Читать онлайн Мания Беса бесплатно

Пролог

Моей душе не обрести покой. Она полна дьявольского огня, который подталкивает меня к необратимому, нашёптывает и соблазняет. Меня знают под кличкой Бес. Многие за глаза называют самим дьяволом. Они боятся. И правильно делают! Но мало кто знает, что я стал таким не по своей воле. Может, это произошло тогда, когда мои родители трехлетним ребёнком бросили меня, совершенно не задумываясь, что со мной будет; или когда мои дедушка с бабушкой отдали меня в детский дом. Никто не даст на это ответ, да и он мне уже давно не нужен.

Лишь одна хрупкая девушка смогла донести до меня истину: главное, никто ты, а что у тебя внутри.

Глава 1

Катриэль

Я проснулась на бетонном полу. Еле-еле разгибая ноги в коленях, с трудом села и плотнее закуталась в меховой полушубок, который уже не грел. Потерла друг о друга ладони и подышала на озябшие не слушающиеся пальцы, пытаясь согреть их. В каком-то ступоре я смотрела на пар, что вырывался из моего рта.

Громко заурчал желудок. Сколько я уже не ела?

Два дня? Три?

Вспомнить точно так и не смогла. Всегда худенькая от природы, сейчас я была настолько изможденна пребыванием в этом месте, что казалось, потеряла половину и так небольшого веса. Почти неделя на воде и хлебе сделали своё дело.

Лязгнула дверь, и в помещение вошли двое мужчин. Их внешность говорила сама за себя. Есть же в природе отталкивающие существа! Такие, например, как ядовитые тропические змеи. Сами они могут быть чёрными, но по центру спины имеют ярко-оранжевые полосы, которые несут в себе предупреждение: опасность. Уйди, не прикасайся!

Так и эти двое.

С лицами, обезображенными шрамами, оспинами, неприятными мутными глазами – весь их вид внушал отвращение.

Я отвернулась в другую сторону, сосредоточив взгляд на каменной стене напротив меня. С каждым днём они становились все наглей, все ближе подбираясь ко мне, как пауки к попавшей в паутину экзотической бабочке. Один из них подошел почти вплотную ко мне и наклонился, отчего я дёрнулась в сторону. Он протянул руку и взял прядь моих волос, пропуская ее между пальцами.

– Волосы, как шёлк… Потрогай, Далмат! – сказал он.

Второй мужчина, что до этого опирался плечом на косяк, оттолкнулся от двери и сразу же направился в нашу сторону.

Я напрягалась так сильно, что онемела челюсть. Тупая боль разлилась по мышцам лица, сводя острые от постоянного недоедания скулы.

– Сегодня ты здесь последний день, – глумливо сказал тот, которого звали, как я слышала, Арбен. – Мы с Далматом не дадим тебе заскучать, маленькая сучка, – растянул он губы в сальной улыбке, обнажая гнилые желтоватые зубы.

Я отшатнулась, когда он, противно причмокивая, потянулся своей клешней к моей груди. Судорожно стянув полы полушубка над грязным тонким платьем, я отползла к стене.

– Я слышал, что эти румынки – ведьмы, собираются по ночам на горе и водят хороводы. Губят людей запросто на раз-два!

Первый мужчина застыл и как-то опасливо на меня посмотрел, выпуская из пальцев мой локон.

– Слушай, да она ещё и рыжая! – делая шаг назад, заметил Далмат. – Прибегаю к защите от тебя, демоница… – забормотал мужчина на албанском языке, уверенный, что я не понимаю.

Вскинув подбородок, я взглянула на них уже смелее. Мне вдруг стало до боли смешно при виде их вытянувшихся, посеревших физиономий. В какой-то момент я даже чуть не расхохоталась, когда эти двое стали пятиться от меня, бормоча молитвы.

– Ты чего так смотришь, девка? – со злостью прорычал Арбен, стараясь скрыть испуг. – Я тебе говорю, она – ведьма, – обратился к другу, отступая поближе к стене. Повернувшись, он принялся ломиться в дверь, остервенело толкая ее плечом.

Не сводя с них насмешливого взгляда, я с интересом наблюдала, когда же у этого чокнутого фанатика хватит ума понять, что дверь-то открывается в другую сторону. Хотят показать, что они верующие, а сами темные, словно в средние века живут. Интересно, какая вера привела их к тем делам, что творятся в этот самый момент? Разве они не понимают, что какому бы богу они ни поклонялись, их ждёт один конец после суда этого самого Бога за их черные деяния? Я вздрогнула, когда кто-то с силой толкнул дверь с той стороны, в результате чего Арбен чуть не слетел с ног. Готовясь снова сражаться за себя и свою честь, я подобралась, но с замиранием сердца увидела своего дядю Антона.

– Дядя! – бросилась в его тёплые объятия, пряча лицо на его груди. Спустя пару мгновений, запрокинула голову, чтобы посмотреть в ласковые родные глаза.

– Ох, погубил я тебя, Катриэль, голубушка моя, – начал он, трясущимися руками сжимая мои острые скулы. – Повелся, старый дурак, на богатство и власть, – вцепившись себе в волосы, сильно дернул их. – Как ты? Худенькая какая… Совсем одни кости остались, – голос мужчины дрогнул, выдавая сильные внутренние переживания.

– Я в порядке, дядя! – попыталась я успокоить родственника. Мне казалось, что это все злая шутка, что вот-вот кто-то зайдёт сюда и скажет, что это так принято у них шутить в этой варварской стране.

– Я всякое за жизнь свою повидал, матушку твою схоронил… – дядя сжал сильно мои руки и с отчаянием продолжил, – но тебя, Катриэль, погубить не дам. На все пойду, чтобы тебя вызволить. Это ведь из-за меня ты тут.

– Все, хватит, дядя! Сейчас не время уже корить себя, – вздохнула я, поёжившись от холода.

Дядя Антон нервно оглянулся и, видя, что никого нет, а дверь плотно заперта, наклонился ко мне.

– Я на все пошёл, чтобы тебя отсюда вытащить, с дьяволом сделку заключил! – сбивчиво зашептал он, убирая в сторону огненно-рыжие пряди моих спутанных волос. Заметив страх в моих глазах, он поспешил успокоить меня:

– Да не бойся ты, глупая! Один бандит, кличка у него Бес, он дал мне порошок. Если ты его вотрешь в язык, то у тебя временно очень замедлится пульс – так, что его толком не прощупать. Ты ещё у меня такая бледненькая, сойдёшь за мертвячку, – закончил он на одном дыхании.

Я с тревогой посмотрела на пакетик с белым порошком, что дядя Антон вынул из ботинка. Сердце стучало, как ненормальное.

Господи, неужели мне придётся добровольно сделать с собой такое?!

Хотя тут же обречённо подумала о том, что в любом случае меня ждёт смерть. А так хотя бы есть шанс, что я останусь жива.

– Как только они подумают, что ты умерла, я потребую отдать мне тело! Скажу, что это традиция наша, и они не смеют оскорбить так румынский народ. Я тебя вывезу, а ты уже в безопасности через время в себя придешь, – дядя настойчиво тянул мне пакетик.

Аккуратно взяв его двумя пальцами за край, я спросила:

– А сколько надо втереть? Весь или какую-то часть?

Мужчина нервно дернулся, как-то недоуменно посмотрел на пакетик с веществом.

– Вот я дураак! – застонал он, схватившись за голову. – Я не спросил, и он промолчал! Что же делать?

Слегка нажав на пакетик, я открыла его и окунула пальцы в содержимое. После этого начала быстро втирать его в десны и язык. Как только порошок исчезал на слизистой, я брала ещё и ещё, пока порошок плотностью не исчез из пакета. Он был совершено безвкусным.

Дядя, нахмурил брови и посмотрел на меня с выражением страдания на лице.

– Сильно противный? – наконец, спросил он, видя, что мое лицо остаётся спокойным.

– Нет! Не волнуйся. Через какое время он подействует? И как долго будет длиться эффект?

– Я так торопился и… – опуская голову, забормотал он в ответ. – Ничего не спросил! Катриэль, девочка, прости меня за все! – опять начал он молить о прощении.

– Дядя, пообещай мне одно! Не дай им сжечь меня, если уж и суждено мне умереть, то я хочу покоиться на своей родине.

– Перестань, Катриэль, что ты такое говоришь, девочка! – дядя Антон замахал на меня руками. – Все будет хорошо – вот увидишь.

Видя мои полные слез и отчаяния глаза, он вдруг очень спокойно произнёс:

– Я узнавал, у них не принято сжигать, не бойся, у них так же, как и у нас, хоронят в гробу. Все будет, как задумано! Доверься мне. Ты мне веришь? – он посмотрел мне в лицо своими добрыми карими глазами.

– Да, дядя Антон! – сказала я, лишь бы его успокоить, чтобы он не терзал так себе душу.

Дядя суетливо положил пустой пакетик обратно себе в ботинок.

– Ну, все, я пойду! Помни, что все будет хорошо! – напоследок сказал он, направляясь к выходу.

Уже у порога он обернулся, посмотрел на меня грустным взглядом и несколько раз постучал по деревянной двери. Она отворилась, и охранник отошёл в сторону, выпуская его из помещения.

Я присела на корточки, пряча свои руки в подмышки, чтобы хоть чуть-чуть их согреть.

А вдруг этот порошок вообще не подействует?!

Вдруг мне придется перенести все пытки, что приготовил для меня Драко?

Он ведь дал ясно понять, что не пощадит виновницу в смерти своего отца. Решив не мучать себя горестными раздумьями о том, что еще не случилось, я умудрилась даже вновь уснуть. Все же человек привыкает к любым условиями и адаптируется к ним.

Мне снился жуткий сон:

Драко стоит на площади, держа меня за руку. Вокруг нас собралась толпа людей, они все кричат и показывают на меня пальцем, а я слышу только одно слово: «убийца!».

Он крепко сжимает мою руку и тащит к сложенному из поленьев и хвороста помосту. У меня совсем нет сил сопротивляться, поэтому я, как тряпичная кукла, тащусь за ним, не поспевая за его широкими шагами.

Он подводит меня к огромному костру, что уже тянется ко мне жаркими языками пламени. Драко подталкивает меня еще ближе.

– Сейчас ты ответишь за то, что убила моего отца! – злость исказила его красивое лицо, а серые глаза полны ярости.

Глава 2

Мою руку обжигает огнём, потом вторую… Как же больно! От этой боли я и проснулась, в панике оглядываясь по сторонам. На какой-то момент сон и явь так переплелись, что я думала будто и правда начинаю гореть в огне. Но я была там же, в камере, чьи каменные стены словно надвигались на меня, грозя раздавить, лишая воздуха. Подняв голову, я посмотрела на решетку под потолком, сквозь которую струился тусклый свет. Чувствуя накатывающуюся волну жара, я сняла полушубок. Почему так жарко, что со мной?! Лицо сильно горело, как в лихорадке… И тут я вспомнила про порошок. Так вот в чем дело! Догадка совсем меня не успокоила. Наоборот, стало ещё страшнее. Застонав от нового приступа боли в суставах, я постаралась встать на ноги. Голова сильно кружилась, грудь жгло огнём, я резко согнулась от колющей боли в сердце, прижимая ладонь к груди.

«Я умираю…» – в панике пронеслась мысль.

Едва переставляя ноги, я шла вдоль стены темницы. Упираясь ладонями в холодные камни, радовалась их шероховатости и неровностям, которые помогали удерживать вертикальное положение.

Шаг, ещё шаг…

В следующее мгновение, влажный под камеры стремительно бросился мне навстречу. Рухнув на колени, я едва успела выбросить вперед ватную руку, чтобы не разбить лицо. Веки стремительно тяжелели, а вместе с этой тяжестью уходили беспокойство и страх. Теперь все равно. Я либо очнусь на свободе, либо умру здесь…

Перед глазами моменты из прошлого. Так вот что имеют в виду, когда говорят «жизнь пролетела перед глазами». Удивительное ощущение…

Вот я, совсем еще малышка, сижу на коленях у матери. Она ласково гладит меня по длинным косам и поет на румынском детскую песню.

«В косы дочке я вплету ленты золотые,

Чтобы путь ей освещали в темноте родные…

Чтобы, милая моя, путь свой сложный просто одолела,

Чтобы, счастье повстречав, не обомлела.

И доверие с любовью рука об руку вели,

Освещая светом путь ей впереди»

Голос мамы становится все тише и тише. Но даже это не расстраивает. Ради этого момента я готова была умирать снова и снова в самых страшных муках…

А теперь я стою на рынке, продавая помидоры с огурцами и не хитрые поделки, сделанные своими руками, чтобы лишнюю копеечку принести домой. Это воспоминание тоже быстро теряет краски, становится расплывчатым. Ему на смену приходит другое. Мама лежит в гробу с синими губами, руки сложены на груди. Тихая и безучастная, к моей истерике. Она не слышит моих рыданий, не видит, как дядя Антон буквально силой выводит меня из комнаты. Душа кричит, захлебывается от боли потери. Пожалуй, единственное связанное с мамой воспоминание, которое я хочу забыть навсегда.

Отключить это в себе, нажать «Delete».

Картинка снова меняется. В дом к нам настойчиво стучатся. Почти не скрывая скупых мужских слез, мой дядя отворяет дверь, приглашая войти в дом мужчину лет пятидесяти с густой темной бородой посеребренной вкраплениями седины. Мне страшно от немигающего взгляда его темных глаз. Он смотрит долго, пристально, оценивающе, словно впитывая в себя мой образ. И от столько явного внимания к своей персоне я заливаюсь румянцем смущения, что покрывает щеки и шею лихорадочными розовыми пятнами.

– Нравится мне твоя племяшка, – говорит мужчина грубым голосом с акцентом, от чего я невольно вздрагиваю. – И страх мне ее нравится. Покорной будет… хорошей женой, – добавляет странный гость.

Его слова одобрения вызывают у меня озноб, словно меня не похвалили, а отругали и опозорили. Мне не уютно под его пытливым взглядом.

Через мгновение и я переношусь в величественности здание, очень давит корсет роскошного белого платья… Волосы мои теперь убраны под платок так, что их не видно. Человек, что ведет меня под руку, больно сжав ладонь, мне почти не знаком. Мы идем туда, где нас объявят мужем и женой.

Теперь я – жена.

Не так я представляла себе свою первую брачную ночь. Я вынуждена дрожать в одиночестве на огромной кровати. Мне страшно. Я с замиранием сердца жду своего мужа-старика, который по словам моего дяди Антона в расцвете сил. По его же мнению – дяди Антона – я глупая и должна радоваться своему замужеству. Радоваться тому, что меня продали за то, чтобы я и вся моя родня катались как сыр в масле. На мои мольбы не отдавать с меня за Бен Ходжа, он утирал бегущие по моим щекам ручьи слез грубыми мозолистыми пальцами и говорил, что потом я все пойму. Я и сейчас не знаю, что должна была понять тогда. Возможно, то, что брак с человеком, что годился мне в отцы, лучше взаимной любви, крепкого молодого тела и обжигающей страсти. Но я так и не приняла того, что никогда не полюблю, не стану любимой, не рожу детей от мужчины, который займет в моем сердце место, что дядя Антон так бесцеремонно отдал Бен Ходжа, мотивируя это тем, что я молода и ничего не понимаю в жизни.

В мою первую брачную ночь муж провел меня по всем кругам ада. Отчасти, в этом был виноват и дядя, но я об этом ему вряд ли когда-то скажу. У меня нет времени думать о нем, потому что мой новоиспеченный муж завалился пьяным в спальню. Он шатающейся походкой направляется к кровати, где сижу я, судорожно прижимая к груди одеяло.

– Ровена, иди сюда! – орет он в сторону приоткрытой массивной двери, а затем достает из-за пояса брюк тонкий нож с резной ручкой и берет апельсин с тарелки на столике у кровати.

Он разрезает фрукт пополам и громко высасывает из него сок, который течет по подбородку и капает на белую рубашку, оставляя липкие желтоватые пятна. Отвратительно! Все это время он не сводит с меня глубоких темных глаз. Его отвлекает пришедшая на крик брюнетка лет тридцати. Ее пышная фигура затянута в ярко-зеленое платье. Округлые бедра, полная грудь, что буквально вываливается из откровенного декольте, сочные губы – женщина была бы красива, если бы не так вульгарна. Ровена вопросительно смотрит на Ходжа, затем, сузив карие глаза, бросает мимолетный взгляд в мою сторону.

– Запри дверь, – приказывает муж, кидая ей связку ключей.

После того, как приказ выполнен, муж резко поворачивается ко мне на пятках.

– Мне не нравится то, что ты строишь из себя фригидную суку, Катриэль! Я этого не потерплю! Ровена, ну-ка, разогрей меня, чтоб жена видела, как надо ублажать своего мужа и повелителя, – продолжая буравить меня тяжелым взглядом, велит он той, которой не должно быть здесь вовсе.

Я с отвращением наблюдаю, как женщина направляется к нему. Кривовато усмехнувшись, она бросает на меня победоносный взгляд, прежде чем обвить его торс руками. Приподнявшись на цыпочки, она потянулась к узким губам моего мужа, намереваясь поцеловать.

– К чему все эти игры, Ровена? – Ходж опускает тяжелую руку на ее плечо, с силой нажимая, что вынуждает женщину опуститься перед ним на колени. – Переходи к самой сути. Мне не терпится, чтобы женушка стала моей во всех смыслах.

Увидев, что Ровена расстегивает ширинку моего мужа, я в ужасе зажмуриваюсь. К сожалению, делаю это уже после того, как любовница извлекает из брюк Бен Ходжа подрагивающий мужской орган. Комнату заполняют противные чавкающие звуки, словно она… Я передернулась, не желая думать об этом.

– Открой глаза! – приводит меня в себя злой властный окрик мужа.

Еле разлепив веки, глотая слёзы, я изо всех сил стараюсь сдержать рвотные позывы, еще сильнее сжимая в кулачках одеяло. Когда муж, небрежно оттолкнув Ровену, направляется в мою сторону, ловлю себя на мысли, что не переживу этого.

Покончу с собой, если этот отвратительный тип коснется меня! Ходж схватил меня за волосы и намотал их на руку. Он так сильно заломал мою голову назад, что я чувствую, как упираются друг в друга позвонки шейного отдела. Мне больно, но я этого почти не чувствую из-за отвращения и страха.

– Все еще не поняла, что мне не нравится твоя кислая физиономия? – он тряхнул меня, усиливая этим движением болевые ощущения в шее. – Придется это исправить. Ты должна улыбаться. Поняла? Поняла, спрашиваю?!

– Да, – еле просипела я, зажатая в неестественной позе, но тут же охнула от боли, когда его кулак обрушился на мою грудную клетку. В какой-то момент мне показалось, что сердце остановилось.

– Улыбайся, Катриэль! Сейчас же! – прорычал Ходж, трясясь от бешенства.

Я послушно растянула губы в улыбке, боясь ещё больше разозлить мужчину. Он резко отпустил меня и сомкнул пальцы на моей шее, сдавив так сильно, что у меня потемнело в глазах. Я забилась в панике от того, что кислород перестал поступать в организм. Пытаясь сбросить руку, мешающую мне дышать, я дернулась, возя ногами по простыни. Мазнув мимолетным взглядом по его лицу, где цвела садистская улыбочка, я практически лишилась чувств от ужаса.

– Немного поиграем. Не бойся, Катриэль. За хорошую жизнь в богатстве и достатке надо платить, – прошипел муж, как змея, нависая надо мной.

Я слышала его словно во сне. В ушах стоял сильный гул. Я хрипела и царапала его ногтями везде, куда могла достать, за что получила хлёсткую пощечину, от чего моя голова дёрнулась в сторону. Когда он оттолкнул мою руку, как надоедливую муху, я стала в панике ощупывать простынь и все вокруг. Неожиданно для себя почувствовала что-то твёрдое, схватив предмет онемевшими пальцами, нанесла несколько хаотичных ударов в голову. Муж моментально разжал пальцы, ослабив хватку. Сделав шаг назад, он схватился за шею и захрипел, словно теперь кто-то душил его, желая отомстить за меня. Я на всякий случай забилась в самый дальний от него угол кровати, опасаясь нового нападения. В следующий момент Ходж словно подкошенный рухнул на постель лицом вниз. Я непроизвольно отшатнулась еще дальше, увидев, как под лежащим на простыне ножом, которым он недавно резал апельсин, расплывается кровавое пятно.

Ровена подбежала к мужчине и, прижав пальцы к его шее, подняла на меня полные ужаса глаза.

– Он мёртв! Ты его убила, румынская шлюха! – а затем закричала еще громче. – Убийца! Убийца!

А дальше все было, как в страшном кино: за мной пришли люди Ходжа – охрана или кем они были – на тот момент для меня это было не важно. Схватив, они притащили меня в какое-то помещение, напоминающее подвал, где бесцеремонно швырнули на пол. Я содрала колени, но это мало кого волновало.

– Жди Драко! Злобная тварь… – сплюнул на пол один из мужчин.

Словно в тумане помню, как прибежал Драко. Распахнув дверь, ворвался словно ураган и с криками: «За что ты убила моего отца?!» кинулся ко мне. Трясясь от страха и холода, поскольку была лишь в ситцевой длинной ночной рубашке по колено, я сжалась у его ног. Силой подняв меня с пола одной рукой, Драко занес для удара крупную ладонь с длинными пальцами и аккуратными овальной формы ногтями. Тяжело переведя дыхание, вдруг остановился опуская руку.

– Я тебя казню, – склонился он ко мне. – Так и знай, тебе отсюда не выбраться живой! – это все, что он мне сказал перед тем, как покинуть сырое помещение с затхлым воздухом.

Только благодаря дяде Антону, позже я получила тёплые вещи. Это он настоял на том, чтобы тщательнее велось следствие, надеясь отодвинуть дату приговора.Самым страшным было то, что никого не интересовала правда. Никто ни разу, кроме дяди, не спросил меня, что же на самом деле произошло в эту роковую ночь. Если бы меня спросили, поступила бы я так же? Отняла бы жизнь у этого человека? Я бы без промедления ответила утвердительно. Это чудовище не достойно жить. У него нет ничего святого – это я сразу поняла, когда заглянула в его глаза, что были глубоки и черны, как самая непроглядная ночь.

Сейчас же, в полной темноте, в бессознательном состоянии, мне вдруг стало так спокойно и тепло. Совсем не хочется выходить из этой полудремы. Может, это и есть рай…?

Глава 3

Алекс

Поздним вечером, сидя в своём кабинете со стаканом бренди, я перебирал документы. Огонь, полыхающий в камине, ласкал дерево в обжигающих объятиях, медленно и верно превращая некогда крепкое дерево в горстку пепла.

«Все, как и в жизни», – грустная улыбка тронула кончики мох губ, когда очередное поленце негромко треснуло под напором огня за железной каминной решеткой. В дверь едва слышно постучали.

– Заходи, Шаман! – обратился к тому, кто потревожил мой покой.

После моих слов в дверном проеме появилась высокая, крупная фигура моего лучше друга Андре Конти.

– Только ты, Бес, знаешь, что это я, когда я ещё даже не вошёл в комнату.

Я отсалютовал ему бокалом горячительного напитка.

– Что это, мой женатый друг, решил навестить старого знакомого в его холостяцкой берлоге? Неужели Эйлин становится скучной сварливой женой? – решил я слегка подначить друга.

Андре лишь снисходительно улыбнулся на мой не злой выпад.

– Твоей завистью, Бес, пахнет за версту! Ты же знаешь, что Эйлин всегда остаётся прекрасной собеседницей, а с двумя дочками, которых она мне подарила, нам совершенно не до скуки.

– Может, ты и прав… – подтвердил я его слова о зависти. Проведя по светлым волосам, подстриженным так коротко, что они напоминали иголки ежа, я откинулся на мягкую спинку кресла из синего велюра и на короткое время устало прикрыл глаза. Вернувшись к прежней позе, взглянул на друга, махнув в сторону графина, лениво протянул:

– Угощайся!

– У тебя какие-то проблемы? – поинтересовался Андре, задумчиво вглядываясь в мое лицо.

Выглядел друг при этом искренне обеспокоенным. Иногда я даже начинаю забывать, что существует вот такая дружба, когда человеку ничего от тебя не нужно, когда он готов выслушать тебя совершенно безвозмездно, переживая и сочувствуя тому, что у тебя произошло.

– Ты же знаешь, каково это … – я поморщился и ударил кулаком по столу. – Жмут со всех сторон, собаки, каждому надо отвалить откат, где-то подмазать, а если что не так, начинаешь голову ломать, куда пристроить очередной труп.

Шаман вздрогнул почти незаметно, но все же я это увидел. И сразу подумал о том, что наверняка он уже и забыл за эти четыре с половиной года, когда отдал правление в мои руки, что такое – быть главой синдиката. Стоять впереди клана «Полные крови», держать в узде отпетых головорезов и отвечать за народ, который полностью на твоем попечении.

– Знаю, – просто ответил Андре.

Я перевёл взгляд на его лицо, на котором плясали блики от горящего камина. Он откинул одним движением тёмные волосы со лба, наблюдая за мной внимательными зелёными глазами.

Наше задумчивое молчание прервал стук в дверь, который тут же повторился без паузы, настойчиво и торопливо.

Я и так не отличался спокойным нравом, но сейчас, казалось, меня может вывести любая мелочь, даже такая, как дверной стук. Подскочив и в пару шагов преодолев расстояние от кресла до двери, я ее распахнул и зарычал на того, кто был за ней:

– Какого черта ты долбишь своей ластой?!

За дверью стоят стройный юноша с всклокоченными каштановыми волосами. Он держал в руках чёрную кепку и мял ее, не сводя с меня испуганных карих глаз. «Совсем молодой, – отметил я про себя. – Дай бог, если лет двадцать есть».

– Чего тебе? – уже спокойнее спросил его. – Как сюда попал? Парень замялся, не решаясь заговорить.

– Если ты откусил язык, то вали туда, откуда пришёл. Моё время стоит денег! Тебе ясно, шпана? – злость клокотала во мне, грозя вырваться наружу и вылиться на первого попавшегося под руку человека.

На мое плечо успокаивающе легла ладонь, и за спиной раздался спокойный голос Андре.

– Заходи, парень! Что ты хотел? У тебя какое-то дело?

Парень быстро закивал, несмело поднял ногу и переступил порог, тут же опять затеребил кепку в руках.

Андре кинул на меня, пышущего злобой, предостерегающий взгляд и заговорил с пацанёнком так, будто тот – норовистый, необъезженный конь, – медленно, не делая резких движений, он направился к нему.

– Начни все по порядку. Кто ты? Откуда? Как попал сюда и что хотел? Ну же, смелее…

Я закатил глаза, показывая все отвращение, испытываемое от того, как он общается с этим мелким засранцем.

Какого черта этот молокосос притащился и испортил мне вечер?! А теперь ни одного слова связать не может толком …

Дверь резко распахнулась, ударившись о стену. Я молниеносно выхватил пистолет из-за пояса и направил его на вошедшего.

– Бес! Не знаю, как этот мелкий ублюдок проскочил мимо меня, – затараторил, подняв вверх руки, Билл, один из наёмников, входящих в состав моей охраны.

– Не знаешь? – спокойным голосом повторил я, усмехнувшись, начал тихо посмеиваться.

Билл заискивающе заулыбался, а через секунду упал замертво на пол возле моих ног.

Глава 4

Я медленно опустил пистолет и раздраженно проговорил:

– Если ты, гнида, не знаешь, то тебе не место среди моей личной охраны.

Вскинул глаза на друга и заметил, как он неодобрительно поджал губы. Его плечи, обтянутые шелковой, идеально отутюженной рубашкой, напряглись так, что это было видно через ткань.

– Теперь мне понятно, почему у тебя проблемы, – подойдя к столу, он плеснул в стакан небольшую порцию виски, сразу сделал глоток. – Ты когда-нибудь слышал такое слово, как «увольнение»?

Я пожал плечами и спрятал руки в карманы спортивных штанов.

– Что-то слышал, – ответил я безразличным тоном, чуть сощурив глаза.

– То-то оно и видно, – нахмурившись, сказал Андре и кивнул незаметно головой в сторону паренька, который уже боком двигался к выходу.

– Стоять! – громко рявкнул я, после чего ринулся к нему, схватил за шкирку и бросил на стоящий неподалёку кожаный диван. – Считаю до трёх, гнида, – взведя курок, я поднял пистолет вверх, – если после этого ты ничего не скажешь, будешь похоронен в братской могиле вместе с этим, – небрежно указал я стволом на лежащего на полу мужчину. —

Итак, раз…

– Я все скажу! Только не стреляйте, пожалуйста, – залепетал паренёк.

Опустив пистолет, я присел на корточки, заглядывая в его мечущиеся от паники глаза, которые он переводил с меня на Шамана и обратно.

– Если мне покажется это неправдой, то …

– Понял! – сглотнув, он заговорил. – Я от Антона Милоша.

Я тут же удивлено приподнял брови. Около двух дней назад этот хитрый румынский черт настоял на том, чтобы я вернул ему долг.

– У него для вас кое-что есть, – парень приподнялся, попытавшись встать, но тут же бухнулся назад на диван.

– Что значит, «кое-что»? – я раздраженно поджал губы. – Знаешь, чего я больше всего не люблю, пацан? Когда со мной начинают играть в игры! Где Антон? – начиная терять терпение, проскрежетал я, ещё чуть-чуть – и я сорвусь, все бесы, запрятанные так глубоко во мне, найдут выход, сметая все на своём пути. Но следующие слова пацана как будто вылили на меня ушат с холодной водой.

– Антона убили, – парень перевёл дыхание и начал торопливо говорить. – Я ждал там, где мы с ним договаривались встретиться. Он подъехал на грузовой машине, передал мне документы, сказал, что я должен с грузом переправиться сюда, во Флоренцию, найти этот адрес, – трясущимися руками он достал замызганный кусочек бумаги и протянул его мне. Так и есть, это мой адрес, ошибки нет. – Сказал, чтобы я, во что бы то ни стало, передал вам этот груз.

– Зачем тебе это, пацан? – подозрительно спросил я его.

– Он – мой родственник, помог переехать моей сестре в Италию и поступить на учебу в один из вузов. Ещё это, – пацан задрал штанину и вытащил бумаги, свёрнутые в трубочку.

Нетерпеливо хватая их, углубился в чтение, не веря своим глазам: кто-то сливал информацию по поставкам нефти из Ливии в Италию.

– Твою ж …! У нас есть крыса, – протягивая документы Шаману, сказал я. – Кто-то все сливал Ходжу.

У шамана на скулах заиграли желваки.

– Спокойно, Бес, не критично! Теперь они просто знают, что им лучше не соваться к нам, с нашими возможностями.

Закинув руки за голову, я обратился к парню.

– Как тебе зовут, малой? – поднял я его из ранга «гниды» до «малого» – за информацию.

– Константин! – ответил он, почтительно кивнув.

– Антон точно мёртв? – спросил я, нахмурившись. – Я бы хотел его отблагодарить за всю информацию, что он предоставил.

Парень, наконец, осмелился встать, смотря снизу вверх на меня.

– Да, сеньор! Мертвее мертвого! Когда я уже пересек границу, со мной связался его друг, сказав, что Антона расстреляли боевики на его глазах. Он предполагал такой расклад, поэтому попросил меня передать вам, чтобы за эту информацию вы позаботились о грузе.

– Да, что там такое, тащи сюда, что бы там ни было! – пацан тут же рванул из кабинета.

Я взял телефон и набрал охрану.

– Сейчас спустится пацан, помогите ему внести груз в кабинет.

Шаман, стоящий возле камина, покачал головой, все ещё разглядывая документы.

– Если Антон Милош был бы жив, он стал бы богатым человеком.

– С чего так? – с интересом я глянул на друга.

– Тут помимо всего есть информация, с кем заключил договор Берех на поставки оружия в Ирак.

Я вскинул руки за голову, быстро проведя по волосам.

– Аааа, охренеееть! Антон отжег не по-детски! – плеснув себе виски, я поднял бокал. – За тебя, Антон, хитрый пройдоха, где бы ты ни был! – и быстро опрокинул стакан.

– Чем, интересно, он тебе был так должен, что провернул такую работенку? И ведь наверняка знал, что сухим из воды не выйдет, – поинтересовался Андре.

Я сел на диван, широко расставляя ноги, и сцепив руки замком, ответил другу:

– Два дня назад Антон пришёл и потребовал вернуть ему долг. В одной из заварушек он меня прикрыл, чтоб ты понимал, этот чудак прикрыл меня своим телом. В общем, я сдуру пообещал, что выполню любую его просьбу. Пришёл он, значит, и говорит: нужно мне одного человека вытащить из крупных неприятностей. Говорит, в албанской тюрьме сидит и приговор уже вынесен. Ну, и я вспомнил тебя…

– Так вот зачем тебе понадобился яд красноспинной? – приподнимая бровь, сказал Андре.

– Слушай, давай без подробностей про твоих лягушек и всякой живности? Знаешь же, что я это все не перевариваю. Отдал я ему твой порошок. Антон как с цепи сорвался, когда его получил, чуть ли не в ноги падал, – закончил я свой рассказ.

– Странно все это, – задумчиво пробормотал Шаман.

Через открытую в кабинет дверь послышалась ругань. Я соскочил с дивана, когда увидел то, что втащили мои люди в помещение. Шаман тоже замер, явно потрясённый увиденным.

Трое мужчин и Малой тащили не что иное, как гроб. На несколько секунд в комнате повисла звенящая тишина, которую прервал мой растерянный возглас:

– Это что ещё такое?!

Мужики поставили гроб на стол, что стоял посередине кабинета, на котором только вчера я имел Фрею в самых мыслимых и немыслимых позах.

Подойдя к гробу, я уставился на албанский герб, изображённый на нем.

– Какого дьявола?! – уже зло повторил я, повернувшись к Константину.

– Я ничего не знаю, честное слово! Мне сказали передать, я так и сделал.

Шаман протянул мне кочергу, которая стояла недалеко от камина.

Взвесив ее в руке, я уже было замахнулся, но меня остановил голос Малого.

– Бес, – обратился он ко мне. – Антон просил «быть аккуратнее с грузом и позаботиться о нем» – это его слова дословно.

Закатывая глаза и раздраженно ворча, я начал ломать инструментом замки на гробу.

– Что там, оружие? Может, наркота?

Оторвав последний замок, я откинул крышку красивого полированного гроба. Кочерга выпала из моих рук, громко лязгнув по плиточному полу. Побледнев, я повернулся к мужикам, что стояли, разинув рты.

– Все, вооон! – заорал я так, что на шее вздулись вены.

– А ты, останешься, – ткнул пальцем в Константина, приказывая подчиниться. Шумно выдохнув, я снова повернулся к гробу, в котором… лежала девушка.

Глава 5

Волосы цвета червонного золота лежали пышным облаком, обрамляя мягкими завитками бледное личико девушки. Тонкие изящные черты, словно созданные скульптором по подобию фарфоровой куклы, поражали своей изящностью. Длинные чёрные ресницы лежали полумесяцем на коже цвета белых сливок. Такая чистая и невинная. Так прям и хочется сразу взять и… замарать. Одни только губы ее выглядели как сам грех – полные, но при этом маленькие, напоминающие по форме лук купидона. Когда-то давно, от физиономиста, которого одно время я таскал на крупные сделки, слышал о том, что люди с такой формой губ отличаются добротой и мягкостью характера. Не знаю, как у физиономистов, но лично у меня эти губы вызывали совсем другие эмоции.

С интересом продолжая изучать девушку, я не мог не заинтересоваться ее странным нарядом. Облачена она была в длинную рубаху по самые щиколотки. На груди и рукавах замысловатая вышивка в цветочных мотивах. Пройдясь взглядом до самого подола, перевел взгляд на маленькие ножки, обутые в туфельки из мягкой кожи.

Наклонившись над девушкой, аккуратно отодвинул ее волосы возле шеи, на которой были небольшие синяки и приложил два пальца к яремной вене. Непроизвольно вдохнул запах засушенных цветов, что венком лежали на ее огненных волосах, с сожалением произнёс вслух:

– Пульса нет…

Сколько раз я видел смерть, сколько лет люди умирали от моей руки, но никогда я ещё не чувствовал такой горечи от понимания того, что эта ещё совсем юная девушка никогда больше не улыбнётся. Интересно, были у неё ямочки на щеках? И какого цвета ее глаза? Скорее всего, зелёного, как у многих рыжих.

Убрав руку от девушки, я отступил на шаг назад, уступая место подошедшему Шаману. Друг деловито отодвинул меня одной рукой в сторону, освобождая себе побольше места.

– Какого Антон мне прислал гроб с мёртвой ба…– оборвал я себя на полуслове, ну не поворачивается у меня язык назвать эту девочку бабой. Чертовщина какая- то! – …девчонкой, – закончил я, раздраженный охватившими меня неизвестными ранее эмоциями.

«Я – Бес – тот, у кого давно нет сердца. Мне не ведомы чувства жалости и сожаления» – как мантру повторил я несколько раз про себя.

Шаман убрал руку с искомого пульса и приподнял пальцем ее веко.

– Очнётся примерно через час. Может, больше, – вынес он свой вердикт. – Сильно много порошка приняла. У нее дефицит веса – это сказалось на эффекте.

Я несколько раз моргнул.

– Алекс, не тупи! – хохотнул Шаман, усаживаясь в кресло. – Разве ты ещё не понял, что этот” подарочек” и есть тот, кого спасал Антон. Точнее, та… Что такой смурной? Девчонка-то симпатичная, – ехидно проговорил Андре.

– Симпатичная… – передразнил я его.

Назвать так ее было явным преуменьшением, ее внешность буквально завораживала. С трудом оторвав от неё глаза, вновь пересекся с испытывающим взглядом Андре.

– А вдруг это подстава? – еле выдавил я из себя. Как же бесит, когда что-то выходит из-под контроля и не знаешь, как действовать дальше. – Кто она? Почему ее спасал Антон?

– Дочь? Любовница? – предположил друг.

Я поморщился на последнем слове, щёлкнув пальцами, обратился к парнишке-румыну.

– Константин, напряги извилины, может, вспомнишь что-то. Что-то очень важное, например?

– Это Катриэль Антонеску, – не смело сказал парнишка, подойдя к гробу и заглядывая в него. – Она мне седьмая вода на киселе, видел ее однажды на фото в семейном альбоме. Правда, там она младше выглядела.

– Значит, Антон ее родственник. Тогда понятно, почему он впрягся! – проведя рукой по стенке гроба, я царапнул его ногтем, оставляя глубокую борозду на полированной лаковой поверхности. – Гроб дорогой, – отметил, как бы невзначай.

Андре кивнул, давая понять, что полностью согласен с моим мнением.

– Что могла натворить девушка, чтобы решиться на такой отчаянный шаг?! – подумал я вслух.

– Это мы узнаем, когда Катриэль проснётся, – спокойно произнёс Шаман, доставая из кармана пиджака смартфон.

– Это Эйлин, – глянув на экран, сообщил Андре. – Ладно, пора и честь знать! – поднявшись на ноги, он направился к выходу. Повернувшись в пол оборота у самой двери, он добавил: – Девушку уложить, как только она проснётся, напои горячим чаем. Много есть не давать, если будут вопросы – звони!

Константин прошмыгнул в дверной проем следом за Шаманом и прикрыл тихо за собой дверь.

Вновь подойдя к гробу, я пропустил одну руку ей под колени, а другой обхватил узкую изящную спину, чтобы взять девушку на руки. Крошечная как Дюймовочка, казалось, Катриэль ничего не весила. Штанга в спортзале была тяжелее этой девчонки!

Спустя пятнадцать минут, стоя у окна, наблюдал, как суетится Долорес, поправляя одеяла по бокам рыжей.

– Бедняжка! Какая же бледная… Мистер Ольсен, она больна? – горестно вздохнула полная женщина и запричитала: – А худая-то какая! – взяв кисть рыжеволосой, она положила ее осторожно ей на живот. – Вот проснёшься, и старенькая Долорес возьмётся за тебя. Живо на ноги поставлю своим фирменным куриным бульоном, – с энтузиазмом пообещала женщина.

Она осторожна взбила подушку под головой девушки и наклонилась к ней.

– Ох! ты ж господи! – вскрикнула она, прижимая полные руки к груди. – Это кто ж тебя так, рыбонька моя?!

– Что там? – спросил я, направляясь к изголовью кровати.

Женщина пальцем подцепила ворот рубахи и слегка ее отодвинула вниз, обнажая кусочек кожи под ключицей. Там чернела огромная гематома, которая уходила вниз к груди.

Сжимая зубы от злости, я несколько раз чертыхнулся. Настолько это чёрное пятно выглядело зловеще на идеальной белой нежной коже, настолько сильно захотелось немедленно схватить виновника и оторвать ему башку. В прямом смысле слова…

– Есть чем помазать? – я достал сотовый из кармана брюк, быстро набрал номер, который знал по памяти. – Нет, не проснулась! У неё огромный синяк на груди. Что можно сделать? Если бы это был синячок, поверь, я бы не стал тебя беспокоить! У неё приличная гематома под ключицей! – возмутился я на слова друга о том, что я паникую. – Да не диктуй мне свою тарабарщину! – я отвёл руку с телефоном от уха, с возмущением посмотрел на смартфон, как будто передо мной Андре собственной персоной. – Передаю трубу Долорес! Объясни все ей.

Женщина, все это время стоявшая рядом со мной, судорожно сжимая пальцами передник, тут же схватила телефон.

– Да-да, сеньор Андре! Все есть. Прямо сверху приложить? – Долорес ещё несколько раз кивнула во время телефонного разговора, затем, попрощавшись, вернула сотовый.

– Занимайся! – отрывисто бросил Дороти и направился на выход, борясь с желанием оглянуться на хрупкую девушку, лежащую в моей комнате. В моей кровати… на моих простынях… Там, куда ещё не имела чести быть приглашенной ни одна из моих женщин, а она даже не моя женщина.

Вполне возможно, она – враг. Спальня – это моя территория. Я не любил, чтобы кто-то, кроме меня, пересекал ее границы.

«…но только моя комната ближе всего к кабинету» – мгновенно оправдался перед самим собой, чтобы не думать о странности своего поступка.

Глава 6

Уже на улице сел в свой «мерседес -гленендваген», который не раз вытаскивал меня из крупных передряг за счёт своих высоких показателей в условиях бездорожья. Какая красота – подъехать на «кубике» к заброшенному заводу или на самый отшиб города, открыть багажник, чтобы вытащить из него очередного засранца, который посмел перейти мне дорогу, и… Не важно, что сделать с ним потом. Прямой привод и грозный вид моей тачки, как будто говорил сам за себя. Он олицетворял своим видом мое нутро.

Любовно провел по рулю рукой.

Вот он – зверь!

И не нужны мне никакие замороченные новинки от самых люксовых автосалонов. Надёжность и комфорт – вот что я ценю, а понты пусть оставит себе Шаман. Выудив телефон из заднего кармана своих неизменно спортивных брюк, пролистал телефонную книгу и остановился на нужном контакте.

– Здорово! Да вытащи из пасти то дерьмо, что жуешь! Ни одно слово не разобрать! У меня к тебе дело. Пробей Катриэль Антонеску. Кто такая, где жила, как связанна с Антоном Милош – абсолютно все, даже как звали хомячка, если таковой имелся у нее в детстве. Всю информацию мне скинь на факс, – я повернул ключ зажигания и тут же грязно выругался. – Лакки, ты в курсе, что уже двадцать первый век? Как? Ка-ак это, ты не умеешь пользоваться?! Не гони! Записываю тебя на курсы, чмо отсталое! Не умеешь гаджетами пользоваться, – и скинул раздражено звонок, после чего швырнул телефон на соседнее сидение.

Лакки я знаю почти всю свою жизнь, мы вместе с ним жили в одном детском доме. Этот прохвост не просто так получил своё прозвище, а вполне заслуженно. Мы выбирались вместе из самых низов, помогая другу другу настолько, насколько это вообще было возможно.

Звали его Лучиано Висконти. Он, как хамелеон, обладал потрясающей способностью подстраиваться и менять свой окрас под обстановку, выплывая из сложных ситуаций с минимальными потерями. Впрочем, следует отдать Лакки должное, он был намного проворнее, чем я рассказал. Сделать вид, что он обычный сантехник или агент страхования, войти в самое серьезно охраняемое помещение под предлогом проверки объекта – для него раз плюнуть. Услышать, а главное, правильно понять и донести информацию – это его талант. При всех плюсах, был у моего приятеля существенный минус, который попортил мне достаточно крови. Лучиано не признавал современной электронной техники. Вообще никакой! Прослушивающие устройства, лэптопы, навороченные смартфоны – все это вызывало у него что-то вроде зубной боли. На все мои просьбы отправить что-то на эмейл или факсом, он лишь усмехался в ответ и назначал личную встречу. Не действовали и угрозы прекратить все наши общие дела, если он не станет развиваться профессионально. Этот проходимец лишь фыркал в мое перекошенное от ярости лицо, прекрасно зная, что лучше него я не найду, а потому засуну куда подальше все свои требования.

– Упрямый засранец! – психанул я в который раз, ударяя по газам, направляясь в аэропорт на рейс Перетола – аэропорт во Флоренции.

Меня ждут очень важные дела на Мальте. Надо спутать карты ублюдка Ходжа и его сына Эмира. Ты, сука, разозлил меня! Никто не смеет копать под Беса. Я зубами выгрызал себе дорогу к власти, деньгам и уважению и какой-то грязный албанец, родившейся с серебряной ложечкой во рту, не перейдёт мне дорогу, пропитанную моими же кровью и потом. Раздавлю, уничтожу.

Вибрация телефона отвлекла меня от представления в подробностях кровавой расправы над Эмиром бен Ходжа. Глянув на экран, поморщился, но все равно взял трубку.

– Слушаю!

В ответ услышал отборный мат и тут же отодвинул подальше динамик от уха.

– Ты что, осел, вытворяешь?! С каких пор твоей любимой игрой стало:” Сделай все наоборот, что сказал Шаман”?! – орал в трубку Андре.

– А с каких пор ты стал защитником Эмира? А, Шаман? Может, тебе напомнить, как эта гнида чуть не увела у тебя из-под носа Эйлин?!

На том конце провода произошла заминка.

– Ты совершаешь ошибку, не начинай конфликт, он нам сейчас не нужен. Эмир не представляет для нас опасности. Ты слышал, что его отец умер?

– Нет, – пропуская идущий на обгон «Мерседес», я слегка сбавил скорость. – И что? Мне послать ему цветов и открытку с соболезнованиями?

– Алекс! Отключи эмоции, не разжигай вражду на пустом месте. Сейчас надо бросить все силы на удержание позиций, – пытался убедить меня друг.

– Знаешь, что, Андре… Сейчас я у руля! Ты сам добровольно передал мне бразды правления. Так что, извини, но я буду делать то, что считаю нужным, – недослушав собеседника, без сожаления нажал отбой.

Глава 7

Сквозь гул в ушах слышу слова молитвы. Чья-то теплая ладонь сжимает мою руку. От неё как будто исходит добро и умиротворение. «Мама…» – мелькнула мысль, но тут же испарилась. Мамы больше нет.

Застонав от боли в висках, приоткрыла осторожно один глаз, а потом второй, но тут же зажмурилась от яркого солнечного света. Все тело болело так, будто я провела долгое время на холоде. Даже кончики пальцев на ногах были онемевшие.

– Сейчас-сейчас, моя рыбонька, – тепло покинуло мою руку. До ушей донёсся лёгкий шелест шуршащей ткани. Затем исчез бьющий по глазам свет – портьеры задвинули. Подняв веки окончательно, я увидела перед собой пожилую женщину. Ее доброе лицо светилось нежностью и добротой.

– Я – Долорес, – представилась она с улыбкой, от чего в тёплых карих глазах появились зеленоватые вкрапления.

Я испуганно приподнялась в постели, оглядываясь по сторонам. Большая просторная комната с красивыми голубыми обоями, украшенными замысловатым золотым орнаментом, что резко дисгармонировали с мебелью в современном стиле. Словно того, кто жил здесь, совсем не волновали такие вещи, как стиль и вкус. Шкаф-купе цвета темного ореха, небольшой журнальный столик в углу, стулом с ним рядом и большая двуспальная кровать, на которой лежала я. Вот и все, что было в этой страной аскетичной комнате.

А ещё этот запах, еле уловимый. Принюхавшись, я распознала древесные нотки, необычную цитрусовую композицию и… мята – определённо – это она. На мне рубаха, очень искусно расшитая народным цветочным орнаментом. Такие принято надевать в Румынии на покойниц. Я подняла руку к волосам и наткнулась на венок с засушенными цветами, они тут же начали рассыпаться от моего прикосновения.

– Наконец- то проснулась наша Белоснежка! – всплеснув руками, женщина бросилась к столу, чтобы убирать большую салфетку со стоящей на подносе супницы.

– Где я? – осмелилась я, наконец, спросить у женщины, рассматривая ее, пока она суетилась, растравляя тарелки с едой, над которыми поднимался ароматный пар.

Ее тёмные гладкие волосы с сединой были убраны в невысокий пучок, открывая уши с небольшими серьгами, в которых поблескивали красные камни. Простое хлопковое платье цвета морской волны, было очень красиво и аккуратно сшито, точно по фигуре. Заметив мой взгляд, задержавшийся на ее ушах, она смущено улыбнулась.

– Это сеньор Ольсен подарил, – дотронувшись до мочки уха сказала она. – Я не привыкшая к таким дорогим вещам, но он настоял.

– Сеньор Ольсен? – спросила я, удивившись тому, как хрипло звучит мой голос. – Не могли бы вы дать мне воды? – прижимая руку к шее, попросила я женщину. Казалось, в горле застрял ком, который теперь мешает глотать. Не приятное ощущение.

Женщина тут же подошла к кровати и протянула мне стакан прохладной воды. Пока я пила, делая маленькие глоточки, она наклонилась и взбила подушку за моей спиной.

– Сеньор Сандро, хозяин этого дома! – пояснила Долорес, произнеся имя на итальянский манер.

– Спасибо! – поблагодарила я, возвращая пустой стакан. Отбросив в сторону, покрывало, я опустила ноги на пол. Каждое движение причиняло невероятный дискомфорт, словно пронзая тело тысячами мелких иголок.

– Осторожно, сеньорита Катриэль! – воскликнула Долорес.

Я испуганно покосилась на неё.

– Вы знаете мое имя …

Женщина, сделав вид, что не слышала моего замечания и как ни в чем небывало продолжила:

– Сеньор Андре сказал, что вам нельзя делать резких движений, – она неодобрительно покачала головой, наблюдая за тем, как я, не слушая ее предупреждения, все же попыталась встать на ноги, которые тут же подкосились.

Успев подхватить меня неожиданно крепкими руками для столь немолодой женщины, она мягко, но настойчиво уложила меня обратно в кровать.

– Долорес? – я взяла ее за руку, не сводя умоляющего взгляда с ее лица. – Пожалуйста, скажите, где я? Где мой дядя Антон? Его фамилия Милош.

Женщина осторожно высвободила руку и с сожалением забормотала:

– Я, правда, не знаю, девочка, но сеньор Ольсен приедет и сразу все расскажет. Вам понравится здесь, во Флоренции. Вы ещё не видели, какой большой сад у сеньора Ольсена! Правда, он требует внимания, но я чувствую, в этом доме скоро наступят большие перемены, – как-то очень уж задумчиво посмотрев на меня, добавила она.

После ее слов я ещё больше занервничала. Почему дядя изменил план? Господи, почему я в Италии?! Ведь меня должны были переправить в Румынию.

Казалось, женщина не замечает моего смятения. Она проворно всунула мне в руки чашку с бульоном и защебетала о погоде за окном, о том, как хорошо, что появилась наконец-то гостья в этом доме.

Чуть позже после того, как был выпит крепкий куриный бульон, а мое самочувствие улучшилось, под оханье и аханье Долорес, я отправилась в душ. Стоя под горячими упругими струями воды, с наслаждением намылила все тело мягкой губкой, на которую предварительно нанесла душистую пену. Подняв флакон с гелем, посмотрела на состав: мята, тимьян, древесная композиция. Так вот что за запах витал в комнате. Теперь я пахну им, хозяином дома… Непроизвольно поёжившись, подумала о том, какой он – этот сеньор Ольсен? От горячей воды тело как будто оживало, скованные до этого жутким напряжением мышцы расслабились. Несколько раз вымыв волосы, я сполоснула их от пены, промыв до такого состояния, что пряди буквально скрипели от чистоты в моих руках. Теперь мне определённо лучше.

Выйдя из душа, нерешительно протянула руку к стопкам с полотенцами. Сомнения длились пару секунд. Я взяла первое, что лежало сверху, чтобы завернуться в него.

В комнате я обнаружила, что женщина ушла, забрав с собой всю посуду. Сделав пару несмелых шажков, потянулась к дверной ручке. Не успев взяться за неё, проворно отскочила назад, наблюдая, как она повернулась и в распахнутую дверь вошла итальянка.

– Сеньорита Катриэль! Мне нечего вам предложить из одежды. Вот, пока наденьте это. Хозяин попросил передать вам компьютер, чтобы вы сами заказали, что вам нужно, все расходы он берет на себя, – заканчивая речь она кивнула на стоявший на столике ноутбук.

Неловко переступая с ноги на ногу, я с благодарным кивком приняла предложенную мне одежду и отправилась переодеваться. Он так добр… А вдруг он такой же, как Берех Бен Ходж? Вдруг потребует что-то взамен?! От страха горло свело судорогой. Тело еще помнило жесткие пальцы мужа, который чуть не задушил меня. Быстро растирая руки сверху вниз, сделала несколько судорожных вдохов. Я должна найти дядю Антона. Я могу доверять лишь ему. Опомнившись, горько усмехнулась, напоминая, себе о том, что именно он отдал меня в жены Бен Ходжу.

Развернув мягкую очень приятную ткань, увидела, что это мужская футболка. Какая огромная! Быстро нырнув в нее, я обнаружила, что новая одежда достает лишь до середины бедра. Привыкшая к длинным юбкам и блузам, я сразу почувствовала себя беззащитной. Прежде, чем выйти, несколько раз смущённо попробовала натянуть пониже ткань. Она поддавалась, но при этом сильно обтягивала округлые груди, через ткань сильно обозначая соски. В любом случае ткань возвращалось в своё исходное положение. Понимая бесполезностью своих усилий, махнула рукой на свои тщетные попытки выглядеть более прилично.

Быстро выскочив из ванной комнаты, наткнулась на Долорес. Она закончила менять постельное белье за время моего отсутствия и теперь ставила свежие цветы в вазу на столе.

Я сразу почувствовала, как щеки опалило жаром.

– Мне так неудобно, – забормотала я, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Женщина погрозила мне пальцем и прищёлкнула языком.

– Не к чему такая гордыня, сеньорита! Вы же не хотите одеть обратно ту рубаху, в которой приехали, – многозначительно посмотрев на меня, сказала Долорес. Протянув мне ноутбук, она заметила мое смущение. – Что такое? – удивленно спросила женщина.

– Я… не умею пользоваться.

На секунду она растерялась от моего заявления, но направилась ко мне, держа в руках последнее слово техники.

– Сейчас мы с тобой во всем разберёмся. Мне как-то сеньор Ольсен показывал. Я пару раз, даже сама находила видео рецепты.

Это и впрямь оказалось совсем не сложно. Долорес ответственно отнеслась к выбору одежды, заказав мне пару блузок и несколько юбок. Предварительно она принесла в спальню измерительный метр, чтобы наверняка знать мои параметры. Я сама выбрала пару комплектов белья. Они были скромные, я обращала внимание лишь на состав ткани. Нас прервал входящий звонок на телефон Долорес. Увидев имя звонившего, она поспешила ответить:

– Да-да, сеньор! Она проснулась, – Долорес окинула меня ласковым взглядом и продолжила. – Чувствует себя хорошо, все заказали, – на пару секунд она замолчала, слушая собеседника. – Хорошо, сеньор Ольсен, – как-то недовольно ответила, прежде чем закончить разговор, после чего разразилась беспорядочных итальянских слов.

Я терпеливо ждала, когда моя новая знакомая успокоится.

– Прилетит завтра! Остался у этой своей… прости, Господи, – нахмурив широкие тёмные брови, женщина посмотрела ещё раз на экран, убедишь, что точно выключила телефон. – А теперь, отдыхайте! – ее нахмуренный лоб разгладился, добродушное выражение лица вернулось обратно.

– Спасибо, Долорес, вам за все! – сказала я, видя, как женщина направляется к выходу.

Итальянка тепло улыбнулась и кивнула.

– Вы хорошая девочка, я сразу это поняла, если что-то понадобится, зовите меня, я сразу же приду.

Тихо затворив за собой дверь, она оставила меня одну полную сомнений и страхов за свою дальнейшую судьбу. Переживания так вымотали меня, что я почувствовала сильную сонливость, а может ещё препарат не плотностью вышел из моего организма…

Я спала глубоким спокойным сном, пока не почувствовала, как матрас рядом со мной прогнулся. Сон сразу как рукой сняло. Сжавшись всем телом, я начала медленно поворачиваться в сторону лежащего справа от меня человека. Часто задышала, разглядывая сквозь темноту очертания крупного мужчины, что лежит на спине, закинув руки за голову.

– Только попробуй что-нибудь выкинуть, – тихим предостерегающим голосом сказал он, даже не поворачивая мою сторону головы.

У него был приятный голос, с бархатными нотками, от него мурашки побежали вверх по моим рукам. Его голос совсем не сочетался с тем тоном, которым он говорил со мной.

Чуть поменяв положение, я вытащила руку из-под покрывала и тут же замерла, придавленная тяжелым мускулистым телом.

Щёлкнул выключатель.

Растерянно хлопая ресницами, я посмотрела в находящееся в паре сантиметров от моего лицо с мужественными чертами. Никогда не видела такой необычной внешности. На моей родине, в Румынии, почти все мужчины тёмные и кареглазые. Да и в Албании за те пару не долгих дней, что я провела перед свадьбой, я в основном видела жгучих брюнетов. К тому же, они любили носить длинные ухоженные бороды, закрывающие на половину их суровые лица.

Этот же молодой мужчина лет двадцати пяти, имел белокурые волосы, необычного светло-русого оттенка. Он был очень красив, с аристократичными высокими скулами и невероятными голубыми глазами. Несмотря на их потрясающий цвет, они были холодны, как арктический лёд. Он смотрел внимательно и колко. Его глаза опушали неожиданно длинные, чёрные, густые ресницы, которые, несомненно, смягчали всю суровость его взгляда. Закончив рассматривать этого великолепного мужчину, я отметила, что он не брился пару дней. Об этом говорили заросшие легкой щетиной щеки и подбородок, на котором волоски имели слегка рыжеватый оттенок. Вскинув глаза, я попала в плен холодного взгляда незнакомца.

Скатившись с меня, он лениво приподнялся на одном локте, разглядывая мое напряженное лицо. Хищный прищур прошёлся по оголенным участкам моей кожи. Задержавшись на шее, взгляд опустился к обнаженному правому плечу, с которого сползла футболка из-за того, что горловина была сильно широкой.

Неловко поправляя футболку, я замерла от его следующих слов.

–Ну что, Катриэль Бен Ходжа, расскажи, как тебе удалось сделать то, к чему я стремился более десяти лет и терпел одни лишь неудачи? – спросил он.

Не в силах скрыть ужаса, испуганно подняла на него покруглевшие, похожие на два блюдца, глаза. Меня пробрала дрожь, когда он обратился ко мне не так, как я привыкла – Антонеску, а по фамилии умершего от моей руки мужа. Бен Ходжа. Катриэль Бен Ходжа…

Глава 8

Голубые глаза неотрывно следили за мной. Словно дикий зверь, наконец, загнавший свою добычу, почувствовал победу и теперь забавляется игрой в гляделки.

– Советую отвечать честно, как на исповеди, – глумливо продолжил блондин. – Иначе, – он бросил выразительный взгляд на мою грудь, обтянутую серой футболкой, – я посчитаю, что мне срочно нужна моя вещь… обратно, – закончил он, неожиданно весело сверкнув глазами.

Мне трудно было понять его настрой, глаза говорили об одном, но его тон…

– Кто тебя подослал к албанцу? «Вы с Милошем кому-то помогали?» —спросил он требовательно.

Я прикусила нижнюю губу и медленно покачала головой.

– Спросите у дяди Антона. Это вышло случайно, – я почувствовала, как глаза наполнились слезами. – Я не виновата! Он набросился на меня, – я нервно сглотнула, прикоснувшись инстинктивно к груди. К тому месту, куда два дня назад меня ударил Бен Ходж. – Я боялась, что он меня убьёт. После того, как он меня начал душить, я воткнула в него нож, – я всхлипнула и разразилась безудержными рыданиями.

У меня словно что-то внутри оборвалось. Невидимая ниточка моего терпения и выдержки. Прижимая ладони к лицу, я вся сотрясалась, пока не почувствовала себя крепко прижатой к широкой груди. Под моей щекой гулко стучало чужое сердце. Рука блондина несколько раз прошлась в успокаивающем жесте по моим волосам, как-то неловко и грубовато, словно я кошка.

Затем он пробормотал негромко:

– Ну, все. Хватит разводить здесь болото, – ворчливый голос не вязался, с его ставшими мягкими прикосновениями к моей голове. – Обычно женщины не плачут в моей постели, – икнув пару раз, я подняла на него взгляд. От слез его образ расплывался. – Если только от наслаждения, – уже дерзко добавил он.

От его слов я рванулась прочь из его объятий.

Он фыркнул, но все же отпустил меня.

– Какая-то ты дёрганная. Может, хочешь выпить?

Я отрицательно замотала головой, от чего мои волосы каскадом разметались по плечам.

Мужчина улыбнулся одним кончиком губ, его улыбка выглядела кривой и дразнящей.

– Не пьёшь, не куришь. Может, ты ещё и девственница? – насмешливо спросил он с заметным сарказмом. Заметив, как изменилось мое лицо, он лениво протянул: – Да, лаааднооо?!

Прижимая к себе, покрывало, вцепилась в него так, что костяшки пальцев побелели. На бледных щеках вспыхнул румянец. Я чувствовала, как горит моя кожа, предательски подтверждая, что он во всем прав.

Он странно на меня посмотрел и осторожно встал с постели.

– Я пойду в другую комнату. Совсем забыл, что положил тебя здесь и от усталости завернул по привычке сюда, – сказал он, а в его глазах мелькнула какая-то тень.

– Слушай, извини за это … – махнул он куда-то в сторону того места, где на подушке остался отчетливый след от его головы. – Сейчас такое время, что никому нельзя доверять. Особенно, прелестным женщинам, попавшим в беду, – закончил он.

Он стоял такой высокий и сильный, напротив кровати, на которой притихшая и натянувшая по самый нос покрывало сидела я. Чувствуя вину за то, что выгнала из собственной комнаты хозяина дома, я смущенно улыбнулась, не зная, как себя вести.

– Сеньор! – обратилась к нему. – Скажите, где мой дядя?

Он приподнял бровь, как будто удивлённый моим обращением.

– Просто, Алекс! Ни к чему все эти официальные штучки, – упирая руки в бока, он продолжил. – Сегодня оставайся в этой комнате, а завтра я подумаю, куда тебя переселить.

Возле двери он остановился, на щеке проступила ямочка и его хриплый голос, скорее всего заслуга частого курения, полоснул по моим напряженным нервам:

– Никогда не думал, что рыжие волосы так красиво смотрятся на чёрных простынях.

Я замерла, не зная, как реагировать на это возмутительное заявление и очнулась лишь тогда, когда за мужчиной захлопнулась дверь. Устало опустившись на постель, вздохнула и, повернувшись на бок с удовольствием слушала, как воздушное покрывало хрустит под моими руками. Опять я не узнала ответ на вопрос о том, где мой дядя. Он так мастерски увел тему разговора в другое русло, что я вспомнила об этом только теперь. А что, если дядя Антон бросил меня на попечение этого Алекса? Он ведь уже отдал меня однажды чужому человеку. Такой странный этот мужчина, столько в нем противоречий… Долорес описала его, как щедрого внимательного хозяина, но его поведение в спальне характеризовало сеньора Ольсена совсем с другой стороны. Прижав ладони к вспыхнувшим горящим щекам, я поймала себя на том, что до сих пор чувствую на себе приятную тяжесть его тела. И еще – запах. Пьянящий аромат мяты, смешанной с табаком – удивительная смесь, пробуждающая во мне какие-то новые ощущения, тайные желания.

Мотнув головой, словно желая сбросить с себя наваждение, вспомнила его растерянное выражение лица на мои неожиданные слёзы, что хлынули потоком, намочив его белоснежную рубашку. Как неудобно! Как я завтра посмотрю ему в глаза? Разозлившись, одернула себя, напомнив, что сейчас не время думать о мелочах. Главное то, что план дяди Антона удался, значит, мне не стоит роптать на судьбу. Завтра обязательно мы с ним встретимся, и он скажет мне, каковы наши дальнейшие действия. Интересно, сможем ли мы остаться во Флоренции? Я слышала от дяди рассказы о том, что здесь, в Италии, живут очень эмоциональные люди, приветливые.

Для меня родившейся в глухом селе в Румынии, где каждый второй не то, что поздоровается или улыбнётся доброжелательно, а, скорее, подозрительно посмотрит. Да ещё таким взглядом, как будто в душу заглянет, проведя многозначительно вилами по земле… Не любят у нас чужаков!

Добродушная Долорес своим искренним отношением ко мне, лишь подтвердила слова дяди Антона. За один этот день она подарила мне больше улыбок, чем все, кого я знала, за всю мою жизнь. Так, может, пора начать все с чистого листа? Отбросить все страхи и предрассудки, чтобы открыться чему-то неизведанному, непривычному моему мировоззрению? Может быть, дядя был как никогда прав, когда поменял свой план, изменив наше место встречи? Ведь в первую очередь меня бы искали именно в Румынии. Со связями и возможностями Драко меня через несколько месяцев уже бы нашли даже в самой глухой деревне. А там уж, как не крути, меня ждал бы один конец…

Вздрогнув, я прижала к себе подушку и, обхватила ее крепко руками, прижимаясь лицом к наволочке. В лёгкие ворвался аромат… Я глубоко вдохнула его ещё сильнее и прижала подушку к себе. Подушка, на которой лежал сеньор Сандро. Алекс… Алекс… Сердце гулко забилось. Казалось, я даже слышу его ритм в своих ушах. Почему я так реагирую на его запах? Может, все дело в моей усталости? Я просто сама не своя. Но должна признать, что красивее мужчины я не встречала в своей жизни. С ним по красоте, наверное, может только соперничать Эмир Бен Ходж по кличке Драко, хотя глупо сравнивать двух столь разных мужчин. Один красив, как ангел со своими белокурыми необычного оттенка волосами и кристально чистыми голубыми глазами; второй же, блистает во истину дьявольской привлекательностью. Я сама видела, как в их родовом поместье горничные головы сворачивали вслед своему господину, которого, казалось, вовсе не волновали томные вздохи и пылкие взгляды девушек.

Как только мысли вернулись к Эмиру, я почувствовала, как снова на глаза набегают слёзы. А что, если он меня найдёт? Что, если он и впрямь такой могущественный, как все говорят? Я так и уснула, прижимная к себе подушку со следами слез на щеках.

Глава 9

Наутро, проснувшись, как не странно бодрой, я поспешила умыться. Заметив на стуле несколько пакетов и коробку с непонятной надписью, остановилась и нерешительно заглянула внутрь. Как оказалось, это нижнее белье, что я вчера заказала по каталогу интернет-магазина. А где же верхняя одежда? Догадавшись посмотреть в огромном шкафу с зеркальными дверцами, направилась к нему. В нерешительности замерла на пару секунд и, наконец, протянула руку, открывая резную дверцу.

Несколько блузок и юбок висели аккуратно на вешалках с левой стороны шкафа. Справа находилась мужская одежда, пробежавшись пальцами по мужским костюмам, я отдёрнула руку. Выхватив первую попавшуюся блузу глубокого изумрудного цвета и коричневую юбку с завышенной талией на пуговках, которые начинались от самого верха и заканчивались в нескольких сантиметрах от края подола. Из очередной коробки я извлекла легкие лодочки на невысоком каблуке. Положила свои обновки на кровать и опрометью бросилась в ванную, когда заметила на настенных часах, что уже ни много ни мало, целых десять часов утра.

В своём селе я привыкла вставать рано, почти с рассветом, ведь матери надо было помогать по хозяйству. Потом, после ее смерти, вовсе все свалилось на мои плечи.

Умывшись и кое-как приведя яркую копну волос в приличный вид, я быстро облачилась в одежду и только после того, как лодочки из приятной замши оказались на моих ножках, решилась посмотреть в зеркало. Вроде бы все скромно и со вкусом, я провела влажным от беспокойства ладонями по бёдрам и кинула последний взгляд в зеркало, придирчиво поправляя прядь возле лба.

Ну, а теперь пора найти хозяина дома, чтобы узнать хоть что-то о своей дальнейшей судьбе. С твёрдым настроем я открыла дверь из комнаты и смело шагнула за порог. Оглядевшись по сторонам, я поняла, что нахожусь на втором этаже. Дом был красивый, но без вычурности, присущей дому Бен Ходжа. Здесь были тёплые коричневые оттенки, что создавали ощущение уюта, кремовые дорожки лежали на полу коридора, добавляя лёгкости восприятия дизайна помещения. Положила руку на витиеватые перила, быстро, стараясь не шуметь, спустилась вниз по лестнице. Отметив, что один из голосов, доносящихся откуда-то справа из комнаты с приоткрытой дверью, принадлежит Алексу, я уже подняла руку, чтобы постучать, но что-то остановило меня.

– Девушку я забираю к своим родителям. Твои возражения напрасны, Алекс, и совсем не аргументированы. Там моя сестра, ее одногодка, а здесь, что? Твои шакалы будут ходить возле неё, как кобели возле течной…

– Слушай, Шаман! – прервал его раздраженный голос хозяина дома. – Мы так не договаривались! Почему это девчонке будет там лучше?! Здесь я могу ей предоставить защиту и комфорт. К тому же, ты не забывай, что это МЕНЯ, Милош перед смертью попросил присмотреть за его родственницей!

От неожиданности услышанного я громко охнула, прижимая трясущуюся руку к груди. Глаза мгновенно заволокло слезами. Дядя Антон мёртв. Я осталась совсем одна. Всхлипывая, я не сразу сообразила, что случилось, когда крепкая мужская рука затащила меня в комнату.

Стоя посреди гостиной, я растерянно переводила взгляд с Алекса на темноволосого мужчину с ярко-зелеными глазами. Я даже почувствовала, как затрепетало мое сердце от полной уверенности в том, что я смотрю в глаза не человека, а хищника. Его взгляд был внимательный, пытливый. Он как будто видел меня насквозь. Твёрдо сжатые губы слегка расслабились, выпуская на волю мягкую улыбку.

– Не бойся, Катриэль, – голос Алекса был успокаивающий и такой уверенный, что я мигом расслабилась, хоть и с подозрением окинула высокую спортивную фигуру стоящего напротив брюнета.

Если бы не его глаза я бы подумала, что он, определенно, один из самых красивых мужчин, что я видела за свою недолгую жизнь. Мужчина сделал шаг, тут же остановился и, слегка поклонившись, сказал:

– Алекс верно вам сказал, меня не стоит бояться, Катриэль, – его голос был приятный, с необычным низким тембром. При других обстоятельствах его можно было бы слушать часами, но сейчас я стояла, как натянутая струна, не зная, чего ожидать от незнакомца. – Позвольте представиться? Меня зовут Андре Конти, но вы можете просто обращаться ко мне по имени, – сказал молодой мужчина. – Я так полагаю, вы услышали наш разговор с Алексом? – мягко заметил брюнет и посмотрел на друга, который уже плеснул себе в бокал виски и с деловитым видом посмотрел в окно, делая вид, что ему ничуть не интересен разговор. Но я заметила его напряжение, потому как крепко его пальцы обхватили бокал с напитком.

– Простите… Дверь была приоткрыта! Я услышала, что вы сказали. Мой дядя… что дядя Антон мёртв, – переводя дыхание и, сжимая пальцы, закончила я.

Мужчина кивнул и, тоном, не терпящим возражений, попросил меня присесть на диван.

– Катриэль, присаживайтесь. Я скажу вам без прикрас, не стану скрывать, что у вас очень трудное положение.

Я метнула взгляд на Алекса и успела заметить, как он поморщился на словах «трудное положение».

– Андре, к чему пугать девушку? – начал он возмущённым тоном, но мужчина его прервал.

– Алекс, она должна знать и понимать, что происходит, и как мы планируем поступить.

Блондин резким движением опрокинул бокал с напитком и плеснул ещё одну небольшую порцию. Алекс подошёл вплотную к Андре и проскрежетал сквозь зубы:

– Мы?! Хм! Не знал, что теперь мое мнение даже не учитывается.

– Прекрати, Алекс! Не будь эгоистом, – недовольно начал Андре. – Конечно же, Катриэль будет лучше у моих родителей и – точка.

Наконец, Алекс, оттолкнувшись от стола, направился в нашу сторону. Мягкие слегка пружинящие шаги совсем не соответствовали крепко сжатому рту и желвакам, играющим на его скулах.

– А может девушка сама скажет, где предпочтет остаться? – он переместил на меня взгляд своих голубых глаз. Затем блондин сложил руки на груди, обозначая этим движением крупные мускулы на руках. – Что скажешь, Катриэль?

Я вспыхнула под его пристальным взглядом. Нервно сглотнув, разгладила несуществующую складку ладонью на юбке. Заметив, как Алекс проследил за моим движением, касаясь взглядом моего обтянутого шелком бедра, поспешно отдернула руку.

– Наверное, сеньор Андре прав, – еле слышно пробормотала я, не зная, куда деться от испытывающего взгляда Алекса. – Будет лучше, если я поживу у его родных, – мое решение вызвало тень разочарования на его лице или мне показалось?

Алекс сделал большой глоток, которым осушил сразу весь бокал, а затем кивнул, как будто сам себе.

– Да, наверное, так будет лучше всего, -без эмоциональным голосом согласился он.

Андре направившись к выходу, на ходу отдавая инструкции. По его поведению было видно, что этот человек привык приказывать, а от всех остальных ожидал подчинения.

– Катриэль, через час за тобой приедет машина, так что поторопись собрать вещи. Не волнуйся, родных я уже предупредил о твоём приезде.

Алекс громко хмыкнул, показывая этим, что он не удивлён, что Андре заранее все решил.

– Чего и следовало ожидать, – грубо бросил он вслед Андре. Спина брюнета напряглась, но он ничего не ответил на это и быстрым шагом вышел за дверь.

– Ну что, не могла сказать, что хочешь остаться здесь?! – нахмурив брови, возмущено спросил блондин. – Теперь мне на расстоянии придется о тебе заботиться, – закончил он, выругавшись.

Я благоразумно промолчала на его выпад, наблюдая за его метаниями сквозь опущенные ресницы.

– Чего встала? Иди, собирай шмотьё! – велел мужчина, вытаскивая смартфон из кармана спортивных брюк.

Я быстрым шагом пошла прочь, лишь бы не видеть его возмущённый и осуждающий взгляд.

– Катриэль… – я резко замерла от того, что он ко мне обратился. Повернулась и вопросительно посмотрела на него. – Запиши мой номер и если что-нибудь случится, сразу звони мне. Вообще звони, даже если ничего не случилось, а там, например … в общем, звони. Я на связи. Все разрулю, – переминаясь с ноги на ногу, закончил он.

– Алекс? – я нерешительно позвала его по имени.

– Что?

– Дело в том, что я не позвоню.

От моих слов его брови тут же съехали к переносице, и я смущенно продолжила.

– У меня просто нет телефона.

Складка между его бровей медленно разгладилась, и он кивнул, давая понять, что понял меня. Повернувшись ко мне спиной, Алекс задумчиво произнес:

– Иди, Катриэль. Тебе пора собираться, дом родителей Андре находится на другом конце города.

Я тихо прошла по пушистому ковру и, выйдя в коридор, мягко закрыла за собой дверь, чувствуя не понятную необъяснимую тяжесть на сердце.

Наверху, в своей комнате, точнее, комнате Алекса, я принялась собирать вещи обратно в магазинные пакеты, стараясь уложить их так, чтобы ничего не помялось. Управившись, я прошлась по комнате прощальным взглядом, задержавшись на огромной кровати. Подошла, чтобы поправить покрывало, когда услышала негромкий стук в дверь.