Читать онлайн Лихорадка в ритме диска бесплатно

Часть первая

Вадя

Моя попытка прорваться к компьютеру частенько заканчивается скандалом, а ноутбук явно не светит. Гениальная мысль озарила внезапно – почему бы не писать от руки? В конце концов, все великие делали то же самое.

Не откладывая в долгий ящик, я отправилась покупать блокнот.

В «Канцелярскую крысу» не поехала, там, слов нет, есть из чего выбирать, но цены!.. А нам, гениальным писателям, это ни к чему. Будь проще, и люди к тебе потянутся…

Короче, в простеньком канцелярском отделе выбор был невелик: обычный блокнот, непременно скрепленный сверху пружинкой (мы, гонимые гении, любим писать на коленях, потому к блокноту особые требования) и разлинованный с двух сторон (так надо!), нашелся быстро и был предложен мне за двадцать четыре рубля. Чуть поменьше и пожиже стоил двенадцать.

– Давайте за двенадцать, – пробубнил моим голосом Ипполит Матвеевич.

Продавщица подалась выбивать чек, но мой внутренний Киса Воробьянинов вовремя очнулся и решительно изменил ситуацию:

– Нет! За двадцать четыре!

Продавщица долго рылась в своих коробках, в результате чего констатировала, что этот, с витрины, последний. Был шанс поторговаться, потому как этот с витрины выглядел пыльноватым и с заломами на обложке, но Киса прошипел мне в ухо: «Ша! Гулять так гулять!» Чек на покупку был незамедлительно выбит.

…Солнце!

Солнце жарило, как перепуганное.

Я теперь люблю будние дни, потому что на пляже мало народу. Ну да, народ же в будни работает, а загорает по выходным. Я раньше тоже любила выходные.

Потому что в будни из-за работы невозможно было выбраться на пляж. Приходилось париться в офисе или еще хлеще – мотаться по городу в душной машине, проклиная пробки и всяких козлов в других автомобилях. А в выходные – ни тебе пробок, ни тебе работы…

Ну а самый смак, конечно, – пятничная предтеча. Мм! «Спасибо, Господи, сегодня – пятница!» – это не я, это американцы изобрели себе такую утреннюю пятничную молитву, и что-то в этом есть, в точку попали. Не такая уж горькая я лентяйка, но в пятницу с утра настроение было всегда получше, чем, к примеру, в понедельник.

Сегодня вот не пятница и даже не четверг, а всего лишь безликий то ли вторник, то ли понедельник – какая разница теперь? Начало трудовой недели, в общем. Но дни недели меня теперь мало волнуют.

Солнце! Солнце!! Солнце!!! И гладкое-гладкое море. Слабый ветерок. На пляже почти безлюдно.

Здесь вообще народу много не бывает. Во-первых, от остановок общественного транспорта далеко – только на машине подъехать удобно, во-вторых, берег слишком каменистый – толком не поваляешься, да и в море спокойно не войдешь. Ну и потом не забываем – разгар рабочей недели. Зато воздух здесь – чистейший, и море тоже.

Да и вообще живописно вокруг: скалы, валуны, море. Но не каждому горожанину дано оценить это. В целом принять такой пляжный ландшафт могут только две категории: такие, как я, – это первые, и пацаны лет до шестнадцати – это вторые. Первые – по причине наличия шезлонга и невеликой привязанности к водным процедурам. Вторые – из-за пристрастия понырять с этих самых валунов в чистейшую воду, а потом на этих же камнях распластаться ящерицами под солнцем.

Короче, мало нас, истинных любителей экстремального загара. Сижу себе, загораю и под шум волны книжечку почитываю, кайф!

Однако солнце жарит, зараза! Пойду-ка отсюда, а то сгорю, не ровен час. Сборы много времени не занимают: шорты, футболка, сандалии. Шезлонг складывается легким движением руки, хоть уже и трехлетний старичок, и совсем выгорел, но технически не подводит – держится…

Двинулась потихоньку. Не тут-то было!

– Девушка!

Я так и знала, что он прицепится! Но не ожидала, что с такой прытью. Он выпрыгнул из своего навороченного шезлонга так шустро, что тот, бедняга, упал.

В этом месте – немного о себе. Мне тридцать шесть, и даже если кто-то хочет мне польстить, то все равно меньше тридцати пяти не дают. Маникюр и педикюр имеют место быть, но даже беглого взгляда достаточно, чтобы определить – их делал не великий профессионал, а точнее, я сама. Прическа еще куда ни шло в силу того, что волосы собраны в хвост, а там уже не разберешь – может, я вчера от стилиста, а сегодня вот солнце, зараза, жарит, пришлось хвостик подобрать. Комплекции я не мелкой, а за последний год прилично поднабрала, хотя и раньше к разряду худышек не относилась. К плюсам можно отнести только одно: одеваюсь я весьма демократично и почти с изюминкой. Объяснить это нетрудно: последний раз мне удалось кардинально обновить гардероб два с половиной года назад. Мы тогда с друзьями встречали в Париже Новый год. Заодно и шопинг сделали. Приличный такой шопинг, на все времена года. С тех пор больше ни Парижей, ни шопингов. Да и друзей поменьше стало.

Можно, конечно, в Китай куда-нибудь смотаться обновиться. Но как-то и в Китай вдруг стало накладно. Да и разве сравнишь французскую тряпку с китайской? Шарм есть шарм, хоть и двухлетней давности. Так что бережно донашиваю парижские вещички.

Вот такой, почти тяжелый, словесный автопортрет. Поэтому на «девушку» я особо не отреагировала, хотя и заподозрила, что это в мой адрес.

До этого он целый час дефилировал передо мной туда-сюда. Нет, ну сначала он, конечно, подъехал на сверкающем джипе. Моделька джипа так себе, не из последних. Но блестит! А наворочек! И наклейки, и чехол для запаски, и литье, и лесенка сзади, и сверху что-то там понакручено! В салоне – я так невзначай бросила взгляд – чистота, футлярчики всякие и подставочки прицеплены. Ну а парнишка оттуда неспешно выгребся – орел! Фигура как у Аполлона, плавки, как у американца, до колен, походка – Шварценеггер, взгляд – Бельмондо. Нет, ну правда – симпатичный такой паренек. И ежик на голове аккуратненький, чуть рыжеватый. Один минус – росточком подкачал. Примерно как я – сто шестьдесят шесть. Но это его не очень портило, если честно. А в остальном – хоть сразу в кино. Из машины достал красивый шезлонг, новенький, блестящий, справа от меня расположился. Ну и ладно, не мешает.

Я прядку, выбившуюся из хвостика, за ухо пристроила и дальше себе в своем шезлонге военном сижу, книжку почитываю, на морскую гладь гляжу.

Сначала я думала: он перед девчонками выпендриваться взялся, которые рядом на камнях жарились, ровненькие, гладенькие, молоденькие – глаз радуется. Качественная пошла у нас молодежь, чего греха таить! Он и так и эдак гоголем пройдет. Даже на камень в море взгромоздился и нырнул красиво. Недолго плавал, правда. Вернулся, эффектно в шезлонг свой упал, кремом каким-то ароматным из пшикалки набрызгал на тело, по сотику пару звонков сделал. И тут вдруг чудиться мне стало, что весь этот спектакль – для меня. С трудом, конечно, верилось. Да и помоложе меня этот Шварценеггер выглядел.

Короче, или маньяк, или я себя недооцениваю. Что сомнительно.

– Девушка!

Сделала вид, что это я. Притормозила. Он как-то растерянно рядом затоптался. На ногах – сандалики, модные, чистенькие, как его машинка. Пришлось изображать в глазах вечно уместное американское: «Чем я могу помочь?» Вместе с резиновой улыбкой, конечно.

– Вы уже уходите? – как-то так отчаянно спросил, что я даже огляделась вокруг – может, еще кто, кроме меня, уходит? Да нет вроде. Нас тут всего-то раз-два и обчелся.

Я растерялась:

– Ну да.

– А вы здесь часто бываете?

– Бываю. Когда погода хорошая.

– А можно я, когда погода хорошая будет, вам позвоню? Мы договоримся, и я тоже сюда подъеду.

– Да можно. – Я еще больше растерялась. И не похож на маньяка вроде.

– А номер телефончика скажите, я запишу. Сказала. Он забил его в свой сотик. Чего-то вдруг жалко его стало, решила признаться:

– Только вы в ближайшие дни вряд ли дозвонитесь.

– Уезжаете?

Без лишней скромности скажу: ну, прямо огорчился парень!

– Нет, не уезжаю. Телефон заблокирован. Счет пустой. Только дня через три смогу оплатить.

Он как-то вдумался чересчур уж, а я и пошла себе. Мог бы для приличия хоть шезлонг помочь донести. Не то воспитание, не то…

Машина моя за территорией пляжа стояла. Въезд на пляж – полтинник. За что? – вопила моя душа. Надо же, вопить научилась! Это за полтинник-то! Тут вообще-то и за вход на пляж платить полагалось десятку, но мальчишка на шлагбауме как-то по-свойски мне подмигнул и на десятку мою отмахнулся. Опять-таки два варианта: не то красотой моей неземной сражен, не то заметил, что я эту десятку из сумки мелочью набирала. Первый вариант приятнее, конечно, но второй реалистичнее.

«Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели…» [1] – песня такая вдруг вспомнилась, из кинофильма. Больше слов не помню, про войну что-то.

Дома ожидал приятный сюрприз – ни-ко-го! Очень редкое состояние для нашей многочисленной семьи. Обычно только Мишка, мой сын, оправдывает надежды. В силу своего подростково-юношеского возраста он отсутствовал в квартире весь световой день. В этом на него всегда можно положиться! Особенно в летний период. Ремонт веломототехники, рыбалка, вылазки на пляж, свидания с девчонками – он всегда находил себе дело по душе. Остальные же обитатели нашего жилища выглядели на его фоне просто бездельниками и норовили вечно околачиваться дома, путаясь друг у друга под ногами.

И вот вдруг такая редкая удача: дома тихо и безлюдно.

Звонок в дверь раздался ровно через три минуты после того, как я переступила порог, специально время засекла, чтоб знать, сколько мне счастья отпущено. Не успела заглянуть в глазок, как получила исчерпывающий ответ из-за двери:

– Я!

Кто б сомневался? Первая ласточка – Алик, мой племянник. Сейчас и остальные, как пчелы на мед, слетятся.

– А мама где? – вопросил племянничек. Он всегда задает этот вопрос с таким отчаянием, что я сама начинаю тревожиться.

– Не знаю, – пришлось признаться честно, после чего он мрачно прошествовал мимо меня. Пинков, что ли, во дворе надавали? Грязные кроссовки, конечно, только в конце прихожей удосужился снять. – Чего не гуляется? – дипломатично осведомилась я. – Погодка хорошая такая…

– Никто не гуляет, – буркнул Алик, уединился в кабинете и уселся к компьютеру, какую-то свою игрушку запустил. Лезть к нему опасно – мрачнее тучи. Подрался, видать. Между прочим, до этого мы с ним и с Валюшкой по-честному время расписали: кто из нас и когда за компом сидит. Сейчас, кстати, мое время! Но спорить почему-то не хотелось.

Тем временем глаз мой отметил, что наша квартира сияет просто пасхальной чистотой, а на плите стоит еще тепленький обед. Тут-то взялась меня мучить совесть: пока я целый день прохлаждалась у моря, домочадцы колотились в поте лица по хозяйству. Ковры вычищены, пыль вытерта, борщ в кастрюльке еще почти шевелится, и (о боже!) в тазике, нежно прикрытом салфеткой, толченная с сахаром смородина на зиму запасается.

А я-то, я-то! Весь день на пляже прохлаждаюсь! Совсем мне сделалось худо, и я бросилась варить компот. Алаверды.

Напрасно, конечно. Для начала неудачно взгромоздила кастрюлю на плиту – половина содержимого (хорошо еще, холодного) выплеснулась на пол, вместе с ягодками разумеется. Ягодок добавила, воды тоже, снова варить пристроила. Не очень-то и огорчилась при этом. В последнее время уже привыкла (все вокруг – тоже), что я то упаду, то уроню что-нибудь, то ушибусь или еще чего. Полоса у меня такая настала, не белая, второй год уже тянется. Ну да бог с ней. Надо, значит, так. Переживу.

В общем, с компотом все наладилось. Сейчас жарко, кисленький в охотку пойдет.

Тем временем взялась подтирать пролитое. Опять же с опаской, и не зря. Для начала руку обожгла о радиатор в ванной, когда тряпку брала – ну, забыла, что он горячий. Ерунда! Потом, уже в процессе подтирания, пару раз головой довольно ощутимо задела столешницу – ха, и не такое видали! Ну а когда на уже протертый пол упало приготовленное для салата яйцо и… разбилось – я только диву далась: уверена была, что оно вареное. Оказалось – сырое!

Однако результат был в конце концов достигнут. Пол сиял, компот стыл. «И не надо зря портить нервы – вроде зебры жизнь, вроде зебры…» Тоже песня такая.

Тут и Алик в кухне материализовался. Видно, забеспокоился, чего это его от компьютера не гонят. Не знает же еще, дуралей, что я сегодня на блокнотик разорилась – оттого и не гонят.

Дипломатично предложила ему пообедать, он опрометчиво отказался. После этого выдержал минут десять, не больше. Я как раз в душе плескалась, слышу – холодильник щелк-щелк, потом микроволновка звякнула – Алик втихаря навалился на сосиски.

Когда вышла, уже никаких следов. Ладно – все не голодный.

Чем заняться-то? Прям непривычно в одиночестве по квартире ходить. Хоть нас и пятеро здесь живет, но площадь, слава богу, позволяет. Еще в зажиточные времена Валюшка, моя сестра, купила себе трехкомнатную. А тут как раз соседи через стенку свою двушку на продажу выставили, мы и прикупили. Сразу ремонт сделали, обе квартиры объединили, Валюшка настояла. При этом кухню оставили одну, мы там все равно только готовим, а едим – где попало. Соседскую же кухню перестроили под кабинет, в нем-то мы теперь копья и ломаем за место у компьютера. А вот ванные с туалетами обе оставили – мудрое решение, как позже выяснилось. В результате вышло неплохо: шесть комнат. Потом подумали и сделали еще лучше: две комнаты объединили в одну большую гостиную. Итого получилось – просторная прихожая и пять комнат: кабинет, приличная гостиная плюс три спальни. А также кухня, две ванные и два санузла.

Поначалу в новой квартире барствовали трое: Валюшка, Алик и наша мама-бабушка. Жаловались, что сильно просторно, но потом затихли. Потому что мы с Мишкой к ним подселились. И еще наш кот Семен редкой британской породы.

Одна спальня закрепилась за мальчиками, другая за девочками (мы с Валюшкой), третью мы уважительно маме-бабушке выделили. Ну а кабинет – святое дело – Валюшке, мне и пацанам, с почасовым расписанием. Ничего, разместились.

Я уже беспокоиться взялась: куда все подевались?

И тут же в замке зашевелился ключ – накаркала. Сначала Валюшка пришла, она на работу, оказывается, ездила. Сама! На автобусе! Ну да, на ее машине я уехала, и связи никакой, сотик заблокирован. Стыдно, конечно, машина-то одна на всю семью осталась! Вскорости и мама-бабушка нарисовалась – на рынок ездила. Опять же – на автобусе. Провалиться мне от стыда!

В самый кульминационный момент затрезвонил мой сотовый, и все застыли с открытыми ртами – он же отключен! Опасливо достала его из сумки. Звонит! И номер какой-то неизвестный высветился.

– Алло!

– Алло! – молодой, очень бодренький голос. – Здравствуйте!

– Здравствуйте!

– Это я!

Очень содержательная информация!

– Кто «я»?

– Ну, мы на пляже сегодня познакомились. Меня, кстати, Вадик зовут. А вас?

– Оля, – проблеяла я растерянно.

Домочадцы навострили уши и обступили меня плотным кольцом.

– Оля, я в вашу телефонную компанию заехал и заплатил за вас. Так что следующий солнечный день за вами. Я позвоню. Хорошо?

– Хорошо. – Я совсем ничего не поняла, а Вадик отключился.

Домочадцы замерли в ожидании объяснений.

– Дурачок какой-то, – очень подробно пояснила я и пожала плечами.

Тут, к счастью, бешеной трелью залился дверной звонок – на вечернюю поверку прибыл Мишка. Затребовал еды, желательно побольше. И Алик сразу голодной смертью начал угрожать. В общем, все вокруг ожило.

Отужинали в гостиной, как водится. После чего мальчики удалились во двор на «разборки» – выяснять, за что Алика отлупили (я как в воду глядела), а мы принялись мыть посуду.

Потом всяким мелким хозяйством занимались. На часы глянули – ба! Полдвенадцатого уже! Всем спать!

Мальчишки в своей комнате возились. Мама-бабушка в спальне молитву бормотала, а может, детективчик какой вслух читала или новую книгу Мулдашева. Одна Валюшка в спальню не торопилась – в Интернете погрязла.

Все как обычно.

А я перед сном дала себе ежевечернюю клятву – с утра начать новую жизнь.

А именно: сесть на диету и активно (активно!) заняться спортом. На том и уснула.

С утра заморосило. Ну, теперь на неделю. Поганое какое-то лето в этом году. Если, конечно, можно назвать летом четыре (точно-точно, четыре: я считала, мне все равно делать нечего) солнечных дня. А между тем уже середина июля. Мы в прошлом году из-за солнца продыху не знали все три месяца. Домочадцы мои каждый день к морю мотались, а я, злобненькая, – в офис на работу. Зато в этом году – свобода, но никакой возможности по части позагорать.

Я вроде уже оговаривалась, что в этом году мне необычайно «везет». Мало того что я спотыкаюсь, ударяюсь, цепляюсь, роняю, проливаю и т. д., я еще фактически ухитряюсь управлять валютно-финансовым рынком страны. Так, к примеру, если мне необходимо продать доллары, значит, вся страна за день до этого кинулась от них избавляться, и курс их резко падает. И наоборот, случись мне покупать валюту, все как раз ее скупают, следовательно, котировки ползут вверх. Продать себя на форекс в качестве антибарометра, что ли?

Итак, на голову города снова был надет мешок сырого тумана, синоптики оптимистично прогнозировали после двух дней моросни существенное усиление осадков, вплоть до ливневых. При этом по краю в трех-четырех часах езды от города жарко палит солнце и селяне ходят с опухшими лбами. Потому как ежевечерне бьют поклоны, моля Господа пролить на их потрескавшиеся от жажды поля хоть ведро воды.

– А может, поедем на пару дней в Спасск? – брякнула я на третий день, когда морось уверенно переросла в проливной дождь. – Там сухо и тепло! А то скоро жабры вырастут.

Последнюю фразу я произнесла жалостливо. Потому что Валюшка и мама смотрели на меня как на человека в общем-то хорошего, но слегка отстающего в развитии.

И, как бы подтверждая этот факт, Валюшка мягким тоном главврача психиатрической больницы пояснила мне, любимому пациенту:

– Ольчик, ну прикинь, сколько нам все это будет стоить! Ладно – бензин. А продукты? А жилье? Лучше уж мы солнца дождемся здесь. Хочешь, съезди куда-нибудь одна. У тебя же друзья в Славянке есть. Это всем табором мы для них обузой будем, а ты одна – им только в радость.

– Не, не, не! Мне без вас неинтересно и вообще…

«Ну, если только вы на этом очень настаиваете!» – продолжила я про себя.

Но никто не настаивал. Видно, тоже боялись, что в мое отсутствие их сердца по очереди разорвутся от жестокой тоски.

Валюшка права, конечно. Наше нынешнее материальное положение можно охарактеризовать как оставляющее желать лучшего. Это я просто забываюсь иногда. Нет-нет, а по старой памяти возьму да и создам брешь в бюджете. Это раньше мы, не задумываясь, распихались бы по машинам и – вперед, не взяв с собой ничего лишнего, поскольку по дороге все можно купить.

А теперь фактически единственный кормилец в семье – Валюшка. Она директор проектного института. Неплохо зарабатывает. Но и нас у нее на руках четверо. Мои приработки теперь настолько невелики и нестабильны, что практически и незаметны.

Маме ее пенсию мы великодушно разрешаем тратить на себя, «ни в чем себе не отказывая». Этой суммы ей вполне хватает на один ежемесячный выход с подружками в сауну, на два посещения кафе с ними же, на три киносеанса (в утреннее время за полцены плюс пенсионное удостоверение) и на какой-нибудь добрячок для внуков.

Хорошо, что три года назад ее потянуло в Сибирь на историческую родину. Тогда я махом обновила ей весь гардероб и даже настояла на покупке красивой шубы. Уже через год я не то что на такую одежку, даже на авиабилет вряд ли наскребла бы. А так – до сих пор ходит наш мамусик как кукла – нарядная. Она вещи аккуратно носит, на много лет вперед хватит.

Ну и мы с Валюшкой по инерции еще вполне прилично выглядим. У меня раньше хорошая привычка была: пару раз одежки надену, потом – раздам или навезу откуда-нибудь чемоданы барахла – и ну во все стороны дарить: это не нравится, это мне не по размеру… Хорошо еще, что большая часть Валюшке перепадала, а она у нас девушка практичная: надо – не надо (потом разберемся), а вещичку приберет, в шкафчик сложит.

Теперь это очень даже для нас оказалось полезным. Потихоньку на свет извлекаем и еще как носим! Вроде как новенькое. У меня вкус неплохой, классический – тряпочки удачные покупала, годами из моды не выходят.

Так что идею мою поехать в Спасск отвергли. И правильно сделали.

А не так давно, кстати, у меня был свой домик на озере Ханка. Получилось так.

Была у меня подружка в свое время, не очень-то близкая, но из тех, что забыть о себе не дадут, – Ирка. Родом она из села Никольского, но давно уже окопалась в городе, вышла замуж, вырастила дочку, нашла какого-то таинственного спонсора, пристроила дочь в университет.

Она вообще умела профессионально просить. Не клянчить, не попрошайничать, а именно – попросить у нужного человека и в нужное время. Меня в свое время она упросила пристроить ее племянницу, прибывшую из того же Никольского, в институт, «хоть в какой, хоть на кого». Было это четыре года назад. Я не очень-то люблю такие просьбы, но буквально за месяц до этого Ирка выдернула меня на свою историческую родину, вывезла на пляж в заповедной зоне, а потом сообщила, что какая-то их двоюродная «бабка Танька» съезжает к сыну, а свой домишко продает. Никольское давно уже превратилось в умирающее село, разве что расположенное в живописном месте, поэтому продать там дом – вещь нереальная. Разве что под дачу. Именно это мне, сраженной природой и чистейшей водой безбрежного озера, и было в ту минуту надо.

Сделку оформили немедленно. Справный домик с огромным земельным наделом тут же перешел в мое пользование за смешные деньги – двести баксов. Ничего оформлять, конечно, не стали – себе дороже, в селе таких домов с десяток стоят просто заколоченные и гибнут на глазах. Земельный участок в силу ненадобности я тут же разрешила засевать очередным Иркиным родственникам, а в домик наняла пару местных пьяниц, поручив им сделать простенький ремонт. Через неделю мы завезли в новые владения мебель и бытовую технику, все, конечно, подержанное, но для дачи вполне приличное. Пьянчужки добросовестно освежили дом, получили расчет. И потом все лето там отдыхали то мы, то мои, то Валюшкины друзья, то бабушкины приятельницы.

Когда приезжали мы с Валюшкой и детьми, Иришка с родственниками нас опекали, как младенцев: вывозили на катере в заповедные зоны, готовили в мангале свежевыловленных сазанов. Все были довольны и практически счастливы. Мне очень нравилось! «Наши деревенские родственники», – называла их Валюшка.

Короче, когда Ирка заикнулась о племяннице, я просто не смогла отказать.

Подключив кое-какие связи, я пристроила девочку учиться на менеджера. Трудности начались позже. Вкусив свободной городской жизни, Иркина племянница наотрез отказывалась не то чтобы учиться, а даже просто посещать занятия. Первый ее курс мы закрыли кое-как. На втором она исчезла совсем. Я обрывала Иркин телефон, она грозилась прибить племянницу, но та осталась в живых, насколько я знаю. Правда, из института ее отчислили. Мне вмешаться в этот процесс было практически невозможно в связи с начавшимися у меня проблемами.

В то лето мы так и не выбрались в свои владения. Домочадцы наотрез отказывались ехать без меня, а мне было не до отдыха. Ирка тоже как-то плавно сошла с горизонта, мы даже не перезванивались.

Прошел еще год. Прошлым летом я, изрядно пощипанная и обедневшая, вышла из депрессии и первым делом вспомнила про домик на озере Ханка. Тем более что других вариантов отдыха не предвиделось.

Я бодро велела детям и бабушке собираться. Мишку послали с длинным списком в магазин, мамусик взялась собирать кастрюльки и тарелки, сетуя, что каждый год туда возим, а их потом воруют.

Я тем временем нашла Иркин телефон и радостно сообщила ей, что мы планируем вылазку в поместье и как оно там вообще. Не могу сказать, чтобы Ирка запрыгала от радости, услышав мой голос. А после сообщения о наших сборах в Никольское на том конце провода возникла некоторая заминка. Ирка скороговоркой сказала, что ей неудобно говорить, и пообещала перезвонить через пять минут. Я особо не удивилась: кто я теперь, обычный препод. Не совсем та категория людей, которые интересуют Ирку. Это неудивительно – таких «друзей», как она, за минувший год я растеряла десятка три, причем не очень горюя о потере.

Где-то через полчаса раздался ответный звонок. Сухим и деловым тоном Ирка доложила мне, что они продали мой дом зимой, чем несколько меня обескуражила.

– Не поняла, – честно призналась я.

– Ну, вот так вышло, Оля, дом никто не навещал, он ветшал, тут появились желающие, мы и сговорились с ними. А до тебя я никак не могла дозвониться.

Это, конечно, непростая проблема, учитывая, что у Иры есть номера моего и Валюшкиного сотовых, Валюшкин рабочий и наш домашний телефоны. Вообще-то в былые времена, при необходимости, Ира находила меня в любой точке земного шара буквально за пятнадцать минут.

– А деньги? – глупо уточнила я.

– Деньги у меня, конечно, – ответила Ирка с легкой насмешкой. – Давай завтра в одиннадцать встретимся у парка, я отдам.

Я не успела согласиться, как в трубке послышались короткие гудки.

Короче, и я, и домочадцы расстроились ужасно. Валюшка пыталась меня утешить:

– Ну, ты же всегда знала ей цену!

Действовало слабо. Я вынашивала планы мести.

Наутро я приехала к месту встречи. Ирки не было, подошел ее зять, отдал мне двести баксов.

– Там еще была мебель, – стараясь говорить сквозь зубы, пояснила я. – И вообще, у меня есть свой покупатель за штуку баксов.

– Это ты с Иркой выясняй, – справедливо заметил зять. – Сама знаешь, она «мутная».

На обратном пути я злилась, строила планы мести и рулила как пьяный гонщик. Однако к вечеру Валюшка в очередной раз меня угомонила:

– Брось ты, Лелик. Не пачкайся. Все само собой всем воздастся. Поучительная история, да и все.

И я сразу успокоилась. Вот умеет Валюшка!..

Тем временем дождь льет. Никуда не выбираемся. Ситуацию отягощает то положение, что у детей каникулы, у сестры – отпуск, у мамы-бабушки – заслуженный отдых, а я – бездельник.

На фоне всеобщего вынужденного торчания семейства в четырех стенах – дети ежечасно норовят перекусить или рвутся к компьютеру. Я уже к нему и не лезу.

Боевую вахту по воспитанию молодого поколения несу в основном я, так как бабушке сразу с двумя внуками управиться трудно, а Валюшкин отдых мы всячески оберегаем – она его заслужила, пусть читает своего Мулдашева, когда за компьютером не сидит.

Когда мне становится совсем уж невмоготу, я делаю вид, что мне надо немного поработать, и на пару часов уступаю поле боя бабушке. К моему «поработать» в семье относятся с должным пониманием, потому как это приносит хоть какие-то деньги и заключается в несложном процессе – я пишу.

Пишу я три вещи: лекции (от безвыходности я заделалась преподавателем в университете, где платят регулярно, но мало), рассказы (от безделья и потому, что нравится. Платят нерегулярно, но иногда прилично) и диссертацию (от безделья и безвыходности, вместе взятых. За это совсем не платят, но надо думать и о перспективе).

Таким вот образом, в атмосфере всеобщего «веселья», прошла почти неделя. Дождь тем временем стих, но солнце и не думало появляться.

Первым смылся Мишка, галантно сообщив, что покидает наше общество с величайшим сожалением, но дела, дела…

Потом мамусик созвонилась со своими «девчонками» и, прихватив зонтик, удалилась на посиделки в кофейню. Ну да, за неделю скопилось столько новостей, как не поделиться?

Следом силовым методом удалось отправить на свежий воздух Алика, который к этому времени стал похож на бледную поганку, проросшую на стуле и у компьютера. Он, конечно, ушел с угрозами скоро вернуться, но ушел.

Мы с Валюшкой облегченно вздохнули, она оккупировала кабинет, а я занялась хозяйством.

А дня через два мне улыбнулось настоящее счастье. Родня растворилась! Бабушка отчалила в сауну, Мишку мы отпустили на турбазу, не без усилий прицепив к нему Алика (мол, иначе не поедешь!), а Валюшку срочно дернули на работу из-за какого-то капризного заказчика.

На фоне всех этих событий неустанно жужжала и работала крыльями труженица-пчела. В моем лице, естественно. Пчела в шесть утра свезла детей на вокзал, где собиралась вся их ватага, и, пока не подошла электричка, держала их в напряжении монологом о том, как приличные дети должны вести себя на турбазах. После чего «приличные дети» охотно махали мне из окна, когда тронулся состав, и, я думаю, перекрестились в душе.

По возвращении домой мне был предложен сытный завтрак, который пришлось проглотить быстро потому, что бабушка с банной сумкой в руках ждала меня у порога и ненавязчиво вздыхала о том, что их банное время начнется буквально через сорок минут. При этом друг за дружкой позвонили еще три ее подружки, которых мы должны были зацепить по пути, и тактично осведомились: не пора ли им выходить? В общем, веселую гоп-компанию удалось собрать и доставить вовремя, а вознаграждением мне было сообщение о том, что после сауны забирать их не надо. Эту почетную миссию взял на себя Юрик, сын одной из компаньонок.

Дома мне удалось набросать маленький рассказик – вдохновение нашло. После этого в дверях кабинета нарисовалась нарядная Валюшка и сообщила, что ее вызывают на работу.

– Олежка Павленко небось вызывает?

– Ага! – радостно подтвердила сестра.

– Ну, разве ему можно отказать? – хихикнула я.

– Ладно ты! По работе же.

Олег – генеральный директор строительного холдинга, в который входит Валюшкин институт, и, кроме того, бывший однокурсник моей сестрицы. Еще с тех незапамятных студенческих времен между ними витают какие-то полуромантические отношения. По крайней мере, я всегда подозревала, что она дышит в его сторону неровно. Хотя в Валюшкиных ухажерах он никогда не числился.

– Давай отвезу! – подхватилась я.

– Да брось ты! Пиши себе! Я – на автобусе. Двадцать минут – и на месте. И обратно так же доберусь. Никаких хлопот.

Я чмокнула ее в щеку. Я обожаю свою сестру. Она у меня разносторонняя личность – «комсомолка, спортсменка, красавица» и еще талантливый архитектор и компьютерный гений.

– Поехали, поехали! В автобусе душно, а я тебя с ветерком прокачу.

Мы вышли и обалдели – солнце! Пятый раз за все лето, сразу засекла я. На душе повеселело. И Валюшка обрадовалась:

– Представляешь, как нашим детям повезло! Купаться будут, загорать.

– Пиво пить, – добавила я, но тоже обрадовалась, потому что при плохой погоде имела место угроза, что они вернутся не завтра, а сегодня вечером. Нет, я не эгоистка, я просто адепт полноценного отдыха. Обоюдного. Опять же – за проживание на турбазе «уплочено» за двое суток. Так что извольте потребить товар в полной мере! Так-то!

В общем, окна в машине опустили и правда с ветерком домчались.

– Валентина Сергеевна, голубушка! За вами во сколько ландо подавать?

Теперь уже Валюшка меня чмокнула:

– Да брось ты, Олька. Я автобусом вернусь, или из наших кто подбросит. Тем более не знаю, насколько все затянется. – И заговорщически подмигнула мне: – А ты давай-ка, звезда отечественной беллетристики, сгоняй на пляж. Прикинь – одна, солнце палит, мм!..

– Валек, может, ты по-быстрому, да вместе и рванем?

– Не! Быстро точно не получится. Дуй сама. – Развернулась и пошла по лесенке в учреждение свое. Она у меня очень грациозно ходит, не то что я – мишка на Севере. И я ее обожаю!

В общем, дунула.

Для начала – в опустевший дом. Собрала купальник с полотенцем и подруге Алке звякнула:

– Ал, поехали загорать! Полежим у моря, искупнемся!

– Я же на работе, чудо гороховое! – Алка, похоже, даже обиделась на мое предложение.

– Жалко! Поеду одна, раз вы все так!

Загрузила в машину шезлонг и подалась на любимое побережье. Припарковалась у шлагбаума. Дежурный парнишка снова мне улыбнулся и денег не взял. Видать, я очень обаятельная.

– Ольга! Здравствуйте!

А вот это был сюрприз! Возле шлагбаума, ближе к морю, на огромном белом лежаке из пластика весьма эффектно полулежал Вадик и держал в руках стакан. Виски или коньяк, не иначе.

– Здрасте, Вадик!

А чего еще скажешь?

– Здрасте! Вы почему на машине не заезжаете? Решила быть честной до конца:

– Денег жалко.

– Глупости какие!

Кому как…

– Санек! – Это уже мальчишке на шлагбауме, который моим обаянием сражен. – Пропусти эту машину!

Тот быстренько и послушно задрал шлагбаум. Пришлось вернуться в авто и торжественно въехать на пляж. Дальше куда? Вадик не заставил долго ждать:

– Здесь паркуйтесь. А загорать чуть ниже будем.

Чуть ниже – VIP-зона. Прибрежное кафе с красивым деревянным настилом теплого соснового цвета, на котором в рядок стоят большие пластиковые лежаки благородного белого цвета. Такие же, как тот, что под Вадиком. Прямо с настила в море уходят специальные мостки того же соснового цвета, по которым, минуя камни, можно изящно спуститься в море. Все эти неземные удовольствия требовали дополнительной платы. И, судя по безлюдности, немалой.

Я слегка занервничала. Валюшка, конечно, выдала мне пару сотен на красивую жизнь, но впишусь ли я в них? Еще заправиться надо на обратном пути…

Однако припарковалась. Со своим шезлонгом времен царя Гороха светиться не стала, вышла налегке.

Вадик уверенно проводил меня к VIP-зоне, где нам очень обрадовался весь обслуживающий персонал. Я постепенно взяла себя в руки:

– А ты почему у шлагбаума сидел? – сама не поняла, почему перешла на «ты», но Вадик радостно поддержал:

– Так тебя ждал! Не стал звонить. Мы же договорились – первый же солнечный день за тобой. Вот и подумал: сдержишь ты слово или нет? Молодец, не обманула!

Если честно, я об уговоре не помнила, но признаваться не стала. Откровенно говоря, для первого свидания я выглядела так себе: на голове все тот же мышиный хвостик (пора, пора к стилисту! Как деньги появятся – сразу же). К тому же я нацепила слегка подвыгоревшие шортики (правда, из натурального шелка) и примерно такую же маечку. Кто ж знал, что у меня рандеву случится? Ну да ладно!

Вадик широким жестом предложил мне располагаться на любом из белоснежных лежаков, а сам куда-то исчез. Я снова нервничать взялась: куда, зачем, а я? С двумя сотнями в потной ладошке. Надо же, какое важное место занимают в нашей жизни деньги! Была бы в кармане сотка баксов, и я бы так же спокойно лежала у моря. А так…

Минут через десять Вадик, слава богу, вернулся. С шашлыками. Следом – девушка из кафе, в руках – фужеры и бутылка вина. Подошла с моей стороны, плеснула в один из фужеров на самое донышко и – мне протянула. Отведайте, бояре, любо ли?

Это мы много раз проходили. Я приняла кубок из ее рук, глотнула, кивнула с видом знатока – пойдет. А вино и правда было приличное. Девушка улыбнулась в ответ, из бутылки в оба фужера налила, На столик все это добро пристроила, который между нашими с Вадиком лежаками стоял, тоже белоснежный. И удалилась.

Уединились мы с Вадиком, в общем. К чему бы?

Вадик при этом был немногословен, но улыбался широко. Создавалось впечатление, что он на седьмом небе от счастья. Я терялась в догадках, а тем временем охотно жевала вполне приличный шашлык и охотно же запивала вином. Вадик делал то же самое, но с еще большей охотой – он просто набивал рот мясом, следом запихивал пучок зелени и двигал челюстями так активно, что хоть сдавай его на съемки в рекламе вкусных и полезных шашлыков из настоящих баранов. Прервавшись на секунду, он поинтересовался:

– Чё не раздеваешься?

Ну да, от растерянности я и забыла, зачем приехала. Загорать вроде.

– Раздевайся и пошли купнемся. Здесь хорошо в море заходить, по мосткам.

Может, я чего подзабыла и мы с Вадиком выросли в одном дворе? Очень уж по-свойски он себя вел. Ну-ну…

Стянула с себя одежку. В этом моменте я всегда комплексую и стараюсь уединиться. Как уже было сказано выше, телосложения я далеко не хрупкого, не модель как бы.

Ладно, плюнула на это дело, вещички пристроила и практически об руку с Вадиком пошла «купнуться».

Так, Олик, теперь сосредоточься, чтобы не поскользнуться, не споткнуться и не упасть, как принято. И Вадика заодно не сронить.

Росточка мы с Вадиком и правда одинакового оказались, только при этом он весь из себя спортивный, а я… Ну, мишка на Севере, словом. Вернее, мишка на пляже.

Короче, время пролетело незаметно, и мы заказали еще бутылек с вином. При этом Вадик сунул мне меню и спросил:

– Может, другого какого хочешь?

Я вдумчиво вгляделась в названия, аккуратно скосив глаз на столбик с ценами (сразу вспомнился Париж, к чему бы это?). Корректно ответила:

– Давай на твой вкус.

И действительно, зачем брать на себя такую финансовую ответственность?

Вкус у Вадика не подкачал. Вино, опять же по моим парижским воспоминаниям, нам принесли баксов по семьдесят за бутылку. Отказываться не стала.

Однако надо было о чем-то говорить – мы же воспитанные люди!

– Не боишься пить за рулем? – решительно начала я диалог. К этому времени Вадик, слава богу, дожевал очередной кусок, а снова набить рот еще не успел. Оттого улыбнулся очень широко и очень белозубо:

– Не-а! Я же из-за руля вышел!

Ага, с интеллектом примерно понятно, даже и не знаю, чем дальше разговор поддерживать. Спасибо, Вадик в этом особо не нуждался. И вдруг я расслабилась.

Мне вспомнилась веселенькая история, которая приключилась со мной года два назад. Дело было на Рождество, мне неожиданно позвонила моя давняя подружка и доложила, что к ней домой стекается вся наша еще студенческая компания. Они решили зажарить гуся, а нам было велено безоговорочно явиться к вечеру. Отказываться бесполезно, да и встретиться хотелось, и я согласилась, созвонилась с Валюшкой (мы тогда еще жили отдельно), позвала ее с собой. Та тоже особо не отказывалась, вечером я заехала за ней (машина у меня тогда тоже была своя), заодно забросила Мишку бабушке, и мы подались на вечеринку.

Засиделись, конечно, допоздна. Под конец вечера дело дошло до гитары и наших «боевых» песен. Короче, где-то глубоко после полуночи мы с грустью, но все-таки расстались.

В процессе потребления гуся и прочих разносолов я, конечно, выпила коньячку, но это не казалось мне существенным препятствием к вождению. Валюшке тоже наливали.

Когда засобирались домой, место водителя уверенно заняла я, потому как моя сестра панически боится водить машину в темноте.

Мы аккуратненько тронулись. Хоть я и не чувствовала никакого действия алкоголя, но все же ехала неспешно – мало ли!

По закону подлости, буквально за два квартала от дома нас тормознул гаишник.

– Блин, – высказалась я, а Валюшка сострила:

– Зебра за рулем долго думала, что имел в виду мужчина в форме, помахавший ей полосатой палкой.

Я припарковалась и опустила стекло. Гаишник не спеша подошел к нам, козырнул и попросил предъявить документы. Я предъявила. Все так же, в окно. Он бдительно рассмотрел все бумажки, заглянул в салон и дружелюбно предложил:

– Ольга Сергеевна, пройдемте в нашу машину.

– А в чем, собственно, дело? – независимо поинтересовалась я.

– Там разберемся. – И он зашагал к патрульной машине у обочины. Естественно, с моими документами в руках.

– Неужели унюхал? – удивилась я. – Я выпила-то пару рюмашек!

– А не надо было и этого!

– Надо было самой за руль садиться, раз такая трезвенница, – огрызнулась я и уверенно последовала в «их» машину. Села на пассажирское сиденье, «наш» гаишник уже передал мои документы другому, сидящему за рулем, а сам снова отправился на дорогу. За новой жертвой.

– Алкоголь принимали? – доброжелательно спросил меня «другой», молодой сержантик, совсем пацан.

– Нет, – честно солгала я и подумала: «С таким сосунком справлюсь влегкую».

Но не тут-то было! «Сосунок» был непреклонен и настаивал на своем. В смысле наличия во мне алкоголя.

Моя сестрица тоже подошла к нам и топталась рядом в растерянности. А образец патрульно-постовой службы продолжал исполнять свой долг. Он извлек какую-то трубочку и настоял, чтобы я в нее дунула.

Я дунула. «Сосунок» охнул и стал прямо-таки гранитным. Я приводила всевозможные доводы – бесполезно. Я привела в пример благополучную Европу, где существует разрешение на определенный минимум алкоголя. «Сосунок» посоветовал мне туда, в Европу, и перебираться, а в нашей стране существуют другие принципы. Я сдалась и предложила взятку. Гаишника это сильно оскорбило. Довольно редкая реакция в нашей опять же стране. Он закипел, как чайник:

– Значит, отказываетесь признать, что вы в состоянии алкогольного опьянения?

Я отказывалась, потому что никакого алкогольного опьянения не ощущала.

– Тогда так, – твердо решил он. – Вам придется проехать на экспертизу в городское ГИБДД, сдать анализы. И права там же свои оставите. Года на два.

– Ты с ума сошел, что ли?! – опешила я. – Я тебе что, девка уличная какая, на анализы по ночам ездить?

– В том-то и дело! – ответил он с искренним укором. – Приличная молодая женщина, а мало того что в нетрезвом виде автотранспортным средством управляете, так еще и врете!

Нет, такое я видела впервые! Поэтому потеряла дар речи.

– С вами пассажир? – спросил парень все с тем же укором в голосе.

– Сестра, – покорно доложилась я.

– Если она в нормальном состоянии (в отличие, видимо, от меня), то она должна пересесть за руль, наш сотрудник сядет с вами, и вы поедете.

Мы вышли к Валюшке и обрисовали ей проблему. Та сразу начала со взятки, чем еще сильнее раздраконила стража порядка.

Очень суровый, он извлек опять свою трубочку-тест и велел Валюшке дуть. Та покорно дунула. Тест показал абсолютную трезвость сестры.

Я опешила и не сдержалась:

– А куда это ты «Хеннесси» сливала, симулянтка?

– В карман! – огрызнулась «симулянтка».

– У вас есть водительское удостоверение?! – прервал наши с сестрой разборки страж дорог.

– Нет, – растерялась та. – Я его дома оставила.

– Значит, вы тоже не имеете права управлять автомобилем.

Пацан призадумался и пошел советоваться к старшему товарищу, который тем временем тормознул очередную машину. Там, похоже, были те же проблемы, что и у нас.

У нас, конечно, была в ГАИ своя «палочка-выручалочка». Воспользовавшись заминкой, мы принялись названивать. Увы, телефон знакомого гаишного начальника был недоступен.

– Это судьба, – сказала Валюшка и смирилась. – Теперь у тебя отберут права.

– Завтра же и вернут, – мстительно пообещала я.

– Это еще бабушка надвое сказала. Если в сводки попадешь, никто не поможет. А если срочно никто из «своих» не вмешается, протоколы составят, в компьютер внесут, и точно попадешь. А стыдно-то как! Приличная женщина среди ночи в состоянии алкогольного опьянения! Лучше бы ты двойную полосу пересекла!

– Прости, не успела!

Наш диспут прервал честный постовой, который радостно доложился:

– Мы сейчас здесь останемся, – и гордо добавил: – У нас пост все-таки! А через три минутки дежурный экипаж подъедет, оттуда за ваш руль пересядет наш сотрудник и доставит вас куда надо.

Пацаненок был так строг и горд чувством исполненного долга, что нам оставалось только кивнуть.

На всякий случай мы с тем же результатом еще раз набрали номер «палочки-выручалочки» и совсем скисли. Действительно, директор проектного института и ее сестра, «финансовый мозг города», отправляются сдавать анализы на предмет наличия алкоголя в крови.

Дежурный экипаж подъехал быстро. Из машины вышел веселый сержант и со словами: «Попались, девчонки!» – уселся за руль моей машины. Мы с Валюшкой сиротливо устроились сзади.

Парнишка лихо тронулся с места. Настроение у него было хорошее.

– Ну что, красотули? Плохо ваше дело. А водителю-то надо было рядом со мной сесть. Чтоб, значит, нотацию мою лучше слышала. Про то, как пить за рулем нехорошо! А еще дамы! Приличные такие! А кто, кстати, из вас водитель?

План в моей голове созрел мгновенно. Как, впрочем, всегда. Я ткнула сестру в бок локтем. Та ойкнула, что вполне могло сойти за ответ сержанту.

Мы остановились возле городской ГИБДД.

– Иди уж, пьяница, – сказала я Валюшке елейным голоском.

– Куда? – опешила она.

– На анализы.

Она у меня сообразительная. Поэтому послушно вышла из машины, показав мне напоследок кулак. Мы, конечно, не близнецы, но все же не чужие друг другу. К тому же на моем водительском удостоверении фотография почти десятилетней давности, я и сама на себя там похожа уже весьма отдаленно.

Валюшка вернулась минут через двадцать. Рядом с ней вился наш сопровождающий, что-то сбивчиво объясняя.

– Я подам на вас в суд, – донесся до меня твердый голос моей сестры.

– Это ваше право, – подавленно ответил тот, возвращая ей мои документы.

На сей раз она уселась за руль и уверенно тронулась.

– Что показали анализы? – осведомилась я.

– Хронический склероз, ящур и двухнедельную беременность тройней! – усмехнулась она.

– Ну а коньяк свой куда все же девала? Чокалась-то по-честному!

– Да в горшок цветочный сливала. У меня голова сегодня побаливает.

– Вот вредитель!

Домой мы вернулись глубокой ночью. После еще долго веселились, вспоминая эту историю. Хотя, по обоюдному согласию, решили никому о ней не рассказывать. Солидные дамы все же.

А вот теперь я вдруг рассказала ее Вадику, чем рассмешила его буквально до слез.

– Ну, вы и молодцы, девчонки! – радовался он за нас.

Вот так и прошел редкий солнечный день.

Мы валялись на своих белоснежных лежаках, потягивали холодное терпкое вино из провинции Шардоне, урожая двухтысячного года, смотрели в бескрайнюю морскую даль и покрывались золотистым загаром. Хорошо, однако!

Часам к четырем я засобиралась. Вадик совершенно не возражал и проводил меня до машины. Пока я возилась с сигнализацией, он невинно предложил:

– Оль! Давай завтра поужинаем где-нибудь?

– Мне завтра вечером детей на вокзале встречать, они с турбазы приедут.

При этом предполагалось, что про детей, их возраст и количественный состав Вадик, само собой, в курсе. Оттого он уточнять не стал и внес новое предложение:

– Тогда пообедаем.

У меня натурально опустились руки, я повернулась к Вадику и просто, так вот прямо в лоб, брякнула:

– Вадя, чего ты ко мне пристал?

Он заметно растерялся и как-то обиженно даже ответил:

– Так ты же мне нравишься.

Что мне было говорить? Нет, в целом я, конечно, не страшилка. Мужчинам нравлюсь. Но Вадик явно моложе меня, симпатичный, похоже, не бедный. Невысокий, правда, ну да бог с этим. Все при всем. И я – мишка на Севере, с хвостиком на голове и в линялых шортах. Ну да, я английский знаю, диссертацию пишу, рассказы всякие и вообще машину вожу неплохо. Потом, я еще готовить умею. Нет, положительного во мне немало. Но насколько важно это для Вадика? И опять же вряд ли он о моих достоинствах знает, я ведь ему почти ничего не рассказывала.

Я влезла в машину.

– Оль! Ну как? Завтра пересечемся? – Он сунул свою загорелую мордаху в мое окно.

– Позвони мне. Ладно? – сдалась я.

– Ага! – Он опять белозубо оскалился.

С тем и поехала. Вот счастье-то привалило! А что делать? Звякнула Валюшке. Оказалось – очень удачно, она как раз все свои делишки переделала. Зацепила ее на остановке.

– С пляжа?

– Ага. Валек, ко мне парень какой-то прицепился. Помнишь, за сотик мой заплатил и звонил потом? Вадик, короче, его зовут.

– Ну?

– Ну и все. Прицепился.

– Ты мысль ясно изложить можешь?

– Я изложила.

– Ага. Ну?

– Что «ну»?

– А ты?

– А я и не знаю. Сначала – маньяк, думала. Сейчас смотрю, вроде нет.

– Проблема-то в чем?

Я призадумалась. И правда – в чем? Прицепился и прицепился.

Валюшка головой покачала:

– Дураком ты у меня, Олик, растешь. Мешком из-за угла пуганной. Все нормально, жизнь идет. Нас любят, мы любим. Чего такого? А ты у нас вообще – красавица и умница.

Ну да, причем красавицы и умницы килограммов на пятнадцать больше, чем хотелось бы.

– Не знаю, Валек. Как-то просто так, на пляже привязался какой-то Вадик и теперь домогается.

– А какие тебе сложности нужны? Ты, по-моему, всю жизнь у мужиков интересом пользуешься.

– Да как-то отвыкла я уже от такого внимания.

– Здрасте. – Валюшка почти присвистнула. – А Валерка Сидорчук?

– Так он почти друг детства. Не считается.

– Хорошо, Игорь периодически проявляется, все целуетесь с ним. Правда, по телефону.

– Ну, это мы со студенческой скамьи так прикалываемся!

– Все равно, не отстает же! Вечно куда-то тебя вытянуть пытается. А Анатолий Сергеевич? Романсы тебе посвящает.

– Романтично, конечно, но он гораздо старше меня.

– Олик, ты, ей-богу, капризничаешь. Этот – молодой, этот – старый, этого – давно знаю, этот – на улице пристал. Одичала просто совсем.

– Сама одичала, – обиделась я. Тут мы и приехали.

Мамусик, конечно, уже была дома. Довольная и отмытая.

– У нас сальца кусочек не найдется? – невинно вопросила она.

– Конечно, найдется, – ответила я, так как отвечала за хозяйство. – А тебе зачем?

– Я водки бутылочку купила. Маленькую. В морозилку засунула. Чего-то после баньки захотелось.

Дожили!

– У нас и огурчик малосольный есть.

А вы бы что ответили на моем месте? И дети так удачно на базу уехали…

Был еще вчерашний гуляш. В общем, как-то хорошо все вышло. Мамин «шкалик» проскочил незаметно. Пришлось лезть в тайники и доставать свой – держу на всякий случай. Сгодилось вот…

Вечером позвонил Вадик. Будучи приличным человеком, поинтересовался, как я добралась. Ответила, что все о’кей.

– Завтра часиков в двенадцать созвонимся, – пообещал он.

Я согласилась, хотела обнадежить, что встречи жду с нетерпением, но не стала кривить душой.

Назавтра собирали меня всей семьей. В Валюшкиных запасах нашлись приличные расклешенные брючки (по-моему, это я года три назад их из Шанхая привезла. Мне они великоваты тогда были, а Валюшка просто берегла). И блузочка с золотниками. К этому добавили жемчужные бусы и еще всякой бяки.

Моей неземной красотой Вадик был сражен наотмашь. Он повел меня в итальянский ресторан. Название не помню. Не то «Марио», не то «Маранди». С ним там радостно здоровались. Видать, любимый гость.

Заняли маленький столик – совсем по-европейски. Привычно помалкивали. Ближе к десерту Вадик вежливо спросил:

– Я тут «стрелу» наколотил. Ну, встречу назначил. Деловую. На шесть секунд. Не возражаешь?

– Нет, конечно.

«Стрела» не заставила себя ждать. К нашему столику удивительно незаметно подкрался детина центнера на полтора. С бритой головой, в шортах, боксерской майке, сланцах, с золотой печаткой на толстом пальце и с дорогой борсеткой в руке. И сказал всего-то одно слово:

– Ну?

Я бы возмутилась обращением, но Вадик глазом не дернул, за своей борсеткой потянулся. Впрочем, ему мускулом дергать трудно было – опять рот набил. В борсетке рылся, рылся и вдруг судорожно все проглотил и выдохнул:

– Нету!

Детина терпеливо молчал. Вадик снова перерыл свою сумочку:

– Ну, нету! – и побледнел. Сильно.

– Через два дня. – Наш собеседник был еще менее красноречив, чем Вадик. – В это же время. Здесь.

Почему-то стало совсем не по себе.

Детина удалился. Вадик старался делать вид, что все в порядке. Но ковырял мороженое дрожащими руками. Он заказал мне еще терамису и еще один франчпресс с кофе.

Я спросила:

– Что случилось-то?

Вадик кривляться не стал и признался сразу:

– Диск пропал.

Мне, наверное, и самой надо было догадаться, но пришлось признаться в своей тупости:

– Какой?

Вадик не умничал:

– Да обычный. Мне его в Хабаровске передали, чтоб пацанам привез. Я вроде и привез. В борсетке всю дорогу лежал, а сейчас – нету. Куда делся?

– А на диске что?

– Да документы всякие, договоры. Я сильно не вникал. Ну, компромат, типа. Нашей братве это нужно, а я так – перевез, и все. Меньше знаешь, лучше спишь.

Мы снова помолчали, и так уже о многом переговорили.

– Тебе за детьми пора, – напомнил Вадик. Чем опять же показал себя с положительной стороны. Он рассчитался, и мы вышли. Мне тоже захотелось выглядеть прилично, и я сказала:

– Знаешь, я детей сейчас встречу и быстренько домой отвезу. А ты меня пока в парке подожди. И вспомни, где ты после Хабаровска был? Будем искать.

Сама не знаю, чего это меня на помощь к ближнему потянуло?

Вадик оказался послушным. Поехал в парк. По-честному. А я – на вокзал.

Дети прибыли вовремя, слегка красноватые от неожиданного загара. Кроме своих, пришлось подвозить еще и их друзей, потому что на вокзале я опрометчиво сказала:

– Сколько в машину влезет, столько и отвезу.

Их влезло человек восемь. Бедного Алика затолкали Мишке на колени и усадили обоих на переднее сиденье. Мало того, завидев гаишников, Мишка пригибал голову братца вниз. Без особой, впрочем, нежности, отчего последний визжал, как перепуганный, а выпрямившись, пытался двинуть локтем обидчика. Тот умело уворачивался. Всех остальных это очень веселило.

Так, под их визги и хохот, развезла всех по домам.

Своих пацанов сдала маме-бабушке. Доложила, что мое свидание продлится еще часа два. И смылась.

– Не надо было тебя дергать, за детьми и я могла бы съездить, – поздновато сообразила Валюшка.

Впрочем, и ладно. Потому как я – сторонник того, что рулевой у машины должен быть один, а то после Валюшки приходится перенастраивать под себя сиденье, руль, зеркала. И потом, я с трепетом отношусь к разным мелочам. В маленьком бардачке под правой рукой – «орбит», в подставке на панели – сигареты, в углублении возле коробки передач – телефон. Ну и так далее. С закрытыми глазами можно ехать. А после редких Валюшкиных разъездов все кардинально меняется. Вместо сигарет засунута пачка салфеток, вместо «орбита» – зажигалка, а сама пачка сигарет валяется под сиденьем. Все это ерунда, конечно. Но без крайней нужды Валюшку за руль ее собственной машины я стараюсь не пускать.

Вадик добросовестно сидел в парке на лавочке и довольно нервно покуривал. Видать, и правда ценную вещичку потерял. Однако при этом не забыл прикупить где-то розу и очень торжественно мне ее вручил.

Душой кривить не буду, я была тронута и по-матерински чмокнула его в щеку. Этот мой порыв доставил ему явное удовольствие, он по-свойски взял меня за руку (у него оказалась очень аккуратная рука, с ухоженными ногтями, сухая и приятно теплая). Мы уселись на лавочке и начали размышлять. Вадик честно доложил:

– В Хабаре я даже не ночевал. Приехал, пацаны мне диск передали в ресторанчике. Мы поужинали, и они же меня на поезд в обратку посадили. Пацаны свои, надежные. Дождались, пока состав тронулся – мало ли чё? Билет у меня в СВ был. Со мной тетечка пожилая ехала, книжку читала. Я сразу тебя вспомнил и затосковал.

– Господи, с чего вспомнил-то?

– Ну, ты же тогда у моря, когда мы познакомились, тоже книжку читала… Я вообще тогда мимо ехал, но, как такое увидел, сразу тормознул. И так и эдак ходил вокруг, все не знал, как пристать.

«Как-то ты запоешь, когда меня с блокнотиком закупленным увидишь, – подумала я. – Небось не поверит, что пишу, подумает – рисую». Но вслух сказала:

– Прямо Татьяной Лариной себя чувствую.

– Татьяной? – Вадик долго вспоминал, потом признался: – Нет, думай, что хочешь, но у меня ни одной знакомой по имени Татьяна нет! В школе, помню, была, но она Приставкина. Может, замуж вышла и фамилию на Ларину поменяла?

Я сначала растерялась, а потом рукой махнула:

– Ладно, Вадик, не грузись. Дальше что было?

– Ну, дальше ничего такого. – Он явно побаивался. – Утром приехал. Я машину на стоянке у вокзала оставлял. Сел. Поехал. Ну…

Чего-то он все же мялся.

– Потом домой приехал. Сполоснулся. Тут – солнце. Помчался на пляж тебя ждать.

Ну надо же!

– Да и все. На сегодня «стрелка» с пацанами была, чтоб диск передать. Вот. Ты дальше знаешь.

– Хорошо, – терпеливо сказала я. – Диск лежал в борсетке?

– Ага.

– Вспомни, что было между «машину со стоянки взял» и «домой приехал, сполоснулся»?

– Мм.

Задала я, видать, Вадику задачку. Ответил невпопад:

– У меня в борсетке отделение есть такое, потайное вроде. Я там диск и вез. В последний раз… – При этих сложных мозговых процессах его почему-то в краску кинуло, но вспомнил: – Ну, в тот же день, когда приехал, вчера то есть, после того, как с поезда сошел, больше и не заглядывал. Надежно. Отделение-то потайное!

У меня возникло чувство, что Вадик скрытничает. Зачем?

– Больше ты диск не проверял?

– Да нет. Борсетка всегда при мне.

– Да-а, я уже заметила.

Так-так, где же прокололся?

– Вадик, можно я при тебе в твоей борсетке пороюсь?

– Да, е!.. – И услужливо мне сумочку протянул. Борсетка была явно из дорогих, мягкая, приятно пахла кожей, с позолоченным замочком. В многочисленных отделениях лежали: связка ключей, документы на машину, записная книжка, ручка «паркер» (неужели пользуется?), пачка баксов, штуки на четыре, не меньше, пухлое портмоне, коробочка с визитками, конфетка «Ромашка»… И все вроде как.

– А где потайной карманчик?

Вадик многозначительно улыбнулся, я почувствовала себя посвященной, и показал на действительно неприметную «молнию» на задней стенке борсетки, слившуюся со швом между стенкой и крышкой. Я открыла замочек, отделение было небольшое, и там лежало что-то в яркой упаковке, блестящей, как леденец. Вадик стал совсем пунцовым, а я извлекла на свет… презерватив!

– Оля! – очень нервно сказал он. – Это совсем не то, о чем ты подумала!

Я повертела в руках упаковку. Интересно, о чем таком криминальном я должна была подумать? На мой взгляд, любой нормальный мужчина просто обязан иметь при себе такую штучку, но Вадик почему-то горячился:

– Я!.. Мне!.. Это у меня уже сто лет там валяется, – и покрепче сжал мою руку. Чтоб не убежала, наверное.

На построение несложной логической цепочки у меня ушло не более пятнадцати секунд.

– Вадик, давай колись, куда ты с вокзала поехал?

Угадала! Он опустил глаза, покраснел в восемнадцатый раз и долго молчал. Потом выдавил:

– Поклянись, что в наших отношениях ничего не изменится!

С трудом представляя себе, о каких отношениях идет речь, я охотно согласилась:

– Клянусь Родиной! Землю есть?

– С ума сошла! – впечатлился Вадик, после чего собрал в кулак всю силу воли и стал колоться: – Я там в купе, как о тебе подумал, так маятно мне стало! Ну… Стоишь передо мной, и все! Нравишься ты мне. Вот! В общем, из поезда вышел. На стоянке в машину сел. Ну, не могу, чувствую! Тебе звонить нельзя, мы же почти незнакомы. В общем, Петровне позвонил.

Вадик примолк. Видимо, посчитал объяснение исчерпывающим, но, к стыду своему, мне придется признаваться, что он переоценивает мои умственные способности. И я аккуратно уточнила:

– А Петровна – это девушка твоя, что ли?

– Ты что?! – Вадик чуть ли не креститься взялся. – У меня вообще сейчас девушки нет! Только ты! (Приехали!) А Петровна апартаменты приличные держит, как раз недалеко от вокзала.

Опять возникла пауза, и опять пришлось признаться в своей непроходимой тупости:

– Это кто такие – «апартаменты»?

– Ну. – Вадик слегка замялся, с явным напрягом подбирая слова. – Это гостиница на дому. То есть обычная квартира, но там можно всегда комнату снять. Хочешь – на день. Хочешь – на час.

В финале он тяжко вздохнул. До меня дошло, наконец, а он продолжил:

– Ну, позвонил я Петровне. У нее с утра комнаты все свободные…

Дальнейшее объяснение давалось Вадику все с большим трудом. Господи, неужели он всерьез думает, что я примусь ревновать?

– В общем, приехал к ней, она проститутку вызвала. Ну и… Но это совсем не то, что ты думаешь!

Интересно, а что тут еще можно думать?

– Да не отвлекайся ты! Я совсем в эту сторону не думаю! Я же клятву тебе дала.

– А-а. – Он явно вдохновился. – Ну, так и полез в борсетку, за «резинкой». Пока вытаскивал, диск рукой почувствовал – там был!

– Тайный карманчик сразу закрыл?

Вадика опять в краску бросило, надо же, какой застенчивый! Отрицательно помотал головой:

– Вряд ли. Торопился. Потом придремал еще. Ночью же в поезде плохо спал, мучался. – И на меня красноречиво взглянул. Я почувствовала себя практически секс-символом, но отвлекаться не стала, дальше слушала. – С часок, наверное, подремал. Потом Петровна меня кофем напоила, и я домой поехал. А тут и солнце! Помчался на пляж, тебя ждать.

Еще полчаса таких признаний – и я начну зазнаваться. И тут Вадик неожиданно полез целоваться.

Вынуждена признать, что это получалось у него гораздо лучше, чем говорить. Гораздо!

Вскорости, как девушка приличная, я засобиралась. Вадик слегка оторопел, но я пояснила:

– Диск твой сто процентов проститутка подрезала. Вопрос – к чему он ей? Думаю, надо навестить твою Петровну, через нее девушку найдем и напрямую спросим. Навещать будем завтра с утра, потому как ты сам говорил, что с утра у Петровны безлюдно. Компране ву?

Последнее было, конечно, излишним, но Вадик ему значения не придал, и без этого сраженный мощью моего интеллекта.

– Оль, только давай я за тобой заеду? А то на фиг нам на двух машинах мотаться? И мне нравится тебя покатать.

Хорошо мысль выразил, ничего не скажешь. От предложения отказываться не стала. Тем более что на бензин опять пришлось бы клянчить у Валюшки, зачем?

Сговорились на завтра, на одиннадцать. Вадик искренне полагал, что это и есть утро, переубеждать его не хотелось. На прощание еще раз жарко поцеловались, не могу сказать, что мне пришлось делать над собой усилие, расселись по машинам и разъехались.

Назавтра, ровно в одиннадцать, у подъезда стоял чистенький и блестящий джип. Под стать ему за рулем сидел Вадик и очень широко мне улыбался. Давненько меня никто не катал. Вадик протянул мне кулечек с клубникой и пояснил:

– У бабуськи по пути купил. Говорят, отходит уже ягода.

Сразил меня этим кулечком, конечно, просто наповал, но как-то весело на душе стало.

Машину он вел хорошо, без ненужного риска, но быстро и уверенно. Остановились возле старинного трехэтажного дома, квартирка на первом этаже, дверь тетечка открыла. Невысокая, нехудая, очень вся такая домашняя. Нам с Вадиком обрадовалась, как родным. Стала уточнять, в какую мы? В смысле, комнату. Всего их было три. Везде очень уютно, чистенько. На полах – паласы, на стенах – постеры в рамках, нарядные шторы, светильники – очень даже ничего.

– Мы пока подумаем, – брякнула я, чем ввела Вадика в ступор, а Петровну – в умиление.

Я с интересом оглядывала «заведение». Что ни говори, а умеет народ нащупать способ заработать. Вот мне бы и в голову не пришло, что сдачей комнат на час-другой можно получать приличную прибыль. А ведь спрос-то есть! Куда деваться парочке молодых людей, свободных от предрассудков, но не чурающихся правил приличий? Не в кустах же любовь крутить! А тут вот вам, пожалуйста, комнатка с телевизором, с чистым бельем. А надо – вам и обед подадут. А то можно и «мальчишник» устроить, без жен и других членов семей. Расслабиться с дружками за пивом с креветками, в картишки ночку прожарить.

Петровна щебетала с нами, как с родными. Для начала усадила в кухне кофе пить. Вернее, пила я, а Вадик с ней в коридоре уединились. После непродолжительной беседы Петровна вернулась в кухню, а Вадик смылся:

– Мне на шесть секунд надо!

Петровна из холодильника пирожные выудила, села напротив меня и очень прозорливо определила:

– Не бывала еще в апартаментах?

Звучит-то как! «Апартаменты»! Я кривляться не стала. Как-то незаметно выложила ей все: про себя и про Вадика. О диске умолчала. Петровна отчего-то растрогалась и вздохнула:

– Да Вадька, он – хороший. Я его давно знаю. Приличные рекомендации, ничего не скажешь, но она как будто мои мысли прочитала:

– Дурочка! Я не про то! Я у него химию преподавала. В школе еще!

Пришлось поперхнуться.

– Чего?

– Химию! Аш два о!

Помолчали. Исподтишка Петровну разглядела. На пальцах маникюр, на голове – прическа, «химия», покрашена под баклажан. Не для презентации, конечно, но так, на каждый день, вполне прилично. И сама по себе уютная какая-то, теплая.

– Ну, преподавала, – продолжила Петровна. – Он хороший мальчик, а учился плохо. Родителей у него нет, родственник какой-то его воспитывал. Наши учителя выеживались. (Петровна немножко по-другому сказала, конечно.) А я – нет. Четверку ему всем назло ставила. Она у него в аттестате, кажется, единственная и оказалась. Ну, еще по труду и физкультуре пятерки. Так Вадик мне такие цветы в кабинете развел! Он как-то любил это дело – цветы разводить, ухаживать за ними. А биологиня, зараза, ему трояк еле вкатила! Я-то, как перестройки всякие начались, в этот бизнес и подалась. Тут как раз и пенсия подошла. Насчитали мне тыщу семьсот двадцать рублей. Проживешь? А сюда, хоть и грех, конечно, ученицы бывшие меня пристроили. Черт его знает, Оля, но не знаю, что лучше – в нищете умирать или вот таким образом зарабатывать? А и чего плохого? Парочки приходят, мужички девушек снимают – сюда ведут. У меня порядок, чистота. Клиенты только «свои» ходят, или по рекомендации пускаю. Безобразий не позволяю. Кому плохо?

– А Вадик чем занимается? Бандит?

– Да что ты! – отмахнулась Петровна. – Он машины подержанные из Японии возит. Фирмочка у него. Он и партнер, одноклассник бывший. Они по очереди: один в Японии партию машин комплектует, другой – тут заказы собирает, оформляет, продает. Вадя-то в технике здорово соображает. С детства мотоциклы из консервных банок собирал. Репутация у него хорошая, он парень ответственный, с ним все наши крутяки знаются, через его фирму автомобили себе заказывают.

Тут уж я Петровне про диск и рассказала.

– Вот впутался! – всплеснула она руками. – Братва наверняка специально его выбрала – человек посторонний, но надежный. И внимания не привлечет, и не обманет. А он вон как ухом хлопнул! А я ведь всегда своим клиентам говорю: сдайте ценные вещи мне. У меня для этих целей и сейфик имеется. А то ведь девчонки разные бывают. Хотя ничего такого и не случалось никогда. Они мне все тут как дети, кого попало не пускаю, только знакомых или по рекомендации.

В кухню, обтираясь боком о косяк, вошел кот сумасшедшей величины. Одно ухо короче другого. Боевой зверь, сразу видно. Хвост трубой, вроде перископа. Потерся о ноги Петровны.

– Чика пришел! – обрадовалась она. – Отдохнул, котя?

Котя прижмурил желтые бандитские очи, а я поинтересовалась:

– Тоже ваш клиент?

Она засмеялась:

– Вроде того. Только по бартеру. Я – ему кров с едой, а он у меня мышей гоняет. А так – свободная личность. Через форточку ходит на улицу.

– Чика – интересное имя.

– Это для краткости. Вообще-то его Чикатилой называют.

– Как?!

– Ага. Кровожадный, паразит! Голубей на лету ловит, собак гоняет.

Я на всякий случай ноги-то поджала, но Чика меня игнорировал. Прошелся по кухне, вспрыгнул на подоконник, с него – в форточку. И исчез.

Петровна сварила еще кофе, разлила по маленьким хорошеньким чашечкам. Вообще, у нее все было хорошенькое – салфеточки, посуда, цветы в круглой вазе.

– Хорошо у вас! Чистота такая. Как дома.

– А как же! На том и стою. Клиент должен быть уверен в моем заведении. И мужики ко мне не только с девочкой порезвиться приходят. Иной раз – просто отдохнуть. Бывает, из «деловых» кто-нибудь зарулит на сутки – отоспаться и чтоб никто не тревожил. Или просто – пообедать по-домашнему. Я им тут и борщичка сварю, и пирожков настряпаю. Это они с виду – крутые, на козе не объедешь. А так – пацаны как пацаны, простоты хотят и тепла. Вот и стараюсь. Как дети они мне. Ну и меня не обижают. Платят щедро и вообще – поддерживают. А то девчонки-проститутки иной раз устанут, позвонят: «Петровна, свободно у тебя?» Если комнатка свободная есть, обязательно впущу, пусть хоть немного отдохнут. И Вадик твой тоже, – при этом Петровна чувствовала себя явно удовлетворенной, – звонит иной раз: «Петровна, ты там чего сегодня наготовила? Соляночки?» И тут же примчится, налопается. Денег потом сует, да я не беру. Смех на палке! Если с девушкой комнату снял – другое дело. А так… Вроде сынок перекусить заскочил. Мне своих-то детей Бог не дал.

– А соседи не возражают?

– Да сначала пытались палки в колеса ставить. Так я их потихоньку подкупила. Каждый месяц по пятьсот рублей на общественные нужды отсчитываю. Вон в подъезде и дверь новую поставили, и замок, и домофон установили. Сами же и бегают: то денежку до зарплаты перехватить, то бутылочку. Да и тихо у меня, я сама шума не люблю. Площадку и лестницу каждое утро мою – мои же клиенты топчут. В общем, живем потихоньку! Хлеб, может, и без икры ем, но зато всегда с маслицем.

Тут позвонили в дверь. На пороге топтались Вадик и какая-то девица.

– Вот, – смущенно пробубнил он. – Это – Машка. – Рядом с Вадей стояла длинная рыжая барышня при полном боевом раскрасе. Юбка чуть шире ремня, на ногах яркие желтые босоножки, на руках такого же цвета браслеты. – А это – Оля. Девушка моя (очень сильно сказал!).

Мы с Машкой тоже сильно засмущались. Но не оттого, что парень у нас один на двоих оказался, а оттого, что Машка эта в прошедшую сессию раза три мне зачет сдавать бегала, потому и запомнилась. До этого на своих лекциях я ее почти не видела, а на зачетной неделе она проявилась. Побегала для порядка за мной, потом я ей зачет поставила, хоть она ничего толком мне так и не сказала. Вредности мне всегда не хватало. Машка мне при этом шоколадку вручила из благодарности.

В общем, со свиданьицем!

Тут Петровна подобралась. Прямо в лоб Машку про диск и спросила. А та сильно сопротивляться не стала и очень даже охотно пояснила:

– Я кино всякие люблю. Но дорого покупать, блин. А тут у Вадика из борсетки диск вывалился (умолчим, при каких обстоятельствах), я и зацепила. Деньги, между прочим, тоже вывалились! Я же не взяла!

Логично. Мы оценили.

– Я диск дома в комп сунула – муть голубая, бумажки разные пересняты, фактуры, фотки старпёров каких-то. И качество – хрень. На фига тебе, Вадька, такое дерьмо?

– Надо! – пробубнил Вадька. – Верни.

– Так нету.

– Где? – взревели мы хором.

– Так Васильку отдала! Он давно клянчил – дай какой-нибудь ненужный диск. Вот и отдала. Он меня утром в центр подбросил, я ему диск и отдала, он его в своей машине подвесил на зеркало – говорит, что плохую энергетику снимает. Оттого и просил. Вот.

– Василек – кто такой? – как-то сквозь зубы уточнил Вадик.

Тут Петровна вступилась:

– Водитель. Частным извозом зарабатывает. Девчонок туда-сюда возит, мои поручения иногда выполняет. Свой парнишка, найдем!

– Где искать-то?

Я скоро Вадика любить начну. За речистость.

– А чего искать? Вот телефончик его сотовый. Однако телефончик Василька на наши звонки только бекал и мекал, в результате доложился, что абонент недоступен, и утешил, что временно. К тому времени Вадик, видимо, до конца проникся серьезностью своего положения и ни к селу ни к городу жалобно произнес:

– Блин, они меня на флажки порвут и по деревьям развешают! – Кого он имел в виду, не уточнил, но мы поняли.

При этом лицом совсем белый сидел. Очень жалко его стало. Машка с Петровной помалкивали. В напряженной тишине я еще раз набрала номер Василька. С тем же результатом.

– Уехал, наверное, куда-нибудь, – вздохнула Петровна. – У него дачка где-то в пригороде есть. А так он обычно всегда на телефоне.

Лучше бы она Вадика молотком по голове ударила. Он бы это легче перенес.

– Надо его искать, – сумничала я и в глазах остальных прочитала немой вопрос: «Где?» Я вздохнула и стала набирать еще один телефонный номер. Ответили сразу:

– Сидорчук!

– Привет, Валера!

– Олечка! – Голос из ментовского сразу превратился в медовый. – Здравствуй, солнышко!

Мой постоянный поклонник и мамин любимчик Валерка Сидорчук – вдовец и гаишный подполковник. Моя постоянная палочка-выручалочка.

– Валер, я по делу.

На другом конце провода долго выговаривали, что я вот так всегда – только по делу звоню и вообще…

В паузе удалось вставить:

– Валериан, ну а по делу-то можно?

– Давай, – вздохнул.

– Человечка найти надо. Знаю только номер машины и марку.

– Стукнул тебя и смылся?

– Да нет, тьфу на тебя! Но вопрос жизненно важный.

– Диктуй, из-под земли выкопаю.

Продиктовала.

– Ну, жди! – и трубку, слава богу, повесил. Немного обиженно, конечно.

– Я ревную, – неожиданно прорезался Вадик.

– Ты не ревнуй, – отрезала я. – Для дела стараюсь. Вези меня домой и жди моего звонка. Как только будет информация, сразу свяжусь с тобой.

– Может, покормимся где? – Он явно ожил. Оно и правда, дело к обеду.

Тут уже Петровна засуетилась:

– Чего мотыляться-то где ни попадя, я вам сейчас домашнего приготовлю.

Через пятнадцать минут вся наша команда получила вчерашний борщик, котлетки и кучу закусок. Машка прониклась проблемой и активно подключилась к нам. Набивая рот едой, она принялась моделировать различные ситуации, которые неизбежно грозили сложиться в случае ненахождения диска. Надо ж, говорливая какая! А на зачете была очень немногословной, почти немой. Вадик поглядывал на нее исподлобья.

– Водочки? – поинтересовалась Петровна. И, не дожидаясь ответа, вытащила из морозилки заиндевелую бутылку. Никто не отказался, после чего обстановка несколько разрядилась.

Машка, почувствовав ко мне определенное расположение, разоткровенничалась:

– Вот мы с вами так неожиданно встретились, но это еще что! В нашей жизни такое бывает!

Мне, конечно, просто «до жути» было интересно, что бывает в «их» жизни, но, раз уж я попала в новое общество, надо вести себя согласно законам общества. Я сделала вид, что очень жду рассказа, а Машка хихикнула и принялась повествовать:

– Как-то раз вызывают нас через диспетчера. Сразу четыре девушки, на частную квартиру. Просят молоденьких. Гарантируют солидную компанию. Молоденькие в нашем бизнесе в основном студентки иногородние. А на дом вызывают, как правило, и правда приличные мужики. Обычно жена уедет. В отпуск там или в командировку. Муженек на радостях собирает «мальчишник». Дядечки лет сорока пяти примут на грудь и начинают друг перед другом куражиться. В результате еще по двести грамм накатят и решаются девочек заказать. К таким ездить – милое дело. Они нас разберут, по комнатам разойдемся, а делов-то никаких! Даже и не пристают, посидим в комнате часок, дядечка байки травит, шампанским с фруктами угощает. Зато сверх таксы сотку баксов сразу сунет. Чтоб постонала погромче, повизжала там, а потом вышла и сказала что-нибудь. Ну, типа, зверем дядечку обозвала или еще кем-нибудь в том же духе. Вот так и сидим. Дядечка про рыбалку взахлеб рассказывает, а ты в ответ знай постанывай погромче да повизгивай. Чтоб другие слышали.

От таких откровений у меня голова кругом пошла. А Машка продолжала без тени смущения:

– Короче, собрали нас, повезли. Мы, конечно, радуемся легкому заработку. Приехали. В хороший район, дом такой приличный. Нас охранник повел. В таких делах охранник всегда полагается. Он с нами заходит, смотрит, чего там и как, потом договаривается с хозяином, когда нас забрать, и уходит. Если охраннику чего не понравится, то нас не оставляют. Короче, у нас контора солидная, в городе известная, клиентов много. И безопасность у нас на первом месте, поэтому мы за нее и держимся. Ну, вот заводят нас, картинка, как и ожидали, – «папики» приличные застольничают, чуть ли не в галстуках друг перед другом сидят. Охранник, видно, всем доволен, а тут вдруг один из дядечек как подскочит! Даже рюмку свою уронил на пол и еще там что-то. И заверещал:

– Женя!

А Женя эта – подружка моя. Мы с ней землячки. Только она в технологическом учится. На менеджера. Ну вот. Женька-то прям побледнела вся как мел. Стоит и лепечет:

– Дядь Сережа, вы?

Тут «дядь Сережа» в руки себя взял, галстук подтянул и давай Женьку полоскать на все стороны. Короче, по ходу пьесы выяснилось, что он отцу Женькиному дружбан чуть ли не со школы и саму Женьку чуть ли не из роддома забирал и всякое такое разное.

– Как ты дошла до такого? – кричал он. – Что я теперь твоим родителям скажу? Совести у тебя нет! Они там тянутся на тебя, а ты… Как ты им в глаза смотреть будешь?

Женька сначала тушевалась, заплакала даже, а потом вдруг зло так «дядь Сереже» и ответила:

– Я своим родителям в глаза так же смотреть буду, как вы своей жене, теть Римме. Папа позавчера мне звонил, сказал, что вы ее сюда повезли, в больничку положить собираетесь, что с сердцем у нее плохо. Положили, видать, дядь Сережа?

Короче, не вышло у нас тогда работы, охранник наш бизнес «завернул», чтоб проблем не было, а Женька на обратном пути долго бухтела: «Праведники, блин! Мужикам гулять можно, а баб за это осуждают! Ну и гуляли бы друг с другом. Так нет же, девочек требуют!» Вот такие встречи случаются в нашем деле, Ольга Сергеевна.

Машку это веселило, а меня угнетало.

– Лучше бы, Маша, у тебя ни встреч таких не было, ни дела этого.

– Ха! А еще – ни бабла, ни шмоток, ни жрачки путевой!

Видно, не понять нам с Машкой друг дружку.

После обеда Вадику, на мой взгляд, несколько полегчало. Забыв о принятом на грудь спиртном, он по-джентльменски повез меня домой, оставив Машку с Петровной на их рабочем посту.

На прощание мы с ним поцеловались, и он сказал:

– Звони в любое время. Я буду очень ждать.

Осталось недосказанным, чего он будет очень ждать – телефонного контакта со мной или известий от Сидорчука. Я осталась при мысли, что первого.

Дома опять оказалось пусто. Вот везенье-то! Я воспользовалась свалившейся удачей и прилегла отдохнуть. Проснулась через час. Не по своей воле, конечно. Стали стягиваться домочадцы. Мамусик из книжного магазина (так-то вам, необразованным!), Алик – с улицы, Валюшка – вообще непонятно откуда, довольная и загадочная. Все голодные, с надеждой в глазах. Пришлось изобретать на ходу суп с фрикадельками. Особого удовлетворения замечено не было. Но все-таки хоть на время отстали. Алик снова умотылял на улицу, «девочки» уселись в гостиной смотреть какое-то ток-шоу. Я же увлеклась приготовлением ужина. Скоро Мишка явится, голодный как волк. Да и остальные ненадолго затихли.

Паразит Валерка не звонил. Ладно-ладно! Зато позвонил Вадик. Грустно осведомлялся, вздыхал и предлагал походы: в казино, в ресторан, просто на море. В результате сказала, чтоб отстал и терпеливо ждал. Он отстал. Я даже удивилась…

К вечеру я сама позвонила Валерке. На работе нет. Сотовый отключен. Домашний молчит. Здрасте, приехали!

Вадику перезвонила, сказала, что результатов пока нет, но ничего страшного.

– Звони мне в любое время, – как-то нерадостно выдохнул он. Я пообещала.

Ближе к двенадцати все рассосались по комнатам. Валерка, гад, так и не позвонил. Вадик, слава богу, тоже затих, может, помер от страху? Тут я, спохватившись, принялась пытать Валюшку:

– А ты-то где была?

Валек долго не таилась и доложила, что посвятила сегодняшний вечер Константину, это ее давний ухажер. Я, если честно, двояко к нему отношусь. Он, конечно, не Олежек Павленко. С одной стороны, минусы солидные – прижимистый, себе на уме. К хозяйству с повышенной ответственностью относится, каждую осень сам помидоры-огурцы консервирует. «Консерватор» какой-то! А с другой – мастеровой весьма, умелый (в доме же частенько требуется мелкий ремонт!). Все-то у него припасено, по полочкам разложено. Надежно с ним. И в компьютерах шарит дай бог! Он тут почти вровень с нашей Валюшкой. Та в этом деле талант мает, и Костик, как ни странно, не отстает. Так что вроде – плюсы. Хотя какая разница, как к нему отношусь я? Главное – Валюшке он нравится. Она вообще таким симпатизирует – многосторонним.

Короче, в процессе допроса выяснилось, что Костик убедил ее поехать с ним отдохнуть. И вот если я ее поддержу, то она бы уехала.

Ну что ж, Костя дом на взморье имеет. С ним – как у Христа за пазухой. А Валюшка отдых заслужила.

– Езжай, даже не сомневайся. У тебя уже голова кругом от нас.

А что бы вы ответили на моем месте? Ничто не предвещало беды, называется. Тяжко вздохнув, я погрузилась в сон.

Валерьяша позвонил примерно часикам к двум, ночи разумеется. Я сердиться не стала, потому как по его голосу поняла, что его тоже не так давно разбудили.

– Оль, – сонно пробубнил он. – Мы с тобой завтра вместе обедаем, в курсе?

– Нет еще.

– Короче, поймали твою машинку. Мне только что доложились.

– Что значит – поймали?

– Да я на всякий случай установочку по городу бросил. И по краю тоже. И как в воду глядел. Тормознули голубка. Пьяненький за рулем оказался!

– И что теперь?

– Что-что? Парняга в ГАИ анализы сдает, машину на арестплощадку поставили, мы с тобой завтра обедаем. Обедаем?

– Обедаем, обедаем. А в машину к нему я заглянуть могу?

– Да, можешь, конечно. Зачем тебе?

– Валер, за обедом завтра расскажу. А сейчас срочно надо.

– Неужто сейчас поедешь?

– Поеду, Валер, поеду.

– Ну, дуй. – Валерка адрес продиктовал. – Сошлись на меня, тебя к машине проводят, глянешь чего надо.

– Спасибо, котик! – Тут я призадумалась, как-то жалко мне Василька этого стало. – Валерчик!

– Чего?

– А нельзя парнишку, водила который, сильно не грузить? Ну, за арестплощадку пусть заплатит, а дальше – бог с ним.

– Дружбан, что ли, твой? – В голосе Валерки послышались неинтересные мне нотки.

– Дурак! Он мне как сын почти, студент мой. Любимый.

– А-а! Ну ладно. Пусть тебя весь год теперь конфетами кормит, а я завтра перезвоню. К обеду.

Я потихоньку стала одеваться, но Валюшка проснулась еще в процессе наших с Валерьяшей переговоров.

– Ольчик, вот оно тебе надо – за всяких своих студентов-балбесов колотиться?

– Да жалко их! – запридуривалась я и смылась.

Арестплощадка была на окраине города, но по пустым ночным дорогам я домчалась быстро. Заспанный охранник вопросов задавать не стал, услышав магическую фамилию «Сидорчук», и проводил меня к серенькой машине. Диск висел, как и положено, впереди на зеркале. Охранник открыл машинку ключом и подождал, пока я сниму дорогой сердцу диск.

На обратном пути я позвонила Вадику:

– Диск у меня.

Он молчал. Не проснулся, что ли?

– Вадик! Я забрала диск!

– Оля, – промукал он и опять умолк.

– Ну?

– Не бросай меня, ладно?

– Мм. – Я ушла в паузу, потом утешила: – Ладно.

Короче, я уснула ближе к четырем. Ночи или утра?

То ли мои домочадцы стали такими корректными, то ли я в приключениях притомилась, но наутро проснулась исключительно оттого, что в глаз светило солнце. А солнце в наших окнах появляется где-то к полудню. Валюшка уже смылась. Интересно, к своему Костику? После непродолжительного обхода территории в кухне обнаружилась мамусик. Она была занята изучением закупленных вчера книжек, однако осуждение мне высказала:

– Без пяти двенадцать, между прочим!

– Доброе утро, мама, – ответила я и подалась в ванную.

– У тебя сотик без конца звонил! – Это уже вслед.

Когда я вылезла из душа, меня приветствовал запах кофе. На кухонном столе стояла тарелка с бутербродами. Мама, конечно, сильно распинаться не будет, но с голоду помереть не даст. Сама же при этом успела куда-то смыться. Нет, мне определенно нравится их новая мода исчезать из дома.

Глянула на определитель пропущенных звонков в сотовом – Вадик, конечно. Перезвонила. Ответил мгновенно:

– Оленька (ого!), привет! Проснулась?

– Еле как.

– Да тебе надо было мне ночью позвонить, я бы сам за диском съездил, чего сама моталась-то?

А ведь и правда, не додумалась!

– Ладно, Вадик, подъезжай.

– Ага. Только я уже час как подъехал, в машине сидел.

Ну надо же!

– Тогда поднимайся.

– Не могу.

– Что опять?

– Маму твою на рынок везу, она ягоду купить хочет.

Я немножко подумала, но все равно не догадалась:

– А маму мою ты откуда знаешь?

Он гоготнул, довольный:

– Так она из подъезда минут десять назад вышла, я к ней и пристал, стал про тебя расспрашивать. Ну, в какой квартире ты живешь. А оказалось – твоя мама! Вот так и познакомились. Мы через полчасика будем. Жди!

Вадик был подозрительно многословен. Впрочем, У нас мама на пенсию пошла с полноценным педагогическим стажем. На дошколятах практиковалась, детским садиком заведовала. У нее там, кстати, две логопедические группы были. Видно, разговорила и Вадика.

А куда это я вчера, то есть сегодня, ночью диск засунула? Подключила логику и очень быстро сообразила: на место, конечно. Туда, где всем дискам и положено быть, – в кабинет. Очень люблю порядок в вещах.

В кабинете был легкий бардачок, на столе валялись фантики от конфет, стоял немытый стакан из-под сока (Алика прибью!). Диска, однако, не было. Нет, диски, конечно, были, я их все просмотрела, по коробочкам методично рассовала. А мой-то где?

Тут в дверь позвонили, пришлось немного отвлечься. Глаз просто радовался: мамуля, Алик и Вадик, загруженный до ушей пакетами.

– Кушать есть чего? – Алику обязательно надо испортить все впечатления.

– Нет, – отрезала я, но потом смягчилась: – Щас будет. А Мишка где?

– Мишка на дачу к Антохе поехал. Но просил вам не говорить. Вечером будет. Меня не взял.

И слава богу, иначе правды не добились бы. Пока мама с Вадиком дружно сортировали закупленную ягоду и высчитывали, достаточно ли набрали к ней сахару, я зажала Алика в углу:

– У меня диск возле компа лежал. Теперь нет. Куда делся?

Раскололся сразу:

– Был какой-то диск. Мы обрадовались и в коробочку его сложили.

Похвально, конечно, но подозрительно.

– А чему обрадовались-то?

Алик помолчал и выдохнул:

– Что диск ничейный нашелся. Мы его в коробочку вместо родного положили и сдали.

– Куда?!

– В прокат. Мишка там вчера игрульку взял, интересную такую! Возвращать неохота было. Вот Мишка и придумал ненужный диск в их коробку сунуть и сдать обратно.

Мишку убью, Алика придушу. Но позже. А пока уточнила:

– Где прокат?

– Не знаю. – Алик выглядел расстроенным, слишком много секретов выдал за единицу времени. – Мишка без меня ходил.

Жалко было, конечно, Вадика от хозяйства отрывать, но пришлось:

– Вадик, у нас проблемы.

– Какие? – весело отозвался он, засовывая в рот горсть малины. Я подождала, пока прожует, и обрисовала ситуацию. После чего он заметно побледнел и спросил:

– А дача где?

– Кто бы знал! Я пару раз их подвозила, но всегда у заправки выбрасывала.

– Поехали к заправке!

Умная, конечно, мысль, но я предложила по-другому:

– Поедем к Антохе домой. Там и узнаем, где дача. А то вокруг заправки можно и до вечера проездить.

Вадик, сраженный в очередной раз силой моего мозга, молча кивнул и даже опрометчиво согласился взять с нами Алика. За компанию. Мама бросилась крошить нам в дорогу бутерброды. От такой пылкой заботы офонарела не только я, но и Алик. Неужели Вадик настолько ее обаял?

Как уже было отмечено выше, Вадик ездит быстро. Поэтому уже через пятнадцать минут у нас в руках была схема проезда, а еще через час мы тормознули возле аккуратного дачного домика. У меня немного побаливала голова, потому как Алик трещал всю дорогу. Как чукча. Который что видит, то и говорит. Вадик при этом терпеливо кивал ему в ответ и даже иногда вставлял многозначительные реплики типа: «Ну?» или «Да ну!», чем очень Алика поощрял.

Обидно, конечно, но на даче нам никто не обрадовался. Пацаны сидели на крылечке и покуривали, наслаждаясь природой и свободой от опеки.

– Мама? – уточнил Мишка и, слава богу, не проглотил свою сигарету, а просто выкинул.

– Папа! – прорычал Вадик, и мы все притихли. А не надо было курить!

Антоха сгладил ситуацию и пригласил нас в дом. Тут Мишка как раз обрел дар речи и заканючил:

– Мам, можно мы здесь до завтра останемся?

– И я, – подключился Алик, обхватив Мишку всеми конечностями. Как осьминог. И опять пацаны не выказали бурной радости, а я злорадно полезла в кошелек:

– Ладно. Полтинник оставлю, подкупите провиант.

– Не надо, – отрезал Вадик, пощелкав дверцами шкафов. – Тушенки навалом. Консервы, картошка, вермишель. Тут неделю продержаться можно. А бабки прокурят, потом тебе названивать начнут: мама, забери нас отсюда, у нас деньги кончились, кушать не на что было!

Удивительная прозорливость – такое уже случалось. И не раз. А Вадик продолжал удивлять:

– Пусть себе отдыхают, а завтра я их сам отсюда заберу, чё тебе мотыляться?

Вона как у нас теперь!

Мишка в ожидании пояснений уставился на Алика как основного носителя информации. Тот надежды оправдал и мгновенно доложился:

– Это дядя Вадик. Мамы твоей дружок новый. А моя укатила к Костику на дачу.

В этом месте я призадумалась о нашем с Валюшкой моральном облике, а Алик вежливо повернулся к Вадику:

– А это – Михаил. Ольгин сын и мой брат двоюродный. Ему шестнадцать. На будущий год будет.

Вадик и Мишка пожали друг другу руки, после чего мы добились адреса прокатного пункта и покатили в город. Дети проводили нас до машины, причем старшие выглядели малость грустнее, чем подсунутый им Алик.

Прокат, естественно, был недалеко от нашего дома, эдакий уголок в отделе супермаркета, заставленный пестрыми коробочками. Владел всем этим богатством лохматый парнишка, который сидел здесь же на стуле, почитывая газетку, и очень нам обрадовался:

– Чего изволим?

Вадик посмотрел на меня. Понятно, проблему излагать предстоит мне – для него задачка непосильная. Изложила не совсем по-честному, конечно. Сказала, что дети по ошибке засунули в коробку неправильный диск, а он нам сильно нужен, просто семейная реликвия! Вадик заслушался, а парнишка проникся, стал рыться на полках и в своем журнале. Я не рискнула бы назвать его торопливым. Через довольно продолжительное время выяснилось, что диск взял в прокат парень без имени и фамилии, конечно, но ездит на открытой спортивной машине марки «феррари» приметного ярко-зеленого цвета. Взял на три дня, но, может, заметив подмену, вернет раньше. Я бросила глазом на Вадика и едва удержалась от вопроса: а не похож ли окрас машины марки «феррари» на цвет лица моего спутника?

Мы вышли из магазина в гробовом молчании.

– Сегодня встреча с братухой, – уныло напомнил Вадик.

– А мне с Валерьяшей обедать.

– Кто такой?

Да-а, случай запущенный. Терпеливо напомнила:

– Подполковник гаишный. Который нам информацию про Василька выдал в обмен на обед со мной.

– Он к тебе пристает?

– Нет. Он меня любит. У нас с ним роман длиною в жизнь. Заодно попробую узнать через него про владельца «феррари», вряд ли их в городе больше одной.

Вадик растерялся, не зная, ревновать меня к подполковнику или уважать еще сильнее. В результате склонился к последнему и доставил меня к месту встречи.

Валерка уже маялся за столиком с меню в руках:

– Ольчик! Не знаю, что заказать. Давай ты!

Опять все на меня! Я заказала себе палтус и папоротник, а Валерке – свинтуса с грибами и коктейль из морепродуктов. Какая-то совсем сытная жизнь настала. Только я худеть собралась…

Заказ принесли быстро.

– А водочки?! – возмутился полковник. – «Русский стандарт», грамм триста.

– Столько выпьем? – усомнилась я, а Валерьяша посмотрел на меня молча, но настолько выразительно, что я сразу поняла: похудею вряд ли, а вот сопьюсь точно.

Между тостами за меня, красивую, и рассказами о Валеркиной безответной ко мне же любви удалось вставить вопрос:

– Котик, поможешь мне еще одну машинку отыскать?

Он молча замахнул рюмку водки и уставился на меня.

Впрочем, я его прекрасно понимала, но объясняться было нелегко, поэтому настойчиво выдала информацию:

– «Феррари», ярко-зеленая, номер не знаю, фамилию владельца тоже. Но очень надо. Ты не подумай чего. Просто у него вещица, которая мне крайне дорога.

Валерка еще раз выпил водки, но на сей раз и я его поддержала, потом взял телефон и пролаял:

– Подполковник Сидорчук. «Феррари» ярко-зеленого цвета. Все для начала… А что, у нас в городе на каждом углу такие есть? Всех, кого найдешь! Десять минут!

– Суров! – похвалила я, когда он отключился, ему это понравилось – произвел впечатление на девушку.

Пока ждали ответного звонка, мне пришлось слушать о том, как он давно и пылко любит меня, Мишку, мою маму, Валюшку и даже Алика и ему тоже очень хотелось бы жить такой вот большой и дружной семьей. Я сделала вид, что предложение кажется мне весьма и весьма привлекательным, но надо подумать, с родными посоветоваться…

Слава богу, зазвонил Валеркин телефон, и через минуту он преподнес мне адрес на бумажке с таким видом, будто это обручальное кольцо. Как и предполагалось, такая экзотическая машина была в городе одна.

Мы неспешно выпили кофе, и Валерка галантно предложил подвезти меня. Я уже было со вздохом согласилась, но не успела, потому как из-за угла угрожающе выдвинулся джип с Вадиком за рулем и остановился почти на моей ноге.

– Чего это? – удивился Валера.

– Брат наш двоюродный, – нашлась я, – из Хабаровска погостить приехал. От безделья взялся изображать моего личного шофера.

– А машину вы новую купили, что ли?

– Ага. Валюшка в рассрочку договорилась. В долгах теперь.

Объяснения подполковника удовлетворили, он чмокнул меня в щеку, усадил в машину, а Вадика напутствовал:

– Не гони! Это моя будущая жена!

Пока до Вадика дошел смысл сказанного, мы уже, слава богу, успели отъехать за квартал.

– Чего-о?!

– Это мы с ним шутим так. С детства, – успокоила я и помахала перед его носом бумажкой с адресом.

– Не-е, ну бык в погонах! – возмутился он, а я сочла наш с Валерьяшей роман в очередной раз приостановленным.

Мы поехали по адресу, но владельца «феррари» дома не было. Вадик и я минут десять топтались под железной дверью, нажимая по очереди кнопку звонка. Хозяин явно отсутствовал.

Однако бабульки у подъезда охотно подтвердили, что мы на правильном пути, характеризуя при этом хозяина машины не с самой положительной стороны. Точнее, бездельником и блудником. Но нам он был нужен любой, и, сев в машину, мы погрузились в размышления. Вернее, погрузилась я. Вадик же ерзал на сиденье, вздыхал и ерошил себе волосы.

– Поедем на «стрелку», – наконец мрачно произнес он. Я попыталась отвертеться, но потом вспомнила, как активно он сегодня участвовал в жизни моей семьи, и согласилась.

Мы поехали во вчерашний итальянский ресторан.

В меню я даже смотреть не смогла после сытного обеда, поэтому Вадик ужинал в одиночестве, а мне принесли кофе и клубнику со сливками. Лопну, ей-богу!

Браток образовался возле стола минут через двадцать, присел на свободный стул и, засунув в рот зубочистку, спросил по старой привычке:

– Ну?

– Нету пока, – блеснул красноречием Вадик. Минут пять все очень вдумчиво молчали.

– Ну и?.. – Браток несколько разнообразил свой лексикон.

– Будет, – уверил Вадик. – На след напали. Ты, Лохматый, не грузи. Фишка не так легла. Найду.

Лохматый выдержал еще одну паузу и определил:

– Завтра.

После чего поднялся и ушел. В изысканной английской манере – не прощаясь.

– Почему – Лохматый? – уточнила я. – Он же лысый, как коленка!

– А он по молодости кудри до плеч носил, – разморозился Вадик. – «Битлов» любил. Как напьется в кабаке, залезет на сцену и «Естеди» горланит! Прикольно!

Куда уж прикольней. Однако связи у пацанов, чувствуется, далеко корнями уходят.

– Ты его так давно знаешь?

– Сто лет уже. Подростками вместе куролесили. Он вообще не злой. Но с понятиями.

Да-а, ни за что бы не догадалась.

Тем временем получивший короткую свободу Вадик с аппетитом доел свой ужин.

Мы для очистки совести еще раз вхолостую навестили дом блудника феррариста, после чего Вадик принял независимое решение:

– Я, пожалуй, у Петровны пока поживу. Там спокойнее. А то мало ли, начнут братаны «пугалками» баловаться. Они любят. Чтоб не расслаблялся.

Хорошие друзья юности!

На этом день вроде бы и закончился. Вадик подвез меня к дому, и я заботливо уточнила: сразу ли он подастся к Петровне? Он отрицательно помотал головой:

– Попозже. Я маме малину обещал на зиму потолочь.

Все помешались на этих заготовках. Однако какой хороший сын!

В общем, традиционно простились долгим поцелуем и вылезли из машины. Вадик пискнул сигнализацией, а я почти зарделась:

– Да ладно! Не провожай. Как-нибудь и сама до квартиры дойду.

– Здрасте! А малина?

Малина? Однако я тоже туговато соображать стала…

Дома мамусик уже все приготовила: в тазике ягодку сахарком присыпала и толокушку достала. Вадик вымыл руки и приступил к делу, умеючи кстати. Наверное, и правда хороший сын. Затем они слаженно расфасовали все по банкам, и Вадик охотно взялся прикручивать отвалившиеся дужки к многочисленным очкам, скопившимся в доме. В финале он немного подумал и любезно согласился перекусить. Слон!

– Что-то дети сегодня загулялись, – вдумалась бабушка, и мы вынуждены были признаться, что избавились от них до завтра, чем ее неожиданно очень порадовали: – Ой! Валюшка уехала, и мальчишек нет! Вадик, куда же вы на ночь глядя? Оставайтесь, у нас места много. Я вас водочкой на лимоннике угощу. Сама настаиваю, очень бодрит.

Вадик поспешно согласился, а я потеряла дар речи. Интересно, как мама себе это представляет? Как выяснилось – очень просто: она постелила Вадику в мальчиковой спальне.

В общем, как всегда, к двенадцати разошлись.

Я почитала, поглядела на луну и совсем уже было начала разочаровываться в людях, когда дверь моей спальни бесшумно приоткрылась и снова закрылась. В набедренной повязке из полотенца возник Вадик. Нет, и правда фигурой хорош, в лунном свете особенно были заметны рельефы его мышц, хоть на конкурс сдавай.

Как ни странно, он не нырнул ко мне под одеяло, а уселся на пол рядом с кроватью. Прошла пара минут, я перестала придуриваться и открыла глаза.

– Оля, – прошептал он. – Ты такая красивая! В его словах явственно звучал восторг, но это был как раз тот случай, когда моим ушам верилось с трудом. Я откинула одеяло:

– Запрыгивай!

А вот и не угадала! Он только протянул загорелую руку и погладил меня. Как фарфоровую статуэтку, бережно. У меня по коже наперегонки забегали приятные мурашки.

– И ноги у тебя – обалдеть!

– А у тебя – руки. – Я не выдержала: – Ну, Вадик!

Он, наконец, перебрался на кровать.

Силы покинули нас ближе к утру. При этом мы оба сделали вид, что просто решили минутку передохнуть. Вадик сгреб меня в охапку, я удобно сложила на нем одну из своих «обалденных» ног, голову пристроила на рельефном плече и… проснулась, когда солнце опять норовило залезть в окно. Одна. Я опасливо вышла в кухню. Маманя варила кофе и выглядела ласковой:

– Буди друга семьи, завтрак готов.

Несложные умозаключения привели меня в детскую. Там по Мишкиному дивану невинно и сладко разметался загорелый друг семьи. Ну конспиратор!

Не без охоты я поцеловала его и велела вставать. Он пытался затащить меня к себе под простыню, но, заслышав о маме и завтраке, сразу угомонился.

Аромат кофе в кухне перебивал какой-то противненький запашок, из чего я определила, что помимо яичницы нам подадут еще и салат из морской капусты, очень, по мнению мамы, полезный. А я даже затрудняюсь определить, что в нем противнее: вкус или запах. Однако Вадик с аппетитом подмел все, что стояло на столе, а салат весьма одобрил. За полезность. Он явно стал заметно ближе нашей семье.

После завтрака мы опять заехали на квартиру к хозяину «феррари». С тем же результатом.

Вадик сильно прихмурел, пришлось утешать:

– Это оттого, что мы поздно встали, все уже разъехались.

Видимо, вспомнив о причине нашего позднего просыпания, Вадик повеселел и полез целоваться, после чего неожиданно спросил:

– А ты кто вообще?

Я опасливо отодвинулась от него, не зная, что и подумать:

– В смысле?

– В смысле, по жизни.

– А-а, преподаватель.

– Училка!

– Сам ты училка! В универе преподаю. – И неожиданно пожаловалась: – За полкопейки.

– Сдается мне, что недавно. И на училку не похожа.

Ух ты, смекалистый какой!

– Недавно. Чуть больше года. Как дальше будет, не знаю. Жизнь впереди еще большая. Пока диссертацию пишу.

– Ты?!

– Ну не ты же!

– Молодца! Умница – сразу видно. Книжки читаешь (вот впечатлился-то!). А раньше чего делала?

– Долго объяснять. Небольшую конторку держала. Консультации, финансы, инвестиции, нал-безнал. Наука выживания в условиях неразумного налогообложения. В три слова не уложишься. Но прибыль была. Да оно тебе надо, Вадик?

– Ну ты мозг! Я и представить себе не могу, о чем ты говоришь, а ты на этом бабки делала. А теперь чё?

Я пожала плечами. Не люблю эту тему. Забылось вроде уже, затянулось, перешло на другие рельсы.

– Другая жизнь теперь, Вадик. Новая.

Но он не отставал:

– Не, а чё дело-то такое бросила? По правде!

– Да скорее меня бросили. Или кинули, проще говоря. Сделку со старым добрым партнером проворачивали, крупную. В нашей системе, знаешь, слово зачастую больше денег весит. Ну и техническая сторона, в смысле построения финансовой схемы. Чтоб чисто все прошло, никого не подставить, не подвести, никого прибылью не обидеть.

– Ничего не понял, – вставил Вадик. – Но справедливо. Как и у нас. Ну?

– Ну, до половины сделку уже провернули, а партнер взял и свалил в Зеландию. И весь наш «банк» с собой дернул. Вроде не в первый раз с ним работали, а вот не выдержал испытания большими деньгами.

– А ты?

– А я вместе со своим словом, под которое весь сыр-бор и замутили, здесь осталась. Без денег, с долгами. Пришлось выпутываться. Освободила себя от движимости и недвижимости. Сам понимаешь, авторитет подмочен, большие сделки уже опасаются доверять. Так, за консультацией прибегут, идейку какую поддернуть. В общем, в один прекрасный день закрыла офис на лопату и исчезла из того мира. Перешла в другой, попроще. Переживала сначала, конечно. А потом вдруг обнаружила, что спать стала крепко и до утра. Раньше после четырех уже не спалось, вертелась, думала, дела – шовчик к шовчику сращивала, просчитывала на двести восемьдесят рядов, чтоб срывов не было. Было дело, до больницы себя довела. А сейчас как-то задышала, так спокойно стало вдруг. Здоровая, спокойная жизнь. Даже нравится!

– Гад! – Вадик сжал кулаки. – Дай его координаты, из-под земли достану!

– Ну, мститель, блин, – развеселилась я, – говорю же, не имеет смысла. Я жить лучше стала. Здоровее. Нет худа без добра! Не хочу назад. Да и не одну меня он кинул. Его долго искали. Скрылся.

Вадик долго хмурил брови.

– А муж твой где? – после небольшой паузы уточнил он.

– Муж? – призадумалась я. Тоже нелюбимая тема. – Муж закомплексовал, когда у меня бизнес в гору пошел. Разошлись. Сначала поддерживали отношения. Потом, как я в нищету впала и возникла необходимость в реальной поддержке, технично растворился. Да и черт с ним!

– А у сестры твоей муж куда растворился?

– У нее целых два было. С первым мама помогла расстаться – невзлюбила. Он и правда занудой конченым был. А второй – всем хорош. Веселый, добрый. В море ходил, зарабатывал прилично, но пил, зараза! Алик родился, она потерпела еще немножко и выгнала. Не свезло, в общем. Вот так и получилось: сначала я ей помогала, теперь она – мне. Да и веселее как-то вместе.

Вадик удовлетворился. Дел вроде пока не было. Мы немножко погуляли по набережной, выпили в кафе молочный коктейль, перекусили и снова заглянули к ферраристу. Никого. Не знаю, как Вадика, но меня это начинало настораживать.

– Поехали к Петровне, – предложил он. – Комнату пока себе застолблю.

– Ну да, а то к вечеру свободных может не оказаться, – съязвила я.

– Ага. А позже снова сюда приедем, покараулим.

Вадик иронии не заметил.

У Петровны на манеже – все те же. Одна из комнат была закрыта – клиенты. На кухне попивала кофеек Машка, которая нам обрадовалась, как родным, и пожаловалась:

– Сегодня дурдом какой-то, все как с цепи сорвались. Еще день на дворе, а я вроде целую смену отпахала, устала.

Я, разумеется, не стала уточнять, на каком поприще девушка утомилась, а Вадик определился:

– Петровна, ты одну комнатку не занимай сегодня, я ее у тебя снимаю. Поживу пока.

Та не возражала, а Машка подмигнула мне. Представляю, что подумала.

В дверь позвонили, Петровна понеслась открывать, но через минуту растерянно отрапортовала:

– Вадя, к тебе!

Дверной проем в кухне полностью занял… Лохматый. Двое из нас точно онемели, а он натурально потер руки:

– Опс! Как я вас накрыл, голуби! Я вас еще от набережной пасу, блин!

Целый монолог, однако.

– А чего нас пасти? – искренне удивился Вадик.

– Ха! Ты ваньку не валяй, Вадя. Я на связь с тобой с утра пытаюсь выйти, а мне лапшу в уши – «абонент недоступен». Шифроваться решил?

Вадик растерянно полез в свою борсетку, выудил телефон, долго вертел его в руках, тыкал кнопочки, наконец, догадался:

– Так батарея села!

Лохматый вырвал у него из рук трубку, проделал с ней те же манипуляции и смягчился. Но не сильно.

– А хрен тебя разберет. Пурги вокруг тебя много образовалось. Диск непонятно куда подевал, телефон рубанул. Не нравится мне это.

Лохматый переместился ближе к подоконнику и недобро сощурился:

– Мож, Вадя, метнулся куда? Смотри, за это знаешь чего бывает!

Он стоял спиной к окну и на фоне освещенного квадрата фигурой напоминал Кинг-Конга. И голова такая же, в плечи вросшая. Только бритый череп отсвечивает.

Мы же тихо сидели вдоль стенки. Машка, открыв рот, переводила глаза с Вадика на Лохматого. Петровна на табуретку присела, ладошки аккуратненько на колени сложила, видно, что растерялась.

А Лохматый сам себя заводил. Похоже, и правда за диск очень переживал. Глаза его стали какими-то маленькими и водянистыми, а голос перешел в угрожающий шепот:

– Ты гляди, паря, меня за этот диск порешат. Там такие люди подтянуты, тебе и не приснится! Хрен бы, если сломал. Накажут, да и ладно. Но если подляна какая выплывет, меня первого порвут. Но имей в виду, перед этим я бабам твоим кишки на голову намотаю. У тебя на глазах! А потом тебя наизнанку выверну.

Я заслушалась, Петровна охнула, Машка побледнела, а Вадик повел себя достойно:

– Ты совсем офигел (немножко другим словом, конечно)! Или головой заболел! Ты меня сто лет знаешь – я в жизни никому подляны не строил! А баб моих только пальцем тронь!

Обстановка накалялась. «Бабы» почти не дышали. А в этот момент в форточный проем с толстой ветки растущего под окном ильма по-кошачьи мягко ступил Чикатило. Приметив нашу компанию, кот замер и огромными желтыми глазами уставился на Петровну. По-видимому, вопрошал, можно ли войти. Влиться в наши дружные ряды ему мешал череп Лохматого, который закрывал проход. Сам же Лохматый в запале ссоры зверушку не приметил.

– Ты, недомерок! Усохни! – невежливо ответил он Вадику и угрожающе качнулся в его сторону.

Чике за Вадика, судя по всему, стало обидно. Он вытянул вперед свою лапищу с растопыренными, огромными, как у тигра, когтями и шарканул ею по лысине Лохматого.

Тот отреагировал молниеносно. Свернулся в огромный ком, тренированным броском катнулся вдоль нашего ряда к дверному проему, пружинно распрямился и, резко обернувшись, занял боевую стойку с прижатыми к челюстям кулаками.

Вот это реакция! Теперь я уже не только заслушалась, но и загляделась. Впечатление портили четыре полосы, которые алели вдоль черепа Лохматого и начинали наливаться алой кровью.

Чика тем временем тоже проявил высокий профессионализм и в считаные секунды успел бесшумно ретироваться на улицу. «Кто быстрее?» – называлась их игра. Дальше начиналось – «кто умнее?».

Лохматый водил глазами в поисках противника. Кровища не на шутку растекалась по его башке. Он потрогал рану руками, глянул на свои пальцы, перепачканные кровью, и вдруг заверещал тонким голосом:

– Кто?! Сука позорная! Где?! Бля такая, разорву!!!

Наша компания молчала, как партизаны на допросе. Выдавать Чику казалось нам подлым предательством. В конце концов, мы были с ним вполне солидарны!

Первыми очнулись Петровна с Машкой. Они подхватили Лохматого под руки и усадили на освободившуюся табуретку. Вадик, с сомнением оглядев мощную фигуру бандита, подсунул под его зад еще одну.

Петровна быстро выудила откуда-то флакончик с зеленкой. Обильно смочив в ней большой клок ваты, она приложила его к ране. Видимо, сразу подействовало, потому что в ответ на заботу раздался рев раненого носорога.

– Тихо ты, – шикнула Петровна. – Всех мне тут распугаешь! И не крути башкой-то! Измажу.

Лохматый замолк, но все равно вырывался. В результате борьбы половина его черепа окрасилась в цвет изумруда. Напоследок он вырвал у Петровны вату, швырнул ее в раковину, а сам кинулся к зеркалу. То, что он там увидел, добило его окончательно. Опираясь кулаками о трюмо, он приник к зеркалу почти вплотную. Глаза его закатились, он ухал, всхлипывал и подвывал, очень напоминая орангутанга и вообще целый зоопарк в одном лице.

Сердобольная Петровна притащила откуда-то маленькую табуреточку, взгромоздилась на нее и пыталась обдуть его раны. Лохматый, ощущая потребность в сочувствии, клонил к ней свою башку. Видимо, ряды «детей» Петровны сегодня пополнились новеньким.

Через полчаса, заклеенный пластырями, Лохматый с несчастным видом сидел в кухне, а Петровна утешала его пирожками:

– Ешь, Боренька, утром пекла. И не убивайся так – заживет.

– Петровна, сознайся, что это было?

– Да Чикатило приходил.

– Кто-о?

– Чикатило. Он, знаешь, не любит, когда грубят. Что не по его – накажет обязательно.

Лохматый побледнел, в его бесцветных глазах метнулся мистический страх.

Тут по телефону позвонили, Петровна ласково защебетала, а когда положила трубку, спровадила нас в «Вадину» комнату, напутствовав:

– Вы только больше не ссорьтесь и не шумите. Клиент сейчас подъедет, мы его с Машкой в кухне подождем. А вы телевизор включите, отдохните пока.

«Дожили! – мелькнуло у меня в голове. – Моя студентка остается в кухне ждать клиента, а я удаляюсь в будуар с двумя сомнительными спутниками! Видела бы это моя мама!»

Мы закрылись в комнате. Лохматый пристроился на диване, мы с Вадиком – в креслах.

– Ну? – Раненый Лохматый ожил и снова стал лаконичным и грозным.

Вадик вкратце обрисовал ему наши приключения и пообещал:

– Феррариста все равно поймаем.

– Когда?

– К вечеру еще раз на хату к нему съезжу, засяду у подъезда, буду ждать до упора.

– Нет.

– Что – нет?

– А если смоешься? Боюсь я тебя из рук выпускать. Братва мне голову выдернет.

– Да ладно, Борька! Ты же знаешь меня…

Слушать их диалог мне было не особо интересно, я рассеянно щелкала пультом телевизора. На экране замелькали каналы. Наткнулась на «Автопатруль».

Терпеть не могу эту передачу, а дети наши смотрят с открытыми ртами.