Читать онлайн Красная дуга бесплатно

ИСТОРИЯ УЕЗДНОГО ГОРОДА

На железнодорожный вокзал города Камора, утопающий в цветах, с духовым оркестром вдоль перрона, прибыл поезд из трех вагонов. Из небольшой двери с левой стороны вагона вышли два человека в лиловых ливреях, встали с левой и правой стороны, что-то нажали. Стенка первого вагона, на которой было большое изображение головы льва с косматой гривой, неожиданно дрогнула, и пятивилочный погрузчик медленно выдвинул на перрон контейнер. Шесть колес контейнера катились по асфальту, устало поскрипывая. Погрузчик остановился, опустил вилы и быстро втянул внутрь вагона с нетерпеливым, голодным урчанием. Оркестр с веселым медным звоном грянул «Я на солнышке лежу». В оставшихся двух вагонах находились реквизит и артисты. В уездном городе Камора, вверх по улице Липина, на горе стоит Колизиум с круговой ареной. Колизиум – место силы этого города. В закрытых контейнерах сюда привозят магических животных. В особые дни в Колизиуме проводят магические представления. Маг держит на вытянутой руке магический круг, в этот круг прыгает магический лев, круг вспыхивает электрическим пламенем. В тот момент, когда магический лев пролетает сквозь огненный круг, судьба каждого из сидящих на трибунах Колизиума меняется, и в ней непременно произойдет что-то хорошее в будущем. В Колизиум приходили по особым приглашениям. Приглашенные обнаруживали их в своем почтовом ящике. Приглашения получали всегда ровно 2 тысячи человек (столько вмещают трибуны Колизиума). Первое время животных возили открыто. Торжественной процессией автопоезд с животными от железнодорожного вокзала, начала Липина, медленным ходом шел до Колизиума. Некоторые приобщались магической животной благодати. Такие становились фанатичными аскетами, верующими в Верховную Гриву, осеняющую мир, проливающую благодать, дающую манну небесную, кормящую, как мать детей своих. Такие отказывались работать. Люди роптали:

– Как же так? Кормилец наш, отец наш, не работает, что мы кушать будем?

Однажды Сумин осознал магическую силу животных. Произошло это неожиданно. В тот день Сумин опоздал на представление. В момент, когда он появился в проеме входа на трибуну, расположенного под куполом, точно напротив него, внизу, на арене прыгнул лев. Когда лев в высоком прыжке пролетал сквозь круг сплошного огня, взгляды их встретились.

Ходит легенда, что место, где стоит Колизиум, стало местом силы, когда здесь стал на бивуак заблудившийся римский легион. Зима в тот год выдалась суровая. У легионеров не было теплой одежды, римляне вымерли. В живых остался только один младенец, да и тот не совсем римлянин, и его отец. Младенец был сын местной туземки Камиллы, дочери хана, и центуриона по прозвищу Curva Tilia (Кривая Липа). Вероятно, улица Липина в честь Кривой Липы и названа. Младенца назвали Кам, что означает – река. Возможно, Кам сокращение от Камлань (так звали мужа туземки).

Камлань был охотник. Однажды он принес новорожденного мамонтенка – убил его ударом копья в глаз. Копье вошло в мозг, застряло там, и вытащить его на представлялось возможным. Так и нес с копьем в глазу. Очень скоро мама-мамонт появилась в окрестностях поселения, водила хоботом во все стороны, поднимала вертикально вверх, трубя, как Иерихонская труба, нюхала воздух, искала младенца. У всех уши заложило. Поселение опоясывал глубокий широкий ров, наполненный водой. Мама-мамонт не могла достичь младенца и беспрерывно трубила. Через два дня, не выдержав трубного гласа, отдали ей труп мамонтенка, переправив на плоту. Она сняла труп с плота, крепко обняв хоботом, опустилась на колени, издала звук, похожий на свист, издаваемый проколотым мячом, затем легла набок, обвила мамонтенка хоботом, прижала к груди и затихла. Так и лежала пока не умерла. Никто не решился тронуть эту могилу горя и тоски. Трупы разложились, остались два скелета, большой и маленький, сплетенные в один, словно Квазимодо, крепко прижавший к себе возлюбленную Эсмеральду. Копье просмолили и решили оставить, как символ бренности жизни. К скелетам стали приходить влюбленные, умоляя о прощении и прося благословения. И казалось им, что ветер шепчет тихо слова исповедальные про них, про их любовь, благословляет их на жизнь светлую, счастливую. К кончику копья привязали лоскут белой ткани. В момент посвящения в воины, отроки прикладывались к нему, давая клятву быть мужественными и справедливыми. В копье воины с плохим вкусом втыкали ножи. На удачную охоту. Ножи в первую же ночь исчезали.

Невдали за рекой стоит Партокрин. Тоже обросший легендами. Некоторые считают, что это не Партокрин. Это самозванец. Это переодетая женщина. У него пальто на левую сторону застегивается. Другие говорят – это бездомный нищий. А руку протянул за подаянием. Третьи думают, что Партокрин лжец, и зажатой в кулаке кепкой указывает путь в никуда. Тем не менее, Партокрин еще одно место силы города.

Когда Сумин узнал правду (получил откровение от льва), началась новая эпоха в истории города. По требованию жителей он прекратил торжественный проезд животных, с этого момента животных стали провозить в закрытых контейнерах. Фанатиков заставляли работать под конвоем. Потом он заказал социологическое исследование, целью которого было выяснить, какие люди ходят в Колизиум, что их туда приводит и т.д. Миловидные девушки в белых блузках и зеленых юбках на лямках, на правой лямке значок с изображением льва, задавали невинные вопросы: Бывали ли Вы в Колизиуме, понравилось ли, хотите ли пойти еще… Отвечали одинаково: что был, что понравилось, было великолепно, манификъ, ет сетера… но еще раз пойти не хотят. Не хотят, потому что неожиданный визит в Колизиум причинил им вред, нарушил важные планы. У кого-то сорвалась сделка, и он потерял много денег. Кто-то не попал на свидание, и навсегда потерял человека, предназначенного судьбой. Никто из них не знал – событие, изменившее их жизнь, изменило ее не так, как они думают, по-другому. Кого-то спасло от банкротства, кого-то от неудачного брака, а кому-то спасло жизнь. Сумин проследил, как сложилась жизнь многих десятков людей после посещения Колизиума. У каждого не случилось беды, как минимум. В Колизиум приходили люди обреченные, но еще способные быть полезными обществу. Фатум через магических львов менял их судьбу.

Кстати, не так давно в этих местах была сделана сенсационная находка – золотой лев. Статуэтка с полметра длиной. На месте глаз хрустальные шары, большие, как у чебурашки. Один шар. На месте второго пустая глазная впадина. Находка была сделана в месте с неожиданным названием – Лукоморье. Произошло это название от наскальной живописи. Там древняя скала, испещренная сценами охоты древних людей, и там есть надписи на тойском языке. Одна из них гласит: У лукоморья. Как оказалось, была в древности земля, Лукоморье называлась, а скала эта на границе Лукоморья находится. На рисунках и мамонты есть. Во всяком случае, похоже. Быть может, лев украшал палатку центуриона, и был захоронен вместе с ним. Но никаких останков найдено не было. Как и ничего другого. Только лев. Лев хранится в местном краеведческом музее.

В тот день Сумин находился в состоянии вакуума. Внешний скафандр его души искривлял пространство, и ему казалось – все, что он видит находится рядом, в одной плоскости, только разного размера. А потому, все казалось застывшим, чужим. Колыхание воздуха казалось движением кисти невидимого художника, и художник этот создает аниме. А кто же Сумин в этой картине? Точно не художник. И зрителем он себя не чувствовал. Персонаж. Когда вдруг начинаешь понимать, что ты под прессом и ты превратился в вырезанный из листа бумаги, дрожащий, плоский силуэт. И ты в двумерном пространстве, тебе нет хода ни вверх, ни вниз – только вбок. Когда ты идешь, в действительности никуда не идешь – а только художник меняет картинки, меняя масштаб.

Чтобы рассеять наваждение, Сумин зашел в «Зимний Свет». На последнем этаже небольшое уютное кафе. Призывно поблескивает металлическая салфетница на столике в углу. Сумин подошел к столику, сел на стул у стены, лицом к залу, расстегнул молнию на замшевой куртке черного цвета со стоячим воротником, вздохнул, отдуваясь, подал знак. Подошла официантка. Заказал триста белой и бефстроганов. Под потолком зеркальный шар, с зеркальцами разного цвета, медленно вращается, навевая атмосферу диких джунглей глубоко в сельве, где солнце почти не проникает сквозь густые кроны деревьев, и только солнечные зайчики прыгают по листьям, по траве, концентрируются в каплях после дождя. Тихая, покойная музыка. Официантка принесла водку и мясо. Картинка сменилась. Теперь это газовая занавеска. Проплывают пятна лиц. Пройдет по занавеске мелкая рябь ветерка, лица улыбаются, хмурятся, салфетками утираются, кто-то вытирает лысину мокрым от пота платком, некоторые озабоченно нюхают воздух, будто чувствуют странный запах. Кто-то сидит один с отсутствующим взглядом. Сидит много минут, вдруг на лицо наползает улыбка человека открывшего Америку, только он об этом не знает. И тут Сумин увидел льва. Лев стоял в проходе. Сразу за ним черное облако. Никто, кроме Сумина, не видел льва, спокойно сидели, потягивали коктейль через соломинку, разговаривали. Лев рыкнул, и, качнул головой, будто показывая куда-то вглубь кафе, развернулся и, медленно и плавно, словно по воде, уплыл в облако. Обескураженный, Сумин налил рюмку водки, выпил залпом, оставил чаевые, встал, дошел до лифта, спустился на первый этаж и пошел домой. В тот день он не пошел в Колизиум, он был напуган. Лев не выходил из головы.

Через час после ухода Сумина, в кафе на верхнем этаже сделалось дурно молоденькой девушке, она сползла со стула, упала навзничь, пена показалась в уголках рта, она мотала головой и выгибала тело.

– Что с вами? – подбежала официантка, присела, попыталась зафиксировать девушке голову, но ничего не получалось. Больше никто не двинулся.

– Передознулась, – уверенно, попивая пиво и ароматно причмокивая, заявил человек в косухе за столиком напротив, краги небрежно брошены на стол, волосы собраны в пучок на затылке.

– Зачем так говоришь, – откликнулся загорелый человек с юга, в футболке с изображением пальм и моря, и пьющий коньяк из пузатого бокала, элегантно поддерживая его между пальцев. – Может у нее эпилепсия.

Не зная, чем помочь, официантка бросилась к окну, отдернула штору, растворила створки, чтобы дать приток свежему воздуху. Яркое летнее солнце залило помещение кафе светом, прямые солнечные лучи упали на графин с водкой, которую не допил Сумин, графин преломил, собрал в пучок, сфокусировал солнечные лучи, как лупа, лучи упали на салфетницу, салфетки вспыхнули, начался пожар. Верхний этаж «Зимнего света» сгорел полностью. Погибло 64 человека.

Сумин открыл книгу:

Моя работа заключается в том, чтобы смотреть в монитор. Механизм моего мира простой. Кто меня включил я не знаю. Система моего мира загрузилась годам к трем-пяти, как мне сообщили родители. В дальнейшем подгружались все новые модули. В памяти системы одновременно может находиться ограниченное количество модулей. Поэтому устаревшие модули поступают в криптохранилище. Они зашифрованы даже для меня, владельца системы. Только, я не владелец – я оператор. Я смотрю в монитор. Мой монитор – мои глаза. Мой жесткий диск для меня, как оператора – отключен. Мне доступна только виртуальная память, виртуальный диск, который включен, пока включен я. Но я не знаю даже, кто сидит за моим монитором, кто смотрит в мои глаза с той стороны, изнутри. У моей системы несколько уровней, или задач. Базовый уровень состоит из двух подуровней: энергетический и виртуальный. Энергетический подуровень обеспечивает существование системы моего мира, виртуальный – мое существование. Но главный в моей системе – неизвестный. Тот, кто смотрит в монитор изнутри, из меня. Этот уровень названия не имеет. Он запределен. Неизвестному, по большому счету, малоинтересно, что будет со мной и с системой моего мира. Он меня использует для получения информации, для опыта. Не станет меня, найдет другого. С неизвестным лучше ладить. Не стоит ему перечить. Если попытаться это сделать, происходит вот что. Разрешение монитора падает до минимального. Цвета только основные. Детали не различимы. Мир становится простым и понятным. Потребности падают до энергетического подуровня. Виртуальная память сокращается до нескольких единиц. Такова особенность системы – что не используется поступает в ячейки резервного хранилища, и ключ от них у неизвестного. Если неизвестному понравиться, он может открыть ячейки ранее недоступные. Иногда бывают сбои переполнения виртуальной памяти. Неизвестный не контролирует мое личное ЭГО, это должен делать я сам. Поэтому переполнение, т.е. безумие, возможно. Кроме системы моего мира, существует еще общая, или глобальная система, в которую включены и я, и неизвестный. Но подключиться к глобальной системе минуя неизвестного невозможно. Потому что неизвестный – это я, я – это неизвестный, пока моя система включена мы неразрывно связаны. Неизвестный существует вечно, я – нет. Для чего существую я? Для себя, или для неизвестного? Каждый сам для себя решает этот вопрос. Если я решу, что существую для себя, что станет с неизвестным? Ничего. Он от меня избавится и я превращусь в подобие робота.

– Что за бред. Сумин перевернул переплет, чтобы посмотреть обложку: Потьмак А.А. «Недеяние».

Партия Красной Дуги была основана на четвертый год Великого Наводнения. Великое Наводнение началось после катастрофы на подземном заводе. Кипящий пар через поры в породе ворвался в реку Склера, протекающую между Колизиумом и Партокрином. Единственный деревянный мост через реку испарился почти мгновенно, вместе с людьми, к несчастью, оказавшимися на нем в момент прорыва. Первый год Кипящий Пар показывал картины из жизни неизвестной цивилизации. Группа людей в одеянии похожем на хитон белого цвета подошла к огромной, идеально ровной, прямоугольной каменной глыбе, расселись вокруг глыбы, скрестив ноги, закрыли глаза. Через несколько минут одеяние неожиданно поменяло цвет, потом еще раз, еще, со все убыстряющейся частотой «хитоны» переливались всеми мыслимыми цветами. Глыба лежала на месте. Спустя некоторое время, глыба и воздух между операторами и камнем стали окрашиваться, сначала бледными цветами, затем ярче, пока полностью не слились с цветами «операторов». В этом столбе быстро меняющего цвет света, камень самопроизвольно поднялся и аккуратно лег на предназначенное ему место на вершине сооружения, похожего на пирамиду, еще не достроенную. Звука картина не давала, поэтому нашлись фантазеры, которые уверяли, что цвет в картине это якобы воплощенный звук, извлеченный операторами из камня. Что звук – одна из ипостасей цвета, а цвет – обращенный звук. Возникла секта «обращаемых». – Извлеките звук из себя. Обратитесь в свет. Вы – камни. Воплотитесь в свет. Станьте светом. – вещал лидер секты Камута Хирата. Он был иностранец. Носил плащ-хамелеон. Плащ, который менял цвет, подстраиваясь под окружающее пространство. Легковерные увидели в нем пророка. Этот «пророк» придумал посвящение для неофитов своей секты. – Пройдите Посвящение! Вы станете Светом и получите Вечное Блаженство! – верещал Камута.

Неподалеку от реки Склера возвышалась небольшая гора. На вершине, похожая на орла, стояла заколдованная птица. Когда последний луч солнца гас на макушке птицы, она поворачивала голову к городу, охватывая его взглядом, наступала абсолютная тишина. Длилось это мгновение. И кто-то вдруг, тревожно озираясь, поднимет голову. – Ты что? Случилось что? – Да, так. Почудилось мелькнуло что-то. – В душе остался миг воспоминанья. Блаженства дух, который мир питает. Лишает страха, к небесам зовет. С этой горы, обращаемые пикировали на дельтаплане в Кипящий Пар, как Эмпедокл в жерло Этны. Результат – краткая вспышка яркого света, как электронный чип в кипящей стали, как тополиный пух от зажженной спички, как комета, сгоревшая в облаках Юпитера, и все. А, нет, не все. После Кипящий Пар показывал картины из жизни обращенного. Не всегда они были приличными. Камуту арестовали, на горе выставили пост полиции. На второй год Кипящий Пар перестал “кипеть”. Но легкой дымкой над водой висел все время наводнения. Видения не появлялись. Пытались навести переправу через реку, но неожиданное следствие Кипящего Пара сделало это невозможным. Те, кто приближался к реке, начинали светиться каждый своим цветом, кто красным, кто синим, кто желтым, кто грязным, неопределенного цвета. Свечение имело форму яйца. У некоторых яйцо не покрывало тело, а было смещено вверх, так, что ноги, и даже часть туловища, не были охвачены свечением. Всех их охватывал панический ужас, они бросались назад и, стремглав убегали в коричневый лес. Построили канатную дорогу. Трос выстрелили на другой берег гарпуном. Те, кто пытался переправиться по этой дороге, прибывали на другой берег мертвыми. У них были выжжены глаза. Пострадали только глаза. На телах не было ни ожогов, ни царапин. Одежда не повреждена. Выгорали только глаза.

На третий год начались стихийные протесты с требованием прекратить производство толия. Люди собирались возле Партокрина и Колизиума с плакатами «ТОЛИЮ – НЕТ!». Толий производят на подземном заводе. Он необходим для питания Красной Дуги. Красная Дуга была не всегда. Ее зажег сумасшедший по прозванию Капуша. У Капуши в середине лба была глубокая впадина, будто третий глаз у него там, или его вынули. Капуша долгие годы жил около Колизиума с аистом с переломанным крылом, по этой причине аист не умел летать. Капуша обнимал аиста руками, а аист осенял Капушу крылами. Так они стояли по много дней. Многие даже утверждали, что это – памятник. Однажды “памятник” ожил. Капуша подбежал к Колизиуму, раскинул руки, прильнул к стене, словно пытаясь обнять Колизиум целиком, и что-то громко кричал. Аист неожиданно взлетел, сел на маковку купола Колизиума, начал громко хлопать крыльями. Капуша кричал, аист хлопал крыльями, но их словно никто не слышал. Тогда Колизиум загорелся. Он горел долго. Пожар никто не тушил. Пожарные окружили Колизиум по периметру, и наблюдали. Капуша был в огне, но продолжал кричать. Вдруг крик прекратился, огонь, как по команде, поднялся вверх и вошел в аиста. Аист открыл клюв, испустил красный луч, луч ударил точно в темя Партокрина. Так возникла Красная Дуга. Простирается она от горла аиста до темени Партокрина. Колизиум от пожара не пострадал. Огонь был нежгучий. Капуша помигал, как голограмма, и исчез. Но и теперь на площади Капа можно видеть призрак пожара Колизиума в годовщину этого события. Площадь Капа названа так много позже, в честь Капуши. На этой площади был рынок ларьков. Однажды, вкапывая масленичный столб, обнаружили руду с желтыми вкраплениями. Ларьки снесли. Поставили вагончик старателей. Добывали руду с вкраплениями Радужного Пара, похожими на золото. При производстве толия выделяется пар. Пар нагнетает избыточное давление. Его просто стравливали. Пар впитывался в породу, порода приобретала желтоватый оттенок. Ну, желтеет и ладно. Никому это не мешало. Оставили как есть. Постепенно стало падать производство толия. Выяснилось – под действием особых флюидов пропитанной паром породы, рабочие делались счастливы и абсолютно не хотели работать. Осчастливленные рабочие собирались в группы. В желто-бело-оранжевых балахонах они передвигались по городу мелкими прыжками, бряцая бубном и подвывая: – Долю нашу Хари даждь нам! О, Великий Хари, Спаси нас! – возопили они к небу, ломая руки.

Кстати, Кипящий Пар (Радужный Пар в комбинации с водой) в реке Склера оказался летучим, очень быстро поднимался в верхние слои атмосферы, там рассеивался. Ходили слухи, что в заморских землях происходит черт знает что. Чтобы уберечь оставшихся рабочих от “счастья”, пар стали собирать в холодильники. Там он конденсировался, оседая янтарно-желтыми хлопьями. Их и назвали Радужный Пар. Хлопья спрессовывали, расфасовывали в небольшие пирамидальные пакетики из хрустального шелка. Пакетики на свету переливались разноцветными фантастическими пятнами, причудливыми “драконами”, немыслимыми на Земле существами и растениями. Пакетики растворяли в воде. Получался божественный напиток. Нектар. Амброзия. Напиток назвали РаПа (Радужный Пар). Напиток баснословно дорогой. Сразу разливать в бутылки Радужный Пар нельзя. Он быстро выдыхается и остается обыкновенная водка.

Толий делали по особой технологии. В специальных печах сырье под давлением 90 атмосфер, температуре 440 градусов меняло молекулярную структуру, превращаясь в жидкость очень чистого янтарного цвета. Жидкость сливали в герметичные контейнеры.

Мало-помалу Красная Дуга стала блекнуть. Красную Дугу надо было спасать. Но как. Случай помог. Напротив Колизиума протянута троллейбусная линия. Однажды, неожиданно лопнул контактный провод. Словно электрический бич срезал он ветку с липы, росшей на обочине, ветка попала в дугу, яркая вспышка, дуга насытилась до прежнего свечения. Так было найдено топливо для Красной Дуги. Под землей построили завод. Толий в честь липы и назвали, по-латыни. Партокрин внутри полый. Там и соорудили резервуар для толия. Толий заливали в резервуар, он и подпитывал Красную Дугу.

Постепенно Красная Дуга стала предметом поклонения всех от мала до велика. Руководителя стали называть Дугом, его спутницу жизни Дугиней. Противников режима стали именовать недугами. Недуги к Красной Дуге не приближались. Вблизи Красной дуги они впадают в беспокойство, начинают рычать, на губах выделяется красная пена, блюют красными сгустками. Красная Дуга обжигает недугов, они горят изнутри. Некоторые даже видели синее пламя, вырывающееся у них из ушей, из ноздрей, даже из глаз. Красная Дуга действует на недугов возбуждающе, они впадают в ярость, силы их удесятеряются. Дуганы используют их для тренировок. Дуганы – воины личной гвардии Дуга.

В поселке Сахарный, на окраине города, жил замечательный старик. Ежедневно он выходил из дома за околицу. Там лежал большой камень. Взошел на камень, как на эшафот, сверкнули очи, начал говорить.

– Остановись, товарищ! Прислушайся к себе. Оторви взгляд от земли, посмотри в небо. Ты видишь солнце? Красная Дуга затмила Солнце. Солнца нет. Красная Дуга его заменяет. Я должен покаяться. Много лет назад я создал Красную Дугу. Нежгучий огонь, который я получил в результате опытов с магическим электричеством, вырвался за пределы лаборатории, за пределы здания, собрался на верхушке круглой крыши, как у церкви. Так появилась Красная Дуга. Меня обманули. Мне сказали, Красная Дуга создана, чтобы сделать тебя счастливым. Чтобы каждого сделать счастливым. Нельзя быть счастливым по заказу, чьей-то воле, чьему-то желанию. Нельзя сделать счастливым. Можно только стать счастливым. Вместо счастья ты получил счастливые сны. Ты получил ложь. Ложь, которой они пользуются, чтобы манипулировать. Для этого и была создана Красная Дуга. Меня обманули. А я им поверил. Товарищ! Красная Дуга должна погаснуть навсегда. И вновь воссияет Солнце. Солнце Истины.

Когда начались волнения, Дуг применил технологию СВ, которую народ немедленно окрестил “сам вор”, или “суки, вы”. В действительности СВ означало Свет Впереди. Когда демонстранты стояли с плакатами, менялась картинка, темнело, Красная Дуга являла лик свой. Проносились картины счастливой будущей жизни. Скоро! – говорил громкий голос. – Скоро! Свет Впереди! – Скоро! Скоро! Свет Впереди!, – вторила толпа. Река Склера, в которой растворяли радужный пар, который и вызывал галюцинации, каждому человеку показывала его счастливое будущее. После процедуры человек просыпался дома с полным воспоминанием всех виденных картин, но с уверенностью, что это был сон. Какой прекрасный сон мне снился, если бы ты знал! Мне тоже снился сон, и тоже прекрасный. Люди радостно делились снами.

Из добываемого старателями Радужного Пара делали напиток, похожий на РаПу. Но сырье было с примесью породы, напиток получался горьковатый. Добытый Радужный Пар расфасовывали в пакетики из обычного тонкого шелка. С РаПой его спутать невозможно, поэтому напиток назвали Рапка. Пакетики погружали в самогон, или водку. Остатки Радужного Пара, добытые из породы, словно золото из руды, отделялись от породы, растворялись в самогоне, придавая ему приятный, несколько горьковатый, вкус, приятный запах, бледно-желтый цвет. В районе Дикие Норы стоял давно заброшенный, побуревший от ржавчины, завод. В старые времена на заводе куксили Глум. Про Глум известно, что его бросали в костер. Бросали в костер и пели песни. Пели песни просто так. Пели, потому что хотелось петь. Нельзя достоверно сказать, что именно Глум пробивал людей на песни. Однако, власти решили, что такой песенный уклонизм допускать нельзя (уклонизм никакой допускать нельзя), и, что причина именно в Глуме. Глум стали куксить т. е. подвергали термической обработке, из-за чего он терял свойство вызывать в людях неправильное настроение. Куксеный глум бросали в костер, но песен уже не пели, не хотелось. Потом Глум перестали куксить за ненадобностью, потому что костров и песен более не осталось. Только какие-то механические, сделанные по законам алгебры, бряцания. На заводе в относительно хорошем состоянии сохранились печи. После необходимого ремонта, печи стали пригодны для производства Радужного Пара. Печи необходимы были, чтобы извлечь из породы вкрапления радужного пара. Только на выходе он был серо-желтого, не янтарного, цвета.

Слуги Дуга (их называли дунги), имели в своем распоряжении маленькие флаконы, наполненные сгущенным липовым топливом под небольшим давлением. Их изготовляли в форме значка, прикрепляемого к одежде, с изображением Красной Дуги. Нажав незаметный рычажок, дунга распылял топливо, люди видели свои счастливые картинки. В качестве амулета от счастья, распыляемого флаконом, дунги носили перстень, с правленным в него липовым сучком. Сучок блокировал действие паров топлива на небольшом расстоянии, достаточном, чтобы дунга не вдохнул их. Сучок нужно было держать в непосредственной близости от значка, поэтому людям казалось – дунги то ли молятся, то ли прощенья просят.

В заморских землях Радужный Пар действовал на людей иначе. Он вызывал в людях стойкое чувство необъяснимой тревоги. Люди думали, что конец близок. Начались эпидемии разгульной жизни, аналог тихого счастья светлого будущего жителей города. Эпидемии принимали угрожающие размеры. Тогда придумали врага. Эйними! Эйними! Выкрикивали толпы у внешних пределов. Их прозвали анимиты.

Наводнение закончилось также внезапно, и в тот же день, как началось – на третье в ночь. Проснулись утром – остатки пара исчезли, река вошла в берега. Остались обширные заболоченные участки в пойме реки. И яркое Солнце! Будто не было наводнения и так тихо, ярко, словно такое райское блаженство было всегда. У природы есть приятное свойство – забвение. Каждый день, как первый. Новое начало. Новый Мир. Народ весь в слезах, слезах счастья, слезах радости, облепил берега. Поют песни, целуют землю, упав ничком, раскинув руки. Рано радовались. Началась “золотая лихорадка”.

После наводнения на берегах Склеры появился новый вид лишайника золотистого цвета. Такой цвет он получил от водорослей, напитавшихся Радужным Паром. Соприкасаясь с кожей, он вступал с ней в симбиоз. Разделить было невозможно. Чужой, одно слово. Инкубационный период 14 дней. Через две недели мгновенная испарина золотистого цвета. Испарина высыхала, оставалась корка золотистого цвета. Затем, в течение пяти-семи дней наступал полный паралич. Еще через неделю по всему телу проступал иней. Иней испарялся, тело сублимировало. Сублимация была очень глубокой. До такой степени, что сублимированное тело можно было взять за плечо, перенести куда-нибудь, как лист бумаги. Но тела не умирали. Сохранялся пульс два удара в минуту, один глубокий вдох в две минуты. Сублимированные тела поместили в авиационный ангар на богом забытом учебном аэродроме. Сначала заражались те, кто ходил на реку, открытыми участками кожи касался лишайника. Но, когда болото высохло, затем высох лишайник, ветер разнес болезнетворные организмы по всему городу. Лишаи эти в воздухе “плавали” и ждали жертву. Возбудитель обнаружить не удавалось. Не могли найти никаких изменений в организме. Не там искали, как оказалось. Искали внутри, а надо было искать снаружи. Сторож дедок обнаружил невидимого врага. Сублиматы, помещенные в ангар, излучали слабое голубое свечение. Сумеречно в ангаре было. Окна маленькие. Света мало. Заглянул дедок в ангар и обомлел, и долго рот не мог закрыть. Ангар был объят голубым пламенем. Ноги ватные не гнутся. Дрожа всем телом, доковылял старик к ближайшему телу. Рука у тела свесилась с кровати, и увидел он затемнение на пальце у него. Приблизил он глаза, подслеповат он был, но заметил он небольшое пятно золотистое, и будто живое оно, пульсирует будто, колышется. Дышит будто. Это и был паразит-возбудитель. Надежда появилась излечить сублиматов. Но как уничтожить лишай? Решили просветить воздух во всех диапазонах. В ультрафиолете обнаружили эту “золотую шляпу”. Был похож лишай на шляпу. Они роились хаотично, светились в ультрафиолете. Некоторые выстраивались в группы, похожие на созвездия. В их окружении чувствуешь себя вселенским гигантом. И вокруг тебя крохотные звездочки, и не только вверх, но вбок и вниз. И можно зачерпнуть пригоршню звездочек, и разбросать, как сеятель, вокруг. Себе подобных они дико не любили. Не дай бог двум шляпам встретиться. Ядерная война в масштабах микромира. Яркая, белая вспышка размером со спичечную головку. Полями шляп они, как парусами, к священной жертве пролагают путь.