Читать онлайн Верю-не-верю. Я тебя люблю бесплатно
- Все книги автора: Анастасия Максимова
Глава 1. Ева
– Ева, может, хотите добавки?
Наша бледная домработница опустила глаза, топчась на месте. Она нервничала, как и все присутствующие. Потому что последние недели творилось что-то странное.
Мои пальцы, сжимающие тонкое, отполированное до блеска столовое серебро, дрожали. Какая досада, что я не дура, коей меня многие считали.
Ангельская внешность и красота, что подарила мне природа, стали своеобразным пропуском в большой мир. Пропуском в сердце отца. Но даже это в последние годы работало с перебоями.
Наша жизнь была идеальной, пока мы не переехали в Гродный. Отцу здесь дали большую должность. Я очень за него радовалась, ведь он самый замечательный, самый мой любимый человек на свете. Тем более что любить мне больше и некого…
Мы с ним словно вдвоём в целом мире. Ни мамы, ни бабушек или дедушек. Я одна в целом свете, а он мой верный и любящий друг. Да только эта работа стала отбирать ещё больше времени, которого и так вечно не хватало.
Все разделялось на «до» и «после». Дурацкий переезд, дурацкий странный город! И хоть все считали, что я наимилейшее создание, не способное на отрицательные эмоции, в душе у меня поселилась ненависть к Гродному. Он слишком сильно влиял на нашу жизнь, на отца…
Папа стал раздражительным, резким и злым. Видеть такие изменения в родном человеке было больно. От него шарахались работники и даже те, с кем я пыталась общаться.
Единственная подруга, и та сбежала. Папа сказал, что мне не стоит больше с ней общаться. В тот вечер он впервые орал на меня и требовал выдать адрес Адалины1. Кажется, он даже был пьян.
И вот уже который год я не понимала, что происходит. Почему наша жизнь катится в какую-то пустоту? Как быть дальше и что нужно сделать, чтобы остановить это?
Но если бы я знала, что это ещё не самое страшное, что с нами может приключиться… Подавила горькие слёзы, наворачивавшиеся на глаза. Больше всего на свете мне хотелось отмотать назад и вернуть нашу чудесную счастливую жизнь.
Папа работал и разрешал мне погружаться в помощь нуждающимся, спонсировал мои проекты, а я душу отдавала людям и животным, пострадавшим от зла. Да, мы всегда мало общались, но я чувствовала его поддержку.
Он частенько брал меня на мероприятия и с гордостью представлял как своё самое ценное приобретение. Он гордился мной! А я могла делать сотни добрых дел.
Но сейчас я сижу в каком-то странном неуютном доме под охраной, а он пропал. Вот уже который день папа словно с катушек слетел. А его лицо… Боже, да что с ним случилось?
Я резко поднялась, и работники дернулись, в ужасе отступая. Почему они так смотрят? Почему так боятся? Что я им сделала? Сдерживая рыдания, развернулась и направилась в свою комнату.
Небольшой домик располагал всего одной спальней на втором этаже. Туда-то я и пошла. Проходя мимо огромного зеркала в деревянной раме, застыла.
Оттуда на меня смотрела очень красивая девушка с ангельской внешностью. Голубые глаза яркого, насыщенного цвета, обрамлённые густыми длинными ресницами. Густые белоснежные волосы до талии, сейчас небрежно стянутые лентой.
Да даже в несвежем спортивном костюме и с этим неестественным лихорадочным румянцем, придававшим мне ещё большую бледность, я была красива. Но никто из-за этого не воспринимал меня всерьёз!
Сжала руки в кулаки и стрелой взлетела наверх. Надоело. Что они все о себе возомнили?! Я не нежный цветочек и тоже могу быть полезной. Скольким людям я помогла? А сколько фондов благодаря мне нашли поддержку?
Мне не привыкать много работать и думать. Благодаря отличному образованию, я могу организовать работу едва ли не с нуля, вовсе без ресурсов. Преподаватели всегда говорили, что у меня особый талант.
Папа не просто так гордится мной, и я помогу ему выбраться из той ситуации, в которой он оказался. Уверена, что бы ни случилось, мы справимся с этим вместе.
Полная решительности, я открыла шкаф и вытащила чемодан. Собиралась спешно, представляя, как сейчас потребую у охраны телефон, а потом позвоню папе и все ему скажу.
Он поверит мне, примет помощь, и мы вместе решим все проблемы. Я повторяла это как мантру, пока не услышала через приоткрытую дверь хлопки и сдавленные крики.
Насторожилась. Схватила какой-то странный светильник и подкралась к двери. Действовала на автомате, вообще не понимая, что творю. Руки ходили ходуном, и в этот момент стало действительно страшно. А вдруг у отца проблемы с криминалом?
Я слышала, что в этом городе столько всего творится, что даже подумать страшно о том, что это может быть правдой. Какие-то игры для взрослых, какие-то разборки… Я подошла к самой двери.
И тут она с треском распахнулась, а я отлетела на постель, больно ударившись о своё же орудие обороны. Раскрыла глаза, с ужасом уставившись на незнакомого мужчину в проёме. Хотя как незнакомого…
Мое лицо удивленно вытянулось, и я прошептала:
– Вы?
Он смотрел на меня хмуро, не отводя взгляда. Мужчина словно пожирал мое тело глазами, и от этого внутри рождался жуткий трепет. Что ему от меня нужно?
Будто отвечая на мой немой вопрос, он с сожалением сказал:
– Прости меня, Ева, но так нужно. Я обязательно объясню тебе все позже. Просто поверь, что я не сделаю тебе ничего плохого…
Он стал надвигаться, а я закричала, прося помощи. Но никто не приходил. Где все? Я швырнула в него попавшую под руку деревяшку от светильника, но мужчина оказался проворнее.
К моему носу и рту прижали что-то мокрое – и свет вокруг погас.
Глава 2. Ева
Я разлепила веки и мутными взглядом уставилась в окно. Оно было приоткрыто, и белоснежная штора колыхалась от дуновения ветра. Голова гудела, и я никак не могла вспомнить, что же произошло.
Больно, как же больно и в горле пересохло! Я закашлялась и села, хватаясь за шею. Глаза тут же сфокусировались на стоящем рядом стакане воды.
Потянулась к нему и залпом опрокинута в себя. Прохладная жидкость словно вторую жизнь мне подарила. Прижимая холодный стакан ко лбу, я осмотрелась.
Где я?
До меня не сразу дошло, что этой комнаты я раньше не видела. Потому что… Потому что вчера меня украли.
Воспоминания вспыхнули в голове словно вспышкой, и я выронила стакан. Он полетел на пол и с треском раскололся на осколки. Смотря на них, я пытаясь восстановить события вчерашнего дня…
Я была дома, после того что случилось с отцом, он выселил меня, стал странным, жестоким. Кто-то покалечил его, там произошло что-то страшное, и я решила выбраться из укрытия и помочь.
Но потом появился ОН. Я уже видела этого мужчину. Никак не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах. От напряжения голова едва ли не разваливалась на части, и я прижала руки к вискам.
Осторожно обошла осколки, приближаясь к огромному окну в пол. Он похитила меня. Теперь я наверняка в лапах какого-то психопата, что будет шантажировать моего отца.
Бедный папа! Мало свалилось приключений на его голову. Сначала эти проблемы с местной властью, а потом ещё и странный шрам, изуродовавший его прекрасное лицо.
Я должна помочь ему, сбежать во что бы то ни стало. Да кто же этот псих?! Я знаю его, точно знаю. Видела много раз по телевизору, но память отказывалась выдавать подробности.
Оглянулась. Лаконичная комната в светлых тонах и современный стиль. Тут было очень красиво и как-то даже необычно. Не думала, что если девушек воруют, то окружают такими удобствами.
Заточение всегда представлялось мне чём-то страшным. В подвале или погребе, в ограниченном пространстве с… Облизала снова пересохшие губы. Он же может сделать со мной что угодно?
Перед глазами встал похититель с взволнованным взглядом. Он смотрел на меня так странно. Словно боялся прикоснуться и одновременно с этим безумно желал.
Я поёжилась. Он такой большой, такой внушительный. Высокий, мускулистый, но не то чтобы прямо гора. Пожалуй, выглядел он устрашающе, но при этом интеллигентно. А что, если у него есть прислужники?
Схватилась за виски, я ступала босыми ступорами по кафелю. На мне был все тот же простой наряд. Только обуви не было, и я рисковала порезаться.
Похититель такой… Словно спортсмен. Да, точно! Я помню, как-то девочки рассказывали мне про самых крутых спортсменов нашего города. У меня не было подруг, но приятельницы имелись.
И вот они наперебой щебетали про каких-то братьев. Даже делились не совсем приличными подробностями о том, как попасть к ним в постель. Как же их звали…
Напряглась, зажмурившись. Одного точно Максим, но тот был другим. Более развязным, что ли… Девочки с ума сходили. Ещё смеялись, что в кои-то веки у меня не было шансов, ведь он помешан на маленьких шатенках.
Можно подумать, мне это вообще было интересно. Сейчас надо вспомнить, понять… Наверняка эти братья-бандиты и действуют сообща. Вспомнились рассказы девочек о том, что они иногда пускали дам по кругу, делясь друг с другом…
Меня едва не стошнило от этой мысли. Нет, ради папы я должна быть сильной, должна выбраться. Они не посмеют тронуть дочку прокурора. Ева Мендельсон не станет для них наживкой!
Я дошла до окна, больше всего на свете желая увидеть знакомые места. Любые! Хоть Гродный я знала ужасно, все равно много где успела побывать. Хотя не думаю, что такой дом можно встретить в плохом районе.
Возле окна отодвинула штору и отшатнулась. Море. Его ни с чем не спутаешь. Но как я здесь очутилась и что делаю у моря? В ужасе зажала рот и отступила дальше.
Ещё шаг – и ногу пронзила острая боль. Я вскрикнула и оступилась, падая на разлетевшиеся осколки. Вот же дура!
Алые капли крови расползались по полу, смешиваясь с остатками воды. Я полная идиотка, если решила покалечить себя ещё до того момента, как появилась возможность бежать.
Хотя… Может, он отвезёт меня в больницу?
Превозмогая боль, попробовала осторожно встать. В этот момент замок в двери щёлкнул, и она отворилась. На пороге показался ОН, и при виде мужчины я вспомнила его имя.
Игорь Сафронов. Он посмотрел на меня своими голубыми глазами, а потом резко дёрнулся навстречу, ругаясь на чем свет стоит. В ужасе я пыталась отшатнуться, но мой похититель все равно оказался сильнее.
Глава 3. Ева
Мои мысли о больнице рассыпались как те самые осколки от стакана, что теперь покоились в урне неподалёку. Он сам их собрал, но прежде оказал мне первую помощь.
Никогда не думала, что окажусь заложницей такого… Осторожного и аккуратного человека. А ещё он был молчалив. Зато не жесток, и это стало настолько очевидным, что внутри заворочалось странное чувство, которому я пока не находила названия.
В комнате он сразу же ринулся ко мне, ступая прямо по осколкам. Под его весом они рассыпались в пыль. Я же пыталась отползти, нанося себе все большие увечья.
Но от страха боль притупилась. Я вообще была к ней не особо восприимчива. Моя стоматолог иногда шутила, что мне даже анестезию делать не обязательно, настолько высок болевой порог.
Но мужчина, приблизившись, лишь осторожно тронул мои обрезанные руки, осмотрел бедра. Он не глядел мне в глаза, лишь обеспокоено изучал тело.
И не чувствовалось в этом никакого скрытого подтекста, и не было странных, смущавших или терзавших душу слов. Напротив, от похититель исходила странная уверенность и даже сила.
Его спокойствие и размеренность смущали меня, сбивали с толку, ведь я должна противостоять ему! Ненавидеть, а не вздрагивать от слишком нежных прикосновений.
Они и вправду были такими. Томительными и опытными, словно передо мной не злобный похититель, а обычный приветливый врач. Голубые глаза Сафронова были яркими. Похожими на мои…
Он ничего не говорил, больше не ругался, лишь помог мне встать. Я же, как полнейшая идиотка, шла за ним. Как загипнотизированная, не могла выполнить ни слова протеста.
Это почему-то казалось глупым, напускным. Да что вообще происходит? Злость от собственного бессилия накатывала волнами. Не помогал и тот факт, что руки саднило.
Сафронов словно изучил меня, рассмотрел под микроскопом. Понял, как надо себя вести и что с этим делать. Мужчина вывел меня из комнаты в коридор.
Дом оказался небольшим и довольно уютным. Второй свет, много стекла и бетона. Но я не могла собраться с мыслями, рассматривая обстановку… Сжалась в ожидании бури. Ведь должна же она была прийти?
Для чего он похитила меня? Зачем завладел? Чтобы стребовать с отца выкуп? Или в каких-то личных целях…
Пару лет назад, как раз когда произошло странное событие с моей подругой, отец бесновался. Он сходил с ума несколько недель после отъезда Адалины.
А потом я как-то зашла к нему, он приговаривал, что эти Сафроновы ещё пожалеют о том, что с ним связались. Они обязательно ответят за все! Как сумасшедший, он перекатывал в руках своё обручальное кольцо и бубнил под нос. Даже меня не заметил…
И сейчас я смотрела на мужчину напротив и боялась спросить. Что же такое случилось между ним и моим отцом, что я оказалась сейчас в его лапах? Приходилось одергивать себя.
Надо выждать, присмотреться. Возможно, мне удастся изучить противника, прежде чем я смогу выбраться отсюда.
Пока я рассуждала, морщась от боли, он осторожно доставал из меня осколки. Кажется, я угадала. Словно опытный врач, он пинцетом вытаскивал их из моих бёдер и наносил какую-то мазь. А потом забинтовывал.
Действовал Сафронов очень бережно, не глядя в глаза. Как истинный профессионал. Каждое касание его немного шершавых пальцев заставляло меня вздрагивать.
Я чувствовала странный трепет внутри, ведь по большому счёту ещё ни один мужчина не притрагивался ко мне ТАК и ТАМ. Становилось не по себе, ведь внутри смешивались слишком противоречивые чувства.
Молчание затягивалось. Я боялась пошевелиться, хотя периодически дергалась и прикусывала губу – скорее от напряжения, чем от боли. Он ловил эти движения и хмурился все сильнее. Но не говорил.
Лишь когда дело дошло до моей кисти, он поднял глаза. Мы уставились друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Я чувствовала, как на щеках проявляется румянец.
– Ты очень терпелива. Но постарайся быть аккуратнее. Я не квалифицированный врач, скорее недоучка.
Он аккуратно опустил мою ладонь на обнаженное колено. Я же снова впала в ступор. Чего я ожидала? Что он скажет мне хоть слово по делу, что заявит требования?
Но Сафронов поднялся и пошёл мыть руки на ультрасовременной кухне. Я же из-под ресниц наблюдала за ним, мечтая получить ответы на свои вопросы.
Да только, судя по всему, сперва придётся их задать. Осторожно привстала, скрипнув диваном. Его взгляд тут же с неодобрением прошёлся по мне.
– Я тебя знаю, ты Сафронов Игорь. У вас с братом бизнес спортивный.
Гордо задрала подбородок и опёрлась на стоявший рядом чёрный стол. И снова по мне прошлись неодобрительным взглядом, а мужчина негромко сказал:
– Тебе надо полежать, пока лекарство не впитается. Сядь, пожалуйста.
– Зачем ты похитила меня?
Проигнорировав его, сделала неуверенный шаг вперёд. Глаза мои наверняка горели, а мне хотелось искусать губы в кровь от волнения.
Но вместо этого я услышала лишь негромкое «Сядь» и увидела удаляющуюся спину.
Глава 4. Ева
Никто никогда не верил, что в такой маленькой мне может поместиться столько выдержки. Я всегда была максимально терпима к людям, животным. Могла часами ухаживать за ними, находя в этом успокоение.
Но сейчас меня словно испытывали на прочность. Пытались изобличить во лжи и вранье. И в кои-то веки были правы. Потому что терпение было на исходе. Впервые в жизни.
Я никогда не испытывала такого количества негативных эмоций. Всегда старалась искать в каждом моменте положительное. Что бы ни случилось, оно всегда есть, всегда находилось!
Но в данный момент мою душу заполняло раздражение. Потому что пошёл третий день пребывания в заточении, а я до сих пор не могла понять, что к чему.
Сафронов превратился в какого-то молчаливого стража. Он появлялся внезапно, кормил, помогал с бытовыми вопросами и так же скоро исчезал. Не отвечал на вопросы и игнорировал мой голос.
Сперва это озадачивало, и я, как зашуганная собачонка, пряталась от него, пыталась забиться подальше в угол, планируя побег. Пару раз даже выбиралась на улицу, но…
Он в такие моменты словно из земли вырастал. На расстоянии я видела его мощную фигуру, сменившую пиджак на чёрную футболку и джинсы. В них мужчина напоминал мне дикого ковбоя. Только шляпы не хватало и шпор.
Словно приведение, он возникал на горизонте каждый раз, когда я подходила к невидимым мне граням допустимого. Смотрел и одним взглядом ставил на место.
А если я сопротивлялась… Тогда шёл в мою сторону, угрожающе поправляя кобуру на поясе. Оружие всегда было у него с собой. Оно пугало и завораживало.
Он с оружием и пугал, и притягивал меня. Ствол до странного шёл ему, но при этом не делал грязным и мерзким, как, например, тех ребят из охраны отца. Когда папа не видел, они бросали на меня отвратительные сальные взгляды.
Сафронов тоже явно на святой нимб не претендовал. Иногда я ловила его взгляды, но они были совершенно иными. Пугавшими меня гораздо больше мерзостей отцовских приспешников.
Он смотрел так, словно у меня нет и не будет возможности вырваться. Словно я попала в силки, как птичка, и теперь навсегда его. Будто Игорь всю жизнь мечтал о том, чтобы смотреть на меня…
Это пугало почище низменных желаний, что я обычно пробуждаю в мужчинах. Мне становилось страшно, но более того… Где-то глубоко внутри просыпалось странное, новое чувство. Извращённое удовольствие.
Я гнала его от себя, приспосабливаясь. Как паразит, пыталась найти выходы из сложившейся ситуации. Не просто выжить, но понять. Что ему от меня нужно?
На третий день внутри не осталось ничего, кроме раздражения. Хотелось биться о стеклянные стены, кричать! И лишь моя природная покорность все же держала, словно железные путы.
Я зло смотрела, как он оставляет ароматный завтрак на чёрном острове посреди кухни-гостиной и удаляется. Три дня, почти без слов, без общения и понимания.
И я, самая хорошая девочка в Гродном, как любил говорить папа, взбунтовалась. Смела в сторону тарелку с моим любимым завтраком. Стеклянная посуда звякнула о пол и разлетелась на сотни кусочков.
Омлет с помидорами и базиликом некрасиво плюхнулся на пол, размазываясь по белоснежному кафелю. Сафронов резко обернулся, а мне до боли в руках захотелось броситься все собирать.
Но я сдержалась. Так не может продолжаться. Я должна действовать! А для этого надо вывести Сафронова из себя. Но он лишь вопросительно задрал бровь, не произнося ни слова.
– Я не буду есть, пока ты не скажешь, зачем я здесь.
Он усмехнулся, но усмешка вышла какой-то горькой… Словно он сожалел о том, что мог бы сказать. И поэтому молчал. Внутри внезапно вспыхнула дикая злость.
Да пошёл он к черту! Я схватила стакан с водой и запульнула в него. К удивлению, оказалось, что меткости мне не занимать. Если бы Сафронов не уклонился, снаряд бы непременно попал в цель.
Но мужчина продолжал стоять! Чертов безэмоциональный истукан! Тогда я решительно направилась у нему навстречу. Должно быть, от всего этого мозги совсем мне отказали.
Но вместо того, чтобы занять выжидательную позицию, я пошла прямо на него. Он не шевелился и лишь хмурился. Когда оказалась рядом, я замахнулась, желая ответить ему пощёчиной, но он перехватил мою руку.
В это мгновение я была воспалена настолько, что даже кожу в месте его хватки покалывала. Дыхание участилось, а сердце едва ли не выпрыгивало из груди.
Хотелось кричать, царапаться, биться. Я собиралась вырваться и… И прежде, чем успела дернуться, услышала:
– Ты здесь для меня, Ева. И чем быстрее свыкнешься с этой мыслью, тем будет лучше для нас обоих.
Глава 5. Ева
Глядя на море, я глотала горькие слёзы. Он сказал, что я здесь для него. Получается… Папа не замешан в этом деле и мой похититель – свихнувшийся безумец.
На горизонте уже собирались чёрные тучи, отражая то, что копилось в душе. Было больно и горько, воинственность испарилась. Потому что за отца бороться – это одно, а вот за себя…
Захотелось, чтобы папа узнал, что меня похитили, чтобы ворвался и спас меня, направляя дуло пистолета на Сафронова. Чтобы этого наглеца схватили и посадили на добрую сотню лет.
Развернулась и бросилась прочь от моря. Мне было плевать, что он обо мне подумает. Я не собираюсь становиться его подстилкой, или что он там себе навоображал. Папа спасёт меня!
Ворвавшись в дом, что был слишком красив, чтобы его ненавидеть, я наткнулась взглядом на ноутбук. Встала как вкопанная. Я много раз видела, как Сафронов сидел за ним.
Кажется, он был готов сутками то сидеть в ноуте, то наблюдать за мной, словно маньяк. Решительно направилась к горящему экрану.
Оглядываясь по сторонам, понимала, что скоро такими темпами сама с ума сойду. Когда твоя жизнь похожа на сказку, хоть и не самую весёлую, и вдруг все исчезает…
Села на стул и тут же открыла первый попавшийся браузер. Вкладки Сафронова даже смотреть не стала, а прямиком начала набирать сообщение. Есть в интернете такой сервис, с которого ты можешь отправить смс любому абоненту.
«Папа, я жива, на юге у моря. Странный современный дом с окнами в пол на обрыве. Спаси меня, мне страшно! Меня похитил Сафронов Игорь».
Дальше нажала «отправить» и спешно закрыла вкладку. Потом залезла в историю и подчистила ее. Не совсем я была идиоткой, и в институте, да и в школе «отлично» мне не только за красивые глазки ставила.
Потом огляделась и оставила все как было.
Руки тряслись, ведь я прекрасно понимала, что залог успеха в том, чтобы остаться незамеченной. Поэтому ринулась к лестнице на второй этаж, чтобы…
Вылетела из-за угла и с ходу врезалась в твёрдую мужскую грудь. Сильные руки обхватили меня, не давая упасть, а голубые глаза внимательно всмотрелись в мое лицо.
Я не умела врать. Никогда не могла, как многие, с честными глазами заявить, что не делала чего-то, хотя на самом деле все всё прекрасно понимали. Поэтому уже спустя мгновение опустила глаза.
Ждала, пока он меня отпустит, ведь зачем я ему? Прошло около двух недель, с тех пор как мы поселились здесь. Пребывание с ним стало до боли привычным. А ожидание спасения становилось все более безнадежным.
Но неожиданно он не отпускал. Дрожь прошлась по моему телу, потому что его пальцы сжали мою кожу, оставляя на ней белые следы. Не больно, но настойчиво. Властно.
Я сглотнула и попыталась пошевелиться. И тут все закончилось. Он отпустил меня и осторожно приподнял подбородок, заглядывая в глаза.
– Не играй со мной, Ева. Что ты делала у компьютера?
Во рту мгновенно пересохло, а на его лице появилась веселая ухмылка. Он все видел! Видел и не говорил, что наблюдает. Это он играл со мной, а не я…
От внезапно возникшей злости, что, как вспышка, сверкнула в голове, я ударила его в грудь кулаками. Закричала в лицо:
– Ненавижу! Ты чертов маньяк, отпусти меня! Почему ты не хочешь меня просто отпустить? Найди себе другую девку для любования!
Его лицо мгновенно почернело, а я осеклась. Потому что забыла главное правило, которому меня всегда учил папа: никогда не задевай мужскую гордость.
Он с детства вдалбливал в меня условности и учил быть послушной дочкой. Чтобы я не позорила его на мероприятиях и всегда была предметом гордости.
Годами я соответствовала созданному им образу и олицетворяла собой идеальную дочь: красивую, умную, отзывчивую. Он говорил, что гордится мной.
Но потребовалось совсем немного, чтобы все изменилось, а я забыла вызубренные правила. Потребовался всего лишь Сафронов с его «ты для меня».
– Для любования? Не стоит меня провоцировать. Я не святой, Ева, и никогда не претендовал на сей статус. Я всего лишь взрослый мужчина, который заперся на краю земли с самой желанной для него женщиной. Поэтому думай, что говоришь. Для твоей же безопасности.
Вопреки всякому здравому смыслу внутри вспыхнуло пламя. Обида разлилась в душе, заполняя все ее пространство.
Какой бедный и несчастный! Видите ли, заперли его в домике с девочкой. Как он жив остался?! Раздраженно процедила, вырываясь из его тисков:
– Ну так отпусти меня. Зачем себя мучать? Или ты мазохист? Для твоей же безопасности, Сафронов: верни меня отцу.
Мы столкнулись взглядами, и в его я снова прочитала то, что никак не предполагала там увидеть: жалость. Игорь невесело добавил:
– Отец не так уж и стремится найти тебя, девочка. Я не хочу быть тем человеком, который откроет тебе правду. А теперь повторю свой вопрос: что ты делала в моем ноутбуке?
Глава 6. Ева
– Ты лжёшь!
Я вырвалась и отбежала в сторону. Как только он шагнул за мной следом, отпрянула. Потом развернулась и ринулась по лестнице наверх. Я слышала каждый его шаг.
Сафронов шёл следом. А в моей голове словно гром звучало: «Не стремится найти». Нет, он врет! Мой отец любит меня и ищет. По-другому и быть не может! Я не верю!
– Ева, постой…
Я же захлопнула дверь прямо перед его носом, прекрасно понимая тщетность попыток отгородиться. Замка здесь нет, словно в насмешку, комната запирается с другой стороны.
Но зато ванная… В то время как он открывал дверь, я метнулась в маленькую уборную и уж там заперлась. Залезла в сухую ванну и прижала руки к ушам. Я не стану его слушать.
Когда-то давно, ещё когда я была маленькой девочкой, со мной случилось что-то страшное. Всё, что происходило, лет до шести застилает в моей памяти чёрная пелена.
И вот сейчас ужас снова накатывал волнами. Тогда меня из этого состояния вытащил отец. Он спас, окружая заботой и любовью. А сейчас у меня хотят отнять и это?
Лаконичная ванная с шикарной отдельно стоящей ванной была закатана в белый мрамор. Раньше я бы непременно восхитилась прекрасным дизайном, но сейчас стены давили.
Голова раскалывалась, а перед глазами плясали белые пятна. Я забралась в ванну, ничего не разбирая. Кажется, на заднем фоне кричал Сафронов, но я уже потихоньку уплывала в странное состояние.
Руки сами собой потянулись к воде. Хотелось, чтобы она приняла меня в свои тёплые объятия. Главное, быть осторожной. Звук мощной струи успокаивал, напоминал о чём-то далеком…
Закрыла глаза, дрожа всем телом. Он неправ, никто не отнимет у меня папу. Никто не сможет. Разговор в таком состоянии начинал успокаивать.
Я медленно погружалась в тяжёлую воду. Она давила, давила…
И тут все резко кончилось, а я почувствовала невесомость. Испуганно распахнула глаза, не переставая кашлять:
– Ты что творишь? Жить надоело?! Ева, мать твою, что происходит?!
Он держал меня на руках, а я все же продолжала кашлять. Тогда Сафронов перевернул меня, выбивая из лёгких воду. Но как она там оказалась? Почему я вся мокрая…
Меня затрясло, и, когда тело перестало содрогаться в приступах кашля, меня обняли сильные руки. Неожиданно для себя не стала отбиваться. Конечно же потому, что сил не было.
– Ева, я тебя спрашиваю, ты что удумала? Зачем?
Он встряхнул меня, заглядывая в глаза. Мы с ним были как белое и чёрное. Сафронов весь в темном, а я лишь в лёгком льняном сарафане, бледная, почти поганка на фоне его загорелой кожи.
Вокруг было столько воды, и я как в замедленной съёмке осматривала комнату. Как я здесь оказалась? И почему вся мокрая? Взгляд зацепился за белоснежную ванну, полную воды.
Она едва ли не через край выливалась. Я удивленно подняла брови. Но как так вышло? Сафронов же тем временем продолжал меня рассматривать. Выражение его лица сейчас сложно было прочесть.
– Зачем ты нырнула под воду? Ты же могла захлебнуться! А если бы я не смог выбить дверь?
И снова на моем лице отразилось удивление. Как в замедленной съёмке я растеряно перевела взгляд на ванну, а потом на свой мокрый сарафан. С белокурых волос срывались капли воды, а кашель мучал меня, потому что…
Я оттолкнула мужчину, тихо отвечая:
– Не… не знаю, как так вышло. Не помню! Я не садилась в ванну!
Паника в голосе нарастала. Он что, намекает, что я могла там утонуть? Сесть в ванну и захлебнуться? Нет! Я бы никогда так не сделала! Голос снова стал сиплым, и я схватилась за голову, оседая на пол.
Внезапно поняла, что не помню ничего, после того как отошла от ноутбука. Что это? Снова последствия той травмы? Но у меня много лет не было провалов.
Скорее почувствовала, как рядом Игорь садится на корточки, случившееся помешательство безжалостно отодвинуло в сторону другие проблемы. Мне было страшно.
– Ева, чего именно ты не помнишь? Пожалуйста, расскажи мне?
Его голос был мягким, а руки не касались меня, давая необходимое пространство. Он разговаривал со мной ласково, словно я была маленьким ребёнком. Уговаривал.
Но мой взгляд каждую секунду возвращался к ванне. Неужели я и вправду так могла? Что со мной снова произошло? Тело ходило ходуном, и вот уже зубы стучали так, что было слышно даже моему похитителю.
Очевидно, он тоже понял, что со мной происходит какая-то чертовщина, потому что встал и спустя минуту вернулся с огромным полотенцем. Накрыл им меня, просовывая под него руки и пытаясь осторожно снять бретели сарафана.
Я судорожно вцепилась в его руки с паникой в глазах. Он горько усмехнулся и сказал:
– Тогда справишься сама? Только предупреждаю, что больше я тебя одну не оставлю.
Глава 7. Ева
Поздно вечером мы сидели на веранде, вдыхая запах моря. Что-то неуловимо изменилось между нами. Мое раздражение, например, уснуло где-то в глубине.
Сама себе я объясняла это тем, что оно утонуло. Ведь не могла же я сознательно… Но я даже не помнила того момента, когда садилась в ванну. Тяжело вздохнула, пытаясь принять случившееся.
Приятное мягкое свечение успокаивало. На тарелке красовалась недоеденная еда, практически нетронутая мною. А он сидел рядом и задумчиво разглядывал.
– Зачем я тебе?
Кажется, во мне заела одна очень старая и надоевшая нам обоим пластинка. Она крутилась на бесконечном повторе в голове, на языке. Игорь же устало потёр переносицу.
Перед ним все ещё стоял ноутбук, но он больше не интересовался тем, что я сделала. Куда залезла и кому написала. А еще он действительно больше не оставлял меня одну.
– Если я тебе скажу, ты мне не поверишь.
Я так глубоко нырнула в свои мысли, что при звуке его голоса вздрогнула. Прижала к себе чашку с ароматным чаем, пока Сафронов отставлял в сторону свою.
Теперь он откинулся на спинку дивана и смотрел очень пристально. Его голубые глаза прожигали меня, словно бросая вызов. Эдакий бой, где выигрыш – правда.
Вот ее-то и хотелось услышать больше всего на свете. Наверное. Потому что, если не знать наверняка, в голову лезут всякие глупые мысли. Глупые и очень для меня опасные…
– Если ты не скажешь, я придумаю.
Слова вырвались раньше, чем я подумала. Прикусила губу. Он пугал меня до чертиков, но теперь и завлекал. Я хотела понять, что им движет, прочувствовать, почему разум отреагировал на его слова так остро.
Мы сидели на веранде недалеко друг от друга. И от его взгляда становилось жарко, словно я находилась в его объятьях. Сафронов снова ответил:
– Пока не пойму, что с тобой произошло в ванной, больше ничего не скажу, Ева. Ты неглупая девочка. Зато ты можешь помочь мне узнать о тебе больше.
Больше. Мне бы тоже хотелось узнать о себе чуточку больше. Особенно о том периоде жизни, что, по словам врачей, навсегда останется для меня чёрной кромешной ночью.
Никогда не думала, что это желание возникнет. Годы посещения специалистов, от нейропсихологов до самых лучших психиатров, – и ничего. Отец в какой-то момент сказал, что не намерен больше потворствовать моему самоуничтожению.
И я приняла это. Тем более что с тех пор механизм больше не запускался. Пока я не встретила Сафронова. Злость, смешанная с усталостью, въедались под кожу.
– Я не хочу тебе ни в чем помогать. Просто хочу знать, когда окажусь дома и этот кошмар закончится. Когда смогу закрыть дверь перед твоим носом, чтобы ты не смог в неё войти.
– Благодаря тому, что в последний раз я зашёл, ты осталась жива.
Вздрогнула. Да, я помню, как открыла глаза, оказавшись в весьма недвусмысленной ситуации. Как отплевывалась от воды, как прилипало к телу мокрое платье.
– Я бы никогда не сделала того, о чем ты подумал! Я слишком люблю и ценю жизнь.
Со звоном поставила стакан на столешницу из мрамора. Она звякнула – и часть ароматного напитка выплеснулась. Я поднялась. Он поднялся следом. Процедила:
– Ты теперь и в туалет за мной ходить будешь?
Нет, с одной стороны, было приятно, что он стал общаться со мной. Я боялась сама себе признаться в том, что тут от тоски выть готова. Хотя никогда себя компанейской девушкой не считала.
Но с другой – перспектива присутствия его рядом каждую секунду… Она пугала и даже заставляла внутри все трепетать. Совсем от напряжения я сдурела.
Игорь же на полном серьезе ответил:
– В сам туалет нет. Но запираться и оставаться одной где-либо теперь тебе запрещается. Если подобное произошло с тобой впервые, я не могу утверждать, что состояние не вернётся вновь.
Не впервые, но всего во второй раз с шестилетнего возраста. И совсем на короткий промежуток времени. Хотя, судя по тому, что он говорит, и этого хватило, чтобы едва не расстаться с жизнью…
– Ты что, и спать теперь вместе со мной будешь?
Мысль о том, что его мощное тело ляжет рядом, вызывала смешанные чувства. Потому что мне отчаянно не хватало человеческого тепла все это время. И в глубине души я была согласна и на своего похитителя.
– Буду, Ева.
Он подошёл ко мне, нагло вторгаясь в мое личное пространство. Нахал, который, судя по всему, не знает слова нет. И снова он словно бросал мне вызов, брал на слабо.
– Хотя ты можешь посвятить меня в подробности своей странной амнезии, и, возможно, мы сможем найти другой выход.
Глава 8. Ева
Я повернулась на бок, сонно протирая глаза. Распахнула их и уже привычно уставилась на лежащего рядом мужчину. За последнюю неделю мне редко удавалось застать его спящим.
Обычно Игорь вставал с петухами и уже успевал закончить водные процедуры. Иногда, когда я открывала глаза, он выходил из ванны с небрежно намотанным на бёдра полотенцем.
Боже! Как же тогда мне хотелось зажмуриться и отвернуться, да только я трусливо не могла отвести глаз от его идеального тела. Похититель мне достался самый странный из всех возможных. Но безумно привлекательный.
Его фигура была подтянутой, немного высушенной. До того, как у меня случился странный приступ в ванной, он много бегал и занимался спортом. Теперь же оставил все, кроме зала.
Практически идеальное тело с четко очерченными мышцами, кубиками пресса и уходящими вниз… Я старалась гнать от себя подобные мысли. Я пленница, и повестись на того, кто лишил меня свободы, – это уж слишком…
Стокгольмский синдром никто не отменял2. Да только сейчас я с наслаждением разглядывала каждую черточку на его лице. Оно было очень правильным.
Высокие скулы и прямой, почти что аристократичный нос. Глаза подрагивали ото сна, обрамлённые пушистыми ресницами. И почему у мужчин они всегда идут в комплекте?
На Игоре сейчас была простая футболка, задравшаяся и обнаружившая идеальный живот. Это я попросила ее надеть, потому что стеснялась. Никогда не лежала в одной кровати не то что с голым мужчиной. С мужчиной в принципе.
А Сафронов лишь ухмылялся.
– Стесняешься, крошка Ева? Думаешь, я собираюсь воспользоваться твоей невинностью?
Он лукаво смотрел, а я заливалась краской стыда. Словно он пробирался под кожу. Вот откуда мужчине известно о том, что я невинна?
Игорь не приставал, не распускал руки. Лишь иногда случайно касался моих кистей, плеч, как бы невзначай передавая вещи. Эти прикосновения били меня разрядами тока, окрашивая щеки в алый цвет.
Мы привыкали друг к другу, и какие-то обыденные вещи уже не казались странными или противоестественными. Одно оставалось прежним: мы не желали отвечать на вопросы друг друга.
Он не признавался, зачем похитил меня и что хочет, а я не отвечала на регулярные вопросы о том, что за амнезия случилась со мной в ванне. Как по мне, так все честно.
– Снова подсматриваешь?
Игорь внезапно открыл глаза и подпер головой руку. Я же ойкнула и натянула одело на макушку, скрывая от него краснеющие щеки. Целую неделю он мучал меня своим вездесущим присутствием.
– Ева! Вылезай из своего укрытия. Как ты относишься к утренней пробежке?
Его предложение прозвучало глухо из-за того, что я пряталась под одеялом. Но все же заставило выбраться наружу. Я приоткрыла один глаз и удивленно посмотрела на него.
Вот, называется, вспомнишь о спорте – и на тебе. Осторожно поинтересовалась:
– Утренней пробежке?
Признаться, внезапно просто до одури захотелось выбраться из дома. Почувствовала, что больше всего на свете хочу сейчас убежать. На олимпийскую чемпионку я не походила, но со спортом с детства дружила.
Да и Игорь едва ли не впервые за три недели смотрел, можно сказать, с надеждой. Он присел на кровати и повторил просьбу:
– Пойдём немного побегаем. Думаю, ты тоже засиделась в этом доме.
Вспышкой в моей голове пронеслась неожиданная мысль: ему тоже тошно. Он же, по сути, как и я, здесь заточен. Без друзей и без родных. Ведь, в отличие от меня, они у него наверняка есть.
– Пойдём.
Я ответила тихо и уже выбиралась из постели. На мне была плотная пижама, скрывавшая тело от его глаз. Только вот иногда казалось, что он знает меня всю в подробностях.
Что никакие тряпки не способны спрятать меня от его взгляда, полного плохо скрываемого восхищения и нежности. И зачем я замечала их?
Дальше быстро собралась, пока он предусмотрительно не оставил меня одну для личной гигиены и переодевания. Странно, но за эту неделю я ни разу не чувствовала себя с ним ужасно.
Непривычно, да. Стеснялась, злилась, раздражалась, но его общество не было невыносимо. И вот теперь я с каким-то странным удовольствием натягивала на себя спортивные лосины и топ.
Ловила себя на мысли, что мы совершенно не похожи на пленницу и ее похитителя. Скорее на молодожёнов в ссоре, которые спят по разным краям кровати.
Странное сравнение, но именно оно приходило на ум первым. В итоге я вышла из дома под его внимательным взглядом. Игорь тоже был хорош. Короткие обтягивающие шорты чёрного цвета и свободная майка, не скрывавшая абсолютно ничего.
– Побежали?
Он улыбнулся мне. Такой странной, но очень приятной улыбкой. Я же немного стушевалась, но в ответ кивнула.
Глава 9. Ева
Какое же удовольствие дать себе волю хотя бы ненадолго. Почувствовать запах ветра, морской соли и подставить макушку ещё ласковым лучам утреннего солнца.
Мы встали едва ли не сразу после рассвета, поэтому вокруг все ещё была прохлада. Я не против южного климата, тем более когда можно вот так запросто любоваться крепкой мужской задницей в лосинах.
Тьфу! Никогда не слыла поклонницей мужских фигур, но тут сложно было не затесаться в фанатки. Адалина бы сказала, что мне просто не хватает настоящего мужчины.
Адалина… Единственная девушка, которую я рискнула назвать подругой и горько об этом пожалела3. Ее как подменили после нашей последней встречи.
Хотя сколько прошло с того момента? Три года? Давно бы пора забыть. Не в первый раз меня обманывают, пользуясь моей добротой. Другой разговор, что первый раз мне так больно от этого.
– Ева, ты слишком разогналась, дыхание собьётся.
Я вынырнула из собственных мыслей и заметила, что и правда гоню на полной под горку. На замечание мастера спорта лишь фыркнула:
– Кто бы говорил! Между прочим, болтать во время бега…
И тут передо мной на дороге что-то шевельнулось. Я, как человек очень впечатлительный по природе, завизжала и дернулась в сторону. Затем споткнулась о камень и упала на грунтовую тропинку.
Само собой, больно ссадив бедро. Это какой-то бич для меня! Второй раз в этом месте я буквально снимаю с себя часть кожи на ноге. От обиды на жизнь и ситуацию в целом я истерически рассмеялась.
Из глаз брызнули слёзы, и вообще… Осмотрелась по сторонам, заметив, что Игорь уже с привычным ему спокойствием и собранностью садится рядом. Откуда ни возьми достаёт чистый бинт и бутылку с перекисью.
Увидев это, я не сдерживаюсь и заливаюсь ещё более громким хохотом. Захлебываюсь смехом, не понимая, слёзы это или просто у меня сорвало крышу.
В конце концов этот поток эмоций через край заканчивается. Я прислоняюсь к какому-то подвернувшемуся камню и молча наблюдаю за размеренными действиями мужчины. Тихонько спрашиваю:
– Ты как доктор Айболит. Всегда носишь с собой перекись и ствол?
Кстати, с последним он так и не расставался ни днём, ни ночью. Даже бегать взял. Так сказать, с утяжелением. На его лице появилась усмешка:
– С тех пор как в моей жизни появилась ты, приходится. Я и не подозревал, что у тебя есть такая черта. Всегда думал, что ты летаешь по воздуху, как царевна-Лебедь из сказки Пушкина.
Хмыкнула. Приятное сравнение, конечно, но от этого моему уже начинавшему гореть бедру не легче. И штаны разодрала сильно… А других у меня нет.
– Вот видишь, какая я неидеальная. Никогда не верь тому, что говорят.
Внезапно он резко поднял на меня глаза. Его руки все ещё блуждали по моим бёдрам, проверяя их, спускались к голеностопу, но на мгновение мужчина замер.
– Если никому и ничему не верить, можно пропустить правду. Знаешь, у нас в Гродном есть одна не очень популярная игра. Так вот там, если не выберешь правду, не поверишь, тебя ждёт очень тяжелое испытание.
Он был совсем близко. Снова. Только на этот раз его слова и движения отзывались гораздо глубже, чем раньше. Вот такая вот история, совершенно мною не ожидаемая.
– И что же за испытание?
Игорь приблизился. Так, как никогда прежде. Его глаза и губы были так близко, что сердце едва не выпрыгивало из груди. Я снова облизала свои и замерла.
Как кролик, которого застигли посреди травы, сжалась в ожидании чего-то большего. Сама себе не отдавая отчета чего.
– Испытание любовью.
Он произнёс это очень тихо, наклоняясь ко мне, застывшей, как камень, на который я опиралась. По венам разгонялось утреннее солнце, нагревавшее все вокруг.
А ещё это же южное солнце, что заявляло права на новый день, выглянуло из-за деревьев. Оно осветило Игоря, и от этого его образ стал ещё более тёплым.
Но рядом снова что-то шевельнулось, и я дернулась, разрушая волшебный момент. Вместе мы обернулись в сторону, где по своим делам бежала большая ярко-зелёная ящерица.
Она словно насмехалась над двумя людьми, что оказались в безвыходной ситуации. Одну похитили, и она всем сердцем стремилась на волю, а второй желал прямо противоположного.
Я отстранилась от Игоря и с его помощью поднялась. Попробовала ступить на правую ногу и, к моему облегчению, резкой боли не почувствовала. А это значит, что сейчас меня не ждёт ещё и испытание под названием «объятия похитителя».
– Пойдём к дому? Бежать больше не смогу, но наверняка я способна преодолеть это расстояние вполне обычным шагом.
Игорь смотрел на меня так пристально, словно пропустил слова мимо ушей и хотел сейчас совсем не обычного шага до дома. Секунда, другая – и мои щёки медленно стали окрашиваться в красный цвет.
Тогда-то Сафронов наконец-то отмер и пожал плечами:
– Пойдём.
Глава 10. Ева
Больше мы не проронили ни слова. У нас вообще не было принято разговаривать. Словно мы вечно друг на друга дулись, хотя по большому счёту все было именно так.
Игорь взял не очень быстрый темп, а ещё… Вопреки моим желаниям, он поддерживал меня под ручку, помогая идти. Сперва я, как гордая и независимая, сопротивлялась, но потом поняла, что нога ноет.
И вот теперь мы шагали на пару. Его близость снова волновала, но теперь ещё сюда влилось чувство противоречия. Мы что, едва не поцеловались с ним?
С чего это вдруг? Когда моя голова поплыла настолько, что я стала к нему тянуться? Нет, все же Стокгольмский синдром меня накрыл. Говорят, он беспощаден.
Я умная, самодостаточная молодая женщина и должна сопротивляться обстоятельствам, находить силы противодействовать им. Да я…
– Ева, перестань разъедать себя. Мне иногда кажется, что я каждую мысль в твоей голове читаю по лицу.
– И что же я думала, великий эмпат?
Хотела было вырвать руку, но он не дал. Наоборот, остановил меня и повернул к себе лицом. Он ухмылялся и, наоборот, прижал к себе ещё сильнее. Снова!
– Пусти!
Попыталась сопротивляться. Такой Игорь меня настораживал. Пугал своим напором и горящими жаждой глазами. Словно я была единственным источником воды в пустыне.
– Ты думаешь о том, что не должна хотеть меня целовать. Что должна сопротивляться, противопоставлять себя, но по факту снова забываешь о самом главном.
Хотелось провалиться сквозь землю, выкрикнуть ему в лицо, что все это не так, что он неправ! Ничего подобного, я… врать не умела, и на моем лице привычно проступал румянец стыда.
– Ты, Ева, снова забываешь о собственных желаниях. Ты такая хорошая для папы, для любого другого. А чего хочешь ты? По-настоящему? Для себя, а не всеобщего блага?
Запнулась. Потому что его вопрос сбил с толку. О чем вообще он говорит, к чему этот разговор в принципе?
– Ты бы хотела меня поцеловать? Ты вообще хоть когда-нибудь целовалась?
Каждое его слово било наотмашь. Потому что я правда не знала, что такое касание губ другого человека. Все эти фильмы и даже откровенные видео, которые я втайне смотрела, не могли удовлетворить интереса.
Сафронов хорошо изучил меня. Исследовал от и до, чтобы потом въесться под кожу, пролезть так глубоко, как только сможет. Да только я не глупая мечтательница. Не жертва романтизма и счастливых историй.
Поэтому я надела циничную маску и жестко сказала:
– Молодец. Угадал. И да, я хотела бы и целоваться, и сгорать от страсти. Да только маленькая поправочка: не с тобой!
Я вырвалась и зашагала прочь, оставив хмурого мужчину позади. Прекрасно понимала, что обидела и, возможно, в будущем он может мне это припомнить.
Вообще, играть с собственным похитителем не стоило, ведь он предупреждал меня об этом, но с таким, как Сафронов, это напрашивалось само собой. Потому что он позволял, создавая ощущение безнаказанности.
Сам виноват, но аукнется ли мне моя дерзость, я не знала и знать не могла. Да пока и не хотела.
Вот получалось у него пролезть мне под кожу. Проникнуть в голову, надавливая на самые больные точки. Он самый невозможный, самый…
Осеклась, понимая, что вдали что-то виднеется. Темные точки и мельтешащие люди. И они у домика?
На раздумья ушла всего секунда. Я опрометью бросилась туда, молясь, чтобы нога меня не подвела. Чтобы не рассыпалась, как до этого, в самый неподходящий момент.
Главное, чтобы он не понял, не догнал. Пусть думает, что это просто обида, пока я буду спешить навстречу спасению! Папочка. Конечно же, это папа.
Все верно, я же написала ему сообщение, и он его увидел. Увидел и теперь приехал с целой армией спасать меня. На него это так похоже. Для своей дочери он выбирает самое лучшее. Всегда.
Прибавила шагу и, когда до поворота оставалось каких-то метров пятьсот, почувствовала, что меня дёргают назад, зажимая рот. Но как? Я даже не слышала его!
Отчаянно начала брыкаться. Пыталась орать, хоть как-нибудь сообщить о том, что я здесь. Пинала его и билась изо всех сил.
Но проще гору сдвинуть с места, чем Сафронова. И в его тисках я сама себе напоминала маленькую, попавшую в силки птичку, что непрестанно роняла перья на землю возле клетки.
– Прекрати! Это не люди твоего отца, это совсем другие. Прекрати шуметь, я понятия не имею, что им надо.
Зло пнула его и притихла. Конечно, не отца, прямо так он это и понял. Да кому я нужна, кроме папы? Я отправила сообщение ему! Ему, и никому другому.
– Будешь вести себя тихо? Мне нужно две руки.
Выжидая момент, кивнула. Но как только он отнял ото рта руку, что мочи завопила:
– Я здесь! Папочка, я здесь!
Глава 11. Ева
– Дура, я же просил!
В нашу сторону ломанулись сразу несколько человек. Всего на полянке я насчитала с десяток мужчин. Сейчас Сафронов поймёт, что бесполезно тягаться, и сложит оружие, а потом его отправят за решётку.
– Брось пистолет, я попрошу, и они не тронут тебя. Только отдай им меня!
Он молниеносным движением развернул меня, а потом встряхнул. Грубо схватил за руку, больно надавив:
– Идиотка, я же сказал, что это не люди твоего отца. А если это те, кого прислал Аид? Они меня прикончат, а тебя по кругу пустят, потом отдав своему предводителю. Он чудовище и не станет с тобой церемониться. Бежим!
Меня потащили в сторону, попутно направляя оружие в сторону преследователей. Если до этого момента я считала Игоря мягким и слишком податливым, то теперь все изменилось.
Я никогда раньше не бывала в таких ситуациях. Как говорили подруги, мои будни напоминали розовую сладкую вату. Все всегда было максимально ровно и спланировано на годы вперёд.
Частная школа, затем престижный университет, перевод в Гродный и ещё более статусные учреждения, кафе, рестораны. Благотворительность была отдана мне на откуп, но и там все было… предсказуемо.
А сейчас меня тащил вперёд похититель, а за нами гнались, по его словам, какие-то монстры. Но как он понял это? Откуда узнал, что это не люди отца? Я все ещё сопротивлялась, хотя где-то на задворках разума уже поднималась паника.
Я ему не поверила, но вдруг он прав?
Осознание надвигающейся бури проскальзывало внутрь постепенно. Словно в замедленной съёмке, оно просачивалось, подгоняемое лишь криками. И стрельбой.
Когда где-то рядом просвистели первые пули, я потеряла себя. Снова паника, и лишь его тёплая рука, сжимавшая мою. Почему они стреляют? Они же могут попасть в нас!
Получается, я зря не поверила ему, он говорил правду. Это не люди отца. В подтверждение этого услышала крики:
– Стоять, Сафронов! Отдай девку нам. На неё особый заказ от Иванютина.
От кого? Кто такой Иванютин? Хотя в голове всплывали воспоминания. Какой-то приём в городской администрации и невысокий сгорбленный старик. Кажется, он чём-то болен был. Ещё так пристально рассматривал меня…
Сафронов же ускорился. Он пытался вилять, но с таким балластом, как я, это было сложно. Я делала слабые попытки помочь, но боль в ноге и вообще вся ситуация добивали мою, судя по всему, не совсем стабильную психику.
И вот, когда уже стало понятно, что нас совсем скоро настигнут и мы бежим в никуда, Игорь резко свернул влево. За огромным камнем мы наткнулись на пыльный джип, практически сравнявшийся с цветом потрескавшейся землей вокруг.
Неужели надежда! Меня буквально силой впихнули внутрь. Ступор мешал думать, а участившиеся выстрелы и подавно лишали воли.
– Пригнись.
На голову опустилась его широкая ладонь, и меня грубо прижали к приборной панели. Послушалась. Я теперь вообще хотела стать очень послушной.
Потому что, если и его, и меня пристрелят, это будет моя вина. Точнее… Им явно никто не интересовался. Если они нас поймают, то в живых оставят только меня.
Эта мысль выдернула меня из плена видений. Помогла отогнать липкую черную тьму, что, как неделей ранее, окутала меня, забирая память. Взгляд становился ясным.
Перед глазами четко возник чёрный резиновый коврик. И лежавший на нем пистолет с глушителем. Мотор взревел, и мы дернулись назад. Я больно ударилась головой, но успела сомкнуть пальцы на оружии.
Оно было очень холодное, несмотря на то что в автомобиле стояла просто удушающая жара. Но кондиционер не успел бы так быстро охладить салон.
Услышала звуки выстрелов совсем близко. Они давили мне на перепонки, мешая думать, вздохнуть… Но страх потерять Сафронова, стать причиной смерти мужчины, сидящего рядом, отгонял тьму.
Никогда бы не подумала, что тьма может излечиваться тьмой.
Тем временем я попыталась встать, но, как только моя голова стала подниматься, ее снова грубо пригнули к ногам.
– Не лезь! Они тупые, как пробки, простреляет тебе голову и не пикнут. Сиди тихо и…
Договорить он не успел. Раздался жуткий звук, и машина резко вильнула в сторону.
– Твою мать… Не смей вылезать, иначе мне придётся вырубить тебя!
Он ещё ругался. Громко, грязно, но я застыла, согнувшись в три погибели. Лишь повернула вбок голову, понимая, что на макушку уже ничего не давит. В этот момент рядом упала капля крови.
Его ранили!
Из руки Сафронова лилась кровь, но он продолжал гнать из последних сил, отбиваясь от погони. Уверенно вёл автомобиль, бледнея все сильнее. А я не могла ничем помочь и лишь сжимала в пальцах пистолет.
Вскоре выстрелы прекратились, но нас по-прежнему кидало в разные стороны. Я молилась. Молилась, чтобы моя тупость не стоила нам обоим слишком дорого.
Минут через десять Игорь начал вырубаться и зарулил в какие-то кусты. Затем повернулся ко мне. Посмотрел тоскующим взглядом и потерял сознание.
Глава 12. Ева
– Игорь… Игорь! Что мне делать?
Я осторожно разогнулась. Мы стояли в тени, скрытые от глаз, а мужчина истекал кровью. На мгновение меня охватила растерянность…
Я никогда не бывала в такой ситуации, просто понятия не имела что мне делать и как помочь ему. А вдруг он сейчас умрет? И в этому буду виновата я…
И снова после этой мысли, как по мановению волшебной палочки, у меня расправились плечи. Сердце застучало как бешеное, чтобы разогнать кровь. Я знаю, как оказывать первую помощь.
Но я практиковалась только на собаках, а тут ранение руки… Встала и осмотрела ее. Пуля прошила плечо насквозь. Скорее всего, кость не задета, иначе бы он не мог вести машину.
Осмотрелась и открыла бардачок. Аптечка! Торопливо нашла бинты и сделала давящую повязку. Хоть что-то. А теперь самое сложное, пересадить его.
Не знаю, как это у меня вышло, но я справилась. Перетянула его на широкое переднее сиденье. Ее знаю, что это был за танк, но машина оказалась просторной.
Адреналин гнал меня вперёд. Далеко вперёд, ведь нам нужна помощь. Игорю нужна помощь. И я найду ее.
Села за руль и завела мотор трясущимися руками. Главное сейчас, не выехать навстречу этим уродам. Без понятия, от кого они, но уверена, что Сафронов объяснит мне все. Когда очнётся.
Если очнётся…
Почему-то мысли о том, что я могу потерять его, действовали весьма однозначно. Холодный страх сковывал тело, но он же и отрезвлял. Отгонял панику, помогая мыслить как расчётливый робот.
И вот я уже кое-как выруливаю на трассу. А потом еду дальше по дороге. Она пустая, и встречка тоже, отчего становятся не по себе. Игорь натужно дышит…
Не знаю, в каком он состоянии, но я и не врач. Не могу адекватно оценивать ситуацию. Тем временем сама не верю в то, что делаю, потому что никогда раньше не водила.
Нет, права у меня были, и я даже выучилась в автошколе. Отец хотел, чтобы я умела. Говорил, что пригодится. Как же он был прав! Снова…
И вот сейчас я вспотевшими руками сжимала руль, попутно переключая передачи. Хвала небесам, что училась я на механике, и теперь правая ладонь словно вспоминала простые движения.
Дорога все не кончалась, утекая полосой вперёд. Ни одного дома и ни одной заправки! Сафронов лежал рядом, бледный, но все равно грозный.
Я не видела его таким раньше. Когда я выдала нас своим глупым вскриком, он превратился в собранную машину для убийства. Ведь он стрелял в ответ в этих людей… Значит, скорее всего, убил кого-то.
А у меня дома? Пальцы стали ледяными. Получается, он пристрелил и весь обслуживающий персонал ради меня. Всех тех мужчин, женщин… С меня медленно, но верно спадали розовые шоры.
Как можно быть такой наивной, Ева? Вокруг тебя творится столько всего, а ты, дурочка, делаешь вид, что все по-прежнему хорошо. Что все вокруг наимилейшие создания и хотят тебе только добра!
Да только почему-то при мысли о том, что Игорь убил всех этих людей, в горле вставал ком разочарования. Страха по-прежнему не чувствовалось, ведь у него был миллион возможностей причинить мне вред.
Но я – это я, а вот другие люди для него, судя по всему, не имеют такого значения. Когда он защищал нас, превращался в человека, способного на все ради блага своих близких.
А теперь он валялся рядом без сознания, а я собиралась сделать все от меня зависящее, чтобы его спасти. А потом, если он соизволит, получить ответы на свои вопросы.
Наконец перед глазами вдали замелькали дома. Коттеджный посёлок у самого моря. Недостроенный. Мне бы найти хоть какую-то помощь! Направила автомобиль туда.
Я боялась ехать слишком быстро, то и дело сбрасывая скорость, но все равно добралась до места. Хорошо ещё, не свалилась с очередным приступом паники.
Не до неё сейчас… Припарковалась возле крайнего дома. Все выглядело безлюдным. Я уже собиралась сдать назад, чтобы отправиться дальше, как…
– Останемся здесь. Заедь поглубже, к домам у самого моря…
Резко обернулась, с облегчением увидев, как он изучает меня своими голубыми глазами. Что внутри родилось именно облегчение, до разума дошло не сразу.
К черту все мысли. Подумаю об этом позже. Кивнула и подрулила к другому домику. Один из них выглядел более-менее обжитым. Таким спокойным и милым. С занавесками и прочей атрибутикой.
– Поможешь мне?
Он оперся на здоровую руку и поморщился. Я снова кивнула и выпорхнула из машины. Подбежала к нему с другой стороны и действительно помогла выйти.
Раненая рука кулем висела справа. Немного дикое зрелище. Вздрогнула и обхватила себя руками, когда он привалился к стене. Сафронов грустно усмехнулся, глядя своими яркими глазами.
– Я думал, бросишь меня. Ты же так хотела к папочке.
Покраснела. Хотелось сжаться от стыда. Как маленький ребёнок, забраться в домик и спрятаться. Но я лишь промолвила:
– Я не смогла…
Глава 13. Ева
– Когда-нибудь тебя убьёт твоё милосердие, Ева. Ты слишком добрая, даже когда это грозит тебе неприятностями.
Поджала губы. Несколько часов назад я скрепя сердце обработала ему раны. Смешно, но в кои-то веки пригодился мой волонтерский опыт в ветлечебницах.
Я не боялась крови и даже могла выполнять простейшие манипуляции. Игорь командовал, а я делала все, что он скажет. Вместе у нас получалось недурно.
Страшно стало, лишь когда дело дошло до иглы. Зашивать человека наживую было варварством, но Сафронов настоял. Да ещё не проронил ни звука. Не знаю, как я справилась с этим… Не знаю, как он справился.
Игорю было гораздо хуже. Эта мысль и не позволяла отвлечься. Зато, как только ему стало лучше, он сделался на удивление разговорчивым. Хотя, возможно, этому поспособствовало то обстоятельство, что он притупил боль чём-то из странной бутылки.
– Если бы не мое милосердие, ты бы сейчас кровью истекал на обочине. Мне оно хотя бы известно, а тебе, похоже, не очень…
Встала и пошла к небольшой уютной кухне. Сафронов ловко взломал тот самый, казавшийся обжитым коттедж. Теперь мы удобно устроились в объединённой гостиной, а я убирала окровавленные бинты.
Мужчина нахмурился, а потом выдал:
– Кажется, я слишком хорошо с тобой обращаюсь. Надо было по всем законам жанра не сдерживаться и распластать тебя на той кровати. А я, как последний идиот, все смотрел да смотрел…
После этих слов сжала губку для посуды. Тут даже продукты нашлись, и я на скорую руку приготовила нам лёгкий перекус. Но теперь хотелось запустить тарелкой в него.
– Я не обо мне говорю! А о тех людях, которых ты убил!
– Прошу прощения, наш ангел во плоти, если бы я не пристрелил парочку боевиков Иванютина, то уже с вероятностью десять к одному кормил бы червей. А твоим восхитительным телом наслаждались бы его парни.
Передернула плечами. Он говорил так просто, словно это в порядке вещей. Словно по улицам то и дело ходят разбойники и требуют его и мою головы.
– Я имела в виду тех людей, что ты убил, чтобы выкрасть меня. То, что случилось сегодня с утра… Там я знаю, что из-за меня у тебя не было вариантов.
Мой голос дрогнул, и я отвернулась от него, принявшись тереть и без того чистую тарелку. Он прав. Прав во всем. И теперь из-за моей тупости мертвы люди.
У них наверняка есть семьи, близкие. Возможно, даже маленькие дети, которые ждут отцов из командировки… Сжала пальцами края раковины, вцепившись в неё, словно в спасательный плот.
Что же я наделала… Не Игорь монстр, а я. Он хотя бы не приотворялся человеком, который занимается благотворительностью. Заботится о людях.
Внезапно позади я почувствовала лёгкие объятия. За своими мыслями совершенно не заметила, как он приблизился и прижался ко мне, целуя в макушку.
– Тебе надо лежать.
– А тебе не создавать ни из себя, ни из меня чудовищ. Каждый делает свой выбор сам. Эти люди сегодня выбрали роль наёмников, а я выбрал роль… В общем, тоже святого из себя не строю. А ты нечто иное. Ты и правда словно ангел.
Глаза заволокло слезами. Если бы он знал, как я запуталась. Кто я вообще такая? Кажется, моя жизнь была чем-то сказочным, мифическим. И вдруг с меня сдёрнули розовые шоры, окуная в самое дерьмо.
– Ева, я бы никогда не сунулся к бомжам, как ты полгода назад. Между прочим, трое из них сейчас действительно пробуют нормально жить. И, судя по всему, в прошлогодний поход к волонтерам в приют для животных ты научилась мастерски шить. Это был твой выбор. Между прочим, ты там тоже могла что-то подцепить. Глистов, например.
Глистов. Сафронов только что сравнил паразитов со смертью человека. Да только почему-то внутри все приходило в движение от его слов. Словно давным-давно зиявшая пропасть затягивалась.
– Твоё сравнение цинично.
– Зато действенно, и ты перестала трястись. Ева, это жизнь, и каждый из нас сам решает, как ее прожить. Только для кого-то это выбор в пользу риска, а для кого-то – самообмана.
Я резко развернулась. Теперь мое лицо было аккурат напротив его голой груди. Майку он давно снял, та пропиталась кровью и потом. На правой руке белела повязка.
Слишком близко к нему. Слишком я сейчас обнажена, чтобы вступать в дискуссию. У меня душа и тело вывернуты наизнанку. Но я все равно нашла в себе силы ответить:
– То есть ты хочешь сказать, что вся моя жизнь – самообман? Что я должна перестать верить отцу и начать тебе?
Он смотрел очень спокойно. Лишь глаза блестели от выпитого. Игорь поднял руку и заправил мне за ухо выбившийся локон. Когда его шершавые пальцы коснулись лица, мне захотелось наплевать за все и прижаться к его телу.
Вот такое совершенно странное, иррациональное желание на фоне инстинктов. Но, конечно же, я просто отпрянула. Он усмехнулся и ответил:
– Для начала попробуй поверить себе и в себя. И кстати, я не убивал в твоём доме. Иногда достаточно вырубить человека транквилизаторами. Так что можешь снять с меня этот грех.
Глава 14. Ева
Вечер прошёл в молчании. Снова между нами образовалась стена, которую я стремилась разрушить. Но пока она не поддавалась, а проблемы нарастали…
У нас не было ни одежды, ни денег, ни еды. Та, что нашлась в холодильнике, скоро должна была закончиться. Я не спрашивала Игоря что дальше, но видела, что мужчина озабочен.
А потом он сходил в машину и достал ноутбук. Кажется, техника была распихана у него по всем закоулкам. Пока он углублялся в работу, наконец-то оставив меня одну, я прошлась по дому.
В маленькой комнате, что оказалась единственной, нашла распахнутый шкаф. Словно кто-то уезжал отсюда в спешке. Мне повезло, что в нем висела женская одежда. Да ещё и моего размера.
Это настоящая удача, а думать о том, что я на самом деле ворую, не хотелось. С удовольствием нырнула в душ и вытащила весёлое цветастое платье.
При взгляде на него вспомнилась моя подруга Адалина, она всегда такие носила. И имела со мной один размер. Только я повыше была. Та совсем кнопка…
Как всегда, душу сковали и разочарование, и боль. Но теперь к ним примешалось новое чувство. Подозрительность. Потому что я тогда безоговорочно поверила отцу. Ада же твердила иное.
Недавно она – спустя почти три года – позвонила мне. Сказать, что я удивилась, – ничего не сказать. Что-то в том разговоре было важным, но что…
Отец три года назад предложил мне пригласить мою южную подругу. Сказал, что ради моего счастья готов потерпеть недельку девичий галдёж и даже любезно оплатит билеты.
Ада приехала, и все было прекрасно, а потом она стала дёрганой и нервной. В один из вечеров уехала с папой и пропала… На три года пропала. А отец сказал, что моя подруга оказалась шалавой и залетела на игры для взрослых. Я тогда и не знала про них ничего…
Не много знаю и сейчас. Лишь слышала, что их несколько и названия у них странные какие-то. Как детские игрушки. Прятки, салочки. Ещё есть русская рулетка, и Сафронов упоминал про верю не верю. Голова кругом…
Мне почему-то показалось, что это очень важно. Вспомнить, о чем недавно говорила Ада. Тогда, после общения с ней по скайпу, мне стало плохо. Голова жутко разболелась, и я провалилась в сон, а когда встала, уже не помнила, о чем мы разговаривали…
Обхватила голову руками. Мокрые пряди волос свисали вниз. Вода с них лилась по плечам и шее, ныряя в ложбинку между грудями. А я не могла вспомнить! Снова чернота…
– Ева, ты не хочешь… Ева? Что с тобой? Опять приступ?
Он возник рядом так резко, что захотелось смириться. Не отталкивать, а напротив, вцепиться в него. Что я к собственному удивлению и сделала, прошептав:
– Я не помню разговора с ней. Не помню, Игорь! И как в ванну залезла, не помню! И то, что до шести лет было, тоже не могу вспомнить… Никогда не могла. Почему у меня такие провалы?
Я висла на нем, но мужчина лишь обеспокоенно искал что-то в моих глазах. Наверняка он не понимал смысла сказанного. И тогда меня прорвало…
– Я не помню своей жизни до шести лет. Совсем. Не помню маму и папу. Знаю только, что с ней что-то плохое случилось. Отец мне никогда не рассказывал. И сейчас я стала понимать, что провалов было гораздо больше. Я говорила со своей подругой, Адой, и не помню, что она мне сказала! Только на уровне эмоций…
Оттолкнула его и плюхнулась на кровать. Руки словно дрожали, а голова начинала раскалываться. Игорь сел рядом и приобнял меня. Сафронов осторожно прижал меня, умудряясь поглаживать больной рукой.
– Она могла говорить что-то про твоего отца?
Я напряглась. Помню злость. Помню раздражение, что ощутила в момент, когда она высказалась. Я была несогласна!
– Она начала разговор первой, с ходу. Рассказала про то, что три года назад… Я плохо помню. Какие-то прятки…
Дальше мои руки оказались в его. Я подняла глаза. Он смотрел с пониманием. Но откуда Сафронов знает все это? Откуда может… Прошептала:
– Почему у меня сейчас ощущение, что ты и об этой стороне моей жизни знаешь. Ты больной маньяк, если следил за мной так!
Он улыбнулся. Нет, к отцу или нет, от Сафронова надо бежать. Если он действительно псих, помешанный на мне…
– Больной, Ева. Но не настолько. Просто так вышло, что эта Адалина действительно участвовала в прятках. Думаю, ты наслышана про игры для взрослых? Ее туда привёл всеми любимый прокурор, причём нарушая все возможные правила. А вытащил ее из этой ситуации, правда, не без бонусов, мой брат4.
Я во все глаза смотрела на него. В голове не укладывалось, что все так. Но в висках молоточком стучало: «привел всеми любимый прокурор». Всклочила, отталкивая его.
Перед глазами стало темнеть, кровь разогналась так сильно, что сердце едва не выпрыгнуло из груди. Все это время не отрывала глаз от Сафронова. Тот внимательно и спокойно наблюдал за моей реакцией.
– Нет! Мой отец не такой! Он хороший, он любит меня! Он…
Игорь встал и сгрёб меня в охапку. А потом потащил наружу. Ноги были ватными, взор заволокло тёмной пеленой. Я пыталась сопротивляться, но тело уже начинало отказывать.
Нет, только не это!
А спустя пару мгновений я почувствовала, что меня окунают в солёную воду. Она попадала в нос, в глаза, уши. Щипала так сильно, что хотелось вырваться и убежать. Но он не давал…
Глава 15. Ева
– Она сказала: «Что бы он ни сказал тебе про тот вечер – все неправда. Он привёз меня на прятки. Хотел подстроить так, чтобы нашёл меня именно он. Но мне удалось проскочить. Я уговорила парня, Сафронова, помочь мне. Они сцепились, но победил тот, которого выбрала я. Тогда он поимел меня, оставив твоего уродца-папашу не у дел. Ева, я никогда не врала тебе».
– Но ты, конечно же, ей не поверила.
Отрицательно покачала головой. Мы сидели с ним на пляже, на моих плечах покоилось огромное полотенце.
– Нет, не поверила, в потом разболелась голова, и я отключилась. А наутро уже ничего не помнила, кроме вкуса разочарования и раздражения.
– Сработал триггер. У тебя стоял какой-то странный якорь на любое уничижение отца в твоих глазах. Ты просто отключалась, а потом не помнила ничего из сказанного.
Кивнула. Мне очень понравилось, что он сказал «стоял». Потому что я искренне надеялась, что море забрало всю эту дрянь. Излечило. Нет, оно не вернуло мне память в одно мгновение.
Игорь сказал, что для этого ещё слишком рано. Мозг человека – удивительная штука. Он работает не по щелчку пальца. Особенно если в естественные процессы вмешаться.
– Я думаю, это было сделано под гипнозом. Кто затеял эту историю, понятно. Но вот с какой целью? Что он хочет от тебя утаить, Ева?
Я не знала. Пока слишком рано говорить о подобном. Тем более что даже от намёка на то, что мой отец чудовище, тряслись руки. Перед глазами уже не темнело, но тело все ещё помнило привычную реакцию.
Реакцию, которую ему приказали испытывать. И в этот момент я подумала, что впервые разрешаю себе злиться на отца. Впервые за всю жизнь допускаю мысль, что он не тот, каким я его видела.
– Пойдём в дом. А то мне бы перевязку сделать, а мой главный ассистент тут себе мир заново открывает. Нет, я не против, – он в жесте капитуляции поднял здоровую руку. – Просто время пришло. Пора бы глянуть.
Кивнула. Поднялась и, немного пошатываясь, побрела к дому. Мне бы в душ… Смыть с себя песок и грязь. Море оказалось прохладным, волшебным, но полным водорослей.
И все же я бросила на него тоскливый взгляд. Когда-то мне Адалина сказала, что жить не может без моря. Оно суровое, дикое, но всегда абсолютно честное. Смывает с тебя все напасти…
Мою точно смыло. Причём так, что теперь внутри словно сняли маленький замочек. И все бы хорошо и следовало бы радоваться, но я знала, что за маленьким замочком ещё висит десяток обычных…
Мы шли до домика неспеша. Каждый оттягивал момент, потому что нас в очередной раз слишком сильно тряхнуло. Удивительная штука жизнь. Когда кажется, что она тебя уже ничем не может удивить, выясняется, что все только начинается…
– А если хозяйка коттеджа вернётся?
Я осторожно подобралось к одной из сотен тем, что хотела раскрыть. Слишком хорошо помнила, как он обещал мне ответы на вопросы. Любые вопросы.
Но пока начать решила с малого. И не потому, что боялась, что не ответит. Нет. Боялась, что тьма от того, что я узнаю, вернётся вновь. Слишком долго она заволакивала мое сердце.
– Думаю, тогда мы попросим ее сдать нам этот чудесный домик ещё на пару дней. По крайней мере, именно столько потребуется, чтобы я нашел нам дальнейшее место жительства.
Он, как всегда, был уверен во всем. Шёл степенно, спокойно, словно всего сутки назад из него не вытек литр крови. Хотя, может, я преувеличиваю. Я же не врач…
Но мне казалось, что выглядел он куда лучше меня. По крайней мере, когда последний раз смотрелась в зеркало, от былого «ангела» не осталось и следа.
Чёрные круги под глазами, всклокоченные волосы… А ещё я похудела и теперь была похожа на узника Освенцима. Совершенно непривлекательная. Вот только почему я вдруг озаботилась этим?
Встряхнула головой, отгоняя пока совершенно лишние мысли, и спросила:
– Но у нас нет денег. Чем мы ей заплатим? Не собираемся же мы угрожать ей оружием… А если она окажется не простой…
Осеклась, поймав на себе его взгляд. Мы уже зашли на открытую веранду с гамаком, и Игорь остановился.
– Тебе не о чем волноваться, Ева. Обещаю, пока ты со мной, ты не будешь ни в чем нуждаться.
Отвела глаза. Ведь я уже много раз слышала нечто подобное от человека, которому безоговорочно верила всю жизнь. Он тоже обещал. Говорил, что не позволит ничему плохому случиться со мной.
Но самое страшное в том, что, кажется, он был тем самым плохим…
– Что-то не так?
Игорь подошёл ко мне и легко коснулся руки. У него вообще это неплохо получалось в последнее время. Словно он и вправду разрешил себе чуточку больше, чем раньше.
– Нет, все нормально. Мне сперва нужно в душ.
Он просто кивнул, а я про себя уже решала, какой вопрос о своей жизни задам ему следующим.
Глава 16. Ева
– Я бы хотела узнать о том, что случилось с Адалиной, подробнее. Ты можешь мне рассказать? Я чувствую вину за то, что не поверила ей в последний раз…
Пожалуй, между всем списком вопросов, что я подготовила, этот был самый насущный. Хотя понять, зачем на нас напали люди Иванютина, и что он вообще за фрукт такой, хотелось не меньше.
Просто в очередной раз сместила приоритеты в более понятную мне сторону. А ещё я понимала, что все беды простой девушки начались, после того как она имела неосторожность стать моей подругой.
Никогда не думала, что такое простое действие способно испортить человеку жизнь. Но я вообще много о чем не думала раньше. Например, об этих играх для взрослых.
Игорь нахмурился. Я сейчас перевязывала ему руку. Рана выглядела более чем сносно. Ему повезло, что все-таки мы не занесли инфекцию.
– Боюсь, что в этом вопросе я не смогу тебе рассказать больше, чем уже рассказал. Просто сам знаю про историю лишь со слов брата. Твоя подружка зацепила его. Когда я отправился забирать тебя, он поехал за ней на юг. Но с тех пор о них нет никаких вестей.
Мои руки дрогнули. Выронила ножницы, и они звякнули о кафель на полу.
– Получается… Они могли… Как ты можешь так спокойно говорить об этом?! Он же твой брат!
Я всплеснула руками. Меня словно ушатом холодной воды окатили. Как он может рассуждать о том, что Максим и Ада погибли? Они же близкие люди.
Но Игорь все так же без ярких эмоций поднял ножницы и сам завершил наложение бинта. Он не смотрел прямо в глаза и вообще вёл себя слишком… бесчувственно!
Отошла от него, с раздражением собирая обрезки и обертки медицинских отходов. Да, Ада, по сути, была мне никем. Что такое в наше время подружка по переписке?
Да никто! Тем более что вживую мы виделись с ней всего два раза в жизни. Но тем не менее я ещё ни с кем не ощущала ничего подобного. Странное родство душ и близость.
Я не хотела, чтобы она умерла. Не хотела, чтобы люди вообще умирали насильственной смертью. Нам хватает аварий и болезней, хватает врачебных ошибок и бедности. А ещё глупости…
Зачем же ещё и уничтожать друг друга?
– Я научился жить с этим, Ева. Чтобы, как ты, не выпускать эмоции наружу. Это опасно. Враг может считать их, использовать против тебя. Я уже потерял сестру, неужели ты думаешь, что хочу потерять кого-то ещё?
Вздрогнула после его слов. Потерял сестру? Но почему, как? Прикусила губу. Вряд ли сейчас время для подобных вопросов. Мне же стало совестно. Потому что я снова подумала о нем хуже, чем было на самом деле…
– Прости… Просто мне кажется, что для меня это все слишком. Снимать розовые очки очень сложно. И больно.
Его лицо сразу же смягчилось. Эти качели меня выматывали. Ещё позавчера мой мир был полон радужных единорогов и любящего папы. Я думала, что все всегда будет хорошо.
А потом в нас начали стрелять, потом была борьба с собой за своё прошлое и наверняка будущее. А ещё сначала меня похитил псих, из которого и слова не вытащишь, но он очень быстро превратился в человека, ломавшего все мои принципы и устои.
– Не надо извиняться. Всему своё время, Ева. Я прекрасно осознаю, как тяжело тебе даётся понимание того, что все изменилось.
Да, принять это сложно, но мне казалось, что он не может знать, каково мне. Судя по всему, его-то как раз жизнь смолоду готовила к тому, что придётся бороться.
Я другая. Но это не значит, что я не хочу правды. Негромко спросила:
– А почему твой брат поехал на юг? Разве с Адой что-то случилось?
Я кожей чувствовала, что в этом деле замешан мой отец. Теперь словно под другим углом смотрела на его поведение, после того как девушка уехала. Точнее, сбежала. Вот почему он бесился…
Получается, папа пригласил мою подругу, для того чтобы иметь доступ к ее телу? А потом затащил ее на эти странные игры для взрослых. Боже мой, ей же всего восемнадцать было!
Да, она никогда не представлялась кисейной барышней. Дикая, необузданная, моя полная противоположность. Смелая южанка, которая не боялась ничего.
Мы часто смеялись, говоря, что, просто как инь и янь, дополняемся друг друга, настолько сильны наши противоположности. Я вглядывалась в лицо Игоря и ждала ответа.
Он тоже смотрел, но внимательно, наверняка гадая, стоит ли мне раскрывать причину. Не вернётся ли та самая тьма, что лишала меня паники. И тогда я просто положила свою руку на его. Мужчина тяжело вздохнул:
– Понимаешь, если ты попал в игры для взрослых это, считай, на всю жизнь. Нельзя просто так сыграть, а потом думать, что тебя не настигнут последствия. Так вот, Адалину настигли. Она снова в игре вместе с моим братом и твоим отцом.
Я, как кукла Барби, глупо хлопала глазами. В смысле в игре? Это вообще что означает? Как можно настолько серьезно воспринимать какие-то развлечения…
Кажется, пришло время наконец-то понять, что за игры такие у нас проводят в Гродном.
Глава 17. Игорь
Она спросила меня про игры. А что я должен был ей ответить? Как ещё уберечь ее от этой разрывающей все ее существование правды…
Ева Мендельсон. Дочь врага и самая притягательная для меня девушка на свете. Едва увидел ее впервые, сразу понял, что пропал. Это не лечится, но я сразу определил свою болезнь.
Влюбился. Влюбился как мальчишка и никому не говорил про это. Лишь брат, прекрасно знавший меня, заметил и, как водится, растрындел друзьям. Хоть и старше меня на пару минут, но все равно вечно ведёт себя как раздолбай.
Я знал, что она окажется рядом, но, признаться, не думал, что таким образом. Не думал, что мне придётся ее выкрасть, а потом неделями ломать голову над тем, как сделать своей.
Нет, я далеко не святой. Я хочу эту девушку больше всего на свете. Хочу ее себе. Обладать ее телом, вторгаться в него, приникая губами к белоснежной коже. Хочу забываться в ее белокурые волосы и слышать, как с ее уст срываются стоны наслаждения.
Хочу видеть ее улыбку. Только мою, полностью принадлежащую мне. Хочу спрятать ее от больного отца, от всего мира, чтобы Ева могла вернуться к своей беззаботной, наполненной благотворительностью жизни.
Хочу быть рядом в самые счастливые моменты. Но сейчас вынужден снимать с неё розовые очки. Делать больно каждым словом. Окунать ее бьющееся в судорогах тело в море, чтобы излечить.
Злость и раздражение на судьбу иногда переходили за все рамки допустимого. Я хочу любить ее, а не отвечать на вопросы о ее сумасбродной подружке.
И уж тем более не становиться тем, кто посвятит ее в игры для взрослых. Но, как и каждый раз в моей жизни, приходится запихивать все это поглубже внутрь и подбирать слова.
Потому что она сидит напротив и ждёт. Такая прекрасная даже в своей немного потускневшей красоте. Невероятная, любимая, желанная… Не верящая в то, что я могу стать частью ее жизни.
Но я терпелив. Рано ил поздно она поймёт, что другого пути нет. Я порой чувствую, как ее тело отзывается на меня, как душа поддаётся. Не бывает безответной любви такой силы. Иначе это просто помешательство.
Но я не псих. Проверял. Не верю в то, что она может пройти мимо. Особенно после того, что нас связало вместе. Поэтому я сажусь напротив неё и начинаю рассказ.
Игры для взрослых всегда для меня были самой сложной темой. Потому что ассоциировались с болью, отчаянием и невозможностью что-то изменить. А я привык быть хозяином собственной жизни.
Когда-то давно больной ублюдок по имени Ибрагим Иванютин, иначе Цербер, придумал развлечение для тех, кто любит пощекотать нервишки. Так называемые игры для взрослых.
Он занимал почётную должность нового молодого мэра по кличке Аид. Так вышло, что я очень дружен с его сыном. Он явно не в отца пошёл, но там своя история5…
Так вот первой и самой жестокой игрой была русская рулетка. В неё играли те, кому были нужны деньги и слава. Кто попробовал в жизни все или, напротив, хотел окунуться в омут с головой.
