Читать онлайн Ружемант 5 бесплатно

Глава 1

С девчонками прощались долго и неохотно.

Белка держала за руки, смотрела в глаза.

Обнялись на дорогу.

Думал, будет гомон слов, плеяда обещаний: вместо этого слушали тишину. Ни к чему слова.

– Хочешь, приеду к тебе? – Она спросила первой, я покачал головой.

– Не хочу. Настаиваю. Как только отдохнете – давайте встретимся? Через пару-другую недель?

С пацанами в прошлой жизни прощался так же. Мечты о том, чтобы выпить пива, пойти по бабам, арендовать баню до конца дня никогда не сбывались. Встречались по новой лишь в окопах.

Отчаянно верил, что с девчонками выйдет иначе. С девчонками всегда иначе…

Вокзал. Посмотрел на медленно тянущиеся линии поездов: не захотел трястись. Спросил у Ириски про состояние счета: там красовалась какая-то баснословная сумма.

На такси до дома так точно хватит.

Таксист был приветлив, но угрюм. Битый жизнью гоблин в кепчонке, ничего лишнего.

До дома не доехал.

Гоблин выудил из кармана вонючий бычок, задумчиво сунул в рот, когда попросил остановить у магазина женской одежды. Велел ему езжать, не ждать меня – обдав на прощание бензиновым смрадом, он унесся вперед.

Продавщица поутру была сонной: не засыпала лишь по причине работающего телевизора. Глянул: как раз говорили про Вратоград. Говорящие головы экспертов точили пальцы, чтобы многозначительно пихать их в потолок, изрекать мудрые мысли о силе русского духа и оружия. Сказали: Император готовит парад победы в честь павших солдат.

Почуял себя на стыке интересных времен и перемен, не испытал по этому поводу никаких чувств. Силился вспомнить: какой у Инки размер? Ей понравится рыжее платье с оборками? А белое с рюшечками?

Из магазина заскочил в торговый центр: раскошелился на шоколад. Заглянул в «Детский мир» – приглянулся плюшевый крокодил. Спросил себя, зачем он ей? Ответа так и не нашел, но все равно купил: пусть будет.

Не спешил, ждал, когда придет лифт. В первую неделю увольнительного несся по ступенькам бегом. Сейчас чуял, что у меня все время мира.

Вспомнил, как еще вчера просыпался каждый час, в гнетущей мгле суетливо рыскал по карману. Боялся, что мятый лист вольной мне приснился.

Глянул на него и сейчас, улыбнулся. Представил, как скажу кошкодевочке, что вернулся. Не на неделю – навсегда.

Здравый смысл сомневался: а ты сумеешь? Отказаться от бешеного ритма жизни, нырнуть в мирный быт?

Сам не знал. Обещал, что попробую. Придумаю, куда вложить деньги. Позвоню девчонкам. Но все завтра, сегодня сон, вкусная еда и Инна…

Нажал на кнопку звонка раз, другой – никакого ответа. Спит, что ли? Или ушла в школу?

Ириска кашлянула, намекнула – сегодня воскресенье. Может, ушла с ночевкой к подруге? И вспомнил: она же без моего слова из дому нос боялась показать. Осмелела, пока меня не было?

Порылся в карманах – разве не брал с собой ключа?

Тот нашелся, но не там, где искал: под ковриком. Никогда не понимал этой дурной привычки, но сейчас мне на руку.

Первым, что почуял, распахнув дверь – стойкий запах пыли и духоты. Провел пальцем по крышке зеркала в прихожей, на пальце остался серый след: либо Инна совсем мышей не ловит и забила на уборку, либо…

Даже не знал, что думать: в ее комнате пусто. Пустые шкафы для белья, сиротливо ждущий хозяйку письменный стол.

Закусил губу. Настроение с праздничного перетекло в тревожное. Словно в тумане, подошел к телефону. Ириска сообщила, что в нем нет надобности: может набрать любой номер с нейрочипа.

Качнул головой – звонить будем позже, интересовал исписанный бисерным, не моим почерком блокнот.

Номер должен был быть, и он был. Обведен красной ручкой, напротив лаконичная подпись – СанСаныч.

Ириска тут же его набрала – после пары гудков по ту сторону сняли трубку. Ответил усталый женский голос.

– Можно Александра? – чувствовал себя маленьким мальчиком. По ту сторону трубки тяжко, мрачно выдохнули.

– Ох, Максим, это ты? Это тетя Валя. Горе-то какое, ты ведь и не знаешь! Горе – нету с нами больше Сашечки!

У меня все похолодело внутри.

– Две недели назад машина сбила. Ой, Максимка…

Не любил женских слез. Сухо высказал соболезнования, попрощался. Обещал найти время, чтобы заскочить на сорок дней.

Выдохнул, опустился на диван – началось в деревне утро. Плюшевый крокодил с сочувствием косил на меня желтый глаз. У кого искать, у кого спрашивать? Может, набрать Кэлису – та много знает. Или Макмамбетова: хватит денег заплатить ему за информацию…

Звонок в дверь вырвал из тяжких дум. Может, это она? Вернулась домой?

Радоваться раньше срока не стал и не зря: вместо кошкодевочки передо мной вырос здоровяк. Такие с добрыми вестями не приходят.

– Кошку драную не терял? – От него разило сивухой и луком. А еще давно немытым телом. Поигрывали мышцами не по-осеннему обнаженные широкие плечи.

Схватил его за майку-алкоголичку без лишних разговоров, затянул в квартиру.

– Мужик, ты чего? – Он опешил, когда скрутил его, ткнул мордой в пол.

– Будь хорошим мальчиком и скажи, кто и зачем тебя послал?

– Слышь, пусти! Это шутка была! Пранк!

Высвободил себе руку, схватил за указательный палец, резко дернул: ушей коснулся неприятный хруст. Здоровяк взвыл, задергался, что кастрированный кабан.

– А я вот плохо понимаю шутки. Пальцев у тебя десять, на каком ты сломаешься?

– Ты че? Да я тебя… – Он вернулся к угрозам.

Сломал еще два, один за другим. Для наглядности серьезных намерений. Он взмолился, когда взялся за четвертый, скуляще залепетал:

– Стой. Хватит, перестань! Мне всего лишь заплатили.

Ага, и наверняка сказали, что обоссусь от одного только его вида.

– Там, – хрипло пробасил он, – в заднем кармане.

Выудил из его джинсов плоскую, гибкую панель.

– Кто заплатил?

– А я знаю?

– Значит, четвертый палец лишний?

Он дико завращал глазами.

– Нет, стой! Правда, я не знаю! Мне забашляли, сказали: шутка!

– Славно посмеялись, ага? – зло ухмыльнулся. Выудил из квартиры в коридор, потащил за шиворот – здоровяк не сопротивлялся.

– Пшел! – спустил его с лестницы. Бедолага заохал, тяжко поднялся, пробубнил мне в спину, что сожжет хату. И что теперь мне всю жизнь оглядываться.

Будто думал, что ломанусь за ним следом, доходяга припустил вниз что было духу. Делать мне больше нечего…

Вернулся в квартиру, прошел на кухню, сел за стол. Помедитировал над черной пластиной: не знал, чего ждать от того, что увижу.

Выдохнул, прогнав страхи, коснулся матовой поверхности. Планшет тотчас же заработал…

* * *

Старик с нашей последней встречи совсем не изменился. Осанка, вид: все как было.

Сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Костюмчик с иголочки, трость с бриллиантом. Изумрудами пылали золотые перстни на пальцах.

Вербицкий-старший…

– Давно не виделись, господин Потапов. Желаю здравствовать вам и вашему роду!

Он постучал острым кончиком трости по лакированному полу, дерзко улыбнулся.

– Наверняка не ожидали увидеть свой дом в запустении. Позвольте заверить – так случается с каждым. Сегодня ты на коне, с шашкой в руках, завтра под конем, а шашка рубит вами обоими.

Не сразу заметил в его руках кожаный ремешок. Резко развернувшись, старик рявкнул.

– Место! Я сказал – место, блохастая погань! – и вновь обернулся ко мне, натянул на лицо елейную улыбку. – Прошу простить, сами понимаете: зверолюды. Никакой на них управы, только… крепкая рука.

По морщинистому лицу пробежало напряжение, он резко дернул поводок на себя.

До этого было противно смотреть на его представление.

Сейчас мне захотелось узнать, в какой ангар загнали Зверя Войны, и выехать, оставить от особняка Вербицких лишь развалины.

Обнаженная Инна рухнула на колени. Ошейник почти не давал ей дышать. В глазах ужас и мольба.

– Когда я говорю «место», ты должна приползать на коленях! Мне под ноги! Ясно, блохастое отродье? – Ремешок поводка плетью свистнул в воздухе, Инка сжалась от обиды, унижения и боли.

Вспомнил, как она выпотрошила одного из рушинников когтями. Сейчас же боялась пошевелиться – что они с ней сделали?

Успокоившись, Вербицкий вернулся в кресло, хлопнул себя по колену. Кто бы не снимал это видео, он взял лицо кошкодевочки крупным планом. Испуг, блестят бороздки высохших слез на щеках. Самолюбие борется с покорностью, девчонка застыла в нерешительности.

Старику, что рушил судьбы песчаными замками хватило лишь взгляда, чтобы сломить ее волю: любому носферату на зависть.

Мягко, осторожно она подошла ближе, легла на колени. Меня чуть не вывернуло от мерзкой ухмылки на морде Вербицкого. Размахнувшись ладонью, ухватил несчастную за ягодицу. Мял без осторожности, грубо и настойчиво.

– Узнаете кошечку? Должен признать, из вас никудышный владелец. Она была в дрянном состоянии. Представляете, смела ходить в школу! Я исправил этот недочет. Теперь ее единственная цель в жизни – ублажать мой взор и… просто ублажать. В остальном же хочу передать вам свои наилучшие пожелания. Если вы будете хорошо себя вести, я верну вам питомца. После соответствующей дрессировки, конечно же. Засим прощаюсь!

Изображение погасло…

* * *

Я горел яростью, как тысяча чертей.

Рыча, швырнул планшет: тот разлетелся о стену. Лишь потом подумал – надо было оставить, ведь это же компромат…

Пустое, хладнокровно заметил здравый смысл. Будь оно компроматом, Вербицкий бы не прислал.

Он же, в конце концов, не дурак…

Ириска отчаянно, раз за разом набирала номер Бейки – многозначительные гудки были ответом. После позвонил в полицию – меня выслушали, но не поняли. Похищение зверолюда? А я уверен, что было похищение, не сама ушла? Вербицким-старшим? До свидания!

– Алло? – Голос орка звучал мрачно и неприветливо. Макмамбетов оказался единственным, до кого удалось дозвониться. Орк смачно зевнул – кажется, я его разбудил.

– Браток, ты, что ли? – Он взбудоражился, услышав мой голос. – Ба-а, сколько лет, сколько зим, Потапов! Слышал, ты отчалил с фронта. Что намереваешься теперь делать? Нужна тачка, хата, парни и оружие? Ты позвонил куда надо, не ошибешься! Мы тут обновили каталог… – Он говорил без устали, навязывая одну услугу за другой.

– Инна, – суховато сказал я. Он не понял, переспросил. – Инна. Вербицкий был у меня дома. Забрал кошкодевочку.

По ту сторону трубки напряженное молчание. Узнаю, что к этому причастен он…

– Погоди, погоди… Которая с тобой жила? Мда, брат… Вербицкие часто покупают зверолюдов.

– У нас тут что, пока меня не было, филиал Царената открылся? – зло прошипел в трубку. Казалось, вижу воочию, как зеленошкурый торгаш развел руками. – Как можно продавать… человека?

– Когда много власти, брат, купить можно что угодно и кого угодно. Он и купил. Один мент его посланникам деньги в лицо швырнул – до утра не дожил.

Вот все и сошлось… Не просто так СанСаныч под колеса угодил.

– Бейке звонил? – хитро спросил он.

– Звонил. Не берет трубку.

– Набери ей через часок-другой.

– Через часок-другой от особняка Вербицких не останется камня на камне, – зло прошипел в ответ. Мозг лихорадочно вспоминал – куда там говорила Бейка, перевезут Зверя Войны?

Орк по ту сторону провода поперхнулся.

– Тише ты, железная лапа. С столь смелыми заявлениями лучше повременить. Эта рыбка тебе не по зубам.

Внимать предупреждениям не хотел. Действовать – так пока горяча кровь и здравый смысл не отравил все осторожностью.

– Я Скарлуччи перевернул и вывернул. Вратоград моими стараниями пал. Я приду к тебе – информация и пушки. Цена значения не имеет.

– Ну, скажем, не только твоими, брат, но допустим. Вербицкий не из тех, кто церемонится. Ты придешь за девочкой, а он выпустит ей кишки и мозги прямо у тебя на глазах. И хоть трижды ты убей его после этого – свою подопечную не вернешь.

– Мир чище станет. – Признавать его правоту было сложно и не хотелось.

– Может, силенок у тебя и хватит, брат, тут не спорю. Про твои подвиги слышал не только от Бейки – всякое лают. Стреляешь, бьешь, и нет на тебя управы. Молотком, брат, уважаю. За своих последние портки вытрясешь, душу из врага выудишь. Герой, брат, – без смеху. Но Вербицкий не станет сидеть и ждать. Как только почует, что крах близко, сгинет с Москвы прочь. И выставит тебя лютым, бешеным зверем. Ха, братка, уже выставил! Газеты недавние видел?

– Видел, – мрачно отозвался, вспомнил. Там одних только заголовков хватало…

– Вот и не пори горячки. Ты как, к слову, узнал-то? Что она у него? Напел кто или…

– Пригнал какого-то упыря с планшетом.

– Надеюсь, не кокнул его?

– С лестницы спустил.

Орк облегченно выдохнул.

– Ну слава мужицким яйцам. Он любит под это дело непричастных подвязывать. Знаешь, сколько горячих голов погорело на этом? Уезжали только в путь, и геройских заслуг не вспоминали. Ты вот что, брат. Посиди, позавтракай, покумекай над моими словами. А я пока к тебе машину отряжу. Что-нибудь на пару сообразим…

* * *

За рулем сидела та, кого Ириска обозначила Первой. Сканировать машину не стал – боялся обнаружить Вторую в бардачке.

Орк встретил меня как родного. Радушие гор в каждом жесте.

Как дома себя не почуял, но пивной бокал ледяного ахеса передо мной поставили. Будто зеленошкурый знал, о чем больше всего мечталось в командировке.

Пока ехал к Макмамбетову – трижды звал Бейку на помощь. Ириска предложила сочинить для нее голосовое сообщение. Умных мыслей в голову не шло, перепоручил ей самой.

Она и рада стараться.

Орк окинул меня взором, что Тарас Бульба. Заметил торчащую из-под куртки кобуру, заулыбался пуще прежнего.

– Гляжу, «Буян» пригодился. Не закинул в дальний угол, не потерял в вражьем стане. Ценю, брат. Уважаю.

Сдержанно ему кивнул, пожал протянутую руку.

– Ну слушай, брат! Информацию тебе по старой дружбе и за геройские заслуги бесплатно дам.

– А как же репутация?

– Вай, брат, не обветшает! Но вот пушек задарма не дам, тут уж плати.

Кивнул, принимая его условия. Нетерпение жгло огнем.

– Ну? Что там у тебя?

– Говорят, девчонка твоя мало в чем нуждается. Как кукла ходит, за ней Вербицкая смотрит.

– Константа? – Вспомнил, как девчонка ткнула Инне в грудь, заверила, что та теперь работает на нее. Выпросила у деда игрушку?

– От деда ее прячет. Побег ей устроить хотела.

– Побег? – А Макмамбетов не лгал: Константа в самом деле оказалась светлее.

И чем ее родня, и чем думал сам.

– Ну да. Но ты эту Константу сам видел: наивна! Не получилось. Девчонку твою особо не трогают. Работать да, заставляют, но не пуще остальных.

– Этот старый хрыч ее лапал!

– Про то ничего не скажу. Старик похабник, всяк знает, брат. Но предпочитает эльфиек. Зверолюдов ни во что не ставит. Что бы ни делал, все ради того, чтобы вывести тебя из себя.

Следовало признать: у него получилось.

– Делать-то что?

– Ну ты всяко не смиришься ведь, ага. Политическим путем можно, но долго. Вербицкий девку ж не просто так спер, а чтоб тебя за яйца держать.

– Как он ее купил? У кого? Есть какая-то волшебная касса, куда денег швырнул – тебе кошкодевочку дали?

– Есть такая касса, но на меня не смотри, брат. Даешь денег – тебе какую хочешь девочку. Но ты ведь не о том, ага? Все куда проще: у тебя кредит не закрытый был.

Нахмурился, пытаясь вспомнить – что же такого покупал? Видимо, Потапов прежний расстарался.

– Это что же? За кредит можно человека в рабство забрать? Недалече мы тогда от Царената.

– Хах! Пошутил бы, но тебе не до смеха. Нет, не в рабство: это всякий бы за холодильник ими расплачивался. Но зверолюд закреплен за тобой и не как работник. Вербицкий твой долг выплатил. Забрал ее не как рабыню, а… отрабатывать твой долг.

А мне то уж думалось, еще мерзотнее, чем есть, Вербицкому не стать. Вот он, значит, какой: коллектор нового поколения…

– Если я дам ему денег?

– Он пошлет тебя с ними сам знаешь куда. В своем праве окажется.

– Если все так по закону было, за что задавили… мента? – Называть последним словом СанСаныча было тяжко.

– Ну так кто же сказал, что у тебя кредит был? Мент вот сотрудничать отказался, оформлять липовые бумаги не стал. Вот и…

Вот и…

Кивнул. Вербицкий-старший, значит, играет грязно. Что ж, нам будет чем ему ответить…

Глава 2

Орк кашлянул, прочистил горло.

– Придумал что? – спросил. – Если нужно чего, то дай знать. Не за бесплатно, но по доступным ценам.

– Можешь раздобыть мне оружия?

Орк пожевал губами.

– Решился-таки идти ва-банк? Штурмом брать? – дожидаться ответа на первые два вопроса не стал. – Сколько? Что-то особенное из каталога? Есть и новинки!

Покачал головой: обойдемся пока без легендарок. В случае чего, сам над ними поработаю.

– Много и всякого. Штурмовые винтовки, пистолеты, что-нибудь громко гремящее…

Орк стучал пальцем по столешнице. Не сомневался: его ИИ-ассистент все записывает.

– И станковый пулемет, – сказал после недолгих размышлений.

– И станковый пуле… что? – По лбу зеленошкурого пробежала испарина. Нахмурился, как бес при кресте. – Что ты задумал? Ты ведь знаешь, что твой заказ – информация?

– И ты ее продашь?

Он помялся: признавать очевидного не хотел.

– За установленную плату – конечно!

Кивнул – ожидаемо, но я заведомо о том знал.

– Тогда закажи в два раза больше!

– Боже правый, ружемант! – Макмамбетов приподнялся. Не знаю, что он себе напредставлял, но счел – это уже слишком.

Прекрасно, то что нужно.

– И телевизор, – добавил. Обещанного три года ждут. Подарю Айке пораньше. – Большой и хороший. Царенатский сыщешь?

В глазах орка читался немой вопрос: он понял бы, закажи я танк или истребитель. Но телевизор…

Зеленошкурый молча кивнул.

– Что задумал?

– Это же тоже информация, а ты продашь. Счет пришлешь?

– Ты даже товар не глянешь? Винтовки, они, знаешь ли, разные случаются.

– Тогда надеюсь на твой выбор. Средней мутации, без особых изысков. А вот пулемет чтоб выше всех похвал был.

– Влетит тебе в копеечку, ну да ладно. Если что, дам возможность платить частями. Часть товара, часть денег – все по-честному, брат.

Развел руками – что ж, пусть будет так…

* * *

Позаимствовал у орка машину. Как и в прошлый раз, взял напрокат. Орк посоветовал небесно-голубой «Йомавари». Ириска оценила чудо синьилайских инженеров, пришла к выводу: не зря рекомендовал.

Боролся с собой – проезжая мимо шикарных кварталов Верхнего города, трижды пытался свернуть в сторону особняка Вербицких. Словно только того и ожидая, тот мрачно высился среди остальных, почти не прятался за спиной башенных многоэтажек.

Справился с собой.

Удивился: на глаза попался «Топтыгин». Лишь присмотревшись, понял, что это макет на проволоке, раскачиваемый ветром. Рекламный плакат под ним призывал всех и каждого приобщиться к победе. И номер телефона особой линии для желающих пожертвовать свои кровные. Интересно, много набралось?

– Ириска, где сейчас может быть Щебекин?

Она сразу поняла, о ком речь. Подумал, что это следовало спрашивать у Макмамбетова – уж кто-кто, а он точно знал.

Ириска оказалась не лыком шита. Довольная, что слон, выложила передо мной едва ли не целое расследование.

Сводилось все к тому, что он на одном из своих предприятий – утренняя встреча с инвесторами и партнерами. Я свернул на шоссе к выезду из города – промышленные кварталы прятались между Верхней и Нижней частью города.

– Вам назначено? – Женщина-охранник поймала за руку на проходной. Оценил ее взглядом – субтильна, форма не новая и в застиранных катышках; прячет в сумке разложенный, готовый к стрельбе пистолет-пулемет «Яшка». А Щебекин хорошо вооружил свою охрану…

Выдохнул.

– Нет, но доложите господину Щебекину: к нему Герой России и прежний заказчик беспилотников. Максим Потапов.

Она смерила меня взглядом, будто я вынес с завода полтора кармана стружки. Обернулась, крикнула:

– Петрович! Наверх передай: у нас тут 12-114!

Почуял волнение, даже когда руку отпустили, указали на стул, предложили подождать. Внимательный глаз оптики камеры едва заметно сконцентрировал на мне внимание.

Долго ждать не пришлось – круглощекий аристократ, отвечающий за авиапром Российской Империи, вынырнул чертиком из табакерки. С дьявольской же улыбкой.

– Товарищ Потапов! Здравствуйте-здравствуйте, Максим. Крайне рад вас видеть. Какими судьбами к нам? – распинался, пока вел в свой кабинет. – С похвалой или ругаться?

– Ни с тем и ни с другим, – проговорил, нахмурившись. Хвалить, впрочем, щебекинское изделие было за что.

– Вы уж извините, что нам не выпала возможность пригласить вас лично принять участие в испытании беспилотников. Мы человека нашли – лучшего конструктора! Ну и кое-какие наработки приняли из царенатских разработок.

Кивнул. Не думал, что их разработают столь быстро. Разговор шел про полгода. Щебекин будто мысли читал.

– Управились быстрее благодаря сразу поступившему финансированию. Ну и основа – сами понимаете, основа-то уже готова была.

– Прислали только в нашу часть? Видел по дороге сюда интересный рекламный плакат…

Щебекин расплылся в извиняющейся улыбке.

– Просим извинить, но первая партия была направлена генералу Кальянову по личному требованию Императора. Так вышло, что он лично инспектировал…

Значит, первые «Топтыгины» могли появиться на нашем участке раньше? Сколько жизней они могли бы спасти?

От того, чтобы врезать аристократу под дых, удерживал лишь тот факт, что появление «Топтыгиных» у Кальянова многократно снизило потери личного состава. Если верить новостям, что козырями из колоды вытаскивала Ириска, то ситуация с катастрофической на том участке фронта перешла в скверную, а после в приемлемую. Беспилотники Царената оказались откровенно не готовы к появлению собратьев по ИИ с другой стороны. Не успели перестроиться под новый формат, терпели одно поражение за другим.

– Вам досталась улучшенная версия изделия. С возможностью захвата заклинаний. Одобряете?

– Пригодилось, – кивнул: что правда, то правда.

– Так зачем же пожаловали?

– Хочу заказать еще тысячу таких машин.

– Тысячу? Н-ну, конечно. – Щебекин запнулся. – Как только поступят средства, мы сразу же приступим к работе.

– И скидку в тридцать процентов. В качестве компенсации издержек.

Он нахмурился: слово «скидка» привык видеть разве что в магазинах. Бурлил внутри от моей наглости, но высказать в лицо боялся.

Мне на руку.

– Десять, – поежившись, ответил он. А мне-то думалось, примется задвигать про то, что «бояре не торгуются»…

– Двадцать пять.

– Это грабеж! Я согласен.

– И будьте добры дать какое-нибудь интервью. Расскажите об этом всем и каждому. За каждую газету, в которой это объявится с вашими личными заверениями, скидка на свежую партию уменьшается на процент.

Он прищурился, но потом улыбнулся:

– А вы, как погляжу, фанат системы. Что ж, будь по-вашему.

Я пожал еще раз протянутую мне руку…

* * *

Первым позвонил Макмамбетов – чуть не влетел из-за него в столб.

– Да?! – рявкнул раздраженно в переговорник.

– Воу, воу, воу, осади, брат! Я не вовремя?

Проглотил разом наскочившую злость.

– Что случилось?

– Узнать хотел: адрес нужен.

– Адрес?

По ту сторону трубки удивленно выдохнули, дивясь моей бестолковости.

– Ты ж пухи заказывал – их куда? Прямиком тебе в красные труселя? Будешь красный-опасный ходить, брат?

Я сглотнул. Да, это как-то из головы вылетело. Качнул головой: достучусь-ка сначала до Бейки. Не позволят же мне, в самом деле, набить московскую квартиру оружием?

Попросил орка подождать: он выдохнул, сказал, чтобы перезвонил, как найду подходящее место. Предложил арендовать у него склад по цене крыла от боинга. Тактично отказался.

Второй звонок настиг почти следом. Ириска радостно заверила – Бейка снизошла!

На ловца и зверь бежит.

– Ты ел? – Знал, что она предпочтет что-то подобное простому приветствию.

– Нет.

– Тогда жду тебя на пересечении Карельской и Есенинградовой. Ну та, что рядом с Комсомольской, знаешь?

Я не знал, Ириска знала – этого достаточно.

– Не спросишь даже, зачем звонил?

Она хмыкнула.

– У меня, рядовой, есть примета. Если мне звонит некто по фамилии Потапов, значит, вляпался. А я не люблю помогать на голодный желудок. Заодно угостишь.

На том и порешили.

Бейка выбрала местом встречи уютный маленький ресторанчик. В таких обычно незадачливых романтиков обували на шестизначные цифры за ужин.

Глянул на цены – с ними все в порядке.

Бейка с ходу заказала порцию жаренного во фритюре картофеля, сырного соуса и чего-нибудь мясного.

Я ограничился тарелкой борща: по крайней мере, тот аппетитно выглядел в рекламном буклете.

– Наконец нашла себе кого-то по рукам и сердцу? – Выглянувший с кухни шеф то ли издевался, то ли радовался. Одно ясно – Бейку тут хорошо знают.

– Частый гость? – спросил у нее.

Она решила не отвечать, перешла в словесное наступление.

– Макмамбетов мне птичку прислал: я все знаю.

– Как он раньше меня сумел дозвониться? – возмутился. Бывшая командующая пожала плечами.

– Так случается, что торгаши иногда умеют больше ружемантов. Скажи, что удумал?

– Дорого он с тебя взял?

– По старой дружбе обошлись «дружескими» шпильками в адрес друг друга. Он, к слову, намекнул за ту же сумму, что ты за коим-то чертом решил набрать оружия. Скажу прямо – какая бы дичь тебе ни приснилась, ружеманты не отращивают новых рук для стрельбы. И ИИ-ассистент у них может быть лишь один. Не раздваивается. Понимаешь?

Ириска подтвердила, хоть ее никто и не спрашивал.

– Мне понадобятся люди, Бейка. Много людей.

– Так он был прав? Пойдешь отбирать Инну силой?

Выдохнул.

– Прежде чем отвечу на этот вопрос: у тебя есть иные предложения?

Перед Бейкой через миг возникла гора картофеля. Мой борщ задерживался – вместо него предложили булочку за счет заведения.

Дают – бери, бьют – беги. Наш принцип, изменять ему не стал.

– Есть. Политический. Не исключаю того, что Вербицкий-старший, наигравшись, просто вышвырнет ее на улицу. Не сегодня так завтра.

– А если нет?

Она меня как будто не слышала, продолжила:

– Не кипятись. Она ему нужна лишь для того, чтобы предупредить тебя. Обижать и злить тебя лишний раз он не станет.

– Неужто боится? – издевательски спросил Бейке в тон. К изумлению, кивнула, сунув в рот сразу горсть картофеля. Не знал, что она так неаккуратна в еде. Или это от Айки в ней осталось?

Решил не спрашивать, Бейка же объяснилась:

– Посуди сам. Ты знаешь о его махинациях. Тебе в счет заслуг, как и девчатам, даровали амнистию с денежным вознаграждением. Твои боевые как бюджет всей моей части! – выдохнула она и тут же поправилась: – Трехмесячный. Но все равно много.

– Если тебе такие суммы доверяли, что ж девчата не в легендарки одеты были?

– Не зарывайся. Ты, может, уже и не под моим началом, но обойдись без грязи подозрений. Деньги давали не мне, а казначею. Постоянные восстановительные работы, поддержка магического антиартиллерийского купола тоже не бесплатна. Но мы не об этом.

Она права – разговор пошел куда-то не туда.

– Вербицкий подкатывал амбиции к Кьярре. Кое-чему «добрый дядюшка» ее все же научил: она глуха к лести. И не клюет на обещания. Не знаю, чем ты ее сумел купить, но она сказала, что будет иметь дело лишь с тобой.

– И как? Ее правда послушали? – Сомнения грызли душу: и в родных стенах она была лишь разменной монетой, а уж тут…

Бейка пожала плечами, нового не сказала.

– Конечно нет, Потапов. Было бы глупо. Спецслужбы ее обрабатывают, собираются в скором времени использовать. И тут на сцену с своими деньжищами можешь выйти ты.

– Никогда не представлял себя политиком, но допустим.

– А что тут допускать, Потапов? Вербицкий никогда не признает это с высоты своего полета. Будет рядить страх во всякое. Но ты сейчас не кто-нибудь, а народный герой. И правда можешь пробиться в верха. А еще он знает про то, что затеяла я. Попытается надавить, чтобы ты отказался. На некоторых уже.

– На некоторых – это на кого?

– Тройняшки вернулись домой и получили планшет. Примерно как у тебя, но с иным содержанием. Как их семья хорошо живет. Им вернули закусочную, или что у них там было? Они не хотят, чтобы их семья возвращалась в нищету.

Не скажу, что мог их судить…

– Погоди, мне боевых накинули, а их обошли?

– Мы же обсуждали тогда с тобой в кузове: ты офицер. И герой. Символ нынешних побед: твоя фотография на передовицах.

– Ты же сама показывала мне газетные вырезки!

– Показывала. Вербицкий просчитался – молодежь и те, кто на фронте не очень верят газетам. Составили оппозицию тому, что в них пишут. Вербицкий, конечно, опомнился: увидев деньги, многие интернет-издания одумались на твой счет. А вот люди нет… – Она набрала побольше воздуха в грудь. – Для Вербицкого ты кость в горле. Если возьмешь Кьярру под свое крыло, спецслужбы покочевряжаться, но предпочтут работать с тобой.

– Уверена? – Меня грызли сомнения на этот счет.

– Процентов на девяносто девять. Проведение реформ внутри Царената, изменение политики рабства разрушит мечту старика.

О да, помнил я, какие у него мечты! Почесал затылок: под такое и в самом деле можно пойти в депутаты. Покачал головой – не сходилось. От взгляда Бейки не ушло, тут же спросила:

– Что-то случилось?

– Случилось. Инной он мог бы держать меня в узде. Занести над ее головой меч, лыбиться и грозить пальчиком – не рыпайся, а то ай-яй-яй! Зачем ему ее возвращать?

Бейка посмотрела на меня, как на маленького, склонила голову набок.

– Ты все так же прост, Потапов, что и прежде. Не ты ли несколькими часами раньше намеревался ворваться в его особняк и насадить голову старика на палку?

Кивнул ей в ответ: какая-то часть меня до сих пор не отказалась от затеи. Бейка продолжила:

– Теперь напряги извилины и подумай сам: что будет, если ты решишь пожертвовать кошкодевочкой? Прежде чем возмутишься, это в порядке гипотезы. Вербицкому тогда что делать? Держа ее в заложниках сейчас, он лишь дает тебе понять, какой властью обладает. Помимо Инны есть и другие, кто тебе дорог: поставишь благополучие тройняшек, Белки, Наты на свою месть?

Я взялся за голову: не знал, что делать дальше. Верно говорят – посреди боя стреляй в тех, кто стреляет в тебя. Здесь наоборот: видишь врага, целишь ему в сердце и не смеешь спустить курок.

Не поймут, не примут, не простят…

Бейка аккуратно коснулась плеча.

– Тише, железная лапа. Не знаешь, что делать? Иди в политику под моим надзором.

– Как это поможет? Меньше угрожать будет? У девчат над головой иммунитет возникнет?

Бывшая командующая прыснула в кулак.

– Ты все так же глуп. Взгляни, Потапов: все, что Вербицкий собирается делать, в рамках закона. Семья кендеров держит ресторан? Их закошмарят проверками. И, как ты знаешь, идеал недостижим. Инна – у тебя из ниоткуда обнаружился долг. Да, левыми путями, но обнаружился. Он его выкупил, по закону взял девчонку в отработку.

При одной лишь мысли о том, что старик заставляет делать Инну, у меня сжимались кулаки. Стиснул зубы, но терпеть и ждать не желал. И СанСаныч… Поднял на Бейку взгляд.

– Что, если скажу, что знаю того, кого убили просто так? Без всякого закона?

Она опустила взгляд: конечно, Макмамбетов рассказ ей и про это…

– Мне жаль. Слышала, тот милиционер был другом твоей семьи, Потапов. Но его пример мало что меняет: за него некому было заступиться.

Прищурился: то есть? Командующая снизошла до объяснения.

– Не будь мальчиком, рядовой. Напряги извилины: с ним Вербицкий вышел за рамки закона. Как и с тобой, с твоей отправкой на сборочный пункт. Но это лишь по той причине, что за вас некому заступиться. Когда ты пойдешь в политику, с кредитом доверия у кучи людей, трогать тех, кого ты опекаешь, станет… опасно. Ты ответишь не силой, но начнешь шатать репутацию Вербицкого.

– А мне-то думалось, она и без того хуже некуда!

Бейка кивнула, будто говоря: не зря так думал. Вот только…

– У него немало грехов, но он многих держит за яйца. И в самом деле достигал дипломатических побед: для кого-то он герой. Когда-то он таким и был. Кто знает, когда испортился? Ему просто никого не противопоставляют – некого! Император? Его род давно замечен в слабости. Сопротивляется Вербицкому, но вяло. А вот ты… из тебя может выйти толк. К слову говоря…

Она помассировала висок, скинула в общую со мной сеть только что пришедшее сообщение.

Тут же открыл его, прищурился.

Nata_Fairy – знакомый ник. Ириска прищурилась, прочитала: искомый объект обнаружен! Медленно передвигается по Останинской улице. Поисковый маячок отмечал ее на голокарте.

Ее?

Не знаю, почему так решил. Бейка кивнула, говоря, что не ошибся.

– Как я и говорила. Езжай за своей хвостатой, но помни: счет тебе на почту вышлют!

Глава 3

Сорвался с места как торпеда.

«Йомавари» рыкнул двигателем, колеса забуксовали, высекая дым из-под асфальта.

Ириска зудела над ухом, боялась за меня. Прекрасно ее понимал: повышать скорость в черте города опасно. Машины, что чудом избежали со мной аварии, зло сигналили вслед, сквернословили шоферы.

– Не так ретиво, рядовой, – вклинилась в размышления по нейросвязи Бейка. – Хорош будет народный герой, если в первый день возвращения в Москву угодит в ДТП.

Прекрасно ее понимал, но Инна!..

Командующая словно мысли читала.

– Она захочет увидеть тебя живым, а не выглядывающим из смятого кузова куском мяса.

В здравомыслии и трезвом взгляде ей не откажешь: сам пришел к тем же выводам.

Увидел ее, сразу же узнал. Припарковал машину, выскочил навстречу.

Инна не шла: медленно ковыляла прочь. Без цели и смысла – просто так. Что этот паскуда с ней сделал? Встрепенулась, когда коснулся ее плеча, знакомо и вопросительно мяукнула, прежде чем обернуться.

– Х-хозяин? – часто и удивленно заморгала глазами. Сделал шаг ближе, попытался заключить в объятия.

Произошло то, чего не ожидал: отвергла их, резко развернулась, боязливо обняла саму себя за плечи.

Бледна как смерть, не могла выдавить из себя и слова. Обернулась прочь.

– Тут все в порядке? – Полицейский вырос как из-под земли. Улыбчивый, косая сажень в плече.

– Да.

– Не у вас спрашиваю, гражданин, – строго нахмурился, заслышав мой ответ. Меня изгрызли сомнения – это что, изящная постановка? Еще одна попытка Вербицкого плюнуть мне в лицо, втоптать в грязь?

– Он к вам пристает? – За такое хотелось двинуть представителю закона прямо в зубы.

Не знал, как себя вести.

Инна боялась раскрыть рта: боролась с самой собой. Почуял, как у меня по спине от волнения бежит холодный пот.

– Н-нет, офицер. Все в пор-рядке. Мяу.

Она чем-то стала напоминать Айю. Долговязый, невесть откуда взявшийся мент нехотя удалился.

Представил на миг, как это могли обстряпать: вернувшийся с войны дегенерат пристает к отдающей за него долги кошкодевочке.

Так вот, значит, что такое быть аристократом и дрожать за свою репутацию? Не думаю, что смогу долго так протянуть.

– Х-хозяин, мяу, это правда вы? Правда?

Теперь набралась смелости, подошла ближе. Кивнул.

Ириска, отправленная на разведку, подтвердила опасения: неподалеку, словно невзначай, ждала своего часа съемочная группа.

Не это главное. ИИ-ассистент обнаружила в теле кошкодевочки имплант. Что это? Подслушивающее устройство? Шпионский маячок?

У девчонки спрашивать смысла не было – вряд ли даже знает о нем. Ириска покачала головой: одно дело его обнаружить, а вот понять, какой цели служит, без возможности прямого сканирования…

Сообщил о том Бейке – та, словно ворон крови, ждала новостей. Сказала погодить. Отвезти девчонку куда-нибудь развеяться и отдохнуть. Позже скажет мне адрес. И велела ни при каких условиях не возвращаться домой.

Любопытство снедало изнутри – что там, комитет по встрече?

Инна коснулась моего плеча, тут же, будто ужаленная, отдернула руку, опустила голову.

Сглотнул, глядя на нее: сама на себя не похожа. Вербицкий заплатит мне за все, что с ней сделал.

– Идем, – натянул на лицо самую добродушную улыбку, какую смог выдавить. Прежняя Инна бы скакала от радости, новая лишь сдержанно кивнула. Да что с ней творится?

Увидела мою «Йомавари», отрицательно закачала головой, отказалась садиться.

– Тогда пройдемся?

Беспрекословно подчинилась.

Из головы не шло обещание старика. Мерзкая ухмылка, прищуренный взгляд – верну, если будешь хорошо себя вести.

После дрессировки, конечно же.

– Инна, а…

Прежде чем успел спросить, перед глазами возникла парящая фигурка Ириски. Погрозила пальцем. На хмуром лице прочитал предупреждение: неа, тот вопрос, что хотел задать, лучше попридержать. Кто знает, какую психологическую травлю прошла девчонка? А ты хочешь разбередить свежую рану?

Ее голосом говорила сама совесть, мне стало стыдно.

Инна в ожидании подняла на меня глаза, готова была ловить каждое слово.

– Хочешь куда-нибудь пойти? Куда скажешь. Купим, что захочешь! Хоть… слона! – ляпнул первое, что пришло на ум.

Она лишь пожала плечами, склонила голову. Едва расслышал, что она сказала.

– Куда захочет мой господин. Я буду послушной, мяу.

– В парк Восьми? – У меня вдруг пересохло в горле. Она вновь ответила, что последует за мной, куда пожелаю.

– Ириска, в мире существуют чипы поведения? – спросил. ИИ-ассистент задумалась, посчитала постановку вопроса некорректной. Пришлось разъяснять: – Если существуют нейрочипы, могут ли быть импланты, влияющие на сознание?

Та лишь покачала головой: будь такие, здесь все уже давно были бы с ними. Станет правительство упускать такую возможность?

Здравая претензия, принимается.

Тогда как объяснить поведение Инны? Уж точно не дрессировкой!

Сколько она пробыла у Вербицких? Две недели, три?

Закусил губу – что, если у Вербицкого есть технологии Царената, позволяющие обратить человека в послушного шава, раба? Поделились с ним в качестве награды за сотрудничество?

Смерил Инну взглядом: жутко стало от одной лишь мысли об этом.

Остановился у светофора: плетущаяся сзади, не ожидавшая подобного Инна врезалась в спину. И тут же отскочила прочь, что от прокаженного.

Упала какому-то доходяге прямо под ноги, толстяк зло заворчал.

– Смотри, куда прешь, звериное отродье! Из-за тебя пиво пролил!

Хотел схватить хама за грудки, объяснить ему правила поведения с девушкой, но тот конфликт продолжать не желал. Ушел, бубня себе под нос.

– Ты в порядке? – присел на корточки, подал ей руку. Кошка пыталась принять помощь, но вдруг остановила саму себя.

Что ж, ладно. Заскрипел зубами: ну нет, это уже ни в какие ворота!

Она оценила ущерб, склонила голову – извинилась за пятно на своем платье, заверила, что понесет заслуженное наказание…

Не выдержал.

– Инна, что происходит?

Ждал, что скажет с детской непосредственностью: ничего.

Но она ответила…

* * *

Лавочка.

Обычная, деревянная, со спинкой. Под шумящим кленом.

Помнила тысячи поцелуев, сотни неумелых признаний в любви, десятки расставаний.

То, что говорила Инна, даже она слышала впервые.

Кошкодевочку со всех сторон давило невесть откуда взявшееся стеснение. Вспомнил, как, разодетая в кружево, разгоряченная и с счастливым румянцем на щеках, она приходила ко мне в комнату перед отправкой на сборочный пункт. Сейчас больше походила на «правильную школьницу», для которой сказать «писька» – предел пошлости.

Боялась касаний, боялась слов. Каждое мое движение воспринимала как будущий удар.

– Он тебя бил? Вербицкий?

Качала головой вместо ответа. Не бил, не уродовал, не насиловал. Трогал.

Тактично не стал спрашивать где.

Трогал, сажал на цепь, давал есть объедки. Не словом, но делом заставлял вести себя, словно животное.

Старый извращенец.

До вчерашнего дня не давал мыться. Смеялся, что кошки делают это языком. Обещал наказания, если учует от нее запах немытого тела. Не говорил какие, но принюхивался каждый раз.

Обнаженная, она должна была слушать каждое его слово, что скажет. Исполнять любую дикость.

– Константа. Она меня мыла. Всю. – Девчонка залилась краской от испытанного унижения. Мяукнула.

– Он ей приказывал?

Инна затрясла головой.

– Нет, хозяин, мяу. Она не хотела, чтобы меня наказали…

Еще одна монетка в копилку странной, но доброй девочки Константы.

Прищурился, попытался вспомнить – а звала ли меня Инна до этого «хозяином»? И если да – почему позволял, не противился?

После того как побывал в самом центре Царената, изменил свое отношение ко всему, что касалась рабства с негативного на крайне негативное…

– Это все? Больше ничего не хочешь мне рассказать?

– Прошу простить, мяу. Я до этого была плохой работницей. Исправлюсь: брошу школу и…

– Стоп-стоп-стоп, нет. Школу ты не бросишь и, что бы ни собиралась сказать только что, тоже не сделаешь. Инна, да что с тобой?

– Я была плохо…

– Ты не была, ты есть! – рявкнул, потеряв терпение. Она осеклась на полуслове. Извернулся, когда попытался ее погладить.

– Почему ты боишься?

– Вы хозяин, а я… всего лишь ваша кошка.

– Даже кошек принято гладить. Прежде ты не избегала моих прикосновений.

– Они… мне больно, когда вы так делаете, хозяин. Мяу.

Часто заморгал глазами – это еще что за новости? И тут же понял – тот самый чип…

Почуял себя параноиком: нет, такого не бывает. Не существует технологии, что способна изменить поведение человека, значит, не существует и той, что обращает дружеские объятия в орудия пытки.

Тогда что?

– Со мной все в порядке, хозяин, мяу. Раньше я была неправильной, но меня теперь научили, какой надо быть. Спасибо господину Вербицкому.

С каждым ее словом в сердце вонзалось по ножу. Земля уходила из-под ног: та, кто была ближе остальных, с улыбкой на лице признавалась в предательстве.

Покачал головой: нет, не в предательстве, хуже – в том, что успешно оболванена.

В мозгу начало кое-что прояснятся. Отряд репортеров, что не дождался добычи, наказ Бейки ни под каким предлогом не соваться домой…

Бейка!

Если кто и знает, что делать с этим, то только она. Ибо у меня опускались руки.

Вербицкий оказался хуже любого змея, бил в самое сердце. Все, что выставил против меня Царенат, можно было безжалостно расстрелять, взять на прицел, спустить курок.

Но что делать с этим?

– Ната, – отправил сообщение инфо-фее по нейросвязи. – Мне нужна Бейка. Срочно.

– Она сейчас…

– Я сказал – срочно!

Ната решила не спорить…

* * *

Голос Бейки был насмешлив, как и прежде.

– Повар разочаровался, что ты не отведал борща.

– Бейка, мне сейчас не до шуток.

– Знаю. Уйми панику, Потапов. – Разом ставший строже голос вернул меня в прежнее русло. – Не занимайся мышиной возней.

– Инна, она…

– Изменившаяся, да? Словно побывала на кладбище домашних животных, да?

– Что? При чем здесь…

– При том, рядовой. Вербицкий был дипломатом. Класс у него такой. Ты хорошо из ружбаек гоняешь всякое, он уговаривает так, что боженька готов творить мир за двадцать четыре часа, не за неделю.

Я промолчал, проглотив следующие вопросы, бывшая командующая продолжила:

– Дерется? Кусается? Царапается?

– Н-нет, но… она отрешена. Словно… словно…

Вдруг начал понимать, что больше всего моя кошкодевочка похожа на Константу.

Он что же, с своей внучкой проделывал подобное? С него станется…

– И крайне ему благодарна? Что ж, чего-то подобного я ожидала. Вези ее тогда к нам. Надеюсь, ты последовал совету и не сунулся домой?

– За нами следили. Пытались устроить сценку: как только встретились, из ниоткуда возник милиционер. Принялся спрашивать, не пристаю ли я к ней. А в кустах прятался взвод репортеров.

– Надеюсь, с роялями? – Бейка смеялась, как и прежде. Стала строже, проговорила: – Дома тебя тоже ждали. Тоже журналисты. Как видишь, ты теперь большая знаменитость – карманы проверь, там никто не сидит?

Едва в самом деле не проверил.

– Твоя девочка молодец. Он поработал над ней, но она умудряется противиться. Даже из того состояния, до которого он ее довел.

– Бейка, я ее просканировал. Обнаружил в ней чип.

– В голове?

– Нет. В районе спины. Есть разница?

– Небольшая, но да. Тогда не чип, а имплант. Сейчас адрес тебе скину, на нем безопасно. Наткнешься на назойливых личностей: избегай их внимания. Не поддавайся на провокации: учти, они будут! И…

Долго ждать не пришлось. Будто заслышав, что их помянули, черти сами явились на зов.

– Ах ты шелудивая кошара! Лапы свои пускаешь куда ни попадя?

Резко развернулся на крик. Здоровяк держал Инну за руку. В его лапище она казалась размером с спичку.

Вмиг оказался рядом, оборвал связь. Назойливые люди нашли меня сами. Затрещиной ударил в болевую точку на руке, схвативший ее оболтус вскрикнул, обиженно прижал ладонь к себе.

В голове скользнула мысль извиниться, решить дело миром. Не только ж один Вербицкий может в дипломатию.

Понял, что такого не будет, широко раскрыл глаза от удивления. Всякого ожидал, но подобного…

– У-у, сука. – Здоровяк заскулил. Знакомые все лица.

Тот самый обрыган, что устроил с дружками потасовку на пропускном пункте. И тот, что хотел меня отделать при первой встрече. Нет, с этим разговор только один!

– Потапов? – Он будто был удивлен, отступил, сделал шаг назад. – Есть бог на свете! Ребзя, здесь наш старый «дружок»!

Двоими в этот раз не ограничился, четверых привез. Зло зыркал что на меня, что на девчонку. Я заслонил Инну собой. Посмотрел поганцу за спину.

– Ты там танк, случаем, не прихватил? А то смотри – опасно! Вдруг со мной одним и девчонкой не справишься, тут армия нужна.

– Издеваешься, мудак? Твоя шаболда мой карман обшманать решила! Ну я-то не ты, мы без ментовских обойдемся.

Он решил действовать первым: раньше остальных бросился в атаку. Что ж, больше всех и получит.

Поймал себя на том, что больше не могу видеть в нем человека. Ходячее оружие, помесь ножей с пистолетами. Где-то в районе головы копошились жалкие, примитивные мыслишки.

Почти таким же видел клона Скарлуччи. Закусил губу, прогнал злую мысль: что из него сделать? Шедевральную консервную открывашку или…

Вместо этого просто что было сил засадил ему в нос.

– Твы мнбе ноз зломал! – обиженно выкрикнул он, беспомощно рухнув в кучу мусора. Его дружки набросились на меня с двух сторон.

Хулиганский набор – биты и цепи. Явись они с таким арсеналом, когда я всего на тринадцатом уровне плавал, все бы и закончилось. Сейчас же будет иначе.

Ружеклятье оголодавшим псом вцепилось в холку деревянной биты. Как можно испортить палку? Не знал, самому было любопытно. Пулееда использовать не стал: он хоть урон и собирает, но только от огнестрельного.

К слову о нем – при мне же «Буян», даже призывать не надо!

Решил, что обойдусь кулаками. Пригнулся: цепь прошелестела над головой. Оттолкнул Иннку, повалил наземь – несчастную чуть не зацепило самым кончиком. Выпрямился, словно напряженная пружина, врезался головой в мягкий живот доходяги с битой. Тот что было сил опустил ее мне на спину за мгновение до удара.

Ружеклятье съело и без того небольшой ресурс прочности: палка эффектно хрустнула щепками, разлетелась. Ее прежний хозяин ухнул наземь, беззвучно шамкая ртом: я выбил из него дыхание. Словно снаряд, тот влетел в пытавшегося встать здоровяка: вместе оказались на земле.

Долговязый и худощавый, вооруженный цепью доходяга поднял руку для следующего замаха.

Не в этой жизни, приятель! Схватил поперек звеньев: пальцы обожгло болью. Стальной змеей, потеряв прежнюю силу, цепь обмоталась вокруг ладони. Мой кулак врезался прямо в полное недоумения лицо каланчи.

Этот готов: рухнул наземь и застыл. Живой, сообщила Ириска, а я напомнил себе: бить вполсилы.

Третий выудил из кармана нож, зло сверкнула сталь. А вот это уже неприятный игрок. Он наступал, что дикая кошка: я играл по его правилам, уходил от размашистых, режущих замахов.

Выбрал момент – разъяренный, в отчаянной попытке пропороть мне живот лезвием, он бросился вперед. Поймал его в захват, ребром ладони врезал по руке, лишив оружия: опасная железка заскакала по асфальту.

Вторым ударом вывел его из боя: по виску всегда срабатывает!

– Сука! – Четвертый обладал столь же скудным словарным запасом, что и остальные. В моем видении он походил на помесь пистолета с пулеметными сошками: нечто безобразно несовместимое.

Но достоин был уважения – в отличие от остальных, полагался лишь на свои кулаки.

Врезался в меня с разбегу, что носорог, сбил с ног. Сложенные замком руки норовили молотом обрушиться мне на голову.

Ружеклятье сплелось само, вместе с абсорбером вклинилось в тело несчастного.

Меня пронзило приливом сил, а вот противнику, наоборот, стало плохо. Захрипел, дико вытаращив глаза, не в силах завершить удар.

Я спихнул его с себя рывком.

Здоровяк с сломанным носом рыдал, что мальчишка.

– Будь ты проклят! Что ты за тварь такая, Потапов? Тварь, скотина, мерза! – сунул руку под край куртки, выудил пистолет. Ствол нырнул с меня в сторону Инны: поганец ухмыльнулся. Будто знал, что закрою собой.

Про пулееда он не знал: тот хряпнул угощением и не подавился. Паршивец широко раскрыл глаза, отчаянно дергая спусковой крюк.

Надвигался на него неотвратимым возмездием, положил руку на затвор опустевшего оружия. Заранее попросил у того прощения, но я не могу допустить, чтобы его владелец выкинул очередное коленце в сторону Инны. В награду предлагал стать частью меня самого – пистолет согласился.

– Ч… Что ты сделал? – Здоровяк с ужасом смотрел, как верное до сих пор ему оружие сминается в моей хватке, словно ком бумаги, шелестяще разваливается на части.

Ухмыльнулся здоровяку.

– Мерзких снов! – и мой кулак ноукатировал его…

Глава 4

Кто приехал раньше? Наверно, все же скорая, Бейка с Белкой наперевес явилась позже. А последняя-то здесь откуда?

Последними принеслись полицейские: воющая сиренами машина, два ко всему готовых офицера.

Журналистка в зеленых джинсах и не по-осеннему легкой куртке сунула микрофон в нос: желала комментариев.

У меня на душе было скверно, Инна предпочла молчать. Спасла нас Белка. Рыжеволосая воительница выдохнула, представилась свидетельницей. Слышал лишь краем уха: выставляла меня героем. Оголтелая толпа хулиганов напала на несчастную кошкодевочку.

Мне разве что геройского плаща не хватало. На пару с корреспонденткой ее слова слушали полицейские. Скучающий толстяк заносил их в протокол.

Мрачнее остальных были разве что работники скорой: при любых раскладах им добавилось работы…

Осматривали побитых мной мерзавцев. Четверым ничего не грозило, кроме ушибов и синяков. Поверив истории Белки, за их спинами застегивали наручники.

А вот пятому – тому самому, что сшиб меня с ног – повезло куда меньше. Терзался болью, как и прежде беззвучно разевал в отчаянии рот: его погрузили на носилки и увезли.

Глянул на свою ладонь, вспомнил, что сделал, задумался.

Полицейский недолго думая сунул в нее рваный блокнотный лист. Скачущий почерк, едва различимые буквы – не врач ли в прошлом, часом?

Офицер поправил фуражку, выдохнул.

– Из города не уезжать, быть на связи, – бубнил положенное по протоколу. Отсалютовал и был таков: вот тебе и народный герой.

Ни лавров, ни восторгов…

Бейка накинула на плечи Инны свою куртку: только сейчас заметил, что на кошкодевочке одно лишь домашнее платье. Озябшая, она раскраснелась от внезапного тепла.

– Старый знакомый? – спросила командующая.

Предпочел просто кивнуть. Бухнулся на пассажирское сидение спереди, Бейка нырнула за руль. Рыжая штурмовик впервые в жизни видела кошкодевочку, что жила со мной, но вмиг прониклась к ней симпатией. «Йомавари» Макмамбетова заберем позже…

– Гляжу, Вербицкий взялся за тебя всерьез.

Промолчал, но это правда. Не успел сгинуть первый день, как я дома, но его каверзы поджидали на каждом углу. Или не каверзы?

Прищурился – как так чудесно вышло, что работавшие на Вербицкого громилы мало того, что выжили на самом горячем участке фронта всем составом, но и освободились в тот же миг, что и я? Ладно, не самое странное – откуда знали, где встречусь с Инной? Даже если пасли издалека, не думал же Вербицкий, что я ужаленным псом мечусь по всему городу в поисках кошкодевочки.

Ухмыльнулся: а ведь Жаклинн настоящая царенатка. Все дороги ведут в Рим, все сомнения – к ней. Получу ли от нее ответы? Решил проверить.

– Бейка, как они могли знать, что я найду Инну тут? Я ведь даже не знал, что ее следует искать!

– Спешите видеть! На арене цирка: Потапов и стая дрессированных подозрений! – Она лишь хмыкнула.

– А если серьезно?

– А если серьезно – какой ответ жаждешь получить, Потапов? Все в десятки раз проще, чем ты думаешь. Вербицкий не дурак, а иногда хитрее меня самой. Инна, позволишь вопрос?

Та обратила взор кошачьих глаз на водительницу. Бейка не стала тянуть ее за хвост.

– Тебе ведь дали задачу? Идти определенным маршрутом.

– Господин Вербицкий… – От ее слов меня чуть не перекорежило. Чуть не оглушил девчат скрипом зубов. Инне было не проще – почти ломала себя, отвечая на вопрос. – Он сказал идти сначала по одной улице, затем по другой…

– Вот тебе и ответ, Максим. Мне следовало сделать все по-тихому.

– Это как?

– Не говорить тебе, где видели твою подопечную, а прислать за ней Белочку. Видишь ли, Макс, ты у нас отныне можешь зваться триггером. Некоторые события происходят лишь потому, что появился ты. – Она выдохнула. – Вербицкий знал, что ты будешь зол и примешься метаться. А еще о том, что ты побежишь искать информацию у знакомых. Ну и что я не откажусь, а то и лично вызовусь в помощницы. Инна шла улицами, где установлены новейшие камеры по распознаванию лиц. Их установку спонсировал фонд Вербицкого. Как только сопоставила это, сразу поняла – жди беды.

– Почему сразу об том не сказала? Там, в ресторане?

Командующая пожала плечами.

– Ты ведь понимаешь, что не всемозг, правда? Сообщила сразу же, как дошла до этого, а оказалось поздно.

Я нахмурился, но спорить не стал.

– Наш новый дом, Потапов. Нравится? – Минут через двадцать, минуя пробки, выехали к чудовищу из бетона и стекла.

– Твой особняк?

– Как грубо, Потапов. – Бейка нахмурилась.

– Это в России любят особняки, дома. Я же из цивилизованной страны. – Удивился ее словам: с каких пор она заделалась в шовинистки? Командующая продолжила: – Предпочитаю звать это офисом. Особняк требует средств, постройки, времени. У меня этого нет. Аренда наш выбор.

Кивнул, с этим было сложно спорить.

– Будем соседствовать с фирмой по обзвону старушек и маркетплейсом?

– Даже не представляешь, насколько близок к истине, Потапов.

В холле было людно. Разодетые, расфуфыренные секретарши хвастались объемами груди и откровенностью наряда. Незадачливые, просто одетые мужички беззастенчиво на них глазели.

– Нам на десятый, – уже в лифте сказала Бейка. Надавил кнопку этажа.

Подъемная кабина вынесла нас к пыльному, некогда шикарному залу. Хрустальная люстра, прикрытые тряпицами статуи херувимов. Будто вчера сколоченные ящики привлекали внимание, как и лежащие рядом фомки.

– Кое-какое оборудование, – легкомысленно отозвалась Бейка.

– Откуда это все? Уже получила боевые?

Она замялась с ответом.

– Оформила пару-другую кредитов. Неплохо быть офицером бойца, что теперь народный герой, а?

– Она? – Появившаяся из-за наших спин фигура заставила вздрогнуть.

Все такая же большая, такая же большегрудая: не изменилась ни на йоту.

Глядя на ее бледное лицо, решил, что столкнулся с призраком.

– В-влада?

Носферату льстила моя растерянность. Не стала себя сдерживать, подошла ближе, стиснула в объятиях. Словно ребенка ткнула носом прямо в свою грудь, потрепала по волосам.

– Здравствуй, сероглазый. Скучал? Волновался?

Мычал вместо ответа. Инна смотрела на эту сцену с завистью, плохо скрывая пробудившуюся ревность.

Влада посмотрела на нее, как на ребенка. Выпустив меня, подошла ближе.

– Какое милое хвостатое дитя. Пойдем?

– Мяу? – Инна оробела, ждала от меня разрешения. Я его дал, тут же посмотрел на Бейку.

– Ты же говорила, она решила остаться на фронте! Помогать раненым, основать свою клинику.

– И не отказываюсь от прежних слов. Но она решила повременить: мне удалось сделать ей красивое предложение.

Не стала заострять внимание на деталях, а я решил, что мое любопытство как-нибудь перетопчется.

– Она проведет обследование твоей кошкодевочки. Глянем, что за чип ей вживили…

Я задумчиво потер подбородок.

– Бейка… мне звать тебя так? Не хочешь перейти на Шарлинн?

Командующая неприязненно нахмурилась.

– Не люблю возвращаться к прежнему. Бейки будет достаточно. Что-то другое хотел спросить?

Как в воду глядела.

– Инна, она будто изменилась. У Вербицкого есть возможности для… воссоздания ритуала рабства? Как в Царенате?

– Какой интересный вопрос! Как мало на него ответов! – Она удрученно выдохнула: – Хотела бы я сказать, что нет. Но не знаю, у этого поганца может быть что угодно. Что не так с твоей кошкодевочкой?

Нахмурился: мне казалось, она знает причину. И она уже ее озвучивала – идеальная дипломатия. На высочайшем уровне позволяющая почти кого угодно обратить в послушного раба. Дрессировка.

– Уже говорил. Тогда еще, по нейросвязи.

Бейка будто сейчас вспомнила, кивнула.

– Понимаю. Вероятно, он ее психологически сломал. Понадобится время, чтобы восстановиться. Вербицкий тебя так предупреждает, чтобы ты не лез к нему.

– А, значит, боится? – Раньше эта мысль казалась менее здравой, но теперь начал понимать. Тараканов не предупреждают – по ним без разговоров шлепают тапком. А вот с кем посерьезней пытаются уговорить, напугать в ответ, заявить безумной выходкой о своем бесстрашии.

Вербицкий такой же человек, как все остальные.

Белка все время нашего разговора молчала. Сложив руки за спиной, взирала в окно.

– Боится, – сразу же ответила Бейка, – как и предупреждала.

Глянула на незримые часы на руке, строго посмотрела на меня.

– Давай поговорим о том сегодня вечером. Хочу, чтоб ты знал: отсюда ни ногой!

– Я теперь узник?

– Называй как хочешь. Но подумай – неужели на сегодня с тебя недостаточно приключений?

Права как никогда: сыт ими по горло.

Молчаливо кивнул ей в ответ…

* * *

Белка обернулась ко мне сразу же, как только командующая скрылась. Осторожно прошла – кеды мягко шелестели по лакированным полам. Бросилась мне в объятия, едва выпала возможность.

– Макс! Макс, я думала, мы больше никогда не увидимся!

Успокаивающе погладил ее по волосам.

– Мы же обещали друг другу… когда? Наверное, еще вчера, перед отъездом. Не так уж много времени прошло.

Она будто съежилась в моих объятиях.

– Знаешь, всего пара дней, а как будто целая вечность…

– Ты же домой хотела вернуться, к родителям.

Девчонка слабо кивнула.

– Да. Знаешь, когда вы вернулись с победой, а взятие Вратограда стало делом времени, нас отстранили. Помнишь?

Кивнул: как такое забыть? Дали выспаться, нормально поесть, прийти в себя. Вспоминаешь такое как самые счастливые дни в своей жизни.

Белка продолжила:

– Я когда раньше, еще в части была, мечтала: вот вернусь домой и… а дальше не заглядывала. Казалось, стоит только вырваться, стать вольной птицей, и все. Все будет само. Ведра сами по воду пойдут, проблем не будет. Только жизнь и жизнь.

Кивнул. Пусть сумбурно, но я ее понимал. Страдал чем-то подобным. Первое «я туда больше ни ногой» быстро обернулось в «еще разок и никогда больше». А потом еще раз и еще…

– Вчера уже проснулась дома. Помнишь, уехала раньше остальных? Наша с тобой последняя ночь…

– Не смогла найти себя в мирной жизни? – спросил мягко, без насмешки. Она уставилась мне прямо в глаза, будто вопрошая – откуда знаю?

Нехотя качнула головой.

– Все так. Иду в магазин и… чую, что где-то рядом беспилотник. А это просто соседский автомобиль. Постреленок на велосипеде сзади оглушил звонком – я ж его чуть рефлекторно не сшибла. Слышу сирены на улице, а перед глазами тревоги. Желание бежать, хватать автомат и в укрытие или на позицию. А ни первого, ни второго нет. Даже тревога – и та дутая, полиция просто в пробке торчать не желала. И вот… просто не знаю, как с этим жить.

– Посещали мысли о том, чтобы вернуться? В воинскую часть, на передовую? Быть в составе ударной группы?

Она выдохнула, зажмурилась.

– Нет, Макс. И на войну назад не хотелось. Но не оставляло ощущение, что я потерялась, как маленькая девочка. Будто настоящая «я» осталась где-то там, во Вратограде. А здесь лишь моя пустая оболочка бродит.

Синдром самозванца… Знавал я пару ребят, что страдали от него: ничем хорошим для них не кончилось. Обнял Белку крепче прежнего.

– Все закончилось, Бел… – осекся на полуслове. Теперь ведь нет нужды звать ее фальшивым именем.

Она вытаращилась на меня, улыбнулась.

– Повтори.

– Что повторить?

– Имя. Как ты меня сейчас назвал?

– Белка.

Она разомлела в моих руках, словно растаяла. Рыжие волосы раскидались по плечам, девчонка взбудораженно и часто задышала.

– Кажется, теперь знаю, чего мне не хватало. Все звали меня старым именем – даже Бейка, представляешь? Хоть с кличками – это ее выдумка, самодурство! А ты напомнил мне, кто я есть.

Удивленно приподнял бровь: вот же ж! Ляпнешь случайную глупость, успокоишь девчонку…

– Белка. – Она повторила, катая имя на языке, словно пробуя его на вкус.

Влада, явившаяся из недр лабораторной комнаты, окликнула обоих, заставила вздрогнуть.

– Макс, можно тебя на секундочку?

Когда дело касалось Инны – можно было и на час…

* * *

Лаборатория встретила нас стерильностью и запахом хлорки. Щелчки натягиваемых резиновых перчаток пробуждали не лучшие воспоминания о госпиталях, где на оборудовании из говна и палок военный эскулапы старались выудить наши души из лап смерти. С переменным успехом.

Здесь дела обстояли иначе.

Не знаю, где и сколько кредитов раздобыла Бейка, но расплачиваться будет всю жизнь.

Ириска порхала от одной машины к другой, высвечивала их описание. Много умных слов мне ни о чем не говорили.

Задумался: правду ли говорила командующая, что собирается идти в политику? Или все это лишь ширма для проведения очередных безумных экспериментов?

Надеялся, что не скатится до уровня Скарлуччи.

Мягко кашлянул, прочистил горло. Остановился у огромной колбы – зря вспоминал про лабораторию Вита.

– Это что еще такое? – спросил нахмурившись.

– Реактивационная камера. – Влада с Ириской сказала почти в унисон. Я все еще нуждался в пояснениях. – Провела над девочкой операцию. Извлечь имплант без хирургического вмешательства не представлялось возможным.

– Может, сначала следовало спросить у меня разрешения? – почувствовал себя неуютно. Стало хуже, когда носферату одарила меня уничижительным взглядом.

– Ты бы отказал?

– Я такого не говорил, но хотел бы знать прежде, что вы делаете с моей… с моей…

Даже не знал, кем считать Инну.

– Все в порядке. Я проходила подобную процедуру. – Мицугу, прятавшаяся до сих пор где-то в тенях, вышла на свет. Безумно рад был ее видеть. Одетая в лабораторный халат на манер Влады, она с не менее заумным видом принялась разъяснять:

– Подобные камеры позволяют извлечь все остаточные элементы, не нарушая общую структуру связи с системой.

– А вот с этого момента поподробней.

Ириска дула губы – она сама хотела обо всем рассказать! Сверлила девчат полным ненависти взглядом.

– Милое дитя, – в голосе вампира укрылись две тонны елея, – как думаешь, что будет, если лишить птицу крыльев?

– Она не сможет летать? – сказал самое очевидное. Мицугу в такт Владе кивнула. Взялись за меня как две объяснялкины…

– Хирургическое вмешательство способно повредить связи тела и того, на что благодаря системе оно способно. Иными словами, перебить проток маны.

Нахмурился – да что они такое вообще несут? А потом вспомнил – Вит поставил себе руки, способные обращаться в пушки, только ради того, чтобы уметь все то, что умел прежде.

– Видишь ли, сероглазый. Система устроена таким образом, что открытие некоторых умений ведет к появлению новых. Считай это мутациями маны.

Хоть что-то в этом мире не мутирует? Танки, оружие, ну а люди как само собой разумеющееся.

– Отнимем их, отнимем и все остальные. Вспомни Лену Ипину – она обращалась в оборотня. Но сможет ли запустить вихрь когтей без лап? Или совершить лунный скачок без звериной натуры? Зверолюды обращаются в системе к своим животным началам. Реактивационная камера необходима для их исцеления и восстановления тела для дальнейшего правильного функционирования.

Фантастика. Ничего подобного представить в Царенате невозможно: никто и не стал бы раздумывать над судьбой тех, кого не считают даже людьми.

Перевел взгляд на Мицугу.

– А тебе-то зачем понадобилось?

Она вновь сменила форму – теперь в ее чертах больше было от Лены. Не прошло и секунды, как она, словно в насмешку, отрастила уши, сменила цвет кожи на карамельный.

– Я же перевертыш. Все мое тело – это сплошной прямоток маны.

– Почти акведук, – вмешалась Влада, позволив себе ухмылку.

– Мне удалили то, что вставили рушинники. Не здесь, еще там, когда оставил меня в части.

Кивнул, звучало как правда. Немного удивился.

– В части тоже были эти самые… реактивационные камеры? – выговорил лишь после подсказки от Ириски. Девчата хором кивнули.

– В части было как минимум семь девчат, которым могла потребоваться подобная помощь. И тринадцать зверолюдов помимо Ипиной.

Попытался вспомнить: видать, они умело прятались. Ни одна ни попалась мне на глаза.

Влада гордо сложила руки на груди.

– Их доставили по моему запросу. Знал бы ты, в каком бешенстве была Бейка, когда ей отказали в первый раз…

Признаться честно, не горел желанием знать. Кивнул на колбу, в растворе которой покоилась Инна.

– И долго она там пробудет?

– Не волнуйся, к вечеру освободится.

– Вы ведь позвали меня не для того, чтобы провести урок манабиологии, верно?

Влада молча кивнула. Указала ладонью на матовую поверхность экрана. Чуть поодаль на столе лежал чип. Понял, что услышу сейчас мало приятного…

Глава 5

Влада объясняла скучно, но быстро, без лишних ответвлений. Хотела как можно скорее вернуться к работе.

Поверить в услышанное было непросто. Склонился над крохотной, омытой спиртом пластинкой, прищурился.

Ириска кропотливо занесла новые данные в архив: встретим такой в будущем, тут же распознает.

– Хочешь сказать, эта штука… порабощает?

Вспомнил, как еще недавно сомневался в существовании подобного.

– Нет. – Влада возмущенно покачала головой: не обрадовалась, что я так ничего и не понял. – Лишь вносит коррективы в личность. Видишь ли, люди – существа в своей степени похожие и одинаковые. Им можно привить отвращение, послушание, покорность. Люди не куклы, но тоже ломаются.

Где-то уже слышал этот тезис. Не от Вербицкого ли лично?

– Данный экземпляр заточен на причинение боли при физическом контакте с тобой. И затуманенное сознание. Ты проверял наложенные на нее эффекты?

Почувствовал себя идиотом – это следовало сделать сразу же, как только она начала вести себя странно.

– Статусные эффекты мы с нее сняли, – заверила меня Мицугу, но через мгновение отправила мне сообщение с отчетом.

Бросил взгляд, прочитал – было на что посмотреть. Подавитель воли, Нашептывание, Ведущая рука… Описания умений читать не стал: по названиям все ясно.

– Люди с классом дипломата опасны как в обычной жизни, так и на политической арене. Используй Вербицкий нечто подобное на официальном приеме – и мог бы забыть о своей карьере. Получил бы печать и постоянную проверку ее целостности. Худшего унижения для аристократа и не придумать.

– А цель?

Влада задумалась.

– Полагаю, что вызвать к тебе ненависть? Есть основания считать, что Инна должна была стать первой, но не последней. Ната рассказывала о том, что на нее напали?

Покачал головой: мне нет. И Бейка об этом ни словом…

– Ее пытались похитить. Сказать наверняка нельзя, но… Вербицкий делал каждой из нас предложение. И нападение случилось через пару часов после отказа.

Задумался – у старика много врагов. Что, если кто-то пытался так его подставить? Покачал головой – глупость! Для фигуры его масштаба подобные фокусы что с гуся вода. Отряхнется и не заметит.

– Да, но… к чему все это? Только представьте – аристократ номер один в России приказывает украсть пару девчонок, недавно вернувшихся с войны? Допустим, Бейка права и я просто очуметь насколько значимая фигура в будущем. Но Ната, Тройняшки, Инна? Чтобы просто вызвать ненависть?

Влада прыснула в кулак – на ее фоне меня можно было назвать разве что «силуэтом по плечо», не больше.

Кашлянув, прочистив горло, она заговорила.

– Бейка ведь нас не на рядовые должности в свой фонд пригласила, понимаешь?

Кивнул: носферату так точно главный исследователь-медик. А вообще – чем с таким оборудованием фонд планирует заниматься?

Обязательно спрошу у Бейки.

– Сероглазый, ты же сам нами командовал. Вспомни основной принцип хорошо слаженной группы.

– Доверие? – сказал и сразу же понял. Любое начинание можно развалить до основания, лишь дав малый раскол изнутри. Ростки сомнений дадут плоды. А без хорошей основы он лично и быстро поглотит только что зародившийся фонд и род Бейки…

– Эти чипы могут служить как доказательство?

– Доказательство чего, милое дитя? Того, что они существуют? Несомненно!

– Инна побывала у Вербицкого. Вернулась от него с имплантом. И кучей статусных эффектов, доступных классу дипломата.

Носферату, как и прежде, пожала плечами.

– У тебя есть заверяющие документы, что его не было прежде? И потом – девочка добрый час гуляла по улице. Получила вольную в счет твоих долгов: кто знает, с кем и как она успела встретиться за это время?

– Какой-то… бюрократический сюрреализм… – почувствовал, что хочу сбежать от всего этого обратно на фронт.

Хитрый сукин сын, этот Вербицкий. Гадит так, что не подкопаешься!

– Я доложу о нашей находке Бейке. Чип оставлю – вдруг придумаю как его использовать?

Очень хотелось в это верить…

* * *

Октябрьский ветер сменился морозом. Вместо дождя с неба посыпались первые хлопья снега. Как странно – привык их видеть минимум в декабре.

Зябко кутался в куртку. Заскочил в магазин: улыбчивая кассирша с веснушками была рада сплавить изделие тигроградских мастериц. Не шибко красивое, но теплое. И карманов много.

Нацепил на голову шапку из горностая – красивая и дорогая, она будто лежала годами. Спас хорошую вещь от простаиваиния в магазине.

Сбежал из башни вопреки заверениям Бейки сидеть на попе ровно. Одно за другим сыпались сообщения от девчат, но попытки связаться со мной ни к чему не вели.

Просто не отвечал, всего и делов. На десятом сообщении попросил Ириску перевести нейропереговороник в спящий режим. Полезно от ночных непрошеных звонков.

Глянул расписание автобусов в сети, свернул к видавшей виды остановке. Полгода назад она блистала чистотой, сейчас – постоянная жертва ночных хулиганов. Переполненная мусором урна и несуразное граффити на стекле лишь дополняли вид.

Окинул взглядом тех, кто ждал автобуса вместе со мной: старик, двое молодых парней, девица с закутанной по самой нос в шарф девчонкой…

Автобус пришел точно по расписанию. Внутри пахло теплом и машинным маслом. Уйма свободных мест – плюхнулся на первое попавшееся. На часах семь вечера. Ночная тишь щекотала улицы Москвы, заполняя их родным, домашним уютом.

Это не моя Москва. По улицам шастают орки, гоблины курят в подворотнях, ребята-кендеры, залихватски гогоча, вылетают из магазина: радуются проданному им пиву.

Не моя Москва, но как же, черт побери, рад был ее видеть. То, что сотворил с Вратоградом Царенат, никогда не должно повториться.

Спрыгнул с нижней ступеньки в редкий слой снега, тот захрустел под подошвами. Чувствовал, как водитель с пассажирами сверлят мне спину взглядами: думают, что лишь ненормальный решится выходить тут, да в еще в такой час…

Они правы, на их месте думал бы точно так же.

Кладбище. Тишина нависла над скорбным местом.

– Здесь? – спросил у Ириски. Та отчаянно затрясла головой.

Рабочий день смотрителя давно закончился. На воротах – замок. Ограждение в два с половиной метра, на кончиках острые шипы – будто кто боялся оживших мертвецов.

В прошлом теле на такое бы не решился. Молодость помогла: плюнув на ладони, в два прыжка перескочил, приземлился по ту сторону кладбища. Неприязненно обтер мокрые ладони о штанины.

Куртку жалко – шипы ограждения зацепились за карман, оставили рваные полосы. Лоскут тряпкой повис наверху, правый бок обратился в рванину. Торчал поврежденный синтепон, бродяга холод гогоча попытался ударить в открывшуюся брешь. Мне было все еще тепло.

Зачем сюда пришел?

Казалось, отовсюду слышу голоса. Покойники недобро взирали с могильных плит, будто вопрошая: как смею осквернять теплом жизни их вечный покой?

Ответить им было нечем.

Голографическая дева из нейрочипа выражала страхи из детства, зябко ежилась. На ум настырно лез спор: семилетний я на три яблока забился, что проведу ночь на кладбище и не обделаюсь.

Искать яблоки пришлось в соседском саду…

Руки искали «Арес» – с ним было надежней. Его обещали доставить на дом через неделю. Не охолощенный, но запечатанный – Бог Войны собирался стать настенным украшением.

Зачем мы здесь? Ириска спрашивала в который раз, прекрасно зная ответ. Сама же только что прокладывала маршрут.

Могильный камень еще не поставили, обошлись крестом. Наваленный холм земли осел совсем недавно. Памятью лежали иссохшие трупики цветов. Из земли настырно пробивались ростки бурьяна. Табличка хранила на себе выбитые, пластиковые цифры номера. Александр Александрович Гаврилин. Выдохнул: теперь знаю его фамилию.

Добрее остальных взирали грустные глаза с круглого лица. Фотография свежая, черно-белая, мягкая улыбка: таким его и запомнил. Не думал увидеть с черной каймой.

Хотелось выпить – выудил припасенный шкалик из потайного кармана. Глоток приятным теплом растекся по нутру.

– Ну и место для встречи ты выбрал, брат! – Орку было не по себе.

Широченное пальто, шляпа вместо шапки: бежевый цвет ему к лицу.

– Я же попросил приходить одному, – прошипел ему в ответ, нащупал под курткой рукоять «Буяна».

Макмамбетов лишь развел руками. Первая и Вторая прятались средь могил, но Ириска быстро их вычислила.

– Никуда не хожу без этих двоих. Сам понимаешь – безопасность.

Кивнул: безопасность. О ней сейчас и будет разговор…

Девчата орка ждали сигнала, но вели себя тихо, без лишней угрозы – такие бы мне пригодились в Царенате. Глянул на орка: хорошо, что он не умеет читать мысли. Плохо, что слишком умный и видит насквозь.

– Ты ж меня сюда не чарку-другую пропустить пригласил, верно? – кивнул на содержимое моих рук.

– Все так. Информацию хочу купить.

Орк нахмурился.

– Слушай, мужик, но почему здесь-то? Не сочти за неуважение, брат. Сам посуди: ближе к ночи приглашают на кладбище. Не уважай я тебя, как есть отказался бы. Тут намеком попахивает. Может, ко мне? Ахес, банька, девочка: нарисуем и обсудим цену.

– Цену? Ты даже не знаешь, что меня интересует.

Он пожал плечами.

– И что? Вряд ли то, чего не спрашивали остальные.

Я кивнул: мыслил он в верном направлении.

– Хочу спросить о безопасности Вербицкого.

Орк надул щеки, шумно выдохнул. Глядя на него, задумался: а как он попал на кладбище? Тоже через ограду? Звучало как плохая фантастика.

– Эк тебя понесло. Но ты же не дурак, брат. Не про количество охраны спрашиваешь?

Зеленошкурый правда хорошо соображал.

Я кивнул – он прав.

– Что будет, если прижать его как можно сильнее?

– Смотря что ты имеешь ввиду.

– Чтобы, выходя на улицу, он не чувствовал себя ее хозяином. Дрожал за жизнь, боялся.

Орк потеребил подбородок, задумался.

– Высоко метишь, Максим. Ну, почуяв подобное, он решит перейти в затворники.

Как и думал, ничего нового. Спросил:

– В особняке?

Макмамбетов лишь возмущенно затряс головой в ответ.

– Что ты, брат. Особняк ему лишь для игрушек. Тискать девочек, ублажать свою власть, проводить балы. По-настоящему дома он чувствует себя лишь в башне.

– В башне?

Зеленошкурый Иван ответил с Ириской в унисон.

Небоскреб «Свеча» – тридцать этажей с рабочими офисами, жилыми апартаментами, пентхаусом. Целиком и полностью принадлежал старику.

– В случае чего закроется в нем.

– Так вот, значит, где центр паутины?

Макмамбетов хмыкнул.

– Умеешь же ты дать точное описание, брат. Уважаю. Только ты не вздумай.

– Что не вздумать?

Орк развел руками.

– Делать того, что на уме. Штурмовать, в смысле. Оружия купил, дронов. Слышал, ищешь людей…

– Бейка разболтала?

– Сам догадался. Потому не вздумай. Продажу тебе оружия мне простят. За информацию спросят, но выкручусь. А у тебя исходов не будет: объявят преступником номер один в стране. Он вернул тебе, что взял. Чего же хочешь еще?

– Ты что же? На его стороне? Защищаешь?

Орк с такой нападки обиженно насупился.

– Ну, брат, если так смотришь на мои советы…

– Стой. Я не собираюсь идти на него штурмом.

– Тогда для чего все это?

– Сам понимаешь, не скажу. Это же информация, а ты нейтрален. Даже когда уважаешь.

Орк хрипло засмеялся, шутливо погрозил пальцем – попал в самую точку! Я же продолжил:

– Хочу знать о том, как завести его в этот тупик. Что надо делать? Убивать его людей? Нападать на его предприятия?

– Вот ты, значит, о чем? Напугать его решил? – Иван задумчиво потеребил бородатый подбородок. Выдохнул, развел руками – была не была!

– То, о чем спрашиваешь, провернуть сложно. Он не боится физических повреждений.

– То есть?

– Затей ты с ним драку, он тебя отделает. Это не шутка, брат. Даже учитывая все слухи, что ты провернул со Скарлуччи. Он появляется на людях без охраны. Находились смельчаки: крыша, винтовка, выстрел…

Ириска разыскала газетные вырезки: в пору присвистнуть, семь разных эпизодов. Популярная же он личность…

– Смельчаков сгноили в тюрьмах, а он до сих пор жив.

Я закусил губу: выходит, Вербицкому было чем обменяться с Скарлуччи помимо информации и образцов.

– Помимо того, он сильный маг. Магический дар как пропуск в высший свет: чародеев мало, а потому их если и не выводят в отдельную касту, то берегут.

Вспомнил Хромию – может, потому ее и не расстреляли?

– Я ж тебя, блин, потому и огораживаю, брат! С этой колокольни на него не плюй, даже не думай.

– А с какой плевать? – слабо улыбнулся ему в ответ. Орк замялся, прежде чем заговорил вновь.

– Он страшно боится лишиться того, чего достиг. Влияния, власти. Потому делает многое в рамках закона. Когда надо выйти за них, нанимает людей. Его денежный ресурс неограничен, а про административный даже не стоит упоминать. В конце концов, у каждого из нас есть своя «Инна».

– Даже у тебя?

– Прости, брат, эта информация не продается.

Я кивнул, попросил его продолжить.

– Хочешь заставить его сидеть дома? Подпали паутину, снизь уровень его влияния в занятых им сферах. Честной конкуренции во многих областях он не выдержит. Здесь другая беда, брат: никто не отважился составить ему ее не из добрых побуждений и взаимоуважения. А, как я уже говорил, административный и денежный ресурс.

А ведь и в самом деле. Меня пихнули на сборочный пункт впереди всех документов. Хотели выслужиться перед стариком, вот и расстарались.

– Сделай так, чтобы его появление на людях приносило несчастье. Рукопожатие с ним как черная метка, конец бизнесу, убытки и никаких доходов – тогда он начнет избегать встреч. Испугается, ибо начнет не приобретать, только терять. Теперь понимаешь?

Кивнул. Значит, вот что Бейка имела в виду под политическим решением? Макмамбетов будто мысли читал.

– Бейка жаждет того же, что и ты. Но я говорил ей – представляет все слишком в мягких тонах. Она хитра, но он тоже не идиот. И начнет ставить ей палки в колеса еще до того, как она начнет представлять угрозу. В итоге политически он ее раздавит.

– Значит, никаких шансов? – начал осознавать, что мы впустую потратили кучу времени.

– Ну, я такого не говорил, брат. Способы есть, но предупреждаю: ты от меня ничего не слышал.

– Ты даже не открывал рта, – подыграл ему, подмигнул. Орк выдохнул, развернулся, будто собираясь с мыслями. Поверженно поднял ладони.

– Тогда слушай. Тебе нужна информация о всех его грязных делишках. У меня можешь не спрашивать: такого товара не держу даже я – голова дороже. Но у него повсюду свои люди, с них и стоит спрашивать. Найти мелкую сошку, через нее выйти на кого покрупнее.

– Неужели за все это время никто не пытался? – воспротивился я.

– А зачем? Он народный герой, дипломат: решает проблемы, договаривается, спонсирует кучу благотворительных фондов. У него волна денег, и он, как серфер, лавирует по ней. Все остальные лишь смотрят, раскрыв рты, и жаждут, что их с этой волны хоть чуточку, но обольет.

– А Император? Слышал, у них с ним не лучшие отношения. Причем от тебя же.

– Эк как ты высоко закинул, брат! У Императора и спецслужб Вербицкий как пробка в одном месте, тут ты прав. Но это еще не значит, что он не бывает им полезен. Убрать его вот так запросто и без скандалов невозможно. Ну и он ведь будет сопротивляться: Императору есть чего бояться. Представь, что у старика может хватит ресурса сместить самого Императора, занять его место? И он к этому стремится – вмешиваться в его дела со стороны спецслужб будет прекрасной возможностью помочь свержению Императора.

Действительно, какая-то паутина… Куда ни ткни, все со всеми повязаны. Хорошие, плохие – в единой упряжке…

– Ты же говорил, что способы есть.

– Ну так о них и вещаю, брат! Научись терпимости! Или терпеливости? – Он хлопнул ладонью по спине, чуть не выбил из меня дух. – Как только у тебя будет достаточно информации, стоит найти возможность ее опубликовать. Сделать доступной, разоблачающей. Он использует купленные им же СМИ как оружие, тебе надо делать так же.

– Купить кучу газет, телеканалов, сайтов в сети? – звучало как что-то на богатом.

– Не строй такую морду, словно я тебе под нос ксину пихнул, брат! Ты сам спрашивал, я лишь отвечаю! В твоем случае можно иначе, ты ж народный герой! Тебя награждать будут, ну так и иди не политической дорогой, а стопами народного героя. Мол, вернулся, видел Царенат во всей его красе. Не все Вербицким куплено, Императору тоже принадлежат федеральные каналы: вот и давай на них интервью! Уважение заслужишь, и вот уже тогда можно будет делать шаги в правильном направлении.

– Значит, его Империя целиком и полностью построена на деньгах и лжи?

– Верно, брат. Лишишь его того и другого, и ему ничего не останется, как прятаться. Влияние начнет сходить на нет, и вот уже тогда можешь на сцену выходить ты. Подбирать не крошки с его стола, но кусать прежде, чем явятся другие хищники. Смекаешь, брат?

Смекал и еще как. Мысль мне нравилось, дело стояло за малым: раздобыть эту самую информацию…

– Тогда расходимся, брат. Бывай. Как будут еще вопросы, обращайся. Деньги только в следующий раз привози, хорошо?

На том и расстались.

Глава 6

В обратную сторону автобусов не было: никто не рассчитывал, что кто-то решится ехать в этот час с кладбища.

Ириска предлагала вызвать такси. Ноги, затекшие и ждущие действий, уговарвали плюнуть и пойти пешком. Подумал, что буду нелепо смотреться в драной куртке, и велел ИИ-ассистентке набрать номер. Машину обещали через семь минут.

Белая, окладистая, обтекаемая «Императрица» – неужели хоть в этом мире мы преуспели в автопроме? Выходило, что так.

Из сказанного Макмамбетовым сделал выводы. Совсем по его списку действовать не стану, но к сведению приму: были там и здравые идеи.

Водитель попался из понятливых и молчаливых: лишнего не спрашивал, в собеседники не набивался. За что я был бесконечно ему благодарен.

– Ты в своем уме? Я что тебе сказала? – Бейка была в бешенстве. Вспомнил, как сам звонил ей, а она не брала трубку. Пришел ее час беситься.

– Ты предлагала мне спрятаться. Залечь на дно и не поднимать головы.

– И потому назло бабушке ты решил отморозить уши? – Упрек что ножом по горлу. А ведь и правда: очень было на то похоже.

– Я просто не хотел дрожать от ужаса. Показать Вербицкому, что у него не получилось.

Бейка по ту сторону трубки устало выдохнула.

– Потапов, у тебя есть документы?

– Что?

– Паспорт, рядовой. Страшно мечтаю его увидеть: потому что там явно опечатке в графе возраста. Тебе сколько лет? Ты что, ребенок? Вербицкий твою выходку плюнет и разотрет, а на тебя сверху кучу навалит! Или того хуже – использует себе во благо!

Накаркала.

Машина резко сбавила ход. Заозирался по сторонам, пытаясь понять причину остановки. Двигатель забарахлил? Посреди полуночной дороги вышли ребята с обрезами?

Все хуже: полицейский автомобиль, включенные, но приглушенные сирены. Офицер настырно махал палкой, предлагая съехать на обочину. Таксист противиться не стал.

На душе заскребли кошки, почуял неладное.

– Что молчишь? Кошка за язык поймала?

– Перезвоню, – сухо отозвался, свернул звонок. Полицейский, едва меня увидев, заулыбался.

– Так вот же он!

Ищут пожарные, ищет милиция: прям как у Маршака. Напарник полицейского раззявы потянулся к кобуре: это не к добру.

– Выйдите из машины, руки за голову!

– Натворил что-то? – Водитель безучастно вскинул бровь. – Меня только в заложники не бери. Дочка позавчера родилась…

Кивнул: дался он мне. Не стал ждать, пока стражи порядка потеряют терпение, щелкнул замком дверцы.

– Выходите с поднятыми руками! Без резких движений.

Громко, словно хотел оглушить.

Я подчинился.

– Товарищ Потапов?

Кивнул – он самый. Мент сглотнул.

– Вы арестованы по подозрению в убийстве. Руки. – Он отстегнул наручники с пояса.

Да что ж за день-то такой? Но спорить не стал…

* * *

Меня привезли в участок. Хмыкнула глубоко зарывшаяся ирония: вернулся туда, откуда все началось. Только СанСаныча не было – его место занял молодой да исполнительный. И тоже в чине лейтенанта. Хмуро предложил мне чай и сигареты: я отказался.

– Это что? – спросил, когда явившийся врач выудил пластину. Приговаривал, собираясь прицепить мне к виску.

– Глушитель вашего нейрочипа. Так положено по закону.

Ириска подтвердила, потому нехотя, но согласился.

По мозгам ударило, словно установка свежего модуля. Лейтенант нахмурился: представил, каково мне сейчас.

– Вам знаком Залесский Михаил Сергеевич? – отправлять в камеру содержания не спешил, решил допросить.

Интересно, что будет дальше? Меня сунут во временную, а потом как снег на голову обрушится эльф-судебный распорядитель? А завтра сотрут прежние заслуги, отправят на сборочный пункт?

Хитрый сукин сын, этот Вербицкий…

– Знаком? – повторил вопрос, теряя терпение. Играть в плохого-хорошего копа он не собирался, остановился на золотой середине.

– Впервые о нем слышу.

– Вот как? А в архивах значится, что вы иногда проворачивали с ним грязные делишки. До того как…

– Покажите фотографию. Не всех знаю по именам.

Лейтенант кивнул, выудил из папки черно-белое фото.

Да это же тот самый паршивец, из-за которого было столько проблем! Даже сломанный нос на месте.

– Этого знаю. Если он указал меня в соучастниках, знайте: врет как дышит.

Лейтенант молча показал следующее фото. А вот это уже не шутка.

Мишка был мертв. Четыре пулевых отверстия. На стол лег мой «Буян» – так вот зачем они проверяли количество патронов в магазине!

– Где вы находились между семью и девятью вечера?

Как успешно подобрано время: как раз шел к автобусной остановке.

Ответил. Показал бы чек из проездного билета, но нейрочип не работал. Лейтенант справился сам.

– Откуда вы ехали в столь поздний час?

– С кладбища.

– Закапывали еще один труп? – Он улыбнулся уголками рта, но, не заметив реакции, извинился.

Скверная шутка.

– Ездил проведать друга семьи. Вы наверняка его знали.

– Знал? – Парень нахмурился, я кивнул.

– Александр Александрович. Тот, кто занимал этот кабинет до вас.

Повисла мрачная, напряженная тишина. Лейтенант шумно сел, стул под ним протестующе заскрипел.

– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

Задумался, упоминать ли Макмамбетова. Решил, что не стоит: с личностями его уровня просто так не встречаются. Покачал головой.

– Скверно, товарищ Потапов. Выходит, что у вас нет алиби.

– Зачем мне его убивать?

Он пожал плечами:

– Не знаю. У вас с ним недавно была стычка. Решили отомстить?

– Отметелил на улице вместе с его дружками? Обезвредил – в отличие от меня, они были с оружием. Ножи, цепь… дубина, – упоминать поглощенный пистолет не стал. Не кажется ли вам, что звучит бредово? Как и то, что, напав на меня с таким арсеналом, они столь быстро оказались на свободе? Настолько, что к вечеру мы с ним даже каким-то чудом встретились. Парадокс судьбы, не иначе!

Моя тирада заставила парнишку заскрипеть зубами. Он-то думал, что будет задавать вопросы. Вместо этого я лил поток сомнений на мельницу его решений.

Спрятав глаза он зарылся в бумагах, словно там были ответы.

– Да, в самом деле, подозрительно.

– Тогда все? Дело закрыто, могу идти? – сунул ему под нос наручники, предлагая даровать свободу.

Он не спешил. Выдохнул, покачал головой.

– Максим, я вас очень уважаю. Сынишка видел вас по телевизору, хочет быть похожим на вас.

Интересно, зачем он об этом рассказал? Я прищурился.

– Хотите показать ему, что все наоборот? Герой из меня как из говна пуля, лейтенант?

Он покачал головой, взялся за нее.

– На меня давят со всех сторон. Невесть откуда взявшиеся свидетели, показания… Мы ловим вас в такси, что будто бы едет с кладбища. Закрытого в столь поздний час.

– Ну и где был убит Залесский? – Я ухмыльнулся, откинувшись на спинку стула. – В городе? Что же я, по-вашему, метнулся кабанчиком оттуда до кладбища? Переместился?

Он почесал нос, шмыгнул.

– Вы ружемант. Не считайте, что предвзято отношусь, но ружеманты способны на всякое. У нас есть исторические сведения, что ружеманты прошлого, получив достаточное развитие своего класса, умудрялись ускользать на огромные расстояния…

Жутко не хватало Ириски: хотел спросить, правда ли? На помощь пришла память – вспомнил, как удирал от нас после своего провалившегося рейда Вит Скарлуччи. Догнал его в приступе божественной ярости.

Настиг, словно пуля.

Кивнул: утверждение принимается.

– И потом… – Он постучал пальцем по фотографии с пулевыми отверстиями, продолжил: – Пуль мы не нашли, гильз тоже. В источниках вы указываетесь как сильный ружемант, способный применять умения даже из-под наложенной печати.

Я нахмурился. Интересно, откуда у них такая информация? Впрочем, гадать не стоило: Вербицкий-старший расстарался.

Зато получил ответ на давно мучавший меня вопрос: исчезают ли пули из призванного оружия?

И он не радовал – если так, выходит, по Москве бродит еще один ружемант, как минимум способный призывать фамильные реликвии.

– На вашей куртке притом отметины борьбы, – указал на огромный разрыв и торчащий синтепон. – Поверьте, я хотел бы вас отпустить, будь у меня хоть малая зацепка, что вы правда были на кладбище…

Мне разом стало неуютно. Мысль, ударившая в голову, несла спасение: куртка же!

На одной из торчащей пик ограды остался лоскут. Немедля сообщил о том лейтенанту, но тот лишь покачал головой.

– Недостаточно, но проверим, – схватился за телефонную трубку, набрал номер. Отдал приказы подчиненным проверить. – Может, что-нибудь еще?

– На могиле Александра Александровича оставил флягу из-под коньяка.

– На голову не налазит. Зачем вы поехали на кладбище в столь поздний час? Почему не… завтрашним утром? Откуда такая тяга к тому, чтобы беспокоить сон мертвых. Вы, случаем, не некромант?

Он вздрогнул: последняя мысль, кажется, напугала его самого.

– Не имею чести быть им, – отрицательно покачал головой в ответ. – На меня столько всего свалилось разом, как только вернулся домой. Мою подопечную Инну забрали в дом Вербицких за невесть откуда взявшиеся долги. Друг моего отца, да и всей семьи две недели как кормит червей из-за несчастного случая. Я думал, возвращаюсь домой, а будто снова оказался на фронте. Не выдержал, хотел поговорить с тем, кто меня поймет. Даже если теперь он мертв. Зачем еще люди ходят на кладбище?

Лейтенант сверлил взглядом столешницу: для него звучало убедительно.

Помолчали.

– Александр Александрович был моим наставником, – признался офицер. Протянул мне руку, чтобы пожать. – Мы ведь так и не познакомились, а я даже не представился. Сергей Цкаревин, будем знакомы.

Ответил на рукопожатие. Долго всматривался в лейтенанта: не похож он на человека Вербицкого. Скорее, на того, кого старику удалось запугать, обмануть, заставить. Потому ему и неуютно допрашивать меня: отчаянно искал хоть одну причину не пихать меня во временную.

– Он вами… не знаю, как только оказались в армии, хвастался, что ли. Или гордился. Будто отец сыном.

Вспомнил его по-отечески теплое отношение ко мне. Стало нестерпимо жаль. Надо набрать еще раз его жене, взять под опеку. Заботились же они о Инне в мое отсутствие, пришла и моя очередь.

Лейтенант усмехнулся.

– Я вам, по правде, даже завидовал. Будто вы тот самый знаменитый сын маминой подруги, который всегда на три шага впереди тебя самого.

Не самое приятное сравнение – никогда не хотел таким быть. Просто жизнь заставила.

– Вы сказали, что на вас давят. Кто?

Сергей замялся, озираясь по сторонам, словно намекая, что здесь и у стен есть уши. Но ответил.

– Начальство. Видимо, им пришла на вас разнарядка. Отпусти я вас так, без причины – получу нагоняй. Чувствую, что и в обратном случае мне светит то же самое. Мне почти приказали засадить вас во временную. На день-другой, а если повезет – на неделю.

А вот это уже интересно. Что должно было случиться в ближайшую пару дней, чтобы я не мешался под ногами?

Оба вздрогнули, едва телефон разразился трезвоном. Атмосфера уютного, почти домашнего разговора разлетелась вдребезги.

Цкаревич снял трубку, молча кивнул, шепнул в ответ. Положил ее на рычаг, выдохнул. В его взгляде так и читалось: что же мне делать-то с тобой, Потапов? Казалось, еще мгновение – и скажет: надоел ты мне хуже горькой редьки! Пихну тебя сейчас во временную и…

Вместо того лейтенант по-доброму улыбнулся.

– Нашли, – облегченно выдохнул и тут же ответил на мой вопросительный взгляд. – Лоскут с куртки. Мне-то думалось, его ветром должно было уж снести, ан нет. Видимо, приглядывают за вами боги!

Кивнул: было бы неплохо. Не то чтобы верил в религиозную муть, но…

– И шкалик фляги. Как вы и сказали, с коньяком. Экспертиза показала: на ней ваше ДНК.

Нахмурился – когда это они успели? Мне думалось, так шустро лишь в кино бывает. А потом вспомнил: у самого же есть Ириска! Кто знает, какие там ИИ-ассистенты у стражей порядка и какие модули в них установлены?

– Тогда что же? Можно снять эту штуку? – пощелкал по виску, куда клещом вцепился установленный эскулапом диск.

Сергей на этот счет разом погрустнел.

– Боюсь, наш санитар уже отправился домой: если только завтра.

Вот оно, значит, как. Про то, что я могу быть освобожден из-под стражи, никто и не подумал. Осекся – сам-то с чего взял, что освобожден? Цкаревич подобного не говорил.

Не говорил, но сомнения развеял. Выдохнул, выудив из кармана миниатюрный ключ. Щелкнули отпираемые замки, затекшим от плена рукам вмиг стало легче.

На стол легли лист бумаги с ручкой.

– Подписка о невыезде: максимум, что могу. И можете отправляться домой.

Пробежался глазами по строкам: бытность наемника приучила читать подписываемые контракты. За границу все равно не собирался. Документ ограничивал мои передвижения Москвой до завершения уголовного дела.

Поставил автограф и оказался свободен…

* * *

Привычка заставляла звать Ириску. Привык, чувствовал себя без нее как без рук. Сколько же там, наверное, мне сообщений прислала Бейка? И ведь даже такси не вызвать без помощницы…

Шел пешком: поначалу думал заглянуть в квартиру, а потом спросил себя: что там делать? Да и командующая говорила избегать…

Стоило мне отойти, как за спиной ревом разразилась сирена. Кто-то из молодых да прытких увидел меня, решил задержать? Благо, Цкаревич выписал отпускной документ…

Полицейская машина сорвалась с места, будто за ней гнались все демоны ада. За ней следом рванула еще одна. Куда это они?

Пожарный грузовик я увидел буквально через минуту: мчался, рассекая ночную тишь, и все туда же.

Сходить посмотреть? Или не тратить времени?

Внутри проснулось гадкое мальчишество. Плюнув на ладони, метнулся наперерез. Пожарная притормозила на повороте: как я и думал, вниз по развязке, а там под мост.

На мосту я оказался в самый последний миг, прыгнул вниз, прямо на красный короб кабины. Рыцари пожаротушения, сидевшие внутри, не обратили внимания. Меня же чуть не снесло рывком – чудом удержался, уцепившись за торчащие поверх корпуса выступы.

Здравый смысл зло ругался: это что еще за фокусы? А если бы промахнулся? А если бы не удержался?

В этот раз обошелся без ответов.

Неладное заподозрил, признав недавний маршрут – ехали к высотке Бейки.

Так и было.

Ругнулся, спрыгнув вниз, едва «пожарка» остановилась.

Полыхал одиннадцатый этаж – вот же гадство! Двенадцатый, десятый и девятый тоже охватило огнем.

Толпа зевак отчаянно глядела в небеса. Полиция спешила отогнать непрошеных гостей, но им было на что посмотреть.

Вертолет завис в воздухе. Не признал его в ночной мгле, но боевые модули на подкрылках спутать с чем-то другим сложно.

Толпа завизжала, наконец разбегаясь пугливыми тараканами: воздух содрогнулся от грохота и звона стекла. Огненный шквал обрушился на стены из бетона и стекла.

Поискал глазами девчат – они бы ни за что не стали оставаться внутри, будь у них такая возможность.

– Что происходит? – метнулся к первому попавшемуся полицейскому. Тому было не до меня.

– Не видишь, что ли? Безумие какое-то! Боевой вертолет по офисам фигачит! Эй, парень, ты куда! А ну стой!

Я уже не видел, лишь слышал, как он шарит руками по поясу в поисках пистолета. Но соваться вслед за мной не спешил.

Я несся ко входу. Наткнулся на лежащие рядом тела. Только бы это были не девчонки. Выдохнул – тела мужские, на спинах символы рушинников. Значит, напали они? Решили вернуть себе Мицугу?

Во время пожаров лифту не доверяют: поверил старой мудрости и рванул к лестничным пролетам.

– Тебе это уже не понадобится, приятель. – Мертвый спецназовец перевесился через перила, поделился со мной винтовкой.

Коснулся его, получил предупреждение, что собираюсь использовать непривязанное оружие. Плевать на него хотел. Шальная мысль испробовать на нем мутаген была отброшена в сторону. Чувствовал, сейчас мне пригодится огневая мощь как никогда.

Шум стрельбы настиг меня у шестого этажа. Кто с кем и зачем – это мы сейчас выясним.

Жутко не хватало Ириски – разведку бы сделать…

Из коридора скользнул в широкий зал девятого этажа: лестничный пролет выше был объят огнем. Значит, надо пробовать еще оставшиеся два: по центру и справа.

Шестое чувство ударило по вискам, заставило рухнуть на пол, перекатиться за мягкость дивана.

Очередь ударила над головой. Штурмовая винтовка в руках противника зло, неразборчиво ругалась: вот уж не думал узреть здесь живое оружие.

Ругалась, но обозначала своего владельца, подсказывала, куда стрелять.

Грех было не воспользоваться – сдавил спусковой крюк. Стон, протяжная ругань стали ответом: попал!

Вставать в полный рост было рано: топот чужих ног не предвещал хорошего.

Дым настырно лез в глаза, рубаха липла к телу от нестерпимого жара. Бесполезно шумели системы пожаротушения, выше лопастями гремел вертолет.

– Выходи, сука!

– Там он! За диваном, бей!

Ждать не стал, схватил первое, что попалось под руку. Несуразный осколок пепельницы взметнулся снарядом ввысь – его пытались подстрелить очередью.

– Граната! Граната! – отчаянный, испуганный вопль.

Пары секунд, пока бойцы раскусят обман, мне хватило. Выскочил из укрытия. Винтовка в моих руках закашляла: быстро же она. Швырнул ставшее рухлядью оружие, бросился к тем, кого подстрелил. Один мертв, а второй едва дышал. Нашивки рушинников на плечах у обоих.

Будет о чем поговорить…

Глава 7

Для допроса ничего эффективней боли и страха на моей памяти еще не придумали. Не стал пренебрегать и я.

Рушинник визжал как резаный: интересно, как ему удавалось с пробитой грудью? Думал, он будет лишь лающе кашлять и захлебываться собственной кровью.

Это ничего, быстро исправим.

– Говори! – велел ему, высунув на полкорпуса из окна. Прямо над нами гремел вертолет, почти все заглушая.

А в полиции молодцы: пригнали еще два фургона с спецназом. Видел мечущиеся по соседним крышам силуэты: снайперы. Надеюсь, у них найдется ПЗРК против босса-вертолета?

Главное, чтобы не лупили по мне…

– Сколько вас тут?

– Не знаю!

– Задачи?

– Не знаю!

Продуктивно, ничего не скажешь. Рывком толкнул его вперед, чудом удержал за шкирку – рушинник безвольно заболтался в моей хватке.

– Стой! Не бросай! Мы тут… нам заплатили!

– Рушинники-наемники? Как интересно… – Звучало неправдоподобно. Бедолага плакал от ужаса и боли.

– Скажу, я скажу! Вербицкий!

Было бы неплохо, стой его слова хоть чего-то. На месте террористов тоже бы валил все на фигуру, что при любых раскладах выйдет сухой из воды.

– Девчонка! Исследования! Здесь!

А вот это уже походило на правду. Рушинник продолжал.

– Нас тут тридцать человек. Пятерых убили при нападении, еще трое ранены. Пять этажом выше бьются с спецназом!

Я кивнул: информацию проверю.

– Ты обещал не убивать меня!

– Не припоминаю такого. – Играть в милосердие не было настроения. Как и сохранять жизнь всякой погани.

Он заорал оду высоте, камнем устремившись вниз. Смотреть на его падение не стал, не было времени. Призвал пистолет Тартарина: хотел выудить из кобуры «Буян» и вспомнил, что Цкаревич велел оставить оружие в отделе. Оно ведь на боевом взводе и без пломб, и всяко может быть…

Убитый ранее террорист поделился пистолет-пулеметом. На ремне, удобно: можно палить с одной руки и от бедра…

Десятый этаж гремел зоной боевых действий. Локальные перестрелки спецназа с рушинниками: видел мечущиеся в дыму силуэты.

Здесь и без меня разберутся. Здравый смысл ругался: оставлять позади себя хорошо вооруженного противника – непростительная тактическая ошибка. Я все же считал, что и ребята из спецназа не лыком шиты.

Трупы встретили на одиннадцатом почти сразу же. Троица бойцов легла у самого входа.

Кто-то стенал у стены – я метнулся туда прежде, чем стрелять.

– Максимка, ты? – Раненная в живот Белка тяжело дышала. На полу россыпь из гильз: отважно держала оборону.

Скверно, если судить по цвету крови.

– Меня со спины полоснуло. Сначала взрыв, а потом…

Глянул на прореху рядом, тучу битого стекла на полу: сюда ударили ракетой.

– Молчи, – велел ей. Девчонке повезло меньше рушинника – говорила отрывисто, чуть дыша. Меня видела, но считала видением.

– Максимка… у нас ведь будут дети? А мой ИИ-ассистент говорит – уже не смогу. После ранения. Будут?

– Молчи, – вновь велел ей, расстегивая рубаху. Себе и ей.

Сегодня она без лифчика, кожа покрылась мурашками. Торчком стояли напряженные соски.

Треск ткани был почти не слышен: чуть приподнял рыжеволосую воительницу, перевязал.

– Наши где, не знаешь?

Вместо ответа слабо подняла руку, указала пальцем. Редкие выстрелы локальной перестрелки касались слуха.

Разрыв тяжко ударил по ушам, заставил пригнуться. Брызнуло осколками по спине.

Быстро адаптировался: взрыв не рядом, снаружи. Привстал, глянув в остатки окна – так оно и было.

Вертолет рушинников, получив снаряд под хвост, закружился, теряя высоту.

Его хорошо подловили – второй снаряд ухнул у самого винта, лопнули лопасти. Боевая машина падала в котлован готовящегося к постройке жилого комплекса.

Все лучше, чем на жилые дома…

– Побудь тут. Я приведу помощь. – Бросать ее вот так было плохо, но выбора не было. Чем быстрее найду Владу или хоть что-то похожее на аптечку, тем больше шансов у Белки выжить.

Она по-детски улыбалась и тянула ко мне руки. Перед глазами возник образ одной из Восьми – как же она похожа на…

Думать не стал. Злость застила глаза: и я дал ей выход сразу же, почти в следующей комнате.

– Мяу! – Кошка вопила, моля о помощи. Узнал в крике Инну, метнулся ей на спасение.

Трое рушинников зараз. Обходили плитку стола. Пожар нещадно грыз бумаги документации. То, во что Бейка вложила кредитные деньги, лежало в руинах. Реактивационные камеры разбиты.

Если Инна ранена…

Один из террористов обернулся: почти чувствовал, как вокруг меня кружит его ИИ-ассистент. Плохо подготовленные, не умеющие работать в связке ребята: дурак не скинул результаты разведки остальным.

Сглупил он, поплатятся все. Ствол «Тартарина» коснулся его виска: бедолага не успел обернуться. Товарищи разворачивались медленно, словно сонные мухи: срезал одного из них очередью.

Последний оказался до ужасного проворен – метнулся в сторону, перекатился за стол. Его это не спасло: через миг услышал отчаянный вопль. Смотреть, что приключилось с бедолагой, не хотелось, но я осмелился.

– Господин! – Благо вовремя узнал в чумазой, грязной фигуре Инну, не стал стрелять. Бросилась мне на шею, радостно замяукала. Огнем горели кошачьи глаза. – Это вы, господин! Как рада, как я рада!

– Инна, слезь. Не время и не место!

Она подчинилась.

Рушинник, спасшийся из-под моего огня, заливал полы кровью, хрипел. Недолго ему осталось – четыре рваных шрама у глотки. Инна боязливо глянула на свои кошачьи здоровенные ладони, тут же обратила их в человеческие.

– Инна, что тут случилось?

– Мяв, я не знаю, господин. Проснулась, а тут… Громыхает, горит, стреляет!

– Видела других девчонок?

Отрицательно покачала головой в ответ, я стиснул зубы. Да где же, черт побери, Бейка?

Не знал, что делать, если обнаружу ее мертвой.

– Пригнись! – прыгнул на Инну, обхватил.

Вместе рухнули на пол, покатились: в спину вонзилась сотня стеклянных осколков, плохо быть без рубахи. Шок притупил боль, шестое чувство приказало прижать кошкодевочку к себе.

Взрыв снес тощую, почти картонную перегородку стены. Жар огня пламенем полоснул, опалил волосы.

Тело рушинника шлепнулось рядом, что кусок мяса. В безжизненных глазах застыло нечто похожее на ужас.

– Мицугу? – узнал ее почти сразу же. Она щурила и без того узкие глаза.

– Макс? – вскинула штурмовую винтовку, стрелять не стала. Не обманулся: вокруг магазина вился бес ружемантской ярости.

На ногах оказался быстро, указал на бардак.

– Твоя работа? Или все вертолет?

– Ни то и ни другое. Гляди…

Один из боевиков стискивал плоскую трубу шланга. В воздухе стоял стойкий дух керосина: как этот чудак не сгорел при таком-то пожарище?

– И много их тут таких… с подобным?

– Не знаю! – В глазах девчонки одно сплошное отчаяние. Не так она представляла встречу с прежними мучителями. Если вообще представляла…

– Не знаешь, как это снять? – пощелкал по диску глушителя. Мицугу не понимала, чего от нее хочу, указала в сторону.

– Они зажали Бейку! Там!

– Влада тут? Там Белка ранена!

– Не знаю, я не видела! – отчаянно отозвалась она, тут же изменилась в лице. – Ранена? Где? Мы думали, ее убили!

– Сможешь вылечить?

Вместо ответа она сменила цвет кожи на бледный и будто вытянулось в росте. Не иначе переняла медицинские навыки Влады.

– Прямо по коридору, в предыдущем зале, у ресепшена. Найдешь?

– Постараюсь!

Умчалась не хуже летучей мыши. Выдохнул, глянул на Инну – ей со мной не по пути. Нечего ребенку там делать.

– Хозяин, пожалуйста! Я буду осторожна…

Кто бы сказал мне, почему разрешил?

* * *

Нас ждали. Слыша перестрелку, а может, получив сообщение от павших собратьев, приготовили ловушку.

Инна сразу же проявила лучшие стороны, остановила от неразумного шага. Схватила за руку, молчаливо кивнула под ноги.

Следовало успокоиться. Пылая яростью, действовал опрометчиво. Отвык воевать с людьми: беспилотники не ставили подлых растяжек. Рушинники не пренебрегали.

Обезвредил, прихватил гранату, дернул чеку, швырнув в пролом.

Ждавшие в засаде бойцы испуганно бросились прочь: прямо под огонь моего ПП. Потребовалось четыре очереди. На пятой, добивающей последнего бойца, оружие закончилось. Хрипло выдав осечку, развалилось в хлам прямо в руках.

– Господин, осторожней! Там! – Инну оставил далеко не зря: работала не хуже Ириски. Ружеклятье сплел по наитию, ударил перед собой. Закрылся пулеедом, прикрыл телом Ириску.

Тяжелый пулемет затарабанил по спине, сшиб с ног. Ружемантский щит кончился быстрее, чем хотелось. Поясница жгла нестерпимой болью: неужели ранили?

Пулемет многозначительно замолк. Рухнув наземь, я шустро развернулся: призванный револьвер опустошил боезапас в сторону врага.

По звуку рухнувшего, клацнувшего по полу телу понял, что бродяга готов.

Так и было: первые выстрелы угодили в броню, но последний разнес несчастному черепушку.

– Не смотри, – велел Инне, что не могла оторвать от покойника взгляд. Уводил разве что не силой.

– С ними маг! – вдруг выпалила она.

Час от часу не легче. И почему сразу не сказала? Справедливости ради, Мицугу тоже оставила это в тайне.

Если тут кто-то уровня Хромии, то без призыва ружейного аватара нам крышка.

Ругнул себя – надо было спросить у Мицугу, сколько на этаже персонала. Здесь ли Айка, Влада?

Оставалось лишь пробиваться к Бейке…

Навстречу вынырнул огненный феникс, расправил могучие крылья. Гордая птица зло сверкнула взглядом, едва заприметив меня: кажется, вот и закончился наш поход…

Жар-птиц успел заклокотать гневом, прежде чем вдруг схлопнулся. Огонь его жизни погас в мгновение, стоило вдребезги разлететься стеклу напротив.

Какого черта, подумалось мне, когда чародейское нечто оставило после себя лишь пламя. И тут же вспомнил снайперов. Наверняка не знаю, но уверен – их работа.

– Инна, к окнам ни ногой, поняла? Не стой в полный рост!

Она кивнула.

Снайперы точно не станут проверять, кто рушинник, а кто нет. С оружием? Значит, враг…

Так и было.

Рушинник, заглянувший на огонек, остался без головы мгновением спустя. Второй выстрел лишил его ноги.

Инна в ужасе закрыла глаза: говорил же, что война для нее неподходящее место!

– Спрячься, я дальше один.

Она схватила за руку, отчаянно затрясла головой. Как ребенок, ей-богу.

– Мяу, господин. Можно обойти вон там.

Я уже говорил, что она не хуже Ириски? В умении искать проходы ей не откажешь, как и в ловкости. Путь относительно безопасен.

Свет прожекторов мазнул по битым окнам. Сквозь громкоговоритель прозвучал призыв сдаваться и сложить оружие.

Обещали стрелять без разбора – как я и думал.

– Идем. Веди, – кивнул кошкодевочке. Пока досюда доберется спецназ, от Бейки останутся рожки да ножки. Прихлопну мага, а там можно и лапки поднять.

Вынырнули в коридор, перебегая меж мебелью – укрытие так себе. Снайперы трижды спускали курок, трижды я вздрагивал, боясь увидеть на месте Инны корчащийся в агонии труп.

Повезло: девчонка оказалась проворна. Задорно раскачивающийся хвостик служил обманкой, заставлял полицейских снайперов стрелять по нему.

В следующем зале стало ясно, куда девался отряд спецназа.

Чародей-рушинник оказался к ним беспощаден. В ноздри ударил тошнотворный дух паленой плоти, Инна прикрыла нос невесть откуда взявшимся платком.

– Не смотри, – мрачно и строго повторил я. Зрелище и в самом деле было не для слабонервных. Выпитый у могилы коньяк теперь просился наружу, но удержался.

Оставался вопрос – это он их магией так? Или постарались огнеметчики? Склонялся к первому.

– Шагай тише, ясно? – сказал, когда под ее подошвами заскрипело стекло. Сам же старался обходить каждый осколок. – Чуешь что-нибудь?

Глупый вопрос – в таком-то дыму можно было вынюхать разве что пожар. Даже Ипина бы не справилась. Инне было чем меня удивить.

– Там, – дрожащей рукой указала прямо в дым. Прищурился, глядя на нее – не сошла ли с ума? Но кивнул, понадеявшись на хваленую кошачью интуицию.

Нырнул в него, чуть не бросился обратно: в лицо ударило жаром. Шаг вперед – и стало легче дышать. Инка сиганула следом, врезалась в мою спину, чуть не сшибла с ног. В своем чутье была уверена на все сто. И не ошиблась.

– Иллюзия? – То, что казалось бушующим пламенем, не было таковым. Не обжигало, не дымило, но кто в здравом уме прыгнет в полыхающий костер?

Были ли в спецназе зверолюды? Решил, что поищу ответ на этот вопрос чуть позже.

Ощущение близкой опасности обожгло нутро, словно водка. Отпихнул Инну в сторону, шустро грохнулся об пол. ПП обиженно клацнул крышкой рукояти по линолеуму, но разразился огнем.

Очередь прошла поверх стоящих друг напротив друга кресел.

Тяжелое, разодетое в броню тело загрохотало при падении. Маг наложил заклятья иллюзий не только на проход, но и на людей!

Внутри похолодело: будто кто заведомо знал, что окажусь здесь. И что буду лишен возможности сканировать окружение.

– М-ме-е-е-еу! – В голосе Инны проскочили враждебные нотки. Вражеская стрельба отчаянно ударила в потолок: кошкодевочка увела руку стрелка размашистым ударом. Второй полоснул когтями по броне, но не пробил ее.

– Ах ты тля!

Рушинник подал голос. Нагрудная пластина оказалась испещрена рваными царапинами. Прикладом метил Инне в лицо, но та извернулась. Зашипела от боли – поганец зацепил ей плечо, сшиб наземь подножкой.

И умер – не буду же я смотреть, как кто-то обижает мою кошкодевочку! Безжалостный выстрел, заряженный яростью, швырнул тело поганца, как соломенную куклу.

Почти как в кино…

– Вставай. – Вмиг оказался рядом с ней, протянул руку, рывком поставил на ноги.

На девичьем оголенном плече – гигантская ссадина. Набухал синяк: уже мертвая сволота лупила от души. Захотелось вмазать по нему еще одной очередью – жаль, что уже мертв….

* * *

Чародей-рушинник широко раскрыл глаза от удивления: не ждал, что кто-то посмеет ему мешать.

Бейка силилась вырваться из магических захватов, но те паутиной облегали вновь.

– Сгоришь, – мрачно обещал он ей до моего появления. Зло пнул ногой в спину, на лице застыла жестокая ухмылка. Ему нравилось над ней измываться.

– Я сам, – шепнул Инне, чтобы не лезла, та лишь послушно кивнула в ответ. Спусковой крюк не вовремя решило заклинить. ПП через мгновение разразился последней в своей жизни очередью, прежде чем рассыпался в прах.

– Какого черта? – Маг обернулся на шум, я заскрипел зубами. Чародейский щит принял на себя свинцовый шквал, расплющенные пули градом покатились по земле.

Ждать не стал – выпрыгнул на мерзавца, не давая прийти в себя. Щит на нем или не щит, а вот сбить с ног его возможно. Чем и воспользовался.

Ткнул лбом ему в челюсть – что ударил о стену. Маг ухмыльнулся, неведомой силой смахнул меня прочь, будто игрушку. Инну, вынырнувшую из дыма, подхватил магическим захватом.

– Драная кошка! Я спалю ее на твоих глазах!