Читать онлайн Как рассказывать истории. Простая технология сторителлинга на сцене, работе и в кругу друзей бесплатно
- Все книги автора: Мэттью Дикс
Matthew Dicks
Storyworthy: Engage, Teach, Persuade, And Change Your Life Through The Power Of Storytelling
Copyright © 2018 by Matthew Dicks
© Бортник В. О., обложка, 2024
© Малышева А. А., перевод на русский язык, 2024
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024
Посвящается Джорджу Доусу Грину, создавшему эту сцену; Дэну Кеннеди, который вдохновил меня на первое выступление; и Кэтрин Бёрнс, которая убедила меня в том, что именно на сцене – мое место
Предисловие
Как-то в начале 2000 года я впервые выступил на конференции под названием The Moth[1] – и сразу почувствовал себя лучше и умом, и сердцем. Я вспоминал о своих самых грандиозных проколах и заветных детских мечтах, которым не суждено было сбыться; о неуклюжих и обреченных на провал попытках осуществить задуманное. Например, я рассказал, как однажды отправился в Остин, чтобы заявить о себе как об авторе песен, но в итоге оказался совершенно к этому не готов, да и в песнях моих не было ничего особенного. Пожалуй, каждый из нас хоть раз переживал в своей жизни нечто подобное. Однако сам я лет с 20 и до самого того вечера в The Moth жил с постоянным ощущением клейма неудачника. Когда же я поделился своей историей про поездку в Остин, зал взорвался смехом, и сжимавшие мою грудь тиски напряжения понемногу ослабли. Я улыбнулся и впервые подумал, что, может быть, – ну вдруг? – для меня еще не все потеряно?
И именно этим, на мой взгляд, ценно искусство рассказывать истории – сторителлинг. Через него мы осознаем важную истину: даже самые глубокие, страшные, болезненные воспоминания и сожаления начинают казаться мелкими и вполне преодолимыми, когда поделишься ими с двумя (тремя, 20, 3000) слушателями. И еще я советую рассказывать истории – и учиться этому через книгу, которую вы держите в руках, – потому, что все мы рано или поздно уйдем: и вы, и я, и все, кого мы знаем и любим. Пусть эти слова и тяжеловаты для предисловия, но, рассказывая истории, вы вписываете свое имя в хронику этой жизни, прежде чем сделать шаг навстречу следующей главе. И это жест настоящего великодушия и бескорыстия, ведь таким образом вы словно бы оставляете свой след на страницах некоего реестра, который прочтут те, кто придет следом, и, может быть, для них эта запись станет своего рода предупреждением и напутствием: «Остерегайтесь гремучих змей у обрыва в паре миль отсюда», или «У пожарной вышки есть свежая вода, если вдруг у вас закончилась», или «Я теперь живу в лесу, и плевать, что никогда больше не увижу айфонов – и без того я лет 10 неотрывно пялился в него, пока не пошла кругом голова, не село зрение, а в сердце не поселилось разочарование».
Когда рассказываешь людям о своей жизни, они чувствуют себя не такими одинокими; те же, кто вам близок – родные и друзья, – учатся воспринимать вас в отрыве от семьи и без склонности оценивать события прошлого через призму послезнания, которым мы порой грешим. Начиная говорить, выбираясь из глубин разума и из стен родного дома, мы хотя бы на один вечер всецело погружаемся в свою собственную жизнь и жизни других людей – и именно в этом, на мой взгляд, и состоит суть сторителлинга. А может быть, как в шутку говаривал мой друг Джесс Торн, «это, если вы не в курсе, такой несмешной подвид стендапа». Помню, как тогда поразили и развеселили меня эти слова – а ведь точнее и не скажешь. Спустя несколько недель я вдруг странным образом понял, за что так люблю это дело. Все оттого, что цель историй – вовсе не ослепить вас своим блеском. Слушатель не выступает врагом или соперником, который, устроившись поудобнее в кресле и потягивая свой коктейльчик, как бы говорит: «А теперь давай, смеши меня!». Нет тут какого-то злобного юмора, как на стендапе. Есть лишь люди, которые просто хотят тебя послушать, а иногда – тоже выйти на сцену и поделиться своими историями.
Истории эти – самые разные: и смешные, от которых буквально катаешься по полу; и страшные – о том, как на человека напала акула; и о полете в космос. О том, как кто-то, сидя у обломков собственной машины, размышлял о прожитой жизни; или о том, как его угораздило оказаться в мире белых воротничков; или просто о тех, кто пытается придать смысла обычному будничному вечеру, как большинство из нас на этой планете. Разве можно после подобного обмена историями выйти из зала прежним человеком?
На заре своей карьеры ведущего марафона StorySLAM[2] в The Moth я не слишком-то задумывался о том, как оценивают каждого выступающего судьи в зале. Присуждаемые ими баллы всегда воспринимались как часть игры – инструмент для вовлечения аудитории. Тогда мне и в голову не приходило, что участники могут переживать об оценках больше, чем, скажем, компания друзей, собравшаяся вместе пометать дротики в баре или на пикнике играющая в покер на желуди. Даже когда выступление было средненьким (тут я говорю и о себе: ведущий рассказывает собственную историю в середине или в конце шоу), нам нравилось, ведь мы всегда готовы были выслушать друг друга, посмеяться и сбросить с плеч груз воспоминаний, если история вдруг выходила из-под контроля. В конце концов, думал я, даже неудачное выступление может сослужить добрую службу. Например, если кто-то в зале слишком нервничал и боялся бросить в шляпу бумажку со своим именем, чтобы потом поделиться со всеми историей, услышав мою, он подумал бы: «Чего я стесняюсь? Хуже, чем у этого чувака, все равно не будет!»
Но шли годы, и однажды я заметил, что рейтинги рассказчикам вовсе не безразличны; порой они выходили из себя, если не получали той оценки, которую, по собственному мнению, заслуживали. Именно тогда сторителлинг оказался в центре всеобщего внимания: подкасты The Moth ежегодно скачивали десятки миллионов человек, а по всей стране, как грибы после дождя, возникали все новые и новые потрясающие проекты. Тогда-то я начал замечать, что характер участников разительно изменился: они стали более амбициозными и нацеленными на победу. Признаться честно, меня это несколько покоробило.
Прежде это занятие казалось мне самым безобидным и мирным время препровождением на свете, ведь, если вдуматься, само название звучит так себе – «сторителлинг», «искусство рассказывать истории».
Разве можно на подобном плацдарме развить в себе эго звезды подкастов или интернет-знаменитости (клянусь, я встречал людей с подобными амбициями!)? Все равно что мечтать отгрохать мегаособняк среди соломенных хижин.
Казалось, будто в какой-то момент к нам один за другим стали приходить сплошь профессиональные актеры и комедианты, которых заботила лишь новая строчка в резюме или возможность обратить на себя внимание, чтобы их заметили и позвали на телевидение. Спасите, нас атакуют крутые ребята!
Мало-помалу я научился вычислять «истинных» рассказчиков, а не тех, кто использует сторителлинг как переходную ступень к чему-то большему. Именно тогда я и познакомился с Мэтью Диксом. Оказалось, что он не просто «настоящий», не просто человек, которого хочется сделать другом семьи, но вдобавок он из тех людей, кто не перестает учиться и не видит ничего зазорного в том, чтобы оттачивать и развивать в себе навык рассказчика. Именно он был в центре моего внимания всякий раз, как мне улыбалась удача и я оказывался ведущим шоу с его участием. Именно на его примере я понял, что, оттачивая мастерство рассказчика, ты одновременно совершенствуешься и как друг, сын, брат, партнер или просто человек. Конечно, Мэтью, как и все мы на земле, переживал душевные и сердечные потери, но он умеет абстрагироваться, оставлять эти травмы где-то в стороне, на заднем плане своих историй.
Для такого человека, как Мэтью Дикс, не составляло труда взойти на сцену и рассказать душераздирающую историю, чтобы взбудоражить слушателей.
Чрезмерная эмоциональность и откровенность – кратчайший путь к зрительским сердцам.
Впрочем, подобные эмоции быстро испаряются, оставляя после себя эдакое душевное похмелье. Однако Мэтью избегает подобных приемчиков и вместо них рассказывает совсем другие истории – например, о том, как подростком пытался произвести впечатление на свою маму и спрыгнул на велике BMX с крыши своего дома. Кончилось все плачевно, хотя его сестра – по его же инструкции – все же умудрилась вставить в духе ведущего популярного тогда телешоу: «Это просто невероятно!». Эта история – наглядный пример того, как Мэтту удается вызвать у слушателя глубокие и серьезные эмоции через подтекст и тонкие приемы, а не откровенное вываливание своих проблем на публику.
Мэтью появился в тот самый момент, когда миру нью-йоркского сторителлинга отчаянно нужен был кто-то, кто напомнил бы людям об истинной сути и предназначении рассказчиков, о том, что все мы прежде всего одна семья, сколько бы ни возникало новых программ и проектов и как бы ни разрастался их охват. Семья может состоять из миллионов человек по всему миру, но именно благодаря Мэтью Диксу эта семья осознала, что нас так много; поняла, что те, кто выступает на так называемой «сторителлинговой сцене», в сущности, ничего нового не изобрели – они просто выходят к микрофону и занимаются тем, чем занимались люди с древних времен.
Эта книга – палочка-выручалочка, какой не было у тех, кто жил в пещерах Альтамира. Хотя тогда им это было и не нужно – и без того истории у них выходили просто замечательные. Но за последние 35 000 лет мир немного изменился, и потому книга, которую вы держите в руках, – отличный ресурс. Я всегда считал, что хорошее сторителлинговое шоу – это некий микс терапии, сеанса реабилитации и дружеских посиделок с друзьями после ужина. Даже если сама мысль о том, чтобы оттачивать мастерство рассказчика через чтение, покажется вам чрезмерно академичной, вы обнаружите, что автор этой книги – человек с большим сердцем, убежденный в том, что мир вокруг вас полон удивительных и захватывающих историй.
Должен признать, меня немало растрогала история о том, как сам Мэтт попал в мир сторителлинга: он пришел на StorySLAM, чтобы выполнить обещание, – втайне надеясь, что его имя не назовут. Когда же он оказался в одной комнате с остальными, то решил остаться – хотя по-прежнему не верил в то, что из этой затеи может выйти что-то стоящее. Мэтью Дикс не просто написал книгу об искусстве рассказывать истории и о том, как пробиться и заявить о себе на задворках малой сцены развлекательного бизнеса, как, собрав волю и эго в кулак, пройти по головам соперников. Его книга – о вас и о том, как здорово собраться вместе и рассказывать друг другу истории, даже когда не знаешь, к чему это может привести.
Дэн Кеннеди, ведущий подкастов The Moth
Вступление. Трус говорит
12 июля 2011 года. Я сижу в Nuyorican Poets Café в центре Манхэттена. Вечер понедельника, но в кафе так шумно, что кажется, будто сейчас суббота. И еще здесь очень жарко и толпа народу. Если вдруг начнется пожар, выбраться отсюда будет крайне затруднительно. В воздухе витает застоявшийся пивной дух. Публика – хипстер на хипстере; они сидят на металлических складных стульях, стоят, прислонившись к стене, в дальнем углу помещения или сгрудившись вокруг маленьких шатающихся столиков. Прожектор освещает сцену, уставленную портативными холодильниками Igloo и звуковым оборудованием, опутанную черными электрокабелями. В центре ее, в теплом свете прожектора стоит одинокий микрофон.
На сцене Дэн Кеннеди – с которым я не знаком лично, но чей голос знаю по аудиокнигам и подкастам The Moth, – это ведущий шоу. Дэн худощав, у него темные волосы и лукавая ухмылка, ему около 35 лет. Он расслаблен и держится уверенно – как я себе и представлял, слушая его голос. Он смешит публику без видимых усилий. И еще он очень обаятелен. Всего за несколько минут ему удалось совершенно меня покорить.
Сам я на StorySLAM раньше не бывал. В первый раз собираюсь выйти на сцену и вывернуть наизнанку свою душу. 10 минут назад я бросил свое имя в холщовый мешочек (который Дэн назвал шляпой, а я не осмелился ему перечить). Я знаю лишь то, что из этой так называемой шляпы достанут имена 10 участников, которым предстоит рассказать свои истории, – и молюсь, чтобы среди этих имен не оказалось моего.
Столько месяцев я представлял себе этот момент – и вот теперь меньше всего мне хочется выступать перед публикой.
Я здесь лишь потому, что сдуру пообещал друзьям, что когда-нибудь расскажу свою историю в The Moth. Теперь я мечтаю сбежать отсюда. Ну или хотя бы забиться в дальний уголок и тихонько просидеть там до конца вечера. А то и до конца своих дней – только бы не выходить на эту сцену.
Два года назад моя подруга Ким посоветовала мне послушать еженедельные подкасты The Moth. Эта международная организация занимается производством шоу с использованием непридуманных историй, рассказанных со сцены безо всяких шпаргалок. В их программах участвуют и опытные рассказчики, и зеленые новички вроде меня, и приглашенные звезды. Все они выходят на сцену и делятся со слушателями – сотнями, а порой и тысячами людей – значимыми моментами из своей жизни. Ким решила, что мне понравятся истории из подкаста The Moth – и не ошиблась.
Рассказчики мгновенно покорили меня своей искренностью, честностью и искрометным юмором. Их истории открыли для меня совершенно новый мир, и я сам поразился той внезапной близости, что ощутил по отношению к абсолютно незнакомым людям.
Я еще не подозревал: даже когда сторителлинг казался мне загадочным и невозможным занятием, я уже с головой погрузился в это ремесло.
Рассказывая о своем последнем романе, или беседуя с родителями, когда они приезжали ко мне в колледж, или даже флиртуя со своей будущей женой, я так или иначе рассказывал истории.
Более того, я обнаружил в себе естественную склонность к тому, чтобы делиться даже самыми неприглядными моментами из своего прошлого. Я всегда знал: лучшее оружие от стыда – смех. И потому, рассказывая о самых дурацких и постыдных происшествиях, я ощущал, как становлюсь ближе к слушателям. Искренность притягивает. Один мой друг как-то сказал, что я «живу вслух». Что ж, очень меткое выражение.
Пожалуй, я усвоил этот урок на собственном примере. Я вел блог с 2004 года и давно понял силу безграничной честности и неприкрытой уязвимости. Я завоевал и удерживал внимание довольно обширной аудитории именно благодаря тому, что честно писал о своей жизни. Слова помогали мне налаживать дружеские отношения с людьми со всего света. Но теперь со мной происходило нечто совершенно новое: словно завороженный, я сидел и слушал, как человек, не таясь, поверяет публике свои самые сокровенные истории.
Я стал с нетерпением ждать вечера вторника, когда выходили новые выпуски подкаста The Moth. Потом нашел и другие каналы, начал слушать и их. Так, поглощая все новые и новые истории, я незаметно для себя занялся самообразованием в области сторителлинга.
Весь следующий год популярность The Moth росла, все больше людей открывали для себя их подкасты. Вскоре уже мои друзья, ставшие поклонниками The Moth, начали звонить мне и уговаривать поехать в Нью-Йорк и попробовать себя на сцене.
– Ты ведь через столько прошел! – говорили они. – В твоей жизни не было ничего хорошего. Прикинь, как ты зажжешь в сторителлинге?
И хотя я не стал бы уж так драматизировать, в чем-то они оказались правы. Сказать, что жизнь у меня была весьма интересной, – значит ничего не сказать. Вот лишь краткий перечень того, что со мной случилось и на что намекали мои друзья:
• Меня дважды возвращали к жизни через искусственное дыхание.
• Меня арестовали, посадили в тюрьму и судили за преступление, которого я не совершал.
• Меня грабили, приставив к виску дуло пистолета и даже спустив курок.
• Я жил с семьей Свидетелей Иеговы[3], и в одной со мной маленькой комнатке – по соседству с кухней – ютился парень по имени Рик, который во сне разговаривал на иностранных языках, и еще вместе с нами жила коза, которая была в этой семье домашним питомцем.
• Я становился жертвой масштабной клеветнической кампании, когда мэру, городскому совету, руководству школы и родителям более 300 моих учеников было разослано досье, сфабрикованное из публикаций в моем блоге, общим объемом 37 страниц. В этих публикациях меня сравнивали с убийцей Виргинского политехнического института и требовали моего увольнения, а также увольнения моей жены (в то время мы работали в одной школе) и директора. В противном случае, угрожали авторы рассылки, эти материалы попадут в печать и на меня подадут в суд.
• Я узнал, что являюсь носителем гена, вызывающего болезнь, от которой умер мой дедушка, а также тетя и мама.
И это лишь верхушка айсберга.
Недавно моя подруга Рейчел рассказала, как однажды, когда они с мужем возвращались с Кейп-Кода, им позвонили из компании, обеспечивающей пожарную безопасность ее дома: «Кажется, у вас пожар, – сообщил представитель компании. – Мы немедленно высылаем туда бригаду пожарных – на всякий случай».
Целых 20 минут Рейчел и ее муж Дэвид гадали, что ждет их по приезде. Быть может, они найдут лишь дымящееся пепелище? Наконец добравшись до своей улицы, они обнаружили, что это была ложная тревога.
– Ой! – взволнованно воскликнул я, когда она договорила. – Вспомнил, как однажды в детстве мой дом загорелся и пожарные вытащили меня прямо из постели!
– Ну еще бы! – отозвалась она, закатывая глаза. – Вот я рассказываю о мнимом пожаре – а ты, оказывается, пережил настоящий, с пожарными и спасением из постели посреди ночи. А вообще было что-нибудь, чего с тобой не случалось?
О да, тут она была права: жизнь меня не баловала во многих смыслах.
Вот почему мои друзья, мало-помалу открывая для себя подкасты The Moth, все чаще стали звонить мне и уговаривать поехать туда.
Расскажи, как ты вылетел из машины через лобовое стекло и умер на обочине!
Или как однажды на математике ты нечаянно предстал перед нашим шестым классом голышом!
Или как позвал свою собаку с другой стороны улицы, по которой ехал грузовик!
Или как тебя наняли стриптизером на мальчишник, который проходил в подсобке McDonald's!
Или как однажды тебя загипнотизировали прямо на сцене, и ты сам не заметил, как разделся перед полным залом!
– Да! – сказал я наконец друзьям. – Я поеду в Нью-Йорк и расскажу историю.
Они пришли в восторг, абсолютно уверенные в моей победе. Их энтузиазм постепенно передался и мне. Да, решил я, поеду на The Moth и выступлю. Я рассказал всем о своих планах – что собираюсь принять участие в StorySLAM и сразиться с лучшими рассказчиками в мире. Раскрою перед всеми свою душу – прямо как те ребята, которых я слушал в подкастах. Я так ждал этого дня.
А потом – не поехал.
Даже сквозь пелену волнения и возбуждения я четко осознавал: я – не профессиональный рассказчик. В тот момент я не владел даже азами сторителлинга. Я был романистом, зарабатывал на жизнь выдуманными персонажами и сюжетами, а не реальными историями; сидел себе тихонько за столом и сочинял, не заботясь о скучных фактах и неудобных истинах.
Тогда я не только не представлял, как правильно составить и подать настоящую историю из личной жизни, но страшился уже самой мысли о том, что придется рассказывать ее перед сотней враждебно настроенных нью-йоркских хипстеров в джинсовых комбинезонах из переработанного сырья, потягивающих пиво Pabst Blue Ribbon. Все это были крутые старшеклассники, слушавшие инди-рок и буквально источавшие иронию. Я же был в ужасе. Пусть к тому времени я уже лет 20 работал диджеем на свадьбах и совершенно спокойно общался с огромной аудиторией, выступать перед ней мне пока не доводилось. Прежде никто не ждал от меня шуток, острот или обескураживающей честности. Я просто направлял вечеринку в нужное русло, следя за тем, чтобы шафер не напился, представляя гостям жениха с невестой, зазывал утомленных тетушек и усталых коллег на танцпол под ритмы электрик-слайда. Но по большей части я просто общался с народом и крутил пластинки. К суровому миру сторителлинга я был не готов.
Вот почему я не поехал в Нью-Йорк, а остался дома – так было спокойнее. Как и прежде, я вел уроки у пятиклассников, крутил пластинки на свадьбах, писал романы, всячески избегая The Moth и придумывая разные отговорки, по большей части далекие от истины.
Поеду туда на зимних каникулах.
Вот допишу следующий роман – и обязательно поеду.
Может быть, сгоняю туда на апрельских каникулах.
Подожду до конца учебного года. Вот на будущий год – точно.
Словом, я превратился в самый настоящий генератор отмазок. Эти отмазки, как заезженная пластинка, крутились у меня в голове и сами собой слетали с губ. Каждая следующая была хуже предыдущей и только усугубляла мое состояние. Вскоре я уже и сам с трудом ориентировался в этих отговорках, забывая, кому из своих друзей какую версию представил.
А потом меня осенило. Вместо того чтобы ехать в Нью-Йорк и выступать перед чужими людьми, почему бы не замутить собственный проект в родном городе? Тогда я мало представлял себе, что из этого может получиться, но любой исход казался мне лучше Нью-Йорка.
Да, решил я, гораздо лучше составить бизнес-план, изучить нюансы регистрации некоммерческих организаций, заключить договоры с площадками и участниками, закупить оборудование для звукозаписи – чем выйти на сцену в Манхэттене с пятиминутным выступлением. Лучше запустить собственную компанию и рассказывать истории друзьям и родным, чем состязаться с матерыми профессионалами перед толпой незнакомцев.
Да, это казалось решением проблемы: так у меня появилась бы возможность рассказывать истории в теплой, надежной и дружелюбной атмосфере, не покидая родного города. Может быть, даже на углу собственного дома. Просто замечательно.
Но и этого я не сделал, точно так же все оттягивая и откладывая. Придумывал отговорки. Заверял друзей, что однажды – совсем скоро – обязательно займусь продюсированием собственного шоу. Только нужно найти идеальное помещение и запустить свой проект – по образу и подобию The Moth. А сам тем временем отклонял поступающие запросы, отодвигал сроки, всякий раз находя новые отмазки. Совсем как тогда, когда собирался в Нью-Йорк: я испугался.
Меня снедало чувство вины и стыда от неспособности выполнить собственные обещания.
Впервые в жизни я заявил, что сделаю что-то, хотя не собирался сдержать слово. Сам себе я казался трусом. Эти эмоции давили на меня тяжким грузом, пока не стали совершенно невыносимыми. Нужно было наконец признаться самому себе и сделать то, чего я так боялся.
В июне 2011 года я сказал своей жене Элише, что должен поехать в Нью-Йорк и выступить – иначе просто не смогу жить дальше.
– Туда и обратно, – заверил я ее за ужином. – Поставлю галочку, чтобы уж больше не думать об этом.
– Отлично, – откликнулась она – пожалуй, даже слишком беспечно. Элиша порой раздражающе уверена в моих способностях. Ее послушать – так я могу все на свете (и это, с одной стороны, обесценивает мой священный трепет, а с другой – чрезмерно завышает планку ожиданий).
– Пойду покупать билеты, – объявила она, и я понял: мне конец.
Вот так я и оказался за тем шатким столиком в переполненном зале, отчаянно молясь про себя, чтобы Дэн Кеннеди не назвал моего имени. Если повезет, я вернусь домой и стану уверять друзей, что изо всех сил старался рассказать свою историю на The Moth. Ну что ж, не повезло, скажу я. Мое имя так и осталось лежать в мешочке. Быть может, эта неудачная попытка выступить позволит мне выиграть время и подарит лишний год без позора. Или друзья и вовсе забудут о моем обещании.
Поначалу удача улыбалась мне: одно за другим из волшебной шляпы (которая на самом деле продуктовая авоська, что бы там ни говорил Дэн) вынимали имена участников – все, кроме моего. Один за другим люди поднимались на сцену и рассказывали свои истории на тему «Эго». И большинство мне нравилось. Кроме того, все рассказчики, похоже, твердо знали, что делают, отлично чувствовали себя в свете прожекторов, даже когда все складывалось не совсем идеально. Так, один пожилой мужчина по имени Дядюшка Фрэнк рассказал историю про собственный пенис. Когда Дэн Кеннеди попросил три команды судей вынести вердикт, те подняли вверх по две белых карточки с оценками по десятибалльной шкале (на самом деле диапазон был всего лишь от 7 до 10, причем отрыв между историями составлял какие-то десятые доли балла).
Вот только одна команда судей проигнорировала негласную договоренность ставить от 7 до 10 баллов и оценила выступление Дядюшки Фрэнка в 5 баллов. Было совершенно неясно почему – в конце концов, история была не так уж плоха, мне вот она даже очень понравилась. Когда объявили результаты, я вздрогнул – как будто сам получил такую оценку. Это решение показалось мне слишком строгим и откровенно нерациональным. Общий исход состязания представился мне непредсказуемым и даже пугающим. Тогда я еще не знал Дядюшку Фрэнка, но мне ужасно захотелось его обнять.
– Что это за оценка? – спросил Дэн Кеннеди у той группы судей. – Неужели вы и в самом деле считаете эту историю такой уж плохой?
То, что Дэн заступился за Дядюшку Фрэнка, несколько приободрило меня.
– Этот чувак уже выступал на прошлой неделе, – крикнул один из судей, – и тоже рассказывал про пенис. Тошнит уже от его пениса!
Зал взорвался от хохота и аплодисментов. Дэн тоже засмеялся, и даже Дядюшка Фрэнк выдавил из себя ухмылку. А вот я, наоборот, напрягся. Конечно, я не собирался рассказывать про свой пенис, но в запасе у меня была пара шуточек на эту тему, связанных с моей фамилией[4]. Вдруг и они не понравятся судьям?
Хотя, вероятно, мне не о чем было волноваться – вечер почти подошел к концу. Из шляпы уже вынули девять имен, а мое так и не прозвучало. Всего одно имя – и можно будет смыться отсюда целым и невредимым.
Тут Дэн вытягивает последнюю бумажку и громко читает:
– Мэтью Дикс.
Я застываю на месте, не веря своим ушам. Я уже почти поверил, что опасность миновала, и мысленно возвращался по трассе I-95 в Коннектикут как герой-завоеватель. Уже вовсю представлял, как буду рассказывать друзьям об этой трагедии:
«Я бросил свое имя в их авоську, но, увы, его так и не вытянули. Что ж, миссия выполнена. Я попытался, черт возьми, в отличие от большинства людей. Может быть, когда-нибудь попробую снова».
И вот мечты мои потерпели крушение – придется-таки подняться на сцену и рассказать историю.
И тут я понял: в этом клубе никто меня не знает! Я чужак на чужой земле. Если я продолжу молча сидеть и не двигаться, Дэн в конце концов сдастся и вызовет кого-нибудь другого – такое уже случалось в первой половине шоу. Тогда из мешочка вытянули имя, а рассказчик так и не появился. Дэн отбросил бумажку в сторону и вынул другую. Я тоже так могу. Просто буду сидеть и молчать.
И вот я сижу и молчу – и вдруг Элиша больно пинает меня под столом. Я смотрю на нее.
– Твое имя, – говорит она. – Вперед!
Ну вот, я в ловушке. Придется рассказывать свою историю. А все моя жена виновата, она меня заставила. Я встаю с места и медленно бреду к сцене. Поднимаюсь по ступенькам – и оказываюсь перед Дэном Кеннеди. Он с улыбкой пожимает мне руку, как будто стоять на сцене – плевое дело. Как будто все мы каждый день выступаем перед взыскательной нью-йоркской публикой. Я в легком шоке.
Дэн отходит немного в сторону, уступая мне место у микрофона, – и тут продюсер шоу Дженнифер Хиксон напоминает ему, что еще нужно выставить оценки предыдущему участнику.
– Извини, – говорит мне Дэн. – Погоди минутку.
Потом жестом просит меня спуститься обратно в зал, чтобы они с Дженнифер могли вписать оценки судей в общую таблицу.
Но я никуда не ухожу, а просто присаживаюсь у стены, за холодильниками. Я не хочу рассказывать истории. Не хочу ни с кем соревноваться. И вообще, хочу оказаться не здесь, а дома – и поскорее забыть об этой глупой затее. Но если уж выступать перед профессионалами и судьями, надо сделать это как следует. Мне не хотелось выглядеть идиотом. Из этой мысли логично вытекает следующая: пара минут на сцене – понять, как тут все устроено, как работает свет и как действует аудитория, – это даже полезно.
И я остаюсь. Проникаюсь декорациями, самой сценой, вбираю в себя теплый свет прожекторов. Оглядываю зрителей и микрофон. Пытаюсь расслабиться. Почувствовать себя здесь как дома.
Дженнифер вписывает в таблицу оценки предыдущего рассказчика. Вот и мой черед подойти к микрофону и поведать свою историю. А я не испытываю ничего, кроме ненависти и отвращения к самой этой ситуации.
А потом я произношу первые слова в микрофон – и это любовь с первого звука.
Я один на сцене перед переполненным залом, рассказываю совершенно незнакомым людям о том, как в старших классах учился прыгать с шестом; как втайне желал поражения своему однокласснику, чтобы на его фоне казаться лучше. Я изливаю перед ними душу и тайные желания своего сердца в 17 лет. Они радостно смеются.
Окончив выступление, я спускаюсь со сцены и возвращаюсь за свой хлипкий столик, к Элише. Понятия не имею, хорошо ли я справился, но одно знаю точно: это потрясающее ощущение, и мне уже не терпится испытать его вновь.
Дэн Кеннеди просит судей озвучить оценки. Наконец оглашают финальный результат, и какая-то женщина наклоняется ко мне и говорит: «Вы победили!»
Я смотрю на турнирную таблицу и понимаю: она права! Я победил в своем первом состязании StorySLAM. Самому не верится. Я возвращаюсь на сцену, чтобы поклониться публике. Дженнифер сообщает, что я автоматически зачислен в список участников грядущего чемпионата GrandSLAM. Сам я понятия не имею, что это за чемпионат такой и о чем она вообще, но все равно улыбаюсь и благодарю ее. Потом пожимаю Дэну Кеннеди руку.
Самому не верится. На другой день я пишу в своем блоге:
Вчера был незабываемый день. Мне выпала честь участвовать в StorySLAM со своей историей. Дело было в Nuyorican Poets Café, что в Нижнем Ист-Сайде. Я хотел просто рассказать всем свою историю – а вышло так, что меня объявили победителем StorySLAM.
Домой я вернулся около половины второго ночи, лег спать в 2:00, потом проснулся в 5:30, чтобы поиграть в гольф, – и буквально летал от счастья. Знаю, звучит немного глупо, но по большому счету главным событием в своей жизни я считаю рождение дочери. За ним идет мой брак как таковой, потом – продажа первой книги, а следом – вчерашнее выступление. Вот насколько оно важно для меня.
Может быть, когда-нибудь я расскажу столько историй, что сцена The Moth покажется мне тесной. Может, и этот день канет в прошлое вместе с другими, менее значимыми воспоминаниями. Но сегодня, в этот самый момент, я счастлив как никогда.
Тогда я еще не знал, какими пророческими окажутся эти слова. Пройдет всего шесть лет, и я одержу победу в 34 выпусках StorySLAM из 53. 34 победы – это едва ли не самый высокий результат за всю 20-летнюю историю The Moth. И еще я пятикратный чемпион GrandSLAM (что тоже один из высочайших показателей).
С того судьбоносного вечера в 2011 году я рассказал сотни историй в барах и книжных магазинах, синагогах, церквях и театрах перед самой разной аудиторией – от десятков до нескольких тысяч человек. Я выступал по всей территории Соединенных Штатов и за рубежом, вместе с другими талантливыми рассказчиками и сольно. Мои истории звучали в рамках программы The Moth Radio Hour и еженедельных подкастов, их слушали миллионы людей.
Моя карьера в сторителлинге началась с прослушивания подкастов The Moth. Сегодня в тех же самых подкастах и по радио люди слушают уже мои истории. А мне самому до сих пор в это не верится.
Не забывайте: я не учился на профессионального рассказчика, не родился в семье рассказчиков. Мои родители были как в мультфильме «Мелочь пузатая». Время от времени из соседней комнаты до меня долетали обрывки разговоров в облаке дыма – но не более того. В нашем доме не рассказывали друг другу истории. Мы вообще почти не общались. Я вырос в неполной семье, и моим родным было вечно некогда или неохота беседовать друг с другом.
Я не мечтал стать рассказчиком – я поехал на выступление, потому что пообещал друзьям. Иными словами, во мне нет ничего особенного. Никто не растил из меня профессионального сторителлера с младых ногтей, и в ДНК у меня это тоже не заложено.
И если у меня получилось – получится и у вас.
Мои друзья, однако, ошиблись в одном: они полагали, что из меня выйдет отменный рассказчик из-за обилия необычных происшествий и разных катастроф в моей жизни; думали, что рассказы о том, как я лишился дома и едва не умер, и о том, как угодил за решетку, принесут мне славу и успех.
О, как они ошибались (к счастью для вас и для меня)!
Для того чтобы рассказать интересную историю, вовсе не обязательно сидеть в тюрьме, попадать в автокатастрофу или оказываться под дулом пистолета.
Напротив: самыми успешными нередко оказываются простые рассказы о всяких повседневных мелочах.
Истории – повсюду. Быть может, пока вам трудно в это поверить, но скоро вы в этом убедитесь. Нужно просто научиться находить их в повседневности и запоминать, чтобы потом рассказать.
И сейчас я вас этому научу.
Часть I. Как найти свою историю
Никто никогда не принимал решения, основываясь на цифрах. Людям нужна история.
Даниэль Канеман
Попытка осмыслить свое существование – думаю, в этом состояла моя цель. И как же это здорово, когда твоя песня становится реальностью.
Ани Дифранко
Человек испытывает естественную потребность рассказывать истории. Чем больше мы попадаем во власть идиотов и теряем контроль над своими судьбами, тем сильнее нам нужно рассказывать друг другу о том, кто мы, зачем и откуда пришли и каковы наши возможности.
Алан Рикман
Глава первая. Уж это я вам обещаю
Примерно год назад на одном из моих семинаров кто-то спросил меня:
– Зачем я здесь? Я не хочу стоять на сцене и рассказывать истории. Не хочу участвовать в поединках и чемпионатах. Я вообще не хочу развлекать людей. Ничего в этом не понимаю.
Вопрос резонный – в особенности потому, что человек, задавший его, пришел ко мне не по своей воле, а по совету жены. И он был такой не один – мужчины на моих семинарах удивительно часто признавались: «Мне это посоветовала жена».
Быть может, и вы сейчас задаетесь тем же вопросом. Если нет желания выворачивать наизнанку душу, стоя на сцене, – зачем вообще учиться видеть вокруг себя интересные истории и рассказывать их?
Не так давно я и сам об этом думал. Спустя пару лет после того, как я ушел в сторителлинг, мы с Элишей запустили в Хартфорде тот проект, о котором я когда-то говорил друзьям, и назвали его Speak Up («Не молчи!»). Теперь мы вместе продюсируем шоу по всей Новой Англии, и аудитория наша порой доходит до 500 человек.
Когда проекту исполнился год, я открыл курсы по искусству рассказывать истории. Но, как и карьера рассказчика, путь преподавателя начался не по моей воле. Аудитория на наших вечерах росла, и люди мало-помалу стали проявлять желание научиться рассказывать истории и просить меня поделиться секретами.
Я долго отказывался: мне это было просто неинтересно. Но они настаивали. Одним хотелось выйти, как я, на сцену и рассказать историю. Другие видели в этом потенциальный актив и трамплин для своей карьеры юриста, преподавателя, менеджера по продажам или психолога. Третьи считали, что сторителлинг поможет им завести новых друзей и наладить отношения с людьми. Так, не выдержав коллективного натиска, я объявил, что проведу-таки один семинар по сторителлингу.
Только один – и все.
В течение шести вечеров 10 человек приходили на встречу со мной в местной библиотеке. Я учил их всему, что знал об искусстве доносить истории до публики; сам рассказывал их и объяснял процесс создания; слушал истории участников и делал замечания.
Вскоре я понял, что мне нравится не только выступать, но и учить этому ремеслу других. Нравится раскладывать хорошую историю на составные части. Структурировать свои знания и то, что мне только предстоит освоить. Слушать истории и помогать рассказчикам шлифовать их и доводить до совершенства. Учить моих студентов зажигать аудиторию.
Так «всего один» семинар превратился в цикл регулярных встреч, продолжающийся до сих пор. Я езжу по всему свету и учу людей искусству рассказывать.
ЖЕНЫ ОТПРАВЛЯЮТ СВОИХ
РАСТЕРЯННЫХ МУЖЕЙ КО МНЕ
В НАДЕЖДЕ, ЧТО СТОРИТЕЛЛИНГ
ПОМОЖЕТ ИМ РАСКРЕПОСТИТЬСЯ
И ЗАЖЖЕТ В НИХ ИСКРУ.
А ПОТОМ РАССКАЗЫВАЮТ МНЕ,
ЧТО ИХ МУЖЬЯ РАСКРЫЛИСЬ
КАК НИКОГДА ПРЕЖДЕ.
А люди ко мне приходят самые разные. Я учу тех, кто уже выступает и хочет усовершенствоваться, и тех, кто только задумывается над этим. Есть те, кто и вовсе никогда прежде не бывал на сцене, и матерые ветераны, желающие дополнительно прокачать свои навыки. Многие из моих бывших учеников выступали на The Moth, Speak Up и других подобных шоу. В августе 2016 года одна из них впервые победила меня на состязании GrandSLAM. Я пришел к финалу вторым, а она – первой. Пожалуй, наставляя ее, я несколько перестарался.
Я учу юристов, менеджеров по продажам и руководителей предприятий, желающих усовершенствовать свои презентационные навыки, повысить продажи и узнаваемость бренда.
Учу романистов, эссеистов, сценаристов, поэтов, архивистов и представителей других творческих профессий, которые хотят лучше понять, что такое история.
Учу университетских преподавателей и школьных учителей, священников, пасторов и раввинов, которые стремятся сделать интереснее свои проповеди и лекции, научиться удерживать внимание публики.
Учу искусству рассказывать истории тех, кто хочет достичь успеха у противоположного пола. Учу людей быть интересными собеседниками и душой компании. Учу дедушек, как наладить контакт с собственными внуками. Учу студентов составлять интересные заявки для колледжа. Или – соискателей выстраивать успешное собеседование. Учу тех, кто хочет лучше познать самих себя.
Многие из этих людей бросили курс терапии, заменив его моими семинарами. И хотя я не одобряю этого решения, им оно явно пошло на пользу. Жены отправляют своих растерянных мужей ко мне в надежде, что сторителлинг поможет им раскрепоститься и зажжет в них искру. А потом рассказывают мне, что их мужья раскрылись как никогда прежде. Одна женщина даже заметила, что муж стал «чересчур открытым».
Снова и снова люди приходят на мои семинары, где лучше узнают самих себя и учатся через истории налаживать контакт с окружающими.
Одна супружеская пара как-то раз провела со мной свою годовщину: они знали, что на моем семинаре (который продолжался весь день) смогут и посмеяться, и лучше узнать друг друга. Даже принесли с собой шампанское.
Я учу потомков тех, кто пережил Холокост, желающих сохранить истории своих родителей, дедушек и бабушек. Учу психиатров и психологов, чья цель – помочь пациентам по-новому взглянуть на жизнь. Учу политиков, профсоюзных организаторов, активистов в сфере здравоохранения и образования, стремящихся изменить сердца и умы.
Даю вам слово: сторителлинг поможет в любом деле. Сам я, конечно, регулярно выступаю, но в то же время в моей жизни почти нет сфер, где бы не пригодилось искусство рассказывать истории. Будь то преподавание метрической системы в пятом классе, проведение очередного семинара Speak Up в новом месте, налаживание контактов с потенциальным заказчиком моих услуг как диджея или просто светская беседа на семинаре по повышению квалификации – всюду в достижении целей мне помогает это ремесло. Благодаря сторителлингу я повысил свои навыки собеседника даже за семейным ужином (а еще это своего рода компенсация моей неспособности забить мяч в лунку на поле для гольфа). Я даже научился ладить с родней по линии жены.
Кем бы вы ни были и чем бы ни занимались, сторителлинг поможет вам в достижении поставленных целей. Ведь именно за этим вы и взяли в руки мою книгу. И именно за этим люди приходят на мой семинар.
На этих страницах вы найдете ценные советы, которые помогут вам отыскивать, выстраивать и рассказывать истории и через них налаживать отношения с людьми. Добиваться их доверия и расположения. Вызывать интерес к себе и к тому, что вам близко и дорого.
Вас ждут конкретные примеры правильно выстроенных историй. Упражнения, разработанные для того, чтобы научить вас подмечать значимые и убедительные истории в повседневной жизни. Пошаговые инструкции по составлению таких историй.
Надеюсь, что вам будет еще и интересно. Как бы мне ни хотелось научить вас рассказывать истории, сам я никак не могу удержаться от соблазна поделиться своими собственными. И, помимо уроков по составлению эффективных, интересных и проникновенных речей, я надеюсь дать вам и некоторое представление о том, какая она – жизнь опытного рассказчика. Я приоткрою завесу тайн и покажу все прелести и недостатки этого карьерного пути. Словом, нас ждет много интересного.
И еще я хочу, чтобы вы доверились мне. В сторителлинге нет четкого и стандартного учебного плана. Нет универсальных и общепринятых законов и правил, нет абсолютных канонов. Сторителлинг – скорее искусство, чем наука. Это древняя форма коммуникации и развлечения, известная человечеству с тех самых пор, как оно овладело даром речи, однако популярность к этому искусству пришла сравнительно недавно. В этой сфере нет официальных философских течений, нет готовых формул. Но своим ученикам я говорю вот что: если примените на практике мои стратегии и методы, то станете чрезвычайно успешными в этом ремесле. Конечно, не все согласны с ними, но каждый студент, последовавший моим советам и указаниям, стал успешным, эффективным и интересным рассказчиком.
Это значит, что мои советы работают. И вы тоже можете стать интересным рассказчиком. Пора этому научиться.
Глава вторая. Что такое история? (И что такое «испытание ужином»?)
Пару лет назад одна женщина спросила Элишу, за что она меня полюбила. К счастью, я при этом стоял рядом с ней. Я ожидал, что Элиша ответит, мол, все дело в моей брутальной внешности, остроумии или красивых глазах.
– Я думал, за это, – ответил я, обведя себя красноречивым жестом.
– Вовсе нет, – сообщила Элиша.
И призналась женщине, что запала на меня именно благодаря моему умению рассказывать истории. Она вспомнила тот вечер, когда перед школьным конкурсом талантов мы с ней – впервые по-настоящему вдвоем – отправились поужинать в Chili's.
Чтобы вы понимали: это было вовсе не свидание. Хотя мне этого, конечно, хотелось – но тогда мне казалось, что Элиша для меня слишком хороша. Да и сейчас мне так кажется (только ей не говорите!).
Мы были коллегами, оба преподавали в школе, и потихоньку между нами завязались дружеские отношения, но в то время оба мы встречались с другими людьми – то есть формально были заняты. А Chili's к тому же был ближайшим к школе рестораном.
Это я к чему: в Chili's я пригласил Элишу вовсе не на свидание – я не такой.
Понятно?
Элиша рассказала той женщине, что за ужином то и дело задавала мне вопросы (хоть мы и были знакомы уже пару лет, но тогда еще не знали друг друга по-настоящему близко). А отвечаю я, как правило, развернуто – вот и в тот вечер не обошлось без интересных историй. Случилось это лет за семь с лишним до того судьбоносного вечера на сцене, когда я официально рассказал свою первую историю, но даже тогда я с готовностью делился подробностями своей жизни с окружающими, ничего не тая.
– В тот вечер и началась моя влюбленность в Мэтта, – призналась Элиша женщине.
– Слушая его истории, я поняла, что он не похож ни на кого из моих знакомых и что я хочу слушать и слушать, еще и еще. Мне нравилось, как он рассказывает.
Круто, да? Благодаря сторителлингу у меня – идеальная жена.
Однако не успел я насладиться моментом, как почувствовал укол досады. К тому времени я уже несколько лет выступал и преподавал сторителлинг, своими руками построив собственную репутацию в этой сфере. Я притягивал к себе предпринимателей, учебные заведения, некоммерческие организации и артистов. Так почему же, зная об этом, Элиша не сказала раньше, что именно сторителлинг стал ключом к ее сердцу.
Я признался ей, что история о том, как она в меня влюбилась, идеально укладывается в мою жизнь и лишний раз показывает, какую важную роль для меня сыграл сторителлинг в те последние годы, когда я преподавал и выступал.
– Выходит, я нашел идеальную жену благодаря сторителлингу! Я как тот бейсболист, который забил хоум-ран в правую трибуну, а мяч поймала женщина, на которой он потом женился. Это же потрясающе! Почему ты никогда мне этого не говорила?
– Я не собираюсь помогать тебе составлять идеальную историю своей жизни, – ответила она.
Хорошо, что я ее люблю. Но вы поняли, к чему я веду, да? Еще до того, как я начал выступать на сцене и ощущать себя рассказчиком, мое умение рассказывать истории уже принесло мне немалую пользу.
Кроме того, нужно четко осознавать, что сторителлинг подразумевает личный опыт и переживания. Реальные истории, рассказанные их непосредственными участниками.
У многих это ремесло ассоциируется с какими-то легендами или байками, но это далеко не так. Конечно, легенды, притчи и прочие народные сказания поучительны и содержат универсальные истины и важные жизненные уроки, но именно в личных историях есть та сила, какой никогда не будет у фольклора. Фольклор не убедил бы Элишу в том, что я – любовь всей ее жизни. И мои друзья не приглашали бы меня регулярно поиграть в гольф, если бы в перерывах между свингами я докучал бы им мифами и легендами. И на работу я бы не устроился, если бы на вопросы на собеседовании отвечал притчами.
Нельзя стать душой компании, рассказывая одни только народные сказки. Но самое главное – фольклор не обеспечивает столь сильной и прочной связи, какая возникает между рассказчиком и аудиторией, слушающей реальную историю из его жизни. Лично мне еще не случалось, слушая какое-нибудь древнее предание, внезапно ощутить близость с тем, кто его рассказывает. Да, я мог восхититься его навыками и умением красиво говорить, мне было бы интересно – но не создалось бы ощущения, что я узнал человека чуточку лучше. Тот, кто рассказывает притчи и легенды, производит впечатление высокоточного механизма с хорошо развитыми навыками, способного увлечь и заинтересовать почище телевизора, радио или роликов на YouTube, – но не затронуть за живое своей откровенностью и уязвимостью. Притчам и легендам уязвимость ни к чему; им не нужны честность и неподдельная искренность рассказчика. Да, они интересные, забавные, порой поучительные и нередко служат источником вдохновения и новых идей – но они нас не сближают. Истории же рассказываются для того, чтобы дать выход самым непростым, сильным и искренним эмоциям. Вот почему послушать их в театре или баре каждый вечер приходят тысячи людей по всему свету. Им нужно нечто настоящее; им нужны такие истории, после которых они безвозвратно влюбятся в рассказчика.
Отправляясь в это путешествие вместе со мной, помните, что у личной истории есть ряд обязательных критериев.
Перемена
Ваша история должна отражать некую перемену, а не просто череду знаменательных событий. Нужно, чтобы в начале ее вы были одним человеком, а в конце – другим. На первый взгляд перемена эта может быть совершенно неощутимой – не обязательно усовершенствование вас или вашего характера, – но что-то должно поменяться. Даже в самом плохом фильме главный герой со временем меняется. Так и ваша история.
Когда персонаж не развивается – это не история, а анекдот.
Побасенка. Байка, которую рассказывают за пивом или чем-нибудь покрепче на пляже или у костра. Как правило, эти байки – о смешных или страшных, порой даже чересчур эмоционально насыщенных событиях нашей жизни, ярких, однако не оставивших в душе ощутимого и долговечного следа. В этом нет ничего плохого, но не ждите, что собеседник влюбится в вас прямо за ужином в ресторане после такого анекдота. Не рассчитывайте, что его мнение по важному вопросу изменится или человек почувствует, что вы стали ему ближе после байки. В мире сторителлинга такие истории – как аттракционы в парке развлечений: захватывающие и веселые, но скоро забываются.
Три принципа баек об отпуске от Мэтта
1. Никто не хочет слушать про ваш отпуск.
2. Если кто-то спрашивает вас об отпуске – это просто из вежливости. См. принцип 1.
3. Если в отпуске с вами случилось нечто, достойное истории, значит, историю эту стоит рассказать. Вот только она не должна быть о качестве местной кухни или красотах места, где вы побывали.
Только ваша история
Нужно рассказывать свою историю, а не чужие. Люди с большей готовностью будут слушать о том, что случилось с вами накануне вечером, чем о том, что случилось с вашим другом Питом, даже если история Пита лучше вашей. Есть некая доля непосредственности и естественной уязвимости в том, чтобы послушать историю человека, который прямо сейчас стоит перед тобой. Это реальная и неподдельная эмоция. А для того чтобы рассказать чужую историю, не нужны ни мужество, ни честность, ни искренность.
Это не значит, что чужие истории нельзя рассказывать – просто важно найти свою собственную и повествовать о ней от первого лица.
В 1991 году я вместе со своим лучшим другом Бенджи жил в квартире в Эттлборо (это в Массачусетсе). Между собой мы называли ее «театром хеви-метала». Именно благодаря Бенджи у меня была крыша над головой. Он учился в Университете Брайанта, но на втором курсе решил уехать из общежития. Я же тогда оканчивал старшие классы, и родители ждали, что я вот-вот стану жить отдельно и вообще буду самостоятельным. Но идти мне было некуда, и я боялся остаться на улице.
Одноклассники считали дни до окончания школы в предвкушении новых приключений, а я почти весь последний год гадал, где окажусь, когда он закончится. И вдруг – спасение! Однажды теплым весенним вечером, когда мы с Бенджи сидели в кабине неработающего бульдозера рядом с тем местом, где должны были построить продуктовый магазин, он спросил, не хочу ли я жить вместе. Я не поверил своим ушам и пришел в полный восторг.
Было лишь одно но: я знал, что жить с Бенджи будет нелегко – он был крайне обидчив, сильнее, чем кто-либо из моих знакомых. Никогда не прощал малейшего проступка. Подозреваю, причина крылась в том, что он был единственным ребенком в семье и не привык к духу соперничества, царящему в многодетных семьях. Я же, старший из пятерых детей, совершенно несносно вел себя с братьями и сестрами, всячески отравляя им жизнь. Так, своего брата Джереми я убедил в том, что желтенькие штучки в собачьем корме Kibbles 'n Bits – на самом деле кусочки сыра, и регулярно уговаривал его их съесть. Или – нарочно застилал его кровать короткими простынями. Или – продал его коллекцию фигурок из «Звездных войн», чтобы пополнить запасы карманных денег. А еще почти каждый день запирал его в доме. Джереми с полным правом мог меня презирать. К его чести, стоит признать, что он время от времени мне мстил. Когда пришла пора голосовать за нового предводителя патруля нашего отряда бойскаутов, Джереми все так подстроил, что стал лидером, потеснив меня, и я ничего не мог поделать. Какое-то время я ненавидел его за то, что оказался в столь глупом положении. Но когда растешь с братьями и сестрами, учишься прощать и забывать обиды – иначе никак. А вот Бенджи был лишен этой способности. Поэтому, вместо того чтобы прощать, он составил своеобразный рейтинг друзей по степени своего отношения к ним в конкретный день. Это только все усложнило, поскольку многие друзья у нас были общие. Из-за неумения прощать с ним временами было сложно – или вовсе невозможно – общаться.
И вот однажды вечером, когда мы сидели в гостиной «театра хеви-метала» с друзьями и ждали очередной серии «Симпсонов», ситуация наконец достигла критической точки. Состоялся разговор на повышенных тонах с крепкими словами. В порыве ярости Бенджи вылетел из дома, несмотря на проливной дождь, заявив, что идет на пробежку.
В то время Бенджи еще не бегал регулярно и к тому же до нервного паралича боялся воды. Он не умел плавать и никогда не выходил из дому в дождь без головного убора, чтобы вода не попала в глаза. А тут – выбежал в чем был и в растрепанных чувствах, а я так и остался сидеть с друзьями в гостиной, гадая, что будет, когда он вернется. Может, нашей с Бенджи дружбе конец? Он идеально подходил мне по многим параметрам – вот только его обидчивость могла в конце концов развести наши пути, и от этого на душе становилось грустно. Сидя на диване, я уже было свыкся с мыслью о том, что это – начало конца. Потом мы с друзьями вернулись к телевизору и стали ждать, когда вернется Бенджи.
Прошло чуть менее часа, и вот дверь распахнулась и он вошел в дом – вымокший до нитки, запыхавшийся и раскрасневшийся. Что-то в нем как будто переменилось. Одежда Бенджи была хоть выжимай, волосы прилипли к лицу – но он улыбался! Совершенно искренне. И вообще вид у него был расслабленный и даже счастливый. Тут он подошел ко мне, наклонился и поцеловал в губы.
Мне стало неприятно. Он был весь мокрый от дождя и пота, к тому же это был не какой-нибудь там «чмок», а настоящий поцелуй. Его мерзкие мужские губы прижались к моим.
Потом Бенджи шагнул влево и поцеловал Пэта, сидевшего рядом со мной, после чего двинулся к третьему парню – но теперь уже все были начеку и вовремя бросились кто куда.
Мы вытаращились на него во все глаза, недоумевая, что вообще произошло. А произошло что-то очень важное, что-то грандиозное. Похоже, во время пробежки Бенджи каким-то образом обрел способность выплескивать из себя всю свою обидчивость и решил, что она попросту бессмысленна. Он стал другим человеком – лучшим человеком. И с тех пор всегда был таким.
Это история преображения Бенджи. В его жизни то был крайне важный, можно сказать, судьбоносный момент. Одна из его главных историй.
Когда я признался Бенджи, что рассказал эту историю на семинаре, где присутствовало множество студентов, он спросил:
– Так ты теперь рассказываешь мои истории?
– Нет, – ответил я. – Я рассказал свою версию. О друге, который спас мою жизнь, и в то же время о человеке, дружба с которым казалась мне недолговечной из-за его ужасной обидчивости. О том, как однажды этот мой друг отправился на пробежку – а вернулся после нее совершенно другим человеком. Ушла его худшая сторона – он бросил ее валяться где-то под дождем. А потом поцеловал меня. Тогда мне это было неприятно, но в тот же самый момент я понял, что мы останемся друзьями до конца своих дней.