Читать онлайн Не время для любви бесплатно

Пролог

– Мисс Авгельд, я рад, что вы нашли время встретиться со мной, – статный мужчина в приталенном костюме прошел к столу.

– Доброе утро, директор Ленсер, – я вытянулась по стойке смирно.

– Отставить, – махнул он рукой, – вы тут неофициально. И на несколько месяцев, а то и лет, забудете дорогу в это место.

– Меня направляют на задание под прикрытием? – я удивленно посмотрела на него.

– Нет, – отрицательно покачал он головой, – вы отправитесь на задание под своим собственным именем, в место, которое уже давно не называете своим домом.

– Я возвращаюсь в Лондон? – удивленно приподняла я бровь.

– Да, – не стал утешать меня собеседник. – Вот ваше новое задание – они.

Передо мной легли на стол несколько фотографий. С первой на меня смотрел состоятельный мужчина лет сорока на вид. На второй был он же, но с посиневшим от отравления лицом и вывалившимся набок языком. Все признаки сильнодействующей кровянки. На третьей я увидела группу студентов и узнала кадетскую форму Лондонского военного корпуса. Со следующей пришлось поломать голову, но все же я смогла догадаться, что именно мне хотели сказать, продемонстрировав преподавательский состав.

– Черт, это же Ланвельд и Стиверс, – с удивлением рассматривала преобразившихся мужчин.

– Рад, что вы не забыли своих бывших однокурсников и прекрасно можете определить их в толпе незнакомых людей, – покивал головой директор бюро русской разведки.

– Я так понимаю, они причастны к смерти этого мужчины? – подняла я фото.

– Нет, – покачал головой собеседник. – Тут вы не правы. Они ваши объекты и побочные цели в этом задании. Поймите, вас посылают на родину, чтобы выяснить, была ли смерть мистера Канвижера подстроенной.

– Но при чем тут он? – я еще раз внимательно посмотрела на фото. – Признаки отравления у него присутствуют на лице. Синие пятна – тоже. По рукам видно, что труп свежий. Значит, кровянка сто процентов, без «но» и «либо».

– Вот только при вскрытии в его организме был обнаружен абсцикур, – проговорил директор и ехидно на меня посмотрел.

– Быть не может! – тут же вспылила я. – Надо голову оторвать криворукому идиоту, который проводил исследование…

– Мэтр Ланс, – тут же осведомил меня мужчина.

– Черт, – я рухнула обратно в кресло как подкошенная, – он не мог так накосячить. Учитель вообще редко ошибается. Скажите, что еще не так со смертью этого мужчины?

– Канвижер более сорока лет назад был так же, как и ты, завербован нашей службой, – тихо проговорил мужчина. – На протяжении тридцати лет он передавал все новости об изменении в подготовке и вооружении. Благодаря ему наша страна не отстает на век от вашей. Теперь же он убит в собственном кабинете. Ядом мифического происхождения с четкими следами действия совершенно другого, которое может и домохозяйка на кухне сварить.

– Именно по этой причине меня отправляют в Лондон? – вопросительно вскинула я бровь.

– Боги упасите, нет, конечно, – покачал он головой. – Ты станешь временно исполняющей обязанности ректора Академии высшей военной подготовки при Лондонском кадетском корпусе. До тех пор, пока не будут произведены выборы официального ректора и учебное заведение не возглавит законный глава. А также будешь помогать в неофициальном расследовании по факту смерти ректора столь могущественного учебного заведения.

– Ланвельд и Стиверс не настолько глупы, чтобы не понять, что я не потяну такую нагрузку, – покачала я головой. – Пусть они и преподаватели, но чуйка у них отменная. Сложно в этом сознаваться, но кому-нибудь я бы смогла навешать лапши на уши, но только не этой парочке. С одним я дружила девять лет, а второму сломала нос на третьем курсе и отдала девственность в двадцать. Они слишком много обо мне знают. Сразу поймут, что лекарша приехала не управлять академией, а что-то разнюхивать.

– Похвально, что вы столь высокого мнения об этих двоих, – тонко и с иронией улыбнулся мужчина. – Они считаются главными подозреваемыми в убийстве своего начальника. Оба являются деканами факультетов и в следующем году должны были начать сражаться за место заместителя проректора. Вот только буквально за полгода аппарат управления академией был полностью перестроен и набран фактически с нуля. Не смогли подвинуть только трех человек. Сможете догадаться, кого?

– Ланвельда, Стиверса и убитого Канвижера? – еще раз внимательно посмотрела я на фотографию сотрудников, которая была приложена к остальным.

– Ланвельд, Стиверс и Камелд, – он внимательно наблюдал за моей реакцией. – Канвижер лично подписывал каждый приказ об отстранении с занимаемой должности. Он по приказу министра магии Анминуры Делесар принялся за реформаторскую деятельность. Так что устранение мешающего честного ректора можете исключить из списка.

– Подождите, но я не вижу на фото никого из семьи Камелд, – потрясла я головой. – Не заметить это мерзкое семейство просто невозможно. А тут нет никого рыжего, уродливого, эгоцентричного с завышенным чувством собственного достоинства.

– Пятая женщина от мистера Ланвельда, – указали мне, где искать, – Инистра Камелд, жена вашего некогда друга Абелиуса Камелда, который теперь считается главным меценатом и предпринимателем Симура.

– Удивительная несправедливость, – тихо проговорила я, стараясь не злиться. – Тогда получается, что вы подозреваете этих троих в смерти завербованного агента? Если он угрожал их работе, его могли и устранить.

– Замечательно. Я рад, что не ошибся в вас, мисс Авгельд, пять лет назад выбрав своим новым агентом, – лениво похлопал мне собеседник.

– Тогда что от меня требуется, сэр? – я еще раз покрутила в руках фотографии.

– Все очень просто, – рассмеялся мужчина, – вы должны выяснить, кто же на самом деле убил мистера Канвижера. А также, если удастся, занять пост нового ректора. Докажите, что они в вас ошиблись, выкинув из страны и посчитав мусором. Если уж Делесар стала министром, то я счастлив, что вы попали ко мне, мисс Авгельд. Ваши мозги и желание добиваться поставленных целей должны были стать национальным достоянием.

– Я бы хотела избежать побочной задачи, – мне пришлось покачать головой. – Не собираюсь оставаться на родине после того, как достану формулу яда, о котором столько лет ходили лишь призрачные слухи. Все остальное я не могу принять.

– Это не в вашей компетенции, – возразил он, – так решило начальство. Если не сможете найти и завербовать кого-то подходящего, то эта задача ляжет на ваши плечи. Вы сами решаете в данном случае. Но оставлять столь важное место без надзора спецслужбы мы не имеем права. Вы же понимаете, чем может грозить подобное?

– Простите, я поняла, – тут же кивнула, признавая правоту мага. – Но кто будет моим связным? Академия Военного Корпуса при правительстве Лондона – закрытая территория, на которую никого постороннего не пропускают. Туда даже свои-то после проверки заходят, что уж говорить про остальных.

– Вашим связным будет Ясов, – сообщили мне радостную новость. – Ваша история хорошо известна в штабе, но другого варианта у нас нет. Вам двоим придется работать сообща. К тому же вы будете видеть его лишь в образе совы, а он не помыслит о предательстве.

– Разве неизвестных сов пропускают за барьер? – удивленно посмотрела я на директора.

– Вам не придется об этом волноваться, – отмахнулся от меня собеседник. – Лаборатория Биштельма уже все уладила и провела его как вашу домашнюю птицу. Все документы в полном порядке, и мы всегда будем следить за вашим состоянием. Штатная микросхема не будет обнаружена. Наши умельцы тоже на кое-что способны. У нас нет такой предвзятости к сосуществованию магов и людей, как у вас на родине, мы живем с ними бок о бок. Поговаривают, там даже какое-то экстрасенсорное шоу на национальном телевидении готовится, но я давно не бывал на родине, так что подробностей рассказать не могу.

– Хорошо, я поняла, что все не так плохо, как мне кажется на первый взгляд, – перевела я дыхание и погладила тату на внутренней стороне запястья, под которой и скрывался чип. – Но все же в статусе кого я туда поеду? Не думаю, что меня вот так возьмут и с радостью пропустят.

– Все уже решено. Военный корпус официально запросил у лаборатории сотрудника для проведения более тщательного расследования, и желательно специалиста по медицине и ядам, – сообщил мне непосредственный начальник. – Вы едете туда не просто как эксперт, а как официальный представитель. А для облегчения вашей задачи местные специалисты предложили вам временную роль ректора. Все равно пока расследование о гибели не завершено, никто не будет составлять никаких серьезных документов. А уж с обычной бухгалтерской волокитой вы как-нибудь да справитесь. Все же умнейшая ведьма на моей памяти не провалится из-за такой ерунды.

– Еще есть важная информация, о которой мне следует узнать до того, как я отправлюсь на задание? – вопросительно приподняла я бровь. – Не очень хочется столкнуться с теми же проблемами, которые были в Бразилии. Я, конечно, рада, что Карменту Дуглас убили и она больше не всплывет в полицейских сводках. Но там мои отпечатки пальцев. Надеюсь, Жорж хотя бы додумался их подчистить.

– Да, весьма неприятно вышло, но нет, в этот раз ничего подобного не предвидится, – покачал он головой. – К тому же ты едешь в страну по собственным документам, со своей настоящей личностью и по приглашению военных. Не думаю, что даже если ты нарушишь закон, тебя придется вытаскивать из тюрьмы. Ты всегда можешь прикрыться тем, что делаешь это ради установления истины. Можешь быть свободна, все что тебе потребуется, возьмешь у Анабель. Доброго вам дня, мисс Авгельд.

– Я вас услышала, шеф, – поднявшись из-за стола, я поклонилась мужчине. – Постараюсь не опозорить честь лаборатории и добыть необходимые нам образцы.

– Как я могу в вас сомневаться? – улыбнулся директор скупой ухмылкой. – Если бы ваши шансы были ниже восьмидесяти процентов успешно завершить поставленную задачу, вас бы не отправили в Лондон. Вы же знаете правила.

– Прощу прощения за то, что посмела усомниться в ваших решениях, – смиренно пробормотала я.

– Доброго пути и не забывайте почаще пользоваться связным, – махнул он мне на прощание.

– Позвольте приступить к выполнению задания, – кивнула я и отошла к двери. – Как только появятся первые сведения, передам их с Ясовом.

– Хорошо, – и он погрузился в чтение документов, разложенных на столе.

Глава 1. Полет

– Уважаемые пассажиры, экипаж воздушного судна рад приветствовать вас на борту нашего самолета. Наш самолет совершит полет по маршруту Москва-Лондон. Высота полета составит примерно девять тысяч метров, крейсерская скорость около восьмисот километров в час, продолжительность полета четыре часа восемь минут.

Слушать дальше я не стала, отвернувшись к поднятой шторке иллюминатора, за которой виднелась вечерняя Москва. Из квартиры я забрала все вещи, которые мне могли понадобиться, и теперь готовилась к тому, что придется отыгрывать определенную легенду. Как же долго я не была на своей новой родине, и вот приходится с ней расставаться, едва увидев за окном ее приветливые черты. Что вообще может быть страшнее, чем возвращаться в место, которое ты ненавидела всей душой?

Наверное, лишь осознание, что ты встретишься лицом к лицу со своими страхами и у тебя не будет иного выбора, кроме как прийти с гордо поднятой головой или прокрасться, подобно нашкодившему котенку. Стюардесса объявила о скорой посадке и уточнила, не нужен ли мне пакетик. Отрицательно покачав головой, я достала пудреницу из сумки и убедилась в том, что выгляжу отвратно.

То ли в знак протеста, то ли просто потому, что новая жизнь должна начаться с чистого листа, я шесть лет назад перекрасилась в блондинку. А может, это была прихоть моего разваливающегося на осколки сердца. Так тошно и больно мне давно не было. Но жгучие слова Ланвельда до сих пор жгли мне душу каленым железом. То, с какой надменностью он смотрел на меня и презрительно кривил губы, убивало хуже смертельного проклятия. Вот только я не собиралась сдаваться.

Подавая документы в кадетский корпус, я надеялась вправить мозги другу и доказать то, что я лучше, чем он обо мне думает. Но реальность оказалась ко мне сурова. Инструктор, который с таким лобызанием семенил перед Тонсли, посмотрел на меня, как на кусок дерьма, и только отослал к группе под вопросом. Что в ней забыл Стиверс, я не знала, но именно его слова позволили мне не разрыдаться в тот день. «Если хочешь доказать всем, что ты не дополнение к Ланви, стисни зубы и соберись, это мир взрослых, Авгельд».

Так я впервые в жизни поняла, что детство осталось там, в школе, а взрослая жизнь не делится на белое и черное, в ней слишком много промежуточных цветов, чтобы надеяться на поблажки. И черт, кажется, в тот момент нужно было послушаться Стиверса и свалить с церемонии посвящения в кадеты. А два следующих года я выживала на одном упрямстве и каких-то родных подколках с его стороны. Они были единственным, что удерживало меня в здравом уме и могло считаться признаком стабильности.

По какой причине нас поселили вместе, мы даже разбираться не стали. Я махнула рукой, и блондин считал возмущения бессмысленным занятием. Все равно не расселят. И если для Тонсли выделили целую четырехместную комнату, то две наши кровати, два стола и один шкаф впихнули в одноместную. На личное пространство там не то что места не оставалось, там вдвоем стоять было нельзя. Но… Мы как-то выживали назло всем инструкторам и медленно закипающему от гнева Ланвельду.

Работать в одной связке с Инетером оказалось легко и просто. Я быстро училась и адаптировалась за счет своих мозгов, а он был просто сильным магом из древней аристократической семьи, прошедшим службу у одного из сильнейших заклинателей мира. Такое накладывало свои отпечатки. И там, где многие новички зеленели, бледнели и блевали дальше, чем видели, он стоял с совершенно равнодушной миной на лице. Простые же академические занятия и вовсе не доставляли хлопот. Если раньше мы соперничали за лидерство и звание лучшего ученика, то теперь приходилось работать сообща и отстаивать уже звание лучшей двойки академии. И нам это удавалось.

Но когда мы сдали экзамены для перехода на третий курс, Тонсли не выдержал и закатил инструкторам скандал. Он не мог поверить, что его – наследника героев войны, бравого герцога, национального лидера и далее по списку, смеют держать на третьем месте из-за какого-то выпендрежника мажора с папиной кредиткой и девицы из нищебродской окраины, у которой и способностей особых нет. Хлесткие слова ударили наотмашь, и я едва не задохнулась от возмущения. Но тяжелая рука, прилетевшая мне по заднице, мгновенно привела в чувства и дала понять, что не время раскисать.

С того момента я возненавидела Ланвельда всей душой. Я хотела показать ему его законное место. Растоптать и сделать так, чтобы он и думать забыл о возвращении в большую политику. Нет… У него слишком мало мозгов для осознания всего произошедшего в тот момент. Если бы у меня был шанс вернуться, я бы обязательно пошла до конца. Но черт! Мы дружили девять гребаных лет, и он лучше других знал, как сломать меня. Как сделать так, чтобы у меня и мысли не осталось о том, что я хочу продолжать весь этот балаган.

Перед тем как начать третий курс, я услышала от куратора группы, что Ланвельд поставил условие всему преподавательскому составу и даже министру образования. Либо он становится лучшим и единственным выпускником, либо уходит с огромным скандалом. Потому было принято решение, что меня исключают из академии в связи с переуспеваемостью. Мои мозги не нужны в кадетском корпусе, от них будет только куча проблем и никакого толку. Боевка должна быть глупой и исполнительной, а не рассуждать о том, правильно или неправильно поступать тем или иным образом, как это делала я.

На мое закономерное удивление: «А как же Стиверс?» преподаватель, скрипя зубами, ответил, что его так просто убрать не могут. Деньги, связи и громкая фамилия не дают. Если блондин привлечет адвокатов и натравит прессу, им придется выкручиваться из очень непростой ситуации. От его заявления я впала в ступор и не могла понять, это дешевая шутка или попытка взять меня на слабо и заставить уйти со скандалом, громко хлопнув на прощание дверью. Я так и стояла перед ним, медленно округляя глаза, пока магия не вышвырнула меня прочь.

Инетер, когда увидел меня ревущей на нашей постели, аж поперхнулся. Две узкие койки мы сдвинули вместе еще на первом курсе, когда стеснение пропало, а его место заняло осознание того, что у нас впереди пять лет совместного проживания. К тому же вдвоем было не так страшно спать, особенно после очередного поучительного пособия с расчлененным монстром. И от того на душе было так погано, что хотелось выть. Я терпела все унижения и издевательства ради чего? Чтобы меня вышвырнули в угоду паршивому аристократу, который сам даже не воевал, а лишь прикрывался славой своих предков!

Когда я, запинаясь и всхлипывая, рассказала все напарнику, он даже не стал меня дослушивать, вылетел из комнаты и помчался на разборки. Какими карами небесными он им грозил в тот момент, я не знала, но ректор признал правоту наследника Стиверсов и не позволил меня вышвырнуть. С того момента моя студенческая жизнь превратилась в настоящий ад на земле. Если бы не Инетер, я бы сошла с ума еще в первый месяц. Так и получилось, что стресс, вечные придирки и тройные нагрузки сделали свое дело.

Однажды лежа под одеялом и чувствуя, как ко мне прижимается со спины закутанное в кокон другого одеяла мужское тело, я решила, что пошло оно все! Перепуганный спросонок Инетер не сразу сообразил, чего я от него хочу. Сперва заржал, потом обозвал дурой, а затем закутал уже в свое одеяло и приказал спать. Утром нас ждал первый экзамен по зельеварению и злорадство по поводу того, что Ланвельд так и остался Ланвельдом, не разобравшись в таком, казалось бы, элементарном предмете.

Но закончить пятую сессию мне было не суждено. Точнее говоря, мистер Лифман, мастер по боевой подготовке, слишком сильно любил Ланвельда и ненавидел нас с Стиверсом. Сколько сил он приложил к тому, чтобы я не сдала… Не знаю, наверное, он за семерых пахал в тот день. Но уделавший его Инетер красноречиво сообщил, что боевая двойка должна уметь координироваться и прикрывать слабые стороны противника, а не только махать руками по сигналу, как у некоторых. Ректор же опять согласился с подобными доводами.

И это стало контрольным в голову для всей аристократии и их чертовых отпрысков. Ланвельд психовал больше всех. Он же из семьи победителей, весь из себя такой правильный и сильный. А какой-то задохлик аристократ смеет затыкать его за пояс и нагло ржать в лицо, говоря, что недоучка того гляди сдохнет от натуги. Забрав меня с площадки, Стиверс, едва не пылая праведным гневом, отбуксировал расстроенную меня в нашу с ним комнату. Тогда-то впервые в жизни я едва не убила его, а после готова была провалиться сквозь землю, когда его блондинистая голова, расположившись между моих широко разведенных ног, доказывала мне, что я неправа.

Наверное, в тот момент я впервые поняла, что черного и белого вообще не существует в мире. Каждый использует грязные методы для достижения собственных целей. Но все же, после истерики, первого в жизни секса и бессонной ночи, я была вынуждена принять предложение Стиверса. Его мать подергала за какие-то свои ниточки, и меня заочно приняли в лучшую медицинскую академию мира. Чем руководствовалась в этом случае леди Стиверс, понятия не имею, но я была ей премного благодарна за оказанную милость.

Забирая документы из ректората, я с сожалением думала о том, что все-таки не смогла пережить испытание. Но Инетер был прав. Мне не дадут закончить учебу и с каждым месяцем, если не днем, зверства будут становиться все хуже и хуже. Я костью в горле стояла у Ланвельда. Его лучшая подружка – умница и красавица. Которая дарила надежду всем на то, что если ты трудолюбив и у тебя в голове есть мозги, можно пробиться даже из самого низа, не имея никаких связей и денег в этом чертовом мире. Символ веры в человеческое трудолюбие.

Казалось бы, чего еще можно было ожидать от того, кто предал сам себя и решил перейти на сторону зла? Я думала, ничего. Ведь я больше не была с ним связана. Лишь грустные воспоминания и хлесткие слова, которые и по сей день горели в сердце рваной раной. Но нет, Тонсли смог-таки сделать так, чтобы я возненавидела его еще сильнее. До мурашек по коже, до летающих перед глазами звездочек и искрометного желания придушить собственными руками в тот же момент, как увижу.

Приехавшая посмотреть, как я устроилась, аристократка передала мне воскресный выпуск, вышедший в день моего отлета из страны. Прочитав громкий заголовок, я едва не свалилась в обморок. «Заучка сбежала, поняв, что не способна быть настоящей, а не фальшивой подружкой на вечерок». Прочитать что-либо я не успела. Увидев мою реакцию, мать Инетера просто спалила газету одним щелчком пальцев и сказала, что так будет лучше. Спорить с ней не стала, примерно понимая, чего мне следовало ждать от писак.

Но все это ядовитой занозой засело в сердце. Хотелось выть от невозможности доказать всем, что они неправы в своих предположениях. Ведь именно благодаря мне Тонсли не помер и прошел большую часть школьного обучения. Козел! Каких еще поискать… Но с тех пор я практически ничего не слушала о родной стране. Гевеленна периодически захаживала поболтать, и даже познакомила с многими дамами из высшего света, которые и помогли мне адаптироваться в новой, совершенно чужой и незнакомой стране.

Жизнь медленно налаживалась и входила в привычное русло. Я привыкала к учебе, местным порядкам. Профессора восхищались моими навыками и стремлением изучать материал. Постепенно, шаг за шагом, я завоевывала этот мир. А потом появился импозантный мужчина в стильных очках и с зализанными волосами. Он улыбался так бесхитростно, что мгновенно вызывал кучу вопросов. А уж в тот момент, когда представился и сказал, что ему меня посоветовали, как первоклассного специалиста, я ушам своим не поверила.

Русская военная магическая разведка… ВМР прочно вошла в мою жизнь и как-то незаметно стала главной ее частью. Учеба уже не была так интересна, но я все равно сдавала все на высший бал, подгоняемая леди Стиверс и директором филиала. Наверное, если бы они сошлись, я бы не удивилась. Но все же этого не произошло. После учебы повседневность плавно перетекла в работу, а там начались командировки и задания, вызывающие адреналин, бушующий в крови. Вечера со светскими дамами стали делом знаковым и происходили все реже, а бессонные ночи в компании очередного ухажера становились все горячее. Я привыкла, адаптировалась и думать забыла про родину, которая перечеркнула всю мою жизнь и выкинула, использовав по полной программе.

То, что я когда-то считала несправедливостью по отношению ко мне, теперь приобрело новый смысл. Я стала полноценным человеком из плоти и крови. Наконец-то начала жить и не оглядываться на правила. А уж когда очередной симпатичный парень подсаживался за мой столик и осыпал комплиментами белокурые локоны до талии, я млела и была согласна на все. Ведь уже с рассветом я таяла словно мираж и навсегда исчезала из его квартиры, оставив лишь легкий шлейф воспоминаний и желание повторить еще когда-нибудь.

Возможно, стоило более трезво относиться к своим отношениям, но мне было наплевать. Потому-то у нас и не сложилось с Ясовом. Но, слишком устав быть правильной девочкой, я решила плюнуть на все и жить для себя. Быть куколкой с маской необремененной умом идиотки на лице намного выгоднее, чем страшной лошадью с мозгами богини. Увы, таких нигде не любят… Я прочувствовала это на собственной шкуре, потому решила остаться блондинкой до конца своих дней. Ведь к красивым девушкам не так часто присматриваются, считая их недоступными и слишком затратными для кошелька. А именно это мне и было нужно. Свобода!

Так хорошо осознавать, что больше ты никому и ничего не должен. Что перед тобой открыт весь бесконечный мир возможностей и путей решения, которых ты раньше не замечал. Но моя мечта продлилась недолго. Чертово назначение испортило мне все планы. Ну, зато я поняла, кто свел меня с разведкой. И теперь должна была костьми лечь, но найти того урода, который оборвал жизнь директора академии и заставил меня вернуться на родину, в самое отвратительное место из всех возможных. Все на свете отдала бы, лишь бы не вспоминать об отраве тумана, но не судьба!

Сглотнув вязкую слюну, я включила экран телефона и поняла, что до посадки еще двадцать минут. Почему же так долго и нудно тянулось время? Словно я все набирала и набирала в легкие воздух и готовилась сигануть с обрыва. Вот только ноги подкашивались, не желали совершать столь опрометчивый шаг и расставаться с жизнью раньше времени. Вроде бы и стоять уже глупо, пути назад все равно нет, но и смириться с текущим положением дел невыносимо сложно. Со мной происходило нечто подобное, только наяву.

Самолет я развернуть не смогла бы при всем желании, а перечить шефу… Язык не поворачивался. Все же в основном благодаря его стараниям и заступничеству, я сейчас была не выкинутой за борт жизни нищенкой, а вполне состоявшейся девушкой, способной пробиться сквозь все препятствия и заполучить все, что она хочет. И как бы глупо это ни звучало, но подорвать его доверие к моей персоне очень сильно не хотелось. Это был бы самый ужасный поступок из всех возможных.

Вздохнув, я пригубила из недопитого бокала. Надо было двойную порцию виски брать. Потому что сейчас меня не радовал даже первый класс, которым меня отправили на родину, чтобы поддержать легенду о том, что я одна из лучших медиков, когда-либо выпускавшихся из академии. Нет, в теории так все и значилось, но у меня не было совершенно никакой практики. Все тренировки проходили строго на трупах. Как распознать и изготовить яд – вопрос ко мне, а все касающееся спасения человеческой жизни, увы, мимо. Не с той стороны мозги заточены…

И все-таки моим способностям в конечном счете нашлось применение. Я стала частью огромной машины, которая существовала обособленно от целого мира. Наши личности и наши души – две совершенно разные стороны одной монеты. И когда ты понимаешь, что даже этого тебе мало, наступает момент, после которого уже ничего не страшно. Ты теряешь веру в человечность и обретаешь силу, чтобы стоять на защите тех, кто сам не способен справиться. Храня покой мирных жителей, отстаиваешь интересы родины, которая тебя приютила.

Но вот в душе все это время творился настоящий кавардак. Я не понимала, к чему мне следует готовиться и как потом к этому относиться. Ведь я бежала не только от проблем, но и от собственных чувств, которые с каждым новым вздохом становились все навязчивее. Сильные руки, обнимающие поперек груди. Нога, закинутая на мое бедро. Рельефная грудь под щекой… Тогда я не задумывалась о последствиях. Но впервые засыпая в просторной спальне общежития в другой стране, я отчетливо поняла, как мне не хватает его. Настолько сильно я привыкла к приятным ощущениям, что они просто стали частью меня.

Инетер Стиверс стал для меня целой чертовой вселенной, по которой я скучала, но все же я выкинула его из головы, затерла собственные чувства. Точно так же, как когда-то на шестом курсе заставила себя разлюбить Тонсли Ланвельда, чтобы не делать больно никому из моих друзей. Но чувства, что были похоронены давным-давно, обостряли все происходящее сейчас. Я не могла в это поверить. Словно сон сумасшедшего, оно преследовало меня из часа в час и заставляло ломать голову над загадками реальности.

Как из парочки обычных подростков, к которым я в разное время испытывала симпатию и нежность, они превратились в главных подозреваемых? Казалось бы, глупее стать уже не может. И так ситуация доведена до абсурда. Мне даже начинало казаться, что шеф решил провести надо мной эксперимент и забыл предупредить. Вот только это не было фантазией. В закрытой военной академии на самом деле произошло загадочное и мистическое убийство ядом, которого и в природе не должно существовать.

И, может быть, инцидент остался бы без внимания с нашей стороны, но убитый был слишком важной птицей, чтобы равнодушно к нему относиться. А факт того, что он достаточно продолжительное время работал на ВМР, обострял все до предела и накалял нервы. Потому что получалось уже не просто задание, данное мне штабом. Для меня дело чести – найти того ублюдка и наказать быстрее, чем до него доберутся законники. Негласное разрешение на устранение цели мне тоже дали, и я собиралась им воспользоваться, как только узнаю, кто этот идиот, посмевший перейти нам дорогу!

У меня оставалась лишь надежда на светлое будущее, которое все равно не состоится. Ведь директор решил, что будет лучше для всех, если хорошо всем известная личность займется поисками убийцы. Вообще-то умом я его решение одобряла, считала правильным с точки зрения рационального использования человеческих ресурсов. А вот душой и телом была против такой дискриминации. Не хотелось становиться наживкой. Я еще слишком молода для того, чтобы умирать, как новый ректор учебного заведения, из которого меня когда-то выгнали.

Ни Стиверс, ни Ланвельд не оставят без внимания тот факт, что я фактически вторгаюсь в их размеренную жизнь после шести лет полнейшей тишины. И уж если у меня в груди шевелятся давно позабытые чувства, то и с их стороны глупо ждать полнейшего равнодушия. К тому же с моим прибытием ворота академии опять закроются, и мы останемся один на один с убийцей на полностью изолированной территории. Мамочка! Что-то мне уже дурно. Я еще Лондон в глаза не успела увидеть, а уже с ума схожу от нервов и паники. Черт! Дальше будет только хуже… Сто процентов!

Самолет неожиданно тряхнуло, и я вынырнула из собственных безрадостных мыслей. За окном плыли густые осенние сумерки, и я с сожалением поняла, что четыре часа пролетели слишком быстро для той, кто хотела как можно сильнее отсрочить возвращение в свой персональный ад. Здравствуй, родина! Как долго я по тебе не скучала и дальше бы в глаза не видела! Присутствующие на борту люди захлопали, благодаря пилота за мягкую посадку и спокойный рейс. Я же лишь с тоской посмотрела на недопитый бокал и поняла, что теперь уже никуда не смогу сбежать. Женский голос из динамика меланхолично и жестоко перечеркнул мою судьбу…

– Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту Лондона. Температура за бортом шестнадцать градусов Цельсия, время девять часов вечера семнадцать минут по местному времени. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании. На выход вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки и прекращения маневров.

Глава 2. И снова здравствуйте!

Если вам когда-либо казалось, что избавиться от психологической травмы легко, то я вам с уверенностью скажу, это совершенно не так. Все, что вы можете, это лишь с содроганием думать о том, что когда-нибудь оно вас отпустит. Но, скорее всего, этого не произойдет и до третьего пришествия. Потому что психика – слишком слабое и уязвимое место в человеческом организме. Зарастить можно любую рану, магия способна творить чудеса, но вот восстановить помутившейся рассудок не сможет даже она.

Мысли – весьма иррациональные и непонятные даже мне самой, блуждали в голове. А я все никак не могла заставить себя сделать шаг к воротам академии. Так и стояла перед входом, бездумно пялясь на массивную черную кованую преграду и мечтала лишь об одном. Сбежать обратно в свою уютную квартиру или домик на побережье Ламанша. Но нет… Начальство четко и ясно дало понять, что я обязана заняться этим делом и выяснить все! А значит, отлынивать не получится и придется пахать как лошадь, что меня весьма удручало.

– Мисс Авгельд, добро пожаловать, – ко мне приблизился мужчина средних лет. – Я офицер внешнего уголовного розыска при военном корпусе, Энтен Гольт. Вы будете контактировать со мной по всем вопросам, связанным с делом.

– Приятно познакомиться, – кивнула я ему. – Надеюсь, вы ничего не трогали в кабинете покойного? Если да, то лучше всем сдать тесты на отравление. Яд, с которым мы имеем дело, не мгновенного, а накопительного действия. От одной дозы может ничего не произойти, но лучше предупредить ситуацию, в которую рискует попасть ваша группа.

– Хорошо, я передам ваши слова спецам, – понимающе усмехнулся тот. – Но разве от кровянки могут быть такие последствия?

– Это не она, – отрицательно помотала я головой. – Наш главный заведующий уже готовит все материалы по данному вопросу, просто дождитесь их. Предупредите, чтобы вас прогнали через расширенное тестирование, а не базовое. Стать причиной смерти причастных к расследованию мне не хочется.

– Хорошо, – задумчиво протянул мужчина, – значит, вот почему назначили именно наше подразделение. Получается, мы опять имеем дело с чем-то неустановленным и весьма опасным.

– У вас есть предположения, почему выбран именно такой способ убийства? – не стала я вникать в суть дела. – Обычно яды выбирают женщины, чтобы не пачкать руки. Но на всей территории академии их всего две. Медсестра и преподавательница по пророчествам. Не думаю, что вы уже не проверили их алиби. А коли я тут, то они не могли стать убийцами.

– На момент убийства медицинский персонал еще не прибыл на место нового назначения, – покачал головой офицер. – Так что фактически у нас лишь трое подозреваемых, у которых была возможность отравить ректора данного учебного заведения.

– Стиверс, Ланвельд и Камелд, – кивнула я головой. – Я уже слышала, что мистер Канвижер хотел полностью перестроить систему преподавания по приказу министра магии. Об этом только ленивый не шепчется.

– Сплетни до добра не доводят, – с тяжелым вздохом проговорил мужчина. – Но все же будьте осторожны. За шесть лет тут много чего произошло… И я… Короче, они поступили неправильно. Надеюсь, вы найдете улики и посадите Ланвельда за решетку.

– Мы учились вместе? – я удивленно на него посмотрела.

– Нет, – рассмеялся собеседник, – я выпустился когда вы поступили, но мой младший брат застал события тех лет. Я считаю, что это расточительство – терять лучшие кадры. Нам пришлось обращаться в международную лабораторию за достойным экспертом, а могли бы просто иметь своего. Так что я против такой политики и не поддерживаю решения, принятые Ланвельдом и его приближенными на политической арене. Покажите им, чего вы стоите, а я обязательно помогу довести дело до суда. Главное, дайте нам зацепку, которую можно будет раскрутить.

– Тогда вы, наверное, и так знаете, что я больше не имею права голоса, – равнодушно пожала я плечами. – Ланвельд обошелся со мной так, словно я ему всю жизнь испоганила и в еду плюнула.

– Потому-то я и проголосовал за вашу кандидатуру, леди, – хлопнул тот меня по плечу. – Вы непременно сделаете так, чтобы он своей кровью умылся. Я шел в военку, чтобы защищать людей, а не для того, чтобы подобно шавке бегать по его приказам. Никогда бы в жизни не подумал, что однажды произнесу эти слова. Но я рад, что Стиверс не сел в тюрьму. Он единственный, кто может хоть что-то сделать против Ланвельда. Вот только с момента назначения на должности деканов вся борьба двух политических партий перенеслась за эти ворота. Ректор Канвижер пытался остановить их, но ничего не вышло. Теперь же он мертв. А Ланвельд – единственный, кого желают видеть его преемником. Если это произойдет, то вся система нашего военного строя рухнет, как карточный домик. Никто из стариков не желает видеть заносчивого юнца во главе системы.

– Он же не главой назначается, а ректором? – удивилась я.

– Вы забываете, что делал Хильменсельн, – невесело рассмеялся мой собеседник, – он использовал детей для влияния на них и медленного реформирования. Пусть ему не хватило мощи и дара красноречия, чтобы убедить неокрепшие умы в том, что следует отречься от всех законов магии, но если эти инструменты будут разрушаться не только в базовом образовании, но и во всех учебных заведениях Лондона, то совсем скоро нас ждет огромный кризис. Академия военной подготовки – последний оплот старых традиций, все остальное занято политической партией Ланвельда. Простите уж, что вываливаю это на вас, но расклад таков, что он единственный, кому смерть мистера Канвижера была выгодна. Ведь тот мешал ему лепить собственную армию под знаменами героя войны.

– Я и подумать не могла, что все так далеко зашло, – ужаснулась я открывшейся правде. – Никогда не считала Тонсли гением. Все же это правда, что во время учебы большинство спорных случаев были разрешены именно мною. Потому я весьма удивлена и шокирована тем, что вы мне рассказали. Теперь я понимаю, почему вы запросили поддержку специалиста, не связанного с местной системой. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить его политическую карьеру. Не беспокойтесь, теперь я уверена в том, что мое расследование принесет пользу обществу. Ведь защита людей – то, ради чего мы с вами живем, мистер Гольт.

– Ваш пропуск на территорию, – протянул он мне маленькую пластину, – а также все документы и материалы, которые могут вам понадобиться. Если потребуется срочная связь с корпусом, активируйте этот медальон, и я свяжусь с вами сам.

– Благодарю вас, – кивнула я мужчине.

С содроганием подумав о том, что все происходящее походит на театр абсурда, я вошла в распахнувшиеся ворота академии. Пропуск действительно сработал, и меня не разорвало на мелкие куски сторожевой магией, которую, если верить слухам, делали некроманты. Еще до того, как эта магия была признана запретной и их практически полностью истребили. Если верить леди Грейфел, то на весь мир осталось не больше сотни, и те слишком хорошо скрываются.

Я вообще неожиданно для себя открыла загадочный факт, что дамы высшего света знают практически все и обо всем. Лучше любой справочной библиотеки готовы предоставить редчайшие сведения. Но лишь тем, кто вхож в их узкий круг знакомств. Так что я была премного благодарна семье Стиверсов за помощь на моем нелегком жизненном пути. Если бы не вмешательство белобрысого рода, я бы ни за что в жизни не смогла так легко адаптироваться в чужой стране, даже не думая о том, что мне некуда податься.

Сжав в кармане осеннего пальто ключи от его квартиры, я мысленно призвала себя успокоиться. Я уже не та наивная девчонка, которая не понимала ничего и действовала больше по наитию, нежели по логике. Эмоции больше не должны быть для меня на первом месте. Сейчас мне надо руководствоваться лишь здравым рассудком и расчетливостью. Должна… Должна же? Черт! Как было непросто уговорить саму себя поверить в перспективы и не шарахаться от каждой тени, словно она уже стремится меня убить!

– Мисс Авгельд? – высокий худощавый мужчина подозрительно осмотрел меня с ног до головы и скорчил постную мину.

– С кем имею честь говорить? – ледяным тоном ответила нахалу.

– Самуэль Эрнельд, временно исполняющий обязанности ректора, – ехидно посмотрел он на меня.

– Кажется, вы что-то путаете, – скосила я на него глаза. – Временно исполняющей обязанности ректора назначена как раз я. Приказ главы военного департамента вы уже должны были получить. Так что прошу соблюдать субординацию и не превышать должностные полномочия. Вы пришли сюда работать, а не пытаться унизить меня. Если еще раз посмеете перейти черту, пожалеете о том, что открыли свой рот. И передайте остальным, чтобы думали перед тем, как говорить!

– Я смотрю, ты изменилась с тех пор, – мягкий голос, раздавшийся за плечом, заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.

– А ты ни капельки, – улыбнулась я, – все так же пытаешься довести меня до инфаркта.

– Я просто мщу за сломанный нос, – хохотнул блондин и поправил манжет голубого пиджака. – Пошли, покажу тебе академию. Хотя уверен, ты не забыла, какой дурдом тут творится.

– Стиверс! – взревел мужчина за моей спиной. – Как вы смеете так разговаривать с назначенным инспектором!

– В отличие от тебя, вполне на законных основаниях, – равнодушно сказал Инетер. – Итак, с чего начнем экскурсию? С дуэли или завтрака?

– Кормят тут все так же мерзко? – я выпустила из рук сумку и чемодан, позволяя их забрать.

– После смерти Канвижера еще хуже, чем в наши студенческие годы, – пожал он плечами. – Благодаря вон тому павлину, который не имеет аккредитации профессора, а все равно пытается руководить академией. Правда, в задницу его посылает даже Камелд. Кстати, ты знала, что твой рыжий женишок недолго по тебе горевал и через месяц представил всем глубоко беременную Инистру в качестве супруги.

– Не напоминай, прошу тебя, – с тяжелым вздохом я приняла его руку. – А экскурсию, пожалуй, начнем с осмотра места преступления. Надо понять, кто же так ненавидел бывшего ректора, что решил нарушить аж международное право.

– В любого покажи пальцем, и он будет подозреваемым, – Инетер не взглянул на зло пыхтящего мужчину рядом с нами.

– И даже ты? – вопросительно вскинув бровь, я попыталась спрятать волнение.

– А я буду первым в этом бесконечном списке, – не стал отрицать блондин. – У нас с ним были не очень хорошие отношения. Я выступал за ужесточение военных дисциплин, а он склонялся к предложению Ланвельда убрать физподготовку и аналитический тест при поступлении. Мол, в военные все сгодятся, лишь бы под заклятия бросались сломя голову.

– Какое идиотское предположение, хотя оно в духе Тонсли, – покачала я головой. – А что еще произошло за время моего отсутствия?

– Ну, как бы тебе сказать, – задумчиво протянул мой бывший любовник. – Ты пропустила парочку свадеб. Мой отец наконец-то сдох и перестал отравлять нам с матерью жизнь. Мне пришлось жениться. У Ланвельда родилось трое детей, и ты не ошибешься в предположениях, кто же теперь достопочтенная и уважаемая леди Ланвельд. Ах, да… Теперь запрещены любые ритуалы, датированные числом, превышающим последнее столетие.

– Тебе еще раз нос сломать? – вопросительно посмотрела я на него.

– Авгельд, не будь ханжой, – заржал он. – В боевке та же Севедольс, тебя уложит и не почешется. Не преуменьшай значимость магии в мире волшебников. Чем выше ее концентрация, тем сильнее маг. Сама же знаешь, что при всей твоей гениальности стать тем же хирургом или реаниматологом тебе не позволила как раз нехватка сил, а не способностей. Давай-ка вернемся к нашим баранам, точнее студентам. Поверь мне на слово, уровень тех, кого последние три года принимали на потоки, тебя сильно огорчит.

– Не может быть все настолько плохо, – с подозрением сказала я.

– Вынужден согласиться в данном вопросе с мистером Стиверсом, – неожиданно влез в наш диалог мужчина. – Меня, как специалиста по редким направленностям, пригласили из Франции для укрепления позиций боевой академии. Но уровень обучающихся тут студентов оставляет желать лучшего. Признаться честно, я считал, что вы просто пытаетесь соперничать с Ланвельдом за лидерство, оттого-то и собрали группу повышенной нагрузки. Но я никогда не рассматривал вашу позицию с данной точки зрения. Обучение неподходящих кадров не даст никакого толка. Это офисные клерки и в лучшем случае пушечное мясо, которое можно бросать наперерез врагу. Я поддержу вашу кандидатуру на открытом голосовании и постараюсь донести до остальных вашу позицию. Старайтесь чаще беседовать с коллегами, как делает мистер Ланвельд, тогда и с вами будут общаться на равных.

– Стиверс и поговорить на равных – вещи несовместимые даже в теории, – я едва не задохнулась от подступающего приступа смеха. – Ладно, пошли осматривать место преступления. Мне на самом деле интересно посмотреть, как можно было отравить столь сильного человека, который на протяжении стольких лет управлял Альма-матер всех военных.

– Тогда сейчас устроим тебя в твоей комнате и пойдем смотреть на кабинет ректора. Правда, ловить там нечего, Камелд все убрала до блеска, – хмыкнул Стиверс. – Так что не удивлюсь, если ваше неразлучное трио после распада обзавелось новым членом.

– Думаешь, за этим все же стоит Тонсли? – я удивленно посмотрела на парня.

– Не могу этого утверждать, слишком мало улик, – отрицательно покачал головой блондин. – Тут надо искать зацепки, а нас не пустили посмотреть место преступления. Только после того, как все было вылизано до зеркального блеска. Так что мои ставки: нам несказанно повезло получить ничего!

– Понятно, значит, придется добывать их как-то иначе, – задумчиво протянула я. – А что вообще Тонсли думает по поводу моего назначения?

– Ну, поначалу злился, потом как-то подозрительно затих и даже смирился с твоим приездом, – пожал плечами Инетер. – Будь осторожнее, этот идиот может что-то задумать и сделать большую подставу. Надеюсь, ты не забыла основы боевки?

– Нет, я тренировалась, – отрицательно покачал я. – А твоя жена не будет ревновать, что ты побежал меня встречать аж к воротам?

– Шла бы Миливель лесом, – зло рыкнул парень. – Моя бы воля, я бы свернул этой курице пустоголовой шею. Кроме как тратить мои деньги, она ничего не умеет. Еще и с женой Тонсли спелась. Конченная тварь, каких еще поискать надо.

– А за каким демоном ты тогда на ней женился? – я удивленно запрокинула голову, рассматривая профиль собеседника.

– Мне просто не оставили выбора, – с тяжелым вздохом сообщил мне Стиверс. – Эта овца подала на меня в суд с обвинениями в домогательствах и изнасиловании. Требовала признать ребенка и заключить брак. Никакие мои доводы не помогли. Даже клятва, принесенная магии, что я ее пальцем не тронул. Единственное, что не смогли сделать, это повесить ее дитятко на меня. Родовой камень отказался принимать его наследником. А я поставил условие: магический брак только в случае признания родом своего наследника. Так и вышло, что у нас навязанный мне судом министерский брак, надоедливая дура-жена и нагулянный непонятно где ребенок, к которому я не собираюсь иметь никакого отношения.

– Слушай, а как-то разрешить ситуацию нельзя? – я потрясла головой от непонимания такой дикости.

– Либо тюрьма, либо это, – пожал он плечами. – Все, что мне удалось сделать, это не допустить магического венчания. А министерский брак не так тягостен, как тот, что был у моих родителей. Я вижу ее всего два раза в год, а деньги она может тратить только с общего счета, на котором не очень много хранится. Так что особо не переживай.

– Все равно это дико как-то, – покачала я головой. – Я столько лет не была на родине. Даже не представляла, что все настолько плохо. Да и твоя мать ничего не рассказывала.

– Она не знает всей правды, – Инетер тяжело вздохнул и открыл передо мной дверь. – Я бы не допустил, чтобы ее хрупкое здоровье пошатнулось из-за такой ерунды. Мне нужно продержаться еще полтора года, и я смогу потребовать развода. Поскольку наследника нет и не будет, по законам магии я буду вправе поменять жену на любую другую. И даже суд не сможет оспорить развод. А второй раз выдвинуть те же самые обвинения ей не позволят мои адвокаты. Ведь она сама принудила меня к браку, а значит, всему виной ее нереализованные сексуальные фантазии, а не мои намерения.

– Понятно, – кивнула я, – выходит, все не настолько плачевно. Я рада, что перспективы освободиться у тебя есть.

– Никогда не думала, что победители будут вести себя ничем не лучше проигравших? – ехидно вздернул он бровь. – Реальность, к сожалению, очень отвратительная вещь. Порой преподносит сюрпризы, о которых мы и не догадывались.

– А комната у нас опять одна на двоих? – ехидно пихнула его в бок.

– Если захочешь, то я обязательно буду спать с тобой в одной постели и греть по ночам, как в старые добрые времена, – не менее подозрительным тоном ответил парень. – Нет, у нас достаточно свободных комнат, чтобы временно исполняющая обязанности ректора могла с комфортом разместиться. Но я рад, что ты до сих пор помнишь наши студенческие передряги и то, как тяжело было справляться со всем в одиночку. Я даже немного скучаю по тем временам, когда мы сами были студентами и только постигали азы взрослого мира.

– А ведь это и вправду было прекрасное время, – усмехнулась я. – Никогда бы не подумала, что начну скучать по тому, как ночами мы едва не подыхали от вечной зубрежки и раздражения. Слушай, а кого тебе дали в напарники после того, как меня выгнали из академии?

– Никого, – пожал он равнодушно плечами. – Я заканчивал обучение в одиночку. Профессора посчитали, что прикреплять меня к какой-то паре или одному из выбывших будет слишком накладно.

– Идиотское решение, на самом деле, – покачала я головой, – но я рада, что ты все же смог закончить это адово место и остался единственным голосом разума.

– Мне не выдали сертификат о полевой пригодности, – поведал мне Инетер. – Так что другого выхода, кроме как остаться преподавать, у меня не было. Либо это, либо канцелярская работа мелкой сошки до конца моих дней. Тут я выбирал меньшее из зол. Отправить тебя на учебу было единственным вариантом спасения, на большее у меня просто не хватило бы влияния. А теперь и того хуже… Чувствую себя бесполезным идиотом, который задаром потратил собственную жизнь, так и не добившись ничего.

– Прошу, не говори таких жестоких слов, – положила я ему руку на плечо. – Ты сделал достаточно для того, чтобы не позволить Ланвельду окончательно разрушить устройство политической системы. Я горжусь тем, что стала твоим другом. Жаль, я раньше не осознавала того, что нельзя всему слепо верить. Надо прежде чем бросаться в омут с головой, думать о том, какими страшными последствиями могут обернуться данные деяния. Спасибо тебе за то, что помог мне, даже несмотря на то, что сам был не в лучшей ситуации.

– Авгельд, а ведь ты мне тогда на самом деле нравилась, – как-то подозрительно ровно сказал Стиверс. – Наверное, сложись обстоятельства по-другому, сейчас я был бы женат на женщине, которую действительно любил бы, а не на фальшивке.

– Милорд, это можно рассматривать как предложение? – ехидно сверкнула я глазами.

– А черт его знает, – заржал белобрысый поганец. – Я сам пока не понял, мне хочется свернуть тебе шею, за то что вернулась в гребанное место, из которого я тебя едва вытащил, или трахнуть у ближайшей стены, реализовывая все свои фантазии за последние шесть лет.

– Из твоих уст это звучит весьма заманчиво, – лукаво протянула я. – Но сперва расследование, а там уж посмотрим…

– Знаете, мисс Авгельд, – шутливо протянул Инетер. – Я весьма польщен тем, что вы до сих пор так мило розовеете в моем присутствии. У меня есть шанс на взаимную симпатию? А там полтора года до моего развода – сущая ерунда. Пока документы, бумаги, организация свадьбы. Думаю, клуб матушки будет счастлив вам помочь в столь нелегком деле.

– Ох, какая я забывчивая, – хлопнула себя по лбу. – Надо было рассказать все достопочтенным леди и под предлогом свадьбы попросить их поторопить расследование.

– Боюсь, убийцу в таком случае к вечеру уже доставили бы в СИЗО, – поддержал мою иронию блондин. – Они настолько неординарные личности, что мне иногда страшно садиться с ними за один стол. Они и дьявола при желании найдут, и все грязные секреты нашего министра выведают.

– Ваша правда, так что нет, я не согласна терять интересное дело. Леди пока обождут, – рассмеялась я звонко и заливисто.

– Я смотрю, вам весело? – голос, раздавшийся из-за двери отведенной мне спальни, заставил вздрогнуть и напрячься.

Глава 3. Перепутье

Голос я узнала практически мгновенно. Не представляю, что бы со мной случилось, если бы Стиверс не придержал меня в то мгновение. Внутри все покрылось льдом, внутренности сковал страх и обреченность навалилась на плечи. Казалось, выхода из сложившейся ситуации нет и никогда уже не будет. Но все же, мысленно вломив себе затрещину, я осторожно подняла глаза на незваного гостя, посмевшего вторгнуться в мою спальню без разрешения.

– Мисс Авгельд, добро пожаловать, – расплылся он в довольной хищной улыбке. – Не думал, что из всех специалистов нам направят именно тебя. Признаться честно, до последнего момента считал это глупой шуткой Стиверса.

– Увы, – скрипя зубами, выплюнула я, – в каждой шутке есть доля правды, и эта не стала исключением. Так что я намереваюсь докопаться до истины и найти убийцу господина Канвижера раньше, чем ваши хваленые военные!

– Эсби, а я погляжу, ты стала самоуверенной, – хмыкнул Тонсли. – Что же так сильно изменило ту, которая безропотно выполняла все мои приказы?

– Ланвельд, – Инетер тихо зарычал.

– Не стоит, – погладила я его по руке, останавливая. – Я уже не маленькая испуганная девочка, против которой целый мир. Знаешь, что я тебе скажу, Ланвельд?

– Чего же? – ехидно вскинул он бровь. – Я прямо горю желанием услышать, какая блажь пришла в твою блондинистую голову. Кстати, а зачем перекрасилась?

– Если не хочешь завтра же оказаться в следственном изоляторе, не цепляйся ко мне и не мешай моей работе, – угрожающе прорычала я. – Одно мое заключение – и до выяснения всех обстоятельств дела тебя закроют без права на залог. Я могу написать такое, что тебя сразу же под стражу возьмут, а не просто на карандашик. И ни одни связи тебе не помогут выкарабкаться. Потому что за моей спиной стоит целая лаборатория, сотни обвинительных приговоров и дел, разрешившихся при помощи наших специалистов. Мы не предоставляем заведомо ложных данных, нас нельзя подкупить и шантажировать – это аксиома, которой все придерживаются. Запомни, Тонсли, я больше никогда в жизни не собираюсь плясать под твою дудку. И если в этом деле есть хотя бы крошечный момент твоей причастности – ты сядешь! Надолго… Я уж постараюсь.

– Эсби, какая же ты наивная и маленькая девочка, – покачал головой мой старый друг. – Я уже давно руковожу всем из-за кулис. Самый популярный герцог страны, которому можно все. И как же ты собралась разрушить мою репутацию? Она ведь настолько кристально чиста, что если я сейчас сверну тебе шею, в это никто не поверит.

– Ланвельд, поаккуратнее со словами, – ехидно протянул Стиверс. – Ты не политик и не понимаешь, как ведется эта игра. Ты простая марионетка в руках Камелд и Хильменсельна. Родился ей и помрешь ей!

– А может, тебе зубы жмут? – зарычал Ланвельд. – Иди сюда, я тебе быстро подправлю челюсть и вставлю мозги на место, чтобы не смел открывать свой рот.

– Давай, рискни здоровьем, – без тени иронии отозвался Стиверс. – Чего сразу притих, зассал? Так нечего рот свой разевать. А то третий раз на стоматологе придется экономить, разоришься зубы постоянно менять.

– Сволочь, – выплюнул брюнет. – Ну ничего, вы у меня еще оба попляшете. Думаете, самые умные? Не получится. Пока я во главе этого общества, вам придется сильно постараться, чтобы добиться моей отставки. Подо мной-то стул не шатается.

– Если бы это было так, ты бы не прибежал сюда, – Инетер как-то расслабился и успокоился. – Ланвельд, мы оба знаем, что Депесар уже тихо ненавидит тебя. Потому-то ты и прискакал сейчас в комнату Эсбилы. Чтобы убедиться, что следствие не выйдет на тебя. Сколько покушений было за последний год? Десять? Двадцать? Сто двадцать? Тебя Линтен не смог грохнуть, а уж эта малахольная и подавно. Следствие в любом случае выйдет на тебя. Я готов гарантировать, что любую мало-мальски пригодную улику раскрутят до вселенских масштабов. И полетишь ты в тюрягу быстрее, чем остатки твоих сторонников чухнутся, что произошло.

– Стоп, – я резко развернулась к блондину, – что ты только что сказал? Точнее, не так. Это, на самом деле, правда?

– Он уже больше пяти лет стоит костью в горле у всех политиков, – пожал тот плечами. – Те ненавидят Ланвельда еще сильнее, чем меня. Пусть он не настолько изворотлив, но неконтролируем. Стиверсы все делают лишь для личной выгоды и просчитывают все наперед. Этот же болван со школы так и не изменился. Прет напролом везде, где надо и не надо. Да, Авгельд, все что я сейчас сказал, это чистая правда.

– Вот ведь тварь белобрысая! – выругалась я.

– Что такое? – в два голоса спросили мужчины.

– Депесар, сволочь этакая, – невесело рассмеялась я им в ответ, – она решила использовать меня в качестве инструмента для заключения Ланвельда под стражу. Перед тем, как я попала в академию, со мной приватно поговорил один из следователей, ведущих это дело. Он так сильно хотел, чтобы расследование вышло на Тонсли, что я даже не сразу поняла, в чем подвох. Но сейчас, кажется, все сложилось в единую картинку. Они решили моими руками сделать всю грязную работу.

– Министр знала о том, что ваши распри вышли давно за пределы частной жизни, – понимающе протянул блондин. – И вот оскорбленная подружка великого и ужасного Ланвельда возвращается в Лондон после шести лет отсутствия и начинает карать его за все проступки. Ловко они решили воспользоваться твоей ненавистью.

– И не только, – протянула я со стоном. – Единственное, в чем они просчитались, – в жертве. Убей они кого угодно, за исключением Канвижера, я бы засадила Ланвельда за решетку с удовольствием. Но смерть нашего… Короче, мне поручено расследовать все с особой тщательностью и не возвращаться до тех пор, пока его место не займет самый достойный и правильный кандидат.

– Поэтому ты решила, что будет лучше подумать головой, а не валить все на меня? – прищурил глаза брюнет.

– Авгельд, ты работаешь на разведку? – вопросительно посмотрел на меня Стиверс. – Значит, это было заказное убийство. И, как я сказал, кровянка там ни при чем. Не было характерного сладкого запаха от трупа.

– Чего? – выпучил глаза Тонсли.

– Ты что-то об этом знаешь? – прищурившись, я посмотрела в глаза блондина.

– Спецкорпус, особо тяжкие, – махнул рукой Инетер, – то, что Канвижер был завербован, мы и так знали, не дураки. Но всем было выгодно это сотрудничество. Ничего сверхсекретного мы не передавали, зато получали поддержку от ваших, в тех случаях, которые не должны быть разглашены. Но я не думал, что тебя пришлют именно они. Следовательно, ваши спецы уже установили, чем именно был отравлен бывший начальник разведывательного управления.

– Почему ты так легко раскрылся? – меня терзали смутные подозрения насчет всей ситуации.

– Ты сама знаешь, что у нас закрытое учебное заведение. Пропуск сюда нельзя получить, не пройдя проверки, – улыбнулся он. – А это значит, крыса все еще тут. И меня тревожит тот факт, что эта мразь смогла спокойно работать у меня под носом. Канвижер должен был подписать документы о полной реорганизации учебной программы и набора еще трех дополнительных групп по профилям: военное дело, разведывательное дело и управление внешними подразделениями.

– Вы должны были присоединиться к международной программе обмена специалистами узкого профиля, – мгновенно догадалась я. – Тем самым академия могла выйти из-под влияния Лондонского министерства и получить статус международного охраняемого общими положениями учебного заведения.

– Стиверс! – Ланвельд наконец-то не выдержал. – Какого черта тут происходит?

– Ланвельд, что ты слышал о программе «Спектром»? – как-то равнодушно сказал Инетер.

– Засекреченная программа, которая должна была через пару лет сделать нас сверхдержавой, – неуверенно проговорил брюнет.

– Программа, готовящая зомби на убой, – пожал плечами блондин. – Согласно директиве, полученной узким кругом лиц, основная ее задача – подготовка тупых, покорных идиотов, которые лягут и под проклятие и под пулеметную очередь, лишь бы защитить верхушку власти. Не страну и не родину, а именно тех жирных ублюдков, которые сидят в кабинетах министерства и рассчитывают на счастливую старость в окружении миллионов. И ты часть этой программы, руководитель пилотной группы «Остенор». Можешь не прибедняться и не отнекиваться, спецкорпус давно ведет по тебе разработку. Алиша будет в восторге, если Авгельд на тебя хоть что-то накопает. В СИЗО ты не попадешь, тебя тут же заберут во внутренний и будут пытать до тех пор, пока не заговоришь.

– Я слышала о той программе, – прикрыла я рот рукой. – Бесчеловечный эксперимент, который столетие назад проводили в Германии. Больше семи тысяч пострадавших. К нормальной жизни смогли вернуться меньше двух процентов. Многие покончили с собой или сошли с ума. Тонсли, как ты мог на такое согласиться?!

– В любом случае я и ваш агент заключили соглашение, согласно которому мы выводим академию из-под власти Лондона, а он находит нам спецов, которые согласятся обучать элиту, – Инетер даже не взглянул на зло пыхтящего Ланвельда рядом с нами. – Но за сутки до подписания всех необходимых документов Канвижер был отравлен в собственном кабинете, а все улики указывали на Ланвельда. Мои люди подчистили все и сделали так, чтобы ни одна проверка не показала ничего.

– Но зачем ты покрываешь этого урода? – выплюнула я сквозь плотно сжатые зубы.

– Потому что он – единственная ниточка, ведущая к «Поланиусу», – не стал ходить вокруг да около блондин. – Международной террористической организации, действующей под прикрытием благотворительного фонда «Милорада».

– Тонсли, не говори мне, что ты действительно связался с этими отморозками, – я в одночасье чуть не поседела от шока.

– Вы что несете на пару? – возмущенно икнул Тонсли. – Я ни о чем подобном даже не слышал. Это похоже на бред сумасшедшего.

– Ланвельд, тебе задали вопрос, – тихо рыкнул Стиверс. – Если ты чем-то не угодил действующей программе, то лучше честно расскажи. Авгельд непременно напишет своему связному, и мы найдем способ тайно переправить тебя через границу в Москву. Там тебе выдадут новые документы, и ты навсегда затеряешься. Нам нужно, чтобы ты рассказал обо всем, что творит наша министр.

– Авгельд, хоть ты скажи, что это затянувшаяся шутка и твоя попытка меня проучить, – ошарашенно пробормотал брюнет и потряс головой. – Я поверить не могу, что все происходит на самом деле. Это же бред. Реально!

– К твоему огромному огорчению, Тонсли, нет, это не бред и не шутка, – сложив руки на груди, сказала я. – Я работаю на разведку. Стиверс, как оказалось, на специальное подразделение. А ты покрываешь террористов по приказу министра магии. Как думаешь, какой срок тебе впаяют и пойдет ли Депесар за тобой следом? Что-то мне подсказывает, ты один сядешь. Надолго…

– Хорошо, понял. Я либо сотрудничаю с вами, либо сажусь, – неожиданно смиренно согласился Ланвельд. – Эрнерг пришел ко мне полгода назад и сказал, что новая спецгруппа, набранная Стиверсом, показывает невероятные результаты. Думал, это поможет ему на выборах через три года. Мол умница, красавчик, богатый аристократ, воспитывающий элиту военных для непредвиденных и чрезвычайных ситуаций. Под заклятия не бросаются, на задержаниях ведут себя так же, как на светском рауте. Короче не выпуск, а загляденье. Об этом все газеты трещали. И тогда он предложил мне создать вторую специальную группу – для новой программы министерства.

– А ты придурок, даже не удосужился прочитать документы, которые тебе подсунули, – мгновенно догадалась я. – Позавидовав Стиверсу, подписал все не глядя. А потом сидел радовался, что тебе доверили такое важное дело. И тебя не смущало то, что в отличие от группы Инетера, твоя больше походила на поехавших фанатиков, нежели на бойцов. Почему в твоей тупой голове и мысли не появилось о том, что тебя самым наглым образом подставляют?

– Потому что единственные мозги, которые у него были – это ты, – хмыкнул Стиверс. – А он их по собственной тупости просрал. Ничего удивительно в том, что он вляпался во все самые грязные дела министра магии за один росчерк пера. Только с везением Ланвельда можно настолько сильно недолюбливать самого себя.

– Черт! – выругалась я сквозь плотно сжатые зубы.

– Но все равно это не отменяет того факта, что мы должны выяснить, кто же убил Канвижера и подставил всех нас, – печально покачал головой блондин. – И это не просто моя дурная шутка. Мы все под прицелом. Ланвельд, как единственный свидетель, ты, Эсбила, как эксперт, которого устранят, если он начнет сопротивляться, и я, как нежелательная персона, которая имеет слишком много власти и сует свой нос во все дела.

– Погоди, перед тем как полететь сюда, я получала инструкции, – задумчиво протянула я, – и точно помню, что в академии осталось лишь три человека, которые могли бы отравить ректора. Вы двое и Камелд. Остальных Канвижер успел сменить, и теперь понятно, для чего.

– Вот только я этого не делал, так как между нашими конторами заключен договор, – загнул палец Инетер. – Ланвельд, тоже этого не совершал. Если бы он сам, то не нашлось бы столько прямых и косвенных улик на него. Это неправильно, психология преступника так не работает. Если бы отравление было обычным, то тебя бы не привлекли к расследованию, пусть и завербованного информатора. И последнее, яд обычно использует женщина, но у Камелд слишком надежное алиби. Она ужинала с министром магии, и ее видела огромная толпа народу. Против такого не попрешь. И не надо мне тут про оборотку и прочее. Нам никто не позволит делать экспертизу через семьдесят шесть часов. Сама знаешь протоколы в этом случае.

– Получается, у единственного возможного убийцы железобетонное алиби. Все улики указывают на Ланвельда, а в крайнем случае посадят тебя, как наследника бывших государственных карателей, – невесело усмехнулась я. – Надо же, а я до последнего думала, что это будет самое простое дело за всю мою карьеру.

– Погодите, так вы на самом деле работаете на две разные разведки? – до Ланвельда с запозданием дошла-таки мысль обо всем происходящем. – Но почему вы сейчас не пытаетесь убить друг друга, раз конкуренты?

– Ты чего уже успел накуриться? – Инетер подозрительно посмотрел на брюнета. – Тут тебе не популярный блокбастер. Это реальная жизнь, и в ней мы должны в первую очередь нейтрализовать группу опасных террористов, угрожающих безопасности целой планеты, а не выяснять, у кого яйца круче.

– Точно, я поняла, почему они хотят все повесить на Ланвельда. Уже слышала причину от агента, который ведет это дело от лица военных, – я едва не подпрыгнула от радости. – Ты перешел дорогу министру магии. Признавайся, что именно ты сделал, чтобы вывести Депесар из себя? Такого не было еще ни разу за всю историю Лондона.

– Баллотируюсь на следующие выборы, – пожал он плечами. – Мою кандидатуру поддержали тридцать два члена совета. Петиция собрала больше ста тысяч подписей. Поэтому я спокойно прохожу как самовыдвиженец.

– Канвижера убили не из-за желания сделать академию независимой, – медленно пробормотал блондин, – а из-за того, что он поддерживал твою кандидатуру на выборах. А если так сказал бы ректор академии, то многие проголосовали бы за Ланвельда, как за надежду «закона и порядка».

– Вот только они не учли, что он был нашим агентом, сорок лет проработавшим на разведку и сообщающим обо всех важных изменениях в политической и военной сфере Лондона, – я тоже поняла, к чему клонит блондин. – Сами того не желая, они заставили нас объединить усилия и отыскать того идиота, который смог это провернуть. Закрытая академия, ни одного свидетеля, сфальсифицированные «от и до» улики. Все это было как красная тряпка для быка. Я уверена, ваш корпус вообще не подчиняется никому, за исключением главы военного департамента, напрямую. И даже в том случае, если министр его уберет, вы будете исполнять приказы в автономном порядке. Кто в случае гибели становится временно исполняющим обязанности?

– Канвижер, – задумчиво протянул Инетер. – А поскольку он теперь мертв, следующим становлюсь я, как непосредственный директор корпуса. Это значит, что следующей целью будет Ланвельд. Ведь никто не знает, по какой причине улики, которых хватило бы на три пожизненных, не попали в руки следователей. Мой приказ поступил сразу же, как Камелд обнаружила тело. Прибывшие следаки нашли только то, что оставила группа.

– А раз меня не посадили сразу же, – медленно пробормотал Тонсли, – они решили, что приказ спецкорпусу отдал я. Поняли, что простыми методами меня не убрать с шахматной доски. Для этого привлекли к расследованию Авгельд, с которой мы не в ладах, и дали ей карт-бланш практически на все, вплоть до фальсификации доказательств моей причастности к смерти ректора.

– А теперь представь, что будет, если кандидата в министры заподозрят в таком, – ехидно протянул Стиверс. – Твоей политической карьере придет конец. Да и вообще, не факт, что ты сможешь отмыться. Они играли наверняка, используя все, что только можно, для достижения цели. И все равно просчитались.

– Стиверс, почему ты отдал приказ спрятать все улики, которые засадили бы меня на три пожизненных срока? – как-то обреченно сказал Тонсли. – Я не поверю в твою бескорыстность. За этим должно что-то скрываться.

– Скажем так, если тебе хорошенько вломить и вставить мозги на место, то из тебя получится не самый худший вариант, – пожал плечами Стиверс. – А способов заставить тебя сотрудничать с моим ведомством превеликое множество. Вплоть до шантажа теми самыми уликами, которые мы собрали на месте убийства. Постепенно народ бы привык к тебе. На сорок, а то и на шестьдесят лет все мы стали бы счастливыми обладателями адекватного правителя.

– Опять же, у тебя нет никаких гарантий, что я пойду с тобой на переговоры, – усмехнулся тот. – Думаешь, фальсифицированным уликам против меня кто-нибудь поверил бы через пять лет? Вся страна знает, насколько сильно мы не перевариваем друг друга. Не старайся, в твою сказочку я не поверю.

– Тогда я могу рассказать другую, – склонив голову набок, тихо хохотнула я. – Экспериментальное зелье «Диабелла» – одно из лучших творений моего учителя. Оно заставляет человека впадать в прострацию и выполнять все, что ему прикажут. Некое подобие жидкого заклятия подчинения, только обнаружить его нельзя, да и сама жертва считает, что делает все по доброй воле. Вы уже его тестировали?

– Конечно, – расплылся в довольной улыбке Стиверс, – мы собрали столько результатов, что лицензирование перенесли и его уже готовят к основным отгрузкам. Все страны, принимающие участие в сделке, озолотятся на нем.

– Так что, Тонсли, тебя бы просто не спросили второй раз, заставив сотрудничать с ними по всем нужным вопросам, – коварно усмехнулась я. – В твоих интересах не мешаться у нас под ногами и не доставлять проблем. Как только настоящий преступник будет ликвидирован, ты сможешь и дальше заниматься карьерой и навсегда забыть о том, что где-то там лежит папка улик, собранных на тебя.

– Вы серьезно считаете, что сможете найти хитреца, кого здесь не было в тот роковой день? – на лице брюнета читались удивление и непонимание.

– Знаешь, а ведь не только они умеют играть в грязные игры, – заржал Стиверс. – Мы лучшие в своих областях, и если надо, то ни жена твоего рыжего приятеля, ни он сам, ни министр магии, никто не уйдет от ответственности. Мы сделаем так, чтобы улики были настолько неопровержимы, что даже самый лучший адвокат этого чертового благотворительного фонда не сможет вытащить их задницы из петли.

– От тебя лишь требуется – не путаться у нас под ногами и в нужное время дать слезливое интервью, которое тебе заранее напишут, – меланхолично пожала я плечами.

– И все же я не понимаю одного момента, – подозрительно ровно сказал Стиверс. – Почему они убрали именно Канвижера? Нашлась бы куча других вариантов, за которых Ланвельда на куски могли разорвать. Зачем было делать подставное убийство, еще и столь замороченным способом.

– Боюсь, они просто слишком тупые. Не смогли понять, что закрытое убийство привлечет слишком много вопросов у всех любителей детективов, – пожала я плечами. – Ведь еще классики позапрошлого столетия писали об этом книги. Ну, а если тут имеется потаенный смысл, мы обязательно все узнаем. Ведь теперь это наш долг чести!

– Нет, милая, это не долг чести, а наша работа, – пожал плечами Стиверс. – А ее я привык выполнять наилучшим образом. Ланвельд, с сего мгновения ты следующая жертва. Не смей пытаться мешать нам работать и не сдохнешь. Надеюсь, ты нас услышал и понял.

– Вы точно психи, – Тонсли смотрел на нас с потаенным страхом и тихим ужасом в глазах.

– Нет, – рассмеялась я, – мы разведка!

Глава 4. Интерлюдия

После шокирующих откровений парней у меня в голове стоял настоящий кавардак. Я даже не понимала, что происходит. Вот как можно было так вляпаться? Вечерние сумерки окрасили комнату в багровые оттенки, и призраки прошлого захватили все мое внимание. Честно, до этого момента я думала, что справилась со страхом. Но, кажется, он был сильнее, чем я могла себе представить. В голове то и дело всплывали хлесткие слова, сказанные Ланвельдом перед моим отъездом. Они словно душили меня, заставляли раз за разом возвращаться к тому, от чего я бежала, не оглядываясь и не собираясь показываться ему на глаза вновь.

«– Авгельд, не смей лезть в это дело, – сильные пальцы сжались на моем предплечье и дернули на себя. – Слышишь! Если полезешь в политику, тебя сметут и не подумают над тем, как правильнее поступить. На пост министра должен претендовать кто-то из сильных и чистокровных, против кого не будут возражать все лагери.

– И ты считаешь это достойным определением того, что Лондон увидит в следующие десять лет, пока с тебя не спадут чары? – я попыталась выдернуть свою конечность из мертвой хватки.

– Не беси меня, – прорычал он, – я тебе не Абелиус, чтобы бегать хвостиком и заглядывать в рот. Даже не пытайся играть в эти игры. Мы с тобой находимся по разные стороны баррикад.

– Тонсли, ты хоть сам себя сейчас слышишь! – едва не задохнулась я от собственного крика. – Какие к черту баррикады? Война магов сто лет назад закончилась, весь мир отходит от шока и пытается жить заново. Никому нет никакого дела до глупых предрассудков. Они сейчас и кота выберут министром, лишь бы за него составили правильную политическую повестку.

– Не заставляй меня повторять еще раз, – он подтянул меня ближе к себе. – Ты не идешь в Военную академию, поняла меня? Для тебя выбрали колледж при больнице Святой Изили. Вот там тебе самое место. Лет через двадцать станешь главным врачом и начнешь проталкивать все зелья и препараты, которые нам потребуются. Не пытайся переписать идеально выстроенный план Хильменсельна. В нем каждому отведена своя роль, просто продолжай ему следовать, и страна заживет прекрасной жизнью.

– Я не собираюсь жить по идиотским правилам, которые вы тут устанавливаете, – я еще раз дернула рукой в попытке освободиться. – Ты отвратителен мне, Ланвельд! Ведешь себя хуже малолетки. Веришь в чушь про идеальную жизнь. Открой глаза, придурок, во взрослой жизни нет правильного и неправильного. Какие бы планы ты на нее ни строил, все пойдет через задницу. Если помнишь, есть такая поговорка: хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Вот тут так же, хочешь сделать все правильно, следуй расписанной кем-то стратегии. И проиграй, рухни в самую бездну отчаяния и печали. А такие, как Стиверс, вновь встанут во главе страны. Потому что они умеют играть и рисковать. Это в наших глазах он маменькин сынок и трус, вот только у него оказались яйца, чтобы пойти против всех и сделать как нужно. Заметь, эти белобрысые гады опять вышли сухими из воды. Штраф в два миллиона их даже не огорчил, Гевеленна цвела и пахла так, словно не ее мужа в тюрьму сажали. И это на глазах у прессы. Они заочно открестились от Анелийса и собрались продолжать мирно жить. И ни одного камня в их огород не полетело. Многие даже сочувствовали слезливому интервью, которое она дала. Вот это идеально выстроенный план. Пока ты пытаешься доказать по судам, что ни в чем не виновен, Стиверсов приглашают на все приемы и благотворительные вечера. Они живут так, словно никогда не участвовали в войне!

– Не волнуйся, на него найдется своя управа, это я тебе гарантирую, – рассмеялся Тонсли.

– Ничего ты не сможешь, – взвизгнула я. – Или ты вообще газет не читаешь? Так я тебя обрадую, Стиверс уже объявил о том, что подал документы в академию и получил согласование. Вперед тебя, между прочим. А еще в статье была куча его пафосных фраз, которые смотрелись намного уместнее той чуши, которую для тебя написал Артур. Прочти на досуге, как должна вестись игра, когда твои оппоненты полные идиоты, а у тебя за плечами целый штат юристов, политологов и пиарщиков. Это тебе не схемы подковерной борьбы строить, тут все намного серьезнее.

– Эсби, не лечи мне мозг, – покачал головой Ланвельд, – я и без тебя знаю, какая сволочь Стиверс. Ты думаешь, я не пытался его убрать? Гад слишком хорошо притворяется. Ректор, когда я прибежал протестовать, заявил мне, что все заслуживают второго шанса, ведь это мой собственный лозунг, который написан на плакатах пикетчиков. Белобрысая гнида все выкрутила в свою пользу. Он даже не удосужился подумать над вариантами. Просто взял и пошел по протоптанному Анелийсом пути. Ему же знакомы практически все из верхушки Министерства Магии. Он лишь улыбнулся и попросил поддержки. И теперь я сижу тут и думаю, каким местом заполучить голоса и признание народа, а он просто внесен в список кандидатов на должность помощника главы отдела внешней политики. За красивые глазки, понимаешь меня… Не за чертовы заслуги и собственную шкуру. А просто из-за того, что он хренов Стиверс!

– Вот поэтому я тебе и говорю, чтобы ты уже открыл глаза и перестал маяться дурью, – заорала я на него. — Мы с тобой чужие этому миру, и пока пытаемся пробиться, остальные делают семь шагов на каждый наш. Потому перестань меня трясти и требовать, чтобы я вела себя согласно какому-то древнему плану. Он уже устарел, еще в тот момент, как его написали на бумаге. Тут все меняется со скоростью света. Не обольщайся и не пытайся казаться лучше, чем есть на самом деле, от этого никакого проку.

– Даже не надейся, – тряхнул меня за плечи Тонсли, – твое место в клинике. Нам нужны собственные люди везде. И кроме тебя на эту роль никто не подойдет. Она твоя, смирись с этим, а политику оставь мне. Я буду пропихивать наши интересы в министерстве, пока ты заботишься о имидже компании, а Абелиус зарабатывает деньги.

– У нас не девятнадцатый век, и ты не можешь мне что-либо запрещать, – злость медленно поднималась в груди. – Иди и кому-нибудь еще тыкай носом, что она тебе должна, а я буду делать так, как считаю нужным. И не смей лезть ко мне со своими нравоучениями. Они на меня не действуют. Ты не сдох благодаря мне, так что имей совесть и прояви хоть каплю уважения.

– Эсби, – его рука с силой впилась мне в волосы, – не беси меня! Ты же умная девочка и понимаешь, что среди военных тебе не место. Пришибут и не заметят. В тебе силенок кот наплакал, так что примени свою голову по назначению. Подумай и прими ту позицию, которую я тебе советую. Иначе я сделаю так, чтобы ты никогда и нигде не смогла появиться публично.