Читать онлайн Стихотворения бесплатно
- Все книги автора: Андрей Дементьев
© Дементьев А. Д., 2014
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
* * *
По строкам моей жизни
* * *
Есть что вспомнить. И о чем поразмышлять
Я бесконечно благодарен своим родителям за то, что они встретились когда-то в Твери и этот живописный край стал моей родиной. Малой, как теперь говорят. Именно в Твери я написал стихи, где есть такие строки:
- Нас в детстве ветры по земле носили…
- Я слушал лес и обнимал траву,
- Еще не зная, что зовут Россией
- Тот синий мир, в котором я живу.
Как раз посреди России и стоял наш небольшой дом с мезонином, где я провел лучшие годы своей жизни – детство, отрочество и юность. Неподалеку была Волга. Наверное, благодаря ей я с малых лет пристрастился к плаванию и гребле, а зимой к конькам и лыжам. Спорт ковал из меня сильного парня. Не будь спортсменом, вряд ли бы мне удалось спастись, когда однажды я провалился под волжский лед, где до меня уже тонули неосторожные земляки.
Сейчас наш деревянный домик хранится лишь на семейных фотографиях. А на улице, носящей имя великого писателя М. Е. Салтыкова-Щедрина, жившего когда-то неподалеку, поднялись многоэтажные дома. Среди них одиноко бродят мои воспоминания о довоенных мальчишеских радостях, о горьких испытаниях войны и первых литературных увлечениях. Рядом с нашим домом, метрах в двадцати от него, располагалось когда-то кавалерийское училище, курсантом которого был С. Я. Лемешев. Отсюда он уехал учиться в Московскую консерваторию. И я хорошо помню, как великий певец каждый год приезжал в родную Тверь, давал концерты для своих земляков в местном Колонном зале. Именно ему я обязан ранним увлечением музыкой – как классической, так и народной. Я рос среди мелодий. Мои дед и мама, которые хорошо пели, были страстными поклонниками Лемешева. И эта любовь передалась мне. В нашем доме бесконечно звучали арии и романсы в исполнении Сергея Яковлевича. Старенький патефон просто изнемогал от перегрузок. Может быть, потому на мои стихи написано так много песен, что с детства я почувствовал ритм и внутреннюю музыку слова.
Был у меня еще один отчий дом, в деревне Старый Погост, куда каждое лето я уезжал на каникулы к бабушке. Места там поразительные – маленькая речушка извивалась между обрывистыми берегами, с которых мы прыгали в прохладную и прозрачную воду, местами заросшую кувшинками и белыми лилиями. А «русский лес до небес» манил нас, мальчишек, своей загадочной зеленой тишиной и, конечно же, грибами и ягодами. Все это стало потом моей поэзией…
В 1936 году я пошел в школу, сразу отстав по болезни на целых два месяца. Но учился хорошо. Наши учителя были добры к нам и терпеливы. И хотя из детства мы перешли в войну и жизнь посуровела, она не стала для нас менее дорогой.
Уроки в те годы начинались со сводок Совинфорбюро, и карта, висевшая в нашем классе, была утыкана красными и синими флажками. Все жили тогда фронтом…
И, когда пришла долгожданная Победа, я уже заканчивал школу, сдав экстерном девятый класс, чтобы скорее стать самостоятельным. Потому что жили мы трудно и бедно. Мама одна воспитывала меня. Отец был арестован по печально знаменитой тогда 58 статье. Именно из-за отца и его братьев, которые тоже мотались по тюрьмам и лагерям, мне было отказано в поступлении сначала в Военно-медицинскую академию, а потом в Институт международных отношений.
Я поступил в Калининский педагогический институт (ныне Тверской государственный университет), откуда через три года по рекомендации известных советских поэтов Сергея Наровчатова и Михаила Луконина перешел в Литературный институт, выдержав творческий конкурс (15 авторов на одно место). Все эти нелегкие годы я чувствовал себя счастливым человеком. Еще бы! Быть студентом всемирно известного Литинститута – это ли не счастье для пишущего юнца?! Нам преподавали классики – Валентин Катаев, Константин Паустовский. Мы слушали лекции Твардовского, Симонова, Эренбурга, Исаковского, Бонди, Маршака… Но стихи писались тяжело, потому что надо было догонять упущенное в войну время, когда мы не имели возможности ни много читать, ни ходить на спектакли, ни вообще нормально жить.
С дипломом Литературного института я вернулся в родной город Калинин и только там почувствовал себя поэтом. Стали выходить книги, пришла известность. Все давалось нелегко – днем я трудился в редакции, ночью писал. А годы-то совсем молодые. Хотелось и погулять, и за девчонками поухаживать. И спорт не бросать. Я женился, родилась дочь Марина… Но все больше меня тянуло в Москву. Я понимал, что центр поэтической вселенной там, в столице. Помню, как-то заговорил об этом со своим земляком и старшим другом Борисом Николаевичем Полевым. Он гениально ответил: «Переезжайте в Москву, старик. Но помните, Москва – жестокий город. Пройдет стадо бизонов, на морде одни копыта останутся. Выдержите?»
Я выдержал. И работу в аппарате ЦК ВЛКСМ, где жили по непривычным мне законам бюрократии, но где в то же время учили меня мужскому братству и закаляли характер. И улюлюканье некоторых собратьев по перу вослед моей книге «Азарт», удостоенной в 1985 году Государственной премии СССР. Выдержал и предательство друзей, оставивших меня на другой же день, как я перестал быть главным редактором журнала «Юность», где они все так охотно печатались.
Но хорошего было больше. Были незабываемые поэтические вечера в Политехническом и в Лужниках, в сельских домах культуры и в знаменитом зале Чайковского. Двадцать один год я отдал журналу «Юность», который в те времена был поистине властителем дум. Каждый день я приходил в редакцию в ожидании чуда… И чудес хватало. Их творили наши авторы – Борис Васильев и Владимир Амлинский, Анатолий Алексин и Владимир Войнович, Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко… Всех не перечтешь. Но главное – мы, как повивальные бабки, принимали роды новой литературы: Тоболяк, Поляков, ершистые поэты из завтрашней классики. Сейчас я вспоминаю о тех годах с нежностью и грустью. А моя личная творческая жизнь шла своим чередом. Выходили книги. Стихи переводились на разные языки. Меня награждали, избирали, как водится, завидовали. Вся страна слушала и пела наши с Женей Мартыновым песни – «Отчий дом», «Лебединая верность», «Аленушка». Незаметно я становился мэтром в общем музыкальном доме. На мои стихи писалось все больше и больше песен. Арно Бабаджанян, Раймонд Паулс, Владимир Мигуля, Евгений Дога, Павел Аедоницкий были моими соавторами. Да и не только они. Я стал получать немалые гонорары. Популярность в те годы в стране Советов оплачивалась высоко.
В один из моих первых серьезных юбилеев с легкой руки фотокорреспондента ТАСС, опубликовавшего во всех газетах снимок поэтического вечера, к моей главной профессии – поэт – добавилось расхожее слово «песенник». Я испугался этого и перестал писать песни. Тем более что вскоре ушел из жизни мой первый композитор Евгений Мартынов. Меня вовсе не унизило слово «песенник». Просто я почувствовал опасность скатиться в тексты, потому что музыканты были очень уж нетерпеливы. А я привык работать не торопясь, подолгу, и поток меня не устраивал.
А ныне я вновь затосковал по мелодиям и стали появляться мои новые песни, как правило, написанные на стихи из сборников.
За эти годы вышло уже много книг. Последние по датам – «Виражи времени» (издательство «Молодая гвардия») и «У судьбы моей на краю» (издательство «Воскресение») выдержали по нескольку изданий. Меня это радует. И не только потому, что лично я, поэт Андрей Дементьев востребован. А прежде всего потому, что в России возрождается интерес к поэзии вообще, который не подавила наша тяжелая и непредсказуемая жизнь.
Время неумолимо. И жестоко одновременно. Как я гордился своими лауреатскими званиями и правительственными наградами, которые получал в разные годы за творчество, за книги, за труд. А теперь этим никого не удивишь. И больше того – рассмешишь, если вдруг напомнишь. Хотя до самой смерти я буду хранить в душе все то, что мне было дорого в далекие и недавние времена: и любимую, забытую невеждами литературу, и откровенность поэтических встреч, и верность своим стихам, в которых вся моя жизнь с ее взлетами и ошибками. Я не хочу приспосабливаться к тому, что мне не нравится. Не хочу суетиться, пытаясь вернуть или обрести чье-то внимание. Я хочу остаться самим собой и в нынешние времена, как бы они ни перекраивали вечные ценности. И потому в эту книгу я включаю произведения, написанные в разные годы, не боясь выглядеть в них старомодно, не боясь, что не впишусь в сегодняшние стереотипы. Конечно, личные горести и радости не должны выноситься на всеобщее обозрение. Поэтому я многое упускаю из этой исповеди. И благодарю судьбу за то, что получил право от своих читателей сказать в своих стихах все, что сказали бы они, но поручили это сделать мне, Андрею Дементьеву.
Мой двадцать первый век
* * *
«Площадь звезд». Начало века
Моим читателям
- Когда надежда вдруг провиснет
- И вера падает во мне,
- Я вновь читаю ваши письма,
- Чтоб выжить в горестной стране.
- Исповедальная Россия
- Глядит с бесхитростных страниц,
- Как будто сквозь дожди косые
- Я вижу всполохи зарниц.
- За каждой строчкой чья-то доля,
- Мечта, обида или грусть.
- О, сколько в мире бед и боли!
- И как тяжел их горький груз.
- И перехватывает горло
- От этих трепетных страниц.
- Не знаю, кто еще так гордо
- Мог выжить и не падать ниц.
- Благодарю вас за доверье,
- За эти отсветы любви…
- И если я во что-то верю,
- То потому лишь,
- Что есть вы.
«С тех горючих дней «Норд Оста»…»
- С тех горючих дней «Норд Оста»
- Не стихает в сердце боль.
- До чего же было просто
- Завязать с Москвою бой.
- До чего же просто было
- По свободному пути,
- Обернув себя тротилом,
- Прямо к сцене подойти.
- Обандитился наш город…
- И теперь любой хиляк,
- Пьян с утра он иль наколот,
- Может всех перестрелять.
- А менты на перехвате
- Вновь очнутся в дураках…
- Скоро нам страны не хватит
- Уместить свой гнев и страх.
- И тревожно время мчится,
- Словно горькая молва.
- Хороша у нас столица —
- Криминальная Москва.
Тверской пейзаж
- Я люблю апрельские рассветы.
- Над округой – праздник тишины.
- Старый дуб навесил эполеты
- И река полна голубизны.
- Здравствуй, день!
- Побудь еще со мною.
- Воздух льется в душу, как бальзам.
- Этот свет и волшебство лесное
- Расплескались по твоим глазам.
- Скоро вновь сирень раскроет завязь
- И поднимет голубой букет.
- Я опять тебе в любви признаюсь,
- Словно не промчалось столько лет.
- Словно я тебя вчера увидел,
- Увидал нежданно в первый раз.
- Ты надела свой весенний свитер,
- Цвета неба, цвета грустных глаз.
- Ты сейчас, как девочка, прелестна
- В искренней наивности своей.
- Лес расставил на поляне кресла —
- Модную округлость тополей.
- Я люблю апрельские рассветы.
- Я люблю их – если рядом ты.
- Тих наш лес, как в кризисе поэты.
- И красив, как в праздники менты.
«Мы повстречались слишком поздно…»
Ане
- Мы повстречались слишком поздно.
- И я не знаю, чья вина.
- Былая жизнь, как в небе звезды,
- И далека, и холодна.
- Не помяну обидным словом
- Все, что случилось до тебя.
- Былыми бедами не сломан,
- Хотя не раз ломался я.
- И в этой жизни все не просто.
- Уходят годы и друзья.
- Но светят мне земные звезды, —
- Твои небесные глаза.
- Благодарю судьбу и Небо,
- Что без тебя теперь – ни дня.
- Еще за то, что рядом не был,
- Когда любила не меня.
- Когда и я влюблялся часто.
- Но на излете прежних чувств
- Явилось мне такое счастье,
- Что на иное не польщусь.
«Мне снится вновь и не дает покоя…»
- Мне снится вновь и не дает покоя
- Моя Обетованная Земля,
- Где вдоль дорог зимой цветут левкои
- И подпирают небо тополя.
- А небо голубое-голубое.
- И солнце ослепительное в нем.
- Нам, как нигде, здесь хорошо с тобою.
- Со всеми вместе.
- И когда вдвоем.
- И я молю Всевышнего о том лишь,
- Чтоб здесь был мир…
- И ныне, и всегда…
- Вставал рассвет над городом,
- Ты помнишь?
- И угасала поздняя звезда.
- Иерусалим светился куполами,
- Вычерчивая контуры церквей.
- В лучах зари – как в золоченой раме —
- Вновь поражал он красотой своей.
- Еще с тобой мы встретим не однажды
- Библейских зорь неповторимый вид,
- Чтоб сумрак не касался жизни нашей,
- Как не коснулся он моей любви.
Израильские новобранцы
- Провожают девчонки
- Мальчишек в солдаты.
- В боевые заботы,
- В грядущие даты.
- Улыбаются вслед,
- И уходят за ними…
- У войны здесь мужское
- И женское имя.
- На вчерашних невест
- Нежно смотрят солдаты.
- Словно в чем-то пред ними
- Они виноваты.
- А какой будет служба,
- Знает только Всевышний…
- Лишь бы все возвратились
- Под родимые крыши…
«В актовом зале литинститута…»
От студенческих общежитий до бессмертья – рукой подать.
М. Светлов
- В актовом зале литинститута
- Мы сдаем экзамены на самих себя.
- Винокуров Женя, как юный Будда,
- В кресле притих, листки теребя.
- Здесь вся будущая литература —
- Трифонов, Друнина, Соколов…
- Смотрят классики то светло, то хмуро
- На тех, кто их потеснить готов.
- Мы получим с годами свои литпремии
- За книги, за искренность и войну.
- И останемся в том героическом времени,
- Которое нам поставят в вину.
Песенка про клоуна
Памяти Юрия Никулина
- Каждый вечер в цирке грустный клоун
- До упаду веселил народ.
- Цирк всегда при клоуне был полон
- И смеялся от его острот.
- Говорил он – жизнь у нас такая —
- Вместе к счастью мы ее толкаем.
- И твердил с упрямством попугая:
- Все равно я эту жизнь люблю.
- Побудь еще… Манеж тебя зовет.
- И наши души просятся в полет,
- Когда весь цирк перед тобой встает,
- Великий чародей.
- Клоун был похож на Дон Кихота.
- И, когда смеялся от души,
- Мы не вспоминали о заботах
- И за шуткой шли к нему и шли.
- Знал он – все на этом свете зыбко.
- И когда-то умолкает скрипка,
- Но светла была его улыбка,
- Чтобы нам не расставаться с ним.
- Побудь еще… Манеж тебя зовет.
- И наши души просятся в полет,
- Когда весь цирк перед тобой встает,
- Великий чародей.
«Ненадежные друзья…»
- Ненадежные друзья
- Хуже недругов крутых.
- Эти если бьют вподдых,
- Так иного ждать нельзя.
- Надо лишь держать удар,
- Чтобы знали наперед —
- В чью бы пользу ни был счет,
- Мы из племени гусар.
- Ненадежные друзья
- Ненадежностью своей
- Стольких предали друзей,
- Честно глядя им в глаза.
На пиру былых развалин
- Как бы бедно мы ни жили,
- Нас разденут короли.
- Мы в стране своей чужие,
- Словно старые рубли.
- На пиру былых развалин
- Мы остались не у дел.
- Так страну разворовали,
- Что сам Гиннесс обалдел.
- Мы по-прежнему наивны,
- Молча верим в честный труд.
- Но под звук былого гимна
- Снова нашу жизнь крадут.
- У воров богатый опыт —
- Красть под носом у властей.
- А пока их всех прихлопнут,
- Кожу нам сдерут с костей.
- Все боролись с той напастью —
- От Петра и до ЦК.
- Но ворье хитрее власти,
- Если есть в верхах рука.
- Кто-то лечь хотел на рельсы,
- Чтобы жизнь переменить.
- Кто-то нас мечтал по-сельски
- Кукурузой накормить.
- Только жизнь не стала раем,
- Как не стал порукой гимн.
- Власть мы сами выбираем,
- Чтоб потом и выть самим.
- И, намаявшись работой,
- Разуверившись в любви,
- Мы уходим в анекдоты,
- Чтобы слезы скрыть свои.
Песенка о наполеоне
- Однажды император,
- Месье Наполеон
- Покрыл британцев матом,
- Поскольку был пленен.
- На острове Елены
- Он отбывал свой срок.
- И так чурался плена,
- Что с горя занемог.
- Что ж оплошали вы, ваше величество?
- Гения вдруг одолело количество.
- Где это видано, чтоб Бонапарт
- Так опустил свой великий талант?
- Ваше величество, ваше величество,
- Над Ватерлоо стоит тишина.
- Если б могли вы заранее вычислить,
- Чем завершится былая война.
- Тогда бы вы, наверное,
- Все сделали не так.
- Ваш профиль над таверною
- Как стершийся пятак.
- Потомки победителей
- Здесь пиво пьют за вас.
- И двести лет грустите вы,
- Не поднимая глаз.
- Ваше величество, ваше величество,
- Над Ватерлоо стоит тишина.
- Если б могли вы заранее вычислить,
- Чем завершится былая война.
Мертвое море
- В Мертвом море столько соли,
- Сколько мрака в темноте.
- Ты, – как лодка на приколе, —
- Отдыхаешь на воде.
- Под тобою только камни,
- Да просоленный настил.
- А вдали валун, как мамонт,
- Бивни в воду опустил.
- А вдали пустынный берег.
- Иорданская земля.
- Ты не хочешь мне поверить,
- Что сейчас туда нельзя.
- Что обманчив тихий берег.
- И жестоки времена.
- Невзначай еще подстрелят.
- Разбирайся – чья вина.
- Ведь не зря на этом месте
- Был Содом – библейский град.
- И плывет со мною крестик.
- И плывет с тобой мой взгляд.
Видение
- Ни строки за месяц,
- Только суета.
- Мы «тусовки» месим,
- А тетрадь чиста.
- И компьютер дремлет,
- Потушив экран.
- Пролетает время,
- Как аэроплан.
- Ни следа, ни звука.
- Сердце – как изгой.
- Тяжела разлука
- С избранной строкой.
- Но блеснет надежда
- Сквозь мою печаль…
- И шепну я: «Где ж ты,
- Болдинская даль?»
- По закону дружбы,
- По родству души
- Сверху глянет Пушкин.
- Вымолвит: «Пиши!»
- Сквозь густой багрянец
- Я услышу зов.
- И душа воспрянет
- От нежданных слов.
- Муза вспомнит землю
- И окажет честь.
- И душа приемлет
- Этот дар небес.
Счастливчик
- Я выиграть надеюсь
- Престижный миллион,
- Чтоб у дверей халдеи
- Мне стали бить поклон.
- Чтоб все меня любили
- За то, что я богат.
- И в гости приходили,
- Как танки на парад.
- Чтобы по всей округе
- Гремело имя-рек.
- Чтоб брал я на поруки
- Голодных и калек.
- Чтоб важное начальство
- Ждало моих звонков.
- И на экране часто
- Теснил я м-ков.
- А, впрочем, нет резона
- Мне думать про барыш.
- Я жил без миллиона,
- Без киллеров и крыш.
- И он все эти годы
- Жил тоже без меня.
- И ухожу я гордо,
- Монетами звеня.
«Встретил друга…»
- Встретил друга.
- Постояли, помолчали.
- Видно, говорить нам стало не о чем.
- Не попросишь – «Утоли мои печали…»,
- Если у него на них свой перечень.
- Не обижусь.
- Да и он, наверно, не обидится.
- Жизнь такая —
- Все мы ею озабочены.
- Хорошо еще, что удалось нам свидеться.
- Ныне все мы у судьбы чернорабочие.
- Будь здоров, земляк!
- До новой встречи разовой.
- Я в стихи, —
- А ты в свой мир уходишь квантовый.
- Если можешь,
- Никому об этой встрече не рассказывай,
- Потому что оба мы с тобою питекантропы.
Вежливый чин
- Раньше тебя родилась твоя вежливость,
- Все заменив – и порывы, и честь.
- Душу твою я напрасно выслеживал…
- Нету души…
- Только вежливость есть.
- Как же ты вежлив бываешь в общении:
- Просьбе с улыбкой откажешь.
- Солжешь…
- Кто-то, поверив умелому щебету,
- Примет за правду лукавую ложь.
- Ну, а Россия по-прежнему бедствует…
- Стелишь ты мягко, да жестко ей спать.
- И с нищетою бесстыдно соседствует
- Новая знать.
«Мы – дети Пасмурного времени…»
- Мы – дети Пасмурного времени
- На нас лежит его печать.
- В моей душе, как в старом Бремене,
- Устала музыка звучать.
- Но не молчанье удручает,
- А безнадежность тишины.
- Никак корабль наш не отчалит
- От берегов чужой вины.
- А так хотелось выйти в море,
- В его простор и звездопад!
- Где мир приветлив, как «Good morning»,
- И справедлив – как русский мат.
Сказание о Чечне
- Возвратился солдат с Чеченской войны.
- Возвратился к невесте, в былые сны.
- А девчонка ждала его ночи и дни.
- Возвратился солдат живым из Чечни.
- Не стволы бы ему на плечах носить,
- Не кровавую грязь сапогами месить.
- Слава Богу, вернулся живым домой.
- Мир от слез и от горя окутан тьмой.
- Минул век… За окном не пальба, а весна.
- Но не хочет оставить солдата война.
- Он ушел от нее, да она не ушла.
- И по-прежнему ноет ночами душа.
- И опять вспоминает он тех ребят,
- С кем в засаде сидел и ходил в наряд.
- И теперь уже точно – на все времена
- Не оставит солдата былая война.
- И решил он вернуться к друзьям своим,
- Чтобы стало спокойней и легче им.
- И узнали о том и невеста, и мать,
- Что придется опять им солдата ждать.
- Помоги ему, Господи, в том краю,
- Где огнем испытал он судьбу свою.
- Возврати долгожданный покой Чечне.
- Помоги побрататься больной стране.
«Разворована Россия…»
- Разворована Россия.
- Обездолена страна.
- Никого мы не просили
- Жизнь менять и времена.
- Но уже нам жребий роздан.
- И подсунут новый миф…
- Так же вот крестьян в колхозы
- Загоняли, не спросив,
- Как теперь нас гонят к рынку,
- Будто к собственной беде.
- Ты ловись, ловися, рыбка,
- В мутной рыночной воде.
- И уж вы «не подведите»,
- Олигархи-рыбаки…
- Я иду к строке на митинг,
- Всем запретам вопреки.
Песенка про Булата
- Жил когда-то рядом с нами
- Добрый «бард всея Руси».
- Он оставил нам на память
- Десять песен о любви.
- И когда они звучали,
- Забывали мы печали.
- У экрана или в зале
- Замирала вся страна.
- Вот уже сменился век.
- Но все так же кружит снег.
- И над шумом дискотек
- Песня старая слышна.
- Ах, Булат, прости нас, грешных.
- Мы вступили в тот предел,
- Где не в моде стала нежность,
- О которой ты нам пел.
- Жизнь твоя осталась в песне,
- Значит, мы навеки вместе
- На земле иль в поднебесье.
- Лишь бы голос твой звучал.
- Вот уже сменился век.
- Но все так же кружит снег.
- И над шумом дискотек
- Песня старая слышна.
«Мне б научиться легко расставаться…»
- Мне б научиться легко расставаться
- С тем, что уже не продолжится вновь:
- С эхом недавних похвал и оваций,
- С верностью, не удержавшей любовь.
- Мне б научиться легко расставаться
- С теми, кто предал в отчаянный час…
- С улицей детства в цветенье акаций,
- С песней, которая не удалась.
- Я же пока тяжело расставался
- С тем, с чем проститься настала пора, —
- С музыкой нашего первого вальса,
- С прошлым, что было грядущим вчера.
Мученики моря
- Боже мой!
- Ну до чего ж мы низко пали!
- Не считаясь с милосердием и болью,
- Мы дельфинов приобщаем к бою,
- Обучаем воевать со смертью в паре —
- Мины обезвреживать собою.
- А морские братья искренне нам верят,
- Но доверчивость им дорого обходится.
- Что считать дельфиновы потери,
- Если велено за минами охотиться.
- Бог накажет… И Природа не забудет
- Уготованной дельфинам горькой участи.
- Может, совесть нас когда-нибудь осудит,
- Прежде чем в аду мы будем мучиться.
Непостижимость
- Мы все настолько в Лермонтова вжились,
- Что кажется, нас нечем удивить…
- Но гении – всегда непостижимость…
- И где найти нам Ариадны нить?
- Не понимаю, как в такие лета,
- Когда душа наметилась едва,
- Грядущее величие поэта
- Нам открывали юные слова.
- Как мог он видеть в позапрошлом веке,
- Что «спит земля в сиянье голубом»?
- Еще Гагарин не расставил вехи
- И мир не вхож был в наш небесный дом.
- Как рано он взорвал глаголом темень,
- Чтоб светом обернуться на земле.
- И отступил перед мальчишкой Демон,
- Едва он уличил его во зле.
- Наверное, он был посланец Бога?
- Но почему Господь к нему был строг?
- Оборвалась печальная дорога
- На перекрестке гениальных строк.
- Посланец Бога, он не знал, кем послан.
- И, не сумев предчувствий одолеть,
- Все чаще устремлялся сердцем к звездам,
- Не думая, что звезды – тоже смерть.
- Посланец Неба, жил он по-земному
- И не считал обид своих и ран…
- От бед спасала лишь дорога к дому
- Да живопись возлюбленных Тархан.
Последний вечер Лермонтова
- Похожий на свои портреты,
- Сидел он между двух сестер.
- И, как положено поэтам,
- Был и галантен, и остер.
- Смеялись сестры. Он злословил.
- Верней, задумчиво острил.
- И в каждом жесте, в каждом слове
- Неподражаем был и мил.
- А за окошком краски меркли,
- Ковры темнели на полу.
- И как нахохлившийся беркут
- Мартынов высился в углу.
- Грядущий день его прославит.
- Да слава будет тяжела…
- Слетали звуки с белых клавиш,
- Как с веток птичья ворожба.
Кинжал
Как известно, ссора Лермонтова с Мартыновым произошла в доме генерала Верзилина после безобидной шутки поэта по поводу мартыновского кинжала. Не поняв юмора и не приняв извинений, Мартынов вызвал Лермонтова на дуэль.
- Николай Мартынов
- Приобрел кинжал.
- И себя за это
- Очень уважал.
- Ибо в Пятигорске
- Думали с тех пор,
- Что кинжал за храбрость
- Получил майор.
- А на самом деле
- Было все не так.
- Он купил у горца
- Золотой тесак.
- Украшал кинжалом
- Дорогой бешмет,
- Поразить надеясь
- Пятигорский свет.
- Ничего ж другого
- Не таилось в нем,
- Чтоб пленить собою
- Генеральский дом.
- В тот июльский вечер,
- В горький вечер тот
- Лермонтов был весел,
- Не жалел острот.
- Музыка звучала
- В гулкой тишине.
- Никаких предчувствий,
- Только синь в окне.
- И, когда последний
- Смолк в тиши аккорд,
- Вдруг упала фраза,
- Словно камень с гор.
- Лермонтов не думал
- Обижать его.
- Просто с губ сорвалось
- Больше ничего.
- И хоть добродушен
- Был девичий смех…
- Но ведь над майором,
- Да еще при всех.
- А майор Мартынов
- Так себя любил,
- Что принять ту шутку
- Не хватило сил.
- И тогда был вызван
- На дуэль поэт…
- Впереди остался
- Лишь один рассвет.
- До чего ж нелепо
- Все произошло.
- Но молчало Небо.
- И зверело зло.
Некрополь
После гибели на дуэли Лермонтов был отпет в пятигорской церкви Святого Лазаря и похоронен на местном кладбище. По ходатайству его бабушки прах поэта через несколько месяцев перевезли в Тарханы.
- Пятигорский некрополь.
- Тишина и покой.
- Здесь землею был принят
- Гениальный изгой.
- Белозубый поручик,
- Обреченный пророк,
- Сколько взял он на Небо
- Ненаписанных строк!
- Сколько зорь и закатов
- Без него отцвело!
- На растерянном камне —
- Роковое число.
- А над ним только небо
- Да шуршание крыл,
- И печальные горы,
- Что при жизни любил.
- Он не знал, что недолгим
- Будет этот приют.
- Что в родные Тарханы
- Прах его увезут.
- Но осталось святыней
- Это место навек…
- Грустно кружатся листья.
- Тихо падает снег.
«Я жил вдали от юности своей…»
Ане
- Я жил вдали от юности своей,
- Вдали от красоты тверских пейзажей.
- И кроме грусти – ничего не нажил.
- И кроме лет – не заимел друзей.
- Все это было много лет назад,
- Когда в Москву я из Твери уехал,
- Когда моя наивность, словно эхо,
- Осталась только в памяти цитат.
- И непривычно было мне вдали —
- Иные встречи, помыслы и лица…
- И, если бы не суета столицы,
- Мы раньше бы друг друга обрели.
- Но все у нас свершилось и сбылось,
- И наша жизнь обручена со счастьем.
- Мы много лет своих лампад не гасим,
- Поскольку не дано светить им врозь.
«Для кого-то дружба – тоже бизнес…
- Для кого-то дружба – тоже бизнес,
- Выгодная сделка без потерь.
- Если же итог пойдет на минус,
- Новый друг укажет вам на дверь.
- Сколько раз меня пытались свергнуть
- С дружбы, переставшей быть в цене.
- Было все вначале – лесть и верность.
- До поры, пока ты на коне.
- До поры, покуда ты им нужен,
- Бизнесменам выборочных дружб.
- Я стяну свою печаль потуже
- В ожиданье непорочных душ.
Русская эмиграция
- Ностальгия – чужое, не русское слово.
- Означает тоску по былым временам!
- Но давно на дверях проржавели подковы,
- Что в наследство оставило прошлое нам.
- Как мне жаль их,
- Достойных в своем отречении,
- В неприятии всех этих лживых свобод, —
- Именитых князей и наивной их челяди,
- Без которых неполон был русский народ.
- Как мне жаль,
- Что они не вернулись в Россию…
- И над старой Европой взошли имена
- Тех, кто Родину в сердце озябшем носили,
- Не надеясь, что их еще помнит страна.
- Ничего не пройдет – ни печаль, ни обида.
- И на плитах гранитных – их горестный след.
- Завершилась великая горькая битва —
- Победителей нет.
«Что же это за страна…»
Памяти поэта Валентина Соколова, который тридцать лет своей недолгой жизни провел в лагерях и психушках. В неволе была написана им книга «Глоток озона».
- Что же это за страна,
- Убивавшая поэтов?!
- Ненавистная страда
- И запретов, и наветов.
- Сколько гениальных строк,
- В душах праведных родившись,
- Получали тут же срок,
- Чтоб пропасть в тюремных нишах?
- Мой земляк – тверской поэт,
- Жизнь свою отдавший тюрьмам,
- Через тридцать с лишним лет
- Рассказал, как жил и умер.
- Не вписавшийся в режим,
- Где свободой и не пахло,
- Он был ею одержим,
- Как зеленым ветром пашня.
- Ты прости меня, земляк,
- Что, когда я был в фаворе,
- Ты глотал тюремный мрак,
- Задыхаясь от неволи.
- И хоть я не виноват
- В том, что судьбы грызли волки,
- Ты, наверно, был бы рад
- Встретиться на книжной полке.
«Как важно вовремя успеть…»
- Как важно вовремя успеть
- Сказать кому-то слово доброе,
- Чтоб от волненья сердце дрогнуло! —
- Ведь всё порушить может смерть.
- Как важно вовремя успеть
- Похлопотать или поздравить,
- Плечо надежное подставить!
- И знать, что будет так и впредь.
- Но забываем мы подчас
- Исполнить чью-то просьбу вовремя,
- Не замечая, как обида кровная
- Незримо отчуждает нас.
- И запоздалая вина
- Потом терзает наши души.
- Всего-то надо – научиться слушать
- Того, чья жизнь обнажена.
«Не могу уйти из прошлого…»
- Не могу уйти из прошлого,
- Разорвать живую нить…
- Все, что было там хорошего,
- Мне б хотелось повторить:
- Возвратить отца бы с матерью,
- Вместе с молодостью их,
- В дом,
- Где стол с крахмальной скатертью
- Собирал друзей моих.
- И вернуть бы из трагедии
- Сына в радостные дни,
- Где мы с ним футболом бредили,
- Жгли бенгальские огни.
- Где дожди сменяли радуги
- И года сквозь нас неслись.
- Где на счастье звезды падали…
- Да приметы не сбылись.
«Я счастлив с тобой и спокоен…»
Ане
- Я счастлив с тобой и спокоен,
- Как может спокоен быть воин,
- Когда он выходит из битвы,
- В которой враги его биты.
- Мы вновь возвращаемся в город,
- Где серп в поднебесье и молот.
- Давай же – серпом своим действуй
- По барству, по лжи и лакейству.
- А там по традиции давней
- Я молотом с маху добавлю.
- Нам так не хватало с тобою
- Российского ближнего боя!
- Не все наши недруги биты,
- Не все позабыты обиды,
- Кому-то по морде я должен…
- И что не успел – мы продолжим.
«Грустно мы встречаем Новый год…»
Ане
- Грустно мы встречаем Новый год,
- Потому что далеко Россия.
- Там сейчас, наверно, снег идет,
- Елки в окнах, стекла расписные.
- Ряженые ходят по домам,
- Им выносят рюмки на подносе.
- Из домов выбрасывают хлам,
- И носы краснеют на морозе.
- А когда московские часы
- Отсчитают прожитое время,
- Мы с тобой под музыку попсы
- Через страны чокнемся со всеми.
- Но уж точно – следующий год
- Встретим дома, где так славно жили.
- Только я не знаю, что нас ждет,
- Если мы сейчас уже чужие.
Предсказание
- Я люблю смотреть, как мчится конница
- По экрану или по холсту…
- Жаль, что всё когда-то плохо кончится,
- Жизнь, как конь, умчится в пустоту.
- Всё когда-нибудь, к несчастью, кончится.
- Солнце станет экономить свет.
- И однажды выйдут к морю сочинцы —
- Ну а моря и в помине нет.
- То ли испарится, то ли вытечет,
- То ли всё разрушит ураган…
- И Господь планету нашу вычеркнет
- Из своих Божественных программ.
- И она в космические дали
- Улетит среди других планет…
- И никто ей песен не подарит,
- Не вздохнет, не погрустит вослед.
- И Земля вовеки не узнает,
- Что часы остановили ход…
- Оборвется наша жизнь земная,
- Хоть недолог был ее полет.
«Пока я всем «услуживал»…»
- Пока я всем «услуживал» —
- Шедевры перечитывал
- И ставил в номер «Юности»
- И прозу, и стихи,
- Я был угоден Битовым
- И жил в тусовке дружеской
- Средь мудрости и глупости,
- Как Ванька от сохи.
- И время это долгое
- Во мне печалью корчилось,
- Неслось сквозь чьи-то бедствия,
- Цензурные бои.
- А время было дорого.
- Я крал его у творчества,
- Чужие строки пестовал
- И забывал свои.
- А годы шли и множились.
- И от журнала юного
- Я ринулся в грядущее
- И наверстал его.
- И в эти дни погожие
- Друзей как ветром сдунуло.
- И было в том признание
- Успеха моего.
«Век Серебряный заглох…»
- Век Серебряный заглох…
- Возвратился каменный,
- Где уже неведом Блок,
- Не прочитан Анненский.
- Из души не рвется зов.
- И пустуют залы.
- У властителей умов
- Появились замы:
- Непотребная попса
- В тыщах вольт и мраке…
- Бьются в ритме голоса,
- Как крутые – в драке.
- А уж как распалены
- Короли улова…
- Не хватает тишины,
- Чтоб услышать Слово.
«Левитановская осень…»
- Левитановская осень.
- Золотые берега.
- Месяц в реку ножик бросил,
- Будто вышел на врага.
- Красоту осенней чащи
- Нанести бы на холсты.
- Жаль, что нету подходящих
- Рам для этой красоты.
- А холодными ночами
- Истерзали лес ветра.
- Всё у нас с тобой вначале,
- Хоть осенняя пора.
«Сколько же вокруг нас бл-ва!..»
- Сколько же вокруг нас бл-ва!
- Как в рулетке – ставок…
- Не хочу приспособляться.
- Воевать не стану.
- С кем сражаться-то? С ворами?!
- С их придворным званием?
- Я и так опасно ранен
- Разочарованием.
- Жизнь пошла не по законам, —
- Провались всё пропадом!
- Припаду к святым иконам,
- Помолюсь им шепотом.
- Всё, что нам с тобою надо, —
- Во Всевышней власти:
- Чтоб от взгляда и до взгляда
- Умещалось счастье.
«У нас с тобой один знак Зодиака…»
- У нас с тобой один знак Зодиака.
- Не в этом ли причина наших бед.
- Готов уйти я из созвездья Рака,
- Чтоб разногласья все свести на нет.
- Характеры у нас настолько схожи,
- Что кажется – мы часть одной судьбы.
- Одни и те же мысли нас тревожат,
- И оба перед хамством мы слабы.
- И беды одинаково встречаем.
- И в спорах обоюдно горячи.
- Когда азарт мой в гневе нескончаем,
- Я мысленно прошу тебя – «Молчи!»
- Ты не молчишь… И я кляну созвездье.
- Но вскоре в дом приходит тишина.
- Не потому ль мы в этой жизни вместе,
- Что на двоих судьба у нас одна.
«Мое лицо гуляло по экранам…»
- Мое лицо гуляло по экранам
- Среди восторга, песен и поэзии.
- Я сам себе казался юным грандом,
- И девочки в те годы мною грезили.
- А за спиной кривили рот эстеты,
- И снобы мне завидовали мелочно,
- Считая – не по чину эполеты,
- Что я на их пути всего лишь стрелочник.
- Но я не с ними шел по этой жизни…
- Среди моих читающих поклонников
- Был старый друг Ираклий Абашидзе,
- Володя Соколов и патриарх Андроников.
- Их доброта и слава были рядом.
- И потому я не был свергнут завистью.
- Смотрю на все минувшее их взглядом,
- Чтоб с будущим мне было легче справиться.
«Не помню, как та речка называлась…»
- Не помню, как та речка называлась,
- Но помню, что была не широка.
- Я умудрился порыбачить малость,
- Но слишком круты были берега.
- И я пошел искать другое место,
- Забрав свой незатейливый улов.
- И вдруг увидел, что река исчезла,
- Как будто провалилась в черный ров.
- Как будто бы и не было в помине
- Плескавшейся у берега воды.
- И словно в память о колдунье синей
- На бывших берегах ее – цветы.
- Но вдруг вдали вновь засинела лента:
- И речка, побывавшая во мгле,
- В простор зеленый вырвалась из плена
- И весело помчалась по земле.
- И я подумал – «Как вы с ней похожи.
- Вот так порою среди бела дня,
- Чтоб бедами своими не тревожить,
- Душа твоя скрывалась от меня…»
«Осенний день наполнен светом…»
- Осенний день наполнен светом
- И грустной музыкой листвы.
- И распрощавшееся лето
- Сжигает за собой мосты.
- В лесу пустынно и печально.
- На юг умчался птичий гам.
- И в тишине исповедальной
- Притих березовый орган.
«Лермонтов безмерно рисковал…»
- Лермонтов безмерно рисковал,
- Вызывая недругов к барьеру.
- И когда не принимал похвал,
- И не ставил в грош свою карьеру.
- Рисковал над начатым листом,
- Чтоб душой с другими поделиться.
- Но особый риск таился в том,
- Что в себе хранили те страницы.
- Рисковал, когда являлся в свет,
- Потому что был остер в беседах.
- Не красавец, но лихой корнет,
- Поразивший смертью напоследок.
Памяти Булата Окуджавы
- Окончена великая страда,
- И жизнь скатилась, как вода со склона.
- Какого это стоило труда —
- Не удостоить королей поклона.
- Какого это стоило труда —
- Вместить весь мир в свое больное сердце.
- Разлука начала считать года…
- И я хочу в минувшее всмотреться.
- Твоя охота к перемене мест
- Перемешала за окном пейзажи.
- И твой последний роковой отъезд
- Ни у кого в душе еще не зажил.
- Прости, Булат, мы остаемся жить,
- Приписаны к Арбатскому предместью.
- Чтоб без тебя – тобою дорожить,
- Как дорожил ты совестью и честью.
«Пока мои дочери молоды…»
- Пока мои дочери молоды,
- Я буду держаться в седле.
- А все там досужие доводы
- О годах… – Оставьте себе.
- Пока мои внуки готовятся
- Подняться на собственный старт,
- Я мудр буду, словно пословица,
- И весел, как детский азарт.
- И пусть им потом передастся
- И опыт мой, и ремесло…
- А мне за терпенье воздастся,
- Когда они вскочат в седло.
«Дарю свои книги знакомым…»
- Дарю свои книги знакомым —
- Властителям судеб и снобам,
- Которым всегда не до книг.
- Поэтому черт с ней, с обидой,
- Когда полистав их для вида,
- Они забывают о них.
- Забросят на книжную полку,
- Как в стог золотую иголку,
- Где имя окутает тьма.
- А я буду думать при этом,
- Что стал их любимым поэтом,
- Поскольку наивен весьма.
- Когда же мы встретимся снова,
- Сыграю уставшего сноба,
- И тем их сражу наповал.
- Но книг раздавать я не буду.
- Плесну коньяку им в посуду.
- Не слушая шумных похвал.
«Была ты женщиной без имени…»
- Была ты женщиной без имени.
- В твоей загадочной стране —
- Меж днями алыми и синими
- Однажды ты явилась мне.
- Я ни о чем тебя не спрашивал.
- Смотрел, надеялся и ждал.
- Как будто жизнь твою вчерашнюю
- По синим отблескам читал.
- Ты улыбнулась мне доверчиво
- И, не спеша, ушла в закат.
- И от несбывшегося вечера
- Остался только влажный взгляд.
«Сколько спотыкался я и падал
Ане
- Сколько спотыкался я и падал,
- Только чтоб не разминуться нам!
- И пока мы вместе,
- И пока ты рядом —
- Наша жизнь угодна Небесам.
- И за этот долгий путь к надежде
- Бог вознаградил мои труды:
- Старые друзья верны, как прежде,
- И враги слабеют от вражды.
- Я не Нострадамус и не Мессинг.
- Мне не предсказать своей судьбы.
- Знаю лишь одно: пока мы вместе,
- Будет так, как загадали мы.
- Сколько б годы нам ни слали на дом
- Горестей, испытывая нас,
- Верую лишь в то – пока ты рядом,
- Нам судьба за всё добром воздаст.
- Я не знаю, мало или много
- Впереди у нас счастливых лет.
- Но пока мы вместе – не предаст дорога,
- Не устанет сердце, не сгорит рассвет.
«Наверное, мы все во власти судеб…»
- Наверное, мы все во власти судеб.
- И каждому намечена черта.
- Но жизнь свою у Неба не отсудишь,
- Когда она бездарно прожита.
- И прав поэт – пусть неудачник плачет,
- Коль слепо он доверился судьбе.
- А мне хотелось жизнь прожить иначе
- И, веря в рок, не изменять себе.
- Хотя и не дано всего предвидеть,
- Но каждый все же чуточку пророк,
- Когда вставал я, как былинный витязь,
- На перепутье нескольких дорог,
- Я понимал, что все решает выбор,
- Но он не подотчетен Небесам.
- И, чтоб тебе счастливый жребий выпал,
- Вначале все решить ты должен сам.
- Не потому ли путь мой был отмечен
- Невероятной путаницей вех,
- Чтоб среди них я отыскал тот вечер,
- Который нас соединил навек.
Берново
Марине
- Тверская земля с ее далью и реками
- До боли похожа на псковский пейзаж.
- Где осень – ветрами озвученный реквием.
- А лес, словно вставленный в небо витраж.
- Когда приезжал Александр Сергеич,
- Устав от столицы, в тверские места,
- Обиды свои почитал он за мелочь,
- И душу лечила от бед красота.
- Старинный Торжок, тихий домик Олениных.
- И вечно желанный Берновский уют:
- Крыльцо, утопавшее в радостной зелени,
- И грустно заросший кувшинками пруд.
- И все ему по сердцу было в Бернове:
- Старинная зала и вид из окна…
- Белеют листы и перо наготове.
- И слышно, как входит к нему тишина.
Посвящения
* * *
«Как важно вовремя успеть сказать кому-то слово доброе»
«Я все с тобой могу осилить…»
Ане
- Я все с тобой могу осилить
- И все могу преодолеть.
- Лишь не смогу забыть Россию,
- Вдали от дома умереть.
- Как ни прекрасна здесь природа,
- И сколько б ни было друзей,
- Хочу домой.
- И час исхода
- Неотвратим в судьбе моей.
- Когда вернемся мы обратно
- В свои российские дела,
- Я знаю, что ты будешь рада
- Не меньше, чем уже была.
- Но вдруг однажды к нам обоим
- Придет во сне Иерусалим…
- И, если мы чего-то стоим,
- Мы в то же утро улетим.
- И, окунувшись в жаркий полдень,
- Сойдем в библейскую страну.
- И все, что было с нами, – вспомним.
- И грусть воспримем, как вину.
«Я лишь теперь, на склоне лет…»
Марине
- Я лишь теперь, на склоне лет,
- Истосковался о минувшем.
- Но к прошлому возврата нет,
- Как нет покоя нашим душам.
- Да и какой сейчас покой,
- Когда в нас каждый миг тревожен.
- Несправедливостью людской
- Он в нас безжалостно низложен.
- Прости, что столько долгих лет
- Мы жили на широтах разных.
- Но ты была во мне, как свет,
- Не дав душе моей угаснуть.
- И как бы ни были круты
- Мои дороги, чья-то ярость, —
- Я помнил – есть на свете ты.
- И всё плохое забывалось.
«Я не знаю, много ль мне осталось…»
Наташе
- Я не знаю, много ль мне осталось…
- Знаю – долгой не бывает старость.
- Впрочем, сколько ни живи на свете,
- Что-то продолжать придется детям.
- Например, вернуть друзей забытых,
- Что погрязли в славе иль обидах.
- Дать понять врагам, что не простил их.
- Я при жизни это был не в силах, —
- То ли доброта моя мешала,
- То ли гнев мой побеждала жалость…
- Я не знаю, сколько мне осталось.
- Лишь бы не нашла меня усталость —
- От друзей, от жизни, от работы.
- Чтоб всегда еще хотелось что-то.
Яблоко
Зурабу Церетели
- Адам и Ева были так наивны
- И так чисты в желаниях своих,
- Как непорочны перед небом ливни,
- Когда земля благословляет их.
- Всё начиналось с яблока и Змея.
- Былые годы стали вдруг пусты…
- И, поразив рай красотой своею,
- Сошла на землю жрица красоты.
- Всё начиналось горестно и трудно —
- С греховной и таинственной любви.
- Но жизнь явилась как начало чуда
- И отдала им радости свои.
- Спасибо Змею за его коварство,
- За искушенье вдоволь и чуть-чуть…
- На все века – и поражай, и властвуй,
- Прекрасная греховность наших чувств.
- В нас нет стыда, когда любовь во имя
- Волшебных чар и радости людской.
- И в наших генах буйствует поныне
- Земная страсть, сменившая покой.
- И мы уходим в древний мир преданий,
- В метафоры пророческих камней.
- И, не боясь вины и оправданий,
- Чужую жизнь мы чувствуем своей.
«Я сбросил четверть века…»
Алексею Пьянову
- Я сбросил четверть века,
- Как сбрасывают вес.
- Луч из созвездья Вега
- Ко мне сошел с небес.
- И высветил те годы,
- Что минули давно,
- Где жили мы вольготно,
- И честно, и грешно.
- Еще в стране порядок
- И дальние друзья
- Душою с нами рядом,
- Как им теперь нельзя.
- Еще у нефти с газом
- В хозяевах – страна.
- И нет гробов с Кавказа,
- И не в чести шпана.
- Еще читают книги
- В трамваях и метро.
- И не сорвались в крике
- Ни совесть, ни добро.
- Как жаль, что всё распалось..
- И братская земля
- Теперь в крови и залпах.
- И надо жить с нуля.
- И все мои потери,
- И горести твои
- Уже стучатся в двери
- С угрозой: «Отвори!»
- Я сбросил четверть века
- И ощутил себя
- Азартным человеком,
- Сорвавшимся с седла.
«Нелегко нам расставаться с прошлым…»
Иосифу Кобзону
- Нелегко нам расставаться с прошлым,
- Но стучит грядущее в окно.
- То, что мир и пережил, и прожил, —
- Музыкой твоей освящено.
- Жизнь спешит… Но не спеши, Иосиф.
- Ведь душа по-прежнему парит.
- Твой сентябрь, как Болдинская осень,
- Где талант бессмертие творит.
- Ты сейчас на царственной вершине.
- Это только избранным дано.
- То добро, что люди совершили, —
- Музыкой твоей освящено.
- Вот уже дожди заморосили.
- Но земле к лицу янтарный цвет.
- Без тебя нет песен у России.
- А без песен и России нет.
«Возраст никуда уже не денешь…»
Николаю Сличенко
- Возраст никуда уже не денешь.
- Ни продать его, ни подарить.
- Нет такого бартера и денег,
- Чтоб вернуть утраченную прыть.
- Не считаю прожитые годы.
- Возраст – состояние души.
- Правда, ломит спину в непогоду
- И пешком не мерю этажи.
- Но когда искусство призывает —
- В наших душах вспыхивает свет.
- Кто тебе тогда года считает…
- Возраста у вдохновенья нет.
Крест одиночества
Илье Глазунову
- В художнике превыше страсти долг,
- А жизнь на грани радости и боли.
- Но чтобы голос Неба не умолк,
- Душа не может пребывать в неволе.
- Твой перекресток – словно тень Креста.
- Пойдешь налево – поминай как звали.
- Пойдешь направо – гиблые места.
- А позади молчание развалин.
- Но ты остался возле алтаря.
- И кто-то шепчет: «Божий раб в опале…»
- Другие, ничего не говоря,
- Тебя давно на том Кресте распяли.
- Минует жизнь… И ты сойдешь с Креста,
- Чтоб снова жить неистово в грядущем.
- И кровь твоя с последнего холста
- Незримо будет капать в наши души.
- В художнике превыше страсти долг.
- Превыше славы – к славе той дорога.
- Но чтобы голос Неба не умолк,
- Душа должна возвыситься до Бога.
Гадание на книге
Анатолию Алексину
- Гадаю по книге поэта…
- Страницу открыв наугад,
- Вхожу в чье-то горькое лето
- И в чей-то измученный взгляд.
- Мне грустно от этих страданий,
- От боли, идущей с лица.
- И я, позабыв о гаданье,
- Читаю стихи до конца.
- И вновь открываю страницу,
- Чтоб сверить с судьбою своей
- Летящую в прошлое птицу
- Среди догоревших огней.
- Гадаю по книге поэта,
- А кажется – просто иду
- По улице, вставшей из света,
- Хранящей ночную звезду.
- По жизни, ушедшей куда-то,
- И памяти долгой о ней.
- Иду, как всегда, виновато
- По горестям мамы моей.
- И весь я отныне разгадан,
- Открыт, как вдали облака.
- Иду от восходов к закатам,
- Пока не погаснет строка.
«Ты любил писать красивых женщин…»
Александру Шилову
- Ты любил писать красивых женщин,
- Может, даже больше, чем пейзаж,
- Где роса нанизана, как жемчуг…
- И в восторге кисть и карандаш.
- И не тем ли дорого искусство,
- Что с былым не порывает нить,
- Говоря то радостно, то грустно
- Обо всем, что не дано забыть?
- И о том, как мучился художник
- Возле молчаливого холста,
- Чтобы, пересилив невозможность,
- Восходила к людям красота.
- Сколько ты воспел красивых женщин!
- Сколько их тебя еще томят…
- Если даже суждено обжечься,
- Жизнь отдашь ты
- За весенний взгляд.
- Потому что в каждый женский образ
- Ты влюблялся, словно в первый раз.
- Буйство красок – как нежданный возглас,
- Как восторг, что никогда не гас.
- Всё минует…
- Но твою влюбленность
- Гениально сберегут холсты.
- И войдут в бессмертье поименно
- Все,
- Кого запомнил кистью ты.
«Говорят, при рожденьи любому из нас…»
Владимиру Суслову
- Говорят, при рожденьи любому из нас
- Уготована участь своя.
- Кто-то взял у отца синеву его глаз
- И умчал с ней в чужие края.
- Кто-то добрым характером в маму пошел.
- Но не в славе теперь доброта.
- Как бы ни был наш путь и тернист, и тяжел, —
- Все равно жизнь – всегда высота.
- Уготована каждому участь своя.
- Я о милости Бога молю,
- Чтоб в России не гибли ничьи сыновья.
- Не скатилась надежда к нулю.
- Будьте счастливы, люди, во веки веков,
- Если даже все будни круты.
- Отболят наши души от новых оков,
- От позорных оков нищеты.
«Кто на Западе не издан…»
Василию Лановому
- Кто на Западе не издан,
- Тот для наших снобов ноль.
- Я ж доверил русским избам
- И любовь свою, и боль.
- Исповедывался людям,
- С кем под небом жил одним.
- Верю я лишь этим судьям.
- И подсуден только им.
- Не косил глаза на Запад.
- Не искал уютных мест.
- И богатств здесь не нахапал.
- Нес, как все, свой тяжкий крест.
- И России благодарен,
- Что в цене мои слова.
- Что они не облетают,
- Как пожухлая листва.
Парад в Иерусалиме
Михаилу Зархи
- Девятого Мая с утра
- Уходят на фронт ветераны…
- Уходят в кровавые годы,
- В окопы свои и атаки.
- Не всем суждено было выжить,
- Но всем суждено победить.
- И вновь они к подвигам годны,
- Хотя разболелись их раны,
- Как память болит в непогоды.
- И громко проносятся танки
- По судьбам, по горестным годам…
- И так им не терпится жить.
- Сверкают победно медали,
- Блестят ордена, как обновы,
- На стареньких кителях.
- Они их на праздник достали,
- Чтоб сердцем почувствовать снова
- Великую нашу Победу,
- Добытую ими в боях.
- Идут ветераны сквозь годы,
- Сквозь память свою и бессмертье.
- Стараясь держать то равненье,
- Что только солдатам дано.
- И подняты головы гордо.
- И кажется – замерло время,
- Как вздох над солдатским конвертом,
- Как отсвет Победы в окно.
Российские израильтяне
Александру Поволоцкому
- Затих самолет и прорвалось волненье.
- Над скрытым восторгом —
- Мальчишеский гвалт.
- Старик опустился при всех на колени
- И Землю Святую поцеловал.
- Страна не забыта… Забыты обиды,
- Которых в той жизни хватало с лихвой.
- И кто-то, быть может, подастся в хасиды,
- А кто-то лишь сменит свой адрес и строй.
- В России могли их словами поранить…
- Израиль их «русскими» с ходу нарек.
- И «Русская улица» – это как память
- Всему, что уже отслужило свой срок.
- Но в сердце хранятся семейные даты.
- И праздникам нашим оказана честь.
- Российские парни уходят в солдаты.
- И русская речь не кончается здесь.
- А в душах иная страна прорастает
- Сквозь беды и радость, бои и бедлам…
- И молодость, словно израильский танец,
- Несется по прошлым и будущим дням.
- И местный пейзаж, как полотна Гогена,
- Привычен уже и прочтен наизусть.
- И только навеки останется в генах
- Необъяснимая русская грусть.
Весенняя телеграмма
Рине Гринберг. Вице-мэру. Кармиэль.
- Если можешь – приезжай в Иерусалим.
- На дворе давно уже апрель —
- Я хочу тебя поздравить с ним.
- Пусть покинет душу суета…
- В синих окнах – Гойя и Сезанн.
- И апрельских красок красота
- Очень уж идет твоим глазам.
- И хотя твой север несравним
- С южными пейзажами пустынь, —
- Все же приезжай в Иерусалим.
- У Стены мы рядом постоим.
- Вместе Старым городом пройдем.
- И с балкона дома моего
- Ты увидишь в полночи свой дом,
- Ибо свет исходит от него.
- И среди забот и добрых дел
- Береги души своей уют.
- Вот и все, что я сказать хотел.
- Длинных телеграмм здесь не дают.
В больнице Шаарей-Цедек
Иосифу Альбертону
- Слева от меня звучит иврит, —
- Что-то дед хирургу говорит.
- Справа от меня лежит араб,
- Как сосед – он так же стар и слаб.
- Сын араба молится в углу,
- Коврик постеливши на полу.
- Сын еврея, отодвинув стул,
- Первый раз за сутки прикорнул.
- А меж ними русский. Это – я.
- Интернациональная семья.
- И спасает жизни всем хирург —
- И тому – кто недруг,
- И кто – друг.
- И лежу я, как посредник, тут,
- Зная, что опять бои идут.
- И араб, что справа, и еврей —
- Ждут чего-то от души моей.
- А душа сгорела в том огне,
- Что пронесся смерчем по стране.
- И рыдает боль моя навзрыд…
- Как мне близок в этот миг иврит.
«В том, что рядом твое крыло…»
Бырганым Айтимовой
- В том, что рядом твое крыло,
- Я, наверно, судьбе обязан.
- Мне на светлых людей везло,
- Как старателям – на алмазы.
- Мне на светлых людей везло,
- Как на музыку – речке Сетунь.
- И, когда воцарялось зло,
- Я спасался их добрым светом.
- Говорят, чтобы сильным быть,
- Надо, чтобы душа парила…
- Ну, а мне по земле ходить,
- У нее набираться силы.
- И во власти земных красот
- Время жизнь мою подытожит…
- Мне на светлых людей везет —
- Я ведь с ними светлею тоже.
«Я живу открыто…»
Родиону Щедрину
- Я живу открыто,
- Не хитрю с друзьями,
- Для чужой обиды
- Не бываю занят.
- От чужого горя
- В вежливость не прячусь.
- С дураком не спорю,
- В дураках не значусь.
- В скольких бедах выжил,
- В скольких дружбах умер!
- От льстецов да выжиг
- Охраняет юмор.
- Против всех напастей
- Есть одна защита:
- Дом и душу настежь…
- Я живу открыто.
- В дружбе, в буднях быта
- Завистью не болен.
- Я живу открыто,
- Как мишень на поле.
«После всех неистовых оваций…»
Николаю Баскову
- После всех неистовых оваций,
- После всех триумфов и побед
- Ты сумел самим собой остаться,
- Соловьем, встречающим рассвет.
- Я включаю в горькую минуту
- Голос твой, спасающий от бед.
- И душа моя одолевает смуту.
- Это ты ей посылаешь свет.
- Милый Ленский, дорогой Карузо,
- Не сердись на зависть мелких банд.
- Слава тоже может быть обузой.
- Но превыше славы – твой талант.
- Будь Послом Объединенных Наций,
- Чтоб искусством мир объединить.
- Музыке хочу в любви признаться.
- Нам с тобой еще всю жизнь дружить.
- И хотя полвека между нами,
- Юн талант и Муза молода.
- Я опять перед экраном замер…
- Коля Басков…
- Коля, будь всегда!
«Хороших людей много меньше…»
Павлу Бородину
- Хороших людей много меньше,
- Как мало талантливых книг.
- И лучшие люди – средь женщин.
- И худшие – тоже средь них.
- Хороших людей слишком мало,
- Чтоб жизнь наша стала добрей,
- Чтоб каждая русская мама
- Спокойна была за детей.
- Но как бы нас жизнь ни ломала,
- В ней некое есть волшебство…
- Хороших людей слишком мало.
- И все-таки их большинство.
В бильярдной
Григорию Поженяну
- Здесь, в бильярдной,
- Всё полно тобою.
- Полно острот.
- Ударов,
- Суеты…
- Зеленое сукно,
- Как поле боя,
- Где жизнь свою
- Разыгрываешь ты.
- Ждет проигрыш тебя
- Или победа?
- Но ставки высоки,
- Как имена.
- И гений сцены
- Ставит на поэта,
- Как будто у поэтов есть цена.
- Вокруг стола вышагивая круто,
- Ты держишь кий,
- Как грозное копье.
- Последний шар…
- И долгая минута.
- И долгая надежда на нее.
- Разинув рты,
- Своих шаров ждут лузы.
- И вот он, твой
- Решающий удар…
- За время,
- Что украдено у Музы,
- Ты вновь получишь
- Крупный гонорар.
- О, как горьки все эти гонорары!
- Пособие от дьявольской игры
- За те стихи, что не берут журналы,
- За те стихи,
- Что, словно кий,
- Остры.
- Но вдруг, поняв мое недоуменье,
- Ты говоришь:
- «Хочу с тобой сыграть…
- Как видишь, продается вдохновенье,
- Коль невозможно рукопись продать…»
«И я живу в соседстве с завистью…»
Валерию Эльмановичу
- И я живу в соседстве с завистью,
- В ее безжалостном кругу.
- Спасаясь, как Астафьев затесью:
- «Да я вас всех видал в гробу…»
- И эта ярость мимолетная
- Не подведет меня и впредь.
- Россия – как площадка взлетная,
- Да только некуда лететь.
- Какими ни были б пророчества, —
- Здесь все мое – земля, нужда…
- Здесь всенародно одиночество.
- И так общительна вражда.
- Не жду, чтобы лишила отчества
- Меня заморская земля.
- И здесь уже мне жить не хочется.
- И ТАМ нет жизни для меня.
Риск
Валентину Осипову
- Непостижима жизнь без риска…
- А кто из нас не рисковал:
- На льду – до выбитых менисков?
- В стихах – далеких от похвал?
- Есть риск большой.
- И есть риск малый.
- Но лишь исток у них один —
- Душа бы только понимала,
- Что людям риск необходим.
- Непостижима жизнь без риска…
- Рискуя, сердце рвется ввысь.
- Вот небо, – кажется, так близко.
- А скольких мы не дождались!
- Не принимаю осторожность,
- Что стала трусостью уже.
- Входите в риск, как входят в должность,
- Когда та должность по душе.
Анна
- Прости, что я в тебя влюблен
- Уже под занавес, в финал…
- Всю жизнь блуждая меж имен,
- Я на твое их поменял.
- Я выбрал имя неспроста —
- Оно из Пушкинских времен,
- Из грустной музыки, с холста
- И с чудодейственных икон…
- Но полон тайн открытый звук…
- Хочу понять – что он таит?
- То ли предчувствие разлук,
- То ль эхо будущих обид.
- И, чтоб развеять этот страх,
- Я повторяю имя вслух…
- И слышу свет в твоих глазах
- Так, что захватывает дух.
Женька
Евгению Беренштейну
- В то утро море неспокойно было,
- И так шумел у берега прибой,
- Как будто где-то батарея била,
- И волны эхо принесли с собой.
- Но вот встает мой давний кореш Женька
- И медленно ступает на песок.
- Вслед вытянулась тоненькая шейка.
- Он краем глаза шейку ту усек.
- Мы были с Женькой веселы и юны.
- Нам шла тогда двадцатая весна.
- Вот он на пену по привычке дунул
- И в синий вал метнулся, как блесна.
- О, сколько раз уже такое было:
- И эта синь, и этот спор с волной.
- Но как бы даль морская ни манила,
- Он чувствует свой берег за спиной.
- Волна то вскинет Женьку, то окатит…
- И я плыву к нему наперерез.
- И вот уже вдвоем на перекате
- Мы брошены волною до небес.
- А после, как с любительских открыток,
- Выходим мы из кайфа своего.
- И море провожает нас сердито,
- Как будто мы обидели его.
- И падаем на раскаленный берег
- Среди бутылок «пепси» и конфет.
- И в этот миг миролюбиво верим,
- Что лучше моря счастья в мире нет.
«Как трудно возвратиться вдруг…»
В. Е. Максимову
- Как трудно возвратиться вдруг
- В былую жизнь, к былым потерям.
- А что там – ложь или испуг?
- И дома нет – остались двери.
- И что в минувшем – кроме книг,
- Познавшим эшафот Главлита?
- И кто услышит давний крик,
- Сошедший в душу, как молитва?
- Господь нам завещал терпеть
- И не держать на сердце камень.
- Пока бесспорна только смерть.
- А жизнь по-прежнему лукавит.
- И все ж спасибо за урок,
- Что мы стыдливо извлекаем
- Из ваших убиенных строк,
- Уже забыв, а был ли Каин?
В изгнании
Галине Вишневской
- И даже выслали голос,
- А имя снесли с афиш.
- И жизнь ее раскололась
- На прошлое и Париж.
- Чужие моря и суши
- Делила среди обид.
- А как поделить ей душу,
- Когда она так болит?
- Пусть время за нас доспорит.
- Но помню я до сих пор,
- Как люди чужое горе
- Легко возвели в позор.
- Кто знал, как она страдала,
- Лишив нас в недобрый час
- Своей красоты и дара,
- Печально лишаясь нас.
- Но сердце, как верный берег,
- Где музыка и друзья…
- В Россию лишь можно верить,
- А жить в ней давно нельзя.
Фантазия
Аре Абрамяну
- Переплываю озеро Севан…
- Для этого мне трех минут хватило.
- Поверьте мне, я говорю, как было.
- Висел над синим озером туман.
- Причудливые формы берегов
- И необычны были, и красивы.
- И друг спросил:
- «Ну, ты уже готов?
- Давай поддержим гаснущие силы…»
- Он мне плеснул армянского в стакан.
- Мы сели с ним за невысокий столик.
- «Скучаю я по озеру Севан…» —
- И улыбнулся с затаенной болью.
- Большая карта озера Севан
- Передо мною на стене висела.
- И очертанья нашего бассейна
- С ней совпадали…
- Вот и весь обман.
«Я в дружбе верен, как собака…»
Валерию Чернову
- Я в дружбе верен, как собака.
- И, если друг попал в беду,
- Пусть и не просит он,
- Однако
- Я выручать его пойду.
- Мужская дружба суховата
- И сладких слов не признает.
- Она с решимостью солдата
- Над амбразурой бед встает.
Арад
Але Рубин
- Для меня пустыня Негев
- Необычна и загадочна,
- Как, наверно, снег для негров
- Или фильмы для Хоттабыча.
- На востоке той пустыни,
- Где ветра дороги вымели,
- По ночам оазис стынет —
- Новый город с древним именем.
- А вокруг него пустыня,
- Обнаженная, как искренность.
- И над скалами пустыми
- Только небо и таинственность.
- Но, когда восходит солнце,
- Город тот преображается.
- Он сквозь лилии смеется,
- Сам себе он поражается.
- В живописном том укрытии
- Я влюбился, будто смолоду,
- И в его веселых жителей,
- И еще в их верность городу.
- Приезжаю как на праздник
- На крутую землю Негева.
- Навидался стран я разных,
- А сравнить с Арадом некого.
Девяностые годы
* * *
«Я счастлив с тобой и спокоен…»
«Ты остаешься, а я ухожу……»
Ане
- Ты остаешься, а я ухожу…
- Что-то в нас есть, не подвластное смерти.
- Пусть все идет по тому чертежу,
- Что без меня тебе Время начертит.
- Ты остаешься, а я ухожу.
- Долгая жизнь,
- Как пиджак, обносилась.
- Муза ютится, подобно бомжу,
- В душах чужих,
- Оказавших ей милость.
- Пусть мне простят, что останусь в долгу,
- Мне бы успеть на тебя насмотреться.
- Все те слова, что тебе берегу,
- В книгах найдешь
- Или в собственном сердце.
«Я в равенство не верил никогда…»
- Я в равенство не верил никогда.
- Прощай, экономическое чудо.
- Кому – богатство, а кому – нужда.
- Кому – хоромы, а кому – лачуга.
- Права и льготы у былых вельмож
- Забрали, чтоб отдать их депутатам.
- Певцы сменились, да осталась ложь.
- И стрелки мчат по старым циферблатам.
- Уходят годы, а в моем краю
- Родные деревеньки так же жалки.
- Учительницу первую мою
- Лишь выселила смерть из коммуналки.
«В ясную погоду…»
- В ясную погоду
- «Юности» моей
- Был я всем в угоду,
- Стольких знал друзей.
- За крамолу битый,
- Возглавлял журнал.
- Даже сам А. Битов
- Как-то повесть дал.
- Часто Вознесенский
- Снисходил до нас.
- Наш тираж вселенский
- Был ему как раз.
- И, поправив гранку,
- Искромсав листы,
- Уезжал в загранку
- Гений суеты.
- Имена, фамилии,
- Блеск и мишура…
- Что-то все забыли,
- Как жилось вчера.
- Вспоминаю с грустью
- Сгинувших друзей.
- Хор былых напутствий,
- Их крутой елей.
Мойка, 12
Марине
- Душа его вернулась в этот дом.
- Он счастлив был в своем веселом доме.
- Отчаянье и боль пришли потом,
- Когда его ничтожный Геккерн донял.
- Среди знакомых дорогих святынь
- Ты чувствуешь – он постоянно рядом…
- Вот тот диван, где медленная стынь
- Сковала сердце, овладела взглядом.
- И каждый раз, ступая на порог,
- Ты входишь в мир – загадочный и грустный.
- И с высоты его бессмертных строк
- Нисходит в душу чистое искусство.
- Я иногда ловлю себя на том,
- Что всё он видит из далекой дали,
- И открывает свой великий дом
- Твоей любви, восторгу и печали.
«Пришли крутые времена…»
- Пришли крутые времена…
- Авторитет России продан…
- Идет холодная война
- Между властями и народом.
- Идет холодная война
- От пораженья к пораженью.
- Ни та, ни эта сторона
- Не проявляют сожаленья.
- И станут биться до конца.
- Одни, чтоб выжить на пределе.
- Другие – в поисках лица,
- Чтоб люди верить захотели.
- Но их надежда не сбылась.
- Нас так обманывали часто,
- Что, как бы ни менялась власть,
- Здесь не меняются несчастья.
- Идет холодная война…
- И гибнут вера и надежды.
- И власть опять обречена,
- А я кричу: «Россия, где ж ты?»
«Страна моя – и.о. России…»
- Страна моя – и.о. России
- С и.о. премьера и царем —
- Живет в надежде на Мессию,
- С кем жизнь иную изберем.
- Но что-то нет пока Мессии.
- И шанс прийти покуда мал.
- И.о. была когда-то в силе,
- И мир лишь ахать успевал.
- Спасибо вам, отцы-вельможи
- За обновленную страну,
- Где мы теперь спокойно можем
- Из тысяч бед избрать одну.
- Спасибо вам, отцы-министры,
- И самый знатный из Емель,
- За то, что вы легко и быстро
- Нас посадили всех на мель.
- Как будто вы не виноваты
- В том, что теперь позорен труд,
- И так мала у нас зарплата,
- Что сразу за год выдают.
- Вы где-то денег напросили,
- Чтоб не испытывать вины…
- Мы все теперь – и.о. России,
- И.о. потерянной страны.
«Я одинокий волк…»
- Я одинокий волк…
- Я не хочу быть в стае.
- Пожар в крови уже заметно стих.
- И одинокий след мой
- По весне растает,
- Как тает сила в мускулах моих.
- Мне в одиночку выжить не удастся.
- Крутую зиму мне не одолеть.
- Но чтобы волком до конца остаться,
- В отчаянном броске
- Хочу я встретить смерть.
- В последний раз вкушу азарт погони,
- Пройду по краю на семи ветрах.
- Я старый волк.
- Но я пока в законе,
- И мой оскал еще внушает страх.
«Неповторим осенний Ленинград!..»
Марине
- Неповторим осенний Ленинград!
- Неповторима пушкинская осень.
- Замешивает краски листопад
- И медленно на землю их наносит.
- И вновь адмиралтейская игла
- На туче швы незримые сшивает,
- Чтоб туча воду наземь не слила,
- И без того в подтеках мостовая.
- Неповторим осенний Ленинград.
- Играют тени на углу фронтальном.
- Ветвями перечеркнут Летний сад,
- Где статуи, как узники, печальны.
- А небо все в мозаике листвы.
- Зеленый, алый, бронзовый и синий —
- Цвета перемешались… Но, увы,
- К утру их обесцветит белый иней.
- Неповторим осенний Ленинград!
- Когда он юн, когда могуч иль болен.
- Над страшной дамбой – тишина и смрад
- Неповторимо борются с прибоем.
- Вечерний сумрак окнами зажат,
- А в небе загорается лампада.
- Вновь блики на Исаакии дрожат.
- И на землю спускается прохлада.
- Наверно, так же был неповторим
- Осенний Петербург в былые годы.
- И память, словно добрый пилигрим,
- Ведет меня под каменные своды.
- Неповторима и моя любовь,
- И наша боль – с надеждой и мольбою,
- Когда он в сердце оживает вновь,
- «Великий город с областной судьбою…»
«Кто-то надеется жить…»
Наташе
- Кто-то надеется жить
- Долго… И дай-то Бог.
- А мне бы лишь одолжить
- У Времени малый срок.
- Чтобы успеть сказать
- Другу, что он мне мил.
- Да еще показать
- Внукам зеленый мир.
- Да, может быть, повидать
- Деревню Старый Погост,
- Где юной была моя мать,
- Где с травами шел я в рост.
- Где батя учил добру,
- Скворечник к сосне крепя.
- Я в поле ромашки рву,
- Похожие на тебя.
- Есть просьба еще одна.
- О, если б помочь я мог,
- Чтоб ожила страна,
- Которую проклял Бог.
«Как тебе сейчас живется?..»
- Как тебе сейчас живется?
- Ты все так же молода?
- Между нами мили, версты,
- Километры и года.
- Между нами – наша юность.
- И прощальные полдня…
- Ты мне грустно улыбнулась,
- Чтоб поплакать без меня.
- Жизнь ушла и воротилась
- Вещим сном наедине…
- Оказала ты мне милость
- Тем, что помнишь обо мне.
- Значит, все-таки любила,
- Потому что в те года
- Все у нас впервые было.
- Только жаль – не навсегда.
- Как тебе теперь живется?
- Предсказал ли встречу Грин?
- Повторяются ли весны,
- Те, что мы не повторим?
«Я теперь озвучиваю «Вести»…»
- Я теперь озвучиваю «Вести»
- И для текстов приобрел тетрадь.
- Но мое лицо и голос
- Вместе
- «Вести» не желают совмещать.
- Стал и я поденщиком безликим,
- Уступив свой авторский экран
- Всяким шоу да убогим клипам
- Вперемешку с пошлостью реклам.
- Как сказал один чиновник важный —
- Ни заслуги, ни авторитет
- Не помогут, ежели однажды
- Лихачи столкнут тебя в кювет…
- И страна, любившая поэтов,
- Правду говоривших ей в глаза,
- Немоты пророческой отведав,
- Позабудет наши голоса.
Чиновнику
- За вами должность, а за мною имя.
- Сослав меня в почетную безвестность,
- Не справитесь вы с книгами моими, —
- Я всё равно в читателях воскресну.
- Но вам такая доля не досталась.
- И как сказал про вас великий критик, —
- Посредственность опасней, чем бездарность.
- А почему – у классика прочтите.
- Кайфуйте дальше – благо, кайф оплачен.
- Он вам теперь по должности положен.
- Но только не пытайтесь что-то значить —
- Чем в лужу сесть, сидите тихо в ложе.
«Я на выборах проиграл…»
- Я на выборах проиграл.
- Я посредственность не осилил.
- Но она-то и правит бал,
- Прибирает к рукам Россию.
- Мне казалось – в родном краю
- Непременно я должен выиграть.
- Ведь любую строку мою
- Земляки могут брать в эпиграф.
- Убеждали меня друзья —
- Что политика выйдет боком,
- Что себе изменять нельзя.
- Ты – поэт. Значит, избран Богом.
- В эти серые времена,
- Может быть, для кого-то радость,
- Что в почете не имена,
- А безликая заурядность.
Береза в Мозамбике
- В Мозамбике в просторном посольском саду
- Посадили росток от березовой грусти.
- И под солнцем чужим набирал высоту,
- Словно к дому тянулся,
- Тот маленький прутик.
- Поливали его, от жары берегли.
- И однажды под осень,
- В средине апреля,
- В память русской весны,
- В честь родимой земли
- Появилась на прутике первая зелень.
- И теперь, когда осень спешит в Мозамбик,
- Через желтые листья березы российской
- Пробивается зелени тихий родник,
- И далекое снова становится близко…
- Это память России в березе живет.
- И, быть может, ей слышатся майские грозы.
- Потому она осенью грустно цветет,
- И текут по стволу запоздалые слезы.
Солдатские матери
- Матери солдат, воюющих в Чечне,
- Всё еще надеются на чудо.
- И в тревоге ждут вестей оттуда.
- И свои проклятья шлют войне.
- Те, кто могут, едут на войну,
- Чтобы вырвать сыновей из ада.
- Власть считает – все идет как надо,
- Лишь бы на себя не брать вину.
- Но позора этого не смыть,
- Не сокрыть его верховной ложью.
- Материнский суд, что кара Божья,
- Не позволит ничего забыть.
Монолог певицы
- Я хочу пойти во власть, —
- Чем я хуже Хакамады.
- Точно, я пойду во власть,
- Чтобы ниже ей не пасть.
- Я хочу пойти во власть, —
- Что-то есть в ней от эстрады.
- Посмеемся в Думе всласть,
- Чтоб от горя не пропасть.
- Я хочу пойти во власть, —
- Мужики там осрамились.
- Им бы драться лишь да спать,
- Вот и вся их ипостась.
- Точно, я пойду во власть.
- Окажу такую милость.
- Эй, вы, нынешние, слазь!
- Сколько можно время красть?!
«Прощаясь с прошлым…»
- Прощаясь с прошлым,
- Я прощусь с тобой.
- Не сожалей, что все уже в минувшем.
- Из всех друзей твоих
- Я не был лучшим.
- И наш разрыв ты не считай бедой.
- Уже давно вступили мы в разлад.
- Моя душа – как море в час отлива.
- И прошлых лет – достойных и счастливых —
- Никто не может нам вернуть назад.
- Но я судьбе признателен навек
- За все, что было в этой жизни с нами.
- И время снимет с душ тяжелый камень.
- И боль уйдет – как сходит в марте снег.
«Бессонницей измотаны…»
Ане
- Бессонницей измотаны,
- Мы ехали в Нью-Йорк.
- Зеленый мир за окнами
- Был молчалив и строг.
- Лишь надписи нерусские
- На стрелках и мостах
- Разрушили иллюзию,
- Что мы в родных местах.
- И, вставленные в рамку
- Автобусных окон,
- Пейзажи спозаранку
- Мелькали с двух сторон.
- К полудню небо бледное
- Нахмурило чело.
- Воображенье бедное
- Метафору нашло,
- Что домиков отпадных
- Так непривычен стиль,
- Как будто бы нежданно
- Мы въехали в мультфильм.
«Она призналась: «Я тебя люблю…»…»
- Она призналась: «Я тебя люблю…»
- Но он не верил, что она отважится
- Свой Май отдать седому Декабрю.
- И он сказал: «Тебе все это кажется…»
- Их разделяла жизнь, а не года.
- Он прошлым жил. Она была там саженцем.
- Он говорил ей: «Как ты молода…»
- Она смеялась: «Это просто кажется…»
- И лишь в разлуке осенило их,
- Какой любовью одарил Господь их.
- Исчезло все – остался только миг,
- Когда он мог, волнуясь, сесть напротив.
- Когда слова, которым равных нет,
- Обозначали радость, страсть и муку.
- Когда в запасе было столько лет,
- Что их с лихвой хватило на разлуку.
«Зураб сказал…»
Зурабу Церетели
- Зураб сказал:
- Металл проснуться должен,
- Чтоб музыку отдать колоколам.
- А до того он, словно царь, низложен,
- И ждет мелодий молчаливый Храм.
- Зураб сказал:
- Нет ничего прекрасней,
- Чем сумеречный звон колоколов,
- Когда закат под эти ноты гаснет,
- И всё понятно, и не надо слов.
- И вот над возродившимся собором
- Поплыл впервые колокольный звон.
- И тихо замер потрясенный город,
- Как будто исповедовался он.
- Минует всё. Останется искусство
- И к Богу устремленные глаза.
- Металл проснулся от чужого чувства,
- Как в небе просыпается гроза.
- И я стою, как пушкинский Евгений,
- Пред новою загадкою Петра,
- Вновь убеждаясь – всё, что может гений,
- Понятно только гениям добра.
«Еще холста он не коснулся…»
Зурабу Церетели
- Еще холста он не коснулся,
- Но холст его преобразил.
- Он виновато улыбнулся,
- Как будто нас уйти просил.
- В лучах волнения и света
- Плывут его полутона.
- И никого с ним рядом нету,
- А есть восторг и тишина.
- Играла музыка…
- Художник
- Шел сквозь печаль и торжество.
- О, сколько мир искусству должен!
- Хотя не должен ничего.
«В отеле, где живем мы…»
- В отеле, где живем мы,
- Из окна
- Прекрасный вид:
- Серебряные горы,
- Лесистые холмы
- И белизна
- Нетронутого снега…
- И узоры
- Причудливо заснеженных ветвей.
- И лыжники – как гномы, —
- У которых
- Одежда новогодних фонарей.
- А ночью над горами синий холод.
- И лунный свет.
- И таинство снегов.
- И небосвод, что звездами исколот.
- И чуткий скрип невидимых шагов.
- Как хорошо порой уединиться, —
- Ни суеты, ни телефонных встреч, —
- И ощутить себя свободной птицей.
- И это ощущение сберечь.
«Я брожу по майскому Парижу…»
- Я брожу по майскому Парижу.
- Жаль, что впереди всего три дня.
- Все надеюсь, что еще увижу
- Женщин, изумивших бы меня.
- Я искал их при любой погоде…
- Наконец всё объяснил мне гид:
- Что пешком красавицы не ходят.
- И сменил я поиск Афродит.
- На такси за ними я гонялся,
- На стоянках все смотрел в окно.
- По бульварам, словно в старом вальсе,
- Обгонял я модные «Рено».
- Я искал их – черных или рыжих…
- Но не повезло мне в этот раз.
- До сих пор не верю, что в Париже
- Женщины красивей, чем у нас.
«Властители дум ненавидели власть…»
- Властители дум ненавидели власть…
- Теперь же иные у них отношенья.
- И новая власть им по вкусу пришлась,
- Ирония вдруг поменяла мишени.
- И бывший бунтарь, затихающий бард,
- Свободу свою не предавший ни разу,
- Теперь комплименты выслушивать рад,
- Не сразу поняв, что всучили награду.
- И Пушкина некогда царь приручал,
- Да только напрасно…
- А нынешний «гений»,
- Чей голос Систему в сердцах раскачал,
- Готов преклонить перед властью колени.
Памяти друга Юры Григорьева
- Ты прости друзьям свой смертный час.
- Ты прости – предчувствий не хватило,
- Чтобы кто-то, за тобой умчась,
- Уберег тебя от черной силы.
- У дороги положу цветы,
- Где навек твое померкло небо.
- Господи, ну как же всё нелепо!
- Как жестоко – эта смерть и ты.
- Я сказать при жизни не успел,
- Как ты в дружбе нашей был надежен.
- И до главных помыслов и дел,
- Может быть, всего полдня не дожил.
- Я тебе при жизни не сказал
- Этих слов… Я не успел при жизни.
- Кто же думал, что так будет мал
- Путь твой – от рождения до тризны.
- Кто же знал, что ты в последний раз
- Бросил взгляд на свет родимых окон.
- На твоей дороге одиноко,
- Как в душе у каждого из нас.
- Все мы перейдем свою межу.
- И, когда я вытяну свой жребий,
- Всё, что не сказал тебе, – скажу,
- Только бы нам встретиться на небе.
«Вся страна играет в лотерею…»
- Вся страна играет в лотерею.
- И организаторы ее
- Думают, что станем мы добрее,
- Выиграв зарплату иль жилье.
- Может быть, и выиграет кто-то.
- Большинству же выпадет билет
- С той же бесконечною работой,
- При которой крупных денег нет.
- Но страна играет в лотерею
- Около отчаянья и бед.
- Не придумав ничего мудрее —
- Верит в чудо…
- А его всё нет.
«Меж жизнью и смертью…»
- Меж жизнью и смертью
- Есть некий предел.
- Душа перед ним
- Одиноко робеет.
- Я тоже нежданно
- На миг оробел,
- Когда вдруг увидел
- Неведомый берег.
- А сколько мне плыть —
- Это ведает Бог.
- Но сердцу не терпится
- Вновь обернуться
- На берег,
- Где все еще слышится вздох,
- К которому мне никогда не вернуться.
- Как страшен покой,
- Охвативший меня.
- И нет напряжения прошлого
- В токах.
- А жизни всегда не хватает полдня,
- Чтоб взять на себя
- Подведенье итогов.
- Пришло это время.
- Иль только придет.
- И жизнь, словно чай,
- Ускользает из блюдца.
- И страшно уже торопиться вперед.
- Как страшно в былое свое оглянуться.
Концерт в Пицунде
Микаэлу Таривердиеву
- Звучит орган в пицундском храме.
- Нисходит музыка с небес.
- И что-то происходит с нами,
- Коль мир за окнами исчез.
- А белый ангел возле клавиш
- Творит на людях торжество.
- О чем ты души вопрошаешь
- Из вдохновенья своего?
- Звучит орган в прохладных сводах,
- В печальных сводах допоздна…
- И возрождается свобода,
- И оживает старина.
- А сверху смотрят фрески немо
- В земном предчувствии чудес.
- Восходит музыка на небо, Едва сошедшая с небес.
Гороскоп
- Я в прошлой жизни был пастух.
- Я пас коров до самой старости.
- Не потому ли чувство стадности
- И ныне мой смущает дух?
- А в этой жизни я поэт.
- Пасу рифмованное стадо
- На белых выгонах тетрадок,
- Поскольку книжных пастбищ нет.
- Их жадно бизнес разобрал
- И тут же сделал дефицитом.
- Бессмысленно быть знаменитым
- В стране, где пошлость правит бал.
- А кем я буду в жизни той,
- Что ждет меня за гранью смерти,
- Мне все равно… Но уж поверьте,
- Я там не встречусь с суетой.
«Я ничего и никому не должен…»
- Я ничего и никому не должен.
- Не должен клясться в верности стране
- За то, что с ней до нищеты я дожил.
- За то, что треть земли моей в огне.
- Я ничего и никому не должен.
- Мне «молодые волки» не указ.
- Они, конечно, много нас моложе,
- Но вовсе не талантливее нас.
- И новый мир по-старому ничтожен
- Среди своих раздоров и корыт.
- Я ничего и никому не должен,
- Поскольку никогда не жил в кредит.
«Старинный зал, старинный вальс…»
- Старинный зал, старинный вальс, —
- Почти Дворянское собрание.
- Тогда не мог я знать заранее,
- Что этот вечер сблизит нас.
- Благодарю вас за восторг!
- Я думал – «Боже мой, откуда
- Здесь оказалось это чудо,
- С лицом, запомнившим Восток?»
- И я уже не представлял
- Вас в этом веке, в этом мире:
- В метро иль в чьей-нибудь квартире.
- Вам так к лицу был этот зал.
- Играла музыка…
- И вдруг
- Пришло предчувствие внезапно,
- Что все у нас случится завтра —
- Мои слова и ваш испуг.
«Если жизнь вас чем-то огорошит…»
- Если жизнь вас чем-то огорошит —
- Горькою разлукой или злом, —
- Вспомните о чем-нибудь хорошем,
- Что осталось некогда в былом.
- Вспомните ночную нежность моря,
- Утреннюю музыку лесов…
- И тогда утихнет ваше горе,
- Отойдет на несколько часов.
- Полегчает вам от встречи с прошлым.
- Вы себе признаетесь тогда:
- Боже мой, как счастливо я прожил
- Некие мгновенья и года.
- Я воспоминанием спасаюсь,
- Ухожу в любимый день иль год.
- Силами в минувшем запасаюсь
- Против всех сегодняшних невзгод.
- В тяжкой хвори иль навете грязном,
- Когда жизнь – как молчаливый крик, —
- Вспомните о чем-нибудь прекрасном,
- Вновь переживите этот миг.
«А в метро на переходах…»
- А в метро на переходах
- Много нищих, как в войну.
- Просят денег у народа,
- Ну, а кто подаст ему?
- Раскошеливайся, Запад!
- Аппетит неукротим.
- Мы стоим на задних лапах,
- Потому что есть хотим.
- А поодаль барахолка.
- Вся Москва торгует тут.
- Ждать, наверное, недолго —
- И страну распродадут.
- И, устав от словоблудии,
- Я кричу у стен Кремля:
- – Что же с нами завтра будет?
- Что же с нами будет, бля?!
Прощёное воскресенье
- Прощаю всех, кого простить нельзя,
- Кто клеветой мостил мои дороги.
- Господь учил: «Не будьте к ближним строги —
- Вас все равно всех помирит земля».
- Прощаю тех, кто добрые слова
- Мне говорил, не веря в них нисколько.
- И, все-таки, как ни было мне горько,
- Доверчивость моя была права.
- Прощаю всех я, кто желал мне зла.
- Но местью душу я свою не тешил,
- Поскольку в битвах тоже не безгрешен, —
- Кого-то и моя нашла стрела.
«Кому Господь благоволит…»
Евгению Мартынову
- Кому Господь благоволит,
- Того Он забирает рано.
- И до сих пор во мне болит
- Незаживающая рана.
- Едва лишь вырвавшись на свет,
- Осталась музыка без звука.
- И недопетый твой куплет
- Куда-то спрятала разлука.
- Не много ты успел нам спеть.
- Но то, что спето, – не исчезнет.
- Оборвала внезапно смерть
- На лебединой ноте песню.
- А ныне, словно на таран,
- Несется пошлость по экранам.
- И вряд ли светлый твой талант
- Вписался б в этот хор бездарный.
- Ах, Лель… Какой была весна,
- Когда из сказки ты явился,
- Когда влюбленная страна
- Ждала тебя, как мать, у пирса.
- Я ставлю диск твой…
- Сколько лет
- Прошло,
- Как сердце раскололось…
- И вновь я верю – смерти нет,
- Когда звучит твой чудный голос.
Памяти мамы
- Повидаться лишний раз
- Было некогда.
- Я теперь спешить горазд,
- Только некуда.
- Было некогда, стало некуда.
- Если можешь, то прости…
- Все мы дети суеты,
- Ее рекруты.
- Прихожу в твой дом пустой,
- Грустно в нем и тихо.
- Ставлю рюмочки на стол
- И кладу гвоздики.
- Сколько праздников с тобой
- Мы не встретили.
- А теперь лишь я да боль.
- Нету третьего.
- Посижу и помяну
- Одиноко.
- Ты услышь мою вину,
- Ради Бога…
«Нас старят не годы, а беды…»
Ане
- Нас старят не годы, а беды
- И боль от нежданных утрат.
- И я выбираюсь из бездны,
- Боясь оглянуться назад.
- Господь иль судьба – я не знаю —
- Вернули надежду душе.
- Иду я по самому краю
- В последнем своем вираже.
- И нету ни боли, ни страха,
- Ни прошлых обид и ни ссор.
- Хоть жизнь – как нежданная плаха —
- Означила свои приговор.
- Но я ничему не поверил
- И даже не сбавил шаги.
- И лишь у спасительной двери
- Я тихо сказал: «Помоги»…
- И руки к глазам твоим поднял,
- Почти умирая уже.
- И в это мгновение понял,
- Откуда надежда в душе.
«Люблю пейзаж проселочных дорог…»
- Люблю пейзаж проселочных дорог
- С их живописными изгибами,
- С белесой пылью из-под ног…
- Как жаль – всему приходит срок —
- Проселки под асфальтом сгинули.
- Но если вдруг в чужой стране
- Я натыкаюсь на проселок,
- Вновь возвращается ко мне
- Былая память дней веселых —
- С тверской рыбалкой поутру,
- Но чаще все ж – с грибным скитаньем
- И с благодарностью костру,
- Когда гроза в лесу застанет…
- Люблю пейзаж проселочных дорог.
- Как жаль – всему отпущен срок.
«Когда накатывают волны гнева…»
- Когда накатывают волны гнева
- И кажется, – любовь дает отбой, —
- Взгляни в глаза мне —
- И увидишь Небо,
- Которое венчало нас с тобой.
- И, если сможешь, – пересиль обиду
- И сосчитай хотя б до десяти.
- Рассмейся или улыбнись для виду.
- И выдохнем друг другу мы —
- «Прости…»
«В беде моя Россия много лет…»
- В беде моя Россия много лет.
- Как жаль, что к власти
- Бездари приходят.
- И нет уже доверия в народе
- Ни к тем, кто лыс,
- Ни к тем, кто слаб и сед.
- Неужто так Россия оскудела
- На умных и порядочных людей,
- Что все мы возле избранного тела
- Должны мириться с участью своей?
- Прощай, страна, дарившая когда-то
- Бессмертные дела и имена.
- В позоре нашем ты не виновата
- И в бедности вселенской не грешна.
- Но где тот бунт – крутой и беспощадный,
- Бунт разума и совести людской?
- Могу ответить я одной строкой.
- Но, к сожаленью, текст мой – непечатный.
«В дружбе нет ни титулов, ни званий…»
- В дружбе нет ни титулов, ни званий,
- Все мы перед ней навек равны.
- Старый друг остался прежним Ваней,
- Хоть надел с лампасами штаны.
- Я издал уже немало книжек,
- Чем, признаться, бесконечно горд.
- Только без друзей бы я не выжил
- В самый тот невыносимый год.
- И в далеком городе Бат-Яме
- Мишка Резник – бывший замполит
- Под матросской лентой в древней раме
- Наше детство бережно хранит.
- Разбросала нас судьба по странам,
- Раскидала наш гвардейский класс.
- Как к ненастью в батьках ныли раны,
- Так в разлуке ноет дружба в нас.
«Как жаль, что мы не подружились…»
Юрию Левитанскому
- Как жаль, что мы не подружились…
- Но дружбе не присущ аврал.
- Ты был похож на старый «Виллис»,
- Который все дороги брал.
- И наш подъем ты б смог осилить,
- Где замыкался общий круг.
- Но я уехал из России,
- А ты ее покинул вдруг.
- Я прилетел с тобой проститься.
- И запоздавшие слова
- Уже могли и не случиться,
- Поскольку смерть всегда права.
- Но вопреки ее запретам
- Я нарушаю твой покой.
- Не запретишь дружить поэтам
- Хотя б единственной строкой.
- «Вы полагаете…»
- «Да, полагаю…»
«Звоню друзьям…»
- Звоню друзьям.
- Они все на приеме,
- Где президент,
- Охаянный страной,
- Внушал им навести порядок
- В доме,
- Поскольку сам то болен,
- То хмельной.
- Не получилась праздничной
- Тусовка,
- Хоть собрались не слабые умы.
- Но, видно, стало очень им неловко
- За этот пир во времена чумы.
- И стыдно стало, что в такое время,
- Когда народ измучился от бед,
- Они не разделили боль со всеми,
- А поделили с Ельциным фуршет.
- Простите их… Они слегка зазнались.
- Погрязли, забурели, обрели…
- И жизнь других —
- Для них такая ж малость,
- Как в ГКО пропавшие рубли.
«Наше время ушло…»
- Наше время ушло…
- Это мы задержались,
- Потому что Россия без нас пропадет.
- Мы свободой уже допьяна надышались.
- И не раз заслоняли ее от невзгод.
- И да будет счастливым грядущее время!
- А когда нас не станет,
- Не делайте вид,
- Будто не было нас…
- В землю брошено семя.
- Собирать урожай вам еще предстоит.
- Наше время ушло…
- Мы чуть-чуть задержались,
- Потому что с себя не снимаем вину.
- Как мое поколенье унизила жалость,
- Так унизили бедностью нашу страну.
«Мне всегда бывает грустно…»
- Мне всегда бывает грустно
- Обмануться в тех, кто мил.
- И жалеть, что рано чувства
- Перед ними обнажил.
- Но уж так пошло издревле —
- Человек то раб, то князь.
- И ответом на доверье
- Может вспыхнуть неприязнь.
- От похвал или оваций,
- От удач, идущих вверх,
- Кто-то в зависть мог сорваться,
- Ибо свет его померк.
- Это все смешно и грустно,
- Потому что суета.
- Я доплыл уже до русла,
- Где покой и красота.
- Где все страхи беспричинны
- Перед вечностью Творца.
- И где годы – как песчинки
- Иль цветочная пыльца.
- Но подводит нас натура,
- Человеческая суть.
- Мы живем с упорством тура —
- Хоть кого-то, но боднуть.
Тверская хроника
- Еще весной мы сняли эту дачу.
- Лес у дороги, речка за окном.
- И к тем красотам Бог послал впридачу
- Твое соседство…
- Но о нем потом.
- Наш старый дом был окружен сиренью.
- И цвет ее так шел твоим глазам.
- Но, видно, ты была не в настроеньи,
- Когда об этом я тебе сказал.
- И ничего меж нами не случилось.
- Посередине радости и зла
- Моя душа от прошлого лечилась,
- Твоя душа грядущего ждала.
- Но помню я, как в первый день июля
- Мы в лес вошли… И птицы пели нам.
- Там будущее мы твое вернули
- И честно поделили пополам.
- Как странно, но две спелых землянички,
- Что ты мне положила на ладонь,
- Как будто бы две вспыхнувшие спички,
- В нас разожгли невидимый огонь.
- И в том огне, спасаясь от былого,
- От бед его, коварства и утрат,
- Я произнес единственное слово.
- И никогда не брал его назад.
Московская хроника
- Я ехал на троллейбусе от Сокола.
- Стоял июль и мучила жара.
- Вдруг ты вошла и тихо села около,
- Как будто мы расстались лишь вчера.
- Но мы друг друга так давно не видели!
- Я в эту встречу впал, как в забытье.
- И долго брал билеты у водителя,
- Чтоб как-то скрыть волнение свое.
- Мы вскоре вышли около метро.
- Нас встретили цветочные завалы.
- Старушка там ромашки продавала —
- Их было непочатое ведро.
- И вспомнил я то радостное лето,
- Когда мы жили в устьенской избе.
- Такие же роскошные букеты
- Я прямо с поля приносил тебе.
- И это я ведро опустошил.
- И всю охапку полевых ромашек
- К твоим глазам я на руки сложил,
- Как память встреч и ожиданий наших.
- Ты улыбнулась на мою забаву.
- Но взгляд твой был – как затаенный крик.
- И я подумал:
- «Мы как два состава
- На полустанке встретились на миг».
- И разошлись.
- Но каждый год в июле
- Стоят ромашки на моем окне.
- Они меня в былое не вернули,
- Но берегут минувшее во мне.
Позднее признание
- В неизбытом том десятилетье
- Наше слово с делом разошлось.
- Потому не верили нам дети,
- Потому и души были врозь.
- Жили мы то горько, то лукаво,
- Думая: иного счастья нет.
- И, по сути, не имели права
- Быть примером для идущих вслед.
- И мирились с тем, что было плохо,
- Позабыв о совести своей.
- Но смотрела нам в глаза эпоха
- Чистыми глазами сыновей.
- Время нам приписывало смелость.
- И, пред ним испытывая страх,
- Очень уж нам выглядеть хотелось
- Подлинными в собственных глазах.
«Ты сказал мне…»
- Ты сказал мне,
- Что превыше дружбы
- Нет на этом свете ничего.
- И добавил, улыбнувшись грустно, —
- «Потерял я друга своего…
- Он всегда был рядом в час тяжелый.
- И на болтовню не тратил пыл.
- С виду крепкий, как осенний желудь,
- Он таким и в нашей дружбе был.
- Скольких я потом из сердца выгнал,
- Сравнивая с корешем моим.
- Он умел дружить и жить без выгод,
- Потому и стал незаменим…»
«Президенты сменяют друг друга…»
- Президенты сменяют друг друга.
- Только жизнь наша без перемен.
- Все никак мы не выйдем из круга,
- Не поднимем Россию с колен.
- Как жилось моим сверстникам трудно,
- Так и дальше придется им жить.
- Президенты сменяют друг друга,
- Продолжая былому служить.
- И с усердьем бюджет наш латают,
- Как латает портниха штаны.
- Мы сбиваемся в легкие стаи
- В ожидании новой весны.
- И она в свое время приходит,
- Растянув журавлиную нить.
- И, пока есть надежда в народе,
- Может все он понять и простить.
«На скалах растут оливы…»
Ане
- На скалах растут оливы.
- На камне цветут цветы.
- Живут средь камней олимы[1],
- Как рядом со мною – ты.
- Я твой нареченный камень.
- Крутой и надежный грунт.
- Попробуй меня руками,
- Почувствуешь, как я груб.
- Но весь я пророс цветами.
- И нежностью их пророс.
- Со мной тебе легче станет
- В минуты ветров и гроз.
- Я твой нареченный камень,
- Согретый огнем любви.
- Когда же мы в бездну канем,
- Ты вновь меня позови.
Восьмидесятые годы
* * *
Я принял штурвал журнала «Юность». 1981 год
Характер
- У мужчины должен быть характер.
- Лучше, если тихий,
- Словно кратер,
- Под которым буря и огонь.
- У мужчины должен быть характер,
- Добрый взгляд
- И крепкая ладонь.
- Чтобы пламя сердце не сожгло,
- Можно душу отвести на людях,
- Лишь бы в сердце не копилось зло.
- У мужчины должен быть характер.
- Если есть —
- Считай, что повезло.
Пока заря в душе восходит…
- Любовь не только возвышает —
- Любовь порой нас разрушает,
- Ломает судьбы и сердца…
- В своих желаниях прекрасна,
- Она бывает так опасна,
- Как взрыв, как девять грамм свинца.
- Она врывается внезапно,
- И ты уже не можешь завтра
- Не видеть милого лица.
- Любовь не только возвышает —
- Любовь вершит и всё решает.
- А мы уходим в этот плен
- И не мечтаем о свободе.
- Пока заря в душе восходит,
- Душа не хочет перемен.
Этюд
А. Алексину
- Мне с летом расставаться жаль.
- С его теплом,
- Цветами поздними.
- Необъяснимую печаль
- Таят в себе
- Красоты осени.
- Не слышно птичьих голосов.
- И небеса —
- Как парус стираный.
- Прохладный малахит лесов
- Янтарной грустью инкрустирован.
- Над полем мечутся ветра.
- Я запасаюсь солнцем на зиму.
- И всё во мне:
- Печаль костра
- И вздох листвы,
- Летящей на землю.
«Срывают отчий дом…»
- Срывают отчий дом.
- Как будто душу рушат.
- Всё прошлое – на слом.
- Прощаемся с минувшим.
- Прощаемся с собой,
- Ведь столько лет послушно,
- Как маленький собор,
- Хранил он наши души!
- Всю жизнь мы жили в нем,
- Беду и радость знали.
- Охвачены огнем
- Мои воспоминанья.
- Как жаль, что довелось
- Дожить до дня такого…
- Отец не прячет слез.
- Застряло в горле слово.
- И дом в последний раз
- Глядит на всех незряче.
- То ли жалеет нас,
- То ль о минувшем плачет.
«Сандаловый профиль Плисецкой…»
- Сандаловый профиль Плисецкой
- Взошел над земной суетой,
- Над чьей-то безликостью светской,
- Над хитростью и добротой.
- Осенняя лебедь в полете.
- Чем выше – тем ярче видна.
- – Ну как вы внизу там живете?
- Какие у вас времена?
- Вы Музыкой зачаты, Майя,
- Серебряная струна.
- Бессмертие – как это мало,
- Когда ему жизнь отдана!
- Во власти трагических судеб
- Вы веку верны своему.
- А гения время не судит —
- Оно только служит ему.
- Великая пантомима —
- Ни бросить, ни подарить.
- Но всё на Земле повторимо,
- Лишь небо нельзя повторить.
- Сандаловый профиль Плисецкой
- Над временем – как небеса.
- В доверчивости полудетской
- Омытые грустью глаза…
- Из зала я, как из колодца,
- Смотрю в эту вечную синь.
- – Ну как наверху Вам живется? —
- Я Лебедя тихо спросил.
«Среди печали и утех…»
В. Амлинскому
- Среди печали и утех,
- Наверно, что-то я не видел.
- Прошу прощения у тех,
- Кого нечаянно обидел.
- Когда бы это ни случилось —
- Вчера лишь иль давным-давно,
- Ушла обида иль забылась, —
- Прошу прощенья всё равно…
- Прошу прощенья у любви —
- Наедине, не при народе, —
- Что уходил в стихи свои,
- Как в одиночество уходят.
- И у наставников своих
- Прошу прощенья запоздало,
- Что вспоминал не часто их,
- Затосковал, когда не стало.
- А вот у ненависти я
- Просить прощения не стану
- За то, что молодость моя
- Ей доброту предпочитала.
- Не удивляйтесь, что сейчас,
- Когда судьба мне время дарит,
- Прошу прощения у вас.
- Но знаю я: последний час
- Обычно не предупреждает…
Сыновья
- Наивные акселераты,
- Смешные наши малыши!
- Они, наверно, втайне рады,
- Что батек в росте обошли.
- Мы были в их года пожиже —
- Война, разруха, недород.
- Тогда нам впору было б выжить
- От тех харчей, от тех невзгод.
- Смотрю на сына – и пугаюсь:
- Что ждет их в этом мире гроз?
- Он так доверчив, словно аист,
- Что нам с тобой его принес.
«Друг познаётся в удаче…»
О. Комову
- Друг познаётся в удаче
- Так же, порой, как в беде, —
- Если он душу не прячет,
- Чувства не держит в узде.
- Друг познаётся в удаче.
- Если удача твоя
- Друга не радует – значит,
- Друг твой лукав, как змея.
- Или же горькая зависть
- Разум затмила его,
- И, на успех твой позарясь,
- Он не простит ничего.
- Он не простит… Но иначе
- Скажет об этом тебе.
- Друг познаётся в удаче
- Больше порой, чем в беде.
Давнее сновидение
- Снова мы расстаемся с тобою.
- За окном опускается ночь —
- Со слезами, с надеждой и болью,
- С невозможностью чем-то помочь.
- Нам в разлуке не будет покоя.
- Как же слезы твои солоны!
- Слишком коротко счастье людское,
- Слишком редки прекрасные сны.
- Посреди самолетного грома
- Я впервые подумал о том,
- Что Земля потому так огромна,
- Что в разлуке на ней мы живем.
Баллада о любви
- – Я жить без тебя не могу.
- Я с первого дня это понял…
- Как будто на полном скаку
- Коня вдруг над пропастью поднял.
- – И я без тебя не могу.
- Я столько ждала! И устала.
- Как будто на белом снегу
- Гроза мою душу застала…
- Сошлись, разминулись пути.
- Но он ей звонил отовсюду.
- И тихо просил: «Не грусти».
- И тихое слышалось: «Буду».
- Однажды на полном скаку
- С коня он сорвался на съемках…
- – Я жить без тебя не могу, —
- Она ему шепчет в потемках.
- Он бредил… Но сила любви
- Вновь к жизни его возвращала.
- И смерть уступила: «Живи!»,
- И всё начиналось сначала.
- – Я жить без тебя не могу… —
- Он ей улыбался устало.
- – А помнишь, на белом снегу
- Гроза тебя как-то застала?
- Прилипли снежинки к виску.
- И капли грозы на ресницах…
- Я жить без тебя не смогу.
- И, значит, ничто не случится.
Прости, солдат
Среди сотен писем это письмо, словно фронтовой треугольник, обожгло материнской болью. «Нам с отцом вырвали заживо сердце, – писала мне из украинского села Брянка Мария Николаевна Селиванова. – Наш сын Володя погиб в Афганистане. Его похоронили в ста пятидесяти метрах от нашего дома на старом кладбище. Очень тяжко хоронить детей в таком возрасте. Пусть никому не придется испытать эту муку… Я Вас попрошу, если Вас не затруднит моя просьба, – напишите стихи за моего сына Володю и пришлите мне. Простите, может, что не так написала, но ведь это Ваша песня «Алексей, Алешенька, сынок…» Поэтому и обращаюсь к Вам с материнской просьбой…»
Впервые я писал горькие стихи для одной-единственной женщины, матери неведомого мне Володи, ни на минуту не забывая о других матерях, не дождавшихся своих детей с полей сражений.
- Он возвращается домой
- Из прошлой жизни, из разлуки.
- Но край родной окутан тьмой.
- И красок нет, и смолкли звуки.
- Вслед за молчанием его
- Пылит печальная дорога…
- Но он не видит ничего
- Из оцинкованного гроба.
- Прости, солдат, что отчий дом
- Согреть тебя не может в холод.
- Прости за то, что мы живем.
- Тебе бы жить – ты был так молод.
- Блеснет закатный луч в окне.
- Зашелестят в саду ракиты.
- О, сколько ныне по стране
- Таких вот холмиков нарыто.
- Не дай, Отчизна, умолчать
- И этим матерей обидеть.
- Они идут сынов встречать,
- Чтоб никогда их не увидеть.
- Мы всем им воздадим сполна
- За боль, за мужество и доблесть.
- Но не стихает в нас вина
- И всё больнее наша совесть.
- Не знаю, у кого спросить,
- Не знаю, как себе ответить:
- Доколе будет голосить
- Земля моя по нашим детям?!
Жалею зверей
- Жалею зверей в зоопарке,
- И в цирке мне жалко зверей.
- Как люди на зрелища падки!
- Когда же мы станем добрей?
- И лев уже ходит под кличкой,
- Барьер на манеже берет.
- И царскую гордость публично
- Меняет на бутерброд.
- А некто, войдя к нам в доверье,
- Устроил аттракцион:
- И в пасть онемевшему зверю
- Сует свою лысину он.
- Лев нежно обходится с нею.
- И, занятый скучной игрой,
- Он кажется много умнее,
- Чем этот манежный герой.
- Жалею зверей в зоопарке.
- У неба украденных птиц.
- Вон той молодой леопардке
- Всё хочется клетку открыть.
- Не терпится выйти на волю,
- Вернуться в былую судьбу.
- Но приступы гнева и боли
- Весьма забавляют толпу.
- Ей дети бросают конфетки.
- Наверно, жалеют ее.
- За что красота эта в клетке?!
- И в чем провинилось зверье?
- Я взглядом встречаюсь с гориллой.
- В глазах у гориллы упрек:
- «Я предков тебе подарила,
- А ты нас в неволю упек».
- И вдруг осенил меня предок
- Печальной догадкой своей:
- «Ведь им безопасней из клеток
- Соседствовать с миром людей».
«За все несправедливости чужие…»
Л. Бадаляну
- За все несправедливости чужие
- Несу вину сквозь память и года.
- За то, что на одной планете живы
- Любовь и боль,
- Надежда и беда.
- Я виноват, что не промолвил слова,
- Которое могло всё изменить:
- Вернуть любовь —
- Кто в ней разочарован,
- Вернуть надежду —
- Если нечем жить.
- Будь проклято несовершенство мира —
- Наш эгоизм и слабый мой язык.
- Прошу прощенья у больных и сирых
- За то,
- Что я
- К вине своей привык.
Встреча в Дюссельдорфе
- Из-за синего дыма
- Смутно видится зал.
- Я с веселостью мима
- Жестом что-то сказал.
- Начинается диспут.
- Двести немцев и я.
- В их записки я втиснут,
- Будто в груду белья.
- В этом ворохе белом
- Мне нетрудно пропасть.
- Но охота быть смелым
- И поёрничать всласть.
- Но вдруг рядом с собою
- Я увидел глаза.
- Как на службе в соборе
- Заглянул в образа.
- Эх ты, карее чудо,
- Европейская спесь.
- Почему и откуда
- Оказалась ты здесь?
- Полушепотом русским
- Ты успела сказать:
- Где-то там под Иркутском
- Трое братьев и мать.
- А хотелось полегче
- Жить в богатой стране.
- И подставила плечи
- Ты чужой пятерне.
- Вышла замуж за немца
- Девятнадцати лет.
- А куда было деться
- От нужды и от бед!
- Сколько дней миновало,
- Сколько вырвалось слов…
- Долго боль остывала
- От разлук и оков.
- Твой супружник здоровый
- Глаз не сводит с тебя.
- Ни единого слова,
- Не сердясь, не любя.
- Мы встречались глазами,
- Позабыв про него.
- И так много сказали,
- Не сказав ничего!
- Все вопросы осилив,
- На прощанье стоим.
- Ах, Россия, Россия!
- Сколько лет, сколько зим…
- Возле сердца Россия —
- Дотянуться нельзя.
- Не о том ли просили
- Не чужие глаза?
- Руки тонкие виснут,
- Карий взгляд обречен.
- Правда, был еще диспут,
Продолжить чтение
Другие книги автора
