Ты – Моя Любовь

Читать онлайн Ты – Моя Любовь бесплатно

ГЛАВА 1

Феликс уже два часа молчаливо злился, удобно расположившись в кресле закрытого загородного клуба. Все раздражало. Даром потерянное время. Надо было делать лицо перед собравшимися, чего он терпеть не мог. Дела так и не обсудили, только потеряли время. Не любил Феликс болтать даром. Разговор должен быть с пользой. Как говорил его дед: или думай, или действуй.

Он наблюдал, как элита города, да что города, страны, развлекалась в огромном банкетном зале, напивалась до состояния поросячьего визга, кутила. Отдельные личности, уединившись за небольшим игральным столом, резались в покер, пили виски и курили сигары. Подобные встречи для Феликса были, естественно, необязательными, однако ему срочно понадобилось переговорить с Минаевым. Надо что-то решать с заводом. И с Волковым. Кардинально решать, если понадобится.

Огромный зал, в котором расположились крупные бизнесмены и чиновники страны, находился на первом этаже резиденции частного закрытого мужского клуба губернатора области. Здесь часто обсуждали дела, решались многие политические вопросы страны, проводились “дружеские” посиделки между блатными и государственными чиновниками. Этот загородный клуб был своего рода нейтральной территорией, где возможно было найти нужного тебе человека и договориться о сотрудничестве. На втором этаже как раз для этих целей и были расположены уютные кабинеты для обсуждения деловых вопросов. На третьем находились сауна и гостевые комнаты, где мужчины частенько закрывались с девушками для отдыха.

Феликс не любил подобные сборища. Все вопросы он привык решать один на один, максимум на стрелках без лишнего балагана. Терпеть не мог он и Минаева. Но с этим жирным ублюдком приходилось считаться и договариваться. Государственный чиновник, мать его. Пока приходилось.

Разговор с окружающими его бизнесменами шел ни к черту. Феликс начинал злиться, но виду не подавал. С этими стервятниками надо уметь держать лицо. А по-другому нельзя. Сожрут.

Север оказался умнее, уехал раньше, поняв, что разговора по делу не будет. Надо не забыть перетереть с Вадимом следующую поставку. Руслан не отказал в этот раз. Все сделал четко, правильно. Однако никогда нельзя доверять только одной, хоть и проверенной дороге. Надо иметь запасные ходы. По слухам, Вадим нашел новый, более безопасный путь поставки, надо обсудить. Может взбелениться, нервный тип, несговорчивый, матерый одиночка. Но законы уважает. Значит, должен сделать. Или умрет.

– Господа, привезли дам… ― раздался мерзкий голос Минаева. В огромный банкетный зал ввели шестерых девушек.

А вот этого Феликс видеть не хотел. Опять Минаев со своими забавами. Н-да, повезло городу, на посту губернатора законченный извращенец. Не то чтобы Феликс был ханжой. Абсолютно нет. Он с людьми делал вещи и пожестче того, что сейчас последует. Однако Феликс делал это с теми, кто заслужил. В качестве наказания. С теми, кто мог дать отпор, постоять за себя. С мужчинами.

– Дамы, ну что же вы? Заходите, будьте как дома, ― хохотнул Минаев. Его охрана подтолкнула девушек ближе к огромному круглому столу, где присутствующие мужчины недавно отужинали. ― Угощайтесь, может, кто выпить хочет? ― губернатор со лживой учтивостью обхаживал насильно привезенных сюда женщин.

Феликс давно был осведомлен о странностях Минаева. Охрана государственного чиновника ездила по городу, хватали девушек прямо на улицах, запихивали в машину и привозили Минаеву. Видимо, обычных шлюх ему недостаточно. Не зря Барин с ним работать не захотел. Он своих девчонок бережет. После подобных “заседаний” Минаева и его соратников, трупы жестоко избитых и изнасилованных девушек находили брошенными в лесу. Естественно, висяки. Естественно, никто и никогда не свяжет данные убийства с Минаевым. Примерный семьянин, глава области, а по сути ублюдок и конченый извращенец.

Личность Минаева Феликсу претила. Он бы голыми руками задушил ублюдка. Однако в этой скользкой твари были заинтересованы многие серьезные люди, которых представлял Феликс. Пока он был им выгоден на занимаемой должности. Не исключено, что через какое-то время придется убрать губернатора области. Но не сейчас. Пока рано, он им нужен.

Феликс начал собираться. Встал из-за покерного стола, положил портсигар во внутренний карман своей кожаной куртки и начал двигаться к выходу из банкетного зала. Наблюдать за этим “представлением” у него не было никакого желания.

– Дамы, ну что же вы стоите, раздевайтесь. Не заставляйте этих господ ждать. Шустрее, дамы, шустрее. Красоту надо показывать.

Минаев был изрядно навеселе. Охранник подталкивал пистолетом девиц. Испуганные женщины трясущимися от ужаса руками начали медленно стягивать с себя одежду. Все. Кроме одной.

Феликс скользнул по девушке взглядом: она явно старше остальных. Высокая стройная брюнетка с аквамариновыми глазами. Слегка смуглая кожа прекрасно контрастировала с необычным цветом ее глаз, отчего те казались ярче и огромнее. Темные волосы были вьющимися и коротко стрижеными. Привлек Феликса не только цвет ее глаз, но и огромный цветной рисунок, вытатуированный практически на всем предплечье правой руки. Одета женщина была просто: облегающие темно-синие джинсы и черная трикотажная майка. Девушку нельзя было назвать красивой в классическом смысле, скорее эффектной, яркой. Отказавшись выполнять приказ, девушка доказала, что она либо дура, а значит, умирать будет долго, либо в шоке и еще не осознала до конца, куда и зачем попала. В любом случае Минаев неповиновения не любил. Женщине достанется по полной.

– А вы, леди, что же? ― от этой лицемерной вежливости даже у Феликса холодело внутри и оставался противный осадок.

– Я не буду, ― тихо произнесла женщина.

– Не буду что?

– Раздеваться не буду, ― более уверенно произнесла она.

Значит, все же дура. Сама напросилась. Сейчас ее изобьют, после пустят по кругу. Жестоко. Жестче, чем остальных. Могла отделаться обычным изнасилованием без побоев. И легкой и быстрой смертью.

– Будешь, сука, все будут, как миленькие. Живо разделась, расстегнула ширинку и начала сосать, ― показав свою истинную сущность, Минаев достал пистолет и приставил его к голове женщины.

А вот на эту картину Феликс точно смотреть не желал. Уже выходя из комнаты, он услышал тихий женский грудной смех, который заставил его развернуться от удивления:

– А вот это, милый, вряд ли…

Взглянув в комнату, Феликс несколько опешил. Он сейчас наблюдал картину того, как Минаев держал пистолет у головы девушки трясущимися руками, он раскраснелся то ли от гнева, то ли от страха. У нее был нож, который она схватила, видимо, со стола и теперь держала вплотную у так и не расстегнутых брюк Минаева, плотно приставив к мужскому достоинству губернатора.

– Я, конечно, тебя не убью, но только дернись! Жить будешь. Но не шибко радостно, ― спокойно и уверенно произнесла девушка.

С характером нимфа с аквамариновыми глазами. Именно эта стойкость духа заставила Феликса остановиться и не уйти. Зацепила. Феликс всегда уважал сильных личностей. Сам такой же. Что бы ни случилось, за себя надо бороться. Выкручиваться. Нельзя сдаваться. Поражение равно смерти. Сумей найти выход. Сумей выбраться. Рви, кусайся, дерись, но выживи. Падай, но поднимайся, ползи, но достигни цели. Это был его девиз по жизни. Этому учил его дед. Благодаря этому он выжил. Всегда выживал. Благодаря этому он до сих пор бродит по этой земле. Благодаря этому у Феликса сейчас такое положение, что он может позволить себе ходить без охраны. Никто не сунется. Боятся. Трясутся, суки, от ужаса. Правильно делают. Если кто рискнет, подохнут. Голыми руками шакалов задушит. Не раз приходилось. Находились борзые, которые пробовали покуситься на его жизнь. Не получилось.

Женщина умрет. Минаев не простит ее наглой выходки. Женщина, естественно, боролась за свою жизнь, но выжить не получится. Она была приговорена, уже когда ее схватили на улице и привезли сюда. Ей никто не поможет. Ее ничто не спасет. Все прекрасно понимали это. Однако пока находились в шоке от ситуации. Еще ни одна женщина не осмелела настолько, чтобы попытаться выбраться из лап Минаева. Обычно орали, плакали, бились в истерике, слезно умоляли их отпустить, вспоминали стареньких больных родителей и маленьких детей, но послушно обслуживали присутствующих мужчин. Пытались брыкаться, их избивали, насиловали, пускали по кругу и наслаждались болью и страданием этих женщин. Этим выродкам было в кайф издеваться и унижать женщин, заставляя орать от боли громче. До сих пор никто, ни одна пострадавшая не решилась выступить против установленных правил. Обычно более-менее адекватные мужчины покидали клуб до начала подобного рода садистского представления. Феликс бы тоже ушел, но вдруг ему стало интересно, как женщина дальше будет выбираться из своего затруднительного положения.

– Пистолет, ― приказала девушка, мотнув головой в сторону оружия. Минаев неохотно протянул ей ствол.

– Сука, ты труп, ― процедил губернатор сквозь зубы.

– Ты бы за членом своим следил лучше. Если я стану трупом, то ты – евнухом, ― произнесла женщина, ловко выхватывая пистолет из рук Минаева и направляя уже другое оружие на его член. ― А теперь будь добр, скомандуй своим псам не рыпаться, а то у меня рука дернуться может, ― скопировала его “любезный” тон женщина.

Феликс бы засмеялся дерзости красотки, но его рука инстинктивно схватилась за нож. Всегда его носил с собой. С одиннадцати лет, с того раза, как “получил” его в наследство. Все присутствовавшие также было попытались схватиться за оружие. Женщина заметила мельтешение вокруг.

– Только дернитесь, и этот вот… без своего мужского достоинства останется.

– Никому не двигаться, ― заорал во всю глотку Минаев.

– А теперь пойдемте, сударь, на выход. И молись, чтобы никто нас не остановил, а то я тебя инвалидом сделаю. Все понял? Понял, я спрашиваю? ― прокричала она, надавив сильнее пистолетом на член Минаева.

– ДА! Никому не рыпаться! Никому не рыпаться! ― орал как очумелый Минаев, пока они медленно двигались к выходу. Феликс стоял, опершись о белую статую у входа в банкетный зал. Секунду стрельнула взглядом на Феликса. Он неторопливо поднял руки, давая понять, что с его стороны ей нет угрозы.

– Ты покойница, дура! Я ж тебя везде найду! Я ж тебя из-под земли откопаю! ― проклинал ее Минаев по дороге во внешний двор клуба.

– Ты, милый, смотри, чтоб свои яйца из земли не откапывал, ― процедила она, быстро угомонив поток брани губернатора.

Гуськом они вышли во двор. Некоторые присутствующие пошли следом за ними на безопасном расстоянии. В том числе и Феликс.

– Машина твоя где? ― спросила женщина, когда они вышли во внешний двор.

– В гараже.

– Прикажи охране пригнать к выходу машину, ключи оставить в замке зажигания, мотор не глушить, дверь на шоферское сиденье оставить открытой, и пусть откроют ворота!

Минаев проорал охране ее распоряжение. Наблюдавшие за зрелищем застыли в ожидании. Феликс, облокотившись на перила лестницы, потянулся за портсигаром. Периферическим зрением она заметила его движения. Феликс встретился взглядом с аквамариновыми глазами и застыл.

– Я закурить, ― объяснил Феликс свое движение.

– Да мне пофигу. Дернешься, и я стреляю! ― отрезала нимфа решительным тоном.

– Феликс! Ты издеваешься?! ― запищал Минаев.

– Ладно, ― усмехнулся Феликс.

Впору бы заржать в голос. Только Феликс никогда не смеялся. Практически даже не улыбался. Не умел. Хотя женщина его явно позабавила. Если бы Феликс мог, он бы непременно заржал. Через несколько минут один из охранников губернатора подогнал машину к воротам, выполнив все инструкции девушки. Массивные железные внешние ворота клуба открылись нараспашку.

– Пошли, давай, Казанова херов! ― опять ткнула женщина между ног губернатора.

Дойдя до доставленной к выходу машины вместе с Минаевым, сев на шоферское место, она резко с силой отпихнула Минаева так, что он упал. Дала по газам и на ходу захлопнула дверь машины. Феликс удивился. Смотри как, удалось все же выбраться. Ненадолго, ее найдут быстро и живьем закопают. Однако…

– Чо стали? За ней, живо! Убью суку! ― зашипел Минаев.

– Нет, не убьешь, ― тихо произнес Феликс, которому удалось закурить, хоть и запоздало.

Бросившиеся выполнять приказ губернатора охранники застыли на месте от его слов. Феликс всегда говорил тихо. В крайних случаях повышал голос. И всё же его всегда было слышно. Казалось, Феликс обладал уникальной способностью быть услышанным, даже если шептал одними губами. Все присутствующие знали, кто он такой и что собой представляет, а также, что именно он может сделать с каждым из них.

– Не понял… Феликс, ты видел, что эта сука позволила себе сделать?! ― истерил разозленный Минаев. ― Я этого так не оставлю!

– Оставишь, ― перебил его Феликс, выдыхая дым сигары. ― Забавная женщина, народ повеселила. Скучно у тебя стало в клубе, Володя. Раньше здесь дела решались, а теперь один базар. Люди скучают, нервничают. Зачем заставлять людей нервничать? ― намекнув на ситуацию с ювелирным заводом, Феликс спокойно продолжал курить сигару.

– Феликс, что ты?! Мы решим вопрос с Волковым. В любом случае, ― разнервничавшийся Минаев аж подпрыгнул от его намеков.

Феликс представлял интересы многих серьезных людей, которые шутить не любили. И, если этот… скот не решит вопрос с заводом, то губернатором ему быть не долго. Как и живым, собственно. Феликс это прекрасно понимал. Минаев тоже понимал.

– Так решай, а не за бабами погони устраивай. Нам в эту канитель открыто лезть нельзя. Сам понимаешь. Вот ты делом и займись. А то пока разговоров много, а толку от тебя на этом посту мало, ― Феликс говорил спокойно. Пока.

Он не хотел угрожать. Связи у Минаева были что надо, скользкий тип. Однако Феликс ― это Феликс. И с ним ругаться не хотелось никому. Враждовать с Феликсом было невыгодно, да и опасно. Хотя оба понимали, что женщина с аквамариновыми глазами, которая сейчас на всех парах давала деру из загородного дома Минаева, уже покойница. Хотя…

Сто восемьдесят, двести, двести двадцать… Машина стремительно летела по загородной трассе. Седан, который ей предоставили, вряд ли бы мог выжать больше. Хотя дорога была свежеасфальтированная, для себя же старались господа чиновники, жившие в этой глуши, все равно машина была не предназначена для таких гонок. Дорогая машина. Лике было все равно, она была бы рада и простым “Жигулям”, только чтобы удрать оттуда. Слишком хорошо Лике было известно, что следовало за словом “раздевайтесь”. Не раз приходилось слышать подобное. Ну, твою ж мать! Как так можно было вляпаться, опять! Только приехала практически из подобного же ада, только выбралась, считай зубами выгрызая себе воздух свободы! Нате-здрасьте, сходила в аптеку за тампонами, называется.

Судьба оставшихся в резиденции клуба девушек Лику не интересовала совершенно. Они сдались сразу, без боя. Даже не попытались. Спасение утопающих дело рук самих утопающих, это Лика усвоила быстро, слету, сходу. Спасать других она и не собиралась. Самой бы ноги унести.

Псы этого мерзкого жирдяя схватили ее практически с дороги. Запихнули в джип, больно ударив в челюсть, потому как брыкалась. Привезли на окраину к черту на кулички вместе с другими девушками. Провели связанной в шикарный трехэтажный загородный дом. Когда они вошли в зал, и Лика увидела толпу этих бизнесменов в дорогих костюмах, то сразу догадалась, что будет дальше. Только ошиблись они. Прошли те времена, когда она покорно подчинялась приказам мерзких уродов и жизненным обстоятельствам. Вторая их ошибка состояла в том, что их подтолкнули к обеденному столу. Практически сами дали доступ к оружию, дебилы. Не было бы ножа, Лика схватила бы вилку. Еще одним вариантом было разбить бутылку шампанского или другого алкогольного пойла и угрожать жирному ублюдку осколком разбитого стекла. Повезло. Ножом оказалось быстрее и эффективнее.

Капот машины начал дымиться. Лика услышала какой-то треск. Она начала резко тормозить, не хватало ей еще во что-то влететь. Выйдя из машины, открыла капот, из которого повалили огромные клубы дыма. Да елки-палки, что же это такое! Не ее день. Очень вовремя. На трассе никого не было. Однако в любой момент за ней могли погнаться, догнать и убить. Толку-то, что у нее пистолет, стрелять она не умела. И что теперь делать? Пешком идти? Ее привезли, пока она была в полной отключке от удара охранника, и она понятия не имела, где сейчас находится.

Да и куда Лике идти? Домой к отцу? А если они уже выяснили, кто она, и там ее ждут? Да и Сергей ее там мог достать. А вот этой твари она больше не дастся. Не живой точно. Да как же так, блин?! Надо что-то решать.

После приезда с Кипра две недели назад, Лика на оставшиеся мизерные деньги снимала комнату с хозяйкой. На большее не хватило. К отцу заявляться было опасно, да и чего уж говорить, элементарно стыдно. Не могла Лика в глаза отцу посмотреть после всего, что сделала. После всего, что ей сделали. За это время она только один раз посмела подойти к родительскому дому. Спрятавшись за деревом, Лика наблюдала, как ее старенький хромой на одну ногу отец выгуливал рыжего песика, которого так любила маленькая Маруся. Слезы навернулись сами собой. Нельзя. Не сметь, не сейчас. В данный момент надо разобраться, как выбираться из этой жопы. Плакать она будет потом. Когда-нибудь. После.

Внезапно до Лики донесся шум подъезжающей машины. Твою ж мать, догнали, сволочи. Лика схватила пистолет в одну руку, в другой держала наготове нож. Будет драться. Умело, неумело, пофигу. Живой не дастся. Женщина прекрасно понимала, что бежать глупо. Кругом поле.

Приближающийся черный “Гелендваген” начал тормозить. Лика застыла от ужаса. Из джипа неспешно вышел немолодой мужчина в кожаной коричневой куртке. От паники и страха Лика отчего-то подумала, что его куртка выглядела слишком потрепанной для человека, разъезжающего на такой крутой тачке. Лика его приметила еще там, в клубе. Слишком отличался он от остальных мужчин, не только внешностью, но и нутром, что ли. На фоне выглаженных белых рубашек и дорогих костюмов, его внешний вид оставлял желать лучшего. Взъерошенные темно-русые волосы, виски с проседью, старая потрепанная кожаная куртка, уродский шрам на лице. Такого темной ночью в подворотне встретишь быстрее, чем в загородном доме, где бизнесмены с телками тусуются.

Несуразно смотрелся этот явно немолодой мужчина в своей куртке в окружении холеной элиты города. “Этот убьет и без пистолета”, ― отчего-то подумала Лика. Мужчина медленно подошел почти вплотную к ней. Лика оцепенела от ужаса.

– Садись в машину, ― кивнув в сторону “Гелендвагена”, сказал так тихо, что Лика еле уловила смысл.

Она подняла на него пистолет, пытаясь обороняться. Он лишь мельком взглянул на оружие, не то чтобы даже не испугавшись, а будто и не заметил, что ему угрожают огнестрельным оружием.

– Жить хочешь? ― спросил он, глядя в ее глаза. Лика неуверенно кивнула. ― Тогда садись. У тебя тридцать секунд, ― отчеканил он и направился обратно к своему автомобилю.

Лика как вкопанная осталась стоять с направленным на него пистолетом. Она ошарашено глядела на странного мужчину и не знала, как ей поступить. Если не сядет в машину, где гарантия того, что ее не догонят люди из клуба. А сядет, где гарантия, что этот мужик с обжигающе-черными глазами и шрамом на правой щеке не зарежет ее. Отчего-то Лика сразу поняла, что он может.

Только выхода у Лики не было. Оставаться на трассе было глупо и опасно. Пришлось неуверенно плестись к машине. Настороженно усевшись в салон дорогой иномарки, Лика так и продолжала держать нож и пистолет направленными на него. Водитель джипа даже не глянул в ее сторону. Просто завел мотор, и они поехали дальше. Единственное, что он произнес, было:

– Ты опоздала. Я сказал: тридцать секунд. На будущее ― я не люблю, когда опаздывают.

Лика аж оторопела. Его слова были угрозой. Она четко это уловила. Хотела было что-то сказать, но не смогла ничего из себя выдавить. Так и продолжала держать на коленях в одной руке пистолет, направленный в его сторону, в другой нож, которым угрожала мерзкому типу из загородного дома.

Глава 2

Ехали долго. Лика чувствовала, что кожаный салон машины провонял резким кислым запахом псины. Он возит собаку в “Гелендвагене”?! Загадочный мужчина, сидящий на месте водителя, включил негромко музыку. Зазвучал саксофон, исполняя неизвестную джазовую мелодию. Серьезно?! Такой, как он, слушает джаз?! Лика больше была готова услышать что-то вроде “Владимирского централа”, но только не чарующий голос саксофона.

Постепенно загородный пейзаж сменился городским. Шумные улицы засветились яркими огнями. Вечерело. Лика периодически опасливо поглядывала на темно-русого мужчину, вызвавшегося ей помочь, пытаясь определить, кем же он является. На крутого бизнесмена не тянет. Не тот формат. На государственного чиновника тоже. Слишком вальяжно и нестандартно себя вел. Однако, не зря же он очутился в проклятом загородном клубе. Вряд ли абы кого пускали в столь навороченные места. Вдобавок, от Лики не ускользнуло, как трусливо поглядывали остальные присутствующие на этого поджарого немолодого бородатого мужчину с проседью.

Не простой человек. С первого взгляда видно. Все же, и не их круга, не тех, кто присутствовал в банкетном зале. Таинственный мужчина представлял собой совершенно другой формат. Кто он? От ее наблюдательных глаз не ускользнуло, что, когда она приставила нож к Минаеву, присутствующие сначала посмотрели на него, мужчину в кожаной куртке, а после потянулись к оружию. Словно разрешения спрашивали. Увидев, что он никак не реагирует на ее дерзкий выпад, они не то чтобы успокоились. Нет, остались в готовности мгновенно вышибить ей мозги, если понадобится. Но доставать пушки не стали. Это было странно и необъяснимо.

Ей повезло. Лике действительно повезло улизнуть из этого дерьма. Естественно сыграл эффект неожиданности. И мужской, почти животный страх за свое достоинство. Вспомнив испуганное лицо жирного ублюдка, когда она стала угрожать ему ножом, Лика невольно хихикнула. Получилось весьма истерично.

Молчаливый водитель повернул голову в ее сторону в первый раз за все время поездки и вопросительно поднял бровь. Казалось, до этого момента он практически ее не замечал.

– Вспомнила лицо жирдяя, когда я… ну это… ― Лика подняла руку, в которой до сих пор держала нож, пытаясь объяснить ему свое неожиданное веселье. И захохотала в полный голос. До слез.

Мужчина отреагировал скупо. Лишь улыбнулся, слегка приподнимая уголки губ. Если это вообще можно назвать улыбкой.

Нахохотавшись вдоволь (видимо, сказалось напряжение и стрессовая ситуация), Лика немного расслабилась и откинулась на кожаное пассажирское сидение. Невероятно, но с этим незнакомцем, опасным незнакомцем, она чувствовала себя спокойно. Почти беззаботно. Даже можно сказать, надежно. Как очень долго себя не чувствовала. И чувствовала ли вообще когда-нибудь по-настоящему?

Казалось, что этот мужчина со смоляными глазами обладает какой-то невероятной аурой, которая, с одной стороны, подавляет, а с другой ― дает ощущение безопасности, будто что бы ни случилось, он защитит. Нет, не так. Он не даст ничему плохому случиться в принципе.

– Странные вы, мужчины, ― произнесла она, резко нарушая спокойную тишину в салоне. Он нахмурил брови, ожидая пояснения от нее. ― Вы не настолько сильно боитесь подохнуть, сколько, чтобы с вашим членом ничего не случилось. Где логика?

Он лишь хмыкнул. Коротко. Шумно. Больше ничего не сказав и никак не отреагировав, он продолжил следить за дорогой. Видимо, неохота ему с ней разговаривать. Возможно, он просто не любил много болтать. Лике тоже больше добавить было нечего. Она развернулась к пассажирскому окну и рассматривала пейзаж. Вскоре Лика поняла, что они выехали в пригород с противоположной стороны города, откуда она бежала. Лика напряглась. Куда он ее везет? На сегодня сюрпризов ей было более чем достаточно. Если она вдруг ошиблась в выводах, и он все же окажется маньяком, то сможет с легкостью похоронить ее где-то в глуши леса. Лика давала себе отчет в том, что ее оружие ей вряд ли поможет и не остановит его. Да, с пистолетом и ножом спокойнее, однако он сильнее. Выбьет их у нее из рук одним махом.

– Успокойся. Не обижу. Я помогу, ― словно поняв ее внутреннюю тревогу и подступающую истерику, бородатый мужчина успокаивал ее.

Лика недоверчиво глянула на него исподлобья. Ага, так она ему и поверила. С чего это он решил ей помочь? Ему какая с этого выгода? В альтруизм и безвозмездную помощь Лика не верила уже давно. Спасибо, нашлись добрые люди, помогли разувериться. Если кто-то что-то делает, так только для собственной выгоды. Что ему с нее-то брать? Какие у него мотивы?

Вскоре машина свернула на одну из дорог, ведущих в самую гущу леса. Чем дальше они заезжали, тем отчетливее в Лике полыхало желание заорать, чтобы он остановил машину, а потом сбежать. Однако женщина по какой-то странной и необъяснимой причине ничего не сделала. Через примерно пять километров, они подъехали к небольшому одноэтажному дому.

– Здесь не шумно. Не люблю, когда шумно, ― вдруг произнес мужчина. Лика уже догадалась, что это манера речи у него такая. Он говорил односложно, практически ничего не объясняя, но твердо и уверенно, и не громко. А еще у него оказался странный акцент, который Лика никак не могла определить. Не грузинский и не азербайджанский. Однако некий акцент присутствовал. Лика побоялась спросить об этом его. Да и на самом деле, какое ей дело, кто он, если в его доме можно будет перекантоваться хотя бы сутки, пока она не придумает, что делать дальше?

– Чей это дом? ― спросила она.

– Мой, ― сказал, как отрезал ее “водитель” и вышел из машины. Потом обошел джип и открыл дверцу с ее стороны. Словно в первый раз заметив, что она все еще держит оружие в руках, он снова хмыкнул, но больше ничего не произнес. Мужчина подал ей руку, помогая выйти из машины.

Лика не могла отвести глаз от дома. На первый взгляд, в нем не было ничего особенного. Одноэтажный деревянный дом. Однако именно своей простотой и добротностью заставлял остановить на нем взор. Уютный, каким и должен быть настоящий дом.

– Красивый дом, хотя тебе не в первый раз это говорят.

– Кто? ― он, казалось, удивился ее оценке.

– Те, кого ты сюда возишь, ― хмыкнула она.

– Я никого сюда не вожу.

Навстречу хозяину кинулся огромный черный ротвейлер. Так вот он какой, виновник треклятого запаха в машине! Собака больше напоминала волка: по своим габаритам и хищническому взгляду. Лика невольно съежилась от страха. Ротвейлер радостным лаем приветствовал хозяина. Тот, потрепав пса за ухом, отдал команду:

– Гулять.

Пес незамедлительно устремился в противоположную от них сторону, счастливо подпрыгивая на бегу. Радуясь, что хозяин вернулся. А этот молчун и с животным односложно общается. Странный он.

Феликс жестом пригласил Лику войти в его дом. Лика четко улавливала резкий хвойный запах. Гостиная была полностью отделана деревом и впечатляла своими размерами. Однако обстановка поражала своим минимализмом. Массивный камин, не декоративный, не газовый, а самый настоящий, который растапливают дровами. Шкура какого-то животного идеально смотрелась на деревянном паркете перед уютным диваном и двумя креслами. Еще здесь был домашний бар с огромным количеством выпивки, небольшая столешница рядом с диваном, на которой вольготно расположились круглая пепельница и черная шкатулка для сигар. Удивило Лику наличие в гостиной богатой библиотеки. Деревянные стеллажи с книгами громоздились почти на всю стену. Читает? Такой как он любит читать? Серьезно?! Лика была практически уверена, что в свободное время он метает ножи и разрабатывает новые методы убийства, а не корпит над книгами.

В гостиной было невероятно уютно и тепло. Мужчина сразу подошел к бару, на ходу стягивая с себя кожаную куртку. Лика увидела, что под верхней одеждой спрятана коричневая кожаная кобура для пистолета, а на ремне висит такая же, но уже для длинного стального ножа. Он не спеша вытащил два стеклянных бокала и плеснул виски. Лика отметила про себя, что даже не спросил, хочет ли она выпить. Просто сделал и молча протянул ей бокал. Лика взяла принудительно предложенную ей выпивку и плюхнулась в кресло.

– Не сможешь, ― сказал он, кивнув на ее оружие.

– Что не смогу? ― не поняла она.

– Убить не сможешь.

– При стрессе человек на многое способен. Состояние аффекта, адреналин и все такое, ― отрезала она. ― Как тебя зовут? ― она решила перевести тему.

Ей стало вдруг отчего-то не по себе находиться здесь, практически в самой чаще леса, наедине с этим нелюдимым мужчиной. Убьет ее, закопает, и никто не найдет. Обиднее всего, что даже искать никто не будет. А еще он как-то понял, что она не умеет пользоваться оружием. Или на что он намекал?

– Не бойся. Не трону.

Опять он будто почувствовал ее страх. Лику начало раздражать, что он словно читает ее мысли.

– Да я и не боюсь, ― неубедительно соврала она, пожав плечами. ― Ты не ответил.

– Мне незачем тебе вредить. Феликс, ― успокаивал он и одновременно отвечал на ее вопрос.

– Но и помогать мне, тебе тоже незачем. Лика. Очень приятно, ― отвечая ему в той же манере, съязвила она.

Он хмыкнул, а уголки его губ поползли вверх. Он смеется над ней! В какой-то странной собственной манере. Почему-то Лику это возмутило. Не в той она сейчас ситуации, чтобы над ней потешаться. Лике абсолютно невесело, например. До сих пор она не знает, кто были эти люди.

Отпив глоток виски, Феликс неожиданно вышел из гостиной и прошел в другую комнату. Его не было несколько минут. Он вернулся, держа в руке небольшой пакет со льдом. Присел на корточки перед ней и приставил холод к щеке, по которой сильно ударили охранники жирдяя из загородного клуба. Все это он проделал, не произнеся ни слова. Лика завороженно смотрела на него, не отрываясь. Глаза в глаза. Его неожиданный жест оказания первой помощи пострадавшим колыхнул в ней давно забытое чувство. Он ей напомнил момент из детства, когда она, разбив коленки, горько плакала, а отец мазал их зеленкой и дул, чтобы не пекло. Папа. Папочка. Так, стоп. Надо взять себя в руки, а то ее снова развезет. Сейчас не время.

– Ну и во что я вляпалась? Кто эти люди, этот жирный? ― пытаясь успокоиться, она придержала пакет со льдом рукой и жестом показала Феликсу, что сама справится.

Он снова приподнял уголки губ, но отошел от нее и сел в противоположное кресло. Лика отхлебнула глоток обжигающего виски со льдом. Терпкий алкоголь был на удивление вкусным. Она вообще не любитель, но часто приходилось по работе. Оттого она отлично разбиралась в дорогом алкоголе. А он себя любит, раз позволяет себе распивать дома элитный виски.

– Минаев.

– Новый губернатор? ― Лика аж поперхнулась и закашлялась.

Отлично просто. Не успела вернуться ― уже разгневала не просто какую-то шишку, а самого губернатора области. Замечательно просто. Только этого ей и не хватало для полного счастья.

– Он тебя не тронет. Пока ты здесь.

– Откуда ты знаешь?

Феликс не ответил. Ага, значит, много разговаривать не любил. Замечательно, Лика и сама была не расположена к беседе. Ей бы успокоиться и собраться с мыслями. Снова попала в историю. Как же ей так удалось? Отхлебнув еще пару глотков для успокоения, поставив бокал, она уставилась на Феликса. Он расслабленно сидел в кресле, вертел бокал в руке и думал о чем-то своем. Казалось, он вообще забыл о ее существовании. Почувствовав Ликин взгляд на себе, он, не отрываясь от бокала, произнес:

– Вторая дверь налево. Там все, что нужно.

Лика догадалась, что таким образом он указал ей на гостевую спальню. От стресса и усталости ее глаза слипались сами. Она и пошла. Отведенная ей комната была небольшой. Он был прав, там было все, что ей необходимо: туалетные принадлежности и банный халат. Главное ― там была кровать, на которую Лика с громадным удовольствием завалилась после душа, пытаясь дать отдых себе. Предварительно девушка все же защелкнула дверь в свою спальню. А под подушку положила нож и пистолет. Так. На всякий случай.

Проснувшись утром, спросонья Лика не сразу поняла, где находится. Только гавканье ротвейлера, бегающего на лужайке, вернуло ее к окружающей реальности. Выглянув в окно спальни, Лика ахнула от открывшейся красоты.

Лучи утреннего солнца пробивались сквозь ажурную листву лесных деревьев, обрамляющих небольшое озеро. Оно было странное – круглое, как будто кто-то специально вычертил его форму циркулем.

Берег озера манил своей роскошной живописностью и спокойствием. Его поверхность была гладкой и спокойной, лишь ветер пускал временами легкую рябь. Вода имела чудесный светло-изумрудный оттенок. В зеркальной поверхности озера отражались верхушки деревьев, окружавших водоем, и ярко-голубое небо, отчего озеро казалось бездонным. А в метре от кромки воды расстилался ковер крупных цветов. Это были белые кувшинки. Сказочное зрелище. Она простояла несколько минут у окна, наслаждаясь. Он прав, этот Феликс. Здесь спокойно.

У Лики заурчало в животе. Все-таки сказалось то, что вчера она не пообедала, а ужин в нее бы просто не влез от пережитого ужаса. Накинув на себя банный халат, Лика осторожно приоткрыла дверь, предварительно положив нож в карман халата. Ну, мало ли что!

Настороженно выйдя из комнаты, девушка прошла через гостиную на кухню. На видном месте еды не оказалось, и ей пришлось открыть дверцу холодильника. Н-да, не густо здесь: пара свежих яиц и молоко. В навесных деревянных шкафчиках нашла натуральный кофе. Ну, хоть кофе попьет. Урчащий живот не давал сосредоточиться. Лика жутко проголодалась. Забыв о приличиях, стала шарить по навесным шкафам. Нашла муку и мед. Вот и замечательно. Сейчас блины быстро сделает с медом.

Нажарив целую стопку блинов, Лика сервировала стол на себя и на хозяина дома. Услышав визг подъезжающей машины, выглянула в окно. Увидев фигуру Феликса, вытаскивающего два огромных пакета, она удивилась. Разве он уезжал? Она не слышала, хотя всегда спала очень чутко. Опыт материнства из прошлой жизни сказывался.

Лика села за круглый деревянный кухонный стол и начала завтракать, машинально положив порцию блинов и Феликсу.

– Доброе утро, ― поздоровалась она с входящим на кухню хозяином дома. Феликс замер. Так и не войдя внутрь кухни, он остался стоять в дверном проеме с пакетами продуктов в руках, молча уставившись на тарелку с блинами. Смотрел долго. Пристально. Лика аж растерялась. Что ему не так-то? Блины как блины. Подгорели немного. Инстинктивно потянулась за ножом в карман, как бы проверяя, на месте ли тот. Мало ли.

Так Феликс простоял молча несколько минут, показавшихся Лике вечностью. Наконец, он в полной тишине положил пакеты на кухонный буфет, медленно развернулся и сел за стол. Взял в руки столовые приборы и начал есть блины. Нарочито медленно. Смакуя каждый кусочек.

Лика не понимала его реакции. Ей вдруг стало очень неуютно. Ее Феликс будто бы не замечал. Его внимание полностью сфокусировалось на еде. О чем он думает, также понять было сложно, если не невозможно. Странный тип.

– Я должна уехать, ― пытаясь сломить гнетущую тишину, Лика решилась наконец-то заговорить.

– Зачем? ― Феликс поднял на нее глаза. Кажется, он удивился.

– Не могу же я здесь все время торчать, ― объяснила она.

– Ты мне не мешаешь.

Замечательно просто. Вот ей сразу от этого стало легче.

– Мне работа нужна. И жилье новое.

– Минаев тебя везде найдет, ― из его уст слова прозвучали как смертельный приговор для Лики.

Женщина и сама поняла, что влипла по самое не балуй. Лика набрала побольше воздуха в легкие, чтобы произнеси вслух неизбежное. То, что сама обдумывала последнее время. Не хотела признавать, не хотела с этим соглашаться. Однако сейчас выбора у нее не было. В принципе, у нее его никогда не было. Лике нужна была защита. И работа. Кто ж виноват, что, как оказалось, “бывших” в ее профессии не бывает.

– К Барину пойду. Слышала, что его девочек никто не трогает, ― выдохнула она то, что боялась произнеси вслух даже самой себе.

Она не осуждения Феликса страшилась, нет. Она давно наплевала на мнение окружающих о себе. Лика сама себе признаться боялась, что ей вновь придется заниматься самым древним ремеслом в мире.

– Есть опыт работы? ― медленно отодвинув от себя вилку с ножом, Феликс уставился на нее после многозначительной паузы. Заглянув в его черные, смоляные глаза, Лика только сейчас догадалась, кого же он ей напоминает. Волка. Однозначно именно этого опасного хищника. Одинокого и бесстрашного. А также беспощадного.

– Есть, ― ответила ему с вызовом в глазах. Нет, ну а что она… стесняться должна? Уже давно пройденный этап. Лика уже и забыла, каково это, испытывать стеснение и смущение.

– Почему тогда на предложение Минаева так отреагировала? ― Феликс не был удивлен ее профессией, казалось, что его изумила ее реакция на предложение жирдяя. Хотя сложно было догадаться по его непрошибаемому лицу. Что за тип?!

– А, ну да, если я шлюха, то должна сосать всем и каждому, ― хмыкнула она с горькой усмешкой. Разозлилась. Обидно стало. Упрямо глядя ему в глаза, продолжила: ― Да, я шлюха. Но я ― не дешевка. И сама выбираю, кому, когда и за сколько я буду сосать. И тем более не буду делать это прилюдно и под дулом пистолета. Я, знаешь ли, не специализируюсь на групповухах и сексе на людях.

Феликс молчал долго. Что у него в голове творится, черт его знает. Лика злилась. На него, на себя, на то, что сорвалась, выдав бурную реакцию. Вообще, на хрена она перед ним разоткровенничалась? Ну, помог он ей. Что теперь, душу ему изливать? Собственная реакция удивляла и злила. А еще раздражало его молчание. Иногда молчание человека намного красноречивее его слов. Можно сразу определить, что он о тебе думает. Однако не в случае с Феликсом. Невозможный человек! Да и кто он вообще такой?!

– К Барину тебе нельзя. Минаев тебя быстро вычислит. Руслан не сможет тебя прикрыть. Не дорос еще. Оставайся здесь. Потом подумаем, ― после продолжительной паузы выдал Феликс.

У нее аж челюсть отвисла. Он знаком с Бариновым. С главным сутенером города, если не области. Еще когда Лика уезжала, она слышала, что у “бизнесмена” Баринова девочки живут, как у Христа за пазухой. Он своих в обиду не дает. И если он не сможет ей помочь, то хрен знает, кто сможет. Стоп. Баринов, значит, не в силах помочь, а этот, значит, со шрамом на полщеки, сможет?! Лика была далеко не дурой и сразу смекнула, что Феликс ой как не прост. Выходит, он выше по “их” иерархии стоит. Или она ошибается?

– Я не могу. Мне деньги нужны, ― не рискнула все же Лика спросить о своих догадках.

– Зачем? ― Феликс вернулся к поеданию блинов.

– В смысле? ― не поняла вопроса она.

– Деньги на что нужны? ― нарочито терпеливо, словно разговаривая с маленьким несмышленым ребенком, спросил Феликс.

– Не твое дело, ― отрезала она. Не собиралась Лика ему все о себе выкладывать. Пусть думает, что хочет. Лика вновь ощутила подступающую к горлу внутреннюю тревогу наедине с ним.

– Ты находишься в моем доме. Значит, мое, ― не то сказал, не то стал угрожать Феликс. Все это он произнес вроде бы спокойно, не повышая голоса. Тем не менее, Лика отчетливо уловила угрозу в его интонации.

– Спасибо за гостеприимство. Я уйду после завтрака, так что не твое, ― все же опасно было ему что-либо рассказывать. Лика уже тысячу раз пожалела, что ляпнула Феликсу о своей профессии и планах податься к Барину. Хотя была благодарна, что Феликс ее насчет Минаева предупредил.

– Нет, не уйдешь, ― жуткий тон, от которого Лику холодом по позвоночнику обдавало. Категоричный. Жесткий. Ледяной, хотя сказанные слова прозвучали спокойно.

– К батарее прикуешь? ― не желая признавать, что боится, но и не сдаваясь, она осторожно решила проверить границы дозволенного в общении с ним.

– Так ты по этой части специализируешься? ― спокойно доев свою порцию блинов, он расслабленно откинулся на стул.

– Нет!!! ― завопила она, подпрыгнув со своего места. Еще чего! Спасибо, повидала она на своем веку извращенцев. На сто жизней хватит! Феликс хмыкнул. И тут Лика догадалась. Ежкин кот! Да он ржет над ней! Провоцирует!

– Феликс, я благодарна за все, но не могу я у тебя жить, ― пытаясь как-то унять свое откуда-то возникшее волнение за такую бурную реакцию, Лика принялась убирать со стола тарелки в раковину.

– Я не гоню, ― Феликс продолжал настаивать на своем. Лика не понимала, зачем ему это нужно.

– Феликс… ― она попыталась возразить.

Нет, серьезно, зачем ему ее терпеть в собственном доме? Кормить и так далее? И сколько она может у него гостить? Лике действительно нужна была крупная сумма денег, и она понятия не имела, откуда ее достанет.

– Сколько с клиента берешь? ― вдруг перебил он, рассматривая ее с ног до головы.

Так вот в чем дело. Все мужики одинаковые. Лика отвернулась. Нет, ее и раньше сальными глазами пожирали, еще более вульгарно, чем это делал Феликс. И уж тем более, она миллион раз слышала подобный вопрос. Часто за нее договаривались напрямую с сутенером. Лика тысячу раз это проходила. Должна была привыкнуть. И привыкла. На душе вдруг стало гадко. Противно. Отчего-то обидно даже. Дура. А чего она ожидала? Никто ничего даром не делает. Идиотка наивная. Ей уже тридцать лет. Давно уже должна была перестать верить в “доброго Деда Мороза”. Чудес не бывает. Просто с прошлой ночи никаких сексуальных поползновений с его стороны не было. Лика даже не была уверена, что она привлекает его как женщина, судя по его странной реакции на нее. Женщина всегда знает, когда ее хотят. Феликс же не демонстрировал интереса. Лика и расслабилась. Не ожидала.

– А я ждала, когда же ты этот вопрос задашь, ― соврала девушка, разворачиваясь к нему. Не ждала она. От всех ждала. Всегда. От него почему-то нет. И с чего бы это? Чем он лучше других? Мужчина, как все. Однако на инстинктивном уровне именно от Феликса и не ждала. Оттого-то, наверное, гадкое чувство полоснуло по внутренностям.

– Я жду ответа, ― казалось, Феликс не понимал или не заметил ее реакцию, хоть Лика была готова руку на отсечение дать, что все он заметил. Слишком уж взгляд его смоляных глаз был пронзительным. Мудрым. Проникающим в душу. Лика сглотнула подступившую к горлу горечь.

– Тысяча евро. Приватный танец идет в качестве бонуса. Если на всю ночь, то две… тысячи, ― запнувшись лишь на последнем слове, Лика выдала расценки спокойным профессиональным тоном, как делала уже миллион раз с многочисленными клиентами. По крайней мере, женщина надеялась, что именно так ее слова и прозвучали.

– Сутенер сколько брал? ― Феликс будто вел переговоры о покупке бытовой техники: стиральной машины, кухонного комбайна, кофеварки.

Что ж! Ей не привыкать. Сейчас Лика быстро соберется. Секунду только. Однако если эта сволочь начнет торговаться, то она тут же уйдет. Лика стоит своих денег. Мерзко, но что поделать? Работа у нее такая.

После очень длительной паузы, которая Лике показалась вечностью, Феликс, не дождавшись ее ответа, выдал то, чего она абсолютно не ожидала:

– Плачу тридцать тысяч. Евро. За месяц. Ты остаешься здесь. Деньги получишь в конце.

Лика во все глаза пялилась на него. Даже рот немного приоткрыла. Нифига себе! Это же на десять тысяч больше той суммы, что нужна на операцию. Может хватить и на восстановление, лечение после нее. Вдобавок, все же один клиент, а не несколько разных за ночь, как Лике много раз приходилось принимать. Так, стоп. Есть один момент, который стоит уточнить:

– Как я должна быть уверена, что ты… платежеспособный клиент? ― Лика вопросительно подняла одну бровь.

Феликс хмыкнул, молча встал и вышел в другую комнату. Удивленно провожая его взглядом, Лика поняла, что он, видимо, прошел в свой кабинет. Вернувшись, он так же молча положил на стол несколько толстых пачек купюр.

– Можешь пересчитать.

Лика такую большую сумму в жизни не видела. Хотя, если подсчитать, сколько клиентов за ночь у нее бывало ранее, она зарабатывала и больше. Только денег своих она не видела, тем более столько сразу. Но это уже другой вопрос. Решение Лика приняла быстро. А что? Терять ей было нечего. Идти некуда. А деньги нужны. Слишком нужны, чтобы отказываться. Разве Лика виновата, что это самый быстрый и надежный способ получить необходимую сумму?

– Хорошо. Но учти, секс только защищенный. БДСМ, свингерство, груповуху и все в таком духе не практикую, ― категорично заявила она. Правила есть правила. У нее они такие. Она должна предупредить заранее клиента. А то разные животные попадаются.

– Секс на публике тоже. Я помню, ― сказал он, приподняв уголки губ. Лике показалось, что он над ней то ли смеется, то ли издевается.

– Есть какие-то предпочтения? ― не поддаваясь на его то ли издевку, то ли фиг пойми что, тем же профессиональным тоном девушки по вызову спросила она.

– Есть.

Лика вопросительно подняла бровь в ожидании ответа.

– Я хочу блины на завтрак. С медом. Каждое утро. Как сегодня, ― заявил Феликс серьезным тоном, уже не подшучивая над ней, и молча вышел из кухни.

Глава 3

Проклятые блины с медом… Феликс вышел на веранду дома, схватился руками за деревянные перила. Согнулся почти вдвое от давящего чувства в груди. Шумно выдохнул. Чертовы блины напомнили о прошлом. Запах дома… давно забытого. Удушливое чувство, которое он пытался стереть, вытеснить из злосчастной памяти. Теплый воскресный день. Круглый обеденный стол, накрытый светлой скатертью из мягкой ткани. Большая семья, дружная, крепкая. Многочисленная родня. Сидя за большим столом, теплые блины ели руками. Так вкусней.

Мама. Спокойная, нежная, миловидная женщина. Забитая и загнанная трудностями жизни и суровой холодностью в доме мужа. Всегда покорная, покладистая, ласково относящаяся к детям. Не помнил детально ее лица. Только вкусный запах. Сливочный, теплый, домашний. Мама пахла жаркими с огня блинами и цветочным медом. И улыбку. Красивую, мягкую, но всегда грустную. А голос ее забыл. Разве что имя из прошлого, которым она ласково называла своего младшего сына.

Ясемин. Сестренка. Единственная девочка в семье. Самый младший ребенок, убитый одним выстрелом снайпера в голову. Резвая девчушка не вовремя выбежала из надежного укрытия за своим мячиком. Феликс помнил, как кричал ей вслед, когда побежала. Пытался остановить, вернуть в дом. Куда там! Маленький смешливый чертенок был неуправляем. Помнил, как после обстрела держал на своих, тогда еще детских руках, кудрявую головку, тряс ее, умолял открыть глаза. Из ее виска капала горячая алая кровь, обжигая ладони. Плакал. Кажется, тогда в последний раз в его жизни из глаз текли горючие слезы.

Старшие братья. Феликс не помнил их имена. В одночасье стерты их лица из памяти. Перед глазами только размытые образы, обрывки брошенных фраз и редкие воспоминания. Смутные картинки плывут перед внутренним взором. Помнит, как играли в футбол старым потускневшим от времени мячиком внутри большого двора. Помнит, как кто-то из них учил его читать, кажется, самый старший из них, прыщавый, немного угловатый темноволосый подросток. Как его звали? Нет… не вспомнит уже…

Отец. Высокий, огромный, сильный. Мог поднять несколько детей одной рукой. Его смех был похож на раскаты грома весной. Могучий бас, раздающийся по дому, который был слышен, кажется, даже в соседнем поселке. Его боялись все без исключения в семье и беспрекословно выполняли его строгие приказания. Мечтал стать таким же сильным, как он, когда вырастет. Отец носил коричневую кожаную куртку, пропитанную запахом терпкого табака. Теперь эту куртку, практически не снимая, носит Феликс. И плевать ему на то, кто и что думает по поводу его внешнего вида.

Война. Отец так и не вернулся. Семье передали ― подорвался на мине. А потом бесконечные обстрелы, разрывающиеся бомбы, падающие с самолетов. Одна попала в их дом. Погибла вся семья. Кроме него и деда. Дед вынес его, полумертвого, на руках из пылающего жилища. Феликс не дышал. На своей спине дотащил до гор. Там они и жили. Старый, но крепкий жилистый дед его выходил и обучил всему, что умел. Главному ― умению выживать. В любых условиях, при любых обстоятельствах. Выжить любой ценой.

В горах добывали себе еду, сами. Охотились. Жили в пещерах или заброшенных на зиму хижинах в горах. Маленьким он не понимал, почему они не могли вернуться домой, в город. Потом уже… когда пришел его двоюродный дядя и зарезал спящего деда. Дед так и не проснулся. Феликсу было четырнадцать. Гнусный предатель полоснул и по Феликсу. Пырнул его ножом в живот и оставил метку на щеке, чтобы он, ублюдок, помнил, кто именно вырезал его семью. И Феликс помнил. Нерадивый родственник думал, что Феликс не жилец, и не стал добивать. Оставил парнишку истекать кровью в Богом забытой горной глуши. Его ошибка. Феликс оказался сильней. Сам зашивал себе рану обычной шерстяной ниткой. Промывал собранными в лесу травами. Дед научил выбирать правильные, целебные. Выстоял и выжил. И все это время помнил предателя. Потом уже узнал, что его дядя связался с врагами. И отца послали на минное поле далеко не случайно. А обрушившаяся бомба, убившая всю его семью, была нацелена конкретно на их дом.

Через два года Феликс нашел поганого ублюдка. Зарезал его тем же ножом, что и он деда. А также убил всю его семью, не пощадил никого: ни стариков, ни женщин, ни детей. Такие законы. Таковы правила. Лишь кровь может смыть кровь. Подлый предатель заплатил сполна. Оставил себе стальной нож гнилого родственника, чтобы помнить. Всегда. Любой может предать. Даже самый близкий. Даже родственник. В первую очередь родной.

Колыхнуло. Вскрыло кровоточащую рану. Крепче сжал деревянные перила, стиснул зубы. Прикрыл усталые веки. В виске пульсировала мысль: зачем она готовила? Почему именно блины? Резануло. Опять поднялась старая боль и начала гноить, разъедать грудь.

Смурная девка. Шлюха, но что-то не так с ней. Звериное чутье Феликса не могло подвести. Его волновало ее прошлое. Отчего-то. Необходимо узнать всю ее подноготную. Лика. Красивое имя. Ей подходит. С одной стороны, женственное, с другой, есть в этой женщине внутренний стержень. Не сгибается и не сдается. Боится его до чертиков, а держится до последнего, расхаживает босой королевой по его дому. Феликс давно уяснил, что у человека может быть все: власть, богатство. Но если нет внутри храбрости, ничего общего не имеющей с необдуманным бахвальством и откровенной глупостью, ему внешняя мишура не поможет. А храбрость Феликс уважал.

Послышались шлепки её босых ног по деревянному паркету. Странное чувство. Кто-то есть в доме, кроме него самого. Необычные ощущения. Непривычные. Редко кто попадал в дом Феликса хотя бы на время, на пару часов. Только избранные люди. Об этом доме знало ограниченное количество народа. А Феликс практически пригласил незнакомую женщину пожить в его уединенном доме целый месяц. Давно отвык от общества. Привык жить один. Зачем ввязался в ее проблемы? Феликс прекрасно понимал, что женщина ― не жилец. Ну, скроет он ее на время от Минаева, а дальше? Этот стервятник найдет ее и разорвет на части. Гнилой ублюдок. Мерзкий, мелкий и злопамятный. Зачем Феликсу проблемы с Минаевым? Нет, он его не боялся. Феликс давно уже никого и ничего не боялся. Тем не менее, как говорил его дед: бурая или рябая свинья, все равно свинья. Ссору начинает подлый, первым бьет трус. А значит, не стоит недооценивать Минаева.

Притягательная женщина. Не красавица. Не во вкусе Феликса. Ему нравились иные женщины, покладистые, мягкие, нежные. Лика же другая. Не робкая. Ни внешне, ни внутренне не подходила она под стандарты Феликса. Тату ее непонятное. Терпеть не мог наколки у женщин. Что за уродство? На нарах не чалилась, но вся в наколках обвешанная. Не уголовница же. Странные, бабы эти. То выкрасят волосы в цвет “вырви глаз”, то намалюются так, что становятся похожими больше на племенных папуасов, чем на представительниц прекрасного пола.

Не сказать, чтобы женщин в жизни Феликса было много. Не мало. Но и кобелиной натурой Феликс не отличался. Он ― не Барин, который себя в узде держать не мог. Да и контроль над собой Феликсу терять нельзя. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ни с кем. Положение обязывает. Женщины должны быть проверены и перепроверены. Никогда не знаешь, когда и с какой стороны ударят. Надо быть на страже. Многие пытались через баб к нему подойти. Пресекал жестоко. Еще суровее наказывал.

Феликс решил ей помочь. Сделает новые документы, если потребуется. И вывезет из города, чтобы Минаев не нашел. Почему? Зачем ему, в его положении помогать какой-то шлюхе? Феликс знал ответ. Зацепила. Характером. И болью, что из глаз сочится. Прячет ее, пыжится. Но жгучая боль ее разъедает, все в бездну свою утащить хочет. Видно. Невооруженным глазом. Всегда видно, что кроется за глазами. Невыносимое горе никогда не дает спать спокойно. Можно забыться на время, можно насильно пытаться закопать, зацементировать. Однако, рано или поздно, хлипкий фундамент рухнет и наружу полезет адская горечь. Уж Феликс знал не понаслышке. Страдания чужого поймет лишь тот, кто сам страдал. Зацепила крепко его эта нимфа с аквамариновыми глазами, что не отпускает, не выходит из головы. Странно. Давно уже привык решать только свои проблемы и не лезть с помощью к другим. Железное правило. Нерушимое. Влезать только для собственной выгоды. Или для дела. Ничего просто так не делать. Никому не помогать. Не чувствовать жалости. Лучше придушить это хлипкое бесполезное, а в его положении и опасное чувство на корню. Обрубить. Заткнуть подальше. Наглухо.

Дважды нарушил собственные строгие правила. Первый раз, подобрав еле живого щенка с обочины дороги. Видел сломанные лапы, вспоротый живот, из которого кишки начали лезть наружу. Видел шрамы от потушенных сигарет о тело и глубокие порезы. Полуживая псина лежала на трассе и уже даже не скулила. Гуманнее было пристрелить, чтобы не мучилась. Феликс подобрал животное. Выходил самолично. Зашивал, обрабатывал раны. Псина выжила. Сейчас бегает по двору, гоняясь за бабочками. Клыки отросли. Из щенка превратилась в огромного опасного пса, готового разорвать на части любого, если Феликс отдаст команду.

Нашел тогда скота, что сотворил чудовищное бесправие над щенком. Им оказался молодой мажор, сын местного крупного чиновника, давно злоупотребляющий наркотой. Феликс не сделал ничего лишнего. Только то, что эта малолетняя скотина сотворила с беспомощным животным. Око за око. Удар за удар. Действие за действие. Бросил его в лесу. Горе отца было безутешным. Хотя сам виноват. Надо было лучше воспитывать отпрыска. За такой беспредел своего бы Феликс придушил сам, голыми руками. Только своих кровных детей у Феликса не было. Феликс чтил старые законы, а значит, кровный сын не положен по положению.

Однако… Руслан Баринов. Смотри как, к нему хотела податься. Его и в стране еще нет. Приезжает через несколько дней. Щенок. Крупного иностранного инвестора себе нарыл для помощи с ювелирным заводом. Обошел несколько местных шишек с предложением сотрудничества. Естественно, ему отказали. Никто не идиот ― связываться и идти против Феликса и людей, что за ним стоят. Засранец. С товаром помог, провел через путь, договорился, пса своего верного, Дэна, отправил. Замаслил глаза, а сам пробиваться дальше пошел. Хитер поганец. Если с Аверманом у Руслана получится, то будет еще один сильный претендент на завод. Руслан должен понимать, что подставился. Его же к стенке припрут. Его же женщиной шантажировать будут. В случае чего, ее опустят, четвертуют.

Говорил же ему ― не женись. Какого черта не послушал? Женщина ― это слабость. Ахиллесова пята, которой могут воспользоваться. И сделают это наверняка. Видел он девчушку Руслана на свадьбе. Светлая девочка. Понимал он, почему повелся этот потертый жизнью пацаненок на девчонку. Но не мог Руслан не понимать, какие люди хотят завод оттяпать, и что могут с его женой сделать, чтобы на колени его поставить. Идиот. Барин… погоняло себе придумал. Напыщенное. Понятное дело, что от фамилии, но все же. Барин! К нему пришел сопливым пацаненком, щенком неотесанным. Поговорить с ним надо, а то совсем зарвался. Обнаглел. Феликсу прикажут его убрать. Вопрос, сможет ли?

Двадцать пять лет назад.

Очередная его ходка. Феликс уже и забыл, какая по счету. Но в этот раз не такая, как остальные. Нужная. И недолгая. Сел специально, потому как именно сейчас исполнялось то, к чему он так стремился долгое время. Коронация. В тюрьме. По закону. Вышел быстро и с короной. Теперь можно устанавливать свои правила. Никто не сунется и не подвергнет сомнению его доминирующее положение. Вот теперь у него в руках именно та власть, которую желал. Кругом не идиоты. Знают, кому, в чьи руки корону власти отдают. Теперь в области будет образцовый порядок. Феликс наведет.

В его прокуренный кабинет завели здорового бритого оборвыша. На вид лет шестнадцать ― семнадцать, не больше. Молокосос еще. До этого Феликсу доложили, что крупную партию кокса увели из-под носа каких-то два неизвестных, уложив при этом парочку его далеко не слабых людей. Действовали нагло. Дерзко и решительно. Феликс был впечатлен, даже несмотря на поднимающийся внутри гнев. Нашли мерзавцев быстро. Но у Феликса возникло стойкое чувство, что эти двое даже не прятались. Как будто демонстрировали всему городу, кто именно посмел обворовать самого Феликса.

– Второй? ― спросил Феликс своего человека.

– Нашли, поговорили и с ним. Щас кровью харкает. Привести? Этот, ― указав на бритоголового подростка, также изрядно избитого, который стоял связанным на коленях у него в кабинете, ― у них за главного.

Феликс отрицательно мотнул головой, давая понять, что сначала поговорит с бритоголовым. Он встал из-за стола, обошел его и рукой приподнял подбородок наглого лысого щенка.

– Ты украл мое. Никто у меня не ворует, ― сказал он, глядя тяжело дышащему парнишке прямо в глаза.

– Ну а я смог. Несмотря на всю твою долбанную охрану, ― выплюнул сквозь зубы оборвыш.

– Товар где?

– Верну, если к себе возьмешь. Меня и друга моего. Мы с ним на пару работали.

Наглый ублюдок. Феликс приподнял уголки губ. Медленно достал клинок из ножен и приставил его к горлу парня, надавливая и делая неглубокий порез на шее. Пока не глубокий.

– Я тебе глотку перережу и закопаю, ― произнес Феликс спокойным тоном.

– Нет. Не станешь. Мы сработали красиво. Тебе такие люди нужны, ― не стушевался паренек, несмотря на угрозу Феликса.

– Зачем ты мне?

– Через пять лет, я стану твоей правой рукой. Через десять ― займу твое место.

Феликс пристально осматривал этого щенка. Наглый. Резкий. Шустрый. Голодный до дела. Голодный взгляд Феликс улавливал всегда. А его людей паршивец реально сделал. Вон как сильно отметелили его от злобы из-за собственного унижения и промаха. А промахов Феликс не прощал никогда. Все, кто недоглядел, будут жестко наказы.

– Товар вернешь. А то кишки вырву.

– Вначале слово дай, что к себе возьмешь, ― не унимался этот паршивец.

Феликс хмыкнул. Перед ним обычно трепетали, тряслись от ужаса. Боялись, как дьявола. Потому как знали, на что способен Феликс. К врагам жалости Феликс не испытывал. В гневе Феликс жесток. Все это знали. И боялись его. А этот… Глазеет на него с вызовом. Стойкий. Бесстрашный. Не ломается. Молодец.

– Кончать его надо. И второго заодно, ― предложил тогдашняя правая рука Феликса.

– Чё? За место свое боишься, падла? Правильно. Оно скоро моим станет, ― схамил щенок Мурзе, за что тут же получил от него мощный удар в солнечное сплетение. Прав Мурза. По всем законам кончать пацана надо, как минимум для примера, чтобы другим неповадно было.

– Достаточно. Врача. Обоим.

– Но, Феликс…

– Ты решил оспаривать мои решения? ― бросил взгляд на помощника. Тот от ужаса встрепенулся. Знал этот взгляд. Жестокий. Неумолимый. Опасный. Его правая рука затряс головой в знак отрицания и быстро поднял пацана с пола.

– Феликс, ты не пожалеешь. Обещаю, ― кинул Руслан, когда его выносили под руки из кабинета.

И Феликс не пожалел. Руслан служил верно. Преданно. Больше всего на свете Феликс ценил преданность. Сначала был на подхвате у него. Паренек сообразительный, шустрый. Но слишком горячий. Эмоции впереди здравого смысла. Феликс предпочитал более разумный подход. Холодный мозг. Особенно в делах. Поэтому до сих пор и держится на “троне”.

Феликс обучил этого оборвыша всему, что умел и знал. Помог подняться на ноги. Как Руслан и обещал, через пять лет он стал его правой рукой. Потом попросил самостоятельности: девками начал заниматься. Феликс разрешил. Никому не разрешал автономности, а ему позволил. По непонятной никому причине. Феликс понимал: нельзя держать тигра в клетке взаперти. Все равно на волю прорвется. И Руслан прорвался. Через десять лет он ушел. А мог бы стать преемником…

Звонок мобильного. Вадим Север. Еще один бритоголовый. Но в отличие от Баринова, этот не понаслышке знает, что такое тюрьма. Вадим сидел два раза. Один раз по малолетке, второй ― с Феликсом вместе на нарах чалились. Феликс ему тогда жизнь спас. Малява на Севера пришла, как только он сел. Предъява ― вилами по воде писана. Чем стал неугоден Север Пану, было понятно. Слишком быстро поднимался. Всегда дело в лютой зависти и в неуемной жадности. Либо в не поделенной между собой женщине.

За Севера никто вступаться не собирался. Многим тогда дорогу перешел. Предпочли не вмешиваться. Выскочкой называли. По сути, Север им и был. Однако не по понятиям на парня наехали. Вадим исправно делился и на чужую территорию не заходил. По их закону ― он был прав. А Феликс любил закон. Все должно быть по справедливости и по их воровским законам. Убрали Пана вместе с Севером на пару. Сработали красиво. Не придерешься. Вместо того чтобы подохнуть от рук Феликса, Север, кроме своей территории, заграбастал себе еще и часть бизнеса Пана.

Давно надо было это сделать. Пан потерял ориентиры, неправильно себя с людьми вел. Некрасиво. Неучтивое поведение сработало против него. Делился крохами. Так нельзя. Людей надо уважать. Особенно, если это серьезные люди. В коммуне должен быть порядок. Делиться надо всегда.

Феликс Севера к себе звал. Вот кто достоин был занять его место в случае чего. Упертый, жестокий, но понятия чтил. Север отказался. Слишком независимый, слишком дикий, чтобы в команде работать, под кем-то ходить. Все же Феликса Вадим уважал. Поэтому и слушал его, когда Феликс разнимал этих двух идиотов, Барина и Севера, между собой. А приходилось не раз и не два. Оба вспыльчивые, горячие. С первого взгляда невзлюбили друг друга. Все норовили поцапаться. Феликс пресекал. В области должен быть незыблемый порядок. Феликс делал все по объективной справедливости. Разделил городскую территорию так, чтобы эти два идиота почти не пересекались. У каждого своя собственная земля. Но они не угомонились. Нет-нет, да и приходится их мордой в землю ставить, чтобы дурь из головы выбить. Если бы Феликс не занимался такого рода профилактикой, поубивали бы друг друга, лысые выродки.

Вадим Север тоже хотел войти в долю с заводом. И делал все по правилам. Феликс не видел причины ему отказывать. А это означало только одно: Руслан в пролете. И как поведет себя нахальный щенок, Феликс не знал. Слишком непредсказуем был Барин, чтобы его просто так просчитать было. Слишком буйный. Хорошо бы по его приезде спокойно сесть и обмозговать все. Не хотел Феликс, чтобы Руслан под удар пошел. А сейчас расклад по области такой, что, если Барин не угомонится, его спишут. И делать придется никому другому, как Феликсу. Он этого ублюдка принял, вырастил. Каждый раз, когда Барин открывал новый бизнес, Феликс открывал новую бутылку шотландского виски и пачку кубинских сигар. Феликс знал его как облупленного. Чувствовал, Руслан не угомонится. Не тот характер, чтобы сдаться. Никогда не подчинялся общепринятым сводам правил. Терпеть не мог законы. Щенка надо было давить в зародыше. Голыми руками.

Умудрился лысый выродок с Минаевым поцапаться. Из-за шлюхи какой-то, блондинки, Юли, кажется. Минаев поиздевался над женщиной в своей обычной изощренной манере. Барин не стерпел, бушевать стал. Орал ему тогда в кабинете в ответ на предъяву Феликса о его беспределе:

– Феликс, это мой человек! Я ему ее целой в пользование отдал. Что он мне фарш вернул?!

Девка после Минаева полумертвой была. Еле откачали. С психикой шлюхи оказалось сложнее, но, кажется, тоже выходили. Барин девке цацками рот закрыл, естественно. А потом как с катушек слетел. По краю ходил, удушить могли. Феликс не дал. Барину за ответку Минаеву ничего не сделали. Извращенец тогда лютовал. Однако Минаева тогда быстро утихомирили. С тех пор с Володей и его людьми Барин дела не ведет. Бабло теряет из-за этого. Но принципиальный. Держится стойко. Вопрос: как теперь быть с ним? С диким псом, которого самолично вырастил?

Странно, осуждал Барина тогда. Вступился, естественно, однако не принял его действия. Потому как считал, что ни одна шлюха не стоит войны с серьезными людьми. А теперь сам…

Лика. Интересно, сценическое ли имя? Девка явно смурная. То заходит в отведенную для нее комнату, то выходит. Шастает по дому, никак успокоиться не может. И глазеет на Феликса исподтишка. Если он из дома выходит, из окна на него таращится. Украдкой. Думает, что он не замечает. Забавная. Нелогично повела себя в клубе для матерой шлюхи. Другая на ее месте живо бы организовала горячий стриптиз для богатых клиентов, не преминула бы воспользоваться шикарной возможностью подзаработать и живой уйти, если бы удовлетворенные шоу мужчины смилостивились. Возможно, ей бы это и удалось. Не стала. Сбежала. Да и с Феликсом ведет себя нелогично. На шею не кидается, соблазнить не пытается. Сторонится. Боится его крепко. Ждет, что он на нее набросится. Сразу потребует оплату телом. Феликс бы мог. И все же не стал. Выяснить бы имя ее настоящее. Наверняка липовое. Хотя…

Позже. Еще успеет. Сейчас есть дела поважнее, что обмозговать надо. Шахматы. Партия. Новый расклад. Играют против Станислава Волкова. Крупная ставка ― ювелирный завод. Пешки не в счет, ни белые, ни черные. Они уже начали игру. Конь должен сделать ход. Минаев не атакует. Ждет. Собирается. Пока медлит. Ожидает. Ладья уже в доле. Вадим Север не подведет. Законы уважает. Жаль, что слишком независим. Когда ушел Руслан, Феликсу нужен был надежный союзник. Хотя… ладьи хорошо работают в паре. Барина надо на свою сторону переманить. Пусть не выпендривается. Или сыграют вместе и выиграют. Или… резво покинет шахматную доску. Волков силен. Как поведет себя ферзь, если нападут на короля?

Слишком сложная комбинация. Не просто провернуть. Волков должен понимать, что без боя ему никто завод не отдаст. Это не его территория. Упрямый хрыч хочет все по государственному закону сделать. Ничего не боится. Хороший противник. Сильный. Всегда интересно воевать с равным или превосходящим тебя соперником. Игра началась. Первый ход сделан. Волков играет белыми. Феликс всегда предпочитал играть черными. Превосходство у Волкова. Но это пока… Игра должна быть красивой. Иначе, какой смысл?

Лично для Феликса завод не имел никакой ценности. Просто очередное здание, расположенное на его территории. Да, возможно, при достаточных инвестициях могло бы приносить доход. Однако не в этом суть. Не в прибыли. Главное ― игра. Просчитать ходы соперника. Предвосхитить его шаги. Перевернуть игру таким образом, чтобы нанести неожиданный и сокрушительный удар. Шах и мат. Одним движением. Красиво… Один лишь вопрос… какое место отведено на его шахматной доске черной королеве?

Глава 4

Лика сидела недалеко от дома на берегу озера, окутанного густым туманом. Кажется, ничто не могло развеять густую молочную дымку. Но вот белое, как снег, солнце пронизало её яркими лучами и рассекло на мельчайшие частички. Сильный ветер незаметно прогнал густой туман. Водное пространство открылось в серебристой мелкой ряби волн. Отразив голубизну неба, блеснуло впереди чистое зеркало воды. По берегам потянулись в виде узоров следы сбежавшихся волн, которые живым серебром устремились к другому берегу.

Лика наблюдала, как озеро сверкает и переливается в лучах рассветного солнца. Опаленные жарой листья деревьев красиво отражались на озерной поверхности, разукрашивая воду в яркие краски. От того казалось, что у озера оранжевый цвет. Утро выдалось слегка прохладным. Становилось зябко. Захотелось вкусного ароматного кофе и укутаться в тёплый плед. В последнее время Лика испытывала постоянный холод. Тело леденело даже в жару.

Каркающие вороны закружились в диком танце над одним из деревьев, привлекая взгляд Лики. Слишком жаркое солнце опалило дерево настолько, что безжизненная береза казалась почти черной. Высохшее отрешенное дерево напоминало саму Лику. Такая же иссохшая от душевной боли, одинокая и полумертвая. Пострадавшая от жизненной непогоды, лишенная влаги любви и простого человеческого тепла, потерянная и одинокая. А ведь так было не всегда…

Маруся… девочка. Кудрявый ангелочек с голубыми глазками… где ты теперь? Лика помнила теплые прикосновения маленьких детских ладошек. Пухленькие пальчики тонули в ее взрослой руке. Так и хотелось прижаться к ним губами и зацеловывать, не переставая. У Маруси никогда не было внешнего сходства с Ликой. Если только кудрями. У Маруси они были золотистыми, лишь изредка переливались на солнце светло-рыжими прядями. Маруся, единственно светлое, что было у Лики в жизни, ради чего хотелось жить.

Лика помнила ее заливистый детский смех. Маленькая задорная хохотушка… Лика любила подкидывать ее в воздух, а она смеялась и озорным голосочком кричала: «Еще! Хочу еще! Выше!» Смелая открытая ее девочка. Ничего не боялась. Другие дети боятся, стесняются, плачут и маму зовут. А Маруся шла к незнакомцам на руки, всегда улыбчивая, всегда открытая. Ликин ангелочек.

Невыплаканные слезы застилали глаза. А плакать сил не было. Лике хотелось выть от боли, несправедливости, жестокости судьбы. Так не должно было быть. Это неправильно. Несправедливо. Только не с ней. Только не с ее Марусей.

Разрывает душу. Пронизывает болью. Никогда не перестанет. Не затянется рваная рана, хоть латай ее, не латай. Неисцелимая. И быть такой не может. Лика никогда не простит. Никому. Не забудет. Всю жизнь помнить будет. Особенно ублюдку Сергею. Твари этой последней. Ненавидит его. Лика искренне желала ему мучительной долгой смерти, чтобы он сгнил в безымянной могиле

Верила ему. Как она ему верила! Каждому слову его лживому, каждому обещанию. Предал ее, не задумываясь ни секунды. Продал семью за заграничные купюры. И, если на себя Лике однозначно плевать, то Марусю она ему не простит, не забудет.

Ей на плечо села легкокрылая бабочка. Большие невесомые крылья переливались из ярко-бирюзового в светло-салатовый оттенок, а затем и в ярко-сапфировый. Легкая, изящная бабочка… Без семьи, без любви, без вины.

Сергей… Как же сильно его любила. Бредила им. Конечно же, красивый, высокий статный брюнет. Невероятно эффектно ухаживал. А как читал стихи, складно говорил о чувствах. В сравнении с остальными мужчинами, не умеющими красиво ухаживать за женщинами, он выглядел невероятно галантным джентльменом. А как все романтично начиналось! За руки ходили под луной. В первую пору боялся даже притронуться к ней. Своей богиней называл. И было все равно, что не богат. Влюбилась. Всем ради него была готова пожертвовать.

Отцу Лики он сразу не понравился. Но деликатный интеллигентный папа не стал вмешиваться, уповая на благоразумие дочери. Как оказалось, зря… его дочь оказалась полной дурой. Все Сережины красивые слова о любви в конечном итоге оказались пустышкой. Это умение красиво говорить он потом не брезговал использовать в совсем других целях.

Тошнота подступила к горлу при воспоминаниях. Мерзкий скрежет стального ножа …нет, не в спину, прямо в грудь. Сергей ничего не скрывал. Как до этого пел ей серенады на гитаре о любви, так же, глядя ей в глаза нанес удар… медленно, потихоньку, не спеша, вонзая нож прямо в грудь.

Бордель Кипра. Солнечный, жаркий Кипр… у кого-то этот остров ассоциируется с отдыхом, с теплым пляжем, прохладительными напитками и кристально-голубым морем. У Лики же ― с вонючим болотом. Она чувствовала, что, кажется, пропиталась помойным едким запахом борделя настолько, что уже не смоешь, не выведешь эту липкую зловонную грязь из себя. Просела в самый корень, в печень въелась, в кровь впиталась. Уже не отмоется. Никогда. И все равно, что не виноватая. Без разницы, что вынуждена была. Говорят, всегда есть выход. У Лики его не было. Ей пришлось. Пришлось изгаляться перед этими потными, грязными, вонючими, но богатыми мужчинами, всячески их ублажая. Пришлось. Что там орал ей Сергей, избивая ее до потери сознания? Что она конченная шлюха, блядь последняя. Наверное, он был прав. Лика сделала бы это еще раз. И еще раз. И снова, потому что выхода у нее не было.

А раньше все было по-другому. В далеком прошлом у нее была совсем другая жизнь. Да, не богатая. Да, жили трудно. Ей приходилось на двух работах пахать, чтобы семью прокормить. Сережа же страдал. Ему сложно было найти работу. Его все не устраивало. То начальник не тот, он не мог найти общий язык с ним. То зарплата маленькая, он отказывался горбатиться за такие копейки. Лике приходилось вкалывать за двоих. Тем не менее, на Кипре Сергей нашел свое “предназначение”. С каким энтузиазмом он общался с клиентами, как он расписывал и пел уже совсем другие песни. Лика хмыкнула с горечью. Ублюдок. Больной, мерзкий ублюдок. Ненавидит его. До боли в костях. До хруста пальцев. Стиснула зубы от обиды. Всколыхнуло. Темно-бордовая липкая жижа растеклась по всему телу. Обида. Смертельная. Такое не прощают.

Как же ей хочется все забыть! Почему у нее не может быть амнезии? Даже захотелось головой удариться основательно, чтобы не помнить. А главное, не чувствовать. Потому что нестерпимо, адски больно. Пронзительная, мучительная, незаживающая рана вновь стала кровоточить. Сволочь. Какая же Сергей сволочь! Как Лика могла в нем так ошибиться, как?! Ну не дура же, ан нет. Видимо, полная идиотка. Только добрались до Кипра, и Сергей живенько поменял мотив своих “любовных песен”. Как настойчиво и целеустремленно объяснял Лике ее новые задачи и цели. Она и повелась. Потому что… потому что была жизненно острая необходимость.

Как же ей хотелось, чтобы Сергей в один из своих многочисленных побоев ее убил, забил насмерть. Было бы в стократ легче. Подохнуть и не помнить ничего. Ничего не знать. Не знать, что жизнь – это ад. Что бывают вот такие ублюдки, как Сергей. Что люди паршивые мерзкие вонючие выродки. Почему же он ее не убил?! А, ну да… нельзя было. Хороший товар нельзя портить.

А говорил: вместе и навсегда. Ублюдок. Господи, да не существует такого ругательства, чтобы описать этого морального урода. Нет просто в природе. Убить его хотела. Только прав этот Феликс. Не смогла бы убить его. Но как же Лика этого желала. Всем своим естеством.  Чтобы подохла конченая грязная скотина. Чтобы сгнил, чтобы заплатил за то, что сделал с ней… с ними.

Сергей растоптал ее жизнь. Прошелся по ней бульдозером, раздавил ее, расплющил сердце. Отчего люди настолько жестокие, равнодушные, бесчувственные и безжалостные к чувствам другого человека? Нет ему оправдания. Нет прощения. Хотя Сергею оно и не нужно. Подонок живет себе припеваючи.

Лика является той, кто она есть, благодаря ему. Ладно бы, если бы Сергей ее просто не любил. Ну и пусть. Справилась бы. Больно, но как-то выжила бы. Но Маруся… ее-то за что? Что Сергею сделала это невинная кроха? Маленький ангелочек, неповинный ни в чем? Мало было ему издеваться над Ликой. Мало… Добить решил, сволочь… как в тот день выжила? Как с ума не сошла? Сама не понимает. Хотя выжила ли? Лика давно не живет в полном смысле слова. Существует на автопилоте. Душа иссушена, а рваное сердце загублено, изрублено на мелкие кусочки. Она больше не человек. Не личность. Она сломана. Как это чертово дерево, не дающее ей покоя. Кто-то его вырубит. Выкорчует. Чтобы красивый пейзаж не портило. Вот так и ее, сломленную, израненную, загубленную вычеркнут из жизненного пространства за ненадобностью. Вопрос, кто это будет? Сергей или Минаев? Или все же Феликс, кто добьет ее, и так еле живую?

Феликс. Непонятный он. Лика догадалась, что бандит. Странный он. К ней не пришел… Лика практически не спала всю ночь. Ворочалась, прислушивалась к шагам. Не пришел… В первый раз в жизни клиент Лику игнорирует. Ей бы радоваться. Можно спокойно выспаться. Девчонки из борделей только и мечтают, что отдохнуть в кои веки от клиентов. Она точно ненормальная. Чуть ли не расстроилась из-за того, что Феликс не принуждает ее отрабатывать свои деньги. Что с ней творится?

Лику пугало его бездействие. Феликс был слишком странным. Слишком непредсказуемым. Если бы он на нее моментально набросился, то Лика бы поняла. Это было бы логично, разумно. В порядке вещей. А так…

Блины… Серьезно? Лика ожидала чего угодно из длинного списка мужских сексуальных предпочтений… но блины? Феликс псих. Ненормальный. И Лика была с ним в лесу практически заперта. Почему он ее не трогает? Отчего не приходит к ней? Не требует оплату телом? Испытывая с одной стороны неимоверное облегчение, с другой… Лика не была дурой и прекрасно осознавала, что одними блинами мужчина долго сыт не будет. И почему блины, кстати?!

Придет час, и Лике придется отрабатывать его помощь. Одно дело ― за границей. Приехав сюда, Лика хотела оставить ту жизнь в прошлом. Нет, не забыть. Это невозможно. Просто оставить там. Однако ей снова… придется ложиться под очередного клиента.

Господи, как тошно то! Казалось, Лика слышала издевательский смех госпожи Судьбы, потому что в очередной раз у нее не было выхода. Придется терпеть. Опять, снова. За что ей эти мучения?! Да что Лика такого сделала-то, где согрешила настолько, что ее жизнь наказывает? Одинокая слеза скатилась и упала на землю. Единственная. Скупая и безжизненная, как мертвая вода. Такая же, как она сама. Функционирующий мертвец, который вроде бы трепыхается, дергается. Бездыханный ходячий труп, который не может смириться со своей участью. И стоит ли смиряться? Может, склониться, согласиться с мучительной судьбой?

Нет, Лика не могла. Надо бороться. Надо суметь справиться. У нее была цель. А ради такой цели можно и потерпеть очередного конченого мудака. Ей не привыкать. Надо будет, на коленях постоит, прогнется, ублажит очередного богатого папика. Но Лика добьется своего. А потом… а потом плевать, хоть земля не гори.

Феликс принес ей вещи. Странно. Она думала, что в привезенных им пакетах продукты. Оказалось, не только. В своей комнате нашла аккуратно сложенными несколько пакетов с вещами. Из обуви: кроссовки, спортивные туфли и пара балеток. И как, спрашивается, он угадал ее размер? Все вещи были брендовыми. Стильные, но скромные. Несколько футболок, пара летних платьев, джинсы и шорты. Из добротного материала отличного качества. Однако это не те вещи, которые носят такие, как она. Удивило Лику не только то, что Феликс угадал ее размер. Белье… оно было простым, хорошего качества, опять же нужного размера. Однако не в таком белье клиенты хотят видеть заказанную ими девочку. Обычное. Простое. Что Феликс от нее хочет? И как в этом Лике его соблазнять?! Лика бы поняла, если бы он желал видеть ее в сексуальном белье. А тут складывалось ощущение, что Феликс просто привез ей вещи, как хороший гостеприимный хозяин, который заботится о том, чтобы незваной гостье, попавшей в беду, было комфортно. Здесь что-то не сходилось. Платит сумасшедшие деньги за секс и не пользуется возможностью. В голове пронеслась шальная мысль: а вдруг он не потребует оплаты? Вдруг оставит ее в покое? Лика сразу отмела ее. Так не может быть. Так не бывает. Она это прекрасно понимает.

Продолжить чтение