Читать онлайн Фанерное сердце бесплатно

Аннотация: Москва, 2022 год. Героиня этой автобиографической повести решает стать дизайнером интерьеров, но попадает на фабрику по производству безликих продавцов мебели. По ночам она падает в воронку продаж и плавает на столешнице по Стиксу, а днем ее оживляет лихая езда на самокате, новые друзья и индийские кафешки.

Имена персонажей изменены, совпадения случайны.

Глава 1

15 июня. Выхожу с учебы в легкой голубой толстовочке. Мурашки бегут по спине и рукам и убегают в ноги. Волнами. Да что ж такое! Вроде бы наконец на улице потеплело, а холод пронизывает с каждым шагом. Над головой – серое брюхо самолета, они каждый день летают, когда я подхожу к метро. Только сегодня кажется, что и от самолета зябко. В метро прихватывает поясницу, почти как было в родах. Закутываюсь в капюшон, но это не помогает. Пока иду к дому, вступает еще и в левое колено. Доползаю как раненый солдат. Горло красное. Голова гудит. Градусник визгливо пищит – 38,5. Приплыли. Или лучше сказать – упали. Вот оно, дно той воронки, в которую я лечу с 16 мая.

Вирус косит меня, и я пожухлым листочком забиваюсь на оранжевый диванчик на кухне, со спинки диванчика на меня смотрят веселые серые лемуры с внимательными темными глазами. Принимаю таблетку «Парацетамола» и отрубаюсь. Спозаранку набираю 122. Электронные голоса пытают меня:

– Вы находитесь в Московской области или в Москве?

– В Москве.

– Одну минуту. Переключаю вас на специалистов.

– Вы находитесь в Московской области или в Москве?

– В Москве.

– Если вы моложе 65 лет и у вас нет хронических заболеваний, посетите дежурного врача в поликлинике.

– Не могу.

– По какой причине вы не можете посетить поликлинику?

– У меня температура 38,5.

– Я вас услышала. По какой причине вы не можете посетить поликлинику?

– У меня озноб, я не дойду.

– У вас слабость?

– Да, блин, у меня слабость.

– Одну минуту, записываю. Диктуйте адрес.

– Улица Новинки.

– Улица Новинки, поселение Десеновское? Вы находитесь в Московской области или в Москве?

– В Москве. Улица Новинки.

– Ааааа, – показываю я горло молоденькому доктору, так укутанному в маскхалат, что я разговариваю то ли с мумией, то ли с облаком. У безликого маскхалат на руке обручальное кольцо и голос откуда-то сверху:

– Вот вам «Арбидол» и список лекарств от кашля, от горла, от насморка, витамины, там все написано.

Он протягивает мне распечатанных листок с рецептами от всего и добавляет:

– И еще я вам выпишу рецепт на антибиотики.

– А можно их не пить?

– Можно, если в течение двух дней вам станет лучше.

Лучше не становится. И я вешаю на холодильник скрипт лечения от всего и лечу себя и мужа, который ровно через сутки тоже пошел удивлять своей температурой лемуров на оранжевый диванчик.

Мне снится воронка продаж, и я падаю, падаю, падаю в нее, как Алиса в кроличью нору. Мне снится тренинг по продажам, где мы считали в процентах лидов в ТЦ и в отдельно стоящем мебельном салоне. Лиды падают в воронку продаж и погибают по дороге, а те, кто добрался до низа, превращаются в одного или двух покупателей.

– Покупателей надо что? Покупателей надо любить! Вот основной принцип продаж. И еще запомните: люди покупают у людей. Чтобы что-то продать, надо это полюбить. Если вам не нравится коллекция, то как вы ее продадите? Когда никто не видит, вы подойдите к вашему нелюбимому кухонному гарнитуру поближе и поговорите с ним, спросите: «За что я могу тебя полюбить?» – так учила нас коуч Соня.

Лиды казались мне толпой сперматозоидов, из которых рождаются один или двое неплохих ребятишек. Продавцы мебели тоже казались мне сперматозоидами, но рождаться – не хотелось. Падение в воронку для меня было падением с творческих свободных небес в пропасть плотного телесного мира. Для меня это было спусканием в ад, смертью художника во мне. Ни о каком творчестве во время обучения не возникало и мысли. На мысли не было времени.

Глава 2

В пятницу, 13 мая, всех согласившихся пройти обучение в академии при мебельной фабрике и остаться там на года работать дизайнерами-консультантами добавили в чат «Группа 09» и прислали каких-то ознакомительных ссылок. Что-то там про расписание и саму систему обучения и какое-то там СДО.

– Вы только не затягивайте, обязательно начните заранее, чтобы к первому занятию пройти раздел «Новичок». Там много.

– Ага, – подумала я. – Буду я еще выходные тратить. Посмотрю в воскресенье. Я в принципе быстрая, даже если там много, то не проблема.

И я честно заглянула в эту СДО, Систему Дистанционного Обучения, сильно заранее – утром воскресенья. Выползла из-за ноута в 12 ночи. Это была первая проверка на выживание, первый уход из мира живых, первый отсутствующий выходной. Муж повел ребенка на секцию по гимнастике, потом они сами как-то поели, уложились на дневной сон, вечером поиграли, и уложил ребенка спать тоже муж. Мама резко отключилась от семьи. Маме было интересно проверить себя на прочность.

СДО представляла собой набор слайдов. Слайдов было много. Реально много. Но страшно было не их количество – весь ужас состоял в том, что слайд с информацией не открывался одномоментно. Кусочки текста выезжали один за другим. А список из 30 городов ехал бы, наверное, минуту. Слава богу, слайд можно было прощелкать мышкой. В конце каждого раздела ждал тест. Если не прошел его, то чтобы пересдать, нужно заново листать все слайды раздела! Мама – умная, мама – оптимизатор. Догадалась делать скрины в ворд. В какой-то момент я превратилась в робота-пианиста, играющего тремоло указательным пальцем правой руки. А левая рука выдавала аккомпанемент: Prt Sc – Ctrl+V – Prt Sc – Ctrl+V.

Понедельник выдался невеселый. Пришлось вести ребенка в садик пешком, а не ехать с ним, как обычно, наперегонки: я на самокате, он на беговеле. Но обычно я возвращалась после садика домой, а тут надо было сразу ехать на другой конец Москвы на эту учебу. По дороге к метро прочитала в чате, что было не проходить СДО к сегодня. Вот черт. Ну что ж, прошла так прошла. Доказала самой себе, что могу. В понедельник на обучение пришли не все, кто был в чате. Во вторник не пришла девушка с длинными волнистыми волосами, которая даже не успела прицепить себе обязательный бейджик, и мы не знали ее имени. Во вторник, 17 мая заключили ученический договор двенадцать новобранцев. Мы подписали, что обязуемся после обучения проработать в компании 12 месяцев, а в случае ухода отдать обратно те две стипендии, которые нам обещали выплатить за 1,5 месяца обучения по результатам нескольких аттестаций. Троечникам обещали 35 тысяч рублей, хорошистам – 40, отличникам – 45. Если не прошел один из этапов СДО – автоматически оплачивают по минимальному баллу.

Мы будто сели в автобус с номером «Группа 09», везущий новобранцев на войну, двери закрылись, и… меня не стало. Вместо меня настала Ольга. Каждый день с 10 до 19 она учила нас, из каких материалов изготавливают фасады, чем отличается шпон от файнлайна, как в программе построить цоколь и карниз и почему надо выписывать проходной щит, если посудомойка стоит справа от модуля под мойку. И я впитывала не только информацию, но и всю ее целиком. За одну неделю она выела из моей жизни мужа, ребенка, родителей и «Добрую Работу» – мою группу по поиску этичной работы «ВКонтакте», которую я все-таки продолжала вести в метро по дороге туда и обратно, в те два часа времени, которые вообще были. Ольга стала большой, властной и теплой матерью, от пугающей близости с которой было не по себе.

– Ольга, а можно вопрос? – пытала ее Даша, модная девчушка с дико длинными ногтями, закончившая дизайнерский техникум.

– Нет, все вопросы потом. Мы так не успеем пройти все, что у нас по плану.

– Ольга, у меня все хорошо в проекте, – говорю я, имея в виду, что мне все понятно, объяснять не надо.

– Это я буду решать, хорошо у тебя или нет. Где бейджик?

Она напоминала мне Джона Сильвера из мультика «Планета сокровищ», в мультике он был наполовину человеком, наполовину киборгом, и человеческий глаз его хитро и добро подмигивал, а глаз киборга просвечивал лазерным лучом. Глаз Ольги попадал в луч проектора и светился веселым дьявольским огоньком. Вообще, наверное, она и была киборгом, потому что во второй день обучения с обеда до вечера таскала нас по трем салонам в двух корпусах торгового центра и ни разу не присела, а все показывала и показывала модели кухонь, которые у них производятся. Чуть ли не первой присела на царственный стул столовой группы Маша, самая юная, самая очаровательная Маша. Потом начали подкашиваться ноги и всех остальных. Садились и прикладывались ко всему, что было рядом – от пластиковых стульев дизайнеров до вычурных выставочных образцов. Мы облокачивались на столешницы, переминались с ноги на ногу, нам всем было тяжело стоять, а Ольга будто и не устала. Может быть привыкла к такому темпу за жизнь. «Мам, ты всю жизнь продаешь табуретки», – говорила ей уже взрослая дочь. И Ольга смеялась над этим. Так оно и было – начинала девчонкой после техникума на производстве, работала и консультантом, и директором салона.

– Ольга, а почему стали преподавать?

– Да вот почувствовала, что это мое. Ко мне еще в молодости все совета приходили спрашивать, вот я решила, почему бы и нет.

Ольга была похожа на добрую, но справедливую родину-мать, а мы на загнанных жеребяточек. И она ласково заталкивала в нас информацию по продукту, зачастую не отпуская на положенные перерывы:

– Вы же хотите закончить тему? А потом я вас отпущу на перерыв.

Она все пихала и пихала в нас манную кашу знаний, и каждый день лично у меня наступал такой момент, когда казалось, что уже некуда сложнее, что уже предел, и тогда меня накрывало плитой уныния и апатии от того, что не было видно границ нагрузки.

Где-то я читала про эксперимент с крысами, которые тонули в бассейне с водой через короткое время. А те, которых вынимали, кормили, сушили и давали отдохнуть, потом могли продержаться в воде до нескольких суток. Одной лишь надеждой на спасение. Ольга надежды не давала, и я каждый день тонула.

В программе обучения было заявлено бесплатное питание. По факту нас ждало небольшое фойе без стульев, с кофеваркой и кулером с горячей водой, с пакетиками чая и подсохшими печеньками. А когда мы выходили на обед, нас ждал поднос, прикрытый салфетками. На подносе лежали бутерброды с варено-копченой колбасой. На стенах висели красивые фотографии интерьеров с кухонными гарнитурами фабрики. В общих перерывах мы стояли с другими группами в очереди за кофе или чаем и смотрели по телику рекламу, в которой счастливая семья каждый день была счастлива доставать оливковое масло из гарнитура нашей фабрики и резать овощи на нашей столешнице. Вокруг счастливых многодетных актеров-родителей бегали счастливые белокурые актеры-дети.

В первые дни я была очарована своим светлым будущим. А оно казалось мне непременно светлым. Скоро я буду зарабатывать от 120 тысяч и стану счастливым продавцом счастливых гарнитуров. В общем, поначалу мебельную колбасу я не ела, а продолжала быть вегетарианцем и искать здоровую еду, приносящую мне радость.

Один раз сходила во вьетнамскую кафешку. Бизнес-ланч от улыбающихся вьетнамских тетушек обошелся в 350 рублей. Эх, каждый день такой праздник себе не устроишь.

Второй раз пошла с девчонками в местную столовую. Не диетическое, конечно, но есть можно.

– Вам пюре картофельное полить подливой от тефтелей?

– Спасибо, не надо!

К концу первой недели я стала пить кофе, а ведь кофе я бросила еще год назад после випассаны. То есть я случайно его бросила. Три дня в Подмосковье я провела в молчании и с травяными чаями по утрам. Практики были прекрасны, а вот кофейная зависимость – не очень. И я решила не пить кофе и дальше. Голова трещала неделю, а потом все как рукой сняло.

Здесь же кофе был хоть какой-то морковкой, хоть каким-то стимулом и удовольствием, и я снова включила этот символ спасительной чашечки кофе в свою жизнь. К концу первой недели я уже закидывалась бутербродом с колбасой на бегу в дальную столовую. Там был оранжевый зал и турецкие супчики. Мне из последних сил хотелось красоты вокруг и вкусной еды, все еще приносящей радость. Хотя, конечно, если честно, уже было наплевать на принципы, хотелось просто жрать, спать и помыть наконец голову.

Глава 3

Воронка огромной фабрики по производству кухонь, как пылесос, как человекомешалка, как мясорубка перемалывала двенадцать заблудших душ.

В первый день Ольга, подбоченившись, задорным зычным голосом спросила:

– Есть среди вас те, кто все-таки прошел СДО?

Подняли руку я и Ира.

Ира выглядела отличницей. Она сидела на передней парте, в белой рубашке и аккуратной серой жилеточке. Ире было лет 30. Она ходила с прямой спиной, была холодна как британец, держалась в стороне от других и чаще всего ела еду из контейнеров, принесенных из дома. На наши вопросы она отвечала, но сама задружиться не пыталась.

– Ир, а кем ты работала перед тем, как попасть сюда?

– Я была в декрете.

– О, надо же, как я. А до этого кем работала?

– Я была стюардессой.

– Ого, как интересно.

– А почему не стала туда возвращаться? Надоело?

– Да нет, там было хорошо. Я почти весь мир облетела. Но я летала 10 лет, и здоровье уже не то. Не смогу больше.

На первом ряду сидели еще Настя, Володя и Эдгар.

– Насть, а как ты здесь оказалась?

– У нас с мужем квартира в Видном, и я прямо из окна вижу ТЦ через трассу, рядом со МКАДом. Вот, хочу в нем работать. Напрямки он близко, но придется обходить по надземному пешеходному переходу минут 20. Но все равно близко.

– А до этого ты работала вообще?

– Да, я была агентом по недвижимости.

Настя не из Москвы. У нее светлые волосы в хвостике, она не использует косметику, да ей это и не надо. У нее гладкая кожа и свежий цвет лица, и она похожа на качественно сделанную резиновую куколку со вздернутым носиком и небесного цвета глазами. Настя спокойно и ровно прожила модуль по продукту, впадать в ступор от идиотизма работы по скриптам она стала на продажах. Но это сильно позже, на втором этапе.

Володя напоминал подростка – долговязого, в рытвинках на лице, только седого. У него две дочки, и даже когда он ругается на старшую по телефону, то «мам, тебе даже кошка не верит», как говорит мой сын про меня. Володя – экономист по образованию, но работал только в продажах. Пришел он из «Румера», где продавал столы.

– Да мне, Оль, что столы, что кухни, какая разница, – говорит он, идя со мной в дальнюю столовку по коридору, где глаза наши цепляются то за диваны, то за шкафы, то за детские. – У меня дома постоянный ремонт и нам нужны средства.

Второй ряд – это мой ряд. Я люблю второй ряд. На первом ты как под обстрелом, а на втором есть возможность выбора: хочешь – спрячешься за спинами впереди сидящих, хочешь – задашь вопрос или ответишь. Рядов нашей аудитории было три, и я бы села на любой, лишь бы к окну. Чтобы золотая клетка не сильно давила, мне нужно было периодически смотреть в окно и видеть там трассу и лес. Лес был настоящий, густой, чистый. Он беззвучно шелестел за стеклом и успокаивал: «Я с тобой, я рядом». А кухни для меня были городом, антиприродой, стружкой тех самых деревьев, которые качали листочками через дорогу. Я сидела на двух стульях, между мирами, и так мне было терпимо.

От стекла шел холод, и в первый день я терпела, во второй сидела в капюшоне, на третий пришла в жилетке, а сзади под спину навострилась класть свой рюкзак горизонтально. А нашей пышной Родине-Ольге все это время было жарко, и она периодически приоткрывала окно.

– Оля, специально для тех, кто мерзнет, повторяю: мы открываем окно, выходим в открытый космос, – подтрунивала она.

– Надеваю скафандр, – отвечала я, надевала капюшон толстовки и, стиснув зубы, продолжала терпеливо ковыряться с программой и ставить в проект чертовы античные колонны с патиной и массивный малофункциональный, но понтовый портал.

Ладно, мне было не так сложно, как Игорю – дяденьке чуть старше меня, лет 50. Игорь был подтянутым, аккуратным, хоть и чуть пожеваным жизнью фотографом. К его рыжей бородке отлично шли и его курточка цвета хаки, и светло-синие облегающие джинсы. Игорь был почемучкой, он задавал Ольге миллион вопросов:

– А если клиент скажет, что ему не нравится мой дизайн?