Читать онлайн Фармацевт 3 бесплатно

Глава 1

Около семнадцати часов наш роскошный на начало девяностых годов автобус, поколесив по улицам Бреста, наконец, подъехал к таможенному пункту.

Все пассажиры вышли и, оживленно переговариваясь, направились туда.

В основном это были челночники, целью которых было добраться до ближайшего польского рынка.

Таких, семей как мы с Лидой и детьми, навсегда покидающих разваленную Горбачём и Борькой – алкашом страну, в автобусе было немного.

В отличие от нас, уезжавших из Казахстана налегке, многие немецкие родственники моей жены и знакомые отправляли за границу контейнеры с мебелью, кухонной утварью, книгами и прочим дефицитом, накопленным за годы семейной жизни.

Мы же с Лидой на четверых везли два чемодана и три сумки. Все остальное барахло было продано соседям и знакомым. Естественно, по дешевке. Сразу скажу, что пришлось приложить немало усилий, чтобы жена согласилась расстаться с нажитым годами имуществом. Но в сумме за квартиру, машину, и прочее денег набралось прилично. Поэтому Лида особо не свирепствовала.

Однако задекларированная сумма составляла одну десятую от имевшейся. Остальные марки были равномерно распределены по багажу.

Мордатый белорусский таможенник лениво приказал открыть один из чемоданов. Окинув наметанным взглядом, скомканное белье дочек, лежавшее на виду, он вздохнул и предложил убрать чемодан в багажный отсек автобуса. Герда с Яной от укоризненного взгляда матери слегка покраснели.

Мысленно я улыбнулся. Девочки в своем репертуаре. Что делать, подростковый возраст это вам не шутки.

Что же касается таможни, у неё все впереди. Чемоданы открывать перестанут. Появятся рентгеновские аппараты для багажа и проверки на взрывчатку, детекторы металла, многоступенчатый контроль и прочие приблуды будущего.

Но сейчас на границе никто этим не заморачивался, ведь задача таможенной службы на этот момент была проста – поиметь с пересекающих границу людей как можно больше денюжек в свою пользу, ну и конечно, поделиться с вышестоящим начальством.

Поэтому на нас Лидой таможенник смотрел с кислой мордой, понимая, что с этой немецкой семьи из казахстанской глубинки, одетой как бомжи, ничего взять не удастся.

Закончив шмон сумок челноков и получив от них стандартную мзду, таможенники дали добро на выезд.

– Саша, неужели мы уехали, – шепнула жена, стиснув мой локоть. – До сих пор не верю, что мы едем по Польше и завтра будем уже в Германии.

– Да, милая мы это сделали, но расслабляться не стоит, – также тихо ответил я. – Впереди ждут новые проблемы и трудности, будем надеяться, что мы вместе справимся с ними и начнем новую жизнь.

– Хорошо, что старые проблемы позади, – думал я. – А было их десятки. И все они решались единственным способом, нужно было вложить в широко раскрытые клювики чиновников различного ранга некий денежный эквивалент, после чего появлялась нужная справка, или разрешение.

К сожалению, я прекрасно знал, что в Германии бумажной волокиты будет не меньше, единственно, радовало, что в клювы немецких чиновников не нужно будет вкладывать денежные купюры.

Через час Лида заснула, положив мне голову на плечо. Яна и Герда, сидевшие впереди, оживленно болтали и негромко хихикали. Я же под тихую музыку и шелест шин по асфальту провалился в далекие воспоминания.

* * *

Навязчивый мотив крутился в голове, и я никак не мог его выкинуть из неё.

Спать не хотелось совершенно. Все же не каждый день расстаешься с привычной жизнью и бросаешься в никуда. Дурость?

Ну, а как еще назвать мой поступок?

Бросить все имущество, как говорил один герой фильма, нажитое непосильным трудом, родных, друзей и под чужой фамилией ехать в неизвестность на другой конец страны – самая настоящая дурость. В столкновении молодости и опытной старости на этот раз победа осталась за молодостью. Возможно, я еще не раз пожалею об этом.

Вздохнув, перевернул подушку и уставился в окно. Но в нем кроме темноты ничего не было видно. Изредка мелькали огни на очередном разъезде, и вновь наступала темень. Нервная дрожь понемногу отпустила и ближе к четырем ночи я, наконец, заснул.

В Бологое поезд прибыл под утро. Проводник зашел к нам, чтобы поднять одного из пассажиров храпевшего полночи на все купе, но так получилось, что разбудил всех.

Когда я вернулся из туалета, где приводил себя в порядок после бессонной ночи, в купе соблазнительно пахло салом и жареной курицей. А мои соседи с увлеченно уничтожали бутерброды черного хлеба с салом, запивая их лимонадом «Колокольчик».

– Ты, паренек, вовремя появился, – заявил седой кряжистый мужчина. – Присаживайся поближе, бери сало, хлеб, не стесняйся, будь, как дома. Курицу попробуй, жареная с чесноком, домашняя.

Второй мужчина, скорее всего сын седого, уж очень они были похожи, тоже кивнул головой и подвинулся ближе к окну, освободив место для меня.

Андрей Ильич, так звали старикана, финкой с наборной ручкой нарезал еще сала и вручил мне бутерброд, не дожидаясь пока я, сделаю это сам.

Через полчаса я знал об этой парочке если не все, то очень многое.

В Ленинграде мужики были в отпуске. Андрей Ильич навещал однополчанина и прихватил своего сына, чтобы показать ему город, который он защищал на Невском пятачке.

Жену в рассказе он не упоминал, ну а я и не спрашивал. Сын с отцом работали на металлургическом заводе в Темиртау и очень хвалили свой город и место работы.

Узнав, что я собираюсь на БАМ, Андрей Ильич возмущенно воскликнул:

– Что вам там, на БАМе медом намазано? Неужели нет места лучше?

Да возьми, к примеру, наш городок. Завод большой, рабочие места всегда есть. Общежитие дадут. Конечно, в комнате жить будешь не один, но уж лучше, чем в балке зимой жить и всю ночь буржуйку топить.

– Хм, действительно, а почему бы мне не уехать в Казахстан? – подумал я. – Климат там тоже так себе, но все же не Якутия. Все, меняю маршрут на Темиртау.

В Москве мы со спутниками расстались. У них в планах на ближайшие два дня был Мавзолей, Кремль и прочие столичные достопримечательности.

Ну, а я отправился в кассу менять билет. Недалеко, всего лишь перейти на другую сторону площади трех вокзалов.

В Казанском вокзале сразу чувствуется восточный колорит. Люди в халатах и тюбетейках не редкость здесь даже сейчас в середине семидесятых годов. Ну, а я, поэтому чувствовал себя как на большом рынке. Отстояв огромную очередь, все же удалось купить билет до Караганды.

Замученная кассирша на просьбу продать билет рявкнула:

– Нет билетов ни в купейные вагоны, ни в плацкарт. Сколько можно повторять!

– А куда есть? – спокойно спросил я.

– В мягкий вагон, – уже не так громко ответила женщина. По-моему, она даже мысли не допускала, что я располагаю такими деньжищами.

– Хорошо, давайте в мягкий вагон, – сообщил я.

Стоявший сзади меня мужчина удивленно выругался. Видимо денег на мягкий вагон у него не было.

В прошлой жизни мне не довелось прокатиться в мягком вагоне, поэтому я сейчас с интересом разглядывал его интерьер.

Сколько лет было этому вагону, не знаю, но наверно много. Больно потрепанными выглядели мягкие диваны в коричневых чехлах в огромных купе, раза в полтора больше, чем в обычных купейных вагонах.

Со мной в купе ехали два солидных мужчины. По виду солидные начальники. Заскочили они в вагон уже перед самым отправлением. Еще одна верхняя полка так и осталась пустой.

На меня соседи обратили не больше внимания, чем на муравья. Сидели и трекали на немецком языке.

Вначале я подумал, что еду с иностранцами, а потом вспомнил, что в Казахстане живут тысячи немцев. Ну, пока еще живут.

Как только поезд тронулся, оба соседа отправились в вагон-ресторан. Об этом они сообщили мне уже на чистом русском языке.

Подумав, через полчаса решил последовать их примеру. За этот суматошный день я здорово устал. Сказывалась еще и нервное напряжение. Я все время ожидал какой-нибудь подлянки. Поэтому, когда два милиционера в зале ожидания попросили у меня паспорт, я здорово испугался. Хотя внешне постарался этого не показать.

Паспорт Александра Ефимова прошел проверку без проблем, и сладкая парочка ментов проследовала дальше в поисках очередной жертвы, оставив меня в раздумьях, была ли проверка паспорта спонтанной, или милиция ищет именно меня.

Когда за окнами исчезли московские пригороды, мандраж несколько утих. Поэтому в вагон-ресторан я зашел практически в нормальном настроении.

Мои соседи по купе сидели вдвоем за столиком, уставленным тарелками и почти пустым графинчиком водки, Меня они узнали и сразу пригласили к себе за стол.

Не найдя причин отказаться, я подсел к ним и начал просматривать меню.

Как ни удивительно, но оба немца жили неподалеку от Темиртау, А вот мой вывод об их профессии оказался неверен. Оказалось, что они сельчане. Один из них был директором пригородного совхоза, а второй главбухом.

Узнав, что я еду в Казахстан в поисках лучшей жизни, оба слегка поддавших товарища дружно начали зазывать меня к себе. Особенно, когда узнали, что у меня имеются водительские права категории ВС. Самое интересное, что больше их заинтересовали права на легковой транспорт.

– Александр, – приходи к нам на работу, не пожалеешь, – начал уговаривать меня Рудольф Миллер директор совхоза «Карагандинский». – Я как раз себе водителя ищу на газик, моего в этом году в армию призвали.

– А, как у вас с жильем? – поинтересовался я.

Миллер резко поскучнел.

– Ну, общежития у нас, к сожалению, пока нет, строительство только планируется. Но ты можешь снимать комнату в частном секторе. Найдем мы тебе жилье, не переживай. Останешься жить, не пожалеешь. Семья появится, построим тебе дом. Мы хороших работников ценим.

Расспросив немного о характере предполагаемой работы и зарплате, я перекусил и ушел обратно в купе.

Мои возможные будущие работодатели продолжили водкопитие.

Явились они уже ближе к одиннадцати часам, дыша перегаром. Но вели себя тихо, молча разделись и легли спать. Немцы, что с них взять? Наши бы еще полночи куролесили.

Следующим утром соседи маялись головной болью. Глядеть на их кислые физиономии надоело, поэтому я предложил им принять по таблетке цитрамона.

Таблетки сработали отлично. А почему бы и нет. Сейчас для того, чтобы повысить эффективность лекарства мне достаточно доли секунды.

– Никогда не думал, что цитрамон так помогает с похмелья, – удивился Миллер. – Теперь буду знать.

Вскоре проводница начала разносить чай, и мы втроем устроили чаепитие с московскими булочками.

В ходе него второй немец Фридрих Шульц начал понемногу прокачивать меня. В отличие от своего начальника он был настроен более подозрительно к моей персоне. Видимо должность главбуха способствует подобной паранойе.

– Александр, простите, мне не очень понятно ваше намерение переехать на новое место жительства, если нетрудно поясните для чего это вам? Возможно, от алиментов убегаете?

– Фридрих, тебе не кажется, что это не твое дело, мало ли какие проблемы у парня? – заметил Миллер.

Главбух посмотрел на своего начальника, вздохнул и… ничего не сказал.

Повернулся ко мне, ожидая ответа.

– Ничего страшного, – заметил я в ответ на слова Миллера. – Вполне нормальные вопросы при устройстве на работу.

Могу сказать, что до вчерашнего дня я о Казахстане и не думал. А собирался отправиться на стройку БАМа. Но мои вчерашние попутчики так рассказывали о вашем городе, что я решил для начала съездить туда и лишь потом решить, оставаться, или все же уехать на БАМ.

От Шульца тут же последовал закономерный вопрос о вчерашних попутчиках, так ратующих за свой город.

На мое счастье, фамилия Андрея Ильича Сивакова для них оказалась знакомой. И на ходу переобувшись, главбух начал доказывать, что работа в совхозе намного выгодней, чем на заводе.

На всякий случай я продемонстрировал свой паспорт, в котором страницы для регистрации брака и детей были девственно пусты.

Шульц удивленно поднял брови, когда я достал из сумки плотную картонную папку с документами. И одобрительно кивнул, когда увидел, что все мои бумаги аккуратно разложены по кармашкам. И даже спросил, не было ли у меня немцев в родне. Пришлось его разочаровать, заявив, что я чистый карел. Оба немца уставились на меня с изумлением, затем Миллер заявил, что на корейца я не очень похож.

Пришлось растолковать им, что в Советском Союзе есть автономная республика Карелия, не имеющая отношение к Северной Корее, и в ней пока еще остаются немногие коренные жители карелы, вепсы и финны.

После этого разговора наши отношения стали более формальными. Что было совсем не удивительным. Из ничем друг другу не обязанных соседей по купе мы перешли в разряд возможных начальников и подчиненных. А это подразумевало совсем другой формат общения.

Собственно, мне были наплевать. Крестить детей с этими товарищами я не собирался.

Кстати, я нисколько не пожалел денег, отданных за билет в мягкий вагон. Просто при посещении ресторана надо было пройти через два плацкартных вагона. После тихого мягкого купе и пустынного коридора, плацкарт встречал громкими разговорами, вонью от носок и детскими воплями. Приходилось невольно ускорять шаг, стараясь быстрее пройти эти метры, задерживая на автомате дыхание, прежде чем войти в тамбур, в котором в сизом табачном дыму активно общались курильщики.

После Челябинска чай, разносившийся нашим пожилым проводником Нурлыбеком, пить стало невозможно, Мои соседи по купе внимание на изменившийся вкус воды никакого внимания не обращали. Меня же от солоноватого привкуса выворачивало наизнанку.

– Неужели в Темиртау придется пить такую же воду? – думал я. – Может, пока не поздно, лучше отправиться на БАМ.

Заметив, когда Нурлыбек заливает воду в титан, я решил провести небольшой опыт, используя свои способности, приложил ладони к баку.

Попытка убрать лишнюю соль из воды полностью удалась. Только уже на второй раз ближе к вечеру, вода потекла из крана тонюсенькой струйкой.

После чего проводник, ругаясь вполне русскими матами, начал чистить забитый солями, кран. К Нурлыбеку даже пришел напарник, и они вдвоем безуспешно пытались понять, что же случилось с титаном, почему именно в нем появились такие солевые отложения.

Хорошо, что ехать осталось совсем немного и проводнику не пришлось повторять такую процедуру. Зато до конца поездки я пил почти нормальный чай. Но, похоже, кроме меня остальным пассажирам изменения во вкусе воды остались незаметны.

К моменту, когда наш состав подошел к перрону вокзала в Караганде, мои соседи по купе были уже при параде, одетые соответственно своим должностям руководителей богатого совхоза. Я тоже собрался и сейчас держал в руках свои скромные пожитки.

Когда мы вышли на площадь перед вокзалом, почти сразу к нам подбежал молодой казах и почтительно поздоровался с начальством. Взял из рук Миллера чемодан и понес его к потрепанному газику со снятым тентом.

Мы последовали за ним.

Когда я забрался в машину, казах проводил меня вопросительным взглядом.

– Он с нами, Сагит, – пояснил мое появление директор. – Поехали в обком, сегодня у нас еще много дел.

Пока мы ехали по городу, я с любопытством оглядывался по сторонам. Увы, никакого восточного колорита обнаружить не удалось. Вполне европейский город с русскими лицами в большинстве.

Портил вид города только дым от множества заводских труб и ТЭЦ. Вдалеке виднелись силуэты терриконов. Все-таки сейчас Караганда в больше степени шахтерский город.

После того, как Миллер около часа провел в обкоме партии, он скомандовал ехать в совхоз. Город Темиртау я так и не увидел, а по неплохой грунтовой дороге, бегущей среди пшеничных полей, мы добрались до цели, совхоза Карагандинский.

– Сагит, довези нашего гостя до гостиницы, и передай Татьяне Петровне, что я распорядился его заселить, – сказал Миллер водителю, после того как машина остановилась у дома красного кирпича с палисадником с цветущими розами.

Повернувшись ко мне, добавил:

– Завтра с утра придешь в контору, сегодня уже поздно, все разошлись. Поужинать можешь в столовой. Та в двух шагах от гостиницы.

После чего он выбрался из машины вместе с Шульцем. А мы с Сагитом покатили дальше по улице, застроенной однотипными симпатичными домиками. Гостиница оказалась одноэтажным зданием такого же красного кирпича. Дверь в неё была закрыта на висячий замок.

– Я сейчас, – сообщил Сагит и быстрым шагом отправился вдоль по улице.

Долго ждать не пришлось. Вскоре водитель появился в сопровождении пожилой женщины. После чего сел в машину и укатил по своим делам.

Женщина тем временем открыла замок и пригласила меня зайти.

Я думал, что первым делом она начнет проверять мои документы, заполнять какой-нибудь журнал и ошибся.

Мы сразу прошли в номер, представлявший собой комнату квадратов на шестнадцать с четырьмя застеленными кроватями, посредине стоял небольшой стол и четыре стула.

– Вот выбирай, какую хочешь кровать, – сообщила дама. – Ватерклозет в конце коридора, там же умывальник. Вода только холодная.

– А как насчет душа? – поинтересовался я.

– Ну, у вас и запросы, молодой человек, – сухо отреагировала женщина. – В поселке работает баня, ежедневно, завтра как раз мужской день, стоит двадцать копеек.

– Понятно, – вздохнул я, широкий пояс с деньгами, который я вынужден был таскать на себе уже четвертые сутки, порядком меня достал, хотелось его быстрее снять и помыться после поездки.

– Татьяна Петровна, а вы, почему никаких документов у меня не спрашиваете? – задал я второй вопрос.

– А зачем? – удивилась та. – Рудольф Августович распорядился тебя заселить. Какие еще нужны документы?

– Похоже, в гостинице сейчас никто не живет? – заметил я.

– Да, будешь пока куковать в одиночестве, – сообщила женщина. – Через два дня должна делегация по обмену опытом приехать. Человек шесть, так, что скучно не будет.

Одному остаться удалось не скоро. Хозяйка гостиницы не ушла пока не вытянула из меня всю подноготную. К счастью, эту часть своей биографии я продумывал очень подробно, поэтому отвечал не задумываясь.

– Рисковый ты парень, – вздохнув, сообщила собеседница. – На авось отправился не зная, куда кривая вывезет. Признавайся, наверно, от неприятностей удрал?

Разуверять женщину я не стал. Все равно не поверит и будет права.

Однако вскоре Татьяна Петровна сменила репертуар.

– В общем, тебе Саша, повезло, что встретил Рудольфа Августовича. Да нам всем повезло с таким директором. Ты бы видел, что тут лет десять назад творилось. Комбайны сломаны, Коровы в грязи, тощие, молока нет. Люди разбегаться начали.

А сейчас божья благодать, живи и радуйся. Ели ты работник хороший, все будет нормально. Сагит говорил, что Миллер тебя хочет своим водителем взять?

– Вроде бы так, – кивнул я.

– Вот и отлично, – завершила наш разговор женщина. – А сейчас поспеши в столовую, в девять вечера она закрывается.

Вручив мне, ключ от замка Татьяна Петровна отправилась домой, а бодро зашагал в сторону совхозной столовой.

В просторном зале было пустынно. Несколько мужчин в рабочих комбинезонах ужинали и оживленно переговаривались, сидя за сдвинутыми столами.

За стойкой выдачи, стояли две симпатичные девицы в белой униформе и тоже о чем-то болтали.

Мое появление незаметным не получилось. Мужики дружно повернули головы в мою сторону, но почти сразу вернулись к своим тарелкам и беседе. Зато девушки на раздаче резко оживились.

– Добрый вечер! – поздоровался я с ними. – Девушки чем порадуете позднего гостя?

Девчонки точно были не замужние, потому, как сразу застреляли глазками и принялись кокетничать перед незнакомым парнем.

А выбор еды в столовой, несмотря на позднее время, оказался неплох. От бешбармака и щей, до яблочного штруделя. Мне вообще понравилось необычное сочетание немецкой, русской и казахской кухни.

Наложив полные тарелки еды, я в первый раз за трое суток нормально поужинал.

Вернувшись в гостиницу, первым делом закрыл входную дверь изнутри на засов. После этого в номере уселся на свою койку и с вздохом облегчения начал раздеваться. Одежду повесил на стул, а все свои вещи убрал под кровать. Затем отправился в туалет, разделения на М и Ж в нём, естественно, не имелось. Зато были проточная вода и унитаз.

Сполоснувшись до пояса, я почистил зубы и потопал ближе к кровати.

В пустой гостинице стояла мертвая тишина, с улицы тоже не доносилось ни звука.

– Ну, что первая фаза моего бегства завершена, утро вечера мудренее, посмотрим, что будет завтра.

С этой мыслью я удобнее устроился в кровати и моментально заснул.

Глава 2

Как ни странно, после всех своих треволнений и переживаний спал я в совхозной гостинице, как младенец.

За ночь ни разу не проснулся и только определенные требования организма заставили посетить туалет около семи часов утра.

Столовая открывалась с восьми часов, поэтому я со сборами особо не торопился. Однако минут через двадцать раздался интенсивный стук в дверь. Когда открыл дверь, то увидел сердитое лицо Татьяны Петровны.

– Александр, что-то ты вставать не торопишься, смотри, кто рано встает, тому бог подает, – сообщила она, увидев меня в майке и спортивках. – У нас с восьми часов все на работе.

В ответ я пояснил, что мне сегодня спешить не надо. Все равно в конторе работа начинается с девяти часов, так, что времени еще полно.

Пока я объяснялся, женщина времени даром не теряла и сразу принялась греметь ведрами и тазами, а потом приступила к уборке, напевая песню Розы Рымбаевой, этим летом звучавшую по телевизору. Не знаю, для меня дама имитировала бурную деятельность, или на самом деле за ночь соскучилась по работе, мне было не до этого.

Я в это время, закрывшись в номере, с тоской застегивал на себя пояс с деньгами. Признаться, страшновато было его оставлять в сумке, или рюкзаке. Кто её знает эту Татьяну Петровну, вдруг та решит проверить, что там, у постояльца в сумках. К сожалению, вчера вечером я так и не нашел места, куда можно было хотя бы на время спрятать мои капиталы. Придется пока носить с собой.

Вот же проблема на мою голову! Как чемодан без ручки. И тратить нельзя и бросить жалко. Если останусь здесь надолго, придется с деньгами что-то решать.

В столовой с утра было не в пример больше народа, чем вечером. И, тем не менее, я притягивал взгляды всех посетителей. Конечно, когда каждый день видишь в столовой одни и те же лица, новый человек сразу привлечет внимание.

Поставив на поднос омлет и чай с беляшом, начал искать свободное место.

Обнаружив искомое, понесся к нему, пока стул не занял, кто-нибудь другой.

– Тут свободно? – спросил я у сидящих за столом механизаторов в спецодежде.

– Свободно, падай, – сказал один из них.

Пока я расправлялся с омлетом, трое мужиков уже добрались до чая и внимательно разглядывали меня.

– Ты откуда такой нарисовался? – наконец спросил один из них.

– С северов приехал за большими деньгами, – ответил я, улыбаясь.

Ребята дружно рассмеялись.

– Ты парень шутник, однако. Сказки нам не рассказывай, как будто мы в лесу живем, не знаем, какие деньги на севере зарабатывают. Нам тут такие заработки и не снились. Наверняка от алиментов удираешь?

– Да, что вы все с алиментами ко мне пристаете! – возмутился я. – Такое ощущение, что у вас тут половина мужиков алиментщики.

– Ну, не половина, но хватает, – сообщил мужчина лет тридцати.

На этом наш разговор заглох. Видимо, кто-то из собеседников точно платил алименты. Ребята быстро доели свой завтрак и оставили меня в одиночестве.

До совхозной конторы я шел не торопясь, время не поджимало.

В конторе с утра царила деловая обстановка, никто не курил по углам и не шлялся без дела по коридорам.

Здание были небольшое, поэтому отдел кадров удалось найти без подсказок.

В сумрачном кабинете сидела полная круглолицая казашка. Вполне ничего дама, несмотря на небольшие темные усики в углах рта. Увидев меня, женщина расплылась в улыбке.

– Так и знала, что вы рано придете, – сказала она.

– Деревня, есть деревня, – подумал я. – Вчера к вечеру приехал с директором, а сегодня уже вся контора в курсе, что Миллер очередного работника нашел.

Пока писал заявление о приеме на работу, дама изучала мои документы.

Дурацких вопросов об алиментах и возможных неприятностях на родине, она не задавала.

Я же смотрел, как она крутит в руках права Александра Ефимова, и с легкой тревогой ждал вопрос о трудовой книжке.

Когда его дождался, то с жалкой улыбкой сообщил, что буквально перед отъездом, куда-то засунул трудовую и так не смог найти.

Завкадрами понятливо улыбнулась.

– Александр Петрович, хочу вам сказать, что в нашем совхозе, пьяницы и нарушители трудовой дисциплины надолго не задерживаются, – сообщила она, глядя мне в глаза.

Мысли её легко читались:

– Мол, все с тобой, парень, понятно, уволили тебя по статье, за прогулы, или за пьянство, на работу в твоем городке нигде не берут. И решил ты податься за длинным рублем туда, где никто ничего о тебе не знает. А трудовую книжку с записями спрятал подальше.

Дама же не знала, что мне эта работа не особо нужна. Вот только не работая, спокойно жить в нашей стране не получится. Быстро определят на принудительные работы за тунеядство. Тем более что инвалидностью мне светить не с руки. Ну, а раз так, то придется трудоустраиваться по любому.

– Ладно, – наконец, улыбнувшись, произнесла женщина. – Примем мы тебя на работу с испытательным сроком, скажем, на два месяца, а там посмотрим.

Я тоже улыбнулся.

– Вроде бы в нашем законодательстве для рабочих испытательный срок не более шести дней.

Уже без улыбки женщина сухо сообщила:

– Александр Петрович, послушайте, трудовую книжку вы якобы потеряли, в паспорте нет графы о выписке с места жительства. Нет листка уведомления. Если бы не настоятельная просьба Рудольфа Августовича, я бы вас вообще не приняла.

Но наш директор настоятельно просил, только поэтому я согласилась оформить вас на работу.

Кстати, если вы себя зарекомендуете себя серьезным, ответственным работником, испытательный срок можно и сократить.

Закончив с документами, Мадина Ермековна, так звали завкадрами, сразу отослала меня в гараж, где с нетерпением ждал моего появления Сагит.

Когда я зашел в длинное здание гаража, народу там почти не было. На вытоптанной площадке перед боксами несколько слесарей возились вокруг трех зерноуборочных комбайнов. Газик директора я заметил издалека, около него, дожидаясь меня, уже крутился Сагит, а рядом спокойно стоял высокий лысоватый блондин лет сорока.

Поздоровавшись с ними, я узнал, что это наш главный механик Генрих Шефер.

Флегматичный Шефер долго меня не мариновал. Посадил за руль и предложил прокатиться по поселку.

– Нормально, – заключил он, когда мы вновь подъехали к гаражу. Сагита, там уже не было, Весь при счастье, что ему не надо больше катать начальство, он помогал ремонтировать свой комбайн, на котором планировал завтра выехать в поле и зарабатывать приличные деньги, а не копейки.

Я же отправился подписывать журналы инструктажа и техники безопасности.

Вот только на шармачка, как это делалось у нас, проскочить не удалось.

Генрих Оттович серьезно относился к проведению инструктажей. Несмотря на то, что он был уже четвертым поколением немцев, родившихся на казахской земле, пунктуальность и въедливость у него никуда не делась.

Однако через полчаса ему позвонил сам Миллер.

Выслушав его, Шефер с недовольным лицом отложил инструкции в сторону и пробурчал:

– Александр Петрович, на сегодня мы закончили, сейчас распишетесь в журналах и подъезжайте на машине к конторе. Рудольф Августович вас ждет у входа. Но завтра я продолжу инструктаж, так, что вы не расслабляйтесь.

Устроившись удобней на промятом жестком сиденье, я завел машину и покатил за директором.

– Ну, вот и началась моя новая трудовая жизнь в качестве водителя, – думал я автоматом делая перегазовку. Коробка скоростей у газика без этой процедуры категорически отказывалась переключаться на пониженную передачу.

Миллер действительно дожидался меня у входа в контору.

Поздоровавшись, он поставил меня в известность, что поездок сегодня предстоит много, так, что приедем домой ближе к ночи.

В ответ я только пожал плечами, мол, хозяин – барин, а мое дело баранку крутить.

– Для начала поехали в райком партии в Темиртау, – продолжил Миллер, забираясь в машину.

– Только вам придется сегодня работать штурманом, – сообщил я.

– Ничего страшного, – улыбнулся тот. – Я уже настроился.

Миллер оказался прав, домой мы возвращались ближе к вечеру. Накатались по самое не могу. В Питере я только эпизодически выезжал на своем Москвиче, а сегодня за рулем провел часов пять, и руки ныли не по-детски.

Хорошо, что Миллер разрешил не ставить машину в гараж, а ехать сразу в столовую, а потом в гостиницу.

В столовой я оказался последним посетителем, так, что все внимание молоденьких подавальщиц было обращено на меня.

Когда уселся за стол с полным подносом еды, они втроем оживленно зашушукались за стойкой.

Потом одна из них, видимо, самая храбрая, присела ко мне за стол.

– Вы ведь новый водитель Рудольфа Августовича? – спросила она улыбаясь. Эх, а девчонка была хороша! Стройная, светловолосая, как говорится, кровь с молоком. К тому же вполне понимала свою привлекательность.

Если бы моему сознанию, как и телу, было двадцать четыре года, я растаял бы, как снеговик среди жаркого лета.

Я же молча кивнул на вопрос девушки и продолжил расправляться с бифштексом. За весь день мы с Миллером лишь раз перекусили в какой-то городской забегаловке. На нормальный обед времени у нас не нашлось.

Девушка, непроизвольно обернулась в сторону подруг, как бы ища у них поддержки, наверняка, ожидала от меня другой реакции.

Снова повернувшись ко мне, она представилась:

– А меня Варя зовут, я в столовой недавно работаю, весной школу окончила, в институт не прошла по конкурсу, этот год поработаю и еще раз поеду поступать.

– А меня, Саша, я здесь сегодня водителем первый день работал, институтов не оканчивал – в ответ сообщил я.

Мы оба рассмеялись и продолжили разговор.

Варвара оказалась еще той болтушкой.

Пока я ужинал, она успела рассказать море информации. А когда уже собрался уходить, она спросила:

– Саш, а ты придешь на танцы? Они у нас каждую субботу в доме культуры после кинофильма проходят. У нас даже свой ансамбль есть.

– Ну, не знаю, – замялся я с ответом, – вроде бы мне поздновато, уже вышел из того возраста, когда на танцульки бегают.

– Ой! Ерунда, это все! – Варя энергично махнула рукой. – У нас на танцы все приходят, даже мужчины за тридцать лет.

– Мда, не спроста девушка меня уговаривает, – думал я. – Наверняка, хочет своего ухажера подразнить. А мне совсем ни к чему такие приключения. Хотя, может, она без задней мысли приглашает, это я тут сам осторожничаю.

– Возможно, и приду, хотя точно не обещаю, – сказал я, прощаясь с местной красоткой.

Как ни странно, в гостинице меня дожидалась Татьяна Петровна.

– Ну, наконец, то явился, – недовольным голосом сообщила она.

– Так получилось, – развел я руками. – Работа у меня ненормированная.

– Да знаю я, – буркнула заведующая гостиницей, завхоз и уборщица в одном лице. – Я чего тут дожидаюсь, нашла я тебе жилье.

– Спасибо за заботу, – без особого энтузиазма поблагодарил я женщину.

А та в это время продолжила рассказывать, как мне повезло, что у подруги вовремя освободилась комната на чердаке и сегодня, пока еще не поздно можно сходить посмотреть мое возможное место жительства.

Идя по темной улице, освещенной тусклыми фонарями, вслед за Татьяной Петровной я думал о том, что еще несколько дней назад жил совершенно другой жизнью. И почему-то совсем не жалел о ней. Странное ощущение, но мне вроде бы начинало нравиться происходящее.

Надо признаться честно, что работа фармацевтом в больничной аптеке мне не нравилась, скучная она была. Сейчас я даже ловил себя на мысли, что возможно интерес ко мне спецслужб послужил просто последним драйвером для моего бегства, и не будь этого интереса, я все равно бы через какое-то время решил коренным образом менять свою жизнь.

Пока я раздумывал над превратностями своей судьбы, мы дошли до нашей цели.

Дом с небольшим палисадником ничем не отличался от десятка других на этой улице и сейчас приветливо светил своими окнами.

– Не отставай, – сказала мне Татьяна Петровна, открывая узорчатую калитку. По выложенной плитками дорожке мы прошли до дверей.

– Цивилизация, – подумал я, глядя, как спутница нажимает кнопку электрического звонка.

Дверь открылась, и я замер от неожиданности. В дверном проеме стояла девушка моей мечты. Не знаю, даже как объяснить, была ли она красива, или нет, но я просто знал, что эта девушка должна стать моей.

Впервые за годы, проведенные в новой реальности, я испытывал такое чувство. Как будто не было долгих лет прошлой жизни, и я, как мальчик, потерял голову при виде красивой девушки.

Пока Татьяна Петровна разговаривала с ней, я продолжал стоять молчаливым столбом.

Наконец, девушка ушла, наградив меня мимолетной улыбкой, и вместо неё в коридор вышла женщина лет сорока.

Ступор, охвативший меня, сразу исчез, и я вслед за спутницей прошел в дом.

Похоже, нас ждали, потому что на столе стоял пыхтящий самовар тарелочки с конфетами, пирожками.

– Ну, Татьяна, Александр, проходите в дом, не стесняйтесь, мы вас заждались, – сообщила хозяйка. Ее дочь стояла за ней, смущенно улыбаясь.

На меня вновь при виде девушки напала немота, но двигаться все получалось, так, что за стол, куда нас усиленно приглашали, сесть мне удалось.

– Давайте знакомиться, – Татьяна Петровна взяла на себя роль переговорщика. – Молодого человека, как вы уже знаете, зовут Александр и тоже Петрович, как и я. Хозяйка дома Валентина Григорьевна Циммерман, ее дочка Лида.

Лида у нас умница. В этом году окончила медучилище и работает фармацевтом в нашем аптечном пункте.

Про отца семейства Татьяна Петровна не упомянула, ну, а я тоже не стал интересоваться, тем более что немота никак не желала исчезать.

Обе дамы заметили мое странное поведение, и если в глазах Татьяны Петровны появились смешинки, то, Валентина Григорьевна нахмурилась.

– Вы, молодежь, тут поговорите, а мы тут кое о чем потолкуем, – предложила хозяйка и, взяв под руку Татьяну Петровну, увела ее в другую комнату.

– Танька, ты кого мне привела в жильцы? – возмущенно прошептала Валентина Григорьевна. – Он нормальный хоть? Как зашел, стоит дурак дураком, только на Лидку пялится, за столом слова не сказал, с нее глаз не сводит.

Мне такой квартирант на фиг не сдался! Проходу ведь девке не даст.

Татьяна Петровна негромко засмеялась.

– Валя, не ты ли мне жаловалась, что твоя Лидка не от мира сего. С работы домой, из дома на работу. Ни на танцы сходить, не с подругами погулять. Только книжки читать мастерица.

А я тебе парня привела на готово. И скажу тебе, парень неплохой. Сама знаешь, у меня глаз алмаз. Я хануриков на раз вычисляю, а этот паренек серьезный. Мадина, правда, говорила, что в армии он не служил, по болезни, но мы же за него Лидку сразу не выдаем, присмотримся сначала. Да и тебе неплохо денежку какую получать. У тебя, как доярки зарплата не шибко большая, а у Лиды вообще копейки.

И женихи к ней в очередь не стоят, сама знаешь почему. Нос сильно задирала, пока отец был жив. Да и сейчас ходит по поселку, как будто главным врачом работает, а не аптекаршей.

Когда мы остались вдвоем, за столом наступило неловкое молчание. К этому времени ступор мой испарился, но я никак не мог понять с чего начинать разговор. Впору было смеяться, уехал от своей профессии, в нее же и приехал.

Наконец, кашлянув, я спросил:

– Лида, так ты в аптечном пункте работаешь, или аптеке.

Разговор сначала не клеился, девушка волновалась, у нее даже красные пятна на щеках появились.

– Надо же! – думал я. – Откуда такая стеснительность? Вроде бы выросла в селе, но затем училась три года в большом городе, работает фармацевтом, а ведет себя, как при домострое.

Однако, вскоре отвечая на мои вопросы о работе, Лида волноваться, практически перестала и увлеченно рассказывала о своей работе и работе амбулатории, в которой находился аптечный пункт.

Глава 3

Надолго остаться с Лидой наедине не получилось. Обе дамы неожиданно быстро закончили свои переговоры, и вышли к нам.

После чего всей компанией уселись пить чай с пирожками. Покончив с чаем, хозяйка повела меня на второй этаж, знакомить с будущим жильем.

Комната оказалась светлая, уютная. В ней даже имелась небольшая чугунная печка, пристроенная к основной кирпичной трубе. Топилась она углем. Валентина Григорьевна заверила, что зимой топить нужно будет всего раз в сутки и угля уходит намного.

Насколько я понял, в комнате раньше жил старший брат Лиды, Герман. Но уже два года, как он женился и уехал в Алма-Ату, решив стать столичным жителем. Как выразилась Валентина Григорьевна, кривя губы:

– Фифа городская сманила.

В общем, комната мне понравилась, тем более что я вроде бы обнаружил место, куда можно будет припрятать пояс с деньгами. К сожалению, проверить это не представлялось возможным в присутствии двух теток, активно расхваливающих эти апартаменты.

Так, что мы договорились, что завтра я переезжаю со всем своим скарбом на новое место жительства, и плачу за него пятнадцать рублей в месяц.

С Лидой увидеться больше не удалось. Когда мы поднялись наверх, она ушла к себе в комнату и до моего ухода больше оттуда не показывалась.

Обратно я шел один. Татьяна Петровна осталась сплетничать с подругой, отдав мне ключ от гостиницы.

Придя к себе в номер, первым делом поставил чайник. Хотелось просто посидеть в одиночестве за чашкой чая. Неторопливо отпивая чай в прикуску с кусочками рафинада, мысленно возвращался к разговору с Лидой Циммерман. Никак не мог понять, чем эта девушка буквально околдовала меня. Ведь не было такого у меня ни в прошлой жизни, ни в этой. Магия какая-то!

Но от перспективы жить с Лидой в одном доме настроение резко повысилось.

Спал я снова безмятежным сном младенца, умаявшись за день.

Утром, когда приехал в гараж, меня там уже дожидался Шефер, и под насмешливые взгляды других водителей вновь повел к себе проверить, как у меня в голове уложились противопожарные мероприятия и правила техники безопасности.

По окончанию опроса он неожиданно сообщил:

– Александр Петрович, сегодня у нас с утра небольшое собрание, поэтому придется вам задержаться. Рудольф Августович в курсе, не волнуйтесь.

– По поводу чего собрание? – поинтересовался я.

Шефер пожал плечами.

– Плановый техосмотр совхозной техники на следующей неделе. Будем решать вопрос с подготовкой.

– Хм, неужели у них тут всерьез проводят техосмотры? – подумал я. – Да, ну, не может быть!

Не удержался и задал этот вопрос вслух.

Генрих Оттович поморщился, как будто пригоршню калины съел, и голосом с отзвуком металла произнес:

– Не знаю, как на вашем прежнем месте работы это происходило, но у нас принято готовиться к техосмотру со всей коммунистической принципиальностью.

Честно говоря, я ему не поверил. Очень неестественно звучали его слова, как на партсобрании. Насколько знал из своего опыта, все вопросы в автохозяйствах с ГАИ решались еще до приезда инспекторов. Деньгами организации с ними практически не рассчитывались. Потому, как наличных денег в эти времена предприятия не имели. Но были другие возможности. Одному гаишному начальнику нужно было привезти пару кубов досок, другому самосвал щебня и тому подобное.