Дневники чудовища. Освобождая души

Читать онлайн Дневники чудовища. Освобождая души бесплатно

Пролог

«Скоро, очень скоро они найдут тело этой мерзкой твари. Я знаю, как это случится. Я явно представляю себе картину событий. Эти губастые дамочки при полном макияже в своих униформах из студии красоты «Шик Блеск Красота» начнут свой обычный рабочий день. Администратор салона, эта силиконовая кукла, в утренней суете не сразу заметит, что кого-то из мастеров не хватает на месте. Вскоре придет постоянная клиентка Натальи, записанная на десять часов утра на стрижку, окрашивание и укладку волос. Управляющая позвонит Наталье на сотовый, но никто не возьмет трубку, оставит сообщение, затем снова наберет номер телефона. Но паники не будет, возможно, коллега попросту не слышит звонка, может, в лифте, а может, уже и бежит на работу, но опаздывает. Да мало ли какие могут быть поводы, и все вполне безобидные. Ведь Наталья всегда выходит в свою смену, за ней никогда не было замечено нарушения графика. Но трудовой день будет в разгаре, запись к парикмахеру полная. Она – профи своего дела, к ней всегда очередь на несколько недель вперед. Настойчивые попытки дозвониться до нее ни к чему не приведут, и тогда в голову полезут уже другие, не такие невинные, а вполне тревожные мысли. Думаю, администратор позвонит дочери, в надежде, что, может, та знает причины отсутствия ее матери на работе и разъяснит ситуацию. Дочь охватит волнение, что могло случиться что-то неизбежное, и она кинется домой на квартиру к матери. Теребя запасные ключи, она доберется до двери дома, дрожащими руками вставит ключ в замок. Дверь окажется не заперта, та со страхом дернет ручку двери и решится войти. С порога, не раздеваясь, начнет звать: «Мама! Мам! Ты где?» Пройдет коридор, направится в спальню – кровать заправлена, в гостиную – чисто и убрано, на кухне тоже никого. В помещении матери нет. Постоит с минуту в недоумении, но на всякий случай проверить осталось только в ванной комнате. Откроет дверь в ванную – перехватывает дыхание, немеют ноги, и единственное желание – поскорей выбраться отсюда, из этой квартиры, пока не стошнило.

Как бы мне хотелось оказаться там снова. Увидеть, когда приедет полиция, набежит толпа любопытных соседей. Но я не сделаю такую глупость. Знаю, что они будут допрашивать всех вокруг, будут всматриваться в лица проходящих зевак. Ведь они знают, как велико мое желание оказаться там опять. Даже сейчас, когда я сижу в кафе с панорамными окнами напротив дома Натальи и вдали слышны звуки сирен полицейских машин, которые манят меня вернуться в эту обстановку.

Я сижу, записываю свои мысли в дневнике. Допиваю свой любимый кофе американо, смакуя большой кусок шоколадного торта. Наслаждаюсь прекрасным летним теплым утром и прихожу в упоение, что еще одной гнидой стало меньше.

Я предвкушаю как повторю это снова и снова.

4 июня

ВН».

1. Отголоски прошлого

Год спустя.

Старший следователь первого отдела по расследованию особо важных дел майор юстиции Максим Медведев подъехал на улицу Чертановская, во двор дома, куда его вызвали для расследования очередного убийства. Дом располагался в обычном московском спальном районе, состоящем из стандартных панельных девятиэтажек унылого вида. Небольшую группу назойливых репортеров, толпящихся во дворе возле дома, сдерживала пара полицейских. Присутствие журналистов не удивило, но и не обрадовало майора. Не было сомнений, что медийщики намериваются сделать из убийства сенсацию. На скамейках сидели и шептались местные бабушки. Вокруг бегала любопытная детвора, которая мешала работать полицейским. Между тем они уже закончили опрашивать жильцов подъезда, где проживала жертва. Полезной информации – ноль.

В толпе следователь увидел своего вечно жизнерадостного молодого напарника, капитана юстиции Дениса Колесникова. Худое лицо, лишенное растительности, постоянная улыбка и добрые глаза делали Дениса значительно моложе своих тридцати. Он работал с Максимом вот уже третий месяц, и тот был доволен новым напарником, который ответственно подходил к работе, безропотно выполнял приказы и не раздражал своим характером.

Сорокалетний Максим Медведев был высоким мужчиной крепкого телосложения с широкими плечами и с копной темных волнистых волос. За ним давно закрепилось прозвище Медведь из-за созвучия фамилии и внешнего сходства со зверем. Максу не нравилось это сравнение, он не отождествлял себя с этим хищником и не позволял коллегам и знакомым называть себя так в его присутствии. Густые сдвинутые брови над карими глазами придавали его взгляду твердость и сосредоточенность. Привлекающая противоположный пол ямочка на подбородке смягчала внешнюю суровость Макса. Полгода назад Медведева перевели из подразделения по борьбе с наркотиками в отдел по расследованию убийств.

– Что тут у нас? Посвяти меня, кратко, в обстоятельства произошедшего, – обратился Макс к напарнику.

– Жертва – Мария Образцова, сорок восемь лет, была обнаружена дочерью в одиннадцать часов утра в своей квартире. Обычно она приходит на работу к девяти часам утра. Небольшой магазин одежды «Твой стиль» располагается в двух автобусных остановках от дома. Это семейный бизнес, которым убитая владела вместе с сестрой и дочерью. Когда Образцова не пришла на работу и не ответила на телефонные звонки, они заволновались. Дочь пошла к матери домой, проверить, что случилось, и обнаружила ее труп в кухне. Со слов сестры, дочери и соседей, недоброжелателей у нее не было. В квартире проживала одна, в разводе, мужчин не приводила. В последнее время ни с кем не конфликтовала. Обычная работающая женщина.

Напарники поднялись в квартиру, где была обнаружена жертва. Оперативная группа уже начала работать на месте преступления. Двое приглашенных понятых с ужасом в глазах мялись возле стены в коридоре. Судмедэксперт доктор Карен Геворкян осматривал тело погибшей в тот момент, когда Макс с Денисом, облачившись в резиновые перчатки и бахилы, вошли в дом.

Хотя Максим был опытным специалистом и многое уже повидал в своей работе, он знал, что зрелище будет неприятное. В отличие от капитана Колесникова, который был известен тем, что часто блевал на территориях совершения правонарушений, у него не возникало рвотных рефлексов при виде крови.

Посередине маленькой светлой кухни на полу, в лучах утреннего солнца, сочащегося из окна, на спине лежало тело женщины в огромной луже крови. Руки были раскинуты в стороны, в одной из них зажаты сувенирные латунные весы с двумя чашами. Ее некогда белая в прошлом блузка превратилась в алую. Остекленевший взор был направлен в потолок. На лице застыла маска ужаса, а окровавленные губы были приоткрыты и словно что-то хотели сказать. Заметная рана была одна. Самая глубокая от левого уха до правого, рассекала горло, обнажая гортанный хрящ. На забрызганных артериальной кровью нижних фасадах белого кухонного гарнитура отчетливо выделялась надпись, выведенная кровью, заглавными буквами: «ТЫ СВОБОДНА».

– Здравствуй, дарагой! Сожалею, что сорвали вам ррыбалку, – сказал доктор Геворкян Максиму. – Но, похоже, ваш отпуск отменяется.

В голосе доктора слегка проскакивали нотки армянского акцента, несмотря на то, что он уже более тридцати лет жил и практиковал в Москве.

– Я был на автостраде, когда меня вызвали.

– Я только начинаю асмотр, – сказал доктор Геворкян. – Так что, дарагой, вы прибыли вовремя. Налицо видно, что смертельным ударом послужило ррассечение горла. А теперь внимательно посмотрите сюда, – доктор шире приоткрыл рот трупу и направил луч фонарика прямо в ротовую полость. – Что вы видите?

– Языка нет, его отрезали.

– Да, судя по рровным краям рраны, жертва либо не сопротивлялась, либо язык был отсечен после смерти. Вся остальная информация позже, после вскрытия.

Глядя на жертву, на всю обстановку вокруг, Максим в какой-то момент впал в оцепенение, за время которого он успел перенестись в прошлое и обратно в реальность, вспомнив другую мертвую женщину. Проскакивало явное сходство.

– Тебе это не напоминает случай с Соколовой Натальей, парикмахером? – пробормотал Макс.

– Поднять дело Соколовой из архива, на случай, если понадобится перечитать его? – сказал Денис.

Макс не видел в этом необходимости. Он хорошо помнил все нюансы дела Соколовой, которым руководил. Год назад пятидесятилетнюю Наталью Соколову, работавшую в салоне красоты «Шик Блеск Красота» парикмахером, нашли мертвой в ее собственной квартире. Администратор салона заволновалась, когда жертва не явилась на работу, и позвонила дочери в надежде, что та разъяснит ситуацию. Дочь поспешила домой к матери и обнаружила ее труп в ванной. Следов взлома в квартиру обнаружено не было. У погибшей была рассечена шея и отрезан язык, в руке зажаты сувенирные весы. На стене в ванной комнате кровью погибшей выведена надпись: «ТЫ СВОБОДНА». Убийцу так и не нашли.

– Да, кстати, где то, что осталось от языка? В мусорном ведре? – спросил Максим.

– Совершенно верно, там мы его и обнаружили, – ответил один из сотрудников опергруппы.

– Как и в случае с Соколовой, – прошептал Макс Денису. – Что насчет орудия убийства? – вслух произнес следователь.

– На месте преступления не обнаружено, – ответил все тот же сотрудник.

– У нас полно работы. Давайте не расслабляться! – обратился он к коллегам.

Каждый из членов следственной группы продолжил свое дело.

2. Две сестры

На часах была половина пятого утра. Маргарита вся извелась и не находила себе места в комнате. Старшая дочь Вера до сих пор не пришла домой. Дочь работала официанткой в элитном ресторане Москвы. Смена ее закончилась в полночь. Телефон ее не отвечал и находился вне зоны доступа. Это уже не впервые, когда Вера приходила под утро, так бывало и еще навеселе. Поведение дочери беспокоили Марго. Они часто ругались по этому поводу. Ей не нравилось, что та работала официанткой, поздно возвращалась домой, тот образ жизни, который она вела. Какие могут быть перспективы у официантки, Марго не понимала, как и не понимала, почему дочь продолжала там работать. Маргарита желала, чтоб Вера пошла по ее стопам, стала медсестрой или даже лучше – врачом. Помогать людям, облегчать им страдания, быть полезной обществу, проявлять милосердие, а не обслуживать напыщенных, богатых мажоров, которые только и думали, как ущипнуть за попу или затащить дочь в постель. Вера была очень красивой, стройной девушкой с эффектной внешностью, привлекающей взоры мужчин. Имея при этом дерзкий и необузданный характер. Поклонников и ухажеров было предостаточно, но длительных, серьезных отношений не было. Мать надеялась, что, возможно, Вере повезет выйти удачно замуж и построить благополучную семейную жизнь. У старшей дочери с ее внешними данными шансов на это было больше в отличие от младшей дочери Ники. Младшая была полной противоположностью. Тихая, незаметная, заурядная, неуверенная в себе особа.

Сорокапятилетняя Маргарита овдовела пять лет назад. После внезапной смерти мужа от инфаркта миокарда, которого судьба забрала слишком рано, взаимоотношения с ее дочками ухудшились. Муж был рассудительным, спокойным человеком. Марго была, как говорят, за мужем, как за каменной стеной. Он был ее опорой и поддержкой, доминантой. Марго приходилось брать больше рабочих смен в больнице, чтоб заработать дополнительные деньги. На воспитание и участие в жизни девочек оставалось мало времени. Девочки все больше были предоставлены сами себе и не воспринимали мать как авторитетного человека.

Дурные мысли лезли в голову и не давали спать. Как ни старалась Марго их отгонять, они продолжали проскакивать. В комнате уже стало светло. Вдруг раздался щелчок дверного замка. Марго вышла в коридор.

– Явилась, блудная дочь? – грубо сказала мать, поймав Веру на пороге дома.

– Да, и не запылилась, – отрезала она, не глядя в глаза матери.

Сумка Веры выпала из рук и с грохотом упала на пол. Часть содержимого выкатилась. Марго в недоумении стояла и смотрела на неоднократные попытки дочери повесить пиджак на крючок вешалки в коридоре. Было видно, что руки и ноги не сильно слушались девушку.

– Ты пьяна? Ты на часы смотрела? Ничего не хочешь мне сказать? Где ты шлялась? С кем ты была? Почему выключен телефон? – не скрывая раздражения и гнева, кричала Маргарита.

– Ох, началось, – вздохнув и закатывая глаза, произнесла Вера. – Сорок вопросов в минуту.

– Как ты со мной разговариваешь? Отвечай, я тебя спрашиваю! Почему…

– Забыла? Мне двадцать четыре, – перебила Вера, не дав договорить матери. – Я не обязана перед тобой отчитываться! Все, не начинай, не кричи, Нику разбудишь! Я спать, – с трудом выговаривая слова, сказала Вера и направилась в свою комнату.

Разговор с пьяной дочерью ни к чему не привел. Нравоучительные беседы были сейчас бесполезны. До работы Маргарите оставалась пара часов. Сон брал свое. Когда Марго убедилась, что дочь жива и серьезного ничего не произошло, ей ничего не оставалось делать, как тоже пойти лечь спать.

Вера проснулась от проникшего в комнату ароматного запаха кофе и свежевыпеченных блинов. Запахи были настолько соблазнительные и манящие, что она, не раздумывая, сонная побрела по их направлению. На кухне она встретила младшую сестру Нику, хлопочущую возле плиты. Стол был накрыт, стояли две чашки кофе, целая стопка блинов и несколько вариантов начинок – от сметаны до сгущенки, яблочный пирог и творожные оладьи.

– Проснулась, соня. Садись завтракать, хотя уже время обеда, – сказала младшая сестра Ника.

– М-м-м, вкусняшки, объедение, – с радостью в глазах сказала Вера и сразу же села есть.

– Вкусно?

– Молодец! Ника, вот ты умница! Хороший из тебя повар получился бы. Вот готовишь ты супер, у тебя все вкусно.

Ника смотрела на свою старшую сестру, уплетающую блины за обе щеки, и не могла отвести глаз. Даже после сна, нерасчесанная, с размазанной тушью под глазами она была прекрасна. У Веры были густые золотисто-рыжие волосы, спадающие волнами на плечи и спину такие же, как и у матери. Тонкие черты лица, зеленые миндалевидные глаза, пушистые ресницы, слегка вздернутый нос. Пухлые четко очерченные губы придавали владелице женственности и изящества. Ника любила сестру, но завидовала ее красоте и стройному телу. Она восхищалась и ненавидела ее одновременно. Казалось, что Господь Бог отдал ей все самое лучшее. Внешностью Ника больше походила на отца, унаследовав от него темно-каштановые с рыжиной прямые, похожие на паклю волосы, круглые карие глаза, нос картошкой и склонность к полноте.

– Чем собираешься заняться в свой выходной? – нарушив молчание, сказала Ника.

– Вечером встречаюсь с Тимуром. Погуляем в парке, сходим в кино.

– По-моему, ваши отношения с Тимуром затянулись. Непохоже на тебя. Он даже не управляющий рестораном, всего лишь администратор зала. Ты ведь, красавица наша, можешь вскружить голову любому. Сестренка, ты не влюбилась? – улыбаясь и заглядывая в глаза, спросила Ника.

– Не знаю, – задумчиво проговорила Вера. – С ним легко и интересно. Мне нравится проводить с ним время вне ресторана наедине. Он принимает меня такую, какая я есть. Он серьезный, надежный, перспективный, не урод. А самое главное, он не видит во мне красивую куклу, которую можно брать собой везде, чтоб выпендриться перед своими друзьями.

– Да, он хороший парень и симпатичный. Замуж за него пойдешь?

– А что! Позовет – пойду, – игриво ответила Вера.

И девчонки рассмеялись в голос.

– Этой ночью ты с ним зажигала? Сильно от матери влетело? – продолжила разговор Ника.

– Ага, с Тимуром. Да ну ее. Достала. Все хочет контролировать, что не по ее, так в штыки воспринимает. У нее выходной, или она ушла в больницу?

– Ушла на сутки.

– Вот и отлично, не будет по ушам ездить.

– А ты чем сегодня займешься? – спросила Вера.

– У меня на вечер запланированы две капельницы в разных концах города, – убирая со стола, выговорила Ника.

– И охота тебе кататься к пациентам на дом, тратить время и силы?

– Меня устраивает. Работы я не боюсь, у меня хорошо получается. На дому больше платят, а деньги лишними никогда не бывают.

– Понятно. Но все же ты подумай, насчет повара. Такой талант пропадает, – вставая из-за стола, сказала Вера.

– Давай уже собираться. Опоздаем. Кому-то на свидание, а кому-то на работу, – посмеиваясь, сказала Ника.

– Ничего, сестренка, будет праздник и на твоей улице.

С самого детства сестры были дружны и не помнили себя друг без друга. Разница между ними составляла меньше полутора лет. Марго, их мать, была женщиной заботливой, но холодной и неласковой. Ее главная материнская роль заключалась в том, чтобы дети были сыты, прилично и чисто одеты, находились в тепле и комфорте. В ее сердце редко находилось место проявлению чувств и для бесед по душам. А после смерти мужа Маргарита стала более требовательной и строгой по отношению к уже взрослым дочерям. Старшая, за счет своего сильного волевого характера, могла противостоять нападкам матери, не воспринимала замечаний и делала все по-своему. Младшая, более покладистая, ранимая натура, старалась не конфликтовать, а чаще стремилась добиться расположения мамы в надежде на получение симпатии и одобрения. В желании угодить ей даже в выборе профессии Ника пошла у нее на поводу и отучилась на медсестру, осуществив давнюю мечту матери, чтоб кто-то из детей пошел по ее стопам. Помимо основной работы в онкологической клинике, она занималась частной практикой, выезжала на дом проводить различные процедуры, ставить уколы и капельницы, обрабатывать послеоперационные раны и швы. Больше всего тактильных и душевных эмоций не хватало именно Нике. Потеря отца сказалась на ней тяжелее всех остальных членов семьи. Она обожала его, души в нем не чаяла. Она скучала по тем временам, когда в обнимку с ним могла пролежать на кровати за просмотром кино, вдыхая запах его тела, запах родного, любимого человека. А после они часами дискутировали и обсуждали увиденный фильм. От папы она получала нежность и теплоту, похвалу, поддержку. Все то, чего не давала мать. Поэтому после смерти отца, учитывая неоднозначные отношения с токсичной матерью, девочки все больше сближались между собой.

3. Cherchez la femme

Капитан Денис Колесников стоял перед моргом, собираясь духом, прежде чем зайти. Ощущалось легкое головокружение и тошнота. Самой тяжелой обязанностью его работы являлось необходимость присутствовать на вскрытии трупа, что ассоциировалось с кровью и своеобразными неприятными запахами.

В пятницу седьмого июня стояла жаркая погода. После уличной духоты в морге было особенно прохладно. Денис надел одноразовый хирургический халат, натянул перчатки, медицинскую шапочку, бахилы. Он не раз был свидетелем, как со стола на пол падает всякая гадость в виде крови или обрывков тканей. Соответственно, все это может попасть на обувь. Приносить биологические частицы домой на подошве из морга совсем не хотелось. Колесников на миг застыл перед дверью в морг, чтоб взять себя в руки. Сделал глубокий вдох, приготовился к неприятному испытанию и вошел в секционный зал.

Судмедэксперт доктор Геворкян вместе с санитаром морга готовились к вскрытию. Накрытый простыней труп лежал на столе, по другую сторону стола, напротив Дениса, стоял майор Медведев, не показывающий явных признаков дискомфорта.

– Все собрались, харашшо. Я начинаю внутренний асмотр, – сказал доктор Геворкян и сдернул простыню с трупа.

Кровь уже смыли с тела, кожа отдавала цветом серо-голубого мрамора. Рана на шее жертвы зияла пурпурными прорехами и была так глубока, что обнажала гортанный хрящ. Санитар подкатил тележку с инструментами к столу.

– Итак, Мария Образцова. Я уже взял протокол вскрытия похожего случая, Соколовой Натальи, – продолжал судмедэксперт. – На тот случай, если вам надо будет перечитать его.

– Есть какие-нибудь улики? – спросил Максим.

– Перед тем как труп был обмыт, мы обнаружили волос, прилипший к краю рраны.

Максим оживился:

– Волос жертвы?

– Жертва светло-ррусая, волос черный и не короткий, – поверх очков сказал доктор Геворкян.

– Запроси образцы волос всех, кто соприкасался с телом, – обратился Макс к Денису, который стоял бледный как стена, а на лбу выступали капли пота.

– Итак, господа, – доктор привлек внимание к ране на шее. – Невооруженным глазом видно, что смертельным ударом явилось ррассечение горла от левого уха с пересечением левой сонной артерии. А теперь заглянем в ротовую полость, здесь мы имеем поперечный рразрез языка.

– Как и у Соколовой, – заметил Макс.

– Да, ну есть небольшие рразличия.

– И? Какие же?

– У Натальи Соколовой ррана была местами неровной, ррваной, что может говорить о некоторой нерешительности убийцы. А у Образцовой этого нет, линия рразреза четкая, ни разу не обрывается. Вероятно, что убийца в этом случае нанес удар с большей уверенностью.

– Наш искомый убийца набирается опыта, совершенствуется, значит.

– Если, конечно, это один и тот же убийца, – сказал Денис, сдерживая рвотные позывы.

– Еще кое-что схожее есть. Лезвие, которым отрезан язык и нанесена смертельная ррана, прямое, без зазубрин. Такое же лезвие, как и в случае с Соколовой.

– Скальпель? – уточнил Максим.

– Похоже на скальпель.

– Язык был отрезан до или после смерти?

– Посмертно.

Послышалось звяканье инструментов в лотке. Санитар подкатил тележку ближе к судмедэксперту, и доктор приготовился продолжить осмотр трупа. Денис сделал шаг назад от стола, не зная, куда смотреть, чтоб тошнота не подступала к горлу. Он старался не смотреть, как доктор делает Y-образный разрез. Его мутило от вида зияющей раны на шее жертвы, пугали ее широко распахнутые глаза, смотрящие с застывшим ужасом в потолок, волосы, свалявшиеся в сгустках запекшейся крови. Капитан решил не задерживать больше взгляд на мертвой и предпочел сосредоточиться на живых. Беспокойство Дениса было замечено доктором Геворкяном.

– Дарагой, вы плохо выглядите. Вам нужен нашатырь? – спросил судмедэксперт.

– Нет, все нормально. Восхищаюсь вашим самообладанием, вы каждый день видите мертвых.

– Когда я впервые присутствовал на вскрытии, то почувствовал такой мандражж, а потом быстро понял, что бояться мертвых – пустое дело. Бояться надо живых, – говорил доктор Геворкян, продолжая исследование трупа. – К смерти быстро привыкаешь, нельзя не привыкнуть, иначе ляжешь ррядом, если будешь принимать близко к сердцу каждый случай. Наша с вами задача не плакать над убиенными, а установить причину смерти, найти доказательства, чтобы суд мог вынести приговор убийце.

Утром десятого июня в понедельник следователь Медведев, дав задания своему напарнику Колесникову, один направился к дому убитой Марии Образцовой.

Закурив сигарету, Максим прохаживался вдоль улицы, оглядываясь и задаваясь вопросом, не наблюдает ли кто за ним. Убедившись, что за холодными стеклами окон квартиры Марии не было никакого движения, он бросил сигарету и направился к подъезду. Дверь квартиры пересекала оградительная полицейская лента. Открыв дверь, Максим перепачкал ладони черным порошком, которым была обработана ручка. Когда он вошел в жилище, лента сорвалась, зацепившись за его плечо.

Позавчера, находясь здесь, он был сосредоточен на осмотре места происшествия, той самой кухни, где была убита Мария Образцова. Сейчас, находясь в полном одиночестве, он хотел сконцентрироваться и внимательно изучить обстановку и быт погибшей. По словам Дениса, с момента убийства здесь ничего не трогали.

Он долго стоял неподвижно в коридоре, в тишине и покое, ожидая, когда в воздухе успокоятся частицы пыли, потревоженные его проникновением. Перед ним предстала небольшая двухкомнатная квартирка, выдержанная в спокойном классическом стиле без золота, пафоса и вычурных интерьерных деталей в виде колонн, вензелей или лепнины. В гостиной он увидел корпусную мебель в темно-коричневых тонах, расставленную вдоль одной стены. В центре комнаты располагался стеклянный столик со стопкой журналов о моде и стиле, а рядом диван и два кресла песочного цвета. В углу стоял письменный стол с ноутбуком. На стенах молочно-белые обои в симметричную полоску. Чувствовались консерватизм и строгость. Макс направился по коридору в спальню. Она была выдержана в тех же тонах, стояла большая двуспальная кровать, шкаф, плазменный телевизор на стене. В помещениях было чисто, уютно, ничего лишнего. Вещи в шкафу были аккуратно сложены или развешаны, в ящиках порядок. На прикроватных тумбочках находились рамки с фотографиями. Макс подошел поближе, чтоб рассмотреть. На всех фото была запечатлена хозяйка дома со своей взрослой дочерью на фоне достопримечательностей из разных стран. Выделялось внешнее сходство матери и дочери: обе светло-русые с серыми глазами, схожие черты лица. Только вот дочь на всех фото по сравнению с улыбающейся и гордой матерью выглядела как-то подавленно. В глазах читалась грусть, а на губах натянутая неестественная улыбка. Потом он направился в ванную комнату. Плитка с цветочным рисунком была выбором явно женским, мужчина никогда бы не выбрал ничего подобного. Собственно, и все остальное в ванной: шампунь из лепестков роз, гель для душа из черной орхидеи, косметика, парфюм на полках, шкатулка с украшениями – говорило, что хозяйка здесь живет одна.

Ему хотелось, чтоб жилище заговорило с ним. Он искал, сам не зная что: не замеченную ранее улику, иголку в стоге сена, а может, подсказку, открывающую мотив убийцы. Он не чувствовал ни запаха смерти, ни волнения от недавнего кошмара, произошедшего здесь. Убийца не расхаживал по квартире, его не интересовали ни деньги, ни шкатулка, набитая побрякушками, на видном месте. Его интерес был прикован исключительно к хозяйке жилища, какой-то личный интерес.

Максим вернулся к входной двери и начал рассуждать, анализировать, прокручивая в голове возможный ход действий убийцы. «Дверь не была взломана, хозяйка впустила убийцу на порог дома сама, зная его, либо он располагал к себе доверием. Ты знал ее распорядок дня, что утром к десяти часам ей на работу в вещевой магазин, хотел ее поймать врасплох. Между вами завязался разговор, вы проходите на кухню». Максим следовал по маршруту убийцы, и воздух становился тяжелее, чувствовался запах смерти. Следователь, зайдя на кухню, знал, что увидит за дверью. Кровь на полу, стенах и мебели уже запеклась. Клининговая служба еще не приходила. Казалось, что уже сам воздух пропитан смертью. «Итак, вы зашли в кухню, продолжили разговор, который перешел на повышенные тона. Ты возбуждаешься все больше и больше, ты чувствуешь, что ты король положения. Ты пришел подготовленный. В кармане у тебя скальпель, который дает тебе уверенность. Ты теребил и перебирал пальцами его, ожидал подходящего момента, чтоб им воспользоваться. Цель у тебя одна – убить ее. Ты ждал высшую степень своего эмоционального состояния, чтоб поставить точку в этом деле. Схватил Марию сзади сильно за волосы, так запрокинул ей голову, что даже вырвал пучок. Эти волосы потом мы обнаружили на полу. Возможно, жертва кричала, а может, и не успела отреагировать. Никто из соседей ничего не слышал. Одним уверенным ударом лезвия ты рассек ей шею от уха до уха, перерезал левую сонную артерию и трахею. Хлынула алая струя. Кухня залилась артериальной кровью, ее одежда насквозь пропиталась кровью. Марии хватило времени, чтоб осознать, что она умирает, но ничего сделать уже не могла. Она видела, как ее собственная кровь фонтанирует и бьет из шеи, забрызгивая стену и мебель. Она задыхалась и захлебывалась кровью, попавшей в поврежденную трахею, в глазах читался страх и безысходность. Она металась по кухне, сдавливая руками рану на шее. А ты стоял и наслаждался. Когда ее муки закончились, она перестала биться в агонии и упала на пол, ты склонился над ней, чтоб завершить свой обряд. Открыл рот, достал ее язык и отрезал одним движением. Потом ты оставил послание. Ты обмакнул язык в луже крови, как художник кисть в краски, и вывел на дверцах мебели надпись: “ТЫ СВОБОДНА”. А после, как ненужную больше вещь и часть тела, выбросил его в мусорное ведро. Затем ты вложил в руку и зажал пальцами убитой сувенирные весы, которые ты принес с собой. Что это? Подарок, подпись, подсказка? Зачем? Что за извращенный ритуал? Что ты хотел этим сказать? Кому это послание: жертве или кому-то еще? Чью душу и от чего ты освободил таким кровавым способом гибели?»

Максим вернулся в гостиную и в изнеможении плюхнулся в кресло. Его пробирала дрожь, он был вымотан физически и морально. Он ощущал усталость, ноги и руки ломило, от мыслей в голове закипали мозги. Закрыв глаза, откинувшись на спинку кресла, он в воображении переместился на Жижицкое озеро, где в бескрайних водах улов на любой вкус рыбака, где он забрасывал бы удочку. Он хотел оказаться сейчас где угодно, но только не здесь, где было совершено преступление и пахло смертью.

Раздался звонок сотового телефона, Макс вздрогнул. Достал из кармана телефон, на экране высветилось лицо капитана Колесникова.

– Есть новости? – с надеждой спросил Медведев.

– Макс, пришел протокол заключения анализа волоса, взятого с края раны тела Образцовой.

– И? Есть ДНК?

– Образец оказался малоинформативным, ДНК выделить не удалось. В описании какая-то ерунда, понятно только, что волос принадлежит женщине.

– Значит, cherchez la femme, – задумчиво проговорил следователь.

– Еще кое-что.

– Не томи, говори.

– Образцова на протяжении последней недели неоднократно и безуспешно пыталась связаться по сотовому с одним и тем же абонентом, но без результатов.

– Кто это?

– Врач тибетской медицины, профессор Дон-гин-доо Жар-гал, – произнес по слогам Денис.

– Скажи еще, что это женщина с черными волосами? – с надеждой в голосе спросил Максим.

– Судя по фото в интернете, да. Врач работает в центре восточной медицины «Тибет». Со слов дочери Образцовой, погибшая наблюдалась у нее по поводу болей в спине. Два раза в год проходила курс лечения иглорефлексотерапии в данной клинике.

Максу на мгновение стало легче.

– Сначала разберемся с анализом волоса. Встречаемся в лаборатории. Потом навестим доктора.

В экспертно-криминалистическом учреждении шестьдесят процентов сотрудников были женщины, остальные двадцать находились в декрете. Все больше представительниц слабого пола встречалось в этой профессии. Майор Медведев по долгу своей службы не раз посещал криминалистическую лабораторию, с некоторыми экспертами доводилось совместно работать, некоторых он знал только заочно.

Максим и Денис зашли в отдел по исследованию волос и волокон. На рабочих местах находилось четверо сотрудников, все были женщины.

– Милые дамы, здравствуйте! Рад вас всех видеть, – нежно сказал Медведев.

Макс обладал врожденным обаянием, что притягивало противоположный пол. Все четыре пары глаз устремились на следователей, и лица расплылись в улыбках. Особенно оживилась Аллочка, молодая сотрудница, большая сплетница, вечно находящаяся в поисках достойного кандидата для замужества.

– Ирина Михайловна, мы по вашу душу! У нас возникли вопросы по делу Образцовой. Поможете нам разобраться? Нам без вас никак! – игриво спросил следователь Медведев.

Не теряя ни минуты, Аллочка тут же встала из-за стола, кокетливой походкой прошлась между мужчинами и направилась к кулеру с водой. Медленно наклонилась прямой спиной, демонстрируя свою соблазнительную пятую точку в короткой юбке и длинные ноги на высоких каблуках. Набрала стакан воды, затем так же кокетливо вернулась за рабочее место. Данное позирование не могло остаться не замеченным остальными. Денис стоял с глупым выражением лица, раскрыв рот.

– Да, хорошааа! – окинув взглядом Аллочку, сказал Максим вслух. – Хороша сегодня погодка, жарко, – быстро поправил себя он. – А у вас прохладно. Кондиционеры творят чудеса.

Судмедэксперт Ирина Михайловна просмотрела коллекцию конвертов с образцами вещественных доказательств, отыскала нужный конверт с номером дела Образцовой и извлекла из него диапозитив.

– Так, нашла. Для анализа мне был предоставлен вот этот единственный волосок. Наш образец каштаново-рыжего цвета, длиной восемнадцать сантиметров, слегка изогнутый, не совсем прямой, местами окрашенный в черный цвет. К сожалению, волос выпал естественным путем, его не выдергивали, вследствие чего нет луковицы.

– Следовательно, нет ДНК, – сказал капитан Колесников.

– Да, верно. Нет на корне клеток эпителия, нет ДНК.

Максим и Денис огорченно переглянулись.

– Но кое-что есть. Давайте вместе посмотрим под микроскопом, так будет нагляднее. – Она настроила окуляр микроскопа. – Взгляните.

У микроскопа было два окуляра, так что Максим и Денис могли одновременно рассматривать. Они лишь увидели волос, внутри которого имелись пузыри.

– А что это за пузыри? – спросил Денис. – Какая-то патология?

– Это аномалия волосяного покрова стержня называется «bubble hair», что дословно означает – пузырьковые волосы, приобретенная деформация, вызванная внешними факторами. Это, конечно, не ДНК. Но, думаю, в суде можно будет использовать в качестве косвенной доказательной базы. Жаль, что у нас нет волос с трупа Соколовой для сравнения.

– Чем может быть вызвано такое состояние волос? Какими факторами? – спросил Максим.

– Температура. Поскольку мы установили, что волос принадлежит женщине, то такими внешними факторами могут быть фен, плойки, утяжки. Во время воздействия горячим воздухом, высокими температурами повреждается кутикула волоса, на ней возникают трещинки и отверстия.

Судмедэксперт принялась объяснять, как вдруг ее перебила Аллочка, все это время подслушивающая и не сводившая глаз со следователей.

– Это когда утюжком с температурой двести двадцать градусов, да по влажным, плохо просушенным волосам, еще и без косметики. Вода в волосах закипает и размягчает кератин, в котором пар, расширяясь, образует крошечные пузырьки. Волосы обязательно обломятся и с трудом потом восстанавливаются, – манерно ломаясь, выговорила Аллочка.

– Спасибо, Алла! – не скрывая недовольства, сказала Ирина Михайловна.

– Выходит, наша неизвестная – это женщина, перекрашенная в брюнетку, с прямыми и ломкими волосами, которая злоупотребляет феном и плойкой, – сказал Максим.

– Совершенно верно.

Получив всю необходимую информацию, следователи покинули криминалистическую лабораторию. А тем временем любопытная Аллочка спросила.

– Кто это были? Майор очень симпатичный.

– Майор Медведев и капитан Колесников, – ответила Ирина Михайловна.

– Тот самый Медведь, который развелся с женой после десяти лет брака?! Слышала, у них никак не получалось завести детей, – возбужденно говорила Алла.

– Я удивляюсь вашей осведомленности. Вы всего лишь четыре месяца здесь работаете, а уже в курсе таких нюансов.

– Да, интересный экземпляр, – задумчиво сказала Аллочка.

– Надеюсь, это вы про образец, который у вас под микроскопом, – осадила ее Ирина Михайловна.

Медведев и Колесников уже пятнадцать минут плелись по дорожным пробкам. Клиника восточной медицины «Тибет» пряталась между офисными строениями в центре Москвы. Центр пользовался большой популярностью среди людей, приверженных нетрадиционным методам лечения. Основными направлениями клиники были неврология, остеопатия, массаж и рефлексотерапия. Рекламные баннеры, выставленные возле здания, обещали, что применяются только натуральные фитосборы по древним рецептам тибетских и бурят-монгольских эмчи-лам, а также призывали пройти астрологическую консультацию у тибетского ламы.

Возле стойки администрации следователей встретила приветливая молодая девушка.

– Мы рады вас приветствовать в нашей клинике восточной медицины «Тибет». Вы записаны к конкретному врачу или я могу вам чем-то помочь? Первая консультация врача бесплатная. Вы впервые у нас?

– Да. Нас интересует… – Денис достал свой маленький блокнот с записями и по слогам произнес трудно выговариваемую фамилию и имя врача: – Профессор Дон-гин-до-о Жар-гал.

Администратор открыла расписание врача на компьютере.

– К сожалению, сегодня профессор вас принять не сможет, полная запись. Мы можем рассмотреть другие даты? – с дежурной улыбкой ответила она.

– Мы настаиваем, – с улыбкой в ответ сказал Денис и протянул удостоверение. – Мы по очень важному вопросу, думаю, доктор найдет для нас время.

Глаза девушки от удивления округлились, она немедленно удалилась. Через пять минут в фойе вышла растерянная женщина в белом медицинском халате, маленького роста, лет шестидесяти, с испуганными глазами-угольками. Она была жгучей брюнеткой с жесткими прямыми волосами, подстриженными под мальчика. Выступающие скулы, уплощенное лицо, сильно выраженная складка верхнего века у внутреннего угла глаза, заметно прикрывающая слезный бугорок, говорили, что перед ними представительница монголоидной расы.

– Профессор Донгиндоо Жаргал? – все еще подсматривая в свои записи, спросил Денис.

– Да.

– Я старший следователь майор Максим Медведев, а это капитан Денис Колесников. Мы из отдела по расследованию убийств.

Они протянули свои удостоверения. Она даже не взглянула на них, застыла на месте и встревоженно спросила:

– Ой, из отдела убийств… Надеюсь, ничего плохого с кем-либо из моих близких?

– Нет, мы по поводу вашей пациентки, Марии Образцовой.

Толпа любопытных зрителей начала собираться возле них.

– Мы можем продолжить с вами разговор наедине? – тихо спросил Медведев.

– Да, лучше… лучше пройдемте в мой кабинет. – Затем она обратилась к администратору. – Пожалуйста, предупредите следующего пациента о задержке приема.

Молча они направились по коридорам клиники, дошли до двери, где висела табличка:

Врач тибетской медицины, клинический профессор

Донгиндоо Жаргал

Терапевт, фитотерапевт, рефлексотерапевт

Доктор прошла в свой кабинет, следом за ней вошли следователи. Максим и Денис профессиональным взглядом быстро провели мимолетный визуальный осмотр помещения, оценивая личность его владелицы. На рабочем пространстве царил беспорядок: документы, медицинские карты, книги, ручки были хаотично разбросаны по всей поверхности стола. По краям компьютерного монитора торчали приклеенные разноцветные стикеры с записями. Среди этого бардака, заваленная бумагами, стояла декоративная статуэтка Будды из латуни. Тибетский идол находился в позе лотоса, в позиции абхая-мудра «Бесстрашие». Вытянутая правая рука мудреца согнута в локте на уровне груди, открытая ладонь с прямыми сжатыми пальцами развернута наружу. Этот известный жест символизирует, что учение Будды несет добрые намерения, защищает, избавляет от страха, дает уверенность.

Сидя на своем рабочем месте, немного успокоившись, доктор начала разговор.

– Так что с Марией Образцовой?

– Ее убили в прошлый четверг в собственной квартире, – ответил Денис, присаживаясь напротив.

– Какой кошмар!

– Она пыталась с вами связаться, звонила, вы не отвечали.

– Я была в отпуске. Только вчера прилетела из Улан-Батора, навещала близких. Стараюсь хотя бы в отпуске немного отдохнуть и не отвечаю на телефонные звонки пациентов. При возникновении вопросов, при острой ситуации они могут обратиться непосредственно в клинику или к моим коллегам.

– Когда в последний раз Образцова была у вас на приеме?

– Сейчас скажу, – врач прикоснулась к компьютерной мыши, высветилась информационная база данных, пощелкала мышью. – Вот, в феврале этого года она проходила курс лечения.

– Какие у вас были взаимоотношения с ней? Что вы можете сказать про нее, какая она была? – спросил следователь Медведев.

– Доверительные. Как между врачом и пациентом, не более того. Она была дисциплинированным пациентом, выполняла мои рекомендации, терапия шла с положительным эффектом.

– Может, она с вами делилась чем-то из личной жизни, была чем-то обеспокоена?

– Нет, я не обсуждаю с пациентами ни свою, ни их личную жизнь. Разговоры только о состоянии здоровья.

– А в прошлом году в это же время в июне, где вы находились? Помните? – продолжал спрашивать майор.

– Конечно, помню. Я каждый год улетаю на родину в конце мая. У моего сына день рождения третьего июня. Большинство родственников там… К чему эти расспросы?

– А Наталья Соколова, тоже ваша пациентка?

– Соколова? Не помню такую… сейчас посмотрим, – доктор проверила информацию по компьютеру. – Нет, с такой фамилией у меня нет пациентов. А при чем здесь Соколова? – в недоумении спросила доктор.

– Она тоже убита, прошлым летом. Мы расследуем эти два преступления, – ответил капитан Колесников.

– Ужас!

– Может, в поведении Образцовой вас что-то настораживало? Было что-то странное, не помните? – все продолжал задавать вопросы Медведев.

– Нет, ничего такого не припомню. Меня ждут пациенты. Мне нечего вам больше сказать.

– Вот, – Денис положил визитную карточку на стол. – На случай, если что-то вспомните важное.

Было очевидно, что врач не имеет никакого отношения к убийствам. Выйдя из кабинета, Максим обратился к Денису.

– И все-таки надо проверить ее алиби.

4. Вероника

Редкий случай, когда вся семья Калининых, включающая в себя Маргариту, Веру и Нику, оказывалась в полном сборе дома. У всех был разный график работы, выходные дни не всегда совпадали. Марго работала медсестрой в больнице в отделении анестезиологии и реанимации. Работа была суточная, но часто приходилось брать дополнительные смены, подменяя часто болеющих или находящихся в отпуске коллег. Рабочие дни были ненормированными, деятельность была тяжелая и сложная. Но трудностей она не боялась, ей это было в радость.

Семья жила неплохо, в достатке. Деньги нужны всегда, и лишними они никогда не бывают. Дочери тоже работали, чтоб удовлетворить свои потребности и нужды, стараясь финансово сильно не обременять мать. Вера, работающая официанткой, благодаря своей внешности и умением расположить к себе клиентов, получала щедрые чаевые. Денежки у нее долго не задерживались. Она их быстро растрачивала на свои развлечения и хотелки. На все то, что так любят красивые и молодые девушки, а именно красивые вещи, трендовая одежда, туфельки и сумочки, косметика и духи. Ника же, напротив, не была транжиркой. Лишь часть зарплаты медсестры и заработок от постановок капельниц и уколов на дому она тратила на свои увлечения, занятия и курсы по реализации творческих навыков. Остальные денежные средства она откладывала на свои мечты.

Жили они в трехкомнатной квартире, которая по наследству перешла от умершего мужа к Маргарите. У каждой была отдельная комната. Такое решение они приняли, учитывая нелегкие взаимоотношения между собой, чтоб не нарушать личного пространства друг друга. Марго как единственный главный член семьи жила в самой большой, просторной комнате, которая еще служила и гостиной. Чтоб поместить гардероб модницы, Вере досталась средняя по площади комната. А маленькая уютная комнатка принадлежала Нике.

В разные периоды жизни у Ники были различные хобби. Раз за разом она хотела постичь что-то неведомое ранее, ее тянуло к новым знаниям и умениям. Исследовав немного один род деятельности, она тут же хотела попробовать себя в чем-то другом. Ее увлекал процесс изучения. В целом за что бы ни бралась Ника, будь то рукоделие, рисование, фотографирование, флористика, пение, у нее получалось легко. Ее интересовало творчество, где можно было в уединении, один на один с собой творить что-то руками, не отвлекаясь на суету шумного мира. Еще учась в медицинском колледже, она поняла, что совершила ошибку при выборе профессии. Работа медсестрой была не по душе Нике, а в угоду матери. Она думала, что привыкнет, полюбит, смирится с этим, но с каждым разом все больше разочаровывалась. Сейчас ее интерес был направлен на освоение кулинарного искусства. Ей нравилось готовить, она получала положительные эмоции как от процесса приготовления пищи, так и от ее смакования. Будучи заядлой сластеной, она любила рецепты выпечек и тортов. Чаще всего она готовила для дома, иногда угощала своих коллег. Никины блюда не оставляли никого равнодушными. Только у матери оставалась предвзятое отношение, и новое хобби дочери воспринималось как пустая трата времени.

Ника встала раньше всех, хотела сделать приятное и удивить своих близких. В холодильнике было много яблок. Не задумываясь, она быстро отыскала на просторах интернета нужный рецепт яблочного пирога, которого еще не пекла. Выбор пал на «Цветаевский пирог». По легенде, такой пирог был частым угощением за столом сестер Цветаевых, откуда и пошло название. Считая скучным есть каждый день картошку, гречку, макароны, она уже придумала, что будет на обед и ужин. Тривиальная еда быстро надоедала и не вдохновляла Нику. Ей нравились многокомпонентные составы, более изысканные блюда или нестандартные сочетания продуктов. Совместное времяпрепровождение в семье Калининых заканчивалось часто скандалом. Ника в надежде избежать очередной ссоры в общий выходной день хотела с помощью вкусной трапезы поднять настроение и сблизить домочадцев.

Вся семья собралась за завтраком на кухне.

– Что за херня?! – злобно сказала Марго, глядя на пирог.

– О, утро начинается как всегда… мама опять встала не с той ноги, – закатывая глаза, сказала Вера.

– Почему херня. Это Цветаевский пирог, – растерявшись от такой реакции матери, сказала Ника. – С яблоками. По преданию…

– Опять переводишь продукты! Делать тебе нечего! – грубо перебила ее Марго. – Ты только тратишь деньги на всякую ерунду, – продолжала раздраженно Марго.

– Все необходимое я купила за свои деньги. Мама, сначала попробуй, он должен быть вкусный, – как бы оправдываясь, ответила Ника.

– Тебе ли булки и пироги есть? Ты себя в зеркало видела? Если так и дальше пойдет, то ты скоро в дверь не пройдешь. Ты так замуж не выйдешь! Ты же понимаешь, что ты на любителя! Лучше бы фитнесом занялась, если у тебя так много свободного времени, польза бы была, – не подбирая мягких слов, продолжала говорить Маргарита.

Ника обиделась, но пыталась не поддавать виду. Слова матери, относящиеся к ее внешности, зацепили ее.

– А на обед я хотела приготовить… – не поднимая глаз от тарелки, неуверенно начала говорить Ника, как мать ее снова перебила.

– На обед можно макаронами обойтись или картошку отварить с сардельками. Я там купила вкусные, сочные, – скомандовала Марго.

Вера заметила, что слова матери причинили боль Нике. Она решила ее поддержать.

– Пирог – пальчики оближешь!

– А ты бы помолчала! Не помню, когда ты в последний раз к плите подходила. Как ты собираешься семью кормить? И убери ногу со стула, сядь нормально! Что за привычка с телефоном за едой сидеть.

– Готовить я не люблю, а у Ники это хорошо получается. Сейчас нет проблем, все, что хочешь, можно заказать на дом или пойти в ресторан, – отложив в сторону телефон, сказала Вера, понимая, что теперь гнев матери перенаправлен на нее.

– Денег не хватит так питаться. Вообще, палец о палец в доме не ударишь! Ты же девочка. Сделай уборку в своей комнате! Развела хлам и бардак! Смотреть невозможно! Только гулянья на уме, да перед зеркалом крутиться, – не переставала ругаться Марго.

– Не нравится – не смотри! Не заходи ко мне! Меня мой беспорядок устраивает, – повышая тон, сказала Вера матери. Взяла телефон, демонстрируя, что не желает больше говорить с матерью.

Марго повернулась к Нике.

– Видела нашего соседа Акакия Олеговича. Пойдешь к нему домой и сделаешь внутримышечный укол. Я ему обещала. Он ждет тебя сегодня после обеда, – в приказном тоне сказала Марго Нике.

– Фу, я не хочу. Он мне не нравится. Мне кажется, он подкатывает ко мне, – ответила Ника.

– И что? – вытаращив глаза, сказала Марго. – Присмотрись к нему! Он мужик холостой, умный, обеспеченный, с квартирой. Занимает хороший пост в мэрии, – подняв указательный палец вверх, сказала Марго.

– Ма! Он твой ровесник, он мне в отцы годится. Он противный и зануда. И вообще, я не хочу видеть его уродливый зад.

– Какая разница, как выглядит его зад. Тебе воды с него не пить. Главное, что он за это хорошо доплачивает.

– Акакий, имя какое дурацкое. Зачем ей этот больной старпер с уродливым задом? Если он такой замечательный, чего до сих пор не женился? – не смогла не вмешаться в разговор Вера.

– Он не больной. Он следит за своим здоровьем, прокалывает витамины два раза в год.

– У меня были другие планы, – огорченно сказала Ника, понимая, что визит к соседу неизбежен, так как спорить с матерью бесполезно. Та уже за нее решила и пообещала.

– Какие у тебя планы?! Сидеть дома, в комнате. У тебя даже друзей толком нет.

– Возможно, у меня мало друзей, но это не мешает мне наслаждаться жизнью, – сама не ожидая от себя, возразила Ника матери.

– Оглянись! Эта жизнь проходит мимо тебя.

– У меня тоже свои планы, поэтому на ужин не ждите. Иду гулять, – сказала Вера, желая скорее уйти.

– Опять со своим Тимуром! Видела я его, ничего особенного. Он наиграется тобой и бросит, как все другие. Мне еще не хватало, чтоб ты в подоле принесла! Смотри у меня!

– Да пошла ты, – пробормотала себе под нос Вера.

– Ты что-то сказала? Чтоб к десяти дома была, – кричала Марго.

– Между прочим, ты съела целых два куска этой херни, как ты ее назвала, – встав из-за стола, сказала Вера, осадив мать.

Марго рьяно схватила грязную посуду и принялась ее мыть. Ника в расстроенном состоянии пошла в свою комнату.

Все Никины планы на приятное времяпрепровождение в кругу семьи рухнули. Сидя в комнате, она размышляла над обидными словами матери. Друзей у нее и вправду было мало. Да и друзьями их назвать нельзя было, так, хорошие знакомые. Посвящать их в свои сложные отношения с матерью она не хотела, стыдилась. Но излить душу, посоветоваться, найти ответы на свои вопросы, получить поддержку было необходимо. Она нашла выход из этой ситуации для себя, чтоб оставаться при этом анонимной. Существовало много веб-форумов – интернет-сервисов для общения с несколькими пользователями интернета на общие темы. Выбор был велик: форумы на темы «токсичная мать», «плохие отношения с мамой», «мать как мачеха» и многие другие. Ника зарегистрировалась на одном из них.

Вопрос о выборе никнейма для чата не встал. Еще в детстве, когда папа Ники обращался к дочерям, он звал их всегда вместе: «Вера, Ника». Получалось на слух Вероника, как одно объединенное имя. Отец не разделял сестер, дарил одинаковые игрушки, играл с ними вместе, брал их куда-то собой всегда вместе. Сестренки воспринимали себя как одно целое. Если девочки озорничали, то он говорил: «Кто это сделал, Вера или Ника? Кто плохо себя ведет, кого наказать Веру или Нику?» Девочки не сознавались. Он снова спрашивал в надежде найти проказницу: «А кто это?» А девочки в ответ кричали: «Это Вероника!» Как будто это вымышленная, другая девочка и они здесь ни при чем. Сестрам нравилась такая игра. Они ловко пользовались именем Вероника как им было удобно, то воспринимая себя одним целым, то вымышленным персонажем.

Ника забралась в кровать, расположилась удобнее и взяла планшет. Этот неодушевленный предмет был отдушиной. Она держала его как спасательный круг. Она набрала свое имя, ВЕРОНИКА, сделала пару кликов мышью и попала в чат. На экране высветились знакомые прозвища невидимых людей, стремящихся излить свою боль, найти спасение в интернете, не опасаясь быть опознанными. Она просматривала сообщения, которыми обменивались собеседницы. Редко что писала сама, больше читала переписку других. Рассказы были так глубоки, эмоциональны, что ей казалось, что она слышит их голоса. Голоса таких же, как она, травмированных дочерей с затравленными душами.

ПРОСТО МАРИЯ: Не поверите, мне тридцать два года, а мать меня воспринимает как ребенка. Я с этим монстром живу в одной квартире с тех пор как умер мой папа. Она никогда и ничем довольной не бывает. Она настаивала, чтоб мы жили вместе, да и я не смогла оставить ее жить одну. Мы переехали вместе с моей дочкой, мужем к ней, хотя есть где жить отдельно. Она не скрывает неприязнь к моему мужу, питаемся отдельно, бесконечно скандалы.

РАНЕНОЕ СЕРДЦЕ: Переезжайте в другой район, а лучше в другой город. Ой, чем дальше, тем лучше.

ПРОСТО МАРИЯ: Съехать не можем, мою квартиру сдаем, я в декрете, надо на что-то жить.

ОЛЬГА545: А моя мать конфликтует на пустом месте. Скандал может вырасти из чего угодно, из ерунды. Она не хочет слушать. Говорить, беседовать с ней невозможно. На людях она не показывает, что у нас проблемы в отношениях. А когда мы вдвоем, все время орет и заставляет делать, как она хочет. Ведет себя как эгоистка. Мои планы на жизнь ее не устраивают. Я потеряла уверенность в себе, она подавляет меня. Больше всего боюсь стать похожей на нее.

РАНЕНОЕ СЕРДЦЕ: Прекратите с ней общаться, и все. Как шелковая станет, помяните мое слово.

ВЕНЕЦ НАДЕЖДЫ: Девочки, у вас цветочки! Уроки я делала, трясясь от ужаса и страха: то мой почерк не нравился, то за четверку она могла меня ударить. Она рвала тетради и заставляла переписывать до изнеможения. В меня летели книги, все, что попадалось под руку. Она драла мне волосы, сколько массажных расчесок об мою голову она сломала. У меня оставались синяки. Грозилась меня удавить, если я кому-то расскажу. А противнее всего – наберет полный рот слюней и харкнет мне в лицо… А сколько оскорблений и унижений я вытерпела. Сколько проклятий я слышала в свой адрес… В двадцать лет я ей впервые ответила отпором. Дала ей оплеуху на ее побои и пожелала ей сдохнуть. Так она орала, угрожала, что повесится и напишет записку, что в ее смерти виновата я… Я долго не могла понять, почему я так ненавистна ей. Вначале я искала проблему в себе, а потом, я поняла: дело не во мне. Свою злость и несостоятельность, неудовлетворенность от всей своей жизни она вымещала на мне.

ГОСТЬ 343: Такие мамаши обесценивают личность, подавляют своим авторитетом, манипулируют и предъявляют завышенные требования. Доказать им, что они не правы, что они виноваты, нереально.

РАНЕНОЕ СЕРДЦЕ: Я даже думала походить к психологу… Нет, это не нам, а таким матерям – монстрам надо к психотерапевту.

Как много дочерей, уже даже взрослых женщин, которые сами уже были мамами, кричали от страданий и кровоточили ранами отчаяния. Ника, поняв, что она не одинока, что ее отношения с матерью не самый худший вариант, немого успокоилась. Отложила планшет и начала собираться. Приближалась пора идти к ненавистному соседу Акакию Олеговичу. Как бы она этого не хотела, она была вынуждена сделать это. Ведь велению матери она не могла сопротивляться.

5. Бабочки в животе

Отношения между Верой и Тимуром только начинали зарождаться. Большую часть времени они проводили на работе в ресторане. Избегая слухов и сплетен, на глазах коллег Тимур держался сдержанно и не подавал вида, что яркая кокетка Вера ему симпатична, и долгое время скрывал свое влечение. Ему не хотелось, чтоб из-за особенного отношения к ней пострадала бы его репутация строгого администратора и расшаталась бы дисциплина в коллективе. Рыжеволосая красавица не выходила из его головы, его настораживало ветреное поведение Веры, но он больше не мог сопротивляться законам природы. Начавшись встречаться, они договорились не позволять себе вольностей на работе, никаких сюсюканий и прикосновений. На работе они коллеги, он управляющий, она его подчиненная. А наедине они могут быть самими собой, не стесняться проявлений своих чувств. Пылкие взгляды и огонек в глазах влюбленных скрыть от любопытных коллег не удалось, как они ни старались. По ресторану давно уже расползались слухи об их взаимоотношениях.

Вера наслаждалась встречей с Тимуром. Ей было с ним так хорошо и легко, что проблемы с матерью отошли на второй план. Они в обнимку гуляли по Коломенскому парку, обходя центральные дорожки, находя более безлюдные места. Веру, знающую этот парк как свои пять пальцев, удивляло открытие новых, неведомых доселе троп. С ним она вообще открывала много нового или смотрела на старое новыми глазами. Он был интересным собеседником, серьезным и вдумчивым мужчиной, у которого на первый план выходили карьерные достижения и общественное положение. Он был на пороге тридцатилетия, довольно солидного возраста, но еще не совсем зрелого. Внешне он соответствовал своему возрасту, был стройный, симпатичный человек, с густыми русыми волосами, с глубокой вертикальной межбровной морщинкой, придававшей его лицу серьезность, придерживался модного стиля в одежде. Но при общении с ним его целеустремленность, начитанность, манера себя правильно держать делали его старше своих лет.

При нем Вера становилась более покладистой и спокойной, характер выравнивался. Он не делал ей замечаний, он не указывал ей на ее недостатки. Тимур ласково называл ее Лисенком, но не из-за внешнего сходства, что она рыжая или хитрая. Вера не была хитрой. А как он сам объяснял, потому что как лиса изящная, женственная, уверенная в себе, готовая и укусить, если надо. Находясь рядом с ним, она сама хотела соответствовать ему, такому сдержанному и спокойному. С его подачи ей верилось, что она найдет путь к чему-то лучшему в этой жизни. Он был для нее лучиком, путеводителем в ее жизни. Чем больше она его познавала, тем ярче и больше наполнялась светом ее душа. Другие мужчины воспринимали ее как желанную игрушку. Отдаваясь разврату и потехам, насытившись ее красивым телом, быстро забывали и переставали интересоваться. Они не замечали ее саму, ее сущность не волновала их.

Нагулявшись вдоволь, они проголодались и заглянули в кафе. Было очень шумно и многолюдно. Заприметив единственный свободный столик в не самом подходящем месте возле уборной комнаты для посетителей, Тимур хотел уйти. Но чувство голода давало о себе знать, да и кафе было настолько уютным, что они решили остаться и расположились напротив друг друга на мягких диванчиках. В скором времени им принесли заказ.

– Лисенок, я заметил, ты сегодня чем-то огорчена. Грустна. Дома все хорошо? – спокойно сказал Тимур.

– А, поругалась с мамой. Забей, – отмахнувшись, сказала Вера, затем поправила себя. – Все нормально, как обычно, не стоит переживаний.

– Может, я могу чем-то помочь? Я бы не хотел вмешиваться в ваши взаимоотношения, но если необходимо поговорить…

– Нет, не надо, – отрезала Вера.

– Рано или поздно встреча с твоей мамой все равно должна состояться. Ты не хочешь меня показывать? Ты этого не хочешь?

Вера вспомнила слова матери о Тимуре.

– Хочу, очень хочу. Просто сейчас не самое подходящее время для этого.

– Знай, я готов.

Тимур открыл пакетик с сахаром, насыпал его в чашку с кофе, долго размешивал ложечкой и отдал Вере. Затем проделал именно так со своим кофе. Он делал так всегда, будь это обертка от мороженного, бутылка с водой. Сначала ей, а потом себе. А Вере этот жест внимания и заботы очень нравился. Понимая, что разговоры о матери для Веры болезненны, Тимур поменял тему.

– Ты смелая? – спросил Тимур.

– Что ты имеешь в виду?

– Я уверен, ты смелая и боевая. Как насчет прыгнуть с парашютом?

– О, нет! – Вера рассмеялась. – Не настолько.

– Я тоже пока не решаюсь, – улыбнулся Тимур. – Может, начнем с малого? Полетаем вместе в аэротрубе?

– Прикольно! – Ее глаза заблестели. Вера снова себя поправила. – Мне кажется, это более безопасно и интригующе.

– Значит, договорились. В следующий общий выходной летим.

– А ты уже пробовал? – спросила Вера.

– Нет. Для тебя, как и для меня, это будет впервые. Хочу ощутить эти эмоции с тобой.

– Я думала, мы пойдем на Клода Моне?

– Не думал, что тебе будет это интересно.

– Ты так много рассказывал про этого французского художника, что мне стало интересно… Моне – отец импрессионизма. Он прошел долгий путь от насмешек и нищеты до всемирного признания. Обожал свой сад в Живерни, его вдохновляли цветы, пейзажи, но и жен, детей он тоже рисовал. Был дважды женат. Первая жена умерла от туберкулеза, осталось двое сыновей. Вторую он взял с шестью детьми, но она потом тоже умерла. У него была катаракта на обоих глазах, даже после операций он не переставал рисовать. Некоторые его полотна стоят миллиарды, – торопливо говорила Вера. – Его имя стало брендом, в честь него до сих пор называют рестораны, салоны красоты и многое другое.

– Ты так внимательно меня слушала, – смущенно опустив глаза, сказал Тимур. – Значит, решено: пойдем на его выставку тоже.

Он встал, сел рядом с ней на диванчик, обнял ее нежно.

– Лисенок мой внимательный. Лисенок любит слушать, – сказал Тимур, смотря в ее зеленые глаза, поправляя локон волос, выпавший из прически.

Они молча сидели в полной идиллии, их руки и ноги сплелись как ветви деревьев. Только посетители кафе, проходящие в уборную комнату, беспокоили Тимура. Мужчины всех возрастов, рас и мастей, проходя мимо них, не отводили масляных взглядов от Веры. Их даже не смущало, что девушка была не свободна и сидела не одна, они не скрывали своих грязных желаний. Сама Вера почувствовала волнение Тимура. Он больше не мог этого терпеть. Он оплатил счет и молча, спеша, вышел из кафе. Вера поспешила за ним.

– Подожди, ты очень быстро идешь. Что случилось? Я что-то сделала не так?

Он резко остановился. Она поравнялась с ним. Глаза их встретились.

– Я должен… должен знать… Ты моя? – собравшись духом, спросил Тимур.

– Конечно, я твоя. Твой Лисенок, – гладя его по волосам, улыбаясь, сказала Вера.

– Нет! Ты не поняла, Вера… – вздыхая, сказал Тимур. Я должен понимать…

Она все хорошо понимала.

– Я твоя и только твоя, – ответила Вера и закрепила свои слова поцелуем.

Вернувшись, на пороге дома Вера встретила удивленную мать и сестру. Марго посмотрела на часы: без пяти десять вечера.

– Что-то случилось? Все нормально? – спросила Ника, переглядываясь с Марго.

– Зашибись, сестренка, – с улыбкой сказала Вера.

– Вот это да. Первый раз пришла вовремя, – сказала Маргарита.

– Ты опять недовольна?

– Довольна, просто поражена. Я не пойму, ты пьяна? – рассматривая дочь с ног до головы, спросила Маргарита.

– Трезвая я, – Вера дыхнула матери в лицо в подтверждение.

– Мама, ты не видишь? Да, она пьяна от любви, – хихикнув, сказала Ника.

– Тимур сказал, что не надо расстраивать маму. Сказано – к десяти быть дома, значит, к десяти, – сказала Вера. – Он хороший, а ты не хочешь с ним знакомиться.

– Все равно это ничего не решает. Один раз это не считается. Мне его здесь еще не хватало, – размахивая руками, пробормотала Марго и ушла в свою комнату.

Лежа в кровати, Вера думала о Тимуре, о прошедшем дне. На столе возле окна в вазе стояла алая роза, подаренная им. Ей столько раз дарили огромные красивые букеты. Но эта одинокая роза, одна сторона которой освещалась светом от уличного фонаря, а другая оставалась в тени, была прекраснее всех. Так и в тени оставалась ее будущее с ним. Что ее ждет дальше, она не знала, но жизнь начинала обретать смысл. Эта неизвестность будоражила и возбуждала ее. Под порханье крыльев бабочек, которых становилось день ото дня больше в ее животе, она уснула.

6. Марго

Дни проходили, сменяясь один за другим. Маргарита возвращалась домой после суток на работе, подходя ближе к дому, вдали увидела главную сплетницу двора и знающую про всех в округе бабу Маню, деревенскую простую старушку, любительницу совать свой нос куда не следует. Она считала, что день прожит зря, если она не перемолола кому-то кости или не разузнала про кого-то что-то пикантное. Разнюхивая, наблюдая за всеми, она всегда знала, кто куда пошел, кто с кем, что выносили или приносили, кто женился или развелся, кто где живет, что пьет и чем дышит. Воспользовавшись моментом, когда старушка повернулась к ней спиной, Марго поспешила и изменила маршрут, чтоб проскользнуть незаметно к подъезду, избегая встречи с ней. Но мимо бабы Мани муха не пролетит, да и мышь в норку к себе ничего не затащит.

– Ой, Вера, Верочка, – кричала вдогонку баба Маня, жаждущая поговорить.

Маргарита оглянулась, понимая, что избежать разговора не удастся.

– Здравствуйте, баба Маня! – сказала Маргарита.

– Ой, Маргарита! Вы с Верой так похожи, обозналась, обе красавицы. А от нее вообще глаз не отвести. Видела ее с новым кавалером под руку, провожал ее. Машина у него хорошая, иномарка. Ничего так, солидный, симпатичный, пылинки с нее сдувает. Хорош, хорош. А она прямо куколка, изменилась, повзрослела, за ум взялась. А младшая у тебя умница, вся в тебя. Акакий Олегович без ума от нее, говорит, такая рука легкая, что он забывает, что уколов боится. Ника всегда поможет, отзывчивая, добрая девочка. Хорошие они у тебя, работают, помогают, не бездельничают как эти Ивановы из двести семьдесят первой квартиры. Хорошо воспитала, молодец! Дай Бог, Дай Бог! Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. А муж, царствие ему небесное, золото был. Сколько уже прошло?

– Пять лет, – с грустью в глазах сказала Марго.

– Ой, ой! Может, замуж выйдешь? Поди, плохо без мужика. Ты ведь баба-то еще хоть куда. Вон я тебя за Верку приняла.

– Я со смены, баба Маня.

– Поди, устала, да?

– Да.

– Я быстро, что спросить хотела-то. Не знаешь, кто ремонт начал у вас в подъезде делать? Вот сволочи, в выходные дни шумели, остатки старой мебели возле мусоропровода оставили. Поди, руки отвалятся, если на улицу в мусорный контейнер отнесут. Ругаться собралась.

– Нет, не знаю. Меня дома-то не бывает.

– Ну, давай, не буду задерживать. Давай, иди, поспи! Больные, поди, тяжелые были, работа в реанимации нелегкая у тебя.

Зайдя в квартиру, Марго разулась, положила сумочку и ключи на столик в прихожей. Надела тапочки, пошла к себе в комнату переодеваться. Дочек уже в доме не было, они ушли на работу. В квартире стояла тишина и спокойствие. Но на душе спокойствия не было, скука и тоска одолевали Марго. От ощущений сжигающего одиночества стоял ком в горле. Облачившись в домашний халат, Маргарита пошла на кухню перекусить. Работе она отдавала себя полностью и не помнила, когда она ела в последний раз. Она не хотела готовить, не было ни желания, ни сил, но желудок сводило. Оставалось лишь на скорую руку сделать яичницу. Открыла холодильник. Аккуратно разложенная приготовленная еда лежала по контейнерам, надо было только разогреть. На тарелках, накрытых пищевой пленкой, красиво разложена закуска: колбаса и сыр. Ника постаралась, чтоб матери после смены не утруждаться. Несмотря на голод и уже приготовленную к подаче еду, она захлопнула холодильник. Ком, стоящий в горле, не уходил, только перекрывал аппетит. Ей было тоскливо есть одной, она отказалась от этого. Решила себя занять домашними делами, чтоб прогнать грусть. Окинув взглядом квартиру, она поняла, что везде царила безукоризненная чистота, кроме комнаты Веры. Требующего стирки грязного белья и глажки не было. Посуда вымыта и разложена по местам. Ника постаралась избавить мать от домашних дел.

Она вернулась к себе в комнату, поняв, что делать по дому нечего. Пощелкав телевизор, не заинтересовавшись ни одной программой, она выключила его. Ком в горле нарастал. Жизнь на работе протекала по-другому, кипела, бурлила, она чувствовала себя там уверенной, нужной, ей восхищались. А дома уверенности не было. Вера сегодня-завтра выйдет замуж. Ника рано или поздно тоже. Она останется совсем одна, у девочек будут свои семьи. И даже любящий муж ее тоже покинул и отправился на небеса. Так распорядилась судьба. Нить, связывающая ее с дочерями, изо дня в день становилась тоньше. Она знала, что девочки смогут прожить без нее. Они выросли, она чувствовала, что все меньше они в ней нуждаются. Ника будет хорошей хозяйкой, со своим спокойным покладистым характером у нее все сложится хорошо. Вера целеустремленная, боевая, не пропадет и не даст себя в обиду.

Маргарита уронила лицо в ладони от безысходной предсказуемости и определенности ее одинокого будущего. Порой она сама не понимала, чего она хочет. Зарыдала диким воплем, дав выход своим чувствам. Нарыдавшись вдоволь, до состояния, когда горло распухло, нос перестал дышать, она провалилась в глубокий сон.

Погружаясь в свои страхи, теряя контроль над собой, эгоистка Марго как мать не замечала своих ошибок и опрометчивых поступков по отношению к дочерям.

7. Выводы Винни Пуха

Прошла неделя после убийства Марии Образцовой. Дело стало громким, благодаря средствам массовой информации. Интернет и некоторые газеты, которые опубликовали заметки о происшествии, пестрили заголовками: «Освободительница душ», «Освобождая души», «Убийца освобождает и вырезает им язык», «Освобожденные убийцей». Так разыскиваемая убийца получила прозвище, и теперь даже полицейские называли ее Освободительницей. Такое внимание прессы к этим двум убийствам и излишняя осведомленность граждан могли предоставлять угрозу для раскрытия преступлений. Однако некоторые нюансы, касающиеся почерка убийцы, все же удалось скрыть от пронырливых репортеров. Такие подробности, как вложенная фигурка весов в руку жертв и нахождение отрезанного языка в мусорном ведре, остались тайной следствия и не были обнародованы.

Расследование приобрело значительный масштаб, возглавлять его назначили начальника первого отдела, полковника юстиции Михаила Зуева. Дело Марии Образцовой объединили с делом Натальи Соколовой. Следственно-оперативную группу увеличили до четырех следователей, не считая возглавившего группу полковника Зуева. Теперь в команду следователей входили Максим Медведев и его жизнерадостный напарник Денис Колесников, тщеславный майор Александр Мухин со своей напарницей лейтенантом Светланой Осиповой.

Медведев, сидя за огромным столом, рассматривал присутствующих на совещании следователей, на которое их всех собрали для обсуждения личности преступницы. Психолог-криминалист доктор Беркович раздал каждому из них папку с документами, где был изложен составленный им психологический портрет убийцы. Следователи были знакомы друг с другом. Ведущим следователем назначили Медведева. Единственной женщиной в группе была лейтенант Светлана Осипова, натура флегматичная, спокойно реагирующая на выпады мужчин в коллективе. Макс относился к ней с симпатией и уважением, она умела слушать, методично и четко выполняла работу. С майором Мухиным они когда-то вели одно дело. Этот высокомерный тип любил создавать проблемы. Мухин, как всегда, с ухмылкой на лице, сидел напротив Макса, чем раздражал его еще больше. Майор Медведев не был доволен совместным ведением общего расследования и испытывал неприязнь к Мухину, которая была взаимной.

Психолог-криминалист доктор Беркович умел так глубоко проникать в недра разума преступников, в их головы, что зачастую обнаруживал, что это не чудовища, а несчастные или психологически травмированные люди, запутавшиеся в жизненных обстоятельствах или не оправившиеся после душевного потрясения. Внешне он походил на Винни Пуха из советского мультфильма, что выражалось в полноте, в костюме темно-коричневого цвета, а самое главное, во взгляде – в его круглых удивленных глазах. Когда он говорил, то создавалось ощущение, что он получает удовольствие от звучания своего голоса, манер, самого себя в целом. Сочетание невинного взгляда Винни Пуха и голосовая самоуверенность Берковича казались Медведеву чем-то неестественным и действовало ему на нервы. Он предпочитал либо слушать эксперта, либо смотреть на него.

Тем временем доктор Беркович начал монотонно излагал суть дела.

– Итак, к каким выводам я пришел, изучая данные расследования. Что мы имеем и что нам известно о нашей убийце, – говорил Беркович, наслаждаясь звуками собственного голоса. – Убийства совершены в утренние часы, примерно между восьмью и десятью часами, когда жертвы собирались на работу, чтоб застать их врасплох. Преступница проникает в дом жертвы без следов взлома. Жертвы сами разрешили зайти убийце в свои квартиры, они либо знали ее, либо ждали, либо убийца так располагала к себе, что они ее впустили. Она не сразу их убивает, не на пороге квартиры в коридоре. Тело первой жертвы найдено в ванной комнате, второй – на кухне. Вероятно, что вначале между убийцей и жертвами происходит разговор. Какой можно сделать из этого вывод? – Беркович посмотрел на следователей.

– Хочет что-то узнать либо выяснить отношения, – предположил капитан Колесников.

– Убийца уже все знает, ей ни к чему пустые разговоры. Доказательств, что жертвы виноваты, у нее предостаточно. Она не собирается ничего выяснять. Ей не нужны подтверждения своим действиям, она не сомневается в правильности своих намерений. Она жаждет высказать жертвам в лицо все, что она о них думает, чего они заслуживают. Она пришла их наказать! Она мстит! И хочет, чтоб месть была услышана, – подняв указательный палец, продолжал говорить Беркович. – Ведь ее не интересуют ни драгоценности, ни деньги. Такой мотив убийства, как ограбление, не подходит. Главное для нее возмездие! Она, как судья, зачитывает им приговор, а затем его исполняет, достигнув наивысшей точки возбуждения, она наносит смертельный удар. Наносит его уверенно и властно. Она перерезает горло жертвы одним движением скальпеля, который, как жезл правосудия, взяла с собой. Преступница считает, что она совершила справедливое наказание. А после проводит финальный ритуал и оставляет нам свою визитку. Вероятно, некоторые мои суждения покажутся вам надуманными и не совсем логичными. Но мне видится, что наша убийца отождествляет себя с богиней возмездия Немезидой. На это указывает все перечисленное мной ранее. А также тот факт, что она, не скрывая, как бы намекая, оставляет на местах двух преступлений свою визитку в виде весов. Эта сувенирная безделушка имеет значимый смысл. Весы как символ равновесия, если вы помните, являлись одним из атрибутов этой суровой богини, которыми она взвешивала плохие и хорошие поступки человека. При перевешивании плохих дел она незамедлительно карала виновного.

– Немезида, хорошее сравнение, ничего не скажешь. Если она такой борец за справедливость, почитает закон, можем ли мы предположить ее принадлежность к правоохранительным органам? – спросил Медведев, смотря на доктора Берковича.

– Наша убийца не борец за восстановление порядка, она больше выступает в роли вершителя правосудия.

– А к судебной власти? – спросила лейтенант Осипова.

– Возможно, она хорошо осведомлена в сфере уголовного права. Профессии, связанные с юриспруденцией, с законом, для нее притягательны, где возможно проявление высшей власти, превосходства над другими. Но я бы сказал, что ее больше возбуждает именно роль исполнителя – палача.

Сделав глоток воды, психолог-криминалист продолжил.

– Обе жертвы женского пола. Как вы думаете, за что может наказывать одна женщина другую?

– Из-за мужчины. Любовный треугольник, – сказала Осипова.

– Мне пока не очень видится ревность как проявление мотива убийства. Обиженная женщина, мстя за уведенного мужчину, сопернице скорее изуродует лицо или еще как-то повлияет на ее привлекательность. Нанесет в порыве гнева многочисленные ножевые ранения. А финальный ритуал несет в себе освобождение.

– Может, жертвы болтали слишком много и разболтали ее тайну. Женщины ведь такие, не умеют держать язык за зубами, – сказал Мухин, ухмыляясь. – Вот так она их освободила: и от языка, и от тайны.

Беркович достал из папки фотографии с места преступления, которые разложил на столе возле следователей. На одних были заснята убитая Наталья Соколова в ванной комнате, на других Мария Образцова на кухне.

– Что она делает дальше. Она отрезает им язык. Из заключения судмедэксперта мы знаем, что она это делает после того, как убила жертву. Затем, обмакивая в кровь жертвы язык, оставляет послание – «ТЫ СВОБОДНА». А после демонстративно выбрасывает язык в мусорный ящик.

– А зачем она это делает? – спросил Денис.

– Как продолжение наказания? – спросила лейтенант Осипова.

– Да, это как проявление наказания, – одобрительно покачивая головой, ответил Беркович. – Она отрезает им язык, он больше не нужен. Отношение убийцы к этому органу как к отходам, которые должны находиться, там, где им и место, – в ведре. Таким образом, она ставит точку, показывая, что все сказала, и освобождает их. Можно сказать, что сама убийца во власти ритуала, это как одержимость, противостоять которой она не в силах.

– А если бы что-то или кто-то помешало бы закончить ритуал. Предположим, ее вспугнули, что тогда? – спросила Осипова.

– Хороший вопрос. Это вызвало бы ярость, негодование, крайнюю степень раздражения. Вероятно, незаконченный ритуал приведет к новому убийству, чтоб удовлетворить свою потребность возмездия или в порыве гнева на совершение ошибок со стороны убийцы.

– Меня удивляет интервал между убийствами, равный одному году. С чем это может быть связано? – расспрашивал Медведев.

– Ищет, выбирает, выслеживает так долго новую жертву? – уточнил капитан Колесников.

– Для меня пока такой длительный период остается загадкой. Это большая редкость, – призадумавшись, ответил Беркович.

– Может, преступница физически не может убивать в это время? Не знаю… находится в местах лишения свободы, в психиатрической больнице на лечении, – сказала лейтенант Осипова.

– А что, маниакально-депрессивный психоз, когда депрессия сменяется эйфорией. Впала в депрессию – убила, получила удовлетворение на год, потом опять депрессия, опять убила, – сказал Мухин, довольный собой.

– Либо она очень терпеливая, чаша ее терпения еще не переполнена, либо находится в положительном эмоциональном статусе. Например, в состоянии влюбленности, или источник раздражения отсутствует, – предположил Беркович.

– Будем ждать очередного убийства еще год? – раздражаясь, сказал Медведев.

– Убийца очень осторожна, она не глупа, организованна. Практически не оставляет после себя следов. – Беркович посмотрел на Медведева. Я правильно размышляю?

– Да, ни на одном месте преступления не обнаружено орудия убийства, отпечатков пальцев, у нас нет ДНК. Все, что у нас есть, – это единственный волос с края раны тела Образцовой, и то выделить ДНК не удалось.

– И свидетелей, я так понимаю, тоже нет? – уточнил Беркович.

– Никто ничего не видел, не слышал, ничего подозрительного не заметил, – сказал Денис.

– Да, свидетель нам бы не помешал, – сдвинув густые брови, сказал Медведев.

– Может такое проделать человек с нездоровой психикой, с отклонениями? – поинтересовался Денис.

– Я бы так не сказал. Она не псих, – ответил Беркович. – Я думаю, даже производит впечатления вполне здорового человека.

– Жаль. Чокнутых легче искать, они выделяются из толпы, – смеясь, сказал Мухин.

– Я представляю, что это молодая женщина не больше тридцати лет с каштаново-рыжими волосами, которые она перекрашивает, чтоб выглядеть старше. Аккуратна, ухожена, организованна, работает, с интеллектом выше среднего. Возможно, с детства сталкивалась с насилием, надругательством, унижениями, побоями.

Беркович глотнул воды из стакана, встал и принялся расхаживать мелкими шагами вдоль стола, заложив руки за спину, чем еще больше напоминал Винни Пуха.

– Думаю, убийца ранее была в квартирах жертв, а может, и не раз, хорошо ориентируется, знает распорядок дня жертв, их жизнь, а может, даже участвует в их жизни. Она умна, чтобы не выбирать жертв, живущих по соседству. Убийства совершены в разных районах Москвы, что может свидетельствовать о наличии работы разъездного характера. Вероятно, сфера услуг на дому, социальная работа, обходы или опросы, доставка товаров. Она умна и знает, что мы наблюдаем за местом преступления. Возможно, у нее есть искушение вернуться. Наверное, стоит какое-то время понаблюдать за домом Образцовой еще.

Доктор Беркович снова полез в свой портфель, достал другую папку с документами. Включил ноутбук.

– Итак, давайте, продолжим. У нас пока мало информации о преступнице, чтобы делать какие-то выводы. Давайте обратим внимание на жертв. Кто они были, что они собой представляли, почему она выбрала именно этих женщин? Возможно, и мотив тогда откроется нам. – Беркович оглядел всех присутствующих и перевел их внимание на проекционный экран, висящий на стене. – Посмотрите на проектор. Я попросил родственников умерших женщин предоставить фотографии из семейного архива. Так нам будет легче понять, какими они были, что могло привлечь убийцу в них. Вглядитесь в эти лица.

Продолжить чтение