Читать онлайн Навеки мой бесплатно

Все книги автора: Кэролайн Линден

Цвет текста

Цвет фона

Шрифт

Caroline Linden

MY ONCE AND FUTURE DUKE

* * *

Посвящается Миранде Невил, подарившей мне не только название книги, но и нечто гораздо большее. Мне будет тебя не хватать, дорогой друг.

Пролог

1807 год

Вскоре после чая во всех уголках академии юных леди миссис Эптон послышался взволнованный шепот. Прибыла новая воспитанница. И наверняка из очень богатой и влиятельной семьи. Одной девочке удалось разглядеть ожидающий на подъездной аллее экипаж. На его черном лаковом боку красовался герб. Вскоре шепот стал громче и взволнованнее. Вероятно, экипаж привез в академию избалованную дочь герцога или даже иностранную принцессу.

Однако эти предположения оказались ошибочными. Двенадцатилетняя Софи Грэм была осиротевшей внучкой виконта Мейкписа, а вовсе никакой не принцессой или дочерью герцога. Ко всему прочему, она не хотела иметь ничего общего с дедом, и тот отвечал ей взаимностью. Через неделю после ее приезда в его мрачный особняк в Линкольншире виконт заявил, что девочка должна как можно скорее отправиться в школу. И вот теперь она молча стояла в кабинете миссис Эптон и слушала, как дед запугивает директрису, пытаясь заставить ее принять Софи в свое заведение.

– Проблема заключается в том, милорд, что обычно я не принимаю новых воспитанниц в середине учебного года, – объяснила миссис Эптон.

Эта высокая женщина в сшитом по последнему слову моды платье приглушенного цвета и лишенном украшений совершенно не боялась виконта. И Софи сразу прониклась к ней уважением.

– Вы должны. Ее родители умерли от какой-то кишечной инфекции. – Виконт гневно посмотрел на внучку, а она ответила ему безразличным взглядом. – Они ей ничего не оставили, вверив девчонку моим заботам. Софи необходимо женское влияние и обучение какой-нибудь подходящей профессии.

– Сэр, мы – академия юных леди, – объяснила миссис Эптон, сделав ударение на последнем слове. – Мы не обучаем наших воспитанниц ремеслу. Им преподают изобразительное искусство и основы поведения в обществе…

Лорд Мейкпис раздраженно отмахнулся:

– Мне нет дела до того, чему вы будете ее обучать! Она необузданное существо, брошенное на произвол судьбы безответственными, ни на что не годившимися родителями. И мне эта сорвиголова совершенно не нужна.

Директриса бросила взгляд на Софи, по-прежнему молчавшую. Она не сорвиголова, и родители ее не бросали. Девочка очень хотела, чтобы миссис Эптон приняла ее в академию, поэтому не спорила и не отрицала отвратительную ложь, выдаваемую дедом за правду.

– Милорд, наши воспитанницы происходят из самых высокородных семей Британии. Репутация заведения основана на моей личной убежденности в том, что каждая из проживающих здесь девушек отличается прекрасным характером и безупречным поведением. Мы лишь вставляем бриллианты в оправу, готовя своих воспитанниц к их будущему положению в обществе.

Виконт разразился грубым смехом:

– Понимаю, к чему вы клоните! Мой сын сбежал с оперной певичкой! Француженкой! Это вы желаете знать? Благородная кровь никогда не смешивается с кровью простолюдинов. Девчонка неуправляема, и с этим ничего нельзя поделать. Но она носит мое имя, и данное обстоятельство, мадам, отвечает установленным вами высоким стандартам. – Презрительно поджав губы, виконт оглядел кабинет директрисы. – Мне рекомендовали ваше заведение, и я желаю покончить с этой проблемой как можно скорее. Назовите цену.

В процессе беседы лицо директрисы приобрело непроницаемое выражение, но теперь она взглянула на Софи оценивающе. Нечто – то ли выражение лица Софи, то ли последние слова виконта – развеяло сомнения миссис Эптон. Решающим фактором наверняка стали деньги. Однако Софи не осуждала миссис Эптон. Она лишь надеялась, что директриса потребует непомерную цену. За последние три недели Софи поняла, что дед готов на все, лишь бы отделаться от досадной обузы, и ненавидела его так сильно, что ее радовала перспектива значительно облегчить его карманы.

– Тридцать процентов, милорд, – произнесла директриса. – Тридцать процентов сверх обычной платы за обучение, и, полагаю, мы сумеем найти место для вашей внучки.

– По рукам. – Виконт оперся на трость и тяжело поднялся со стула.

– Не желаете осмотреть академию?

– Нет.

Лорд Мейкпис направился к экипажу. Саквояж Софи уже стоял на посыпанной гравием подъездной аллее. Виконт порывисто натянул перчатки, и его густые седые брови сошлись на переносице над безжалостно поблескивающими глазами.

– Я буду вносить плату за обучение до твоего совершеннолетия, – проворчал он, посмотрев на Софи. – И ни днем дольше. В общем, постарайся научиться чему-нибудь нужному, поскольку я не собираюсь опекать тебя вечно.

– Я об этом и не просила. – Девочка вздернула подбородок и проговорила: – До свидания.

Виконт презрительно усмехнулся:

– Маленькая гордячка. У тебя нет никаких оснований для гордости. Если бы не мое имя, ты была бы никем, как и твоя мать.

Он сел в экипаж и приказал кучеру трогать. Экипаж тотчас покатил прочь, но лорд Мейкпис даже не обернулся.

– Позвольте показать вам вашу спальню, мисс Грэм, – прервала неловкое молчание миссис Эптон. В ее голосе звучала жалость. Софи улавливала подобные нотки и прежде, но на сей раз к ним примешивалось сочувствие. – Уверена, ваш дедушка смягчится, когда увидит, сколь прилежны вы в учебе.

– Вряд ли. Я не стану делать ничего, чтобы угодить ему, и рада, что он уехал. – Софи посмотрела вслед скрывшемуся за высокими воротами экипажу, желая убедиться, что дед действительно ее оставил. – Я бы не возражала, если бы по дороге его застрелили грабители. Спасибо, что приняли меня, мэм. Обещаю стать прилежной ученицей. – Она присела в безупречном реверансе, достойном самой утонченной балерины из Москвы, которая, собственно, и обучала ее танцам.

Миссис Эптон проводила девочку внутрь и послала одну учительницу за мисс Элизой Кросс и леди Джорджианой Лукас.

– В этом семестре вы поселитесь вместе с ними, – пояснила она. – Это добрые и благовоспитанные молодые леди.

– Они мои ровесницы, мэм? – Данный вопрос волновал Софи. Ведь раньше у нее не было возможности обзавестись подругами.

– Обе учатся во втором классе, в то время как ваши ровесницы – в четвертом. Но поскольку я еще не успела определить уровень вашего образования, лучше начать со второго класса. – Директриса с сомнением посмотрела на нее. – Полагаю, вас чему-нибудь обучали, мисс Софи?

– Да, мэм. – Было обидно оказаться в младшем классе, однако Софи не стала рассказывать миссис Эптон о том, что бегло говорит по-французски и неплохо по-итальянски, любит математику и географию, обучалась танцам и с четырех лет играла на фортепьяно. Она намеревалась стать лучше всех в этой академии, так что не помешает приберечь на будущее несколько приятных сюрпризов.

Первой пришла леди Джорджиана – такая же высокая, как Софи, только чуть более худощавая и светловолосая. Мисс Кросс спешила за ней следом, запыхавшаяся и взволнованная. Низенькая и пухлая, она обладала заурядной внешностью в отличие от красавицы Джорджианы. Софи улыбнулась своим новым соседкам.

– Рада с вами познакомиться, – обратилась она к девочкам. – Надеюсь, мы станем хорошими подругами.

Мисс Кросс нервно улыбнулась, а леди Джорджиана смерила Софи оценивающим взглядом, словно хотела сказать: «Посмотрим». Но Софи не обиделась. На месте девочек она тоже вела бы себя настороженно. Однако Софи унаследовала обаяние отца и напористость матери, поэтому твердо вознамерилась обрести подруг.

Ей это было необходимо. Она ни при каких обстоятельствах не собиралась возвращаться в Мейкпис-Мэнор, где всем заправлял ее угрюмый и неприветливый дед. Детство Софи провела в европейских столицах вместе с матерью. Смерть родителей положила конец этой счастливой, хотя и неустроенной жизни, отдав Софи на милость деда, который почему-то считал ее повинной во всех многочисленных грехах родителей. Вскоре Софи догадалась, что самым страшным грехом отца оказалась его смерть. Ведь в завещании говорилось, что отныне опекуном Софи становится ее дед. Если бы существовал способ изменить завещание и отделаться от нее окончательно, лорд Мейкпис не преминул бы этим воспользоваться. Софи в этом не сомневалась. Поэтому она обрадовалась его решению отправить ее в академию.

Жизнь в академии была не такой увлекательной, как в Европе, однако это заведение дало Софи то, чего она не сумела обрести за свои двенадцать лет. Настоящий дом. Путь до академии миссис Эптон показался Софи невероятно долгим. Мейкпис проинформировал внучку о том, что каникулы она будет проводить там, если ее не пригласит в гости кто-либо из воспитанниц. Софи могла вытерпеть пребывание в академии, но ей очень хотелось обрести подруг.

В этом отношении знакомство с Элизой и леди Джорджианой представлялось многообещающим. Робкая милая Элиза была из тех, кто никогда не предаст и поддержит в трудную минуту. Софи восхищалась этими качествами. Леди Джорджиана казалась противоположностью Элизы – энергичная и жизнерадостная. Все вокруг смотрели на нее с обожанием и старались ей подражать. Вскоре Софи узнала, что Элиза – единственная дочь весьма состоятельного, но не имеющего связей джентльмена, в то время как Джорджиана являлась представительницей одного из благороднейших семейств Англии, будучи младшей сестрой графа Уэйкфилда.

После обеда все девочки удалились в свои комнаты, чтобы заняться уроками. Софи читала учебник французского языка – языка ее матери, – испытывая облегчение от того, что по этому предмету она точно не станет отстающей, когда ее внимание привлек шепот соседок.

– Попробуй еще раз, – настаивала Джорджиана. – У тебя получится.

– Я пытаюсь, – вздохнула Элиза. – Просто не могу…

– Арифметика? – спросила Софи, заглянув в лежавшую перед девочками книгу.

– Это так трудно, – прошептала Элиза, и на ее лице отразился стыд.

Софи улыбнулась:

– Я могу помочь.

Порывшись в своем саквояже, она достала колоду карт. Леди Джорджиана вскинула брови:

– Азартные игры?

Софи усмехнулась:

– Игра не считается азартной, если она не на деньги. Карты – отличный способ попрактиковаться в сложении, вычитании и других математических действиях. – Она раздала карты. – Это игра, в которой нужно подсчитывать очки. Считать надо быстро, чтобы решить, хочешь ли ты доложить еще одну карту.

– Леди не должны играть в карты. – Присев на краешек кровати, Джорджиана, точно завороженная, смотрела на карты.

– Неужели? – удивилась Софи. – А в Париже все дамы играют. И в Лондоне тоже. Отец говорил, что более страстными игроками, чем английские леди, можно считать лишь английских джентльменов.

Леди Джорджиана покачала головой, а потом рассмеялась:

– Нет!

– Да.

Софи умолчала о том, что ее отец играл и с теми и с другими. Когда мать начала терять голос из-за болезни горла, они покинули Европу и вернулись в Англию, где отец Софи, пользуясь своим обаянием и именем, стал проводить время за игрой в карты, чтобы прокормить семью. Софи помогала отцу практиковаться. Игравший легко и беззаботно, он на самом деле просчитывал каждый свой ход.

Элиза придвинулась ближе.

– Это действительно поможет с вычислениями? Это так… трудно мне дается.

– Разумеется! – Софи разложила в ряд карты одного игрока. – Какова общая стоимость этих карт?

– Шесть, – ответила Элиза, глядя на четверку червей и двойку треф.

– А теперь? – Она положила рядом семерку червей.

– Тринадцать.

– Прекрасно! А теперь? – Рядом с остальными картами легла бубновая восьмерка.

– Двадцать… один.

– Очень хорошо!

– Это гораздо веселее, чем просто складывать написанные в тетради цифры, – заявила леди Джорджиана. – Кто тебя этому научил?

– Отец. – Софи заметила, как переглянулись девочки. – Мои родители умерли, – добавила она. – Дед не захотел взять меня к себе и привез сюда.

– Это ужасно, – вздохнула Элиза.

Софи вымученно улыбнулась. Смерть родителей действительно была ужасна, чего нельзя сказать о жизни в заведении миссис Эптон.

– Лучше буду жить здесь, чем с дедом. А вы предпочли бы вернуться домой?

– Ну… – Вопрос застал Элизу врасплох. – Моя мама умерла, когда я была совсем маленькой. Отец отправил меня сюда, чтобы я научилась быть леди. Я очень по нему скучаю, однако…

– Мой брат тоже хотел от меня отделаться, – подхватила леди Джорджиана. – Поэтому, как и ты, я предпочитаю жить здесь. Он весьма странный, мой брат. Я только рада, что он устроил меня в академию.

Софи улыбнулась:

– Академия ненужных девиц миссис Эптон.

Джорджиана разразилась смехом.

– Это же ужасно… – начала Элиза, но потом не удержалась и тоже расхохоталась.

Софи снова раздала карты, и девочки поупражнялись в сложении в веселой и дружеской обстановке. Вскоре Софи принялась учить новых подруг правилам игры и тому, как подсчитать разницу между набранными игроками очками. Уверенность Элизы росла с каждой минутой, и она уже подкидывала карты почти так же быстро, как Джорджиана.

– Что будешь делать со своими картами? – спросила Софи.

Элиза посмотрела на трефовую десятку и пятерку червей.

– Возьму еще одну, потому что почти половина карт имеет достоинство в шесть и менее очков?..

– Совершенно верно! У тебя прекрасно получается! – воскликнула Софи, когда дверь в комнату внезапно распахнулась.

– Юные леди, – ошеломленно произнесла миссис Эптон. – Что это такое?

Элиза побледнела, Джорджиана поморщилась и тяжело вздохнула. Все трое встали с кровати. Миссис Эптон пересекла комнату и откинула край одеяла, которым Софи машинально прикрыла карты.

– Азартные игры? Подобное поведение в высшей степени непристойно.

– Не азартные, – возразила Софи. – Ведь ни у кого из нас нет денег.

– Разница слишком незначительна, мисс Грэм, так что я не приму оправданий. Азартные игры не просто аморальны. Играя в них, люди рискуют не только своей репутацией, но и состоянием. Ни один уважаемый джентльмен не захочет обратить внимание на леди, увлекающуюся азартными играми. Ведь сразу станет понятно, что такая леди склонна к безнравственным поступкам, и оплачивать ее долги никто не пожелает.

– А если она будет выигрывать? – пробормотала Софи.

Миссис Эптон бросила на нее предостерегающий взгляд.

– Любого игрока, рассуждающего подобным образом, ждет фиаско. Соблазнительный звон выигранных денег заставляет людей рисковать все большими суммами до тех пор, пока они не становятся банкротами. Каковы шансы выигрывать каждый кон, мисс Грэм?

Софи не ответила. Она прекрасно помнила вечера, когда отец возвращался домой слишком поздно и в дурном расположении духа, потому что не выиграл достаточно.

– Азартные игры разрушили жизнь многим приличным джентльменам, – продолжила миссис Эптон. – Вы даже не представляете, насколько хуже выглядит ситуация в случае с женщинами. Запомните мои слова, юные леди. Азартные игры до добра не доводят. Избегайте их.

– Да, мэм, – со слезами прошептала Элиза.

– Да, мэм, – отозвалась Джорджиана.

Миссис Эптон вскинула брови.

– Мисс Грэм?

Софи хотела пожать плечами, но вовремя одумалась.

– Да, мэм.

Директриса внимательно посмотрела на девочек.

– Поскольку вы еще не знакомы с нашими правилами, мисс Грэм, я не стану вас наказывать. Но не оступитесь снова. – Она забрала карты и вышла из комнаты, погасив перед уходом лампу.

– Я придумаю другой способ поучиться сложению, – сказала Элиза, когда девочки забрались в свои кровати. – Папа расстроится, если миссис Эптон напишет ему, что я играла в карты. Он надеется, что я выйду замуж за джентльмена. А это означает, что я должна вести себя как леди. Ну почему для джентльменов так важно умение считать?

– Им это неважно, – заявила Джорджиана. – Не знаю ни одного джентльмена, которому нравилось бы считать. Они даже стараются не обсуждать цифры со своими секретарями, выполняющими бухгалтерскую работу вместо них.

– Несколько конов в карты никому не повредят. К тому же мы не играли на деньги, – произнесла Софи, мысленно поблагодарив Всевышнего за то, что миссис Эптон забрала старую колоду карт, а не ту, что принадлежала отцу. В противном случае Софи сражалась бы за нее точно дикий зверь, что непременно привело бы к исключению из академии и возращению в мрачное жилище лорда Мейкписа. Однако эта колода карт была едва ли не единственным напоминанием о родителях.

При мысли о родителях у Софи вновь защемило сердце. Еще четыре месяца назад они были живы и полны энергии. Средств к существованию порой не хватало, но их семья жила счастливо. А потом все закончилось. И виной тому чахотка. Софи просто повезло, что она не заразилась.

«Повезло»… Как же она ненавидела это слово!

Софи заставила себя глубоко вздохнуть. Все в жизни дело случая. Счастье человека зависело только от его собственных усилий, ведь судьба редко бывает добра и великодушна. Софи рано уяснила это, и теперь помнит, что на удачу рассчитывать нельзя.

– Миссис Эптон не стала бы обучать нас арифметике, если она не пригодится леди в будущем, – продолжила Элиза, не подозревая о душевных терзаниях Софи. – Нужно придумать способ научиться правильно складывать и вычитать. Хотя я надеюсь, что это мне не понадобится…

Джорджиана тихо засмеялась:

– А все потому, что твои шансы найти себе красивого и обаятельного мужа весьма велики, Элиза. Он будет обращаться с тобой как с настоящей герцогиней независимо от того, умеешь ты вести бухгалтерские книги или нет.

– Надеюсь, – кивнула Элиза. – Ведь у меня нет ни твоей красоты, ни ума Софи.

Натянув одеяло до подбородка, Софи слушала, как девочки обсуждают женихов и замужество. Слова Элизы, что она считает Софи умной, пробудили в ее душе тепло. Софи чувствовала себя такой одинокой, когда родители умерли, дед оказался жестоким чудовищем, а семья матери находилась в другой стране. Знала, что у нее есть дядя или два и, наверное, кузены, однако никто из них не пришел ей на помощь.

Да, у нее не было семьи как таковой, так что верные и настоящие друзья не помешают. Софи была твердо уверена, что Элиза и Джорджиана посланы ей самой судьбой, и вскоре они станут хорошими подругами.

Глава 1

Лондон, 1819 год

Клуб «Вега» располагался в весьма необычном месте Лондона. Примостившись в тупике недалеко от Сент-Джеймс-сквер, он находился на невидимой границе, отделявшей богатство и изысканность Мейфэра от грязи и нищеты трущоб Уайтчепела. Клуб не гнушался верно служить этим двум противоположным мирам. Поговаривали, будто членом клуба может стать кто угодно, будь то герцог или портовый грузчик, благородная леди или продажная девица с улицы. К тем, кому посчастливилось быть обладателем серебряного жетона члена клуба, предъявлялось всего два требования: выплачивать долги и держать язык за зубами.

Утверждали, что с членов клуба требовали дать клятву о неразглашении того, что происходит в его стенах. Однако подтвердить это не мог или не хотел никто. Если бы к членам клуба напрямую обратились с подобным вопросом, они ответили бы, что ничего не знают, прежде чем поспешно уйти. Но поскольку даже самые отъявленные любители сплетен потерпели фиаско в попытках выведать что-либо о клубе, окутывавшая его аура секретности стала поистине легендарной и породила множество домыслов и догадок.

Джек Линдевилл, герцог Вэр, знал о клубе «Вега» все. Клуб стал проклятием его жизни, хотя сам он там не бывал. А вот младший брат Филипп частенько захаживал в «Вегу» с многочисленными друзьями. Они приглашали и Джека, но тот всегда отказывался. Джек знал, почему эти юнцы жаждут видеть его за своим столом. И причиной тому были вовсе не его обаяние и ум. Молодые люди с фиксированным содержанием, пусть даже и весьма щедрым, всегда искали соперника посостоятельнее, а семейство Вэр, как неоднократно напоминал им Филипп, слыло одним из богатейших в Англии.

Таким образом Джек расценивал себя как мишень для друзей Филиппа с их вечно пустыми карманами. К несчастью для них, Джек был не настолько глуп, чтобы соглашаться. Ведь он знал, что стоит удаче отвернуться от человека хотя бы раз, и его жизнь может быть разрушена навсегда.

Джек презрительно скривил губы, наблюдая, как экипаж сворачивает с Сент-Мартинс-лейн на ведущую к клубу улицу. По словам Филиппа, причиной его последнего крупного проигрыша стало банальное невезение. А ведь для выигрыша была нужна карта достоинством выше трех. Филипп утверждал, будто все рассчитал верно, а игрок, раздававший карты, совершил ошибку, хотя молодой человек и не стал указывать ему на это, не желая лишиться дружбы. В результате ему пришлось подписать вексель на почти две тысячи фунтов, которых он не смог выплатить.

Филипп ужасно раскаивался и просил прощения за то, что вынужден обращаться к брату с подобной просьбой, клятвенно обещал, что этого больше не повторится, хотя проигрыши случались и раньше. Он рассказал о своем несчастье матери, а та ворвалась в кабинет старшего сына, кипя от негодования и требуя уладить дело, чтобы не подвергать Филиппа унижению и угрозе банкротства.

Сначала Джек ничего и слышать не хотел. Филипп устроил все это сам. И уж коль у него хватило мужества подписать вексель на столь внушительную сумму, то должно хватить ума решить проблему и защитить свою честь. Однако мать с ним не согласилась, стала умолять Джека помочь, а потом и вовсе расплакалась, обвиняя его в бесчувствии и безразличном отношении к своим обязанностям. После этого Джек сдался. Если герцогиня что-то вбивала себе в голову, то никакие доводы не помогали.

Экипаж остановился. Лакей открыл дверцу, и Джек спустился на землю. Он заплатит долг брата, однако не безвозмездно. Благодаря матери у Филиппа был независимый доход, но он получал и денежное содержание из доходов принадлежащей семье недвижимости, которое контролировал Джек. Семь лет Джек заботился о поместьях семьи, и будь он проклят, если позволит невезению брата за карточным столом свести все эти усилия на нет.

Поджав губы, Джек переступил порог клуба. Не успел он сделать и несколько шагов, как перед ним возник дородный мужчина в безупречном вечернем наряде.

– Добрый вечер, сэр! Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Мне нужно увидеть Дэшвуда, – ответил Джек и протянул дворецкому визитную карточку.

– Он вас ждет?

Джек холодно улыбнулся.

– Полагаю, он не удивится моему визиту.

Филипп, не смущаясь, торговал именем семьи Вэр. И если Дэшвуд был действительно настолько проницателен, как о нем говорили, то наверняка предвкушал визит Джека с того момента, как Филипп поставил свою подпись на треклятом векселе.

Дворецкий смерил гостя оценивающим взглядом:

– Пожалуй. Не изволите ли подождать в гостиной?

Господи, нет. Там он мог встретить знакомых, с которыми непременно завяжется беседа. Джек хотел быстрее покончить с этим делом, и по возможности без лишних свидетелей.

– Я подожду здесь, – ответил он тоном, свидетельствующим о том, что долго ждать не собирается.

Дворецкий отвесил поклон:

– Может, желаете сыграть пару конов, чтобы скоротать время?

Поверх плеча дворецкого Джек мог заглянуть в главный зал клуба. Вопреки ожиданиям, он выглядел не кричаще ярким и безвкусным, а изысканным и утонченным, и вполне мог бы сойти за обычный мужской клуб, если бы не… присутствие женщин. Однако это были не продажные девицы, жмущиеся к своим кавалерам, а настоящие леди. Джек удивленно вскинул брови, заметив игравшую в вист леди Ротервуд.

– Мы не против присутствия дам в клубе, – заметил дворецкий, проследив за взглядом Джека. – Для многих джентльменов это оборачивается полной неожиданностью, однако вскоре они понимают выгоду.

Джек поджал губы. Легкомысленные дамочки проигрывают состояния так же легко, как и беспутные молодые люди.

– Не сомневаюсь.

Интересно, проигрывал ли Филипп женщине? Это наверняка было драматично, хотя теперь не имело значения. Что проиграно, то уже не вернешь.

И все же в душе Джека проснулось любопытство. Женщины, играющие в карты наравне с мужчинами? Необычно. Дворецкий ушел, чтобы сообщить мистеру Дэшвуду о посетителе, а Джек приблизился к залу, желая рассмотреть клуб из-за стоявших в кадках пальм.

Среди играющих он узнал Энгуса Уитли и Фергюса Фрейзера – закадычных друзей Филиппа. Они делили стол с еще одним мужчиной и дамой в ярком, кроваво-красном платье, сидящей к Джеку спиной. Ее темные волосы, собранные на затылке в пучок, являли окружающим молочную кожу. Шею украшала тонкая черная ленточка, завязанная сзади изящным бантом. Кончик ленты соблазнительно змеился по спине, так и маня потянуть за него.

Взгляд Джека задержался на незнакомке. Что за женщина захотела стать членом этого клуба? Любая благовоспитанная дама пришла бы в ужас от одной лишь мысли об этом. Джек не брал в расчет леди Ротервуд, которая, будучи виконтессой, считалась в обществе дамой фривольной. Какие требования предъявлялись претендентам на членство в клубе? Были ли они одинаковыми для мужчин и женщин? Вероятно, не слишком строгими, коль Филиппу не составило труда стать членом клуба. А ведь брат Джека не мог представить никаких рекомендаций, кроме своего громкого имени, обаяния и отвратительного везения в картах.

Уитли издал громкий возглас и бросил карты на стол. Фрейзер рассмеялся, довольный выигрышем. Он уже потянулся к высившейся в середине стола стопке денег, когда женщина остановила его легким прикосновением пальцев к запястью. Джек не слышал, что она сказала Фрейзеру, но, судя по отразившемуся на его лице изумлению, ничего хорошего. Сидящий с ней по соседству мужчина положил карты на стол и рассмеялся, причем так громко, что присутствующие начали оборачиваться. Похоже, дама обыграла их всех. Однако вместо того, чтобы прийти в смятение при виде такого внимания к собственной персоне, она присоединилась к общему веселью. Дама что-то сказала Уитли, и тот рассмеялся, заразив своим настроением присутствующих. Джек не видел лица незнакомки, но понимал, что она довольна происходящим. Чуть склонив голову набок, дама стала сгребать со стола свой выигрыш, а Уитли снова принялся сдавать карты.

Неудивительно, что Филиппу нравилось это место. Знал ли он эту женщину в ярко-красном платье?

– Ваша светлость, – раздался голос за спиной Джека, и тот развернулся, прогоняя прочь непрошеные мысли. Вернулся дворецкий. – Мистер Дэшвуд примет вас.

Он провел гостя сквозь скрывавшуюся за пальмами дверь, а затем коротким коридором к следующей двери. Отрывисто постучав, дворецкий распахнул дверь и отвесил поклон, когда Джек проходил мимо него.

– Николас Дэшвуд к вашим услугам, ваша светлость. – Хозяин заведения почтительно поклонился. Лицо этого высокого поджарого человека, казалось, сплошь состояло из углов и резких линий. – Простите, что заставил вас ждать. Не предполагал, что вы можете нанести визит.

– Я пришел поговорить о долге своего брата.

Голос Джека звучал холодно, и уголки губ мистера Дэшвуда слегка дрогнули.

– Он предупредил меня об этом.

Джек с трудом подавил приступ гнева. Вот мерзавец. Филипп был настолько уверен, что брат выплатит его долг, что не замедлил сообщить об этом хозяину клуба. Впрочем, удивляться не следовало. Филипп никогда не испытывал угрызений совести, перекладывая ответственность за свои необдуманные поступки на других.

Мистер Дэшвуд обошел вокруг стола и взял в руки лежавший на нем листок бумаги.

– Две тысячи сто двадцать фунтов.

Джеку пришлось глубоко вдохнуть, чтобы сдержать очередной приступ ярости. Филипп и тут солгал, заявив, будто проиграл меньше двух тысяч.

– Могу я взглянуть?

Дэшвуд с еле заметной улыбкой протянул посетителю вексель. Наверное, он постоянно сталкивался с чем-то подобным. Джеку хватило минуты, чтобы узнать почерк брата, обещающего выплатить большую сумму денег сэру Лестеру Багуэллу.

– Вы всегда выступаете гарантом членов своего клуба? – поинтересовался он, возвращая вексель.

– Нет. – Дэшвуд облокотился о стол. – Члены клуба вольны обмениваться посланиями и деньгами напрямую. Порой они предпочитают, чтобы я делал это вместо них. При этом я не выступаю гарантом, а просто оказываю услугу, исполняю роль посредника. В нашем клубе не так уж много правил. Но самое важное из них гласит: «Всегда оплачивайте долги».

Судя по всему, сэр Лестер опасался, что Филипп не сумеет выплатить ему причитающуюся сумму денег. Именно поэтому он и заручился поддержкой Дэшвуда, который теперь и озвучил Джеку правило клуба.

Герцог подписал чек, мысленно снимая шкуру с непутевого брата, затем молча протянул чек Дэшвуду, и тот сразу отдал ему вексель Филиппа.

– Приятно иметь с вами дело, ваша светлость. – Дэшвуд направился к двери. – Надеюсь, вы вернетесь в «Вегу», если вам вдруг захочется сыграть в карты.

«Черта с два», – подумал Джек.

Дэшвуд проводил его до выхода, и Джек машинально бросил взгляд на зал, видневшийся за перистыми листьями пальм. Его раскаивавшийся брат дал торжественное обещание воздержаться от посещения игорных заведений на целый месяц, чтобы сократить расходы и научиться сдержанности. В общем, Филиппа здесь нет, а вот леди в красном… Внезапно Джек ощутил странное желание увидеть ее лицо. Просто для того, чтобы понять, что за женщина отважилась посетить этот клуб.

К своему ужасу, он заметил темную голову брата, стоявшего среди других посетителей, сгрудившихся у одного из столов. Ноги Джека буквально приросли к полу. Филипп вернулся и уже делает ставки, которых не может себе позволить, рассказывая при этом всем, что брат оплатит его долги сегодня, завтра и в будущем. Неожиданно Филипп вскинул руки и громко рассмеялся.

Джеку была известна эта манера. Филипп проигрывал. Его проигрыши сопровождались смехом, колкостями и витиеватыми жестами. И лишь позднее, размышляя о последствиях своей беспечности, он становился серьезным и начинал раскаиваться. Минуту назад уладив весьма серьезные проблемы своего брата, Джек чувствовал, что имеет полное право вытащить мерзавца из клуба за шкирку, пока тот не погряз в еще более крупных долгах, что, собственно, и собирался сделать. Гневу Джека не было предела. Филипп играл в кости, – в игру, при которой шансы победить были весьма призрачны. Развернувшись на каблуках, Джек прошел мимо Дэшвуда и направился в зал.

– Если уж мне суждено проиграть, – заявил Филипп, – утешением послужит то обстоятельство, что проиграл я самой красивой женщине Лондона.

Стоявшие вокруг мужчины рассмеялись.

«Идиот, – кипел от ярости Джек, – тебе не нужно проигрывать. Ты должен просто перестать играть». Дэшвуд исключил бы Филиппа из клуба, если бы Джек не выплатил его долг. Джек не стал бы беспокоиться, если бы всему Лондону стало известно, что Филипп не в состоянии платить по счетам. Он давно смирился, что его жизнь будет посвящена служению семье Вэр, но будь он проклят, если станет банкротом, оплачивая долги брата.

Джек подошел ближе и занял место напротив брата. Не заметив его присутствия, Филипп отвесил поклон и протянул кости женщине – той самой, что недавно играла в карты с его беспутными друзьями.

– Благодарю вас, сэр, – произнесла дама и улыбнулась. – Выигрывать у вас одно удовольствие. – Она повернулась к столу и поднесла кости к губам. – Пять, – сказала дама, прежде чем бросить кости на стол. При этом единственное слово прозвучало невероятно соблазнительно.

Присутствующие одобрительно зашумели, а Джек не сводил с женщины глаз.

Она не была красавицей, однако завораживала с первого взгляда. На изящном овальном лице поблескивали глаза оттенка хереса. С опоясывающей шею черной ленточки свисал серебряный медальон, а когда дама наклонилась над столом, чтобы бросить кости, Джек разглядел ее грудь, грозившую вывалиться из глубокого декольте. Выпрямившись, женщина игриво взглянула на Филиппа и сделала второй бросок. С трудом от нее отвернувшись, Джек посмотрел на брата, на лице которого отражалась явная заинтересованность.

Две мысли пронеслись в голове молодого герцога. Таинственная незнакомка показалась ему сиреной из древних мифов, решительной и вместе с тем коварной точно змея. Филипп был занят созерцанием ее груди и даже не замечал, что проигрывает весьма крупную сумму.

А еще Джек вдруг понял, что страстно желает эту женщину.

Глава 2

Клуб «Вега» стал для Софи Кэмпбелл вторым домом.

Порой она представляла, что раньше в этом здании жил джентльмен – граф или маркиз. Темные деревянные панели стен напоминали удобный вечерний костюм, а изящные хрустальные люстры и мягкие ковры лишь усиливали эффект. Другие игорные дома производили впечатление мрачных застенков, где солнечного света боялись как чумы. Клуб «Вега» был иным. Шторы задергивались лишь на ночь, а высоко расположенные окна пропускали внутрь свежий воздух теплыми летними вечерами. Курить разрешалось в специально отведенном для этого помещении, а убранство гостиной могло посоперничать с декором такой же комнаты в гостинице «Миварт». Все это делалось для того, чтобы дамы чувствовали себя легко и непринужденно.

Участие женщин в жизни клуба было его главным отличием от остальных заведений. Дамы не просто сопровождали своих спутников, но и могли стать полноправными членами клуба. Получить серебряный жетон было не так просто, но Софи сразу поняла, что клуб «Вега» как нельзя кстати подходит для осуществления ее намерений. Здесь собирались самые разные мужчины, и всем им нравилось проигрывать женщинам. Для Софи это было очень важно, поскольку именно так она зарабатывала на жизнь.

С того самого момента, как Софи переступила порог академии миссис Эптон, она знала, что, достигнув совершеннолетия, останется без какой-либо поддержки. В день ее восемнадцатилетия директриса пригласила Софи к себе в кабинет и мягко сообщила о том, что лорд Мейкпис больше не будет платить за обучение. Поскольку письмо виконта пришло в день ее рождения, Софи представляла, с каким нетерпением этот неприятный человек ждал такой возможности. Миссис Эптон предложила ей место учительницы математики, но Софи отказалась. В академии миссис Эптон ее шансы обрести лучшую жизнь были равны нулю, а в большом мире – кто знает? Она всегда была готова рискнуть.

Однако обосноваться на новом месте было не так-то просто. Не имея денег, Софи устроилась компаньонкой к овдовевшей виконтессе. Анна, леди Фокс, стала для нее настоящим открытием. Чуждая условностей, смелая, щедрая и остроумная, она подала Софи неплохую идею. «Каждой женщине нужен собственный доход», – часто повторяла она, заставляя Софи улыбаться и желать, чтобы это было так же легко, как на словах. И все же леди Фокс слов на ветер не бросала. Умирая, она оставила Софи три сотни фунтов. «Неплохое начало», – написала она в своем завещании. Софи понимала, как ей повезло, и не собиралась тратить деньги зря. Имея на руках три сотни фунтов и немного сбережений, она придумала себе умершего мужа, сменила имя и в возрасте двадцати одного года отправилась в Лондон, чтобы приступить к осуществлению своего грандиозного плана.

План был простым. Обретя независимость, Софи станет хозяйкой собственной судьбы. Если независимость – то есть деньги – и не была ключом к счастью, то являлась одним из основных его факторов. И Софи начала зарабатывать деньги тем, что умела лучше всего: азартными играми.

Порой она испытывала угрызения совести от того, что живет за счет проигрыша других. Софи хорошо помнила предостережения миссис Эптон относительно азартных игр. Ведь директриса была права, утверждая, что это очень опасное занятие. Несмотря на то что Софи разработала четкие правила, не позволяющие проигрывать слишком много, на кону зачастую стояла ее репутация.

Подруги за нее переживали. С того самого дня, как десять лет назад они впервые встретились в академии миссис Эптон, Софи, Элиза и Джорджиана были неразлучны. Они еженедельно обменивались письмами, когда Софи устроилась работать к леди Фокс, а ее подруги завершали обучение в академии. Теперь же они жили в Лондоне – Элиза в доме своего отца в Гринвиче, а Джорджиана со своей компаньонкой графиней Сидлоу, – девушки взяли за правило встречаться за чаем каждые две недели. Обычно чаепития эти проходили в маленьком уютном домике Софи на Альфред-стрит.

– Но ведь ты могла бы вложить деньги в какое-нибудь дело, – часто повторяла Элиза. – Это надежный способ сохранить их.

– Нет, – решительно возражала Софи. – Играть на бирже гораздо рискованнее, чем в карты.

– У папы неплохо получается, и он хотел бы дать тебе совет, – напоминала Элиза.

Только вот Софи в этих советах не нуждалась. Ведь в отличие от мистера Кросса она не могла позволить себе потерять тысячу фунтов на торгах.

Джорджиана предлагала иное решение проблем Софи:

– Нужно сделать так, чтобы один из посещающих «Вегу» джентльменов влюбился в тебя. Стерлинг говорит, что сэр Томас Мейфилд просто идеальный кандидат на роль твоего супруга.

Виконт Стерлинг был женихом Джорджианы и частенько высказывал свое авторитетное мнение обо всем на свете.

Слова подруги заставили Софи рассмеяться.

– Томас Мейфилд! Баронет? Ты, наверное, сошла с ума.

– Неужели? – Выразительные зеленые глаза Джорджианы округлились от негодования. Она развернулась к Элизе. – Ты тоже считаешь, что я сошла с ума, предлагая Софи окрутить высокого красивого джентльмена? Да одной его дьявольской улыбки достаточно, чтобы растопить сердце любой женщины.

Элиза рассмеялась, а Софи произнесла:

– Похоже, ты сама от него без ума. Может, нам следует предупредить лорда Стерлинга?

– Нет, ему нечего опасаться. Я влюблена в него с незапамятных времен, – возразила Джорджиана.

Виконт Стерлинг, земли которого соседствовали с поместьями графа Уэйкфилда, сделал Джорджиане предложение, едва только ей исполнилось восемнадцать лет, и она с радостью приняла его. Только вот лорд Уэйкфилд пребывал в нерешительности и откладывал свадьбу. Впрочем, все знали его как человека эксцентричного. А пока ее жених и брат обсуждали условия, Джорджиана наслаждалась лондонскими сезонами и закупала приданое.

– Может, именно поэтому тебе надо оставить Софи в покое, – мягко промолвила Элиза. – Ты нашла своего героя очень легко. Не всем так везет.

– Но я хочу, чтобы вам повезло! – воскликнула Джорджиана, поворачиваясь к Софи. – Неужели сэр Томас действительно так плох?

– Нет, – с улыбкой солгала Софи. – Просто он не для меня.

От Софи не ускользнуло желание Стерлинга свести сэра Томаса именно с ней. Сэр Томас, обожающий распускать руки и славящийся не слишком благородными намерениями, совершенно не подходил ни леди Джорджиане Лукас, ни даже наследнице небольшого состояния Элизе Кросс. Но для Софи Кэмпбелл, предполагаемой вдовы со скромным доходом, коротающей вечера за игорным столом, он был просто подарком судьбы. Софи не обижалась, поскольку прекрасно сознавала свое положение в обще-стве.

– Ну, тогда тебе подойдет какой-нибудь младший сын, – не унималась Джорджиана. – Лорд Филипп Линдевилл например.

– Кто? Нет!

– Ты должна помнить его, Софи. В прошлом месяце тебя несколько раз видели в его обществе, – уныло произнесла Джорджиана. – Стерлинг говорит, он истинный джентльмен и чертовски красив.

– Папа считает его легкомысленным повесой, – добавила Элиза.

– Который нуждается в исправлении посредством любви, – подмигнула подруге Джорджиана.

Софи рассмеялась:

– Уверена: это не принесет мне ничего, кроме проблем.

Элиза ошеломленно охнула, а Джорджиана усмехнулась:

– Только ты можешь считать, что потенциальный жених может доставить только проблемы, Софи!

– Лорд Филипп никакой не жених.

По какой-то непонятной причине этот разговор всплыл в памяти Софи, когда она стояла на пороге клуба «Вега». Вечер выдался прохладным. Небо заволокло тучами, и на землю упали первые капли дождя. Софи надела красное платье не в погоне за удачей, а ради удовольствия. Этот наряд из яркого хлопка был любимым. Когда мистер Форбс, дворецкий, забрал ее плащ, Софи поймала собственное отражение в висевшем над камином зеркале. Она не чувствовала себя старой, но и слишком молодой в двадцать четыре года ее нельзя было назвать. Не хотелось задирать нос при упоминании о женихах. Софи вовсе не возражала против того, чтобы познакомиться с джентльменом, который в нее влюбится и завоюет ее любовь. Только вот встречавшиеся на пути Софи джентльмены вовсе не оправдывали ее ожиданий.

Если предположить, что она будет выигрывать и дальше, ей потребуется еще шесть лет, чтобы накопить десять тысяч фунтов. Именно такая сумма, по мнению Софи, должна была обеспечить ей финансовую стабильность. Софи нужно было постоянно помнить об этом, если она не хотела сдаться на милость распутных баронетов, не обладавших красотой сэра Томаса Мейфилда. Расправив плечи, девушка вошла в зал. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы найти место за столом, и она с уверенной улыбкой опустилась на стул.

Миновал час. Сначала Софи проиграла совсем небольшую сумму, которую впоследствии с лихвой отыграла. Она выигрывала шестьдесят фунтов, когда за ее спиной раздался возглас:

– Миссис Кэмпбелл!

Софи замерла. Она и ее партнер Джайлз Картер успешно обыгрывали мистера Уитли и мистера Фрейзера в вист. Вист был хорош тем, что в него, как правило, допускались играть женщины. К тому же одержать победу было легко, если внимательно следить за картами и не пить слишком много. Внимание мистера Уитли было рассеянно, а мистер Фрейзер допивал третий бокал мадеры. Радостное приветствие лорда Филиппа Линдевилла прервало последовательность карт.

– Какое удовольствие вас встретить! – Филипп изящно поклонился.

– Взаимно, сэр. – Софи с улыбкой склонила голову.

Поддразнивания подруг были вовсе не беспочвенны, ведь сэр Филипп частенько оказывался за одним столом вместе с Софи. Он был обворожителен и забавен, хотя и чересчур самоуверен.

– Не хотите сыграть со мной партию? – Филипп широко улыбнулся, а потом понизил голос и заговорщически произнес: – Я поклялся не появляться сегодня в клубе, однако перспектива увидеть вас оказалась слишком соблазнительной.

– Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня мужчины нарушали свои клятвы, – промолвила Софи.

Филипп рассмеялся:

– Это была глупая клятва! Ну же! Вы наверняка обыграете меня, и это станет моим наказанием.

– Да, но мы уже играем, – попыталась урезонить его Софи, однако Филипп уже обменялся взглядом со своим другом мистером Уитли.

Тот сразу отодвинулся от стола.

– Мне пора удалиться. Вы разбили меня наголову, мэм. – Уитли отвесил поклон, и мистер Фрейзер последовал его примеру.

Партнер Софи, мистер Картер, колебался, но она знала: если Филипп что-нибудь задумал, остановить его невозможно. Подавив раздражение, Софи положила карты на стол.

– Мистер Картер, надеюсь, вы сыграете со мной снова. В висте нашей паре нет равных. – Как и надеялась Софи, мистер Картер заметно расслабился и даже пожелал ей удачи, когда лорд Филипп повел ее прочь.

– Я была так увлечена игрой, – укорила она Филиппа. – Терпение – важная добродетель, милорд.

Тот улыбнулся:

– Неудивительно, что я не обладаю этой добродетелью! Вообще-то я пришел поговорить с Дэшвудом, но, увидев вас, совершенно забыл о цели своего визита.

– Я должна почувствовать себя польщенной?

Как правило, люди обращались в мистеру Дэшвуду в тех случаях, когда желали стать членами его клуба или пытались решить вопрос с весьма серьезным долгом. Софи дважды выигрывала крупные суммы денег, и в обоих случаях владелец клуба брал на себя обязанность проследить, чтобы она получила выигрыш своевременно и в полном объеме. И вот теперь Софи сомневалась, что Филипп заметил бы ее, явись он в клуб за выигрышем.

Он посмотрел на нее. Темные локоны упали на его лоб романтичными волнами, а на губах заиграла распутная улыбка.

– Да, вы должны быть польщены. Скажите, что это правда, и тогда я тоже смогу чувствовать себя так же.

Красивый и обаятельный. Жаль будет его разочаровывать.

Однако Софи твердо вознамерилась отклонить ухаживания Филиппа. Она сжала его руку:

– Расточать и принимать лесть легко.

– Не так уж легко. И прошу вас, примите ее, – не унимался лорд Филипп.

Софи рассмеялась:

– Вижу, сегодня вы уверены в своей удаче. А раз так, может, сыграем в кости?

Это не займет много времени, и она сумеет от него отделаться. В последнее время внимание лорда Филиппа к ее персоне стало слишком навязчивым.

И это совсем некстати. Ведь Софи намеревалась подыскать себе мужа, хотя и держала свои планы в тайне от всех. Лорд Филипп в число претендентов на ее руку и сердце никак не входил, хотя Джорджиана пришла бы в восторг от известия о том, что подруга стала невестой брата герцога.

Лорд Филипп Линдевилл нравился Софи, только она не представляла его в роли добропорядочного супруга. Особенно своего. За три года жизни в Лондоне Софи четко определила для себя, каким хочет видеть будущего мужа, и лорд Филипп не отвечал ни одному ее требованию. Он был обаятелен, однако безрассуден; добр, но чрезвычайно самоуверен; греховно красив, начиная с волнистых темных волос и заканчивая стройной фигурой, и отчетливо сознавал собственную привлекательность. К тому же в характере Филиппа имелась одна черта, делавшая его желанным партнером за столом в клубе «Вега», но совершенно неприемлемая для отца семейства: он слишком легко тратил деньги. Софи же совершенно не хотелось становиться женой человека, способного за один вечер промотать все состояние. В общем, несмотря на происхождение Филиппа и явный интерес к ее персоне, Софи была вынуждена его отвергнуть.

Джайлз Картер последовал за ними к столу для игры в кости. Софи печально посмотрела на него, когда лорд Филипп попросил принести кости. Мистер Картер почти полностью отвечал ее требованиям. Он был на двенадцать лет старше Софи и имел независимый доход. А вот Филипп, насколько она знала, жил на выплачиваемое старшим братом содержание, которого не хватало даже холостяку, не говоря уже о женатом человеке. В отличие от Филиппа мистер Картер знал, когда нужно закончить игру, хотя в последнее время и задерживался дольше разумного. По крайней мере, когда рядом находилась Софи. Она надеялась, что это хороший знак. Мистер Картер проигрывал с завидным достоинством и, казалось, досадовал, если выходил из игры победителем. Не злой, не уродливый, не скупой, он станет замечательным мужем.

Однако этим надеждам не суждено будет сбыться, если Софи позволит Филиппу выйти за пределы дозволенного. Она знала, что балансирует на краю, и вознамерилась не соскользнуть в пропасть. Софи была не прочь пофлиртовать с джентльменами, чьи деньги клала в карман в качестве выигрыша, но не давала никому повода думать, что желает продолжения.

– Сколько поставим? – Филипп протянул ей кости, и его темные глаза заблестели.

– По гинее на кон?

Изобразив на лице разочарование, он высыпал на стол фишки, опровергая тем самым собственные слова о том, что пришел в клуб лишь для разговора с мистером Дэшвудом.

– О, деньги!

Софи заставила себя рассмеяться, помня о стоящем рядом мистере Картере, а потом повернулась к столу и произнесла, прежде чем бросить кости:

– Семь.

Выигрыш в данной игре обеспечивался чистым везением. Игрок называл любое число очков от пяти до девяти, а затем бросал кости на стол. Если сумма выпавших очков совпадала с названной им цифрой, он выигрывал. Если выпадало два или три, то проигрывал и выходил из игры. Обычно игроку разрешалось кидать кости до тех пор, пока он не проиграет три раза подряд. Вот тогда поражение считалось окончательным.

Для выигрыша Софи потребовалось всего три броска. Лорд Филипп захлопал в ладоши.

– Отличное начало!

Он всегда проигрывал с такой легкостью, словно деньги совершенно его не интересовали, и сразу сделал два неудачных броска. Однако разочарование вспыхнуло в его глазах лишь на мгновение. Филипп снова взял в руки кости и принялся трясти в ладонях.

Много лет назад в академии миссис Эптон Софи просчитала шансы выигрыша в кости. Она так увлеченно записывала расчеты на обложке учебника математики, что не замечала времени, и свечи в ее комнате превращались в огарки. После строгой отповеди директрисы Софи не осмеливалась играть с девочками, но вот мальчишки на конюшне совсем другое дело. Многим карточным играм ее обучил отец, а на конюшне Софи научилась бросать кости. Она знала, каковы ее шансы при каждом броске. Усвоила, когда нужно действовать осторожно, а когда можно рискнуть. До сих пор Софи умело пользовалась полученными знаниями и за три года жизни в Лондоне постепенно скопила четыре тысячи фунтов благодаря клубу «Вега».

И все же Софи считала игру в кости слишком рискованной. За исключением тех случаев, когда ее партнером был лорд Филипп. Он не просчитывал шансы: если набирал слишком много очков во время одного броска, то в следующий раз называл еще большее число, набирал мало – меньшее. Лорд Филипп проигрывал бы реже, если старался бы просчитать ходы, как это всегда делала Софи. Ей не нравилось пользоваться его слабостью, однако сегодня она немного разозлилась на него за то, что он прервал ее игру с мистером Картером. Если она выиграет существенную сумму денег, Филипп оставит ее в покое. Порой мужчины прямо-таки настаивали, чтобы Софи взяла их деньги.

Лукаво улыбнувшись, Филипп бросил кости, на которых выпало объявленное им число. Его глаза вспыхнули торжеством, хотя этот кон он пока не выиграл. Филипп добавил к ставке еще одну фишку и снова взялся за кости.

Вокруг стола собрались зрители, и Софи слышала, как они шепотом делают ставки за ее спиной. Она выглядела расслабленной, но внимательно наблюдала за игрой своего соперника, понимая, что победить ему сегодня не удастся. Прискорбный, однако вполне ожидаемый результат. С каждым броском Филипп распалялся все больше и поднимал ставку, даже пропуская ход.

Наконец последовало восемь весьма впечатляющих бросков, прежде чем девятый решил исход игры. Когда лорд Филипп со стоном запрокинул голову, вокруг раздались смешки. Он сгреб лежавшие на столе фишки и протянул их Софи.

– Сыграйте со мной еще.

– Вам не следует больше играть, – заметила она, ощутив угрызения совести, но Филипп лишь подался вперед и подмигнул.

– Всего один кон. Где же ваш азарт?

Софи колебалась. Похоже, Филипп останется здесь на всю ночь. И если его деньги не выиграет она, то это непременно сделает кто-то другой. Вероятно, после одного кона ей удастся уговорить Филиппа сыграть в менее рискованную игру.

– Я сыграю с вами. Но только один раз.

– Она хочет сказать, что выиграет у вас еще раз, – произнес кто-то, к всеобщему смеху присутствующих.

Взяв со стола кости, лорд Филипп бросил на шутника недовольный взгляд.

– Если уж мне суждено проиграть, то пусть выигрыш достанется самой красивой женщине Лондона. – Отвесив поклон, Филипп протянул Софи кости.

Она умела играть на публику. На сей раз Софи поцеловала кости и, сделав бросок, сразу выиграла под одобрительный гул зрителей. Она передала кости Филиппу:

– Ваш черед, милорд.

Тот не сводил с нее горящего взора, приоткрыв рот. Чуть понизив голос, он попросил:

– Поцелуйте их для меня. На удачу.

Краем глаза Софи заметила стоящего с непроницаемым выражением лица Джайлза Картера. Проклятье! Филипп действительно начал доставлять проблемы, так что впредь ей придется старательно его избегать.

– Поскольку вы очень в ней нуждаетесь… – Софи сложила губы в поцелуе и дунула в сторону Филиппа. – Bonne chance[1].

– Прекратите сию же минуту!

Глава 3

Резко брошенная фраза будто прорезала воздух точно сабля, напугав Софи так, что она едва не выронила кости. Лорд Филипп поспешно выпустил ее руку из своей, словно обжегшись, и спрятал за спину.

– Подожди, – произнес он, изменившись в лице и занервничав. – Я могу все объяснить…

– Замолчи, черт бы тебя побрал! – воскликнул помешавший игре мужчина, скрытый от взора за спинами присутствующих.

Он был в гневе. Господи, неужели стол для игры в кости станет причиной дуэли? Софи растерянно посмотрела на мистера Картера. Что ей делать?

Мистер Картер шагнул вперед, когда толпа зрителей расступилась, чтобы пропустить неизвестного. Немного расслабившись при мысли, что ее поддерживает хоть кто-то, поскольку Филипп озабоченно сдвинул брови, Софи с любопытством смотрела на приближавшегося к ней мужчину. Его лицо показалось ей знакомым, и, еще раз взглянув на Филиппа, она поняла, что эти двое – родственники.

Ну конечно. Софи усмехнулась. Филипп упоминал о нем. Это герцог, его суровый старший брат, выплачивающий Филиппу денежное содержание и бранящий его за проигрыши. Филипп называл его сухарем и занудой, коротавшим дни за изучением гроссбухов, поэтому Софи представляла герцога старым и непривлекательным.

Как же она ошибалась!

Высокий, с отливающим золотом волосами, он выглядел внушительно и строго в темном вечернем наряде. Лицо герцога могло посоперничать с работами Микеланджело. Филипп не уступал брату в росте, но был худощав, в то время как ладно скроенный костюм герцога подчеркивал его широкие плечи, узкие бедра и красивой формы лодыжки. Теперь Софи отчетливо видела, что он лет на пять старше Филиппа.

В скользнувшем по ней взгляде серо-голубых глаз не чувствовалось тепла. Герцог посмотрел на Софи пристально, однако пренебрежительно, отчего она сразу ощутила себя маленькой и незначительной. Мужчина остановился перед ними и сосредоточил внимание на брате.

– Итак? – Его голос звучал тихо и зловеще.

Филипп нервно улыбнулся:

– Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть. Пришел сыграть в карты?

Герцог покосился на Софи.

– Это не входило в мои планы, и, как мне казалось, в твои тоже.

Софи почувствовала себя в западне. За ее спиной толпились зеваки, сбоку стоял Филипп, а впереди – герцог. В общем, она никак не могла улизнуть.

– Так и было. – В попытке защититься Филипп с вызовом посмотрел на брата. – Но я вдруг увидел своего дорогого друга миссис Кэмпбелл, и мое благоразумие и благие намерения развеялись точно клубы дыма. Я не устоял. Как ты можешь осуждать меня за это? – Филипп поймал руку Софи и порывисто поднес к губам.

Она вспыхнула. Как он смеет обвинять ее?

– Милорд, – пробормотала Софи, пытаясь высвободить руку, – уже поздно. Давайте закончим игру в следующий раз. – Она положила кости на стол и присела в реверансе.

– Наверное, так будет лучше. – Филипп одарил Софи грустной и вместе с тем многозначительной улыбкой, которой она предпочла бы избежать, и выпустил ее ладонь из своей руки. – До следующего вечера, моя дорогая.

– Не будь посмешищем, – усмехнулся герцог. – Это никуда не годится.

– Да? Тогда извини нас, Вэр, но…

– Я хотел сказать, что другого раза не будет, – заявил герцог. – Ни с ней, ни с кем бы то ни было. Достаточно, Филипп. Я больше не намерен терпеть твои выходки.

– Выходки? – переспросила Софи, несмотря на нежелание вступать в разговор.

– Я не ребенок, ваша светлость! – выпалил Филипп.

– Значит, глупец, – холодно произнес герцог. – Ведь ребенок рано или поздно превращается в мужчину, который ведет себя благоразумно и достойно.

Филипп густо покраснел.

– Вэр, – процедил он, – прекрати.

– Прекратить? Именно это я велел тебе сделать, и ты дал слово, что послушаешься, – отчеканил герцог, каждое слово которого ранило подобно кинжалу. – Ты поклялся, что в течение целого месяца не приблизишься к карточному столу и воздержишься от появления на скачках. И вот ты здесь. Причем сразу после того, как клятва сорвалась с твоих губ. Как ты это объяснишь?

– Я лишь пришел повидаться с Дэшвудом, – пробормотал Филипп.

Зрители разошлись, однако в зале повисла такая тишина, что все вокруг слышали этот разговор.

– Нет, это я пришел повидать Дэшвуда! – вскричал герцог. – А ты явился сюда, чтобы поставить на кон деньги, которых у тебя нет. – Он посмотрел на Софи и его взгляд стал презрительным. – Я вижу, насколько тверды твои намерения, если ты готов сдаться на милость первой улыбнувшейся тебе женщине.

Значит, Филипп пообещал прекратить играть и нарушил слово. В глубине души Софи сочувствовала герцогу. Она считала, что Филиппу не следовало подходить к столам, и если бы его светлость повел себя иначе, она поддержала бы его и уговорила Филиппа умерить свой пыл. Но Софи не собиралась терпеть необоснованные обвинения герцога и терпеть наказание за чье-то безрассудство.

– Пусть тот из нас, кто без греха, первым бросит камень, – беспечно произнесла она. – Всем нам следует задуматься над своими недостатками, но обсуждать их прилюдно не нужно.

– Мораль, – протянул герцог, впервые взглянув на Софи не мимолетно, а более внимательно. – Как это несвойственно твоим друзьям, Филипп!

Тот втянул голову и стал похож на перепуганную черепаху. Его уши пылали от стыда.

– Хватит, – снова забормотал он. – Прошу тебя, Джек.

Джек. Какое беззаботное имя для столь сурового человека. Софи даже пожалела Филиппа, подвергшегося унизительной отповеди перед друзьями и знакомыми. Герцог говорил негромко, однако внимание присутствующих было обращено на него.

– Да, прошу вас, – подхватила Софи, стараясь говорить как можно спокойнее. – Вы выбрали для этой беседы не слишком подходящее время и место.

– Неужели? – И снова холодный взгляд голубых глаз герцога скользнул по ней. – Разумеется, вы предпочли бы, чтобы я молчал до тех пор, пока не выиграете у этого глупца значительную сумму.

Софи старалась дышать глубоко, чтобы не сказать того, о чем наверняка пожалеет. Ей нужно было отказаться более решительно, когда Филипп прервал их с мистером Картером игру.

– Это не соответствует действительности. Я никого не собиралась разорять и потрясена, что вы предположили это.

– Не надо впутывать ее в наши дела, – произнес Филипп. – Моя дорогая, вам, наверное, лучше уйти, чтобы мы с моим благородным братом могли ссориться без свидетелей.

Губы герцога изогнулись в усмешке, и у Софи промелькнула мысль, что он будет просто неотразим, если улыбнется по-настоящему.

– Сколько вы у него выиграли?

– Не ваше дело! – с негодованием воскликнула она.

Какая разница, как улыбается это бессердечное животное?

– И это после того, как он умолял меня заплатить его долг, – усмехнулся герцог. – Полагаю, вы станете следующим кредитором?

Филипп побагровел от унижения и… гнева. Он сделал шаг вперед, положив руку на плечо Софи. Его пальцы задержались на ткани платья, а потом скользнули по спине девушки и легли на талию. Софи напряглась, что Филипп принял за знак одобрения и встал между ней и братом.

– Оставь ее, – тихо проговорил он. – Мы с миссис Кэмпбелл… друзья. – Многозначительная пауза означала нечто большее. – И она не собиралась причинить мне вреда.

– Не будь глупцом! – Герцог не сводил взгляда с Софи. – Она тебе не друг. И даже не любовница, что оправдало бы твое расточительство. Эта женщина просто выигрывает у тебя деньги.

Рот Софи приоткрылся от охватившего ее гнева.

– Да как вы смеете…

– Я могу это доказать. – Герцог взял со стола кости. – Хотите поиграть, мадам? Тогда сыграйте со мной. – Он протянул руку, и Филипп угрюмо вложил в нее несколько фишек. Герцог высыпал их на стол.

Софи смотрела на него, мысленно производя подсчеты. Ставка составляла почти пятьдесят гиней. Внушительная сумма.

– Ваши ставки весьма высоки, сэр.

– В таком случае ставлю по гинее на кон, – холодно произнес герцог. – Или вы боитесь проиграть, когда перед вами не зеленый юнец?

Лорд Филипп вскинул голову и бросил на брата горящий ненавистью взгляд, однако герцог и бровью не повел. Софи прекрасно понимала, что происходит. Насмешка, предназначавшаяся ей, публично унизила Филиппа.

Но она знала единственный способ противостоять насмешкам и презрению – настаивать на своем. Она не раз испытывала на себе и то и другое, когда ехидные воспитанницы академии миссис Эптон высмеивали ее положение в обществе, а почтенные лондонские матроны презрительно усмехались при виде ее независимости. Молчание стало бы проявлением слабости. К тому же нанесенное герцогом оскорбление могло запятнать репутацию Софи. Он назвал ее профессиональным игроком, отчасти намекнув на то, что она жульничает. Конечно, Софи нравилось выигрывать – она просто обязана была делать это, чтобы обеспечить себе существование, – но играла честно, порой терпела неудачи и всегда держалась с достоинством. В данной ситуации несправедливость герцога по отношению к ней, пытавшейся урезонить Филиппа, была подобна пощечине.

– Боюсь? – Софи попыталась передать высокомерное выражение лица пребывающей в гневе миссис Эптон. – Вас? – Она выдержала паузу и многозначительно посмотрела на герцога. – С чего вы взяли?

Губы Филиппа изогнулись в недоброй мстительной улыбке, и на щеке герцога дернулся мускул.

– Тогда играем.

Софи знала, что это безумие, – безумие, безрассудство и, возможно, глупость, – однако в жизни ее возникали ситуации и похуже. Если его светлость хотел сыграть несколько конов в кости, что ж, ничто не порадует ее больше, чем его проигрыш.

Филипп рассказывал о брате не много, но Софи помнила, что герцог не играл в азартные игры и не одобрял тех, кто этим занимается. А это означало, что он будет играть, как неопытный новичок. Герцог Вэр вел себя грубо и оскорбительно, поэтому Софи твердо вознамерилась наказать его. Она ощущала неуместную солидарность с Филиппом и неистовое желание умерить пыл его невыносимого брата.

Софи вернулась к столу, положила на него фишку достоинством в одну гинею и подняла кости.

– Семь. – Ее голос прозвучал неожиданно звонко в повисшей над столом тишине, но она этого не заметила.

Сейчас мир сосредоточился вокруг ее противника. Не спуская с него глаз, Софи коснулась костей в дразнящем соблазнительном поцелуе, а потом бросила их на стол.

Глава 4

Софи понимала, что ей следовало уйти в тот самый момент, когда внезапно появившийся герцог приказал брату прекратить игру. Кости – игра, основанная на чистом везении, и сегодня удача отвернулась от Софи. Джайлз Картер исчез, а сама она стала центром внимания присутствующих в клубе. Но если от нее удача просто отвернулась, то с герцогом она обошлась в высшей степени жестоко. Он проигрывал, и весьма серьезно. После первого кона на его лбу залегли еле заметные складки, сделавшие его озадаченным, как если бы правила игры вдруг изменили его. Это привело Софи в замешательство. Ей было не по себе от того, что она пользовалась невнимательностью Филиппа, и вот теперь обыгрывала новичка.

Стоявший позади брата Филипп с ликованием посмотрел на Софи, и та, не удержавшись, улыбнулась в ответ, а поднявший голову герцог заметил этот обмен взглядами. Его губы сжались в тонкую линию.

– Вижу, вы профессиональный игрок.

Софи вспыхнула от гнева:

– Второе имя – Леди Удача.

– Леди Удача, – повторил герцог. – Она не благоволила к моему брату, и вот теперь отвернулась от меня. – Он взял со стола кости.

Что ж, значит, так тому и быть. Если герцог желал проиграть, то она готова стать победителем.

Софи повысила ставку. Она принялась флиртовать с присутствующими и спрашивала у сгоравших от любопытства зрителей, которых становилось все больше, что ей делать дальше. Те неизменно отвечали, чтобы она повысила ставку, и Софи повиновалась. К Филиппу вернулось привычное добродушие, и он радостно подбадривал Софи всякий раз, когда она выигрывала. Сегодня ей везло чуть больше, чем его светлости.

Оставалось лишь удивляться тому, что он продолжает играть. Ведь в карман Софи уже переместилась весьма внушительная сумма его денег. Даже самый беззаботный игрок давно бы уже сообразил, что сегодня не его день, и отошел от стола с изрядно опустевшими, но не совсем пустыми карманами. Но только не герцог. И каждый раз, когда он лишался очередной фишки, Софи охватывало какое-то странное ощущение.

Наконец герцог уперся ладонями в стол и принялся изучать размер своих убытков. Его золотистые волосы растрепались и упали на лоб. В какой-то момент ему даже пришлось расстегнуть ворот рубашки, и теперь герцог еще больше походил на своего беспутного младшего брата.

– Достаточно, – произнес он.

Софи одарила его ослепительной улыбкой.

– Как пожелаете, сэр. Должна признаться, что получила огромное удовольствие.

Раздались смешки. Рядом с Софи возвышалась горка фишек. Она потеряла счет выигранным деньгам после того, как сумма достигла двух сотен фунтов. Сегодняшний вечер оказался самым успешным в году. Услышав это, герцог с раздражением поднял голову. Голубые глаза блестели, точно поверхность моря, а губы сжались.

– Еще один кон.

– Какой азартный! – воскликнула Софи.

Стоявший рядом с ней Филипп едва не захлебнулся от смеха. Происходящее откровенно забавляло его. Софи облокотилась о стол и, наклонившись к герцогу, еле слышно произнесла:

– Вы и так проиграли достаточно много для одного вечера.

Взгляд герцога скользнул по ее рукам и остановился на лице. Слишком поздно она поняла, что ее исполненный лучших побуждений совет был расценен как проявление снисхождения.

– Больше никаких пустяковых ставок.

Софи сомнения мгновенно исчезли. Пустяковые ставки! Неудивительно, что Филипп относился к брату с презрением.

– Пусть это послужит вам уроком, Филипп, – промолвила она, не сводя глаз с герцога. – Сотня гиней, оказывается, сущий пустяк.

Филипп рассмеялся, а герцог посмотрел на Софи. На его подбородке дернулся мускул, свидетельствуя о бушующих в душе эмоциях.

– Ставлю пять тысяч фунтов.

Рот Софи приоткрылся, а присутствующие взволнованно загудели, и на их лицах отразилось изумление. Судя по всему, подобное происходило в «Веге» нечасто.

– Бросаем кости до первого проигрыша. Победитель забирает все. Если выбрасываем одинаковое количество очков – значит, ничья.

Взгляд Софи непроизвольно переместился на стопку выигранных фишек. Ей придется поставить на кон все. Но если она выйдет победителем, то эта стопка будет лишь толикой сегодняшнего выигрыша. А еще она приблизится к заветной сумме в десять тысяч фунтов. Независимость зависит от ее решения. Нужно лишь ответить согласием…

Однако первое правило азартных игр гласит: «Легко пришли, легко ушли». Сегодня удача была явно не на стороне герцога, но это вовсе не означало, что Софи окажется в выигрыше и на сей раз.

– Не сегодня, сэр, – с сожалением ответила она. – Я сохраню те деньги, что успела у вас выиграть.

– Я не совсем ясно выразился. Вы не потеряете ни фартинга.

Софи совершила ошибку, снова посмотрев на герцога. Не обращая внимания на перешептывания окружающих, он выпрямился в полный рост и сложил руки на груди. От этого его плечи казались очень широкими, а руки – сильными. На лице появилось такое сосредоточенное выражение, что сердце Софи отчаянно забилось. Она хотела отвернуться, чтобы избежать взгляда голубых как море, глаз, но не могла.

– Одна неделя в вашем обществе. Вот чего я хочу.

Если бы Джек увидел человека, повторяющего его сегодняшнее поведение, то наверняка решил бы, что тот сумасшедший. И вот теперь он отчетливо сознавал, что лишился рассудка. Оставив без внимания голос разума, он устроил сцену. Джек не просто попытался удержать брата от банкротства, а дал лондонским сплетникам пищу для пересудов на долгое время. Он не сомневался, что скоро весь город узнает о разразившемся в клубе скандале, несмотря на попытки Дэшвуда предотвратить утечку информации. Хуже всего было то, что Джек нарушил собственную клятву не подходить к игорному столу. Он позволил втянуть себя в игру, придуманную для того, чтобы в считаные минуты превратить человека в нищего.

Однако было в этой женщине нечто такое, что заставило его забыть обо всем. Пока они играли, ее волосы выбились из прически, а один локон упал на шею, перепутавшись с черной ленточкой. Каждый раз, когда женщина наклонялась над столом, чтобы взять кости или фишки, глаза Джека помимо его воли останавливались на этом локоне, который будто так и умолял поймать его, а потом зарыться лицом в копну каштановых волос и вдохнуть их аромат. Он даже представлял, как прижимается к нему ее роскошное тело. Когда миссис Кэмпбелл улыбалась удачному броску, Джек думал не о проигранных деньгах, а о том, каковы на вкус эти пухлые розовые губы.

Настоящее сумасшествие!

Уже давно ни одна женщина не действовала на него подобным образом, и собственные эмоции ошеломили Джека. Он беспомощно смотрел на нее, прекрасно понимая, что она флиртует с каждым распутником, прижимаясь к столу так, чтобы окружающие могли разглядеть ее грудь, обрамленную ярким красным декольте. Женщина выставляла ее напоказ так, что герцог не мог не обращать на нее внимания. Неудивительно, что Филипп нарушил клятву. От внимания Джека не ускользнуло восторженное выражение лица брата, взиравшего на миссис Кэмпбелл, и он никоим образом не собирался допустить, чтобы она оставила Филиппа в дураках. Джек повторял себе, что подошел к столу лишь для того, чтобы вырвать брата из рук этой расчетливой соблазнительницы.

Но едва только их с миссис Кэмпбелл взгляды встретились, мысли о Филиппе вылетели у него из головы.

В результате Джек утратил способность мыслить здраво и вовлек ее в игру. Он играл безрассудно и не остановился, даже когда стало очевидно, что ничем хорошим это не закончится. Он попросту не соображал, что творит. Джек считал, что Филипп выставил себя на посмешище, но потом и сам стал посмешищем на глазах у всех игроков города.

Толпа возбужденно загудела, когда Джек сделал последнюю сомнительную ставку. Филипп, до сего момента наслаждавшийся унижением брата, рванулся вперед.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – воскликнул он.

Однако Джек даже не удостоил его взглядом.

– Ставку.

– Но ты не можешь делать таких ставок!

– Нет? – Джек развернулся, чтобы посмотреть на миссис Кэмпбелл. Насколько она безрассудна? Она смотрела на него, широко распахнув глаза и приоткрыв розовые губы. Женщина поступит мудро, если заберет со стола выигрыш и покинет клуб.

– Пять тысяч фунтов, – произнесла она так тихо, что Джек едва расслышал ее слова, а затем перевела взгляд на Филиппа, словно извиняясь. – Против недели в моем обществе.

Миссис Кэмпбелл явно обдумывала предложение. Сердце Джека на мгновение замерло в груди. Судя по всему, он снова проиграет, но она… все же задумалась.

Быстро расправив плечи, Софи подошла к столу:

– По рукам!

Присутствующие изумленно зашептались. Филипп замер, и стоял точно громом пораженный. Однако Джека охватило такое торжество, что он не замечал ничего вокруг. Вскинув голову, миссис Кэмпбелл с вызовом заглянула ему в лицо, и где-то в глубине души Джека зародилась уверенность в том, что он выиграет.

Черт побери, при мысли об этом его пульс заметно участился.

– Одну минуту, ваша светлость, – пробормотал кто-то за его спиной.

Дэшвуд, владелец клуба, протиснулся сквозь толпу.

– Ставка слишком высока.

Джек медленно развернулся:

– Сомневаетесь, что у меня есть такая сумма?

Все знали, что герцог может поставить пять раз по пять тысяч фунтов.

– Меня беспокоит не это, – невозмутимо продолжил мистер Дэшвуд. – Вы не член клуба, поэтому я не могу ничего гарантировать.

Джек окинул владельца клуба ледяным взглядом.

– Вы пытаетесь нам помешать?

Мистер Дэшвуд сдался. Было бы странно, если бы владелец игорного дома внезапно запретил делать ставки.

– Нет, если дама действительно желает играть. – Он выжидательно посмотрел на Софи. – Итак, миссис Кэмпбелл?

В зале воцарилась тишина. Джек видел, как отчаянно пульсирует жилка на шее женщины, как разливается по щекам румянец. Она напоминала ему спелую клубнику и была столь же притягательна. Джеку следовало бы надеяться на то, что вмешательство мистера Дэшвуда даст ей время изменить свое решение и отказаться. Но он был бы сумасшедшим, если бы действительно хотел этого. Она околдовала Филиппа, а теперь, похоже, взялась и за него.

Джек мысленно возликовал, когда миссис Кэмпбелл вздернула подбородок и проговорила громко и отчетливо:

– Я действительно этого желаю, мистер Дэшвуд.

Отвесив поклон, владелец клуба отошел в сторону. Взяв со стола кости, Джек протянул их женщине. Кончики ее пальцев коснулись его ладони, и их с Джеком взгляды встретились. Что-то дрогнуло у него в груди, и он жестом указал на стол, предоставив миссис Кэмпбелл право сделать первый бросок.

– Семь, – объявила она, бросая кости.

Выпало восемь. Преувеличенно изобразив на лице сожаление, снова бросила кости. Девять. Помрачнев, миссис Кэмпбелл сделала очередной бросок.

Одиннадцать.

Ее ресницы задрожали, однако она не произнесла ни слова. Наступила очередь Джека. Впервые за весь вечер кости показались ему легкими и исполненными удачи. Джек подержал их в ладони, словно взвешивая. Он не мог проиграть. Если броски окажутся неудачными, игра завершится вничью, и им придется просто уйти восвояси, но если выиграет…

– Шесть, – тихо произнес он и взмахнул рукой.

Кости прокатились по столу, прежде чем замереть на месте.

Две тройки.

Грудь женщины судорожно вздымалась, когда она смотрела на результат. Это был единственный удачный бросок герцога за целый вечер. Окружающие возбужденно зашептались. Послышались ошеломленные возгласы. Джек повернулся к белому как мел брату, уставившемуся на стол.

– Здесь тебе больше нечего делать. Впредь я не стану выплачивать твои долги ни в этом, ни в каком-либо другом клубе.

– Да, хорошо. – Филипп вдруг утратил способность дышать. – Я согласен, потому что заслужил это. Но не делай этого… только не она…

Джек перевел взгляд на миссис Кэмпбелл. Она молча стояла у стола. Зрители шагнули назад, оставив ее одну. Миссис Кэмпбелл смотрела на кости, и ее темные ресницы казались почти черными на фоне бледного лица.

В душе герцога шевельнулась совесть. Он поссорился не с ней. Джек мог поговорить с ней в кабинете мистера Дэшвуда и объяснить причины, побудившие его сделать эту ставку. Ведь он лишь хотел спасти брата от разорения. Однако – его взгляд на мгновение задержался на груди миссис Кэмпбелл – им двигало не только это. И все же руководивший им мотив был безупречным и имел право на существование. Джек вполне мог освободить миссис Кэмпбелл от обязательств в обмен на обещание никогда больше не играть с Филиппом. Это была основная причина столь неслыханной ставки. И единственная, хотя Джек не мог отвести от миссис Кэмпбелл взгляда. Нет, черт возьми, он действительно хотел оградить брата от этой женщины и других мошенников.

Пройдя мимо него, Филипп взял миссис Кэмпбелл за руку.

– Не волнуйтесь, моя дорогая, – произнес он. – Это была вынужденная мера, и вам нет нужны выполнять какие бы то ни было обязательства. – Он зло покосился на брата.

Она вздрогнула, словно очнувшись от сна.

– Что?

– Разумеется, вы ему ничего не должны! – воскликнул Филипп, а потом понизил голос, хотя Джек все равно его услышал: – Он сделал это, чтобы наказать меня. Из-за нашей дружбы. Он не может ничего от вас требовать. Да я и не позволю этого, Софи. – Филипп сжал ее руку и поднес к своим губам, а она посмотрела на Джека.

В ее глазах не было испуга. Они горели гневом. А еще она позволила Филиппу держать свою руку слишком долго.

И совесть Джека умолкла.

– Напротив. – Он вскинул голову, и мистер Дэшвуд, все это время находившийся поблизости, но старательно избегавший любого вмешательства, вздохнул.

– Миссис Кэмпбелл, вы проиграли ставку, на которую согласились добровольно. И теперь его светлость должен получить то, что причитается ему по праву.

Грудь женщины продолжала вздыматься, а глаза метали молнии.

– Да, я понимаю. Если его светлость заедет за мной завтра, мы бы могли…

– Мистер Дэшвуд, – произнес Джек. – Заберите выигрыш миссис Кэмпбелл и положите его на ее счет.

Взяв женщину под руку, он повел ее прочь от Филиппа. Но она упиралась, и Джек обнял ее за талию. Все это предназначалось для Филиппа, но сердце Джека снова отказалось ему повиноваться, едва только тело миссис Кэмпбелл коснулось его собственного. Герцог направился к двери, увлекая женщину за собой.

– Подождите, – попросила она. – Остановитесь на мгновение.

– Вы сделали ставку и проиграли. А в «Веге» все платят по счетам, моя дорогая.

– Да, но я не могу пойти с вами прямо сейчас…

– Можете.

За спиной герцога раздался шум. Это Филипп спорил с не желавшим вмешиваться в ситуацию Дэшвудом. Джек испытывал мрачное удовлетворение от того, что теперь его брат наконец-то поймет, что он слов на ветер не бросает.

– Завтра! – возразила миссис Кэмпбелл, но Джек так сильно сжал ее руку, что она замолчала.

– Что изменится завтра? Вы размышляете, как выпутаться из создавшегося положения или попросту тянете время, чтобы Филипп придумал какой-то выход. – Джек посмотрел на нее, пока лакей бегал за ее накидкой. – Не бойтесь, – холодно добавил он, глядя в бледное, перекошенное от гнева лицо миссис Кэмпбелл. – Я не собираюсь на вас покушаться. – Герцог наклонялся до тех пор, пока его губы не коснулись волос на виске женщины. От нее пахло апельсинами. – Можете ли вы сказать то же самое о моем брате?

Лицо миссис Кэмпбелл стало таким же красным, как и платье. Взгляд Джека упал на ее декольте, и его тело вдруг опалило жаром. «Забудьте Филиппа, – хотелось сказать ему, – и позвольте мне соблазнить вас вместо него». Но эта мысль свидетельствовала лишь о том, что он окончательно сошел с ума.

Лакей принес плащ миссис Кэмпбелл и верхнюю одежду Джека. И едва только Софи оделась, герцог увлек ее к двери и быстро спустился по ступеням. Накрапывал дождь, и миссис Кэмпбелл, вздрогнув, подняла воротник, чтобы укрыться от холодных капель. Филипп что-то кричал вслед, но Джек не обращал на него внимания. Все это делалось ради его же блага, к тому же Джек был совсем не в настроении возобновлять ссору.

Экипаж находился там, где он его оставил, хотя кучеру пришлось ждать гораздо дольше, чем предполагалось. Слуга открыл дверь, бесстрастно взирая на то, как его хозяин заталкивает туда незнакомую женщину. Софи забилась в дальний угол, а герцог немного задержался, раздавая слугам указания.

Филипп выбежал из клуба с непокрытой головой, кипя от гнева.

– Не смей этого делать! – крикнул он, расставив ноги и сжав руки в кулаки. – Никогда тебе этого не прощу!

Джек смерил брата высокомерным взглядом, которому научился у отца.

– Если бы ты держал свое слово, ничего не случилось бы. До следующей недели, дорогой братец. – Он с насмешкой коснулся полей шляпы и забрался в экипаж.

Глава 5

Упав на мягкое, обтянутое бархатом сиденье, Софи попыталась привести мысли в порядок.

Сегодня она сделала это. За несколько часов рискнула и, возможно, потеряла все, чего ей удалось достичь с таким трудом. Софи вспомнила слова миссис Эптон, произнесенные много лет назад: «Азартные игры до добра не доводят». Софи забыла все уроки, которые преподала ей жизнь, и вот к чему это привело.

Забравшийся в экипаж герцог занял место напротив нее. Мгновение в его золотистых волосах поблескивали капли дождя, а потом кучер закрыл дверцу и Софи оказалась в западне.

Почему она не вняла рассказам Филиппа о брате? Почему не послушалась голоса разума и не отговорила Филиппа от игры? Ведь если бы она ему отказала, то скорее всего до сих пор играла бы с мистером Картером в вист, весело и беззаботно выигрывая очередную сотню фунтов, чтобы добавить к своим сбережениям. Герцог соблазнил ее непомерно высокой ставкой в пять тысяч фунтов, принесшей ей погибель.

Но если герцог Вэр полагал, будто купил ее душу и тело сроком на неделю, то его ждало разочарование. Решив начать с нападения, она воскликнула:

– Вы окончательно сошли с ума!

– Сошел с ума? – Герцог громко рассмеялся. – Несомненно!

Софи пришлось вцепиться руками в полы плаща, чтобы не отвесить ему пощечину.

– Это же настоящее похищение. Да, я проиграла, однако это вовсе не дает вам права вытаскивать меня из клуба, как преступницу!

– То, что вы сделали с моим братом, и есть преступление!

Рот Софи открылся помимо ее воли.

– Преступление? В Лондоне разрешено играть. К тому же ваш брат явился в клуб по собственной воле. Так почему же вы не набросились на мистера Дэшвуда за то, что он впустил его?

– Сегодня утром Филипп клятвенно пообещал мне воздержаться от посещения игорных домов на месяц. – Голос герцога звучал холодно. – И все же он оказался в клубе и не сумел устоять, потому что увидел вас.

Софи очень захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым!

– Я играла в вист с другими джентльменами, когда лорд Филипп появился в клубе. Он испортил мне вечер, пригрозив устроить сцену, если я откажусь с ним поиграть. Я предложила кости, чтобы побыстрее от него отделаться.

– Не раньше, чем опустошите его карманы.

– Лишь потому, что он отвратительно играет! – в гневе бросила Софи. – Теперь я понимаю, что это ваша семейная черта.

Герцог шумно втянул воздух. Софи внутренне сжалась, но когда он заговорил, его голос звучал спокойно.

– Да, сегодняшний вечер изобиловал обманчивыми суждениями.

Надежда заставила Софи сесть чуть прямее.

– Еще не поздно передумать. Отвезите меня домой, и я дам вам слово, что никогда больше не сяду за один стол с лордом Филиппом ни для того, чтобы поиграть, ни для того, чтобы пообедать или даже выпить чаю. Если вы составите список своих друзей и других членов вашей семьи, которых хотите уберечь от моего оскорбляющего их достоинство присутствия, я обязательно запомню их имена.

– В этом нет необходимости. – В тусклом свете Софи почти не различала лица герцога, отвернувшегося от нее и смотревшего в окно. – Одного Филиппа достаточно.

– Договорились! – воскликнула она, приняв решение больше не заговаривать с вышеозначенным молодым человеком. – А теперь отвезите меня домой…

– Нет.

Софи была уверена, что ослышалась.

– Почему?

– Вы сделали ставку и проиграли. А члены клуба «Вега» всегда платят по счетам. Разве нет?

Кровь отлила от лица Софи. Впервые она ощутила холодок страха. Софи поплотнее запахнула полы плаща, хотя они не могли защитить ее. Она оказалась наедине с герцогом в экипаже, направляющемся неизвестно куда. И никто не придет ей на помощь.

– Вы вознамерились меня уничтожить. – Внезапно в ее душе вспыхнула надежда.

Герцог презрительно усмехнулся:

– Вовсе нет.

– Но вы… устроили сцену, вытащив меня из клуба, после того как заявили, что желаете провести неделю в моем обществе, – с дрожью в голосе произнесла Софи.

Даже если он ее не тронет и пальцем, люди видели, что они ушли вместе, и пересудов не избежать. За Софи закрепится репутация женщины, поставившей на кон собственное тело, и то небольшое уважение к ней со стороны окружающих, которого ей удалось добиться, рассеется как дым.

– Да, – кивнул герцог, – чтобы не позволить вам разорить моего брата.

– Я сыграла с ним всего один кон! Единственный. И собиралась на этом закончить. Но он настоял, чтобы сыграть еще. Если уж вы так беспокоитесь о кошельке брата, вам следовало удержать его от посещения клуба.

– Если бы я только мог…

Софи вскинула руки в жесте насмешливого удивления.

– Что? Вы бессильны повлиять на поступки собственного брата, однако не чувствуете угрызений совести, руководя моими действиями. Как такое возможно?

– Если вас не устраивали условия, не следовало их принимать, – заметил герцог. – Так почему вы согласились играть, мадам? Польстились на легкие деньги? Того, что вы выиграли у Филиппа, было недостаточно?

Да. Софи не могла этого отрицать. Заявленная герцогом сумма оказалась столь велика, что она не устояла. Софи отвернулась и, кипя от гнева, уставилась в окно. Ей нужно было извиниться и уйти, едва только герцог подошел к Филиппу. Софи знала это с самого начала, но ничего не предприняла. Испорченный маленький дьяволенок, прячущийся в глубине ее существа, удерживал Софи возле стола, а потом подтолкнул ввязаться в спор. Надо ли было ей вступаться за Филиппа? Нет. Он взрослый человек, старше ее, и если не сдержал данного брату слова, то виноват в этом сам. Вот и последствия улаживать ему. Стоило ли ей насмехаться над герцогом? Нет. Было ли разумно отвечать согласием на его язвительное предложение сыграть? Нет.

И теперь ей придется убедить герцога в том, что в его интересах отвезти ее домой.

– Моя служанка заявит в полицию, если я не вернусь вовремя.

– Не сомневаюсь, что мой лакей уже стучит в дверь вашего дома. Он сообщит служанке о том, что вам пришлось срочно уехать и вы будете отсутствовать ровно неделю.

– Что… что… – От негодования Софи утратила дар речи. – Да как вы смеете!

– А как вы смеете упрекать меня в том, что я избавил ее от беспокойства за хозяйку? Ведь девушка наверняка подумала бы, что вы стали жертвой грабителей.

– Как вы посмели ей солгать?..

– Солгать? – Герцог подался вперед, и свет уличного фонаря на мгновение упал на его лицо. Он был красив, точно Люцифер. – А вы бы предпочли, чтобы я сообщил ей правду?

Нет, черт бы его побрал. Колин хорошая девушка, однако если узнает, что ее хозяйка проиграла скандальную ставку, а потом уехала с герцогом Вэром в неизвестном направлении и пропала на неделю, то непременно кому-нибудь об этом расскажет. Да хотя бы поварихе, не умеющей держать язык за зубами.

Герцог откинулся на спинку сиденья.

– Можете сочинить для нее любую историю, когда вернетесь.

– Если бы мы сразу поехали ко мне домой, я смогла бы ей объяснить…

– Нет.

Софи глубоко задышала, чтобы успокоиться. При всем происходившем присутствовал не только мистер Дэшвуд, но и остальные посетители клуба. И никто их них не помешал герцогу увести ее прочь, словно пленницу. И вот теперь ей просто необходимо появиться в Лондоне или хотя бы в клубе «Вега» на случай, если по городу поползут слухи. Софи могла бы выпрыгнуть из экипажа, но судя по тому, что в конце вечера удача ей все же изменила, наверняка переломала бы ноги. Однако Софи не оставила этой мысли, прижавшись лицом к стеклу. Экипаж довольно быстро проезжал мимо погруженного в темноту Гайд-парка.

– Куда мы направляемся? – спросила она, стараясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь пелену дождя.

– В Олвин-Хаус.

– Куда?

– В мой загородный дом, – ответил герцог таким тоном, словно обладал несметным количеством домов, которым потерял счет. – В Чизике.

Святые небеса! Это даже не в Лондоне. По мнению Софи, все расположенное за пределами Кенсингтона находилось за городом. Она непременно заблудится в незнакомой местности, если вдруг надумает улизнуть и отправиться домой.

– А вот это уже настоящее похищение!

– Не говорите ерунды. – Впервые в голосе герцога прозвучали веселые нотки. – Это в шести милях от города.

– Почему так далеко? Я же дала слово больше не видеться с Филиппом…

– Да, но Филипп не давал слова не видеться с вами, – возразил он, и его голос вновь стал суровым. – Хотя я все равно ему не поверил бы.

– Но почему вы наказываете меня?

– Уверяю вас, я понесу гораздо более серьезное наказание.

Софи недобро посмотрела на своего спутника. Было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, однако проникавший с улицы свет выхватывал из тьмы белоснежный галстук и золотистый отблеск волос. Впрочем, Софи не нужно было видеть герцога, чтобы вспомнить его лицо. И ее ужасно раздражало то обстоятельство, что она считает его красивым.

– Как типично. Вы сами доставляете себе проблемы, а потом играете роль невинной жертвы. И если вы считаете себя наказанным, то замечу, что вы это заслужили. – Софи запахнула полы плаща и отвернулась от герцога.

Джек не стал спорить. Отчасти потому, что разделял мнение миссис Кэмпбелл. Что за бес в него вселился, когда он решил сделать эту проклятую ставку?

«Ревность», – подсказал внутренний голос. Джек действительно ощутил приступ ревности, когда увидел, как Филипп держит эту женщину за руку и какие взгляды она бросает на него – заигрывающие и доверительные. Как тепло и чувственно соприкасаются их головы. Точно так же смотрела когда-то на Джека Порсия, прежде чем сбежать от него с другим мужчиной.

Джек закрыл глаза и шумно выдохнул, злясь на себя за то, что допустил мысли о ней. Порсия Вильер исчезла из его жизни много лет назад. Она преподала ему жестокий, однако необходимый урок, касающийся женщин. Сегодня Джек усвоил еще один непростой урок, и теперь ему оставалось лишь надеяться, что он лучше справится с ситуацией, чем в прошлый раз. Но чтобы это сделать, следовало решить, как поступить с миссис Кэмпбелл.

Обычно дорога до Олвин-Хауса занимала чуть более часа. Дом был идеальным местом для того, чтобы ненадолго сбежать из Лондона, ведь поездки сюда не требовали долгих сборов. Летом Джек наведывался в Олвин-Хаус почти еженедельно. Дорога до Тернем-Грин содержалась в порядке и была вымощена щебнем, однако когда экипаж свернул в сторону Олвин-Хауса, его ход замедлился. Джек слишком поздно понял, что за городом дождь шел сильнее, так что оставшийся участок пути до дома был в плачевном состоянии.

Экипаж угрожающе раскачивался из стороны в сторону. Миссис Кэмпбелл испуганно вскрикнула, когда коляска подскочила на ухабе и накренилась, сбросив ее с сиденья. Джек успел подхватить девушку прежде, чем она свалилась на пол, однако очередной толчок с силой прижал их обоих к стенке.

– А я-то думала, что худшее уже позади, – с трудом произнесла Софи, пытаясь выпутаться из складок плаща.

Джек глубоко вдохнул запах апельсиновой воды и еще какой-то аромат, исходивший от кожи миссис Кэмпбелл. Она упала ему на колени и, пытаясь встать, вынуждена была упереться рукой в его бедро в опасной близости от паха. Кровь Джека быстрее заструилась в жилах, когда Софи снова зашевелилась, очевидно не сознавая, где именно находится ее рука.

– Миссис Кэмпбелл, – с трудом вымолвил Джек, крепче сжимая ее талию, чтобы рука не соскользнула с его бедра. – Подождите.

Экипаж все еще кренился на один бок, и Софи отчаянно пыталась выпрямиться.

– Помогите мне! – бросила она, и Джек послушно подтолкнул ее. Софи тяжело упала на соседнее сиденье, когда экипаж снова встал на четыре колеса.

– Это всего лишь дождь.

Джек сжал пальцы спрятанной под полой пальто руки. Его ладонь еще покалывало от недавнего прикосновения к талии Софи.

Экипаж продвигался вперед медленнее пешехода, подскакивая на ухабах и раскачиваясь. Упершись ногами в противоположное сиденье, Джек ухватился за специальный ремень, чтобы не упасть. По крайней мере, до прямой дороги к дому оставалась всего миля. Вскоре, он сдаст свою гостью экономке, а сам окунет голову в ледяную воду и будет держать ее там до тех пор, пока не восторжествует здравый смысл.

Однако не успел Джек об этом подумать, как экипаж опять остановился, качаясь из стороны в сторону, а затем окончательно завалился набок. Джека охватило недоброе предчувствие. Судя по всему, дальше начиналось бездорожье.

Дверца распахнулась, обдав пассажиров дождевыми брызгами.

– Экипаж увяз в грязи, ваша светлость.

Видимо, Господь решил не ждать с наказанием.

– Что можно сделать?

Промокший до нитки лакей колебался.

– До Олвин-Хауса меньше мили. Джефферс поедет вперед и приведет подмогу. Но дорогу впереди совсем размыло, так что любой другой экипаж, скорее всего увязнет тоже.

Джек не мог провести ночь наедине с миссис Кэмпбелл. Он наклонился, чтобы выглянуть на улицу. Сапоги лакея погрузились в грязь по лодыжки. Он приготовился оседлать коня и поехать вперед под проливным дождем.

– Отправьте Джефферса за лошадьми. Не следует тратить время на то, чтобы доставить сюда экипаж. Нам придется ехать верхом.

Платье миссис Кэмпбелл зашуршало.

– Неужели поблизости нет ни одного дома? – в смятении воскликнула она.

– Нет, – ответил герцог.

– Даже постоялого двора?

– Не на этой дороге.

– Спаси нас, Господи, от вашей глупости, – пробормотала Софи достаточно громко, чтобы герцог услышал ее слова. – Никудышный из вас похититель, ваша светлость.

– Я вас не похищал, – возразил он. – Хотите уйти? – Герцог открыл дверцу нараспашку, вынуждая лакея отступить назад. – Ради бога, мадам, вы вольны идти, куда пожелаете.

– Что ж, хорошо. Так и сделаю. – Софи накинула на голову капюшон и подвинулась к выходу. – Где находится ближайший дом? – спросила она у лакея.

Тот ошеломленно уставился на нее:

– Поблизости только Олвин-Хаус, мадам. Именно туда мы направлялись. Чуть меньше мили отсюда, если идти прямо. – Лакей указал в темноту.

Софи бросила на герцога гневный взгляд, но тот лишь вскинул брови. Он же не виноват в том, что экипаж увяз в грязи.

– А что позади нас?

– Не могу сказать, мэм.

Софи вздохнула.

– Значит, пойду в Олвин-Хаус. Прошу прощения. – Она стукнула Джека по колену, закрывавшему проход.

– Вы же не собираетесь идти туда пешком?

– Уж лучше промокнуть под дождем, чем сидеть тут с вами несколько часов. На улице не так уж холодно. Да и я не сахарная, не размокну.

– А как насчет грязи? – Герцог указал на распахнутую дверь.

Приподняв подол платья, Софи посмотрела на свои тонкие кожаные туфельки.

– Вся моя одежда безнадежно испортится. Так что я непременно пришлю вам счет.

– Вы даже не знаете, куда идти.

Софи склонила голову набок, и на ее губах заиграла улыбка.

– Прежде меня это не останавливало.

Джек ошеломленно уставился на нее, и она снова ударила его по ноге. Он машинально отодвинулся, и Софи шагнула под дождь, поддерживаемая кучером.

Мгновение Джек просто глубоко дышал. Сегодня ему вообще не следовало покидать Вэр-Хаус в Лондоне. Нужно было позволить Филиппу спустить все до последнего пенни в карман этой женщины или кого-либо другого. Он должен был покинуть клуб в тот самый момент, когда увидел ее лицо и ощутил прилив желания. Из-за того, что он не послушался голоса разума, теперь ему придется идти целую милю под дождем по превратившейся в топь дороге.

И это, без сомнения, еще одно наказание, посланное свыше.

Джек с мрачным видом поднял воротник пальто и выбрался из экипажа. Дождь забарабанил по его плечам – колкий и злой, однако не холодный, как и говорила миссис Кэмпбелл. Джек бросил на нее неодобрительный взгляд. Она подошла к лошадям и говорила с кучером, придерживая капюшон. Кучер указал на дорогу, ведущую в Олвин-Хаус, и миссис Кэмпбелл кивнула. Порыв ветра подхватил полы ее плаща, и они взметнулись в стороны, явив взору Джека яркую ткань платья. Платья, которое скоро уничтожит непогода. Джек двинулся вперед, морщась каждый раз, когда его ноги засасывала грязь.

– Распрягите лошадей! – приказал он кучеру, стараясь перекричать шум дождя. – Отведите их в Олвин-Хаус, а за экипажем вернетесь утром.

Кони могли выдержать седоков, но ехать на них в такую непогоду без седел и уздечек было настоящим безумием. Сейчас они вели себя спокойно, однако Джек не собирался рисковать. Их поведут под уздцы кучер и лакей.

– Хорошо, ваша светлость. – Втянув голову в плечи, кучер махнул лакею рукой.

Джек развернулся к миссис Кэмпбелл:

– Если вы настолько обезумели, что готовы идти пешком, то я составлю вам компанию.

Его слова не произвели на нее должного впечатления.

– Вы чувствуете себя обязанным меня сопровождать?

– Вы понятия не имеете, где находится мой дом. К тому же экономка не ждет гостей.

Джек застегнулся на все пуговицы и надвинул шляпу на лоб. Путешествие будет нелегким для него, и оставалось лишь догадываться, каково придется миссис Кэмпбелл в легком платье и туфельках. Но она наверняка не станет ничего слушать.

– Так что? Идем?

Они отправились в путь, наклонив головы вперед, чтобы защититься от дождя. Вероятно, здесь дождь начался раньше, чем в Лондоне. Дорога превратилась в настоящее болото, таясь впереди, словно Харибда в ожидании неверного шага. Джек прошел вперед, чтобы показывать дорогу и заслонять Софи от ветра. Теперь он не видел ничего, кроме бьющих в лицо струй дождя. «Наказание», – мысленно повторил Джек, когда вода пробралась за воротник. Он заслужил все это, и теперь чувствовал себя виноватым из-за того, что втянул в эту историю миссис Кэмпбелл.

Однако она не жаловалась. Не произнесла ни слова, пока они брели по раскисшей дороге. Когда же Джек оборачивался, миссис Кэмпбелл неизменно смотрела вниз, чтобы не оступиться. Плащ повис мокрыми, слипшимися складками и уже не защищал от дождя, поскольку предназначался для теплых сухих вечеров, но, пропитавшись водой, оказался не слишком тяжелым.

А дождь все лил, не прекращаясь. Джек внимательно смотрел под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть в грязь. Тогда его унижение будет полным.

Вскоре впереди возникли очертания кованых ворот. Джек обернулся, чтобы проверить, идет ли миссис Кэмпбелл следом, и с облегчением вздохнул, когда под ногами заскрипел гравий. Дождевые капли по-прежнему барабанили по голове, но при мысли о горячей ванне и стаканчике бренди настроение Джека заметно улучшилось. Он даже ускорил шаг.

Когда кто-то схватил его за локоть, Джек обернулся. Вцепившаяся в рукав его пальто миссис Кэмпбелл с широко раскрытыми глазами взирала на возвышающееся впереди здание.

– Это ваш дом?

Джек кивнул.

– Благодарение Богу.

Она заморгала. Повисшие на ресницах капли сорвались и заструились по щекам. Полы плаща чуть разошлись в стороны на груди, и Джек увидел полоску белоснежной кожи. Миссис Кэмпбелл промокла, как и он. Но внезапно Джек перестал это замечать. Теперь его мысли занимала не собственная ванна. Он представлял свою спутницу, сидящую в горячей воде с распущенными волосами и порозовевшей кожей.

Господь всемогущий! Джек посмотрел на Олвин-Хаус. Дом представлял собой настоящую жемчужину архитектуры, построенный его прадедом в стиле французского шато, хотя и меньшего размера. Настроение Джека улучшилось при мысли, что он проведет тут несколько дней.

– Вас что-то не устраивает?

Миссис Кэмпбелл снова заморгала и отпустила его рукав.

– Вовсе нет, если внутри сухо и тепло.

– Хорошо. – Не дожидаясь, пока она последует за ним, Джек направился к дому.

Ему пришлось стучать в дверь несколько минут. Джек колотил дверным молотком, понимая, что его спутница промокла до нитки.

– Там кто-нибудь есть? – наконец спросила она.

– Да. Всегда. – Джек опять заколотил в дверь. – Просто нас не ждали.

– Ясно. А виной всему сиюминутное решение меня похитить.

– Перестаньте это повторять. – Он с раздражением посмотрел на нее. – Вы мечтали о приключениях, и получили их сполна.

– Вашего общества я не хотела!

– Что ж, пусть это послужит вам уроком. Не делайте ставок, которых не желаете выплачивать.

Раздался скрежет засова, и Джек сделал шаг назад, когда дверь приоткрылась. Выглянувший в образовавшуюся щель дворецкий смерил гостей презрительным взглядом.

– Кто здесь?

– Вэр. – Джек снял шляпу, не обращая внимания на ливень. – Открывайте дверь, Уилсон.

Глаза дворецкого едва не выскочили из орбит. Он широко распахнул дверь и поклонился.

– Прошу прощения, ваша светлость. Мы не получали сообщения о вашем визите…

– Знаю.

Джек прошел мимо него в дом, который по его приказу всегда был готов к приему гостей. Сюда он сбегал из Лондона, где на него постоянно давило множество обязанностей, налагаемых титулом. Уединение Джека в этом доме нельзя было назвать полным, поскольку работа обычно следовала за ним, однако тут царили тишина и покой. Его мать ненавидела этот дом, ведь он находился вдали от лондонского общества, а Филипп считал его старомодным. В общем, Олвин-Хаус был в полном распоряжении Джека.

Исключение, очевидно, составлял сегодняшний вечер. Начав расстегивать пальто, Джек обернулся и увидел, что миссис Кэмпбелл в нерешительности стоит на пороге.

– Входите, – сказал он. – Или вам понравилось гулять под проливным дождем?

Она прищурилась, и ее соблазнительные губы изогнулись в гримасе раздражения, однако все же вошла в дом. Джек обернулся на звук быстрых шагов. По лестнице едва ли не бегом спускалась экономка.

– Ваша светлость, – произнесла она, с трудом переводя дыхание, и поспешно присела в реверансе. – Мы вас не ждали…

– Знаю, миссис Гибсон. Это было сиюминутное решение. – Джек старался не смотреть на миссис Кэмпбелл, чьи слова только что повторил, передавая пальто дворецкому. – Это миссис Кэмпбелл. Приготовьте для нее комнату и горячую ванну. Вы голодны? – спросил он, разворачиваясь к гостье.

Она стояла, словно оцепенев. На ресницах все еще поблескивали капли дождя.

– Э… нет. Хотя чаю я бы выпила…

– Хорошо. Миссис Гибсон, оставляю ее на ваше попечение.

Джек вышел за дверь и направился к лестнице. Его сапоги громко хлюпали во время ходьбы, и ему не терпелось избавиться от них.

– Сэр! – окликнула его миссис Кэмпбелл.

Поставив ногу на ступеньку, Джек остановился и оглянулся.

Миссис Кэмпбелл сняла плащ. Как Джек и ожидал, ее красное платье промокло насквозь и теперь облепило фигуру как вторая кожа. Под мокрой тканью виднелись очертания корсета, и Джеку показалось, будто он разглядел затвердевшие от холода соски. Он представил, как развязывает ленты этого платья и снимает его с миссис Кэмпбелл, пробуя на вкус каждый дюйм ее влажной кожи. Вообразил, как увлекает ее за собой в огромную медную ванну, которая наверняка уже готова у него в гардеробной, и его дыхание участилось.

Да поможет ему Господь! Ведь он еще хуже, чем Филипп.

– Что? – спросил Джек, борясь с реакцией собственного тела на непрошеные чувственные картины, промелькнувшие у него перед глазами.

– Что мне делать?

«Сними мокрое платье. Распусти волосы. Улыбайся мне, как улыбалась Филиппу».

– Согрейтесь и обсохните, – ответил он. – А потом… поговорим. – «И, видит бог, больше ничего».

Джек развернулся и начал подниматься по лестнице.

Глава 6

Софи с трудом сдержалась, чтобы не отпустить какую-нибудь грубость вслед удалявшемуся герцогу. Он был просто невыносим.

Экономка ждала, с трудом сдерживая любопытство. Дворецкий забрал у гостьи насквозь промокший плащ и тихо удалился.

– Добрый вечер, – обратилась Софи к экономке. – Миссис Гибсон, верно?

– Да, мадам.

Софи одернула мокрый подол. Любимое платье из алого хлопка, забрызганное грязью, было безнадежно испорчено.

– Экипаж его светлости увяз в грязи примерно в миле от дома. Полагаю, дождь лил целый день?

– Со вчерашнего дня, мадам. – Миссис Гибсон немного помолчала, а потом удивленно спросила: – Вы шли пешком целую милю?

– Да. Не было выбора. Должна признаться, кое-где нам пришлось довольно трудно.

Выражение лица экономки смягчилось.

– В компании его светлости вам ничто не угрожало. Но я представляю, что вам пришлось пережить! Сюда, мадам. Давайте я помогу вам согреться. – Экономка направилась вверх по лестнице.

– Простите, что доставляю вам столько лишних хлопот, – произнесла Софи, поднимаясь следом за экономкой по широкой лестнице из полированного дерева. Она старалась не думать о своих мокрых следах, которые теперь придется оттирать какому-то несчастному слуге.

– Не беспокойтесь, – улыбнулась экономка. – Его светлость всегда оставляет указания на случай нежданных гостей.

Софи осмотрелась. Все называли это строение домом, словно оно могло сравниться с ее крошечным кирпичным домиком на Альфред-стрит. Жилище герцога казалось настоящим особняком, и внутри выглядело даже просторнее, чем снаружи. Лампа в руке экономки отбрасывала причудливые тени на бледно-голубые стены, и ее свет отражался от тщательно начищенного до блеска паркета. Софи подняла голову и тихо охнула при виде сводчатого потолка, отливающего золотом.

Поднявшись на второй этаж, экономка повела гостью по длинному коридору и вскоре отворила дверь в роскошную комнату.

– Прошу прощения за то, что спальня не совсем готова, но горничная придет сию же минуту. – Миссис Гибсон позвонила в колокольчик, а потом поспешила к другой двери, ведущей в уютную гардеробную с камином. У дальней стены стояла медная ванна. – Вам придется немного подождать, пока мы наполним ванну горячей водой, но от мокрой одежды нужно освободиться немедленно. – Она окинула взглядом Софи, которую в прохладной комнате начала бить дрожь. – А после этого… посмотрим, что можно сделать.

К тому времени, как Софи освободилась от платья и нижнего белья и была закутана в несколько одеял, в комнате появились две служанки, одна из которых принесла чай. Прихлебывая горячий напиток, Софи наблюдала за тем, как служанки растапливают камин, суетятся вокруг ванны и вполголоса разговаривают с миссис Гибсон. Кто-то забрал одежду Софи с обещанием предпринять попытку спасти платье.

Когда ванну наполнили, Софи с вздохом блаженства погрузилась в горячую воду. Дома она пользовалась услугами служанки Колин и поварихи, приходившей раз в два дня. Чудесно было располагать целым штатом заботливых слуг. Впрочем, по мнению Софи, это было меньшее, что герцог мог для нее сделать, после того как с присущим ему высокомерием испортил ей вечер.

Герцог… Софи погрузилась под воду так, что на поверхности оставалось только лицо и колени. Что ей с ним делать?

Филипп заявлял, будто пришел в клуб повидаться с мистером Дэшвудом, однако поджал хвост, как провинившийся школьник, едва завидев брата. Мистер Дэшвуд сказал, что герцог не является членом клуба, да и сам герцог пригрозил Филиппу, что больше не станет выплачивать его карточные долги. Вероятно, он явился в клуб, чтобы решить проблемы брата. Если все так и есть, его гнев вполне оправдан.

Но почему, черт возьми, он направил свою ярость на нее? Филипп не задолжал Софи, хотя, Бог свидетель, это было вопросом времени. Наверное, Филипп до сих пор находился в клубе и делал ставки.

И вот теперь Софи здесь, вдали от Лондона, в компании человека, которого совсем не знала и уже начала недолюбливать. Дождевые капли по-прежнему барабанили по стеклам, так что потребуется по меньшей мере один ясный день, чтобы дороги просохли и стали пригодными для экипажей. Всю дорогу Софи думала о герцоге крайне нелестно, однако теперь предстояло решить, как с ним сладить. Почему Филипп не рассказал ей о нем чуть больше? Почему она сама не проявила интереса?

Софи провела пальцами по воде. Герцог моложе, чем она ожидала, – не старше тридцати пяти лет. А это означало, что он унаследовал титул в довольно молодом возрасте. Как это повлияло на его характер? Братьев наверняка воспитывали по-разному. Судя по тому, что Софи успела заметить, между ними не было ничего общего.

В общем, она решила не делать никаких предположений. Ей следовало сосредоточиться на своей договоренности с герцогом. Ведь она уже пообещала больше не играть с Филиппом. Если будет покладистой и неболтливой то, скорее всего утром герцог отправит ее домой. А вернуться в Лондон нужно поскорее. Ведь несмотря на усилия мистера Дэшвуда, слухи могут просочиться сквозь стены клуба. И Софи прекрасно знала, что с ней произойдет, когда это случится. Если станет известно, что она сделала скандальную ставку, а потом уехала с герцогом Вэром из клуба и не появлялась в Лондоне неделю, ее репутация будет запятнана окончательно. Все будут считать Софи любовницей герцога, и ни один уважаемый джентльмен не пожелает взять ее в жены. Софи не могла допустить подобное.

Она выбралась из ванны. Миссис Гибсон оставила достаточно теплых полотенец. Закутавшись в одно из них и чувствуя себя словно заново родившейся, Софи перешла в другую комнату, ярко освещенную и согретую теплом жарко пылающего камина.

Однако решимости Софи был нанесен сокрушительный удар, когда миссис Гибсон известила ее, что подходящего платья в доме не нашлось. Все четыре женщины, проживавшие в доме – две служанки, повариха и сама экономка, – носили одежду другого размера.

– Мы продолжим поиски, – пообещала экономка. – А пока предлагаю вам надеть вот это. – Она положила на кровать восхитительный халат из голубого бархата – вроде тех, что носят на Востоке.

Софи ошеломленно посмотрела на одежду:

– Чье это?

– Его светлости, – ответила миссис Гибсон. – Халат дал мне лакей, когда я спросила, во что вас одеть. Но к утру, клянусь, я добуду платье.

Софи коснулась мягкой ткани. Халат был оторочен лиловым шелком. Таким роскошным, что она едва не вздохнула от удовольствия, проводя по нему пальцами.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Вы очень добры.

Миссис Гибсон почтительно склонила голову.

– Его светлость просил передать, что будет ждать в библиотеке, если вы захотите поговорить с ним.

Софи действительно хотела многое ему сказать. Конечно, не слишком приятно появляться перед ним в его халате, но он сам виноват в том, что она оказалась в таком положении.

Софи снова погладила мягкую ткань.

– Спасибо, миссис Гибсон. Я непременно к нему зайду.

Согревшись и обсохнув, Джек ощутил, что вновь стал самим собой. Он отправил Майклза – своего лакея, исполнявшего сегодня роль камердинера, – к миссис Гибсон с просьбой передать гостье, что он будет в библиотеке, если она захочет поговорить, а потом расположился в удобном кожаном кресле возле камина. Подав хозяину стакан бренди, Майклз удалился, чтобы оставить его наедине со своими мыслями.

Разобраться в них оказалось гораздо проще, когда рядом не было Софи Кэмпбелл.

Первое и самое важное: он сделал то, что было необходимо сделать. Филиппа следовало основательно встряхнуть. Поступок Джека выглядел не слишком продуманным и дипломатичным, но уж так сложились обстоятельства. Грех было не воспользоваться тем, что само шло к нему в руки.

Джек покрутил стакан в руке, наблюдая за тем, как переливается в отсветах камина янтарная жидкость. Ключевым моментом в любой стратегии являлась попытка выяснить, что необходимо твоему противнику. И Филипп ясно дал понять: больше, чем азарт от игры, ему нужна миссис Кэмпбелл. Его прикосновения и попытки успокоить ее свидетельствовали о том, насколько он к ней неравнодушен. Джек не мог нянчится с братом, следуя за ним по пятам, чтобы удержать от участия в азартных играх. Поэтому нашел единственно приемлемый выход из положения. Он прекрасно понимал, что его поступок не излечит брата от пагубной страсти, однако пыл на время охладит.

Что же касается миссис Кэмпбелл… Что заставляло молодую привлекательную женщину коротать вечера за игорным столом в клубе «Вега»? Здравый смысл подсказывал Джеку два ответа, и ни один из них ему не нравился. Она могла наведываться в клуб по той же причине, что и его брат: чтобы проигрывать деньги, свои или чьи-нибудь еще, ради развлечения. Подобный мотив давал Джеку полное право не испытывать ни малейших угрызений совести. Окажись она одной из богатейших наследниц Англии, его отношение к делу не поменялось бы. Азартные игры безрассудны и разорительны.

Но существовало и другое объяснение. А если миссис Кэмпбелл привлекала вовсе не перспектива получить выигрыш? От внимания Джека не ускользнуло, что хоть женщин и допускали в клуб «Вега», ни одна из них не обладала такой же красотой и обаянием, как миссис Кэмпбелл. В своем ярком темно-красном платье с соблазнительно спускающимся на шею темным локоном она неизменно притягивала к себе взоры всех мужчин. Эта женщина могла играть не только на деньги. И если она вознамерилась сделать Филиппа своим любовником, Джек быстро положит конец ее мечтаниям. Женщины, подобные миссис Кэмпбелл, способны опустошить карманы даже самого богатого мужчины скорее, чем карточный стол.

Но если Джек по какой-то причине ошибался, хотя это было маловероятно, он просто заплатит ей пять тысяч фунтов. Ведь именно этого она хотела, не так ли?

Дверь за спиной Джека отворилась, и он, сделав глоток бренди, приготовился к ссоре. Он не привык извиняться за собственные поступки. А в данном случае совсем не жалел о содеянном. Будь миссис Кэмпбелл старой или некрасивой, он поступил бы так же, желая уберечь брата от беды. Ну, возможно, не совсем так же, но уж точно не менее решительно. А то обстоятельство, что миссис Кэмпбелл оказалась молодой и привлекательной, лишь делало ее более опасной.

– Полагаю, вы уже придумали, как добраться до Лондона? Надеюсь, на сей раз путешествие будет более комфортным. – Софи обошла вокруг кресла, чтобы приблизиться к огню, и Джек едва не выронил стакан, посмотрев на нее.

Волосы миссис Кэмпбелл спускались по спине непослушными волнами и в свете камина приобрели оттенок красного дерева. А вот ее наряд и вовсе едва не лишил Джека дара речи. Полы длинного халата из голубого бархата волочились по полу, а из подвернутых рукавов выглядывали изящные руки. Она дважды обвязалась поясом, подчеркнув тонкую талию… и соблазнительные изгибы тела. Этот домашний наряд был невероятно чувственным, и только потом затуманенный взор Джека заметил очевидное.

– Это же мой халат, – произнес он.

Миссис Кэмпбелл дерзко посмотрела на хозяина дома и приподняла длинные полы халата.

– Ничего иного экономка найти не сумела. Одежда других служанок мне мала, а наряды миссис Гибсон слишком велики. В общем, пришлось надеть это. – Она провела рукой по ткани. Джек проследил за этим жестом, представляя, каков на ощупь бархат и… женская кожа под ним. – Моя одежда промокла насквозь и скорее всего не подлежит восстановлению. И все из-за вашего безумного желания похитить меня и увезти из Лондона под проливным дождем.

– Я вас не похищал. – Джек сделал большой глоток бренди, стараясь не смотреть на выглядывавшую из-под халата лодыжку. Неужели под этим халатом ничего нет? Подобные мысли совершенно не способствовали здравым рассуждениям.

– Вы не позволили мне поехать домой, вопреки моим просьбам. – Софи опустилась на диван, стоявший напротив кресла, и полы ее халата слегка разошлось, явив взору Джека обнаженную до колена ногу. К счастью, девушка запахнула халат и не успела заметить, что стала объектом внимания герцога.

Он не просто смотрел на нее, а бесстыдно таращился. Неужели в доме действительно не нашлось никакой подходящей женской одежды?

Господи, вероятно, им овладело безумие. О чем он только думал, когда решился притащить эту женщину в Олвин-Хаус? Неделю в ее обществе ему точно не продержаться. Она так или иначе принесет ему несчастье.

– Так каков же ваш план? – спросила Софи. – Что вы решили?

– Филипп, – произнес Джек. – Он нарушил данное мне слово, так что последствий не избежать.

– Так почему вы не притащили сюда Филиппа?

Потому что не смог бы провести в его обществе и дня, не говоря уже о целой неделе. Джек постарался прогнать подобные мысли.

– Это ни к чему бы ни привело. Филипп обиделся бы, а потом снова вернулся к столу.

– Однако вы оставили его в клубе, где никто не помешает ему играть, – усмехнулась Софи. – Мудрое решение.

Джек сделал еще один глоток бренди. Собственное решение и ему казалось уже бессмысленным. Интересно, есть ли что-нибудь на миссис Кэмпбелл под халатом?

– Если вы не хотели вмешиваться, вам следовало уйти, вместо того чтобы вставать на его защиту.

Софи шумно выдохнула.

– Да, мне действительно нужно было это сделать. Но, как вы уже сказали, меня погубила жадность. Мысль, чтобы разом выиграть пять тысяч фунтов, была слишком соблазнительной.

Джек насмешливо улыбнулся и коротко отсалютовал стаканом:

– Это смертный грех.

Софи грустно усмехнулась:

– Значит, Филипп ужасный лжец?

Джек промолчал.

– Я вышла за границы дозволенного, задав этот вопрос? – В голосе Софи прозвучало изумление. – Вы сказали, что он нарушил данное вам обещание больше не играть. Я часто вижу его не только в «Веге», но и в других заведениях тоже. Если вы думаете, что он проиграл все свои деньги мне, то заблуждаетесь.

– Я не строил подобных предположений. – Джек вспомнил о чеке, совсем недавно выписанном на имя сэра Лестера Багуэлла, и допил остатки бренди. – Так сколько же вам удалось у него выиграть, коль уж вы заговорили об этом?

Софи гневно посмотрела на Джека. Он поднялся с кресла и подошел к серванту, чтобы налить себе еще бренди, поскольку одного стакана было недостаточно. Джек машинально наполнил второй стакан хересом и протянул его миссис Кэмпбелл.

– Спасибо, – с удивлением произнесла она. Софи сделала глоток, и ее веки затрепетали от удовольствия. Она отпила еще немного, и губы влажно заблестели от вина.

Джек не сводил с нее глаз. Господи, эти губы! Он снова опустился в кресло. Его завораживало все, что бы ни делала эта женщина. Когда миссис Кэмпбелл снова открыла глаза, Джек заставил себя отвести взгляд от ее обнаженной лодыжки, отливающих шелком волос и блестящих губ.

– Несколько сотен фунтов, – запоздало ответила она на его вопрос, а потом наклонила голову и посмотрела ему в лицо. – Не за один раз, конечно. К тому же порой я ему проигрывала.

– Но, полагаю, не слишком часто.

Софи подтянула ноги к себе, уткнулась подбородком в колени и сделала еще глоток вина, прежде чем поставить стакан на стол.

– Верно, нечасто. Филипп играет слишком безрассудно.

– Как это?

Пламя камина освещало лицо Софи, придавая ему задумчиво-печальное выражение. Джек старался не обращать внимания на выглядывавшие из-под халата пальцы ее ног. Гостья успела скинуть простенькие туфельки, явно позаимствованные у миссис Гибсон. Совсем не такой, по мнению Джека, должна быть изворотливая мошенница, вознамерившаяся обчистить своих соперников до нитки. Возможно, это была искусная игра, призванная заставить Джека поверить в ее невиновность, но если и так, то ничего лучше он прежде не видел.

– Филипп не просчитывает ходы, – объяснила миссис Кэмпбелл. – И поднимает ставки, даже когда делать этого не следует. И потом… Я просто не знаю, как еще это описать… Он ужасно невезучий.

– В отличие от вас, – пробормотал Джек.

Софи натянуто улыбнулась:

– Его удача не имеет ничего общего с моей.

В ее словах прозвучал скрытый смысл, которого Джек не понял.

– Но если Филипп продолжает играть даже в тех случаях, когда удача от него окончательно отвернулась, то проблема не только в невезении. В его действиях отсутствует здравый смысл. Он не останавливается, потому что не боится проиграть. – Уткнувшись подбородком в колени, Софи улыбнулась. – И все это благодаря вам.

– Это не всегда так.

– Но в последний раз вы ответили на его просьбу о помощи, – заметила она. – Человек теряет осторожность, зная, что ему есть на кого положиться. Азартные игры связаны с риском. И никаких гарантий нет.

Все это Джек прекрасно знал. В юности он и сам любил делать ставки. Впрочем, не играл в кости и очень редко в карты. Его пари были более личными. Кто мог победить Стюарта Дрейка в гонках на экипажах из Лондона в Гринвич? Джек. Тогда он выиграл двадцать гиней. Кто подстреливал больше всех птиц в вересковых полях? Джек. Тот спор принес ему десять фунтов. Кто удостоился танца с самой красивой девушкой на званном вечере, не называя своего титула, что, по мнению, Эйдана Монтгомери, было настоящим жульничеством? Джек, облегчивший карманы друзей на еще несколько гиней.

Но вскоре он унаследовал титул, и это положило конец подобным поступкам. Сомнительные развлечения стали ниже достоинства Джека. Да и времени на них не оставалось. Кто же думал, что его отец, вознамерившийся жить до девяноста лет, утонет в пятьдесят? Джек собирался вести беззаботную жизнь наследника титула и уж никак не предполагал, что станет герцогом накануне своего тридцатилетия. Теперь было бы по меньшей мере странно спорить о том, чей экипаж быстрее.

– Так вот что вас привлекает? – спросил он. – Риск?

– Нет. Я предпочитаю надеяться на выигрыш и не думать о риске проигрыша.

Ну конечно. Джек отвел взгляд от голых ног гостьи.

– Вы говорите как опытный шулер, – промолвил он.

– Неужели?

– А это не так? Вы завсегдатай игорных заведений и регулярно выигрываете у таких простаков, как мой брат, крупные суммы денег. Вы даже не отрицаете, что намеревались выиграть у меня пять тысяч.

– Вы сами это предложили, – возразила миссис Кэмпбелл. – И мне бы хотелось знать почему.

Она поразила Джека его же собственным оружием. Он допил бренди и теперь задумчиво посмотрел на пустой стакан. Двух достаточно. Если он выпьет еще, то рассудок, и без того пребывающий в хаосе, окончательно его подведет и заставит совершить какую-нибудь глупость. Вид голых ног Софи мучил Джека.

– В этом нет ничего особенного. Просто действенное средство, – пробормотал он.

– Призванное разлучить меня с Филиппом? – усмехнулась Софи. – Если так, то в этом не было необходимости. Я уже упоминала вам, что не собиралась играть с ним в кости, но он испортил мне вечер, уговорив сыграть. Я знаю вашего брата достаточно хорошо, чтобы относиться к нему с осторожностью.

Джек недовольно посмотрел на нее. В «Веге» миссис Кэмпбелл вовсе не показалась ему настороженной, посылая поцелуи костям в руке Филиппа.

– Это действительно так, – настаивала она. – Что бы вы обо мне ни думали, я не желаю превращать людей в банкротов и не люблю смотреть, как мои друзья разрушают собственную жизнь. Я считаю вашего брата другом, хотя в последнее время он стал слишком навязчивым. Если бы вы просто отозвали меня в сторонку и попросили помочь увести Филиппа от стола, я бы с радостью это сделала. – Губы миссис Кэмпбелл тронула озорная улыбка, и Джек вздрогнул. – Даже за гораздо меньшую сумму, чем пять тысяч фунтов.

Она его дразнила.

– Филипп ожидает от вас не дружбы, а гораздо большего, – усмехнулся он.

Лицо Софи застыло. Она знала, чего хочет от нее Филипп. Однако Джек не понял, льстило ей это обстоятельство или, наоборот, огорчало. Его поразило, насколько хорошо гостья умеет скрывать свои эмоции. Но уже в следующее мгновение Софи вновь превратилась в мило воркующую светскую даму. Она захлопала ресницами, и на ее губах заиграла жеманная улыбка.

– Неужели? – воскликнула она. – Господи! Вот уж не ожидала, что джентльмен захочет выразить чувства с помощью брата. – Софи с надеждой посмотрела на герцога. – Так что, он безумно влюблен? Я должна приготовиться к предложению руки и сердца? Мы вскоре станем братом и сестрой, ваша светлость?

Господи, нет! Джек едва не вскочил при мысли, что эта женщина станет его невесткой. Она будет виться вокруг Филиппа, а он… сойдет в могилу во цвете лет.

– Вы совершите большую глупость, приняв предложение Филиппа, если, конечно, он действительно собирается его сделать. У него нет собственного состояния, а свое содержание он проигрывает в притонах.

Софи громко рассмеялась. И Джек непроизвольно улыбнулся.

– Видели бы вы свое лицо! Неужели вы подумали, что я всерьез? – Она покачала головой. – Разумеется, я никогда бы не приняла предложение Филиппа. Ни по одной из причин. Из него получился бы ужасный муж, и я…

– Что? – поинтересовался герцог, когда миссис Кэмпбелл замолчала.

Она облизала губы.

– Я знаю, что он вне пределов моей досягаемости. Брат герцога Вэра! Я даже и не мечтаю, чтобы заполучить такого знатного жениха.

Но Софи собиралась сказать совсем не это. Джек наклонился вперед, чтобы поставить стакан и сесть в кресле так, чтобы лучше видеть собеседницу.

– Многие женщины ухватились бы за малейшую возможность заполучить Филиппа.

– Правда? – Она простодушно улыбнулась и повела плечом. – Наверное, я не такая, как большинство женщин.

Да… но почему? Что такого было в этой женщине, что дразнило и привлекало Джека, хотя он должен был относиться к ней с неприязнью и высокомерием?

– Согласен, – протянул Джек. – Вы играете в азартные игры и беззастенчиво признаетесь в том, что любите выигрывать, но при этом утверждаете, будто никого не хотите пускать по миру. Настоящему игроку было бы безразлично. Это заставляет меня думать, что вы играете в какую-то иную игру. Когда я предположил, что Филипп хочет от вас большего, нежели дружба, вы не только сочли это неприемлемым, но и высмеяли саму идею. Из этого я делаю вывод, что мои слова не стали для вас открытием и вы размышляли о подобной перспективе. Вы не возмутились, когда я заявил, что вы кочуете по игорным домам Лондона в поисках богатого покровителя. Знаете, что Филипп хочет затащить вас в постель, и все, кто видел, как вы флиртовали с ним сегодня вечером, наверняка сочли, будто вы его поощряете. Вы думали о том, каков он в качестве любовника или даже мужа, однако утверждаете, что отвергли бы любое из этих предложений. Данное обстоятельство заставляет меня подозревать, что вы действительно играете в кости не за несколько гиней. Просто Филипп недостаточно соблазнительная для вас цель. – Герцог склонил голову набок. – Я не прав?

Во время его тирады Софи села прямее, опустив ноги на пол. И вот теперь она неотрывно смотрела на сидевшего напротив нее мужчину. Ее губы приоткрылись, а глаза потемнели.

– Вы много размышляли об этом, верно?

– Не так уж много, – возразил герцог. – До сегодняшнего вечера я даже не подозревал о вашем существовании. – Он не смог удержаться и снова окинул взглядом Софи. Полы слегка разошлись, соблазнительно приоткрыв грудь. Кровь Джека забурлила в жилах, хотя он не желал подобной реакции. – Но я знаю, таких, как вы.

На мгновение ему показалось, будто он все же поколебал ее уверенность. В глазах Софи вспыхнул огонь, и она судорожно вздохнула, однако быстро успокоилась.

– Ну конечно, вы думаете обо мне именно так. – На сей раз улыбка получилась натянутой. – Доброй ночи, ваша светлость. – Миссис Кэмпбелл поднялась с дивана и присела в реверансе, отчего полы халата разошлись еще больше. Теперь Джек разглядел ложбинку между грудями.

Во рту у него пересохло. Под халатом на Софи ничего не было. Миссис Кэмпбелл царственным жестом приподняла мешавшиеся под ногами полы халата, вновь явив взору Джека голые лодыжки – черт бы их побрал! – надела туфельки и вышла из библиотеки.

Джек понимал, что своим последним замечанием нанес Софи удар в самое сердце, и все же не мог думать ни о чем, кроме ее обнаженных ног.

Глава 7

На следующее утро Джек стоял перед окном столовой с чашкой кофе в руках и смотрел, как дождь продолжает поливать раскинувшийся перед домом сад. Уилсон сообщил ему, что в Чизике дождь шел без остановки почти целую неделю. А Джек, безвылазно сидевший в своем лондонском доме, даже не заметил этого. Нет, порой он выбирался из дому, но, как правило, мир сам приходил к нему, кланяясь и всегда в чем-нибудь нуждаясь. Если погода благоволила, Джек выезжал по утрам на конные прогулки, но только теперь вдруг вспомнил, что не делал этого уже несколько дней. Вероятно, из-за дождя.

Если бы не Филипп, он и сейчас находился бы в доме близ Сент-Джеймс-сквер, просматривая за завтраком свежие газеты, прежде чем вернуться в кабинет, где его ждали бесчисленные петиции, счета, отчеты, прошения и запросы из всех уголков Англии. К этому часу в приемной уже сидели бы три или четыре посетителя, дела которых были столь важны, что они не доверили их почте. Рано или поздно Джек встретился бы с матерью, та непременно начала бы говорить о каких-то своих потребностях или напоминать о том, что отец на его месте поступил бы иначе. К Джеку редко заезжали старые приятели, но он уже не встречался с ними так давно, что многие из них перестали его беспокоить. Незаметно наступило бы время обеда, после которого его ждали очередные неотложные дела.

Однако сегодня все было иначе. Джек не сообщил о своем приезде, поэтому Уилсон не обеспечил ему свежую лондонскую прессу, да и секретарь Перси остался в городе. Отец предупреждал Джека о том, что ни одному наемному работнику нельзя доверять, но, наверное, настало время предоставить Перси свободу действий. Вообще-то ни секретарь, ни герцогиня не узнают о его местонахождении до тех пор, пока он сам не сообщит об этом. Все это напоминало ему жизнь в университете, когда можно было улизнуть с уроков, заняться чем-нибудь более интересным или просто побездельничать. Джек поднес чашку к губам и сделал глоток, наслаждаясь вкусом. Дверь за его спиной распахнулась.

– Ваша светлость! – произнес Уилсон.

– Да?

– Слуги доставили экипаж. Сломалась ось, так что на ремонт потребуется несколько дней.

Джека это не удивило.

– А дороги? – спросил он, уже зная ответ.

– Совершенно непригодны для путешествий, сэр. Потребовалось шесть человек и четыре лошади, чтобы вытащить экипаж из канавы и доставить в Олвин-Хаус.

– Пусть делают все, чтобы починить ось. Наши лошади в порядке?

– У одного коня в подкове застрял камень, но грум им уже занимается.

– Это все, Уилсон?

– Да, сэр. – Дворецкий удалился, тихо прикрыв за собой дверь.

Продолжить чтение