Светлячок для бандита

Читать онлайн Светлячок для бандита бесплатно

Пролог

Вечер пьянит, сводит с ума своим жаром, опаляет учащенным дыханием.

Впервые за долгое время отпускаю себя, снова чувствую свободу. Столько времени заперта была, не чувствуя ни души своей, ни тепла.

Едва он открывает мне дверь – подхожу к мужчине, обвиваю его шею, и тянусь за поцелуем. Ну же, не будь таким деревянным, помоги мне не думать… ты нужен мне сейчас! Нужен!

Включается в игру. Пинает ногой дверь, прижимает меня к стене, и целует упоительно жарко. Странно мы выглядим со стороны: я в длинном пуховике, шарфе и шапке, а он – в футболке и джинсах.

– Детка, ты сегодня такая горячая, – шепчет мне на ухо мужчина, на миг прервав поцелуй, но затем он снова возвращается к моим губам, и целует жестко – так, как мне и надо сейчас. Поглощает меня, подчиняя себе, и помогая справиться с самой собой.

Руки дрожат, пока я пытаюсь стянуть с него футболку, чуть прилипшую к разгоряченному телу, но мужчина хватает меня за запястья, и смотрит странно.

– Что, уже не хочешь? – задыхаюсь я. – Столько намекал на это… или хочешь помучить меня?

– Шутница… подожди, – жарко шепчет Руслан, обхватив меня еще крепче, и протягивает мне синюю коробочку, которую вытащил из кармана. – Примешь?

Весь мой запал растворяется в панике. Беру в руки коробочку, открываю. Там кольцо. Плохо видно, но…

– Выйдешь за меня? – чуть смущенно предлагает Рус. – Знаю, это слишком быстро, но мне кажется, что мы подходим друг другу. И мелкого твоего я могу усыновить… ты согласна?

Смотрю на мужчину, и не знаю, что ответить.

Отказать?

Согласиться?

Мы с Русланом ведь очень похожи – в этом он прав. И друг другу подходим. Уютно с ним, спокойно, но…

– Мариш, ты не согласна? Почему ты молчишь? – тревожится Руслан.

Потому что объявился Андрей.

И все испортил, как, впрочем, и всегда!

Глава 1

Три дня назад

– Не понимаю, – возмущается Лариса Петровна – постоянная клиентка нашего салона, – ну вот зачем дети рожают детей? Нет тебе тридцати – не рожай! Плодят нищету, а потом на наши налоги жируют! Или ноют, что продавщицами работать приходится, да парикмахершами. Учиться надо было, а не ноги раздвигать! Тупые малолетки… не понимаю!

«А я не понимаю, как можно краситься в цвет «взбесившийся баклажан», хотя на дворе уже не девяностые» – мрачно думаю я, нанося на пережженные волосы вредной клиентки смывку.

Знает ведь, что у меня маленький ребенок. И знает, сколько мне лет – видела нас с Захаром в парке. И теперь, маскируя свои оскорбления под возмущение современными нравами, пытается меня уколоть.

И ведь не пошлешь!

– Ох, Мариночка, что это я? – улыбается эта мадам. – Я не про тебя. Парикмахер – уважаемая профессия, жизненно— необходимая даже! Уверена, что ты не жалеешь, что так рано родила. Во сколько, кстати? В шестнадцать? В семнадцать?

– В двадцать один год, – отвечаю я, колдуя над волосами клиентки. – Разумеется, я не жалею.

Улыбаюсь, вспоминая сына. Такой маленький, такой любимый… даже не знала, что можно любить кого— то ТАК сильно! А ведь первые месяцы беременности я очень жалела, что не могу сделать аборт. И ждала появления ребенка на свет с ужасом, надеясь, что родится дочь.

Я знала, как поладить с девочкой. Я бы делала ей прически, наряжала в платья, а когда она повзрослела бы – мы вместе ходили бы по маникюрным салонам. Я бы помогла выбрать дочери наряд для выпускного вечера и свадебное платье. Но родилась у меня не дочь.

Сын. Захар. И едва я взяла его на руки первый раз – красного, сморщенного, и такого хрупкого, моя жизнь разделилась на «до» и «после». Сын стоил всего, что случилось со мной!

И это так странно: держать на руках своего ребенка, и заранее прощать ему все будущие прегрешения. Когда— нибудь он мне нахамит, вытащит деньги из сумки, придет домой пьяным среди ночи и забудет про мой День Рождения. Будет трепать мне нервы, доводить до белого каления, но я все равно буду любить его больше всего на свете.

А пока Захар лишь маленький мальчик, разговаривающий короткими повелительными фразами, не перестающими умилять меня и подруг.

Захар вырастет хорошим человеком! Он будет любящим сыном, а когда— нибудь станет заботливым отцом и мужем. И никогда он не пойдет по стопам своего отца или моих родителей – этого я не допущу!

Это снится мне в кошмарах…

– Как у вас в школе дела? – быстро задаю я вопрос клиентке. Чтобы не вспоминать. – Новый Год совсем скоро, дети радуются, наверное?

– Поколение дебилов! – радостно возмущается Лариса Петровна. – Растут еще тупее, чем их недоумки— родители. А скажи им хоть слово поперек – прибегают, орут, судами грозят! Не празднику эти «дети» радуются, а каникулам, на которых родители будут валяться пьяными рожами в салатах, и не мешать своим отпрыскам становиться юными алкоголиками!

Не Лариса Петровна, а Гринч какой— то. И откуда столько ненависти?

Хотя, кто знает, может перегорела? Детки— то, и правда, наглые сейчас. А если их в классе двадцать человек, то…

Я бы сошла с ума, наверное.

– А ты, деточка, как будешь праздник встречать? С мужем? – ласково— преласково щебечет клиентка. – Кстати, как его зовут, если не секрет?

– Я не замужем, – хмыкаю я, предвидя следующий вопрос.

– А где отец твоего чудесного сыночка? – картинно округляет глаза женщина, и становится похожа на мопса.

В СИЗО до сих пор, новости включите! Даже по федеральным иногда сюжеты крутят.

– Он скрылся в закате, помахав мне рукой на прощание, – вздыхаю я горестно. – Бросил, подлец.

– Вот же скотина! – уже непритворно злится Лариса Петровна, и взгляд ее смягчается.

– Еще какая, – повторяю я.

Может, это и некрасиво, но я вполне неплохо научилась пользоваться немногочисленными положительными сторонами того, что я мать— одиночка. И когда даешь понять людям, что тебя обманули, и бросили – жалеть начинают. Сочувствовать.

Чем я иногда беззастенчиво пользуюсь – вот как сейчас. Слишком надоели мне уколы этой вредины, намекающей на мой не слишком высокий моральный облик. Пусть лучше жалеет меня— брошенку.

Андрей… жаль, что все произошло именно так. Осуждала Веронику за ее жестокую женскую месть, а сама? Я ведь тогда, по пути в столицу, едва отойдя от шока, схватила телефон Кристины, и начала звонить ему. Хотела предупредить, сказать, чтобы бежал.

Прощения попросить за свой поступок. Пусть, невольно, но именно из— за меня все и произошло.

Да, изменил, но это не повод сажать его! Пусть бы он мне и каждый день изменял, лишь бы на свободе был!

Но сначала было занято, а потом мне ответил Олег.

– Его взяли, в доме обыск, – сказал он тогда. – И если это твоих рук дело – беги.

И я сбежала. Поняла, что натворила, и чем мне это грозит. Если не Андрей мне голову открутит – то другие. Те, кто на него работал.

– … еще встретишь хорошего человека, – продолжала вещать Лариса Петровна. – Присмотрись к вдовцам с детишками – такой и твоего ребенка примет. Или ты уже нашла кого— то?

Нашла. И пытаюсь строить свою жизнь, выкинуть Андрея из головы, и из сердца.

Рано или поздно у меня получится!

Уже почти получилось!

Глава 2

АНДРЕЙ

3 года назад

Права Марина! Ох, права! Алкоголь – зло. Нажрался как скотина, и натворил…

Но не думал ведь, что она придет! Ждал, надеялся, но слишком долго время шло – минуты считал, как сопливый малолетка. Думал, придет моя девочка, и я пообещаю ей все, что угодно! Все, что она захочет пообещаю, ведь это любовь!

Прощения бы попросил за все, что натворил. За все, в чем провинился перед ней, и даже за то, в чем не виноват.

Лишь бы вернулась ко мне! Лишь бы смотреть в ее глаза до конца жизни, лишь бы не отталкивала больше! И за месть свою глупую повинился бы, ведь именно Марину она задела! Мне от нее легче не стало – лишь хуже!

А она увидела эту сцену. Не могла не увидеть, иначе бы не убежала в слезах…

Идиот, с чего я вообще решил, что Марина, едва придет, начнет ластиться ко мне? Как мог перепутать руки моей девочки с руками шлюхи, которая дальнобойщиков на трассе обслуживала?

С пьяных глаз!

Бью кулаком о белую стену, как дурак радуясь, что оставляю на ней свою кровь. Красиво получается: красное на белом. Красиво и зловеще. Еще удар, и еще… хоть злость свою выместил. И протрезвел немного.

Надо ехать!

– Стой! – хватает меня Олег, и к моей злости, у него получается меня удержать. Из— за моей отсутствующей сейчас координации. – Дай ты ей время, не торопись так! Вы сейчас только окончательно разруга…

Отталкиваю младшенького, не собираясь тратить драгоценное время на бессмысленный спор и иду к двери. Но Олег словно с цепи сорвался – виснет на мне, держит.

– Разобьешься ведь! Позвони ей, соври, что она не так поняла, – тараторит Олег. – Сам ведь понимаешь, что никакого смысла сейчас нет в вашей встрече!

Пожалуй, Олег прав. Единственный за всю свою жизнь раз. Только с чего это он так осмелел?

– Телефон дай, – протягиваю я руку. – Твоих рук дело?

– О чем ты? – младшенький протягивает мне свой телефон, и я набираю знакомый номер.

– Ты надоумил шлюх позвать? И Марину впустил?

– Нет, – хмурится брат. – Я бы никогда…

– Не ври! – прерываю я Олега, и снова набираю Марину. – Я тебя насквозь вижу, родственничек!

Светлячок не отвечает. Звоню, и слушаю болезненные гудки, отмеряющие эти мерзкие минуты моей жизни. Хоть бы глупостей не натворила… не было ведь ничего!

– Я не хотел Марину впускать, – бубнит Олег виновато. – Да, я не самый лучший брат, но я не хочу, чтобы ты разбился пьяный! Марина – хорошая девушка…

– Которую ты не оценил, – злюсь я.

Почему злюсь? Ведь сам настоял, чтобы познакомился с ней поближе. Чтобы в дом ввел, чтобы мне отдал и в сторонку отошел. Заплатил за это даже!

– Я оценил… только поздно. Дай ей остыть! И никто не заставлял тебя ей изменять!

Нет! Не дам я ей время! Сколько времени потерял на пустые разговоры! Успеет Марина напридумывать себе глупостей, пока я здесь беседы веду.

– Едем! – решаю я. – Ты за рулем!

Толкаю дверь, и морщусь от холода – волосы высохнуть не успели. Заболею… плевать!

К машине мы подойти не успеваем.

– В дом иди. Быстро, – толкаю я Олега, наблюдая как меня идут арестовывать. Дом окружили… сколько их? Человек тридцать – и на одного меня!

Какая честь, так и возгордиться можно!

Без доказательств бы не решились, значит, есть на меня что— то. И эти не из наших, которые все у меня в кармане. Столичные?

– Громов Андрей Николаевич, – подходит ко мне…ба! Да это же знакомец Светлячка! Чуть ли не прыгает от радости, хоть и пытается сдержаться. – Вы арестованы по подозрению…

Киваю, слушая список своих прегрешений. Что нарыли, мне интересно? И кто мог меня сдать?

В наручники меня не заковывают – ведут к служебной машине, и сажают на заднее сидение. Уже отъезжая от дома, вижу, как внутрь забегают опера.

Наши дни

– Ну и как оно? – интересуется Олег, везя меня домой.

Домой! Надо же…

– Вполне неплохо, – отвечаю я, открыв окно. – Самообразованием занялся, наконец— то!

Вдыхаю холодный, свежий воздух. Олег бурчит что— то, но мне плевать – потерпит. Три года меня перевозили из колонии в СИЗО и обратно, и окружающий мир я видел лишь из окон автозаков. Всегда рядом был конвой, напоминающий мне, что свобода, оказывается, великая ценность!

Ценность, которую очень легко потерять!

– Чем займешься?

Смотрю на брата прищурившись. Дураком был – дураком остался.

– Жить буду. Вот чем.

– Ты ведь понял, о чем я, – дуется младшенький.

Взрослый ведь уже, но ведет себя как ребенок! Или только со мной Олег такой рохля? Привык, что я все решаю. Что я – старший брат, который вечно за него в ответе.

– Понял, но это не твое дело, – пожимаю плечами, и с сожалением закрываю окно.

Холодно!

– Ты на сделку какую— то пошел? – осторожно интересуется Олег, боясь, что я сорвусь.

Но я благодушен, и на рычание не настроен.

– Можно и так сказать.

А можно и не так.

Я долго не мог понять, откуда взялись хоть какие— то улики. Думал, вспоминал, но сообразить не мог. Решил сначала, что я сам себя сдал, ведь не стоит отрицать, что, встретив Марину я размяк. Растревожила она меня, разворошила душу и наизнанку вывернула – и я, на ней сосредоточившись, на остальное забил.

Ошибки начал совершать, своих людей плохо «держать», что не прощается. Чувствуют они слабину – те, кто по острию лезвия ежедневно ходят.

А еще говорят, что любовь сильнее делает! Бред… меня она слабее сделала.

И свободы лишила.

Лишь на суде я узнал, какая против меня есть улика. Железобетонная – видео, как я убиваю.

… – Свидетель, что снял это, находится под нашей защитой, – вспоминаю я, как вещал обвинитель, отвечая на нападки моих адвокатов. – Это – законная улика, добытая законным путем! Мы думаем о безопасности свидетеля, вот и не зовем за заседания! Но все нужные бумаги подписаны, и заверены!

Девочка моя, неужели я так тебя обидел, что ты возненавидела меня? Настолько возненавидела, что решила посадить, и даже не явилась ни на одно заседание суда?

А я снова ждал, что ее лицо увижу. Хоть так, пусть и не самое лучшее зрелище я представлял в клетке и в наручниках. Но хоть бы раз еще ее увидеть…

– … Просто странно, что сам СК признал, что видео смонтировано, хоть и все три года уверяли, что это не так, – снова нудит Олег, выводя меня из привычных размышлений. – Вот мне и интересно: чего тебе это стоило?

Это стоило мне многого! Зато я свободен!

Теперь лишь осталось найти Светлячка.

Найти, и…

Глава 3

– Прости, что задержалась, – подбегаю к Руслану, и чмокаю его в щеку. – Еще успеваем? Перед фильмом ведь всегда рекламу крутят, так что…

– Давай не пойдем? – улыбается мужчина. – Может, в кафе?

Рус стряхивает со своих русых волос снег, улыбается по— доброму, напоминая мне лабрадора. Обаятельный детина, которого так и тянет потискать. Вот только… в кафе придется разговаривать, а в кино можно сидеть в темноте, сосредоточившись на сюжете чужой жизни.

И не думать.

Неловкость не испытывать. И стыд, что совсем другое лицо вспоминается.

Черт, опять…

– Давай в кафе, – подмигиваю я, и вкладываю свою ладонь в его, греясь от чужого тепла. Хорошо, что мы познакомились с ним. Пожалуй, мне впервые повезло с мужчиной!

Добрый, заботливый…

– А Захар где?

… к сыну моему хорошо относится!

– С Марго, – улыбаюсь я, как всегда, когда Захара вспоминаю.

И как я могла хоть на миг допустить мысль о том, что лучше бы его не было в моей жизни? Теперь я и представить себе не могу этого. Как это: я есть, а его нет?

– С Марго? – задумчиво трет Руслан подбородок, становясь похожим на смущенного лабрадора. На лабрадора, который вот— вот сделает что— то плохое. – Ты уверена, что это хорошая идея – оставлять маленького ребенка с ней? Маргарита – хорошая девушка, но… она, как бы это сказать…

Бывает не в себе.

Депрессии, таблетки, психологи.

Но другим она не навредит – лишь себе.

– Сейчас она в порядке, – вхожу в открытую Русланом дверь, и останавливаюсь около хостес. – Не переживай, я бы не доверила сына кому попало.

Руслан неодобрительно качает головой, но спорить прекращает.

… интересно, а Андрей бы что сказал, узнай он о том, что с его сыном часто остается не всегда стабильная Марго?

– Светлячок, ты сама— то в себе? Чтобы больше никогда не подпускала к нашему ребенку никого чужого! – наверное, сказал бы он строго. А затем поцеловал бы – на грани нежности и грубости, как только он умеет.

Умел.

Вот только не знает он о том, что у него есть сын. А если бы я сказала ему тогда – не отправил бы он меня на аборт, как Давид отправил Марго?

… – отличный отель! – оживленно произносит Руслан, и смотрит на меня выжидающе.

Как чертов лабрадор, ищущий одобрения.

– Прости, я немного устала, и все прослушала, – смущаюсь я, проклиная себя мысленно.

Ну почему я все время вспоминаю его? Почему не могу из головы выбросить, будь он проклят!

Готовлю для Захара завтрак, и невольно представляю, что за нашим маленьким кухонным столом сидит и Андрей, и с такой же любовью, как и я, смотрит на сына. Гуляю с Захаром в парке, и снова картина перед глазами: Андрей, я, и Захар, которого мы придерживаем за маленькие ладошки.

И так постоянно… хватит!

– Через неделю у нас корпоратив на работе. В Питере, – немного смущается Руслан, словно о чем— то двусмысленном говорит. – Может… поедешь со мной? Отель вполне приличный, о расходах можно не думать. Захара тоже можешь взять с собой.

Понимаю. Давно уже ждала этого намека, который и не намек вовсе.

Андрей давно бы уже…

Вздыхаю глубоко, пытаясь заглушить нарастающую панику. Не маленькая ведь уже, не девственница – ребенка даже родила. И с Русланом мы вместе уже три месяца, а я все никак не решусь на близость.

Понятно ведь, зачем он зовет меня в Питер. И про Захара сказал из вежливости…

– Поеду. Когда я еще в Питер выберусь, – улыбаюсь я, прикрывая чашкой дрожащие губы. – А Захара я маме оставлю, они с отцом давно просят.

… вот за это Андрей бы меня точно убил!

Губы Руслана растягиваются в голливудской улыбке… и чему так радуется? Неужели я – такой лакомый кусочек, ради которого стоило три месяца ходить вокруг да около?!

– С начальством договоришься, чтобы отпустили? – волнуется мужчина. – А то под праздники – ты сама говорила – самая горячая пора: все ринутся по салонам стрижки делать, краситься… и что вы еще там делаете! Отпустят?

Отпустят, куда денутся!

– Я ведь пообещала, что поеду!

– Тогда я бронирую для тебя номер? Или…

– Думаю, нам хватит и одного, – смотрю на Руслана в упор.

Пусть уже прекращает! Решительности хочется, поступков! Снова почувствовать себя одновременно и беззащитной, словно хрустальная статуэтка, и защищенной от всех невзгод этого мира в сильных мужских руках.

– Хорошо… кстати, мы ведь именно здесь познакомились. Помнишь? – Рус кивает на окно, за которым раскинулся зимний парк.

Помню. Конец сентября был красив, еще больше украсив Москву. Мы с Захаром гуляли по парку, собирая букет разноцветных листьев: желтых, красных, зеленых. Я увлеченно рассказывала сыну о разных деревьях и фотосинтезе, осознавая, что он ничего не поймет.

Но он слушал так серьезно и внимательно. Смотрел на меня такими же грозовыми глазами, как и Андрей, и я на секунду отвела взгляд от него. Лишь на секунду отвернулась, снова стараясь прогнать воспоминания.

– Девушка, ваш? – отвлек меня тогда приятный голос.

Над лавочкой, на которой я сидела, и витала в облаках, возвышался мужчина, который держал моего ребенка! Боже, Захар ведь рядом со мной сидел! Ну я и мать… перемать!

– Мой! – забрала из рук чужого, незнакомого молодого мужчины сына, и прижала его к себе.

А если бы это был извращенец какой— нибудь? Или наркоман?

– Шустрый он у вас! – обаятельно улыбнулся мужчина. – Я Руслан, кстати. Работаю неподалеку, вышел вот прогуляться, и…

Встретил нерадивую мамашу с шебутным сыном!

Это было три месяца назад, и все это время Руслан вел себя как джентльмен. Именно так, как я рисовала себе в мечтах, будучи студенткой.

Вот только с этим джентльменством пора заканчивать, как и с пустыми мечтами!

Глава 4

День выдался ужасным. Началось все с того, что я проспала. Собиралась на работу впопыхах, параллельно пытаясь накормить и умыть раскапризничавшегося Захара. Устроила на кухне полнейший кавардак, и отвезла ребенка к няне, а затем села в такси, за которое заломили цену, на которую можно купить крыло от самолета, и попала в пробку.

На работе получила нагоняй за опоздание и недовольную клиентку, отыгрывающуюся на мне за долгое ожидание.

И так весь день. Будто сегодня – пятница тринадцатое, чудесным и нелогичным способом выпавшая на Хэллоуин.

Выхожу с работы, терзаемая предчувствием неминуемого. Такое чувство у меня было лишь однажды, когда я наблюдала шторм в океане – он был ужасен и прекрасен одновременно. Губителен, но до чего же красив! Глаз было не отвести, хоть внутри все переворачивалось от первобытного ужаса перед стихией.

– Привет, кошечка! Соскучилась? – Андрей стоит около машины, и курит. – Садись!

Андрей… но он ведь в тюрьме! Я по новостям видела! Иногда крутят сюжеты про группировку, на счету которой…

Много чего! И про их главаря – Андрея Громова, отрицающего свою вину несмотря на неоспоримое доказательство вины – видеозапись. Которую он, и его адвокаты называют подделкой.

Вот только это – не подделка. Уж я точно знаю!

Застываю в этом моменте. Не дышу почти, не двигаюсь. Зачем он приехал? Отомстить хочет? Добить меня?

– Нет, – качаю я головой.

По телу пробегают электрические импульсы, грозя сжечь меня дотла… снова!

– Садись, Марина. Думаю, нам с тобой есть о чем поговорить, – Не заставляй меня силком затаскивать тебя в машину… хотя, почему нет?

Андрей резко отбрасывает недокуренную сигарету, и наступает на меня. А я не могу отделаться от мысли, что и я – как та недокуренная сигарета. Меня ведь Андрей тоже выбросил за ненадобностью.

Вздергиваю подбородок, и сама сажусь в машину. Мне не убежать от него, но и издеваться я над собой больше не позволю!

– Ты сбежал? – интересуюсь я, едва оказываюсь в машине. – Подкоп вырыл? Или напильником решетку сточил?

– А ты все шутишь…

Шучу. Лишь бы не на тебя смотреть, а в окно. Хотя больше всего хочется с жадностью рассматривать, впитывать в себя каждую черточку твоего лица. Отмечать то, что осталось прежним, и что изменилось… морщинка на лбу стала глубже.

Побледнел, хотя даже зимой был смугловатым. Плечи, кажется, стали еще шире, на шее новый шрам появился. Откуда? Видно, что шили, но неровно…

По— прежнему красив. Вернее, еще красивее стал – заматерел, уже не парнем, а мужчиной выглядит. Да он и есть – взрослый мужчина, совсем скоро двадцать девять исполнится!

Дышать нечем – расстегиваю свой пуховик, мечтая о том, чтобы стянуть и бюстгальтер, сдавливающий грудную клетку. Легкие наполняет знакомый запах, который я любила вдыхать, уткнувшись Андрею в шею.

Усилием воли давлю вырывающийся из груди стон… может, мне все это снится? Может, я с работы вышла, и мне сосулька на голову упала?

Лежу сейчас на операционном столе, обколотая наркотиками, и смотрю этот реальный до ужаса сон.

– Зачем? – спрашивает Андрей. – Зачем, Марина?

Его низкий голос вибрирует, отзываясь во мне, и снова переворачивая всю мою жизнь с ног на голову.

– Что именно? – тяну я время, хотя прекрасно понимаю, о чем он спрашивает.

– Зачем ты сдала меня? Так сильно ненавидишь?

Громов с силой сжимает руки на руле – пальцы побелели даже. Как и он сам.

Злится. Вижу, что злится. Сдерживает ругань, готовую сорваться с языка… это в заключении он научился так себя контролировать?!

– Это не я… – начинаю я говорить, и замолкаю.

Вообще— то, вина – моя. Да, я бы никогда не сдала Андрея! Никогда бы не заявила на него, соверши он даже куда более плохой поступок, чем измена…

Которая и изменой не была, ведь мы по сути расстались. Да и не обещал он мне ничего.

Но, несмотря на весь тот ужас, что я испытала, когда полковник забрал мой телефон, я на долю секунды, в самом темном кусочке своей души, испытала мрачное удовлетворение.

Удовлетворение от того, что и я, пусть и нехотя, но отомстила. Что и Андрею будет больно, что он тоже ответит…

– Не ты? А кто?

Не верит, конечно. Но и про маму я говорить не стану – знаю методы Андрея, так что…

– Так получилось. И что? Убивать меня везешь?

Взглянул на меня мельком – взгляд его я скорее почувствовала, чем увидела. Почувствовала, как ожог. Как нырок в ледяную прорубь. Как глубокий порез, разрезавший плоть.

– Увидишь, – отвечает Андрей мрачно.

И только сейчас мне становится страшно. Мы уже за МКАДом, мчимся по заснеженной трассе… куда? Неужели Андрей приехал лишь для того, чтобы избавиться от меня?

Но ведь у меня ребенок! Мне нельзя сейчас…

– Как ты нашел меня? – спрашиваю панически. – И что тебе от меня нужно? Андрей, мне нужно домой, пожалуйста…

– Найти тебя было легко, – перебивает мужчина. – Всего один звонок – и я узнал, где ты работаешь. Была бы не оформлена – было бы чуть сложнее. А что мне нужно… не догадываешься?

Догадываюсь, и от этого становится жутко. Когда я садилась в машину, я не боялась за свою жизнь. В голову не приходило, что могу пострадать – лишь морально, но не физически. А сейчас вдруг вспомнилось, как Андрей вышел из машины, и запросто выстрелил в человека. В человека, с которым был знаком, за которого отвечал и с которым работал.

В предателя.

Я ведь тоже для него…

– У меня телефон отобрали, Андрей. Это не я была, – стараюсь говорить спокойно. Мне нужно к сыну… про которого придется сказать, если Андрей решится на то, о чем я думаю.

Он ведь не убьет мать своего ребенка? Или ему наплевать…

– Выходи, – поворачивается ко мне Андрей, останавливая автомобиль.

С обеих сторон лес – темный и страшный в своем безмолвии. Ночь наступит совсем скоро – кажется, что пальцами прищелкну, и последние сполохи дневного света погаснут.

Выхожу из машины, немея. Сердце стучит набатом, бьется внутри, бьет…

Расскажу ему про Захара сейчас! Пока совсем поздно не стало!

– Андрей, не нужно! – чуть не плача прошу я. – Прошу тебя, не делай этого, я должна тебе рассказать…

Мужчина оборачивается ко мне, и лицо у него… словами не передать. Словно судорогой свело, словно он призрак увидел. Андрей в два шага преодолевает разделяющее нас расстояние, и хватает меня за плечи.

А я прощаюсь со своей никчемной жизнью.

Глава 5

– Марина! – Андрей трясет меня, как жестокий ребенок куклу.  – Дура! Ты серьезно решила, что я тебя убивать собираюсь, да? Неужели я такое чудовище?

Сжимает мои несчастные плечи, кричит, будто я смертельно его обидела. Так… убивать меня не собираются?

– Прекрати, – вырываюсь я из захвата, и отбегаю от рехнувшегося мужчины. – Зачем нужно было меня пугать? Привез в лес… что еще я должна была подумать?

– Все, что угодно. Но не убийство, – цедит Андрей.

Мужчина наклоняется, берет пригоршню снега, и мажет ладонями по лицу… вот дурак! Кожу обветрит, простудится!

Хотя, какое мне до этого дело?!

– Идем! – кивает Андрей на еле видную тропинку. – Вперед иди, я за тобой.

Иду, утопая в снег чуть ли не по колени, слушаю громкий хруст под ногами – непривычный для городского жителя. Спорить не решаюсь. Может, специально Громов меня и не убьет, а вот если разозлится…

Не ходи, девочка ночью в лес с опасным мужчиной, злым мужчиной. Ведь обратно ты можешь не вернуться…

Но я – неумная девочка, и иду, словно заколдованная по тропинке, и всего через несколько сотен метров тыкаюсь в шлагбаум. А за ним виднеется обычный добротный дом.

– И как тебе место будущего преступления? – шепчет Андрей мне на ухо, подойдя сзади.

– Мог сразу сказать, а не издеваться!

Подонок!

– Не хотел тратить время на уговоры, – Андрей перемахивает через шлагбаум, и открывает мне проход. – Чуть дальше заезд есть, но лучше машину на дороге оставить, вдруг снегопад – обратно не выехать будет! Идем!

Захожу в дом… интересно, чей он? Красиво, тепло, но чувствуется, что здесь долго никто не жил. Такое всегда чувствуется. А этот дом достоин того, чтобы под его кровом жили любящие его люди, ухаживающие за ним.

А не непонятные личности, вроде нас с Андреем.

– Зачем мы здесь? Андрей, мне нужно домой! Давай потом встретимся, если ты так хочешь поговорить, и обсудим все! Но не сейчас! – прошу я настойчиво.

Кристина, конечно, заберет Захара от няни, но он ведь еще маленький. И скучает по мне, плохо сыну, когда меня долго нет рядом.

А я часто не рядом, за что чувствую вину. Корю себя за то, что работаю, а не уделяю Захару время, но ведь деньги нужны! Виню себя за то, что с Русланом встречаюсь, хотя чаще всего мы втроем проводим время, но Рус ведь для Захара чужой!

Сейчас вот, вместо того, чтобы досматривать с Русланом фильм, я нахожусь непонятно где, и Бог знает когда смогу вернуться к ребенку.

Черт… Руслан! Мы ведь договаривались с ним о встрече!

– Андрей! Зачем ты привез меня сюда? – настойчиво повторяю я вопрос.

– Спокойно поговорить.

– В любом столичном кафе можно было поговорить…

– Я ведь знаю тебя, Светлячок! – улыбается вдруг Андрей, кромсая меня давно забытым прозвищем. – Убежала бы… а сейчас я хочу не гоняться за тобой, а поговорить.

– Хорошо, давай поговорим! – соглашаюсь я нервно.

– Садись, – кивает Андрей на кресло, и я опускаюсь в низкое, мягкое кресло, которое поглощает половину моего тела. – Будешь что— нибудь?

Громов подходит к столику, на котором стоит поднос с конфетами, проклятущий виски, и… сок, который наливает Андрей.

Батюшки! Может, он еще и вегетарианцем стал до кучи?

– Держи, – протягивает он мне второй стакан сока и конфеты. – Раз уж ты утверждаешь, что не сдавала меня, да даже если это была ты… почему не приходила? Не навещала? Сбежала почему? Хоть бы письмо написала!

Он сейчас серьезно?

– Между нами все закончилось, и я решила забыть. С чистого листа жизнь начать, – говорю я чистую правду.

– Получилось?

– Да! Еще вопросы будут?

Андрей хмурится. Не ожидал от вечно амебной меня отпор встретить? Я бы тоже удивилась…

– То, что ты видела, когда приехала в тот день, – отводит взгляд Андрей. – Мне Олег рассказал… не было ничего! Я напился, и…

– Не ври, пожалуйста, – помимо воли кривлюсь я. – Я ведь не слепая, и видела, как она тебя ублажала! Но это уже в прошлом, и теперь мне все равно.

– Еще раз говорю: не было ничего! Парни позвали шлюх, надеясь меня развлечь. Я их послал, и заснул, а проснулся от того, что ты увидела. Оттолкнул ее тут же! Важно тебе это, или уже нет, но я тебя не предавал. А вот ты…

– Да— да! Я – предательница и стерва! Ну и плевать, думай, что хочешь! Ты никогда мне не верил! – я отставляю на половину пустой бокал… или на половину полный? Пытаюсь подняться из кресла, но Андрей легонько толкает меня обратно.

– Тебе, кошечка, я верил больше, чем всем остальным! Больше, чем себе верил, – сдавленным, болезненным голосом парирует Андрей. – Уже знаю, что про мою маму ты правду сказала – выяснил, но… Марина! Ты очень часто ведешь себя, как жестокое дитя! Неужели ты не могла дать мне время, чтобы все осознать? Зачем нужно было отсекать меня, как рудимент? Зачем?

И столько всего я ощущаю в голосе Андрея, что и сама к краю подхожу. Меня разрывает от самых разных чувств. Хочется и в ноги ему упасть, моля о прощении, и сказать, как я ненавижу его. Притянуть к себе, и поцеловать жарко, чтобы снова счастливой стать, и пощечину ему влепить. Расплакаться от невыносимого счастья снова видеть его, и рассмеяться от горя, что Андрей опять явился портить мне жизнь. Закричать, разбить что— нибудь… раздеться, забраться к нему на колени, ощутить его в себе…

Злость побеждает!

– Ты! – рычу я. Кричу. – Отлично придумал, Громов! Творил, что хотел! Родителей моих закрыл, врал постоянно, чуть ли не на моих глазах шлюху какую— то трахал… и я виновата, да?! Лучшая защита – нападение? Да лучше бы ты до конца жизни сел! Какой идиот тебя выпустил? Явился такой умный… да катись ты к чертям собачьим из моей жизни! Найди себе другую дуру, и вешай ей на уши лапшу – уверена, ты справишься с этим! Верил он мне… да ты мне ни слова правды за все время не сказал, и говоришь, что верил? Ты… да чтоб ты…

– А ты у нас ангелочек, да? – перебивает он меня, тоже поднявшись из кресла. Возвышается надо мной, словно еще выше ростом став. Кулаки сжимает огромные, и мне снова сжаться хочется… и еще много чего хочется. – Одна беда – и ты сбежала! Одна неприятность, и нет тебя! Сколько я просил: давай поговорим, давай все решим, но тебе же удобнее быть маленькой, обиженной девочкой, да? И обвинять всех вокруг, но своей вины не видеть! Я признаю, что во многом облажался, но и ты хороша!

Вот ведь скотина!

Сердце бешено бьется, в глазах темнеет. Мигает даже, будто кровавая пелена наступает и отступает. Толкаю Андрея в грудь со всей силы, со стоном— криком, вымещая всю свою обиду. Всю свою боль!

– Ненавижу тебя! – ору я, и бью его, как самая последняя истеричка. Но остановиться не могу – не получается. – Да если я в чем и виновата, так это в том, что не понимала, с кем связалась! Ты…

– Ну все, – хватает меня за руки Андрей, и резко тянет на себя – так, что я носом в его грудь утыкаюсь. И замолкаю от неожиданности. – Развоевалась ты, Светлячок! Довольно!

Вдыхаю родной запах его тела – такой болезненный для моей души, и всего на миг прижимаюсь к груди Андрея лицом.

А затем поднимаю на него глаза.

Глава 6

Андрей молчит. Смотрит – глаза в глаза… и взгляда не оторвать. Он – как гроза на моем небосклоне, которую ждешь с ужасом и трепетом. Взволнован, ждет от меня чего— то. Чего он ждет?

И зачем же ты снова ворвался в мою жизнь – причина моей радости, и моей боли? Зачем? Я ведь начала забывать уже, научилась сама справляться со всем. Еще бы немного времени…

Но времени мне Андрей не дает. Как и всегда. Обнимает меня сильными руками, к телу своему горячему прижимает. Ладонь его на моей спине огнем жжет, опаляет чувствительную кожу. Дышит тяжело, еще теснее к себе прижимает, чтобы я почувствовала, как сильно он возбужден.

Проводит своими чуть шершавыми ладонями по моей спине, задирая футболку, и я таю, как снежинка, даже от такой нехитрой ласки. Вот бы хоть на час забыть обо всем, и чтобы как раньше все было! Взять все, что Андрей сможет мне дать, и себя отдать полностью. Раствориться в нем, забыться… разве не заслужила я крупицу радости?

– Как же я тебя хочу, маленькая моя, – шепчет Андрей, чуть наклонившись. Опаляет горячим дыханием, с мыслей сбивает. – Колом на тебя стоит, моя жестокая девочка. Каждый день представлял, как разложу тебя… из спальни ты неделю не выйдешь…

Поцелуй в шею – откровенный и беспощадный. Горячий, заставляющий ждать большего, обещающий, что это лишь начало. И я снова теряю саму себя. Не сопротивляюсь его наглым рукам и откровенным словам, плыву по волнам этого океана, понимая, что утону скоро. До берега не доплыть…

Внезапно нашу общую тишину разрывает громкий рэп, и Андрей матерится сквозь зубы, доставая телефон из заднего кармана джинсов.

– Отключу, чтобы не мешал, – говорит он мне, но на дисплей смотрит с сомнением. – Подожди минуту, нужно ответить.

«Благослови Господь Канье Уэста с его рэпом» – думаю я, благодаря так вовремя зазвонивший телефон Андрея.

– Да, говори, только быстро! – слушаю я разговор Громова, который повернулся ко мне спиной. Синяя футболка обтягивает широкие плечи и мускулистую спину, в которую так приятно впиваться ногтями… а из кармана джинсов выглядывает упаковка презервативов.

Занятно! Поговорить, значит, хотел… скорее выставить меня виноватой во всем, и трахнуть! Да и я хороша – сама готова была лечь и ноги раздвинуть, курица! Про Захара забыла, про Руслана, который лучшего заслуживает, чем шлюховатая подружка.

– Вези, как договаривались, – Андрей отходит дальше от меня, и оборачивается. – Встретят… я же объяснял уже! Артуру звони… не могу сейчас говорить. Да встретят, склад готов… все потом!

Артур – это ведь его помощник, или что— то вроде того? Мда, вот тебе и тюрьма… исправь меня, если сможешь!

– Подслушиваешь? – ухмыляется Андрей, и приближается ко мне.

А я прячусь за кресло – от него, или от себя?

– Не успел выйти, и снова за старое, да? Опять ведь посадят! – вырывается у меня.

Андрей глядит удивленно, и руку протягивает.

– Не посадят, я теперь не такой дурак, чтобы при тебе дела вести, кошечка моя! Пойдем в спальню, там нам удобнее будет…

Каким был – таким и остался! Даже хуже!

– Никуда я с тобой не пойду, вызови мне такси, и можешь шлюх вызывать, – холодно говорю я, желая, чтобы Андрей так и поступил. Тогда я окончательно выкину его из своего сердца. – Хоть одну, хоть десять, раз так неймется. А у меня парень есть, и я не изменяю ему… не то что ты!

Взгляд мужчины меняется. Андрей опускает руки на спинку кресла, и двигает его к стене, зажимая меня в капкане.

– Парень… не мужчина даже? – недобро переспрашивает Громов. – От… парня я тебя избавлю…

– Не смей его трогать! – вскрикиваю я, изо всех сил пытаясь выбраться из западни. – Руслан – хороший человек, мне повезло с ним!

… – Руслан, значит, – ухмыляется Андрей. – И я еще раз тебе говорю: я тебе не изменял. Никого после тебя не было!

– Спасибо, что просветил! – злюсь я на его вранье. – А то я все гадала, как же ты там – в тюрьме без секса обходился! И обходился ли? Наслышана я о крепкой мужской дружбе, но спасибо, что успокоил!

Губы сжимает, бледнеет… а затем смеется, кулаки сжимая.

– Никогда не говори такого мужчине, Светлячок! Ни чужому, не своему. Остренький у тебя язычок… была бы ты мужиком – шею бы свернул на такие слова, – говорит Андрей, опасно улыбаясь.

А я, будь сейчас в своем уме, никогда бы таких слов и не произнесла.

– Вызови мне такси, пожалуйста, – прошу я. – У меня телефон разрядился.

– Я сам тебя отвезу, – хмыкает он. – Трусиха!

С некоторым сожалением покидаю этот дом. Хорошо здесь, видно, что на века строили. Уюта бы добавить домашнего, и был бы дом моей мечты: в лесу, где и зимой и летом красиво, свежий воздух, мало людей… но жить мне до скончания веков в однушке!

– Как ты освободился? – в сотый, кажется, раз задаю я вопрос.

– Лучше расскажи, как ты жила все это время, – пожимает плечами Андрей. – И про парнишку своего расскажи – с радостью послушаю.

Вот что за человек?!

– Нормально я жила. И не лезь к Руслану, я его… я его люблю!

Что, неприятно тебе это слышать? Неприятно. Нахмурился, губы сжал в тонкую линию, скорость прибавил… молчит. Задело! Привык, что сохну по тебе, да?!

Испытываю какую— то необъяснимую, жестокую радость от того, что смогла задеть Андрея за живое. Ножом полоснуть. Может, и я его смогу разлюбить? Ведь раньше я не хотела делать ему больно.

– Останови здесь, – прошу я, кивая на дом Кристины. – И уезжай, хорошо? Надеюсь, мы все выяснили с тобой. Просто исчезни из моей жизни!

Выхожу из машины, и жду его ответ.

– Хорошо, – цедит Андрей, и я захлопываю дверь.

И испытываю при этом и радость, и… разочарование.

Глава 7

– Вот такие дела, – заканчиваю я свой рассказ. – Марго, неужели ты была не в курсе, что его освободили?

Подруга мотает головой, и досадливо прикусывает губу.

– Знала бы – сказала. Меня ведь до серьезной работы не допускают, сама знаешь…

Знаю. Сама Марго называет себя секретаршей при СК. Никаких раскрытий преступлений, важных следственных мероприятий ей не поручают. Лишь опросы, протоколы и бумаги. Еще и заставляют посещать психолога, а иногда и психиатра – слишком подруга нестабильна.

– По- моему, ты не так уж и не рада, что Андрей вернулся, – замечает Кристина, приподняв бровь.

– Нет, я не рада, – спорю я.

Я и счастлива от того, что снова увидела Андрея. И несчастна. Злюсь на него, и свою вину чувствую… столько всего – не разобраться.

– Может… может, вам поговорить с ним нормально? – предлагает Марго. – В прошлом было разное между вами, но вряд ли Андрей приехал лишь затем, чтобы, как ты выразилась, потрахаться. Ты ведь не последняя женщина на земле, в конце концов!

Закрываю лицо руками, закрываясь и от уютного желтого света лампочки, и от пристальных взглядов подруг. И от себя самой.

– Я не знаю, зачем он приехал. В том и дело, – тихо признаюсь я, выдохнув. – Свалился как снег на голову. Он ведь думает, что я его сдала… наверное, так и есть по сути дела. Может, мстить собирался? Он ведь со мной начал тогда – три года назад – тоже, чтобы отомстить. Вот и сейчас: я, как он думает, сдала его, и разве это не прекрасный повод испортить мне жизнь?

Кристина закатывает глаза, отмахиваясь от моих рассуждений, но Марго согласно кивает.

– Такое тоже может быть. Но… он ведь сразу к тебе явился, как освободился. Если бы захотел тебе отомстить – действовал бы осторожнее, – вслух размышляет Марго. – Как следует бы выяснил все про тебя. И про Захара… он ведь не знает?

– Нет, – мотаю я головой. – Андрей ничего не говорил мне о том, что про сына знает. Он выяснил только где я работаю, и все.

– Вот! – поднимает палец вверх Марго. – Торопился. Тебя увидеть хотел, а так не поступают, когда хотят напакостить.

– Очень даже поступают! – поджимаю губы, не желая соглашаться с доводами подруги, которая успокоить меня хочет. – Месть – это не всегда то блюдо, которое холодным подают…

– Глупости, – включается Кристина. – У Громова три года было, чтобы распланировать все! Да и захотел бы он тебе отомстить – ему даже выходить из тюрьмы для этого не нужно было. Просто приказал бы кому— нибудь из своих тебе шею свернуть, и все! Ничего, знаешь ли, сложного.

Может, и так. Скорее всего так! Но зачем тогда он приехал?

– Может, он наладить все хочет? Вернуть тебя? – предполагает Марго, и я понимаю, что говорила вслух. – Чаще всего ответ на вопрос самый простой, и усложнять не стоит. Мы не в остросюжетном сериале, в котором интриги правят. В жизни людьми движет любовь или ненависть. И не похоже, что Андрей тебя ненавидит! А значит…

Марго разводит руками, предлагая мне самой додумать ответ. Вот только какая может быть у Андрея любовь ко мне?

– Не любовь это, а похоть. Накупил презервативов, потащил меня за город, и спустя десять минут разговора… ну, вы понимаете!

Подруги дружно рассмеялись, переглянувшись, как заговорщицы.

– У человека три года секса не было! Естественно, он не рассчитывал на вынос мозга, – фыркает Кристина. – Думал, скажет, что прощает тебя за предательство, и скажет, что не изменял тебе, и все – можно в кроватку! У мужиков все гораздо проще устроено, чем у нас, примитивные они!

Они – примитивные, а мы – слишком хитро сделанные. Бывает ли золотая середина?

– Угу, не изменял, – мрачнею я, снова вспомнив тот жуткий день. Сглатываю вязкую слюну, чувствуя, как сердце ноет. Уже три года прошло, а помню все, будто вчера это было. – Более идиотское объяснение придумать сложно! Специально ведь позвал меня, чтобы я на этот бордель взглянула.

– Может, не врет? Вдруг все так и было? – Марго с сомнением смотрит на конфету, думая, есть ее, или нет. – Да даже если и было у Андрея с той … мммм… девушкой что— то – вы ведь расстались тогда! Мариш, ну правда, не явился бы он к тебе просто так! Андрей ведь взрослый мужчина, так зачем ему эти игры? Я думаю, что ты дорога ему, потому и приехал. Вам бы поговорить нормально, и… расскажи ему про Захара. Он ведь узнает рано или поздно, и будет гораздо хуже, если он узнает про ребенка не от тебя!

– Почему она должна рассказывать Андрею о сыне? – хмурится Кристина. – Марина сама Захара воспитывала, без всякой помощи, и без отца! Захар – только ее, и ничей больше!

– Не согласна! – жарко спорит Марго. – Это несколько нечестно – утаивать такое! Вот представь, если бы ты сама мужчиной была, и тебе просто решили бы не говорить, что у тебя сын подрастает? Да какая бы ни была обида, какое бы ни было прошлое – ребенка это касаться не должно! И Андрей имеет право знать о сыне, и присутствовать в его жизни! Если захочет, конечно… но Марина, даже если на Андрея ты зла и обижена, ты о Захаре подумай, ведь ты и его лишаешь отца!

– Я подумаю, – говорю я. – Но не сейчас. Голова кругом идет! Да и уехал Андрей, так что время есть. Я домой, спасибо, что выслушали, девочки!

– Ой, да оставайтесь у меня, – машет рукой Кристина. – Захар спит уже, не буди ребенка, ложись с ним на кровать, а мы с Марго на диване поспим!

Улыбаюсь подругам, и иду в душ, пытаясь привести себя в состояние равновесия. Снова ведь выбило меня из колеи, едва увидела его. Гадостей наговорила… но ведь и Андрей тоже!

Ложусь рядом с сыном, нежно, невесомо почти целую его в нежную щечку, и только теперь прихожу в себя. Маленький мой! Всегда маме помогает – лишь своим присутствием меня поддерживая. Захару нужна нормальная мама, а не неуравновешенная девица без мозга!

А папа ему нужен? Андрей ведь узнает, пусть не сейчас, но со временем обязательно узнает! Рассказать? Или повременить…

Утром просыпаюсь чуть раньше положенного, и не спеша собираюсь на работу.

– Вот, надень, – зевает Кристина, протягивая мне одно из своих зеленых платьев. – Не пойдешь ведь в несвежем! Я сегодня на выходном, оставь мне Захара, ладно?

– Ладно, – смеюсь я. – Только не гуляйте долго – холодно на улице…

– Знаю, не угроблю я своего любимого крестника, не беспокойся! Иди уже! – подпихивает меня Крис, и я лишь смеюсь в ответ.

Приятно, что подруги так любят Захара. Как своего сына любят, но оно и неудивительно – пока сыну не исполнилось три месяца, жили мы все вместе, и девочки очень помогали мне с Захаром.

Но хоть я и знаю, что сын в надежных руках – боюсь за него, волнуюсь. Каждую секунду, которую Захар не со мной проводит, волнуюсь. Он ведь такой маленький, такой хрупкий…

– Марина, твоих клиенток по записи я забираю себе, – встречает меня около входа в салон Роза – владелица этого хаоса. – У тебя сидит клиент, который именно тебя хочет. Кругленькую сумму заплатил, так что ты постарайся!

Киваю рассеянно, и смотрю на свою рабочую зону, где сидит Андрей…

Который, разумеется, никуда не уехал!

Глава 8

– Привет, котенок, – подмигивает Андрей, едва я подхожу к нему с самыми недобрыми намерениями. – Только не кричи, ладно?

Разворачиваю стул с сидящим на нем мужчиной, и смотрю на его отражение в зеркале. Вот что за человек такой невозможный?

– Кое— кто обещал оставить меня в покое и уехать, – говорю я, хотя хочется сделать то, о чем говорил Андрей: раскричаться, скандал устроить… но, наверное, хватит с меня. И никакого смысла в этом нет – лишь нервы свои портить.

– Я не обещал, – пожимает Андрей плечами. – Просто согласился с тобой – ты на взводе была… давай, приступай, Светлячок!

– К чему?

Андрей откидывает голову на спинку кресла, и смотрит на меня снизу вверх. Улыбается провокационно… ну и наглец! Не обещал он, конечно…

– Какие у вас услуги? Стрижка, маски, чистка лица… можешь даже макияж мне нанести и ногти покрасить – разрешаю! Преврати меня в метросексуала!

Наклоняюсь над Андреем, и тихо говорю ему на ухо:

– Очень зря ты сюда пришел. Я тебя не в метросексуала превращу, а в пугало, так что провали…

– Мариночка, можно тебя на секунду? – незаметно подошедшая Роза кладет мне руку на талию, и похлопывает.

Отходим с начальницей в служебку, и милая улыбка слетает с лица Розы, как не бывало.

– Это твой бывший хахаль, я правильно поняла?

Вздыхаю и киваю.

– Только посмей напакостить! Засунь свои обидки в одно место, и работай, – шипит Роза. – Видела я, как ты на него смотришь… только посмей испортить нам репутацию! Ты меня поняла?

– Поняла, – киваю я.

Сама бы догадалась – не дура. Даже если бы Андрей не нажаловался на меня, обкорнай я его «под горшок» – Роза бы сама меня сначала оштрафовала, а затем уволила. А мне за квартиру платить, да еще и Захар так быстро растет – только успевай ему одежду покупать!

– Как тебя стричь? – спрашиваю я, снова подойдя к Андрею.

– На твой вкус.

На мой вкус в Андрее все идеально! Запускаю пальцы в его волосы, и мужчина этим наслаждается, не скрываясь. Чуть ли не мурлычет, будто мы наедине и в спальне.

– Я думала, что в тюрьме обривают, – говорю я, пытаясь действовать профессионально – оценить структуру волос и их длину. Но пальцы мои покалывает от давно забытого ощущения прикосновений Андрея ко мне.

Как же я любила зарываться в его волосы руками, притягивать его к себе для сводящих с ума поцелуев…

– У меня были особые условия, – улыбается Андрей, и прикрывает глаза. – Мммм… продолжай!

Одергиваю себя, и убираю руки от его волос.

– Кто бы сомневался! Встань пожалуйста, – говорю я нейтрально, и веду Андрея к раковине. – И как же ты освободился?

– Ты любопытна, как кошка! – фыркает он. – Родная, тебе не все нужно знать. Да и не доверяю я тебе больше, так что поговорим о другом!

Кошка, родная, Светлячок…

– Может, будешь меня по имени называть? – предлагаю я, промывая его волосы. – Или оно тебе так не нравится?

– Честно? Твое имя слишком созвучно с именем твоей матери. Уж прости, но я по— прежнему твоих маменьку и папеньку ненавижу, и это вряд ли изменится!

– Они же…

– Да знаю я, – перебивает меня Андрей. – Прости, что тогда не поверил, но тяжело такое принять. Как только меня задержали, я попросил кое кого навести справки, и все сходится: продажа машины матери за бесценок сразу после аварии, счета за твое лечение и наши долги, состояние моей мамы, которая не в себе была… да, все сходится! Я еще вспомнил, что мама у меня наушники отобрала – начала бояться, что меня машины собьет, а я не понимал и злился. Сопоставил все, что узнал и вспомнил, и понял, что ты права была. Но все это, несмотря ни на что, не добавило мне любви к Марианне и Эдуарду.

Протираю волосы Андрея полотенцем, и вдруг осознаю, что злюсь на него уже чуть меньше. Да и понять его можно – любить моих маму с папой сложно даже мне, а уж ему и подавно.

– Коротко я тебя стричь не буду, просто уберу пару миллиметров, – решаю я, и приступаю к работе.

– Как скажешь, милая. Как скажешь, – Андрей смотрит на меня в зеркало, а затем недовольно морщится при виде пеньюара, который я на него накинула. – Как поживает Руслан?

– Спасибо, прекрасно.

Улыбка Андрея становится злой.

– Он намного лучше меня? – спрашивает он вдруг, растеряв всю дурашливость.

И я хочу ответить: «Да!», но… не могу. Не могу произнести это слово, хоть Руслан и лучше Андрея – это я не могу не признать. Руслан – добрый человек, честный. Он никогда не торопил меня, ни за что бы не принудил ни к чему, сына моего принял. Руслан бы никогда не убил человека, и не стал бы приставать ко мне, если бы я его об этом попросила. Но сказать Андрею, что он хуже Руслана у меня язык не поворачивается. Сгоряча – да, я могла бы выпалить это ему в лицо, но сейчас… сейчас это было бы подло.

– Ну, Светлячок, я жду!

– Руслан – другой, – бормочу я. – Не вертись, иначе уха лишишься!

– Другой… понятно, – почему— то злится Андрей. – А в постели он как?

– Не твое дело! – холодно говорю я.

– Нет, это мое дело! Отвечай!

– И не подумаю, – фыркаю я, и замолкаю. Стараюсь не слушать те остроты, которые отпускает Андрей, не желающий успокаиваться. Не желающий понять, что ответов он не услышит.

«Расскажу ему про Захара – и он никогда не оставит меня в покое, – ужасаюсь я, укладывая волосы Андрея. – Никакой жизни мне не даст, начнет шантажировать… а если он еще и узнает, что Захар носит отчество в честь моего отца, которого он ненавидит… Что же делать?»

– … пожалуй, мне просто необходимо познакомиться с этим твоим Русланом, – чуть ли не рычит Андрей. – Вдруг ты снова ошиблась, и Руслан – такое же гнилое яблочко, как и я! Ты ведь совершенно в людях не разбираешься…

– Готово, – перебиваю я Андрея. – Как тебе?

– Идеально, – отмахивается он. – Приступай к следующему пункту: брови можешь мне выщипать хоть все, маски сделай… давай, котенок!

– И не подумаю! Уходи, пожалуйста, – прошу я, но Андрей отрицательно качает головой. – Андрей, раз уж ты не уехал, и так хочешь со мной поговорить – давай встретимся в «Маленькой Италии» в два часа, хорошо? Но если ты будешь трепать мне нервы сейчас – никакого разговора не получится!

Смотрит с сомнением на меня, и кивает неожиданно. Видит, что я уже еле сдерживаю желание его банально стукнуть.

– Ладно. И не думай, что сможешь убежать, я тебя здесь подожду. В машине посижу, – говорит Андрей.

Время до обеда пролетело быстро, и вот мы с Андреем уже заходим в маленький итальянский ресторанчик – почти пустой сейчас.

– Я вернусь через пару минут, – растерянно произношу я, и сбегаю в уборную.

Стою напротив зеркала, оглядываю себя, и пытаюсь решиться на разговор. Все же, про Захара рассказать нужно – Андрей имеет право знать, но… вдруг он отмахнется от него? Не пожелает даже узнать своего ребенка? Или наоборот: начнет указывать мне, как и с кем жить, раз уж у нас общий сын!

А для Захара что лучше: такой отец, как Андрей, или вовсе никакого отца, а одна лишь мать? Андрей ведь не бросил криминал – это я уже поняла, и не лучше ли будет…

Дверь у женскую уборную открывается, и входит Андрей. С ключом, неизвестно откуда им взятым. Закрывает за собой дверь, и говорит:

– Теперь не убежишь!

И я в ловушке – слишком здесь тесно для двоих, и бежать, и правда, некуда. Отхожу к стене, и Андрей, опасно улыбаясь, застывает напротив меня.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю, чувствуя, как сердце то замирает, то стучит бешено, разгоняя застоявшуюся кровь.

– Тебя!

– Меня? Так бери, – выдыхаю я, и разворачиваюсь к Андрею спиной. Медленно провожу руками по бедрам, задирая к талии облегающее зеленое платье, и упираюсь руками в стену, слыша медленные шаги мужчины, который приближается ко мне.

Глава

9

Андрей молчит, как и я. Стоит совсем рядом – от его тела исходит жар, и я с трудом сдерживаю дрожь, а затем я чувствую прикосновение его руки. Проводит ладонью по спине – от ворота платья вниз, и я сквозь плотное платье чувствую его обжигающую ласку…

Что он сделает дальше?

Андрей обхватывает мою талию руками, крепко сжимая меня в объятиях. Дышит громко, загнанно, и я не понимаю, кто из нас двоих в ловушке – я, или он. Или мы оба?

От острого, прожигающего низ живота ощущения, я схожу с ума. Андрей возбужден, упирается своей эрекцией в меня – вдавливается, чтобы я еще сильнее прочувствовала его желание, и я с трудом подавляю стон.

– Ты думала, что я благородно откажусь, да? – шепчет мужчина, и прикусывает мое ухо, и я вздрагиваю. Левой рукой он крепко обнимает меня… или удерживает – от бегства, или от падения, а правую ладонь Андрей медленно опускает вниз, и через трусики накрывает лобок. – Отвечай, милая! Думала, я откажусь? Так бы сделал этот твой Руслан…

– Да, – бормочу я, желая, чтобы Андрей остановился.

Или чтобы он не останавливался…

Коленом вклинивается между моих ног, заставляя расставить их шире, отодвигает край трусиков. Проводит пальцами, и стонет удовлетворенно.

– Заигралась ты, кошечка моя, – в спину мне отдает бешеный стук сердца Андрея, который откровенно ласкает меня, надавливая на клитор. – Заигралась… милая, ты такая мокрая, влажная… такая горячая! Тебе нравится?

Андрей двигает бедрами, имитируя фрикции, и дразня нас обоих.

– Отвечай, нравится тебе? – бессмысленно шепчет он, и растягивает меня своими пальцами, двигает ими, заставляя желать большего. Кусаю губы, но сдерживать тихие стоны не получается. – Скажи это…

– Нравится, – послушно отвечаю я, едва понимая, что происходит. – Нравится…

– А так тебе нравится? – с неожиданной злостью спрашивает Андрей, и ягодицу обжигает, отрезвляя меня. – Выдрать бы тебя!

Я вырываюсь из рук Андрея, больше не удерживающих меня, и отбегаю к двери, одергивая платье.

– Ты меня ударил! Ты…

– А ты чего хотела? Траха? Чтобы потом строить из себя жертву насильника? – отрывисто спрашивает Андрей, и передразнивает меня. – Ах, я не хотела, а ты меня заставил! К чему этот спектакль, Марина?

– Это ты начал! – возмущаюсь я, задыхаясь. Он ударил меня, надо же… – Открой дверь! Я ведь просила подождать меня за столиком – сам пришел, и сказал, что хочешь меня, да еще и издеваешься! Да что с тобой не так?

Андрей как— то неожиданно быстро снова оказывается рядом. Обхватывает мой затылок ладонью, и болезненно— нежно проводит пальцами по моей горящей щеке.

– Это ты издеваешься, а не я! Я с тобой честен – я тебя хочу так сильно, как только может хотеть женщину мужчина! И люблю так же сильно! Так неужели ты не можешь относиться ко мне по— человечески, скажи, Марина? – Андрей смотрит мне в глаза, и столько всего в них отражается – за всю жизнь мне не понять. – Ты стала такой жестокой!

– Я не жестока, – спорю я дрожащим от подступающих слез голосом. – Это ты!

– Что? Будешь упрекать меня еще и за то, что шлепнул тебя по попе? – Андрей отпускает меня, и отходит. Отворачивается, уперевшись руками в раковину. – Валяй, добавь это в список моих великих прегрешений! Только ответь сначала: почему ты так меня ненавидишь? Я не смогу исправить то, что было. Никак не смогу, но, если позволишь – попрошу прощения, и постараюсь хоть как— то загладить перед тобой вину, которую не отрицаю. Я был идиотом, и один раз оступился, не подумав, сколько боли я тебе причиню. Но… что с тобой происходит, Светлячок? Почему ты так озлоблена?

Андрей сказал, что любит меня… впервые сказал, а я так ждала тогда этих слов! Только сейчас сказал, но зачем?

– Почему я озлоблена? Да потому что ты все пропустил! Три года, Андрей! – говорю я, обняв себя за плечи. – Три долгих года тебя не было рядом! Ты не один раз оступился, ты постоянно это делал, выбирая не меня: месть, убийства – что угодно, но не меня, понимаешь? Можешь меня винить за то, что тебя закрыли, но это снова может произойти – в любой, мать его, момент времени, или я не права? Я все гадала тогда: любишь ты меня, или нет! Способен ли ты вообще любить… но готова была довольствоваться тем, что было, а сейчас ты говоришь, что любишь меня! Именно сейчас – когда я научилась справляться со всем одна, без тебя! Да, я озлоблена, уж прости за это… хотя, можешь и не прощать!

К черту измену – была она, или ее не было! К черту и его месть – понять можно при желании, но не он поддерживал меня, когда я была беременна! Три месяца жутчайшего токсикоза, за которые я сбросила семь кило – все это время рядом были лишь подруги! Не он держал меня за руку, когда меня отправили на кесарево, а приехавшая мама! А бессонные ночи с Захаром… Андрей все пропустил – его первую улыбку, первый зуб, первое слово, первые шаги… все! Явился, говорит, что любит, так почему раньше молчал?

– Три года я пропустил, но у нас ведь вся жизнь впереди! – оборачивается ко мне Андрей, и я слышу вибрацию его телефона.

Проклятье!

– Вся ли? – переспрашиваю я едко. – Ты стал законопослушным, да? Тебя не могут посадить, или убить? Слышала я твой с Артуром разговор: склады, поставки… так какая жизнь меня с тобой ждет? Счастливая ли, и долгая ли?

– Ты не понимаешь, – морщится Андрей. – Не знаешь, о чем говоришь! Пока я в деле – я в безопасности, и тебя защитить смогу, оградить от всего… но ты ведь не думаешь, что я могу написать заявление на увольнение, и меня отпустят спустя две недели? Да и не умею я ничего больше…

Видимо, в этом и причина – что не хочет он выбирать. Разве это любовь?

– Ты сам говорил, что вся жизнь впереди, Андрей, – глухо произношу я, снова чувствуя опустошение. – Всегда можно уйти, и всегда можно научиться новому! Всегда! Ты просто не хочешь… не защитил меня три года назад, и сейчас защитить не сможешь! И не говори мне больше о своей любви, которой нет!

– Она есть! Наверное, с первого взгляда я тебя полюбил, как в идиотских фильмах показывают – еще тогда, когда застал тебя за тем, как ты рылась в чужих карманах, – жарко спорит Андрей. – Укололо что— то… не знаю, как объяснить, не сразу понял я, что к чему, а что до того, что не говорил тебе о любви – так я каждую минуту ее тебе показывал, или не так? Но ты ведь не хочешь этого слышать сейчас…

– Не хочу, – тихо повторила я за Андреем. – Не хочу.

– А чего ты хочешь, родная? – вдруг по— доброму спрашивает Андрей.

Подхожу к нему, беру его ладонь в свои, подношу к губам и целую. Андрей вздрагивает, будто от удара, будто меньше всего ожидал от меня этой нечаянной ласки. Да я и сама не ожидала от себя этого…

– Я хочу времени, Андрей, – отвечаю я. – Всего лишь времени – такую малость! Я совсем запуталась.

– Нет! Времени я тебе не дам, – Андрей протягивает мне ключ. – Сейчас можешь бежать, милая, но не надейся даже, что так просто избавишься от меня!

Выхватываю ключ, и быстро открываю дверь. Хватаю свой пуховик, и выбегаю на улицу – прочь от него, и от самой себя. На работу – скрыться от всех проблем, забыть, не думать…

Тело сводит от дикого желания, тянется к нему! Один звонок – и Андрей приедет, всего один звонок… но какой в этом смысл? Ничего хорошего не выйдет! А вот с Русланом…

Вечер пьянит, сводит с ума своим жаром, опаляет учащенным дыханием.

Впервые за долгое время отпускаю себя, снова чувствую свободу. Столько времени заперта была, не чувствуя ни души своей, ни тепла.

Едва он открывает мне дверь – подхожу к мужчине, обвиваю его шею, и тянусь за поцелуем. Ну же, не будь таким деревянным, помоги мне не думать… ты нужен мне сейчас! Нужен!

Включается в игру. Пинает ногой дверь, прижимает меня к стене, и целует упоительно жарко. Странно мы выглядим со стороны: я в длинном пуховике, шарфе и шапке, а он – в футболке и джинсах.

– Детка, ты сегодня такая горячая, – шепчет мне на ухо мужчина, на миг прервав поцелуй, но затем он снова возвращается к моим губам, и целует жестко – так, как мне и надо сейчас. Поглощает меня, подчиняя себе, и помогая справиться с самой собой.

Руки дрожат, пока я пытаюсь стянуть с него футболку, чуть прилипшую к разгоряченному телу, но мужчина хватает меня за запястья, и смотрит странно.

– Что, уже не хочешь? – задыхаюсь я. – Столько намекал на это… или хочешь помучить меня?

– Шутница… подожди, – жарко шепчет Руслан, обхватив меня еще крепче, и протягивает мне синюю коробочку, которую вытащил из кармана. – Примешь?

Весь мой запал растворяется в панике. Беру в руки коробочку, открываю. Там кольцо. Плохо видно, но…

– Выйдешь за меня? – чуть смущенно предлагает Рус. – Знаю, это слишком быстро, но мне кажется, что мы подходим друг другу. И мелкого твоего я могу усыновить… ты согласна?

Смотрю на мужчину, и не знаю, что ответить.

Отказать?

Согласиться?

Мы с Русланом ведь очень похожи – в этом он прав. И друг другу подходим. Уютно с ним, спокойно, но…

– Мариш, ты не согласна? Почему ты молчишь? – тревожится Руслан.

Потому что объявился Андрей.

И все испортил, как, впрочем, и всегда!

Глава 10

– Рус, я… я не знаю, – теряюсь я. – Мы ведь так мало знакомы, и я не уверена…

– Мои родители сговорились спустя неделю после знакомства, – Руслан обнимает меня, и ведет в гостиную. – Я всегда такую, как ты искал: добрую, неиспорченную, как лучик света, понимаешь? Тебя встретил, и сразу понял – ты идеальна! Так зачем терять время, если мы должны быть вместе?!

Перекатываю в ладонях кольцо – красивое, с маленьким бриллиантом, и мысленно соглашаюсь с Русланом: я ведь тоже такого, как он всегда искала. И встреться он мне раньше, я бы не раздумывала! Но…

– Руслан, – обращаюсь я к мужчине, и вкладываю кольцо обратно в бархатную коробочку. – Я отнюдь не добра. И не такая я неиспорченная, как может показаться. Сегодня я… я глупость совершила, и должна тебе рассказать, пусть ты и выставишь меня после этих слов вон! Я не пришла на нашу встречу, потому что вернулся отец Захара, и…

Рассказываю Руслану о последних не слишком веселых событиях. Губы кусаю от злости на саму себя – носилась, как чокнутая курица, лишь о себе думая. Будто лишь я есть в этом мире, и Андрей… но ведь это совсем не так! И другие люди есть – те, которым мы можем боль причинить!

– … я понимаю, если ты не захочешь больше видеть меня. Правда, понимаю, – опустив глаза, говорю я. – Одно твое слово – и я выйду вон, и никогда тебя не побеспокою больше!

Рус встает с дивана, и отходит к окну. Не понять ничего по его закаменевшему, застывшему лицу, но я сердцем чувствую, нутром женским – обижен. Разочарован и зол, накричать на меня хочет, обозвать. Андрей бы не сдерживался – разгромил бы все вокруг, меня бы тряс, кричал бы… о Боже, хватит! Хватит все время его вспоминать, и сравнивать с ним Руслана!

– Ты его любишь? – тихо спрашивает Руслан.

– Нет… или да, – отвечаю я. – Я думаю о нем постоянно, а сейчас, когда Андрей вернулся все стало еще хуже. Но я не хочу быть с ним – он никогда не исправится!

Лгунья! Ведь именно его я представляю, целуя Руслана! И быть хочу с Андреем, вот только я хочу не хотеть. От того и злюсь – и на себя, и на Андрея

Прикусываю губу от невыносимого стыда, и разглядываю узоры на синем ковре. Сама так винила Андрея за измену, и за ту боль, которую он мне причинил. Клялась, что никогда и ни с кем так не поступлю, и что же? Даже не вспомнила о Русе, когда предлагала себя Андрею.

Добрая, неиспорченная… может, Андрей – идеальная для меня пара? Как он выразился: «гнилое яблочко»? Вот и я – гнилое яблочко.

– Марина, – Руслан подходит ко мне, и садится на пол. Кладет ладони на мои колени. – Посмотри на меня! Ты не виновата ни в чем! Я, правда, понимаю… он ведь отец Захара, и твоя первая любовь. Это вполне естественно, что тебя снова с головой накрыло, но ничего! Я буду рядом, если ты этого хочешь, и помогу тебе! Ты лишь раз оступилась, и не стоит все разрушать! Помогу забыть его, сделаю все, чтобы ты меня полюбила… меня ведь ты не любишь?

– Ты нравишься мне. Очень нравишься, но…

– Но это не любовь. Понимаю, – кивает Руслан. – Не все сразу! Но терять тебя я не хочу, так что давай просто забудем об этом… инциденте!

– Спасибо! – улыбаюсь я благодарно, но внутри расцветает разочарование. Лучше бы Руслан обозвал меня шлюхой! Лучше бы тряс меня в гневе, крича, чтобы убиралась из его жизни, но это его всепрощение… неправильно! Неестественно!

– Кольцо…

– Вот, – протягиваю я Руслану коробочку, но он отодвигается.

– Нет, пусть у тебя будет! Когда примешь решение – надень на палец, я не тороплю тебя. А пока пусть оно будет с тобой как напоминание, что я рядом, хорошо?

Расстегиваю цепочку, и продеваю колечко.

– Оно всегда будет со мной, и с ответом я затягивать не стану, – обещаю я Руслану, глядящему на меня странным, изучающим взглядом.

И обещание свое собираюсь выполнить. Вот только я, кажется, еще больше запуталась.

Скорее домой, к сыну – самому моему любимому мужчине! И выходные с ним проведу, отдавая всю свою любовь этому маленькому, так нуждающемуся во мне. Может… ну их всех? И Руслана, и Андрея? Лишь запутали меня, тогда как мне о ребенке думать нужно, а не о своей печальной личной жизни!

Когда я иду от остановки к дому, слышу звонок мобильного. Смотрю на дисплей.

А этому что нужно?

– Здравствуйте, Анатолий Маркович!

– Он ведь объявился? – обходится полковник без приветствия. – Громов уже был у тебя?

– Да, полковник.

– Уже генерал— майор, – поправляет меня Анатолий Маркович, и я усмехаюсь – интересно, за что он получил очередное звание? И не лишат ли его теперь погон за то, что Андрей снова на свободе? – Я так и знал, что он сразу поедет к тебе. Держи меня в курсе…

– Нет, – отрезаю я. – И не подумаю, не втягивайте меня в это!

– Ты уже втянута, девочка, – смеется полковник… то есть, генерал— майор. – По самые ушки втянута! Если бы ты, как я и просил, присутствовала на суде, где подтвердила бы, что своими глазами видела убийство, и что запись твоя – он бы не разгуливал на свободе! Теперь Громов и тебе жизнь испортит, и мне!

Останавливаюсь около подъезда, и вдыхаю морозный, отрезвляющий воздух, от которого голова кружится.

– Так он освободился из— за того, что нет свидетеля?

– Можно и так сказать, – Анатолий Маркович, кажется, взял себя в руки, и говорит спокойно. – Доказательства признаны недействительными, добытыми нечестным путем, а само видео – монтажом. Мы Громову еще и компенсацию теперь должны, представь себе… но не только ты виновата. Непростые люди его освободили – за многие веревочки дернуть пришлось, так что в твоих интересах помочь мне, пока сама же не пострадала! Громов не оставит в покое тебя, особенно теперь, когда у вас сын, но ему еще и отрабатывать должок придется – освобождение дорого стоит. И цена высока, так что ты должна…

– Нет, – снова говорю я. – Не звоните мне больше, пожалуйста! Прощайте!

Я нажимаю на отбой, и иду домой – к сыну. Захар – единственнный человек, которому я что— либо должна!

Глава 11

АНДРЕЙ

3 месяца назад

– Это смешно! Это попросту смешно, – расхаживаю по убогому казарменному помещению, а затем резко разворачиваюсь к троим мужчинам, сидящим за приваренным к полу столом. – Мне напомнить, сколько я вам плачу? И еще один вопрос: зачем я плачу вам столько за бездействие?

– Мы действуем! – оправдывается Вадим – лощеный адвокат с дорогом синем костюме, вызывающий у меня стойкое желание заехать ему в рожу, чтобы подпортить весь этот вылизанный облик. – Но обстоятельства таковы… мы делаем все возможное!

– Вы делаете недостаточно! – сжимаю ладони в кулаки, и упираюсь ими в стол. – Раз я еще здесь – значит, вы со своей работой не справляетесь!

– Андрей Николаевич, но это видео очень бьет по вашей репутации! Суды открытые, этот процесс невозможно сделать закрытым, и естественно то, что присяжные не на вашей стороне после изучения такой улики, – блеет Вадим, тогда как другие молчат, и наблюдают за тем, как их коллега отдувается за всех. – Мы ведь обещали вам, что большую часть времени вы будете проводить не в колониях, а в СИЗО, где условия намного лучше, и слово мы держим – регулярно подаем апелляции…

Прерываю этот поток самооправданий взмахом руки. А в следующий раз, и правда, заеду Вадиму кулаком в глаз. Или в нос, чтобы до кровавой юшки – должна ведь быть и для меня компенсация, раз уж приходится терпеть этих никчемных зануд?

Тоже мне «акулы»… и это – одни из самых лучших адвокатов по уголовным делам? Смешно!

– Я вас нанял для того, чтобы вы меня освободили, напоминаю еще раз! В колонии, в СИЗО – мне без разницы. А видео… это полнейшая чушь! Где человек, который снимал его? Почему не является на суды, и не дает показания? – напускаюсь я на своих защитников. – Разве суд должен учитывать улику, добытую незаконным путем, и явно смонтированную? Меняйте судью!

– Уже меняли. И не раз. Да, такую улику обычно отклоняют, но резонанс… – протягивает Вадим. – И все понимают, что улика правдивая, потому свидетель и не является на заседания – боится за свою жизнь! Мы ведь просили вас быть честным с нами – мы ваши адвокаты, и нам можно верить!

Нельзя!

Никому нельзя верить, а этой «свидетельнице» – тем более… зараза мелкая! Обхватить бы ее тонкую шею, взглянуть в испуганные глаза, и…

– Меняйте еще раз! Неужели мне нужно прямо сказать вам? Или достаточно будет намека про судью и присяжных?

Идиоты!

– Это невозможно! Наша репутация итак под угрозой, и такие действия, как давление на суд могут повлечь лишение лицензии…

Бла— бла— бла! Точно идиоты!

– Будьте с нами хоть раз честны, – вдруг прервал Вадима Роланд – вечно молчаливый очкарик. – Сколько мы уже защищаем вас? Больше двух лет, а вы, Андрей, не сказали нам всей правды! С адвокатом, как и с врачом, нужно быть кристально честным для собственного же блага. Вы ведь убили того мужчину?

Да!

– Нет, – хмыкаю я. – Это видео – монтаж, и вы обязаны это доказать! Я перед законом чист!

Я вру. Они знают, что я вру. И я знаю, что они знают… забавная игра, если разобраться. Только все веселье пропадает, когда вспоминаешь, какой срок дали!

– Мы постараемся… и все— таки, вы нас снова обманываете, – бросает на меня Вадим осуждающий взгляд.

Удаляются, выходят через дверь, и движения у всех троих синхронные – четко настроенные друг на друга. Эта троица и мысли друг у друга, наверное, умеет читать.

Марина, зачем ты так со мной? За что? Любимая моя…

Трусиха чертова! Хоть бы смелость имела на суд явиться, и в глаза мне взглянуть!

Как же не хватает ее, хоть волком вой… Неужели мы с ней в таком безнадежном рассинхроне? Теперь еще и в разных галактиках, она – там, на свободе, а я здесь, в этой чертовой дыре!

Девочка моя любимая… убил бы!

Интересно, где она сейчас? Как живет? Чем живет, и с кем? Столько раз порывался приказать присмотреть за ней, узнать все детали жизни, но…

Нет! Не сдержусь ведь, если узнаю, что у нее кто— то есть! И даже отсюда – из другого, по сути, мира, буду продолжать влиять на нее. Жизнь ей портить, вмешиваясь, так что… пусть летает моя птичка!

Да и… может, не так уж плохо, что Светлячок не видит меня таким? Душ 2 раза в неделю, отсутствие солнца и подавленность еще никого не красили, а еще эта жуткая роба и шрам на шее… хорошо, хоть не на роже!

Из— за этой стервы, ангелочком притворявшейся я здесь! Нет, ну какая же она…

Сжимаю ладони в кулаки, мечтая оказаться сейчас рядом. Высказать все, что думаю об этих бабских обидах. Если женщина изменяет мужику – он идет и напивается в хлам, а после этого уходит, но не устраивает таких подстав!

– Слышь, ты ведь Боксер? – слышу я незнакомый голос, и выныриваю из своих мыслей.

Что в СИЗО, что в колонии нельзя себе такого позволять. Было уже со мной такое – завис в своих мыслях, и результат – перо в шею. Чуть не сдох!

Никто бы даже не плакал по мне…

– Да.

– Хочешь выйти?

– А кто не хочет? – пожимаю плечами. – Ты ведь не думаешь, что я по своей воле сюда пришел и сдался?

– Лично я здесь по своей воле. Я – Сиплый, – представился мне… Сиплый. А ведь, и правда, подходит ему! – Дельце есть, если ты в деле – вытащим!

Дельце, в деле…

– С мелкими сошками я дел не имею. Тебе полтос уже, а до сих пор в «быках» ходишь, так что вали!

– Не торопись так, я от Пахана! Думаешь, он бы сам присел, лишь бы твою задницу вызволить? – лающе смеется Сиплый. – Так мне говорить, или тебе понравилось по этапу отправляться из СИЗО в ИК, и обратно?!

От Пахана, значит! Помочь решил все же!

– С этого и стоило начать! Когда я могу выйти, и что от меня нужно?

Сиплый ухмыляется, и выплевывает:

– О, от тебя, паря, требуется сущая безделица…

Глава 12

– Мама! Играть! – повелительно заявляет Захар, а я вздыхаю.

Устала. Энергии у сына – любой позавидует, а ему ведь и двух с половиной лет не исполнилось еще.

– Маленьким котяткам пора спать, – подхватываю Захара на руки, и целую в кончик носа.

Какой же он нежный и сладкий, и любить его так легко – весь мой! Целиком! Вот только как же он на Андрея похож – мой маленький сын смотрит на меня, как на дурочку, словно хочет сказать: «Мама, иди и спи сама, если так хочется! А я хочу играть, и буду играть!». И точно…

– Играть! – чуть картавя, повторяет Захар.

Боже мой…

Пододвигаю сыну разные игрушки по очереди, но он отвергает их, презрительно фыркая. Не такие игры он любит. Знаю, знаю, сейчас начнется!

– Идем прыгать!

Сажаю Захара на кровать, и пододвигаю к ней кушетку и кресло, подозревая, что завтра у меня будут болеть ноги. Мой маленький сын любит странные игры – слишком он подвижный для своего возраста. Мне даже предлагали пичкать Захара таблетками, подавляющими активность, но я отказалась от этой идеи…

О чем иногда жалею.

– Иди к маме на ручки, – приподнимаю Захара, и мордашка у него уже довольная – получил, что хотел, и радуется!

Подпрыгиваю на поскрипывающей кровати – Захар смеется. Перепрыгиваю на кресло – ребенок радостно взвизгивает. С кресла прыгаю на кушетку, крепко обхватив Захара, и снова на кровать.

Видел бы кто со стороны наши развлечения – позвонили бы в Кащенко.

Постепенно мне и самой становится весело, и теперь не только Захар хохочет, но и я, прыгая как бешеная коза, радуюсь, как маленький ребенок.

– Все, маленький! – выдыхаю я, и падаю вместе с визжащим ребенком на кровать.

– Нет! Давай в кидалку! – возмущается Захар, и я со стоном поднимаюсь.

Очень странные игры, очень!

Сгребаю игрушки Захара, и сажусь у стены. Сын ждет, и я подкидываю его медвежонка, которого Захар ловит, и бежит ко мне, чтобы отдать. И так продолжается сорок минут: я кидаю ребенку игрушки, которые он пытается поймать, а затем несется ко мне со всех ног…

Быть ему спортсменом! Вряд ли с такой бешеной энергией он сможет работать в офисе. Интересно, а Андрей был таким же, когда маленьким был?

Захар пошел явно не в меня. Я, по рассказам мамы и бабушки, была тихим и послушным ребенком – играла в куклы, крутила юлу и пирамидки собирала, а не вопила, как индеец— команч!

– Устал? – с надеждой спрашиваю я сына, и он вертит головой, с некоторой долей жалости глядя на свою развалюху— мать.

– Хорошо, давай мультики смотреть! – после минуты раздумий выдает Захар, и я, пока он не передумал, бегу за пультом от телевизора.

Сажусь на кресло напротив телевизора, сажаю Захара на колени, и начинаю переключать каналы в поисках мультфильмов. Наконец, нахожу, и откидываю голову на спинку кресла… утомилась!

А дальше что будет? Захар ведь растет быстро, и скоро я совсем перестану справляться… и как некоторые по двое— трое детей воспитывают?!

Рехнуться можно!

– Мама! Где папа? – обиженно восклицает Захар, и я вздрагиваю.

Поднимаю голову со спинки кресла – сын вытягивает маленькую ручку по направлению к экрану, на котором показывают дурацкий мультфильм о родителях— супергероях, и таких— же супергеройских детях.

– Папа… – бормочу я, не зная, что сказать.

Капитан дальнего плавания? Космонавт? Подводник?

Захар и слов— то таких пока не знает, но сообразил, что раз в мультфильме показывают маму, детей и папу, то и у него он должен быть!

– Где? – повторяет свой вопрос немногословный Захар.

– Уехал. Скоро приедет, – я притягиваю к себе ребенка, и легонько щипаю его за нос, заставляя чихнуть. – Давай лучше играть!

Дети ведь быстро забывают о таких разговорах, а я что— нибудь придумаю. Решу, как поступить. Если Андрей не уедет из города – он ведь узнает о сыне! А если уедет… можно и не говорить!

Наконец, Захар утомляется, и я укладываю его на дневной сон, и сама ложусь рядом, любуясь своим ребенком. И, незаметно для себя, тоже проваливаюсь в сон.

Будит меня звонок телефона.

– Привет, Марго, – шепчу я. – Подожди секунду… все, говори!

– Привет, надеюсь, не разбудила Захара, – тараторит подруга. – Тут такое дело… меня Бартов вызывал к себе. Ну, Анатолий Маркович! Все расспрашивал – как ты и с кем ты, попросил воздействовать на тебя, чтобы ты обратилась в суд, где дала бы показания. Он разное говорил: что Андрей либо тебя прибьет, так как ты – ключевой свидетель, ведь именно с твоего телефона было снято то видео; либо, что Андрей будет за тобой увиваться – все, лишь бы ты его не сдала. Но в покое он тебя не оставит. И, кажется, Анатолий Маркович к тебе сейчас едет – я сказала, что не стану на тебя давить, и он оделся, и…

Чтоб его! Мне только его сейчас не хватает для полного счастья!

– Мама, гулять пойдем? – просыпается Захар, и я киваю.

– Да, пойдем! На горке покатаемся, – подмигиваю я.

А генерал— майор, или кто он теперь, пусть стоит под дверью, и ждет, сколько влезет!

Пытаюсь помочь Захару одеться, но он важно фыркает, уворачиваясь от моих рук. Сам хочет… самостоятельный какой!

Точно, не в меня пошел! Чувствую себя ксероксом, что несколько обидно! Это ведь я его носила под сердцем долгие девять месяцев! И рожала я, так где мои черты? Даже характер – и тот не в меня!

Выходим из дома, и я смотрю на небо – ветра, вроде, нет. Скоро уже вечер – солнце склоняется к горизонту, и на улице отчаянно красиво: снежинки кружатся, и падают на землю будто в медленной перемотке. Словно весь мир замер, и ждет чего— то важного – того, что перевернет все с ног на голову, и встряхнет весь этот порядок, превратив его в полнейший хаос.

– Мама, смотри, – заливисто смеется Захар, и я смотрю.

Сначала на смешного, скособоченного снеговика, которого слепили либо дети, либо вусмерть пьяные весельчаки, а затем…

Смотрю на Андрея.

Который стоит около своей машины и не отводит от нас взгляда.

Глава 13

Если быть честной хотя бы перед самой собой – именно так я и представляла нашу встречу: я иду с Захаром, неожиданно появляется Андрей, и видит нас. На его лице улыбка любви и благодарности, он подхватывает сына на руки, целует меня, говорит, что любит, что всегда любил, и будет любить!

Именно эту картину я и представляла по ночам, чтобы не сойти с ума. Хоть и думала, что никогда Андрея не увижу – мечтала, хоть и стыдилась этого. И вот, сейчас, когда я меньше всего готова к исполнению этой мечты, она сбылась.

Только сбылась как— то криво, как и все в моей жизни!

– Мама, ну смотри же! – дергает меня Захар, и пищит от восторга.

И я смотрю. Только не на дурацкого снеговика, больше похожего на жертву ядерного удара, а на Андрея.

Он стоит в легком пальто и без шарфа, в правой руке тлеет сигарета, зажатая между пальцами – догорает, забытая. Андрей переводит взгляд с меня на Захара, и обратно. И никакого восторга на его лице нет – лишь недоумение и испуг…

– Пойдем, маленький, – склоняюсь над Захаром, и стараюсь выглядеть веселой – такой, как он привык. Не показывать своего глухого разочарования и обиды – Захар удивительно тонко меня чувствует. – С горки покатаемся, погуляем, а завтра тоже снеговика слепим.

– Этого? – Захар тычет пальцем в уродца— снеговика. – Сне— го— ви— ка?

– Да, такого— же сделаем, – киваю я, и подхватываю сына на руки. – Хочешь?

– Хочу, – радостно кивает ребенок, которого я прижимаю к себе крепко— крепко.

Говорю какую— то чепуху, и быстро иду вдоль дома – подальше от парковки, на которой стоит Андрей… вот и вся его любовь!

Скорее, притяжение…

Дура, сама ведь виновата – размечталась, как обычно, и каков итог?

А итог таков, что из меня весь воздух выбило! Душа болит до одури, и, если бы не держала я на руках сына – бросилась бы бежать в слезах, лишь бы подальше, лишь бы исчезнуть, испариться!

– Подожди… Марина, стой! – голос Андрея подрагивает. Бежал за мной?

Я и не слышала…

– Марина… – срывающимся голосом зовет меня Андрей.

Продолжить чтение