Читать онлайн Витькина жизнь бесплатно

Есть дерзость – выбрать сложный путь,

Свернув с проторенной дороги.

Шагнуть туда, куда для многих

Не хватит смелости шагнуть.

Есть люди, те, что бог послал

Всегда оказываться рядом -

И в горький миг, когда ты падал,

И в радостный, когда взлетал.

Есть жажда – жизни не вполсилы,

Все на разрыв, до хрипоты…

…Ингредиенты для Мечты

Обыкновенного мужчины.

Алекс Лазаревская

I.События до 1942 года. Вроде пролога

II «Вновь санаторий. Продолжается работа. Тревожные вести

Прошел год. Наступил 1940-й. Начались летние школьные и студенческие каникулы. Витька опять устроен в гараж “Дормостреста". Приехала на каникулы и сестра, Валя. Болезнь мамы продолжает прогрессировать и подрывать её здоровье. И Витька с Валей вновь пишут письмо, но теперь уже на имя Калинина М.И. И опять исход положительный: маме вручают бесплатную путевку в санаторий, но теперь уже в Краснодарском крае.

Вот что значит отказаться от операции. А теперь уже было поздно: oneрацию нельзя делать. Постепенно болезнь овладевает мамой, но она старается не поддаваться. Приехав из санатория, она продолжает лечение в тубдиспансере и работать.

С 1939 года Витька продолжает работать в период летних школьных каникул в гараже «Дормостреста» просто учеником автослесаря. Изучил технику включения всех скоростей и устройство грузовых автомобилей ЗИС-5 и Газ-АА. Или действительно работал образцово, или из милости, но администрация треста вновь посылает Витьку в тот же пионерский лагерь, но теперь уже в августе на 3-й поток. Но вообще-то Витька старался.

А между тем обстановка в мире обострилась военными действиями агрессивных стран. В Африке захвачена итальянскими фашистами Абиссиния, в Европе Германия подбирает Францию и 1-го сентября вероломно напала на Польшу, приближаясь к границам СССР. Наше правительство отдаёт приказ ВС перейти границу и освободить Зап. Белоруссию и Зап. Украину. Весной 1940 года закончилась финская война прорывом нашими войсками "Линии Маннергейма». По сути дела – началась 2-я мировая война.

И может быть Витька поехал в пионерский лагерь и в 194I году, если бы не…вероломное нападение на нашу страну фашистской Германии.

Так как считали, что здоровье брата Бориса было слабее Витькиного, то его в конце лета 1941 года забирает к себе тётя Шура – старшая сестра отца. Витька остается вдвоем с мамой. Она лечилась в тубдиспансере, Витька приносил ей лечебное питание, приходили на дом и врачи, делали уколы и давали пить разные лекарства. Но болезнь должала прогрессировать, мама кровати уже не поднималась.

III. 1941 год. Война началась

И так, Витька с мамой остались в квартире вдвоем. Братишка у тетушки, сестра в техникуме уже на 3-м курсе. Мама проработала лето, но как она изменилась. Ходит едва, потихонечку. Пока летом.

Витьку почему-то влекли международные события. Германия захватила Францию. Не сумев в лоб прорвать знаменитую тогда «Линию Мажима» гитлеровские войска обошли её, а подойдя вплотную к Парижу, принудили Францию сложить оружие.

На этом немчура не остановилась. Каждый месяц страну за страной в Зап. Европе поглощал гитлеризм, подбираясь к Зап. границам нашей страны.

И почему-то уже тогда у Витьки появилось впечатление, что как только немцы подойдут к нашей границе, так и нападут на нас. И как нарочно это подтвердилось.

И вот июнь 1941 г. У всех как-то тревожно на душе, а вечером 22-го в 16-00 радио принесло грозную весть: война. Это слово повторялось с тревогой всюду. А между тем мама оплошала совсем. К сентябрю она уже едва могла подниматься с постели. Витька каждый день ходил в тубдиспансер за обедами для мамы.

В городе закрылись все рестораны, но работать они продолжали уже как столовые. И вот Витька ежедневно бегает туда с судками за супом – затиркой для себя, Бори и Вали, которая приехала на каникулы. Хлеба, конечно, не хватало (карточная система еще на введена), но им соседи отдавали свои излишки. Так прошло начало войны. Этот период тогда окончательно приковал маму к постели и уже навечно.

Витька пошел тогда в 6-й класс. Сестра Валя в сентябре уехала в Сухуми продолжать учебу в техникуме.

IV. 1942 год. Кончина мамы. Найден выход из

трудного положения в жизни. Не сбылась мечта

Начало этого года ничем не отличалось от предыдущего Витька продолжал учиться в школе и ухаживать за мамой, которая едва могла теперь поворачивать голову. Ровно месяц она не дожила до женского праздника. И вот с этого дня и пошли перемены в жизни.

8-го февраля 1942 г. ушла навеки мать. Да, забыл упомянуть, что еще до Нового – 1942 – года Витька тоже перебрался к тётушке, где жил с братом до своего отъезда. А за матерью стала присматривать её хорошая приятельница по работе Красовская, которая и сообщила о смерти мамы.

После этого печального сообщения Витька с братом Борисом пришли на старую квартиру и простились с матерью. Молча взглянули на неё. Она лежала тихая, слегка потемневшая лицом, правый глаз был чуточку приоткрыт.

Прощай мама! … Витька с Борей также молча переглянулись и вышли из комнаты, думая каждый о своем. Похоронили её скромно на старом кладбище, напротив жел.дорожного вокзала. Номер могилки – №318 или 338.

Теперь Витька стал постоянно задумываться о своем будущем. А между тем жить становилось все труднее и труднее. На продукты питания ввелась карточная система. Хлеб на иждивенца и служащего – 400 Гр. Тётушка не могла своих племянников хорошо обеспечивать, и они по сути дела голодали.

Витька выходил иной раз к солдатской кухне и иногда ему удавалось принести в судке солдатской похлёбки, а иногда он собирал выброшенные куски тухлого конского мяса, которые он отдавал тётушке, и она готовила из него и суп, и котлеты, и прочие блюда, уничтожая чем -те тухлый запах.

Витька заканчивал 6-й класс. Больше он с братом не заходил на старую квартиру. И так неизвестна судьба домашних вещей. После окончания 6 кл. Витька на лето устроился учеником рабочего в Сочинскую опытную станцию субтропических и южных культур. Хлеба он стал получать уже как рабочий по 600 Гр. на день.

Витька работает и одновременно мечтает также поступить в СИТ. Для этого необходимо иметь свидетельство об окончании 7 кл. Здесь находчивость проявила сестра Валя. Она переделала имя и фамилию из своего свидетельства на Витьку. Но это не всё. А как же было тяжело устраиваться! Ведь нужно оплачивать обучение. А у Витьки не было на это средств.

Но выход был найден. И опять помогло письмо Сталину, куда Витька самостоятельно решил обратиться. Он написал примерно так:” …Наша Родина в опасности, и он хочет ей помочь. Но для этого не хватает знаний. Он хочет поступить в СИТ на электротехническое отделение. Но для этого нет денег. Он просит оказать в этом помощь…» Вот, примерно так. Отправил письме и ждёт ответа.

Письмо отправил сразу же после сдачи экзаменов в школе, в середине мая 1942 г. Но прошло лето. Проходит сентябрь. Витька всё ждет ответа. В школу уже не пошел. И вдруг в начале сентября получает он письмо прямо из СИТа с сообщением: "Вы зачислены на I-й курс электротехнического отделения с освобождением от экзаменов и права оплаты за обучение. Вам необходимо прибыть к 30 сентября для оформления документов. Начале занятий с 1-го октября с.г."

Так вот в чем дело! С I-го октября занятия! А Витька думал, что с I-го сентября. Воспрянул духом пацан! Теперь проблема с отъездом. Весь пассажирский автобусный транспорт был переведён на перевозку поступающих раненых. А для прочих перевозок – в отдельные дни и то по служебным предписаниям, по командировочным и т.п.

Как выехать? У тётушки был знакомый командир катера. Он частенько заходил в гости, когда по службе бывал в Сочи. Вот с ним и пообещала тетушка отправить Витьку в Сухуми. А Витька думал о своей давнишней мечте быть моряком, вот, мол только сяду на катер, черта – с – два сойду на берег!

Не долго ждали, почти 10 дней прошло, а катера нет. Так и не дождались его. А срок подходит. Пошел Витька на автостанцию и благодаря вызову из СИТа получил билет. До Сухуми по шоссе 155 км. от Сочи. Утром около 10-00 отправились из Сочи, а после Гагр – налет фашистской авиации – «Хеймкели» напали. Все попрятались в укрытие. Прошло благополучно и снова в путь.

Затем, перед самым Сухуми – второй налет фашистской авиации. Конечно же, все вновь попрятались в укрытие. И этот налет фашистов также не причинил никакого вреда. Всё также обошлось благополучно.

Во второй половине дня добрались к месту. Витька успел к вечеру оформиться и получил во флигеле, стоявшем во дворе техникума, койку. И вот – он студент техникума!

V. 1942-43 гг. 1.Новые трудности в студенческая жизни.2. Голод и неожиданные приятности. Конец голодовки

Студенческие годы потянулись нелегко. Тётушка могла высылать mолькo по 100 р. л месяц. Это значит в день по 3 р. А 400 Гр хлеба, что давали на день по карточкам, и тарелка супа – 3 р.40 к. вместе. Но надо как можно лучше и экономнее распределить эти деньги. И Витька делал так: на карточку можно было брать хлеба сразу на 10 дней. Это стоило 4р. – 4 кг. Одна тарелка супа, а день обходилась по 3, а в месяц – 90 р. да хлеб по 4 кг за 10 дней – 4р. на 3 дн. выходило 12р. Итого 102 р., а Витька имел только 100 р. каждый месяц, которые ему регулярно высылала тётушка. Но этого, конечно, было недостаточно. Но спасибо и за это! Ей тоже нелегко было отрывать эту сумму от себя. И так, жить нужно было на 100 р. Ничего другого в голову Витьке не приходило, как тянуть свое существование на эти 100 р. Но тарелка супа – это не суп, даже ничего подобного с супом не было. Это был настоящий бульон, неполная тарелка, почти половина её, в которой плавал какой-то плевок- мясом-мясом называлось.

Но вскоре пришлось отказаться от этого бульона с плевком – всё- равно не хватает денег. Пришлось на 4 р. набирать на 10 дней хлеба и в сухомятку дня за три эти 4 кг. улопать. А неделю затем не брать в рот ни крошки. Чтобы сэкономить свои силы Витька В 13-00 приходил с занятий в интернат и сразу ложился. Правда перед тем, как лечь, он предварительно запасался окурками, подбирая их во всех местах, где только еще не подмели. Витька стал профессиональным курцом, дабы сбить голод. Сделал лёжа все домашние задания и покурив, Витька засыпал голодным сном, с надеждой на что-то лучшее в будущем. Хоть сны снились хорошие, ласковые и веселые. И это было единственное утешение. Иногда все же дело доходило до того, что сидя на уроках математики или химии и глядя на длиннющие формулы и уравнения, выведенных учителями на классной доске, а перед глазами у Витьки метельшили пирожки с мясом и рисом. Вкусные, которые продавали почти на каждом углу в лотках в Сочи по 36 коп.

Затем Витька уже даже не стал обращать внимание на гул гитлеровских «Хейнкелей», «"Юнкерсов" и "Фекке-Фульфов", налетавших и бомбивших Сухуми, на гулкое уханье разрывов бомб, на зенитную канонаду, на «звёздочки» на небе в вечернее время от разрывов зенитных снарядов, на барабанный перестук по крышам домов от падающих осколков.

Даже на мимо пролетавших осколков, вот-вот норовивших садануть по башке, и то, как-то относился равнодушно. Как-то вечером Витька подходил к флигелю со двора. В этот момент был налёт фашистской авиации на город. Кругом всё грохотало. Содрогалась земля и от взрывов фугасок и осколочных бомб, и от выстрелов зениток. По крыше здания техникума каждый раз обрушивались стальные "брызги" осколков от разорвавшихся снарядов.

И вдруг, что-то около Витькиного лица просвистело, обдав лицо горячим воздухом и плюхнулось на землю. Витька догадался, что это, видимо, осколок. Но брало любопытство – большой или маленький, а вдруг целый снаряд? Но было уже темно, да и плюхнувшийся "дьявол” был еще горячий.

Витька решил пройти во флигель интерната, а утром поглядеть на осколок или снаряд. Так и сделал. А утром выяснилось, что "дьявол" оказался хорошей головкой от снаряда зенитной скорострельной пушки с очень острыми краями и весом больше 05 кг.

Так и тянулись дни, длинные, изнурительные в голодовке. На одном курсе с Витькой учился один еврей с огромной, как у льва, шевелюрой и с нагибающейся правой ногой. Жил он тоже в том же интернате во флюгере, но в другой комнатке. Он где-то работал. Одну половину дня учился в техникуме, а другую работал. Перед ним Витька остался в долгу. Всё-таки он иногда раз – два в неделю, в те томительные дни водил Витьку в свою столовую на обеды. Спасибо ему!

Покажется странным, а как же так, ведь Витька учился вместе со своей сестрой, которая была уже на последнем курса. Эта голодовка у Витьки била относительно не долгой, что-то с октября до декабря 1942 г. А с декабря было дело другое. Половина здания общежития техникума занимала одна из стрелковых воинских частей. И дело, конечно, не обошлось без романтики. И Валя, сестра Витьки «познакомилась с одним ст.л-том Токаревым Леонидом. Он занимал должность нач-ка хозчасти. Парень Витьке понравился «да и Витька ему тоже. Придёт, бывало, Ленька во двор техникума и сядет на большущее бревно, что лежало у ограды в глубине двора, напротив здания. Как будто бы греется на солнышке. Вдруг увидит Витьку: «Витька! Иди сюда!» – крикнет. Витька подойдет и сядет рядом. Начнется разговор о всяких мелочах. А тут иногда воздушная тревога захватит. А они так и останутся сидеть.

Витька любил слушать брехливые рассказы «бывалого» Леньки о «былых его делах» на войне (страшным брехуном оказался этот Ленька в последствии), о танках, о пушках, о немцах, о наших бойцах. А потом, наговорившись, скажет Витьке: «Ну, позови Валюшку!» Витька с невинным выражением лица и в безразличной позе идет за сестрой.

В начале декабря 1942 года Лёнька с Валей сняли квартиру в частном домике за городом на окраине большего поля, которое готовили еще до войны к постройке стадиона, а теперь превратившегося в аэродром авиамастерских. Витька поселился вместе с ними. Комнатушка небольшая, даже очень маленькая. Хозяйка дома – Анна Макаровна – была женщиной доброй.

Лёнька снабжал продуктами неплохо. И вскоре; в конце декабря, они с Валей уехали, уехали ненадолго. Витьке оставили кое- что из продуктов питания, чтобы он отвез к Новому году и Боре. Загрузив небольшой вещмешок торбочкой с рисом кг. на 3, сахару-песку с килограмм, в пакетах немного гречки и пшена, немного сливочного масла и комбижира, Витька готов был отправиться в путь.

Оформив академический отпуск и взяв для этой цели справку, Витька 29-го декабря утром, около 9-00, отправился на автобусную остановку. Лил дождик. Витька был одет в бушлат и на ногах полурванные ботинки. Автобусы не ходили уже несколько дней. Витька "плюнул” на это и пошел пешком. "Эх! Была не была!" От Сухуми до Сочи 155 км. Весь день Витька шел вод моросящим дождиком.

К вечеру Витька был в Гудаутах. По ходу он несколько раз подъезжал на попутных машинах по 4-5 км. Перед Гудаутой, уже поздним вечером, он зашел в какой-то сарай, стоявший вблизи шоссе, и там мокрый уснул.

Переночевав в Гудауте – снова в путь. Дождик перестал, но погода стояла пасмурная. Через несколько км пути Витьку остановили патрульные КПП. Проверив документы, посадили его на попутную машину, на которой он доехал до Бзыби. Затем опять пешком до Гагры, где и застала его следующая ночь. Здесь Виктор купил кусочек ломтика печенной тыквы за 5 р. Перекусив, лёг на ночлег на остановке автобуса.

После ночлега в Гагарах, уже 31 декабря, снова в путь. До Сочи еще далеко. Тут Витька решил подъехать на машине. Кстати, где-то в районе Гантиади, Витьку догоняли 2 грузовика. На поднятую руку первый не обратил никакого внимания, промчался. Но второй встал. В его кузове, оборудованном для перевозки мяса, было навалено какое-то барахло и расстелен брезент, на котором сидели человек 10. "Вам куда?" – спрашивают. Витька весело ответил: "Да куда-нибудь, лишь бы до Сочи добраться".

Разрешили сесть и поехали. Машина шла до Новой Мацесты. Витьку довезли до поворота, а там он дошел уже без труда. Встретился с Борей и тётушкой, передал им гостинцы. Скромно отметили Новый 1943 год. Хоть и редкие, но налёты немецкой авиации были и на Сочи. Особого вреда, конечно, городу они не приносили. Налетали в основном, на порт, но мимо.

2-го или 3-го января Витька собрался было уезжать в техникум. Но автобусы не ходили. Прошел месяц срок отпуска кончился. Обратно в срок Витька не смог вернуться. Тут Витька подставил палочку на отпускном билете и добавил т.о. еще месяц.

Прошел и этот месяц, а автобуса всё не было в ходу. Но тут чуть было опять не подвернулся счастливый случай. А месяц-то уже второй прошел. Опять, уже в третий раз, пришлось выкручиваться и подставить (Ш) третью палочку в отпускном.

И тут опять знакомый тётушкин капитан. Его катер вскоре должен был идти в Сухуми. Витьку обещал взять с собой. Вот только дата отхода была не известна. Тут у Витьки вновь возникла мысль: "А не остаться ли потом навсегда на этом катере? Сначала юнгой, а потом дальше всё пойдёт чередой. Не его всё не было и не было. Как назло.

Но пошел и автобус. Виктор взял билет и уехал автобусом. А потом получает от тётушки письмо, в котором она сообщала, что этим же вечером заходил за Витькой капитан. Так и вторично не сбылась эта давняя мечта.

И вновь потянулись учебные дни. Не такие уж и голодные, в техникуме он обедал с евреем в его столовой на работе, а вечером ужинал с Валей и Ленькой. И вдруг, где-то в середине января приходят во флигель двое в военно-морской форме. Один офицер, а другой мичман. Они обратились к студентам с просьбой помочь рассортировать посылки. Эти посылки шли со всех сторон нашей необъятной страны. Даже с дальних берегов Охотского моря и Камчатки.

Посылки, конечно, разные: в одних печенье, спиртные напитки, в других спиртные напитки, закуска и конфеты, в-третьих – колбасные и хлебобулочные изделия, бельё и т.д. Словом всё: выпивку, закуску, одежду, конторские и хлебобулочные изделия, кто что мог собрать, то и посылал на Фронт славным морякам Черноморского Флота. Посылки так и были адресованы: Черноморский Флот, морякам.

Были и с отдельными адресами: Черноморский Флот и название какого-либо корабля, катера.

Но посылок оказалось так много, что работники Управления, военнослужащие, сами не в силах разобрать, рассортировать от порченных продуктов посылки и подготовить их к отправке. А катара и корабли уже подходили. Вот руководство, командование порта и обратилось ко всем сухумским студентам за помощью.

Не все, конечно, согласились. Но Витьке ничего больше на оставалось, как согласиться. Тем более, что были поставлены такие условия; ешьте, пейте, закусывайте всё, что хотите и сколько хотите, но с собой ничего не уносить.

И вот наступила новые дни для Виктора, сытые и веселые, после таких голодных. Маленького роста, в морской летней форме с чернявым чубчиком, свисавшим на правую сторону лба, подвижный Витька быстро завоевал к себе симпатии почти всех, работавших вместе с ним.

Всех распределили на несколько групп, каждой группе давалось определённое постоянное задание. Решено было, что девушки будут на сортировке спиртных напитков в основном, а мальчишки и остальные девчата – на сортировке посылок с продуктами питания, фруктами и одеждой и на упаковке посылок с последующим их закрытии крышками, прибив гвоздями.

Впервые заговорили у Виктора чувства влечения к девчатам. Тем более, что этим, не заметно для Витьки, усиленно увлекалась одна блондиночка, студентка мединститута Зина Р. Витька сначала работал в группе       "распечатания” посылок и забивки готовых. Затем его посадили за весы с Зиной Р., на которых он взвешивал тару, а затем и брутто.

Витька научился тут пить. Закуска была отменная и выпивка – какой угодно. Группа девчат всегда приготовляла для Витьки чекушку коньяка. Виктор «налижется" за несколько таких чекушек с "закусом" и идёт на прохлаждение к себе в интернат. Через полчаса или час, как ничего не бывало, он шел обратно в порт.

Так пропал январь. Работа уже заканчивалась. Готовые посылки партиями стали грузить ежедневно и ежечасно в подходившие к пирсу суда. Однажды, уже поздно вечером, с последней партией посылок, Витька решил остаться на этом судне в трюме. Все условия к этому были благоприятны: Витька находился в трюме, принимал посылки, а в городе в этот момент была воздушная тревога.

Было уже довольно поздно вечером. Витька через люк видел вспыхивающиеся над трюмом звёздочки от разрывавшихся снарядов. Время было позднее, студенты спешили по местам жительства на отдых. Витька притаился в трюме. Вот-вот прозвучит команда для судна? "Отдать носовой!” и "Отдать кормовой!” концы. Тут же находился и матрос Петька, подававший ящики в трюм. Когда он выходил из трюма через люк, Витька попросил его, чтобы он молчал о пребывании в трюме Витьки. Петька пообещал, но не тут-то было. Или Петька, или зазноба Зина Витькина встревожились, но кто-то выдал его. Оказывается, на пирсе стоял, полный в кузове студентами, ЗИС. Все кричали и звали Виктора.

Наконец, кто-то взобрался на судно, пробежав к люку, стал кричать в трюм, звать Витьку. Ему ничего не оставалось, как откликнуться с досадой. Затем, долго не думая, с уголка распечатав посылку, вытянул две пол-литровые бутылки, одну с водкой, а другую с каким-то ликёром, немного взял леченья. А с другого ящика – две пачки 200 гр-х табаку "Краснофлотский? и поднялся из трюма в кузов машины.

Студентов развезли по местам. И так, закончились работы в порту, а вместе с ними и сытые дни для Витьки. Вскоре приехали и Валя с Лёнькой. Но всё равно дни были полуголодные.

1943 год. Вновь приятные новости и изменения в жизни «Прощай голод навсегда!

Почти семестр Витька проучился в таком полуголодном состоянии. Не выдержал всё же больше. Узнал от кого то, что в сторону Новороссийска должен отправиться дивизион торпедных катеров. Немедленно пошел в Управление ЧФ к старшему морскому начальнику с просьбой зачислить и его, хоть юнгой, в этот дивизион.

У      него уже был на приёме офицер, оказался командиром того дивизиона. Но не мог старморнач сделать этого. Перед уходом, офицер поднял Витьку на руки, поцеловав, поставил на пол и быстро вышел из кабинета.

Старший морской начальник тут же вручил Витьке записку и указал адрес штаба одной из частей ВВС ЧФ и к кому там нужно будет обратиться, к начальнику АХО, ст.л-ту Илькову.

Витька немедленно помчался по указанному адресу. В штабе начальник АХО оказался очень хорошими и отзывчивым человеком. Коротко побеседовал с Витькой, кто, откуда и т.п. и вручил ему еще какие-то бумажки и указал адрес, где-то в районе ж.-д. вокзала. Витька пошел туда. Это были 20 САМ ВВС ЧФ (стационарные авимастерские). Они располагались оказалось там же; где стоял на краю этого аэродрома дом Анны Макаровны.

И так, в середине марта 1943 года Виктора приняли в 20 САМ ВВС ЧФ. После пройденного месячного техминимума он получил 25 апреля удостоверение о присвоении ему 2-го ученического разряда рабочего-специалиста по ремонту боевых истребителей. Затем через несколько месяцев и 3-й разряд авиаспециалиста слесаря-дюральщика. Виктор освоил тогда 18 типов истребителей, состоящих тогда на вооружении. Поставили его на краснофлотский паёк, как юнгу. Воспитателем был у Витьки старшина 2-й статьи Пасынков Павел Степанович. Он был для меня как отец! Ведущий специалист мастерских. Очень многому научился Витька у него по качеству выполнения ремонтных работ. Он будет помнить его всегда!

Кончились, наконец, муки голодовки. Началась боевая работа во флоте, Витьку одели в морскую форму: тельняшка, фланелевая блузка с отложным воротником, синяя блузка с воротником и бескозырка! Давняя мечта! Девчата, работницы САМ по вольному найму, восхищались как Витьке идёт морская форма! А он, чертёнок, только улыбается.

Попал Витька в слесарно-монтажный цех. Очень интересно! На курсах техминимума по сокращенной программе изучались: история Совавиации, устройство самолётов, технология ремонта отдельных особо ответственных элементов по узлам самолёта и т.п. Получили по окончании пройденного материала удостоверена с якорем.

Питание было морское-техническое. Кормили как на убой! Усиленно ко всему этому Витька добавлял фрукты. Без них он нигде и ни куда. Хурма и груши – самые любимые. В сезон добавлял он мандарины. В мастерских работали усиленно. Машин с фронта прибывало очень много. Их полностью разбирали, комиссионное дефектировали каждый узел, каждую деталь и после ремонта собирали вновь.

Работали, не покладая рук, день с утра и до поздна. Иногда и сутки захватывали. Без выходных. Спрос большой! Был конструкторский отдел во главе с главным конструктором майором Гольдманом, были и лётчики-испытатели. Но часто за готовой машиной приезжали летчики с фронта и испытания проводили непосредственно в боях с фашистскими ассами. Начальником 20 САМ был капитан 2-го ранга Мазур.

Как уже говорил выше, спрос был очень сильный на кабины! На фронтах закончилось завоевание высоты у фрицев. Высота у них отвоёвана! Высота наша! Высотные машины МИГи- начинают отпадать. Они свои функции почти выполнили. Большой спрос у морских летчиков – на "НК"и и в меньшей степени – на "ЛАГГ"и. На "аэрскобры" спроса нет, их брали только по необходимости, когда фронту требуется машины, а их нет кроме "аэрокобр". Морские лётчики вообще любили "НКи. "Киттихауки" – торпедоносцы-лёгкие бомбардировщики-штурмовик-истребитель. Вот такая комбинированная машина! Но тоже шли хорошо.

Когда скапливались "аэрокобры" и “ЛАГГ” и, то их отдавали сухопутным, армейским, лётчикам.

В коллективе 20 САМ служили специалисты из самых различных подразделений флота. Были и с кораблей. Так, например, кок Василий Иванович, замечательный специалист, был по здоровью списан на берег с крейсера. Были и из лётных расформированных училищ и из авиазаводов. Иногда и "чудили".

Вот три друга: гл. старшина Сазонов Борис, высокий симпатичный парень, крепкого телосложения, Кудрявцев Митя – тоже хороший парень, замечательно пел, и Саша – более молчалив, построили в свободные часы по чертежам 3-х местный У-2. Слегка подвыпив, решили в троём его испытать на лету.

Погода стояла жаркая, июль. Завели мотор, рули управления работали отлично. Стали взлетать с местного аэродрома /поля будущего стадиона/. Он был окружен почти со всех сторон высокими кустарными деревьями и опорами с электро-телеграфными проводами. Но взлетели благополучно. Сделали несколько кругов над мастерскими, помахав "крылами". Но хмель пробивался также успешно.

Решили ребята показать "класс". Пролетели низко над двором мастерских и тут увидели провода. Ручку на себя, но … поздно. Костылём зацепились за пучок проводов. У-2 пошел вертикально вверх и перекинулся через себя. 3 друга оказались на земле возле груды обломков своего У-2.

Пострадали, к счастью, не сильно. Митька получил перелом левой руки и сильно ушиб ногу. Борис совсем удачно, можно сказать, "приземлился" – только расшиб немного голову и получил лёгкие травмы руки и ног. А Саша кроме ушибов по телу расквасил почти в лепёшку нос. Месяц пролежал в

госпитале.

Митька долго пролежал в госпитале. А Борис пробыл в лазарете всего неделю и приступил к работе. Он был еще и старшиной монтажной группы специалистов.

Как-то однажды доставили в сухумский музей сбитый на фронте немецкий истребитель "Мессершмидт". Побиты немного фюзеляж сзади кабины, плоскости и хвостовое оперение. Моторама спереди центроплана была совершенно целая. Его выставили возле музея на площадке для общего обозрения.

Очень много продолжали поступать машин с фронта. Идут упорные битвы за освобождение Кавказа. Работников мастерских и машины стали перевозить на большую поляну возле морского берега в 9 км от Сухуми. Эта ровная поляна использовалась как аэродром. На ближнем от Сухуми конце её располагались самолёте 20 САМ, а на дальнем – вдоль берега – располагался авиаполк ночных бомбардировщиков У-2. Их называли "королевская авиация».

Лётный состав полка состоял почти из одних девушек и женщин. Каждый вечер перед закатом или в закат солнца они всем полком вылетали в горы на ночь бомбить фрицев. Утром, уже работники 20 САМ были на своих местах, они прилетали обратно.

Но какое зрелище, когда они вылетали! Высоко в небе, в строгом боевом порядке по 3 самолёта в звене, по эскадрильно, четким строем они крыло к крылу шли на врага. Величественный гул, словно мощные машины летят. Поэтому, видимо, и окрестили их именем "Королевская авиация"!

Но смеху не было предела, когда они на следующее утро возвращались. Кроют самовцев на чем свет стоит. Снизится какая-нибудь низко-низко и метров с 20 на бреющем кроет и кроет матом. Вот черти! Но радостно, что все вернутся без потерь!

Рядом по соседству со стороны Сухуми в редких кустовых зарослях располагались зенитчики морской артиллерии и командоры береговой обороны. Матросы и матросята, т.е. ребята и девчата.

Наступает зима. Летняя благодать кончилась. Подходит следующий – 1944 год. На фронтах успехи. Все "самовцы" с нетерпением ждут освобождения Крыма. Ведь там остались их родные. Выступила с Кавказа в глубь Кубани и в/часть, где служил Лёнька. Вместе с ним уехала и Валя. Так надолго и расстался Витька со своей сестрой.

VI.1944 год. 1.Перадислокация в Крым. 2.Новые изменения в жизни. Армия

1.На фронтах всё шире и шире развиваются успехи Со. Армии. Кончилась блокада Ленинграда. Освобождена вся область. Наши войска вышли к старой границе СССР. Освобождена большая часть Эстонии. Крым отрезан нашими частями, которые подходят уже к Одессе. Освобождена вся правобережная Украина по Бугу. "Самовцы" напряженно следят за линией фронта.

Весна пришла. Наконец-то добрались до Крыма!

Как-то в эти весенние дни привезли однажды в САМ 2 "мессера", один забрали у музея. У другого "мессера" была разбита только моторама, как раз до центроплана. Весь фюзеляж, плоскости и хвостовое оперение были не повреждены. И вот, из этих 2-х сделали один.

Расклепали по среднему шпангоуту за кабиной эти "мессеры", распилили в этих местах стрингеры, а затем склепали обе неповреждённые части вместе. Усилив распиленные стрингеры накладками из нержавеющей стали. Вот где узнали, что такое стандарт! На удивление просто! Все отверстия в двух разных частях этих машин, расположение стрингеров – всё сошлось! Соединены обе части без "подгонки". Пристыковали плоскости. Монтажники смонтировали и отрегулировали аппаратуру, рычажную систему, рули управления. Мотористы и шассисты отработали свои узлы.

А со стандартом у нас не так. Никакая новая и тем более бывшая в эксплуатации деталь не подходит. Каждую нужно "подгонять" молотком, используя зубило и напильники. Поэтому и были удивлены четким стандартом. Такая же четкость в стандарте и у американских машин "аэрокобры" и "киттихаук". Но дело приходилось иметь с малыми деталями.

Новый "мессер" перекрасили в серебристый цвет с красными отличительными знаками – звёздами на плоскостях, фюзеляже и киле. Прекрасная получилась машина! Вместо пушек, их 4 и стреляли через винт, поставили заглушки, рацию и другую аппаратуру из фюзеляжа убрали. Истребитель стал немного легче прежнего. Скорость увеличилась до 300 км/ч. Сила! А какой в полёте красавец! Красота одна! А на земле выглядит неуклюжим, как паршивый, паршивый гусак. Шасси убираются в стороны. У наших машин – во внутрь, как и у американских.

Поступил в 20 САК приказ Главного командования ЧФ – перекрасить этот "мессер" в цвет "Ганса" и отправить в Тбилиси для участия в съёмках документально-хроникального фильма и в эпизоде боя "мессера" с "НК". Перекрасили. Повёл его летчик-испытатель, фронтовик.

А в этот период пришли с фронта радостные вести. Крым освобождён! И сразу же полетели туда письма! Самовцы писали своим родным и родственникам и с тревогой ждали ответа, Все ли живы, что сталось с родственниками, родными? Домами?

Все унывали и переживали пока Крым был в оккупации. Один сержант Ересько Яков вроде не переживал. Его жена с сыном не пожелала оставаться в оккупации и уехала в Ср. Азию. Оттуда он получал неутешительные вести: постепенно продаёт вещи, жить не на что. Умер сын. А Ересько вроде бы не унывает. Всё поёт и поёт. Голос у него был хороший, высокий тенор как у Собинова. После освобождения Крыма его жена собирается ехать туда.

Все получили письма! Как многие были рады! У всех родные были здоровы и живы. Как все были рады этими сообщениями! Один только Стёпа, высокого роста, симпатичный матрос был не рад. Он всё крутил от волнения свою челку у лба. Отца его расстреляли немцы, он был коммунистом. Половину имущества похитили.

В самом конце мая прилетел самовский "мессер". Во многих мостах пробоины от пуль и снарядов, разболтан до неузнаваемости. Оказывается, о eго перелёте никакая оборонительная точка не получила извещение по коду и eго никто не сопровождал. Ну и обстреливали его почем зря, даже ястребки наши пытались гнаться за ним. Но куда там! У "ЯKa" 650 км/ч, а у "мессера” – 800 км/ч скоростёнка. Да и лётчик был опытный, обстрелянный не раз. В САМ попал по ранение из госпиталя. Благодаря скорости и маневренности он благополучно слетал туда и обратно. Поставили на ремонт.

В начале июля пришел приказ перебазироваться полностью в Евпаторию. Стали собираться. Готовились жел.дорожные эшелоны. Первый эшелон уже был готов к отправке. Всего 5 эшелонов.

Витька отправлялся с 3-м эшелоном. С этим эшелоном полностью погрузились камбуз и кают-компания. вольнонаёмные, столярный и парусный цехи, часть монтажников, некоторые детали и узлы самолетов, и прочее имущество.

Виктор устроился на одной из открытых платформ с парусным, в основном, имуществом. Здесь познакомился он с Верой, работницей кают-компании, официантка. Вообще хорошая девчушка.

Шли      эшелоны 3 суток. Пропускали без задержек, всюду давали «зеленую улицу». За дорогу обветрились, загорели. Ведь все дни погода была безоблачной, солнечной. На фоне белой форменки и бескозырки тело казалось негритянским.

В Евпаторию прибыли в полдень и Витька сразу же решил сходить на море искупаться, а к обеду вернуться. К морю на пляж пришел быстро. Пляж сам по себе был большой, но для купания был отведён загородью небольшой участок, т.к. берег и часть морского района были еще заминированы. Еще не успели разминировать.

Искупался. Хорошо! Подходит время обеда, пора собираться. Но не так скоро нашел Виктор вокзал, где временно устроились на эти сутки, пока в кубрике приготовят место. Улицы в Евпатории оказались такими запутанными, словно паутина. Солнце давно село, а Витька только-только пришел.

Едва и на ужин не опоздал.

Но постепенно всё вошло в свою колею. Одновременно приходилось благоустраиваться и работать по устройству цехов и собирать самолёты. Кубрик заняли в здании бывшей средней школы. Там же устроились и камбуз, и кают-компания. Здание большое, кирпичное, 4-х этажное.

До основных цехов мастерских было около 0,5 км. Работа закипела во всю! Расстраивались сами и работали по восстановлению боевых машин. Работали и по ночам, если не успевали днём. Фронт требовал машин. Все чувствовали, что скоро наступит конец войне. Только когда? Но скоро. А о нашем "мессере" нет никаких вестей.

В Евпатории Витька немного провинился, прогулял 3 дня. Нет, он еще в Сухуми прогулял. В кругу знакомых ребят-моряков, среди хорошеньких девочек … Хотели за прогулы, которые по Уставу считались дезертирством, в штабе Витьку судить. Но тут перебазировка и это дело отставили пока.

Но оно как будто скоро и забылось. Витьку больше не мучили тревоги. Но не тут-то было. В Евпатории опять вспомнили. И тут была их ошибка, ошибка командования.

В штабе хотели Витьке помочь, привить дисциплинированность, но запугали приказом об отдаче Витьку под суд. А он этим временем сбежал из мастерских и скрылся в евпаторийских развалинах. Потом пошел Гор военкомат. Своё настоящее положение он скрыл, но назвался воспитанником 20 САМ.

Долго пришлось упрашивать военкома г. Евпатория об отправке в действующую часть. Паспорта не было, вместо него по условиям военного времени было приписное свидетельство, да удостоверение о профессиональной специальности. Военком на Витькину беду стал звонить нач-ку мастерских. А оттуда поступил ответ, мол, ни в коем случав никуда не отправлять.

Витька вновь долго упрашивал военкома, наконец тот решился: Витьке назначен день на медкомиссию. Комиссия прошла успешно. Витьку спросили, где бы он желал служить, Витька ответил без промедления, что желал бы во Флоте.

Вручили в руки повестку с назначением дня прибытия в полной походной форме.

Взяв повестку, Витька вышел из военкомата и направился к месту укрытия, где среди развалин спрятан единственный чемоданчик с надписью на внутренней стороне крышки "Память от мамы" и дата.

Только прошел от военкомата несколько шагов, как вдруг сзади раздались свистки милицейской трели. Витька оглянулся и сердце его замерло: возле военкомата стояли сам нач-к мастерских Мазур, нач.АХО – ст.л-т Иньков – хороший, замечательный человек, и ещё кто-то.

Витьку подозвали. Затем начались расспросы и после ответов приказали вернуться в расположение мастерских. И тут же опять устрашение: "Ведь мы будем тебя судить".

Витька сказал, что у него уже есть повестка. "Покажи, где? – сказали ему. Витька обманул, что с собой её нет, она в чемодане, сейчас принесу и ушел. Только завернул за угол и пустился наутёк без оглядки.

В назначенный день Витька пришел в военкомат с повесткой и чемоданом. В этот же день он получил предписание в пос. Мазанку в 6-10 км от Симферополя в 180 АЗСП (армейский запасной стр. полк). Витька так и думал, что попадёт хоть не в полную морскую часть, но хоть, а морскую пехоту. За расчетом в 20 САМ не пошел.

Простившись с близкими и хорошими своими друзьями, и подругами, с которыми делил все радости и невзгоды, неудачи и лишения, Витька сел в вагон пассажирского поезда Евпатория – Симферополь.

Прощай Евпатория! Прощай город Солнца и пыли, город каменных стен и узких, спутанных как паутиной, улиц!

2.Армия.Сентябрь-декабрь 1944 года. Запасной полк и первый марш

14.09.44 г. Юный матрос, совсем мальчик, на вид лет 14-15, шагал по привокзальной улице Симферополя. У первого милиционера он спросил, как добраться до Мазанки. Оказывается, она не так уж и далеко: в 8-10 км.

Но солнце начинает палить, всюду пыль, да в руках еще чемоданчик и шинель,– всё это в тяжесть. Но он шел, шел пока не добрался до первого КПП – контрольно-пропускной пункт, каких в военное время было очень много по всем загородным дорогам. На них проверяли у всех прохожих и у водителей проходящих машин с грузом, людьми или порожних документы.

Всех подозрительных лиц задерживали.

Виктор подошел к первому КПП. Вояку видно, что это вояка, а матрос своей чертой характера вообще сильно отличается среди солдат и среди них существует даже какая-то невидимая граница, грань (подвижность, веселье на "подъёме", флотская подначка на любой недостаток в характере других, балагурство и т.п.).

Одним словом, была остановлена машина, военная (полуторка) для очередной проверки документов, следовавшая в сторону Мазанки. На ней в кузове было несколько военных г. и в кабине, рядом с водителем – старшина. Документы у Виктора были проверены и старший по КПП дал указание довести морячка до Мазанки.

Спустя минут 20 – и остановка у Мазанки. Какая-то незавидная деревушка. Всего несколько десятков дворов. Домики одноэтажные, сложенные из самана. Полы намазанные какой-то желтоватого цвета глиной. Поэтому, наверное, и назвали их "мазанными".

Сойдя с машины, стал искать расположение запасного полка (180 АЗСП). Oн расположился на краю Мазанки в небольшой тополиной рощице лагерем из землянок. На видном месте расположился за мебельным столиком полковой писарь. Возле столика уже находилась небольшая группа вновь прибывших солдат.

Виктор тоже присоединился к ней, достав необходимые документы. Когда же подошла очередь, писарь спросил – откуда прибыл? Витька быстро прикинул: сказать правду – из 20 САМ ЧФ, значит, вдруг опять направят туда, а там, кто его знает, что будет … И Витька буркнул: "Да пишите из дому".

Что там в действительности писарь написал – не известно, но в полку остался. Потом иногда этот случай приходил к памяти. Почему писарь написал со слов? Разве в документах не ясно написано oт куда прибыл?

Значит тогда же мог сказать откуда он прибыл даже бывший дезертир, изменник Родины, подосланный враг …? А так оно, наверное, и было. Но почему писарь всё писал? Но об этом потом.

Всех, вновь прибывших, построили, распределили кого куда – по ротам и взводам. Виктор попал в 3-ю роту в один из взводов. И сразу же назначен наводчиком ручного, пулемёта РПД отделения. Пулемёт Дегтярёва, с диском на 72 патрона. На каждое отделение выделена землянка. Койку представляла земля. По середине землянки вырыта небольшая траншея, глубиной 600 мм и ширеной около метра для прохода. Вместо матрацев – сухие листья, перемешанные с соломой. Сверху – шалаш (перекрытие) из сухих веток, так же перемешанные с соломой.

Рядом с Витькой разместился солдат из батальона выздоравливающих (он после ранения, лечился в госпитале) Гаран Ваня. Виктор с ним крепко подружился, "не разлей водой". Ваня был 1-м номером станкового пулемёта "Максим" в действующей армии, а тут обыкновенный стрелок.

На следующий день – 21.09.44г. – всех новобранцев повели в баню, после которой Виктора переобмундировали: флотскую робу пришлось снять и одеть брюки – бриджи галифе), гимнастёрку, ботинки солдатские и обмотки ("январь, февраль, март и т.д. – это с такой шуткой-прибауткой солдаты наматывают на икры ног обметки "Умора!). Но тельняшку и бескозырку Витька оставил. Был у него вместо вещь-мешка маленький чемоданчик "Подарок от мамы». Мама подарила eго ему для поездки в пионерлагерь Лоо, куда Виктору удалось съездить два года подряд перед самой войной. Затем этот чемоданчик выменял на вещмешок какой-то офицер.

И так, началась лагерная жизнь с повседневной полевой учебой нa военно-тактических занятиях. Конечно, Виктору нужно было постигать специальность отделенческого пулемётчика: прикрывать огнём своего пулемёта стрелков отделения, обеспечивать им наступательные действия, подавлять огнём обнаруженные огневые точки противника, прикрывать отход своих и т.п.

Недолго пришлось Витьке привыкать и к постели без матраца, простыней и одеяла. На листья ложится шинель, она же под голову (у кого вещмешок, у кого чемоданчик поверх шинельный воротник и один рукав). Укрываться – другой полой шинели. Прошло всего несколько дней и как будто бы, так и было, вроде бы никогда не было ни кровати, ни матраца, ни простыней с подушками и одеяла. Одним словом, началась солдатская повседневная военная жизнь.

6 ноября 1944 г. – приём военной присяги. Это вторая присяга – армейская, а первую присягу Виктор принял-то 24 июля 1943 года в день Военно—морского флота СССР, еще в 20 САМ ЧФ. Тогда были две военные присяги – в ВМФ, а другая – в Армии. Смысл у них был один и тот же – воин и моряк присягали честно служить Родине, но тексты несколько отличались между этими присягами.

7 ноября 1944 г. – участие в военном параде на площади в Симферополе. Виктор шел с ручным пулемётом РДП в первой шеренге пулемётчиков своего подразделения и на правом фланге строя. Это был Витькин первый военный парад.

Незаметно протекли два месяца лагерной жизни в запасном полку. С разными людьми приходилось встречаться. Были там всякие, говорили, что находились в партизанах, кто-то скрывался в подполье, а кто-то и бежал в последний момент из лагерей военнопленных. Но многие из них внушали своим обликом и поведением, недоверие у Виктора. И эти моменты вспомнились потом с сопоставлением – почему, вот, писарь писал всё со слов, а не по предоставленным документам.И вот, в один из последних дней ноября 1944 года, вроде бы 27-го, прибыли из действующей армии несколько офицеров в сопровождение сержантов и старшин. Это, так называемые, "покупатели". Они отбирали специалистов для пополнения воинских частей на фронтах по методу опроса.

Сначала затребовали минометчиков. Если такие были, то выходили из строя и выстраивались в отдельную шеренгу перед общим строем. Затем артиллеристы. За тем спрашивались пулемётчики. Ваня Гаран поднял руку и толкает в бок Виктора, мол, поднимай тоже. Витька говорит ему, что и понятия не имеет о станковом пулемёте. Поднимай – требует Ваня – мол, научит. И Виктор поднял руку тоже.

Вдруг кто-то сзади толкает Витьку в спину и говорит – чего, дурак, поднимаешь, ведь это верная смерть. Виктора эти слова оскорбили, и он в сердцах что-то буркнул сзади стоящему, вроде – "Я пришел не отсиживаться за спиной товарищей, а бить фашистов! Понял?" – даже не глядя на прохвоста.

Набралась группа в 30 человек. Получили сухой паёк на несколько суток и двинулись походным маршем на Северо-Западное направление в сторону Евпатории. Стало заметнее холодать. Временами дул холодный, даже чуть морозный, порывистый ветер. Вообще-то в Крыму ветер почти и не перестаёт дуть. Было морозно, выпал снег.

Маршем прошли, немного, до первого перевала. Затем погрузились на грузовые машины, одна – "Студеббекер" и 3ИС-5. Проехали прилично, несколько часов езды и где-то во второй половине дня спешились возле какой-то автобусной остановки на автомагистрали Евпатория-Джанкой. Машины ушли назад.

Стоим, ёжимся. Холодно, мороз около -30*С, кругом снежная необъятная степь. Ветер слабый. Ждём команду. Наконец нас построили, и группа двинулась по шоссе дальше, на Север. Шли долго, к концу дня пришли в расположение воинской части, которая находилась в деревне Фрайдорф.

VII. Декабрь 1944 г. Походный марш

через крымскую степь

И так, группа определена. Виктор и Иван попали в одну часть и роту 1371 Краснознаменный Севастопольский полк, 3-й батальон. Пулемётная рота 414 Краснознамённой стр. Дивизии. Все грузины, в основном. Немного остальных национальностей: и русские, и армяне, азербайджанцы, татары, осетины, калмыки и др. Оказывается её так и окрестили – "Дикая дивизия". A они себя с гордостью называли – "Сталинская дивизия". Виктора, как еще молодого, назначили подносчиком патронов в расчет сержанта Гвинджилия.

Начались полевые тактические учения. Основная задача пулемётчиков обеспечивать огнём станковых пулемётов наступающие действия и прикрытие огнём по флангам батальона и его рот. В каждую стр. роту при боевых действиях придавались по взводу пулемётчиков. Каждый взвод состоял из двух пулеметных расчетов. Всего 3 пулемётных взвода в роте. Жизнь пошла полевая, окопная. Вот где действительно – шинель под себя, шинель на себя и шинель под голову. Спишь в курае – степная трава «перекати-поле». Ночью проснёшься – ноги закоченели (ведь мороз свыше -20*С, доходил и до -30*С), встанешь, попрыгаешь вокруг окопа и опять завалишься спать, пока не окрикнет команда – "Встать! Сменить позицию!" Бежишь куда-то в темень, батальон "наступает" вместе со всем полком на невидимого «противника». Это на учениях, конечно.

Дней десять так "наступали" а сторону Евпатории, на Юго-Запад. Но было тоже неспокойно. И до чего же обидно, когда прошел солдат войну, был слегка ранен, но остался жив и вдруг … Хоть ещё не знали, когда закончится эта война, но конец её уже был виден. И вдруг нелепая гибель солдата.

Так случилась и в тот один из декабрьских дней. "Наступая", менял боевую позицию наш батальон. При      команде "Ложись!" все солдаты       подразделения должны ложиться, выбирая на ходу по возможности скрытую позицию.

А куда спрячешься? – степь, поле, ведь не рыть же в морозной скованной земле новый окопчик.

Конечно же спешишь в уже готовые "окопчики" -воронки от снарядов и бомб, слегка присыпанных сверху      кураём. И тепло, и не видно со стороны противника. Но беда подстерегает      на каждом шагу.

Не все это знали, почти никто, – а в степном Крыму с водой оказывается очень плохо. Остались колодцы глубиной на несколько десятков метров, а, то есть и по 100, 200 и 300 м, пустых, без воды. Ничем не ограждённые. Сверху присыпаны только кураём. И один из солдат – Зайцев – автоматчик одной из стр. рот, менял позицию, хотел укрыться в таком "окопчике" и угодил в бездну. Eго достали с размозжённой головой, из глубины около 100 м. Там, в степи его и похоронили.

Однажды построили весь полк, здесь же, в степи, и зачитали приговор одному дезертиру. Оказывается, он дезертировал еще во время боёв за освобождение Крыма, весной 1944 г. Но службы контрразведки обнаружили его. И вот посла суда военного трибунала зачитали воинам приговор и тут же солдата расстреляли. Вот так, кто-то из подонков и бесславно закончил свою жизнь.

А дивизия всё идёт и идёт по степи. Днём идут солдаты иногда с учебными боями, ночью идут. Спят "на-ходу". Виктор уже свыкся с такой походной жизнью. Исполнилось ему в эти суровые походные дни 18 лет. Это он идёт и спит. Куда идет? А куда "ноги ведут", даже не споткнулся. А ведь в каждом взводе по "бричке", запряженных парой лошадей. Но жалели коней, ведь телеги полные скарбом всяким, взводным имуществом и станковыми пулемётами с боеприпасами.

Вдруг кто-то окрикнет, Виктор очнётся, смотрит – уходит куда-то в сторону. Бежит, догоняет своих, за хлястик шинели впереди идущего солдата зацепился рукой и пошел опять, с дремотой. Так и встречал свой день рождения, 18 лет исполнилось.

Остановились под Евпаторией на ст.Кара-Тобе. Пулемётной роте, в которой служил Витька, досталась на ночлег бывшая конюшня. Конский запах не особенно ощущался, зато есть крыша! А мороз не страшен – где – то раздобыли железную 200 л бочку. Сверху в днище (крышке) пробили дыру и поставили в неё водосточную трубу. Сбоку, ниже середины, прорубили две щели – одну чуть ниже другой, закидали несколько кирпичей во внутрь, на них положили железные прутья (из арматуры), получилось что-то вроде колосников. И затопили.

Загудела солдатская примитивная печь, аж бочка накалилась до красна. Простояли здесь несколько дней.

Двинулся Севастопольский полк на Саки. Остановились в землянках, которые оставили ещё немцы. Вообще-то землянки выглядели добротно: врыты в землю бетонированные помещения, сверху над поверхностью земли на полметра от поверхности её возвышаются только крыши. Нары – конечно из земли, как и у нас, по середине – неглубокая траншея для прохода. Настил – та же солома и листья сухие.

Солдаты спят, не раздеваясь: шинель под себя, шинель под голову и шинелью накрываешься. Освещение делали из телеграфного провода-гупера: протянешь от стены до стены вдоль землянки, зажжёшь – горит изоляция. В землянке светло. Только потом если "сморкнёшь" – из носа сажа летит как из печной трубы "голландки".

Как раньше уже писал, с чемоданчиком Виктору пришлось расстаться еще в Мазанке перед маршем. Какой-то лейтенант упросил его поменять на вещмешок. Солдату, да еще в пехоте, не положен чемодан. Пришлась отдать. Тельняшка и бескозырка, "Военно-морской словарь" и "Морской словарь" да учебник "Военно-морского дела" кое-как уместились в вещмешке. На гимнастёрке были пришиты пуговицы с якорем. Вот и все морские реликвии.

Неподалеку от расположения Севастопольского полка дислоцировалась авиаэскадрилья ГУ-2, лёгкий бомбардировщик-торпедоносец, по типу американского "Бостон". Через несколько дней Витькин полк сменил это место, пройдя еще несколько километров южнее от Сак и блике к морю. Здесь уже землянки настоящие – русские.

Комвзвода пришел новый, еще "зелёный", хоть и 1925 года рождения, он только с училища, лейтенант. Он попытался Виктора сделать своим ординарцем-денщиком. Вёл себя надменно, хамски, как дворянин среди мужиков, но не подумал, что Виктор сам-то по крови дворянин.

Приказал однажды, чтобы утром сапоги были начищены, приносил завтрак, обед и ужин, убирал его постель. Ну и ну! Ладно, сапоги Витька ему с болью в душе вычистил. Убирать постель? – дулю! Завтрак принёс в крышке от плоского котелка – фляги, у кого-то попросил. Потом отдал. А как быть с обедом? Котелок свой Виктор, попросту говоря – "зажал", да и прислуживать какому-то вельможе не в его характере.

Нашел в районе кухни полу ржавую банку из – под томатной пасты, пробил по бокам две дырки, протянул через них какую – то проволоку и получилась ручка. Пошел к кашевару и говорит ему: «Комвзвода налей сюда первое и туда же второе».

Кашевар так и сделал. На первое был борщ, а на второе – котлета с гарниром из рисовой каши.

Принёс Витька своему взводному эту обеденную бурду. Эх! И шуму же наделал он! Кричит взводный: "Где ты видел, чтобы первое и второе блюда подавались в одной посуде? Где хочешь; это же принеси мне отдельно!" Ничего не поделаешь, грешен, батюшка, грешен. Пошел Витька опять искать крышку от котелка и просить кашевара положить второе блюдо отдельно, мол, "взбесился" взводный.

Принёс Витька взводному второе, а тот выгнал его в шею, чего Витька и добивался. Был в одном взводе с Виктором пожилой солдат – Гущин, которого взводный и определил к себе "денщиком". Фактически при взводном должен находиться связной без всяких прислуживаний. Но ведь попадается же какой-то хамник!

Затем взводный сменился. Тот, видимо, не прижился характером и ротному. На смену ему пришел Витькин земляк, из Бурятии – Мантыков, ровесник, парень мировой! Виктора уважал, узнал кое-что из его жизненной судьбы.

И вот наступил Новый – 1945-й год. В эти дни – I и 2 января дали наркомовских 200 граммов. Мантыков к этому времени перевёл Виктора 1-м номером – наводчиком станкового пулемёта. Теперь уже Виктор в совершенстве овладел "Максимом". А 2-м номером Виктор взял к себе из подносчиков патронов Гусейнова – азербайджанца по национальности. Они как-то незаметно сдружились друг с другом. Ибрагим Гусейнов, по его словам, был до войны преподавателем русского языка в средней школе. Но знал немецкий, французский, арабский и некоторые тюркские языки.

А писал, как красиво! Вот он не пил и отдавал свои 200 Гр Витьке. Подвыпив, Витька 2-го января пошел к морю. Благо полк расположился буквально возле берега, метров 200 до него. Ах! Как прекрасно! Море слегка волновалось. Погода стояла солнечная. А мороз!!! Правда, небольшой, но градусов около 10*С был. Ведь 2-е января!

Но душа на вытерпела, Витька разделся и нырнул в морскую пучину.

Вода показалась не холодной, но когда вынырнул, то всё тело обожгло, как иголками. Витька выскочил из воды, схватил свои шмотки и бегом в лагерь.

Дежурный по части ст.л-т Беридзе кричит: "Кто это? Откуда? Запереть на гауптвахту!" На "губу" Витьку не посадили и на этот раз, а вот стали следить, чтобы опять к морю не убежал. Но Витьке больше и не надо. Слава Аллаху – больше водки ведь не дадут!

Вскоре опять двинулись уже пехотным маршем на юго-восток, в сторону Симферополя. Через сутки пришли и расположились лагерем в землянках на одной из гор под Симферополем и у деревушки с названием Кисек-Аратук. Январь на исходе. Морозы заметнее чуть ослабли.

Наш 1371 КССП расположился здесь в отрытых уже кем-то землянках.

Пулемётный парк роты был устроен выше по склону горы над лагерем на обширной площадке под навесом, где разместились пулемёты всех взводах роты. Тактические занятия пока не проходили. Занятия проводились по-взводам, теоретические по стрелковому делу. Изучали и еще более закрепляли теоретически материальную часть "максима" и др. стрелкового оружия.

Шел уже февраль 1945 г. Еще довольно холодно, да и ветрено. На воздухе примерно градусов 15 – 18 *С мороза. Снега много. Ветром надувает сугробы. Иногда заносит вход в землянки, ввиду чего приходилось соседям по землянкам, где удавалось своими силами отрыть изнутри вход, помогать откапывать соседние землянки.

А оправлялись по большому как?! Смешно и анекдотично даже – на сапёрную лопаточку и через окошечко выбрасывали экскременты на ружу. Ведь снег доходил да самого окошечка землянки.

Витька в эта время прихватил простудность – ангина началась. Побаливало горлышко, больно глотать. Появилась сонливость, холод пробирал (морозило), пошел в лазарет, там замерили температуру – 39 *С. Врач установил диагноз – фолликулярная ангина.

Госпитализировали, а полевой лазарет, который был размещен в бывшей районной больнице. "Лоск" больничный, по полевой мерке, чуть ли не курортный! Вкусные завтрак, обед с компотом и ужин. Но главное, обязательно утром и вечером булочка с маслом к чаю. какао или кофе с молоком и полдник – кефир или молоко. Во!

Понравилась Витьке в лазарете. Через неделю после лечения ангина начала проходить. хотя температура тела колебалась еще от 36,6 – 37,3'С по утрам, а к вечеру доходила до 37,8 *С. Еще через несколько дней -температура начала восстанавливаться – 36,6 – 36,8*С по утрам, 36,8-37*С к вечеру.

При обходе врач начал готовить Витьку в выписке. А как понравилось тут! Начал Витька хитрить – при очередных обходах натирать суконным одеялом ртуть в градуснике. Доведёт до 37,5 *С, вреде бы хватит. Так продолжалось два – три дня.

Затем, чувствуя себя уже совсем здоровым, да и врач вроде бы начал тоже что-то подозревать, Витька всё же решился рискнуть еще разок. И вот при очередном обходе врача Витька трёт под одеялом ртуть термометра. Осталось до него две-три койки с больными, взглянув на градусник – мать честная, почти за 40С!

Вах! Сбил градусник и опять натёр, но уже врач рядом. Натер до 37*С с «чертиками". Лежит, врач подходит, посмотрел на градусник, потом заглянул в открытую "пасть" на горле у Витьки. Потом удивлённо спросил: «Что болит у тебя?" "Ничего уже не болит". – ответил Витька. Врач приказал подготовить документы и выписал. Хватит, наверное, сачковать. А? И так пролежал лишнюю неделю. Хорошо!

Вернулся Витька в свою землянку и обнаружил пропажу бескозырки и морских словарей, которые хранились в вещевом мешке. На кого грешить? Для порядка опросил ребят по землянке. Никто не знает. Ротный – капитан Быков, бывший моряк, по ранению был списал с корабля на берег (носил еще морскую форму). Как-то он выпросил у Витьки пуговицы с якорями. На него грешить?

Появился новый взводный на замену Мантыкова. Звать тоже Виктором, но фамилия его за памятовалась. Прибыл он в роту из расформированной бригады морской пехоты. Хороший парень! Подружились они с Виктором. Но о пропаже реликвий морских – ни слова.

Был как-то внеочередной обход. Он всегда бывает в частях при осмотре личных вещей у солдат – лишнее изымалось. Вот, в отсутствие Витьки, пребывание, в злополучном госпитале, – исчезли бескозырка и морские словари. Но учебник "Военно-морского дела" остался.