Читать онлайн Субстанция бесплатно

Ночной визит

Тьма холодной ненастной ночи, пронзительный свист ветра и поспешное бегство луны, скрывшейся за тучу, вероятно, помогли Демьяну Рубашкину скрыть в тот злополучный поздний час своё жуткое преступление. В слепом порыве ярости он поднял руку на своего соседа Савву Кафтанова и убил его без тени малейшего смущения или жалости.

В тот же час в соседнем дворе протяжно взвыл цепной пес, словно почувствовав, что остался без хозяина. Накануне визита соседа, которого он неспроста пригласил в тот вечер в гости, Рубашкин долго выбирал в своей домашней мастерской средство для покушения: тут были и тяжёлые тиски, и топор, и громоздкий сварочный аппарат, однако для того, чтобы подключить к делу подобные средства, нужно было быть не только садистом, но и изобретателем, и хотя Демьян был знатным слесарем и мастером на все руки, его выбор остановился на бензопиле. Лишь в конце своего изуверского действа, Рубашкин пожалел о том, что всю оставшуюся неделю ему придётся провести за уборкой своей гостиной.

Пока Демьян в спешке закапывал холодное тело в землю в глубине своего сада, у него не было желания размышлять о содеянном, и он собирался вообще забыть об этом навсегда. Что с того, что он убил старого недруга и тем более столь ненавистного ему соседа, ведь эта мука продолжалась вот уже более сорока лет! Каждое утро приветливо здороваясь с ним через забор, он молча желал, чтобы это утро было для того последним, а говоря на прощанье: «Будь здоров», имел в виду совсем обратное. И вот теперь он наконец-то решился на эту крайнюю меру и сделал то, чего не решался сделать всю свою проклятую жизнь.

Выровняв землю над могилой, Демьян вернулся обратно в дом и запер за собой дверь чёрного хода. Он почти не сомневался в том, что всё обойдётся. Всё, что он чувствовал в тот момент – была дикая усталость. Он перекрестился (чего ему, возможно, в тот момент не следовало делать), лёг в постель и почти тотчас же уснул. Однако спать ему пришлось недолго.

Посреди ночи его разбудил какой-то шум. Кто-то громко и настойчиво стучал в дверь чёрного хода, выходившую в сад. Демьян уже решил было, что ему померещилось, когда стук повторился, казалось, с удвоенной силой и настойчивостью. Этому грохоту вторил отчаянный вой собаки из соседского двора.

– Что там случилось, чёрт возьми! – спросил он себя и, взяв в руки увесистую кочергу, пошёл открывать.

Прежде чем снять засов, он настороженно спросил:

– Эй, кого там принесло? – Однако неизвестный гость не спешил отвечать.

Терпение Рубашкина лопнуло; он отпер дверь и обмер… Перед ним стоял Савва Кафтанов. Неровный свет луны скрадывал черты его лица, и высокая, слегка сутулая фигура казалась привидением, но Демьян, к своему ужасу, узнал в столь неожиданном визитёре своего убиенного им же соседа.

– Ты… призрак? – проговорил он, бледнея, как полотно.

– Нет, Демьян, я – живой, – возразил тот, надвигаясь на Рубашкина так стремительно, словно собирался схватить его в отместку за убийство.

– Стой, не двигайся! – вскрикнул Демьян, отступая и замахиваясь кочергой. – Изыди, нечистая сила!

– Не бойся меня, – миролюбиво произнесло жуткое существо, сплошь облепленное грязью и землёй. – В эту ночь я пришел к тебе с миром. Так будет и во вторую, но на третью – я приду затем, чтобы призвать тебя за собой!

Рубашкин не дал ему договорить: он снова его опередил.

***

Той же ночью он вновь захоронил труп «покойного» Саввы, только на сей раз он поступил несколько иначе, чем раньше, проявив предусмотрительность и завидную силу воли. Словом, он закопал тело не целиком, а по частям. Это был тяжёлый труд, но Демьян успел до рассвета.

На следующую ночь он уснул далеко не сразу, прислушиваясь к тишине, царившей вокруг. Казалось, теперь-то уж ничего страшного не могло произойти. Однако поздней ночью сон Рубашкина вновь прервал зловещий стук. Под этот стук снова заунывно подвывала собака, и Демьян сразу заподозрил неладное.

Открыв дверь в сад, он в изумлении увидел, что это были части расчленённого тела несчастного Саввы Кафтанова. Они шевелились, словно живые и всем свои видом как будто пытались что-то объяснить Демьяну. Голова Саввы, беззвучно шевеля губами, казалась совершенно беспомощной и явно рисковала быть отфутболенной ступней Демьяна куда подальше, однако обе его руки, словно два хищных паука, настойчиво пытались подобраться поближе к горлу своего обидчика.

Но Рубашкин и здесь проявил сноровку.

***

Вплоть до самого утра Демьян в исступлении трудился в своей мастерской, но наконец дело было сделано. Ожившие столь удивительным образом части трупа Саввы были сожжены в пепел и прах и наглухо запаяны в прочную стальную урну, сделанную Демьяном по последнему слову похоронной «техники».

Эту урну с прахом он закопал на том же самом месте, где и раньше, будучи на этот раз твёрдо уверенным в том, что прежний кошмар уже никогда не повторится. Однако, каково же было его изумление и ужас, когда на следующую ночь, неумолимо пришедшую на смену двум предыдущим, железная урна, протаранив дверь, самым сверхъестественным образом влетела по воздуху в его дом.

Перекрестившись от нечистой силы, Демьян поспешно очертил себя магическим кругом, (вероятно, вспомнив о том, что подобные меры спасали кого-то от дьявольских напастей), но, видимо, сделал это так неловко, что круг стал похож скорее на квадрат или шахматную клетку и, стоя в нём, Рубашкин почувствовал себя шахматным королём, загнанным в угол.

И тогда мертвец сделал свой ответный ход.

Зелёные человечки

Веня Жирков остановил машину на обочине отнюдь не потому, что ему захотелось выйти или что-то случилось с машиной. Он дал по тормозам потому, что кто-то или что-то начало остервенело биться в дверцу бардачка. Этого он не ожидал. Гнавший за ним следом лихач едва успел объехать резко притормозившего Веню и сердито просигналил в его адрес, помчавшись дальше.

– Пошел к чёрту! – рявкнул в ответ Веня и уставился на бардачок.

Что-то лихорадочно билось там, внутри.

«Что это? – пронеслось в мозгу Жиркова. – Мышь?.. Но как она туда попала?»

Между тем странные звуки продолжали доноситься из-под дверцы бардачка, скребясь и шурша. Сердце Вени начало биться сильнее, его охватила какая-то суеверная жуть, но он решился и открыл дверцу.

На пороге дома его встретила жена по одной простой причине – она ждала его уже третий день.

– Где был? – сурово спросила она, пряча что—то за спиной. – А-а-а, понятно…

Она презрительно осмотрела его с ног до головы, и её реакцию можно было ожидать – её благоверный был помят, небрит, и от него резко разило спиртным.

– Загулял, значит…

– Ну, ты же у меня умница, – промямлил Веня, – сама пон-ним-маешь.

– Заткнись! А где машина?

– Машина, – повторил Жирков, загадочно отводя взгляд. – С машиной проблемы, дорогая.

– Я спросила, где она? – её рука медленно, словно змея начала выползать из-за спины.

– Пожалуйста, опусти скалку, – жалобно проговорил Жирков.

– Это сковорода.

– Да чёрт с ней, – мрачно ругнулся Веня. – Если в ней завёлся полтергейст!..

***

У автослесаря Зимова был завал с работой. В тот момент его не переставая снабжали крадеными иномарками и потому, когда ему привезли ещё одну видавшие виды «Хонду», изъеденную ржавчиной с помятым кузовом, он поставил её в дальний конец своего вместительного гаража и вспомнил о ней лишь спустя неделю, когда кончил заниматься более благодарной работой.

Вначале, решив расслабиться на исходе своих денных и нощных стараний, положив честно заработанную за счёт не совсем честно присвоенных иномарок, пачку баксов в сейф, он открыл бутылку «белой» и осушил стограммовый стакан. Лишь затем он с довольной ухмылкой, осмотрел «Хонду» со всех сторон.

Эта машина годилась не на многое. Несколько запчастей, возможно, движок и пару стёкол ещё можно было кому-то загнать, – остальное представляло собой лишь груду металлолома. Без особого оптимизма он решил заглянуть внутрь и сел в салон.

Впоследствии он не раз повторял себе, что лучше бы он не садился. Сначала всё было тихо, затем из бардачка донеслись какие-то звуки, как будто кто-то скрёбся изнутри.

– Что ещё за хрень? – спросил сам себя Зимов.

В ответ ему показалось, что он услышал какой-то писк. Будь он трезв, возможно, Зимов поспешил бы покинуть салон этой машины, но он принял сто грамм и, видимо, это слегка притупило его чувство самосохранения.

– Что бы это ни было… – проговорил автослесарь и смело потянул пластмассовую дверцу бардачка на себя.

Оттуда на него уставилось что-то пузатое, мохнатое с шёрсткой, как ему показалось, зеленоватого оттенка и с одним единственным выпученным, словно яичница-глазунья, водянистым мутным глазом.

– Ёрш твою, – выругался Зимов и захлопнул бардачок. – Докатился… Горячка белая!

Затем он машинально перекрестился и снова открыл бардачок – на этот раз он был пуст.

«Вот что делает крестное знамение!» – подумал он с удовлетворением и поспешил выйти из салона.

Всё-таки у него осталось какое-то неприятное ощущение, что внутри кто-то был. Он отошёл на несколько шагов от машины, – у него было чувство, что сейчас должно произойти что-то жуткое или необъяснимое. Зимов застыл в ожидании, но, будто назло ему, ничего не происходило.

Неожиданно сама идея о нечистой силе, которая завелась в машине подобно тому, как домовой, согласно сказкам, заводится в одиноком брошенном доме, его развеселила, и он уже в более приподнятом настроении налил себе ещё один стакан.

Опрокинув и его, Зимов залился истерическим смехом, вспоминая тот эпизод своей жизни, когда в салоне зачуханной старенькой «Хонды» ему привиделся зелёный человечек, как вдруг его смех резко прервался посторонним шумом – «Хонда» снова дала о себе знать, на этот раз более бескомпромиссно – она завелась сама по себе. Мотор, покашливая после нескольких неудачных попыток, неожиданно завёлся от изрядно подсевшего аккумулятора.

Зимов изменился в лице, – если бы он увидел кого-то на месте водителя, пусть даже незнакомца, он был бы более спокоен, но в салоне по-прежнему никого не было, и от этого сама ситуация по-настоящему наводила жуть. Он слышал истории, когда машина заводилась сама, но только не оставленная на нейтральной передаче и в абсолютно горизонтальном положении. Во всём этом было что-то сверхъестественное.

Автослесарь вспомнил, что в замке зажигания остались ключи. Кто же этот невидимый шутник, хотел бы он знать? Зимов надеялся лишь на то, что машина сама не тронется с места.

Однако случилось худшее, что он ожидал. Включив фары, старый автомобиль начал разворачиваться, вырулил к воротам гаража и, остановившись перед ними, нетерпеливо загудел, призывая Зимова снять с них засов и выпустить машину на свободу.

Видимо, Зимов был настолько обескуражен и сбит с толку, что послушно открыл ворота, успев заметить, что в салоне находились несколько мохнатых одноглазых существ зеленоватого оттенка: один из них крутился между педалей, второй сидел на передаче и ещё несколько вращали рулевое колесо.

***

Зелёные человечки гнали на бешеной скорости, сколько это позволял видавший виды «хетчбэк», по пустынному вечернему шоссе и были невероятно веселы от своих опасных проделок. Они начали с малого – нагнали страху на первого владельца «Хонды» и вдоволь поиздевались над автослесарем. После этого создали несколько аварийных ситуаций на дороге. Теперь за ними гнался патруль дорожных ментов, сверкая мигалками и требуя в мегафон остановиться. И кому?! ИМ?! Вот забавно! Правда, силы несчастной «Хонды» были на исходе. Будь у них «бумер», возможно, им бы больше повезло!

Впрочем, у них была приличная пачка баксов, похищенных из сейфа одним из их веселой стаи, пока автослесарь был отвлечён проделками других. Ведь при желании полтергейст легко вскрывает даже сейфы. Сами баксы, конечно, зелёным человечкам были ни к чему, но зато будет, чем откупиться, когда их настигнут менты.

Схватка

Он почувствовал это нутром примерно за несколько долгих секунд до того, как это проявило себя. Надо сказать, это был его конёк – предчувствовать такие вещи. Например, удар молнии прямиком в идущего по безликому полю человека, где молния и не могла найти другой громоотвод, или подземный толчок, которому суждено обрушить крышу дома на головы неповинных жильцов, внезапный ураган или наводнение. Этакий специалист по природным аномалиям.

Так и теперь, приехав явно неспроста в это безлюдное место на окраине города, он почувствовал что-то очень похожее на эти его предвидения. И сразу через несколько секунд на залитой было солнечным светом цветущей зелёной поляне, забрызганной жёлтой россыпью одуванчиков и прочих пёстрых полевых цветов, началось что-то совсем уж необычное и пугающее.

Резкий порыв ветра, холодного и недоброго, в один миг изменил всю картину. Солнце скрылось за тучи, и какие-то неестественные сумерки обволокли поляну и близлежащий лес, который стал ещё вдвое темнее, чем казался раньше, при том, что был, собственно, ещё полдень.

Затем грянул гром. Настоящий гром, только без дождя. И вслед за этим, словно какое-то жуткое знамение – из одного края поляны в другой, между ним и лесной опушкой – разверзлась земля, образовав глубокий чёрный провал.

Землетрясение? Нет, скорее это было всё вместе – начало Апокалипсиса или чего-то в этом роде. Те неведомые силы, которые затеяли всё это, судя по всему, только входили во вкус. Одним подземным толчком, (причём там, где их прежде не было и в помине), они не ограничились.

Возможно, его хотели просто напугать, и это у них получилось. Ясновидящий был не на шутку испуган. Он во все глаза смотрел вглубь бездонной впадины, образовавшейся в земном покрове, не смея и пошевелиться. Затем он почувствовал ещё одно.

Что-то в его «обычной» миссии было нарушено. По обыкновению, он являлся на место приближающейся катастрофы, которую предчувствовал с точностью какого-нибудь метеорологического прибора, находя тех, кто должен был стать её жертвой. Таким сверхъестественным образом, он не раз вызволял из беды простых смертных, а те всерьёз принимали его за какого-то святого, спустившегося с небес, хотя он был по сути таким же земным человеком, как и они. Просто у него был дар.

Редко он ошибался и ещё реже не находил на месте происшествия потенциальных жертв, будь то человек или даже зверь. Он старался спасти всех. Это он и считал своей миссией. Но в этот раз всё пошло не так. Он прибыл на место, не найдя там ровным счётом никого, даже муравья. Система пришла в разлад?

Впрочем, у него не было времени раздумывать, что происходит. Он бросился наутёк со всех ног, слыша, как линия бездонного провала, пересекая поляну, поворачивает вслед за ним и с каким-то жутким утробным шумом, разворачивая пласты земли, движется туда же, куда и он.

Он бежал через поле, заросшее высокой полуметровой осокой, режущей как бритва его ноги, по направлению к шоссе, где он оставил свою машину. Страх гнал его всё быстрее, но в какой-то миг любопытство пересилило, и он оглянулся. То, что он увидел потрясло его ещё больше. Над лесом возник чудовищный чёрный столб грязи и пыли – смерч, который с оглушительным воем поднимался всё выше в небо, затянутое свинцовыми тучами, вырывая своей страшной силой крепкие вековые деревья и растительность. Всё это закручивалось в тёмную воронку, напоминающую вытянутое веретено.

Он уже увидел впереди свою машину, как вдруг случилось нечто ещё более ошеломительное. Из воронки с удивительной скоростью и яростным шипением вырвалось нечто, напоминающее ядро, сияющее ослепительным неоновым светом, словно молнии слились в один клубок и выстрелили разом из невидимого гигантского орудия. С удивительной ясностью у него в голове пронеслось: шаровая молния? Он бы даже и не удивился этому, восприняв как вполне заурядное явление, если бы через секунду мощный залп шаровой не разнёс его автомобиль на мелкие кусочки. Благо, он ещё не успел до него добежать.

Казалось, неведомая сила то ли всё ещё его пугает в преддверии более страшных своих деяний, то ли попросту «мажет». С какой-то наивной надеждой он снова огляделся по сторонам, – может, он всё-таки по-прежнему спаситель, и кто-нибудь в этот момент ждёт от него помощи. Но вокруг было угрожающе пустынно и тихо.

– Хочешь убить меня? – в исступлении крикнул он куда-то в сторону бешеного вихря, но в ответ услышал лишь его яростный вой.

Ясновидящий стоял на месте, понимая, что вряд ли успеет куда-то убежать, если смерч вздумает его накрыть. То же касалось и шаровых – от этих ребят вообще не стоит бегать. Но вот чёрная расщелина – она приближалась!..

Напоминая гигантскую чёрную змею, она с лязгом и клацаньем уже не ползла, а неслась прямо на него, пробуравливая в земле скважину со скоростью пять метров в секунду. Если бы он был великим магом или медиумом, то, уж конечно, нашёл бы средства остановить эту напасть, но он был всего лишь провидцем, не сумевшим предугадать того, что таинственная сила обрушит всю свою мощь на него.

И за что, спрашивается? За какие прегрешения?!

У него оставались считанные мгновения, чтобы что-то предпринять. Он было попятился от расщелины, но ужасающая напасть оказалась ещё коварнее, в один миг оцепив его кругом и отрезав от твёрдой суши. Теперь он оказался в центре мёртвой петли – провала, который с каждой секундой становился всё больше и глубже, не давая ему уже возможности выбраться с того мелкого островка земли, на которой он застыл. Чёрная змея объедала вокруг него сушу со всех сторон, как пирог, оставляя на её месте попросту чудовищную бездну. Оттуда вздымался серый пар, клубы пыли и загробное клокотание то ли земных пластов, срывающихся вниз, то ли магмы, спешащей вырваться наружу. Бежать было больше некуда.

В такие минуты сознание лихорадочно и молниеносно ищет все варианты, как выжить? Но на сей раз у него не было совершенно никаких вариантов.

Он попытался молиться, но почему-то не мог вспомнить ни одной молитвы. Провидец понял, что попался в капкан, и сейчас природа жестоко отомстит. Если бы было время, он бы добился разгадки, за что именно, но у него не оставалось и жалкой минуты. Наверное, потому его сознание и отказалось молиться – оттого, что он бы просто не успел. Ясновидящий с ужасом закрыл глаза и на какой-то миг попытался отрешиться от всего происходящего вокруг, сколь бы громогласно и ужасно оно ни было. И вот, как свет в конце тоннеля, его осенило… Да, это было именно Откровением свыше! Коль скоро его единственный божественный дар каким-то образом не сможет спасти ему жизнь, то что-то должно быть дано ему взамен.

– Боже, – произнёс провидец, – дай мне силу… вступить в бой!

Словно в насмешку смерч взвыл ещё громче и последние остатки суши стали уходить у ясновидящего из-под ног, когда он почувствовал, что его словно возносит куда-то ввысь. Он хотел открыть глаза, но, странное дело, их не оказалось. Хотя он продолжал видеть всё. То же случилось и со способностью слышать, – зрение и слух стали всеобъемлющими и всепроникающими. И, наконец, не стало его земного тела, оно растворилось в водопаде мельчайших частиц, воплотившись в нечто более сильное и разрушительное, мощное и опасное, в миллионы и миллиарды раз превосходящее его прежние способности.

***

В тот день многими простыми людьми и учёными-метеорологами наблюдалось странное явление. В среднерусской степной полосе, где вот уже более ста лет не случались аномальные природные явления, было замечено некое буйство стихий. Всеобщее внимание было приковано к колоссальной воронке смерча, неукротимо приближавшегося к небольшому провинциальному городку, оказавшемуся в самом эпицентре катастрофы. Но самое удивительное – то, что одна воронка была неожиданно остановлена другой, не менее мощной, в силу, как говорили, полной случайности преградившей ей путь.

Со стороны это могло показаться битвой исполинов. Казалось, два смерча пытались пожрать друг друга, но когда они слились в единый гигантский столб из ветра, камней, деревьев и пыли, очень быстро буря начала стихать, и к вечеру восстановилась ясная тихая погода.

Местные наблюдатели ещё долго называли это чудом, спасшим их небольшой городок. В списке жертв оказался всего один чудаковатый житель, которого, впрочем, так и не нашли.

Проклятье города Невидимок

Скромный житель своего родного, никому не известного провинциального городка, наименование которого история утаивает, Матвей Уланов проснулся у себя дома в холодном поту и долго не мог понять, сон ли ему приснился, или это было наяву: видение урагана, вырывающего с корнем деревья, вспышки ослепительных, готовых испепелить всё живое, кроваво-красных молний и тёмные воды одинокого лесного озера, из глубин которого лениво выползало нечто чудовищное, многолапое и жуткое. К сожалению, с возрастом кошмары стали сниться ему всё чаще даже в те редкие минуты, когда бессонница отпускала из своих хищных лап его сознание и позволяла ему расслабиться.

Матвей работал библиотекарем в этом городке вот уже много лет, и данное положение дел его вполне устраивало. Кроме него в городке жили ещё полсотни человек, но постоянными посетителями его библиотеки были не больше десяти.

Библиотека представляла собой видавшее виды одноэтажное строение с невысокой обзорной башенкой и жилой пристройкой, в которой удобно расположились апартаменты самого библиотекаря. Это была, в прямом смысле слова, его крепость, а книги были единственным сокровищем, которое он оберегал. Среди них, к сожалению или к счастью, преобладали потёртые и ветхие тома и было крайне мало новых, если не считать нескольких изданий религиозного толка и стопки ярких журналов последних лет. По сути, это было жалкое богатство, но Матвей ревностно заботился о нём, не забывая содержать библиотеку в чистоте и добросовестно стирать книжную пыль – в этом и состоял смысл его жизни.

Однако не всё было гладко и мирно в жизни скромного библиотекаря. В этом внешне спокойном, запыленном городке у него и его библиотеки был враг, – всего один, но зато внушительный и опасный. Это был чокнутый мясник, проживавший на другом конце города, человек, тихо помешанный на том, что библиотеке не место в его городке. Неизвестно, откуда у него возникали подобные мысли, ясно лишь, что библиотека отчего-то изрядно мозолила ему глаза, причём настолько, что он не раз высказывался в пользу того, чтобы её поджечь.

Библиотекарь Уланов избегал проходить мимо лавки мясника, хотя в таком крошечном городке это было довольно трудно. Они ненавидели друг друга, и кто знает, чем бы закончилась их ненависть, если бы не появление существа, взявшегося из ниоткуда, но, видимо, отнюдь не торопившегося снова кануть в никуда.

Можно предположить, что неведомое существо, порождённое бурей, под неистовыми ударами молний долго брело через непроходимый лес, пока на его пути не возник этот тихий городок. Дальнейшие намерения существа обернулись для жителей городка сущим кошмаром, который, казалось бы, мог длиться бесконечно долго.

Для Уланова этот кошмар начался даже более счастливо, чем для остальных его невольных участников, хотя сам бы он этого не сказал.

Когда рано утром он выглянул из окна своей библиотеки, то подумал, что продолжается его ночной сон. Он не мог в это поверить! Первый раз в жизни он видел в своём родном, милом сердцу городке подобную картину: на улице не было ни одного человека. Не было детей, не было даже кошек и собак. По улице не прошел ни один прохожий.

У библиотекаря редко бывали тревожные предчувствия, но в эту минуту у него возникло-таки смутное подозрение. Благодаря этому предчувствию, он не стал торопиться с тем, чтобы выбежать из помещения на улицу. Вместо этого он поднялся по винтовой лестнице на самый верх деревянной башенки, чтобы ещё раз более пристально осмотреть городок с высоты третьего этажа. Наверное, выше этой башенки здесь был только шпиль старой церкви, находившейся чуть поодаль и выглядевшей столь же заброшено.

Теперь он ужаснулся ещё больше, поскольку городок был действительно безжизненным. Но ужаснее всего было то, что он не знал, чем это можно объяснить. Не могло же впрямь случиться так, что за одну ночь все жители покинули родной город по какой-то неизвестной причине, оставив библиотекаря одного. Тем не менее, многие из домов до сих пор стояли с прикрытыми на ночь ставнями, унылые, погружённые в непривычную тишину.

Ужас был настолько силён, что Уланов собрался было мчаться вон из своего жилища в поисках объяснений столь странного явления, когда неожиданно заметил бегущую по улице фигуру человека. Последний явно спешил, не разбирая дороги, то и дело пугливо озираясь, словно его кто-то преследовал. Судя по всему, это был единственный человек в городке, и он был до боли знаком Уланову. Вряд ли на своём веку он встречал более неприятного для себя субъекта, каковым являлся его лютый ненавистник, мясник Яков, рослый детина, который славился тем, что его трудно было чем-то всерьёз пронять или тем более напугать. Но теперь, вполне определённо, он был напуган; Уланов почувствовал в нём этот страх и, точно заразная болезнь, он передался и ему самому.

Вначале Матвей с интересом наблюдал за мясником, который в ярости выкрикивал что-то нечленораздельное в пустоту, но когда тот вдруг, резко сменив курс, бросился в сторону библиотеки, Уланов не на шутку испугался и сам. Яков ужасал его, пожалуй, даже больше, чем все необъяснимые явления. Уланов видел в нём не более чем угрозу своей библиотеке, но это было страшнее всего.

Всегда ужасно расстаться с тем, что дороже тебе всего на свете, в чём по большей части состоит смысл твоей жизни. Кроме того, Уланов был фанатично уверен, что является хранителем редчайших изданий и рукописей, – некоторые из них запечатлели историю его родного городка. Поэтому он расторопно скатился с лестницы вниз, решив отстаивать своё достояние до конца.

Очень скоро он услышал громкий стук в дверь, содрогнувшуюся под ударом тяжёлого кулака Якова, после чего раздался хриплый голос:

– Откройте, если есть кто живой! – в этом вопле была и паника, и ярость, и отчаяние.

– Чего ты хочешь? – крикнул в ответ Матвей. – Спалить мою библиотеку? Если да, то лучше убирайся!

– Они совсем рядом! – возопил Яков в ответ, и спустя секунду в окне показалось его ошалелое раскрасневшееся лицо. – Если ты не откроешь, они прикончат меня…

Матвей в недоумении смотрел на эту перекошенную от ужаса физиономию; с одной стороны, он не видел вокруг ни души, с другой – эмоции и весь облик Якова внушали доверие настолько, насколько можно было доверять заклятому врагу.

Неожиданно Яков вскрикнул, точно от боли, развернулся, как бы обороняясь, и снова скрылся из виду. Однако Матвей знал, что тот находится недалеко от двери. С минуту он колебался, потом отпер входную дверь и едва успел уклониться в сторону, как мясник с шумом влетел в прихожую, захлопнув за собой дверь.

Прижавшись к стене, он некоторое время молча стоял, приходя в себя; на его лбу выступила испарина, глаза затравленно смотрели из-под нахмуренных бровей, он задыхался от бега. Только теперь Матвей заметил, что его непрошеный гость был вооружён увесистым мясницким ножом. При таком оружии и в рабочем переднике он выглядел отнюдь не безобидно. Было похоже, что его оторвали от любимого занятия – разделки свежих туш.

– По-моему, я ранил одного из них, – произнёс мясник, потрясая перед Матвеем своим тесаком. – Глянь, на лезвии осталась кровь. Меня не так-то легко взять, дружище!..

Устало улыбнувшись, он спрятал свой нож и огляделся.

– Так-так, – с иронией проговорил он, – значит, я попал в логово книжного червя. Никогда бы не подумал, что напрошусь к тебе в гости…

– В чём дело? – холодно спросил Матвей.

– Не волнуйся, я пришёл с миром. Единственное, что мне надо, это временный приют, чтобы обмозговать все эти чёртовы дела.

– Любопытно, что это за дела? – с сарказмом спросил Уланов. – Может, кто-то в нашем городе просто выпил лишнего и теперь выдумывает невесть чего?

– Нет уж, тут ты малость ошибся, – ответил Яков, мрачно взглянув на библиотекаря. – Всё дело в том, что на наш городок напала армия невидимок. Они совершенно прозрачны, как стекло, поверь мне, Матвей. Но у них есть плоть, есть костяк и скелет, а может быть, и голова на плечах, потому что я слышал их голоса. Они спорили, договариваясь, как лучше меня изловить. Но я для них – крепкий орешек…

– Невидимки?! – переспросил Матвей. – Странно!..

Что-то крутилось в его голове, связанное с этим необычным словом, но он никак не мог вспомнить, что именно. Что-то очень важное! И всё-таки он с трудом верил Якову, несмотря на то, что весь облик мясника был красноречивее самых горячих упражнений в словесности.

Матвей подошёл к окну, осторожно выглянув на улицу.

– Вряд ли ты что-нибудь там увидишь, – произнёс Яков. – Не забудь о том, что они невидимы. Но это вовсе не значит, что они безопасны.

Эти слова прозвучали буквально за пару секунд до того, как в воздухе неожиданно что-то просвистело и с грохотом влетело в окно, разбив его вдребезги. Уланов едва успел уклониться от падающих осколков стекла и в изумлении уставился на предмет, которым протаранили окно – обычный булыжник весом не менее пяти килограммов. Матвей глянул в разбитый оконный проём, изумившись ещё больше: на улице по-прежнему не было абсолютно никого, и только чей-то злорадный смех, казалось, донёсся со всех сторон одновременно, словно вся улица, весь город были пронизаны смеющимися динамиками. И ничего, кроме смеха.

– Теперь сообразили, что к чему, дорогой книголюб? – с издёвкой спросил Яков.

– Что же нам делать? – Этот вопрос прозвучал наивно и бессмысленно, поскольку гость библиотекаря выглядел немногим более уверенно, чем он сам.

Не дожидаясь ответа Якова, он направился в сторону ближайшего книжного шкафа и начал просматривать книги одну за другой. Между тем мясник занял пост у разбитого окна, держа наготове свой тесак.

– Если бы только у вас вместо книг была хоть пара карабинов, мы бы сразу разобрались с ними, – с досадой проговорил Яков.

– Может быть, стоит вначале узнать о наших противниках побольше из книг, чем наобум палить по ним из ружей и пистолетов, – возразил Уланов. – Может, сразу сбросим на них ядерную бомбу?

– Ну, так о чём расскажут ваши мудрые тома? – отозвался Яков без особого одобрения.

Матвей разложил перед собой на столе несколько книг.

– Признаюсь, полезных сведений на эту тему очень мало, – ответил он. – Но кое-что всё-таки имеется. Полезно это или нет, судите сами. В первую очередь, мы должны иметь в виду, что невидимок как таковых не существует!.. – Уланов с излишним пафосом продемонстрировал Якову потёртую книжицу с броским названием: «Человек-невидимка». – Вот одно из немногих и, пожалуй, самых лучших произведений на эту тему, написанное около ста лет тому назад. Не читали?

– Детские байки, – презрительно проговорил Яков.

– Байки, сказки, да, но с научным подходом, – поправил Матвей. – К сожалению, все прочие сведения о невидимости можно отнести только к числу паранормальных, или сверхъестественных явлений. Например, в изданиях по парапсихологии бытует понятие – психокинез, которым и объясняются подобные вещи. Именно психокинез способен объяснить то, что мы с вами чувствовали и видели: каменные «дожди», потусторонние голоса и даже удар невидимой рукой. Ведь вам досталось от невидимок?

– Да, и ещё как! – поморщившись, ответил Яков.

– Возможно, то, что мы видели и слышали, – это и есть «полтергейст», или, иначе говоря, феномен привидений, – с триумфом подытожил умудрённый библиотекарь.

– Привидения? Средь бела дня? Прекрасно!

– Вы могли видеть летящий на вас камень или лопату, вилы, нож, зависшие в воздухе, – всё это случается и днём, – внешне спокойно ответил Матвей, хотя внутри у него всё содрогалось. – Это и есть «полтергейст» в обыденном варианте.

– Ну, а что бы вы сказали, если это всё-таки были люди? Допустим, как в этой вашей книжонке о человеке-невидимке? Что, если в нашем городе орудует целый полк солдат-невидимок?

– Нет, что-то здесь не то, – задумчиво промолвил Уланов. – Могу сказать одно: если невидимка, кто бы он ни был – один, то это скверно, но если их много, это – сущий кошмар!..

– Вы меня обнадёжили, – сказал Яков с иронией. – Что касается меня, то будь у меня серьёзное оружие, я бы предпочёл разобраться с ними по-чёрному.

Некоторое время библиотекарь стоял молча, глядя на своего незваного гостя так, словно видел его впервые, затем произнёс:

– Наверное, у меня найдётся кое-что для вас.

Матвей углубился в самые недра своей библиотеки, оставив Якова с унылой миной сторожить у окна, но когда он вернулся, ошалелый мясник был вынужден оценить предусмотрительность своего недруга, ибо тот держал в руках настоящее огнестрельное оружие – одноствольное охотничье ружьё, отделанное в стиле девятнадцатого века. В другой руке библиотекарь протянул Якову единственный патрон с пулей, блеснувшей чистым серебром.

– Что это? – спросил Яков, с каким-то благоговением принимая ружьё, точно святыню. – Серебряная пуля?

Матвей улыбнулся в ответ:

– Она досталась мне в наследство от основателя этой библиотеки. Кроме ружья и пули, я также являюсь хранителем рукописи, засвидетельствовавшей историю основания нашего маленького городка, рукописи, в которой записаны интересные и странные вещи. К сожалению, если бы я попытался ранее рассказать об этой рукописи, меня бы подняли на смех, как безумца. Но теперь… мне кажется, настало самое время.

– Тогда, может быть, вы мне её покажете, дорогой архивариус, —произнёс Яков, с недовольством отрываясь от изучения антикварного ружья.

– Увы, рукопись нельзя увидеть, она у меня – здесь, – Матвей выразительно постучал себя пальцем по седеющей голове.

– Ты меня разыгрываешь, приятель?!

Уланов изобразил изумление:

– Вы верите в невидимок, но не верите в невидимые рукописи?!! Поймите, милейший, эта рукопись не что иное, как сама история, и ничего больше. Это единственная книга, которую нельзя прочесть в этой библиотеке, но в моей власти открыть вам её содержание.

– И в этой книге говорится, как победить невидимок?

– Нет, в ней говорится только о проклятии нашего городка. Возможно, я бы и не вспомнил об этом проклятье, если бы вы не упомянули об оружии, – с этими словами Уланов, улыбнувшись, протянул Якову лупу. – Посмотрите, на гильзе есть надпись.

Яков в недоумении взглянул на патрон через увеличительное стекло, и на лице его отразилось откровенное изумление, если не полный шок. Надпись, искусно выгравированная на гильзе неизвестным оружейным мастером, гласила с намёком на старорусскую грамматику, коротко и доступно:

«СИЕ ПРИНАДЛЕЖИТ МЯСНИКУ».

– Сначала я думал, что должен буду прикончить вас этой пулей, когда придёт время, – признался Матвей. – Но теперь мне кажется, что я ошибался.

– Хорошо, что случилось иначе, – усмехнулся Яков, заряжая ружьё серебряной пулей.

Повернувшись в сторону разбитого окна, он вскинул было ружьё, как вдруг застыл с крайне глупым выражением лица.

– Интересно, можно ли попасть в невидимку с первого раза? – произнёс он, глядя на пустую улицу, где на первый взгляд не было ничего одушевлённого.

Наверное, внутренний голос подсказал ему, как надо поступить в этом случае, – он повернулся спиной к зияющему проёму окна и выстрелил в него через левое плечо. Спустя секунду на улице раздался чей-то сдавленный стон, и Яков вместе с Матвеем стали свидетелями странной картины. Сначала в воздухе напротив окна возникло, словно из ничего, ужасное багровое пятно. Пульсируя и как бы раздуваясь, оно превратилось в жирную кровавую кляксу. Затем «клякса» неожиданно опрокинулась на землю и стало видно, как вокруг неё образуется некий призрачный контур, постепенно приобретая очертания человеческого тела. Несколько секунд можно было видеть внутренние органы, ткани, мышцы, сухожилия, вены и артерии, опутавшие сплошной сетью всё тело невидимки. Потом проявился кожный покров, и таинственный незнакомец стал окончательно видим, – обнажённый и жалкий. Судя по всему, он был мёртв.

Увидев его лицо, Яков и Матвей едва не вскрикнули от удивления, узнав в погибшем одного из жителей городка.

– По-твоему, он похож на привидение? – спросил Яков у библиотекаря.

Матвей задумчиво изучал неподвижное тело.

– Что-то сделало его невидимым так же, как и остальных, живущих в этом городке, кроме нас с вами, – произнёс он. – В рукописи, о которой я вам рассказал, говорится о том, что один раз в сто лет пробуждается некий могущественный демон, способный делать людей невидимыми. Неизвестно, какова конечная цель демона, но всякий раз наш городок становится у него на пути, и наша задача – остановить этого монстра. Вся загвоздка в том, что его жертвы, невидимки – преданы ему душой и телом, поэтому, прежде чем изгнать демона, нужно перебить всех невидимок.

– Ну и как же мы этого добьёмся, если их нельзя увидеть?!

Словно в ответ на эту истеричную реплику, неожиданно раздался раскат грома. Солнце скрылось за тучей, и в течение нескольких минут на землю пролился тёплый летний дождь. Он насытил воздух свежестью и чистотой, но отнюдь не придал Якову и Матвею надежды.

Они уныло смотрели сквозь разбитое окно на улицу, когда в пустом пространстве под дождём вдруг начало что-то проявляться, словно на размытой фотографии. Это было поразительное и жуткое зрелище – множество призрачных человеческих фигур, поблёскивающих тусклым серебристым свечением.

Узнать в лицо их было невозможно, но по численности их было ровно столько, сколько проживало в городке. Вывод напрашивался сам собой – все они прежде были жителями одного городка, но теперь в них осталось мало человеческого. Все они были невидимы, все были неимоверно озлоблены и отвратительны в своей дьявольской способности исчезать, благодаря которой у них была власть над видимым миром. Теперь же их можно было увидеть только под дождём, – в этом крылась их слабость, поскольку они оказались действительно далеко не бесплотны. Однако стоило дождю прекратиться, как невидимки в силу своей сверхъестественной способности снова исчезали из поля видимости.

Так произошло и на этот раз, едва солнце, рассеяв последние обрывки туч, обрушило свои лучи на городок. Поневоле глаза Якова и Матвея вновь остановились на безжизненном теле погибшего «невидимки», – иных зримых объектов здесь попросту не было.

Спустя минуту тишину нарушил какой-то непонятный шум. Первым эти странные звуки услышал Матвей; его отважный сосед-мясник был туговат на ухо и грубоват, чтобы распознать в этих звуках предзнаменование их грядущей победы (хотя вначале никто из них на скорую победу даже не рассчитывал). Это напоминало стоны изголодавшихся невидимых чудовищ, предвкушавших близость добычи. Только впоследствии Матвей смог дать им наиболее точное определение, – это были стоны голодных стервятников, которые на самом деле были слишком слабы и ничтожны, чтобы претендовать на более серьёзную и далеко не безобидную жертву. Возможно, и сами невидимки не догадывались, насколько они были мерзки, ужасны и нелепы, подставив собственные спины своим противникам, засевшим в библиотеке.

Со стороны это выглядело на редкость омерзительно: от трупа, лежащего посреди, на первый взгляд, пустынной улицы, вдруг стали отрываться куски плоти и, на минуту зависнув в воздухе, плавно кружиться в каком-то диком дьявольском хороводе; вместе с тем послышалось жадное чавканье и чьё-то удовлетворённое урчание, словно трапезничала целая свора невидимых, крайне изголодавшихся бешеных псов. Самым удивительным и жутким в этой картине было то, что куски плоти мёртвого «невидимки» вовсе не торопились растворяться в воздухе, будучи отчётливо видны. Теперь невидимки стали слабы, как никогда, открыто продемонстрировав свою пагубную прожорливость.

Яков и Матвей переглянулись, – обоим стало ясно, что у них появился, возможно, последний в их жизни шанс. Едва осознав увиденное на улице, лицо Якова приняло обычное для него в часы работы в мясной лавке трогательное простодушно-деловитое выражение; пробил его час, когда он мог сам решить свою участь, а заодно и участь библиотекаря, который вряд ли был способен в данную минуту на жестокую рукопашную борьбу.

Выхватив свой мясницкий тесак, он с воплем бросился на улицу, готовый жёстко разобраться с любым бесцеремонным «куском мяса», который попытается ему противостоять. Целясь по этим кускам плоти, он, естественно, попадал, куда следует, – в этом ему не было равных. Скромному библиотекарю оставалось лишь наблюдать за тем, как на улице появляется всё больше неподвижных тел «невидимок», узнавая в них своих прежних соседей, друзей и знакомых, и это было ужаснее всего!

Не прошло и часа, как с лёгкой руки отважного мясника вся армия невидимок была перебита, – Яков проявил недюжинное мужество и силу воли. Однако к концу этого неравного сражения он выглядел совершенно измученным, пот катил с него градом, он задыхался.

Яков вернулся в библиотеку, держа в руке окровавленный нож, и наверняка распластался бы на полу в полуобморочном состоянии, если бы Матвей его не подхватил.

– Я достал их всех! – произнёс мясник. – Отныне власть невидимок в нашем городе закончена…

– Да, но есть ещё демон, – ответил Матвей.

– Чёрт возьми, я забыл про демона, – простонал Яков. – Что это за пакость и как её можно убить?

Вместо ответа Матвей протянул Якову увесистый фолиант под звучным заглавием: «Демонология».

– В этой книге упоминается наш демон – Бааль, один из самых могущественных демонов, чьи владения лежат далеко на востоке. Его описывают как существо на паучьих ногах с тремя головами: черепашьей, кошачьей и человеческой. К сожалению, в книге не сказано, как его можно убить… Но мне кажется, что у нас есть одна возможность, – с этими словами библиотекарь показал Якову ещё одну серебряную пулю.

Надпись на гильзе, искусно выгравированная подобно первой, оставшейся в сердце незадачливого невидимки, гласила:

«СИЕ ПРИНАДЛЕЖИТ БИБЛИОТЕКАРЮ».

– Закройте дверь, – прошептал Матвей.

Яков послушно запер дверь на замок.

Возможно, они не ожидали, что демон столь быстро заявит о своём присутствии, – им не пришлось ждать и пары секунд, когда в двери раздался вкрадчивый и осторожный, но вполне отчётливый стук.

– Теперь мой черёд, – произнёс Матвей, заряжая ружьё второй серебряной пулей.

По знаку библиотекаря Яков снова отпер дверь, и они увидели демона собственной персоной – отвратительное паукообразное существо о трёх головах: черепашьей, кошачьей и… человеческой, ссохшейся, точно голова мумии.

Матвей решил действовать, не дожидаясь дальнейших поползновений монстра и не следуя примеру Якова – стрелять через левое плечо. Прежде, чем нажать на курок, он прицелился в человеческую голову демона, затем выстрелил.

Когда развеялся пороховой дым от старого ружья, ужасного существа уже не было и в помине. Жуткий демон исчез, словно растаяв в воздухе, и, наверное, это можно было считать победой. Во всяком случае, с тех пор в городке воцарились тишь и спокойствие, и невидимки больше не тревожили их.

Яков и Матвей не были склонны считать себя проклятыми, но иногда у них возникало тяжёлое чувство, что так оно и есть. Некоторое время Яков высказывал сомнение, уничтожен ли демон, или он сбежал и где-нибудь на время затаился? Матвей же полагал, будучи столь самоуверенным или попросту надеясь на лучшее, – что зловещий демон больше никогда не вернётся в их ныне опустевший безжизненный городок. Как выяснилось, судьба уготовила им новое испытание.

***

Однажды Матвей в одиночестве сидел в библиотеке, в очередной раз перелистывая один из ветхих старинных томов, когда в дверь негромко постучали. Он поспешил открыть, ожидая увидеть своего бывшего недруга Якова, но снаружи никого не оказалось. Пожав плечами, Матвей вернулся к рабочему столу, – после минувших событий он не стал бы биться об заклад, что ему уже ничего не могло послышаться или почудиться, – напротив, его расшатанные нервы и гнетущие воспоминания не давали ему покоя и теперь.

Однако спустя минуту его снова отвлёк какой-то шум поблизости, словно под чьей-то ногой скрипнула одна из старых досок, из которых был выложен пол в библиотеке. В помещении явно чувствовалось чьё-то незримое присутствие. Пламя свечи, стоявшей на столе, вздрогнуло, будто от сквозняка, – всего этого было достаточно, чтобы Матвей застыл в ужасе.

В мёртвой тишине, воцарившейся в библиотеке, послышалось тяжёлое дыхание человека, который между тем оставался совершенно незрим.

– Яков, это ваши шутки? – сердито бросил Уланов.

Неожиданно в помещении раздался чей-то смех, и затем знакомый голос ответил:

– К сожалению, Матвей, в этом есть доля правды. На самом деле, меня больше нет, остались лишь мои шутки… Видишь ли, демон не исчез, он выжил и подловил меня, выждав удобный момент. Теперь он далеко, но я должен исполнить его волю. Он отдал чёткое распоряжение насчёт тебя, Матвей.

– Он хочет, чтобы ты убил меня? – проговорил Уланов.

– О нет! – возразил невидимка. – Он хочет, чтобы я охранял тебя до последних дней. Любой посторонний, кто захочет тебе навредить, будет иметь дело со мной. А посторонние в нашем городе ещё появятся, и поверьте, дорогой архивариус, с первым же вопросом они обратятся именно к вам!..

У Матвея даже голова пошла кругом от волнения – нет ничего страшнее невидимого телохранителя, тем более такого, как Яков.

Пока что он смирился со своей участью и по сей день живёт бок о бок со свирепым невидимкой. Но у него есть шанс избавиться от него, ведь ему прекрасно известны все слабости невидимых убийц, и однажды он воспользуется этим преимуществом, чтобы раз и навсегда очистить свой родной городок от всех бесцеремонных невидимок. А возможно, и от всех демонов.

Возвращение в город Невидимок

День за днём проходили для скромного библиотекаря Матвея Уланова, словно ему снился один и тот же кошмар. И тем не менее, это было явью – опустевший город, очищенный от монстров, но в то же время выглядевший так, будто всех его обитателей скосила чума или унёс ураган.

Последнее исчадие ада всё ещё оставалось в городе, но это был старый мясник Яков, пропадавший неизвестно где. Иногда из помещений его лавки доносилось зловещее позвякивание цепей и крюков, за которые подвешивались туши, однако сам он как будто не пытался лишний раз напоминать о своём присутствии, в чём Матвей мог быть ему крайне обязан.

Уланову уже успело поднадоесть его унылое существование в безжизненном городке, когда однажды, стирая привычную пыль со старинных фолиантов в своей библиотеке, он услышал за окном какой-то шум. Выглянув из окна на улицу, Матвей увидел странную фигуру незнакомца. Тот шёл по улице твёрдым размашистым шагом, словно вовсе не чувствовал себя гостем в этом городке. И всё-таки это был чужак.

Матвей понял, что дождался первых визитёров, но пока терялся в догадках, что они могут собой представлять?

По внешности незнакомца слишком сложно было определить, кем он был. Длинный чёрный плащ с капюшоном, укрывавшим его голову от моросящего дождя (а день тот выдался на редкость непогожим), надёжно укутывал рослую фигуру незваного гостя, словно кокон – некое долговязое насекомое. Он чинно прошёл по улице, не пытаясь заглядывать в чужие окна, будто в данный момент ему это было совершенно не интересно, затем неожиданно поднял руку вверх, и в ней блеснул пистолет. Грянул выстрел, и над городом с карканьем взлетела стая ворон.

Не прошло и минуты, как над крышами домов под стать одной из этих взбудораженных крикливых птиц, проплыл чёрный корпус огромной винтокрылой машины, и на центральной площади приземлился массивный военный вертолёт.

Это было ещё далеко не всё, ибо тут же со всех сторон послышался скрип колёс, шипение шин, скользящих по лужам, и гул моторов, когда в городок вкатила колонна военной техники, выкрашенной, как ни странно, также в устрашающий иссиня-чёрный цвет. Матвей никогда ещё не видел подобного камуфляжа, и всё это не понравилось ему с самого начала.

Между тем из бронированных машин высыпали вооружённые люди – то ли солдаты, то ли банда отчаянных головорезов, облачённых в военную униформу, – и разбрелись по всему городку, с пьяными криками выбивая окна и двери пустующих домов. Очень скоро один из вандалов пробил прикладом стекло одного из окон библиотеки, и входная дверь под напором накачанных плеч чужаков слетела с петель, будто соломенная. Дом Уланова наполнился задиристыми воплями, гамом, табачным дымом и плотной завесой перегара его непрошеных гостей.

Первой мыслью Матвея было схватить увесистый бронзовый подсвечник для самообороны, однако кто-то из тех же гостей предупредил его намерение, отослав хозяина библиотеки в глубокий нокаут. Матвей на время провалился во тьму, перемешанную с эхом чьих-то криков, собственным сдавленным стоном и запахом запекшейся крови, а когда он очнулся, то почувствовал себя так скверно, как ему ещё не было никогда прежде. Какой-то рослый солдат волочил его под сильным дождём по замызганной грязью улице в сторону площади, неистово ругаясь и плюясь. Заметив, что Матвей пришёл в себя, солдат выпустил свою ношу из рук и, приставив к его щеке дуло автомата, приказал ему топать дальше на своих двоих.

– И только вздумай шутить! – прохрипел солдат, целясь в него из автомата.

Матвей нащупал языком разбитую губу и онемевшую нижнюю челюсть, куда он и был нокаутирован не так давно, и в библиотекаре пробудились остатки дремлющей ярости.

– Что вы здесь делаете, ублюдки? – забыв об осторожности, закричал он на солдата.

– Слушай, чмо, – проговорил чужак, немного опешив, – лично я веду тебя к своему командиру, и если тебе что-то в этом не нравится, у меня есть полномочия расстрелять тебя прямо на месте!

Судя по его грозному виду, солдат не шутил. Однако Матвей рассмеялся ему в лицо, как безумный.

Дождь хлестал всё сильнее, когда некая тень, смутно отливающая серебром, проскользнула между ним и солдатом, и внезапно последний, громко вскрикнув, словно его с силой толкнули невидимой рукой, оказался на земле вместе со своим автоматом. Его голова резко повернулась под неестественным углом, раздался характерный хруст позвонков, и чужак навеки застыл на земле со сломанной шеей.

Серебристая тень молниеносно прошмыгнула под дождём и скрылась в одном из тёмных переулков.

– Яков!.. – с ужасом пробормотал Матвей, держась за ушибленную челюсть.

Уланов опустился перед телом мёртвого солдата и сидел так до тех пор, пока его не заметили другие из числа новоприбывших. Он и не собирался убегать. Напротив, Матвей решил остаться до последнего.

Часть пути до площади, где находился вертолёт, он в гробовой тишине проследовал под бдительным оком уже нескольких долговязых отморозков. Вертолёт напоминал застывшую глыбу из грязи и льда, пронзившую своими заострёнными гранями булыжную мостовую на площади. Никогда прежде Матвей не видел подобных больших и устрашающих винтокрылых машин так близко и никогда бы не подумал, что их можно выкрасить столь необычно, вычурно и мрачно – в цвет катафалка, или, к примеру, пресловутого чёрного флага флибустьеров.

«Возможно, неспроста», – подумал Уланов, когда его грубо подтолкнули к раскрытому люку.

В тот же момент кто-то изнутри подхватил его и впихнул за собой в салон вертолёта. Там Матвей оказался в окружении нескольких верзил, нацеливших на него воронёные стволы, будто он представлял собой реальную или, сказать вернее, даже сюрреальную угрозу. Среди этой толпы Матвей заметил лишь одного невооружённого человека, смотревшего на него без страха, но с видимым интересом. Он выглядел чуть более опрятно и солидно, чем остальные. Военный был одет в обычный походный камуфляж с чёрным беретом на голове, как у многих других, однако властное выражение его изборождённого глубокими морщинами лица, благородная осанка и умение себя держать, выделяясь на фоне всей полупьяной бешеной своры этих горе-вояк, выдавали в нём командира. Кивнув своим телохранителям, он сухо улыбнулся Матвею, предложив ему место в дальнем углу салона боевой машины.

– Капитан Федотов, – представился он. – А кто вы?

– Ваши люди слишком грубо себя ведут, – проговорил в ответ Матвей, поглаживая ноющую после удара левую щёку.

– Конечно, и вы одного из них уже прикончили, наказав за неоправданную жестокость, – хмуро усмехнулся капитан. – Очень мило!.. И всё-таки, кто вы такой?

– Я – местный библиотекарь Матвей Уланов, но, разумеется, моё имя вам ни о чём не скажет. Хотя, кто бы я ни был, вам, как представителю власти, следовало бы… – Он не закончил, поскольку прежде, чем другие понял, что говорит что-то не то, видимо, из-за того, что никогда не видел подобного экстраординарного интереса, с каким почти зачарованно слушал его этот капитан.

Командир очнулся неожиданно, будто кот, которого погладили против шерсти, и угрюмо произнёс:

– Что ж, власть, это, конечно, хорошо… Но только не в пустом городе, Матвей. Так что же здесь произошло?

Некоторое время Уланов молча сидел, потупив взор, потом, словно решившись на что-то героическое, смело поднял глаза и обратился к капитану:

– Я должен рассказать вам кое-что, во что вам будет очень трудно поверить, но выбора у меня, конечно, нет. Так вот, я – последний из числа уцелевших в этом городе и, судя по всему, должен ответить за гибель всех тех, кто прежде тут жил.

– Ну, конечно, больше ведь некому, – серьёзно поддакнул капитан.

– Я всего лишь библиотекарь, – продолжил Матвей. – И владею только библиотекой. Но в наследство от её основателя, проживавшего здесь около ста лет назад, кроме книг, мне досталось несколько бесценных вещей, которыми я владею до сих пор.

При последних словах офицер, разом оживившись, подался вперед и глаза его алчно блеснули:

– Так-так, продолжайте!

– По крайней мере, я считаю, что это бесценные вещи, – поправил себя Уланов. – Наиценнейшая из них – это рукопись, повествующая о проклятье нашего городка. Было и ещё кое-что, но всё это вряд ли представляет для вас хоть какую-то ценность.

Капитан вопросительно взглянул на одного из верзил, но тот возразил:

– Мы перерыли весь его дом и не нашли там ничего, кроме книг и одного ржавого ружья. Говорю вам, командир, там нечего искать!

– И всё же попытайтесь ещё раз, – проговорил офицер, смерив подчинённого взглядом, не сулившим ничего доброго.

Отдав честь, подручный поспешно удалился, и в салоне вертолёта как будто стало немного легче дышать. Матвей даже подумал, что было бы лучше, чтобы вслед за ним исчезли и все остальные, кроме капитана, с которым на первый взгляд можно было бы договориться. И ещё у него мелькнула мысль, что все эти бойцы выглядели чересчур нервными и действовали излишне расторопно и при этом неуклюже для хорошего спецназа, за который так стремились себя выдавать.

– Так что же это за проклятье? – с наигранной уважительностью спросил капитан. – Кстати, где рукопись? Где ты её прячешь? – тон его стал более нетерпелив и повелителен.

– Я прячу её здесь, – с иронией ответил Матвей, постучав себя указательным пальцем голове.

– Ну, ладно, если ты скажешь хоть что-то полезное в ближайшие десять минут, я думаю, что мы с тобой поладим. Вначале объясни мне вот что: пролетая над городом, мы видели огромное кладбище, на котором были десятки свежих могил. Над ними кружили стаи ворон, будто падальщики слетевшиеся сюда со всех окрестностей, – довольно гнетущая картина, скажу я тебе. И видя всё это, мы задались логичным вопросом, что же это такое: эпидемия, нападение враждебных инопланетян или кое-что пострашнее? Ты единственный из оставшихся в живых, Матвей, и что же прикажешь нам с тобой делать?

Библиотекарь слушал капитана с недобрым предчувствием, – что-то в словесных излияниях последнего указывало на скрытую угрозу и фальшь.

В ответ он лишь пожал плечами:

– Единственное, что могу вам сказать – будьте в этом городе осторожнее.

– Намекаешь на то, что ты полный псих и для тебя укокошить одного из наших лучших солдат все равно что сплюнуть? – хмуро спросил капитан.

– Намекаю на то, что в этом городе есть нечто, с чем лично вам лучше не сталкиваться.

– Здесь это действительно есть?! – скептически спросил капитан Федотов, оглядев унылые лица своих бойцов, и вся компания дружно расхохоталась. – Что же это за напасть?

Матвей наморщил лоб, пытаясь точно сформулировать мысль, и произнёс:

– На протяжении многих веков человечество постоянно недосчитывалось десятков или даже сотен и тысяч человек, которые попросту исчезали во времени и пространстве. Так, например, в 1937 году во время войны с Японией в Китае бесследно исчезла армия, состоявшая из трёх тысяч человек. То же самое произошло в своё время с группой британских солдат в Афганистане. А что касается единичных случаев исчезновений, то это описывается в документальной литературе сплошь и рядом. Считается, что на Земле есть такие места, где люди беспричинно пропадают без вести, и объяснить этот феномен решаются немногие. Некогда известный писатель Амброз Бирс предположил, что в этих таинственных «местах» можно «существовать». Там господствует абсолютное «ничто», – вот там-то и пропадают без следа целые армии.

– Допустим, ты прав, и это – проклятый город, – сказал капитан. – Интересно, есть ли у тебя своя собственная теория на этот счёт? Ведь ты-то никуда не исчез.

– В рукописи, которую я храню, описываются довольно противоречивые события, – ответил Матвей. – Но что с того, даже если эти события столетней давности больше смахивают на фантастическую легенду? Когда-то около ста лет назад в этом городке появился странный, никому не известный человек, который и основал нашу библиотеку. Он-то и написал эту рукопись, оставив её в наследство своему преемнику, а от того она досталась уже мне. Помимо всего прочего, в ней содержались координаты тайника, где хранилось старинное ружьё с запасом серебряных пуль, а также чертежи необычной машины, которую он умудрился спрятать в подвал под самой библиотекой. Что это за машина, честно говоря, мне самому пока неясно, но ещё более непонятно то, что это был за человек и откуда он сюда пришёл? Впрочем, цель его была ясна – он знал о Демоне, знал о невидимках и многом другом, о чём даже я пока не знаю. Единственное, о чём хочу вас предостеречь – об опасности. Уходите отсюда и позвольте мне разобраться со всей этой пакостью самому.

С минуту капитан Федотов задумчиво молчал, поглядывая на Уланова, затем произнёс:

– Знаешь ли ты, кто мы? Думаешь, мы простые солдаты, Матвей? – усмехнувшись, он покачал головой. – Нет, мы не солдаты и не спецназ. Мы – взвод бравых ребят, которым надоело быть в подчинении, и нам не по нутру дисциплина, закон и порядок. Напротив, анархия и террор – вот то, что нам надо! В данном случае чутьё меня подвело, и моя ошибка лишь в том, что я ввёл своё ополчение в этот потерянный городишко, где нет ничего, кроме стаи ворон и одного полоумного библиотекаря, который так любит рассказывать байки.

– Здесь есть ещё кое-что, кроме стаи ворон и, конечно, меня. Хотя ограбить город вам и не удастся.

Явно задетый этим замечанием, капитан резко вскочил с места и закричал:

– Всё, что нам надо, ничтожество, это золото, золото, а всё остальное можешь оставить себе! Всё, что здесь есть – это кладбище протяжённостью в километр и ни одной живой души, кроме тебя, а уж кто ты сам, мы не знаем: либо ты чокнутый маньяк и тогда ты можешь нам пригодиться, либо ты – просто тихо помешанный неудачник, и тогда нам с тобой не по пути. Так что нам с тобой делать, говори!

Матвей внезапно понял, что совершенно бессилен что-либо предпринять. Он знал теперь только то, что в город вошла армия мародёров, насильников и убийц, и власть останется за ними до тех пор, пока все они не исчезнут, не сгинут без следа подобно невидимкам, с которыми ему пришлось недавно столкнуться. Различие было лишь в том, что первые были видимы, а значит, более уязвимы перед ним со всей своей хвалёной техникой, перегруженной оружием и боеприпасами, способными стереть с лица Земли далеко не один такой же городок.

Глядя в разъярённое лицо капитана, он лишь спокойно и беззлобно улыбнулся, и это было всё, на что у него хватило внутренних сил. Однако это был вызов.

– Расстрелять! – приказал капитан, и Матвея в один момент с силой вытолкнули из вертолёта. – Прямо здесь, на площади, – крикнул он ему вдогонку. – Я хочу видеть, как из него сделают решето!

Сильный дождь хлестал Матвея по лицу, когда он обернулся, чтобы увидеть тех, кто собирался его расстреливать. Несколько высоких фигур в камуфляже направили на него стволы автоматов, как вдруг между ними и библиотекарем промелькнул призрачный силуэт.

Так же, как тогда, склоняясь над телом убитого бандита, Уланов повторил уже про себя:

«Яков! Бес тебя возьми!»

В этот момент раздалась очередь из автомата, однако ствол был направлен не на Матвея, а на тех, кто стоял напротив него с оружием в руках – автомат, оторванный чьей-то невиданной силой вместе с рукой одного из мародёров, буквально повиснув в воздухе, расстреливал группу сподвижников капитана Федотова.

Спустя несколько секунд все они лежали на площади, корчась и истекая кровью, и Матвей в шоке смотрел на эту картину, ведь на сей раз вместо мифических невидимок расстреляны были живые люди, – отъявленные мерзавцы, но всё же люди. В то же самое время, Уланов признал, что это справедливо. Он ведь их предупреждал!

– Яков, прошу тебя, больше никого не убивай, – сказал он, пытаясь разглядеть смутные контуры внушительной фигуры, едва проявлявшейся на фоне серой завесы дождя.

Невидимка отшвырнул автомат на землю, но всё ещё оставался поблизости, и Матвей услышал его низкий загробный голос:

– Извини, Матвей, но они объявили нам войну. Им нужна твоя жизнь, и что же делать мне – ведь я же твой телохранитель?

Матвей скорбно кивнул в ответ; он вспомнил об этом негласном соглашении и о том, что такова была последняя воля демона Бааля. Но всё-таки, неужели нельзя было обойтись без стольких жертв?!

Он чувствовал себя ответственным за это, и потому решил действовать первым. Матвей решительно направился к вертолёту, но не успел пройти и нескольких шагов, когда лопасти винта воздушной машины начали бешено вращаться, и вертолёт оторвался от земли, поднявшись на безопасное расстояние.

Приоткрыв люк, капитан Федотов с опаской выглянул наружу, видимо, оценивая свои позиции. Он что-то крикнул в микрофон своей рации, и почти в тот же миг из другого конца небольшого города двинулась к площади одна из боевых машин мародёров – БМП, выкрашенная всё в тот же флибустьерский чёрный цвет.

Башня машины грозно вращалась, очевидно, наводя прицел на застывшего посреди площади Матвея.

Порывы ветра и дождь между тем усилились, грозя обернуться настоящим ураганом, и городок понемногу превращался в некий эпицентр буйства стихий. В этой ситуации капитан Федотов мог бы чувствовать своё несомненное превосходство, если бы на стороне Уланова не было одно преимущество – страх и леденящий ужас, понемногу овладевавшие всеми, кто участвовал в развернувшемся действе.

Ближе к центру площади начали стекаться солдаты капитана, и на их лицах было написано крайнее удивление, – вся армия явно была в замешательстве, не понимая, чем вызван переполох. Боевая техника забила все улицы вокруг площади, отрезав Матвею всякий путь к бегству, и он был вынужден просто одиноко стоять в не меньшей растерянности, дожидаясь, пока толпа мародёров не замкнёт его в плотное кольцо.

Вертолёт продолжал кружить над городом; вероятно, капитану Федотову было удобнее отдавать распоряжения по рации с высоты птичьего полёта.

Когда несколько десятков джентльменов удачи окружили Матвея, держа его под прицелом карабинов и автоматов, у него промелькнула мысль, что теперь ему не остаётся ничего другого, как сдаться на волю судьбы. Из толпы вооружённых молодцов выступил вперёд тот самый незнакомец в плаще с капюшоном, которого Матвей увидел первым в этот несчастливый день. Тот приподнял ниспадавший ему на глаза капюшон, и библиотекарь увидел его лицо, изуродованное, видимо, во многих боях и драках.

Он приблизился к Уланову почти вплотную и произнёс тихим бездушным голосом:

– Ну, и чем же ты так страшен?

Уланов промолчал.

– Вот уже несколько лет эти твари кидают меня в авангарде, чтобы узнать, можно ли последовать за мной, – прошипел незнакомец. – В наше смутное время опасности, знаешь ли, подстерегают на каждом шагу, и никто не хочет понапрасну рисковать своей шкурой, кроме разве что таких, как я. А мне не жаль своих цепей… Так вот, если какой-нибудь посёлок заражён, то заразу вначале подхватываю я. Если это будет свора бешеных псов или отряд захолустных горожан-линчевателей, что, по идее, равнозначно, то вначале они сцепятся со мной. Если нашей бравой армии грозит ответный удар, то первым его встречу именно я. Так что же в тебе такого, что может нам угрожать?

– Во мне – ничего, – ответил библиотекарь. – Опасность в этом городе.

– Прости, – проговорил незнакомец и сладострастно улыбнулся, – но я должен причинить тебе боль.

Однако он не успел и двинуться с места, как вдруг его ноги сами оторвались от земли, и незнакомец отлетел далеко в сторону, подмяв под собой несколько дюжих солдат из толпы. Один из бандитов неожиданно развернулся, будто кто-то управлял им, как манекеном, и принялся расстреливать толпу из автомата. Судя по испуганному выражению его лица, он и сам не понимал, как это произошло. Этот бедняга (или, что вернее всего, тот невидимка, который держал его палец на спусковом крючке) стрелял до тех пор, пока в магазине автомата не закончились патроны. Затем и его самого отшвырнуло вслед за незнакомцем в плаще, и Матвей услышал зловещий смех Якова.

На площади началась паника, все разбегались, кто куда.

Стараясь не столкнуться с кем-нибудь из перепуганных мародёров, Уланов бросился к своей библиотеке. Позади он то и дело слышал хлюпающие по лужам шаги, – это Яков неотступно следовал за ним по пятам, готовый отразить любой новый удар со стороны захватчиков в камуфляже. Под дождём был виден его полупрозрачный размытый силуэт, напоминавший гигантскую медузу, но это скорее отпугивало, чем привлекало паникующих чужаков.

Вертолёт по-прежнему кружил над городом, словно огромный стервятник, высматривающий добычу.

– Он следит за тобой сверху, – донёсся до Матвея голос Якова.

– Знаю. И что?

– Будь осторожен!

В ответ Матвей усмехнулся:

– Если бы капитан хотел, он давно расстрелял бы меня сверху из пулемётов. Нет, у него другие планы. Яков, мне нужна рация.

– Сию минуту.

Не прошло и нескольких минут, как Матвей увидел ручную рацию, проплывшую по воздуху, будто крошечный НЛО и опустившуюся прямо на ладонь Уланова.

– Это рация того типа в плаще, – сообщил Невидимка.

«Отлично, – подумал Матвей. – Прямая связь с капитаном».

Он нажал кнопку приёма и прокричал сквозь завывание ветра:

– Капитан Федотов! Как слышно? Приём!

В ответ сквозь шум помех из динамика донеслось:

– Уходим из города! Здесь больше нечего искать. Всё понятно?

– Скатертью дорога, капитан, – со смехом прокричал в микрофон Уланов. – Прощайте!

– Кто говорит? – рявкнул Федотов. – Это ты, Матвей?! Прекрасно!.. Мы уходим, твоя взяла, чернокнижник, но перед этим я подорву ваше бесовское логово. Беги к своей библиотеке, если хочешь ещё её увидеть!

Связь прервалась. Матвей отшвырнул рацию и ускорил шаг. До библиотеки оставалось рукой подать. Когда наконец он увидел знакомую постройку с башней, его охватили самые тревожные предчувствия. Напротив библиотеки стояла БМП, и ствол её орудия был направлен прямо на деревянную постройку.

Матвей застыл, как вкопанный, – вряд ли он смог бы что-то сделать в течение тех считанных мгновений, что оставались до катастрофы. Неожиданно орудие боевой машины разорвалось оглушительным залпом, и шаткое строение библиотеки разлетелось во все стороны вихрем огня, пепла и пылающих обломков. Десятки, сотни книг были охвачены огнём и в один миг превратились в огромный жаркий костёр.

Военный вертолёт, казалось, с триумфом проплыл над пепелищем и скрылся в полумраке за завесой стихающего дождя, дыма и мокрого пепла. Жалкие остатки армии мародёров покидали город Невидимок столь же поспешно, как его оставляли последние лучи заходящего солнца.

Матвей стоял на месте и отрешённо смотрел на пожар до тех пор, пока языки пламени не уменьшились настолько, чтобы по обгоревшим развалинам здания можно было пройти без особого риска для жизни. Затем он шагнул в самую груду почерневших обломков и, нащупав под ними массивную железную рукоять, ухватился за неё обоими руками и со всех сил потянул на себя.

Поднимая скрытый под обгоревшими досками тяжёлый люк, ведущий в подвал, Матвей почти не чувствовал боли, сжигая ладони об раскалённую рукоять. И он совсем забыл о ней, когда перед ним, словно вход в пещеру Сим-Сим, открылся проём, достаточный, чтобы сквозь него могла пройти небольшая машина.

Матвей чувствовал как никогда, что теперь он должен торопиться, потому что настало время вступить в открытый бой.

Он шагнул вглубь подвала, где было темно, как на дне колодца и, держась за стены, осторожно спустился вниз. Свет с трудом пробивался сюда, и Матвею пришлось, руководствуясь каким-то почти интуитивным чувством, словно внутри у него что-то переключилось на новый режим, на ощупь, однако, со всей уверенностью сделать то, на что его подтолкнули события этого бурного, полного опасностей дня.

Матвей прекрасно запомнил чертежи машины, о которой было упомянуто в рукописи её последнего владельца. Эта машина перешла к нему по наследству, но он ни разу в жизни не решился подойти к ней близко или хотя бы увидеть её воочию, страшась искушения её завести и тех ужасов, которые, определённо, могло за собой это повлечь. И хотя он точно не знал, так ли это, но подсознательно был убеждён в правоте собственных опасений.

Однако теперь всё изменилось, и Матвей припомнил все навыки вождения, какие у него имелись. Представить себе более старомодную, безнадёжно устаревшую модель было бы крайне сложно, и Уланов подивился тому, как только она не рассыпалась в труху при его прикосновении. Но, на удивление, машина всё еще была цела. Матвей устроился на водительском сиденье и взялся за её мотоциклетные поручни. На приборной доске лежал толстый слой пыли, скрывая круглые циферблаты датчиков. Уланов без труда нащупал вставленный в гнездо ключ зажигания и завёл мотор так уверенно, как будто всегда умел запросто это делать.

Луч света от передней фары осветил ему путь, и, отжав газ, Матвей под довольно крутым углом выправил машину через проём подвала наверх. Она с каким-то звериным рёвом остановилась перед дымящимися развалинами, словно нехотя подчинившись воле своего нового хозяина, и теперь библиотекарь смог оценить все «прелести» её конструкции.

Сложно было сказать, когда она была создана неизвестным конструктором, так же как и то, для чего именно машина была изначально разработана, но чтобы понять хотя бы малую долю её предназначения, Уланову пришлось поднапрячь память и припомнить руководство по применению данного средства передвижения, почерпнутое некогда из таинственной рукописи.

И вожделенные знания об этом вернулись, словно дежа-вю.

С виду машина более всего напоминала «Кентавр», полугусеничный тягач, изобретённый в начале двадцатого века на заре наиболее разрушительных войн. Этот полумотоцикл-полутрактор нёс на себе тяжесть орудия, схожего с устаревшим миномётом, «суррогатом артиллерии», созданном, возможно, даже много раньше, чем сама машина. Но это были ещё далеко не все секреты боевого тягача. Уланов стёр ладонью пыль с приборной панели и не без изумления прочитал надписи над циферблатами.

Стальная табличка над одним из них гласила:

«ВО ВРЕМЕНИ НАЗАД», над вторым —

«ВО ВРЕМЕНИ ВПЕРЁД».

Выпуклый стеклянный индикатор, отливавший тёмно-синим цветом на приборной доске, носил краткое, но исчерпывающее наименование:

«ДЕМОН».

Очевидно, в этом и заключались все технические характеристики машины. Но и этого Матвею было более чем достаточно.

– Во времени – назад! – затаив дыхание, прошептал Уланов.

Свет от фары тягача рассеивал сумерки, окутывавшие город. Мотор «Кентавра» угрожающе зарокотал, словно машина спешила сорваться в темноту. Матвей снова внимательно осмотрел приборную панель и заметил два рычага со стрелками, указывавшими вверх и вниз. Он взялся за рычаг со стрелкой «вниз» и оттянул на себя. Взявшись за поручни мотоциклетного руля, отжал газ и машина, громогласно взревев, двинулась с места.

Вначале Матвей не понял, как случилось так, что свет фары тягача начал меркнуть и гаснуть, сливаясь с туманной дымкой, постепенно окутывавшей город Невидимок. Но позже он сообразил, что таким образом в городок возвращался свет уходящего дня; по крышам домов с прежней силой забарабанил дождь, и по улицам пронеслись крики мародёров и шум их боевых машин. Стрелка на соответствующем циферблате приборной доски неумолимо отсчитывала деления, отмечая минуты, возвращавшие Уланова во времени.

Мимо тягача Матвея пронеслась БМП, при этом, ему показалось, что она промелькнула в направлении, противоположном от его библиотеки, причём, задом наперёд. Над городом проплыла сумрачная тень – вертолёт Федотова, вернувшийся к месту недавних событий. И вообще, всё вокруг двигалось в обратную сторону, пока Матвей не остановил тягач и не отжал рычаг в исходное положение.

Только тогда всё двинулось, как всегда, по всем законам физики вперёд, повинуясь естественному ходу времени. Мимо снова промчалась БМП, однако с явным намерением вернуться к библиотеке, успевшей восстановиться во всей своей прежней стати.

Нужно было действовать быстро, и Матвей бросился к миномёту, установленному на прицепе позади тягача. Мины длиной около полуметра в форме веретена с «оперением», напоминающие связку диковинных стрел, были сложены тут же у миномета – всего их было пять. На секунду Матвей застыл в растерянности, ведь он имел дело с подобным орудием впервые. Однако в рукописи содержалась руководство не только по управлению тягачом, но и миномётом, в котором не было ничего сложного, ведь у этого орудия не было затвора. Всё было предельно упрощено, и стоило Матвею опустить мину в дуло хвостом вниз, как внутри раздался громкий хлопок взорвавшегося пороха, и снаряд выкинуло ввысь. Мина не достигла той цели, что следовало, разнеся в щепки один из ближайших пустующих домов, но БМП резко встала на месте, и наводчик развернул башню с дулом по направлению к Уланову. Библиотекарь слегка изменил направление ствола миномёта, и следующая мина разорвалась уже немного ближе к БМП. Наводчик дал ответный залп по библиотекарю, но, к счастью, промахнулся. Уланов воспользовался этой ошибкой, отдавая себе отчёт, что второго шанса у него может уже не быть. Прикинув точную траекторию полёта мины, он навёл ствол своего орудия, и третьим прицельным снарядом башню машины пехоты снесло чисто, как по маслу. Устаревшие мины оказались нереально разрушительными по своей мощи.

Вертолёт Федотова не дал Матвею передохнуть ни минуты, его бортовые пулемёты разразились яростным воем, хлеща смертоносным ливнем свинца. Сжав зубы от ужаса и злобы, Уланов направил ствол миномёта на вертолёт и закинул снаряд в дуло. Один хлопок – и воздушный железный монстр разлетелся вдребезги в вихре огня и оплавленных осколков. Матвей успел дать газ на своём тягаче, прежде чем останки вертолёта не погребли под собой целую улицу города.

Архивариус уже знал, что он будет делать дальше. Он снова отжал рычаг с пометкой «вниз» и теперь просто следил за ходом стрелки циферблата времени. Одно деление – всего лишь год.

Он видел, как мимо мчались дни, словно кинолента с бешеной скоростью вращалась вспять. Матвей даже не успевал замечать, как сменялись времена года, обдавая его то холодом, то жаром – и всё, конечно, в обратную сторону. Он попытался было вести счёт уходящим годам, пока дни, недели и месяцы не закрутились хаотично, словно на диске заезженной пластинки.

В конце концов Матвей представил себя героем бессмертного романа Уэллса «Машина времени», хотя предназначение машины, откровенно говоря, было совсем иным и к путешествиям во времени имело очень слабое отношение.

Уланов старался вести счёт дням вполне целенаправленно. Перед его мысленным взором постоянно стоял Яков. Старого мясника произвели на свет около пятидесяти лет назад в этом же городе – благо, далеко ходить не надо. Он родился в семье мясника и, возможно, дед его тоже был мясником. Но, насколько знал Матвей, лишь один Яков из всего своего мясницкого сословия появился на свет с репутацией редчайшего маньяка и злодея. Однако страшно было даже не столько это, сколько то, что Яков стал «невидимкой». И более того, он стал страшнейшим из невидимых головорезов, каким не место на Земле.

Матвей был не совсем уверен, что сделает то, что задумал, но мысль избавиться, наконец, от Якова была более чем навязчивой. Он остановил двигатель времени, когда стрелка на циферблате известила, что он вернулся на пятьдесят лет назад плюс полтора-два месяца. Он нарочно их выждал, чтобы не ошибиться.

Поздней летней ночью Уланов остановил тягач недалеко от дома семьи мясника. В окне скромной деревянной постройки горел свет. Спустя несколько минут отворилась входная дверь, и на крыльцо вышла молодая женщина в просторной ночной рубашке. Её высокий силуэт слегка искажал большой выпертый живот – женщина была беременна.

Она посмотрела на тихое звёздное небо и с минуту неотрывно изучала полную луну. Затем женщина, не заметив Матвея, вернулась в дом и плотно прикрыла за собой дверь.

Уланов нащупал рукой последний пятый снаряд, погладив по его холодной гладкой поверхности.

«Убить демона в зародыше? – спросил сам себя архивариус. – И стать убийцей самому? Не будет ли это роковой ошибкой, которая поставит его в один ряд с такими же демоническими созданиями, как Яков?»

И ведь это так просто – достаточно лишь закинуть снаряд в дуло миномета, и в дом четы мясников он-то уж точно не промахнется. Возможно, он и прикончит Якова таким нехитрым способом, пока тот ещё даже не рождён, но истинное зло в облике ужасного Бааля останется безнаказанным, а значит, всё будет бесполезно.

Матвей опустил взор на приборную доску и понял, что у него остаётся последний шанс покончить с проклятьем родного городка раз и навсегда. Он нажал запылившуюся клавишу под индикатором с надписью: «ДЕМОН».

То, что случилось позже, напоминало вспышку молнии, залившую весь небосвод, после чего землю сотрясли несколько подземных толчков, раздался оглушительный гром, и Матвей на своём тягаче провалился в бездонную тёмную расщелину. Вначале им овладел панический страх, но очень скоро он обнаружил, что цел и невредим и находится на твёрдой суше, вцепившись в поручни мотоциклетного руля своей машины.

В небе светило заходящее солнце, окрашивая всё вокруг в скорбно- багровый цвет, и это было явно чужое, незнакомое небо, так же, как и солнце, и само то пугающее место, куда попал Матвей. Это была бескрайняя безводная пустыня, оживлённая разве что россыпью бледных дюн.

Вероятно, где-то здесь и обитал демон Бааль. Возможно, в этой потусторонней безжизненной пустыне его можно было увидеть и убить; только здесь и больше нигде.

Уланов понял, что продвигаться вглубь пустыни бессмысленно, – теперь ему надо просто ждать. Последний снаряд был наготове под рукой, но Матвей не торопился закидывать его в ствол. Он посматривал по сторонам, щурясь от жаркого солнца, которое уже торопилось скрыться за горизонтом.

Внезапно Матвей увидел тень, пересёкшую пустыню на почтительном расстоянии от него. Библиотекарь напряг всё внимание и вскоре убедился в том, что некое существо с удивительной скоростью передвигалось между дюн в его сторону. Оно петляло и пряталось, но тем не менее, стремительно приближалось к Матвею, будто отлично знало о его присутствии. Издали оно напоминало исполинского паука, но Уланов почувствовал нутром, что к нему приближается сам демон во плоти из числа тех, кого всегда так боялись в древнейшие времена.

В последнюю минуту Матвей узрел его так же явно и близко, как тогда, в городе Невидимок, когда архивариус тщетно попытался впервые его уничтожить. Он остался всё тем же паукообразным отродьем о трёх головах: черепашьей, кошачьей и человеческой.

У Матвея едва не сдали нервы, когда существо неожиданно пропало из виду, скрывшись за ближайшей дюной, и он чуть было не закинул в ствол последний снаряд. Теперь их разделяли всего несколько шагов, но демон как будто не торопился их пересекать. Судя по всему, он выжидал.

Матвей посмотрел на небо – огнедышащее вечернее небо далёких арабских стран и подумал о том, что настало время священной войны. Честно признаться, он не питал особых иллюзий и не знал, будет ли победа на его стороне, поэтому, меньше всего думая о траектории полёта снаряда и точности его попадания, просто затолкнул его в ствол и отступил на полшага назад. Мина взмыла ввысь и столь же быстро канула вниз, приземлившись за дюной, где скрывался демон.

Уланова обдало волной горячего ветра, пронёсшегося над пустыней. Грохот взрыва тотчас же стих, будто его засосало где-то в зыбучих песках. Матвей поднялся вверх по дюне и осторожно глянул вниз. Никогда ещё прилив такого счастья и ликования, не овладевал им, как теперь при виде обуглившихся рваных останков существа, которое, возможно, прежде было демоном Баалем.

Итак, это казалось сокрушительной победой, свершившейся благодаря скорее самому Провидению, как говорили в старину, чем реальному перевесу сил. Наверное, Уланов ещё долго наслаждался бы этим зрелищем, если бы над пустыней не спустилась беспросветная ночь. Он вернулся к машине и в последний раз окинул взором эту загадочную местность.

Циферблаты приборов осветились в темноте, когда Матвей завёл мотор тягача. Честно говоря, он не знал, на какой рычаг или клавишу ему нажать теперь, чтобы благополучно достигнуть родных мест. Сказать проще, он почувствовал себя безнадёжно потерянным во времени и пространстве. Всё вдруг удивительно смешалось – измерения и времена. Однако нужно было немедленно убираться прочь – Матвей услышал за спиной хлопанье крыльев и яростные вопли прожорливых падальщиков, ночных мифических монстров, очевидно, в избытке населявших эту ирреальную пустыню. Поэтому он покрепче взялся за поручни тягача и дал газ.

Его новое путешествие не было коротким скачком, – напротив, изнурительным и долгим. И когда он миновал смертоносную пустыню, то сквозь снежную вьюгу, ветер, дождь и холод наконец-то достиг городка, который, прямо сказать, не узнал. Тут жили люди, которых он не знал и никогда не встречал прежде, отнюдь не избалованные грамотой или простейшими знаниями техники.

В первый же день своего прибытия Матвей познакомился с человеком, до ужаса напомнившим ему Якова – они были похожи как две капли воды. Незнакомца тоже звали Яков, и он тоже был мясник, однако местный календарь известил Матвея о том, что на дворе стоял год 1903.

От известного Уланову «нового» Якова отличало то, что он был добрейшей души человек, проникнувшийся к Матвею самыми благими намерениями. И найти столь надежного друга при новых обстоятельствах для библиотекаря было не так уж плохо.

Уланов поселился в старом флигеле, перестроив его под библиотеку. Среди местных жителей он сразу приобрёл славу «обновленца», человека самых передовых идей.

Дабы не испытывать более судьбу, Матвей спрятал свой тягач для путешествий во времени в подвале и повесил на его дверь вековечный замок. В том же году он начал вести летопись города Невидимок, в которой описал много удивительных событий и тайн, в большинство из которых ему и самому было бы трудно поверить. Там же он решил провести и остаток своих дней, если новые опасности и злоключения снова не вырвут его из тоскливой реальности.

Распылитель

Они остановили свой запыленный автофургончик на обочине шоссе и некоторое время молча изучали дом, расположившийся несколько в стороне от дороги. Двое мужчин, сидевших в кабине, предусмотрительно не подъезжали ближе, хотя сделать это можно было без проблем.

Был жаркий полдень, и водитель фургона то и дело отхлёбывал воду из бутылки, не сводя пристального взгляда с особняка. Второй долго исследовал в бинокль окна и парадную дверь, пока не сказал:

– Всё, можем начинать!

Первый всё понял без дальнейших объяснений. Им хватило пять минут, чтобы облачиться в защитные костюмы и натянуть противогазы. Лишь после этого они аккуратно распаковали удлинённый стальной кейс, в котором лежал распылитель. Длинная штуковина, сделанная из металла и пластмассы, напоминала безобидную форсунку, к которой присоединялась ёмкость с каким-то веществом, хотя на деле являлась боевой единицей, произведённой на одном из секретных военных заводов.

После этого они решительно направились к дому. Водитель уверенно держал в руках распылитель; они уже давно договорились, что в его обязанности входит распылять, а в обязанности второго – всё остальное.

До дома оставалось всего несколько метров, как вдруг дверь распахнулась, и на крыльцо вышел мужчина, очевидно, хозяин особняка. Он лениво вынул из пачки сигарету и собирался было закурить, когда вид двоих незнакомцев, одетых столь незаурядно и даже пугающе, ввёл его в ступор, и он так и остался стоять с горящей спичкой в руке.

Люди в химзащитных костюмах переглянулись, удивлённо блеснув стёклами противогазов, и, казалось, сами были немного сбиты с толку. Все трое застыли в немой сцене, пока хозяин скромного поместья не подал голос, обращаясь к кому-то в доме:

– Люба, ты только погляди!..

Человек с распылителем отреагировал на удивление быстро. Он поднял своё орудие, направив наконечник форсунки на мужчину, и нажал спусковой крючок. Хозяина дома обдало струёй бесцветной распылённой жидкости. Оба незнакомца не стали особо долго заострять на нём внимание и просто прошли мимо рослой фигуры, одетой по-домашнему в потёртые джинсы и футболку. Фигура осталась стоять в той же позе, в какой пребывала пять секунд назад, словно её подвергли мгновенной заморозке. Мужчина дышал, рассуждал и, казалось, всё чувствовал, однако был полностью парализован.

Прежде чем переступить порог дома, первый выпустил внутрь хорошую дозу содержимого форсунки. Выждав несколько секунд, они оба зашли в дом. Внутреннее убранство особнячка оставляло желать лучшего, хотя и не без доли скромного мещанского порядка. Было видно, что здесь жили люди, далёкие от городской жизни, поддерживавшие своё благосостояние главным образом ведением фермерского хозяйства.

В одной из комнат незваные гости обнаружили маленького мальчика, застывшего над своим письменным столом. Малыш изучал какой-то учебник, готовясь к школе, и теперь буквально вгрызался в него глазами, не в силах повернуть голову. Он прекрасно слышал, как в дом ввалились двое, топчась подошвами грубых стоптанных ботинок по свежевыдраенному, покрытому краской, деревянному полу, однако, как ему ни было любопытно, он не мог повернуть шею и даже моргнуть – всё внимание было обращено на учебник.

Заглянув на кухню, незнакомцы увидели окаменевшую фигуру женщины средних лет в грубом халатике, склонившейся над плитой, на которой уже начинало что-то подгорать. Первый на некоторое время с явным вожделением задержал на ней внимание и отвернулся лишь тогда, когда стёкла на его противогазе начали запотевать. Второй уже вовсю орудовал в гостиной и спальне семейной четы, выворачивая ящики шкафов, буфета и шаря где только можно по всем углам. Заметив нерасторопность своего напарника, он сердито промычал что-то невнятное сквозь противогаз, и его спутник оживился в ответ. Он занял свой пост у окна, выходившего на шоссе, следя за обстановкой вокруг.

Недовольство второго можно было понять – действие вещества начнёт ослабевать примерно через час. Так оно и было рассчитано теми, кто его создал – военными учёными. Часа должно хватить, чтобы взять в плен без единого выстрела не взвод, не батальон, а сразу целую армию парализованных солдат. Затем в распоряжении захватчиков окажутся не боевые точки, а целые города – в зависимости от мощи химических атак. И с точки зрения гуманности это тоже был плюс. Но почему-то эта идея у военных не прошла, и распылитель чуть ли не в единственном экземпляре, можно сказать, волей случая попал в руки двух карманников. На чёрном рынке у воров не особо пользуется популярностью огнестрельное оружие, но как только бывалый шулер Изумруд увидел распылитель, который отдавали почти за бесценок, то он понял, что к чему. Немало помогло прийти к решению и его незаконченное химическое образование. Жаль только, что ему не хватило ума раскрыть формулу и пришлось довольствоваться только содержимым ёмкости, объёмом примерно на пять литров. Однако первый же опыт показал, что содержимого хватит как минимум на тридцать налётов.

Он взял себе в напарники Свирепого. Тот, конечно, маньяк, часто отвлекается на несущественные мелочи и считает ворон, когда не надо, но зато отличный водила, силён как бык и подходит как никто на должность верного оруженосца.

Беглый осмотр дома показал, что поживиться здесь особо нечем, хотя в старом комоде нашлось немного денег, отложенных, видимо, на чёрный день.

Изумруд осторожно снял противогаз и, отдышавшись, сказал:

– Знаешь, о чём я жалею? Они парализованы, их нельзя пытать, и они не скажут тебе, где прячут своё золотишко.

Свирепый энергично закивал, хотя противогаз снимать не стал, опасаясь того, что химикаты ещё не выветрились.

– Хотя их можно связать, дождаться, когда они очнутся и задать несколько вопросов, – продолжил предводитель шайки.

Свирепый молчаливо уставился на него, напоминая слона-мутанта, не понимающего, чего от него добивается дрессировщик.

– Но это не наш метод, – резюмировал Изумруд. – Я против мокрухи, и ты, надеюсь, тоже?

На этот раз Свирепый сорвал-таки с себя защитную маску и выпалил:

– Я готов приступить, Изумруд!

– К чему? – удивился тот.

Свирепый выхватил из своей походной сумки огромную заточку, память с одной из зон.

– Я думаю начать с мужика…

– Постой-постой, – откликнулся его сообщник, – я же сказал, что мы эти не занимаемся! Сколько у нас бабла?

– Три тысячи.

– Что ж, на первое время хватит, на бензин, туда-сюда… Мы берём не те объекты. Нам нужен ювелирный магазин или что-то вроде этого, а мы занимаемся ерундой. Ладно, забирай деньги и пошли к машине.

Они вышли из дома, едва не столкнув с порога хозяина, напоминавшего изваяние с нераскуренной сигаретой в руке.

– Чёрт, я уже забыл о нём! – ругнулся Изумруд.

Он направился к фургончику, подсчитывая в уме, насколько им может хватить добытых денег, если не шиковать, когда его остановило неприятное ощущение, что позади него происходит что-то мерзкое. Обернувшись, он увидел отвратительную картину. Свирепый, полосовал грудь хозяина остриём заточки, вырисовывая кровавые линии.

– Ты что, с ума сошёл! – крикнул он, не веря своим глазам.

Если честно, он подозревал, что рано или поздно власть, которую давал распылитель, подействует на слабую психику его напарника, и в нём пробудится дремлющая тёмная половина. Но он не ожидал, что эта половина окажется такой кровожадной.

– Одну минутку, – ответил Свирепый, поглощённый своим жестоким занятием. – Я сделаю ему широкую улыбку, – с этими словами он, словно дирижер, взмахнул заточкой у рта беззащитной обездвиженной жертвы.

Изумруд заметил, что распылитель лежал у крыльца, оставленный без присмотра. До него было всего несколько шагов. Свирепый уже начал разделывать хозяину рот, хохоча от восторга, который, видимо, доставлял ему вид крови. Однако в отличие от напарника, Изумруд этого вида не переносил.

Он бросился к распылителю, направил форсунку на своего обезумевшего сообщника и выплеснул на него порцию химикатов.

Свирепый застыл в странной позе перед изуродованным хозяином. Это напоминало некую композицию гипсовых фигур – убийца-маньяк, набрасывающийся на миролюбивого фермера.

Изумруд посмотрел на часы – прошло уже почти пятьдесят минут с момента нападения. Ему даже показалось, что изувеченный фермер моргнул одним слезящимся глазом.

– Я не виноват, дружище, – бросил ему Изумруд. – У него крыша поехала… Это всё – распылитель.

Понимая, что нужно торопиться он быстро зашагал к фургону. Было досадно остаться без помощника, но, с другой стороны, тот вконец свихнулся и потом, теперь ему, Изумруду, не нужно делить добытые ценности.

Уже подходя к машине, он услышал протяжный стон. Хозяин медленно приходил в себя. Израненный сплошь и поперёк, он шевелил разрезанным ртом, издавая нечленораздельные проклятия в адрес застывшего рядом головореза. Неизвестно, о чём думал в тот момент сам Свирепый, видя, как его жертва возвращается к жизни, вынимает из его руки заточку и принимается в отместку за него самого…

Изумруд гнал по шоссе, стараясь не думать о печальной участи Свирепого.

Однако, как он ни хотел, он не мог совсем не думать о нём. Даже взяв один из крупнейших банков три месяца спустя, он продолжал о нём вспоминать. Свирепый снился ему по ночам, когда Изумруд необдуманно спускал миллионы в одном из роскошных казино. И спустя ещё пять лет, оказавшись за решёткой, мысль о последних, видимо, крайне мучительных минутах своего бывшего сообщника доставляла ему немного не совсем здоровой радости в холодной камере.

Однажды в одну из бессонных ночей, корчась на нарах, он подумал: «А ведь это был заброшенный дом, на отшибе. И семейка, наверно, ещё та…»

Выйдя из тюрьмы, Изумруд решил покончить со своими ночными кошмарами раз и навсегда и приехал назад в это заброшенное место, где стоял ветхий фермерский дом.

Постучавшись в дверь и не дождавшись ответа, он уверенно вошёл внутрь. Изумруд увидел несколько фигур в гостиной и громко возвестил о своем приходе:

– Мир вашему дому!

Он увидел троих людей в комнате, занятых чтением каких-то книг. Зрелая женщина в халате, молодой юноша и изуродованный мужчина. Изумруд без труда узнал всех троих, как будто он видел их только вчера. Женщина вскрикнула при его виде, юноша застыл как вкопанный, а фермер вполголоса ругнулся, и нежданный гость понял, что его тоже узнали.

– Я хочу знать только одно, – сказал он, почти моляще. – Что вы с ним сделали? И где закопали?.. Вот и всё!

Хозяин, помрачнев, отложил книгу в чёрной обложке, напоминающую Библию, поднялся с кресла и сказал:

– Идите за мной.

Они вышли из дома и, обойдя его с другой стороны, около получаса шли по унылой безводной степи. Было жарко и солнечно, прямо как в тот самый злополучный день. Наконец фермер привёл его к незаметной могиле, на которой вместо цветов росли одни сорняки и степная полынь.

– Вопросов больше нет? – спросил он. – Его заточка вместе с ним в могиле. Мне доставило удовольствие нарезать из него ремней, а жена подсказала, что плита не только для жарки гренок.

Изумруд натянуто улыбнулся и сказал:

– Видите ли, пока мы наедине… В общем, я бы хотел предложить вам сотрудничество.

Хозяин с неподдельным удивлением уставился него.

– Я насчёт распылителя… Он всё ещё у меня. Я слегка подорвал здоровье на зоне, и мне очень была бы кстати ваша помощь в качестве верного оруженосца. Это очень высокооплачиваемая должность, поверьте мне. И потом… это власть, о которой вы и мечтать не могли. В этом распылителе такая сила!.. Короче, там хватит ещё на несколько налётов.

Фермер молчал, но в его холодных глазах, казалось, блеснул алчный огонёк.

– Пойдёмте назад, – сказал он подавленно, но жадно, – жена приготовит нам чаю и гренок.

Коктейль

Было ровно девять часов утра, когда мы влетели в вестибюль банка – единственного банка в том городке, где были проездом. Надо было срочно срубить бабла, вот мы и решили, что провинциальный банк будет как нельзя кстати. Вы спросите, что заставляет вести такую жизнь? Отчаяние? Нужда? Безысходность? Ответ отрицательный! Всё, что нам нравилось – это погрузиться в экстрим, забыть обо всём на свете и вообразить себя гангстерами из классного голливудского боевика. Конечно, это крайне легкомысленный подход к жизни, но если бы у нас его не было, мы бы не заполучили такое сокровище, которое не снилось даже Биллу Гейтсу!

Мы рассчитали всё верно. В этот ранний час в банке спали не только клерки, но и охранники и, ворвавшись с криками и стволами наперевес, (причем далеко не игрушечными, ведь у моего напарника Лёхи был в руках «калаш» плюс несколько магазинов на смену, а у меня – старый добрый ПМ), мы быстро вывели всех из строя. Клерки прижались к своим стойкам; охранники послушно, внемля нашей ненавязчивой просьбе, распластались на полу.