Читать онлайн Детёныши Вселенной. Повесть о зверях и космонавтике бесплатно

Глава 1. Конференция

– Мы установили, что форма галактики не рогалик, как считалось раньше, – хвост, выглядывавший из-под белого халата докладчицы, подрагивал от волнения. – Новые снимки телескопа подтверждают, что в центре нашей галактики находится светящееся образование почти идеально круглой формы. Наша группа в Научном институте предлагает временно называть его яйцом…

– А я люблю яйца, – торопливо сказал кто-то из сидящих в зале куниц.

На Второй планете в системе звезды Оранжевой проходила ежегодная научная конференция. Короткая малоснежная зима закончилась, и планета вступала в тёплый сезон, а звери подводили итоги трудам за прошлый год. Каждое животное могло прийти в Научный институт – сердце науки и промышленности Второй планеты – и послушать любой доклад. Лекционный зал в главном здании института лопался от сотрудников и гостей.

– То, что раньше считалось острыми уголками рогалика, на самом деле выглядит, как «ручки», – ведущая крепко удерживала в когтях указку и тянулась к плакату на доске. – Таким образом, наша галактика имеет форму хачапури «лодочкой».

– Что-то уже и есть хочется, – промолвила одна из присутствующих кошек.

Ведущая обвела указкой контур галактики. Белка – директриса института – поощрительно кивнула. Она сидела отдельно от публики, сбоку от доски, на специальной высокой жёрдочке.

– А наша система находится в одной из «ручек». Сложно их отличить… Мы не можем назвать их левой и правой, так как всё зависит от точки зрения. Для дальнейших исследований предлагается изобрести новый тип космических кораблей и отправить экспедицию к «яйцу» галактики.

– А я, вот, люблю яйца, – раздался тихий комментарий лесной куницы.

– Держите себя в лапах! – пристыдила Белка. – Народное собрание уже обновило ограничения на хищничество, теперь это просто неприлично!

– Но птицы сами говорили мне, что отбраковывают пустые яйца, – возразил любитель яиц.

– Если мы подлетим к «яйцу» слишком близко, то сами превратимся в маслице, учитывая количество звёзд в центре галактики, – подала голос Лиса. Она была крупнее большинства слушателей, поэтому её усадили на самый дальний ряд.

– Верно, Лиса, – подтвердила рассказчица. – Но если корабль не сможет подлететь к центру, то хотя бы издали исследует эту область приборами. Мы живём вдали от центра, на окраине галактике. Наш оранжевый карлик лишь песчинка среди миллиардов звёзд. И нам стоит расширять свои знания.

После доклада в фойе подали кофе и яблоки и началось бурное обсуждение. Звери ходили туда-сюда с чашками в лапках, сбивались в группки. Раздавались голоса:

– Будущих исследователей нужно отбирать осторожно: такие космонавты рискуют не вернуться из дальнего космоса!

– Сначала нужно изобрести новую конструкцию корабля. Значит, нам нужен новый двигатель.

Белка, наблюдая за слушателями, размышляла: звездолёт отличная веха в развитии космонавтики, но сразу лететь к центру галактики нельзя. Если удастся создать такой корабль, его нужно будет сперва опробовать. Лететь сразу на двадцать тысяч световых лет – звучит безрассудно. Стоит начать с более достижимых рубежей. Для начала неплохо бы выйти за пределы родной планетной системы. Даже такой полёт станет прорывом.

Когда все снова отправились в зал слушать следующий доклад, в фойе остался серый кот. Он одиноко стоял у окна, положив передние лапы на подоконник, и смотрел неподвижным зелёным взглядом на пока ещё голые кустарники. То был Му-урлик Фелин[1], молодой сотрудник Научного института.

Задержалась также одна из лесных куниц.

– Му-урлик, я знаю, что ты хороший инженер, – подошёл юноша-куница к коту. – Ты должен мне помочь.

– Как?

– Давай изобретём новый двигатель для самых дальних полётов.

Кот обернулся:

– Но Коготок! Ты можешь прожить спокойную и счастливую жизнь в родной системе. Почему ты хочешь добиться полёта в дальний космос?

Изобретатели кораблей всегда отправлялись в первое плавание, изобретатели наземных машин – в первую поездку. Изобретателям космических кораблей суждено было отправляться в первый полёт.

Коготок Мартес-Мартес[2] был, к тому же, лётчиком-испытателем, профессиональным космонавтом, и приключения влекли лесную куницу гораздо сильнее, чем любой лес и любое спокойствие.

– Я уже по системе столько дней налетал, всё видел. Хочется чего-то нового. В дальней экспедиции нам могут встретиться невообразимые животные, странные планеты… Вдруг найдём и полезное что-то для себя. Представь, если бы мы нашли инопланетные деревья, на которых растут вкусняшки! Разнообразили бы план питания для хищников. Я согласен, что нельзя поедать других животных, но новые ограничения на яйца пока тяжело принять.

– На вкус всё будет, как бобы.

– А вдруг нет! А если технические какие-нибудь штучки найдём на других планетах?

– Вряд ли я смогу помочь, Коготок. Недавно я прикусил одну из коллег. И Белка отправила меня на отработки на четверть года.

– Четверть года! Целых сорок пять дней!

Малые кошки – или Фелины – заигравшись, начинали кусаться, как и многие хищники. Густая шерсть защищала их. Но не всем зверям такое нравилось, и кот переборщил на новогоднем корпоративе.

– Я знаю, что поступил безответственно.

– Где же ты будешь работать, пока не пустят обратно в институт? – спросил Коготок Мартес-Мартес.

– Уже отрабатываю у Лисы на ферме.

– О, хорошая возможность, советов заодно поспрашиваешь.

Вообще-то лису, которая уже пошла слушать другой доклад, звали Лида Вульпес[3]. Но никто не называл её по имени. Эта лиса была самой осознанной и мудрой из семьи Вульпесов. Она заведовала большой фермой, пытаясь вырастить овощи и фрукты с новыми вкусами. Несмотря на занятость, интересовалась Лиса не только сельским хозяйством. Всесторонне образованная, Лида не пропускала ни одной научной конференции. Звери часто обращались к ней за советом и набирались от Лисы житейской мудрости. У неё было собственное мнение на любой счёт.

Лису очень любили.

– Пойду послушаю ещё доклад. Хотя, скорее всего, там скукота какая-то от математиков. Скорей бы химики устроили перформанс, – сказал Коготок. – Но пожалуйста! Подумай над моим предложением. Белка ещё до конца десятидневки начнёт собирать группу изобретателей, я чую!

* * *

После всех докладов Му-урлик отправился поужинать в гостях у своей матери, Мяки Фелиной.

– Слышала, из сегодняшних докладов больше всех впечатлили астрономы. А кто выступал от их отдела?

– Илька.

– Та илька, которая Фиша? Вы теперь не называете её по имени?

Ильки были довольно крупными куницами. До первых ограничений на хищничество, принятых около двухсот лет назад, они были угрозой даже для кошек. Мяка Фелина, с упоением читавшая истории о старых временах, неосознанно опасалась таких. Многие ильки жили в лесу далеко на западе, у залива, и редко забредали в город. Но Фиша Пеннанти[4] активно участвовала в общественной жизни и уже много лет работала в Научном институте. Она почти ночевала на работе! Тем более, астрономам действительно нужно работать по ночам.

– Ну, астрономы так продвинулись со своим новым телескопом. Фиша руководит всей группой, да и она уже такая взрослая. И характером, и поведением. Открыла форму галактики! Даже Белка её по имени не представила. Теперь всем понятно, что под Илькой мы имеем в виду Фишу.

Некоторые звери были настолько узнаваемы, что название всего вида становилось уважительным обращением к ним, подчеркивающим заслуги и достижения.

Мяка подложила блинчиков.

– Что ж. Но мне традиция не очень нравится. Представь, если бы тебя называли просто котом! Разве мы с папой не дали тебе такое красивое и доброе имя?

Му-урлик подумал о Коготке. Может, он такой задира из-за имени?

– Знаешь, а Коготок хочет участвовать в этой идее с полётом в дальний космос. Просит помочь изобрести новый космический корабль.

– Попробуй! Твой дед очень бы гордился, если бы ты поучаствовал в таком важном деле.

Среди Фелинов было много котов и кошек с техническим складом ума. Вот и дед Му-урлика, Фырлик Фелин, считался великим изобретателем своего времени.

– Но я не хочу лететь в дальний космос…

* * *

На другой день, прослушав доклады о лёгкой промышленности и растениеводстве, Му-урлик отправился на ферму.

Главное административное здание фермы располагалось сразу за чертой города, а дальше до самого горизонта простирались поля, перемежавшиеся служебными постройками. Чтобы скоротать время, кот добирался до фермы на велосипеде – несколько вечерних часов после конференции можно было провести с пользой.

Лиса тоже вернулась с конференции. Она уже переоделась в рабочий халат и предложила Му-урлику такой же. Обитатели системы звезды Оранжевой надевали одежду от случая к случаю, по необходимости или по желанию, но она не была обязательной. Шерсть согревала и защищала зверей, и чаще всего этого было достаточно. Но Му-урлик работал в гараже и от халата не отказался.

Пару часов кот ремонтировал рядовую сеялку, затем провёл диагностику забарахлившего трактора, а когда совсем стемнело, пошёл к главному дому, на площадке перед которым каждый вечер при свете фонарей растапливали самовар и обжаривали на костре овощи.

– Я вам рекомендую заменить те трактора, что работают на холмах. В институте разработали трактор с бесступенчатой коробкой передач. Постепенно переведите на них. Оформим заявку для завода.

– Хорошо, опробуем. Но я хотела спросить про другое. У нас морковь прореживают только землеройки и мыши. Слишком тонкая работа, и даже им тяжело. А нельзя ли привлечь автоматику?

Другой Фелин – пушистый молчаливый кот-тракторист – подал Му-урлику чай.

– Подумаем. Тут нужно с нуля изобретать машину, – сказал Му-урлик.

* * *

Основные секции конференции отработали и весенним вечером Белка составляла отчёт для Городского совета Второй планеты. «Народное хозяйство процветает», – приписала она в конце документа. Интересно, к чему всё же приведёт идея о полёте за пределы системы звезды Оранжевой?

Белка знала: всё всегда начинается с конференции.

Глава 2. Зеркала

Как и предполагал Коготок, Белка созвала дополнительное заседание, пригласив всех заинтересованных в экспедиции в дальний космос.

Коготок и Му-урлик мялись у двери в Песочный зал собраний. Животных было – не протолкнуться. В конце концов друзья смогли занять места на последнем ряду.

– Секретарём нашей дополнительной секции выступит представитель Четвёртой планеты Энди Лиэбре[5], – представила Белка со своей жёрдочки.

К кафедре вышел русый заяц с бордовым галстуком на шее. У Энди были короткие ушки – как и у всех беляков, в отличие от русаков, жителей Второй планеты, носивших на головах целые опахала. По парочке и тех, и других зайцев мелькало в рядах зрителей, и по ушам вмиг можно было понять, кто с какой планеты родом. В полнейшем спокойствии Энди положил передние лапки на кафедру и бросил выжидающий взгляд на директрису института.

– Он меня уже раздражает, – поделился Коготок с Му-урликом. – В таком молодом возрасте – и уже учёный секретарь! Про таких мама вечно говорит «бери пример»!

Директриса немного рассказала об Энди. Исследовательский центр рекомендовал его как наиболее перспективного молодого конструктора Четвёртой планеты. Юноша напрямую участвовал в проектировании космического лифта, а ещё благодаря его разработкам удалось снизить массу космических аппаратов серии «Белый ливень».

Энди бесстрастно выслушал представление Белки и, немного подумав, надел очки, чтобы лучше видеть всех зверей, заполнивших зал собраний.

– Здравствуйте, уважаемые звери и птицы, – на самом деле в зале присутствовала лишь одна сойка, но Энди этично упомянул и птиц. – Дополнительное заседание созвано в целях обсуждения потенциальной экспедиции за пределы системы звезды Оранжевой. Ключевым условием данной экспедиции является конструирование нового типа космических кораблей, способного…

– Ох, а как заумно глаголет, – продолжал ныть Коготок. – И Белка представила его так, будто он последний технический гений в планетной системе. Меня она так никогда не хвалит!

Коготок работал при Научном институте и космодроме не первый год. Куница пилотировал и грузовые, и пассажирские космические корабли, помогая сообщению между двумя обитаемыми планетами системы. Как шустро и безопасно летать между Второй и Четвёртой, успокаивая между делом излишне эмоциональных пассажиров, – Коготок знал, как свои двадцать пальцев.

– Всё прослушаем! – шикнул Му-урлик Фелин.

– И мы начнём с целей предполагаемой экспедиции…

* * *

Часом ранее директриса Научного института пригласила только прибывшего зайца к себе в кабинет:

– Попрошу тебя вести заседание…

«Просьба» – а юноша прекрасно понял, что то была вовсе не она – застала Энди врасплох.

– Меня не предупреждали. А повестка дня готова?

– О, нет, это же срочный созыв.

– А хотя бы ключевые вопросы?

– Я думала, ты их составишь и определишь порядок обсуждения. Ты ж инженер.

«Как это связано?!»

– Ну а просто список докладчиков?

– Тут набросали, кто хочет высказаться… – Белка приокучила листочки на столе, которые другие животные заносили ей в течение последних нескольких дней.

Энди взял клочки бумаги, на которых разным почерком были написаны имена.

– А на какую тему будут их выступления?

– Знаешь, вряд ли они по-настоящему определились…

Заяц помолчал, перебирая листочки.

– Должность или сфера деятельности каждого, – наконец спросил он с безнадёжно падающей интонацией.

– А ты быстро соображаешь! – обрадовалась директриса, повернулась вместе с креслом, прыгнула на полку шкафа и вернулась в кресло с толстой коричневой тетрадью в лапах. – Вот список сотрудников института, тут и посмотри.

– Как у вас принято составлять протоколы заседаний?

Белка дала пример протоколов других секций. Энди собрал все бумаги и спросил без всякого выражения:

– А место для подготовки у вас есть?

– Иди прямо в Песочный зал собраний. Это на втором этаже во втором корпусе. Там пока никого. Всех приглашу через пятьдесят четыре минуты!

* * *

– Теперь перейдем к обсуждению текущего состояния ракетно-космической техники, о котором доложит главный инженер-конструктор по ракетно-космической технике Рыкун Гуло-Гуло[6].

Тяжко переваливаясь на четырёх лапах, вышел грозный тёмный росомаха. Он прихрамывал на левую заднюю лапу и поэтому редко передвигался на двух. Рыкун отвечал за средства выведения космических аппаратов: проектировал ракеты-носители и разгонные блоки. Сам опытный космонавт, налетавший по молодости сотни суток, ныне, в силу возраста, Гуло-Гуло отправлялся в полёты крайне редко.

Стабильное транспортное сообщение между двумя планетами налажено уже не первое десятилетие. Автоматическая станция, облетающая звезду Оранжевую, – один из самых тяжелых запущенных аппаратов. Регулярно запускаются ракеты малой и средней грузоподъёмности, сверхтяжёлые ракеты-носители используются только по ситуации и с получением природоохранных разрешений…

Обсуждения разгорались и затухали, а выступления были такими же разношёрстными, как и выступающие. О единой концепции экспедиции договориться не удалось. Кто-то мечтал полететь сразу к центру галактики, а кто-то сдержанно высказывался в пользу тестового полёта корабля-звездолёта.

* * *

Рыкун Гуло-Гуло, пристроив грузную тушку в плетёное кресло, попивал кофе, которое на важных мероприятиях по традиции подавалось с яблоками.

– Зеркала, – сказал он.

– Не поняла, – нахмурилась белка.

Директриса сидела на спинке другого кресла, словно на жёрдочке, и покусывала сосновую шишку. Росомаха лениво ковырял лапой яблочные ломтики и после каждого глотка кофе слизывал с когтей сок.

После заседания дополнительной секции животные спустились на первый этаж и разбрелись по самой большой в институте столовой. Набрали еды на тарелки, устроились за столиками и принялись делиться впечатлениями.

Рыкун махнул тяжёлой лапой в сторону другого столика. Там Му-урлик Фелин сидел напротив Энди Лиэбре. Они только что познакомились и тут же начали что-то рисовать.

– Посмотри на них, они будто смотрятся в зеркало. По части инженерии – лучшие среди молодежи двух планет. Но один, работая в институте уже давно, всё ещё сомневается в каждом шаге. В прошлый сезон он изобрёл отличные аэросани, предложил инновации для тракторов и дельтаплана. Сколько вертолётов помог спроектировать! Но всё равно он даже не уверен в том, что достоин быть здесь.

Белка вздохнула. Рыкун продолжил:

– Другой спокоен, он уверен в себе. Он принимал участие в проектировке космического лифта, а это крупнейшее достижение Четвёртой за последние десять лет. Или даже с того дня, как многие десятилетия назад они первыми прилетели к нам на Вторую. Этот парень уже добился признания на родине и нет причин, почему бы ему ни достичь успеха здесь. Я даже подозреваю, что он будет планомерно достигать собственных целей, а мы и знать не будем.

Белка молчала, наблюдая, как за столиком двое парней увлеченно обсуждают будущую экспедицию и пока даже на бумаге не существующий звездолёт. Может быть, Рыкун слишком суров?

Коричневая молния с масляно-жёлтыми шеей и грудкой носилась по залу, подбегая то к одному, то к другому столику с расспросами. Каштановый хвост куницы мелькал тут и там.

– И есть ещё Коготок, – продолжал Гуло-Гуло. – Мы, конечно, понимаем, что это не тот мальчик, что станет заниматься однообразной работой, требующей усидчивости. Зато своей неуёмной энергией он будет доставать тех двоих и побуждать их решать задачи быстрее, чем они хотели бы. Куницы ничего не боятся. Такой, если надо, пожертвует всем ради любого животного и даже не задумается. Нет другого лётчика-космонавта, который смог бы повести корабль в дальний космос.

Коготок умел летать и ездить абсолютно на всём, что только двигалось, и никогда не отказывался что-нибудь протестировать.

Белка выслушала характеристики, задумчиво покусывая шишку.

– Записывай в проект всех троих. Будут меня уравнобешивать. Это идеальная команда!

– Ты имел в виду уравновешивать.

– Я сказал то, что хотел сказать. Не поправляй меня. Они столкнутся либо между собой, либо со мной. Но в этом нет ничего плохого. В противоречиях иногда рождаются отличные идеи. Некоторые идеи рождаются только в них.

– В преодолении противоречий? – усомнилась Белка. – Но ты же не будешь сталкивать ребят специально? Я против. Такой подход совсем не одобряю.

– Обещаю, что не буду. Ох, ну что ты делаешь с шишкой? Просто съешь её целиком!

Под конец дня Му-урлик Фелин обеспокоенно обратился к директрисе. Участвовать в проектирование нового корабля – настоящего звездолёта – такой шанс инженеру нельзя упускать. Но кот согласен участвовать в проекте, только если его не заставят полететь в дальний космос. Белка поразмыслила и решила, что для Му-урлика, с его послужным списком и незаменимостью в институте, можно сделать и исключение.

А вот отработки Му-урлику Белка сократила только после звонка Лисы, уверившей, что почти все трактора уже почти в рабочем состоянии. Впрочем, и Гуло-Гуло изрядно подействовал директрисе на нервы хождением у кабинета: росомаха не собирался браться за проект без ученика.

Исследовательский центр, который был таким же главенствующим научным учреждением Четвёртой планеты, каким Научный институт был для Второй, поддержал идею исследования дальнего космоса. И уже через два дня после заседания дополнительной секции учёные отправили заявки на проект в оба Городских совета – Второй и Четвёртой планет.

Конференция, продлившаяся полторы десятидневки, завершилась. На закрытии Белка объявила, что Горсоветы обеих планет одобряют экспедицию в дальний космос и считают проект реализуемым. Идея вынесена на рассмотрение Народным собранием двух планет.

Вскоре пришёл и ответ. Тогда директриса собрала на площади перед главным зданием всех сотрудников Научного института, среди которых теперь значился и командированный Энди Лиэбре. На крыльце здания приладили кафедру, Белка забралась на неё и зачитала документ:

– «Народное собрание двух обитаемых планет системы звезды Оранжевой одобрило простым большинством идею межзвёздной экспедиции. Пилотируемый экспедиционный корабль должен быть многоместным и многофункциональным и должен достичь максимально возможных скоростей. Среди космических кораблей он станет первым звездолётом».

Звери захлопали. Белка продолжила:

– «Для разработки разрешается привлечь любые доступные ресурсы Научного института при полной поддержке Исследовательского центра и всех заводов обеих планет».

* * *

Их назвали проектной группой. Поначалу в ней числились Му-урлик Фелин, Коготок Мартес-Мартес, Энди Лиэбре и, конечно, Рыкун Гуло-Гуло, который ожидаемо стал руководителем проекта. Фише Пеннанти разрешили быть в курсе всего, что творится в группе, поскольку именно астрономическое открытие дало толчок новому проекту. Фиша лучше всех понимала, чего можно ожидать от дальнего космоса, а её лёгкий нрав сплотил бы кого угодно.

Коготка не освободили от межпланетных перелётов, но дежурства по космодрому ставили пореже. Проектная группа получила преимущественное право обращаться в отдел математиков, службу перечерчения, отдел химиков, а ещё консультироваться с любым сотрудником Научного института и любым животным за пределами него. Опытному заводу при институте наказали обслуживать проект. Другие заводы тоже готовились производить нужные материалы и детали, но, как написала Белка в отчёте Горсовету «народное хозяйство останавливать нельзя».

Энди радостно утверждал, что изобретателям нужно работать, не покладая лап, чтобы создать то, что невозможно сделать инженеру-одиночке – звездолёт, способный исследовать космос за пределами системы звезды Оранжевой. Только вперёд!

Глава 3. Целевая функция

Во втором корпусе Научного института для изобретателей выделили большой кабинет на третьем этаже, над Песочным залом собраний.

Росомаха впервые собрал тройку молодых инженеров.

– Ну, ребятушки, занимайте места! – бодро сказал он.

В центре кабинета стояло два стола: массивный для Гуло-Гуло и большой лёгкий для совместной работы. По одной стене было несколько открытых ниш, разделённых перегородками. Парни выбрали себе по нише.

– Так, ты будешь по двигателям, – он махнул лапой в сторону Му-урлика. – А ты по приборам и отсекам, – махнул в сторону Энди. – А ты, шустрик такой, будешь бегать по поручениям.

– Что-о-о? – возмутился Коготок. – Но я тоже инженер, так-то!

– Инженер, но не конструктор. Ты лётчик, а летать пока не на чем.

– Вы же давно меня знаете, Росомаха…

На самом деле, Рыкун Гуло-Гуло понимал, что работа проектной группы и сочувствующих коллег скатится к тому, что все будут заниматься всем.

Тем временем в Научном институте отмечали юбилей ильки Фиши, празднование которого перенесли из-за конференции. Рыкун оставил парней обустраиваться на рабочих местах и уковылял на праздник.

– Что ж, у нас рабочий день. Пока обустраиваемся, можем начать мозговой штурм, – предложил Му-урлик.

– Чтобы время не терять, – поддержал увлечённый Энди.

Но Коготок жаждал праздника и предпринял вылазку на корпоратив. Вскоре он вернулся с блюдом в передних лапках:

– Приехала семья Ильки с залива. Там все танцуют, Фиша танцует с Рыкуном! А её муж – с женой Рыкуна. Сказали, что я ещё не дорос до корпоративов. Особенно после того, что Му-урлик на Новый год натворил. Но нам дали печеньки!

Ребята перекусили, радуясь за руководительницу отдела астрономов. Успешная в науке и карьере, Фиша вырастила двух прекрасных сыновей. А теперь ещё и открытие формы галактики. В лучах илькиного успеха грелись все, и, казалось, Оранжевая никогда не зайдёт над корпусами Научного института.

* * *

Энди Лиэбре не раз пытался добиться от Рыкуна и Белки чётких параметров. Каковы цели экспедиции? Задачи полёта? Исходя из этого, какие нужны ресурсы и как их распределить?

– Перед тем, как начать хоть что-то делать, нужно определить цель, – говорил он за общим обедом в большой столовой. – Нет действий без цели.

– А я вот, например, по деревьям лазаю без цели. Тоже мне, – возразил Коготок Мартес-Мартес, отправляя в рот ложку с рисовой кашей.

– Нет, ты так тренируешься, чтобы после космических полётов мышцы нарастить. Или развлекаешься.

Белка сдержанно кивнула и попросила Энди продолжить мысль. Проектной группой, конечно, руководил Рыкун, но росомахе в голову не залезешь. Так что Белка присматривала за изобретателями.

– С какой целью мы проектируем космический корабль? Вот важнейший вопрос. И какие научные исследования будет проводить экспедиция? И в какой последовательности что проектировать?

– А вот на последний вопрос ответить просто, – сказал главный конструктор. – Чтобы успеть создать корабль и слетать в экспедицию за жизнь поколения, надо всё делать одновременно. И двигатель, и общую конструкцию корабля.

Энди пожал плечами и подумал: «Спасибо, что прояснили хоть это».

* * *

Коготок вызвался показать Энди отделы Научного института, с которыми изобретателям предстояло работать.

Отделом математиков заправляла Геля Фелина, маленькая пёстрая трёхцветная кошка с лёгким косоглазием. Ребята вошли в большую аудиторию с рядами парт, на которых громоздились арифмометры. На заднем ряду сидели бобры, на среднем – пяток кошек, а на первом – многочисленные соболи и пара прилетевших с Четвёртой горностаев. Гигантские деревянные счёты украшали стену за спинами бобров.

– Мы тут знаки пи после запятой вычисляем, а вы нас какими-то бытовыми штуками отвлекать собрались, – пожаловались бобры инженерам. – Прагматичность ваша дурацкая!

– Чего это она ду… – возмутился было Энди, но Коготок резко пихнул его в бок.

– Не ныть! – строго сказала кошка. – Встали. Сделали глубокий вдох: «вы-ы-ысшая», выдох: «а-а-арифме-е-етика»…

Все животные-математики встали, дружно вздохнули и потянулись.

– А теперь медленно, цепочкой отправляемся в столовую на обед.

Сотрудники строем вышли. Кошка приложила лапку к груди и со всей сердечностью сказала Коготку и Энди:

– Математика так успокаивает!

– Да вы и так спокойная, – фыркнул Мартес-Мартес.

Энди хотел поинтересоваться у кошки, какую систему счисления предпочитают математики института: классическую восемнадцатеричную, созданную древними Фелинами по числу пальцев на кошачьих лапах, или современную десятичную. Но Коготок потащил нового коллегу дальше.

Парни остановились у двери в одну из лабораторий химиков, и Коготок постучал. В ответ за дверью раздался взрыв и потянуло странным запахом.

– Так, ну туда потом сходим.

Служба перечерчения размножала и дорабатывала чертежи. Светлый зал был заставлен горизонтально установленными кульманами, по которым лазали лесные и каменные куницы, соболи и белки. Их тонкие коготки вычерчивали тушью идеальные линии. Каменные куницы сверкали белыми шейками и рукавами, мех соболей переливался коричневым и синим. Некоторые сотрудники переводили чертежи через стекло, установив под ним яркую лампу. Огромная клепсидра – скорее игрушка, чем хронометр – по капле отсчитывала время.

Многие чертёжники носили автокогти. Автокоготь надевался на палец, в него набирали чернила или тушь. С таким инструментом можно писать дольше, чем когда окунаешь собственный коготь. Автокогти изготавливались индивидуально под лапу.

– Да за мной не нужно перечерчивать, – заявил Энди.

– Это экономит время.

– Коготок, ты обещал показать опытный завод. Почему мы туда не идём?

– Там еноты.

– Ну, ожидаемо. У енотов пальцы длинные и цепкие, им легче работать лапами.

Коготок сдался, но перед воротами завода предостерёг:

– Умоляю, молчи! Не противоречь! Не произноси слово «конструктор»!

– Может, и не дышать ещё?

– По возможности.

Они вошли в один из цехов и через несколько минут вылетели оттуда с доносящимся в спину «Приволокли ещё одного конструктора!»

– Будто помоями облили, – недовольно сказал Энди.

– Нужно относиться с пониманием, у енотов стресс. Итатси[7] и Белка считают, что душевное состояние работников нужно беречь, – возразил Коготок.

Энди был согласен, что каждого сотрудника нужно уважать как личность, со всеми особенностями, но неприятно удивился, что сами еноты подобного принципа не придерживались. Начальник же завода – пожилой рыжий колонок Фэн Итатси, с которым ребята столкнулись по пути в цех – вёл себя вполне вежливо.

– Стресс из-за нового проекта?

– Нет. Стресс всегда.

* * *

Энди Лиэбре в очередной раз подошёл к Гуло-Гуло.

– Вы мне не даёте параметры. Получается, нарисуй то, не знаю что. Сколько вообще летит зверей?!

– Ты хочешь привнести порядок в хаос до того, как из хаоса оформится материал для работы. Нужна фаза неизвестности.

– Мы работаем не так.

– Ну, ты больше не в Исследовательском центре, юноша.

– Я только пытаюсь понять, что от меня требуется.

Заяц не уходил, поэтому Рыкун раздражённо добавил:

– Ты должен найти внутри себя тумблер и временно отключить внутреннего формалиста.

И прежде, чем Энди снова что-то ответил, Рыкун бросил карандаш в стену и вышел из кабинета.

– Не переживай, эта фаза хаоса у Рыкуна длится десятидневки две, а потом сам включает внутреннего формалиста, – сказал Му-урлик.

– И достанет ещё всех, – добавил Коготок.

– И что, будем бездельничать двадцать дней? Я не для того сюда прилетел. Можно подумать, у всех по три жизни в запасе.

– А может быть у тебя нет этого тумблера? – осторожно спросил Мартес-Мартес.

– Ты хочешь сказать, что я не творческий. Но ты не прав.

По выражению лица Энди Коготок понял, что тот что-то замыслил, поэтому воскликнул:

– Пойду жарить кукурузу! Завтра повеселимся, – и радостно убежал домой.

Му-урлик вздохнул. Коготок снова вёл себя легкомысленно. Зато ведь кукуруза у него хорошо получается: почти не остаётся невзорвавшихся зёрен. Вместе с Энди кот остался на работе до позднего вечера.

Рыкун хотел, чтобы ребята рисовали, а не чертили. Что ж, Энди достал автокоготь и принялся рисовать тушью.

«Нарисую сто вариантов, пускай разбирается».

Фелин в свою очередь обложился справочниками обо всех возможных двигателях и таблицами с компонентами топлива и свободно соединял их между собой, не ощущая ни малейшего дискомфорта, поскольку давно сработался с Рыкуном.

На следующее утро в кабинет проектной группы заглянула Фиша. Она уже была наслышана, что группа находится в фазе хаоса (по мнению Рыкуна) или в состоянии простоя (по мнению Энди).

– Психанул? – подошла Фиша к нише зайца, из которой тянулась верёвка с вывешенными на просушку рисунками. – О, тут даже звездолёт в форме кошечки! И лилии. Или это ирис…

* * *

Некоторые из идей Му-урлика и Энди Рыкун сразу отбраковал, другие рассмотрел внимательно. Кое-что ему понравилось, а кое-что явно нет, поскольку в один прекрасный день по кабинету проектной группы разнёсся росомаший вопль:

– Где оптимизатор наш?!

– Это тебя, Энди, – хихикнул Коготок, выглядывая из ниши.

Лиэбре спокойно подошёл к столу руководителя, поправляя бордовый галстук.

– Что за клетушку нарисовал? Как вообще в этом может жить экспедиция?!

– Так вы мне не говорите, сколько летит зверей, а по умолчанию я делаю отсеки максимально компактными. Исходя из целей полёта нужно определить, сколько именно летит животных и какое оборудование им нужно.

– Прекрасно, вот с этого и начнёшь речь.

– Какую речь?

– На завтрашнем собрании. Я уже пригласил Белку и руководителей отделов. Астрономов, физиков, математиков, химиков, медиков, биологов, чертёжников, картёжников…

– А картёжников зачем?

– Для разнообразия, – съязвил Рыкун.

– Звёздная картография, – подсказал Му-урлик из своей ниши.

Энди вернулся в нишу, подхватил блокноты и чертежи и направился к выходу.

– Куда же ты?

– Буду писать речь в общежитии. Каков регламент? Тридцать шесть минут? – Энди попросил больше времени, чем хотел на самом деле.

– Восемнадцатью обойдёшься.

Заяц-инженер воодушевленно побежал писать речь.

* * *

На собрании Белка и сотрудники института определили цели экспедиции: испытание и отладка нового корабля, общее изучение дальнего космоса приборами и поиск обитаемых планет.

– Полететь должны молодые, – заметил Энди.

– Почему? – спросил Коготок.

– Чтобы дожили до конца экспедиции, конечно. Мало ли, насколько дело затянется.

Белка согласилась.

– Ну ты и обломщик с планеты обломщиков! – воскликнул Мартес-Мартес. – Зачем так цинично? Ладно. Мы подходим.

Энди и Коготок закономерно должны были отправиться в полёт как инженеры, не только из-за традиций Второй планеты, но и по личному желанию. Му-урлик по-прежнему воздерживался от полёта. Он был домоседом и единственным сыном уже не такой молодой Мяки.

Масса полезной нагрузки для космического аппарата решает всё. Специалистов посему выбирали из мастеров на все лапы. Такой мастерицей была мудрая Лиса, но из-за размера и длинных лап её не могли взять в космос (и, вообще-то, никто и не спрашивал, хочет ли она). В ходе собрания звери наконец определили, кто ещё станет членом экипажа звездолёта.

Для физических исследований главный космолог института – почтенная землеройка Ойя-Землеройя – порекомендовала лучшую ученицу. Ласка по имени Мими Мустела[8], крошечная и задумчивая девушка-физик, без эмоций приняла предложение. Космологами в системе звезды Оранжевой называли физиков-теоретиков, пытавшихся создать «теорию всего», объясняющую происхождение и законы Вселенной. Мими, как и все ласки, была родом с Четвёртой планеты, но, в отличие от других Мустел, родилась абсолютно белой и не меняла цвет меха при смене сезонов. Мими и Энди дружили ещё со времён учёбы в Исследовательском центре.

– И нужен ещё медик и биолог, – говорила Белка на собрании. – Для поддержки экспедиции и поиска новой жизни. Желательно, чтобы это было одно животное, так как вес…

– Не вес, а масса, – поправил заяц-инженер.

– Ой, Энди, уж это все знают, – закатил глаза Коготок.

Единственной универсальной специалисткой, опытным медиком и биологом оказалась рыжая крольчиха Весняша Канинхен[9]. Она была чуть постарше остальных членов экспедиции и, хотя не имела раньше дела с космосом, бесстрашно согласилась на полёт.

Так к проектной группе присоединилось ещё двое.

Глава 4. Жизнь в Научном институте

Белка рассмотрела множество рисунков с перспективным звездолётом. Конечно, чертежи были условными, ведь будущий «световой» двигатель ещё не существовал. Его масса была неизвестна даже примерно. Но полноценный маленький летающий посёлок в космосе, пригодный для долгой жизни четырёх зверей и несущий самое разное исследовательское оборудование…

Обеспокоенная директриса вызвала к себе Рыкуна и тройку инженеров из проектной группы. Звери с трудом влезли в скромный кабинет, а единственное кресло для визитёров уже заняла Фиша, которая тоже не один час рассматривала рисунки.

– Вы не сможете сделать корабль большим, – говорила Белка. – Это какая же тяжелая должна быть ракета! Забродившего яблочного сока в таком объёме сейчас просто нет на планете. Конечно, мы его накопим для экспедиции, но нельзя растрачивать сок на подъём с поверхности. А на мшистом двигателе ракету-носитель со звездолётом даже на высоту кошачьей лапки не поднять.

Не слишком мощные мшистые двигатели работали за счёт сгорания сверхплотно утрамбованного мха и обычно использовались как двигатели коррекции для космических аппаратов, включая спутники и корабли. Самым ходовым топливом для реактивных двигателей был забродивший яблочный сок. Большинство ракет-носителей малой и средней грузоподъёмности взлетали именно на нём, также и пилотируемые транспортные корабли оборудовали жидкостным двигателем на яблочном соке. Банки с испорченным соком бережливо собирали, при вскрытии сок с пеной вырывался, образуя реактивную тягу, причём без всякого сгорания. Это холодное однокомпонентное топливо обе планеты признали безопаснейшим.

– Просто корабль должен быть модульным. И собирать его надо на орбите, – вдруг сказал Му-урлик.

– Что ещё за слово такое – модульный? Откуда ты его взял? – заволновался Коготок. Он не любил незнакомые слова.

– Это значит, что корабль должен состоять из нескольких отдельных модулей. Мы будем запускать их по одному, а потом соберем прямо в космосе. Как конструктор.

– Подождите-ка, а ведь разумно! – загорелась идеей Илька. – Мы уже строили таким образом станцию. Я не понимаю, почему у нас опять нет станции на орбите. Мы с командой смогли бы разместить там ещё один космический телескоп. А то ведь атмосфера мешает наблюдать небо.

Неосторожное упоминание Фишей орбитальной станции всколыхнуло в зверях старшего поколения болезненные воспоминания. Вечная боль разочарования не пройдет, но Илька так хотела переиграть ситуацию двадцатилетней давности… Белка и Рыкун промолчали.

Молодёжь ничего не заметила.

– Поддерживаю идею модульного корабля, – сказал Энди. – Пойдём, Му-урлик! Набросаем схему. Предлагаю разделять понятия отсека и модуля. Отсеков может быть много, они не автономны. А модулей должно быть хотя бы три. Лучше пять.

Белка, как хорошая начальница, стремилась разбираться в каждом вопросе:

– Почему три? Почему пять? Ты хочешь древо новогоднее соорудить или корабль?

– Центральный с реактивным двигателем и двигателем света…

– …которого у нас ещё даже в проекте нет, – вставил Му-урлик уныло.

– Перестань. Вопрос решается отдельно. А сейчас мы решаем другой вопрос – общей конструкции. В один модуль я бы вынес оборудование Мими для космологических исследований, в другой приборы Весняши. Также в боковых отсеках разместим спальни, и ещё мшистые двигатели коррекции будут там же. Всё понял? Пошли рисовать твою гениальную идею.

– Что-то она уже и не совсем моя.

Парни из группы изобретателей засобирались к себе. Белка выпрыгнула из кресла, схватила зайца за шерсть на боку и потянула в сторону:

– Останься-ка. На два слова.

Коготок с Му-урликом вышли, и Фиша под взглядом подруги тоже выскользнула за дверь. Директриса напомнила Энди о характере Му-урлика и наказала выслушивать и не перебивать кота.

– Но я не специально. У нас ведь общий проект!

– Не все такие смелые и сразу говорят, что думают. Му-урлику нужно давать высказаться.

Энди, надувшись, ушёл. Рыкун задержался в кабинете Белки. Главный конструктор развалился в освободившемся гостевом кресле и сказал, легонько поцарапывая когтями стол:

– Они должны были прийти к идее модульного корабля. Рад, что не пришлось подталкивать.

Итак, звездолёт изначально должен быть модульным. Но габариты перспективного светового двигателя не были известны, а количество отсеков во время проектировки всё росло. И как поднять корабль даже частями? – беспокоилась проектная группа.

* * *

Рыкун хотел, чтобы Энди занимался конфигурацией отсеков и их обустройством независимо от работы Му-урлика над перспективными двигателями. Мими и Весняша должны были предоставить зайцу список необходимого им оборудования, а Коготок – объяснить, какое рабочее место пилота он хочет, и поделиться хитростями безопасных полётов. Канинхен и Мартес-Мартес также оббегали отделы института, чтобы договориться об изготовлении систем жизнеобеспечения: Весняшу назначили ответственной за жизнеобеспечение, а Коготок умел договариваться с отделами лучше всех.

«Как будем поднимать всё это в космос дело восемнадцатое», – успокаивал Гуло-Гуло «ребятушек».

Сам же Рыкун привёл Белку в одну из лабораторий химиков. Фиша, ожидавшая, пока к любимому телескопу Зоркому прикрутят новую заслонку для закрытия Оранжевой и других звёзд, увязалась за коллегами.

– Дай мне использовать углеводороды, и я сразу увеличу тягу. Значительно, по сравнению с яблочным соком. Кстати, – повернулся росомаха к химику, – плесни-ка мне его.

– Фу, он же забродивший. Вредно для здоровья. Но вы и падаль ели, – сморщилась Фиша.

– Предки-росомахи ели и падаль, а ты что против имеешь?

Белка покачала головой:

– С углеводородами не мне решать. Обратись в Горсовет планеты. Может, даже придётся созвать Народное собрание. Что там тебе нужно, керосин?

– И жидкий кислород. Химики, записывайте.

Право на использование углеводородов для ракет-носителей Научный институт мог получить только с согласия природоохранников. Рыкун хотел сберечь сок для звездолёта, поднять же составные части корабля с поверхности планеты росомаха намеревался с помощью ракет на керосине.

Что ж, достойный повод воспользоваться всей своей харизмой.

* * *

Мими пропадала у Ойи-Землеройи, налаживая детекторы частиц, Весняша делала обход пациентов, которых должна была передать другим докторам, а инженерная часть проектной группы занималась в кабинете бесконечно сыплющимися техническими вопросами.

– Мы ведь планируем экспедицию для изучения других планет? – осторожно спросил Энди Му-урлика.

Ребята сидели за большим столом в ворохе чертежей.

– Да, в том числе.

Повисла пауза.

– Говори первый, а то Белка мне уже высказала, что я тебя подавляю.

– Нельзя каждый раз сажать корабль на планету.

– …и поэтому нужен посадочный модуль.

– А почему что-то опять очевидно для вас, но не для меня? – всполошился Коготок.

– Потому что ты когти сидишь точишь и слушаешь вполуха, что происходит, – проворчал Гуло-Гуло со своего места.

Мартес-Мартес вскочил, выронил когтевой напильник и замахал передними лапками:

– Ладно-ладно, вообще-то я понял. Не смогу же я стартовать с поверхности этим вашим-нашим кораблём-конструктором. И где мы каждый раз возьмём ракету-носитель на чужой и, возможно, необитаемой планете? И не можем же мы каждый раз собирать корабль заново на орбите неизвестной планеты с другими параметрами? Это же бред.

– Поэтому для посадок на планету нужно, чтобы хотя бы один модуль корабля был в этом плане самостоятельным и мог взлетать с поверхности, – сказал кот.

– Тогда корабль будет оставаться на орбите, и кто-то должен будет дежурить в нём, а у нас экипаж всего четыре зверя, вы об этом подумали? – сказал Коготок.

– Вот ты и будешь, – прогудел Гуло-Гуло, вырисовывая карандашом на бумаге набросок очередной ракеты.

– Но я же не за тем лечу в дальний космос, чтобы болтаться на орбите чего-то! Я первооткрыватель, а не только пилот! Ты хочешь что-то сказать, Энди? Давай, обломай нас ещё в чём-нибудь.

– В посадочный модуль нужно включить неприкосновенный запас топлива, который не будет расходоваться на движение корабля в межпланетном пространстве. Учитывая нынешнюю эффективность яблочного двигателя, топлива возможно хватит на посещение всего одной планеты. Или пары планет, в зависимости от их силы тяготения, – объяснил Энди.

– Ну, здрасьте! Зачем тогда вообще мы летим в дальний космос?

– Потому что ты так захотел, Коготок, – вздохнул Му-урлик.

Му-урлик Фелин, конечно, кривил душой. Фиша, Белка, Рыкун и весь Научный институт, а также представители Четвёртой планеты поддерживали идею полёта в дальний космос.

* * *

Энди бесконечно чертил, окуная коготь то в тушь, то в стоявшую рядом ванночку с водой, чтобы смыть краску с лапы. Раз за разом повторяя движения, он создавал рисунки будущих приборов и помещений, гармоничные в своей практичности. У Му-урлика тоже лапы постоянно были в туши, хотя для больших чертежей парни использовали автокогти.

Энди захотел и Коготка привлечь к высокому искусству инженерной графики и озадачил куницу начертить идеальное рабочее место пилота. Но результат зайца вовсе не порадовал.

– Ты чертишь не в масштабе.

– Я лётчик-испытатель, должен летать и испытывать! А чертить не моя работа.

– Но не надо так буквально… У тебя кресло больше, чем вся приборная панель! Всё не по стандарту.

– Да мне стандарты не интересны как-то…

– Но черчение – это же язык, и любому инженеру с одного взгляда всё должно быть понятно. Вот почему нужно знать правила оформления чертежей.