Читать онлайн Три золотых пророчества бесплатно

Kira Gembri, Verena Körting (ill.)

RUBY FAIRYGALE (VOL. 2) DIE HÜTER DER MAGISCHEN BUCHT

Title of the original German Edition: Ruby Fairygale – Die Hüter der magischen Bucht (Vol. 2) © 2020 Loewe Verlag GmbH, Bindlach

Иллюстрации Верены Кёртинг

© Гордиенко В., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Глава 1

Волшебное «Апчхи!»

Старый Фергюс фыркнул как разъярённый бык и, ухватившись обеими руками за край прилавка, прищурившись уставился на Бренду Грэхам.

Однако она не испугалась.

– Говорю тебе в последний раз, – объявила Бренда. – Как почтовый работник Патч-Айленда я несу большую ответственность и обязана строго следовать правилам. Мне не разрешается выдавать письма, пока получатель не предъявит удостоверение личности. И тебе этого не изменить, мой дорогой Фергюс, хоть на голову встань!

– А что, если я тебя переверну вверх ногами?! – прорычал Фергюс.

Бренда поджала губы.

– Что ж, попробуй, – бесстрашно ответила она.

Я задержала дыхание, чтобы не рассмеяться. Старый Фергюс был гораздо ниже ростом и тщедушнее Бренды – одновременно хозяйки гостиницы, поварихи и почтальона. Каждую неделю эти двое вцеплялись друг другу в волосы, но никто из местных не воспринимал эти стычки всерьёз. По понедельникам к нашему маленькому острову причаливал почтовый катер, затем Бренда запрягала лошадь и на подводе доставляла посылки и письма в гостиницу «Грэхам Инн». Первым в очереди к ней перед прилавком всегда оказывался старый Фергюс. Однако он никогда не предъявлял своё удостоверение личности – вероятно, потерял его много лет назад. На самом деле никакое удостоверение ему и не нужно, потому что мы тут, на Патч-Айленде, и так знаем друг друга как облупленных.

Однако Бренде это было совершенно безразлично.

– Следующий, пожалуйста, – сказала она и взглянула на толпящихся за Фергюсом.

Ной бросил на старика извиняющийся взгляд и шагнул вперёд.

– Почта для Ноя Аронса? Сию минуту, – прощебетала Бренда, ни словом не обмолвившись об удостоверении Ноя. – Держи, мой мальчик.

Фергюс скрипнул зубами так громко, что у меня по спине пробежала дрожь. Я быстро стянула Ноя с линии огня – на случай, если старик решит запустить в Бренду скомканными бумажными салфетками. Такое тоже случается с завидной регулярностью.

Тем временем Ной прочитал открытку, которую передала ему Бренда. Я вопросительно посмотрела на него, и он скривился.

– От отца, – объяснил Ной. – Пишет, что прилетел на конференцию архитекторов в Японии, познакомился с интересными людьми и… всякое такое.

– Всякое такое? – переспросила я. – Мог бы быть и покрасноречивее.

Ной вздохнул:

– Ну, он ещё рассказывает о школе-интернате, в которой есть свободные места на новый учебный год. Но это просто глупо.

Буквально за секунду моя улыбка растаяла. При мысли о том, что Ною предстоит отправиться в школу где-то на материке, меня словно окатили ледяной водой.

Конечно, я знала, что летние каникулы скоро заканчиваются, но изо всех сил старалась об этом не думать.

– Глупо как-то звучит, правда? – осторожно спросила я.

Ной разорвал открытку и бросил клочки в корзину для мусора рядом с прилавком.

– Это как школа за решёткой. Я туда точно не поеду, особенно до конца каникул. Надеюсь, отец найдёт что-то получше.

Очевидно, Ной для себя всё решил, но моё горло странно сжалось. Именно этого я и боялась: вскоре мистер Аронс найдёт что-нибудь получше, и Ною это понравится. Для всемирно известного архитектора не составит труда оплатить сыну место в самой роскошной школе-интернате во всей Америке. И как бы я ни любила свой дом, сравнение будет не в пользу Патч-Айленда, где единственным предметом роскоши был сверкающий ошейник мистера Мёрфи, толстого мопса.

Словно угадав мои мысли, Фергюс вдруг повернулся к нам.

– «Что-то получше, что-то получше»! – передразнил он Ноя. – Типичный американец. Вам всегда подавай самое лучшее! А я люблю наш остров, хоть здесь нет ничего особенного, ничего необычного… – Он вдруг оборвал себя и поджал морщинистые губы.

В отличие от других жителей Патч-Айленда, старик прекрасно знал, что маленькая бухта на севере острова была особенной. Однако, к счастью, Фергюс держал этот секрет при себе – вероятно, потому, что он ужасно суеверен и не желает связываться со сверхъестественным. Поверить в то, что он скрыл наш секрет, чтобы избавить нас с Наной от неприятностей, было трудновато. Фергюса никто бы не назвал сдержанным или дружелюбным.

И как бы подтверждая моё мнение о его характере, он с мрачным видом продолжил:

– Правда, и у нас не без достопримечательности: такой почты во всём мире не сыскать. Никуда не годится! Хуже не придумаешь!

– Пойдём отсюда, – пробормотала я и потянула Ноя за руку. – Они будут спорить целую вечность, пока Бренда в конце концов не отдаст Фергюсу его письма.

Ной только кивнул – ему приходилось присутствовать при нескольких таких спорах по понедельникам. К этому времени он научился общаться даже с болтушкой Тильдой, которая обращалась со своим мопсом как с ребёнком, и мистером О’Лири, постоянно задающим встречным неудобные вопросы, чтобы потом напечатать интервью в островной газете. За несколько последних недель Ной стал на Патч-Айленде своим. Трудно поверить, что вскоре он уедет и эти дни останутся позади.

Ной ловко лавировал среди столиков трактира, приветствуя островитян так, словно знаком с ними много лет. Я молча следовала за ним, в горле всё ещё стоял тугой комок. Когда мы вышли на порог «Грэхам Инн», Ной предложил:

– Слушай, а не прихватить ли нам в булочной «У Кэтлин» каких-нибудь сладостей? Помнится, есть в округе несколько человек, которые очень огорчатся, если мы явимся к ним в гости с пустыми руками!

– Под «несколько человек» ты наверное имеешь в виду невысоких бородатых парней, а «очень огорчатся» означает, что они изведут нас своим нытьём, так надо понимать?

– Всё-то ты знаешь, – засмеялся Ной.

Когда он так смеялся, его глаза меняли цвет. Они сияли ярче и становились больше голубыми, чем серыми. Обычно это зрелище сразу же поднимало мне настроение, но на этот раз Ной не смог заразить меня весельем.

Торопливо нагнувшись, я отвязала поводок Зайца от фонарного столба. Волкодав поднялся с раздражённым красноречивым рычанием: «Долго же вы там возились, ребята».

И все втроём мы отправились за сладостями для лепреконов.

Мысль об отъезде Ноя преследовала меня весь день. Настроение улучшилось только вечером, когда мы добрались до северной бухты. Залив казался мрачным, особенно по сравнению с прекрасным широким пляжем в южной стороне острова. Домик на берегу тоже выглядел не очень привлекательно. И всё же, когда мы шли по берегу к маленькому обветшалому коттеджу, у меня в животе, как и всегда в такие минуты, весело порхали бабочки.

Впереди шла Нана с рюкзаком с провизией и лекарствами.

– Займётесь сегодня лепреконами? – спросила она. – А я уж… – Внезапно она остановилась, и так резко, что я чуть на неё не налетела.

– Что случилось? – спросил Ной, но бабушка лишь предостерегающе подняла руку и указала на вход в домик.

Сердце у меня заколотилось быстрее.

Дверь была приоткрыта, и наружу падала узкая полоска света. Это могло означать только одно: в волшебном лазарете был чужой.

– Ждите здесь, – прошептала Нана. – Я проверю, не опасно ли там, внутри.

Быстро переглянувшись, мы с Ноем одновременно покачали головами. Моя бабушка, конечно, храбрее всех на свете, но мы ни за что не пустили бы её в обветшалый домик одну.

Нана нахмурилась, однако возражать не стала. Она осторожно потянула дверь, и ржавые петли скрипнули так громко, что я вздрогнула. Вцепившись в ошейник Зайца, я последовала за бабушкой в сарай. Ной шёл совсем рядом – я чувствовала его дыхание на своей шее. Мы тихо пересекли прихожую и подошли к палатам нашей импровизированной больницы. В первой комнате, напоминающей убранством вересковую пустошь, нас обычно шумно встречали прыгающие повсюду лепреконы. Большинство из них не были больны, а получили ушибы и царапины в ссорах. То есть сил на всякую ерунду у них было предостаточно. Но сейчас в палате лепреконов царила подозрительная тишина.

– Что тут происходит? – тихо спросила я, заглядывая под низкие навесы. – Вас кто-то напугал?

Лепреконы паиньками лежали в постелях, из-под одеял выглядывали только их лица с косматыми бородами.

– Давай не будем об этом говорить, – проворчал один из них, и я не разобрала – испуганный у него вид или нахальный.

– Не можешь сказать или не хочешь? – поинтересовался Ной.

– Не должен, не стану, не буду, не встану, – забормотал лепрекон.

– Болтаешь в рифму, но без смысла, – усмехнулся Ной.

Я же слишком встревожилась, чтобы обращать внимание на поэтические упражнения лепреконов. Заяц тоже явно насторожился. Мы с ним направились к палате русалок, и он с каждой секундой ступал всё медленнее.

Уже несколько дней у нас жили близнецы Эва и Аланна: совершенно одинаковые – от изумрудных локонов до рыбьих хвостов. Обеих мучила зудящая сыпь из-за аллергии на сточные воды, которые сбрасывали в море с кораблей. Когда близняшки не чесали друг другу спины, то постоянно выясняли, кто из них умнее или веселее, кто лучше поёт и красивее заплетает косы. Здесь часто бывало шумно, но сегодня Эва и Аланна притихли, совсем как лепреконы.

– Хорошо, что вы пришли, – прошептала Эва, когда мы пробирались по мелкому песку русалочьей палаты.

– Вас уже ждут. – Аланна вытянула руку из ванны и указала на заднюю стенку медпункта. – В палате банши, – добавила она и с тихим бульканьем снова ушла под воду.

Я безотчётно затаила дыхание. Неужели к нам забрёл оборотень или ещё какое-нибудь страшилище? На мгновение я замешкалась, но потом вспомнила, как бабушка всегда говорит: «Человек иль чудовище будь – в каждом найдётся добрая суть».

Однако теперь Нана и сама, похоже, сомневалась в этом. Когда я двинулась к следующей палате, она обернулась и зашипела:

– Пожалуйста, держитесь у меня за спиной! – И сопроводила эти слова таким суровым взглядом, что я инстинктивно повиновалась – в отличие от Ноя. Он уже дошёл до искусственного кладбища и непринуждённо взмахнул правой рукой:

– Ничего страшного, это просто ф… – Конец фразы застрял у него в горле.

Мы с бабушкой тоже замерли, глядя на гостью, устроившуюся на поросшем мхом надгробии.

С первого взгляда её действительно можно было принять за «просто гостью», но стоило чуть-чуть приглядеться, и становилось ясно: перед нами не человек.

– Фея, – наконец договорил Ной и шумно сглотнул. – Это фея, я прав?

Глава 2

Три пророчества

Не будь я так потрясена – наверное бы, рассмеялась. Ной всегда держался совершенно невозмутимо – казалось, его ничем не пронять, но теперь он разинул рот и вытаращил глаза, округлив их как блюдца. Я недавно ему объясняла, что правители волшебного мира вовсе не милые порхающие крошечные существа. На самом деле феи бывают очень коварными и любят водить людей за нос.

Вероятно, наша гостья намеренно оставила дверь в лазарет открытой, чтобы слегка нас припугнуть.

Тем временем фея поднялась с надгробия и лёгкими шагами направилась к нам. Её темные волосы ниспадали до бёдер, а глаза сияли золотом, как и крылья. Но больше всего меня поразило её платье – оно было полностью соткано из заколдованных растений: цветы открывались и закрывались, а усики плюща ползали вокруг феи словно змеи.

Пока мы заворожённо её разглядывали, она раскинула руки.

– Приветствую вас! – сказала фея голосом, напомнившим мне звон колокольчиков.

Тем не менее у меня по спине побежали мурашки, а Заяц прижался к моей ноге. Фея торжественно продолжила:

– Меня зовут Флорабель. Я пришла сообщить вам нечто очень тревожное о моём здоровье! Дело в том, что… – Внезапно она умолкла, её глаза сузились, а лицо исказилось в гримасе. Я подумала, что она вот-вот взорвётся от ярости, как вдруг… – АПЧХИ!

Мы вздрогнули. Фея чихнула так сильно, что из её платья посыпались листья. Вскоре листья опустились на пол, а фея так и осталась стоять неподвижно, прижав обе руки к лицу.

Нана пришла в себя первой.

– Очень интересно, – заявила она, вскинув брови.

Фея фыркнула и опустила руки:

– Ничуть не интересно, а ужасно унизительно! Феям нельзя простужаться! – пронзительно крикнула она. Вид у неё вдруг стал такой несчастный ещё и потому, что на кончике носа повисла золотистая светящаяся капля. Вздохнув, фея сорвала с юбки листок и, поднеся его к носу, сразу же снова чихнула. – Я так больше не могу! – простонала она между двумя оглушительными «АПЧХИ!». – Это началось весной, и мне становится только хуже! Разве можно так долго болеть простудой?

– Послушай, но ты ведь волшебница и умеешь колдовать, верно? – спросил Ной, похоже, избавившийся от благоговения. – Почему бы тебе просто не сплести заклинание, от которого исчезнет твой насморк?

Флорабель изумлённо застыла, как если бы только теперь заметила Ноя. Потом её ярко-алые губы изогнулись в улыбке.

– Ах, да-да, – вздохнула она, – до меня доходили слухи, что в этой больнице теперь работают два маленьких человечка.

– Три, – поправила я, но сразу поняла, что маленькими человечками фея, вероятно, называла нас с Ноем. Нана ей казалась человеком, к которому стоит относиться серьёзно.

– Ной помогает только временно, – объяснила я. – И скоро поедет домой.

Флорабель внимательно посмотрела на меня, словно пронизывая взглядом насквозь.

– Как жаль, – проворковала она. – Он особенный, верно? Для человека, во всяком случае.

– Ну да, – ответила я, и поскольку в неловких ситуациях слова вылетали у меня изо рта сами собой, добавила: – Он быстрее всех чистит кошачьи туалеты.

Флорабель сморщила нос. Наверное, она подумала, что я не такая уж и особенная – для человека.

– А тебе, красавчик, – обратилась она к Ною сладким голоском, – я отвечу так: мы, феи, исключительно талантливо создаём, выращиваем и наколдовываем всё что нужно. Но я хочу, чтобы моя простуда прошла – исчезла.

– Так и будет, – вмешалась Нана. – У меня уже есть кое-какие подозрения. Небось и глаза чешутся?

– О да, – вздохнула Флорабель, трепеща длинными ресницами.

– Тогда, думаю, что ты страдаешь сенной лихорадкой.

Флорабель сразу перестала хлопать ресницами. Её золотистые глаза изумлённо округлились, и она со свистом втянула воздух:

– Чем страдаю, простите?

Нана невозмутимо указала на некоторые растения, обвившие фею.

– Этот, этот и вот этот, – сказала она, постукивая по бутонам цветов, – очень сильные аллергены. Неудивительно, что твой шмыгающий нос не даёт тебе ни минуты покоя – с таким-то соседством.

– Но я же фея! Мы любим цветы!

– Люби на здоровье, – ласково ответила Нана, – но на расстоянии, пожалуйста. Я дам тебе капли для носа. Покапай неделю, а потом приходи – расскажешь, как самочувствие.

Растения, казалось, прекрасно понимали суть разговора.

Словно в знак протеста, они принялись множиться с удвоенной скоростью, вызвав у Флорабель очередной приступ чихания. Когда последнее «АПЧХИ!» стихло, Нана достала бутылочку с лекарством и вложила её фее в ладонь.

– Хорошо, – простонала Флорабель, вытирая глаза, которые теперь светились оранжевым. – Благодарю за совет. Может быть, мои любимцы согласятся расти в саду, а не на моём платье.

– Непременно уговори их, – сказала я, хотя одуванчики на платье феи возмущённо покачали цветочными головками. – Вот увидишь: когда заглянешь к нам в следующий раз, насморка уже не будет.

Флорабель наградила меня приветливым взглядом:

– Я очень на это надеюсь. И в благодарность кое-что подарю каждому из вас.

– Это вовсе не… – начал Ной, но я наступила ему на ногу.

– От подарков фей отказываться нельзя, – прошипела я. Однако бросив встревоженный взгляд на Флорабель, убедилась, что она не обиделась: снисходительно улыбаясь, она сорвала бутон со своего платья и пристально посмотрела Ною в глаза. Бутон увеличивался, менял цвет и форму, пока не превратился в свёрнутый пергамент.

Флорабель протянула свиток Ною, а потом повторила заклинание для нас с Наной.

– Желаю много сил в ближайшие дни! – заключила она, хлопнув в ладоши. Стало темно, а когда свет снова зажёгся, фея исчезла.

– Гав, – высказался Заяц в смысле «Что за странная гостья!».

– И правда, – подтвердила я, а Ной спросил:

– Как ты думаешь, что она имела в виду, когда пожелала нам «много сил в ближайшие дни»?

– Некоторые феи видят будущее, – объяснила Нана. – Наверняка её дары – это пророчества для нас.

– О, прекрасно! Как печенья с предсказаниями, но без печений!

Ной с любопытством потянул за золотую нить, скрепляющую свиток, – и вдруг оказался с пустыми руками. Рядом промелькнула тень размером с бутылку, и я почувствовала, как из моих пальцев вырвали пергамент. С Наной произошло то же самое. Пока мы ошарашенно смотрели друг на друга, неподалёку зазвучал знакомый хриплый смех.

– Какая прелесть! – пискнул кто-то.

– Подарки, подарки – нам подарки! – засмеялся другой.

Теперь я рассмотрела прыгающих вокруг маленьких воришек в башмаках с пряжками и зелёных бриджах до колен. Они высовывали маленькие язычки и делали нам растопыренной пятернёй «носы», но я даже не попыталась их отругать. Стыдить лепреконов – всё равно что читать лекцию рою комаров.

– Я уверена, что шутники скоро вернут нам свитки, – отчётливо произнесла я. – А мы пока попробуем вкуснейшие сладости, которые привезли с собой…

Хитрость мгновенно сработала. Маленькие вредители любили сладости из булочной Кэтлин даже больше, чем я. В мгновение ока они побросали свитки пергамента и, хихикая, разбежались по своим домикам.

– Молодец, – похвалил меня Ной и поднял один из свитков. – Кажется, это мой.

– Тогда вот этот – мой.

Я взяла два оставшихся свитка: один себе, а другой передала бабушке. Нана не раздумывая развернула подарок.

– «Ты прочно связана с этим местом. Будь умнее – и ты здесь навсегда», – прочитала она и улыбнулась. – Выходит, я скоро найду помощника, и он будет ездить за меня за покупками на материк. Я не против!

Ной развернул свой пергамент и продекламировал, как средневековый гонец:

– «Странник, пришедший морем, – твой редкий дар здесь ко двору». – Покачав головой, он опустил пергамент. – Я ожидал услышать более захватывающее пророчество. И что она имеет в виду, говоря о «редком даре», хотел бы я знать!

– Наверное, то же самое, когда называет тебя «красавчиком», – поддразнила я его.

Ной состроил скептическую гримасу:

– Лучше расскажи красавчику, какое пророчество досталось тебе!

Я развернула свиток и сделала глубокий вдох, но тут же сжала губы. На листе пергамента блестящими золотыми буквами было написано: «Пусть говорит разум, а не любовь. Даже крепкие сердца могут разбиться».

– Моё предсказание очень личное и… э-э… довольно глупое, – заикаясь, пробормотала я, чувствуя, как жар приливает к щекам. Вот проклятая фея! Наверное, не надо было так грустно рассказывать, что Ною скоро уезжать. Конечно, теперь ему ещё сильнее захотелось узнать, что напророчила мне Флорабель. Он попытался заглянуть в пергамент, но, к счастью, в эту секунду из палаты русалок раздались пронзительные вопли:

– Моя сыпь намного краснее, чем твоя!

– Твоя сыпь и не сыпь вовсе!

Нана закатала рукава свитера.

– Самое время приступить к работе, – объявила она, пропуская нас вперёд.

Пока она с помощью Ноя наливала лечебные ванны для близнецов, я быстро сунула пергамент в карман – и ни Ной, ни бабушка так и не узнали о моём пророчестве.

Следующие несколько часов я тоже о нём не вспоминала, однако скоро мне пришлось об этом пожалеть.

Глава 3

Чрезвычайная ситуация на пляже

Ночью меня разбудил пронзительный звонок телефона. Я тут же села в кровати и прислушалась в полной темноте.

Звонки редко несли хорошие новости. Патч-Айленд настолько мал, что жители предпочитали зайти в гости, когда хотели немного пообщаться. Если звонил телефон, то обычно речь шла о животном, которое бабушка должна спасти. А если звонили посреди ночи – значит, дело особенно срочное.

С первого этажа донёсся голос Наны, а потом стукнула дверца шкафа – бабушка доставала сумку для оказания неотложной медицинской помощи. Я включила свет, выбежала из комнаты – и чуть не столкнулась с Ноем. Он спал на раскладушке в нашей прачечной и откликался на ночные звонки, как и я.

– Чрезвычайное происшествие? – прошептал он.

– Похоже, да.

С бешено колотящимся сердцем я поспешила по коридору, Ной следовал за мной по пятам. Встретив на лестнице Нану, я поняла, что мы правы в своих опасениях. Иногда бабушка пыталась улизнуть ночью и оставляла нас с Ноем поспать – но сейчас она явно нуждалась в нашей помощи.

– Одевайтесь теплее, – отрывисто приказала она. – Чтобы не промокнуть. Руби, закрой дверь в гостиную.

– Но Заяц спит там перед камином! – запротестовала я.

– Вот и хорошо, пусть там и остаётся. Я не знаю, как он на них отреагирует.

– «На них»?

Нана не ответила. Она натягивала тёплый дождевик, хотя дождя не было. Потом ещё раз сбегала наверх и вернулась с тремя карманными фонариками, стопкой простыней и вёдрами для уборки.

– На всякий случай, – пробормотала она себе под нос, сгружая часть вещей на нас с Ноем.

– На какой, например? – поинтересовался Ной.

Нана перекинула медицинскую сумку через плечо и открыла входную дверь:

– На случай, если болтушка Тильда не ошиблась. Кто знает, что ей привидится, когда она выгуливает своего мопса в темноте! – Едва договорив, бабушка выбежала за дверь.

У нас с Ноем не было другого выхода, кроме как бежать за ней. Нана направилась в гавань, где на воде покачивался маленький парусник Кормака. Оттуда она повела нас дальше, к южному пляжу. Конус света от бабушкиного фонарика метался впереди так быстро, что напомнил мне разросшегося светлячка. На последнем повороте у меня возникло ужасное предчувствие. Когда мы наконец добрались до пляжа, мой желудок свело судорогой.

В лунном свете вытянутые холмы можно было принять за скалы, а можно – за перевёрнутые рыбачьи лодки. Однако я сразу поняла, что произошло. Задыхаясь от ужаса, я замерла на месте. Ной ещё мгновение недоумённо таращился, а потом выдохнул:

– Я схожу с ума. Это киты?

– Да, киты-лоцманы, их ещё называют «гринды», – сдавленным голосом ответила Нана. – Не меньше двадцати – целая стая.

Обычно мою бабушку трудно вывести из себя, но, вероятно, она тоже никогда не испытывала ничего подобного. Когда мы встречали китов на пути к материку, они в основном с любопытством следовали рядом с катером и весело били по воде хвостами. Видеть их такими беспомощными на песке было невыносимо.

– Но… как же они оказались на суше? – отрывисто спросил Ной.

Нана пожала плечами и ссутулилась с тяжёлым вздохом:

– Быть может, на дне моря произошло землетрясение, или военный корабль подавал сигналы, которые используют для обнаружения подводных лодок. Дельфинам и китам это причиняет сильную боль, они паникуют и не знают, куда плыть…

Она ещё что-то говорила, но я её уже не слышала. Ноги сами понесли меня по берегу. Первый кит-лоцман, до которого я добралась, был около пяти метров в длину и казался почти чёрным в свете моего фонаря. Медленно обходя его, я увидела второго, гораздо меньше, лежащего всего в двух шагах. Это же мать с сыном! Киты не шелохнулись, когда я опустилась рядом с ними на колени и протянула руку к малышу. Кожа китёнка была упругой, похожей на резину и такой же податливой. Я осторожно погладила его от спинного плавника к выпуклому лбу – и вдруг он открыл глаза и посмотрел прямо на меня.

Меня накрыло волной страха, смешанного с беспомощностью. Казалось паника кита перешла на меня. Сердце бешено заколотилось, а горло сжалось так сильно, что стало очень трудно дышать.

– Руби! – Ной схватил меня за запястья и рывком поднял на ноги. – С тобой всё нормально? – Он встревоженно посмотрел на меня, и я заставила себя проглотить комок в горле. В конце концов, я хочу стать ветеринаром, а значит, надо учиться сохранять хладнокровие и в таких ситуациях. Поэтому я молча кивнула и перевела взгляд на китёнка. Малыш снова закрыл глаза.

– Нужно что-то делать, – сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно твёрже. – Нана, Ной, мы должны как-то вернуть их в воду!

Нана, тем временем осматривающая кита неподалёку, выпрямилась и серьёзно посмотрела на меня:

– Боюсь, остаётся только ждать прилива. Вода придёт, и гринды смогут вернуться в море.

– Но до прилива ещё несколько часов! – охнула я. – А мы не можем попытаться сдвинуть их сами?

– Так мы им только навредим. Но вода им нужна. Мы накроем их мокрыми простынями, чтобы кожа не сохла так быстро!

Энергично схватив одно из вёдер, бабушка сделала несколько шагов в море. Ной направился следом, и после минутного колебания я к ним присоединилась. Обычно я боялась океана – возможно, потому, что в глубине души помнила, как меня совсем маленькой бросили на северном пляже.

Но теперь нужно взять себя в руки.

Все вместе мы накрыли китов мокрыми простынями и облили их водой. Едва мы израсходовали запас простыней, как в темноте послышались голоса, и на пляже показались жители острова, нагруженные одеялами, вёдрами и с карманными фонариками. Впереди шла болтушка Тильда в нескольких свитерах, надетых один на другой.

– Я собрала всех, до кого смогла достучаться, – гордо объявила она. – Мистера Мёрфи, правда, пришлось оставить дома. Он был вне себя от радости, когда мы обнаружили этих несчастных!

Я бы с удовольствием обняла болтливую библиотекаршу. Тильда часто действовала мне на нервы своей трескотнёй, но никому другому не удалось бы поднять столько людей с постели в такой поздний час.

Прибывшие встали в круг, и Нана объяснила, что делать.

– Обратите особое внимание на отверстия для дыхания, – напомнила она. – Когда вы опорожняете на них вёдра – это все равно что лить воду человеку в нос!

И все тут же принялись за работу. Мы, конечно, представляли собой довольно комичную картину – большинство пришли в том, в чём спали: Бренда Грэхам, например, надела куртку поверх розовой пижамы с оборками, а старина Фергюс черпал воду сосудом, подозрительно напоминающим ночной горшок. И всё же жители Патч-Айленда редко нравились мне так, как в те минуты. Мы трудились без передышки – наши пальцы стали шершавыми от соли, а волосы разметал ветер. Самой неутомимой была Нана: если она не таскала воду, то осматривала китов и обрабатывала ссадины, полученные животными на скалистом берегу. В промежутках она бегала в наш медпункт и возвращалась с новыми простынями и термосами с горячим чаем для помощников.

– Почему бы тебе не присесть на минутку, – услышала я голос Кэтлин, когда проходила мимо бабушки к морю.

Нана решительно помотала головой:

– Нет, пока киты не окажутся в безопасности в воде!

– Твоя любовь к животным достойна уважения… – начала было Кэтлин, но Нана уже убежала.

Когда бабушка мчалась по пляжу в резиновых сапогах, с обмотанной шарфом головой, её легко было принять за юную девушку. В тот момент я невероятно гордилась своей бабушкой – она сумела заразить всех нас своей невероятной энергией.

Глава 4

В смертельной опасности

Чернота ночи уступила место бледно-серому рассвету, и наконец-то начался прилив. Море ползло к нам, поднимаясь всё выше, подбираясь к китам. Животные взволнованно шевелили плавниками, словно чувствовали, что спасение близко.

Вскоре Кэтлин и её мужу Кормаку удалось столкнуть одного беднягу на глубину. Потом Ной вместе с фермером Орином и его племянником Лиамом столкнули с берега особенно крупного кита.

Даже поссорившиеся Бренда и Фергюс мирно трудились вместе, как и все остальные. Только я стояла неподвижно, разрываясь между радостью и страхом. Хоть я и ждала прилива, теперь приходилось бороться с желанием убежать от него: море будто тянулось ко мне ледяными пальцами. Пошатываясь, я подошла к китёнку с мамой, вода уже омывала мои резиновые сапоги.

– Послушай, – прошептала я и приложила руку ко лбу китёнка. – Предлагаю такой план: ты плывёшь с мамой в море, а я возвращаюсь на сушу. Тогда мы оба будем в своей стихии. Договорились?

Но малыш лишь дважды беспомощно махнул хвостом и снова затих. Для мамы китёнка воды было маловато, а без неё он уплыть не решался.

Едва я успела об этом подумать, как раздался стон и несколько проклятий. Вскинув в испуге голову, я увидела, что некоторые из спасённых животных изменили направление и снова стремятся к берегу!

– Прочь! – закричала болтушка Тильда. – Уходите! Бога ради, что тут происходит?!

– Они не хотят оставлять своих. – Нана подошла ко мне, и я заметила, что она сильно побледнела. – Гринды живут стаями. Они не уйдут в безопасное место, пока эти двое к ним не присоединятся. – Бабушка грустно указала на мать и детёныша.

– Что мы можем сделать? – спросила я.

Тем временем некоторые киты подошли слишком близко к берегу. Секунда – и они снова окажутся на мели!

Нана ничего не ответила: похоже, на этот раз даже она растерялась. В отчаянии я огляделась и схватила ведро. Потом с большим трудом зачерпнула ведром мокрый песок и вытряхнула его в сторону. Оставшаяся ямка тут же заполнилась водой. Я продолжала копать, не останавливаясь ни на минуту, и Нана мгновенно разгадала мой план.

Она поспешно опустилась рядом со мной на корточки, чтобы помочь и расширить траншею для морской воды. К нам присоединились Ной, Кэтлин и Кормак. Вскоре руки разболелись от напряжения, я запыхалась – но сразу же забыла об этом, когда мама-кит наконец зашевелилась. Теперь к воде, на глубину вела широкая канава. Ной, Кэтлин и Кормак досчитали до трёх и навалились на огромное животное.

Мама-кит соскользнула в вырытую канаву, и сердце у меня забилось быстрее. Не прошло и минуты, как она поплыла, и малыш последовал за ней. Совсем недавно мать с сыном лежали как мёртвые – а теперь, казалось, мчались во всю прыть. И вот уже две чёрные тени выплыли в море, где их встретила стая.

– ЭЙ! – разнеслось над пляжем. Оглянувшись, я увидела старого Фергюса, размахивающего над головой своим горшком. – Ну, что смотрите? – прохрипел он. – Ребята, мы вкалывали ночь напролёт! А теперь будем веселиться, пусть чертям станет тошно!

Именно так мы и поступили. Один за другим помощники превращались в мешанину из дрыгающихся ног, машущих рук и сияющих лиц. Возможно, услышав наши крики, киты ещё прибавили ходу.

Внезапно передо мной оказался Ной – на его лице сияла широкая улыбка.

– Привет, – сказал он, подняв руку. – Дай пять!

Я размахнулась и звонко шлёпнула Ноя по открытой ладони так, что мы чуть не упали в воду, доходящую нам до щиколоток. Фыркая, мы пытались удержаться на ногах, не понимая, над чем так безудержно хохочем. Из нас словно выплеснулось всё напряжение последних часов.

– А где твоя бабушка? – спросил Ной, когда мы наконец пришли в себя.

– Наверное, побежала за чем-нибудь в домик, – сказала я, пытаясь вспомнить, не говорила ли Нана что-нибудь.

– Дай угадаю, – простонал Ной. – За чаем?

Я охнула в притворном ужасе:

– Только не говори, что не любишь чай! Здесь, в Ирландии, это настоящее преступление!

– Ерунда, я люблю чай! И уж точно не откажусь от кружечки, столкнув в море пятидесятитонного кита, – подмигнув, заявил Ной.

– Может получиться отличная реклама для особой заварки Наны, – протянула я. – «Столкните в воду кита…

– …и чай станет вдвойне вкуснее», – договорил Ной, и мы снова покатились со смеху. После недавних переживаний это было так приятно! Остальные жители острова тоже смеялись и танцевали под бледно-серым небом. Но поразительнее всех выглядел Фергюс, козликом скачущий по мелководью. Он вернулся к своей типичной ворчливой манере, только когда мистер О’Лири поднёс к его носу сжатый кулак, изображая микрофон.

– Я собираю комментарии для статьи, – объявил мой бывший учитель младших классов, уже два года работающий главным редактором островной «Газеты острова Патч». – Хочу предложить рассказ и нескольким крупным изданиям. Иногда они печатают тексты от приглашённых корреспондентов, и я съем свою шляпу, если мою историю про китов не примут!

– Ешь свою шляпу подальше отсюда, – прорычал Фергюс.

– Ну давайте. Всего один маленький комментарий, ладно? Например, какие мысли рождались у вас в голове, когда мы вместе боролись за жизнь несчастных китов?

– Я тогда подумал: как хорошо, что Руперт О’Лири хоть раз делает что-то полезное, вместо того чтобы раздражать всех своей писаниной.

Мистеру О’Лири удалось сохранить на лице лучезарную улыбку.

– А о чём вы думаете теперь? – спросил он, делая снимок.

– Как жаль, что новая камера Руперта О’Лири намокла.

– Но она не… – успел сказать мистер О’Лири, прежде чем старый Фергюс протянул к нему свои тощие руки. Только отпрыгнув в сторону, главному редактору островной газеты удалось спасти себя и свою камеру.

– Идите сюда, – весело крикнула я. – Почему бы вам не взять интервью у Ноя? Он уж найдёт, что вам рассказать!

– Я тебе это припомню, – прошептал Ной, но с вежливой улыбкой повернулся к мистеру О’Лири.

А я отправилась проверить, что так задержало Нану. Может быть, ей нужна помощь, чтобы донести чай.

По дороге к нашему домику я почувствовала, как сильно вымоталась за ночь. Руки словно налились свинцом, а глаза жгло от усталости. И всё же я бежала до самого дома, а сердце, казалось, прыгало в такт шагам.

– Нана? – позвала я, вбегая в прихожую.

Поскуливая, подошёл Заяц, и я почесала его за ухом. Он, наверное, дулся, что мы не взяли его с собой.

– Потом куплю тебе свиных ушек, – пообещала я, дойдя до двери в гостиную.

Нана была на кухне – она стояла у плиты спиной ко мне, и хотя чайник пронзительно свистел, даже не пыталась сдвинуть его с конфорки.

– Что ты так долго? – спросила я. – На пляже начинается настоящий праздник в честь спасения китов. Ты же не хочешь пропустить это… – Я говорила всё тише, чувствуя, как меня охватывает непонятная тоска. Что-то было не так. Нана застыла на месте, только плечи поднимались и опускались с каждым вздохом. Может, я её чем-то расстроила? Я открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, как вдруг Нана обернулась. Она прижимала обе руки к груди.

– Руби, – сказала она едва слышно, – милая… Боюсь, мне нужно в больницу.

Глава 5

Торжественная клятва

В следующие несколько часов все меня уверяли, что «ничего страшного» не случится.

Кэтлин и Кормак так и сказали, когда я, рыдая, прибежала на пляж, чтобы позвать на помощь.

Чуть позже эти слова повторил доктор Томпсон, который жил на восточной стороне Патч-Айленда со своей женой, двенадцатью овцами и бесчисленными кроликами. Спасение китов доктор проспал, но мистер О’Лири привёз его на велосипеде, чтобы он осмотрел Нану.

– Просто на всякий случай, деточка, – проворчал доктор, вызвав спасательный вертолёт.

Наконец, теми же словами меня попытались успокоить фельдшеры, приземлившиеся с вертолётом на самом большом пастбище фермера Орина.

– К сожалению, мы не можем взять тебя с собой, – объяснил один из них, – но ты не тревожься. Несколько дней назад мы точно так же отвозили в больницу пациента с расстройством желудка. Правда, Ларри?

– Точно, – подтвердил Ларри. – Я уверен, что с твоей бабушкой ничего страшного не случится.

Я же верила в это всё меньше. Особенно глядя на бледное лицо Наны и её стиснутые от боли зубы.

Мы с Ноем прождали дома целую вечность, и вот наконец-то раздался звонок.

– Неполадки с сердцем, – услышала я из телефонной трубки бодрый голос врача. – Вообще-то с ним давно надо было что-то делать. Именно так я и говорил миссис Коллинз, когда она приходила ко мне на ежегодный осмотр.

У меня так сильно затряслись ноги, что я едва не упала.

– Я ничего об этом не знала, – еле выговорила я в ответ. – В последний раз, вернувшись от вас, она весело улыбалась, и я решила, что всё в порядке!

– К сожалению, это совсем не так. После осмотра миссис Коллинз отправилась домой вопреки моему настоятельному совету, – сказал врач. – Сегодняшняя операция, вероятно, спасла её в последнюю минуту.

После этих слов ноги у меня окончательно подкосились, и я сползла по стене на пол.

Перед глазами стояли готические золотые буквы на листе пергамента:

«Пусть говорит разум, а не любовь. Даже крепкие сердца могут разбиться».

– Бабушка чуть не умерла? – прошептала я.

– Не беспокойся, операция прошла успешно, – сказал врач. – Миссис Коллинз скоро поправится. Однако я рекомендую ей сразу после выписки из больницы переехать в санаторий и остаться там недельки на две-четыре для полного выздоровления. Сможет кто-нибудь за тобой присмотреть в это время?

– Да, весь остров, – хрипло ответила я, и доктор, казалось, остался вполне доволен. Он произнёс механическим голосом ещё несколько фраз, объясняя что-то насчёт операции, но я не поняла и половины. Запомнилась мне только последняя. – Твоя бабушка позвонит тебе, как только проснётся, – пообещал он и повесил трубку.

Я так и сидела возле телефона, совершенно измученная, пока не пришла Кэтлин и мягко, но настойчиво отвела меня в спальню и уложила в кровать.

– Выспись как следует, – приказала она, плотно укутывая меня в одеяло словно маленькую. – Уже полдень, представляешь? Ты, наверное, смертельно устала.

В этом она была абсолютно права, но мысли в моей голове кружились как на безумной карусели. Я лихорадочно размышляла, как бы всё повернулось, не скрой я пророчество феи. Может быть, Нана поняла бы, что это предупреждение для неё! Была бы она тогда осторожнее, спасая китов? Или это мне следовало лучше заботиться о бабушке и думать не только о животных?

В какой-то момент я, должно быть, заснула, потому что, когда я снова открыла глаза, передо мной было лицо. Точнее, серая собачья морда. Пёс смотрел на меня так встревоженно, будто хотел сказать: «Ну что, подруга, жива ещё?»

Я тут же обхватила Зайца за шею и прижалась к его серой шерсти. Он нежностей не любил, но мужественно выдержал мои объятия. Когда я его выпустила, Заяц даже дважды стукнул хвостом по моему пёстрому клетчатому одеялу. Потом он спрыгнул с кровати, и я заметила, что на улице светло. Это означало, что я спала либо совсем чуть-чуть, либо очень и очень долго. Слегка пошатываясь, я добралась до ванной и ошеломлённо уставилась на своё отражение в зеркале.

Веснушки темнели на побледневшем лице как чернильные пятна. Я механически почистила зубы. В доме стояла тишина. Ни знакомого шороха бабушкиных шагов, ни грохота и свиста из кухни. У меня внутри всё сжалось при мысли о том, что бабушка лежит сейчас где-то далеко на больничной койке.

Заяц, дожидавшийся за дверью, спустился вместе со мной по лестнице. Возможно, я казалась ему похожей на зомби, и он решил на всякий случай за мной присмотреть. Когда мы спустились на первый этаж, Ной как раз распахнул снаружи входную дверь. Вид у него тоже был измученный: вокруг глаз залегли тени, а его любимый чёрный свитер был надет задом наперёд.

– Это Заяц тебя разбудил? – спросил он. – Я зашёл к пациентам совсем ненадолго и был уверен, что закрыл дверь в гостиную.

– Всё в порядке, – быстро ответила я, хотя в глубине души ощутила угрызения совести. Только сейчас я поняла, как мало внимания уделяла Ною в последние часы. А ведь спасательный вертолёт и эвакуация бабушки наверняка напомнили ему о тяжёлых днях. Его мама погибла в автокатастрофе.

– Ты совсем не спал? – немного смутившись, спросила я.

– Спал, но меня разбудила толпа народу. Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Ной провёл меня в гостиную и указал на заваленный едой стол. Онемев от изумления, я уставилась на тарелку с солнечно-жёлтыми кусочками пирога – до меня медленно доходило, что я проспала половину вторника и всю ночь. Потому что лимонный пирог Кэтлин пекла только по средам.

– Мы вчера даже не заглянули в волшебный медпункт! – воскликнула я. – Представляю, как там все проголодались, лепреконы дразнят русалок и…

– Не волнуйся, – прервал меня Ной. – Я навестил их, как только Кэтлин ушла домой. Вообще-то она хотела остаться здесь на ночь, но я убедил её, что нам не нужна няня. Лепреконы твёрдо пообещали вести себя прилично, когда я рассказал им о твоей бабушке.

– Ох, ну ладно. Спасибо, что позаботился обо всём.

Несмотря на беспокойство за Нану, на душе потеплело, и я с неуверенной улыбкой опустилась на стул. И снова посмотрела на заваленный едой стол.

Судя по всему, я сказала доктору правду: весь Патч-Айленд, казалось, был готов позаботиться о нас с Ноем. Вокруг лимонного пирога стояли кастрюли с супом, банки с компотом, лежали булочки и ещё что-то в закрытых лотках – возможно, мясное рагу или рулет, наверняка с кухни Бренды Грэхам. Сбоку торчала слегка запылённая картонная коробка.

– Шоколадные конфеты? – в замешательстве пробормотала я.

– От старины Фергюса. Он тоже хотел что-то принести, а кулинарными способностями никогда не отличался. – Ной приподнял один уголок губ, но настоящей ухмылки не получилось. – Не знал, что здесь все такие заботливые.

Я открыла коробку и запихнула в рот несколько шоколадных шариков. Несмотря на подступивший голод и лежащие передо мной лакомства, я почувствовала, что больше ничего не могу съесть.

– Да, очень заботливые, – согласилась я. – Хотя я уверена, что многие заодно хотели узнать, есть ли какие-нибудь новости о Нане и скоро ли она вернётся домой.

Ной сел за стол напротив меня.

– Её здесь и правда любят, верно?

Я молча кивнула, и к горлу вдруг снова подкатил такой комок, что я больше не могла проглотить ни крошки. Нану не просто любили – в ней нуждались. Почти у каждого на Патч-Айленде был хотя бы один домашний питомец, а некоторые держали целые стада. Кто же позаботится о них, если что-то случится, а бабушка целый месяц будет в санатории? Не говоря уж о маленьком народце и прочих волшебных существах…

Пронзительно заверещал телефон, и я, вздрогнув, просыпала шоколадные конфеты из коробки на стол. Я подбежала к телефону и поднесла трубку к уху.

– Нана? Это ты? Ты можешь говорить? – задыхаясь, спросила я.

– Как в два года начала, так и говорю, – донёсся короткий смешок, и я с недоумением поняла, что у бабушки вполне счастливый голос. Она вела себя так, будто ничего страшного на самом деле не произошло. – Хорошо, что ты взяла трубку, – продолжила она, – потому что здесь скука смертная.

– Но… как ты?

– Ты же знаешь: от меня не так просто избавиться. Но сейчас ужасно раздражает сломанный телевизор. То есть на самом деле он не совсем сломан, просто не переключается на другой канал. А по этому каналу показывают только рекламу. Если врачи думают, что я буду ещё день лежать в постели, рассматривая кухонную технику по завышенным ценам или уродливых фарфоровых кукол, то они явно чего-то не понимают…

– Совсем не смешно! – сердито прервала я её. И тут же к глазам подступили слёзы, и я всхлипнула. Отлично: бабушка звонит из больницы, а я не придумала ничего лучше, чем на неё накричать.

– Солнышко, ты плачешь?! Всё в порядке? – в ужасе воскликнула Нана.

– Совсем не в порядке! Почему ты мне ничего не сказала про осмотр у врача? Как ты могла допустить, чтобы я думала, что всё в порядке?!

Нана вздохнула.

– Да мне вовсе не было плохо, – теперь в её голосе не было веселья. – К тому же ты помнишь, что случилось в прошлый раз, когда меня не было всего два дня. Я просто не могу оставить тебя одну на несколько недель.

– Ещё как можешь! – возразила я. – С нами всё будет в порядке, а если кому-то срочно понадобится ветеринар, пусть обращается к Кормаку и отправляется на Большую землю!

Но ещё не договорив, я поняла, что ничего не получится. Кормак забросил рыбную ловлю и теперь зарабатывал тем, что забирал туристов с материка и показывал им тюленьи лёжки на берегу. Он часто бывал в разъездах и не мог позволить себе отказываться от работы ради перевозки больных животных.

Нана, конечно, знала об этом, но, к моему удивлению, перечить не стала. Вероятно, чувствовала, что ей действительно необходимо остаться в больнице.

– Хорошо, – сказала она после небольшой паузы. – Тогда я постараюсь потерпеть здесь ещё какое-то время. Но не удивляйтесь, если, насмотревшись рекламы, я закажу автоматическую соковыжималку или фарфоровую принцессу с золотистыми кудрями.

Не выдержав, я рассмеялась.

– Вот так-то. – Нана тоже засмеялась, но уже не так, как в начале телефонного разговора: чуть серьёзнее, немного хрипло и самое главное – очень и очень устало. Я пообещала, что скоро ей позвоню, и с тяжёлым сердцем повесила трубку.

Ной тем временем достал из шкафа пачку какао и уже наливал молоко в кастрюлю, поглядывая на меня через плечо.

– Всё не так? – тихо спросил он.

Я сглотнула и смахнула слёзы со щёк.

– Ной, – сказала я, – мы должны кое в чём поклясться.

– Как скажешь.

Он подошёл ко мне, поднял руку и только тогда спросил:

– В чём будем клясться?

– Мы клянёмся, что не станем тревожить Нану своими проблемами или давать ей другие поводы для беспокойства. Она должна пробыть в больнице столько, сколько необходимо, а потом поехать в санаторий, чтобы уж точно выздороветь. Что бы ни случилось, мы сами со всем разберёмся!

– Мы сами со всем разберёмся, – повторил Ной. Он приложил свою ладонь к моей – примерно как «дай пять» в замедленной съёмке – и сжал мне пальцы.

Глава 6

У Бренды есть план

На следующий день в маленькой булочной «У Кэтлин» яблоку было негде упасть. Казалось, что все жители острова одновременно нагуляли аппетит и выстроились в очередь за пирогом с ягодами, как раз когда там появились мы с Ноем.

Честно говоря, еды у нас дома было более чем достаточно, но я понимала, что наши друзья и соседи скоро лопнут от любопытства. Вот почему я сейчас стояла вместе с Ноем у прилавка, а у нас за спиной змеилась шепчущаяся очередь.

Как и ожидалось, Тильда не выдержала первой.

– Ну что? – крикнула она на всю булочную. – Когда же вернётся наша дорогая Клео?

Кэтлин, только что поставившая перед нами две порции пирога с ягодами, ободряюще мне кивнула. Как лучшая подруга Наны она знала обо всём со вчерашнего дня, и согласилась со мной, что Нану беспокоить нельзя.

Я откашлялась и повернулась к людям:

– С бабушкой всё хорошо, учитывая, что она только что перенесла операцию на сердце. Она останется в больнице и в санатории примерно на месяц, чтобы как следует поправиться.

На несколько секунд стало так тихо, что я услышала, как жуёт Ной. Островитяне уставились на меня в изумлении, глаза Тильды за стёклами очков казались особенно огромными.

– Это невозможно! – воскликнула она. – Что мне делать, если мой драгоценный малыш заболеет?!

– У меня куры плохо несутся! – пожаловался мистер О’Лири и от волнения даже перестал записывать. – Я вообще-то собирался проконсультироваться насчёт них!

– А мой баран сводит меня с ума, – сообщил фермер Орин. – С ним явно что-то не так.

Старый Фергюс хлопнул себя по лбу костлявой рукой:

– Невероятно! У вас вообще есть в голове что-то ещё, кроме ваших животных?!

– Тебе легко говорить, – обиженно сказала Тильда. – Ты здесь один из немногих, у кого нет домашнего питомца, и просто не знаешь, что такое настоящая любовь к братьям нашим меньшим!

Фергюс фыркнул:

– Таскать мопса вместо дамской сумочки – это любовь? – Он презрительно посмотрел на мистера Мёрфи, которого Тильда, как обычно, держала на руках.

– Хватит препираться, – крикнула Бренда, упёршись кулаками в широкие бёдра. – Всё можно решить!

Я ошеломлённо посмотрела на неё. Бренда Грэхам, похоже, единственная в этой толпе не потеряла голову… Этого я не ожидала. Бренда не держала ни кошек, ни собак – любое животное, способное линять и разбрасывать шерсть в её безупречно чистой гостинице, ужасало её не на шутку, – однако у неё была пара прекрасных канареек. Как только кто-то из них пел меньше или больше обычного, или если птичий голос звучал «как-то не так», она тут же бросалась за советом к Нане.

Бренда дождалась, пока все взгляды обратятся на неё, и объявила:

– Вчера я зашла в Интернет.

Ной издал звук, похожий на смесь кашля и смеха.

– Что вы сделали? – спросил он.

Как и все на острове, Ной знал, что Бренда прикасалась к своему древнему компьютеру только в крайнем случае.

– Я провела исследование в Интернете! – Бренда гордо вскинула голову. – В результате выяснилось, что в ветеринарной клинике «Сильверэппл», расположенной недалеко от побережья, начинается ремонт. Всех пациентов просят до конца лета перейти к другому ветеринару.

– Пф-ф! – фыркнула Тильда. – Это новость для тех, кто живёт на материке. Переживут: им-то не нужно плыть по морю, чтобы добраться до нового ветеринара!

Бренда строго посмотрела на неё:

– Слушайте внимательно! Я написала письмо – то есть сообщение по электронной почте – врачу этой клиники для животных и спросила, не хочет ли она поработать у нас, пока её здание на ремонте. И она согласилась! – Бренда огляделась с широкой улыбкой, словно ожидая аплодисментов. На неё же просто глазели со всех сторон.

– Ты хочешь сказать… что эта женщина заберёт себе ветеринарную практику Наны? – наконец спросила я.

– Только если Клео согласится, конечно, – пояснила Бренда. – Даму-ветеринара зовут Милдред Сильвертон, и мне понравилось её письмо. А на сайте клиники есть фотография врача, и она показалась мне очень симпатичной.

Теперь раздался возбуждённый ропот, и все взгляды переместились с Бренды на меня. Из угла булочной донёсся голос священника, преподобного отца Морланда.

– Не медли, дитя моё! – торжественно воскликнул он, наверняка думая о двух своих любимых лохматых кошках. – Скорее позвони бабушке и попроси её дать нам благословение!

Собравшиеся одновременно указали на телефон, висящий на стене за прилавком, а болтушка Тильда даже подтолкнула меня к нему.

Пожав плечами, Кэтлин отошла в сторону, чтобы уступить мне место:

– Ну, если ты согласна… Я вчера записала её номер, вот здесь. – Она протянула мне клочок бумаги.

Хоть мне и не нравилось, что место Наны займёт кто-то другой, это всё-таки выход из трудной ситуации. Если всё получится, у бабушки будет на одну заботу меньше, и она сможет спокойно выздоравливать. Поэтому я тут же набрала номер больничной палаты, пока Бренда демонстративно прикладывала палец к губам и шипела «Тс-с-с» на всю булочную. Островитяне притихли, и я смогла спокойно рассказать обо всём бабушке.

– Милдред Сильвертон? – уточнила Нана, когда я договорила. – Вроде знакомое имя. Ах да! Если не ошибаюсь, мы вместе учились.

– Вы дружили? – с надеждой спросила я. Нана верила, что в каждом есть что-то хорошее, но сердце открывала самым достойным.

– «Дружили» – это, пожалуй, слишком сильно сказано. Она поступила на несколько семестров позже меня, поэтому мы всего несколько раз встречались на занятиях, – призналась Нана. – Помнится, она была немного застенчивой, но очень милой, терпеливой и заботливой. Милдред наверняка стала прекрасным ветеринаром. Если все согласны, пусть она поработает за меня.

Я было вздохнула с облегчением, но, вспомнив кое о чём, чуть не вздрогнула.

– А что же будет с… ну, ты знаешь… с особенными пациентами? – тихо спросила я. Взгляды собравшихся как иголками кололи мне шею. К счастью, бабушка сразу поняла, что я говорю о волшебных существах.

– Мне кажется, с ними ничего страшного не случится. Милдред никогда не стремилась совать нос в чужие дела. Пока она принимает обычных пациентов, вы позаботитесь об остальных. – Сразу же после этих слов на заднем плане раздался мужской голос, и Нана быстро сказала: – Солнышко, мне пора на осмотр, доктор пришёл. Потом созвонимся, ладно? – В трубке затрещало, и я, тяжело вздохнув, повернулась к остальным.

Несколько островитян, среди которых, конечно же, была и болтушка Тильда, облокотились о стойку, чтобы подслушать. Желая их хоть немного пожурить, я специально долго молчала, прежде чем объявить:

– Нана согласна – миссис Сильвертон может её заменить.

– Слава Господу! – как всегда театрально воскликнул отец Морланд, и все вздохнули с облегчением.

Почти все. Только старина Фергюс взял мой кусок пирога с ягодами и принялся жевать его со своим обычным недовольным видом.

Глава 7

Новый ветеринар

На следующее утро, не откладывая, приехала Милдред Сильвертон.

Жители острова собрались в гавани, чтобы встретить гостью, как когда-то встречали и Ноя. К этому времени абсолютно все изучили фотографию на сайте миссис Сильвертон, и она всем понравилась.

– Приятная улыбка, – сказала Кэтлин.

– Очень умный взгляд, – похвалил мистер О’Лири. – И внимательный.

На самом деле Милдред Сильвертон на фотографии слегка вскинула брови, будто ожидая, что собеседник что-то скажет или сделает.

Фермеру Орину понравились её светлые волосы – «Почти как у моей покойной жены, упокой Господь её душу!», – а уж почему Бренда была в восторге от миссис Сильвертон, объяснять было не нужно. В идеально выглаженной блузке с воротником-стойкой ветеринар выглядела так опрятно, словно сошла с рекламного буклета гостиницы «Грэхам Инн».

Я с тревогой наблюдала, как маленький парусник причалил к пирсу и с него спрыгнул Кормак. Кэтлин поцеловала мужа в огрубевшую от ветров щёку, но кроме неё никто на Кормака и не взглянул. Все взгляды устремились к высокой стройной женщине, выходящей из каюты. Милдред Сильвертон улыбалась так же лучезарно, как на фотографии в Интернете. Одета она была безупречно – в бирюзовую блузку с белыми джинсами и туфли на высоких каблуках – просто сошла со страниц журнала мод для «дам в самом расцвете сил». Стук её каблуков сливался с грохотом блестящего чемодана на колёсиках, который она тянула за собой. На краю палубы она на мгновение замерла, и Кормак бросился к ней. Взяв чемодан, он протянул женщине руку, чтобы помочь выбраться на берег.

– Большое спасибо, дорогой мой, – сказала миссис Сильвертон неожиданно сильным голосом.

– Но это меньшее, что мы можем сделать, – ответил Кормак и повернулся к нам с добродушной ухмылкой. – Пока мы плыли, она навела порядок в каюте, – объяснил он мне. – Я давно хотел там прибраться.

– Да, всё верно, – подтвердила миссис Сильвертон с коротким смешком, убирая со лба выбившуюся из причёски прядь.

Её короткий хвост был идеальным. Может быть, из-за слишком тугой причёски её брови всё время были слегка вскинуты. Она с некоторым удивлением медленно прошлась взглядом по островитянам.

– Я доктор Сильвертон, – сказала она, – но, конечно, вам это уже известно. Очень рада, что столько людей пришли меня встретить. А ведь в пятницу утром у вас наверняка были более важные дела.

Собравшиеся смущённо молчали, пока фермер Орин не набрался храбрости ответить. Обычно он не слишком разговорчив, но при виде миссис Сильвертон вдруг стал необычайно обаятельным.

– Что может быть важнее, чем познакомиться с нашей спасительницей! – произнёс он. – Конечно же, я имею в виду – спасительницей наших животных. Хотите, я принесу остальной багаж на берег?

– Буду вам очень признательна. Большое спасибо, джентльмены, – сказала миссис Сильвертон, взглянув на Кормака – и хотя он ей ничего не предлагал, всё же охотно вынес вместе с Орином с кораблика два больших чемодана и дорожную сумку. Миссис Сильвертон с довольной улыбкой наблюдала за мужчинами, держась за ручку своего небольшого чемодана на колёсиках. Когда весь багаж выгрузили на пирс, Бренда сделала шаг вперёд.

– А теперь мы отвезём вас в «Грэхам Инн», – сказала она, потянувшись к дорожной сумке гостьи.

Брови миссис Сильвертон ещё слегка приподнялись:

– Куда, простите?

– Ну как же – туда, где вы будете жить, конечно. Я хозяйка гостиницы, мы с вами переписывались. А «Грэхам Инн» – лучшая гостиница на всём острове! – провозгласила Бренда. Она не упомянула, что это единственная гостиница, но миссис Сильвертон наверняка об этом догадалась.

– И очень популярная гостиница, да? – Гостья в упор смотрела на Бренду, которая от гордости будто выросла на несколько сантиметров.

– Да, клиентов достаточно, не жалуюсь, – польщённо улыбнулась Бренда.

Миссис Сильвертон кивнула:

– Я так и думала. Однако, к сожалению, я плохо переношу шум и предпочитаю тишину и покой частного владения. Полагаю, мне будет удобнее в доме Клео Коллинз.

Что?! Я открыла рот и тут же его закрыла. Обычно в деликатных ситуациях я говорю скорее слишком много, чем слишком мало, но сейчас определённо потеряла дар речи.

Ной тоже выглядел весьма озадаченным.

– Так вы хотите поселиться у нас? – спросил он.

Миссис Сильвертон обернулась. Её брови взлетели почти к самым волосам.

– У кого «у нас»? – спросила она таким тоном, словно её раздражает, что к ней обращаются подростки.

– Это Руби Фэйригейл и Ной Аронс, дети Клео, – охотно сообщил фермер Орин. – Точнее, один ребёнок приёмный, а другой гостит.

Миссис Сильвертон прокашлялась:

– Как… мило! Клео такая гостеприимная! Я до сих пор помню, какой искренней и щедрой она была в студенческие годы. Может быть, немного экстравагантной, но это дело вкуса. В любом случае, я уверена, что мы прекрасно поладим, пока она не вернётся.

– П-поладим, – заикаясь, пролепетала я, отчаянно подыскивая предлог для отказа. Вряд ли я могу сказать, что бабушка бы не согласилась с таким вторжением – ведь миссис Сильвертон только что похвалила её гостеприимство и щедрость. Однако у меня не осталось ни малейшей возможности возразить. Миссис Сильвертон подошла к нам бодрым шагом и объявила:

– Я хочу принять первых пациентов сегодня же, так что не будем терять время. Не могли бы вы отвезти меня сейчас в ветеринарную клинику, чтобы я там немного освоилась? – Она энергично потянула к себе чемодан на колёсиках, и Заяц, услышав резкий стук, поднял голову. До сих пор он спокойно и невозмутимо спал у наших с Ноем ног, как почти всегда. Но сейчас по его телу пробежала дрожь, серая шерсть вздыбилась, и он коротко гавкнул. Вряд ли это можно было назвать рычанием, Заяц тут же умолк, но миссис Сильвертон услышала его вполне отчётливо.

Её улыбка впервые на секунду погасла. Отступив на несколько шагов, не выпуская ручки чемодана, она поджала губы, как если бы вдохнула неприятный запах. Однако вскоре её зубы снова сверкнули.

– О, я тебя напугала? – спросила она. – Но собака с сильным характером должна быть невозмутимой. Занимался ли этот пёс в школе для собак?

– Мы не знаем, – ответил Ной, положив руку на голову Зайца. – Он совсем недавно поселился у бабушки Руби, но обычно он очень классный.

– Обычно. Понятно, – повторила миссис Сильвертон. – Конечно, такая большая собака должна быть всегда под присмотром, хотя бы из соображений безопасности. – Она замешкалась на мгновение, прежде чем поднять голову и осмотреться. – К счастью, неуравновешенные животные – моя специализация, – энергично продолжила она. – Основываясь на личном опыте, могу сказать, что витамины и упражнения на расслабление творят чудеса!

– А как насчёт собак с лишним весом? – спросила болтушка Тильда, крепко прижимая к груди мистера Мёрфи. – Мне так нравится баловать моего мальчика, но Клео считает, что я должна запретить ему выпрашивать еду и заставить больше бегать…

– Глупости, – перебила её миссис Сильвертон. – Собаки этой породы веками были добрыми приятелями и компаньонами человека. – Она бросила быстрый взгляд на Зайца, который при весе шестьдесят килограммов вряд ли мог сойти за комнатную собачку. Повернувшись к Тильде, миссис Сильвертон продолжила: – Вес можно контролировать с помощью прекрасных натуральных средств и эффективных массажей. Приводите своего любимца, и я предложу ему свою проверенную и испытанную программу лечения по специальной цене. Проблемы существуют для того, чтобы их решать, – таков мой девиз. – С этими словами она повернулась, чтобы уйти, а фермер Орин тут же бросился за остальным багажом.

– Я донесу, – пыхтел он, нагруженный, как вьючный мул. – Я отвезу вас к дому Клео.

– Как хорошо, что меня встречают такие вежливые джентльмены. – Миссис Сильвертон снова выставила свои зубы на всеобщее обозрение. – Итак, жители Патч-Айленда, с сегодняшнего дня моя ветеринарная клиника – к вашим услугам!

После этого торжественного заявления она ушла, но я не последовала за ней. Присев, я стала возиться с ошейником Зайца, сделав вид, что мне нужно его затянуть. Ной опустился на колени рядом со мной, наши головы почти соприкасались.

– Ты слышал? – прошептала я ему. – «Моя клиника – к вашим услугам» – она так и сказала!

– Ну и пугало с улыбкой! – едва слышно ответил Ной. – Тебе она тоже показалась смешной? Похоже, я опять единственный, кто видит нелепости, как тогда с мистером Беннетом.

– Теперь мы с тобой оба единственные, – вздохнула я, кивнув на островитян, которые с восторгом смотрели вслед миссис Сильвертон.

Я закусила нижнюю губу. Можно ли доверять этой незнакомой женщине? Но без неё бабушка не сможет спокойно выздоравливать…

Ной, казалось, угадал мои мысли.

– Клятва, – пробормотал он, будто это был наш тайный волшебный пароль.

– Клятва, – повторила я. И, взяв Зайца за ошейник, мы последовали за новым ветеринаром к дому Наны.

Глава 8

Конец спокойствию

Едва приехав, Милдред Сильвертон принялась переворачивать всё с ног на голову. Сначала она распахнула все окна, словно в клинике Наны плохо пахло, потом открыла бабушкину аптечку.

– Здесь ничего невозможно найти! – осуждающе покачала она головой. – Странно. Помнится, Клео была очень добросовестной. Но, вероятно, с двумя гостящими детьми у неё просто не было времени содержать всё в порядке.

Я тяжело вздохнула, собираясь сказать что-нибудь вроде «я здесь не гостья, а бабушка меня вырастила, и она может одним взмахом наколдовать из аптечного шкафчика всё, что нужно», однако Ной схватил меня за руку.

«Клятва», – беззвучно произнёс он одними губами.

Пока миссис Сильвертон перекладывала лекарства, Ной вытащил меня из операционной.

Следующие часы мы вместе с Зайцем провели в медпункте, где ухаживали за двумя кошками, кроликом доктора Томпсона и серебристой чайкой со сломанным крылом. Я особенно беспокоилась из-за чайки: она, похоже, больше не сможет нормально летать. Чтобы наложить ей на крыло повязку, пришлось потрудиться. И всё же чайка была в хорошем настроении, гуляла по большой клетке и даже позволила нам себя погладить.

– Надо наконец дать ей имя, – сказала я.

Ной наклонил голову и проскрипел:

– ДАЙ? ДАЙ?

Не удержавшись, я рассмеялась:

– Что? Это ты о чём?

– Так кричат чайки в мультфильме «В поисках Немо», – объяснил Ной. – Неужели не помнишь?

– Нет. Я даже не смотрела этот мультик, – призналась я. – У нас телевизор не очень хорошо работал, DVD-дисков не было, а со слабым Интернетом фильмы не посмотришь.

Ну вот, теперь Ной решит, что я совсем отсталая. Я в замешательстве посмотрела на него, но он только пожал плечами.

– Не важно, имя подходит идеально, – сказал он, подманивая птицу сардиной, которую мы принесли.