Читать онлайн Мастер Зеркал I бесплатно

Глава 1.1 – Через границу

Пару часов назад я миновал монастырь таоситов, тот самый, где два года назад и началась история моих приключений в этом мире меча и магии. И сейчас я шёл по узенькой тропке, затейливо петляющей между серых скальных обломков и густых приземистых кустов, усыпанных крупными белыми ягодами. Судя по времени, затраченному мною на дорогу, я уже должен был бы быть на территории соседнего баронства Стоуб. А значит, границу я уже пересёк, следуя по этой тропе контрабандистов.

Закон подлости, кстати, действует исправно во всех мирах. Ведь я, по своей простоте душевной, думал, что самая беспокойная часть пути уже позади. Но, как только я расслабился, метрах в двадцати передо мной возник нечёткий силуэт. Силуэт этот терялся в слепивших мне глаза лучах поднимающегося из-за горизонта дневного светила.

– Мил человек, – раздался скрежещущий, неприятный голос, – за проход по нашей тропке заплатить бы надобно.

– И сколько ж вы за проход берёте, добрые люди? – ухо уловило возню в кустах в десятке шагов впереди справа, и какие-то странные звуки доносились чуть сзади, но уже с левой стороны. Я тут же активировал артефакт защитного поля, и, для надёжности, начал гонять по каналам ци, чтобы дополнительно задействовать технику Алмазной Кожи. Но на моём внешнем виде это никак не отразилось. То есть бандиты, остановившие меня, видели перед собой какого-то рохлю, опирающегося на деревянную, не особенно толстую, палку, чуть длиннее полутора метров.

– Плата за проход, – ласково просветил меня этот самозваный таможенник, – все монеты, что у тебя есть, ну и поклажа, вестимо.

– А не жирно вам будет, добрые люди? – да, похоже, опять придётся драться, уныло подумал я, а вслух заботливо продолжил – а то ведь, чего доброго, ряхи ваши трещинами пойдут, не?

– Эх, – притворно-расстроено вздохнул мой собеседник, – а мы же к тебе, мил человек, со всей душой, а ты эвона как.

И тут события резко ускорились. Не успел переговорщик закончить своё выступление, как там, откуда раньше доносилось шуршание и возня, громко хлопнула тетива арбалета, и корявый болт вылетел из кустов. Я даже и не дёрнулся, так как было видно, что этот снаряд мимо пролетит. Криворукий у местных бандитов арбалетчик. Но, как я и предполагал, основная опасность угрожала мне не со стороны горе-стрелка, а сзади. Я почувствовал изменение силовых полей ци и вовремя среагировал. А реакция моя заключалась в том, что я, не оглядываясь, ткнул своей палкой-тростью назад.

Громила, очень тихо выбравшийся из своего схрона на тропинку позади меня, такой пакости от потенциальной жертвы никак не ожидал. А зря. Получив сильнейший тычок в живот, чуть ниже солнечного сплетения, он тихо сложился пополам и упал, уронив в пыль увесистую дубину. Бедняга принял позу эмбриона и натужно захрипел. Но, как выяснилось, времени у меня не было, чтобы отвлекаться на его конвульсии.

Давешний арбалетчик сменил оружие. Теперь он и его косматый компаньон выскочили из кустов и, бодро размахивая длинными ржавыми тесаками, бросились в атаку. Я решил, что нет никакого смысла вступать с ними в рукопашную, и, сделав эффектное отталкивающее движение, смёл обоих бородачей телекинезом с тропы. Им не повезло. Их недолгий, но стремительный полёт завершился тем, что они приложились к поверхности одного из массивных скальных обломков своими дурными головами. После этого они более никаких движений не совершали и лежали смирно.

Небольшой каменный шар, размером с мужской кулак, издавая низкое гудение, словно гигантский шмель, с силой врезался в поверхность защитного поля и бессильно упал на тропу. Видимо, оставшийся бандит хорошо управлялся с пращой. Я похвалил себя за предусмотрительность. Активировал же защитное поле, хотя и были пижонские мысли обойтись без этого. Лишнее доказательство той простой истины, что пижонить не стоит. Целее будешь.

И тут боевое предвидение буквально сорвало меня с места, заставив мою ленивую тушку совершить длинный кувырок вперёд. А там, где я только что стоял, из земли выстрелил пучок тонких каменных шипов, длиной около метра каждый. И не факт, что поле эту атаку выдержало бы. Сюрприз, однако.

Значит, оставшийся член банды, тот самый, который так проникновенно уговаривал меня поделиться с ними своим, нажитым непосильным трудом имуществом, оказался не пращником, а магом. Слабеньким, конечно, но всё-таки магом. Магом земли.

Такого затейника за спиной оставлять не стоило, а потому я сначала обнаружил по завихрениям силовых полей, где он затихарился. А потом наподдал ему телекинезом, с тем расчётом, чтобы он свалился в глубокий овраг, в трёх метрах от края которого и прятался. Я всё рассчитал правильно. Маг-самоучка с криминальными наклонностями описал в утреннем воздухе красивую дугу и упал на каменистый берег ручейка, который журчал семью метрами ниже. Ну, вот, пожалуй, и всё. Кто-то остался цел. Кто-то получил несколько переломов. У кого-то сотрясение. Но, в общем и целом, я обошёлся с грабителями довольно мягко, поскольку добивать не стал. Эх, добрый я. Неоправданно добрый, всё-таки.

Надеюсь, эти ребята, которым я только что преподал урок хороших манер, не будут стремиться к реваншу. В следующий раз я не буду столь милосерден.

Но, это всё разговоры в пользу бедных. Мне надо идти вперёд. Баронский титул меня уже, наверное, заждался, да и вообще, медлить не стоит. Я двинулся я дальше по тропинке, которая неуклонно вела меня к цели. Спускаясь в долину, я начал вспоминать, как всё начиналось, и что произошло со мной с того момента, как я впервые осознал себя в этом мире…

Глава 1.2 – Незнакомый мир. Первые шаги

Я не помню, как оказался в этом монастыре. Иноки утверждали, что в один из тёмных дней, которые следуют за Седмицей Безумных Грёз[1], раздался звук гонга, висящего около монастырских ворот. А я, укутанный в невообразимо грязные и изорванные тряпки, стоял неподвижно перед воротами, бездумно улыбаясь и пуская слюни. Мне тогда было на вид лет пятнадцать-шестнадцать. Братья долго собирались с духом, чтобы открыть мне ворота, потому, что страшно было. Во время тёмных дней по дорогам невозбранно всякая нечисть бродит, немёртвые, полудемоны, духи, воплотившиеся в странных зверей и много чего ещё. Во время тёмных дней для всей этой жути открывается дорога из пустошей в людские земли. Вот и про меня подумали, что обнаглевший умрун в обитель пробраться хочет. Но, всё-таки одну створку опасливо приоткрыли, когда сам настоятель пришёл посмотреть, что за шум.

Да, так вот и себя я тоже не помню. Вся моя предыдущая жизнь, вплоть до того момента, когда настоятель брызнул на меня водой из священного источника Девяти Небес, для меня оставалась пока чистым, незапятнанным листом. А священной водой меня окропили, не просто так. На умрунов, которые, чтобы к намеченной жертве подобраться, живыми притворяются, эта вода действует, что твоя кислота. Шкура умруна сразу идёт пузырями и исходит зловонным зелёным дымом. Так их и распознают. Есть ещё какие-то признаки, но их только лутеры и рыцари Ордена Паладинов Почившего Бога знают.

Иногда, во сне, меня окружают какие-то мутные образы, звучат странные слова, до боли знакомые, но смысл этих слов ускользает, как увёртливый угорь из рук, и они так и остаются для меня загадочным набором звуков. Приходит ощущение, что вот-вот, ещё один намёк, ещё один уточняющий штрих, и я всё вспомню. Но день за днём я просыпаюсь, а на чистом листе моей памяти, по-прежнему нет ни одного знака.

В монастыре меня сначала приняли за юродивого. Их много ходит по дорогам графства. Монахи же их привечают, кормят, относятся к ним снисходительно. Я ни слова по-человечески сказать не мог, только, говорят, сначала я лопотал что-то непонятное, а то и вовсе мычал.

Год я прожил в обители. Братья учили меня говорить, молиться Богам Света и Тьмы. Учили медитации. Это очень важно, ибо воля Богов постигается только через медитацию и занятия боевыми искусствами. И боевым искусствам меня тоже учили. Конечно, год занятий это очень мало. Это первый шаг на бесконечном Пути.

Мне очень много рассказывали том, как всё устроено под здешним дневным светилом – имя которому Зонне, Я узнал, как устроено здешнее общество, и какие основные опасности подстерегают людей, живущих на этих землях. Какие силы есть в этом мире. Я узнал, что монахи, приютившие меня, это беженцы с Востока, полностью поглощённого Пустошами. И что вокруг живут люди, не ведающие Тэ, а потому они обречены блуждать в лабиринтах бытия без надежды на обретение Тао. Многие из них верят в мёртвого бога и уповают на вечное блаженство после смерти. Глупцы, нет ничего вечного, и смерть, это лишь переход на следующий этап бесконечного пути.

Через год я ощутил себя готовым выйти из обители в этот хмурый, опасный и суровый мир.

Перед тем, как проводить меня до ворот, настоятель попросил меня девять раз подбросить монету. Я послушно подбрасывал эту монету, и ждал, пока она, звеня, упадёт на древние камни двора. А он молча наблюдал. Потом испытывающее посмотрел на меня, и сказал, что мне выпала десятая гексаграмма и она означает то, что мой успех зависит от меня же. От моего умения поступать обдуманно и решительно и извлекать уроки из всего, что происходит со мною. Это и было его напутствием. Больше он не сказал ни слова.

А я сделал свой первый осознанный шаг в большой мир. В дорогу мне дали стоптанные сандалии толстой кожи, простую одежду, которую носят здешние крестьяне и подёнщики, и небольшой посох, который тут называют дзё. На него и опираться можно, и использовать в качестве слеги, пробираясь по болотным тропам, кроме того, посох этот – очень эффективное оружие. Так что, я вступил на свой путь, будучи достойно экипированным.

Два дня я неторопливо шёл по тропинке, что была проложена вдоль левого берега речушки, текущей к городу Фиусса. Надо сказать, что тёмные дни были в самом разгаре, поэтому я опасливо озирался и настороженно прислушивался ко всему. Иноки в конец застращали меня страшилками про умрунов, демонов, гулей и прочую нечисть и нежить, что гуляет по дорогам во время тёмных дней.

Но первые два дня пути никто не покушался, ни на мою бессмертную душу, ни на нежные филейные части моей тушки, так что я к исходу третьего дня пути уже весьма бодро и уверенно ломился по направлению к перекрёстку, достигнуть которого рассчитывал как раз этим вечером.

Перёкрёсток, как вы понимаете, был мне без надобности, мне хотелось посетить трактир «Приют беглеца». Единственное в округе злачное место. Моя короткая сознательная жизнь, протяженностью всего лишь в год, вся прошла за стенами монастыря таоситов. И, что значит словосочетание «злачное место», я теоретически представлял, но, только на основе рассказов братьев. Ведь некоторые из них, прежде чем уйти от мира и обратить свои помыслы к высокому, отжигали по полной программе.

И долгими вечерами, попивая чай, они рассказывали мне, как куролесили и чудили по злачным местам. Их взгляды при этом становились мечтательными и слегка маслянистыми. Особенно, когда они вспоминали свои феерические попойки и визиты к развесёлым девкам. И, если про попойки я слушал вполне спокойно, то рассказы о девичьих прелестях и о том, насколько они приятны на ощупь, рождали в теле странные и сладостные ощущения, и неясные, побуждающие непонятно, к чему, смутные желания.

И вот, трактир передо мной. Да, на небесный дворец наслаждений это строение ни разу не похоже. Денег, что мне дали в дорогу в монастыре, впритык хватило на скромный ужин и ночёвку в самой дешёвой каморке. Хотя, надо отметить, что постель там была вполне приличная. И без клопов. Хоть и узкая.

Сижу я, значит, в пустом зале, уплетаю гороховую кашу, полную миску которой за мои гроши мне приволокла дородная подавальщица. Грызу копчёные свиные рёбрышки, которые иногда в этой самой каше удаётся найти, и вдруг…

Со второго этажа раздаётся женский визг, исполненный, прямо таки, животного ужаса. И, что характерно, вертлявый мужичок, стоявший за стойкой, и бывший, не иначе, как хозяином трактира, быстро просочился в неприметную боковую дверцу и исчез, вместо того, чтобы хотя бы поинтересоваться, что наверху происходит. Не знаю, какими соображениями руководствовался этот хозяин, но я решил посмотреть, что там за беда такая приключилась. Схватив свою палку, заменяющую мне и трость, и дубину, поднялся вверх, на второй этаж.

Крики доносились из самого конца коридора. Из комнаты, дверь в которую была слегка приоткрыта. Полоса света из этой приоткрытой двери то и дело перечёркивалась какими-то тенями, словно находящиеся в комнате прыгали вокруг свечки. Пока я поднимался, крики стали реже и тише. Видимо женщина, их издававшая, уже устала орать.

Я не стал медлить и уже через пару секунд заглядывал в довольно большую комнату. В дальнем от двери углу стояла просторная кровать. В середине – тяжелый круглый стол, на котором и стоял ночник, освещавший своим дрожащим светом происходящее. Дополнительного трагизма обстановке придавало распахнутое настежь окно, за которым ворочалась влажная ночная тьма и занавески, которые небрежно трепал свежий ветерок.

Вокруг стола бегали двое. Первое, что мне бросилось в глаза, это жутковатая нескладная фигура. Вся какая-то серая, неприметная, словно замотанная в длиннющий бинт из некрашеной холстины. И тем контрастнее на сером лице выделялись багровыми мерцающими углями жуткие буркала. Явно, какая-то нежить.

Вторым участником, вернее, участницей, забега вокруг стола была молодая полураздетая девчонка. Как я предварительно для себя оценил, в самом соку. Видимо, моя оценка и оценка, которую ей дало это перебинтованное недоразумение, в общем-то, совпадали, и мы оба хотели её, гммм, употребить. Другое дело, что нежить просто хотела деваху схарчить, а я рассчитывал несколько на другое. И тут моё желание вошло в непримиримое противоречие с желаниями этой пыльной мумии.

А раз так, то мумия эта явно лишняя. Поэтому я храбро подскочил к столу, и, широко размахнувшись, опустил свою палку на череп умертвия. И… ничего не произошло, если не считать того, что палка выбила небольшое облачко пыли из головы этого забинтованного скелета. Мертвяк клацнул несколько раз желтыми крупными зубами и двинулся на меня.

– Беги отсюда! – заорал я девчонке, причём, совершенно зря. Когда я мельком обернулся, то её давно уже и след простыл, только откуда-то из коридора доносилось тихое хныканье и прерывистые всхлипы. Мумия же была уже в метре от меня. Я изо всех сил ткнул её палкой в грудь. Никаких видимых повреждений умертвие не получило, разве что мне удалось оттолкнуть его на пару метров. Если так дело пойдёт, то этот умрун вместо девчонки схарчит меня. Я был решительно против. И тут мой бестолковый мозг таки нашёл решение создавшейся проблемы.

Я вынул из-за пазухи небольшой флакон и откупорил его. Как я мог забыть? Я же на всякий случай из монастыря прихватил воду из источника Девяти Небес. Дождавшись, когда умертвие окажется в метре от меня, выплеснул содержимое флакона прямо в тлеющие адским огнём глазницы. Глаза умруна почернели. От его черепа обильно повалили клубы зеленоватого, очень вонючего дыма. Ходячий скелет некоторое время слепо тыкался в стол и стены, скрипя и громыхая костями. Я, орудуя палкой, аккуратно направлял его к раскрытому окну, и минут через десять моя тактика дала результат. Неугомонная мумия вывалилась наружу со второго этажа.

Я взял ночник и, держа его на вытянутой руке, выглянул в окно. Под окном лежала россыпь разнокалиберных костей, перевитых серым бинтом. Поодаль валялся череп. В глазницах его было темно. Значит, умруна я таки упокоил. Теперь в борьбе за обладание девичьими прелестями у меня конкурентов нет.

А дальше всё пошло, как по маслу. Всхлипывающую девчонку я подобрал в коридоре и вернул в комнату. Окно закрыл, а то ещё кто-нибудь в гости залезет. Усадил пострадавшую на кровать, обнял и долго успокаивал, поглаживая. Незаметно поглаживания стали взаимными и совсем перестали быть успокаивающими, а потом как-то и вовсе сменились другими, весьма активными действиями.

В результате, я не выспался. Совсем не выспался. Потому, что всю ночь не спал. Но я не жалуюсь. И не жалею. Совсем даже напротив.

А спустя несколько дней я уже входил в ворота Фиуссы, города, стоявшего на самой границе Пустошей. Поскольку я не имел ни денег, ни родственников, ни знакомых, ни покровителей, то для меня была одна дорога. Стать студентом местного городского училища-интерната, где готовили молодёжь к службе в частях Ордена Паладинов Почившего Бога, сражавшегося с демонами и порождениями Пустошей.

[1] В это время эманации Инферно по каким-то причинам резко усиливаются, и те, кто в эти дни находится на территории Пустошей, становятся жертвами мощных и воздействующих на все органы чувств галлюцинаций. Особо чувствительные люди, даже находясь вне Пустошей могут быть подвержены этой напасти.

Глава 2.1 – Утро добрым не бывает

Утро добрым не бывает. Это знают все. И моё мучительное пробуждение ещё одно тому подтверждение. Этой ночью мой сон то и дело прерывался, и я приходил в себя, весь покрытый липким потом, жадно глотая воздух. Как будто в этом сне я плавал под поверхностью тёмных вод священной Жёлтой реки, пытаясь поймать молодого водяного дракона за скользкий хвост, покрытый мелкой радужной чешуёй,

Сразу, как только я заснул, моё сознание провалилось в то самое пространство сна, где я снова и снова пытался вспомнить, кто я, откуда я, зачем я. Мой сон водил меня по кругу. Казалось, только руку протяни, и схватишь кончик нити, потянув за которую размотаешь весь этот таинственный клубок и обретёшь пропавшую память о более, чем пятнадцати годах своей жизни, украденную непонятно кем и непонятно, с какими целями. Но кончик нити снова ускользал, издевательски касаясь внешней стороны ладони протянутой к нему руки.

В результате я просто проспал утренние занятия и успел только к третьей лекции. Как только я вошел на территорию, где располагались учебные корпуса, то заметил, что навстречу мне идут два приятеля, не разлей вода. Ребята были по-крестьянски основательные, хотя звёзд с неба и не хватали, но на своём третьем, выпускном курсе, они были у преподавателей на хорошем счету. Точка соприкосновения с ними у меня была всего одна, но серьёзная. Дело в том, что они были начинающими лутерами, и через них я пытался пристроиться в одну с ними команду. Дело это было денежное, но опасное для жизни и не особенно приветствуемое в нашем учебном заведении. Хотя, если наниматься простым кнехтом-демоноборцем в Орден, то там продолжительность жизни тоже не шибко большая, а условия существования в орденских казармах не в пример хуже, чем у лутеров, у которых водились денежки, и, поэтому, они многое могли себе позволить.

– А чо смурной-то такой? – едва удержавшись, от того, что бы заржать, аки конь, спросил Мачен, один из этих весельчаков, – заболел, или влюбился?

– Да просто не выспался, – ответил я. Грубить нельзя. От этих смешливых полудурков слишком многое зависит.

– Может, задержался у какой нить отзывчивой прелестницы? – продолжал беззлобно глумиться второй, которого звали Анчот.

Хотя оба знали, что я временно зарёкся ходить по женским комнатам нашего общежития. Поскольку, совсем недавно меня, буквально, преследовала одна особа. Не, не страшная, и даже умнее многих. Но одержимая мыслью, что у неё должен быть парень. И, не просто абы какой, а непременно во всём ей послушный, принадлежащий только ей и взирающий на неё, как на высшее существо. Подкаблучник, из которого она вьет верёвки и чьи карманы регулярно ревизует на предмет наличия «лишних» денег, и, постоянно издеваясь над которым, она поднимает свою самооценку. В общем, обворожительная девушка.

А всё началось с того, что я с ней как то имел неосторожность задержаться до подъёма. И понеслось. И что это ты меня игнорируешь, и что это ты мне не помогаешь, и что это ты на этих паршивых девок смотришь… В общем, она до недавнего времени прилагала титанические усилия, чтобы меня под свой каблук загнать, стремясь вынудить меня добровольно взять на себя какие-то односторонние обязательства по отношению к ней только по факту вместе проведённой ночи. Ну, так удовольствие-то получали в равной мере, так что, в моём понимании, никто никому ничего не должен. А она считает, что я ей по гроб жизни обязан за допуск к её прелестям, хотя, если выражаться высоким штилем, то пыльцу невинности с этих прелестей уже давно, и достаточно небрежно смахнули.

Я быстро понял, куда, с позволения сказать, вступил. И постарался дистанцироваться. Сейчас она, вроде как успокоилась, говорят, охмурила-такикого-то. Но это ещё непроверенная информация. А пока постараюсь с недельку её внимание к себе не привлекать. А по бабам ещё успеем.

– В общем, ты, это, – начал мучительно подбирать слова Мачен. Но Анчот опередил его. Неужели он всё-таки более сообразителен?

– Сегодня идём в пустоши, а там квёлые долго не живут.

– Так сегодня меня берут на вылазку? – флегматично поинтересовался я, внутренне трепеща от радости, – буду в порядке, не переживайте.

Ребята посмотрели на меня скептически. Они учились уже на третьем курсе и уже через несколько месяцев выйдут в большой мир из нашего учебного заведения. Скорее всего, они пристроятся в полулегальное Братство лутеров. Присоединиться к Братству везёт не многим. В основном наши выпускники направляются на пополнение сил Ордена Паладинов Почившего Бога. Естественно, что бы стать полноценным рыцарем-паладином, надо приложить запредельные усилия. И паладинами становятся единицы из тех многих сотен, что направляются служить ордену после окончания таких вот учебных заведений для бедняков. Для того, что бы стать паладином, если ты простолюдин, ты должен отслужить обыкновенным кнехтом в течение пяти лет. Если тебя за это время не убьют дети степей, не сожрут монстры пустошей, и ты не умрёшь от багрового мора, если себя хорошо зарекомендуешь, и если тебе несказанно повезёт, то, может быть, всё-таки произойдёт чудо, и тебя прикрепят к какому-нибудь паладину, выходцу из простецов, опять-таки. И станешь ты оруженосцем. Пять лет беспорочной службы в этом качестве, и вот ты, если дожил до этого рубежа, кандидат в паладины. А вот тут дальнейший прогресс зависит уже не от того времени, которое ты отдал службе, а от твоих достижений, количества уничтоженных врагов, и ещё кучи различных показателей. Выполнил требования, и тебя посвящают в рыцари. Подробно я этим не интересовался, поскольку становиться паладином никогда не планировал. Слишком уж это недостижимо, как по мне.

Вылазка в пустоши за лутом будет вечером, а я уже ощутимо волновался в связи с этим, хотя до вечера ещё дожить надо.

А сейчас будет Монстроведение. Предмет полезный. Особенно для лутера, который мало того, что сталкивается с монстрами, а значит должен знать их повадки и способы их убийства, так ещё лутер обязательно должен знать, с какого монстра что полезное можно поиметь. Алхимики скупают очень много различной требухи, скупают когти, кости некоторых монстров. Бронники хорошо платят за хитин с гигантских псевдонасекомых, за шкуры песчаных душителей и карликовых виверн. Но, надо знать, что именно пользуется спросом, свойства, всевозможные нюансы обращения с этими ингредиентами, условия их хранения и транспортировки.

И вела этот предмет интересная такая женщина, вролен Лариун Санг, лет на пять меня старше, ну, может быть на шесть. И посмотреть на неё приятно, и вообще. Всё при ней, как говорится, но есть одно «но», и это самое"но" делает любые поползновения, направленные на сближение с ней совершенно бесперспективными. У нас с ней уж очень разное социальное положение. Она преподаватель, то есть она, по определению, стоит на несколько ступеней выше меня на социальной лестнице. Я, бездомный бродяга, который учится в заведении для самых бедных, и имеет, по большому счёту, весьма узкую перспективу, а именно, пойти воевать за орден в качестве рядового кнехта, то есть в качестве бессловесного и бесправного мяса, смазки для мечей детей степи, или дармовой закуски для монстров пустошей.

Да и зачем мне преодолевать все эти трудности, когда рядом учатся девушки, отношения с которыми не таят почти никаких угроз, хотя признаю, я и тут умудрился нажить себе проблем. Угораздило же меня нарваться на ту, которая страдает такой своеобразной манией величия и одержима непреодолимой внутренней потребностью доминирования над партнёром.

Глава 2.2 – Тучи на горизонте

Так, размышляя о причудливых условностях, которыми пронизаны человеческие отношения, я и вошёл в аудиторию. Пара началась, как только я опустился на скамейку. И тут же погрузился в присущее мне этим утром дремотное состояние. Сквозь сонную пелену до меня доносился мелодичный голосок очаровательной вролен Санг. И постепенно я начал выныривать из сонной одури и осознавать, что и о чём она говорила.

А говорила она о том, что артефакты и ингредиенты, которые лутеры добывают с риском для жизни в пустошах, потом скупает Гильдия Старьёвщиков. Они сначала обязаны предоставить Ордену возможность выкупить поступивший товар по утверждённым прейскурантным ценам. А то, что остаётся после этого, уже выставляют на официальных торговых площадках. Там их частично скупают городские власти, местные маги, алхимики, оружейники и прочие мастеровые.

Сонливость, тем временем, отступила, и я даже приоткрыл глаза.

– А она дама, всё-таки, очень даже да, – возникла в мозгу приземлённая мысль, поскольку первое, что я увидел, это приятные округлости, которыми славилась наша преподавательница. Ну да, я же прекратил временно контактировать с нашими девушками, по известным причинам. А тестостерон продолжает исправно вырабатывается организмом. Так что, некоторая озабоченность присутствует. И, раз я всё равно проснулся, то опять начал обдумывать своё намечающееся ночное приключение. Из этих раздумий меня вырвал голос вролен Санг:

– Алейс, ты с нами? – она обращалась ко мне, по крайней мере, я услышал своё имя, – о чём мечтаем то? Я же стою тут перед вами не просто так. То, что я говорю, поможет выжить и тебе, в том числе, – да, она была обворожительна, праведный гнев сверкал в её глазах, полные губы чуть приоткрыты… Эх, не о том я думаю. Да и не я это думаю, это мои первобытные инстинкты наверх прорываются. Сквозь тонкий культурный слой, да…

– Вролен Санг, я очень внимательно вас слушаю, – если ничего не предпринять, то она сейчас меня нравоучениями своими замучает. А потому надо попробовать её уболтать, – я готов, если вы захотите, повторить все ваши слова… И я очень ценю вашу заботу о нашем будущем.

– Да? – она недоверчиво посмотрела на меня, – ну, ладно, садись тогда.

Само собой, она вряд ли поверила моим словам о том, что я внимательно её слушаю. Внимательно я на неё смотрел, это да, хе-хе. Но, так или иначе, мне всё-таки удалось отделаться малой кровью. Её воспитательный порыв угас, так и не разгоревшись толком, видимо из-за признания мною её заслуг. Такая беззастенчивая и грубая лесть, похоже, повергла её в растерянность.

А спустя три минуты урок, к моей великой радости, завершился, и мне предстояло пройти в другой корпус, который располагался минутах в трёх ходьбы. Небольшие корпуса училища были разнесены по достаточно большой территории, как говорили, для того, чтобы все ученики не собирались в одну кучу. Дело в том, что периодически из пустошей вылетали огромные раскалённые комки лавы и падали в аккурат на город, взрывами своими причиняя немалый ущерб. Городские маги, конечно, в меру сил препятствовали падению этих магических бомб, но это у них, к сожалению, не всегда получалось, и вероятность быть прихлопнутым подобным огненным болидом была не нулевой. А ещё периодически что-то происходило в пустошах, и иногда оттуда на приступ городских стен волна за волной накатывали монстры. Тогда все, и стар и млад, выходили на стены и участвовали в обороне. И так продолжалось уже сотню лет.

Сложилась патовая ситуация. Людям, грандиозным напряжением сил, удавалось сдерживать дальнейшее разрастание пустошей, но вот уничтожить пробитые демонами проходы из другой реальности, откуда и приходили в наш мир стаи голодных монстров и прочей нечисти, сил не хватало. Иногда Орден и когорты нашего герцога пытались атаковать пустоши, но заканчивалось это всегда тем, что изрядно поредевшие отряды откатывались на исходные позиции, потеряв от четверти до половины личного состава.

Город в общем и целом был вполне удовлетворительно защищён высокими стенами. На стенах и башнях стояли внушительные метательные машины. Дежурили маги. Лишь раза четыре за более, чем сотню лет противостояния, небольшие группы монстров силой или хитростью пробирались за стены. О последствиях этих прорывов предпочитают не говорить. А если и говорят, то вполголоса. Прорвавшиеся монстры всегда собирали обильную кровавую дань, уничтожая беззащитных обывателей.

Не желая сталкиваться со своей бывшей пассией, Леопольдиной, я предложил парням, вместе с которыми покинул класс очаровательной вролен Санг, двигаться по более длинной дороге.

– Что, Алейс, опасаешься попадаться Леопольдине на глаза? – ехидно спросил Улимпе Йен, один из моих спутников.

– Так он же не хочет, что бы она ему физиономию располосовала в гневе, – вступил в разговор второй мой спутник, Сальвур Цонг, видимо, не желая упускать возможность повеселиться за мой счёт, – а она может.

– Ну, само собой, – согласился я с улыбкой, – она вроде, как кем-то другим занялась. Хотелось бы мне, что бы она окончательно успокоилась и забыла обо мне.

– Оптимист ты, – покачал головой Улимпе, – она ж стерва злопамятная. Поэтому, лучше оглядывайся.

– Ну да, целее будешь. И вообще, девчонки меж собою поговаривают, – поддержал товарища Сальвур, – что ведьма она.

Ну, тут он чрезмерно сгустил краски. Стерва, это да, это сомнению не подлежит. Но магических способностей у неё, как и у всех воспитанников нашего училища, нет. Это точно. Потому, что при зачислении на предмет наличия магического дара проверяют всех. И если кто имеет такие способности, то его отправляют в другое место обучаться. Городу очень нужны маги, чтобы усиливать оборону от порождений пустоши, поэтому, талантами у нас тут не разбрасываются.

И вот так, беззлобно подшучивая друг над другом, мы потихоньку шли обходными путями, через парк, к корпусу, где будет следующая пара. И тут произошло то, чего я никак не предполагал. Сначала вдалеке показалась большая группа второкурсников, двигавшихся нам навстречу. И среди них я, с некоторым содроганием узрел, в недавнем прошлом, свою, а ныне мною отвергнутую и смертельно на меня обиженную, Леопольдину. Теперь же мне ничего не оставалось, как делать морду кирпичом и продолжать движение. Ну, не бежать же мне от неё, в самом-то деле. Мы неуклонно сближались. Надо отдать должное Леопольдине, выглядела она эффектно, шла, элегантно покачивая бёдрами, и казалось, до предельной концентрации насыщала окружающее пространство возбуждающими феромонами, наглухо заблокировавшими мне в своё время способность рационально мыслить. Эх, если бы знать заранее, насколько ядовит на самом деле этот изящный и привлекательный цветок. Ну да ладно. С ней рядом шли еще несколько девчонок. И, по мере того, как мы сближались, они переводили свои взгляды на меня, явно предвкушая веселье. И опять за мой счёт, заметьте.

– Везёт же тебе, – гыгыкнул Сальвур, – прямо, как утопленнику.

– Ну, есть надежда, что она сейчас занята, – ответил я.

Дело в том, что помимо девушек, Леопольдину сопровождало ещё трое парней, которые активно старались завладеть вниманием сопровождаемых ими прелестниц. Естественно, Леопольдина привлекла внимание парня, явно лидирующего в этой небольшой мужской компании. Он, вероятно, считал себя самым неотразимым альфа-самцом. А потому был нахрапист и нагл. Возможно, он и неотразим. Но ему ещё только предстоит оценить, насколько глубоко он вляпался. И сейчас я даже ему немного сочувствую. Хотя мимолетное чувство сожаления о потере доступа к столь роскошному телу меня всё же укололо. Но я быстро уврачевал эту боль воспоминаниями о безобразных скандалах. А скандалы эти она мне закатывала с завидной регулярностью. Я думаю, что это проделывалось с целью выработать у меня устойчивое чувство вины, апеллируя к которому, она рассчитывала манипулировать мною, благородным и простодушным, хе-хе.

Так вот, этот безрассудный герой-любовник всеми силами старался завладеть вниманием красавицы. И, хотя она и отвечала ему, сохраняя на своём прекрасном лице маску слабой заинтересованности, мне со стороны было видно, что она уже начала строить относительно него какие-то планы. И тут она обернулась ко мне и пристально так, с прищуром, посмотрела. Она не могла не отметить моего интереса к её беседе с этим красавчиком. Да и сам красавчик, как и следовало ожидать, обернулся вслед за объектом своих ухаживаний. Запоздало отвернувшись, я краем глаза продолжал отслеживать происходящее. А они обменялись несколькими фразами, глядя на меня, и потом её ухажёр решительным шагом направился в нашу сторону.

– А вечер-то перестаёт быть томным, – всплыла у меня в голове чья-то крылатая фраза.

Глава 3.1 – Месть брошенной

Я изо всех сил старался делать вид, что не вижу приближающегося Валейра, так звали этого третьекурсника, но боковым зрением, само собой, старался отслеживать его перемещение в моём направлении. А он продолжал целеустремлённо двигаться к нам. Я был далёк от мысли, что идёт он сюда, чтобы сердечно пожелать нам доброго дня. Напротив, зная мстительный характер Леопольдины, я предполагал, что она решила его руками мне мелко отомстить. То есть, этот молодой человек приближался, имея своей целью хорошенько начистить мне физиономию, и тем самым почесать своё эго, и заодно, заработать несколько очков в глазах объекта своих ухаживаний. В его представлении, я, наверное, выглядел, как беспомощный задохлик, так как он был и тяжелее и выше меня. Ну, и старше, конечно. А потому он, вероятно, считал, что осуществит задуманное без каких-либо трудностей и неожиданностей. Ну, и флаг тогда ему в руки. Я же, тем временем, не глядя в его сторону, продолжал неспешно обмениваться репликами со своими друзьями.

И тут на моё правое плечо опустилась рука. Рывком Валейр, а это был он, грубо развернул меня к себе лицом. Я сразу же сделал ему предложение, которое сам расценивал, как свою последнюю, и единственную, попытку разойтись миром, а он, видимо, воспринял это, как доказательство моей полной несостоятельности. На самом деле, произнесённая мною фраза должна была дать понять окружающим, что меня вынудили к жестким действиям, которые я планировал предпринять.

– Будьте добры, уберите от меня свою руку, пожалуйста.

Всё это напоминало какой-то бестолковый наезд. Планируешь ударить, так бей сразу, как говаривал наш монастырский мастер кулачного боя Ли. Я был, в общем-то, готов и к такому варианту, когда драка начинается без всяких прелюдий. Но, так, как события начали развиваться, конечно, было гораздо для меня удобнее. А вот эта привычка рисоваться в расчёте на невзыскательного зрителя, и любование самим собой, до добра его не доведут. Но вот он, однако, посчитал, что полностью отработал вступление, и начал отводить правую руку для удара, попутно сжимая свой, немаленький такой, кулак. А левой рукой, лежащей на моём плече, вроде как, фиксировал меня, не позволяя избежать экзекуции. Ну, просто идеально всё складывается.

Дальше я действовал на автомате, как на тех изматывающих тренировках, где мастер Ли, буквально, забивал в подкорку обучаемым эту нехитрую последовательность действий. Я сделал левой ногой отшаг назад, уходя с линии атаки и разворачиваясь боком к оппоненту, одновременно накрывая своей левой ладонью его кисть, фиксируя её на своём плече. И, в процессе разворота корпуса накрыл, уже своей правой рукой, его предплечье, изгибая его кисть под прямым углом и придавливая его локоть вперёд и вниз, так же изгибая его под прямым углом. Ну и что, что он сильнее меня? Мастер Ли совершенно справедливо обращал наше внимание на то, что, как бы силён ни был человек, а в суставах мышц нет, и если вы правильно его взяли, то никакая сила ему уже не поможет. Валейр охнул от внезапно нахлынувшей боли, а потом послушно последовал за моим движением, и, в конце концов, упал на колени, ибо, если бы он этого не сделал, запястье я ему бы вывихнул бы. А это, мягко говоря, весьма неприятно.

Наша возня никак не могла остаться незамеченной. Начали подтягиваться зрители. Примечательной была реакция Леопольдины. Лицо её выражало явное недовольство происходящим, и, как я думаю, причин тому было две. Первое, это то, что наказать меня, за проявленные ранее строптивость и неповиновение, не получилось. И второе, это то, что, похоже, она придавала перспективе построения отношений с Валейром гораздо большее значение, нежели старалась показать. А теперь ей уже не очень комфортно будет иметь ухажёра, которого уделал парень младше и слабее его. То есть по тем перспективным планам, которые она строила относительно этого молодого человека, был нанесён серьёзный удар. Вот такой я нехороший.

Но события продолжали развиваться. Увидев, что что-то у Валейра пошло не так, парни, которые вместе с ним окучивали девчонок, тоже двинулись в нашем направлении. Я, глядя на это, сделал пару небольших шагов, развернув постанывающего от боли и покорно следующего за моими движениями Валейра так, что бы он оказался между мною и, подходящими ему на подмогу, товарищами.

Мои парни тоже, хотя я и представляю, как им этого не хотелось, переместились ко мне поближе. Я решил, что, наверное, им не стоит сейчас за меня вписываться. Огребут ни за что. Поэтому я и сказал им:

– Сальвур, Улимпе, пока не ввязывайтесь, попробую сам разобраться.

Они с недоверием посмотрели, сначала на меня, потом на подходящих старшекурсников, И сделали пару шагов назад, оставаясь в состоянии готовности, на случай, если всё-таки придётся вмешаться.

– Отпусти, – зло прохрипел Валейр.

– А ты будешь себя хорошо вести? – задал я вопрос. Вопрос, судя по всему, оказался провокационным.

– Я тебя по стенке размажу, мразь! – просветил меня о моём недалеком будущем, стоящий на коленях, оппонент.

– Так-таки и размажешь? Ну-ну, – прокомментировал я, одновременно немного усиливая давление на его многострадальное запястье. Бедняга аж зубами заскрипел, – А прилечь не хочешь? – глумливо спросил я,

– Сволочь, – сверкая глазами, ответил на моё предложение Валейр.

Тем временем подтянулись его дружки, а, поскольку подпускать их к близко к себе в мои планы не входило, я провозгласил:

– Ещё шаг, и я вашему товарищу руку таки сломаю.

Они в нерешительности остановились.

– Ну, ведь ты же не хочешь, что бы я тебе руку сломал, правда? – мягко спросил я у коленопреклонённого Валейра. Тот отрицательно мотнул головой, – тогда скажи своим, что бы они, от греха отошли, а то нервничаю я что-то.

– Пакоме, Надаль, отойдите.

Те нерешительно отошли. Ситуация зависла в зыбком равновесии. Дёрнется кто, и понесётся драка. С другой стороны, вот отпущу я этого чудилу. Он же не успокоится, он же бросится доказывать себе и всем окружающим, что то, что с ним сейчас происходит, это всего лишь досадная случайность. А так, по жизни, он круче варёных яиц. И доказывать он это будет путем продолжения попыток нанести как можно больше побоев моей тушке, чего мне не хотелось бы совершенно. Но делать нечего. Вечно так стоять – это тоже не решение проблемы. А если у него не хватит ума на то, чтобы отложить эти разборки до более удобного для него момента, мне придётся действительно что-нибудь ему сломать. Теперь я был в этом уверен. Судя по его поведению и по тому, как он лихо подставился, это будет сравнительно не сложно.

– Сейчас я тебя отпущу, но, если ты считаешь, что это позволит тебе взять реванш, то ты сильно ошибаешься. – я ещё раз немного придавил его руку, вызвав появление гримасы боли на его, и без того перекошенном от злости и унижения, лице, – в следующий раз я не буду настолько гуманным. Хорошо ли ты меня понял?

– Я тебя порву, гад, – процедил тот сквозь зубы.

– Ну, как знаешь, – покладисто согласился я, и резко подал его конечность вперёд и вниз, чем вызвал дикий крик боли. Сухожилия в его запястье, конечно, не порвались, но потянулись знатно. Теперь этой рукой он денька три ничего делать не сможет. После чего, ласково выкрутил эту многострадальную руку так, что бы он улёгся полностью. Затем отпустил его и сделал пару шагов назад.

Валейр подтянул колени под себя, и, опираясь только на правую руку, неуклюже встал, и тут же упёрся в меня ненавидящим взглядом. Я в ответ приветливо улыбнулся.

– Я тебя поймаю и изуродую, – чуть ли не брызгая слюной, объявил он. При этом он нежно и бережно баюкал у груди свою левую руку. Было ясно, что ни о каких попытках взять реванш сейчас и речи быть не может, но врага я себе нажил вполне серьёзного. И неприятностей он доставить может немало. Так что теперь надо будет ходить и крутить головой на все триста шестьдесят градусов.

Я вернулся к своим друзьям, которые восприняли всё происходящее без особого энтузиазма, прекрасно осознавая, что этого мне так просто не спустят. А потерпевший, кое-как отряхнувшись от дорожной пыли, в которой ему пришлось немножко полежать, поковылял к своим. Само собой, что Леопольдина сейчас с ним будет очень неласково обращаться и говорить с ним исключительно через губу, поскольку он не оправдал её ожиданий и не удовлетворил её страстное желание увидеть меня избитым и растоптанным. Похоже, это он сразу прочувствовал. И, вместо того, что бы сполна испить чашу унижений от своей предполагаемой пассии, он, прихватив своих друзей, и скомкано попрощавшись с дамами,резво двинулся в направлении медпункта.

Глава 3.2 – Сомнительная победа

Я выдохнул. Ситуация, из острого противостояния перешла в разряд отложенных конфликтов. То есть, прямо здесь и сейчас, обстоятельства не требуют от меня совершения великих подвигов. Но, комментарии от моих друзей, ожидаемо, последовали, и были эти комментарии, скорее, негативными.

– Алейс, ну зачем, зачем ты его так унизил? – долгий взгляд Улимпе, обращённый ко мне, был переполнен осуждением моей недальновидности, – он же теперь тебе прохода не даст.

– Дружище, – с улыбкой посмотрел я на него, – а вот, что бы ты сделал на моём месте?

– Ну, не знаю, – смешался тот, – просто попробовал бы отмахаться.

– Улимпе, а ты не заметил, что он и тяжелее, и выше, и сильнее физически? – я приподнял брови, выражая своё удивление, – при таких раскладах он бы меня избил и вывалял в пыли, без вариантов, – ну, это тоже бабка надвое сказала, мастер Ли, как выяснилось, учил на совесть, но рассказывать я об этом пока не видел необходимости.

– А убежать? – спросил Сальвур, не потому, что он считал подобный вариант приемлемым, а что бы узнать, как я смотрю вообще на возможность бегства.

– У меня не было на это времени, – тут я, конечно, немного погрешил против истины, всё я видел, – да и убежав, я бы избежал разборок прямо сейчас, но не в будущем. И в этом случае народ бы подумал, что я слаб и меня легко напугать. А это тоже могло повлечь за собой нежелательные последствия.

– Но ты его унизил перед всеми, – продолжал упорствовать Улимпе в осуждении избранной мною тактики в обсуждаемом противостоянии, – и сильно опустил его в глазах Леопольдины, что, наверняка, его просто взбесило. Он же мстить будет.

– Он сам довёл ситуацию до этого, – я пожал плечами, – тут кто-то один из нас в финале должен был остаться униженным и избитым. И вы будете смеяться, но мне унижения и побои никакого удовольствия не доставляют. Поэтому я приложил все усилия к тому, чтобы унижен был он. Всё логично. А что касается Леопольдины, то он меня, по-хорошему, ещё и поблагодарить должен – улыбнулся я.

– Ну, как знаешь, – решил прекратить заведомо проигранный спор Улимпе, – да, а что это мы тут стоим то? Нам разве на занятия не надо?

– И то верно, – спохватился я, – пошли.

И мы продолжили свой путь, так некстати прерванный агрессивной выходкой Валейра.

Мы прошли ещё метров сто, как я почувствовал, что кто-то похлопывает меня по плечу. Обернувшись через потревоженное плечо, никого не увидел. Тогда я уже не обернулся, а полностью развернулся через другое плечо. И мой взгляд уперся в довольно лыбящегося Анчота. Ну да, примитивный розыгрыш, заключающийся в том, чтобы хлопать по одному плечу, а самому стоять за другим, удался, и, судя по его довольному виду, капитально поднял ему настроение. Его неразлучный кореш, Мачен, стоял рядом и тоже, надо сказать, не грустил. Эти парни, меня положительно удивляют своей жизнерадостностью, граничащей со слабоумием. И я никак не могу понять, как можно, будучи такими откровенно туповатыми, выживать в пустошах? Загадка, однако.

– Не ждал нас? – весело поинтересовался Анчот.

– Неа, – подтвердил я его догадку.

– Нам тут шепнули, что ты подрался с Валейром, – продолжил Мачен.

– Да не дрался я с ним, – ответил я, – так, немного повздорили, но никто никого не бил.

– Точно? – прищурился недоверчиво Анчот.

– Точно, – подтвердил я, – а почему это вас вдруг заинтересовало?

– Так вечером же в пустоши идём, – уже серьёзно пояснил он.

– А тут нам про драку рассказывают, – продолжил Мачен, моментально стерев с лица идиотскую ухмылку, – мы и решили поинтересоваться, как ты себя чувствуешь.

– Нам инвалид в пустошах без надобности, сам сдохнешь – это твоё дело. Личное, – начал объяснять Анчот.

– Но ты и тех, кто на тебя рассчитывает, можешь подставить, – развил мысль Мачен, – если ты слаб, нездоров или ранен, то вылазку лучше пропустить.

– Да нормально всё со мной, – начал их успокаивать я, – никаких травм, синяков, растяжений.

– Ну, хорошо, – сказал Анчот с некоторым облегчением, как мне показалось, – тогда к шести вечера зайди ко мне в комнату. Оденься, возьми с собой всё, что считаешь нужным.

– А оружие и доспехи у нас получишь, – пояснил Мачен, – взаимообразно, само собой.

– Как раздобудешь своё – то это вернёшь, – закончил мысль Анчот.

– Всё понял, – я действительно всё понял, и решил закруглять разговор, поскольку на пару мы уже почти наверняка опоздали, а Дуболом не любит, когда его предметом пренебрегают, – буду в шесть, как договорились.

Засим мы распрощались до вечера. Неразлучная парочка развернулась, и пошла обратно, а мы спортивным шагом устремились на очередные занятия.

Мы ворвались в раздевалку, когда там оставалось только два человека. Остальные уже были в зале. Те, кого мы застали в раздевалке, в спешке запирали свои шкафчики. А одеты они были в доспехи для учебных спаррингов, состоявшие из двубортных курток, подпоясанных широкими матерчатыми поясами и просторных штанов. Всё было пошито из толстой жесткой кожи. Бросив на нас сочувственные взгляды, они подхватили свои бокуто[1] и выскочили за дверь.

– Опаздываем, – простонал Сальвур.

– Давай быстрее, рохля, – прикрикнул на него Улимпе, – может нам повезёт, и он не сразу войдёт в зал.

– Не знаю, как вам, но мне сегодня явно не везёт, – невесело прокомментировал я, подпоясывая куртку.

– Сальвур, ну что ты копаешься-то? – простонал Улимне, – завязывай свой пояс, и поскакали.

Взяв бокуто, мы быстро выскочили из раздевалки. Зал встретил нас гулкой тишиной. Весь наш поток уже выстроился в шеренгу, а перед ней расхаживал Дуболом, он же Иаго, наш преподаватель боевых искусств. Глядя на него, сразу становилось ясно, как выглядит классический солдафон. Он был широкоплеч, рост – под два метра, бритая голова, низкий лоб, маленькие носорожьи глазки, прячущиеся под мощными надбровными дугами. Нас он заметил сразу. По его лицу расплылась улыбка, не обещающая нам ничего хорошего.

– Эй, вы, трое, – заорал он дурным голосом, – а ну, оба ко мне, – на самом деле, он просто придуривался, отыгрывая недалёкого вояку. Реально же он был, несмотря на дебиловатый внешний вид, весьма умным, и, что самое удивительное, достаточно образованным и эрудированным человеком.

Мы, тут же сорвались с места и резво подбежали к нему. Вытянулись по стойке «Смирно», устремив преданные взгляды на его квадратную челюсть.

Ну что, зайчики, – ласково заговорил он, при этом нехорошо так ухмыляясь, а затем, без всякого перехода, оглушительно рявкнул:

– Упор лёжа принять!

Мы, как стояли, так и попадали на пол, застыв там в упоре лёжа.

– А теперь, пунктуальные вы мои, – он картинно закатил свои крохотные глазки, изображая мучительный мыслительный процесс, – отожмитесь-ка вы… по семьдесят раз, – мы выдохнули, и тут же приступили к отжиманиям. Семьдесят – это далеко не так плохо, как могло бы быть. Единственное, что меня немного насторожило, так это то, что фраза его осталась интонационно незавершённой, и, как оказалось, опасения мои были небезосновательны.

– Для начала, – гнусно ухмыляясь, добавил Дуболом к уже сказанному.

[1] Бокуто – деревянный меч для отработки фехтовальных приёмов

Глава 4.1 – Первая вылазка. Инструктаж

Так или иначе, но учебный день закончился. И наступило время для главного приключения. Сегодня я иду в пустоши с группой начинающих лутеров. Если я себя хорошо зарекомендую, то, возможно, меня тогда возьмут в Братство. Разумеется, поначалу, только в качестве кандидата. И, если всё пойдёт, как я планирую, то к моменту окончания интерната я смогу стать полноправным членом этой гильдии. Но это так, скорее даже не планы, а мечты. Уж слишком многое пока от меня напрямую не зависит. Но, как это говорится, лиха беда начало. Сегодня я сделаю первый шаг по избранному Пути.

Оделся в практичный походный костюм, достаточно свободный, чтобы не стеснять движений. Запихнул в свой небольшой рюкзак скромный набор первой помощи, удобную кожаную перевязь с метательными ножами, огниво, маленькую бутылочку, грамм на сто, с водой из священного источника Девяти небес. Я этой драгоценной жидкости из монастыря, литра, наверное, полтора утащил, и ёмкость с ней надёжно припрятана у меня в комнатушке. Ну, что, пора идти. Я нацепил на пояс кинжал, подхватил рюкзачок и вышел за дверь.

Весельчаки Анчот и Мачен, как я и ожидал, встретили меня жизнерадостными ухмылками. Выдали мне доспехи. Такая же кожа, из которой были пошиты и наши тренировочные костюмы. Только внешняя сторона рукавов, грудь и передняя сторона бёдер были усилены дополнительными накладками из толстой кожи. А вдобавок ко всему, на груди, под накладкой, была зашита ещё и толстая стальная пластина. А двухслойные поножи из той же толстой кожи защищали голени. К доспехам прилагался широкий и жёсткий пояс со множеством маленьких кармашков для зелий и эликсиров. Он был изготовлен из той же толстенной кожи, и застёгивался на пряжку, которая по своим размерам больше походила на небольшой медный поднос. Видимо, одной из её дополнительных функций была защита живота.

Мои жизнерадостные товарищи наблюдали с улыбками за тем, как я пытался совладать с негнущимся одеянием, добросовестно пристраивая его на себя. Не выдержав, Анчот вмешался в процесс, и помог мне затянуть, как следует, шнуровку на левом боку куртки. Со штанами и поножами я справился без посторонней помощи.

– Какое оружие предпочитаешь? – спросил меня Мачен.

– А какое есть? – ответил я вопросом на вопрос.

– Есть бастард, есть палаш с чашевидной гардой.

– А из длинного? – спросил я, в надежде получить приличное копьё. Работать с длинным оружием мне было как-то сподручнее.

– Есть короткая глефа, и протазан, но они, так себе, мне кажется, – ответил Мачен.

– Дай-ка глефу глянуть, – попросил я.

Повертев её в руках, решил, что на первое время пойдёт. Рукоять крепкая. Общая длина – чуть меньше двух метров. Пятидесятисантиметровое лезвие хорошо заточено. Пятка окована. Добротное оружие, одним словом. И не особенно тяжёлое, кстати.

Как раз к тому моменту, как я окончательно экипировался, подошёл наш лидер, третьекурсник, звали его Тибург. Компанию ему составлял здоровяк Эконно, тоже с третьего курса. Оба были уже одеты и при оружии.

– Ну что, собрались все? – спросил, окинув нас строгим взглядом, как и подобает командиру, Тибург, и, уже обращаясь конкретно ко мне, – готов, новичок?

– Да, я полностью готов, – заверил я его.

– Ну, тогда двинулись.

Покинуть территорию интерната, не привлекая внимания персонала, нам не составило никакого труда. Из корпуса вышли через заднюю дверь и воспользовались неприметной калиточкой в стене около угольного сарая. А преодолев около ста метров по заросшему высоченным бурьяном пустырю, мы вышли непосредственно к Северным воротам нашего славного города. Уже смеркалось, но ворота были ещё открыты. Тибург перекинулся парой слов с пузатым стражником, который был, похоже, старшим смены, и что-то вложил в его ладонь. После этого мы беспрепятственно вышли из города.

Да, своевременная смазка городского бюрократического механизма здорово облегчает жизнь. Если бы стражники выполняли все распоряжения магистрата как положено, то они не могли бы нам позволить выйти в вечернее время из города. Но, как известно, строгость закона компенсируется необязательностью его соблюдения.

Мы продолжили своё движение по направлению к пустошам. Примерно через полчаса бодрого марша по извилистой тропке, пролегавшей через буйные заросли колючих кустов, мы вышли на небольшую полянку, где стоял слегка покосившийся бревенчатый домишко с плотно закрытыми ставнями.

Мы, следуя за лидером, вошли внутрь. Там царил сумрак и пахло прелой листвой. Однако, паутина по стенам не висела. На стоящем тут же столе и лавках не было пыли, и дощатый пол не скрывался под слоем мусора. Значит, этот домишко достаточно часто посещали. И, я так думаю, что все посетители, так, или иначе, имели какое-то отношение к Братству Лутеров. Анчот зажёг толстый свечной огарок в грубом глиняном подсвечнике, и мы расселись вокруг стола, Тибург окинул нас всех внимательным взглядом, и приступил к инструктажу. Инструктировал он, наверное, в основном, меня. Все остальные направлялись в пустоши далеко не впервые, и все правила, способствующие лучшему выживанию, усвоили уже давно. Хотя в своей речи он обращался к нам ко всем.

– Значит так, – он ещё раз обвёл нас всех взглядом, – мы входим на территорию пустошей. Сегодня далеко заходить не будем. В часе ходьбы отсюда находится поселение, давно оставленное людьми. Ничего особо ценного мы там не найдём, Там уже давно всё перекопали на метр в глубину. Поэтому в само поселение мы заходить и не будем. Наша задача – это ведение поисков примерно в пяти километрах от восточной стены поселения.

– Там же ничего нет, – удивился Мачен.

– Как мне сказали в Братстве, очень может быть, что в тех местах располагался один из передовых наблюдательных постов. И, далеко не все об этом сейчас помнят. Конечно, всё, наиболее ценное, уже, наверняка, прибрали. Но, по-настоящему искать – не искали. Разбить на сектора и провести систематические поиски пока никто не удосуживался.

Я слушал, и мотал на ус. Пометил себе, что надо выяснить, где можно ознакомиться с картами, составленными до прорыва инферно. Кроме того, надо будет подкатить к преподу по истории. Интересны места сражений и прочие подробности, зная которые можно будет спланировать поиск артефактов, оружия и прочих вкусностей. Конечно, не один я такой умный, но, с чего-то же надо начинать. То, что меня сейчас водят по краешку пустошей, это, конечно, хорошо. Но это только начало, получение первых крупиц ценного опыта.

– Алейс, то, что я сейчас буду говорить, тебе следует очень внимательно слушать, – Тибург внимательно посмотрел в мою сторону, не иначе, как почувствовал, что я немного отвлёкся на свои абстрактные размышления.

– Так я и слушаю, – и немного поёрзал.

– Да и всем будет не вредно меня ещё разок послушать, – обратился к аудитории командир, – я не устану повторять вам эти простые правила, каждый раз, перед тем, как мы выходим на поиски лута.

Он кашлянул, прочищая горло, и приступил к изложению нехитрых правил:

– Так вот, во время смены дислокации держимся вместе, идём след в след, отставать от идущего впереди допускается не более, чем на три метра. Замыкающим идёт, как всегда, Эконно. По прибытии на место никто не покидает тот сектор поисков, который я ему укажу, без моего разрешения. Даже если за границей этого сектора вы гору золота разглядите. Понятно?

Ответом ему был нестройный хор междометий, подтверждающих понимание сказанного.

– Второе. Режим тишины. То есть, по пустякам не болтаем, а если есть какая-нибудь, на ваш взгляд, важная информация, то подходим ко мне и излагаем. Единственное исключение, это когда вы видите, что кому то из нас угрожает прямая и явная опасность. Например, вы видите подкрадывающегося к товарищу псевдольва, а он его не замечает. Тогда можно кричать. Но, опять-таки, в данном случае вы должны будете внятно произнести как можно более короткую фразу. Например так: «Анчот, угроза на семь часов». Понятно?

– Ага, чуть что, так сразу Анчот, Анчот… – немедленно среагировал смешливый лутер. Я бы удивился, если бы этот весельчак упустил случай прокомментировать слова командира. Тибург только удручённо вздохнул, видимо то, что Анчот обязательно выступит с ответной речью, было ожидаемо.

– Надеюсь, все всё уяснили, – Тибург опять посмотрел на меня, и сказал, – специально для тебя, Алейс. То место, которое ты занимаешь в нашей команде, до тебя принадлежало Скато. Он был нормальным, перспективным парнем. Но, однажды, он нарушил правила и сошёл с тропы, когда мы шли на новое место. Я не знаю, зачем и почему он это сделал. Но, в результате он попал в песчаную ловушку мирмелайона. Бедняга сразу скатился вниз, и спасти его было уже невозможно.

– Почему? – ошарашено спросил я.

– А потому, что мирмелайон успел впрыснуть ему свой яд.

– Разве противоядий нет?

– От этого – нет, – и Тибург взялся мне объяснять всё это, как малому ребёнку, – дело в том, что это не совсем яд, просто это мы его так называем. Эта жидкость больше похоже на концентрированный желудочный сок. То есть, Скато в течение пятнадцати минут превратился в кожаный бурдюк, наполненный питательным бульончиком. И мирмелайон с удовольствием выпил его.

– Понятно, – я живо себе представил, как это происходило, и меня чуть не вырвало, – я не буду нарушать правила, – заверил я командира.

– Надеюсь, – ответил он, с удовлетворением наблюдая мою позеленевшую физиономию.

– Ну, что, все всё поняли, все готовы? – бодрым голосом спросил командир.

Мы нестройно промычали нечто утвердительное.

– Тогда двинули. Я впереди, Алейс в середине строя. Замыкающий – Эконно.

Глава 4.2 – Первая вылазка. Дорога

Километра четыре мы прошли без каких-либо приключений. Серебристо-лиловый свет Йельйя разлился по простиравшейся вокруг унылой равнине, покрытой пожухшей травой. Километрах в двух виднелась гряда холмов, омываемая медленными струями слегка флуоресцирующего тумана. Изредка в этом тумане вспыхивали холодные бродячие огни и смутно угадывались призрачные силуэты то ли людей, то ли демонов, то ли ещё кого. Воздух был наполнен странными звуками. До нас доносились поскрипывания, шуршание, невнятные голоса бормотали неразборчиво что-то печальное. Тибург с видимым беспокойством смотрел в сторону холмов. Я тоже посмотрел в эту сторону, и увидел, что над холмами в небе появилась точка, но, с течением времени она становилась заметно больше. Вот уже можно было различить и крошечные крылья, и длинную шею.

– Ложись! – напряжённым шёпотом скомандовал командир, – мордами вниз, оружие, под плащи. И всем замереть.

Мы все дружно растянулись в дорожной пыли. Анчот был верен себе, и тихо спросил командира:

– Тиб, что там случилось?

– Чешуекрылая горгулья.

– Понял, – прошептал Анчот и затих. А раз он затих, то это значит, что всё действительно очень серьёзно, и что, если эта милая птичка нас углядит, то мало нам не покажется.

На мгновение нас накрыла огромная тень. А потом пыль перед моим носом опять заиграла лиловыми оттенками в лучах Йельйя.

Я услышал вздох облегчения с той стороны, где командир пытался притвориться кучкой ветоши, валяющейся в придорожной канаве, и почти сразу услышал его команду:

– Подъем, бездельники, отдых закончен.

Мы снова заняли свои места в короткой колонне и продолжили движение.

Ещё минут пятнадцать мы осторожно пробирались по заросшей травой и низкими кустиками чертополоха ложбинке. И, когда мы продрались через очередную полосу густых зарослей колючих кустов и мелкого осинника, то перед нашими взорами предстала древняя сторожевая башня, заросшая кустарником у подножия и густо увитая плющом. В воздухе пару раз беззвучно промелькнули какие-то небольшие птички. Эконно проводил их недоверчивым взглядом, но я так понял, что опасности они не представляли. А это скорее исключение, чем правило. В этих местах всё, что движется, может внезапно очень неприятно удивить. Да что говорить. Тут и растения попадаются очень агрессивные. Так что головой крутить надо постоянно.

– Так, парни, пока с места не двигайтесь, – обратился к нам Тибург, – а я прикину, как сектора поиска вам нарезать.

Через пятнадцать минут мы все уже стояли по местам. Мне, как самому неопытному, достался наименее перспективный, западный сектор, разумеется. Но, я и не рассчитывал сразу стать миллионером и взялся за поиски, скорее всего бесплодные. Достал из рюкзака плохонький артефакт, выданный мне нашими весельчаками. Артефакт этот был металлоискателем и сканером магического фона в одном флаконе. Только зона охвата у него была просто никакая. Он отказывался различать вообще что-либо дальше и глубже, чем на метр с небольшим. Но, работаем тем, что есть.

И я начал неторопливое движение от башни к дальней границе своего сектора, выставив артефакт на максимальную чувствительность. Теперь он, по идее, должен сигнализировать мне вибрацией о том, что в радиусе метра от меня, и не глубже, чем метр в глубину находится что-то металлическое тяжелее десяти грамм, или объект, магическое излучение которого заметно превышает средний магический фон этой местности.

Спустя минут двадцать мои пальцы, обхватившие артефакт, ощутили слабую вибрацию. Значит, что-то тут есть. Ещё немного походив вокруг \того места, я наметил окончательно тот небольшой пятачок, где нужно было аккуратно снять дёрн и приступить к осторожной выемке грунта, что бы, в случае, если это магический артефакт, не повредить его. Хотя, откуда в моём секторе артефакту то взяться? Скорее всего, тут валяется что-нибудь вроде старой гнутой кочерги, выброшенной сотню лет назад за ненадобностью.

Но, пока не проверишь, наверняка ничего не узнаешь. Я раскрыл портативную складную лопатку и приступил к земляным работам. Аккуратно срезал дёрн на небольшом участке, и начал медленно углубляться. Минут через пять лопата наткнулась на что-то твёрдое. Хотелось верить, что это не камень, а что-нибудь нужное. К сожалению, препятствие, на которое натолкнулась моя лопата, именно камнем и оказалось. Я не расстроился, а начал его обкапывать. Камушек, кстати, оказался совсем не маленьким. В конце концов, я аккуратно поддел его и, не без напряжения, перевалил за край.

Попробовал углубить ямку, из которой вывернул этот увесистый камушек. Песчаная почва поддавалась сравнительно легко и дело пошло заметно быстрее. Выбрасывая очередную горсть земли, я посмотрел уже на весьма солидный конус вынутого мною грунта. Моё внимание привлёк небольшой тёмный предмет, который, я видимо выкинул из ямы вместе с землёй. В неверном лиловом свете Йельйя мне показалось, что в нём есть что-то странное. Протянув руку, я взял его, и понял, что эта штука явно рукотворная. Я не понял, из чего была изготовлена эта вещь, то ли камень, толи металл, то ли ещё что-то. Но это был плоский и толстый, сантиметра в три, правильный шестигранник, радиусом около двенадцати сантиметров.

– Внимание! – вдруг раздался громкий шёпот лидера, который по прежнему стоял возле башни и смотрел за окрестностями, – все свои дела побросали и бегом ко мне.

Я оставил лопатку в уже довольно глубокой яме, сунул свою странную находку в поясную сумку, подхватил глефу, лежащую рядом, и побежал к командиру. Секунд через десять мы собрались в тени башни в полном составе. С северо-востока доносился быстро приближающийся хруст и треск сминаемых кустов, сквозь заросли которых к нам приближалось нечто большое и неповоротливое. И, наверняка, очень опасное.

Глава 5.1 – Сражение. Носорог-эласмо

Почти непроходимые для нас кусты бессильно расступились, будучи не в силах сдержать напор огромной серо-фиолетовой туши, вырвавшейся из их цепких объятий на поляну перед башней. Нашим глазам предстал огромный, покрытый толстенным роговым панцирем, напоминавшим латы, навешиваемые на боевых рыцарских скакунов, зверь, чей нос был увенчан внушительным, почти метровой длины, рогом. Высота в холке у этого монстра была около двух с половиной метров, и в длину он был метров, наверное, пять. Четыре тумбообразные ноги подпирали массивную тушу, весившую, по моим прикидкам, тонн, эдак, в пять-шесть. Из узких промежутков между роговыми плитами, защищавшими эту гору плоти, прорастали спутанные пряди длиннойгрязно-фиолетовой шерсти. И чем то он мне неуловимо напомнил нашего Дуболома. Такие же маленькие глазки, И такая же подавляющая аура непреодолимой мощи. Хотя, надо признать, что Дуболом наш этому зверьку по всем количественным показателям здорово проигрывал, хотя, в уме и хитрости, скорее всего, далеко его опережал. Но, определённо, что-то общее их точно связывало. Не иначе, как прапрабабушка Дуболома в молодости согрешила-таки с носорогом.

– От твою ж мать… – потерянно прошептал стоявший справа Эконно.

– Без паники! – крикнул Тибург и, сжав обеими руками рукоять своего бастарда, направил его остриё в сторону этого гигантского носорога. В крохотных злобных глазках зверюги угрожающе разгорались красные огоньки, – по моей команде все отпрыгивают в стороны. – Мачен, Анчот, с вас замедление этого эласмо. Эконно, старайся подсечь ему сухожилия под коленями. Алейс, тоже по сухожилиям работай. Не подстав… Разбежались!

Как я понимаю, лидер предлагал нам не подставляться. Но я и без его напутствий не горел желанием попадаться под ноги этому мутанту. Команду разбежаться все выполнили без задержек.

Эласмо ускорился, вперив свои близорукие глазки в нашего командира, прижавшегося спиной к шершавым камням сторожевой башни. Когда остриё рога было уже в каких-то полутора метрах от его груди, он грациозно отпрыгнул в сторону. Набравший огромную инерцию атакующий зверь, разумеется, отвернуть уже никак не мог. Но, поскольку наш лидер таки успел уйти с линии атаки, ужасающий таранный удар зверя приняли на себя замшелые камни древнего строения. Я не поверил своим глазам. От удара чудовищного рога башня, казалось, покачнулась, а из добротной стенной кладки вывалилось несколько крупных камней. Вот это силища! Передняя пара ног монстра, на огромной скорости врезавшегося в башню, подогнулась, и он упал на колени. Мы с Эконно одновременно, каждый со своей стороны, метнулись к задним ногам мутанта-переростка. И Эконно своим фламбергом, а я глефой, одновременно нанесли удары ему под колени. Каково же было наше удивление и разочарование, когда в нескольких сантиметрах от толстых грязных задних конечностей эласмо на мгновение вспыхнула мертвенно-синим светом поверхность магического поля, которое отразило нашу атаку. Вдобавок к мощной роговой броне этот свирепый зверь был защищён и собственным магическим полем. Интересно, какие ещё сюрпризы для нас приберег этот живой таран?

– Алейс, назад! – крикнул мне Эконно и тут же отпрыгнул в сторону от носорога, разрывая дистанцию.

Я последовал его примеру, отбежав от эласмо, трясущего в замешательстве головой, на десяток метров. Но зверь быстро пришёл в себя, и, проморгавшись после шокирующего столкновения со стеной, поднялся на ноги и вперил адские угольки своих глаз в Анчота. Тот стоял спиной к обрамляющим поляну кустам метрах в пятнадцати от него.

– Э-э-э, – дрожащим голосом проблеял весельчак. Вероятно, то, что монстр обратил на него своё внимание, его отнюдь не обрадовало. Тем не менее, как показали следующие мгновения, присутствия духа Анчот не терял, и сдаваться без боя не собирался.

Эласмо с места развил хорошую скорость, и понёсся к Анчоту, намереваясь насадить его на свой рог. Анчот же, когда остриё носорожьего оружия находилось в непосредственной близости от него, выбросил вперёд правую руку. Из разжавшейся ладони весельчака вылетела горсть сверкающей пыли, мерцающим облачком зависшей на пути носорожьей туши. И, когда рог уже практически упирался ему в грудь, Анчот отшагнул в сторону, пропуская бронированную тушу мимо себя.

Носорог, вдохнувший из искрящегося облачка немного волшебной пыли, пролетел метров на пять вперёд, углубившись в колючие заросли. Там он начал неуклюже разворачиваться, нещадно ломая и круша кустарник. Он вышел на поляну, подслеповато моргая и немного пошатываясь. Видимо, вещество, распылённое перед ним Анчотом, всё-таки как-то на него подействовало,

Эласмо тяжело дышал, его грудная клетка расширялась и опадала, подобно кузнечным мехам. По поляне разносилось громкое сопение. Монстр, невзирая на то, что Анчотова пыль повлияла на него отнюдь не благотворно, от своих агрессивных замыслов не отказался. Напротив, он сейчас оглядывал нас всех своими слезящимися глазками, в которых продолжал тлеть недобрый огонь. Он выбирал объект для своей следующей атаки.

И пока он размышлял, кого бы из нас втоптать в грунт в первую очередь, Мачен направил на него раструб короткой толстой трубы, извлечённой им из сумки. А мутант-переросток, видимо, расценил это его движение, как приглашение на танец.

Взрыв дёрн тупыми желтовато-серыми когтями, украшавшими его короткие и толстые конечности, он сорвался с места и понёсся на Мачена. Лидер же, только сейчас увидевший, что у Мачена в руках, заорал во всю глотку:

– Мачен, не-е-ет! – в голосе его звучала обречённость пополам со злостью на бестолкового товарища, – сейчас сюда со всей округи монстры сбегутся.

Мачен замешкался на долю секунды, что позволило монстру значительно сократить расстояние до него. Из трубы, что весельчак держал в своих руках, вырвался толстый жгут магического пламени, расплескавшийся по защите эласмо. Почти сразу раздался громкий хлопок и защитное поле, укрывавшее монстра, исчезло, а небольшой огненный сгусток таки ударил в бронированную морду животного. Эласмо обиженно взревел и ещё больше ускорился, стремясь покарать обидчика. И на этот раз ему повезло. Ну, или Мачену не повезло, причём, фатально. Он замешкался на какую-то долю секунды и не успел своевременно отскочить в сторону. А в следующее мгновение эласмо поддел его своим рогом, и тело Мачена взмыло над поляной, а затем с размаху ударилось о землю. Монстр торжествующе взревел, подскочил к распростёртому на траве телу и принялся остервенело его топтать.

Мы с Эконно опять решили повторили попытку подрезать носорожьи сухожилия, ну, и заодно попытаться отвлечь его от Мачена. Здоровяк первым сунулся к монстру и, совершая размашистое круговое движение волнистым лезвием фламберга, самым кончиком чиркнул по тыльной стороне столбообразной ноги. И тут же на серой бугристой коже исполина раскрылся, истекающий тёмной кровью красный рот свежей раны. Но, к нашему великому сожалению, рассечь сухожилие не получилось. Я подскочил, и попытался лезвием глефы дотянуться до той же ноги носорога, чтобы углубить рану и таки добраться до сухожилия. Но меня постигла неудача. Блестящее в свете Йельйя лезвие моего оружия впустую рассекло воздух. Эласмо на этом месте уже не было.

Носорог сорвался с места и ринулся на Анчота. Тот, как и в первый раз, подпустил его достаточно близко, швырнул в морду зверя горсть радужной пыли, и отшагнул в бок. И тут носорог доказал нам всем, что мы здорово ошибались в оценке его умственных способностей. Когда его голова поравнялась с Анчотом, он, каким-то хитрым движением закинул свою заднюю часть тела в ту же сторону, куда отшагнул Анчот и подогнул ноги. В результате его бронированная туша, подобно катку, подмяла под себя беднягу, который, издав короткий и полный муки крик, распластался неподвижно на траве. Эласмо же, поднявшись на ноги, опять приступил к топтанию уже поверженного врага. Хотя, двигался он всё менее и менее активно. Похоже, что радужная пыль в отсутствие защитной плёнки магического поля, оказывала на гиганта гораздо более разрушительное воздействие.

Я, наконец, смог дотянуться до той самой раны на ноге монстра и нога подломилась. Окрестности огласил рев переполненный болью и запредельной злобой. Подскочивший Эконно на этот раз сработал гораздо удачнее, с первого замаха перерубив сухожилие на второй задней ноге эласмо. Теперь зверь, отнявший жизни наших товарищей, был обречён. Добить его было совершенно необходимо, и для того, чтобы окончательно обезопасить себя, и для того, чтобы получить доступ к роговым пластинам его брони, которые даже фламбергом Эконно пробить было нереально. Ну, и желчь, мозг и прочая требуха этой зверушки тоже пользовались повышенным спросом.

Мы с Эконно переместились к голове эласмо и начали пытаться достать до мозга твари через уши или глаза. Это было далеко не простой задачей, так как гигант, хоть и лишённый, в основном, подвижности, продолжал бороться за жизнь, разворачиваясь мордой к нам и даже пытаясь атаковать своим страшным рогом. Пока мы возились с этой тушей, командир переместился к телу Анчота, с намерением, если тот ещё жив, оказать ему помощь. Но, я так думаю, с весельчаками всё было кончено. После того, как по тебе хорошенько потопталась пятитонная туша, вернуться к жизни весьма проблематично. Наконец Эконно удалось попасть в ухо эласмо остриём фламберга. И, пока животное не мотнуло головой и не вывернулось, налёг всем своим весом на рукоять, проталкивая волнистое лезвие вглубь черепа огромного зверя. Окрестности огласились протяжным рёвом, перешедшим в тоскливый и безысходный предсмертный вой. Жизнь нехотя покидала огромное тело, которое вздрагивало, сучило толстыми ногами. Но, победа осталась-таки за нами.

Глава 5.2 – Сражение. Умруны

Дикий крик Тибурга заставил нас обернуться. Высокорослый, но уже очень несвежий умрун, облачённый в ржавые латы, держался за рукоять древнего пехотного листовидного меча, которым он и проткнул правый бок нашего командира со спины. «Печень», – подумал я, – «командира уже не спасти». Тем не менее, мы с Эконно не сговариваясь, кинулись к нашему умирающему лидеру и зловеще оскалившемуся умруну.Я подсёк колени умруна, а Эконно обрушил на него сверху лезвие фламберга. Лезвие моей глефы опять осветилось мертвенным светом защитного поля.

– Да что ж это такое то! – прохрипел я, – они же лучше нас экипированы!

Но меч Эконно с трудом, но прошёл сквозь плёнку защитного поля, видимо, серьёзно ослабленного моим ударом, и смял ржавый гребень мориона[1], защищавшего череп умруна.

Но, судя по тому, что гнилозубая улыбка мертвеца ничуть не изменилась, а в мёртвых глазницах, уставившихся, кстати, на меня, продолжили светиться мутно-зелёные огоньки, пострадал он не сильно. Следующий свой удар мертвец нанёс мне в грудь. Я отшагнул с линии атаки и заблокировал иззубренное лезвие, покрытое кровью Тибурга, древком глефы. Одновременно нанёс прямой удар кованым сапогом по левому коленному суставу умертвия. Звук ломаемых костей вселил в меня надежду на то, что с этим самоходным суповым набором мы таки справимся. Тем более, Эконно повторил свой ужасающий удар по уже изрядно помятому шлему на макушке повернутого ко мне черепа. В результате удара, нанесённого Эконно, умрун осыпался на траву дождём из полусгнивших костей и ржавых фрагментов того, что когда-то было доспехами. Череп умруна, с глубоко вмятым в темя шлемом, откатился в сторону, и мы могли наблюдать, как медленно гаснут зелёные огни в глубоких глазницах.

– Алейс, – прохрипел Эконно, – посмотри вокруг. Мачен действительно тут собрал всю нечисть.

Я оторвал взгляд от продолжавшего улыбаться, не смотря ни на что, черепа поверженного умруна, и обвёл взглядом поляну. Нас грамотно охватывали и прижимали к башне четыре, облачённых в ржавые латы, ходячих мертвеца. И ещё два бронированных скелета, видимо, только что выбравшиеся из подвала башни, надвигались на нас с тыла.

Мы уже довольно долго и очень активно рубились с умрунами. Двоих из шести мы таки упокоили. Упокоили их с помощью воды из священного источника, кстати. Жаль только, что я мало её с собой взял. Пока те скелеты, на которых я вылил эту водичку, крутились волчком, в надежде стряхнуть капли жидкости, прожигавшие большие дыры в том, что оставалось от их плоти, Эконно двумя экономными ударами раскроил их гнилые черепушки.

И теперь, стоя спина к спине, мы устало отмахивались, каждый от двух ходячих скелетов. Надо сказать, что судьба ко мне благоволила – мне достались скелеты помельче, да и вооружены они были лишь короткими пехотными мечами.

А вот Эконно отмахивался от двух огромных костяков, у одного из которых в руках была солидных размеров алебарда. Отбиваться становилось всё тяжелее, пот заливал глаза, да руки уже подустали, надо сказать. А умруны оставались всё такими же свежими, и всё такими же улыбчивыми, как в самом начале схватки.

Мои два скелета, будто сговорившись, одновременно выбросили руки с зажатым в них смертоносным железом в направлении моей тушки. С трудом отбив этот парный выпад, я на возвратном движении поддел колено одного из скелетов. Оно распалось, оставив стоять на траве железный башмак, с торчащими из него, как палочки для подвязывания рассады из горшка, малой и большой берцовыми костями. Сам костяк, лишившись опоры, с грохотом повалился на своего товарища, на череп которого тут же опустилось лезвие глефы. Череп лопнул, как арбуз, попавший под колесо тяжёлой телеги. Теперь против меня оставался один инвалид, который, кстати, уже поднялся на колени и из такой коленопреклонённой позиции пытался меня достать своей ржавой железякой.

Я уже было собирался издать победный клич, но сзади донёсся дикий крик боли. Умруны не кричат, потому, что не могут. Значит это достали Эконно. Пользуясь тем, что способность к передвижению моего единственного оставшегося противника сильно урезана, я позволил себе обернуться назад. То, что я увидел, сразу заставило меня забыть об уже достигнутых успехах. Эконно полусидел-полулежал на земле, привалившись к туше поверженного эласмо и зажимая левой рукой длинную рубленую рану с внешней стороны левого бедра, откуда весьма заметно текла кровь. А правой рукой, которая сжимала тяжеленный фламберг, Эконно готовился отражать атаки своих приободрившихся оппонентов. Само собой, надолго бы его не хватило.

– Отползи и перевяжись, – крикнул я, занимая его место перед умрунами, возвышавшимися надо мной. А ведь ещё инвалид подползал, оскалив зубы и злобно сверкая зелёными огоньками в глазницах.

Удачно заблокировав выпад мечника, и с трудом отведя в сторону алебарду, которую сжимал в костлявых руках второй умрун, а бросил взгляд на инвалида. Тот, хоть и медленно, но полз ко мне, угрожающе клацая челюстью.

Я уже было начал готовиться к неминуемому переходу на следующее перерождение в бесконечной их цепи, поскольку два с половиной умруна – это чрезмерно много для смертельно уставшего меня, как случилось, не побоюсь этого слова, чудо. На том месте, где топтались два неповреждённых скелета, вспух ярко-оранжевый огненный шар. На меня дохнуло жаром. А мои оппоненты в течение нескольких секунд обратились в плавно опускающиеся на землю, подобно осенним листьям, большие хлопья жирной черной сажи. Я, не позволяя себе расслабиться, развернулся к упорно ползущему ко мне одноногому скелету, и от души приголубил его косым ударом по шлему. Шлем, увлекая за собой черепушку умертвия, оторвал её от шейных позвонков, и отлетел вместе с ней метра на два в сторону. Череп, отделённый от остальных костей скелета, тем не менее, продолжал жизнерадостно улыбаться.

– Вот, что значит быть убеждённым оптимистом и по-настоящему позитивно смотреть на происходящее, – устало подумал я. Тут ножки мои подогнулись и я бессильно сел на траву, где стоял.

– Мальчики, вам ещё помощь требуется? – раздался из-за спины грудной, показавшийся мне тогда особенно сексуальным, женский голос.

[1] Морион – боевой шлем с высоким гребнем и полями, сильно загнутыми вверх спереди и сзади.

Глава 6.1 – После боя. Прекрасная незнакомка

От зарослей, скрывавших тропу, которая и привела нас сюда, отделилась серая размытая тень и потихоньку поплыла к нам. Я надеялся на то, что это и была обладательница волнующего голоса, так вовремя оказавшая нам неоценимую помощь. О том, что я могу и ошибаться в этом своём предположении, думать совсем не хотелось. Наши силы и так были на исходе. Даже просто подняться на ноги для меня сейчас было практически не решаемой задачей, не говоря уже о прочих активных действиях, необходимость в которых неминуемо возникла бы, в случае, если бы это оказался какой-нибудь из многочисленных местных монстров.

По мере приближения к нам, это серое облачко принимало всё более чёткие очертания. И, в конце концов, я с облегчением различил, что это вполне себе миловидная девушка, сжимающая в руках короткий резной посох чёрного дерева и кутающаяся в серый плащ, пошитый из тонкой мягкой кожи. Из-под глубокого капюшона выбивалась прядка платиновых волос. Судя по всему, этот плащ был сильным маскировочным артефактом, так как сосредоточение внимания на хозяйке этой вещи потребовало от меня приложения серьёзных усилий. Взгляд то и дело соскальзывал с её фигуры и стремился переключиться на созерцание чего-нибудь другого, всё равно чего, только бы не её.

Я решил, хоть и с запозданием, но ответить на прозвучавший недавно вопрос:

– Помощь нам, конечно, не помешает, – прохрипел я пересохшим горлом, немного перевёл дух, и продолжил, – но основное уже сделано. Спасибо вам.

– Не стоит благодарности, – девушка была серьёзна и собрана, – вы ранены? – спросила она, обращаясь к Эконно.

– Да, но это, я надеюсь, не смертельно, – страдальчески улыбнулся тот, – хотя кровь продолжает течь, хоть уже и не так сильно.

Девчонка поковырялась в своей поясной сумке и извлекла оттуда дисковидный плоский предмет сантиметров десяти в диаметре и нажала на малозаметный выступ на поверхности диска. Диск тут же начал испускать мягкий золотистый свет. После этого она передала его Эконно:

– Вот, приложите к ране, можно поверх повязки. Это должно затворить кровь.

Эконно бережно принял артефакт и аккуратно, чтобы не растревожить рану, приложил диск к бедру.

– А как зовут нашу спасительницу? – поинтересовался я.

– Меня зовут Ануэн, – ответила она, – а вас как зовут? – и вопросительно посмотрела на меня своими огромными голубыми глазами.

Надо сказать, что разрез её глаз навевал мысли о том, что кто-то из её ближайших родственников был выходцем из погибшей под натиском Пустошей империи Гу.

– Меня зовут Алейс, а моего товарища – Эконно, – ответил я, – остальных наших товарищей представлять нет смысла. К сожалению, мы уже никогда не услышим их голосов.

– Сочувствую вам, – Ануэн окинула взглядом поляну, на которой лежали трупы весельчаков и командира, вперемешку с кучами костей, оставшимися от умрунов.

Я спросил Эконно, способен ли он двигаться. Дело в том, что нужно было, пока не появился ещё какой-нибудь монстр, взять всё, что можно с туши поверженного нами эласмо, исследовать останки умрунов и похоронить ребят. Причём похоронить таким образом, что бы исключить их трансформацию в умертвий.

Эконно ответил в том смысле, что ходить может только с большим трудом. Потому я предложил ему заняться эласмо. А сам тогда решил заняться остальными делами. Первое, что я сделал, это снял с погибших доспехи, сумки и оттащил тела в сторонку. И тут же поймал себя на мысли, что выкопать приличную могилу не смогу, в силу навалившейся на меня усталости.

– Вролен Ануэн, – обратился я к девушке, – вы сможете скастовать ещё один огненный шар, вроде того, которым вы сожгли умрунов?

– А давай на ты, и без «вролен»? – улыбнулась она, – так оно как-то попроще будет. А что касается огня, то да, могу. А зачем?

– Устроим парням огненное погребение, – пояснил я, – тогда посмертный покой их останкам гарантирован. Умрун из пепла не поднимется ни при каких раскладах.

– Хорошо, так и сделаем, – согласилась она.

– Только подожди, я хвороста натаскаю, – спохватился я, – а то жечь только магией – много сил уйдёт.

– Логично, – Ануэн снова подняла на меня свои ярко-голубые глаза, – а пока ты хворост собираешь, может, я ещё что-нибудь смогу полезное сделать?

– У тебя с навыками лечения как? – с надеждой поинтересовался я.

– Никак, – грустно ответила девушка, – вот единственное, чем была богата, так это артефакт, – и она кивнула на Эконно, который всё ещё прижимал слабо светящийся диск к ноге.

– Тогда, пока я хворостом занимаюсь, осмотри то, что от умрунов осталось, если не брезгуешь, конечно, – предложил я.

– Конечно, брезгую, – улыбнулась Ануэн, – но это не повод отказываться. Надо – значит надо.

И каждый из нас занялся своим делом. Эконно, вернув диск девушке, занялся препарированием туши эласмо. Ануэн, хоть и морщилась от омерзения, но, тем не менее, прилежно ковырялась в неаппетитных кучках, совсем недавно бывших злобными умрунами. Ну, а я выкашивал весь сухостой в окрестностях и таскал его на середину поляны, где начал складывать погребальный костёр. Хорошо, что пока никто из местных обитателей не спешил нагрянуть к нам в гости. Но это не значит, что благостное спокойствие будет продолжаться вечно. Так что, стоило поторапливаться, в меру своих сил.

Таская хворост, я размышлял о нашей спасительнице. Её поведение было, мягко говоря, нетипично для тех, кто промышляет в этих местах лутерством. Лутеры вообще, народ нелюдимый, а зачастую коварный, агрессивный и недоверчивый. Почти любой лутер, увидев наше сражение, выждал бы окончания схватки, что бы по её окончании добить обессиленного победителя, а затем обобрать трупы и присвоить весь лут. Лут, кстати, достался нам и вовсе не плохой. Без малого метровый рог эласмо, броневые пластины и его требуха, всё это уйдёт за хорошие денежки. Может и на умрунах что-нибудь полезное отыщется. Они, судя по всему, несколько десятков лет назад, были справными воинами. Ну, пока живыми были, само собой.

Странная эта Ануэн, мало того, что заинтересовалась происходящим, так ещё и помощь нам оказала. И, надо сказать, очень своевременную помощь. Это говорит о том, что она к лутерам точно никакого отношения никогда не имела. Мало того, она, наверняка, не имела опыта выживания во враждебном окружении. У неё нет присущей всем нам подозрительности, граничащей с паранойей. Подозрительности, которая помогает нам выжить. Мало кто из нас, например, бросился бы на помощь незнакомцам в пустошах. А она без всяких сомнений окунулась в наши проблемы. Значит, излишне доверчива и человеколюбива, что подтверждает моё предположение о том, что до недавнего времени жила она в тепличных условиях, Кроме того, мы уже убедились в том, что Ануэн владеет магией. А это говорит о том, что она почти наверняка дворянка. Всех простецов, обладающих хоть какими-нибудь магическими способностями, в принудительном порядке помещают в специализированные учебные заведения. А оттуда только две дороги, либо в орден, либо в городскую гвардию. А она ходит одна по пустоши и огнём швыряется. Определённо, дворянка.

Тогда что она делает одна в пустошах? Неужели она настолько самоуверенна, что рассчитывает тут выжить в одиночку? То, что она пока жива, говорит только о том, что она ещё не успела нарваться на какой-нибудь местный ужас, типа той же карликовой виверны, на которую магия не действует вовсе. А что она бы делала с полудемонами, обладающими мощнейшими щитами, защищающими именно от магических атак? Так что, она, похоже, просто до конца не осознаёт, какой опасности себя подвергает, прогуливаясь здесь. Откуда она, вообще, такая взялась? Все, кто живет в городе, да и, вообще, в прилегающих к пустоши поселениях, прекрасно осведомлены об опасностях, которые таят здешние земли. А она…

В общем, вопросов у меня накопилось много. Надо будет с ней поговорить по возвращении. И время обязательно для этого выкроить надо будет. Место найти соответствующее, чтобы обстановка располагала к непринуждённому общению. А то ведь, если будет так себя вести, пропадёт ни за грош.

А мне, с другой стороны, надо что-то думать о будущем. Команда то наша развалилась. А девушка, похоже, совсем одна. Я не имею в виду ухажёров. Я имею в виду то, что за спиной у неё нет никого, ни организации, ни друзей, ни даже семьи. Очень на это похоже. И, если я прав, то вполне возможно будет привлечь её к совместным занятиям нашим непростым, хе-хе, ремеслом. Тут её магические способности могут оказаться весьма полезны. Но, не будем загадывать. А будем посмотреть.

Глава 6.2 – После боя. Похороны и путь домой

Ну, вот и останки погибших товарищей возложены на большую кучу сухого хвороста. Можно зажигать. Хотя это надо делать в последнюю очередь. Пламя однозначно привлечёт внимание. Если не местных обитателей, то двуногих гостей пустошей – точно. А с ними, по возможности, лучше не соприкасаться. Пустоши, это место такое, где прав сильнейший. А у нас сейчас силёнок и до города то добраться может не хватить. И, в тоже время, у нас есть, чем поживиться. Совокупность всех этих обстоятельств может спровоцировать нападение со стороны личностей, склонных к разбою и насилию. Так что, в наших интересах внимания к себе не привлекать.

Я подошёл к Ануэн и поинтересовался:

– И как успехи?

– Вот, три артефакта защитного поля, один маскировочный артефакт, и пара каких-то непонятных. Магические эманации от них идут. А вот эти артефакты для чего предназначены, я, с ходу распознать не могу. Ну и разряжены все, само собой.

– Понятно, не расстраивайся, будет время разобраться.

Ответом на мои слова была слабая улыбка Ануэн. Определённо, ведёт она себя, как потерявшийся котёнок. Смотрит доверчиво и наивно. Но ладно. Не сейчас. Потом. А сейчас надо посмотреть, как там Эконно справляется.

– Эконно, как там у тебя? – спросил я, подходя к здоровяку, – как нога?

– Болит, конечно, – ответил он, – с эласмо разобрался. Панцирные пластины в этом мешке. Требуха вон в той сумке. А рог я в плащ завернул, вон он лежит.

– Замечательно. Идти то сможешь?

– Смогу, если не быстро, – с сомнением в голосе ответил он.

– Ну, так, или иначе, а другого выхода у нас нет, – я констатировал факт, – тебе надо в безопасное место. Хотя бы до избушки добраться. А там, если совсем плохо будет, то и денёк-другой отлежаться можно.

– Ага, – без особого энтузиазма откликнулся Эконно.

Мы стояли в предутренних сумерках, глядя на огонь, пожиравший останки наших товарищей. Подвижные языки пламени притягивали взгляд и навевали мысли о бренности и тщете всего сущего. На горящий огонь можно смотреть вечно. Но нам пора идти. Мы сегодня пережили немало. И каждая лишняя минута, проведённая нами в пустошах, делала продолжение нежелательных приключений всё более и более вероятным. Тут же, рядом с огнём, на поляне лежит огромная, кое-как распотрошённая туша эласмо. И, на запах свежей крови, неминуемо сбегутся местные хищники. Они будут здесь, как только опадёт столб пламени, возносящий искры и жирный чёрный дым в предрассветные небеса. А мы сейчас, мягко говоря, не в форме. Так что, надо уходить.

Оружие умрунов, а так же все доспехи я аккуратно прикопал около башни, поскольку сразу всё утащить нам было нереально. Мешок с броневыми пластинами и требуху эласмо взял я, артефакты доверили нести Ануэн, а рог Эконно к спине приторочил. Переглянувшись, двинулись в путь.

Шли медленно, так как Эконно передвигался с трудом, опираясь на свой монструозный фламберг, как на костыль. Мы с Ануэн тоже не торопились, крутили головами, смотря по сторонам. В общем, до избушки добрались только часа через четыре с небольшим. К тому времени Зонне уже поднялось из-за горизонта и уронило первые лучи на затянутую зыбким туманом равнину.

– Всё, я больше не могу, – сказал, рухнув на широкую лавку, Эконно. Лицо его исказилось от вспышки боли в раненной ноге, – останусь тут на денёк, отлежусь.

– Разумно, – согласился я, – может быть, найму кого-нибудь, что бы помогли тебе добраться до города.

– Ну, не торопись с этим, – сказал Эконно, – может, сегодня получше станет, так тогда я и сам завтра доковыляю.

– Ну, смотри, но если завтра тебя не будет, кого-нибудь всё-таки найму, – сказал я, – тебе бы с этой раной лекарям показаться.

– Ай, ладно, само заживёт, – отмахнулся Эконно. Насколько я понял, ему очень не хотелось тратить деньги на нормальное лечение. Хозяин – барин. Его нога, ему и решать, так что своё неодобрение подобным отношением к собственному здоровью я оставил при себе.

– Ну, как знаешь, – сказал я, с кряхтением взваливая мешок с панцирными пластинами на плечо, – мы тогда двинемся. Бывай.

– Ага, счастливо добраться, – напутствовал нас Эконно.

Мы с Ануэн снова пустились в путь и до городских ворот добрались сравнительно быстро. Стражник, стоявший в проходе, хмуро окинул нас мрачным взглядом, но вопросов задавать не стал и пропустил нас в город. Мы так же прошли мимо дежурного городского мага, сканирующего всех входящих на предмет того, являются они людьми, или только таковыми притворяются. Маг мельком посмотрел в нашу сторону, но, как и стражник, интереса не проявил. Миновав городские ворота, мы остановились на обочине. Я поставил на землю мешок, прислонил к стене глефу и посмотрел в голубые девичьи глаза.

– Ануэн, я очень тебе благодарен, – сказал я девушке, – без преувеличения, ты спасла жизни и мне, и Эконно.

– Да ладно, – засмущалась она, – так каждый поступил бы.

– Нет, вот тут ты не права, – мягко возразил я, – и эта твоя неправота может выйти тебе боком.

– Как это? – удивление плескалось в голубых озёрах её глаз.

– Да вот так, если говорить о тех, кто обычно ходит в Пустоши, то вместо помощи нас бы, скорее всего, просто добили бы. Милосердно так. Чтобы мы не мучились,– я усмехнулся, – ты же недавно в нашем славном городе Фиуссе, так ведь?

– Да, так, – не стала спорить она.

– Кроме того, я позволю себе сделать предположение, что ты дворянка, – я с прищуром посмотрел на неё, я прав?

– А что, это так вот со стороны сразу видно? – обескуражено спросила она.

– Да. То, что ты владеешь магией, и то, что ты совершенно не представляешь себе условий существования низов общества, к коим, как правило, лутеры, типа нас, и относятся, говорит именно об этом.

– Плохо, – озабоченно сказала она, – я думала, что мне удалось хорошо замаскироваться.

– Ты наивно думаешь, что достаточно одеться по скромнее, и никто не сможет понять, кто ты, – улыбнулся я, – а твоё поведение и манера держать себя, тем не менее, выдают тебя с головой. Кстати, а зачем тебе маскироваться?

– Давай, об этом позже, хорошо? – она посмотрела на меня, как мне показалось, умоляюще. Похоже, вляпалась она по самые ушки в какую-то очень нехорошую историю, и, что самое главное, совершенно не представляет себе, как дальше быть.

– Позже, так позже, – покладисто согласился я. Не стоило на неё сейчас давить. Её обстоятельства, похоже, и так давят на неё, будь здоров. Так что не стоит усугублять, – а где ты живёшь то?

– Я пока на постоялом дворе «Седло и морковка» – потупилась она, – сейчас как раз ищу квартиру в наём.

– Ага, понятно, тогда давай сделаем так, – предложил я её, – завтра во второй половине дня я зайду за тобой, и сходим в какое-нибудь приличное место, поужинаем, ну, и заодно поговорим. Мне кажется, что мы можем быть полезны друг другу. Хорошо?

Да, – еле слышно ответила она, подняв на меня глаза, в которых плескался сложный коктейль из благодарности, надежды и ещё чего-то неуловимого, – я буду ждать тебя, – выдохнула она.

Ухватившись за мой рукав, поднялась на цыпочки и чмокнула меня в щёку, чем немало, надо сказать, удивила. Потом развернулась, и отправилась вниз по улице. Гмм, видела бы она себя со стороны. Прямая спина, гордая посадка головы, уверенная, и в то же время лёгкая походка. Ну, ни разу не аристократка, ага. Только герцогской короны не хватает.

Я вздохнул, взвалил на плечо свой мешок, пристроил огромный рог эласмо себе за спину, взял глефу и отправился по направлению к лавке дядюшки Хефина, члена гильдии Старьёвщиков. Надо было продать лут, заодно и решить кое-какие вопросы.

От автора:

Если дочиталось досюда – то значит зашло. Тогда лайкосик бы, уж раз понравилось то?…ага?..))

Глава 7.1 – Дневные заботы. Реализация лута

Лавка скупщика лута встретила меня полумраком и приятной прохладой. Не успел звон колокольчика, возвестившего о моём приходе, окончательно стихнуть, как скрипнула дверь, ведущая во внутренние помещения лавки. И появившийся из неё дядюшка Хефин занял место за своей стойкой. Был он неказистым, сутулым и тощим. Но глаза его смотрели на мир сквозь толстые стёкла очков уверенно и бодро.

– Ну-с, молодой человек, чем вы порадуете старика? – он с некоторым удивлением осмотрел меня, глядя поверх верхнего ободка своих окуляров, – простите, но я вас совершенно не помню, вы первый раз у меня?

– Да, мастер Хефин, мне мой товарищ, Эконно, посоветовал именно вашу лавку, – пояснил я, – зовут меня Алейс.

– Понятно. Ну, показывай, Алейс, что там у тебя припасено, – сказал он, потирая руки.

_ Вот, смотрите, – я выложил на стойку требуху эласмо, расфасованную в стеклянные банки.

– И это всё? – спросил дядюшка Хефин, покосившись на мешок, стоявший на полу рядом со мной.

– Нет, есть ещё рог эласмо и его броневые пластины.

– Это интересно, – оживился старьёвщик, – показывай.

Я выложил на стойку рог и фрагменты панциря гигантского носорога. Мастер Хефин полностью погрузился в изучение товара. Я стоял тихо и смотрел за тем, как он осуществляет приёмку. Наконец он закончил ощупывание и обнюхивание предлагаемого товара и озвучил своё предложение.

– Пять золотых за всё, – объявил Хефин.

Я прикинул, что это немного меньше той суммы, на которую я рассчитывал. Ну и решил поторговаться немного. Вообще, я не люблю подобных препирательств, но сейчас деньги очень нужны. Поторговавшись, мы довольно быстро сошлись на цифре в пять золотых даллеров и шестьдесят серебрушек. На эти средства мне можно было бы жить год, правда, не особенно шикуя. Так что я ощущал себя если не богатым, то уже относительно обеспеченным человеком. Другое дело, что нам, ухитрившимся остаться в живых в сегодняшней ночной передряге, эти монетки достались отнюдь не просто. Да и доля моя составляла всего-то два золотых и две серебрушки. Столько же причитается Эконно. Пятьдесят шесть серебрушек уйдёт Братству. Ну и золотой, по-хорошему, надо отдать Ануэн. Она, как ни крути, а наши шкурки спасла.

Опустив деньги в карман и попрощавшись, я покинул лавку. Теперь надо было зайти к представителю Братства лутеров, курирующему наш район и внести в кассу десятую часть от выручки. Тогда у Братства не будет к нам претензий, а городские власти продолжат смотреть сквозь пальцы на нашу, не совсем законную, деятельность. О том, где его, представителя этого, искать, мне тоже рассказал Эконно.

Мастер Гваллтер жил неподалёку от лавки старьёвщика, так что добрался я до его дома минут за десять. Принял он меня в своём небольшом саду, где стоял небольшой столик и несколько лёгких кресел, сплетённых их лозы. Резидент Братства предложил мне сесть. Я примостился на кресло, слегка просевшее под моим, в общем-то, не таким уж и значительным, весом, и сразу перешёл к сути дела.

– Мастер Гваллтер, моё имя – Алейс. Сегодня ночью был мой первый выход в Пустоши в составе команды Тибурга. И я принёс десятину от выручки добытого нами лута.

– А-а-а, – протянул резидент, – так ты тот новенький, о котором мне говорил Тибург. Кстати, а что это он сам не пришёл?

– Тибург, Анчот и Мачен этой ночью погибли в пустошах, – доложил я, – а Эконно был серьёзно ранен умруном в ногу.