Читать онлайн Эффект Ноцебо бесплатно

Пролог

Cut – Plumb

Проливной дождь смывает скупые слезы с моих щек. Наблюдаю, как черный гроб по очереди закидывают горстями земли немногочисленные люди, пришедшие попрощаться. На улице середина октября, я промокла до нитки, но холода совсем не чувствую. Ничего больше не чувствую.

– Тиффани.

   Оборачиваюсь на бархатный голос, доносящийся будто из трубы. Резкое движение добавляет дискомфорта и так гудящей голове. Боль бьёт по вискам, заставляя морщиться от ощущений. Покачиваюсь на месте, вынуждая мужчину, окликнувшего меня, поймать мою руку и удержать. Дождь застилает глаза, но я узнаю его больше по запаху, запомнившемуся с детства: табак и пряности.

– Здравствуйте, Ричард.

– Прими мои соболезнования.

– Спасибо.

   Никогда не понимала, что говорить в таких случаях. Стандартные общепринятые фразы являются бездушными и пустыми. Между нами возникла пауза, которая позволила рассмотреть мужчину внимательнее. Все тот же высокий и статный, хоть и в годах. Следит за собой – видно, не взирая даже на верхнюю одежду. Теплый взгляд голубых лучистых глаз греет так же, как и пятнадцать лет назад.

– Мне нужно поговорить с тобой. Только не здесь.

   Четко проговаривает каждое слово, при этом негласно давая указание охране. Через несколько секунд молодой мужчина уже раскрыл над моей головой зонт.

– Я должна закончить церемонию.

– Понимаю, – кивает, – подожду в машине. Дик проводит тебя.

   Не дожидаясь моего ответа, направляется к припаркованному Audi. Со мной остаётся Дик, остальные сопровождающие скрываются следом за своим нанимателем.

   Ещё минут двадцать принимаю скупые соболезнования, бездумно говоря что-то в ответ. Мыслями блуждаю далеко отсюда. В череде дней, когда детство закончилось. После того, как последние люди разошлись, оборачиваюсь на фотографию отца в черной рамке и вздыхаю:

– Я люблю тебя, папочка. Спи спокойно.

   Покидаю могилу и спустя пару минут опускаюсь на бежевое кожаное сидение рядом со старым другом семьи.

– Ты замёрзла?

– Мистер Хоггард, я очень хочу оказаться дома, чтобы запить этот день. Потому что сейчас я не настроена на задушевные разговоры и обсуждение моего состояния.

   Мужчина молчит. Тяжёлым взглядом прожигает, коего у него никогда не видела.

– Хорошо. Сегодня я тебя отпущу. Но завтра жду у себя. Пришлю водителя.

– Я помню дорогу.

– Это не обсуждается, – глубокий голос окрасился стальными нотами. – Разговор касается твоего отца.

– Он умер. О чём уже говорить?

   Откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Да, я бессердечная стерва. Но так мне проще.

– Окей, поставлю вопрос по-другому, – если Хоггард и удивился, то не подал вида, – разговор пойдет о последней воле твоего отца относительно тебя.

   Распахиваю веки и устремляю взор в лицо собеседника.

– Слушаю.

– Нет, Тиффани, не здесь. Завтра. У меня. А теперь я отвезу тебя домой.

Глава

1

Take Me Home – Jess Glynne

Лондон, 2020 г.

Тиффани      

Черный Мерседес тормозит у монолитных ворот, скрывающих за собой место, в котором я провела большую часть своего детства. Тонированные стекла ещё больше сгущают темноту за окном. Дождь льет уже вторую неделю, даже не думая прекратить. Будто оплакивает мое потерянное сердце и душу.

   Железные створки отъезжают, открывая моему взору вид на шикарную необъятную территорию поместья семьи Хоггард. Все осталось так же, как я помню: фигурные садовые скульптуры посреди бескрайних газонов, собственный парк на территории, где деревья уже окрасились в яркие осенние краски, а дождь безжалостно рвет и топчет радужные листья, тройной фонтан прямо перед домом. И особняк. Три этажа белого монолита, простирающиеся по периметру доброй половины территории. Четыре крыла и основное здание, вмещающее в себя ещё и гаражную пристройку на десяток машин.

   Автомобиль медленно катится по гравийной дорожке, а я слушаю взволнованные удары сердца и осознаю, что ничего хорошего эта встреча не принесет. Мы не виделись четырнадцать лет – столько прошло с тех пор, как отец потерял все. И я не понимаю, что заставило Ричарда Хоггарда возобновить давно утерянный контакт.

   Машина тормозит перед колоннами, скрывающими вход в дом. Перевожу дух и резво выскакиваю из салона, опережая стремившегося открыть мне дверь водителя. Бросив короткое "я сама", направляюсь к монолитной черной арке со сплошным полотном и округлым подвижным кольцом вместо ручки. Уверенно обхватываю его пальцами и дважды стучу.

   Не проходит и минуты, которую я сознательно отсчитываю в уме, чтобы унять напряжение, как двери распахиваются, являя на пороге Ричарда Хоггарда. Надо признать, я ожидала увидеть дворецкого.

– Я рад, что ты приехала, Тиффани. Не стой на пороге, проходи.

– У меня разве был выбор? – захожу внутрь мимо пропускающего меня мужчины. – Я думала, что глава семейства не открывает посетителям двери.

– Особый случай. Можешь не стараться меня уколоть. Не получится.

   Ричард только снисходительно смотрит, но больше никак не реагирует на мое ерничество. Сам забирает мое пальто, убирая его на вешалку в холле, и жестом предлагает проследовать за ним.

– Все собрались, за исключением Киллиана. Что неудивительно, – Хоггард неоднозначно хмыкает, усаживаясь в глубокое зелёное кресло. Я же опускаюсь в такое же напротив.

– Зачем? – если снаружи все осталось так, как я помню, то внутри дом претерпел кардинальные перемены. Классика стиля ушла, предоставив место лофту и последнему слову техники.

– Затем, что мою семью этот разговор касается так же прямо, как и тебя.

   А вот сейчас я удивляюсь. Смотрю на мужчину и пытаюсь прочитать то, что скрыто в его мыслях. Хотя бы намек понять. Но нет – лицо не выдает даже малейшего признака для понимания сути.

   В гостиной появляется Максимилиан – дворецкий, который кормил меня шоколадом и возил на спине. Тогда он был гораздо моложе. Сейчас же пожилой мужчина одарил меня самой теплой из своих улыбок и направился к своему хозяину. Ричард что-то тихо сказал и, получив в ответ лёгкий кивок головы, отпустил своего верного сотрудника.

– О чем вы хотели поговорить со мной?

– О тебе.

– Хм, занятно, – откидываюсь в кресле и буравлю Ричарда взглядом, – и что же я должна услышать?

– Я так понимаю, что завещание тебе ещё не зачитывали?

– Нет, встреча с адвокатом назначена на следующую неделю. Есть какие-то проблемы?

– Ты уже знаешь, чем будешь заниматься? Насколько я осведомлен, после университета ты решила вернуться к отцу в Лондон. Насовсем.

   Ричард намеренно игнорирует мой вопрос, плутая вокруг. Молчу, давая понять, что его знание верно.

– Почему не захотела остаться в Штатах?

   Больной ком воспоминаний подступил к горлу опасным жжением, заставляя прикрыть на секунду глаза. Справившись с эмоциями, возвращаю скупую улыбку собеседнику.

– Плохие ассоциации. Ричард, говорите прямо, в чем дело? Не надо меня морально готовить.

   Хоггард тяжело вздохнул и подался вперёд, выпрямив руки и облокотив ладонями на колени.

– Тиф… Итон незадолго до смерти снова вернулся к старым развлечениям.

   В момент вся влага с глаз пропала, заставляя белки буквально вывалиться из орбит. Будто раскалённый песок засыпали в глазницу – жжение набирало такую силу, что причиняло ощутимую физическую боль.

– Это неправда.

– Правда, милая.

– Нет, не верю… – подскакиваю на ноги, застывая напротив мужчины. – Откуда вы знаете? Вы не общались почти пятнадцать лет!

– Он сам пришел ко мне около полугода назад, – хриплый мужской голос собеседника без лишних описаний даёт понять, что ему тяжело. И вспоминать, и озвучивать. – Итон снова стал играть. И в этот раз связался не с теми людьми. Я предлагал помощь, возможность закрыть долг, но там счёт был уже не только на деньги. Ты понимаешь меня?

   Слушаю и не могу поверить, что это снова происходит. Боже, опять! За что?! Высохшие и обездвиженные до этого момента глаза сейчас наполнялись предательскими неконтролируемыми слезами. Сжимаю руки в кулаки, что ногти до боли впиваются в кожу. Киваю. Киваю, но не осознаю, что это действительно опять повторяется.

– Итон Барлоу оставил после себя только долги, ворох нерешённых проблем и дурную репутацию. На оглашении завещания тебе объявят, что дом необходимо освободить немедленно. Ты осталась ни с чем, – Ричард намеренно не смягчает тон, которым озвучивает то, что разбивает мое сознание. Делает это для меня, чтобы я даже не пробовала искать надежду. – Если бы дело было только в долгах, то все было бы гораздо проще. Но пойми, Тиффани, – мужчина поднимается из кресла и подходит вплотную, аккуратно обхватив мои плечи тёплыми ладонями, – я не знаю, с кем он связался. И в какое дерьмо он залез. Единственное, о чем он просил, наступая на собственную гордость – чтобы я защитил тебя.

   Поднимаю воспалённые от сдерживаемых слез глаза на серьезное лицо. При близком рассмотрении видно, что морщины уставшими складками исполосовали лоб и переносицу. Яркие голубые глаза сейчас не светились как раньше. А губы тонкой линией выдавали колоссальное напряжение владельца.

– Это не шутки, Тиф. Все более, чем серьезно. И если бы я не понимал, что тебе угрожает реальная опасность, то не озвучивал бы то, что собираюсь предложить.

   Его пальцы крепче сжимают мою кожу, словно приводя в чувства. Я же не могу и слова вымолвить – только стою и таращусь прямо в глаза напротив, медленно умирая внутри. Хотя, казалось, что это уже невозможно.

   Шум шагов заставил меня высвободиться из цепкого захвата и обернуться. В гостиную по очереди заходили люди, в которых не сразу можно было узнать старых друзей. Первой в комнату буквально вплыла Беатрис – такая же красивая, как и далёкие годы назад. Высокая и стройная, не смотря на возраст, она могла бы похвастаться изумительной кожей и все той же свежей неординарной красотой, которой так щедро ее наградила природа. Чета Хоггард в принципе невероятно красивая пара. Неудивительно, что у них получились такие дети. Женщина, увидев меня, быстрым шагом оказалась рядом и стиснула в таких крепких объятиях, коих я не получала уже много лет.

– Мне так жаль, дорогая, так жаль… – горячее дыхание обожгло шею, а искренность голоса прорвала сдерживаемую всеми силами плотину. Слезы влажной дорожкой покатились вниз, пока я со всей силой обнимала женщину в ответ. – Ты же знаешь, что мы всегда поможем. Знаешь ведь? Не чужая ты нам…

   Нежная ладонь ласково гладила меня по голове, а я вспоминала маму. И сердце крошилось на мелкие кусочки, рассыпающиеся в пыль.

– Оооо, сколько сырости развели. Женщины!

   Отрываюсь от женского плеча и поднимаю голову. Взглядом натыкаюсь на двух молодых мужчин. Красивых, высоких, прекрасно сложенных. Чарльз и Николас – оба голубоглазые блондины, вылитые отец в молодости. Услада для глаз. Притворно недовольный голос, заставивший меня прекратить самобичевание, принадлежал самому младшему из братьев.

– Ну, привет, заноза! – Ник надвигается не меня, широко распахнув руки. – Сто лет не виделись! Какая стала, а?

   Заключив мою талию в медвежьи объятия, младший из Хоггардов оторвал меня от земли, заставив засмеяться.

– Я тоже рада тебя видеть, Ник! – обнимаю его в ответ, впервые за долгое время чувствуя умиротворение. – Ты что употребляешь? Куда так вымахал? Скоро головой своей светлой все люстры снесешь!

– Не мерь всех по себе, коротышка!

   Градус напряжения в комнате заметно спал. Я с удовольствием теребила светлые волосы парня, который когда-то давно был моим другом. Мы с Ником ровесники, он тоже должен был закончить университет в этом году. И он действительно сильно вырос. Я-то помню его сопливым мальчишкой с выбитым передним зубом из-за неудачного падения с дерева. А сейчас передо мной настоящий красавец.

   Пока мы обнимались с младшим из братьев, ко мне со спины незаметно подошёл средний. Неуловимое касание мужских пальцев ударило током плечо. Разворачиваюсь и натыкаюсь на такие же, как у отца, яркие голубые глаза, но не тронутые тяжестью прожитых лет.

– Я скучал, Тиф.

   Всего три слова. Но сколько скрытой боли они за собой несут. Из-за разногласия родителей мы лишились друг друга. А мы были семьей.

   Молча киваю, смаргивая очередные слезы, и обнимаю его за шею. Чарли был самым рассудительным из всех троих. Своего рода балансом между старшим и младшим братом. И он всегда меня защищал. В основном от старшего.

– Что ж, – Ричард хлопнул в ладоши и встал перед нами, – у меня есть очень важная новость. И мне было необходимо, чтобы все члены семьи присутствовали здесь.

– Одному… кхм… члену, похоже, плевать на твое мнение, пап, – Ник закинул руку мне на плечо, подтягивая ближе к себе.

– Николас! – одернула его мать, – прекрати.

– Не стоит, Беатрис, все прекрасно знают, что Киллиана не считается ни с кем в нашей семье.

   Невольно закрыла глаза, вспоминая молчаливого подростка, кем в последние наши встречи являлся старший из братьев. Я постоянно от него огребала. Ощущала себя назойливой мухой рядом с опасным пауком.

– Вопрос серьезный. Даже очень серьезный. Трис, – Ричард взял за руку жену, – Чарльз, Николас, – поочередно кивнул сыновьям, – не смотря на разногласия, которые произошли между мной и отцом Тиффани, наша девочка нуждается в помощи. Сейчас у неё проблемы.

– Что произошло?

– Какие проблемы?

   Мужчины одновременно задали свои вопросы, заставляя меня вернуться в тот дурдом, в который превратилась моя жизнь. Но холодный грубый голос, разорвавший пространство гостиной словно граната, разогнал кровь по венам с бешеной скоростью.

– Надо же… Просто потрясающая идиллия.

   Я, так и стоявшая с мужской рукой на плече, подалась вправо. Меня встретили те же самые глаза, которых сегодня слишком много. Правда, если до этого они лучились радушием и пониманием, то те, что напротив, горят огнем предупреждения.

Глава

 2

 So Cold – Breaking Benjamin

 Киллиан

   Ожесточенно луплю грушу уже третий час. Соленый пот крупными каплями стекает по лицу, оседая в районе подбородка. Опять эти семейные сходки, на которых мое присутствие всегда ярко выделяется слишком агрессивным настроением. Не был там пару месяцев, и еще столько бы не появлялся.

   Но у нас, блять, новая принцесса в королевстве лицемерия. Забытое воспоминание, вычеркнутое из памяти, снова замаячило на горизонте. Ник сказал, что отец сам ее нашел. Вопрос только – какого черта?

– Кил¹, завязывай, у тебя телефон разрывается! – Джейсон вырывает из размышлений, кинув в меня полотенце.

– Еще раз так сделаешь, окажешься на месте этой груши.

   Спарринг-партнер показывает мне средний палец и уходит в раздевалку. Вытираю лицо, не спеша развязываю бинты, разминаю пальцы со сбитыми костяшками. Поворачиваю шею до хруста в разные стороны. И только после этого направляюсь к разрывающему тишину зала телефону.

– Что? – без приветствия рыкаю в трубку брату.

– Ты едешь или нет? Отец негодует.

– Плевать.

– Киллиан, хватит ломаться. Все равно же придется появиться когда-нибудь. И будет хуже, – стискиваю челюсти, от чего раздается характерный зубной скрежет, – ты же сам прекрасно это понимаешь.

– Она уже приехала?

– Нет еще. Но Адам уже отправился за ней.

   Молчу, не зная, что сказать Нику.

– Просто приезжай и все.

   Сбрасываю звонок и направляюсь в раздевалку. Стягиваю с себя мокрые шорты, закидывая в сумку, и захожу в душ. Через пятнадцать минут прыгаю в обожаемую черную Bugatti Chiron Super Sport охрененной комплектации, включаю на максимум любимый плейлист и с характерным звуком трогаюсь с места.

   Проношусь по залитому ливнем Лондону на бешеной скорости, не беспокоясь о правилах. На них мне давно плевать. Стоит только оказаться перед воротами, дыхание сбивается, заставляя испытывать какие-то незнакомые эмоции. Предвкушение.

   Проезжаю по территории прямиком к гаражу, где оставляю машину, и прохожу в дом. Никто не встречает меня на входе, потому что захожу через внутреннюю гаражную дверь. По мере приближения к гостиной начинаю различать взволнованные голоса родни и один обрывистый женский. Почти забытый и незнакомый. Прошло много лет.

   Делаю шаг в главную комнату и застываю. Чарли обнимает маленькую девушку, точнее она вцепилась ему в шею, привстав на носки. Ник с каким-то детским восторгом смотрит на женскую спину, отец наблюдает за развернувшейся картиной с нескрываемым удовольствием, мама же утирает набежавшие слезы и улыбается.

   А я злюсь. И это дешевое представление выводит меня из себя.

– Что ж, – хлопок заставляет меня вынырнуть из затопивших эмоций и вернуться к происходящему, – у меня есть очень важная новость. И мне было необходимо, чтобы все члены семьи присутствовали здесь.

– Одному… кхм… члену, похоже, плевать на твое мнение, пап, – маленький засранец огребет.

– Николас! Прекрати.

– Не стоит, Беатрис, все прекрасно знают, что Киллиана не считается ни с кем в нашей семье.

   Действительно, папа. Только вопрос в том, почему все стало так, как стало?

– Вопрос серьезный. Даже очень серьезный. Трис, Чарльз, Николас, – любимая фишка папы – излишняя трагичность, – не смотря на разногласия, которые произошли между мной и отцом Тиффани, наша девочка нуждается в помощи. Сейчас у неё проблемы.

– Что произошло?

– Какие проблемы?

   Прыть то какая. Все так стремятся быть участными. Обвожу взглядом незамечающих меня родственников, машинально цепляясь за напряженную женскую спину.

   Крошечная. Дюймов шестьдесят, не выше. Достает Нику буквально до подмышки. Через чур худая. Даже тощая. Но ноги, обтянутые джинсами, красивые. Ровные и длинные, не смотря на малюсенький рост. Но что привлекает все внимание, так это пепельные волосы. Шикарные, густые, струящиеся крупными волнами до поясницы. Поверх которых вальяжно закинута рука брата.

   Никто из присутствующих даже не обратил внимание на мое появление. А я так не привык.

– Надо же… Просто потрясающая идиллия.

   Ничего нового. Голос, полный равнодушной холодности, рассек пространство, привлекая всеобщее внимание. Отец разочаровано покачал головой, неосознанно сжимая руку матери, которая, в свою очередь, снова молча умоляла меня быть спокойнее. Поздно.

   Когда развернулась девчонка, как-то резко и равно, меня выщелкнуло. От глаз ее просто снесло. Мы стоим друг от друга на расстоянии примерно в пятнадцать футов, а жёлтая радужка зрачка по центру воспаленных белков светит, будто долбаное солнце. Смотрит с каким-то затаенным недоверием. Губы поджаты, нос вздернут, щеки бледные, будто откинулся не папаша, а она. Веду взглядом вниз, остановившись на бесформенной вязаной тряпке, черным пятном повисшей на груди, и не дающей оценить фигуру новоиспеченной сиротки сверху. Снова возвращаю внимание к женскому лицу, подмечая для себя один факт: я помню ее нескладной прилипалой, коей она была в восемь лет, а сейчас же передо мной привлекательная женщина. Хоть и выглядит лет на шестнадцать.

– Выросла, заноза. Красивая стала.

   Моя прямолинейность заставила бледные щеки вспыхнуть едва заметным румянцем. Девчонка поймала мимолётное смущение, но быстро привела себя в порядок, посмотрев мне в глаза с новым, незнакомым до этого вызовом.

– И тебе привет, Киллиан. Сколько лет, сколько зим. Помнится, раньше для тебя я была деревянной.

– Ну, этот факт пока остаётся неизменным, – растягиваю губы в ленивой улыбке, – надо щупать, чтобы разувериться.

– Сын!

   Отец вышел вперёд, прекращая наше словесное сопротивление. Ник так и держал свою руку поверх крохотных женских плеч, а Чарли встал ближе к девчонке, будто один из своры охраны. Защитнички нашлись, мать его.

– Давайте уже, наконец, перейдем ближе к делу. У меня мало времени! – вскинулся на отца, призывая быстрее покончить с семейными баталиями. – Зачем это семейной сборище, включая давно забытых старых друзей?

   Возвращаю внимание занозе, поймав ее на беззастенчивом рассматривании. Встретившись со мной глазами, не отвела, а только прищурилась. Ник что-то шепнул ей на ухо, вызывая улыбку, но наш зрительный контакт при этом разорван не был. Будто нарисованные губы обнажили ровные белые зубы, заставив меня отвернуться первым.

– У Тиффани большие проблемы.

   Отец смотрит только на меня, потому что все остальные это уже слышали.

– Мы здесь причем? У всех у нас дерьма по горло.

– При том, что я обещал Итону, что не брошу его дочь в беде. Она тебе не чужая, сын.

   Последнее слово вызывает дикое отторжение, взрывая напряжённое нутро.

– Ага, – растягиваю лениво, – начнем с того, что я в принципе здесь чужой. Так почему меня должны волновать ее проблемы.

   Лукавлю. Мне интересно, что произошло в жизни маленькой мисс Барлоу, что мы снова встретились спустя много лет.

– Ты можешь засунуть свою спесь глубоко себе в одно место и дослушать, наконец? – вот это номер. Поднимаю левую бровь, рассматривая источник дерзкого звука. Чарли пытается сдержать смех, Ник же откровенно ржет во весь голос. А наглая зараза только скрестила руки на груди и развернулась к отцу. – Ричард, правда, давайте быстрее закончим. Я хочу уехать.

– Как раз это я и хочу обсудить, милая, – голос Ричарда как-то странно смягчается, когда он обращается к девчонке. Как и взгляд. – Тебе придется освободить дом. Все сбережения заберут в счёт погашения банковских кредитов. Адвокат напрямую встретится с представителем человека, с которым твой отец вел свои… дела.

– Я могу сама…

– Нет! Этот вопрос даже не обсуждается, Тиф. Ты там присутствовать не будешь. И светиться тоже!

– Но…

– Да что, вашу мать, произошло?! – не выдерживаю и перехожу на крик.

– То, что произошло, останется между мной и Тиффани. Подробности вам не нужны.

– Тогда какого хрена ты вообще нас собирал, если не собираешься рассказывать?!

– Киллиан…

– Что, мама, что? – разворачиваюсь к бледной матери. – Какие-то тайны, окутанные беспросветным мраком. Нам бы в своем дерьме разобраться, а не тянуть в него ещё и ее с проблемами!

– Угомонись уже! – рявкнул Чарли, создавая в гостиной напряжённую тишину. Он редко позволял себе повышать голос, но при этом если кричал, то был на грани. – Договаривай, папа.

– Спасибо, – снова эта театральная пауза, – Тиффани теперь является членом нашей семьи. И этот факт влечет за собой все вытекающие обстоятельства.

   Никто не проронил ни единого слова, переваривая услышанное. Пока осознание нового факта укладывалось в сознании каждого, Ричард повернулся к девушке и продолжил:

– С сегодняшнего дня ты находишься на полном моем попечении и под моей защитой. Чтобы максимально закрыть бреши Итона, я сделаю все, что в моих силах. Но если он пришел ко мне сам, то рискну предположить, что дела обстоят гораздо хуже. По поводу твоего трудоустройства поговорим позже. И еще, – отец обвел тяжелым взглядом всех присутствующих, – ты переезжаешь в этот дом.

– Что? – а это уже новоиспеченная сестра. – Ричард, я не хочу! Разберусь, где мне жить, это уже мои проблемы…

– Тиффани. Это не обсуждается, – старик чеканит каждое слово будто дрова рубит. При желании умеет быть убедительным. – Все, что тебя интересует, мы обговорим отдельно. Наедине.

   Девушка невидящими глазами застопорилась на отце, но все ее существо выражало протест. Это было видно по напряженной позе, сжатым в тонкую белую линию губам, сжатым кулакам. Удивительно, но, повзрослев, она стала больше похожа на меня, чем на добряков-братьев, с которыми проводила все свое время в детстве. Я чувствую таких же: потерянных, неудержимых и озлобленных.

– Есть вопросы? Возражения не принимаются.

   Ричард Хоггард выпрямился во весь рост, гневно сверля меня взглядом.

– Я рада. Тиффани мне как дочь.

   Мама в своем репертуаре. Закатываю глаза и складываю руки в замок.

– Я тоже! Наконец-то заноза снова будет меня доставать, – Ник беззаботно приобнял Барлоу, – будешь жить в моем крыле.

– У меня больше места, можешь расположиться у меня, – Чарли улыбнулся и пожал плечами. – К тому же, сейчас я здесь в основном только ночую. Тебе будет комфортно.

   Смотрю на всех своих затейливых родственничков и неосознанно стопорюсь на девчонке. На ее глазах, затянутых пеленой беспросветного отчаяния.

– Нет, – резко выкинутое слово привлекает всеобщее внимание. Молодая женщина вскидывает свои желтые глаза, напирая на меня гневом, но мне плевать. – Если она остается в этом доме, а она остается, то будет жить только в моем крыле. И это обстоятельство не обсуждается.

   Бесценное выражение лиц членов семьи услада для моей души. Но волна дичайшего напряжения, заполонившего воздух, заставила меня подойти к Барлоу и потянуть за запястье на себя. Она вскинула голову, взмахнув копной светлых волос, чтобы посмотреть мне в глаза. Безысходность и злость смешались водоворотом, грозясь обрушиться на меня сносящей все на своем пути волной.

– Ты поняла меня, Тиффани? – смакую каждую букву ее имени на языке, впервые за столько лет произнося его вслух. – Ни у кого. Только у меня.

Глава 3

Frozen – Madonna & Sickick

Тиффани

   Смотрю на самодовольную рожу Киллиана Хоггарда и начинаю смеяться. Как-то слишком громко и безумно, чем повергаю в ступор всех присутствующих. Мужчина напротив же только недоуменно поднимает бровь, снова растягивая свои безупречные, на мой взгляд, губы в насмешливой улыбке.

– Я сказал что-то настолько смешное, красивая?

   Его обращение прерывает мой хохот, вынуждая снова сканировать, без преувеличений, невероятное лицо. Он единственный из трёх детей похож на мать. Очень сильно похож, но природа разбавила изящную женскую красоту потрясающей мужественностью и дерзостью носителя. Если бы не отцовские глаза, то можно было задавать вопросы касательно родства. Но даже не столько цвет глаз, сколько сам взгляд выдает в нем истинного сына Ричарда Хоггарда.

   Бесстыдно рассматриваю Киллиана, пробегая по темным взъерошенным волосам, будто в них только что копошились чьи-то женские пальцы, по крупному, но прямому носу, по щекам, покрытым колючей щетиной. Длинную мощную шею центрует выпирающий кадык, в нескольких сантиметрах от которого виднеется кончик черной линии, определяющей наличие татуировок на охрененном теле. То, что оно таковым и является, сомневаться не приходится. Черная футболка под небрежно наброшенной кожаной курткой предельно ясно обрисовывает фактурный торс.

– Ты на вопрос ответишь или дальше будешь меня рассматривать? Можем подняться наверх, и я покажу тебе все, что интересует.

   Вскидываю голову, возвращая собеседнику такой же дерзкий взгляд, которым тот оглядывает меня.

– Уволь. А то, боюсь, удар хватит от такой красоты, – кривлюсь на последнем слове, чем вызываю у него ещё большую улыбку. – Отвали со своими шуточками, Киллиан. Серьезно. Жить я здесь не буду.

– Будешь, поверь. Так ведь, папа? – бросает куда-то мне за спину, но при этом не разрывает зрительный контакт.

– Вопрос решен и обсуждению не подлежит.

   Хриплый голос Ричарда вновь разгоняет кровь по венам словно горящее топливо. Сердце работает с удвоенной силой, дабы сохранить хоть какое-то самообладание. Разворачиваюсь, обращаясь к главе семьи:

– При всем уважении, но мне уже двадцать три. Я по всем канонам выросла и не нуждаюсь в опеке. Ни в чьей.

   Кажется, что все эти слова я прорычала, а не проговорила. Напряжением сквозит каждое мое слово, как и каждый вдох, сделанный в этом доме после появления Киллиана.

– Тиф, – Ричард подходит ко мне и берет за запястье, – обсудим наедине все, что требуется. Без лишних ушей, – это уже старшему сыну, который до сих пор от меня не отошёл.

   Киваю мужчине, возвращая внимание прежнему оппоненту. Киллиан больше не улыбается, только каким-то странным голодным взглядом смотрит в район моей груди.

– Ты будешь здесь жить, Тиффани. Этот вопрос решен, отец слов на ветер не бросает. Это единственное его достоинство, – шокирована, но вида не подаю. – Я здесь почти не появляюсь. Поэтому ты расположишься в моем крыле, исключительно исходя из твоего удобства. Я же тоже могу уделить внимание подруге детства.

   На "подруге" Киллиан делает ощутимое ударение, в этот момент оглядывая братьев, застывших в паре шагов от меня, каждый с разных сторон. Затем вплотную придвигается ко мне и наклоняет голову к моему уху:

– Хотя… – шепчет мужчина, – может быть, я стану появляться чаще. Потому что вижу, что ты с первой секунды захотела меня так же, как я тебя. Только секс, красивая, зато какой.

   Горячее влажное дыхание вкупе со словами, которые он говорит, заставляет меня неосознанно свести ноги вместе. Киллиан замечает это и отстраняется, хищно сужая глаза и ухмыляясь. Я же до последнего стараюсь держать лицо и не выдать своего возбуждения, которое забытой острой волной рассекло низ живота, направляясь к плоти.

– Подумай над этим, Тиффани.

   Под оглушающую тишину старший из братьев покидает гостиную, не проронив ни слова больше. Я же, с бешено колотящимся сердцем и трясущимися руками, пытаюсь унять то бушующее внутри чувство, которого я столько лет не испытывала. Гнала от себя, будто предавала ЕГО, а сейчас просто от одних слов кипящим жаром залило. Ник, ощущая мое напряжение, крепко сжал мои пальцы и ободряюще улыбнулся.

– Киллиан бывает немного того… поехавшим идиотом с манией величия. Просто забей.

– Мне плевать, – но в душе то я понимаю, что нихрена не плевать. Этот несносный пацан в прошлом, а сейчас брутальный агрессивный мужик одним только взглядом вывел меня из равновесия и сбил все барьеры. А я несколько лет их выстраивала. – Его раздутое самомнение только его проблема.

– Кажется, что лопнет скоро… – про себя тихо бормочет Чарли, пристально меня оглядывая, а затем задумчиво переводя взгляд на дверь, за которой скрылся брат.

– Я попрошу оставить нас с Тиффани наедине, – негромко говорит Ричард, подзывая меня к себе. – Дорогая, попроси Макса принести нам кофе.

   Беатрис кивает, целует мужа в щеку и направляется к выходу. Останавливается возле меня, ещё раз обнимая.

– Может останешься на ужин?

– Спасибо, но не сегодня. Думаю, наверстаем.

   Улыбается мне и покидает гостиную. Следом выходят сыновья, одаривая меня своими подбадривающими улыбками.

– Прежде чем ты снова станешь показывать колючки, Тиф, просто выслушай меня.

   Глава семьи остановился у камина, наблюдая, как огонь поглощает собой угли, оставляя только пепел. Примерно тоже самое сейчас происходит с моей собственной жизнью. Молчу, давая возможность продолжить монолог, только складываю руки на груди и встаю напротив.

– Я прекрасно понимаю твои чувства, поверь. Ты молода, обижена, одинока. Сломлена. Сейчас тебе кажется, что лишние люди на твоём жизненном пути будут только мешать. Но это не так, – небесные глаза снова встретились с моими, – ты не справишься сама, Тиф. Ты не понимаешь, на что способны эти люди. Это не просто шайка бандитов, крышующих местные пабы. Это большая сетка людей, где насилуют и убивают и за меньшее. А Итон вмазался по-крупному, – снова пауза, позволяющая ему перевести дух, мне взять себя в руки. – Я пытался выйти на верхушку, но не смог. Твой отец так и не сказал, что конкретно он натворил. Но я помню его глаза. Ему было страшно, Тиффани. И уже не за себя. Он просил за тебя. Понимал, что его дни сочтены.

   Отворачиваюсь, лихорадочно глотая слезы. Ну, почему? Почему он нарушил свое обещание! Почему?!

– Поэтому я очень тебя прошу поверить и принять то, что я говорю. Естественно, это не навсегда. Я подключил все возможные каналы, чтобы найти зацепку и решить вопрос, касающийся тебя. Но пока будь благоразумной и прими мои условия. Пожалуйста.

   Ричард подошёл ко мне и взял за руки. Пристальный взгляд смущает меня, но снова отвернуться я не могу.

– Ты очень похожа на маму, дорогая, – грустный негромкий голос оглушает похлеще крика. Я старалась не возвращаться воспоминаниями к самой родной женщине в мире, дабы не бередить то, что кровоточит до сих пор. Но сейчас я не могу игнорировать калейдоскоп картинок, вспыхивающих в памяти после этих слов. – Я не хочу, чтобы с тобой произошло то же самое. Это убьет каждого из нас.

   Мужчина стирает пальцами соленые слезы с моих щек и крепко обнимает. Гладит по голове, позволяя вдыхать потрясающий аромат, осевший на его рубашке. Эти люди приняли меня как члена семьи, а я до сих пор пытаюсь бодаться, хотя понимаю, что это бесполезно.

– Хорошо, – еле слышно шепчу в горячую мужскую грудь, – я согласна.

   Понимаю, что Ричард услышал, потому как его ладонь замерла на моих волосах. Хоггард отстраняется, легонько целует меня в лоб и с улыбкой произносит:

– Умница, Тиф, – вымученно улыбаюсь в ответ. – У тебя есть молодой человек?

   Немного теряюсь от озвученного вопроса, но лишь отрицательно качаю головой.

– Понял. Значит, частной жизни нет, уже проще, – будто больше для себя говорит Ричард. Затем легонько сжимает мою ладонь и снова отходит к камину. – К тебе будет приставлен человек из охраны, но ты его даже ощущать возле себя не будешь, гарантирую. Сугубо для твоей безопасности. Если ты будешь с кем-то из братьев, то потребности в человеке не имеет смысла – каждый из них сможет тебя защитить. Для этого у моих сыновей есть все возможности, – немного смущенно выдает глава семейства. – Но с Киллианом тебе безопаснее всего.

   Закатываю глаза в ответ на последнюю ремарку.

– Я понимаю, что звучит это более, чем странно. Но поверь, Тиффани, Киллиан один из немногих, которому я могу доверить твою безопасность безоговорочно.

– Почему?

– Потому что, не смотря на особенности его характера, он всегда держит свое слово. Всегда. И он обещал мне, что будет тебя защищать. К тому же, за прошедшие годы многое поменялось. Киллиан, так скажем, физически и морально хорошо подготовлен.

   Смотрю на мужчину во все глаза и не понимаю, что, черт возьми, произошло в их семье, что сын его буквально ни во что не ставит, а отец продолжает его уважать.

– Ты действительно можешь жить и у него в крыле. Оно больше, чем у мальчиков, – Господи, называть двух здоровых мужиков мальчиками может только папа.

– Уж от этого увольте, – качаю головой, – хватит мне острых ощущений. Воспользуюсь предложением Чарли – он самый адекватный. Уж простите.

   Ричард смеется, открыто и заразительно, как я запомнила из детства. Я не сдерживаюсь и присоединяюсь к нему.

– Да, Чарльз сердце нашей семьи. Я очень горжусь тем, каким человеком он стал, – лицо Хоггарда озаряется, будто он вспоминает что-то теплое и родное, – а по поводу Киллиана… Да, он грубый, не избирательный в выражениях и жесткий, но… Ему действительно не чужды такие качества, как забота и внимание. По крайней мере были.

   Ага. Не могу же я ему сказать, что его старший сынок предложил мне трахаться в его крыле. Заботой там и не пахнет.

– Сын может месяцами не появляться в поместье, чем сильно огорчает Трис. Она так и не свыклась с особенностями его сформировавшегося характера.

– Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но что произошло между вами?

   Мне неудобно, но задаю вопрос четко, прямо смотря на собеседника. А вот Ричард впервые уводит взгляд в сторону и уходит от ответа.

– А это оставим на следующий серьезный разговор.

   Еще около часа обсуждаем за кофе все моменты, касающиеся моей новой жизни. Хоггард, зная, что я получила образование журналиста, предложил мне место в его издательстве. Начну рядовым сотрудником, а дальше все зависит только от меня. Решили, что переезд состоится сегодня, так как собирать мне толком и нечего, вещей у меня немного. На встречу с адвокатом поедем вместе, возможно, что вскроются некоторые подробности прошлого папы. Ник вызвался меня доставить до дома и обратно, чему я была действительно рада. Я правда по нему скучала.

– Я быстро, заноза. Жди здесь!

   Подгоняю друга рукой и смеюсь. Наблюдаю, как парень резво поднимается по широкой лестнице. Когда спина скрывается из видимости, разворачиваюсь и утыкаюсь носом в широкую грудь. Опешив, задираю голову, и вижу горящие голубые глаза, бьющие зарядом в двести двадцать вольт.

– Я думала ты ушел…

   Не успеваю закончить реплику, как Киллиан дергает меня за руку, скрывая нас от посторонних глаз за лестницей. На автомате вжимаюсь в стену за спиной, а он расставляет по обе стороны от меня мощные загорелые руки. Прожигаю взглядом красивое лицо, пытаясь понять, что его обладателю от меня нужно, но Хоггард вдруг наклоняет голову и впивается в мои губы.

   От прикосновения плоти мое сознание разрывается на миллион хаотично движущихся частиц. Они сталкиваются друг с другом, образуя бешеные искры, поджигающие меня изнутри. Пальцы мужчины крепко и больно сжимают мой подбородок, поднимая выше, а затем я чувствую чужой язык на своем. Это ощущение вырывает меня из морока и заставляет со всей силы оттолкнуть Киллиана.

– Ты совсем офонарел, придурок?! Какого хрена ты суешь свой язык в каждый свободный рот?!

– Не в каждый, а в твой, красивая. Я тебя хочу.

– А я тебя нет! Отвали от меня.

   Говорю и сама себе не верю – так сильно дрожит мой голос от возбуждения и желания. Только дура не будет хотеть Киллиана Хоггарда, и он это прекрасно понимает.

– Врешь. Хоть себя не обманывай, – рычит мне в лицо, снова придвигаясь вплотную к губам. – С сегодняшнего вечера ты спишь в моем крыле.

– Разбежалась.

– Я серьезно, Тиффани, – снова сжимает мой подбородок, проводит носом по щеке, заставляя колени дрожать от ощущений, – если не хочешь проблем в этом доме. Или ты боишься?

   Боюсь. Но не мужчину, стоящего передо мной, а ощущений, которые к нему испытываю с первого зрительного контакта.

– Я ничего не боюсь, Киллиан. Все страшное со мной уже случилось.

   Хоггард как-то странно прищуривается, оглядывая мое лицо с какой-то другой, неподвластной мне эмоцией, и отталкивается от стены, освобождая мне проход.

– Поверь, Тиффани, тебе только так кажется. Иногда смерть – это единственное облегчение.

   Бросает эти слова и уходит, ни разу больше на меня не посмотрев.

Глава

4

Smells Like Teen Spirit – Nirvana

Тиффани

– Расслабься, заноза, – Ник вытаскивает две мои сумки на улицу, пока я с тяжёлым сердцем осматриваю то, что больше никогда не будет моим домом. – Сейчас у тебя начнется лучшая жизнь.

– Ага.

   Меня съедает такая тоска, что не передать словами. Здесь я повзрослела, была счастлива, умирала от горя. Эти стены столько памяти в себе хранят. Не верю, что отец все это с такой лёгкостью потерял.

   Мои плечи накрывают тяжёлые ладони. Чувствую, что Ник хочет что-то сказать, но не решается.

– Давай уже, умник, что там в твоей светлой голове назрело?

– Я просто хотел сказать, что мне очень жаль, Тиф. Твой отец и мне не был чужим.

   Тяжело выдыхаю, нахлынувшими эмоциями перемалывая по новой все свое нутро, и кладу ладонь поверх его, так и не поворачиваясь. Мужчина опускает свой подбородок мне на голову и обнимает со спины, тяжестью тела даря какое-то равновесие и спокойствие. И нет в этом жесте ни капли интимности – только та любовь, которую может подарить член семьи.

– Поехали? – откашливаюсь, прочищая хриплый голос. – Хочу просто отрубиться и ни о чем не думать.

– Череда тяжёлых дней, понимаю, – оборачиваюсь прямо на завораживающие глаза. У каждого из братьев они играют разными красками: Ник – эдакий напомаженный богатенький сынок, чья голубая радужка манит на сексуальные подвиги с ее обладателем, Чарли выдает ими глубокий ум – даже цвет меняется к серому, когда тот задумчив. А Киллиан… Смотришь на него и боишься. Его, себя, всего.

– Есть такое.

   Николас погрузил мои немногочисленные вещи в багажник своего Porshe, помог мне, как истинный джентльмен, устроиться в спортивном салоне, и через несколько секунд с оглушительным ревом дернулся с места. Я вертелась из стороны в сторону, чтобы успеть зацепить хоть кусочек своего, уже прошлого, дома, но скорость была слишком большой. Разочарованно откидываюсь на спинку и поджимаю губы.

– Чтобы не растягивать болезненные ощущения.

   Хоггард наваливает громкости стереосистеме, чья мощь рассекает напряжённый воздух в салоне, выдавая на полную первые гитарные аккорды Smells Like Teen Spirit. Удивлённо распахиваю глаза и поворачиваюсь к счастливой физиономии Ника, трясущего в такт музыке головой.

– Помнишь?

– Шутишь? Конечно!

– Давай как тогда, а?

   На мгновение отпускает руки и на манер барабанщика перебирает ими в воздухе в такт доносящийся музыки. И я, впервые за долгое время, открыто и заливисто смеюсь, воспроизводя в памяти все картинки детства. Где наши семьи все ещё вместе, на заднем дворе поместья Хоггард, отцы на всю слушают Нирвану, а мы с Ником будто тот самый Курт Кобейн. Складываю руки так, будто держу гитару и перебираю струны. Мужчина смотрит с каким-то нескрываемым трепетом, заставляя меня немного смутиться.

– Так по смеху твоему скучал, по тебе скучал. По нам. Заноза.

   Щемящая тоска глубокой лужей растекается по организму, топя в себе мое сердце. Волны сожаления о потерянном времени разносят мурашки по всему телу, вызывая дискомфорт.

– Прости… Что все так получилось… – все, что могу вымолвить.

– Вина родителей. Не нас.

   Рубит голосом, чего от Ника не ожидала. На смену вечному разгильдяю пришел чуткий понимающий человек, но буквально через пару минут снова вернулся тот самый беззаботный весельчак.

– Давай, Тиф, вступай! Поехали!

   Снова возвращаю руки в положение на гитаре в воздухе, и мы с Хоггардом орем во все горло:

   "With the lights out, it's less dangerous

   Here we are now, entertain us

   I feel stupid and contagious

   Here we are now, entertain us

   A mulatto, an albino, a mosquito, my libido"

   В поместье появляемся поздно, так и проорав песни всю дорогу. Я знаю, что Ник пытался отвлечь меня, и за это ему очень благодарна. На входе встречаемся с Чарли, который на ночь глядя покидал дом.

– Тиффани, папа сказал, что ты решила остановиться в моей части дома. Твоя комната третья справа по коридору. Там уже все подготовили, – мужчина улыбается, застегивая на ходу пальто. – Я рад, что ты с нами. Если нужна будет помощь, то я всегда на связи. Ник, забьешь мой номер Тиф.

– А куда это ты намылился, целомудренный ты наш, в одиннадцать то вечера? – младший Хоггард забавно прищуривает глаза, как в детстве, когда братья не брали его с собой играть, чем вызывает мой невольный смешок, – а ты чего веселишься, заноза?

– Тебе двадцать три года, а ведёшь себя, словно недавно восемь исполнилось.

   Теперь уже и Чарли хохочет. Подмигивает мне, направляясь к выходу в гараж. Так странно наблюдать за этими двумя взрослыми красивыми мужчинами, которые отпечатались в моей памяти детьми.

– Тиф, меня сегодня не будет, так что все крыло полностью в твоём распоряжении.

– Ох, неужто наш мальчик нашел себе подружку, – всплескивает руками младший брат и манерно вытирает несуществующие слезы кончиками пальцев. – Господи, когда он так вырос!

   Со всей дури луплю его по затылку, вызывая только сдавленное "Ай", и благодарю Чарли. Когда мужчина уходит, Ник ведёт меня в крыло брата, попутно возмущаясь силе моего удара.

– Такая мелкая, а лупишься, как Тайсон! – трёт огромной ладонью затылок. – Тебя надо Киллиану сдать, чтобы ты на груше свою спесь отрабатывала.

– Он что, занимается боксом? – выгибаю в удивлении бровь.

– Отец отдал его в бокс сразу после того, как случилось то, что случилось. Сама понимаешь, – киваю, – у Киллиана были проблемы с агрессией. Там он хоть немного мог выплеснуть эмоции. Тренер говорил, что у него талант. Но брат упорно не хотел заниматься профессионально. А упорства ему не занимать.

– Я заметила, – задумчиво тру подбородок, – и что же, он так и лупит грушу?

– Как тебе сказать… Кил очень закрытый. Мы даже не знаем, чем он занимается. Отец предлагал ему место в любой из отраслей семейного бизнеса, но тот отказался. Я в курсе, что, если ему надо выпустить пар, он идёт на ринг. Но не более. Правда иногда мне кажется, что род его увлечений не является законным.

– Что ты имеешь в виду, Ник? – останавливаюсь и сверлю взглядом лицо собеседника, пока дыхание срывается на бег.

– Ничего, Тиф. Просто предположение. Не забивай себе голову. Мы пришли.

   Николас распахивает массивную дверь, за которой простирается длинный светлый коридор. Оглядев количество дверей, которые ведут из него, нахожу выделенную мне спальню. Хоггард уверено проходит вперёд и затаскивает через порог нужной комнаты мои вещи. Захожу следом, поражаясь размерам помещения – огромное пространство, центр которого занимает двуспальная кровать с мягкими бортами и изумрудным покрывалом в тон стенам. Вся остальная мебель – шкаф, туалетный столик, книжный стеллаж и рабочий стол – темное резное дерево. Красиво, стильно и дорого. Машинально бросаю взгляд на дверь, ведущую, предположительно, в ванную. Довольно выдыхаю, осознавая, что мне здесь нравится.

– Ну, вот ты и дома, – последнее слово режет слух похлеще противного скрежета. – Располагайся. Но, к слову, ты всегда можешь переехать ко мне.

   Нахально растягивает лицо в улыбке, а я же кривлюсь от всколыхнувших мое воображение фантазий.

– Даже не знаю, как расценивать твое выражение лица, заноза. Оскорбиться или развеселиться.

– Уж нет, Николас, я, пожалуй, пас. Не хочу смотреть, как ты таскаешь потрахаться очередную влюбленную в тебя девицу, а утром без зазрения совести говоришь: "Прости, сладкая, это всего лишь секс".

   Ник тут же заливается громким хохотом.

– Какого ты обо мне мнения, оказывается.

– А что, скажешь неправда?

– Правда, – даже не краснеет. – Дай свой сотовый, забью номера.

   Пока мужчина обновлял мой список контактов, я заглянула в ванную, с удовольствием для себя отмечая просторную светлую комнату, где я окажусь сразу же, как только останусь одна.

– Готово, забирай, – Хоггард протягивает мне трубку, пятясь спиной на выход. – Там все наши номера. И под всеми подразумеваю пятерых членов семьи, – многозначительный взгляд. – Все, заноза, отдыхай. Увидимся завтра.

   Ник внезапно толкается ко мне и чмокает в лоб. И так же быстро, как и подошёл, ретируется из моей комнаты.

   Моя комната.

   Странное ощущение. Здесь ни по пониманию, ни по эмоциям нет ничего моего. Но сегодня я так устала, что буду думать обо всем завтра.

   Сбрасываю с себя все вещи и направляюсь в душ. Стоит только встать под обжигающие струи воды, как тело накрывает полное расслабление. Нет ни мыслей, занимающих все мое время, ни оголенных чувств – только оглушающая пустота, приносящее долгожданное облегчение.

   Мое мокрое разгоряченное тело внезапно простреливает такой волной жара, что я еле стою на ногах. Ещё не ощущая рядом, чувствую, что не одна. Сердце начинает лихорадочно качать кровь, оглушительно тарабаня по вискам. А когда тяжёлые шершавые ладони оказываются на моей талии, то все внутри просто останавливается.

   Не могу ни пошевелиться, ни слова произнести – меня будто оглушило. Все жизненно важные процессы застопорились только на ощущениях, которые дарят чужие руки.

   Грубые пальцы напористыми движениями касаются обнаженной кожи, вырывая рваные вздохи. Вода по-прежнему течет, застилая глаза, только теперь не даруя долгожданное блаженство, а усиливая откровенность возникшего обстоятельства.

   Я голая, мокрая и уязвимая. Мужское дыхание осело на моей шее, а тяжёлая бляшка ремня упёрлась в поясницу. Грубая джинсовая ткань трётся о ягодицы, заставляя испытывать дискомфорт, граничащий с диким забытым возбуждением.

   Когда моей спины касается голая мокрая грудь, я разворачиваюсь, уже зная, кто за спиной. По пояс обнаженный, он возвышается над моей головой, закрывая пространство позади. Сильный, высокий, красивый. И абсолютно не знающий границ и контроля над собой. Струи воды очерчивают его рельефную грудь, стекая к не менее фактурному прессу. Крепкие руки, окантованные черными линиями татуировок, легли на мою талию, крепко сжимая кожу. Вскидываю голову и встречаюсь с залитыми похотью глазами. Теперь они почти черные – увеличенные зрачки практически полностью поглотили голубую радужку. Взгляд мечется по моему телу, цепляясь за грудь, живот, лобок. И, наконец, зрительный контакт застигает меня врасплох.

– Какого черта ты забыл здесь, Киллиан? – пытаюсь звучать раздражённо, но сиплый голос выдает именно те чувства, что плещутся убийственными волнами внизу живота.

– Тебя, красивая. Сказал же, что ты должна жить у меня.

– Я … – горячая ладонь легла мне на ребра, выбивая весь воздух, – я ничего тебе не должна.

   Рука резко накрывает грудь, непроизвольно вызывая у меня стон. Жгучее удовольствие пронзает тело, рассыпаясь миллионами искр. Мужчина развязно облизывается и опускается ниже, прикладываясь к моей шее. Пытаюсь подавить рвущиеся наружу вздохи, забыв о стыде, но когда острые зубы прикусывают плоть, полностью отключаюсь.

– Я. Хочу. Тебя. А я всегда получаю то, что хочу, Тиффани.

Глава

5

The Real You – Three Days Grace

Киллиан

   Смотрю на изящную шею, по которой катятся капли воды, где пульсирует в агонии выступающая вена, и не могу удержаться. Зализываю место, приложенное ранее зубами. Девушка глухо стонет, а меня в пружину закручивает. Дотрагиваюсь пальцами до твердого розового соска, продолжая водить языком по нежной коже. Но тут женские ладошки ложатся мне на грудь и пытаются оттолкнуть.

– Уйди, Киллиан… – она сипит, нервно стуча зубами, вынуждая вернуться своими глазами к ее. Охренительные. Жёлтые. Словно солнце. – Уйди!

   Срывается не крик, продолжая давить на мое тело, но ей ощутимо не хватает сил. Перехватываю тонкие запястья и поднимаю над головой, фиксируя одной рукой. Другой выключаю льющуюся воду, окружая нас только шумом сбившегося обоюдного дыхания. Худая малышка, но ее эти выпирающие ключицы, на которые непроизвольно спустился взгляд, позвонки на спине, которые довелось увидеть ранее, меня просто разматывают. Она, твою мать, вся миниатюрная. Но только не в груди. Охрененные сиськи. Округлые, торчат на меня, как член на нее. А сама стоит и смотрит. Не орет, не плачет. Просто со злостью и беспомощностью сверлит меня желтыми озёрами, не в силах скрыть расширившиеся от возбуждения зрачки.

   Внезапно Тиффани подаётся вперёд, делая шаг навстречу, и чувствительные соски упираются мне в кожу, заставляя громко сглотнуть. Девчонка же растянула рисованные губы в усмешке, поднялась на носочки и приблизилась к моему уху:

– Отпусти меня, – горячее дыхание щекочет нервные окончания похлеще, чем упирающаяся в меня грудь, – ведь я тоже умею играть, Киллиан. И отнюдь не по твоим правилам.

   Бесцеремонно толкаю Барлоу вперёд, впечатывая в стену душевой кабины. Не рассчитав силу, слышу в ответ только сдавленный писк. Сжимаю ладонью женскую шею.

– Не играй со мной, Солнце, иначе мне придется трахнуть тебя прямо здесь.

– А разве ты не для этого сюда пришел? – в глазах читается вызов.

– Я пришел забрать тебя.

– И поэтому залез ко мне в душ? Странные методы переговоров, не считаешь?

   Резко убираю руку с шеи и кладу ее на плоский живот, спускаясь к промежности. Когда нахожу факт возбуждения девчонки, размазываю вязкую влагу по набухшим складкам, не отрывая взгляда от перекошенного ужасом лица.

– Что… Что ты делаешь?.. Кил… Ох…

   Если сначала Тиффани пыталась лихорадочно оттащить мои пальцы от себя, то сейчас же просто задыхалась и закатила глаза, откинувшись головой на мокрую стену. Жму на клитор и понимаю, что ей не нужно много времени, чтобы кончить. Женское тело начинает бить мелкая дрожь, а я просто упиваюсь тем, как люто может трясти. Загоняю сразу два пальца в нее, закидывая стройную ногу на свое бедро, и лихорадочно трахаю уже бесстыдно стонущую давнюю подружку. Яйца грозятся взорваться, разметав сперму по всей, мать его, спальне, но я не могу остановиться. Хочу, чтобы кончила, чтобы орала от того, что я с ней делаю. Цепляю узкий подбородок и, до боли стискивая, разворачиваю к себе.

– В глаза мне смотри, – рычу на низких оборотах, – в глаза, сказал!

   Дёргает головой и смотрит. Куда-то сквозь, потому что кроет ее. И меня кроет.

   Ещё несколько минут бешеных движений, и она взрывается с громким протяжным криком. Ее плоть до боли сжимает мою при сокращении мышц, но мне охуенно. Самого потряхивает вместе с тем, как колошматит ее. Горячие брызги ее удовольствия напористой струёй вылетают из влагалища после того, как резко вытаскиваю руку. Я смотрю и кончаю морально, хоть член и ноет от неудовлетворения. Понимаю, что впился в ее задницу, когда пытался удержать на весу, и сейчас вполне способен ощутить упругость женской попки.

– Красиво кончаешь.

   В этот момент мою щеку опаляет обжигающая боль, сопровождаемая раскатистым шлепком. Откровенно охуеваю, переводя взгляд на лицо фурии передо мной.

– Это что, блять, благодарность? За годы недотраха?!

   Смущается, правда лишь на секунду. Следом замахивается уже другой рукой, но я успеваю перехватить ее и сжать до боли в ладонях.

– Не перепутала ничего?

– Не смей меня трогать! Понял?! Никогда не трогай меня! – вырывается и лупит маленькими кистями по моей груди. – Отвали от меня, твою мать! Что тебе, нахрен, надо?!

   Голая, разъярённая, красивая. Член снова напоминает о себе ноющей болью.

– Я буду тебя трахать, а не трогать. Как и ты меня.

– Ну, конечно, – девчонка начинает дико хохотать, разнося этот звук по помещению. Затем так же резко замолкает и в упор давит на меня яркими зрачками. – Что ты хочешь?

– Я уже сказал.

   Зависла девочка. Обдумывает что-то. Вырывает руки из моего захвата и складывает на груди, будто прикрыться стремится. Поздно. Я уже все рассмотрел. И когда-нибудь я залью эти восхитительные сиськи, кончая прямо на них.

– Если я не пойду с тобой, то это не закончится?

– Умница, все понимаешь, – наклоняю голову, рассматривая девичье лицо, пытаясь хоть как-то унять боль в штанах. Ни нихрена не помогает – как взгляну на эти губы, так кроет капитально.

– Я просто не понимаю, зачем тебе это, Киллиан? – агрессивно вскидывается, хоть и стоит голая передо мной. Но, похоже, ее этот факт даже не заботит. – Я просто расскажу Ричарду, что ты меня донимаешь.

– Ябедничать нехорошо, Солнце, – смеюсь, – рассказывай кому угодно – не поможет. Ты в любом случае не уедешь из этого дома, потому что обещала отцу. А я достану тебя везде. И никто из них не помешает.

– Ты что, маньяк?

   Девчонка откидывает с лица мокрые волосы, на чем я конкретно подвисаю, но затем снова возвращаю ей взгляд, заставляя себя сосредоточиться, хотя продолжил бы трахать.

– Нет. Но это не значит, что ты не должна меня бояться.

– Я не боюсь, Хоггард.

– А надо, Барлоу, – снова подхожу вплотную к девушке, замечая смятение в ее глазах, и опять стискиваю подбородок, заставляя поднять голову и встретиться взглядами, – сам не знаю почему, но меня от тебя вскрыло с первого зрительного контакта, – обнажаю внутрянку, сам того не осознавая.

– Но это не значит, что все должны делать то, что ты хочешь, не считаясь с чужим мнением, – шепчет, сканируя мой нутряк взглядом, какие-то душевные закрома там переворачивая.

– По-другому не умею, – больше не впиваюсь пальцами в нежную кожу, только поглаживаю, вызывая мурашки на женском теле и какую-то возню у себя за ребрами, – беру так, как всегда делал.

– Если я соглашусь, ты не будешь меня трогать?

   Молчу с минуту, не меньше, просто разбивая Тиффани своим отрицанием, но затем соглашаюсь:

– Не буду. Пока ты сама этого не захочешь.

– Никогда не случится этого.

– Не ври себе, Тиф, – Барлоу вздрогнула от того, каким тоном я произнес ее имя, – тебе понравилось все, что я делал с твоим телом сегодня, – оттягиваю рукой ее волосы и дёргаю вниз, ещё выше задирая голову. Наклоняюсь и облизываю длинную шею, ведя языком до ключицы и спускаясь на сосок. Обхватываю губами воспаленную горошину, слегка прикусываю и снова сосу.

– Прекрати, Киллиан, – девчонка с силой выкручивается из моих рук, но я не отпускаю, продолжая настойчиво ласкать ее грудь. Машинально опускаю руку на ремень, расстегиваю ширинку и выпускаю наружу изнывающий от возбуждения член, которым упираюсь в плоский живот. – Ты что делаешь?! Перестань, отстань… – женский голос теряет прежнюю прыть и остроту, наполняясь тягучестью и хрипотцой. Жёлтые глаза неотрывно следят за моим достоинством.

– Я не буду тебя трахать, красивая. Не сегодня. Морально уже поимел во всех немыслимых позах, – шепчу на ухо, толкаясь в женское тело, – хочу кончить. Яйца взорвутся.

   Барлоу молчит, продолжая прожигать взглядом член. Я обхватываю ее за талию и поднимаю на себя, заставляя обвить ногами торс. Горячая мокрая плоть буквально насаживается на мою, но я поднимаю Тиффани ещё выше, чтобы просто касаться друг друга. Девчонка палит меня своим солнцем, все внутренности сжигая. Я не могу отвести взгляд и начинаю двигаться, скользя меж хлюпающих складок. Не погружаюсь, просто еложу по клитору, а выворачивает так, как никогда не брало. Тиф приоткрывает рот, но я нихуя не слышу. Эмоции оглушили. Как в вакууме нахожусь. Только я, она и эти ощущения между нами. Девчонка стонет, понимаю по характерно открытому рту, впивается ногтями мне в плечи, а я пальцами в ее задницу. Каждый из нас оставит метки друг на друге. Идеально вписались, соприкасаясь всеми частями разгоряченных тел.

   Буквально несколько движений – Барлоу разрывает зрительный контакт и выгибается на мне, бурно кончая. Горячие струи женского оргазма заливают насквозь мокрые джинсы, когда я извергаюсь на девичий живот, размазывая сперму по белой коже. То ли рычу, то ли стону. Просто не контролирую звуки, вырывающиеся из грудины, пока внутри обрушивается что-то катастрофически важное, поддерживающее все системы жизнеобеспечения.

   Несколько минут тяжёлого сбившегося дыхания, и я снова приникаю к женской груди, кусая и оттягивая сосок, а затем прижигаю это место скупым поцелуем.

– Теперь, красивая, переезжаем.

Глава 6

Crusify – Emma Hewitt

Тиффани

   В какой-то дичайшей несознанке нахожусь. В коматозе полнейшем. Перевариваю все, что произошло ранее, и не принимаю. Даже тот факт, что этот человек с такой лёгкостью заставил меня дважды кончить, да ещё как, не способен привести меня в чувства.

   На автомате вытираюсь полотенцем, одеваюсь, закидываю мокрые вещи в сумку. Все это время Киллиан неотрывно наблюдает за мной и молчит. Просто щупает взглядом всё то, что некоторое время назад трогал горячими напористыми руками.

   Красивый. Отрицать бессмысленно. Шикарный мужик, по крайней мере внешне. А все остальное откровенное дерьмо: характер, манеры, поведение. И я очень надеюсь, что если я переберусь в его часть дома, то преследование закончится. Во всяком случае, он обещал. А его отец уверяет, что сын держит слово.

   Наклоняюсь и взбиваю руками мокрые волосы, затем снова выпрямляюсь. Подхватываю сумку с вещами и порываюсь выйти из комнаты, но Киллиан опережает – одним лёгким движением снимает ремень с моего плеча и закидывает на свое. Второй чемодан уже в другой мужской руке. Все так же молча кивает на дверь, давая указание следовать за ним.

   Тащусь следом, наблюдая за перекатывающимися под сухой футболкой мышцами. Тело у него тоже охрененное. Силой пышет каждый миллиметр кожи. Татуировки, захватившие все пространство от обоих предплечий до шейных позвонков по всему полотну рельефной спины, придают облику ещё больше агрессивности и какой-то неудержимой дикости. Мокрые джинсы плотно облегают мускулистые ноги, давая волю моему воображению. Гоню от себя эти мысли, потому что чувствую, что душевное оцепенение уходит, уступая место пресловутому чувству вины.

   Осматриваюсь, когда оказываемся в крыле старшего из братьев. С его вечно угрюмой физиономией я ожидала увидеть черноту стен и полов, но эта часть дома выглядит достаточно уютной. По планировке такая же, как и у Чарли, и цвета более, чем приятные – красивый глубокий серый, разбавленный светлой мебелью. Киллиан распахивает дверь, затаскивая внутрь мои вещи и вызывая у меня чувство дежавю. Невольно усмехаюсь и прохожу следом. Но едва переступив порог, восторженно ахаю:

– Боже! – оглядываю спрятанную в приглушенном освещении комнату и не могу продохнуть. Зеленовато серые стены перекликаются с мебелью из глубокого дерева, потрясающе считаясь с видом из балкона, выходящего из уже моей спальни. Окна смотрят прямиком на собственный парк Хоггардов, до которого с этой точки дома буквально рукой подать. Неосознанно двигаюсь вперёд и выхожу наружу, вдыхая прохладный октябрьский воздух, пропитанный свежестью после бесконечного дождя. Прелесть балкона в том, что над ним есть навес в тон дома, который держат такие же колонны. Просто невероятно уютное помещение.

– Нравится? – хрипловатый голос позади меня отрывает от восторженного разглядывания моих новых апартаментов и заставляет развернуться.

– Потрясающе! Правда! Спасибо! – выпаливаю на одном дыхании. Мне действительно нравится.

– Зайди, замерзнешь. Ты раздета и с мокрой головой.

   Голубые глаза топят мои. Море и солнце. Киллиан никак не меняется в лице, просто смотрит, закинув кожаную куртку на плечо, намереваясь уйти. А мне почему-то становится тоскливо от понимания этого факта.

   Возвращаюсь обратно в спальню, детально осматривая и ее, пока взглядом не цепляюсь за шикарный письменный стол и стеллаж с книгами над ним. Медленно подхожу, проводя пальцем по корешкам, и невольно вздрагиваю. Любимые книги моей мамы. А сейчас и мои.

– Мама обожала именно эти произведения. Странно.

– Я знаю, – отрывисто рассекает воздух, разгоняя мурашки по моему телу. – Это твой дом, Тиффани. Располагайся.

– Ты помнишь, что обещал мне? – снова сталкиваемся глазами. – Не будешь доставать меня?

– Нет, – все так же холодно.

– И появляться здесь не будешь?

– Я обещал, что не буду тебя трогать. А появляться в своем крыле могу в любое время. Моя комната соседняя, – многозначительный взгляд на стену, затем снова ко мне. – Располагайся, Солнце. Сегодня я определенно буду думать о тебе.

   От его прямолинейности сердце кровь гонит с утроенной скоростью. Хоггард не меняет свои эмоции даже сейчас, а просто выходит за дверь. Несколько минут в ступоре стою, не в силах пошевельнуться, а затем срываюсь с места и с облегчением обнаруживаю, что на плотном полотне есть замок. Закрываюсь и только сейчас перевожу сбившееся дыхание.

   Прокручиваю в голове сцену в душе, и волна жара и огромного стыда оглушающе накрывает сознание. Я позволила. Я позволила! Никто ко мне не прикасался все это время. Никого не пускала. Всегда только ЕГО помнила. Только ЕГО любила. А сейчас так бессовестно предала.

   Жёстко оседаю на пол, и слезы крупными каплями заливают одежду. Каких-то пара минут, и я снова рыдаю по центру комнаты, как это делала на протяжении многих дней, когда не стало мамы. Теперь нет и отца. Но сейчас я потеряла даже не родителей, а себя. Я оплакиваю себя, потому что я предала ЕГО.

Киллиан

   Вылетаю из поместья на максимальных скоростях, оглушая всю округу ревом двигателя.

– Встретимся на старом месте, – бросаю в трубку, сбрасывая вызов не дожидаясь ответа.

   Трясет, сука. Колотит аж до подрыва. Тело отказывается подчиняться. Сколько сил мне стоило, чтобы не завалить Барлоу на этой самой кровати посреди комнаты. Чтобы давить в себе все всполохи радости, когда ей понравилось. Чтобы просто никак и ничего не выражать.

   На мать похожа капитально. Рвет меня это осознание. Но дерзости в этой мелкой занозе на всех наберётся.

   Достигаю цели раньше, чем планировал. Но Майа уже здесь. Выходит из тачки и прожигает взглядом мою ширинку. Женщина, которую я предпочитаю трахать, не размениваясь на шлюх. Мы не встречаемся, нет. Просто трахаем друг друга. Она – безотказная и горячая. Как раз то, что нужно сейчас. Хлопаю дверью и подхожу к девушке, хватая ее за руку. Через чур грубо протаскиваю через холл, заталкиваю в зал и кидаю на маты. Частенько я ее тут оприходовал.

– Пососи мне, – бросаю, когда женские пальцы начинают резво расстёгивать молнию, – соси!

   Сжимаю в пальцах смоляные волосы, накручивая на кулак, и тяну девичью голову на себя, припечатывая ртом к своему освобожденному налитому члену. Пухлые губы обхватывают головку, начиная, как обычно, медленно, но у меня другие планы. Резко толкаюсь во влажную плоть и отрывисто вбиваюсь в горло грубыми толчками. Майа давится слюной, пытаясь оттолкнуть меня, чтобы вздохнуть, но мне срочно нужно кончить. Что я и делаю, выпуская сперму в женский рот.

– Ты совсем охуел?! – маленькие ладони с силой толкают меня в бедра, привлекая внимание к их обладательнице. Тушь слезами размазана по лицу вперемешку со слюной, кожа раскрасневшаяся, волосы растрепанные, а глаза дикие, полные злобы. – Какого, мать твою, на тебя нашло?! Я тебе что, скотина какая-то?!

– Не ори.

– Не ори? Не ори?! Да пошел ты, Киллиан, – спешно поднимается и растирает потёки ладонями, – с меня хватит! Трахай кого-нибудь другого! Я ухожу!

   Стройные ноги под короткой юбкой чрезмерно быстрым шагом направились к выходу и скрылись за дверью. Я же устало поправил член и откинулся на маты. Я не хочу трахать кого-то другого. Я хочу ее. Тиффани.

Глава 7

 Night Rider – Masked Wolf

Тиффани

   Странное утро. Не смотря на собственный задушенный скулеж на протяжении половины ночи, сейчас мое состояние более, чем удовлетворительное. Даже почти нормальное. Почти.

   Спускаюсь к завтраку, снова перемалывая многочисленные размышления в голове, когда из своего крыла напротив появляется Чарли. На красивом лице застывает очевидное недоумение – мы не встретились в его части дома. Затем, проследив траекторию моего движения, брови мужчины удивленно поползли вверх, а губы растянула насмешливая ухмылка.

– Это не то, что ты думаешь, – спешно произношу, пресекая любые домыслы, но Хоггард меня перебивает.

– Тиф, что бы между вами не происходило – это не мое дело, – закидывает руку, облаченную в светло-серую рубашку мне на плечи. Я и так не питаю иллюзий по поводу своего роста, но рядом с братьями ощущаю себя откровенной мошкой. Вот и сейчас, я просто уместилась у мужчины подмышкой.

– Я просто не хочу, чтобы ты не правильно истолковал сложившуюся ситуацию.

– Не в моей прерогативе строить догадки. Единственное, что я вижу, – многозначительная пауза, – что в моем крыле ты жить не будешь. Остальное меня не касается.

   Кладу свою ладошку на его крупную кисть, лениво свисающую в воздухе, и улыбаюсь: искренне, тепло, душевно. Отвечаю на то, что всегда дарит средний из братьев – бескорыстность и простоту.

– Ты и спишь в рубашке? Или собрался куда?

– Спит, конечно! – звонкий голос Ника рассек пространство холла. – И моется тоже в ней. Для экономии драгоценного времени. – Горячие губы обожгли мою щеку. – Привет, сестричка!

– Ты себя всегда как идиот ведешь? – обращаюсь больше к Чарли, нежели к его младшему братцу. Николас же, надув губы, насупился.

– Еще только девять утра, а ты уже обзываешься.

– Мой характер по часам не работает, простите.

– Сейчас как надеру тебе зад, как в детстве, тогда посмотрим, как заговоришь! – Ник хватает меня за талию и отрывает от пола, заставляя рассмеяться.

– Ага, это когда я тебе палец сломала? Ты про этот раз?

   Теперь хохочет уже Чарли. Глубокий гортанный смех вырывается из мощной груди, заставляя присоединиться и Ника. Так и входим в столовую, натыкаясь на две пары любопытных глаз.

– Прекрасно, что все в хорошем настроении, – Ричард улыбнулся и отложил газету. – Тиффани, как прошла первая ночь?

– Сносно, спасибо, – говорю, а на душе кошки скребут. Потому что нихрена не сносно. Выть было охота.

– Милая, проходи, – Беатрис кивает на место рядом с собой, – присаживайся. Здесь обычно сидит Киллиан, но…

– Но обычно он теперь не приходит. Уже как… месяцев дохрена, – младший Хоггард как ни в чем не бывало устроился на соседнем от Чарли стуле и намазывал масло на булочку.

– Ник! – Трис залилась отчетливым румянцем. – Не мог бы ты хотя бы за столом не выражаться.

– Ой, мам, – тараторит с набитым ртом, – говорю, как есть. Не появлялся и еще столько же не появится. Так что сиди здесь, Тиф.

– Так уверен?

   Все взгляды одновременно устремились мне за спину. Этот хриплый голос натянул все струны моего, казалось бы, немного утихшего напряжения. Лихорадочно гоняю кислород по легким, пытаясь унять волнение, но толку никакого. Поэтому, придав лицу самое отрешенное выражение, на которое только сейчас способна, медленно оборачиваюсь и сразу же натыкаюсь на его персональное море. Цвет глаз одинаков у всех четырех мужчин семьи. Но только Киллиан и в правду может своим взглядом утопить.

   Мужчина не отводит от меня своих стремительно чернеющих зрачков – видно даже с такого расстояния. Неосознанно заливаюсь жаром, читая на красивом лице то, что картинками крутится в моей голове, разрушая последние крохи самообладания.

   Когда звенящая пауза чрезмерно затянулась, Ник снова врубил шута.

– О, мой Бог, братец! Ты ли это?! Вы видели? Явился, и года не прошло!

– Рот закрой, иначе я помогу, – не разрывая зрительного контакта, ровно отвечает брату. Но как раз-таки это его призрачное спокойствие и дает понять, что лучше не перечить. Что, собственно, младший Хоггард и делает.

– Все такие нервные с утра, – бубнит под нос еле слышно.

   Неловко разворачиваюсь обратно к столу, таращась на нетронутый завтрак. Аппетит пропал. По крайней мере тот, который зависит от еды. Не могу больше ни о чем думать, как о мужчине, который отодвигает рядом со мной соседний стул.

– Сынок, – счастливо щебечет Трис, – я так рада, что ты приехал! Как я рада…

– Ты же просила, мам, – на последнем слове всегда жесткий голос ощутимо смягчается.

– Да, дорогой, да.

   Женщина, не скрывая эмоций, встает со своего места и подходит к сыну, нежно целуя его в щеку. Не могу глаз оторвать от этой картины – столько в ней трепета, ласки и какой-то неумолимой материнской грусти, что и мое сердце начало болеть, нагоняя старые воспоминания. Увожу взгляд и останавливаюсь на Ричарде, который тоже немало удивлен, но только лишь кивнул Киллиану, не получив даже скупого ответа. Ник опять ел, не обращая ни на кого внимания, а вот Чарли снова задумчив. При это рассматривает то брата, то меня, неосознанно потирая подбородок.

– Мы думали, что тебя не будет, – тихо шепчу в тарелку, чтобы слышал только мой сосед, пока остальные снова вернулись к непринужденной беседе. – Могу освободить твое место.

– Ешь, – только одно слово, но сколько в нем непоколебимого веса и силы, что аж мурашками кожа покрывается.

   Члены семьи активно обсуждают юбилей Ричарда в конце января, я же только вяло ковыряю вилкой в глазунье, не в силах даже кусочек съесть. Вижу боковым зрением предплечья, покрытые сеточкой вен, мощные кисти с длинными пальцами, и вспоминаю, что эти пальцы вчера со мной делали. Снова стыд. Снова возбуждение. Они перемешиваются, окуная меня в коктейль взрывоопасных эмоции. Неловко сжимаю ноги под столом, дабы не привлекать внимания и унять нежелательное томление. Но каждое движение мужчины рядом вовлекает меня совсем не в те мысли, о которых бы следовало думать.

– Почему ты не ешь? – тихо, но весомо. Растерянно поворачиваюсь в его сторону и снова будто все органы чувств начинают работать на износ. Посторонних шумов нет, только мы вдвоем – глаза в глаза, наедине со своими воспоминаниями. Вижу, как он стискивает кулаки, сжимая вилку, как смотрит на мой рот и чего-то ждет. – Тиффани?

– А? – растерянно веду взглядом к черной футболке, обтягивающей шикарные плечи.

– Ты не притронулась к еде, – кивает на тарелку, – ты плохо себя чувствуешь?

   Либо мне хочется так думать, либо у меня галлюцинации, но сейчас в мужском голосе отчетливо улавливаются нотки волнения.

– А… нет, все в порядке… Просто я не голодна.

   Киллиан молчит. Просто сканирует меня взглядом, словно к детектору лжи подключает, а затем отворачивается. Тянется за булкой, выдирая из под носа Ника последние две, чем вызывает его негодование, но только игнорирует. Разрезает, намазывает маслом, кладет бекон. И все в его действиях настолько пронизано сексом, что невольно подвисаю. Но когда мужчина вытаскивает из моей тарелки яйцо, устраивая его на бутерброде, затем накрывает другой булкой и протягивает мне, я откровенно стопорюсь.

– Ешь.

   Мой любимый завтрак с семи лет. Помнит.

   Ошарашено протягиваю руку, встречаясь с его пальцами. Ток так и искрит по оголенным клеткам кожи, норовя убить.

– Спасибо, – едва слышно отвечаю. Мужчина удовлетворенно кивает и отворачивается.

– Дорогой, может ты почаще будешь заезжать к нам? – Трис не теряет надежды, хотя за весь завтрак старший из сыновей не сказал им ни слова.

– Думаю, это не будет проблемой. Я немного поживу в поместье.

   Теперь настал черед приходить в шок, а не удивляться. Что и делают его родственники. Я же с огромным грохотом гоняю по мозгу последние слова, не до конца осознавая, чем это для меня черевато. И когда понимание червем сомнения начало точить сознание, неосознанно выдаю на повышенных:

– То есть как поживу в поместье?

Глава 8

Run – Snow Patrol

Киллиан

Вроде и совершаю все ежедневные механические движения, а все равно тело ведёт, как от конвульсий. В ее сторону тянется. Опять балахоны эти непонятные, которые все скрывают. Но, блять, у меня слишком живая память. Калейдоскопом картинок выдает хрупкое женское тело, извивающееся в моих руках.

   Красивая выросла. Вот сейчас, в эту самую секунду, полностью осознаю сей факт. И что-то, глубоко запрятанное много лет назад в закрома сознания, наружу лезет, вскрывая старые, едва затянувшиеся раны. И ноет. Ноет, когда смотрю в эти невероятные глаза.

   Всунул ей эту замороченную булку и себе такую на несознанке сделал. А Барлоу зависла. Смотрит, как на гранату с сорванной чекой. Отворачиваюсь, чтобы не светить собственным рентгеном ее фигуру. Но мама не даёт хотя бы немного расслабиться.

– Дорогой, может ты почаще будешь заезжать к нам?

   Не собирался предупреждать. Но раз разговор час в нужное русло повернул…

– Думаю, это не будет проблемой. Я немного поживу в поместье.

   Просто немое кино. Даже Ник перестал жевать. Так и завис с булкой у открытого рта, с дикими глазами рассматривая меня. Мать в шоке, отец поражен. И только Чарли понимает. Вижу по взгляду, который с меня на Тиф переводит. Не удивлен, все-таки самый сообразительный получился. Целенаправленно к ней не поворачиваюсь. Знаю, что солнечное затмение зрачки настигнет. Но высокий голос вынуждает посмотреть в ее яркое солнце и обжечься.

– То есть как поживу в поместье?

– Обычно. Это и мой дом, если ты забыла, – выдаю максимально ровно, а нутро уже на дыбы встаёт.

– Ты до этого здесь не появлялся. Что изменилось?

   Намеренно провоцирует. Знает же прекрасно ответ на свой вопрос. Молчу, сканируя глазами взволнованное лицо напротив. В столовой висит звенящая тишина, и только мы с Барлоу обменивается репликами, будто в пинг-понг играем.

– Тебе действительно хочется услышать ответ здесь? – специально подчёркиваю последнее слово и тут же наблюдаю, как бледные щеки заливаются румянцем. Девчонка резко отворачивается, отодвигает тарелку с едой и встаёт из-за стола.

– Спасибо за завтрак.

– Тиф, – Чарли откладывает приборы, – ты едешь в издательство?

– Эм… Да… – теряется, – ты тоже?

   Брат только добродушно ухмыляется и кивает, вставая следом.

– Собирайся, довезу.

– Я сам, – ловлю понимающий взгляд мамы, спрятанный за неловкой улыбкой, а затем получаю порцию гневной блокады от Барлоу, когда встречаемся глазами, – пойдем.

   Хватаю упирающуюся девчонку и тащу за собой к выходу из столовой. Борщу с хваткой, отпуская только тогда, когда оказываемся в своем крыле. Тиффани яростно отшатывается, потирая запястье, вызывая во мне немой укол совести.

– Какого хрена ты это делаешь, Киллиан? – голос хлыстом рассекает пространство холла.

– Делаю что?

– Это! Это все делаешь! – разводит руками, продолжая стрелять солнечными молниями. – Ты обещал, что я буду здесь в относительном спокойствии! Что ты не будешь трогать меня!

   Резко срываюсь с места и вплотную подхожу к девушке, прерывая тираду. Возвышаюсь над ней, встречая полный сопротивления взгляд на поднятом к верху лице. Медленно складываю руки по обе стороны от нее, упирая в стену, загоняя Барлоу в ловушку. Женское дыхание становится сбивчивее, вижу, как лихорадочно она сглатывает слюну, которая скапливается в горле. Ресницы подрагивают, губы плотно сжаты. Зрительный контакт не разрываем – глаза в глаза молча воюем.

– Я не трогаю тебя, Солнце. А всего лишь собираюсь жить в своем доме, – каждое слово произношу медленно, наблюдая за реакцией. – Я обещал – я делаю. Но находиться здесь буду столько, сколько хочу.

   Двигаюсь руками ниже, останавливаясь на уровне женской груди. Машинально опускаю взгляд, натыкаясь на воспаленные горошины сосков, натянувших вязаную ткань. Вспоминаю шикарные сиськи, округлые и налитые, и неосознанно поправляю вставший в штанах член, что не укрывается от внимания Тиффани. Девчонка опускает глаза и снова заливается румянцем, вызывая во мне удовлетворительную ухмылку вперемешку с разливающимся по венам адреналином.

– Я хочу тебя. Скрывать не собираюсь, – наклоняюсь к аккуратному ушку, – но слово держу. Правда, ты сама придёшь ко мне, красивая. А теперь иди, собирайся.

   Тиффани дергается, как от удара, и вырывается из образованной ловушки. Но не успевает она сделать и пары шагов, я ловлю тонкое запястье и вновь тяну девчонку на себя, заключая в объятия.

– И ещё. Ты должна есть. Совсем тощая стала. Тебе не идёт.

   Хотел мягче, но получилось как всегда. Голос ровный и грубый. А она не смотрит. Жмется к моей груди, плечи дрожат, будто плачет. Пытаюсь поймать ее подбородок, чтобы посмотреть в глаза, но Барлоу выкручивается. Отталкивает и уходит к себе.

   Запускаю пальцы в волосы и гоняю миллионы хаотичных мыслей в голове. Какого хрена так завернуло то? Что за маниакальное желание видеть постоянно? Понимаю, что пугаю. Но, сука, осознание того, что Тиффани течет только от одного моего взгляда, нахрен все адекватное мышление разбивает о стояк. Хочу ее. Трахать хочу дико. Чтобы темперамент свой только там показывала.

   Так и стою в холле, оперевшись на стену, когда девчонка пролетает мимо меня. Теперь на ней, мать его, платье. Бляяяять. Охрененные ноги. Сука.

   Сука.

   Сука!

   Я, словно послушный кобель, плетусь следом за своей хозяйкой. Молчу, когда завожу тачку, пока Тиф и Чарли обсуждают что-то. Молчу, когда коленки в темном капроне устраиваются рядом. Молчу, когда трогаемся с места. Тиффани не смотрит, упорно сверлит взглядом стекло со своей стороны.

– Ты обиделась? – сам не понимаю, как эти слова с губ срываются.

– Нет.

– Врешь.

   Теперь разворачивается и дух из меня вышибает.

– Да, ты обидел меня.

– Чем же? Правдой? – максимально лениво смотрю в ответ. – Кожа да кости остались.

– Что же ты в душе не побрезговал меня лапать, если так противно? – голос срывается на дрожь. В нем отчётливо слышны слезы, вызывающие мое искреннее недоумение.

– С чего ты эту дурь взяла, что мне противно? – вопросительно поднимаю брови.

– Ты же сам сказал…

– Не надо придумывать за меня то, что тебе удобно, – прерываю очередную дичь. – Я сказал это только потому, что еда – твое здоровье. Ты стресс пережила. Тебе нужно нормально питаться, чтобы выплывать из дерьмового состояния, – снова перевожу взгляд на удивлённые женские глаза. – Ты красивая. Ты возбуждаешь. И твоя болезненная худоба этого не отменяет. Поэтому не стоит придумывать себе повод, чтобы ещё больше меня ненавидеть.

   Смутилась. Глаза опустила, нервно теребя ручку сумки. Не дёргаю ее, даю переварить. Не совсем я и дерьмо. Переживания мне тоже не чужды

– Прости… – задушено. – Все, что касается этой темы, принимаю в штыки. И зачастую неправильно.

– Почему?

– Череда сильнейших стрессов. У меня не получается поправиться. Иногда могу днями не есть.

– Это не норма… Тиффани, – всегда, когда произношу, смакую ее имя, каждую букву на языке стремясь распробовать.

– Знаю.

   В салоне снова воцарилась тишина. Не было в ней возбуждения. Только неловкость.

– Расскажешь?

– Что?

– Что это за череда стрессов?

   Паркуюсь перед зданием редакции, ожидая ответа. Встречаемся в зрительном противостоянии. Солнце в море. Смотрим долго, изучающе, взволнованно.

– Я не готова об этом говорить. Ни сейчас, ни когда-либо, – открывает пассажирскую дверь. – Спасибо, что подвез. Обратно доберусь с Чарли.

– Ага, до встречи дома, – растягиваю губы в привычной наглой ухмылке, хотя хочется сделать нечто совершенно другое. Барлоу только смерила меня холодным взглядом теплых глаз и со всей дури хлопнула дверью.

Глава

 9

New Devide – Linkin Park

Тиффани

   Как он меня, блять, бесит. Напыщенный идиот. Все-то он знает лучше всех. Везде надо залезть. Бесит!

– Что случилось? – Чарли ждёт меня возле входа, провожая машину старшего Хоггарда глазами. – Сейчас мне почему-то кажется, что лучше тебе не перечить.

– Ты в курсе, что твой брат – самовлюблённый баран? – резче, чем нужно, запахиваю полы пальто.

– В курсе, – снова гортанный мужской смех, разряжающий обстановку, – но ты ничего не поменяешь. Поэтому просто забей, Тиф. Пойдем.

   Чарли придерживает для меня дверь, и я оказываюсь в персональном раю. Невероятных размеров холл вмещает в себя сотни сотрудников. Кто-то торопится, кто-то отдыхает, кто-то ведёт размеренные беседы. Восторженно оглядываю стены ультра современного помещения и гулко выдыхаю.

– Нравится? – мужской голос где-то над ухом вернул к реальности происходящего.

– То, что я уже успела увидеть – однозначно. Боюсь представить, что дальше.

   Чарли только кивнул, подавая руку. Беру крупную ладонь и следую за не обладателем сквозь толпы людей. С Хоггардом здороваются, ему искренне улыбаются, участливо интересуются делами. И первый раз за все время я задумываюсь спросить, какая роль отведена ему в "Бритиш паблишед".

   Заходим в лифт, переполненный говорящими сотрудниками, что в ушах снова противно зашумело. Вся эта возня с работой ненадолго отвлекает меня от собственных червоточащих мыслей, но стоит какому-то триггеру замаячить на горизонте, как всплывает все многолетнее дерьмо, которое отправляет мне жизнь. Откидываю голову назад, закрываю глаза и медленно досчитываю до десяти, стараясь не думать ни о чем, чтобы унять гул.

– Плохо?

– Нет.

   Чувствую Чарли, его руку на плече и распахиваю веки. Мужские глаза чрезмерно тревожны.

– Да все нормально, забей, – толкаю его в бок стараясь придать выражению лица максимальную беззаботность. – А кто ты в редакции?

– Я владелец.

– Ого… – теряюсь. – В смысле… Отец передал дела?

– В том смысле, что я единоличный собственник бизнеса.

   Голубые глаза как-то насмешливо сверлят мои, вызывая неподдельное, несвойственное мне наивное смущение.

– Но твой отец сказал, что это его издательство.

– Потому что я так попросил.

   Качая головой из стороны в сторону, пытаюсь понять смысл и цель последней фразы, но Чарли вдруг тянет меня за руку и выводит из абсолютно опустевшего лифта наружу.

– Пойдем, познакомлю тебя с Роджером.

– И кто этот Роджер? – тороплюсь за Хоггардом, еле переставляя ноги.

– Наш главный редактор. Работать будешь с ним.

– А ты?

– Что я?

– Где ты будешь?

– А где надо?

– Чарли! – луплю его ладонью под срывающийся хохот. – Перестань отвечать вопросом на вопрос. Это моя прерогатива.

– Ладно, заноза, не кипи, – подталкивает за талию налево по коридору, упираясь в светлый холл. – Я буду напротив, в соседней части здания, – несколько раз стучит и распахивает дверь одного из двух соседствующих в пространстве помещений. – Мэри, привет!

   Миниатюрная молодая блондинка подскочила с места, улыбаясь во все тридцать два, и поспешила к нам.

– Чарли, здравствуй! Чем могу помочь?

– После того, как Тиффани пообщается с Роджером, проводишь ее ко мне, ладно?

– Без проблем. Будет сделано.

– Отлично. Тиф, Мэри помощница нашего главреда, поэтому можешь любые вопросы адресовывать ей. Помни, что я напротив. Все, заноза, – слегка приобнимает, – я тебя жду. Заедем ещё в пару мест и потом домой.

   И опять эти странные ощущения при слове "дом". Какое-то чувство неверия и обмана не покидает. Но я только киваю и прохожу внутрь нужного кабинета.

   На удивление, с миловидным мужчиной лет тридцати мы достаточно открыто и спокойно поговорили. Приступаю со следующей недели, как раз закрою всю эту не дающую покоя тему с завещанием. Пока все мысли в основном о том, в какое же дерьмо залез мой отец. Затем Мэри отвела меня к большому боссу. Наблюдала за Чарли около пары часов, пока тот завершал собственные дела. Умный, спокойный, полностью уверенный в том, что делает. Вежливый и в меру настойчивый, когда этого требуют обстоятельства. Красивый, сильный, молодой, богатый, черт возьми. Даааа, шикарный, конечно, он получился. Повезет кому-то. Может даже и я бы слюной истекла, если бы всегда не воспринимала его за брата. В отличие от Киллиана.

   Киллиан Хоггард.

   Каждый раз, когда думаю о нем, что-то глубоко внутри даёт небольшой сбой. Дыхание сбивается, а сердце разгоняется на бег. Автоматом самые пошлые воспоминания встают на передний план, перекрывая все адекватные.

   Никогда я не считала его братом. Чарли да. Ника да. Его нет. Сначала он меня дико пугал своей молчаливостью и насупленностью, а сейчас постоянно раздражает.

   Сама понимаю, что обманываюсь.

   Он меня не только раздражает, но и привлекает. Как сексуальный мужчина привлекает женщину. Если бы было по-другому, то, что я испытываю даже сейчас, думая о нем, не вскрывало бы мне панцирь, под которым спрятаны давно забытые эмоции. Которых я искренне боюсь. Точнее того, что за ними может последовать.

   Но я не могу. Не могу и не хочу лезть в это дерьмо в виде старшего из братьев. Не могу переступить себя. Хотя далеко не дура – понимаю, сколько лет прошло с моей потери. Пора отпустить.

   Чарли отрывает меня от самобичевания, и мы собираемся в поместье. Он единственный из троих, кто ездит на более сдержанном автомобиле, в очередной раз подчёркивая свою взрослую жизненную позицию. Да и все в нем мне импонирует, как в человеке. В мужчине, в которого он превратился. Что и озвучиваю вслух.

– Взаимно, Тиф. Я тобой восхищаюсь.

– И чем же, – не сдерживаюсь и хрипло смеюсь. – Я же неудачница.

   Только вот Чарли не смеётся. Пристально смотрит, что-то в своем большом мозге прокручивая, а затем выдает:

– Придет время, и ты поймёшь почему.

   До дома очень много разговариваем. Я вообще ни о чем не думаю. Нет поганых мыслей. Только собеседник и наша многогранная беседа.

   В доме сталкиваюсь с Ричардом на лестнице, когда хочу подняться к себе.

– Тиффани. Как все прошло?

– Прекрасно! – наверное, впервые так искренне улыбаюсь за последние годы. – Правда, все отлично. Не волнуйтесь.

   Мужчина только растягивает губы, легонько кивая и давая мне возможность удалиться.

   Поворачиваю в свое крыло, переступаю порог и в шоке застываю. Голая мужская задница с фигурными, как и все остальное, ямочками на ягодицах мельтешит прямо перед моим лицом. На Киллианне нет ничего. Ничего, мать его. Широченные плечи в татуированной окантовке, узкий торс, длинные спортивные ноги и, как выяснилось, шикарная задница.

   Чувствую, как меня буквально швыряет в дрожь, будто облили кипятком. Румянец расползается по телу, заставляя кожу лихорадочно чесаться. Пытаюсь не смотреть, но не могу – слежу взглядом за траекторией движения мужчины.

   Но он разворачивается. Не знаю, слышит ли, чувствует, однако после того, как меня шокировала неожиданная голая задница, все мое внимание сконцентрировалось на одной важной детали мужского тела, которая ещё в душе вызвала какой-то ступор и шок.

   Здоровый член и сейчас был возбуждён, хотя сам Киллиан выглядит непривычно расслабленным. Но стоит мне, наконец, поднять свой взгляд к глазам, сердце останавливается. И я понимаю, что спокойствие в этом доме нам двоим только снится.

Глава

10

Beautiful Things – Andain (YoGee chillstep remix)

Тиффани

   Тупо пялюсь на голого охрененного мужика, не в силах глаз отвести. Такой ступор от неожиданности, что потом будет даже стыдно. Но не сейчас.

   Киллиан расслабленно подходит, сканируя меня взглядом с ног до головы. На лице блуждает слишком самодовольная ухмылка.

– Мне подойти ещё ближе, чтобы ты ещё и потрогала? Или достаточно просто разглядывания?

   Насмешливый тон силком вырывает меня из нахлынувшего морока, уступая место неудержимой злости.

– Ты совсем охренел? Какого, твою мать, черта ты творишь? – неожиданно звонкий голос оглушает даже меня.

– Красиво ругаешься, Солнце.

– Ой, прекращай, а! – демонстративно закрываю глаза рукой, но все, что необходимо, глубоко отпечаталось в памяти. – Прикрой срам!

   Гортанный хриплый смешок какие-то глубоко спрятанные струны души задевает. Кожа ощутимо покрылась мурашками, а внутри такое странное чувство проснулось, которое просто невозможно описать.

– Ты забавная.

– А ты нет! Сколько можно вести себя, как урод? В доме что, полотенец нет? Хотя бы так прикрылся.

   Еле раскрываю пальцы и тут же бессовестно палюсь. Хоггард многозначительно смотрит прямо в щель, из которой видны мои, как бы не хотелось признавать, заинтересованные глаза. Опускаю ладонь и ловлю голубые глаза своими.

– То есть если я буду ходить в полотенце, то это будет тебе по душе? Что ж, Тиффани, – снова буквально каждую букву растягивает, – я тебя услышал.

– Да нет же, я не это… – поздно. Киллиан, продолжая ухмыляться, молча развернулся и, светя шикарной задницей, удалился в свою комнату. – Боже, ну что за козел…

   Откидываю голову назад, тяжело вздыхая. Выпускаю скопившееся за последние несколько минут напряжение. Тело такой свинцовой тяжестью налились, что элементарно ноги передвигать сложно. Кое-как добираюсь до своей комнаты и плотно закрываю дверь, проворачивая несколько раз защёлку замка́, хотя понимаю, что меня это не спасет, если у старшего из братьев возникнет желание "проведать" меня.

   Устало падаю на кровать, перебирая в утомленном сознании картинки сегодняшнего дня, неизменно отдавая предпочтение последнему из эпизодов. Гоняю в голове образ Киллиана, откровенно сводящий с ума. Идеальные пропорции. Идеальные линии. Идеальный рельеф. Внешность, голос, стиль – все в нем потрясающе, надо честно признать. Все, кроме несносного, срывающего все мои стопы характера.

   Сколько так лежу не знаю. До последнего отталкиваю от себя мучительные размышления об отце, поэтому и возвращаюсь раз за разом к Хоггарду. Но под вечер, все же, накрывает дичайшая тоска, разъедающая изнутри и выжимающая из глаз застоявшиеся слезы. Снова и снова возвращаюсь к похоронам папы, к словам Ричарда, к смерти мамы. Не могу остановить соленый поток, струившийся из опухших глаз. Пропустила ужин, проигнорировала многочисленные вопросы Ника, отложила все насущное, наверное, впервые полностью отдавшись собственному горю. И после продолжающейся истерики просто отрубилась, но уже ни о чем не думая.

***

   Дни в доме Хоггардов, на мое удивление, побежали с бешеной скоростью. Все происходило более, чем миролюбиво: завтраки и ужины в основном проходили в присутствии всех членов семьи. Даже Киллиан посещал эти мероприятия, но по обыкновению всегда молчал, не смотря на попытки Трис разговорить сына. Обед у каждого был отдельно. Когда я один день полностью провела в поместье, то обнаружила абсолютное отсутствие всех хозяев дома.

   Чарли вводил меня в курс дела по издательству, Ник просто постоянно крутился рядом, заполняя сквозящую дыру в душе своими слегка идиотскими, но дико смешными шутками, и отвлекал от старшего брата.

   Киллиан.

   Он по-прежнему жил в поместье. Неизменно спускался на завтрак, где всегда сидел возле меня. Постоянно владел моим вниманием, даже против воли. Каждое его движение отточенное и выверенное, будто этот человек никогда ничего не делает просто так. Даже ест по собственным правилам.

   Он все так же сводил меня с ума своими неожиданными появлениями, но, хотя бы, прикрывал свое постоянно возбужденное достоинство полотенцем. Но легче мне от этого не становилось ни на грамм. Долгое отсутствие интимной жизни сказывалось на мне под воздействием такого внушительного раздражителя. Каждый раз, когда видела его, буквально вспыхивала всем телом. От кончиков пальцев до кончиков волос. Обжигающая магма обволакивала нутро, заполоняла огнем, заставляя хотеть большего. Возбуждаться каждый раз, глядя на самодовольного нахала, появляющегося в доме исключительно ближе к ночи.

   Меня распирало любопытство, которое никогда мне не было свойственно. Чем занимается этот человек? Как живёт? Чем интересуется? Почему всегда такой невозмутимый и отрешенный, а со мной наедине его бросает из состояния наглого придурка к зажженному фитилю на фейерверке. Немного времени – выстрелит. А после может подарить радость и ощущение праздника или же способен убить при неосторожном обращении.

   В очередной из таких вечеров я не сдержалась. Смотрела на удаляющуюся мокрую спину, покрытую татуировкой, крепкие руки, спортивные ноги, и такой лавиной возбуждения накрыло, что впору задохнуться.

   Кое-как добралась до своей комнаты. Нестерпимое пекло между ног бросило в жар. Падаю на кровать, спешно спуская по ногам спортивные штаны и трусы. Дотрагиваюсь разгоряченными пальцами до влажных складок и вздрагиваю всем телом, словно через меня пустили разряды в двести двадцать. Громкий стон слетает с губ, распаляя обостренные нервные окончания ещё больше. Но уже плевать. На все плевать, потому что сознание полностью сконцентрировано в одном маленьком пульсирующем бугорке.

   Закрываю глаза и провожу пальцами по изнывающий плоти. Обвожу распухшие половые губы, медленно продвигаясь выше к источнику собственного удовольствия. В ушах шум крови, гоняемой бешеным сердцем по горящим венам. В голове картины шикарного мужского тела и нашего обоюдного оргазма в душевой кабине.

   Шире раздвигаю ноги, кладу пальцы на клитор, начиная медленно похлопывать по изнывающему комочку. Влаги образовалось столько, что бесстыдные хлюпающие звуки заполонили комнату, но мне настолько хорошо, что даже факт того, что меня слышно, не способен привести в адекватное состояние.

   Я стону и кусаю губы, лихорадочно двигая рукой между своих ног. Когда тягучее желание становится совсем невыносимым, загоняю внутрь сначала один палец, а затем к нему присоединяется ещё. Сладкая истома разливается по телу, заставляя выгибать спину и ускорять рваные движения.

   Холодные грубые ладони, неожиданно обхватившие мои бедра, грубо вырывают из тумана удовольствия, вынуждая распахнуть глаза.

   Серые, словно грозовые тучи, зрачки сейчас буквально убивают меня. Стреляют молниями на поражение, ещё больше распаляя огонь внутри. Мужчина порочно облизнулся, опуская взгляд на мою промежность, втянул носом запах возбуждения, и снова вернулся к моему раскрасневшемуся лицу.

– Я сам, – хриплый голос в действительности выдает то, как сильно Киллиан Хоггард возбуждён. Как сильно хочет меня. – Я сам сделаю так, что ты будешь кричать от удовольствия, Тиффани. И будешь кончать только для меня. Всегда только для меня.

Глава

11

Tonight (Marc Spence Remix) – Micky Slim feat. Emma Hewitt

Киллиан

   Полыхаю изнутри.

   Смотрю на безумно горячую девушку, лишённую всяческих тормозов и смущения. Несколько минут молча наблюдаю, как она беззастенчиво ласкает себя, и просто воспламеняюсь, словно облитый бензином. Нервно сглатываю, когда девчонка поочередно загоняет в себя пальцы, и стопорюсь на этом зрелище. Захлебываюсь собственным возбуждением. Умираю, как хочу ее трахнуть.

   В несознанке оказываюсь рядом и обхватываю нежные бедра ладонями, чем вырываю Тиффани из сладкого предчувствия скорейшей развязки. На ее красивом лице ни капли стыда – только нескончаемый туман желания, застилающие необычные зрачки. В предвкушении облизываю губы, рассматривая аккуратную женскую плоть, истекающую возбуждением. Тяну носом воздух, пропитанный ее запахом, и дурею.