Читать онлайн Яшмовая магическая академия. Драконий словарник бесплатно

Часть первая. Поступившие непоступившие

Глава 1.Абитуриенты

Она стояла перед высокими, с начищенными медными клепками воротами и, запрокинув голову, таращилась на витиеватую надпись, гласившую, что за этими неприступными стенами находится Яшмовая Магическая Академия.

– Торговка-деревенщина, – по грубой запыленной одежде и громоздкой корзине, удерживаемой на выпяченном бедре, определил Криспин.

– Абитуриентка, – не согласился Артур. Он на расстоянии чувствовал ее любопытство, смешанное с опаской, азартом, предвкушением и неуверенностью. Обычный букет эмоций, испытываемых поступающими, как бы они – Артур покосился на друга, вальяжно развалившегося рядом на скамье – ни пытались это скрыть под маской самоуверенного нахальства.

– Ну, абитура-деревенщина, – легко согласился тот. Уставился в ясное предосеннее небо. В темных глазах отражались редкие облака и точка парящей кругами птицы.

– Опять летает!

– Да и пусть летает, тебе-то что? – рассеянно отозвался Артур, разглядывая подошедшего к воротам рыжего крепыша, уже знакомо, с полуоткрытым ртом, таращившегося на надпись. Этот, уж безо всякого сомнения, поступать: из заплечного мешка торчали края истрепанных свитков и книг.

– Раздражает, – просто объяснил Криспин. В последнее время его многое раздражало. Как всегда осенью.

– Плюнь, – порекомендовал друг. – Погляди лучше, какая куколка к нам заявилась!

На появление еще одной абитуриентки и впрямь стоило посмотреть. Запряженная шестеркой белоснежных лошадей, украшенная затейливыми вензелями карета прогромыхала по булыжной мостовой до самых ворот, заставив отбежать в сторону двоих явившихся раньше. Форейтор опустил ступеньку, открыл дверцу и, почтительно склонившись, подал руку очаровательно белокурому созданию в кипенно-белом же платье. Странно, что следом не явился паж – поддержать длинный подол, печально рухнувший на пыльные булыжники. «Куколка» торжественно огляделась, дабы убедиться, что ее появление точно не осталось незамеченным. Увидев, как слуга взялся за массивное кольцо ворот, друзья синхронно зажали уши. А вот неопытные новички наверняка на пару минут оглохли от раскатившегося по улице и ближним закоулкам медного звона.

Когда тот наконец затих, Ворота лениво осведомились:

– И хто тама?

Переставший ошалело трясти головой слуга приосанился и начал хорошо поставленным голосом:

– Баронесса Шлосская Амариллис Вербена Роза…

– Она не куколка, она цветочек! – фыркнул Криспин.

– Ты, что ли, баронесса? – перебили Ворота. Слуга умолк, оглянулся и суетливо показал обеими руками на хозяйку:

– Нет, что вы, она… то есть они…

– Ну вот пусть они себя и назовут. Но короче! Как в списке значатся!

Отстранив слугу изящной перчаточной рукой, куколка решительно шагнула вперед. Выпалила, задрав голову:

– Амариллис Шлосская! Из Эрербурга.

– Есть такая. Проходи! – только что не зевая, скомандовали Ворота и чуток приоткрылись: ровно настолько, чтобы раскрасневшийся от безмолвного негодования «цветочек» протиснулся боком, вынужденно поставив на ребро обручи пышной юбки. Друзья могли поклясться, что слышат скрипучее хихиканье: Ворота развлекались. – Следующий!

Крепыш что-то сказал «деревенщине» (та замотала головой и даже попятилась) и, шагнув вперед, назвал свое имя: сплошные «р» да «гх».

– Гном, что ли? – прикинул Криспин. Артур пожал плечами. Старшекурсники умели уже отличать носителей магии от обычных людей, но природу ее понимали не всегда.

Оставшаяся в одиночестве (не считая лошадей и слуг цветочной баронессы) девица-с-корзинкой, встав на цыпочки и вытянув шею, выглядывала прошедших внутрь.

– Эй, болезная! – рявкнули Ворота. – Заходить-то собираешься? Закроюсся ведь сейчас!

Присевшая от неожиданности абитуриентка быстро, мелко закивала, подкралась на цыпочках и выдохнула свое имя прямо в замочную скважину – вряд ли из соображений секретности, просто с испуга голос потеряла.

– Есть такая, – через длинную паузу (поиска в списке?) нехотя признали Ворота. – Пр-роходи!

Девчонка все так же мялась на пороге, перекладывая корзину из руки в руку, то заглядывая в приоткрытую створку, то оборачиваясь, словно ища путь к отступлению – или живительного пинка. Криспиновское терпение лопнуло раньше, чем у самих Ворот. Он вскочил и, большими шагами добравшись до входа в Академию, с размаху долбанул ладонью в медную створку:

– Растворись! – и, тормозящей девице: – Посторонись!

Дальнейшее произошло одновременно. С суетливым «простите, мастер Криспин, не признали!» воротина широко отъехала в сторону, а напугавшаяся девица кинулась вперед – прямо наперерез старшекурснику. Наткнувшийся на абитуриентку Криспин умудрился не упасть, зато сбил ее с ног. Девчонка шлепнулась на камни мостовой, корзинка отлетела, веером рассыпая свое содержимое. Подоспевший Артур видел, как друг оглянулся, оценивая масштаб бедствия, ссутулился и пошагал прочь.

– Извини его, – сказал Артур, помогая девчонке подняться. – Очень торопится. Не ушиблась?

– Нет. Ох… – Девица отряхнула и без того пыльную юбку; наклонилась, потом опустилась на корточки, собирая свои пожитки. Артур принялся помогать – пока один из «пожитков» неожиданно не прыгнул от его протянутой руки.

– Это что… лягушки?!

Глава 2. Недопоступившие

У него были самые синие в мире глаза. И светлые растрепавшиеся волосы, отливающие на солнце золотом. И приятный приветливый голос. И сильные руки, так легко поднявшие ее на ноги. Как тут последний ум не растеряешь? Тем более у нее его и так мало. Все говорят.

– Лягушки? Зачем ты таскаешь с собой лягушек?!

Ах, совсем про них забыла, башка дырявая! Мира пробормотала, не поднимая головы:

– По дороге насобирала. – Ее пальцы меж тем проворно отлавливали распрыгивающихся земноводных.

– Зачем? – Улыбка в голосе. – Для опытов? Ворожбы? Или ты их на ужин ешь?

– Скажете тоже! – Мира уязвленно вскинула голову: так и есть, смеется! – Они на дорогу выбрались, а там ведь люди, лошади, колеса! Я и собрала их, чтобы после в безопасном месте отпустить. А потом позабыла.

– Безопасное место, говоришь? – Парень огляделся. – Будет тебе безопасное!

Мира поспешила вслед за ним по изумрудно-зеленой лужайке к маленькому, поросшему ряской пруду.

– Здесь им будет хорошо, как думаешь?

Удерживая собранный дрыгающийся лягушачий урожай, Мира с сомнением огляделась.

– А нет ли тут сов?

– Есть, – серьезно ответил парень, – как же в таком парке, да не быть? И змеи. И кошки, и собаки, и еще немало всякого зверья, которое тебе даже не снилось. Но это уже их, лягушачьи проблемы! А твоя главная проблема сейчас – постараться здесь остаться… чтоб хотя бы своим лягушкам помочь. Давай выпускай, и я доведу тебя до приемной комиссии!

Последнее убедило – иначе б она долго еще выбирала местечко получше, а потом суматошно металась по Академии, разыскивая нужное здание. Но все равно Мира медлила, глядя на неуверенно осваивающих новые земли и воды лягушек, пока парень не тронул ее за плечо.

– Идешь?

– Ой, да!

Наскоро выровняв в корзине свои пожитки, прикрыла-приткнула сверху шалью и поспешила за неожиданным проводником. Еле догнала, ногастый какой! Заглянув ему в лицо, спросила с почтением:

– А вы здесь преподавателем будете?

– Я? Почему? – удивился парень. – А-а-а, наверное, старше выгляжу? Нет, я еще на последнем курсе, просто поздно поступил.

Позже Мира узнала, что в Академии есть учащиеся куда старше Артура: кто-то пришел, когда денег наскреб, а у кого магические способности вообще поздно проявились. У таких обучение длится гораздо меньше, да и живут они не в главном корпусе, а в отдельном одноэтажном флигеле: языкастые студенты называют его «Дом престарелых».

Академия представлялась ей огромным, загадочным и роскошным заведением. Насчет загадочности и размеров не ошиблась – ну для нее и окружной город велик! А вот насчет роскоши… Мира шла, хозяйским глазом отмечая следы небрежения, запустения и разрушения. Если на площади у ворот трава, пробивавшаяся в мостовой, была выщипана или коротко стрижена, то чем дальше, тем больше чувствовала себя вольготно, местами приподнимая, выламывая и откидывая булыжники: в сумерках запросто ноги переломаешь. Двери-окна одноэтажных построек, мимо которых они проходили, были зашиты досками, а кое-где просто зияли пустыми проемами с буйствовавшими крапивными зарослями. Немногочисленные неровные клумбы с высохшими или, наоборот, вымахавшими в людской рост цветами требовали добросовестного садовника – либо просто повальной перекопки. Арки грозили обрушить на головы расшатанные временем камни. Дорожка петляла как пьяная, приходилось то и дело отводить нависающие ветки или перебираться через поваленный ствол. Процветал здесь лишь тот самый парк, скорее уже лес. Не то чтобы Мира была против, конечно, но все же больно странное это место!

Странная Академия.

Студент этой самой Академии, кажется, понял ее чувства – бросил через плечо:

– Веду тебя самой короткой дорогой!

Короткой, как же, целый час уже, наверное, добираются! Но в одиночку она бы наверняка заплутала в этом до неприличия разросшемся парке. Вслед за старшекурсником Мира выбралась из живой изгороди, норовящей содрать не только одежду, но и саму кожу, и внезапно очутилась на широкой мощеной площади перед длинным трехэтажным зданием темно-красного кирпича. Вот здесь как раз сохранились остатки былого величия Академии: карнизы, колонны, стрельчатые зарешеченные окна, высокие двустворчатые двери из темного дерева, широкие каменные ступени крыльца…

На этих самых ступенях их и поджидали. Первым делом Мира увидела недавних соискателей: двое переминались внизу, оглядываясь то на них, то на площадку лестницы, где возвышались встречавшие.

– Явились! – уже издалека звучным и крайне неприятным голосом поприветствовала их высокая тонкая женщина. Вся сплошь в черном: тугое атласное платье, сетчатая вуаль, лихо прикрепленная к жгуче-черным же волосам, темно-синий, почти фиолетовый взгляд под четкими дугами бровей. Как головешка, как уголь из костра, подумалось Мире. Но не угасший уголь, тлеющий – того гляди полыхнет…

Теплые ладони аккуратно сжали плечи девушки, проводник весело доложил над ее головой:

– Вот, доставил абитуриентку в целости и сохранности, госпожа ректор!

– Благодарю, староста Нортон, – процедила ректор. – Интересно только, что за горы, буераки и болота вас так задержали в пути! Соискатели, внимание!

Поспешно добежав до товарищей по несчастью… то есть по счастью учиться в Яшмовой Магической Академии города Буржбы, Мира попыталась отвесить поклон госпоже ректор. Но так как она по-прежнему прижимала обеими руками к животу тяжелую корзину, результат вышел комичным. Услышав отчетливое фырканье, девушка покосилась на болтавшегося неподалеку долговязого парня – Ворота назвали его Криспином. Даже не так – мастером Криспином. Значит, еще один старшекурсник… Скрестив на груди руки, тот насмешливо рассматривал новичков. Развлекался. Еще и к окнам изнутри здания прильнуло множество любопытных лиц.

– Вы опоздали! – оповестила ректорша. Цветочная баронесса махнула изящной ручкой на Миру.

– Это всё она! Неизвестно где со старостой прохлаждалась…

– Опоздали все трое! – прервала ее ректор. – Прием в Академию закончен.

Мира испуганно оглянулась. Рыжий крепыш затоптался на месте, сглотнул – и промолчал. Амариллис встрепенулась.

– Подумаешь, всего на денек-другой задержалась!

– На неделю, – уведомила ее ректор.

– Все равно ведь первые дни совершенно не важны! Я училась в столичной Алмазной Академии и…

– …и была отчислена, даже не закончив учебный год! – припечатала ректор. Белоснежное лицо девушки пошло розовыми пятнами. Баронесса топнула ногой:

– Мой папа оплатил сразу все годы обучения в этой вашей… провинциальной Академии, вы не имеете никакого права!..

– Деньги будут немедленно возвращены вашему батюшке, – хладнокровно парировала женщина. – Разумеется, за вычетом компенсации за упущенную выгоду и занятое место. А вы двое, – она резко повернулась к Мире и ее соседу, – можете что-нибудь сказать в свое оправдание? Или поведать мне, на что я еще не имею права?

Неловко поклонившийся парень произнес сипло:

– В дороге случилась непредвиденная задержка… Но это меня не извиняет, госпожа ректор.

– Вот именно, – согласилась та. – Что вы скажете, лесовичка?

Мира покрепче прижала к себе корзину и молча мотнула головой. Показалось, или в устремленных на нее блестящих глазах женщины и в самом деле мелькнуло разочарование: ожидала спора, ссоры, просьб? А Мира просто уже прикидывала, сколько времени займет обратный путь домой.

– Так что, – подытожила ректор, – вы трое должны немедленно освободить территорию Академии!

Повернулась резко, метнув длинным подолом ступеньки, и двинулась наверх. За ней следом направилась так и не проронившая ни слова пара: дородная полная женщина в белом чепце и переднике поверх черного сатинового платья и лысоватый длиннолицый мужчина, слегка смахивающий на лошадь, тоже в черном (униформа здешних преподавателей?). Когда ректор вздернула голову, от окон разом отлепились лица и руки наблюдавших за этой сценой студентов. Ух, значит, она не только на новичков страх наводит!

Глава 3. Вечеринка на крылечке

Оказавшийся старостой златовласый проводник, обронив на ходу: «не отчаиваемся!», легко взбежал по лестнице за удалившимся начальством. Следом неспешно, посматривая через плечо на непоступивших, ушел и чернявый студент. Опоздавшие переглянулись. Слишком пораженные, не промолвили ни слова, но и выполнять приказ грозного ректора не спешили. Постояв в обнимку с корзиной, Мира и вовсе опустилась на широкие ступени крыльца. Вытянула ноги, промолвила, ни к кому не обращаясь:

– Ух, устала-то как… И проголодалась. Перекусить, что ли?

Зашуршала, вытаскивая из корзины сверток с жалкими остатками дорожной снеди. Помедливший крепыш присел поодаль, поставив между колен заплечную торбу. Мира отломила половину подсохшей лепешки, протянула ему.

– Хочешь?

Парень торопливо привстал, отвесив поклон:

– Хочу, госпожа, спасибо, госпожа!

Цветочная баронесса пренебрежительно фыркнула:

– Госпожа!

Не обращая на нее внимания, парень продолжил:

– Меня зовут…

Жуя лепешку, лесовичка кивнула:

– Я слышала, ты говорил свое имя Воротам. Шазр Гаррх Рорих Ррунг из Рории. Я Мира.

Явно впечатленный ее памятью (ведь редко кто может выучить гномьи имена с первого, да и с десятого раза тоже!) парень поклонился еще ниже.

– Благодарю, госпожа Мира! – Наконец вновь опустившись на ступени, покопался в своей сумке и неуверенно протянул металлическую фляжку. – Отведаете? Это дорожный напиток…

Он даже не успел договорить, как Мира выхватила у него флягу.

– Конечно! – Еще бы не отведать! Она ведь столько слышала о придающем силы, заменяющем не только питье, но и еду гномьем дорожном зелье! Правда, глотнула все же с осторожностью, покатав на языке, мазнула по нёбу. Если и были в напитке травы, то наверняка особые гномские, подземные – ни одну не опознала. Горько-затхлый; густой, как кисель; щиплется. – Уф. Спасибо.

Метавшаяся перед крыльцом, словно злая собака на цепи, баронесса внезапно остановилась и воскликнула:

– Нет, папаша меня точно убьет!

– Отчего ж ты так задержалась? – Мира протянула лепешку и ей, девушка раздраженно отмахнулась. Нетерпеливо оглядевшись и поковыряв носом лаковой туфельки ступеньку, тоже присела, заняв пышными юбками сразу треть лестницы.

– Просто решила навестить свою столичную кузину, хотела последний раз повеселиться и прикупить приличных нарядов, прежде чем отправиться в эту дыру!

– А из-за чего тебя из Алмазной Академии поперли?

Баронесса сверкнула янтарными глазами. Отчеканила:

– Не поперли, а исключили! Да потому что заправляют там точь-в-точь такие же старухи и старики! Не понимают, что девушка не может бездарно тратить всю свою юность над пыльными дурацкими свитками и склянками с зельем!

Вместо учебы вечно убегала на танцы и свидания, перевела для себя Мира. Да еще наверняка по делу и без козыряла своим баронством и деньгами папы. Но столичная Алмазная Академия Магии для многих богатых-родовитых – мечта хрустальная, претендентов пруд пруди, вот и не стали там с ней цацкаться.

Баронесса внезапно сдулась, потеряв прямую осанку и горделивый вид. Повторила убежденно:

– Папаша теперь точно меня убьет! А потом еще и всех денег лишит!

Мира не нашла ничего лучше, как протянуть ей в утешение гномскую флягу. Шазр дернулся перехватить, но Амариллис уже решительно присосалась к горлышку. С каждым глотком и без того круглые глаза ее делались все больше. Наконец оторвавшись от напитка, баронесса сунула флягу соседке (та немедленно передала хозяину), заявив с отвращением:

– Что за гадость вы пьете!

Да и ты тоже, подумала Мира, наблюдая, как парень встряхивает фляжку, заглядывает внутрь и в конце концов с отчаянным видом выливает в рот последние капли – понял, что на обратную дорогу точно не хватит. Может, как и сама Мира, вышел еще в середине лета…

– А что у тебя в пути за неприятности приключились, Шазр?

Тот ответил просто:

– Меня пытались убить. Следы путать приходилось.

– А? Кто? – одновременно выпалили девушки. Парень пожал плечами, как на само собой разумеющееся:

– Родственники.

– Чем же ты им так насолил?!

– Считают, если я буду учиться здесь, опозорю наш род.

Амариллис вздернула тонкие плечики.

– Я, конечно, знаю, что здешняя Академия безнадежно провинциальна, но что она настолько ужасна?..

Гномы обычно предпочитают учить своих чародеев в собственных Школах магов. А если уж отправляют в чужие, это означает, что либо дар им неподвластен, либо… Мира склонила голову набок, заново рассматривая рыжего.

– Так ты полукро-овка…

Шазр вздрогнул, побурел лицом. Вымолвил, пряча серые глаза:

– Да. Так… заметно?

– Нет, я просто догадалась, – утешила Мира. И на самом деле, не услышь она его имени, сроду бы не поняла, что парень – гном. Гномы очень ревностно относятся к чистоте своей расы, полукровки (коли избежали уничтожения в колыбели) считаются неполноценными изгоями, а уж если такой осмелится выйти в белый свет и поступить учиться в межрасовую Академию…

– Так что, – парень сглотнул, – назад мне ходу нет.

– Ну, раз ты ухитрился добраться живым аж досюда, всё и дальше сложится! – подбодрила Мира.

Баронесса передернула плечами.

– Убивать лишь за то, что ты захотел где-то поучиться! Что за бесконечная дикость!

– Ты ведь сама говоришь, отец тебя убьет, – напомнил Шазр.

– Но это же фигурально! – возмутилась девушка. – Задаст розг, чтобы неделю сидеть не могла, самое большее! А тебе… Мира, кажется?.. что будет, если вернешься домой, не поступив в Академию?

Девушка отмахнулась, изо всех сил стараясь поверить в собственные слова:

– Да у меня родни столько, что мое отсутствие-присутствие вряд ли вообще заметят!

Двое поглядели на нее с искренней завистью.

То ли общая неудача подействовала, то ли волшебная фляжка – но цветочная баронесса неожиданно оттаяла.

– Давайте и в самом деле немножко перекусим!

Мира вновь нырнула в свою корзину, порылась символически.

– У меня только эта лепешка и оставалась!

Шазр молча растянул завязки торбы, показывая ее пустое нутро, не считая пары свитков и тощего свертка одежды. Амариллис изящно отмахнулась от обоих, демонстрируя одновременно и красоту белоснежной руки и сверкающую ценность колец-браслетов, которые на нее нацеплены.

– Ах, это совершенно не проблема! Ну-ка…

Девушка поманила пальчиком стоявший поодаль ридикюль масляно-желтого цвета. Насколько Мира помнила, остальные многочисленные баронессины вещи как раз выгружались у Ворот. Сумка встрепенулась, подпрыгнула в воздух и поплыла к крыльцу. Теперь уже лесовичка глядела с завистью: у гнома имеется его знаменитый напиток, у «цветочницы» – самоходный багаж, а у нее самой в корзине ничего хоть мало-мальски волшебного. Не сочтешь же за волшебство кое-какие прихваченные из дому травы! Деловито сместив в сторону обручи своих юбок, Амариллис перво-наперво расстелила на ступенях белый шелковый платок и принялась доставать из ридикюля яства за яствами – все сплошь в фарфоре и золоченых шкатулочках. Конечно, когда у тебя такая сума, о вместимости и тяжести можно не задумываться! Друзья по несчастью жадно все рассматривали и ко всему принюхивались. Последней баронесса бережно извлекла внушительную бутылку из разноцветного фигурного стекла.

– А что у меня е-есть!

– Бражка? – понимающе спросила Мира.

Амариллис оскорбилась.

– Какая бражка?! Это же «Сольмейское золотое»!

И не подозревавшая до сего дня о существовании подобного напитка Мира моментально сделала почтительное лицо, еще и пихнула в бок открывшего рот для вопроса Шазра: не дай боги, баронесса обидится окончательно, и попробовать не доведется! Простодушный гном тычка не понял, но на всякий случай промолчал и скопировал выражение ее лица. Удовлетворенная баронесса принялась потчевать своих невольных товарищей. Правда, в своеобычной манере: «А вот это то-то и то-то… сомневаюсь, что вам когда-нибудь приходилось такое пробовать, поэтому не проглатывайте не жуя, насладитесь тонким вкусом… а эти моллюски из Бухты Радужных змей, вы, конечно, там не бывали, туда пускают только избранных…» Оголодавшая за время пути в Академию парочка мало вникала в комментарии и в изыски, на которые пытались обратить их непритязательное внимание, лишь угукала и понимающе мычала, энергично работая челюстями.

А драгоценное «Сольмейское» и вовсе оказалось выше всяких похвал! До такой степени, что троице стало уже совершенно не до сегодняшнего провала, не до захлопнутых перед ними дверей в Академию (в фигуральном и прямом смысле захлопнутых, ведь за все это время никто не вышел и не выглянул прогнать непоступивших). И даже не до того, что их ожидает дома.

Все устроились как могли удобно на нагретых солнцем ступенях. Кстати, само солнце почему-то уже начало садиться, хотя они вроде только-только шагнули за ворота Академии… А некоторые даже вкатились, добавила про себя Мира, благодаря одному грубому местному молодчику. Подперев голову, глядела на своих недолгих соучеников.

Опершись спиной о самоходный ридикюль, Амариллис, размахивая рукой, рассказывала нечто бессвязное, но наверняка крайне занимательное: например, сколько раз ее приглашали на балу у августейшей кузины или как хвалила ее фигуру и цвет кожи знаменитая столичная модистка.

Шазр, подложив под голову торбу и скрестив на груди руки, тихо пел бесконечную гномскую песню: ни слова не поймешь, сплошные горловые переливы, очень странно, но симпатично. На душе у Миры было совершенно распрекрасно, в голове – великолепно пусто и гулко. Девушка чуть сама не запела: хорошо, удержалась, а то на ее песню сбежались бы все местные – с поспешно изготовленными кляпами. Все говорят, что поет она преотвратно, а потому Мира решалась это делать только в глубине Пущи или при заговорах. Девушка обняла обеими руками корзину и улыбнулась: завтрашний день отодвинулся куда-то далеко-далеко, чуть ли не в самую глубокую старость, а нынче уже можно ничего не решать и ни о чем не беспокоиться. Глаза, утомленные слишком яркими сегодняшними впечатлениями, а пуще всего – слишком редкостными напитками, просили отдыха, и девушка их прикрыла. Ненадолго…

– Способные детишки!

Друзья с восхищением обозревали бивак, нахально разбитый на крыльце незадавшимися первокурсниками. Рыжий парнишка невозмутимо храпел, скрестив руки и ноги, словно возлежал у себя на кровати, а не на холодных каменных ступенях. «Цветочница» откинулась на большой ридикюль, накрыв лицо и открытые плечи шелковым платочком, сопела потихоньку – соблюдает аристократизм даже во сне. Лесовичка, как назвала ее ректор, свернулась вокруг своей корзины, будто кошка вокруг пойманного клубка. И спала бесшумно, тоже как кошка.

– Устроили коллективную попойку прямо под носом у нашей Ведьмы. – Присевший Артур вдумчиво понюхал пустые флягу и бутылку. – Оу, да я им даже завидую! Конечно, после такой выпивки – ни забот, ни хлопот!

Криспин аккуратно выудил из торбы гнома широкий клинок, еле увернувшись от попытавшегося его схватить хозяина: похоже, тот действовал чисто рефлекторно, во сне, потому что медленно вернул руку на грудь и захрапел дальше.

– Гляди-ка, ножичек!

– Ну надо же, гном – и с ножом! – «удивился» Артур. – Да они с ножами прямиком из утробы матери являются!

– Интересный, никогда таких не видел. – Криспин очень аккуратно, словно стараясь не оставить отпечатков пальцев, повертел перед глазами нож. Оплошал, когда машинально проверил его остроту. – Ай! Ящ-щерицын сын!

– А не хватайся за чужое!

Приятель сердито сунул нож под торбу рыжего, вновь отдернув ногу от капкана его сонной руки. Пробурчал, посасывая порезанный палец:

– Что с этими делать будем? Ночью холодно уже, да и Сторожа скоро выйдут…

– Давай хоть девчонок внутрь перетащим.

– Чур, я – лесовичку! – быстро сказал Криспин. Для верности еще и, как при игре в классики, перепрыгнул через остатки пиршества и пару ступеней к девочке-с-корзинкой.

Артур фыркнул:

– Понятно, кому хочется тащить по коридорам все эти юбочные обручи! Или ты просто хотел лесовичку втихомолку потискать? Я вообще-то имел в виду трансгрессировать обеих.

– Ну да, у баронески в ее так называемом платье нащупаешь только металлический каркас и китовый ус, – проворчал друг, выпрямляясь. – Куда ты их? В девчачье крыло?

– Что-то мне подсказывает, что им с утра понадобится помощь нашей доброй Иды…

– Откуда ты знаешь, может, они с самой колыбели глушат вино бутылками, еще и закусывают при этом гномьими дорожными хлебцами?

Оба синхронно передернулись, вспомнив те самые опробованные однажды хлебцы.

– Все равно подстрахуемся, – сказал Артур, подворачивая рукава мантии. Отступивший Криспин присел на парапет, хотя вряд ли чем мог бы помешать старосте Академии. Как и помочь. Его собственные навыки трансгрессии были настолько жалкими, что он и под страхом смерти не мог переместить даже неодушевленный предмет, что уж говорить о живых существах!

«Цветочницу» приподняло с земли, слегка крутнуло вокруг своей оси, как будто Артур поворачивал дротик, прежде чем метнуть его в мишень. Криспин моргнул – и девчонка исчезла вместе со всеми обручами; только шелковый платочек спланировал на ступеньку. Надо думать, возлежит уже на госпитальной койке. Со второй девицей неожиданно оказалось трудней: лесовичка ни за что не желала расстаться со своей корзиной. Даже во сне. Даже при трансгрессии.

– Наверное, уже новых лягушат туда напихала, – предположил Криспин, – не хочет с ними разлучаться. Но с этой корзиной я ее уж точно никуда не потащу, так что старайся, друг мой, инициатива наказуема!

Артур бросил на него хмурый взгляд, помедлил, шевеля губами – рассчитывал поправку на возможные живые существа в корзине – заметно напрягся и отправил-таки девчонку к ее сиятельной собутыльнице.

– А с этим что? – Криспин кивком ботинка указал на продолжавшего сочно храпеть парня. Артур отмахнулся.

– Ничего с ним не случится. Это же гном! Пошли. Пора запирать двери.

Но Криспин по пути в корпус все же наклонился и заботливо прикрыл гнома шелковым девичьим платочком.

Насколько хватило.

Глава 4. Поступившие поступившие

– О-ох… Ой-ой-ой… Уф…

Оказывается, Мира выдавала эти стоны и вздохи вслух, потому что рядом кто-то медленно отозвался:

– И не говори…

От звука раздавшегося голоса в виски вонзились настоящие иголки, причем острия встретились где-то в самой середине мозга. Придерживая обеими руками голову, чтобы та ненароком не лопнула от переполнявшей ее боли, девушка приподнялась на кровати (на кровати?) и из-под страдальчески заломленных бровей взглянула на сидевшую напротив цветочную баронессу. Выдавила сипло:

– Мы… где?

– Не знаю, – так же монотонно ответила Амариллис. С баронессой было что-то не так. Покряхтывая и дыша сквозь зубы, Мира сползла к краю кровати, осторожно помахала рукой перед мертвенно бледным лицом девушки: та, сидящая неподвижно и прямо, будто кол проглотила, даже не моргнула – как смотрела стеклянными глазами со зрачками-точками в стену над головой лесовички, так и продолжала смотреть.

– Что с тобой? Ама… – Мира поняла, что не в состоянии выговорить хоть одно имя баронессы до конца и заменила его самым расхожим обращением: – Эй! Ты меня слышишь?

– Слышу, – загробным голосом отозвалась девушка.

– А видишь?

– Вижу.

Что-то незаметно.

– М-м-м… а знаешь?

– Знаю.

– И кто я?

– Моя покойная бабушка.

Да, что-то явно не так, уверилась Мира. Осмотрелась в поисках своей корзины, даже рискнула наклониться глянуть на полу – и тут же выпрямилась, сглатывая тошнотворное головокружение. Похоже, так и придется сидеть недвижно друг напротив друга, пока вчерашний хмель… ну и забористое у Амы винцо, оказывается… не выветрится!

Мира осторожно повела взглядом. Грубые шерстяные одеяла. Топчаны с соломенными тюфяками, травяные подушки в холщовых наволочках, беленые каменные стены, с другой стороны – длинная белая занавеска. Где же они находятся, как в этом «где» оказались, но самое главное – где ее корзина?!

На два первых вопроса ответы пришли очень скоро. Занавеску неожиданно и решительно сдвинули в сторону, и девушки увидели полную светловолосую женщину, вчера безмолвно стоявшую за спиной ректора. Вернее, увидела Мира. Амариллис даже не моргнула.

– Ага! – провозгласила женщина отвратительно бодрым голосом, от которого лесовичка вновь схватилась за виски. – Вот вы и очнулись, мои маленькие алкаш… пташки! Как здоровьице?

Мира сглотнула. Выдавила:

– Как… с похмелья. Только вот Ама что-то… не очень.

Женщина энергично фыркнула. Позже они узнали, что Ида, врачующая местных студиозусов, была просто олицетворением, наглядным символом своей профессии: свежая кожа, ясные глаза, отменный аппетит и бесконечная, брызжущая через край бодрость.

– Еще бы не «не очень»! Удивительно, что вы ночью просто-напросто не отправились на Изнанку, вот что значит молодой здоровый организм! Хорошо, пятикурсники о вас позаботились, в госпиталь доставили.

– Но мы же бутылку все-таки на троих… – попыталась оправдаться Мира – еще не хватает, чтобы в Академии сложилось впечатление о ней, как на хмель слабой! Во всех отношениях слабой. Хотя, конечно, ей тут уже не учиться…

– На троих! – передразнила лекарка. – А перед тем еще и Сааргх глотнули, так?

Вроде гномский дорожный напиток так и именуется, поди запомни эти их названия! Женщина суетилась возле баронессы: в лицо заглядывала, веки раздвигала, руку поднимала, пальцы сжимала, за уши щипала – ничего, сидит, ровно кукла неживая.

– А Сааргх не что иное, как гномий наркотик! Гному-то как с гуся вода – вон спозаранку уже у лазарета круги наматывает – а вот вам… Еще и винца добавили… да не важно сейчас его количество! Да-а, придется с твоей подружкой повозиться!

Подпиравшая кулаками – чтоб не падала – больную голову, Мира мучительно пыталась заставить себя подумать. Получилось наконец.

– А у вас есть здесь синий мох?

– Что? А-а-а… Кстати, да, подойдет! Сейчас принесу.

Мира все-таки рискнула наклониться (без своей корзины она ощущала себя все равно что голой) и наконец-то обнаружила искомое под топчаном. Но тут проклятая налитая свинцом голова перевесила тело – и вернувшаяся лекарка обрела несостоявшуюся студентку уже на полу в обнимку с корзиной. Женщина смешливо приподняла светлые брови и вновь занялась Амариллис.

Вяло и безуспешно, словно жук, опрокинутый на спину, Мира копалась в своих вещах, слушая профессиональное воркованье целительницы, укладывающей и раздевающей больную: сейчас прилепит на нужные точки клочья синего мха, быстро выводящего яды из тела. А вот ей нужно… да где же она… а, нашла, нашла! Мира поспешно сунула в рот прессованную пластину зимовейки и даже застонала – сначала от ударивших в рот, глаза, нос, желудок острых ледяных стрел, а потом и от исчезнувшей головной боли. Посидев, осторожно поднялась на опухшие ноги. Лекарка с интересом наблюдала за ней с топчана Амариллис.

– Собираешься учиться у нас на целителя?

Ведь ректорша же только вчера у нее на глазах выперла всех троих!

– Н-нет… Не знаю. Я просто…

– Она просто так шляется вокруг моей Академии!

***

Занавеска взлетела по мановению нетерпеливой руки, и перед ними нарисовалась уже знакомая высокая фигура в черном. Какая же… легкая на помине! Лекарка встала. Мира изобразила свой коронный поклон, не выпуская из рук драгоценную корзину с драгоценной же зимовейкой. За спиной ректора маячил вчерашний староста. Улыбался он настолько беззаботно и солнечно, что Мира даже заулыбалась в ответ.

– Распивает вино на крыльце учебного заведения! Да еще и ухмыляется при этом!

Девушка поспешно убрала с лица улыбку, посторонилась, пропуская ворвавшуюся в закуток ректоршу – и, потеряв равновесие, шлепнулась обратно на топчан. Женщина склонилась над баронессой, быстро ее осматривая. Обменялась негромкими словами с лекаркой и выпрямилась, вновь пригвоздив лесовичку взглядом грозовых глаз.

– Следуйте за мной!

Мира кинула тоскливый взгляд на Амариллис – лежит себе спокойнехонько беспамятная, ни забот, ни хлопот! – и поплелась вслед за суровой начальницей. Староста Нортон галантно придержал перед ней занавеску, шепнул, сверкая смеющимися глазами: «О вас будут слагать легенды! Устроить попойку на крыльце Академии!» Мира тихонько вздохнула. А ведь они собирались просто немного перекусить перед обратной дорогой…

За дверями лазарета к ней кинулся Шазр: серые глаза вытаращены, рыжие волосы встопорщены, словно его за них таскали. Мира кинула опасливый взгляд в узкую спину ректорши – может, как раз и оттаскали?

– Как ты, сестра?! Как та девушка, Омар… Амал… с трудным именем?

Это у Амариллис-то трудное, на свое глянь!

– Да уже всё с нами хорошо, – стесненно отозвалась Мира, косясь на торчавшего тут же не столь приятного товарища старосты. Тот обронил без улыбки:

– А я и не знал, что вы родственники!

– Не были вроде, – буркнула девушка, – до сегодняшнего дня.

– Я же говорю, талантливые детишки! – сказал над ее головой Артур. – Всё успевают: и напиться и породниться… Но если вы двое сейчас не успеете за нашей Марго, вам придет полный… конец!

Ой! Мира припустила за удалявшейся ректоршей, на ходу соображая, чем заслужила сегодняшнее неожиданное почетное обращение гнома: неужели честно распитой бутылкой? Или совместным непоступлением? Или тем, что с ходу запомнила его имя? Или… О, понятно!

Она разделила с Шазром дорожную пищу.

Легко делиться тем, чего у тебя в избытке: сытным домашним обедом, купленной в корчме закуской, пиром на весь мир. Но если в трудной дороге с тобой делятся последним… На языке гномов это означает: я тебя всегда поддержу. Я тебе ближе, чем друг. Я – твоя родня.

Надо быть поосторожней, а то она так невзначай еще и какую-нибудь нечисть себе в родственники заполучит!

***

Ректор ходила по своему кабинету, аки медведица в клетке. Или, вернее, большая черная кошка, может, она в таковую и превращается по ночам? Новички замерли у двери, дыша осторожно и неслышно, исподволь кидали по сторонам любопытные взгляды. Комната была большой, с огромным деревянным столом вишневого цвета, с тяжелыми креслами и стульями вдоль стен, обитых зелеными бархатными панелями. В высокие стрельчатые окна с частой обрешеткой сквозь разноцветную листву девичьего винограда проникал солнечный свет; пылинки парили и сверкали в воздухе. В простенках окон возвышались черные книжные шкафы со стеклянными дверцами. Слева в стене виднелась невысокая темная дверь – личная комната ректорши? Или пыточная для непослушных студентов? В последнее верилось легко – особенно когда женщина остановилась, упершись в стол костяшками пальцев, и вперила в парочку тяжелый взгляд. Промолвила:

– Ну?

Двое с тоской покосились друг на друга, не зная, как реагировать на этот короткий вопрос, без сомнения требующий ответа. Промолчали, на всякий случай повинно повесив головы.

– И кто же из вас троих придумал устроить эту демонстрационную… алкогольную акцию на крыльце Академии? – устав ждать, перевела свой вопрос ректор.

– Мы просто хотели покушать… – осторожно начала Мира.

– А потом просто решили напиться?! Вот вы, – она воинственно указала пальцем на гнома (и ногти-то у нее выкрашены черным!), – с какой стати начали потчевать человечьих девушек своим Сааргхом? Решили устранить конкуренток? Или запреты предков для вас совершенно ничего не значат?

Шазр сглотнул и вдруг начал кланяться. В промежутках между поклонами выдавал отрывистое: он ничего такого не имел в виду… он не знал, что для людей Сааргх вреден… он вечным трудом искупит нанесенный вред… Ректор, уставшая следить за ускорявшимися поклонами, скомандовала:

– Довольно, замрите!

Шазр застыл в полупоклоне, осторожно выпрямился и, сцепив на животе крупные руки, уставился в пол. Мира сочувственно поглядывала на его побагровевшее лицо.

– Придется сдать ваш дорожный напиток в камеру хранения!

– …да там уже ничего и не осталось…

– Тем более! – нелогично, но сурово отрезала ректор, и парень тут же умолк.

– Теперь вы!

Мира чуть не отпрянула от указавшего уже на нее перста женщины. Переспросила осторожно:

– Я?

– Да, вы! Эта корзина просто забита травами и настойками! Как много среди них ядов?

Мира оскорбленно прижала к животу драгоценную поклажу, выпалила негодующе:

– Ни одного! Там всё только от простуды, от живота, от ломоты суставов, от почесухи, от золотухи, от лишая, от мужской немощи…

Ректор прервала затянувшееся перечисление, грозившее превратиться в список всех существующих на свете болезней:

– Однако вы не знаете, могут ли они принести вред той или иной расе?

– Э-э… нет. Ну, кроме кикимор, болотников, лешаков…

– Сдадите свою корзину на досмотр целительнице Иде. Вам вернут оставшееся после того, как будут отобраны наиболее опасные лекарственные средства. Все понятно?

– Да…

– Можете идти!

Мира вместе с Шазром послушно повернулась к двери, но спохватилась:

– То есть нет!

– Еще какие-нибудь вопросы?

– Мы же не ваши студенты, госпожа ректор, почему мы должны слушаться вас и куда-то отдавать наши вещи?

Госпожа улыбнулась – точь-в-точь, как может улыбаться мышкам сытая кошка, лишь на время спрятавшая свои когти.

– С этого дня вы – они. Студенты моей Академии.

***

Друзья слонялись по коридору неподалеку от ректорской. Мало-помалу тема разнообразных подвигов абитуриентов и первокурсников себя исчерпала. Прислушиваясь у дверей – наружу не проникало ни звука – Криспин прикинул:

– Как думаешь, Марго уже порвала их на мелкие клочочки и проглотила?

Артур улыбнулся.

– Думаю, им читают лекцию, как до́лжно себя вести студентам нашей блистательной Яшмовой Академии!

Криспин аж подпрыгнул. Уставился на друга с изумленным восхищением:

– Так ты все-таки уговорил ее их оставить? У тебя и впрямь золотой язык, какое же влияние ты имеешь на нашу Ведьму! И что ты ей такого наплел? Упросил подарить один-единственный шанс, пожалеть, ведь детки так долго сюда добирались?

Артур развел руками.

– Я бы ничего не смог поделать, если б Марго сама того не захотела. Ты же видел, она вчера не приказала Стражам сразу выкинуть или как следует напугать эту троицу: похоже, решила понаблюдать, что они предпримут дальше.

Криспин качнул головой:

– Знай я, что Марго по душе студенческие попойки, закатывал бы их у ректорской перед каждым экзаменом по ее предмету!

Артур хмыкнул.

– Тогда бы ты вылетел отсюда еще на первом курсе!

– Ну нет, дружище, – с горечью заметил Криспин, – уж вылететь мне не грозит совершенно!

Никак не прокомментировав его слова, Артур задумчиво смотрел на дверь кабинета.

– Мне кажется, кто-то из этих троих ее заинтересовал. И ночь она потратила не только на наблюдение за ними, но и на то, чтобы навести справки…

Криспин оживился.

– Думаешь? И кто, по-твоему? Я не заметил ни у кого особого дара…

– Или его очень успешно скрывают.

– Давай прикинем. Лесовичка? – Друзья поглядели друг на друга и одновременно замотали головами. Лесных ведьм автоматически приравнивают к деревенским знахаркам – официально необученным, с весьма незначительным или специфическим, непригодным для широкого использования даром. Они посещают иногда такие вот провинциальные школы магии, но всегда недолго: год, не больше. И никогда – столичные. Обычно необщительны, диковаты, не понимают терминов и основ высшей магии, осваивают что-то прикладное – и так же незаметно исчезают, растворяются в обширных лесах Арранты, а то и всего Волчьего полуострова. Преподаватели признают, что вряд ли хоть чему-то могут их обучить.

– Скорее уж гном, эти ведь очень редко учатся у людей! Наверняка Марго захотелось заполучить себе персональную редкость.

– Ну уж редкостей здесь как раз хватает! – фыркнул Криспин.

– Или, допустим, цветочная баронесса, – продолжил староста. – На вид просто избалованная богатенькая девчонка, но что мы о ней знаем?

– Придумал! – Криспин предвкушающе потер ладони. – А давай-ка втихушку устроим им испытания? Заодно и определим, кто фаворит Марго в этой тройке!

Артур покосился в сомнении. Друг правильно понял его взгляд, заверил нетерпеливо:

– Неопасные, неопасные, не пугайся! Сделаем скидку на возраст и неопытность!

Зная Криспина, насчет «неопасности» староста очень сомневался, но иного способа, кроме длительного наблюдения и выуживания микроскопических доз сведений у неподдающегося ректора сам предложить не мог. Пятикурсники отправились прочь, на ходу воодушевленно выдвигая варианты грядущих «испытаний».

Друзей внимательно слушало коридорное привидение.

***

Дверь ректорской закрылась резко; удивительно, что еще не поддала напоследок! Двое стояли в коридоре, таращась друг на друга круглыми изумленными глазами. Мира медленно протянула руку, потрогала шероховатый камень стены, поцарапала ногтем дверь и с айканьем затрясла пальцами: дерево в ответ обожгло потревоженной крапивой – защитой от несанкционированного проникновения. Значит, все-таки не сон!

Лицо Шазра было неподвижно-задумчивым: казалось, и он прикидывает, не привиделась ли ему судьбоносная беседа с ректором. Мира прошептала:

– Она ведь точно сказала, что мы, все трое, можем здесь остаться?

Рыжий откашлялся, но лишь молча кивнул: боялся, что потревоженная шумом ректорша выскочит и тут же отменит свое решение?

– Безо всяких испытаний? Экзаменов? Конкурса?

Гном помедлил и вновь неуверенно кивнул.

– Ну что? Тогда ура? – шепотом предложила Мира.

– Банзай… то есть ура! – прошипел Шазр. Хлопнул широкими твердыми ладонями в победно подставленные руки лесовички (изрядно отбив их при этом) – звонкое эхо понеслось по Академии, двое испуганно глянули на дверь ректорской и, схватившись за руки, как напроказившие детишки, побежали прочь. В конце коридора Мира уже нормальным голосом заявила:

– Оказывается, иногда опаздывать полезно! Побежали к Аме, обрадуем ее!

Привидение прислушалось к веселым беззаботным голосам внезапно поступивших, длинно вздохнуло-простонало:

– Бедня-яжки!

И растаяло.

Часть вторая. Королева красоты

Глава 1.Знакомство

– Может, попробуешь вставать пораньше? – в который раз предложила Мира. Сама валялась на кровати, хоть и уже застеленной, и, заложив руки за голову, наблюдала, как оккупировавшая единственное зеркало в комнате Амариллис наводит ежеутреннюю красоту. Первое время баронесса требовала персональную горничную, но получив насмешливое согласие кастелянши Батильды стать ею за умеренную плату, отступилась. И то сказать, горничная из Батильды вышла бы устрашающая: низенькая женщина поперек себя шире с внушительным носом и крупной бородавкой возле оного, с маленькими черными глазками и черно-седыми волосами, связанными в неопрятный узел, в который воткнута кокетливая кружевная наколка, ходила по Академии такой тяжелой поступью, что мебель дребезжала. Но когда надо было застигнуть студентов за нарушением порядка, кастелянша умела перемещаться совершенно бесшумно и быстро.

Неугомонная Ама попыталась привлечь к обслуживанию своей персоны соседку-лесовичку. Однако та, хоть и покладистая, совершенно не умела делать изысканные прически и орудовать тяжеленным утюгом, дабы разгладить многочисленные кружева-прищипы-воланы на суперстоличных нарядах. Потому баронессе оставалось полагаться лишь на собственные руки и – магию.

Вот и сейчас Мира с интересом наблюдала, как, повинуясь движению указующего перста, пряди светлых волос сплетались-свивались в сложное сооружение на голове Амариллис. Захлопала восхищенно в ладоши.

– Ама, какая же ты умелица! Без куска хлеба после Академии точно не останешься!

Та повела высокомерным золотистым глазом.

– Сколько тебе говорить, я не нуждаюсь ни в каком «куске хлеба» и в какой-либо работе! Я учусь здесь лишь…

– …лишь потому, что иначе папаша урежет тебе содержание! – привычно закончила Мира. Бодро соскочила с кровати. – Всё, ты готова, идем?

Соседка окинула ее снисходительным взглядом.

– Вот так и пойдешь?

Мира мельком глянула в старое туманное зеркало: там отразилась невысокая крепенькая девушка с длинной косой, в темно-зеленом ученическом платье, схваченном плетеным кожаным пояском. На ногах – башмачки из мягкой кожи. Просто красавица!

– Ну да, а что?

Амариллис скривилась.

– Если я начну объяснять, что именно не так, все занятия закончатся!

– Так побежали скорей!

С безнадежным вздохом баронесса подхватила учебный ридикюль и выплыла за дверь. Мира последовала за ней, скрывая улыбку. Она уже уяснила: если подружка чего-то хочет, то обязательно этого добьется – или добьет сопротивляющегося. Амариллис не предпринимала в отношении соседки ничего, кроме укоризненных вздохов-взглядов-реплик, поскольку неказистость лесовички оттеняла ее собственную красоту и изысканность.

Ибо баронесса вела войну. Беспощадную войну за звание первой красавицы Академии.

***

Начались боевые действия в самый первый день занятий, когда троицу запоздало-поступивших представляли остальным студентам. Амариллис припозднилась и тут; когда наконец вплыла в аудиторию, стало ясно – почему. Чтобы не затеряться на фоне остальных. Хотя и так бы не потерялась: в своем-то нарциссно-желтом платье и с высокой прической, которой только диадемы принцессы недоставало! Оставшись довольной вызванным ее появлением шумом и бурным обсуждением (последние ряды даже привставали, чтобы лучше разглядеть яркую первокурсницу), девушка помахала рукой в кружевной перчатке и произнесла высоким голосом:

– Приветствую всех! Я новая студентка, баронесса Амариллис…

Мира отключилась после оглашения второго имени. С любопытством разглядывала студентов. Было их не так много, как она опасалась. Вон помирающий со смеху староста Нортон, рядом – его приятель с вечно хмурой физиономией, вокруг стайка студенток: ага, значит, друзья пользуются успехом! А в центре аудитории сидела очень красивая высокая рыжая девушка, неподвижно уставившаяся на новенькую. Ученицы рядом пытались копировать выражение ее лица или, наоборот, посматривали на рыженькую с ехидными улыбочками и перешептыванием.

– Слишком мелкая для такого безразмерного имени, – громко прокомментировала красавица. Амариллис ей мило улыбнулась:

– Конечно, мне-то ведь не надо быть длиной с жердь, чтобы меня хоть кто-то заметил!

Мира почти услышала, как скрестившиеся взгляды красоток зазвенели, словно клинки. Битва началась!

Правда, баронессу тут же лишили ее непревзойденного в провинциальной Академии оружия: столичных нарядов.

Стремительно вошедшая ректор одним взглядом окинула жалкий букет жмущихся друг к другу новичков и его главное украшение – желтую лилию Амариллис. Скривила карминовые губы и заявила:

– Так!

В забитой аудитории мгновенно повисла тишина. Ректор продолжила:

– Первокурсникам ознакомиться с табелем нарушений дисциплины и, соответственно, наказаний за них! Ранее поступившим также не мешает освежить список в памяти, а для особо забывчивых напоминаю: соблюдение комендантского часа обязательно для всех!

Казалось, при этом она очень выразительно посмотрела на компанию старосты. Мира заметила переглядку усмехнувшихся друзей и поняла: не показалось.

– В связи с первым учебным днем новички за неподобающее появление не в ученической форме наказаны не будут. (Троица растерянно заозиралась на студентов, блистательная улыбка Амариллис подувяла, а рыжеволосая красотка торжествующе хмыкнула). При повторении подобного случая вся одежда будет конфискована для хранения вплоть до выпуска или исключения из Академии. Форму получите у кастелянши. В ней вы должны находиться во время занятий, в библиотеке, в столовой, а также…

– …в ванной, в уборной и в постели, – пробурчал кто-то из задних рядов, ректор проигнорировала и сам комментарий, и смешки.

– …при выходе в город. Новички, следуйте за мной!

Трое первокурсников побрели за стремительной госпожой ректор. Та приостановилась в дверях: разговор и движения, поднявшиеся было в аудитории, тут же стихли.

– А! И поздравляю всех с началом учебного года!

Глава 2. Квест: Найти библиотеку

Амариллис причитала, крутясь перед зеркалом:

– Какая убогость! Какая дикость! Провинция! Нищета!

Мира разглаживала складки лежавшего на кровати платья – шерстяное, цвета болотного мха (лесовичка очень не любила черный цвет и тихо радовалась, что учебная форма не подошла ей по размеру), не рваное, по полу не волочится – что еще нужно? Но соседка расстроилась всерьез: аж на глазах злые слезы.

– Тебе черный очень идет, – попыталась утешить ее Мира. И правда, форменное платье подчеркивало белизну кожи баронессы, золотые глаза горели ярче, а волосы и вовсе сияли. Амариллис с ходу накинулась на лесовичку:

– Да не в цвете же дело! Ткань ужасно грубая, просто кожу дерет! А фасон, ты посмотри, столетней давности! И широкое – как на троллиху сшито!

– В талии пояском можно прихватить…

– А, да что с тобой разговаривать! Ты же в своем лесу ничего лучше дерюги не видела!

Почему же только дерюга? А тонкий лен? А крапива? А козий пух? Но Мира не стала спорить. Аккуратно складывала «академические» наряды: к платью прилагались теплая куртка, чулки, шапочка, рукавицы; твердый, прямо-таки гремящий фартук и большие, по локоть, перчатки для каких-то «лабораторных занятий» (похоже, очень опасное дело!), еще всякие мелочи… Наверное, целых полсундука займет, до чего же щедрая Яшмовая Академия!

– Нищета! Убожество! – почти рыдала Амариллис. Махнув на соседку рукой, Мира принялась изучать расписание. Удивляло, что почти у всех первокурсников оно было разным, совпадали только Основы магии да еще пара предметов. Неужели ректорша с первого взгляда вычисляет, кто чего не умеет, в чем нуждается? Или попросту крутит в своем кабинете рулетку с вопросом: что выпадет этому фанту… то есть студенту? Гербология – ясно, Бестиология понятно, и Стоунмэйджик тоже, но что есть…

– Ама, а ты знаешь, что такое И-игнисология?

Той уже надоело стенать, или ее, как многих капризных детей, было легко отвлечь.

– Где, покажи! – Опустившись рядом на кровать, взяла расписание. – А, это же Огненная магия! Ну надо же, как все тут по-научному обозвано, прямо как в настоящей Академии!

– А разве она не настоящая? – искренне удивилась Мира.

– О, ради всех богов, ты просто безнадежна! Вот Алмазная – настоящая! Да и все остальные столичные магические школы. А эта… какая-то Яшмовая! Да яшму и за драгоценность считать нельзя!

– А мне нравится яшма, – примирительно заметила Мира, – она теплая, столько цветов…

– Ну еще бы! – фыркнула соседка. – Чего от тебя ожидать!

Дверь открылась, и на пороге появился Шазр. Амариллис вскочила:

– Учись стучать, прежде чем войти! А если бы мы здесь голые ходили? Или ты на это и рассчитывал?

Вспыхнувшим румянцем гнома можно было осветить комнату.

– Нет! Я вовсе не думал…

– Оно и видно, что не думал!

– …не надеялся…

– Еще бы ты надеялся!

– Ох… простите-простите, я больше не буду! Пойдемте в библиотеку?

– Какая библиотека! Надо же решить, что делать с этим ужасом! – Вспомнив об одежном несчастье, Амариллис вновь бросилась к своей форме. Мира охотно подхватила сумку: удрать от бесконечных стенаний соседки и заодно изучить Академию.

– Идем, Шазр!

***

Первокурсникам показали основные аудитории, лаборатории, столовую, зал для тренировок и общих собраний. А также махнули рукой в сторону учительского крыла (учительская, ректорская и жилые комнаты преподавателей) и указали на коридор, ведущий к библиотеке. Но сейчас, вот ты хоть тресни, двое обежали все известные уже коридоры и галереи, а нужных так и не нашли!

– Ну как же так, – упрекала Мира приятеля, – ведь гномы никогда не теряются в своих пещерах! А тут, гляди, практически подземелье!

Коридоры, в пересечении которых они сейчас стояли, и впрямь казались рудничными штольнями: неровный камень, горящие через длинные промежутки тусклые светильники, подземный холод и сырость. Парень уныло огляделся.

– Так то же родные пещеры! А здесь… – оглянулся еще и, подавшись к Мире, добавил шепотом: – Тебе не кажется, что коридоры меняются?

– Меняются?

– Да! То влево, то вправо ведут, обратно возвращаешься – а уже тупик. Туда-сюда как змеи виляют. Сестра, это же настоящий лабиринт! А если мы тут совсем заплутаем, и нас никто никогда не найдет?

Мира зябко поежилась: и от холода и от предположений гнома. Возразила неуверенно:

– Да кому нужно первокурсников запутывать? Мы ведь не какие-нибудь пробравшиеся в Академию враги! Поступили официально и хотим здесь учиться, а не абы что! – Как могла грозно огляделась, еще и ногой топнула, прикрикнув: – А ну, прекратить шалить!

До этого их голоса звучали глухо, но команда неожиданно звонко и громко разлетелась по перекрестку, отозвавшись в сумраке таким гулким эхом, что девушка, прихлопнув рот ладонями, вытаращила глаза, а гном набычился-напрягся, как бы готовясь принять на плечи рушащиеся своды. Эхо еще не успело стихнуть, как в конце коридора показалась фигура в белых одеждах. Приглашающе махнула им рукой. Мира схватила приятеля за локоть:

– Туда!

– Ага, вижу!

Первокурсники поспешили за нежданным проводником: приходилось идти очень быстро, иногда даже бежать – человек и не думал замедлять шаг, дожидаясь только перед очередным разветвлением или поворотом, снова молча махал им и двигался дальше. Минут через пять Мире начало казаться, что их, наоборот, уводят куда-то вглубь «лабиринта», потом и запыхавшийся гном вымолвил:

– Что-то мне это не нравится… Эй, уважаемый, послушайте!..

Человек немного задержался – не разглядеть четко, но его белая одежда и даже лицо просто светились в темноте коридора – вновь махнул рукой и… пропал! Двое, не сговариваясь, рванули туда, где только что его видели…

И вылетели из темноты на свет, едва не сбив с ног пару студенток.

– Смотрите, куда прете!

Оглядевшись, Мира обнаружила, что они опять стоят в холле главного корпуса – откуда и начинали свой «библиотечный» путь. Шазр озадаченно почесал рыжий затылок.

– Вот так-так! Что-то мне чудится, мы уже сегодня в библиотеку не попадем!

Мира согласилась, и двое устало поплелись домой. На этаже общежития гном предложил:

– Зайдешь?

Как опоздавшему, нормального места Шазру не досталось; ему выделили в конце коридора расчищенную тесную кладовку со скошенной крышей и малюсеньким круглым оконцем под самым потолком. Узкая кровать, сундук, колченогий стол – вот и все, что сюда помещалось. Но гному нравилось – темно, тепло, никаких соседей. Шазр взлохматил волосы, озабоченно оглядываясь:

– А тебя и нечем угостить! Присаживайся.

Мира аккуратно утвердилась на покачивающемся скрипящем стуле и начала светскую беседу:

– И как тебе здесь? В Академии? Всё не так, как думалось, правда?

Приоткрытую в освещенный коридор дверь на миг заслонил кто-то проходящий – и вернулся.

– Вы так быстро возвратились? Как интересно! – Придерживаясь обеими руками за притолоку, в комнату заглядывал пятикурсник Криспин Тай.

– Да-а, – нестройным дуэтом отозвались новички.

– Значит, Артур был прав, – непонятно заметил студент. Окинул поднявшихся при его появлении новичков оценивающим взглядом. – И каким же это образом вы выбрались? Стрелочки на стенах рисовали? Крошки на полу рассыпали?

Мира заморгала: похоже, Шазр был прав – с ними и впрямь развлекались. Но кто? Сама Яшмовая Академия? Или вот такие вот старшие… недоросли? Надо остальных расспросить, сумел ли кто вообще сегодня обнаружить недостижимую библиотеку? Шазр по-военному кратко отрапортовал о неведомом проводнике. Тут Криспин и вовсе ввалился в комнату – от удивления.

– Это когда же вы успели приручить Коридорного?!

Коридорное Привидение, или попросту Коридорный, надзирает за всеми проходами и переходами в Академии. Может запутать ученика, которого невзлюбил, и тот будет бродить часами и даже днями, пока дух не сжалится или кто-то из преподавателей или старшекурсников не отыщет, не вернет несчастного. А любимцам, наоборот, укорачивает путь – едва шагнув за порог своей комнаты, мгновенно оказываешься в нужном месте. Студенты традиционно приносят ему жертвы и подарочки, чтобы не подвел в самый неподходящий момент.

А тут новички, и знать не знавшие о существовании Коридорного, неожиданно удостоились того, что он – лично! – привел заплутавших домой! Есть над чем задуматься. И придумывается при этом три варианта: или дух за что-то внезапно возлюбил первокурсников, или ректор попросила его за ними присмотреть. Или – возвращаемся к версии старосты.

Все это мелькнуло в голове Криспина, пока он с прищуром рассматривал озадаченную, нервничающую под его взглядом парочку. Уровень силы у обоих все тот же невыдающийся, хотя сама магия незнакома – так до недавнего времени он не был знаком ни с лесовичками, ни с гномами-полукровками…

Ну что ж, раз не удалось ни повеселиться как следует над заплутавшими, ни найти подсказку, что же в них увидела Марго, хоть немножко напоследок оторваться. Произнес выразительно:

– Но что я вижу: девушка наедине с парнем! В его комнате! Да изучали ли вы двое Табель нарушений?

Девушка-с-парнем испуганно переглянулись и синхронно затрясли головами. Испустивший тяжкий вздох Криспин закатил глаза.

– Что за молодежь безответственная пошла! Сегодня же выучить всё назубок, завтра проверю самолично! Это – одно из самых страшных преступлений в Яшмовой Академии! Застигнутых могут даже исключить! – Заметил, что девчонка начала потихоньку продвигаться к двери и, продолжая вещать, как бы случайно преградил ей путь. – Наш ректор очень заботится о нравственности своих студентов, поэтому…

Гном неожиданно начал усердно кланяться.

– Господин старшекурсник, нас сегодня простите! Сестра ни в чем не виновата! Это я ее позвал на мою комнату посмотреть!

– Да мы ничего такого, – присоединилась к нему лесовичка, – видишь, и дверь открыта, и я только-только зашла… Прости, мастер Криспин!

– Раз простишь, два простишь, а там, глядишь, и… – взял зловещую паузу Криспин: двое моргали, преданно таращась на него, – вы и всю Буржбу невзначай сожжете!

– Да не умею я с огнем-то! – зачастила девчонка. – Я вообще его боюсь, правда!

Пример с «сожжением» вообще был взят с потолка, но вот страх лесовички перед огнем неожиданно его задел. Криспин произнес сухо:

– В общем, так. На первый раз я вас прощаю…

– Спасибо! Спасибо! – в голос зачирикали радостные первокурсники, гном опять принялся кланяться.

– Но будете мне должны – каждый! – по одному желанию, которое обязаны выполнить беспрекословно. Ясно? Девочка, как там тебя…

– Мира!

– …немедленно убирайся к себе в комнату!

Девица протиснулась мимо и не подумавшего посторониться старшекурсника; всполошенно топая, «убралась» через общий холл в девчачье крыло. Зловеще напоследок улыбнувшись хозяину – чтоб не расслаблялся! – Криспин вразвалку направился к себе. Не только же у него одного должно быть испорчено настроение!

Глава 3. Королева красоты, а ты страдай

Наутро Мира с восхищением разглядывала преобразившуюся форму соседки: где вчерашняя мешковатость и неказистость? Да такое элегантное платье, сидящее по фигуре как влитое, с драгоценным кружевом воротничка и обшлагов, самая придирчивая столичная модница надеть не откажется! Амариллис снисходительно согласилась с простодушным восторгом лесовички, добавив при этом, что по-настоящему модных столичных дам та и в глаза не видывала. Первокурсницы тоже осыпали товарку похвалами – как сами ни старались изобразить из казенных платьев нечто приличное, подобного эффекта никому не удалось добиться. А некоторые (читай Мира) даже и не пытались.

Но главной похвалой, подарившей баронессе хорошее настроение на весь день, была кислая физиономия увидевшей ее в столовой Джули.

С тех пор, вот уже месяц, война красавиц тянулась с переменным успехом. К партии баронессы примкнуло большинство новичков – просто стадный инстинкт сплочения перед «старичками», за исключением тех, кто предпочел остаться в стороне и просто учиться, либо, наоборот, втихую или открыто держаться старшекурсников. На стороне Джули был опыт, коварство, прекрасное знание секретов Академии, в том числе и как избежать лишнего внимания преподавателей. На стороне Амариллис – неистощимая энергия и беспримерное самомнение, которое не давало ей хоть раз признать свое поражение.

Мира то веселилась, то восхищалась, то сердилась – тем более ей как соседке по комнате и общепризнанной подружке баронессы тоже иногда доставалось. Ладно если это была ежедневная порция презрительных взглядов и ядовитых, совершенно неостроумных замечаний (все больше насчет дремучих лесных ведьм и их примитивной волшбы): ей-то как с гуся вода, а сама Амариллис с ее язычком успешно отбивалась за двоих. Так ведь и чего похуже случалось! Например, летучая мышь, целившаяся в подругу, а в итоге вцепившаяся в Мирину косу: почему-то та приглянулась крылатой твари гораздо больше, чем роскошная прическа соседки. Пока первокурсники прыгали вокруг, ахали-пищали, пытаясь кто деактивировать грызуна, кто отцепить вручную, а «старички» покатывались со смеху, тварь успела измусолить-сжевать хвостик косы и с громким хлопком раствориться в воздухе. Или порошок, подсыпанный в обувь, отчего туфли при каждом шаге издавали характерный звук и нестерпимую вонь, а старшие девочки демонстративно зажимали носы и громко вопрошали: «Кому тут невтерпеж?»! А некая субстанция, подлитая в чернильницу на парте и прямо на глазах превратившая добросовестно записанную лекцию в набор неприличных ругательств!

Теперь Мира, прежде чем выйти из комнаты, сначала выглядывала – не ожидает ли там очередная обычная или магическая пакость от неистощимых на выдумки союзниц Джули, в одиночку по коридорам перемещалась короткими перебежками от угла до угла, а перед тем как начать есть в столовой, долго принюхивалась и приглядывалась к содержимому тарелок и кружек: не заверещит ли пища и не убежит ли в панике с ложки, как уже бывало?

Амариллис при всем при этом только похохатывала, интриговала, сплетничала и целеустремленно наводила мосты со всеми «статусными» старшими. Исключая Джули с компанией, разумеется. Казалось, она, наоборот, расцветает в этой безумной атмосфере, руководствуясь принципом: «пусть лучше меня ненавидят, чем не замечают!» Да уж, незамеченной баронесса точно не останется: вся Академия с интересом следила за борьбой двух «королев», прежней и новой, и даже делала ставки.

А Мира плакалась Шазру и всерьез подумывала перебраться жить в его сундук или найти в здании неприметный чуланчик и провести в нем весь предстоящий учебный год. Она совершенно не понимала желания соседки постоянно быть в центре внимания: ведь достаточно иметь несколько хороших друзей-товарищей, избегать неприятных тебе личностей и просто мирно и спокойно поживать-учиться. Если, конечно, учиться получается.

У нее самой получалось не всегда.

И избегать – тоже.

Вот и сейчас три рослые старшекурсницы поймали зазевавшуюся Миру в пустынном коридоре и, осыпая гадкими прозвищами, подробно рассказывали, что сделают с ней и ее подружкой, если они «не прекратят выпендриваться». Да еще пытались за косу оттаскать. Прижав эту самую косу спиной к холодной стенке, а к груди щитом – стопу учебников, Мира терпеливо сносила чувствительные щипки и тычки, надеясь, что девицам вскоре надоест это развлечение. Но, раззадоренные безлюдьем и ее молчанием, те все больше входили в раж. Придумали опробовать на ней какие-то свежие зловредные заклинания: то ли насылания прыщей, то ли облысения. Тут Мира заволновалась всерьез: синяки что – сойдут за ночь, но вот ставить щиты против магического воздействия она еще не умела, а коль эти заклятья-проклятья студентки только недавно выучили, мало ли что у них там получится, может статься, и Ида не сумеет потом помочь! Поспешно пробормотав, что все прекрасно поняла и до самого последнего словечка обязательно передаст соседке, а вообще она тут совершенно не при делах, да еще нужно к завтрашнему утру сделать контрольную, попыталась улизнуть в ближайший сверток коридора.

Не тут-то было! Ее со смехом изловили, вернули к стеночке, вдобавок Элис, эффектная брюнетка, одна из вернейших союзниц Джули, ткнув острым указательным пальцем в лоб, приказала: «Замри!», и лесовичка, как в детской игре, замерла. Но по-настоящему замерла: не тело – камень, такой же тяжелый и неповоротный, как камни за ее спиною. Учебники выпали из онемевших рук, ударив по ногам, но она не могла ни отдернуть их, ни даже зашипеть от боли. Наблюдая, как хихикающие, подталкивающие друг друга старшекурсницы вспоминают заклинания, Мира отстраненно подумала: надо обязательно выучить вот это их «замри», чтобы в следующий раз метнуть его в обидчиц и удрать под спасительное крыло кураторши женского общежития. Либо в библиотеку, где можно затеряться среди армии стеллажей или даже под стойкой дежурного. Глядя, как сплетаются в воздухе пальцы Элис и линии творимого заклинания (а Мира не могла даже зажмуриться!), лесовичка представила, как тот недовольно глянет на нее, вбежавшую, еще и прикрикнет наверняка, чтобы вела себя потише!

…Она так ясно это вообразила, что практически увидела, как расставляющий по полкам учебники дежурный обернулся, почти встретила взгляд очень темных глаз: те расширились, отразив огни плавающих между шкафами ламп, и тут же сузились до прицельных щелочек.

– Ты! – резко вымолвил он…

Губы Элис, изогнутые в предвкушающей усмешке, собрались произнести завершающее слово – и захлопнулись по команде-окрику:

– Заткнись!

Студентки разом оглянулись (за исключением могущей только двигать глазами лесовички) на стремительно идущего к ним парня. Темные волосы отброшены с высокого лба, рабочая черная мантия реет, словно крылья летучей мыши, глаза горят… нет, это отсвет фонаря, под которым как раз и поймали Миру.

– Ой, – совершенно детским голоском пискнула рослая Элис и ручки от волнения перед грудью сцепила. – Криспин, добрый день! Куда так торопишься?

Мира во все глаза (а что она еще могла поделать?) смотрела, как наглая упертая девица превращается в млеющую и блеющую от восхищения невинную влюбленную овечку. Криспин остановился перед ними резко – старшекурсницы аж отпрянули, – скривив губы, оглядел неподвижную лесовичку и промолвил:

– Отомри!

И Мира с облегчением сползла по стеночке: ноги после получасового «общения» с подругами Джули препротивно дрожали. Парень указал на валявшиеся книжки.

– Подбери.

Перемещаясь на корточках, лесовичка собрала учебники и сумку; девичьи ноги перед ней переминались и отодвигались. Задрав голову, выжидающе посмотрела снизу на старшекурсника.

– Иди за мной, – скомандовал он и, резко повернувшись, – мантия взлетела – так же стремительно отправился прочь. Прыжком поднявшись с пола, Мира припустила следом, унося на спине разочарованные возгласы обломанных девиц:

– Криспи-ин! Мы ведь с ней еще не закончили-и!

Всего несколько поворотов – и вот знакомые библиотечные двери, а ведь Мира была готова поклясться, что до них добираться еще несколько поворотов, пять лестниц и парочку переходов. Может, дежурный по библиотеке, как и Коридорный, умеет срезать путь до рабочего места?

Створки при их приближении широко распахнулись (библиотека всегда так встречает по себе дежурного?) и захлопнулись за ними с таким грохотом, что с ближайших полок упали книжки. Впрочем, по мановению Криспина, тут же и дисциплинированно вспорхнули обратно. Старшекурсник дошагал до стойки и развернулся так круто, что теперь попятилась уже лесовичка.

Спросил резко:

– С чего ты решила, что я буду за тебя заступаться?

Глава 4. Дежурный по библиотеке

Впервые с дежурным Мира столкнулась, когда после первой неудачной попытки все же добралась до библиотеки.

Та, искомая, оказалась неожиданно рядом. Стоило лесовичке, сжимавшей в руках схему и список учебников, с замиранием сердца (а ну как опять заблудится, а доброго Коридорного рядом не окажется?) вновь пройти по переходу, ведущему из главного корпуса, свернуть в помеченную на схеме сторону, как тут же обнаружились деревянные, украшенные кружевом ковки высокие двустворчатые двери. Памятуя о голосящих Воротах, девушка взялась за ручку с опаской – но никаких душераздирающих криков и звонов тут не случилось, хорошо смазанные петли повернулись неожиданно легко, без скрипа и скрежета – и Мира шагнула через украшенную лепкой арку в библиотеку.

Ох-х! Даже в Забродском монастыре, затерянном в глубине Пущи, не было столько книг – а уж ученые-то монахи без них и дня прожить не могут, еще и другие выискивают, ездят в заброшенные скиты и большие города, а то и в иные страны – лишь бы раздобыть новые-редкие! Проходы между стеллажами словно улицы, сами книжные шкафы – этажами; чтобы до верхних полок достать, нужно по лестнице карабкаться. Может, ну ее, эту учебу, просто взять и провести год здесь, в библиотеке, зарывшись в книги? Зачем ее вообще послали в эту Яшмовую Академию? Без каких таких хитрых колдовских умений не прожить ей в Пуще? Она и сейчас уже многих может запросто за пояс заткнуть – все говорят…

Ай! Верно подмечено: только расхвастаешься, даже мысленно, перед самой собой, тут-то на тебя все шишки и повалятся. Да здоровенные! Да с самой высокой сосны! В этот раз роль сосны исполнял все тот же пятикурсник Тай, в которого Мира врезалась, свернув в очередной стеллажный квартал. Да так врезалась, что парень выронил стопку книг и теперь хмуро взирал на нее сверху, потирая ушибленную грудь. Спохватившись, лесовичка кинулась с извинениями подбирать книги: те, казалось, не хотели покидать родную библиотеку, потому что радостно разлетелись кто куда по всей длине ряда, одна даже под стеллаж спряталась.

– Фу-ух! – Взмокшая Мира смахнула с последнего пойманного томика липкую паутину и с натугой протянула парню собранную увесистую стопу. – Вот, возьми. И прости, что я в тебя врезалась.

– Что-то тебе постоянно приходится извиняться! Следуй за мной.

Мира поудобнее перехватила книги и состроила рожицу в спину парня. Она же не виновата, что постоянно с ним сталкивается! В самом прямом смысле сталкивается.

– Клади сюда. – Тай указал на длинную деревянную стойку. Сам зашел за нее и принялся по-хозяйски перебирать бумажки, что-то записывая. Переминавшаяся с ноги на ногу в ожидании очередного выговора Мира огляделась. Вокруг было пусто, где-то в рядах слышались шаги, невнятный разговор. Вдруг рядом кто-то засмеялся в голос. Не поднимая головы, Криспин приказал:

– Ну-ка, тихо там! – вроде бы негромко, но как-то так, что за ближним стеллажом испуганно пискнули, судя по глухому стуку, уронили тяжелую книгу и быстро-быстро убежали – может, вообще из библиотеки вон. Мира на их месте точно бы убежала.

Старшекурсник наконец взглянул на нее:

– Так какие книги желает заказать студентка?

– Что?

– Ты же пришла за учебниками, так?

– Да… а-а-а, так ты здесь за библиотекаря?

Скривил губы:

– Подрабатываю, нужно же оплатить обучение! Давай свой список.

– Вот. Обучение? – переспросила Мира, следуя за снующим между шкафами парнем.

– Думаешь, у провинциальной Академии имеются средства на бесплатное обучение студентов? Даже таких, как я.

– Каких – таких?

Криспин наклонился, вытаскивая с нижней полки здоровенный том, поэтому голос его прозвучал приглушенно:

– Очень талантливых.

Мира фыркнула:

– А разве не все здесь талантливые?

– Некоторые больше, чем другие, – веско сообщил старшекурсник. Прижав животом к шкафу уже набранную стопку, потянулся к верхней полке, покосившись при этом на Миру. – Наша ректор с удовольствием примет любого, даже с микроскопическими способностями, если за него хорошо заплатят. Вот ты, например, знаешь, какое за твоим братцем-гномом выделили приданое?

– Приданое? А, в смысле, плату за учебу? Нет.

– Самоцвет во-от такого размера! – Мира осторожно отвела от собственного носа продемонстрированный Криспином внушительный кулак. – Интересно, кто же так хочет от него избавиться…

О, и он знает, что Шазра хотели убить? Но едва Мира открыла рот, как Криспин закончил:

– …что даже отослал его за такие деньги в межрасовую Академию?

Хорошо, лишнего не сболтнула! Криспин вручил ей учебники и двинулся дальше, продолжая на ходу:

– С «цветочницей» тоже все понятно: папаша не поскупился. А чем ты заплатила, лесовичка?

– Я? – Мира растерялась: а правда, чем? Ей сказали: иди в Академию, она и пошла. Криспин смотрел на нее, склонив голову набок – прядь прямых черных волос прикрывала половину лица, губы улыбались, а видимый темный глаз смотрел очень серьезно.

– Ну, признавайся! Подогнала ректору воз запрещенной травки? Несколько бочек любовного зелья? Шкуры невиданных зверей?

Мира возмущенно фыркнула:

– Вот еще! Мы своих зверей не убиваем! Тем более невиданных! Их и без того мало осталось!

– Ишь ты, – с насмешливым удивлением произнес Криспин. – А вот первые две версии ты не отмела! Итак, чем же?

Так просто было ответить: не твое дело! Но только мысленно. Вслух же под его требовательным взглядом Мира лишь пробормотала:

– Я не знаю. Правда, – сделав себе пометку: выяснить при первой же возможности.

Некоторое время старшекурсник сверлил ее глазами, потом понял, что иного ответа не дождется, и с досады водрузил поверх и без того внушительной стопы учебников еще один – самый большой и самый ветхий: истрепанные листы так и норовили вывалиться. Заметил мстительно:

– При возврате буду проверять постранично!

– Хорошо. Уф! – Сгрузив книги на ближайший стол, чтобы переложить поудобней, Мира торопливо подобрала вылетевшие истонченные листочки. Облокотившийся о стойку Криспин наблюдал за ней.

– Интересный у тебя набор предметов, лесовичка.

– Правда? – отозвалась Мира, только чтобы что-то сказать. Очень уж хотелось убраться из библиотеки, ставшей вдруг негостеприимной по вине этого дежурного.

– Ты будешь изучать магию огня, который так не любишь, – продолжил тот, продолжая препарировать ее взглядом.

– Да, – уныло согласилась Мира. Уже подумывала попробовать договориться об отмене этих занятий. Беда только, что ректорши она боялась тоже… как огня.

– А преподавать этот предмет буду я, – окончательно добил ее Криспин.

– Ой! – не сдержалась Мира, прижав к груди ветхий учебник и вызвав мрачную вспышку удовлетворения в глазах собеседника. – То есть… неужели? А почему вдруг ты?

– Сказал же, я очень талантлив! – самодовольно подмигнул тот.

– И очень хвастлив!

Оба обернулись: из-за стеллажей появился староста Нортон. Мира просияла, Криспин буркнул:

– От хвастуна слышу!

– Мира, так как преподавателей в Академии не хватает, некоторые старшекурсники выполняют их функции. Я, например, тоже веду курс трансгрессии… Крис, ты зачем загрузил такую малышку? Она же все не дотащит!

– Вот пусть и трансгрессирует, – буркнул тот. – Или левитнёт.

Оба парня с ожиданием уставились на Миру. Она только глазами захлопала и покрепче прижала к себе несчастный потрепанный учебник – так что тот даже недовольно скрипнул и завозился, пытаясь вырваться из немилосердных объятий новой хозяйки. Призналась осторожно:

– Я… я даже не понимаю, про что вы говорите…

Старшекурсники переглянулись.

– Не умеет, значит, – подытожил староста и легко подхватил книги. – Ну тогда пойдем, я тебе помогу.

Мира обрадовалась настолько откровенно (ей и помогут, и выручат, если заблудится, и избавят от неприятного библиотекаря, да еще такой парень!), что вышеупомянутый библиотекарь даже фыркнул. Артур оглянулся на приятеля:

– Не забудь: пол-одиннадцатого у колоннады! Мира, идем.

– Сам не усни!

Девушка навострила уши: ей кажется, или эти двое собрались прогуляться в комендантский час, который в Академии начинается в десять вечера? Но благоразумно не стала задавать вопросов: а то и учебники до комнаты не донесут, да еще и трансгрессируют ее куда-нибудь подальше с кляпом во рту, чтобы не мешала «старичкам» дисциплину нарушать!

В молчании (лесовичка немного стеснялась, староста лишь посматривал на нее с улыбкой) двое добрались до Мириной комнаты. Под изумленным взглядом в кои-то веки онемевшей Амариллис парень сгрузил учебники на стол.

– Вот. Спокойной ночи, девушки.

– Спасибо!

– Спас… Спок… – Поперхнувшаяся баронесса выскочила вслед за ним в коридор. – И тебе спокойной ночи, Арту-ур!

Вызвав этим легкий ажиотаж среди выглянувших из соседних комнат студенток. Амариллис высокомерно улыбнулась, задрав прехорошенький носик: да-да, к нам сам староста Академии в гости захаживает! А за прикрытой дверью набросилась на Миру: как так приключилось, что красавчик Артур вдруг за ней книжки таскает?! Выслушав, пригорюнилась: ах, какая жалость, меня там не было!

– Я же звала с собой в библиотеку! – напомнила Мира, разбирая учебники. Амариллис сердито отмахнулась:

– Кто же знал, что ты там встретишь сразу двух звезд Академии! А книжки мне и так приволокли.

Последнему Мира совсем не удивилась: соседка обладала счастливой способностью внушать восхищенным окружающим, что любая оказанная ее персоне услуга – привилегия и первейшее для них удовольствие. Баронесса задумалась.

– Я тут выяснила, что эти двое – самые статусные парни в Академии.

– Ну понятно, Артур же староста…

– Да не в том дело! Можно быть суперстаростой и не иметь никакого авторитета! А эти двое вроде бы особо ни во что не вмешиваются, но все с ними считаются, даже учителя! А самое главное в нашей жизни что?

– Что? – послушно откликнулась Мира, прикрепляя на место вылетевшие листы из учебника Огненной магии – не дай боги потеряешь, этот «статусный» Криспин голову откусит и не поморщится!

– Поддержать и даже повысить свой статус! А для этого нужно что?

– Что?

– Ходить в друзьях у тех, у кого этот статус есть! – поделившись этой великой жизненной мудростью, Амариллис победно глянула на лесовичку. Та попыталась представить своим приятелем давешнего «библиотекаря» и сморщилась:

– А если он тебе совсем-совсем не нравится? Характер плохой, привычки дурные или еще что?

Баронесса искренне удивилась:

– Да при чем тут характер? Как такие вообще могут не нравиться? Красивые, талантливые, явно богатые!

Мира подумала о Криспине, подрабатывающем для оплаты своего обучения: тайна это или нет, но промолчала, пусть подружка сама узнаёт.

А вот куда эти «статусные» по ночам ходят – вот что интересно!

***

Про ночные прогулки старшекурсников Мира до сих пор ничего не выяснила, но завсегдатаем библиотеки стала. Именно здесь, а не в учебной комнате многие студенты предпочитают делать домашку: всегда тихо, учебные пособия под рукой, и дежурный сумеет вовремя ликвидировать опасные последствия недоученных заклинаний и неудачных опытов. Да и с такой соседкой много не научишь: в комнате всегда либо толпятся союзники-поклонники, либо строятся планы завоевания мира… то есть Яшмовой Академии.

Правда, куда больше домашних заданий лесовичку занимала сама библиотека. Первое время девушка бродила по ней часами, пытаясь оценить размеры и количество книг. При этом чем дальше заходила в неведомые глубины знания, тем больше казалось, что направляется она прямиком в прошлое. Современные магические светильники сменялись газовыми фонарями, а потом и свечами в прочных стеклянных колпаках – не дай боги огонь перекинется на драгоценное содержимое библиотеки! – да и сами книги из печатных в картонных переплетах превращались в фолианты, прикованные цепями к полкам (таковые полагалось читать прямо на месте) с обложками из изъеденных мышами и временем кожи или узорных дощечек, а потом и вовсе в свитки, папирусы, таблички… Мира подозревала, что дальше следуют уже наскальные, то есть настенные живопись и граффити, но в такую даль в одиночку заходить не решалась, а больше охотников не нашлось. Амариллис, понятно, нет дела до седой древности, справиться бы с яростным настоящим; а Шазр усердно учился днем и ночью: ему тоже с трудом давались предметы, которым не обучают в школах гномов. Больше приятелей Мире пока завести не удалось – поклонники баронессы с разных курсов снисходительно терпели ее лишь как неизбежное к той приложение. Далеко не все из них даже имя ее знали.

Настранствовавшись в библиотечных глубинах, налиставшись разнообразных заманчивых книг (ах, где бы найти лишнее время… вероятно, целые века… чтобы прочесть их все!), вдоволь наглотавшись бумажной пыли, Мира наконец с неохотой возвращалась в современность к своему столу и домашним заданиям. И то и другое располагалось неподалеку от стойки дежурного. Поначалу из удобства, ведь в любой момент можно обратиться за помощью. А потом – чтобы на законном основании отвлекаться от зубрежки на подошедших к стойке студентов и на самого библиотекаря.

Чаще всего дежурным в Мирины учебные вечера оказывался Криспин. К нему с вопросами девушка старалась не обращаться, предпочитая лучше потерять время на самостоятельные поиски, чем терпеть раздраженные уточнения и взгляд, скучающе устремленный мимо. Впрочем, когда он смотрел на тебя, лучше тоже не становилось: темный взгляд из-под густых черных бровей приветливым или даже спокойным не назовешь. Казалось, старшекурсник всегда решал дилемму: придушить ли надоедливого студента прямо сейчас или сначала все-таки позволить ему прочесть книгу, которую тот запрашивает?

А уж эти его уроки Огненной магии! Мира выползала оттуда просто раздавленной. Правда, далеко не она одна, но утешало это не слишком. Зато ее прекрасная соседка и здесь оказалась звездой своего курса. Только она да еще один студент удостаивались неохотного Криспинова «н-ну, неплохо…», что в переводе на обычный преподавательский язык означало: вам высший балл!

Трансгрессия лесовичке пока тоже не давалась, но Артур хотя бы умел так успокаивать и хвалить студентов за малейший успех, что просто крылья за спиной вырастали!

Почему двоечница Мира продолжала мозолить глаза нервному преподавателю Игнисологии еще и в библиотеке, и сама себе не могла внятно объяснить. Может, из любопытства? Ведь несмотря на нелегкий нрав и нескрываемую грубость, Криспин пользовался у студенток бешеной популярностью. Поначалу лесовичка подозревала, что лишь из-за отсвета обаяния его приятеля. Однако и в отсутствие сиятельного старосты девушки толпились-щебетали у стойки и постоянно звали Тая на помощь, несмотря на прочное молчание, ворчание, а иногда даже порыкивание неприветливого библиотекаря. Может, как раз срабатывает его «статусность»?

Словом, человеческие симпатии-антипатии для лесовички оставались такой же загадкой, как и многие академические заклинания.

Глава 5. Кое-что о Пуще

От напряжения зарывшись пальцами в растрепанные волосы, Мира сверлила взглядом промокашку (выбрана за легкость), пытаясь передвинуть ее хоть на дюйм в сторону: вот, кажется, шевельнулась, приподнялся уголок, да-а-а!.. Промокашку отнесло к самому краю стола, но Мира вовремя сдержала торжествующий вопль, сообразив, что ту просто сдуло волной воздуха от стремительно прошедшего мимо Книжника (так она прозвала про себя Криспина Тая за ревнивую его любовь к книгам). Уф-ф. Обессиленно прижавшись щекой к столешнице, девушка мстительно смяла непокорный предмет – вот тебе!

Неподалеку прозвучало:

– И что за невиданные звери имеются у вас в Пуще?

Мира выпрямилась, завертела головой. Ближние столы и проходы были пусты. Лишь она и дежурный по библиотеке. Глюки у нее, что ли? В это время «глюк» по имени Криспин Тай, не отрывая глаз от переворачиваемой страницы, точно беседуя с книгой, произнес:

– Говорила, они там водятся.

– Ты это мне? – растерянно спросила Мира, заработав косой взгляд библиотекаря.

– А ты видишь здесь кого-то еще?

– Ну мало ли… – Кто знает этих старшекурсников, что они там изучали? Может, как разговаривать с собеседником, находящимся в другой комнате. Или вообще в другой стране! А вот с нею в библиотеке Криспин заговорил впервые за несколько недель. Казалось, что дежурный вообще ее не видит, хотя она всегда его приветствовала – еще издали. Такая вот избирательная близорукость. – Звери… звери у нас есть всякие.

– Какие, например?

От неожиданно затеянного пятикурсником разговора Мира тут же забыла названия всех зверей разом. Даже этих… как их… с пушистым хвостиком… с длинными ушами? Криспин знакомо завел глаза к потолку и поманил пальцем растерянную студентку. Подошедшая лесовичка уперлась взглядом в лежащую перед ним огромную книгу с древним загогулистым шрифтом и выцветшими, подобно гобеленам, иллюстрациями.

– Или что, – насмешливо спросил Криспин, – они такие невиданные, что вы их никогда даже не видели? – Перевернул толстый желтоватый лист. – Вот, например, такой есть?

Мира обрадованно закивала.

– Единорог? Конечно есть, у нас неплохое поголовье! Правда, порода немного другая, наши с золотыми гривами… О, и гарпии тоже имеются! Только наши очень мелкие, просто девчонки-хулиганки, путников пугают, воруют еду… А это кто? Никогда раньше таких не видела… Ну-ка, что тут еще интересного? – Забывшись, Мира принялась увлеченно переворачивать тяжелые страницы, ненароком оттеснив плечом дежурного: тот облокотился о стойку рядом, разглядывая вместе с первокурсницей рисунки зверей, разбирая и зачитывая описания на малопонятном старинном языке. Над некоторыми лесовичка заливисто смеялась, объясняя, что это суеверия и выдумки, а на самом деле всё вот так… В Пуще и впрямь водится немало редких созданий – даже тех, которые учеными всего мира считаются вымершими. Мира перевернула последнюю страницу.

– Ну вот этого у нас точно нет! И давно уже.

Дежурный вместе с ней смотрел на Царя Зверей – Черного Дракона. Тот был так кропотливо, так любовно выписан, что можно было сосчитать каждую чешуйку его длинного, изогнутого кольцами змеиного тела, каждый золотой блик на выпущенных когтях-саблях и расправленных перепончатых крыльях.

– А жаль, – вздохнула Мира. Парень отклонился, рассматривая ее с искренним изумлением.

– Тебе жаль?! Они же столько людей уничтожили!

– Знаю. – Не касаясь бумаги, девушка вела пальцами по линиям рисунка. – Но и их тоже всех истребили. Неужели с драконами нельзя было договориться? Они же разумные!

Криспин с раздраженным стуком захлопнул книгу.

– Скорее безумные! А что это ты тут разболталась? Научилась уже зажигать взглядом свечу? Иди работай давай!

Невнятно ворча что-то про некоторых несправедливых и противоречивых личностей, Мира вернулась за свой стол, а Книжник с Бестиарием под мышкой унесся куда-то в исторические недра подшефной библиотеки.

***

С тех пор Криспин начал коротко кивать в ответ на робкое приветствие лесовички – вот что Пуща со своими чудесами делает, даже старшекурсник ее запомнил! А сама Мира вдруг поняла, как успела уже соскучиться по родине. Теперь помимо обычных материалов для семинаров она выискивала всё относящееся к Пуще – карты, описания людей и зверей, виды растений, геологические, исторические, путевые и просто выдуманные заметки путешественников и исследователей. Над некоторыми Мира обхохатывалась – насколько могла тихо, затыкая рот и фыркая в ладони. А о многом даже не подозревала и выписывала в отдельную тетрадь, чтобы потом расспросить старших: правда ли это и насколько?

– Мне уже надоело твое хихиканье!

– Ой, простите! – Перестав прыскать над очередным опусом «исследователя», который, похоже, путешествовал прямо не выходя из дому, девушка обернулась и вздрогнула: вместо раздраженных соучеников над ней нависал Книжник. В прямом смысле нависал, взявшись обеими руками за подлокотники ее стула. Разглядывал поверх Мириной головы подробную карту Пущи с речками и реками, озерами, горами и отрогами. И редкими-редкими дорогами и поселениями. – Я больше не буду шуметь! – торопливым шепотом заверила лесовичка.

– Задали реферат о твоей Пуще?

– Нет, просто решила поглядеть, что о ней в здешней библиотеке имеется… а тут столько смешного! – Мира ткнула пальцем в заголовок «О народностях, проживающих на территории, называемой Пущей, а также Чернолесьем, Драконовым лесом и пр.». С выражением зачла: – «А обитает там людовидный народ, именуемый лесовиками. Росточку до пояса человеческого, сами обросшие зелеными волосами длиною до земли – волоса же служат им одеждою и одеялом во время сна. Знают они язык зверей и птиц, а человеческий им неведом – в ответ на все вопросы они рычат, или мычат, или свищут. Если понравятся поднесенные им дары, пройдешь через всю Пущу невозбранно. А коли не угодишь подарком, заведут невесть куда, и сгинешь в болотах, в черных лесах, да в скальных пропастях». Тебе не кажется, что нас с лешаками путают? Ну вот какая из меня лешачка? – Мира перекинула через плечо косу, помахала ее кончиком, демонстрируя, что нет там ни единого зеленого волоска, а все как есть пшеничные.

Он скользнул взглядом по косе, а заодно и по груди, на которой та коса лежала. Выпрямился, небрежно бросив:

– Ну росточек твой под описание вполне подходящий!

– Да рядом с таким дылдой любой за карлика сойдет! – обиделась Мира. Со стуком захлопнула «Книгу о Странствиях Лесных и Пустынных». Подумалось мельком: почитай эту книжку хазратец, наверняка тоже много нового узнал бы о своих золотых пустынях… Хотела встать, но дежурный придержал-зацепил ее стул ногой.

– А что это еще за название: Драконий лес?

– Драконов лес, – педантично уточнила Мира. – Они же у нас раньше в Пуще были, вот и…

Дежурный сел на край ее стола.

– В твоей Пуще водились драконы?

– Жили, – снова поправила лесовичка – уже с вызовом. – Они же тебе не звери какие! А что удивительного? Тут тебе и простор, и лес, и горы – всем же известно: чтобы драконеныш взлетел, нужно в первый полет отправляться с вершины!

– Всем известно, значит, – пробормотал Криспин. – И как же вы там с ними… уживались?

– Да нормально уживались! – запальчиво продолжила Мира и замешкалась: – Говорят. Я их в глаза никогда не видывала; когда родилась, драконы уже все в города и в другие страны подались: мол, скучно им в Пуще, всё одно и то же! Как же одно и то же? Я вот уже столько годков прожила, а еще ни разу не заскучала!

– Ну да, удивительно, в твоем преклонном возрасте – и не соскучиться! – задумчиво согласился Книжник. – Значит, в Пуще жили когда-то драконы! Чудеса! – И сорвавшись с места, добавил: – А к моему уроку, как я посмотрю, ты опять не готовишься!

Не успев прокричать вслед, что он сам же своей вечной болтовней ее и отвлекает, Мира тихонько порычала (как и положено лесовику) и сердито придвинула к себе учебник Огненной магии.

Глава 6. И Криспины Таи поддаются дрессировке

…Вот и сейчас Криспин глядел на нее раздраженно: словно Мира опять не выполнила домашнее задание. Не дождавшись ответа, повторил – уже громче и сердитей:

– С чего ТЫ решила, что я должен тебя защищать?

Только-только отошла от наездов старшекурсниц, а тут этот еще крамольные мысли ей приписывает: будто она стремится иметь с ним какие-то… внеучебные дела! Промахнулся, с этим пожалуйте к моей соседушке! Все это промелькнуло в голове Миры, пока она разводила руками.

– Ничего подобного не решала я, с чего мастер Криспин такое надумал?

«Мастером» его называли на уроках или когда хотели у старшекурсника что-нибудь выпросить. Или, как сейчас, умаслить. Не получилось – тот продолжал сверлить ее недобрым взглядом.

– Тогда зачем меня позвала?

Тут Мира и вовсе впала в недоумение:

– Да не звала я никого! Оттуда хоть голос сорви, до библиотеки не докричишься! Я просто… – Она осеклась.

– Просто – что?

– …подумала: будь библиотека рядом, я б до нее добежала, а там – ты, эти злыдни сразу бы и отстали. – Мира в свою очередь уставилась на дежурного. – Это что же… ты мои мысли услыхал?!

– Не мысли – эмоциональный зов, – по-прежнему хмуро уточнил Криспин. – По нему я и пришел. Значит, раньше ты такого никогда не делала?

– Ы-ы-ы… Да я же говорю – я и сейчас ничего не делала! И что, я могу теперь так любого позвать? А на каком расстоянии? А через сколько стен этот зов берет? А можно не звать, а мыслями обмениваться? А подсказывать тому, кто у доски?

Старшекурсник вскинул руку.

– Стоп-стоп-стоп! Все эти вопросы будешь задавать своему преподавателю. Ты мне лучше вот что скажи: что это еще за девчачьи разборки в коридоре?

– А, – беспечно отмахнулась Мира. Новое умение занимало ее сейчас гораздо больше. – Это так… надоест им – отстанут!

– По моему опыту, никто ни от кого просто так не отстаёт. Так что они от тебя хотели?

Кривя губы, Книжник выслушал короткую сводку войны королев. Условно бескровной войны, рикошетившей по мирным жителям. А Мира еще раз убедилась, что пятикурсники – все равно что небожители, совершенно не замечают происходящего у них под носом.

– С ними всё ясно. А с тобой… почему ты не защищалась?

– А что я могла сделать? Магией же вне уроков пользоваться запрещено! Разве что подраться…

– Какая ты законопослушная! Да хоть бы и подраться, всё лучше, чем просто замереть у стеночки и звать на помощь дежурных по библиотеке… да понял я, понял, никого ты не звала! Неужели у себя в Пуще ты ни с чем подобным не сталкивалась? Вот кинется на тебя, например, медведь – и что ты будешь делать? Тоже к сосне прижиматься?

– С чего он на меня кинется-то? – удивилась лесовичка. – Мы всегда мирно расходимся, никто никому не мешает.

– Ну, допустим, вот такой он идиот! И?

– А тогда я просто ему скажу: «сидеть!» и объясню… Ой!

Вот именно «ой!»: почувствовав, как у него разом подогнулись колени, Криспин плюхнулся на вовремя подвернувшийся стул. Лесовичка, прижимая к губам пальцы, растопырила зеленые испуганные глаза. Только вот в искренность их выражения он сейчас не верил ни на грош – чудилось, где-то в глубине плещется смех и издевка.

– Прости, я не хоте-ела… – жалобно повинилась девчонка. Тай с досадой отмахнулся:

– Ты никогда ничего не хочешь, все само собой получается! Уберись с глаз моих долой, пока я сам тебя не прибил сегодня!

…Или ты меня не покалечила, подумал он, провожая взглядом помчавшуюся на выход лесовичку.

Приятель вдоволь повеселился над приключениями Криспина. А потом всерьез предположил, что ректора заинтересовала все-таки Мира: смотри, какие у нее любопытные способности проклевываются, даже тебя – тебя! – чуть на пол не уронила! За круговертью первого учебного месяца как-то позабылись их планы исследовать таланты опоздавших первокурсников…

– Я просто отвлекся! – окрысился Криспин. – И вовсе не обязательно Марго интересует именно лесовичка! Вон у «цветочницы» явный дар к Огненной магии. Гном хоть и себя особо не проявляет, берет учебу железной задницей, уже сейчас может светильники в своих шахтах развешивать. Хоть и недолговечные. И вообще кажется мне, что ректор тогда просто прикинула по своим бухгалтерским книгам убытки-прибыли и передумала. Выгонит баронеску – лишится платы за обучение, да еще папаша наверняка готов и впредь за косяки своей доченьки щедро отстегивать. Парня оставила точно из интереса: в какой Академии отыщешь гнома, хоть и полукровку? А лесовичка… Ты видел хоть одну по-настоящему сильную лесную ведьму? Да и то – сегодня она здесь, а через год, а то и раньше, в своей Пуще растворится!

– То-то ты рядом с ней постоянно вьешься! – поддел его Артур. – Боишься, что девчонка на днях убежит обратно?

Криспин раздраженно отмахнулся:

– Да не она меня интересует, а эта самая Пуща! Представляешь – лес размером с целое королевство! Там людей наперечет, одни лишь звери и деревья!

Артур кинул на него быстрый внимательный взгляд. Произнес задумчиво:

– Нет людей – это хорошо…

Друзья встретились глазами и умолкли: каждый знал, что подумал другой.

Часть третья. Секреты

Глава 1.Парковый

Гербология, в отличие от Игнисологии, Мире легко давалась – ну что значит «давалась»? Целительница Ида порой благодушно заявляла: «А о свойствах растения (вставить нужное название) сейчас нам расскажет Мира». Отчего ж не рассказать, если с самого детства известно: и внешний вид, и где-когда собирать, как заготавливать, рецепты отваров-настоев-присыпок. Да и лекарственные растения на три ближайших королевства, считай, одни и те же. А что в Пуще есть и кое-какие уникальные, чудодейственные – про то лесовичка мудро помалкивала. Ведь набегут всякие… исследователи и охотники за редкостями, тогда ее по головке точно не погладят!

Амариллис ворчала, что целительница уже должна доплачивать за то, что Мира ведет ее уроки, а она сама знай себе отдыхает. Но лесовичка замечала, что Ида порой тоже за ней украдкой записывает. Да не надо ей никаких денег – на что они в Академии, когда тут всё-всё – жилье-еда-одежда – бесплатно! Зато преподавательница частенько говорила: «Ну, Мире это неинтересно, она сама все прекрасно знает, можешь быть свободна!» – вот что самое лучшее!

Потому что тогда девушка убегала в парк. Если библиотека – пища для ума (и не будем вспоминать сейчас низкие выпады со стороны неких вреднючих дежурных!), то земля, зелень, деревья и всё, что в них обитает, прыгает, ползает и порхает, наполняют ее силами и энергией. Мира даже отыскала своих лягушек – или ей нравилось думать, что именно этих она принесла в Академию – и частенько наслаждалась их самозабвенным концертом. Птиц в парке тоже обитало немало (в том числе и совы, да), и вскоре она уже знала, где свила гнездо лазоревка, за что ругается сорока на наглого черного кухаркиного кота, в какой вечерний час на пруду танцуют черные лебеди – белые здесь не водились. Может, равнялись на ректоршу – чтобы не выгнала с академической территории? Мантии учебные вон в основном тоже черные, как и одежда преподавателей. Словно других цветов на свете просто не существует!

Да и цветочный сад в Академии запущен донельзя: клумбы – стыд даже смотреть, не то что кому показывать! Ректорша явно экономит на садовнике. Мира потихоньку начала цветы выправлять: где прополоть, где взрыхлить, где полить, где пошептать, а где сразу честно похоронить… Сначала те, что на виду, у главного корпуса и Ворот, потом в местах заброшенных.

Там-то она и обрела неожиданного знакомца.

Однажды, беседуя с неподдающимися цветами (как вам не стыдно, ленитесь расти, хотя вон и солнышко вам, и дожди, и земля, и я уговорила тлю с вас убраться!), Мира невзначай вскинула взгляд и обнаружила неподалеку наблюдавшего за ней старика. Весь в белом, седой как лунь; поначалу девушка даже решила, что ей явилось еще одно привидение, но парковое.

– О! – сказала Мира, соображая, откуда он взялся. Из «Дома престарелых»? Или это один из стремящихся к нулю академических слуг, ведь убирают учебные и жилые корпуса сами студенты (вернее, всеми погоняемые бедные первокурсники). – Здравствуй, дедушка! Неплохая сегодня погодка, да? Самое то кости размять-погреть.

Старик наклонил голову с ястребиным же носом, разглядывая лесовичку серебристыми глазами. Спросил недоверчиво:

– Ты меня видишь?

– А чего ж не видеть, коли глаза есть? – Мира с охотой выпрямилась от упрямой клумбы: ох, когда-нибудь кончится ее терпение, всё сплошь перекопает!

– И откуда ж ты такая глазастая?

– Из Пущи. – Оглянувшись, девушка махнула рукой на останки древней скамьи. Подождала, пока старик сядет, и присела рядом. – Уф, умаялась!

– А чего ж тогда время и силы тратишь? Все равно никто сюда не ходит, пусть все зарастает.

– Как же никто? Вот ты, например, пришел, дедушка. Потом заглянешь сюда, а тут все цветет и зеленеет. Сядешь на скамеечку и помянешь Миру добрым словом!

Собеседник хмыкнул, разглядывая ее с откровенным стариковским любопытством.

– Отдыхаешь тут от людей?

Мира от неловкости поелозила по скамье и признала:

– Ну да. Слишком уж нас тут много сразу заперто, в одном-то месте! Шумно, тесно, трудно! Ученики, похоже, сами оглохли: ни себя, ни других не слышат! Сегодня так, завтра эдак, а послезавтра – ничего такого не говорил никогда и даже не думал!

– Да, со зверями попроще будет, – согласился старик. – Видно, у тебя в твоей Пуще все хорошо получалось, раз теперь в Академии учишься?

– Хвастаться не буду, – хвастливо заявила Мира, – но из молодых я первая!

Собеседник уважительно покачал головой.

– Вон как! Ну раз ты такая талантливая, так и подумай, чему тебя сюда учиться отправили.

– Да уж всю голову сломала! – пожаловалась лесовичка. – Подожду зимы, а там, коль ничему полезному обучать не будут, попрошусь домой обратно…

– Ишь ты, торопыга! – восхитился или укорил старик. – Жизнь, конечно, коротка, но у тебя она не завтра закончится, не спеши, оглядись получше, сообрази, что к чему!

Ни спорить, ни особо умствовать сейчас, в погожий теплый вечер, не хотелось совершенно, поэтому Мира просто кивнула. Двое посидели в дружеском молчании, глядя на растревоженную клумбу: лесовичка представляла, какой та станет в будущем, а старик…

Старик спросил:

– И кто ж в Академии тебя так озадачивает?

Перво-наперво, конечно, сразу вспомнилась прекрасная соседка. Вечно ей неймется, почему-то хочется везде быть в центре внимания! Нежданный собеседник улыбнулся в седые усы. Вольно ему улыбаться, не его же за косу по коридорам таскают!

– Она просто слабенькая, Мира.

– Это Амариллис-то?! – не поверила девушка. Баронесса с ее языкастостью, смелостью, граничащей с наглостью, с ее изворотливостью и энергией?

– Родители и окружающие наверняка внушали, что она должна быть самой первой, самой главной, самой умной и красивой, и нещадно топтали, когда таковой быть не получалось. Вот теперь и тянется к признанию жадно, к похвале, а если не получается – к проклятьям окружающих! Лишь бы всегда ее замечали.

– Ну так Ама того и добилась, замечают, – пробормотала Мира. – Какая ж она тогда слабенькая?

– Слабая – потому что любой умный льстец может вертеть ею, как хочет. Где другому достаточно одного доброго слова, ей нужна новая и новая порция похвалы, как сладкоежке – следующая ложка лакомства. А иначе кажется, что недостаточно она хороша и успешна… – Старик глянул на озадаченную девушку и добавил: – Есть же кошки, которым хочется, чтобы их гладили бесконечно. А есть те, кто примет ласку и спокойно уходит.

Пример на животных оказался яснее, и Мира искренне посочувствовала: вот Ама бедняга!

– Не жалей, – сухо прокомментировал старик. – Такие люди в погоне за успехом и похвалой затопчут тебя и не заметят. Да и доброе дело вряд ли совершат, если тому не будет свидетелей.

Девушка поежилась: ой, не будет она спрашивать, что новый знакомец о ней самой думает, а то еще такое наговорит! Бледные губы собеседника тронула легкая улыбка.

– Не пугайся, девочка, просто я повидал многое и многих. Кто тебя еще удивляет в Академии?

Мира мысленно перебрала студентов. Поклонницы Джули – ну тут все понятно, послушная стая всегда следует за своим вожаком! Нелюдимый гном, который общается, считай, только с ней и с Амой – тоже ясно, осторожный новенький, забредший на чужую территорию… О! Криспин!

В этот раз старик молчал дольше. Наконец вымолвил:

– А, тот подранок…

– А? Кто? – Мира уселась поудобнее, предвкушая, что сейчас-то ей поведают всю подноготную библиотечного дежурного.

– Как и его приятель, которому ты удивляешься – что дружит со столь на него не похожим. Оба подранки. Только выживают по-разному: один огрызается и рычит, стоит кому подойти поближе, а второй… Второй пытается стать своим. Везде.

– И это ему удается! – Мира вспомнила обаятельную улыбку Артура, его смех, дружескую ненавязчивую помощь, оказанную мимоходом… Разве есть в Академии хоть кто-то, кому бы не нравился староста?

– Но он забывает, что быть хорошим для всех не получится. Однажды перед ним встанет выбор, на который он сейчас закрывает глаза…

– Что это значит, дедушка? Что за выбор такой? – Будто предсказал Артуру нечто недоброе!

Старик поднес к глазам ладонь, вглядываясь в прячущееся за верхушки деревьев солнце.

– Заболтал я тебя, на обед опоздаешь!

– Ой, да! – Как ни хотелось прояснить сказанное, живот моментально напомнил о себе голодным урчанием – аж пришлось прижать рукою. – Дедушка, приходи сюда еще, поболтаем. А клумбу я сделаю на загляденье, вот увидишь!

– Беги уж… ведьмочка лесная.

Шагнув с поляны на заросшую аллею, Мира оглянулась помахать на прощание, но нового знакомца… что ж она его имени не спросила?.. уже не было. Вот древний-древний, а как быстро ходит!

Уже лежа в постели, Мира задумчиво рассматривала соседку, примеряя к ней слова старика: может, тот и прав? Может, стоит быть к голодным щедрее? Сказала со всей серьезной искренностью:

– Ама, ты знаешь, что ты умница-красавица и вообще большая молодчина?

Баронесса даже не оглянулась от зеркала, перед которым уничтожала нахально появившуюся на носу крохотную, заметную только ей веснушку. Фыркнула:

– Тоже мне, открытие! Я всегда это знала!

Лесовичка вздохнула и накрылась одеялом с головой. А может, некоторых просто невозможно накормить?

Глава 2. Бои местного значения

Физические тренировки обычно вел какой-нибудь из двух охранников Академии. При виде их Мира всегда искренне недоумевала – от чего и от кого нужно защищать магическое заведение? От происков конкурентов из таких же школ? От диких людей, ни разу в жизни не прибегавших к помощи волшебства и, как в древности, сжигающих «проклятых колдунов» на кострах? Скорее, охранники должны присматривать за распоясавшимися студентами, но опять же – с таким ректором шибко-то не забалуешь!

Вон сегодня Главная Ведьма пришла поглядеть на занятия, и народ сразу подтянулся, начал дисциплинированно выполнять команды хромоногого Симона, а не абы как и когда, еще и с вечным нытьем вроде «ой, я уже так устал, а я спину потянула, а мне звезды сегодня велели не перенапрягаться…». После обычной разминки-разогрева отрабатывали блоки защиты, поначалу руками-ногами, после палками, отполированными до блеска ладонями предыдущих поколений студентов. Ну это хотя бы от недобрых людей пригодится!

Потом началась самая нелюбимая часть тренировок – магические поединки. Во-первых, мирная лесовичка попросту не любила драк, пусть даже учебных, как, впрочем, и любых других соревнований; Амариллис укоряла, что слишком уж Мира ленива и неамбициозна, подруга добродушно соглашалась. Во-вторых (возможно, оно вытекало как раз из первого), не очень-то ей все эти боёвки давались. Особенно огневые, которые сегодня стояли в расписании.

Вот и соседка вернулась с площадки – возбужденная и непобежденная. Усаживающийся на трибуне напротив третьекурсник, с которым ее поставили в пару (чуть ли не с самых первых тренировок Криспин выбирал для баронессы противников поопытнее), одобрительно показал ей сразу два больших пальца. Амариллис снисходительно дернула плечиком: мол, сама знаю, как я хороша! И принялась ощипывать подгоревший локон на левом виске.

Мирина очередь. Лесовичка нехотя спустилась, понуро встала напротив однокурсницы, поглядела уныло: ну давай, жги! Рослую шумную Весту уговаривать не пришлось: отвесив традиционные поклоны преподавателям, залу и противнице, она тут же швырнулась файерболом. Вместо того чтобы отразить атаку своим собственным, Мира машинально пригнулась; от пролетевшего над самой ее головой сгустка огня затрещали волосы. Шар врезался в прозрачную защиту зрителей, благоразумно поднятую перед началом поединков.

– Обороняйся! – прикрикнула на нее Веста, формируя на ладони следующий. А, да, совсем забыла… Но лесовичка отличалась не только забывчивостью, но и малой скоростью и малой мощью: всё, что она успевала вылепить-вышептать, было лишь жалкими плевками-клочьями огня, бессильно срывающимися с пальцев. А то и просто лесными светлячками. И всё это успешно поглощалось преследующим ее Вестиным файерболом, отчего тот только рос и разгорался. Вскоре окончательно растерявшаяся и запыхавшаяся Мира под смех и улюлюканье трибун и рев огня металась по площадке зайцем, ускользающим от охотничьего пса… пока не запнулась и не полетела на пол. Только и успела увидеть стремительно приближавшийся горящий шар, громадный, обжигающий, ослепительный, заслониться рукой и завизжать:

– Хватит!!!

…И всё померкло и стихло.

Не понимая, что происходит, Мира приоткрыла сначала один глаз, потом другой, потом широко распахнула оба. Никакого огня. Никакого слепящего света. Над ней косо нависал зеленый полог, покрытый мелкими белыми цветочками. Опасливо дотронувшаяся до него девушка убедилась, что тот настоящий и сплетён из настоящих же сочных толстых стеблей решницы, которой в Пуще перекусывают в дальних походах. Приподнявшись на локте, Мира выглянула из-за занавеса и чуть не оглохла: так резко обрушился на нее гомон заполнявшего тренировочный зал народа. Будто зеленый щит прикрывал ее не только от пламени, но и даже от звуков.

– Ты там как? Цела?

– Ну да… – Растерянная девушка с помощью Артура вылезла из неожиданного укрытия. С оборотной стороны полог выглядел куда печальней: подпаленная до бурости зелень, черные хлопья цветов… Переминавшаяся неподалеку Веста махнула рукой – то ли в знак извинения, то ли в фигуральном смысле на нее: вот так и дерись с тобой, чуть что, раз – и в кусты!

– Интересное решение, – оценил и староста. Глаза его смеялись. – И неожиданное. Жаль, но Криспин вряд ли оценит.

Да уж. Мира отыскала глазами учителя Игнисологии: тот стоял, скрестив на груди руки, и исподлобья наблюдал за ними. Суженные его глаза только что молнии не метали.

– Преподавателю Огненной магии тут есть над чем поработать, – скучным голосом заметила ректор со своего места.

– Уж не сомневайтесь, поработаем! – сквозь зубы пообещал Криспин.

Ой, что будет на следующем уроке! И ведь честно же пыталась огонь вызвать, всё без толку, а свои Зеленые чары даже звать не пришлось – просто взяли и защитили…

– Зато как изящно получилось! – глубокомысленно оценил староста. – И миленько до крайности. Цветочки…

– Ты еще!.. – вызверился на Артура Криспин, и лесовичка поскорее удрала под крыло соседки. Амариллис, по своему обыкновению, с ходу ее отчитала (почему Мира вечно забывает, что и она и бедняга-преподаватель ей постоянно вдалбливают?!), но потом с раздраженно-насмешливым вздохом все-таки похлопала подругу по вспотевшей бедовой головушке и позволила укрыться, опозоренной, за своей прямой надежной спиной. К окончанию воспитательной беседы по залу пошло какое-то оживление: студенты привставали, обмениваясь возбужденными репликами.

– Что такое? – Амариллис вытянула шею. – Что происходит? Ого!

– Чего там? – Измученная забегом Мира подниматься не стала, дергала соседку за юбку. Ама глянула на нее сверху заблестевшими глазами.

– Они будут драться!

Они – это староста и Книжник. Артур и Криспин.

Под свист и приветственные вопли двое вышли на площадку: хмурый Криспин – своей обычной ленивой походкой: слегка ссутулившись, руки в карманах; улыбающийся Артур прошелся вдоль зрительских рядов, навроде ярмарочного бойца потрясая вскинутыми руками; зал отзывчиво хлопал и свистел. Сидевшие рядом с девушками студенты горячо спорили, кто победит на этот раз, Ама разрывалась между двумя «статусными», а Мира лишь досадливо морщилась. Поскорей бы уже тренировка закончилась, до комнаты бы добраться и пересчитать-полечить свои синяки! Эка невидаль – мальчишеская драка!

Оказалось – невидаль.

Старшекурсники стащили с себя рубашки, что вызвало восторженные визги и аплодисменты женской половины Академии. Ректорша с лекаркой тоже прошлись одобрительными взглядами по поджарым, но мускулистым телам парней. Снова три традиционных поклона, и – Мира даже возмущенно вскрикнула – Криспин тут же кинулся на Артура. Короткая схватка, парни отпрыгнули друг от друга; староста и с разбитой губой не перестал улыбаться, зато теперь ухмылялся и Книжник. Довольный… гад.

Двое закружили по площадке, подстерегая и сторожа движения противника. Они давно уже изучили приемы и поведение друг друга, с легкостью уклоняясь или парируя выпады – ждали, кто допустит оплошность, «зевнёт» атаку или потеряет равновесие. Зал свистел, топал и вопил, подбадривая и выкрикивая подсказки. Будто на сельской ярмарке, пришло в голову Мире, где так же стравливают свирепых псов или бойцовых петухов.

Только конкретно этих «псов» натравливать друг на друга было не надо. Вот Артур подсек Криспина, прыгнул сверху, заламывая локтем шею – мышцы буграми, – уже мокрый от пота противник ухитрился выскользнуть, откатиться в сторону и подняться на ноги, прежде чем его вновь настигли. Вот от удара в подбородок покачнулся уже Артур, но опять же сумел увернуться от следующего выпада, который непременно сбил бы его с ног…

Мира поначалу непроизвольно вскрикивала и охала при каждом столкновении, а потом просто замерла, прижав к губам ладони – одна испуганная и пораженная среди толпы азартно болевших студентов. Нет, это вовсе не шутейная битва на кулачках, даже не состязание, желание себя показать и других научить… По тренировочной площадке распространялись не только волны азарта, досады, злости, но и более сильные, темные, тяжелые чувства… Неужели никто этого не видит, не ощущает? Лесовичка глянула вбок. Потрясая кулаками, лекарка болела еще громче студентов; ректор сидела, подавшись вперед, с прищуром следя за бойцами: ни дать ни взять, хищная птица над полем боя, ожидающая добычи!

Когда первый огненный шар вре́зался в прозрачную защиту, поднятую теперь до самого потолка, Мира поняла, что обычный поединок перерос в магический. При всем желании она не могла уследить за парнями, метавшимися средь ослепительных вспышек и водяных вихрей, искры и брызги которых окатывали вопящих и отшатывающихся болельщиков даже сквозь наколдованную преграду.

Пока Огонь и Вода не превратились в две сплошные с ревом и гулом идущие навстречу друг другу стены…

Мира увидела, как вскочившая госпожа ректор вскинула руки, что-то говоря – а может, даже крича – и почти столкнувшиеся ослепительные стены огня и воды обрушились вниз, открыв почерневшую мокрую площадку с двумя стоявшими на разных ее концах пятикурсниками.

Обменивающиеся впечатлениями студенты погрохотали вниз по ступенькам – встречать пошатывающихся и оглядывающихся, словно они не очень понимали, где сейчас находятся или что сейчас было, бойцов. Кто из них победитель? Кто побежденный? Похоже, это мало кого занимало: главное, налюбовались редким зрелищем, состязанием самых сильных студентов Яшмовой Академии.

Мира передернула плечами. А вот она бы предпочла вообще этого не видеть!

Ректорша тоже спустилась на площадку, хоть и неторопливо. С усмешкой оглядела мокрых до нитки полуголых парней: ссадины, подпалины, созревающие синяки… Протянула:

– Ну что-о, выпустили пар? А теперь пожали друг другу руки!

Смотрящие в стороны пятикурсники не торопились выполнить приказ (Криспин утирал разбитый нос, Артур баюкал распухающую на глазах кисть), и ректор повысила голос:

– Ну! Живо!

Почти не глядя друг на друга, двое коротко пожали руки и тут же разошлись. Книжник накинул на голое тело куртку и побрел к выходу. Отмахиваясь и дежурно улыбаясь на поздравления и предложения помощи, Артур направился за поманившей его лекаркой.

Бросил лишь один только взгляд вслед уходившему приятелю.

Или неприятелю?

Не были они друзьями.

Сейчас они ненавидели друг друга.

Глава 3. Квест: Заблудиться в Академическом парке

В выходной удалось наконец-то выудить гнома из его пещеры, то есть комнаты; хотя Шазр ворчал и всё порывался вернуться к любимым учебникам, лесовичка утащила его в парк – проветрить мозги и глаза. Судя по тому, как парень ослепленно моргал и озадаченно оглядывался, было понятно, что из здания он уже давно, а может, и вообще с самого поступления не выходил. Конечно, гному куда уютнее в замкнутом пространстве и на известном маршруте комната-аудитория-библиотека-комната, но так и одичать недолго! Все это Мира втолковывала, увлекая вглубь парка неохотно шагавшего Шазра.

Первокурсников за пределы Академии не выпускали – как выразилась ректор, «пока не прошли адаптационный период». Поскольку при этом она смотрела своим знаменитым змеиным взглядом, улыбаясь еле заметной змеиной же улыбочкой, никто не решился ни возразить напрямую, ни уточнить, что такое этот самый период и когда он закончится; роптали только в кулуарах. Поэтому сейчас парк был полон вырвавшихся с занятий шумных первогодков, и двое, не сговариваясь, старались уйти от них как можно дальше.

И настолько в этом преуспели, что оглядевшаяся Мира даже не смогла узнать, в каком месте парка они сейчас находятся – а уж вроде бы бо́льшую часть его уже изучила! Гном традиционно улегся на траву, лесовичка устроилась на стволе поваленного дерева. Похоже, «заучка» Шазр все-таки соскучился по общению, потому что они болтали добрую пару часов: обсуждали порядки в Академии, преподов, причем Шазр всячески хвалил ругаемого Мирой Тая – мол, таким и должен быть учитель, суровым, требовательным, все по делу, а не как болтун доктор Рива по Общей теории магии. Доктор же, наоборот, был любимцем первокурсников: спрашивает мало, еще и постоянно отвлекается от урочной темы, рассказывая истории из… истории магии, которые все слушают, раскрыв рты и развесив уши. Про сокашников Шазр вообще ничего сказать не мог – не интересовали его окружающие совершенно.

Мира попыталась выяснить, что «брат» собирается делать после окончания учебы, хотя до этого у-у-у сколько еще времени! Насупившийся гном выдавил, что «просто хочет быть полезным». Чуть не спросилось, кому именно, но поглядев на совсем сникшего приятеля, Мира решила не давить на больное. Просто напомнила, что к талантливым студентам начинают присматриваться заранее, еще до выпуска – и сельские-городские управы, и промышленники, и просто богатые люди, в том числе княжеские-королевские дворы, да еще всякие магические заведения. А Шазр талантливый, видно же! Да, может, он в той же Пуще пригодится! Хороших кузнецов на весь лес – раз и обчелся, а всем известно, что гномы… пусть полугномы с железом всегда в ладу. К концу ее речи парень уже сидел, глядя влажными от благодарности серыми глазами. Мира даже отвернулась в смущении. Невольно вспомнила встреченного в парке деда – наверное, тот и Шазра назвал бы подранком. Но глядишь, за несколько лет учебы гном успокоится, осмотрится, к людям привыкнет, поймет, что на его опасной родне свет клином не сошелся… Мира откашлялась:

– Ой, заболтались мы с тобой, аж в горле пересохло!

– И есть хочется, – поддержал ее Шазр.

Напились из обнаруженного неподалеку родника, похрустели кислыми яблочками, которые им любезно скинула одичавшая в зарослях яблоня.

– Обратно пошли? – предложил Шазр. – Как раз к ужину вернемся. Мои глаза с головой от учебы отдохнули, спасибо тебе, сестра.

Девушка глянула на перецветающее небо: вон и разноцветные закатные полосы облаков появились.

– Ага, возвращаемся!

А вот вернуться у них не получилось.

***

Мира двинулась обратно по еле видной в траве тропинке. А это что еще за стена? Лесовичка смерила взглядом замшелое, древнее, но внушительное – не перелезть – неожиданное препятствие, и пошла вдоль. Минут через пять призадумалась, остановилась и направилась назад. Гном топал за ней молча и доверчиво, как утенок за мамой уткой. Стена неожиданно врезалась под прямым углом в такую же. Хм… Они добрались уже до конца парка? Тогда можно идти просто вдоль стены – чтобы не блуждать по пропадающим в зарослях запутанным дорожкам.

Но вскоре стало понятно, что «просто» у них не получится: Мира чуть не провалилась во внезапную яму – до того темную и глубокую, что казалось, дна там нет совсем; Шазр едва успел подхватить подругу за локти и оттянуть на безопасное расстояние.

– А мне казалось, лесовичка никогда в лесу не заблудится!

Мира глянула подозрительно: припомнил ей фразу о гномах? Проворчала:

– В лесу-то конечно, а это же парк!

– Парк, да, – согласился Шазр. – Это всё меняет.

Мира насупилась: все-таки издевается! Уточнила:

– Волшебный парк! По-моему, он нас путает, как коридоры в Академии.

– Советуешь здесь тоже покричать и поругаться? – с готовностью спросил гном.

Мира чуть не предложила переобуться и вывернуть одежду наизнанку или чертополох там поискать, но вспомнила, что только что сказала: да, в парке вряд ли имеется свой леший, от плутней которого это защитит. Невольно вспомнился давешний старик – а не он ли здесь… парковый? Покричать ему: дедушко, ты где-е?! Или снова Криспина позвать? Ну уж нет, только не его! Скажет: опять ко мне пристаешь?! Позорище!

– Пойдем… – Девушка поколебалась и решительно махнула рукой: – Туда!

В конце концов, это направление было ничем не хуже других.

Как оказалось – хуже. Вместо того чтобы выйти к зданиям или хотя бы на утоптанную тропинку, они окончательно увязли в темной паутине парка: то натыкались на развалины, выглядевшие как раскопки древних поселений; то чуть не угодили в бочагу, пришлось далеко обогнуть цепочку ям, доверху заполненных темной водой; то обходили или перелезали все ту же стену – казалось, она просто преследует заблудившихся, змеиным зигзагом перемещаясь по зарослям. Мощеных дорожек давно не встречалось, как не было слышно голосов и смеха студентов. Казалось, двое незаметно для себя вышли из парка в лес – а то и вовсе в придвинувшуюся к Академии Пущу. По пустоте в животах было ясно, что ужин уже прошел, а при взгляде на темнеющее небо – что они, похоже, опоздают и к отбою.

– А кто-нибудь говорил, как Стражи выглядят? – спросил подумавший о том же гном. Мира машинально оглянулась по сторонам и поежилась.

– Не-а…

Не к ночи будь помянутые Стражи охраняют-патрулируют академический парк после отбоя. Кто или что они такое, версии ходят самые разные, одна другой краше и пугающей.

Стражи – это волшебные псы, выведенные лично самой ректором для отлова злоумышленников и гуляк-студентов.

Стражи – древние хранители священного места, ведь Яшмовая Академия построена на останках прежнего капища.

Стражи – нечто неизведанное и потустороннее, с чем не могут справиться, что не могут изгнать самые могущественные волшебники, поэтому, не мудрствуя лукаво, их взяли и объявили охранниками Академии, просто порекомендовав студентам не выходить из здания с десяти ночи до четырех утра. Особенно первокурсникам. Старшие, видимо, как-то умеют справляться со Стражами или задабривать их, раз ректорша прилюдно грозила наказанием нарушителям отбоя. Мира с Амой даже пару раз дежурили у темного окна, пытаясь разглядеть загадочных сторожей – но поди разбери, что там шевелится в ночи: то ли трава-листва, то ли пугающие хранители режима.

Неожиданно вспомнилась парочка друзей, когда-то договаривавшихся о ночной встрече. Ну как неожиданно: просто перед заблудившимися вдруг появились колонны, в сумерках до того напоминавшие плывущие над туманной землей длинные белые фигуры, что вздрогнувшая Мира с испугу схватилась за Шазра.

Колонны стояли на заваленной обломками и поросшей мраморной травой площади. Хитро стояли – лабиринтом, скрываясь одна за другую, так что невозможно было сосчитать, сколько их всего. Осмелевшие приятели, забыв на время о неведомых Стражах и собственных блужданиях, даже в прятки сыграли: один, окликая, перебегает от колонны к колонне, второй пытается его поймать или хотя бы заметить. Голоса и смех гулко разносились по площади, увязая в темных зарослях, подбирающихся вместе с туманом ближе. За туманом опять возвышалась внешняя стена парка – да когда же они всю ее обойдут?

– Интересно, что тут было? – довольная (удалось, подкравшись, напугать петлявшего по колоннаде гнома) Мира огляделась. – И впрямь какое-то святилище, храм? Или место торжества?

Шазр присел на «пенек» развалившейся колонны.

– Или колдовства? Гляди, – потер подошвой башмака потемневшие от времени когда-то беломраморные плиты, расчищая выдолбленный узор, забившийся за десятилетия, а то и сотни лет землей и сопревшей листвой. Шел он широкой спиралью и заканчивался четко в центре площади большим мраморным цветком.

– И что здесь такое наколдовывали? Вызывали каких-нибудь демонов? Для этого обычно используют пентаграммы. А что будет, если встать во-от здесь?

– Попробуй, сестра, и узнаем! – просто предложил гном. Девушка показательно медленно и важно занесла над цветком ногу, но опустить не успела. Внезапный зычный окрик: «Стоя-ять!» разнесся над площадью, заставив Шазра подскочить, а дернувшуюся Миру – потерять равновесие и пребольно шлепнуться на попу.

Глава 4. Самострел

Из зарослей к ним решительно и рассерженно приближались… нет, не Стражи, слава всем богам!

Но уже пора кричать – на опережение: «Криспин, я вовсе тебя не вызывала!»

Подоспевший староста поднял на ноги кряхтящую и потирающую отбитое место девушку – не слишком бережно, даже сердито.

– Что за игры вы тут затеяли? – спросил Артур – впервые на памяти Миры без улыбки. Двое смущенно переглянулись: кажется, их видели играющими как малые дети! Но староста имел в виду вовсе не это; ткнул пальцем на мраморный цветок, перед которым остановился его друг – широко расставив ноги, скрестив руки на груди, будто говоря: а ну, прорвись попробуй! Дураков, понятное дело, не было. – Усвойте главное – если на территории Академии обнаружили что-то непонятное и неизвестное, разворачивайтесь в другую сторону и бегите со всех ног! Можете еще при этом громко звать на помощь старшекурсников или преподавателей.

Мира уставилась в центр колоннады загоревшимися глазами.

– А что такое? Здесь и впрямь каких-нибудь демонов вызывали?

Криспин громко фыркнул:

– Нашел кого запугивать! Она ведь даже Драконов не боится.

Артур быстро глянул на друга.

– Да? А где Мира их видела?

– Нигде, – с сожалением призналась лесовичка. – Они же теперь существа вымершие-истребленные, суть мифические…

Криспин зло и сухо сплюнул:

– Попалась бы ты хоть раз такому… мифическому под огонь!

– Тогда б с нами сегодня не разговаривала, – поддержал приятеля Артур. – А что вы вообще здесь делаете, да еще и после отбоя?

Смущенное признание «заблудились» приятели встретили сначала недоверчивой переглядкой, потом дружным смехом; Мира даже обиделась, запальчиво объясняя, что ее лесовичный «компас» в окаянной Яшмовой Академии почему-то не работает. Шазр терпеливо и скромно помалкивал в стороне: насмешки его мало трогали, ведь люди не знают настоящих больных мест гномов. Главное – их сейчас наконец вернут домой, то есть в общежитие, еще и от неведомых Стражей защитят по дороге. Раздраженная девушка в свою очередь уязвленно вопросила:

– Вы-то сами что здесь делаете, вроде отбой всех студентов касается?!

Староста небольно щелкнул ее по воинственно задранному носу.

– Маленьким девочкам знать о том необязательно! Но теперь из-за вас придется отменять планы, нельзя же допустить, чтобы Стражи слопали таких талантливых первокурсников!

– Да пусть бы чуток их пожевали, – подал голос Криспин, наконец оставивший свой «цветковый» пост. – Все равно бы выплюнули. Гном жесткий, а лесовичка наверняка суперядовитая…

Мира пропустила его слова мимо ушей, потому что проследила, куда нет-нет да и поглядывал парень. С воинственным «ага-а!» кинулась к периодически приоткрываемому туманом узкому темному пролому в песочного цвета стене – так неожиданно и шустро, что пальцы стоявшего рядом Артура хватанули лишь воздух, а рванувший следом Криспин настиг ее уже в нелегальном выходе из Академии (а ведь они столько лет его секрет хранили!).

Налетел, традиционно сбив с ног; Мира даже вякнуть не успела, как очутилась на земле: лицом в траве, в пузо врезается острый камень, а сверху давит тяжелый, ругающийся, старающийся подняться и оскальзывающийся на просыпи Книжник. Завозившаяся лесовичка тоже попыталась встать, цепляясь за камни стенного пролома, траву, ветки кустарника. Пальцы нащупали какую-то веревку, Мира бездумно ухватилась и за нее…

Что-то щелкнуло, свистнуло. Грохнуло. Пятикурсник опять обрушился на девушку, вминая в землю тяжелым твердым телом, но Мира все равно успела увидеть, как ночь залило ослепительно белым светом, вновь оглушающе ахнуло, и мир разломился на багряно-алые осколки…

***

– Крис… Кри-ис! Ты где?! Ты цел?

Лесовичка раскрыла зажмуренные веки – в темноте все еще плавали отпечатавшиеся в глазах алые сполохи. Где-то надрывался староста – хотя его хриплый голос сейчас было трудно узнать:

– Криспин! Где ты, змеиный сын?! Отзовись!

– Не ори, – выдохнули Мире в самое ухо. Девушка вздрогнула, окончательно приходя в себя, шевельнула головой – в щеку врезались мелкие камешки. Выдавила:

– Что… что это?..

Криспин убрал руки, которыми, оказывается, прикрывал ее голову, и наконец-то поднялся; лежавшая Мира моргала, напряженно вглядываясь в ночь – ночь как ночь, темно, звезды вон видно, луна из-за деревьев встает… Старшекурсник подхватил ее за бока, поднимая – цепляясь одной рукой за него, другой за стену, девушка выпрямилась; прислонилась спиной к неровному проему.

– Слава богам, ты жив! – крикнул издалека торопливо идущий к ним староста.

Кривившийся Тай тряс склоненной головой и стучал ладонью по уху, будто пытаясь вытряхнуть из него воду. Проворчал:

– Да жив-жив, только оглох на одно ухо… Эй, а с тобой-то что?

Мира пригляделась и ахнула: лицо и шею Артура покрывали многочисленные кровившие порезы, одежда на груди тоже будто гигантской кошкой порвана… Староста осторожно потрогал лицо, сморщился:

– Осколками мрамора посекло… Мира, ты в порядке?

Лесовичка замедленно кивнула: а что может быть не в порядке? Сначала ее чуть не расплющил Криспин (дважды! тяжеленный какой, а ведь вроде ни жиринки!), потом она едва не оглохла и не ослепла, и ноги что-то не очень держат… Конечно, с ней все отлично! Спохватилась:

– Ой, а где Шазр?

Как ни странно, гном оказался самым целехоньким – когда случился весь трам-тарарам, как стоял, так и просто шлепнулся под прикрытие старых мраморных обломков… Сейчас парень, деловито уперев кулаки в бока и задрав голову, что-то рассматривал. Когда троица выбралась, наконец, из злополучного проема и тоже глянула вверх, у каждого вырвалось по разнообразному звуку: Мира охнула, староста присвистнул, а Криспин непонятно, но крайне энергично выругался.

Вот отчего стало так светло! Верх колонны с капителью снесло полностью, а остов светился, будто раскаленный мрамор превратился в дерево и сейчас бездымно горел; лишь горячий воздух вокруг завивался и струился. Все оттенки красного-желтого цвета с ледяными прожилками синего тускнели и угасали к основанию.

– Отличная свечечка получилась! – неожиданно весело оценил Артур.

– Ага, – буркнул его друг, – погребальная.

– Прекрасная ночь, не так ли?

Компания синхронно вздрогнула, разворачиваясь на звук этого издевательски-вежливого голоса. Светильник-колонна прекрасно освещал появившихся на площади людей, которых им меньше всего хотелось сейчас увидеть: ректора Академии и охранника Академии. Симон, окинув быстрым взглядом студентов и горящий столб, похромал мимо них к пролому-выходу, сжимая в руке нечто вроде жезла. Ректор осталась на площади, скрестив на груди руки. Начала перечислять, поочередно переводя отражающие огонь, а потому жутковато светящиеся глаза:

– Староста Нортон. Пятикурсник Тай. Гном… Не-собираюсь-называть-все-твои-имена. Лесовичка Черемная.

Сложив руки за спинами, старшекурсники синхронно поклонились; Шазр вжал голову в плечи, поглядывая на начальство исподлобья, а съежившаяся Мира еще и за спину ему шмыгнула. Ректор продолжила все тем же тоном:

– Поведайте же мне, какого… (определение культурно проглочено)… демона вы все здесь делаете?

Воцарилось молчание: даже парк, казалось, застыл в ожидании ответа. Из-за стены тоже не доносилось никаких звуков, будто охранник просто взял и потонул в черном колодце пролома. Ректорша пару раз пристукнула носком туфли: и как ноги-каблуки не переломала, пробираясь сюда сквозь заросли? И вообще, каким образом взрослые так быстро здесь очутились? Трансгрессировали? Надо, ох как надо этому делу обучиться – сейчас давно уже лежали бы в своих безопасных кроватях, а не ждали неминуемого наказания от Главной Ведьмы!

– Ну? – тоном выше произнесла упомянутая ведьма. Артур откашлялся и начал осторожно:

– Госпожа ректор, это несколько запутанная история…

– И прежде чем вы ее профессионально дозапутаете, быстренько ответьте – конкретно чьих это рук дело?! – Женщина ткнула в горящую колонну за его спиной. Все оглянулись, пытаясь сообразить: действительно, чьих? Колонна, хоть и подпотухшая, оплывала впрямь как восковая свеча.

– Не наших, – быстро отрекся Криспин.

– Не знаем, – в голос с ним подтвердил староста. Гном просто молча развел руками и ссутулился еще больше. Ректор сощурилась:

– Еще скажите, что так всё и было, когда вы сюда пришли!

– Но это же самострел! – Удивившаяся Мира даже из-за плеча приятеля выглянула. Марго тут же поманила ее:

– Ну-ка, подойдите сюда, лесовичка! Что за самострел?

– Кто-то насторожил самострел там, на выходе. – Мира махнула рукой в сторону пролома. – Я в темноте его не разглядела, дернула за веревку, что на земле лежала, он и выстрелил. Попал в колонну, и вот…

– Дерни за веревочку… – пробормотала ректорша. – Ты что, теперь на руках ходишь?

Мира покосилась на Криспина – сказать, что тогда не ходила, а попросту лежала? – но оказалось, это был вопрос, не требующий ответа, потому что глава Академии приказала всем всё рассказывать подробно. Оживившаяся (еще бы, ректор отвлеклась от вопроса, почему они шляются в парке после отбоя!) четверка принялась, перебивая друг друга, опровергая и уточняя, рассказывать про устроенный кем-то «тарарам». Непонятно, что ректор уяснила из этого всеобщего галдежа, но тут в проломе появился Симон, молча кивнул, подтверждая слова студентов, подошел к горящей колонне и, заложив руки с жезлом за спину, оценивающе уставился на нее.

Артур взъерошил волосы – заодно и мелкие мраморные осколки из кудрей вытряхнул.

– Это что за криворукие идиоты-охотники решили здесь самострел поставить? Да еще такой мощный?

– Они далеко не идиоты. И не криворукие. Такой магический заряд в него вложили, – наконец подал голос охранник.

– Да, – охотно согласилась с обоими Мира. – Стрелять этаким в какого-то гнома – все равно что по воробьям из пушки палить!

– Гнома? – переспросила ректорша. – Почему – гнома?

Застеснявшись под устремленными на нее удивленными взглядами, девушка подтолкнула локтем Шазра:

– Ну это же они, да? Твои родственники всё никак не угомонятся?

Парень покраснел так, что было заметно даже в темноте, зыркнул на нее почему-то очень недобро и промолчал. Ректорша беззвучно пошевелила губами – показалось, выругалась, – но озвучила лишь приличную часть:

– Вот только мстящих гномьих родственников как раз мне и не хватало! Так. Симон, осмотрите и соберите здесь все, что только можно, потом доло́жите. Студенты – за мной!

Резко повернувшись – метнулись полы одежды и неприбранные длинные волосы, – женщина двинулась с площади прочь. Мира заметила, что при этом она старательно огибает мраморный цветок.

Первым, ни на кого не глядя, поплелся гном.

Когда за спинами уходивших неожиданно обрушилась горевшая колонна – с грохотом и фейерверком огненных искр, – все подскочили и обернулись. Лишь ректор даже не вздрогнула, кинула через плечо раздраженное:

– Не отвлекайтесь, поторопитесь!

Глава 5. Драконья стрела

Казалось, одной этой командой она перенесла их сразу через весь парк: мощеная дорожка, невесть откуда взявшаяся под ногами, была прямой и ровной, и уже спустя несколько минут пятеро вышли к темному главному корпусу. Как всё в Яшмовой Академии подчиняется ректору!

Всё, да не все, подумала Мира, когда, велев остальным ждать в коридоре, Главная Ведьма увела с собой в кабинет гнома: вон два злостных нарушителя комендантского часа со стажем слоняются по коридору. Молчат – то ли переживают о будущем нагоняе, то ли происшествие переваривают.

– Так что там с твоим братцем-гномом? – неожиданно поинтересовался остановившийся напротив Криспин. – Чем он так насолил своим родственничкам, что те возжелали его укокошить?

Мира прикусила язык, хоть и очень запоздало: может, зря она про Шазрову родню при всех-то? Надо было или с глазу на глаз с ректоршей разговаривать, или вообще только с ним обсудить позже. А ну как старшекурсники болтунами окажутся, разнесут по всей Академии? Кому охота, чтобы твои имя-проблемы на всех углах трепали и с расспросами приставали? Извиняет лишь то, что никогда раньше столько странного с нею в один день не происходило: сначала заблудилась, потом эта ходячая каланча ее с ног сбила, потом чуть под самострел не угодила…