Читать онлайн Сборник бесплатно

ГЛАВА 1

Селена Сардотин сидела в комнате совещаний и нещадно зевала — будешь зевать, если тебя разбудили, когда еще не начинало светать. По счастью, комната, как и покои Селены, располагалась в Башне ассасинов, и чтобы сюда попасть, госпоже Сардотин достаточно было спуститься по лестнице в подвальный этаж.

— Пятый час утра, — хмуро произнесла Селена, разглаживая складки пурпурного халата. — Надеюсь, что-нибудь серьезное, или…

Не договорив, она зевнула опять.

— А ты бы не читала ночи напролет, тогда бы и высыпалась, — язвительно ответил ей юноша, сидевший напротив.

Селена на него даже не взглянула. Она всматривалась в лица четверых мужчин, присутствовавших здесь. Все они были намного старше ее, и все избегали встречаться с ней глазами. Селена опустила голову и сделала вид, что разглядывает свои ухоженные ногти. Она и эти четверо (парень не в счет) входили в семерку самых искусных ассасинов, пользовавшихся особым доверием Аробинна Хэмела.

Но Аробинн не стал бы понапрасну собирать их в такое время. Значит, случилось что-то непредвиденное. Селена поняла это, едва служанка забарабанила в ее дверь и передала приказание явиться немедленно. Когда вызывает Аробинн, лучше не заставлять его ждать. Набросив шелковый халат, Селена побежала в подвал. Хорошо, что халат был столь же дорогим и изысканным, как ее дневные наряды. Вот только если тебе нет еще и семнадцати, а эти взрослые дядьки пялятся в вырез на твоей груди… Красота была оружием Селены, и она его постоянно совершенствовала. Хотя порою красота делала ее уязвимой.

Аробинн Хэмел — Предводитель ассасинов — восседал во главе стола, и его волосы цвета красной меди поблескивали в свете стеклянной люстры. Он встретился взглядом с Селеной и нахмурился. Она сразу заметила, что лицо ее сероглазого наставника бледнее, чем обычно. Должно быть, тоже не выспался, а может, и вовсе не ложился. Внутри у нее все сжалось.

— Регора схватили, — наконец сказал Аробинн.

Так вот почему тот не пришел.

— Миссия оказалась ловушкой. Регора бросили в королевскую тюрьму.

Селена шумно выдохнула. И из-за этого ее разбудили?

— Значит, нужно его убить, — сказала она, недовольно постукивая ногой в шлепанце по мраморному полу.

Судьба Регора Селену ничуть не трогала. Этот ассасин никогда не вызывал у нее симпатий. Как-то раз она, будучи десятилетней девчонкой, скормила его лошади целый мешок сластей. Разъяренный Регор метнул кинжал, целя Селене в голову. Она легко перехватила кинжал и тут же швырнула его обратно — с той поры щеку Регора навсегда украшает шрам.

— Как это «убить»? — взвился Саэм, тот самый парень, упрекнувший ее за чтение допоздна.

В этот раз он сидел почему-то на месте Буна, правой руки Аробинна, а мнение Саэма Корлана о ее персоне Селена знала прекрасно. За годы оно не изменилось. Все началось еще в детстве, когда Аробинн привел ее в гильдию и объявил не просто своей подопечной, но еще и будущей наследницей. С тех пор Саэм постоянно пытался уязвить ее насмешками и пакостил по мелочам. Он был на год старше Селены, но детских своих обид так и не забыл, и положение «вечно второго» по-прежнему его угнетало.

С чего бы это Саэм уселся на чужое место? Бун придушит его, если узнает. Хотя Селена и сама не прочь придушить завистника.

Она взглянула на Аробинна. При его характере он должен был сразу согнать нахала. Что за непонятная терпеливость? Но лицо наставника хранило бесстрастие. Селена ненавидела эту маску, особенно в те минуты, когда ей самой с трудом удавалось сдерживать свои чувства.

Мотнув головой, она откинула назад прядь длинных золотистых волос.

— Если Регора схватили, не нужно ничего придумывать, — сказала она, растягивая слова. — Как будто мы не знаем, что делают в таких случаях. Подослать ученика пошустрее: пусть чего-нибудь сыпанет ему в пищу. Никаких мучений, — добавила она, видя, как напряглись взрослые. — Нужно закрыть ему рот раньше, чем его заставят разговориться.

А в королевских застенках умеют развязывать языки. Живыми оттуда возвращаются очень редко, и то искалеченными до неузнаваемости.

Селена понимала, что права. Раз такое случилось, разумнее пожертвовать Регором, чем ставить под удар остальных, и прежде всего самого Аробинна. Правда, каждого ассасина учили хранить тайны гильдии и ни при каких обстоятельствах их не выдавать. Никто не должен знать местонахождение Башни. Рассказать об этом значило совершить непростительное преступление. Хотя, с другой стороны, если бы кто-то и проболтался, ему бы вряд ли поверили. Разве может старинный особняк в богатой части Рафтхола быть пристанищем величайших и опаснейших ассасинов? Такое просто не укладывалось в голове. Гнездо ассасинов — в самом сердце имперской столицы? Это немыслимо.

— А если Регор оказался разговорчивым? — с вызовом спросил Саэм.

— Если так, то нужно убить всех, кто слышал его болтовню, — ответила Селена.

Карие глаза Саэма вспыхнули. Селена решила еще позлить его, улыбнувшись одной из своих едва заметных улыбок, бесивших парня. Затем она повернулась к Аробинну:

— Неужели ради этого ты велел вытащить меня из постели? Я надеюсь, уже отданы все необходимые распоряжения?

Аробинн кивнул. Его губы были плотно сжаты. Саэм собрался было сказать Селене что-то еще, но передумал. Он глядел, как огонь в камине расправляется с поленьями. Отсветы пламени превращали безупречно красивое лицо Саэма в маску, сотканную из света и теней. Пойди он по стопам матери, одно его лицо принесло бы ему неслыханные богатства. Однако Саэм еще до ее смерти избрал путь ассасина, а не куртизана.

Аробинн шумно втянул воздух, на мгновение заглушив треск пламени. Селена вновь сжалась.

— Что еще? — хрипло спросила она, наклоняясь вперед.

Ассасины уперлись взглядами в стол. Они уже знали. Тогда почему Аробинн не начал с этого?

— Буна убили, — сказал Аробинн, и его серые глаза сделались стальными.

Селена схватилась за подлокотники кресла.

— Что-о?

Буна убили? Буна, улыбчивого ассасина, который наравне с Аробинном столько лет учил ее премудростям их ремесла? Она вспомнила, как Бун заботливо лечил ее покалеченную правую руку. Он сам был правой рукой Аробинна. Ему только-только исполнилось тридцать.

— Как понимать… «убили»? — спросила Селена, с трудом ворочая языком.

Она поймала полный скорби мимолетный взгляд Аробинна, и сейчас же его лицо снова приняло бесстрастное выражение. Для него потеря Буна была еще тяжелее, чем для каждого из них. Аробинн был пятью годами старше Буна, но они вместе росли, вместе совершенствовались в ремесле ассасинов. А затем судьба распорядилась так, что Аробинн возглавил гильдию, хотя их шансы были почти равными. Тем не менее Бун никогда не пытался оспорить первенство друга.

Селена ждала ответа.

— На это задание я отправлял Регора, — тихо произнес Аробинн. — Сам не знаю, чего Буна потянуло туда. И кто его предал, тоже пока не знаю. Его нашли возле ворот замка.

— Так тело Буна у нас?

Она должна его увидеть. Увидеть в последний раз. Проститься. Понять, как он погиб, сколько ран нанесли ему, прежде чем оборвалась жизнь.

— Я спрашиваю: его тело у нас?

— Нет.

— Почему, черт побери? — почти закричала Селена, сжимая кулаки.

— Да потому, что вокруг кишели королевские гвардейцы и солдаты! — выпалил Саэм, и Селена резко повернулась к нему. — Как, по-твоему, мы узнали об этом?

Так, значит, Аробинн посылал Саэма разведать, куда запропастились Регор и Бун?

— Если бы мы забрали его тело, — продолжил Саэм, выдерживая яростный взгляд Селены, — мы бы привели королевских ищеек прямиком к Башне.

— Вы же ассасины, — прорычала Селена. — Настоящие ассасины умеют незаметно унести тело убитого товарища.

— Это сейчас ты такая смелая. Тебя бы туда, вмиг бы поубавила прыть.

Селена вскочила, опрокинув кресло:

— Я жалею, что меня там не было. Я бы поубивала всех, кто мне мешает, но не бросила бы Буна валяться возле этих поганых ворот!

Она стукнула кулаком по столу, заставив дребезжать пустые бокалы.

Саэм быстро поднялся. Правая рука легла на эфес меча.

— Остынь, Селена! Раскомандовалась, словно гильдия подчиняется тебе.

— Довольно! — произнес Аробинн, вставая.

Селена и Саэм не шевельнулись. Остальные ассасины молча сжимали мечи. Селена не впервые видела стычки внутри Башни. Когда такое случалось, оружие служило не только для собственной защиты, но и чтобы уберечь не в меру горячих ассасинов от взаимных увечий.

— Я сказал — довольно!

В рукаве халата у Селены был спрятан маленький кинжал. Если Саэм сделает хотя бы шаг в ее направлении, если хоть немного поднимет меч, кинжал мгновенно окажется в его шее.

Но первым двинулся Аробинн. Он схватил Саэма за подбородок и прошипел ему прямо в лицо:

— Успокойся, пылкий мальчик, иначе я сам тебя успокою. По-моему, ты выбрал слишком неудачное время для поединка.

Селена закусила губу. Лучше промолчать, чтобы не злить Аробинна. А что касается Саэма — для него любое время драки с нею будет неудачным, потому что из всех их учебных поединков она выходила победительницей. Если же ему этого мало, пусть пеняет на себя.

К ее удивлению, Саэм разжал пальцы и снял руку с эфеса. Еще через мгновение Аробинн отпустил его подбородок, но сам не отошел. Глядя в пол, Саэм побрел в дальний угол комнаты и, скрестив руки, встал, привалившись к каменной стене. Кинжал Селены мог бы достать его и там. Один легкий взмах — и этот глупый мальчишка захлебнется собственной кровью.

— Селена, — выразительно произнес Аробинн, и эхо отозвалось ему из всех углов.

Довольно крови. Они и так потеряли двоих, чтобы затевать кровавые стычки между собой.

Черт с ним, с Регором. А вот Бун… Никогда уже она не увидит Буна в коридорах и залах Башни. Никогда уже его холодные умелые руки не будут врачевать ее раны, и она не рассмеется его шутке или соленому анекдоту.

— Селена!

В голосе Аробинна звучало предостережение.

— С меня хватит, — огрызнулась она.

Непокорно встряхнув головой, Селена откинула за спину волосы и демонстративно пошла к выходу. Но на пороге остановилась.

— К сведению присутствующих: я отправляюсь за телом Буна, — сказала она, обращаясь ко всем, хотя смотрела только на Саэма.

У него дернулась челюсть, однако он предусмотрительно отвел взгляд.

— Но не надейтесь, — уточнила Селена, — что в случае чего я пойду и за вашими трупами. Такой любезности вы от меня не дождетесь.

Она выбежала из комнаты и по винтовой лестнице понеслась наверх. Еще через четверть часа она выскользнула из Башни и растворилась в предрассветном сумраке. Остановить ее никто не пытался.

ГЛАВА 2

С той предрассветной встречи прошло два месяца и чуть больше трех дней. Часы на каминной полке пробили полдень. Капитан Рульф, он же Предводитель пиратов, опаздывал. Саэм и Селена припозднились тоже, но у них была уважительная причина. Они явились сюда прямо с корабля. А вот где изволит прохлаждаться хозяин кабинета — это вопрос.

Никакой своей вины Селена не чувствовала. Они с Саэмом не чародеи, чтобы задавать ветрам направление и скорость. Да и хитрые, жуликоватые матросы не очень-то торопились побыстрее привести судно к Мертвым островам. Оставалось догадываться, сколько золота угрохал Аробинн, чтобы заставить команду корабля плыть в Бухту Черепов — самое сердце пиратского государства. Столица находилась на острове, и добраться туда можно было только по морю.

В ожидании хозяина кабинета Селена расположилась за его письменным столом. На ней был черный плащ с внушительной подкладкой, черная блуза и черная маска, почти полностью скрывающая лицо. Когда часы пробили половину первого, Селена, не выдержав, вскочила на ноги. Да как смеет этот Рульф заставлять их ждать? Ему же доподлинно известно, зачем они прибыли.

Причина была более чем серьезной: пираты убили троих ассасинов гильдии, и Аробинн послал сюда Селену, определив ей роль… его личного кинжала. На нее возлагалось добиться выплаты компенсации. Аробинн определил сумму ущерба, нанесенного гильдии, и теперь требовал от Рульфа возмещения, предпочтительно золотом.

Маска приглушала ее слова и меняла голос.

— За каждую минуту нашего ожидания я потребую с него по десять золотых монет, — заявила Селена.

Саэм, не пожелавший прятать свое красивое лицо за маской, нахмурился. Своеволие Селены далеко не всегда приносило желаемые результаты.

— Ты вообще не заикнешься об этом, — сказал он, щурясь на Селену. — Письмо Аробинна запечатано, и у Рульфа не должно возникнуть подозрение, что нам хотя бы частично известно его содержание.

Они оба не выразили горячей радости, узнав, что Селена отправится на Мертвые острова не одна, а с Саэмом. Со времени гибели Буна (Селена все-таки сумела похитить его тело) едва прошло два месяца, и острота этой потери еще не успела притупиться.

Аробинн сказал ей, что Саэм поедет в качестве сопровождающего, но Селена прекрасно знала, какая роль ему определена. Роль сторожевого пса. И почему они оба считали, будто при встрече с Предводителем пиратов Эрилеи она способна наделать глупостей? Прежде всего Селене хотелось просто взглянуть на этого капитана Рульфа. Такой шанс выпадает однажды в жизни. Честно говоря, она ожидала, прибыв в столицу пиратов, увидеть нечто более впечатляющее. А гористый островок и портовый городишко, застроенный развалюхами, ее разочаровали.

Плывя сюда, Селена думала, что Предводитель пиратов обитает в особняке наподобие Башни ассасинов или же в старинном, хорошо укрепленном замке. Увы! Предводитель пиратов занимал целый этаж над таверной весьма сомнительного вида. Низкий потолок, скрипучие половицы, теснотища. И конечно, нестерпимая жара, свойственная здешним местам. Селена обливалась потом, одежда противно липла к телу. Но эти пытки стоили впечатления, произведенного ею на жителей Бухты Черепов. Разинув рты, те глазели на незнакомку в дорогих черных одеждах. Развевающийся плащ, облегающая блуза и плотная маска делали Селену вестницей тьмы. Что ж, толика страха еще никому не навредила.

Селена прошла к деревянному стеллажу, взяла первую попавшуюся книгу в кожаном переплете, перелистала страницы и поморщилась разочарованно. Это был погодный журнал. Ну и тоска. Она вернулась к письменному столу и наугад вытащила пергаментный лист из груды бумаг и свитков, сваленных на поверхности.

— Что ты делаешь? — насторожился Саэм.

— А ты не видишь? — вопросом ответила Селена, беря другой лист. — Если его пиратское высочество даже не соизволил прибраться к приему гостей, почему бы мне не взглянуть на его писанину?

— Рульф может явиться в любую минуту, — прошипел Саэм.

Селена развернула карту Эрилеи. Береговая линия континента была испещрена точками, крестиками и прочими значками. Под картой лежал небольшой блестящий кругляш. Селена незаметно сунула добычу в карман.

Не обнаружив на столе ничего достойного ее внимания, Селена откинула крышку старинного сундука, что стоял сбоку от стола.

— Прекрати! — потребовал Саэм.

— Чего ты шумишь? Помнишь, какая тут скрипучая лестница? Рульф только ступит на нее, и мы сразу услышим.

Сундук был набит свитками, ломаными перьями и прочей чепухой; сквозь этот хлам проглядывала бутылка. Внутри нее, скорее всего, находилась весьма крепкая выпивка многолетней выдержки. Такие стоят недешево. Селена поднесла бутылку к свету, лившемуся из узкого оконца. Жидкость заиграла красивым темно-янтарным цветом.

— Горло промочить не желаешь? — спросила Селена.

— Нет, — отрезал Саэм, продолжавший следить за дверью. — Убери на место. Слышишь?

Она вскинула голову, еще раз взболтала золотистую жидкость и опустила хрустальную бутылку в сундук. Саэм шумно вздохнул. Селена ухмыльнулась.

— Какой же он Предводитель пиратов, если у него и кабинета приличного нет? — фыркнула она, плюхаясь в громадное кресло и снова принимаясь ворошить на столе бумаги и перекладывать книги.

Саэм нервничал, словно трусливый школьник, боящийся, что сейчас войдет учитель и накажет их. Селена морщилась, глядя на кривые неразборчивые строчки, написанные рукой Рульфа. Он даже не потрудился придумать себе впечатляющую подпись. Ну что это за подпись? Сплошные петли и зигзаги.

Селена сама не понимала, что именно надеялась отыскать в этих дебрях. Ее удивил конвертик из тонкого пергамента, пахнувший женскими духами. На нем изящными округлыми буквами было выведено: «Флизана». Селена открыла конвертик. Внутри находилось письмо, адресованное Рульфу. Закинув ноги на стол (это была ее любимая поза), Селена принялась читать.

— Как тебе не стыдно? — упрекнул ее Саэм.

Она скорчила ему рожу, но тут же спохватилась: под маской все равно ничего не видно. Маска была необходимостью: лица Адарланского ассасина не должен видеть никто. Все люди Аробинна поклялись хранить тайну личности и возраста Селены. Нарушителю грозили самые изощренные пытки и неминуемая смерть.

Селена хмыкнула, отчего коже под тканью маски стало еще жарче. Мир, трепетавший при имени Адарланского ассасина, знал лишь, что это женщина. Селену устраивала такая таинственность, иначе как бы она бродила по широким улицам Рафтхола и посещала балы и приемы, выдавая себя за иноземную аристократку? Ей тщеславно хотелось, чтобы Рульф восхитился ее прекрасным лицом, однако она здравомысляще оберегала свой секрет. К тому же маска добавляла ее голосу хрипотцу и угрожающие интонации.

— Пересядь на стул, — потребовал Саэм.

Он потянулся за мечом, но вспомнил, что оружие у них отобрала охрана Рульфа, когда они вошли в таверну. Впрочем, Селена и Саэм сами были оружием и, если понадобится, могли голыми руками убить Предводителя пиратов. Об этом здешние молодцы даже не догадывались.

— А если не пересяду? — с вызовом спросила Селена. — Устроишь со мной потасовку?

Она швырнула любовное письмо на стол и ухмыльнулась:

— Сомневаюсь, что нашим новым знакомым это понравится.

Заложив руки за голову, она принялась разглядывать бирюзовую гладь моря, что виднелась в просветах между шаткими строениями Бухты Черепов.

— Пересядь на стул, — повторил Саэм, угрожающе приподнимаясь.

Селена выпучила глаза, зная, что он все равно не увидит, и пояснила:

— Послушай, мы десять дней плыли сюда на этой жуткой посудине с ужасно жесткими скамейками и койками. Могу я хотя бы сейчас выбрать себе место покомфортнее?

Саэм заурчал, как рассерженный пес. Он собирался что-то сказать, но в это время дверь распахнулась.

Он оцепенел, а Селена лишь небрежно кивнула вошедшему Предводителю пиратов.

— Рад, что ты чувствуешь себя здесь как дома, — произнес рослый темноволосый капитан Рульф, запирая дверь изнутри.

Это был смелый шаг, учитывая, кто явился к нему в гости.

Селена и не подумала встать с кресла. Не таким она воображала себе капитана Рульфа. Понятно, что он и не должен был соответствовать ее ожиданиям… и все же Предводитель пиратов представлялся ей более свирепым и колоритным. А тут… Худощавый, но особо мускулистым его не назовешь. Одет хорошо, но не слишком богато. И главное — его возраст. Похоже, капитан Рульф был всего на десять лет ее старше. Легенды о пиратских подвигах Рульфа рисовали его чуть ли не пятидесятилетним. Что ж, видно и у Предводителя пиратов были причины скрывать свой истинный облик.

— Саэм Корлан, — представился Саэм, вставая и слегка кланяясь.

Рульф протянул ему руку. Селена успела заметить татуировку на ладони пирата. Таинственная карта, за которую, если верить легендам, он продал душу. Татуировка занимала обе ладони: это была карта мировых океанов, но не застывшая, а меняющаяся. Говорили, что карта умеет предугадывать штормы, показывать, где спрятаны клады, и предупреждать о врагах.

— А ты, думаю, в представлениях не нуждаешься, — сказал Рульф, поворачиваясь к Селене.

— Ты прав. Не нуждаюсь, — ответила она, развалившись в хозяйском кресле.

На загорелом лице Рульфа появилась ехидная улыбка. Он подошел ближе, словно желал, чтобы Селена получше его разглядела. Широкие плечи, голову держит высоко. Двигается с несомненным изяществом и уверенностью человека, сознающего свою власть. Более всего Селену поразило, что Предводитель пиратов явился к ним без меча. Еще один смелый шаг? Беспечность? Или, наоборот, предусмотрительность? Ведь они легко могли завладеть его оружием.

— Не желаете ли чего-нибудь выпить? — спросил Рульф.

— Нет, благодарю, — поспешно отказался Саэм и выразительно поглядел на Селену, ноги которой все так же покоились на столе.

— Тебе не предлагаю, — усмехнулся пират, обращаясь к Селене. — С таким панцирем на физиономии ты лишь обольешься.

Он плеснул себе в бокал и, сделав большой глоток, заметил:

— В твоем наряде недолго и свариться заживо.

Селена опустила ноги на пол и провела рукой по щербатой поверхности стола.

— А я привыкла.

Рульф сделал еще глоток, разглядывая гостью сквозь стекло бокала. Глаза у него были почти такого же цвета, как море.

— Не знаю, как принято у вас на севере, а здесь мы предпочитаем видеть того, с кем говорим.

— Ты сам сказал, что я в представлении не нуждаюсь, — напомнила она, в упор уставившись на Рульфа. — А привилегии видеть мое прекрасное лицо удостаивались очень немногие.

Татуированные пальцы Рульфа стиснули бокал.

— Освободи мое кресло, — приказал он.

Селена видела, как напрягся Саэм, однако покидать хозяйское место не торопилась. Качая головой и цокая языком, она рассматривала хаос на письменном столе.

— Недурно бы навести здесь порядок.

Она вскочила на ноги раньше, чем пальцы Рульфа успели схватить ее за плечо.

— Впрочем, на твоем месте я бы не стала тратить время, — почти шепотом добавила она.

Дерзость достигла своей цели. Глаза Рульфа сердито вспыхнули.

— Не забывай: ты находишься в моем городе, на моем острове, — отчеканил пират, подходя к гостье почти вплотную. — И не тебе здесь командовать.

Саэм громко кашлянул, но Селена даже не повернулась в его сторону. Она разглядывала Предводителя пиратов. В свою очередь, Рульф впился глазами в ее маску, стремясь увидеть хоть что-то. Напрасное занятие: помимо маски, лицо девушки скрывал глубокий капюшон плаща.

— Селена, — окликнул ее Саэм и снова кашлянул.

— Ладно.

Она шумно выдохнула и обогнула Рульфа, словно он был шкафом или комодом. Подойдя к Саэму, она плюхнулась на соседний стул. Саэм наградил ее пылающим взглядом, способным растопить едва ли не весь лед на просторах Студеного края.

Глаза Рульфа следили за каждым ее движением, но внешне он оставался невозмутимым. Пират расправил свой темно-синий камзол и сел в кресло. В кабинете стало тихо, если не считать криков чаек, кружащих над Бухтой Черепов, и перебранки пиратов на грязных улицах.

— Чем обязан вашему визиту? — спросил Рульф, облокачиваясь о стол.

Саэм настороженно взглянул на Селену.

— Ты прекрасно знаешь, зачем мы здесь, — насмешливо ответила Селена. — Наверное, выпивка оказалась слишком крепкой и затуманила тебе мозги. Не возражаешь, если я освежу твою память?

Рульф взмахнул разрисованной рукой, словно король на троне, вынужденный слушать жалобы простолюдинов. Фигляр!

— В Бельхэвене убили троих ассасинов нашей гильдии. Четвертому удалось бежать, и он рассказал, что на них напали пираты. Твои пираты, — добавила Селена, обхватив рукой спинку стула.

— А откуда бежавшему известно, что это были мои пираты?

— Наверное, их выдала татуировка, — пожала плечами Селена.

У всех пиратов Рульфа на запястьях была изображена ладонь с разноцветными пальцами.

Рульф выдвинул ящик стола, достал кусок измятого пергамента и пробежал глазами содержание.

— Я догадывался, что Аробинн свалит всю вину на моих людей, а потому подготовился: запросил у начальника бельхэвенской гавани сведения о той стычке. Итак, она произошла у причалов в три часа ночи.

— Верно, — подтвердил Саэм.

Рульф оторвался от письма и посмотрел на гостей.

— В три часа ночи в Бельхэвене темным-темно, — сказал он. — Надеюсь, вы знаете, что этот городишко не избалован уличными фонарями, а в гавани их вообще нет.

Этого ни Селена, ни Саэм не знали.

— Так как же тогда ваш ассасин умудрился разглядеть татуировку? — спросил Рульф.

Селена нахмурилась и ответила:

— Это случилось три недели назад, в самое полнолуние.

— В полнолуние, но ранней весной. В такое время даже бельхэвенские ночи холодны. Мои люди мерзнуть не любят и ходят в одежде с длинными рукавами. Или ты скажешь, что они намеренно закатали рукава, чтобы показать ассасинам татуировку? Нет уж, пусть ваш хозяин ищет виновных в других местах.

— Хватит! — рявкнула Селена. — Жалкими оправданиями нас не удивишь.

Она развязала стоявший на полу мешок и вытащила оттуда два запечатанных конверта.

— Это тебе от нашего хозяина, — сказала она, швыряя их на стол.

На губах Рульфа мелькнула улыбка. Он лениво пододвинул к себе послания Аробинна и принялся разглядывать печати.

— А вы, смотрю, такие послушные, что даже не пытались их вскрыть, — с неподдельным удивлением заметил пират.

Селена спиной чувствовала молчаливое торжество Саэма, не раз твердившего ей, что с Предводителем пиратов лучше не шутить.

Рульф порылся в своем хламе, извлек острый ножичек для писем и быстро вскрыл оба конверта. Селена мысленно отругала себя, что проворонила этот нож.

Потянулись минуты. Рульф внимательно прочел одно письмо и взялся за другое. Он читал молча, постукивая пальцами по щербатому дереву стола. В кабинете было нестерпимо душно. По спине Селены текли ручейки пота. Она рассчитывала пробыть здесь не более трех дней. Вполне достаточно, чтобы Рульф собрал деньги. Глядя на его хмурое лицо, Селена поняла: Аробинн запросил слишком много.

Закончив читать, Рульф протяжно вздохнул, положил одно послание на другое и разгладил пергамент.

— Ваш хозяин предлагает сделку на жестких условиях, — сказал он, глядя то на Селену, то на Саэма. — Но условия вполне честные. Я даже жалею, что вы не полюбопытствовали насчет содержания писем. Тогда бы у вас язык не повернулся обвинять меня и моих людей. Ваш хозяин пишет, что не требует никакого выкупа за убитых ассасинов и не считает, будто я повинен в их гибели. Должен признаться, в здравом смысле ему не откажешь.

Селена едва сдерживалась, чтобы не вскочить и не броситься к столу, где лежали письма. Если Аробинн не собирался требовать денег за убитых ассасинов, зачем тогда они с Саэмом плыли на эти чертовы острова? Ее лицо пылало, грозя прожечь ткань маски. Как Аробинн посмел выставить ее перед Рульфом круглой дурой? Если сейчас Саэм хоть бы чуточку ухмыльнется…

Рульф снова побарабанил пальцами по столу, после чего запустил их в свои длинные темные волосы.

— Теперь насчет соглашения, которое он мне тут обрисовал… Я велю своему казначею подсчитать необходимые расходы. Но вы растолкуйте вашему хозяину: от первой партии пусть не ждет никакой прибыли. На доход он может рассчитывать, только когда придет вторая партия, а то и третья. Если у него будут возражения, я не прочь поговорить с ним с глазу на глаз. Рад видеть его у себя.

О какой прибыли речь? О каких партиях грузов? Невзирая на духоту, Селена была благодарна маске, скрывавшей ее лицо. Получается, их послали вовсе не из-за убитых ассасинов, а для заключения какой-то сделки. Она взглянула на Саэма. Тот кивнул, будто знал, о чем речь.

— Что передать Аробинну? — спросил Саэм. — Когда ему ждать первую партию?

Рульф вовсе не был таким безалаберным, как ей показалось. Письма Аробинна он убрал в ящик стола, запер его и убрал ключ в карман.

— Рабы будут здесь через два дня. Еще день уйдет на подготовку и погрузку. Я одолжу вам свой корабль. Так что можете объявить сборищу дрожащих трусов, с которыми вы приплыли сюда: они вольны этим же вечером поднять паруса и убраться восвояси.

Селена безотрывно глядела на Предводителя пиратов. Так, значит, Аробинн послал их с Саэмом… наблюдать за отправкой рабов? Да как он мог столь низко пасть? И как посмел жестоко обмануть ее? Одно дело — плыть в Бухту Черепов из-за убитых ассасинов, и совсем другое — оказаться невольным сообщником Аробинна в этом грязном деле… Селене казалось, что у нее из ноздрей повалит дым. Выходит, Саэм знал о готовящейся сделке! Знал с самого начала и за десять дней ни единым словом не намекнул ей, ради чего они плывут в логово Рульфа! Как только они останутся вдвоем, он крепко пожалеет о своем молчании. Она не позволит Рульфу сыграть на ее неведении.

— Только не пытайся подсунуть нам негодный товар, — предупредила она пирата. — Аробинну это очень не понравится.

— Даю слово, — усмехнулся Рульф, — что все пойдет согласно договоренности. Я же не просто так зовусь Предводителем пиратов.

Селена наклонилась вперед и постаралась говорить тоном человека, заинтересованного получить свою долю от грядущей сделки:

— Кстати, а ты сам-то давно занимаешься работорговлей?

Наверное, недавно. Адарланское королевство лишь пару лет назад начало торговать рабами. В основном это были военнопленные, захваченные в боях против адарланской армии, а также мятежники, не желавшие мириться с адарланским владычеством. Среди рабов преобладали выходцы из южной страны Эйлуэ, но попадались и жители свободолюбивых городов Мелисанды и Финтирлана, а также рослые, свирепые люди из племени, обитавшем в Белоклычьих горах. Основную часть рабов поглощали два каторжных поселения: Калакулла на юге и Эндовьер на севере. В первом рабы добывали драгоценные металлы, во втором — рубили каменную соль. Но постепенно рабами начали обзаводиться богатые дома Адарлана, заменяя ими ленивых и вороватых слуг. Работорговля хотя и приносила солидные барыши, однако считалась занятием предосудительным и грязным… Более того, причастность Аробинна к торговле живым товаром пятнала репутацию Гильдии ассасинов.

— На мой счет можешь не сомневаться, — успокоил Селену Рульф. — У меня достаточно опыта в таких делах. Лучше побеспокойся о своем хозяине. Денежки, вложенные в работорговлю, приносят верную прибыль, однако твоему хозяину придется раскошелиться больше, чем он думал. За то, чтобы сведения не попали в чужие уши, тоже нужно платить.

У Селены выворачивало все кишки, но она продолжила все тем же ровным, спокойным тоном, загнав свои эмоции внутрь:

— Аробинн — опытный делец и выгоды своей не упустит. Ему главное — получить от тебя рабов, а уж там он знает, как их перепродать подороже.

— Очень надеюсь, что так оно и есть. Я дорожу своим именем и репутацией и не намерен ими рисковать.

Рульф встал. Понимая, что аудиенция окончена, Селена и Саэм тоже поднялись.

— Подписанные соглашения вы получите завтра. А пока, — он кивнул на дверь, — идите отдыхать с дороги. Я велел приготовить вам две комнаты.

— Нам достаточно одной, — выпалила Селена.

Рульф удивленно поднял брови.

Селена густо покраснела, а Саэм, сдерживая смех, пояснил:

— Нам достаточно одной комнаты, но с двумя кроватями.

Пират усмехнулся и сам открыл им дверь.

— Как пожелаете. Я приказал нагреть воды. Думаю, вам это не помешает.

Селена и Саэм вышли в узкий полутемный коридор.

— Кстати, если хотите, мыться тоже можете вместе, — добавил Рульф и подмигнул.

Селене понадобилась вся ее выдержка, чтобы не врезать Предводителю пиратов ниже пояса.

ГЛАВА 3

Селене и Саэму хватило пяти минут, чтобы осмотреть отведенную им жалкую комнатушку — нет ли в ней потайных смотровых щелей и прочих опасных штучек. За это время они обследовали все картины в тяжелых рамах, висящие на обшитых деревом стенах, простучали все половицы, залепили щель между дверью и полом и занавесили окошко потертым черным плащом Саэма.

Убедившись, что теперь никто ее не увидит, Селена откинула капюшон плаща, сорвала маску и приготовилась разобраться с Саэмом. Он сидел на узкой кровати, больше напоминавшей походную койку. Предчувствуя, что его ожидает, Саэм примирительно поднял руки и тихо сказал:

— Прежде чем ты откусишь мне голову, позволь сказать, что до встречи с Рульфом я знал не больше твоего.

— Неужели? — усмехнулась Селена, вытирая вспотевшее лицо.

— Ты не единственная, кто умеет сочинять на ходу, — сказал Саэм.

Он скинул сапоги и разлегся на койке.

— Рульф такой же самовлюбленный, как и ты, — пояснил он. — А если бы он еще почувствовал свое преимущество… Пришлось подстраиваться под ситуацию.

Селена впилась ногтями в мякоть ладоней:

— Ну как посмел Аробинн послать нас сюда, умолчав об истинной цели? Что это за комедия с обвинениями Рульфа в убийствах, которые черт-те кто совершил?.. Слушай, а если Рульф наврал нам про содержание письма? Ему ведь ничего не стоило.

— А с какой стати ему врать? — спросил Саэм. — У Предводителя пиратов наверняка есть дела поважнее.

Селена принялась расхаживать взад-вперед, бормоча ругательства. Кривые половицы отчаянно скрипели. Надо же, Предводитель пиратов! Одно название! И это лучшая комната в его сарае? Как-никак Селена Сардотин имеет титул Адарланского ассасина. Она — правая рука Аробинна Хэмела, а не уличная шлюха!

— Тебя злит, что Аробинн не докладывает тебе обо всех своих делах? — спросил Саэм, заложив руки за голову и прикрыв глаза.

— Я и не желаю знать обо всех его делах. Но согласись: рабы — это нечто совсем иное, — ответила она, теребя ленту, вплетенную в косу. — Зачем вообще Аробинн связался с работорговлей? Мы — Гильдия ассасинов, а не отребье, промышляющее торговлей людьми. Нам не надо таких денег!

А так ли уж богат Аробинн? Да и что они вообще знают об источниках его богатства? Селена с детства привыкла к мысли, что денег у Аробинна — сколько угодно. Только на ее наряды он ухлопал целое состояние. Меха, шелка, драгоценности, заведения красоты, куда она ходила каждую неделю, чтобы выглядеть еще прекраснее… Разумеется, все это делалось не безвозмездно. Два с лишним года назад, в ее четырнадцатый день рождения, Аробинн вместо подарка достал из письменного стола невзрачную расходную книжку и сообщил, сколько денег потратил на нее за все это время. Учтиво улыбаясь, он добавил, что рассчитывает на возмещение затрат. С тех пор Селена отдавала ему часть своих заработков, однако…

Или, может, Аробинн захотел стать еще богаче? Будь сейчас жив Бун, он бы отчаянно воспротивился такому источнику доходов и принял бы ее сторону. Одно дело, когда тебя нанимают для убийства зарвавшихся и проворовавшихся королевских чиновников. Но скупать военнопленных, как скот, держать их в нечеловеческих условиях, пока они не перестанут оказывать хотя бы малейшее неповиновение, и потом так же, как скот, перепродавать…

— Мыться пойдешь? Или пустишь меня первым?

Селена сердито бросила в него своим плащом. Саэм подставил руку, и плащ упал на пол.

— Нет уж! Подождешь! Первой пойду я.

— Иного я и не ждал. Ты же у нас всегда и во всем первая.

Она испепелила его уничтожающим взглядом и, направившись в умывальную, шумно захлопнула дверь…

Селене доводилось бывать на разных обедах, но тот, что сейчас, оказался самым скверным. Дело было не в компании, собравшейся за столом. Селена нехотя призналась себе, что эта публика по-своему интересна. На подаваемые блюда тоже нельзя было пожаловаться — они выглядели и пахли весьма аппетитно. Причина была совсем иной: в этой чертовой маске она не могла ни есть, ни пить.

А вот Саэм от души накладывал себе по второй порции каждого кушанья. Наверное, хотел поиздеваться над нею. Селена, сидевшая слева от Рульфа, питала слабую надежду, что еда отравлена. Саэм плюхнул на свою тарелку смесь из нескольких мясных блюд. Нечто подобное лежало и у Рульфа. Вряд ли Предводитель пиратов стал бы рисковать собой и своими людьми, чтобы отравить двух незваных гостей.

— Бедная госпожа Сардотин, — с фальшивой участливостью произнес Рульф, закатывая глаза к потолку. — По-моему, она умирает с голоду. А может, наше скромное угощение не отвечает ее утонченному вкусу?

Селена, вновь облачившаяся в блузу и плащ, умирала не только с голоду. Ей отчаянно хотелось пить. Вдобавок ей было нестерпимо жарко и клонило в сон. Все вместе действительно могло оборвать ее юную жизнь. Но об этом знала только она сама.

— В жару я почти ничего не ем, — соврала Селена, покачивая в руке хрустальный бокал с водой.

Держать бокал, не имея возможности сделать ни глоточка, — худшую пытку трудно было представить.

— Смею заметить, что твоя маска отнюдь не охлаждает, — улыбнулся Рульф, смачно жуя кусок жареного кабана. — Ты бы сняла ее на время. Глядишь, и аппетит бы появился. Конечно, если только под маской не скрыто нечто такое, что испортит аппетит всем нам.

Пятеро приближенных Рульфа — все капитаны его флота — захохотали. Селена сжала ножку бокала.

— Еще одна подобная фраза, и у тебя самого возникнет необходимость надевать маску, — предупредила она.

Саэм тут же лягнул ее под столом. Селена наградила его ответным пинком, так больно ударив по лодыжке, что он даже поперхнулся водой и закашлялся.

Кое-кто из собравшихся принял ее угрозу всерьез и прекратил смеяться. Но только не Рульф. Селена отодвинула бокал и положила обтянутую перчаткой руку на обшарпанную поверхность стола. Судя по обилию щербин, зазубрин и черных пятен (следы опрокинутых подсвечников с горящими свечами), стол этот видел немало потасовок. Неужели Рульф не имел вкуса к изящной мебели? Или он считал роскошь чем-то неподобающим для пирата? Скорее всего, доходы от морского разбоя были весьма скудными, раз он связался с работорговлей. Но Аробинн… Тот был богат, как адарланский король. Во всяком случае, Селене так казалось. У нее до сих пор не укладывалось в голове: Аробинн, элегантный, с безупречными манерами… и вдруг — торговля рабами. Неужели он действительно так низко пал?

Лазурные глаза Рульфа вспыхнули. Он перестал улыбаться и спросил у хмурого Саэма:

— А ты когда-нибудь видел ее без маски?

— Всего однажды, — ответил Саэм и, к удивлению Селены, поморщился. — Мне этого хватило.

Рульф молча выслушал ответ, подцепил с тарелки еще один кусок жареного кабана и только потом сказал, обращаясь к Селене:

— Что ж, если не хочешь открывать мне свое лицо, тогда, может, расскажешь, как стала подопечной Аробинна Хэмела?

— Ничего особенного, — сухо ответила Селена. — Тяжелая учеба. День за днем. Год за годом. Не всем посчастливилось иметь волшебную карту на ладонях. Кое-кому нужно и на мачту забираться.

Рульф оторопел. Его сподвижники прекратили есть. Он смотрел на Селену, отчего ей стало очень неуютно, затем отложил вилку. Саэм наклонился в ее сторону, но вовсе не потому, что боялся за Селену. Рульф положил на стол обе руки ладонями вверх, и Саэму захотелось получше разглядеть диковинную карту.

Но там была лишь карта Эрилеи, и больше ничего.

— Уже восемь лет, как эта карта неподвижна, — глухо произнес Рульф.

Селену вновь прошиб пот, теперь уже холодный. Восемь лет. Ровно столько времени прошло с тех пор, как волшебный народ фэ окончательно исчез с континента. Кто-то погиб под натиском адарланской армии, а кто-то, как шептались, ушел в иные миры. Вместе с захватом чужих государств адарланский король объявил вне закона магию. Маги были уничтожены или отправлены на каторгу. А магия через какое-то время попросту исчезла.

Рульф убрал ладони со стола и сказал:

— Не думай, что мой путь был легче твоего. Мне, как и тебе, пришлось продираться, оставляя за собой трупы.

Ему было около тридцати. Значит, он успел уничтожить больше врагов, нежели Селена. Многочисленные шрамы на лице и ладонях свидетельствовали о том, что он действительно продирался к своему высокому положению.

— Приятно узнать, что мы с тобой — родственные души, — сказала Селена.

Она не стала добавлять, что никогда не убивала по собственному выбору. Что ж, если Рульфу не привыкать марать руки, тогда работорговля не показалась ему отвратительным занятием. Но Рульф — это Рульф. Как бы он себя ни величал, для них он — грязный пират. Они с Саэмом — ассасины Аробинна Хэмела: образованные, богатые, утонченные. Торговля людьми была ниже их достоинства.

Рульф криво усмехнулся и вдруг спросил:

— А твое поведение — оно объясняется твоим титулом? Или ты просто боишься иметь дело с людьми?

— Я — величайший ассасин всего континента, — вскинув подбородок, заявила Селена. — Я никого не боюсь.

— Совсем никого? — изумился Рульф. — Я — величайший пират всего континента, однако я боюсь очень многих. И страх позволяет мне до сих пор оставаться в живых.

Она не посчитала нужным отвечать, но сердито подумала: «Грязная свинья, промышляющая работорговлей».

Рульф тряхнул головой и улыбнулся так же, как улыбалась она сама, когда хотела побольнее задеть Саэма.

— Мне странно, что Аробинн не научил тебя держать в узде свое высокомерие, — сказал Рульф. — Твой спутник знает, когда нужно помалкивать.

Саэм громко кашлянул и подался вперед с вопросом:

— А как тебе удалось стать Предводителем пиратов?

Рульф водил пальцем по глубокой борозде, оставленной чьим-то тесаком.

— Как удалось? — переспросил он. — Очень просто: я убивал каждого пирата, который в чем-то превосходил меня.

Трое его товарищей шумно засопели, но не произнесли ни слова. Все они были старше Рульфа и успели хлебнуть больше, нежели он. На их фоне он выглядел неотразимым красавцем.

— Самонадеянные умники потешались надо мной. Как же, разве этот сопляк, у которого всего один корабль и разношерстная команда, может выстоять против них? Но где они теперь? Кто зарыт в землю, кто пошел на корм рыбам… Вот так я зарабатывал себе имя и славу. А когда у тебя появляется и то и другое, от желающих примкнуть к тебе нет отбоя.

Селена молчала.

— Хочешь совет? — спросил ее Рульф.

— Обойдусь.

— На твоем месте я бы приглядывал за Саэмом. Быть может, Селена Сардотин, сейчас тебе нет равных. Но всегда найдется тот, кто выжидает, когда ты поскользнешься.

Саэм, этот вероломный паршивец, даже не скрывал своей ухмылки. Пираты посмеивались.

Селена повернулась к Рульфу. Ее живот сводило от голода. Ничего, потом она раздобудет себе еды на кухне.

— А ты хочешь мой совет? — спросила она Предводителя пиратов.

Он махнул рукой, давая понять, что слушает.

— Занимайся своими делами и не суйся в чужие!

Рульф ответил ей ленивой улыбкой.

— А я не имею ничего против Рульфа, — сказал Саэм, когда они вернулись к себе.

Невзирая на все меры предосторожности, спать решили по очереди. Первой выпало дежурить Селене.

В комнатенке было темно и душно. Селена сидела на койке, теребила одеяло и смотрела туда, где у другой стены лежал Саэм.

— Еще бы ты был против, — усмехнулась она, обмахиваясь ладонью. — Он же почти в открытую посоветовал тебе убить меня.

— Мудрый совет, — хмыкнул Саэм.

Селена закатала рукава блузы. Чертова жара! Даже ночью не стало прохладнее.

— Тогда я бы на твоем месте не отважилась спать.

Саэм перевернулся на другой бок, заставив матрас жалобно скрипеть.

— Ты что, шуток не понимаешь? — спросил он.

— Если это касается моей жизни — не понимаю.

Саэм снова усмехнулся:

— Можешь не сомневаться: если я вернусь без тебя, Аробинн меня зажарит живьем. Это уже без шуток. Если я соберусь тебя убить, мне потом придется давать деру и искать такую дыру, где Аробинн меня не найдет.

— Спасибо за откровенность.

Селена продолжала обмахиваться ладонью, но по лицу все равно струился пот. Она бы охотно продала душу демонам за ветерок. Иным способом ей прохлады не видать. Не было и речи о том, чтобы снять с окна плащ. Лучше бессонная ночь в духоте, чем полоска лунного света и пара чьих-нибудь зорких глаз. Где-то в глубине души Селене очень хотелось посмотреть, какая физиономия была бы у Рульфа, если бы он увидел перед собой привлекательную девчонку. Но если пират узнает, что ведет дела с той, кому еще не исполнилось и семнадцати, его гордость получит пробоину и пойдет ко дну.

Не так уж и долго они здесь пробудут. Всего три ночи. Можно обойтись без сна, если хочешь сохранить свой облик в тайне. И потом, ей ли не знать, сколько совершается убийств, когда жертва спит?

— Селена, так я могу немного вздремнуть? — послышался из темноты голос Саэма.

Она усмехнулась. Хотя бы он отнесся к ее угрозам всерьез. Жаль, что Рульф посчитал ее слова чепухой.

— Можешь, только не сегодня, — сказала она.

— Ну тогда завтра, — зевнул Саэм.

Через несколько минут он вовсю храпел.

Селена привалилась головой к деревянной стене. Ночь казалась ей бесконечной.

ГЛАВА 4

Решив, что Саэм поспал достаточно, Селена разбудила его и легла сама. Но сон не шел. Одна мысль не давала ей покоя. Селена гнала эту настырную мысль, а та возвращалась.

Рабы.

Если бы Аробинн послал кого-то другого и Селена узнала бы об этой сделке в Рафтхоле, когда полно своих забот, возможно, ее отношение было бы иным. Но отправить ее за партией рабов… Эти люди не сделали ничего плохого ни Рульфу, ни Аробинну. Они всего-навсего сражались за свободу родных стран и оберегали свои семьи…

Неужели Аробинн думал, что она безропотно подчинится и будет наблюдать за погрузкой живого товара в трюмы кораблей? Если бы Буна не убили, он бы сейчас обязательно ее поддержал. Невзирая на его ремесло, более сострадательного человека она не встречала. Гибель Буна оставила в ее душе зияющую дыру, которая вряд ли когда-нибудь затянется.

Только под утро Селена ненадолго погрузилась в тяжелую дрему. Простыни на ее койке можно было выжимать. Ей снилось, что ее топчет табун эйлуэйских лошадей.

Саэм разбудил ее весьма неделикатным образом, ткнув в бок эфесом меча.

— Ну и видок у тебя, — мрачно произнес он.

Выпрыгнув из постели, Селена помчалась в умывальную.

Когда через несколько минут она вышла оттуда, удовольствовавшись теплой водой без мыла, она с предельной ясностью поняла одну простую вещь. Никакая сила, включая силы ада, не заставит ее привезти этих рабов в Рафтхол. Что делает с ними Рульф, ее не касается. Но сама она ни за что не станет сопровождать живой груз в столицу Адарланского королевства.

Значит, у нее есть два дня на то, чтобы найти способ разрушить сделку между Аробинном и Рульфом. И еще — найти способ выбраться живой из всей этой заварухи.

Селена накинула плащ, искренне сожалея, что его складки плотно закрывают ее любимую черную блузу с изящной золотистой вышивкой. Правда, и плащ был не менее элегантным, если здесь понимали в этом толк. Конечно, для путешествий по грязным улочкам Бухты Черепов сошла бы одежда и попроще.

— Куда собралась? — спросил Саэм.

Он сидел на койке и острием кинжала чистил ногти. Саэм явно не станет ей помогать. Надо рассчитывать только на себя.

— Хочу кое о чем расспросить Рульфа, — ответила Селена. — Наедине.

Надев маску, она подошла к двери и обернулась:

— Очень надеюсь по возвращении обнаружить завтрак.

— Что? — не понял Саэм, таращась на нее.

Селена кивнула вправо, где в конце коридора помещалась кухня.

— Завтрак, — повторила она. — Если не забыл, я со вчерашнего утра ничего не ела.

Саэм открыл рот. Селена ждала ответа. Он отвесил ей издевательский поклон:

— Как прикажете, ваше высочество.

Они обменялись парой весьма непристойных жестов, после чего Селена осторожно распахнула дверь и ушла.

Ей было трудновато поспевать за широкими шагами Рульфа. Она внимательно глядела под ноги, огибая грязные лужи, комья блевотины и прочей дряни. Утро выдалось пасмурным. Тучи, плотно затянувшие небо, обещали скорый дождь. Улицы отнюдь не были безлюдными. Держась за стены домов, брели, шатаясь, пираты. Шлюхи с изможденными лицами возвращались с ночной работы. Мимо с гиканьем пронеслась стайка босоногих мальчишек.

Бухта Черепов никогда не считалась красивым городом. Селене казалось, что большинство здешних ветхих, покосившихся зданий построено из обыкновенных досок, кое-как скрепленных гвоздями. Помимо славы пиратского города, Бухта Черепов была знаменита еще и Кораблекрушителем — огромной цепью, висевшей над выходом из подковообразной бухты.

Эта цепь раскачивалась тут уже не первый век. Ее звенья были настолько мощными и тяжелыми, что могли легко переломать мачты любого корабля, соприкоснувшегося с нею. Когда-то эту громадину выковали и повесили, чтобы защитить проход в бухту и, соответственно, пиратскую столицу. Но с таким же успехом Кораблекрушитель загораживал и выход из бухты, не позволяя незаметно улизнуть оттуда. Природа подыграла пиратам: этот залив был единственным безопасным местом для стоянки кораблей. Гористый остров изобиловал прибрежными рифами. Любой корабль, желавший войти в бухту или отчалить, должен был дожидаться, пока цепь опустят. Естественно, за вход и выход из бухты капитаны платили большие деньги.

— Нам идти три квартала, — предупредил Рульф Селену. — Успей задать свои вопросы, пока мы в пути.

Он что, намеренно шел с такой скоростью? Сдерживая раздражение, Селена глядела на зубчатые горы, поросшие густой ярко-зеленой растительностью, на сверкающую гладь залива и пыталась ощутить в воздухе хотя бы намек на прохладу. Она перехватила Рульфа, когда тот выходил из таверны, направляясь на какую-то встречу. Пират согласился взять ее с собой и по дороге ответить на вопросы.

— Я смогу взглянуть на рабов, когда их привезут? — спросила Селена. — Или я должна верить тебе на слово, что партия будет качественной?

Рульф покачал головой, пораженный ее настырностью. Селена едва не зацепилась за ноги валявшегося пирата. Трудно было сказать, то ли он мертвецки пьян, то ли действительно мертв.

— Рабов привезут завтра, во второй половине дня. Я собирался сам их осмотреть, но если уж ты так беспокоишься о качестве товара, можешь пойти со мной. Считай, что я оказал тебе честь.

Вместо благодарности, Селена шумно фыркнула:

— А куда идти? На твой корабль?

Лучше разузнать обо всем как можно подробнее, чтобы не было никаких неожиданностей. Вряд ли у Рульфа все продумано безупречно. Нужно отметить слабые места. Чем их больше, тем легче будет развалить сделку и тем меньше рискует она сама.

— На другом конце города есть бывшая конюшня. В ней я устроил перевалочный пункт. Обычно я осматриваю рабов там, но, поскольку вы отплываете послезавтра утром, я сберегу вам время и не стану сгружать ваших рабов с корабля. Выгоню из трюма на палубу, и ты увидишь товар.

Селена прищелкнула языком, постаравшись, чтобы слышал и Рульф.

— И сколько времени займет осмотр?

— А у тебя что, есть занятия поинтереснее? — удивился Предводитель пиратов.

— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнила Селена, и ее слова потонули в раскатах грома.

Они вывернули к гавани — самому живописному месту в городе. У деревянных причалов покачивались на легких волнах корабли, пришедшие сюда со всех концов Эрилеи. Все они отличались размерами и манерой постройки. По причалам, выкрикивая ругательства, бегали пираты, стремясь надежнее прикрыть и закрепить грузы, чтобы гроза с ветром и ливнем не унесла их и не промочила насквозь. Над горизонтом сверкнула молния, осветив силуэт сторожевой башни, которая притулилась на северной оконечности входа в бухту. Там находился механизм, позволявший поднимать и опускать Кораблекрушитель. Молния высветила и две катапульты, замершие на предпоследнем этаже. Если какое-нибудь судно вдруг сумеет прорваться сквозь цепь, ядра катапульт все равно его потопят.

Рульф дождался, пока утихнет гром. К этому времени они шли мимо таверн и постоялых дворов, тянувшихся вдоль набережной.

— Можешь не волноваться, посланница Аробинна, — усмехнулся пират. — Я постараюсь, чтобы осмотр не затянулся. Но учти: там будет не менее сотни рабов. За пять минут ты их не осмотришь.

Сотня рабов на одном корабле? Как они помещаются в трюмах?

— Когда мне поручают дело, я вникаю во все мелочи, — нарочито раздраженным тоном произнесла Селена. — И времени даром не теряю.

— Я в этом не сомневаюсь. — Рульф задумался. — Конечно, верить на слово ты мне не обязана. Но я могу тебе доказать, что мне поставляют качественный товар. На перевалочном пункте у меня собрана еще сотня рабов. Это для другого покупателя. Вечером я собирался взглянуть на них. Пойдем туда вместе. Посмотришь на них, а завтра сравнишь с вашими.

А что, это мысль. Надо пойти посмотреть и потом заявить, что предназначенные для Аробинна рабы хуже тех, что она видела вчера, и отказаться их брать. Сделка не состоится, и они с Саэмом преспокойно уберутся из пиратского логова. Правда, ей придется объясняться: сначала с Саэмом, а позже и с Аробинном. Но это дело будущего. Она что-нибудь придумает.

— Хорошо, я согласна, — сказала Селена, махнув рукой. — Пусть вечером кто-нибудь зайдет за мной.

Воздух был настолько влажным, что ей казалось, будто она не идет, а плывет.

— Да, забыла спросить. После того как я осмотрю рабов Аробинна, мне их самой стеречь? Или ты дашь охранников? Не хочу возводить напраслину, но люди бывают разные. Ты же не можешь поручиться, что кому-нибудь из твоих парней не взбредет на ум заныкать полдюжины рабов. А мне потом перед Аробинном отвечать.

Рульф стиснул зубы. Пальцы обхватили голову дракона, украшавшую эфес его меча.

— Если я прикажу не трогать ваших рабов, их никто не тронет.

Чувствовалось, слова Селены рассердили его, и это ей понравилось.

— Но чтобы тебе спокойнее спалось, я выставлю надежную охрану. Пусть Аробинн не думает, будто я готов швыряться деньгами моего компаньона.

Они подошли к таверне, стены которой были выкрашены в голубой цвет. На крыльце стояла компания крепких хмурых парней в черных камзолах. Увидев Рульфа, они вытянулись и вскинули руки в пиратском приветствии. Телохранители? Тогда почему он ходит без сопровождения?

— Разумные меры, — сказала Селена, продолжая разговор. — Я тоже не жажду задерживаться здесь сверх надобности.

— Понятное дело. Уверен, тебе не терпится поскорее вернуться в Рафтхол, к своим заказчикам.

Рульф остановился возле обшарпанной двери. Над нею, скрипя на крепчающем ветру, раскачивалась вывеска: «Морской дракон». Заведение носило то же название, что и знаменитый корабль Рульфа. Парусник стоял совсем недалеко отсюда и выглядел вполне заурядной посудиной. Селена лишний раз убедилась, как сильно легенды и слухи приукрашивают действительность. Скорее всего, таверна была чем-то вроде штаб-квартиры Предводителя пиратов. Если он поселил их с Саэмом в нескольких кварталах отсюда, значит доверял им ничуть не больше, чем они ему.

— В одном ты прав: мне хочется поскорее вернуться в цивилизованный мир, — учтиво улыбнулась Селена.

Рульф что-то пробурчал и поднялся на крыльцо. В недрах таверны Селена не увидела ничего, кроме сумрака и движущихся теней. Картину дополняли приглушенные голоса и отвратительный запах перекисшего эля.

Прежде чем скрыться за дверью, Рульф еще раз взглянул на Селену.

— Когда-нибудь ты сполна заплатишь за свое высокомерие, — тихо сказал он. — Я очень надеюсь увидеть это лично.

Его зеленые глаза вспыхнули, но не сами по себе, а в свете молнии, и он шумно захлопнул дверь перед самым носом Селены.

Но Селена улыбнулась еще шире, ведь на ржаво-красную землю упали первые тяжелые капли дождя, разгоняя духоту.

Пока все складывалось на редкость удачно.

— Надеюсь, без отравы? — спросила она, косясь на принесенную Саэмом еду.

Ее вопрос потонул в раскатах грома, заставившего содрогнуться хлипкое здание таверны. Чашка тревожно звякала о блюдечко, грозясь опрокинуться. Комнату наполнил аромат свежеиспеченного хлеба и поджаренной колбасы. На тарелке высилась горка каши. Селена, вспомнив про зверский голод, сбросила плащ и маску.

— Кого подозреваешь в отравлении? Их или меня? — спросил Саэм.

Он сидел на полу, привалившись спиной к своей койке.

Желая позлить его, Селена принюхалась:

— Что-то я чую запах красавки.

— Можешь голодать и дальше, — равнодушно ответил Саэм.

Селена состроила ему рожу и откусила от хлебного ломтя. Оба молчали. Единственными звуками в их жалкой комнатушке было поскрипывание кривой ложки по щербатой тарелке, барабанная дробь по крыше и раскаты грома. Расправившись с едой, Селена принялась за успевший остыть чай.

— Ну так как? Расскажешь мне о своих замыслах? Или я должен предупредить Рульфа, чтобы готовился к худшему?

Чай был невкусным, и Селена потягивала его просто потому, что хотела пить. Она сделала еще несколько глотков и лишь тогда ответила:

— Саэм, похоже, у тебя от жары произошло разжижение мозгов. Никак не могу понять, о чем ты говоришь.

— Я хочу знать, какие такие «вопросы» ты задавала Рульфу?

Селена шумно опустила чашку на блюдце.

— Какие вопросы? Учтивые, разумеется.

— Я и не знал, что ты умеешь быть учтивой.

— Умею, когда мне это нужно.

— Ты хочешь сказать, когда учтивость позволяет тебе получить желаемое. Так чего же ты хочешь добиться от Рульфа?

Селена смерила его взглядом. Похоже, Саэм не испытывал никаких угрызений совести по поводу сделки. Возможно, он и не доверял Рульфу, но его ничуть не заботило, что сотню человек затолкают в трюм, а затем продадут на торгах, как скот. Сотню тех, кто ничем не провинился ни перед Рульфом, ни перед Аробинном, ни перед ним — Саэмом Корланом.

— Я расспрашивала Рульфа о карте на его ладонях.

— Селена, хватит ловчить! — заорал Саэм и хватил кулаком по кривой половице. — Говори правду!

— Чего ты бесишься? — Селена сделала наивное лицо и надула губы. — Почему ты считаешь, что я тебе вру?

Саэм вскочил и начал мерить шагами тесное пространство их жилища. Он расстегнул верхнюю пуговицу своего камзола. Сама не зная почему, Селена отвела глаза.

— Мы же вместе росли, — сказал Саэм, останавливаясь возле ее койки. — Думаешь, я не чувствую, когда ты что-то затеваешь? Что тебе нужно от Рульфа?

Рассказать ему? Саэм не решится пойти против Аробинна и сделает все, чтобы помешать осуществлению ее замыслов. Ей достаточно одного врага. Самое скверное, у Селены еще не было никаких замыслов. Одни туманные наметки. Но Саэма лучше не впутывать. Если дела примут скверный оборот, Рульф может запросто убить парня как ее сообщника.

— А ты не допускаешь, что я просто поддалась его обаянию? — зашла с другого бока Селена.

Саэм сжался:

— Он ведь на двенадцать лет старше тебя.

— Ну и что?

Неужели этот дурень поверил, что она способна увлечься Рульфом?

Саэм метнул на нее испепеляющий взгляд, затем подбежал к окну и сдернул свой плащ.

— Ты что делаешь? — ужаснулась Селена.

Он молча распахнул ставни и открыл окно. Снаружи было почти темно. То тут, то там в небе вспыхивали молнии, похожие на раздвоенные змеиные языки.

— Мне надоело сидеть в духоте! А если ты решила флиртовать с Рульфом, пусть посмотрит на твое личико! У нас больше нет причин заживо жариться тут.

— Закрой окно! — потребовала Селена.

Саэм стоял со скрещенными на груди руками и молчал, вдыхая прохладный воздух.

— Я сказала, закрой! — рявкнула она.

Видя, что Саэм не собирается подчиняться, Селена вскочила, опрокинув поднос с едой. Она метнулась к окну и резко отпихнула Саэма. Пригибая голову, захлопнула окно, закрыла ставни и вновь занавесила их плащом.

— Идиот, — сквозь зубы процедила Селена. — Какой бес в тебя вселился?

Саэм подошел к ней. Он тяжело и жарко дышал.

— Я устал от дурацких спектаклей. Всякий раз, стоит тебе надеть эту маску и плащ, повторяется одно и то же. А еще — мне надоело, когда ты мною помыкаешь!

Вот оно что!

— Пора бы привыкнуть.

Селена отвернулась, но Саэм крепко схватил ее за запястье:

— Я же чувствую: ты опять что-то затеваешь и готова втянуть в это и меня. Мне плевать на твои фокусы. Только не забывай: ты пока еще не стала главой Гильдии ассасинов. Тебе придется держать ответ перед Аробинном.

Селена выдернула руку, вернулась к койке и принялась счищать с одеяла комки каши.

— Еще раз тронешь, сам без пальцев останешься.

Он улегся на койку. Лицом к стене.

ГЛАВА 5

Саэм не желал разговаривать с Селеной. Когда настало время обеда, он сходил на кухню, принес еду и молча поставил перед нею. Но ее это не тяготило. Ей самой не хотелось говорить. Она до сих пор не придумала, как провалить сделку.

В восемь часов вечера Рульф зашел за ними и повел в бывшую конюшню — перевалочный пункт для рабов. Саэм даже не спросил, куда они направляются. Он вел себя так, словно все знал.

Перевалочный пункт оказался большим и довольно крепким деревянным строением. Еще на подходе интуиция Селены ощетинилась, призывая ее бежать отсюда. Но Селена продолжала идти. У самых ворот ее чуть не сшибло с ног волной густой тошнотворной вони. То был запах давно не мытых человеческих тел вперемешку со смрадом мочи, кала и блевотины. Зажав нос, Селена вошла внутрь и удивилась, насколько там светло. Загон для рабов освещался факелами и грубыми потолочными светильниками.

Лошадиные стойла были превращены в клетки для людей. Деревянные решетки заменили железными. Рульф шел от клетки к клетке, почти не сбавляя шага. Ни зловоние, ни чудовищная скученность его не волновали. Он направлялся к задней стене, где в окружении четырех пиратов стоял бронзово-коричневый нагой эйлуэец.

Саэм шел рядом с Селеной. Его лицо заметно побледнело. Селена быстро позабыла про зловоние. Ей было невыносимо смотреть на лица рабов, на их руки, сжимавшие прутья решеток или… своих детей. Да, здесь были и дети.

Никто из рабов не кричал, не посылал проклятия Рульфу и его подручным. Из нескольких клеток доносился сдавленный плач, но большинство рабов молчало. Они просто смотрели. Иногда на изможденных лицах мелькало удивление при виде Селены. Еще бы! В своем развевающемся плаще и черной маске она казалась им воплощением смерти. Кто-то даже чертил в воздухе ограждающие знаки, стремясь защититься от неведомого зла.

Селена пересчитала число клеток и примерное число людей в каждой из них. Все клетки запирались на тяжелые висячие замки. Эта партия рабов не была однородной. Сюда собрали жителей разных частей континента. Подданных поверженных королевств, завоеванных Адарланом. Селена даже заметила рыжеволосых и сероглазых обитателей гор. Те еще не утратили своего свирепого вида. Они настороженно следили за каждым шагом Селены. Несколько рыжеволосых горянок были почти ее ровесницами.

Наверное, кто-то из попавших сюда рабов был мятежником, непримиримым борцом против адарланского владычества. А кто-то вроде этих матерей с детьми просто оказался в неподходящее время в неподходящем месте.

У Селены заколотилось сердце. Даже сейчас, спустя несколько лет, люди продолжали противиться власти Адарлана. Но какое право было у Адарланского королевства, у Рульфа или у кого-то еще обращаться с ними как со скотом? Адарлану было мало завоевать чужие страны. Чтобы покорить их окончательно, требовалось сломить дух и волю населения.

Селена слышала, что упорнее всех сопротивлялось королевство Эйлуэ. Хотя эйлуэйский король и уступил власть королю Адарлана, эйлуэйские солдаты продолжали войну против армии захватчиков. Они были костяком мятежных сил. Адарланцы несли потери, но король не желал выпускать Эйлуэ из своих рук. Здесь находились два самых богатых и процветающих города, которым не было равных на континенте. Страна изобиловала плодородными землями, лесами и реками. Более того, через нее проходили наиболее важные торговые пути. Что и говорить, лакомый кусочек. Но жадность Адарлана не знала пределов. Природные богатства — это, конечно, хорошо. Только почему бы не приумножить доходы, торгуя эйлуэйскими рабами?

Увидев Рульфа, пираты почтительно склонили головы. Двоих Селена уже видела на обеде: лысого коротышку по имени Красавчик и одноглазого, нескладного Чернозлата. Естественно, это были не настоящие имена, а давным-давно приставшие к ним пиратские клички.

Рульф остановился. Селена и Саэм остановились тоже. На эйлуэйце не было даже набедренной повязки. Его тело сплошь покрывали ссадины и синяки. Несколько ран кровоточили и сейчас.

— У этого до сих пор не отпала охота драться, — пояснил Красавчик.

Кожа эйлуэйца блестела от пота. Он стоял с высоко поднятой головой. Глаза смотрели не на пиратов, а куда-то вдаль. Эйлуэйцу было не больше двадцати. Интересно, его захватили одного или вместе с ним в рабство попала и вся его семья?

— Заковать в двойные кандалы, пока не присмиреет, — продолжал Красавчик, рукавом отирая пот с лица.

Его красный камзол, когда-то изящный, с золотой вышивкой, давно выцвел и покрылся пятнами.

— Я бы отправил его на рынок в Бельхэвен. Там за него хорошо заплатят. Смотри, какие у него сильные руки. Пригодятся хозяину на строительстве и на прочих тяжелых работах. Может, и хозяйке пригодятся, но уже для иных надобностей, — добавил Красавчик и подмигнул Селене.

От вспыхнувшей ярости у нее перехватило дыхание, и она потянулась к мечу. Хорошо, что Саэм заметил это и вовремя сжал ее ладонь своею. Для всех, кто видел, это был вполне невинный жест. Но хватка Саэма была крепкой и красноречиво показывала Селене, что он следит за каждым ее движением.

— Пока мы шли, я убедился, что эта партия не такая уж и однородная. На некоторых посмотришь — кожа да кости. Неужели их кто-то купит? — спросил Саэм, выпуская руку Селены. — Наша партия целиком отправится в Рафтхол. А на этих тоже нашелся один покупатель? Или придется делить их на группы помельче?

— Думаешь, твой хозяин — единственный, с кем у меня заключены соглашения? — усмехнулся Рульф. — У меня есть заказчики во многих городах, и я стараюсь по возможности учитывать их пожелания. Я люблю работать со своими бельхэвенскими компаньонами — те всегда говорят точно, кто им нужен и в каком количестве. Но торговля рабами — дело прибыльное. Здесь ничего не пропадает. Тех, на кого не находится покупателей, я отправляю прямиком в Калакуллу. Надоумь своего хозяина: если и у него появятся ошметки, пусть посылает их в Эндовьер. На соляных копях рабы нужны всегда. Правда, адарланская казна скупится, но уж лучше выручить хоть какие-то деньги, чем остаться в убытке.

Конечно, в соляных копях Эндовьера ощущается вечная нехватка рабов. Говорили, что узники выдерживают там всего несколько месяцев. Многие умирали в первый же месяц.

— А детей куда? — нарочито равнодушным тоном спросила Селена.

Глаза Рульфа на мгновение помрачнели. Неужели ее вопрос затронул в нем остатки совести?

— Вообще-то, мы стараемся оставлять детей с матерями, — тихо ответил он. — Но на торгах всякое бывает. Случается, кто-то берет только мать. Или только детей.

— Конечно. Зачастую дети — ненужный довесок, — продолжила свою игру Селена. — Но они входят в общее число. Сколько детей может быть в нашей партии?

— Здесь их немного. Десять от силы. Думаю, и в вашей партии будет столько же. А насчет довеска ты ошибаешься. Дети очень хорошо идут, если знать, где и кому их продать.

— И кому же? — насторожился Саэм.

— Иногда их берут в богатые дома — на кухню или в конюшню. Естественно, и хозяйки увеселительных заведений на торги частенько заглядывают, — добавил Рульф, упершись глазами в пол.

Лицо Саэма побледнело от гнева. Рульф и не подозревал, что затронул в душе парня очень опасную струну. Когда ее задевали, Саэм лишался всякой рассудительности и хладнокровия. Селена об этом знала.

Мать Саэма восьмилетней девчонкой продали в одно из таких увеселительных заведений. Она прожила всего двадцать восемь лет, успев превратиться из замызганной сироты в богатую рафтхолскую куртизанку. Саэму не было и шести, когда ревнивый посетитель убил его мать. Она копила деньги, но не успела собрать ни на свое освобождение, ни на содержание Саэма. Эта женщина была фавориткой Аробинна, и когда ее убили, он взял мальчика к себе. Саэму Аробинн сказал, что такова была воля его матери. Возможно, он говорил правду.

Усилием воли Саэм совладал со вспышкой гнева.

— Спасибо, что подсказал. Мы это учтем, — хриплым, не своим голосом проговорил он.

Селена вдруг поняла: ей мало просто разрушить сделку. Утром это казалось ей разумным, но сейчас, когда она увидела рабов… Разрушить сделку не выход. Да, она разозлит Аробинна, подставит под удар себя и Саэма, но в жизни этих несчастных ничего не изменится. Рульф продаст их другому хозяину, только и всего.

У нее застучало в висках. Рабство было хуже смерти. Смерть наступала мгновенно; по крайней мере, жертвы Селены никогда не мучились. Рабство обрекало людей на постоянные, каждодневные страдания.

— Ну что ж, теперь нам ясна общая картина, — сказала она, стараясь не опускать головы.

Нужно немедленно убираться из этого сарая и уводить Саэма, пока его ярость не вырвалась наружу.

— Мне не дождаться завтрашнего дня. Хочу увидеть нашу партию. Кстати, — добавила она, кивая в сторону клеток, — а этих ты когда отправишь?

Опасный вопрос. И вдобавок глупый. Но Рульф не уловил подвоха. Он поглядел на Красавчика, чесавшего грязную лысину.

— Этих? — переспросил Красавчик. — Пока не знаю. Завтра будем грузить их на корабль. Наверное, уйдем одновременно с вашим. Но нужно еще команды собрать.

Он заговорил с Рульфом о матросах для обоих кораблей. Селене и Саэму давали понять, что им здесь больше делать нечего.

В последний раз взглянув на эйлуэйца, Селена стремительно зашагала к выходу из перевалочного пункта, где страх и смерть перебивали любое зловоние.

— Селена, постой! — крикнул Саэм, с трудом поспевая за нею.

Но ей было не остановиться. Селена шла, шла, шла, сама не зная куда. Город остался позади. Петляющая дорога вывела ее к побережью. Селена не задержалась и здесь, продолжая идти по песку к воде.

Невдалеке, словно одинокий часовой, стояла сторожевая башня. Над выходом из бухты висел Кораблекрушитель — главный ночной страж пиратской столицы. Полная луна освещала тончайший белый песок на берегу, превращая воду залива в серебряное зеркало.

Селена сорвала маску, следом на песок полетели ее плащ, камзол, штаны и сапоги. Влажный ветер ласкал ей кожу, играя складками ее тонкого нижнего белья.

— Селена!

Вода была совсем теплой. Селена шла, и от нее разлетались серебристые брызги. Пологое дно стало круче. Теперь вода плескалась возле колен.

Саэм догнал девушку:

— Что ты делаешь?

Она попыталась выдернуть руку, но Саэм держал крепко.

Тогда она чуть повернулась и взмахнула другой рукой, однако Саэм тоже знал этот прием, поскольку они годами упражнялись вместе. Он оказался проворнее и успел схватить ее и за вторую руку.

— Селена, остановись!

Она ударила его ногой под колено, и они оба повалились в воду, подняв фонтаны брызг и песка. Саэм и сейчас не выпускал ее рук.

Селена упала на него, но он предвидел ее дальнейшие действия. Не дожидаясь удара локтем в лицо, Саэм перевернул ее и подбросил в воздух. У Селены перехватило дыхание. Саэм тоже подпрыгнул, и в этом была его ошибка. Селена ударила его в живот. Саэм скрючился и рухнул на колени. Приливная волна осыпала его жидким серебром.

Оба не заметили, как снова выбрались на мелководье, где под ногами было больше песка, нежели воды. Селена пригнулась, готовясь сделать захват. Саэм разгадал и этот маневр. Он резко повернулся, обхватил ее плечи и повалил на песок.

Селена сразу поняла: ей не вырваться. Саэм крепко держал ее запястья, вдавливая их в песок. Одновременно его колени прижимали ее бедра, не давая ей применить один очень действенный, хотя и запрещенный прием.

— Довольно!

Селена была готова выть от боли и досады. Волнистый песок не та поверхность, чтобы вырваться из хватки Саэма. К тому же он знал все ее приемы. Трудно драться с тем, с кем годами вместе упражнялся.

— Прекрати, — хрипло дыша, повторил Саэм. — Пожалуйста.

Его красивое лицо напряглось. Глаза округлились.

— Пожалуйста, — повторил Саэм.

В его голосе не было радости победителя, лишь печаль и горечь поражения. Это удивило Селену.

Легкие облачка прикрыли луну, сделав лицо Саэма еще красивее. Скулы, линия губ — все это досталось ему от матери. Неудивительно, что та пользовалась таким успехом.

Над головой перемигивались звезды, едва различимые в блеске полной луны.

— Я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не пообещаешь, что больше не будешь на меня нападать, — сказал Саэм.

Его лицо было совсем рядом, и с каждым словом Селена ловила жаркое дыхание парня.

Она хрипло вздохнула. У нее не было причин нападать на Саэма. Ведь совсем недавно он уберег ее, не позволив выхватить меч. Пираты убили бы ее на месте. Напрасно она думала, что Саэму нет дела до рабов. Если бы не было, он бы не взвился, услышав о возможной участи детей.

У Селены от боли дрожали ноги.

— Обещаю, — пробубнила она.

— Поклянись, — потребовал Саэм.

— Клянусь своей жизнью.

Он еще какое-то время держал ее пригвожденной к песку и только потом медленно разжал пальцы. Селена дождалась, пока он встанет, затем встала сама. Они оба были насквозь мокрыми и покрытыми песчаной коркой. Селена и без зеркала знала, что ее коса наполовину расплелась. И вообще, вид у нее сейчас был как у сумасшедшей, которую пытались поймать и обуздать.

Саэм разулся, бросив сапоги на прибрежный песок. Потом до колена закатал штанины и вошел в воду.

— Может, теперь ты все-таки расскажешь о своей затее?

Селена бродила вдоль кромки воды, поднимая брызги.

— Я хотела… — начала она и вдруг умолкла, резко тряхнув головой.

— Что ты хотела?

Его слова почти потонули в шуме волн. Начинался прилив.

— Скажи, ты можешь просто смотреть на тех людей и ничего не делать? — поинтересовалась она.

— Ты про рабов?

Селена возобновила свое хождение взад-вперед.

— Я до сих пор сама не своя. Как вспомню эти клетки… Мне кажется, я либо сойду с ума, либо что-то…

— Нет, ты уж договаривай.

Саэм подошел ближе. Чувствовалось, он по горло сыт обрывками фраз и намерен вытянуть из нее все.

— Я догадываюсь. Ты хотела броситься на Рульфа и его дружков. Подсказать тебе, чем бы это кончилось?

Сейчас или никогда. Селене очень не хотелось втягивать Саэма в свои замыслы, однако они кардинальным образом изменились. В одиночку ей не справиться.

— Ты не догадываешься. Мне пришла в голову мысль… освободить рабов, — сказала она.

Саэм застыл, будто ее слова превратили его в статую.

— Я чувствовал, ты что-то затеваешь. Но освободить рабов…

— Да, Саэм. Поначалу я хотела всего лишь сорвать эту сделку. А потом, когда увидела их… в клетках.

— Рульф убьет тебя. Если не он, то Аробинн. Думаю, в этом ты не сомневаешься.

— Я должна попытаться, — сказала Селена.

— Зачем? — Саэм подошел вплотную, и теперь, чтобы видеть его лицо, ей пришлось задрать голову. — Мы не орден милосердия. Мы — ассасины. Мы убиваем людей. Почти ежедневно мы обрываем чью-то жизнь.

— У нас есть выбор, — тихо возразила она. — Прежде, в детстве, не было. Тогда либо идти к Аробинну, либо умирать… Но сейчас Аробинн не может нам просто приказать. Мы выбираем, что сделать и от чего отказаться. А у этих рабов нет никакого выбора. Их захватили и натолкали в клетки, как скот. Чем они провинились? Тем, что сражались за свою свободу? Или даже не сражались, а просто их дома стояли слишком близко к местам сражений. Или какое-то отребье вроде наемников решило подзаработать на живом товаре. Они ни в чем не виноваты.

— А мы с тобой в чем были виноваты?

От этих слов ей в сердце уперлось что-то острое и ледяное.

— Не равняй нас с ними. Помнишь, Аробинн говорил: «Самые страшные убийцы — это адарланские солдаты, которым во имя короля позволено творить любое зло»? Да, мы не орден милосердия. Но мы не убиваем всех без разбору. Если уж на то пошло, многие наши жертвы действительно заслуживают смерти. Продажные чиновники. Изменяющие мужья. Мы убиваем, не издеваясь над жертвой. А тут — сотня человек, и у каждого сломана жизнь.

— Мне самому это противно, — признался Саэм, пряча горящие глаза. — Все противно: работорговля, Рульф, наш дорогой Аробинн, которому только не хватало в дерьме вываляться. А когда я услышал про детей…

Он ущипнул себя за нос и уточнил:

— Но нас всего двое. А вокруг целая свора пиратов Рульфа.

— Вот именно — свора, — усмехнулась Селена. — А мы — лучшие из лучших. И еще, — добавила она, — нам повезло, что этот Рульф слишком болтлив. Из Аробинна слова не вытянешь, а Предводитель пиратов поведал мне едва ли не все свои действия на ближайшие два дня.

Саэм заморгал:

— Это твоя самая безрассудная из всех безрассудных затей.

— Согласна. Но зато и самая плодотворная.

Саэм так долго глядел на нее, что у Селены запылали щеки. Ей казалось, что его взгляд проникает в самые потаенные ее глубины. Не во все, конечно. Но одно то, что он не отказался и не стал ее отговаривать… От этой мысли кровь понеслась по ее жилам.

— Если мы и погибнем, то не за какой-то пустяк, а во имя благородного дела, — вдруг сказал он.

Селена фыркнула, сделав вид, будто выталкивает из носа остатки воды.

— Мы не погибнем. Мой замысел этого не предусматривает.

— У тебя уже и замысел готов? — простонал Саэм.

Селена наградила его торжествующей улыбкой и начала подробно рассказывать. Под конец Саэм уселся на песок и лишь теребил свои волосы.

— Замысел мне нравится, — признался он. — Но у нас слишком мало времени. Чтобы все провернуть, нужно не меньше недели.

— Управимся за оставшееся время, — сказала Селена, усаживаясь рядом.

— Когда Аробинн узнает…

— Аробинна оставь мне. Я потом придумаю, как с ним обойтись.

— Мы могли бы просто-напросто… не возвращаться в Рафтхол, — предложил Саэм.

— То есть сбежать?

Саэм пожал плечами. Он смотрел на волны, но даже не видя его лица, Селена чувствовала, как покраснели его щеки.

— Бегство не выход, — сказала она. — Аробинн нас выследит. Он мстителен и не успокоится, пока нас не найдет. Мы можем убежать на другой конец континента, сменить имена. Это даст лишь временную отсрочку. Либо нам придется бегать всю жизнь.

Произнося эти слова, Селена содрогнулась. Ей вовсе не хотелось такого будущего. Она вздохнула и пояснила:

— Ты не хуже меня понимаешь: Аробинн вбухал в нас уйму денег. Мы его должники, которые лишь частично расплатились с долгами. Деньги Аробинн любит и не смирится с убытками.

Саэм смотрел на север, будто за горами мог разглядеть далекий Рафтхол — столицу Адарлана. Город, живущий под тенью громады стеклянного королевского замка.

— Сдается мне, тут дело не только в его соглашении с Рульфом.

— А в чем еще? — удивилась Селена.

Палец Саэма чертил круги на мокром песке.

— Прежде всего, зачем ему понадобилось посылать именно нас? Почему он врал, скрывая настоящую причину нашего плавания сюда? Это не такое поручение, которое нельзя было дать кому-то другому. Аробинн мог бы послать в Бухту Черепов кого-то из наших.

— И какие у тебя соображения? — спросила Селена.

— Скорее догадки. Ему зачем-то понадобилось временно убрать нас из Рафтхола. Скажем, на месяц.

У Селены похолодела спина.

— Аробинн такого не сделал бы.

— Не сделал бы? — язвительным тоном переспросил Саэм. — А как ты думаешь, мы когда-нибудь узнаем, зачем вдруг Бун помчался туда, где схватили Регора?

— Ты подозреваешь, что Аробинн намеренно послал Буна…

— Я ничего не подозреваю. Но в той истории слишком много болтающихся концов. Есть вопросы, которые требуют ответа.

— Мы не вправе расспрашивать Аробинна, — прошептала Селена.

— С каких это пор ты строго выполняешь его приказы?

— Ты как будто чуешь заговор. — Селена встала. — Давай отложим этот разговор на несколько дней. Тогда я с удовольствием послушаю твои соображения. Сейчас моя голова занята другим.

Саэм тоже вскочил:

— Я ничего не чую. Просто задаю себе вопросы, которые наверняка бродят и у тебя в голове. И самый первый вопрос: зачем он отправил нас подальше от Рафтхола?

— Аробинну можно верить.

Не успев произнести эти слова, Селена мысленно отругала себя за глупость.

— Я возвращаюсь в таверну, — объявил Саэм. — Ты пойдешь?

— Потом. Я еще посижу здесь.

Саэм удивленно посмотрел на нее, однако спорить не стал.

— Нам завтра осматривать рабов Аробинна на корабле. Нужно успеть отдохнуть. Надеюсь, ты не просидишь тут всю ночь.

Она не ответила. Саэм молча зашагал туда, где светились редкие золотистые огоньки Бухты Черепов.

Селена побрела в противоположную сторону и вскоре дошла до сторожевой башни. Устроившись в тени кустов, она внимательно осмотрела башню, катапульты и гигантский механизм, управлявший Кораблекрушителем. Завершив наблюдение, она не повернула к городу, а пошла дальше. Селена шла, пока вокруг не осталось ничего, кроме плеска волн, песка под ногами и серебряной дорожки луны, протянувшейся по воде.

Она шла до тех пор, пока в лицо не ударил на удивление холодный ветер. Тогда она остановилась.

Селена медленно повернула лицо к северу, откуда дул этот ветер. Он пах далекой страной, которую она не видела целых восемь лет. Сосны, снег, город, где еще не наступила весна. Она вдыхала ветер и смотрела в черное пространство океана, пытаясь разглядеть далекий город, некогда бывший ей домом. Ветер трепал ее косу, выдувая пряди волос, и хлестал ими по лицу. Оринф. Город, полный света и музыки. А над ним — алебастровые стены замка и опаловая башня: настолько яркая, что ее было видно за несколько миль.

Луна скрылась за плотной тучей. Стало темно, зато звезды в небе засияли ярче.

Селена наизусть знала все созвездия и сразу же принялась искать Оленя, которого у них называли Властелином севера. Его голову венчала неподвижная звезда.

Восемь лет назад у нее не было выбора. Когда Аробинн предложил ей пойти с ним и учиться его ремеслу, это был единственный способ выжить. Но сейчас…

Селена шумно втянула воздух. Нечего себя обманывать: за эти восемь лет возможность выбирать стала лишь чуточку больше. Она была Адарланским ассасином, подопечной Аробинна Хэмела и таковой останется.

Обратный путь к таверне показался ей удивительно длинным.

ГЛАВА 6

Вторая ночь была такой же нестерпимо жаркой и бессонной. Наутро, позавтракав, Селена и Саэм отправились бродить по кривым и грязным улочкам Бухты Черепов. Они никуда не торопились, подходили к лоткам уличных торговцев, иногда забредали в какую-нибудь лавчонку. Внешне их принимали за парочку скучающих чужестранцев, хотя на самом деле это была всесторонняя проверка замысла Селены.

От рыбаков в гавани они узнали, что весельные лодки у пирсов — ничьи, а прилив начинается сразу после восхода солнца. Что ж, это лучше, чем в полдень.

Потом Саэм, временно расставшись с Селеной, прогулялся по главной улице и пофлиртовал с местными шлюхами. Оказалось, что этим вечером Рульф устраивает своим пиратам праздник с бесплатной выпивкой. Такое случалось довольно редко, зато веселье продолжалось несколько дней подряд. Были и еще кое-какие сведения, о которых он не стал рассказывать Селене.

Она тоже не теряла времени. Забредя в переулок, наткнулась на полупьяного пирата. По-видимому, тот имел зуб на Рульфа, поскольку охотно рассказал, какова численность охраны на кораблях с рабами, чем она вооружена и где содержатся рабы.

В пятом часу вечера Селена и Саэм уже стояли на палубе корабля, обещанного им Рульфом, и считали рабов, выбирающихся из трюма. Девяносто три. В основном молодые мужчины. Женщин было немного, разных возрастов, а детей — всего пятеро. Тут Рульф не соврал.

— Ну как, товар соответствует вашим изысканным вкусам? — спросил Рульф, присоединяясь к ним.

— Кажется, речь шла о сотне человек, — холодно ответила Селена, продолжая наблюдать за рабами.

— Их и было сто, но семеро умерли в пути.

Селена закусила губу, не позволяя гневу выплеснуться наружу. Саэм слишком хорошо ее знал и, опасаясь какой-нибудь непредсказуемой выходки, поспешил вмешаться в разговор.

— Это что же, их уже на семь человек меньше? — не скрывая раздражения, произнес он. — А скольких мы еще недосчитаемся, пока доплывем до Рафтхола?

Видимо, Рульф не обратил внимания на глаза Саэма, в которых пылала отнюдь не алчность торговца, обеспокоенного возможными убытками.

— Вы когда-нибудь прекратите задавать вопросы? — раздраженно спросил Рульф, запуская пальцы в волосы. — Сразу видно, вы новички в подобных делах. Так усвойте: потери в пути неизбежны. И путь до Рафтхола уже не моя, а ваша забота. Вы принимаете у меня девяносто три раба. Скольких не досчитаетесь по прибытии — зависит от вас.

Селена не выдержала и что-то прорычала сквозь зубы. К счастью, Рульф этого не услышал, ибо шел впереди, сопровождаемый стражниками.

— Кстати, а где вчерашние рабы? — как бы невзначай спросил Саэм.

— Почти все — вон на том корабле, — ответил Рульф, махнув в сторону похожей посудины, стоявшей на якоре. — Завтра тоже отплывают.

Предводитель пиратов подозвал надсмотрщика и велел начинать проверку.

Селена и Саэм изображали заинтересованных сообщников Аробинна: вглядывались в тела рабов, отмечали достоинства и недостатки и вслух обсуждали, где в Рафтхоле можно подороже продать того или иного невольника. Каждая минута этого спектакля давалась им все тяжелее.

— Кораблю стоять здесь всю ночь. Ты можешь поручиться, что охрана будет надежной? — спросила Селена.

Рульф, уставший от ее вопросов, скрежетнул зубами и кивнул.

— Хорошо, что у вас тут есть сторожевая башня. Наверное, оттуда тоже следят за кораблями?

Рульф снова кивнул и сказал:

— Я уже знаю очередной твой вопрос: а вдруг стража на башне заснет? Чтобы ты меня не донимала, говорю сам: перед рассветом приходит другая смена. У нас здесь порядок не хуже, чем в вашем Рафтхоле.

Селена задумалась. Значит, им придется учитывать и смену караула. Это немного меняло планы. Спасибо тебе, болтливый Рульф.

— А сколько рабов знают адарланский язык? — задала она новый вопрос.

Рульф даже сплюнул.

— Это тебе еще зачем?

Селена почувствовала, как напрягся Саэм, но ответ был столь очевиден, что она засмеялась:

— А ты не догадываешься? За таких рабов дороже дают.

Рульф смерил ее взглядом, затем повернулся к рабыне, стоявшей неподалеку:

— Эй ты! Ты понимаешь наш язык?

Женщина выпучила глаза, озираясь из стороны в сторону. Ее одежда состояла из шерстяных и меховых лохмотьев. Скорее всего, уроженка Белоклычьих гор.

— Я тебя спрашиваю: ты понимаешь мои слова? — сердито спросил Рульф.

Рабыня подняла скованные кандалами руки. Натертая кожа вокруг железных скоб кровоточила.

— Думаю, она ничего не поняла, — вмешался Саэм.

Рульф наградил его сердитым взглядом и пошел дальше, повторяя свой вопрос. Рабы молчали. Предводитель пиратов уже собирался повернуть обратно, как вперед вышел невероятно худой эйлуэец. На вид ему было лет сорок.

— Я знаю адарланский.

— Это что же, ты один? — прорычал Рульф. — И больше никто?

Селена подошла к эйлуэйцу, запоминая его лицо. Тот, увидев маску и плащ, невольно отпрянул.

— Хотя бы за одного можно спросить двойную цену, — сказала она.

Пока Саэм отвлекал Рульфа вопросами об особенностях рабов с Белоклычьих гор, Селена успела переговорить с эйлуэйцем.

— Как тебя зовут?

— Дий, — ответил тот, стараясь унять дрожь в пальцах.

— Ты свободно говоришь на адарланском.

— Да. Моя мать была родом из Бельхэвена, а отец — богатый банджалийский торговец. Я с детства говорю на обоих языках.

Чувствовалось, Дий привык к роскошной жизни и ни единого дня не работал. Как он попал в эту мешанину?

Кивнув ему, Селена пригляделась к остальным рабам. Среди них наверняка были пленные солдаты и мятежники. Успело ли рабство сломить их? Селена искренне надеялась, что нет.

Спустя несколько часов, когда стемнело, в гавани появились две фигуры в плащах с надвинутыми капюшонами. Вряд ли их кто-то видел, а если и видел, то не обратил особого внимания. Город жил ожиданием скорого начала празднества. Ничейные лодки все так же покачивались у пирсов. На кораблях, нагруженных рабами, тускло мерцали фонари. К счастью, как и вчера, над бухтой ярко светила луна.

Прыгнув в лодку, Селена поплыла к левому кораблю со звучным названием «Золотой волк», где они уже побывали днем. Корабль, что находился справа, назывался довольно странно — «Нелюдимый», однако его трюмы были плотно набиты рабами, которых они видели вчера. Туда отправился Саэм. Они оба старались грести как можно тише, хотя сегодня плеск весел был не так слышен из-за криков, доносившихся с улиц. Рульф уже открыл празднество. Более того, он объявил, что сегодня принимает важных гостей — двух знаменитых ассасинов Аробинна Хэмела. Пираты повалили в таверну.

Грести в маске было тяжело, и у Селены вспотело лицо. От неудобных весел побаливали руки. Празднество, которое было бы правильнее назвать попойкой, подвернулось как нельзя кстати. Но Селену по-прежнему тревожила сторожевая башня. Вряд ли караульные тоже празднуют, забыв о своих обязанностях. На вершине башни горел сигнальный огонь, слабо освещая обе катапульты и древнюю цепь (на другом берегу цепь крепилась к скале). Если их с Саэмом обнаружат, первый сигнал тревоги прозвучит со сторожевой башни.

Бежать прямо сейчас было бы проще. Обезоружить караул на башне и кораблях, опустить цепь и поднять паруса. Однако башня и Кораблекрушитель были лишь первой линией обороны. Второй была особенность Мертвых островов. Подход к ним и проход между ними изобиловали песчаными банками. Любой корабль, двигаясь ночью, во время отлива мог сесть на мель или, хуже того, напороться на рифы.

За несколько футов корпуса «Золотого волка» Селена перестала грести. Заметив деревянную лестницу, она проворно схватилась за ступеньку, чтобы лодка не ударилась о борт корабля и не насторожила караульных.

Лучшее время для отплытия — на рассвете. За ночь пираты упьются до бесчувствия. Не обойдется и без потасовок. Едва только вода начнет прибывать — нужно сниматься с якорей, и прощай, Бухта Черепов.

Селена увидела лунный зайчик от карманного зеркальца Саэма. Условный сигнал, что он достиг борта «Нелюдимого». Поймав его свет в свое зеркальце, она подала ответный сигнал, после чего послала еще две вспышки, показывая, что готова. Вскоре Саэм просигналил, что тоже готов. Селена глубоко вдохнула, успокаивая колотящееся сердце. Пора!

ГЛАВА 7

С ловкостью кошки и быстротой змеи, Селена взобралась по деревянной лесенке, прилаженной к борту корабля.

Первый стражник глазел на веселящийся город и спохватился, лишь когда пальцы Селены сомкнулись вокруг его шеи. Она не собиралась убивать пирата, а только покрепче надавила в двух местах, и он, потеряв сознание, рухнул на палубу. Селена подхватила его за полы грязного бушлата, смягчив падение и предотвратив ненужный шум. Что бы ни творилось на берегу, здесь ей нужна тишина. Полная тишина. Мертвая тишина.

Второй стражник, стоявший у штурвала, заприметил Селену, еще когда она поднималась на борт. Он успел крикнуть, но не во все горло. Рукояткой кинжала Селена ударила его в лоб. Падал он тяжело и шумно, чем привлек внимание третьего стражника, стоявшего на носу. Тот резко повернулся, поскольку тоже глазел на берег, но в темноте ничего не увидел. Между ним и Селеной было несколько ярдов темной палубы. Селена приникла к доскам. Упавшего пирата она прикрыла своим плащом.

— Жаон! Что там у тебя? — через всю палубу крикнул третий стражник.

Селена вздрогнула. Крик был до противного громким. Невдалеке застыл силуэт «Нелюдимого». Оттуда не доносилось никаких звуков. От давно не мытого тела Жаона исходило зловоние. Селена поморщилась.

— Жаон, черт тебя подери! Чего молчишь?

Не получив ответа, носовой стражник двинулся проверять. По палубе затопали его тяжелые сапоги. Они приближались. Скоро он наткнется на первого стражника.

Три… два… один.

— Чего тут понавалили?

Третий стражник налетел на лежащего первого, споткнулся и отпустил забористое ругательство.

Пока он чесал в затылке и пытался понять, когда его дружок успел набраться, Селена сорвалась с места. Она перемахнула через перила и оказалась у него за спиной. Третий стражник едва успел обернуться и сразу же получил сильный удар по голове, рухнув на первого товарища. У Селены заколотилось сердце. Она бросилась на нос корабля, выхватила зеркальце и подала три сигнала. Число стражников на палубе и подтверждение, что никакой угрозы они уже не представляют.

«Нелюдимый» молчал.

— Саэм, ну где ты? — прошептала Селена и вновь просигналила.

Как всегда в таких случаях, секунды ползли еле-еле. Наконец с борта «Нелюдимого» пришли ответные сигналы. Наружная охрана на кораблях была выведена из строя.

Селена подала одиночный сигнал. На сторожевой башне было тихо. Караульные ничего не заметили. Но ее и Саэма вскоре могут хватиться на берегу, а потому нужно пошевеливаться.

Возле капитанской каюты, позевывая, стоял еще один стражник. Оглушенный Селеной, этот верзила падал так шумно, что мог бы разбудить весь город. Но капитан Красавчик даже не выскочил из каюты, и только появление там Селены заставило его сдавленно вскрикнуть.

Но связать пиратского капитана и затолкать ему кляп было делом считаных минут. Красавчик довольно быстро сообразил: будешь покладистым — останешься в живых. Получив от него утвердительный кивок, Селена спустилась в трюм.

Ступени под ее ногами отчаянно заскрипели, однако двое пиратов продолжили лениво подпирать стенки. Появление Селены удивило обоих, но ненадолго. Вскоре и трюмные стражники валялись на осклизлом полу, оглушенные Селеной.

Она схватила болтающийся на крюке фонарь и распахнула дверь в трюм.

Потолок был настолько низким, что она сразу же пригнулась, чтобы не стукнуться головой. На отвратительно грязном полу сидели и лежали рабы. Они были скованы общей цепью. Их держали в полной темноте. Похоже, их даже не кормили. Мисок с водой тоже не было. Не было и отхожего места, поэтому Селена опасливо поглядывала себе под ноги.

— Где Дий? — спросила она, позвякивая связкой похищенных у капитана ключей.

Рабы молчали. Возможно, они не понимали по-адарлански или понимали, но не желали выдавать своего товарища.

Селена повторила вопрос. Не получив ответа, она вздохнула и двинулась вглубь трюма. Несколько пленных горцев, дико сверкая глазами, о чем-то перешептывались. Врагами Адарлана они стали недавно, когда королевская армия добралась до их горных деревень, а любовь к жестокости была у них в крови. Даже здесь, в тесном вонючем трюме, «белоклычники» представляли нешуточную угрозу.

— Где Дий? — в третий раз, уже громче, спросила Селена.

— Я здесь, — послышалось из темных недр трюма.

Наконец Селена различила силуэт полукровки и осторожно пошла к нему. Почти на каждом шагу она переступала через распластанные тела, рискуя споткнуться о цепь. Какая духотища и скученность! Ничего удивительного, что семеро не доплыли до пиратской столицы.

Селена помахала ключом от кандалов, после чего нагнулась и отперла замки на ножных кандалах Дия. Потом она освободила ему руки.

— Будешь переводить мои слова, — сказала она, помогая рабу встать.

Горцы, не знавшие ни адарланского, ни эйлуэйского, вскоре сами поймут, что их судьба сделала неожиданный поворот.

После Дия Селена освободила невысокую, сильно исхудавшую женщину.

— Переведи ей, что я ваш друг, — сказала она Дию. — Пусть снимет кандалы со всех. Но вылезать из трюма вам нельзя.

Кивнув, Дий заговорил по-эйлуэйски. Женщина, приоткрыв рот, недоверчиво посмотрела на Селену, но ключ взяла. Селена подала ей второй, поскольку женщине явно понадобится помощник.

Дий что-то объяснял соотечественникам. Его голос больше не дрожал, хотя и не стал громче.

— Все стражники на корабле валяются без сознания, — сказала Селена.

Дий перевел.

— Их нужно будет связать раньше, чем они очнутся. Капитан заперт у себя в каюте. Завтра вы потребуете, чтобы он вывел корабль за пределы Мертвых островов в открытое море. Он знает, что за ложные сведения его ждет смерть.

С каждой переведенной фразой глаза самого Дия все больше округлялись. Вскоре Селена услышала, как ее слова переводит кто-то из горцев. Потом нашлось еще двое переводчиков: один говорил на диалекте Мелисанды, второй — на языке, который она не распознала. Что ж они молчали во время смотра? Впрочем, тоже понятно: в их положении лишним словом можно себе же и навредить.

При мысли, что сделан лишь самый первый шаг к освобождению, у Селены затряслись руки. Усилием воли она подавила дрожь и продолжила:

— Я с вами не останусь. Вскоре мне нужно будет покинуть корабль. Связать стражников поручите самым ловким и умелым. Главное — не поднимать шума. Запрет выходить на палубу — не моя прихоть. За кораблем наблюдают караульные на сторожевой башне и береговая охрана. Стоит им заметить вас на палубе, поднимется тревога, и тогда все пропало.

Она замолчала, слушая, как Дий переводит ее слова.

— Мой помощник сейчас находится на «Нелюдимом». Так называется второй корабль с рабами, который тоже должен отплыть завтра утром. — Селена проглотила ком густой слюны. — Мы с ним вернемся в город и постараемся всеми силами отвлечь внимание пиратов от кораблей. Нам всем повезло, что у них сегодня праздник. Бесплатная выпивка притупила их бдительность. На рассвете вам нужно будет поднять паруса и убираться отсюда. Мертвые острова — настоящий лабиринт. Чтобы его покинуть, вам понадобится почти весь день. Постарайтесь это сделать до наступления темноты, иначе вы здесь застрянете.

Какая-то женщина перебила Дия, не дав ему договорить. Он нахмурился.

— У этой женщины два вопроса. Она говорит, что выход из бухты перегорожен цепью. Кто и когда опустит эту цепь? И второй вопрос: как мы будем управлять кораблем?

Вопросы были вполне уместными, и Селена понимающе кивнула:

— Цепь — наша забота. На рассвете мы ее опустим, и корабли беспрепятственно минуют это место.

Когда Дий перевел эти слова, узники зашептались между собой. На пол все еще падали снимаемые кандалы.

— Теперь про управление кораблем, — продолжила Селена, повысив голос. — Разве среди вас нет моряков? Или рыбаков?

Поднялось несколько рук.

— Капитану Красавчику дорога собственная жизнь, и он будет подсказывать вам, как управлять кораблем. Главное — выйти из бухты. Тех, кто силен, посадите на весла. Паруса парусами, а гребцы тоже не помешают, иначе вам не уйти от кораблей Рульфа.

— А у него большой флот? — спросил кто-то.

— Его флот — наша забота, — ответила Селена.

Наверное, Саэм уже греб к «Золотому волку». Нужно спешно возвращаться на берег.

— Сохраняйте спокойствие. Никакой паники. Что бы ни творилось на берегу, вас это не касается. Даже если цепь будет по-прежнему висеть над водой, не бойтесь. Едва солнце начнет подниматься над горизонтом, садитесь на весла и гребите изо всех сил.

Кто-то, перестав слушать перевод Дия, начал возражать. Дий довольно сердито оборвал возражавшего и повернулся к Селене.

— Я сказал им, что подробности мы обсудим потом.

— Ваша судьба — вам и решать, — кивнула Селена. — Мы приложим все усилия, чтобы вовремя опустить цепь и дать вам больше времени.

Поклонившись на прощание, она покинула затхлый трюм, позвав с собою и Дия.

— Вам нужно поторапливаться, — сказала она. — Стражники скоро начнут приходить в себя.

— Шестеро стражников. Не опасно ли их оставлять…

Дий не договорил, но Селена и так поняла его вопрос. Шестеро матерых пиратов, даже скованные по рукам и ногам, представляли явную угрозу.

— Насчет стражников… решайте сами, — не слишком уверенно сказала Селена. — Растащите их по разным каморкам. Здесь наверняка есть такие. А вот с Красавчиком не церемоньтесь. Откажется говорить — слегка пустите ему кровь. Это многих делает разговорчивыми.

— Тогда я распоряжусь, чтобы стражников заковали в наши кандалы и разместили в разных углах, — решительно произнес Дий, ковыряя щетину на осунувшемся лице. — И все-таки сколько времени будет в нашем распоряжении? Ведь пираты бросятся нас догонять.

— Сама не знаю… Я постараюсь повредить их корабли, — пообещала Селена, даже не представляя, как будет это делать.

Они с Дием подошли к узкой лестнице, ведущей на палубу.

— У меня будет к тебе просьба, — сказала Селена. — Мой напарник не говорит по-эйлуэйски. Он обезоружил стражников на «Нелюдимом». Теперь нужно освободить там узников и передать им все, о чем я здесь говорила. Мы приплыли сюда на двух лодках. Одну мы отдадим тебе, но плыть с тобой у нас уже нет времени. Нам пора возвращаться на берег. Справишься?

Дий набрал в легкие воздуха, помолчал, затем решительно произнес:

— Справлюсь.

Он ненадолго вернулся в трюм и отдал распоряжения насчет стражников и капитана. Затем они с Селеной осторожно выбрались на пустую палубу. Зрелище бездыханных стражников заставило Дия поежиться, однако он не возражал, когда Селена накинула на него плащ Жаона и отдала ему меч и кинжал пирата.

Саэм уже ждал, причалив к борту, который не просматривался со сторожевой башни. Он помог Дию спуститься в другую лодку, а сам встретил Селену.

Она сразу заметила, что камзол Саэма испачкан кровью, но они предусмотрительно захватили с собой по смене одежды. Саэм взялся за весла. Селена кашлянула, и Дий повернулся в ее сторону.

— Запомни: начинайте грести сразу же, едва солнце поднимется из-за горизонта, — сказала она, кивая в сторону Кораблекрушителя. — На цепь не обращайте внимания. Дорога каждая минута.

— Мы приготовимся, — пообещал Дий и взмахнул веслами.

— Тогда удачи.

Дий погреб к «Нелюдимому». По мнению Селены, делал он это шумновато, но не настолько, чтобы его засекли по плеску воды.

Саэм тоже приналег на весла. Он греб легко и даже беззаботно, держа путь к причалам.

— Волнуешься? — почти шепотом спросил Саэм.

— Нет, — соврала Селена.

— Я тоже не волнуюсь.

Золотые огоньки Бухты Черепов становились все ближе. Раздавались крики и гоготанье празднующих пиратов. Весть о бесплатной выпивке распространилась по всему городу.

— Подготовься к открытию врат ада, — с нарочитой небрежностью сказала Селена.

ГЛАВА 8

Вокруг орали тосты и песни, ругались, кому-то что-то втолковывали и кого-то в чем-то убеждали. Но Рульф и Саэм не видели и не слышали всего этого гвалта. Глаза их были закрыты. Оба находились в состоянии крайней сосредоточенности. Двигались лишь кадыки на глотках, куда вливался холодный эль. Селена, наблюдавшая за этим сквозь прорези маски, смеялась.

Со стороны казалось, будто Саэм изрядно пьян и находится в глуповатом восторге. Он мастерски, очень мастерски играл свою роль.

Они состязались — кто раньше осушит внушительную кружку эля. Рульф управился первым. Он шумно поставил посудину на стол и рукавом вытер мокрый от эля рот. Толпа зрителей, наблюдавшая за ними, приветственно заревела. Селена усмехнулась. Из-под маски безостановочно текли ручейки пота. В таверне, как и везде на этом острове, было нестерпимо жарко. К духоте примешивался хмельной запах эля и крепкий аромат немытых пиратских тел. Тем и другим пахло отовсюду, из каждой щели и трещины.

Таверна была набита под завязку. Сквозь общий гул время от времени прорывались звуки музыки. В углу, возле очага, трое музыкантов — лютня, скрипка и тамбурин — наяривали любимые песни пиратов. Слушатели кидали музыкантам мелкие монеты. Рядом кто-то вдохновенно врал, рассказывая историю своих пиратских подвигов. Но посетителями таверны были не только пираты. Сюда же, привлеченные дармовой выпивкой, стеклись крестьяне из окрестных деревень, ремесленный люд и личности непонятного вида и рода занятий. Желавшие напиться в основном уже осуществили свое желание. Желавшие поймать удачу за хвост резались в карты и кости. По залу фланировали местные шлюхи. Некоторым из них удавалось задержаться на чьих-то коленях.

Рульф с ухмылкой следил, как Саэм делает последние глотки. Если бы Саэм действительно влил в себя такое безумное количество эля, он бы сейчас валялся под столом, куда и шла львиная доля содержимого кружек: Саэм очень кстати заприметил дыру в половице. Луж на столе и под столом никто не замечал.

Предводитель пиратов наслаждался победой.

— Мне против тебя не выстоять, — польстил ему Саэм.

— Почему ты так рано сдаешься? — притворно удивилась Селена. — Рульф, дай ему шанс отыграться, — попросила она и жестом подозвала подавальщицу.

— Вот такой ты мне нравишься гораздо больше, — осклабился Рульф. — А когда про дела говорили — зануда занудой. Да еще и жгучая, как крапива.

— Это точно, — заговорщически подмигнул ему Саэм. — Я ее выдерживаю с большим трудом.

Селена пнула его. Чтобы не поморщиться от боли, Саэм смачно рыгнул. Рульф захохотал.

Явилась подавальщица с большим кувшином и наполнила кружки Рульфа и Саэма. Селена опустила ей в карман фартука медяк.

— Ну, так увижу ли я когда-нибудь лицо легендарной Селены Сардотин? — спросил Рульф, наклоняясь в ее сторону и водружая локти на липкий стол.

Часы, невозмутимо тикавшие в дальнем углу, показывали половину четвертого. До последнего этапа освобождения рабов оставалось совсем немного.

— Если ты поможешь нам с хозяином заработать столько денег, сколько ты называл, я покажу тебе свое лицо. Но не раньше, чем мы их получим.

Рульф задумчиво уставился на татуированную карту.

— Ты и вправду продал душу за эту наколку? — спросила Селена.

— Когда покажешь лицо, я тебе отвечу.

— Договорились, — согласилась она, протягивая пирату ладонь.

Рульф ответил рукопожатием. Саэм, успев переправить больше половины эля под стол, приветственно взмахнул кружкой. Затем они с Рульфом выпили.

Селена достала из кармана колоду карт:

— Не хочешь развлечься игрой королей?

— Если у тебя еще остались силы, то игра против меня выжмет их до последней капли, — пообещал Рульф.

— Очень сомневаюсь, — цокая языком, возразила Селена.

Она вытащила карты из футлярчика, перегнула колоду, трижды перетасовала и начала сдавать.

Звякали кружки. Игроки отпускали замечания насчет привалившей к ним масти и рассказывали о дальних и ближних странах, где им довелось побывать. Возле музыкантов кто-то добросовестно драл горло, хором выкрикивая старинные пиратские песни. Селена незаметно для себя склонилась к плечу Саэма. Рульф закончил свою грубую и нелепую историю о жене богатого крестьянина и ее жеребцах. Селена засмеялась, больше всего радуясь завершению этой скабрезной чепухи.

Она проиграла и от досады с силой хватила кулаком по столу, сопроводив удар почти собачьим рычанием. Ей самой все это казалось полным лицедейством. А потом Саэм, изображая захмелевшего парня, обнял ее за талию, и у нее по всему телу разлилась жаркая волна. Неужели и его жест — сплошь притворство? Едва ли.

В следующие полтора часа Саэм постоянно выигрывал. Рульф вначале лишь посмеивался, но ближе к пяти часам его настроение зримо испортилось. Судьба упорно не желала улыбаться Предводителю пиратов. Скорее, наоборот.

Селена вопросительно поглядела на Саэма. Тот слегка кивнул. Тогда она невзначай задела локтем пирата, что шел мимо с полной кружкой эля. Тот и так уже плохо держался на ногах. От пинка Селены он покачнулся и пролил эль на другого пирата, кипевшего от желания с кем-нибудь подраться. Забияка размахнулся, но вместо пирата с кружкой удар достался совсем другому человеку. Словно по заказу, в разных концах таверны кого-то уличили в шулерстве, какая-то шлюха вцепилась в волосы пиратской подружке, и… зал мгновенно превратился в поле битвы.

На пол шумно падали сбитые с ног. Многие хватались за мечи и кинжалы, затевая поединки в гуще бьющихся на кулаках. Галерея тоже не осталась в стороне. Оттуда прыгали вниз, рассчитывая приземлиться на столы или ухватиться за тяжелую железную люстру. В обоих случаях приземление совершалось на чьи-то головы, что тоже не способствовало установлению спокойствия.

А музыка продолжала играть. Музыканты отступили в самый угол и теперь исполняли что-то вроде пиратского марша. Рульф приподнялся, положив руку на эфес меча. Селена кивнула ему, выхватила свой меч и нырнула в гущу дерущихся.

Пирату, замахнувшемуся на нее ножом, она ловко полоснула по руке. Другому, пытавшемуся ранить ее в ногу, оставила памятный след на его ноге. Она не собиралась никого убивать. Ей нужно было еще сильнее накалить обстановку, чтобы пираты позабыли обо всем, кроме потасовки.

Однако на пути к двери чья-то рука схватила Селену за запястье и толкнула прямо на деревянную колонну. Маска, конечно, смягчила удар, но щека все равно получила ссадину. Селена пружиной развернулась и увидела мясистое потное лицо. У пирата отвратительно воняло изо рта. Он не выпускал ее левую руку. Тогда она правой ударила верзилу эфесом, метя ему между ног. Удар достиг цели, и пират камнем повалился на пол.

Селена едва успела сделать шаг, как ее ударили кулаком в челюсть. Боль ослепила ее, как вспышка молнии. Во рту стало солоно от крови. Селена быстро ощупала маску, убедившись, что та по-прежнему на месте и не порвана.

Кто-то уже собирался угостить ее новым ударом. Селена пригнулась. Удар пришелся в воздух, а буян получил от нее ногой по коленному сухожилию, отчего зашатался и рухнул прямо на стайку испуганно визжащих женщин. Саэма в этом хаосе Селена не видела, но за него не опасалась. Выберется. Она протолкнулась к двери, успев по дороге выбить из неумелых рук несколько мечей.

Выход загородил собой пират с подбитым глазом. Пират неуклюже замахнулся. Селена ногой ударила его в живот и толкнула в зал. Падая, растяпа зацепился за кого-то, и оба покатились по полу, исторгая ругательства и потрясая кулаками.

«Зверье», — брезгливо подумала она, распахивая дверь таверны.

К радости Селены, потасовка выплеснулась на улицы. Желание махать кулаками, ножами и мечами распространялось, как пожар по сухостою, охватив и другие таверны. Повсюду пираты ожесточенно дубасили друг друга и затевали поединки на мечах.

Селена одолела половину расстояния до места встречи с Саэмом, когда за спиной загремел голос Рульфа:

— Довольно!

На мгновение все стихло. Десятки рук с зажатыми в них кружками, мечами или клочьями волос взметнулись в приветствии, после чего… потасовки возобновились. А чего еще ожидал Рульф?

Мысленно посмеиваясь, Селена прибавила шаг. Саэм уже был на месте. Из разбитого носа капала кровь, но глаза весело блестели.

— Пока что все идет, как мы задумали, — сказал он.

— А я и не знала, что ты такой опытный картежник, — похвалила его Селена, оглядывая с ног до головы. — И такой умелый пьяница.

Саэм заулыбался:

— Ты еще очень многого не знаешь обо мне, Селена Сардотин.

Он коснулся ее плеча и встал совсем рядом. Ближе, чем ей хотелось бы.

— Готова? — спросил он.

Селена подняла голову к быстро светлеющему небу и кивнула:

— Идем.

Она сняла надоевшие перчатки и сунула их в карман со словами:

— Сейчас на сторожевой башне сменится караул. Нам надо успеть до рассвета опустить цепь и отправить отдохнуть молодцов у катапульт.

У них возник короткий спор о том, как лучше это сделать. Может, подобраться к другому концу цепи? Там нет охраны. Выбить скобы из скалы, и цепь пойдет ко дну. Этот вариант почти сразу же был отвергнут. Даже если они сумеют утопить цепь, корабли останутся под прицелом катапульт. Все-таки разумнее будет рискнуть и сделать налет на башню. Тогда и цепь, и катапульты окажутся в их власти.

Саэм остановился и посмотрел на Селену.

— Если мы переживем этот день, напомни, чтобы я поучил тебя играть в карты, — сказал он.

Селена цветисто выругалась. Они оба засмеялись и свернули в переулок, что вел прямо к гавани.

Чтобы сэкономить время, они побежали.

Впереди маячил чей-то силуэт. Наверное, спьяну заблудившийся пират. Селена и Саэм решили просто обогнуть его, не сбавляя скорости.

— Далеко собрались?

Это был Рульф.

ГЛАВА 9

Переулок спускался вниз, и с места, где они остановились, отчетливо были видны два неподвижных корабля с рабами. До цепи, способной переломать мачты, было меньше мили. Рульф сразу понял, куда глядят его гости.

Небо приобрело светло-серый оттенок. Светало.

— Не хотелось марать руки в этой потасовке, — сказала Селена.

Губы Предводителя пиратов вытянулись в тонкую линию.

— Значит, не хотелось марать руки? Забавно. Тем более забавно, что ты намеренно пихнула локтем дурня, с которого все и началось.

Саэм недоуменно поглядел на Селену. А ему-то казалось, что она сработала тонко и никто ничего не заподозрил.

Рульф выхватил меч. Тускло блеснули глаза дракона на эфесе.

— Но что забавнее всего, — продолжал Рульф, — так это ваше поспешное бегство из таверны. С самого прибытия вы только и искали случая устроить какую-нибудь заварушку. И когда он представился, вы вдруг ретируетесь.

— Нам не нужны приключения, — сказал Саэм, примирительно поднимая руки.

Рульф хрипло засмеялся:

— Возможно, они не нужны тебе, Саэм Корлан. А вот ей — очень даже нужны.

Он шагнул к Селене. Его рука с мечом была опущена.

— Сдается мне, госпожа Селена Сардотин, едва ступив на нашу землю, начала готовиться к приключениям. Ну, и в чем же состоял твой замысел? Украсть мои сокровища? Или добыть сведения обо мне?

Краешком глаза Селена видела, как ожили корабли. Из гребных отверстий высунулись ряды весел. Казалось, будто у парусников появились крылья. Рабы приготовились к отплытию, а проклятая цепь все еще загораживала выход из бухты.

«Не смотри туда! — мысленно приказывала Рульфу Селена. — Не смотри! Не смей смотреть!»

Но ее внушение не подействовало. Предводитель пиратов тоже повернулся к кораблям и внимательно оглядел каждый.

Саэм напрягся, испытывая легкую дрожь в коленях.

— Я убью тебя, Селена Сардотин, — выдохнул Рульф.

Сказано было на полном серьезе. Время шуток кончилось.

Пальцы Селены обхватили эфес ее меча. Рульф набрал воздуха и открыл рот, готовясь поднять тревогу. И тогда Селена решилась на единственный маневр, способный отвлечь его. Она сбросила маску и откинула капюшон плаща. Черная ткань вспыхнула золотистыми лучами ее волос.

Рульф застыл:

— Ты? Так это… ты?.. Это что за розыгрыш?

А на кораблях ряды весел погрузились в темную воду. «Золотой волк» и «Нелюдимый» тронулись с места и медленно поплыли к цепи, за которой находилась их свобода.

— Беги, — шепнула она Саэму. — Быстрее.

Саэм только кивнул и сейчас же понесся по улице. Селена и Рульф остались одни.

— Это не розыгрыш, — сказала она, поднимая меч. — Селена Сардотин к вашим услугам.

Пират молча смотрел на нее. Его лицо все сильнее бледнело от ярости.

— Как ты посмела меня обманывать?

Она насмешливо поклонилась:

— Я и не думала тебя обманывать. Я говорила чистую правду. Теперь ты и сам видишь, какая я красивая.

Но Рульф опомнился и зычно закричал:

— Воры! Они пытаются украсть наши корабли! Плывите вдогонку! Остальные — к сторожевой башне!

Улица заполнилась возбужденными голосами. О потасовке мигом забыли. Селена молила всех богов, чтобы Саэм успел добежать до башни раньше, чем пираты доберутся до него.

Она начала обходить вокруг Предводителя пиратов. Он делал то же самое. Как ни странно, Рульф был совершенно трезв.

— Сколько же тебе лет? — спросил он.

Каждый его шаг был выверен, однако Селена заметила, что левый бок у него остается без прикрытия.

— Сколько мне лет? — переспросила Селена, не собираясь придавать своему голосу оттенка значительности. — Скоро исполнится семнадцать.

Рульф выругался:

— Это что же, Аробинн послал для переговоров со мной шестнадцатилетнюю девчонку?

— Он послал к тебе лучших из лучших. Считай это за честь.

Предводитель пиратов что-то прорычал и сделал выпад.

Селена плавно отступила, перехватив удар, нацеленный ей в горло. Она не собиралась убивать Рульфа. Главное — отвлечь его внимание на себя. Без его команд пьяные пираты лишь поднимут шум да еще вдобавок перессорятся. Надо любой ценой добыть для Саэма время, чтобы он успел опустить цепь и вывести из строя катапульты. Корабли уже поворачивали к выходу из бухты.

Рульф дважды атаковал ее. Селена парировала оба удара, а третий отводить не стала и нагнулась к земле. Маневр удался. Рульф на секунду замешкался. Селена выпрямилась, как пружина, и тотчас же ударила его ногой. Рульф попятился назад. Тогда она достала свой любимый длинный охотничий нож, нацелив его пирату в грудь. Она не рассчитала расстояние, и нож не вонзился Рульфу в грудь, а лишь полоснул по тонкой синей материи его камзола.

Рульф ткнулся спиной в стену дома, но на ногах устоял и вовремя пригнулся, иначе меч Селены отсек бы ему голову. Лезвие соприкоснулось с деревянной стеной. Дерево оказалось на редкость жестким, и отдача вызвала жгучую боль в руке, но Селена продолжала сжимать эфес меча.

— Что ты затевала? — хрипло спросил Рульф, перекрикивая гомон пиратов, несшихся к причалам. — Хотела украсть моих рабов и все денежки забрать себе?

Селена засмеялась и сделала ложный выпад вправо, нацелив кинжал в незащищенный левый бок Рульфа. К ее удивлению, он уверенно отбил оба удара.

— Не угадал, — ответила она Предводителю пиратов. — Я намерена освободить рабов.

За Кораблекрушителем, на горизонте, облака начали розоветь.

— Дура! — процедил Рульф и сплюнул.

На этот раз Селена не распознала обманный маневр, и острие меча Рульфа полоснуло ей по правой руке. На черном рукаве расплывалось пятно крови. Селена досадливо зашипела и отступила на несколько шагов. Плата за беспечность.

— Думаешь, освобождение двух сотен рабов что-то изменит? — спросил Рульф и швырнул в Селену пустой бутылкой из-под рома.

Селена поставила лезвие плашмя. Ударившись о него, бутылка изменила направление и приземлилась у нее за спиной, усеяв землю осколками. Это движение отозвалось острой болью в раненой руке. Селена чуть не вскрикнула.

— Двести рабов — капля в море. У Адарлана их тысячи. Или ты намерена явиться с освободительной миссией в Калакуллу и Эндовьер?

А корабли были все ближе и ближе к зловещей цепи. Саэму надо поторапливаться.

— Глупая ты девчонка, — поморщился Рульф. — Если не я тебя убью, так твой хозяин наверняка прикончит.

Он бросился на Селену. В последний момент она пригнулась и повернулась. Эфес ее меча ударил замешкавшегося Рульфа по затылку.

Предводитель пиратов сполз на грязную землю. Булыжников в этом месте не было, что спасло его голову от нового удара. Из-за угла с криками и гиканьем вывернула толпа пиратов. Селена поглубже надвинула капюшон и бросилась бежать.

Она довольно легко оторвалась от ватаги полупьяных и жаждущих мести разбойников. Немного побегав взад-вперед по кривым переулкам, она запутала своих преследователей. Те остановились и начали соображать, в какую сторону она могла ринуться. Потом решили, что к причалам, и устремились туда. А Селена поспешила к сторожевой башне. Раненая рука не давала ей бежать во всю прыть. По ее расчетам, Саэм уже достиг башни и сейчас занимался цепью.

Пираты метались по причалам, лихорадочно ища хоть какие-нибудь посудины, на которых можно поплыть вдогонку за уходящими кораблями. У одних лодок были пробиты днища, у других — вывернуты уключины и повреждены рули. Вчера Селена с Саэмом постарались на славу. Не пощадили они и «Морского дракона» — флагмана Предводителя пиратов. Ему они сбили руль. Никаких угрызений совести Селена не испытывала. За разгильдяйство на причале давно нужно было наказать Рульфа, что они с Саэмом и сделали.

У двух или трех лодок пиратам все же удалось заткнуть пробоины. Пираты набились в эти лодки, перегрузив их сверх всякой меры. Размахивая мечами, тесаками и топорами, они на веслах пустились догонять корабли с рабами, проклиная последними словами небеса и всех богов.

А Селена бежала к сторожевой башне. Вскоре городские лачуги остались позади. Ей никак не удавалось выровнять дыхание. Раненая рука и бессонная ночь брали свое.

Гребцы на «Золотом волке» и «Нелюдимом» остервенело работали веслами, будто спасались от сонма демонов.

Селена ошиблась: Саэм еще только подбегал к сторожевой башне. Теперь она отчетливо видела его фигуру. За ним гналась толпа пиратов, и расстояние между ними и Саэмом сокращалось. Это заставило Селену забыть о саднящей руке и припустить по пыльной дороге.

У Саэма было всего несколько минут на то, чтобы опустить вниз Кораблекрушитель, иначе мачты кораблей разнесет о массивные железные звенья. Но даже если корабли и сумеют остановиться, сзади их настигали озверевшие, вооруженные до зубов пираты. Преследователям не терпелось устроить кровавое месиво. А на обоих кораблях — почти никакого оружия, хотя бывших воинов и мятежников там хватало.

Со стороны башни что-то мелькнуло.

«Меч Саэма», — догадалась Селена.

Саэм уже несся верх по стертым ступенькам винтовой лестницы. Навстречу ему выкатились двое пиратов, размахивая оружием. Первого Саэм сшиб ударом в спину. Пират загрохотал вниз, и, прежде чем его тело выкатилось из башни, Саэм прикончил и второго.

Но Кораблекрушитель по-прежнему загораживал выход из бухты. И неизвестно, сколько караульных Саэм обнаружит возле катапульт. А к башне уже подбегали его преследователи, и их было никак не меньше дюжины.

От досады Селена выругалась. С этой проклятой рукой ей не добежать до башни и не помочь Саэму опустить цепь. Если он не справится один (а Селену почему-то начали одолевать сомнения), вскоре мачты кораблей обломятся, как жалкие прутики.

Селена заставила себя забыть о боли в руке и сосредоточилась на дыхании. Она бежала, не сводя глаз с приближавшейся башни. Вот Саэм достиг самого верха, где находился подъемный механизм. Даже издали рычаг, на который требовалось нажать, казался гигантским, приспособленным под руку великана, а не человека. Только сейчас Селена осознала чудовищный просчет своего замысла. Этот рычаг не сдвинуть с места ни в одиночку, ни вдвоем! Должно быть, когда цепь опускали, на него наваливалось не менее полудюжины караульных.

Корабли находились почти у самой цепи. Их не остановишь. Рабы продолжали грести, даже не подозревая о своей возможной участи.

А преследователи Саэма уже бежали вверх. Саэм умел противостоять нескольким нападающим, но когда их дюжина… Черт бы побрал этого Рульфа и его отребье!

Саэм посмотрел вниз. На его счастье, между пиратами возникла перепалка. Каждый стремился подняться первым, а ширины лестницы не хватало и для двоих.

До башни оставалось четверть мили, и теперь Селена с предельной ясностью видела все, что происходило наверху. Саэм был на крыше. Этажом ниже, словно нависая над морем, стояли катапульты. Они располагались на выступающем помосте, и каждая стояла на своей поворотной площадке.

Корабли пиратов неумолимо приближались. Свобода или… смерть.

Саэм метнулся к катапультам и приналег на одну из них, стараясь повернуть. Он толкал ее до тех пор, пока шея катапульты, покачиваясь, не стала двигаться в противоположную сторону: от моря — к самой башне. Точнее, к тому месту, где крепилась цепь.

Селена остановилась. Ее глаза приросли к катапульте. В ложе покачивался тяжеленный булыжник. Пираты держали катапульты заряженными. Достаточно отпустить стопорящий канат, и камень со свистом взметнется в воздух.

Преследователи Саэма уже протискивались в проем предпоследнего этажа, а корабли входили в тень Кораблекрушителя.

Саэм взмахнул мечом. Лезвие сверкнуло утренней звездой.

Кто-то метнул в Саэма кинжал. Селена крикнула, зная, что Саэм все равно ее не услышит. Кинжал, брошенный торопливо и не слишком умело, пролетел мимо и свалился вниз. Саэм пригнулся и мечом перерубил стопорящий канат. Плечо катапульты стремительно распрямилось, и булыжник, едва успев взлететь в воздух, ударил по башне, круша камень, дерево и металл. Пространство заволокло грязно-серым облаком. Цепь с оглушительным скрежетом погрузилась в воду, забрав с собой и верхушку сторожевой башни. То самое место, где только что стоял Саэм.

Селена достигла обломков башни. Поднимавшееся солнце золотило паруса кораблей. Путь к свободе был открыт. «Золотой волк», а за ним и «Нелюдимый» миновали узкое горло бухты. Прежде чем пираты сумеют починить хотя бы один из своих парусников, мятежные корабли уйдут слишком далеко.

Селена прошептала молитву, прося богов, чтобы корабли нашли безопасную гавань и все рабы обрели свободу. Ветер подхватил ее слова и унес вдогонку кораблям.

Рядом с Селеной упал здоровенный обломок башенной стены, вернув ее к действительности. Саэм!

Он не мог погибнуть: ни от пиратов, ни от взрыва башни. Нет. Саэм не настолько глуп, чтобы его жизнь оборвалась под обломками. А если он погиб, она… она исполосует его мечом за такую глупость!

Совсем некстати у нее заныла рука. Мысленно прикрикнув на нее, Селена потянулась к ножнам, готовая броситься к заваленному входу.

Ее остановило острие кинжала, упершегося в шею.

— Побегала — и хватит, — прошептал ей на ухо Рульф.

ГЛАВА 10

— Только шевельнись, и я тебя по горлышку — чик. Погляжу, сколько в тебе крови, — прошипел Рульф.

Левой рукой он выхватил кинжал Селены и зашвырнул в кусты. Потом забрал у нее меч.

— Зачем ломать комедию? Убивай, и дело с концом.

— Нет, — возразил Рульф, и его дыхание противно щекотало ей ухо. — Я буду убивать тебя медленно, наслаждаясь каждым мгновением.

Селена смотрела на полуразрушенную башню, над которой еще клубилась пыль. Удар по стенам был чудовищным и почти не оставлял Саэму шансов уцелеть.

— Знаешь, во что мне обошлась твоя игра в геройство? — зло спросил Рульф.

Он надавил кинжалом. Острие прорвало Селене кожу на шее.

— Двести сбежавших рабов, два потерянных корабля и еще семь поврежденных тобою и твоим дружком. Добавь к этому моих людей, которых вы погубили.

Селена хмыкнула:

— Ты еще забыл стоимость вчерашнего эля. Как-никак тоже расход.

Рульф вдавил кинжал чуть глубже. Селена невольно дернулась и тут же отругала себя за малодушие.

— Я ничего не забыл. Ты заплатишь мне за все. Своим телом.

— А как ты меня нашел?

Селене нужно было выиграть время. Хотя бы немного времени. Она сейчас не в том положении, чтобы делать резкие движения. Рульф безмерно зол и способен на что угодно.

— Думаешь, это так сложно? Я же знал, что ты побежишь на подмогу Саэму. Ты не позволишь ему подыхать в одиночку. Правда, на этот раз ты немного опоздала.

За прибрежными кустами начинался густой лес. Взрыв на время распугал птиц и зверье. Теперь кроны деревьев и подлесок вновь наполнялись чириканьем, свистом и шорохами. Только на развороченной башне было почти совсем тихо, если не считать шелеста пыли и потрескивания внутренних разломов в стенах.

— Сейчас ты пойдешь со мной, — объявил Рульф. — Когда я вдоволь натешусь, дам знать твоему Аробинну. Пусть приезжает и забирает твои кусочки.

Рульф развернул ее лицом к городу. Селена и не думала никуда идти. Она собиралась еще раз показать этому самоуверенному пирату, на что способны настоящие ассасины.

Дернувшись спиной, она ударила Рульфа в грудь, одновременно подставив ему подножку. Пират споткнулся. Селена молниеносно вклинила свою ладонь между шеей и его кинжалом, помня обещание Рульфа «чикнуть» ей по горлу.

Ее черный камзол забрызгало кровью, хлынувшей из ладони. Селене сейчас было не до боли. Локтем она что есть силы двинула Рульфу в живот. Из горла пирата с шумом вырвался воздух, а сам он скрючился. Но тут его ждал новый удар — коленом в лицо. Удар пришелся по носу. В ее колене что-то тихо хрустнуло. Когда Селена швырнула Рульфа на землю, штанина у нее была вся в крови. В его крови.

Предводитель пиратов потянулся к мечу, но Селена уже схватила оброненный им кинжал. Рульф встал на колени, пытаясь нанести удар. Селена ногой выбила меч из его рук, и тот, закувыркавшись в воздухе, упал далеко позади. Едва Рульф успел поднять голову, как на него обрушился новый удар Селены — на этот раз в спину. Склонившись над Рульфом, она приставила кинжал к его горлу.

— Ну что, такого поворота событий ты не ожидал? — усмехнулась она и прислушалась, не бежит ли сюда кто из пиратов.

Никого. Только жужжание насекомых, птичьи трели и возня каких-то зверюшек. Похоже, большинство пиратов остались в городе. Потасовка была им важнее.

Боль в ее раненой руке распространялась толчками. Рана продолжала кровоточить. Селена взялась за воротник пиратского камзола и потянула на себя. Из носа Рульфа капала кровь, и это зрелище заставило Селену улыбнуться во весь рот.

— Теперь слушай, что тебе нужно сделать, — сказала она, разжимая пальцы.

Из кармана плаща Селена достала два свитка. Каждое движение раненой руки доставляло двойную боль — острую в ладони и тупую в предплечье.

— Ты подпишешь оба послания и скрепишь их своей печатью.

— Черта с два! — прошипел Рульф.

— Ты ведь даже не знаешь их содержания, — усмехнулась Селена и приставила к его вздрагивающему кадыку острие его же кинжала. — Изволь, расскажу. Вот этот свиток — письмо моему хозяину. Там написано, что ты отказываешься от сделки с ним. И еще: если только ты узнаешь о его попытках заключить сделку с другими работорговцами, ты пошлешь весь свой флот, чтобы наказать его за это.

— Ты совсем спятила, — выдохнул Рульф.

— Возможно, — согласилась Селена. — Но я еще не договорила.

Она развернула второй свиток.

— А вот здесь… это послание от твоего имени. Я изо всех сил старалась написать его так, как написал бы ты сам, но прошу простить, если местами фразы получились изящнее, нежели твои.

Рульф дернулся, однако Селена чуть надавила на кинжал, и пират затих.

— Здесь написано… — Селена сделала театральную паузу, — что ты, капитан Рульф, Предводитель пиратов и обладатель магической карты, вытатуированной на твоих ладонях, более никогда не станешь заниматься торговлей рабами. И если ты обнаружишь, что кто-то из пиратов занимается этим грязным и постыдным делом, ты собственноручно утопишь мерзавца, вздернешь на рее или сожжешь у позорного столба. Отныне Бухта Черепов становится надежным прибежищем для всех рабов, сумевших вырваться из когтей Адарлана.

У Рульфа разве что пар из ушей не валил. Сам он кипел от злости.

— Глупая девка! Я не стану подписывать твоей галиматьи! Или ты забыла, кто я?

— Отлично, — пожала плечами Селена.

Она слегка изменила наклон лезвия, чтобы в случае чего было легче располосовать Рульфу горло.

— В первый же день, оказавшись в твоем кабинете, я внимательно рассмотрела и запомнила твою подпись. Подделать ее — проще простого. А что касается твоего перстня с печатью…

Селена снова полезла в карман.

— Перстенек твой я тоже позаимствовала в первый день. На всякий случай — вдруг пригодится. Как видишь, я оказалась права.

Узнав свой перстень, Рульф что-то прохрипел.

— В случае отказа я одним легким движением оборву твою жизнь, а потом вернусь в город и объявлю твоим сподвижникам, что ты пустился догонять сбежавших рабов и вернешься не раньше чем через полгода. Нет, через год. Они даже не заметят свежей могилки, которую я вырою для тебя здесь же, у самой обочины.

— Ты не посмеешь, — проскрежетал Рульф.

— Это почему? Ты видел мое лицо. За одно это я имею полное право тебя убить, чтобы ты не раскрыл моей тайны. Но ассасины не беспринципные убийцы. Я оказываю тебе милость… на моих условиях, естественно. Однако, если ты нарушишь обещания, я изменю свое решение. Знаешь, с мертвыми как-то спокойнее.

Глаза Рульфа превратились в две щелочки.

— Почему? — спросил он.

— Что «почему»?

— Почему ты решила возиться с этими рабами? Тебе других бед мало?

— Бед мне хватает. Но я не хочу, чтобы людьми торговали, как баранами. Эти люди ничем не провинились ни перед тобой, ни перед Аробинном.

Рульф вдруг оживился:

— Чем подписывать? Пальцем, что ли? Или кровью?

— Я же не пиратка, чтобы требовать подписи кровью.

Селена полезла в карман плаща и достала коробочку, в которой находилась наглухо закрытая медная чернильница и небольшое перо из прочного стекла. Стеклянные перья только начали входить в обиход, постепенно вытесняя собой гусиные.

— Давай подписывай.

Рульф поморщился:

— А как ты узнаешь, что я держу свое слово?

Селена убрала кинжал от его горла, чтобы лезвием откинуть пряди волос, налезавшие на глаза Рульфа.

— У меня повсюду есть надежные люди. Если я услышу, что ты продолжаешь торговать рабами, тебе от меня нигде не скрыться. Рано или поздно, но я выслежу тебя. Сегодня я дважды могла тебя убить, но пощадила. В третий раз пощады от меня не жди. Клянусь тебе своим именем. Мне еще нет и семнадцати, а я тебя одолела. Представляешь, в какую силу я войду через несколько лет? — Она встряхнула головой. — Не советую тебе испытывать мое терпение. Особенно тогда.

Рульф, глядя на нее, сказал:

— А теперь послушай меня. Если ты осмелишься еще раз появиться на моей земле, я гроша ломаного не дам за твою жизнь.

Он помолчал.

— Да помогут боги Аробинну, — пробормотал Рульф. — Давай перо.

Селена обмакнула перо в чернильницу и подала ему.

— Это все требования? — спросил он.

Селена отвела от него кинжал, но оружие из рук не выпустила.

— Еще одно, — сказала она. — Можешь даже считать это просьбой. Небольшой корабль, чтобы покинуть твои гостеприимные края.

Рульф бросил на нее испепеляющий взгляд.

Дождавшись, когда Предводитель пиратов подпишет и скрепит печатью оба послания, Селена привела его в бессознательное состояние. Два легких нажатия на шею, и Рульф обмяк, повалившись на землю. Потом он, конечно же, очнется. За это время Селена успеет найти Саэма.

Она протиснулась сквозь завал, образовавшийся на месте входа. К счастью, лестница уцелела, однако подъем осложняли обломки стены и трупы пиратов. Чем выше, тем зловещее становилась картина. Обломки были и здесь, но вместо трупов Селене попадались окровавленные куски тел. Ударом покорежило и обе катапульты. Такое она видела впервые, и ей захотелось убежать. Нет. Она должна найти Саэма… или то, что от него осталось.

— Саэм! — крикнула Селена, ступая по обломкам.

На пути ей попался кусок деревянной балки. Селена остервенело отпихнула его прочь и принялась внимательно оглядывать захламленную площадку, пытаясь найти хоть какие-то признаки товарища.

— Саэм!

Рана на руке вновь стала кровоточить. Селена заглядывала под камни, обломки дерева и погнутые куски железа. Ну куда же он подевался?

Ее вдруг захлестнуло ощущение чудовищной несправедливости. Ведь это она, Селена Сардотин, задумала освободить рабов. Значит, в случае чего и погибнуть должна была она, но никак не Саэм.

Она подошла ко второй катапульте, раму которой расщепило упавшим обломком стены. Здесь, на этом месте, она в последний раз видела Саэма. Разбитая махина была совершенно неподъемной. Такая способна расплющить тело в лепешку.

Нет, она должна убедиться, что под развалинами его тоже нет. Селена уперлась руками, пытаясь сдвинуть каменную глыбу. Та не поддавалась. Селена приналегла сильнее. Руку снова обожгло притихшей было болью. Обломок оставался неподвижным.

Пыхтя и бормоча проклятия, Селена толкала камень. Безрезультатно.

Тогда она что есть силы ударила кулаком по серой пыльной поверхности. Потом еще и еще. Селена лупила по камню и стискивала зубы, не выпуская рвавшийся изнутри вопль отчаяния.

— Даже если биться о камень головой, он все равно не сдвинется, — насмешливо произнес знакомый голос.

Селена обернулась. На другом конце площадки стоял Саэм. Он был весь в серой пыли, из раны на лбу лилась кровь, но в остальном…

— А я тут ору, надрываюсь, как дура!

Саэм пожал плечами и стал пробираться к ней.

— В том месте пол качается. Того и гляди, обломится. Я спокойно выбрался. А ты могла бы спокойно подождать, учитывая, что твой замысел осуществился. Теперь-то нам спешить некуда.

Лицо Саэма было покрыто толстым слоем пыли.

— Тоже мне герой, — проворчала Селена и жестом обвела развалины башни. — Я еще никогда не видела такой грязной работы.

Саэм улыбнулся. При солнечном свете его карие глаза казались золотистыми. Он смотрел на нее, как умел смотреть только он, лукаво подмигивая. А его глаза светились добротой, и Селена в который раз подумала, что Саэм гораздо лучше ее. Добрее. Великодушнее.

Не размышляя, Селена шагнула к нему и крепко обняла.

Саэм опешил, но уже через мгновение сжал ее в своих объятиях. Селена вдыхала все запахи, что исходили сейчас от него: запах пота, противный запах каменной пыли, от которой першило в горле, металлический запах крови… Щека Саэма покоилась у нее на макушке. Селена не помнила… честное слово, она не помнила, чтобы кто-то ее обнимал. Нет, вспомнила! Это было год назад. Она вернулась двумя часами позже установленного срока да еще и растянула ногу. Бун очень обрадовался и обнял ее. Он боялся, что Селену захватили королевские гвардейцы. Сочувствие Буна удивило и потрясло ее тогда.

Но то объятие было иным. Дружеским. Саэм обнимал ее совсем не так. Ей захотелось свернуться калачиком и греться в его тепле, хотя бы на мгновение забыв обо всех заботах и опасностях.

— Саэм, — пробормотала она.

— Да, — отозвался он.

Селена осторожно высвободилась из его рук.

— Если ты когда-нибудь хоть словом проболтаешься, что я с тобой обнималась… я из тебя кишки выпущу.

Саэм оторопело посмотрел на нее, покачал головой и вдруг засмеялся. Он смеялся все громче и громче, пока каменная пыль не набилась ему в горло и он не закашлялся. Селена молча наблюдала за ним, не находя в случившемся ничего смешного.

— Идем, Сардотин, — сказал Саэм, выплевывая попавшую в рот пыль и обнимая Селену за плечи. — Рабов ты освободила, свой след в пиратском городе оставила. Может, пора и домой возвращаться?

Селена бросила на него косой взгляд, но не выдержала и улыбнулась.

ГЛАВА 1

Этот мир состоял из песка и ветра…

Во всяком случае, так показалось Селене, когда она поднялась на вершину красной дюны. В точности такие же дюны окружали ее со всех сторон, уменьшаясь и уходя к горизонту. Как и песок, ветер был горячим и душным. Многослойный халат — основная одежда жителей пустыни — нисколько не спасал от жары. Он быстро напитывался потом и прилипал к телу. Селена с досадой обнаружила, что теперь от нее пахнет не лучше, чем от ее проводника-кочевника.

— Потеть — добрый знак, — сказал он на своем чудовищном адарланском. — Потеть — жить. Нет пот — нет жизнь.

Короткими, рублеными фразами кочевник объяснил Селене, что пот заставляет человека пить и восполнять запас жидкости в теле. Иначе Красная пустыня высосет из тебя всю влагу, и ты этого не заметишь, пока не свалишься замертво.

Селена вслушивалась вполуха в слова кочевника. Проклятая жара! Даже под халатом кожа, того и гляди, расплавится. В голове звенело, а кости охватила непривычная ломота. До сих пор самым жарким местом она считала Бухту Черепов. Но там была вода. Много воды. Здешняя жара была иной. Иссушающей. Селена согласилась бы отдать что угодно за пару минут холодного ветра.

Тощей рукой, обтянутой шерстяной перчаткой, кочевник махнул на юго-запад:

— Сессиз сюкаст — это там.

«Сессиз сюкаст». Молчаливые ассасины. Легендарное братство, куда Аробинн Хэмел отправил ее на выучку.

— Там ты познаешь послушание и дисциплину, — заявил он ей.

И ни словом не обмолвился о том, что Селена попадет в самое пекло, каким в это время года была Красная пустыня. Наказание есть наказание. Расплата за своеволие.

Пару месяцев назад Аробинн посылал Селену и Саэма Корлана в Бухту Черепов — столицу пиратского государства, где всем заправлял некий капитан Рульф, он же Предводитель пиратов. Плывя туда, Селена и Саэм были в полной уверенности, что им придется улаживать последствия стычки между пиратами и ассасинами, стоившей жизни троим ассасинам гильдии Аробинна. Действительность оказалась хуже кошмарного сна: наставник Селены и Саэма решил заняться… работорговлей. В их обязанности входило проследить за погрузкой живого товара в трюм корабля и с минимальными потерями доставить рабов в Рафтхол.

Новый способ обогащения Аробинна возмутил Селену. Отметя все доводы Саэма, она убедила его согласиться с ее замыслом — освободить рабов… Последствия для них обоих были ужасными. К посланию Рульфа, которое Селена написала сама, а Предводитель пиратов лишь подписал и скрепил своей печатью, Аробинн отнесся с недоверием и жестоко избил ее. Пророчество Рульфа почти исполнилось: она едва не простилась с жизнью. Даже сейчас, месяц спустя, раны на ее лице и теле еще не полностью затянулись.

— Ты идти туда, — сказал ей кочевник.

Селена вынырнула из неприятных воспоминаний. Поправив шарф, закрывавший нос и нижнюю часть лица, она сделала шаг вниз. Песок скользил под ногой, но был плотным. После утомительных странствий через Поющие пески это казалось почти что чудом. Там, в Поющих песках, им с проводником приходилось соизмерять каждый шаг, чтобы не нарушить особого звучания песков. Поющие пески были зыбучими, и любое неверное движение грозило провалом в засасывающую бездну.

Селена сделала несколько шагов и обернулась. Кочевник все так же стоял на гребне дюны.

— А ты? — спросила она.

— Два миля туда, — повторил он.

Ветер швырнул ей в лицо горсть песка, и песчинки мигом прилипли к потному лбу.

— Проводи меня к ним, — попросила Селена. — Я заплачу еще.

— Два миля, — ответил кочевник и поправил вместительный заплечный мешок.

Даже отсюда Селена видела страх, застывший в глазах этого невозмутимого, прокопченного солнцем человека.

Он боялся «сессиз сюкаст». Молчаливых ассасинов боялись и уважали по всей пустыне. Селене еще крупно повезло: кочевник довел ее почти до самой их крепости. Он был беден, а Селена платила золотыми монетами. Но гребень этой дюны был для него границей. Девушка поняла: чего бы она ни посулила, дальше ее провожатый не сделает ни шагу. Для кочевников встретить «сессиз сюкаст» было равнозначно встрече со смертью, а он хотел жить.

Прищурившись, Селена поглядела в указанном направлении. Такие же дюны — и ни малейших признаков крепости.

— Два миля! — крикнул ей кочевник. — Они тебя найти.

Селена хотела расспросить об ориентирах, но кочевника уже не было. Он торопился поскорее убраться отсюда. Селена с досады обругала его, но легче от этого ей не стало. Две мили. Сколько же времени и сил отнимет у нее последний отрезок пути до крепости Молчаливых ассасинов?

Она достала бурдюк с водой: тот был пугающе легким. Сделав несколько глотков почти горячей, начинающей протухать воды, Селена потуже завязала шарф на лице и двинулась на юго-запад.

Песок и ветер. Больше в этом мире не было ничего.

Несколько часов спустя Селене понадобилось все ее самообладание, чтобы не нырнуть в один из дворовых прудов или не напиться из какого-нибудь журчащего ручейка, что текли здесь повсюду. Встретив ее, никто из стражников не предложил ей воды. Они передали Селену молчаливому человеку, и тот повел ее по бесконечным коридорам крепости, выстроенной из красного песчаника. Видимо, и сопровождающий не догадывался, как ей хочется пить.

Селене казалось, что она прошла не две, а все двадцать миль. Она боялась, что вообще не доберется до крепости. Поднимаясь на гребень очередной дюны, она видела все тот же однообразный пейзаж. А когда уже решила раскинуть шатер, что-то заставило ее преодолеть склон соседней дюны. Оттуда она увидела сочную зелень деревьев и кустов, среди которой краснели стены старинной крепости. Между двумя громадными песчаными склонами располагался оазис.

Наверное, пустыня забрала из ее тела всю жидкость. Селену пошатывало.

«Только бы не грохнуться в обморок», — с опаской думала она.

Как всегда, ей помогла злость на себя. Она ведь не кто-нибудь, а Селена Сардотин — величайший ассасин Адарлана — и должна соответствовать своей репутации. Идя с высоко поднятой головой, она по привычке запоминала расположение дверей, окон и мест, где стояли караульные. Сопровождающий вел ее мимо площадок под открытым небом. Там, вдвоем и поодиночке, упражнялись люди разных возрастов и оттенков кожи. Судя по лицам, они съехались сюда из всех уголков континента. На некоторых площадках было тихо, но не безлюдно. Те, кто находился там, сидели, предаваясь размышлениям и созерцанию.

Сопровождающий повел ее по узкой лестнице наверх. Здесь Селена впервые насладилась прохладой. Но стоило им выйти в широкий открытый коридор, как жара вновь набросила на них свое душное покрывало.

Для места, где обитали Молчаливые ассасины, здесь было довольно шумно. В кустах и ветвях деревьев жужжали и стрекотали насекомые, щебетали птицы. Весело журчали многочисленные ручьи, полные прозрачной воды. К естественным звукам примешивались лязг оружия упражняющихся и их голоса.

Коридор уперся в стену с несколькими большими дверями. За все время сопровождающий Селены не произнес ни слова. Она украдкой разглядывала его. Средних лет, жилистый. Темно-коричневый загар покрывал кожу. Лицо и руки испещрены белыми нитями шрамов.

В зале, куда они вошли, местами было светло, а местами — сумрачно. Голубые деревянные колонны подпирали галерею, тянувшуюся по обеим сторонам. В ее сумраке и за колоннами Селена сразу ощутила чье-то настороженное присутствие. Было ли здесь так заведено, или неведомые стражи появились из-за нее — неясно. Но если верна вторая догадка, что ж, Молчаливые ассасины знали, с кем имеют дело. Это хорошо.

Здесь тоже была вода. По полу, вдоль стеклянных берегов, текли ручейки. Мозаичная дорожка, выложенная зелеными и голубыми плитками, вела к возвышению, где среди пальм в кадках и мягких подушек восседал человек в белых одеждах.

Наверное, когда-то у него было имя, но мир знал его как Немого Учителя. На вид ему было не больше пятидесяти, хотя до встречи он представлялся Селене древним старцем. Не опуская головы, она шла рядом с сопровождающим и продолжала глядеть на Учителя. Трудно сказать, был ли он смуглым от природы, или таким его сделало солнце. Учитель улыбался одними губами. Чувствовалось, в молодости он был очень обаятельным. Ни в его руках, ни на поясе оружия не было, зато двое слуг, обмахивающих Учителя опахалами из пальмовых листьев, были вооружены до зубов. Сопровождающий Селены остановился на почтительном расстоянии и поклонился.

Она тоже поклонилась, затем откинула капюшон, стыдясь своих спутанных, давно не мытых волос. За две недели странствий по пустыне ей не удалось даже толком умыть лицо. Ладно, что есть, то есть. Да и едва ли этого человека можно сразить красотой.

Немой Учитель окинул ее взглядом и кивнул. Сопровождающий подтолкнул Селену локтем. Она прокашлялась, смачивая пересохшее горло остатками слюны, и шагнула к возвышению.

Услышать слова Немого Учителя она не рассчитывала. О его добровольном обете молчания, принятом много лет назад, знали повсюду. Это не избавляло Селену от необходимости представиться. Аробинн подробно рассказал ей, что и как говорить. Фактически приказал. На сей раз — никаких вымышленных имен, никаких масок и прочих уловок, позволявших скрывать ее истинное обличье. Поскольку она столь наплевательски отнеслась к делам и замыслам Аробинна, он более не намерен поддерживать ее легенды. Селена пыталась убедить его хотя бы частично сохранить тайну ее личности. Ну зачем Молчаливым ассасинам знать, кто она такая? Однако Аробинн был непреклонен. У нее будет месяц на то, чтобы снискать расположение Немого Учителя. Затем она должна вернуться и привезти письмо, в котором тот собственноручно засвидетельствует, что доволен успехами, проявленными Селеной Сардотин. (Да-да, Селеной Сардотин.) Если такого письма не будет, ей лучше перебраться жить в другой город. А еще лучше — на другой континент.

— Спасибо вам, Учитель Молчаливых ассасинов, за дарованную мне аудиенцию, — произнесла Селена, мысленно ругая себя за вялость и бесцветность слов.

Она приложила руку к сердцу и опустилась на колени.

— Я Селена Сардотин, подопечная Аробинна Хэмела, Предводителя ассасинов Севера.

Последнее слово она добавила сама. Едва ли Немому Учителю понравится, что Аробинн именует себя Предводителем всех ассасинов Эрилеи.

Лицо человека в белых одеждах оставалось бесстрастным. Трудно сказать, одобрил ли он услышанное или нет. Но тех, кто прятался в сумраке галереи и за колоннами, такая речь явно впечатлила. Селена поняла это по сопению и шарканью ног.

— Мой наставник передал вам смиренную просьбу: он хочет, чтобы вы обучили меня вашему искусству, — продолжила Селена, давясь каждым словом.

Обучать ее их искусству! Это было равнозначно пощечине, прилюдно влепленной ей Аробинном. Селена опустила голову, чтобы Учитель не видел ее разгневанного лица.

— Я в вашей власти, — почти шепотом добавила она и вскинула руки ладонями вверх, выказывая смирение и готовность подчиняться.

Ответа не было.

Ее щеки горели жарче солнца пустыни. Головы она не поднимала, а руки держала по-прежнему ладонями вверх. Рядом послышался шелест одежды и тихие, почти беззвучные шаги. Селена увидела пару темно-бронзовых босых ступней. Чей-то сухощавый палец задрал ее подбородок… На нее глядели глаза Учителя. Они были цвета морской волны. Селена не осмелилась шевельнуться: одним легким движением этот человек мог сломать ей шею. Она догадалась, что это проверка на доверие.

Чтобы не думать, насколько она сейчас уязвима, Селена стала разглядывать лицо Немого Учителя. На границе коротко стриженных темных волос блестели капельки пота. Трудно было сказать, откуда Учитель родом. Возможно, из Эйлуэ, на что намекал характерный оливковый цвет его кожи. Впрочем, столь красивые миндалевидные глаза встречались лишь у жителей стран далекого южного континента. Какие ветры занесли его в пески Красной пустыни?

Селена сжалась, когда длинные пальцы Учителя откинули пряди ее сальных волос, обнажив желтоватые рубцы вокруг глаз, а также узкую дугообразную корку раны на правой щеке. Может, Аробинн заранее уведомил Немого Учителя о ее приезде? Может, даже сообщил, почему отправляет ее сюда? Селене показалось, что Учитель вовсе не удивлен ее появлением.

Увидев рану на ее скуле, он сощурился и поджал губы. Аробинн умел бить так, чтобы не покалечить лицо. Можно сказать, ей повезло. Интересно, как там Саэм? Она ни разу не видела его после расправы: потеряла сознание раньше, чем Аробинн переключился на Саэма. Три дня она провалялась в постели, а все последующие дни перед отъездом сюда прошли как в тумане, напоминая сон наяву. Гнев на Аробинна, тревога за Саэма и чудовищная усталость, пронизывающая до мозга костей.

К немалому облегчению Селены, Учитель убрал палец с ее подбородка и отошел. Он жестом велел ей встать, что она и сделала, ощущая сильную боль в затекших коленях.

Учитель наградил ее улыбкой, больше похожей на усмешку. Селена тоже была не прочь улыбнуться, но в это время он прищелкнул пальцами, подзывая к ней четверых слуг.

ГЛАВА 2

Эти люди не были вооружены, однако Селена сразу же поняла их намерения. Первый, одетый в многослойный халат, в каких ходили здесь почти все, приблизился и наверняка угодил бы ей в челюсть, не успей она вовремя пригнуться. Сжатый кулак промелькнул над нею. Селена схватила нападавшего за запястье, применила свои излюбленные приемы и вывернула ему руку так, что он застонал от боли. Тогда она толкнула его на второго. Оба нападавших потеряли равновесие и шумно грохнулись на пол.

Селена, стараясь ни в коем случае не задеть Учителя, отскочила туда, где совсем недавно стоял ее сопровождающий. Это было еще одним испытанием — проверкой уровня ее мастерства. Проверкой того, достойна ли она обучения у Молчаливых ассасинов.

Пусть они сомневаются. Селена в себе не сомневалась. Она не кто-нибудь, а Селена Сардотин, черт бы вас тут побрал вместе с вашими богами!

Третий выхватил из рукавов своей бежевой блузы два кривых кинжала и ринулся к Селене. Ее отяжелевший от грязи и пота халат не позволял проворно отпрыгнуть, и потому она изогнулась. Тело пронзила боль, но лезвия просвистели у Селены над головой, лишь срезав выбившуюся прядь. Тогда девушка упала на спину, чуть подалась вперед и пнула нападавшего в колено. Удар сбил его с ног.

Четвертому удалось подобраться к ней сзади. В его руке сверкнул кривой меч. Намерения этого человека были просты: отсечь ей голову. Селена перекувырнулась, и кривое лезвие чиркнуло вместо ее шеи по каменному полу, подняв сноп искр. Селена увидела, что нападавший снова взмахнул мечом. Она поймала противника на ложный выпад, и удар пришелся не вправо, а влево. Такой маневр был возможен только один раз, и когда мужчина, замахиваясь, двинулся прямо на Селену, она ладонью левой руки ударила его в нос, а кулаком правой — в живот. Нападавший упал. Из разбитого носа хлестала кровь. Селена тяжело дышала. Воздух обжигал ей пересохшее горло. Пить, ей отчаянно хотелось пить.

Ее противники по-прежнему лежали на полу — все четверо — и не пытались встать. Учитель заулыбался. И тогда все, кто находился в зале, стали подходить ближе. Мужчины и женщины, одинаково загорелые. Лишь цвет их волос говорил о том, что они уроженцы разных стран. Селена приветственно кивнула им, но на ее кивок никто не ответил. Краешком глаза она наблюдала за поверженными. Те молча встали, убрали оружие и удалились в тень колонн. Селена искренне надеялась, что они восприняли это как учебный поединок и не питали к ней никакой злости.

Ждать ли новых проверок, Селена не знала и на всякий случай следила за сумраком, окружавшим колонны. Невдалеке от себя она заметила девушку, внимательно наблюдавшую за ней. Их глаза встретились, и девушка заговорщически улыбнулась. Селена старалась не выдавать своего любопытства, хотя незнакомка сразу ее заинтересовала. У девушки были рыжие волосы и глаза красно-коричневого цвета. Такие глаза Селена видела впервые, но даже не они поразили ее. Доспехи — вот что сразу же привлекло внимание Селены. Изящные настолько, что в них вряд ли можно было сражаться, но бесподобно красивые. Таких доспехов Селена тоже ни разу не видела.

Правый наплечный щиток был выполнен в виде волчьей головы с оскаленной пастью. Шлем, который девушка держала под мышкой, изображал фигуру волка, чей изгиб спины приходился на носовую щель. Эфес меча с широким лезвием тоже был в форме волчьей головы. На ком-то другом такие доспехи выглядели бы немногим лучше, нежели шутовской балахон, но на этой девушке… В ней было что-то невинно мальчишеское, резко выделявшее ее среди прочих обитателей крепости.

Если Селена обливалась потом в матерчатом халате, каково же было этой девчонке таскать на себе такой панцирь?

Учитель похлопал Селену по плечу, затем жестом подозвал к себе обладательницу снаряжения. Нет, не для нового поединка. Приглашение выглядело вполне дружеским. Металл доспехов слегка звякнул, хотя ноги девушки, обутые в сапоги, двигались почти бесшумно.

Мастер несколькими жестами показал девушке, что от нее требуется. Она низко поклонилась и снова улыбнулась своей озорной улыбкой.

— Меня зовут Ансель, — представилась она с едва заметным акцентом. — Пока ты здесь, будешь жить в моей комнате.

Покрытые мозолями и шрамами пальцы Учителя произвели еще несколько жестов. Ансель кивнула.

— Долго ли ты собираешься у нас пробыть?

Селена едва удержалась, чтобы не нахмуриться. Вопрос был задан слишком в лоб.

— Месяц, — буркнула она, но тут же спохватилась и поклонилась Учителю. — Если, конечно, вы позволите.

Месяц пути сюда, месяц здесь и месяц обратного пути. В Рафтхол она вернется только к осени.

Учитель слегка кивнул и, вернувшись на возвышение, расположился среди подушек.

— Он позволяет тебе остаться, — прошептала Ансель и тронула Селену за плечо.

Значит, не все ассасины исполняли обет молчания. И не все воздерживались от самовольных прикосновений к другому человеку. Аробинн не потерпел бы такой вольности.

— Твоя учеба начнется завтра, — по-прежнему шепотом добавила Ансель. — На рассвете.

Учитель погрузился в подушки. Напряжение спало, и у Селены слегка подкашивались ноги. Из слов Аробинна явствовало: убедить Немого Учителя заниматься с нею — задача почти невыполнимая. Мерзавец! Загнал ее в пустыню, чтобы добавить страданий?

Селена вновь поклонилась Учителю, чувствуя, что тот следит за каждым ее движением.

— Благодарю вас, Немой Учитель.

Он слегка махнул рукой, позволяя ей удалиться.

— Идем, — беря ее за локоть, сказала Ансель.

Солнце делало ее волосы огненно-рыжими.

— Думаю, тебе больше всего сейчас хочется вымыться. Мне бы точно хотелось.

Ансель улыбнулась, и веснушки на ее носу и щеках смешно задвигались.

— Да, — призналась Селена, не переставая удивляться странным доспехам Ансель. — Я уже которую неделю мечтаю об этом.

Ансель вела ее по длинным жарким коридорам. Селена не привыкла ходить безоружной, да еще в незнакомом месте. Но караульные еще при входе отобрали ее любимые длинные охотничьи ножи, меч и даже заплечный мешок. В случае чего оставалось рассчитывать на собственные руки. Трудно сказать, чувствовала ли это Ансель. Может, и так, но виду не подавала. Новая спутница Селены шла, беспечно размахивая руками, словно на ней были не причудливые доспехи, а легкое платье.

Селена рассчитывала, что будет жить одна. Пусть в крошечной комнатушке, но одна. Несколько дней, проведенных бок о бок с Саэмом, не в счет. Саэма она давно и хорошо знала. Но прожить целый месяц рядом с совершенно незнакомым человеком? Селена украдкой поглядывала на Ансель. Та была немного выше ее, но лишь немного. Все остальное скрывалось под металлом доспехов. Селене было привычнее мужское общество, хотя нельзя сказать, что Аробинн полностью лишал ее женской компании. Он частенько устраивал празднества, приглашая куртизанок, а иногда брал этих девиц в театр. Но куртизанок Селена всерьез не воспринимала. В Гильдии ассасинов она была единственной женщиной. А здесь, помимо Ансель, женщин было ничуть не меньше, чем мужчин. В Башне ассасинов все безошибочно знали, кто она такая. В крепости Молчаливых ассасинов она была одной из многих.

А вдруг та же Ансель ничуть не уступает ей и в чем-то даже превосходит? Эта мысль испортила Селене настроение.

— Значит, ты и есть Селена Сардотин? — нарушила молчание Ансель.

— Ты сама слышала, кто я.

Ансель пожала плечами, насколько это позволяли доспехи.

— Я думала, ты… внушительнее, что ли, — простодушно призналась она.

— Прошу прощения, что не дотянула до твоих представлений, — съязвила Селена.

Они поднялись по короткой лестнице и попали в другой, не менее длинный коридор. Двери комнат были открыты, и в каждой, гремя ведрами и орудуя швабрами, наводили порядок дети. Самому младшему было лет восемь, а самому старшему — не больше двенадцати.

— Послушники, — сказала Ансель, отвечая на молчаливый вопрос Селены. — Обучение здесь начинается с уборки комнат старших. Так ребятня учится ответственности и смирению. Или чему-то подобному.

Ансель подмигнула мальчишке, зачарованно глазевшему на нее. Еще несколько детей проводили ее восторженными взглядами. Должно быть, Ансель пользовалась здесь уважением. На Селену никто и внимания не обратил, и она тут же убедила себя, что это к лучшему. Внимание разной мелюзги ей ни к чему.

— А ты в каком возрасте сюда попала? — спросила она у Ансель.

Чем больше она разузнает об этой рыжеволосой, тем лучше.

— Мне тогда уже исполнилось тринадцать, и участь послушницы меня миновала.

— И сколько же тебе сейчас?

— Попыталась угадать и не получилось? — засмеялась Ансель.

— Просто спросила, — соврала Селена.

— Восемнадцать. Смотрю, мы с тобой ровесницы.

Селена кивнула. Незачем болтать о себе лишнее. Аробинн приказал ей ехать сюда под своим именем. Это она выполнила. Но выворачиваться наизнанку не обязана.

Значит, в восемь лет здесь еще моют полы и служат на побегушках. Обучение начинается с тринадцати. Что ж, в этом у нее перед Ансель было явное преимущество. Целых пять лет. В свои тринадцать Селена уже была вполне опытным ассасином. От этой мысли ее настроение улучшилось.

— Наверное, занятия с Учителем много тебе дали? — осторожно спросила она.

Ансель печально улыбнулась:

— Дали бы, если бы они были. Я здесь целых пять лет, а он все отказывается заниматься со мной. Раньше я даже ревела от обиды, а потом привыкла. Хороших учителей здесь хватает.

Услышанное несколько удивило Селену. Находиться здесь пять лет и не получить ни одного урока от Немого Учителя? Впрочем, ведь и Аробинн далеко не всех удостаивал личными уроками.

— Ты откуда родом? — спросила Селена.

— Из Низин.

Низины… Что это еще за место такое?

— Впервые слышишь? — догадалась Ансель.

Селена кивнула.

— Это в Западном крае, на побережье. Раньше те места назывались Королевством Ведьм.

Про Западный край Селена слышала. Но не про Низины.

— Мой отец — управитель города Вересковый Утес, — продолжила Ансель. — Он отправил меня сюда «учиться уму-разуму». Так он говорил. Только я думаю, мне и за пятьсот лет этому не научиться.

Селена не удержалась и хмыкнула.

— Тебе не жарко в таких доспехах? — как бы невзначай спросила она.

— Еще как, — призналась Ансель, откидывая за спину длинные волосы. — Но доспехи того стоят. Люблю гулять в них по крепости, нашпигованной ассасинами. А иначе как мне выделиться из толпы?

— Наверное, заказывала у лучшего мастера? — предположила Селена.

Она не завидовала Ансель. Любоваться доспехами — это одно, но сама она предпочитала легкую и удобную одежду. Ассасин в гремящих доспехах — что может быть нелепее?

— Ты угадала, — довольно улыбаясь, произнесла Ансель. — Их действительно сделал лучший мастер.

Стало быть, деньги у этой девчонки водились. И много денег, если она тратится на подобные игрушки.

— А вот меч — подарок отца, — с гордостью сообщила рыжеволосая воительница, погладив волчью голову на эфесе. — Фамильное оружие. Отец мне его подарил, когда я ехала сюда. Под меч и доспехи заказала. Волки — символ нашего рода.

Они вновь оказались на открытом пространстве, где солнце обрушило на них всю свою послеполуденную мощь. Ансель держалась легко и свободно, словно на ней и не было пластин разогретого металла.

— Сколько человек ты убила за годы своего… ассасинства? — вдруг спросила Ансель.

Вопрос был задан все тем же непринужденным тоном. Селена чуть не поперхнулась.

— А вот это тебя уже никак не касается, — отчеканила она.

Ансель не обиделась.

— Захочу — узнаю. Раз ты такая известная, об этом наверняка где-то написано. И потом, я слышала, что все знаменитые ассасины непременно оставляют на месте убийства какой-нибудь свой знак.

Глупая девчонка! Славой Селены занимался Аробинн. Это он следил за тем, чтобы новости о ее жертвах достигали нужных ушей. Но чтобы оставлять после себя знаки? Неужели никто до сих пор не втолковал Ансель, что настоящий ассасин старается не оставлять после себя вообще ничего? Откуда у нее такие дурацкие представления об ассасинах?

— Я бы позаботилась, чтобы каждый знал: это моих рук дело, — сказала Ансель.

— Об этом узнают по почерку ассасина, — сухо ответила Селена.

Ей показалось, что она разговаривает с маленькой девчонкой.

— Слушай, а кто из вас выглядит хуже? Ты или тот, кто сделал это с тобой? — огорошила ее новым вопросом Ансель, косясь на следы порезов и ссадин на ее лице.

У Селены возникло знакомое противное ощущение в животе.

— Я, — тихо сказала она.

И зачем она в этом призналась? В другое время она бы лихо соврала. Но сейчас она устала. Устала от многодневной дороги и навалившихся воспоминаний.

— Это сделал твой наставник? — спросила Ансель.

Селена промолчала, и Ансель не стала допытываться.

Коридор привел их к каменной винтовой лестнице, выходившей в пустой дворик. Там, в тени высоких финиковых пальм, были расставлены скамейки и столики. На одном лежала кем-то забытая книга. Селена пригляделась к обложке. Какой удивительный шрифт: вместо привычных букв — зубчатая вязь. Будь Селена одна, она непременно взяла бы книгу в руки, чтобы просто посмотреть на странные слова, так непохожие на адарланские.

Но Ансель повела ее дальше и, остановившись возле парных дверей, украшенных резьбой, пояснила:

— Это наши мыльни и купальни. Одно из немногих мест, где нужно соблюдать тишину. Так что никаких криков, возгласов и песен. И постарайся не плескаться. Ассасины постарше этого очень не любят. Доходят буквально до белого каления.

Она толкнула правую дверь и сказала:

— Мойся, сколько нужно. Не торопись. Я позабочусь, чтобы твои вещи принесли к нам в комнату. Закончишь — найди кого-нибудь из послушников. Они все знают, где я живу. С удовольствием проводят. До обеда еще далеко. К тому времени я обязательно вернусь.

Селена молча посмотрела на нее. Ей очень не нравилось, что Ансель или кто-то другой будут трогать ее оружие и рыться в вещах, оставленных в караульной будке. Селене было нечего скрывать, но она нахмурилась при мысли, что местные стражники перетрясут весь ее мешок, в том числе и одежду. Она питала слабость к изящному и очень дорогому нижнему белью, что здешним ассасинам могло показаться весьма странным и даже повредить ее репутации.

Послушание… Она должна смириться, если хочет, чтобы Немой Учитель написал о ней похвальный отзыв. А о том, как она привыкла вести себя в Рафтхоле, придется временно забыть. Заставив себя улыбнуться, Селена поблагодарила Ансель за заботу и вошла туда, где воздух благоухал травами.

Хотя здешние мыльни и купальни были общими, они все же делились на мужские и женские. В это время дня женская половина пустовала.

Большие, средние и совсем маленькие бассейны перегораживались обычными и финиковыми пальмами. Над каждым бассейном был устроен матерчатый навес, крепившийся к стволам деревьев и примыкающей стене. Стенки и днища бассейнов поблескивали такими же голубыми и зелеными стеклянными плитками, какие встретились Селене в «тронном зале». Похоже, в этом оазисе существовали не только холодные, но и горячие источники. Над некоторыми бассейнами поднимался пар, а вода в них пузырилась. Лезть на жаре в горячую воду Селене не захотелось, и она выбрала тот, что показался ей наиболее прохладным.

Погрузившись туда, она едва не вскрикнула, но вовремя вспомнила предостережение Ансель. Вода в этом бассейне была совсем студеной. Набрав воздуха, Селена погрузилась под воду и сидела так, пока у нее не заболели легкие. Тогда она высунула только голову. Дело было вовсе не в скромности, без которой Селена великолепно обходилась всю жизнь и которой ей предстояло научиться. Ей просто не хотелось, чтобы кто-то из местных женщин вдруг увидел ее тело, исполосованное следами почти заживших ран. У самой Селены это вызывало смешанные чувства: то гнев, то грусть, а то и гнев вперемешку с грустью. Ей хотелось вернуться в Рафтхол, посмотреть, что Аробинн сделал с Саэмом, и подвести итог целому этапу ее жизни, оборвавшемуся за несколько мучительных минут. И в то же время возвращение страшило ее.

Но здесь, под жарким солнцем Красной пустыни, среди пальм оазиса, и Рафтхол, и случившееся в тот вечер казались ей чем-то очень далеким.

Она сидела в бассейне, пока от холодной воды ее руки не сделались совсем морщинистыми.

Жилище Ансель оказалось тесным. Самой ее в комнате не было, но она уже не только принесла вещи Селены, но и разложила их на свой вкус. Рядом с мечом и охотничьими ножами лежало нижнее белье и кое-что из верхней одежды. Хорошо, что Селена не взяла сюда самые лучшие свои наряды. Все они годились лишь для Рафтхола. Здесь ценилась многослойная одежда, не пропускавшая песок. Однако вездесущие песчинки ухитрялись набиться даже под плотно затянутые халаты, в чем Селена убедилась в первый же день странствия по пустыне.

Две узкие койки и возле одной, на ночном столике, — железная фигурка волка. Тут спала Ансель. Красная стена не была закрыта даже простеньким ковриком. В углу стоял манекен в человеческий рост. Если бы не фигурка и не этот манекен, Селена бы не поверила, что в комнате кто-то живет.

Уверенность ей вернуло обследование ящиков комода. В одном лежало несколько вишнево-красных блуз и черных, свободного покроя штанов. Все они были аккуратно свернуты. В другом ящике Селена обнаружила белые туники — одежду большинства здешних мужчин и женщин. Рядом лежало нижнее белье — тоже безупречно сложенное. Неужели кто-то тратит время на идеальный порядок в комодах? Селене вспомнился ее громадный шкаф, ломящийся от одежды. Там был полнейший хаос. Селена терпеть не могла развешивать свои платья, а что до нижнего белья — оно было просто свалено в разноцветные кучи на двух верхних полках.

«А Саэм — он складывает свое нижнее белье?» — вдруг подумала Селена.

Может, прежде складывал. Ее вновь обожгло тревожной мыслью: она ведь не знает, чем окончился для Саэма тот страшный вечер. Если Аробинн бил ее… осмотрительно, стараясь не наносить увечий, то с Саэмом он не церемонился: тому всегда доставалось сполна.

Селена прогнала эту мысль и улеглась на койку. Солнце не попадало в узкое окошко комнаты. Предвечерняя тишина убаюкала Селену, и она уснула.

Таким сердитым она Аробинна еще не видела и потому вся сжалась, не зная, чего ждать. Ее наставник не кричал, не ругался. Он замер в кресле, превратившись в живую статую. Единственным свидетельством его гнева были серо-стальные глаза, в которых светилось нечеловеческое спокойствие.

Потом Аробинн встал из-за своего гигантского письменного стола. Селена вросла в стул. На соседнем стуле, затаив дыхание, сидел Саэм. Говорить она не решалась, боясь, что дрожащий голос выдаст ее с головой. Такого унижения ей не вынести.

— Тебе напомнить, во сколько ты мне обошлась за все эти годы? — тихо спросил Аробинн.

У Селены вспотели ладони.

«Мы сделали это не напрасно», — мысленно твердила она.

Они с Саэмом спасли почти двести жизней, и что бы ни случилось в ближайшие минуты, она никогда не пожалеет о содеянном.

— Это не ее вина, — вступился за Селену Саэм, упорно не замечая ее предостерегающего взгляда. — Мы оба подумали, что…

— Саэм Корлан, не надо мне врать! — прорычал Аробинн. — Один ты ни за что не решился бы на такое. Она тебя подбила и поставила перед выбором: либо ты допустишь, чтобы она погибла, пытаясь самостоятельно осуществить свой бредовый замысел, либо возьмешься ей помогать.

Саэм попытался возражать, но Аробинн резко свистнул. Дверь кабинета открылась. В проеме возник его камердинер Сэльв. Не сводя глаз с Селены, Аробинн приказал:

— Позови Тарна, Мюлена и Крепыша.

«Дело дрянь, — подумала Селена. — Совсем дрянь».

Аробинн продолжал на нее глядеть, и ей становилось все труднее сохранять безучастное выражение.

Потянулись минуты. Ни она, ни Саэм больше не осмеливались говорить. Селена спрятала руки на сиденье, чтобы Аробинн не видел ее трясущихся пальцев.

А потом послышались шаги, и в кабинете появились трое вызванных ассасинов. Рослых, мускулистых, вооруженных так, будто им противостоял отряд королевских гвардейцев.

— Закрой дверь, — велел Аробинн Крепышу, вошедшему последним. — Держите его.

В ту же секунду Мюлен и Тарн подняли Саэма, заломив ему руки за спину. К ним подошел Крепыш, поигрывая правым кулаком.

— Нет, — выдохнула Селена, увидев недоуменные, широко распахнутые глаза Саэма.

Она еще цеплялась за мысль, что Аробинн задумал ее напугать. Возможно, он и накажет Саэма, но не у нее на виду. У нее перехватило дыхание, а в горле застряло что-то твердое и тяжелое.

Ей было страшно, но глаз она не опускала.

— Тебе это очень не понравится, — тихо и даже вкрадчиво произнес Аробинн. — И этого зрелища ты никогда не забудешь. Мне нужно, чтобы оно запомнилось тебе на всю жизнь.

Она взглянула на Саэма и прошептала:

— Не бейте его.

В следующее мгновение удар Аробинна сбросил ее со стула. Она не успела встать, как Аробинн схватил ее за воротник, рывком поднял и ударил кулаком в щеку. Перед глазами замелькали светлые и темные круги. Потом был третий удар и привкус теплой крови, который Селена ощутила раньше, чем ее обожгло болью.

Саэм что-то кричал, но Аробинн его не слушал. Он снова и снова бил Селену. Ее рот наполнился кровью, но она не пыталась и не смела защищаться. Саэм вырывался из двойной медвежьей хватки Тарна и Мюлена. Они держали крепко. А на случай если он все-таки вырвется, между ним и Аробинном стоял Крепыш, держа кулачищи наготове.

Аробинн бил ее по ребрам, в челюсть, в живот. И по лицу тоже. Снова и снова, почти безостановочно. Удары были виртуозными, мастерскими, такими, чтобы внутри у нее все разрывалось от боли, а снаружи почти не оставалось следов. Особенно на лице. Саэм вырывался. Он что-то пронзительно кричал, но из-за боли она не разбирала слов.

Последнее, что помнила Селена, — это редкой красоты ковер Аробинна, запачканный ее кровью. Она даже испытала нечто вроде чувства вины, будто разлила чернила. А потом — темнота. Благословенная темнота и облегчение, что избиения Саэма она не увидит.

ГЛАВА 3

Для первого обеда в крепости Молчаливых ассасинов Селена выбрала самый лучший из привезенных ею нарядов. В общем-то, ничего особенного, но темно-синяя шелковая блуза, расшитая золотом, придавала ее глазам бирюзовый оттенок. Селена даже дерзнула слегка подвести брови, чем и ограничилась. Заход солнца не принес ожидаемой прохлады, а румяна, пудра и прочие уловки красоты имели свойство течь на жаре.

Ансель сдержала обещание. Перед обедом она появилась в их комнатке и теперь вела Селену в обеденный зал, забрасывая вопросами. В основном они касались путешествия Селены из Рафтхола в Красную пустыню. Коридоры и залы дворца выглядели совершенно одинаково, но в одних местах Ансель говорила громко, в других — понижала голос до шепота, а в третьих подносила палец к губам, требуя полного молчания.

«Ну и порядки тут у вас», — мысленно удивлялась Селена.

На вопросы Ансель она отвечала кратко. Говорить ей не хотелось. Дневной сон лишь частично восстановил силы, и Селена мечтала поскорее улечься спать.

Но навыки ассасина были сильнее усталости. Войдя в обеденный зал, Селена внимательно оглядела помещение. Помимо больших дверей, через которые вошли они с Ансель, зал имел еще два входа для слуг. Обстановка не отличалась роскошью: длинные столы от стены до стены и по обе стороны от каждого стола — такие же длинные скамейки. Вся эта нехитрая мебель была деревянной. По мысленным подсчетам Селены, в зале сейчас находилось человек семьдесят, если не больше. Никто не поднял головы и не повернулся в ее сторону. Селена вновь ощутила себя «одной из многих» и с трудом удержалась, чтобы не нахмуриться.

Ансель выбрала стол невдалеке от входа. Там были свободные места. Она опустилась на скамейку, кивнув Селене, но та продолжала стоять, изучая обедающих. Несколько ассасинов мельком взглянули на нее и сейчас же вернулись к еде. Кто-то тихо переговаривался с соседом, остальные ели молча.

— Познакомьтесь, это Селена, — неуклюже представила ее Ансель. — Наверное, вы о ней уже слышали… Селена, это наши.

Слова Ансель были выслушаны молча. Селена уселась рядом с нею, осторожно вглядываясь в лица обедающих. Нет, зря она подумала, что им все равно. Эти люди тоже наблюдали за ней, весьма дружелюбно и с некоторым любопытством. Потом голод властно заявил о себе, и Селена перевела взгляд на стол. На блюдах лежали ароматно пахнущие ломти жареного мяса нескольких сортов. Стеклянные миски были наполнены чем-то вроде каши со специями. На подносах возвышались горки лоснящихся фиников и другие фрукты. Из напитков была только вода в многочисленных объемистых кувшинах.

Ансель щедро наполнила свою тарелку разной снедью. Зал освещался красивыми стеклянными светильниками, которые свисали с потолка на толстых, напоминающих канаты шнурах. Пламя светильников окрашивало доспехи Ансель в апельсиновый цвет. Заметив, что Селена сидит неподвижно, Ансель взяла чистую тарелку и положила туда еды на свой выбор.

— Ешь, не бойся, — прошептала она Селене. — Здесь все вкусное и без отравы, — добавила она, сделав упор на последнем слове.

Ансель впилась зубами в кусок жареной баранины, демонстрируя Селене, что той нечего опасаться.

— Господин Берик был бы не прочь умертвить нас всех, но он знает, что у него руки коротки. Уж что-что, а отраву мы распознавать умеем. Правда? — спросила Ансель у обедающих.

Ассасины молча заулыбались.

— Кто такой господин Берик? — поинтересовалась Селена, все еще не решаясь взяться за еду.

Ансель поморщилась и потянулась за порцией каши с шафрановыми крупинками специй.

— Наш местный злодей. Или мы — его местные злодеи. Это как посмотреть.

— Тут как ни смотри, а Берик злодей и есть, — отозвался курчавый темноглазый молодой человек.

Он сидел напротив Ансель. Его лицо даже понравилось Селене, если бы не улыбка. Улыбкой этот ассасин напоминал капитана Рульфа.

— Махил, не порть мой рассказ, — потребовала Ансель, но почему-то улыбнулась курчавому.

Тот бросил в нее виноградину, которую Ансель легко поймала открытым ртом. Видя, что Селена по-прежнему не притрагивается к еде, Ансель добавила ей на тарелку каши со специями.

— Ешь и слушай. Господин Берик — правитель города Сандри, что на побережье. Так уж получилось, что эта часть Красной пустыни примыкает к Сандри, а потому Берик считает наши земли своими. Разумеется, этот вопрос более чем спорный, но… Ладно, не буду забивать тебе голову. Короче говоря, господин Берик давно уже мечтает извести нас под корень. Год за годом он заявляет, что покончит с Молчаливыми ассасинами, и потом ищет оправдания, почему у него опять ничего не получилось. Но это еще не вся история. Адарланский король требовал от Берика послать войска в Эйлуэ на подавление какого-то мятежа… уже не помню какого. У них там без конца мятежи. А Берик в это время как раз воевал с нами и королевского приказа не выполнил. Тогда король наложил запрет на торговлю с Сандри и прилегающими землями. Понятное дело, Берик только и мечтает вернуть расположение его величества. Этому дурню почему-то втемяшилось, что, если он расправится с нами и на серебряном блюде отправит королю голову Немого Учителя, король его простит и снимет запрет.

Ансель успевала жевать мясо и говорить.

— Берик неистощим на уловки. То змей натолкает в корзины с продовольствием, то отправит солдат, переодетых чужеземными посланниками.

Она махнула туда, где в конце зала восседали люди в экзотических одеждах, и продолжила:

— А еще он надеется захватить нас врасплох. Глубокой ночью его солдаты подкрадутся к крепости и давай стрелять по нам зажигательными стрелами… Пару дней назад мы поймали его людей. Они пытались сделать подкоп под крепостные стены. Дурацкая затея, причем с самого начала.

— Пока что все замыслы Берика с треском проваливались, — со смехом подытожил Махил.

Женщина за соседним столом посчитала их разговор чересчур громким и выразительно поднесла палец к губам. Махил кивнул, словно извиняясь за нарушение правил. Селена сделала вывод, что тишина в обеденном зале является желательной, но не обязательной.

Ансель тем временем доела мясо и налила себе и Селене по кружке воды.

— Господину Берику никак не понять простой вещи: чтобы захватить неприступную крепость, в которой полно опытных воинов, нужно превосходить их по всем статьям… Мозгов у него недостает, а вот жестокости ему не занимать. Те из наших, кто попадал к нему, возвращались обратно… по кусочкам. — Она встряхнула рыжей гривой. — Жестокость у него в крови.

— Ансель знает это не понаслышке, — тихо добавил Махил. — Она имела удовольствие встречаться с господином Бериком.

Селена удивленно вскинула брови. Ансель состроила гримасу и сказала:

— Только потому, что я считаюсь наиболее подходящей для этой миссии. Иногда Учитель отправляет меня в Сандри на переговоры с Бериком. Сейчас между ним и нами установилось что-то вроде перемирия. Хвала небесам, этот злодей пока еще не нарушил договоренность, но… чую, когда-нибудь я заплачу за эту миссию собственной шкурой.

— Ансель любит преувеличивать, — заметил Махил.

— Тебя бы туда отправить вместо меня, — огрызнулась Ансель.

Берик и его война с Молчаливыми ассасинами не особо занимали Селену. Пока для нее было важнее, что еда на столе действительно не отравлена и можно наконец-то утолить голод. Селена откусила кусок аппетитного на вид мяса. Рот сразу же обожгло перцем и чем-то еще. Она выпила воды и снова взялась за мясо. Придется привыкать. Ансель и Махил переговаривались между собой. Селена осторожно разглядывала сидящих за столом.

Такую смесь уроженцев разных стран она видела лишь на рынках Рафтхола и на невольничьих кораблях в Бухте Черепов. Те, кто здесь собрался, были опытными и искусными убийцами. Но в их облике не ощущалось ничего угрожающего. От них исходил странный покой, умиротворение и даже радость. Селена взглянула на дальний стол, где сидели чужеземные посланники. Там были мужчины и женщины. Они неспешно ели, тихо переговаривались и, казалось, совсем забыли, что находятся среди ассасинов.

— Глазеешь на чужестранцев? — спросила ее Ансель. — Должно быть, решают сейчас, кого из нас нанять.

— Нанять? — удивилась Селена.

Махил тоже посмотрел на посланников:

— Да. За этим они и едут сюда. Выбирают понравившегося ассасина и делают предложение. Иногда это разовое поручение, а порою — договор на много лет и должность при их дворе. Тот, кто соглашается, волен отправиться с посланниками. Но не все хотят уезжать отсюда.

— А вы двое? — спросила Селена.

— Нет, что ты, — отмахнулась Ансель. — Если бы я отправилась к чужому двору, отец бы меня на краю света нашел. Он считает такую службу хуже ремесла шлюхи.

Махил тихо засмеялся.

— Пока мне хорошо и здесь, — сказал он. — Если захочется уехать, я уведомлю Учителя. Но сейчас…

Он бросил взгляд на Ансель, и та слегка покраснела.

— …сейчас у меня достаточно причин, чтобы оставаться в крепости.

— А из каких стран приезжают посланники? — поинтересовалась Селена.

— Из тех, что неподвластны Адарлану, если ты это имела в виду, — ответил Махил, поглаживая щетину на лице. — Наш Учитель знает, что пространство от Террасена до Эйлуэ — это вотчина Аробинна.

— Так оно и есть, — сказала Селена.

И зачем она это сказала? После того как Аробинн жестоко обошелся с ней, ей вовсе не хотелось защищать его права. Но удивительнее всего, что здешние ассасины — а их число превосходило подвластных Аробинну — даже и не думали покушаться на них. Да и на ее права тоже.

Селена продолжала есть, а Ансель с Махилом и другие — говорить между собой. Ее интересовал обет молчания, и Ансель объяснила: обет молчания длится столько, сколько принявший его сочтет нужным. Никаких жестких правил нет. Кто-то проводит в молчании недели, а кто-то — годы. Ансель призналась, что однажды сама решила принять обет на месяц, однако выдержала всего два дня. Селену это не удивило. Она сразу отметила болтливость Ансель.

Однако в зале были и те, кто по-настоящему соблюдал обет молчания. Они изъяснялись только жестами, и соседи по столу не всегда с первого раза внимали их просьбам. Ансель и Махил понимали «молчальников» без труда. Это Селена тоже отметила. Так, на всякий случай.

Затем она почувствовала на себе чье-то внимание. Это был темноволосый молодой человек, сидевший в конце их стола. Он то и дело поглядывал на нее. Глаза у него были цвета морской волны. Увы, молодой человек тоже изъяснялся жестами. Еще один «молчальник».

Их глаза встретились. Загорелое лицо «молчальника» осветилось улыбкой, обнажившей ослепительно-белые зубы. Да, такой парень способен вызвать желание. Почти как Саэм.

Что? Разве она когда-нибудь думала о Саэме вот так? Узнай он о подобных мыслях, наверняка рассмеялся бы до колик в животе.

Молодой человек приветственно поклонился, затем повернулся к сидящим рядом с ним.

— Это Илиас, — пояснила Ансель, почти вплотную наклонившись к Селене. — Сын Учителя.

Так вот откуда глаза цвета морской волны! Хотя Немого Учителя и окружал ореол святости, обета безбрачия он на себя не принимал.

— Удивительно, что он вообще тебя заметил, — шепотом продолжила Ансель. — Он поглощен лишь своими упражнениями и созерцанием и никого вокруг не замечает. Даже хорошеньких девушек.

— Наверное, ему нравятся блондинки, — усмехнулся Махил, подмигивая Селене.

— Я приехала сюда не для флирта, — отрезала она.

— Не удивлюсь, если ко времени твоего отъезда вокруг тебя соберется целая толпа ухажеров.

— Мне они не нужны, — сказала Селена, начиная раздражаться.

— А это ты врешь, — покачала головой Ансель.

Чтобы не ответить резкостью, Селена отхлебнула несколько глотков воды, в которой плавали ломтики лимона, это было удивительно вкусно.

— Я не вру, — тихо, но твердо сказала она.

Ансель пожала плечами и вернулась к разговору с Махилом, наградив ее недоуменным взглядом.

Селена не была «человеком из камня». Флирт был знаком и ей. Помнится, она даже кокетничала с несколькими мужчинами. Например, с Лучником — юным куртизаном, одно время обучавшимся у Аробинна. Но тогда ей было всего тринадцать. С Буном она тоже позволяла себе кокетничать. Лучник, наверное, уже забыл о ее существовании, а Буна убили. Потом она повзрослела и поняла справедливость слов Аробинна: «Любовь и ремесло ассасина несовместимы. Особенно если ассасин — женщина».

Она вновь быстро взглянула туда, где сидел сын Немого Учителя. Илиас беззвучно смеялся над словами соседа. Селене льстило, что он все-таки заметил ее. После избиения, учиненного ей Аробинном, она целый месяц почти не смотрелась в зеркало. Лишь проверяла, что на лице нет повреждений и раны заживают.

Словно прочитав ее мысли, Махил вдруг спросил:

— А ты… действительно заслужила, чтобы твой наставник излупцевал тебя так, что и сейчас еще видно?

Вопрос был задан шутливым тоном. Махил — само добродушие — сидел, беспечно покачивая вилкой. Ансель наградила его сердитым взглядом. Селена одеревенела. Противнее всего, что вопрос слышали все, кто сидел за их столом. Даже Илиас обратил на нее взор своих красивых глаз и с любопытством ждал ответа. Но Селена смотрела не на него, а на Махила.

— Думаю, история эта тоже зависит от рассказчика, — произнесла она.

Ансель прыснула, но Селена продолжила:

— Если рассказчик — Аробинн Хэмел, тогда да, я заслужила его экзекуции. Ведь он же ухлопал на меня целое состояние. Наверное, столько тратят на принцесс. Я же оказалась непочтительной, своевольной и, что самое жуткое, не чувствовала ни малейшего раскаяния за содеянное.

Под пронзительным взглядом Селены улыбка Махила быстро тускнела.

— Но если историю возьмутся рассказывать без малого две сотни рабов, которых я сумела освободить, у них она будет звучать по-другому, — закончила Селена.

Теперь уже никто за столом не улыбался.

— Боги милосердные, — прошептала Ансель.

За столом стало совсем тихо. Селена вернулась к еде. У нее пропало всякое желание говорить.

Естественной границей оазиса и песков служила финиковая роща. Селена стояла в тени пальм и глядела на бесконечные барханы, простиравшиеся до самого горизонта.

— Может, я ослышалась? — спросила она у Ансель.

После тишины за вчерашним обедом и безмолвных коридоров крепости, по которым шли сюда, звук собственного голоса казался ей раздражающе громким.

Сегодня на Ансель была белая туника, белые свободные штаны и сапоги, обернутые кусками верблюжьей шкуры. Довершал наряд белый шарф, скрывавший ее рыжие волосы.

— Ты не ослышалась, — сказала она. — До соседнего оазиса — три мили.

Ансель кивнула на пару деревянных ведер:

— Это твои.

— Я думала, сегодня начнутся мои занятия с Немым Учителем.

— Нет. Не сегодня, — ответила Ансель, беря свои ведра.

— Но может, ты неверно поняла его жест? — уцепилась за последнюю надежду Селена.

— Я давно здесь живу и хорошо понимаю все его жесты. Не ты первая, не ты последняя. Это и есть «занятия». Справляться с нападающими ты умеешь. Но ты по-прежнему пахнешь северным ветром. А когда начнешь пахнуть Красной пустыней, тогда Учитель соблаговолит заниматься с тобой.

— Но это же смешно! — не выдержала Селена. — Учитель, к счастью, не глухой. Я хочу сама его спросить. Уж я сумею понять его ответ. Где мне его найти?

Она повернулась к крепости, возвышавшейся позади.

— Ты его не найдешь, пока не докажешь свою готовность, — возразила Ансель. — Пока добровольно не согласишься отринуть все, чем ты была и что умела. Он должен убедиться, что ему стоит тратить на тебя свое время и силы. Вот тогда он возьмется тебя учить. По крайней мере, мне так говорили.

Красно-коричневые глаза Ансель пылали от возбуждения, пока она объясняла:

— Знаешь, сколько здесь таких, кто был бы счастлив получить от него всего один урок? Один короткий урок! Он сам видит готовых и сам выбирает. Сегодня это может быть какой-нибудь незаметный послушник, а завтра — тот же Махил. Я до сих пор терпеливо жду своей очереди. Сомневаюсь, что даже Илиас знает, чем руководствуется отец, выбирая себе учеников.

Селена нахмурилась. Она совсем не так представляла себе пребывание в Красной пустыне.

— Но ведь мне нужно, чтобы он написал хвалебный отзыв. Мне нужны его уроки. Не для того я целый месяц тащилась сюда, чтобы смотреть на красные пески.

— Я рассказываю тебе, как обстоят дела, — пожала плечами Ансель. — На твоем месте я бы не артачилась, а стала бы заниматься с тем, кто предлагает помощь. В данном случае — со мной. Я помогу тебе войти в поток здешней жизни. Тогда всем, в том числе и Учителю, станет понятно, что ты действительно хочешь чему-то у нас научиться, а не ждешь его хвалебного отзыва. У каждого из нас есть свои тайные замыслы, которые привели нас сюда.

Ансель подмигнула, и Селена нахмурилась. Главное — не поддаться волнению. Этим она сделает себе только хуже. Нужно время, чтобы спокойно и последовательно обдумать дальнейшие действия. А пока… ладно, сегодня она будет таскаться за Ансель. Вчера Учитель был на обеде. Наверное, придет и сегодня. Если понадобится, она подойдет к его столу и спросит.

Видя, что Селена перестала возражать, Ансель подала ей короткое коромысло:

— Цепляй ведра.

— Послушай, но зачем все это? — спросила ошарашенная Селена.

Ансель сама повесила и закрепила ведра на ее коромысле.

— Зачем? Очень просто: если ты сумеешь пробежать с этими ведрами по дюнам Красной пустыни три мили туда и три мили обратно, для тебя почти не останется невозможного.

— Пробежать?

У Селены пересохло в горле. Однако Ансель не шутила. Рядом с ними находились другие ассасины, в основном дети. Но были и взрослые — парни и девушки немногим старше ее. Все они, прицепив ведра, пустились бежать по песку. Поскрипывали коромысла, глухо булькала вода в ведрах, снабженных плотными деревянными крышками.

— Только не пытайся меня уверять, что знаменитой Селене Сардотин не одолеть каких-то шесть миль!

— Ты что же, все эти годы бегаешь с ведрами? — не могла поверить Селена.

Ансель с усмешкой кивнула.

— И тебе пробежать шесть миль — раз плюнуть?

Ансель кокетливо вытянула шею. Совсем как кошечка, потягивающаяся на солнце.

— Раз на раз не приходится. Я отнюдь не обожаю этот бег. Но он помогает мне сохранять силу и выносливость. Думаешь, я родилась с такими ногами?

Селена сжала зубы, а Ансель опять улыбнулась и подмигнула ей. Селена впервые видела такую улыбчивую и беспрестанно подмигивающую особу.

Ансель двинулась в путь. Медленно, трусцой, ничуть не боясь оставить спасительную тень финиковых пальм. Селена мешкала. Почувствовав это, Ансель обернулась и, не останавливаясь, крикнула:

— Идти не советую. Тогда ты и до вечера не управишься. И уж конечно, всех разочаруешь.

На бегу она поправила шарф и припустила легким галопом.

Глубоко вздохнув и пожелав, чтобы Аробинн оказался в аду, Селена подняла коромысло на плечи и побежала.

Три мили по равнине и даже по травянистым холмам не показались бы ей таким уж чудовищным расстоянием. Но здешний путь пролегал среди дюн, да еще под раскаленным солнцем. Едва одолев первую милю, Селена почувствовала, что дальше бежать не может. Жаркий воздух жег ей легкие. Она побрела шагом. Заблудиться она не боялась. Многочисленные следы чужих ног указывали ей направление.

Когда силы возвращались, Селена бежала, когда иссякали, шла. А солнце поднималось все выше и выше, и воздух вокруг делался все жарче. Вверх по склону, перевалить гребень, спуститься и двигаться к следующей дюне. Потом снова — вверх по склону, перевалить гребень… Перед глазами мелькали яркие вспышки, а в голове стучали молотки.

Красный песок искрился. Селена остановилась и закутала руки, удерживавшие коромысло. У нее начали трескаться губы. Язык налился свинцовой тяжестью.

Теперь каждый шаг отдавался у нее в голове, а коварное солнце ползло и ползло к зениту…

«Поднимусь на этот бархан, — мысленно обманывала себя Селена. — Поднимусь — и будет легче».

Она одолела одну дюну, другую, третью, десятую. Двигалась по следам. Все прочие бегуны давно уже скрылись из виду. А может, она что-то напутала и следы ведут совсем не к оазису? Едва у нее мелькнула эта мысль, как на ближайшем гребне показались фигуры в белом. Ассасины возвращались в крепость, неся на коромыслах тяжелые ведра.

Селена побежала. Она старалась не опускать голову и не смотреть в лица бежавшим навстречу. Большинство возвращавшихся были поглощены бегом, и лишь двое или трое наградили ее сочувствующими взглядами. Их одежды были мокрыми от пота.

Она карабкалась по необычайно крутому склону, помогая себе одной рукой. Сколько бы ни оставалось до этого чертова оазиса, на гребне она остановится и устроит привал.

С вершины бархана Селена увидела оазис. Совсем небольшой: рощица деревьев, пруд и искрящийся водный источник. Она прикинула расстояние: примерно одна восьмая мили.

Как-никак она — Адарланский ассасин. Она все-таки добралась до оазиса!

Пальмы затеняли пруд. Кто-то из учеников плескался в прохладной воде, кто-то просто сидел, погрузив ноги в воду. Все молчали, не разговаривая даже жестами. Селена заметила Ансель. Та сидела на другом конце пруда, опустив ноги в воду и жуя финики. Казалось, Селену даже не заметили, чему она была даже рада. Наверное, ей все же надо было ослушаться Аробинна и приехать сюда под чужим именем.

Ансель заметила ее и поманила к себе. Если только эта рыжая бестия хотя бы намекнет, что Селена слишком долго сюда плелась… Но Ансель молча протянула ей несколько фиников. Селена старалась успокоить дыхание. На финики она даже не взглянула, а направилась в прохладную воду пруда.

Селена не пожалела, что в обратный путь доверху заполнила ведра свежей водой. Первое она выпила, не пройдя и половины расстояния, а на подходе к крепости целиком опустошила и второе.

К чести Ансель, та никому не сказала, что Селена слишком долго отдыхала в соседнем оазисе и вернулась совсем уже под вечер. Бежать она не могла и шла пешком. Потратить целый день на какие-то злосчастные шесть миль!

— Ну, чего брови насупила? — шепотом спросила ее Ансель, налегая на свою любимую кашу со специями.

Рыжеволосая уроженка Верескового Утеса вновь облачилась в доспехи.

— А знаешь, что случилось со мной в самый первый день?

Кое-кто из сидевших рядом ассасинов понимающе заулыбался.

Ансель дожевала кашу и уперлась ладонями в подбородок. Даже тонкие нарукавные пластины ее доспехов были украшены орнаментом из оскаленных волчьих пастей.

— Так вот, моя первая пробежка окончилась на второй миле. Я рухнула и потеряла сознание. Спасибо Илиасу. На обратном пути он меня нашел, подхватил на руки и принес. Представляешь, какой сильный? Ведра на коромысле и еще я.

Илиас, слышавший эти слова, встретился глазами с Селеной и улыбнулся.

— Не успела я очнуться от жары, как тут же грохнулась в обморок, но уже по другой причине, — заключила свой короткий рассказ Ансель.

Вокруг улыбались. Кто-то беззвучно смеялся.

Чувствуя пристальное внимание Илиаса, Селена покраснела и закрылась кружкой с лимонной водой. Пока длился обед, она всякий раз краснела, ловя на себе взгляд сына Немого Учителя.

Она вовсе не собиралась с ним кокетничать, даже глазами. Сегодня она вообще себе не нравилась. После такой жалкой «полупробежки» Немой Учитель вряд ли захочет заниматься с нею.

И тем не менее она все время поглядывала на него. Он сидел в центре зала, со всех сторон окруженный молчаливыми сподвижниками. Почему-то сегодня он решил сесть за один стол с послушниками. Селена представляла восторг этих мальчишек и девчонок, которые наверняка даже позабыли про еду.

Селена терпеливо ждала, когда Немой Учитель закончит трапезу. Едва он поднялся, она тоже с наигранной непринужденностью пожелала всем спокойной ночи. Уходя, она заметила, что Махил сунул руку под стол, нашел там протянутую руку Ансель и их пальцы переплелись.

В коридоре Селена догнала Учителя. Больше всего она боялась, что его будут сопровождать Молчаливые ассасины, но он вышел один. Коридор, освещенный факелами, тоже был пуст, поскольку все еще находились в обеденном зале. Желая привлечь к себе внимание, Селена намеренно шумно ступала. Ей хотелось объясниться на языке жестов, но она сомневалась, что Немой Учитель правильно поймет ее неуклюжие жесты.

Он остановился. Его белые одежды мягко шелестели. Улыбка тронула губы. На одном из его пальцев Селена заметила белую полоску. След от обручального кольца. Кем же была мать Илиаса?

Ансель предостерегала ее: ни в коем случае не пытаться так или иначе понравиться Учителю. Он подобные уловки видит насквозь и очень их не любит.

Селена улыбнулась как можно искреннее и попыталась жестами рассказать о своем бесславном беге с коромыслом и ведрами. Она мотала головой и хмурилась, показывая то на себя, то на него. Вся эта пантомима была затеяна ради одной фразы: «Я приехала сюда учиться у вас, а не у кого-то другого».

Немой Учитель кивал, будто хорошо понимал ее жесты. Селена проглотила слюну. Во рту до сих пор ощущался привкус острых специй, которыми здесь щедро сдабривали мясо. Она снова показала на себя и на Учителя, пытаясь нагляднее объяснить, что хочет учиться только у него. Ее жесты могли бы быть еще более дерзкими, она могла бы дать волю своему характеру, но… это чертово письмо, затребованное Аробинном!

Учитель покачал головой.

Селена сжала зубы и повторила свою пантомиму. Теперь ее жесты выглядели более выразительными и недвусмысленными. Она хочет учиться только у Немого Учителя.

Он вновь покачал головой и вскинул руки, будто говоря: «Не торопись. Подожди».

Селена скопировала его движения и вопросительно подняла брови. «Ждать вас?» Учитель кивнул. Черт побери, как же передать жестами вопрос: «Сколько ждать?» Селена подняла ладони вверх, показывая, что она теряется в догадках. Как она ни пыталась, ее лицо оставалось хмурым и раздраженным. Она ведь пробудет здесь всего месяц. Сколько же ей дожидаться начала занятий?

Учитель ясно понял ее вопрос. Он невозмутимо пожал плечами. Селена стиснула зубы. Увы, Ансель была права: нужно ждать, пока он сам не пошлет за нею. Он по-доброму улыбнулся и повернулся, чтобы идти дальше. В отчаянии Селена шагнула к нему, собираясь словами изложить то, что недавно пыталась передать корявыми жестами. И тут кто-то схватил ее за руку.

Селена резко обернулась, готовая другой рукой выхватить охотничий нож, и… увидела глаза Илиаса. Даже в красноватых отблесках факела они сохраняли свой изумительный цвет.

Глядя то на отца, то на Селену, Илиас медленно покачал головой. Больше нельзя докучать Немому Учителю.

Селена вдруг подумала, что неверно истолковала внимание Илиаса. Он вовсе не восхищался ею. Он просто ей не доверял, потому все время и следил. А с какой стати он должен ей доверять? Трудно сказать, как здесь отнеслись к ее истории с освобождением рабов. Может, она лишь повредила своей репутации. Нет, Илиас все делал правильно. Если бы он приехал в Рафтхол, она бы тоже не решилась оставить его наедине с Аробинном.

— У меня и в мыслях нет причинить вред твоему отцу, — тихо сказала она.

Илиас слегка улыбнулся и поднял брови. Селена поняла его жест. Она не вправе винить сына, стремящегося защитить отца.

Потом он медленно разжал пальцы. При нем не было оружия. Селене показалось, что оно ему и не нужно. Илиас был достаточно рослым — выше, чем Саэм, и шире в плечах. В случае необходимости он вполне бы справился с нею голыми руками.

Илиас улыбнулся во весь рот и протянул ей руку. Это был жест приветствия.

— Да, — сказала Селена, стараясь скрыть улыбку. — Нас ведь даже не познакомили.

Илиас кивнул и приложил руку к сердцу. Ладонь покрывали тонкие шрамы, говорившие о многих годах упражнений с мечами и кинжалами.

— Ты — Илиас. Я — Селена, — сказала она и повторила его жест.

Потом она пожала его протянутую руку:

— Рада познакомиться с тобой.

Глаза Илиаса ярко блестели, его рука была сильной и теплой. Дольше задерживать его пальцы Селена не решилась и разжала свои. Ну и встреча! Сын Немого Учителя и подопечная Предводителя ассасинов. Странная была бы пара. Селена вдруг подумала, что Илиас здесь чувствует себя столь же свободно и уверенно, как она — в Рафтхоле. Городская суета и соблазны ему не нужны. Здесь его любят, здесь им восхищаются. Такое ощущение, что и крепость отец выстроил специально для него, и Илиас без ложной скромности занимает свое место в здешнем мире. Подумав об этом, Селена испытала странную зависть.

Длинные загорелые пальцы Илиаса ожили.

— Прости, я не понимаю, о чем ты, — призналась Селена.

Илиас возвел глаза к небу, вздохнул и широко развел руки. Конечно же, его недоуменный взгляд был шуткой. Затем он осторожно потрепал Селену по плечу и торопливо зашагал вслед за отцом. Учитель к тому времени уже скрылся в глубинах коридора.

Комната Ансель находилась в противоположном конце. Идя туда, Селена почему-то все время ловила на себе взгляд Илиаса, будто он хотел удостовериться, что она не станет красться следом.

«Да не бойся ты!» — хотела крикнуть она.

Немой Учитель был прав. Зачем ему тратить время на нее, если она не сумела пробежать по пескам шесть жалких миль?

Селена не могла отделаться от жуткого ощущения: в этих местах слова «Адарланский ассасин» были просто словами.

Вернувшись в спальню, Селена молча улеглась. Ансель не донимала ее разговорами, а вскоре, задув свечу, легла и сама.

— Завтра будет легче, — шепотом пообещала Ансель. — Завтра ты пробежишь чуть-чуть дальше.

Селена поморщилась. Легко ей говорить! У Ансель не было никакой репутации, тогда как репутация Селены грозила развалиться по кускам. Селена глядела в темный потолок. Она тосковала по дому. Ей вдруг захотелось, чтобы рядом оказался Саэм. Если бы они приехали сюда вместе, то сегодняшняя пробежка выглядела бы не так позорно.

Она поспешно выбросила из головы все мысли о Саэме.

— Скажи, а вы с Махилом…

— Ты уже заметила? — шумно вздохнула Ансель. — Вообще-то, мы особо это и не скрываем. Точнее, я пытаюсь, а он — нет. Знаешь, когда он узнал, что тебя поселят в мою комнату, он даже рассердился.

— И давно это у вас?

Ансель ответила не сразу, как будто решала, стоит ли говорить.

— Мне тогда пятнадцать было.

Пятнадцать! Махилу сейчас лет двадцать пять. Если это началось у них три года назад, он и тогда был заметно старше Ансель. Селена отругала себя за любопытство. Ей-то что за дело?

— В Низинах замуж выходят в четырнадцать лет, — сказала Ансель, вероятно угадав ее мысли.

Селена мысленно примерила это на себя. В четырнадцать лет стать женой, а в пятнадцать — матерью… Нет, такое не для нее.

Ансель вскоре уснула. Несмотря на усталость, Селене не спалось. Мысли, повертевшись вокруг событий прошедшего дня, снова вернулись к Саэму. Даже сейчас Селена не понимала, почему думает о нем. Что Саэем выкрикивал тогда, видя, как Аробинн ее бьет? И почему Аробинн заставил троих здоровенных ассасинов держать Саэма, насильно делая его очевидцем расправы над нею?

ГЛАВА 4

Нехотя Селена признала, что Ансель была права. С каждым днем расстояние, пробегаемое ею, увеличивалось. И все равно путь до оазиса и обратно отнимал слишком много времени. Она изрядно уставала, и сил на другие упражнения не оставалось. Немого Учителя она видела только во время обеда, но более не смела подойти к нему и затеять новое объяснение жестами. Ей недвусмысленно дали понять: он сам пошлет за ней, когда сочтет готовой. Как за служанкой!

Сегодня Селене удалось вернуться пораньше и, невзирая на усталость, пойти упражняться вместе с Ансель. Занимались с ними ассасины лет на десять старше. Наставники слегка похлопали Селену по животу и плечам, поправляя позу, в которой она стояла. Поблизости упражнялся Илиас. Не слишком близко, но достаточно для того, чтобы счесть его появление простой случайностью.

Как и ассасины Адарлана, Молчаливые ассасины не имели характерных особенностей, указывавших на их ремесло. Разве что умение двигаться практически бесшумно. Оружие, которым они пользовались, было знакомым, незначительно отличаясь размерами и внешним видом. Зато в них самих и во всем, что их окружало, было гораздо меньше коварства и соперничества.

Аробинн — тот поощрял жестокость и беспощадность. Еще в детстве наставник стравливал Селену с Саэмом, умело используя победы и поражения каждого из них. Он приучал Селену видеть в каждом потенциального врага. Исключения составляли он сам и Бун. Аробинн не верил в друзей. В мире ассасинов таковых не существовало. Временные союзники — да, но за ними тоже нужно внимательно следить, ибо недавний союзник способен легко превратиться во врага. Проявление слабости в любых обстоятельствах считалось постыдным и наказывалось. Жестокость вознаграждалась. Образование и воспитание ценились Аробинном наравне с прочими атрибутами ремесла ассасина, поскольку слова способны убивать не хуже мечей.

А Молчаливые ассасины… И их ремеслом было убийство, но они стремились не столько превзойти своих собратьев, сколько научиться тому, чего не знали сами. Здесь поощрялась не свирепость, а мудрость. Обучая послушников, опытные воины улыбались. Ассасины запросто делились секретами ремесла. В чем-то все они были соперниками, и тем не менее существовала некая незримая цепь, соединявшая их. У каждого была своя причина оказаться здесь, в оазисе среди песков Красной пустыни. На многих обет молчания наложила сама природа: эти родились немыми. И у каждого была своя тайна, свои вопросы. Возможно, они стремились сюда с надеждой и уверенностью, что здесь сумеют найти ответы. Их молчание было многозначительным и даже пугающим.

Наставники Селены безобидно поправляли ее осанку и показывали новые способы контроля над дыханием. О чем-то она действительно слышала впервые, но порою изо всех сил сдерживалась, чтобы не огрызнуться и не сказать какую-нибудь колкость. Учить ее, будто девчонку-послушницу! Она что, за красивые глаза носит титул Адарланского ассасина? Но ей приходилось терпеть ради письма, подтверждающего ее благопристойное поведение и успехи обучения у Молчаливых ассасинов. Немой Учитель мог позвать любого из ее сегодняшних наставников и спросить их мнение. Быть может, если эти ассасины убедятся в ее успехах, Учитель сам возьмется за ее обучение?

Она обязательно получит это треклятое письмо, даже если Немой Учитель будет выводить каждое слово, ощущая, как лезвие ее ножа упирается ему в горло.

Ее пятая ночь в крепости была нарушена вторжением людей Берика. Ночь выдалась безлунная. Селена удивлялась, как это Молчаливые ассасины сумели в кромешной тьме разглядеть тридцать с лишним солдат, ползущих по склонам дюн. Махил влетел в комнату, шепотом сообщив о вторжении и о том, что нужно подниматься на парапет крепости. Селена сразу же увидела в случившемся возможность показать Учителю, на что она способна. Время ее пребывания неумолимо уменьшалось: ей оставалось чуть больше трех недель.

Но Учителя на парапетах не было. Отражать нападение предстояло молодым ребятам и женщинам. Селена подслушала разговор: одна женщина спрашивала другую, каким это образом Берику удалось вызнать, что сегодня ночью крепость будет наполовину пуста. Оказалось, Учитель отрядил немало опытных ассасинов для сопровождения чужеземных посланцев до ближайшей гавани. Вряд ли появление солдат Берика было чистым совпадением. Скорее всего, их кто-то предупредил.

Скрючившись возле бойницы, Селена держала в руках заряженный лук и вглядывалась в темноту. Рядом замерла Ансель. Ассасины в черных одеждах бесшумно двигались по парапету. Все были вооружены луками. Невдалеке Селена увидела Илиаса. Даже в минуты опасности он не нарушал обета молчания и быстрыми, уверенными жестами отдавал распоряжения. Это был какой-то особый молчаливый язык солдат.

— Приготовься, — шепнула Ансель.

На полу стояла небольшая миска с маслом. Ансель обмакнула туда наконечник стрелы, обмотанный тряпкой.

— По сигналу Илиаса поджигай наконечник и сразу же стреляй. Целься вон в тот песчаный выступ, пониже солдат.

Селена вглядывалась в темноту, удивляясь стратегии защитников крепости. Разумнее было бы не возиться с зажигательными стрелами, а затаиться, погасить все огни и меткими выстрелами с парапета косить вражеских солдат. Но ассасины и не думали гасить факелы. Их свет делал тьму еще непрогляднее. Если бы не звезды, Селена вряд ли сумела бы заметить людей Берика. Те сосредоточенно ползли к крепости. Должно быть, они рассчитывали захватить ассасинов врасплох, убить спящими, а потом дотла сжечь крепость…

Луки у Молчаливых ассасинов были толще, короче и тяжелее сгибались.

— Мы что, не станем их убивать? — спросила Селена.

— Нет, хотя я бы не прочь, — ответила Ансель, ожидавшая сигнала Илиаса.

Она явно красовалась, но Селене было все равно.

— Мы не хотим затевать с Бериком настоящую войну. Он должен видеть, что мы только обороняемся. Отбиваем у его солдат охоту вламываться к нам по ночам. На прошлой неделе Махил с Илиасом славно потрудились над этим уступом. Они проложили толстую веревку, вымоченную в корыте с маслом.

Вот оно что!

— Древко не запачкай, иначе сама опалишься, — предупредила Ансель, видя, как Селена погружает в миску наконечник стрелы.

— А ты не думаешь, что солдаты Берика просто убегут от огненной стены и атакуют крепость с другой стороны?

— Ты не поняла, — усмехнулась Ансель. — Веревка опоясывает крепость со всех сторон и…

Она не договорила, заметив сигнал Илиаса.

Вскочив на ноги, Ансель подбежала к ближайшему факелу, закрепленному в скобе. Селена удивилась и даже позавидовала ее быстроте и ловкости. Сама она немного замешкалась. Вспыхнувший наконечник затрещал, угрожая обжечь ей пальцы. Селена едва не выронила лук. Сквозь треск огненных стрел слышалось гнусавое пение тетивы вражеских луков. Солдаты Берика стреляли по парапету.

Селена провозилась с выстрелом, и стрела опалила-таки ей пальцы правой руки. Но Селена все же выстрелила и даже успела увидеть, как огненные стрелы метеорами пролетают в темном небе и падают на холодный песок дюн. В то же мгновение Ансель оттащила ее от бойницы. Обе привалились к стене, обхватив руками головы.

Вокруг крепости вспыхнуло зарево. Трещало пламя, слышались крики и стоны солдат Берика, попавших в огненную полосу. Остальные продолжали остервенело стрелять по парапету. Черные стрелы ударялись о камень парапетов и по большей части отскакивали. Но несколько ассасинов были ранены. Селена приросла к полу и не шевелилась до тех пор, пока не прекратился дождь вражеских стрел.

Нападение на крепость сорвалось. Вокруг полыхала огненная стена. Сдавленно стонали раненые ассасины. Только сейчас Селена подняла голову и увидела ликующие глаза Ансель.

— Славно повеселились, — выдохнула та.

У Селены колотилось сердце, но она улыбнулась.

— Да. Подходящая ночная забава, — в тон Ансель сказала Селена и повернулась к бойнице.

Солдаты Берика торопливо отступали, унося раненых.

На рассвете сон Селены и Ансель был прерван новым появлением Махила. Ансель спрыгнула с постели и слегка приоткрыла дверь. В тусклом свете коридорного факела Селена увидела знакомую фигуру. Махил передал Ансель запечатанный свиток.

— Сегодня отправишься в Сандри и отдашь это Берику, — шепнул он.

Плечи Ансель напряглись.

— Приказ Учителя, — добавил Махил.

Селена не видела лица Ансель, но могла поклясться, что перед уходом Махил нежно погладил свою подругу по щеке. Ансель тяжело вздохнула и закрыла дверь. Заметив, что Селена не спит, она сказала:

— Меня опять посылают в Сандри. Хочешь отправиться со мной?

— Но это же в двух днях пути отсюда, — приподнимаясь на локте, сказала Селена.

— Да. Целых два дня по пустыне. Обычно я хожу одна, а тут вдвоем. Веселее. Впрочем, тебе решать. Может, тебе больше нравится бегать с ведрами и ждать, как собачонка, пока Немой Учитель обратит на тебя внимание. Кстати, это путешествие может изменить его отношение к тебе. Он поймет, что наша жизнь тебе небезразлична. Как тебе такой довод?

Довод был вполне разумным. Одно дело, высунув язык, бегать по пустыне с ведрами, и совсем другое — пожертвовать четырьмя драгоценными днями и на деле доказать свою готовность помочь Молчаливым ассасинам. Конечно, затея рискованная, но достаточно смелая, чтобы всерьез привлечь внимание Учителя.

— А что мы будем делать в Сандри? — спросила Селена.

— Увидишь, — лаконично ответила Ансель и, как всегда, подмигнула.

ГЛАВА 5

Селена лежала на расстеленном плаще, воображая, будто под нею не песок, а мягкая домашняя перина и что сейчас она у себя в комнате, а не среди пустыни, открытая природным стихиям. Меньше всего ей хотелось проснуться со скорпионом в волосах. Или еще с какой-нибудь тварью.

Она перевернулась на бок, подложив руку под голову.

— Не спится? — спросила Ансель.

Селена едва сдержалась, чтобы не огрызнуться.

Весь день они брели по пескам, а около полудня устроили привал, чтобы вздремнуть под плащами и переждать самое знойное время. Селене казалось, что немилосердное светило способно иссушать мозги.

Обед был скудным: только хлеб и финики. Но Ансель любила путешествовать налегке и убеждала Селену потерпеть. Завтра они придут в Сандри и наедятся вволю. Все сетования на жару Ансель встретила усмешкой.

— Скажи спасибо, что сейчас не время песчаных бурь.

— Мне и так песок уже набился во все поры, — пробормотала Селена, сама удивляясь этому.

Многослойная одежда не спасала. Селена чувствовала, что ее кожа усеяна мелкими песчинками. Пока они затаились, а завтра возобновят свою изощренную пытку. От досады она выругалась сквозь зубы.

— Слушай, ты ничего не перепутала? — вдруг спросила Ансель.

— Перепутала? Что?

— Ты и впрямь Селена Сардотин? Сомневаюсь, чтобы она так возмущалась по пустякам. Бьюсь об заклад: она привыкла к передрягам.

— Я привыкла к передрягам, — буркнула Селена, и окружающая тьма втянула ее слова, как песок втягивает пролитую воду. — Но я вовсе не должна их любить и наслаждаться ими. Может, после Западного края пустыня кажется тебе райским садом?

Селена думала, что ее слова рассердят Ансель, но та лишь усмехнулась.

— Да что ты знаешь о Западном крае, кроме названия? — вдруг спросила Ансель.

Любопытство погасило в Селене недавнее раздражение.

— Если честно, я знаю лишь, что те земли называют проклятыми. Это правда?

— Отчасти. Западный край большой. Это клеймо скорее относится к нашим Низинам. Ведь они — часть Королевства Ведьм. — Ансель громко вздохнула. — Пятьсот лет назад, когда правили королевы Крошанской династии, наша земля была цветущим садом. Даже по развалинам старинных зданий видно, как красиво тогда строили. Но потом три клана Железнозубых напали и свергли Крошанскую династию.

— Железнозубые? Это еще кто такие?

— Ведьмы, — шепотом ответила Ансель. — Крошанки тоже были ведьмами, но отличались неземной красотой. А ведьмы из кланов Железнозубых… у них были железные зубы, острые, как у морских рыб. Но еще опаснее были их железные ногти. Таким ноготком достаточно один раз чиркнуть по горлу — и нет человека. Никаких мечей не надо.

У Селены похолодела спина.

— Железнозубые захватили Крошанское королевство, но последняя королева успела наложить заклятье, и земли пришли в упадок. Урожаи стали скудными, скот хирел, а люди сохли и умирали. Правда, потом все изменилось. Это случилось, когда кланы Железнозубых ушли на восток… к вашим странам.

— Скажи, а ты сама видела хоть одну ведьму?

— Да, — немного помолчав, ответила Ансель.

Селена повернулась в ее сторону. Ансель продолжала глядеть в небо.

— Мне тогда было восемь, моей сестре одиннадцать. С нами еще была ее подруга Мадия. Однажды мы тайком сбежали из Верескового Утеса и отправились за несколько миль к громадному холму. На его вершине стояла сторожевая башня. Ее верх был разрушен еще во времена войн между ведьмами. Середина и низ уцелели. Нижняя часть башни состояла из арочных сводов, и сквозь них просматривался окрестный лес. Мальчишка-конюх — он служил у моего отца — уверял, будто башня эта сохранила волшебные свойства. Если в ночь летнего солнцестояния заглянуть сквозь арку, увидишь другой мир.

Селена почувствовала, как у нее шевелятся волосы на затылке, и спросила:

— И ты видела другой мир?

— Нет. Уже на подходе к башне мне вдруг сделалось невыразимо страшно. Я заявила девчонкам, что дальше не пойду. Они посмеялись надо мной, обозвали трусихой и велели ждать их возле большого камня. Они ушли, а я спряталась за камень. Уже не помню, долго ли я ждала, как вдруг раздался отчаянный крик Мадии. Потом закричала моя сестра. Я выскочила из-за камня. Сестра опрометью неслась вниз по склону. Она схватила меня за руку, и мы побежали обратно в город. Дома нас ждал разгневанный и испуганный отец. Он спросил, где нас носило, и тогда сестра, запинаясь на каждом слове, рассказала, что они с Мадией поднялись к башне. Никаких других миров они не увидели, но под одной аркой темнела дверь. Сестра с Мадией остановились и стали думать, заглянуть туда или нет. В это время дверь распахнулась, оттуда вышла старуха с железными зубами, схватила Мадию и потащила вверх.

Селена боялась дышать.

— Мадия истошно закричала, а моя сестра бросилась улепетывать со всех ног… Услышав эту историю, отец собрал слуг и пошел с ними к башне. Пока шли, рассвело. Они поднялись на холм, но не нашли никакой двери. В башне и вокруг было пусто.

— Они что же, обе исчезли? — шепотом спросила Селена.

— Не знаю. Взрослые обшарили всю башню и на верхнем этаже наткнулись на детские кости. Белые и дочиста обглоданные.

— Боги милосердные, — заплетающимся языком пробормотала Селена.

— Вернувшись, отец выпорол нас с сестрой так, что живого места не осталось. На полгода нам было запрещено уходить со двора, а вместо игр он заставил нас помогать на кухне. Но отец знал: самым суровым наказанием для моей сестры станет чувство вины за гибель Мадии. Должна сказать, сестра после той ночи сильно переменилась. В ее глазах я все время видела какой-то странный испуг. Я подозреваю, она ждала, что однажды старуха с железными зубами придет и за ней.

— Теперь я точно не засну, — призналась Селена и содрогнулась всем телом.

— Не бойся, — засмеялась Ансель, накрываясь плащом. — Открою тебе важный секрет. Ведьму можно убить только единственным способом — отсечь ей голову. В детстве мне было страшно, а сейчас я думаю, что никакой ведьме с железными зубами не выстоять против нас.

— Надеюсь, что так.

— А я уверена. Они страшные и коварные, но их можно убить. Эх, если бы у меня была своя армия… хотя бы отряд из двадцати Молчаливых ассасинов, я бы вернулась в Низины и извела всех ведьм, если они там еще остались.

Послышался глухой стук. Должно быть, Ансель ударила кулаком по песку.

— Ассасины веками живут в Красной пустыне. Но чем они занимаются? Упражняются, созерцают, отправляются служить черт-те кому. Если бы на защите Низин стояла армия ассасинов, наша земля снова стала бы богатой и цветущей. На месте Учителя я бы думала о величии и славе. Мы бы защищали каждый уголок. Слава о нас гремела бы по всему континенту.

— Честолюбивые же у тебя замыслы, — усмехнулась Селена. — А ты бы звалась Ансель из Верескового Утеса, защитница Низин.

Ансель тоже засмеялась и вскоре заснула.

Селена не могла прогнать видение: старуха с железными зубами тащит отчаянно вопящую Мадию в темноту башни. Неужели она заживо съела бедную девчонку? С этой мыслью Селена уснула.

В Сандри был базарный день. Невзирая на запреты адарланского короля, торговля в городе не захирела. Как и прежде, сюда съезжались купцы из разных уголков Эрилеи и даже с других континентов. На это время маленький, обнесенный крепостными стенами прибрежный городок превращался в одну сплошную базарную площадь. Здесь торговали пряностями и драгоценными камнями, одеждой и изысканными яствами. Торговля велась из ярко раскрашенных повозок и даже с земли, где торговцы победнее расставляли и раскладывали свой товар на пыльных подстилках. Похоже, в городе не знали о неудачном нападении солдат Берика на крепость Молчаливых ассасинов.

Незнакомый город манил Селену, но она старалась не отставать от Ансель. Та двигалась сквозь толпы прохожих с небрежным изяществом, вызывая неподдельную зависть Селены. Ансель толкали, наступали на ноги, кричали, что она загораживает путь, но она лишь улыбалась задорной мальчишеской улыбкой. Многие останавливались, удивленные редким сочетанием рыжих волос и красно-коричневых глаз. Ансель невозмутимо шла дальше. Даже без своих доспехов она выглядела просто завораживающе. О том, многие ли замечают ее, Селену Сардотин, Селена старалась не думать.

Близость моря не приносила желанной прохлады. Солнце пекло ничуть не меньше, чем в пустыне. Людская скученность и далеко не самые приятные запахи заставляли Селену прятать нос во взмокшем от пота шарфе. Сильнее всего ей хотелось сейчас забраться в какой-нибудь фонтан, однако Ансель вела ее дальше.

— Здесь мы с тобой на время расстанемся, — объявила Ансель.

Своей длинной изящной рукой она указала на большой дворец из песчаника, буквально нависавший над городком:

— Мне туда. Знала бы ты, до чего болтлив этот Берик! С ним никогда сразу не поговоришь о деле. Сначала будет рассказывать о своих давних подвигах. Я их уже знаю наперечет, но все равно должна терпеливо выслушивать его болтовню. Пока я мучаюсь во дворце, ты погуляй, посмотри товары. Может, купишь себе что-нибудь.

— Разве я не могу пойти вместе с тобой? — удивилась Селена.

— Куда? Во дворец? Нет. Это дело деликатное. Если мы явимся вдвоем, Берик заподозрит подвох. А Немому Учителю важно сохранять с ним хотя бы плохонький мир.

Селена впервые пожалела, что не осталась в оазисе. Ансель ободряюще похлопала ее по плечу:

— Поверь мне: уж лучше несколько часов толкаться на базаре, чем дожидаться меня на конюшне.

— Почему на конюшне? — начиная злиться, спросила Селена.

— Я же тебе сказала: мое посредничество — дело деликатное, и дальше дворцовой конюшни тебя не пустят. Вряд ли тебе понравится сидеть там и ловить на себе сальные взгляды конюхов Берика. К тому же они еще не поняли, что мыться желательно каждый день.

Ансель беспокойно поглядывала на дворец. Может, тревожилась, что опаздывает? Или не знает, о чем написал Учитель и какой оборот примет ее сегодняшний разговор с правителем Сандри?

— Встретимся у фонтана в три часа, — сказала Ансель, откидывая прилипшие ко лбу рыжие пряди. — Жди меня там и постарайся не наделать бед.

«Я ей что, младшая сестра?» — сердито подумала Селена.

Она вдруг почувствовала себя обманутой. Все слова о том, что после путешествия в Сандри отношение Немого Учителя к ней может измениться, показались Селене заурядным враньем. Ансель просто не хотелось идти одной, а она клюнула на нехитрую приманку. Ну что за секреты у этой рыжей бестии и старого болтуна Берика? Или Ансель увидела в ней соперницу и испугалась?

Селена хотела броситься вдогонку за Ансель, но тут ее нос уловил соблазнительный аромат неизвестного кушанья, и она пошла на запах.

Целых два часа Селена бродила по бесконечному базару, в который сегодня превратился Сандри. Она последними словами ругала себя за то, что не взяла больше денег. В лучших магазинах Рафтхола ей предоставляли кредит, и она никогда не носила с собой деньги, не считая медяков и нескольких серебряных монет на подкуп слуг и привратников. А здесь… Селена потрогала тощий мешочек с серебром и вздохнула.

В том, что город превратился в сплошной базар, не было преувеличения. Торговали везде, не только на площади. Торговали на улицах. Торговали в подвальчиках, куда Селена спускалась по шатким, грозящим обломиться ступенькам и попадала под своды, где сверкали десятки свечей. Торговали в уютных двориках, открыв ради такого случая ворота. Торговали в мрачных переулках, хранивших многовековую историю города. Сандри просто бурлил жизнью. Наверное, здесь и не слышали об адарланских запретах, а если слышали, то не принимали их всерьез.

Селена остановилась под полосатым навесом торговца, приехавшего сюда из южных краев. Она засмотрелась на необычные туфли с загнутыми носами и соображала, хватит ли ей денег, чтобы купить эти туфли, а еще — восхитительные духи с ароматом сирени. Их она видела в повозке, принадлежавшей трем бойким светловолосым девицам. Те именовали себя жрицами Лани — богини снов и благовоний.

Диковинные туфли были расшиты изумрудной нитью. Прихотливые узоры сходились у носов и загибались вместе с ними. В Рафтхоле на это будут смотреть во все глаза. Едва ли у какой-нибудь столичной модницы найдутся такие же или даже похожие туфельки. Правда, по грязным рафтхолским улицам в них не походишь.

Селена нехотя вернула туфли на прилавок. Торговец вопросительно поднял брови. Она грустно улыбнулась и покачала головой. Торговец выставил семь пальцев, сообщая, что сбавил цену на одну монету.

— Шесть монет, — показала на пальцах Селена.

Торговец смачно плюнул на землю. Семь монет. По меркам Рафтхола это было сказочно дешево.

Селена огляделась по сторонам, затем снова посмотрела на вожделенные туфли.

— Я еще вернусь, — соврала она и поспешила уйти.

Торговец что-то кричал ей вслед. Селена не понимала ни слова. Этот гортанный язык она слышала впервые. Должно быть, торговец соглашался уступить ей туфли и за шесть монет, однако Селена упорно шла дальше. У нее и так тяжелый заплечный мешок, а туфли утяжелят его еще больше. Пусть они восхитительно красивые, непохожие ни на какие другие и, честно говоря, не очень-то и тяжелые. А какая удивительная вышивка изумрудной нитью! Будто каллиграфические строчки на шелковой поверхности. И потом, зачем ходить в этих туфлях по слякотным улицам? Она могла бы носить их внутри…

Селена уже собиралась вернуться, когда в узком темном пространстве между двумя домами что-то мелькнуло. Там тоже кто-то торговал. Похоже, хозяин очень дорожил своим товаром, раз нанял нескольких вооруженных стражников. Те стояли возле крытой повозки. Перед нею, за столом, Селена увидела и хозяина. Все это было достаточно привычно. Она уже видела тщательно охраняемые повозки. Но товара, лежавшего на этом столе, не было больше ни у кого. У Селены перехватило дыхание. Ну почему она не взяла с собой больше денег?

На столе лежало полотно пауков-шелкопрядов.

Об этих пауках ходили легенды. Обитали шелкопряды в лесных долинах Руннских гор. Были они устрашающего вида и громадных размеров — величиной чуть ли не с лошадь. Нити, которые они пряли, имели особую стоимость. Кто-то говорил, что пауки продают свое полотно за человеческую плоть. Другие утверждали, будто паукам-шелкопрядам нужны годы жизни людей и их мечты. Тонкое, почти прозрачное полотно отличалось не только редкой красотой, но и прочностью, не уступающей прочности стали. До сих пор Селена видела лишь маленькие лоскуты.

Говорили также, что полотно пауков-шелкопрядов не купишь ни за какие деньги. Желающие его получить должны были сами отправиться в Руннские горы. А здесь, на столе, лежал в ожидании покупателей целый сверток паучьего полотна. Ярды тончайшей материи. Ни Аробинну, ни даже адарланскому королю не хватило бы золота, чтобы купить его целиком.

Видя изумленные глаза Селены, торговец обратился к ней на адарланском:

— Ты знаешь, что это такое?

Она кивнула.

— Ты — первая, кто узнал паучье полотно. Почти все принимают его за особо тонкий шелк.

— Я бы узнала эту редкость, даже если бы была совершенно слепой, — улыбнулась Селена.

Она подошла к столу, но не осмеливалась дотронуться до переливающегося свертка.

— Что ты делаешь здесь? — спросила она торговца. — Вряд ли в Сандри сыщутся покупатели на твою диковину.

Торговец усмехнулся. На вид ему было около пятидесяти. Коротко стриженные, начавшие седеть волосы и красивые синие глаза. Сейчас они блестели от изумления, а минутой раньше Селена видела в них страдание и непонятную тревогу.

— Я тоже могу спросить: каким ветром занесло сюда девушку с Севера? Да еще вооруженную такими замечательными ножами?

Торговец кивнул на коричневый оружейный пояс Селены.

— В наблюдательности тебе не откажешь, — сказала она, улыбаясь одними губами.

— Торговое ремесло к этому располагает. Почему ты встала так далеко? Подойди ближе и расскажи мне, девушка с Севера, где же это ты видела полотно пауков-шелкопрядов?

Селена подошла, сжав пальцы в кулаки, чтобы не поддаться искушению потрогать бесценное полотно.

— У меня в Рафтхоле есть знакомая куртизанка. У ее хозяйки я видела носовой платок из паучьего шелка. Подарил один очень богатый завсегдатай их заведения.

Должно быть, платочек этот стоил столько, сколько многим крестьянам не заработать за целую жизнь.

— Поистине королевский подарок, — прищелкнул языком торговец. — Наверное, хозяйка того заслуживала.

— Конечно, — дипломатично согласилась Селена, хотя у нее было иное мнение на этот счет.

— Странно видеть в здешней пустынной глуши девушку, знакомую с лучшими куртизанками Рафтхола. Тебе что же, далекие края повидать захотелось?

— Можно сказать и так, — пожала плечами Селена, не отрывая глаз от переливчатой ткани. — А скажи, откуда у тебя это несметное сокровище? Удачно перекупил? Или сам нашел черного паука?

— Сам, — тихо ответил торговец, ведя пальцем по свертку. — Перекупить можно любые другие шелка, но только не паучий. За ним каждый идет сам.

Его прозрачные синие глаза потемнели.

— Долины в Руннских горах — это сплошной лабиринт тумана, деревьев и теней. Добравшемуся туда не надо искать пауков. Пауки сами его найдут, — сказал он.

Селена засунула руки в карманы. На ее пальцах до сих пор оставались мельчайшие песчинки, и она боялась повредить волшебную ткань.

— И все-таки что надоумило тебя предлагать паучий шелк в Сандри?

— Я собираюсь плыть на Южный континент, но мой корабль отправится лишь через два дня. Почему бы не попытать счастья? Кстати, а сколько тебе лет? — вдруг спросил торговец и подмигнул Селене.

— Семнадцать исполнилось две недели назад, — ответила она, гордо вскинув подбородок.

Такого отвратительного дня рождения у нее еще не было. Свое семнадцатилетие Селена встретила на пути к крепости Молчаливых ассасинов, бредя по пескам. Ни поздравлений, ни подарков. С досады она рассказала о дне рождения своему немногословному провожатому. Тот лишь похлопал ее по плечу и зашагал дальше. Жуть!

— Значит, ты ненамного младше меня.

Селена сочла его слова шуткой, но торговец не улыбался.

— А тебе самому сколько? — спросила она и еще раз прикинула возраст торговца. Уж никак не меньше сорока. Морщины на лице, сухие руки.

— Мне всего двадцать пять.

Селена даже ойкнула.

— Знаю, — вздохнул он. — Никто не верит.

Морской бриз слегка качнул море паучьего шелка.

— Все имеет цену, — сказал торговец. — За двести ярдов паучьего шелка я заплатил двадцатью годами жизни. Сначала я не очень понял. Думал, просто умру на двадцать лет раньше срока, а оказалось вот что… Но даже если бы пауки мне рассказали, что к чему, я бы все равно согласился.

Селена смотрела на повозку, на замерших стражников. Если торговец продаст свое сокровище, он сможет более чем безбедно прожить все оставшиеся годы.

— А почему ты не попытался продать паучий шелк в Рафтхоле? — спросила Селена.

— Я бывал в Рафтхоле, Оринфе и Банджали. Мне наскучила Адарланская империя. Хочу повидать новые земли. Надеюсь, там у меня скорее найдутся покупатели.

— Можно ли вернуть отнятые годы? — вдруг спросила Селена.

Торговец махнул рукой:

— Направляясь сюда, я двигался вдоль западных отрогов Руннских гор. По пути мне встретилась ведьма. Я спросил ее о том же, о чем сейчас спрашивала ты. Увы, то, что взято, так просто не вернуть. Для этого нужно убить паука, забравшего мои годы.

Он посмотрел на свои морщинистые ладони.

— Убить черного паука, — продолжил он. — Мыслимое ли дело? Кто отважится? Я приплатил старухе, и она сказала: такое под силу только величайшему в мире воину… Хотя ассасин с Севера, наверное, тоже смог бы одолеть паука.

— Откуда ты… — начала Селена.

Торговец перебил ее:

— Неужели ты всерьез думаешь, что никто не знает про «сессиз сюкаст»? И неужели я не понимаю, кем может быть семнадцатилетняя девушка с Севера, одна разгуливающая по Сандри? Добавь к этому твои потрясающие ножи и твои слова о приятельницах-куртизанках. Ты здесь, чтобы шпионить в пользу господина Берика?

— Ты это о ком? — с напускным простодушием спросила Селена.

Торговец пожал плечами и кивнул в сторону дворцовой громады:

— Я слышал от городской стражи, что между Бериком и Молчаливыми ассасинами установились какие-то странные отношения.

— Возможно, — только и ответила Селена.

Торговец махнул рукой, показывая, что это его не слишком заботит. Однако Селену услышанное очень даже занимало. Надо будет поразмыслить над словами торговца. А вдруг кто-то из Молчаливых ассасинов и впрямь продался Берику? Может, Ансель поэтому отказалась взять ее во дворец? Наверное, Учитель не хочет, чтобы имена подозреваемых стали известны раньше времени.

— А ты бы согласилась вернуть мне похищенные пауком годы? — неожиданно спросил торговец.

Селена закусила губу. Мысли о лазутчиках Берика мгновенно померкли. А ведь здорово было бы отправиться в дебри Руннских гор и убить зловредного паука! Селена уже видела себя сражающейся с восьминогим чудовищем. И еще ведьмы! Правда, после рассказов Ансель она не горела желанием столкнуться с ведьмой, особенно из клана Железнозубых. Селене вдруг захотелось, чтобы рядом с нею оказался Саэм. Такое надо видеть своими глазами и слышать своими ушами. Ее рассказам Саэм не поверит. Да и кто поверит?

— Я сделал бы тебя сказочно богатой, — сказал торговец, будто угадал ее мысли. — Богаче короля.

— Я и так достаточно богата. И очень занята до конца лета.

— Не беда. Я вернусь из своих странствий не раньше чем через год.

В глазах торговца появилась надежда. Конечно, убить черного паука — это настоящее приключение. Такой подвиг добавит славы к имени Селены Сардотин. Но человеку, отдавшему за богатство двадцать бесценных лет собственной жизни, нельзя особо верить. И все же…

— Когда будешь в Рафтхоле, разыщи Аробинна Хэмела, — медленно выговаривая каждое слово, сказала Селена.

Торговец вытаращил глаза. Конечно же, он знал имя ее наставника. Что бы он сказал, услышав сейчас ее имя?

— Запомнил? Аробинн знает, где меня найти.

Селена повернулась, чтобы уйти.

— Но ты не назвала себя. Как тебя зовут?

— Он скажет тебе, где меня искать, — обернувшись через плечо, повторила Селена и пошла к заветному прилавку с туфлями.

— Подожди! — окликнул ее торговец.

Селена остановилась. Торговец полез в карман и вытащил простенькую деревянную шкатулочку.

— Возьми. Это тебе на память.

Селена взяла шкатулку, откинула крышку и обмерла. Внутри лежал сложенный пополам лоскуток паучьего шелка. Маленький, от силы шесть квадратных дюймов, но за него не раздумывая отдали бы десяток чистопородных лошадей. Нет, этот лоскуток она ни за что не продаст. Такие вещи становятся семейными реликвиями и передаются из поколения в поколение. Только вряд ли у нее когда-нибудь будет семья и дети.

— Память о чем? — спросила Селена, пряча шкатулочку во внутренний карман.

— О том, что все имеет цену, — с печальной улыбкой ответил торговец.

Селену обожгло болью почти заживших ран.

— Это мне известно, — тихо сказала она и ушла.

Она все-таки купила туфли и радовалась, что не потратила деньги на духи. Когда она вновь проходила мимо повозки жриц богини Лани, аромат сирени был еще тоньше и соблазнительнее. Но она зажала нос и отправилась за туфлями… А когда колокола на крепостной башне ударили три раза, Селена уже сидела на краю фонтана и ела теплую лепешку, начиненную тушеными бобами. Она искренне надеялась, что продавец лепешек ее не обманул.

Ансель опоздала на четверть часа и даже не подумала извиниться. Она схватила Селену за руку и куда-то потащила, на ходу вытирая вспотевшее лицо.

— Куда ты меня ведешь? — насторожилась Селена. — Встреча с Бериком прошла не так, как ты рассчитывала?

— Тебя это не касается, — с заметной резкостью ответила Ансель. — Идем. Скоро сама все поймешь.

Они подошли к глухой ограде. Ансель открыла совсем неприметную калитку и буквально втолкнула Селену внутрь. Там они едва ли не на брюхе поползли дальше, но не к самому дворцу, а туда, где находились конюшни. Здесь Ансель тоже выбрала какую-то боковую дверцу, приоткрыла и, убедившись, что поблизости нет стражников, кивком позвала Селену за собой.

Жара внутри соединялась с удушающим запахом редко убираемого навоза.

— Может, все-таки скажешь, почему мы здесь? — спросила Селена. — Наверное, не за тем, чтобы подразнить стражников?

— Есть причина, — прошипела Ансель. — Сейчас увидишь. Иди за мной.

Она привела Селену к обыкновенному стойлу, в котором лениво переминалась с ноги на ногу лошадь.

— Ну и что особенного? — рассердилась Селена. — Лошадь как лошадь.

Мысль оказалась быстрее слов. Еще не договорив, она уже поняла: это не просто лошадь.

— Ты что, не понимаешь? Это же астерионская кобыла! — восторженно шепнула Ансель.

Кобыла была смоляно-черного цвета. Ее темные глаза внимательно глядели на Селену, которая кое-что знала об астерионских лошадях. Они считались самой древней породой в Эрилее. Легенды утверждали, будто народ фэ сотворил первых астерионов из четырех ветров. Северный ветер дал им душу, южный — силу, восточный — быстроту, а западный — мудрость. Эти лошади отличались удивительной смышленостью, и у них были красивые вытянутые морды и пышные хвосты.

— Ты когда-нибудь видела такую красавицу? — продолжила восхищаться Ансель. — Ее зовут Хисли.

Селена вспомнила, что родословная астерионских лошадей велась по линии кобыл, а не жеребцов.

— А вторую красавицу видишь? — Ансель махнула в сторону соседнего стойла. — Ту зовут Касида. На языке народов пустыни это значит «пьющая ветер».

Селена представила Касиду мчащейся навстречу грозовым тучам. Вся в серых пятнах цвета грозовых туч, с ослепительно-белой гривой, Касида фыркала, ударяла передними копытами и смотрела на Селену глазами, казавшимися древнее самой Эрилеи. Селена вдруг поняла, почему за астерионских лошадей давали столько золота, сколько весило животное.

— Их только сегодня пригнали к Берику в конюшню, — пояснила Ансель. — Купил у какого-то торговца, направлявшегося в Банджали.

Ансель подошла к Хисли и принялась гладить ее по морде, что-то шепча, а вслух сказала:

— Когда мы прощались, Берик сообщил, что намерен испытать, насколько хороши лошадки. Вот их и держат оседланными.

— А потом?

Селена протянула руку к морде Касиды. Та понюхала ее пальцы и начала тереться о них своим бархатным носом.

— А потом, — вздохнула Ансель, — он или подарит их какому-нибудь нужному вельможе, или обречет до конца дней торчать в этой вонючей конюшне и жиреть. Всадник из него никудышный.

— Тогда зачем он их покупал? — удивилась Селена.

— Потешить себя новыми игрушками. Но игрушки господину Берику быстро надоедают.

— Но это же издевательство над лошадьми.

— Вот и я говорю.

Ансель зачарованно гладила Хисли по бокам.

— Ты хорошо ездишь верхом? — вдруг спросила она Селену.

— Конечно.

— Это упрощает дело.

Селена едва не вскрикнула от удивления, видя, как Ансель открыла дверцу стойла и вывела Хисли. Еще через мгновение она уже сидела в седле, сжимая поводья.

— Сейчас мы с тобой поскачем так, будто улепетываем от демонов!

Тронув поводья, Ансель понеслась к воротам конюшни.

Селене не оставалось ничего иного, как отвязать Касиду, вывести из стойла, вскочить в седло и, слегка ударив лошадь по бокам, пуститься следом.

ГЛАВА 6

Внезапность случившегося ошеломила стражников Берика, принеся Селене и Ансель драгоценные секунды. Два размытых пятна — черное и серое — стремительно пронеслись по двору, направляясь к главным воротам ограды. И только тогда оцепенелые стражники сообразили, что астерионских лошадей украли. Но всадницы уже почти не слышали их криков. На улочках Сандри люди пугливо жались к домам, чтобы не угодить под копыта Хисли и Касиды. Ансель держала путь к боковым городским воротам, и ее рыжие волосы сверкали на солнце, как огонь маяка.

Селена спиною чувствовала погоню. Один раз она все же не удержалась и оглянулась. За ними мчались трое всадников.

Боковые ворота открывались не всегда, но сегодня, по случаю базарного дня, они были распахнуты настежь. Сразу за воротами начинались красные дюны. Ансель неслась так, будто за нею гнались не стражники Берика, а все обитатели ада. Селена понимала, что втянута в игру этой рыжеволосой сумасбродной девчонки, но ничего поделать не могла. До поры до времени правила устанавливала Ансель, а ей оставалось лишь покрепче держаться в седле.

И Селена держалась, вцепившись в гриву Касиды. Они то поднимались на гребни дюн, то стремительно ныряли вниз. От скорости и встречного ветра у Селены слезились глаза. Лошади стражников Берика заметно отстали, но не настолько, чтобы забыть о погоне. А перед глазами мелькала то густая синева безоблачного неба, то красные сполохи дюн. Вперед, вперед под свист ветра и оглушительный топот копыт.

На одном из гребней Ансель придержала Хисли. Селена поравнялась с нею, и теперь они скакали рядом, двигаясь вдоль бархана.

— Ты совсем спятила? — не выдержала Селена.

Ветер отнес ее слова, и вопрос пришлось повторить.

— Не хотелось тащиться обратно пешком, — простодушно ответила Ансель. — Теперь мы значительно сократим путь, — добавила она и оглянулась.

Стражники Берика не отставали.

В голове Селены крутилась шальная мысль: развернуть Касиду и внезапным боковым ударом выбить Ансель из седла. Пусть катится вниз по склону и объясняется с подоспевшими стражниками.

— Что загрустила, Сардотин? — окликнула ее ни о чем не подозревавшая Ансель. — Сейчас полегче будет.

Дюны вдруг расступились, и впереди заискрилась бирюзовая гладь залива Оро. Горячий ветер сменился прохладным бризом, и Селена чуть не застонала от удовольствия.

Ансель с радостным воплем понеслась к берегу и теперь скакала по самой границе воды и твердого песка. Злость Селены куда-то улетучилась, она улыбнулась и тоже поспешила к воде.

Почуяв ровную поверхность, Касида понеслась еще быстрее. Ветер трепал Селене волосы и добирался до вспотевшего тела. И неожиданно она поняла, что сумасбродная выходка Ансель подарила ей удивительные минуты. Нестись на астерионской лошади по красному песку побережья — она и мечтать об этом не могла. Такое бывает лишь раз в жизни. Настоящее счастье… вопреки разъяренным стражникам, чьи крики тонули в шуме прибоя.

Но люди Берика явно не собирались прекращать погоню. Более того, они знали, что эти бешеные скачки вскоре закончатся у естественной преграды — Тесака.

Тесаком именовали высоченную скалу с отвесными склонами, тянувшуюся с востока до самых Черных дюн. Издали она и впрямь напоминала тесак с длинным зазубренным лезвием. Крепость Молчаливых ассасинов находилась по другую сторону скалы, что значительно увеличивало расстояние до Сандри, вынуждая двигаться в обход.

Ансель вдруг повернула Хисли прямо к Тесаку. Селена оторопела: неужели эта взбалмошная девчонка совсем утратила чувство реальности? Скала не дюны, через нее не перенесет никакая лошадь. Даже астерионская. Скорее всего, их ждет бой со стражниками.

Пришпорив Касиду, Селена догнала Ансель.

— Куда тебя несет? — сердито спросила она.

Ансель хищно улыбнулась:

— Видишь расщелину? Она перерезает Тесак насквозь.

— Ты что, не соображаешь? — взвилась Селена. — Лошади там застрянут.

— Не застрянут, хотя простора не обещаю.

— По-моему, ты сама лезешь в западню. Почему мы не поехали другой дорогой? У нас был бы шанс оторваться от погони.

— Ошибаешься. Люди Берика гнались бы за нами до самой крепости. Они и в эту расщелину сунутся. Но там их ждет пропасть. Обычной лошади ее не одолеть, а астерионской — раз плюнуть. Теперь понятно?

Селена поняла только одно: замысел украсть лошадей возник у Ансель, едва она их увидела во владениях Берика. Думать о последствиях она не привыкла. Противнее всего, что в этой затее Селене отводилась роль даже не младшей сестры, а обыкновенной служанки, обязанной следовать за госпожой хоть в пекло.

— А меня можно было спросить? — прошипела Селена.

Ансель лишь пожала плечами и направила Хисли к расщелине. Похоже, ей было все равно, последует ли Селена за нею или останется здесь.

Селена наморщила лоб. Ансель заставила ее выбирать между тремя стражниками Берика и расщелиной с прыжком через пропасть. Она бы мигом расправилась с ними, если бы не их луки. Стрела летит дальше, нежели охотничий нож. Конечно, стражники будут стрелять осторожно, чтобы ни в коем случае не задеть Касиду, стоившую куда дороже, чем их жизни, вместе взятые. Но у них хватит умения попасть в Селену, даже если она распластается на лошадиной спине. А если Селена все-таки их убьет, она обречена умирать здесь от жажды либо возвращаться в Сандри, где ее непременно схватят.

Обругав Ансель самыми отвратительными словами, какие она только знала, Селена помчалась к расщелине.

Змеящийся проход был настолько узким, что ее ноги почти цеплялись за оранжевые, отполированные дождями стены. Грохот копыт теперь напоминал взрывы праздничных фейерверков. Вскоре этих взрывов стало больше. Стражники уже достигли расщелины. Селене вдруг отчаянно захотелось, чтобы Саэм сейчас был рядом. Сражаться всегда легче, когда ты не один. А Саэм умел сражаться.

Зигзаги расщелины не позволяли двигаться с прежней быстротой. Селена почти догнала Ансель. В это время позади гнусаво запела стрела. Селена припала к спине Касиды. Стражник промахнулся: стрела ударилась в стену. Так недолго и в лошадь попасть.

За резким поворотом открывался почти прямой длинный коридор. Селена было обрадовалась, но радость мигом погасла: в конце ее ждал прыжок через пропасть. Селена прикинула ширину. Футов тридцать, не меньше. О глубине она старалась не думать.

Ансель достигла края пропасти и, натянув поводья, заставила Хисли прыгнуть. Рыжие волосы всадницы вспыхнули в косых солнечных лучах, а сама она испустила победный крик, подхваченный многократным эхом. Еще через мгновение Ансель уже была на другом краю. Селена похолодела, увидев, что задние ноги Хисли коснулись тверди всего в нескольких дюймах от края.

Селену и Касиду неумолимо несло к пропасти. Селена молилась всем богам сразу. То ли боги, то ли природный инстинкт надоумили лошадь припустить еще быстрее. И так — до самого края. Там Касида взмыла в воздух. Далеко внизу яшмовой нитью тянулась река. А вокруг было освещенное предвечерним солнцем пространство и… смерть.

Вот и все. Вместо занятий с Немым Учителем она сейчас полетит на каменистый берег яшмовой реки. Падая, она будет кричать. Мало кто прощается с жизнью молча.

Наверное, богам зачем-то нужна была жизнь Селены, и потому сначала передние, а потом и задние копыта Касиды ударили о твердый каменный покров на другом краю пропасти. Лошадь отнеслась к этому спокойнее, нежели всадница, и поскакала дальше.

Стражники Берика не захотели испытывать судьбу. Они остановились на другом краю, потрясая луками и выкрикивая проклятия. Селена радовалась, что не понимает их языка.

Выбравшись из расщелины, Ансель вторично издала торжествующий вопль и только тогда соизволила обернуться. Увидев Селену, она одобрительно кивнула.

Дальнейший их путь вновь пролегал по дюнам, навстречу заходящему солнцу. Небо и песок были одинакового кроваво-красного цвета.

Они ехали, пока усталость не заставила лошадей сменить галоп на легкую трусцу. Поднявшись на гребень дюны, Ансель остановилась. Селена подъехала к ней. В глазах Ансель и сейчас сверкало неистовство.

— Согласись, это было здорово, — сказала она.

Тяжело дыша, Селена изо всей силы ударила ее в челюсть. Ансель вылетела из седла и закувыркалась по песку.

К удивлению Селены, Ансель засмеялась. Она смеялась все громче, держась за скулу.

Селена предлагала выждать, пока лошади отдохнут, а затем ехать дальше. По ее расчетам, они еще до полуночи могли бы вернуться в крепость. Но Ансель заупрямилась, настаивая на ночлеге. Причин она не объяснила. Селена не была настроена спорить и сдалась. Они разожгли костер, поужинали все тем же хлебом с финиками и улеглись, расстелив плащи. Вскоре от костра остались лишь оранжевые угли. Рядом дремали стреноженные лошади. Селена и Ансель глядели в звездное небо.

После жаркого дня Селена наслаждалась вечерней прохладой. Ветер забирал усталость из ее рук и ног. Она всегда любила смотреть на звездное небо, но в Рафтхоле этому мешали городские огни и зеленое мерцание громады стеклянного замка. Звезды над пустыней были не только ярче, но и крупнее. Они перемигивались, вместе с нею слушая шелест и вздохи ветра над дюнами.

— А я совсем не знаю названия созвездий, — вдруг сказала Ансель. — Наверное, у нас они называются по-другому. Не так, как у вас.

Селена довольно быстро сообразила, что, говоря «у нас», Ансель подразумевала не Молчаливых ассасинов, а жителей Западного края.

— Видишь россыпь звезд в левой части неба? — спросила Селена. — Это Дракон. Вот его голова, потом идут лапы и хвост.

— Никакого дракона я не вижу, — усмехнулась Ансель.

— А рядом — другое созвездие. Лебедь. Смотри, какие у него крылья. А как красиво изгибается шея.

— Ты и те звезды знаешь? — поинтересовалась Ансель, тыкая пальцем в другой край неба.

— Конечно. Это Олень. Его еще называют Повелителем Севера.

— Что за смешной титул? А почему тогда Дракон с Лебедем не повелители?

Селену удивили по-детски глупые рассуждения Ансель, но очертания знакомых созвездий заставили вспомнить о доме, и вместо насмешек она сказала:

— Повелителем его называют потому, что Оленя можно увидеть на небе в любое время года. Что летом, что зимой — он всегда сияет.

— Это почему? — удивилась Ансель.

Селена ответила не сразу.

— Он помогает жителям Террасена найти дорогу домой. Где бы они ни находились, достаточно взглянуть на небо, и они знают, что Террасен всегда с ними.

— А ты сама хочешь вернуться в свой Террасен?

Селена насторожилась. Она вообще не говорила Ансель, что родом из Террасена.

— С чего ты взяла, что я оттуда?

— Ты говоришь про Террасен с таким же чувством, как мой отец говорил про нашу землю.

Селена уже собиралась возразить, однако ее вдруг зацепило слово «говорил». По прежним рассказам Ансель, получалось, что ее отец жив.

Ансель продолжала глядеть на звезды.

— Когда я пришла в крепость, я наврала Учителю, — прошептала она, словно боясь, что пустыня подслушает ее слова. — Отец не отправлял меня на учебу к Молчаливым ассасинам. И нет никакого нашего дома в Вересковом Утесе. Вот уже пять лет, как нет.

В голове Селены забурлили десятки вопросов, но она промолчала, ожидая продолжения рассказа.

— Мне было двенадцать, когда некто Лок — богатый и воинственный мерзавец — захватил часть земель вокруг Верескового Утеса. Он объявил себя верховным правителем Низин и потребовал, чтобы мы признали его власть. Мой отец отказался. Он сказал: «По ту сторону гор уже есть один тиран. Второго нам тут не надо».

Селена сжалась. Она представляла, каким будет конец рассказа.

— Через две недели Лок вторгся и в наши владения. Его люди захватывали деревни, угоняли скот, жгли дома. Настал черед и Верескового Утеса… — Ансель шумно вздохнула. — В наш дом Лок и его головорезы вломились под вечер. Я первой их увидела, я была на кухне и спряталась в стенном шкафу. Лок дальше не пошел, а его люди побежали наверх и притащили отца и сестру… Я глядела в щелочку, боясь хотя бы шорохом выдать свое присутствие. Локу доложили, что младшей девчонки нигде нет. Он ответил, что ему хватит и старшей вместе с ее папашей. А потом…

Ансель боролась с подступающими слезами, однако продолжила:

— Лок сказал отцу: «Сейчас мы перережем глотку твоей доченьке. Смотри, как она будет биться и кричать». Отец упал на колени, умолял пощадить мою сестру, которая ничем не провинилась перед Локом. Он даже называл эту мразь верховным правителем, но тщетно… Вначале они убили сестру, а затем и отца. Нескольким нашим слугам удалось сбежать, но тех, кого поймали, тоже убили. Я не знаю, почему Лок не приказал сжечь наш дом. Наверное, приглянулся кому-то из его подручных. Когда они ушли, я вылезла из шкафа, взяла отцовский меч… они убили отца его же мечом… и бросилась бежать. Я не знала, куда бегу. Я просто бежала всю ночь и весь следующий день. Потом у меня кончились силы. Увидев огонь костра, я побрела туда. У костра сидела ведьма — одна из Железнозубых. Мне было все равно, убьет она меня или пощадит. Но ведьма сказала, что час моей смерти еще не настал. Она велела мне идти на юг, в Красную пустыню, к Молчаливым ассасинам. Там я найду свою судьбу. Ведьма накормила меня, перевязала мои окровавленные ноги и дала золотых монет. На них я потом заказала себе доспехи…

Ансель рукавом вытерла глаза и вздохнула:

— С тех пор я живу в крепости. Я многому научилась и еще многому должна научиться, чтобы стать по-настоящему сильной. Тогда я вернусь в Вересковый Утес и потребую назад то, что мне принадлежит. Я вломлюсь в жилище этого самозваного верховного правителя Лока и отомщу ему за все, что он сделал с отцом и сестрой. Я отсеку ему голову отцовским мечом.

Рука Ансель сжала эфес меча.

— А потом я насажу его мерзкую голову на этот меч и пронесу по улицам Верескового Утеса.

Слезы мешали Селене дышать. Она молча глотала их. Потеря, пережитая Ансель, была сравнима с ее собственной. Для таких потерь нет слов утешения.

Ансель повернулась к ней и вдруг провела рукой по скуле Селены, где еще оставались следы побоев.

— Почему мужчинам все их зверства сходят с рук?

— Я тоже часто задаю себе этот вопрос, — призналась Селена, стискивая руку Ансель. — И тоже хочу, чтобы они заплатили сполна.

— Да, — прошептала Ансель, вновь поднимая глаза к звездам. — Мы заставим их заплатить.

ГЛАВА 7

Селена и Ансель догадывались, что их «шалость» с кражей астерионских лошадей не останется без последствий. Молчаливые ассасины не были разбойниками и не опускались до воровства. Селена надеялась придумать какую-нибудь убедительную историю, где кража лошадей выглядела бы по-иному… Увидев у ворот крепости Махила и еще троих ассасинов, обе поняли, что Учитель уже знает об их вчерашнем приключении. Как и откуда он узнал — оставалось загадкой.

Их привели в «тронный зал» (так Селена мысленно окрестила зал для приемов). Они встали на колени перед возвышением, склонив головы и уперев глаза в пол. Селена думала только о том, что теперь Учитель явно не захочет тратить время на занятия с нею.

Кроме них и Немого Учителя, в зале никого не было. Босые ноги Учителя едва слышно касались пола. Если бы он захотел, то мог бы двигаться совсем бесшумно. Но сейчас он делал все, чтобы они обе испытывали ужас.

У Селены каждый его шаг отдавался призрачной болью и воспоминаниями о кулаках Аробинна. И вдруг в ее мысли прорвались слова Саэма. Она вспомнила фразу, которую Саэм беспрестанно выкрикивал, пока Предводитель ассасинов расправлялся с нею: «Я убью тебя!»

Это не было пустой угрозой. Слова Саэма сотрясали пространство кабинета, как удары стенобитного орудия.

Воспоминание настолько захватило Селену, что на мгновение она забыла, где находится… пока не увидела ослепительно-белые одежды Немого Учителя. У нее пересохло во рту.

— Мы всего лишь хотели поразвлечься, — тихо сказала Ансель. — А лошадей мы можем вернуть.

Селена украдкой взглянула на Ансель. Любительница астерионских лошадей смотрела на Учителя, белой глыбой нависшего над нею и Селеной.

— Простите меня, — пробормотала Селена, сожалея, что не умеет передать это жестами.

Она понимала: сейчас правильнее всего молчать, но Учитель должен услышать ее извинения. Он продолжал стоять. На его лице не было ни гнева, ни злости. Только глубокое недовольство.

Ансель первой не выдержала его взгляда:

— Я знаю, это было очень глупо. Но вы не тревожьтесь. Я все улажу. Господин Берик не будет сердиться. Я умею с ним договариваться.

Она говорила об этом без всякой гордости. Наоборот, в ее словах звучала неприкрытая горечь. Чувствовалось, она тяжело переживает невнимание Учителя к ней и его нежелание заниматься с нею. Роль посредницы между ним и Бериком вовсе не была тем, к чему Ансель стремилась. Вынужденная дипломатия, когда соседствуешь с правителем-самодуром. Селена примерила эту роль на себя и поморщилась.

Одежды Учителя зашелестели. Его мозолистые пальцы, как и в первый день, коснулись подбородка Селены. Она глядела в его нахмуренное лицо, боясь шевельнуться, и ждала удара, моля только о том, чтобы не пострадала внешность. Но затем глаза Учителя сощурились. Он вскинул голову, печально улыбнулся и убрал пальцы.

Лицо Селены пылало. Учитель не собирался ее бить. Он хотел выслушать ее версию случившегося. Но даже если он и не ударил никого из них, это еще не означало, что он их простил. Самым страшным наказанием для Ансель будет изгнание из крепости. Такого удара она не перенесет. Ей обязательно нужно остаться и учиться дальше — всему, чему Молчаливые ассасины могут ее научить. У Ансель есть цель, которая куда серьезнее, чем выгодная служба при чужом дворе. А у Селены…

— Это была моя затея, — почти выкрикнула Селена. — Когда мы шли в Сандри, я ужасно устала. Я жалела, что у нас нет лошадей. А когда я увидела астерионских кобыл… со мною что-то сделалось. Я столько слышала о них. И мне захотелось самой оказаться в седле… Вот я и подбила Ансель.

Селена попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой. Учитель попеременно глядел то на нее, то на Ансель. Трудно сказать, что именно он увидел на лице рыжеволосой, но он вдруг кивнул.

Ансель моментально поклонилась и затараторила:

— Учитель, мы обе заслуживаем наказания. Но прежде чем вы придумаете нам наказание… — Ансель посмотрела на Селену. — Раз мы обе любим лошадей… может, вы позволите нам убирать в конюшне? Каждое утро… пока Селена не уедет отсюда.

Услышав такое, Селена едва не поперхнулась, но быстро сделала безучастное лицо. В глазах Учителя промелькнуло любопытство. Кажется, он раздумывал над словами Ансель. Потом снова кивнул. Ансель облегченно вздохнула.

— Благодарю вас, Учитель, за милосердие, — сказала она.

Он слегка кивнул в сторону дверей. Объяснение закончилось.

Ансель встала. За нею поднялась и Селена. Но едва она повернулась, чтобы уйти, Учитель схватил ее за руку. Ансель тоже остановилась. Он сделал несколько быстрых жестов, почему-то вызвавших удивление Ансель, и повторил их уже медленнее. При этом постоянно указывал на Селену.

Убедившись, что правильно поняла его распоряжение, Ансель сказала:

— Завтра, на закате, явишься к Учителю. На первый урок.

Селена едва не закричала от радости и широкой улыбкой поблагодарила Учителя. Он ответил лишь тенью улыбки. Селена глубоко поклонилась. Они вышли. Весь путь до конюшен Селена радостно улыбалась. У нее осталось три недели. Этого более чем достаточно. Немой Учитель убедится в ее успехах и напишет о них Аробинну. Что уж там он увидел в ее лице или услышал в ее словах… главное — он понял, что Селена достойна учиться у него.

Напрасно Ансель надеялась, что их обязанности ограничатся уборкой конского навоза.

По-видимому, Учитель счел это слишком легким наказанием. На конюшне им сообщили, что они будут чистить не только лошадиные стойла, но и убирать все загоны для скота. Уборка начиналась сразу после завтрака и длилась до полудня. Хорошо, что в это время было еще не так жарко, иначе бы они задохнулись от навозных испарений.

Их освободили от утренних пробежек с ведрами, и поначалу Селена обрадовалась. Радость, впрочем, кончилась после первого же утра, проведенного в стойлах и загонах. Селена нехотя призналась себе, что предпочла бы бегать.

На следующий день Селена не могла дождаться заката. Она забрасывала Ансель вопросами, но та лишь пожимала плечами. Откуда ей знать, с чего Немой Учитель начнет свои занятия с Селеной? Чтобы не тратить время понапрасну, Селена, как и раньше, поупражнялась с Ансель и другими ассасинами, хотя мысли ее были только о предстоящем уроке.

Когда солнце поползло к горизонту, Ансель молча сжала ей плечо. Селена побежала в «тронный зал», полагая, что Учитель ждет ее там. Но там был Илиас. Как всегда, он приветливо ей улыбнулся и махнул рукой в сторону крыши.

И снова — коридоры, каменные лестницы, узкая деревянная лесенка и, наконец, люк. Селена выбралась на крышу одной из крепостных башен. Учитель стоял возле парапета, глядя на вечернюю пустыню. Селена вежливо кашлянула, но он даже не обернулся.

Площадка, на которой она очутилась, была не шире полусотни квадратных футов. Посередине стояла тростниковая корзинка. На стенах парапета чадили факелы.

Селена снова кашлянула, и тогда Учитель повернулся. Она поклонилась, и не из вежливости, а искренне. Учитель заслуживал того. Он кивнул и жестом велел Селене подойти к корзине и снять крышку. Селена решила, что в корзине спрятано какое-нибудь особое оружие Молчаливых ассасинов, которое прежде ей не показывали. Она шагнула к корзинке и вдруг услышала шипение. Грозное, не предвещающее ничего хорошего. Шипение доносилось изнутри.

Селена посмотрела на Учителя, успевшего вспрыгнуть на плоский зубец крепостной стены. Теперь он сидел, по-мальчишечьи болтая босыми ногами. Увидев замешательство Селены, он улыбнулся и вновь указал на корзинку.

Внутри, свернувшись кольцами, лежал аспид. Едва крышка поднялась, змеиная голова тоже начала подниматься.

Селена отскочила к стене парапета, но Учитель щелкнул языком, показывая на свои руки. Они двигались в воздухе, словно река. Словно змея. «Наблюдай, — говорили его руки. — Двигайся вместе с этим аспидом».

Селена повернулась к корзинке. Голова аспида перевесилась через край, опустившись на плиты пола. У Селены бешено застучало сердце. Она знала: аспиды ядовиты. И этот наверняка тоже.

Змея неторопливо скользила по крыше. Селена отступала, не решаясь даже на мгновение оторвать взгляд от черной головы. Рука потянулась к ножу, однако Учитель предостерегающе цокнул языком. «Не убивай, — говорил его сигнал. — Впитывай ее движения».

Аспид бесшумно и даже лениво полз по тесному пространству пола, пробуя раздвоенным языком вечерний воздух. Селена послушно наблюдала за его перемещением.

Всю неделю Селена проводила вечер и большую часть ночи на крыше, в обществе Немого Учителя и аспида. Она наблюдала за движениями змеи, подражала им, пока не научилась действовать так же. Теперь они двигались вместе, глядя друг другу в глаза. Селена могла уже не только предугадать каждую атаку аспида, но и сама атаковала с такой же быстротой и неотступностью.

Еще три дня она провела на балках крепостной конюшни, вися вместе с летучими мышами. Селена разгадала секрет их силы — летучие мыши умели замирать и становиться незаметными. Они не издавали никаких собственных звуков, зато ловили все звуки вокруг, умея точно настроиться на свою жертву. Потом Селена целых две ночи постигала повадки живших в пустыне кроликов. Кролики тоже умели замирать, но если требовалось, они молнией уносились, спасаясь от звериных и птичьих когтей. Все эти ночи Учитель находился рядом. Даже наедине с Селеной он не произносил ни слова и лишь иногда жестами подсказывал, чему именно она должна поучиться у очередного животного.

С Ансель Селена виделась только за едой и во время уборки. После насыщенной ночи, когда Селене приходилось то бегать, то висеть вниз головой, то двигаться боком, дабы разгадать секрет пустынных раков, ее не тянуло на разговоры. Зато Ансель с каждым днем становилась все болтливее и веселее. Причин Селена не знала, но такое настроение ей нравилось. Было бы куда хуже, если бы Ансель дулась и завидовала ей.

После дневной трапезы Селена отправлялась спать. Спала она до заката. Ей снились змеи, кролики, летучие мыши и жуки. Махила и Илиаса она видела лишь в те редкие дни, когда ей удавалось пообедать вместе со всеми.

Нападения солдат Берика на крепость прекратились. Возможно, то была заслуга дипломатических ухищрений Ансель, а возможно, письмо Немого Учителя возымело свое действие. Берик даже не требовал, чтобы ему вернули украденных лошадей, и это удивляло Селену.

Бывали и редкие моменты, когда Селена могла усесться в тени пальмы и думать о своем. Ее мысли неизменно возвращались к Саэму и его словам. Ведь он всерьез угрожал убить Аробинна, потому что тот посмел издеваться над нею. Что же такое произошло с ними в Бухте Черепов, если Саэм осмелился угрожать Повелителю ассасинов? Ответов Селена не находила и просто загоняла эти будоражащие мысли поглубже.

ГЛАВА 8

— Ты не шутишь? — допытывалась Ансель. — Ты занималась этим каждый день?

— Бывало, что и дважды в день, — ответила Селена, продолжая накладывать слой румян на щеки Ансель.

Они сидели на постели Селены. Пространство между ними занимали средства для красоты, привезенные Селеной из Рафтхола. Ничтожная часть из ее арсенала, оставшегося дома.

— Мне нравится… прихорашиваться, — сказала Селена. — Приятное занятие. И потом, в моем деле очень помогает.

— Приятное? — выпучила глаза Ансель. — Мазать себе физиономию разной пахучей дребеденью. Что ж тут приятного?

Селена завинтила крышку на баночке с румянами.

— Я же велела закрыть глаза. Рот желательно тоже. Если ты не перестанешь болтать, я пририсую тебе кокетливые усики.

Ансель скривила губы, однако послушно закрыла глаза. Селена достала маленький пузырек с бронзовой пудрой и слегка покрыла ею ресницы Ансель.

— Как-никак сегодня двойной праздник: день моего рождения и Середина лета, — сказала Ансель, хлопая ресницами. — Здешняя жизнь не балует нас торжествами. А в такой день я просто обязана быть красивой.

Ансель всегда была красивой. Селена сравнивала ее с собой, и сравнение это не радовало. Природа щедрее одарила Ансель, которая, в отличие от Селены, не очень-то нуждалась в снадобьях красоты.

— Между прочим, эта пахучая дребедень, как ты изволила выразиться, отбивает благоухание навоза, — заметила Селена.

Ансель шумно выдохнула, но тут же вспомнила, что с нее может осыпаться пудра. Селена слегка подвела ей веки и сказала:

— Мое колдовство окончено. Посмотри-ка на меня.

Ансель открыла глаза, и Селена вдруг нахмурилась.

— В чем дело? — изумилась Ансель.

— Тебе придется все это смыть.

— Почему?

— Не могу видеть, как ты затмеваешь меня.

Ансель ущипнула Селену за руку. Селена ответила ей тем же, и они обе засмеялись. Но для Селены этот смех был внешним. Она вдруг остро почувствовала, как незаметно пролетели три недели ее жизни в крепости Молчаливых ассасинов. Оставалась всего одна неделя, а потом придется уехать. Времени совсем мало. Ну почему она не решается попросить Учителя написать отзыв для Аробинна?

Однако сейчас Селену волновало не столько это письмо, сколько неминуемое расставание с Ансель. У нее никогда не было подруг. По правде говоря, у нее вообще не было друзей. Она бы с радостью увезла Ансель с собой в Рафтхол, хотя эта затея была столь же нелепой, как кража астерионских лошадей.

Праздник Середины лета оказался весьма странным. Селене было даже не с чем его сравнить. Она думала, что в этот день Молчаливые ассасины позволят себе пошуметь, посмеяться, насладиться музыкой и вином. Но Молчаливые ассасины и в праздник оправдывали свое имя. Они собрались в самом просторном из внутренних дворов крепости. Все, включая и Ансель, сохраняли полное молчание. Единственным освещением служила луна, частично затеняемая кронами финиковых пальм.

Но больше всего Селену поразили… танцы. Прежде всего ее удивило полное отсутствие музыки, что не мешало ассасинам с наслаждением выплясывать. Некоторые танцы — неистовые и даже дикие — Селена не знала, в других она улавливала знакомые движения. Все улыбались, но, кроме шелеста одежд и шарканья ног, иных звуков не было.

А вот насчет вина Селена угадала верно. Они с Ансель нашли уютный столик в углу и не считали количества выпитых бокалов.

Селена очень любила, можно сказать, даже обожала праздники, но этот она бы с радостью променяла еще на одну ночь занятий с Немым Учителем. Ей оставалась всего неделя, и она не хотела понапрасну растрачивать время. Однако Учитель настоял, чтобы сегодня она отдохнула. Он и сам веселился, двигаясь в беззвучном танце. Почему-то сейчас он был больше похож на неуклюжего старика, чем на величайшего в мире учителя ассасинов.

Селена мысленно сравнивала его с Аробинном. Тот всегда был подчеркнуто элегантен и обаятельно-дерзок. Аробинн не танцевал со всеми подряд, а его улыбка неизменно оставалась острой, как бритва.

Махил увел Ансель танцевать, и вскоре она кружилась, подчиняясь общему ритму. Ее партнеры менялись, и каждому она улыбалась и подмигивала. Глядя на Ансель, Селена даже завидовала ей, поскольку сама не умела отдаваться веселью целиком.

Ансель нравилась Махилу. Наверное, даже больше чем нравилась. Вот и сейчас он вновь обнимал ее за талию, хотя танец этого не требовал. Махил всегда находил повод коснуться руки или плеча Ансель, он всегда улыбался ей и даже в обеденном зале смотрел на нее так, будто они сидели только вдвоем.

Селена качнула бокал. Лунный свет придавал вину необычный оттенок. Во взгляде Махила было что-то знакомое. Такими же глазами смотрел на нее Саэм, и ей это даже нравилось. Но уже в следующее мгновение Саэм все портил дурацкой выходкой или не менее дурацкой фразой, и Селена ругала себя за то, что опять развесила уши.

Вместе с мыслями о Саэме вернулась тревога за него. Что же все-таки Аробинн сделал с ним в тот вечер? Ответ на этот вопрос она должна была бы искать тогда же, по горячим следам. А она… ее в те дни сжигал гнев. Она ненавидела Аробинна, упиваясь своей ненавистью. По правде говоря, она боялась зайти к Саэму, боялась даже расспросить о нем. Саэма всегда наказывали сильнее, и если Аробинн с такой жестокостью избил ее…

Усилием воли Селена оборвала мысль и залпом допила вино. Чего уж юлить с собой: в те дни ей было не до Саэма. Едва отлежавшись после расправы, она стала искать себе собственное жилье, а найдя, потратила на покупку почти все деньги. Зато ее жилище находилось далеко от Башни Аробинна — в таком месте, где никто не вздумает ее искать. О покупке она помалкивала не только из осторожности. А вдруг передумает и останется в Башне? Но каждая ночь занятий с добрым и мудрым Немым Учителем укрепляла в ней решимость, вернувшись в Рафтхол, объявить Аробинну, что она уходит от него. Интересно, какое у него будет лицо, когда он это услышит? Разумеется, она не до конца выплатила свои долги, и Аробинн не преминет напомнить ей о них. Она вовсе не собиралась отказываться от долгов, но жить под одной крышей с Аробинном она не обязана. Так она ему и скажет. А если он еще раз поднимет на нее руку… если он еще раз поднимет руку на Саэма… она, Селена Сардотин, укоротит ему руку по самый локоть.

Кто-то тронул ее за плечо. Селена подняла голову — рядом стоял Илиас. Все эти дни они виделись только во время обеда. Как и раньше, она ловила на себе его взгляды, а если их глаза встречались, он дружески улыбался.

Илиас улыбнулся и сейчас, протягивая ей руку. Селена покраснела и, как могла, жестами объяснила, что не знает здешних танцев. Илиас невозмутимо пожал плечами, но руку не убрал. По блеску его глаз чувствовалось: ему хочется танцевать с нею. Селена закусила губу и выразительно поглядела на его ноги. Илиас снова пожал плечами, показывая, что не жалеет своих ног.

Селена оглянулась на Ансель и Махила. Теперь они кружились вдвоем, повинуясь музыке души, которую слышали только они. Илиас вопросительно поднял брови, и Селена вдруг подумала: почему бы ей немного не развлечься? Ну что изменится, если вместо сидения в одиночестве она потанцует с Илиасом? Кто знает, вдруг ей когда-нибудь пригодится умение танцевать без музыки.

Она церемонно склонила голову и взяла протянутую руку Илиаса.

Казалось, ему и не нужна музыка. Его движения отличались легкостью и уверенностью. Он искренне радовался, что Селена согласилась с ним танцевать. Наверное, это видела не только она. Может, она ошибалась и Илиас пристально наблюдал за нею вовсе не из желания защитить своего отца?

Танцы продолжились и после полуночи. Странные, совершенно не похожие на те, к каким она привыкла в Рафтхоле. Иногда партнеры Селены менялись, но Илиас всегда находился поблизости, ожидая нового танца, чтобы опять оказаться с нею. Движения без музыки, подчиненные общему ритму, опьяняли. И все-таки музыка была, но другая: музыка ветра и пение песков пустыни. Время летело незаметно. Празднество, устроенное Молчаливыми ассасинами, напоминало сон, и Селена не раз спрашивала себя, не снится ли ей все это.

Луна покидала небосвод. Селена очень устала и тоже собиралась отправиться спать. Она вложила в жесты все свое красноречие, пытаясь объяснить Илиасу, до чего же она утомилась, при этом не лгала и не преувеличивала. Вот уже несколько недель она толком не высыпалась. Мешало и то, что она привыкла спать ночью, а не в послеполуденное время. К тому же после танцев у нее сильно разболелись ноги. Илиас жестами просил ее остаться еще на один, последний танец, однако Селена осторожно высвободилась из его рук, улыбнулась и покачала головой. Ансель с Махилом продолжали танцевать. Они уже не стеснялись прилюдно обниматься. Селена махнула Илиасу рукой, однако сын Немого Учителя пошел за нею следом.

Они шагали по пустым коридорам. У Селены колотилось сердце, и причиной тому были не только танцы. Илиас шел рядом, внимательно глядя на нее. Если бы он решился нарушить свой обет молчания, интересно, что бы он сказал, узнав, что она, Адарланский ассасин, еще никогда никого не целовала? Она выполняла поручения, убивая людей, освобождала рабов, похищала лошадей, но за свои семнадцать лет ни разу не прикоснулась ни к чьим губам. Это было смешно и даже глупо. Это было недоразумение, которое рано или поздно все равно придется исправлять. Селена не возражала против этого, однако до сих пор ей не встречался тот, с кем это можно сделать.

Они остановились возле ее комнаты. Путь сюда почему-то оказался короче, чем она рассчитывала. Селена не толкнула дверь, а повернулась лицом к Илиасу, пытаясь успокоить дыхание.

Илиас улыбался. Возможно, он не собирался целоваться с Селеной. Возможно даже, он и не провожал ее, поскольку его комната находилась на расстоянии десяти шагов отсюда.

— Я пришла, — сказала Селена.

После стольких часов молчания слова показались ей раздражающе громкими. Лицо у нее горело. Илиас подошел ближе. Она изо всех сил пыталась не вздрогнуть, когда его рука легла ей на талию. Сейчас было бы так легко и просто поцеловать его.

Другой рукой Илиас нежно погладил ее по щеке и осторожно запрокинул ей голову. У Селены застучало в висках. Ее губы разомкнулись… но едва Илиас склонился к ним, она сжалась и попятилась назад.

Илиас немедленно убрал руки. Он больше не улыбался, а на лбу обозначилась глубокая морщина. Селене захотелось нырнуть в камень стены и исчезнуть. Она с трудом проглотила комок слюны.

— Прости меня, — прошептала она, стараясь не показывать своего испуга. — Я… я так не могу. Зачем нам это? Я через неделю уеду, а ты… останешься здесь.

Она говорила еще какие-то пустые, неубедительные слова, когда сейчас лучше всего было бы замолчать.

Если Илиас и почувствовал перемену ее настроения, он этого не показывал. Он лишь склонил голову и стиснул руку Селены, затем пожал плечами. Жест этот можно было истолковать по-всякому, в том числе и так: «Да, я понимаю, мы оба будем тосковать. Но ты ведь не сердишься на меня за эту попытку?»

Потом Илиас повернулся и пошел к себе. Возле своей двери он дружески (всего лишь дружески) помахал Селене и скрылся внутри.

Она стояла в пустом коридоре, глядя на тени, отбрасываемые факелами. Причина несостоявшегося поцелуя была не в том, что отношения с Илиасом не имели продолжения. В самый последний момент она вдруг вспомнила лицо Саэма.

Проснувшись утром, Селена поняла, что Ансель не возвращалась. Они встретились уже на конюшне. Ансель пришла туда, даже не переодевшись после празднества. Селена предположила, что ее рыжеволосая напарница протанцевала всю ночь с Махилом или же они уединились в его комнате. Судя по румянцу на веснушчатых щеках Ансель, верным было второе предположение.

Заметив ироничную улыбку Селены, Ансель не выдержала:

— Не вздумай меня расспрашивать!

Селена молча поддела полную лопату навоза и швырнула в тележку. Потом она отвезет эту тележку садовнику. Конский навоз служил превосходным удобрением и очень ценился.

— Ты что? — Улыбка Селены стала еще шире. — Я и не собиралась тебя расспрашивать.

Ансель пошла за своей лопатой, прислоненной к дверям стойла Хисли.

— Спасибо и на том. Пока я шла сюда, вдоволь наслушалась чужих насмешек.

Селена встала рядом, опираясь на черенок лопаты:

— Не переживай. Махил тоже получит свою щедрую порцию.

Ансель выпрямилась. В ее глазах не было ни проблеска радости. Селену это удивило.

— Над Махилом никто не станет подшучивать. Его, как обычно, поздравят с блестящей победой, — сказала Ансель и шумно выдохнула, почти всхлипнула. — А вот меня будут подкусывать, пока я не сорвусь и не наору на них. Всегда одно и то же.

Некоторое время они обе молча бросали навоз в тележку.

— Даже если кто-то и злословит в твой адрес, ты же не хочешь рвать отношения с Махилом, — сказала Селена.

Ансель снова пожала плечами. Она промахнулась, и навоз с лопаты упал не в тележку, а рядом.

— Махил — бесподобный воин. Он очень многому меня научил. Без него я бы не умела и половины того, что умею сейчас. Если у кого-то чешутся языки, мне-то что? Ну, побрешут они, как псы на караван, а вечером Махил снова будет тянуть ко мне руки под столом. Некоторым просто завидно, что он занимается со мной больше, чем с другими.

Что-то здесь было не так. Возможно, отношения между Ансель и Махилом были не столь простыми и безоблачными, как до сих пор казалось Селене, но она сочла за лучшее не приставать с расспросами.

Ансель бросила на нее косой взгляд и заметила:

— Не всем же удается так быстро завоевать расположение Немого Учителя.

У Селены противно заскребло в животе. Часто это предвещало неприятный разговор. Похоже, Ансель ей завидовала.

— Если честно, я сама теряюсь в догадках и не понимаю, почему Учитель взялся заниматься со мной.

— Не понимаешь? — со злостью переспросила Ансель.

Селена насторожилась, но Ансель уже было не остановить.

— Утонченная, умная, привлекательная посланница Севера — великая Селена Сардотин… теряется в догадках! Она, видите ли, не знает, почему Учитель вдруг решил с нею заниматься. А если ему захотелось оставить свой след в твоей судьбе? В славной судьбе Адарланского ассасина! Это тебе в голову не приходило?

У Селены перехватило дыхание, и она мысленно отругала себя, что так болезненно воспринимает слова обиженной девчонки. Конечно же, Ансель измеряла поступки Учителя мерою своего тщеславия.

Селене лучше было бы промолчать, но сказалась почти бессонная ночь, и она язвительно бросила Ансель:

— Да, у меня очень славная судьба — выгребать навоз. Достойное занятие, ничего не скажешь.

— Конечно, ручки-то себе портить — это не для Селены. Выгребать навоз — занятие для таких, как я. На что еще годна девчонка из Низин?

— Я этого не говорила, — сквозь зубы процедила Селена. — Нечего свои слова запихивать мне в рот!

— Правильно. Ты у нас умная. Вслух такого не скажешь, зато так думаешь! И ты знаешь: я говорю правду, иначе бы ты не взвилась. Ну кто я? Замарашка, которую приютили из милости. Зачем Учителю тратить на меня свое драгоценное время? Я и с Махилом закрутила ради того, чтобы побольше узнать. Не все же могут щегольнуть знаменитым именем!

— Мне оно досталось не по наследству. Я его заработала. Да, сегодня в разных странах люди со страхом произносят мое имя.

Селене было не сдержать нараставшей злости, и ее волна выплеснулась наружу.

— А ты, Ансель… Хочешь знать правду о себе? Даже если ты вернешься на родину и отвоюешь клочок своей земли, об этом никто не узнает. Это будет слишком мелкая, ничтожная победа, чтобы кто-то принял ее всерьез.

Селена в то же мгновение пожалела о сказанном, но было поздно. Лицо Ансель побелело от ярости. Она сжала трясущиеся губы, потом отшвырнула лопату. Селена подумала, что Ансель сейчас бросится на нее, и даже чуть согнула колени, приготовившись к схватке.

— Ты высокомерная, избалованная стерва! — отчеканивая каждое слово, произнесла Ансель.

Повернувшись, она пошла к выходу, оставив Селене всю сегодняшнюю работу.

ГЛАВА 9

Сегодня Селене было никак не сосредоточиться на занятии с Немым Учителем. Весь день у нее в ушах звенели слова Ансель. Самое удивительное, она боялась возвращаться в комнату, боялась новой встречи с той, кого мысленно привыкла называть своей подругой. Противнее всего, что в последних словах, брошенных Ансель, заключалась правда. Да, великая и грозная Селена Сардотин действительно была избалованной и высокомерной.

Учитель щелкнул пальцами. Селена, которая вновь следила за движениями аспида, очнулась от своих мыслей. Аспид медленно полз в ее сторону. Селена отскочила назад, вжалась в стену башни, и тут ей на плечо легла рука Учителя. Жестом он велел на время забыть о змее и усесться рядом с ним. Радуясь перерыву, Селена забралась на крепостной зубец. Она сидела, стараясь не глядеть вниз. Высоты она не боялась и умела сохранять равновесие, однако ей никогда не нравилось сидеть на выступах и карнизах. Зубец башни был немногим лучше.

Учитель поднял брови.

«Ну, рассказывай», — говорил его жест.

Селена подсунула под себя левую ногу, не забывая поглядывать на аспида, уползшего в тень крыши.

Рассказать об утренней стычке с Ансель? Но это же пустяк. Детская ссора. Едва ли Учитель захочет слушать о таких глупостях.

Во дворах крепости без умолку звенели цикады. Из сада доносились печальные трели соловья. Учитель впервые предложил ей говорить, а она даже не знает о чем.

Селена мучительно искала тему, достойную ушей Учителя, но так ничего и не находила. Он ждал. Соловей умолк. Вскоре угомонились и цикады. Луна передвинулась и теперь светила из-за спины. На востоке начало светлеть небо. И все-таки Немой Учитель неспроста побуждал ее говорить. Точнее, выговориться. Выплеснуть из себя все, что месяцами не давало ей покоя, наполняя мысли и сны. Он давал ей шанс освободиться от страхов.

— Я боюсь возвращаться домой, — наконец произнесла Селена, глядя на раскинувшиеся за крепостью дюны.

Было уже достаточно светло, и она заметила удивление, отразившееся на лице Учителя. «Почему?» — спрашивали его глаза.

— Потому что все пойдет по-другому. Все уже идет по-другому с того самого вечера, когда Аробинн меня наказал… Но какая-то часть меня еще надеется, что жизнь можно вернуть в прежнее русло. Сделать такой, как прежде, до путешествия в Бухту Черепов.

Лицо Учителя сохраняло бесстрастность, но глаза сверкали, словно два изумруда. В них Селена видела грусть и сочувствие.

— Но я не уверена, хочу ли вернуться к прежней жизни, — призналась Селена. — И я думаю… я думаю, вот это больше всего меня и пугает.

Учитель ободряюще ей улыбнулся, простер руки над головой и вдруг оказался стоящим на узком зубце, где только что сидел. Селена не без страха думала, должна ли и она последовать его примеру. Однако Учитель, не глядя на нее, начал двигаться с умопомрачительным изяществом. И в то же время в его движениях ощущалась смертельная угроза, сравнимая с движениями аспида, замершего в углу.

Он снова привлекал ее внимание к этой коварной змее. Зачем?

Но сейчас было не время для вопросов. Селена наблюдала за Учителем и видела все повадки, которые она старалась перенять во время ночных уроков. Собранность, сила, быстрота, сметливость и самоограничение.

Учитель лишь мельком взглянул в ее сторону. Этого было достаточно, чтобы и Селена встала на стену парапета. Помня о равновесии, она медленно подражала Учителю, и ее мышцы пели хвалебный гимн точности движений. Селена улыбалась, чувствуя, как долгие и тщательные наблюдения, словно кусочки мозаики, теперь становились на свои места.

Снова и снова. Плавно двигались ее руки, плавно изгибалось туловище. Каждый вдох и выдох подчинялся ритму движений. Снова и снова… пока она сама не ощутила себя аспидом и пока из-за горизонта не поднялось багровое солнце, наполняя мир цветами и оттенками красного.

Снова и снова, пока в мире не осталось никого, лишь она и Учитель. Они двигались легко и сосредоточенно, приветствуя новый день.

Через час после восхода Селена открыла дверь комнаты. Уставшая и напрягшаяся, готовая к продолжению стычки. Но Ансель в комнате не было. Она ушла на работу раньше обычного. Что ж, вчера все тяготы уборки достались Селене, и будет вполне справедливо, если сегодня их испытает на себе Ансель. Селена удовлетворенно вздохнула и повалилась на узкую постель.

От того, кто тряс ее за плечо, выразительно пахло навозом.

— Я просыпаюсь не раньше полудня, — пробормотала Селена, поворачиваясь на другой бок и утыкаясь лицом в подушку.

— Скоро уже обед, — усмехнулась Ансель. — Благодарю за редкую возможность самостоятельно убрать весь навоз.

— Не стоит благодарности. Это моя ответная любезность за вчерашнее.

— Да, понимаю… Ты это… прости меня.

Селена повернулась. Ансель стояла, облаченная в свои доспехи. Селене вдруг стало стыдно за свои вчерашние слова.

— Я вчера наговорила лишнего, — продолжила Ансель, откидывая за уши рыжие пряди. — Это сгоряча. Я не имела права называть тебя высокомерной и избалованной.

О слове, к которому относились оба эпитета, Ансель умолчала.

— У меня хватает и избалованности, и высокомерия, — призналась Селена и села на постели.

— Ты тоже меня прости за вчерашние слова, — виновато улыбнулась Ансель. — И у меня они вырвались сгоряча.

Ансель кивнула, оглядываясь на закрытую дверь, словно ожидала, что кто-то может войти, и призналась:

— Знаешь, у меня здесь полно друзей, но ты — моя первая настоящая подруга. Мне даже не верится, что скоро ты уедешь.

— У нас есть еще целых пять дней, — сказала Селена.

Выходит, общительность Ансель — лишь ширма, а в глубине души она действительно чувствует себя пришлой девчонкой?

Ансель снова оглянулась на дверь. Может, Махила ждет? Тогда почему в глазах беспокойство?

— Ты будешь меня вспоминать? — вдруг спросила она.

— Конечно. Думаю, и ты будешь меня вспоминать.

— В этом можешь не сомневаться, — тихо засмеявшись, пообещала Ансель.

Она подошла к шкафчику у окна, открыла дверцу и достала два медных бокала и кувшинчик.

— Давай выпьем за все хорошее, что мы пережили вместе.

Потом наполнила бокалы, протянула один Селене и добавила:

— За то, что нам хватило ума не поссориться. И за добрую память.

— И за то, чтобы во всем мире наши имена произносили со страхом и восхищением, — подхватила Селена, поднимая бокал.

Она сделала несколько больших глотков, и ее мозг пронзили сразу три мысли.

Почему-то глаза Ансель были полны нескрываемой грусти. Почему-то сама Ансель даже не пригубила из своего бокала. Третьей была мысль о странном вкусе вина.

Селена не успела подумать о том, какую отраву Ансель подмешала в кувшин. Ее пальцы разжались. Недопитый бокал упал на пол. Окружающий мир завертелся, а через несколько мгновений она провалилась в темноту.

ГЛАВА 10

Почти под самым ее ухом кто-то стучал молотом по наковальне. Каждый удар отзывался во всем теле, проникал в разум и настойчиво будил.

Селена вскочила и села, оглядываясь по сторонам. Рядом не было ни молота, ни наковальни, а удары посылала отчаянно болевшая голова. Селена с удивлением обнаружила, что находится не внутри крепости Молчаливых ассасинов, а в пустыне. На мили вокруг не было ничего, кроме красных дюн. Рядом стояла Касида, терпеливо дожидаясь, когда хозяйка очнется.

Значит, в вине было лишь сильное снотворное, а не отрава. Уже и это хорошо.

Над головой светила равнодушная луна. Селена вглядывалась в гребни дюн, безуспешно надеясь хотя бы в отдалении увидеть очертания крепости. Убедившись, что ее увезли слишком далеко, она перевела взгляд на оседланную Касиду. В седельных сумках были уложены все ее вещи. Не хватало только меча. Селена вновь перетрясла сумки. Нет, меча не было. Хорошо еще, что ей оставили охотничьи ножи. Селена потянулась к ним и тут заметила у себя на поясе клочок тонкого эйлуэйского пергамента. Рядом с плащом стояла походная масляная лампа. Селена быстро зажгла ее, поместив на холмик, а сама, встав на колени, дрожащими руками развернула записку.

Она сразу узнала корявый почерк Ансель. Записка была короткой.

Прости, что все закончилось вот так. У Немого Учителя были причины просить тебя уехать раньше. Он не хотел этого делать при всех. Касида теперь твоя. В сумке найдешь похвальное письмо Учителя к твоему наставнику. Счастливого пути.

Я буду по тебе скучать.

Ансель

Селена трижды прочла каракули Ансель, желая убедиться, что ничего не пропустила. Получалось, ее просто выпроводили. Хорошо еще, что с письмом. Но почему? Что заставило Немого Учителя решиться на такой шаг — велеть Ансель опоить Селену сильным снотворным и потом увезти подальше от крепости? Ведь оставалось всего пять дней. Неужели она так мешала?

Чтобы не разреветься, Селена кусала губы. Она вспоминала каждую мелочь из событий последних дней, пытаясь понять, чем же могла оскорбить Немого Учителя. Потом встала и принялась искать в седельных сумках его письмо к Аробинну. Небольшой квадратик пергамента был запечатан воском цвета морской волны — цвета глаз Учителя.

Ее пальцы замерли над печатью. Если печать сломать, Аробинн это сразу заметит и обвинит в подделке письма. А вдруг там о ней написано что-то жуткое? Но ведь Ансель назвала письмо похвальным. Зачем ей было врать своей подруге? Посчитав такой довод убедительным, Селена убрала письмо в сумку.

«У Немого Учителя были причины»… Возможно, он тоже увидел ее высокомерие и избалованность. Вдруг в крепости ее просто терпели из вежливости, а ссора с Ансель положила предел терпению? Такой ход событий не слишком удивлял Селену. Молчаливые ассасины жили в своем мире, и она видела лишь те стороны их жизни, которые ей позволяли увидеть. И какое им дело, что она вдруг почувствовала себя частью этого мира, захотела побольше узнать о нем и научиться чему-то иному, нежели обману и разобщенности, считавшимися нормой в мире Аробинна?

Она ошибалась. Можно долго ломать голову, доискиваясь причин выдворения из крепости. Но что это даст? Ей недвусмысленно дали понять: она здесь — чужая.

Никто ее и пальцем не тронул, но такое прощание с нею было гораздо хуже того избиения у Аробинна. Губы Селены дрожали, и все же она заставила себя расправить плечи и поднять глаза к небу. Она нашла созвездие Оленя. Яркая звезда у него во лбу указывала на север. Потом Селена задула лампу, прыгнула в седло и двинулась навстречу ночи.

Из двух городов на побережье залива Оро ближе к крепости была Юрпа. Но путь туда проходил через Поющие пески, и Селена решила не испытывать судьбу. Оставался Сандри. Селена искренне надеялась, что история с воровством астерионских лошадей уже забылась и что судьба убережет ее от встречи со стражниками Берика. Торопиться было некуда, и чаще она шла пешком, ведя за собой Касиду. Похоже, лошадь тоже загрустила, расставшись с прекрасной конюшней у Молчаливых ассасинов.

Под вечер следующего дня до ушей Селены вдруг донесся равномерный топот. Он приближался, становясь громче. Теперь к звуку марширующих ног добавились лязгающие звуки упряжи и гортанные голоса. Селена вскочила в седло и поднялась на гребень дюны.

Вдали двигалась армия. Солдаты шли в сторону пустыни. Их было не меньше двух сотен. Некоторые несли знамена с красными и черными полосами. Люди Берика! По обеим сторонам от колонны взад-вперед носились всадники. Селена нашла глазами нескольких командиров, однако самого Берика среди них не было. Вряд ли роль полководца была ему по зубам.

Но куда двигалось его войско? Ведь в пустыне не с кем воевать. Разве что… У Селены пересохло во рту. Эти люди шли на штурм крепости Молчаливых ассасинов.

Ее заметил один из всадников, отставший от колонны. Похоже, он нагонял своих. Грива его лошади блестела от пота. Селена была в традиционной одежде жителей пустыни. Белый шарф закрывал ей голову и часть лица, оставляя на виду лишь глаза и нос. Вряд ли этот солдат догадывался, кто перед ним. Вблизи Сандри одиночные путники не были редкостью, и едва ли всаднику захочется делать крюк и выяснять, кто она и что здесь делает.

Селена привычно оценила вооружение всадника. Кривой меч, щит, лук и полный колчан стрел. И так — у каждого конного и пешего воина. Это уже не отряд лазутчиков, который ассасины остановили огненной стеной, и уж тем более не дружеский визит господина Берика к соседям.

Так, может, Немой Учитель заранее знал о готовящейся атаке и не захотел, чтобы Селена оказалась в ее гуще?

Всадник развернулся и пришпорил лошадь, отправившись вдогонку за колонной. Селена продолжила путь в Сандри. Если Учитель знал о грядущем нападении, его незачем предупреждать; тем более что ее возвращение в крепость не вызовет ничего, кроме косых взглядов. Сейчас в крепости полно ассасинов. Для семидесяти «сессиз сюкаст» двести вражеских солдат — легкая забава. Там справятся и без Селены Сардотин. Во всяком случае, ей ясно дали это понять.

Вскоре армия Берика исчезла из виду. И снова единственными звуками были свист ветра и негромкий топот копыт Касиды. Селена вовсе не горела желанием сражаться, но на душе почему-то было тяжело.

Сандри встретил ее непривычной тишиной. Поначалу Селена решила, что все жители знают о походе армии Берика и затаились в ожидании новостей. Потом она сообразила, что это обычное состояние города, где базарные дни бывают нечасто. Сегодня на узких улочках не было ни одного торговца, и ветер гнал по ним сухие пальмовые листья и струйки песка.

В гавани Селена нашла корабль, направлявшийся в Амир — заштатный городишко на другом берегу залива Оро, где уже были земли провинции Мелисанда. Плавать в крупные гавани Адарланской империи судам из Сандри было запрещено, а на Амир смотрели сквозь пальцы. Оттуда Селена продолжит путь в Рафтхол, частично в седле, а потом и на лодке, вниз по реке Авери.

Корабль должен был отчалить лишь к вечеру, когда начнется прилив. Селена внесла капитану задаток и отправилась бродить по городу, взяв с собой и Касиду. Оставлять лошадь на корабле она не решилась, ибо могли украсть. Впрочем, и в городе встреча с людьми Берика не сулила Селене ничего хорошего. Оставалось лишь надеяться, что они сейчас глотают песчаную пыль, маршируя к крепости. И все равно Селена выбирала боковые улочки. Одна из них вывела ее к месту, где стояла повозка торговца паучьим шелком. Но его уже давно не было в Сандри, как не было того сапожника и светловолосых жриц богини Лани.

В одном месте нашлось водопойное корыто для лошадей. Касида принялась жадно пить, а Селена прислонилась к стене и закрыла глаза. Мысли снова вернулись к походу на крепость. Удалось ли солдатам Берика достичь ее стен? Пожалуй, нет. При такой скорости они доберутся лишь к ночи или на рассвете. Если Немой Учитель предупрежден о нападении, он наверняка распорядился восстановить основу для огненной стены.

В мозгу Селены крутился вопрос, не дававший ей покоя: Учитель выпроводил ее из крепости ради ее же безопасности? Или все-таки причина была иной?

Она смотрела на дворец Берика, возвышавшийся над городом. Правитель Сандри не пошел со своей армией. Селена вспомнила разговоры о том, что Берик мечтает восстановить благосклонность адарланского короля, преподнеся тому голову Немого Учителя. Но каковы его истинные побуждения: благо жителей Сандри или собственная корысть?

В любом случае должен же Берик понимать, что Красной пустыне не обойтись без ассасинов. Они служили самой надежной охраной для иноземных торговцев. Не станет ассасинов, захиреет и торговля.

Нет, Берик не настолько глуп и алчен. Он поддерживал тайную связь с Немым Учителем. Что же вызвало сбой? Всего неделю назад Ансель вновь побывала у него и вернулась очень довольной. Ничто не предвещало беду.

Селена не понимала, почему ее вдруг прошиб озноб и почему она запустила руку в седельную сумку, разыскивая письмо к Аробинну и записку Ансель.

Ее разум отказывался понимать странную логику Учителя. Ну как он мог, зная о готовящемся нападении, вытолкнуть Селену из крепости? Не зря же ее называли величайшим ассасином Адарлана. В отличие от Аробинна, Учитель не был болезненно горделивым. Он любил своих учеников и заботился о них. Тогда почему он за все годы ни разу не занимался с Ансель?

Селену он знал меньше месяца. Но ведь у него наверняка были любимые ученики, и при атаке на крепость кто-то из них мог погибнуть. Тогда почему он не захотел их спасти?

Может, она хоть что-то узнает из письма к Аробинну? У Селены заколотилось сердце. О последствиях она будет думать потом. Сорвав печать, она развернула пергамент… Внутри он был чист.

Селена посмотрела на просвет, надеясь увидеть надписи тайными чернилами. Но пергамент был совершенно пуст. На нем никогда ничего не писали. Тогда зачем этот дикий, издевательский фокус? Неужели Учителю хотелось вызвать новую вспышку бешенства Аробинна, когда тот развернет пустое письмо?

Ей вдруг вспомнился белый обод на пальце Учителя. Это не был след от обручального кольца. На пальце Учитель носил перстень со своей печатью, и этот перстень у него похитили. Сделать подобное не так уж сложно. Она сама украла у капитана Рульфа перстень с его печатью.

Вывод был слишком очевиден и потому очень страшен. Разум Селены отказывался верить. Но еще страшнее было отмахиваться от открытия: Ансель не по приказу Учителя, а самолично опоила Селену снотворным и вывезла в пустыню. Она же подсунула пустой пергамент, запечатанный украденным перстнем Учителя.

Но даже если это правда, зачем Ансель понадобилось избавляться от нее, свалив все на приказ Учителя? Бессмыслица какая-то, если только…

Селена снова бросила взгляд на дворец Берика. А что, если Ансель ходила туда совсем с другой целью? Поначалу она точно исполняла все повеления Учителя, чтобы снискать его доверие. Но потом повела двойную игру. Немой Учитель думал, что Ансель помогает ему поддерживать хоть какие-то отношения с Бериком, а она лишь расшатывала их. Селене вдруг вспомнились слова торговца паучьим шелком. Неужели Ансель — лазутчица Берика? Только зачем ей все это нужно?

Искать ответ времени не было, особенно сейчас, когда на крепость двигалось две сотни солдат. Она могла бы навестить самого Берика, но такой визит отберет у нее драгоценное время.

Вряд ли один человек мог изменить расклад сил, но она была не кто-то, а Селена Сардотин. С этим считались. С этим должны будут считаться люди Берика и Молчаливые ассасины.

Она вскочила в седло и понеслась к городским воротам.

— По-моему, нас очень ждут в крепости, — прошептала она в ухо Касиды.

ГЛАВА 11

Касида, словно метеор на вечернем небе, неслась к Тесаку. Селена даже не заметила, как оказалась внутри расщелины, а через пропасть перелетела, как через ручей. Все привалы были короткими: только чтобы напоить лошадь и дать ей немного передохнуть. Чувствуя себя виноватой, Селена несколько раз просила у Касиды прощения за эту гонку, однако астерионская кобыла покорно, без единого взбрыкивания, продолжала путь. Похоже, и она понимала, что спешат они не зря.

Селена ехала всю ночь и к рассвету уже была на подступах к крепости. Малиново-красное утреннее небо заволокло зловещей серо-черной пеленой. Это был дым от пожаров, бушевавших в разных концах крепости. Вскоре Селена услышала крики и звон оружия. В крепостных стенах зияли проломы, но ассасины не сдавались. Возле ворот валялись убитые. Судя по всему, штурма ворот не было, поскольку кто-то просто не запер их.

Когда до крепости оставалось совсем немного, Селена спешилась. Последний отрезок пути она проделала ползком. Касида преданно брела следом. У ближайшего убитого солдата Селена позаимствовала меч: плохонький, но достаточно острый. Меч ей может пригодиться потом. Пока же она рассчитывала на свои надежные охотничьи ножи.

Главный двор встретил Селену телами убитых солдат и ассасинов. Здесь все так же журчали многочисленные ручейки, вот только вода в них была неестественно красной. На лица убитых ассасинов Селена старалась не смотреть.

Каждый ее шаг по двору длился вечность. Среди куч пепла торчали обгоревшие древка зажигательных стрел. Кто их пускал и зачем? Если солдаты Берика беспрепятственно проникли в крепость, огонь им был ни к чему. Может, это ассасины спешно пытались возвести огненную преграду?

Случившееся не только ужасало, оно поражало какой-то чудовищной нелепостью. Кто-то услужливо открыл ворота армии Берика. Селену удивляло даже не это. Дозорные на парапетах всегда вовремя замечали вражеских лазутчиков. А тут — двести человек, в том числе и всадники. Такая толпа не могла неслышно подойти к крепости… если только кто-то не постарался заранее удалить с парапетов дозорных.

Бои продолжались. По крикам, доносящимся из разных частей крепости, Селена пыталась понять, на чьей стороне перевес. И вдруг ее мозг обожгло простым и страшным вопросом: «Где сейчас Немой Учитель?»

Берик мечтал преподнести адарланскому королю голову Учителя. И Ансель… В это отчаянно не хотелось верить. Ансель — виновница вторжения. Но ради чего?

Селена метнулась в сторону «тронного зала». Стены и полы коридоров были забрызганы кровью. Повсюду встречались сорванные с петель двери, обломки мебели, битое стекло. В уютных двориках ассасины остервенело бились с солдатами, и Селене пришлось лавировать, дабы не угодить под чей-нибудь меч.

Она была уже на лестнице, когда ей навстречу, размахивая кривым мечом, выскочил разъяренный солдат. Увидев ее, он замахнулся, но Селена пригнулась и всадила нож ему в живот. Из-за жары воинство Берика не захотело надевать металлические доспехи, ограничившись кожаными, а кожа, даже самая лучшая, не уберегала от адарланской стали.

Схватившись за окровавленный живот, солдат покатился вниз по ступеням. Селена даже не оглянулась. Путь на верхний этаж был свободен. Оттуда не доносилось никаких звуков. Либо Немого Учителя там не было, либо…

Нет, никаких «либо». Учитель не дряхлый старец, нуждающийся в охране, а непревзойденный ассасин. Он одолеет кого угодно, а уж тем более Ансель, если у той хватит безумства поднять на него руку.

Но ведь Ансель могла опоить и Учителя, как опоила Селену. «Коварство бывает опасней меча», — любил повторять Аробинн.

Селена вбежала в настежь открытые двери и чуть не споткнулась о труп ассасина, загородившего проем. Это был Махил. Он лежал на спине, с перерезанным горлом, уставив невидящие глаза в плитки потолка. Рядом с ним Селена увидела Илиаса. Тот был еще жив и, держась за вспоротый живот, пытался встать. Селена больно закусила губы, чтобы не закричать. Илиас поднял голову. Изо рта капала кровь. Селена наклонилась к нему, но Илиас что-то простонал, кивая в сторону возвышения. Туда, где лежал его отец.

Немой Учитель не был ранен. На его белых одеждах Селена не увидела ни одного пятнышка крови. Не было крови и на подушках. Предчувствия Селены оправдались: Ансель опоила Учителя, и сейчас он, совершенно обессиленный, лежал на боку. Но глаза его оставались открытыми. А над ним стояла Ансель и что-то едва слышно говорила ему. Что-то торопливое и бессмысленное. В руке она сжимала окровавленный отцовский меч. Ансель стояла спиною к двери и потому не заметила появления Селены. Но Учитель заметил. Его глаза были полны боли. Не за себя. За Илиаса, за своего единственного сына. Учитель глядел на Селену, и его глаза цвета морской волны обращались к ней с немой мольбой: «Спаси моего сына».

Должно быть, Ансель высказала Учителю все, что собиралась. Все свои обиды на него, скопившиеся за пять лет ее жизни в крепости. Оставалось совсем немногое — отсечь ему голову.

Ансель взмахнула мечом. Но еще раньше Селена метнула в нее охотничий нож.

Селена метила ей в предплечье и не промахнулась. Ансель вскрикнула от боли и неожиданности. Ее пальцы разжались, и меч с лязгом запрыгал по стеклянным плитам. Потом она стремительно повернулась, и ее побелевшее лицо мигом потемнело — от злости. Зажимая рану, она шагнула к упавшему мечу. Но Селена уже неслась к возвышению. Ансель успела схватить меч. Она подскочила к Учителю, замахнулась и…

Селена сбила ее с ног, и они обе покатились по полу. Ансель сумела высвободиться из хватки Селены и встать. Селена поднялась несколькими секундами позже. Ансель вновь подбиралась к обездвиженному Учителю. Она тяжело дышала. Из раненого плеча лилась струйка крови.

— Ансель, опомнись! — крикнула ей Селена.

— А я думала, ты без оглядки плывешь в свой Рафтхол, — с усмешкой бросила ей Ансель.

Селена схватилась за взятый у солдата меч. По сравнению с мечом Ансель оружие было жалким, немногим лучше куска железа. Селена отказывалась верить тому, что видела собственными глазами. Сколько же ненависти к Учителю таилось в этой рыжеволосой девчонке, если она готовилась своими руками отсечь ему голову!

— Зачем? — только и могла спросить ошеломленная Селена, у которой тряслись руки.

— Зачем? — кривя губы в зловещей усмешке, повторила Ансель. — Затем, что Берик обещал дать мне тысячу солдат. Я вернусь с ними в Низины и раздавлю Лока. Теперь поняла? Кража лошадей — лишь внешний повод, чтобы люди Берика атаковали крепость. От меня требовалось совсем немного: убрать дозорных с парапетов и открыть ворота. И конечно, привезти Берику подарочек. Голову нашего дорого Учителя.

Она смерила Селену взглядом и фыркнула:

— Вот что, Сардотин. Убирайся отсюда, и поскорее.

Селену трясло, но она не двинулась с места.

— Это ты убирайся, Ансель. Прямо в ад.

— А я там уже была. В свои двенадцать лет. Или запамятовала? А когда я вторгнусь в Низины с солдатами Берика, ад начнется у верховного правителя Лока. Но сначала…

Ансель повернулась к Учителю.

— Опомнись, — в отчаянии прошептала Селена.

У нее не хватит времени. Еще мгновение, и Ансель осуществит свой чудовищный замысел.

— Советую отвернуться, — сказала Ансель, приближаясь к Немому Учителю. — А то потом кошмары будут сниться.

— Если ты только притронешься к нему, я проткну тебе шею, — пообещала Селена.

Ей было страшно произносить эти слова. Она моргнула, стряхивая наворачивающиеся слезы.

Ансель сделала еще один шаг. Второй нож Селены чиркнул по доспехам, оставив заметную борозду.

— Плохо бросаешь, — с усмешкой заметила Ансель.

— Остановись!

— Почему я должна останавливаться?

— Потому что я знаю, что в тебе сейчас говорит не разум, а только ненависть.

Селена продвинулась еще на шаг и продолжила:

— Ансель, мне самой знакомо это чувство, и я знаю, куда оно заводит. В тупик. Или в пропасть, откуда не выбраться. Ты посмотри, сколько людей уже полегло по твоей вине. Все ручьи в крови.

— С каких это пор ассасин жалеет человеческие жизни? Может, лучше расскажешь, сколько людей полегло по твоей вине?

— Я стала ассасином, поскольку у меня не было выбора. А у тебя, Ансель, он есть. У тебя всегда был выбор. Прошу тебя, не убивай Учителя.

Ее последняя фраза подразумевала другое: «Не заставляй меня тебя убить».

Ансель зажмурилась. Селена следила за ней, одновременно приноравливаясь к чужому мечу. Когда Ансель открыла глаза, в ней не было почти ничего от смешливой и болтливой девчонки, к которой Селена успела привязаться.

— Помнишь, мы говорили о мужчинах? — спросила Ансель, поднимая меч. — Они только и умеют, что разрушать.

— Знаю.

— Знаешь и ничего не делаешь! Ты как собачонка на хозяйской цепи.

Ансель шагнула к ней, опустив руку с мечом. Селена облегченно вздохнула, но все так же продолжала сжимать эфес своего меча. В таком состоянии Ансель была способна на что угодно.

— Присоединяйся ко мне, — вдруг предложила она Селене. — С нами пойдут солдаты Берика. Мы завоюем все Низины…

Она ущипнула Селену за щеку и спросила:

— Что тут думать? Соглашайся. Я сделаю тебя своей правой рукой. Представляешь, все Низины будут нашими!

— Не могу, — ответила Селена, хотя в этом предложении было что-то соблазнительное.

Ансель шагнула назад:

— Ну чем тебя держит этот Рафтхол? Сколько еще ты будешь кланяться и вилять хвостиком перед своим Аробинном? Чудовище он, а не наставник.

— Я не могу, и ты это знаешь. Не трать время понапрасну. Забирай своих солдат и уходи.

Лицо Ансель сжалось, словно от боли, затем в глазах блеснуло упрямство и наконец откровенная злоба.

— Я уйду, — прошипела она. — Позже.

Селена едва успела наклонить голову, когда потайной кинжал, вылетевший из рукава Ансель, полоснул по щеке. Лицо! Это был не просто удар. Это была месть.

Их поединок начался. Чтобы не напороться на меч Ансель, Селене пришлось отскочить. Ансель продолжала наступать, и Селена парировала удары.

Выбрав момент, Селена резко повернулась и плашмя ударила по мечу Ансель. Та пошатнулась. Селена делала выпад за выпадом. У нее онемела правая рука. Ансель, усмехаясь, легко отражала ее удары великолепным отцовским мечом. Сражаясь, они спускались по ступеням. Селена уводила Ансель подальше от Учителя. В одном месте, сделав обманное движение ногой, она заставила противницу отскочить и успела поднять свой нож.

Теперь мечу с эфесом в виде волчьей головы противостояли плохонький солдатский меч и надежный нож из адарланской стали.

— Ну, и чем это у нас с тобой кончится? — с усмешкой спросила Ансель. — Битвой насмерть?

Селена только сейчас по-настоящему оценила рост и силу своей противницы. Ансель была более чем на целую голову выше ее и, как выяснилось, сильнее. Этим она восполняла недочеты своего обучения, которому не хватало целостности и последовательности. Но сейчас у Ансель было еще одно серьезное преимущество перед Селеной — доспехи. Уязвимыми оставались лишь места сочленений вокруг подмышек и шеи.

— Ты ведь все это давно задумала, — сказала Селена, пораженная внезапной догадкой.

— Я пыталась тебя защитить.

Контрудары Ансель стали более вялыми, но это вполне могло оказаться заурядной уловкой.

— Я никак не думала, что ты вернешься, — ухмыльнулась Ансель.

— И это называется защитой? Опоить меня какой-то дрянью и вывезти в пустыню?

Теперь, когда правда раскрылась, «защита» Ансель виделась ей обманом и предательством.

Селена отвлеклась всего на мгновение. И сейчас же Ансель левым кулаком ударила поверх скрещенных мечей. Удар пришелся Селене между глаз. Ее голова запрокинулась. Она рухнула, сумев устоять на коленях. Меч и охотничий нож отлетели в разные стороны.

Ансель склонилась над нею. Ее окровавленная левая рука прижала Селену к полу, правая занесла меч над шеей.

— Ну-ка, назови мне хотя бы одну убедительную причину, чтобы сохранить тебе жизнь, — прошептала Ансель, подальше отпихивая меч Селены.

Нож отлетел не слишком далеко, но Селене было до него не дотянуться. Она извивалась, пытаясь отодвинуться подальше от старинного лезвия.

— Ах, как мы за свое личико трясемся, — засмеялась Ансель и прижала меч к самой ее коже. — Боишься, что останется шрам?

Ансель изменила наклон, и теперь острие меча застыло у горла Селены.

— А шейку попортить не боишься?

— Прекрати балаган, — сказала Селена.

— Я не хотела, чтобы между нами все кончилось так. И втравлять тебя в это тоже не хотела.

Селена ей поверила. Если бы Ансель собиралась ее убить, это можно было сделать еще тогда, в пустыне. И с Немым Учителем Ансель могла бы расправиться еще до появления Селены в зале. Рыжеволосую девчонку мотало между жгучей ненавистью, любовью и сожалением.

— По-моему, ты тронулась умом, — сказала Селена.

Ансель хмыкнула.

— Кто убил Махила? — спросила Селена.

Она хотела разговорить Ансель и притушить ее бдительность. Главное — дотянуться до охотничьего ножа, который лежал совсем близко.

— Я убила, — ответила Ансель. Ее голос звучал уже не так зло, и в нем ощущались нотки сожаления. — Когда люди Берика подошли к крепости, я вызвалась сообщить Учителю. Он попросил пить, а потом собирался выйти к воротам. Уж не знаю, как бы он объяснялся с солдатами. Я подала ему воды. Он даже не учуял, что она странновато пахнет… Глупец… Все бы прошло гладко, но тут вбежал Махил. Он что-то заподозрил, но было поздно. Учитель выпил воду… Ну, мне и пришлось… утихомирить Махила. А потом еще Илиас стал путаться под ногами.

Селена оглянулась на Илиаса. Тот еще дышал. Учитель широко раскрытыми, умоляющими глазами смотрел на сына. Илиас истекал кровью. Если не остановить кровотечение, сын Учителя умрет. Селена заметила, что теперь Учитель смотрит на нее. Он слегка шевелил пальцами, будто хотел их согнуть.

— И скольких еще ты убила? — спросила Селена, продолжая отвлекать Ансель.

«Какое знакомое движение. Он хочет мне что-то сообщить».

— Только их. И еще троих дозорных. Остальных убили солдаты Берика.

Указательный палец Учителя извивался… как змея.

Один удар. Точный и беспощадный. Как у аспида.

Ансель была проворна. Значит, Селена должна оказаться еще проворнее. Она запоминала движения. Через считаные секунды ей придется их повторить, уподобив свое тело змеиному. Только бы мышцы не подвели. Второй попытки у нее не будет.

— Что умолкла? — спросила Ансель, прижимая острие кинжала к самой шее Селены.

— Помнишь, ты спрашивала, чему учил меня Учитель, когда занимался со мной по ночам?

— И чему же?

Ансель попалась на уловку. Ей стало любопытно, и Селена не мешкала.

— А вот чему!

Селена по-змеиному изогнулась и плечом ударила Ансель в туловище. Врезавшись в металл доспехов, плечо заныло. Меч оцарапал шею Селены, но маневр удался: Ансель потеряла равновесие и попятилась назад. Второй удар по пальцам противницы заставил ее выпустить меч, который Селена сразу подхватила.

В следующее мгновение Селена прижала Ансель лицом к полу. Теперь острие отцовского меча упиралось в затылок его младшей дочери.

Только сейчас Селена ощутила, до чего же здесь тихо. Одно ее колено придавливало спину Ансель, другое упиралось в пол. С острия меча, приставленного к загорелой шее Ансель, капала кровь, и была она краснее ее волос.

— Не надо, — прошептала Ансель своим прежним, беззаботным девчоночьим голосом.

А может, этот голос вовсе и не был ее настоящим?

Селена вдавила острие чуть глубже. Ансель шумно втянула ртом воздух и закрыла глаза.

Не без труда Селена постаралась успокоить дыхание, жалея, что у нее в жилах течет кровь, а не сталь. Ансель за все содеянное заслуживает смерти и должна умереть. Она повинна в гибели не только ассасинов, но и солдат Берика, положивших жизни за ее амбиции. У Селены, едва не погибшей от руки Ансель, разрывалось сердце. Даже если эта рыжеволосая бестия останется жить, прежней Ансель ей все равно не стать. Подругу по имени Ансель Селена уже потеряла. А мир потерял ее намного раньше.

— Значит, ты все время притворялась? — дрожащими губами спросила Селена.

Ансель открыла один глаз и уставилась в дальнюю стену.

— Иногда было по-настоящему. Когда я отправила тебя из крепости, я не притворялась.

Селене хотелось плакать, и она долгим, глубоким дыханием отогнала слезы. Потом чуть-чуть отодвинула острие меча от шеи Ансель. Совсем немного.

Ансель попыталась шевельнуться, и меч снова уперся ей в шею. Она затихла. Снаружи доносились победные хрипловатые голоса тех, кто давно отвык кричать. Ассасины победили. Совсем скоро они появятся в зале, а если увидят Ансель и следы содеянного ею… ее ждет мгновенная смерть.

— У тебя есть пять минут на то, чтобы собрать пожитки и покинуть крепость, — тихо сказала Селена. — Через двадцать минут я поднимусь на парапет и выстрелю по тебе из лука. Моли богов, чтобы к тому времени ты находилась вне досягаемости моей стрелы, иначе она вонзится тебе в шею.

Селена убрала меч. Ансель медленно встала, но не бросилась бежать, и Селена догадалась: Ансель ждала, когда ей вернут отцовский меч. Селена поглядела на эфес в виде волчьей головы, на запачканное кровью лезвие. Меч был единственной ниточкой, связывавшей Ансель с отцом, семьей и осколками надежд на другую жизнь, если таковые еще оставались. Селена повернула меч эфесом вперед и подала Ансель. У той округлились и заблестели глаза. Не только от радости.

Ансель схватила меч и хотела что-то сказать, но Селена покачала головой:

— Довольно слов. Уходи, Ансель.

Лицо Ансель вновь побледнело. Она убрала меч в ножны. Последний раз взглянув на Селену, она побежала к выходу, перепрыгнув через труп Махила, как через бревно.

ГЛАВА 12

Селена бросилась к стонущему Илиасу и перевернула на спину. Потом оторвала лоскут от своей одежды и крепко перевязала его кровоточащую рану. Сзади послышался слабый шорох. Немой Учитель пытался ползти к сыну. Зелье Ансель постепенно теряло силу.

В зал вбежали пятеро окровавленных ассасинов. Увидев мертвого Махила и раненого Илиаса, они оторопели. Селена вручила Илиаса их заботам, а сама ринулась к Учителю.

— Не надо шевелиться, — сказала она, с ужасом глядя, как кровь из ее раненой щеки капает на его одежды. — Вы можете покалечиться.

Селена оглядела возвышение. Возле одной из подушек валялась бронзовая чашка. Принюхавшись, Селена узнала запах глориеллы. Это зелье не было смертельным, но на несколько часов лишало человека возможности двигаться и туманило разум. Почему же Ансель не опоила Учителя снотворным? Должно быть, чтобы насладиться зрелищем его беспомощности. Более того, ей хотелось, чтобы Учитель знал, кто его предал, и до последнего мгновения находился в сознании. Но ведь Учитель — опытный ассасин. Неужели он не распознал отраву? А может, его смирение — кажущееся? Может, он самоуверен и убежден в собственной неуязвимости?

— Потерпите еще немного. Скоро действие этого зелья закончится, — успокоила его Селена, но на всякий случай послала одного из ассасинов за противоядием.

Она села рядом с Учителем, зажимая кровоточащую рану у себя на шее. Ассасины осторожно подняли Илиаса и понесли к выходу. У возвышения они ненадолго остановились и нарочито бодрыми голосами заверили Учителя, что его сын скоро поправится.

Селена чуть не вскрикнула от радости, но почувствовала, как сухая мозолистая рука Учителя слегка сжала ей пальцы. Глаза Учителя указывали на открытую дверь. Напоминание. Двадцать минут, отпущенных Ансель, истекали.

Пора.

Ансель успела превратиться в темную точку. Хисли неслась так, будто на каждом ее копыте сидело по демону. Ансель держала путь на северо-запад, в сторону Поющих песков, где она знала надежные тропы. Дальше — через узкую полосу густого леса, отделявшего пустыню от других частей континента, и — прямиком в Западный край, к Вересковому Утесу.

Селена поднялась на парапет, сжимая лук. В колчане лежали особые стрелы Молчаливых ассасинов. Секрет изготовления этих стрел тщательно оберегался, не раскрывался никому. Внешне они не отличались от обычных, но летели в несколько раз дальше.

Вставив стрелу, Селена принялась натягивать тетиву. От напряжения заломило левую руку. Прицелившись в маленькую фигурку на такой же маленькой черной лошадке, Селена выстрелила. Тетива отозвалась скорбным пением. Вырвавшаяся стрела понеслась над красными дюнами — крылатый осколок тьмы, увенчанный железом. Встреча с ним обещала быструю и кровавую смерть.

Стрела зарылась в красный песок, упав почти у самых задних копыт Хисли. Лошадь взбрыкнула и дернулась в сторону. Ансель не осмелилась оглянуться и лишь натянула поводья, заставляя Хисли бежать еще быстрее.

Медленно Селена опустила лук. Темное пятнышко растаяло на горизонте. Она дала Ансель двадцать минут, чтобы скрыться за пределы досягаемости, и обещала выстрелить только один раз. И почти сдержала обещание, выстрелив через двадцать одну минуту.

На следующее утро Немой Учитель позвал Селену к себе. Ночь была длинной и тяжелой, но жизни Илиаса уже ничто не угрожало. Каким-то чудом меч Ансель не затронул в его теле важных органов. Все солдаты Берика были убиты. Их тела грузили на телеги, чтобы отправить в Сандри. Пусть теперь Берик ищет иные способы вернуть благосклонность адарланского короля. Вторжение стоило жизни двадцати ассасинам. Крепость наполняла тяжелая скорбная тишина.

Селена уселась на красивый резной стул. Учитель стоял у окна, разглядывая небо. И вдруг он… заговорил. Это было столь неожиданно, что Селена чуть не упала.

— Я рад, что ты не убила Ансель, — сказал он с заметным акцентом, в котором Селена улавливала звуки незнакомого ей языка. — Я давно ждал, когда же она определит свою судьбу.

— Так это не было для вас неожиданностью?

— Я знал это почти с самого ее появления у нас, — ответил Учитель, поворачиваясь к Селене. — Через несколько месяцев после того, как она к нам пришла, меня насторожило полное отсутствие писем из родного города Ансель. Тревожась, не случилось ли что с ее родными, я отправил в Низины посланца и велел ему все разузнать.

Учитель подвинул себе другой стул и сел напротив Селены со словами:

— Месяца через три мой посланец вернулся и рассказал, что некий вельможа объявил себя верховным правителем Низин, а когда законный правитель отказался признать его власть, убил этого человека и его старшую дочь. Младшая дочь, которую звали Ансель, бесследно исчезла.

— Но почему вы… не разоблачили ее?

Селена потрогала узкий порез на левой щеке. Если правильно ухаживать за раной, шрама не останется. А если все-таки останется… тогда она разыщет Ансель и наградит такой же отметиной.

— Мне было бы несложно сделать это и даже прогнать за вранье. Но я верил, что рано или поздно она проникнется ко мне доверием и все расскажет сама. Конечно, я рисковал. Но очень надеялся, что Ансель научится встречать свою боль с открытым забралом и достойно переносить ее. — Он печально улыбнулся Селене. — Если научишься переносить боль, тебе не страшны никакие испытания. Кто-то учится приветствовать свою боль и даже любить ее. Гораздо больше тех, кто погружается в страдания и делает их смыслом жизни. Иные пытаются забыть боль или превращают ее в гнев. Ансель избрала самый худший путь: боль своего детства она обратила в ненависть, которую вскармливала, пока та не разрослась и не поглотила ее целиком. Ансель наверняка видела свое будущее иным, но ненависть сделала ее такой, какая она сейчас.

Селена запоминала его слова, чтобы потом поразмышлять над ними.

— Вы расскажете другим о ее предательстве?

— Нет. Это вызовет лишь вспышку гнева и ничего не изменит. Многие считали Ансель своим другом. В глубине души я тоже верю, что иногда так оно и было.

Селена глядела в пол, раздумывая над тем, что ей делать со своей болью, теснившей грудь. Может, превратить в гнев и тогда боль станет переносимой?

— Вы сказали, что многие здесь считали Ансель своим другом. А она? Поддерживала видимость дружбы?

— Мне очень хочется верить, что ты была ее самой близкой подругой, насколько такое возможно для Ансель. Если бы твоя судьба была ей безразлична, она бы не выпроводила тебя из крепости.

У Селены задрожали губы, и она вздохнула:

— Но мне от этого не легче. Я привыкла к Ансель и с грустью думала, что вскоре судьба нас разлучит.

— Тебе и не будет легче. Но ты оставила в сердце Ансель очень глубокий след. Возможно, неизгладимый. Ты не только сохранила ей жизнь, но и вернула ей отцовский меч. Такое не забывается. Я надеюсь, что, когда у нее дойдет до возвращения титула, она вспомнит девушку с Севера и доброту, оказанную ей. Может, это заставит ее не убивать всех без разбору.

Учитель неторопливо подошел к ажурной полке с книгами. Казалось, он намеренно давал Селене время успокоиться. Когда он вернулся, ее глаза были сухими.

— Вот письмо от меня, которое велел тебе привезти твой наставник. Когда будешь отдавать ему это, держи голову высоко поднятой.

Селена взяла письмо — главный источник ее забот на протяжении этого месяца. Но на фоне недавних событий оно потеряло свою прежнюю значимость.

— Я никак не надеялась услышать ваш голос. Я даже думала, что ваш обет молчания дан на всю жизнь. Почему вы решились заговорить со мной?

Учитель недоуменно пожал плечами и сказал:

— Многие думают, что я действительно немой. Но если меня не подводит память, я вообще не брал на себя обет молчания. Просто мне нравилось оставаться молчаливым и не тратить силы на разговоры. Постепенно я так привык изъясняться жестами, что часто забывал о своем даре речи. В повседневной жизни мне вполне хватает языка рук, но бывают моменты, когда без слов не обойтись. Есть то, что можно объяснить только словами.

Селена кивнула, изо всех сил стараясь не показывать удивления, а Учитель предложил ей:

— Если тебе когда-нибудь захочется покинуть Север, возвращайся. Мы примем тебя как свою. Можешь мне поверить: зимние месяцы у нас намного приятнее летних. Думаю, и мой сын обрадовался бы твоему возвращению.

Учитель слегка усмехнулся, а Селена покраснела. Он подошел и взял ее за руку:

— Завтра ты отправишься в сопровождении моих людей.

— Зачем? Вам нужно наводить порядок в крепости. Каждая пара рук пригодится.

— Мои люди проводят тебя до Сандри. Я знаю, что ты до сих пор не расплатилась со своим наставником и не вернула ему всех денег, которые он на тебя в свое время потратил. Пока висит этот долг, ты не чувствуешь себя свободной.

Учитель подвел Селену к стене, возле которой стояли три сундука, и указал на них:

— Это тебе за то, что спасла мою жизнь и пощадила Ансель.

Быстрым движением он поднял крышки всех сундуков.

Утреннее солнце заиграло на золотых монетах, лежавших внутри. На потолке заискрились тени, похожие на солнечные блики, отраженные водной рябью… Свобода. Селена будет свободной. По-настоящему свободной. Ей вспомнился торговец паучьим шелком. Всего один поход в Руннские горы — и она сможет навсегда распроститься с ремеслом ассасина.

— Отошли золото своему наставнику вместе с письмом. И на словах передай ему: мы в Красной пустыне не бьем своих учеников.

Селена улыбалась, но у нее предательски щипало в глазах.

— Я обязательно сделаю это.

Она подошла к открытому окну. Впервые над пустыней дул северный ветер, звавший ее домой. Но теперь она не боялась возвращаться.

ГЛАВА 1

Громадный вестибюль Башни ассасинов встретил Селену тишиной. Ее шаги были такими тихими, словно она не шла, а кралась по хорошо знакомому ей пространству. На звонок Селены из массивных входных дверей вышел привратник. Он молча кивнул ей и взял у нее из рук насквозь промокший от дождя плащ. Возможно, привратник что-нибудь и сказал бы, но ехидная и довольно злая улыбка на лице Селены заставила его промолчать.

Вестибюль заканчивался небольшим коридором, упиравшимся в дверь кабинета Аробинна. Дверь была закрыта, но Селена знала: он там. У входа живой статуей застыл Сэльв, камердинер Аробинна. Его лицо и темные глаза были непроницаемы, как всегда. Хотя Сэльв сам ассасином не был, Селена не сомневалась, что в рукавах и под одеждой у него спрятаны ножи и кинжалы, которые он, если понадобится, пустит в ход, причем довольно умело.

Чувствовалось, ее появление в Башне ассасинов не было неожиданностью. У Аробинна хватало глаз и ушей на улицах и возле городских ворот; так что Предводитель ассасинов наверняка уже знал о ее возвращении в Рафтхол.

Она шла к кабинету, пачкая пол мокрыми и грязными следами сапог. И что ей этот истукан Сэльв!

Три месяца минуло с тех пор, как Аробинн избил Селену до полусмерти, наказав за своеволие и потерянные деньги, которые он рассчитывал заработать на работорговле. Через неделю, едва дав ей отлежаться, Аробинн отправил ее в Красную пустыню, к Молчаливым ассасинам. Там Селене предстояло научиться послушанию и дисциплине и привезти похвальный отзыв Немого Учителя. И она привезла. Письмо Немого Учителя было лучшим доказательством того, что в тот страшный вечер Аробинну не удалось ее сломать.

Селене не терпелось увидеть физиономию своего наставника, когда он будет читать письмо. И как он, интересно, воспримет «приложение» к письму в виде трех сундуков с золотом? Как раз в эти минуты вызванные привратником слуги тащили сундуки в ее комнату. На пути в Рафтхол Селена часто представляла себе эту сцену: она будничным тоном уведомляет Аробинна, что теперь ее долги полностью выплачены и она намерена покинуть Башню и жить самостоятельно. Отныне у нее нет никаких обязательств перед наставником.

«Перед бывшим наставником», — мысленно добавляла Селена.

Увидев ее, Сэльв шагнул навстречу. Он и Аробинн были ровесниками. Шрамы на лице и руках Сэльва показывали, сколь нелегко быть камердинером у Предводителя ассасинов. Неудивительно, если и его тело было исполосовано шрамами.

— Он занят, — бесцветным голосом сообщил Сэльв.

Сейчас камердинер напоминал простого скучающего лакея, которому надоело стоять возле хозяйского кабинета в ожидании приказаний. Но это была лишь видимость: если понадобится, Сэльв мгновенно выхватит кинжал из своего потайного арсенала. Селена и камердинер взаимно недолюбливали друг друга. Сэльв оценивал всех по степени угрозы, которую они могли представлять для его хозяина. Ему было все равно, кем является Селена. Подопечная Аробинна? Адарланский ассасин? Если только он почувствует в ней угрозу для хозяина, он без колебаний оборвет ее жизнь. Селена никогда не видела Сэльва в действии, но чувствовала в нем достойного противника. Камердинер был предельно скрытен. Он наверняка упражнялся, причем усердно, но где и когда — оставалось полной загадкой. Что ж, в уме и предусмотрительности ему не откажешь. Сойдись в поединке Селена и Сэльв, она бы не знала, чего от него ожидать.

— Рада тебя видеть, Сэльв, — сказала она, заставив себя улыбнуться, и подошла к двери.

Камердинер напрягся, однако не сделал попытки ее остановить. Селена вошла.

Знакомый кабинет. Знакомый старинный стол, заваленный листами и свитками. Аробинн был погружен в чтение. Коротко поздоровавшись, Селена бросила на стол письмо Немого Учителя.

Она не так представляла себе эту встречу. С языка Селены уже готов был сорваться водопад слов. Но Аробинн лишь шевельнул пальцем и, чуть улыбнувшись, продолжил чтение. Сэльв тихо закрыл дверь кабинета.

Селена застыла. Аробинн перевернул лист пергамента, всем видом показывая, как он занят. Потом, словно вспомнив о ее присутствии, вяло махнул рукой. Жест означал приглашение садиться.

Продолжая читать, Аробинн левой рукой пододвинул к себе письмо Немого Учителя и положил поверх груды прочей писанины, возвышавшейся на столе. Селена растерянно моргала. Аробинн, не поднимая головы, продолжал читать. Он недвусмысленно показывал ей, что у него есть дела поважнее. «Жди, пока я не освобожусь». А пока он не освободился, она могла вздыхать, ерзать на стуле и даже орать во все горло. На Аробинна это никак не подействует.

Селена молча села.

По окнам кабинета хлестал дождь. Секунды складывались в минуты. Заготовленная и отрепетированная речь теряла смысл. Закончив читать один пергамент, Аробинн взялся за другой, потом за третий. Только после этого он лениво потянулся за письмом Немого Учителя.

Пока Аробинн читал письмо, Селена вспоминала, как три месяца назад сидела на этом же стуле. Ее взгляд невольно переместился на изысканный красный ковер под ногами. Кто-то проделал виртуозную работу, удалив с него пятна крови. Сколько этих пятен принадлежало ей, а сколько потом оставил Саэм Корлан, ее вечный соперник и неожиданный сообщник по разрушению сделки между Аробинном и капитаном Рульфом? Селена до сих пор не знала, чем окончился для Саэма тот страшный вечер. Она боялась даже подумать о Саэме в прошедшем времени.

Наконец Аробинн соблаговолил обратить на нее внимание. Он отодвинул письмо Немого Учителя, будто ничего не значащую записку. Селена сидела прямая, как свеча, а ее подбородок был гордо вскинут вверх. Серо-стальные глаза Аробинна скользили по ней. Конечно же, он заметил узкий розовый шрам на щеке, возле уха.

— А я думал, ты вернешься оттуда более загорелой, — сказал Аробинн.

Селена чуть не засмеялась, но совладала с собой. Он не должен видеть прежнюю Селену.

— Там можно лишь сгореть на солнце. Все закрываются с головы до пят, — коротко объяснила она.

Ее голос прозвучал тише и слабее, чем ей хотелось бы. Первые слова, сказанные Аробинну после того зверского избиения. Селена себе очень не нравилась.

— Вот оно что, — небрежно произнес Аробинн, рассеянно вертя золотой перстень на указательном пальце.

Селена шумно втянула воздух, вспоминая все, что намеревалась ему сказать. Несколько фраз — и девятилетняя история, связывавшая ее с Аробинном, закончится. Несколько фраз и три сундука золота, а потом — свобода.

Она почти начала говорить, но Аробинн ее опередил.

— Я виноват перед тобой, — сказал он.

И снова все слова погасли у нее на губах.

Аробинн пристально смотрел на нее. Он уже не играл перстнем.

— Клянусь тебе, Селена: если бы я мог повернуть время вспять и вычеркнуть тот вечер, я бы сделал это, не задумываясь.

Аробинн наклонился к кромке стола, сжав руки в кулаки. В прошлый раз эти руки были перепачканы ее кровью.

— Прости меня, — сказал он.

Он был старше Селены почти на двадцать лет. В рыжих волосах Аробинна светились серебристые нити, но лицо его оставалось молодым. Изящные, правильные пропорции, лучистые серые глаза… Селене встречались мужчины красивее и обаятельнее, чем он, но от него исходило какое-то особое притяжение.

— Как только ты уехала, я каждый день ходил в храм Кивы и молился о прощении.

В другое время Селена фыркнула бы насмешливо, представив Предводителя ассасинов на коленях перед статуей бога искупления. Но она слышала его прерывающийся голос. Неужели он действительно раскаивался в тогдашнем зверстве?

— Я не имел права давать волю своей злости. Не должен был отправлять тебя в пустыню.

— Почему ж вы не вернули меня с дороги? — с почти нескрываемым раздражением спросила она.

Аробинн слегка поморщился. Ровно настолько, насколько он позволял себе проявлять эмоции.

— Я думал об этом. Но дорога туда долгая и тяжелая. Боюсь, мой посланец нашел бы тебя уже на обратном пути.

Селена стиснула зубы. Какое простое и удобное объяснение!

Аробинн сразу уловил ее раздражение и недоверие.

— Что теперь говорить об этом? — сказал он, улыбаясь одними глазами. — Ты вернулась, и я хочу кое-что тебе преподнести.

Предводитель пружинисто поднялся с кожаного кресла, обогнул стол. Длинные ноги и долгие годы упражнений придавали каждому его движению особую грациозность, он словно не ходил, а летал. Из-под груды свитков он извлек небольшую шкатулку, затем опустился на одно колено. Теперь лицо Аробинна находилось на одном уровне с ее лицом. Селена уже и забыла, какой он рослый.

Аробинн протянул ей шкатулку. Сама по себе вещица была настоящим произведением искусства — одна перламутровая инкрустация чего стоила. Селена с подчеркнутым равнодушием взяла шкатулку и откинула крышку.

Внутри лежала изумрудная брошь, оправленная в золото. Среди пасмурного дня вдруг вспыхнула и засияла зеленая звезда. Это было настоящее ювелирное чудо. Селена уже знала, с какими нарядами станет надевать подарок Аробинна. Аробинн это тоже знал. Ему были очень хорошо известны вкусы Селены. И не только. Аробинн Хэмел знал о ней практически все.

— Это тебе, — сказал он. — Мой подарок. Первый из многих.

Селена внимательно следила за его движениями. Аробинн осторожно поднес руку к ее лицу, осторожно провел пальцем от виска до скулы.

— Прости меня, — прошептал он.

Он никогда не говорил Селене, что заменил ей отца или старшего брата. И уж тем более он не претендовал на роль любовника, хотя, будь у нее другой характер или если бы Аробинн воспитывал ее по-другому, у них могло бы дойти и до близости. Аробинн любил ее как родную, но не дрожал над ней, а, наоборот, подвергал всем мыслимым и немыслимым опасностям. Он кормил Селену деликатесами, покупал ей дорогие платья, учил музыке и хорошим манерам. Аробинн не покушался на ее девственность, и все же он лишил ее невинности. Это случилось, когда Селена впервые убила человека. Аробинн давал ей все блага, забирая у нее свободу и право распоряжаться собственной жизнью. Селена не раз твердила себе, что ненавидит Аробинна и мечтает навсегда расстаться с ним. На самом же деле ее чувства к этому человеку не были столь однозначными. Существовало множество оттенков, пересчитать которые было не легче, чем звезды на небе.

Селена отвернулась. Аробинн выпрямился. Он продолжал смотреть на нее и улыбался.

— У меня есть для тебя и другой подарок. Конечно, если он тебе понравится.

Она столько месяцев мечтала, как выплатит ему все оставшиеся деньги и уйдет… Так почему сейчас она не заявляет об этом? Всего несколько слов…

— В Рафтхол приезжает Бензу Донваль, — сказал Аробинн.

Селена встрепенулась. Она что-то слышала об этом человеке — богатом и необычайно влиятельном дельце из Мелисанды. Это государство к юго-востоку от Адарлана совсем недавно присоединили к империи.

— Ну и что? — осторожно спросила Селена.

У Аробинна вспыхнули глаза.

— Он входит в состав обширного посольства, едущего в Рафтхол. Посольство возглавляет Лифера Бардингаль — близкая подруга бывшей королевы Мелисанды, и та попросила ее отправиться сюда и изложить адарланскому королю их прошение.

Мелисанда была одним из немногих государств, где королевская семья избежала казни, добровольно передав власть адарланскому королю и принеся ему клятву верности. Вот поэтому адарланская армия там не бесчинствовала. Кто-то считал, что королевская чета поступила мудро и спасла немало жизней своих бывших подданных. Но находились и те, кто утверждал, что смерть на плахе лучше адарланского рабства.

— Посольство постарается очаровать и нашу знать, и бедняков своими давними традициями, диковинными товарами и, конечно же, богатством. Но их главная цель — добиться королевского разрешения на постройку дороги и получить необходимые средства. Честно говоря, я поражаюсь смелости и честолюбию бывшей королевы Мелисанды.

Селена мысленно представила карту континента.

— Речь о дороге из Мелисанды в Фенхару и дальше в Адарлан?

Аробинн кивнул.

Мелисанда всегда считалась богатым государством, но страдала из-за своего местоположения. Труднопроходимые горы и столь же непролазный Задубелый лес естественным образом отгораживали ее от остального континента. Вся торговля велась только через гавани. Дорога могла бы существенно изменить положение, сделав Мелисанду еще богаче и влиятельнее.

— Посольство пробудет здесь неделю. Как я слышал, они собираются устраивать пышные празднества для горожан и знати. Один только праздник осеннего равноденствия продлится три дня.

— Дорога и Донваль как-то связаны?

— Трудно сказать, — пожал плечами Аробинн. — У него в Рафтхоле назначены встречи с местными дельцами. Вероятно, он постарается чем-нибудь нагадить Лифере. Но есть у него особое дельце, и оно-то заставило Лиферу искать способ избавиться от бывшего мужа.

Селена вскинула брови. Она начинала догадываться, о каком «подарке» говорил Аробинн.

— Донваль везет сюда очень важные документы. — Это было сказано совсем тихо, и слова почти потонули в шуме дождя, хлещущего по окнам. — Тебе нужно не только устранить Донваля, но и забрать у него документы.

— Какие именно?

Серые глаза Аробинна заговорщически блеснули.

— Донваль собирается наладить торговлю рабами. В Рафтхоле у него есть заинтересованный человек. Если король разрешит постройку дороги, Донваль рассчитывает нажиться на отправке рабов. В Рафтхоле немало весьма богатых и влиятельных уроженцев Мелисанды, которые осуждают работорговлю. Донваль наверняка знает их имена. Адарланский король молчаливо потворствует торговле рабами. Всем известно, как сурово он расправляется с теми, кто противится его замыслам… Похоже, здешние соотечественники Донваля что-то затевают с целью помешать работорговле. Донваль и его рафтхольский компаньон намерены всерьез объясниться с ними и потребовать, чтобы те перестали чинить препятствия. Более того, зная хитрость Донваля, я не удивлюсь, если он еще и денег с них сдерет на свои нужды. Лифера считает, что в случае отказа ее бывший муж назовет королю имена этих людей, выставив их бунтовщиками и врагами адарланской короны.

Селена проглотила скопившуюся слюну. Считать ли слова Аробинна соглашением о мире? Неужели он действительно осознал всю низость торговли людьми и простил ее за освобождение рабов в Бухте Черепов?

Но влезать в очередное скользкое дело…

— А почему это так заботит Лиферу? — спросила Селена. — Зачем ей понадобилось нанимать ассасинов и избавляться от бывшего мужа?

— Лифера — противница рабства. Она не хочет, чтобы Мелисанда торговала людьми. Не хочет, чтобы Донваль выдал королю соотечественников, обосновавшихся в Рафтхоле. Могу тебе сказать: она не раз вызволяла людей из рабства.

Аробинн говорил так, будто был лично знаком с Лиферой и между ними существовали не только деловые отношения.

— Вы упомянули о местном компаньоне Донваля. Кто этот человек?

Селена хотела получить как можно больше сведений. Прежде чем соглашаться, она должна все тщательно обдумать.

— Лифера не знает его имени. Ее доверенные люди перехватывали шифрованную переписку Донваля, но так и не могли понять, кто же является его компаньоном. Пока ей удалось узнать немногое. Приехав в Рафтхол, Донваль остановится в заранее снятом доме. Там же он через несколько дней должен будет встретиться со своим компаньоном. Какими документами они обменяются — этого она не знает. Возможно, это будет список имен не только уроженцев Мелисанды, но и кого-то из адарланцев. Естественно, Донваль постарается провести встречу как можно незаметнее. Где-нибудь в кабинете или в потайной комнате. Лифера достаточно изучила своего бывшего мужа и утверждает, что он умеет ловко проворачивать такие дела.

Постепенно Селена начинала понимать смысл предлагаемого ей. Фактически Донваля ей преподносили почти что в коробке. Не хватало лишь ленточки. Задание не отличалось сложностью: от нее требовалось узнать точное время встречи, разведать, как охраняется дом, и найти способ проникнуть внутрь.

— Если я правильно поняла, я должна не только убрать Донваля, но и дождаться обмена документами. Заказчицу интересуют документы ее бывшего мужа и все то, что принесет ему компаньон.

Аробинн слегка улыбнулся и кивнул.

— Какие пожелания насчет компаньона? Его тоже нужно убрать? — спросила Селена.

— Поскольку мы не знаем, с кем именно свел отношения Донваль, прямого пожелания убивать его компаньона не было. Но Лифера откровенно намекнула, что она и ее союзники не возражали бы против такого исхода. Полагаю, за это они готовы заплатить дополнительно.

Селена разглядывала изумрудную брошь, которая теперь лежала у нее на коленях.

— И какова сумма вознаграждения?

— Гораздо больше, чем ты ожидаешь.

Селена продолжала вертеть в руках его подарок.

— Все деньги пойдут тебе. Я не возьму никаких отчислений, — добавил он.

Это не было приказом. Это была просьба и даже мольба. Возможно, Аробинн искренне раскаивался в содеянном. И новое поручение он тоже выбрал не случайно. Он хотел показать Селене, что понимает, почему она решилась на освобождение рабов в Бухте Черепов.

— Донваль, надо думать, приедет сюда с приличной охраной.

— Можешь не сомневаться. Этот человек привык дрожать за свою шкуру.

— Сколько он намеревается пробыть в Рафтхоле?

Аробинн порылся в развале на столе и достал клочок пергамента.

— Встреча с компаньоном состоится сразу же после окончания празднеств. Задерживаться здесь Донваль не собирается. Скорее всего, уедет на следующий же день… Точнее, рассчитывает уехать.

Селена подняла глаза к потолку. Этажом выше, в ее комнате, стояло три сундука, доверху набитые золотом. Но эти деньги предназначались Аробинну, а своих денег у нее в обрез. Устранение Донваля виделось ей не просто убийством, а способом помочь другим. Сколько жизней будет поставлено под угрозу, если Донваль и компаньон обменяются документами?

Аробинн вновь подошел к ней и осторожно откинул прядь волос с ее лба.

— А я скучал по тебе.

Он развел руки, приглашая в свои объятия, но сам не делал попыток обнять ее. Селена молчала. Ей вспомнились слова Немого Учителя о том, как люди переносят боль. Кто-то тонет в своей боли, кто-то пытается ее полюбить, а некоторые превращают боль в гнев. Селена и сейчас не раскаивалась, что освободила почти две сотни рабов, но своим поступком она предала Аробинна. Подняв на нее руку, он, должно быть, тоже пытался совладать с болью предательства.

Нет, она не собиралась оправдывать тогдашнего чудовищного избиения. Простить такое невозможно. Но ведь Аробинн — это почти вся ее жизнь. Их связывала общая история: темная, запутанная, полная тайн. Деньги были лишь частью этой совместной истории. Если она отдаст ему все деньги и уйдет… что-то подсказывало ей: их отношения прекратятся. Аробинн вычеркнет ее из круга своих ассасинов.

Селена шагнула назад. Аробинн спокойно опустил руки, ничуть не обиженный ее отказом.

— Я подумаю, браться ли мне за Донваля, — сказала она.

Селена не лгала. Она всегда обдумывала предлагаемые ей дела, и Аробинну это только нравилось.

— Прости меня, — в который уже раз повторил он.

Селена молча взглянула на него и вышла.

Подойдя к широкой мраморной лестнице, Селена вдруг почувствовала, до чего же она устала. Месяц утомительной дороги в Рафтхол, а до этого — месяц утомительных занятий и душевных потрясений. Стоило Селене увидеть в зеркале шрам на шее или случайно коснуться его рукой, у нее по всему телу пробегала болезненная судорога. Ей вспоминалось предательство Ансель и причины, его вызвавшие. А она-то думала, будто на всю жизнь обрела настоящую, верную, сердечную подругу. Но Ансель была одержима жаждой мести, затмевавшей все остальное. Иногда Селена думала об Ансель и надеялась, что замыслы ее несостоявшейся подруги не окончатся полным крахом.

Увидев Селену, проходивший слуга поклонился и отвел глаза. Слуги Аробинна знали, кто она такая и что разглашение ее тайны грозит смертью. Правда, с тех пор, как она побывала у Молчаливых ассасинов, тайна во многом потеряла свой смысл.

Селена побрела наверх. Она могла бы вернуться в Башню еще вчера, однако ей не хотелось появляться похожей на крысу из сточной канавы. Заехав на постоялый двор неподалеку от Рафтхола, она вымылась, выстирала белье и прикрыла румянами шрам на щеке. И все равно сейчас она ощущала себя замарашкой.

Просторный, украшенный лепниной коридор второго этажа был пуст, но за дверями одной из гостиных слышались голоса, смех и звуки клавикордов. Значит, у Аробинна гости? Тогда зачем он устроил эту комедию, разыгрывая предельную занятость и заставляя ее ждать?

Селена стиснула зубы. Руки сами собой сжались в кулаки. Сейчас она вернется в кабинет и выскажет Аробинну все, что намеревалась. Пусть Донвалем занимается кто угодно. Она отдаст долг и уйдет.

В это время дверь гостиной открылась. Селена застыла как вкопанная, увидев Саэма Корлана.

Саэм тоже застыл. Его карие глаза округлились. С заметным усилием, будто это была каменная глыба, он закрыл дверь и медленно пошел к Селене. Мимо высокого, во всю стену, окна, завешенного бархатной шторой. Мимо картин в золоченых рамах. Селена следила за каждым его шагом. Ее бы не так удивило, если бы лицо Саэма было исполосовано шрамами или если бы он хромал, припадая на искалеченную ногу. Но он оставался таким, каким был до того страшного вечера. Разве что каштановые волосы стали чуть длиннее, но это ему даже шло. Лицо и руки покрывал красивый ровный загар, будто Саэм все лето нежился на солнце. Неужели Аробинн его и пальцем не тронул?

— Значит, вернулась, — сказал Саэм, будто не до конца верил, что перед ним настоящая Селена, а не призрак.

— Как видишь, — ответила Селена, засовывая руки в карманы.

— Ну и как пустыня? — спросил он, слегка наклоняя голову вбок.

Надо же, на его лице — ни одной царапины. Правда, на ее лице тоже почти ничего не осталось, и все-таки…

— Жарко там, — только и ответила Селена, и Саэм натянуто рассмеялся.

Нет, она вовсе не злилась, что Аробинн пощадил его. Наоборот, она была очень рада. Возвращаясь в Рафтхол, Селена не раз представляла себе встречу с Саэмом. И опять реальность опрокинула все представления. Естественно, он расскажет, почему Аробинн его не тронул. Но после истории с Ансель… сможет ли она до конца поверить его словам?

За дверями гостиной слышалось манерное женское хихиканье. Селена думала, что забросает Саэма вопросами. И вот он стоит почти рядом, а все слова куда-то улетучились.

Его глаза скользили по лицу Селены. Он все-таки заметил шрам на шее и вопросительно сдвинул брови:

— А это откуда?

— От меча, приставленного к моему горлу.

Взгляд Саэма помрачнел. Селене не хотелось рассказывать грустную историю про Ансель. Не хотелось говорить и о событиях того вечера, когда они оба вернулись из пиратской столицы.

— Тебя ранили? — спросил Саэм, подойдя к ней еще на шаг.

Неизвестно, какие фантазии сейчас бродили в его голове и каким адом представлялась ему крепость Молчаливых ассасинов.

— Ранили? — переспросила Селена. — Нет, не так, как ты думаешь.

— А как тогда мне думать?

Теперь Саэм наверняка заметил и скрытый под слоем румян тоненький шрам на щеке (еще один «подарок» Ансель), и руки. Поджарое, мускулистое тело Саэма одеревенело.

— А так, что это вообще не твое дело.

— Расскажи, откуда у тебя эти шрамы, — потребовал Саэм.

Селена жеманно ему улыбнулась, вспомнив, как он ненавидит подобные улыбки. Она просто не знала, как себя держать и что говорить, ведь вроде после Бухты Черепов у них начались какие-то иные отношения. Более доверительные, что ли. Но Селене было не вернуться в эти отношения. Издевательства и подтрунивания над Саэмом — к этому она за долгие годы привыкла. Девчоночьи колкости давались ей легче, чем разговор взрослой женщины.

— С какой это стати я должна тебе что-то рассказывать?

Саэм приблизился еще на шаг.

— Да просто когда я в последний раз видел тебя, ты вся в крови валялась на ковре Аробинна. Мне было страшно смотреть на тебя.

Он стоял почти рядом. Протяни руку — и дотронешься. Но рука не протягивалась. За плотными шторами по-прежнему стучал дождь, напоминая об окружающем мире.

— Расскажи мне, — уже не потребовал, а попросил Саэм.

«Я убью тебя!» Это был не крик и не вопль. Это был громогласный рев, обращенный к Предводителю ассасинов, посмевшему поднять на Селену руку. Какие бы странные и смешные отношения ни зародились между ними, Саэм выбрал их, а не верность Аробинну. Саэма держали двое здоровенных ассасинов, но он все равно вырывался, готовый вцепиться своему наставнику в горло. Уже одно это отличало его от Ансель. Саэм мог бы предать ее не один раз, однако не предал.

Ее губы тронула робкая улыбка. Селена поняла, как же скучала по нему. Заметив ее благодушие, Саэм мигом засиял от радости. Еще мгновение — и Селена сказала бы ему: «Мне тебя не хватало», но… дверь гостиной снова открылась.

— Саэм, ты куда запропастился? — томно спросила вышедшая оттуда темноволосая, зеленоглазая девушка.

Взглянув на Селену, она не особо смутилась, однако Селена, узнав ее, перестала улыбаться.

На лице зеленоглазой отразилась хищная кошачья усмешка. Девушка лениво двинулась туда, где стоял Саэм. От Селены не укрылось покачивание ее бедер, изящное помахивание рук и, конечно же, роскошное платье с глубоким вырезом, обнажавшее не по годам большую грудь.

— А-а, Селена, — проворковала девушка, останавливаясь за спиною Саэма и почти упираясь грудью ему в спину.

— Да, Лисандра, это я.

Впервые она увидела эту девицу, когда им было по десять лет. С того времени, встречаясь с Лисандрой, Селена испытывала жуткое желание запустить ей в физиономию булыжник. Или выбросить в окно. Или сделать еще какую-нибудь пакость, благо обучение у Аробинна давало ей широкие возможности.

Селену не волновало, что Аробинн тратил на Лисандру немалые деньги, превращая сироту, побиравшуюся на улицах, в одну из самых блистательных куртизанок Рафтхола. Он был в приятельских отношениях с хозяйкой Лисандры. Из всех куртизанок только Лисандра и ее хозяйка знали, кем на самом деле является девчонка, которую Аробинн называл племянницей. Селена совершенно не понимала, зачем было рассказывать этим клушам ее тайну. Однажды, когда она посетовала Аробинну, тот ее успокоил, заверив, что они нигде и никогда не сболтнут. Как ни странно, Селена ему поверила. Возможно, грозного предупреждения Предводителя ассасинов было достаточно, чтобы держать на привязи язык даже такой болтуньи, как Лисандра.

— А я думала, ты уехала куда-то в пустыню, — сказала Лисандра, без стеснения разглядывая одежду Селены.

Хвала богам, накануне Селена вымылась и переоделась.

— Или лето так быстро прошло? — продолжила Лисандра. — Впрочем, ничего удивительного, когда вокруг столько развлечений…

Селеной овладело ледяное спокойствие, не предвещавшее ничего хорошего. Однажды она здорово поколотила Лисандру. Им тогда было по тринадцать. Лисандра выхватила из рук Селены кружевной веер, сказав при этом что-то обидное. Селена бросилась на нее, опрокинула на пол, и они покатились вниз по лестнице. Помнится, она веером отшлепала Лисандру, украсив кукольное личико несколькими кровоподтеками. Это стоило Селене ночи, проведенной в холодном карцере Башни.

Но сейчас Селена старалась не замечать, что Лисандра стоит почти впритык к Саэму. Он всегда по-доброму относился к куртизанкам, и они все его обожали. Мать Саэма тоже была куртизанкой, и Аробинн ей покровительствовал. Словно предчувствуя свою судьбу, она попросила его позаботиться о мальчишке, если вдруг с нею что-то случится. Саэму было всего шесть, когда его мать убил какой-то ревнивец.

— Позволь спросить, что ты здесь делаешь? — скрестив руки на груди, поинтересовалась Селена.

Лисандра нагловато улыбнулась.

— Аробинн, — промурлыкала она, словно это был ее закадычный друг, — устроил небольшой праздник в честь моих скорых Смотрин.

Новость не удивила Селену. Аробинн не впервые устраивал эти «небольшие праздники».

— Он что же, пригласил твоих будущих клиентов?

— Нет, конечно, — захихикала Лисандра. — Только я и наши девочки. И разумеется, Карисса тоже.

Лисандра воспользовалась именем своей хозяйки как оружием, как словом, сокрушавшим и подчинявшим.

«Я важнее, нежели ты, — говорили глаза Лисандры. — Я пользуюсь большим влиянием. Я тут все, а ты — ничто».

— Мило, — только и сказала Селена.

Саэм за все это время не произнес ни слова.

Лисандра кокетливо приподняла подбородок и, водя веснушчатым носиком, сообщила:

— Через шесть дней у меня Смотрины. Карисса ждет, что я произведу полный фурор.

Смотрины было бы правильнее назвать торжищем. Это был важный момент в жизни куртизанок. До семнадцати лет их учили всем премудростям ремесла и очень пеклись о сохранении их девственности. В день Смотрин, обычно совпадавший с днем рождения куртизанки, устраивался аукцион, на котором дорого продавали ее девственность. Предложивший самую высокую цену получал право первой ночи. Пока Селена жила в Башне, состоялось уже несколько таких Смотрин.

Лисандра коснулась руки Саэма и все тем же воркующим голосом произнесла:

— Мне так здорово помог Саэм во всех приготовлениях к Смотринам.

Селене вдруг захотелось оторвать пальцы Лисандры от руки Саэма. Если он симпатизировал куртизанкам, это еще не означало, что он должен… потакать их прихотям!

Он кашлянул:

— Не так уж я тебе и помог. Я всего лишь выполнял поручения Аробинна.

— Не скромничай, — плотоядно хохотнула Лисандра. — Ты идеально выполнил все его поручения. Важных клиентов нужно встретить по-королевски. Селена, мне так хочется рассказать тебе, кто придет на Смотрины, но Карисса меня убьет, если я назову хоть одно имя. Это — огромный-преогромный секрет.

Селена еле сдерживалась. Еще одно слово, и эта щебечущая дурочка недосчитается нескольких передних зубов. Селена наклонила голову, сжав пальцы в кулак. Увидев знакомый жест, Саэм сбросил руку Лисандры.

— Тебя, наверное, заждались, — сказал он ей.

Лисандра одарила Селену очередной томной улыбкой, потом сложила пухлые губки бантиком и спросила у Саэма:

— А ты когда вернешься?

Хватит! С нее довольно! Пусть развлекаются. Селена повернулась, намереваясь пойти к себе.

— Желаю приятно повеселиться в изысканном обществе, — бросила она через плечо.

— Селена! — окликнул ее Саэм.

Но больше она не обернулась: просто боялась, что не сдержится и метнет охотничий нож, испортив Лисандре лицо и Смотрины.

Она всегда ненавидела Лисандру. Всегда. И за эти непристойные жесты, и за манеру говорить. Странно, что с годами ненависть не уменьшилась. Селена не сомневалась в девственности Лисандры. Особенно когда на страже стоял такой цербер, как Карисса. Но есть немало удовольствий, которые можно получать, оставаясь девственницей. Говорят, эти удовольствия тоже очень нравятся мужчинам…

Селена чувствовала себя маленькой, никчемной и злой девчонкой. Войдя к себе, она шумно захлопнула дверь, отчего в окнах задребезжали стекла. А дождь все лил и лил.

ГЛАВА 2

Дождь не прекратился и на следующий день. Селена проснулась от раскатов грома. В Рафтхоле осенние грозы не были редкостью. Вскоре пришла служанка и принесла что-то, завернутое в тонкую ткань и перевязанную лентой бирюзового цвета.

Завтракая, Селена твердила себе, что подарок Аробинна спокойно подождет, пока она поест и допьет чай. Нечего ее задаривать в надежде получить прощение. И все-таки женское любопытство пересилило. Селена медленно развязала бирюзовую ленту, развернула ткань и подняла крышку продолговатой коробочки. Увидев содержимое, она чуть не вскрикнула. Внутри на бирюзовом бархате лежали два золотых гребня. Оба были редкой красоты, сделанные в виде рыбьих плавников. Вместо колючек поблескивали крошечные сапфиры.

Селена едва не опрокинула чашку. Выскочив из-за стола, она бросилась к туалетному столику у окна, приладила правый гребень, потом левый и залюбовалась своим отражением. Сейчас она казалась себе настоящей принцессой.

Аробинн, конечно, мерзавец и дурак, если возится с такими, как Лисандра. Но хорошего вкуса у него не отнимешь. До чего приятно было вернуться в нормальный мир, где нет этих осточертевших многослойных халатов, зато есть красивая одежда, изящная обувь, драгоценности, снадобья красоты! Все то, без чего Селена провела целое лето!

Она придирчиво оглядела кончики волос и нахмурилась. А посмотрев на кое-как обрезанные ногти с разросшейся кожицей, нахмурилась еще сильнее. Впрочем, все это было поправимо, а вот дождливая пора, с которой начиналась осень, продлится еще недели две.

Над городом висели низкие облака. Господствующим цветом сейчас был серый. Из-за дождевой завесы проступали каменные дома. Там, где стояла Башня ассасинов, дома были прочными, построенными на века, а улицы — широкими. Если смотреть дальше на восток, улицы постепенно сужались и вели уже не в шумный центр, а к гавани. Смотреть на юг вообще не хотелось. В том месте, где река Авери резко поворачивала вглубь континента, находились городские трущобы с их узкими улочками, разваливающимися домами и настороженными взглядами жителей. Сейчас даже изумрудно-зеленые крыши окрестных домов казались серо-стальными. А над городом возвышалась громада стеклянного королевского замка, чьи башни скрывались в облаках и тумане.

Ну и времечко выбрала Мелисанда для отправки своего посольства! Неужели там не знают, что в Рафтхоле сейчас почти не прекращаются дожди? Много ли найдется охотников мокнуть ради уличных празднеств?

Селена медленно вытащила гребни из волос. Посольство прибывает сегодня. Это она узнала от Аробинна, пригласившего ее накануне на обед, где, кроме них, не было никого. Селена пока не говорила, берется ли она за устранение Донваля. Аробинн ее не торопил. Времени еще достаточно, целых пять дней. За обедом Аробинн был сама любезность. Он баловал Селену ее любимыми деликатесами и говорил с нею тихим, ласковым голосом, как говорят с испуганными котятами или щенятами.

Селена еще раз взглянула на свои волосы и ногти. Дикий, замызганный котенок. Или щенок.

Потом она встала и отправилась одеваться. Донваль от нее не уйдет. А пока, невзирая на дождь, она обязательно займется собой.

Селена отправилась в свое любимое заведение красоты. Там ей несказанно обрадовались, а потом искренне ужаснулись состоянию ее волос и ногтей. А брови! Неужели в тех местах, куда она ездила, ей было негде выщипать брови?

Она провела в заведении полдня. Теперь ее волосы были аккуратно подстрижены, а ногти имели безупречный вид и блестели. Довольная собой, Селена вышла на залитую дождем улицу.

И все-таки она была неправа. Дождь дождем, но зевак, желающих поглазеть на посольство Мелисанды, вполне хватало. Селена остановилась под навесом цветочного магазина. Его владелец застыл на пороге, готовясь увидеть величественную процессию. Она уже змеилась по широкой главной улице, которая начиналась у ворот замка и тянулась через весь город.

Первыми шли жонглеры и глотатели пламени. Дождь серьезно мешал тем и другим. За ними, кружась, двигались танцовщицы в широких, до колена промокших штанах. На некотором расстоянии от этой несерьезной публики ехали верхом богатые, важные и влиятельные посланники Мелисанды. Дождь заставлял их горбиться и почти целиком прятать лица под капюшонами плащей.

Селена засунула озябшие руки в карманы и продолжала смотреть. Теперь мимо катились ярко раскрашенные крытые повозки. Из-за дождя их окошки были наглухо закрыты. Вот и все. Смотреть больше не на что. Можно поворачиваться и не мешкая возвращаться в Башню.

Мелисанда славилась своими ремесленниками и мастерами, умевшими создавать удивительные вещи. Их часовщики делали часы, казавшиеся живыми. Музыкальных дел мастера создавали лютни и флейты, способные навсегда покорить сердце. А игрушки из Мелисанды! Взглянешь на них — и поверишь, что осколки магии, изгнанной королем с континента, нашли себе прибежище в игрушках. Дождь был губителен для таких диковин, и Селена вполне понимала хозяев повозок, не пожелавших рисковать.

Главная улица по-прежнему была заполнена зеваками. Селена возвращалась боковыми улочками, свободными от людей, но более грязными. Интересно, а Саэм пошел взглянуть на посольство? Наверное, пошел, если приставлен к Лисандре, а та всегда жаждала зрелищ. Селене с трудом верилось, что после расправы в кабинете Аробинна Саэм вдруг… Получалось, он предал Селену, подпав под чары Лисандры. Чары, разумеется, могли быть только телесными; умом эта курица никогда не блистала. Сколько же времени понадобилось Саэму и Лисандре, чтобы стать… близкими друзьями?

Селене захотелось вспороть ему живот и выпустить кишки. Эта мысль немного подняла ей настроение. Значит, и Саэм столь же падок на хорошенькие мордашки, как Аробинн. Почему же раньше ей казалось, что он не такой? Селена нахмурилась и пошла быстрее, ругая себя за легкий плащ, не спасавший ни от дождя, ни от холода.

Через двадцать минут она была уже в Башне и снимала плащ, обильно орошая мраморный пол вестибюля. Еще через минуту она стряхнула остатки воды на знаменитый красный ковер в кабинете Аробинна, заявив хозяину ковра, что согласна заняться Донвалем, документами о работорговле, а заодно и сообщником Донваля, кем бы тот ни оказался.

На следующее утро Селена смотрелась в зеркала и не знала, улыбаться ей или хмуриться. Она примеряла весьма странный наряд, целиком сшитый из особой темной ткани, плотной, словно кожа, но без присущего коже блеска. Наряд этот был подобием доспехов. Конечно, ткань не имела прочности металла, зато позволяла прятать под нею кинжалы. Это было главным достоинством наряда. Селене захотелось проверить работу хитрых механизмов, и она взмахнула руками.

— Эй, осторожно! — закричал стоявший перед нею невысокий тощий человек. — Ты мне голову отсечешь!

Примерка происходила в одной из комнат для упражнений. Там же присутствовал и Аробинн. Он поглядывал на свою подопечную и благосклонно улыбался. Когда сегодня он позвал Селену в эту комнату и попросил примерить черный костюм, она не стала засыпать его вопросами, а пришла и молча надела хитроумное изобретение коротышки. К костюму прилагались черные высокие сапоги. Сапоги были теплыми, на подкладке из овечьей шерсти.

Изобретатель отошел на безопасное расстояние и стал давать пояснения:

— Когда тебе нужно обнажить оружие, делаешь рукой вот так, — он опустил вниз свою сухопарую руку, — а потом слегка встряхиваешь кистью.

Селена добросовестно повторила все движения коротышки.

Костюм ей понравился. Быстрое движение рукой — и у тебя из рукава появляется узкий кинжал. Кинжалы были парными. Махнув левой рукой, Селена выдвинула второй. Кинжалы ей тоже понравились. Чем-то они напоминали ее любимые охотничьи ножи. Оставалось лишь гадать, каким образом изобретатель ухитрился запихнуть внутрь костюма сложную систему пружин и рычагов.

Селена сделала несколько выпадов, пробуя кинжалы, потом спросила:

— А как мне вернуть их обратно?

— Это немного сложнее. Делаешь кистью вот так. — Коротышка отвел свою руку немного вбок и поднял вверх. — У тебя в рукаве снова открывается потайной карман. Осторожно вставляешь туда рукоять кинжала. Предупреждаю: осторожно. Пружины там тонкие. Если надавишь сильнее, можешь сломать. А когда кинжал вставлен, наклоняешь подбородок вправо или влево и надавливаешь им потайную кнопку. Вот и все. Кинжал мгновенно убирается.

Селена несколько раз выдвигала и убирала кинжалы. Хитрые механизмы работали идеально.

До встречи с Донвалем и его рафтхолским компаньоном оставалось почти пять дней. За это время она вполне освоится с необычными доспехами, изучит охрану дома и узнает о времени встречи. Главное, что встреча будет происходить либо в кабинете, либо в одной из неприметных комнат.

— Сколько стоит этот наряд? — спросила Селена, поворачиваясь к Аробинну.

— Это подарок, — ответил он, лениво отталкиваясь от стены. — И сапоги тоже. Примерь-ка их. Надеюсь, жать не будут.

Она послушно обулась, прошлась, постучала каблуками по плиткам пола. Овечья шерсть приятно грела ноги. В таких сапогах удобно взбираться на стены и крыши. И ноги не замерзнут. Изобретатель пояснил, что специально выбрал овечью шерсть, поскольку она сохранит тепло, даже если сапоги насквозь промокнут.

Селена всегда тщательно подбирала одежду и обувь для своих заданий, но такого наряда у нее еще не было. Он полностью менял сам характер работы. Конечно, она и в домашнем халате и шлепанцах на босу ногу оставалась непревзойденной Селеной Сардотин. Но, черт побери, разве Адарланский ассасин не заслуживал самой лучшей экипировки? Теперь никто не усомнится, что она по праву носит этот титул. А если у кого-то и появится сомнение… Селена ему очень не завидует.

Изобретатель сказал, что для окончательной подгонки по фигуре ему нужно проделать кое-какие обмеры. Селена не возражала, хотя ей казалось, что костюм и так сидит словно влитой. Она послушно поднимала руки, наклоняла шею, при этом расспрашивая изобретателя о его родной Мелисанде. Вопросы были самыми невинными: как он добирался до Рафтхола и чем намерен торговать в имперской столице. Оказалось, что коротышка вовсе не был портным. Его страстью было создание вещиц и устройств, считавшихся невозможными. Например, этот костюм, который соединял в себе доспехи и арсенал и при этом не стеснял движений.

Аробинн с довольной улыбкой прислушивался к разговору.

— А себе вы тоже заказали такой костюм? — поинтересовалась Селена.

— Конечно. И Саэму тоже. Для моих лучших — только лучшее.

Аробинн не сказал: «Для моих лучших ассасинов». Возможно, изобретатель и так догадывался о ремесле заказчиков, хотя лицо коротышки ничего не выдавало.

— Раньше вы не делали Саэму подарков, — сказала Селена, удивленная такой щедростью Аробинна.

— Саэму придется заплатить за костюм, — ответил он, сосредоточенно разглядывал свои холеные ногти. — Но я не мог оставить своего второго из лучших без должной защиты.

На этот раз Селене почти удалось скрыть свое изумление. Такой наряд стоил немалых денег. Коротышка не мог сделать его за считаные дни. Значит… Аробинн заказал костюмы давно. Возможно, вскоре после ее отъезда в Красную пустыню. Видно, он чувствовал себя виноватым перед нею. Получалось, вины перед Саэмом он не ощущал, раз сказал, что тому придется платить.

Часы пробили одиннадцать.

— Прошу прощения, мне пора, — сообщил Аробинн и махнул рукой коротышке. — Когда все закончите, передайте счет моему камердинеру.

Коротышка молча кивнул, поглощенный обмерами.

Аробинн танцующей походкой приблизился к Селене и поцеловал ее в макушку.

— Я рад, что ты вернулась, — прошептал он и удалился, насвистывая какую-то песенку.

Изобретатель опустился на колени, зачем-то измеряя расстояние между коленом Селены и носком сапога. Убедившись, что Аробинн уже далеко и не услышит ее слов, она спросила:

— А если я вам дам лоскуток паучьего шелка, вы сможете вшить его в костюм? Лоскуток совсем маленький. Поместите его возле сердца.

Она на пальцах показала размеры. Паучий шелк был подарком торговца, которого она встретила в далеком городе Сандри.

Паучий шелк. Загадочная ткань, которую ткали черные пауки-шелкопряды, обитавшие в Руннских горах. Пауки эти были размером с лошадь и, в отличие от обычных пауков, обладали разумом. Свой шелк они продавали не за золото, а за людские души, за мечты и воспоминания людей. За двести ярдов паучьего шелка торговец расплатился двадцатью годами своей молодости. У них с Селеной состоялся весьма странный разговор, в конце которого торговец вдруг подарил ей кусочек драгоценной ткани.

«Напоминание о том, что все имеет свою цену» — так он сказал.

Густые брови коротышки удивленно изогнулись.

— В общем-то… смогу. Пришить снаружи или изнутри? Смею предположить, что все-таки изнутри, — сказал он, рассуждая сам с собой. — Если пришить снаружи, блеск шелка сделает костюм слишком заметным. А вот изнутри… Паучий шелк никакой меч не пробьет. Чего бы я не отдал за десять ярдов паучьего шелка! Ты же станешь неуязвимой.

— Только пока этот лоскуток защищает мне сердце, — улыбнувшись, возразила Селена.

Она вышла, чтобы переодеться в соседней комнате и вернуть костюм изобретателю. Тот клятвенно обещал все доделать к послезавтра.

Увидев в коридоре Саэма, Селена не удивилась. Она видела его костюм на манекене.

— Ну и ну, — сказал он.

Селена хотела встать в свою любимую позу, уперев руки в бока, но вспомнила о скрытых кинжалах. Нет, лучше не испытывать судьбу.

— Еще один подарок? — спросил Саэм.

— А если и так, тебе-то что?

После того разговора она больше не видела Саэма. Селена вовсе не избегала его. Просто ей не хотелось вместе с ним увидеть и Лисандру. Вообще странно, что у Аробинна не нашлось для Саэма никаких более важных поручений. Остальных ассасинов она видела лишь мельком, да и то не всех. Саэм же почему-то оставался в Башне или помогал Лисандре и ее хозяйке.

Он был в облегающей белой рубашке, под которой красиво проступали его мускулы. Селена даже залюбовалась, но, встретившись с его холодным взглядом, отвела глаза.

— Что мне? — переспросил он. — Ровным счетом ничего. Меня немного удивляет, что ты принимаешь его подарки. Как ты можешь его простить после всех его зверств?

— Ты же можешь любезничать с Лисандрой, торчать на празднествах в ее честь и заниматься с ней… тем, чем занимался все лето!

— Думаешь, мне это доставляет громадное удовольствие? — прорычал Саэм.

— Не знаю. Во всяком случае, Аробинн послал в Красную пустыню не тебя, а меня.

— Можешь мне верить: я бы с радостью уехал за тысячи миль отсюда.

— Не верю! Как вообще я могу верить твоим словам?

— О чем ты говоришь? — удивился Саэм, морща лоб.

— Ни о чем. Тебя это не касается. Вообще не хочу об этом говорить. Особенно с тобой, Саэм Корлан!

— Тогда не трать время, — едва сдерживаясь, прошептал он. — Беги к Аробинну в кабинет. Ковер там уже вычистили. Считай, что ничего и не было. Говори с ним. Позволяй ему гладить тебя по волосам, покупать тебе подарки и предлагать самые выгодные дела. Он быстро поймет цену твоего прощения. Но когда…

— Не тебе меня судить! Не хочу больше слушать!

— Конечно, ну кто я такой? В мире вообще нет никого, кроме Селены Сардотин и Аробинна Хэмела, неразлучных до скончания веков. А все остальные — так, прах земной.

— А-а, да ты, смотрю, ревнуешь. Странно. Это после трех месяцев, проведенных бок о бок с Аробинном? Что же случилось? Он не захотел сделать тебя своим любимчиком? Нашел в тебе недостатки?

Саэм так стремительно подскочил к ней, что Селена невольно попятилась.

— Ты ничего не знаешь об этом лете и каково мне было здесь. Ничего.

— Не знаю и знать не хочу.

Она поняла, что, сама того не подозревая, больно ударила по нему. Саэм замер. Селена прошла мимо, но он заговорил снова:

— А хочешь знать, какую плату я запросил с Аробинна за свое прощение?

Селена медленно повернулась к нему. В коридоре, сумрачном из-за серого дня, Саэм был похож на статую.

— Я потребовал его поклясться, что больше он никогда не поднимет на тебя руку. Только на таком условии я согласился его простить.

Лучше бы он ударил ее кулаком в живот. Было бы больно, но не так. Сейчас же ей было не только больно, но и невыразимо стыдно. Боясь взглянуть на Саэма, она толкнула дверь комнаты, в которой переодевалась.

Селена вернулась к себе, но все никак не могла опомниться. Проще всего было бы спокойно и откровенно поговорить с Саэмом, но она страшилась такого разговора. Страшилась, как маленькая девчонка, сделавшая непростительную глупость. Как теперь она посмотрит Саэму в глаза? Ведь это ради нее он заставлял Аробинна клясться. Как перевести в слова ее благодарность и жгучее чувство вины, владевшее ею? Ненавидеть Саэма было гораздо легче… Было бы куда проще, если бы он начал упрекать ее, говорить, что она сама вынудила Аробинна ее наказать.

Она понимала, что жестоко обидела Саэма. Как и с чего начинать извинения? Этого она не знала.

Через пару часов к ней заглянул Аробинн и велел подобрать соответствующий наряд для вечера. Ему сообщили, что Донваль собирается в театр, и потому Селене просто необходимо внимательно понаблюдать за своей будущей жертвой.

Селена могла бы обойтись без этой поездки, поскольку уже обдумала стратегию своих действий. Но у Аробинна в театре была своя ложа, дававшая возможность беспрепятственно наблюдать за Донвалем. Ей не помешает побольше узнать о нем, в том числе и о его телохранителях. И потом, увидеть классические танцы, услышать музыку настоящего оркестра… искушение было слишком велико.

Аробинн лишь не сказал, кто еще будет сегодня в его ложе. Селена не знала об этом, пока не села в карету и не увидела Саэма и Лисандру. Аробинн невозмутимо скаламбурил: «Накануне Смотрин молодая куртизанка должна постоянно находиться на виду». Саэма же он взял ради дополнительной безопасности.

Селена молча плюхнулась на сиденье рядом с Саэмом. Тот опасливо поглядел на нее и втянул плечи. Должно быть, он ожидал словесной атаки с ее стороны. Вдруг Селена начнет прямо здесь, при Аробинне и Лисандре, высмеивать его за принесенную жертву? Неужели он действительно считал ее такой жестокой? Предвкушение прекрасного вечера было смазано. Селена повернулась к забрызганному дождем окошку кареты. Лисандра улыбнулась и кокетливо посмотрела на сидящего рядом Аробинна.

ГЛАВА 3

Карета остановилась не слишком удачно, и пока они шли к дверям театра, успели заметно промокнуть. Возле ложи Аробинна их приветствовали двое театральных служителей: проворно взяли верхнюю одежду гостей и подали бокалы с искрящимся вином. В передней тут же появился кто-то из знакомых Аробинна. Увидев Лисандру, он принялся отпускать ей комплименты и говорить разные учтивые банальности. Селена приехала сюда посмотреть совсем другой спектакль и потому молча отодвинула бархатный занавес, отделявший переднюю от ложи, и села на свое обычное место — ближе к сцене. Ложа Аробинна находилась в боковой части громадного театрального зала, почти посередине. Оттуда прекрасно просматривались сцена и оркестровая яма. Но самый лучший обзор был из королевских лож, расположенных в центре. Сегодня все они пустовали. Какая несправедливость!

Селена неторопливо оглядела кресла партера, затем перевела взгляд на противоположную сторону. Блеск драгоценностей, шелковые наряды дам, золотистое вино в высоких бокалах. И конечно же, особенный, ни с чем не сравнимый гул зрительских разговоров. Если в Рафтхоле и было место, где Селена по-настоящему чувствовала себя дома и где переживала моменты наивысшего счастья, так это здесь, в городском театре. Ей нравились красные бархатные подушки, стеклянные люстры, свисавшие с высокого позолоченного потолка. Можно ли считать совпадением, что театр находился всего в двадцати минутах ходьбы от Башни ассасинов? Селена знала: ей будет нелегко привыкнуть к своему новому жилищу. Оттуда до театра вдвое дальше, и это обстоятельство особенно удручало Селену. Одна из добровольно приносимых ею жертв, если у нее все же хватит духу сообщить Аробинну о своем намерении выплатить ему остаток долга и покинуть Башню. Саэм был неправ. Никакие подарки Аробинна не заставят ее забыть тот страшный вечер.

В ложу вошел Аробинн. Селена сразу узнала его легкую, уверенную походку. Он сел сзади и, наклонившись, прошептал:

— Третья ложа, считая от сцены, второй ряд. Донваль там.

Селена быстро нашла глазами свою будущую жертву. Это был светловолосый высокий мужчина средних лет. Его выдавал несвойственный Рафтхолу загар. Достаточно симпатичный, чтобы ловить на себе женские взгляды, но отнюдь не эталон обаяния. В меру упитанный, но не толстый. На нем был камзол синевато-зеленого цвета. Весьма дорогой (это Селена заметила даже издали). И больше ничего особо выдающегося.

Донваль был в ложе не один. Возле занавеса стояла высокая изящная женщина лет тридцати, окруженная несколькими мужчинами. Она держала себя как аристократка, хотя и не была обвешана украшениями, столь обожаемыми женской частью знати. Селене понравились ее темные блестящие волосы.

— А это — Лифера Бардингаль, — подсказал Аробинн, следя за ее взглядом.

Значит, вот она какая, бывшая жена Донваля, нанявшая ассасинов для расправы с ним.

— У них был брак по расчету, — продолжал Аробинн. — Ей хотелось богатства, ему была нужна ее молодость. Родить детей у них не получилось, уж не знаю, по чьей вине. Потом Лифера узнала о… не слишком приятных особенностях своего мужа и сумела добиться расторжения брака. Сейчас она по-прежнему молода, но уже гораздо богаче.

Что ж, в этой ситуации Лифера вела себя очень правильно. Все думают, что между бывшими супругами сохраняются дружеские отношения. Когда Донваля убьют, никому и в голову не придет подозревать Лиферу. За внешней учтивостью скрывалась женщина с каменным сердцем, у которой в жилах текла не кровь, а холодная, как лед, сталь. Она была корыстной, но умела быть верной своим друзьям и единомышленникам. Более того, убийство Донваля задумывалось не ради личных прихотей, а ради права каждого человека быть свободным. Такая женщина не могла не вызывать восхищения, и Селена почти сразу же прониклась к ней симпатией.

Занавес был задернут неплотно, и в передней Селена заметила троих рослых мужчин в одинаковых темно-серых камзолах. Телохранители.

— А кто это вьется вокруг Лиферы? — спросила она.

— Их друзья и компаньоны. У Лиферы и Донваля остались общие коммерческие интересы. Ну а кто те, в передней, думаю, тебе объяснять не надо.

Селена кивнула. Она бы и дальше расспрашивала Аробинна, но в ложу вошли Лисандра и Саэм. Ложа состояла из двух рядов, по три кресла в каждом. К неудовольствию Селены, Лисандра уселась рядом с нею. Саэм занял место возле Аробинна.

— Посмотри, какая тьма народу, — с детским удивлением пролепетала Лисандра.

Ее платье цвета голубого льда имело глубокий вырез, и потому едва ли не половина роскошной груди Лисандры была выставлена на всеобщее обозрение, особенно когда молодая куртизанка наклонялась к перилам, разглядывая зрителей в партере. Она тут же принялась называть имена знаменитостей, но Селена оборвала ее болтовню, напомнив Лисандре, что здесь театр, а не ярмарочный балаган.

Селена спиной чувствовала Саэма. Он смотрел только на золотистый бархатный занавес, скрывавший сцену. Селене очень хотелось сказать ему что-нибудь. Извиниться, поблагодарить или просто произнести несколько добрых слов. Похоже, и Саэму хотелось ей что-то сказать. Но время ожидания заканчивалось. Где-то в недрах театра зазвенел гонг, призывая зрителей поспешить в зал.

Сейчас или никогда. Селене казалось, что стук ее сердца слышит весь зал, но ее это не волновало. Она повернулась к Саэму и сказала:

— Ты сегодня такой обаятельный.

Он даже не успел удивиться. Селена вновь сидела к нему спиной и смотрела на занавес. Она сказала лишь часть правды. Кроме обаяния, в Саэме было что-то более важное. Главное, она сказала ему добрые слова. Или попыталась сказать. Впрочем, лучше ей после этого не стало.

В театр Селена надела платье кроваво-красного цвета. В отличие от наряда Лисандры, вырез на ее платье был весьма скромный, но оголенные плечи и прозрачные рукава позволяли Саэму достаточно полюбоваться ею. Она завила волосы в локоны, спадавшие по плечам. Разумеется, Селена делала это для красоты, а не из потребности закрыть шрам на шее.

Донваль, развалившись в кресле, лениво поглядывал на сцену. Селене стало противно. Равнодушное, пресыщенное ничтожество! Кто дал ему право распоряжаться чужими жизнями? За его отвратительные замыслы ему бы сейчас не в театре сидеть, а болтаться на виселице.

Собеседники Лиферы, поцеловав ее в щечку, разошлись по своим ложам, и каждого телохранители Донваля провожали очень пристальным взглядом. В отличие от хозяина, его головорезы не были ленивыми и скучающими. Это осложняло дело, и Селена нахмурилась.

Люстры с легким скрипом поползли вверх, где их потушили. Зал угомонился, и над ним раздались первые звуки увертюры. Следить за Донвалем стало значительно сложнее.

Селена едва не подскочила, почувствовав у себя на плече руку Саэма. Наклонившись к самому ее уху, он прошептал:

— Какая ты красивая! Хотя ты и сама это знаешь.

Конечно, она это знала. Причем давно. Но она все-таки обернулась. Улыбающийся Саэм откинулся на спинку кресла.

А увертюра набирала силу, готовя зрителей к балету, поставленному по старинной легенде. Мир теней и тумана. Мир предрассветной тьмы, где невозможное становится возможным.

Золотистый занавес вздрогнул и начал медленно расходиться. Селена на время забыла и Донваля, и свое задание. Реальный мир перестал для нее существовать.

Музыка разорвала ее на части, рассеяла в пыль.

Ей понравилось все: и изумительные танцы, и сама легенда о принце, отправившемся вместе с волшебной птицей спасать похищенную невесту. Но музыка…

В этих звуках переплетались утонченная красота и такая же утонченная боль. Одно перетекало в другое, распадаясь на оттенки, исчезая и появляясь в самом неожиданном месте. Селена вцепилась в плюшевые подлокотники кресла, словно боялась, что незримый поток подхватит ее и унесет.

Она слушала не только ушами. Она слушала всем телом. Каждый удар барабана, каждая трель флейты и каждый рокот труб ощущались кожей и отдавались в костях. Музыка уничтожала Селену, чтобы в следующее мгновение возродить и снова уничтожить.

Близилась завершающая часть представления. Здесь были собраны самые лучшие, самые запомнившиеся Селене музыкальные узоры. Но теперь они звучали во всю мощь, эхом отдаваясь в вечности… Когда стих последний звук, лицо Селены было мокрым от слез. Она их не стеснялась и не собиралась скрывать.

Тишина была самой ужасной, самой невыносимой пыткой, потому что возвращала в привычный мир. Зал взорвался аплодисментами. Селена вскочила и тоже принялась аплодировать. Она хлопала до боли в ладонях. А слезы продолжали течь.

— А я и не знала, что в тебе еще остались следы каких-то чувств, — шепнула ей Лисандра. — Но представление — так себе. Ничего особенного.

— Лисандра, твое мнение не единственное, — сказал Саэм, вцепившись в спинку ее кресла.

Аробинн предостерегающе щелкнул языком. Селена продолжала аплодировать. Она все еще находилась во власти отзвучавшей музыки, но поддержка Саэма была ей приятна. Овации продолжались. Танцоров несколько раз вызывали на сцену, забрасывая цветами. У Селены давно высохли слезы, а она все аплодировала, не замечая, что публика уже начинает покидать зал.

Когда она вспомнила о Донвале, в третьей от сцены ложе было пусто.

Селена не заметила, как ушли Аробинн, Саэм и Лисандра. Прекратив аплодировать, она просто стояла, разглядывая занавес и музыкантов, которые неторопливо убирали в футляры свои инструменты и гасили свечи.

Из театра она уходила последней.

В тот же вечер, после спектакля, Аробинн устроил в Башне очередное празднество для Лисандры и ее хозяйки. В числе гостей были философы, писатели и художники, к которым он в данный момент благоволил. Все это происходило в дальней гостиной, однако музыка и смех разносились по всему второму этажу. Когда возвращались из театра, Аробинн спросил Селену, не хочет ли и она «немного развлечься». После удивительного спектакля смотреть на глупо хихикающую, возбужденную мужским вниманием Лисандру? Селена, поблагодарив за приглашение, сказала, что устала и ляжет спать.

Она вовсе не устала. Возможно, спектакль забрал у нее слишком много эмоций, но ложиться спать в половине одиннадцатого ей совсем не хотелось. Она же не немощная старуха, а Селена Сардотин — освободительница рабов, похитительница астерионских лошадей и спасительница Немого Учителя.

Аробинн любил музыку, и в его Башне было несколько комнат для музицирования. Селена выбрала ту, куда почти не долетал шум празднества. Она зажгла две свечи на столике и сняла чехол с клавикордов. Музыке Селена начала учиться в десятилетнем возрасте по настоянию Аробинна. Он говорил, что ассасин, не разбирающийся в искусстве, — это просто мясник. Селене не пришлось заставлять себя усаживаться за клавикорды. Она играла много и охотно. Перестав брать уроки музыки, Селена продолжала играть для себя. Иногда для Аробинна. Но для его гостей она не играла никогда.

Музыка балета и сейчас звучала у нее в мозгу, повторяясь снова и снова. Вместо барабана ритм отбивало ее сердце. Селена дорого дала бы, чтобы услышать эту музыку еще раз. Особенно завершающую сюиту.

Она уселась на скамейку, подняла крышку инструмента и попыталась наиграть хотя бы несколько тактов. Музыка словно дразнила ее. Внутри Селена слышала безупречные звуки, но пальцы воспроизводили что-то иное. Она уже подумала, не бросить ли это занятие, потом решила попробовать еще раз. Постепенно мелодия под ее пальцами становилась похожей на ту, что она слышала в театре.

Селена сумела воспроизвести лишь несколько музыкальных фраз. А ведь их было гораздо больше. Клавикорды не могли заменить многоголосия оркестра. Даже если она все сыграет правильно, это будет лишь бледной копией услышанного в театре. Самое печальное, что даже музыка, звучавшая внутри, постепенно начинала слабеть. Оттуда выпадали целые куски.

Закусив губу, Селена еще несколько минут мучила клавикорды, но потом с досады шумно захлопнула крышку, задула свечи и вышла. В коридоре, прислонившись к стене, стоял Саэм. Значит, он слышал все ее музыкальные потуги?

— Похоже, но не совсем то, — сказал он.

Можно подумать, она сама не знает, что «не совсем то»! Бросив на Саэма испепеляющий взгляд, Селена повернулась и пошла к себе, хотя знала, что будет полночи ворочаться с боку на бок.

— Представляю, какая это пытка: слышать музыку в голове и не суметь ее воспроизвести, — продолжал Саэм, идя за нею.

Темно-синий камзол красиво оттенял загар на его лице.

— Я всего лишь немного подурачилась, — сказала Селена. — Сам знаешь: невозможно быть лучшим всегда и во всем. Да это было бы и несправедливо по отношению к другим.

В гостиной кто-то заиграл веселую непритязательную мелодию. Селена подумала, что такие пустячки она могла бы играть сутки напролет.

— А почему ты после спектакля не проследила за Донвалем? — вдруг спросил Саэм. — У тебя же осталось всего четыре дня.

Селена остановилась. Ее захлестнуло новой волной желания еще раз услышать музыку к сегодняшнему балету. Селена не удивилась, что Саэм все знает о предстоящем деле.

— Есть вещи более важные, чем смерть.

— Я знаю, — тихо сказал Саэм, и его глаза вспыхнули.

Ей хотелось высвободиться из-под его взгляда, но Саэм не отводил глаз. Наверное, его слова на что-то намекали. Но на что?

— Почему ты помогаешь Лисандре? — спросила Селена, сожалея о заданном вопросе.

— Не понимаю, почему ты ее так невзлюбила. Это она на людях ведет себя как дурочка. А вообще-то, она… лучше, чем ты думаешь. Только не надо на меня бросаться и откусывать голову за эти слова. Ты дразнишь Лисандру, говоришь ей колкости, она отвечает тем же. Только и всего. А ведь она, как и мы, не выбирала себе ремесло. — Саэм встряхнул головой. — Ей совсем не надо, чтобы ты ею восхищалась. Просто признай за ней право на существование.

Селена стиснула зубы. Так и есть: Саэм все лето провел с Лисандрой, и наедине с ним она показалась ему другой. Более привлекательной.

— Честно говоря, мне плевать на ее существование. А ты не ответил на мой вопрос. Почему ты ей помогаешь?

Саэм пожал плечами:

— Потому что это распоряжение Аробинна. А поскольку я не хочу, чтобы мое лицо еще раз превратилось в кровавое месиво, я счел за благо не задавать ему лишних вопросов.

— Постой… так он и тебя избил?

Саэм усмехнулся, но промолчал, увидев слугу с подносом, уставленным винными бутылками. Наверное, им было бы лучше найти укромное место, где их никто не подслушает, но мысль остаться с Саэмом наедине как-то странно будоражила Селену. Саэм дождался, пока слуга скроется за дверью гостиной, и лишь тогда заговорил:

— День я провалялся без сознания и еще три — в полусознательном состоянии.

Селена заковыристо выругалась.

— Тебя он в наказание отправил в Красную пустыню, — тихо продолжил Саэм. — А меня заставил смотреть на твое избиение. Это было моим наказанием.

— Но почему?

Еще один вопрос, который Селена не собиралась задавать.

Саэм подошел к ней почти вплотную и сказал:

— После того, что мы устроили в Бухте Черепов, ты и сама найдешь ответ.

Однако Селене вовсе не хотелось искать ответ. У нее на языке вертелся третий вопрос, тоже не стоивший того, чтобы его задавать:

— Ты собираешься делать ставки на Смотринах Лисандры?

Саэм громко расхохотался:

— Ставки? Селена, да ты что? У меня нет таких денег. Деньги, которые я получаю, я отдаю Аробинну, выплачивая долг. Даже если бы я хотел…

— А ты хочешь?

— Почему это тебя так занимает? — натянуто улыбнулся Саэм.

— Мне любопытно знать, не вышиб ли тебе Аробинн мозги?

— Боишься, что у нас с Лисандрой летом был роман?

Он продолжал улыбаться. Селене хотелось впиться ногтями в его загорелое лицо, но она избрала другое оружие.

— Чего мне бояться? Надеюсь, ты не упустил такую возможность. Я вот не упустила.

Улыбка Саэма тут же погасла.

— Как это понимать?

Селена смахнула с платья невидимую пылинку.

— Ну, скажем, сын Немого Учителя был мне гораздо симпатичнее, чем другие Молчаливые ассасины.

Она говорила почти правду. Илиас действительно пытался ее поцеловать. Ей было лестно его внимание, но не хотелось начинать отношения, которые оборвутся, едва начавшись.

Лицо Саэма побледнело. Ее слова попали в цель, но это почему-то не принесло Селене удовольствия. Одно то, что ее признание больно задело Саэма, вызвало у нее совсем иные чувства. Зачем вообще она заикнулась про Илиаса?

Она прекрасно знала зачем. Но увидев, что Саэм собирается уйти, Селена схватила его за рукав.

— Слушай, помоги мне с Донвалем, — выпалила она.

Конечно, она бы справилась и одна, но это было лучшее, чем она могла отблагодарить Саэма за все, что он для нее сделал.

— Я отдам тебе половину денег, — пообещала Селена.

— Не надо мне твоих денег, — фыркнул Саэм. — Мне достаточно, что я разрушу замысел еще одного мерзавца, вздумавшего нажиться на работорговле.

Он смерил Селену взглядом и вдруг спросил:

— А ты уверена, что нуждаешься в моей помощи?

— Да.

Ее «да» получилось не слишком естественным. Саэм насторожился: уж не пытается ли она над ним посмеяться. Он ей не доверял, и в этом была виновата только она.

— Тогда завтра и начнем, — наконец сказал Саэм. — Посмотрим на его дом. Или ты уже что-то разнюхала?

Селена покачала головой.

— В таком случае после завтрака я зайду за тобой, — пообещал Саэм.

Она кивнула. Ей не хотелось, чтобы Саэм сейчас уходил. Она собиралась так много ему сказать, но слова застряли в горле. Селена боялась, что, чего доброго, опять наговорит каких-нибудь глупостей. Она повернулась, чтобы идти к себе.

— Подожди! — окликнул ее Саэм.

Селена остановилась и стремительно повернулась.

— Я скучал по тебе все лето, — признался Саэм, как-то виновато улыбаясь.

Она тоже улыбнулась:

— Противно признаваться такому безнадежному придурку, как ты, но я тоже скучала по тебе.

Саэм лишь усмехнулся, потом засунул руки в карманы и пошел к гостям.

ГЛАВА 4

Крышу соседнего дома украшали каменные горгульи, в тени которых прятались сейчас Селена и Саэм. У Селены затекли ноги, что ей очень не нравилось. Не нравилось и то, что сегодня из-за дождя она не надела маску. Дождевая пелена мешала наблюдению, а в маске тут вообще ничего не разглядишь. Да и намокает она. Селена вздохнула. Придется быть осторожнее, чтобы никто не увидел ее лица.

Мокрые каменные поверхности имели противное свойство скользить и требовали от человека предельной осторожности, чтобы он не загремел вниз. Селена и Саэм уже целых шесть часов сидели на крыше, ведя наблюдение за нанятым Донвалем двухэтажным особняком. Он находился в одном из самых богатых кварталов Рафтхола и по меркам столичных зданий считался весьма внушительным. Правда, внешне ничем не отличался от других богатых домов. Он был целиком выстроен из крепкого белого камня. Крышу покрывала зеленая черепица. Наличники окон и двери украшала затейливая резьба. Лужайка перед особняком была аккуратно подстрижена. К дому подкатывали повозки, доставляя то съестные припасы, то цветы, то еще что-то. Все это расторопные слуги сразу же уносили внутрь.

Один вывод, сделанный в результате наблюдений, был Селене на руку: в особняке Донваля людно. Парадная дверь чуть ли не поминутно открывалась, пропуская входящих или выходящих.

Второй вывод изрядно усложнял задачу: в доме и вокруг него полно охраны. Стражники так и буравили глазами посыльных и слуг, нагоняя на них страху.

За спиной Селены послышались мягкие шаги. Это вернулся Саэм, наблюдавший за другой стороной особняка. Пригибаясь, он сел рядом с Селеной.

— На каждом углу по караульному, — шепнула она ему. — Трое торчат у дверей. Двое у ворот. А сколько на той стороне?

— По одному возле боковых стен и трое около конюшни. По их виду не сказал бы, что это охвостье, нанятое по дешевке. Будем их устранять или незаметно проскользнем?

— Чем меньше побочных убийств, тем лучше, — сказала Селена. — Но как нам удастся проскользнуть в нужное время — пока вопрос. Похоже, караульные сменяются каждые два часа. Сменившись, они уходят в дом.

— Донваль еще не вернулся?

Селена кивнула, подвигаясь поближе к Саэму. Естественно, она делала это лишь потому, что он частично загораживал собой холодные струи дождя. Того, что и Саэм подвинулся ближе к ней, она предпочла не заметить.

Донваль покинул дом около часа назад. Он вышел в сопровождении здоровенного верзилы, показавшегося Селене не человеком, а гранитной статуей. Телохранитель внимательно осмотрел карету, затем кучера и ливрейного лакея, после чего открыл дверцу, пропуская Донваля внутрь. Еще раз оглядевшись по сторонам, верзила уселся сам. Такие меры предосторожности Селена видела крайне редко. Видно, у Донваля были все основания трястись за свою шкуру.

Они изучили все, что смогли, начиная от камня, из которого был построен особняк, до устройства задвижек на окнах. Учли все расстояния между крышей особняка и крышами соседних зданий. Даже в дождь Селене удалось разглядеть, что фасадные окна второго этажа выходят в длинный коридор. По нему сновали слуги, разнося постельные принадлежности. Спален было четыре. У лестницы находилась дверь в кладовую. Сама лестница была не менее пышной, чем в Башне ассасинов. Тут не спрячешься. Значит, нужно искать лестницу для слуг. В таких особняках она обязательно есть. Весь вопрос, где именно.

Но вот удача! Селена заметила слугу с кипой пергаментов в руках. Он зашел в одну из комнат и вскоре вышел. Еще через несколько минут туда же зашла служанка, вооруженная всем необходимым для чистки камина. Пока она занималась этим делом, другой слуга принес туда несколько бутылок вина. Едва ли эта угловая комната была пятой спальней.

Понаблюдав еще какое-то время, Селена и Саэм поняли, что это и есть потайной кабинет, о котором упоминал Аробинн. Основной кабинет Донваля располагался на первом этаже, однако для темных делишек и встреч с разными сомнительными личностями он не годился. Нет, встреча с компаньоном произойдет там, где служанка сейчас чистила камин. Оставалось узнать время встречи.

— А вот и Донваль возвращается, — шепнул Саэм.

Карета остановилась. Первым вылез верзила, оглянулся по сторонам, после чего подал своему господину знак, что можно выходить. Поспешность, с какой Донваль взбежал по ступенькам крыльца и скрылся в доме, была явно вызвана не только проливным дождем.

— Как ты думаешь, куда это он ездил? — спросил Саэм.

Вопрос был риторическим, и Селена лишь пожала плечами. Вероятнее всего, поездка Донваля была связана с праздником осеннего равноденствия, который сегодня вечером устраивала Лифера Бардингаль. Не исключено, что он ездил взглянуть на уличные празднества, тоже посвященные осеннему равноденствию. Невзирая на дождь, посланцы Мелисанды были полны решимости завоевать симпатии жителей Рафтхола.

Строя предположения насчет поездки Донваля, Селена и Саэм даже не заметили, что теперь сидели, тесно прижавшись друг к другу. Конечно же, это было вызвано обыкновенной потребностью согреться.

— Значит, сын Немого Учителя, — вдруг произнес Саэм, продолжая наблюдать за домом.

Селена чуть не вскрикнула. Нашел время!

— И насколько близки вы были? — спросил он.

Глаза Саэма следили за вышедшим слугой, но руки сжались в кулаки.

«Дура, возьми и расскажи ему правду!»

— Ты про Илиаса? — спросила она, как будто у Немого Учителя было несколько сыновей. — Ничего у меня с ним не было. Пококетничала немного, и все.

— Вот и у меня с Лисандрой ничего не было. И никогда не будет.

— А почему ты думаешь, что меня это волнует?

Теперь уже она следила за домом.

Саэм слегка пихнул ее локтем:

— Раз мы с тобой друзья, я решил, что тебе будет важно знать.

Как хорошо, что капюшон скрывал ее густо покрасневшее лицо.

— Ты бы мне об этом пораньше сказал. А то у тебя был такой вид, будто ты собирался прихлопнуть меня на месте.

— У тебя самой вид был не лучше… Я знаешь, о чем подумал? Эта моя помощь тебе… означает ли она, что, когда ты станешь Предводительницей ассасинов, ты сделаешь меня своей правой рукой? Или мне останется лишь с гордостью заявлять, что знаменитая Селена Сардотин наконец признала во мне кое-какие достоинства?

— Нечего отвлекаться от наблюдений! — подтолкнув его, сказала Селена.

Они переглянулись, улыбнулись друг другу, и снова потянулись длинные, тоскливые минуты слежки за особняком Донваля.

Ближе к вечеру оттуда вышел верзила-телохранитель. Донваль оставался в доме. Телохранитель что-то сказал караульным, поднял воротник плаща и куда-то пошел.

— Отправился с поручением, — предположила Селена.

— Вот и мы отправимся следом за ним, — сказал Саэм.

Дальше мокнуть на крыше не имело никакого смысла, а проследив за верзилой, можно было узнать что-нибудь весьма важное.

Затекшие ноги не желали двигаться. Селена шла ощупью, не сводя глаз с караульных у дверей. Так она добралась до кромки крыши.

Эх, как бы сейчас ей пригодились чудо-сапоги, сшитые кудесником из Мелисанды. Но она сможет надеть их лишь завтра. Вообще-то, ей было грех жаловаться на свои черные кожаные сапоги. Жаль только, что на мокрой крыше их подошва скользит, издавая довольно громкие звуки.

О чем она думает? При чем тут сапоги, если сейчас самое главное — не упустить верзилу. К счастью, он свернул в боковую улочку. Дома там стояли почти впритык, позволяя легко перескакивать с крыши на крышу.

А верзила шел себе, даже не подозревая, что за ним следят лучшие ассасины Адарлана. Несколько раз под их ногами предательски хрустела черепица. Один раз Селена поскользнулась и едва не загремела вниз. Саэм успел поймать ее за плащ.

Пройдя улочкой, телохранитель Донваля свернул на другую, пошире. Дома здесь разделялись двориками, и путешествие по крышам пришлось срочно заканчивать. Найдя подходящую водосточную трубу, Селена и Саэм спустились вниз. Они шли, держась за руки и изображая парочку, которая спешит укрыться от дождя.

Телохранитель вышел на главную улицу, но и здесь следить за ним было достаточно легко. Прохожие торопились убраться с его дороги. В Мелисанде праздник осеннего равноденствия относился к числу самых почитаемых. Именитых гостей сегодня ждал роскошный прием у Лиферы Бардингаль, а тем, кто не удостоился приглашения, оставалось веселиться на улицах Рафтхола. Естественно, таких было гораздо больше.

Любое уличное празднество обязательно оставляло после себя груды разнообразного мусора. Сегодня его было особенно много. Он валялся на проезжей части и тротуарах, набивался в решетки водостоков. Сбор и вывоз мусора был делом дорогостоящим, и городские власти давно нашли более простой, а главное, почти дармовой способ избавления от него. Не везде, конечно, а на главных улицах, где обычно и происходили подобные торжества.

Время от времени Рафтхолу устраивали «промывание кишок». На возвышенной части города имелись резервуары, собиравшие дождевую воду. Когда ее накапливалось достаточно, заслонки открывались, и в подземные сточные каналы устремлялись ревущие потоки, унося в реку Авери все скопившиеся отбросы и нечистоты. Уровень воды в сточных каналах поднимался настолько, что она выплескивалась через решетки водостоков. Улицы превращались в реки, смывавшие мусор. Что-то попадало вниз, в сточные каналы. Остальное плыло по улицам и оседало в тех местах, где не мозолило глаза и где его уже поджидали «охотники за сокровищами» — городские бродяги. Они нанимались за гроши вывозить мусор на свалку. Каждый «охотник» мечтал найти среди мокрых и вонючих отбросов что-нибудь ценное. Случалось, что находили.

О «промывании кишок» горожан оповещали заранее, обычно устраивая его вечером. По обрывкам разговоров, услышанных на ходу, Селена поняла, что завтра велено устроить внеочередное «промывание». Она не завидовала тем, кого завтрашнее рукотворное наводнение застигнет на улицах. Сама она рассчитывала к этому времени обязательно вернуться в Башню.

Телохранитель то нырял в переулки, то вновь выходил на оживленные улицы. Он шел размеренными широкими шагами. За все это время он обернулся только один раз. И что он увидел? Парочку, гуляющую под дождем? Мало ли таких в Рафтхоле?

Наконец верзила добрался до цели своего путешествия. Это была заурядная таверна, стоявшая почти на границе трущобной части города. Селена и Саэм перешли на другую сторону. Телохранитель занял место возле окна с треснутым стеклом. Он сидел, жадно глотая эль.

Селена бормотала проклятия. Сколько времени они потеряли впустую! И кто бы мог подумать, что этот «гранитный» телохранитель имеет слабость к выпивке? Саэм, наоборот, считал, что они не зря тащились сюда под дождем.

— Если телохранитель Донваля слаб на горло, мы можем при случае воспользоваться его слабостью, — сказал Саэм.

Селена молча кивнула. Саэм глядел не на окна таверны, а на громаду стеклянного замка.

— Интересно, сумеет ли Лифера и ее соотечественники убедить короля раскошелиться на постройку дороги? Что-то я сомневаюсь, — сказал он. — Я вообще не понимаю, зачем ей дорога? По-моему, с появлением дороги опасность торговли рабами в Мелисанде только возрастет. Неужели свободолюбивая госпожа Бардингаль не понимает очевидных вещей?

— Наверное, понимает. Но она крепко верит, что мы ее не подведем, — сказала Селена.

Ей хотелось поскорее вернуться в Башню, однако Саэм убедил ее понаблюдать за телохранителем еще немного. Вдруг в таверне у него назначена встреча?

Где-то через час телохранитель допил последнюю кружку, расплатился серебром и отправился в обратный путь. Количество выпитого никак не повлияло на его походку. Он шагал все так же уверенно. По-видимому, и в себе он был уверен, раз в особняк вошел с парадного входа.

Они пошли домой. Селене казалось, что у ее замерзших ног вот-вот начнут отваливаться пальцы. Ей было жаль бездарно потраченного времени. Саэм тоже понимал, что ничего особо ценного их слежка за телохранителем не дала.

Вечером Селену ждал праздник у Лиферы Бардингаль и продолжение слежки за Донвалем. Сегодня, считай, они почти весь день ухлопали впустую. А время неумолимо уходит. Осталось всего три дня. Похоже, «подарок» Аробинна грозил обернуться проклятием.

Башня ассасинов была построена очень давно, и те, кто ее строил, владели не только секретами ремесла, но и строительной магией. Даже сейчас, когда магические силы покинули Эрилею, то, что строилось с их помощью, продолжало исправно работать. Водопровод был во многих богатых домах. Гораздо реже встречались устройства, позволявшие нагревать воду для мытья и купания и поднимать ее по трубам. Из-за этого Аробинну при покупке Башни пришлось выложить кругленькую сумму, но он не жалел об этом. У его ассасинов должно быть все самое лучшее.

Мраморная купальня с горячей водой не раз выручала Селену. Сегодня она пролежала там целый час, израсходовав почти весь запас горячей воды. Наконец, почувствовав, что у нее снова есть живое тело, а не заледенелая деревяшка, Селена вылезла и облачилась в