Пятый обруч. Воплощение

Читать онлайн Пятый обруч. Воплощение бесплатно

Пролог

Главные ворота Конструкта представлялись теперь госпоже Санне гигантским каменным мешком. Стоит пройти границу этого, живого, мира, как окажешься в мире мертвом, сшитом из сплетен, наполненном хрустом черепов, когда очередной претендент карабкается по головам товарищей; в месте, где слышится запах вина, крови и железа.

Мрачное настроение Инквизитора было вполне оправдано. Император точно не погладит ее по головке – Оливерио пропал, а вместе с ним оборвалась еще одна ниточка, протянутая к Ютинель Райдарской. Санна расстаралась и узнала имя дочки бывшего Наместника Шестого Предела.

В довершение ко всему, по пути к столице она встретила знакомого адепта из Дома Правды, которого отослали за Инквизиторами Райха и Лагрионом, Пятым и Седьмым соответственно. И узнала массу неприятных сведений.

Во-первых, Архилектор Ферн (да горит его душа в пламени подземного мира!) наконец сдох. Санна и при жизни не видела от старика ничего хорошего, а от воспоминаний о сухих, вечно холодных пальцах, которые больно мяли ее тело, она частенько вздрагивала. Но Ферн расстарался. Даже подохнуть не смог, когда судьба того требовала.

По всему выходило, что в ближайшее время назначат нового Архилектора. И не надо быть семи пядей во лбу и Святым Патриархом храмовников, чтобы понять: им станет не Санна. После всех-то ее провалов.

Во-вторых, оскверненные захватили Край-у-леса и вырезали почти всех его защитников. Паре солдат удалось уцелеть, они-то и рассказали о случившемся, когда выбрались к ближайшему поселению. Про армию дикарей, подчиняющихся им зверям Скверны и само воплощение Инрада.

По поводу последнего у Санны были серьезные сомнения. Только на ее веку за Хребтом Дракона появлялось три воплощения Темного Бога. Первое умерло от лихорадки во время очередного «великого похода», второго убили при нападении на заставу, третьего вроде бы и вовсе разорвали на части брюхогрызы.

Правда, прежде никогда оскверненные не переходили за гору. К тому же они захватили не абы какую заставу, а Край-у-леса, тем самым отвесив хлесткую пощечину Императору. А это уже наводило на определенные мысли.

Санна предполагала, что теперь будет: Витий Керай Кулен Первый стянет к главному тракту все легионы. Войска Императора, обученные и закаленные в боях воины, без всякого труда одержат победу. Вопрос только, когда она произойдет и сколько придется гоняться за «воплощением» и его пособниками.

Но для самой Санны здесь нет ничего хорошего. Все Вороны и егеря отправятся на войну, что существенно снизит вероятность успеха в поимке Ютинель. Инквизитор считала, что теперь не может отступить, поставив на кон свое положение в Империи. Ныне все закончится либо смертью Третьего Инквизитора, либо гибелью девочки.

Поэтому в Конструкт госпожа Санна въезжала в самом мрачном расположении духа.

Лиан Девятихвостый не разделял ее уныния. Напротив, не желал скрывать свою радость. Он также узнал про войну и понимал, куда отправят его в ближайшее время. Да и неприятности Санны на него не распространялись. Женщина слышала, как он говорил своим людям, что сможет оправдаться перед Императором. Ведь не Ворон руководил операцией по поимке преступницы, а Третий Инквизитор.

Что думал Фарух, сказать было сложно. От самого Верхнего Горла до Конструкта великан ехал с одним и тем же неизменным лицом, словно высеченным из старого каштана. Да и прежде он в отряде ни с кем не общался.

А вот то, что не успела Санна толком въехать в город, как ее встретил молодой Ворон со свернутой бумагой, совсем не внушало оптимизма. Печать на послании была знакомая, императорская. Он знал, что она едет. Он ждал ее.

Керай повелевал без промедлений явиться к нему. «Без промедлений» означало, что не позволялось даже смыть с себя дорожную грязь и переодеться в одежду, от которой не несет лошадиным потом. Вновь очередной удар судьбы. Последний козырь, когда Санна могла применить свои чары, ускользнул.

Больше всего испортило настроение Третьего Инквизитора (хотя, казалось, куда же еще) наличие многочисленных гвардейцев, служек и адептов подле крепости. В Твердыне-на-семи-холмах проходило собрание, от которого явно зависела судьба жизни Империи на ближайшие несколько месяцев.

Именно теперь Санна, невзирая на внешний облик, устремилась поскорее в центральную залу, поторапливая стражников, проверяющих ее бумаги, и собственных (пока еще) подчиненных. И все-таки опоздала.

Навстречу Третьему Инквизитору шествовала большая часть встревоженного Вороньего братства. Все гвардейцы, находившиеся сейчас в Конструкте, смотрели на нее с некоторой издевкой, здороваясь через ее голову с Лианом. Удивительное пренебрежение, какое никто не мог позволить себе прежде. Верный признак того, что ветер судьбы сменил направление.

Церемониймейстер, кажется, представлял ее целую вечность. Больше всего Санна опасалась, что Император проигнорирует ее или заставит ждать в качестве назидательного урока. Однако ее страх не оправдался, и Санне понадобилось все самообладание, чтобы не устремиться бегом по алой ковровой дорожке.

Теперь на нее внимательно смотрели уже ее «братья», многочисленные Инквизиторы. Не хватало всего одного – Райха. Даже Лагрион каким-то образом смог обогнать ее, прибыв прежде.

И Санна поняла все. Осознала, но вместе с тем ей хватило выдержки не поддаться собственным эмоциям. Она встретит удар достойно.

– Госпожа Санна… – Витий Керай Кулен приветствовал ее холодно, почти равнодушно. Говорил он без эмоций, и в голосе Императора не чувствовалось назидательных ноток, словно появился человек, к которому Керай не испытывал никаких чувств – ни отрицательных, ни положительных. – И сопровождающие… Что ж, госпожа Санна, займите пока свое место в рядах ваших товарищей.

Третий Инквизитор поклонилась так сильно, как прежде никогда не кланялась, и направилась к одной из стен, чувствуя, что у нее краснеют мочки ушей. Почти как у самой молоденькой девчонки из ближайших к Конструкту деревень, на которую неожиданно обратил внимание влиятельный человек. А Император меж тем продолжал:

– Лиан, Фарух, – обошелся без всяких регалий Керай.

– Реющий-в-небе.

– Первый-после-солнца.

Ворон и ветеран произнесли приветствия почти одновременно, склонившись перед своим Императором.

– Пока вас не было, у Хребта Дракона произошли кое-какие неприятные события. Оскверненные прорвали оборону и теперь беспрепятственно идут по Имперскому тракту на север. Потому ты, Хавильдар Марко Лиан Генер, отправляешься к Хавильдару Родригао и будешь его правой рукой. Я не могу пренебречь твоим опытом в минуту опасности…

– Я с честью докажу, что вы не ошиблись, Реющий-в-небе.

Девятихвостый склонил голову, но Санна успела заметить самодовольную улыбку на лице глупого Ворона. Он считал себя победителем. Хотя, разве это было не так? Лиан кровью докажет свою верность или погибнет. В любом случае для Ворона – лучший исход.

– …как не могу я пренебречь и твоими опытом и преданностью в минуту опасности, Нишир Фарух Гаран Победитель. Ты возглавишь некогда распущенный Восьмой легион. Мне понадобятся все силы.

Санна кивнула будто бы сама себе. Теперь ей стало все окончательно ясно. Подчиненных разгоняют, ибо угроза страшнее, чем погоня за непонятным призраком. Но сдаваться Третий Инквизитор не собиралась. Не для этого она проделала такой большой путь.

– Ступайте и выполняйте приказ, а мы пока займемся еще одним важным делом. Итак, на чем мы остановились…

Император, этот невысокий крепыш, обвел взглядом собравшуюся толпу, словно выжидая, кто же ему подскажет. Благо, дураков не нашлось. Потому неожиданно Керай вспомнил сам:

– Да, смерть нашего славного Архилектора Ферна и назначение нового. Я не буду ходить вокруг да около. Вы все знаете, что нет среди вас кандидатов достойнее, чем Инквизиторы Риам и Гленс.

Санна проглотила горечь обиды так быстро, что даже не заметила ее вкус. Потому что сейчас дело действительно касалось не только будущего Дома Правды, но и ее собственного. Как правило, следующим Архилектором часто становился Первый Инквизитор. В данном случае Риам. У Санны были не сказать чтобы хорошие отношения с ним. Но, в конце концов, с этим недотепой она могла хотя бы договориться, в отличие от мерзавца Гленса – грязного выродка, достойного претендента на роль похотливого извращенца Ферна. И вот именно теперь у Санны засосало под ложечкой. Верный признак грядущих неприятностей. И нож за спиной стал вертеться в пальцах все быстрее.

– По принятым обычаям, Архилектором становится Первый Инквизитор.

При этих словах тупица Риам улыбнулся и кивнул.

– Однако теперь, когда в Империи неспокойно и грядет война, на главный план выходят такие качества, как хитрость, опыт и умение принимать решения в самых сложных ситуациях. Поэтому я выдвигаю на роль Архилектора, ныне Второго Инквизитора, Ривали Гленса Талгора. Инквизиторы вправе оспорить мнение правителя или согласиться с ним.

Санна сжала зубы так, что у нее закружилась голова и заболела челюсть. Впрочем, и этот удар Третий Инквизитор, теперь его милости Гленса, вытерпела. С последним не было никаких сомнений. Выбор Архилектора – традиция, не более. Никто в здравом уме никогда и не смел возражать Императору. Потому одна за другой в воздух взметнулись руки. Даже тупица Риам, пусть со слегка растерянным и глуповатым видом обманутого ребенка, проголосовал «за».

Единственная женщина среди всех позавидовала Первому Инквизитору. Вот уж в жизни кого ничего не изменится. Останется при своих. Император не любил перемены, а назначать Инквизиторов Гленс будет, советуясь с Его Величеством. А вот что касается Санны… Тут имелся вопрос, очень большой и серьезный. Гленс не любил ее. Фавор Императора, судя по всему, закончился. Хорошо, если ей вообще удастся не вылететь из Дома Правды.

– Поздравляю нас всех, – Император улыбнулся, однако его глаза остались холодны. – Гленс, через два дня мне нужны списки всех подозрительных лиц, которые могут обострить ситуацию в Конструкте, когда часть стражи уйдет на Юг.

Брови Санны удивленно поползли вверх. Вот дались ему эти оскверненные, чтобы так с ними носиться! Там забот самое большое на месяц. Разбить их не составит труда, разве что переловить разбежавшихся по империи дикарей – уже проблема серьезнее.

Новый Архилектор меж тем заверил Керая, что все будет сделано в самом надлежащем виде. И Санна была в этом уверена. Каков бы подлец он ни был, но свой хлеб ел не зря.

Инквизиторы одни за одним выказывали свое почтение Императору, после чего покидали зал. Санна намеренно задержалась, будто бы задумавшись, и молила Аншару только об одном: чтобы Керай оставил ее. Заставил объясниться, наорал, в конце концов. Потому что равнодушие было бы худшим исходом.

– Госпожа Санна, расскажите мне о том пустяковом деле, ради которого вы отлучались.

Эти слова показались Инквизитору лечебным бальзамом для израненного тела. Она поклонилась и приблизилась к Императору, ожидая, пока ненавистный Гленс, с интересом поглядывающий на нее, не покинет зал. Но сказать ничего не успела, лишь бухнулась на колени. А тем временем Керай заговорил сам:

– И вот теперь и Оливерио мертв, госпожа Шестой Инквизитор.

Санна выдержала удар. К чему-то подобному она была готова. Женщина хотя бы осталась одним из главных людей в Доме Правды. А вернуться обратно, в когорту лучших, можно. Очень сложно, в теперешних обстоятельствах, но и в этом нет ничего неосуществимого. А шестой по счету Инквизитор – это не так уж и плохо. Главное, не стать десятым к концу разговора.

– Мы не нашли тело, – начала было миели, но под стальным взглядом крепыша замолчала.

– Не строй из себя дуру, тебе не идет, – грубо оборвал ее Керай. – Лучше скажи, что мне с тобой делать?

– Я думала, это очевидно, Плывущий-вместе-с-облаками, – делано удивилась Санна. – Надо найти эту девочку и убить. Тем более теперь мы знаем, кто она такая. Я понимаю, что Лиан и Фарух вам нужны в других местах, но все же зря вы совсем лишили меня помощников.

– Ты, верно, издеваешься?! – подскочил к ней Император. И будто бы даже захотел ударить, но сдержался. – У меня и без этого полно забот, чем бегать по всей Империи за девочкой, которая мстит за отца. Война на пороге. Впервые за долгие годы.

Шестому Инквизитору его милости Архилектора Гленса хватило ума не озвучивать собственные мысли относительно кампании с оскверненными. Коротышка никогда не отличался спокойствием.

– Потому что эта девочка – прямая угроза вам, Реющий-в-небе.

– Чем? – рассмеялся Император, подавая руку Санне. И та воспользовалась предложением, поднявшись с колен. – У нее есть армия? Или сторонники? Или деньги и тайные связи?

– Она использовала священное право, которое подвластно лишь одному человеку. Право на насилие. Безнаказанно убивать можете только вы, Император. Если подобное совершают обычные люди и их не ждет наказание, то прочие могут усомниться в священности правителя.

– Мы казнили какого-то бродягу и подростка. Все знают об этом.

– Знает чернь, – ответила Санна. – Но она никогда и не устраивает переворотов. О том, что казнили не тех, ведали Архилектор Ферн и несколько Инквизиторов. После Хавильдар, следивший за исполнением наказания, Лиан Девятихвостый, его подручные Вороны и Фарух Победитель. Сказать откровенно, поручиться в молчании я могу только за последнего. Даже если сейчас вы убьете каждого из тех, кто знал правду, каковы гарантии, что они уже не проболтались? Сколько теперь человек в курсе этого? Слухи – это мифический змей из старых сказок. Невозможно отрубить все головы, чтобы не выросли новые.

Все это Санна говорила вкрадчиво, лаская слух Императора своим голосом, будто делилась самым сокровенным. Она знала, что больше всего на свете Керай боится заговоров. Оттого и Дом Правды увеличился с трех Инквизиторов до десяти при его правлении. И именно теперь паранойя Императора должна была сыграть ей на руку.

К слову о руке. Керай до сих пор не отпускал десницу Санны, наблюдая за пальцами Шестого Инквизитора, чем довольно сильно смущал собеседницу. Как всякая женщина, Санна знала, что первые враги в старении – руки. Они выдают истинный возраст без поблажек. И как каждая женщина, меньше всего Шестой Инквизитор любила замечать, как предает ее собственное тело.

Однако, как выяснилось, Императора заинтересовало совершенно другое.

– Красивое кольцо. Изумруд?

– Турмалин, – растерялась Санна.

– Сколько помню, ты всегда носишь его.

– Аншара не даровала мне других колец на руках, – попыталась перевести разговор в шутку женщина. Но, заметив, что уловка не удалась, добавила: – Последний подарок отца перед смертью. Скорее я лишусь жизни, чем сниму это кольцо.

– Скорее лишишься жизни, – Керай попробовал ее слова на вкус, как изысканный десерт. – В этом ты права. Мы все заложники наших убеждений, страхов и воспоминаний. – Император наконец отпустил ее руку и поднялся по ступеням к трону. Сел на него и посмотрел сверху вниз на Шестого Инквизитора. – Ты очень умна, Санна. Иногда мне даже кажется, что слишком. Твой отец совершил только одну промашку: зачал вместо сына дочь… Что ж, в твоих словах есть резон. Признаться, мне и самому не нравится, что по Империи бродит Одаренная, которой нипочем мое слово. Есть только один важный вопрос: если ты не смогла найти и убить ее с моими лучшими людьми, что будет теперь, когда грядет война?

– Это всего лишь кучка оскверненных во главе со лжебогом! – впервые за весь разговор Санна сказала то, что думала.

– Привыкший к боям воин видит картину, отличную от той, которую различает шпион. Как и наоборот. Поверь, войско того, кого называют новым Инрадом, более чем серьезно. За последний месяц твои товарищи завалили меня письмами о том, что этот, как ты его называешь, лжебог поднял всю Пустошь на борьбу с Империей.

Санна скрипнула зубами, признавая свою несостоятельность. Даже будучи назначенной на задание по поимке и убийству этой Ютинель, она не должна была терять хватку. Но тогда еще Третий Инквизитор уже грезила о месте Архилектора, потому довольно редко общалась с «братьями». Даже с теми, с кем у нее остались хорошие отношения. И поплатилась за свою самонадеянность.

– Я справлюсь, Несущий-справедливость, – сказала она. – Мне хватит нескольких егерей и с десяток Одаренных воинов.

– Против той, кто не раз оставлял тебя в дураках? – Император удивленно изогнул бровь.

– Оливерио рассказал, где находится последний из убийц. И девочка придет ко мне в руки. Только на сей раз я сама займу место жертвы, и она ничего не поймет.

– Либо ты, либо она. Что ж, пусть так, – Витий Керай Кулен Первый кивнул. Но в его движении была лишь усталость.

Санна понимала, что больше всего Император хочет теперь забыть про глупую девчонку, потому что его голова оказалась забита совсем другими мыслями. От осознания, что сейчас Керай развеется и выкинет их разговор из головы, Шестой Инквизитор едва не рассмеялась. Пришлось закашляться, скрывая эмоции.

– Я могу идти, Реющий-в-небе?

– Иди. И не возвращайся, пока не исполнишь приказ. Больше я не буду давать тебе поблажек.

– Хорошо. Разве что…

– Говори.

– Отец-всего-разумного-мира…

– Говори уже!

– Когда я шла занять свое место возле стены, то увидела странную надпись, которую ранее не замечала.

– Надпись?! – Император вскочил на ноги, едва не запутавшись в собственном плаще.

С угрожающей резвостью он устремился туда, куда указала Санна, и коснулся камня, трогая выцарапанные и потемневшие от времени письмена.

– «Ты станешь мной»! «Ты станешь мной»!!! – не сказал, а закричал он. – Как? Скажи, Санна, как он это делает?! Даже после смерти проклятый Уриш измывается надо мной! Гастан! Гастан, Инрад тебя дери! Бегом ко мне! Веди сюда каменщиков, и вытащите этот кусок из стены! Скорее!

Санна немедленно ретировалась, выходя из Твердыни-на-семи-холмах с легкой улыбкой. Заклинание старения будет действовать еще несколько часов, но к тому времени камень уже окажется вытащен, разломлен и уничтожен. Ну или что там придумает Керай.

Разве что возле самого входа Шестой Инквизитор его милости Архилектора Гленса вытащила нож и сдула с него каменную пыль. Клинок придется подточить, но шалость того стоила. Правда, веселость пронеслась по лицу Санны легким перистым облаком и тут же развеялась. Теперь предстояло использовать последний выданный ей шанс и либо вернуть себе расположение Императора, либо погибнуть. Керай все сказал правильно. Другого варианта у нее не было.

Глава 1

– Далеко еще? – спросила Юти, щурясь от мелкого, но противного, как постоянные подколки Ерикана, дождя.

Даже обычный ситник, который в Пределах восприняли бы с легкой улыбкой, в Землях представал суровым испытанием. Одаренная продрогла так сильно, как не замерзала на самых высоких пиках Хребта Дракона. Ко всему прочему добавился ветер, превращая слабый летний дождь в привычный северный «косохлест», как называл его Ерикан.

– Куда-то торопишься? – ответил наставник, внимательно глядя на Юти.

Девочка в очередной раз удивилась, насколько силен не только духом, но и телом оказался старик. Даже теперь, облаченный в насквозь промокшую рубаху, он выглядел невозмутимо, словно был готов путешествовать еще многие недели без сна, очага и отдыха.

Но вместе с этим вопрос оказался невероятно правильным и точным. И касался он не той неприятности в виде дождя, которая досаждала путникам, а чего-то более глубокого. Того, о чем сама Юти боялась лишний раз подумать.

И теперь, когда вопрос прозвучал, девушка невольно вздрогнула. Однако, оправившись от внутренней судороги души, все-таки огласила собственные опасения:

– Я хочу поскорее разобраться со всем, чтобы избавиться от…

– …от тревожных мыслей, которые преследуют тебя, так? Расставить все по местам и успокоиться?

Юти кивнула, и многочисленные холодные капли упали с ее волос.

– Как думаешь, случались ли с Аншарой неприятности?

– Неприятности? – не сразу поняла девочка.

– То, что не нравилось ей. То, что не входило в планы. Заставляло останавливаться или делать шаг назад.

Юти задумалась, поняв, что в вопросе, очевидно, кроется подвох.

– Случались? – спросила она.

– Постоянно, – старик почему-то обрадовался неожиданному воспоминанию. – Не проходило и дня, чтобы она не вляпалась в очередную историю. И это происходило отнюдь не из-за недостатка концентрации или плохого наблюдения за миром. Скорее даже, наоборот. Она так тонко чувствовала все, что ее окружает, что предметы и люди не справлялись с подобным напряжением.

Одаренная от изумления даже рот открыла. Она считала Аншару чем-то вроде ожившего памятника, идеальным созданием, не совершающим ошибок. Той, с которой не случается неприятностей. И вдруг услышала нечто, вовсе не соотносящееся с образом богини.

– С каждым из нас происходит что-то плохое. Каждый из нас теряет близких или совершает непоправимые ошибки. Отличие обычного человека от воина в том, что последний не пытается бежать от дурных мыслей и событий. Даже они дают истинному последователю Аншары силы и делают его лучше. Понимаешь?

Юти честно замотала головой. Как мысль о том, что в смерти отца может быть замешана мать, поможет ей стать сильнее? Пока эти предположения разрывали ее на части.

– Я не могу научить тебя жить, – ответил Ерикан. – Могу направить, указать путь, но следовать по нему или нет, ты решишь сама.

– И что будет, если я приму неправильное решение?

– Для тебя нет неправильных или правильных решений, – ответил Ерикан. – Все это – часть тебя и твоего пути.

– А для тебя? Что будет, если я приму не то решение, на которое ты надеешься?

– Для меня это станет катастрофой. Как и для большинства людей, которые живут в мире, – с той же легкой улыбкой ответил Ерикан. – Что до первого твоего вопроса, то если ты пошлешь скворца, то он вернется через пару часов и расскажет тебе, что видел низкие, но толстые стены из бурого камня. Это и есть Хорт.

Юти пожалела птицу. Та только раз высунула свой любопытный клюв наружу, но, оглядев хмурую действительность, вновь спряталась назад. Даже находиться под мокрой рубахой, но прижавшись к теплому телу, скворцу представлялось более заманчивой перспективой, чем оказаться под дождем.

Однако Хорт действительно показался, пусть и не так скоро, как надеялась Юти. Спустившись с бесчисленных предгорий и поднявшись на них, несколько раз срезав путь через острые скалы, намесив немало грязи по проторенной тропе, они все-таки выбрались к городу.

Хотя больше всего крупнейшее поселение Севера, как преподносил его Ерикан, напоминало обычный поселок, какие бывали в Западных землях. Разве что посередине его, на холме, воздвигли коренастый замок, вырубленный из местного дерева, который окружили невысокими, всего в два человеческих роста, стенами. К слову, из досок дерева, разве что очищенных от сучков и плотно подогнанных друг к другу, чтобы случайный неприятель не преодолел преграду без подручных средств.

Беспечность северян по возведению фортификационных сооружений сначала серьезно удивляла Юти. Только спустя какое-то время Одаренная поняла, что, несмотря на суровый нрав местных непосредственно в Землях, где каждый ярл приходился другому точно каким-нибудь дальним родственником, чрезвычайно редко кланы по-настоящему воевали. Замки и защитные сооружения здесь оставляли желать лучшего.

Оттого именно Север и был захвачен в самые короткие сроки имперскими войсками, когда Витий Керай Кулен Первый железным кулаком объединял под своим крылом все земли. Но вместе с тем, невзирая на беспечность правителей и слабые с точки зрения фортификационных сооружений замки, именно здесь Главный Ворон потерял большую часть людей.

Северяне бились, как разъярённые медведи, дорого продавая свои жизни. И, что вновь удивило Юти, по рассказам наставника, после они довольно легко приняли власть Керая, признав его победу. Выжившие ярлы или дети ярлов убитых принесли клятву верности Главному Ворону. Ерикан говорил, что, пока жив Император, в Землях будет спокойно. Здесь более, чем где-то еще, ценилось слово воина. Однако, как только Керай умрет, начнется война. Потому что, если представится шанс стать свободными, северяне своего не упустят.

Видимо, призрак грядущих сражений или страх перед суровыми, на первый взгляд, обитателями Земель отпугивали имперских торговцев и прочих скитальцев. Да и что тут было делать, к примеру, паломникам или праздношатающимся путешественникам? В Землях не было ни одного храма Аншары, ни одного памятника (северяне считали, что из камня лучше строить дома, а из железа – ковать мечи) или прочей диковинной архитектуры. А если добавить сюда не самую ласковую погоду, то вывод казался вполне очевидным: на Севере делать нечего!

Потому имперские торговцы не заходили дальше Ронга и Вортонха – ближайших городков в Землях, располагавшихся у главного тракта, – тогда как местные менялы любили путешествовать. Беловолосых великанов можно было встретить и в Конструкте, и в Книроне, и в портовых Криге, Фаарине и Великом Горле. В последние северяне часто приплывали по холодному Замерзшему морю, усеянному белыми айсбергами, как небосвод звездами.

Разве что в Пределы жители Земель не совались, считая тамошний климат слишком уж суровым. Когда Юти впервые услышала это, она не смогла сдержать смех.

Исходя из всего вышеперечисленного, пришлых на Севере попадалось необычайно мало. Оттого каждый имперец вызывал тот же невероятный интерес, как чернокожий маатарец в Семиречье. Потому Одаренная и чувствовала на себе десятки взглядов из домов, когда шагала по пустому поселению, двигаясь к замку.

– Что-то здесь не то, – сказала она учителю.

– Потому что местные прячутся от дождя в своих домах? – лукаво спросил наставник.

– Другое. Не могу объяснить, – нетерпеливо отмахнулась Юти. – Ты сам говорил наблюдать за миром и считывать его послания.

– Интуиция? – уточнил Ерикан.

– Нет, просто чувствую, будто все вокруг покрыто тонкой коркой льда. Тронешь ее – и все разлетится на части. И еще страх. Им буквально пропитано все вокруг.

Юти почувствовала, как изменился взгляд наставника. Он наполнился неожиданным восхищением, будто Ерикан и не думал, что его подопечная способна на это. Юти одновременно обуяли легкая злость и неслыханная гордость. Злость за то, что учитель привык к тому, что она неразумное дитя и не может воспринимать мир, как это делает воин. А гордость за то, что удивила Ерикана.

– Когда воин находится в состоянии покоя и испытывает подобное, то это называют Наитие, – ответил наставник. – А когда он сражается…

– Озарение, – уже и сама догадалась Юти.

– Все так, – согласился Ерикан. – Это сложно. Может, даже сложнее, чем Озарение, потому что сейчас от тебя никто не требует немедленного ответа или выхода из неразрешимой ситуации. Ты будто качаешься на волнах самого большого моря и перестаешь чувствовать себя.

– Это длилось не больше нескольких ударов сердца, – ответила Юти. – И мне кажется, что вышло случайно.

– У воина ничего в жизни не происходит случайно, ибо…

– …из всего он извлекает выгоду, – перебила учителя Юти. – Я помню. Но теперь давай уже скорее доберемся до замка и поговорим с местным ярлом.

Однако решимость Одаренной охладила тишина, которая окутала ее после сильных ударов кулаком по воротам крепости. И только когда показалось, что внутри живут лишь пауки, крысы и призраки некогда стоявших в дозоре воинов, послышались тихие чавкающие шаги. Будто кто-то крался и очень не хотел быть замеченным.

– Чего надо? – спустя целую вечность раздалось то ли сверху, то ли сбоку.

Девочка пробежалась взглядом по бойницам над центральными воротами, затем по стенам, но так никого и не обнаружила.

– Кар эттер, – терпеливо начал учитель. – Мы пришли из Хорунта. И нам нужен ярл Фромвик!

– Нету ярла, – все так же недружелюбно ответил некто. – Уехал вчера на брайкхерт вместе с малой дружиной. И вы убирайтесь, покуда целы! Не тот час выбрали для прогулок.

Свою угрозу прячущийся северянин подкрепил коротким гортанным выкриком, и теперь уже с десяток тетив зазвенели за стенами, а в нескольких бойницах показались наконечники стрел. Юти хоть и была не против научить разговаривающего с ними хорошим манерам, но поняла, что лучше будет сейчас не нервировать стражников.

– Говоришь, все пропитано страхом? – спросил Ерикан, одновременно потянув Одаренную за собой.

Они направились обратно к разбросанным без всякого порядка домикам внизу холма. Причем Ерикан шел, насупив мокрые брови, явно не обрадованный несостоявшейся аудиенцией.

– Что еще за брайкхерт? – спросила Юти.

– Поединок чести. У северян есть очень старый обычай. Когда народ недоволен правлением ярла, то они собирают тинг, где предъявляют правителю требование. Одним из них является брайкхерт. К примеру, если на поселение напал один из многочисленных северных родов, а ярл сделал вид, что ничего не произошло, то тинг требует совершить брайкхерт – бросить вызов соседнему правителю и потребовать определенное количество людей взамен убитых.

– И ярл ничего не может сделать?

– Если только пойти войной. Тогда требование формально будет соблюдено. Однако в таком случае народ все равно может остаться недовольным. Север – место сложное. Здесь ярлом не будет человек слабый, который возвысился когда-то и с тех пор успокоился. Бывает так, что каждый день испытывает правителя на прочность.

– Надо выяснить, куда отправился наш ярл со своей дружиной.

– Только и всего, – хмыкнул Ерикан.

– Откройся миру, учитель, и тогда ответ придет сам собой, – съязвила Юти.

Однако не осознала, как именно права была в этот момент. Потому что стоило девочке произнести это, как одна из дверей решительно распахнулась, явив миру странную картину. На пороге боролись два человека – женщина и мужчина. Последний пытался вырваться наружу, а его избранница, напротив, делала все, чтобы воспрепятствовать этому. Учитывая, что мужчина оказался более хрупкой комплекции, Одаренная даже стала болеть за него. Потому чуть не вскрикнула от радости, когда он вырвался из цепких объятий женщины и оказался под дождем. Причем сразу же после этого дверь захлопнулась.

– Ерикан! – закричал освобожденный. – Это ты, клянусь памятью отца!

Было видно, что наставнику потребовалось немало времени, чтобы вспомнить говорившего. Но наконец, к собственной чести, учитель произнес вполне степенно, словно лежал на пышной кровати под балдахином, только и ожидая разговора с этим человеком, а не стоял под проливным дождем:

– Турик Ласка, сын Турига!

Для южан прозвища тоже значили очень многое. В Пределах только близкий человек мог называть Юти Райдарской. Или том случае, если она сама представилась подобным образом. В других обстоятельствах прозвища говорили украдкой, чтобы их обладатель вдруг не услышал. В Землях, напротив, люди узнавали друг друга не столько по именам, данным родителями, сколько по вскоре приобретенным.

– Я давно уже не Ласка, – усмехнулся тот. – Неудачно сломал на охоте ногу и с тех пор потерял былые прыть и ловкость. Теперь я просто Турик.

«Турик, просто Турик», – нараспев произнесла про себя Юти, вспомнив похабную шутку, славящуюся в Пределах.

– Не думал, что ты еще жив, – продолжал северянин. – Мне было не больше двенадцати, когда ты в последний раз проходил через Хорт.

– Как твой отец? – спросил Ерикан.

– Хвала Аншаре, погиб в битве.

– Пусть помнят потомки имя его!

– Пусть помнят, – повторил Турик.

Помимо отличия в сложении рук, имелись в Землях еще особенности, касающиеся служения Аншаре. Так, к примеру, считалось необычайной честью умереть непременно в бою, а не от старости или дурной болезни. Юти понимала, что причиной всему – переплетение старых языческих верований, которые легли на почитание новой богини.

– Это моя ученица, Пелир Ютинель Керис Райдарская, – сказал Ерикан, когда пауза стала уже неприличной.

Одаренная удивленно вскинула брови, взглянув на старика. Во-первых, он представил ее полным именем, а не обрубком. Во-вторых, как правило, наставник старался выдать девочку за пацана. Но все же Юти слегка поклонилась и поприветствовала мужчину.

– Кар эттер, Турик, сын Турига. Вы хорошо говорите по-имперски.

Тот внезапно и молниеносно покраснел, чем ввел Одаренную в замешательство. Но после начал говорить:

– Хвала Аншаре, что она забрала отца и он не дожил до сегодняшнего дня, чтобы не видеть моего позора! Прошу прощения за мою вспыльчивость и невоспитанность. Кар эттер, Пелир Ютинель Керис Райдарская! Позвольте пригласить вас в мой дом, путники!

Юти, хоть и была совершенно не против, а скорее очень даже за, посмотрела на учителя. Тот слегка поклонился:

– Для нас будет честью принять твое приглашение.

Одаренная ожидала, что дверь сейчас не откроется. Она даже рисовала себе в голове картину, как мощная, дородная женщина держит ручку с другой стороны. Но Турик и приглашенные путники без всякого труда вошли в натопленный дом, и только теперь Юти поняла, как продрогла.

О профессии хозяина девочка догадалась сразу. Повсюду оказались развешаны сушащиеся на сплетенных меж собой палках шкуры. Когда-то он был охотником, а теперь заделался скорняком.

Турик что-то сказал жене на северном наречии, а та недовольно бросила несколько слов ему в ответ, но пошла к огню, на котором варилось нечто невероятно ароматное. Девочка даже вспомнила, что последний раз ела нормальную горячую похлебку еще в Западных землях.

– Прошу простить мою жену, Ерикан, – Турик пригласил их к столу. – Она хорошая женщина, просто боится за меня.

– Боится?

– Я вышел в час Зверя. А он не прощает этого.

На плечи Юти легла теплая шкура. Обернувшись, она увидела рябое озабоченное лицо жены Турика. Как эта толстая и грозная женщина бесшумно подошла к ней, оставалось только догадываться. Отдав шкуру, та похлопала девочку по плечу (от ее ободряющих ударов дрогнул бы и медведь) и вновь ушла к огню.

– Я же говорю, хорошая женщина, – улыбнулся северянин, обнажив щербатый рот.

– Турик, ты не знаешь, куда отправился ярл Фромвик?

– Туда, куда давно должен был отправиться. Убить Зверя. Уже вторую луну из нашего поселения пропадают люди. Пропадают бесследно. Мы говорили ярлу, но тот только отмахивался.

– И созвали тинг, чтобы объявить брайкхерт.

– Все так, – Турик почему-то потупил взгляд. – Тогда ярл собрал только малую дружину и ушел на запад, к Поющим Скалам.

– Когда это было? – спросил Ерикан.

– Вчера утром.

– До Поющих Скал несколько часов хода. Можно было обернуться за день, – посуровел наставник.

– Многие говорят, что у Зверя есть имя, – стал рассказывать Турик еще тише.

– Какое же?

– Грендлмодор.

Услышав последнее, жена Турика разразилась такой бранью на северном наречии, что чуть не опрокинула котелок.

После бурной перебранки в домике наконец наступила гробовая тишина.

– Почему вы считаете, что это – мать всех монстров?

– Только она не оставляет ни тел, ни одежды от своих жертв, – ответил Турик.

Ерикан повернулся к Юти и заговорил с ней, причем вполне серьезно, без всякой насмешки:

– В Землях есть поверья, что все монстры произошли от одного.

– Грендлмо… – начала Юти, но, заметив испуганный взгляд жены Турика, сказала на имперском: – матери монстров.

– Именно. Существо, передвигающееся в закатных лучах солнца, появлению которого предшествует густой туман. Как думаешь, может здесь быть нечто подобное?

– Конечно, нет, – спокойно ответила Юти. – Единственный зверь, который тут способен поселиться, – это тварь Скверны. Но это почти исключено. К тому же добраться из Пустоши сюда – задача сложная. Если бы тварь действительно была такая огромная, ее бы десять раз заметили и убили.

– Тогда что? – вновь спросил Ерикан, и опять без издевки, будто разговаривал с равным.

Юти даже смутилась на мгновение:

– Пойдем и узнаем, – эти слова дались Одаренной невероятно тяжело. Она пригрелась под теплой шкурой так, что глаза против воли стали слипаться. Больше всего девочке хотелось растянуться у огня, а не выходить обратно под дождь. И, чтобы убедить себя, она добавила: – До заката осталось несколько часов, но надо идти сейчас. Так есть возможность найти хоть какие-нибудь следы ярла, пока все не размыл дождь.

Ерикан удовлетворенно кивнул, словно она озвучила его собственные мысли.

– Только, – добавила Юти, глядя, как к ним идет жена Турика с горячим котелком, – будет невежливо покидать этот благородный дом столь поспешно и не воздать чести гостеприимству хозяина.

– Я бы не сказал лучше, – улыбнулся Ерикан.

Глава 2

Богиня, точно смилостивившись над своей подопечной, сначала утихомирила дождь с ветром, а после и вовсе исключила их из жизни Юти. На краткое мгновение, когда вечерняя роса смешалась с каплями еще падавшей с редких кустов воды, Одаренной показалось, что нет места прекраснее Земель.

Предзакатная хрупкость этого мира невероятно растрогала девочку. Небывалая тишина, если не брать во внимание звуки все реже капающей воды, коснулась Одаренной с такой нежностью, с которой не ласкает мать свое новорожденное дитя. И, казалось, можно радоваться самому факту существования крохотной себя в этом необъятном и полном жизни мире, если бы не одно «но»… И имя ему – Грендлмодор.

За всю историю существования людям было свойственно пытаться объяснить все, что их окружает. Гремит гром – это злобный великан Трухуро ругается со своей женой; льет дождь – плачет сладострастная вдова Рибока по умершим мужьям, которые не смогли выдержать ее ненасытного темперамента; налетает ураган – беспечный Крахан опять уснул у очага и теперь дует на свои пальцы.

Правда, имелись здесь и явные глупости. Так, фалайцы считали, что мир стоит на трех слонах, которых, в свою очередь, держит на своей спине гигантская черепаха. Глупость несусветная. С другой стороны, что еще взять с этих недотеп. Каждому ребенку в Пределе известно, что все сущее создал дракон Сердинак – тот, чье имя в здешних землях переводится как «мировой змей».

И вот теперь Юти необычайно напрягалась из-за того простого факта, что появление Грендлмодор она объяснить не могла. Как не понимала, зачем чудовищу люди и что оно с ними делает.

Если брать обычную тварь из Пустоши – тут все просто. Она рвет человека на части и жрет его плоть. Конечно, существуют различные нюансы. К примеру, ревун мясо в пищу не употребляет, что не мешает ему убить любого чужака, который вторгнется в его земли. Ерикан еще говорил так умно, как же… ареал обитания, вот. Но даже в этом случае от местных должны были остаться какие-то следы. Хотя, если говорить о ревуне, – кровавые ошметки.

Между тем люди просто исчезали. Как сказал Турик – целых девять человек. Одриг, Буровсон, Гендрик, Вайтанмир… В общем, все девять. Юти даже не понимала, зачем запомнила их имена. А после исчез и ярл с дружиной. В том, что храбрый (хотя, по этому поводу возникали определенные подозрения) ярл Фромвик сгинул, Одаренная не сомневалась. Только дурак будет шляться под дождем, когда можно быстро разобраться с монстром и вернуться под крышу замка, к медовухе и огню.

А когда в воздухе появился легкий туман, а дорога пошла под уклон, Юти нахмурилась еще больше. И даже положила ладонь на рукоять меча, ожидая внезапного нападения. Потому что каждый воин надеется на лучшее, но всегда готов к худшему.

– Что еще за Поющие Скалы? – спросила она, чтобы унять собственное волнение.

– Гиблое место. Эта бухта находится в низине, потому часто в тумане. И здесь нередко тонули корабли, обходящие материк через Замерзшее море. Оно на самом деле не такое уж и замерзшее, если знать эти воды. Потому у Поющих Скал стал селиться лихой люд.

– Мародеры, – кивнула сама себе Юти.

– И не только. Те, для кого понятие «честь» – лишь пустой звук. Но с тех времен много воды утекло. Отец Фромвика присягнул на верность Императору, а последний повелел навести здесь порядок.

– Плохое место всегда притягивает лихо, – сказала Одаренная.

– Кто так говорил? – спросил Ерикан.

– Неважно, – нахмурилась Юти, вновь возвращаясь к неприятным воспоминаниям. – А почему скалы называют Поющими?

– Сама увидишь. Точнее, как раз видеть ты ничего не сможешь. Услышишь.

Довольно скоро Юти поняла, что имел в виду учитель. Сначала в воздухе послышались голоса птиц. Причем, как догадалась Одаренная, совсем разных. Одни кричали коротко и будто бы басисто, другие – протяжно и угрожающе.

Но чем ниже спускались путники, тем насыщеннее становились звуки. Ветер подхватывал их, разносил вокруг, перемешивал, отчего одни крики накладывались на другие. В какой-то момент Юти стало казаться, что это не безобразный галдеж птиц, а стройное многоголосое пение. Но Одаренная не стала умиляться красоте услышанного. Пение предстало мрачной, давящей симфонией. Юти даже на мгновение показалось, что это храмовники возносят молитву Аншаре об усопшем.

И беспокоиться было о чем. К тому времени ночь почти окончательно опустилась на землю, смешавшись с туманом. Юти напрягала свое отличное зрение, которым с детства гордилась. Способная разобрать лицо скачущего вдалеке всадника, она теперь могла с трудом определить рядом фигуру Ерикана.

– И что нам делать? Я ничего не вижу.

– Для Одаренного – пара пустяков, – дернулась фигура рядом. Лишь спустя время Юти догадалась, что наставник пожал плечами.

А после что-то произошло. Юти только почувствовала силу, исходящую от старика. Затем в тумане ослепительными огнями на спасительном маяке вспыхнули кольца на одном из пальцев правой руки Ерикана. Элементи.

Одаренная не успела ничего понять, как на нее обрушился проливной дождь, который, казалось, прошел за один удар сердца, подобно неприятному наваждению. Будто ведро холодной воды выплеснули. Зато вокруг, несмотря на сумерки, все стало гораздо более четким. Туман развеялся.

– Как? – спросила она.

– Туман – это, по сути, вода, только она находится в виде многочисленной крошечной взвеси. Я обратил всю воду на землю.

– Надо же… – растерянно пробормотала Юти.

– Если хочешь стать мастером-элементи, тебе нужно постоянно наблюдать за миром вокруг, – назидательно произнес старик.

– Будто я делаю что-то другое. У меня скоро глаза перестанут видеть, так что придется носить такие круглые стекла на лице, так я тщательно наблюдаю за миром.

– Недостаточно тщательно…

– Достаточно, – Юти вскинула руку с оттопыренным пальцем, указывая вниз, где почти у самой воды из пещеры шел дым. – Не думаю, что мать чудовищ жарит человека перед тем, как его съесть.

– Кто знает, может, у Грендлмодор несварение от сырого мяса, – иронично заметил старик.

– Как давно умер предыдущий ярл? – спросила Юти.

– Пару лет назад, – ответил Ерикан. – К чему ты это?

– К тому, что лихие люди вернулись. Кажется, Фромвик не вызывает у них страха.

– Сама догадалась?

– Сама, – горделиво ответила Юти. – И без всякого кольца.

– Представляешь, а многие люди так и живут. Думают, строят планы и делают выводы. Без всяких колец. Ладно, пойдем проверим твою версию.

Теперь, когда туман окончательно отступил, Одаренная смогла внимательно разглядеть местность, насколько позволяли ее глаза. Огромная бухта, отгороженная от моря, словно частоколом, одиноко торчащими из воды скалами. Только с одной стороны можно было подойти к суше на небольшом судне, и то лишь опытным мореходам, хорошо знающим эти места.

От прочего мира бухта была скрыта каменистым взгорьем, наверху заканчивающимся обрывом. И лишь в одном месте – именно там, откуда они пришли, – можно было спуститься к бухте. Что до птиц и скал, украшенных белым пометом, всего этого здесь оказалось вдоволь.

– Подожди, – Юти остановила Ерикана, вытащив сонного скворца.

Раньше девочка думала, что самое ленивое из неразумных существ – кошка. Однако ее новый питомец давно обставил всех четырехногих охотниц за крысами. Хотя, у Юти и для этого было особое объяснение. По версии девочки, как только у любого из живущих, неважно кого – человека или животного, – появлялась возможность не барахтаться изо всех сил, чтобы добывать себе пропитание и достойно жить, он переставал это делать.

Скворцу оказалось достаточно тепла, кормежки и неторопливого полета перед вечерним сном, чтобы чувствовать себя живым. Юти даже размышляла, что бы случилось с ней, родись она в богатой и благополучной семье, лишенной тревог и невзгод. Ела бы девочка редких морских гадов и пила изысканное вино, соревновалась с такими же амиста в гонках по городу на дорогих жеребцах и угрожала страже своим отцом? Аншара распорядилась так, что этого Юти никогда не узнает.

Сейчас Одаренная внимательно посмотрела на скворца, отдавая ему простой и понятный приказ. С того момента, когда девочка впервые заговорила с неразумными (хотя сама Юти была в корне несогласна с подобным определением), казалось, прошла целая вечность. Теперь любая «беседа», даже с совсем незнакомым животным, давалась намного легче.

Не так давно на них вышел белый медведь – невероятно красивое создание, несмотря на свою кажущуюся неуклюжесть. И Юти даже без труда поговорила с ним. Правда, оказалось, что между «побеседовать» и «убедить» имеется огромная пропасть. И если бы не Ерикан, отвесивший хищнику пару пощечин, как обычной испуганной дворняге, быть беде.

Скворец крутанул головой, почти как человек, поглядев на пещеру, и легко встал на крыло. Сделал пару кругов, будто пробуждаясь после долгого сна, а потом так же проворно оказался в чреве крохотной горы.

Прошло совсем немного времени. Юти даже забеспокоиться не успела, как ее питомец стрелой, пущенной из гнутого степного лука, вылетел наружу и тут же устремился к хозяйке. И сразу устроился у нее на ладони.

– Ясно, – сказала Юти после непродолжительного «диалога». – Иди полетай немного, пока мы разбираемся.

Девочка меньше всего хотела, чтобы скворца ненароком зашибли, когда придется сражаться и птица окажется за пазухой. К тому же она действительно рассчитывала разобраться со всем довольно быстро.

– Что там? – спросил Ерикан.

– Как я и думала, люди, – ответила Юти, направляясь к пещере и вытаскивая меч. – И никакого намека на Грендлмодор.

– И сколько их?

– Ты удивляешь меня, учитель, – иронично скосила взгляд Одаренная. – Птицы не умеют считать. Если тебе так будет спокойнее, то две стаи. Одна стая в углу пещеры, другая у огня.

– Пленники и их похитители, – Ерикан не обратил никакого внимания на укол ученицы. И неожиданно задал вопрос: – Как нам поступить?

– Ты хочешь спросить, что бы я сделала, если бы была главной? – уточнила Юти. И, дождавшись утвердительного кивка, продолжила: – В дружине ярла точно были последователи Аншары. И если всех пленили, значит, у мародеров тоже есть Одаренные. Их либо больше, либо они сильнее людей Фромвика.

Юти на ходу посмотрела на Ерикана, но тот оказался безучастным к ее монологу либо не нашел, с каким выводом девочки можно поспорить. Потому Одаренная решила закончить свои рассуждения, тем более что до пещеры было уже рукой подать:

– Следует медленно пробраться внутрь, провести разведку, устранить самых опасных из врагов и уже после дать бой.

– С каждым сражением ты становишься все кровожаднее, – усмехнулся Ерикан.

– Вовсе нет. С каждым сражением я становлюсь более опытной, – спокойно ответила Юти. – Биться нам все равно придется. Едва ли законоотступники сдадутся, увидев старика и девочку. Потому я принимаю сражение как неизбежное, но необходимое зло.

– Зло ли?

– Если человек скажет, что ему нравится убивать, то надо приглядеться к нему. Человек ли он все еще?

Наставник вновь кивнул. На мгновение Юти показалось, что в его бледно-васильковых глазах мелькнула какая-то ей доселе незнакомая эмоция. Жаль, что времени на изучение старика совершенно не было. Они наконец приблизились к пещере.

Юти не знала, насколько опасны люди внутри. Но что могла сказать совершенно точно – они невероятно беспечны. Даже не выставили дозорных.

Вход в пещеру напоминал величественные врата в царство цвергов – по поверьям северян, крошечных мастеров, живущих под землей. Разве что один из многочисленных штормов сорвал с петель могучую дверь и унес ее прочь. Но величественный треугольный вход, сужающийся наверху, на мгновение позволил Юти помечтать о богатом на чудеса подземном царстве. Ей даже пришло в голову, что, возможно, проход в пещеру нарочно расширили.

Внутри оказался длинный и темный коридор, то уходящий далеко под темные своды, то местами снижающийся до уровня человека. Изредка попадались вырубленные залы (теперь в этом не осталось никаких сомнений), использующиеся как кладовые.

Теперь их вел Ерикан, голодной лисой перескакивая от одного каменного выступа к другому, точно вел охоту на толстых и ленивых домашних кроликов. Юти не видела себя и не оценивала, как двигается. Девочка даже не заметила, какие кольца загорелись на пальцах. И не обратила внимания на огромные мохнатые уши, теперь торчащие и вращающиеся из стороны в сторону на ее голове. Если бы находившиеся в чреве пещеры люди верили в Грендлмодор, то по ошибке могли принять за нее Юти.

Две фигуры, не передвигающиеся в темноте, а, словно водомерки, скользившие по поверхности пруда, представали сейчас истинными детьми ночи. Они не принадлежали миру людей, потому последними и не могли быть замечены. Но как только добрались до слабых отблесков света, которые терялись в самой большой зале, тут же замерли, пробуя на вкус и прочность своих врагов.

Вертикальные зрачки покрытого жестким волосом существа, бывшего не так давно девочкой, щупали каждого из собравшихся вокруг огня оборванцев. Причем оборванцев самого опасного толка – в обществе, где собирались подобные, не следили за внешним видом и свежестью платья. Но каждое лицо северянина, забывшего про родовую честь и наставления отцов, несло в себе отпечаток его собственной трагедии. Каждый шрам, каждая морщина свидетельствовали об отступлении от заготовленного пути благородного воина.

К тому же северяне оказались вооружены, порой самым бестолковым и дрянным образом. У того громилы с огромными лапищами топор не соответствовал размеру, будто он отобрал его у ребенка, только учившегося ратному делу. Хотя, кто знает, все возможно.

У другого меч служил кормом самому частому и опасному едоку – рже. Одаренная даже невольно возмутилась: это кто же учил обращению с оружием этого недотепу, если он не может должным образом ухаживать за клинком?

Одноглазый лучник хранил в потрепанном колчане пару десятков стрел разного размера и выделки, словно прошелся по полю брани и вытащил их из трупов.

Юти прежде видела много людей, которые своим видом лишь позорили звание воина. Но подобного отребья не встречала никогда. И вместе с тем девочка чувствовала затаенную силу в нескольких присутствующих. Аншара, и этим людям ты позволила стать Одаренными?

Пленники сидели возле стены, связанные по рукам и ногам крепкими путами. По ним Одаренная лишь скользнула взглядом, не особо задерживаясь. Живы, и слава богине. Сейчас, в мрачной тени пещеры, да еще за спинами мародеров, Юти не могла с точностью сказать, кто из них ярл.

– Адворт, чтоб тебя волки сношали до конца времен, какого Инрада ты здесь делаешь? – вдруг оживился Одноглазый.

Юти даже чуть не выдала себя, удивившись возгласу разбойника. И на то были причины. За все время скитания по Землям Одаренная еще не слышала оскорбления сильнее, чем сейчас. Считалось, что лучше бросить топор в обидчика, чем указать на его связь с другим мужчиной. А Одноглазый и вовсе пошел дальше – приплел животных. К тому же несчастный Адворт и тут оказался в подчиненном состоянии.

Одаренная только сейчас поняла степень опьянения собравшихся. Нет, она чувствовала крепкий запах перегара, видела разбросанную посуду и сломанный бочонок, но Одноглазый и вовсе еле волочил языком. Правда, не остался в долгу и Адворт. Юти не разобрала половины слов, но суть сводилась к тому, что Одноглазый может сам поднять свой хвост и близко познакомиться с волками. А пришел сюда Адворт, потому что продрог. Да и из-за тумана никто не рискует соваться в здешние места.

– Пойди на выход и сторожи. Скоро Горлот приплывет.

– Да пошел ты!

Юти увидела сполох, сорвавшийся с пальцев Одноглазого. Заклинание ударило в грудь Адворта, повалив на спину. Но мало того что не убило, казалось, даже не причинило никакого вреда. Потому что тот, кому вменяли противоестественную связь с волками, кряхтя поднялся на ноги и направился к выходу.

Он даже не заметил, в какой момент его конечности отказали, став ватными, а в грудь точно впилась стрела. Или все произошло наоборот. Юти лишь успела подхватить рухнувшего великана, уложив на землю. А после лазутчики без всякого обсуждения рванули к выходу из пещеры – так быстро, насколько позволяло их бесшумное передвижение.

Потому что Одноглазый был прав. Об этом свидетельствовали скрип уключины, шорох паруса и негромкий разговор чужаков. Новые уши Юти разобрали эти звуки почти сразу. Как их уловил Ерикан – оставалось загадкой.

Но самое важное сейчас заключалось в другом: тот самый Горлот уже оказался совсем рядом.

– Это не мародеры, – шепнул Ерикан на выходе, тогда, когда можно было различить и лодку, и фигуры, застывшие на ней.

– Знаю, – догадалась Юти. Девочке, правда, осталось непонятно, своим умом она дошла до осознания этого или с помощью кольца разума. – Работорговцы.

Глава 3

Среди Одаренных амиста существовал определенный этикет вызова друг друга на поединок. Он мог закончиться смертью одного из участников или увечьем, что не возбранялось, но сами условности обязаны были соблюдаться.

Правда, касалось это земель, приближенных к столице, где люди редко видели цвет крови и вдыхали запах смерти. В тех же самых Пределах нередко на Одаренных нападали исподтишка ради очередного кольца или, что значительно чаще, ради пары звонких монет или перевозимого товара.

Когда-то и у Юти существовали свои принципы вроде «не бить в спину» или «не нападать первой». Нельзя сказать, что со временем они исчезли. Скорее, преобразовались и теперь значились как «не бить в спину, если не можешь умертвить одним ударом» и «не нападать первой, если не уверена в победе».

К тому же в делах, когда промедление могло стоить жизни, Одаренная давно перестала колебаться. И сейчас был определенно такой случай.

Глупо надеяться на успешность переговоров со смертниками – а именно наказание по укорачиванию тела, начиная со стороны головы, грозило преступникам.

В большей части земель материка работорговля была отменена еще при Нарде Толстом – короле, объединившем почти все западные земли. Юти нередко было обидно за правителя – он немало сделал, чтобы освободить людей, но в историю вошел из-за своего веса. Небывалая несправедливость!

Керай, по сути, лишь утвердил и привел в законную силу решения Нарда. К началу правления Ворона работорговлей баловались некоторые ярлы здесь в Землях и редкие князья в Семиречье. Хотя, Император все же издал закон, согласно которому каждый, кто попытается продать человека, лишится головы. Правда, в тех же Пределах время от времени пропадали нищие (а порой добровольно уходили в неволю, спасая тем самым от голодной смерти собственные семьи), а после обнаруживались у кочевников.

К слову, архасейцы весьма снисходительно относились к пленникам. Некоторым даже давали вольную после многих лет служения, а те обзаводились семьями и оставались в Великой Пустыне.

Юти подумала, что ее новые знакомые, скорее всего, увозили людей далеко на запад, на Дикий Архипелаг, в страну Тысячи Островов. Там чтили старых богов, приносили в жертву рабов и вставляли в нос кости. Рассказы про последнее изумили Юти больше всего.

Но именно теперь сомнений относительно своего поведения у пары воинов Аншары не было. Двумя бесплотными тенями неслись Одаренные к причалившей к берегу лодке, будто бы не касаясь подошвами ног мелкого шуршащего камня.

Законоотступники тем временем уже неторопливо сгружали привезенные припасы. Приплыли они на высокой северной лодке с загнутым носом, какую можно было часто встретить в Землях. Юти разглядела и спущенный парус, и несколько рядов весел с каждой стороны, и даже выставленные по бортам круглые щиты. Последние появлялись только когда корабль причаливал, и тем самым демонстрировали, к какому клану принадлежат капитан и его люди. В данном случае – принадлежали.

Девочка подумала, что в поступке работорговцев вообще не было никакой логики, скорее, дань традициям. Но рассуждать на эту тему Одаренная не захотела.

Корабль Юти понравился. У девочки даже возник вопрос, каким образом тот оказался в руках этого отребья.

Приплывших было всего двенадцать, хотя, по прикидкам Юти, судно вмещало как минимум втрое больше. А если плыть без товара, то при желании можно посадить на него с полсотни ратников. В голове Юти даже возникла фантазия, как несколько длинных кораблей стремительно причаливают к берегу и высаживают армию разъяренных северных воинов.

Все эти мысли пронеслись в голове Одаренной за десяток шагов. Возникли и тут же исчезли, как местные руны на песке, смываемые набегающей волной. Теперь все устремления Юти касались лишь тех, с кем приходилось сражаться.

Горлота – долговязого, чуть горбатого и скособоченного на левую сторону воина – она узнала сразу. Несмотря на кажущуюся ущербность, тот поторапливал разгрузку товаров, отвешивая пинки. Очередная дерзость, с которой любой уважающий себя северянин не стал бы мириться, исходи она даже от ярла. Копошащиеся у лодки люди молча проглотили оскорбление и продолжили сгружать бочонки, по всей видимости, со съестными припасами.

Предводитель работорговцев услышал приближение нападавших, когда между Юти и ним осталось не больше пяти шагов. По какой-то странной причине впервые за все время Одаренная оказалась быстрее своего учителя.

Горлот стал вытаскивать топор и даже открыл рот, чтобы возвестить об опасности, однако короткий меч тотчас вошел ему в горло, а следом на грудь приземлилось странное создание, больше походившее на иссушенную голодом куницу.

Едва оказавшись на земле, это существо не устремилось к остальным воинам, испугавшимся лишь на мгновение, но после сразу потянувшимся за оружием. Юти обратилась к единственному кольцу на правой руке, ударив той о каменистый берег. И земля под ногами воинов, уже почти устремившихся в атаку, мелко затряслась.

Короткой передышки хватило, чтобы до работорговцев уже добрался Ерикан с каменным мечом в руке, который на бегу создал из подвернувшихся голышей. Точнее, только Юти знала, из чего сотворен клинок, потому что с виду тот походил на обычный, выкованный пусть и не искусно, но вполне добротно.

Никакого боя не было, скорее, банальное избиение двумя мастерами кучки неотесанных деревенщин, только недавно взявших в руки оружие. Юти помнила, что у человека может быть много опыта, но если изначально ему не поставили технику боя, то искусство его сражения никогда не станет совершенным. В свое время отец позаботился о том, чтобы у девочки был наставник. Ерикан, судя по всему, тоже видел достойных учителей. Северные воины, если можно их так назвать, один за одним отдающие Аншаре свои души, оказались только плохими, грубыми заготовками для бойцов.

Юти не лезла под руку Ерикану, который теснил противника. Она лишь проворно обогнула корабль и теперь не позволяла врагам отступить, чтобы раствориться в ночи. Двое из возможных беглецов уже поплатились за свою самонадеянность, получив быстрые и смертельные удары.

Одаренная знала, что они убьют всех. Не из злости или черствости характера, а потому что противник не оставил им выбора. Ибо враг тоже убил бы их, если бы мог.

Но чего Юти никак не ожидала, так это странной способности одного из Одаренных. Молодой сиел, неуклюже выставив перед собой меч, вдруг заорал что было сил:

– Эрк гроа!

Обычный призыв о помощи на северном языке попавшего в беду человека. Юти вспомнила тот день, когда от ее руки погиб Гелт Вирх и сгорел Теол. Призыв о помощи, который в другое время находившиеся в пещере люди бы не услышали.

Однако просящий подмоги оказался сиел, пусть не самым серьезным и могущественным, но изучившим одну странную, на первый взгляд, способность. Он мог преумножать и преуменьшать громкость звуков. Вроде пустяковина, но именно благодаря еще безусому мужчине отряд Горлота Горбатого не раз бесшумно подбирался к противнику.

Теперь звук молодого испуганного голоса разнесся по всей бухте, заглянув в каждую каверину в скале и подняв в воздух многочисленных толстых птиц. И Юти с сожалением воткнула клинок в сердце врага, понимая, что ныне они не смертоносные тени в ночи, а обнаруженные дозорными душегубы, на которых теперь направят свет.

К тому моменту Ерикан разобрался с последним из законоотступников, выбросил свой созданный меч, при падении разбившийся на гальку и песок, и подобрал топор у одного из убитых.

Своими мохнатыми ушами Юти слышала сейчас, как засуетились пьяные воины в пещере. Как один из них крикнул неуверенное «Гроа!», а после ему вторили остальные. И, наконец, послышался шум приближающихся сапог.

Оставаться здесь, у корабля, освещенными отраженным от воды лунным светом и двумя чадящими на песке факелами, было глупо. Потому Юти перешла на легкий бег, устремляясь к пещере. А Ерикан, подобно молодому и неопытному воину, который смотрит за каждым движением ветерана подле себя, двинулся за ней.

Юти балансировала на грани Озарения, будто бы в самый последний момент не желая забыться и стать совершенным оружием возмездия. Но вместе с тем ее разум сейчас был намного острее, чем клинок в руке. Эмоции – эти постоянные предатели, все время пытающиеся сбить Юти с ее истинного пути, – растворились в сумраке ночи. И отступили, как недавно после воли Ерикана трусливо бежал из бухты туман.

Но глупо было думать, что двое Одаренных пройдут сквозь защитников пещеры как острый нож через мягкий овечий сыр. Адреналин бушевал в крови бегущих навстречу гибели, вытесняя хмель. А их решимость могла сравниться лишь с безэмоциональностью Юти и постоянной насмешливостью Ерикана.

И быстрее всех бежал Одноглазый. Он остановился только на мгновение, вложив в лук стрелу. Но направил ее в черное небо, а не в бегущих в ночи противников. Однако стоило той пропеть свою звонкую песню и взлететь так высоко, как она только могла, как стрела рассыпалась на мельчайшие яркие осколки, которые принялись медленно оседать на землю.

Тогда Юти показалось, что не всегда днем бывает так светло. Ныне больше не существовало легкого щита мглы – двое неслись навстречу пятнадцати, подсвечиваемые своеобразным фейерверком.

Девочка не знала, что Одаренный когда-то этим даже зарабатывал деньги, странствуя по Землям и демонстрируя «искусство» на деревенских праздниках, но, на свою беду, в пьяной драке обменял левый глаз на серое кольцо Аншары и, избегая мести родных убитого, прибился сначала к одним разбойникам, затем к другим. А вскоре познакомился и с ныне уже покойным Горлотом.

Не знала Юти еще и того, что Потешные огни – не единственная интересная способность Одноглазого. Как только противников стало видно, лучник взял чуть левее, уходя в сторону, чтобы случайно не задеть своих же людей, а после начал осыпать Юти стрелами.

И вот тут девочка, которую учили искусству боя с помощью лучшего оружия, какое только можно было достать в Пределах, поняла, что просчиталась. Разные по размеру и оперению стрелы верно служили Одноглазому, который оказался вовсе не таким уж плохим лучником.

Если первая лениво пролетела мимо (Юти даже не пришлось сильно напрягаться, чтобы разминуться с ней), то вторая устремилась к Одаренной будто бы вдвое быстрее и едва не ранила девочку. А третья…

Прежде, чем ученица Ерикана и истинная последовательница Аншары увидела ее, то шарахнулась от появившейся перед стрелой тварью. Огромным чудовищем, словно выросшим из-под земли. Таким ужасным и отвратительным, что только одно имя могло принадлежать ему: Грендлмодор.

Этот мерзкий кадавр походил на гигантского и смертоносного змея с хищной и громадной головой на длинной шее, мощной челюстью, крупным, даже несколько неповоротливым телом и крохотными лапами. Однако вместе с тем Грендлмодор так проворно рванула вперед, что оставалось только удивляться скорости, с которой матерь монстров приближается к двум Одаренным.

От изумления и страха девочка на мгновение сбилась с шага, рассматривая первородное создание времен Сердинака. Нечто настораживало ее, не позволяя в полной степени ужаснуться своей грядущей участи.

Краткая, но ясная мысль, мелькнувшая в голове Юти, пронеслась быстрее, чем Одноглазый отправлял свои стрелы. И тогда Одаренная поняла, что же ее смущает. Кадавр действительно был создан из разных зверей. Его туловище отдаленно напоминало медвежье, голова и шея – змеиные, лапы – рысьи, а глаза и вовсе птичьи. Скорее всего, совиные.

И вместе с тем в творении волшебника с явно богатой фантазией не хватало изящества. Ерикан часто напоминал Юти: «Наблюдай за миром». И теперь девочка поняла в полной мере, о чем говорил учитель. Сиел, который создал существо, как раз пренебрегал этим важным действием. Оттого настоящему воину, которому подвластно созерцание окружающего, не хотелось верить в увиденное. А молчащая галька, не разлетающаяся под лапами Грендлмодор, лишь утвердила Юти в правильном мнении: перед ней иллюзия.

Все естество Юти требовало, чтобы девочка уклонилась от раззявленной пасти. Однако Одаренная осталась на месте, с замиранием сердца рассматривая, как иллюзия проносится мимо, подобно гигантскому призраку, проходящему через человека.

А после длинная стрела пробила Юти насквозь правое предплечье. Девочке хватило мгновения, чтобы понять: ей повезло, кость не задета. А если учесть, что, поддайся Одаренная страху, так Одноглазый попал бы ей прямехонько в грудь, размен выходил просто отменный.

Боль обожгла Одаренную, но короткой вспышкой, которую сама же девочка довольно быстро погасила. Юти не охватили злость или желание поскорее добраться до Одноглазого, чтобы отомстить ему. Она перекатилась в сторону, не обращая уже никакого внимания на иллюзию, а после перекинула меч в здоровую руку, ухмыльнувшись самой себе, что теперь шансы у атакующих выжить поднялись, но совсем ненамного.

Впрочем, когда мечи зазвенели, высекая искры посреди падающих волшебных звезд, когда раздались первые крики и галька вкусила кровь, стало ясно, что искусство боя северян уступает Юти, даже если она сражается левой рукой.

Мрачной тенью, значительно опережая словно находившихся под водой противников, Одаренная плясала среди врагов свой скорбный и вместе с тем завораживающий танец. Созданные в тщетной попытке достать неприятеля лезвия пробили грудь того самого Адворта. Заморозка, способная превратить воина в кусок льда, заставила одного из северян лишь упасть, схватившись за ногу. По всей видимости, у него онемела конечность.

Нельзя сказать, что обитатели пещеры не защищались. Они ценили собственную жизнь и не собирались отдавать ее просто так. Но их бестолковые заклинания лишь снижали их же боеспособность. Тогда как Юти без всяких сожалений и раздумий шла через рассыпанную колонну некогда нападавших, а теперь защищавшихся. И смерть стала верной подругой Юти. Гибель ныне жила на кончике ее меча.

Легкий сумрачный туман на секунду сгустился перед девочкой, но тут же развеялся, когда клинок вкусил крови последнего из сиел на ее пути. Юти перекатилась, вскочив на ноги и готовая пуститься бежать к Одноглазому, но замерла, ибо возле трупа лучника уже стоял Ерикан.

Одаренная лишь обернулась и увидела свой путь, пройденный через защитников пещеры. Путь воина, не знающего пощады.

– Сколько смертей в такую хорошую ночь, – вздохнул Ерикан, прикрыв изумленные глаза одному из мертвецов.

– Это было неминуемо.

– Любой человеческой гибели можно избежать, – возразил учитель.

– Это было неминуемо, если наша цель состояла в освобождении Фромвика, – уточнила Юти.

– А вот это уже более похоже на правду. Смотрю, тебе пришлось трудно.

– Вовсе нет, – возразила девочка. – Они слабые воины. Недостойные дара Аншары.

– Ты уже решаешь, кто достоин благодетельства богини, а кто нет? – лукаво улыбнулся учитель. – К тому же если эти воины такие слабые, то почему у тебя из руки торчит стрела?

– Случайность, – помрачнела уязвленная Юти.

– Запомни, ничто в жизни не происходит случайно. Из всего нужно извлекать урок. Положи руку рядом с этим камнем. Надо вытащить твою «случайность».

Ерикан примерился, после чего без размаха, но сильно ударил топором по древку стрелы, сломав ее. Затем отбросил оперение, взялся за наконечник и вытащил стрелу из руки девочки. Из раны тут же заструилась горячая кровь.

– Не смотри на меня так, перевязывать не буду.

Юти кивнула, сжав пальцы левой руки в кулак, и кольцо Регенерации засветилось в темноте. Багровый ручеек соскользнул с предплечья, закапал на камни, но вскоре иссяк, а рана медленно затянулась.

– Вставай, нужно найти ярла и посмотреть, в каком он состоянии, – сказал Ерикан. – Надеюсь, что Фромвик женат, иначе мы можем хлебнуть горя.

– Это еще почему? – удивилась Юти. – Вообще-то мы спасли ему жизнь.

– В этом и проблема. В Землях, если воительница спасает жизнь мужчине, то он, как честный человек, должен на ней жениться. Потому раньше многие женщины, отчаявшиеся найти супруга, уходили в дружины.

– За что они так с женщинами? – не на шутку испугалась Юти. – Это ужасно несправедливо.

– Север, – пожал плечами наставник, улыбаясь одними лишь глазами.

– Учитель, давай тогда скажем, что это ты всех убил и спас ярла? Мне думается, на твою честь Фромвик точно не покусится.

В ответ Ерикан только громко рассмеялся.

Глава 4

Ярл Фромвик, сын Лендрика, прозванный Крепкоруким, оказался красавцем каких поискать. Он значительно выделялся статью среди прочих воинов собственной дружины. Его светлые прямые волосы водопадом струились по плечам, словно тот только что помыл их, а не находился почти сутки в плену. Разве что немного портил внешний вид ярла расплывающийся синяк под левым глазом, но и он не мог скрыть подлинного очарования мужчины.

Юти даже задумалась, что не всегда встречала женщин, которые могли соперничать в красоте с Фромвиком. И это несмотря на то, что для самой девочки ярл оказался немного стар. Подумать только, ему было четыре десятка лет! Хотя, больше всего смутило Одаренную то, что ярл был странным. Точнее, говорил странные вещи. Ей, к примеру. Главное сокровище Хорта осыпало Одаренную комплиментами начиная с собственного освобождения вплоть до того, как открылись ворота его замка. Досталось и «глазам, глубоким, как Черное озеро», и «величественному профилю», и «густым волосам», и «горделивой осанке», и, более того, перепало даже «забавной птичке» (скворцу, который вернулся к Юти).

Фромвик именовал ее «топазом Севера», «самой прекрасной девушкой, которую он видел в жизни» и «валькирией». Судя по блеску в глазах ярла, последнее слово не было оскорблением, а сам мужчина говорил искренне, что обескуражило Юти. За всю свою недолгую жизнь она привыкла ко всему, кроме любви и восхищения. Потому не знала, как реагировать на слова Фромвика.

Но вместе с тем, несмотря на неумолкающего ярла, тот даже ни разу не заикнулся о возможной свадьбе, что только утвердило Одаренную во мнении, что Ерикан в очередной раз поиздевался над ней.

– Найд, собери нам стол, – принялся распоряжаться Фромвик, как только переступил порог небольшого деревянного донжона. – Поскорее. И стой… – Тут красавец схватил за ворот пожилого согбенного мужичка с суровым видом, и впервые за все время взгляд ярла обрел твердость. – И чтобы самое лучшее. Я не хочу краснеть!.. Ерикан, Ютинель, отныне мой дом – это ваш дом. Спрашивайте все, что только пожелаете. Прекрасная валькирия, если захочешь, я прикажу людям нагреть воды для ванны. Эта такая диковина, которую я привез из Конструкта. Я там учился при Доме Монеты, но из-за смерти отца пришлось вернуться…

Юти еле смогла вставить в тираду Фромвика короткое «Нет». Впрочем, ярл не услышал ее отказа, потому вынудил повторить это слово еще четыре раза.

– Тогда прошу прощения, я отлучусь на несколько минут, – просиял правитель Хорта.

Как только ярл ушел, Юти вздохнула с облегчением. Она не могла сказать, что Фромвик ей не понравился (как к мужчине, осыпающему ее комплиментами, Одаренная, определенно, расположилась к правителю), но вместе с тем ярла было невероятно много. Юти знала сына Лендрика всего несколько часов, но уже начинала уставать от его присутствия.

Одаренная присела возле горящего камина, глядя, как стол в продуваемом зале медленно наполняется едой. Как и после всякого сражения, Одаренная была голодна, но терпеливо наблюдала за появлением копченого гуся, колбас и вяленого мяса.

– Теперь понятно, почему в Поющих Скалах появились работорговцы, – негромко, чтобы ее не услышали чужие уши, сказала Юти подсевшему Ерикану.

– Да, Фромвик немного отличается от своего отца, – дипломатично заметил учитель.

– Немного? – усмехнулась Юти. – Волк не так выделяется в отаре, как этот ярл среди северян. Даже в Западных землях он выглядел бы… Как ты говорил про того бродячего купца, который пытался продать нам гладкие голыши будто бы с самого дна Черного озера?

– Экстравагантно, – подсказал Ерикан.

– Вот-вот, – поддакнула Юти. – Я не большой специалист в правлении, но мне кажется, что Фромвик ненадолго здесь. Знаешь, что бывает в Пределах с Наместниками, которые не совсем подходят на эту роль? – Девочка не дождалась ответа, потому продолжила: – Они погибают на охоте или их кусают ядовитые змеи.

– Боюсь, в данном случае ты права. Терпению северян могут позавидовать все, но когда-нибудь и оно закончится.

– Жаль. Он будто бы неплохой парень… В смысле, мужчина. Воин, хотела сказать, – Юти, сама не зная почему, вдруг покраснела.

– Воин? Судя по тому, что он сразу попал в плен, это вряд ли, – спокойно заметил Ерикан, грея руки. – Он тебе понравился?

Одаренная заговорила не сразу, раздумывая над ответом. Она понимала: начнет юлить – учитель, может, и не скажет напрямую, но примется издеваться. Потому принялась говорить настолько открыто, насколько только могла:

– На Фромвика хочется смотреть, как на золотой империал, который греет карман. Но я бы не хотела, чтобы такой мужчина был рядом со мной.

– Почему? – будто бы всерьез спросил Ерикан, без тени иронии.

– Он много говорит. И зачастую всякие глупости… – Юти замолчала, но под вопросительным взглядом учителя все же продолжила: – Говорит, что я красивая. Как валькирия.

– Дева-воительница, которая помогает умирающим воинам на поле битвы, – кивнул наставник. – Это действительно невероятно прекрасный образ. Так почему же ты считаешь, что Фромвик говорит глупости?

– Он сказал, что я… красивая, – повторение уже произнесенного почему-то далось Юти невероятно сложно, будто она вновь оказалась нагой на собрании Вельд под десятками пристальных взглядов.

– На Севере всегда считали, что красота в женщине лучится изнутри. Она наполняет ее тело и лицо, какими бы они ни виделись окружающим. Вдруг Фромвик именно из тех людей, кто видит суть человека, а не оболочку? Или… – вот теперь в голосе Ерикана послышались озорные нотки. – Со времени начала нашего обучения прошел не один месяц. Ты подросла, но вместе с этим окрепла. Лицо вытянулось, и теперь даже твои острые скулы выглядят как у благородных правительниц Севера. Волосы отросли и закрывают большой лоб. Если бы не походка, тебя бы вовсе не удалось более выдать за мальчишку-подростка.

– Не шути над этим, Ерикан, – процедила Юти. – Ты можешь издеваться как угодно, но…

– А кто сказал, что я шучу? – с некоторой холодностью ответил наставник. – Но отложим этот разговор до лучшего момента. Вернулся наш словоохотливый ярл.

Фромвик действительно не терял времени зря. Пока Юти грелась у очага, ярл успел скинуть кольчугу, умыть лицо (если судить по мокрым собранным волосам) и переодеться в самую странную, вычурную одежду, которую не набрались бы смелости носить даже развязные франты в Конструкте. Юти с удивлением разглядывала высокий ворот и глубокий разрез рубашки, раскрывающий широкую грудь с пушком светлых волос, ярко-красные шерстяные шоссы и того же цвета закрытые ботинки с длинными прямыми носами.

«Алый цвет сулит невзгоды», – подумала Юти, но именно теперь была права как никогда.

По старым обычаям, к столу ярл приглашал не только гостей, но также ближайших товарищей из малой – основной – дружины, стариков из собственного рода и просто уважаемых людей. То ли правила на Фромвика не распространялись, то ли он считал, что в замке нет достойных преломить с ним хлеб, что Юти тоже не понравилось. Воин может жить так, как угодно ему, правитель – так, как угодно его людям. По мнению девочки, Фромвик не был ни тем, ни другим.

– Давайте выпьем за то, что я повстречал таких достойных людей, – ярл поднял кубок над головой, а после встал и сам.

Юти и Ерикан без всяких слов сдвинули кубки. Несмотря на прохладу, вино показалось Юти обжигающе горячим и терпким. Она сделала крохотный глоток и отодвинула кубок в сторону, больше налегая на еду.

– Если бы не вы, то я бы там сгинул, – признался Фромвик.

– Я насчитал около полутора сотен бойцов в замке, – ответил Ерикан, продолжая смаковать вино. – Неужели они не…

– Нет, – перебил его ярл с горькой усмешкой. – Каждый из тех, кто сегодня встретился тебе, спит и видит, что со мной что-нибудь случится. Сами они, конечно, не рискнут сделать подобное – это осквернит память и честь отца. Но вот если причиной станет какое-нибудь внешнее обстоятельство… К тому же эти суеверные дураки верят во всякие сказки. А когда стали ходить байки про Грендлмодор, то половина в штаны напустила. Я-то знал, что происходит в Поющих Скалах на самом деле, потому и не хотел отправляться с воинами туда.

– Вы знали, что на ваших землях разбойничают торговцы людьми, и ничего не делали? – чуть не поперхнулась Юти.

– Они не воруют у нас людей, а перевозят с других северных земель. По крайней мере, раньше не воровали, – сразу исправил себя ярл. – Зачем мне проливать кровь своих же воинов?

– Потому что там, за стенами замка, тоже ваши люди, – возмутилась Юти. – И они ждут защиты и спокойствия. Вы же потворствовали беззаконию.

В короткий миг все очарование Фромвика развеялось, будто прежде было хитрым колдовством сиел. Юти смотрела на растерянного высокого детину с пропорциональными чертами лица, вырядившегося как скоморох.

– Я думал, что со временем они уберутся подальше.

– Язва не рассасывается сама собой, если не прижечь ее вовремя каленым мечом. Она заражает все тело.

Юти собралась было откусить огромный кусок кровяной колбасы, но внезапно поняла, что еда не лезет в горло. Злость обуревала ее и требовала выхода. Когда-то давно она считала, что негативные эмоции только мешают воину, затуманивают разум и сбивают его с истинного пути. Но теперь поняла, что гнев, вспыльчивость, негодование – часть и ее. И можно злиться, просто важно осознавать, что именно сейчас ты испытываешь и почему. Сейчас Юти знала, что хочет высказать все, что думает по этому поводу. И выскажет.

– Когда я была совсем маленькой, то у архасейцев появился новый хан. Многие из его врагов бежали в Пределы, тогда еще не являвшиеся Империей. И в Ригде, где правил один из самых слабохарактерных Наместников, появились лихие люди. Моя… мать сказала, что плохое место всегда притягивает лихо. А отец ответил, что только от человека зависит, станет место плохим или нет. – Юти на мгновение замолчала, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Она поднесла кубок к губам, и обжигающее вино разогнало нависшие над ней призраки прошлого. – Наместник Пятого Предела считал так же, как вы, ярл. Что придет время – и лихие люди уйдут. Надо только подождать, немного потерпеть. Но потом пропал его сын, единственный наследник, а от кочевников пришло требование выкупа. Наместник собрал войско и разбил кочевников, но оказалось слишком поздно. Мальчик был мертв.

Только теперь Юти заметила, что в глазах Фромвика блестят слезы. Ярл быстро заморгал, а когда девочка замолчала, спросил:

– И что же тот Наместник? Что с ним стало?

– Я бы хотела сказать, что он сошел с ума или умер от горя, – с горькой усмешкой произнесла Юти. – Но с ним ничего не произошло. Когда пришел Император, Наместник присягнул ему на верность. Он правит до сих пор.

– Может, у него просто не было выбора? – сжал кулаки Фромвик.

– Если у человека есть две руки, ноги и голова, то странно говорить о вопросах выбора, – ответила Юти. – Перед ним открыты все дороги и города. Надо лишь сделать первый шаг.

– Я не хотел всего этого, – злобно прошипел ярл, как змея, на которую наступили. На мгновение Юти показалось, что именно ныне Фромвик настоящий. И теперь, с искаженной гримасой злости на своем лице, стал более красивым, чем когда был прилизанным и старался понравиться. – Знали бы вы, каких усилий стоило уговорить отца, чтобы он отправил меня на учебу в Конструкт. – Ярл опрокинул кубок одним махом и испуганно замолчал, глядя на вошедшего в залу слугу с парой кувшинов. Фромвик продолжил только когда они остались наедине: – Меня с детства тошнит от всех этих дикарских обычаев. Вы знали, что перед сражениями раньше пили волчью или медвежью кровь, чтобы стать такими же сильными, как эти звери? Хвала Аншаре, что столько лет Империя находится в мире, иначе меня бы просто вывернуло от одного вида…

Фромвик не договорил, схватившись за рот и явно сдерживая рвотные позывы. А Юти хмыкнула. Как многого еще не знает ярл! Если имперские легионы будут сокрушены, то война довольно скоро докатится и досюда.

– Но у меня есть долг. Я единственный сын отца. И теперь неважно, чего я хочу.

– А чего вы хотите, ярл? – неожиданно даже для самой себя спросила Юти.

– Я… я… – Фромвик не сразу нашел нужные слова, глядя на яства перед собой. И только после долгой паузы поднял взгляд на Одаренную. – Еще в Конструкте я познакомился с несколькими девушками, которые обладали удивительными талантами.

Ерикан хмыкнул, а Юти с укором посмотрела на учителя. Но Фромвик, увлеченный воспоминанием, насмешки не заметил.

– Они были самых простых кровей. Многие жили небогато. Но что они творили своими руками! Будто Аншара поцеловала при рождении этих кудесниц. Их пальцы порхали над всем, чего они касались, будь то бархат, шерсть или лен. И так я начал потихонечку шить.

– Что делать? – Юти показалось, что она ослышалась.

– Шить. И постепенно достиг определенных успехов в этом. Больше всего мне нравилось придумывать одежду, которой я прежде не видел. К примеру, все это, – Фромвик указал на себя, – я сделал сам. Красил пряжу, ткал, сшивал.

– И почему вы отказались от всего этого? – спросила Юти.

– Ты смеешься надо мной, прекрасная Ютинель? Я Фромвик, сын Лендрика, в моем роду было больше воинов, чем водится рыбы в Черном озере. С самого рождения я шел к тому, кем являюсь.

– И кем? – спросила Юти. Однако именно этот вопрос внезапно разбередил старую рану.

– Мой отец был Железноруким, а меня воины прозвали Крепкоруким, – горько усмехнулся Фромвик.

Юти удивленно поглядела на Ерикана, и учителю пришлось объяснить:

– В северном языке у некоторых слов есть скрытые значения. Если перевести на имперский, то получится именно «крепкорукий». На местном наречии подобное может значить и человека, частенько удовлетворяющего себя.

– Я знаю, что все они смеются за моей спиной, – продолжил Фромвик. – Мне сорок три года, у меня ни жены, ни детей, лишь это унылое поселение и куча деревень вокруг. Они слушают меня только из-за памяти об отце.

– Если вы уже позор семьи и всех, кто вас окружает, то, может, стоит принять это и заниматься тем, что нравится?

– Но ведь я…

– Самый ужасный ярл, которого я видела, – призналась Юти. – Хотя, сказать по правде, видела я их не очень много. Извините, Фромвик, но у нас на Юге принято говорить начистоту. Правление людьми – это не ваше. Может быть, когда-нибудь вы и станете сносным ярлом, если к тому моменту не упадете случайно с крепостных ворот или не подавитесь куском мяса. Но, как говорила Аншара, не надо биться головой о стену, если можно обойти дом.

Ерикан удивленно посмотрел на Юти, но та отвела взгляд от учителя. Она знала, что богиня никогда не произносила подобное. Просто выражение очень уж хорошо пришлось к слову.

– Но если я отрекусь… Что будет с памятью моего отца?

– Ваш отец навсегда в этих стенах, в рассказах людей, чтущих его доблесть. Лучше подумайте, что станет с памятью вашего отца, если вы останетесь.

– Истинная валькирия, – с придыханием произнес Фромвик. – Твой ум может посоперничать лишь с твоей красотой. Когда я впервые увидел вас двоих, то сразу понял, кто меня спас.

– Это все мой учитель, а вовсе не я, – Юти вспомнила о предупреждении Ерикана и вероятной женитьбе. Какой бы призрачной ни казалась эта возможность выйти за ярла-портного, тогда как цель девочки видна у горизонта, Одаренной хотелось этого в самую последнюю очередь.

– Нет, – покачал головой Фромвик. – Сразу, как я заметил серое кольцо на руке, то понял, кто убил всех моих обидчиков.

Юти скрипнула зубами. Она стянула лохмотья с правой руки, чтобы перемотать на всякий случай рану от стрелы. Да и что там было прятать – единственное кольцо элементи? Но вот предательский серый кругляш, путешествующий по пальцам и доставшийся после смерти многочисленных сиел, скрыть не смогла.

– Вы правы, Ютинель, нельзя занимать чужое место. Надо следовать за своим сердцем.

Вот здесь девочка вновь напряглась. Уж не ее ли Фромвик имеет в виду? Однако ярл немного успокоил Одаренную:

– Я буду заниматься тем, что у меня лучше всего получается. Мои платья и костюмы станут носить самые известные люди в Империи. Спасибо вам, друзья, спасибо огромное! Вы спасли меня дважды – там, у Поющих Скал, и здесь. Могу ли я отплатить вам чем-нибудь?

Юти с Ериканом коротко переглянулись, причем девочка не могла скрыть торжествующей улыбки. Она не знала, как более мягко и ненавязчиво перейти к цели своего визита, но в итоге все обернулось даже лучше, чем Одаренная могла себе представить.

– Мы ищем человека. Раньше он называл себя Шантал Келлиган. Мужчина зрелых лет, имперец, то есть здесь будет выделяться, – скороговоркой произнесла Юти. – Это все, что мне известно.

– Старина Шантал? – Фромвик изогнул тонкие брови. Юти даже подумала, что они чересчур ровные, волосик к волоску, будто ярл за ними ухаживает. – Конечно, я его знаю. Он может достать самые редкие товары. Но, к сожалению, появляется не чаще пары раз в год. И был у меня две луны назад.

– А куда он мог отправиться? – подобралась девочка.

– На Восток, сначала во владения Лендерика, потом к Крегсону.

– Спасибо, – просияла Одаренная. – Мы искали крупицы меди, а нашли слиток золота.

– Мне кажется, что я недостаточно отблагодарил вас… – на лице ярла отобразились муки раздумий. Впрочем, совсем ненадолго. – Решено, так и сделаем!

Юти вздрогнула. Говорливый Фромвик ей не нравился, но вот этот, решительный, с беснующимся огнем в глазах, пришелся по душе еще меньше.

– Завтра с утра мы созовем тинг, где я перестану быть ярлом. Придется, правда, прибегнуть к хитрости, но теперь я уже готов на все. Поразительно, стоило подумать об этом – и в голове будто все выстроилось само собой. Восхитительное чувство. Да, так и поступим. И когда я стану обычным человеком, то смогу проводить вас.

– Спасибо, не стоит…

– К тому же Лендерик – мой старый приятель. Наши отцы дружили, и мы с ним росли вместе!

– Я думала, что вам будет ближе по душе Конструкт, – Юти пыталась найти хоть какие-то аргументы.

– В Конструкте много ткани, но мне нужны впечатления для новых идей, – вскочил на ноги Фромвик. – Я создам платья, основанные на северных мотивах! Многие считают, что культура нашего народа скудна, но я докажу обратное!

Ярл продолжал распаляться, рассказывая и уже не особо воспринимая окружающее, чем воспользовался Ерикан.

– В какой-то момент я подумал, что научил тебя искусству ведения беседы, – негромко произнес старик. – Ровно до тех пор, пока ярл с твоей помощью не ощутил Наитие и не собрался путешествовать с нами.

– Может, он еще передумает? – пожала плечами Юти.

– Нет. Ты дала ему то, чего у Фромвика никогда не было. Надежду и цель. Он отступится, только если угодит под копыта лошади или неудачно упадет на меч.

– Ну, вдруг нам еще повезет… – мрачно ответила девочка и сделала третий глоток вина за вечер.

Глава 5

Только человек, лишенный всех благ, начинает с подлинной признательностью принимать все, что дает ему жизнь. Эта мысль была не новой для Юти, но с каждым пройденным испытанием все крепче утверждалась в голове.

После скитаний по прекрасному и суровому даже в это время года (Одаренная не могла и представить, каково жить в Землях зимой) Северу девочка приняла жесткую койку и шерстяное колючее одеяло как высшее благо, которое только может существовать. Уже засыпая, Юти подумала, что, наверное, лишь истинные последователи Аншары могут так остро чувствовать мир, как вообще возможно. Сегодня ты пьешь пряное вино на солнечном побережье Фаарина, а завтра пробираешься по снежным пикам хребта Дракона.

Утро пришло к Юти в виде большой лохани с теплой водой и недовольным прислужником Фромвика. Найда, кажется. Видимо, ему представлялось не самой лучшей затеей таскать и греть воду. Впрочем, Юти не испытывала никаких угрызений совести – не она отдала приказ. Потому встала и с явным удовольствием помылась, почти не обращая внимания на ноющую боль в руке. Рана почти зажила. Было бы еще отлично надеть на распаренное тело чистую одежду, но воин должен жить не грядущим, а настоящим, и быть благодарным за все, что дает ему судьба.

Правда, на этом щедрые подарки судьбы закончились. Вместо завтрака перед девочкой предстал нахмуренный Ерикан, потянувший ее за собой.

– Пойдем скорее, скоро все начнется.

– Что начнется?

– Тинг.

Подтверждая слова учителя, снаружи раздался удар чего-то громкого и звенящего, а сам звук не просто прокатился по замку, а будто бы коснулся всего, что только могло резонировать. Юти почти бегом выбралась наружу и, несмотря на легкую тревогу, которая охватила ее, улыбнулась.

День раскрасил Хорт в мягкие, приятные глазу цвета. Небо, точно проснувшись после долгого и глубокого сна, ныне отбросило тяжелое одеяло и сверкало пронзительной синевой. А нежные лучи солнца даже грели. Лишь мокрая маслянистая земля и редкие лужи свидетельствовали о вчерашней непогоде.

За стенами замка действительно начался тинг. Если говорить по-имперски – собрание. Хотя именно к югу от Земель ничего подобного никогда не происходило. Нет, порой прибывали гонцы от Императора, королей или Наместников и объявляли высочайшую волю правителей, однако здесь каждый, даже самый последний человек мог говорить на равных с ярлом. Про это Юти еще вчерашним вечером рассказал Ерикан.

Людей собралось порядочно. Юти даже не думала, что интерес к ярлу станет настолько большим. С другой стороны, если бы сама девочка была жительницей Хорта или одной из близлежащих деревень и узнала об отречении Фромвика, то первая бы прибежала сюда.

Беловолосый красавец, будущая звезда шитья в Империи и победитель работорговцев, ныне сидел верхом на коротконогом северном жеребце. Не потому, что считал себя выше остальных, просто именно так собравшиеся могли видеть ярла.

Когда Юти с Ериканом подошли ближе, Фромвик как раз заканчивал рассказывать, что разбойники с Поющих Скал теперь побеждены и ничто больше не угрожает спокойствию северян. Собравшиеся встретили его слова сдержанной радостью и немногочисленными выкриками. Все здесь собрались совершенно по другому поводу, и сам Фромвик это прекрасно понимал.

– Поэтому теперь, когда Хорт и окрестные земли в безопасности, я могу сказать правду. Я болен. Очень серьезно. Уже две зимы подряд меня мучает костяная лихорадка. И с каждым разом приступы длятся все дольше.

По толпе прокатились удивленные вздохи. Судя по лицам, наверное, впервые за все время подданные Фромвика испытывали к нему какие-то положительные эмоции, если жалость можно отнести к таковой.

– Я не могу больше быть вашим ярлом. Если случится беда и понадобится вести вас в бой, тело может предать меня. Решение, которое пришлось принять, невероятно сложное. Видит Аншара, отец бы не хотел этого. Как не хочу я подвести мой народ. Но иного пути нет – я устал, и я ухожу в вендервик.

Вновь зазвучали удивленные вздохи, а кто-то из первых рядов даже попробовал протестовать:

– Оставайся, Фромвик! Ты сын Лендрика, мы помним и чтим твоего отца.

– Оставайся, ярл, – поддержал кто-то еще.

Юти не могла скрыть улыбку. Даже пытаясь уговорить Фромвика, его подданные упирали не на личные заслуги красавца, а обращались к памяти отца.

– Я не хочу и не могу быть обузой. Не желаю, чтобы при упоминании Лендрика думали о его больном сыне. Я отправлюсь в вендервик, чтобы напоследок посмотреть все красоты нашего Севера и умереть свободным и счастливым.

Судя по одобрительным возгласам и молчаливым кивкам, собравшиеся благосклонно восприняли идею Фромвика уйти на покой. Юти же заметила, что лучший портной Севера оказался невероятно красноречивым. Если бы ярл побольше общался со своими подданными, то, глядишь, и не пришлось бы никуда уходить.

– Теперь объясни мне, что такое костяная лихорадка и вендервик, – воспользовалась небольшой паузой Юти и дернула Ерикана за рукав.

– Костяная лихорадка на самом деле к костям не имеет никакого отношения. Это болезнь мышц. По какой-то причине они теряют гибкость и со временем становятся твердыми как кость, – ответил учитель. – Больному это причиняет невероятную боль.

– А второе?

– Вендервик пришел из времен древности, когда кланы были малочисленны, а условия жизни в Землях еще более суровы…

– Куда ж еще суровее? – удивилась Юти.

– Не перебивай. В голодные годы самые старые и немощные северяне уходили на последнюю охоту – «вендеер виик». Это на древнесеверном, сейчас произносится немного по-другому. Как правило, старики попросту освобождали клан от лишнего рта, потому что никто из них не возвращался. Фромвик весьма начитан.

– С чего ты взял?

– Я не слышал о вендервике с прошлого столетия.

Юти вновь обернулась к единственному всаднику. Девочка по-прежнему не знала, как относиться к Фромвику. Сначала он ей необычайно понравился, потом, когда Одаренная поговорила с ярлом, то даже стала его слегка презирать, а теперь… восхитилась. Озвучь Юти свои мысли, возможно, Ерикан с несвойственной ему обстоятельностью рассказал бы, что в каждом человеке есть место всем цветам, какие лишь существуют в радуге, а не только черному и белому. И когда человек разговаривает, он надевает разные маски, в зависимости от того, кто его собеседник. С детьми добрый воин ласков, со слабыми пренебрежителен, с равными или сильными проявляет уважение. И именно в этот момент, если следить за человеком, то можно многое рассказать о нем самом.

– Теперь нам с вами нужно выбрать того, кто станет вашим новым ярлом, – вновь заговорил Фромвик.

– Тут и думать нечего! – закричал кто-то. – Груберга в ярлы. Он самый здоровый! Кабана голыми руками победит.

– Нигредсон лучше топором владеет! – возразил ему другой. – И сражался больше.

Имена посыпались, как семена в благодатную почву весной. Тинг заволновался, напоминая теперь собой беспокойное Ледяное Море в теплое время. Лишь трое среди общей массы выделялись бесстрастностью, сравнимой с равнодушием, – Юти, Ерикан и Фромвик. Но именно последний заговорил первым. Он поднял руку, призывая к вниманию. Легкая улыбка коснулась прекрасного лица Фромвика, словно он знал нечто, неподвластное остальным. И гомон толпы стал стихать.

– Позвольте мне, как пока еще вашему ярлу, сказать пару слов. Груберг – несомненно, самый сильный человек, которого я когда-то знал. Когда мы меняли замковые ворота, он один вешал их на петли.

При этих словах толпа расступилась, и вперед вышел необъятных размеров мужчина с огромным животом и колоноподобными ручищами. Он закричал нечто невразумительное и поднял сжатые кулаки над головой.

– Нигредсон лучше других сражается на топорах, и нет лучника искуснее Улисса. Но что сделает воин, когда в Хорт прибудут ярлы для переговоров? Станет трясти перед ними кулаками или показывать оружие? Каждый северянин должен быть воином, но ярлу надобно еще оставаться справедливым и умным правителем.

Толпа замолчала, внимательно ловя каждое слово Фромвика и явно не зная, куда пытается их завести ярл. Признаться, и Юти теперь слушала всадника с неподдельным интересом.

– Все вы знаете Найда Девятибрюхого. И свое прозвище он получил не просто так. Не было войны на Севере, где бы не участвовал Найд. Да, пусть он не самый искусный воин, но Аншара любит его. Найд прошел множество битв и выжил. Что до управления землями, то Найд служил еще моему отцу. Вы помните, что Лендрик Железнорукий больше всего в жизни любил охоту, сражения и пиры. И именно Найду Хорт обязан своим благополучием.

Кто-то из собравшихся закивал, другие стали перешептываться, третьи задумались.

– Что значит прозвище Девятибрюхий? – не удержалась Юти. – Жилистому Найду его дали точно не за внешний вид.

– Северяне считают, что человеческая жизнь находится в животе. «Девятибрюхий» значит, что у человека девять жизней.

– Как у кошки, – кивнула Юти. – Иными словами, его очень трудно убить. Хорошее свойство для ярла.

– Да, весьма неплохое, – согласился Ерикан, – учитывая, что он не Одаренный.

– Найд, – тем временем продолжил Фромвик, – будь добр, подойди сюда.

Юти еще раз посмотрела на пожилого коренастого мужчину с острым, пронзительным взглядом. Несмотря на прожитые годы, Найд явно не потерял ни хватки, ни жажды жизни. Может, потому до сих пор и не погиб. Аншара не всегда благодетельствует человека, но многое человек сам способен взять от судьбы.

Фромвик тем временем спешился, отчего о происходящем в центре тинга пришлось догадываться по голосу ярла.

– Этот меч принадлежал моему отцу, а прежде его отцу и его отцу. Он переходил от сына к сыну. И теперь принадлежит тебе. Правь Хортом достойно, чтобы потомки вспомнили тебя добрым словом. Если кто против Найда, то пусть скажет сейчас!

Собравшаяся толпа чуть подалась вперед, а Юти заметила край клинка, поднятого над головой. Видимо, это Найд Девятибрюхий, новый ярл, демонстрировал церемониальное оружие правителя Хорта. Меч будто разрезал лучи солнца и ослепил Одаренную, точно был древним мифическим артефактом, выкованным великанами.

Толпа вздрогнула. Подобно ожившему хтоническому чудовищу, она, как большой единый организм, набрала воздух и стала скандировать имя нового ярла:

– Найд! Найд! Найд! Найд!

Ерикан водил пристальным взглядом по тингу, но вскоре обернулся к Юти.

– Пойдем собираться. Больше здесь ничего интересного не произойдет.

– А что могло произойти?

– Один из несогласных бросил бы вызов Найду. Убил его, потом бросил вызов Фромвику, убил бы его. Ну, или погиб бы сам сразу. Север любит силу. Но все собравшиеся приняли Найда. Возможно, действительно сказалась слава о его своеобразном бессмертии. Не ожидал от Фромвика подобной проницательности.

– Чем меньше ожидаешь от человека, тем сильнее он тебя удивляет, – не могла не поделиться мудростью собственного сочинения Юти.

Одаренная думала, что в планах Ерикана взять их нехитрые пожитки, которыми обрастают люди в длительном путешествии, и поскорее убраться прочь из Хорта. Юти и сама оказалась не против сбежать от теперь уже бывшего ярла, понимая, что тот станет им скорее обузой.

Но Фромвик оказался не просто красивой пустышкой. Впрочем, это Одаренная поняла уже на тинге, когда ярл проявил все свое красноречие и изобретательность. Ныне он просчитал и поведение возможных спутников. Потому что как только Ерикан с Юти попытались покинуть замок, им преградили путь стражники:

– Фромвик приказал вам дождаться его, – процедил северянин, но с таким видом, что если гости решат противиться воле ярла (пусть и бывшего), то очень скоро они станут пленниками.

Ерикан, как часто бывало в последнее время, посмотрел на Юти. Сама девочка металась между сложным выбором – сохранить жизнь этим людям и мучаться в компании беловолосого красавца или на последнем суде перед Аншарой отвечать за гибель воинов.

Милосердие победило. Юти покорно склонила голову и отошла к стене, рассматривая поросший мхом камень. Ерикан уселся прямо у врат, насвистывая себе что-то под нос. Казалось, учителю было все равно, с кем и как они продолжат свое путешествие.

В замок Фромвик вернулся довольно скоро. Не вернулся – ворвался, как пронизывающий норд-ост. С множеством лишних слов, размахивая руками и озаряя присутствующих блеском жемчужно-белых зубов. Он попросил ждать и умчался прочь. Но, к удивлению Юти, довольно скоро вернулся в сопровождении двух северных жеребцов (один из которых оказался нагружен вещами) и нового ярла.

Еще изумило девочку, что правители, бывший и нынешний, распрощались достаточно тепло, тогда как прочие воины смотрели на Фромвика скорее с равнодушием. Им Крепкорукий так и не полюбился.

Зато напоследок, когда вся троица уже собралась все же покинуть замок, Юти остановил Найд:

– Я никогда не забуду, что ты сделала для Хорта, дева.

– Неужели Фромвик настолько плох? – спросила Одаренная, хотя ответ знала.

– Он хороший человек, но ужасный правитель. В Холодном море есть рыба-шея, она длинная и изворотливая. Эта рыба возвращается в родные воды лишь летом, когда северное солнце в зените, мечет икру и уплывает вновь. Где она живет весь год и что делает – никто не знает. Фромвик – как эта рыба. Возможно, он когда-нибудь вернется, но лишь ненадолго. Хорт не для него.

Юти кивнула, соглашаясь с мудростью Найда и заодно с прозорливостью Фромвика, который разглядел в слуге достойного ярла. Одаренная давно заметила, что человек чаще всего проявляет свои лучшие качества, когда подобного от него никто не требует.

– Прощайте, Найд. Я тоже никогда не забуду, что мне носил воду для умывания сам ярл.

На мгновение, на краткий миг, суровое лицо северянина тронула легкая, как поступь лани, улыбка. Но стоило Найду кивнуть, как она исчезла.

– Какой воздух! Какое солнце! Какой день! – Фромвик не собирался умолкать, когда Юти догнала путников.

Впрочем, бывший ярл попытался спешиться и предложить девочке сесть верхом. Одаренная даже не стала отказываться. Фромвик был из тех мужчин, перед которыми женщины капитулируют не столько по причине неотразимости, а чтобы не объяснять, почему они этого делать не хотят. К тому же каменистые тропы Севера не всегда были ласковыми к пешему путнику.

– Храмовники твердят, что если говорить правду, то на душе будет легко и приятно. Но именно после небольшой лжи по поводу моей скорой смерти мне теперь необычайно хорошо, – не затыкался Крепкорукий.

Одаренная промолчала относительно возможной кончины Фромвика. Ей казалось, что, отпусти бывшего ярла одного вперед на пятьдесят шагов, как он благополучно и нелепо погибнет.

– Вы читали наставления Праведного? – Юти вспомнила, откуда эта цитата.

– Прошу тебя, Ютинель, я более не ярл, мы теперь равны, со мной можно на «ты». И, конечно, читал, как и все труды об Аншаре.

– Но богиня не облагодетельствовала… тебя, – не спросила, скорее, заметила девочка.

– Одарить можно лишь просящего, – Фромвик вновь процитировал храмовников, только теперь «Дороги скитаний».

– То есть ты не просил у Аншары кольца? – от удивления Юти даже потянула поводья на себя.

– Конечно, нет. Мне нравится бывать в храмах богини, но меньше всего на свете я бы хотел, чтобы она одарила меня.

Юти казалось, что Ерикана ничем не удивить, однако даже учитель изумленно изогнул бровь. Для девочки услышанное и вовсе предстало неслыханным. Она еще не встречала ни одного человека, который не хотел бы стать Одаренным, ибо это являлось высшим благом.

– Почему? – лишь спросила Юти.

– Подарок богини – это своего рода шоры для лошади. Ибо отныне твоя судьба предрешена. Ты становишься на путь воина или, если не хочешь этого, живешь с одним кольцом. Но даже в этом случае твоя жизнь будет крутиться вокруг единственной способности. У неодаренных же есть подлинная свобода выбора.

Сказанное Фромвиком, этим самым странным мужчиной, которого только видела Юти, оглушило ее. Будто огромная гора рухнула на девочку. Никогда прежде она не рассматривала дар с подобной стороны.

Впрочем, от сказанного был и определенный толк. Сакральное признание, произнесенное в серьезном разговоре, обладает удивительной способностью – после него долго не хочется осквернять свою речь обыденными темами. Вот и Фромвик замолчал, безмолвно разглядывая дорогу.

К тому времени Хорт давно скрылся из виду. Путники даже проехали стороной одну из деревень бывшего ярла и теперь поднимались по каменистой тропе, чтобы проскользнуть между щербиной высоких скал и оказаться в горном ущелье. И именно в этот момент гигантская тень легла на землю, а огромная и самая странная из виденных Юти птица заслонила солнце.

От вида непривычного создания Одаренная испытала чувство, о котором будто бы и забыла вовсе, – животный ужас. Хотелось спрятаться под ближайший камень и сидеть за ним, пока чудовище не скроется с глаз долой. Фромвик, к слову, именно так и поступил. С коротким и тихим воплем он укрылся за крупным валуном и теперь сидел ни жив ни мертв. Юти же повернулась к Ерикану, который оказался не менее обескураженным, чем сама девочка, и спросила:

– Что это, учитель?

– То, чего быть не должно, – растерянно пробормотал старик. – Это дракон.

Глава 6

Когда говорил Ерикан, то зачастую его слова несли простую и доступную для понимания мысль, пусть и с определенными нотками тонкой издевки, какую не каждый изощренный собеседник мог распознать. Но вместе с тем старик никогда не кичился заумью. Он говорил ровно то, что мог понять беседующий с ним, пусть и не всегда сразу.

Оттого от слов учителя Юти опешила. Услышанное никак не укладывалось в голове. Да, когда-то, невероятно давно, когда существовал Сердинак, водились на земле и драконы. Но злые великаны уничтожили их еще прежде, чем появились смертные герои. Потому до нас дошли лишь редкие легенды.

Более того, в какой-то момент девочке показалось, что Ерикан сам не особо верит в сказанное, будто ляпнул, не подумав, а теперь горько в этом раскаивается. Но наставник не сводил глаз с создания в небе и не торопился делать никаких опровержений.

– Может, иллюзия? – подала робкую надежду Юти.

На что старик расставил два пальца на пример рогатки, оттянул невидимый снаряд и отпустил. Созданный волей и силой сиел волшебный камень полетел, будто выпущенный из требушета, с пронзительным свистом рассекая воздух, и ткнулся в брюхо неповоротливому созданию. Дракон тяжело поднимал крылья, прибивая ветром траву к земле, и явно не заметил манипуляций Ерикана. Но факт остался фактом: огромная и грозная тварь существовала.

– Как это возможно? – спросила Юти.

– Сиел, – только и ответил учитель. – Величайший в способности Созидания, какого я не видел прежде.

– Я думала, что ты знаешь всех стоящих сиел на Севере.

– Я тоже так думал, – вновь удивил ее ответом Ерикан.

Между тем дракон медленно и неторопливо облетел окрестности и направился к ближайшему лугу, на котором паслась отара одной из деревень. Приставленному следить за ними крохотному мальчишке, не больше девяти лет отроду, хватило ума сделать ноги, как только он увидел на подлете ужасное создание. Сами овцы в панике бросились врассыпную, укрываясь в тени леса. Не повезло лишь нескольким из них – чудовище раздавило их при приземлении. И теперь дракон занимался тем, что медленно жевал мясо поверженных овец, смешно тряся острой мордой и вытягивая шею.

Одаренная разглядывала создание, изучала его. И, к примеру, заметила, что чудовище не такое уж большое, просто пролетело оно слишком близко, отчего и внушило трепет и уважение. Если взять девять-десять девочек такого же роста, как Юти, поставить их на плечи друг другу, можно было дотянуться до костяных шипов на морде. Тогда как, по легендам, когда Сердинак поднимался в воздух, то закрывал собой все небо, и день становился ночью.

Отвлекая девочку от ее размышлений относительно природы драконов, из ущелья наверху вылетел самый странный отряд, какой видела Юти. Коротко стриженные мужчины все как один оказались облачены в холщовые сорочки со шнуровкой на груди, свободного покроя штаны и невысокие сапоги из мягкой кожи. Больше всего они походили на одинаково одетых крестьян, если бы не лошади и сила, которой обдало Одаренную, как свежим морским ветром.

Их руки пусть и были мозолисты и натружены, но оказались чисты, без отметин дара Аншары. Потому Юти решила, что перед ней отряд сиел.

– Кар эттер, – направился ближайший к ним северянин, выкрикивая приветствие на ходу. Никакими уважением или учтивостью здесь и не пахло. – Мы ищем диковинное создание, похожее на… дракона.

У вопрошающего был дважды сломан нос, о чем свидетельствовали горбинки. В глубоко посаженных глазах читалась если не мудрость, то серьезный опыт, а весь вид выражал колоссальную усталость, как у собаки, возвращающейся с трехдневной охоты. Или лошади, которая ради забавы конюха обскакала Конструкт с внешней стороны стены. Потому Юти про себя решила простить и то, что незнакомец не спешился, и что не соблюл прочие меры приличий.

– Этот? – девочка ткнула пальцем на луг внизу, на котором продолжало неторопливо пировать чудовище. Будто Юти только тем и занималась, что несколько раз на дню указывала путникам на драконов.

Вместо ответа северянин вскрикнул и пришпорил коня, съезжая с тропы. А прочие последовали его примеру. Юти осталось лишь удивляться, как всадники не боятся покалечить своих лошадей, пробираясь к чудовищу самым быстрым способом.

– Проклятые ублюдки, – проворчал Фромвик, не без опаски вылезая из своего укрытия. – Так и знал, что это их рук дело.

– Кто это? – спросила Юти.

– Вальтаг Отверженных, – ответил Ерикан. – Хотя сами себя они называют Свободным Вальтагом Скитальцев и не нашедших себе дома сиел.

– А в Землях их зовут «проклятые ублюдки», – заключил Фромвик. – Сначала они были сборищем бродяг и отщепенцев, которые облюбовали Ветреный Мыс и окрестные земли…

Юти сдержалась, чтобы не хмыкнуть. По ее скромному мнению, весь Север можно было назвать ветреным.

– Но не прошло и пары лет, как ярл Гронеден отправил своих воинов, чтобы собрать деньги с людей, живущих на его землях, – продолжил Крепкорукий. – Вальтаг, почувствовавший свою силу, ответил отказом. И была кровавая сеча…

– …в которой сиел вышли победителями. Я слышал об этом, – подтвердил Ерикан. – Сломить их упрямство и заставить принять свою власть удалось лишь одному человеку.

– Серому Ворону, – поддакнул Фромвик. – Вальтаг признал власть Императора. Даже согласился платить ему налог. Но на Севере нет воина, который не презирает этих ублюдков.

– Что не мешает твоим сородичам торговать с ними, – с серьезным видом уколол бывшего ярла Ерикан.

– Многие забыли о чести, – согласился Фромвик.

– Если бы это говорил не северянин, который отказался от власти ради того, чтобы быть швеей, и который не спрятался за камень при первой опасности, я бы даже поверила, – отрезала Одаренная.

Ей порядком надоели препирательства этих двоих. Во Фромвике сейчас проснулись не его слова, а мнение, навязанное отцом и его окружением. Это Юти поняла сразу. А Ерикан, в свойственной ему манере, был готов дразнить бывшего ярла хоть до утра, будто в этом старик черпал свою силу. Саму же девочку сейчас больше интересовали события, разворачивающиеся внизу.

Всадники все же спустились на луг. Отстали только двое, к тому моменту потеряв своих лошадей – одна из них уже сучила копытами с переломанной шеей, другая пыталась встать, но ей мешала неестественно вывернутая нога. Пешие сиел уже оставили животных и теперь торопились к своим собратьям.

Дракон не торопился улетать. Казалось, он вообще не особо обращал внимание на сиел, подбирающихся к нему с явно агрессивными намерениями. Либо не ощущал угрозы от них.

– Что будем делать? – с лукавой улыбкой спросил учитель.

– Надо поскорее уходить, – отозвался Фромвик. – Непонятно, что затеяли эти безумцы.

Юти проигнорировала слова Крепкорукого.

– Ты каждый день встречаешь драконов, Ерикан? – ответила вопросом на вопрос Юти, как часто делали странствующие торговцы из племени гарха, не имеющие родины. – Хаос и постоянное созерцание, сам говорил. И именно теперь все сошлось в одном существе.

– Кто за то, чтобы уехать прямо сейчас? – почему-то поднял обе руки Фромвик.

– У нас не тинг, – резко осадила его Юти. – Если хочешь, можешь остаться здесь. А я спускаюсь.

Девочка намеренно не сказала «мы», ибо не могла решать за Ерикана. Но наставник согласно кивнул. Более того, в его вечно блеклых, почти безжизненных васильковых глазах Юти увидела нечто, чего раньше там не было. Давно утерянное любопытство, которое свойственно только детям. Когда даже страх перед неизведанным не в силах их остановить.

– Можете рассчитывать на меня, я дождусь вас тут и прикрою путь отступления.

В подтверждение своих слов Фромвик даже снял со второй, навьюченной, лошади щит и оперся ладонью на эфес дорогого меча. И надо сказать, выглядел он как какой-нибудь герой из многочисленных северных эдд. Вот только Юти знала, что стоит дракону сделать шаг в эту сторону, как бывший ярл удерет быстрее обеих лошадей.

Сначала мысль о путешествии с Крепкоруким сильно раздражала девочку, особенно когда пришлось ждать бывшего ярла в его замке, подчиняясь воле стражи. Юти знала, что воином становишься, если на своем пути ты встречаешь других воинов, а не швей. Фромвик имел лишь общие представления о том, с какой стороны держать меч и как делать грозное лицо. Богиня щедро отсыпала ему стати, благолепия и красноречия, взамен забрав храбрость и дисциплину – неотъемлемую часть каждого воина. Юти даже думалось, что лучше бы, чтобы у Лендрика родилась дочь, а не сын.

Теперь, пусть прошло и не так много времени, она воспринимала Фромвика как испытание, посланное богиней. Ведь воин должен быть готов ко всему, в том числе и к капризным людям, взгляды которых отличаются от твоих.

Вместе с тем потворствовать трусости бывшего ярла она не собиралась. И как считала Юти, сказала довольно мягко. Хотя могла произнести нечто вроде: «Право голоса здесь имеют только те, кто может себя защитить».

Уже на полпути Юти обернулась и все же обнаружила Фромвика наверху. Он возвышался твердыней на отвесной скале, под которой бушует море. Девочка даже подумала, что она с Ериканом – для Крепкорукого испытание не меньшее, чем он для них.

Когда они добрались до беснующейся лошади со сломанной шеей, Юти вытащила меч и проявила милосердие. После утерла горячую кровь и заторопилась ко второй, уже обратившись к кольцу миели:

– Успокойся. Тебе помогут. Потом.

Несчастное животное перестало трепыхаться и замерло, будто бы даже уснуло. Хотя Юти, теперь уже связанная пусть и крохотной, но крепкой ниточкой с лошадью, знала, что она бодрствует. Просто сила колец успокоила несчастное создание.

Подле дракона тем временем происходило нечто, что Юти со своим опытом и знанием способности сиел объяснить не могла. Почти все вальтагцы собрались в полукруг, взялись за руки и теперь проворно сковывали чудовище сотворенными толстыми цепями.

Дракон брыкался, мотал шипастой головой и бил тяжелым хвостом по земле, но явно проигрывал в этой схватке. Сиел были опытнее и организованнее. За довольно короткое время они совладали с чудовищем, вот только после наступила обескураживающая заминка. Главный из них, тот самый Одаренный с переломанным носом, сотворил какое-то смертоносное заклинание – с его рук будто сорвался кусок айсберга, в который ударило молнией. По крайней мере, так показалось Юти.

Вот только дракон не шелохнулся, когда заклинание коснулось его, чем немало озадачил всех сиел. Они стали переглядываться и даже ослабили хватку. И чудовище этим почти воспользовалось, порвав одну из зачарованных цепей и попытавшись рвануть ввысь. «Посадить» крылатого ящера обратно на землю доставило немалых трудностей, но в конечном итоге вальтагцам это удалось.

Юти к тому времени подошла уже так близко, что могла слышать, о чем говорили волшебники.

– И что теперь делать, Сигур? – спросил один из них. Руки его были напряжены так, что под кожей вздулись вены, а на висках блестели ручейки пота.

– Я пытаюсь что-то придумать. Держите его крепче, – ответил Горбоносый.

– Надолго нас не хватит, – заметил другой.

На самом деле Юти не заметила, чтобы тот, кого называли Сигуром, правда что-нибудь делал. Он вытянул руки, но сила клубилась в нем, не вырываясь наружу. Юти почувствовала, насколько могущественен сиел, однако он решительно не знал, что предпринять. И сорвал свою злость на путниках, которых заметил лишь сейчас:

– Не подходите! Это создание Вальтага и принадлежит нам.

– Пока я вижу только, что вы пытаетесь решить проблему Вальтага и не можете придумать, как, – спокойно ответила Юти. Она привыкла к тому, что Одаренные, тем более мужчины, не принимают ее всерьез. С первого раза. Дважды свою ошибку они, как правило, не совершают.

– Знаешь ли ты, дева, что с сиел Вальтага могут разговаривать только другие сиел? Даже торговцы, которые приезжают к нам, – Одаренные.

– Ты сам поприветствовал меня, – пожала плечами Юти, тоже решив перейти на «ты». – Потому я лишь продолжаю разговор, начатый тобой.

– Сиел Вальтага могут преступать это правило в случае серьезной опасности.

Девочка слегка улыбнулась. Волшебники, укрывшиеся в землях Ветреного Мыса, ничем не отличались от Воронов Императора. У тех тоже существовал свой кодекс, который, впрочем, можно было нарушать, если он в данный момент не соответствовал целям и желаниям гвардейцев. Земли могут быть разными, но люди в них живут одинаковые, несмотря на цвет кожи и вероисповедание.

Юти думала об этом, одновременно медленно снимая обувь с левой ноги. После чего продемонстрировала сиел единственное кольцо души, тем самым подтверждая, что формально имеет право разговаривать с мужчиной. Она ожидала, что Сигур сейчас предъявит новое требование для беседы с ней. И, наверное, так бы и произошло. По крайней мере, Горбоносый сморщился, однако не успел ничего ответить, ибо то же самое сделал и Ерикан, с каменным лицом разувшись перед вальтагцем.

И если вытянувшаяся физиономия мужчины объяснялась вполне легко – не каждый день увидишь мастера-сиел с тремя обручами, – то Юти изумилась по другой причине. Ерикан не любил демонстрировать свою силу, неоднократно повторяя девочке, что чем меньше посторонний человек знает о тебе, тем лучше.

Но учитель провернул это только с одной целью – чтобы иметь право поговорить с Горбоносым. Точнее, задать вопрос, состоящий лишь из одного слова:

– Как?

А между тем и Юти, и Горбоносый поняли, о чем вопрошал старик. Девочка обернулась к вальтагцу, ожидая ответа, а тот тяжело вздохнул, точно у него не было выбора перед мастером-сиел, и стал рассказывать:

– Среди нас живет один парень. Гениальный Одаренный, скажу честно, а я повидал их немало. Вот только он не вполне в ладах с головой. Можно даже сказать, что живет в своем мире и невероятно помешан на сказаниях и сагах о драконах. А около полугода назад началось это, – Горбоносый показал на закованное чудовище, которое будто бы тоже внимательно прислушалось к словам говорившего. – Сначала они были маленькие и не такие опасные, не больше певчих птичек, и умещались на ладони. Да и уничтожить дракончиков было легко, надо было лишь вывести их создателя из состояния отрешенности. Но потом он стал ограждать себя от внешнего мира с помощью заклинаний, которые мы пробить не могли. И нам пришлось убивать драконов. С каждым разом сделать это становилось все труднее. И вот теперь… – Горбоносый указал на тварь, которая широко раскрыла пасть. Юти даже отшатнулась, разглядев три ряда острых, как заточенные клинки, зубов. – Не волнуйтесь, он не умеет дышать огнем. К счастью, наш самородок не разобрался в анатомии этих тварей и по сути попросту создает огромных летающих ящериц.

– Действительно, не о чем волноваться, – заметила Юти, обуваясь.

– Вот только с каждым разом он делает защиту и для себя, и для своих созданий все совершеннее, – продолжил Горбоносый. – И вот теперь уже я, Второй сиел Вальтага, не смог разрушить сотворенное творение.

– Сигур, долго мы не протянем, – отвлек от душещипательного разговора все тот же волшебник, только на этот раз пот уже не струился тоненькими ручейками, а заливал все его лицо.

– Если отпустить его сейчас, то вслед за овцами он может добраться до ближайшей деревни, – нахмурилась Юти.

– Потому его надо убить. У каждого из созданных драконов под пастью кожа необычайно мягка, – Горбоносый покосился на ножны Юти. – Ее можно пробить оружием.

– Этим мечом не убить дракона, – реально оценила свои шансы Юти.

– Ты не понимаешь, как работает сотворенное заклинание, – ответил сиел. – Если хоть немного нарушить его структуру, то оно разрушится само.

– Но если это ваше сотворенное заклинание попробует меня на зуб…

– То ты умрешь, без всякого сомнения, – успокоил ее Горбоносый.

– Так и лезь сам в пасть этого чудовища, – мгновенно вспыхнула девочка, почти как факел, шипящий пропитанным жиром.

– Я сиел, – гордо, но вместе с этим задумчиво пробормотал Горбоносый. – Не мое дело сражаться оружием.

При этом его взгляд скользнул по запястью левой руки, которое на мгновение, пока Юти надевала сапожок на ногу, открылось от намотанных лохмотьев. И обруч сверкнул своим темным переливом, демонстрируя возможную силу кехо.

Юти повернулась к лукаво улыбающемуся Ерикану.

– Зато ты станешь первой девой-воительницей, которая одолела дракона, – заметил учитель. – Сказать по правде, вообще первым воином.

– Если он меня не сожрет.

– Просто будь быстрее. И не делай вид, что сама не хочешь этого.

Юти хмыкнула. Уже когда Горбоносый посмотрел на ее меч, она мысленно согласилась с предложением.

Глава 7

Юти понимала, что чем больше проходит времени, тем труднее сиел удержать чудовище. Но вместе с этим не торопилась, потому что любое резкое и неосторожное движение могло привести к гибели. Конечно, о смерти от руки, точнее, клыка дракона можно только мечтать. Однако Юти немного смущало, что он не вполне настоящий, потому и погибать она не собиралась.

Чудовище внимательно следило за подбирающейся со скоростью ужа в холодное осеннее утро букашкой. У Одаренной даже возникла догадка, что монстр все понимает и осознает. Более того, Юти по очереди использовала два кольца миели, чтобы поговорить с чудовищем как с животным. А после, не добившись внятных ответов, обратилась к кольцу подчинения людей. Ведь дракон был создан разумным. И более того, в какой-то мере являлся частью самого сиел.

К сожалению, Юти постигла неудача. Нет, дракон не безмолвствовал, но его общение с девочкой походило на разговор жителя дикарского архипелага с фалайцем. Они осыпали друг друга словами, значения которых собеседник не понимал. И тогда Одаренная решила, что сражения не избежать. Она вновь напомнила себе, что дракон не настоящий в полном смысле этого слова, потому и смерть его будет весьма условной.

Обруч кехо вспыхнул, разгоняя кровь и скорость движений своей обладательницы. Бушующим вихрем, обрушившимся на сушу с неспокойного моря, Юти набросилась на шипастое, точно состоящее из одних только острых выступов, чудовище. Проворно пробежала по лапе, намереваясь в несколько прыжков оказаться у уязвимого места, но внезапно монстр весь съежился и прижал острую морду к туловищу, глядя на свою будущую обидчицу исподлобья.

Одаренная преодолела еще шагов десять, понимая, что дракон ушел в глухую оборону, и попробовала сбить один из шипов. Сигур говорил, что, нарушив структуру созданного творения, можно и вовсе разрушить его.

Меч жалобно зазвенел, напевая песню скорби и грозя разлететься на части. А от удара, в который Юти вложила всю силу, заныла рука. Чешуя чудовища со всеми этими шипами и выступами оказалась крепче кузнечной наковальни. Но вместо злости или сожаления девочка искренне восхитилась. Не драконом – его создателем, подлинным мастером сиел, сумевшим сотворить настоящее произведение искусства.

Три ряда зубов молниеносно сомкнулись в воздухе там, где только что была Юти. Выпад дракона мог бы застать любого воина врасплох. Но не ту, которую каждый день тренировал Ерикан. Одаренная уже привыкла, что после даже самой удачной атаки, если ты долго стоишь на том же месте, то именно туда придется удар. Наука была точной, как определение пути мореходами по звездам, потому что учила ее Юти на собственных синяках и кровоточащих ранах. Девочка не раз думала, что Ерикан не случайно заставил ее изучить сразу два кольца в способности регенерации.

Юти спрыгнула с внушительной высоты, но, в отличие от падения из окна в Конструкте, не ушиблась. Теперь под ногами у нее была мягкая земля, да и сгруппировалась девочка намного удачнее, после короткого переката оказавшись сразу же на ногах.

– Отпустите ему передние лапы! – крикнула она сиел, даже не оборачиваясь.

– Так нам будет тяжелее его удерживать! – проорал в ответ кто-то.

– Так постарайтесь, – процедила Юти сквозь зубы.

Девочка передвигалась боком, не сводя взгляда с хищных вертикальных зрачков, подобно игривому гарцующему пони. Вот только Одаренная была готова в любой момент вступить в бой. Она понимала осторожность дракона, потому не торопилась разорвать дистанцию и начать битву. Как и чудовище осознавало серьезность намерений букашки с коротким жалом в руке.

Юти не видела, что происходит позади нее. По обрывкам фраз и ругани на северном оставалось лишь догадываться о том, что у Сигура и прочих вальтагцев расходились взгляды на ход поединка. И Аншара ведает, почему же Горбоносый одержал верх, однако созданные цепи на передних лапах исчезли почти одновременно.

Первым желанием дракона было удрать подальше. Чудовище не являлось воином и не знало, что прерывать начатый поединок считается признаком дурного тона. К слову, дракон никакой схватки и не начинал. Подумаешь, клацнул разок своей огромной пастью, да и только.

Сила бушевала позади Юти, будто там разгорался мощный пожар, способный уничтожить все на своем пути. Поднявшийся от крыльев ветер трепал волосы и одежду Одаренной, едва не заставив ее отступить на несколько шагов. И все же сиел справились. Дракон последний раз тщетно попытался удрать в небесную лазурь, однако цепи на задних лапах еще крепко приковывали его к земле.

Тогда разъяренное и раздосадованное чудовище обратило весь свой гнев на крохотную букашку, которая и не думала убираться прочь с его пути. Передние лапы вздымали землю, пасть опустилась почти до самой травы и теперь злобно щелкала короткими выпадами. И все более дракон напоминал не грозное создание времен Сердинака, а огромную ящерицу.

Сиел позади, все еще державшие чудовище за задние лапы, с диковинных ругательств на северном наречии перешли на имперский язык, уже известный Юти. К слову, именно ее они и касались. Юти знала, что люди, доведенные до отчаяния, часто проявляют себя с самой темной стороны, потому не обращала внимания и не обижалась. Она даже поймала себя на мысли, что вовсе не помнит, когда в последний раз обижалась. Просто знала: торопиться нельзя. Дракон – отображение своего создателя и заложенных в него установок. А сиел, судя по всему, имел не самое большое понимание о воинском искусстве. Он знал, что если на тебя нападают, то стоит защищаться. Если противник отступает, необходимо контратаковать.

Продолжить чтение