Читать онлайн Россия и Германия. Друзья или враги? бесплатно

Часть средств от продажи книги будет перечислена в библиотечные фонды территорий, пострадавших от военных действий.

Информация, содержащаяся в данной книге, получена из источников, рассматриваемых издательством как надежные. Тем не менее, имея в виду возможные человеческие или технические ошибки, издательство не может гарантировать абсолютную точность и полноту приводимых сведений и не несет ответственности за возможные ошибки, связанные с использованием книги.

© ООО Издательство «Питер», 2022

© Серия «ПИТЕР ПОКЕТ», 2022

© Армен Гаспарян, 2022

© Фото на обложке РИА Новости, автор Михаил Озерский, 2022

Предисловие

Dankbarkeit liebe Mutter für die aufgepfropfte Liebe zur Geschichte.[1]

Восемь лет назад и в России, и в других странах отметили печальную дату – сто лет с начала Первой мировой войны. Совсем недавно отгремели празднества, посвященные 75-летию разгрома гитлеровской Германии в Великой Отечественной войне. Но всё ли мы с вами знаем о драматических событиях первой половины минувшего века? Понимаем ли суть основных политических и общественных процессов? К огромному сожалению, должен признать: нет. Вместо подлинных знаний многие довольствуются устоявшимися мифами – ласкающими слух, но далекими от реалий той эпохи.

Жаркие споры о Первой мировой и Великой Отечественной, не говоря уже о межвоенном периоде, не смолкают ни на день. И сегодня очень многие придерживаются даже более радикальных взглядов, чем сами участники событий. Если бы их оценочные суждения базировались на действительном знании исторического материала, это можно было бы понять. Однако у большинства основу мировосприятия по-прежнему составляет разнообразное наследие ведомства агитации и пропаганды. Этот путь, путь споров, ведет в никуда. Переиграть прошлое невозможно. Но можно и нужно наращивать моральный капитал, чтобы не повторять в дальнейшем роковых ошибок.

Я убежден: чрезвычайно важно знать и, самое главное, понимать ту непростую эпоху. Да, это были страшные годы в жизни нашей страны. И да, в них была своя романтика – хотя, стоит признать, исключительно на страницах газет и в воспоминаниях спустя десятилетия. Теперь то время окончательно стало историей. Не пора ли осмыслить его по-настоящему?

За годы работы на радио я рассказал о противостоянии России и Германии, казалось бы, все что можно. Не обходил острые углы, не уклонялся от обсуждения самых сложных моментов, не манкировал участием в дискуссиях на далеко не самые приятные темы. Говорил обо всем подробно и беспристрастно. Но и вопросов ко мне не становилось меньше с каждым эфиром. Напротив, их число росло как снежный ком с каждым следующим рассказом об эпохе. На большую часть из них я попытаюсь ответить в этой книге.

Перед вами не очередной сборник документов или трудночитаемая монография со сложным научно-справочным аппаратом в виде кучи приложений. Таких книг написано уже немало и, полагаю, будет написано еще больше. При желании с ними нетрудно ознакомиться. В то же время это и не учебник истории для средней школы. Представьте себе, что вы настроились на частоту любимой радиостанции. Присаживайтесь поудобнее и приготовьтесь слушать. Я буду рассказывать вам точно так же, как вы привыкли за эти годы. Все останется неизменным: неожиданные сравнения, ирония, сарказм, уважение, негодование и беспристрастные оценки.

Я выражаю огромную признательность Владимиру Соловьеву, в чьей программе «Полный контакт» на радио «Вести FM» окончательно сформировался стиль этой книги. Отдельное спасибо читателям моего «Твиттера», которые помогали определить основные мифы эпохи и понять, на что обязательно нужно обратить внимание.

Армен Гаспарян

От императрицы Фике до черносотенца Грингмута

Народ… не ведал даже имен всех этих Романовых – Брауншвейг-Вольфенбюттельских или Гольштейн-Готторпских.

А. Герцен

Едва ли найдется в нашей стране человек, пусть даже подросток, который ни разу в жизни не слышал бы хоть одной из многочисленных поговорок про немцев. Широк их спектр, на любую жизненную ситуацию что-нибудь непременно придет на ум. От «у немцев на все инструмент есть» и «вечно немцы что-то такое придумают, а русский человек потом разбирайся» до «хитра лиса, но хитрее лисы – немец» и «что русскому хорошо – то немцу смерть». И даже при нескрываемом сарказме слышится в них что-то исключительно родное. Не милые нашему сердцу березки, конечно, но где-то в той же плоскости.

При этом вряд ли большинство из нас сможет с ходу ответить, когда же, собственно, эти самые немцы появились в России-матушке. Не с сотворения же мира они жили в Москве и Санкт-Петербурге, Поволжье и Крыму? Конечно нет. Должен сразу огорчить пытливые умы: точная дата неизвестна. Можно лишь временной промежуток обозначить: X век. Русью правила вдова князя Игоря, княгиня Ольга. Та самая княгиня Киевская, которая приняла христианство еще до крещения Руси. Передовым человеком была во всем.

Пройдут два века, и в русских летописях мы найдем упоминания о торговле с германскими княжествами и немецком квартале в Киеве. Местные жители называли его Латиной. Почему – догадаться не очень сложно. А в Новгороде строится немецкая церковь Святого Петра в центре все более расширяющегося Немецкого двора. Процесс ассимиляции во времена правления Ярослава Владимировича был чрезвычайно прост: «Если убьют купца, то 10 гривен; если мужа свяжут без вины, то 12 гривен за бесчестье; если ударят жену или дочь мужа, то князю 40 гривен за бесчестье, столько же – обиженной. Немца в Новгороде не сажать в тюрьму, но брать свое у виновного». Весьма справедливо.

Число выходцев из Германии значительно возросло в царствование Ивана Грозного. Во многих городах появились «немецкие слободы». Самая известная была, разумеется, в Москве. Но тут необходимо понимать одну особенность эпохи: немцами тогда называли не только и даже не столько уроженцев Баварии, Саксонии или Пруссии, а вообще всех иностранцев, не знавших русского языка. «Немые» они были. То есть – немцы.

В Москве они селились на правом берегу Яузы. Иван Грозный не был бы самим собой, если бы обделил Немецкую слободу своим вниманием. На втором этапе своего царствования он вообще стал превеликим «нежелателем добра» для всех и делать исключение для каких-то там немцев не пожелал. В 1578 году случился первый погром. При Борисе Годунове слободу и вовсе спалили дотла. Те немцы, которые не успели заблаговременно сбежать в другие города, переселились в район современных Арбата, Тверской, Сивцева Вражка. Там было в целом спокойнее. Сказывалось и то, что немцы жили достаточно обособленно. Они служили русским царям, но при этом сохраняли свою веру и в браки предпочитали вступать между собой.

В 1652 году согласно указу Алексея Михайловича немцев в очередной раз переселили. Теперь – за пределы города, где возникла Новая Немецкая слобода. Сюда же перевезли из Москвы и две лютеранские кирхи. Но интеграция в местное общество от этого не застопорилась. Остановить этот процесс вообще невозможно, если говорить объективно, особенно при наличии активной заинтересованности одной из сторон. Русское дворянство старательно заимствовало у немцев предметы быта: зеркала, часы и мебель из эбенового дерева.

Это было только начало. Четвертого декабря 1762 года Екатериной II был подписан манифест о переселении колонистов (так называли в ту эпоху немецких крестьян) на свободные земли в Поволжье и Северном Причерноморье. Но и оказавшись исключительно среди русского населения, они почти полтора столетия сохраняли язык (который, конечно, претерпел значительные изменения по сравнению с классическим языком Шиллера и Гёте), веру и все основные традиции собственной национальной культуры.

Немецкая слобода в конце XVII века. Гравюра А. Шхонебека и его учеников, 1705 г.

Немцы-колонисты под Одессой

Впрочем, это не сильно помогло сохранить полную идентичность.

Благодаря особенностям российских регионов некогда единая этническая общность трансформировалась. Появились поволжские, волынские, бессарабские, кавказские немцы. Все они изначально говорили только на родном языке и придерживались своего уклада. Но уже через какое-то время начали отмечать любимые христианские праздники Рождество, Пасху и Троицу по русской традиции. Делали это, конечно, пока еще своеобразно – что, однако, не отменяет стремления к полному соответствию социуму.

Особняком стояли немцы Санкт-Петербурга. Начиная с царствования Петра Великого, иностранные ученые, военные, дипломаты, деятели искусств верно служили русской монархии. Было среди них и множество выходцев из Германии. Их потомки оседали в России, сохраняя язык и некоторые традиции, претерпевавшие со временем изменения на русский манер, и в результате становились зачастую даже более русскими, чем коренные жители. Что говорить, дошло до того, что и самодержцев российских с полным на то основанием можно было называть немцами.

Установление родственных связей между династиями началось с брака родителей Петра III – цесаревны Анны Петровны и герцога Гольштейн-Готторпского Карла Фридриха. После этого процесс принял необратимый характер, и через два века Романовы имели уже доминирующий процент немецкой крови. Многие из них родились в Германии и, даже выучив русский, разговаривали на нем с характерным акцентом. Вообще, если говорить объективно, российская императорская династия превратилась в ответвление Ольденбургской. Ее так и стали называть в официальных документах – Гольштейн-Готторп-Романовы. И ничего оскорбительного для русского национального сознания в этом не было.

Ярким примером немецкой составляющей династии Романовых стала императрица Фике – так до сих пор многие называют Екатерину Великую. Родилась она в столице Померании Штеттине и звалась Софией Фредерикой Августой Ангальт-Цербстской. Домашние называли ее Фике – «маленькая Фредерика». Будущая российская императрица была на редкость подвижным ребенком. Ее бесконечные игры с соседскими мальчишками огорчали родных, но изменить характер девочки не удалось, и цербстдорнбургской линии Ангальтского дома пришлось смириться.

Анна Петровна, герцогиня-консорт Гольштейн-Готторпская. Родоначальница гольштейн-готторпской ветви Российского императорского дома

Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский

Основную роль в судьбе Фике сыграл ее дядя Карл Август Гольштейн-Готторпский. Русская императрица Екатерина I планировала выдать за него свою дочь Елизавету Петровну. Подготовка к свадьбе шла полным ходом, но тут жених заболел оспой. Ее и в новейшее время далеко не всегда удавалось излечить, что уж говорить про те далекие годы. Карл умер. Его бывшая невеста, взошедшая на русский престол, навсегда сохранила симпатии к своей потенциальной родне. И как только встал вопрос о браке наследника Петра Федоровича, выбор, по сути, ограничился единственным именем: племянница Карла Августа – Фике.

В 1744 году она приезжает в Санкт-Петербург и начинает учить язык своей новой родины. Это достойное занятие могло стоить ей жизни. Нет, на Фике не покушались противники брака, как кто-то, быть может, поспешил подумать. Она сама была виновата. Занималась всегда ночами, сидя у открытого окна. Результатом стало воспаление легких. Фике едва не повторила судьбу своего дяди, но молодой организм смог одолеть болезнь. Больше браку с Петром Федоровичем ничто не мешало.

Двадцать восьмое июня 1744 года стало последним днем жизни Софии Фредерики Августы Анхальт-Цербстской. Она перешла из лютеранской церкви в православную и при крещении получила имя Екатерина Алексеевна. На следующий день она обручилась с 17-летним наследником русского престола. Было ей на тот момент 15 лет, а год спустя состоялось венчание. Супруги приходились друг другу троюродными братом и сестрой – для европейских династий ничего необычного в этом не было.

Фике – София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская. Будущая императрица после приезда в Россию (художник Л. Каравак)

Великая княгиня Екатерина Алексеевна с супругом Петром III Фёдоровичем (художник А. Р. де Гаск, 1756 год. Национальный музей Швеции)

Первым в браке родился мальчик. Его окрестили Павлом. В будущем он станет русским императором и запомнится современникам своей невероятной любовью ко всему немецкому. Сказалась наследственность – зря товарищ Сталин отрицал генетику, называя лженаукой. Доходило до абсурда. Чтобы русская армия максимально напоминала войско его кумира Фридриха Великого, Павел упрямо заставлял всех плести косы, пудриться и надевать узкие штиблеты на ноги. Дворянство было крайне недовольно. А была ведь еще и бесконечная муштра. Адмирал Шишков вспоминал позднее: «Государь, поставя во фрунт офицеров, обучал их метать ружьем и алебардами, со строгим наблюдением, что ежели кто хоть чуть ошибется или не проворно сделает, то сорвут с него шляпу и потащат под караул».

Но вернемся к Фике. Ее брак при всем желании невозможно назвать счастливым. Еще до восшествия на престол супруг планировал отправить ее в монастырь. Екатерина Алексеевна в долгу не осталась и стала обдумывать планы дворцового переворота. Морально-этических преград для нее в тот момент не существовало: Петр III не таясь жил со своей фавориткой Елизаветой Воронцовой. В свою очередь, Фике не только завела роман на стороне с Григорием Орловым, но и родила от него ребенка. Именно с него начинается знаменитый графский род Бобринских.

«Вахтпарад при императоре Павле I» (А. Н. Бенуа, 1907 год)

Двадцать восьмое июня 1762 года. Тезоименитство российского самодержца Петра III. Он едет в Петергоф, где по этому случаю планируется торжественный обед. Устраивает его, разумеется, супруга – Екатерина Алексеевна. Но рано утром она уезжает в Петербург с братом своего фаворита Алексеем Орловым. Для такого поступка была весомая причина: гвардия в столице подняла восстание. Пройдет несколько часов, и Сенат, Синод и армия присягнут новой императрице. Петр III сопротивления не оказывает. В 33 года Фике восходит на русский престол.

Бывшая принцесса София Фредерика Августа Анхальт-Цербстская, ставшая императрицей Екатериной Алексеевной, должна была наглядно доказать своим подданным: иных интересов, кроме российских, для нее не существует в принципе.

Всем своим правлением, и в первую очередь проводимой внешней политикой, она это убедительно продемонстрировала. Никаких особых отношений с родной Германией императрица не поддерживала – ни в политике, ни в жизни, ни в быту. Переписка с немецким двором велась исключительно по-французски. Полный разрыв с родственниками – ни один из них не был приглашен в Петербург. Сама Екатерина за 52 года проживания в России ни разу не пересекала ее границ.

Графы Григорий и Алексей Орловы «возвели» Екатерину на престол

Русская императрица отказалась от модного в ту пору обычая брать в услужение иностранцев. Только свои! Дипломатам, русским по происхождению, она предписала составлять депеши на родном языке. Российская внешняя политика при Екатерине Великой вновь обрела присущий ей при Петре I динамизм, утраченный было при его незадачливых преемниках. Важно, что импульс исходил от государыни, обладавшей стратегическим мышлением, целеустремленностью, силой воли, упорством. Не случайно русский историк Сергей Платонов отмечал: «Если бы в конце царствования Екатерины встал из гроба московский дипломат XVI или XVII веков, то он бы почувствовал себя вполне удовлетворенным, так как увидел бы решенными все вопросы внешней политики, которые так волновали его современников».

Екатерина II (художник И. Б. Лампи-ст. 1780-е годы. Музей истории искусств, Вена)

Вслед за Петром I Екатерина считала, что Россия должна занимать активную позицию на мировой арене и вести наступательную внешнюю политику. Вступив на престол, она разорвала заключенный мужем союзный договор с Пруссией. Благодаря ее усилиям был восстановлен на курляндском престоле герцог Бирон. В 1763 году, опираясь на поддержку Пруссии, Россия добилась избрания своего ставленника Станислава Августа Понятовского на польский трон. Это привело к охлаждению отношений с Австрией, которая, опасаясь чрезмерного усиления России, стала подстрекать Турцию к войне с Российской империей. С самого начала боевых действий проявились стратегические преимущества противника – обладание Крымом и господство на море, что позволяло наносить удары в любой точке побережья.

Герцог Бирон был восстановлен на Курляндском престоле Екатериной II

Станислав Август Понятовский. Его избрание на польский трон привело к охлаждению отношений с Австрией и началу боевых действий с Турцией

Российское командование собиралось прежде всего овладеть выходом из Азовского моря, «дабы зунд Черного моря чрез то заполучить в свои руки, и тогда нашим судам способно будет крейсировать до самого Царьградского канала и до устья Дуная». Русский флот обошел всю Европу, появился в водах архипелага и начал наносить туркам одно поражение за другим. Не менее блестяще действовал князь Василий Долгоруков, занявший со своими войсками весь Крым. По заключенному в 1774 году мирному договору наша страна получила берега Черного и Азовского морей, а крымский хан перестал зависеть от Турции. Через девять лет Крым был присоединен к Российской империи. Прусский император Фридрих II тогда писал своему брату Генриху: «Россия – страшное могущество, от которого через полвека будет трепетать вся Европа».

Еще раз откроем работу историка Платонова. Вот как он оценивает эпоху Екатерины: «Завершила успешным концом вековые стремления нашего племени и, оканчивая решение старых задач, спешила ставить новые, вроде «аккорда» и греческого проекта, не всегда вытекавшие из реальных потребностей времени и народа, но иногда близкие народному делу». Исчерпывающе.

Князь В. М. Долгоруков-Крымский (художник А. Рослин, 1776 год). В 1771 году дважды разбивал турецкие войска и полностью занял Крым, благодаря чему Россия получила берега Черного и Азовского морей

Многие, вероятно, не согласятся, но лично у меня царствование Екатерины Великой ассоциируется с фигурой графа Безбородко. Нынче, к сожалению, он мало известен. Другое время – другие герои. Поэтому давайте я вас познакомлю, хоть и кратко, с этим великим русским дипломатом, бывшим без преувеличения правой рукой императрицы Фике. Александр Андреевич родился 17 марта 1747 года в Малороссии, в семье генерального писаря. Считается, что он получил образование в Киевской духовной академии, но документальных подтверждений не сохранилось. В 1765 году Безбородко поступил на службу в канцелярию графа Румянцева. Он довольно быстро завоевал доверие начальника и во время Русско-турецкой войны 1768–1774 годов успел проявить себя не только храбрым офицером, отличившимся в битвах при Ларге и Кагуле, но и весьма способным чиновником.

Именно он вел всю секретную переписку фельдмаршала. В 1775 году по рекомендации Румянцева Безбородко назначили статс-секретарем Екатерины Великой. «Представляю Вашему Величеству алмаз… Ваш ум даст ему цену» – так Александр Андреевич был представлен императрице. Сначала ему было невероятно тяжело. Безбородко не говорил по-французски, не был обучен изысканным манерам, как все придворные. В глазах свиты он выглядел грубым провинциалом, но это не помешало ему сделать блестящую карьеру. Провожают, как известно, по уму.

В отличие от многих своих предшественников он оставался бессменным главным докладчиком императрицы на протяжении 20 лет. Однажды в разговоре с Безбородко Екатерина Великая упомянула какой-то закон. Александр Андреевич немедленно прочел его наизусть, и, когда государыня приказала подать книгу, он, не дожидаясь, пока ее принесут, сказал, на какой именно странице напечатаны те самые слова. Нужно ли говорить, кто оказался прав?

Уникальная память Безбородко, пожалуй, более всего поражала современников. Граф Евграф Комаровский вспоминал, что перед отъездом в Вену великий князь Константин послал его, своего адъютанта, к Безбородко, за уточнением – кому и какие подарки надо будет делать при венском дворе. Александр Андреевич стал «рассказывать, как будто читал родословную венских вельмож, кто из них чем примечателен, кто и в какое время наиболее оказал услуг двору нашему». Комаровский слушал около часу с большим вниманием и любопытством – Безбородко перечислил всех вельможей, которых им предстояло увидеть. «Потом он сел и написал своею рукой список всех, которым должно дать подарки и какие именно. Граф, конечно, и о прочих дворах имел такие же сведения». Вы много назовете таких примеров в мировой политике?

При такой феноменальной памяти Безбородко за два года выучил французский язык, а следом – немецкий и итальянский. Современники уверяли, что он владел также латинским и греческим. Официально Александр Андреевич ведал прошениями на высочайшее имя, но в действительности ему поручались особо трудные дела самого разного свойства, которые требовали деликатности и такта. Он обладал «редким даром находить средства для благополучного исхода самых щекотливых дел». Именно поэтому главным делом жизни Безбородко стала внешняя политика Российской империи.

Граф А. А. Безбородко (художник И. Б. Лампи-ст., 1792 год). На протяжении 20 лет был бессменным статс-секретарем Екатерины II. Ему поручались особо «щекотливые» дела, в том числе в сфере внешней политики

В стране тогда вырабатывалась новая внешнеполитическая доктрина, в основе которой лежал так называемый «Греческий проект». Он предусматривал восстановление Византийской империи со столицей в Стамбуле и русским ставленником на троне. Сама идея впервые была сформулирована лично Безбородко в меморандуме, который он составил и подал императрице в 1780 году. Тогда же он сопровождал Екатерину Великую при ее свидании с австрийским императором Иосифом II в Могилеве и принимал участие в обсуждении возможности заключения тайного союзного договора. По итогам Александр Андреевич был назначен в Государственную коллегию иностранных дел и в Государственный совет, оставшись при этом статс-секретарем императрицы.

Безбородко отличался выдающимися способностями в разработке новых дипломатических мер и служил связующим звеном между Екатериной Великой и Коллегией иностранных дел.

Никто из окружения императрицы не мог представить ей более обстоятельного доклада в наитруднейших случаях. Доходило до того, что, когда государыня давала приказание написать указ или письмо, Безбородко уходил в приемную и минут через десять приносил проект, написанный с таким изяществом, что иные варианты уже не рассматривались в принципе. Это и сегодня выглядит сильно, а уж по тем-то временам!

Эрцгерцог Австрии Иосиф II

В 1780 году Безбородко был причислен к Коллегии иностранных дел, а после смерти Никиты Панина стал вторым ее членом. В этой должности он и состоял вплоть до кончины Екатерины Великой. Но поскольку место канцлера все это время оставалось вакантным, главным исполнителем воли императрицы и ее первым советником в делах внешней политики был именно Безбородко. Ему направляли из-за границы депеши русские послы, с ним вели переговоры иностранные представители в Петербурге, он регулярно докладывал государыне обо всем, что обсуждалось и решалось в коллегии.

В 1770–1780-х годах Екатерина Великая много работала над новыми законами, и именно Александр Андреевич активно помогал ей в этом. Законодательные акты того времени, включая те, что издавались от имени императрицы, зачастую были написаны им собственноручно от первого до последнего слова – Безбородко завоевал полное доверие Екатерины. Он был пожалован сперва графским достоинством, а в дальнейшем – и титулом светлейшего князя. Не случайно русский историк и журналист Сергей Шубинский в своих «Исторических очерках и рассказах» отмечал: «Политический мир признавал за Екатериной великое имя в Европе и силу, принадлежащую ей исключительно. В это царствование соседи нас не обижали и наши солдаты побеждали всех и прославились. Это простейшее общее впечатление Безбородко, самый видный дипломат после Панина, выражал в изысканной форме, говоря в конце своей карьеры молодым дипломатам: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела». Слова эти широко известны и сегодня, только авторство уже забыто потомками. В лучшем случае их приписывают Екатерине II, в худшем – графу Бестужеву-Рюмину. Понятно – выражаясь современным языком, эти люди «больше в пиаре».

Интересно, что Безбородко всегда в большей степени интересовала не возможная оценка его деятельности потомками, а мнение о нем Екатерины Великой. Он ревниво осведомлялся у своего друга, президента Коммерц-коллегии графа Александра Воронцова, действительно ли им довольны «или уже теперь жребий всякого, что никто так не угодит, как Потемкин, который все один знал и умел». Между тем великий визирь Юсуф-паша так отзывался о Безбородко: «Доброжелателен, благоразумен, проницателен и справедлив».

Я не случайно уделил столько внимания фигуре Александра Андреевича. Во-первых, во многом благодаря ему императрица Фике стала больше русской, чем многие уроженцы Российской империи. Благодаря ему немецкая принцесса вошла в историю великим русским монархом. Короля всегда играет свита. И если Михаил Сперанский утверждал, что в России в XVIII столетии было только четыре гения (Меншиков, Потемкин, Суворов и Безбородко), то в нашем случае за это стоит сказать спасибо Екатерине. Именно она помогла раскрыться многочисленным талантам графа. А есть еще и во-вторых.

Все и всегда познается в сравнении. Вот и давайте посмотрим на этнического немца, пришедшего на смену уроженцу Малороссии. Андрей Яковлевич Будберг принадлежал к дворянскому роду выходцев из Вестфалии, переселившихся в Россию еще во второй половине XVI века. Служить начал во времена Екатерины Великой. Императрица поручила барону наблюдать за занятиями ее любимого внука – великого князя Александра, при котором Будберг числился в качестве «помощника воспитателя». Был он строг, однако Александр к нему привязался и выполнял все его указания безропотно.

Екатерина Великая, присмотревшись к Будбергу, решила возложить на него секретные поручения, поскольку считала его «очень честным человеком». В 1783 году барон отправляется в Дрезден на тайные переговоры с графом Ангальтом – генерал саксонской армии должен был перейти с тем же чином в русскую армию. Будберг свою миссию завершил успешно.

Барон А. Я. Будберг. Министр иностранных дел Российской империи в начале XIX века

В царствование Александра I барон был возведен в звание члена Государственного совета, а в дальнейшем император уговорил Будберга возглавить министерство иностранных дел. Но, к сожалению, дипломатическими талантами Андрей Яковлевич наделен не был. Это стоит признать откровенно. Вспомним оценки современников. Небезызвестный граф Карл Нессельроде на закате своей долгой карьеры так и говорил: «Генерал был премилый человек, болезненный, ума не слишком возвышенного, не созданный для места министра, на которое попал». Еще более нелицеприятно отзывался о Будберге великий князь Николай Михайлович. Он считал его малообразованным, устаревшим человеком, который не мог оставаться во главе русской дипломатии.

Но самую точную оценку выдал русский мемуарист Филипп Вигель: «Этот Будберг был, кажется, лицо совсем без физиономии. При воспитании Александра находился он в числе наставников. Потом еще при Екатерине был назначен посланником в Стокгольм и там ничего не умел сделать. Дали ему название министра иностранных дел. Трудно определенно сказать что-нибудь насчет характера такого человека, который сквозь столь важные места и события прошел невидимкой». Сравните с оценками, которые современники давали Безбородко, – как говорится, второй раз спрашивать не нужно.

Однако пора от преданий старины глубокой переходить к интересующему нас вопросу. Как говорил немецкий социал-демократ Август Бебель, «предоставим небо птицам, а сами обратимся к земле». В данном случае – к противостоянию двух великих держав. Конец XIX века становится той самой точкой отсчета. Сразу с момента основания Германской империи в 1871 году отношения с Россией не заладились. Вызвано это было двумя ключевыми факторами: традиционной поддержкой близкой по духу Австро-Венгерской империи и сопротивлением расширению влияния Российской империи прежде всего на Балканах.

Дальше – больше. Канцлер Отто фон Бисмарк организует Берлинский конгресс. На нем в значительной степени урезаются выгодные для нас результаты Русско-турецкой войны. Не помогло даже участие с нашей стороны Александра Горчакова. А ведь именно при его активном содействии сложился тот самый Союз трех императоров, который стал стержнем мировой политики 1870-х годов. Но критиковать за это великого русского дипломата не стоит. Он первым осознал: славянский вопрос является причиной недоверия и боязни между государствами. Пытаясь удержать Австро-Венгрию в качестве своей союзницы, Россия вынуждена была признать за ней право на влияние в славянских землях. Это был очередной компромисс, которыми богата внешняя политика нашей страны тех лет. Хуже всего то, что он оказал негативное влияние на внутреннюю политику.

Недоверие к Германии очень быстро переросло сначала в глухое недовольство, а потом и вылилось во вражду ко всему немецкому народу.

В общественном сознании тех лет Германская империя представлялась свирепой милитаристской державой и одним из главных противников панславизма. Если кто-то не слышал данного определения, панславизм означает необходимость славянского национального и политического объединения на основе этнической, культурной и языковой общности. Эта идеология была весьма популярна в России в XIX веке.

Великий русский дипломат князь А. М. Горчаков первым осознал: славянский вопрос является причиной недоверия и боязни между государствами

Союз трех императоров (России, Германии и Австро-Венгрии): Александр III, Вильгельм I и Франц Иосиф

Но при этом именно Германия была главным торговым партнером и одним из основных инвесторов в российскую экономику. Достаточно привести лишь одну цифру. Принадлежит расчет знаменитому советскому дипломату Георгию Чичерину – а старого большевика трудно даже заподозрить в приукрашивании действительности Российской империи. Так вот, он подсчитал, что накануне 1917 года весь иностранный акционерный капитал составлял примерно 1,3 миллиарда рублей, из них германские вложения – 378 миллионов рублей. То есть Россия с Германией хоть и были идеологическими противниками, однако взаимовыгодного сотрудничества, мягко говоря, не избегали.

Стоит ли после этого удивляться тому, что этнические немцы, родившиеся и выросшие в России, однозначно воспринимались обществом как свои, русские? Больше того: зачастую получалось, что они были даже бо́льшими русскими, чем славяне. Ярчайшим примером служит Владимир Андреевич Грингмут. Подозреваю, что подавляющее большинство моих читателей никогда про него не слышало, но убежден, что про черносотенцев каждый хоть что-нибудь да знает. Так вот, именно Грингмут был одним из создателей того самого Всенародного русского союза и его главным идеологом. Впечатлились?

Давайте по порядку. Родился этот убежденный русский националист в семье силезского немца лютеранского вероисповедания Христиана Виллибальда Генриха Грингмута, заведующего кафедрой классической филологии Бреславльского университета. В Россию он приехал по приглашению попечителя московского учебного округа графа Строганова. Согласимся, что для русского уха его имя звучало тяжело. Поэтому стал Христиан Виллибальд просто Андреем Ивановичем. И сына своего назвал уже на русский манер. Так всем было проще.

Грингмут-младший закончил Московский университет, принял русское подданство и православную веру. Взгляды имел ультраконсервативные. Публиковался в газете «Московские ведомости», потом стал ее редактором. Все для него круто изменилось в феврале 1905 года после манифеста Николая II «К русским людям». Государь император призывал поддержать самодержавие. Наступил звездный час Грингмута. В одной из программных статей он указывал, за что должен всегда ратовать подданный династии Романовых: «Римское самодержавие, византийское православие и русская народность соединились в одно гармоническое, неразрывное целое. Стать великим самодовлеющим государством, не нуждающимся ни в нравственной, ни в материальной поддержке со стороны каких бы то ни было иноземных держав».

В. А. Грингмут, главный идеолог черносотенного движения

Казалось бы, ничего особо выдающегося в этих словах нет. Классический набор идеологем славянофилов. Но Грингмут внес свежую струю в привычное консервативное мышление. В революционных потрясениях он обвинил… евреев. Это для нас, обладающих послезнанием событий XX века и взглядов Гитлера, в этом нет ничего непривычного. А самые подкованные в исторических вопросах в курсе, что таких же воззрений придерживались и многие русские эмигранты. Все правильно. Вот только Грингмут был первым, кто вынес еврейский вопрос в широкую политическую плоскость. Откроем его книгу: «Ни один еврей не высказался за Царское самодержавие, а большинство евреев, войдя в состав революционного «бунда», всячески поддерживает революцию в России, особенно денежными средствами, для того чтобы добиться равноправия с Русскими, рассеяться по всей России и высосать все ее жизненные соки».

https://www.prlib.ru/item/442445

Книга В. А. Грингмута «Русские и евреи в нашей революции» – одна из основ черносотенной идеологии (Источник и хранение: РГБ)

Этим строчкам выпала невероятно счастливая жизнь. Прошло уже более ста лет, забылся их автор, но дело его успешно живет. Сегодняшние малограмотные сторонники данной концепции умудрились договориться даже до того, что объявили себя православными национал-социалистами, черпающими вдохновение в традиционном русском консерватизме. Должен их огорчить. Во-первых, отцов-основателей черносотенного движения сильно тошнило от одного только слова «социализм». Все они были убежденными сторонниками самодержавной монархии и учение Маркса со товарищи люто ненавидели. Во-вторых, если тут и можно вообще говорить о каком-то консерватизме, так явно о германском. Он все-таки отличается от русского. И наконец, в-третьих, подобные утверждения демонстрируют элементарное незнание истории даже в объеме средней школы.

О Гитлере мы еще подробно поговорим на страницах этой книги. Пока же – вводный курс ликвидации безграмотности. Фюрер великого германского рейха неустанно подчеркивал, что придуманная им партийная идеология не является товаром для экспорта. Столь же регулярно он высказывался и насчет того, что религия в государстве должна быть сведена к минимуму. Соратники Гитлера не только солидаризировались с ним по данному вопросу, но и пошли значительно дальше. Вот что писал идеолог Германской национал-социалистической рабочей партии и, что характерно, бывший студент Московского университета Альфред Розенберг: «Пусть все эти святоши сами роют себе могилы. Они предадут своего драгоценного Бога ради нас. Вместо крови своего Спасителя они будут благословлять священную кровь нашего народа. Они возьмут плод германской земли и причастятся им как символом вечного единства нашего народа». Теперь вопрос: в чем тут выражается православная традиция?

Идем дальше. Само определение «православный национал-социалист» уже содержит в себе непреодолимое противоречие. Дух учения фюрера был взят из германского эпоса, который, однако, не находится в родстве с православной традицией, хотя это и пытались доказать десятки «мыслителей» разных мастей. Но это еще полбеды. Будучи главным противником коммунизма в мире, фюрер тем не менее аккуратно вписал в свои выступления в 1920-х годах запрет частной собственности на землю, рабочий контроль над администрацией заводов и фабрик, национализацию крупных предприятий. Понятно, что ничего из этого он выполнять не собирался, но факт есть факт. И у него нет ничего общего с русским славянофильством, откуда, собственно, вытекло черносотенное движение.

На этом, кстати, разграбление идей Маркса немецкими национал-социалистами не закончилось. Напротив, именно у него они позаимствуют нелюбовь к славянам и возведут это чувство в абсолют. Отец коммунизма в 1856 году написал: «В России у этой варварской расы имеется налицо такая энергия и активность, которых тщетно было бы искать у монархий более старых государств». Теперь вопрос: а чем это отличается, например, от такого откровения Гитлера: «Славяне не годятся для того, чтобы быть носителями новой культуры. Они не творческий народ: стадные животные»? И в очередной раз поинтересуюсь: что в этих мыслях корреспондирует с русской православной традицией?

В 1920-х годах Гитлер вписал в свои выступления запрет частной собственности на землю и национализацию крупных предприятий, ничего из этого не собираясь воплощать

Карл Маркс еще лет за 70 до Гитлера транслировал нелюбовь к русским

А теперь вновь обратимся к воззрениям русского немца Грингмута: «Враги самодержавия назвали “черной сотней” простой русский народ, который во время вооруженного бунта 1905 года встал на защиту самодержавного Царя. Почетное название. Нижегородская черная сотня, собравшаяся вокруг Минина, спасла Москву и всю Россию от поляков и русских изменников». Комментировать тут, на мой взгляд, нечего.

Если бы столь глубокий патриотизм не обрел в дальнейшем откровенно преступного выражения в виде отвратительных погромов, политических убийств, «дела Бейлиса», – вероятно, и сегодня потомки чтили бы Владимира Андреевича как выдающегося государственника, верного сына исторической России. Одного из многих этнических немцев, для которых все русское было свято и чья верность царствующему дому Романовых никогда не ставилась под сомнение. Но запоминается всегда последнее. Спросите любого из окопавшихся вокруг доморощенных либералов националистов, кто такой Грингмут, – звенящая тишина станет вам ответом. Потому что со времен знаменитых слов Василия Розанова: «…Не стой у них поперек горла “правительство”, разорвали бы на клоки Россию и раздали бы соседям даже и не за деньги, а просто за “рюмочку” похвалы», – ничего не поменялось.

Война кузенов

Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду.

У. Черчилль

Давайте сразу внесем ясность в определение, чтобы в дальнейшем у нас не возникало ненужной путаницы. События 1914–1917 годов в Российской империи именовались вовсе не Первой мировой, как это принято сегодня, а Великой или Второй Отечественной войной. В первые годы советской власти название трансформировалось в «германская», а потом в «империалистическая». Идеологический посыл последнего очевиден, поэтому я буду использовать бытовавший тогда в российском социуме вариант «Великая война». Тем паче что именно так ее и воспринимали. По крайней мере на первом этапе, в момент высочайшего патриотического подъема.

Нынче все чаще можно услышать дикую псевдопатриотическую теорию, будто войны вполне можно было избежать и только тлетворное влияние на государя глупых министров вкупе с неудачными обстоятельствами погубило Россию-матушку. Не берусь судить, какая оценка у верящих в эту чепуху стояла в графе «История» в аттестате о среднем образовании. Очевидно, прочерк. В любом ином случае они бы знали, что противоречия между ведущими европейскими державами появились задолго до рокового 1 августа 1914 года.

Да, изначально Бисмарк после создания Германской империи не стремился к господству на континенте. Он понимал силу соседей и именно поэтому говорил: «Сильная Германия желает, чтобы ее оставили в покое и дали развиваться в мире, для чего она должна иметь сильную армию, поскольку никто не отважится напасть на того, кто имеет меч в ножнах».