Читать онлайн Где-то рядом. Часть 1 бесплатно

Синий дым

Я свернул с шоссе, как вдруг на дорогу выбежал заяц. Серый шустрый он пронёсся прямо перед моими колёсами. Я резко затормозил. Клубы пыли взметнулись вверх, а заяц исчез. Он скрылся в высокой траве.

Я вышел из машины. Воздух был чист и свеж, пахло надвигающимся дождём. Просёлочная дорога уходила в поле и вела к деревне. Туда я и направлялся, коря себя за то, что так долго заставил ждать своего визита мать. Ещё в конце весны просила она приехать поправить в доме крышу. Я же собрался только сегодня. Стоял уже август, последние дни лета, за которыми последует сырой сентябрь.

Пшеницу уже скосили. Повсюду на полях ещё лежали тюки с соломой.

«Мог бы выбраться и раньше», – упрекал я себя.

Мать о помощи просила нечасто и сейчас, приближаясь к деревне, я все больше стыдился того, что не сорвался сюда раньше, по первому маминому зову. Дела, дела… Они поглотили всё моё время, спокойствие и сон съела сиюминутная суета.

Возле знака с надписью: «Михеевка» я притормозил. Начиналась деревня. Здесь прошло моё детство. Речка, лес… Окончив школу, я уехал отсюда в город, да так в нём и закрепился. В Михеевке осталась мать. Отец умер лет десять назад, сестры повыскакивали замуж и здесь уже не жили. Осталось ещё полдеревни всяких родственников, но вот крышу матери перекрыть было некому. Да я и сам понимал, что для матери я единственная опора.

Проехав в конец улицы, я остановился у нашего дома. Мать в огороде, услышала меня, заскрипела калитка.

– Приехал, Ванечка, сынок, – раздался родной голос.

Мать суетилась.

– Оставляй, оставляй тут машину, никто её не тронет. Проходи, сынок, иди в дом.

– Мам, может, давай хоть крышу сначала гляну. Смотри, дождь, кажется, собирается…

– Да что ж это, прямо с дороги и сразу на крышу… Столько проехал, и сразу работать. Может, пронесёт её, эту тучу. Да и Сенька там уже на крыше что-то латал…

– Мам… Ты иди в дом, а мне скажи, где лестница.

– Так там она, в сарае.

Где находится утварь и инструменты, я хорошо знал. С отцом, считай своими руками, весь дом в своё время перестроили.

Залез на крышу. Красивый вид открывался отсюда. Простор!

Деревня стояла на пригорке. Внизу зеркальной лентой, в которой отражались облака, блестела река. Луг возле реки выглядел пронзительно зелёным, в пойме паслись коровы. Дальше, до самого горизонта тянулись лишь изредка пересекаемые полосами деревьев поля. Небо хмурилось.

Я осмотрел крышу. Насчитал три новые латки. Сделаны они были небрежно. «Конечно, работал-то Семён не для себя», – подумалось мне. – «А матери, наверняка, пришлось ещё и бутылку ему поставить…» Стало неловко за то, что маме пришлось обращаться к чужому человеку.

Когда я слез с крыши и вошёл в дом, мать вовсю хлопотала, собирая на стол. Плита пыхтела, кипели кастрюли.

– Иди сынок, садись, покушай… Подождёт эта крыша. Постоит пока.

– Мам, следующим летом перекрою её всю заново, обещаю, – потягивая носом запах настоящего наваристого борща, ответил я. – Раз уж стала течь, лучше не будет. Куплю материалов, возьму с собой людей, всё сделаем.

– Да ты не переживай, сынок, поешь…

Мать придвинула ко мне тарелку с пирогами, поставила на стол крынку со сметаной. Мамина еда самая вкусная. Я как будто вернулся в детство. Вспомнилась беззаботная жизнь, сёстры, отец…

– Столько проехал, совсем, наверно, голодный… – продолжала причитать мать.

– Мам, ну тут всего-то до города сто двадцать километров, – сказал я, а самому стало совестно. Ехать-то всего чуть больше часа, а я два месяца собирался. Вон мама как рада.

– Как там Танюша? – расспрашивала мать. – Я носочки ей связала, ты не забудь забрать.

– Не забуду, – пообещал я. – Хорошо всё у нас, сейчас Катерина с Танюшкой на море.

– А тебя что же не взяли? – всплеснула руками мать.

– Мам, ну у меня дела, я работаю… Надо бы мне крышу тебе получше заделать, а то осенью ещё, чего доброго, потечёт. Пару листов шифера надо раздобыть. Пойду, наверно, к Мишке-председателю попрошу. Найдётся уж, наверняка, где-нибудь в вашем хозяйстве.

Когда-то с Мишкой мы сидели за одной партой. Он так и остался в деревне, был теперь главой хозяйства, своих одноклассников никогда не забывал. Помогал всем.

– Ой, не сказала я тебе, – всплеснула руками мама. – Ведь нет Мишки, помер…

– Мам, да что ты такое говоришь… – вскочил я. – Как помер? Отчего? Мы ж с ним одного года…

– Да вот помер, недели две назад. Всем селом похоронили…

– Да как же так?

Я был растерян. Мишке, как и мне, было тридцать два года. На здоровье он никогда не жаловался.

– Мам, а что ж произошло? Отчего умер? Не болел же вроде…

– Ой, там такая история… – махнула рукой мама и, смахнув слезу, села рядом на стул.

Известие о смерти Мишки-председателя заставило меня отложить ложку, я приготовился слушать.

– Нашли его, значит, в погребе, – начала мать. – Причём даже не в погребе, а рядом с ним. Лежал он так, будто убегал от кого-то, – провела мама в воздухе руками. – Вот как будто вылезти из погреба пытался, да так и застыл. Говорят, жуткое зрелище. Сам ногами на лестнице, руки вверх тянет, глаза выпучены… Ой, бррр… Говорю это, а у самой мурашки по коже.

Мама поёжилась.

– Да ладно тебе, придумывают, наверно, люди. Кто его нашёл?

– Нашла его, значит, Зинка. Председатель-то от очередной жены, воде как, ушёл. А Зинка, это соседка его, приходит помогать ему по хозяйству.

– Ну, ясно, наверно понаврала она всё, – махнул рукой я.

– Да все его видели таким, на её крики вся деревня сбежалась…

– И ты пошла?

– Не, врать не буду, я побоялась. Мёртвым председателя не видела…

– А врачи-то что говорят?

– Так и врачи то тоже ничего не поняли. Даже в город его возили. Сказали, ничего не нашли, полностью здоровенький…

– Здоровенький не умрёт.

Я призадумался, Мишку было жалко.

– А ещё все говорят, что не сам Мишка умер, что-то недоброе поселилось у него в доме. Не зря он из погреба бежал. Вроде как приведение…

– Вот сказки-то! Вы тут совсем уже… Придумываете небылицы и сами в них верите.

– Не, ты послушай сынок. Говорят, когда забирали председателя, видели что-то такое… Вот как будто туман какой в погребе. Только синий… Цвета такого яркого…

– Мам, ну какой может быть в погребе туман! Бабы твои по чём зря языками молотят. Понапридумывали всё, а ты и веришь… Наверняка сердце у Мишки прихватило, вот и умер. Сейчас часто так, инфаркт. И всё.

Мать надулась.

Я доел борщ.

– Мам, пойду я пройдусь, зайду к ребятам. Может, шифер у кого найду, да про Мишку ещё чего узнаю. А то ты так и будешь думать, что его призрак убил. Всё это ерунда!

Мать сложила мне пирогов, да дала, на всякий случай, бутылку.

Те, кого я знал, жили неподалёку. Идти пришлось недолго. Подойдя к дому Федьки Крюкова, я услышал, как на него ругается жена. Увидев меня, Федька тут же собрался и пулей вылетел из дома.

– Достала, – сквозь зубы, прохрипел он. – Хорошо, что ты зашёл. Сейчас у Вовки посидим, только за Колькой и Санькой зайдём. Давно приехал?

– Не, к обеду…

Уже через полчаса мы сидели все впятером за столом у Вовки. Мать его сразу ушла к соседке, тёте Любе. На столе, как положено, стояла выпивка и закуска. Вовка уже принёс из сарая и поставил на стол самогон

– Ну, за встречу!..

Зазвенели стаканы. Ещё через полчаса мы уже вели разговоры о жизни, мужики наперебой галдели. Прошло время, я решил заговорить о том, зачем пришёл.

– Сань, слышь, мне бы шиферу листов пять матери на крышу раздобыть, – начал я.

– Да, дружище, не вопрос, найдём…

– Только мне бы к завтрашнему дню надо…

– Ну, так завтра и найдём. Вон Матвей недавно крышу крыл, наверняка, что-то осталось. Ты наливай, дружище, наливай…

Я налил. Снова выпили.

– Оно бы, конечно, лучше к Мишке-председателю. У того всё можно было достать, – продолжал Санька, закусывая картошкой. – Но ты ж не знаешь, дружище, нет его… Царство ему небесное.

– Знаю. Мать сказала… – ответил я, чувствуя, что всё хуже ворочаю языком.

– Да, странноватенькая история-то, – включился в разговор Федька. – Ты бы видел-то, каким его нашли…

– А ты сам видел?

– Так я ж там был, когда его из дома-то выносили. Вот как тебя сейчас видел… Ужас, как вспомню, так вздрогну.

– Да чего ж там страшного?

– А я-то тебе сейчас всё расскажу…

Федька залпом допил содержимое своего стакана и начал:

– Ну это было недельки две, нет три назад… Пятого-то числа. У меня в тот самый день как раз был выходной…

– Да ладно тебе, выходной, болели мы тогда все утром после проводов у Митяя… В армию сына Митяя Лыкова провожали, – пояснил для меня Вовка.

– Вот не надо, – всполошился Федька. – Я был тогда-то в трезвом уме и твёрдой памяти и уже проснулся, когда сосед мой Петруха сказал мне, что председателя убили. Я сразу туда. А там, у дома Мишки-председателя, уже народищу полным-полно. Полиция понаехала, аж три машины. В дом никого не пускают. Но я-то подобрался прямо к крыльцу. Стою, жду, слушаю, что народец-то говорит. Председателя нашла, значит, Зинка… Говорят, еле откачали её-то, такую страсть увидела. Из погребка не смог он вылезти.

– Да как же это так? – удивился я.

– А вот то-то и оно. Мишку-то помнишь? Он был мужик шустрый, но по всем статьям здоровый. Почти не выпивал… А тут, говорят, в погребка застрял… Вот сам скажи, как такое может быть?

Я только пожал плечами.

– Ну а потом полицейские-то тело его понесли. Они-то его прикрыли сверху, но на крылечке, в аккурат, эта их простынка с покойника-то и сползла. Я как увидел Председателя-то, так ахнул.

Федька, не дожидаясь нас, налил себе ещё один стакан.

– Лицо у покойничка всё-то перекошено, глазищи выпучены, а ручки так и остались скрюченными. Видать, как он ими за лесенку погребка-то цеплялся, так вот прямо в миг и окоченел… Фу, не видел кошмарнее физиономии, как будто сам сатана за ним гнался…

Федька перекрестился.

– Ну скажешь тоже… Сатана. Ты меня слушай. Слушай, что сейчас скажу, – включился в разговор Колька. – Точно все говорят, что это синий дым его убил.

– Какой ещё синий дым? – переспросил я.

Теперь Колька, прежде чем начать свой рассказ, залпом осушил свой стакан.

– Вань, ты меня слушай, это же смерть у нас уж не первая.

Колька подпёр рукой голову.

– Помнишь дядьку Лешего… Ну который жил ещё от Мишки-председателя через три дома.

– Помню, – кивнул я.

– Ну, так вот слушай, месяца два назад он ведь тоже на тот свет отправился.

– Как так-то? – удивился я.

– А вот так. Бабка Пелагея его нашла. Зашла к Лешему, а он валяется возле двери…

– А вокруг него что-то вроде синего дыма… Так Пелагея всем потом рассказывала, – это вступил в разговор Санька.

– Ага, только бабка Пелагея почти слепая, почитай вообще ничего не видит, – деловито заметил молчавший до этого Вовка, дожёвывая последнюю картошку.

– Есть такое, дружище, – согласился Санька. – Пелагея-то сама жалилась, что плохо разглядела тогда Лешего, но что-то вокруг него синенькое, говорит, летало… Только когда полиция приехала, ничего уже там не было.

– А при чём же тут смерть председателя? – не мог понять я.

– Так ведь как же… Всё ж похоже, один в один. Во-первых, – Санька загнул палец, – дядька Леший тоже перед смертью от кого-то убегал. Нашли его аккурат возле двери его дома, он как бежал, так прямо на бочок и завалился. Одна нога впереди, другая позади…

– Ага, и жуткая гримаса на лице…

– А во-вторых…, – Санька хотел уже загнуть второй палец.

– Ага, Леший на складе у председателя работал, – перебил его Вовка, – кто его знает, чего они там притащили.

– Слушайте меня, точно вам говорю, бабка Пелагея не брешет, это всё синий дым…

– Ага, брат мой двоюродный, помнишь Серёжку? – продолжал Вовка. – Он в райцентре в полиции служит. Рассказал мне всё. Ничего они тогда не нашли. Улик ноль. Посторонних дома ни у Лешего, ни у председателя не было. Ага, на вскрытие обоих возили, и Лешего, и председателя.

– И что? – оживился я.

– А ничего. Экспертиза показала, что никаких повреждений… Сначала думали, что отравление, так и в крови, и в желудке всё чисто. Вот и думай…

– Да точно вам говорю, Леший с председателем что-то со склада себе притащили. Может газ какой, вот и траванулись…

– Так полиция ж всё у них в домах перерыла…

– Ага, значит, искали плохо, – деловито хрустнув солёным огурцом, сказал Вовка. – Самим надо идти искать. Синий дым просто так ни откуда не возьмётся. Значит, что-то позапрятал председатель в погребе…

– Точно, надо в дом председателя идти! Полиции-то что, они своё дело сделали, а то что тут вся деревня этим дымом будет травиться, им дела нет… а нам тут жить. Вдруг этот синий дым пойдёт-то по деревне, – подхватил Федька.

– Надо идти, надо идти… – загалдели Колька и Санька.

– Ага, сейчас выпьем, и пойдём, – сказал Вовка. – Бабка Пелагея хоть и слепая, а синий дым-то разглядела… Значит, и мы найдём, откуда этот дым идёт.

Через час мы стояли у дома председателя. Была глубокая ночь. Все деревенские в округе спали. Да, хорош, был местный самогон. К этому моменту я уже ничего не соображал. В кромешной тьме я, боясь потеряться в бурьянах, топал вслед за Санькой, и всё равно по дороге наступил случайно на какие-то доски, опрокинул ведро.

Щёлкнув зажигалкой, Вовка уверенно сковырнул пальцем полицейскую пломбу с двери и надел взятый с собою из дома противогаз. Колька и Санька натянули на себя старые, найденные нами в Вовкином сарае респираторы. Мне же досталось мокрое полотенце, которое я кое-как повязал на лицо.

Вошли в дом. Здесь было до жути тихо. Свет решили не включать. Мои глаза никак не могли привыкнуть к темноте.

Вовка и Федька пошли вперёд. Ругаясь и матерясь, шаря руками во мраке, пытались они найти ручку крышки погреба. В моей же голове вертелась только мысль о том, что хорошо бы при случае пробраться в сарай председателя и посмотреть там шифер…

Санька, неожиданно для всех запаниковал. Он принялся отговаривать всех он нашей затеи. Он твердил всё что-то про смерть, про синий дым, и тут дверь погреба скрипнула. Я услышал только пару резких вскриков и всё, наступила тишина.

Нащупав, в темноте стену, держась за неё я стал продвигаться вперёд. Мокрая тряпка на лице мешала дышать. Я прошёл комнату и очутился перед распахнутой крышкой погреба. Чуть было не споткнувшись о неё в темноте, я посмотрел вниз. Там, в погребе было нечто. Это был тот самый синий дым. Переливаясь всеми оттенками от бирюзового до тёмно-синего он клубился, заполняя собою весь погреб.

Дым был будто живой. То поднимаясь, то опускаясь, словно дыша, он принимал причудливые формы. То мне казалось, я вижу в нём какие-то лица, то вдруг он становился совершенно плотным и однородным, то притворялся грозовой тучей с искорками молний, то непроглядным утренним туманом. Я потёр глаза, мне хотелось получше разглядеть его.

Я протянул руку, пытаясь погрузить её в дым, тот встрепенулся и недовольно отпрянул, опустился вниз и затаился.

– Санька, Вовка… – позвал я.

Мне никто не отвечал. Не зная, что делать дальше, я накрыл крышкой погреб и сел рядом, чтобы не дать синему дыму испариться. Я был уверен, что друзья мои уже побежали за подмогой.

Я очнулся от того, что меня кто-то тряс. Солнечный луч скользил по стене. Я лежал на полу незнакомого мне дома. Вокруг полно было полицейских.

– Живой! – кинулась ко мне мать.

– Конечно, живой… Что со мной случится, – еле двигая языком, сказал я.

В голове гудело, у меня было жуткое похмелье. Наконец, вспомнилось всё вчерашнее. Я недоуменно оглядывался по сторонам.

– Где я? – спросил я у помогающего мне встать полицейского.

– Вань, это ж дом председателя… – ответила за него мать. – Нашли вас тут…

– А где Вовка, Санька, Федька?..

– Ваши друзья мертвы, – холодно произнёс кто-то из полиции.

Я посмотрел на пол и обомлел. Санька, Колька, Вовка и Федька лежали на полу со мной рядом. Гримасы их лиц были ужасны, а позы тел таковы, будто все они пытались убежать от кого-то. В центре комнаты покоилась крышка, закрывающая погреб.

– Там синий дым… – попытался объяснить я кому-то из полицейских. – Он там, в погребе.

– Разберёмся, – деловито ответил мне человек в форме. – Пока же вы задержаны, как обвиняемый в проникновении в чужой дом и в убийстве четырёх человек.

Мать всплеснула руками. Её вывели из дома, меня же, повезли в участок.

Уже через час я давал показания в районном отделении полиции.

– Итак, вы говорите, что это Владимир Шилов предложил всем вам отправиться в дом председателя. В котором часу это было?

Я рассказывал следователю обо всём, что мог вспомнить. Голова моя гудела. Мне принесли аспирин. Из разговора полицейских я понял, что как единственный оставшийся из нашей компании в живых, теперь я обвиняюсь в убийстве своих товарищей. Эх, Вовка, Федька, Колька, Санька… Зачем же мы с вами пошли в этот злосчастный дом?

– Послушайте, – пытаясь прийти в себя, вспомнил я, – это же всё синий дым. Я видел его там в погребе…

– Мы обыскали погреб, ничего там нет, – сухо ответил полицейский, записывая что-то за мной. – По дороге в дом председателя вы не заметили ничего странного?

Я покачал головой. Теперь вся наша вчерашняя выходка представлялась мне сплошным пьяным безумием.

– О чём вы говорили по дороге в дом председателя?

– Так о синем дыме и говорили… – вспомнил я. – Санька, Александр Лапин, рассказывал о том, как и в других деревнях, народ погибал от синего дыма…

– И вас это не остановило? – внимательно посмотрел на меня полицейский.

– Послушайте, – устало ответил я, – я был пьян. Отвык я от местного самогона. Я шёл за всеми, не отдавая себе отчёта. Но синий дым в погребе я видел… Он там был.

– А что было, когда вы вошли в дом?

– Ребята пошли вперёд, я не успел за ними, потом они закричали и всё…

Меня отвели в камеру. Через три дня, за неимением улик, меня отпустили.

– Мы провели вскрытие, на телах ваших друзей не обнаружено никаких повреждений, внутренние органы целы, в крови не содержится никаких отравляющих веществ, – сказал мне следователь.

– Я же говорю вам, это синий дым!

Я был уверен, что причиной столь стремительной смерти моих одноклассников был тот самый злосчастный синий дым, который я увидел в погребе.

– Почему же он не подействовал на вас? – задал мне вопрос следователь.

Я только пожал плечами. Действительно, я видел синий дым, но остался цел.

Меня отвезли обратно в деревню. Был вечер. Воздух был свеж и чист. Мать всплеснула руками, увидев меня на пороге дома, а потом ещё долго всхлипывала, пытаясь тайком от меня стереть с лица слезы радости.

Только теперь я начал осознавать, что только чудом остался жив.

– Мам, а синий дым не выдумки, – решил поделиться я с матерью уже вечером.

– Мам, я его видел…

– Кого?

– Синий дым. Он был там, в погребе председателя.

Мать заохала, забранилась на меня.

– Ну, зачем, зачем вы туда пошли?.. – причитала она. – Вся деревня давно уже твердит об этой синей смерти, а вы…

– Мам, выпили мы, не соображали ничего. Мне раньше в синий дым не верилось, а теперь я точно знаю, что он существует. Только не понимаю пока, почему он не подействовал на меня…

– Ну, и Слава Богу, что не подействовал, – замахала руками мать. – Не хватало, чтобы ты тоже отправился за Санькой, Вовкой… Как же это так…

Вспомнив о ребятах, мать стала вытирать слезы с глаз.

– Разобраться бы в этом… – пробормотал я.

Утром следующего дня я отправился домой в город. Надо было возвращаться к работе, к своим делам. События, случившиеся в деревне, всю дорогу тревожили меня. Не верилось, что ребят, моих приятелей уже нет. Кто бы мог подумать, что наш поход окончится столь печально… Почему в живых остался именно я?

Оказавшись дома, я тут же был затянут в привычный круговорот забот. Думать о синем дыме было уже некогда. События, произошедшие со мной в деревне, поблекли и затерялись где-то в памяти.

Скоро вернулись с моря жена и дочь. Дел было невпроворот.

Время шло, пробежало почти половина осени. Опавшие листья покрыли землю и уныло шелестели под ногами. Шли дожди. И тут, позвонила мать. Хлюпая в трубку, она перечисляла тех, кто умер в деревне за последние два месяца. Я не верил своим ушам. По словам матери, вот уже больше трети деревни погибла от синего дыма. В деревне теперь постоянно дежурили полицейские, врачи. Однако, никто до сих пор не знал, чем именно опасен синий дым и отчего при встрече с ним погибают люди. Синий дым лишь изредка щадил детей, больных и стариков. Остальные же гибли, не успевая даже вскрикнуть. Мать рассказывала, что синий дым вышел из погребов. Его клубы видели теперь по всей деревне, на дороге, в огородах. Паника росла. Синий дым обычно разгуливал в темноте, но в последнее время и днём стал встречаться частенько.

На следующий же день, отложив все дела, невзирая на возражения жены, я отправился в деревню. Нужно было уговорить мать уехать оттуда хотя бы на время.

Стояло серое октябрьское утро. Уже на подъезде к деревне чувствовалось, что изменился привычный уклад. Несколько полицейских машин стояло прямо у первых домов, чужие люди суетились рядом. Меня не хотели пропускать, но узнав причину моего приезда, расступились. От полицейских я узнал, что вот уже десятки деревень нашего района находятся во власти синего дыма. Непонятный газ распространяется по неведомым законам и убивает практически всех, кто попадается ему на пути. Никаких признаков отравления, никаких повреждений на телах жертв. Синий дым убивал мгновенно. Как же удивились мои собеседники, когда узнали, что я пережил встречу с синим дымом и остался жив.

Приближался к дому матери я уже в полной уверенности в том, что обладаю неким необъяснимым пока иммунитетом, благодаря которому выжил в тот злосчастный вечер, когда моих деревенских приятелей уничтожил синее зло.

Деревня заметно опустела. Похоже, даже те, кто остался жив, либо уехали, либо боялись показать нос из дома. Где-то, запертые в сараях, протяжно мычали коровы.

Мать я нашёл в доме.

– Вань, да зачем же ты приехал, тут такое… Не дай бог с тобой что случится, сынок, – запричитала она.

– Мам, я за тобой, собирайся.

Мать притихла и опустилась на стул. И тут две детские мордашки осторожно выглянули из проёма двери.

– Это Федькины, – сказала мать, указывая на детей и поднесла к тут же покрасневшим от нахлынувших слез глазам платок. – Натальи его тоже нет, а дети уцелели… Вот живут пока у меня, дожидаются, когда их заберут в детдом.

– Да что же это такое… – пробормотал я.

Детей было жалко. Испуганные, молчаливые, настороженно смотрели они на меня.

– Наталья два дня назад прямо на глазах у них погибла, – сказала мать, уже не в силах сдерживать слез.

Я обнял маму за плечи.

– Мам, поехали со мной. Детей Федькиных у полицейских сейчас пристроим, все равно их у тебя скоро заберут… А ты поживёшь пока с нами.

– Никуда я не поеду, сынок… На кого я хозяйство оставлю, скотину? В соседних дворах людей совсем не осталось. Вон Бурёнка Ильиничны, Рыжая Воронцовых теперь на мне…

– Ну какое хозяйство, мама! Мне тебя спасать надо!

– Да что ты, сынок, Бог с тобой. Ничего со мной не случится. Перед иконками постою и обойдётся всё. А уж если что Бог и попустит, так значит пришло моё время, отправлюсь к отцу твоему, Царство ему небесное…

Мать перекрестилась.

– Мама, ну что ты такое говоришь! – возмутился я.

– Сынок, я уже ведь пожила достаточно. Не мне смерти бояться…

Я махнул рукой.

– Никуда не поеду я, Ванюш, – снова повторила мама. – Вас стеснять, да хозяйство своё бросать – это не дело. И детей в чужие руки сразу отдавать не хорошо… У меня пусть поживут. Ничего с нами не станется. Видела я этот синий дым. Не знаю, чего его все пужаются. Вроде как обычный, только синий…

– Где ты видела его, мам? Когда?

– Да вот там видела, возле забора. Покрутится он, покрутится возле калитки, а дальше не заходит. Идут его клубы дальше по улице…

– Значит, не трогает он нашу семью… – пробормотал я.

– В дом не заходит, значит, ничего со мною не станется. Отсидимся… – продолжала убеждать меня мать. – Поезжай, сынок, домой, в город. Не боюсь я синего дыма, не боюсь…

Я отправился домой. Солнце клонилось к горизонту, холодало. «Как же так?» – включив обогрев салона, думал я. – «Столько людей погибло от загадочного синего дыма, а я жив, и мама жива. И дети Федькины уцелели… Жалко было их».

Через неделю меня вызвали в полицию. Расспрашивали о синем дыме.

Я, как один из немногих уцелевших при встрече с ним, ещё раз дал показания. Синий дым расползался по району. Чтобы избежать паники, об этом пока не говорили в новостях. Вымирали целые деревни, это было сродни эпидемии. Медики терялись в догадках. Синий дым распространялся быстро, убивал мгновенно. Я рассказал всё, что знал, сдал на анализ кровь и отправился домой.

Время шло. Дожди закончились, начались заморозки. Лужи утром теперь покрывались льдом.

Я звонил маме по несколько раз в день. Деревня совсем опустела. Погибли многие. Мама же и слышать ничего не хотела о том, чтобы оставить хозяйство и дом. Теперь под её крышей собирались те, кто хотел выжить. Мама принимала всех. Наш дом дым не трогал. Мать рассказывала, что много раз появляясь у забора, он отступал. Это был не просто дым, он был живым. Будто нерадивое животное хворостиной мама отгоняла его от калитки.

Тревожные новости стали пробиваться в прессу. Синий дым бесчинствовал уже по всей области, его видели не только в отдалённых деревнях. Районные центры были сплошь охвачены им. Дым пытались остановить, но прогнозы оставались неутешительными. Ожидалось, что скоро он появиться и в нашем городе. Узнав об этом, поразмыслив, я собрал дочь и жену и отвёз их к родным подальше отсюда, а сам принялся ждать. Теперь мне не давала покоя загадка синего дыма. То и дело в памяти моей всплывали встревоженные лица Федькиных детей.

Я тешил себя надеждами понять, как обезвредить синий дым. Что помогло мне остаться в живых?

То и дело я прокручивал в уме свою с ним встречу, но так и не смог пока сообразить, что же меня спасло.

Через несколько дней объявили предупреждение. Синий дым приближался к нашему городу. Женщин и детей эвакуировали в соседние области, я же остался в городе. Мне хотелось разгадать загадку синего дыма, понять его природу и побороть эту напасть. Я остался. Я был уверен, что с синим дымом можно совладать, верилось, что со своим «иммунитетом», я могу не опасаться его.

Следующим утром я, по обыкновению, отправился на работу. Мелкий, едва приметный первый снег выпал ночью. Всё вокруг стало бесцветным и серым. Белая пелена, устлавшая асфальт так и лежала нетронутой. Улицы города были непривычно пусты. Казалось, город покинули все. Мой автомобиль был единственным на дороге. Через двадцать минут я оказался у здания, в котором работал. Охранник удивлённо осмотрел меня.

– С сегодняшнего дня не работаем… Вас не предупредили? – произнёс он, обратившись ко мне.

– Почему не работаем? – удивился, в свою очередь, я.

– Так это… Предупреждение было. Синий дым сегодня ждут в городе, он надвигается, – ответил мне охранник. – Возвращайтесь домой.

– А что же вы? Почему не уезжаете? – спросил я.

– Ну как я уеду, я когда-то служил…

– Так синий дым… Вы же можете погибнуть.

– Ох, я ещё не то повидал. Я ж в горячей точке был, потом в полиции много лет… Если уж и встречу смерть, так на посту.

Он говорил прямо как моя мать.

Я вышел из здания. На улице было тихо. Только ветер завывал, проносясь между домами. Его порыв пронёс мимо меня какой-то пустой пакет.

Я сел в свой автомобиль и направился в полицейский участок, в тот самый, куда меня вызывали по поводу синего дыма. Мне хотелось узнать, как далеко продвинулись полицейские в своём расследовании.

Только раз попался мне на пути одинокий прохожий. Город как будто вымер. Зато возле здания полиции было оживлённо, подъезжали военные. Полицейские машины стояли наготове. Я припарковал свой автомобиль подальше и вышел. И тут… Я поднял глаза. Плотной стеной от земли и до самого неба на улицы надвигалось синее облако. Оно окутывало здания, строения, дома.

Это был синий дым. Но не тот слабый, бледный, что видел я в погребе, а яркий, уверенно переливающийся всеми оттенками от ультрамаринового до бирюзового, он заполнял улицы. Я с удивлением смотрел на синий дым и пытался понять, что помогло ему с момента нашей встречи в доме Мишки-председателя разрастись до таких размеров. Откуда он брал силы? Где его источник?

Наконец, синий дым дошёл до меня. Оказавшись в его клубах, я мог теперь рассмотреть то, что в первую нашу встречу мой замутнённый алкоголем взгляд видел смутно. Дым был плотен, ярок, я снова попытался дотронуться до него рукой. Но тут, как и в прежний раз, он отпрянул и расступился. Я пытался приблизится к нему, чтобы почувствовать его запах, лучше разглядеть цвет, но он отдалялся. Скоро я заметил, что преследую его, а он убегает.

Так, в расступающихся передо мной клубах дыма я дошёл до двери в участок. Дым пропустил меня, я открыл дверь. В участке было шумно, полицейские с удивлением смотрели на меня, как на чудо. Помедлив лишь несколько секунд, полицейские отправились на улицу. Сев в машины, они стали разгонять синий дым. Тот, боязливо прижимаясь к земле, отступал назад.

Отыскался следователь, который вызывал меня раньше. Звали его Александр. Меня он вспомнил.

– Здравствуйте, я смотрю, вы нашли способ разгонять синий дым, – начал я.

– Да какой там, – раздосадовано ответил Александр, – иногда получается разгонять, используем для этого машины, иногда нет… Он уничтожает людей сотнями, а мы по-прежнему не знаем ни то, как он возникает, ни причины…

– Вы не продвинулись в следствии?

– Ни на шаг.

Я стоял рядом со следователем. Тот озадаченно смотрел в окно.

– К нам уже прибыли силы МЧС. Все деревни, все районные центры нашей области находятся под властью синего дыма. Как бороться с ним не понятно. Нам ещё повезло, что по какой-то причине синий дым хоть кого-то щадит. Вы, кстати, в группе особого риска. Люди активного возраста гибнут в одно мгновение, стоит им встретиться с синим дымом.

– Вы знали, что синий дым надвигается на город, почему вы не ушли? – спросил я.

– У нас приказ, нам нельзя оставлять город…

– Приказ наверняка был отдан лишь оперативникам. А почему остались лично вы?

– Лично я? – переспросил следователь, внимательно разглядывая дым в окно. – Я не могу уйти. Мне нужно понять, как действует синий дым. Как я смогу это узнать, если не встречусь с дымом лицом к лицу. Мне нужно на улицу.

– Я пойду с вами, – произнёс я.

Следователь посмотрел на меня.

– А вам зачем это нужно? Вы два раза остались живы при встрече с синим дымом, тогда и сейчас… Но это не значит, что он пощадит вас в третий.

– Я тоже хочу разобраться. Мне кажется, я смогу его понять…

Вместе с Александром мы вышли на улицу. Полицейские машины уже включили свои серены. Они гоняли синий дым по дороге назад и вперёд.

Александр уверенно двинулся по улице. Его решимость поразила даже меня. Его походка была стремительной, но, сколько бы он ни пытался войти в клубы дыма, тот перед ним расступался. Я последовал за ним. Так мы, одержимые идей понять природу синего зла, пытались поймать его, а он, убивающий всякого, кто попадался ему на пути, от нас пытался убежать.

Тут двое подростков появились в конце улицы.

– Мы же предупредили всех, чтобы оставались дома, заделали все щели. В зданиях безопаснее… – пробормотал Александр.

Подъезды домов были плотно закрыты.

– Сюда, сюда! – закричал, показывая на дверь полицейского участка, Александр.

Подростки услышали его и побежали к нам. Мы поспешили им навстречу, и тут синий дым, бывший до этого аморфным, бесформенным активизировался. Он собрался, превратился в единый поток и направился в сторону подростков. Нам с Александром оставалось до них не больше двадцати шагов, когда синий дым буквально прошёл сквозь подростков. Первый раз я увидел смерть. Мгновение, и дети упали. Когда мы подбежали к ним, тела их были уже бездыханны.

– Не успели… – сказал Александр.

Как же быстро лишал синий дым жизни. Возникло невыносимое чувство вины. Дети погибли на наших глазах, а мы ничего не могли сделать. В чем причина? Почему остались жить не они, а мы? Мы столкнулись с чем-то непознанным, неведомым.

– Каждый раз так… – пояснил Александр. – Дым проходит сквозь тело и всё, человека нет. И ничего не можем сделать. Никаких повреждений на теле, никаких следов отравления, ничего… Повышенное содержание адреналина в крови и всё…

– Так может в этом причина? – оживился я.

Александр отрицательно покачал головой.

– Сердца у всех в порядке, внутренние органы нетронуты… Все морги телами забиты, хоронить не успеваем.

– Да как же так… – бормотал я.

Синий дым, избегающий нас, у других отнимал жизнь за секунду.

Мы вернулись в участок. Александр сел за монитор компьютера.

– Вот, рассматриваю записи… Прислали с камер из магазинов, торговых центров, где побывал синий дым. Жуткое зрелище…

– А можно мне глянуть? – попросился я.

Вместе мы принялись просматривать съёмку того, как синий дым, проходя по многолюдным залам, оставлял после себя море трупов. Как и сегодня, он просто проходил сквозь людей, и те падали замертво.

Я устал.

– Можно я возьму копии записей с собой? Посмотрю их дома, – попросил я Александра.

Тот не протестовал.

Забрав копии записей, я отправился домой. Улицы по-прежнему были окутаны синим дымом, но я спокойно продвигался вперёд, синие клубы пропускали меня.

Придя домой, я сел за компьютер. Раз за разом, я просматривал записи, полученные в участке. Странно, одних дым убивал, других же не трогал. Синий дым всё больше представлялся мне чем-то живым. Он избирательно относился к людям. Он жил своей жизнью и, казалось, обладал разумом. Что же было общего у всех нас, у тех, кто остался после встречи с ним в живых?

Измучившись в своих попытках понять поведение синего дыма, я отправился на кухню и заварил себе крепкий чай. Вернувшись, я снова сел за просмотр записей.

Был вечер. Тот самый, который в прежнее время, приносил в дом покой. Небо, потемневшее после заката, чёрным полотном висело над городом. В нём возвышался, переливаясь всеми оттенками синего, дым. В этот момент он забирал чьи-то жизни, а я торопился понять, что же может остановить его.

Вглядываясь покрасневшими глазами в монитор, я просматривал одну запись за другой. Сейчас передо мной, крутились кадры с камер развлекательного центра. Огромный фуд-корт, большинство столиков заполнено людьми. Все радостны, беззаботны. На следующих кадрах огромное синее облако подкатывает к окнам, проникает прямо через стёкла окон внутрь, и вот уже всё пространство фуд-корта во власти синего дыма. Клубами окутывает он людей. Ужас и страх на лицах. Мгновение, и несколько человек падают замертво, за ними прочие… Жуткое зрелище. И тут… Одна девочка привлекла моё внимание. На вид ей лет пять-шесть. Она сидит, беспечно выстраивая пирамидку из мороженого в своём стаканчике. Дым доходит до неё и останавливается. Он медлит. Я увеличил изображение. Ребёнок поднимает взгляд и доверчиво смотрит на подступившие синее облако. Девочка улыбается. Похоже, она не понимает, что происходит и синий дым для неё, всего лишь очередная забава. Она смеётся, радостно хлопает в ладоши и, встав со стула пытается с разбегу зайти в этот цветной синий туман. А синий дым… Он отпрянул, засуетился, задымился, начал отступать.

Играющий с дымом ребёнок не замечал смерти вокруг, девочка резвилась в облаках неведомого ей синего чуда. Странная догадка посетила меня. Ну, конечно! Этот ребёнок не боялся…

Я всё понял! У всех нас, избежавших смерти при встрече с синим злом, было нечто общее – мы его не боялись! Моё предположение было невероятным. Для того, чтобы принять его, надо было отбросить все наши представления об этом мире и признать, что есть нечто, выходящее за рамки материальных законов. Орудием, которым действовал синий дым, был наш собственный страх. Те чувства боязни, тревоги, ужаса, паники, что испытывал человек при видя синего дыма, давали синему злу силы и возможность забрать у испуганного человека жизнь. Дым был живым. Он питался человеческим страхом и, благодаря этому, рос… Тех же, кто не боялся его, он не только не трогал, но и пугался сам. В это сложно было поверить, но смертоносное вещество тоже способно было испытывать страх. Маленькая девочка на экране, резвящаяся в клубах синей смерти, не осознавая опасности, игралась.

Я вспомнил свою первую встречу с синим дымом. Мой разум в тот момент был настолько затуманен алкоголем, что я утратил способность реагировать на происходящее. Это спасло меня, я не испугался. Я не боялся тогда синего дыма лишь, потому что не осознал всей той угрозы, какую представляет он. Сегодня дым не тронул меня, потому что я, памятуя о нашей первой с ним встрече, верил в то, что синий дым лично для меня безопасен. Скорее всего, это было не так. Стоило мне усомниться в собственном «иммунитете», допустить в сознание мысль о том, что синий дым опасен для меня, также, как и для прочих, я бы погиб в один миг.

Страх объяснял всё. Вот почему до сих пор жива и здорова была моя мать, она не боялась смерти. Вот почему дым расступался от гула полицейских сирен. Он боялся не машин, а людей, сидевших в них, бесстрашно выполняющих свой долг, игнорируя угрозу. Старики не боялись смерти в силу возраста, дети не осознавали опасности. Бабка Пелагея, первой увидевшая в нашей деревни синее зло, была подслеповата и просто ничего толком не разглядела. Прочие же люди сами нагнетали в себе страх.

Что видел каждый в момент смерти в синем дыме? Мне этого уже не узнать. Рассказы о синем дыме росли в умах и множились… Это было невероятно, но, скорее всего, я был прав. Я не мог ничем иным объяснить отсутствие на телах погибших повреждений, а высокая концентрация адреналина в их крови доказывала то, что в момент смерти они испытывали сильнейший испуг.

Учёные и врачи искали не там. Они пытались исследовать нематериальное физическими методами.

Людей губил их же собственный страх.

Осенённый свой догадкой, я бросился обратно в полицейский участок. Двигаться по улицам города, захваченным синим дымом, мне было теперь намного сложней. Я ведь уже знал, что синий дым опасен и для меня.

Мой мнимый иммунитет, который спасал раньше, был всего лишь моей выдумкой. В один миг из уверенного в своей неприкосновенности человека, я превратился в того, кто должен был как-то сдерживать в себе ужас перед переливающейся вокруг меня всеми цветами синего неведомой силой. Кем же был синий дым? Тревога за собственную жизнь всё больше овладевала мной, а синий дым, будто чувствуя это, подбирался ко мне всё ближе и ближе. Своими плотными клубами он застирал лобовое стекло. Я почувствовал, что поддаюсь всеобщей панике. Мой встревоженный ум всё чаще возвращался к увиденным при просмотре записей ужасным кадрам. Лишь мысль о жене и дочери позволила взять себя в руки. Ради них, я должен был остаться в живых. Размышления о близких тут же отрезвили разум. Снова синий дым я стал воспринимать лишь как необычное природное явление. Я не боялся его раньше и не собирался делать этого впредь. Дым стал отступать от моего автомобиля. Всё лучше виделась мне теперь дорога.

Остановившись возле полицейского участка, я выбежал из машины. Была ночь, а людей возле здания полиции только прибавилось. Полицейские спасали от синего дыма тех, кто пришёл сюда в поисках убежища. Синий дым, то нападал, то отступал. Бесстрашие тех, кто выполнял сейчас свой долг, противостояло страхам тех, кто пришёл сюда за помощью. Дым это чувствовал, это был зыбкий и очень опасный баланс.

– Не бойтесь, только не бойтесь его, – кинулся я к какой-то женщине. Её глаза… Они наполнялись страхом. – Дым не опасен. Есть противоядие, вот…

Сунув руку в карман, я нашёл в нём две таблетки аспирина.

– Скорее пейте, вот… – я протянул женщине распечатанные таблетки. – Смотрите, я принял их и вот…

Я вошёл в клубы синего дыма, те отпрянули, я вернулся на место.

– Вы это видели? – спросил я.

Женщина обрадовано закачала головой. Ко мне потянулись чужие руки. Все остальные тоже хотели таблеток.

– Что вы делаете? – спросил Александр, когда я, вбежал в участок в поисках аптечки.

– Послушайте, – стал объяснять я. – Я не знаю, почему и как это происходит, но дым реагирует на наш страх. Я понял, он убивает тех, кто его боится.

– Этого не может быть… Это абсурд…

– Я понимаю, это звучит нелепо, но он живой… Живой в полном смысле этого слова. И он взаимодействует с нами, реагируя на наш страх. Убивая, он не повреждает тело, а как бы это точнее сказать… забирает из него душу и присоединяет к себе. Он питается ими. Нам нужно дать что-то людям, что подавляло бы в них страх.

Я схватил таблетки из аптечки. Нашёл наиболее безвредные и по половинке стал выдавать тем, кто продолжал бояться, при этом то и дело, демонстрируя на себе безопасность синего дыма. Скоро синий дым стал отступать. Люди верили мне… Когда он отошёл на другой край улицы, я, уставший, но довольный вошёл в участок.

До самой ночи просидел я там. Я пытался убедить Александра, что люди гибнут от собственного страха.

– Послушай, – твердил я. – Там, тогда, в доме у председателя мы шли одной компанией. Санька постоянно бубнил истории о синем дыме. Понимаешь, была ночь, они все стали бояться.

– А как же ты?

– Да что я? Я был пьян настолько, что не способен был соображать. А мои друзья… Они давно уже не пьянеют так сильно от собственного самогона. Они боялись…

– Допустим…

– А потом моя мать. Знаешь, что она сказала мне, когда я приехал за ней? Она ответила, что не боится смерти. Она ведь у меня верующая, верит в бессмертие души. Таким ничего не страшно. Вот и результат – мать осталась и продолжала спокойно заниматься хозяйством. В деревне погибали те, кто верил слухам, а она победила искренней верой в Бога. Вы бы видели, как гоняла она дым от забора хворостиной…

Я улыбнулся.

– Этого не может быть… – задумчиво твердил Александр.

– Может, но для этого надо признать, что существует нечто, что не имеет материальной природы и, несмотря на это, тесно взаимодействует с нами.

– Это только вселит ещё большую панику…

– А вы не говорите людям об этом открыто, – предложил я. – Раздавайте им таблетки, делайте уколы витаминов, это будет плацебо. Скажите им, что найдена вакцина, антидот. Они просто должны поверить, что спасены, а их психика сделает своё дело… Они должны перестать бояться синего дыма, должны вернуться к своим повседневным делам и дым уйдёт сам…

– Возможно, вы правы…

***

Прошло полгода. За окном звенела капель. Весна наступила в этом году рано. Солнце с каждым днём всё больше припекало. Я набрал номер маминого телефона:

– Мам, приеду сегодня к тебе, привезу мастеров, будем обмерять крышу. Как снег сойдёт, будем перекрывать.

– Приезжай, приезжай, сынок. Одевайтесь только потеплее. Детей с собой не возьмёшь?

– Мам, не могу, Катерина ведёт их сегодня в храм, устанут.

Федькины Маринка и Колька жили теперь у нас. Жена моя, Катя, растила их вместе с нашей Танюшкой.

– Приезжай, приезжай, сынок, – повторяла мать. – Я пирожков наготовлю.

– Мама, да не надо, не суетись…

О синем дыме больше уже никто не вспоминал. Как только все вокруг перестали его бояться, он ушёл. Просто исчез, сгинул… К нам вернулась обычная, привычная жизнь. Только теперь я, каждое утро заходя на работу, пожимал руку охраннику. Он, как и я, пережив время нашествия на город синего дыма, остался жив. Да ещё в углу моей квартиры на стене висела благодарность, выданная мне за помощь полиции. Жена повесила.

Нам многих удалось спасти, но я-то знал, что синий дым не исчез. Синее зло не исчезло, оно просто притаилось. Пройдёт время, и кто-нибудь опять своим невежеством, страхом перед смертью выпустит его из какого-нибудь погреба. Мы помогли людям побороть страх, но сделали это искусственно. Теперь я не протестовал против того, что мама так долго стояла перед иконами и так искренне верила в Бога. Я понял, что был не прав. Существует нечто, необъяснимое современной наукой. Таким был синий дым.

Страх перед неизведанным, страх ужасающий, парализующий, сковывающий разум был причиной всему. Его нельзя было допускать. С ним надо было бороться.

Пока же была весна. За окном звенела капель.

2015

Небесная канцелярия

Он шёл по городскому тротуару, внезапный порыв ветра, подняв пыль, ударил ею едкой, колкой прямо в лицо.

«Надоело, надоело, надоело!» – твердил про себя, потирая зардевшиеся болью глаза, Андрей.

Так, защищая ладонями лицо от безжалостного ветра, он брёл домой.

Сегодняшний день был ничем не отличим от прочих.

Утром Андрей, как обычно, проснулся в семь тридцать, заставил себя подняться с кровати в семь пятьдесят, к восьми часам умылся, заварив чай, съел подгоревший омлет. Одевшись, в восемь пятнадцать он вышел из дома, успел на автобус, уходящий с остановки в восемь двадцать пять. Без пяти минут девять вошёл в здание фирмы, на которую трудился. Ровно в девять часов утра он сел за рабочий стол. Начался ещё один день, похожий, как две капли воды, на все предыдущие.

На протяжении многих лет он приходил утром на работу, в офис одной и той же конторы, а каждый вечер, вернувшись с работы, готовил себе ужин, смотрел телевизор, чистил зубы и засыпал, обычно, недовольный собой. Всякий раз он закрывал глаза в полной решимости с завтрашнего дня хоть как-то изменить этот сложившийся уклад, но каждый раз, возвращаясь вечером домой, твердил: «Надоело, надоело, надоело!», понимая, что и этот день стал таким же, как все прочие.

Андрей был одинок, ему было сорок два. К своему образу жизни он уже привык. Волнения, страхи, сомнения обходили его стороной, и, если бы не волны накатывающейся время от времени скуки, он был бы даже вполне всем доволен. Стабильная работа; невысокая, но не доставляющая хлопот должность; собственная квартира, доставшаяся по наследству. Вот и всё. У Андрея было всё необходимое для жизни, а к чему-то большему он уже и не стремился.

Вот и сегодня, сидя на работе, он отчего-то с грустью отвёл свой взгляд от серых офисных стен и устремил его в окно. Он не хотел замечать того оживления, которое творилось в их комнате. Ещё один сослуживец шёл на повышение. Должность, которую тому предложили, Андрей уже и не надеялся занять. Это давно, лет пятнадцать назад, он ещё мечтал об успешной карьере, пытался продвинуться, пробивался. Но его как будто не замечали. Тоже самое происходило в его отношениях с людьми. Конечно, у него были друзья, но как-то всё больше их можно было считать просто коллегами по работе, родня жила далеко. А его личная жизнь… Её просто не было.

Школа, институт, устройство на работу, а после того уже мало что менялось. Как-то незаметно ушли из жизни родители, отошли в сторону былые увлечения, растворились в собственных заботах приятели и друзья, остались только работа и дом, заставляющие Андрея частенько в злости твердить: «Надоело, надоело, надоело!».

Годы шли один за другим чередой. Отпуск дома, потому что не находилось человека, с которым можно было бы куда-нибудь уехать… А хотелось совершенно иного. Хотелось, чтобы рядом была жена. У всех знакомых подрастали дети, каждый день Андрей выслушивал рассказы об очередных их шалостях. Андрей же был одинок…

– Андрюх, ты приглашён! Сегодня вечером отмечаем моё повышение.

– В клубе?

– Конечно, как всегда.

Андрей вяло кивнул. Это была уже традиция. Клуб «Иллюзор» находился рядом с офисом через дорогу. Здесь своим рабочим коллективом было принято отмечать все значимые события, происходящие в жизни каждого сотрудника. Андрею же, кроме как на собственный День рождения, не было повода кого-либо сюда позвать.

Вечером в «Иллюзоре» было многолюдно. Кроме компании с работы Андрея, тут собрались те, кому, как и Андрею, этим вечером просто нечем было заняться. Андрей выпил бокал, другой, прежде, чем к нему подсел виновник сегодняшнего торжества.

– Андрюх, ну чего ты сник? – начал он. – Все знают, что ты достоин большей должности. Я не понимаю, почему тебя не продвигают.

Андрей только пожал плечами и покачал головой. Он давно привык, что карьера развивается у всех прочих, но не у него.

– Не унывай, придёт и твой черёд, – продолжал виновник торжества.

Он был младше Андрея лет на десять. Андрей не стал его переубеждать, сам-то он уже был уверен в том, что ему вряд ли чего-то добиться.

Андрей работал в компании много лет. Он знал каждого сотрудника в их офисе, видел, как приходят молодые, уходят старшие, кто-то получает повышение, кто-то находит лучшее место, но только не он, нет. Его собеседования всегда заканчивались одним и тем же – он возвращался на своё рабочее место, за свой рабочий стол. Его жизнь остановилась. В ней ничего не происходило. Ничего.

Публика в «Иллюзоре» всё больше оживлялась. Загремела музыка. Андрей перебрался к бару. И хотя он был убеждён, что ему уже бесполезно знакомиться с женщинами, он всё-таки заговорил с сидящей рядом девушкой. Та была молода и довольна мила. Разговор складывался сам собой. Андрей уже больше не скучал. Незнакомка, как оказалось, работала где-то рядом, на этой же улице, была симпатична и для своих лет умна. Андрей угостил её, пошли танцевать. Девушка двигалась отлично, часто улыбалась. После того снова посидели у бара. Андрея никто не отвлекал, его компания шумела где-то в углу зала, а через два часа, ругаясь, Андрей брёл один по городскому тротуару домой. Даже ветер был сегодня против него. Он засыпал глаза пылью, а Андрей твердил про себя: «Надоело, надоело, надоело!».

Знакомство в клубе, как и все прочие, закончилось очередной пустотой. Девушка, при всей своей доброжелательности, продолжения отношений не пожелала. Встречи, свидания, взаимные чувства, любовь – судьба лишала Андрея этого всего. Мукой было осознавать, что жизнь твоя замерла.

Андрей остановился прямо посреди улицы и вдруг закричал: «Почему? За что? В чём смысл жизни, в которой ничего не происходит?». Он устремил взгляд вверх, прося ответов на свои вопросы у какой-то неведомой силы.

Придя домой, он ещё много раз задавал себе этот вопрос – «Отчего моя жизнь остановилась?».

Ночью яркий свет разбудил Андрей. Окно. Оно было плотно закрыто, но странное свечение парило внутри комнаты. Откуда оно появилось? Как возникло? Андрей замер, протёр глаза. Сияние, между тем, преображалось. Принимая загадочные формы, помедлив, ослепив напоследок, оно приобрело облик человека.

Андрею всё происходящее казалось сном. Он ущипнул себя и почувствовал при этом боль, это его напугало.

От человека, стоящего сейчас в комнате Андрея, исходил ровный, обескураживающий свет.

– Кто ты? – выдавил из себя Андрей.

– Я Леей, – просто ответил человек.

Звучавший голос был красив, спокоен и добр. Незнакомец не вселял страха, не пугал, а напротив, располагал к себе. Андрей, усевшись поудобнее на кровати, принялся ждать объяснений.

– Как ты попал сюда? – решился спросить он незнакомца.

– Мне дано беспрепятственно перемещаться по пространству. Мне многое хотелось бы рассказать тебе. Ты готов?

Андрей утвердительно кивнул. Благостный голос Леея всё больше внушал доверие.

– Много лет я ждал тех слов, что ты произнёс сегодня, – мелодично продолжал Леей. – В ответ на них, я пришёл.

– Ты Бог?.. – дрожащим голосом спросил Андрей.

– Нет.

– Ты ангел?

– Нет, я тот, кто написал твою судьбу. Пойдём со мною. Ты всё поймёшь.

Андрей не успел ответить. Леей взял его за руку, и они взмыли вверх. Внизу остались комната, кровать, а стены многоквартирного дома, стали будто прозрачны. Соседи мирно спали. Андрей мог видеть сейчас каждого из них, а они не замечали его. С Леем он поднимался всё выше и выше. Андрей увидел внизу самого себя. Он, завалившись на бок на кровати, был неподвижен.

– Не пугайся, – произнёс Леей. – Ты спишь, ты устал. После нашей прогулки, ты снова вернёшься. Никто сейчас таким тебя не увидит.

– Но как же так? Кто там внизу? Это же я…

Андрей попытался указать на собственное беспомощное тело.

– Не бойся, лети со мной. Настоящий ты сейчас здесь, со мной. Ты…

– Душа?! – поразился своё догадке Андрей.

– Да, душа, та сущность, что, пребывая в теле, движет им. Душа же может существовать и без тела…

– Как ты?

Леей подтвердил:

– Как я. Я давно уже вне тела, а потому могу перемещаться свободно и принимать любые формы.

Это казалось невозможным, и Андрей хотел возразить, но там внизу под ним, остались всё то, к чему он привык – улицы, кварталы, многоэтажные дома района, а это означало, что он летел. И при всём этом он продолжал ощущать себя всё тем же человеком, тем же Андреем.

Они пролетали над городом, тот спал. Андрей увидел здание компании, на которую трудился. Значит, получалось, что память Андрея была с ним.

– Всё, что ты видишь сейчас внизу – это материальный мир, – распевно звучал рядом голос Леея, – я же покажу тебе частичку мира иного. В мире материальном каждая душа имеет соответствующую оболочку – плоть. Плоть вынуждена жить по определённым законам, иначе наступит хаос. Те души, что попали в материальный мир, пользоваться, в полной мере, заключённой в них энергией, не готовы. Я занимаюсь тем, что составляю план взаимодействия материальных объектов таким образом, чтобы каждая из воплощённых в материи душ, пройдя определённые жизненные уроки, вернулась в конечном счёте к нам, в мир духовный, к Богу.

– Разве это возможно? – удивился Андрей.

– Конечно, – ответил Леей. – Для каждой, приходящей в материальный мир, души многое уже предопределено. Рождение и смерть, знаковые события, встречи с людьми, катастрофы, болезни – все это контрольные точки на линии судьбы. С тобой я знаком давно. Из жизни в жизнь я составляю твою судьбу. Ты приходишь в материальный мир, проживаешь свою судьбу и уходишь… Ты проживаешь свою жизнь в теле, покидаешь его, забываешь всё то, что было, а потом снова отправляешься на Землю, получаешь новое тело и так из жизни в жизнь.

– Это какая-то игра? В чем смысл? – пытался разобраться Андрей.

– Смысл в том, чтобы привести твою душу обратно к Богу.

– Нет, я не верю в это, нет…

Андрей остановился. Он больше не хотел подниматься наверх, он повис. Паря над Землёй, он видел её восхитительную, со множеством огней.

Леей был рядом. Андрея он не торопил. Добрый, спокойный, безупречный, он парил, будто невесомое облако, освещая собою всё вокруг.

– Получается, – начал размышлять Андрей, – что для меня, для каждого из нас с рождения уже всё определено и нет возможности что-либо изменить?..

– Не так, – отвечал Леей. – Контрольные точки определены, но это всего лишь те события, которые ставят тебя в условия выбора между добром и злом – деградировать или развиваться, но каждый раз выбор остаётся за тобой. Ещё до твоего рождения я просчитываю все ситуации и увязываю их с судьбами всех прочих.

– Это немыслимо… Я каждый день встречаю сотню людей, невозможно увязать все наши встречи…

Леей впервые за время их разговора снисходительно улыбнулся.

– Нам это не сложно, – ответил он. – Освобождённая от тела душа, сконцентрировавшись на определённой задаче, способна на многое. Мы можем просчитывать всё, самые сложнейшие комбинации на сотни лет вперёд.

– Я не верю… Как можно? Судьбы не существует…

Андрей был зол, но, посмотрев на Леейя, тут же неведомым образом остыл.

– Полетели выше, – произнёс Леей. – Возможно, ты поверишь.

Подниматься было легко. Тут, наверху было невероятно тихо. Чем выше взлетал Андрей, тем яснее ему виделось всё то, что происходило внизу. Кто-то из людей спал, кто-то в этот момент работал, кто-то развлекался. Повсюду царила ночь. На тёмной поверхности земли огромным, распластавшимся оранжевым пятном, лежал город.

Вдруг на какой-то высоте Леей сказал:

– Ну вот и всё, добрались.

И тут повсюду возник свет. Внезапный, неожиданный, он ослепил Андрея и скрыл собою землю.

– А теперь смотри. Здесь наверху постоянно идёт работа.

Андрею всё происходящее показалось сном.

В пустоте, в свете окружающего пространства возникли люди. Каждый из них трудился – кто-то писал, кто-то, глядя вниз, за кем-то наблюдал. Повсюду были облака. Белые, воздушные они окутывали это место.

– Нас много, мы все Леейи. Эта небесная канцелярия. Мы работаем здесь и следим за всем, что происходит на земле. Каждый из нас ведёт к Богу несколько душ.

– Не может быть… Не может быть, – бормотал Андрей, проходя между Леев.

Леейи трудились. Подобные невесомым облакам они парили над землёй, передвигаясь, возникая ниоткуда и исчезая куда-то. Повсюду были сложены аккуратные стопки бумаги.

– Это ваши желания, мечты, стремления и написанные нами судьбы, – пояснил Леей. – Все стекается сюда и хранится здесь. Всё получено, учтено. Каждую судьбу надо написать так, чтобы учесть волю души и вместе с этим привести её к Богу.

Здесь наверху был день. Яркий свет исходил отовсюду – от облаков, от стопок бумаг, от людей. Леей устроился на облаке.

– Это невозможно… – твердил Андрей. – Мы ничего о вас не слышали, не знали. Почему этот свет не виден с земли?

– Потому что у ваших тел нет тех органов чувств, которыми вы могли бы его заметить. Вы ничего не знаете о нас.

– Почему же сейчас я вас вижу?

– Потому что сейчас ты – освобождённая от тела душа, которой я могу показывать всё, что считаю нужным. Мы можем принимать любые формы.

Леей взмахнул рукой, и тут же на небесах всё превратилось в оснащённый компьютерами офис. Застучали клавши, заработали принтеры. Судьбы людей появились на мониторах.

Леей ещё раз взмахнул рукой, офис исчез, исчезли и облака, а строчки судеб золотыми лентами полетели прямо по воздуху.

– Мы можем выглядеть по-разному… Суть работы от этого не меняется. Здесь не действуют материальные законы.

– Параллельное пространство… – пробормотал Андрей.

Леей был невозмутим. Он сидел на облаке и ждал от Андрея вопросов.

Андрей внимательно рассматривал всё вокруг. Он был обескуражен, удивлён.

Леей продолжил:

– Здесь всегда свет, отсюда ясно видно прошлое, настоящее и будущее. Здесь пишутся судьбы, для каждой души она своя. После того, как очередная душа воплощается в материальном мире, рождаясь на земле, судьбу уже не изменить. Всё надо просчитать заранее.

– А как же я? Моя судьба тоже существует?

Андрей был взволнован.

– Конечно, вот она, – уверенным движением Леей достал из стопки листок бумаги. – Она не просто существует, она написана мною. Через много жизней я пытаюсь привести тебя к Богу…

– А что же я?

Леей улыбнулся.

– Пока ты от Бога далеко, поэтому я и пришёл сегодня к тебе.

– Но я не верил, никогда не верил и не поверю…

– Воля твоя, но сначала я хочу рассказать тебе кое-что.

Андрей притих.

– Мы знакомы с тобой уже много жизней, много твоих жизней… – начал Леей. – Это было давно. Я тогда только попал в духовный мир, сюда, на небо. Я получил задание написать твою судьбу, это оказалась нелегко. Выяснилось, что ты не просто душа, а душа двойная, парная. Это означало, что энергетически ты крепко связан со второй душой, и так вы идёте вместе из жизни в жизнь. Редкое явление… Задание своё я выполнил. Вместе с женой вы прожили долгую, счастливую жизнь, вырастили детей, получили всё, что хотели, и умерли в один день. Для меня это было полное фиаско. Ни разу за всю вашу земную жизнь вы не подумали о Боге. Ни разу! Ни разу вы не поблагодарили его за то, что у вас было и есть. Всё, что он вам дал – жилье, пищу, любовь, детей вы восприняли как должное. Принять свою неудачу мне было тяжело, но я не опустил руки, я продолжил. В следующий раз я пошёл другим путём. Вторая ваша жизнь была полна потерь. Я разлучал вас в течение жизни и сводил снова, отбирал детей, возвращал их, разводил вас, снова селил в один дом. И снова ни разу за всю жизнь вы не задумались о том, почему это происходит и для чего все эти уроки. Началась моя борьба за вашу духовную жизнь. Я менял условия, тасовал события, но каждый раз, встретив в своей земной жизни друг друга, вы не задумывались больше ни о чём. Вы замыкались на себе и жили только друг ради друга. Ничего не поделаешь, парная душа… Такие души встречаются нечасто и обладают вместе огромной силой. Но вы, как чёрная дыра, поглощали энергию извне и направляли её вовнутрь своих отношений. А как же окружающий мир? Как же Бог?..

– Я не верю в его существование… – снова произнёс Андрей.

– Твоё неверие в Него не освобождает тебя от жизни по его законам, – ответил Леей. – Сто жизней, столько отведено душе для жизни в человеческом теле без принятия ею Бога. Поэтому я и здесь. У тебя сейчас последняя, сотая жизнь. После неё я вынужден буду заключить тебя в иное тело. В нем ты уже ничего не сможешь изменить. Это будет тело животного, лишённое разума. Вместе со второй, связанной с тобой душой, вы будете жить, повинуясь только лишь инстинктам, борясь с природой за пропитание, за безопасность, получая лишь недолгую радость при рождении потомства.

– Это какая-то ерунда… – стал твердить Андрей. – Этого не может быть. Я живу и умру. И больше не будет ничего, моё сознание угаснет.

– Нет, – возразил Леей. – Оно поднимется сюда, я напишу судьбу очередной твоей жизни, сотру всю память о прошлом, и ты снова отправишься вниз.

– А та вторая душа?.. Ведь ты же сказал, я не один. Почему же я чувствую себя таким одиноким?

– Вторая душа, связанная с тобою, существует, она есть. Девяносто девять жизней, будучи людьми, вы провели вместе и до этого, многие тысячи жизней вы всегда были рядом. И вот в этот раз я решился вас разлучить. Я надеялся, что по раздельности вам будет легче прийти к Богу.

– Ты нас разлучил?..

– Да, чтобы, не отвлекаясь друг на друга, вы задумались о цели собственного существования.

– Это же бесчеловечно! Я мог бы быть счастлив! Получается, что где-то там, внизу есть женщина, предназначенная для меня?..

– Есть. Но вашей встречи ни в твоей, ни в её нынешней судьбе, не суждено состояться. В этой жизни вы не будете вместе.

– Это невероятно! Я хочу видеть её. Я знал, я всегда подозревал, что в моей жизни что-то не так. Мне так всё надоело. Подумать только, ты разлучил нас, а ведь мы могли бы быть вместе! Я не чувствовал бы такую тоску. Мы могли бы создать семью…

– Ходить вместе в театры, посещать концерты, выезжать на природу, встречать закаты и рассветы… Пойми, вы это делали много-много раз. Девяносто девять жизней вы провели вместе, наслаждаясь чувствами друг друга. Друг для друга вы идеальны, но души живут не для того, чтобы в любви друг к другу забыть обо всём. Двойная душа – это великая сила. Вокруг вас есть те, кому вы вместе могли бы помочь, есть Бог…

– Я не верю! Я не хочу больше слышать о Боге! Покажи мне её… Покажи ту, с которой ты меня разлучил. Я хочу её видеть, хочу знать, как она выглядит. Ты же можешь… Это же легко… Смотри, отсюда так хорошо видно каждого человека. Они же все, как на ладони… Покажи только, которая из них она… – умолял Андрей.

– Хорошо, полетели, – согласился Леей. – Нам нужно другое полушарие планеты, она там.

– Так далеко?..

– Я решил, что так будет лучше. Все-таки парная душа… Любой звук, запах, намёк может возродить ваши воспоминания друг о друге…

Андрей полетел. Свет небес освещал Землю. Та, внизу, казалась необычно огромной и невероятно красивой.

Мысли Андрея путались. Всю свою жизнь он думал, что одинок. Неужели на свете есть женщина, предназначенная ему? Его вторая половина…

От размышлений его отвлёк голос Леейя:

– Она здесь.

Взволнованно Андрей принялся всматриваться туда, куда указал Леей.

Здесь был день. Внизу простирался большой, многоликий, многоэтажный город. Жизнь внизу кипела. Приблизились. Серый, унылый квартал, огромный многоквартирный дом. Ячейки комнат, больше напоминающие клетки. Полная чернокожая женщина ступает на лестницу. Уставшая, с тяжёлыми сумками в руках, она входит в лифт.

– Возвращается с работы, – пояснил Леей.

– А где же та, ради которой мы прилетели? – выспрашивал Андрей.

– Это она, – ответил Леей. – Мария, ожирение, два аборта, замужем никогда не была, начинающийся диабет.

Женщина вошла в дом. В сумках оказалась еда. Позвонила в доставку, заказала ещё и пиццу. Достала бутылку.

– Выпивает… – пояснил Леей.

– Этого не может быть… это какая-то ерунда! Она же, она… – Андрей не мог подобрать слов. – Да ей же лет шестьдесят!

– Сорок два, как и тебе, – уточнил Леей. – Парные души спускаются на землю одновременно.

– Но она мне не нравится! Я бы никогда не связался с такой…

– Вы были бы вместе, если бы я не разлучил вас. Парная душа…

– Да какая там пара! Ты посмотри на неё… Говоришь, она пьёт?

– Ей тяжелее, чем тебе. Раньше ты всегда был с ней рядом, а в этой жизни ей пришлось выживать одной. Она оказалась не готова. Теперь алкоголем пытается заглушить ещё находящийся в её распоряжении разум.

Андрей подлетел ближе и заглянул женщине в лицо. Грустные, пустые глаза, глубокие складки лица, отвисшая кожа… Женщина была некрасива. Своей полнотой она вызывала у Андрея отвращение.

– Я хочу домой, – произнёс он.

– Хорошо, – согласился Леей.

Они стали подниматься, отдаляясь от этого города, этого места.

Андрей был расстроен. Он спрашивал себя: «Как же так?». Казалось, судьба не оставила ему никаких возможностей для счастья. Та женщина, которая была его парой, была ему совершенно чужой. С тоской Андрей посмотрел вниз, на землю и замер. Там, внизу всё было живым. Всё двигалось, все переливалось.

– Это души, – пояснил Леей.

Не было видно больше ни земли, ни материи, ни тел, ни границ. Рыбы, звери, птицы, ветер, океан… Всё было живым, всё двигалось перемещалось в едином потоке живой энергии. Жизнь, она была везде. Андрей чувствовал каждое насекомое, каждый цветок. Неведомым образом он осязал то, что раньше было ему недоступно – чужие переживания, чужую радость, чужую боль. Потоки душ ежесекундно поднимались с земли, а другие наоборот, опускались с неба. Это были рождение и смерть, Андрей понял это сразу. Кто-то приходил в мир, кто-то покидал его. Притихший, Андрей рассматривал открывшийся ему новое притягательное своей колоссальностью пространство.

– Какой в этом всём смысл? – наконец, спросил он парящего рядом с ним Леейя.

– Во всём есть душа. Смысл человеческой души развиться, разочароваться в материальном мире и подняться к Богу. Мы все души…

– Мы души… – зачарованно повторял за Леейем Андрей. – Я не знал… Как же так… Я не знал… Мы души…

***

Утром Андрей проснулся раньше обычного, не по сигналу будильника, а сам. Он лежал в какой-то неестественной позе, наклонившись на бок. Андрей быстренько поднялся и сел.

Всё случившееся с ним ночью представлялось ему теперь одним большим сном. Но отчего так хорошо помнились все детали? Почему в его сознании так ясно отпечатался человек с именем Леей? Кто все те люди, которые там, наверху трудятся в облаках, наблюдая за Землёй? Отчего никак не забывалась тучная темнокожая женщина? Пустой взгляд её унылых глаз, казалось, просил о помощи…

«Мы все души…» – повторял Андрей по дороге на работу.

Он приехал рано, в восемь двадцать пять он сидел уже за столом. События прошлой ночи не давали покоя. Андрей посмотрел в окно. Там, на подоконнике, стоял засыхающий цветок. Девушки офиса не слишком рьяно следили за этим беспомощным, купленном ими в соседнем магазине растением. И тут Андрей почувствовал, увидел чужую боль. Жизнь, что скрывалась в чахлом стебле и листьях, страдала. Она не в силах была что-либо изменить. Андрей налил в свою кружку воды, как только влага достигла земли, Андрей ясно почувствовал – растение с благодарностью возликовало.

День прошёл привычно, обыкновенный круговорот дел.

Вечером, зайдя в магазин, Андрей почувствовал то, чего никогда не ощущал раньше. Глядя на лежащий в витрине кусок говядины, Андрей отчётливо увидел бывшую когда-то в этой плоти жизнь. Волокна мяса продолжали хранить в себе страх, предсмертный ужас, боль.

В панике выбежал Андрей из магазина. «Зачем Леей показал мне это всё? Что он сделал со мной?» – повторял Андрей спеша домой.

***

Прошло два месяца. Всё это время он звал Леейя, но тот не приходил. Андрей был расстроен, раздосадован, удручён. У него появились вопросы, ему нужны были ответы. И вот, когда он уже начал сомневаться в том, что его ночное путешествие было правдой, Андрея разбудил яркий свет.

– Леей! – обрадовался Андрей. – Ты пришёл!

Леей, улыбаясь, покачивался в облаке, окружённый сиянием.

– Я звал тебя, почему ты не приходил? – спрашивал Андрей.

– Мы не приходим по первому зову, иначе вы перестанете ценить наши встречи.

Леей был спокоен.

– Я хотел поговорить, я много думал, я пытался понять… – торопился Андрей. – Скажи, ведь ты не просто так появился в моей жизни, не просто так водил на небо, показал ту женщину… Ведь не просто так?

Леей внимательно слушал, а Андрей сам ответил на свои вопросы.

– Я долго думал, я размышлял, читал… Я не понимаю до конца, кто ты такой. Ты желаешь, чтобы я стал лучше? Ты хочешь, чтобы я стал другим? Отчего я теперь чувствую то, чего раньше не ощущал? Ты хочешь, чтобы я перестал быть равнодушным? Я теперь не могу есть мясо, я закрываю во время чистки зубов кран, потому что знаю, что эта вода нужна другим… Я берегу воду, продукты, поливаю растения. Это дело твоих рук?

– Нет, – ответил Леей. – Я написал твою судьбу, в ней я запланировал нашу с тобой встречу. Всё, что нужно было тебе, это позвать – обратиться не ко мне, а к высшей силе. В твоей нынешней жизни я запланировал для тебя только три решающих события – рождение, нашу с тобой встречу и смерть. У тебя последняя, сотая жизнь в разумном теле, я отвечаю за тебя, поэтому я явился тебе лично, чтобы показать, как устроен мир, и помочь.

– Я сейчас не о том… – торопился Андрей. – Ты, верно, хотел, чтобы я понял, что о той женщине, которую мы видели, не надо судить по её внешности. Там, в том теле, скрывается её душа… Послушай, я готов принять эту женщину, готов жить с ней вместе, готов видеть её такой. Ты же сказал, что мы идеально подходим друг другу. Я закрою на всё глаза и поверю, что для нас возможно счастье. Ты ведь это хотел от меня услышать? Ты ведь этого от меня хотел? Ты хотел, чтобы я развился настолько, чтобы принял другого человека со всеми его недостатками. Я готов. Расскажи мне только, как её найти. Я пытался… Но она где-то далеко… Я не знаю ни её адреса, ни имени… Помоги мне найти её… Я смогу полюбить её, если её душа с моею схожа…

Леей отрицательно покачал головой и произнёс:

– Нет.

Андрей опешил, а Леей продолжил:

– Ваша встреча с ней невозможна. Я могу тебе сказать её имя, адрес, но это ничего не изменит. Ты должен понять, что вашей встречи на этот раз нет ни в её, ни в твоей судьбе. Вы не встретитесь. Здесь, на земле, очень легко ставить препоны. Если знакового события в судьбе нет, оно ни за что не произойдёт. У тебя никогда не будет столько денег, чтобы оплатить перелёт на другой конец света, ты никогда не сможешь запомнить для общения с той женщиной её язык, не сможешь получить визу в ту страну, где она живёт… Достаточно?

– Тогда зачем ты показал мне её, зачем? Она некрасива… Но я два месяца пытался смириться с этой мыслью, а теперь ты говоришь мне «нет»? Как же так? В чём тогда смысл моей жизни?

– Тебе нужно прийти к Богу, – повторил прежние свои слова Леей.

– Да кто, он этот Бог! Тот, кто отнял у меня счастье? Для чего мне глупая, бесполезная жизнь…

– Я дал тебе время, целую жизнь для внутренней работы над собой. Я сделал так, чтобы тебя ничто не отвлекало…

– Я зашёл в церковь, стоял там болваном перед иконами. Я не увидел там Бога, не почувствовал. Его нет! Это всё выдумки! Истории для стариков, которым нечем заняться… А я мог бы ещё создать семью! Мог бы быть счастлив! Хочешь, я положу весь свой заработок в ящик для пожертвований? Ты тогда приведёшь меня к моей женщине?

– Нет, – спокойно ответил Леей. – Твоя судьба написана, в ней ничего не изменить. В последнюю жизнь вы не встретитесь.

– Ну, тогда пожалей её, Марию. Ты же видишь, она опускается, она страдает без меня, она пьёт… Мы нужны друг другу.

– Она может позвать меня, так же, как и ты, – ответил Леей. – Я могу объяснить ей всё, но она не зовёт. Как только она захочет, позовёт, я приду… Я сделаю всё, чтобы привести вас к Богу.

– Богу! Да кто он, этот твой Бог! Где Он? Кто Его видел? Чем занимается? Есть ли Ему дело до нас? Если Он есть, пусть придёт! Я хочу встретиться с Ним! Ну что же ты? Пусть придёт…

Леей был спокоен. Он молчал.

– Хорошо. Я буду просить его о вашей встрече, – наконец, сказал он. – Оставь меня на время, мне нужен покой.

Повинуясь спокойному голосу Леейя, Андрей встал с кровати, вышел из комнаты, закрыл за собой дверь, но уже через десяток секунд любопытство заставило его вернуться. Приоткрыв дверь, внутри своей спальни в окружении облаков он увидел Леейя. Тот смиренно склонил голову, стоял на коленях. Голос его был мягок и печален. Леей обращался к кому-то:

– Господь милосердный, прости нас. Он не ведает, что творит. Прошу тебя, помоги ему познать Тебя, как когда-то Ты помог мне. Я верю в разумность души этого человека. Ходатайствую тебе о нём. Прости нас.

Андрей был зол. Что это за сила, которая заставляла Леейя перед собой преклоняться.

Леей тихо позвал Андрея.

– Теперь жди, он будет с тобой говорить. Не бойся ничего, он не причинит тебе вреда, не сделает ничего плохого. Он остановится до того, как ты испытаешь боль.

– Боль?.. – удивился Андрей.

Леей был спокоен.

– Сейчас ты всё поймёшь, – сказал он. – Ты хочешь знать, принимает ли Он участие в твоей жизни, сейчас ты всё увидишь.

Андрей не понимал ни слова, но тут перед его глазами возник образ. Это был мужчина в старинных одеждах, Андрей ясно осознал, что это он сам, но только иной. Он видел самого себя, но с другой внешностью, в другую эпоху. К нему возвращалась память. Рядом была она, его жена. Вместе шли они с караваном в поисках ночлега. Жара, песок. И тут Андрей понял, откуда тогда на их пути взялся родник, встретились накормившие их люди, приютившая на ночь палатка. Это всё Бог. Он их усталых, голодных, направил и дал отдохнуть. А потом был следующий день, снова ниспосланная еда, обретённая дорога и порыв прохладного ветерка в пустыне, там, где только лишь раскалённый песок. День следующий, нужные люди, спасительные встречи и город на пути, и удачная торговля, и выгодные запасы впрок. Только сейчас Андрей стал понимать, что всё это было не простой удачей.

Вот следующая его жизнь. Снова он, только уже другой и его жена, такая юная, воздушная, неземная. Повсюду война, друзья убиты, и только Андрей живой. Чудо? Нет… Воля того, кто защищает его свыше. А вот и следующая жизнь, жена рядом, Андрей болен, по телу жар, который он не в силах превозмочь. Жена укрывает его спящего одеялом и не отходит много суток от кровати. Чудесное выздоровление, объяснения которому нет. Счастье в глазах жены. И вот уже новая жизнь, он другой, жена рядом. Пропитание, жилье, деньги, здоровье, удача – это всё то, что каждый день дарует им неведомая сила. Каждую минуту, каждое мгновенье…

Андрей зарыдал. Вот она, истинная любовь. Из жизни в жизнь, каждая секунда пропитана присутствием Бога, его заботой.

– Я не знал, я не замечал… – бормочет Андрей.

Он не в силах больше смотреть на это.

– Прости… Столько жизней… Бог всегда был рядом. Но почему? Почему ты не показал мне это раньше?

– Ты жил так, как хотел, – начал говорить Леей. – Любой душе дана свобода. Ты и сейчас волен выбирать, каким путём тебе идти. Ты попросил, и Он показал тебе своё присутствие в твоей жизни. Каждому Он является по-разному. Сейчас ты проживаешь последнюю жизнь. После, уже ничего нельзя будет изменить. Много жизней ты обязан будешь провести в теле животного. Тем, кто живёт только лишь своими интересами и интересами своей семьи не нужно тело человека. Человеческое тело – для познания, для развития разума…

– Но я не знал… Я же не знал, что Бог есть… Зачем? Зачем вы стираете нам память?

Андрей был подавлен, он был сокрушён.

– Жизнь души на земле всегда полна ошибок. Он показал тебе только лучшее, но задай себе вопрос, почему ты попал на войну, отчего занемог? Виною этому ты сам, твои неправедные поступки и неверные решения. Бог спасает и оберегает каждую минуту. Помнить о своих прегрешениях тяжело, поэтому мы забираем память.

Андрей склонил голову.

– Позволь мне увидеть Его…

И тут снова начались видения. Перед глазами Андрея развернулся серый, безмолвный пейзаж. Растрескавшаяся земля, громадные горы. Он стоял один. И вдруг Андрей отчётливо понял, что там, за горами есть некто, кто любит его. Нескончаемый поток счастья и блаженства лился оттуда, доказывая лишь одно – его любят. Обескураживающая, безоговорочная любовь. Его любят любым, каждую секунду, некто неосязаемый и невидимой, но обладающий такой силой, что можно больше не заботиться ни о чём. Он любит, Он всё видит, Он поможет. Андрей понял, что никогда не был одинок. Сила любви, идущая из-за гор, была такой силы, что Андрей тут же забыл обо всём. Исчезли страх, безнадёжность, чувство одиночества, появились спокойствие и уверенность в том, что он сам – маленькое и, по сравнению с этой неземной силой, ничтожное существо – бесконечно любим ею, этой могущественною силой. Он нужен ей каждый миг, каждое мгновение бесконечно любим. Андрей был счастлив. Он всё понял, он осознал. Собственное существование тут же обрело смысл. Он познал любовь. Любовь безоговорочную, невероятную, оправдывающую его собственное существование. Он вымолвил только одно слово:

– Благодарю…

Видение окончилось, но с этого момента всё изменилось. Сердце уже не могло быть прежним, душа была объята счастьем и непостижимым блаженством.

– Как мне жить теперь? Что делать? Как жить? – повторял Андрей.

– Живи, как и жил, – ответил Леей. – Только если захочешь, полюби Его.

– Как полюбить?

– Просто помни о нём, этого будет достаточно… Судьба твоя написана, её уже не изменить. Посмотри выше, на небо. Видишь звезды, светила? Их ход не изменить. Все подчиняется могущественной силе времени. В этом мире всё увязано и что должно произойти, то и произойдёт. Но ты можешь изменить своё отношение к происходящим событиям. Всё необходимое для жизни в материальном мире я дал тебе. Не думай о деньгах, карьере, имуществе, богатстве. Каждый раз, создавая очередную судьбу, я слежу за тем, чтобы душа получила положенное и могла думать о Боге. А Он… Ты увидел сейчас его присутствие в твоей жизни…

– Это удивительно, он всегда рядом. Им пропитано всё пространство, каждый миг времени.

– Мы все – души, наша задача понять это, и начать служить, служить Богу и людям. Всем уготован мир, где нет зависти, нет злобы, ненависти, нет материальных забот, но надо научиться жизни в нём.

– И такой мир существует?

– Да, духовный. Я не всегда был таким, как теперь. Тысячи жизней я провёл в материальном мире. Раздираемый собственными желаниями, ведомый чувствами, постоянно поддаваясь соблазнам, я был несчастен. Я жил только собой. Теперь же я занят делом, которое мне по нраву, я творю судьбы. Мне неведома усталость, не нужно питание, кров, сон. Я волен перемещаться по пространству, проникать в любые уголки космоса, принимать любою форму. Но живу я уже не своими интересами, я уже другой. Живи ради других и обретёшь счастье…

– Я постараюсь, – пообещал Андрей.

– Бог создал нас, души, чтобы мы были счастливы и делились с другими своей радостью. Счастье – это гармония, это внутренний покой, великое блаженство, радость от осознания собственного бытия. Мы счастливы только, когда есть с кем это счастье разделить. На небесах много занятий, ты выберешь своё.

Притихший, Андрей внимательно слушал Леейя.

Леей медленно растаял.

***

Прошло двадцать лет.

– Ну как она? – взволнованно спросил Андрей у только что спустившегося ради него с небес Леейя.

Стоял пасмурный, серый день. Тяжёлые тучи, устлавшие плотной пеленою всё небо, налились дождём и были готовы выплеснуть его в любой момент шумными потоками.

– Высоко же ты забрался, – произнёс Леей, осматриваясь вокруг.

– Поближе к небесам, – пошутил Андрей и улыбнулся. Линии морщинок, словно лучики вспыхнули на его веках.

Дом на горе, в окружении вековых деревьев. Вокруг одинокое, безлюдное пространство.

Леей появлялся нечасто. Андрей жил один. Жил просто, не заботясь о пропитании, с мыслями о Боге.

– Она умирает, – произнёс Леей.

Андрей стал печален.

– Так и не позвала? – наконец, спросил он.

– Нет, – покачал головой Леей. – Не звала, не верит…

– Как жаль. Ну почему она не хочет? Стоило ей только прошептать: «В чём смысл жизни?» и ты пришёл бы. Она бы спаслась…

– Но ты уже спасён. В материальном мире тебе уже не место. Мы ждём тебя…

– Но мы же парная душа… Значит, я уже не смогу без неё.

Леей молчал.

– Всё, она возносится, – сказал он после паузы.

– Значит и моё время скоро… – произнёс Андрей. – Мы пара, значит и моя смерть на подходе. Давно хотел попросить тебя… Поменяй нас. Пусть она останется там, с вами. Пусть больше не возвращается сюда, не страдает, не испытывает боль. Я вернусь сюда за неё, приму любое тело.

– Это большая жертва, – оценил Леей. – Ты готов? Ты видел её только один раз?

– Ошибаешься, я знаю её лучше всех, – ответил Андрей. – Я знаю её много-много жизней. Я видел её плачущей у моей постели, видел провожающей меня в бой, растящей наших детей, ждущей со сражений, идущей со мной вместе из жизни в жизнь. Я не предам её. Ты прав, я не был с ней знаком в этой жизни, но каждый день, как только я узнал, что она существует, каждый день я думал о ней. Мы парная душа, я всегда буду с ней рядом…

– Хорошо, – согласился Леей. – Ваша новая судьба ещё не создана, ещё не утверждена, она только пишется. Я выполню твою просьбу.

Пошёл дождь. Мелкий, моросящий.

– Хорошо здесь, – сказал Андрей. – Скоро привезут школьную экскурсию.

– Снова будешь рассказывать детям о Боге? – спросил Леей.

– Буду, времени у меня осталось мало… Они должны знать, что Он есть. Правду сказать, рассказчик из меня никудышний, в основном, никто не верит, что я видел Его. Но знаешь, там есть один мальчик… Такой смышлёный, мне кажется, он понимает, о чём я говорю.

– Знаю, – улыбнулся Леей. – Мы наверху знаем его.

Вдали показался школьный автобус.

– Едут, – оживился Андрей. – Какие ж молодцы, в такую-то погоду.

– Кто хочет спастись, тот спасётся, – произнёс Леей и растворился, не оставив на своём месте даже облачка.

***

Прошло несколько дней.

То, что это наступит сегодня, Андрей почувствовал сразу. Стоило ему проснуться и открыть глаза, как он ясно понял, что именно сегодня оставит тело. Он был готов. Был тихий, невероятно спокойный день. Деревья в лесу стояли молчаливо. Даже ветер, частый гость в этих местах, сегодня утих. Природа прощалась.

Андрею взгрустнулось. Он знал, что вернётся сюда, но каким увидит в следующей жизни этот мир? Сможет ли наслаждаться его красотой, величием и покоем?

В полдень, серое небо вдруг прорезал луч света. Лишь на мгновенье появился он и исчез. Андрей вдруг почувствовал, что возносится. Не было ни страха, ни боли. Его тело, постаревшее, с поседевшей головой осталось там внизу, беспомощно лежащим, а сам Андрей поднимался. Ощущение было ему уже знакомо, только в прошлый раз с ним рядом был Леей. Теперь же он был один. Земля внизу казалась невероятно красивой…

– Здравствуй, я ждал тебя, – радостно приветствовал Андрея Леей.

Прочие Леейи вокруг трудились. Здесь, наверху, всегда кипела работа, изо дня в день, без устали, день и ночь. Каждый встречал, провожал кого-то.

– Как Мария, она здесь? – с беспокойством спросил Андрей.

– Да, здесь, – ответил Леей.

– Не сомневаюсь, что ты помнишь о моей просьбе. Я готов.

– Я помню, но просьба твоя невыполнима. На небесах нельзя остаться тем, кто не познал всевышнего, кто не признает его силы, кто ничего не знает о нём, иначе здесь наступит хаос. Посмотри вокруг. Каждый из нас занят тем, что служит Ему, выполняет Его волю, Его поручения и счастлив этой работой. А что делать здесь заблудшей, не верящей в существование Бога душе?

– Как же так… – бормотал Андрей. – Значит, всё напрасно?.. Я думал, что, находясь здесь, душа Марии встретится с Богом и всё поймёт…

– Он ей не нужен, она не звала Его, у неё было для этого сто жизней.

– Наверно, это моя вина, я должен был как-то ей помочь…

– Сам ты познал Бога. Много жизней ты не думал о нём, но ты сделал рывок, теперь я не вправе опустить тебя снова вниз. Ты заслужил того, чтобы остаться с нами, здесь. Выбрать себе дело по душе и стать по-настоящему счастливым…

– Но мы же парная душа… Я верю в милость Бога, он не оставит нас… Я буду ждать его решения. Зная Его, я уверен, в Своём милосердии он нас не покинет.

Услышав эти слова, Леей просиял.

– По вере его воздастся каждому. Господь воистину милосерден. Я не вправе менять установленный ход правил и решать, кому вверх, а кому вниз. Я лишь только пишу ваши судьбы и веду вас к Богу. Но он милостив. Ты заслужил для вас двоих последний шанс. Для своей второй половины ты заслужил ещё одну жизнь в человеческом теле, сам же останешься здесь. Никто не знает твою жену лучше, чем ты сам. Ты напишешь её судьбу. Проведи её по лабиринтам жизни, через тернии событий и приведи к Богу, к себе, на небо, к нам. Я верю, у тебя получится, и вы вдовеем тогда останетесь с нами.

***

Прошло время. Андрей пребывал на облаках. Он работал без устали, трудился день и ночь. Его задачей было писать судьбы людей. Андрей вёл души через земную жизнь на небо. Судьбы писались и переписывались, работа кипела. Бумаги были сложены аккуратно в стопки, всё было подписано, посчитано, учтено, этим занималась его помощница – его Мария. Она была рядом.

2014

Белая планета

Наш самолёт, плавно отделившись от посадочного терминала, величаво проследовав через весь аэродром, замер перед взлётной полосой. Волнительная пауза. Двигатели, казавшиеся до этого бесшумными, начинают с рёвом набирать обороты.

Я замерла и сильнее вжалась в кресло. Чувствовалось, как внезапно накатывает извечное чувство страха перед полётом, при котором сердце начинает учащённо биться, в висках стучит, а к горлу подкатывает ком. Как преодолеть этот глупый неконтролируемый испуг?

Турбины двигателя заработали с такой силой, что все мы, сидящие сейчас в этой летающей машине, ощутили неимоверную их мощь. Лишь острая необходимость заставила меня сегодня сесть в самолёт.

Впереди простиралась взлётная полоса.

Самолёт стремительно начал свой рывок. Тревожно заскрипела пластиковая внутренняя обшивка. Пассажиры притихли. Наконец, шасси оторвались от земли. Самолёт взмыл вверх. Неминуемо отдаляясь от земли, он поднимался.

Страх понемногу стал отпускать, на смену ему пришёл восторг. Я посмотрела в иллюминатор. Как же красива была наша земля! Внизу под нами заблестели зеркальные изгибы реки, кроны деревьев, слившись воедино образовывали под нами единый зелёный ковёр, пересекаемый лишь лентами дорог. Дома, город остались позади. Впереди было небо.

Набрав высоту, самолёт взял курс на запад. Потухло электронное табло, обязывающее пристегнуть ремни. Принесли напитки. Удобно расположившись в своём кресле, я наблюдала за тем, что происходило за стенкой иллюминатора. Вскоре землю скрыли облака. Предстояло ещё два часа полёта.

Почему-то вспомнилось сообщение от однокурсницы, полученное прямо перед полётом – приглашение на свадьбу. Не верилось. Так рано? Зачем? Это нелепо – губить себя сразу после окончания университета, в самом начале карьеры. Работать надо пока ты перспективна, молода. Сделать себе имя, стать известной, вот что нужно начинающему журналисту. Смысл лишать себя будущего только лишь из-за того, что показалось любовью. Да и есть она, эта любовь? Иллюзия, привязанность, глупая слабость из-за которой придётся отказаться от свободы ради совместного быта. А что потом? Не желаю быть такой. Кажется, я даже фыркнула в этот момент, потому что мой сосед как-то странно покосился на меня.

Я поудобнее устроилась в кресле. Нет, не для того я с таким трудом пробивалась в престижный журнал. Сначала карьера, всё остальное потом. Я не разочарую редактора. У меня есть желание и силы работать. Поэтому-то я и сижу сейчас в этом самолёте. Мне удалось убедить всех, что я подготовлю замечательный материал. Когда мне поставили условие написать нечто, что убедило бы всех оставить меня в качестве одного из авторов, я не долго думала о теме своей статьи. Я решила писать о том человеке, судьба которого интересовала меня ещё с детства. Уверена, его история взбудоражит читателей. Но для этого надо было встретиться с ним и добиться от него рассказа. В редакции дали добро. Я купила за собственные деньги билет и села в самолёт.

Теперь внизу подо мной проплывали белые, застилающие землю облака, а впереди ждала встреча с тем, о ком стоило написать.

Мне шёл двадцать третий год. Двенадцать лет назад я была совсем девчонкой. Тогда близилась очередная олимпиада. Готовилось мероприятие невиданное по своему размаху. Грандиозное событие, о котором все твердили ещё задолго до её начала. Давно уже каждая олимпиада была не только демонстрацией спортивных достижений, а представлялась всем скорее тем событием, которое было призвано показать развитие медицины, технологий, да и всей цивилизации в целом. И действительно, что как не возведение грандиозных стадионов, должно было вобрать в себя все достижения инженерной мысли, или как должна была развиться связь, чтобы во всех деталях передать мгновенные изображения трансляций на весь мир. Технические новинки не переставали удивлять. А медицина… Современные спортсмены стали тем, что являлось шедевром возможностей человеческого тела. Но в то время я была ещё совсем ребёнком и, как и миллионы прочих, ждала этого грандиозного события лишь за тем, чтобы увидеть того, кого публика окрестила Непревзойдённым. Кем он был? Фигурист. Он был не просто спортсменом, а действительно Непревзойдённым. То была пятая его олимпиада. В том, что он выиграет и её, никто не сомневался. Его портреты уже пестрели повсюду с надписями: «Непревзойдённый» и «Чемпион».

Глядя сейчас на белую гладь облаков подо мной, мне представился ледовый каток. Что творил Непревзойдённый на льду?! Равного ему не было и так и не стало. В то время, как прочие не способны были выполнить прыжок в пять оборотов, Непревзойдённый выполнял серии прыжков в семь. Серию в семь оборотов! До сих пор никто не может повторить такого. За всё время своих выступлений, он ни разу не упал, даже не поскользнулся, а каждое своё выступление он превращал в настоящее шоу. Для прочих спортсменов он стал недосягаемым идеалом. Записи его номеров прокручивали изо дня в день. Все мы, дети, хотели быть им. Мы встали на коньки, заполнили ледовые катки, надеясь, когда подрастём, блистать подобно Непревзойдённому. Сам же спортсмен вёл скрытую, уединённую жизнь. На публике он показывался только лишь в моменты выступлений. Его тренер информацию о личной жизни спортсмена, его графике тренировок и о рабочих планах тщательно скрывал.

Я допила напиток. Облака за стеклом иллюминатора закончились. Теперь под крылом самолёта хорошо была видна земля – зелёные холмы, пятнышки деревень. Снова я вернулась к воспоминаниям о той олимпиаде. Тогда, ровно за день до её открытия, разгорелся огромный скандал. Непревзойдённого обвинили в использовании оперативного вмешательства в собственный организм ради достижения лучших результатов. Я была тогда ещё совсем ребёнком и не могла понять, о чём толкуют взрослые. Только позже я узнала, что вызвало такой переполох. Кто-то из соперников Непревзойдённого каким-то образом раскрыл тайну его рекордов. В прессе появились снимки, доказывающие наличие вживлённых имплантатов в ступни ног. Всё говорило о том, что Непревзойдённый не использует на льду коньков. В прессе поднялся шум, от спортсмена требовали объяснений. Впервые Непревзойдённый принял участие в пресс-конференции. Он подтвердил, что для катания использует лезвия, имплантированные прямо в стопы. Это было невероятно! Организаторы соревнований никогда не сталкивались с подобным. Это было поразительно, но правила соревнований не запрещали использования подобных нововведений. Непревзойдённый продолжил своё участие в соревнованиях, и, разумеется, выиграл их.

Я открыла крышку ноута и запустила сейчас запись проката Непревзойдённого с той олимпиады. Моё любимое место – дорожка шагов, сальто, комбинация тулуп в восемь оборотов – тулуп в семь оборотов – ритбергер в семь. Непревзойдённый выступает в костюме гладиатора, но сражаться ему было не с кем. Двое противников, которые по жребию должны были выступать после него, не вышли после его проката на лёд. Зал после выступления Непревзойдённого взорвался, народ ликовал. Люди не унимались, аплодируя стоя. Непревзойдённый, чтобы порадовать их выполнил ещё раз свой высокий восьмиоборотный прыжок.

Непревзойдённый так и не выдал тогда имя того хирурга, талант которого превратил его в великого спортсмена. Он снова скрылся, оставив всем лишь информацию для очередных домыслов. Теперь было понятно, что лишь фиксация металлического лезвия прямо в ступне способна была вести фигурное катание к новым, невиданным результатам.

Объявили о снижении, наш самолёт готовился к посадке. Гул раскрывающихся шасси, близость земли, и вот уже толчок соприкосновения колёс с поверхностью посадочной полосы.

Свои размышления о человеке, к которому я сейчас спешила, я продолжила уже в вагоне поезда. Добираться по железной дороге надо было три часа.

За окном вагона замелькали высокие сосны. Я запустила просмотр очередной записи выступления Непревзойдённого. Тренировка, Непревзойдённый готовится выступить на очередной, шестой уже для него по счету олимпиаде. Это изумительно, он должен показать новую комбинацию прыжков. Здесь были шести-семи оборотные тулупы и невиданный прыжок в девять оборотов в заключении программы. Непревзойдённый, казалось, парил надо льдом. Его лезвия лишь на мгновенье касались льда, чтобы потом снова оторваться от его гладкой белой поверхности. Подготовлен Непревзойдённый был изумительно, однако, к олимпиаде его не допустили. Разгорелся очередной скандал. В прессе обнародовали факты о том, что несколько спортсменов, желая победить Непревзойдённого, решились на операции, подобные его. Хирурги попытались вживить им разработанные самодельные импланты. Ничего не получилось. Записи подтверждали, что спортсмены стали инвалидами. Теперь все обвиняли Непревзойдённого в том, что он заведомо выдал ложную информацию о своём здоровье, что никакой операции он не делал, а сказал об этом нарочно, чтобы вывести из соревнований конкурентов. Народная любовь к Непревзойдённому сменилась не гнев. Фигуриста обвиняли в использовании запрещённых технологий. Без открытого медицинского обследования Непревзойдённого отказывались допускать к соревнованиям. Он согласился. Результаты обследования поставили всю общественность на дыбы. Выяснилось, что лезвия его имплантов выполнены из особого материала, аналогов которому современная наука не знает. Так как спортсмен отказывался называть имя проделавшего операцию врача, в перечень правил олимпийских соревнований спешно ввели новое правило, запрещающее выступать спортсменам, имеющим в своём теле видоизменения, способствующие улучшению результатов в выбранном виде спорта. Все понимали, что это правило ввели только лишь ради снятия Непревзойдённого с соревнований. Тогда Непревзойдённый дал свою последнюю пресс-конференцию. Он признался, что сам не делал никаких операций, а практически с рождения был таким. То, что он говорил, представлялось невероятным. Он утверждал, что прилетел с другой планеты. Чтобы доказать неземное своё происхождение, он просил сделать дополнительные анализы. Запись с его словами я пролистывала снова и снова. «Я с белой планеты, ледяной и с настолько гладкой поверхностью, что иметь ноги, подобные моим, необходимость, а не прихоть…» – объяснял он.

Непревзойдённого сняли с соревнований и больше его уже никто не видел.

Мой поезд пришёл на конечную станцию. На платформе было немноголюдно. Горная местность, с подступающими прямо к путям вековыми соснами, выглядела угрюмо.

На платформе меня уже встречали.

– Я Анна, – представилась я, пожав руку встречающему меня шофёру.

– Так это вы приехали, к нашему калеке? – прищурив глаз, спросил шофер.

Был он мужчиной пожилым, в старом, потёртом пиджаке и забавной, бывшей модной, наверное, лет двадцать назад фуражке.

– Почему к калеке? – переспросила я.

– Ну так мы его называем… – отозвался шофер, беря мою сумку и неся её в машину. – Калека и есть. С ногами у него беда, с кресла не встаёт, а уж с головой совсем плохо… Такие небылицы рассказывает.

– А вы знаете, что он в прошлом великий чемпион? – продолжала расспрашивать я.

– Говорил он что-то об этом, только странный он старик… Мы считаем, из ума он совсем выжил…

– Как так старик?! – удивилась я. – Десять лет назад он ещё выступал, был чемпионом, как он может быть стариком?

– А вот сейчас приедем, и посмотрите на него, какой он теперь… – ответил шофер.

Я села в машину. Извилистая дорога повела нас через густой лес вверх на гору. Шофер принялся рассказывать мне о том, кого теперь называли Калекой.

Появился он у них лет пять назад. Никто не помнил уже, кто его привёз и оплатил его пребывание.

– Помниться, когда его доставили, шёл дождь. Знаете, мелкий такой, надоедливый и холодный, – вспоминал по моей просьбе прошлое шофер. – Помню, когда мы открыли ворота, к нам въехал закрытый серый фургон. Калеку сразу привезли на коляске. Ну мы не удивились. Бывают у нас среди пациентов и неходячие, но тут, когда мы потом глянули на его ноги… Боже ж ты мой! Такого я точно никогда не видел. Всё, что ниже колен – одно сплошное увечье. Как ему ещё не отрезали их… Но это ещё ладно. Калека наш и на голову оказался больной.

– Как это? – удивилась я.

– Так болтает какую-то ерунду. Ничего не понятно, даже слов не расслышишь. Бубнит постоянно что-то себе под нос, мы уже привыкли.

– А вы пробовали с ним разговаривать? Что он рассказывал вам о себе?

– Ой, да куда там с ним говорить, – махнул рукой мой новый знакомый. – Видно славно его в своё время помучили, ведёт он себя теперь странно, да если и говорит, то плетёт всякую чушь…

– А вы знаете, что он был когда-то знаменит? – не унималась я, возмущаясь таким словам о человеке, который был моим кумиром.

– Кто? – удивился шофер. – Калека? Знаете, нам не принято интересоваться пациентами. Может этот старик и был известен, да мне какое дело до этого. Да и когда это было…

Опять я удивилась тому, что шофер говорит о том, что Непревзойдённый старик.

– Недавно это было, – буркнула я и стала смотреть в окно.

Мы приближались. Лес вокруг стал гуще, и всё вокруг теперь было пропитано низким туманом.

– Мрачные тут у вас места, – заметила я.

– Да мы уж привыкли, – отозвался шофер. – Сыро здесь и тихо, зато никого. Да и пациентам некуда деться. Так следить за ними легче, а то, знаете ли, некоторые норовят убежать.

– И Непревзойдённый пытался? – спросила я.

– Кто? Калека? Да куда ему, – рассмеялся шофер. – Никогда не пытался. У него ж ног, считай, нет. Да и, похоже, не к кому ему бежать.

Мы подъехали к высокой металлической ограде. Нам открыли железные ворота, за ними была большая территория с клумбами и извилистыми дорожками среди деревьев старинного сада. Было сыро.

Мы приехали, я вошла в огромный старинный дом.

Меня провели в небольшую, но довольно чистую комнату. Когда я увидела Непревзойдённого, сердце моё защемило. Передо мной действительно был старик. Редкие седые волосы его торчали в разные стороны, в лице угадывались лишь признаки черт, знакомых мне по видеозаписям его выступлений.

В его комнате было очень холодно, я заметила, что, несмотря на сырую, прохладную погоду, включён кондиционер.

Непревзойдённый не без интереса разглядывал меня. Мне казалось, он был удивлён. Похоже, посетители у него бывали нечасто.

– Здравствуйте, я хочу написать о вас статью, – начала я.

Я представилась. Кажется, я принялась тогда рассказывать о том, что являюсь его давней поклонницей, что проделала долгий путь, чтобы попасть к нему, как вдруг он невнятно отозвался.

– Что вам от меня нужно? Что вам опять от меня нужно? Что вам… Что вам нужно? – принялся бубнить он.

Я была потрясена. Тот человек, который всего десяток лет назад был всеобщим любимцем, теперь был явно не в себе. Он лишь потряхивал головой и испуганно смотрел на меня, беспрерывно повторяя: «Что вам нужно?».

Я подошла к нему ближе.

– Послушайте, я верю, что вы с той самой белой планеты, о которой рассказываете, – прошептала я, наклонившись и глядя этому человеку прямо в глаза. – Я знаю, что родились вы не на Земле.

Он отпрянул от меня. Потом внимательно посмотрел, приблизился, снова отпрянул.

Как же изменился за десять лет этот человек. Он сидел в инвалидной коляске, он был стар, и он боялся меня. А мне нужна была его история.

– Успокойтесь, – снова повторила я. – Расскажите мне о себе.

Понемногу он стал привыкать к моему присутствию. Я предпочла замолчать, я ждала того момента, когда он, испуганный, взъерошенный сам захочет говорить.

– Зачем вам я? – наконец, спросил он.

– Я хочу написать о вас. Вы знаете, что о вас уже все забыли? А я считаю, что вы достойны того, чтобы о вас помнили. Я наизусть выучила все ваши выступления. Вы действительно до сих пор остаётесь Непревзойдённым.

Услышав это имя, он весь ссутулился, сжался, но уже через мгновение распрямился, улыбнулся и сразу как-то помолодел. Глаза его посветлели. Несколько мгновений он смотрел куда-то вдаль, и в этот момент мне показалось, что перед глазами у него проносятся самые светлые, самые чудесные его воспоминания.

– Хорошо, – наконец сказал он. Голос старика стал уверенным и ровным. – Я расскажу вам, если вы этого хотите, всё о себе. Напишите. Может, так будет лучше.

Я включила диктофон. То, что я узнала от него, превзошло все мои ожидания.

– Мне никто не верит, – начал он. – Меня давно считают сумасшедшим. А я действительно прилетел с другой планеты. Вы, люди, что живете здесь, странные создания. Вы отчего-то полагаете, что единственные во вселенной.

– А это не так? – поспешила возразить я.

Он снова недоверчиво посмотрел на меня.

– Извините, – стала я оправдываться. – Просто именно такой вопрос, я уверена, зададут на этом месте мои читатели.

– Это не так, – ответил он. – Вы смотрите в телескопы. Вы видите скопище звёзд на небе? И вы, вопреки здравой логике, думаете, что рядом с этими миллионами звёзд нет ни одной планеты, где могла бы возникнуть жизнь. А на самом деле она повсюду. Я жил совсем недалеко от вас, всего сорок четыре световых года. Вы ещё не знаете, как перемещаться на такие расстояния, а мы это уже умеем. Единственная загвоздка – это ресурсы, их для такого полёта требуется немало, поэтому полет такой становится путешествием в один конец. Моя планета вся покрыта льдом. Она прекрасна! Устремляющиеся на километры вверх прозрачные склоны, каньоны изо льда. А когда встаёт наше солнце, оно играет всеми цветами внутри прозрачных ледовых сводов и колонн. Здесь, на Земле, нет ничего подобного. Там я родился. Я привык жить там, где повсюду лёд. Лёд наша пища, лёд – материал для всего, что мы создаём. Наши города уходят вглубь ледяной коры планеты.

Я слушала заворожено.

– Надо ли говорить, что передвигаться по люду для нас не просто развлечение, как для вас, а жизненная необходимость, – продолжал старик. – Каждому, кто рождается на нашей планете, сразу делают операцию. Вы даже представить не можете, каких высот достигла наша цивилизация. Каждому младенцу вживляется лезвие, подобное вашему лезвию конька. Выполнено оно из материала, обработанного особым образом светом нашего солнца так, что становится твёрже вашего металла. Оно интегрируется с нейронной цепью организма. Вы понимаете, что это значит?

Я отрицательно покачала головой.

– Получается, каждый из нас с детства оснащён управляемым имплантом, позволяющим беспрепятственно и с высочайшей скоростью перемещаться по льду. Таковы все на нашей планете.

Я стала понимать старика. Он толковал мне о том, что его коньки не были коньками. Это были лезвия из особого материала с возможностью управления ими силой мысли что ли… Теперь было понятно, что, имея такой инструмент, он не мог не стать Непревзойдённым.

– Я рос самым обычным ребёнком. В нашем обществе все заняты одним делом – мы все работаем над улучшением жизни нашего сообщества в сложных условиях планеты. Мы все примерно равноценны, никто не лучше, никто не хуже, но, когда я узнал о вас, о вашей планете, о вашем обществе, я был потрясён. Наконец, я увидел то, что было мне по душе, чего я всегда хотел. У вас есть то, что называется словом «слава». У вас многие имеют возможность стать особенными. Вы постоянно соревнуетесь с друг другом… Вы всё время стремитесь выделиться… У нас такого нет.

– Как вы увидели нас? Где? – заторопилась я с вопросами.

– Это легко, – ответил мне он. – Наша планета находится в информационной воронке. Информация о большинстве близлежащих звёздных систем стекается к нам. Сигнал электромагнитных волн ваших информационных каналов естественным образом усиливается и затем с лёгкостью улавливается нашими принимающими устройствами. Так мы знаем о многом, что происходит на вашей планете и на прочих.

– Удивительно! И так вы увидели нас?

– Увидел, и понял, что мне нужно попасть на вашу планету. Только у вас я смогу получить то, о чём так мечтал – стать особенным. Когда я увидел, как приветствуете вы актёров, спортсменов, как восторгаетесь ими, как следите за их жизнью – я понял, что хочу этого. Хочу того, что называется славой. У нас получить её невозможно, у нас все равны, живут вместе, радуясь друг другу… Моё умение жить в условиях льда и холода, давало мне перед вами явное физическое превосходство. Я увидел, как вы соревнуетесь в том, что я умел делать с детства.

– Кататься?

– Совершенно верно. Одно из ваших состязаний состояло в том, чтобы виртуозно выполнять трюки на льду. Я понял, что буду вне конкуренции. Тайком от всех я задумал перелёт. Десять лет я копил топливо и оснащал необходимым для такого перелёта корабль.

– Вы так просто можете летать к нам?

– Это очень непросто, но мы умеем летать на другие планеты.

– Вы хотите сказать, на нашей Земле есть ещё кто-то из ваших? – не унималась я. Мне не верилось, что такое возможно.

– Нет, никого из наших, как вы говорите, здесь нет. Полёт на вашу планету, во-первых, мало нам интересен. Ваши ресурсы никакой ценности в условиях нашей жизни не представляют. А, во-вторых, вы слишком далеко, полёт на вашу планету пока нам можно осуществить без возможности вернуться обратно.

– И вы об этом знали? – удивилась я.

– Конечно, знал, – ответил старик. – Но вы должны понять, я хотел испытать то, о чём мог тогда только догадываться. Я не собирался возвращаться туда, где я снова стану обыкновенным, я летел навстречу славе. Мой корабль был готов. Я сел в него и попал к вам. Когда я приземлился на Землю, я понял, ещё одну причину, по которой мы не летаем на вашу планету – ваш климат губителен для нас, у вас слишком жарко. Вы выглядите как мы, но живете в других условиях. Когда я прилетел, я этого ещё не знал. Полный сил и надежд я вышел из ставшего по прилёту уже бесполезным для меня корабля, и тут же столкнулся с первой проблемой – я не мог ходить. Мои ноги, привыкшие двигаться лишь на льду, не способны были передвигаться по вашей твёрдой земле. Ползком я добрался до какой-то деревни. И потом ещё много дней провёл в бреду. Жара убивала меня. Затем были больницы, полицейские участки, снова больницы. Я даже подумать не мог, что жизнь на земле настолько сложна. В ваших фильмах люди добивались славы быстро, стоило иметь лишь талант, а на деле все оказалось иначе. Я был никому не нужен. Мне пришлось отвоёвывать свои права на то, чтобы просто называться человеком. Только став на лёд, я, наконец, стал особенным. Много долгих месяцев прошло прежде, чем я смог добраться до катка. Оказавшись на такой родной скользкой гладкой поверхности, я смог, наконец, показать, что умею. Я принялся выступать там, где только мог, пока, наконец, не пробился к тем, кто мог повлиять на моё будущее.

Старик замолчал, он выглядел устало. Помедлив, он, наконец, продолжил.

– Вы знаете, что такое, когда на твоём выступлении ревёт переполненный зал? Когда все прожектора направлены лишь на тебя, когда ты каждой клеточкой тела ощущаешь дыхание огромной толпы? Когда все с замиранием сердца следят за каждым твоим движением, а ты знаешь, что способен удивить всех этих зрителей? Это такое чувство… В этот момент существуешь лишь ты один, управляя всеми, всей этой окружающей тебя живой массой. Это был успех, мой успех! Я больше не жалел о том, что, бросив дом прилетел на Землю.

Старик снова умолк. Я не стала задавать ему вопросов. Было видно, что он ещё продолжит и сейчас лишь собирается с силами для дальнейшего рассказа. Казалось, перед глазами его проносится сейчас что-то давно забытое им, его прошлое.

– Много лет я оставался, пожалуй, самым счастливым человеком на этой планете, а потом начался весь этот кошмар…

– Вы про то, что вас отстранили от соревнований? – уточнила я.

– Всё началось намного раньше. Прилетев, я не знал, в какое общество попал. На вашей планете нельзя значительно отличаться от прочих. Люди этого не любят и не прощают. Я был популярен, много лет скрывая свою тайну. Но с моей стороны было так наивно полагать, что люди не захотят разобраться в причине моего успеха. И знаете, самое обидное в том, что у меня отняли не только звание чемпиона, но и возможность быть просто человеком. Вы не представляете, как обращались они со мной. У вас нет никаких моральных правил, вы научились обходить установленные обществом законы. Я полностью оказался в чужой власти. Это всё равно, что стать подопытным животным. Тебя объявляют сумасшедшим и всё, с тобой делают, что хотят те, кто ещё несколько дней назад восторгался твоим успехом, а сегодня они беспрепятственно копаются в твоём организме, выуживая из него всё, что им нужно.

– Что с вами происходило все эти годы забвения? Расскажите, о вас не было никакой информации.

– Да её и не могло быть. Меня, объявив слабоумным, поместили в закрытую клинику, на самом деле они убедились в том, что я говорю правду. Мой расширенный анализ крови был тому доказательством. Мы хоть и похожи на вас, но отличаемся своей ДНК. Они это узнали и начались бесконечные исследования. Мой организм более технологичен, нежели ваши. Он более устойчив к внешним воздействиям и низким температурам. Они это поняли и пытались перенять. Но ваши методы, они просто варварские. Когда они принялись исследовать мои ноги, я понял, что мне после этого уже никогда не ходить. Они лишили меня имплантатов.

Старик отодвинул прикрывавшее сейчас его ноги одеяло. Остатки его ног были изувечены до неузнаваемости.

– И вы не пробовали жаловаться? Просить помощи? – возмутилась я.

– Просить помощи?! – закричал старик. – Да у кого? Помочь могут только верные люди, но в мире славы их нет. Пока ты знаменит, с тобой рядом будут лишь те, кто в случае любой опасности переметнётся к новому кумиру. Если бы я знал, каково ваше общество, я не прилетел бы сюда. Слава временна. Рано или поздно, за неё придётся расплачиваться и страдать от забвения…

К концу рассказа старик устал, он тяжело дышал и то и дело всхлипывал, хватая ртом очередной глоток воздуха.

– Мою историю всем выгодно было забыть, и вам, пожалуй, лучше не ворошить прошлое. Я ошибка, артефакт, выбивающийся из вашей сложившейся системы понимания мироздания. Ещё не известно, чем для вас обернётся эта публикация, – сказал он.

– Я хочу восстановить справедливость по отношению к вам, – ответила я.

– Знаете, – помедлив, сказал он. – У меня есть нечто, что поможет вам в этом. Мой корабль, тот, на котором я прилетел. Меня они могут до моей смерти скрывать здесь, объявляя сумасшедшим. Но есть мой корабль. Вы можете его найти. Когда я приземлился, то не запомнил, где оставил его. Я считал, что он мне больше не нужен, а пребывая здесь, я вспомнил. У меня было на это время. Изучая карты, я смог восстановить в памяти тот свой первый маршрут и вычислить то место, где должен был остаться мой корабль. Думаю, он по-прежнему там. Я никому не говори об этом, а вам я могу отдать свою карту. Вы найдёте его.

– Послушайте, так ведь поэтому я и приехала к вам!

Наконец, я могла рассказать, почему с самого начала верила этому старику. Я протянула ему то, что привезла с собой.

– Вот, посмотрите на эти фотографии. Вы ничего в них не узнаете?

Руки старика задрожали.

На привезённых мною фотографиях был корабль. Вернее, его остатки. Лишь неясные очертания, но я верила, что старику они будут знакомы. Их нашли несколько лет назад. Не буду говорить, каких трудов стоило раздобыть мне эти снимки, но именно они заставили меня вспомнить тогда о Непревзойдённом и понять связь между ним и этой загадочной находкой. В том, что корабль был внеземного происхождения, не было никаких сомнений.

Старик сидел молча. Губа его тряслась, а на глазах появились слезы.

– Это она, – наконец, прошептал он.

– Она? – удивилась я. – Разве это не ваш корабль, не доказательство того, что вы прилетели с другой планеты?

Старик отрицательно покачал головой.

– Видите этот знак, – наконец, сказал он, указывая в расплывчатое пятно на одной из фотографий. – Это знак её семьи. На этом корабле она прилетела сюда за мной…

– Она? Кто она?

Я ничего не понимала.

– Там дома, она любила меня. У нас всё не так, как у вас. Наши женщины, если любят, то любят по-настоящему. Это залог процветания нашего общества. Они выбирают партнёра лишь раз и хранят верность ему всю жизнь. Не знаю почему, но она выбрала меня. Она знала, что я хочу улететь, но готова была принять это моё желание и была со мной вплоть до отлёта. Такой любви не должно существовать. Она губит мужчин. Как можно жить в обществе, где тебя беззаветно любят без каких бы то ни было твоих заслуг, просто за то, что ты есть, что ты существуешь? К чему тогда стремиться? Все любимы, все счастливы и заботятся только об сверхтехнологичном обустройстве планеты. Я не мог там жить. Я улетел. Что такое любовь одного человека, в сравнении с любовью и восторгами миллионов? Это здесь, потом, я всё понял, мне не хватало её любви. Но на нашей планете её чувства, доставшиеся мне сами собой, ценности для меня не представляли. А она, видно, не смогла без меня. Это её корабль, она прилетела за мной.

– Почему же она не нашла вас здесь? Почему вы не вместе?

Старик удивлённо посмотрел на меня.

– А вы разве сами не поняли? Посмотрите на эти фото. Вы же видите, что это лишь обломки, корабль разбился. Она не смогла приземлиться. Наши женщины корабли не водят, это делают мужчины.

Я была потрясена. Этот человек в погоне за славой совершил перелёт в один конец, отрёкшись от того, о чём на земле мечтает каждый – от истинной, беззаветной любви. Мне сложно было это понять. Да ведь и я сама… Ведь если бы у меня было хоть немного надежды найти способного на истинную любовь мужчину, разве нужна бы мне была тогда эта работа? Всё, чем я занималась – учёба, карьера – всё это только потому, что я была убеждена, что никогда не встречу в современных мужчинах элементарной верности…

– Дайте мне, пожалуйста, пульт, он рядом с вами, или сделайте воздух ещё холоднее, – попросил старик. – Когда я выступал, у меня была специальная комната, где поддерживалась температура намного ниже этой, а сейчас приходится спасаться вашим обычным кондиционером. И всё равно, вы видите, я не по годам быстро старею. Это и есть издержки вашего климата, я не могу существовать в нём, подобно вам, все процессы в моём организме при повышении температуры идут слишком быстро. Вы знаете, я ведь даже не смог в полной мере насладиться своей славой. Ваши женщины… Они так красивы, намного красивее наших… У меня были тысячи поклонниц, но ни с одной из них я не мог уединиться. Мой организм не способен долго пребывать в среде со столь высокой, как ваша, температурой. После каждого проката я был вынужден бежать в свою ледяную комнату и там скрываться от всех. Слава в виде ревущей толпы – вот всё, что мне оставалось. Лишь ваше ликование, ваши эмоции, признающие мой успех и моё превосходство над прочими, питали мои чувства…

Старик снова замолчал.

Я покидала его со смешанным чувством. Я получила свою сенсационную историю, но смогу ли опубликовать её?

– Ну как, поговорили с нашим калекой? – спросил меня шофёр, когда мы тронулись обратно на станцию. – Убедились, что он у нас не в себе?

Я не знала, что сказать.

– Старик давно спятил, – продолжал шофёр, умело вращая рулём на извилистых поворотах. – Мы наизусть знаем его небылицы про Белую планету, про спрятанный где-то в лесу корабль. По мне, так всё это его старческие бредни. Мы все читали его дело и медицинскую карту. Может, когда-то он и был знаменит… а потом попал в аварию. Ноги ему покалечило, вот он с ума и сошёл. Представляете, что значит для великого спортсмена лишиться средств для заработка. Немудрено умом тронуться.

Дальше мы продолжали путь молча.

Мне надо было уезжать. Когда я садилась в поезд, мучительные вопросы не переставали досаждать мне. Что я скажу в редакции? Какой вариант истории мне им представить? Вариант шофёра или тот, в который я продолжала верить? Если я хочу остаться в журнале, хочу добиться популярности, то надо писать о том, как бывший известный фигурист стал теперь сумасшедшим. Но так ли важна известность? Мне вспоминался дрожащий, немощный калека-старик. Жажда славы привела его к жалкой старости и полной безвестности. До встречи с ним моей целью было – добиться у всех признания. Но правильно ли это? «Слава временна. Рано или поздно, за неё придётся расплачиваться и страдать от забвения…», – вспоминались мне слова старика. Почему же всю свою сознательную жизнь я, как и многие прочие, живу, желая выделиться, надеясь обрести известность. Отказалась бы я ради этого от человека, который смог бы просто полюбить меня?

И вот, снова вокзал, аэропорт, самолёт, перелёт. Глядя на плотную пелену проплывающих внизу облаков, я уснула. Мне снилась Белая планета, покрытая льдом. Склоны и высокие вершины её поверхности переливались всеми цветами радуги в лучах встающего из-за её горизонта неведомого мне солнца. А засыпающему в это время в последний раз калеке-старику снился каток, огромный стадион, где он стоял в лучах ярких прожекторов, направленных лишь на него с рампы. Зал приветствовал его, публика ликовала.

2015

Иди за звездой

Ну вот и всё, я со злостью хлопнул крышкой ноутбука. Весь день, двенадцать часов ушли на то, чтобы всего лишь на две единицы увеличить опыт и на одну единицу ловкость, добыть каких-то пять бесполезных предметов в «ранец» и быть уничтоженным только за то, что кому-то более сильному захотелось показать на моём совсем ещё юном Заратуле свою силу. Я был расстроен, я был взбешён.

Три месяца назад я установил себе «Лаурлэнд», грандиозную так широко рекламируемую повсюду RPG-игрушку, а теперь понимал, что в ней мне ничего не добиться. Подниматься на новый уровень с каждым последующим было всё труднее и труднее. Как и всегда, игра была рассчитана на то, чтобы вынудить игроков вкладывать в своих персонажей заработанные в реальной жизни средства. Прочие игроки так и поступали, поэтому уже почти любой персонаж мог блеснуть передо мной своим дорогим статусным видом или продемонстрировать купленные за деньги навыки, я же пытался обыграть их, надеясь лишь на удачу и собственные силы. Была, правда, предусмотрена в игре одна возможность продвинуть своего персонажа без денег и очень быстро, но для этого нужно было найти Проводника. Я обыскал всё, обошёл все земли, обшарил все территории, но отыскать того так и не смог… Без денег или без Проводника в этой игре делать было нечего.

Была глубокая ночь. Темнота смотрела на меня прямоугольником чёрного окна. Не желая больше думать ни о чём, я лёг спать и уснул.

«Видишь свет? Иди за звездой!.. Иди за звездой!»

В испуге я проснулся и тут же сел на кровати, чтобы отогнать от себя этот странный, навязчивый голос. Вот уже третий раз, уснув, я начинал слышать эти слова: «Иди за звездой! Иди за звездой!..». Зачем? Для чего? Почему они звучали так реально, так правдоподобно внутри моего сознания? Кто так неустанно звал меня?

Я встал, выпил воды. Скоро уже вновь сон склонил мою голову к подушке.

«Видишь свет? Ты видишь свет? Иди за звездой!» – снова звал меня куда-то сквозь сон неведомый голос. Открыть глаза я был уже не в силах.

И вот тогда, в глубине темноты сомкнутых век я увидел звезду. Светлая точка слабо светила мне внутри чёрного пространства. Я заметил её, сфокусировал на ней взгляд и пошёл…

Не открывая глаз, в своём сознании я двигался к ней, она же становилась всё больше и ярче, а голос, между тем, звал всё чётче и громче: «Иди за звездой! Иди за звездой…» И вот уже всё вокруг меня засияло ровным белым светом. Он шёл отовсюду, я оказался в середине этого белого, восхитительного шара. Я был внутри звезды.

– Ну, наконец-то! – произнёс откуда-то снаружи новый, более высокий, озорной голос.

– Я же говорил, что всё получится, – ответил ему первый. – А ты сомневался.

– Сколько же мы времени потратили… – задумался первый.

– Я предупреждал… Взлом дело непростое.

– Э, вы кто? – наконец, решился спросить их я.

– Слышишь, слышишь? Это он говорит! Есть контакт! Он нас слышит! – закричал первый. – Ну, ты молодец! Эй, ты там… Ты слышишь меня?

– Подожди, он так не поймёт… Он ничего сейчас не понимает. Давай я, – прервал его тот, чей голос звал меня в самом начале. – Эй, приветствую тебя. Ты правильно сделал, что пошёл на голос. Сейчас ты внутри того пространства, в котором мы можем общаться, а слова «Иди за звездой!» всегда будут сигналом к нашей такой встречи. Всё, что тебе нужно, всегда направлять своё сознание при призыве к той светящейся точке, которую ты будешь видеть перед глазами…

– Кто вы? Вы кто? – испуганно твердил я.

– Мы? Мы те, кто вызвал тебя… Сейчас попробую объяснить… Понимаешь, вот он, – видимо голос указывал в это время на второго. – Он тот, кто играет тобой. Можешь обращаться к нему по имени Крон. Ты его персонаж… А я Корилин – друг Крона.

– Ничего не понимаю… Кто вы? Кто вы такие? – продолжал твердить я.

– Так, дай я буду объяснять, – отозвался второй голос. – Корилин, отойди. Эй, ты слышишь меня? – обратился он ко мне.

– Я-то слышу… Только не понимаю ничего. Где я? Почему везде светло? Почему я не могу двигаться? Не могу уйти отсюда?

– Так, давай успокойся и слушай меня. Я Крон, а ты мой персонаж. Всё, что с тобой происходит – это игра. Моя игра. То, что ты считаешь собственной жизнью, для меня всего лишь игра, я играю тобой.

– Как это? – удивился я. – Разве такое может быть?

– Вот чудак! – воскликнул всё тот же голос. – Конечно, может! Ты же сам играешь в игры, заводишь персонажей и наверняка считаешь себя их хозяином. Почему же ты думаешь, что с тобой всё не так? Ты серьёзно? Разве тебе никогда не приходило в голову, что вот так же кто-то в этот момент играет тобой?

– Нннет… – промычал я.

– Ну это ты зря… Ты персонаж, наделённый сознанием. Очень, кстати, недешёвый. Вообще я предполагал, что ты будешь умнее…

– Да хватит тебе, – прервал его первый голос. – Крон, лучше расскажи ему, для чего вызвал его.

– Да, точно! – отозвался тот, кто назвался Кроном. – Слушай, дружище, как там тебя… Он понимает своё имя? – обратился он ко второму.

– Ну конечно понимает, как ты его назвал, так он себя и именует. Только думает, что это имя дали ему родители.

– Как же, родители, – рассмеялся Крон. – Он что, совсем ни о чём не догадывается?

– Да ты посмотри на него, он и сейчас ничего не понимает, – отзывался второй. – Начинай уже объяснять всё ему.

– Да, верно. Послушай, Константин, – начал Крон. – Вот глупое имя, – тут же не выдержал он и, как я понял, выругался. – Жаль нельзя вам давать обычные имена. Так вот, Константин, ты же сам играешь в игры. Вот вспомни, ты заводишь персонажа, развиваешь его, управляешь им. Ну так вот, с тобой всё точно также, ты персонаж, а я управляю тобой.

Я не хотел больше слышать этих голосов. Я понимал, что долгие часы, проведённые мною за экраном монитора, вызвали это наваждение, этот сон. Я попытался выйти из захватившего моё сознание светящегося шара. Но звезда не отпускала.

– Да не дёргайся ты, – зазвучал опять громкий голос Крона. – Из этого пространства тебе уже не выбраться, пока мы тебя не отпустим. Лучше слушай меня. Чем быстрее поймёшь меня, тем быстрее мы тебя отпустим. И, кстати, тем большего ты сможешь добиться в жизни. У меня на тебя большие планы. Так что лучше слушай и пытайся понять, будешь жить от этого только лучше.

Я по-прежнему пытался бороться с захватившей меня звездой. Но сколько бы я не пытался вырваться за её пределы, это мне не удавалось. Звезда держала меня в границах шара своим светом…

– Корилин, он какой-то глупый у меня, – обратился Крон ко второму.

– Они все такие, программное ядро у всех одинаковое.

– А как-нибудь ещё глубже взломать его нельзя?

– Нет, покалечишь сознание, считай всё, улетели все твои денежки на ветер.

– Ладно, буду ещё пробовать договориться с ним, – слышался голос Крона. – Эй ты, Константин, слушай меня. Мы с Корилином из другого мира. Ты нас никогда не сможешь увидеть. Разработчиками предполагалось, что и слышать ты нас не должен, но нам удалось взломать программное ядро игры… В общем мы живём примерно так же, как и вы, только мы игроки более высокого уровня. Весь ваш мир создан нами, лишь как огромная игровая площадка для наших персонажей. Мы так играем, а персонажи все вы – люди. Ваша планета называется Землёй. Жизнь на ней подчинена строго определённым игровым законам. Есть определённая последовать развития персонажа, нарушить которую нельзя. Но ты главное пойми, весь ваш мир – это сплошное игровое пространство. Ну ты же сам играешь в RPG. Вы же тоже недавно стали игроками, только более низкого уровня и персонажи у вас намного примитивнее…

Я услышал нотки отчаянья в голосе Крона.

– Послушай, я не хочу тебе зла, – продолжал он. – Я пришёл, чтобы договориться…

– О чём? – неожиданно для себя спросил его я.

– Вот, молодец, ты уже понимаешь меня, – обрадовался Крон. – Смотри, ты персонаж, наделённый сознанием. Если ты будешь действовать со мной заодно, а не игнорировать мои планы, то вместе мы разовьём тебя до… Ну, короче, ты будешь очень крут.

– А зачем мне это? – снова спросил я.

– Да как это, как это зачем? – искренне удивился Крон. – Цель всей вашей жизни в нашей игре – накопительство. Надо получить как можно больше материальных благ. Если мы будем с тобой заодно, ты всё получишь. Я буду вкладывать ещё большие средства в тебя, а ты должен будешь действовать согласно моему плану. Пока, если честно, у нас с тобой не очень получается…

Я усмехнулся. Действительно, благ у меня было пока маловато. Съёмная квартира, да работа в магазине автозапчастей вряд ли могли быть пределом чьих-либо мечтаний.

– Просто дело всё в том, – объяснял Крон, – что ты блокируешь слишком много моих действий. Ты труслив, ленив… Ты не желаешь быть таким, каким я тебя задумал. Вы не простые персонажи, а персонажи, наделённые собственным сознанием, к несчастью, вам дали возможность выбора.

– Какой тогда интерес вам играть нами, если мы вас не слушаем? – отозвался я.

– Ну не скажи, не скажи… – возмутился Крон. – Играть тем, кто в своих действиях непредсказуем, престижно, это очень высокий уровень. Да и награды за игру вами на порядок выше… Ну это ладно, не столь важно. Важно, что я хочу договориться с тобой. Кстати, сделать так, чтобы ты слышал меня, ой как было непросто. Если бы не Корилин, я бы сам никогда не взломал тебя. У вас там столько уровней защиты… А теперь главное, слушайся меня и завтра же уже увидишь, как жизнь твоя будет меняться. Только попробуй, и сам убедишься, что тебе лучше дружить со мной.