Читать онлайн Артиллерия Петра Великого. «В начале славных дел» бесплатно

© Лобин А.Н., 2022

© ООО «Издательство Эксмо», 2023

© ООО «Издательство Яуза», 2023

Введение

350-летие Петра Великого приходится на 2022 год. Так уж совпало, что исследование по артиллерии рубежа XVII–XVIII вв. я как раз закончил в этом году. Оно стало логическим продолжением моих прежних штудий – книг «Артиллерия Ивана Грозного», «Пушки Смуты» и «Пушки первых Романовых». В новой работе хотелось бы закрыть хронологически свое исследование за семнадцатое столетие.

О реформах Петра невозможно писать, опираясь только на известные опубликованные источники, – такая работа будет слишком поверхностной. Историку, взявшемуся за изучение ранних военных реформ конца XVII – начала XVIII в., приходится буквально продираться сквозь пелену мифов и стереотипов отечественной историографии. Русская артиллерия XVII столетия, в силу грандиозности военных преобразований Петра Великого, зачастую изображается как нечто несовершенное, хаотичное, почти не связанное в своем развитии с военными реформами начала XVIII века. Некоторые военные историки в изображении деятельности царя-реформатора и вовсе остаются в рамках «парадигмы В. Г. Белинского» («Россия тьмой была покрыта много лет. Бог рек: да будет Петр – и был в России свет»), отказываясь обращаться к опытам предшествующего периода. А в некоторых случаях вся артиллерия XVI–XVII вв. противопоставляется артиллерии Петра Великого.

Говоря словами выдающегося исследователя Н.Е. Бранденбурга, «заслуги Петра едва ли что могут выиграть от прикрас, но последние только затемняют этот период русского артиллерийского искусства, и без того бедный как своими памятниками, так и разработкою сохранившихся материалов»[1].

Ранние реформы Петра Алексеевича 1690-х гг. шли в общем контексте развития русской артиллерии, а некоторые нововведения, которые приписывались царю-реформатору, были сделаны до него – Петр I лишь продолжил реформировать артиллерийское дело.

Но надо отметить, что первые реформы Петра Алексеевича в пушечном деле практически мало изучены в литературе. Дело все в том, что документов, относящихся к периоду до «Нарвской конфузии», т. е. до 1700 г., сохранилось не так много. В то же время «артиллерийских» дел после 1701 г. уцелело большое количество – не менее чем в девяти архивных собраниях (Архив ВИМАИВиВС, Архив СПбИИ РАН, РГА ВМФ, ОР РНБ, ОР БАН, РГИА, ОПИ ГИМ, РГАДА, РГВИА) хранятся тысячи документов, и поднять их силами даже авторского коллектива будет не так просто. Именно в связи с этим обстоятельством и связано желание автора не продвигаться в изучении артиллерии за 1702 г. Этим годом заканчивается известная в историографии «реформа по воссозданию русской артиллерии после поражения под Нарвой». Автор взял на себя смелость разобрать господствующие в литературе мифы, связанные с производством пушек до и после «Нарвской конфузии».

Не будем перечислять большое количество актового материала, раскиданного по рукописным собраниям перечисленных архивов (тем более что это было сделано в предыдущих работах)[2], а остановим внимание на записных, приходо-расходных и описных книгах Пушкарского приказа, в которых отражено массовое артиллерийское производство конца XVII – начала XVIII в.

Прежде всего следует отметить «Тетрадь записную всяким делам» 1701 г. из архива СПбИИ РАН, в которой есть записи об отливке орудий и пожалования мастеров с 1680-х по 1690-е гг. (л. 1-13), записи по челобитью (л. 14 об), записи о разных делах Пушкарского приказа (л. 15–23)[3]. Опись артиллерии 1695 г., сохранившаяся в копиях первой половины XIX в., позволяет выявить типы и виды пушек, отлитых на Пушечном дворе в 1670–1690 гг. (до Азовских походов)[4].

Практически синхронна с вышеописанными источниками переписка думного дворянина И. А. Власьева с начальником Пушкарского приказа боярином А. С. Шеиным за 1699 г. из 177-го фонда РГА ВМФ. В документах описаны массовые производства пушек и мортир, а также проблемы, связанные с пожаром на Пушечном дворе летом того же года[5].

В собрании фонда № 1 архива ВИМАИВ и ВС следует отметить приходо-расходные книги 1683 г., «Описные и отказные книги» Тульских, Каширских и Алексинских заводов 1690 г., «Входящий журнал судного стола» 1690 г., Описи орудий 1694 г. и др.[6]

Очень ценный материал об артиллерии конца XVII в. хранится в недавно сформированном фонде № 1700 РГИА (бывший фонд № 38 ГПБ). В нем имеются такие важные для истории артиллерии документы, как «Описная книга «наряда» орудий, пушечных и полковых припасов в Москве, отпущенных в походы Азовские и Свейский и находящихся в Азове и его укреплениях» 1695–1700 гг. (Д. 3, 144 л.), «Тетрадь артиллерии, пушечному снаряду и припасам нынешнего 1701 году в Новгороде» (Д. 4, 23 л.), «Тетрадь об отпуске всяких пушечных припасов в Смоленск 1704–1709 гг.» (Д. 7, 8 л.). Поистине уникальным источником является «Вседневная книга» 1701–1703 гг. (Д. 5, 128 л.) – это подневные записи Пушкарского приказа и Приказа артиллерии, в которых отражены мероприятия по массовому производству артиллерии после «Нарвской конфузии».

В то же время за 1680–1701 гг. сохранился крайне скудный материал о чугунолитейном деле. Книги 1680[7], 1681–1685 гг.[8] с данными, «что взято с Тульских и Каширских железных заводов всякого железа и ратных припасов», позволяют в некоторой степени оценить производственные мощности чугунолитейных заводов в указанный период. Сохранившиеся «Отказные книги» 1690 г. подьячего Пушкарского приказа Сергея Севергина приводят описания Тульских, Каширских и Алексинских заводов и приписанную к ним дворцовую Соломенскую волость[9].

Историками (Е. И. Заозерская, Л. Г. Бескровный, Г. М. Коваленко, С. Г. Струмилин[10]) собран и опубликован материал о чугунном производстве, разобрана история отдельных предприятий. Исследователь И. Н. Юркин обнаружил и ввел в научный оборот новые сведения о деятельности промышленников железоделательных заводов[11].

По документам известны размеры заводов и плотин, количество работников, заработная плата мастеров и рабочих. Но в то же время крайне скудны данные о типах выпускаемых чугунных пушек. Из-за лакун в документах за 1677–1679, 1686–1689, 1691–1699 гг. материалы железоделательных заводов не дают полной картины по производству чугунных орудий.

Поистине огромный комплекс материалов по снабжению артиллерией городов и полков, а также по боевому использованию пушек находится в РГАДА. Среди них – росписи «Большого полкового наряду, что бывает у Розрядного шатра, и в драгунских, и в солдатских полкех», описи городов 1680-х гг., материалы записных книг «Кабинета Петра I» и др.[12]

Вместе с большим объемом актового материала данные источники позволяют подробно рассмотреть производство и номенклатуру выпускаемой на Пушечном дворе военной продукции, оценить масштабы и проблемы реформ в артиллерии.

«До сих пор ни описания, ни чертежей артиллерии Петра не было издано, сведения о ней далеко не полны и возбуждают много сомнений», – сокрушался в свое время преподаватель Михайловской артиллерийской академии А. А. Нилус. И эти слова сказаны не случайно – через сто двадцать лет мы можем сказать то же самое. Чертежи раннепетровских пушек (1690–1701 гг.) до сегодняшнего момента не выявлены. Из имеющихся в собрании Библиотеки Академии наук альбомов чертежей петровских орудий самый ранний относят примерно к 1705 г.[13]

В отделе рукописей РЫБ найденные чертежи также относятся к первым десятилетиям XVIII в. Это прежде всего список 1719 г. «Практики майора Лихарева»[14] и «Описание артиллерии с чертежами»[15]. Не исключено, что рисунки более ранних орудий 1699–1701 гг. находятся в рукописных книгах фонда 9 «Кабинет Петра Великого» РГАДА.

Попытку собрать данные о петровских пушках предпринял историк артиллерии В.Ф. Ратч. Его статьи и заметки в «Артиллерийском журнале» и «Военном сборнике» в свое время стали прорывом в вопросах изучения петровской артиллерии[16].

В 1859 г. он преподнес императору Александру II рукопись под названием «Сведения о гвардейской артиллерии», состоявшую из 4 томов (из них 4-й том – приложения). Рукопись так и не была напечатана, а ее местонахождение в настоящее время неизвестно[17]. Но «Рисунки, планы и чертежи к сведениям о гвардейской артиллерии», как удалось установить, хранятся в ОР РГБ (Ф. 492. № 73) Ч На листах 5-10 приведены акварельные рисунки петровских орудий. Здесь сложно сказать, на какие иконографические источники опирался художник, особенно в изображении 6-24-фунтовых орудий (возможно, использовались какие-то чертежи XVIII в.). Но в целом, исходя из сохранившихся описаний, рисунки вполне достоверны.

Самым важным иконографическим источником для нас служат шведские рисунки Ф.Я. Телотта начала XVIII в. (до 1706 г.). Неоднократно я указывал[18]^[19], насколько точно (за исключением надписей вязью) на них изображены орудия. Благодаря шведским рисункам мы можем реконструировать особенности новоотлитых на Пушечном дворе орудий.

Таким образом, складывается интересная ситуация в изучении документов Пушкарского приказа конца XVII – начала XVIII в. Комплекс документов позволяет подробно рассмотреть состояние русской артиллерии накануне и с начала единодержавия Петра I, выявить номенклатуру производившихся орудий.

История артиллерии накануне царствования Петра Великого долгое время оставалась в тени реформ начала XVIII в. Единственным советским историком, который обратился к развитию артиллерийского вооружения в начальный период преобразований Петра Великого, был Е.Е. Колосов[20], который на основе неизвестных ранее документов рассмотрел развитие артиллерийского вооружения конца XVII в. Ему принадлежит концепция, что обеспечение артиллерии однотипными орудиями началось в 1699 г., т. е. до Нарвского поражения 1700 г.

Надо отметить, что среди всех прочих архивных документов Е. Е. Колосов изучал 38-й фонд Артиллерийского приказа в Государственной публичной библиотеке (листы просмотров показывают, что к делам фонда в 1950-х гг. обращались и А.П. Лебедянская, и А.Н. Кирпичников). По акту от 25 августа 1964 г. этот фонд целиком был передан на временное хранение в ЦГИА СССР и на долгое время стал недоступным для исследователей. Одним из последних историков, кто работал с документами этого фонда в ЦГИА в 1971 г., была О. А. Белоброва[21], после чего фонд «пропал» на десятилетия из поля зрения историков и архивистов. И только в 2017 г. благодаря деятельности главного специалиста РГВИА В. И. Егорова, к которому я обратился за помощью, коробки с документами бывшего 38-го фонда были найдены в РГИА и поставлены на учет. Сейчас это собрание составляет фонд № 1700.

Однако при обращении к тем материалам, которые смотрел Е. Е. Колосов, выясняется, что в некоторых своих построениях он ошибался. Так, в фонде № 175 (И.Х. Гамеля) СПбИИ РАН хранятся выписки академика из описей конца XVII в., в которых приведены разные описания одних и тех же орудий. Е. Е. Колосов посчитал, что речь идет об однотипных пушках – и свои ошибочные данные он привел в таблице 3, из которых следует, что в 1685 г. было отлито 40-фунтовых пищалей – 11, в 1693 г. – 8 штук, а 50-фунтовых в 1685 г. – 4 штуки[22]. В реальности же в 1685 г. были отлиты одна 40-фунтовая пищаль, одна 50-фунтовая, в 1693 г. – одна 40-фунтовая пищаль, описание которых повторялось в копиях фрагментов описей.

Публикация в 1960 г. «Истории отечественной артиллерии», к сожалению, оставила за собой большое количество неосвещенных вопросов. Как справедливо отметил Ю.Е. Манойленко, «при описании состояния материальной части, организационной структуры артиллерии, подготовки личного состава, а также боевого применения артиллерии авторы коллективного труда («Истории отечественной артиллерии». – А.Л.) фактически не вышли за рамки положений, содержащихся в работах дореволюционных историков Н.Е. Бранденбурга, А. А. Нилуса, В. Ф. Ратча и др.»[23].

Из современных исследователей следует отметить Н. Р. Славнитского, В. Н. Бенду и Ю. Е. Манойленко. Н. Р. Славнитскому принадлежит несколько работ по истории артиллерии и гарнизонов с 1701 г. Автор кратко разобрал вопрос производства артиллерийских орудий до 1710-х гг., но за пределами интересов исследователя остались раннепетровские реформы 1690-х гг.[24]

Работы В.Н. Бенды посвящены историографии истории артиллерии, вопросам организации военно-учебных заведений начала XVIII в. и инженерному делу[25].

Ю.Е. Манойленко изучал мероприятия по сбору колокольной меди в 1701–1702 гг., производство артиллерийского вооружения, материальную часть, а также органы управления и организационную структуру артиллерии. Также следует отметить работу по боевому применению артиллерии в Азовских походах[26].

Несмотря на то что В.Н. Бенда и Ю.Е. Манойленко использовали значительный комплекс архивных документов, все же стоит сказать, что история артиллерии до 1701 г. в их работах дана слишком сжато и поверхностно.

О господстве старых стереотипов в современных исследованиях наглядно показывает следующая цитата В. Н. Бенды: «Каждый из мастеров литейно-пушечного производства при изготовлении артиллерийских орудий руководствовался собственным мнением и представлениями в определении длины, толщины, наружных очертаний, украшений для изготовляемых им изделий. Отсюда и всевозможные виды, наименования, размеры и калибры железных, чугунных и в большой степени медных орудий»[27]. Фактически это те же тезисы, что изложены в работах Н. Е. Бранденбурга, М. Д. Хмырова и А. Нилуса.

Фактически о том же пишет Ю.Е. Манойленко: «Накануне Северной войны в системе производства артиллерийского вооружения отсутствовали единые стандарты. В результате материальная часть артиллерии, изготовлявшаяся на казенных и частных заводах, отличалась значительным многообразием. Артиллерийские орудия одного и того же калибра нередко различались по своим конструктивным данным. Это приводило к снижению эффективности боевого применения артиллерии, так как затрудняло ее снабжение боеприпасами и лафетами. Вместе с тем намечаются тенденции к производству однотипной материальной части, проявлявшиеся в изготовлении партий орудий, имевших одинаковые конструктивные данные»[28]. И еще одна цитата: «Артиллерийские орудия одного и того же калибра нередко отличались друг от друга своими конструктивными данными»[29]. Приведенные цитаты настолько обще обрисовывают материальную часть артиллерии, что их с таким успехом можно привлечь и для характеристики периода петровских реформ 1699–1703 гг.

Вообще, можно с прискорбием констатировать, что после Е. Е. Колосова практически никто не пытался типологизировать и разобрать артиллерийское вооружение конца XVII в. Таким образом, период 1680–1702 гг. в историографии по-прежнему можно считать плохо изученным. Предлагаемое читателям исследование, надеюсь, закроет часть вопросов, связанных с производством и обеспечением материальной части артиллерии.

В современной историографии можно выделить два основных устоявшихся стереотипа на артиллерию конца XVII в.:

1) в русской артиллерии до начала XVIII в. отсутствовали единообразие и систематизация, орудия были устаревшие и плохого качества. Артиллерия допетровского времени оценивается как нечто архаическое, почти не связанное с развитием регулярной армии;

2) после поражения под Нарвой 1700 г. вместо старых орудий, захваченных шведами, за год было отлито 268 или 269 орудий, которые по качеству были значительно выше предшественников, и организована новая артиллерия европейского образца.

Задача предлагаемой вниманию читателей работы – проанализировать сохранившийся документальный материал и на его основе дать по возможности полную характеристику русской артиллерии с 1676 по 1702 г., обозначить типы и виды орудий, выявить нововведения в каждом конкретном периоде (царствование Федора Алексеевича, регентство царевны Софьи Алексеевны, соправление Петра и Иоанна, начало единодержавия Петра Алексеевича).

Нельзя не отметить коллег, помогавших в сборе материалов и консультациях. Автор выражает признательность О. А. Курбатову, А. В. Малову, И. Б. Бабулину, К. А. Кочегарову, В. С. Великанову, А. В. Громову, Н.В. Смирнову, Д.М. Фатееву, А.Н. Чубинскому, С.П. Орленко, О. Я. Ноздрину, А. И. Филюшкину, О. В. Русаковскому, К. В. Нагорному, С.М. Шамину и др., которые консультировали, давали советы, а также делились своими находками. Исследования по артиллерии никогда бы не увидели свет, если бы не поддержка моей семьи – жены А. В. Слепухиной и дочери Д. А. Лобиной.

От пушкарского приказа к Приказу Артиллерии

В 1670-х гг. производством и распределением почти всей артиллерии по стране по-прежнему руководило главное артиллерийское ведомство – Пушкарский приказ.

29 января 1676 г. скончался царь Алексей Михайлович. На престол взошел его старший сын Федор Алексеевич. После смерти «Тишайшего» прекратил существование приказ великого государя Тайных дел. Часть документов по артиллерийскому делу, в том числе техническая документация по чугунолитейным заводам, была передана в Пушкарский приказ, о чем составлена «роспись, что отобрано ис Приказу Тайных дел Пушкарского приказу дел»[30].

Считается, что в 1678 г. Пушкарский приказ был расформирован и включен в состав Рейтарского. Вначале, очевидно, был упразднен городовой стол приказа, и его дела о 78 городах перешли в Рейтарский приказ, а документы об артиллерии в 142 городах были переданы в Разряд[31]. «Засечное строение» перешло под контроль пушкарского стола Рейтарского приказа[32]. С. К. Богоявленский предположил, что реорганизовано в пушкарский стол Рейтарского приказа. По росписи 1680 г. расход пушкарского стола записан в Пушкарском приказе. Причины этой путаницы нужно искать в приказной реформе, проводимой в те времена правительством. Функции военных приказов были урезаны, а сами они для удобного руководства объединены. В итоге получилось подобие военного министерства: сменяющие друг друга «судьи» князья Ю.А. Долгорукий, В. В. Голицын, Ф.С. Урусов, думный дьяк А. И. Иванов и боярин А. С. Шеин несли труды по управлению одновременно тремя приказами – Иноземным, Рейтарским и Пушкарским. Компетенция последнего была значительно ограничена сугубо отраслевой специализацией – производством тяжелого вооружения и боеприпасов.

Считается, что в 1682 г. Пушкарский приказ был восстановлен[33]. Но вероятнее всего, это произошло на два года ранее – известно, что в 1680 г. Новгородская четверть, Рейтарский и Иноземный приказы перечислили Пушкарскому приказу следующие денежные средства:

«А с остаточными и с оброчными и с неокладными 37 634 р. 28 а(лтын)»[34].

В 1680 г. Пушкарский приказ еще выплачивал жалование московским и городовым пушкарям, всему пушкарского чину людям, выделял деньги «к городовому каменному делу» (25397 руб. 31 алтын 3 деньги), на зелейные (пороховые) мельницы и на полковые припасы (6000 руб. 4 алт. 5 ден. и на приказные расходы 25 руб. 12 алт. Бюджет на 1679–1680 гг. был исполнен с профицитом в 2564 руб. 3 деньги.

Впрочем, в некоторых источниках приказ назван «Пушкарской канцелярией». Даже на пушках того времени (1680-х гг.) ставились надписи, что они отлиты «при сидении в Пушкарской канцелярии» боярина князя В.В. Голицына (об этом ниже). Интересно, что в сочинении иностранца Б. Койета приказ назван «De Cancelary van de Rijcks Artillerye», т. е. канцелярией государственной артиллерии[35].

План Пушечного двора и Пушкарского приказа конца XVII в.

16 февраля 1682 г. «указал великий государь сидеть в Розряде, и в Ройтарском и в Ыноземском и в Пушкарском приказах думному дворянину Венедихту Андреевичу Змееву на столника Степанова места Ловчикова». Фактически было образовано военное министерство, где функции в четырех приказах выполняли одни и те же люди.

Пушкарский приказ, в силу своей специфики, не мог содержаться из собственных средств, т. к. они были очень малы. Например, в 1680 г. за продажу извести, воска и угля денежный стол получил всего 367 руб. 30 алтына 2 деньги; окладной доход в этом году – «оброчные деньги» с засечных полян и пушкарских земель составил 327 руб.[36] Вообще, расходы приказа на пушечное, зелейное, селитренное, городовое, засечное, рудокопное дела были огромными. В 1680 г., например, они составили 35070 руб. 85 коп., а в 1696–1997 гг. более 85000 руб.[37]

В 1682–1683 гг. артиллерийское ведомство в очередной раз берет под контроль вначале Рязанскую, а затем и все остальные южные и восточные засеки[38].

О времени переименования Пушкарского приказа в Приказ Артиллерии также не имеется точных данных. В опубликованных Н.П. Новиковым «Известиях о старинных московских приказах» указана дата – 19 мая 1700 г., которая затем попала в справочники[39]. С ней соглашались М.Д. Хмыров[40] и Д.С. Бабурин[41] и другие историки. Однако, как удалось выяснить, это был указ, повелевавший: «которые дела были в Пушкарском приказе ведать генералу артиллерии царевичу Александру Арчиловичу, а дьяком у тех дел быть прежним»[42]. Исходя из содержания этого документа, нельзя согласиться с тем, что это точная дата переименования. Например, существуют акты от 8 и 21 февраля 1701 г.[43], в которых все еще упоминается Пушкарский приказ. В записях «Вседневной книги» от 20 марта упоминается челобитная Е. Избранта, в которой есть отсылка на государев указ о «доправке» иноземцем «в Пушкарской приказ по челобитью боярина Льва Кирилловича Нарышкина в недоплатных денгах за железные пушки – 80 руб.»[44]

В документах название приказа постепенно заменяется на «Артиллерию» («в Артиллерию, в Пушкарской приказ»). В одном из своих писем Петр Алексеевич писал князю Ю.Ф. Ромодановскому, что в Москве он «нашел мастера в Артиллерии, русского, который зело удобен будет…». Самый ранний из архивных документов, в котором присутствует название «Приказ Артиллерии», – это именной указ, «каков послан из его великого государя Ближней канцелярии в Приказ Артиллерии к генерал-фельдцейхместеру царевичу Александру Арчиловичу с товарищи, марта в 30 числе»[45].

Во «Вседневной книге» приказ Артиллерии новое ведомство упоминает в записях от 26 июня[46]. Впрочем, 12 июля учреждение именуется по-старому: «Пушкарского приказу подьячей Никита Напов взял для сщетного дела десть бумаги пищей и расписался»[47]. Затем учреждение опять называется на новый манер («июля в 14 день из приказу Алтилерии на Пушечной двор взял на записку всяких великого государя указу и на всякий росход пушечного двора подьяяей Иван Мимонов столп пищей бумаги»).

Где-то в промежутке времени между 20 и 30 марта мог выйти царский указ о переименовании Пушкарского приказа вначале в «Артиллерию», а затем и в «Приказ Артиллерии». Он или не сохранился, или хранится сейчас в каком-нибудь архиве, или его вообще не существовало, так как в начале царствования Петра Алексеевича слово «пушкарский» могло замениться более современным словом «артиллерийский», тем более что приказом в это время номинально ведал «генерал-фельдцейхмейстер» (Александр Арчилович с 19 ноября 1700 г. находился в шведском плену).

Полковой государев наряд

29 января 1676 г. скончался царь Алексей Михайлович. На трон взошел его старший сын Федор. Россия в это время готовилась к новым боям с Османской империей. Крупные правительственные заказы на Пушечном дворе должны были обеспечить основную часть пехотных полков полковой артиллерией. В военных округах – разрядах – спешно формировалась войсковая артиллерия, «наряд у разрядного шатра».

В целом в военном производстве и обеспечении войск сохранялись все тенденции развития, которые были заложены в царствование Алексея Михайловича: насыщение полков однообразной артиллерией, формирование постоянного войскового (разрядного) наряда. Особое внимание уделялось созданию орудий «верхового боя» – крупокалиберных мортир. В то же время появляется ряд особенностей, из-за которых 1678–1689 гг. можно выделить в особый период отечественной бомбардологии.

Ранее, в книге «Пушки первых Романовых», я отмечал, что Россия к 1670-м гг. возвращается к более тяжелым, но надежным орудиям – точно такие же тенденции происходили во французской артиллерии[48]. Во многом это был результат реформы маркиза Лувуа, начавшейся в 1667 г.[49]

Во времена Людовика XIV была введена унификация артиллерии – приняты калибры в 32, 24, 16, 12, 8 и 4 фунта, мортиры калибром от 6 до 18 фунтов. С 1668 г. полковые орудия во французской армии распределялись из расчета 1,5 орудия на 1000 чел. В 1671 г. был создан полк королевских фузилеров для охраны артиллерии (с 1693 г. – Королевский артиллерийский полк)[50]. В свое время А. А. Свечин выдвинул тезис, что военные реформы Лувуа оказали прямое влияние на военные реформы в России 1680-х – начала XVIII в.[51]

Однако данное предположение весьма спорное – русская артиллерия испытывала скорее голландское влияние, чем французское (вспомним крупные закупки партий осадных «голанок» в Амстердаме, Гааге и других городах)[52]. О некотором влиянии французской артиллерии на русскую корабельную можно говорить лишь с 1690-х гг., когда на Пушечный двор был приглашен поработать мастер Бартоломео Ла Валетт и стали отливать корабельные пушки «лавалеттова образца».

Для сравнения: в России существовали другие, отличающиеся от французской номенклатуры калибры пушек и мортир; полковая артиллерия распределялась по 1 орудию на роту, а охраной артиллерии занимались с 1654 г. назначенные специальными указами драгунский или стрелецкий полки, вооруженные кремневыми ружьями[53]. Но в русской армии не было «слепого копирования» каких-либо образцов. Иностранные офицеры, приглашенные в Россию, могли быть инициаторами целого ряда нововведений в вооружении. Достаточно напомнить о деятельности полковника, а впоследствии и генерала Николаса Баумана[54].

В 1661 г. начались массовые отливки полковых однотипных орудий, которые продолжались почти 40 лет. Конструкционные особенности новых полковых пушек отвечали тогдашним требованиям ведения полевого боя. Небольшой калибр в 2 фунта и длинный, почти 2,5 м, ствол обеспечивали достаточно точную и дальнобойную стрельбу ядрами и цепными снарядами задолго до огневого соприкосновения противника. Очевидно, что орудия прекрасно себя зарекомендовали в войнах 1660–1680 гг., поэтому от их производства не отказывались вплоть до конца XVII в. На основе архивных источников мной была составлена таблица производства двухфунтовых орудий (впервые включена в диссертацию в 2004 г. и опубликована в том же году[55]). В 2012 г. она была вновь опубликована с уточнениями[56]. За минувшее время обнаружились новые материалы, которые и включены в настоящую работу. Фактов отливки однотипных пищалей за 36 лет (1662–1698 гг.) было обнаружено более сорока. В 19 случаях «серийного» производства количество отлитых орудий составляет почти 600 штук. В 24 случаях нам неизвестно число сделанных орудий, но если даже предположить, что в каждом случае было отлито около 2-10 штук (мастер никогда не отливал полковые пищали по 1 экземпляру), то даже самый минимальный подсчет показывает общее количество отлитых орудий с 1662 по 1698 г. почти 800 штук. Ранее, в книге «Пушки первых Романовых», я приводил сводную таблицу по производству 2-фунтовых полковых пищалей с 1661 по 1677 г.[57]

После смерти Алексея Михайловича производство этих 2-фунтовых пушек практически не прерывалось. Так, осенью 1676 г. на Пушечном дворе состоялась массовая отливка партий полковых орудий – 21 сентября «пушечный мастер Харитон Иванов вылил на Пушечном дворе исследования и источники. Специальный выпуск IX. Иноземцы на русской военной службе в XV–XIX вв. milhist.info.

Полковые 2-фунтовые пищали 1680-х гг. По рисунку Ф. Телотта

8 пищалей полковово наряду по 2 гривенки ядро длина по 3 аршина 7 вершков…». По наказу из Пушкарского приказа литейщик сам рассчитывал количество металла, необходимое для производства серии орудий. 31 октября мастер Мартьян Осипов хотел отлить 10 пищалей, для чего ему требовалось 350 пудов бронзы[58]. Литейщик Яков Дубина 11 октября 1676 г. писал: «Велено мне сделать десеть образцов полкового наряда и вылить десеть пищалей по две гривенки длиной по три аршина семь вершков и на то литье по смете надобно корытные пареные меди триста тридцать пуд, а буде великий государь укажет лить из красной пресной меди и той меди надобно триста пуд, да на ту же медь английского олова тридцать пуд, а будет казанская корытчатая медь и того надобно триста дватцать пуд, а олова 35 пуд 28 гривенок, а будет казанская пареная медь и надобно английского олова по гривенке на пуд да к литью 36 пуд».

Его коллега Пантелей Яковлев 9 ноября того же года писал про расчет шихты: «…велено мне вылить десять полковых пищалей по две гривенки ядро длиною по три аршина по семи вершков, и на то литье надобно по смете пушечной пареной меди триста тритцеть пуд да олова пуд, а будет казанская или немецкая пресная медь, и на ту пресную медь надобно на пуд по полпяти гривенок олова, и всего меди и олова надобно триста пятнадцать пуд, да серетку ветчины д лукошко соли…». Помимо металла мастера требовали и необходимые для формовки орудии и литья материалы, включая доски, брусья, веревок «лышных», «посконных», «пушечные веретена», топленого говяжьего сала, ветчины (или «сала ветчинного» для смазки), «смолы красной», воска, кирпичей, «коровьей шерсти», «железа свицкого», «железа проволочного», сито, решето, красной глины и др.[59]

1676 г. ноября в 17 день пушечный литец Пантелей Яковлев вылил 10 полковых пищалей по 2 гривенки ядро длиною по 3 аршина по 7 вершков, а у того литья были с ним, Пантелеем, пушечные мастеры Мартьян Осипов, Яков Дубинка, Харитон Иванов, да его Пантелеевых учеников».

Для литья было необходимо «пушечной пареной меди» 330 пуд и олова 10 пуд, «а будет казанская или немецкая пресная медь, надобно на пуд по полпяти гривенок олова, и всего меди и олова надобно триста пятнадцать пуд»[60].

Согласно докладным выпискам, в октябре-ноябре 1676 г. Харитон Иванов, Яков Дубина вместе с М. Осиповым и П. Яковлевым вылили 20 пищалей «медных полковых по две гривенки ядро длина по 3 аршина по семи вершков»[61].

После отливки и чистки ствол взвешивали на векшах, а полученные результаты взвешивания вместе с выходными данными, включавшие имя мастера, год отливки и калибр, наносили на среднюю или казенную часть орудия, вырезая буквы на специально отлитых вместе со стволом наплывных строчках.

Несмотря на то что отлитые пищали получались одного калибра (63–64 мм) и одной длины, все они отличались друг от друга внешними признаками, а именно – украшениями стволов, которые отливались с чешуей, шипами, гранями, травами, поэтому в документах эти пушки характеризовались по-разному, например: «…завели 60 образцов полковых пищалей: травчатые и чешуечатые и витые и веревчетые и шиповые и гранавятые и с иными признаки»[62]. Из Пушечного двора готовые орудия отвозили на полигон за Сретенскими воротами для «прострела»[63].

К сожалению, пока нельзя полностью восстановить все факты изготовления этих орудий на Пушечном дворе. Тем не менее архивные документы (описи 1694–1695 гг., «Записная книга Пушкарского приказа 1700 г.», акты 1680-х гг. и др.) позволяют выявить отдельные моменты массового производства.

Минимальная производственная партия мастера состояла из двух орудий. В 1680-х гг. появилась практика присвоения полковым пищалям имен собственных. Так, 18 сентября 1685 г. великие государи «пожаловали пушечного мастера Якова Дубинку за то, что он в прошлом во 193-м году на Пушечном дворе вылил две пищали полковых прозванием «Перси Витые», велели ему дать своего великих государей жалованья сукно из Новгородцкого приказу»[64]. Или вот: 15 января 1690 г. мастер Евсевий Данилов и 13 его учеников получили суконное жалование. Как следует из выписки, пятью аршинами сукна кармазин он был награжден за отливку в 1689 г. 6 полковых пищалей, калибром в 2 фунта прозванием «Орел», «Соловей», «Гриф», «Молодец», два «Ахиллеса». В 1694–1695 гг. разными мастерами (Е. Даниловым, Л. Жихаревым и, очевидно, М. Осиповым) было отлито несколько полковых пищалей, носящих одно и то же имя – «Лев».

В 1694 г. пушечный ученик Логин Жихарев (впоследствии известный пушечный мастер) отлил три орудия с прежними параметрами (т. е. калибр 2 фунта, но длина ствола на один вершок больше – в 3 аршина 8 вершков): пищали «Сирин» (масса 26 пудов 21 фунт), «Гамаюн» (25 пудов 30 фунтов) и «Лев» (25 пудов 25 фунтов)[65].

Варианты декора (Соловей, Единорог) на 2-фунтовых пищалях Л. Жихарева

В следующей таблице приведены сведения об отливке двухфунтовых пушек с 1678 по 1698 г.

Производство однотипных 2-фунтовых пищалей с длиной ствола 3 аршина 7 вершков в 1678–1698 гг.

Помимо массового производства однообразных 2-фунтовых пушек фиксируются сведения об отливке единичных образцов малых орудий. Для каких целей и для чего отливались такие стволы – неизвестно. В некоторых случаях это была проба мастерства – когда пушечным ученикам давали возможность отлить «на опыт». Так, в 1681 г. была отлита пушечка «Чиж» (калибр неизвестен, очевидно, около 0,5–1 фунта): на дульной части с правой стороны отлита фигурка птицы, на дульном фризе имелась надпись «пищаль чиж», на средней части насечена дата «189» (т. е. 1680/81 г.), а на казенной – «16 пуд»[66]. К сожалению, орудие, попавшее в руки шведов, было переплавлено ими в 1730-х гг.

Пищаль «Чиж» 1681 г. По рисунку Ф. Телотта

В собрании ВИМАИВиВС хранится пищаль «Волк» калибром 1 фунт, длиной 3 аршина, весом 23 пуд 20 фунтов, отлитая в 1685 г. Яковом Дубинкой, на дульной части изображена волчья голова с открытой пастью. Этот же мастер тогда же отлил маленькую пушечку калибром в 0,5 фунта (надпись на стволе: «Пищаль полгривенка ядро длина 2 аршина в ней весу 6 пудов 2 гривенки, лил мастер Яков Дубина лета 7193»[67]).

Известен случай, когда на следующий год после свержения Софьи Алексеевны 7 апреля 1690 г. под руководством пушкарского головы В. Долматова было отлито 10 пищалей калибром в 1 гривенку, длиной по 1,5–2 аршина[68]. Производство такие мелких орудий было эпизодическими случаями.

Осадной государев наряд

Если в царствование Алексея Михайловича производство было сосредоточено на выпуске мортир и полкового наряда, то с началом правления Федора Алексеевича особое внимание стало уделяться литью осадных нотшлангов – длинных орудий калибром в 6–8 фунтов. Производство артиллерии в царствование Федора Алексеевича и в период регентства царевны Софьи восстанавливается благодаря сохранившейся «промышленной» документации Пушечного двора. По материалам Пушкарского приказа хорошо реконструируется производство бронзовых тяжелых пищалей, мортир и полковых пушек.

Так, в четвертый год царствования Федора Алексеевича мастер Яков Дубина отлил 7-фунтовую (95-мм) пищаль «Волк». Длинный ствол в 5 м 18 см получился очень красивым – дульная часть пушки украшена пастью волка, из которой торчит жерло, на средней части отлито изображение двуглавого орла с тремя коронами. На казенной части пространная надпись: «Божиею милостию повелением самодержавного великого государя и великого князя Федора Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца в 4-е лето благочестивые и богом хранимые державы царства его в славном и преименитом граде Москве лета 7187 вылита сия пушка Волк 7 гривенок ядром, длина 7 аршин 4 вершка, а в ней весу 118 пудов 10 гривенок, лил мастер Яков Дубина». Торель – задняя часть орудия – конусообразной формы, а винград в виде шара. Орудие участвовало впоследствии в Крымском походе 1689 г., а затем оставлено в Путивле[69]. В начале XVIII в. орудие перевезли в московский арсенал – в настоящее время прекрасный ствол можно увидеть в Кремле (Инв. 25624 охр. Арт – 735/1). Нетрудно заметить, что «Волк», имеющий почти такой же калибр, что и полуторная пищаль первой половины XVII в., длиннее ее почти в два раза и тяжелее более чем в два раза!

Пищаль «Волк» Я. Дубины 1679 г.

Другие две 6-фунтовые пищали, изготовленные уже в 1680 г., также были крупными – масса 95 пудов и размеры ствола в 7 аршин и 7,5 аршина соответственно[70]. Тогда же мастером Харитоном Ивановым была отлита еще одна 6-фунтовая пищаль, носящее имя собственное «Лев». В 1700 г. она состояла на вооружении Киева и описана так: «На Всесвятском раскате, против Пробитого валу, пищаль медная, прозванием «Лев», 6 гривенок, длина 6 аршинов 3 вершка, весом 119 пуд 20 гривенок, на ней вылита подпись: «Божиею милостию, повелением самодержавного великого государя, царя и великого князя Федора Алексеевича, всеа Великая и Малыя и Белыя Росии самодержца, в 4-е лето благочестивые и богохранимые державы царства его, в славном и преименитом царствующем граде Москвы, лита в 188 году, лил мастер Харитон Иванов», на ней же вылит близко дула лев, около подписи и выше ушей и у дула травы, у казны личины, под нею станок окован, на дубовых катках»[71].

В 1685 г., согласно «Записной книге Пушкарского приказа», на Пушечном дворе Мартьяном Осиповым был отлит длинный нот-шланг – пищаль «Орел» калибром 8 фунтов с длиной ствола почти 5 м (7 аршинов 7 вершков)! Такой ствол весил 177 пудов 30 фунтов[72]. Обычные калибры отливаемых шлангов ранее были до 6 фунтов. «Орел» был первым отлитым в Москве стволом калибром в 8 фунтов.

Простое сравнение габаритов пушек 1590–1640 гг. и 1670–1680 гг. позволяют отвергнуть заявление историка артиллерии Е. Е. Колосова о постепенном снижении массы стволов и облегчении артиллерии. Обратим внимание – новые орудия были значительно тяжелее (почти в два раза) и более чем в полтора раза длиннее 6-фунтовых больших полуторных пищалей конца XVI – начала XVII в. Как уже отмечалось, тенденция к утяжелению средних и крупных орудий прослеживается не только в русской артиллерии, но также в голландской и французской[73].

Стенки стволов и камор у таких орудий стали делать достаточно толстыми, чтобы выдержать заряд пороха, составлявший вес «противу ядра» (т. е. равный массе снаряда) и больше. Кроме этого, новые орудия были не только толстостенными, но и длинноствольными – более 7 аршинов (более 5 м).

Для массового литья орудий были решены проблемы с поставками стратегического металла – пушечной меди (бронзы), которая была закуплена у торговых людей или получена путем переплавки старых орудий. Большие партии «казанской меди» поставлялись через приказ Казанского дворца – производились закупки на средства приказа. Согласно справке Пушкарского приказа, «всего со 169 (1661. – А. Л.) году по 189 (1681) год в присылке меди четыре тысячи шестьсот тридцать три пуда одиннадцать фунтов, а со 189 году по нынешней сей год (1682. —А.Л.) из приказу Казанского дворца в Пушкарской приказ казанские меди в присылке не было»[74].

Согласно справки Пушкарского приказа 1686/87 г., «всего в 195 году с Москвы из Пушкарского приказу с Пушечного двора в отпуску было:

1 пищаль ядром 8 гривенок

2 ядром по 6 гривенок, и того 3 пищали с станки и сколесы, да к ним в запас по заднему и по переднему колесу да 3 вертлуга.

20 пищалей полковых ядром по 2 гривенки с станки и сколесы, да к ним в запас по 2 колеса да по вертлугу». Надо отметить, что среди перечисленных припасов, помимо зелья (1171 пуд 32 фунта пушечного и 2359 мушкетного), свинца (1114 пудов), смолы (42 пуда 19 фунтов), «спис» для рогаток, селитры, веревок и др., упомянуты также «4 сковородки медных на ношках железных, в чем зажигалные ядра составы варят»[75].

Старые, но годные к стрельбе пушки, а также купленные в Голландии и нововылитые пищали было велено в Москве свезти в одно место. Таким цейхгаузом стал «пушечной большой анбар» в Китай-городе у Воскресенских ворот. 30 ноября 1676 г. была выдана из Пушкарского приказа инструкция пушкарскому голове П.Б. Строеву, в которой говорилось: «Поставлено в Китае городе, что позади иконного ряда в пушечном болшом анбаре, государева полкового болшого и галанского наряду восмьдесят три пищали. И голове Петру тот государев полковой болшой и галанский наряд с московскими пушкари, которые у того наряду приписаны, осматривать в неделе по дважды, чтоб тот наряд был весь чист и станки б и колеса и дышла все было чисто жив целости, и у которой пищали что будет спорчено, и ему, Петру, на Пушечном дворе зделать, и переписать и караулщиков московских пушкарей тот час пересматривать почасту, чтоб у оного наряду караулщики стояли по десять человек все без отлучки неотлошно, а что по переписке у которой пищали объявица испорчено и хто у тех пищалей приписаны будут московские пушкари, и тому роспись за рукою подать в Пушкарском приказе боярину князю Юрью Ивановичу Ромодановскому, да думному дворянину Ивану Ивановичу Баклановскому, да дьяком Ивану Горохову да Федору Левонтьеву»[76]. Шесть пищалей вскоре перевезли в другое место.

В докладной выписке 1682 г. сообщалось, что в Китай-городе, у Воскресенских ворот, еще в 1676 г. на площади под сараем было «поставлено для береженья от пожарного времени с Пушечного двора полкового и галанского наряду 77 пищалей на станех и на колесах». В декабре 1681 г. по указу «тот полковой и галанский наряд с того места велено свесть и место очистить»[77]. Артиллерию рассредоточили в Китай-городе у Лобного места (Царь-пушка и «Павлин»), у Земского приказа («Кашпирова пушка»), «на Пресне в селе Воскресенском», но основную часть оставили на Пушечном дворе. Именно из Москвы в 1686, 1689, 1695 гг. «полковой и галанский наряд» уходил в походы.

Во время крестного хода 6 января 1680 г. «да на площадях же, что от Посольского приказу к Мстиславскому двору… поставлены были большие галанские и полковые пищали; а около тех пищалей поставлены были решотки резные и точеные, и писаны розными красками, а у пищалей стояли пушкарские головы с Пушкарским чином, с знаменами, в цветном платье…»[78].

Впрочем, орудия «в станках и на колесах» ставили также перед встречами иностранных посольств – русский «посольский обычай» представлял собой некое театрализованное представление с обилием роскошных декораций и пышного церемониала. Показываемые послам зрелища имели одну цель – продемонстрировать мощь государства, богатства русского царя и даже внушить страх. Особую роль в «посольском обычае» отводилось показу вооруженных сил.

О производстве крупнокалиберных орудий в 1680-е гг. сохранились подробные сведения.

Время регентства царевны Софьи Алексеевны – период интенсивного производства первоклассных орудий на Пушечном дворе. Пушкарский приказ, или «канцелярию», возглавлял ее фаворит, боярин князь В. В. Голицын. На стволах орудий специально делались надписи, что орудия отливались «при сидении в пушкарской канцелярии царственные большие печати и государственных великих посольских дел сберегателя ближния боярина и наместника Новгородского князя Василия Васильевича Голицына». Титул боярина по количеству слов едва не превосходил титул государей Ивана и Петра Алексеевичей!

1685 год знаменателен изготовлением двух крупнокалиберных осадных пищалей. 30 августа 1685 г. мастер Яков Дубина отлил 50-фунтовую (187-мм) пищаль «Троил» с изображением троянского царя. Гладкий ствол украшен орнаментом из трав и фигурок пляшущих скоморохов. На казенной части ствола Дубина вылил надпись: «Божиею милостию повелением великих государей царей и великих князей Ивана Алексеевича, Петра Алексеевича всея Великия и Малый и Белыя России самодержцев вылита сия пищаль названа Троил, на которой пищали на казне царь троянский изображен, в царствующем граде Москве при сидении в пушкарской канцелярии царственные большие печати и государственных великих посольских дел сберегателя ближнего боярина и наместника новгородского князя Василия Васильевича Голицына с товарищи. Лета от создания мира 7193 году месяца августа в 30 день. Ядром пищаль пуд 10 гривенок. Длиною 7 аршин в ней весу 402 пуда 15 гривенок анно 1685». Ближе к запальному отверстию вылит автограф мастера: «Лил мастер Яков Дубина». На плоской торели имеется изображение сидящего на троне царя, а по бокам подпись: «пищаль «Троил» (как написано в описи 1695 г., «на ней же позади запалу в кругу вылит царь троянский, около ево подпись пищаль Троиль»). В описи указан и вес в 402 пуда 15 гривенок.

Осадная пищаль «Троил» Я. Дубины 1685 г.

Это был уже третий «Троил» – первый был отлит в 1589 г. А. Чеховым, второй – в 1634 г. Г. Наумовым. Но по размерам и массе творение Я. Дубины было крупнее своих предшественников.

12 октября 1685 г. брат Якова Осипова Дубины Мартьян Осипов создает большую осадную 40-фунтовую пищаль «Новый Перс». Ствол разделен орнаментом на три части – дульная часть «витая», т. е. в виде закрученных спирально жгутов, средняя часть покрыта чешуйками, на казенной части надпись: «Соизволением божиею милостию великих государей и царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея Великия и Мальш и Белыя России самодержцев их царского величества сия пищаль, названная «Нови перс», вылита в царствующем граде Москве лета 7194, государствования 4 году при сидении в пушкарской канцелярии царственные большие печати и государственных великих посольских дел сберегателя ближния боярина и наместника Новгородского княза Василия Васильевича Голицына с товарищи. Лил мастер Мартьян Осипов». По краю торели надпись: «Пищаль названная Перс лита лета 7194 году месяца октября в 12 день длина 7 аршин, ядро 40 гривенок, весу 353 пуд». В центре торели – литая полуфигура перса в чалме. В настоящее время орудие экспонируется в Московском Кремле. Мастера за эти орудия получили по 10 рублей, их ученики – по 1,5 рубля. Но не только денежное жалование ждало создателей «Нового Перса» и «Нового Троила».

Осадная пищаль «Новый Перс» М. Осипова 1685 г.

В сентябре 1686 г. Осипову и Дубине и 31 ученику за литье двух осадных пищалей было выплачено и суконное жалование: «Дано государева жалованья пушечным мастерам Мартьяну Осипову да Якову Дубинке, в приказ по 5 аршин сукна кармазину, да по дарогам (шелковая ткань для подкладки. – А. Л.), да ученикам их 31 человеку по 5 аршин сукна амбургского, а дано им государево жалованье за то, что… вылили две пушки большие, прозванием одна «Новый Перс витая», другая – «Новый Троил»[79].

Интересные «технические» детали доносят до нас скупые строчки документов. Мартьян Осипов, судя по всему, вышел к руководству с новаторскими идеями «наливки» испорченных пищалей.

Во время пушкарских стрельб под селом Воскресенским в 1685 г. из крупных орудий у осадной пищали «наумовского литья» (мастера Г. Наумова) 1634 г. под именем «Троил» оторвало фрагмент дульной части длиной около 25 см. Еще одна неприятность случилась на Поклонной горе у Симонова монастыря – во время пушечных стрельб не выдержал ствол пищали «Соловей», ее фактически разорвало пополам – отломилось около 141 см. Переливка этих орудий требовало значительных финансовых вложений – нужно было снова делать форму, переливать их в сплав и отливать новые образцы – как это и было сделано позже с пищалью «Раномыжской», превратившейся во время псковского пожара в бесформенный кусок бронзы.