Читать онлайн Месть охотника на ведьм бесплатно

Ричарду Кертису, советчику и другу

Б.С.

Глава первая

Молодой голубоглазый полисмен удивленно заморгал, а затем, коснувшись узких полей шлема, отдал честь и расплылся в улыбке.

– Доброе утро, мистер Холмс, – сказал он громко и весело. – Очень рад снова видеть вас в Лондоне. Простите меня за дерзость, сэр.

Льюис Барнавельт почувствовал, что краснеет. Они с дядей Джонатаном стояли посреди тротуара на одной из оживленных лондонских улиц. Льюис, круглолицый светловолосый мальчик лет тринадцати, был одет в голубую ветровку и коричневые вельветовые брюки, а на голове у него красовалась клетчатая шляпа охотника за оленями[1]. Льюис вдруг подумал, что выглядит ужасно глупо.

– Эмм… Вообще-то я не Шерлок Холмс, – пробормотал он, запинаясь, и окончательно смутился.

– Неужели? – притворно изумился полисмен. – В таком случае прошу прощения, сэр. Я лишь предположил, что великий сыщик путешествует инкогнито. Видите ли, мистер Холмс был гением маскировки.

– Знаю, – сказал Льюис. – Мы ищем Бейкер-стрит, где они жили с доктором Ватсоном. Это мой дядя, Джонатан Барнавельт, а меня зовут Льюис Барнавельт. Мы из Америки.

– А я – констебль Генри Двиггинс. Очень рад знакомству. Доброе утро, сэр, – ответил полисмен, приветливо кивнув дяде Джонатану.

Джонатан этого не заметил – он героически пытался развернуть карту города и только буркнул «Привет». С виду этот крупный мужчина с пышной рыжей бородой совершенно не походил на волшебника. Джонатан был не злым колдуном, а скромным добродушным чародеем, умевшим создавать превосходные трехмерные иллюзии. К сожалению, магические способности не помогли ему прочитать карту – он даже не мог как следует развернуть здоровенный лист.

– Мы заблудились, – признался он молодому полисмену. – Я совершенно запутался. Вы не подскажете, как найти Бейкер-стрит?

– Конечно, сэр, – улыбнулся констебль. – Янки[2] часто приезжают посмотреть на квартиру мистера Холмса, и я им всем показываю дорогу. Я люблю американцев еще со времен войны, когда мы вместе служили в авиации. Сейчас-то я в отставке. Если хотите, я вас провожу.

– Большое вам спасибо. – От безуспешных, хотя и самоотверженных попыток аккуратно сложить карту борода и волосы дяди Джонатана уже стояли дыбом. Легкий ветерок подхватил шуршащий лист, и его уголок попал Джонатану в рот. Волшебник тут же выплюнул бумагу и наконец сдался. Кое-как собрав карту, он засунул ее в задний карман брюк. Кроме брюк цвета хаки на Джонатане были коричневые прогулочные туфли, красная фуфайка поверх голубой рубашки без воротника и мятый пиджак из серого твида.

– Вы очень добры, – сказал дядя Джонатан. Теперь, когда карта ему не мешала, низкий голос волшебника звучал гораздо приветливее. – Разумеется, мы с Льюисом знаем, что Шерлок Холмс и доктор Ватсон – всего лишь вымышленные персонажи, но все-таки было бы интересно посмотреть, где они жили.

Глаза полисмена лукаво блеснули.

– Безусловно, сэр. Но, раз уж на то пошло, эти вымышленные персонажи в каком-то смысле реальнее, чем мы с вами. Сами посудите: кому придет в голову искать мой дом лет через сто? Да никому. А вот в квартиру мистера Холмса на Бейкер-стрит, 221б люди и в следующем столетии будут приходить, уж поверьте. Как по мне, это и значит быть настоящим.

– Вы нам покажете, где Шерлок Холмс… э-э-э… мог бы жить? – спросил Льюис. Обычно он стеснялся незнакомых людей, но, похоже, этот молодой полисмен тоже оказался поклонником Шерлока Холмса.

– Покажу, – кивнул констебль Двиггинс. – Если не ошибаюсь, жил он тут неподалеку. Пойдемте со мной. Однако со времен мистера Холмса тут все сильно изменилось. В конце прошлого века у домов были другие номера, потом город бомбили, затем – отстроили заново и опять поменяли номера, так что я и сам не очень-то разбираюсь.

Втроем они прошли несколько кварталов. Был конец июня 1951 года, утро выдалось прохладным и пасмурным. Два дня назад Льюис вместе с дядей приехали в Европу на полтора месяца. Миссис Флоренс Циммерман, соседка и лучшая подруга дяди Джонатана, и подруга Льюиса Роза Рита Поттингер тоже должны были к ним присоединиться. Но Роза Рита сломала ногу и не смогла поехать, потому что ей наложили гипс на полтора месяца. Миссис Циммерман решила остаться с ней в Нью-Зибиди, штат Мичиган, чтобы Роза Рита не скучала в одиночестве.

Льюис скучал и по миссис Циммерман, и по Розе Рите, но даже без них путешествие было… Пожалуй, «захватывающее» – самое подходящее слово. Джонатан и Льюис доехали автобусом и поездом от Нью-Зибиди до Нью-Йорка, а оттуда на авиалайнере прилетели в Лондон. Льюис очень нервничал во время полета. Вдруг у самолета на полпути сломается двигатель? Вдруг в аэропорту будет туман и пилот не сможет посадить самолет? Вдруг они попадут в автомобильную аварию, ведь англичане ездят по другой стороне улицы?[3] Конечно, ничего подобного с ними не случилось, но Льюис был известным паникером и вечно воображал всякие ужасы. Зато, когда его худшие опасения не сбывались, он испытывал небывалое облегчение. В понедельник Льюис с дядей, целые и невредимые, прибыли в Лондон и заселились в гостиницу, денек отдохнули, а на следующее утро отправились осматривать достопримечательности.

– Ну вот, – сказал вдруг констебль Двиггинс, остановившись на углу улицы, – мы на Бейкер-стрит. Не сомневаюсь, что ты знаком с методами мистера Холмса, Льюис. Ну-ка, оглянись и скажи, что ты видишь.

Льюис так и сделал. По обеим сторонам улицы тянулись респектабельные трехэтажные дома с каменными фасадами, на первый взгляд самые обыкновенные. Льюис прищурился.

– Вон там, – сказал он, указывая на второй этаж одного из домов, приютившегося между молочным магазином и автошколой.

– Прекрасно, мистер Холмс! – усмехнулся полисмен. – Я так и думал. Вы, конечно, знаете почему.

Льюис задумался.

– Есть, по меньшей мере, три улики, – ответил он наконец.

– Браво!

– Боюсь, мне досталась роль доктора Ватсона, – рассмеялся дядя Джонатан. – Я лично не вижу в этом здании ничего особенного. Если вас не затруднит, скажите, что же я упустил?

Широко улыбнувшись, констебль Двиггинс кивнул Льюису:

– Не просветите ли вы этого джентльмена, мистер Холмс?

Льюис заложил руки за спину, точь-в-точь как Шерлок Холмс, и стал излагать ход своих мыслей.

– Во-первых, – начал он, – фасад этого здания выходит на восток. В рассказе «Пляшущие человечки» Холмс рассматривал письмо, стоя перед окном, и это было утром. Значит, окна квартиры Холмса выходили на восточную сторону.

– Великолепно! – воскликнул Двиггинс. – Продолжайте!

Мимо протарахтел фургон, дав Льюису возможность еще чуть-чуть подумать. Когда шум затих, мальчик продолжил:

– Обратите внимание на полукруглое окно над входной дверью. В рассказе «Голубой карбункул» Ватсон упоминает эту деталь.

Джонатан покачал головой, так что его борода заколыхалась.

– Боже правый, как можно все это запомнить? Я тоже читал рассказы Конан Дойла, но… Что ж, какова третья улика, мой дорогой друг?

Льюис повернулся и указал на другую сторону улицы.

– В рассказе «Пустой дом» Ватсон пишет, что прямо напротив дома 221б на Бейкер-стрит стояло заброшенное здание. Это единственное строение, прямо напротив которого находится еще одно. Все остальные стоят немножко неровно.

– Совершенно верно! – подтвердил Двиггинс. – Отличная работа, мистер Холмс!

– Я ничего не упустил? – спросил Льюис, расплывшись в довольной улыбке.

– О, может быть, пару мелочей, – улыбнулся в ответ констебль Двиггинс, – но это простительно. Например, мне известно, что это единственный дом в округе, у которого есть дворик, где мог расти знаменитый платан. Кроме того, лестница, ведущая на первый этаж, имеет ровно семнадцать ступенек. Хотя у вас в Америке этажи вроде бы считают по-другому?[4] В квартире нет эркерного окна, но, вероятно, полковник Моран разбил его, когда стрелял в Холмса, либо оно было разрушено немецкой бомбой во время войны. Так или иначе, нынешние владельцы заменили эркерное окно обычным…

– Сдаюсь! – взмолился Джонатан, подняв руки вверх. – Кто-нибудь, заберите меня отсюда. Все эти платаны, эркерные окна и семнадцать ступенек мне совершенно ни о чем не говорят. Но что с меня взять – я туп как пробка и слеп как крот!

Льюис и констебль Двиггинс дружно расхохотались.

– Вовсе нет, сэр, – сказал констебль. – Простите, что мы вас так огорошили. Но для истинных поклонников мистера Холмса вычислить его дом, применив дедукцию, – большое удовольствие.

Констеблю Двиггинсу пора было возвращаться на пост, но прежде чем уйти, он дал Льюису и Джонатану несколько полезных советов о том, что еще следует посмотреть в Лондоне. Напоследок они с Льюисом обменялись адресами, чтобы писать друг другу письма о Шерлоке Холмсе. Когда полисмен ушел, юный сыщик немного загрустил. Притворяться блестящим детективом, совсем как Шерлок Холмс, оказалось здорово. Но, к сожалению, Льюису пришлось признать, что у них с Холмсом нет почти ничего общего. Мальчика дразнили одноклассники, потому что он был толстый и любил читать. На самом деле, Льюис считал, что больше походил на доктора Ватсона, который отличался «средним ростом и крепким телосложением», чем на высокого поджарого Шерлока Холмса. Но все-таки ему нравилось играть в сыщика, и одна-две мрачные мысли не испортили мальчику настроения.

Осмотрев дом 221б на Бейкер-стрит, Льюис и Джонатан отправились в Британский музей. Потом они прошлись по старым узким улочкам и заглянули в несколько странных магазинчиков, где Джонатан долго рылся на полках, заваленных всяким заплесневелым хламом. Он искал какой-нибудь загадочный талисман в подарок миссис Циммерман. Много лет назад Флоренс изучала магию амулетов в Геттингенском университете в Германии и с тех пор коллекционировала всякие таинственные безделушки. В конце концов Джонатан откопал настоящий древнеегипетский артефакт – маленького каменного скарабея. Искусно вырезанный жук выглядел как живой, и на крылышках и лапках у него еще сохранились кусочки голубой и черной эмали. Поторговавшись с хозяином лавочки, Джонатан купил старинную вещицу. Выйдя на улицу, он рассмотрел скарабея получше и обратился к Льюису:

– Если верить продавцу, этой штучке три тысячи лет. Миссис Циммерман должно понравиться. Как ты думаешь?

– Конечно, ей понравится, – ответил Льюис. – Уверен, такого у нее в коллекции нет.

– Точно нет, – подтвердил Джонатан, пряча скарабея в коробочку, и вздохнул. – Хотя это не совсем то, что я хотел бы ей подарить…

Льюис понял, что дядя имел в виду. Когда-то миссис Циммерман была более могущественной волшебницей, чем Джонатан Барнавельт. Джонатан умел лишь создавать иллюзии, а Флоренс могла превращать один предмет в другой. Но полтора года назад она потеряла волшебную силу в битве со злым духом. Тогда она спасла Льюису жизнь и всегда говорила, что ни о чем не жалеет. Но Льюис и Джонатан подозревали, что миссис Циммерман просто не признается в том, как ей не хватает утраченных магических способностей. Если бы Джонатан мог, он вернул бы миссис Циммерман ее волшебную силу, но, увы, не знал, как это сделать. Настроение у Джонатана и Льюиса заметно испортилось, и вскоре они вернулись в отель, составили план на завтра и рано легли спать.

Глава вторая

Целых три дня Льюис с дядей ходили по магазинам и осматривали достопримечательности. Это было утомительно, но интересно. Они побывали в Тауэре – старинной мрачной крепости на берегу реки Темзы, где давным-давно узникам отрубали головы на плахе. Любознательный Льюис узнал, что Анну Болейн, жену Генриха VIII, казнили не топором, как всех остальных, а благородным французским мечом. «Вряд ли бедная Анна заметила разницу», – сказал на это Льюис. «Скорее всего, нет», – согласился Джонатан, но объяснил, что в те времена намерения имели большее значение, чем поступки. Они посетили Букингемский дворец, где живет королева Великобритании, и видели церемонию смены караула. Потом долго гуляли по шумному, многолюдному и таинственному старому городу, где на каждом углу и в каждом переулке находили что-нибудь интересное. Дяде Джонатану для счастья нужны были книжные магазины и лавки древностей, и скоро к нему вернулось обычное веселое расположение духа.

Все шло просто замечательно, и, к своему удивлению, Льюис заметил, что каждый день проходит много миль пешком без особого труда. Он не любил физкультуру, потому что считал себя толстым и неуклюжим, но оказалось, что долгие прогулки придают бодрости. Иногда он жаловался на английскую еду, которая была пресной и странной на вкус, но как только обед заканчивался, Льюис тут же о нем забывал…

Наконец Льюис и Джонатан покинули отель «Мэйфейр» и сели на поезд до деревни Динсдейл в графстве Сассекс, расположенном к юго-западу от Лондона.

– А зачем нам в Динсдейл? – спросил Льюис у дяди уже в десятый раз за день. Джонатан только сегодня утром объявил, куда они поедут, но больше ничего племяннику не объяснил.

– Что ж, пора раскрыть эту тайну, – ответил Джонатан, откидываясь на спинку сиденья. Они ехали вдвоем в купе первого класса и сидели друг напротив друга. Джонатан засунул большие пальцы в карманы фуфайки – он часто так делал, когда что-нибудь рассказывал – и продолжил: – Не знаю, упоминал ли об этом твой отец, но у нашей семьи долгая история. И немалая ее часть связана с Англией.

Родители Льюиса погибли несколько лет назад в автомобильной катастрофе, и с тех пор мальчик жил с дядей в Нью-Зибиди. Он привык жить без папы и мамы, но когда кто-нибудь вдруг ему о них напоминал, это причиняло боль.

– Нет, папа никогда об этом не говорил, – тихо ответил Льюис, стараясь не выдать своих чувств.

Джонатан как будто не заметил, что Льюис расстроился. Глядя в окно, он продолжил:

– Ничего удивительного. Чарли был оптимистом и всегда смотрел в будущее. Прошлое его мало интересовало. Но у нас английские корни, это правда. Твоя бабушка родом из Дании, ее девичья фамилия была ван Олден. Насчет Барнавельтов не уверен, вроде бы это немецкая фамилия, но я специально не узнавал. Так или иначе, много-много лет Барнавельты жили в старой доброй Англии. На самом деле один из твоих предков приплыл из Европы вместе с Вильгельмом Завоевателем в 1066 году. Потом наши прадеды были рыцарями и служили британским королям. Мой прапрапрадедушка, Тобиас Барнавельт, был младшим сыном какого-то сэра Барнавельта. Но поскольку отец Тобиаса завещал состояние старшему брату, прапрапрадедушка эмигрировал в Америку в 1795 году и обосновался в Бостоне, где положил начало новой ветви нашего рода. А потом, в 1840-х, его сын переехал на запад, в Нью-Зибиди.

Поезд выехал из города и теперь мчался по сельской местности, среди густых лесов и зеленых лугов.

– Я все равно не понял, при чем тут Динсдейл, – сказал Льюис.

– Я как раз к этому веду. У британской ветви семьи было поместье в Западном Сассексе, недалеко от Динсдейла. Туда-то мы и направляемся, чтобы навестить нашего кузена. Седьмая вода на киселе, конечно. Его зовут Артур Пелхем Барнавельт. Он знал твоего отца еще во время войны, когда Чарли служил в авиации и базировался на аэродроме в окрестностях Динсдейла. Теперь кузен Пелхем хочет с нами увидеться.

– И что, он живет в настоящем поместье? – возбужденно спросил Льюис. – Вроде Баскервиль-холла, как в «Собаке Баскервилей»?

– Точно, – дядя Джонатан кивнул и улыбнулся. – Только этот дом называется Барнавельт-мэнор. Мы там останемся на пару дней и познакомимся с кузеном Пелхемом. – Джонатан помолчал и добавил: – Не хочу, чтобы у тебя сложилось ложное впечатление. Кузен Пелхем действительно владеет самым настоящим поместьем. Но, к сожалению, он не богат. Британская ветвь семьи понесла большие убытки во время двух мировых войн, а налоги сейчас очень высокие. От наследства кузена Пелхема мало что осталось, кроме земли и скромного дохода. Нам надо будет вести себя тактично, понимаешь?

– Конечно, – сказал Льюис. – А может, мы… ну… поможем ему немного?

– Может быть, – улыбнулся Джонатан, – но только так, чтобы не задеть его гордость.

И он погладил большой сверток из коричневой бумаги, который они везли с собой из самого Нью-Йорка. Льюис знал, что внутри были две банки с ветчиной, пачка сахара, кофе, чай, какао и другие продукты.

– Например, я уверен, что кузен Пелли не станет возражать против гостинцев. Он в письмах всегда жалуется, что продуктов не хватает. Но не забывай, англичане считают нас выскочками, хотя я-то получил наследство от дедушки. Мы с Пелхемом переписывались несколько лет, и я его немножко узнал. Уверен, что он решительно отвергнет всякую благотворительность.

– Понятно, – сказал Льюис.

Ехали они долго, но вот наконец поезд с шипением затормозил на маленькой станции в деревеньке Динсдейл. Джонатан и Льюис вышли из вагона и забрали багаж. Несколько минут они стояли на платформе, а потом, пыхтя и фыркая, к ним подкатил «Малютка Остин», черный старомодный автомобиль с открытым верхом. Он со скрипом остановился, и оттуда выпрыгнул долговязый старик. Его седые волосы напоминали пушистое облако, лицо было худое и вытянутое, а тело, казалось, состояло из одних локтей и коленок. Он был одет в темно-серые твидовые брюки и потрепанный пиджак с кожаными заплатками на локтях, а на шее виднелся ярко-красный галстук.

Старичок заметил Джонатана, и его светло-серые глаза радостно вспыхнули.

– Кузен! – воскликнул он дребезжащим голосом. – Кузен Джонатан! Ты просто вылитый младший брат, только пошире и с бородой! Я тебя везде узна́ю. Добро пожаловать! А ты, должно быть, молодой Льюис. Пойдемте, пойдемте! Мы мигом доедем до поместья, и вы перекусите. Наверняка миссис Гудринг – моя экономка, просто сокровище! – приготовила что-нибудь вкусненькое.

Он помог путешественникам погрузить чемоданы в тесный автомобиль – это оказалось не легче, чем собрать кусочки головоломки. Потом пассажиры тоже залезли внутрь, и машина застонала под их весом. Наконец кузен Пелхем уселся за руль, который находился справа.

– Все устроились? Ну, держитесь! Поехали!

Бедный старый автомобильчик поднатужился и поехал прочь от станции со скоростью двадцать километров в час.

– Если слишком быстро, скажите, – озабоченно предупредил Пелхем.

Хотя у автомобиля не было крыши, Льюис почти не чувствовал движения воздуха, но Пелхем Барнавельт, похоже, был уверен, что они катят с ветерком. Кузен сразу понравился Льюису. Этот чудной старичок вел себя как мальчишка и заражал энтузиазмом остальных. Довольно долго они тащились по узкой дороге среди холмистых зеленых пастбищ, на которых паслись белоснежные овцы, и наконец свернули на длинную извилистую подъездную дорожку.

– Ну вот, – Пелхем кивнул на крохотный кирпичный коттедж. – Раньше это был домик привратника – когда-то у нас было кому отпирать ворота. А прямо за поворотом – дом моих предков и ваших, кстати, тоже. Джонатан и Льюис, добро пожаловать в Барнавельт-мэнор!

Машина обогнула запущенную, неопрятную живую изгородь, и Льюис ахнул: прямо перед ними стоял огромный серый каменный дом с решетчатыми окнами, двумя башенками, эркерами – их было штук десять, не меньше, – множеством фронтонов и замысловатыми острыми крышами под блестящим черным шифером. Старый особняк освещало утреннее солнце, однако его темные мрачные стены будто оставались в тени и производили гнетущее впечатление.

«Это плохой дом», – подумал Льюис и тут же удивился, что ему пришла в голову эта мысль. В конце концов, как сказал кузен Пелхем, здесь жили его предки. И уж, конечно, Шерлок Холмс посмеялся бы над тем, кто боится привидений. Просто он опять паникует на ровном месте. И все-таки… Большая часть дома, очевидно, оставалась нежилой. Множество темных окон смотрели на гостей невидящим взором, точно пустые глазницы черепа. По обеим сторонам извилистой подъездной дорожки трава была аккуратно подстрижена, но дальше лужайка и кусты буйно и густо разрослись. На самой высокой трубе, нахохлившись и опустив голову, сидела тощая черная птица – грач. Повсюду отчетливо чувствовался тягостный отпечаток разрушения и упадка. Сам дом, казалось, зловеще ухмылялся, и его бесплотное приветствие вселяло ужас.

У Льюиса екнуло сердце. Кузен Пелхем продолжал болтать, дядя Джонатан беспечно улыбался. Ни тот, ни другой ничего не заметили. «И все-таки, – опять подумал Льюис, – это плохой дом».

Глава третья

Старый автомобиль, крякнув, остановился перед главным входом. Кузен Пелхем выбрался из машины. Высокие двери особняка распахнулись, и на порог медленно вышел еще один старик: довольно крепкого сложения, немного сутулый и почти совсем лысый. Одет он был в черный костюм, слегка порыжевший от времени.

– Это Дженкинс, – представил его Пелхем. – Мастер на все руки. Дженкинс, будьте так добры, помогите гостям с багажом.

– Да, сэр, – скорбно отозвался Дженкинс и взял у дяди Джонатана два чемодана. Льюис заметил, что дядя по доброте душевной отдал старому слуге самые маленькие. Джонатан и Льюис потащили каждый по тяжелому саквояжу, а Джонатан еще и умудрился сунуть под мышку пакет с продуктами.

– Прошу сюда, господа, – сказал Дженкинс и вошел в дом. Джонатан последовал за ним. Льюис сглотнул и тоже шагнул в полумрак. У него за спиной кузен Пелхем радостно объявил:

– Я только отгоню машину и приду!

В прихожей, обшитой темными деревянными панелями, было сумрачно и прохладно. Дженкинс свернул направо, Джонатан и Льюис последовали за ним по длинному коридору. Миновав семь или восемь запертых дверей, они поднялись по лестнице на второй этаж. Слуга повернул направо, прошел по коридору и, остановившись перед одной из комнат, поставил саквояж на пол.

– Вот ваша комната, сэр, – сказал он Джонатану, отперев дверь. – А молодой мистер Барнавельт будет жить в соседней.

Увидев свою комнату, Льюис вздохнул с облегчением. Она была светлая и просторная, с дубовыми панелями высотой по пояс и выцветшими, но веселенькими обоями в бледно-голубую полоску. Солнечные лучи, проникавшие в комнату через два высоких узких окна, падали на потертый темно-синий ковер. Прочная кровать была покрыта стеганым одеялом небесно-голубого цвета. Большую часть противоположной стены занимал камин, а над камином висел щит и два скрещенных меча. Высокий дубовый шкаф, дубовые стол и стул, а также приземистый дубовый комод дополняли меблировку. Льюис поставил чемодан на пол и вздохнул. Подойдя к окну, он выглянул наружу. Отсюда была видна подъездная дорожка, и мальчик понял, что она идет вокруг дома. В отдалении шумела листвой роща огромных старых деревьев. Прижав лицо к стеклу, Льюис сумел разглядеть огород и сарай слева за домом.

– Ну что, – прогудел у него за спиной дядя Джонатан, – нравится?

– Круто! – ответил Льюис с наигранным энтузиазмом. – Прямо как в настоящем замке, дядя Джонатан. А можно я возьму мечи?

Джонатан расхохотался.

– Лучше спроси у кузена Пелхема. Он уже вернулся и ждет внизу, хочет нас представить остальным жителям дома. Пойдем со мной.

Все еще держа в руках сверток с продуктами, Джонатан повел Льюиса вниз в маленькую столовую, где на стол уже поставили чайник, чашки, блюдца и тарелку с маленькими бутербродами, похожими на печенье. Их ждала пухленькая рыжеволосая женщина, одетая в темное платье и белый фартук. Рядом с ней стоял рыжеволосый мальчик лет двенадцати в красном свитере, темно-синих брюках и с круглыми солнечными очками в стальной оправе на носу. Сквозь темно-зеленые линзы его глаз не было видно. Мальчик казался еще толще Льюиса. Кузен Пелхем вошел в комнату, потирая руки.

– Ну вот, все собрались. Джентльмены, это миссис Гудринг, моя домоправительница и отличная повариха, и ее сын Бертрам. Миссис Гудринг, это наши гости: мои родственники из Америки – мистер Джонатан Барнавельт и мастер[5] Льюис. Пожми Льюису руку, Берти.

Льюис протянул Берти руку, но тот вытянул свою намного левее, чем нужно, и тут мальчик с изумлением понял, что Берти слепой. Он быстро схватил руку нового знакомого и быстро ее пожал.

– Рад познакомиться, – сказал Берти. – А там, где ты живешь, есть апачи[6]?

– Эмм… нет, – признался Льюис.

Берти, похоже, был разочарован.

– А ковбои?

– Ковбоев тоже нет, – ответил Льюис. – Мы из Мичигана.

– А-а. А что есть в Мичигане?

– Ну, фермеры, рабочие… просто люди, – пожал плечами Льюис.

Кузен Пелхем разливал чай.

– Прекрасно, прекрасно. Вы отлично поладите. Но гостям с дороги надо отдохнуть, Берти, а потом вы вместе поиграете, идет?

– Конечно, сэр, – сказала миссис Гудринг. – Вам что-нибудь еще нужно, мистер Барнавельт?

– Возможно, миссис Гудринг захочет посмотреть, что мы тебе привезли, – сказал Джонатан и положил сверток на стол.

– Да что вы, – запротестовал кузен Пелхем. – Не стоило… Но раз уж привезли, давайте посмотрим.

Он потер руки и одним махом разорвал оберточную бумагу, точно шестилетний малыш в новогоднее утро. Все заохали и заахали, а при виде пачки чая кузен Пелхем просиял.

– Первоклассно! – воскликнул он. – Ты очень добр, кузен. Не могу не признать, что все это очень кстати! У нас тут с продуктами туговато. Правда, огромное тебе спасибо! Миссис Гудринг, будьте так добры, отнесите все эти богатства на кухню.

– Да, сэр, – сказала миссис Гудринг, расплывшись в довольной улыбке. – Что-нибудь еще нужно, сэр?

– Нет-нет, ничего не нужно. Спасибо, миссис Гудринг.

Миссис Гудринг положила руку на плечо Берти и повернула его к двери.

– Пока, Льюис, – сказал Берти.

– Еще увидимся, – ответил Льюис и тут же покраснел. Вдруг Берти обидится или расстроится из-за слова «увидимся»? Но, к счастью, слепой мальчик никак не отреагировал и вместе с мамой вышел из комнаты. Миссис Гудринг очень бережно несла перед собой коробку с продуктами, будто это был святой Грааль[7].

– Немножко рановато для ланча, но мы это называем «перекус», – сказал кузен Пелхем. – Льюис, попробуй булочки. У миссис Гудринг они получаются великолепными.

Булочки и правда были хороши – румяные, теплые и с джемом. Пелхем и Джонатан стали обсуждать других родственников. Пользуясь случаем, Льюис набрался смелости и спросил:

– Кузен Пелхем…

– А? – отозвался тот. – О боже, пожалуйста, не называй меня Пелхемом. Меня никто так не зовет. Вот уж почти семьдесят лет я для всех просто Пелли. Так куда проще, правда? – улыбнулся он.

Льюис невольно улыбнулся в ответ.

– Эмм… Пелли, а что у Берти с глазами? – спросил он.

Пелли помрачнел.

– Ох… Ужасное несчастье. Это произошло в конце войны, когда Берти был еще совсем маленький. Немецкий снаряд взорвался прямо рядом с их домом. Миссис Гудринг не пострадала, а вот Берти лишился зрения. Вскоре после этого его отец погиб на фронте. Дед Берти когда-то служил у моего отца, и когда я узнал, что случилось, то взял миссис Гудринг на работу экономкой. Она просто сокровище.

Льюис проглотил подступивший к горлу комок. Он знал, каково это – потерять отца.

– Нельзя ли что-нибудь для него сделать, Пелли? – тихо и серьезно спросил Джонатан.

– Ну, доктора ничего не обещают, – вздохнул Пелли. – Боюсь, что Берти смирился со слепотой. Но он замечательный парень. Я уверен, Льюис, что вы подружитесь.

– Конечно, – сказал Льюис. Ему стало стыдно. Снаружи Барнавельт-мэнор показался ужасно мрачным, но теперь мальчик видел, что ошибся. В этом доме жили добрый кузен Пелли, заботливая миссис Гудринг, приветливый Берти и услужливый старый Дженкинс – благодаря им старинный особняк оказался гораздо уютнее, чем на первый взгляд. Нельзя судить по внешности, подумал Льюис. Шерлок Холмс сразу бы это понял.

Кузен Пелли продолжал болтать, пока они поглощали бутерброды и булочки. Он рассказал Льюису и Джонатану, что большинство комнат в доме заперты. «Содержать целый особняк ужасно дорого», – объяснил он. Сам кузен Пелли и двое слуг жили в этом маленьком крыле.

– Но если хочешь, можешь исследовать старую часть дома, Льюис, – разрешил Пелли. – Берти тут все знает, он с удовольствием устроит тебе экскурсию.

Когда Пелли и Джонатан стали обсуждать тетушек Льюиса, мальчик с радостью ускользнул из-за стола и, следуя инструкциям Пелли, нашел Берти на кухне. Парень сидел на стуле, а его мама мыла посуду.

– Привет, – робко поздоровался Льюис. – Может, поиграем?

– Мам? – спросил Берти.

– Иди, дорогой. Только будь осторожен.

– Конечно, мам, – весело отозвался Берти, сползая со стула. – Чем займемся, Льюис?

– Ну, может… Может, осмотрим дом?

– Отлично, – согласился Берти. – Я тебе все покажу.

И они отправились исследовать нежилую часть дома. Льюису особенно понравилась библиотека, где столы и стулья были покрыты чехлами от пыли, а вдоль трех стен от пола до потолка выстроились полки с тысячами старинных книг. Четвертую стену почти полностью занимали окна, выходившие на пологие зеленые холмы.

– Это кабинет мастера Мартина, – объяснил Берти.

– Кто такой мастер Мартин? – спросил Льюис.

– О, он уже давно умер, – ответил Берти. – Еще во время Гражданской войны. Мартин Барнавельт был довольно знаменит. Поговаривали, что он колдун.

– Колдун? – переспросил Льюис.

– Ну да. Вообще-то, этот дом давным-давно у него отобрали. Он пытался защититься от обвинений в колдовстве, но круглоголовые все равно присвоили особняк. Мартин вернул его себе только после Реставрации, в 1668 году.

Льюис сперва не сообразил, что Берти имеет в виду Гражданскую войну в Англии. В 1642 году британские пуритане (их прозвали «круглоголовыми» из-за коротких стрижек) подняли восстание против короля Карла I. В конце концов круглоголовые выиграли войну и казнили короля, а потом некоторое время правили Англией под началом Оливера Кромвеля. Когда Кромвель умер, англичане восстановили монархию в 1660 году. Выходит, хозяин этой библиотеки участвовал в войне трехсотлетней давности. Ничего себе!

– А этот Мартин Барнавельт действительно был колдуном? – спросил Льюис.

Берти расхохотался.

– Ерунда! Он просто оказался не в том месте не в то время. Колдунов не существует.

Льюис улыбнулся, но промолчал. Они поднялись на башню, и Льюис выглянул из бойницы, вообразив себя грозным британским лучником, охраняющим крепость. Когда они спустились с башни и вышли на солнце, Льюис заметил, что Берти приставил руку козырьком к глазам.

– Тебе свет мешает? – спросил Льюис.

Берти пожал плечами.

– Я немножко могу видеть. Отличаю свет от темноты. И если бы ты стоял против яркого света и пошевелился, я бы это увидел. Но когда ты не двигаешься, я не отличу тебя от стула или куста. Кстати, о кустах! Идем, я тебе кое-что покажу.

Мальчики пересекли дорожку, окружавшую дом, спустились по пологому склону и подошли к неухоженной живой изгороди. Разросшиеся кусты были почти вдвое выше их роста.

– Поищем вход, – сказал Берти.

– Какой вход? – удивился Льюис. Разве в живых изгородях бывает вход?

– Сейчас покажу, – ответил Берти. – Видишь дерево слева от нас?

– Да, – ответил Льюис.

– Хорошо. Тогда иди направо, пока не увидишь проем. Я за тобой.

Они двинулись вдоль изгороди, и вскоре выяснилось, что зеленая стена вовсе не сплошная. В изгороди был проем шириной чуть больше метра. Сверху кусты тесно переплелись, и получилась маленькая арка.

– Вон он, – сказал Льюис.

– Заходи.

Они шагнули через проем, и Льюис присвистнул.

– Это же лабиринт! – воскликнул он. – Вот это да! Я читал о таких, но никогда раньше не видел!

– Вообще-то мы зашли не с той стороны, – сказал Берти. – Идея была в том, чтобы гости входили со стороны дороги и искали в лабиринте выход к дому. Но мистер Барнавельт говорит, что так всех гостей растеряешь, поэтому лабиринт вот уже много лет заброшен. Все заросло, конечно, но пройти можно. Только моей маме не говори. Она мне не разрешает тут играть.

– Пошли! – сказал Льюис. Они свернули налево и нырнули в запутанную паутину переходов и поворотов. Вскоре Льюис уже не мог определить, куда идти и где искать выход. С обеих сторон высились зеленые стены. Когда-то дорожки были посыпаны гравием, но теперь заросли травой и сорняками, местами по колено высотой, и пробираться сквозь них приходилось словно вброд. Кое-где кусты разрослись так, что сплетались над головой, образуя зеленый туннель. Льюис вспомнил, что его подруга Роза Рита боялась туннелей и замкнутых пространств, хотя вообще-то она была очень смелая. Льюиса такие вещи не пугали, и он немного приободрился, но в лабиринте было столько резких поворотов и тупиков, что мальчик в конце концов занервничал.

– А мы сможем выбраться? – спросил он у Берти, который шел позади.

– Конечно, – с улыбкой ответил тот. – Каменная скамейка уже была?

– Сто раз, – ответил Льюис.

– Давай опять ее найдем, и я нас выведу. – Берти говорил так уверенно, что Льюис успокоился. Прошло еще несколько минут, и они опять набрели на маленькую скамью из серого камня, стоявшую вплотную к зеленой стене. Она была вся в темных потеках от дождя и поросла клочками густого мха. На скамье могли усесться рядом трое взрослых или четверо детей.

– Покажи, где, – попросил Берти, вытянув руку.

Льюис взял Берти за запястье и положил его ладонь на скамейку.

– Вот, – сказал он. – Это нам поможет?

Берти провел рукой по замшелому подлокотнику.

– Это самый центр лабиринта, – объяснил он. – Наш дальнейший путь зависит от того, слева от нас эта скамья или справа. Раз она с этой стороны, надо держаться рукой за стену справа, чтобы выйти из лабиринта к дороге.

– О, – сказал Льюис. – Так вот в чем секрет.

– Да, секретов тут хватает, – ответил Берти.

Льюис протянул правую руку и коснулся зеленой стены. Они двинулись вперед. Дорожка извивалась и петляла, но вот наконец последний поворот – и друзья вышли на заросшую лужайку перед домом. Прямо перед ними простиралась дорога, а слева виднелся домик привратника. Льюис впервые заметил, что раньше ворота стояли прямо на подъездной дорожке. От них остались только две каменные колонны, но высокие заросли скрывали их почти наполовину. Мальчики подошли ближе, и Льюис увидел, что петли совсем испортились и превратились в бесформенные комья ржавчины, а сами ворота давно канули в Лету.

– Слушай, – сказал Берти, – я тебе еще кое-что покажу. Хочешь узнать о своем предке Мартине Барнавельте и о том, как его судили за колдовство?

– Конечно! – воскликнул Льюис.

– В кабинете есть книга об этом. Пойдем спросим у мистера Барнавельта, можно ли ее взять.

Они вернулись в дом. Кузен Пелли показывал Джонатану свою коллекцию бабочек, которую собрал много лет назад, еще во время учебы в Оксфорде. Он с радостью согласился дать Льюису почитать книгу, но предупредил, что ее придется поискать. Тем временем друзья отправились дальше исследовать окрестности. Оказалось, что Берти отлично знал рассказы о Шерлоке Холмсе – ему читала мама, – и это привело Льюиса в восторг. Поскольку Берти не мог ходить в обычную школу, миссис Гудринг сама с ним занималась. Раньше она работала гувернанткой и много требовала от сына, а Берти был очень умный.

Вечером после ужина кузен Пелли то и дело сокрушался, что Льюис и Джонатан завтра уезжают.

– У нас тут гостей почти и не бывает, – говорил он. – Вы не представляете, как ожил дом благодаря вам!

– Ну, – сказал Джонатан, – может, мы еще к тебе заглянем перед отъездом в Америку. У нас будет немного свободного времени.

– О, давайте! – воскликнул Пелли. – Столько еще надо наверстать!

На том и порешили. Льюис уже собрался пойти спать, когда Пелли спохватился:

– Ах да! Чуть не забыл. Льюис, вот книга, которую ты просил. Только аккуратнее, пожалуйста.

Забравшись в постель, Льюис взбил подушку повыше, устроился поудобнее и стал рассматривать книгу. Это был огромный том в кожаном переплете с латунными застежками. Латунь позеленела от времени, а старая кожа шелушилась мягкими хлопьями. Книга пахла чем-то сладковатым и пряным, будто бы лавровым листом, корицей и имбирем. Льюису это понравилось – он всегда считал, что интересные книги и пахнут интересно. Буквы на обложке когда-то были золотые, и, хотя позолота теперь почти стерлась, Льюис смог прочитать: «История семейства Барнавельт и восстания против короля Карла I». Осторожно раскрыв книгу, он принялся разбирать старинный шрифт.

Книга была напечатана в частной типографии в 1721 году. Ее автором был Джеймс Барнавельт, «сын Мартина». По большей части книга оказалась скучной: в ней содержались длинные родословные списки отцов, сыновей, дядей и двоюродных братьев, сообщалось о фамильных гербах, земельных наделах и о том, кто где учился. Но одна из глав выглядела многообещающе. Она называлась «Об охотнике на ведьм и бедствиях, им причиненных». Льюис стал читать.

Глава начиналась так: «Малахай Прюитт был пренеприятным, алчным и лицемерным человеком. Воистину черным для всех Барнавельтов стал тот день, когда сделался он охотником на ведьм». Далее в книге объяснялось, что пуритане истово верили в ведьм и колдовство. Некоторые из них – в книге упоминался «недобропамятный» Мэттью Хопкинс – становились охотниками на ведьм, которые ходили по городам и селам, якобы разоблачая тех, кто занимался темной магией. Местные власти платили им за «работу», а жертв обычно вешали или сжигали на костре. Малахай Прюитт сперва был мелким фермером в Сассексе. Но он примкнул к круглоголовым и «содействовал пленению и жестокой казни Его Величества Карла I, за что получил от товарищей своих богатую награду».

В 1649 году, после смерти короля, Прюитт вернулся в Сассекс и стал охотником на ведьм. «Он притязал на Барнавельт-мэнор, – прочел Льюис. – Прюитт и его подручные поселились в большом доме и выгнали бедного Мартина Барнавельта и всю его семью в жалкие пристройки». Вероятно, Прюитт превратил винный погреб в «комнату пыток». Там женщины, обвиненные в колдовстве, подвергались «всевозможным мучениям». Подозреваемые могли спастись только одним способом: «если бедняжки признавались в колдовстве и называли других, тоже бывших ведьмами, тогда проклятый Малахай Прюитт удовлетворялся тем, что только забирал у них деньги. Если же они не признавались, то Прюитт и его подручные убивали их».

Льюис поежился. Где-то в этом доме триста лет назад злой старик Малахай Прюитт приговаривал людей к смерти. Где-то в доме была «комната пыток», а в ней дыба, тиски для пальцев и другие жуткие орудия. Страшно подумать… Неудивительно, что дом выглядел так мрачно!

В книге говорилось, что в конце концов Прюитт обвинил в колдовстве и Мартина Барнавельта. Его сын писал: «Мой дорогой отец был невиновен в этом преступлении. Должно быть, до злодея Прюитта дошли слухи, что отец оставался верен истинной церкви. Потому-то вероотступник Прюитт ненавидел и презирал его. Как бы там ни было, ясно одно: в середине 1651 года Мартин Барнавельт был привлечен к суду за колдовство».

Разбирательство шло не в пользу Мартина, но Прюитт не успел произнести обвинительный приговор. «Его поразил какой-то припадок, – говорилось в книге. – Остальные, не столь закосневшие во зле, как их предводитель, по прошествии долгого времени сняли обвинения, и Мартин Барнавельт был отпущен на свободу, хотя и не вернул ни дом свой, ни угодья». Прюитт прожил еще два года, хотя его мучила очень странная болезнь. «С того дня он не произнес ни слова, – утверждала книга. – Он стремительно старел, хирел, слабел и в конце концов умер в 1653 году в возрасте 47 лет».

Но и тогда злоключения Мартина Барнавельта не закончились. Пуритане занимали Барнавельт-мэнор вплоть до Реставрации, которая произошла в 1660 году. Потом новый король, Карл II, заподозрил, что Мартин сочувствует пуританам, хотя, конечно же, это было неправдой. В результате Барнавельт-мэнор вернулся к законному владельцу только через восемь лет. К тому времени, говорилось в книге, «мой отец всем сердцем ненавидел и роялистов, и круглоголовых и поклялся, что впредь не примкнет ни к одной из сторон».

Льюис зевнул. Время было уже позднее. Только он стал закрывать книгу, как вдруг задний форзац отошел от переплета, и оттуда выпал клочок желтоватой бумаги. Льюис присмотрелся и понял, что форзац фальшивый. Это был просто листок, наклеенный сверху, но со временем клей высох, и листок отвалился. Льюис взял в руки клочок бумаги, выпавший из тайника. На нем был бегло начерчен странный узор из прямых линий. Черные чернила поблекли от старости. Похоже на лабиринт, подумал Льюис, и лениво проследил путь глазами.

Вдруг мальчик выпрямился в постели – сон как рукой сняло. Да это же карта лабиринта! Однако на листочке был изображен секретный участок, который они с Берти не заметили. В самом центре лабиринта что-то спрятано!

Глава четвертая

Льюис лежал в темноте и не мог заснуть. Едва он опускал веки, как перед его внутренним взором возникала карта. Мальчик как будто парил над лабиринтом и смотрел на него сверху. Теперь Льюису было известно то, чего, возможно, не знал никто сотни лет. Наверное, это сын Мартина Барнавельта нарисовал карту и оставил в книге, чтобы потомки ее нашли. Льюис был почти уверен, что в самом центре лабиринта спрятано нечто очень ценное. И вполне возможно, что сокровище до сих пор никто не обнаружил. Утром надо все рассказать кузену Пелли. Это будет разумно.

Но разве так поступил бы Шерлок Холмс? Ну уж нет! Он бы встал, оделся, взял потайной фонарь и разбудил Ватсона. «В игру, Ватсон, в игру!» – прошептал бы Холмс, и они вдвоем с другом отправились бы на поиски приключений. Они бы сами разгадали эту тайну, а за завтраком Холмс представил бы кузену Пелли эффектное решение. Льюис вспомнил, как в рассказе «Морской договор» Холмс вернул пропавшие документы. Детектив подал бумаги за завтраком в закрытом блюде, как будто это были вареные яйца. Льюис улыбнулся, вспомнив, сколько восторга вызвала эта шутка. Вот если бы он мог сделать что-то подобное!

К сожалению, Льюис был трусоват. Не успел мальчик подумать о том, чтобы самому отправиться в лабиринт, как стал воображать всякие ужасы. Вдруг он заблудится? Вдруг в центре лабиринта глубокая яма и он упадет в нее и умрет от голода? Вдруг он простудится и схватит воспаление легких? Льюис вздохнул. Вот что значит иметь богатое воображение! Мальчику и самому не нравилась эта привычка во всем видеть плохое. Что ж, может, сейчас самое время начать с этим бороться! Мало-помалу Льюис расхрабрился. Будь тут Роза Рита, она бы уже давно убежала в лабиринт. Его подруга ничего не боялась.

Потом Льюис вспомнил, что у Розы Риты все же были кое-какие страхи. Например, она не любила туннели. А вот мальчику туннели были нипочем, и он ощутил новый прилив храбрости. Льюис долго лежал, борясь с собой, пока не услышал, как где-то в доме часы пробили полночь. Ведьмин час! Вот только такие храбрецы, как Шерлок Холмс, не верят в ведьм. Наконец Льюис решился. В кои-то веки он будет смелым, а в следующий раз, возможно, станет легче – и мальчик выскользнул из постели.

Перед поездкой дядя Джонатан взял на себя планирование и сборы. Мистер Барнавельт немало путешествовал по миру и знал, что в чужих спальнях вечно все бывает не так. Если ему приходилось вставать ночью, он не мог сориентироваться и кружил по комнате, сшибая мебель и натыкаясь на стены. Однажды в Детройте Джонатан разбил окно в гостиничном номере, когда пытался в темноте найти дорогу в туалет. Чтобы подобного больше не случалось, Джонатан купил два маленьких хромированных фонарика – один для себя, другой для Льюиса – и посоветовал мальчику всегда держать фонарик под подушкой.

Льюис достал фонарик и включил его. Батарейки и лампочка были совсем новые, и из фонарика вырвался яркий луч света. У Шерлока Холмса, правда, был потайной фонарь, но сойдет и этот. Льюис поставил фонарик на стол, так что луч уперся в потолок и слабо осветил всю комнату. Мальчик вылез из постели и оделся, потом порылся в чемодане и нашел блокнот, в котором собирался писать письма Розе Рите. Он перерисовал туда карту механическим карандашом, потом спрятал ее на место, закрыл книгу и вырвал листок из блокнота. Наконец, глубоко вздохнув, Льюис натянул шляпу охотника за оленями и стал выглядеть еще более отважным. Захватив фонарик, мальчик на цыпочках вышел из комнаты. Игра началась!

Льюис благополучно спустился на первый этаж, но при свете фонарика все выглядело не так, как днем. Он свернул не туда, и пришлось вернуться, потом споткнулся об угол ковра, но в конце концов выбрался на улицу. Ночь была прохладная, но ясная, над головой сияли звезды. Под треск кузнечиков и кваканье лягушек Льюис решительно направился к лабиринту.

Он пересек кольцевую дорожку, и вдруг ему стало страшно. Льюис сглотнул и остановился. Шерлок Холмс не повернул бы назад! И он тоже не струсит. Мальчик ступил на мокрую от росы траву и зашагал к лабиринту. Штанины его вельветовых брюк при ходьбе на удивление громко шуршали.