Читать онлайн Нубийцы. Могущественная цивилизация древней Африки бесплатно

Охраняется Законом РФ об авторском праве. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Впервые интерес к Мероэ у меня проявился во время поездки в Судан в 1947 г., когда меня взял туда с собой мой друг А.Дж. Аркелл, бывший в то время моим руководителем. Тогда, как, впрочем, и до совсем недавнего времени, мало кто слышал об этом месте и еще меньше людей испытывали к нему какой-либо интерес. Ныне же это название все чаще упоминается среди большого числа ученых, работающих над историей Африки и занимающихся проблемами мероистики.

Поскольку о самом Мероэ мало известно, то моя книга призвана дать читателю обзор современного состояния знаний об этой стране, и, хотя она писалась слишком долго, но в этом имелось и нечто положительное: за последние пять-шесть лет значительно прибавились наши знания и углубилось понимание мероитской истории и культуры.

Книга не может претендовать на исчерпывающую полноту – ограниченность объема не позволила подробно изложить и охарактеризовать имеющийся в моем распоряжении исторический материал. Но я постарался дать общий обзор того, что мы на сегодняшний момент знаем об этой малоизученной части Африки в критический момент ее истории.

Глава 1

ОТКРЫТИЕ МЕРОЭ

Цивилизация древнего государства Мероэ долгое время оставалась мало кому знакомой из тех, кто интересовался историей античного мира. Хотя она и процветала в период с VI в. до н. э. до начала IV в. н. э. в южном Египте и на территории современного Судана, но оказалась, в сущности, забытой и неизученной вплоть до наших дней.

Сравнительно незначительный интерес к этому региону объясняется частично его географической удаленностью, которая привела к тому, что вплоть до совсем недавнего времени редко кто из ученых посвящал себя изучению этого периода времени и этого региона (рис. 1); сыграл и свою роль ошибочный взгляд, согласно которому Мероэ было всего лишь периферийной и варварской копией Египта фараонов, которая не внесла никакого вклада в общемировую культуру и не имела какого-либо значения для развития всемирной цивилизации (рис. 2). Настоящая книга призвана показать, что в свое время Мероэ было мощным государством, много сделавшим для развития материальной и духовной культуры африканского континента.

В античном мире Мероэ было хорошо известно. Первым писателем античности, упомянувшим Мероэ, был Геродот, хотя и более ранним авторам было известно в общих чертах об эфиопах, людях с «сожженными лицами», что весьма близко перекликается с арабским названием – Судан (от Beled es Sudan, «страна черных»), которое и стало названием страны в наше время. Геродот, чье описание известного к тому времени мира было опубликовано около 430 г. до н. э., один том целиком посвятил долине Нила. Он побывал в Египте и в ходе своего путешествия проник на юг, вплоть до города Элефантины, современного Асуана, который он описал как пограничный город между Египтом и Эфиопией и под которым он понимал Мероитское государство.

Рис. 1. Долина Нила

Это был самый южный пункт путешествия Геродота, но он, разумеется, встречал мероитов в Асуане, и можно не сомневаться в том, что большая часть приводимой им информации была получена от них. Его географическое описание далеко не полное, но в принципе достаточно точное. Он прослеживает изгибы течения Нила и хорошо информирован о Четвертом пороге, где, как он сообщает, необходимо высаживаться на берег и сорок дней идти посуху, так как подводные скалы делают продвижение по воде невозможным. Столь долгий срок путешествия вдоль непроходимого на лодке, участка течения реки представляется слишком продолжительным, но это некоторое преувеличение может быть объяснено стремлением мероитов отпугнуть иностранцев от проникновения в их страну. Затем, после двенадцати дней движения на лодке, путешественники попадали в Мероэ, которое аборигены называли столицей «других эфиопов».

После продвижения вверх по течению реки той же продолжительности, какая требуется на путешествие от Элефантины до Мероэ, человек попадал в «страну дезертиров», так называемых «асмах». Это были египтяне, дезертировавшие из армии фараона Псамметиха II[1] во время его кампании в Судане в 591 г. до н. э. Этнографами было сделано много предположений о местонахождении района, населенного этими дезертирами, одна из самых последних гипотез гласит, что они поднялись вверх по течению Белого Нила и обосновались в южном Кордофане, неподалеку от Бар-эль-Газала.

Рис. 2. Мероитское царство

Рис. 3. Сцена из сельской жизни, выгравированная на бронзовой чаше из Каранога

В третьем томе Геродот повествует о деятельности персидского царя Камбиза[2], который отправил своих соглядатаев узнать, имеет ли место «трапеза Солнца» в стране Эфиопии. Если такие соглядатаи и в самом деле были посланы, то, вероятнее всего, для разведки местности перед будущей военной экспедицией. Геродот сообщает, что эта «трапеза» происходила на лугу, за окраиной города Мероэ, куда городские служащие каждую ночь выносили вареное мясо. В течение дня каждый желающий мог его есть. Рассказ этот, по всей вероятности, соответствует действительности, поскольку известно, что обожествление Солнца было одним из культов, существовавших в Мероэ, и Гэрстенг[3] во время своих раскопок открыл храм неподалеку от города, что вполне соответствует местоположению «за окраиной», в котором, как он считает, и отправлялся культ Солнца.

Остальная же информация, которую сообщает нам Геродот, носит несколько мифологический характер. Он рассказывает о том, как соглядатаи Камбиза предстали перед эфиопским царем с различными подношениями – пурпурной мантией, золотым ожерельем, амфорой вина и прочими дарами, но не смогли ввести царя Мероэ в заблуждение. Он поведал им, сколь могущественна его страна, и передал соглядатаям лук, который, как он сказал, персидский царь может попытаться натянуть, хотя он и сомневается, что это тому удастся сделать. Еще он рассказал посланцам Камбиза о долгой жизни людей в его царстве, которые живут до 120 лет, питаясь вареным мясом и молоком. Им были показаны церемония «трапезы Солнца» и другие чудеса, после чего посланцы вернулись к своему персидскому владыке. По их возвращении Камбиз со своей армией выступил в поход против Эфиопии, но нашел эту страну такой суровой, что повернул обратно, даже не достигнув ее столицы.

В дальнейшем о Мероэ нет никаких упоминаний на протяжении почти 400 лет, вплоть до Диодора Сицилийского[4], который описывает течение Нила и сообщает, что его истоки находятся в Эфиопии и что он проходит через ряд каменистых порогов. На Ниле имеется несколько островов, в том числе один, известный как Мероэ. Диодор как курьез отмечает, что город с тем же названием был обнаружен Камбизом. В описании Мероэ как острова нет противоречия: этот район с трех сторон окружен водами реки, поэтому он часто упоминается как «остров Мероэ».

Весь третий том его книги целиком посвящен Эфиопии – так классические авторы называли территорию современного Судана. Для нас интерес представляет описание ритуального убийства царя Мероэ жрецами. Диодор сообщает, что этот обычай подошел к концу в период правления царя Эргамена, современника Птолемея II Египетского; Эргамен, который, по его словам, был приобщен к греческой культуре и не чуждался философии, привел свои войска к храму и перебил жрецов. Можно предположить, что Эргамен получил образование у греков в Египте, но прямых свидетельств этого в тексте нет.

Другим греческим писателем, который сообщает нам важные сведения об этом регионе, является Страбон[5]. В его труде «География», написанном около 7 г. до н. э., собрана информация о Египте и Эфиопии с 25-го по 19 г. до н. э., то есть в период его жизни в Египте. Он сообщает нам, что проделал путешествие на юг до Фил, следующего города за Сиеной (Асуаном), вместе со своим другом, римским губернатором.

Основное внимание Страбон уделяет географическому описанию местности, во многих отношениях весьма точному. Как и Диодор, он называет Мероэ островом и сообщает, что эта местность расположена выше (то есть выше по течению) того пункта, где Астабора (река Атбара) впадает в Нил. Он также упоминает о месте слияния Нила и Астасобаса, что означает слияние нынешнего Голубого и Белого Нила в районе Хартума, почти в 120 милях далее к югу.

Страбон сообщает целый ряд интересных подробностей, хотя и не совсем верно. Так, он говорит, что в Мероэ не бывает дождей, однако в действительности некоторое количество осадков выпадает почти каждый год, хотя несколько севернее дожди весьма редки. Он приводит много отдельных штрихов из быта местного населения, сообщая, что основой их жизни является просо, из которого они делают также и питье. Это имеет место до сих пор – напиток этот представляет собой род местного пива, который в современном арабском языке Судана носит название marisa. Большую часть местных жителей, читаем мы у Страбона, составляют бедные кочевники, передвигающиеся с места на место со своими стадами, – это и ныне справедливо в отношении многих жителей Батана (современное название «острова Мероэ»). Он сообщает также, что в этих местах нет фруктовых деревьев, за исключением финиковых пальм, и много других весьма верных наблюдений. Упоминает Страбон также и дезертиров, говоря, что они живут в месте, называемом Тенессис, которое не поддается идентификации. Он также считает Камбиза значительным лицом для Мероэ, поскольку именно он дал городу это название. Самой важной информацией о Мероэ, которую мы получаем у Страбона, является его сообщение о войне между Мероэ и римлянами в период пребывания Гая Петрония в должности римского префекта Египта (с 25-го по 21 г. до н. э.). Подробности этой войны будут приведены ниже, а пока заметим, что в описании хода этой кампании Страбон сообщает, что во главе мероитской армии стоял генерал Кандак, о котором мы знаем из других античных источников. В течение долгого времени слово «Кандак» понималось как имя собственное. Ныне же, по изучении мероитских источников, мы узнаем, что это было не имя, а скорее звание или титул, значение которого не вполне ясно, скорее всего, это нечто вроде «государя». В мероитских надписях оно встречается в нескольких местах, из которых важнее всего наскальная надпись из Кавы – в ней имя Аманиренас следует за титулом «кандак». Вероятно, она была царицей, правившей во время римского вторжения. Древнегреческий писатель Дио Кассий вкратце упоминает эту кампанию и также говорит о предводителе мероитов «кандаке».

Плиний в своей «Естественной истории» (VI.35) также упоминает о Мероэ и сообщает о кампании Петрония, дает ряд географических описаний и перечень городов этой страны, большинство из которых остаются не отождествленными и которые еще во времена Плиния уже не существовали. Источником этих сведений, по его словам, было донесение отряда преторианской гвардии, который был отправлен в Эфиопию императором Нероном в 61 г. н. э.

История этой экспедиции представляет интерес. Численность отряда нам неизвестна, но командовал им трибун, так что вряд ли отряд был небольшим. Плиний сообщает о пути следования в Мероэ и приводит слова участников экспедиции о том, что вокруг собственно Мероэ растет более яркая зелень, ближе к горизонту можно различить нечто вроде лесов, а на земле заметны следы носорогов и слонов. Более яркая зелень, действительно, появляется там, где и в самом деле начинается область с более обильными осадками, а Мероэ расположено в границах этой области. В наши дни лесов там уже больше не существует, но растет много деревьев, и можно не сомневаться, что до того, как деятельность человека опустошила окрестности города, весь этот регион был гораздо более лесистым. Слонов и носорогов также больше не наблюдается, но нет причин, по которым они не могли существовать здесь в былые времена. Изображения слонов в мероитском искусстве весьма часты, поэтому нет сомнений в том, что для жителей этой территории они представляли собой весьма знакомое зрелище. Плиний также утверждает, что город Мероэ расположен в семидесяти милях от того места, где они пересекли границу «острова» (предположительно от форсирования отрядом реки Атбара), и эта оценка близка к истине. В самом городе, повествует он, возвышается храм Амона[6], а страной правит царица, которую он называет «кэндас». Это имя, говорит Плиний, передается от царицы к царице, и этим он гораздо больше приближается к истине, чем другие писатели.

Постоянство традиции, согласно которой правителем Мероэ была всегда царица, довольно любопытно. О ней говорится также и в единственном упоминании о Мероэ в Новом Завете, где в книге Деяний святых апостолов (VIII: 26 – 39) рассказывается о том, как Филиппом был окрещен «муж Ефиоплянин, евнух, вельможа Кандакии, царицы Ефиопской». Это является еще одним свидетельством того, как широко была распространена осведомленность о Мероэ в первые века нашей эры. Мы знаем, что в Римской империи правителем обычно был мужчина, хотя и женщина играла весьма значительную роль в обществе и часто изображалась на стенах храмах и погребальных надгробиях. Свидетельство же о том, что Мероэ правила царица, должно отражать ту значительную роль, которая принадлежала женщинам в мероитском обществе.

Еще одно сообщение об экспедиции в Судан мы находим у Сенеки, который пишет со слов двух центурионов, что они совершили экспедицию по приказу императора Нерона, которая должна была найти истоки Нила. Они утверждали, что с помощью царя (на этот раз не царицы) они отправились в самое сердце Африки и добрались до обширных болот, причем река была так покрыта растительностью, что по ней могла пройти лишь лодка с одним человеком. Похоже, что это является первым известным нам свидетельством о местечке Судд на юге Судана, где заросли на реке становились главным препятствием для всех позднейших исследователей. В сообщении говорится также, что эти люди видели две скалы, из которых изливался поток – исток Нила, но, несмотря на все попытки, это место так и не удалось идентифицировать.

В свое время было общепризнанным мнение, что эти два сообщения относятся к одной и той же экспедиции и что вариант Сенеки более точен, поскольку, по его словам, он слышал приводимые им сведения из уст самих ее участников. В современных же публикациях, однако, существует предположение, что это описания двух самостоятельных экспедиций с различными участниками. Плиний сообщает об отряде преторианцев под командованием трибуна, тогда как у Сенеки речь идет только о двух центурионах. Задачи экспедиций представляются различными: у Плиния речь идет о военной рекогносцировке местности, а у Сенеки об исследованиях истоков Нила. Сенека пишет о том, как, после появления в Мероэ, участники экспедиции получили помощь царя для дальнейшего следования к югу, в то время как трибун Плиния утверждает, что во главе страны находилась царица.

Хотя и другие античные авторы пишут о Мероэ, они ничего не прибавляют к нашим познаниям об этой стране, либо вскользь упоминая о ней, либо приводя сведения совершенно мифического характера. Но и эти разбросанные упоминания свидетельствуют о том, что мероитское государство было хорошо известно в Римской империи и сохраняло немалое значение по крайней мере до конца II в. н. э. Ювенал упоминает о нем дважды; в первый раз говоря о том, что женщины Мероэ имеют большие груди (что было реалией мероитской жизни, ясно представленной на храмовых барельефах), и в другом месте, сообщая о том, что некоторые суеверные женщины отправлялись в Мероэ за священной водой, которой они кропили храм Исиды в Риме.

Мероэ упоминается также и в отдельных литературных произведениях, из которых самым известным является «Эфиопика» Гелиодора[7]. Эта повесть, написанная в III в. н. э., свидетельствует о том, что ее автор знал о Мероэ, поскольку он сделал главной героиней повести дочь царя. Описания местной жизни, приведенные в ней, ничего нового не добавляют к нашим знаниям о Мероэ, но автор сообщает, что мероиты внешностью отличаются от египтян и персов, а его описание осады Сиены[8] донесло до нас память о нападении мероитов на этот город. Он также слышал нечто о военной тактике мероитов и описывает использование легковооруженных троглодитов в качестве лучников.

Этим ограничиваются наши знания о Мероэ из авторов античности, но для нас важно их свидетельство о том, что, несмотря на географическую отдаленность Мероэ от основных центров цивилизации античного мира, о нем знали в древности и поддерживали связи между Средиземноморьем и Верхним Нилом. Мы находим сведения о посольствах мероитов в Рим в наскальных надписях из Додекэшонаса[9], а также в сообщениях Страбона о миссии к Августу на Самосе[10], направленной мероитами после поражения, нанесенного им Петронием. Путешественники из Средиземноморья в Мероэ не оставили об этом никаких сведений, кроме приведенных Сенекой, и никаких следов их поездок обнаружить не удалось, хотя наличие предметов из Средиземноморья в мероитских погребениях свидетельствует о том, что торговля между этими регионами существовала. Двумя исключениями из этого ряда являются барабан колонны из Мероэ, находящийся ныне в Ливерпуле, надпись на котором, до сих пор не опубликованная, представляет собой греческий алфавит и свидетельствует о попытках приобщить мероитских детей к элементам греческой культуры; сюда же относится и приводимая в литературе (рис. 4) надпись из Муссаварат-эс-Софры:

BONA FORTUNA DOMINAE

REGINAE IN MULTOS AN

NOS FELICITER VENIT

E URBE MENSE APR

DIE XV VIDI TACITUS

Текст в публикациях приводится обычно в таком виде, но многочисленные попытки перевода приносят мало ясности.

После этих более или менее известных сведений о Мероэ наступает полоса забвения. Никаких дополнительных знаний о стране не удается добыть до тех пор, пока в этом регионе уже в сравнительно близкие к нам времена не появляются европейские путешественники и археологи. Общее забвение Африки, которое существовало в науке вплоть до значительных работ по ее изучению, предпринятых в конце XVIII и в XIX в., коснулось и древнего Мероэ, и даже местоположение его столицы было забыто, пока Джеймс Брюс[11] (1730 – 1794) не предпринял путешествия в эти места в 1722 г. (ошибка в тексте, он не мог путешествовать за восемь лет до своего рождения. Энциклопедия «Британника» дает период его путешествия в эти места 1770 – 1772 гг. – Примеч. пер.).

Рис. 4. Латинская надпись из Мусавварат-эс-Софры

Брюс возвращался после своего двухгодичного пребывания в Абиссинии[12] и поднялся от Сеннара[13] вверх по Голубому Нилу, где он некоторое время пробыл при дворе короля Фанджа[14]. Его маршрут проходил по Голубому Нилу, а затем вниз по течению реки, ниже того места, где он сливается с Белым Нилом и где ныне располагается город Хартум. В ходе своего путешествия к северу от этого места по восточному берегу реки он миновал селение Бегаравийя и развалины Мероэ, где он увидел «груды разрушенных пьедесталов и обломков памятников» и записал в своем дневнике: «Невозможно отделаться от мысли, что это и есть город Мероэ античности». Довольно странно, что ему не удалось заметить пирамид, хотя они ясно видны на возвышенности, проходящей несколько дальше к востоку. Его предположение о том, что руины, виденные им, принадлежат древнему Мероэ, основывалось на его знании античных авторов, но предположению суждено было дожидаться подтверждения более ста лет.

В апреле 1814 г. Буркхардт[15] также миновал это место, двигаясь от Дамера к Шенди, но не понял значимости его руин, объясняя это тем, что не имел возможности для более подробного исследования. Он записал в своем дневнике:

«…Мы миновали холмы, состоявшие из мусора и красных обожженных кирпичей; они были примерно восьмидесяти шагов в длину и тянулись вдоль полосок вспаханной земли на протяжении по крайней мере одной мили, поворачивая затем к югу и пропадая там из виду. Кирпичи были очень грубой работы, куда более грубой, чем сейчас их делают в Египте. Холмы эти напоминали внешне остатки стены, хотя от них осталось очень мало того, на основании чего можно было сделать такое заключение. Справа и слева от нас мы видели фундаменты зданий, среднего размера, сложенные из тесаного камня. Они были единственными остатками античности, которые я смог открыть; не смог я и рассмотреть камней, разбросанных там и сям среди куч мусора, насколько хватало взгляда. Более тщательное изучение и привело бы, быть может, к интересным открытиям, но, поскольку я двигался вместе с караваном и вез с ним удивительные вещи из Тебе[16], у меня не было никакой возможности исследовать их».

Следующими посетителями этих мест, оставившими сведения о них, были те, что пришел в Судан в составе турецко-египетской армии, направленной сюда вице-королем Египта Мохаммедом Али, под командованием своего сына Исмаила, в 1820 г. В составе этой экспедиции было несколько европейцев, среди них два француза, которые интересовались, в частности, античными древностями и оставили важные сведения о местностях, которые они видели. Из этих двух больше известен Калью, опубликовавший записки о своем путешествии в 1826 г.

В отличие от Брюса, Калью интересовался архитектурой и появился в этих местах с целью подробного исследования такого рода памятников. В 1821 г. он посетил Мероэ, где изучил и описал пирамиды, а также место, на котором расположен сам город. Затем он проследовал далее к югу, добравшись до Сеннара. На обратном пути в марте и апреле 1822 г. он направился к юго-востоку от Шенди, чтобы побывать в Наге и Мусавварат-эс-Софре. В каждом из этих мест он провел по нескольку дней и со своей обычной тщательностью снял их планы и сделал рисунки. Публикация его работы в 1826 г. привлекла внимание ученого мира к этим ранее неизвестным памятникам.

Линан де Беллефон, несколько опередивший Калью, значительно менее известен. Его дневник был опубликован сравнительно недавно[17], тогда как большинство из его прекрасно выполненных планов и рисунков остаются неопубликованными. Впервые он прошел через развалины Мероэ в ноябре 1821 г., но не остановился, намереваясь снова побывать в этом районе на обратном пути после своего пребывания в Сеннаре, располагавшемся много южнее. Он возвратился в эти места в феврале 1822 г. и, остановившись в Шенди, оставался в этом регионе до 2 апреля, вплоть до того дня, когда пустился в обратный путь на север, в Египет. Он, как и Калью, подробно изучал монументы, делая планы и зарисовки. Побывал он и в Мусавварат-эс-Софре, став первым европейцем, посетившим это место, где он задержался на три дня, делая зарисовки и планы. Он также скопировал многие из настенных надписей и оставил запись о своем посещении этого места, вырезав ее на западной стене центрального храма.

Линан возвратился в Шенди и несколькими днями позднее отправился в Нага, где он снова делал зарисовки. Вернувшись в Шенди, 24 марта он вышел из него, направляясь к северу, и на следующий день достиг селения Бегаравийя, на месте которого располагался город Мероэ. Большую часть времени Линан провел у пирамид, где он снова снял великолепный план и сделал ряд зарисовок как самих пирамид, так и некоторых рельефов на находящейся неподалеку от них погребальной часовне. Эти зарисовки двух первых путешественников, увидевших эти места, представляют собой очень большую ценность, демонстрируя нам состояние сохранности памятников в то время, и доносят до нас многие значительные детали, исчезнувшие с тех пор.

Следующим европейцем, побывавшим в этих местах, о котором до нас дошли сведения, был англичанин Хокинс, путешествовавший по Судану в 1833 г.; подобно Калью и Линану, он интересовался древностями и описал многие из монументов. Хокинс прибыл в Мероэ в марте 1833 г., посетив также и Мусавварат-эс-Софру, которую он счел «…последним архитектурным достижением народа, величие которого уже миновало, чей вкус испорчен, а все проблески знаний и цивилизации уже померкли. Изящные пирамиды Мероэ в отношении вкуса и исполнения стоят столь же далеко от громадных, но хаотичных руин Вади-аль-Аватейба, как лучшие из скульптур Фив времен Рамзеса II отличаются от безвкусного стиля времен Птолемея и Цезарей».

После Мусавварат-эс-Софры Линан побывал в Вадбен-Наге, но не добрался до храмов Нага, поскольку его художник отказался сопровождать его, испуганный слухами о появлении львов, сам же Хокинс, похоже, был несколько стеснен в средствах и времени. Поэтому он вернулся более северным маршрутом, пересекая пустыню Байюда. Снова достигнув реки, он направился к Джебель-Баркалу, где сделал зарисовки руин и побывал у пирамид Нури.

Интерес, вызванный этими открытиями, был значительным, а слухи о сокровищах, скрытых в пирамидах, стали причиной по крайней мере одной раскопки, произведенной в них. Ее осуществил Ферлини, итальянский доктор медицины на египетской службе, в 1834 г. Ферлини был убежден, что в пирамидах можно найти сокровища, и поведал, что он снял вершины нескольких из них и, если верить его сообщениям, нашел изрядную добычу в виде сокровищ в пирамиде, известной под номером 6 и стоящей на северном кладбище.

В 1842 – 1844 гг. Королевская экспедиция Пруссии под руководством Лепсиуса[18] прошла маршрутом через Египет и Судан и подробно описала большое количество памятников. Лепсиус был сведующим ученым и обладал гораздо большими знаниями египетской истории, чем кто-либо из его предшественников в этих местах. Он понимал значение цивилизации, которую исследовал, но лишь после раскопок, проведенных Гарстэнгом в городской черте Бегаравийи, было окончательно установлено место расположения известного по авторам античности Мероэ.

Гарстэнг, работавший здесь с 1910-го по 1914 г., пока его не остановила начавшаяся Первая мировая война, произвел обширные раскопки в самом городе, около храма Солнца и Львиного храма, а также погребений на равнине между городом и песчаниковой грядой, на которой были возведены пирамиды. Пирамиды эти, являющиеся гробницами королевской фамилии правителей Мероэ, были раскопаны Райснером в период с 1920-го по 1923 г. Он также произвел раскопки королевских пирамид в Курру и Нури. Результаты раскопок были опубликованы Доу Данемом. В 1907 – 1908 гг. Вулли и Макайвер вели раскопки в египетской части Нубийской пустыни неподалеку от Ареика и Каранога, ставшие первыми современными раскопками Мероэ. В 1910 – 1913 гг. Гриффит производил раскопки в районе Фараса, где очень большое погребение дало нам представление о мероитской керамике.

В период между войнами интерес археологии к Мероэ несколько ослабел, хотя важные материалы о более ранней истории этого региона были добыты в ходе раскопок экспедицией Оксфордского университета в районе Кавы. В последние годы наблюдается оживление интереса к этому региону, о чем свидетельствуют раскопки Хинце около Мусавварат-эс-Софры и работы Веркора и Тхабита Хассана около Вад-бен-Наги. Сооружение Асуанской плотины вызвало значительное оживление археологической активности в Нубии, что нашло выражение в раскопках нескольких мероитских погребений и заброшенных поселений. В 1965 г. университет Ганы начал новые раскопки города Мероэ, которые были продолжены под эгидой Хартумского университета.

На основе ранних сведений античных авторов и по результатам раскопок более позднего времени могут быть воссозданы отдельные черты культуры древнего Мероэ. В отличие от Египта времен фараонов, она пока еще не может поведать сама о себе, и, пока мероитский язык не станет доступен нам, лишь работы археологов будут способны проливать свет на эту древнюю африканскую цивилизацию.

Глава 2

ПРАВИТЕЛИ И ИХ ХРОНОЛОГИЯ

Возникновение мероитского государства восходит к периоду египетского проникновения, и для того, чтобы понять влияние египетской культуры на все аспекты мероитской жизни, необходимо бросить взгляд на эту раннюю историю.

Египет так или иначе правил значительной частью региона, который позднее стал мероитской территорией в течение по крайней мере 1500 лет, и в первый раз завоевал этот район в период Среднего царства (ок. 2000 – 1700 гг. до н. э.), когда возле Второго порога была возведена знаменитая цепь фортов в качестве пограничных укреплений. Период этот окончился с уходом отсюда египтян, вызванным, возможно, необходимостью отразить вторжение гиксосов[19]. В период Нового царства (ок. 1580 – 1100 гг. до н. э.) начинается новый этап египетских захватов, и под власть фараонов попадает значительно большая территория вверх по течению Нила, вплоть до Четвертого порога. В ходе этого этапа были построены города и возведены храмы, создана египетская администрация.

Хотя известны надписи Тутмоса I в местечке Кургус, расположенном несколько выше по течению Третьего порога Нила, представляется все же, что именно этот порог стал истинной границей оккупации и что поэтому город Напата обрел свое существование в качестве важного административного центра. Расположенный неподалеку от него холм Баркал, возвышающийся на равнинном берегу реки и являющийся заметным природным ориентиром, получил важное религиозное значение: не позднее периода XIX династии у его подножия был возведен храм в честь бога Амона. В нем служила группа жрецов, изначально бывших египтянами, хотя позднее в группе могли появиться и местные уроженцы.