Читать онлайн Сила света бесплатно

Пролог

Двое мужчин стояли возле старого склепа, со всех сторон окруженного кустарниками и деревьями. Случайному путнику не так просто было заметить серые кирпичи среди листвы, но все же у усыпальницы имелась крепкая дверь с большим амбарным замком. Седовласый мужчина старше шестидесяти, худощавый, с мелкими шрамами от язв на лице, хмурясь, поглядывал на более молодого спутника. Круглолицый мужчина с коротко постриженными каштановыми волосами приставил ухо к тяжелой железной двери, пытаясь уловить хоть какой-то звук.

– Лучше отойди, а то может шандарахнуть, – хриплым, прокуренным голосом произнес старик.

– Тогда прошло все тихо, Игнатьич… – Второй мужчина не успел закончить, как от ударной волны дверь дернулась и он упал на пятую точку. – Вот, бля-я-я.

– Дурак, – сплюнул Игнатьич и, услышав глухой стук внутри склепа, пошел снимать замок. Прищурился на открывшийся темный проход, из которого несло холодом и застарелой гнилью. Запах был отвратный, и Игнатьич закрыл рукавом нос, а когда услышал шаркающие шаги, то бросился внутрь, помогая выйти дряхлой старухе, жмурившейся от вечернего солнца. На ней было длинное красное платье с глухо застегнутым воротником. Белоснежный когда-то передник весь в засохших темных пятнах крови, с правой стороны на поясе висел большой нож, которым пользуются хозяйки на кухне для резки мяса.

– Воды, – еле слышно прошептала старуха и тут же без сил присела на землю, спиной навалившись на серый кирпич. – Федь… пить.

– Сейчас, сейчас, моя хорошая. – Игнатьич быстро повесил замок на дверь склепа, повернул ключ и спрятал его в карман. Затем вытащил из синего пакета, который стоял здесь же рядом, пластиковую бутылку с водой и поднес ее к сухим губам старухи.

– Колька решил послушать, чем ты там, Аня, занималась, – криво усмехаясь, произнес Игнатьич, кивая в сторону второго спутника, который потирал ушибленный зад.

Напившись, старая женщина устало приоткрыла потухшие синие глаза. Белый платок сполз с головы, открывая широкий морщинистый лоб с бледными шрамами. Седые волосы растрепались.

– Закончились мои силы, Федя. Больше сдерживать ее не смогу. Пять дней! Впервые так долго. Пришло время наследницу вызывать, – вздохнула Анна и попыталась встать, но не смогла.

– Постой, баба Нюра. – Николай поднял щупленькое тело старухи на руки и направился прочь от склепа. – Скажи, долго… она там.

– Нет, Колечка. Я стараюсь все делать по-быстрому, чтобы девочки не мучились, – вздохнула старуха.

– Я слышал, как она кричала, – мрачно буркнул Николай, выходя к черному джипу, который стоял недалеко от кустарников, открыл заднюю дверцу машины, помогая Анне удобно устроиться на сиденье.

– Они кричат от ужаса, а не от боли, – ласково погладила старая женщина руку мужчины. – Я знаю, как тебе тяжело, но такова наша ноша, чтобы сохранить этот мир, мы должны кого-то принести в жертву.

– Тьму удержит только Свет, – изрек подошедший Игнатьич, и все одновременно взглянули в сторону склепа, который уже спрятался за ветками деревьев.

Глава 1

Пять лет спустя

      В такую глушь я забралась впервые. Сначала на самолете из Москвы долетела до Кемерово, потом на электричке добралась до поселка Белово. Переночевала в старой гостинице, а в шесть утра уже сидела в автобусе. Меня ждали еще одна пересадка в районном поселке и пять километров пешком до деревни двоюродной бабушки Ани.

Я ее не знала, только на старой фотографии видела рядом со своей бабулечкой, где они, молодые девчонки, счастливо улыбались и стояли в обнимку со своими женихами. Только баба Аня замуж так и не вышла. Уехала в сибирскую глушь и с родственниками общалась через письма, а потом по телефону.

– Ты очень похожа на нее, Настя. Такие же синие глаза и ямочки на щеках, волосы светлые, только у сестры была длинная коса, а у тебя до плеч пострижены, – улыбнулась бабушка и поднесла носовой платочек к вдруг ставшим мокрыми глазам. – Далеко она забралась, моя Анечка, мне уж не под силу с ней повидаться. А ты езжай, тем более она просит именно тебя приехать…

– Но… – Ехать совершенно никуда не хотелось. Тем более в отпуске я собиралась с подружкой Мариной в Таиланд отправиться.

– Уважь старушку, Настенька. Плоха Анечка стала, пусть хоть родную кровиночку перед смертью увидит.

Я спорить не стала, но и ехать никуда не собиралась, пока с бабулей не случился инфаркт. И тут на меня насели мама, папа и беременная младшая сестра.

– А мне нервничать никак нельзя, – хитро улыбалась Аленка, поглаживая выпуклый живот. Это точно, поэтому, смирившись, купила билеты на самолет, чтобы больше не передумать. Навестила бабушку в больнице, взяла с нее обещание, что встретимся мы после моего возвращения у нее дома, а не в больничной палате, и отправилась в гости.

Сейчас, когда за окном старенького автобуса мелькали живописные места, цветущие луга и темный лес вдалеке, я думала, может, не зря все-таки отправилась в такую глушь. Таиланд, конечно, отличное место, чтобы отвлечься, но мне ведь еще обдумать все надо.

Костя неожиданно появился на горизонте. Мы учились в одном институте, только на разных факультетах. Однажды на втором курсе сели в столовой за один столик и больше не расставались, пока Костя не женился перед окончанием института на моей подруге, а через шесть месяцев у них дочка родилась.

Я тогда долго приходила в себя, спасала работа, куда меня устроил папин знакомый. Занималась развитием франчайзинга и с головой ушла в поиск стабильных клиентов. Подружилась с Мариной, она занималась оптовыми клиентами, и постаралась навсегда выбросить из головы несчастную любовь.

Только через два года Костя объявился, худой и обросший щетиной, но все такой же родной.

– Прости дурака! Не могу я без тебя, Настя! Снишься ты мне, зовешь.

– Зову? – удивилась я, а у самой сердечко забилось сильнее. Неужели не забыл и все так же любит, как говорит.

– Зовешь, просишь вернуться, – подтвердил Костя, но Марина спустила меня с небес на землю.

– Неужели простишь?! Не верь ему. Знаю я таких! Алкашом стал, вот жена и выгнала!

А мне хотелось верить, и я почти простила, только Маринка предложила Таиланд, а бабуля – поездку к старшей сестре. Костя обещал к моему возвращению подать заявление на развод, забрать вещи из дома и переехать ко мне. Я даже ключи ему от своей квартиры отдала, чтобы он не передумал. «Глупая!» – обозвала бы меня Маринка. Поэтому никому ничего я не сказала.

Автобус остановился, и я вышла на проселочную дорогу. Кругом одни зеленые поля, ветер и коршун кружит в небе. Больше никого. Глухомань. В какую сторону идти? Тут заметила деревянный указатель, на котором было вырезано слово «Орловка». С надеждой, что никто указатель не трогал и показывал он верно, свернула на узкую тропинку, надела наушники и, включив песню Макса Барского «Неземная», зашагала по зеленой траве.

Через час я уже так бодренько не шла. Солнце палило нещадно, вода почти закончилась, а деревенька и не думала появляться. Правда, я вышла на широкую дорогу, по сторонам которой была посажена пшеница. Огляделась: никого, только кузнечики прыгали в траве, да рядом пчелы жужжали. Достала телефон. Так и знала: связи не было. Вздохнув, выключила музыку, чтобы сохранить зарядку.

Ладно, дорога есть, значит, обязательно куда-нибудь дойду. На часах только полвторого, до ночи доберусь. Так себя успокаивая, потопала дальше. Не прошло и пяти минут, как вдалеке показалась черная машина. Я даже в ступор впала от неожиданности. Мысли в голову полезли дурацкие. Одна в глуши, водитель – маньяк. Короче сиганула в сторону, подальше от дороги, присела на корточки и, затаившись, стала ждать, когда автомобиль мимо проедет.

Только машина остановилась как раз в том месте, где я только что стояла. Вот блин! Я замерла, скованная нехорошим предчувствием. Неужели влипла? Хлопнула дверца машины, и я вздрогнула, зажав рот рукой. Пригнула голову еще ниже, боясь пошевелиться, напряженно прислушивалась. Мне казалось, я слышала шаги. Тяжелые, медленные, они нещадно топтали пшеницу и приближались ко мне. Воображение рисовало безликого маньяка, который доставал нож, чтобы напасть на меня.

Сердце билось все быстрее, волна паники захлестнула мозг, и я сжала руки в кулаки, приготовившись сорваться с места, как вдруг раздался крик мужчины.

– Анастасия! Анастасия Рожкова! Меня ваша бабушка, Анна Тимофеевна, послала встретить!

Я чуть не взвизгнула и облегченно выдохнула, без сил уселась на землю, прикрывая глаза. Какая я все-таки дура!

– Анастасия! – низкий голос звучал ближе. – Вы что там делаете? – удивленно спросил мужчина, а я, прищурившись от солнца, разглядывала незнакомца.

Он стоял примерно в пяти шагах от меня. Невысокий, крепкое тело обтягивали белая футболка и светлые шорты до колен. Черные сланцы на босу ногу дополняли образ. Солнечные очки на круглом лице скрывали цвет глаз, но, походу, он веселился вовсю, потому что полные губы расплылись в усмешке. Незнакомец поднял руку, чтобы почесать голову с коротко подстриженными рыжеватыми волосами.

– Ничего, – буркнула я, вставая и отряхивая джинсовые шорты, поправила лямку голубого топа. – Устала, легла отдохнуть.

– А-а-а, понятно, – продолжал усмехаться мужчина, затем наконец-то решил представиться. – Николай, сосед бабы Нюры. Пообещал доставить любимую внучку в целости и сохранности.

– А далеко деревня? – поинтересовалась, садясь на переднее сиденье и пристегивая пояс безопасности. Внутри машины было прохладно, и я блаженно откинулась на спинку кресла. Пить только очень хотелось.

– Через пятнадцать минут будем на месте. – Николай снял очки и взглянул на меня зелеными глазами. – Устала? Ничего, сейчас приедешь и сразу в баньку, а там за стол, самогоночки моей попробуешь. Сам делаю, купил самогонный аппарат. Сейчас такие продаются – закачаешься.

Я вполуха слушала, лениво глядя вперед. Действительно, скоро показались первые домики. Мне бы до них топать и топать пешком. Деревня оказалась на удивление большой, правда, попадались неухоженные избы с покосившимися заборами, ну а так деревня как деревня. На улице ни души, даже собаки не гавкали, да это и понятно: в такую жару только на речке время проводить или в прохладной избе сидеть.

Еще издали я заметила расписной одноэтажный домик. Он больше походил на сказочный теремок. Зеленая крыша избы украшена пропильной резьбой, оконные ставни – деревянными кружевами. Темно-коричневый цвет стен прекрасно сочетался с белой росписью. Малахитовый забор ни в чем не уступал дому. Резное оформление верха придавало еще больше сказочности, как и деревянная сова на воротах.

– Приехали! – объявил Николай и неожиданно бибикнул. Я постаралась мило улыбнуться, открыла дверцу машины и вылезла на пыльную дорогу. Тут же загавкала собака, и на крыльцо вышла невысокая, худенькая старушка в голубой блузке и синей длинной юбке. На плечах лежал белый платок, седые волосы убраны в тугой пучок, густая челка на лбу.

– Фу! Фу, окаянный, – прикрикнула старушка на черную дворнягу, и та, заскулив, спряталась в будке. Затем баба Нюра взглянула на нас и, довольно улыбаясь, прижала руки к груди.

– Вот, Анна Тимофеевна, как и обещал. – Николай открыл калитку, пропуская меня вперед. – В целости и сохранности.

– Внученька! – Старушка широко расставила руки в стороны, ожидая, когда я подойду, чтобы крепко обнять. И вот это баба Нюра, которая так плоха, что надо было срочно выезжать и увидеться? Да она лучше моей бабушки выглядела, хоть и старше ее на пять лет. Вон сколько силы в руках и кожа моложавая, морщин почти нет, а глаза… глаза и правда как у меня – синие.

Немного растерянная и уставшая, я решила потом обо всем подумать и при удобном случае узнать у бабы Нюры, зачем она обманула младшую сестру и попросила моего приезда.

После баньки усталость как рукой сняло, а вдыхая аппетитные ароматы еще с веранды, поняла, как проголодалась. Дом у старушки был небольшой. Кухня и комната, разделенная русской печкой. Пристройка, где находились чулан, коридорчик и летняя спальня. Там я и расположилась. Комнатка маленькая, но уютная. Небольшое окно, возле него кровать, старенький шкафчик с одной дверью и зеркало напротив двери. Вот и все, что помещалось.

В доме за накрытым столом уже сидели Николай и незнакомый старик с колючим черным взглядом, от которого сразу стало не по себе. Худой, лицо со шрамами от язв, в тонких пальцах с желтыми от никотина ногтями полная рюмка.

– Это Федор Игнатьич, сосед мой, – представила баба Нюра незнакомца, – помогает мне картошку копать или по дому что сделать. С Колей ты сама познакомилась. Без него и баньки бы не было, и шашлыков.

– Эх, баба Нюра, перестаньте, – с улыбкой произнес Николай, но я видела, что похвала старушки ему приятна. Он поставил бутылку с самогонкой на стол, взял стопку, подмигнул мне и протянул руку, чтобы чокнуться. – За знакомство!

– За знакомство, – повторила я, но, в отличие от гостей, которые залпом осушили рюмки, выпила лишь половину. Не любила крепкие напитки, но отказывать не стала. Самогонка обожгла горло, и на глазах появились слезы. Сморщившись, жадно припала к холодному компоту из яблок.

– Хороша моя самогоночка, – посмеивался Николай, глядя на меня хитрющими глазами.

– Крепкая. – Только на бутылку с мутной жидкостью посмотрела, как меня передернуло. Бр-р. Мурашки побежали по коже.

– Кушай, Настенька, – подвинула мне тарелку баба Нюра, – вот тебе картошечка, мяско и зелень, огурчики с огорода. Все домашнее.

– Спасибо, – душевно поблагодарила старушку. Было заметно, как она старалась мне угодить, поэтому все вопросы потом, а сейчас обижать бабушку не хотелось.

Николай оказался хорошим собеседником, травил шутки, а потом они еще с бабой Нюрой матерщинные частушки петь начали. У меня чуть глаза на лоб не вылезли и уши в трубочку не свернулись, но самогонка сделала свое дело, и вскоре я им хлопала, даже «У-ух!» подпевала. Единственным, кто не присоединился к нашему веселью, был Федор Игнатьич. Он молча пил самогонку, ходил курить и сверлил меня жестким взглядом.

Когда часы показали девять вечера, баба Нюра очень резво выпроводила гостей, я помогла старушке убрать со стола, как вдруг вспомнила о родных.

– Как мне сообщить родителям, что я добралась и все хорошо?

– Позвони или у тебя денег нет на телефоне? – спросила баба Нюра, убирая со своей кровати покрывало и аккуратно вешая его на спинку стула.

– Деньги есть, но вот связи здесь нет, – улыбнулась я.

– Кто тебе сказал? Вон вышка стоит у Тамарки на огороде, ей МТС каждый месяц за аренду десять тысяч перечисляет. Иль ты думала, мы здесь совсем темные? – хмыкнула баба Нюра. – На вот чистую постель, держи. Иди, стели пока, а я Матрене наберу, скажу, что ты доехала.

– Если связь есть, я сама позвоню. Подождите.

Я бросилась в комнатку. Достала телефон из кармана джинсовых шорт, которые положила на кровать, когда переодевалась, но на смартфоне села батарейка. Пришлось искать сначала зарядку, потом розетку, которая нашлась возле зеркала. Наконец черный экран зажегся, и появилась надпись «Samsung».

– Настя, я Матрене позвонила… а ты что на полу сидишь? – удивилась баба Нюра.

– Зарядка села, – нажала на значок WhatsApp и стала ждать ответа. Через несколько секунд на экране появилась мама.

– Доченька! Ну наконец-то. Как добралась? Рассказывай.

– Баба Нюра, идите сюда, – поманила я старушку, и затем был долгий разговор с охами и ахами, мол, как хорошо, что есть теперь такие телефоны. Баба Нюра даже прослезилась.

– Вот бы Матрену еще увидеть.

– А мы как пойдем к бабушке в больницу, так оттуда обязательно позвоним, – пообещала мама, прежде чем отключиться.

– Хорошая дочка у Матрены, и ты вон в какую красавицу выросла. – Старушка ласково погладила мои волосы, дотронулась до щеки. – А на детской фотографии сидела щупленькая, одни глазища на лице было видать. Как я рада, что ты приехала, Настенька.

Баба Нюра вдруг обняла меня, и стало понятно, зачем она вызвала внучку. Соседи соседями, а родная кровь есть родная кровь. И решила я ни о чем не спрашивать, а наоборот, помочь старушке. Может, ей побелить что-то надо или покрасить. Огород же есть! Вот пойду завтра грядки полоть.

– Как же вы тут живете совсем одна? – не удержалась от вопроса.

– Так и живу, – баба Нюра вытерла слезы и шмыгнула, – я людям помогаю, а они мне.

Заметив мой удивленный взгляд, бабушка добавила:

– Завтра поговорим, внученька. Устала я, пора и спать укладываться, – поцеловала меня в щеку и вышла из комнаты. А мне спать совсем не хотелось. В Москве только шестой час, поэтому я позвонила Маринке. Она должна была уже сидеть в аэропорту.

– Привет! – Радостный голос подружки еще больше поднял настроение. На меня смотрела кареглазая брюнетка с алой помадой на губах. Это Маринкина фишка – алая помада. – Давай рассказывай! Как добралась? Как бабуля?

– Все хорошо, – не удержалась и широко зевнула, – баба Нюра еще нас с тобой переживет.

– Не поняла, – удивилась Марина, – а поподробнее.

– Встретил меня ее сосед на джипе…

– Ого! В такой глуши на джипах ездят? Ничего себе, – офигела подруга.

– Потом целый сервис – баня, шашлыки, самогонка. Хочешь матерщинные частушки? На! Хочешь танцы? Держи!

– А я-то думаю, что у тебя так глазки блестят, – засмеялась брюнетка. – Настя, ты же крепкое не пьешь.

– Теперь пью. – Хотя мне трех стопок хватило. Голова кружилась до сих пор, и завтра перед мамой будет стыдно. Я отсоединила телефон от зарядки и развалилась на кровати, чувствуя, что еще немного – и отключусь. – А у тебя скоро самолет?

– Настя, здесь такое дело. В общем… я раздумала в Таиланд лететь. Одной неохота, а больше никто не согласился.

– Ну и зря. Чем думаешь заниматься две недели?

– А можно я к тебе приеду? – как-то жалобно попросила Маринка. – Я ведь в деревне выросла и по настоящей баньке соскучилась.

– Приезжай, – махнула рукой. С Маринкой здесь еще веселее будет, она, в отличие от меня, крепкое пьет, а бабу Нюру завтра предупрежу. Внучке она не откажет.

Я снова зевнула и еле поднялась с кровати. Надо по-маленькому сходить и баиньки. За окном была темнота, а выключатель я в комнатке не нашла, поэтому настроила на телефоне фонарик и отправилась пописать. Баба Нюра сказала, что поставит в коридоре ведро, чтобы ночью не шастать через весь огород к уличному туалету.

Едва я сделала свои дела и повернулась к двери комнаты, как сзади что-то зашуршало. «Мышь!» – мелькнуло в голове. Этих грызунов я не боялась, главное, чтобы не крыса. У них такой мерзкий лысый хвост. «А еще крысы могут напасть на человека!» – вспомнила я и бросилась бежать. Буквально залетела в комнатку и приложила ухо к двери. Но не успела облегченно выдохнуть, как шуршание снова раздалось сзади. Только теперь сильнее, словно кто-то тер болоньевую ткань.

Я застыла от страха, боясь повернуться и увидеть страшное чудище или привидение, или черт знает кого. Какой же мерзкий звук! Он шел от окна, надвигаясь на меня. Зажмурившись, вжала голову в плечи, когда резкий и неприятный шум раздался над правым ухом еще быстрее, еще сильнее. Я испугалась, что просто оглохну, не выдержала, открыла глаза и повернулась. Крик ужаса застыл в горле: из глубины темного зеркала на меня, не мигая, смотрели два горящих глаза с вертикальными зрачками. Они вдруг стремительно стали приближаться ко мне, а я в панике не могла двинуться с места, сцепила кулаки и прикусила губу до крови…

Горячий свет обжег глаза, и я проснулась. Резко поднялась с постели, тяжело дыша. Утреннее солнце вовсю заливало комнатку через не зашторенное окно. Во рту ощутила привкус крови. Надо же, какой сон приснился, слишком реалистичный. Голова нещадно гудела, и ощущался неприятный вкус на языке, я поднялась, чтобы прикрыть шторой окно и увидела возле калитки бабу Нюру и какую-то женщину. Незнакомка протянула старушке трехлитровую банку молока и чуть ли не кланялась в пол. «Может, двоюродная бабка ведунья какая?» – мелькнула на мгновенье мысль, и я снова завалилась спать.

Глава 2

Два дня медленно протекли, как остатки меда из банки, и я на себе ощутила, что значит отдыхать. Спала до обеда, баба Нюра откармливала меня деревенской едой – домашней сметаной с блинами, варениками с творогом, пирожками с ливером. Затем я отправлялась на речку с Николаем, мы старались располагаться подальше от местных, чтобы спокойно позагорать и поговорить. Вот тогда и рассказал он, что случилось с ним и как баба Нюра ему помогла.

– Я из Красноярска, там у меня жена и двое сыновей. Магазинчик есть, торгую автомобильными запчастями. А сюда иногда летом приезжаю. Дом здесь купил, Игнатьич за ним присматривает.

– А почему без семьи сюда ездишь?

– В этом году так получилось. Галка решила в Турцию поехать, – вздохнул Николай, а я не стала сильно расспрашивать. Понятно, что жене надоела сибирская красота, захотелось экзотики. Меня интересовало другое, и я думала, как бы поаккуратней спросить, чтобы не обидеть, но Николай без вопросов сам все рассказал и показал.

– Смотри, видишь, сколько старых шрамов. – Он указал на ноги, покрытые рыжеватыми волосками, и я заметила многочисленные светлые полосы разных размеров, наискось пересекавших кожу. – Шишки стали на ногах расти. Сначала одна выросла, хирург ее вырезал. Через пару лет заметил еще две, снова вырезали. А потом после каждой операции их становилось все больше. Врачи разводили руками, мол, объяснить причину не можем. Вот тогда я узнал от одного покупателя, что в этой деревне живет бабка и лечит болезни людей заговорами, травами. Приехал, и баба Нюра помогла, десять лет уже ничего не появляется. Денег за помощь она не взяла, посоветовала хотя бы раз в пять лет к ней приезжать, потому что, говорит, болезнь заглушила, но без заговора она может снова появиться. Вот я и езжу… Игнатьича она тоже спасла.

– Он какой-то странный, так смотрит каждый раз на меня, и взгляд такой… злой. Я ему, наверное, не понравилась, – поделилась с Николаем своими мыслями.

– Не обращай внимания. Игнатьич на всех так смотрит. Он ведь сидевший, а тюрьма след свой оставляет на человеке.

– А за что он… сидел?

Страшно как-то стало. А вдруг за убийство? И перед глазами снова возникло худое лицо старика со злым взглядом. Он к бабе Нюре каждый день заходил, и они о чем-то долго беседовали. Я старалась избегать с ним встреч, а если не получалось, то здоровалась и на огород сматывалась. Полола грядки, успокаивалась, и смешными казались придуманные страхи до той поры, пока снова навстречу Игнатьич не попадался.

– Он мне сам рассказал, когда самогонки перебрал. Давно это случилось, ни тебя, ни меня еще на свете не было. Жила здесь одна бабка, приходилась она родственницей бабе Нюре. Баба Нюра приехала к этой старухе в гости, а Игнатьич в нее влюбился. Ухаживать начал, замуж позвал. Баба Нюра согласилась, а старуха-родственница, против оказалась. Грозилась бабу Нюру назад в город отправить или родителям позвонить, чтобы спасли девку от ужасной участи. У Игнатьича ведь образования всего три класса, в семье одни алкаши, дом маленький, хозяйство – одна корова и куры. Бабка засобиралась в районный центр, чтобы телеграмму послать родственникам, а Игнатьич ее в доме запер и поджег.

– Как поджег? – ошарашенно воскликнула я, прижимая руки к груди.

– Потом суд был, Игнатьича посадили, а баба Нюра здесь осталась. Новый дом твоей бабуле всей деревней строили, а чуть позже она лечить людей начала, – продолжал рассказывать Николай.

– Неужели она тоже Федора Игнатьича любила? Поэтому и домой не вернулась, а ждала его, – тихо произнесла я, – получается, простила.

– Может, и простила, ведь баба Нюра его от туберкулеза вылечила, хотя… когда он вернулся, они не поженились, – развел руками Николай, – Игнатьич жил в своей хибарке, но бабе Нюре всегда помогал. А я, как дом купил, позвал старика к себе жить. Он за моим домом присматривает, когда меня нет.

Телефон пиликнул, и я прочитала от Маринки сообщение. «Вылетела! Жди!»

– Коля, встретишь мою подругу? – с улыбкой попросила мужчину, показывая ему сообщение.