Бывший муж

Читать онлайн Бывший муж бесплатно

Глава 1.

Стянув с себя опостылевшие за день узкую юбку и шелковую блузку, надеваю домашний халат и иду на кухню готовить мужу ужин.

Суп или жаркое с телятиной?

Заглянув в холодильник, решаю, что это будет суп, потому что в контейнере до сих пор хранится мясо двухдневной давности. Хотя суп этот, скорее всего, тоже никто есть не станет. Так уж повелось, что в последнее время муж появляется дома ближе к полуночи. Сытым.

Беру в руки звонящий телефон и, приняв вызов, прижимаю его к уху плечом.

– Да, Ира! Привет!

– Привет! – отзывается она звонко, – слушай, а ты где сейчас?

Ира Просекина моя приятельница и жена друга моего мужа. Всегда яркая, активная, громкая. С ней весело, но очень утомительно.

– Дома, – говорю, выкладывая мясо на разделочную доску, – где мне быть в среду вечером?

– Вот и я спрашиваю, почему ты дома, а твой Руслан в ресторане?

Рука с ножом застывает в воздухе, а в грудь неожиданно сильно колет тревога.

– В каком ресторане? Откуда ты знаешь? Ты его видела?

– В Булони. Мы здесь день рождения свекрови отмечаем, – говорит Ира деловым тоном, – твой муж на втором этаже в компании каких-то мужиков…

– А!.. Это, наверное, из Бельска! Он инвестирует в их завод. Они вчера прилетели, – отчитываюсь, с досадой понимая, что банально перед ней оправдываюсь.

– Маша… с ними телки.

Чувствую толчок в грудь. Такой сильный, что на мгновение в глазах темнеет. Горло стягивает спазмом, а по спине расползается озноб.

– Какие телки, Ир? Это, наверное, из Бельска…

Слышу в трубке тягостный вздох.

– Маш, ты прости меня… Ты же знаешь, как я к этому отношусь…

Ее муж Олег изменяет ей на постоянной основе. Однажды они расставались на полгода, однако разлука его не исправила. Ира все время проклинает его, но почему-то не уходит.

– Одна из них рядом с Русланом сидит. Хочешь, я тебе фото пришлю?

– Нет. Не надо… это по работе.

– Ладно, как хочешь… я тебя предупредила.

Ира отбивается, а я еще долго прижимаю телефон к уху.

С мяса розовой струйкой бежит влага, достигает края столешницы и, капая на пол с высоты, забрызгивает мои ноги.

Так. Спокойно. Главное – без паники.

Партнеры по бизнесу действительно прилетели вчера. Руслан задержался вечером, потому что встречал их из Аэропорта. О том, что среди них были женщины, не упоминал, но ведь я и не спрашивала.

Сегодня должно было быть финальное обсуждение условий договора с юристами. Завтра подписание самого договора.

По какому поводу ресторан и почему он меня не предупредил?..

И главное – кто эта женщина?

Быстро облизав сухие губы, нахожу в истории звонков его номер и нажимаю на вызов.

Каждый гудок убивает сотню моих нервных клеток, а потом он просто… сбрасывает.

Впервые за почти четыре года, что мы вместе.

Все еще не зная, что думать и как на это все реагировать, я пишу Ире сообщение.

«Отправь фото»

И почти одновременно с этим Руслан сам мне перезванивает.

– Маша… звонила?

Его голос, негромкий, уверенный, полный достоинства, неожиданно успокаивает.

– Руслан, да… Скажи, тебя ждать к ужину?

– Нет, сегодня никак… Мы с Бельскими в ресторане.

От сердца сразу отлегает, но место тревоги тут же занимает обида.

– В ресторане? А почему ты меня не предупредил?..

– Разве? Может, ты мимо ушей пропустила? – так же спокойно спрашивает он.

– Ты не говорил! Если бы сказал, я бы не стояла сейчас, как дура, у плиты!

– Дома поговорим, – припечатывает он и отключается.

Что?.. Что происходит, черт возьми?.. Он никогда не говорил со мной ТАК. Что изменилось?

Опустив взгляд на экран телефона, вижу, что от Иры пришло сообщение. Фотография из ресторана.

С трудом сглотнув, открываю директ и жму на присланный файл.

Снимок темный, но лица разглядеть можно. Из всех присутствующих я узнаю только Руслана и его зама Бронникова Женю. Девушку, сидящую рядом с моим мужем, я вижу впервые.

Блондинка. Высокий, отливающий глянцем, хвост, яркий макияж. Очень красивая.

И пришли они, очевидно, вместе. Об этом свидетельствует рука Руслана, по-хозяйски лежащая на спинке ее стула.

НЕ ВЕРЮ. Я не верю!!! Разум твердит, что такое не возможно, а поселившийся в голове червь сомнения уже начал свое черное дело.

Боже… Пусть у него найдутся оправдания. Пожалуйста!..

Упав на стул, я обхватываю голову руками. Раскачиваясь вперед – назад, пытаюсь собрать себя в кучу.

Дышу полной грудью. Сознательно глушу в себе панику.

«Паника – это последнее дело, Маруся – говорил папа, когда учил меня плавать, – поддавшись панике, ты перестаешь здраво мыслить».

Верно. Папа, как всегда прав.

Умыв лицо холодной водой прямо на кухне, заставляю себя улыбнуться.

Это фото ничего не значит. Рука Руслана, лежащая на спинке соседнего стула, ни о чем не говорит. Ну, а Ира… Иру понять можно, с таким–то мужем, как у нее. Она из-за него мужикам не верит априори.

Фух…

Решительно убрав мясо обратно в морозилку, выливаю воду из кастрюли, вытираю стол и пол, а после, заварив чаю с сушеной земляникой, иду в гостиную.

В тишине мои шаги раздаются гулким эхом. Квартира огромна, в два этажа, больше двухсот квадратов, а обжитых комнат только три – кухня, спальня и гостиная.

Я не понимаю, зачем Руслан ее купил. «Она соответствует нашему статусу» – пресек он тогда мои возмущения. А мне она не нравится, и настроения обживать ее нет совершенно. Я бы с удовольствием вернулась в нашу прежнюю квартиру, уютную двушку, но она, к сожалению, уже продана.

Усевшись с ногами в угол дивана, я включаю вечерний канал. Новости. Листаю дальше – ток – шоу, сериалы, снова шоу…

Черт… не могу…

Достаю телефон из-под диванной подушки и снова открываю то фото. Смотрю, пока перед глазами не начинает расплываться.

Удивительно, как устроена наша психика. Мы легко верим в самое худшее. Крошечный намек, брошенный кем-то косой взгляд, одно неосторожное слово, плюс наша собственная фантазия – и вот мы уже готовы поверить в самое ужасное. Почему так же легко не верится в хорошее? Почему мы склонны все драматизировать?

Не справляясь с волнением, я выключаю телевизор и направляюсь в душ. Но глянув на часы, решаю принять ванну. Так быстрее время пройдет.

Лежу в воде, пока она не остывает. По громкой разговариваю с папой. Он у меня доктор исторических наук, преподает студентам в вузе. Отвлекая меня от грустных мыслей, рассказывает о работе, жалуется, что на него снова повесили всех заочников.

Потом я перебираюсь в спальню. Листаю новостную ленту в телефоне и сама не замечаю, как засыпаю.

Просыпаюсь резко, как от толчка. За окном занимается рассвет, а в кровати я одна.

В животе от страха образуется холод. Соскакиваю, зачем-то хватаю одежду, бросаю ее обратно в кресло. Влетаю в тапочки и, зажав в руке телефон, выскакиваю из комнаты.

Глава 2.

Кубарем скатываюсь со второго этажа и останавливаюсь на пороге гостиной.

Дома. Спит на диване под пледом.

Стараясь двигаться бесшумно, крадусь к нему и вдруг вижу, что он проснулся. Смотрит на меня, сонно щурясь.

– Привет… почему здесь спишь? – спрашиваю шепотом.

– Вернулся поздно. Будить не хотел.

– Я ждала тебя… потом уснула…

Закинув руку за голову, Руслан проезжается по мне своим фирменным тяжелым взглядом. Оголенные участки кожи тут вспыхивают огнем. Только он умеет так смотреть.

– Иди ко мне, Маша.

Я намерена поговорить о вчерашнем, но Руслан протягивает мне руку, и я послушно иду к нему. Перебрасываю через него одну ногу и сажусь сверху. Он обожает утренний секс, и сейчас у него эрекция.

Запустив обе руки под подол моей сорочки, он проходится ладонями по бедрам и, добравшись до талии, толкает меня на себя.

– Как все прошло?.. Вчера…

– Нормально… – дарит ленивую улыбку, – сегодня подписываемся.

– Оу, поздравляю!

– Рано, поздравлять, Маша… Поздравишь, когда твой муж станет официальным совладельцем алюминиевого завода.

По телу уже бегут электрические разряды, кожа горит, соски требовательно ноют. Запах Руслана, его голос, взгляд – мои афродизиаки. Он приручил, приучил заводиться с полуоборота, быть для него нежной и послушной.

– Разденься, – просит тихо.

Его приказы, как прелюдия. Возбуждают порой сильнее самых смелых ласк.

Подцепив полы сорочки, быстро ее снимаю и встряхиваю длинными волосами. Те, рассыпавшись каскадом, приятно щекочут спину и грудь.

Руслан напряженно за мной следит. Брови сведены, голубые глаза сощурены, губы немного приоткрыты. Каменный член подо мной подрагивает от нетерпения.

Откинув пряди назад, склоняю голову набок, медленно прохожусь по губам языком, плавно вдавливаюсь в него бедрами.

– Приласкай себя, девочка… – шепчет хрипло, – я хочу посмотреть.

– Ру-у-ус…

Меня колотит от желания, я банально боюсь кончить прежде, чем он окажется во мне. Я так не хочу.

– Дава-а-а-а-й… оттяни сосочки… сведи грудки вместе… ну…

Откинув голову назад, делаю, как он велит.

Боже… как сладко…

Пытаясь удовлетворить потребности тела, начинаю на нем двигаться. Жарко, кожа покрывается испариной, из горла рвутся стоны, пульс стучит сразу везде.

– Маша… девочка моя… Машенька…

Смотрю на мужа сквозь пелену. Глаза его потемнели до цвета грозового неба, вены на шее вздулись, плечи и руки напряжены до максимума.

Докомандовался – проносится в голове. Сам уже вот-вот…

– Приподнимись.

Выпрямляюсь, опираясь на колени. Руслан одной рукой приспускает боксеры, второй – отодвигает в сторону ластовицу моих стрингов.

– Насквозь, – бормочет довольно.

Не касается меня там, потому что видит, что я на пределе. Проведя несколько раз по стволу рукой, приставляет головку к входу и дает отмашку.

– Давай.

Вбираю его в себя медленно, смакуя каждый миллиметр. Руслан, поднявшись на локте, туда смотрит, а когда я дохожу до упора, переводит взгляд на мое лицо.

Обожаю такие моменты. Когда опасный сильный хищник рядом со мной становится таким уязвимым.

Легко качнувшись пару раз, я начинаю двигаться. Обеими руками поднимаю копну волос, позволяю осыпаться каскадом. Потом накрываю ладонями груди, как он любит, свожу их вместе, и подушечками больших пальцев обвожу соски по кругу.

Руслан смотрит из-под отяжелевших век, протянув руку, ласкает кожу моего живота.

Мне достаточно этого, чтобы кончить, но муж, знаю, не позволит. Он любит контролировать даже мои оргазмы.

– Замри, Маша… не двигайся…

Качнувшись еще раз, я останавливаюсь. А потом Руслан делает быструю рокировку. Меняясь со мной местами, ставит меня на четвереньки и вжимает плечи и грудь в подушку. Расталкивает коленом мои ноги и рывком меня заполняет.

– А-а-а… Руслан… Боже…

Берет меня размашисто, с каждым толчком выбивая из горла хрипы. Звонким шлепком по ягодице, толкает меня с обрыва. Зажмурившись, скулю в подушку, пока, подхватив под грудью, муж не поднимает меня вертикально и не давит пальцами на губы.

– Пососи…

Вбираю их в себя, чувствуя, как во рту растекается солоноватый вкус. Обхватив губами, скольжу по ним языком.

– Маша-а-а… бл*дь…

Резким движением возвращает меня в коленно – локтевую и с глухим рыком кончает внутрь.

Задыхаясь, какое-то время лежим молча. Такие моменты близости я тоже люблю. Извернувшись, обвиваю Руслана руками и ногами. Прижимаюсь лицом к шее и кончиком языка слизываю пот.

– Сегодня день X, девочка… – говорит тихо, и голос его отдается в меня вибрацией.

Я затихаю, понимая и принимая его состояние. Сегодня сбывается его мечта, то, к чему он шел так долго.

– Все будет хорошо.

– Это совсем другой уровень, Маш… Понимаешь? Другой статус.

– Разве сейчас нам чего-то не хватает? – спрашиваю осторожно.

– Ты не понимаешь… Это личная охрана. Милан вместо торгового центра, Дубаи вместо Турции, наша фамилия в списках олигархов…

Мне ничего этого не надо! Я не хочу такой жизни. За последние три года Руслан многократно увеличил состояние, которое оставил ему отец, перестраивается на ходу, а я… я банально за ним не успеваю!

Охраны, конечно, еще нет, но личным водителем Руслан обзавелся еще три месяца назад. Недавно расширил штат, нанял ассистента, приобрел еще несколько машин, квартиру эту купил…

Зарывшись пальцами в мои волосы, целует в макушку.

– Маш, ты распробуешь со временем… поймешь.

Киваю в знак согласия. Я буду очень стараться ему соответствовать.

– Что хочешь на завтрак?

– Без разницы.

Пока Руслан принимает душ, я готовлю омлет и бекон, варю кофе, а для себя завариваю чай. В голове, как назойливая муха, крутится мысль о вчерашнем фото.

– Рус, а зачем вы в ресторан пошли? – спрашиваю, рассчитывая на его честность.

Усевшись за стол, открывает в айпаде новостную ленту и принимает из моих рук чашку кофе.

– Ну, мы же гостеприимные, нет?..

– Много… их было?

– Бельских? Трое, а что?..

– С девушками?

Вижу боковым зрением, как муж поднимает голову и смотрит в мою сторону. Вдоль позвоночника проходит неприятный озноб. Воздух в кухне наэлектризовывается и отчего-то становится колючим.

Господи…

– Какими девушками, Маша?.. – проговаривает вкрадчиво.

– Были или нет?

– Эскорт, – отвечает спустя несколько мгновений.

В грудь словно толкают, от нее по шее на лицо наползает жар.

– Что?..

– Ничего выходящего за рамки приличий, – отвечает он ровно, – обычное сопровождение для подобного рода встреч.

– И у тебя? – тру ладонью шею, – у тебя тоже было сопровождение?

– Нет, Маша.

Я смотрю в его глаза, боясь увидеть хотя бы намек на неискренность, но не вижу там ничего. Пусто. Ни страха, ни вины, ни раскаяния.

– Кто для тебя шпионит? – усмехается Руслан, – Ира?

– Подожди… – вытираю руки о салфетку и открываю в телефоне вчерашнее фото, – что ты скажешь на это?

Кладу гаджет на стол около его чашки с кофе и, затаив дыхание, жду реакции.

Молчит. Берет его в руку и смотрит в экран.

Мои нервы вытягиваются в струны, ноги наливаются свинцом, в ушах от ужаса нарастает гул.

– Руслан… Кто она?

– Это Амелия.

– Кто она? – повторяю осипшим голосом.

– Мой ассистент.

Ассистент?

Выхватываю телефон из его руки и увеличиваю снимок. Он хочет сказать, что этот, мать вашу, ассистент, проводит с ним времени больше, чем я?! Что с ней он задерживается на работе допоздна?!

– Маша… – произносит он холодно, – давай, мы не будем смешивать работу и личную жизнь. Мне не нравится твоя подозрительность.

– Зачем ты нанял ее?! – трясу перед ним телефоном, – зачем?!

– Прекрати! – обрубает жестко и тычет пальцем в экран, – надеюсь, это было в первый и последний раз!

Глава 3.

Руслан.

Ответив на крепкое рукопожатие моего нового, самого перспективного, компаньона по бизнесу, киваю на его напутствие.

– Молод ты, Руслан, но интуиция подсказывает, все у нас с тобой получится.

– Получится, Владимир Игоревич, обязательно получится.

Одобрительно улыбаясь, всем своим видом показываю, что верю, будто за моими инвестициями он пришел по доброй воле. Будто не в курсе, кто раззявил пасть на его алюминиевый завод.

Жирный кусок, лакомый, который мы с Амелией сумели увести из-под носа владельца крупной корпорации Емельянова. Скоро новости обо мне, как о новом совладельце, разлетятся по городу, и ему придется засунуть свои амбиции в жопу.

– Ну, – продолжает трясти мою руку, – когда ждать тебя у нас?

– Билеты на завтра уже куплены, – отвечает за меня Амелия.

– Чудо у тебя девочка, – подмигивает старик, – умница.

Знаю. Это она нас с Черенцовым свела. Связей у нее много и пользоваться она ими умеет. Отказаться было грех…

Провожаем новых партнеров до лифта. Тепло прощаемся и возвращаемся в мой кабинет.

Сердце бухает в груди, по венам адреналин гуляет. Смотрим с Амелией в глаза друг другу.

– Я поздравляю тебя, Лебедев, – выдыхая, шепчет возбужденно, – мы сделали это!

Бл*дь… пьянит… пьянит успех… кружит голову!.. Меня, нахрен, разорвет сейчас от счастья! Я сделал главное, я, мать вашу, закрепился, и теперь только вперед! Напролом!

– Ты лучший, Рус…

Удерживая ее взгляд, расстегиваю ремень и ширинку. Амелия умненькая, понимает все без слов. Оголяя бедра, подтягивает узкую юбку к поясу и опускается коленями на ковролин. Ей идут чулки. Эта женщина рождена, чтобы носить кружевное белье.

Глядя на меня снизу вверх, она вжимается лицом в мой пах, трется об него как голодная кошка и высовывает язык.

Сучка… успела изучить мои предпочтения.

Спускаю боксеры и, обхватив ствол ладонью, стучу головкой по ее розовому языку. Амелия задыхаться начинает, широко разведя колени, оттопыривает задницу.

– Соси, – толкаюсь в теплый рот, закатывая от удовольствия глаза.

*бать. С ней лучшие мои минеты.

Накрутив белый хвост на руку, засаживаю в глотку. Хрипит, но выдерживает. Даю продышаться и под одобрительный взмах ее ресниц, повторяю.

Ох*енный ощущения!

– Яйца… – напоминаю я.

Старательно вылизывая, смотрит на меня с раболепием.

– Амелия… в рот хочу…

– Да, – хрипит натруженным горлом.

Долблю до упора, пока Амелия не начинает, захлебываясь, глотать мою сперму. Всю до капельки, потом тщательно облизывает член, и только после этого я помогаю ей встать.

Она все еще возбуждена, глаза горят нездоровым блеском, грудь высоко вздымается. Язык то и дело облизывает полные губы.

– Поедем ко мне, Руслан…

– Сегодня нет, – качаю головой.

– О! Забыла, тебе ведь чемодан собрать надо…

– Да.

Это тоже. А еще тошнотворное чувство вины перед Машей. В такие моменты оно душит сильнее всего. Не сдержал я своих клятв.

Жду, когда Амелия приведет себя в порядок. Сам в портфель документы собираю.

– Я на всякий случай все дубликаты подготовила, не переживай.

– Хорошо.

– Созвонилась с Кравцовым, он сейчас в Новосибе, обещал тоже прилететь. У него там в мэрии подвязки.

Из кабинета выходим вместе. Даю цу глядящей в пол секретарше и веду Амелию к лифтам.

Та продолжает говорить, пока мы едем вниз в подземную парковку, я же смотрю, как циферблат отсчитывает этажи.

Амелия Майер. Официально работает у меня около трех месяцев, но до этого мы вместе провернули не одно выгодное дело. Это она познакомила меня с теневыми схемами, показала, как утроить капитал всего за полгода.

Умная, дерзкая, смелая. Всему, что умеет, научилась от покойного отца, известного в определенных кругах, дельца.

Из нас получился прекрасный тандем. Ее связи и ум, помноженные на мои деньги и бульдожью хватку, привели к закономерному успеху. К долевому инвестированию алюминиевого завода с богатейшими залежами боксита.

Впервые мы трахнулись, когда узнали, что скромная IT – компания, в которую мы инвестировали, взлетела. Это был головокружительный успех.

Устроили корпоратив в офисе, пили. А потом, когда все разошлись, Амелия встала передо мной на колени и расстегнула ширинку. Трахались полночи, как сумасшедшие.

А потом я снова пил, только теперь уже по другому поводу.

К Маше неделю не прикасался, а она и не заметила, потому что у самой на работе аврал с проектом был.

Потом втянулся, но чувство вины… оно не ослабевает. И страх, что все откроется, каждый раз за горло держит.

Если Маша узнает…

Она не узнает.

Я планирую закончить это прежде, чем… станет поздно.

Расходимся с Амелией каждый к своей машине. Она идет к своей Инфинити, я – к Гелентвагену, за рулем которого меня ждет водитель.

Пока еду домой, по телефону говорю с Глебом, другом еще со студенческой скамьи.

– Бл*дь, круто, Рус… горжусь.

– Работы еще дохрена, и в Бельск этот мотаться постоянно надо будет. там все мощности под замену.

– Че-то сомневаюсь, что это для тебя проблема, – смеется он, – тебе этот движ всегда по кайфу был.

Так-то, да. Энергии под завязку. Хочется драйва. Действовать, переть напролом, чтобы конкуренты пыль сзади глотали.

Ведь так и будет.

– Когда обмывать завод твой будем?

– Обмоем, Глеб, обязательно обмоем как положено… Сейчас на месте все решу там, и отметим.

– Как дела вообще? Маша как?

– Нормально Маша, – стопорюсь немного, – хорошо у нас все.

– Слышал, они с моей Светланкой по магазинам на выходных собрались.

– Пусть идут.

– Ну, ладно, – сворачивает он беседу, – привет ей от меня передай.

– Передам. Пока.

Отключившись, убираю телефон в карман. Глеб, если про Амелию узнает, не одобрит. Он у нас семьянин примерный, на Светланку свою, как на Божничку молится. Другое дело, Олег Просекин. Тот известный кобель, любовниц меняет каждый месяц, но, сука, и развода своей жене Ирке не дает. Он был бы рад узнать, что я теперь в его команде.

Дом встречает меня тишиной. В гостиной и на кухне темно, только в прихожей горит бра, отбрасывая на стену причудливые тени.

Маша, наверное, спит. Снова меня не дождалась.

Скидываю ботинки, ходом иду на кухню. Снимаю пиджак и, бросив его на стул, открываю холодильник.

Овощной салат, йогурт, сыр. Негусто, но жрать все равно хочется.

– Ты сегодня рано, – раздается за спиной тихий голос жены, а в следующее мгновение ее руки обвивают мой пояс, – я ничего не готовила, думала, вы в ресторане подписание отмечать будете.

Я каменею, только сердце колотит в ребра. Бл*дь.

– Завтра утром самолет.

– Самолет? Какой самолет? Ты летишь куда-то?

– В Бельск.

Опустив руки, Маша от меня отходит.

– Ты не говорил, Руслан.

– Говорил, – продолжаю стоять к ней спиной, – предупреждал, что после подписания нужно будет лететь на место.

– Но не уточнял, что это будет уже завтра.

– Я думал, это и так очевидно.

Пздц. Грублю ей сознательно, что делаю в последнее время очень часто. Выдерживаю дистанцию, чтобы не пачкать ее лишний раз собой.

Маша не уходит. Стоит позади, а я буквально кожей чувствую ее обиду и непонимание.

Противно это, неправильно, потому что, как ни крути, все, что я делаю, я делаю для нее одной. Когда-то обещал, что мир к ее ногам положу. Иду к цели, не всегда честно, иногда по головам, грязными ботинками по белому ковру. Но, бл*дь, иду же! Не топчусь на месте, как баран.

Закрыв дверцу холодильника, оборачиваюсь.

Маша выглядит потерянной. Босая, в черной короткой сорочке, в облаке пышных светлых волос. В серых глазах стоят слезы.

– Прости… – почесывая подбородок, отвожу глаза. В груди давит, – заработался, забыл предупредить.

– Надолго? – спрашивает сипло, – на сколько дней ты уезжаешь?

– Дня три… может четыре.

– Ясно.

Обходит меня по дуге и открывает холодильник.

– Давай приготовлю что-нибудь…

– Не надо, милая, поздно уже. Я, – указываю взглядом на контейнер с салатом, – это доем.

– Это быстро, Руслан. Пока принимаешь душ, я два стейка пожарю.

– Спасибо, – стремительно иду из кухни, будто меня неведомая сила оттуда выталкивает.

Раздеваюсь, встаю под душевую лейку, пытаясь перетянуть мысли на работу. Завтра получится только с руководством ближе познакомиться. А вот послезавтра – послезавтра придется налаживать связи с тамошними властями. Зубы и аппетиты к них послабее, чем у наших, но знаю, что кое-кто из них в руководстве завода видит Емельянова, владельца крупнейшей в стране компании по производству алюминия. Но получилось, как получилось. Господам придется смириться.

Глава 4.

Спим мы с Русланом в одной кровати, но врозь. Я отворачиваюсь к нему спиной, а он и не пытается прикоснуться. Какое-то время просматривает документы в айпаде, а потом, погасив экран, быстро засыпает.

Я же давлюсь обидой. Она комом стоит в горле, распирает его до ощущения реальной боли. А еще во мне поселился страх, животный безотчетный страх. Предчувствие скорой беды. Зародился давно, и из маленького зернышка превратился в огромный букет фобий.

Руслан изменился. От того парня, который когда-то свел меня с ума одним только взглядом, ничего не осталось. Он стал уверенней, жестче, опасней, красивее. Но вместе с этим – чужим и далеким.

Он весь в работе. Круглосуточно на телефоне. Дома бывает мало, и со мной почти не говорит.

Зажмурившись, чувствую, как из глаз брызжут слезы. Кажется, я его теряю.

Убедившись, что он спит, разворачиваюсь к нему лицом. Подтягиваю колени к груди и наблюдаю, как мерно опадает его грудь. Темнота, разбавленная лишь лунным светом, делает его черты резче, чем они есть на самом деле.

Лоб, залом на переносице, который не разглаживается даже во сне, густые брови, нос с легкой горбинкой и четко очерченные губы. Мирно спящий хищник, от которого даже во сне исходит властная аура.

Утром встаем одновременно очень рано. У Руслана самолет в девять.

– Яйца – пашот?

– Не надо, я в аэропорту позавтракаю, – отказывается он, проходя мимо меня в ванную, – ты, кстати, часы мои не видела?

– Часы? Нет.

– Куда-то запропастились…

– Мне поискать? – кричу в спину.

– Не надо, на работу опоздаешь.

Пока он принимает душ, я запускаю кофе – машину и иду проверить его дорожную сумку. Добавляю к вещам еще одну рубашку, боксеры и кладу в футляр новую зубную щетку.

Из кухни доносится звук, оповещающий, что кофе готов. Спускаюсь вниз и, пересекая холл, замечаю, что экран лежащего на комоде телефона Руслана светится входящим сообщением.

У меня нет привычки проверять, но сейчас, повинуясь необъяснимому порыву, руки сами тянутся к гаджету. Нажимаю на уведомление и попадаю в переписку с неким Майером.

Я уже видела эту фамилию на экране телефона мужа. Этот человек звонит ему достаточно часто, но о чем они говорят, я никогда не прислушивалась.

«Часы свои не теряй, ты их у меня оставил. Отдам в аэропорту))»

Лицо опаляет огнем.

Как это понимать, черт возьми?! Оставил у него часы? Где? Когда? Почему он их вообще снял?

Прокручивая переписку вверх, выцепляю глазами отдельные фразы, слова. Уловить смысла не могу, потому что разговоры о работе, какие-то ставки, неизвестные мне фамилии, термины. Но понимаю, что Майер, это не он. Это женщина.

О, Боже… женщина, у которой он забыл свои часы.

Листаю дальше и вдруг натыкаюсь на следующее:

«Я не знала, что у него есть выход на Самсонова»

«Плохо, Амелия. Должна была знать. Чуть не просрали аукцион»

«Можешь наказать меня, Руслан. Готова понести любое наказание…»

«Непременно. Завтра на работу придешь без белья»

Дальше еще что-то не менее мерзкое. Я ничего не вижу, потому что меня слепит болью. Ничего подобного в жизни я не испытывала. Это как упасть с высоты на бетон, переломать все кости, разорвать внутренности, истекать кровью, но при этом находиться в сознании.

– Маша…

Вздрогнув, резко втягиваю воздух, чувствуя, как в легкие впиваются тысячи мелких иголок. Живот скручивает спазмом.

Как в замедленной съемке вижу, как муж обходит меня и выдергивает телефон из рук.

– Бл*дь! Бл*дь!!! – слышу грохот, звон разбившегося стекла, – сука! Именно сейчас!!!

Голос его злобный, агрессивный раскатывается по холлу, отскакивает от стен и врезается в меня ножами. Думала, больнее быть уже не может.

– Маша!

Поднимаю на него взгляд. Его силуэт смазанный, без четких контуров. Образ совсем чужой, и аура незнакомая.

– Маша! – выкрикивает с отчаянием.

– Что?..

Молчит. Руки в кулаки сжаты, дыхание тяжелое, сбитое. Лучше бы ударил, чем чувствовать это.

– Маша… прости…

Отрицательно качнув головой, закрываю глаза. Не то. Ты говоришь не то, Руслан!

– Скажи, что это неправда… – выдавливаю с трудом, – скажи, что она шутит…

– Маша… – чувствую прикосновение к плечу и шарахаюсь, как от высоковольтного разряда тока.

– Скажи, что это неправда, Руслан!!! – кричу хрипло, – скажи!.. Скажи, Руслан!!!

– Мать твою… Маша, успокойся!.. – хватает ладонь, тянет на себя, а у меня ноги не слушаются. Я буквально повисаю в его руках.

– Скажи… скажи, умоляю…

Он фиксирует мое тело. Одной рукой прижимает спину, другой, удерживая затылок, впечатывает лицом в свое плечо.

– Скажи… – прошу беззвучно.

– Ты – моя семья, Маша. Все остальное работа. Прости. Клянусь, этого больше не повторится. Слышишь?.. Ты должна простить…

Каждое слово, как капля кислоты. Я не знаю, что осталось во мне живого, но с каждым мгновением становится больнее. Я не выдержу, это предел.

– Что ты наделал, Руслан… – шепчу еле слышно.

– Маша… без глупостей, ладно? Я все исправлю…

– Что ты наделал…

В этот момент его, валяющийся где-то у порога, телефон оживает входящим звонком. Он не шевелится, только вжимает меня в себя крепче.

– Все будет хорошо, девочка. Я горы ради тебя сверну, Луну с неба достану. Хочешь?.. Мы поедем на море… Мальдивы… Ты хотела, помнишь?.. Я куплю тебе самое крутое рекламное агентство, Маша… Я уже все придумал. К концу года куплю.

Замолчавший было телефон, снова звонит, а я впервые в жизни этому рада.

– Маша… у меня самолет… Мне нужно лететь.

– Лети.

– Пообещай мне, что ты дождешься меня здесь… Я вернусь, и мы все хорошо обсудим… Трагедии не случилось, милая. Все поправимо.

– Самолет, Руслан… ты опоздаешь.

Телефон звонит в третий раз. Грязно ругнувшись, Руслан отпускает меня и поднимает его, чтобы принять вызов.

– Да… – голос резкий, отрывистый, – помню… через десять минут выезжаем.

Отбивается и поворачивается ко мне. Я смотрю в пол, на мыски своих домашних тапок.

– На работу не ходи сегодня. Побудь дома.

Идет на меня, останавливается впритык и, оперевшись рукой в стену над моей головой, склоняется.

– Маша… признаю, что поступил, как урод. Виноват перед тобой. Отвечу. Но… не отпущу.

Онемевший во рту язык не шевелится. Кожу от близости его дерет, и дышать все сложнее.

– Все хорошо у нас будет, слышишь? – подцепив двумя пальцами подбородок, заставляет смотреть в лицо, а я не могу. Зажмуриваюсь, – я люблю только тебя.

Чувствую, как целует. Губы, щеки, лоб. Сам еще не понимает, что прощается.

Оставив меня стоять у стены, быстро одевается, берет сумку, портфель с документами, параллельно грубо с кем-то говорит по телефону.

А я стою, как у эшафота. Молю Небеса, чтобы казнь скорее закончилась.

– Маш… – обращается перед самым выходом, – телефон не отключай, пожалуйста.

Потом хлопок двери, и звенящая тишина.

Глава 5.

Руслан.

Простит.

Поплачет, переболеет и простит. Потому что любит. Потому что друг без друга мы никто.

Держусь отчаянно за эту мысль. По-другому никак. Если уйдет – все потеряет свой смысл.

Набираю ее номер снова. Ожидаемо не отвечает.

– Миша, – обращаюсь к водителю, – у меня просьба к тебе будет.

– Слушаю, Руслан Андреевич.

– За Марией присмотреть надо будет, пока меня нет.

– Проследить, куда ходит? – сощуривает глаза.

– Нет… другое. Она дома осталась, немного… эмм… расстроена. Мне надо, чтобы ты ее… скажем, навестил пару раз.

– Хорошо, понял.

– Посмотрел, все ли у нее в порядке, как выглядит…

– Какой повод?

Молодец мужик. Сообразительный и без лишних вопросов.

– У меня папка на рабочем столе синяя лежит. Попросишь ее, скажешь, что в офис отвезти надо.

– Понял.

– Сделать это надо будет сегодня вечером. И, Миша, будь постоянно на связи.

– Разумеется, Руслан Андреевич.

Перед входом в здание Аэропорта снова ее набираю. Безрезультатно, но вполне логично.

С Амелией и нашим штатным юристом Сашей Храмцовым встречаемся у стойки регистрации.

Оформляемся, поднимаемся в зал ожидания. Саня остается с нашей кладью, а мы с Амелией идем в кофейню.

– Кравцов к завтрашнему утру возвращается. Обещал с нами к налоговикам и в мэрию.

– Отлично.

– Кстати, – лезет в сумку и вынимает из нее мои часы, – вот, держи. Вчера под пледом нашлись.

Забираю их, кручу в руке. Е*нуть хочется их о гранитный пол. Сука, вдребезги чтоб…

– Маша сообщение твое прочитала.

Амелия замирает. По красивому лицу пробегает тень.

– Черт… – шепчет придушенно, – прости, Руслан… Я не хотела…

– Сам виноват.

– Она что, твой телефон проверяет?

Никогда такого не было. Доверяла мне безгранично.

– Подозревать стала что-то, вот и проверила.

– Пздц. Я думала, ты всю переписку стираешь.

– Нет.

Приходит официант. Ставит перед нами две чашки кофе. Амелия обхватывает свою пальцами и принимается вертеть ее вокруг оси. Скрежет фарфора бьет по нервам.

– И?.. Как она отреагировала? – спрашивает тихо.

– Плохо.

– Бл*дь!

До посадки мы эту тему больше не поднимаем. Амелия звонит в Бельск, согласовывает что-то там. Я на связи с офисом. Между звонками пытаюсь дозвониться до Маши. Не берет, конечно, тогда пишу ей сообщение.

«Маша, возьми трубку»

«Как ты?»

Болтаются непрочитанными несколько минут. Последнее пишу ей уже перед взлетом.

«Все будет хорошо, девочка моя. Я тебя люблю»

Во время полета Амелия читает отчеты о добыче боксита за последние годы. Ее эта тема никак не касается, но она привыкла владеть всей информацией об объекте, с которым работает. Здесь мы с ней похожи.

Саша, неуклюже завалившись набок крепко спит.

Поправив под шеей подушку для перелета, тоже пытаюсь уснуть. Неудачно, конечно. Спать, когда у тебя словно через мясорубку внутренности прокручиваются, задача непосильная даже для меня.

– Неприятная ситуация, конечно… – подает Амелия голос, – и очень не вовремя.

– Все под контролем.

– Надеюсь, что так. Думаю, жена твоя девочка не глупая. Подумает и поймет, что ничего страшного не случилось.

– Ей очень больно, – проговариваю глухо, чувствуя небольшое удушение.

– В первый раз всегда больно, – отвечает Амелия спокойно, – привыкнет.

Открыв глаза, скашиваю на нее взгляд. Она улыбается. Смотрит на меня с мягкой мудрой улыбкой.

– В том мире, куда ты шагнул, Руслан, по-другому, увы, не бывает. Это жестокий мир, состоящий только из охотников. Жертвам там не место. Высшая каста.

Склонив голову, она ждет от меня ответной реплики. А, не дождавшись, протягивает руку и проводит ноготком по предплечью.

– Там нет места состраданию, сочувствию, сожалению и верности. Каждый сам за себя. Она пока этого не понимает, но ведь ты ей объяснишь, верно?

– То есть, ты хочешь сказать, что, будь моей женой, безропотно терпела бы мои леваки?

– О!.. – смеется Амелия, – я бы с удовольствием поменялась местами с твоей женой, Руслан. Статус жены и статус любовницы – чувствуешь разницу?

– Ты никогда не поменяешься с ней местами, – проговариваю я, а Майер только веселее смеется.

– Упаси Боже, Руслан! Брак не входит в список моих приоритетных задач.

– Если Маша простит меня, тебе придется подобрать себе другого ебаря, Амелия.

Постепенно смех ее сходит на нет. Кивая в знак согласия, обмахивается двумя ладошками.

– Я все понимаю, Рус. Это не проблема, не волнуйся. На работе никак не отразится.

Едва самолет приземляется, я тут же включаю телефон и набираю Машу. Абонент не доступен. Мои сообщения висят непрочитанными.

За*бись!

– Не дергайся, – просит Амелия, заметив, что я психую.

– Не трогай меня.

В Бельске уже вечереет, поэтому из Аэропорта мы сразу едем на завод, где нас ждет руководство в полном составе. Знакомимся с теми, с кем еще не пересекались. Доклад о истории создания завода заслушиваем. Потом, как водится – ресторан. Ожидал подобие совковой столовки, но удивили. Вполне приличное заведение с авторской кухней, на такой случай закрытое на спецобслуживание. Девочки какие-то за столом, видимо пародия на наш столичный эскорт. Амелия тихо посмеивается в кулак.

А мне муторно до тошноты. Мыслями я дома с Машей. Сердцу не спокойно, хоть и знаю, что она разумна и последовательна, к импульсивным поступкам не склонна. Но… сука, каждая минута меня убивает.

Мне бы хоть голос ее услышать.

Наконец, телефон в кармане брюк начинает вибрировать. Извинившись, встаю из-за стола и выхожу из зала в холл.

– Да, Миша…

– Руслан Андреевич, заехал я в вашу квартиру, как вы просили, – чинно проговаривает водитель, а меня аж потряхивает от нетерпения.

– И?.. Видел ее?

– Да. Мария Сергеевна дома. Синюю папку отдала.

– Как выглядит она?

– Ну… нормально. Бледная немного, заспанная, вроде…

С моей груди будто плиту бетонную снимают. Затягиваюсь воздухом на максимум. Легкие трещат по швам.

– Не плачет?

– Я не видел, Руслан Андреевич.

– Ладно. Завтра утром еще раз съезди. Повод придумаю – сообщением тебе отправлю.

– Слушаюсь.

Банкет в ресторане затягивается до часу ночи. Эскортниц общим решением распускаем. Разговоры о насущном.

Расходимся далеко за полночь. Все по домам, а нас машина отвозит в гостиницу.

– Спокойной ночи?.. – проговаривает Амелия с вопросительной интонацией.

– До завтра, – отвечаю, скрываясь в своем номере.

Не знаю, берет свое усталость или нервное перенапряжение, но вырубает меня моментально.

И снится сон. Идем мы с Машей по полю. Трава нам почти по пояс. В ушах смех ее звенит, ладошка в моей руке. Вроде рассказывает что-то. Я смотрю на нее, а у нее в волосах солнце запуталось, в глазах лучи его отражаются.

Улыбаюсь ей, притягиваю к себе и целую. Она шею мою руками обвивает, льнет всем телом. Хорошо так, что в груди звенит все от счастья.

А когда я от нее отстраняюсь, вдруг вижу, что стоим мы с ней над пропастью. Сам не заметил, как привел ее сюда. Ветер сильный подул, холодно стало. Маша на меня как-то странно смотрит.

Я смотрю ей под ноги и вижу, как грунт под ее ногами осыпается в ту пропасть, ступня одна соскальзывает, а я, вместо того, чтобы за руку ее схватить, толкаю ее с обрыва.

Как в замедленной съемке вижу, как Маша взмахивает руками и падает вниз. Летит, а взгляда моего не отпускает.

«Что ты наделал, Руслан…»

Глава 6.

Мы познакомились с Русланом чуть более четырех лет назад. Я тогда сразу после института в мелкое рекламное агентство устроилась. На хорошую должность меня, конечно, сразу не взяли, но на разработку дизайна визиток и буклетов я вполне сгодилась.

Я помню тот день, когда Руслан пришел в наше агентство. Лето, на улице с утра шел дождь, а в нашем офисном здании почему-то раз за разом выключался свет.

Он вошел в наш маленький кабинетик, и я обмерла. Высокий, сногсшибательно красивый. На нем были темно–синий деловой костюм и аура победителя.

Вслед за ним в кабинет вошла наша начальница. Краснея и робея, как школьница, она стала объяснять ситуацию. Оказывается, Руслан Андреевич, как она его представила, заехал заказать для себя визитки, но внезапно пропавшее электричество спутало все планы. Поэтому она предложила ему поработать с одним из ее художников.

Сказала это и указала рукой на меня.

Я обмерла снова. Мужчина остановил на мне взгляд и тоже замер.

Это была любовь с первого взгляда. Да-да, так бывает! Я чувствовала это, читала в его невероятно красивых строгих голубых глазах.

«Увидел тебя и пропал» – признался мне однажды.

Наш роман длился всего четыре месяца, и каждый из этих дней был лучше предыдущего. А потом мы поженились и улетели в свадебное путешествие на море. Когда вернулись, купили уютную двушку в хорошем районе и были счастливы… ну, или мне так казалось.

Сейчас я пребываю в прострации. Почти ничего не чувствую. Наверное, от шока. Смотрю на себя и ситуацию в целом как будто со стороны. Как при клинической смерти. Жуткая картина.

Раскинувшая руки, как птица крылья, лежащая на кровати женщина с мертвыми глазами. Убил. Прямым попаданием в сердце.

В голове и груди пусто.

Анабиоз.

Потом я, кажется, уснула. Проснулась от трели домофона. Приходил водитель Руслана за какими-то документами.

Ночь я хожу по квартире как привидение. Утром вспоминаю, что ничего не ела вчера. Завтракаю бутербродом с сыром и включаю телефон, чтобы позвонить папе.

– Дочка, я переживал за тебя. Два раза звонил, а у тебя телефон недоступен.

– Пап, – голос скрипучий, совсем на мой не похожий, – я от Руслана ухожу. Можно у тебя поживу немного?

– О, Господи! Что случилось?!

– Мы разводимся, пап. У него женщина другая.

Ну, вот. Я сказала это вслух и чуть не задохнулась от ужаса. Другая женщина – какой страшный смысл несут эти два слова.

Судорожно всхлипнув, закрываю рот ладонью.

– Машенька, как так?.. Не понимаю… Он же любит тебя.

– Любил, – поправляю я, – когда-то… наверное… Так я приеду?

– Конечно! Твоя комната свободна… приезжай, дочка!

Отключившись, я иду доставать с верхних полок дорожные сумки. В дверь снова звонят.

– Мария Сергеевна, доброе утро, – говорит бодро Михаил.

– Доброе.

– Руслан Андреевич просил папки поменять, вчера не ту взяли…

– Какую надо?

– Черная, в столе…

– Сейчас принесу.

Меняю папки и закрываю за ним дверь, догадываясь, к чему эти частые визиты.

Начинаю собирать свои вещи. Все сумки быстро заполняются. Гора в прихожей стремительно растет. Тогда я спускаюсь в ближайший магазин и покупаю упаковку больших пакетов.

Как помешанная трамбую в них все свои вещи. Внутри зарождается мрачный азарт. Я не хочу оставлять ему ничего от себя. Ни единого следа, ни одного напоминания. Исключение составляют драгоценности, что он дарил, да обручальное кольцо, которое я кладу на прикроватную тумбочку.

Когда весь мой скарб оказывается у порога, я решаю попросить о помощи свою подругу Таню.

Вкратце описываю ситуацию по телефону и прошу приехать на своей машине. Опасаясь звонка Руслана, свой гаджет тут же выключаю.

Танюха прилетает через полчаса. С порога заключает в свои тщедушные объятия.

– Как так, Манюнь? Это точно или только подозрения?

– Точно. Он даже отрицать не стал.

– Кто эта сука?

Боже… мое сознание до сих пор отвергает этот факт, а меня уже заставляют проговаривать его вслух. Закрыв руками лицо, я отворачиваюсь.

Таня лезет ко мне, пытается обнять, а у меня отторжение и брезгливость. Все кажется притворством и ложью. И говорить об этом я пока не готова.

– Маш… твою мать, я даже не знаю, что сказать…

– Не надо ничего… потом, ладно? Помоги мне убраться отсюда.

– Конечно. Куда едем, к папе?

– Да… просто в мою машину все не войдет, а возвращаться я боюсь, вдруг он вернется.

Вдвоем с Таней мы сносим все сумки вниз. Потом возвращаемся, чтобы еще раз все осмотреть. Она стоит у порога, а я обхожу всю квартиру. Поправляю занавески, покрывало на кровати, закрываю дверцы шкафов. На кухне ополаскиваю чашки, из которых мы с ней пили кофе. Забираю мусорный пакет из ведра.

– Все? – спрашивает подруга.

– Да.

Спускаемся вниз, я вручаю консьержу ключи от квартиры и тепло с ним прощаюсь.

Уже вечером, после того, как мы с Таней распихали основную часть вещей по полкам моего старого шкафа и с помощью папы сделали небольшую перестановку, я решаюсь поделиться с ней подробностями.

Она слушает молча. Маленькими глотками пьет красное сухое и прячет от меня подозрительно блестящие глаза.

– Я ж на твоего Лебедева чуть не молилась… – проговаривает Таня еле слышно, – думала, на тебе все законы мироздания сломались. Чтоб богач, секси, да еще и верный. Оказалось… что показалось.

– Я тоже так думала, пока вот… случайно не прочла.

– Покажешь мне фото этой суки?

– Телефон выключен, Таня… не хочу пока включать…

– Ладно, потом.

Видя мое состояние, она больше не пытается меня разговорить, решает, видимо, поддержать присутствием. А мне вдруг тошно от него становится, я поделилась с ней, а легче мне не стало, и теперь снова хочется одиночества.

– Что делать думаешь? – подает голос.

– Дальше жить.

– Разводиться будешь?

– Да.

– И не простишь?

– Ты бы простила?

Таня делает глоток, задумчиво смотрит через стекло бокала.

– Нет, Маш… я бы не смогла…

– Вот и ответ.

Она остается со мной до самого вечера. Уезжает уже ближе к одиннадцати. Закрыв за ней дверь, я иду к папе. Нахожу его на кухне.

Сидя за столом, он пьет пустой чай.

Подойдя сзади, обнимаю его за плечи и прижимаюсь губами к щеке.

– Стеснила тебя… прости…

– Глупости, дочка… – отзывается он, – поешь сядь, вроде, похудела…

– Тебе кажется, – отвечаю я, но послушно наливаю для себя тарелку супа.

Ем, сидя напротив отца, взгляда его избегаю и вкуса пищи совсем не чувствую.

– Ты только не прощай его…

Мотаю головой, соглашаясь с его словами.

– Такое прощать нельзя.

Позже, лежа в своей кровати, размышляю о том, как скоро начнется откат. Я до сих пор будто в вакууме. В груди словно заморожено все, изнутри идет холод, который никак не дает согреться.

Мне все еще кажется, что сплю и вижу кошмар. Проснусь завтра в объятиях Руслана. Мы станем собираться на работу, вместе позавтракаем и разъедемся каждый в свою сторону, чтобы снова встретиться вечером.

Ужаснее всего, что это не сон, и весь кошмар только начинается.

Глава 7.

Руслан.

– Руслан Андреевич, Марии Сергеевны нет дома.

Чувствую между ребер ощутимый укол, после которого все волоски на моем теле встают дыбом.

– Ты уверен, Миша?

– Да. Ваш консьерж сказал, что она уехала с вещами.

– Какими вещами, нахрен?!

– И ключи от квартиры ему отдала.

Ушла, значит…

Ушла.

– Миша…

– Да, Руслан Андреевич.

Бл*дь, я впервые не знаю, что сказать и что сделать. Пробки вышибло. Завтра у нас здесь еще дела запланированы, а там… там от меня жена ушла.

– Я позвоню, – говорю в трубку и отключаюсь.

Амелия с Черенцовым зарылись в кипы бумаг, а я вдруг теряю к этому интерес. Плохо. Очень плохо.

– Руслан, смотри, – говорит мне Майер, – два станка еще на гарантии.

– Амелия, мне придется улететь сегодня, поменяй мне билет.

– Как сегодня? – выпрямляется она, – нас завтра в мэрии ждут.

– Без меня справишься?

По ее лицу проходит тень недовольства, но она быстро маскирует ее дежурной улыбкой.

– Думаю, да. Но будь на связи, – вынув из сумки телефон, – отходит в сторону, чтобы связаться с Аэропортом.

– Дома проблемы? – спрашивает Черенцов, хитро на меня поглядывая.

Старик не так глуп, как кажется на первый взгляд. Знает о моем семейном положении и все понимает.

– Все под контролем.

Он лишь пожимает плечами, дескать, как знаешь. Сам он, как я понял, верный муж и хороший семьянин. На наших девочек не повелся, хотя лично для него тоже заказывали. На нас с Амелией смотрит ровно, но тень осуждения во взгляде иногда проскальзывает.

– Руслан, поменять не получилось, но на вечерний рейс в эконом-классе ты еще успеваешь.

– Не против, если воспользуюсь вашим водителем? – спрашиваю у Черенцова.

– Какие вопросы? Конечно!

Через два часа самолет поднимается в небо.

Глядя в иллюминатор, не могу справится с волнением. Меня бомбит от одной мысли, что она сделала это. Одним махом перечеркнула, все, что было у нас. Как решилась?..

Не поговорив со мной, не дав ни единого шанса оправдаться.

Меня швыряет от дикой злости на нее до липкого ужаса, что это навсегда. Хочется схватить ее за волосы и притащить домой, но с другой стороны – с ней это не сработает. Нельзя так с Машей.

Бл*дь.

Паника набирает обороты, в груди создается давление, от которого потроха выхаркнуть тянет.

– Принесите воды, пожалуйста, – обращаюсь к стюардессе.

– Минуту.

Смочив горло, закрываю глаза и пытаюсь расслабиться.

Все образуется. Сам виноват, мудак. Есть такая закономерность – все дерьмо в жизни случается одновременно. Если ты не предусмотрел этого, твой косяк, хлебай полной ложкой.

Я допустил промах. И с теми сообщениями в телефоне, и вообще… зря отношения с Амелией в горизонтальную плоскость перевел.

Едва самолет приземляется, я подрываюсь с места и устремляюсь к выходу. Михаил ждет у главного входа.

– Есть новости? – спрашиваю, запрыгивая в джип.

– Нет, Руслан Андреевич. Куда едем?

– Домой.

Для начала домой. Телефон ее по-прежнему недоступен, но почему-то мне кажется, что Маша оставила там мне послание. Женщины такие штуки любят.

– Не уезжай пока, – прошу я Мишу, выходя у своего подъезда.

Кивнув, водитель, откидывает спинку сидения назад и прикрывает глаза.

Я захожу в просторный холл и ходом иду к консьержу.

– Руслан Андреевич, добрый вечер… вот, – протягивает мне связку ключей.

– Это жена моя оставила?

– Да, Мария Сергеевна, – отчитывается мужик и, понизив голос, добавляет, – она вещи свои вывезла.

Ничего, как вывезла, так и завезет обратно. Крутанувшись на месте, стремительно шагаю к лифтам. В голове троит. От волнения перед глазами все плывет. Пока поднимаюсь на свой тринадцатый этаж, кручу в руке ключи Маши.

Это точно ее? На ее комплекте серебристый брелок в виде кошки с изумрудными глазами был. Куда он делся?

Открыв дверь в квартиру, захожу внутрь и бью по клавише выключателя. Прихожую заливает холодный свет.

– Маша!

Скидываю ботинки у порога и прохожу внутрь.

– Маша! – зову ее, надеясь, наверное, на чудо.

Но чуда не случается. Квартира встречает звенящей пустотой. Заглянув в гостиную, быстро поднимаюсь наверх, в нашу с ней спальню. Врубаю свет и встаю на пороге.

Все, как обычно. Застеленная кровать, идеальный порядок.

Она не ушла. Уехала побыть с отцом. Облегченно вздохнув, шагаю внутрь, и тут мой взгляд напарывается на обручальное колечко на прикроватной тумбе.

Бл*дь… это намек, да, девочка?.. Это ж он? Намекаешь, на то, чем я рискую? Ты же не всерьез?..

Подхватив кольцо двумя пальцами, сжимаю его в ладони, а потом выдвигаю ящик тумбы.

Пусто.

Повторяю с нижним – и тот же результат.

Мать твою… Маша…

Распахиваю дверцы шкафа – ни одной вещи, только вешалки пустые. Бросаюсь к комоду, выдергиваю один за другим ящики и в одном из них нахожу черный бархатный мешочек.

Драгоценности. Ничего не взяла.

Сука… все на месте. Даже браслет с кулоном, мой самый первый подарок.

В голове вспышка случается, кровь, вскипая, вскрывает вены.

– Маша! – ору, разрезая тишину пустой квартиры, – Маша!!!

Вылетаю из комнаты, кубарем спускаюсь вниз и врываюсь в кухню.

Должно быть… Что-то от нее все равно должно быть. Записка, письмо… Она не могла уйти вот так, она должна была оставить мне хоть какую-то зацепку, намек на крохотный шанс все исправить.

В кухне такой же идеальный порядок, как и везде. В холодильнике почти ничего. Кетчуп и соевый соус. Посуда на месте, но ни одной ее личной вещи.

Вообще ничего!

Быть не может. Проношусь вихрем по квартире, но не нахожу ни единого следа проживания ее здесь в течение года.

Сдавив переносицу двумя пальцами, крепко зажмуриваюсь. Пздц, сюр какой-то. Не верю.

Но, открыв глаза, понимаю, что это моя новая реальность. Маша ушла, не оставив после себя даже запаха.

Пытаюсь включить голову. Глядя в окно на ночной город, дышу. Да, надо успокоиться. Я всегда умел себя контролировать. Глушить эмоции, когда это необходимо и включать мозги.

Куда она могла поехать?.. Со всеми своими вещами?

Верно, только к отцу.

Время позднее, но я решительно набираю его номер.

Гудки. Длинный *бучие гудки снова и снова. Возьми трубку, тесть! Христом Богом заклинаю, возьми!

Раздражение и злость выходят на новый виток. Отбившись, звоню Михаилу.

– Заводи тачку. На один адрес съездить надо.

Спустившись вниз, стреляю сигарету у своего водителя и прыгаю в машину.

– Погнали, – назвав адрес, прикуриваю сигарету и опускаю стекло.

Почти три года не курил. Первый затяг вызывает приступ тошноты, голова едет, в глазах туманная дымка. Прогоняю никотин через легкие, пока сознание не проясняется. Смакуя во рту горечь, курю до фильтра.

– Вроде, здесь, – проговаривает Миша, вглядываясь в адресные таблички.

– Да, здесь. Остановись вон у того подъезда.

На этот раз мне везет, припозднившаяся бабуля с собакой позволяет мне пройти в дом. Перескакивая через ступеньку, взлетаю на второй этаж и вдавливаю внутрь кнопку звонка.

Глава 8.

Трель звонка ударяет по натянутым нервам. По телу волной проходит крупная дрожь.

Это он пришел.

Звонок надрывается, пока мимо моей комнаты, ворча, не проходит отец. Надо бы крикнуть ему, попросить, чтобы не открывал, но язык намертво прилипает к небу.

Слышу, как открывается дверь, а в следующее мгновение меня оглушает его голос.

– Маша!

Папа пытается успокоить Руслана, но тот продолжает выкрикивать мое имя.

Соскользнув с кровати, накидываю на плечи плед и выхожу в прихожую. Кутаясь в материю, подпираю плечом дверной косяк моей комнаты.

Руслан у порога. Взъерошенный, в расстегнутом пиджаке и мятой рубашке. Видимо, только с самолета.

– Маша… собери вещи, мы едем домой.

Поднимаю глаза и обжигаюсь об его взгляд. В них огонь бушует, но за ним больше ничего не видно. Остальные эмоции затмевают агрессия, бешенство и ярость.

Его трясет от злости.

– Молодой человек, – строго проговаривает мой папа, – моя дочь с вами никуда не поедет.

– Поехали домой, Маша.

Проталкивая через себя воздух, я вдруг чувствую, как ледяной ком внутри меня начинает трещать. И сквозь трещины наружу горячими струйками просачивается ненависть. Ядовитая, слепящая и разрушающая.

– Уходите, Руслан, – пытается вытолкать его отец.

– Только со своей женой, – чеканит муж, продолжая продавливать меня взглядом.

Урод.

– Папа, оставь нас на минутку, пожалуйста, – прошу охрипшим голосом.

Отец, сложив руки на груди, смотрит на Руслана исподлобья.

– Пап…

– Она никуда не поедет, – проговаривает по слогам еще раз.

Затем, развернувшись, посылает мне предупреждающий взгляд и скрывается в своей комнате. Мы с Русланом остаемся наедине.

Смотрим друг на друга как заклятые враги. Он обрушивает на меня всю силу свой тяжелой энергетики. Я начинаю задыхаться.

– Мы едем домой, Маша. Собери самое необходимое. Остальное заберем потом.

– Нет, Руслан. Я останусь здесь, и я подаю на развод.

Сунув руки в карманы брюк, он вдруг тихо усмехается. С такой издевкой, что мое лицо от унижения гореть начинает.

– Собирайся, Маша, я жду…

– Пошел к черту, Лебедев, – выдыхаю со свистом, – так понятнее? Я. Подаю. На развод.

Руслан, качнувшись на подошвах ботинок, начинает идти в мою сторону. И чем ближе он подбирается, тем сильнее горит мое лицо. В ноздри забивается любимый запах, но сейчас он вызывает во мне лишь отторжение к его хозяину.

– Не играй словами, девочка, – шелестит его голос у моего уха, – я ведь могу и согласиться…

– Пошел на х*й! – цежу сквозь зубы.

Мрачно смотрит на меня сверху вниз. Молчит. Потом, вдруг уронив голову, прикрывает глаза.

– Не сходи с ума, Маша… Поехали домой… пожалуйста.

– Уходи.

Резкий рывок и мое лицо оказывается прижатым к его шее. Выходит все неожиданно, поэтому я не успеваю понять, как мои губы прижимаются к теплом коже.

Сердце в груди, вдруг ожив, бросается на ребра. Больно до помутнения в глазах.

– Маша… девочка моя… тебе больно, да?

– Пусти…

– Больно. Я понимаю… но, бл*дь… нельзя же так резко… так не делается…

Отталкиваю его руками, вкладывая в них все силы, что у меня остались. Он отстраняется, но я продолжаю толкать его к двери.

– Пошел… пошел вон…

Все. Прошла заморозка, анестезия больше не действует. Сердце, сдурев от боли, кидается на острые пики. Захлебывается кровью, но продолжает методично себя убивать.

– Маша… постой…

– Я убью тебя, если приблизишься еще раз, – шиплю, как одержимая.

– Маша! – хватает за плечи и сильно встряхивает.

Я на миг теряюсь в пространстве.

– Маша… я уйду… слышишь?.. Уйду… но только на неделю.

– Навсегда!

– Я дам тебе семь дней. Семь дней, Маша, чтобы успокоиться и приготовится к разговору. Ты подумай, ладно?.. Хорошо подумай, готова ли ты все потерять, – въедливо смотрит в глаза, – нас потерять, Маша…

– Нас уже нет…

– Есть, – перебивает Руслан, – мы есть, и мы будем… Я тебе обещаю. Я все исправлю.

Нечего исправлять. Как можно исправить то, что умерло? Отменить смерть невозможно. Он убил «нас».

– И вот… – вынимает из кармана пиджака мое обручальное кольцо и пытается взять мою правую руку.

– Нет!

– Маша! Надень кольцо!

– Нет, я сказала! – сжимаю пальцы в кулак, когда он пытается отсоединить от них безымянный.

– Оно твое!

– Я его в унитаз смою! Забери!..

Замирает. Смотрит на меня пугающим взглядом и кольцо в ладони сжимает. Дышит часто, сбито. Крылья носа напряженно подрагивают. Угрожающе шевелит челюстью.

Потом вдруг вздыхает и пытается поцеловать, но я вовремя отворачиваюсь. Противно.

– Иди.

– Семь дней, Маша…

– Уходи!

– Телефон включи.

Выходит из квартиры, но продолжает буравить меня взглядом. Теперь в нем что-то другое. Огонь потух, оставив только разочарование и растерянность.

Захлопываю дверь прямо перед его носом, закрываю на все замки и прислоняюсь к ней лбом.

Меня колотит от шока и потрясения. Боль, расширяясь, постепенно заполняет все мое тело. Растекается в груди, сползает в живот и давит в горле.

Боже… невыносимо…

Закрыв руками рот, тихо всхлипываю.

– Маша, дочка…

Папины руки разворачивают меня и прижимают к широкой груди.

– Ну – ну… не надо плакать…

– Как не плакать, папа? Как не плакать?

– Терпеть надо… время лечит…

– Как он мог?! – вырывается с рыданием, – так поступить с нами, папа?! Как он решился на такое?!..

– У них там это обычное дело, – говорит он еле слышно.

– Где у них? У богатых?.. Они что, не люди?

– Да кто их разберет?

– А ты? – спрашиваю, вскинув взгляд, – ты маме изменял?

– Что? Нет, конечно! Как ты могла подумать такое?

Господи, что я несу? Так осквернить память о маме…

– Прости…

– Мы с мамой любили друг друга, – шепчет папа, – я на других женщин даже смотреть не мог!

Мама умерла, когда мне исполнилось шесть лет. Во сне оторвался тромб. Помню, как в то утро меня разбудил крик папы. Он так страшно кричал, что я спряталась за шторкой у себя в комнате и простояла там, пока не приехали бабушка и дедушка.

После похорон они забрали меня к себе. Папа, убитый горем, обо мне совсем забыл. А потом, когда пришло время идти в первый класс, забрал меня обратно. С тех пор мы не расставались ни на день. Он не отпускал меня к родственникам даже на каникулы.

Всего себя посвятив мне, даже не пытался устроить личную жизнь.

Мое замужество далось ему не просто. Руслана он воспринял, как соперника, хотя ни единого грубого слова никогда о нем не говорил. Я видела это в его глазах, понимала по тому, как сильно дрожала его рука, когда он вел меня к алтарю, по каменному выражению его лица, когда он помогал Лебедеву вывозить мои вещи из своей квартиры.

Со временем он привык. Перестал звонить по три раза на дню и требовать, чтобы я проводила с ним каждые свои выходные.

С моим мужем у них теплых отношений так и не получилось. Никто из них не проявлял инициативы, и я ничего не смогла с этим поделать.

А теперь вот я вернулась в родное гнездо зализывать раны.

Глава 9.

Руслан.

По пути домой заезжаю в ресторан. Наспех закидываюсь жратвой и возвращаюсь в пустую квартиру.

С бокалом вискаря брожу как неприкаянный по комнатам. Неуютно, холодно, не смотря на то, что тепло. Пусто.

Если она не вернется, зачем мне эти хоромы? Волком выть здесь в одиночестве?..

Захожу в нашу спальню и сажусь в кресло. Бокал опустел, но спускаться вниз, чтобы наполнить его – лень. Да и нажираться сегодня чревато – завтра в Бельске у Амелии миссия важная, надо быть на связи во вменяемом состоянии.

Поэтому, поставив бокал на комод, я вынимаю из кармана пиджака обручальное кольцо Маши. Тускло поблескивая в свете торшера, жгет пальцы.

Простое, гладкое. Старомодное. Помню, как уговаривал ее что-нибудь посовременнее купить. С бриллиантами или красивой гравировкой. Но Маша отказалась наотрез. Примету какую-то приплела – «Гладкое кольцо – семейная жизнь гладкой будет».

Получается, нихрена примета твоя не рабочая, Маша. Туфта.

Вдеваю в него указательный палец зачем-то – кольцо застревает на середине. Кручу то так, то эдак. Потом снимаю и убираю в карман.

С алкоголя развезло малость. Затошнило.

Срываюсь с места, сдираю с кровати покрывало, начинаю раздеваться.

Глаза слипаются от усталости и недосыпа, но стоит их закрыть и чуть ослабить контроль, как из глубин моего сознания начинают лезть пугающие серые тени. Страхи.

Сука.

Я никогда в жизни так не боялся, как сейчас. Даже когда меня, пацана сопливого, за гаражами трое пи*дили, даже когда в армии перепивший сержант мне Макаром в лоб целился. Когда все отцовские бабки на кон ставил, так не трясся, как сейчас. Самому противно от собственной слабости.

Но мысль, что она не вернется, проходит по коже липким ужасом.

Поменяв наши подушки, утыкаюсь в Машину носом, но чувствую лишь запах стирального порошка.

Дрянь такая, даже запаха своего не оставила…

Утро приносит дерьмовое настроение и похмелье. Закидываюсь колесами, принимаю душ и еду сразу в офис.

– Руслан Андреевич?.. – удивленно смотрит на меня моя секретарша, – вы уже вернулись?

– Да, – прохожу мимо, не глядя на нее, – Альбина, кофе сделай. Двойной.

– Хорошо.

До полудня занимаюсь текущими делами. Силой воли глушу все, что терзает изнутри, и с головой ухожу в работу.

Хороший вариант для инвестирования всплыл. Толковые пацаны создают продаваемый контент, но как двигать его в массы, не знают. Не хватает ни опыта, ни связей, ни денег. Вложение стопудовое. Окупится в лихвой.

Но. Я обещал себе, что когда выйду на другой уровень, завяжу с подобной мелочью навсегда. Смысл распыляться на сто мелких объектов, когда можно вложиться в один масштабный. И получить куш.

Решив, что подумаю об этом на досуге, набираю Амелию.

– Привет, – отвечает бодрым голосом, – я уже на пути в администрацию.

– Нормально все?

– Да. Кравцов вчера вечером прилетел, вы с ним немного разминулись.

– Как настрой у него? Не переобулся еще?

– Не-е-ет! Ты что? У него с Емельяновым личные счеты. Он кого проталкивать будет, лишь бы тот завод не забрал.

– Ладно… на связи будь.

– Ты сам… как? – спрашивает вдруг моя помощница.

– Нормально.

– Все решилось?

– Все под контролем, Амелия, – закрываю я тему, – работай, давай.

Бл*дь. Один невинный вопрос взбултыхнул в груди осевшее тяжелым илом раздражение. Эта хрень снова давит в горло, отвлекая от рабочего процесса.

Прошу секретаршу заказать обед и приглашаю на него своего зама. Терпеть не могу жрать наедине с мрачными мыслями.

Тот с радостью соглашается. Возбужденно тараторя о работе, удерживает меня на плаву.

Ближе к вечеру звонит Глеб.

– ЗдорОво! Ну, че?.. Все в ажуре? Тебя уже можно поздравлять?

– Поздравляй, братан… – усмехаюсь в трубку, – дело сделано.

– За*бись! Когда обмывать будем? Сегодня?

Не до веселья сейчас, но как представлю, что придется возвращаться в пустую квартиру, на Луну выть хочется.

– Давай в Ральфе. Позвонишь туда?

– Не вопрос. Олега наберешь?

– Наберу.

Отключившись, какое-то время слушаю голосовухи от Амелии с места событий, а потом решаю позвонить жене.

Набираю ее номер и с удивлением обнаруживаю себя в черном списке. Детский сад, бл*дь.

Но царапает. Решила согнать меня с пьедестала? Характер показываешь?

Ладно. Я подожду. Шесть дней осталось.

По пути в клуб заслушиваю отчет Амелии уже очно. Основной вопрос, связанный с расширением производства в сторону алюминиевых конструкций решать надо в Москве. Прежде, чем осваивать новый сплав. Но до него еще пахать и пахать. Прежде всего, нужно завод с колен поднять, конкурентоспособным сделать. Заинтересовать заказчика мощностями.

Мы оба это понимаем и оба видим, в какую сторону двигаться. Знаем, за какие ниточки тянуть, кого взять в союзники, а кого вводить в заблуждение ложными обещаниями.

У нас обоих есть потенциал и по вагону амбиций.

– Около полночи я буду дома… приедешь? – заканчивает она доклад.

– Нет, Амелия.

– О’кей, тогда завтра увидимся в офисе.

– Пока.

В клуб, как обычно, приезжаю с опозданием. Ребята привыкли, даже не возбухают по этому поводу. Сначала, как полагается, обмываем мое приобретение. Рассказываю в общих чертах, обрисовываю перспективы, потому парни от этой области промышленности далеки.

Мы вместе заканчивали факультет IT – технологий. Вместе мечтали о крупной корпорации. Только я отпочковался после того, как на мою голову свалились бешеные бабки моего блудного отца, а пацаны до сих пор работают и вместе идут к своей мечте.

– Ох*еть, – качает головой Олег, – это же другие бабки, да, Рус? Другая жизнь…

– До нее еще топать и топать.

– Да ладно прибедняться, разрулишь, как надо. Емельянов умоется…

Глеб разливает виски. Чокаемся, пьем за дружбу.

Чего греха таить?.. Они мои самые близкие и верные. Ближе них, и не будет уже никого. В том мире, куда я ворвался, все на бабках завязано, даже друг глотку за выгоду перережет. Поэтому этих надо ценить и беречь, как зеницу ока.

Выпиваем. Расслабленно трепемся обо всем на Свете. Глеб рассказывает о заказе на разработку программного обеспечения. Выгодный контракт, которым они гордятся. Я за них рад и в очередной раз чувствую укол сожаления о том, что пути наши с ними разошлись.

Работали б втроем, нас бы хрен кто догнал бы. Я ведь мечтал раньше.

Пока один с упоением рассказывает о работе, второй, развалившись на диване, с кем увлеченно переписывается.

– С Машей твоей что? – бьет в лоб Глеб.

Словно в грудак с ноги заехал. Болезненно морщусь.

– Заболела что ли? Светланка говорит, она встречу завтрашнюю отменила.

Опрокинув в себя вискарь, заедаю долькой лимона. В желудке горит, аж ребра плавятся.

– Маша ушла от меня.

В випке повисает тишина. Раскаты музыки, доносящейся снаружи, оглушают. Друзья не шевелятся.

Я молча разливаю спиртное. Беру свой бокал и осушаю одним махом.

– Почему? – спрашивают в голос.

У меня язык не поворачивает озвучить причину, за меня это делает Олег.

– Левак?

– Да, ну, нах… в жизни не поверю, – проговаривает тихо Глеб.

Отложив телефон, Олег подается вперед. Оба буравят меня глазами. Только один с мрачным недоверием, а другой – с азартом.

– Ты *бнулся?

– И кто она?

– Амелия, – выдавливаю глухо.

– Бинго! Сука!.. – бьет блудливый друг по столу, – я так и знал, что ты дерешь ее!..

– Заткнись…

– И Машка узнала? Как?

Отвалившись в диване, прикрываю глаза и сжимаю пальцами переносицу.

Паршивое чувство, будто в дерьме измазался.

Скопировав мою позу, Глеб замолкает. Зато Олег, услышав такую новость, заметно оживляется.

– Да не ссы ты! – выдает авторитетно, – мне тоже х*ево было первый раз. Чуть не развелись с Иркой, когда она узнала.

– Как простила потом?

– Только через полгода, – округляет глаза, – пздц, я уж думал, не вернется.

И Маша вернется. Только я, в отличие от Олега, шансом своим воспользуюсь.

– Ну, а ты?.. – обращаюсь к Глебу, – ты что скажешь?

– А что тебе сказать? – отвечает холодно.

– Дашь совет или нет?

Тот, прочистив горло, берет со стола свой бокал. Жестко усмехнувшись, поднимает его на уровень глаз.

– Дам, но ведь не воспользуешься?..

– Ну?..

– Соглашайся на развод и не ломай Маше жизнь.

– Даже так? – смеюсь тихо.

– Ну, а что? Тебе же нравиться Амелию *бать – вот и *би. А Машке дай возможность нормального мужика встретить.

Глава 10.

Ценою невероятных усилий и врожденного чувства ответственности заставляю себя в понедельник пойти на работу. Взятый мною трехдневный больничный закончился еще в пятницу. Я думала, что пяти дней мне хватит на восстановление.

Сейчас понимаю, какой была дурой. И пяти лет не хватит, чтобы перестало болеть.

А болит сильно. Не переставая с того момента, как он пришел тогда. Ноет грудь, дерет горло. Так, что жить не хочется.

В тот же день были первые слезы. Ревела всю ночь, пока под утро в комнату не начал ломиться папа.

Потом настало отупение. Я лежала в кровати и смотрела в потолок. Ковырялась в памяти и думала. Пыталась понять, в какой момент мы свернули не туда.

Когда он в большую игру ввязался или, когда я проект свой вела? Размышляла, кто из нас виноват больше. Я ведь в последние три месяца с головой в работу ушла. Мы заключили контракт с новой молочной компанией, и меня назначили ответственной по разработке рекламной стратегии и созданию имиджа фирмы.

Это очень кропотливая работа, которая требовала полной отдачи. Я задерживалась на работе, брала ее на дом и не заметила, как муж стал отдаляться. Пропадать вечерами, работать по выходным, злоупотреблять командировками.

Выходит, я больше виновата?..

А потом я воспроизводила в памяти их переписку и вгрызалась зубами в подушку, чтобы снова не разбудить отца.

Нет. Такому нет оправдания. Это в нем проблема.

Он остыл. Запас его любви ко мне закончился. Я превратилась в привычку, и ему захотелось острых ощущений.

Забыв о том, что уже накрасила глаза, тру их пальцами обеих рук. Веки воспалены и ужасно чешутся.

– О, черт! – бросив взгляд на часы, бегу в ванную умыться.

Потом быстро крашусь снова, надеваю офисную юбку, свободного кроя блузку с ремешком и туфли на каблуке. Волосы расчесываю и собираю в низкий пучок. На нос водружаю темные очки.

На улицу выхожу с опаской. Лебедев мерещится в каждом мужчине. Но нет, он, конечно, не станет караулить меня у подъезда. Ему не по статусу. Бегать, унижаться, вымаливать прощение – это все не про него. Он не умеет быть виноватым. Это ниже его достоинства.

Руслан дал мне семь дней, и значит придет за ответом ровно в пятницу и ни днем раньше. Я должна быть морально готова к этому.

Заехав по пути на заправку, ровно к девяти подъезжаю к офисному зданию, в котором наше рекламное агентство занимает половину второго этажа.

Поднимаюсь в офис и, бегло поздоровавшись с Катериной с ресепшн, ходом шагаю в свой кабинет. Ставлю сумку на стул для посетителей, нажимаю кнопку запуска компьютера и, сняв очки, смотрюсь в карманное зеркальце.

Краснота с век почти спала. Почти. Глаза все равно еще мутные, воспаленные. На коже щек нездоровые пятна. Кончик носа красный.

– Тук-тук…

Дверь отворяется, и в кабинет пролазит рыжая голова Тани.

– Привет. Проходи.

– Я кофе тебе притащила. С молокой и без сахара, как ты любишь.

– Спасибо, – с благодарностью принимаю из ее рук бумажный стаканчик и дарю ей приветственный чмок.

Повесив мою сумку на спинку стула, она садится. Я тоже обхожу стол и опускаюсь в свое кресло.

– Приезжал?

– Да.

– Вернуться просил? – морщится брезгливо.

– Просил. Дал семь дней на размышления.

– Ого! Какая щедрость! Целую неделю?

– Ему для меня ничего не жалко, – усмехаюсь в стакан в кофе.

Сделав глоток, начинаю открывать папки с материалами по новому заказу. Таня смотрит на меня поверх экрана монитора. Сузив зеленые глаза, о чем-то думает.

– Не простишь?..

– Нет.

– Слушай, Маш… – ложиться грудью на стол, – а ведь при разводе ты можешь оттяпать у него половину имущества.

– Мне ничего не надо, – проговариваю ровно.

– Ну, не знаю… – тянет она, – ты сейчас обижена, в тебе гордость взыграла… но подумай, с него же можно такие отступные взять, что тебе работать вообще не надо будет!

– Да пошел он со своими отступными! Думаешь, я стану грызться с ним из-за денег?

– Больших денег! – уточняет она.

– Грязных денег! – вырывается на эмоциях.

Для меня все деньги, заработанные им на пару с Майер – грязные. Они ведь трахались прямо в офисе, в перерывах между совещаниями, а потом… он шел домой и ложился со мной в одну кровать.

И… со мной он тоже спал… после нее.

Боже… Меня вырвет сейчас.

– Маш… Маш… – соскакивает Таня, бежит к кулеру за водой, – прости. Все… успокойся…

Оттолкнувшись ногами от пола, разворачиваю свое кресло к окну. Смотрю с высоты второго этажа на стоянку, из глаз текут слезы.

– Прости, Машунь… – всовывает в мою руку стакан с водой.

Я машинально отглатываю. Втягиваю воздух носом, контролирую дыхание. Потом, повернув к ней голову, спрашиваю:

– Тушь потекла?

– Нет… сейчас… – подает мне мою сумку.

Вынув из нее косметичку, я достаю пудру. Быстро осушаю лицо салфеткой и наношу новый слой тона.

– Не торопись с разводом, Маша, – проговаривает Таня тихо, – совет от всего сердца. Остынь и подумай головой. Такие поступки не должны оставаться безнаказанными.

– Я подумаю, – говорю лишь для того, чтобы она отстала.

Подруга удовлетворенно кивает, а потом, глянув на настенные часы, убегает на свое рабочее место.

Таня знает, о чем говорит. За ее плечами сложный развод, но она не пожалела ни времени, ни денег на судебные издержки и отсудила таки у бывшего мужа одну квартиру и земельный участок.

Но там и измен не было. Люди просто стали друг другу чужие.

Чтобы не было соблазна снова плакать, наношу на ресницы еще один слой туши и покрываю губы яркой помадой.

Пусть он подавиться и деньгами своими, и заводом. Жить мне есть, где. Машина у меня своя, Шкода седан, купленная еще папой в честь окончания вуза. На зарплату не жалуюсь.

От него ничего не надо. Подарки свои пусть Майер передарит.

За три дня, что меня не было, на почте скопилось около сотни писем. Разбирая их, пытаюсь отключить мысли о личном, но ловлю себя на том, что погрузиться в работу, как раньше, не могу. Самоотдача не работает.

Сделав два важных звонка, снова набираю стакан воды. У меня точно обезвоживание. Пока пью, меня внезапно осеняет догадкой. Да такой мерзкой, что на языке кислота разливается.

Таня сказала, что я могу отсудить у Лебедева половину имущества. Он ведь это тоже прекрасно понимает. И поэтому развода не хочет? За завод свой драгоценный трясется? Счета?..

Измотанное нагрузками сердце болезненно сжимается. Плечам становится зябко.

Поверить в это страшно. Но ведь и в неверность его я раньше не верила. Я его совсем не знаю.

Медленно выдохнув через рот, растираю рукой шею.

Если это так, Руслан будет тянуть с разводом максимально долго, пока не перепишет свои активы на подставных людей.

О, черт… как я его ненавижу! Ненавижу!..

Даже сильнее, чем когда-то любила. А любила я до сумасшествия. Гордилась им, равнялась на него.

Боготворила.

Охренеть – я боготворила чудовище.

Глава 11.

– Не передумала? – спрашивает Таня в трубку, – на счет обеда?

– Нет. Работы валом, – отвечаю деловым тоном, – к трем заказчики подъедут, а у меня еще не все готово.

– Ладно, – вздыхает разочарованно, – принести чего-нибудь?

– Да… на свой выбор.

Все равно я съесть ничего не смогу. С утра в горло кусок не лезет.

Сегодня пятница. Вчера Лебедев напомнил о себе огромным букетом кремовых роз. Папа сказал, что он занял половину мусорного бака. Но приторный запах цветов потом преследовал меня всю ночь.

Крутанувшись в кресле, разворачиваюсь к окну и раздвигаю жалюзи. На стоянке людно, потому что в нашем здании нет даже захудалой кофейни. Поэтому те, кто не носит с собой контейнер с едой, спешат в общепит, расположенный в паре кварталов отсюда. Вижу и Таню. Она и две другие наши сотрудницы перебегают дорогу в неположенном месте и быстрым шагом направляются в кафе быстрого питания.

А я, кажется, похудела. Юбка с талии сползает на бедра, и папа говорит, от меня глаза одни остались.

Встав из-за стола, отыскиваю на полке нужную папку, вынимаю из нее образцы буклетов, распечатываю бланки договоров. В три придут новые клиенты. Открывают то ли парикмахерскую, то ли салон красоты.

Идут конкретно ко мне. По рекомендации. Если получится, возьму новый проект и, наверное, оформлю ипотеку.

Хочу жить отдельно. В собственной квартире. Быть самой себе хозяйкой, самостоятельно решать, во сколько ложиться спать, и ложиться ли вообще, что есть, что смотреть, как громко плакать или смеяться.

С папой мне трудно, я отвыкла от его гиперопеки. Его забота душит. Жалостливые взгляды, многозначительный паузы в разговорах – все это растравливает еще сильнее.

Усевшись в кресло, кладу голову на сложенные на столе руки и закрываю глаза. От недосыпа и слез в них словно песка насыпали. В ушах звон.

Лежу так, пока в кабинет мой не заходит Таня.

– Эй, Маш… Ты чего? Плачешь опять?..

– Нет, – подняв голову, слабо улыбаюсь, – чуть не уснула…

– Я тебе пирожное принесла, – говорит она, вынимая его из бумажного пакета, – Полет. Ты же любишь?

– Спасибо.

– И вот… кофе.

Опускается на стул напротив и ждет, пока я его съем. Мой удивленный желудок недовольно сжимается.

– Надо было тебе куриного супа принести, – сетует подруга, – и в чем только душа держится?

– Все нормально, – отвечаю набитым ртом.

– Нормально… ешь давай, силы тебе сегодня понадобятся.

От ее слов живот скручивает в узел. Я не хочу с ним встречаться. Боюсь, что увидев его, не справлюсь с эмоциями. Начну трястись, плакать или ругаться матом, как в прошлый раз. Рядом с ним я всегда плохо себя контролировала.

В полшестого, подписав с заказчиками контракт, я начинаю собираться домой. Аритмично дергающееся в грудной клетке сердце, сбивает дыхание. Кончики пальцев леденеют.

Нанеся на лицо еще один слой тона, крашу губы красным и поправляю прическу.

С учетом пробок, до дома отца добираюсь за сорок минут. Въезжаю во двор и сразу замечаю у подъезда черный Гелентваген Лебедева. Смотрится здесь неуместно и вызывающе. Как черная клякса на тетрадном листке.

Заняв место метрах в двадцати от него, я глушу двигатель, забираю сумку с пассажирского сидения и выхожу из машины.

Слышу, как хлопает дверь джипа.

Руслан идет мне навстречу. В расстегнутом пиджаке и белой рубашке, без галстука. Одна рука в кармане брюк, другая сжата в кулак. Волосы зачесаны назад, на щеках трехдневная щетина. Внимательный хмурый взгляд исподлобья.

Вдоль позвоночника расползается озноб. Сердце, сжавшись, отдает в грудь тупой болью.

– Здравствуй, Маша.

– Здравствуй.

– Поговорим? – спрашивает, заломив одну бровь.

– Говори.

– Предлагаю поужинать вместе и… все обсудить.

Это все равно неизбежно, поэтому, молча кивнув, я сворачиваю в сторону его машины. Открыв дверь, он ждет, когда я сяду. Потом обходит и садится рядом. Хотя обычно ездит на переднем пассажирском.

– Здравствуйте, Мария Сергеевна, – приветствует водитель.

– Добрый вечер, Михаил.

Пока Руслан называет ему ресторан, я вынимаю из сумки звонящий телефон.

Папа.

– Маша! Куда он тебя повез?!

– Все нормально, папа, не волнуйся, – шепчу торопливо.

– Зачем ты согласилась, дочка?!

– Мы… – скашиваю взгляд в сторону Лебедева, но в лицо посмотреть не решаюсь. В фокус попадают лишь широко расставленные колени, да ладонь с обручальным кольцом на пальце, – мы… условия развода обсудить поехали.

Вижу, как ладонь собирается в кулак.

– Куда?

– В ресторан. Пап, я скоро буду, не переживай…

– Будь на связи, Маша.

– Хорошо.

Отключаюсь и убираю телефон обратно. Прочистив горло, Лебедев отворачивается к окну. Я смотрю на свои, сложенные на коленях, руки. Дышу через раз, потому что каждый вдох наполняет легкие режущей болью.

Когда Гелентваген останавливается на стоянке ресторана, не дожидаясь галантности мужа, сама из него выбираюсь. Он догоняет меня уже у входа. Открывает передо мной дверь и заходит следом.

– Значит, не передумала? – спрашивает тихо, когда вручившая нам меню официантка отходит.

– Нет.

– Ты хорошо подумала, Маша?

– Да, Руслан, хорошо.

Шумно вздохнув, он откидывается на спинку стула и принимается постукивать пальцами по столу. Я же, открыв меню, делаю вид, что выбираю блюда.

– Маш… посмотри на меня.

Вскинув взгляд, смотрю в его лицо. Говорят, чтобы человек думал, что ты смотришь ему в глаза, нужно смотреть на переносицу. Так и делаю.

– Ты совершаешь ошибку, милая.

– Уверена, что нет.

– Мы сможем это пережить, – говорит Рус успокаивающим тоном.

– Измену? Я не собираюсь это переживать.

– Дай мне шанс, и я все исправлю.

– Я хочу развестись.

– Маша! – вдруг повышает голос, и я понимаю, что все его спокойствие напускное, его бомбит так же, как и меня, – я тебя люблю! Я не хочу разводиться!

Тон его действует на меня, как провокация. Самообладание трещит по швам.

– Заткнись, Лебедев! Твоя любовь с запашком!..

– Я не сплю с ней больше!

– Мне не интересно, – усмехаюсь я.

– Тебе не может быть не интересно…

– Руслан, если ты собираешься отговорить меня, то зря тратишь свое драгоценное время.

– Маша… – резко подается вперед и пытается схватить мою руку. Успеваю одернуть в последний момент, – что мне сделать, чтобы ты простила? Скажи – я сделаю!

– Ты уже все сделал!

Играя челюстью, Руслан давит на меня взглядом. Грудь ходит ходуном, крылья носа раздуваются.

Я тоже на него смотрю. На этот раз четко в глаза. Сцепив зубы, решительно отбиваю его агрессию.

– Ты не представляешь, Маша, какой может стать твоя жизнь без моей поддержки, – вдруг проговаривает он.

Я вмиг распознаю угрозу и ощетиниваюсь.

– Думаешь, я без тебя никто?.. Думаешь, не проживу без тебя?

– А ты думаешь, я все это время для тебя ничего не делал? – опуская подбородок, спрашивает он, – думаешь, ты свою должность сама заработала?

На лицо неумолимо наползает жар, ноги же в туфлях наоборот, холодеют.

– О чем ты?

– Я влился бабками в твою шаражкину контору. Не знала?.. Она вся моя с потрохами.

– Зачем? – сиплю в ответ.

– Затем, чтобы ты занималась любимым делом. Ты же без ума от нее была. Трещала без умолку, как тебе нравится х*йню всякую рекламировать. И, да… твою зарплату тоже плачу тебе я!

Щеки пылают как от пощечин. Желудок лезет в горло. Безуспешно пытаюсь сделать глоток воздуха.

– Урод…

– Один звонок, Маша, – продолжает муж вкрадчивым тоном, – и ты не устроишься ни в одном, даже самом убогом, агентстве.

Срываюсь. Хватаю меню и бросаю в его голову. Не ожидавший такого Руслан не успевает увернуться и получает углом в висок.

Я же, пользуясь его замешательством, соскакиваю с места и стремительным шагом иду на выход. Толкаю от себя тяжелую деревянную дверь и чувствую захват на локте.

– Стой!..

– Убери руки! – рявкаю я.

Упрямо двигаюсь вперед, но одним рывком он разворачивает меня и впечатывает в свое тело. Так близко, что я чувствую, как подрагивают его напряженные мышцы.

– Маша! Не бросай меня! Прости!.. – быстро шепча в ухо, пытается коснуться меня губами.

– Иди к черту!

В горле разбухает, и из глаз брызжут предательские слезы.

Прохожие, огибая нас, сбавляют шаг. Некоторые и вовсе останавливаются поглазеть, как представительный мужчина в дорогом костюме цепляется за ревущую у всех на глазах истеричку.

– Тебе время нужно, да?.. Я дам тебе его столько, сколько попросишь… Сколько?.. – шепчет задушенно, – Месяц?.. Год?.. Два?.. Скажи, сколько! Я подожду! Только не развод, Маша!!!

Ничего не могу с собой поделать. Из груди рвется гадкий смех. Глядя в его потрясенное лицо, я громко смеюсь.

– Не надо так, трястись, Русланчик! Я ни копейки с тебя не возьму! Мне. От. Тебя. Ничего. Не. Надо. Только девичья фамилия.

– На*уй деньги! Нахрена они мне без тебя?!

– Поделишься с той, – неопределенный кивок в сторону, – которая на работу без трусов ходит.

Глава 12.

Руслан.

Захожу в квартиру, скидываю ботинки и иду в гостиную. Там в центре стоит огромный букет кремовых роз. Машиных любимых. Хотел приятное ей сделать, надеялся, что вернется.

Бл*дь…

Зажмурившись, растираю лицо руками. Кошмар наяву, бля…

Не простит. Девочка моя сердцем живет, а не разумом. Как я мог забыть о таком?

Дурочка…

Нырнув рукой в карман пиджака, нащупываю там ее обручальное колечко. Вынимаю и уже привычно кручу в пальцах.

Отпустить?.. Я-то справлюсь, а она?.. Она же как котенок беззащитный без меня. Пропадет.

Но с другой стороны – может, ценить станет?

В этот момент внутренний голос ехидно усмехается – кого ты обманываешь, Лебедь? Ты же знаешь ее лучше всех. По паперти с протянутой рукой пойдет, но к тебе не вернется.

Сука!

Замахнувшись, швыряю кольцо в стену. Отскочив, оно падает на паркет и со звоном долго куда-то катится.

Искать его я не собираюсь, вместо этого принимаю входящий на свой телефон.

– Да.

– Руслан, Кирьянов созрел! Только что сам мне позвонил, – раздается в трубке воодушевленный голос Амелии.

– За*бись.

– До утра помучим его?

– Да, давай. И юристам позвони тогда, пусть договор составляют. Чтобы завтра к обеду все готово было.

– Конечно! Я предлагаю его еще и по проценту продавить.

– Продавим, – говорю я, – Амелия, я приеду сейчас.

На мгновение в трубке повисает тишина, а потом я слышу, как она мягко смеется.

– Приезжай, Руслан. Буду ждать.

Отключившись, прячу телефон в карман брюк и смотрю на букет роз в корзине.

Хочешь развод, Маша?.. Будет тебе развод.

Ползать у нее в коленях, вымаливая прощения, я не буду. Менять свои привычки, подстраиваться под нее – тоже.

Не получилось, значит. Дальше пойду один.

А она… она пусть живет, как знает.

По пути к Майер заезжаю за виски и вином. Покупаю конфеты, сыр. Цветы она не любит.

Распахивает дверь и отходит в сторону. В красном пеньюаре и черных чулках. Волосы собраны в высокий хвост, на лице легкая улыбка.

– Лебедев, я тебя поздравляю! ТехноЛинк у тебя в кармане.

Я хрипло смеюсь и приподнимаю пакет из фирменного магазина.

– Отметим?

Новость о том, что я стал совладельцем алюминиевого завода Аллей создала эффект разорвавшейся бомбы. Акции ITOLLcorporation ползут вверх уже вторую неделю. Из жаждущих, чтобы мы влились инвестициями в их бизнес, выстроилась очередь до Кремля.

– Проходи, – смеется интимно Амелия.

Забрав покупки, она уходит в кухню, а я прохожу сразу в комнату и располагаюсь в широком кресле. Подперев подбородком кулаком, осматриваюсь.

Интерьер однокомнатной квартиры Амелии напоминает бордель. Красные стены, темные плотные портьеры на окне, приглушенный свет и огромная кровать в центре. Для полной картины не хватает красного фонаря над входной дверью.

– Держи, – протягивает бокал с виски вошедшая в комнату Майер.

У самой в руке бокал с вином.

– За тебя! За твой успех!

Сделав глоток, раскатываю во рту горечь. Привкус моего успеха. В желудке приятно греет, а в груди демоны когтями скребут. Яд в кровь запускают.

– Разденься, – велю стоящей передо мной Амелии.

Глаза ее мгновенно вспыхивают. Вижу в них отражение тех самых демонов. К моим тянутся, грязи просят.

Отпив вина, она ставит бокал на низкий столик и начинает раздеваться. Медленно спускает накидку сначала с одного плеча, потом с другого. Ждет, когда она, соскользнув, упадет на пол, после чего отодвигает ее ногой в сторону.

Очередной глоток виски бьет в голову. Приняв более удобную позу, готовлюсь к представлению.

Тем временем Амелия спускает с плеч тонкие бретели сорочки. Чуть задержавшись на уровни груди, она соскальзывает вниз по ногам.

– Трусы сними, чулки оставь.

– Как скажешь, – выдыхает томно.

Перед тем, как избавится от белья, она подцепляет его пальцами и тянет вверх так, что ластовица впивается в промежность. Тонко постанывая, она начинает вращать бедрами.

Еще глоток вискаря, и я себя полностью отпускаю и смиряюсь.

– Сними их…

Облизав губы, Амелия разворачивается ко мне спиной и стягивает с себя трусы, не сгибая ног. Зрелищно, но демонам моим недостаточно.

– На колени.

Обернувшись ко мне через плечо, она вдруг восторженно улыбается и начинает медленно опускаться на пол. Встает на четвереньки и прогибается в спине.

– Ноги шире.

Слышу, как шумно глотает воздух, но с готовностью подчиняется. Разводит колени и, прижавшись голой грудью к полу, оттопыривает ягодицы.

Да, сука… именно так…

Молча глядя на открывшуюся картину, не спеша допиваю виски и ставлю пустой бокал на столик. Амелия не шевелится, но вижу, что возбудилась до дрожи. Раскрытые складки сочатся смазкой.

– Ползи ко мне.

Подняв голову, она еще несколько раз двигает бедра вперед – назад, а потом, развернувшись, начинает красиво двигаться в мою сторону.

В глазах черная похоть и покорность.

Протянув руку, поощряюще провожу костяшками по щеке, а потом толкаюсь двумя пальцами в рот. Обхватывает губами, принимается сосать, а я пихаю глубже, в самое горло, обозначая тем самым свои намерения.

Закашливается, но отстраниться не пытается. Послушно терпит.

Вынимаю обильно смазанные ее слюной пальцы и вытираю об ее же волосы.

Амелия задыхается от возбуждения. Царапая ногтями мои бедра, подбирается к паху.

– Хочешь меня? – спрашиваю тихо.

Жадно облизываясь, часто кивает. Трясущимися руками быстро расстегивает ремень, ширинку. Я немного приподнимаюсь, чтобы помочь ей спустить брюки и боксеры. Оттянув резинку, она обхватывает ствол ладонью и, глядя мне в глаза, смачивает головку своей слюной.

– Соси…

Покорно кивнув, Амелия насаживается сразу на максимум.

О, бл*дь… искры из глаз…

Накрываю рукой голову Майер и давлю так, что нос ее расплющивает о мой пах. Терпит. Стараясь для меня, часто сокращает горло. Удерживаю еще несколько секунд, и позволяю ей вдохнуть.

– Ты животное, Лебедев… – сипит, захлебываясь слюной.

– Заткнись, сука… заглатывай молча…

Разделив ее хвост на две части, быстро наматываю волосы на оба кулака и, дернув на себя, снова загоняю в глотку. Чувствую, как с нее течет. Изо рта, носа и глаз. Но держу…

Демоны ликуют.

Терпит еще мгновение и начинает колотить ладошкой по бедру.

– Терпи, дрянь… – цежу сквозь зубы, – из-за тебя от меня жена ушла…

Сразу стихает. Впившись ногтями в мои ноги, терпит из последних сил.

Дернув за волосы, дергаю ее голову вверх.

С шумным хрипом, втягивая воздух, смотрит на меня глазами, полными ужаса. Только за ужасом там пьяный восторг прячется. На бордовом, в потеках туши, слезах и слюне, лице торжество светится.

Встаю с кресла и за хвост дергаю ее вверх.

– Резинку дай.

– Х-хорошо…

Вынимает из стоящей на столике шкатулки фольгированный квадратик и сама вскрывает его зубами. Ловко раскатывает по члену и укладывается на спину поперек кресла так, что голова и плечи ее остаются на сидении, а таз – на высоком мягком подлокотнике.

Закинув на плечи стройные ноги, врезаюсь одним рывком. Долблю, чувствуя, что в дополнительной стимуляции она не нуждается. Глядя на меня бешеным взглядом, теребит свой клитор сама.

Кончаем почти одновременно. Она с громким визгом, я – сцепив челюсти, молча. После сразу ухожу в ванную.

Пока снимаю и выбрасываю презерватив и обмываюсь, смотрю на свое отражение.

Мразь конченная… Куда к Маше с этим дерьмом?.. Не надо – сломаю ведь…

Выхожу, в ванную тут же Амелия юркает. Пока приводит себя в порядок, я наливаю себе виски и стреляю у нее сигарету. Открыв окно, сажусь на подоконник.

Вижу боковым зрением, как входит в комнату, тихо, крадучись, будто боится, подбирается ко мне.

– Давай… оскорбленную и униженную не строй из себя… – усмехаюсь, выпуская из себя сизую струю.

– Я и не строю… У тебя ссадина на виске. Это не я тебя так?..

– Не ты.

Выбивает из пачки сигарету для себя, прикуривает и встает рядом. Щурясь от дыма, открыто ее разглядываю.

Перегнул малость. Веки опухшие, глаза красные, кожа лица воспалена, а в уголках губ трещины.

– Больно?.. Прости…

– Нормально… Все, как я люблю, – смеется хрипло, а потом, облизав губы, тихо спрашивает, – не вернулась, значит?

Отворачиваюсь к окну. Впившись в тонкий фильтр, втягиваю едва ли не половину сигареты. Грудь ремнями стягивает.

– Нет. На развод подает…

– Черт… Может, одумается еще?..

– Не одумается. Пусть подает…

– Руслан!.. Ты чего?.. Какой развод?.. Она же нас по миру пустит…

Я как следует, подумать не успеваю, выкидываю руку и обхватываю горло Амелии пальцами. Та, глухо вскрикнув, повисает на моем предплечье.

– Ни слова о Маше… поняла?..

Судорожный кивок, выкатывающиеся из орбит карие глаза.

– Я разведусь и отдам ей все, что она попросит. Тебя никак не касается.

Глава 13.

Я так и не смогла уснуть и теперь совершенно не представляю, что делать со своим лицом. Закрыв глаза, прикладываю к нему холодное полотенце. Шмыгая распухшим носом, жду несколько минут.

Не знаю, как я пережила эту ночь. Металась как в бреду, кружила по комнате, давясь слезами. И страдания… такие сильные, что плавили ребра. Были моменты, когда мне хотелось открыть окно и кричать в него боль во все горло, причинить себе физический вред, чтобы телесная боль заглушила душевную.

Но по итогу досталось лишь моей подушке.

Я не знала, что способна такое чувствовать. Я не думала, что любила его так сильно. И уж точно не подозревала, что поступки и слова могут ранить так глубоко.

Закрыв ладонью рот, подавляю очередной всхлип.

– Дочка, все в порядке? – доносится из-за двери обеспокоенный голос папы.

Глубоко вздохнув, отвечаю:

– Да, пап… нормально, уже выхожу…

Кажется, он тоже сегодня не сомкнул глаз. Я слышала, как он ходил под моей дверью ночью.

Еще раз умывшись холодной водой, наношу на лицо слой тона и подкрашиваю ресницы. Увы, сегодня это все, на что я способна.

Потом под хмурым папиным взглядом, молча собираюсь на работу. В последний раз, он об этом знает и не одобряет.

Но иначе я не могу. После того, что я вчера узнала, я не задержусь там ни на день.

Изрядно покопавшись ночью в своей памяти, я вспомнила момент, когда в агентстве все резко изменилось. Это случилось примерно два года назад. Я работала там рядовым менеджером в отделе наружной рекламы.

Дела шли не очень хорошо, заказов было мало, соответственно, и зарплату платили плохо. Часть сотрудников уволились, остались всего 7 человек, включая руководителя.

Руслан и меня уговаривал оставить работу и сесть дома, но я встала в позу, заявив, что на шее у него сидеть никогда не буду. Это было не бахвальство и не бравада – я занималась любимым делом и мечтала сделать в этой сфере карьеру.

Тогда мы сильно поругались и впервые спали отдельно. А буквально через неделю дела агентства резко пошли в гору. Наш владелец, Трофимов, снял новое помещение, расширил штат, заказал рекламную кампанию по телевидению, радио и в интернете.

Пошли новые заказы, да такие, какие раньше нам и не снились. Тогда же мне доверили первый самостоятельный проект и утроили зарплату.

Помню, как я радовалась! Гордилась, сопричастной к общему успеху себя чувствовала. Руслан на мои восторженные речи лишь молча улыбался.

А на деле… на деле он купил мне хобби и платил за него зарплату. А теперь вот моськой в дерьмо макнул.

Приезжаю на работу и сижу в машине еще минут десять. Глядя через лобовое стекло на серый фасад офисного здания, собираюсь с мыслями.

Решаюсь, когда замечаю спешащую через стоянку Таню. Поглядывая на наручные часы, она быстро взбегает по ступенькам.

– Таня! – окликаю подругу.

Замерев у входной двери, она оборачивается и дожидается, когда я нагоню ее.

– Привет… – сузив глаза, осматривает мое лицо, – снова ревела?

– Так заметно?..

– Угу… – заходим вместе внутрь и идем к лестнице, – сегодня суббота, могла бы и отдохнуть.

– Я увольняться приехала, – проговариваю тихо, когда нас обгоняет группа наших коллег.

– Что?!

Подтолкнув в спину раззинувшую рот Таню вперед, отсчитываю ногами ступени.

– В смысле увольняться, Лебедева?! Как увольняться?

– Не кричи, пожалуйста, – прошу, сглатывая вязкую слюну.

– Зачем увольняться?! – шипит, пытаясь поймать мой взгляд.

– Я так решила. Хочу с чистого листа.

Такой ответ я придумала по дороге сюда, потому что рассказывать о том, кто на самом деле является владельцем агентства я, наверное, не имею права. Уходить с громким скандалом по принципу «после меня хоть потоп» я не хочу. Привлекать к себе ненужное внимание – тоже.

– Вы вчера встречались? Ты из-за этого увольняешься?

– Нет, – вру, глядя поверх ее головы, – я сама так решила, еще на прошлой неделе.

– Маша! Работа тут при чем? Куда ты устроишься? Где зарплату такую найдешь?!

Вот, и Таня в меня не верит. Неужели, я на самом деле ничего из себя не представляю?..

Боже… может, и проекты мне Руслан подгонял?..

Ровно в центр груди приходится болезненный укол. Горло снова опоясывает спазм.

– Не пропаду, – выдавливаю с трудом.

– Может, подумаешь? Маш… ну как я здесь без тебя?..

Смотрю на нее как сквозь мутное стекло и, видимо, выгляжу настолько жалко, что она, распахнув свои объятия, пытается по-матерински к себе прижать.

– Твою мать, я твоего Лебедева собственными руками придушу, козлину!.. Скотина…

Это она загнула, конечно. Руслан на нее имеет точно такое же воздействие, как и на остальных. Она в его присутствии немеет и глаз поднять боится. Вряд ли посмеет ему хоть слово сказать.

– Пусть живет, – усмехаюсь невесело, – я пойду… потом поговорим, ладно?..

Вхожу в свой кабинет и, вынув из принтера лист бумаги, пишу заявление на увольнение. Собираю в сумку личные вещи, а потом иду в приемную Трофимова. Он по выходным не работает, но зам его на месте.

– Вот, – кладу на стол Дадуева бумагу.

– Что это?

– Заявление. Я увольняюсь.

– Чего?..

Посадив очки на крупный нос, берет мое заявление в руки. Быстро читает и поднимает на меня перепуганный взгляд.

– Маш, ты с ума сошла?! Куда увольняться?.. Ты же вчера только заказ взяла…

– Передам кому-нибудь…

– Так нельзя! Они конкретно к тебе пришли!

– Правда, что ли?! – проговариваю едко.

А не Лебедев ли всех этих заказчиков ко мне отправлял?.. Чтобы жене некогда было его похождения отслеживать!..

– Сама знаешь, если не ты, они к конкурентам уйдут!

– Да пусть идут, куда хотят!

– Маша… – растерянно смотрит на бумагу, – что случилось-то?.. Дома проблемы?..

– Проблемы, Лень. Я развожусь и разворачиваю свою жизнь на 180 градусов.

– Работа-то при чем?

– При том… – запустив пальцы в волосы, массирую кожу головы.

Сказывается очередная бессонная ночь. Черепную коробку обручем стягивает. Значит, скоро голова разболится.

– Ты с Трофимовым говорила? – спрашивает Леня обиженным тоном.

– Нет. Сам ему позвони, а я домой, – разворачиваюсь, но уже на выходе добавляю, – две недели отрабатывать не буду, поэтому расчет можете себе оставить.

– А трудовая? – догоняет в спину.

Не удивлюсь, если она в сейфе у Руслана.

– В понедельник заберу.

Заглянув в кабинет, где работает Таня и еще два наших дизайнера, сообщаю ей, что уезжаю. Та, глядя на меня из-под нахмуренных бровей, молча кивает.

Обиделась.

В других обстоятельствах я бы, наверное, успокоить ее попыталась. Но не сегодня.

Сегодня я сама функционирую на чистом упрямстве. На топливе из злости и обиды. Не знаю, как надолго их хватит, и что будет потом.

Справлюсь с душевными травмами или так навсегда и останусь инвалидом.

Глава 14.

Руслан.

Совещание в конференц – зале Аллея длится уже четвертый час. Не спеша решаем вопросы согласно пунктам повестки. Кадровые, производственные и, конечно, финансовые.

Разногласий пока нет. Черенцов идет на уступки, признавая тем самым мой авторитет в глазах своего офиса.

Мы привезли с собой столичных спецов по электролизу, а также представителя немецкого производителя оборудования. Они приехали не с пустыми руками. Уже второй час доклады зачитывают.

Местные под впечатлением.

Я тоже вникаю, потому хочу ознакомиться с процессом производства алюминия в мельчайших подробностях.

Делая для себя пометки в блокноте, отвлекаюсь на вибрацию телефона в кармане пиджака. Звонят из офиса.

Извинившись, под прицелом внимательных глаз Амелии, встаю из-за стола и выхожу в коридор.

– Альбина?..

– Руслан Андреевич, я вас не отвлекаю?

– Отвлекаешь, у нас совещание. Что случилось?

– Простите, пожалуйста, – тараторит виновато, – просто тут вам Трофимов из рекламного агентства дозвониться не может. Уже весь офис на уши поднял.

Начальник Маши?.. Бл*дь!

– Я перезвоню ему, – говорю секретарше, прежде чем отключится.

Медленно шагая по коридору, набираю его номер. Отвечает мгновенно.

– Руслан… Андреич! Маша увольняться собралась! Что делать будем?

Мать твою… Дуркует девка. Совсем головой не думает.

– Отговори.

– Как?! И звонил ей и писал… слушать ничего не хочет.

Если б я знал!

Если б я знал, она бы сейчас дома сидела, из командировки меня ждала.

– Не знаю, Вася… – не скрываю раздражения, – премию пообещай… зарплату удвой…

– Пообещал! И должность новую и кабинет!.. – сокрушается Трофимов, – ни в какую!

Ссыт боров жирный. Знает, что только благодаря моей жене я контору его из дерьма вытащил. Гнева моего боится.

– Я не в городе сейчас. Вернусь – наберу тебя.

– Давай, Руслан Андреич, может ты на нее повлияешь?..

Сбрасываю вызов и сдавливаю переносицу пальцами. Давит, грызет, сука, тоска черная.

Маша… зачем ты так, девочка?.. Мосты зачем жжешь? Кому хуже делаешь, глупая? Кому и что доказать пытаешься? Мне?.. Себе?..

Набрав полные легкие воздуха, медленно выдыхаю и поворачиваю обратно. Из открывшейся двери выходит девчушка со стопкой бумаг. Увидев меня, испугано шарахается в сторону.

Работаем еще два часа, потом решаем сделать перерыв до завтра. От ресторана мы отказываемся. Попрощавшись с Черенцовым и его замом, сразу едем в гостиницу.

– Не нравится мне этот Гайда, – задумчиво проговаривает Амелия, – гнилой у Владимира Игоревича зам.

– Уберем. Мне он тоже не нравится.

– Он постоянно кому-то писал… По любому, сливает.

– Я заметил.

– Ты чего такой? – вдруг теплеет ее тон, а следом на мое плечо опускается тонкая рука, – устал?..

– Нет.

– Или дома проблемы?.. Из офиса звонили?

– Никаких проблем, Амелия, – отвечаю твердым взглядом.

Улыбнувшись, она кивает. Знаю, о чем спросить хочет. Но не спросит больше – боится.

Приезжаем. Молча поднимаемся на лифте и доходим до своих номеров.

– Я загляну вечером?

– Я сам. Ужин закажи.

Скидываю пиджак, ослабляю галстук. Выбив из пачки сигарету, открываю окно.

Быстро втянулся. Без никотина теперь и трех часов не могу. Прикурив, запускаю дым в легкие. Опираюсь рукой об оконную раму и повторяю затяжку. Горечь табачная притупляет саднящее чувство. Жаль, что ненадолго.

За*бись все. Нормально. Пру к цели, как скорый поезд. Маша отвлекает только, как камень на дно тянет.

Отпускать надо, не до сердечных пи*достраданий сейчас. Время нам обоим надо. Мне, чтобы жизненный этап этот без балласта пройти. Ей – чтобы переболеть и повзрослеть немного.

А позже… позже я ее все равно верну. И мир к ее ногам положу.

Докурив, тушу окурок и иду в ванную, чтобы смыть его в унитаз. А после уже по привычке набираю ее номер.

От неожиданности вздрагиваю, когда слышу длинные гудки. За пару секунд сознание рождает сотню предположений, почему я больше не в черном списке.

Передумала?.. Испугалась?.. Шанс мне решила дать?..

Что?!

– Да? – раздается в трубке ее голос.

В центр грудной клетки удар приходится. На мгновение теряюсь.

– Маша… – прочищаю горло, – ты зачем увольняешься?

Выпаливаю первое, что приходит в голову. Лишь бы не отключилась.

– Не хочу на тебя работать, – отвечает тихо.

– Работай спокойно. Я к вашему агентству не приближусь больше. Обещаю…

Сука… Дернул меня тогда черт все ей рассказать! Дебил, бля…

– Нет, я все равно не останусь. Я уже все решила.

– Что ты решила, Маша?! Выключай эмоции, думай головой!

– Как раз ею я и думаю, – отвечает резко, – не тебе раздавать мне советы!

Замолкаем оба. Слышу в трубке глубокий вдох, и следом выдох. В руки себя взять пытается. Меня тоже потряхивает. Сердечная мышца колошматит, как отбойный молоток.

– Ты меня из черного списка вынула?.. – облокотившись локтем о дверной косяк, упираюсь лбом в предплечье.

– Да… Вдруг по поводу развода вопросы какие-нибудь появятся…

Говорит медленно, приглушенно, будто проснулась недавно или… опустошена морально. Скорее, последнее.

– Развода? – повторяю эхом, – окончательное решение?

– Да. Я… заявление сегодня подала.

– Дай мне год.

– Нет. Мне и десяти не хватит… и целой жизни…

Задыхаюсь от боли в ее голосе. Физически чувствую, до рези в горле.

– Прости, Маша, – проговариваю просаженным голосом, – я в командировке сейчас, как вернусь, адвоката к тебе отправлю.

– Зачем?

– Не отказывайся от того, что тебе положено по закону.

– Мне ничего твоего не надо, – чеканит она.

– Тебе квартиру свою купить нужно, плюс счет…

– Мне ничего не надо, Руслан! Я ничего не возьму! Уйду так же, как и пришла!

– Ладно, успокойся. Подумай хорошо, посоветуйся с кем-нибудь…

– До свидания! – перебивает грубо.

– Пока.

Глупая. Ведь, правда, ничего не возьмет. Так и будет со своей неуместной гордостью всю жизнь в мелких лужах барахтаться. Разные мы.

Я от наследства отца, которого видел от силы по два раза в год, отказываться не стал. Взял все, что мне причиталось по закону. Взял, бл*дь, и приумножил!

Избавившись от галстука, иду в номер Амелии. Она уже переоделась в шелковый халатик и чулки, только трахаться я сегодня не хочу, о чем сразу ей и сообщаю.

– Да без проблем, – пожимает плечами и мгновенно переходит на деловой тон.

Пока ждем доставку еды, набрасываем план на завтрашнее совещание. Потом ужинаем, делясь впечатлениями, пьем виски.

– Пойло здесь отстой, – морщится Амелия.

– Согласен, – хреновое, но в голову ударяет быстро.

Майер тоже хмелеет. Сидя в кресле напротив меня, она вдруг расставляет ноги и ослабляет ворот халата, будто ей внезапно жарко сделалось. Проводит кончиками пальцев вдоль шеи, вскользь касается выпирающих сосков и ныряет рукой под подол халата.

Я, откинувшись на спинку, молча наблюдаю. Знаю, ее заводит это едва ли сильнее, чем сам секс.

– Посмотришь?..

Отвечаю прямым взглядом.

Оголив грудь, принимается щипать соски. Второй рукой гладит себя между ног. Без трусов меня ждала. А потом, раскинув бедра, начинает теребить промежность. Трахая себя двумя пальцами, подушечкой большого массирует клитор.

– О, Боже… какой кайф!.. Руслан, ты видишь?.. Смотри, как мне хорошо… – стонет хрипло, – смотри, пожалуйста… хочу, чтоб смотрел…

Замирает на мгновение и дергается в коротких судорогах, не отводя взгляда от моего лица.

Дожидаюсь, когда она придет в себя, поправит на себе одежду и залпом осушит бокал виски.

– Какой размер у тебя был до операции?

– Что?.. – переспрашивает, явно не понимая о чем я.

– Сиськи.

– А… маленькие… чуть больше единицы…

Усмехнувшись, поднимаюсь на ноги и направляюсь к выходу.

– Спокойной ночи, – летит в спину.

– И тебе.

У Маши твердая троечка. Чуть тяжеловата для ее комплекции, но такая мягкая и живая, что лицом в нее зарыться хочется. И сосочки розовые целовать, пока в горошины не превратятся.

Глава 15.

– Спасибо. До свидания, – улыбаюсь водителю такси, который подвез меня прямо к входу в кафе, хотя стоянка забита настолько, что между машинами вряд ли коляска детская протиснется.

Выхожу, поправляю подол юбки и, повесив сумку на сгиб локтя, уверенной походкой иду к входной двери. Именно такой, уверенной, сильной и самодостаточной я хочу выглядеть в глазах Светы и Иры, жен друзей Руслана.

Первое время я откровенно игнорировала их звонки, потом поняла, что хватит прятать голову в песок, пора выбираться из норы и встретиться со страхами лицом к лицу.

У нас ведь с Русланом немало общих друзей и знакомых, с которыми я поначалу собиралась прервать все общение. Но подумав, все же решила, что это будет слишком по-детски. Мне и так пришлось из-за него работу оставить, а вот друзьями своими разбрасываться я не собираюсь.

– Привет, – поначалу обе демонстративно осматривают меня с ног до головы, а потом с чувством расцеловывают.

– Ой, я тебе щеку помадой измазала, – говорит Ира, – есть салфетка?

– Да.

Они еще ничего не спросили, а у меня уже горит лицо. Пряча замешательство за суетой, излишне долго копаюсь в своей сумке.

– Маш, ты опаздывала, мы на свой вкус тебе заказали, – указывает Света глазами на стол.

– Спасибо. Обожаю этот салат.

– И вино.

– Да, пожалуйста…

Ира наполняет наши бокалы. Чокаясь, молча пьем.

– Это правда? – спрашивает тихо Ира.

– Правда.

Взгляд Светы наполняется состраданием и жалостью. Сморгнув слезы, она снова хватается за бокал.

– Все они козлы! – цедит Иринка сквозь зубы, – но от Руслана я не ожидала!

– А мне не верится, – шепчет вторая, – просто в голове не укладывается…

– Почему? – спрашиваю с улыбкой.

– Он тебя так любил, Маша!

– Ну… видимо, не так уж и любил…

– И что?.. – хмыкает Ира, – мой Просекин тоже о любви мне каждый день говорит.

Я не понимаю, как она с этим живет. Откуда у нее берутся терпение и силы каждый раз его прощать?! Или она не прощает?.. Зачем с ним живет тогда?..

– Как ты узнала?

– Банально. Прочла в телефоне переписку.

– Охренеть! – выдыхает Ира, – он что, даже телефон от тебя не паролил и переписки с любовницей не удалял?!

Молча пожав плечами, тяну в рот кусочек салата. Со стороны, наверное, выгляжу, спокойной и безразличной, но внутри все вдребезги. Просто за прошедший со дня катастрофы месяц я научилась носить маску. Снимая ее только на ночь.

– Может, он просто оступился? – подает голос Света.

– И продолжает оступаться? – скептично добавляет Ирина.

– Вряд ли… Он сильно изменился за последний год, – говорю, глядя на дно бокала, – слышали, что Руслан инвестировал в алюминиевый завод?

– Да… – кивают девочки.

Вино, прокатившись по пищеводу, оседает в желудке приятным теплом. Голова слегка кружится.

– Он как с катушек слетел, ему все мало, мало, мало… Сначала мелкие фирмы скупал, теперь вот до заводов добрался. Водителя себе нанял, машины коллекционировать начал и вот… к атрибутам богатой жизни любовница добавилась…

– Я ее видела, – тихо говорит Ира, – пиранья.

Вспоминаю фото, которое она мне отправила и чувствую, как в сердце шипы вонзаются. В горле встает ком размером с булыжник. Удерживать маску становится все сложнее.

Однажды я проявила малодушие и зашла на страницу Амелии Майер в социальной сети. Конечно, она оказалась закрытой, но фото на аватарке, где она в купальнике, сильно меня тогда подкосило.

– Глеб сказал, вы разводитесь…

– Да, на следующей неделе.

– Ну, ты хотя бы отступные с него стрясешь? – спрашивает Ира, – у вас же не было брачного контракта?

– Не было, – качаю головой, – и брать я у него ничего не буду.

– Почему?! Маш, ты совсем дура?!

– Ира, – осаждает ее Света, – твое какое дело?

– Да она на него четыре года убила! Он ее предал, а она с голой задницей от него уходит?! Это нормально? – возмущается она.

– Это их дело.

– Их дело?! Да урод он! Жмот сраный!

– Ира!

– Если я когда-нибудь решу с Просекиным развестись, я с него все до копейки вытрясу! Клянусь! Оставлю его как церковную мышь – с ржавым пятаком за щекой!

– Да успокойся ты! – стучит раскрытой ладонью по столу Света, – ты видишь, на ней и так лица нет!

На мне?.. Сглотнув, быстро облизываю губы и выпрямляю спину. Обе девочки внимательно на меня смотрят, а мне под землю провалиться хочется.

– Прости, Маш… – вздыхает Ира, – просто это у меня больная тема. Постоянно из-за этого с Олегом ссоримся.

– Я не буду судиться с Русланом из-за имущества. Он взял меня с одной машиной, на ней я от него и уеду.

– Но по закону…

– Нет, – пресекаю я.

– Ладно… как знаешь.

Обновив наши бокалы, она говорит тост.

– За тебя, Маша! И за всех обманутых женщин. Не чокаясь.

С трудом, но мне все же удается перевести разговор на тему ребенка Резниковых. В прошлом году у них родился сын и совсем недавно сам пошел. Светлана, позабыв обо всем на свете, с упоением рассказывает нам про своего малыша, фото и видео с ним показывает, но Ира то и дело бросает на меня неодобрительные взгляды.

– Ну, а с работой что? – спрашивает она, когда молодая мамочка прячет свой телефон, – зачем уволилась?

– Там перспектив нет, Ира. Хочу попробовать себя в агентстве покрупнее.

– Нашла что-нибудь?

– Ищу.

Резюме разослала в дюжину компаний, два раза даже на собеседование сходила, но пока безрезультатно. Если не получится устроиться на должность равную той, что занимала у Трофимова, буду устраиваться на ту, с которой когда-то начинала.

– Слушай, – оживляется вдруг Света, – так давай я брату своему позвоню. У него PR – агентство свое. Помнишь, я рассказывала?

– «DP»?.. Дейли – Принт?

–Да! Они знаешь, какие крутые! На прошлой неделе у них презентация нового бренда косметики была! Там такое мероприятие было! По всем каналам показывали!

– Думаешь, получится? – спрашиваю с замиранием сердца.

Господи… хоть бы получилось! Я ведь туда тоже резюме отправляла, только ни на что особо не надеялась.

– А чего думать-то? – смеется она, вынимая из сумки телефон, – давай прямо сейчас позвоним и спросим.

– Света! – вскрикиваю, хватая ее за руку, держащую телефон, – пожалуйста, давай не сейчас!

– Почему? – удивляется искренне.

Потому что, если он ей откажет, она поставит себя в неудобное положение и станет горячо передо мной извиняться.

– Позвони позже, пожалуйста… Вечером.

– Ну, хорошо…

– Спасибо.

– Но если ты сомневаешься, что тебя туда возьмут, это ты зря. Я знаю, что ты первоклассный специалист.

– Подтверждаю, – кивает Ира.

Полгода назад я помогала ей открывать салон красоты. Стартовали удачно. Потом ко мне пришла ее подруга со свадебным салоном. Результат тот же. Но это такие мелочи по сравнению с тем, чем занимается DP, что во мне тут же вырастает комплекс размером в небоскреб.

– Свет… и еще просьба, – проговариваю смущенно, – не говори, пожалуйста, Глебу. По крайней мере, пока… Не хочу, чтобы до Руслана дошло.

Я, конечно, не верю, что вырвавшиеся тогда у него слова были реальной угрозой, но… я, правда, не знаю, чего от него ожидать.

– Как скажешь, – отвечает Света.

– Я тоже Олегу ничего не скажу, – обещает Ира.

Глава 16.

Подорвавшись в кровати, хватаюсь руками за лицо.

О, черт… только не это!

Откидываю одеяло в сторону и босиком бегу в ванную. Включаю кран с холодной водой и начинаю яростно умываться.

– Маша! Что?! – кричит из своей комнаты папа.

– Ничего! Спи!

Я снова плакала во сне. Во сне, мать вашу! Даже во сне он причиняет мне боль!

Я так не могу… Не могу больше!.. Нет больше сил. Это невыносимо!.. Я скучаю! Я задыхаюсь без него!.. Мне его не хватает. Не хватает рук, тепла, голоса. Наших совместных вечеров, тихих разговоров… ночей. Мне не хватает даже той неуютной квартиры.

Мне не хватает той жизни!.. Того ложного счастья, эмоций, что он дарил.

И ненавижу!!! Господи, кто бы знал, как я его ненавижу! За то, что с пьедестала сошел. За то, что предал. За то, что я столько лет любила подонка!

Как он мог?! Он же убил меня! Походя сердце выдрал! Разве не понимает, что для меня это смерть?! Разве не догадывается, что я теперь в агонии горю?.. Неужели не чувствует?

Уткнувшись лицом в холодное мокрое полотенце, скатываюсь спиной по кафельной стене на пол.

Принудительно гоняю воздух через легкие, медленно считая до ста.

Нельзя мне сейчас реветь. Утром собеседование в DP. Вчера вечером Света позвонила, чтобы сообщить, что у них есть вакансия. Если мои веки будут выглядеть как два вареника, шансы устроиться в этот храм пиара ничтожно малы, потому что после таких ночей я напоминаю спившуюся даму неопределенного возраста.

А послезавтра нас с Русланом разведут. Я хочу, чтобы он запомнил меня красивой.

– Дочка, – осторожный стук в дверь и папин голос за ней, – все в порядке?

– Да, папуль, – отзываюсь хрипло, – иди спать, пожалуйста.

Ох… как я хочу эту работу!.. Во-первых, я не привыкла к ничего неделанью, а во-вторых, я очень хочу жить отдельно. Так сильно, что если завтра меня примут, я сразу же сниму себе квартиру. А потом, отработав положенный срок – возьму ипотеку на собственное жилье.

Удивительно, но после чая с ромашкой мне удается поспать несколько часов до того, как зазвенит будильник. Проснувшись, я первым делом проверяю лицо.

Не айс, но могло быть хуже.

Заставляю себя позавтракать и выпить чашку кофе. Затем собираю волосы в низкий пучок, в уши вставляю серебряные гвоздики с фианитами, особое внимание уделяю макияжу. На веки наношу бежевые тени, подкручиваю и подкрашиваю ресницы. Замазываю круги под глазами и наношу на щеки слой румян.

Папа, собираясь на работу, поглядывает на меня с затаенной улыбкой. Впервые с тех пор, как я вернулась сюда, кручусь у зеркала так долго.

– Нормально? – поворачиваюсь к нему.

– Красавица.

Он всегда так говорит, как и положено отцу. Я для него и с распухшим носом и красными глазами красавица.

Чмокнув его в щеку у порога, иду в комнату переодеваться.

Для собеседования я выбрала строгий брючный костюм и туфли – лодочки. Под жакетом не видно, что в поясе брюки мне велики.

Наношу на запястья по капельке духов и посылаю взгляд своему отражению в зеркале. Вполне пристойно, учитывая мое душевное состояние.

Улыбаюсь, примеряя на лицо наиболее подходящую на сегодня маску.

Фух!..

Если мне повезет, я восприму это как начало моей новой жизни.

До офисного здания в центре города добираюсь без пробок и в этом тоже вижу хороший знак. На стоянке нахожу единственное свободное место и мысленно усмехаюсь.

Сегодня мой день?

Волнения почти нет. На него не осталось внутренних резервов. Я готова к любому исходу.

Без пяти девять я вхожу в здание, поднимаюсь на лифте на пятый этаж и оказываюсь в просторном овальном холле, отделанном белым деревом. Очень необычно.

– Доброе утро, меня зовут Мария…

– Да, Сергей Константинович предупреждал, – быстро кивает хорошенькая шатенка, – я вас провожу.

Иду за ней по одному из коридоров, расходящихся лучами от овального холла, и попадаю в приемную, на одной из дверей которой указано имя брата Светы.

Волков Сергей Константинович.

Пока ехала сюда, рылась в памяти, собирая по крупицам все, что я о нем знаю. Света рассказывала, пока мы гуляли по магазинам или сидели в кафе, но у меня в одно ухо влетало, а в другое вылетало, потому что я никогда его не видела и лично знакома не была.

Кажется, он старше нас со Светланкой лет на пять, не так давно развелся, детей не имеет. Агентство это открывал со своим старшим братом, который два года назад погиб в автокатастрофе и теперь часть прибыли ежемесячно переводит его вдове и двум маленьким племянникам.

– Проходите.

Дверь передо мной открывается, и я ступаю в продолговатый, прямоугольной формы кабинет, заканчивающийся полукруглой стеной с панорамными окнами. Темно-коричневые стены в горизонтальную волнистую бежевую полоску, переходящие в точно такой же потолок неожиданно удачно гармонируют с белой глянцевой офисной мебелью и светлыми плафонами низко висящих светильников.

– Доброе утро, – проникает в уши мужской насмешливый голос.

– Ой!.. Здравствуйте! – резко оборачиваюсь и замечаю сидящего на кожаном диване молодого мужчину.

Закинув ногу на ногу, держит в руке чашку с кофе и внимательно меня рассматривает.

Это и есть брат Светы?.. Владелец крупного бизнеса?

Хм… совсем не похож. Вернее, я представляла его себе совсем иначе. Думала, меня встретит представительный мужчина в деловом костюме, а увидела парня с озорными глазами и смешливым ртом. И вместо костюма на нем голубые джинсы и белая футболка.

– Мария…

Поднявшись на ноги, он подходит и протягивает мне руку.

– Сергей… без отчества, – смотрит при этом с любопытством, словно до этого много слышал обо мне, но ни разу не видел.

– Я по поводу вакансии, – вкладываю ладонь в его руку и чувствую деликатное пожатие.

– Да, я понял, – кивает в сторону стоящего у стола стула, – присаживайся.

Сам обходит стол и усаживается в молочного цвета кожаное кресло.

– У меня опыт четыре года в Стелле, – быстро вынимаю из сумки портфолио и протягиваю Сергею.

Берет. Кладет перед собой и начинает листать. На некоторых моих логотипах останавливает взгляд.

Я скребу ногтями ладони.

– Эта Буренка тоже твоя? – усмехается мужчина, указывая глазами в папку.

– Да.

Это наш местный молочный бренд. Мне немало времени пришлось потратить на то, чтобы доказать, что именно черно-белая корова ассоциируется у покупателя с натуральным молоком.

– Молодец.

Кивая сам себе, Сергей долистывает альбом и, закрыв его, подпирает подбородок кулаком. Я, ожидая вердикта, смотрю в его лицо.

Страха перед ним нет. То ли чувства мои притупились, то ли он мне его не внушает.

– Ты от мужа недавно ушла, – произносит Сергей задумчиво.

Его слова ставят в тупик. Продолжая смотреть ему в глаза, заливаюсь краской.

– Какое это имеет значение?..

– Стелла принадлежит ему, насколько я знаю.

Отлично. Об этом, оказывается, каждая собака в городе знает. Все, кроме меня.

– Я там больше не работаю.

Прочистив горло, Сергей, откидывается в кресле и закидывает ногу на ногу. Открыто глядя на меня, почесывает подбородок. На губах гуляет хитрая улыбка.

– Видишь ли… Мэри. Твой муж…

– Бывший, – вставляю я.

– …твой муж достаточно влиятелен для того, чтобы обеспечить мне неприятности.

– Что это значит?

В мозг прохладной струйкой втекает страшная догадка. Неужели Руслан исполнил свою угрозу, и меня теперь нигде не примут?

– Это значит, что я рискую, принимая тебя на работу.

Встает с кресла, я тоже подрываюсь. Сердце колотится в горле.

– Пойдем, я тебе рабочее место покажу, – проговаривает Сергей с усмешкой.

– Что?..

Он идет к двери, я спешу за ним, не веря собственному счастью.

– Я принята? А как же… мой муж?..

– Люблю пощекотать себе нервишки, – расплывается Сергей в широкой улыбке.

Глава 17.

Руслан.

Я привык, что мой телефон порой раскаляется докрасна. За*бывает так, что иногда хочется разбить его о стену.

Но не сегодня. Аврал в офисе отвлекает от черных мыслей. Непрекращающиеся с утра звонки держат на плаву, спасая от отчаяния.

Сегодня наш с Машей развод. Она наотрез отказалась встречаться с адвокатом и категорически против раздела имущества. А мне тупо некогда уговаривать ее поменять решение.

– Мне пойти с вами, Руслан Андреевич? – спрашивает с переднего сидения охранник, когда машина плавно останавливается у зданий районного суда.

– Нет.

Охрану все же пришлось нанять. После того, как на нас с Женькой попытались наехать люди Емельянова. Не столько ради безопасности, сколько ради статуса. За*бало, что смотрят на меня как на выскочку.

Со мной идет только юрист по семейным делам. Не для меня. Для Маши. Я хочу, чтобы он попробовал убедить ее не отказываться хотя бы от части того, что ей положено по закону.

Заходим внутрь и идем туда, куда указывает охранник. Сворачиваем в коридор, и в этот момент я чувствую удар под дых.

Там, совершенно одна, на пластиковом стуле сидит Маша. Держа спину неестественно ровно, смотрит на сцепленные в замок руки.

Я неосознанно сбавляю шаг. Тороплюсь насладиться светлым образом прежде, чем увижу ненависть в ее глазах.

Но вскоре она нас замечает. Повернув голову, застывает на мне взглядом.

И я дышать перестаю. Подвиснув, жадно пожираю ее глазами.

Красивая такая. Но тоненькая совсем, похудела размера на два. Скулы заострились, а глаза стали на пол лица.

Сглотнув лезущую наружу горечь, прочищаю горло.

– Здравствуй, Маша.

– Здравствуй, – отвечает глухо.

В кармане надрывается телефон, но я сбрасываю вызов и отключаю звук.

– Познакомься, это Вадим, – указываю головой на стоящего рядом юриста, – он проконсультирует тебя…

– Зачем? – спрашивает, поднимаясь на ноги и приветственно кивая Вадиму.

– Мария Сергеевна, – вступает тот, – Руслан Андреевич намерен переписать на вас квартиру и…

– Я отказываюсь. Мне ничего не нужно, и… Руслан Андреевич об этом знает.

– Но вы имеете полное право…

– Я взрослый самодостаточный человек, Вадим, – проговаривает Маша с достоинством, – у меня есть образование и профессия, и я в состоянии сама себя обеспечить.

– Но ведь…

– От Руслана Андреевича мне ничего не нужно, – это она произносит, уже глядя мне в лицо.

Меня бросает в жар от закипающей в венах ярости. На Машу.

На нее, суку! На дурость ее и недальновидность. Идиотка сопливая, она как жить без меня собралась, если мозгов как у курицы?!

– Иди, – подаю знак Вадиму.

Тот, извинившись, и скомкано попрощавшись с моей женой, быстро уходит по коридору. Маша, прислонившись спиной к стене, исподлобья смотрит на дверь напротив.

Вентилируя воздух, подавляю приступ злости. Дышу, глядя на ее профиль, давлю взглядом, но она не реагирует. Делает вид, будто меня здесь нет.

– Маша… у тебя нет ощущения, что мы совершаем большую ошибку?

– Нет, – усмехается тихо, – ошибку я совершила, когда замуж за тебя пошла. Сейчас все правильно.

Заложив руки в карманы, молчу. Спорить с ней не собираюсь. Рано. Слишком остра еще ее обида, да я и сам понимаю, что лучше нам сейчас порознь.

Затянувшееся молчание прерывает секретарь, что приглашает нас пройти в зал.

Разводят быстро, всего после нескольких обычных вопросов.

«Причина расторжения брака?»

«Отсутствие симпатии»

«Вы можете взять время, если сомневаетесь»

«Мы не сомневаемся»

Маша собрана, серьезна и удивительно уверенна. Волнение выдают лишь огромные блестящие глаза, да подрагивающие пальцы.

Через двадцать минут все заканчивается. В коридор мы выходим уже разведенными.

Жена… бывшая жена, отбивая такт каблуками, идет впереди. Я чуть поодаль.

Идем, как совершенно чужие друг другу люди. Вместе выходим на улицу, только она поворачивает направо, а мне нужно налево.

– Маша…

Остановившись, оборачивается. Молча смотрит на меня, а в глазах слезы стоят, и тот же вопрос читается: «Что ты наделал, Руслан?»

Сжимаю челюсти до скрипа зубов, но в планы свои пока посвящать ее не готов.

Это еще не конец, девочка. Я от своего никогда не отказываюсь. Но время дам. И себе, и тебе.

– Звонить тебе можно будет?

– Звони, – улыбается одним уголком губ, – буду рада увидеть пропущенные.

А потом разворачивает и идет в сторону стоянки, где, очевидно оставила свою машину.

Я стою, пока не теряю из виду ее светлую макушку.

Правильно, Машенька. Точи зубки, наращивай броню, раны свои душевные залечивай, но… не смей меня забывать!

Ты мой самый важный проект в жизни. Но я его отложу до лучших времен.

– Руслан Андреевич, – раздается позади голос Миши, – вам не могут дозвониться.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, быстрым шагом иду к машине. На ходу включаю телефон и снова с головой ныряю в работу.

Только не выходит ничего. Как ни стараюсь, мыслями откидывает туда, на ту стоянку у здания суда. Ровная спина Маши, холодный взгляд, жестокие слова.

И в груди змеи копошатся, давят, ядом своим травят.

Не про*бал ведь?.. Нет?..

Не-е-ет… Я у Емельянова завод из-под носа увел, бабки отцовские десять раз уже обернул, в Департамент двери ногой открываю.

Неужели обиженную девчонку не верну?

Верну, конечно. Из-под другого мужика достану, но верну.

– Ты меня слушаешь, Руслан? – просачивается в сознание недовольный голос Амелии, – Васильев на связи… трубку возьми.

– Завтра.

– В смысле? Я два дня его догоняла!

– Еще два дня побегаешь, – бросаю, поднимаясь с кресла, – я домой.

– Руслан!

Решительно выхожу из кабинета, но Амелия не отстает.

– Что с тобой сегодня? – спрашивает, пытаясь заглянуть в глаза, – ты из-за развода расстроился?

– А что?.. Недостаточно веский повод?

– Нет, конечно… прости…

– Завтра увидимся. Васильеву объясни.

– Хорошо. Отдыхай, – говорит она тихо, но продолжает идти за мной, – Руслан, я могу приехать… скрасить твою тоску.

– Работай, – усмехаюсь я, – тебе бы только трахаться.

Сажусь в машину и понимаю, что и домой я не хочу тоже. Квартира эта без Маши точно склеп. Громоздкая, неуютная, холодная.

Но еду.

Прохожусь по пустым комнатам, снова ища в них призрак Маши, и останавливаюсь в нашей спальне. Здесь ее больше всего, поэтому и не спится здесь. Но тянет.

Сжав правую ладонь в кулак, смотрю на свое обручальное кольцо. Привык к нему, но… пора избавляться.

Снимаю и кладу в шкаф на полку под стопку белья, ближе к Машиному. Его я все же нашел тогда под шкафом.

Расслабляю галстук, снимаю и бросаю в кресло пиджак. Сам падаю спиной на кровать и вынимаю из кармана брюк телефон. Открываю телефонную книгу и после секунды раздумий нажимаю вызов.

– Руслан? – тут же раздается в трубке встревоженный голос матери, – что случилось?

– Здравствуй, мама. Почему сразу случилось?

– Потому что ты мне звонишь только, когда у тебя что-то случается, – проговаривает она с укоризной, но в то же время шутливо.

– Прости, мам… Работа… Как твои дела?

– Что случилось, сынок?

Мысленно усмехаюсь. Мама… она такая мама. Никогда не умел ей врать и сейчас, дожив до 35 лет, не научился.

– Мам, мы с Машей развелись.

Слышу ее приглушенный вздох, а потом тишина.

– Мам…

– Что ты натворил?

– Изменил.

О, черт… ну, нахрена?! Зачем я ей это рассказываю? Понимаю ведь, что боль причиняю, раны старые вскрываю… Зачем?!

– Руслан…

– Прости, мама. Я… не надо было тебе говорить. Прости.

Только сейчас меня сносит волной осознания, как цунами. Бьет, не щадя о скалы так, что кости трещат.

Я все-таки, такой же, как он. Мой ублюдочный отец. Тот бросил нас, когда мне не было и восьми. Променял на молодую бл*дь.

Мама так и не смогла его простить, а он за это не простил ее. Вышвырнул нас из своего дома, а вспомнил, только когда подыхать собрался.

Я ненавидел его за это всю свою сознательную жизнь, а теперь что получается?.. Постепенно превращаюсь в него?

Глава 18.

Сдуваюсь, едва оказываюсь в салоне автомобиля. Скукоживаюсь внутренне и на две минуты полностью себя отпускаю. Погружаюсь в чан кипящей боли и терплю.

Но потом, когда вижу, как мимо по дороге прокатывается черный джип с тонированными стеклами, беру себя в руки.

Самое страшное позади. Ампутация пережита, впереди лечение и реабилитация.

Активировав экран телефона, обнаруживаю в нем больше десяти пропущенных от Тани, Светы, Иры и папы. Перезваниваю только ему. На девчонок меня сейчас не хватит.

– Папуль, я к тебе еду, в магазине купить что-нибудь?

– Маша, дочка, как все прошло?

– Прошло?.. – запинаюсь я, – отлично, папа. Все… решилось.

– Вас развели? С первого раза?

– Да. Купить что-нибудь?

– Шампанского купи, – смеется хрипло, – такое дело отметить надо.

Тоже изображаю смех, хотя веселья его не разделяю.

С первого раза, да. Так стыдно признаться себе, что именно это и ранит сильнее всего. Он не боролся. Предал меня при первой же возможности, а потом так же легко отказался.

Как ни больно это признавать, но Руслан никогда не любил меня. Не было ничего настоящего ни тогда, четыре года назад, ни сейчас.

Помню, однажды я стала свидетельницей разговора мужа и Глеба о работе. Последний поинтересовался, почему Руслан, вложив деньги в одну из фирм, так быстро избавился от нее. На что мой муж ответил: «Я не трачу время на бесперспективный проект. Отдачи нет, проще скинуть его и вложить бабки в другое дело».

Сейчас я чувствую себя этой фирмой. Появились трудности – он слил меня, отряхнулся и пошел дальше.

Продолжить чтение