Читать онлайн Времени нет бесплатно

За пределами времени и всех миров…

НАЗНАЧЕНИЕ

Вставало солнце. Волновались на утреннем ветру черные и красные христианские стяги с расшитым золотом ликом Спасителя. Вдруг дробно забили барабаны, и громко зазвучали трубы. Блеснул над строем войск княжеский меч. Первая конная шеренга, облаченная в железо, разом опустила длинные копья, качнулась и медленно двинулась вперед. За ней пошла вторая, третья… Выдерживая строй, всадники наращивали темп шага лошадей, переходя на рысь. И вот уже навстречу поджидающему врагу текла неудержимая лава, ощетинившаяся острыми наконечниками копий. В едином порыве – плечо к плечу, конь к коню, щит к щиту – молча шла тяжелая княжеская конница. Был лишь слышен гулкий стон земли от топота множества копыт. И не было силы, способной остановить ее страшное стремление.

Будто волна прошла впереди наступающих, и качнулась стена неприятельских войск, и черный лес пик принял горизонтальное положение. И двинулась стена навстречу текущей лаве. Молча, на ходу качая копьями и блестя чешуйчатой броней, все быстрее и быстрее без единого просвета в шеренге двигалась на лаву монолитная стена тяжёлой конницы. Еще немного… Еще…

Японец открыл глаза. Уже не в первый раз снился ему этот странный сон из чужой далекой реальности. Хокимару немного полежал с открытыми глазами, прогоняя остатки непонятного сновидения, затем позвал жену:

– Сайхо!

– Да, дорогой? – отозвался из кухни звонкий красивый голос.

– Знаешь, снова этот сон…

– Чем сегодня закончилось? – в дверях спальни появилась черноволосая женщина в коротком цветастом халатике и с подносом в руках. – Никто не убит?

– Нет, опять на том же месте…

– Ну и хорошо. – Женщина поставила поднос на тумбочку у кровати. – Твой утренний кофе и десерт: запеченная внутри бамбукового стебля в молочном соусе сладкая картошка.

– Спасибо! – японец сел, потянулся к супруге и поцеловал ее в подставленную щеку. – Что бы я без тебя делал, моя красавица?

Легкая улыбка пробежала по лицу молодой женщины. Она в ответ прикоснулась губами к щеке мужа и кокетливо бросила:

– Скажи, что любишь…

– Люблю! – не стал отрицать он. И они, глядя друг на друга счастливыми глазами, весело рассмеялись.

По чистому голубому небосводу не спеша поднималось тёплое апрельское солнце. Казалось, ничто не может испортить настроения в такой яркий радостный весенний день, но нескрываемое недовольство директора Агентства космических исследований можно было легко прочитать на его бледном азиатском лице. Господин Тошита и не скрывал своего плохого настроения от подчиненных. Глядя вверх на большое разноцветное мозаичное панно, изображавшее самого господина Тошиту, только помоложе на десять лет, стоящего на фоне гигантских белых космических кораблей, уходящих в черный неведомый космос, директор ощущал себя слишком маленьким и ничтожным по сравнению со всем остальным. Раздражала Тошиту навязчивая мысль, что именно таким неуважительно маленьким на этом панно его видят все сотрудники Агентства. Скосив прищуренный взгляд на стоявшего рядом на трибуне для почётных гостей автора этого громоздкого произведения – начальника секретных лабораторий господина Хокимару, Тошита чуть слышно бросил:

– После празднования панно переделать! Вам что, материала не хватило на фигуру директора?

Хокимару еле заметно поморщился и, выдержав паузу, смело взглянул директору в глаза:

– Материала хватало, но композиция требовала соблюдения именно таких пропорций, уважаемый господин Тошита.

Увидев тяжело сдвигаемые густые темные брови начальника и пересекшие их у самого основания надбровий две грозные глубокие морщины, Хокимару поспешно добавил:

– Но если вы прикажете, мы изменим масштаб и ракурс.

– Ракурс меня вполне устраивает, – отводя глаза от подчиненного, недовольно проворчал Тошита. – Мне кажется, что фигура директора не производит должного впечатления при таких пропорциях. А должна! Жаль, что вы этого не понимаете, Хокимару. Обязательно переделайте!

– Будет исполнено! Завтра же приступим, – с азиатской вежливостью легким поклоном головы ответил подчиненный. После его заверений Тошита, казалось, позабыл о существовании начальника секретных лабораторий и стал смотреть в текущую мимо трибуны организованную колонну сотрудников Агентства, лишь иногда невысоко поднимая руку и приветствуя тысячу зависящих от него людей вялым покачиванием открытой ладони. Маска недовольства сошла с его полного лица, почти не тронутого морщинами, ее место заняло выражение полной удовлетворённости и снисходительности, а на губах появилась скупая улыбка.

После парада Хокимару попытался снова завести разговор о злополучном мозаичном панно, – нерешенным оставался вопрос оплаты, – для чего и поджидал директора на ступеньках у главного стеклянного входа в основное офисное здание. Мимо проходили с шутками и смехом многочисленные служащие огромной, ставшей Хокимару родной, организации, порой, узнавая, приветствовали его, как одного из ведущих специалистов, а порой просто, даже не узнав, приглашали с собой на продолжение праздника, но Хокимару с улыбкой вежливо отказывался, терпеливо поджидая директора. Прежде чем приступать к разборке огромного, высотой в пятнадцать метров, панно, необходимо было учесть все пожелания босса. Но Тошита, чинно шествуя вместе с членами правления мимо поджидающего его учёного, лишь мельком взглянул на начальника секретных лабораторий и коротко бросил:

– Сегодня я занят!

И, будто вспомнив, остановился и, не глядя в сторону учёного, добавил:

– Прямо сейчас зайдите в приемную, там у моего секретаря остались незавизированные документы. Необходимо срочно подписать их! Я вас не задерживаю.

И пошел дальше.

Хокимару заметил кривые едкие усмешки на лицах некоторых из членов правления. Но это его не задело: к нескрываемой зависти коллег он уже давно привык.

Не получив приглашения и подождав, когда процессия из начальствующих лиц скроется за большими автоматическими дверями входа в двадцатиэтажное здание из стекла и бетона, Хокимару медленно двинулся вслед за ними.

На восьмом этаже, выйдя из лифта, ученый обнаружил, что дверь в приемную директора приоткрыта. Войдя в приемную, ученый поздоровался. Темноволосая секретарша с кукольным лицом, казалось, не удивилась появлению Хокимару.

– Господин директор оставил для вас пачку документов, – голосом, лишенным эмоций, произнесла секретарша из-за своего стола. – Возьмите их в шкафу на верхней полке справа. Вам необходимо просмотреть их. Господин директор сказал, что коегде отсутствует ваша подпись. Подпишите.

Хокимару взял в руки увесистую пачку бумаг и, озадаченно глядя на них, подумал, что здесь отчеты по его лаборатории, наверное, за целый год. На просмотр уйдет не менее часа. Почему этого нельзя сделать завтра, ведь сегодня праздник?

Вздохнув, Хокимару посмотрел на свободный стол и стул в другом конце приемной:

– Я могу присесть там?

– Пожалуйста, – разрешила секретарша. – Можете даже снять пальто. Вешалка за дверью.

Неожиданно она поднялась со своего места и подошла к Хокимару:

– Разрешите, я за вами поухаживаю! – Она помогла ему снять пальто. – Может, чаю?

– Благодарю вас! От чашечки зеленого не откажусь. – Ученый, отдав пальто секретарше, устроился за столом и углубился в бумаги.

Во всей пачке Хокимару обнаружил только два не подписанных им акта на списание расходных материалов. Поставив свой автограф, ученый с чувством испорченного на весь день настроения вышел из офисного здания. Посмотрев по сторонам, он двинулся по направлению к виднеющимся на краю летного поля двухэтажным строениям секретных лабораторий, больше похожим своими покатыми крышами на большие бараки с ангарами. Там его ждал коллектив сотрудников и накрытый по случаю праздника стол.

Сегодня отмечали тридцатипятилетие со дня основания Агентства космических исследований, которому Хокимару отдал без малого семь лет, самых продуктивных лет своей научной деятельности.

В связи с юбилеем полеты на ведомственном аэродроме не проводились. Самолеты и вертолеты, пригреваемые ласковым весенним солнышком, почти растопившим остатки снега вдоль очищенных рулёжных дорожек, мирно «дремали» на бетонных стоянках под брезентовыми чехлами, и лишь со стороны ремонтной инженернотехнической части доносился, то затихая, то снова набирая силу, живой звук работающего реактивного двигателя. Технические подразделения Агентства не отдыхали даже по праздникам, обеспечивая бесперебойную работу летчиков-испытателей в будни.

Миновав проходную поста внутреннего контроля с дежурным офицером в небольшой закрытой бетонной будке, ученый направился по неширокой пешеходной дорожке, размышляя о новом опыте, результаты которого наконецто позволят привязать точку энергии выхода к координатам четырехмерного пространства.

Почти у самого края аэродрома чтото заставило Хокимару посмотреть вверх. Его взгляд зацепился за четыре бледно-желтых, похожих на парашюты, предмета, неподвижно висящих на высоте примерно трехсот метров прямо над головой ученого. «Странно, – подумал Хокимару, – полетов сегодня нет. Откуда взялись эти парашюты?» Он знал, что воздушная зона над территорией Агентства и по периметру пятидесяти километров от аэродрома закрыта для любых летательных аппаратов, кроме машин самого Агентства, и эти неподвижно висящие над летным полем и лабораторным городком предметы вызывали тревогу. Куда смотрит служба противовоздушной охраны аэродрома? Хокимару огляделся по сторонам, поле казалось безжизненным, и ускорил шаги.

Он уже почти прошёл длинное одноэтажное кирпичное здание дежурной технической службы, примыкавшее своим торцом к рулежным дорожкам, когда краем глаза заметил справа чтото движущееся. Интуитивно ученый почувствовал опасность. Хокимару резко остановился, пропуская быстро летящий предмет. Безотчетный страх сковал тело, когда в метре перед ним на уровне глаз пролетел один из тех самых предметов размером с большую собаку и врезался в кучу подтаявшего снега возле пешеходной дорожки, разбросав вокруг ледяную крошку. В следующее мгновение Хокимару изо всех сил бросился за ближайший угол здания. И вовремя – нестерпимо яркая секундная вспышка света, как маленький ядерный взрыв, вырвалась из кучи снега, не причинив вреда оказавшемуся в спасительной тени здания человеку. Хокимару с трудом перевел сбившееся дыхание и с нехорошим предчувствием взглянул вверх: по направлению к нему прямо с неба медленно спускались три оставшихся парашюта. Тело затрясло в мелкой лихорадке от ужаса, но мозг ученого работал с молниеносной быстротой. Оглядевшись вокруг и не увидев рядом ни одного укрытия, способного спрятать человека от смертельной вспышки сверху, Хокимару стал искать единственно верное решение. Около глухой кирпичной стены, вжимаясь в которую стоял оцепеневший учёный, лежала невысокая, ниже человеческого роста, куча грязного серого снега, свезенного сюда ещё зимой. В середине ее виднелось небольшое боковое углубление, то ли созданное солнечными лучами, то ли человеческими руками. Не пещера, а лишь углубление, но и оно могло стать спасением. Резко оттолкнувшись от стены, Хокимару одним броском преодолел расстояние в несколько метров до этой ненадежной защиты и, подобрав ноги, вжался в нее всем телом. Небольшой козырек над головой из тающего месива грязи и льда скрыл от Хокимару участок неба со спускающимися парашютами. Ученый старался не дышать, чутко прислушиваясь к каждому шороху и звуку. Интуиция подсказывала, что нельзя шевелиться и звать на помощь, потому что эти бледно-желтые непонятные объекты посланы за ним, точнее за его, Хокимару, жизнью, и настроены на частоту энергетических колебаний его тела и голоса. Но зачем кому-то понадобилась его смерть? И удастся ли хоть ненадолго отдалить неизбежный конец?

Сидя в неудобной позе, стараясь почти не дышать, он уловил, как с мягким шелестом один за другим три объекта опустились рядом прямо на сугроб: два – справа, один – слева. Теперь только тонкий слой мокрого снега над головой отделял его от них. Хокимару понял, что находится в ловушке. Выхода из нее он не находил.

Объекты, ничем не выдавая своего присутствия, поджидали беззащитную жертву. Они могли взорваться в любую секунду. Ожидание смерти становилось невыносимым. И помочь в такой ситуации не мог никто. Неизвестность сводила ученого с ума. Кто же послал их? Он постарался сосредоточиться. Роящиеся в голове бессвязные мысли постепенно стали приобретать какой-то порядок.

Уже четыре года Хокимару работал над проектом «Отторжение». Такое название грандиозному начинанию по выходу космических кораблей землян к другим галактикам через «Ворота Времени» дал сам господин Тошита из-за невозможности использования при перемещениях в дальнем космосе многих известных земных физических законов, в том числе и законов Ньютона. В других измерениях они не действовали, а потому новые законы перемещения физических тел в космическом пространстве на околосветовых скоростях приходилось открывать, основываясь уже даже не на общей теории относительности Эйнштейна. Именно разработкой неизвестных путей покорения космоса занималось Агентство под управлением господина Тошиты.

Проект «Отторжение» финансировало правительство. Один из многих сотрудников Агентства сорокасемилетний Хокимару начал работу в этом проекте в должности начальника лаборатории по вычислению временных коридоров входа и выхода в другие измерения в районе магнитных полюсов Земли. Неожиданно для себя и своих коллег при проведении очередного испытания ученый обнаружил нечто такое, что посчитал вначале побочным эффектом или ошибкой, закравшейся в вычисления. Но при следующей постановке опыта на мониторе компьютера снова высветились те же показатели.

В тот день после работы Хокимару задержался в лаборатории допоздна, снова и снова перепроверяя расчеты. Все подтверждалось. Полученный результат вначале ошеломил его своей невозможностью, а потом заставил задуматься: выходило так, что там, где ничего не могло быть, существует неизвестный человечеству колоссальнейший запас энергии!

Через несколько дней, еще раз перепроверив расчеты и подготовив предварительные материалы, Хокимару обратился к директору Агентства с предложением провести ряд опытов по обнаружению источника неизвестной энергии. Но Тошита и слышать не хотел ни о чем, что могло бы помешать решению основной задачи или отодвинуть сроки этого решения. Он даже не принял к рассмотрению материалы, принесенные ему ученым. Тогда Хокимару на свой страх и риск продолжил опыты с неизвестной энергией. Ему не хватало технических возможностей лаборатории, поэтому он двигался, руководствуясь интуицией, соединяя теоретические выкладки с расчетами и результатами опытов. И через несколько месяцев сверхурочной работы у него появился первый шокирующий итог. Результаты показывали, что прямо на Земле существует другой такой же огромный, как сама планета, источник энергии, с такими же размерами и с такими же характеристиками магнитных полей, лишь немного сдвинутый по времени. Это означало лишь одно: Хокимару обнаружил параллельно существующий мир! И один из входов в этот мир находится в районе Южного полюса Земли. Но пока это была лишь теория. Пусть подтверждённая расчётами и показаниями приборов, но теория. А на поиск входа в параллельный мир необходимы были деньги и время, а также усилия как минимум ещё нескольких умнейших голов Агентства.

Не получив в очередной раз возможности встретиться с директором, Хокимару решил сделать доклад по итогам своей работы на расширенном отчётном заседании руководства Агентства, которое в плановом порядке проводилось раз в три месяца и на котором обязательно присутствовали представители правительства и Вооруженных сил страны.

За три дня до заседания Хокимару передал секретарю служебную записку, в которой ставил директора в известность о своем намерении поднять в докладе тему неизвестной энергии, и стал ждать вызова к господину Тошите. Но вызова не последовало. Уже в день заседания Хокимару все еще не мог решить, огласить результаты своих исследований или нет? Ведь за самовольство и превышение полномочий он, как начальник лаборатории, мог лишиться должности. Нарушение правил плюс недовольство директора, – все это могло привести к увольнению из Агентства. А Хокимару уже не мыслил себя без любимой работы.

Но все же смелость ученого взяла верх над простой человеческой осторожностью, и Хокимару решил озвучить свой доклад на заседании совета.

В списке выступающих он значился последним.

Начальник лаборатории вычислений временных коридоров входа и выхода в другие измерения говорил спокойно и уверенно, подкрепляя каждый аргумент расчетами и графиками, демонстрируемыми через компьютер на большой экран. За двадцать минут выступления Хокимару постарался как можно подробнее обосновать свои выводы, он лишь не упомянул о том факте, что проводил эти исследования без ведома директора Агентства.

Заседание затянулось. Доклад был воспринят неоднозначно. Большая часть присутствующих отнеслась к результатам, представленным их коллегой, весьма сдержанно. Говорили, что полученные данные еще необходимо проверять и перепроверять. Другие выступали с резкой критикой. Особенно старался руководитель лаборатории космических энергий господин Каттава. Он начал со слов: «Все мы с детства любим сказки…». Дальше он обвинял Хокимару в популизме и непрофессионализме, требовал представить полученные учёным результаты и все расчёты в лабораторию космических энергий для перепроверки. Советовал всем заниматься основной работой и не обращать внимания на информацию из доклада Хокимару, так как кроме параллельных галактик, которые мы можем наблюдать в телескоп, других миров не существует. Уж тем более – на Земле.

Господин Тошита хранил молчание до конца, и по выражению его каменного лица невозможно было определить отношение к докладу подчиненного. После заседания он не вызвал сразу Хокимару к себе. И это стало нехорошим знаком для ученого.

Вернувшись вечером домой, Хокимару рассказал обо всем жене и посоветовал готовиться к худшему. Умная и понятливая, Сайхо без слов приготовила мужу ужин и расстелила постель. Ученый не сомкнул глаз до утра, думая о том, что готовит ему день грядущий?

Только когда в оконных стеклах тяжелая чернота ночи стала понемногу отступать под натиском рождающегося рассвета, Хокимару прикрыл глаза.

В коротком сне он видел себя ремесленником. Базарный день был в самом разгаре. Хокимару стоял на площади средневекового города. Вокруг загорелые люди европейской и азиатской внешности в одеждах, которым место в музеях, допотопные телеги на двух больших колесах с толстыми спицами, земляные печи, из чьих разверстых пастей тянулся дымок из прошлогодних кизьяков и крепкий дух свежеиспеченного хлеба, большие котлы, поставленные на огонь прямо под открытым небом, в которых булькало мясо только что зарезанных баранов, рои мух, вьющихся над оставленными на земле бело-сизыми кишками и окровавленными шкурами, источающими тошнотворный запах. Посередине площади возвышался помост с пустующей виселицей, огромным чурбаком и большим низким столом, больше похожим на высокие нары.

На грязных руках и ногах Хокимару, позвякивая при каждом неловком движении, тяжким грузом висели массивные железные кандалы. Рядом в оборванном тряпье вместо одежды стояли такие же несчастные. Они были прикованы к длинной тяжелой цепи, начало и конец которой держали в руках двое стражников в кольчугах с кривыми саблями у пояса.

Двое других расковали Хокимару. Подручные палача подскочили и больно скрутили руки. Затем заставили подняться на эшафот.

Хокимару стало страшно. Закружилась голова. Он понимал, что это всего лишь сон, и попытался проснуться. Но не получилось…

Его заставили остановиться. Прямо перед ним находились нары, сколоченные из толстых досок, с бурыми пятнами и густыми подтеками. Справа – круглая плаха, обильно залитая свежепахнущей кровью. С него сорвали одежду и грубо толкнули в спину. Навалились подручные палача, больно придавили руки и ноги, растянув по грязным нарам. Кто-то зажал, словно тисками, голову. Подошел мускулистый палач с большим окровавленным топором в руках, увидев его, Хокимару понял, что это конец… и завопил от ужаса…

– Милый, проснись! – услышал Хокимару и увидел рядом жену. На её лице он прочитал неподдельный испуг. – Ты так кричал! Что тебе снилось?

Ученый непонимающим взглядом осмотрелся по сторонам. Сердце бешенно колотилось в груди, но страх понемногу стал уходить – Хокимару сидел дома на кровати в собственной спальне.

– Сон дурацкий… – бросил он, решив не расстраивать жену. Глубоко вздохнув, Хокимару посмотрел на часы:

– Пора вставать. Скоро на работу.

Утром его вызвал директор.

– Вы понимаете, уважаемый господин Хокимару, – начал Тошита без предисловий, даже не предложив подчинённому сесть, – вы понимаете, что нарушили корпоративный кодекс?

– Понимаю, – спокойно ответил Хокимару. Он надеялся, что полученные сенсационные результаты его исследований компенсируют несогласованные с руководством действия.

– Понимаете? – директор нехорошо посмотрел на подчинённого. – Вы подвели под удар всех и в первую очередь меня, вашего непосредственного руководителя, даже не соизволив поставить в известность о проведении вами несанкционированных исследований! И вы имели дерзость озвучить на уважаемом совете ваши непроверенные результаты без согласования со мной, да еще и в присутствии посторонних лиц!

– Уважаемый господин Тошита, – попытался привести доводы в своё оправдание учёный, – ранее я уже докладывал вам о предварительных результатах своих исследований и за несколько дней до заседания совета пытался встретиться с вами, но вы были заняты. Тогда я направил на ваше имя служебную записку с результатами перепроверенных мной расчетов…

– Я вам запретил заниматься несанкционированными опытами! – повысил голос, вставая из-за стола, директор. – И никакой записки от вас я не получал!

Тошита поднялся и прошел вдоль длинного ряда стульев у стены в конец своего огромного кабинета.

– Поэтому, уважаемый господин Хокимару, – остановившись, произнёс он спокойнее, не глядя в сторону ученого, – я считаю, что, учитывая все обстоятельства, мы не можем работать вместе. Спасибо за ваш труд в нашем учреждении. Расчет с вами произведут самый полный. Я распоряжусь.

– Кому сдать дела? – чувствуя, как кровь отлила от головы и как ослабли ноги, еле слышно произнес Хокимару.

– Дела в трехдневный срок сдадите начальнику лаборатории космических энергий господину Каттаве, – глядя в окно, распорядился Тошита. – Мы объединим обе лаборатории для большей эффективности. Тем более что и темы разработок очень близки. Я вас не задерживаю! – Тошита обернулся. Холодная официальная улыбка застыла на каменном лице директора, собрав множество морщин возле губ и глаз. Теперь этому человеку можно было дать все его шестьдесят лет.

Не чувствуя пола под ногами, Хокимару вышел в приемную.

– …Вы меня слышите? Вам плохо? – вопрос секретаря заставил ученого осмотреться. Вместе с остальными чувствами возвратилось понимание реальности случившейся катастрофы. Хокимару стоял посреди приемной под безразличными взглядами чужих людей, сидевших в ожидании вдоль стены. Хокимару смотрел и не видел их. Его мучил один вопрос. Посмотрев долгим взглядом на миловидную секретаршу, разжалованный руководитель лаборатории задал его:

– Скажите, четыре дня назад я подавал служебную записку на имя директора. Что с ней?

Секретарь кинула на Хокимару равнодушный взгляд, затем, видимо чтото припомнив, посмотрела более внимательно:

– Ваша записка лежит в папке для доклада. Господин Тошита последние дни был очень занят и оставил просмотр документов на конец недели.

– Но как… Я же сделал отметку на записке «Очень важно»! – растерянно пролепетал Хокимару.

– Документов проходит много, – безразлично бросила секретарша, упираясь взглядом в монитор компьютера на своём столе. – И все очень важные…

Длинными пальцами с ухоженными ногтями она принялась профессионально быстро набирать текст очередного документа, а подавленный Хокимару, тяжело переставляя непослушные ноги, направился к выходу.

Хокимару успел дойти до своей лаборатории и объявить сотрудникам о решении руководства до того, как случился сердечный приступ…

Он еще находился в сознании, когда приехали врачи…

Хокимару открыл глаза. Ему снился прекрасный сон, в котором он на зеленой лужайке играл с кучей маленьких щенков на берегу неширокой чистой речки. Шустрые щенята ласково покусывали и лизали его руки. Ему было легко и радостно, и это переполняющее чувство заставляло его смеяться, как ребенка…

Первой, кого увидел Хокимару, открыв глаза, была жена. На фоне стен больничной палаты Сайхо, одетая в голубой медицинский халат, была похожа на врача.

– Ты доктор? – почему-то спросил Хокимару, будто увидел женщину из сна.

– Я твоя жена, – глядя на него глазами полными слёз, улыбаясь, ответила Сайхо. Он почувствовал тепло женских пальцев на своей руке, и это прикосновение напомнило ему ласковое покусывание щенков из сна.

– Что со мной? – взяв ее пальцы в свою руку, спросил он.

– Все в порядке, – продолжала сквозь слезы улыбаться жена. – У тебя инфаркт, но сейчас уже все в порядке.

Хокимару ясно вспомнил последний свой день на работе и разговор с директором. Сразу же в левой стороне груди появилась и стала нарастать тяжесть. Словно почувствовав его состояние, Сайхо тихо, пряча добрую улыбку, произнесла:

– Не волнуйся. Тебя оставили в Агентстве. Мне сказал один господин из правительства, что ты сразу можешь выходить на работу, как позволит состояние здоровья. И еще, что тебя ждет повышение.

Хокимару не верил тому, что слышал, но боль в груди стала отступать…

Когда Хокимару после больницы появился в лаборатории, сотрудники встретили его цветами и радостными улыбками. По такому случаю был накрыт стол с чаем и сладостями. Но Хокимару еще не успел попробовать ни кусочка от большого белого торта, как последовал вызов к руководителю Агентства.

К своему удивлению, в приемной Хокимару увидел новую секретаршу. Та, услышав имя вошедшего, поднялась со своего места, почтительно раскланялась и сама открыла перед ученым дверь в кабинет. Хокимару даже растерялся – он не привык к подобному обращению. Творилось чтото странное.

В кабинете директора его уже ждали. Невысокий плотный господин лет пятидесяти в темном костюме с интеллигентным загорелым лицом, на котором ярко выделялись светлые умные глаза, поднявшись из-за стола навстречу вошедшему, первым поприветствовал Хокимару, как только тот переступил порог директорского кабинета. Ученый с легким поклоном поздоровался вначале с незнакомцем, потом с сидящим в кресле господином Тошитой.

– Господин Хокимару, – излишне громко произнес Тошита, – прошу принять мои искренние извинения за то недоразумение, которое произошло здесь три недели назад. Я… – Тошита растерянно взглянул на плотного господина в дорогом костюме, – … мы тут во всем разобрались… Вы продолжаете работать в нашем институте. Приказ о вашем увольнении отменен… – Тошита осекся.

После многозначительного взгляда и кивка головы плотного господина Тошита покинул кабинет, бесшумно притворив за собой дверь.

– Как ваше здоровье, господин Хокимару? – поинтересовался незнакомец.

– Спасибо, полон сил и желания приступить к работе после длительного отдыха, – пытался пошутить ученый. Но на лице незнакомца не обозначилось даже подобия улыбки. Умные азиатские глаза прямо смотрели на Хокимару, и казалось, что от них ничего нельзя скрыть.

– Сердце не тревожит?

– Нет. Вы же знаете возможности нашей медицины. Сделали шунтирование так, что пожаловаться не могу, – будто отчитываясь, доложил Хокимару, все еще чувствуя скованность от непривычного обращения.

– Хорошо. Чай или сок? – по-хозяйски пригласил господин в темном костюме, жестом указав в сторону накрытого на две персоны столика возле большого дивана у стены под картиной, изображающей распускающиеся цветы на фоне заснеженной вершины горы Фудзияма.

– Спасибо, чай, – выбрал Хокимару, с облегчением отводя от незнакомца взгляд.

– Тогда присаживайтесь. Я тоже выпью чаю. Разговор у нас серьёзный, и он должен остаться между нами.

Они расположились на диване так, чтобы было удобно вести приватную беседу.

– Меня зовут Ошива, – представился незнакомец. – Вас я знаю, господин Хокимару, не только со слов ваших коллег. – Ошива посмотрел долгим взглядом в глаза собеседника. – Мне пришлось изучить ваше личное дело. Поэтому можно сказать, что знаю о вас и вашей семье все или почти все.

– Чем обязан такому вниманию с вашей стороны? – Хокимару, стараясь меньше встречаться взглядом с собеседником, разлил по тонким прозрачным чашечкам чай из высокого и такого же прозрачного чайника.

– Только своей светлой голове ученого, – без улыбки чуть поклонился Ошива. – Я, в прошлом физикядерщик, защитил докторскую степень, ныне являюсь советником премьерминистра по вопросам, связанным с… в том числе и с вашей деятельностью, господин Хокимару. Курирую это Агентство.

Хокимару, в свою очередь, ответил уважительным поклоном головы.

– Я знаю про неприятное недоразумение, господин Хокимару, произошедшее между вами и господином Тошитой, – продолжил Ошива. – Жаль, что меня поздно поставили в известность. Приношу извинения от имени вышестоящего руководства. Сегодня же вам будет компенсирован и финансовый, и моральный ущерб.

– Спасибо, – ученый с искренней благодарностью взглянул в светлые умные глаза. Деньги сейчас ему были нужны. Жена, для того чтобы дежурить три недели у постели больного, вынуждена была оставить работу в фирме по продаже недвижимости.

– Ваш доклад на последнем совещании заинтересовал коекого из военных. – Ошива сделал три первых глотка чая и выразительно поднял вверх указательный палец. – Информация дошла до меня. Я ознакомился с материалами и, признаюсь, был крайне удивлен тем объемом работы, которую вам удалось проделать. Но меня просто поразили ее результаты. Я попросил перепроверить ваши расчеты. И знаете что? Они – безупречны! И это чтото из области совершенно неизвестного. Как вам удалось все это проделать одному?

– Каждый ученый должен познавать неизведанное, – скромно ответил Хокимару. – А тут мне представилась такая исключительная возможность.

– И вы не ошиблись, воспользовавшись ей! – поддержал Ошива. – Теоретически мы были давно готовы к подобному открытию… – Заметив вопросительный взгляд собеседника, Ошива уточнил:

– Мы – это ряд узких специалистов, занимающих высокие посты в науке и в руководстве государством. Уточню: дальновидных специалистов. Итак, мы ждали этого открытия. И его удалось совершить вам, уважаемый Хокимару! Заметьте, – дружески улыбнулся Ошива, – на ученом совете, прослушав ваш доклад, никто из присутствующих даже и не понял всей величины свершившегося! Это доказывает еще раз то, что вокруг нас много посредственностей, величающих себя «учёными». Да, они неплохие исполнители, но двигать науку вперед могут только личности! И вы, Хокимару, вне всякого сомнения, одна из них!

– Благодарю вас за столь высокую оценку моей скромной работы, – склонил голову Хокимару. – Я лишь делаю свое дело.

– Все бы так выполняли свои обязанности! Но слово к делу не подошьешь, уважаемый вы мой! – бросил Ошива. – Понастоящему ваши заслуги оценят Императорский совет и сам Император! И это будет достойная оценка, поверьте. Но сейчас я хотел бы поговорить с вами о другом. – Тон речи Ошивы из дружеского поменялся на деловой, взгляд снова стал твердым.

– Я весь внимание, – приготовился слушать ученый, стараясь выдержать прямой взгляд собеседника.

– Уважаемый Хокимару, вчера мы получили одобрение Императорского совета и уже в следующем месяце начинаем опыты по разработке вашего научного направления изучения параллельного мира. План следующий: создаются несколько лабораторноиспытательских центров по всей стране. Главный из них будет находиться при Агентстве космических исследований. Материально-техническая и кадровая база Агентства позволяют нам развернуть именно здесь основные исследования, так как есть аэродром, подземные лаборатории, оборудование и подготовленные специалисты. И руководить этим центром будете именно вы, уважаемый господин Хокимару. Я же буду осуществлять общее руководство исследованиями. Как вам такое предложение?

– А господин Тошита? – поинтересовался Хокимару.

– Мне понятен ваш вопрос, – вздохнул Ошива. – Формально господин Тошита будет оставаться вашим начальником. Все же знают о его заслугах перед государством и Императором, и о его связях в правительственных кругах. Но пусть этот факт вас не очень беспокоит. Вашим непосредственным руководителем буду я, и подчиняться вы будете мне. И отчитываться – передо мной. Все важные вопросы вы сможете решать напрямую.

– Это меня устроит, – кивнул Хокимару.

– Хорошо, – удовлетворенно посмотрел на ученого Ошива. – Теперь дальше. В последнее время активность «гостей» из параллельного мира резко поубавилась. Нас это несколько настораживает.

– Извините, не понял… – Хокимару поднял на собеседника удивлённый взгляд.

– Ах да! Я же не сказал… – чуть замешкавшись, спохватился Ошива. – Прошу простить. Я всегда был сторонником теории параллельного мира и подумал, что вы тоже. Что вы в курсе…

– В курсе чего?

– Вы верите в существование параллельного мира?

– Теперь – твердо «да»! – улыбнулся ученый.

– Значит, мы оба на верном пути! – расплылся в ответной улыбке Ошива. – Лично я уверен, что все эти НЛО и другие неопознанные объекты – посланцы не какихто там планет, а того самого мира, что существует рядом с нашим здесь, на Земле. И у нас были некоторые доказательства состоятельности этой теории: потерпевшие крушения летательные аппараты, останки пришельцев, входы и выходы НЛО в районах с повышенной геомагнитной активностью и еще много чего. И вот теперь ваше открытие… Это уже серьезный шаг! Кстати, полагаю, что вы чтото слышали об инопланетянах и об их контактах с землянами?

– Да, я коечто слышал об инопланетянах, но, даже работая в такой организации, как наша, не очень интересовался подобной информацией, – смущённо признался Хокимару. – Наверное, я поступал неправильно.

– Теперь у вас будет полный доступ ко всей информации, – заверил Ошива.

– Так вы сказали, что активность «гостей» поутихла, – напомнил учёный. – Что это значит?

Ошива нахмурился:

– Мы фиксируем уменьшение контактов землян и НЛО, с так называемыми пришельцами. Я сам и некоторые наши специалисты склонны связывать этот факт с вашим открытием.

– Не вижу возможной связи…

– Если бы вы оказались правы! – тяжело вздохнул Ошива и посмотрел в сторону окна. – Если бы…

Человек из столицы замер, увидев чтото за окном, что приковало его взгляд. И заговорил тише:

– Обратите внимание, уважаемый Хокимару, мы с вами сейчас беседуем тут одни, и нам кажется, что нас никто не видит и не слышит. А как вы считаете, птица, присевшая на подоконник, видит нас?

Хокимару повернул голову, чтобы посмотреть в окно. На карнизе действительно сидела маленькая птичка.

– Даже если и видит, то не обращает внимания. Я в этом уверен, – ученый серьезно посмотрел на собеседника. – Тем более не понимает, о чем мы говорим.

– Это мы так думаем. Или хотим так думать, – както очень безысходно произнёс Ошива. – Она знает о нашем присутствии, но не обращает на нас внимания, пока мы ей не опасны. Но дело совсем не в птице.

– «Они» среди нас? – мозг ученого просчитал наперед всю логическую цепочку разговора. Хокимару почему-то вдруг стало неуютно в кабинете.

– По той информации, которая поступает ко мне, «они» нас постоянно контролируют. – Тон, которым Ошива произнес эти слова, и его холодный взгляд, направленный на ученого, заставили Хокимару внутренне содрогнуться. – И «они» могут делать это, оставаясь невидимыми и недосягаемыми для нас.

– Но вы сказали про активность «гостей»… Значит, «они» все-таки позволяют обнаруживать себя?

– Иногда, – продолжил Ошива. – Не знаю, с чем это связано. Но если их видимая активность уменьшилась из-за вашего открытия, а я склонен считать именно так, то в скором времени может произойти чтолибо очень неприятное для нас.

– Или для меня? – высказал догадку Хокимару.

– Не хочу вас пугать, уважаемый коллега, – не вставая с дивана, Ошива придвинулся к ученому и наклонил голову, – но «они» знают о нас все. И могут все. Когда «им» станет нужным контакт с нами, то «они» на него пойдут. Но, похоже, что ваше открытие для «них» несколько преждевременно. – Ошива поднялся и подошел к окну, на котором сидела птичка. Заметив через стекло приближающегося человека, птаха, чирикнув, упорхнула.

– Вот всегда так, – не оборачиваясь, обратился к учёному Ошива, – как только нам удаётся нащупать возможный контакт, «они» закрывают обнаруженный канал. Исчезают. Испаряются. Вот как эта птичка.

– Почему?

– Никто не может ответить на этот вопрос. «Они» не могут бояться нас. С их уровнем развития мы им не опасны. «Они» более развитая во всех отношениях цивилизация.

– Тогда почему? – хотя Хокимару уже знал ответ на этот вопрос, он хотел услышать его из уст человека, занимающего высокий статус.

– Да, – Ошива развернулся и подошёл к ученому. – «Они» очень развитая цивилизация. Именно так! Поэтому я попрошу вас, уважаемый Хокимару, соблюдать предельную осторожность. Вы важны для нас. Тем более в наступающем периоде.

– Вы предполагаете, что «они» могут похитить меня? Или убить?

– Нельзя ничего исключать. У русских есть поговорка: «Береженого Бог бережет». Они мудры, эти русские. Кстати, очень загадочный народ с загадочной историей. Я немного знаю Россию.

– А я, к своему стыду, вообще ничего не знаю о России. Кроме того, что наши страны враждовали на протяжении многих веков.

– Ну, это не совсем так, – поморщился Ошива. – Давайте о деле. Всего предвидеть нельзя, уважаемый Хокимару, но подстраховаться нам всем необходимо. Мной принято следующее решение: с этого дня вы и ваша жена будете проживать на территории Агентства. Не беспокойтесь, вашу супругу мы введем официально в штат, и она будет работать здесь, не выходя за территорию. Так будет лучше. «Они» обладают неограниченными возможностями. Но здесь, на базе, мы имеем необходимое оборудование и средства защиты от вторжения «непрошенных гостей». Вы сможете работать спокойно. Под вашим руководством мы объединяем две лаборатории: вашу, и занимающуюся исследованиями космических энергий. Степень секретности вам и вашим сотрудникам присваивается наивысшая. Размещаться новая лаборатория будет в подземных ангарах и хранилищах, которые мы сейчас оборудуем под аэродромом. Все посторонние контакты с друзьями, родственниками, не работающими в Агентстве, временно прекращаются. До завершения исследований. А вашу супругу мы сегодня же доставим сюда…

ДНЕВНИК ИЗ РОССИИ

– Ты что здесь делаешь, Хокимару? – громкий удивленный возглас оторвал ученого от воспоминаний. В пяти метрах от кучи снега, в которой прятался Хокимару, стоял бывший начальник лаборатории исследования космических энергий Каттава, который всегда завидовал своему коллеге и сослуживцу. Особенно после того, как его понизили в должности из-за скандала, связанного с открытием Хокимару. Каттава открыто возненавидел своего успешного коллегу.

– Ну ты и напился! – на довольном лице Каттавы сияла улыбка во весь рот. – Эй, все, идите сюда! Тут Хокимару пьяный в грязи валяется!

Учёный боялся пошевелиться, но, поняв, что Каттава сейчас приведет людей, не догадывающихся об угрожающей им опасности, он махнул рукой.

– Уходи! Уходи отсюда! – стараясь не кричать, прохрипел Хокимару.

– Нет, вы только посмотрите на него! – во весь голос засмеялся Каттава. – Он даже говорить не может! А ну, вылезай оттуда, алкоголик!

Заслышав приближение шагов множества людей, Хокимару позабыл об опасности, угрожающей ему, и закричал:

– Не подходите! Бегите отсюда все! Оно взорвётся!..

Каттава еще продолжал громко смеяться, когда его накрыла нестерпимо яркая вспышка света… Таким его и запомнил Хокимару перед тем, как зажмурить глаза. Взрыва или какого-либо режущего слух звука не последовало. Огненный жар перехватил дыхание. Вжимаясь изо всех сил лицом в землю, Хокимару слышал только шипение испаряющегося снега и чувствовал, как на одежду проливным дождем льется кипящая вода и проникает за ворот куртки. Свечение продолжалось секунды, но Хокимару они показались вечностью…

Ошива прилетел из столицы на военном самолёте в тот же день. С собой он привез специалистов. Прямо с аэродрома он и сопровождающие врачи направились в медицинскую часть Агентства, где в изоляторе лежал обожженный Хокимару. Остальных пострадавших с ожогами тела и глаз отправили на машинах «скорой помощи» в городскую больницу. Сильно обожженных было семь человек.

Войдя в палату в сопровождении врача и медсестры, Ошива увидел одного единственного пациента, лежащего на белой больничной кровати с перебинтованными кистями рук. Широкая повязка белым шарфом укутывала и шею пострадавшего.

– Вы можете говорить? – спросил Ошива, опуская слова приветствия.

– Могу, – услышал он в ответ и тут же попросил всех выйти.

Оставшись наедине с Хокимару, Ошива присел на край соседней пустующей койки и посмотрел на ученого. Тот молчал, ожидая начала разговора.

– Как вы? – спросил Ошива.

– В порядке. Небольшие ожоги, – ответил Хокимару, глядя на гостя. – Пройдут.

– Похоже, «они» вас предупредили.

– Предупредили? – ученый понимал все без лишних слов.

– Если бы захотели убить, то сделали бы это.

– Вам виднее… – не стал спорить ученый. Шок от увиденного на аэродроме два часа назад еще не прошёл, но успокаивающая инъекция уже делала свое дело. Хотелось спать.

– Что с Каттавой? – поинтересовался Хокимару, хотя догадывался о том, что могло с тем произойти.

– Испарился, – произнес Ошива, оглядывая помещение. – Еще пятеро сотрудников получили сильные ожоги глаз и двое – средней тяжести. У всех в дальнейшем будут проблемы со зрением. Если бы вы не закричали и не предупредили, пострадавших могло быть намного больше, а возможно, и погибших…

– Вы не представляете, как страшно… – Хокимару закрыл глаза.

– Догадываюсь, уважаемый, – вздохнул Ошива.

– Не догадываетесь… Будто ядерный взрыв… Лежать в полном бессилии, боясь пошевелиться, и ожидать, что вот-вот… И все! Конец… Понимаете?!

– Понимаю.

– А вы уверены, что это «Они»? – Хокимару почти наверняка знал ответ, но этот вопрос должен был прозвучать.

– Разбираемся… – чиновник из столицы старался не смотреть ученому в глаза. Но, видимо, вспомнив о чемто важном, взглянул на Хокимару:

– У вас на пальто мы обнаружили странный предмет. Что-то вроде булавки с небольшой головкой. Вы раньше видели нечто подобное? – Ошива держал в пальцах тонкую иголку из светлого металла с шариком на конце.

– Это было у меня на пальто? – удивился учёный. – Не припомню, чтобы я когданибудь чтото подобное цеплял на одежду. Может, спросить у жены?

– Не так просто, коллега, – задумчиво произнёс Ошива, глядя в стену перед собой. – Эксперты сделали предварительное заключение: эта булавка – вроде автономного радиомаяка. Видимо, объектыубийцы шли на его сигнал.

– Радиомаяк? – Хокимару даже привстал на кровати.

– Не хотелось бы подозревать кого-то из своих, но факты… Попрошу вас, Хокимару, вспомнить подробно весь свой день, начиная с самого утра: куда заходили, с кем контактировали?… Уже работает группа, а за дверью ожидает следователь по особо важным делам. После моего ухода вы должны все рассказать ему.

– Может, это подстроили русские?…

– Будем разбираться.

– Уверен, что разберетесь, – хмуро улыбнулся Хокимару.

– Ладно, – Ошива поднялся. – Рад был повидать. Улетаю спокойно – вижу, что с вами все будет в порядке. Вы, как закончите со следователем, – отдыхайте, а завтра, если позволят врачи, мы с вами побеседуем подольше. И еще: сегодня вас осмотрит профессор из столицы. Он будет находиться подле вас, пока не поставит на ноги. Таков наш с ним уговор. До завтра!

Хокимару не ответил, его мучили нехорошие предчувствия, и в душе остался неприятный осадок. Неужели все это подстроил кто-то из своих?

Ошива вышел из палаты, пригласив туда ожидающего за дверью следователя.

На следующий день Хокимару чувствовал себя лучше. Но доктора настоятельно рекомендовали еще полежать и не отказываться от наблюдения. Профессор из столицы, осмотрев ученого, согласился с мнением местного лечащего врача.

Ошива появился в палате перед обедом. Справившись о самочувствии, он достал из чёрного кожаного дипломата темносинюю папку для бумаг и протянул лежащему на кровати ученому:

– Я привез вам для ознакомления перевод копии интересного документа из России. Материал, я думаю, напрямую связан с нашими исследованиями. Во всяком случае, почитайте и решите сами. Тем более что временем пока располагаете.

– А о чем все-таки материал, в двух словах? – Хокимару понимал, что столичный чиновник такой величины не стал бы загружать его какими-то пустяками, но хотел понять отношение к предлагаемой информации самого Ошивы.

Тот открыл папку и посмотрел на стопку стандартных листов в ней:

– В России несколько лет назад их Служба безопасности вела одно странное дело. Журналиста, за которым было установлено наблюдение, и его жену почти удалось арестовать гдето на Алтае, но они там бесследно исчезли. Этот материал расследования, попавший к нам, содержит часть изъятой спецслужбами рукописи исчезнувшей семьи. Очень занятная информация, я вам скажу, проливающая свет на то, чем мы с вами сейчас занимаемся.

– Параллельный мир? – высказал догадку Хокимару.

– Именно!

– А как эти документы оказались в ваших руках? – с нескрываемым недоверием поинтересовался ученый.

– В том, что это не фальшивка, я не сомневаюсь, – чуть понизив голос, произнес Ошива. – Его передал мне мой русский друг, которому я верю.

– Верите?

– Да. Он сам побывал, можно сказать, на том свете. Посудите сами: успешный бизнесмен, прикоснувшись к этому материалу, вдруг чувствует возросший интерес к себе и к своему бизнесу со стороны спецслужб. Затем переживает покушение, чуть не лишившее его жизни. При взрыве автомобиля у него на глазах погибают жена и дочь. На него заводят уголовное дело по обвинению в убийстве близких людей. Чудом ему удается избежать тюрьмы и приехать к нам. Человек очень интересный, любящий и Россию, и Японию, уважающий наши традиции. Вы скоро с ним познакомитесь. А материал я сам для вас подготовил. Он в этой папке. Почитайте на досуге. Перевод там же.

Ошива положил папку на тумбочку перед кроватью.

– Сегодня почитаю, – пообещал ученый, лишь мельком взглянув на документы. Ошива, кивнув головой, направился к выходу.

– Да, теперь у вас есть персональная охрана, – задержался он в дверях. – Двое профессионалов при вас будут находиться круглосуточно. Ребята коечему обучены. Вот, познакомьтесь.

Приоткрыв дверь, чиновник жестом позвал охранников, и в палату вошли два рослых крепыша в одинаковых костюмах при галстуках. Учтиво поприветствовав больного лёгким поклоном, они холодными, ничего не выражающими, глазами уставились на своего подопечного.

– Ну, идите, работайте, – распорядился Ошива, и крепыши послушно вышли за дверь.

После ухода Ошивы с Хокимару больше часа беседовал следователь из столицы, которого интересовали даже самые незначительные подробности нескольких последних дней жизни ученого. На вопрос, подозревает ли кого из коллег и сослуживцев сам пострадавший, Хокимару ответил отрицательно. Он не мог до конца поверить в то, о чём говорил Ошива.

Лишь после ухода следователя Хокимару позволил себе немного полежать с закрытыми глазами. Потом взглянул на часы: до прихода жены еще оставалось время. Ученый протянул руку и достал с тумбочки документы. В легкой из композитного материала папке оказалось одно отделение с пачкой вложенных в него стандартных ровных белых стандартных листов с печатным текстом.

Бегло просмотрев несколько десятков листов, Хокимару начал читать с самого начала. Похоже, это был дневник русского журналиста, о котором рассказывал Ошива.

«…В почтовом ящике я обнаружил телеграмму со странным содержанием. В ней сообщалось, что мой армейский товарищ Андрей, с которым мы не виделись уже десять лет, умер. Внизу стояла дата похорон. Подписал телеграмму настоятель мужского монастыря. И все.

Странно. Почти десять лет назад я потерял своего друга из виду. Знал только, что он развёлся с женой, оставив ей квартиру, и завербовался куда-то на Север. С тех пор больше я о нем не слышал. Братьев и сестер у него не было, отца он не знал, а мать к тому времени уже давно покоилась в земле.

После отъезда Андрея письма от него на мой адрес не приходили. И вдруг – эта телеграмма. Да ещё из монастыря!

Весь вечер меня терзала мысль: ехать на похороны или нет? Жена отговаривала: стояла зима, а неблизкий путь лежал на Север. Да еще завтра мне было необходимо показаться на работе. Но если не выехать утренним поездом, то я опаздывал к дате похорон. Ночью я не спал – взвешивал все «за» и «против». Утром принял твердое решение – ехать, точнее, лететь самолетом.

Днем я выпросил у шефа короткий отпуск, взяв несколько дней за свой счет, купил билет Аэрофлота на следующий день прямо до места.

Вечер ушел на сборы. В городе, где находился монастырь, мне предстояло побывать впервые.

Всю следующую ночь я думал о друге. С самого детства мы были с ним неразлучны. Вместе росли, вместе окончили школу. Вместе попали в армию в один мотострелковый взвод. Вместе прошли Афганистан. Повезло – вернулись тоже вместе. Потом гражданская жизнь разбросала нас по разным городам. Но мы продолжали иногда встречаться, частенько перезванивались.

Он приехал ко мне на свадьбу, потом на рождение сына. Мы вместе с женой ездили на его бракосочетание.

Семейная жизнь у Андрея както сразу не заладилась. В тот сложный для него период он часто звонил, советовался насчет вербовки в газодобывающую компанию в северно-восточной Сибири. Потом пропал: ни писем, ни звонков. Но при чем тут монастырь? И он, и я никогда не относились к числу, мягко говоря, очень верующих. Может, в его жизни произошло чтото особенное, из ряда вон выходящее? Хотя мой товарищ был из тех, кто никогда не давал себя в обиду, но и зря на рожон тоже не лез. Что же могло произойти? Этот вопрос мучил меня всю дорогу до места назначения.

Как и должно было случиться по закону невезения, мой рейс задержался из-за неблагоприятных метеоусловий. На похороны я опоздал.

Несмотря на холодный пронизывающий ветер, один из монахов согласился проводить меня до монастырского погоста. Но нужная нам могила почему-то оказалась на отшибе вне кладбищенской ограды. На мой вопрос сопровождавший меня монах ответил:

– Наш брат совершил святотатство. Руки на себя наложил. Хотели даже не отпевать его. Но настоятель провел обряд.

Не чувствуя ничего кроме холода, пробирающего до костей, я стоял у свеженасыпанного черного земляного холма с безымянным деревянным крестом и не верил, что здесь лежит мой друг детства и боевой товарищ Андрей. Все происходящее очень не вязалось с тем, как он относился к жизни. Может, все-таки ошибка? Я достал из нагрудного кармана пальто фотографию и, повернувшись спиной к ветру, показал стоящему рядом монаху. Тот, щурясь от бьющих в лицо жгучих снежинок, уверенно закивал головой:

– Он. Андрей. В монашестве – Макарий. Только волосы длиннее и худой он был.

Ничего не понимая, я вернулся в монастырь с огромным желанием переговорить с отцомнастоятелем. Но оказалось, что там меня ждали совсем другие люди.

Из стоящей у монастырских ворот чёрной «Волги» с милицейскими номерами вышел мужчина в тёмном пальто, пригласил в машину и пояснил:

– Не волнуйтесь, мы только зададим вам несколько интересующих нас вопросов и привезем обратно.

«История становится скверной», – подумал я, вопреки своему желанию усаживаясь на заднее сиденье милицейской «Волги». Ехать не хотелось – ничего хорошего от этой поездки я не мог ожидать.

В старом здании отделения милиции меня провели в кабинет начальника, где другой человек начал расспрашивать меня об Андрее. Я не понимал причины такого интереса к персоне моего умершего друга, но на вопросы старался отвечать подробно, вспоминая каждую мелочь с самого детства. Беседа затянулась на пару часов, разговор записывался на диктофон. Когда я все же спросил, чем вызван такой повышенный интерес со стороны милиции, – мне ответили, что не каждый день монахи вешаются. Последний вопрос, обращенный ко мне, прозвучал так: не передавал ли ктолибо мне чтонибудь от товарища? Письмо? Или какую-нибудь вещь? Книгу?

Я ответил, что мне никто ничего не передавал.

– Тогда у меня к вам просьба, – сказал мужчина с диктофоном, – если ктото чтото вам передаст, обязательно сообщите нам. Договорились?

Он протянул визитку.

– Речь идёт о государственных интересах, – загадочно добавил собеседник.

– Ладно, – пообещал я, пряча блеклую визитку с ярким государственным гербом в карман пиджака.

Наступили сумерки, когда меня повезли обратно. У ворот монастыря «Волга» остановилась, когда уже совсем стемнело. Ветер не стихал. Шел густой мелкий снег. Он больно хлестал по лицу и забивал глаза. Я понял, что ехать в городскую гостиницу уже поздно и придется заночевать в монастыре. Это не очень беспокоило, так как города я все равно не знал, а билет на обратный рейс на завтра уже лежал в моем кармане.

Отецнастоятель принял меня сразу же. Изза раритетного большого письменного стола мне навстречу поднялся крепкий, внешне приятный старик в черной рясе с пышной белой бородой. Сквозь тонкую оправу очков он долго и очень внимательно смотрел на меня небольшими умными глазами, потом сказал:

– Я узнал вас по фотографии. Там вы с Андреем в форме и с автоматами.

– Афганская, – припомнил я.

– Да. Она до сих пор стоит в его келье. Он просил её отдать вам.

– Отец, скажите, а что же все-таки произошло?

Как-то странно посмотрев на меня, настоятель нахмурился:

– Все в руках Господних!

– Расскажите мне, что знаете, – попросил я. – Разъясните, наконец, что случилось с Андреем? Что толкнуло его на этот непонятный шаг?

– Долго надо рассказывать, сын мой, – философски произнес настоятель, приглашая меня жестом в одно из стоявших у стола мягких кресел. Когда мы сели, он приложил палец к губам, затем к уху и показал взглядом на стены. Я понял так: у стен есть уши. И поразился осенившей меня мысли. Ну, конечно же, меня допрашивала не милиция! Здесь дела посерьезнее.

– Видимо, ему не оставили выбора, – тихо вздохнул седой монах.

– Кто? – я хотел знать правду.

– Твой друг исцелял людей, – уходя от ответа, както виновато произнёс отец-настоятель. – Богом ему была дана удивительная сила, которую он направлял во благо. Мы очень скорбим о понесенной утрате. Она невосполнима для монастыря.

– Но почему он наложил на себя руки? – вернулся я к интересующей меня теме. – В милиции мне сказали, что он повесился.

– Даст Бог, и ты все поймешь сам, – произнес настоятель, показывая глазами на стены. – Но такой силой исцеления, которой он обладал при жизни, владеют только святые. Я думаю, что это ему зачтется на том свете. День и ночь братья молятся о спасении его души. Мы все любили Макария.

Настоятель перекрестился на образа.

– Отец, где я могу забрать фотографию?

– Да, – засуетился он, будто вспомнив о чемто важном. – В келье, сын мой. Забирай ее. Он так хотел.

– А можно мне переночевать в его келье? – Не знаю, почему возникло у меня такое желание.

Настоятель, не глядя в мою сторону, нахмурил густые брови, затем произнёс:

– Не страшно будет? Там свершилось это.

– Он был моим другом.

– Разрешаю, только одну ночь, – будто через силу, тихо произнес монах.

– Спасибо, – поблагодарил я от чистого сердца. Что-то тянуло меня в то место, где жил мой друг. Какая-то загадка скрывалась за его смертью. И мне хотелось ее разгадать.

– Чтобы тебе было чем заняться, если не уснешь, возьми вот эту Библию. Книга мудрая и полезная, – отец-настоятель достал из своего стола и протянул мне толстую церковную книгу с восьмиконечным крестом на черном бархатном переплете. – В этом кладезе ты найдешь истину о мироздании.

– Я вообще-то пробовал читать Библию… – както неуверенно попытался отказаться я от тяжелой книги. – Не смог. Непонятно написано…

Настоятель на мгновение задумался и произнес:

– Сложно? Иисус сказал: «Вы познаете истину, и истина освободит вас». Истина, заключенная в этой книге, – бесценное сокровище. Она освобождает россиян от суеверий, душевного смятения и гнетущего страха перед неизвестностью. Она даст и тебе надежду и придаст смысл твоему существованию. Возьми ее, Сергей.

Я принял из рук старого монаха тяжелую книгу и поблагодарил.

– Прими, с благословением Господним! – перекрестил меня отец-настоятель. И добавил:

– В книге Иезекииля есть одно интересное место. Когда прочтешь, обрати на него внимание. В синодальном переводе оно звучит так: «Сын человеческий! Обрати лицо твое к Гогу в земле Магог, князю Роса, Мешеха и Фувала… Так говорит Господь: вот Я нашлю на тебя, Гог, князь Роса, Мешеха и Фувала… Гог придет на землю Израилеву…»

– И что это значит? – не понял я.

– Дословно: люди, обратите лицо свое к России! Тебе говорю, Сергей: читай Священное Писание! Дальше все поймёшь сам, – настоятель очень внимательно смотрел мне в глаза, будто хотел сказать чтото большее.

Я взял книгу. Но тогда я воспринял слова монаха не более, чем обычное жизненное напутствие священнослужителя.

В узкой келье с овальными каменными сводами и единственным маленьким окном под высоким потолком прямо над застеленной солдатской кроватью тускло горела лампочка. У изголовья стояла обыкновенная казарменная тумбочка. На ней – одна свеча и фотография: именно та, о которой говорил настоятель. Скромно жил мой товарищ. Интересно, о какой такой данной Богом силе говорил монах? Никогда раньше я не замечал за Андреем ничего похожего.

Осмотревшись в пустой комнате, я погасил лампочку и, не раздеваясь, лег на жесткую скрипучую кровать поверх одеяла. Читать сегодня совсем не хотелось, поэтому Библия осталась лежать нераскрытой на тумбочке.

«Как же ты жил здесь, Андрюха?» – будто к живому, мысленно обратился я к товарищу. Ответом было тяжелое безмолвие серых холодных стен. Свечу я зажигать не стал, потому что даже в этой келье, где произошло самоубийство, мне ничего дурного в голову не лезло. Только почему-то вспомнилась фраза седого монаха: «Видимо, ему не оставили выбора…» И еще его немое предупреждение, что у стен есть уши. Странно все это…

Почувствовав пробирающий холод, я, не снимая одежды, залез под одеяло. И, думая о событиях прошедшего дня, не заметил, как заснул…

Мне приснился Андрей. В монашеской рясе и с автоматом. На мне была надета солдатская форма. Мы шли рядом по афганским горам.

– Ты живой, Андрюха? – спросил я его.

– Я теперь всегда живой, – ответил друг.

– Как странно! – вырвалось у меня. – Мне показали твою могилу.

– Ничего странного, – сказал друг. – Некоторые всю жизнь проживают мертвецами. Почему это никого не удивляет?

– Как это? – не понял я.

– Тело есть, а человека в нем нет. Мертва душа.

– А я живой?

– Ты живой! – улыбнулся Андрей.

– А когда я умру?

– Когда отречешься от Любви!

– От Любви? – не понял я.

– Миром правят Любовь и Добро! Это есть истина существования Вселенной! – Произнося слова, Андрей смотрел куда-то вдаль, на пустой горизонт, будто видел там чтото.

– Значит, Любовь и Добро? – переспросил я. – Любовь к женщине?

– К женщине. К человеку. К родной земле… Раздавливаемая, униженная, уничтожаемая… Она выстоит, потому что Любовь – это не просто одно из чувств Божественного мира, это есть Живое Поле, это сама сущность каждого человека, ибо человек состоит из любви, и весь мир его должен быть наполнен ее энергией. Тогда Зло во всех его проявлениях разрушается полем Любви.

– А Зло? Оно откуда?

– Второй – темной половиной человека владеет Сатана. Сатана изначально живёт в самом человеке. И если не воспитывать ребенка в любви, не делиться с ним любовью, Сатана овладевает его душой и к зрелому возрасту жизненные силы человека иссякают. На Земле остается не мыслитель и созидатель, а потребляющая особь, уничтожающая и загаживающая все вокруг себя. Это Зло. Даже желание одного человека унизить другого – это уже есть Зло, направленное против него самого и против каждого из живущих на Земле. Любовь есть жизнь. Но один мужчина – еще не человек, да и одна женщина – еще не человек. Только вместе, познав гармонию, они становятся Человеком!

Я смотрел и видел, что рядом со мной идет именно Андрей, Но не узнавал. Ведь никогда раньше я не слышал от него подобных слов. И внешне тоже чтото изменилось в нем.

– Я избавился от темной половины, – не дожидаясь моего вопроса, ответил друг. – Теперь передо мной открыта Вселенная!

– А как мне жить дальше? – спросил я.

– Очистись от Сатаны! – прозвучало в ответ, и Андрей приподнялся над землей. Меня же стала давить книзу какая-то необъяснимая сила. Я очень хотел, но не мог оторваться от земли вслед за Андреем. «Очистись от Сатаны!..» – отчетливо услышал я и проснулся от стука в дверь. На пороге стоял молодой монах с подносом. Скромный завтрак, состоящий из одного яйца, пшенной каши и стакана молока, мне принесли прямо в келью.

С аппетитом поглощая принесенное, я размышлял. Странный сон не выходил из головы.

Когда тот же монах вернулся, чтобы забрать грязную посуду, я уже собрал вещи в дорогу.

– Отецнастоятель просит прощения за то, что не может проводить вас. Сегодня в городе у него дела, – произнес монах извиняющимся тоном. – Еще отец-настоятель просит принять от него на память эту Библию. – Монах показал на книгу с ярким контрастным тиснением золотого православного креста. В этот момент солнечные лучи через небольшое окно под сводчатым потолком проникли в келью и коснулись лежащей на тумбочке книги. Золотой крест засиял неземным огнем, наполняя комнату мягким неярким свечением. Молодой монах стал креститься и благодарить Господа за проявленную благодать. Я взял в руки Библию, и свет в комнате исчез.

– Она даст вам знание и веру! – тихо напутствовал монах. – Берегите ее.

– Спасибо, – поблагодарил я, положив подарок в сумку поверх вещей, и застегнул замокмолнию. Честно говоря, там уже лежала одна купленная мной вчера в монастырской лавке Библия в новеньком переплете попроще. Я специально приобрел ее для супруги. Но отказываться от подарка отца-настоятеля было неудобно.

В аэропорту перед посадкой в самолет я вынул из сумки подарок старого монаха и переложил в мягкий пакет с ручками, рассчитывая, что полистаю церковную книгу во время полета. Свою большую дорожную сумку с вещами я сдал в багаж. Но после плавного отрыва самолета от взлетной полосы я задремал и проспал до самой посадки. Пакет с толстой книгой весь полет простоял у меня в ногах под креслом.

В багажном отделении аэропорта мне долго не выдавали сумку. Все прилетевшие со мной пассажиры этого рейса давно уехали, а я, потеряв всякое терпение, все еще ждал свои вещи. Уже не надеясь получить обратно большую черную дорожную сумку, я увидел ее в руке направлявшегося ко мне милиционера, который, подойдя ко мне, вежливо извинился и пояснил, что ктото хотел украсть мои вещи, но стражи порядка вовремя вмешались. Злоумышленников задержать не удалось. Милиционер попросил проверить содержимое. Все как будто было на месте. Все, кроме купленной в монастыре Библии. Но я не очень расстроился, потому как был рад, что мне вообще вернули сумку. Уже дома я не обнаружил и фотографии. Той самой, что стояла в келье друга. Вот это меня по-настоящему огорчило.