Читать онлайн Охота на разведенку бесплатно

Глава 1

Марина опаздывала с перерыва уже на десять минут, а потому практически бежала. И проклинала про себя и свою слабость, и глупость, и жадность. То, что не смогла отстоять себя, поддалась. Опять. Опять!

Машинально поправляла сбившуюся форму, радуясь, что она немнущаяся. И что пота не заметно на ткани. И что, если застегнуть на все пуговицы, то засосов на груди будет не видно. И, быть может, никто ничего и не заметит…

Но лифте, кабину которого во время ремонта уже успели заменить на новую, хромированную, с зеркалами, ее ждало неприятное открытие.

Мало того, что непривычно короткая прическа растрепана так, как будто волосы ворошили, и хватали, и оттягивали(а, в общем-то так оно и было), так еще и красные пятна от грубых поцелуев покрывали не только только грудь, оказывается, но и шею! Марина, словно в трансе, потрогала уже немного потемневшие следы. Что же делать? Ужас какой! Кошмар! Ей еще полдня работать, покупателей обслуживать! И сегодня директор, как назло, должна быть в салоне! Если увидит, уволит же сразу! Да и вообще… Стыдно-то как!

Так, ладно. Надо собраться.

У Ларочки были где-то шанелевские шарфики. Можно выпросить один, она не откажет. Замаскировать. Распухшие от грубых поцелуев губы намазать тоналкой и потом суперувлажняющей помадой с эффектом мокрых губ. Щеки, натертые щетиной, тоже. Волосы еще взбить. Пусть будет эффект творческого беспорядка. Евгения не особо любит, все-таки у них элитный салон, серьезные клиенты, никакой отсебятины, но, может, прокатит один раз.

Только бы до вечера доработать.

Марина еще раз оглядела себя в зеркале, пока ехала на второй этаж торгового центра, повертелась, уверившись, что все остальное в пределах нормы, стрелок на чулках нет, что удивительно, ведь руки у Олега вообще ни разу не нежные, вечно в каких-то царапучих порезах от инструментов, туфли на высоком каблуке(будь они прокляты), чистые и не потертые.

В салон элитной косметики и парфюмерии «Эжени», где Марина вот уже несколько месяцев работала продавцом-консультантом, она пробиралась по стеночке, чтоб случайно не попасть под прицелы видеокамер. Улыбнулась подмигнувшему охраннику Паше, понятливо загородившему ее мощной спиной от камер на входе, шмыгнула в подсобку. Там, на ее счастье, как раз Ларочка, эксклюзивный консультант одной из самых элитных марок косметики, представленных в их салоне, пила чай.

Увидев взъерошенную Марину, она подняла брови.

– Ларочка, – облегченно выдохнула Марина, – выручай…

Лара, вне работы вообще не отличавшаяся разговорчивостью, но невероятно понятливая и добрая, не отказала в помощи. И даже, бросив недопитую кружку, сама замаскировала засосы на шее и скорректировала макияж, полностью скрыв все следы Марининого очередного морального и физического падения. Не задавая лишних вопросов.

И очень вовремя. Потому что в подсобку уже стукнул Паша:

– Мариш, там твой постоянный.

Марина успела даже отхлебнуть чаю из кружки у Лары, улыбнулась себе в зеркало, стараясь не думать о том, что глаза горят совершенно по-дурному, нацепила на лицо приветливо-радостное выражение, и вышла.

Постоянный покупатель, Марат Ринатович, и в самом деле бродил вдоль витрин, дожидаясь ее.

Марина поздоровалась, выслушала запрос и потащила мужчину по салону, останавливаясь возле нужных стеллажей, показывая, объясняя, улыбаясь, убеждая. Привычно включаясь в рабочий ритм.

Марат Ринатович был хорошим покупателем. Некапризным и нежадным. Идеальное сочетание.

Он внимательно выслушивал щебетание Марины, кивал в нужных местах, и даже на постоянно тренькающий телефон не отвлекался. В итоге выбрал то, что Марина ему посоветовала, расплатился, как всегда не забрав сдачу, попрощался и ушел.

Марина выдохнула. Благодаря ему, свой план на сегодня она сделала. Хоть какое-то утешение.

Светка, коллега Марины, молоденькая, очень симпатичная блондиночка с аппетитными формами, завистливо протянула, дождавшись ухода покупателя:

– Везет тебе, Марин… На сколько нарядила дяденьку?

Марина не любила обсуждать покупателей, тем более в таком тоне, поэтому ответила нейтрально:

– Двадцать пять. Сама же видела.

– Ни фига себе! – Светка присвистнула, заставив даже Пашу от ворот неодобрительно покоситься в их сторону, – слушай, он ведь практически каждую неделю приходит?

– Не знаю, не считала, – Марина повернулась к зеркалу, придирчиво изучая, насколько тщательно повязан шарфик.

– И каждый раз берет на много… И каждый раз разное? У него же этих парфюмов, должно быть, вагон уже!

– Он не только мужское, он и женское берет, и уход тоже, и средства разные… – Марина, убедившись, что с внешностью все в порядке, повернулась, чтоб проверить свои витрины, поправить выкладку, разложить блоттеры, может, протереть полки, пока нет покупателей. А то Евгения могла нагрянуть в любой момент и в самом неоднозначном настроении. И попадаться на какой-то несущественной мелочи под штраф не хотелось. Каждая копейка на счету.

Света ее придержала, наклонившись, тихо спросив:

– Слушай, а он кто вообще? Ну… Где работает? Ты же карту клиента оформляла, знаешь…

– У него своя строительная компания, по-моему, – пожала плечами Марина, никогда особо не задумывавшаяся над этим, – не помню названия. Если хочешь, попроси Лену, она в базе посмотрит.

На упоминание имени администратора Светочка привычно поморщилась. Лена ее не особо жаловала. И было, за что.

– А он женат?

– Наверно… Я не знаю, не интересовалась никогда.

Тут Марина более внимательно посмотрела на Светочку.

– А тебе зачем?

Та многозначительно поиграла бровями.

Марина покачала головой неодобрительно:

– Свет, ну ты же знаешь, как к этому Евгения относится. Это работа.

– Да плевать, – легкомысленно махнула рукой Светочка, – я особо не держусь. А вот за мужичка богатого подержалась бы. Не понимаю, чего ты тормозишь. Ведь явно не просто так он сюда именно к тебе приходит постоянно. И сдачу все время оставляет нехилую. И уходит, если ты выходная. Сколько раз так было уже. Значит, виды имеет. А ты все не замечаешь. Смотри, другие заметят. Я, например.

Марина застыла, открыв рот. Вот в таком ключе она о Марате Ринатовиче точно не думала!

Во-первых, он покупатель. А значит, существо бесполое.

Во-вторых, он сильно в возрасте. Лет пятьдесят, наверно, точно ему есть.

Да и вообще… И обращается он с ней без каких-либо… Без намеков, в общем. Даже, наверно, по-отечески как-то, с теплотой и уважением… Никаких пошлых намеков, откровенных взглядов, приглашений куда-то… Все очень корректно и в рамках.

И придумывать, что у него какое-то иное отношение, просто глупо и по-детски.

Светочке простительно, в ее двадцать два. Марине, в двадцать семь, с ребенком, неудавшимся браком и неустроенной личной жизнью в анамнезе, о таком вообще не надо думать.

Тут бы до зарплаты протянуть.

Марина, опять покачав неодобрительно головой, не стала комментировать высказывание коллеги, и все-таки пошла к своим витринам, делая легкую уборку. И, как выяснилось, очень вовремя, потому что буквально через пять минут в салон влетела взбешенная Евгения, директор, и следствием ее дурного настроения стали штрафы всем, кто не находился на рабочих местах.

Рабочий день пролетел в привычной круговерти. Покупатели, постоянная беготня, разговоры, улыбки, улыбки, улыбки… К девяти часам, когда торговый центр закрывался, у Марины болели скулы, ныли мышцы ног, сводило от голода живот, потому что, благодаря Олегу, пообедать ей сегодня не удалось.

Вечер обещал быть спокойным.

Забрать Артемку от родителей, прийти домой, вытянуть, наконец-то, ноги.

Марина очень надеялась, что не останется сил на подумать. Повспоминать. Пожалеть себя. Раскиснуть.

Этого было делать нельзя. Не в ее ситуации.

По смене ей сегодня досталось закрывать магазин, и пока ждали охрану, неторопливо и последовательно обходившую все отделы торгового центра, Марина с Пашей даже попили чаю в подсобке. Сердобольный парень угостил ее ирисками. Утешающе похлопал по плечу, когда закашлялась. Спросил, есть ли еще проблемы с бывшим, в самом начале лета пару раз в пьяном состоянии поджидавшем Марину возле магазина. Паша тогда оказался кстати, разъяснил дураку, что женщин хватать за руки и тащить в машину силой нехорошо. Марине было стыдно, но приятно. Хоть кто-то за нее заступился. Есть все-таки хорошие люди, права Катька, сто раз права.

Из магазина она вышла в приподнятом настроении, хоть и валилась с ног от усталости.

Быстро тормознула маршрутку, доехала до родителей, забрала веселого Артема. Доползла до своей малосемейки в квартире на трех хозяев, молчанием ответила на пьяное ворчание соседки, уложила сына спать и наконец-то, наконец-то! Легла отдыхать.

Закрыла глаза, не в силах пялиться уже в надоевший телевизор, отмахнулась от навязчивых мыслей о случившемся сегодня очередном промахе с Олегом. Не будет она об этом думать. Не будет. И делать больше этого не будет. Даже спускаться в подвал на склад не будет.

Последняя, горькая мысль, перед тем, как окончательно уплыть в тяжелый сон без сновидений, была о том, почему же в ее жизни все наперекосяк? Когда это началось?

Глава 2

Все началось с того, что Марину бросил муж. Вернее, как бросил? Загулял. Резко, сразу уйдя с головой в омут, как это бывает с порядочными отцами семейств.

Марина сама не поняла, когда это началось, как это вообще случилось?

Вроде вот только-только все было хорошо. Дом, семья, работа. Привычная, устоявшаяся жизнь. Планы на грядущий день рождения. Артему в первый класс осенью. Работа в школе, подготовка программы обучения на год.

Марина самозабвенно догуливала последние дни отпуска на даче, крутя бесчисленные банки с заготовками и одним глазом отслеживая перемещения сына, потому что на свекровь в этом деле никакой надежды не было.

Вадим тоже был в отпуске, но на даче появлялся редко, отговариваясь халтурой в такси. Марина одобряла, хоть и скучала по мужу. Но халтура – это деньги, это одежда ребенку на осень, это ей пальто, это резина для машины. Это важно.

О том, кому и что было действительно важно, Марина узнала на праздновании своего дня рождения. В кафе. Прямо при общих друзьях. Вадим, застуканный за сексом в туалете с незнакомой, как оказалось, только ей, Марине, а не всем их друзьям, женщиной, не отпирался.

Наоборот, перешел в наступление, рассказывая во всеуслышание, что это его единственная любовь, что Марина – страшная, толстая и старая. И в постели вообще не айс. И что он устал. И что-то еще, чего заплаканная именинница не запомнила.

Как не запомнила и следующую неделю бесконечных разборок, унижений и стыда.

Друзья, эти святые люди, все давным давно знавшие, но не решавшиеся тревожить ее лишний раз, как с цепи сорвались, рассказывая потерянной женщине, когда, с кем и сколько раз. Вадим не приходил ночевать, а если приходил, то пьяным, или трезвым, но злым.

Свекровь и свекр, с которыми они жили в одной трехкомнатной квартире, встали на сторону сына, не разговаривая с ней, обвиняюще глядя при встрече.

Артемку на это время забрала мама Марины, и в школу водила тоже она. По-другому поддержать дочь она не могла. Родители жили в маленькой двушке, с младшей дочерью и ее мужем. Конечно, Марина могла бы ночевать у них, да она так и делала, когда уж совсем плохо было, но долго продолжаться это не могло.

Жизнь рухнула.

Так резко и внезапно, что, привыкшая к спокойной, счастливой атмосфере женщина, никак не могла прийти в себя.

Никак не могла поверить, что все.

Что муж, любимый, единственный мужчина в ее жизни, с которым они знали друг друга со школы, вот так вот, в одно мгновение превратился в совершенно чужого, злого и жестокого.

Она не понимала, в чем виновата, что сделала не так. Бесконечно прокручивала в голове ужасные слова Вадима о себе, о том, что страшная, что фригидная, что дура, которая его не понимает и не поддерживает, и тонула в этой грязи все больше и больше.

Смотрела на себя в зеркало.

Изучала отражение. Да, пополнела. И морщинки у глаз. И прически нет. И одежда старая вся и какая-то старушечья. И как это она не замечала?

Замотанная семейной жизнью, постоянным безденежьем, работой в школе, Марина и в самом деле начала винить во всем себя.

Осень прошла незаметно.

Сын ходил в школу, в первый класс, ему, как никогда, нужна была поддержка семьи, но Вадим, окончательно сойдя с ума, просто съехал к своей новой женщине, оставив Марину без поддержки и денег.

На работе ей подкинули парочку сложных классов, особой любовью любивших физику, и срывавших урок за уроком.

Дома сверковь, презрительно откинув в сторону заявление о разводе и разделе имущества, заявила, что Марининого здесь ничего нет, и чтоб даже не рассчитывала. За сентябрь выплатили столько, что Марина даже заплакать не смогла от шока.

Просто взяла расчетку и вышла из школы, не глядя вокруг, ступила на переход и еле успела отпрыгнуть от взвизгнувшей тормозами машины.

– Ты рехнулась, что ли! Красный свет горит, куда ты смотришь! – женский взволнованный голос показался знакомым. Марина подняла невидящие глаза на женщину-водителя.

– Черт! Кравцова! Ты?

Марина молча, все так же сжимая в руках расчетку со смешной суммой заработка, смотрела, как из чуть не сбившей ее красной Калины выбегает Катька Немолова, ее однокурсница.

Веселая, разбитная деваха. Они никогда не были близки в институте, где Марина, уже тогда замужняя и беззаветно влюбленная в Вадима, тихой заучкой сторонилась всяких шумных компаний.

– Кравцова! Ну привет! Ты чего здесь? Чего на вечера встреч не приходишь? Мы тебя вспоминали…

Катька привычным с института ураганом обрушилась, сразу забивая и зрительные и слуховые рецепторы, и очнулась Марина, уже сидя в уютной кофейне, рядом с местом неслучившейся аварии.

Оказывается, она успела не только выпить кофе и заесть это дело эклером, но и расскзать Катьке про развод, про дележ квартиры, про сына. Про Вадима.

Катька цокала языком, возмущенно вздыхала, не перебивая, как ни странно, давая ей выговориться.

А потом заявила:

– Так. Здесь самое главное – не киснуть. Слышишь? У тебя есть, ради кого бороться! С квартирой нереально? Вообще ничего там нет твоего?

– Есть, – неожиданно всхлипнула Марина, которую от простого дружеского участия буквально развезло, – мы покупали ее вместе, мою однушку продали и однушку родителей Вадима.

– Так, стоп! А оформлено на кого?

– На меня и маму Вадима…

– Ну и чего ты тогда расстраиваешься? – Катька удивленно откинулась на спинку стула, – можно вообще с них вытрясти не только свою часть, но еще и много чего! А то ишь ты, нашли, блин, домохозяйку! Ты, небось, еще и всю квартиру отдраивала, а? Святая наивность? И как тебя вообще угораздило со сверковью съехаться? Все нормальные люди отдельно мечтают жить, а ты наоборот, сама в петлю полезла!

– Да ты понимаешь… Я беременная как раз была, она и уговорила. Ну, обещала, что помогать будет с внуком, что нам всем удобно будет, что мне вообще ничего делать не придется… – Марина с досадой отвела взгляд. Она уже давно поняла, насколько непроходимой, доверчивой дурой была тогда. Вот только сделанного не вернешь.

– Ясно, – припечатала Катя, – супер у тебя родственники, конечно. Ну ничего. Я после своего первого замужества тоже попала нехило. Вообще думала, в окно выйду – и все, настолько херово было. И вышла бы. Да люди добрые рядом оказались. Ты удивишься, Маринк, сколько на свете добрых людей. Надо только их не отталкивать.

Марина смотрела на веселую, успешную Катю, и не верила.

Как оказалось, зря, потому что Немолова реально помогла. Советом, деньгами, адвокатом. И моральной поддержкой. Второй раз счастливо замужем, она не нуждалась особо в деньгах, хотя и не шиковала. Ее муж, владелец маленького магазинчика автозапчастей, был приятным позитивным дядькой, на пятнадцать лет старше своей активной жены, любил ее и баловал. И эта любовь транслировалась Катей в окружающее пространство, заряжая всех позитивом. Немолова была активной, веселой и практичной.

Без нее Марина бы точно не смогла пережить дальнейшее.

Развод прошел болезненно. Дележ имущества еще более травматично.

Свекровь, развязавшую холодную войну после того, как Марина, набравшись смелости, заявила о своих притязаниях на метры, заткнули судебным иском и угрозой подселить к ним в квартиру таджиков.

Вадим, затеявший возвращение блудного мужа, с выездным концертом на тему: «Ты должна быть рада, что я выбрал тебя», был послан. Марина не ожидала от себя такого, даже как-то не по себе стало. И пожалела сначала, и закралась мыслишка предательская, что, может, простить… Он же уже все понял, все осознал… И у них все-таки Артемка…

Она даже согласилась с ним посидеть в кафе, поговорить, но, глядя на его нисколько не виноватое лицо, слушая слова о том, что, так и быть, он тоже хочет все вернуть, что у них семья, сын, Марина все думала, все искала в этом самовлюбленном придурке того любимого Вадика, с которым сидела за одной партой, который дрался за нее с пацанами, который первый раз робко поцеловал ее в подъезде, смотрел на нее сумасшедшими, влюбленными глазами… Смотрела и не находила. И понимала, что, возможно, она все это время чего-то не замечала в нем. То, что так явно, так отчетливо видит теперь. Ведь не за один же месяц это проявилось? Значит, было всегда, но она, ослепленная любовью, эмоциями, рождением сына, семейной, казалось бы, счастливой, жизнью, не замечала, не хотела видеть, не задумывалась. Почему-то именно там, в уютном маленьком баре, глядя на молодого и красивого своего бывшего мужа, Марина вспоминала, сколько раз он был с ней груб, сколько раз обижал, просто, походя, становаясь на сторону свекрови в конфликтах, оставляя ее в одиночестве на праздники с маленьким сыном, уезжая с многочисленными друзьями отдыхать, соря деньгами, которых никогда не приносил в дом нормально, бесконечно меняя места работ, подолгу сидя дома…

Как это все раньше не замечалось, проглатывалось, забывалось?

Как она могла быть такой мягкой, феерической дурой?

Марина вспомнила, как друзья Вадима, зачастившие к ней в гости на чай после их расставания, рассказывали про его новую девушку, которую, как оказалось, знал очень близко каждый совершеннолетний мужчина района. И все удивлялись, как он умудрился променять милую, уютную Марину на это не пойми что.

Марина, теша свое самолюбие, верила. Она и сама помнила эту женщину, с которой застала мужа в туалете кафе.

Худая, темноволосая, с несвежей, землистой кожей лица.

Где были его глаза? Друзья Вадима, выпивая, становились настойчивее, нашептывали, какая она красивая, явно намекая на свой романтический интерес.

Марина, конечно, была очень уязвлена, обижена и растеряна, но не настолько.

Друзья уходили ни с чем, женщина, удивляясь, чего это с ними всеми случилось, закрывала дверь.

И проваливалась в привычный кошмар.

Катька появилась вовремя. Ее целебное воздействие на психику, здоровый пофигизм, оптимистичность и легкое раздолбайство были настолько заразительны, что Марина словно ощутила ее рядом с собой, за столиком в баре, иронично разглядывающей такого жалкого в своей напыщенности Вадима.

Она и сама не заметила, как полностью скопировала фирменное Катькино выражение лица. А вот Вадим заметил. Остановился, удивленно глядя на нее. Смотрелся он при этом нереально глупо.

Марина даже объяснять ничего не стала. Просто молча встала и вышла из бара. Вадим догнал уже, когда она открывала дверь такси. Он был зол и растерян. Видимо, развитие событий пошло не по плану. И Марина почему-то не радостно принимает его обратно в свою постель, а просто уходит.

Марина посмотрела на удивленное лицо бывшего мужа, сухо еще раз повторила про дату развода, и села в такси.

И уехала. И даже не заплакала потом, уже дома, когда Артем в очередной раз спросил о папе.

С продажей доли в квартире свекрови тоже помогла Катька. Удалось купить большую, восемнадцатиметровую комнату в малосемейке на трех хозяев. Одна комната была постоянно закрыта, в другой, самой маленькой, жила пьянчужка с дочкой-подростком. Не самые лучшие условия, но это все, что удалось сделать.

Вадиму назначили алименты, которые он, безработный опять на тот момент, не платил.

Новый год встретили в родителями Марины, весело. Правда, с утра пришел пьяный Вадим и попытался устроить сцену, но муж сестры спустил его с лестницы.

После новогодних праздников Марину уведомили о скорой реорганизации и сокращении часов физики. Зарплата из смешной превратилась в очень смешную. До слез.

И тут опять помогла Катька.

Устроила к своей знакомой, в салон одежды в самом большом и дорогом торговом центре у них в городе.

Марина, в жизни никогда не думавшая, что будет стоять за прилавком, услышав сумму заработной платы, согласилась, не раздумывая.

Работа была несложная, но выматывающая.

Марине, привыкшей к постоянному стрессу и круговерти школы, вначале вообще казалось, что она ничего не делает, отдыхает только целыми днями. Потом, конечно, это прошло.

Марина привыкла, пообтесалась, прекратила наряжаться в старые бабушкины шмотки, похудела.

Вадим на время пропал, уехал куда-то на заработки. Про сына даже не вспоминал, не звонил ему, не писал. Его родители тоже словно вычеркнули их из жизни. Марине было до слез обидно за Артемку, постоянно вспоминающего папу и бабушку с дедушкой.

Как объяснить семилетнему ребенку? Марина отговаривалась занятостью папы. Артемка, несколько раз за этот год наблюдавший их ссоры, понимающе смотрел на нее серьезными, так похожими на Вадиковские, глазами, и кивал. У Марины в эти моменты дрожали губы и опускались руки.

В «Эжени» она попала случайно. Просто проходила мимо, поздоровалась со знакомой девочкой, что работала в салоне, а та махнула, подзывая. Оказалось, у них есть место, но пока этого никто не знает. В обед повесят объявление, и тогда сюда выстроится очередь.

Марина быстро смекнула, и попросила знакомую поговорить с директором, замолвить слово.

В обед она уже беседовала с администратором, Леной, насчет условий.

Лена погоняла ее по этапам продаж и знанию кассовой дисциплины и осталась довольна.

– Завтра с Евгенией Николаевной пообщаешься. – завершила она разговор, – если ей понравишься, тогда все хорошо. В приниципе, ты подходишь, вот только… – Тут она скептически оглядела Марину, – простенькая ты какая-то… Без лоска. Она таких не берет обычно… Короче, у тебя есть сегодня. Думай.

Марина ушла думать, по пути звякнула своей палочке-выручалочке.

Катька как раз вернулась из Египта, была на позитиве, как всегда.

– Лоска не хватает им? – фыркнула она в трубку, – ха! Будет им лоск! Договаривайся с мамой, чтоб Артемка у нее ночевать остался.

Вечером после работы Катя заехала за Мариной и отвезла к знакомому стилисту.

– Он, конечно, гад тот еще, и бабло дерет дико, но дело свое знает, – предупредила она, подталкивая сомневающуюся подругу к двери неприметного салона красоты, и добавила, увидев вытянувшуюся физиономию Марины, – я заплачу, отдашь, когда сможешь! Ради такой работы стоит раскошелиться.

Марина, испуганно рассматривая высокого худого парня, раскрывшего костлявые руки для объятий, усадившего ее потом в кресло и, презрительно выпятив нижнюю губу, обсуждающего с Катей кардинальность смены ее имиджа, очень надеялась на то, что подруга права. И что затраты окупятся.

Через четыре часа, уже поздней ночью, глядя с изумлением на совершенно незнакомую девушку с зеркале, Марина думала, что черт с ними с деньгами. Даже если ее не возьмут, это того стоило.

Потому что блондинка с волосами до плеч, простой, но невероятно преображающей ее стрижкой, была невозможно, нереально хороша, загадочна и маняща. Глаза стали ярче, пухлые губы еще пухлее, и в целом она стала напоминать одновременно какую-то модную сейчас певицу и актрису из прошлого. Только ее более утонченную, изысканную версию.

Пухленькая, темноволосая, неопрятно выглядящая, вечно замотанная женщина средних лет исчезла, превратившись в аппетитную, манящую, можно даже сказать, сексуальную девушку. И это преображение было невозможным чудом, выпадением из реальности.

– Валечка, ты просто нечто, это как в той передаче про преображение, только круче! – Катя, оценив работу, кинулась обнимать усталого мастера.

Тот с довольной улыбкой принимал поздравления:

– Я знаю, лапа, знаю… Только я на такое способен. Так, теперь ты, золушка, мать твою… – обратился он к Марине, – если не хочешь превратиться в тыкву, раз в две недели ко мне на тонирование и покраску корней. Так уж и быть, по дружбе с тебя пятерку только брать буду. Если будешь затягивать, ничего не обещаю. Если попробуешь сама на голове что-то вертеть или свалишь к другому мастеру, можешь не показываться, когда все испоганят, я за другими дерьмо разгребать не буду потом. Такая красота требует постоянной поддержки.

Марина, мысленно ахнув сумме, понятливо закивала головой.

В «Эжени» платили в три раза больше, чем в других бутиках торгового центра, так что, если все получится, то деньги у нее будут.

На следующий день, вдоволь насладившись охами со стороны мамы и сестры, а также непривычным вниманием мужчин, буквально сворачивающих головы на нее, Марина, ощутив невероятную уверенность в себе, с успехом прошла собеседование с директором одного из самых популярных и дорогих салонов косметики и парфюмерии в городе.

Евгения, пухлая и не очень опрятная женщина, оглядела ее с удовольствием, словно лошадь оценила породистую, задала несколько вопросов, а затем резюмировала:

– Я подбираю консультантов по двум параметрам: профессионализм и внешность. И они должны совпадать. Красивые куклы мне здесь не нужны. Серые мышки тоже. Правила тебе объяснит администратор. Завтра выходи.

Марина ушла прочь на буквально негнувшихся ногах, еще не ощущая триумфа. Слишком быстро все произошло, стремительно.

Позвонила Кате, обрадовала.

Потом подошла администратор Лена, спросила размер для формы, проинструктировала насчет завтра. Самое неудобное для Марины было то, что работать придется в туфлях на шпильках. Она уже познала прелесть многочасового стояния на ногах, каблуки вообще не любила, поэтому предвкушала все трудности завтрашнего дня. Ей нужно столько запомнить, а думать она будет способна только о боли в ногах! Да и вообще, где их взять, шпильки-то?

Опять помогла, в который раз уже, Катя.

Туфли стоили, как средних размеров танкер, и Марина была теперь окончательно уверена, что не расплатится с подругой до конца жизни. И это не учитывая бесценную совершенно моральную поддержку.

Но утро, как ни странно, порадовало.

Во-первых, собственным отражением в зеркале. Это что-то совершенно потрясающее.

Во-вторых, туфли оправдывали свою цену и на ногах не ощущались. По крайней мере, пока.

Ну и в-третьих, мужчина, что сидел в маршрутке напротив, глаз с нее не сводил, что очень даже подняло настроение.

Короче говоря, Марина была уверена в себе, готова к новой работе и смотрела в будущее с позитивом.

Так продолжалось до тех пор, пока на пути ее не встретился Олег.

Глава 3

Салон «Эжени» занимал совершенно особое место среди других магазинов города.

Его владелица, несмотря на внешний непрезентабельный вид, обладала ярко выраженной коммерческой жилкой, и умела преподнести правильно если не себя, то уж свое детище, точно.

Она сделала ставку на эксклюзивность товара и профессионализм и вышколенность продавцов.

Евгения всячески подчеркивала, что в ее салоне продают только элитную, сертифицированную, полностью легальную косметику и парфюмерию, которой больше не найдешь ни в одном сетевом магазине, а ее сотрудники, как на подбор, красивые, очень ухоженные, изысканные даже девушки и женщины, были настолько профессионалами, что могли продать кому угодно и что угодно.

В салоне не было принято перебирать клиентов, подходили ко всем с одинаковой радушностью: к пожилой, случайно забредшей женщине, к молоденькой девушке, к дорого одетой даме.

Консультанты получали очень хорошую зарплату, постоянно поощрялись премиями. Директор часто проводила конкурсы, победители которых в качестве приза ездили отдыхать на различные курорты.

Короче говоря, попасть на работу в этот салон было непросто. Еще сложнее удержаться.

Марина поняла это сразу. В первый же рабочий день, когда присесть смогла только вечером. В маршрутке.

Все остальное время она, как угорелая, носилась за своей наставницей, внимательно наблюдая за работой, запоминая, изучая. В свободное время Марина читала дикое количество материала по товару. По окончании стажировки она должна была сдать экзамен.

И пересдача здесь не приветствовалась.

Марина, уже немного подзабывшая треш и угар работы в школе, теперь опять чувствовала себя в постоянном стрессе. Миллион требований, вагон новой информации, да еще и коллеги будущие не особо радостно смотрят. Оценивающе. Хотя, по всем параметрам она им не конкурентка.

Марина наблюдала, как работала с покупателями ее наставница Ларочка, как уверенно, без лишних ненужных слов, без заискивания, с достоинством она умудрялась продать именно то, что необходимо. Несколько раз Ларочка прямо на ее глазах продала на крупные суммы товар людям, зашедшим за какой-то мелочью.

Марина и сама оказалась неплохим продавцом. На своей первой работе, в салоне одежды, она работала со всеми, кто заходил, уважительно и спокойно. Один раз, в самом начале работы, вообще произошел курьезный случай, когда женщина, которой отказали в примерке из-за ее размеров в соседнем отделе, купила у нее, не меряя, столько, что с легкостью сделала Марине дневную выручку. А всего-то требовалось отнестись к ней с уважением!

Поэтому здесь политику «Эжени» Марина понимала и приветствовала. Другое дело, что к ним практически не заходили случайные люди. Слишком уж пафосно и дорого смотрелся салон. В такой она сама, будучи простой учительницей, точно не зашла бы.

Время шло, Марина привыкала.

Сдала все тесты, научилась летать на шпильках, научилась бесконечно улыбаться. Она заметила, что ее улыбка располагает к себе сразу, расслабляет человека, и начала пользоваться этим, удивляясь, почему она раньше этого не делала?

Марина вспоминала и не могла вспомнить, когда в своей прошлой жизни она столько улыбалась?

Наверно, только при общении с Артемкой. И в самом начале, когда они с Вадимом только начинали встречаться, и Марина летала от счастья.

А потом все как-то стало тихо и пусто. Вроде все хорошо, но почему-то улыбаться не тянуло.

Через три месяца после начала ее работы в «Эжени» торговый центр начали ремонтировать.

Построенное еще в семидесятых годах, огромное и немного мрачное здание перестало соответствовать современным стандартам, собственник выставил его на продажу, и кто-то в столице купил перспективную недвижимость. Это был критический момент, когда все арендаторы с тревогой ждали, что же будет с зданием дальше, и подыскивали на всякий случай варианты переезда.

Но все обошлось, новый собственник решил вложить деньги в переделку торгового центра, не закрывая его, постепенно.

Конечно, теперь приятный лаунж разбавляли звуки дрели и отбойного молотка, но терпеть неудобство придется всего несколько месяцев. Зато потом… Обновленное здание, даже лифты обещали сменить!

Марина, сначала немного переживавшая, что работа ее закончится, так и не начавшись, успокоилась.

Жизнь потекла спокойно.

Марина несколько раз видела Вадима, который, после своих пьяных выступлений возле салона и усмирения Пашей, вел себя подозрительно тихо и вежливо. Примерно раз в три дня ее с работы встречали друзья Вадима, Вася и Амир. По отдельности, а иногда и вместе.

Зачем они приходили, Марина не понимала.

Из всех многочисленных друзей мужа, хотя бы по разу подкативших к ней после развода, эти были самыми упорными.

Марина удивлялась настойчивости, не находя для нее причин.

Какие могут быть здесь причины? Она – одинокая женщина, уже не особо молодая, с ребенком, живет в коммуналке. Зачем они к ней ходят? Ну уж явно не из-за ее неземной красоты! Это же глупости!

Может, поспорили между собой, кто быстрее влезет к ней в постель? Раньше Марина за ними особой развязности не замечала, ну так и муж у нее был золото. Бриллиант просто. В навозе, ага.

Или, может, по какой-то причине хотят отомстить Вадиму? Словно охоту на нее открыли. Странные такие, неужели не понимают, что уж их-то в качестве партнеров Марина никогда рассматриыать не будет.

Такие же раздолбаи, без постоянной работы, нормального жилья и мозгов, как ее бывший муж.

Короче говоря, Марина удивлялась, в свиданиях отказывала.

Домой, только домой, забрать у мамы сына, провести очередной тихий и спокойный вечер. С едиственным мужчиной, которого она любит.

На работе все складывалось.

Девочки, поизучав ее какое-то время, растаяли и прониклись. Приняли ее в коллектив, оказавшийся на удивление дружным. Здесь не делили клиентов, не ссорились из-за мелочей, не пакостили друг другу по мелочи. Марина вспоминала змеепитомник в школе и думала, что никогда еще женский коллектив не был настолько комфортным.

Примерно через месяц после смены места Марина совсем освоилась и начала зарабатывать.

Клиенты прибавлялись, ходило уже несколько постоянных, приветливо здоровавшихся с ней, называющих ее по имени. Марина, со своей фирменной располагающей улыбкой, нежной, открытой внешностью, легко находила общий язык с самыми разными людьми.

Иногда попадались забавные.

Как-то зашел мужчина, очень бедно одетый, с каким-то пакетом под мышкой, неровно остриженный и весь словно припорошенный пылью.

Подошел к витрине с дорогим женским парфюмом.

В зале была Светочка, но она демостративно сделала вид, что очень занята.

Марина, пожав плечами, подошла, поздоровалась.

Мужчина обернулся, оглядел ее с таким лицом, словно женщин не видел очень долго:

– Слышь… Мне это… Короче, духи надо. Для женщины.

Марина, которую слегка передернуло от панибратства и тыканья, все же улыбнулась, заставив покупателя буквально онеметь, и вежливо, хоть и холодно, демонстративно обращаясь на «Вы», начала предлагать варианты, коротко рассказывая о каждом аромате. Увлеклась, потому что всегда самой было безумно интересно узнавать, из чего состоит тот или иной парфюм, какова его история. А,обернувшись на странно притихшего покупателя, увидела, что тот буквально не сводит с нее глаз. Она немного испугалась, вопросительно замерла.

А мужчина, присвистнув, восхитился:

– Ну них… В смысле, очень круто чешешь! Уважаю!

И, пока Марина, открыв рот, переваривала сомнительный комплимент, деловито продолжил:

– Вот этот давай, который для, как ее, императрицы русской придумывали еще.

Затем прошел к кассе, вытащил из магнитовского пакета пачку денег, отсчитал без слов десять тысяч. Парфюм стоил восемь. Но сдачи мужчина не взял.

Светочка была в шоке, а Марина еще долго не могла прийти в себя, даже не гадая, кто это был.

Впрочем, все выяснилось скоро. Буквально через неделю, когда Марина осталась закрывать магазин вечером вместе с охранником, дядей Сережей.

Она не успела еще переодеться, но магазин был закрыт, дядя Сережа разворачивал припозднившихся покупателей, когда в салон вошли двое мужчин. Очень характерной криминальной наружности. Они о чем-то коротко переговорили с дядей Сережей, и тот жестом позвал Марину.

Она повернулась, вопросительно посмотрела на охранника, потом на часы, но тот только бровями поиграл. Многозначительно, но непонятно. Марина уже хотела спросить, что все это значит, когда от входа раздался знакомый голос:

– О, опять ты! Ночуешь ты здесь, что ли?

Мужчина, в котором только ставший уже профессионально наметанным взгляд Марины мог опознать бедно одетого покупателя недельной давности, зашел в салон, широко улыбаясь, посверкивая золотыми зубами.

Его охрана грамотно распределилась по салону, а Марина, пораженная произошедшими переменами, смогла собраться и вежливо приветливо улыбнуться.

– Давай мне чего-нибудь такого же крутого, что в прошлый раз дала. Только другого.

Мужчина держался очень уверенно, был хорошо и дорого одет, на запястье посверкивали часы элитной марки, стоившие как хороший автомобиль премиум-класса, но манера речи была все той же, наглой, грубой и бесцеремонной. И Марина, понимая уже, что он совсем не хочет ее унизить или обидеть, а просто так разговаривает, быстро и легко продала ему очередной дорогой парфюм.

А дядя Сережа на все распросы ответил кратко, что не надо Марине знать, кто он, крепче спать будет. И откуда сам дядя Серёжа, бывший работник ФСИН на пенсии, мог его знать, тоже не пояснил.

Артемка ходил в школу, пока особых успехов не было, но Марина была рада уже тому, что, похоже, стресс от развода родителей обошел его стороной. И хоть Вадим повел себя совершенно по-скотски, прекратив общаться с сыном, Артем, казалось, все понял и особо не переживал. В конце концов, он и раньше постоянно был с ней или с ее родителями. А Вадим пропадал то на работе, то на дополнительных заработках(теперь понятно, каких), то с друзьями.

Марина брала дополнительные смены, работая два через один, чтоб накопить на первоначальный взнос на ипотеку, потому что жить в малосемейке становилось все сложнее. Буйная соседка с совершенно неадекватной дочерью уже несколько раз с криками ломилась к ней в комнату, заподозрив в какой-то надуманной глупости, и только демостративный набор номера телефона полиции ее утихомирил. Еще одну закрытую комнату наконец сдали, и вселившийся туда мужчина, с тихим, пропитым лицом, тоже не внушал доверия.

Марина находилась в постоянном напряжении, ожидая гадости от соседей. Когла сын шел в туалет, она открывала дверь и следила за ним, чтоб, в случае чего, сразу вмешаться.

Двенадцатичасовой рабочий день выматывал до невозможности, лицо от постоянной улыбки болело.

Новая форма, нежно-розовый халатик длиной до колен, идеально облегающий значительно похудевшую фигурку, очень шел к светлому цвету волос и выглядел свежо и красиво, но был абсолютно, совершенно не дышащим. Ощущения резины на теле, скафандра, не оставляли ни на минуту, а выдавшееся жарким лето добавляло градус комфорта до критической точки.

И, конечно, каблуки! Каблуки!

Именно каблуки ее подвели тогда, полмесяца назад, толкнули в руки соврешенно неподходящего ей мужчины.

Глава 4

Марина спустилась на склад за новой упаковкой блоттеров. Раньше она там не бывала, но тогда, впервые назначенная дежурной по салону, подробно выспросила дорогу и пошла.

Склад находился в подвале, огромном и полутемном.

То тут, то там сновали люди, работники торгового центра, строители, занимающиеся ремонтными работами, что-то без конца звенело и падало. Пару раз мимо с грохотом проехала автотележка.

Марина, нервно вздрагивая от резких звуков, отвлеклась на вспышку сварки справа от себя, зацепилась каблуком за какой-то кабель на полу и, взвизгнув, полетела на пол. Упала на что-то твердое и матерящееся.

Поняла, что, похоже, сбила кого-то с ног, завозилась, пытаясь встать, опираясь руками, куда попало. И замерла, потому что поняла, что попала, куда надо. Вернее, куда не надо. А именно между ног лежащего на полу мужчины, который очень эффективно смягчил ее падение своим телом.

Они замерли в неудобной позе. Он, лежа, одной рукой потирая ушибленный затылок, а другой машинально придерживая неожиданную добычу за попу. Она, опираясь локтем на широкую твердую грудь и попадая ладонью точнехонько в пах своему спасителю.

Заминка длилась одну долгую секунду, после чего мужчина тихо сказал:

– Так, ты или продолжай, или заканчивай, пока не поздно.

Заглянул в оторопевшие испуганные глаза Марины, задержался на полураскрытых губах, очень соблазнительно увлаженных дорогой, телесного цвета помадой, и продолжил:

– Первый вариант мне больше нравится. Но не здесь тогда.

Тут Марина немного пришла в себя, отдернула ладонь с опасной территории, и завозилась, пытаясь подняться, еще сильнее вдавив острый локоть в грудь мужчины. Тот, охнув от боли, резво подскочил с пола и дернул Марину на себя, поднимая. Марина, не устояв на каблуках, опять пошатнулась, и мужчина, выругавшись, прижал ее к себе за талию.

Он оказался неожиданно высоким и крепким. Марина беспомощно висела в его руках, доставая до пола только носками туфель, упираясь носом в несвежую футболку на груди. Запах, пыльный, строительный, с острой нотой сварки и железа, перемешанный с крепким мужским потом, неожиданно понравился, дурманя голову и заставляя дрожать коленки. Марина, не понимая своей реакции, дернулась, чтоб выбраться, но как-то очень вяло. Добиваясь только более жесткого сжатия больших ладоней на своей талии. Испуганно задрала голову и замерла опять.

Мужчина смотрел на нее серьезно и внимательно. Оглядывал запрокинутое покрасневшее лицо, выбившиеся из укладки взъерошенные пряди волос, широко раскрытые глаза, нежные губы.

– Ты кто такая? – тихо спросил он, словно случайно проведя жесткими ладонями по талии вверх и вниз, оставляя ощущение незавершенности движения. Словно чуть-чуть не хватило до того, чтоб опуститься ниже и сжать ее ягодицы, подхватывая и усаживая на себя.

Марина эту сцену буквально увидела воочию, испугалась еще больше, еле сообразив, что он у нее спрашивает. Кто она? Как это, кто? А он-то сам кто?

– Я… Я здесь работаю. В «Эжени». Наверху.

Она говорила тихо и отрывисто, каждым новым предложением добавляя информации, потому что, а вдруг не знает, что такое «Эжени»? Решит, что где-нибудь здесь работает, внизу, уборщицей, например.

Форму-то в темноте запросто за халат уборщицы можно принять… Это, кстати, была отдельная тема для недовольства у девочек, помимо резиновости материала.

– Как зовут? – он продолжал держать ее, не давая наступить на всю подошву, прижимая к себе.

И Марину это очень беспокоило. Мужчина выглядел пугающе сильным и большим, она волновалась, сердце стучало бешено и громко, оглушая и не давая успокоиться. А запах его все гуще обволакивал, совершенно лишая сил.

– Марина… – тут она, наконец, решила проявить волю и опять дернулась, стараясь выбраться, – спасибо за помощь.

– А здесь ты что забыла? – ее попыток освободиться никто и не заметил. Казалось, мужчине очень даже нравится, ему комфортно вот так вот стоять и держать ее на весу, и ничего странного он в этом не видит.

– На склад. Двенадцать-тридцать два, надо взять кое-что.

– Заблудилась, Красная Шапочка, – усмехнулся он, одна рука переместилась выше, огладив спину и остановившись на затылке.

– Немного… Что вы делаете? – Марина опять дернулась, беспомощно скребя носками туфель по бетонному полу, – отпустите!

– Да как же я тебя отпущу? Ты же на ногах не стоишь! – он наклонился ниже, сильные пальцы жестко и плотно придерживали за затылок, не давая отклониться, вторая рука еще крепче и уверенней прижала Марину за талию к твердому телу, – меня зовут Олег.

А через мгновение оторопевшую Марину уже целовали. Очень, надо сказать, умело целовали, чувствовался серьезный опыт в этом деле.

Она, совершенно обалдев от нахальства, неожиданности и внезапной искры удовольствия, прошившей все тело и заставившей даже пальцы на ногах поджаться, не сопротивлялась. Только в ставшей совсем пустой и легкой голове промелькнула странная нелогичная мысль: «Хотя бы имя сказал…».

Марина смогла зацепиться за это временное просветление, ужаснуться своему поведению, и начала трепыхаться, пытаясь высвободиться. Мужчина только сильнее сжал ее, руки уже вовсю блуждали по дрожащему телу, не желая останавливаться.

Но, как ни удивительно, через полминуты отпустил, тяжело дыша, придерживая опять покачнувшуюся на высоких каблуках, ошалевшую от произошедшего женщину за плечи.

– Ну вот как тебя отпускать? Ты же упадешь! – пробормотал он, приподнимая ее за подбородок, жадно разглядывая распухшие губы, на которых, само собой, ни грамма помады уже не осталось, огромные потерянные глаза, помедлил, словно решая, что дальше делать, – давай провожу до лифта.

Он развернулся, взял ее за руку, повел за собой, как маленькую девочку, продолжая говорить уже громче, чтоб Марина слышала:

– А то такая Красная Шапочка… На ногах не стоишь… Попадешься еще другому Серому Волку здесь…

Они дошли до лифта, Марина, так и не пришедшая в себя, зашла в кабинку, повернулась к Олегу. Она не понимала, что говорить, не понимала, как вообще случилось то, что случилось.

Он придержал ее за руку:

– Ты во сколько заканчиваешь?

– В девять…

– Я встречу.

Марина замотала головой отрицательно. Ей надо было сразу за сыном к родителям и домой. У нее совершенно нет времени и сил.

На это вот все.

Но сказать ничего не успела, двери лифта закрылись.

Более-менее в себя Марина пришла только через полчаса.

В салоне в будний день, слава богу, было мало покупателей, и коллеги, видя ее расхристанное состояние, усадили в подсобке, вручив кофе с щедрой дозой коньяка.

Марина машинально прихлебывала горячий напиток, морщась от крепости, и старалась привести мысли в порядок.

Она никак не могла понять, что на нее нашло там, внизу, с этим Олегом. Кто он такой, кстати?

Явно там работает, и, судя по рабочей запыленной одежде, какой-то строитель, из тех, что ремонтируют торговый центр.

Но какой наглый!

Это же надо!

Конечно, она немного виновата, на ногах совсем не стоит, но все равно! Схватил, держал, не отпускал.

Целовал.

Марина машинально дотронулась до губ, от воспоминаний о поцелуе тело опять пробило сладкой дрожью. Что это с ней? Да ее так даже в первые годы отношений с Вадимом не уносило!

Не было такой реакции дикой.

Неужели это все от отсутствия секса?

Эта мысль поразила Марину так, что она даже кофе подавилась. Покашляла, подышала, ощущая, как выступил холодный пот. Да, она о таком слышала. Некоторые женщины, когда долго нет секса, могут вести себя развязно. Физиология.

Но никогда не думала, что ее это коснется.

Да и каким боком это все к ней?

Вадим был ее первым и единственным мужчиной, первой любовью, сильной и всепоглощающей. За все семь лет брака Марине даже в голову не приходило посмотреть на кого-то другого. И эмоций таких никто в ней не вызывал.

А потом случилось предательство, и вообще на очень долгое время стало не до телесных радостей.

Да и сейчас Марина не страдала. По крайней мере, такого, как в бульварных романах пишут, всякого томления духа и тела, точно не наблюдалось.

Сильная усталость от постоянной беготни на каблуках – это да, голод – постоянно, головная боль от дикого смешения ароматов на работе и обилия информации – всегда, обеспокоенность и отчаяние от мыслей о будущем своем и Артемки – все время.

Потребность в физической близости, отношениях и тому подобном – вообще ни разу.

Так Марина думала всегда. А вот тело ее, похоже, по-другому совсем думало. Иначе как объяснить такую реакцию на постороннего, пусть и очень привлекательного, чего уж скрывать, мужчину.

Олег этот, безусловно, наглец, каких мало. Но и она сплоховала. Как овца безвольная себя повела. Но это только потому, что растерялась.

Да, причина только в этом!

И больше Марина такого не допустит!

Глава 5

Вторая половина того рабочего дня была на редкость насыщенной. Марина бегала по салону, едва успевая обслуживать покупателей, бесконечно улыбаясь, и излучая, неожиданно даже для себя, позитив и уверенность. Может, благодаря этому, ей удалось не только выполнить, но и перевыполнить дневной план.

Уже практически перед закрытием позвонила мама. Артемка утомился после прогулки на свежем воздухе, сделал уроки и уснул прямо на диване в квартире родителей. Мама настоятельно просила его сегодня не забирать и обещала сама завтра отвести внука в школу.

Марина, хоть и обеспокоилась внезапной усталостью сына, тем не менее, даже выдохнула немного. Теперь можно спокойно прийти домой, пожалуй, даже выпить немного красного вина, чтоб расслабиться, и уснуть. Не думая о том, что произошло сегодня. Самое главное, не думать!

Губы еще слегка ныли от внезапного непрошенного поцелуя Олега, сердце колотилось, и Марина старалась забить эти странные будоражащие ощущения рабочим настроем.

Он обещал, что будет ждать ее после работы. Зачем? Понятно, зачем.

Желает продолжения банкета. Где-нибудь в общаге для строителей… Или надеется, что поедут к ней. Или, может, он вообще женат, и хочет просто интрижку… Или… Господи, зачем она вообще о нем думает?

Решила же, что абсолютно это все не ко времени сейчас!

После мамы позвонил внезапно Вадим. Марина долго смотрела на входящий, но так и не взяла трубку. Вот уж кого не хотелось слышать совершенно, так это бывшего.

И под занавес явился ее постоянный покупатель. Как всегда, за пять минут до закрытия. Его торпеды быстро проверили уже опустевшее помещение магазина, Марина, радуясь, что еще не успела снять кассу, встала с высокого, похожего на барный, стула.

Эти стулья были фирменной фишкой «Эжени». Красивые девушки, в изящных розовых халатиках и туфлях на высоких каблуках могли в свободное от работы время отдыхать на них. Смотрелись они, конечно, потрясающе, как хрупкие птички на жердочках. Ранимо и соблазнительно.

– Во, так я и знал, опять ты! – радостно ощерился мужчина, демонстрируя золотые коронки и сканируя Марину разбойным взглядом. – Давай сегодня чего-нибудь для моего кореша.

Марина, как всегда, профессионально-приветливо улыбнувшись, повернулась к его приятелю, поражаясь про себя одинаковым повадкам и выражению лица.

– Я, когда откинулся, – продолжал между тем мужчина, обращаясь уже к своему другу, – пришел сюда перед тем, как домой ехать. Решил матери подарок купить. А меня везде бортанули, прикинь. Смотрели, как на говно. И только здесь эта кукла сразу подошла. И духи матери понравились.

Марина, мысленно порадовавшись своей железобетонной, натренированной на школьниках, психике, позволяющей найти подход к любому человеку, включилась в беседу и привычно потащила немного напряженных от незнакомой обстановки мужчин по торговому залу.

– Может, карту вам выдать? – осведомилась она уже на кассе, пробивая отобранный товар, – нужны только ваши фамилия и имя для заведения анкеты.

– Чего? – удивился покупатель, переглядываясь с приятелем, – какая, нахер, карта? Ты про че?

– Будет скидка… Хорошая, покупаете вы всегда на крупные суммы…

– Да ты че, коза! – возмутился мужчина, – ты думаешь, у меня бабла не хватает на цацки?

– Нет, ну что вы! – Марина даже покраснела и слегка испугалась, очень уж разъярился покупатель, – это, наоборот, признак того, что вы можете себе позволить приобретать товар на крупные суммы, и наш салон хочет сделать вам подарок…

– Нахер, – перебил ее мужчина, – лишних личных дел на меня заводить не надо. И всяких ваших там скидок – тоже. Я могу себе купить все, чего захочу теперь. А если мое имя тебя интересует, – тут он опять уперся в Марину диким, вводящим в оторопь взглядом, – так я тебе и так скажу. Меня кличут Лысый. Миша Лысый. Слыхала?

Марина, удивленно и испуганно перевела взгляд на его голову. С волосами. И помотала головой отрицательно. Ни о каком Мише Лысом она не слышала.

– О, бля! – засмеялся внезапно его приятель, – есть, оказывается, люди, что не слышали про тебя! Это проеб, братан!

– Нахуй. – Лысый обрубил смех моментально, одним коротким словом и косым взглядом, – затем опять повернулся к Марине. – телефон мой запиши, беляночка, если надо чего, помогу.

– Спасибо… – Марина хотела, конечно, сказать, что ей никогда не понадобится от него ничего, но не стала. Покорно взяла бумажку с телефоном, убрала в карман формы. Все-таки инстинкт самосохранения работал на полную. Злить этого человека не стоило.

Лысый и его приятель давно ушли, как всегда, оставив хорошую сумму на чай, а Марина все еще была в ступоре.

Это что сегодня такое происходит?

Что вообще происходит в последнее время с ее жизнью?

Друзья Вадима, покупатели, Олег… Что их всех так неожиданно привлекает в ней?

Марина трезво смотрела на ситуацию, и отдавала себе отчет в своей внешности.

Да, привлекательная.

После смены прически еще и яркая.

Но ничего особенного! Вообще ничего!

Обычная женщина, с обычной фигурой. С печатью усталости на лице. С не очень счастливым жизненным опытом, и это тоже наверняка отражается на внешности.

Странно, ну очень странно. А может, дело не в ней? Может, это вообще в порядке вещей в нормальном мире?

Неужели другие женщины, свободные, так живут постоянно? Пользуются популярностью у мужчин, флиртуют, встречаются с кем-то, принимают приглашения и подарки…

Может, это она, со школьной скамьи видевшая только Вадима, и не обращавшая внимания ни на кого, отстала от жизни? Не замечала этого всего, что происходило вокруг?

Свадьба, рождение Артема, декрет, какие-то постоянные семейные дела, потом работа рядом с домом, отдых на даче у свекрови…

Она и не видела ничего за все годы брака. И не хотела видеть, абсолютно довольная и счастливая.

И, если бы Вадим не поступил с ней так неожиданно подло и жестоко, то, может, и дальше бы все шло так же. Работа в школе, с постоянным стрессом, нервами и придирками руководства, семья, милый муж, пусть немного инфантильный, любитель компьютерных игр про танки и чуть-чуть лентяй, но в его глазах она всегда привыкла читать восхищение, обожание, привыкла ощущать заботу, прижиматься к нему ночами, целовать, гладить, заботиться. И, конечно, ее солнышко, ее мальчик. Так похожий на своего отца, веселый и хулиганистый Артемка.

Сердце внезапно защемило так сильно и жестко, что Марина, охнув, присела на стул, борясь с выступившими слезами.

Пожалуй, только теперь она до конца поняла, чего лишилась. Что не будет у нее больше тихих семейных вечеров под боком у Вадима. Не будет она кормить мужа и сына утром завтраком, собираясь на работу, смеясь наивной болтовне Артема. Не будет ждать с ужином припозднившегося главу семьи. Не будет смотреть, как он ест, не будет пересказывать ему свои дневные впечатления, слушать его.

Не будет больше той теплоты, той любви в его глазах, в которых она купалась, радуясь и не понимая, насколько это все хрупко. Быстротечно. Безвозвратно.

Она всхлипнула, потом закрыла задрожавшей рукой рот, стискивая лицо, борясь, чтоб не заплакать.

И почувствовала, как ее прижимают к крепкой, теплой, такой надежной груди.

– Ну ты чего, девочка, обиделась что ли на Лысого? – оказывается это дядя Сережа, охранник, подошел. А она и не заметила, задумавшись, окунувшись в воспоминания. – Так ты не обижайся. Он не хотел. Он вообще нормальный мужик, не зверь. Вот только держаться тебе от него подальше надо, конечно… Ну ты чего, глупая? Ну поплачь, если легче станет…

И Марина с облегчением разрыдалась у него в руках, благодарная за эту неловкую искреннюю попытку утешить.

Через какое-то время слезы кончились сами собой, и стало легче.

Марина благодарно кивнула дяде Сереже, и ушла убирать следы своей внезапной слабости с лица.

Нет у нее времени и права быть слабой. Расклеиваться нельзя.

Игнорируя стойкое желание позвонить Катьке, потому что ну сколько можно уже ее использовать как жилетку, Марина привела себя в порядок, переоделась и вышла на свежий воздух.

Еще не подозревая, что главные приключения только начинаются.

Глава 6

– Маришка! – Марина, копавшаяся в сумочке в поисках мелочи для маршрутки, оглянулась.

Ну вот, два брата-акробата, Вася и Амир, друзья Вадика.

Конечно, братьями они не были и вообще разительно отличались друг от друга. Вася – ярко рыжий крепыш, весельчак и душа компании, и Амир – скромный, серьезный парень, черноволосый и черноглазый.

Просто Марина настолько привыкла видеть друзей все время вдвоем, что, пару раз общаясь с каждым из них поодиночке, даже испытывала легкий дискомфорт. Словно не хватало чего-то.

Парни поджидали ее возле крыльца, сразу синхронно подхватили под локти с двух сторон и с прибаутками потащили к такси.

– Ребят, мне правда домой надо, – оправдывалась Марина, не особо горевшая желанием куда-то ехать с ними.

Никакого вреда они, конечно де не причинят, наоборот, развлекут, развеселят, но усталость и весь суматошный день, начавшийся с горячего, хоть и нежеланного поцелуя, сказывались. Кстати, о неожиданностях.

Марина нервно оглянулась, опасаясь увидеть неподалеку поджидающего ее Олега.

Но на остановке маршрутки его не было, у такси тоже. Да и машин на парковке оставалось мало совсем, потертая Калина, пара китайцев да какой-то супернавороченный агрегат, больше похожий на броневик.

Марина, удивившись какому-то глубинному разочарованию, кольнувшему сердце, все же выдохнула.

Нет, не нужны ей приключения. Тем более такие. Ребята, если хотят, пусть до дома добросят на такси, и все.

Но по дороге парни, усевшиеся с двух сторон от нее на заднем сиденье, так горячо и мило стали уговаривать отдохнуть немного где-нибудь, поболтать, ведь давно не виделись, и соскучились, и вообще, совсем она, Марина, стала гордой, забыла всех друзей. А они, между прочим, со школы все вместе в одной компании…

Марина, неожиданно заражаясь их весельем, подумала, что немного развеяться вполне можно, тем более, что дома ее никто не ждет, а завтра выходной…

И согласилась.

А потом, сидя в ночном клубе и с удивлением оглядываясь по сторонам, страшно жалела о принятом решении.

В клубы она не ходила. Ну, может, пару раз, еще до рождения Артема. И с тех пор, похоже, очень многое изменилось.

Глядя на извивающиеся на танцполе фигуры, Марина морщилась от громкой музыки, потихоньку пригубливая пиво и жалея, что не удалось нормально поесть в обед. Первый бокал ударил в голову, чипсы и фисташки, заказанные щедрыми друзьями, голод не утоляли.

Да и сами друзья… Не радовали.

Все так же усевшись с двух сторон от нее, и зажав таким образом напряженную Марину в клещи, они принялись наперебой откровенничать. Про бывшего. Про его нынешнюю жизнь, про то, какая дура и потаскуха его женщина, что они его совсем не понимают, не поддерживают и осуждают.

Марина, удивляясь, зачем ей все это выслушивать, считала минуты, когда можно будет безболезненно уйти. Время шло медленно, пиво подошло к концу, и, разглядывая танцующих на столах гоу-гоу, Марина упустила момент, когда принесли еще бутылку.

Она поняла, что, пожалуй, хватит, и попыталась встать, но ребята, прижавшись теснее, не пустили, уговаривая еще выпить.

Марина чувствовала себя неловко и глупо. Все-таки окончательной идиоткой она не была, и в конце концов дошла самостоятельно, в чем дело здесь. Хоть и сложно было в это поверить, но, похоже, друзья Вадика решили за ней приударить. Причем не так, как другие, просто намеками и легкими подкатами, а прямо-таки всерьёз. Она, хоть уже и немного повело от пива на голодный желудок, все же сумела поймать их довольно красноречивое переглядывание. Все выглядело так, словно… Словно они ее делили. Или решали, как разделят.

Даже от мыслей об этом стало мерзко.

Марина, несмотря на все неприятности, что довелось пережить за этот год, все еще не разучилась видеть в людях хорошее, и в самом деле до этого искренне думала, что Вася и Амир ее просто поддерживают. По-дружески. Жалеют, может быть.

Но здесь не пахло жалостью. Похотью пахло. Гадостью.

Почувствовав во рту неожиданно горький привкус, Марина все же смогла подняться, отговорившись походом в туалет.

Пробираясь через танцпол, Марина неожиданно почувствовала головокружение. Музыка била прямо по барабанным перепонкам, тяжелая, агрессивная, люди двигались хаотично, и в целом создавалось ощущение чего-то настолько чужеродного и зловещего, словно она попала на какой-то жуткий маскарад. Марина остановилась, машинально прижав пальцы к вискам, стараясь прийти в себя, ее толкнули, и каблуки, проклятые каблуки, подвели во второй раз за день.

И лететь бы Марине под ноги танцующим, если бы не чьи-то крепкие руки.

Мощное чувство дежавю настигло и усилилось, когда она подняла глаза на своего спасителя.

Олег смотрел на нее так же, как и утром, в подвале, серьезно и жадно, и в глазах его плясали разноцветные отблески, делая весь образ неожиданно потусторонним.

Марина даже не смогла сказать ничего, так и застыла с открытым ртом.

В голове бились разрозненные мысли, которые не ухватывались, не увязывались в единую стройную картину.

Откуда он здесь? Как вообще попал? Хотя сегодня вход бесплатный… Но как ее нашел? И зачем? Ах да… Понятно, зачем…

Марина, опомнившись наконец, попыталась освободиться, но этот номер опять не прошел. Вообще история до смешного повторялась даже в детлях. Вот сейчас он ее поцелует…

Олег и в самом деле наклонился, прижимая ее к себе, Марина чуть отклонилась, в то же время приоткрывая губы, совершенно неосознанно ожидая… Поцелуя?

Но он остановился в сантиметре от ее рта, плавно, едва прикасаясь, скользнул в сторону, к ушку, и спросил, перекрывая грохот музыки:

– Ну что, Красная Шапочка, набегалась?

Марина застыла, не понимая.

И понимая.

Уж очень странно и в то же время однозначно звучал вопрос.

Набегалась. От него бегала? А он… Догнал?

Олег между тем провел широкими ладонями по талии, опять воскрешая на осязательном уровне воспоминания утра, взял руки Марины и положил себе на плечи, а затем прижал ее к себе еще крепче, опять практически заставив повиснуть на себе.

Марина автоматически ухватилась за крепкую шею.

– Потанцуем, девочка в розовом халатике?

Так это он так на танец приглашает!

Марина настолько удивилась, что не нашла, что возразить. Они стояли посреди беснующегося танцпола с долбящей по мозгам музыкой и покачивались в такт только им слышимой мелодии. Марина совершенно потеряла связь с реальностью, почему-то не сопротивляясь, положив голову Олегу на плечо и с удовольствием вдыхая его запах. На нем была чистая футболка, пахло чем-то очень приятным, мужским, вперемешку с остаточной нотой каленого железа. И это опять будоражило, и дыхание срывалось, и сердце билось сильнее. Руки его, большие, жесткие, не лежали спокойно, периодически сжимаясь, подобно тискам, перемещаясь по спине к лопаткам и возвращаясь обратно на талию, дыхание, свежее, с легкими табачными нотами, тяжелело, и Марина ощущала себя сладко и тревожно, словно в плену, хоть и неотвратимом, но желанном и возбуждающем.

Собственнические повадки Олега рождали в ней отклик, глубинный, животный, корнями уходящий куда-то, бог знает, куда, чуть ли не в первобытнообщинный строй, к костру перволюдей, когда мужчина брал женщину по праву силы, а женщина выбирала себе спутника, с которым будет безопасно и сытно.

Олегу не хотелось сопротивляться, хоть и наглел он невозможно как. Ему хотелось подчиниться.

И Марина, то ли от выпитого и ударившего в голову спиртного, то ли от тоски по мужскому плечу, не противилась все более крепким объятиям, в однозначном собственническом жесте сжимающим ее талию, твердым настойчивым губам, исследующим ее шею, скулу, добирающимся до приоткрытого в готовности рта.

Поцелуй получился чуть смазанным, пьяным и жестким. Подчиняющим.

Марина, с непониманием ощутившая сладкую дрожь внутри, отзывающуюся на каждое движение языка, уже не стояла на ногах, полностью повиснув на своем спутнике, и могла только сумбурно и жарко отвечать, с удовольствием и самоубийственной жадностью, не замечая вокруг ничего.

Ни взглядов окружающих, ни трезвона телефона в сумке.

Ни того, что ее аккуратно двигают в сторону выхода, не давая опомниться, прийти в себя, запростестовать.

Это был какой-то морок, сладкий и страшный.

Окончательно замутивший голову, отключивший мозг.

Прохладный воздух не отрезвил, короткая поездка в такси не внесла в ситуацию ясности, потому что там Марину буквально положили на заднее сиденье и не дали опомниться, бесконечно и сладко целуя и оглаживая опытными руками такое, как оказалось, проголодавшееся по ласкам тело.

Марина уплывала в дурман и возвращаться не собиралась.

В конце концов, может она хоть раз расслабиться?

Гостиница, довольно дорогая, двухкомнатный номер, тоже, судя по всему, не из дешевых – все это пролетело в голове смазанными кадрами, не задерживаясь.

Олег, полностью контролируя ситуацию, не дал оглушенной эмоциями и такими новыми ощущениями девушке даже шагу ступить самостоятельно, буквально внеся ее в номер и уложив на кровать.

– Где твой халатик, Красная Шапочка? – пробормотал он, наваливаясь сверху, как-то очень ловко оказавшись между разведенных ног с так и не снятыми туфлями-предателями.

– На работе… – Марина, не отрываясь смотрела в темные возбужденные глаза, дышать было трудно, промежность, очень явственно ощущавшая твердое и, судя по всему, очень даже немаленькое хозяйство мужчины, томно и неудовлетворенно ныла.

Марина ощущала себя странно. С одной стороны до невозможности хорошо и сладко от понимания того, что должно было произойти сейчас, и определенно произойдет. А с другой стороны испуганно-настороженно, потому что вся ситуация до такой степени была ни на что не похожа, что просто не казалась реальной.

Марина до сих пор в глубине души считала себя замужем, и ощущать другого мужчину, не Вадика, было дико и тревожно. Все напрягалось, ощущалось острее и больнее. Ей казалось, что даже теряя девственность, она испытывала меньший трепет, чем сейчас. Словно с чистого листа, словно не было этих десяти лет жизни с другим мужчиной. Словно девушка неопытная, не знает, ни как поцеловать, ни как приласкать, дотронуться боится.

Олег между тем, похоже, ее настроение не считывал, полностью поглощенный происходящим. По его удовлетворенно-возбужденному лицу было понятно, что он получает от ситуации удовольствие, и намерен на достигнутом не останавливаться. Как-никак, вся ночь впереди.

Он наклонился, медленно и жарко лизнул шею Марины от ямочки между ключицами до подбородка, прикусил его, и приказал:

– В следующий раз наденешь. Я весь день мечтал тебя прямо в нем трахнуть.

И накрыл губы Марины очередным длинным, завораживающим поцелуем, не дав высказаться. Она только простонать успела сначала протестующе, а потом… Потом уже просто так, от удовольствия, потому что дело свое он знал, целовал так, что все внутри переворачивалось. Марина чувствовала, что еще немного – и она просто кончит от одних поцелуев только, настолько это было необычно и будоражаще.

Но Олег, конечно, не собирался останавливаться на такой невинной ласке.

Футболка с рисунком смешной собачки оказалась сброшена, лифчик не задержался, джинсовая юбка приличной для женщины ее возраста длины до колена, сбилась на талии, кружевные трусы тоже достойного сопротивления не оказали.

Марина задохнулась и выгнулась под горячим телом от настойчивых пальцев там, где никто, кроме Вадика, не бывал. Олег легко провел большим пальцем по клитору, еще два загоняя в нее ритмично и безжалостно.

– Горячая какая, – шептал он, невесомо целуя щеки, губы, скулы, спускаясь к шее, надолго присасываясь к нежной коже, прикусывая, облизывая, – так и знал, так и знал, бля. Еще там, сразу все понял… Ух, как мы повеселимся, Красная Шапочка! Я же с тебя живой не слезу…

Марина, задыхаясь и не зная, куда девать беспомощно мечущиеся руки, то стонала, то вслипывая, пыталась вывернуться, спастись от неумолимых ласкающих пальцев, а слова, бесстыдные обещания, еще больше кружили голову, дурманили, отключали от реального мира.

Забылось все, вся прошлая жизнь, весь опыт семейного секса, не осталось ничего, кроме того, что происходило здесь и сейчас, кроме этого невероятно наглого, невероятно опытного и уверенного в себе мужчины, его губ, его рук, его грязных, возбуждающих словечек, его ярких сумасшедших глаз.