Мой босс – палач

Читать онлайн Мой босс – палач бесплатно

Пролог

Я не знаю, почему из всех инквизиторов, которых видела в новостях, запомнила его.

Когда он вошел в клуб, у меня будто между лопатками крысу посадили, и она, испугавшись гостя, начала продираться мне под кожу. Даже в полумраке и прыгающих разноцветных пятнах не составило труда его разглядеть. Я не помнила имени, но не сомневалась – такие гости просто так не приходят. Если инквизитор нагрянул в клуб, он, конечно, может искать развлечений… но только не этот.

– Бэрри, ты чего? – толкнула меня от выхода на сцену Донна. – Говорили же, не рассматривать посетителей.

Легко сказать. Если обычным людям было все равно, таким как я – нет.

Честно, я думала, что, работая в таком заведении, где подобные посетители – не редкость, мои нервы окрепнут. Но инквизитор инквизитору рознь.

Плохо, что я забыла об этом сама, потому что в этот миг мужчина вдруг повернул голову, скользнул взглядом перед собой… и вдруг уставился на меня в упор. Какая-то часть меня бросилась бежать, но сама я не дернулась с места. Смотрела на мужчину, каждый удар сердца осознавая: «дура», «нельзя на него смотреть, запомнит», «они – больные ублюдки, наверняка любят сопротивление, а я ему его обещаю»…

Когда он первый отвел взгляд, по спине скользнула капля холодного пота.

Конец мне. Или нет?

– Видела этого типа по телеку, – обернулась к Донне, тряхнув волосами.

Ноги дрожали.

– Не надо на них смотреть, – с нажимом повторила она. – Ты первая сегодня танцуешь, а они все еще трезвые там – никакого риска…

– Мне не все равно, перед кем танцевать… И что он тут делает?

– Это у тебя профдеформация началась? – сосредоточенно поправляла края лифа Донна. А я вдруг поймала себя на отвращении – как же осточертели эти танцы!

– Наверное…

Она имела в виду мою учебу на юридическом. Последний год, последний надрыв… Мне иногда казалось, я его не выдержу. Таких, как я – с печатью, на факультете не было, всех отсеивали на первых трех курсах. Еще бы! Салемы – чуть ли не основная статья, угрожающая спокойствию города, а тут – я с намерением получить диплом и работать в департаменте расследований.

А теперь еще и этот инквизитор.

Между лопатками по-прежнему жгло, и я точно знала – это связано с ним.

Мы, салемы, не любим инквизиторов. Это мягко говоря. Неудивительно, ведь они появляются там, где с такими, как я, случаются проблемы. И уговорить себя, что я же танцую в мужском клубе, а инквизиторы – тоже мужчины, не получалось. Я даже сняла блестящий костюм и нацепила черный с красной вышивкой бисером, чтобы привлекать хоть немного меньше внимания. Если это вообще возможно, когда танцуешь соло. Но все равно.

«Идиотка», – обозвала себя. Если думать о безопасности, надо было не начинать игру в «гляделки» прежде всего. Но это упрямство, с которым я привыкла протестовать против неравенства в универе, так сразу и не задвинешь – оно всегда было наготове, чтобы напомнить другим о моих правах.

– Бэрри, он просто пришел выбрать себе девочку на ночь, – шепнула мне Донна. – Не трясись. Я все понимаю, но этот точно безобиден – сделал заказ, сидит один за столиком.

– Да? – взглянула на коллегу.

– Да, Марта его обслуживает, я поспрашивала.

И почему я сама не догадалась поспрашивать его официанта? Хотя… чем это мне облегчит жизнь? Эти ребята не достают с порога пушку и огнемет, поэтому вначале вполне себе могут сидеть спокойно и вести себя прилично, насколько это вообще возможно в клубе «Драма». Не скажу, что всегда выступаю с легким настроем здесь – все же стриптиз не мое призвание, и танцую я тут только потому, что надо сводить концы с концами, – но сегодня вечер был наэлектризован до предела.

Только ничего не поделаешь – надо работать. Вернее, можно было отпроситься, сыграть дрожь и мигрень… но это же я. Я пойду и посмотрю в его глаза еще раз, если он того пожелает.

А он пожелал…

Сидел так близко к краю сцены, что мог бы сдернуть меня за ногу на свой столик в качестве главного блюда. Видимо, господин Инквизитор решил меня наказать за дерзость и испортить выступление своим пристальным вниманием, потому что не спускал взгляда, пока я шла к шесту. А я играла выбранную партию дальше – не отказывала ему в противостоянии. Чувствовала себя дурой, но не отказывала – поздно.

Мы будто остались с ним одни. И я начала танцевать ему танец, который терпеть не могла, как и инквизиторов. Впервые язык тела был на моей стороне, но не все его понимали. По залу замигали красные тлеющие огоньки дорогих сигар, затанцевали в такт музыке свечи на столиках, послышались сдержанные одобряющие возгласы. Вдоль сцены горела лента красных лампочек, сообщая клиентам, что я не продаюсь, а только танцую, но проблем всегда создавала больше, ибо запретный плод сладок. Меня атаковали с обеих сторон – администрация каждый раз доносила щедрые предложения клиентов, а охранники – задорные истории выдворения несостоявшихся любовников.

Только веселого тут не было ничего. Рано или поздно, если танцовщица хороша, находился клиент, который не спрашивал. У салем шансов исчезнуть без следа были выше – нас не любили спасать. А еще мы были более притягательны для мужчин, поэтому в элитный мужской клуб я устроилась за пять минут.

Инквизитор хмурил брови, щурясь на меня так, будто мы на допросе, и я танцую на его рабочем столе. Красивый, породистый… и беспощадный. Я вспомнила, что видела его в репортаже о громком деле возгорания салемы – ректора академии искусств. Он тогда единственный смог пробраться к ней, пробуя предотвратить срыв. Но ему не удалось. Даже погиб кто-то…

Но и это воспоминание не давало разуму пробраться к пульту управления. Меня и правда подмывало что-то внутри поиграть с его огнем. Я отлепилась от шеста, за который держалась еще минуту назад, как за последний оплот благоразумия, и направилась к мужчине, качая бедрами под музыку. Когда приблизилась, ему будто стало неудобно задирать голову так высоко, и он опустил взгляд ниже. Ни капли нужных мне эмоций, только напряжение и собранность. На какой-то момент показалось, что я ему мешаю, но тогда какого ж черта сел так близко?

Я опустилась перед ним на колени, заглядывая в глаза, и переползла на четвереньках на его столик… когда он вдруг сделал настолько молниеносный выпад, что даже стробоскоп над головой мигнул медленней. Резко стало нечем дышать.

– Ты откуда такая бессмертная выискалась? – оскалился мне в лицо, сжимая пальцы на затылке.

А я и не знала сама:

– Из твоих фантазий – очевидно же.

– Ах, из фантазий… – А вот теперь до меня дошло, будто из оцепенения выпала, только тут соображая – что-то не так. Это будто не я к нему приползла… или он сделал что-то со мной. Я попыталась рвануться из его рук, но он только надежнее сжал пальцы в волосах, а та крыса, что полосовала кожу между лопатками с его появлением, рванулась к нему через грудную клетку, расплескивая адреналин по внутренностям. Я раскрыла губы, хватая ртом воздух, когда вдруг к столику наконец подошла охрана.

– Отпустите девушку, пожалуйста, – вежливо попросили инквизитора.

Он напоследок прожег меня взглядом, но руку убрал. А я попятилась задом со столика, встала на ноги и бросилась бежать за кулисы. Только не добежала каких то два шага, как оказалась в чьих то лапах. Крик застыл в груди, дыхание перехватило, будто меня столкнули с высоты. Перед глазами замелькали горящие таблички, в шею забилось чужое горячее дыхание, а нервы защекотало от терпкого мужского запаха и дорогого парфюма.

Когда перед носом открылась вип-комната, я даже нашла в себе силы упереться, благо не руками – осталась бы без них. Инквизитор втолкнул меня внутрь и выпустил. От неожиданности я упала на колени, но тут же подскочила и обернулась к нему.

Он не зажигал лампы – они вспыхнули каким-то холодным светом, непривычно освещая комнату, затянутую красным бархатом и черными тяжелыми шторами.

– Проблем хочешь? – зло напыжилась я, дрожа.

Он стоял передо мной, медленно стягивая пиджак и обозначая очевидное – проблемы у меня.

– Увы, без них теперь никак, – и он отбросил пиджак на диван.

– Может, ты подумаешь, – откинула я волосы со лба, тяжело дыша, и сделала шаг назад, – ты же умеешь…

– Именно поэтому я здесь, – пустился обходить меня медленно по кругу.

– У нас есть специально обученные девочки, я в их число не вхожу. – Потихоньку в памяти всплывали уроки психологии и раздел сложных переговоров с террористами.

– Возможно, у тебя другие, нужные мне достоинства… – Я не поворачивалась за ним, и в этот момент он оказался за спиной. – Либо мы оба ошиблись…

– В чем ошиблась я?

– Не того клиента выбрала.

– Я не выбираю клиентов! – вскричала. Нервы сдавали, а надежда на то, чтобы выбраться живой, таяла.

– Зачем заигрывала? – вопрос прозвучал в сантиметре от кожи, сея сотни мурашек в своем эпицентре.

– Не знаю, – передернула плечами, – сглупила…

Становилось понятно, что никто за мной сюда не придет.

– Значит, будешь расплачиваться за глупость…

Вроде бы справедливо, но не настолько, чтобы обещать мне кару небесную, да и ничего я не натворила страшного. Ну что он ожидал от клубной танцовщицы?! Целомудренный взгляд в пол?! Внутри я орала в голос, но в реальности стискивала зубы, чтобы не усугубить свое положение… если это вообще было возможно.

Пробовать драться с ним – чистое самоубийство, но я сразу забыла об этом, когда его рука обвила шею, а кожу обожгло:

– Не дергайся…

– Что тебе нужно?! – дернулась вопреки приказу.

– Ты… – Нарушения своих приказов он не терпел – сжал пальцы на горле и потянул на себя.

Другой рукой он скользнул мне на бедра, и те ошпарило жаром, а мои сценические шортики облетели красивым искрящимся пеплом под шорох сыплющегося на пол бисера и громкий стука сердца.

– Пусти, – выдавила. Паника затопила вены адреналином, выключая голову. Тело податливо обмякло в руках мужчины, растворяясь вслед за пеплом. Та же участь постигла и верхнюю часть костюма…

Мы горели… Огонь уверенно ласкал чувствительную кожу груди вместе с руками инквизитора, жидким ядом струился в легкие, а оттуда – к животу и ниже. Мне давали пламя взаймы, но оно все равно стремилось вернуться к хозяину, притягивая меня следом, прошивая мелкими раскаленными иглами. Конец мне. И я даже не могу спросить, за что – неужели так запретны были взгляды в эти его глаза? А глаза уже были напротив – вгрызались в душу в поисках какого-то ответа, которого – уверена – у меня не было.

– Ты ошибаешься, – растянула губы в наглой улыбке.

– Значит, просто использую тебя… как клиент, – зло процедил мне в губы, собирая волосы на затылке. Пламени вдруг резко не стало, меня будто выбросило в снег. По коже прошлась волна противных покалывающих мурашек, грудь затопило отвращением.

– Тогда будь нежен, пожалуйста, – и я обхватила его лицо дрожащими ладонями. – Ты будешь первым… – Откуда во мне вдруг появилась такая внутренняя сила отвечать этому адовому отродью? От отчаянья?

Хорошо, что странная пелена спала с глаз, и я снова могла мыслить и видеть совершенно четко. «Будешь первым» будто еще звенело в ушах, отражаясь от стен, как если бы те были хрустальными, а не звуконепроницаемыми. Я сидела на нем полностью обнаженная, упираясь ладонями в широкую голую грудь мужчины, а он держал меня за волосы, вынуждая смотреть в глаза:

– Первым? – переспросил удивленно.

Я не ответила, но ему не было нужно.

– Я же говорю, не продаюсь, – прошептала. Силы стремительно покидали, губы дрожали. Дико хотелось разрыдаться, и я сглотнула ком в горле. А он все продолжал меня сканировать… Как его ладонь оказалась на области сердца, я не поняла. В следующий миг он прижал меня к себе за затылок и, по ощущениям, выстрелил в сердце…

Глава 1

Чашка тряслась в руке, а потом еще и зазвенела фарфоровым ободком на зубах, пока я пыталась добраться до ее содержимого.

Я пришла в себя на диване в пустой вип-комнате, укутанная в одеяло. Тело болело так, будто отпахала танцевальные программы за всех этим вечером, а еще раздирало от голода, будто инквизитор меня все же завел… но не воспользовался.

– Тварь… – процедила.

– Он сидел с тобой два часа, – подала глухой голос Донна. – Когда ты начала приходить в себя, ушел. И я сразу бросилась к тебе…

И не сказал ничего – это я уже выяснила, как и то, что он вообще никому ничего не объяснил. Все думали, он тут со мной кувыркается все это время, а он… просто ждал, пока приду в себя.

– Может, ты ему понравилась?

Ну что с блондинки взять? Дура – она в любые времена дура и любимица богатых мужчин.

Я отставила чашку. В нашем заведении отличный кофе подавали только гостям.

– Картер ничего не сказал? – я направилась к своему шкафчику и рывком стянула лиф. В раздевалке было уже пусто – все разошлись. Только Донна сидела и ждала. Надо будет ей шоколадку купить.

– Нет. Босс только попросил быстрее решить с подменой, если тебе понадобится.

Ну еще бы. Картер – хозяин заведения – особенно нас за людей не считал. Он даже смотрел сквозь, когда с ним разговаривала. Вечно занятой своими мыслями и подсчетами, он не утруждался переживаниями о танцовщицах. Смысл? Одна ушла, придут двое. Танцевать в таких заведениях, смешно сказать, очень престижно и выгодно. Но вот о подменах надо будет подумать. Смогу ли я выйти на сцену в ближайшее время? Что со мной сделал инквизитор? Я же помнила, как запекло под его ладонью, а потом по внутренностям будто огненный ураган пронесся, и сознание спалил к чертям. Жуткое чувство… Как вспоминала – сразу бросало в дрожь.

И ведь не найти подонка, не предъявить ничего! И от бессилия бесило еще больше, хотя, это как раз хорошо.

Когда такси привезло меня под подъезд дома, уже светало. А уже через два часа надо было плестись на учебу. Прокравшись холодными пролетами, я толкнула дверь в свою маленькую квартирку и с облегчением захлопнула за собой. Но не успела перевести дух – принялась остервенело срывать одежду. Я казалась себе грязной… Этот ублюдок будто ткнул носом в то, от чего я старалась убежать все годы здесь, в Лэйдсдейл.

Столица манила возможностями. Но не деньги интересовали… Я не знала ни одну салему, которая не хотела бы выбиться к свету в этом проклятом царстве тьмы и власти. Только не все решались. Кто-то жил тихо в тени, пользовался природным притяжением и другими качествами и не высовывался особо, чтобы не нарваться. Только не я! Я же чувствовала себя здесь бабочкой в коконе, что вот-вот вылупится из уродливой гусеницы во что-то стоящее. Только, кажется, теперь как и бабочка, век буду прожигать ярко, но недолго.

Потому что этот… сегодня… он будто содрал все декорации с моего внутреннего мира вместе со сценическим костюмом. Его руки… они были везде! Меня никто еще так не трогал! Да и… я не позволяла! Мне было некогда думать о серьезных отношениях, а другие не устраивали. А этот попользовался, как продажной девкой! Поставил на место, разбил розовые очки и…

…В груди вдруг снова запекло, а в области сердца защипало. Я опустила взгляд и увидела проступающие очертания позолоченной печати. В квартире будто стало нечем дышать, но мне и не нужен был воздух. Меня словно перенесло во вселенную, которой принадлежал этот дьявольский инквизитор, наполненную звоном разбитых надежд таких, как я.

Кое как выровняв дыхание, я прошлепала голышом на кухню и принялась варить кофе. Из-под пальцев заструилось сияние, закрутилось вокруг кружки, поползло по столу, обретая форму цветущей веточки… Я засмотрелась на иллюзию, когда та начала цвести нежными бутонами… Ну вот куда я лезу с таким хрупким нутром?

– Черта с два! – Стукнула кулаком по столу, разгоняя свет. Я не собираюсь быть заклейменной овцой! Сегодня же поеду искать этого типа и требовать с него объяснений! Мы не в темные века живем, в конце концов. Как я собиралась использовать права и кодексы системы, веру в которую не имела теперь сама? Да лучше бы он меня трахнул!

Решение наполнило грудь воздухом и новой целью. Да, трудность, но я не поддавалась на провокации четыре года. Не собираюсь и теперь. Пусть расскажет, какого черта себе позволил и… что это вообще значит!

Вяло пережевывая бутерброд, я искала в Макронет картинку, похожую на очертания печати. Последняя надо сказать освоилась как у себя дома на моей коже. Остыла, перестала жечься и теперь напоминала переводку из золотой фольги. Облизнувшись, я отставила кружку и осторожно дотронулась до печати – ничего. Осмелев, положила на нее руку и прикрыла глаза. Молчание. И, что ни говори, я была этому рада. Когда убрала ладонь, пальцы дрожали.

Может, ну его к черту? Я же не такая смелая, как хочу казаться себе «каждые пять минут девятого в понедельник», как говорила мама.

Стычки с инквизиторами никогда не сулили ничего хорошего. Даже если они ошибались – не признавали этого. Конечно, такие истории не рассказывали в новостях, но я слышала: стоит попасть под следствие – и уже ничто не спасет. Бесправие салем, что бы ни говорили в официальных источниках, процветало, как и сотни лет назад. Хотя в наши дни это все и казалось дикостью и дурным сном.

Протерев глаза я сгорбилась на стуле и глянула в окно. Лейдсдейл просыпался, ворочаясь в цветном тумане вдоль подсвеченных трасс, а вдалеке в утреннем мареве горела моя любимая Белая звезда – башня в центре города, символ Лейдсдейла.

Остаток утра я потратила на поиск информации об инквизиторе. Лучше бы не портила себе утро до такой степени. Он нашелся сразу благодаря делу, которое я запомнила.

Вернон Рэд, главный инквизитор третьего округа Лэйдсдейла и провинции Вафоулри. Я смотрела в его льдисто-голубые глаза, которые, казалось, сверлили даже через время и расстояние, и испытывала жгучее желание забиться в шкаф. Амбициозный сукин сын! Рэду было всего двадцать три года, когда он вошел в совет инквизиторов провинции, двадцать восемь, когда взошел на пост главного… И мне совсем стало нехорошо, когда в глаза бросились заголовки о его помолвке! Чашка треснула в руке, когда я сузила глаза на фотографию. Рэд на каком-то приеме со своей избранницей… Выглядели они, как сверкающая статуэткой с надгробия моей будущей могилы. Значит, вот ты какой, инквизитор в пятом поколении! У самого – почти жена, а он шляется по мужским клубам ночами и разбивает мечты таких, как я!

Едва не выбежав из дома в тапочках, я привычно рванулась в утреннее столпотворение пригорода, который цветной толпой пробивался в центральные районы города. Сегодня как-то особенно все смешалось перед глазами в серую массу… будто Рэд содрал вместе с костюмом и пелену с глаз. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, все вокруг смотрят, обращают внимание на мои необычные глаза, которые выдавали салем с головой. Хорошо, одна из знаменитых модных дизайнеров ввела в моду цветные линзы, имитирующие глаза салем – становилось труднее вычислить подлинную. Конечно, дизайнер была салемой. Общество сделало ответный выпад, ужесточая порицание на все цветное – волосы, одежду, глаза… Но любое действие вызывает противодействие – появились союзы защиты права на самовыражение, а под прикрытием многих можно было получить помощь в защите прав. Я мечтала стать консультантом подобного, когда окончу академию.

Напоминание о мечте немного подрихтовало поникший внутренний стержень, и из метро я выходила уже с расправленными плечами. Бессонная ночь притупляла чувства, и даже стук каблуков слышался откуда-то издалека. Пережить бы этот денек… Я уже даже подумала, что не смогу сегодня организовать наступление на совесть инквизитора – не в том состоянии. Когда меня окликнули:

– Бэрри!

Я называла ее «Донна номер два». Странно, как непохожи были две мои жизни – дневная и ночная, но «Донны» в ней были почти одинаковыми. Белокурая блондинка в темно-сером мужском костюме бежала следом, и красивые блестящие локоны пружинили в такт ее каблукам.

– Кофе!

– Привет, Ким, – благодарно выдохнула я, протягивая трясущуюся ладонь к стакану. – Ты – чудо!

– Я знаю, – строго сдвинула она идеальные брови, беря меня под руку. – А еще я знаю, что ты танцевала вчера.

– Угу, – промычала я из стаканчика.

– Очень некстати, Би, – терпеть не могла эту светскую манеру сокращать имена. – Сегодня в Академии пройдет совещание глав судейства. Будут выбирать себе выпускников на практику.

Я прыснула, облизывая карамельную пенку с губ:

– Могла бы прогулять все к чертям…

– Брось, ты – лучшая на факультете. Хотела им всем показать, где салемы зимуют – сегодня твой день.

Да почему именно сегодня, когда я настолько не в форме?

– Плохо, – тряхнула я волосами, придирчиво себя осматривая и выдыхая с облегчением. Все же привычка выглядеть идеально не подвела меня и на автопилоте – такой же костюм, что и у Ким, только черный, волосы правда распущены, но так даже лучше. Кажется, я даже макияж делала…

– Брось – выглядишь отлично! Еще пять минут на действие кофе – и вообще будешь готова всех порвать.

Мне бы ее уверенность.

– Там будут какие-либо представители обществ по защите прав ущемленных…

– Салем? – усмехнулась она.

Да, таких не существовало.

– Я знаю! Но что-то около…

– Будут. Я тебе даже приготовила список приглашенных, которым надо состроить особенно красивые глазки.

Ким любила обозначать собственное превосходство, но сегодня это устраивало, как никогда. Я вытащила планшет, усевшись за стол в лекционном кабинете, и углубилась в изучение кандидатов на мои красивые глаза. Ничего так список…

– А почему я об этом ничего не знала? – подняла голову, когда Ким уселась рядом.

– Об этом еще никто не знает. – И она одарила меня хорошо отрепетированной обольстительной улыбкой. – Говорят, даже выбор вроде бы уже сделан, но изменить его после собеседования с кандидатами они могут.

– Ты то на кого охоту откроешь? – усмехнулась я.

– Вот, – ткнула она пальцем в свой планшет, – Дин Кентинг, главный судья центрального округа по уголовным делам.

– Конец ему, – сузила я глаза на цели Ким.

– Непременно, – самоуверенно заявила она. – Я все выходные готовилась к нашей встрече…

А, то есть, информация о «смотринах» у этой негодяйки была еще два дня назад. Она сначала сама выбрала себе цели, изучила их и подготовилась, а объедки бросила мне. Ну тут я не питала иллюзий – в этом вся Ким, дочь обеспеченных и успешных адвокатов. Девочка воспитывалась в семье жестких «достигаторов», странно было бы, если бы она выросла другой.

– Не переживай, – толкнула меня локтем в бок, – на крайняк станцуешь…

С ней не расслабишься. Как и со всей этой учебной атмосферой. Сегодня преподаватели как с цепи сорвались, будто специально решили нас вымотать или довести до «десерта» выжатыми до состояния дегидрации. В итоге к обеду я еле соображала. Еще и печать инквизитора вспомнила, что была крысой во вчерашней ипостаси, начала зудеть и ныть, продираясь к ребрам. Судя по рвению, они не были ее конечной целью.

– Чертов инквизитор, – шипела я, разминая плечо, собирая вещи другой. К моменту общей вступительной части я была такая злая, уставшая и уверенная, что провалю любое собеседование, если на меня кто-то позарился и случайно внес в списки. Не найдя в себе силы, чтобы сходить на обед, я сползла на ступеньки нужного мне этажа и уткнулась лбом в прохладную стенку.

Все же надо было искать этого ублюдка… чтобы забрал свое клеймо и не вздумал на меня его больше цеплять. Я прикрыла глаза и застонала, а когда открыла, прикипела взглядом к особенно примечательным мужским туфлям, замершим в шаге от меня. Красивые, дорогие, высокомерно поблескивающие в полумраке…

– Не подскажешь, где здесь зал заседаний?

От этого голоса меня приморозило каждым сантиметром кожи к поверхности, по которой недавно размазало. Ходить и искать не было нужды – он нашел меня сам. Я медленно заскользила взглядом вверх, хотя неумолимо тянуло спрятать глаза в соблазнительной трещинке между ступенек.

Вернон Рэд собственной персоной, в костюме запредельной стоимости и взглядом беспрецедентной угрозы.

– Привет, «бабочка»…

Мне показалось, или его голос перестал душить и расчленять, а даже немного оттаял и с натяжкой мог показаться теплым.

– Потому, что шлюха? – усмехнулась я криво, с опозданием соображая, что мы не в том месте и не в то время, когда я могла бы с ним так разговаривать.

– Потому, что ломаешь крылья, но прешь против всех обстоятельств, – он вдруг присел на корточки так, что теперь не смотрел сверху, а прямо в глаза. – Вернон Рэд, – и протянул руку. – Ты же говорила, что не продаешься.

– Убери свою печать, она делает мне больно, – процедила я хрипло, не отвечая на его жест.

– А если нет? – выстудило вмиг его усмешку.

– Заплатишь за это…

Красивые губы ублюдка медленно растянулись в заинтересованную усмешку:

– У тебя будет шанс выполнить свою угрозу.

Он медленно выпрямился и безошибочно зашагал в сторону зала заседаний. Что именно ему там понадобилось, я не успела подумать.

– Би, что это было? – тряхнула меня за плечо Ким.

Подруга сидела на соседней ступеньке и пялилась в удаляющуюся спину Рэда.

Я медленно перевела на нее взгляд:

– Я домой, – и решительно поднялась на ноги.

– Не смей! – перехватила под руку подруга. – По крайней мере, пока не объяснишь мне, что от тебя хотел Вернон Рэд!

– Узнать дорогу в зал заседаний, – попыталась выудить свой локоть.

– Та ладно! – не сдавалась Ким. – Он?! У тебя?! Да еще и присел рядом?

– Слушай, я так устала, что мне все равно, кто там присел…

Но Ким уже буксировала меня следом за инквизитором:

– Придумай более правдоподобную версию для обще-академического следствия, – закатила она глаза.

– Какого черта он прется на заседание кураторов? – зашипела я, едва в поле зрения из-за поворота попала спина ненавистного инквизитора. Он приветствовал директора академии и завкафедрой криминалистики. По одним глазам встречающей стороны становилось понятно – удивлены не меньше моего.

– Так ты его знаешь?

– Что? – обернулась на подругу не отдавая себя отчета, что потеряла бдительность и сболтнула лишнего. – Нет!

– Ты только что возмущалась, какого черта он прется в зал…

– Ну да! – лихорадочно соображала я, как бы сгладить свой вопль. – Он что, студент? С такой… харизмой не видать нам лучших мест на практике!

Ким захлопала на меня глазами, потом картинно их закатила:

– Рэд – не студент! Он – главный инквизитор Лейдсдейла!

Я чуть не поправила, что не Лейдсдейла, а третьего округа, но вовремя надавала себе мысленно по щекам. Надо было выбираться отсюда.

– Слушай, я поеду – еле стою на ногах. А меня все равно вряд ли куда-то там взяли… Салем никогда не берут просто так, а это значит, что мне нужно будет самой подготовить дело о непризнании меня лучшим студентом, игнорирование результатов моей учебы, подать в суд, самой защитить… и, может, после этого меня кто-то удостоит места для практики.

– Твою мать, Бэрри! – зашипела Ким. – Приди в себя! Надо хотя бы пойти и послушать!

Ладно. Тихонько посплю у нее на плече.

– Давай только на самую галерку, – шепнула ей на ухо.

Рэд уже сидел в кресле на сцене, когда я скользнула следом за подругой. Забиться в угол она мне не позволила, потащила в самый центр, откуда устроила бомбардировку вопросами на приглашенных после официальной части. Я не уснула только благодаря периодическому вниманию Вернона Рэда. Тот будто специально провоцировал, и это было заметно уже не только Ким.

– Мне тебя начинать спасать? – прервала очередную партию гляделок с инквизитором она.

А я снова игралась с огнем. Ловила на себе его взгляд и отвечала своим – злым и решительным. Забавляла его. Посмотрим, что он скажет, когда я достану записи с камер видеонаблюдения в клубе и заведу дело на этого сукина сына!

– Я бы ему посочувствовала на твоем месте.

– Наконец-то нормальный настрой! – похвалила подруга.

Но стоило мне ей улыбнуться, как знакомый голос зазвучал в микрофон.

– Всем добрый день. – Интересно, он с такой же сексуальной хрипотцой пытает своих заключенных? – Мое имя Вернон Рэд, я главный инквизитор третьего округа Лэйдсдейла. Очень рад сегодня присутствовать на этой встрече. – Женская половина пришедших яростно зааплодировала. Кто-то уже потянул руку, чтобы задать вопрос, и Вернон королевским жестом позволил.

– Мару Джонс, выпускница факультета академии права, – представилась девушка, прежде чем задать, пожалуй, главный будоражащий всех вопрос. – Почему вы сегодня здесь? У кого-то из наших выпускников проблемы?

– Да, – вдруг серьезно ответил Вернон. – Проблема у нас с этим выпускником общая – я. – Последовал новый взрыв восторженного одобрения. Рэд подождал, пока в зале успокоятся. – На самом деле в этом году отдел инквизиции выделил место для прохождения практики одному из студентов.

Я подобралась и напряглась, только вдруг почувствовала себя дурно. Сердце зашлось в груди, предвещая качественную паническую атаку, воздуха стало не хватать.

– У вас есть очень хорошие студенты, – как через вату продолжал шелестеть голос инквизитора. – Мы рассмотрели дела нескольких, проверили тщательно репутацию каждого…

Так вот чем он занимался в моем клубе вчера? Проверял мою репутацию!

– Я пошла, – шепнула Ким и поднялась. Хотелось на воздух. Только аккурат в этот момент Вернон устремил на меня свой взгляд:

– Мисс Бэрри Марроу-Лин в итоге прошла жесточайший конкурс на место стажера в моем отделе.

Бабочка, он говорил? Правильно. Потому что, по ощущениям, в эту секунду пригвоздил меня булавкой к полу и довольно воззрился на результат. Все, что мог выделить отдел Рэда – вагон неприятностей такой, как я! Что это вообще за бред?! Взять салему в стены инквизиции?! Салему! Для которой эта инквизиция и создана! Что им от меня может быть нужно?! Обеление в глазах общества и салем? Галочка о беспрецедентной добродетели?

Большинство присутствующих в зале, видимо, занимали мою точку зрения. Ровно десять секунд. Потом природное обаяние Вернона победило, и люди снова захлопали. А во мне лопнули все струны разом. Да кто он такой?!

– Какова цель столь беспрецедентного решения? – громко вопросила я, скрестив руки на груди.

– Цель очевидна – заполучить самого успешного выпускника факультета. Я для этого первый и схватил микрофон. – Рэд наслаждался. Может, ему было скучно выполнять чью-то волю, но он смог раскрасить для себя эту унылую задачу.

– Неужели я столь успешна, что вы готовы закрыть глаза на другие мои особенности?

– Наша цель как раз доказать, что никакие особенности не мешают становиться специалистами в любой области. – Это с ним-то я решила потягаться? Мда, так он мне и позволил. С другой стороны, поднатаскаюсь я за практику знатно.

– Даже на постоянное место можно рассчитывать?

– А у вас разве есть не амбициозные цели?

– Нет, – сдалась я.

– Тогда можете начинать благодарить, – улыбнулся хищно, и я позорно схлопнула наступление:

– Спасибо.

Присутствующие, затихшие на время моего неблагодарного перформанса, с облегчением снова зааплодировали. Далее, слово перешло к ректору факультета, а я пробралась к проходу и скользнула к двери.

К черту. Инквизитора и его «место»! Печать начала невыносимо жечься, зараза, и с каждым шагом все больнее! Свернув в женский туалет, я рывком расстегнула пиджак, вытащила блузку из штанов, но стоило воззриться на воспаленный ободок под золотой каемкой печати, позади хлопнули двери.

Я даже не успела обернуться, как оказалась в руках инквизитора.

– Тише, – прорычал он, обхватив одной рукой за шею, а второй – за запястье и толкнул ближе к зеркалу.

Наши взгляды, встретившись, высекли искры в зеркале, а я выгнулась дугой в попытке освободиться, но бесполезно. Он прижал к себе сильнее, перехватил руку и придавил своей поверх печати:

– Не дергайся, – приказал холодно.

– Убери эту дрянь! – прошипела я, тяжело дыша.

– Невозможно. – Удивительно, но его горячая рука унимала боль. А вот раскаленный шепот на ухо заставлял гореть совсем другим огнем. Оставалось надеяться, что праведным. – Это – твой контракт. Пока не примешь – будет делать больно. Пока не выполнишь – не исчезнет.

– Да пошел ты!

– Покажешь дорогу, – усмехнулся.

– Я не буду на тебя работать! – дернулась снова.

– Будешь, Бабочка… Тш…

– Я на тебя в суд подам!

– Да что ж ты такая бешеная? – усмехался он над ухом. Его парфюм окутывал, впивался в поры – свежий с горчинкой, запах дерзости и свободы. Никаких тяжелых нот – дикий ураган. И я все меньше хотела выдираться из эпицентра стихии, вжимаясь в его тело, чувствуя, как под ладонью пульсирует все сильнее, будто отдельное сердце…

– Одевайся, – хлестнуло холодом, и я тряхнула волосами, часто моргая. Вернон стоял позади и всматривался в мое лицо в зеркало. Ни следа от усмешки – холодный, жесткий и собранный. – Жду завтра в офисе, документы у твоего куратора.

И он развернулся и вышел, а я пошатнулась и схватилась руками за раковину. Что это, черт возьми, было? Сползла на пол, едва запахнув рубашку, и подтянула дрожащие коленки к груди.

– Бэрри! Бэрри! – послышалось от входа, и стук каблуков больно зазвенел в голове. – Ты как? Что с тобой?

Ким уселась рядом, заглядывая в глаза:

– Я хочу убить ублюдка… – прохрипела я.

– Это он, конечно, отмочил – весь ректорат в шоке…

– Да нет им никакого дела! – поежилась я. – Меня поставили на место, Ким… Этот инквизитор пришел лично обломать мне крылья, понимаешь? Никто не выбивался на финишную прямую из моего рода, а тут – выскочка…

– Би, – Ким потянулась рукой, но я привычно отпрянула. Терпеть не могла, когда меня кто-то трогает. – Ты можешь отказаться.

– Не могу. – Не стала говорить, что Рэд сделал для этого все. – Выбора нет. Если решила пробиваться – надо довести дело до конца.

Из академии я выползла на дрожащих ногах. Вручение документов помнила слабо – меня поздравляли почти искренне, ибо никто не хотел оказаться на моем месте. Охапка бумаг так и трепыхалась в руках, пока я бежала в такси.

Дома не было сил ни на что, и я так и рухнула в кровать в костюме.

Глава 2

Дилемма. Опоздать или не опаздывать.

Я отрешенно смотрела то на часы, то на бумаги. Может, к чертям мои амбиции? У них все равно нет иной дороги, кроме как к Дьяволу. В дорогом костюме и с холодным оскалом. И, словно чувствуя мой возрастающий протест, а, скорее, отчаяние, печать начала нагреваться.

– Пошел он, твой хозяин! – прорычала я. Под пальцами зашевелились щупальцами черные нити. Все. Я больше не фея с крылышками. Настоящая салема… – Вот что мне делать? Играть по его правилам?! Вставать пешкой на доску?

И ведь знала, что по правилам сыграть мне не дадут.

Поднявшись из-за стола, выбрала в шкафу узкую черную юбку, выудила коробку с туфлями на каблуке, надела черную блузку с красной брошью, которая придавила строптивую печать. И накрасила губы красным.

– Хоть сейчас на костер, – вздернула бровь в отражении в зеркале.

Стук каблуков встряхнул унылый коридорчик, ступеньки глухо зазвенели под моими ногами, но город быстро задушил мою унылую музыкальную партию, проигранную заранее. А следы тут же зачистила моющая мостовую машина.

– Мисс Марроу-Лин! – окликнули меня, когда я уже собиралась соскочить с тротуара на проезжую часть. Я и не придала значения куску сверкающего металла на колесах, который ждал у подъезда. Куда ему до меня? Черной и остро заточенной. – Мисс, меня за вами прислал мистер Рэд. – Неожиданно матовый водитель, который застыл между мной и авто на середине, повел рукой в приглашающем жесте. – Не откажите…

– Думаю, ваш хозяин такого варианта мне не оставил. – И я направилась к нему.

Водитель благоразумно молчал, провожая меня взглядом до дверей, и с облегчением хлопнул ею, едва я успела убрать носки туфель с подножки. Оставшись одна на несколько секунд, я вдохнула полной грудью – свою машину прислал, не иначе. Легкие наполнились колючим будоражившим запахом парфюма инквизитора. Было даже злорадно думать, что, возможно, он встал пораньше, чтобы приехать на работу и отослать за мной свою машину. Даже осознавая низость его целей, самолюбие щекотало от этой мысли. Я развалилась в удобном кресле и перевела взгляд в окно.

Закончилось бы это все быстрее.

– А мистер Рэд любит большую скорость? – обратилась к водителю.

– Не замечал, мисс.

Значит, быстро не будет. Я вздохнула.

За окном рисовался совсем чужой мне город, как и положено после погребального колокола моих надежд. Правда, сам колокол я проспала, и теперь чувствовала себя гораздо лучше. Погода не спонсировала моих иллюзий – небо в темно-серых разводах низких облаков, оплаканный мелкой россыпью дрожащих капель блестящий капот, и даже деревья показались какими-то осенними, или просто одетыми в грязно-рыжий модный цвет этого лета. И кто только задает эту моду на цвета?

Пока ехала, лениво листала сообщения. Одним из немногих озаботился Картер, босс ночного клуба. И только потому, что спешно меня увольнял. В подтверждении его твердых намерений на счет незамедлительно поступили деньги – какая-то совершенно неадекватно большая сумма. Я набрала ему ответ, что он меня с кем-то спутал, но до конца пути босс так и не ответил.

Стало интересно, что такого я натворила, что от меня так поспешно избавились? Опять же – не проблема. Устроюсь в другой клуб.

– Прошу.

Оказывается, мы приехали. На подземной парковке было душно и пахло сыростью, а за пределами укрытия лил дождь. Я бы основательно промокла, если бы ехала на метро. С губ сорвался нервный смешок, когда огляделась. Только кривую усмешку так и заклинило на лице, когда встретила взгляд господина Дьявола. Он стоял в нескольких шагах. И его усмешка не терпела конкурентов в лице моей жалкой пародии.

– Доброе утро, – низкий голос взбудоражил все нервы разом, пробрался под кожу, будто мне в ноги ударило молнией.

– Недоброе, – процедила сквозь зубы.

– Пойдем, – кивнул он в сторону лифта.

На парковке было непривычно пусто.

– У вас сегодня выходной? – огляделась, пока мы замерли в ожидании лифта на две секунды.

– Общая парковка с другой стороны здания, – он пропустил меня вперед.

Последнее, с чего бы хотелось начать день – с поездки в лифте с Верноном Рэдом. Я сцепила зубы, дыша все тяжелее, а он не отказывал себе в разглядывании моего протеста, уделяя особенное внимание губам.

– А быстро ты сдалась, – поставил точку в моем изучении.

Удивительно, но стоило ему остановить свой темный взгляд на моих глазах, черты его лица расслабились. Я едва не пропустила суть его слов от неожиданности.

– С чего ты взял?

Вместо ответа он посторонился, пропуская меня в просторный офис, куда выходили створки этого вип-лифта. Я неуверенно двинулась к большому столу на фоне панорамы города. Он следовал за мной:

– Хорошая девочка, которую мне нарисовало твое личное дело, сейчас бы изображала фею с крылышками и кукольным взглядом. Ты же надела костюм ведьмы. – Он обошел меня и спрятал руки в карманы брюк. – Что же ты четыре года билась с силами добра в академии, а тут – все? Признаешься мне в своей сути?

Он встал напротив так близко, что мог бы схватить рукой за горло.

– Разыгрывать перед тобой девочку, у которой еще вчера была мечта, не буду. – Инквизитор будто сразу потерял интерес к моим словам, плавно шагнул в сторону и принялся обходить меня по кругу. Не насмотрелся еще? – Прости, если ты рассчитывал на этот спектакль. Ты же мне все равно докажешь, что единственное предназначение моей мечты – хрустеть стеклом у тебя под ногами.

Он остановился совсем близко сзади и медленно вздохнул. Даже волосы зашевелились на затылке от дрожи в воздухе.

– У меня нет намерения ломать тебе крылья, Бабочка.

Дико хотелось его жестко осадить с этим ник-неймом, который он мне присвоил, но… мне нравилось. Хоть что-то хорошее я же могу себе оставить?

– А какие есть?

Не верила ему ни капли. Этот Дьявол – мастер слова. Под каждое он подгонит свой смысл, подведет электричество и заставит ярко и привлекательно сверкать. И все это рванет в тот самый момент, когда ему будет нужно. Такие они – служители Слова и Права для избранных.

– Я взял тебя на практику, помнишь? – вернулся он на исходную позицию и замер напротив. Глаза в глаза. – Посмотрю, чему у нас учат в академии. Оценю твои способности.

Я усмехнулась. От растерянности. А еще по глупости. И его губы дрогнули в знакомой усмешке, подтверждая мою очередную ошибку. Самое время сделать следующую.

– Тогда, убери свою печать, извинись за доставленную нервотрепку, и я снова надену крылышки… – Он долго смотрел мне в глаза, медленно растягивая губы в кривую усмешку. Как его рука оказалась на затылке – даже не заметила. Только и успела что задержать дыхание, когда он потянул к себе. – Пожалуйста, отпусти…

Напряжение достигло апогея. Я ни черта не понимала, только чувствовала, что Дьявол тащит в какой-то водоворот событий, из которого не вырваться – утянет на дно.

– Нет, Бэрри, – хрипло прошептал он в губы. – Нельзя носить костюм проститутки и не трахаться за деньги, также как нельзя сначала вырядиться ведьмой, а теперь скулить передо мной. – И снова его было не узнать – холодный и жестокий, он прожигал злым взглядом, от которого отказывали все стержни разом, оставляя меня жалкой лужей у его ног. – Считай это первым уроком. За каждое действие теперь приходится нести ответственность и расхлебывать последствия.

Он выпустил, а я так и осталась дрожать с прямой спиной.

– С работой нашего отдела тебя познакомит моя помощница, – донесся его голос будто сквозь воду. Потом что-то тренькнуло, и я вздрогнула, снова будто выплывая из транса. – Можешь идти.

У дверей его кабинета уже ждали. Я развернулась и направилась к секретарю с планшетом.

– Присядьте пока на диван, я сейчас подойду.

И я осталась стоять в приемной, оглушенная аудиенцией.

* * *

Дана вытянулась передо мной и привычно замерла. Только пауза непривычно затянулась. Я смотрел перед собой, но видел только красные губы… И пользовался тем, что помощница будет стоять тут хоть часами, не смея открыть рта.

– Никто не должен знать, что я привел ее в кабинет сам, – поднял глаза на девушку, и та с готовностью кивнула, опуская голову в планшет. У нас и так будут проблемы. У меня будут. Но ставки слишком крупные, чтобы не рискнуть. А я достаточно твердо стою на ногах для такого риска. Хотя, надо признать, мало не покажется даже в случае удачи. А ничего другого я не допускаю. – Мисс Бэрри Марроу-Лин – лучшая студентка юридического факультета академии Лэйдсдейла. Будет проходить в нашем отделе стажировку. – Пока Дана делала пометки, я сверлил взглядом двери, за которыми стояла моя ведьма. И казалось, даже видел ее. – Прямое подчинение только мне…

Пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать реакцию на собственные слова – как же было бы хорошо, если бы и Бабочка знала слово «подчинение».

Я назвал ее так сразу же, как увидел за шторами сцены. Именно так это и описывали – «летящая на огонь». Она должна была узнать меня и признать сразу. С «узнать» прошло гладко, чего не скажешь о «признать» – даже главная умница выпускного курса не смогла подавить желания подобраться ближе к тому, кто зовет. А я звал. Давно. С год. Не у всех получалось найти свою салему, но неудачи не про меня. И я нашел. Когда уже посещение клубов, библиотек, митингов, социальных центров и прочих мест вошло в привычку, и я даже начал забывать, на что трачу половину каждой ночи… наконец, нашел.

Салемы – ночные существа. Но только при условии, что спят днем. В городе это сложно. Приходится пахать, чтобы выжить… Чертова замкнутая система, срывающая нервы этим прекрасным существам.

Вот и моя тоже замоталась до пятен перед глазами. Невинная девочка. Как и должно быть. Я сначала решил, что не могло мне так повезти, и что она – простая шлюха, которая набивает цену.

«Моя»…

Это обычное местоимение казалось мне новым неизведанным ресурсом скрытых возможностей. Если смогу их использовать, конечно. Я никогда не шел общим путем, искал другие, на которых еще не ступала нога такого, как я. Разрушать просто. Меня никогда не привлекало тупое разрушение, к которому нас готовили с детства.

Но об этом никто почти не знает.

Дана стояла передо мной и едва не тряслась.

– Она будет работать в соседнем кабинете.

Помощница вскинула голову от планшета:

– Но там же…

– Я знаю, – медленно сдвинул брови.

Мне вдруг захотелось взорвать все и сразу и посмотреть, что из этого выйдет. Одна часть меня четко понимала – я заскучал от собственного превосходства. Пятнадцать лет игрался в амбиции, но вопрос «А что дальше?» не оставлял. Что я оставлю другим? А себе? Мой путь выстлан горящей плотью и дикими предсмертными воплями невинных… Когда-то они услаждали слух и казались гимном во славу светлых дел, но теперь я стал ценить другую музыку – кашель неуверенности, частый стук нервного сердца и глухой звон кольца о стакан в дрожащей руке. Все они – там, наверху – думают, что построили идеальное общество на двойном обмане. Инквизиторы гоняются за салемами, обеспечивая покой и здоровый сон власти, салемы сгорают в собственном пламени, утаскивая на тот свет десятки случайных жертв…

Вторая часть… Я усмехнулся. Второй частью я видел, что ступил на опасную ненадежную дорожку, но вот беда – виды завораживали так, что не оторваться. А это превосходно, когда рад процессу, а не цели. Давно со мной подобного не бывало.

– Мистер Рэд, простите, – неожиданно осмелела Дана, прижимая клипсу к уху пальцем, – в приемной ждет мисс Клисон.

«Виды» перед мысленным взором мигнули и погасли. Я сдвинул брови, возвращаясь обеими частями в промозглый Лэйдсдейл.

– Давай ее сюда, – приказал глухо и отвернулся к проекции рабочего стола сбоку.

Только Дана открыла двери, в них ворвалась посетительница. Я даже не посмотрел в ее сторону – неинтересно. Чем меня могла удивить будущая жена? Даже биться об заклад было скучно, но я знал, что на ней очередное новое творение гениальной, но скучной дизайнерской мысли – короткая юбка, строгая блузка и какая-нибудь утонченная деталь, призванная оживить всю эту смертную тоску. Я все же озаботился поиском детали, и она бросилась на меня, как и задумывалось, сразу – сегодня это была брошь по центру, скалывающая края блузки в том месте, где ее стоило бы хотеть разодрать на две части. Черная, блестящая…

…Бабочка сегодня тоже надела брошь. Я запомнил, потому что она отвлекала от вида ее губ – такая же красная и наглая.

– Здравствуй.

Вальрика замерла посреди кабинета, все еще надеясь, что я оценю ее вид.

– Уйди. Я не настроен. – Терпеть не мог, когда в раскинутые сети интриг попадалась мелкая рыба. Она бесила, дергала сеть и нервы, отвлекая. Но я же знал, что она прибежит первая. – И я просил предупреждать о визите заранее.

Вальрика сделала вид, что не услышала меня. Прошла к креслу и уселась напротив:

– Ты новости смотришь?

– Нет времени.

– Сегодня пока еще не весь Лэйдсдейл, но многие говорят о твоей практикантке.

– Она у меня умница – еще бы о ней не говорили. – Я легко забыл о посетительнице и углубился в действительно стоящие новости на проекции.

Но она не оценила моих умений:

– Вернон…

– Что тебе нужно? – перевел на нее взгляд.

– У нас договор, ты помнишь?

– Для этого у меня есть юрист.

– Никого не светить на публику, – все же напомнила она. – Неужели нельзя было поиметь ее тихо, без такого размаха?

– В сеть уже все позы просочились? – снова потерял интерес к разговору я.

– Я не потерплю такого скандала, – понизила она голос.

– Переходи уже к угрозам, мне надо работать.

– Ты нарушаешь договор.

– Так подай на меня в суд.

Мы скрестились взглядами, и я, наконец, присмотрелся к Вальрике. А ей шло бешенство. Если бы за ним еще что-то было, но это так – рябь на мели. Идеальная гладкая поверхность ее лица не давала возможности вообще хоть за что-то зацепиться взглядом. Так и хотелось посоветовать приклеить брошку на лоб или на глаз…

– Вернон… – Терпеть не мог, когда она называла меня по имени. – Не надо так со мной разговаривать. Тебе мало, что ты вообще делаешь с моей жизнью?

– Ты сама это выбрала. И меня – тоже.

– Я считала тебя более дальновидным, – сузила она глаза. – А еще амбициозным и перспективным.

– Ты просчиталась, – потерял я надежду поработать. – Можем расторгнуть договор и разбежаться.

– Ты же знаешь – это твоя плата за силу и власть. А ты еще даже не начал платить…

– Я бы мог тебя взять с собой на боевое задание, чтобы ты убедилась в обратном…

– Уволь, – презрительно хмыкнула она, поднимаясь.

А мне до рези в ладонях захотелось шагнуть к ней и переломать шею, на которой звенела ее пустая циничная башка. Все же вывела из себя, сучка.

– Как скажешь. Ты уволена.

Ставки сделаны.

– Очень смешно, – усмехнулась Вальрика, но, видимо, вспомнила, что я редко шучу. – Ты что, серьезно?

– Я не смог доказать необходимость твоей должности в своем штате, – откинулся на спинку кресла.

Да я и не пытался. Вальрика раскрыла свои голубые глаза и открыла рот – хоть какая-то смена декораций в фальшивых эмоциях.

– А не охренел ли ты, господин главный Инквизитор? – оперлась она ладонями о стол. – Ты правда хочешь войны и не хочешь жениться?

– Я правда хочу начать рабочий день.

– Она так сказочно сосет?

– Она просто у меня на стажировке.

– У тебя не бывает «просто».

– Спасибо.

Вальрика царственно выпрямилась, высокомерно раздувая ноздри.

– Я даю тебе время до вечера. Подумай спокойно, может… день не задался…

Как плохо ты меня знаешь. И это хорошо. У нас и не было возможность друг друга узнать. А у меня не было желания.

Вальрика Клисон – младшая дочь главы департамента расследования Лэйдсдейла и мое наказание за глупость и роковой просчет. Решился однажды срезать путь через кусты и обзавелся гадюкой на шее. «Срезал» я за счет ее отца, когда тот однажды предложил поддержать мою кандидатуру на пост главного Инквизитора. Я тогда думал, что старик реально оценил кандидатов, а мой послужной список был достаточным. А когда по итогу мне принесли брачный договор, понял, каким идиотом был.

Это было давно. И даже полезно. Я перестал рвать жилы, по крайней мере, вместе с мясом, а с такой высокой должности открылся совсем другой вид на ситуацию. Да, договор есть… Но у меня было достаточно времени, чтобы придумать, как вывернуться из этой петли…

Глава 3

Посетительница вышла из кабинета Инквизитора и направилась к столу секретаря, которая суетилась с моими бумагами. Моему взгляду достались лишь дорогие туфли-лодочки, к которым я всегда питала слабость.

– Дана, можно мне кофе? – прозвучал резкий требовательный вопрос.

Я углубилась в планшет, пытаясь мысленно отгородиться. От женщины прямо разило высокомерием и неприязнью. Она влетела в приемную, стоило опуститься в дальнее кресло у окна. Видно было – нервничала и едва сдерживалась, чтобы не ворваться в кабинет инквизитора без приглашения. Теперь же, после нескольких минут, проведенных там, ей, видимо, стало только хуже.

А инквизитор умел обращаться с женщинами…

Осенило меня, когда она прошла в соседний кабинет:

– А шторы когда привезут?

Это же его невеста! С губ сорвался смешок – сделал невесте кабинет рядом со своим? А потом до меня дошло, что он же приказал посадить меня работать… туда же! Это что, мне придется работать с ней?!

– Что смешного?

От мыслей я даже не заметила, как блондинка вынырнула из дверного проема и теперь смотрела на меня, сузив глаза. А красивая она у него – стройная, длинноногая и идеальная в каждой детали. Интересно, он ее любит?

– Что смешного? – продублировала вопрос девушка, подойдя вплотную.

– Ничего, – смерила ее взглядом и опустила глаза в планшет, но, похоже, она только ждала, за что зацепиться.

– Классная помада. Не подскажешь, какая?

Я медленно подняла голову, заставая на себе презрительный злой взгляд:

– Смотрю, настолько стойкая, что не стирается даже после хорошего начала карьеры…

– Попробуйте начинать карьеру с помощью мозгов, – не задумываясь, выдала я. – Тогда и помаде ничего грозить не будет.

Она ухмыльнулась шире:

– Дрянь.

– Неприятно познакомиться. – И я протянула руку: – Бэрри Марроу-Лин.

– Я тебе в порошок сотру, – скривила губы блондинка, игнорируя мой жест.

– Придется встать в очередь.

Кофе был забыт – зря помощница старалась. Посетительница поджала губы, развернулась на каблуках и вылетела из приемной.

– Кофе?

– Буду очень благодарна, – перевела я взгляд на девушку у стола. – Я Бэрри.

– Дана, – улыбнулась та. Молоденькая совсем, младше меня. Как она, интересно, попала в эту жуткую должность? – Поздравляю с назначением!

– Думаешь? – усмехнулась я. Но, видя непонимание на ее лице, поспешила сгладить. – Не верится удаче.

Девушка ожила, заулыбавшись:

– Ты – первая практикантка. Обычно босс не допускает в свой отдел никого со стороны. Он вообще мало кого подпускает…

Едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.

– А эта, – я указала глазами на двери в коридор.

– Мисс Вальрика Клисон, невеста мистера Рэда, – кивнула она, подавая мне кофе. – Он, кстати, просил вас расположиться в новом кабинете.

– Мы можем не сработаться с его невестой, – я вдохнула аромат кофе. У меня даже дома такого не было. Пожалуй, будут и здесь приятные минуты.

– Мисс Клисон тут пока не работает, – дипломатично, но весьма довольно заметила Дана. – Пойдемте?

Мы прошли в комнату такого же размера, что и у Рэда, только в бежево-кремовых тонах. Стол был один единственный – из светлого дерева наверняка заоблачной стоимости – и занимал пятую часть пространства. У стены – мягкий уголок из дорогой натуральной кожи. Я бегло осмотрела его, поморщившись. И да – пустовато. Но я бы не стала вешать сюда шторы.

– Здесь только один стол, – констатировала очевидное.

– Да, – пожала плечами Дана. – Располагайся. Составь мне список необходимого для работы, к вечеру все будет.

Я настороженно принялась обходить офис. Мертвое все. Оглянулась на диван – еще и труп у стены разложили. Не целиком, но содранная кожа, натянутая на каркас, ничем не лучше. А у инквизитора, кстати, дивана в офисе нет. И стол не деревянный. Все – дорогие, но все же имитации. Здесь же – просто кладбище какое-то. Тут саван нужен, а не шторы.

Усевшись на край стола, я положила рядом планшет и, подумав, достала зеркальце. Помада ей моя не понравилась… Придирчиво изучив губы, я скосила взгляд на чашку – чисто.

– Не нравится?

Я вздрогнула, но не обернулась.

– Твоей невесте – да, не понравилась я. Не знаешь, почему?

– Зависть…

Я не слышала, но чувствовала его шаги по мягкому полу, и это колебание воздуха будоражило. Мне даже показалось, за окнами уже стемнело, и в тело полилась совсем другая энергия – густая, темная… томная… Тряхнув головой, я тяжело сглотнула и поднесла чашку с кофе к губам.

– Чему же она может завидовать?

– О тебе я думаю… – Я обернулась. Наваждение растаяло, чашка задрожала в руке, и меня кинуло в безжалостную реальность. Вернон стоял в шаге, руки в карманах брюк, и блуждал взглядом по моему лицу. Злым взглядом, пронизывающим и жгучим. – Поехали, – кивнул он на двери. – Обустроишься позже.

– Куда? – подобралась, ставя чашку и подхватывая планшет.

Сразу стало стыдно за свой вид – куда я в таком? Намерение было лишь пощекотать нервы инквизитору и выразить протест, а тут – показаться в полной красе… где?

– На допрос.

Он уже устремился к выходу, оставалось лишь бежать следом, чтобы не отставать. Но, стоило сунуться в коридор, опешила – мы оказались в обычном офисном холле со стойкой секретариата, мягкими коврами, аквариумами и, соответственно, служащими департамента инквизиции. Чувствовала себя белой мышью, выскочившей сдуру прямо на разделочный стол в разгар приготовления воскресного обеда. Естественно, взгляды всех присутствующих сконцентрировались на мне, несущейся за инквизитором.

Статусы служащих легко читались в длительности взглядов, устремленных на меня. Секретари позволили себе не более двух секунд. Пара мужчин у их столов – три, а вот вышедший навстречу инквизитору из лифта мужчина в возрасте позволил себе насладиться моим позорным преследованием вдоволь, пока жал руку инквизитору.

– Вернон, доброе утро, – донеслось до меня, когда я нагнала босса. – Мисс?

– Мисс Марроу-Лин – моя помощница, – глянул на меня.

– Наслышан, – протянул мне руку собеседник. – Клайв Доналдсон, адвокат коллегии Лэйдсдейла.

– Я вас знаю, – ответила я на жест. – Вы защищаете интересы власти в мировом суде…

Адвокат Доналдсон в основном выступал против салем на самых известных судах.

– Ты что-то хотел? – грубо оборвал меня Рэд, обращаясь к Доналдсону.

– По двум делам хотел проконсультироваться, – тот глянул на меня косо, – но могу и позже…

– Хорошо, – кивнул коротко Рэд и устремился дальше.

– Хорошего дня! – вежливо кивнул мне Доналдсон, прежде чем я возобновила догонялки за инквизитором.

– Знаешь о делах Доналдсона? – бросил он, когда мне удалось его нагнать.

– Знаю, – я тяжело дышала. – Можно помедленнее?

– Иначе что?

– Иначе больше не буду надевать туфли.

Мы остановились, наконец, у лифта. Все, у кого были намерения им воспользоваться, сразу от них отказались, ретировавшись к соседнему.

– Протестую, – усмехнулся он, опуская взгляд на предмет протеста.

Я осторожно увлажнила пересохшие губы языком и посмотрела на Рэда исподлобья. Только тут подумала, что если сниму каблуки, буду ему дышать в солнечное сплетение. Тактически это, конечно, неплохо, но как-то унизительно. Да и мне вряд ли поможет.

– И красную помаду тоже оставь.

– Издеваетесь, – прошла я в лифт.

– Ускоряю адаптацию, – нажал он на кнопку. – Ты думаешь, что все вокруг носят ветки к твоему костру, на котором я тебя буду сжигать персонально. Но ты ошибаешься.

– Много мне чести – понимаю. У вас тут куча народу. Этот Доналдсон, к примеру…

– Понятно, – разочаровано сдвинул он брови. – Можешь мне высказать все, что думаешь об инквизиции.

И он вдруг нажал на кнопку остановки движения. Я растерянно моргнула, тяжело сглатывая:

– Что ты делаешь?

Тишина, окружившая нас, показалась вакуумом.

– Говори, – опустил он голову, хищно сужая глаза. – Мечтаешь закрывать своей красивой грудью униженных и обездоленных салем?

– Может, – выдохнула я, начиная задыхаться.

– Считаешь всех инквизиторов последними сволочами? – продолжал допрашивать он.

– Выпусти меня отсюда, – процедила.

– Отвечай, – с нажимом приказал он.

– Вы же удовольствие получаете, – процедила, расправляя плечи. – Это у вас в крови! Рождаетесь с жаждой крови таких, как я, а иначе никак! Найти, выследить, надругаться и растерзать! – Я только на последнем слове осознала, что кричу на него. На лице Рэда ни один мускул не дрогнул, а вот радужки глаз опасно потемнели. Но меня уже было не остановить. – И да, я мечтаю научиться давать отпор таким, как ты! И я готова к тому, что жизнь будет недолгой, но кто-то должен сопротивляться!

В его взгляде смешалось слишком много всего, но ненависти и раздражения не было точно. Мне показалось, что на миг в нем мелькнуло даже восхищение. Хотя, наверное, путь к таким его эмоциям по отношению ко мне будет долгим. И это выступление в лифте – далеко не его начало.

Но тут Рэд вдруг вскинул руку, и я отскочила от него, с грохотом влетая спиной в стенку лифта. И тут же зажмурилась от волны дикого стыда! Он просто потянулся к кнопкам лифта, а я… так струсила! Хороша защитница, ничего не скажешь.

Когда выпрямилась, он уже стоял ко мне боком, чуть запрокинув голову. Лифт летел вниз, будто и не останавливался, а я любовалась профилем инквизитора. Кажется, не разочаровала я его только в клубе, сидя на нем голышом, когда сказала, что невинна. Надо было собираться с мыслями и соображать. Либо разочаровывать его окончательно, чтобы рад был от меня избавиться. Но план так себе.

Вышли мы на еще более шумном этаже. Гвалт голосов здесь неприятно вибрировал в ушах, но зато надежно стряхивал оцепенение и страх. Иллюзия, что чем больше людей, тем безопаснее, возникает только в больших городах. Но сейчас я отдавалась ей с головой.

Инквизитора постоянно приветствовали, я изображала тень. На редкость привлекающую внимание, но все же. А вот на улице у входа ждал неприятный сюрприз – репортеры. Сразу стало понятно, зачем мы проделали этот путь, а не спустились по-тихому из его кабинета на подземную парковку. Рэд спокойно вошел в свору папарацци, и я не отставала.

– Мистер Рэд, прокомментируете беспрецедентное решение департамента инквизиции?

Кажется, я становилась известной… и это ни черта не нравилось.

– Я уже говорил, что особенности происхождения не должны влиять в нашем обществе на характер возможностей.

А хорошо я его разозлила. Любо-дорого было смотреть, как он пер против общества. Вернее, делал вид. Интересно, у нас скоро новые выборы правительства? Какая-то партия решила набрать голосов побольше за счет ущемленных? Когда он откроет имена спонсоров?

– Пресс-служба президента молчит.

– Вы знаете, что только у представителей нашего департамента нет времени думать, – усмехнулся он.

– Но ваше решение выглядит весьма взвешенным.

– Так и есть. И я бы не делал из этого такую сенсацию.

– Сенсацией выглядит другое. Вы в курсе о слухах?

– Не имею столько свободного времени, – отрезал Рэд, но ко мне уже тоже подобрались:

– Мисс Марроу-Лин, как вы себя чувствуете в первый день в отделе инквизиции?

– Пока сложно сказать…

Рэд подхватил меня под руку и повел через толпу к водителю, но разбежаться в плотной толпе было трудно.

– Вас вообще спросили, хотите ли вы попадать в столь неоднозначную ситуацию?

– А вы как думаете?..

Рэд, наконец, дотащил меня до машины и, настойчиво оттеснив журналистов, усадил на заднее сиденье.

– Поехали, – скомандовал водителю, захлопывая свою дверь спереди.

Стоило нам отъехать от здания, ему посыпались звонки, а я все пыталась осознать – это правда со мной. У меня берут интервью, меня запирает в лифте с собой самый опасный инквизитор города, и да, это мне предложили кабинет его невесты.

Мама говорила, мечтать надо осторожнее. А я вот мечтала вести громкие дела, защищать права своего народа и открыто противостоять несправедливому закону. Домечталась.

Теперь шарахаюсь от этого «закона», как заяц от собственной тени. Хотя, слыша, как босс говорит по телефону, мне даже не было за это стыдно – не хотела бы я оказаться на том конце трубки. Стало вдруг интересно – сколько ему лет? Выглядел он сногсшибательно. Чем и пользовался.

Дорога по утренним пробкам заняла немало времени. Дождь не прекращался, зато темнота за окном давала ложное ощущение спокойствия. Я вспомнила, как любила дождь в детстве. Капли на стекле в облезлой раме рисовали мне другие миры, а когда выходило солнце – эти миры оживали. И дышалось невероятно легко, будто заново делаешь первый вдох.

Когда машина остановилась, открылись двери, я вышла и глубоко вздохнула – запахи новой жизни не радовали. Тут разило пылью и бетоном, как и положено следственному изолятору. Надо сказать, до этого я видела его только на фото, и еще ни одна практика не закидывала меня в место, хоть отдаленно напоминавшее это. Хотя через квартал жил своей жизнью Лэйдсдейл, здесь действительно рисовался другой мир – уродливый и пугающий.

Редкие капли все равно умудрились прилично увлажнить волосы, пока мы направлялись на пост досмотра. Могло даже показаться, что я продрогла, но дело было далеко не в холоде.

– Мистер Рэд, – поднялся представитель охраны и вышел навстречу из-за прозрачного стекла, – ваши пропуска здесь.

Инквизитор молча принял карточки на шнурке, но не спешил их надевать. Молча проследовал мрачным коридором вглубь. Я шла следом, едва борясь с тем, чтобы не сбросить туфли или не идти на носочках, чтобы меня не было слышно. Серый коридор, казалось, набрасывался на каждый звук, что я издавала, пожирая его с отвратительным глухим чавканьем. Когда я поравнялась с Рэдом, он впервые за долгое время вообще обратил на меня внимание.

– Открывай заметки и пиши… Стивия Грант, тридцать три года, обвиняется в торговле психотропными препаратами…

Я бегала пальцами одной руки по клавиатуре, уходя с головой в водные, лишь бы отвлечься от антуража.

– …Главный вопрос – на лечение или в огонь.

Я вздрогнула и подняла на него взгляд. Мы замерли посреди коридора. Он что-то просматривал в папке, которую ему передали на посту досмотра, а я смотрела и не могла поверить – вот так просто? Только когда он поднял на меня взгляд, я поняла – никому тут просто не будет. И ему – в первую очередь. Потому что он взял меня на стажировку!

– И почему для вас это такой сложный выбор?

– Я не давал команды задавать мне вопросы, – отбрил он жестко. И передал мне свою папку. – Смотри сюда.

Но ничего рассмотреть не дал – снова пошел куда-то вперед.

– Учись хватать все на лету.

Я скрипнула зубами и принялась читать урывками первый листок. Стандартно – родилась, жила в Журславе до пятнадцати, потом Лэйдсдейл… работала на рынке… пятнадцать лет продавала травы. Ну, стандартная специализация для салемы – лекарство и траволечение. Тут пока максимум на шарлатанство похоже. Вернее, не все, что делали салемы, было шарлатанством, но специальной комиссии, которая бы разбиралась с этими случаями, нет. Салемы умеют лечить. К нам едут люди со всех провинций с больными родственниками и детьми. К моей матери постоянно стояла очередь из желающих. Вот только продать дар целительства невозможно – дар сразу пропадал. Соответственно, все салемы, кто продавал свои способности – просто дурили головы людям. И тут оставалось только согласиться с обвинением.

А вот дальше шли показания очевидцев, врачей скорой помощи, следователей… Пробежавшись глазами по выводам, я едва ли поверила: Стивия Грант делала из своих клиентов послушных лишенных воли существ!

Выводы поражали настолько, что я встала, как вкопанная. Подняв глаза от документов, я осмотрела препятствие более осмысленно – решетка. Мы с инквизитором стояли у железной решетки, из-за которой на нас взирал мужчина в форме.

– Ну как? – холодно вопросил Рэд.

– Не слышала о таком, – хмурилась я.

Он протянул мне бедж и чиркнул своим по аппарату у дверей. Замок щелкнул, и мы прошли внутрь.

– Такие истории не предаются огласке, – тихо сообщил он, когда я догнала его в коридоре.

– Почему?

– Тогда мы не сдержим волну общественной паники.

Наши взгляды встретились на пару ударов сердца, и я впервые подумала, что понятия не имею о том, куда лезла все эти годы. Я сама, являясь представителем расы, думала, что знаю все. Но, видимо, город менял салем. И не все они справлялись с напряжением, искушением и отчаянием. Только зачем инквизитор готов мне это все открыть, да еще и с такими декорациями? Сказка, рассказанная в темную грозовую ночь, впечатляет больше, чем при свете солнца?

Мы уже не спешили. Я стряхивала с ладоней капли, срывавшиеся с кончиков волос, и шмыгала носом, он целеустремленно вышагивал вереди, как хищник, устремившийся к добыче. И все в этом хищнике привлекало взгляд. Даже страх, что он вызывал, завораживал. Когда остановился у одной из железных дверей, я подобралась и застыла позади. Карточка запустила механизм замка, и двери открылись.

Камера оказалась светлой, просторной и почти уютной. Удобная кровать с ворохом подушек и одеял, столик и даже кресло напротив плазмы на стене. В кресле обвиняемая и обнаружилась. Моргнула, глядя на нас, пару раз и потеряла интерес, возвращаясь к растиранию тонких бледных стоп, что виднелись из-под пижамных штанов. Короткая стрижка и светлые волосы внезапно сделали ее седой старухой, хотя по данным ей не больше сорока.

– Что вам нужно? – прокаркала она тихо.

Рэд медленно прошел в помещение, сгущая тьму своей темной фигурой и уменьшая пространство:

– Принять окончательное решение, – остановился, убирая руки за спину. – Будете жить и исправляться или не используете шанс.

Салема напряженно раздула ноздри и сжала сухие губы в нитку. Казалось, сдерживала приступ ненависти последними силами.

– И что мне нужно сделать, чтобы вы приняли положительное решение? – раздраженно зыркнула на нас Стивия.

– Я задам вам несколько вопросов, – не двинулся он с места. – У вас есть дети?

Салема пожевала губы, прежде чем ответить:

– Нет.

Рэд хмурился, глядя на Стивию так, будто планировал просверлить в ней дырку взглядом.

– Еще одна попытка, – тихо сказал Рэд, но прозвучали его слова выстрелом.

– Больше нет! – неожиданно заорала Стивия. – Довольны?! Подавитесь!

Я отшатнулась к стенке, Рэд даже не дернулся:

– Куда делся ваш ребенок?

– Мне нельзя говорить! – мотнула она головой.

– Мне нужно знать, – был непреклонен он.

Салема тяжело дышала. Неестественно синие глаза темнели с каждой секундой все больше, будто выцветали – дурной знак. А я не понимала, при чем тут ребенок, если Стивию обвиняли в продаже препаратов.

– Вы меня уже приговорили, да?!

– Отвечай на вопрос! – повысил голос инквизитор и вдруг шагнул к салеме.

Та взвилась вверх и отскочила к стенке, опрокидывая кресло:

– Нет!

– Кому ты его продала?! – отшвырнул он кресло с дороги.

– Мистер Рэд! – вскричала я.

– Рот закрой! – зыркнул он на меня зло и тут же вернулся к Стивии.

– Не закрою! – рыкнула я, делая шаг к обвиняемой. – Что вы себе позволяете?! Это что, допрос такой?!

– Что, не по учебнику? – снова удостоилась злого взгляда.

– Не по правилам! – заявила возмущенно. – Ребенок нигде не фигурирует, с чего вы взяли, что он был?! Пока что я вижу только давление на подсудимую!

– Хочешь защитить? – зло усмехнулся он.

– А вот и хочу!

– Прекрасно, – покачал он головой. – А теперь складывай два плюс два. Я могу начать обвинение?

– Можете. – Голос дрожал то ли от негодования, то ли от уверенности, что сделала очередную глупость.

Стивия жалась спиной к стенке, сжимая кулаки, и производила впечатление душевно нездоровой.

– В Лэйдсдейле запрещена торговля собственными детьми, так ли это, мисс Марроу-Лин?

– Так.

– И тем не менее мисс Глисон скрыла факт рождения ребенка…

– Дети не признаются в вашем гребаном государстве, если у них нет отца! – скривила губы подсудимая.

– А в чем проблема сказать, что отец есть? – повернул он голову к салеме. – Детей никто не тестирует на гены.

– Что ты несешь? – вскричала я.

– Ты хотела сказать, что протестуешь? – Казалось, он защищается от нас обеих, легко переключаясь с одной на другую. – Ты не знала, что салемы могут рожать без мужчины?

– Что? – Я забыла, где мы и зачем.

Но только Рэд не забыл.

– Мисс Клисон родила девочку, – плавно начал обходить он заключенную, будто ферзь на шахматной доске, загонявший фигуру в угол. – Но не попыталась зарегистрировать. Вы сразу же решили использовать ребенка в своих целях?

– Да что ты знаешь? – зашипела Стивия. – Не тебе меня судить!

– Мне, – оборвал ее Рэд. – Рассказывай!

Она еще какое-то время смотрела на него, не мигая, но глазам возвращалась краска, а это значило, что кризиса пока можно не ждать.

– Я не знаю, кто они, – она выпрямилась, вздернув подбородок. – Мы же не управляем этим процессом. Но они как-то узнали. В роддоме ко мне подошла врач и передала записку с суммой, за которую у меня готовы были купить ребенка.

– И ты согласилась, – констатировал Рэд.

– А куда мне его было тащить? В мою конуру над забегаловкой по три пятьдесят за ночь? – она презрительно скривила губы, усмехаясь. – Да, я согласилась.

– Когда девочку забрали?

– Сразу. На следующий день. – Салема сползла по стене и обняла себя руками. – Я не хочу умирать…

У меня сердце сжалось от жалости. Я шагнула к ней и, опустившись на колени, положила руку на плечо:

– Держитесь. Не все потеряно…

Стивия вдруг вздрогнула и зашлась смехом. Диким, истеричным. Я поднялась и попятилась.

– Да пошли вы оба! И ты тоже, инквизиторская подстилка! – выкрикнула она, глядя на меня с ненавистью. – Какого черта ты работаешь с этим отродьем?! Пришла позлорадствовать?! Выше удалось взобраться, чем остальным салемам?! Только для одного годишься!..

– Пошли, – меня сцапали сильные руки и потащили из камеры, а Стивия все сыпала и сыпала проклятиями.

В коридоре я вырвалась из его рук. Понимала, что до профи мне, как до луны, и ему за такое поведение меня надо уволить, отстранить и не дать доучиться вообще… Но было мерзко.

– Доволен? – выдавила хрипло. Губы дрожали.

– Я – да. Пошли. – Но передышку мне давать и не думал. – Открывай планшет и пиши. – Мне хватило ума не спорить. – «Никогда не подавать голоса на допросе, пока я не разрешу. Не вмешиваться в дело без спроса».

– Но ты вел себя против всех протоколов! – жалко возмутилась я, понимая, что рою только еще большую яму. – Нельзя давить на заключенного!

– Я не сказал, что мы идем на допрос? – резко остановился он, и я чуть не впечаталась в его грудь вместе с планшетом. – Ты, может, не понимаешь, чем занимается инквизитор в цепочке правосудия?

Пожалуй, так зло и сурово он на меня еще никогда не смотрел. Конечно, я знала. Инквизиторы подчинялись другим законам, но я никогда не думала, что столкнусь с ними.

– Понимаю.

– Еще что усвоила? – потребовал безжалостно, а я все больше думала, что он меня сюда привез не развлекаться, а дрессировать, сталкивая с незнакомой действительностью.

– Не обещать ничего подсудимым, если не можешь выполнить обещание. – Пожалуй, это зацепило меня больше всего, но он даже не заметил – не питал на мой счет иллюзий.

– Вы думаете, что стоит нацепить значок представителя правосудия, и все салемы вас начнут боготворить, – смягчился его голос немного. – Но это не так. Ты наверняка видела себя в своих девчачьих мечтах в роли адвоката-спасительницы ущемленных салем и считала их всех априори невиновными. Только безжалостные инквизиторы достойны гореть на костре вместо их невинных жертв, да? – По моему взгляду он с легкостью прочитал ответ, даже кивать не надо было. – Так вот – нет. Тебя будут ненавидеть больше.

– Пока я с тобой! – не собиралась отказываться от своих иллюзий.

Стоило труда снова от него не шарахнуться, когда он наклонился ниже:

– А ты теперь и будешь со мной, – заявил зловеще.

– Только на время практики.

И откуда только во мне снова взялось столько упрямства? Будто и не было ничего в камере. И он наверняка подумал так же и поставил мысленную галочку удвоить дозу воздействия реальностью. Я заранее съежилась, втягивая голову в плечи.

– Пошли, – отвернулся и зашагал к выходу.

– А что с ней? – снова побежала я следом.

– Посмотрим…

Ковырял еще один вопрос, но мне все казалось, что это какой-то шуточный ход, код-пароль для начала переговоров с обезумевшей салемой.

– Про ее ребенка… Как это – без отца? – Но Рэд молчал. – Вернон! – не выдержала я.

– Салемы могут беременеть без мужчины, – не останавливаясь, выдавил он и свернул за угол так резко, что я чуть не пробежала прямо.

– Как это? – нагнала его снова.

– Сложно все. Не объяснить так сразу, – Рэд открыл очередные двери, пропуская меня вперед. И только когда мы остались одни в очередном мрачном коридоре, продолжил: – Это одна из тех тайн, знать которую обычным… людям опасно.

– Но я уже знаю!

До машины он со мной так и не соизволил заговорить. И я уже думала – не ответит вовсе. Дождь, казалось, только и ждал, пока мы усядемся, и ливанул так, что я съежилась на заднем сиденье, поглядывая хмуро на водопад на стекле. Автомобиль превратился в субмарину, расталкивая волны впереди себя, пытаясь разгрести дорогу.

– Салемы иногда рождают детей без полового контакта с партнером, – инквизитор скосил на меня взгляд. – Непорочное зачатие. – Я широко распахнула глаза, тяжело дыша. Все это – просто легенда. Но в наше время подобное вряд ли возможно. – И я уже несколько лет бьюсь над вопросом, куда исчезают такие девочки.

– Почему?

– Потому что они уникальны, – удостоил он меня прямого взгляда. – И я хочу понять, кому они понадобились.

– Много пропало?

– За десять лет – шестнадцать. Но это только тех, факт существования которых был доказан.

– А как ты узнал, что у Стивии был ребенок?

– Медосмотр.

– На осмотре видно, что ребенок был рожден… без отца?

– Нет, конечно. Я блефовал, – усмехнулся он. – Но основания были. В последнее время прятать факт существования такого ребенка стало необходимостью – салем, продавших детей, еще и запугивают.

Я отвернулась к окну и обняла себя руками. Звучало дико.

– Как так вышло, что вы знаете о нас больше нас самих? Врага надо знать в лицо?

– Не врага, Бэрри, – раздраженно отмахнулся он и углубился в планшет и звонки.

А я откинулась на спинку сиденья…

Когда мы вышли на парковке департамента инквизиции, я почувствовала себя чуть ли не дома. Рэд, избавив от натиска своего внимания, был отстранен и хмур. Или я была настолько эмоционально вымотана встречей с Стивией, что не замечала его. Я осталась у стола секретаря, когда он хлопнул дверью своего кабинета, не сказав ни слова.

– Проходи, – шепнула Дана, указывая глазами на мой, то есть его невесты.

Пришлось сцепить зубы… и тут же прислониться к стене, едва переступив порог. Дивана с кожей в углу уже не было. Вместо него – винтажный стеллаж с десятками растений в маленьких горшочках. Подобранные по цвету, они рисовали сиренево-зеленый градиент от одного угла к другому. Его невеста… больше не любит диваны из натуральной кожи?

На столе тоже стояла россыпь маленьких горшочков с цветами. А между ними – цифровые рамки без изображений. Между ними я и опустила планшет, застывая у стола. Внутри распирало, но не от информации – от эмоций. Инквизитор ломал что-то важное, но ненужное ему. Рэд прав – меня не ждет ничего хорошего, кроме борьбы с бездушной системой.

– Бэрри, кофе? – тихо замерла на пороге Дана.

– Можно, я сама сделаю? – встрепенулась я.

– Это моя работа, – мягко поставила меня на место.

Хотела бы я знать, что в этом всем – моя работа. Пока что казалось – бегать за Верноном.

Глава 4

Чтобы хоть как-то поднять самооценку, я села заниматься. Освежила в памяти процедуру допроса, лишний раз убедившись, что метод инквизитора вообще не натягивался ни на какой из допустимых вариантов.

Вернон не звал меня к себе до обеда. И сам не выходил. Я слышала, что к нему заходят служащие департамента, объявлялся и Доналдсон. Он даже зашел ко мне с визитом вежливости узнать, как устроилась.

А когда я полезла смотреть новостные ленты, до меня дошло почему. Я не уделила внимания прессе ни вчера, ни сегодня – некогда было. Да и инквизитор интересовал больше. А вот невеста его такую мину строила не зря – поводов набралось со вчерашнего дня хоть отбавляй! И, вишенкой на торте, в сети появилась очень недвусмысленная статья с кучей предположений о… нас! Мне приписывали массу профессиональных навыков, только не тех, которые нужны адвокату. Они больше бы подошли моей ночной профессии – обольстительная, хваткая, чувствующая выгоду. Будто Рэд меня привел в департамент прямиком из мужского клуба, минуя академию!

В сеть попало все – кадр нашей встречи на факультете, где Вернон сидит рядом со мной на корточках. Хороший кадр! Кто только его сделал?! Утреннее интервью тоже не обошли стороной, и снова фото – как Рэд утаскивает меня от журналистов.

– Дьявол! – выругалась я сквозь зубы.

Инквизитору понадобилось всего полдня, чтобы отбросить меня к старту, а то и за его пределы. Он был прав – я теперь всегда буду ассоциироваться с ним! Никто не поверит, что салема достигла чего-то сама, да и потом, что бы я ни сделала – все припишут ему и «нашей тайной связи», намек на которую читался в каждой строке каждого заголовка! Сел рядом, схватил за руку, выделил место в соседнем кабинете, протащил через весь департамент утром, да еще как! Бежала за ним, как идиотка! А что, если он это все спланировал? Только зачем ему такой скандал? Чтобы невеста поревновала?

Едва дождавшись, когда Доналдсон выйдет из кабинета инквизитора, я материализовалась перед Даной:

– Можно к нему? – и кивнула на дверь.

– Сейчас узнаю, но у него плотный график. Через пять минут уже следующий…

– Я не займу много времени, – вдохнула поглубже. – Думаю, мы вообще больше не займем время друг друга, и твое – тем более.

Дана покосилась на меня насторожено, но вскоре кивнула на двери. Рэд не рассчитывал на мою наглость отрывать его от занятости – все еще вглядывался в проекции какого-то документа, когда я вошла.

– Твоя невеста внезапно полюбила суккуленты вместо содранной с животного кожи?

– Ты знаешь такое слово, как «спасибо»? – не глянул он на меня.

– Спасибо. За то, что не стал затягивать с моим наказанием за амбициозность.

Здесь, видимо, ему перестало хватать той картинки, что была в памяти, и он повернул ко мне голову:

– Что?

– Я смотрела новости, – не шелохнулась. Разговаривать с ним стоя, пока он сидел, оказалось немного проще, и я молилась, чтобы не встал до конца моей речи. – Все считают меня твоей любовницей. Ты сделал все ради этого – везде подставился под удачный кадр. Меня теперь никто не воспримет всерьез. Не докажешь никому, что я действительно из себя что-то представляю… – Я перевела дух, делая глубокий вдох. – Только не пойму – неужели отношения с невестой стоили цели стереть меня в порошок?

– Не льсти себе, – сузил он глаза.

– Вот и я того же мнения. Но и… не хочу понимать. Думаю, дальше разыгрывать сценку с работой у тебя в департаменте смысле нет? Все цели достигнуты? Тогда я хотела бы уйти.

– Иди, – Вернулся взглядом к монитору он. – Выспись, приведи себя в порядок, завтра жду на работе.

Я сцепила зубы, тяжело задышав, но язык это не удержало:

– Ты играешь здесь судьбами на своем заоблачном пьедестале, решаешь, кому гореть, а кому жить. Я понимаю, тебе дела нет. Но я приложу все усилия, чтобы выйти из твоей игры!

Вернон медленно вернулся ко мне взглядом, и на миг показалось, что пол подо мной вот-вот вспыхнет. Я видела будто в замедленной съемке, как он грациозно поднялся и скользнул из-за стола. А в следующий вдох уже стоял рядом, выжигая кислород в своем эпицентре. Даже голова закружилась от его близости, но я стояла прямо из последних сил.

– Приложи, – выдохнул мне в губы, зло усмехаясь. – Только давай договоримся, не сможешь – станешь моей. Я предупреждал – будешь нести ответственность за угрозы. Тем более – если они пустые.

У меня просто язык присох к небу от этих его условий, я ни черта не могла выдавить, а он все решил сам:

– Ты еще здесь? – потребовал вдруг холодно.

– Уже нет, – я развернулась на каблуках и вылетела из его кабинета.

Печать жгла и изматывала под блузкой несогласным жжением, но я не оборачивалась. Прыгнула в такси, вымокшая насквозь, и, не обращая внимания на внешний вид, помчалась в академию.

Только и там ждало разочарование. Ректор развел руками:

– Бэрри, место практики закреплено за тобой, я ничего не могу изменить. Да и о такой возможности можно только мечтать. Знаешь, сколько мы подбивали клинья к Рэду?

– Вы правда так думаете?! – возмущалась я, стоя посреди его кабинета.

– Мисс Марроу-Лин, – замялся старик, – я все понимаю: неприятно оказаться в центре таких сплетен, но это своего рода трамплин к успешной карьере, поверьте.

– Карьере кого? – неприязненно скривилась я.

– Бэрри…

– Вы можете отменить эту практику и вернуть меня на занятия?

– Не в моих силах, я уже говорил, – развел он руками, грустно усмехаясь. – За вас хлопотали высшие силы.

– О, да… – зло процедила.

Разговаривать бесполезно. Развернувшись, я зашагала на улицу.

Когда меня осветила первая вспышка, решила, что это была молния. Но когда за ней последовали топот и крики, замерла, ошибочно полагая, что папарацци не увидят застывшую цель. Не тут то было.

– Мисс Марроу-Лин, – окружили меня профессионально, камеры заработали с двойным усердием, – давно у вас с отношения с главным инквизитором шестого округа Верноном Рэдом?

Моргнув пару раз, я выпрямилась:

– Да, давно.

– Расскажите подробней!

– Ну, он – мужчина, которому невозможно оказать сопротивление, – и я сделала попытку ретироваться.

– У вас с ним была связь? – продолжали тыкать микрофоны в лицо.

– Почему была? – отшатнулась я.

– А невеста мистера Рэда…

– Мы виделись сегодня, – косила под дуру. – Работаем в одном кабинете.

Сейчас я лучше всего могла представить лицо инквизитора. И почему-то его образ рисовался мне в стенах следственного изолятора, и на кресла в пижаме сидела я.

– И что она думает о ваших отношениях?

– Спросите ее сами, – пожала я плечами. – Простите…

И заскакала по ступенькам. Даром что в обтягивающей юбке.

* * *

Честно говоря, думала, что не добегу до ворот, как меня скрутят и упекут куда подальше, но ничего подобного не происходило. Даже когда вышла очередная статейка в Макронет, в квартиру никто не ломился, а выдержка Рэда вызывала восхищение. Если только он не готовил мне могилу лично на Пристийском кладбище…

«Сегодня у истории Вернона Рэда и Бэрри Марроу-Лин появились пикантные подробности! Бэрри дала короткое интервью…»

И дальше шел видео ряд с моим фееричным бегством в финале. Хороша я была, гордо удаляющаяся по ступенькам академии! Аж засмотрелась. Только дрожь внутри и жжение печати не давали насладиться гадостью, подстроенной инквизитору.

В кухне пахло мхом и имбирным печеньем, которым наградила себя за тяжелый день. Вспомнились метаморфозы в кабинете – появление этажерки с цветами. Зачем они там? Мысль, что суккуленты для меня, пришла в голову на короткое мгновение и тут же отмелась за ненадобностью. Это вряд ли. Поужинав, я приняла твердое решение никуда больше не ходить. Мысль, что провалю практику, и болезненная пульсация печати бесили. Соорудив себе лечебный компресс из растений, я приложила его к груди и съехала на диван в гостиной.

Продолжить чтение