, но на деле можно сказать и так, – кивнул директор Форрест, – Маги бессмертны, оттого срок беременности женщин составляет не девять месяцев, а до ближайшего солнцестояния, от которого будет зависеть знак ребенка. Обычно этот срок составляет немногим больше девяти месяцев. Например, мама вынашивала меня около года и родила в ноябре 1120 года, под созвездием Рыб. Водная стихия и маг воды.

– Вы прожили так долго? – ахнул Сэм.

Он пожал плечами, будто это с подобным можно было столкнуться каждый день:

– Как я уже сказал, маги бессмертны.

– Подождите, то есть совсем бессмертны? – переспросил Сэм, с сомнением в голосе добавив, – Я тоже буду жить вечно? Если конечно, все это не ошибка и я гипотетически могу оказаться…

– В целом, да, – перебила Мэй и стала загибать пальцы, – Если только ты не отравишься, не потеряешь свою силу, не сожжешь себя сам или же тебя не убьют мучительным способом, что с магами происходит довольно часто.

– Мэй, помягче, – примирительно произнес директор, – Пусть лучше узнает обо всем постепенно.

Мужчина поправил свои окуляры и перевернул страницу той книги, что горела ярким пламенем. Теперь в рамке из горящих языков огня заиграла всеми оттенками красного черно-белая фотография с изображением нескольких людей. Впрочем, людьми они выглядели лишь на первый взгляд.

На картинке изображалось пятеро магов, запечатлённых на фоне главного входа в здание, где сейчас находились директор, юноша и Мэй. Трое на старинном снимке были одеты в старую солдатскую униформу, а оставшиеся двое в интелегного вида костюмы с галстуками и зажимами. В одном из этих двоих Сэм узнал самого директора Форреста: он выглядел точно также как сейчас, только в другой одежде и без очков.

– Но Мэй права, ты не должен считать, будто бы попал в сказку с вечной и беззаботной жизнью, – предостерег директор Форрест, – Ты верно догадался, что маги живут вечно. Можешь сам в этом убедиться. Это фото было сделано в тысяча восемьсот шестьдесят втором году, в самом разгаре Гражданской Войны. С тех пор я совсем не изменился, – он внимательно на него посмотрел, – Но не спеши делать выводы. Остальные четверо с этой фотографии мертвы. Их погубило свободолюбие и стремление бездумно вмешиваться в жизни людей.

Сэм припоминал что-то о смертельных сражениях во времена Гражданской Войны из прерывистых лекций от историка Бренвуда в пансионе. Когда у него было настроение, они смотрели видео и реконструкции тех событий. Спрашивать директора о смерти его бывших друзей Сэму не хотел, поэтому он осмелился предположить, что они отправились на войну и тем самым нарушили ход событий.

– Но, неужели, люди и маги никак между собой не взаимодействуют? – мягко отошел от темы Сэм.

– Подобное бывает крайне редко, – ответил директор, – Принимая во внимание тот факт, что каждая попытка открыто жить совместно с людьми приводила к непоправимым последствиям, маги решили, что людям лучше не знать о нашем существовании. С недавних пор, человечество развивается само по себе, их жизни полностью свободны от магических конфликтов и междоусобиц.

– Не думаю, что это было хорошим решением, – пробормотал Сэм, – Я имею в виду, неужели у магов и людей нет ничего общего?

– Общих черт предостаточно, так же как и различий, – ответил Форрест, – Например, и те и другие желают жить в гармонии с природой и обоюдно развивать свои таланты.

– Правда, желание смерти в этом случае одностороннее, – съязвила Мэй.

В ответ директор лишь отмахнулся:

– Не зацикливайся на давно канувшем в небытие. Те времена были ужасны, но они давно закончились. Сейчас поколение людей стало другим, более миролюбивым. Но рисковать все равно не стоит.

Сэм не представлял, что может сделать простой человек магу, умеющему призывать стихийные бедствия и отмахиваться от окружающий магией, как от назойливых мух, но предпочел не делать быстрых выводов. Сейчас его интересовал другой вопрос.

– Вы говорили, что все может иметь свою стихию… Тогда почему люди не используют магию?

– Магия – дело тонкое. Не ставь между ней и стихией знак равенства – это вовсе не так. Магия не предоставляет собой всю стихию целиком, это лишь одна из многих ее граней. Одними из них являются характер, поведение, склонность к определенным поступкам или действиям.

Директор перевернул станицу книги с растущими в черноземе растениями, и над новой бумажкой повисло яркое изображение кролика альбиноса. Он прыгал из стороны в сторону, постоянно возвращаясь к начальной позиции, словно заводная игрушка, пока красные глаза бусинки всматривались в таежные леса, опасаясь хищника. Должно быть, маги земли очень любили животных, растений, да и все живое в целом. Их книга была ярким тому подтверждением.

– Видишь ли, чем больше существо и чем выше его моральные качества, переданные с кровным родством, тем больше граней стихий в нем сочетаются. Маги совершенны – стихия влияет на них полностью, практически определяя точное будущее ребенка. Люди также находятся под влиянием стихий, просто она меняет лишь их характер и закладывает основу поведенческих реакций. При этом вовсе не обязательно соответствовать заложенным качествам полностью – человек может существенно отличаться от своей стихии. Например, быть застенчив и спокоен, родившись при этом под эгидой пламенного знака.

– Но колдовать они не могут, – добавила Мэй, – Как бы сильно на них не влияла стихия, все попытки будут напрасными.

– Увы, но это воистину, так, – кивнул директор, – Физиологически наши отличия от людей несущественны, но морально мы созданы для осуществления больших целей, чем они. Соразмерно этому, наше время на приведение всяческих стремлений и задач в действие не ограничивается старением.

Директор вновь перевернул страницу. На этот раз под его пальцами согнулась страница той книги, над которой парил водопад, и шумно лилась вниз вода. Его лицо немного изменилось, теперь оно выражало умиротворение и спокойствие, будто бы директор добрался до чего-то по-своему теплого и уютного. До того, что он вспоминает с ностальгией и что особенно близко его сердцу.

Новая страничка явила тихую озерную гладь, мелкой рябью стремящуюся вдаль. Как ни странно, картинка не напоминала Сэму его ночной кошмар, хотя в точности копировало то самое озеро. А что если… это оно и есть? Вдруг предупреждение голоса касалось именно этой части лагеря, магической? Впрочем, от этой идеи юноша быстро отказался. На пожелтевшей страничке он видел лишь маленький участок озера, каких в мире существовало множество, а вот отвесных скал, гладких равнин, усеянных белыми цветами, и соснового леса на севере в книге представлено не было, а значит и волноваться ему было не о чем, так ведь?…

Директор с трепетом погладил корешок книги и продолжил:

– Магия лежит не только в основе мироздания, – сказал он, – Она прикладывает усилия для строительства каждой личности в этом мире. Моя магия соответствует стихии воды, поэтому каждая молекула в моем организме окутана водной дымкой. Атомы в них движутся максимально медленно и размеренно.

Он внимательно посмотрел на Сэма.

– Твоя же магия отличается от моей. Она горит энтузиазмом и непокорностью, – продолжил он, – Она побуждает тебя к действию, не даёт усидеть на месте, вихрем проносится между твоих молекул и связывает их прочными пламенными нитями. А находящиеся в них атомы беспорядочно метаются, постоянно сталкиваясь и вынуждая тебя быть сильным, храбрым примером своей стихии.

У Сэма по коже пробежали мурашки. Он не припоминал, чтобы Мэй говорила директору о том, что почувствовала в нем мага огня, да и сам юноша избегал темы о своей семье и точно не называл фамилии.

– Откуда вы это знаете? – ошеломленно спросил он.

Директор добро усмехнулся, будто его позабивала детская наивность Сэма.

– От меня мало что можно утаить, Сэмюэль Бейкер. Ты просто копия своих прародителей, ты знал об этом, мальчик мой?

По спине Сэма прошёлся холодок.

– Как долго вы…? – спросил он.

– Практически с самого начала, – известил директор, – Потомка Бейкеров я узнаю среди тысячи. Они представители одного из самых древних фамильных графств магов огня, обладатели так называемой «чистой силы» и довольно широко известные среди магических существ личности. По дате появления на карте с ними сравнимы только Херефорды, Халлермунды и Даммартены – «Лично не знакомы, но наслышаны о них» – всплыла в голове Сэма далекая мысль, сказанная его соседом по комнате сразу после того, как прозвучало слово Бейкер, – Кем были твои родители?

– Саманта и Паркер Бейкеры, – словно в трансе сказал Сэм, – Но, подождите! Они никогда не рассказывали о том, что наша семья имеет длинные корни. По их словам мою прабабушку взяли из приюта и усыновили в годы войны. Я не могу считаться чистокровным потомком Бейкеров!

Юноша говорил чистую правду. Родители никогда не предавали значения своему происхождению, у них в семье не было традиций или обычаев, а за столом велись разговоры лишь о настоящем времени. Он не знал своих бабушку с дедушкой, у него не было братьев или сестер. Возможно, это и намекало о неких странностях, но Сэм знал, что в семействах обычно несколько ветвей и множество родственников, занимающих почетные позиции в обществе. О его собственной семье такого сказать было нельзя.

Да, они никогда не бедствовали и хорошо зарабатывали, но престижных мест не занимали и не имели загородных особняков с кучей родни. Их семья держалась обособленно, даже с дядей и тетей связь поддерживалась лишь по телефону. Изредка маленький Сэм приезжал к ним на каникулы, как было в тот злополучный день, но в целом они мало времени уделяли семейным узам.

И теперь ему заявляют, что его семья на самом деле имеет длинные корни и хитросплетения родственных связей. Да это просто смешно!

– К сожалению, не исключено что твои родители целенаправленно скрывали этот факт от тебя, – вздохнул директор

– Но, Бейкер – одна из самых распространенных фамилий Америки! – стоял на своем Сэм, – Неужели все люди с такой фамилией чистокровные маги?

– Существует такое понятие как наследники, – сказал директор, – В любом правиле существуют исключения. Часто говорят, что именно исключение является лучшим подтверждением правила. Так вот, наследники – есть исключение в магии. Это люди, чьими родителями были маги. У них есть некоторые способности, вроде ускоренной регенерации после травм или долголетия, но они все же люди. Изначально человечество произошло от магов, ведь порой не все в магической семье имеют доступ к колдовству. Наследники жили отдельно и постепенно, путем эволюции начали терять свои качества и становится людьми.

– То есть сейчас их уже не существует?

– Конечно же, они существуют. Более того, ты с ними уже встречался, – сказал директор, – В своем рассказе ты упомянул странности в общении и частые разговоры о семействах со своими соседями по комнате. Большинство детей подростков в лагере, где тебя заметила Мэй – это наследники. Родственники магов, которые приехали с ними повидаться. Сейчас их численность крайне мала, но маги продолжают производить потомство и периодически на свет появляются наследники.

– Так вот почему эти ребята были такими странными! – дошло, наконец, до Сэма, – Они думали, что я обо всем в курсе, верно? Просто не знали, что мне не откуда было узнать.

– Да вот, как раз-таки, было, – вдруг сказала Мэй, – Столько лет прожил под одной крышей с дядей и тетей, стоило задаться вопросом.

Сэм оторопело на нее посмотрел:

– Но они ведь люди.

– Твой дядя и отец случайно не были близнецами?

– Были… – озадаченно ответил Сэм.

– Это все объясняет, – кивнул директор, – Один из близнецов забрал всю силу в утробе матери. Из-за этого второй родился наследником. Теперь все встало на свои места. Выходит, твоя семья скрывала твои способности шестнадцать лет.

– Но зачем было скрывать? Я все равно или поздно узнал бы!

– Точно сказать этого не могу, – с горечью ответил директор, – Но я был близко знаком с твоими родителями. Не знаю в чем было дело, но если они так поступили, значит тому были веские причины. Бейкеры всегда жили ради своей семьи.

– Все равно не понимаю. Что должно было случиться, что я жил в неведении шестнадцать лет?

Судя по всему, ответа не было. Монотонный стук часовой стрелки на миг прервал тишину.

– Время не позволило им рассказать, – вдруг произнесла Мэй, – Оно было не самым подходящим для проявления магии.

Почему то Сэм был уверен, что она сказала то, чем не готов был поделиться с ним директор Форрест. Юноша понял это по направленному на нее жесткому взгляду.

– Тот период был тяжек для всех живых существ, в особенности для магов и их семей. Но он прошел, – директор сделал акцент на последнем предложении, – И сейчас мы готовы принять тебя, Сэмюэль Бейкер, в нашу скромную магическую общину. Если ты конечно, этого желаешь.

– Я…

Договорить юноша не смог, потому что его живот словно скрутило в рогалик. Он очнулся пополам и застонал, вновь испытав пронизывающий холод, иглами впивающийся в его кожу. Казалось, будто его тело перекинуло на северный полюс, пока разум остался в кабинете директора. Он смутно расслышал, как Мэй сказала что-то директору Форресту, и тот удалился, скрывшись за дверью в конце комнаты.

Вернулся он лишь спустя несколько минут, со склянкой наполовину заполненной странной жидкостью.

– Выпей этот отвар и тебе однозначно станет легче.

Сэм секунду поколебался и взял руки склянку, приникнув губами к ее горлышку и залпом заглотив содержимое. Вязкая горькая жидкость заполнила его горло и спустилась к кишечнику. Боль начала понемногу утихать, но его все ещё знобило и трясло мелкой дрожью.

– Это все обращение? – спросил Сэм.

Директор кивнул.

– Для магов огня оно проходит наиболее тяжко и часто ломает их изнутри. Но это поправимо если принимать этот отвар хотя бы раз в сутки. Тебе повезло оказаться здесь, мальчик мой, – Он обращался к нему по отцовски тепло, словно Сэм уже стал среди них своим, – Не представляю какие последствия тебя ожидали бы, будь ты в большом городе, ничего не зная о своих способностях.

Только теперь до Сэма дошло, что ему не удастся сбежать от всего этого. Его надежды развеялись как густой туман, уносимый поднявшимся за окном ветром. Он не знал, что теперь с ним будет, куда он пойдет и как расскажет обо всем дяде и тете. Что, если на самом деле они не знают о магии? Тогда они могут не поверить ему или отказаться от опеки, сослать в какую-нибудь психбольницу или запереть в четырех стенах… И кто же его защитит?

Сомнения юноши явно не прошли мимо врожденного чутья директора.

– Возможность использовать заложенную в тебе магию, – это серьезное изменение, – твердо сказал он, – поэтому обращение будет длиться до тех пор, пока ты не станешь готов. Не знать что тебя ждет в будущем – это нормально, но не стоит себя накручивать. Я разберусь с теми вопросами, которые на тебя давят.

– Каким образом? – горько усмехнулся Сэм, – Из пансиона меня не забрать без разрешения опекунов, а я не уверен даже в курсе ли они о моих силах …

– Если я говорю, что могу помочь тебе, значит так и есть, – произнес директор тоном, не терпящим возражений, – Ты можешь учиться здесь, в нашей школе или заниматься в лагере, на свое усмотрение. Мы обучим тебя борьбе, здесь ты сможешь найти новый дом.

– А как же моя семья? – юноша произнес это менее уверенно, нежели хотелось бы.

– Ближайшее время они в любом случае не захотят тебя видеть, – вдруг сказала Мэй.

Сэм в удивленно на нее обернулся, в ответ на что девушка вопросительно вскинула бровь.

– По твоей истории не сложно догадаться.

– Кхм, я полагаю, что нам необходимо поселить тебя здесь на некоторое время, – откашлялся Форрест, – Позже разберемся с твоими дядей и тетей, заодно выясним в курсе ли они вообще о происходящих в тебе переменах.

Сэм устало кивнул. Внезапно его ноги стали ватными, и он перестал чувствовать свой вес, становясь словно пушинкой.

– Вы же объясните мне? – еле выговорил он.

– Объясню тебе что, мальчик мой? – мягко спросил директор, придерживая его за плечо.

– Как… Возможно…

Сэм почувствовал, как оседает на пол. Язык внезапно перестал его слушаться, запинаясь и путаясь между зубами.

– Ах, senex stultus! (старый дурак, лат.) – директор Форрест покачал головой, и хлопнул ладонью по лбу, – Забыл предупредить, что снадобье имеет седативный эффект! Ну, ничего страшного, отдохни немного, и завтра мы обязательно продолжим.

Приближающиеся к двери шаги директора слабоватым эхом отдавались в его измученной голове. Последним что Сэм увидел перед полным погружением в темноту, оказались смутные силуэты нескольких детей. Они строго смотрели на него, сложив руки на груди и начинали приближаться, как вдруг картинка кабинета завертелась перед глазами Сэма и юноша потерял сознание.

Глава 5.

Встреча со своими страхами

Сэм проснулся на небольшой кровати в странного вида комнате, подозрительно напоминающей кладовку. Вдоль стен тянулись полки, под завязку забитые банками с приготовлениями, снадобьями и чистящими средствами. Половина этих предметов покрывалась мелким слоем пыли, хоть пол оставался чистым.

Он потянулся рукой к прикроватной тумбочке, на которой краем глаза заметил свой сотовый, но достать его не успел. Горло юноши настолько пересохло, что стоило ему сделать глубокий вдох, как он закашлялся, вынуждая содрогаться и скручиваться узлом пустой желудок. Вместо телефона, юноша схватился за оставленный кем-то стакан воды и судорожно сделал несколько глотков. Прохладная вода скатилась по гортани и холодным клубком опустилась вниз. Ему сразу полегчало.