Читать онлайн Проклятие принцессы Алтая бесплатно

Дорогой читатель, в этой книге нет правды, все что здесь описано, – фантазии автора. Любые совпадения случайны, будь то люди, места, события – все одно. Автор написал приключенческую книгу для отдыха, а не научный доклад. Помни об этом, пытливый читатель, когда будешь погружаться в мир книги. Не ищи ошибки и неточности, а просто наслаждайся историей.

Самый героический поступок человечества – это то, что оно выжило и намеренно выжить дальше.

Аркадий и Борис Стругацкие «Пикник на обочине»

Пролог

Зина висела над пропастью, в которой не было видно дна, под ее болтающимися ногами словно простиралась черная космическая дыра. Руки не выдерживали, и она понимала, что у нее, в лучшем случае, секунд тридцать. Это только киношные герои могут по несколько минут висеть над пропастью, а потом еще внезапно набраться сил и, подтянувшись, вытащить себя на поверхность. В жизни все по-другому – она не провисела и полминуты, а руки уже затекли и пальцы отказывались слушаться.

Как там обычно в книгах, у героя «вся жизнь перед глазами пробежала»? Так вот это тоже неправда, никакой киноленты у Зинаиды Звягинцевой не случилось, только злость и досада, а еще горький привкус поражения – не смогла, не разгадала, не предвидела, подвела.

«Как же страшно умирать», – эта мысль пульсировала в голове, не пропуская другие, возможно, спасительные мысли. Пальцы все быстрее скатывались, теряя опору. «Даже тридцать секунд не продержалась», – зло констатировала Зина и зажмурилась.

– Хватайся! – услышала она мужской крик и взглянула вверх. Там человек, опираясь одной рукой, другую протягивал ей для спасения.

«У меня галлюцинации», – подумала Зина и расслабившись полетела вниз.

За неделю до описываемых событий

Заседание закрытого клуба «Золотое крыльцо»

Высшая ложа

Темная комната с высокими потолками была знакома всем присутствующим, и все же начало заседания в сотый раз вызывало у каждого трепет и ощущение собственного величия. В одно мгновение стены словно бы исчезали, и люди в огромных золотых креслах чувствовали себя восседающими на облаке. Планета мелькала названиями стран и городов где-то там, внизу, маленькая и ущербная, потому что именно они, эти шестеро решали ее судьбу, здесь и сейчас.

Конечно, это был всего лишь эффект от огромных мониторов, транслирующих нужную картинку, но все же зрелище было завораживающее.

«На златом крыльце сидели, – зазвучал металлический мужской голос, – Царь, – назвал он первого по статусу участника заседания. С самого большого кресла встала фигура в плаще с капюшоном и золотой маске и немного наклонила голову в знак приветствия. – Царевич, – объявил металлический голос второго по рангу в иерархии «Золотого крыльца». С кресла поменьше поднялась такая же безликая фигура и поприветствовала коллег, помахав рукой в белой перчатке. – Король, – прозвучало следующее имя и с места встал третий член совета. – Королевич. – Четвертый приветствовал окружающих уже не так надменно, как предыдущие, а слегка поклонился, что означало принятие более высокого положения названных ранее. – Сапожник. – Пятый встал еще до его представления и не стал кланяться, в отличии от Королевича, а поднял в верх указательный и средний пальцы, продемонстрировав латинскую букву V. – Портной», – закончил перечень членов клуба металлический голос, но с шестого, самого маленького золоченого стула никто не встал, потому как он был пуст.

– А где у нас Портной? – спросил Царь. Маски были изготовлены по типу итальянской Баута и особым образом меняли голоса. Но даже сквозь помехи можно было смело предположить, что Царь – женщина.

– Портной лично контролирует операцию «Драгоценность», ради которой мы сегодня, собственно, и собрались, – поспешил доложить Королевич, хотя, согласно субординации, это должен был сделать Сапожник. Было заметно, как Королевич пытается понравиться Царю.

– Мне кажется, мы достаточно вложили средств, – вступил в разговор Царевич, тоже заняв свое место, – чтоб не переживать о результате.

– Деньги не решают все, – сказал громко Сапожник и круто выматерился.

– Прекратите сейчас же! – возмутился Королевич. – Здесь женщины.

– Ну, во-первых, – весело ответил Сапожник, ничуть не смутившись, – у нас здесь нет пола, мы все инкогнито. А во-вторых, я – Сапожник, мне по статусу положено, – на этих словах он расхохотался.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что деньги не решают все? – перебил их Царь.

– Потому что есть еще, мать его, человеческий фактор, и один придурок сбежал.

– Как? – испуганно спросил Королевич и нарочито охнул.

– Ногами, – отозвался Сапожник и снова крепко выругался.

– Его нужно немедленно найти, – сказал Король жестко.

– А я вот все думал, искать или нет? – сыронизировал Сапожник.

– Как вы вообще разговариваете! Попрошу вас соблюдать субординацию, – потребовал Королевич визгливо.

– Чушь это все, – возразил Сапожник. Ему в этот момент подумалось, что Портной, пришлый на самом деле человек, здесь самый толковый и надо бы его двигать, убирая этого визгливого Королевича. – Пока мы здесь играем в тайное общество, вся операция валится, и годы исследований могут пойти коту под хвост. А ведь мы вложили столько и сил средств!

– Кто к нам влез, кто-то из масонов? – предположил Царевич.

– Может, и из масонов, хотя они тоже чересчур занеслись и настоящие дела перестали их интересовать. Масоны сейчас – это игрушка для богатых, а не по-настоящему влиятельная организация. «Полярная звезда» или «Красный дракон» – вот эти две хоть и относительно молодые организации, но набирают обороты. Они работают и работают в поте лица. Если выкрадут наши сведения о «Драгоценности», все, мы потеряем шанс стать действительно конкурентоспособными, – заявил Сапожник. – Сейчас мы для них никто, так, сборище богачей, играющих во власть. Для того, чтоб нам встать с ними на один уровень, нам нужен козырь в рукаве, желательно, сильный и работающий. Такой, чтоб не оставил ни у кого сомнений: появилась новая сила, которая будет править этим миром и заставит считаться с собой. Ваши дурацкие маски, кресла и мониторы – все это мишура. Когда я пришел к вам тридцать лет назад с идеей, то надеялся, что мы сможем влиять на мировые процессы и хоть как-то установить баланс сил добра и зла. В первую очередь я надеялся, что мы будем добром, а мы просто богатые лопухи, которые тешат свое самолюбие, представляя себя всесильной организацией. Я скажу вам одно, – он опять пропустил крепкое матерное слово. – Если эта операция провалится, я уйду из вашего балагана и выведу весь свой капитал. Я слишком стар, чтоб играть, мне хочется сделать что-то для этого мира.

– Ну, что ж, значит, будем искать нашу драгоценность, – немного подумав, ответил Царь. – У нас есть человек с подходящим опытом, надо его подключить.

– Не надо, – резко прервал его Сапожник, – я сам все сделаю, Портной уже почти нашел ее, дальше вступаю я.

В зал внесли высокие бокалы.

– За успех, – объявил тост Царевич, подняв свой.

В тишине зала послышался звук падающего тела. Это Сапожник, едва отпив из своего бокала, рухнул навзничь. Человек занесший поднос бокалами подошел к лежащему на полу телу, прощупал пульс и очень спокойно произнес:

– У Сапожника сердечный приступ, возраст, так бывает.

После данного вердикта все внимание устремилось на фигуру, сидевшую на самом большом троне, словно бы именно этот человек должен был подтвердить сказанное.

– Мы не играем в тайное общество, – спокойно сказал Царь, подойдя к телу. – Именно на этом держится наша власть и наше превосходство. У нас есть деньги, должности и люди, купленные или запуганные в разных концах света. Мы можем влиять на биржи и даже на войны и революции. Единственное, чем мы уступаем, – это обладанием высшей силой. После того, как мы вернем свою драгоценность, мы сможем потягаться даже с масонами, которые очень гордятся своим, надо сказать, доставшим им на халяву, от тамплиеров наследством. Наша драгоценность после десятилетий исследования, может поспорить с их артефактами, а возможно, даже победить. Я уверен… – В клубе было принято, чтобы все члены говорили о себе в мужском роде. – Уверен, что после того, как драгоценность окажется у нас, уже никто не сможет просто отмахнуться от «Золотого крыльца». А эти замшелые масоны и выскочки из Звезды и Дракона тихо уйдут в небытие, признав наше превосходство, предаваться воспоминаниям и смахивать пыль со своих раздутых амбиций.

В тишине было слышно, как тяжело дышит испуганный Королевич.

– Скажите Портному, что он теперь Сапожник, – устало велел Царь, – а Портного выберем позже.

Все разошлись. Они так и не узнали одну важную деталь, которую хотел сообщить им убитый Сапожник: есть вероятность, что драгоценность уже уничтожена.

Глава 1

Что для одного – сумасшествие, для другого – реальность.

Тим Бертон

– Вы меня не слушаете, – заметил мужчина обижено, и Зинка мысленно с ним согласилась, но вслух сказала:

– Нет-нет, продолжайте.

Сколько она перевидала таких городских сумасшедших за три года, пока возглавляла агентство «Дилетант», наверное, уже и не сосчитать. Поэтому привыкла абстрагироваться, выслушивая их фантастические истории. Как ни придумывали они с Алексеем, ее правой рукой, и Эндрю, лучшим компьютерщиком современности, фильтр, чтобы подобные личности не попадали на прием, ничего не помогало. Обязательно, хоть раз в месяц, но такой ненормальный просачивался к ним в приемную, используя для этого всевозможные уловки. К примеру, этот мужчина приличной наружности, видимо, был вполне адекватен на видеообращении, раз его пригласили в «избу». Номер телефона их агентства передавался исключительно от клиента к клиенту, и потому предполагалось, что сарафанное радио «среди своих» должно отсеивать ненужные контакты, но это не всегда срабатывало. Тот, по чьей рекомендации сюда попал этот профессор, был вполне разумным человеком, которому месяц назад группа «Дилетант» очень помогла, но вот его рекомендация не сработала.

Знал бы дед, который и создал систему «Дилетант», что Зине после его смерти периодически придётся выслушивать такую вот чушь, то пожалел бы внучку и сообразил что-нибудь для отбраковки клиентов, ведь он был гением.

Дед… Воспоминания о нем вновь резанули сердце. Кто говорит, что время лечит, тот безбожно врет. Оно не лечит просто потому, что это невозможно. Боль утраты – это не болезнь, это шрам на душе. В зависимости от того, насколько человек был вам близок, шрам может быть широким рубцом или тонким швом, но в любом случае он не исчезнет полностью, он с вами на всю жизнь. Дед был самым близким человеком для Зины, и потому шрам у нее был большим и уродливым, проходящим через всю душу. Как же ей не хватает его философских советов, когда он одними только рассуждениями мог решить любую Зинкину проблему. Хотя именно сейчас Зинаида понимала, что никаких проблем тогда, по сути, и не было, были мелкие жизненные перипетии, не больше. Но ей, как и любому ребенку, они казались судьбоносными и не разрешимыми. Вот именно тогда на помощь приходил дед, вручал ей свою любимую кружку с крепким чаем, усаживал в огромное кресло в кабинете и говорил: «Знаешь, Зинка, я против грусти». Мир сразу же становился добрым, а дед, улыбался одними глазами так, как умел только он, и этим ставил его на место.

«Как же его сейчас не хватает!» – в который раз уже мелькнула мысль и больно уколола. Зинка закопалась в своей уже отлаженной работе, жизнь шла по течению, в ее случае, тихом, почти убаюкивающем.

Зинаида очень гордилась, что не только не разрушила агентство «Дилетант», где правильно подобранные согласно психотипу люди в группе могут расследовать любые преступления, но и преобразовала агентство. Сделала она, конечно, это не сама, а с помощью своих соратников и коллег Алексея и Эндрю, но все же это произошло под чутким Зинкиным руководством. Получается, не подвела деда, так сказать, сдюжила. Когда это непонятное наследство рухнуло на нее, ей было всего двадцать два года, и хоть Зина не жила с папой и мамой, как другие, но все же дед со своей необъятной любовью вырастил девушку комнатным растением, эдаким цветочком на окне, за которым ухаживают, которое любят и лелеют. Комнатное растение не знает, что там, на улице есть сорняки, холод и злые люди, способные вырвать его из земли, просто так, потому что им так сейчас захотелось. Дед был для нее лучше любых родителей.

Родители – это вообще больная тема Зины, которой девушка не любила касаться даже мысленно. Боль от потери деда была жгучей, такой же жгучей, как и любовь к нему, а вот от мыслей об отце и матери возникали ощущения, как будто ее обманули уличные мошенники. Вот ты доверился попрошайке, отдал последнее, только чтобы бедный человек поел или купил себе одежду, а он после смены садится за углом в белый мерседес и уезжает в ресторан. Противно и стыдно.

До прошлого года Зина думала, что родители просто холодные по натуре люди, не любящую свою дочь, но горячо болеющие своей работой. Бывает такой тип людей – неспособных на любовь, и здесь уже не важно, любовь ли это к дочери, к родителям или Родине, сердце просто ее не генерирует, не умеет, и все тут. «Инвалиды души», как называл таких людей дед. Он говорил, что если обычных инвалидов жалко, и им надо помогать, то таким бесполезно. Вот и родители Зины уехали в Африку в командировку и забыли про дитя, оставленное на воспитание деду.

Их редкие приезды домой воспринимались подачками, а последний визит на похороны деда и вовсе жестом вежливости.

Но все изменилось в прошлом году, когда Зина нечаянно столкнулась с женщиной, один в один похожей на свою мать. Женщину звали иначе, и она отказывалась признаваться в родстве, но именно тогда и была запущенна страшная машина под названием «Кто я?».

Через своего товарища Эндрю, гениального хакера, Зина выяснила, что супруги Звягинцевы погибли в ЮАР, когда ей было пять лет, и вот это был настоящий удар. Она поняла, что ничего про себя не знает. Родные ли это ей люди, что приезжали раз в год, кто они деду, кто они все Зине? Иногда она смотрела на единственную совместную фотографию и пыталась разглядеть в людях, стоящих за спиной деда, хоть какие-нибудь похожие черты, но не находила.

С момента этого открытия прошел год, но Зина до сих пор не выяснила ничего нового, скорее всего, не хотела, а может, боялась.

«Я пытался» – отговорка неудачников или людей, не желающих идти дальше в выбранном направлении. Вот и она, когда заходил разговор о ее родителях, тихо говорила «я пыталась» и сразу закрывала больную тему. Настоящие друзья в количестве трех штук все понимали и сразу замолкали. Было видно, что им есть, что сказать, но они проявляли деликатность.

По сути, ее близкий круг сейчас ограничивался этими тремя людьми, с кем она и полетела на первый вызов группы Дилетант во Владивосток: Эндрю, компьютерный гений, аристократ Алексей и Матильда, лучший эмпат за всю историю агентства. Хотя нет, теперь этих людей четверо. В прошлом году у Моти и Алексея родился розовощекий бутуз по имени Александр (для близких просто Александр Первый), который хоть и пытался вырвать Зинкины рыжие волосы, едва она брала его на руки, но был любим ею безмерно. Вот на этих четверых и замкнулась жизнь молодого шефа агентства «Дилетант».

К двадцати пяти годам она, как старушка, выстроила свою жизнь не опасным маршрутом и, тихо ступая, чтоб не провалиться, шла по нему, боясь всего, что может причинить боль. Именно сейчас, слушая этого сумасшедшего мужчину, твердящего о том, что срочно нужно закрыть врата в Ад или не дать их открыть, поняла, что она настолько боялась своего собственного Ада, что намеренно сделала свой мир стерильным.

«Жизнь – это энергия, энергия – это река, поток событий и, главное, действий, – говорил ей дед когда-то. – Энергия должна течь, иначе она застоится и получится болото, которое затянет тебя. Никогда не останавливайся и не бойся ошибаться. Кто не ошибается, тот не живет».

В голове зазвучала песня, которую пел под гитару ей когда-то дед:

– Вот, – человек встал и из старого потертого дипломата выложил на стол толстые пачки денег, чем выдернул Зину из пучины воспоминаний. – Меня предупредили, что у вас дорого. Но зато вы даете результат почти девяносто девять процентов. Я уточнял, – зачем-то добавил он осторожно.

– Ну, не девяносто девять, – засомневалась в статистике Зина, обдумывая, что же делать и как вежливо отказать посетителю, не слишком задев воспалённое воображение. – Вы знаете, мы с Адом никогда не работали, боюсь, у нас может не получиться.

Человек посмотрел на нее внимательно, вздохнул и, опершись локтями на свои колени, обхватил голову, словно она могла оторваться.

– Вы можете ни во что это не верить, – тихо и почти по слогам произнес он, не поднимая лица. – Возможно, они тоже не верят в Ад, тут главное, что они верят, будто драгоценности существуют, и их можно продать. Представьте, что эти искатели кладов могут натворить, веря во все это безусловно?

Зинке вдруг стало жаль этого человека, который, по его же мнению, хотел предотвратить катаклизм мирового масштаба. По сути, он верит, что спасает планету.

– Вы видите, что сейчас происходит в мире? – вдруг спросил ее посетитель и даже поднял опущенную голову, чтоб услышать ответ, глядя в ее глаза.

– Вижу, – коротко ответила Зина, стараясь не злить его.

– И вы думаете, что это все просто так? – серьезно спросил он.

– Ну, эпидемии и войны были на нашей планете всегда.

– Но не в таких масштабах, – покачал головой посетитель. – Мы стоим на грани катастрофы, слишком много зла было выпущено на волю, мир просто не справляется. Если же они откроют второй портал, а по сути, первый и самый главный, то настанет Апокалипсис, конец света, если хотите. Этот парадные врата Ада. До этого в 1993 году была приоткрыта маленькая форточка, если говорить метафорами. Представляете размеры бедствия?

Он опять помолчал, словно подбирая каждое слово специально для Зины.

– В Алтайском фольклоре, – выдохнув, начал мужчина и даже закрыл при этом глаза, словно боялся, что девушка попытается его прервать, – есть легенда. Она гласит, что у подножья гор Табын-Богдо-Ола находился особый мир, второй слой небес, населяемый «сынами Неба». По этой легенде, еще до прихода скифов здесь жили существа, пришедшие со звезд и обладающие сверхъестественными способностями. Принцесса Ак-Кадын была рождена от союза сына Неба и простой женщины. Она унаследовала от своего отца дар, но при этом физически оставалась человеком.

Зина хотела что-то возразить, но посетитель, по-прежнему не открывая глаз остановил ее взмахом руки:

– Не перебивайте меня, пожалуйста. Конечно, это всего лишь легенда, но дайте я вам расскажу до конца. Когда сыны Неба, сев в пасть огнедышащего железного дракона, улетели, они оставили охранять два портала в нижний мир именно Кадын, но не учли, что силы Принцессы не сравнимы с тем злом, что ей предстояло сдерживать. Неимоверная мощь начала пробиваться сквозь ее защиту, и Кадын уже ничего не могла поделать, она начала сильно болеть, понимая, что ее дни сочтены. Но недаром девушка была дочерью сына Неба: когда зло было уже готово выпрыгнуть на землю и поглотить ее, принцесса придумала, как его остановить. Один выход, самый большой, смелая девушка запечатала своей самой большой драгоценностью, как говорится в легенде, оставленной ей самими богами. Есть предположение, что это артефакт, который может управлять временем – Анчамычаой. Название его трактуется как «некоторое время», то есть, то самое время, где человек сошел со своей тропы, повернул не туда. Это предмет, который мог вернуть любого человека в точку, где он ошибся, где он сможет изменить свое решение и пойдет по другой дороге, меняя свою жизнь и словно бы проживая ее заново.

– Удобная штука, – усмехнулась Зина. – Нажимаешь кнопку, ну, или что у него там, – и оказываешься на перекрёстке семи дорог. На первой не получилось, пойду по второй.

– Это чаша по виду напоминает Грааль, просто сосуд, из которого надо глотнуть чистой воды. На земле таких чаш семь, и упоминания о них есть в разных религиях, но я сейчас не хочу вас этим загружать. Человечество всегда хотело вечно жить, процветать, а еще мечтало вернуть прошлое, чтоб изменить будущее. Вот откуда вы знаете, что именно вам приготовила судьба? Я не согласен с вами и в вопросе применении этой чаши. А что если вы поменяете свою судьбу не в лучшую сторону? Готовы ли вы пожертвовать воспоминаниями, имеющимися у вас сейчас? Ведь они утекут из вашей памяти, как горная река, очень быстро и безвозвратно. На самом деле, как любой артефакт, это сложный предмет, с которым нужно быть предельно аккуратным.

– Вы так говорите, как будто уверены на сто процентов, что он существует, – усмехнулась Зина, но, увидев выражение лица посетителя, тут же перестала улыбаться.

– Первый вход принцесса закрывала сама и потому сделала все так, как учил ее отец, сын Неба, поэтому за первый вход душа у нее была спокойна. Второй вход, – продолжил посетитель, – который был не так огромен, она запечатала собой, принеся себя в жертву этому миру. И его нашли. За него она переживала больше всего, не доверяя собственным слугам. Для того, чтоб глупые люди не нашли и не открыли вторые врата, она приказала своим помощникам придумать обманку. Над ее захоронением было сделано еще одно, и жалкие людишки, грабившие курганы, не догадывались, что под захоронением простого слуги есть другое, и ограничились верхним. Все изменилось в 1993 году, когда группа ученых-археологов нашла разграбленное захоронение, и руководительница экспедиции каким-то шестым чувством отыскала принцессу Ак-Кадын, закованную в лед. В яме нижнего погребения был обнаружен сруб из лиственницы, перекрытый плотно подогнанными семью бревнами. В лед, заполнявший камеру, был вморожен деревянный саркофаг, заколоченный четырьмя бронзовыми гвоздями и украшенный черными аппликациями. В саркофаге, на подстилке из черного войлока лежала мумия женщины. В этом саркофаге с благодаря великому чародею – льду, прекрасно сохранилось все: шелковая рубаха и шерстяная юбка, плетенный пояс с кистями, бело-красные войлочные чулки, шуба. На голове был шикарный парик, конструкции которого позавидовали бы современные модницы. Руки мумии от запястий до плеч покрывала голубая татуировка. На этих рисунках сплелись в диком танце реальные и мифические животные, в том числе грифон, который символизирует дуализм природы, борьбу добра со злом. На запястьях женщины были жемчуга, а уши украшали золотые серьги искусной работы. Рядом были погребены шесть оседланных коней золотисто-рыжей масти в богатой сбруе. Все это великолепие соответствовало возрасту две с половиной тысячи лет. И вот когда молодой археолог сделала эту сенсацию, – все, первый портал был открыт, и над нашей землей сгустились тучи зла. Сейчас же одержимые люди, поверив легенде, хотят достать драгоценность принцессы, которой она запечатала главные врата Ада, думая, что этот артефакт и сопутствующее золото поможет им стать счастливыми, но это не так. – Говоривший словно проснулся и пристально взглянул в глаза Зине, стараясь разглядеть в них понимание. – На самом деле, драгоценность – это главное, чем пожертвовала принцесса, поэтому за ней кроется самый важный портал, открыв который, они просто погрузят мир в хаос. Наслаждаться, как они мечтают, будет просто негде и некому.

– Может, они неправильно все расшифровали и не найдут те врата? Две с половиной тысячи лет не находили, может, нам и сейчас повезет, – решила пошутить Зина, но, видимо, получилось опять не очень, потому что посетитель заплакал, беззвучно вытирая быстро покатившиеся слезы, словно не мог с ними справиться.

– Месяц назад я расшифровал карту, – пояснил мужчина, и его голос дрогнул. – Все думали, что карта второго портала – это татуировки принцессы, но только я сообразил, что это не так. Карта – это татуировки молодого мужчины с рыжей косичкой, который был захоронен выше принцессы, татуировки слуги. Именно потому, что это был всего лишь слуга, ученые обделили его своим вниманием, но на это и была сделана ставка. Вот вы, Зина, сегодня с утра, скорее всего, покупали кофе или заходили в супермаркет за водой. Вы помните, кто вас обслуживал?

– Да, я покупала кофе, – улыбнулась Зинаида, понимая, что тут ненормальный посетитель прав, – и действительно не помню, как выглядела девушка в кафе.

– Вот! – воодушевился мужчина. – Более того, смею предположить, что вы покупаете кофе в этом месте не первый раз. Люди не замечают обслуживающий персонал, и так, видимо, было всегда. Ничего не меняется на этой планете, в людской психологии тоже. На это и был расчет, что на слугу, погребенного менее пышно, никто не обратит внимание, никто и никогда не поймет, что он и есть карта. Они бы никогда не догадались, никогда. Я же, думая, что совершаю открытие, на самом деле погубил наш мир.

Мужчина вскочил, продолжая держаться за голову обеими руками, и начал ходить взад-вперед по комнате.

– Ну, это вы, наверное, поторопились, – не согласилась Зина. – Почему вы решили, что «они» сделают это именно сейчас? Возможно, они перенесут мероприятие на лето.

– Нет, – мужчина прекратил расхаживать и замер в центре комнаты, – или сейчас, или только через пятьдесят лет, поэтому они не станут ждать. Именно 28 мая, ровно в час ночи по местному времени звезды сойдутся, и врата можно будет открыть. Плюс ко всему данный парад созвездий четко соотносится с Лунным календарем, и луна укажет точное место. Следующий раз, когда созвездия выстроятся именно в такой очередности, и луна будет ущербной, случится лишь через полстолетия. Они ни за что не упустят такой возможности. Я вычислил место, где это произойдет, – плато Акон. Принцессу нашли на плато Укок, что довольно далеко от запечатанных врат, и это тоже затянуло поиски. Затем я вычислил время… Убогий, я все сделал, чтоб уничтожить этот мир, – снова тихо заплакал мужчина.

– Но вы подумайте, может, вы не все им сказали, и они все же не сумеют разгадать все тайны до конца, – попыталась успокоить нервного посетителя Зина.

– Умница! – воскликнул он радостно и даже подпрыгнул на месте. – Вы, Зина, умница. Именно поэтому я к вам и пришел. Да, они теперь знают про плато Акон, знают про время, но есть еще одна деталь, о которой знаю только я. Поэтому я и пришел к вам. Есть еще шанс, есть, правда, я уже не в силах этого сделать, но вы, Зина, должны помочь мне. Сначала эти люди прокрадутся в музей города Горно-Алтайск и украдут зеркальце принцессы, которое было у нее в правой руке, когда ее нашли, – это и есть ключ к вратам Ада. Вам же необходимо опередить их и навечно запечатать портал. Я расскажу вам, как, эту информацию я тоже нашел в легендах, но перед этим вы все-таки должны опередить воров.

– Вы как это себе представляете? – вздохнула Зина устало. – Будет налет на музей?

– Именно, но совершат они его очень по-умному. Как я вам уже говорил, на Алтае все живут и строят свои планы по Лунному календарю. Дни новой луны с третьего по пятнадцатый считаются благоприятными, именно в эти «хорошие» дни с десяти до тринадцати часов можно увидеть принцессу Ак-Кадын в музее. Правда, ученые называют ее принцессой Укока по названию плато, на котором ее нашли, но знайте, это одно и то же.

– Вы серьезно? – удивилась Зина. – На дворе двадцать первый век.

– Вполне серьезно. Вы можете прочитать эту информацию на сайте музея. Шаманы Алтая добились возвращения своей принцессы в музей Горно-Алтайска. Они требовали вернуть ее на плато Укок, но им не пошли на встречу, и тогда шаманы настояли на таком графике открытия зала, где она выставляется для посетителей, именно по Лунному календарю. Потому что дни, когда луна на ущербе, считаются неблагоприятными у алтайских шаманов. Особенно последние дни черной ущербной луны, когда сила злых духов и темных сил увеличивается троекратно. Поэтому зал, где выставляется принцесса будет закрыт. В эти дни даже работники музея не заходят на эту половину выставки.

– Бред – усмехнулась Зина, но увидев серьезное выражение лица посетителя замолчала.

– Только в эти страшные дни можно открыть портал в Ад, сама луна будет им в этом помогать.

– Надо же, какие все суеверные, – криво улыбнулась Зина.

– Не смейтесь, – попросил мужчина искренне. – В тех краях знают побольше нашего, видели такое, о чем мы даже помыслить не можем, и потому ведут себя осторожнее нас. Так вот эти люди заберут зеркальце, и еще семь дней никто об этом не узнает. Конечно, когда я состоял в их команде, то требовал, чтоб после его вернули на место, но теперь я не уверен, что хоть кто-то говорил со мной всерьез. Более того, я действительно верил им. Они мне обещали дать запечатать этот портал. Но вот, когда до начала операции оставалось несколько дней, я понял, что никто и ничего не будет закрывать. Они просто заберут драгоценности и, разграбят курган – и все. Более того, в глазах их главного я отчетливо увидел свою смерть. Эти люди оказались черными археологами, как же я раньше не догадался! – очень искренне сокрушался мужчина.

Все эти нелепые разговоры о видении смерти в глазах и черных археологах, жутко злили Зинку, как и любая пустая болтовня. Поэтому она сделала вид, что не услышала этого пафосного заявления.

– Хорошо, предположим, о зеркальце они уже знают и коварно его выкрадут, – рассуждала Зина, борясь с раздражением. – А что за деталь, которая может их остановить?

– Такая же, как у принцессы! – воскликнул мужчина радостно и удивленно, словно Зинаида задала глупый вопрос, ответ на который должен был понять каждый. Посетитель стал копаться в своих записях, что принес в большом пакете, пытаясь найти нужную.

Зина устала, но и отказать ему прямо сейчас почему-то не могла, язык не поворачивался. Настолько искренним сейчас выглядел этот спаситель мира, настолько верящим в то, что говорил.

– Давайте так, – вздохнув, сказала она посетителю, прервав его поиски, – я сегодня прочитаю все то, что вы мне принесли, – она показала на стопку исписанных мелким почерком листов бумаги в его руках, – поищу информацию в своих источниках и завтра сообщу вам о своем решении.

– Хорошо, – очень быстро и, казалось, с облегчением согласился посетитель.

Зина вновь его пожалела, а себя пристыдила за то, что дала человеку ложную надежду, ведь она собиралась завтра ему отказать. Верней, попросить об этом Алексея.

– Деньги заберите! – крикнула она мужчине, когда тот уже стоял в дверях.

– Мне негде их хранить, – пожал он плечами. – Я продал квартиру, и это сумма от ее продажи. Пусть они у вас полежат, а завтра, когда я к вам приду, если вы откажетесь, то просто вернете их мне.

– Вы настолько нам доверяете… – пробормотала Зина удивленно.

Посетитель очень грустно улыбнулся, немного замешкался, видимо, решая, что ответить на провокационный вопрос.

– Знаете, один из самых великих, на мой взгляд, писателей двадцатого века, Эрнест Хемингуэй писал: «Лучший способ узнать, можете ли вы доверять кому-то, это довериться ему». Я всегда придерживаюсь этого правила. Иногда это больно, а иногда ты находишь настоящих людей, порядочных и добрых. Такое приобретение всегда ценнее любых разочарований, потому что ты получаешь точное знание, что такие люди в принципе существуют. До этого в моей жизни был один такой человек, надеюсь, вы станете вторым.

Зине не пришло в голову, что можно было бы возразить на такие философские высказывания, и посетитель, воспользовавшись паузой, успел выскользнуть из «избы».

«Ничего, – решила Зина, взяв пакет с пачками купюр и листами А4, исписанными неровным мужским почерком, – деньги можно отдать и завтра, а заодно выяснить о посетителе побольше. Возможно, найти его родственников и рассказать им о его навязчивой идее и продаже квартиры. Может быть, они даже не знают, что с их родным человеком не все в порядке».

Она показала кулак телевизору на стене, точно зная, что ее команда с другой стороны внимательно наблюдает за происходящим через потайное окно, соединяющее аппаратную и гостиную. Они слышали все и имели возможность даже делать запись разговоров, а отсюда был виден лишь телевизор, и ни звука не доносилось из соседней комнаты.

– Ну и подкинули вы мне клиента! – буркнула она в темный экран. – Кто отсматривал его видео обращение и допустил к личной встрече, будет лишен в этом месяце «фиников». – Так они в команде называли поощрения.

Зина была хорошим, но строгим руководителем. Все, что касалось работы, никогда не мешалось с личными отношениями. Дружба дружбой, а служба службой, как любила она повторять коллегам.

«Как только дружба начинает мешать твоей работе, – говорил дед, – значит, это уже не дружба, а использование. Не позволяй ложным друзьям влиять на твою работу, семью и мораль. Настоящий друг никогда не будет заставлять тебя изменять этим трем вещам, спекулируя дружбой».

Зина помнила это и старалась чувствовать эту тонкую грань, никому не позволяя ее переходить.

Поэтому там, в аппаратной точно знали, что это не пустые слова, и «финики» в этом месяце действительно пролетают мимо.

Глава 2

Секретов не существует, есть просто спрятанные ответы.

Гилл Гриссом

Песня, которую она сейчас так душевно спела сама себе, была написана, когда Зина рассталась с Даниилом Бровиком, самоуверенным миллионером, роман с которым у нее закрутился на таинственном Байкале. В этих строчках Зина сама себе призналась в том, что, бросившись в его объятия, она спасалась от собственной боли. Ей просто необходимо было забыть свою первую и на тот момент самую большую любовь – Тимура, в отношениях с которым именно на Байкале была поставлена жирная точка. И, что очень ударило по девичьему самолюбию, поставлена она была отнюдь не Зиной. Потому было больно, обидно, одиноко и отчего-то ей показалось, что можно заглушить эту боль, поиграв в любовь с Даниилом, который был рядом и казался милым и влюбленным.

Зине даже в какой-то момент подумалось, что все получается, что эта игра и не игра вовсе, а шанс на счастье, но очень быстро все встало на свои места – она застала своего возлюбленного с другой. Вот так пошло и прозаично. Но Зина не удивилась такой развязке, словно эти отношения и именно так и должны были закончиться.

Потому что есть банальное, но вечное правило – в счастье нельзя играть, оно не прощает такого пренебрежительного к себе отношения. Именно после повторной, какой-то стыдной боли Зина и решила, что с нее хватит, и замкнула свою молодую жизнь на работе, боясь вновь ошибиться и испытать боль. Пусть с Даниилом боль была не такой сильной, как с Тимуром, но от этого было не легче. Это словно вновь упасть на недавно сбитую коленку и не понять, чего в этом больше – боли или досады на собственную глупость.

Сегодня Зина отчетливо поняла, что пора просыпаться – полгода стерильной жизни, полгода спокойствия, покуда затягивались ее душевные раны, сделали ее трусихой. Пришло явное понимание, что пора перестать прятать голову в песок и все же попробовать разобраться хотя бы в истории своей семьи. Так как телефоны родителей по причине их якобы работы в отдаленных районах Африки, где нет никакой связи, все еще молчали, Зинаида решила разобрать антресоль в квартире. Сколько она себя помнила, на эту полку только складывались старые вещи, и никогда ничего не доставалось. Она, словно черная дыра, затягивала в свои недра вещи и поглощала их без права на возвращение.

Зине вспомнился один момент, когда дед, невысокий и коренастый мужчина, вставая на шаткое сооружение «стул плюс табурет», убирал туда какие-то, как ей тогда казалось, ненужные вещи, то, что можно было бы смело выбросить.

– На таких полках между хламом и воспоминаниями, друг мой Зинка, хранятся самые постыдные тайны, помни об этом, – смеялся он, пока семилетняя Зина держала его табурет. – Тем хороши и одновременно страшны старые антресоли: никогда не знаешь, что на них найдешь – разгадку тайны или еще больше вопросов.

Зина была девушкой невысокой и хрупкой, поэтому после смерти деда так ни разу и не решилась туда залезть, хотя, возможно, причина была в боязни не высоты, а именно постыдных тайн. Сегодня же, во время бесполезного разговора со странным заказчиком об адских вратах, она почему-то вспомнила об этой полке и клятвенно себе пообещала вечером разобрать эту черную дыру в квартире.

Злясь на своих товарищей, она остановила их робкие оправдания насчет сумасшедшего клиента и, дав задание разузнать о его семье и возможных друзьях, потому как один человек, которому он доверяет, у него все же должен быть, сразу же покинула офис, именуемый между своими «избой». У нее вдруг появилась цель, и показалось, что именно разбор антресоли поможет ей побороть этот непонятный страх жизни.

Но желание уменьшилось лишь от одного на нее взгляда, вновь стало так страшно, что даже в желудке противно засосало, требуя чего-нибудь вкусненького. Была у Зины такая дурацкая привычка из детства – заедать проблему, и она даже не знала, откуда она взялась. Мысль о том, что вдруг она узнает такую тайну, что станет опять нестерпимо больно, так что уже это чувство не отступит никогда, заставила сомневаться в правильности решения.

Девушка смалодушничала, решив оттянуть момент. Она пошла на кухню, сделала себе два огромных бутерброда с ветчиной, смачно промазав белую булку майонезом, а затем прихватив гитару и чай, устроилась в коридоре на небольшой банкетке.

Она решила, что им с антресолью надо присмотреться друг к другу, привыкнуть, что ли, договориться. Гитара же была ее личным психотерапевтом, к услугам которого она прибегала постоянно. Когда Зине было лет семь, дед научил ее писать стихи. Сначала это был просто подбор слов: полка, кофемолка, искусно, вкусно, а Зина должна была с их помощью сочинить четверостишье:

Первым ее стихотворением было именно это, дед тогда Зинку очень хвалил и странно поглядывал в ее сторону, словно она сделала что-то для него неожиданное. После она уже самостоятельно вывела рецепт привидения своих мыслей в порядок. Зина накладывала на свои стихи нехитрую мелодию, и это помогало не только понимать и принимать проблему, но и думать о ее решении.

Так вышло и сейчас. Прожевав бутерброд и отложив гитару в сторону, Зина поднялась по стремянке на самый верх и открыла дверцы. К ее облегчению, ничего не случилось: оттуда не вылетели летучие мыши с приведениями, да и параллельная вселенная не затянула ее, как Алису в кроличью нору. Полка встретила ее прозаично – пылью и хаосом. В самом углу Зина увидела клоуна, свою ненавистную игрушку. Когда-то дед купил ей этого яркого циркача, но маленькой девочке игрушка не понравилась. Зина боялась ее и безутешно плакала, тогда дед взял его и выкинул. Сейчас стало понятно, что он соврал, убрав игрушку на антресоль, но зачем? Пожалел денег? На деда это не похоже, он легко расставался с деньгами, говоря, что именно в этом их предназначение.

Любопытство победило, и Зина взяла маленького монстра за рыжие волосы. Но, видимо, конструкция из хлама была такова, что она оставалась статичной только в цельном состоянии, и потому клоун потянул за собой все остальное наполнение полки. Зина же, не выдержав повалившийся на нее лавины, пошатнулась на стремянке и полетела вниз. За секунду рассчитав высоту потолков под четыре метра и свою скорость падения, она уже мысленно смирилась с переломами конечностей и зажмурилась. Но вместо жесткого столкновения с полом почувствовала чьи-то сильные руки.

– Привет, зеленоглазка, – услышала она знакомый голос. – Тебя дверь не учили закрывать? По-моему, я опять спас тебе жизнь.

Глава 3

Глупость и мудрость с такой же легкостью схватываются, как и заразные болезни. Поэтому выбирай себе товарищей.

Уильям Шекспир

– У тебя, как всегда, одиноко, – заметил Феликс Есупов, оглядывая комнату и прихлебывая чай. – А я еще боялся к тебе идти, думаю, вдруг тут уже поселился какой-нибудь бугай, который выгонит меня взашей.

– Ты сейчас напрашиваешься на то, чтоб это сделала я, – ответила ему грозно Зина, но на самом деле она была рада видеть этого красавчика.

С Феликсом Есуповым их судьба свела, когда они искали наследство тамплиера в маленьком городе на берегу Балтийского моря. Тогда программа потребовала в группу вора – им и стал бывший цирковой фокусник, временно сошедший с пути. На тот момент он отдал Родине все долги, и был отпущен на свободу за образцовое поведение.

– Что ты! – испугался Феликс. – Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, – на этих словах он хитро улыбнулся.

Надо сказать, этот тридцатичетырехлетний молодой человек был не только прекрасным фокусником, но еще и чертовски обаятельным мужчиной. Пшеничные волосы и голубые глаза, благородный профиль и хорошие манеры, которым, научил его дядя-цирковой артист кроме фокусов, дополняли образ. Зина чувствовала себя рядом с ним гадким утенком. Потому, видимо, и не поверила два года назад в его ухаживания. Ей тогда показалось, что такой красавчик не может влюбиться в миниатюрную, словно Дюймовочка, девушку, без ярких, так привлекающих мужчин форм, да еще и рыжую, периодически страдающую от конопушек на лице.

– Ты расскажешь, зачем туда полезла? – спросил Феликс, сообразив, что сказал что-то не то, и постарался перевести тему. – Я подошел к двери, хотел позвонить, но увидел, что дверь не то, что не заперта, а даже немного приоткрыта. Испугался, забегаю, а тут ты прям с потолка на меня! Хорошо еще, сноровка цирковая есть, а так бы мы оба оказались погребены под этой горой мусора, – Феликс показал в коридор, где лежали свалившиеся с антресоли вещи.

– Вот тут ты, мой друг, прав, – улыбнулась ему Зина. – Потому и заслужил чай с пирожным. А полезла я туда, – вздохнула она, – узнать страшные тайны своей семьи.

– И как? – спросил Феликс, доедая уже второй эклер. – Нашла?

– Нет, – пожала плечами Зина, – их там не оказалось. Видимо, я слишком многого хотела от простой старой антресоли.

– Родители так и не позвонили? – поинтересовался Феликс. Он был в курсе всех ее перипетий с родственниками, да и не только с ними. Зина почти сразу отправила молодого человека во френдзону, и он остался там навсегда, не претендуя на большее. Появлялся в жизни девушки не часто, но по какой-то невероятной случайности именно тогда, когда ей была нужна его помощь и поддержка. Потому он все знал и про Тимура, и про Даниила, и про семейные тайны.

– Их телефоны вне зоны доступа, – Зина покачала головой, – уже полтора года молчат. Официально они мертвы уже двадцать лет, а женщина, в которой я год назад на Ольхоне случайно узнала мать, просто растворилась в воздухе, и даже ее работодатель Даниил Бровик не смог ее найти. Словно и не было человека.

Зина сказала про Даниила, как про совершенно чужого, и сама этому поразилась.

– И ты решила, что все ответы хранятся в пыльной антресоли, – прыснул со смеху Феликс, но Зина поняла, что он уводит разговор от еще недавно больной для нее темы.

– Именно, – улыбнулась она Феликсу и подумала, что за время их знакомства он ей стал как брат. Такой же потерянный и одинокий.

Мотя, Алексей и Эндрю были друзьями, хорошими, надо сказать, друзьями, всегда приходящими на помощь. Теми друзьями, с которыми хорошо и в радости, и в горе. Но они все же были другими, а Феликс Есупов – родственной душой. С братом ты тоже можешь не видеться годами, но когда он появляется в твоей жизни, ты чувствуешь это родство на клеточном уровне.

– По-моему, – Феликс подошел к груде вещей в коридоре, – это все можно смело выкидывать. Хотя, возможно, – в его голосе появился интерес, – кроме этого зонта.

Он достал длинную трость и снял с нее черный чехол. Под ним оказался зонт огненно-красного цвета. Причем цвет был настолько ярким, словно этот предмет не пролежал на антресоли как минимум три года, а был только что доставлен из магазина.

– У деда был точно такой же, только черный, – сказала Зина, рассматривая находку. – Даже ручка была в точности такая же, резная, со звездой. Наверное, когда-то он купил себе и мне, свой использовал, а мне забыл подарить.

– Ну, надо сказать, он не выглядит старым, – Феликс тоже заметил странность находки. – Хотя, Савелия Сергеевича нет три года, не такой уж это и срок.

– Но ведь ты пришел не за тем, чтоб пить чай и рассуждать о зонтах, – наконец задала Зина вопрос, который давно витал в воздухе.

Феликс протянул девушке свою находку и внимательно посмотрел в глаза, словно хотел прочитать в них, может он ей доверять или нет.

– Ну же, – теперь Зина решила подбодрить гостя, – мы с тобой уже достаточно давно знакомы, чтобы не сомневаться друг в друге. Я слушаю тебя.

– Помоги мне найти человека, – сказал Феликс, и с его лица сошла вся уверенность, даже сарказм в голосе пропал, хотя он был константой в общении молодого человека с этим миром. Зина видела Феликса таким лишь однажды, когда он рассказывал ей историю своего сиротства и последующего обретения семьи в лице своего дяди. Только эта тема заставляла хитрые, с легким прищуром глаза красавчика, знающего себе цену, перестать смеяться. Последующие слова Феликса подтвердили Зинкины подозрения: – Близкого мне человека.

Зина понимала, что перед ней хороший товарищ, почти брат, уже родной, но она никогда не путала работу с личными отношениями. Это было трудно, но она не допустила такой мысли и сейчас.

– Феликс, ты прекрасно осведомлен об особенностях программы и агентства, – начала она из далека. – Ты когда-то тоже был в группе, и знаешь обо всем изнутри, как говорится. Мы не занимаемся поиском людей.

Зине было неловко и даже немного стыдно от сказанного, словно друг пришел к ней занять денег, а она ему отказала. Но так было правильно.

Феликс вздохнул, как перед трудным разговором и, присев на банкетку, на которой Зина недавно договаривалась с антресолью, побаиваясь влезть в ее нутро, и, не глядя на девушку, начал сбивчиво говорить, видимо, заранее подготовленный монолог:

– Ну, во-первых, у нас, то есть, прости, у вас в агентстве все когда-то бывает впервые, ты же мне сама рассказывала. В тот раз, когда я с вами поехал в Калининградскую область, ты тоже твердила, что вы никогда не занимались убийствами, а тем более, групповыми. Но ты рискнула согласиться, и мы тогда победили, – на этих словах он все же поднял глаза на стоящую напротив его Зину и посмотрел с надеждой, как собака смотрит на хозяина, когда очень хочет гулять и ждет команды. Не увидев поддержки, он продолжил: – Затем вы были год назад на Ольхоне, ты, конечно, тогда не рассказывала мне подробности, когда заглянула на мое представление в Иркутске, но ведь и я не дурак, – он развел руками, как бы извиняясь. – Тогда все местные паблики пестрили заметками, что на главном острове Байкала произошли ритуальные убийства. Агентство на них тоже не специализировалось, но вы взялись и смогли это сделать.

Феликс все же встал, подошел к Зине, упершейся в стену, и посмотрел в глаза. Он был абсолютно раздавлен, и девушка даже удивилась, как ловко он скрывал свою боль еще пятнадцать минут назад.

– Я знаю, что тогда ты соглашалась, потому что кто-то называл пароль, который знала только ты и твой дед. У меня нет пароля, мне никто его не давал. Я просто прошу своего друга Зинку мне помочь и вспомню старый пароль, с которого все начиналось: «Знаешь, Зинка, я против грусти».

Девушка не произносила ни слова, Феликс же принял это за колебания и решил прибегнуть к последнему аргументу:

– Я могу заплатить, я стал прилично зарабатывать, у меня туры. – Зина по-прежнему молчала. – А еще Алтай очень красив в конце мая, – добавил он уже без всякой надежды на успех.

– Алтай? – неожиданно оживилась Зина.

– Да, рядом с Горно-Алтайском есть плато Акон, нам надо туда.

– Как? – еще больше поразилась Зина, распахнув от удивления глаза.

– Акон, – уже веселее повторил Феликс, видя интерес девушки. – В конце восьмидесятых там был построен небольшой городок ученых, чтобы им было удобнее приезжать на раскопки в этом загадочном краю. Все-таки заботились в Советском союзе о простых ученых. Так вот, построить-то построили, но использовать не успели. Союз развалился, а вся инфраструктура там осталась.

– Как же ее не растащили-то по кирпичикам? – удивилась Зина.

– Это плато находится высоко в горах, единственная дорога как раз была обрушена почти сразу после строительства, и попасть туда можно лишь на вертолёте. Как ты понимаешь, не у каждого в нашей стране под рукой данное средство передвижения, а у кого оно все-таки есть, тому старые кирпичи не нужны.

– И что твой человек делает в этом городке? – спросила Зина. Было видно, что с этой минуты она уже не думает, как отказать старому знакомому, а увлечена идеей.

– Год назад какой-то миллиардер купил этот разваливающийся от дождей и ветров поселок и построил на его месте парк отдыха для богатых, – объяснил Феликс.

– Серьезно? – не поверила своим ушам Зина.

– Ничего удивительного, – пожал плечами Феликс. – Богачей у нас в стране очень много, а людям, как известно, нужно хлеба и зрелищ, это еще в древнем Риме знали. Со зрелищами сейчас туговато, как и с поездками по миру, поэтому такие вещи очень востребованы. Я гастролировал как минимум в трех таких закрытых местах на нашем юге, где отдыхали только избранные. Но этот предприимчивый миллиардер, видимо, подумал, что юг – это банально, потому решил заморочиться и, кстати, правильно сделал: чем необычнее место, тем больше денег на нем можно заработать. А у городка уже вся инфраструктура была, так, сделать косметику, придумать развлечения и все.

– Ты говоришь так, словно там был, – заметила Зина.

– Я нет, – вздохнул Феликс, – но вот мой человек – да. Ремонт парка подошел к концу, они набирали клининг перед первым сезоном, и я с третьей попытки смог пристроить туда доверенное лицо, она мне периодически передавала информацию. Самое важное, что она узнала за время проживания, что человека, которого я ищу, там нет.

– Тогда зачем нам туда? – спросила Зина. Она уже что-то увлеченно чертила ручкой в блокноте, делая зарисовки.

– Потому что я знаю, что она там, и от того, что ее никто не видит, становится еще страшнее.

– Ты предлагаешь мне с группой пробраться внутрь? – уточнила Зина, но уже не с усмешкой как в начале разговора, а по-деловому, словно рассматривала в том числе и этот вариант.

– Нет, конечно, – Феликс словно бы ждал этого вопроса. – Сезон начинается двадцать пятого мая, и я выиграл конкурс на работу в парке отдыха «Создатель». Я так понял, что у них фишка такая: набирают персонал для развлечений на каждый заезд индивидуально, чтобы не повторяться. Поэтому я не могу потерять эту неделю, в этом году меня туда больше не позовут. Мне страшно прокатиться туда и ничего не узнать, именно поэтому я вспомнил про Дилетантов. Для них неделя – это идеальный срок. Я могу взять с собой троих помощников для организации представления, а это, опять же, идеальная команда. Вместе со мной будет как раз четверка дилетантов. Я за все заплачу, Зина, я сейчас прекрасно зарабатываю, – начал повторяться Феликс, потому что подготовленная информация закончилась.

– Ты точно не вляпался опять в криминал? – спросила Зинаида серьезно.

– Нет, – уверенно ответил мужчина. – Я дяде обещал, тебе, себе, в конце концов. Зина, дорогой мне человек оказался в беде, я чувствую это. Помоги.

– А ты уверен, что он хочет, чтобы его нашли? – вновь уточнила Зина.

Феликс хотел что-то сказать, но промолчал.

– Кого ты ищешь? – спросила Зина, пристально глядя ему в глаза, но мужчина не успел ответить, потому что зазвонил телефон.

– Секунду, – сказала она Феликсу. Вообще Зинаида очень сильно изменилась за последние полчаса, превратившись из растерянной молодой девушки, ищущей на старой антресоли семейные тайны, в уверенную руководительницу, которая знает чуть больше остальных.

– Слушаю, Алексей – произнесла она сердито, полагая, что ее правая рука, решил в сотый раз извиниться за сумасшедшего клиента, но взволнованный голос в трубке мгновенно снял всю Зинкину раздражительность:

– Шеф, можешь говорить? – спросил он.

– Да, – ответила она, не тратя время на болтовню.

– Наш сегодняшний гость выпрыгнул с девятого этажа гостиницы в центре Москвы. На окне, из которого он сиганул, послание, которое засветилось уже во всех пабликах. Я тебе скинул, посмотри в мессенджере.

Зина, не сбрасывая вызов, открыла сообщение. На фото была четко видна надпись на оконном стекле: «Девушка с зелеными глазами, я доверяю этот мир тебе».

– У полиции версия о безответной любви, но мы оба понимаем, что это не так, – Алексей выражал мысль без лирических отклонений. Это говорило о том, что он сейчас ждет команды от Зины, ждет ее решения.

– Собираемся в «избе» через полчаса, у нас новое дело, – объявила Зина.

Положив трубку, она несколько секунд молчала, потом повернулась к Феликсу и забрав у него из рук свою находку – красный зонт-трость, сказала загадочно:

– Ты тоже едешь в «избу». Там и решим, кто у нас все-таки заказчик.

Глава 4

Кофе – это просто счастье… и это счастье, можно пить.

Иммануил Кант

Май в Москве был такой же мокрый и холодный, точно как жизнь Ольги Суриковой.

Стоп.

Вот что значит, женщине пятьдесят один год, а она все Ольга. Другие в ее возрасте уже становятся Ольгами Владимировнами, Петровнами, Николаевнами, в зависимости от имени родителя. Молодые коллеги перед ними трепещут от уважения и легкой боязни, а она по сей день просто Ольга. Даже представляясь где-нибудь, ей неудобно подставить отчество, словно она этого не заслужила, словно эта опция была для нее закрыта. Наверное, все ее беды идут от этого обстоятельства.

– Еще кофе?

Подошедший официант взглянул на нее с жалостью. Оля понимала его взгляд, потому что практически на его глазах богатая мадама из тех, кто не смотрит на ценники в меню их кофейни, превратилась в загнанную мышь, которая расплачивается за самый дешевый американо наличными, считая каждую копейку.

Раньше Ольга пила только лавандовый раф. Бариста сам приносил ей его и каждый раз, будто бы забывая о предыдущем разговоре, рассказывал историю этого божественного напитка:

– Вы знаете, – сообщал он, словно по секрету, – что кофе раф придумали в Москве на Кузнецком мосту, в одной кофейне? Его приготовили первый раз специально для очень привередливого посетителя, которого звали Рафаэль. Напиток понравился друзьям и сослуживцам Рафаэля, и они, приходя, заказывали кофе «как у Рафа». Позже даже в меню была включена строка «кофе, как у Рафа», но посчитали название слишком длинным и оставили короткое кофе раф. Сейчас этот напиток пьют по всей стране. В рецепте: двойной эспрессо, десятипроцентные сливки и ванильный сахар. Все это взбивается до нежной пенки, а затем добавляется капелька корицы. Сейчас, правда, уже появилось множество вариаций, это и лавандовый раф с цветами лаванды, и медовый, и другие разновидности.

– Так вам еще кофе? – повторил свой вопрос официант, выдернув Ольгу из дорогих ее сердцу воспоминаний. Воспоминаний о том времени, когда ее жизнь была еще целой, и она, глупая и наивная, даже представить себе не могла, что все это может развалиться в один момент. Как карточный домик, заботливо построенный своим создателем, красивый и ненадежный.

– Разрешите присесть к вам за столик, – прозвучало неожиданно, и они с официантом одновременно оглянулись. Возле столика стоял красивый мужчина лет сорока с небольшим и обворожительно улыбался. В кафе было полно свободных мест, и Ольга смутилась.

– Конечно, я уже ухожу, садитесь, – сказала она мистеру Улыбка. – Кофе больше не надо, – наконец ответила она официанту.

Тот облегченно вздохнул и принес меню новому посетителю, надеясь, что тот окажется более платежеспособным.

– Мне так неудобно, что я вас выгоняю, – начал оправдываться нежданный сосед. – Просто мне отсюда будет удобно смотреть, когда моя жена выйдет из магазина и не упустить этот момент. Разрешите мне в знак извинения угостить вас кофе. Прошу, не отказывайте, а то я весь день буду чувствовать себя отвратительно, зная, что заставил уйти такую очаровательную женщину.

Ольга все еще не решалась что-либо ответить, и, заметив ее сомнения, мужчина подозвал официанта и сделал заказ.

– А для дамы… Дайте я угадаю, такая утонченная женщина пьет что-то особенное, скорее всего, раф. Угадал?

– Лавандовый, – улыбнулась Ольга, возможно, первый раз за последний месяц. Ей так захотелось лавандовый раф, что она не нашла в себе сил отказать. Ну что может случиться, если она выпьет чашечку кофе в компании этого молодого человека? На нее как на женщину он вряд ли позарился, да и выглядит она в последнее время ужасно. Не почку же ее заставят отдать в обмен на кофе. В крайнем случае, это центр Москвы, можно будет и закричать. Этими, как показалось Ольге, разумными доводами она успокоила себя и стала просто наслаждаться вкусом принесенного напитка. К нему на блюдечке еще шло миндальное печеньице, и это было райски прекрасно, почти как до появления Ады, личного ада Ольги Владимировны Суриковой.

– Вы плачете, – вдруг услышала она сквозь свои воспоминания голос спонсора ее сегодняшнего наслаждения. – Простите, если я вас чем-то обидел, я могу пересесть за другой столик.

– Не стоит. – Ольга даже не заметила, как расплакалась, слезы стали нормой ее жизни. – Напротив, вы мне очень помогли. Просто у меня сейчас тяжелые времена.

– А вы расскажите все мне, как рассказывают случайному попутчику в поезде, – предложил ей собеседник. – Это работает почти как сеанс у хорошего психолога. Можно без конкретизаций и имен. Вы просто проговорите ситуацию вслух и, возможно, найдете ответ сами. Если же нет, то я могу что-то сказать, увидев проблему со стороны.

Ольга растерялась от такого предложения. Она была не очень общительным человеком, а уж с чужими людьми не откровенничала ни разу в жизни. Но ведь и она уже не та, и ее жизнь теперь совсем другая.

– А может, и правда, – как-то равнодушно согласилась Ольга. Ей вдруг стало совершенно плевать, что о ней подумают. – Но рассказывать особо нечего, обычная бабская история.

– Помните, как у Толстого в Анне Карениной: «Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Думаю, что и ваша история имеет много индивидуальных причин и последствий. Вы просто попробуйте, – настаивал незнакомец.

– Ну, что ж… Мне двадцать два года, и я самая наивная девушка на планете. Жду своего принца, не обращая внимания на предложения однокурсников. Помните, как у Эдуарда Асадова, хотя вы, наверное, молоды для такого поэта, а вот мы в свое время зачитывались его стихами. Гений своего времени, незаслуженно забытый современными людьми. Так вот в одном из стихотворений у него есть такие строчки: «Мне хочется крикнуть, любви звездопада, красивой, красивой. Большой, большой. А если я в жизни не встречу такой, тогда мне совсем никакой не надо». Стихотворение называется «Чудачка». Вот такой чудачкой была и я. Когда же появился он, то весь остальной мир уже для меня перестал существовать. Это был мой личный принц на белом коне. Он сказал бросить работу, я бросила, он сказал заниматься детьми, я занималась, он сказал не лезть в его дела, и я не лезла. Мне казалась, что я самая счастливая женщина на свете – семья, двое сыновей, муж-бизнесмен. Все, что касалось материальных благ, я имела в достаточном для меня количестве. Если шуба, то соболиная, если дача, то на Новой Риге, если отпуск, то в Испании. Жизнь удалась! Знакомые, жены его друзей даже завидовали сначала, но, правда, потом завидовать стало некому, потому что он велел ликвидировать любое общение, и я, как всегда, послушалась.

– Надеюсь, несчастные живы, – прокомментировал слушатель.

– Вполне, – усмехнулась она. – По социальным сетям я вижу, как они завидуют теперь другим, потому что мне уже не выйдет. Все началось, когда выросли дети, мне кажется, я даже почувствовала это физически. Мальчишки выпорхнули в большую жизнь и, как положено молодости, тут же забыли о родителях. Мужу стало нечего со мной обсуждать, а жена-домохозяйка вдруг начала тяготить его. Вот тогда очень вовремя и появилась Ада. Нет, вы не подумайте, она не молоденькая девушка, ей примерно столько же, сколько и мне, но с ней мужу интересно. Потому что эта женщина – такая же акула бизнеса, как и он. Они очень быстро соединили два собственных дела и стали работать вместе, да и не только работать, – горько заключила Ольга.

– Вы развелись? – спросил случайный собеседник.

– Нет, – качнула головой Ольга, – он пугает меня, что если я вздумаю подать на раздел имущества, то он наймет лучших адвокатов и оставит меня ни с чем. Заблокировал все карты и выдает десять тысяч рублей в месяц на проживание. Спокойно разгуливает по городу со своей Адой, как будто я умерла. А я что, куда я теперь, кому я нужна? У меня нет ни накоплений, ни недвижимости, ни профессии, а самое главное, за годы подчинения мужу я забыла, что такое самостоятельность. Я даже мыслить не умею сама, всего боюсь. Боюсь его бросить и уйти, начать новую жизнь, терплю унижения и снова боюсь.

Ольга не сказала чужаку главного, что она не просто терпит и боится, что она до сих пор любит своего мужа, несмотря ни на что надеется, что однажды он вернется. Любит настолько сильно, что готова терпеть все, лишь бы он не развелся с ней. Видимо поняв это муж просто перестал замечать бывшую жену раздражаясь ею как старым неудобным диваном, который вроде бы надо поменять, вынести на помойку, но тратить время на это жутко не хочется.

– Почему ваши сыновья вам не помогут? – задал резонный вопрос мужчина. Он перестал улыбаться и теперь очень внимательно слушал Ольгу.

– Вы знаете, мне всегда нравилось, что у меня мальчики. Я была уверена, что родила себе защитников, которые никогда не дадут мать в обиду, но это оказалось не так. Они женились и теперь защищают свои семьи, а мама… Что мама? В конце концов, это ее проблемы пусть разбирается с отцом сама. Да я и сама не хочу вовлекать их в это, потому что они все еще зависят от отца материально. Сыновья работают на фирме, где командует их отец в союзе с Адой, все понимают, но молчат, чтоб не портить отношения. Пусть хоть у них не будет проблем. Я сама в этом виновата, я сама растворила свою жизнь в чужой, а так делать нельзя, это грех, и господь наказывает за это не меньше, чем за иные смертные грехи, – сказала Ольга без всякой злобы.

– Ольга, простите меня, – вдруг сказал собеседник, чем вывел ее из мрачных рассуждений.

– За что? – удивленно спросила она его.

– Я немного соврал вам. Разрешите представиться: меня зовут Алексей Кропоткин, я представляю агентство «Дилетант». Мы работаем по методике гениального ученого, он создал систему, когда люди разных профессий, подобранные по психотипу, могут расследовать практически любое преступление. Сейчас у нас новое дело, и программа нам предложила вас как одного из возможных участников новой миссии. Это не опасно и, поверьте моему опыту, даже очень увлекательно. По окончании миссии, а она не длится больше пяти-семи дней, выплачивается крупный гонорар. Пока вы не прошли отбор и не подписали договор, не могу назвать сумму, но поверьте, это очень хорошие деньги. Если же миссия пройдет удачно, – а у нас статистика девяносто восемь процентов раскрытых дел – то агентство еще организовывает «финики» для участников, бонус, если сказать проще. В вашем случае я обещаю хороших адвокатов для бракоразводного процесса, я займусь этим лично.

Ольга сидела и не могла понять, что происходит. Человек говорил просто и ясно, и не было похоже, что это какой-то обман. Его мимика и жесты говорили, что Алексей Кропоткин – это реальное имя, и вообще он сейчас говорит исключительно правду. Но наряду с этим, его рассказ звучал фантастически, как сюжет из детективных сериалов, которые она так любила смотреть одинокими вечерами.

– Вот мой паспорт, – мужчина достал и протянул Ольге свой документ. – Вы можете посмотреть, что у меня есть жена, сын и московская прописка. От вас ведь не убудет, если мы сейчас с вами прокатимся до нашего офиса в Перово. Вокруг масса людей и достаточно светло. Там вы поговорите с моим шефом, Зинаидой Звягинцевой, она внучка того самого гениального ученого, который придумал эту программу, и поймете, что мы не враги вам, и, вероятно, даже сможем стать друзьями.

Заметив, что женщина по-прежнему сомневается, представившийся Алексеем вздохнул и выдвинул последний аргумент:

– Мне не хотелось вам говорить, пока вы не пройдете тест в офисе, но вы, Ольга, мне очень симпатичны, и я на самом деле хочу вам помочь. Возможно, участие в нашей миссии единственное, что может вытащить вас из этой ситуации, что сложилась в вашей жизни. Итак, вы же знали Виталия Галопова? – спросил он и умолк в ожидании ответа.

– Да, – ответила Ольга неуверенно, – мы учились вместе в институте, после были на практике.

– А еще он был в вас влюблен, и вы были тем самым, единственным человеком, которому он полностью доверял, – озвучил Алексей как факт, и Ольга смутилась. – Так вот вчера он покончил жизнь самоубийством, перед этим Виталий был у нас в офисе. Я не могу сейчас сказать вам всего, но это дело связано с вашим институтским другом и вашей общей практикой на Алтае много лет назад. Ну же, решайтесь, что вам терять? Любовь мужа, которой больше нет, благосостояние, что вам не принадлежит, или нелюбимый кофе в любимом кафе раз в неделю?

– Я не готова, мне страшно, – произнесла женщина растеряно.

– Наверняка в детстве мама вам говорила, что вы особенная, что вы лучшая, и что для вас уготовано нечто такое, чего вы даже не можете представить. Это ваш шанс, сама судьба вам дает почувствовать себя личностью, вы еще молоды и можете все изменить.

Мелкими кадрами у Ольги перед глазами пробежала ее осознанная жизнь. Дети, муж, садики и школьные собрания, градусники и разбитые коленки, наглаженные рубашки и запах пирога. Единственное, чего было так мало в этих воспоминаний – так это самой Ольги, словно бы она не жила, а была лишь администратором, меняющим декорации на съемочной площадке.

– У вас есть шанс, прожить вторую половину своей жизни так, как хотите, вы, не оглядываясь на мужа и не спрашивая у него разрешения. Это страшно, но это единственная возможность. Вспомните, как детстве с вышки в бассейн, страшен лишь первый шаг, а там – наслаждение полетом и вода, которая нежно придерживает вас, чтоб вы не разбились о кафельный пол, и выталкивает наверх, чтоб вы могли вдохнуть воздуха. Решайтесь, дальше жизнь обязательно вас подхватит и вытолкнет для наслаждения ею.

На самом деле Ольга не слушала его доводы, думая о другом.

– Я рискну, – сказала она и сама испугалась своего голоса.

– Вот и славно, моя машина за углом, – сказал мужчина довольно.

– Секунду, – остановила она Алексея и протянула подошедшему официанту салфетку. – Молодой человек, здесь написаны мои данные, а также данные молодого человека, с которым я сейчас уеду. Если я не позвоню в кафе вечером, передайте эту информацию полиции и скажите, что меня похитили.

Официант застыл, не зная, как реагировать, а Алексей рассмеялся.

– Вы мне нравитесь, Ольга, – повторил он и галантно подал ей руку.

Хоть все выглядело нереальным, женщина решила воспринимать происходящее как знак свыше и плыть по волнам.

Глава 5

Чтобы дойти до цели, надо прежде всего идти.

Оноре де Бальзак

Зина стояла в аппаратной и печально смотрела через тайное окно, замаскированное под телевизор, на странную парочку в приемной. В глазах как будто был песок и девушка постоянно их терла, делая тем самым еще хуже. Они работали всю ночь, и потому вчерашний день словно бы и не заканчивался, а тянулся, как резиновый, дополняя свою историю новыми происшествиями. Зинаида бегала по городу, добывая нужные, как ей казалось, сведения, а ребята искали новых Дилетантов. Только что позвонил Эндрю и сказал, что программа наконец одобрила всех членов группы для новой миссии, и Зина сразу же рванула в «избу». Но увидев будущих коллег, ни радости, ни уверенности Зинаида Звягинцева почему-то не испытала. Группа, в составе которой ей так же придется путешествовать на таинственный Алтай, выглядела, как минимум, комично.

Вчера, когда они уже поздно вечером собрались в «избе», то стоял лишь один вопрос: под какое дело составлять запрос на группу? Программа не может разорваться и решать две задачи одновременно, даже если они находятся в одном месте.

– Я предлагаю все же взять в заказчики Феликса, – предложил Эндрю. – Здесь мы хоть как-то можем сформулировать задачу, а иначе что мне писать? Не дать нехорошим людям открыть врата ада, так? Боюсь, даже искусственный интеллект просто покрутит пальцем у виска.

– Во-первых, я не верю в совпадения, – протянула Зина задумчиво, – а во-вторых, теперь я уже не смогу бросить дело Виталия Галопова. Он все очень точно рассчитал, отдал мне деньги и, чтоб я не успела отказаться, выпрыгнул из окна. Видимо, был уверен, что «черные археологи», как он их называл, его все равно найдут.

– Как-то уж очень радикально, – пожал плечами Эндрю и поправил очки.

– Ты не понимаешь, – сказала Зина с сожалением. – Да и я не сразу это поняла: он безусловно верил в эти врата и винил себя за то, что нашел их. Но больше всего он винил себя за доверие не тем людям. Он решил, что помешать этому можем только мы, и поэтому был готов на все. Им двигала стопроцентная уверенность, а такие люди способны на все. Это как солдат в бою, он идет на смерть именно из-за веры. Он верит, что защищает свою Родину, свою семью, своих потомков, своего бога, в конце концов, и потому даже осознавая, что его ждет впереди, идет, не боясь ничего, потому что с ним вера. А вера, как написано в Библии, горами движет.

– Но откуда ему было знать, что ты не откажешься. На свете много разных людей, и ты вполне могла оказаться одной из тех, кто бессовестно прикарманил бы деньги, даже не думая приступать к работе, – предположил Алексей. Было в их команде такое правило: при обсуждении будущей работы все и всегда подвергать сомнению. – Сложноватая схема, как мне кажется.

– Согласна, – кивнула Зина. – Но единственный шанс узнать, можешь ли ты доверять человеку, это довериться ему.

– Хорошо сказано, шеф, – оценил Эндрю, не отрываясь от экрана компьютера.

– Это не я, а Хемингуэй, – Зина не стала присваивать себе лавры. – Так вот, Виталий Галопов использовал этот шанс. А еще он очень боялся своих «черных археологов», он что-то нес про смерть в их глазах, но я в такое не верю. Думаю, он подслушал и как-то по-другому понял их слова о своей невеселой участи после того, как поможет им – оттуда и страх.

– Значит, мы должны оправдать его доверие и найти этих нехороших любителей древности, – развел руками Алексей. – Только в этом деле масса неизвестных. Кто хочет открыть этот портал в Ад? Зачем им это? Насколько эти люди уже продвинулись? И главный вопрос: на что они готовы пойти?

– Ну, судя по самоубийству Виталия Галопова, они готовы зайти далеко, – рассудил Эндрю, – и люди эти не очень хорошие.

– Или наш Виталий просто сумасшедший, – выдал свой вариант Алексей, – что тоже, вполне вероятно, и никаких «их» попросту не существует.

– Вот вы сейчас гонитесь за двумя зайцами, – вставил обиженно Феликс. – Рассуждаете про какой-то Ад, а не про исчезновение девушки.

– Правильно говорит Феликс, – согласилась с другом Зина. – Установка такая: мы с вами ищем девушку по имени Тиара. Ей около тридцати, и она предположительно врач-психиатр. По словам Феликса, прекрасно владеет гипнозом, – Зина взглянула в сторону мужчины.

Все молчали, но эта тишина говорила лишь о том, что все согласны с формулировками и задачами и ждут дальнейших распоряжений.

– Далее, – продолжила Зина, поняв, что возражений нет, – в программу вобьешь как константу меня и Феликса, – это она уже давала указания Эндрю, который параллельно с разговорами продолжал что-то делать в компьютере.

– Ну тебя еще ладно, – отозвался он, – ты по психотипу универсал, но Феликса-то как вбивать?

– Не скромничай, на Ольхон же ты себя как-то вписал, – припомнила ему Зинаида, и Эндрю покраснел. – Вот и с Феликсом поработай, без него нам все равно дороги туда нет. И вот еще что, обязательно добавь в формулировку: плато Акон, горный Алтай.

Время уже давно перевалило за полночь, но ни у кого сна не было ни в одном глазу.

– Алексей, ты должен до утра, пока программа думает, проштудировать все записи, что оставил нам Галопов, – они в пакете с деньгами – и сделать для меня выдержку главных тезисов, лучше в форме таблицы. Среди записей должно быть описание как сначала найти, а потом запечатать этот портал навсегда. Он вчера хотел мне открыть эту тайну, а я не стала слушать, решив, что все это бред, и мы на следующий день ему откажем. Но когда Виталий хотел меня посвятить в это, он полез в записи, значит, информация все же где-то там. И еще, найди мне единственного, кому доверял наш заказчик, возможно, он знает больше.

– Понял, шеф, – козырнул понятливый подчинённый и, достав из сейфа увесистый пакет, тут же углубился в бумаги.

– А я? – спросил Феликс. – Давай я тоже что-нибудь поищу и проштудирую.

– Для тебя, милый мой, самая сложная задача, – сказала Зина. – Подумай, как ты введешь в цирковые номера людей без опыта, чтобы это не бросалось в глаза. Мы должны быть командой, а не сборищем странных индивидов, вызывающих подозрение, иначе нас раскусят, и тогда все расследование полетит в тартарары.

И вот, сейчас, спустя пятнадцать часов после того разговора, смотря через тайное стекло на тех, кого выбрала программа, Зина подумала, что накаркала. Даже Феликс, ответив ей ночью снисходительно, что, мол, это не проблема, сейчас тоже вглядывался в женщин, сидящих в гостиной, и выглядел озадаченным.

Там, молча, настороженно поглядывая друг на друга, сидели две дамы приблизительно одного возраста, лет пятидесяти. Одна была стройная блондинка, интеллигентная и напуганная. Другая – полноватая шатенка, простая, но с искрой в глазах. Зина знала этот блеск и даже боялась его, ведь такие люди были готовы на самые бесшабашные поступки, а это в их деле не всегда хорошо. Даже на первый взгляд женщины казались полными противоположностями друг другу. И на тот же первый взгляд никак не могли сойти за ассистенток фокусника.

– Для поиска пропавшей девушки программа составила группу из четырех человек, – докладывал Эндрю, встав у тайного окна рядом с Зиной. – Ну ты же понимаешь, что Феликса пришлось взять за константу, его кандидатура не обсуждалась. Тогда моя старушка подумала и выдала трех дополнительных к нему дилетантов. Первый логик, на эту роль она без труда одобрила тебя. Но сложность начинается, как всегда, на новых дилетантах, и тут моя трудяга выдала совершенно невообразимое. Третий дилетант – это археолог, предполагаю, это потому, что я все-таки вбил в условия задачи историю принцессы Ак-Кадын.

– Надеюсь, без сказок об адских вратах? – встрепенулась Зина.

– Обижаешь, шеф, – хмыкнул Эндрю, – только официальную информацию с сайта музея Горно-Алтайска, где сейчас наша принцесса и находится. Как нашли, сколько ей лет, и что еще было вместе с ней.

– На место дилетанта-археолога Ольгу предложил я, – вставил Алексей, не отрываясь от бумаг. – Когда ты велела узнать все о посетителе, я выяснил, что он был одинок. Всю свою жизнь так и прожил бобылем, и была у него лишь одна любовь, которую он не смог забыть – однокурсница Оля, и он до конца дней поддерживал с ней связь. Кстати, ее фото тридцатилетней давности было среди бумаг, что он нам оставил. Они вместе проходили практику, когда велись раскопки нашей принцессы. Я предположил, что это и есть тот единственный человек, которому доверял Галопов. Сразу скажу, что от археолога у нее только диплом, потому что ни дня не работала по специальности, и ее знания ограничиваются институтом и той самой практикой на плато Укок, но мне показалось, что ее связь с Виталием Галоповым здесь важнее. Я решил с ней встретиться и, знаешь, обнаружил ее в крайне затруднительном положении. Тогда мне вспомнилось, что твой дед сказал с экрана в самый первый раз: «Важно помочь человечеству, но еще важнее помочь конкретному человеку». Ей необходима наша помощь, как была она нужна мне, когда я пришел в нотариальную контору на оглашение завещания. Ольга напомнила мне себя прежнего, загнанного в угол. Поэтому я взял на себя смелость привезти ее сюда.

– Программа ее одобрила. Не со стопроцентным результатом, правда, но одобрила, – подтвердил Эндрю. – Но меня больше беспокоит четвертый дилетант, вот где, мне кажется, могла закрасться ошибка, хотя… – он засомневался. – Программа-то ее одобрила, и как раз на сто процентов.

– Мне вообще все это не нравится, – покачала головой Зина. – Так что там с четвертым дилетантом? Как он может быть ошибкой, если программа одобрила и его?

– Потому что она сама к нам пришла, – сказал Эндрю, и все в операторской посмотрели на него с удивлением. – Появилась у двери нашей «избы» утром, – пожал плечами Эндрю, – когда вы все разбежались, а я должен был искать в сети кандидатов на четвертого дилетанта. Программа требовала эксперта-криминалиста, тут не все так просто, таких людей не уговоришь на сомнительную подработку. Поэтому пока моя старушка бегала по соцсетям, где, кстати, таких профилей не так много, я решил сгонять за кофе в кондитерскую. Выхожу, а там она. Говорит: «Здравствуйте, я эксперт-криминалист. Слышала, у вас есть подработка, мне сейчас очень надо». Компьютер полностью одобрил ее, но вот у меня лично такое появление вызывает вопросы.

– Зачем ты вообще ее завел в «избу»? – Зина еле сдерживала возмущение.

– Так она пароль назвала, – пожал плечами Эндрю.

– Какой? – неизвестно зачем спросила девушка, потому что наверняка знала ответ.

– «Знаешь, Зинка, я против грусти», – произнес помощник строчку из стихотворения Юлии Друниной, и, как всегда, от этих слов у Зины, холодок пробежал по коже.

Не справившись с волнением, девушка обернулась. Зинаиде, как и прежде, когда возникали люди с этим паролём, показалось, что она чувствует на своем затылке чей-то взгляд. Так говорил ей дед, когда хотел сказать что-то важное или успокоить, это был их семейный пароль, который, судя по всему, уже стал несколько популярным.

– Каждый раз, когда появляются люди с паролем, дела идут словно под чьим-то контролем, – сказал Алексей, буквально прочитав Зинкины мысли.

– Зато сейчас у меня не осталось никаких сомнений, – усмехнулась Зина, стараясь успокоиться. – Теперь я точно знаю, что мы поступаем верно. Идемте, будем знакомиться, вводить в курс дела и учиться делать фокусы, – у нее словно гора с плеч упала. – Эндрю, а ты выясни о ней все, даже то, чего она сама о себе не знает.

«Самое страшное и самое тяжелое в жизни – это сомнение. Оно отравляет любое дело, и лишь когда ты точно знаешь, в какую сторону тебе двигаться, и что это твоя дорога, то все становится легко и просто», – так говорил дед, и он был чертовски прав. Зинке сразу полегчало. Словно появился свет, конечно, не в конце туннеля, а тот, что освещает путь. Пусть слабый, почти как от фонарика, но теперь, по крайней мере, можно было сделать первый шаг.

– Ты как будто рада, – удивился Феликс.

– Рада, – признала Зинка. – Теперь я знаю дорогу.

– Серьезно? – Было видно, что сейчас такое поведение Зинки не понятно только ему. Еще пять минут назад масса сомнений и полный раздрай, но всего один пароль, и она полна решимости. – Так куда нам идти?

– Вперед, – сказала Зина, первый раз за сутки улыбнувшись, – исключительно вперед! Мы, видимо, очень нужны на плато Акон, раз нас толкают туда, не дав и шанса отказаться.

Глава 6

Да, мне в жизни повезло, но я очень хорошо подготовилась к этому.

Софи Лорен

Любава Мефодьевна Лаптева чувствовала себя, как в шпионском фильме, и просто балдела от этого ощущения. Она, женщина с невыдающимися внешними данными, играла здесь даже не радистку Кэт, ей выпала роль самого Штирлица. Но эту роль женщина заслужила упорным трудом и постоянным освоением новой информации, а не выиграла в лотерею.

Оттого все, что происходило вокруг, выглядело для нее детской игрой. Это когда во дворе собирается малышня и договаривается, кто кем будет работать. Вот какая-то выскочка кричит: «Я буду работать в магазине!» – и все, самое интересное место уже занято. Но всегда найдется та, кто будет хитрее. Она закричит: «А я буду работать в банке и всем выдавать деньги, чтоб они ходили к тебе в магазин!» – и все, очередь уже стоит в банк, а не к выскочке в лавку.

Любава Мефодьевна крикнула, что она шпион, – и все, остальные замерли в ужасе с немым вопросов в глазах: «А что, так можно было?». Любава сама не знала, что можно, она просто сделала это и только потом поняла, что получилось. Такой уж характер был у женщины, а еще ей двигала материнская любовь. Именно она делает матерей всесильными волшебницами, ну, или Джеймсами Бондами, как в случае Любавы Мефодьевны.

Надо сказать, Любава с детства была борцом за справедливость. В многодетной семье Лаптевых среди старших братьев и сестер она была самой смелой. Девчонкой она легко шла на защиту своих, даже в тех случаях, когда силы были не равны. Быть такой смелой и ничего не бояться ей помогало чувство справедливости. Если маленькая Любава внутренне ощущала, что правда на ее стороне, то уже не важно было, насколько силен ее противник.