Читать онлайн Игрок бесплатно

От автора

Дорогой читатель, эта книга входит в цикл о хоккеистах под названием «Короли Нью-Йорка». «Игрок» – это вторая книга из трех, которая рассказывает историю капитана хоккейного клуба «Короли Нью-Йорка» Рэя Уилсона и Кирби Стоун.

Каждая книга из цикла является самостоятельной историей, но, как автор, я советую тебе прочитать их все по порядку:

1) Зверь

2) Игрок

3) Дикарь

Если у тебя возникнет желание следить за новостями о моем творчестве, выходом книг в печать, да и просто поговорить, то я всегда жду тебя в своем телеграме – https://t.me/selina_allen_books

Плейлист

Jonas Brothers – Only Human

The Weeknd – Heartless

Toby Mai – ANGEL

5 Seconds of Summer – Thin White Lies

Rotimi feat. Wale – In My Bed

VOILÀ – Therapy

Gesaffelstein, The Weeknd – Lost in the Fire

Halsey – Gasoline

YUNGBLUD – parents

The Weeknd – Party Monster

Zara Larsson – Can't Tame Her

Noah Cyrus feat. XXXTENTACION – Again

Years & Years – Sanctify

5 Seconds of Summer – Jet Black Heart

Jaymie Deville – Lies

Jonny Craig – The Ratchet Blackout

Justine Skye feat. Tyga – Collide (feat. Tyga)

The Weeknd feat. Daft Punk – Starboy

Within Temptation – Lost

Jоnаs Brothers – Hеy Yоu

Little Mix feat. T-Boz – Red Planet

The Weeknd – Often

MARINA – Bubblegum Bitch

Justin Bieber – Deserve You

Fall Out Boy – My Songs Know What You Did In The Dark (Light Em Up)

Billie Eilish – bellyache

Elevator Boys – Ruin Me

Alexandra Stan – Tokyo

The Weeknd feat. Ed Sheeran – Dark Times

Voila – Figure You Out

Rotimi feat. Fireboy DML – Weapon

The Neighbourhood – A Little Death

Billie Eilish – True Blue

Miley Cyrus – Angels Like You

April Jai – Morally grey

Two Feet ft. Toby Mai – cities

Billie Eilish – i love you

5 Seconds of Summer – Red Desert

The Weeknd – One Of The Girls (Feat. JENNIE & Lily Rose Depp)

Madison Beer – Make You Mine

Глава 1

Кирби

Знаете, что общего у свадьбы и крупной вечеринки в стриптиз-клубе? В обоих случаях деньги улетают в чью-то задницу.

Я сжимала в руках маленький букет розовых магнолий, от их запаха у меня кружилась голова. Я любила гортензии, а еще ромашки. Ромашки сильно недооценены. Самые стойкие цветы, которые не завянут при малейшем дуновении ветерка. В любом случае, свадьба-то не моя, поэтому не мне и выбирать.

Передо мной стояла невеста в изумительном приталенном свадебном платье от Веры Вонг[1]. Эта девушка с рыжими волосами, волнами струящимися по ее обнаженной спине, – моя лучшая подруга Перри Митчелл. Она произносит длинную клятву о вечной любви, пока на нее влюбленными глазами смотрит Макс Пауэлл – один из лучших хоккеистов в Штатах и на удивление не такой придурок, каким казался мне раньше.

Макс выделялся из всей этой массы глупых качков. Пауэлл стал для Перри надеждой и опорой, мужчиной, который закроет ее своей широченной грудью от жестокого мира. Он настоящая находка, в отличие от бывшего парня Митчелл, который не более чем ошибка природы.

И я радовалась, честное слово! Встретить кого-то ответственного, заботливого, любящего, одним словом, настоящего мужчину – целое испытание в наши дни. По статистике на одного такого мужчину приходится как минимум пятьдесят женщин. Учитывая то, что на этой свадьбе я насчитала пятьдесят одну женщину, у меня нет шансов.

– Эй, он снова пялится на тебя, – прошептала Лола мне на ухо.

Ее объемные кудряшки защекотали мою щеку.

– О ком ты? – спросила я таким безразличным тоном, словно в самом деле не понимала, о ком она. Но я понимала, пыталась игнорировать шафера жениха, но тем не менее готова была загореться от беспардонного взгляда синих, будто глубоководное озеро, глаз.

– Я о четвертом брате Хемсворт[2], который едва не прожег дыру на твоем платье.

– О боже! Мир ко второму пришествию был более подготовлен, чем к этому, – фыркнула я, сжимая букет до побеления костяшек пальцев.

– Смешно, но ты прекрасно понимаешь, о ком я. Номер шестнадцать «Королей», увидев которого, ты убежала с ледовой арены, словно когда-то он попытался укусить тебя за задницу.

– Я не убегала, ясно? У меня была важная встреча, о которой я случайно забыла.

– Кирби Стоун, чей день расписан поминутно, забыла о важной встрече. Нонсенс! Этот день стоило пометить красным в календаре, ведь именно твоя забывчивость заставила врата ада разойтись.

– Может, вы уже заткнетесь? – раздался гневный шепот рядом.

Я метнула строгий взгляд на семнадцатилетнюю сестру Пауэлла, Джой, которая с выкрашенными в ярко-розовый цвет волосами была похожа на леденец. Она не смогла ответить мне тем же, взгляд девочки был направлен в сторону, на знакомого Пауэлла – хоккеиста из его нового клуба, которому на вид было около тридцати лет. Она искренне верила, что пялится на него совсем незаметно.

– Твой брат знает, что ты пускаешь слюнки по возрастному хоккеисту? – поддела я ее, отчего щеки Джой моментально залило краской. Она отвела взгляд от темноволосого, смуглого, короткостриженого и сексуального «Короля».

– Он не возрастной! Ему всего-то двадцать восемь лет. Его зовут Колтон Мэйфилд, и он правый нападающий «Нью-Йоркских Королей».

– Не возрастной для меня или для своей подруги-блондинки, которая прямо сейчас поглаживает его колено, но возрастной для тебя, – ответила я, отчего девочка поникла и угрюмо поджала губы.

И я понимала ее как никто другой: любить кумира и знать, что он никогда не обратит внимания на тебя, ведь сотни, нет, тысячи женщин готовы встать в очередь и предложить ему гораздо больше, чем может дать семнадцатилетняя девушка. Но Джой перерастет, детская одержимость пропадет, и тогда она встретит достойного партнера своего возраста. Милого, доброго и заботливого, не самовлюбленного и заносчивого типа, который смотрит на всех свысока. А именно этим славились «Короли».

Клятва Перри стихла, и я оказалась в своей старой комнате в Сиэтле.

В тот вечер я не могла уснуть. Сжимала в руках одеяло, едва не оглохнув от музыки в моих ушах. Все, что угодно, только бы не слышать стоны и скрип кровати.

Гадство!

Я включила громкость на максимум, надеясь, что 5 Seconds of Summerпозволят мне отвлечься. Следующий час я слушала все вышедшие у них песни, некоторые даже по второму кругу. И только когда мне вдруг сильно захотелось пить, я решила оценить обстановку. Встала с кровати и прислушалась.

Тишина. Наконец-то.

Он ушел. Всегда уходил, как только получал свое, не желая задерживаться ни на секунду.

Я вышла из спальни, но успела сделать лишь два шага, прежде чем дверь соседней комнаты распахнулась.

Мое сердце замерло на мгновение, а затем забилось так быстро, словно собиралось улететь в космос. Мне даже не требовалось оборачиваться, чтобы понять, кто стоит позади. Казалось, от его прямого взгляда моя спина нагревается. Это было невыносимо, он всегда делал так – осматривал меня, оценивал, сравнивал с той, на которую я не могла быть похожа.

Одолевая волнение, щекотавшее мою шею, я обернулась. Взгляд мгновенно нашел рельефный торс и шесть кубиков пресса. Нервно сглотнув, я скользнула взглядом выше, по широким плечам, крупным ключицам и остановилась на губах, сжатых в тонкую белую линию.

Я наконец нашла в себе силы и гордость и сделала то, что не смогла в прошлый раз – посмотрела в его сапфировые глаза, замечая, что все еще владею его вниманием. Он пялился на меня всю церемонию. Не потому, что я выглядела неотразимо в шелковом платье цвета шампанского, а потому что он узнал меня.

Ну что, Кирби, теперь тебе предстоит встретиться со своей детской одержимостью.

***

– Перри Пауэлл звучит забавно, – сказала я, пряча улыбку за фужером с шампанским.

– Почему забавно?

– Представь свои инициалы – Пи. Пи. Будто кто-то хочет в туалет.

Захмелевшая Лола тихо рассмеялась. Перри покачала головой и слабо улыбнулась.

– Мне нравится его фамилия, она такая… бесподобная, как и он сам. – Она посмотрела на мужа, который разговаривал с парнями из хоккейного клуба, поймала на себе тот самый взгляд, которым он удостаивал ее одну, и засияла ярче натертой блестками задницы танцовщицы.

Но мое внимание было приковано к другому мужчине. Светлые, небрежно уложенные волосы, соблазнительный оскал и легкий прищур были типичным набором под названием «я знаю, что разбиваю девичьи сердца, и мне плевать». Он что-то обсуждал с женихом и парнями, а в его руке был стакан с виски. Проходившая мимо официантка послала ему взгляд, полный обожания, и он ответил ей, улыбнулся одними глазами, – он это умел лучше других, – на что та едва не упала прямо с подносом шампанского в руках.

Я громко фыркнула и сжала пальцами фужер.

Бестактный и заносчивый тип. Все в его внешнем виде кричало об уверенности в собственном превосходстве.

Он не нуждался в представлении, но так уж и быть, я потрачу эту секунду на него. Звездный мальчик, любимец миллионов, обаятельный и притягательный засранец, который обожает жизнь и пользуется всеми ее прелестями, капитан «Нью-Йоркских Королей» – Рэймонд – римский бог во плоти – Уилсон.

– Я хочу сфотографироваться и узнать все подробности. Ты говорила, что вы просто учились в одной школе, – услышала я голос Перри.

– Так и есть, – отмахнулась я, отставляя фужер в сторону и занимая место у арки из живых магнолий, орхидей и зеленых лиан. Рядом со мной в фотозону встала Перри.

– А выглядит все иначе, – заключила Лола, остановившаяся по другую сторону от Митчелл. – Скажи, у вас с ним что-то было?

– О чем ты?

– Секс! Вы трахались? Отвечай честно, Кирби Стоун! – потребовала Лола.

– Когда я видела его в последний раз, мне было семнадцать лет и я была девственницей.

– Но что-то все же было, иначе ты не смотрела бы на него так.

Я вздохнула:

– Ничего не было, кроме взаимной неприязни.

– В его глазах я не увидела неприязни, скорее интерес, – прошептала Перри.

– Да, а еще у алтаря он мысленно успел два раза снять с тебя платье.

Фотограф попросила нас посмотреть в камеру, мне пришлось растянуть губы в широкой улыбке, от которой моментально заболели щеки.

– Его обычный взгляд, которым он смотрит на всех девушек. Если бы это было личным, в его глазах прослеживалось бы желание не только платье с меня снять. Я вообще сомневаюсь, что он помнит меня.

– Он держался в рамках приличия, на свадьбе все же присутствует семья Макса, – нашла ему оправдание Перри.

– У него страшная аллергия на рамки приличия. – Я закатила глаза так сильно, что едва не увидела изнутри свой череп, и в этот самый момент щелкнул фотоаппарат.

– И откуда ты так хорошо его знаешь? – спросила Лола, вдруг содрогаясь от чихания.

Щелк!

Вспышка ослепила меня.

– Для подобных выводов мне хватило одного взгляда на него, – пробормотала я, улавливая странное шуршание где-то над головой. Я взглянула на цветочную арку и заметила на ней шевелящийся цветок. Слабый морской ветер обдувал маленькие лианы, но колыхание цветка было слишком уж сильным.

– Можешь не говорить, но я надеюсь, это не повлияет на наши отношения, – послышался голос Митчелл.

– О чем это ты?

Из-за цветка показалось что-то странное.

Кажется, это хвост. Вроде змеиного.

О нет!

– Я намерена наверстать упущенное и посетить каждое крутое заведение в Нью-Йорке, и сделать это с Максом и тобой, а Рэй лучший друг моего мужа, и он часто будет в нашей компании. Я надеюсь, избегая его, ты не станешь избегать и меня…

– Перри! – закричала я, замечая, как с арки срывается зеленая ящерица, похожая на геккона, и летит прямо на мою подругу. Митчелл попыталась прикрыть руками голову, но не успела, ящерица приземлилась в ее раскрытые ладони прямо на уровне лица. Подруга вытаращила глаза на маленькое создание, замершее напротив нее, и завизжала. Лицо Лолы вытянулось от отвращения, а я прикусила губу, едва сдерживая улыбку.

Щелк!

***

Солнце неторопливо подбиралось к горизонту, на площадке для торжества включили сотни ярких фонариков. Паутиной они тянулись над зоной фуршета, образуя потолок из светлячков.

Что до происшествия с ящерицей, все обошлось. Она в порядке, испугалась немного, но фотографии получились забавные. Перри тоже не пострадала, после ее оглушающего визга, я забрала геккона, к тому моменту подоспел Пауэлл, который посмотрел на ящерицу в моих руках таким взглядом, будто намеревался испепелить ее силой мысли. А говорят, большие парни любят животных. Какое там! Свадьба чуть не превратилась в похороны бедного геккона. Хорошо, что я успела выпустить малыша в сад неподалеку от площадки, пока его не постигла трагическая участь.

Сидя за баром, я окинула взглядом танцующих гостей, заметила Лолу с ее парнем и Перри в объятиях Макса. Мои подруги выглядели счастливыми, это не могло не радовать меня, однако странное неуловимое чувство, так похожее на тоску, давило на солнечное сплетение. У меня не было парня, и на свадьбу я явилась без пары. Я не видела в этом проблемы, пока во мне не оказалось четыре фужера шампанского и три порции бананового дайкири. В тонком платье стало жарко и тесно, и единственным моим желанием было хорошо провести предстоящую ночь.

Предыдущие три года пролетели для меня слишком быстро, я была так занята работой, что несколько отстала от социальной жизни. В результате я не помнила, когда в последний раз получала оргазм с мужчиной.

Я напрягла память, что было крайне тяжело делать в таком расслабленном состоянии.

Интрижка в колледже с умным, интеллигентным, но совершенно неумелым старшекурсником и еще одна, после выпуска, с парнем из тех самых бостонских зануд – весь мой послужной список. Свадьба подруги – отличный повод это исправить. Получить наслаждение и вернуться в обыденную жизнь, в которой не было места отношениям и встречам. И так как на этой свадьбе процент хоккеистов был выше процента влажности воздуха, а мы находились в нескольких метрах от пляжа «Малибу-Лагун-Стейт» и в периоды стихания музыки отчетливо слышался шум волн, мой выбор был крайне ограничен.

Я не любила спортсменов. А хоккеисты в этом списке были подчеркнуты красным. Однако сдаваться – не в моих правилах. Тридцатилетний кузен Пауэлла неплохо выглядел, я собиралась включить все свое обаяние и пригласить его на танец, но замерла как громом пораженная, услышав его голос:

– Текилу.

Бармен подал ему заказ.

Я тихо выдохнула, напряглась от страха, не решаясь даже голову повернуть в его сторону. Он был так близко, что я чувствовала тепло исходившее от его тела. Но его, казалось, это совсем не заботило, ведь Уилсон не замечал меня. И тогда я решила, что сильно просчиталась на его счет. Восемь лет прошло. Он и не помнит меня, а все его взгляды во время церемонии – не более чем интерес к подружкам невесты.

Я заправила выпавший локон волос за ухо. Собиралась уже уйти, но замерла, когда он снова заговорил:

– Здравствуй, Бабочка.

Я не любила спортсменов, а Рэя Уилсона ненавидела всей душой.

[1] Вера Вонг – американский модельер свадебных платьев.

[2] Имеются в виду голливудские актеры Люк, Крис и Лиам Хемсворт, которые являются родными братьями.

Глава 2

Кирби

Бабочка.

Это ощущалось куда больнее, чем если бы он назвал меня, ну не знаю, шлюхой, например.

– Мы знакомы? – с напускным равнодушием спросила я.

Просто наслаждайся свадьбой, музыкой, теплым, пропитанным морской солью воздухом Малибу, и не обращай внимания на его запах. Как и восемь лет назад – чистый горный воздух, разбавленный сладостью миндаля.

– Ты сильно изменилась, – продолжал говорить он, не принимая во внимание мои слова.

Хрупкой бабочки больше не было. И я должна была дать ему понять это.

– Знаешь, а я хотела избавить себя от твоего общества в этот день, но ты совершенно не видишь рамок, раз так бестактно влез в мое личное пространство.

– Не делай вид, будто ты холодная стерва, Стоун. Я помню, что ты была без ума от меня. Твои стены по-прежнему увешаны фотографиями с моим изображением?

– Да, и на каждой из них выколоты твои глаза. Но не беспокойся, они круто смотрятся на фоне куклы-вуду, названной в твою честь, с дюжиной иголок в заднице.

Уилсон язвительно вскинул уголки губ, явно не впечатленный моим ответом, и жестом попросил бармена повторить его заказ.

– Неплохо выглядишь.

– Мне полчаса делали макияж, еще полчаса ушло на укладку. Это платье из новой коллекции «Диор», парфюм, серьги и кольцо с аквамарином, в последнее время я больше бегаю по парку с Чарли – моим померанским шпицем, и побывала на бразильской эпиляции вчера, поэтому спасибо, но я выгляжу чуть больше, чем «неплохо».

Уилсон наконец повернул голову в мою сторону, хмурым взглядом прошелся по моему телу, оставляя за собой пылающие следы, всего на мгновение позволяя буре показаться в синих глазах, но затем моментально теряя интерес, так и не дав этой буре набрать полную силу.

Он оценивал меня и, судя по всему, я даже в первую сотню его списка не входила. Не впечатляла его. Ничего не изменилось, я никогда не буду достойна главной звезды хоккея. И мне приходилось убеждать себя, что от этого я ничего не теряю. Кому захочется оказаться на шелковых простынях под сильным телом божества? Чувствовать на шее его грубые поцелуи, слышать резкие, но соблазнительные слова и ощущать самое настоящее торнадо внизу живота?

Никому. Как и стать юбилейной тысячной в его трахосписке, а после остаться наедине со своим разбившимся на осколки сердцем.

В его постели побывали десятки, нет, сотни моделей. Он сделал охоту за женскими сердцами своим личным спортом и не сходил с первого места, сколько я себя помню.

Он плейбой, игрок.

Я закинула ногу на ногу, а затем почувствовала невесомое прикосновение на своей лодыжке. Большим пальцем Рэй мягко прошелся по кожаному ремешку босоножки.

Зачем он делает это? А самое главное, почему я не могу остановить его?

О нет. Это все банановый дайкири. Он лишает меня враждебного настроя и делает тоньше броню, которую я выстраивала вокруг себя не один год.

– Может, потанцуем? – Его рука заскользила выше, пока не остановилась под коленкой. Затаив дыхание, я наблюдала за его пальцами, татуировкой ласточки на запястье и крупными венами на тыльной стороне ладони, а когда он остановился, взглянула в его глаза. Игривость в них смешалась с влечением, и это был ответ на мой вопрос – Рэй по своей натуре хищник, он вступил в игру, а я его новая жертва.

Губы дьявольского искусителя изогнулись в победной улыбке, ведь он умел читать меня гораздо лучше остальных. Это моментально отрезвило меня. У него нет причин любезничать со мной. Азартен на льду, азартен в жизни. Я посягнула на его иллюзию о собственной неотразимости, и он пойдет на все, чтобы доказать, что я не права, а он все еще имеет власть надо мной.

Не имеет. Больше нет.

– Я так много танцевала, что сейчас у меня болят лодыжки, ты не представляешь, какая это невыносимая боль, – пробормотала я, дергая плечом так, чтобы тонкая шелковая бретелька упала с него, сильнее оголяя край моей груди. Его взгляд моментально замер на открытом участке кожи.

Я медленно вернула бретельку на место и улыбнулась. Рэй не знал, что за те восемь лет, что мы не виделись, я сильно изменилась. Его игры больше не проблема для меня.

– Упс, вечно она спадает.

– Если ты в поисках развлечений, то могу их предоставить.

Мой взгляд замер на его губах, и сердце в груди ускорилось. Я все еще помню их вкус и прямо сейчас поймала себя на мысли, что хочу попробовать их снова.

– Рэй «парк развлечений» Уилсон, ты мне совсем не нравишься.

– Разве это как-то помешает тебе выкрикивать мое имя ночью?

– Боюсь не выдержать конкуренции. Очевидно, что ты из тех парней, которые во время секса выкрикивают свое имя сами.

Я ожидала, что это выбьет из равновесия изворотливого капитана «Королей», но просчиталась, ведь в следующее мгновение на его губах заиграла самоуверенная улыбка. Я так долго смотрела на его лицо, что мне пришлось дать себе мысленный подзатыльник и напомнить, что я единственная девушка на планете, которая никогда не падет к его ногам.

Уилсон допил порцию текилы и зачесал назад непослушные волосы, второй рукой продолжая поглаживать меня под коленкой, а я не противилась, ведь, околдованная атмосферой вечера, тоже почувствовала жажду.

Жажду мести.

– А знаешь, почему ты отказываешься? Потому что я тебе не по силам.

– Мы не на ринге, Уилсон.

– Тогда почему я чувствую, будто ты защищаешься?

– Потому что ты привык нападать.

– Не воспринимай это как нападение, мы танцуем, – замерев в миллиметрах от моих губ, выдохнул он. Запах текилы, лайма и мяты взбудоражил мое сознание. Я прикусила язык, чувствуя его ладонь, добравшуюся до середины бедра. Больших усилий мне стоило не сжать ноги, чтобы унять нарастающую пульсацию между ними. Уилсон наклонил голову и заглянул в мои глаза. – Шаг влево, шаг вправо, надеюсь, ты хорошо танцуешь и не оступишься.

Звучало как угроза. Полагаю, именно угрозой это и было.

– А если оступлюсь?

– То упадешь прямо в мои объятия, перестанешь изображать из себя стерву и больше не сможешь вернуться к танцу. Этого ведь ты так боишься?

Он бросал мне вызов, предлагал… станцевать, чтобы доказать, что я больше не хрупкая бабочка, которую он раздавил в прошлом. Что он не имеет надо мной власти и что я не допущу ошибку вселенского масштаба и не стану одной из тех, кто засыпает с мыслями о нем.

Снова.

Его надменный оскал разозлил меня. Пожалуй, стоит столкнуть его с пьедестала, на который он сам возвел себя, а еще показать ему, что не стоит бросать вызов Кирби Стоун.

Я выпрямилась и уверенно взглянула на него, занимая место в его игре, а затем направилась к дому в античном стиле. Курорт «Санрайз» состоял из десятков таких домов и прилегающему к ним частному участку пляжа. Из-за громкой музыки я не слышала шагов Уилсона, но знала, что он идет за мной.

В холле было мало людей, все веселились на улице. По изогнутой лестнице я поднялась на второй этаж и прошла на балкон, вид с которого открывался не на площадку с торжеством, а на пляж и океан. Остановилась у стеклянных ограждений и взглянула на оранжевый закат и подсвеченные розовым светом облака. Через секунду почувствовала, как Рэй опускает ладони на мою талию и вжимается пахом в мою задницу. Теперь я не сомневалась в его намерениях. Уилсон был твердым как камень.

– Мне нравится, как ты выглядишь в этом платье, – хрипло пробормотал он, едва касаясь губами моего уха. Я прикусила язык, чтобы не застонать, когда ощутила его пальцы, скользящие вверх по моим бедрам под шелковой тканью.

– Я надела его не для того, чтобы нравиться тебе.

– Для того, чтобы нравиться мне, тебе вообще ничего не следовало надевать, – протянул он, резко разворачивая меня к себе.

Его ладони накрыли мои ягодицы и сжали их. Я тихо вздохнула, теряя равновесие от такой дерзкой выходки, и навалилась на него, располагая руки на крепкой груди. Пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Рост Уилсона был у границы ста девяноста сантиметров, тогда как я в туфлях на десятисантиметровых шпильках доставала носом до его подбородка. И с высоты своего роста он продолжал надменно смотреть на меня.

– Я никогда не сомневалась, что для того, чтобы понравиться тебе, сойдет любая, главное, чтобы она была голой.

– Ты ранишь меня в самое сердце.

– Для этого мне сначала пришлось бы его найти, а я собиралась потратить остаток своей жизни на что-то более интересное, – опуская ладонь на его ширинку и смело поглаживая внушительную выпуклость, ухмыльнулась я. Уилсон никак не отреагировал на мое касание.

Я выглядела так уверенно, но едва сдерживала нервную дрожь.

– Думаешь, его тяжело отыскать?

– Как отыскать то, чего не существует?

Рэй нахмурился и сжал губы в тонкую линию.

– Ну, думаю, с этим, – он накрыл мою руку своей и сжал ее, – у тебя проблем не возникнет.

Я высвободилась и попыталась толкнуть его к плетеному креслу в углу балкона, но он не сдвинулся ни на миллиметр.

– С этим? И что же мы собираемся делать, Рэй?

– Ты мне скажи.

– Мило беседовать?

– Я не люблю болтовни в постели, но так уж и быть, ты можешь говорить, – предложил он, наступая на меня и резко обхватывая мою шею рукой, заставляя меня ахнуть от неожиданности и страха, – однако сомневаюсь, что ты будешь в состоянии делать это, пока я буду трахать тебя сзади, Кирби.

Я ощущала биение сердца где-то под подбородком и готова поспорить, что Уилсон тоже чувствовал его. Пришлось распахнуть губы, ведь мои легкие сжались от недостатка кислорода. Огромных усилий мне стоило вернуть себе невозмутимость:

– Прости, Рэй, но с этим справляется моя работа. Кроме того, я люблю пожестче.

– Скажи, я обидел тебя чем-то? – издевательским тоном спросил он, разжимая пальцы и проводя ими по моей коже до ложбинки между грудей.

Я прикусила язык от гнева.

Этот сукин сын еще спрашивает?

– Меньше слов, больше дела, – скомандовала я, расстегивая рубашку и стягивая ее с его мускулистых плеч. Когда он остался обнаженным по пояс, мне пришлось собрать все остатки выдержки, чтобы не отключиться.

Бог мой! Билборды не могли передать всей его неотразимости. Ключицы выступали на светлой коже, развитые грудные мышцы были свидетельством усердных тренировок, которым, судя по всему, Уилсон уделял немало времени. Шесть кубиков пресса и привлекательный треугольник косых мышц живота, уходящий вниз, под пояс брендовых брюк, могли с легкостью стать причиной сердечного приступа обезумевшей фанатки, впервые увидевшей его вживую.

Боже, храни Америку!

И мое исправно работающее сердце.

Его тело следовало занести в список объектов всемирного наследия. Поместить на первую строчку, без разговоров.

Вцепившись в пояс его брюк, я замешкалась. Уилсон мягко приподнял мой подбородок. То, что я увидела в его глазах, едва не выбило почву из-под моих ног: величие и надменность. Он был прав и знал это.

– Не привлекаю, Стоун? – припомнил он мне слова, сказанные у бара.

– Ни капли, – пробормотала я, расстегивая его брюки и стягивая их вниз вместе с боксерами, а затем толкая его в кресло.

Из его горла вырвался поддразнивающий смешок.

Кажется, я совершила большую ошибку, поставив его тело на первую строчку списка объектов всемирного наследия. Это место по праву должен занять его огромный член, припавший к накачанному животу. Мои ладони защекотало от желания коснуться его. Снова и снова я скользила взглядом по идеальной длине, оплетающим ее венам и розовой головке с выступившей капелькой смазки.

Соберись, Стоун!

Это все дайкири.

Всего лишь член.

Члены мерзкие.

Но не член Уилсона.

Нет. У него тоже мерзкий член. Большой и твердый…

– Самое счастливое место на Земле, – бросил Рэй, кивая вниз. Я испуганно взглянула на Уилсона, на секунды позабыв, что к члену прилагался капитан хоккейного клуба.

– До Диснейленда[1] не дотягивает, – пробормотала я, опускаясь между его расставленных ног и стягивая с него обувь.

– Что? – не расслышал он, я в ответ лишь дернула головой и избавила его от брюк с боксерами. Уилсон остался в одних носках.

– Эй, зачем ты делаешь это? – спросил он, имея в виду то, что я раздела его практически полностью.

– Не хочу, чтобы нам что-то помешало.

Рэй раздумывал несколько секунд, а затем, не почувствовав подвоха, расслабленно откинулся на спинку кресла, а руки расположил на подлокотниках.

– Давай, покажи, на что ты способна. – Никакого принуждения в сапфировых глазах, лишь вызов. Я скинула с плеч бретельки платья, уперлась коленом в кресло между его ног и нависла над ним с галстуком в руках.

– Я закрою тебе глаза, а затем сделаю так, что этот момент навсегда останется в твоей памяти.

Уилсон нахмурился. Я думала, что сейчас все прекратится, ведь понимала, Рэй не доверяет мне так же, как и я не доверяю ему. Но затем почувствовала, как его рука сжимается на внутренней стороне бедра. Я прикусила губу, наслаждаясь мягкими, но уверенными прикосновениями, его ладонь двинулась выше, пока он не коснулся моих трусиков ребром ладони. И снова эта заносчивая улыбка на его губах, ведь он понял, что кружево моего белья было влажным.

– Дерзай, – сказал он, и я завязала галстуком его глаза. Затем встала, вернула назад бретельки платья и подобрала с пола брюки, боксеры и обувь.

– Не подглядывай, я люблю честную игру.

– Знаешь, а я ведь думал, ты не решишься, раньше ты тени своей боялась, – говорил мужчина в одних носках, с эрегированным членом, завязанными глазами, сидящий в плетеном кресле.

Но зачем мне его слушать? Очевидно, что у него проблемы с головой.

– Новая Кирби, ты не забыл? – Я подхватила его рубашку и выбежала с балкона. – И, как ты и просил, она показывает тебе, на что способна. – Я закрыла стеклянную дверь и сразу же заперла его. Уилсон сорвал галстук с глаз, подорвался с кресла и в два шага оказался у двери, но не смог ее открыть. Он оглянулся и обнаружил, что вся его одежда исчезла, а затем увидел эти тряпки в моих руках. Синие радужки стали почти черными от ярости, пугая меня до чертиков.

– И что все это значит?

– Хорошего вечера, Рэй, – бросила я, скорее направляясь к лестнице.

Раздался громкий стук, стекло задрожало, но выдержало удар капитана «Королей».

– Твою мать, Стоун, открой гребаную дверь, иначе ты пожалеешь!

Не оборачиваясь, я показала ему средний палец, а затем, заливисто рассмеявшись, спустилась по лестнице. Адреналин струился по моим венам, я чувствовала себя победительницей, пока у выхода не влетела в широкую грудь парня в черной рубашке. Я не успела увидеть его лица, но на меня уже будто опустилось огромное темное и тяжелое облако, парализуя, словно яд самого опасного на планете паука. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, обнажая бронзовую кожу и обилие черных рисунков. Сглотнув, я медленно подняла голову, моментально сжимаясь от взгляда черных глаз.

Он был огромным, устрашающим и смотрел на меня так, словно являлся наемным убийцей, чьей новой целью была я.

Разве можно было его не узнать? Здоровяка, внешне напоминающего Годзиллу, звали Даллас Белл, он играл с Уилсоном в одном клубе на позиции защитника, а еще был другом жениха.

– Я знаю только одного человека, который может купить уродливые туфли из кожи питона. Это одежда Уилсона. Где он? – игнорируя приветствия, спросил он.

Вполне симпатичные туфли. Из последней мужской коллекции «Армани».

– Отдыхает на втором этаже.

– Значит, ты украла его тряпки?

Я глупо рассмеялась, стараясь погасить странное ощущение волнения перед этим человеком. Даллас Белл был психопатом, все это знали.

– Нет, он пролил текилу на одежду и попросил меня как-то уладить это.

– И на туфли тоже?

– Угу.

Даллас нахмурился, кажется, он совсем не верил мне. Мускул на его лице дернулся, а затем он кивнул:

– Ладно.

Белл прошел мимо меня, а я оказалась на крыльце. Стерев с лица блаженную улыбку, я швырнула вещи Рэя в кусты у выхода и провела ладонями по бедрам, поправляя платье.

– Полагаю, именно там находится прачечная.

Я взглянула на Далласа через плечо:

– Конечно, а ты что подумал?

Я ожидала, что после такого Белл явит мне свою истинную натуру. Они с Уилсоном лучшие друзья, не может же он спустить мне подобное с рук? Однако ничего не произошло, за исключением того, что уголки его губ поползли вверх.

– Я предупреждал его, что однажды произойдет нечто подобное.

Сунув руки в карманы брюк, он направился вглубь дома.

Я ухмыльнулась и отыскала взглядом Перри, затем направилась к ней.

Уилсон не имеет надо мной власти, потому что теперь власть в моих руках.

***

– Изумительно, – простонала я, поедая свадебный торт и пританцовывая под очередной трек из плейлиста Митчелл. Я пыталась отвлечься, не думать о маленькой шалости и большом члене Уилсона, но все было тщетно, взгляд постоянно останавливался на мраморных колоннах у входа. Я ожидала, что он вылетит из дома и мгновенно прикончит меня. Уилсон казался ловеласом с добрым сердцем, но я знала его лучше других: у капитана «Королей» была черная душа, он не любил проигрывать и тем более ненавидел выглядеть дураком. Ах да, и сердца у него не было. Получается, я выбила два яблочка из двух.

– Пойдем, сейчас будет салют, – сказала Перри, обнимая меня за талию.

Люди устремились на задний двор – как раз на ту сторону, куда выходил балкон. Я с трудом подавила улыбку, когда поняла, что Уилсону придется лечь на пол и пролежать там минимум двадцать минут, чтобы его не было видно.

Так ему и надо!

Я была довольна собой.

Мы вышли на задний двор, и я машинально бросила взгляд на балкон. Земля под моими ногами дрогнула.

Да вы издеваетесь!

Этот извращенец даже не прикрывал свое достоинство, стекла у балкона были матовые и полупрозрачные, но то, что Рэй был сильно одарен ниже пояса, видели все. И вместо того, чтобы прикрыть свое причинное место, он вальяжно курил и, облокотившись на перила балкона, задумчиво поглядывал вдаль.

Где он взял сигареты? Должно быть, кто-то из гостей оставил их на столике у выхода.

– Уилсон, какого черта? – прокатился громом голос Пауэлла.

– Закат сегодня потрясающий, – ответил Рэй, чем вызвал волну хохота в толпе. Каждый смотрел на капитана «Королей». Спасибо Вселенной, что на празднике не было детей, не считая, конечно, Джой.

– Черт, кэп…

– Прикрой яйца, Уилсон!

– Достойный подарок от капитана. – Хоккеисты не унимались, ситуация веселила их. Чего нельзя сказать о девушках, ведь все они, мечтательно вздыхая, смотрели на этого придурка. Я чувствовала тошноту, поступающую к горлу. Уилсон даже минуту позора способен превратить в свой триумф.

– Рэй, все видят твой член! – зарычал Макс.

– Предлагаешь брать с них деньги за это?

Он выглядел так, словно в самом деле задумался об этом.

– Почему ты голый? – сводя брови к переносице, спросила Перри, однако она была куда спокойнее Макса.

– Люблю, когда каждая часть моего тела дышит, – отозвался он, красноречиво прожигая меня взглядом.

Перри пихнула меня локтем в бок:

– Кирби?

Наколов огромный кусок бисквита, я набила им рот и взглянула на Уилсона.

– Торт изумительный, жаль, две изможденные вишенки все портят.

– Не нужно преуменьшать, как минимум абрикосы, – захихикала Лола.

– Я не впечатлена.

– А вдобавок к абрикосам прилагается известный хоккеист, капитан…

– Не продолжай, – скривилась я. – Звучит как название сложной венерической болезни.

Воодушевленный женский вздох заставил меня обернуться. Я окинула удивленным взглядом бабулю Пауэлла, которую, видимо, хватил инсульт, иначе почему она с открытым ртом смотрела на голого Уилсона?

Наверняка она скажет что-то укоризненное, взрослая женщина понимает, как нелепо и неподобающе смотрится Рэй Уилсон. Она должна отругать его, немедленно.

– Святое дерьмо, парень конь, не иначе, вот это член!

И, к сожалению, в ее словах не было осуждения.

[1] Отсылка к одному из популярнейших слоганов парка развлечений Дисней «The Happiest Place on Earth» – Самое счастливое место на земле.

Глава 3

Кирби

Я бесцеремонно толкнула дверь и прошла мимо хмурого Зверя, за мной важной походкой засеменил шпиц по имени Чарли, но как только увидел Макса, бросился к нему, виляя пушистым хвостом. Пауэлл взял его на руки, и пес принялся вылизывать его подбородок.

У малыша был редкий пестрый окрас, сочетающий в себе черный, серый и белый цвета. Чарли мне подарили на двадцать второй день рождения, с тех пор мы практически неразлучны. Маленький двухкилограммовый комок обычно не любил людей, особенно мужчин. Поэтому их отношения с Максом удивляли меня. Видимо, за каменным выражением лица и напряженной позой Зверя Чарли видел настоящего душку.

Пауэлл был полностью одет, а значит, он собирался на тренировку. Слишком рано для воскресного утра, как по мне.

А на меня не смотрите. Я встала ради шопинга, а это – святое дело!

– Перри, я жду! – крикнула я, скользя взглядом по изогнутой белой лестнице. Молодожены сняли эту просторную двухуровневую квартиру в Вашингтон-Хайтс, как только Макс перебрался в Нью-Йорк. До этого Перри жила в моей квартирке в Квинсе, а после того, как она съехала, я перебралась в квартиру на юге Манхэттена. Откуда у стажерки арт-отдела деньги на апартаменты в дорогом районе? Хороший вопрос. У нее их не было, за квартиру платила не я.

Перри Митчелл – в замужестве Пауэлл – вела новости спорта на самом рейтинговом спортивном телеканале и была очень довольна своей новой работой.

– Перри!

– Не ори ты так, она только проснулась, – резко осадил меня Зверь.

Недовольно закатив глаза, я села на один из барных стульев на кухне и, подперев голову рукой, взглянула на огромный букет свежих розовых магнолий на барном острове.

– Ты успел сбегать за цветами для нее в такую рань?

– Для этого существуют специальные люди. Цветы доставил курьер.

Вскинув бровь, я взглянула на еще один букет на столике в гостиной, и еще один на трюмо в коридоре. Магнолии, орхидеи и пионы, такие яркие – розовые, красные и даже малиновые. Зверь превратил их с Перри квартиру в оранжерею.

– Так ты заказываешь ей букеты каждый день? Не боишься, что пчелиный рой, соблазнившись цветочной пыльцой, украдет твою жену?

Он окинул меня мрачным взглядом.

– Я спрашивал твое мнение, блондинка?

– Во-первых, у меня есть имя, а во-вторых, чего ты так трясешься над ней? Все громилы превращаются в слюнявых защитников после свадьбы?

– Ты производишь шума столько же, сколько коробка с гремучими змеями.

Забавно, ведь от Перри было куда больше шума, однако Пауэлл этого, кажется, не замечал.

– Все в порядке, Макс, – пропела Митчелл, сбегая по лестнице в одном шелковом коротком халате ярко-розового цвета. По накрашенным глазам и уложенным волнами рыжим волосам я поняла, что встала она чуть раньше чем «только что».

Пауэлл поставил пса на пол и притянул Перри к себе. Она схватилась за его плечи и встала на носочки в пушистых тапочках.

– Мне пора, – сказал он, сливаясь с ее губами в нежном поцелуе.

Один. Два. Три.

Пять. Шесть.

Десять.

Двадцать.

Я манерно взглянула на свое запястье, словно там были наручные часы, надеясь, что это поскорее кончится.

– Люблю тебя, – прошептала Перри.

– Я тебя сильнее.

Митчелл мило захихикала, чего никогда не делала при мне. Макс прикрыл глаза, прижимаясь щекой к ее виску.

– Нет, я сильнее.

Мне не удалось предотвратить это, глаза просто закатились, едва не делая сальто:

– Кажется, я не покупала билет на сопливую мелодраму.

Макс что-то прошептал своей жене, вызывая у нее приступ смеха и заставляя покраснеть, а затем направился к выходу.

– Я передам Рэю привет.

– Надеюсь, он не влетит коньком в трещину на льду во время тренировки и не сломает себе нос или, ну не знаю, член.

Зверь издал что-то вроде смешка и ушел, Перри подлетела к столу и заняла место напротив меня.

– Так, довольно. Я хочу знать все. Расскажи мне о Рэе или клянусь, мы не выйдем из этой комнаты!

Со свадьбы Перри прошло несколько месяцев, и не было ни дня, чтобы я не вспоминала о нем, тем не менее, когда подруга хотела выяснить все детали нашего с ним прошлого, я ускользала от ответа.

Я сдула упавший на лицо локон волос и взглянула на Митчелл.

– Это будет долгая и неприятная история.

***

– Моя мама вышла за очень богатого парня, и мы переехали в его особняк на юге Сиэтла, – начала я, осматривая вечерние платья на витрине в торговом центре. Чарли покорно сидел в сумке у меня на плече.

– Ты говорила, что у тебя плохие отношения с матерью.

В глазах подруги показались неподдельные интерес и печаль. Митчелл не ладила со своей сбрендившей мамашей. Она пыталась сделать из Перри послушную куклу, если бы можно было подвесить дочь на ниточки, она сделала бы это. Но у мамы Перри была одна проблема, которая все еще не могла служить оправданием, но хотя бы объясняла ее мотивы: несостоявшаяся карьера и затяжной алкоголизм.

Мой случай отличался от случая Перри. Эрика просто была эгоисткой. Родом из Хьюстона, она поступила в Сиэтлский университет и променяла солнечный Техас на серый Вашингтон. Она узнала о беременности на последнем курсе университета, и это стало для нее настоящим потрясением. Будучи карьеристкой, она намеревалась после получения бакалаврской степени продолжить развиваться в области молекулярной биологии.

Осложняло все то, что отцом ребенка был ученик старшей школы. Мама не была любительницей малолеток, просто папа в те годы занимался футболом, был высоким и крупным, разъезжал на крутом байке, носил дорогую одежду, благодаря чему выглядел старше своих лет, и сознательно лгал, чтобы соблазнять горячих студенток.

Мама родила меня и пожалела об этом сразу же. Она никогда не говорила мне подобного, но, становясь старше, я стала понимать это и без ее слов. Она была безэмоциональной, когда дело касалось меня, я ни в чем не нуждалась, но не чувствовала ее тепла. Не было откровенных разговоров, не было заботливого тона, она не интересовалась моей жизнью. Я не была ее дочерью. Соседство – вот подходящее описание наших отношений.

Мы остались в Сиэтле, ведь Эрика не желала возвращаться на ферму родителей в Хьюстоне, где и без маленького ребенка было полно забот. Отца первые несколько лет своей жизни я не видела, однако его родители – очень состоятельные люди – поддерживали мою маму и до безумия любили свою первую и единственную внучку.

После моего рождения мама нашла работу в лаборатории Сиэтлского исследовательского центра при Океанариуме и намеревалась вернуться к учебе. Но ничего не вышло, с личной жизнью тоже. Мужчины были частыми гостями в нашем доме, но ни один не задерживался надолго. А потом вдруг появился Рик Холстед, и запахло жареным.

– В семнадцать лет мне пришлось перебраться в очень крутой район Сиэтла и поселиться в особняке. Меня отправили в школу для богатых придурков. Форма, правила, элита. Там училась и Трейси.

– Трейси?

– Его единственная дочка. И она не обрадовалась мне и моей маме. Готова была наизнанку вывернуться, чтобы прогнать нас.

Рик призывал дочь уменьшить агрессию и оставить в покое женщину, которую он полюбил, но обо мне не сказал ни слова. И здесь мы возвращаемся к моей маме, ведь она так же не пыталась защитить меня от сумасшедшей сводной сестры. Она была так занята новым браком, что на меня у нее не нашлось времени. Я имела право злиться.

После прогулки по магазинам мы отправились в открытое кафе-террасу на последнем этаже торгового комплекса.

– Психичка была на два года старше и третировала меня вместе со своей отбитой компашкой каждый божий день.

– Но при чем здесь Рэй?

О, он играл самую главную роль.

– А Рэй учился с ней и был кем-то типа ее парня.

– Ты имеешь в виду?..

– Они трахались, как кролики, в соседней комнате, ведь мамы и Рика никогда не было дома.

– Рэй тоже издевался над тобой?

Я замялась, заталкивая в рот огромную порцию замороженного йогурта.

«Сиэтл Марин Хай» заявляла о высоких требованиях к ученикам, каждый резидент должен быть ответственным, воспитанным и исполнительным молодым человеком или леди, но глядя на сборище ползучих тварей в коридоре, складывалось впечатление, что человек, который проводит собеседование при поступлении – слепой, глухой и к тому же плохо разбирается в людях. А может, все дело в деньгах?

С волос стекала вода, жакет промок, собственно, как и моя блузка и уродливая клетчатая юбка до колен. Трейси снова уехала в школу без меня, школьный автобус не ходил в район, где располагался особняк Холстедов, богатые детишки из этих мест имели по целому автопарку крутых тачек, чего нельзя сказать обо мне, я прав-то водительских не имела. Мне пришлось идти пешком под проливным дождем без зонта до ближайшей остановки городского автобуса. Я сильно опоздала на первый урок, но даже это было пустяком.

Презервативы. Они повсюду.

Я стояла перед своим шкафчиком и вычищала из него презервативы, наполненные чем-то отвратительным, похожим на сперму. Сомневаюсь, что это была именно она, ведь даже если все дружки Трейси соберутся вместе и займутся командной дрочкой, они не произведут столько необходимого материала, однако отвращения эта мысль не убавляла.

Вокруг меня собралась толпа, коридор зашелся в шепотках, старшеклассники повытаскивали телефоны и стали снимать меня на видео.

Трейси была злой всегда, но именно вчера я спровоцировала извержение вулкана, ведь посмела по неосторожности сказать ей, что таким, как она, не следует размножаться.

– Видишь, сестричка, решила прислушаться к твоему совету.

Холстед остановилась в нескольких метрах от меня, с наслаждением наблюдая за мной. Я растерялась. Не хотела показывать, но была чертовски напугана, поэтому начала складывать презервативы прямо в пакет с ланчем.

Стиснув зубы до боли в деснах, только бы не расплакаться, я захлопнула шкафчик и обернулась к сводной сестре.

– Молодец, Трейси, ведь если бы все это оказалось в тебе, то тебя наверняка нарекли бы спермофермой.

– Что ты сказала?

На этом лимит моей храбрости исчерпал себя. Я покачала головой, не имея ни малейшего желания ввязываться в огромный скандал с Трейси.

Подхватив мокрый рюкзак, я направилась подальше от этого сумасшествия. Выбросив пакет с ланчем и презервативами в мусорное ведро, зашла в уборную, чтобы привести в порядок свою мокрую одежду. Меня трясло от холода.

Слезы все же брызнули из глаз. Я правда старалась быть сильной, но у меня не выходило. Холстед не просто досаждала мне, она издевалась надо мной, а ее папаша ничего не делал с этим, впрочем, как и моя мать.

«Девочкам просто нужно дать время», – твердила она.

Ее бездействие причиняло мне боль.

Я умылась и расчесала влажные волосы, подержала жакет под осушителем для рук, а затем направилась на занятия. После третьего урока у меня всегда было окно в расписании. Я уходила в укромное место в самом конце правого крыла школы. Садилась на широкий и низкий подоконник и наслаждалась тишиной. Сегодня я решила потратить свободное время на подготовку к английскому. Необходимо было довести эссе до совершенства.

Я выудила из рюкзака листок, а также банановое молоко – единственную уцелевшую часть ланча – и погрузилась в работу, почти не замечая дрожи в теле после утреннего переохлаждения.

– Прогуливаешь уроки?

Я вздрогнула, услышав знакомый голос.

О боже, он ведь обращался ко мне?

Мой взгляд медленно поднялся по потертым джинсам, белой футболке, черному бомберу с эмблемой «Сиэтлских Китов» и замер на леденцово-синих глазах Уилсона. В горле мгновенно пересохло, а язык прилип к нёбу. Я распахнула губы, но не смогла ему ничего ответить.

Рэй только недавно пришел в школу, по утрам у него была тренировка в спортивном центре, и он пропускал несколько занятий, закрывая пробелы в дополнительное время. Учителя нормально относились к этому, каждый понимал, что Уилсон метит в Лигу[1], а у профессионалов не всегда находится время на такие бесполезные вещи, как уроки.

И да, я знала его расписание наизусть.

– У меня нет урока в это время.

– И ты всегда сидишь здесь в одиночестве?

Я кивнула.

Он хмыкнул, а затем сел рядом со мной и скинул с себя бомбер, оставаясь в одной футболке.

Счастливый бомбер – он никому не давал его, даже Трейси, хотя десятки девушек нашей школы мечтали, чтобы холодным вечером он накинул его на их плечи.

Я вздрогнула, когда горячее плечо прислонилось к моему плечу, и даже голову в его сторону боялась повернуть.

– Мне нужно позависать где-нибудь полчаса, побуду здесь, – сказал он, бесцеремонно выхватывая из моих рук бутылку с банановым молоком и поднося ее ко рту. Я нервно сглотнула, ведь он случайно коснулся моего запястья.

Рэй Уилсон коснулся меня.

Боже.

И его прикосновение, казалось, оставило ожог на моей коже.

Я завороженно уставилась на то, как дергается его кадык с каждым глотком, но усилием воли отвела взгляд. Я корила себя за это снова и снова, но от этого мои чувства никуда не исчезали.

Я была влюблена в Рэя, как и многие в этой школе. Закрывала глаза и думала, а что если бы он обратил на меня внимание и позвал на свидание. Что если бы я могла поцеловать его? Его губы такие же мягкие, какими кажутся?

Но уже через минуту мои грезы разбивались о суровую реальность, ведь я слышала громкие стоны Трейси и стук спинки кровати о стену, когда Рэй жестко брал ее в соседней комнате. Это происходило не каждый день, но часто.

После первого же всхлипа сводной сестры мои ребра будто стягивали металлическими нитями, мысли путались, а тело бросало в жар. Я лежала в постели, в полной темноте, переполненная целой палитрой эмоций, начиная от раздражения и заканчивая жгучей ревностью. Но больше всего я злилась не на Рэя и даже не на Трейси, а на себя. За то, что отчаянно мечтала оказаться на месте Холстед. Почувствовать на коже его прикосновения, хоть и грубые, ощутить запах его влажной от пота кожи и раствориться в его глазах, которые напоминали мне необъятный космос.

Я ругала себя за то, что чувствовала, презирала извращенный трепет в животе. Я ненавидела то, что начинаю касаться себя, представляя, что именно его пальцы неторопливо ласкают меня между ног, что именно его рука пробирается под мою майку и мягко сжимает грудь. Я представляла то, чему никогда не суждено было случиться.

Погодите, что он сказал?

– Здесь? Со мной?

– Ага.

– Не нужно.

– Похоже, что я спрашивал?

Ну да, король школы и я.

– Это жалость?

– О чем ты?

– Я о видео. Ты посмотрел его и решил пожалеть меня? Или, может, решил последовать примеру своей подружки, и сейчас на мою голову прилетит тухлое яйцо? Ну так знай, я не нуждаюсь в твоей жалости! И все, что бы ты ни сделал, никак не повлияет на меня. Плевать я хотела на тебя, на придурков, что смеются надо мной, на Трейси, и плевать я хотела на эту школу!

Я вскочила с подоконника и стала быстро убирать в рюкзак свои вещи. Стыд поглощал меня. Я понимала, что причин стыдиться у меня не было, ведь это моя сестра вела себя как идиотка, а не я. Но рядом с Рэем мне так не казалось, я боялась сделать вдох неправильно, мне не хотелось облажаться перед ним, а я уже по умолчанию была посмешищем в этой школе.

Я почувствовала теплое прикосновение. Рэй полностью обернул длинные пальцы вокруг моей руки.

Я подняла взгляд и заметила беспокойство в его глазах. Совсем легкое, но тот факт, что оно там было, выбивал почву у меня из-под ног.

– О каком видео ты говоришь?

Его прошлое касание, когда он забрал из моих рук бутылку с банановым молоком, все еще ярко ощущалось на коже. И я боялась представить, что случится, если я сейчас же не сброшу его руку со своего запястья. Должно быть, своим теплом он прожжет мою плоть до костей. Именно поэтому я поспешно избавилась от его хватки и нервно поправила волнистые и все еще влажные волосы.

– Как я выгребала использованные презервативы из своего шкафчика. В панике перекладывала их в пакет с ланчем под десятки смешков. Вот так вот. Мой сэндвич с тунцом отправился в мусорный контейнер, и это, пожалуй, обиднее всего, ведь я голодна, – поведала я, невольно опуская взгляд на пустую бутылку бананового молока в его руках. Уилсон тоже взглянул на нее.

– Трейси сделала это?

– Не знаю, может, Кэм или Джордж, может, Ванесса.

Это мог сделать кто угодно из ее идиотов-друзей.

Рэй нахмурился и неприлично долго задержался взглядом на моем лице. Я снова почувствовала, как к щекам приливает жар.

– Что?

– Ничего, просто странно, то, как ты говоришь. Не похоже, что у тебя есть проблемы с головой.

– С чего ты взял, что у меня проблемы с головой?

Уилсон выпрямился во весь рост, заставляя меня запрокинуть голову, чтобы не потерять с ним зрительный контакт.

– Трейси говорила. Именно поэтому ты молчишь и сторонишься людей. Когда я встретился с тобой в прошлый раз в вашем доме, ты убежала. А еще она сказала, что ты боишься резких звуков и яркого света.

Ну да, убежала, потому что очень сильно хотела пить и… думала, что он уже ушел из дома.

Идиотка!

– Правда? Что ж, я здорова, а еще я не боюсь резких звуков и яркого света, представь себе, не сплю в гробу, не храню сердце в старинной шкатулке, а из моей задницы не торчит хвост.

– Пока лично не увижу – не поверю. – Уголок его губ дернулся, и мне потребовалась вся выдержка, чтобы не упасть в обморок от одного вида его рта, произносящего нечто прекрасное.

Рэй Уилсон хочет взглянуть на мою задницу.

Мамочки!

– Почему тогда она делает это? – спросил он, сбивая меня с мыслей.

– Потому что моя мама заняла место ее мамы, потому что теперь мистер Холстед уделяет время не только дочери, но и другой женщине, – выпалила я, совершенно забывая о том, что Рэй был кем-то вроде ее парня. – Мне нужно возвращаться в центральный корпус.

И снова. Теплые пальцы остановили меня. Рэй держал меня крепко, а затем вложил в мою ладонь что-то продолговатое. Я опустила взгляд, замечая молочную шоколадку «Хёршес».

– Это не заменит сэндвич с тунцом, но ты хотя бы не останешься без ланча. И я скажу Трейси, чтобы она перестала.

С моих губ сорвался нервный смешок:

– Сделав это, ты повесишь на мою спину мишень.

– Сделав это, я сниму ее с твоей спины.

– Ты наивен, если думаешь так.

– А ты наивна, если думаешь иначе.

– Ты собираешься переворачивать каждый мой ответ?

– А ты против этого, Бабочка?

Услышав новое, непривычное и безумно милое прозвище я оторопела, но затем, сжав шоколадку в руке, кивнула Уилсону на прощанье и убежала.

Запах зеленого чая вернул меня в реальность. Перри смотрела на меня, ожидая ответов.

– Нет, – тихо сказала я, сжимая холодными пальцами горячий стакан. – Рэй Уилсон ударил гораздо больнее Трейси и ее шестерок.

[1] Национальная хоккейная лига (НХЛ) – профессиональная спортивная организация, объединяющая хоккейные клубы США и Канады.

Глава 4

Кирби

Огромных усилий мне стоило не улыбаться как умалишенная, когда я входила в сорокаэтажную высотку на Манхэттене, принадлежащую «Дэйзи Хилл Пабликейшнс» и главной дочке огромной семьи, журналу о моде «Рэд Стар».

Я усердно работала с самого своего рождения, поступила в лучший университет на Западном побережье, получила степень в журналистике и окончила курс искусства. И не забывайте о сертификате цифрового дизайна в арт-школе «Парнас» в Бостоне.

Когда я обнаружила письмо от «Дэйзи Хилл Пабликейшнс» с тем, что отдел кадров рассмотрел мое резюме и приглашает на собеседование, едва не покинула этот мир от шока. Три года работы в женском журнале, десятки статей о климаксе, родах, влиянии каблуков на позвоночник, и вот я вышла на новый уровень. Не подумайте, что я пренебрежительно отношусь к женскому журналу. Просто журнал о моде был моей мечтой. Я упорно шла к своей цели и надеялась когда-нибудь занять место арт-директора в американской штаб-квартире популярнейшего журнала о моде в мире.

– Нет. Этого просто не может быть! Сюда, быстрее!

Высокий крик заставил меня вздрогнуть. Я вскочила со стула и побежала в кабинет начальницы, по пути едва не сталкиваясь со своей коллегой и главной соперницей – Аннабет Роуз. Она окинула меня уничижительным взглядом, пригладила короткую пышную юбку из вельвета и шагнула в кабинет Присциллы Райли – нашей начальницы и арт-директора журнала – раньше меня.

– Что случилось? – встревоженно спросила Аннабет.

Присцилла сидела за столом и рассматривала фото, которые ей недавно доставили.

– Мне нужен мокко на кокосовом молоке из «Блюботтл». А ты, – она указала на меня, – подойди сюда и взгляни на снимки.

Брови Роуз гневно изогнулись, а мне с трудом удалось сдержать улыбку. Мы соперничали с ней с первого дня, ведь обе были приглашены стажерками в арт-отдел журнала.

Присцилла считала, что соперничество способствует лучшим результатам, поэтому она устроила нам с Роуз настоящие «голодные игры». В целом, весь журнал работал по принципу «борись или проваливай». Всего каких-то пару месяцев – и начальница остановит свой выбор на одной из нас, ведь вакансия креативного дизайнера отдела всего одна. И я очень надеюсь занять ее.

Я подошла к столу и взглянула на снимки. Аннабет сдвинулась с места и отправилась за мокко только после того, как Присцилла послала ей укоризненный взгляд.

– Что ты видишь? – спросила мисс Райли.

На фото были изображены лица крупным планом, женщины с разными цветами кожи. Пухлые губы моделей и яркие оттенки новой помады известного бренда. Прекрасная задумка и исполнение, за исключением одного минуса.

– Синий свет вот с этой стороны, – я указала на нижний угол снимка, – делает кожу девушки нездоровой.

Присцилла задумчиво смотрела на фотографии, а потом вдруг схватила их и выбросила в корзину у выхода:

– Тусклая и безжизненная кожа. Мы должны показать помаду, а не похоронный макияж. Это никуда не годится, нужно добавить розового. Свяжись с агентством, пусть пришлют моделей сегодня, обговори с рекламщиками, снимки должны лежать у меня на столе к утру среды. Пусть Бёрди все переделает, а ты проконтролируешь.

– Я?

– Если ты не забыла, сегодня вечером у меня рейс в Лос-Анджелес, но если у тебя есть дела важнее твоей работы, то я могу поручить это Роуз.

Это не было моей работой. Пока что. И я боялась, что не справлюсь, но буду полной дурой, если откажусь из-за волнения.

– Я сделаю все в лучшем виде.

– А может быть иначе?

Схватив сумочку из кожи питона, Присцилла направилась к выходу, вышагивая по коридору к лифтам, словно дикая фурия. Неудивительно, что люди расступались перед ней, буквально влетая в стены. Высокая и стройная, в расклешенных брюках от «Сен-Лорана», она была подобна урагану, кончики волнистых волос длиной до плеч пружинили от каждого ее шага.

Работать с ней – честь для меня. Она была лучшей в своем деле. Сорокалетняя мисс Райли имела влияние и власть немногим меньшие, чем у главного редактора. Концепция каждого номера была ее работой, она отвечала за визуальную составляющую журнала и делала это лучше других.

В отдел влетела запыхавшаяся Аннабет. В руках – картонная переноска-слот с двумя стаканчиками кофе, медового оттенка локоны выпали из аккуратного пучка.

– Где она?

– Ушла.

– Как ушла?

– Передвигая ногами.

Аннабет Роуз ненавидела меня и делала все, чтобы выставить меня ни на что не способной идиоткой перед Присциллой. Она портила мои вещи, мешала мне работать, а на прошлой неделе залила газировкой мой планшет, где были важные наработки по презентации косметики бренда «Ла-Розе» – масштабный проект, работа над которым кипела уже не один месяц. Поэтому я не собиралась любезничать с ней.

– Я бегала за кофе на соседнюю улицу. Она не могла уйти!

– Ты права, попробуй поискать ее под столом.

Роуз злобно уставилась на меня:

– Что мне делать, я за свой счет взяла ей два кофе на кокосовом молоке!

– Выпей, – пожала плечами я, останавливаясь у небольшого зеркала и обновляя персиковый блеск на губах.

– У меня жуткая аллергия на кокос, надуваюсь, как воздушный шарик, – фыркнула она, а затем как-то странно взглянула на меня, словно в ее голове появилась мысль, что я могу использовать эту информацию. Но я же не она, я не подсунула бы ей кокос, чтобы насладиться тем, как она надувается, словно воздушный шарик.

По крайней мере сегодня.

– Тогда тебе все же стоит сделать глоток, – съязвила я, хватая стаканы из картонной подставки.

– Катись в ад, Стоун!

– Не могу, чем же тогда сегодня займешься ты? Снимки ведь на мне.

***

– Не хочешь сходить в пятницу в кино?

– Что показывают? – без интереса спросила я.

– «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», – бросил Люк, потирая руки в предвкушении.

Я подняла взгляд от рекламных макетов нового выпуска и с натянутой улыбкой уставилась на парня. По правде говоря, на этой неделе мне было совсем не до кино, но провести вечер в компании Люка – что может быть лучше?

– Ей понравился первый и второй, отнеси их Аннабет, надеюсь, она еще не ушла в преисподнюю, – сказала я, передавая планшет парню в руки.

– Что?

– Не бери в голову, и я согласна на кино.

Люк ухмыльнулся и протянул руку ладонью вверх, я описала круг над его рукой, затем сложила пальцы в кулак и ударила сверху – наш особый жест-приветствие, который придумал он.

Люк Спенсер был менеджером в рекламном отделе журнала. Немного выше меня, спортивного телосложения, с черными, густыми, но короткостриженными волосами и лучащимися добром карими глазами. Молодой рекламщик был невероятно благосклонен ко мне в первый день работы. Теперь между нами было что-то вроде дружбы.

– Я заберу тебя на машине.

– Хорошо, увидимся, – бросила я и, озабоченно поглядывая на наручные часы, побежала на два этажа ниже, в фотостудию.

Казалось, мой простой ответ поднял его настроение на весь день.

«И член», – кричала моя внутренняя вредная сучонка Кирби, которую я предпочитала держать на привязи большую часть времени. Вот и в этот раз я заткнула ее, отвечая, что Люк относится ко мне исключительно как к подруге. Хоть он и пытался стать для меня кем-то большим в первый месяц моей стажировки в журнале.

– Я сделала все, как она сказала! – услышала я сразу, как только зашла на площадку для фотосессии.

– Знаю, но ей требуется больше розового.

Бёрди запрокинула голову и страдальчески приложила ладонь ко лбу.

– Она хотела синий!

– Но теперь ей нужен розовый.

– Дерьмо!

Эту эмоциональную особу зовут Бёрди Радд, и она фоторедактор в «Рэд Стар». Мы сошлись сразу как коллеги и как приятельницы, а еще она так же, как и я, стремится отыскать свой «дао»[1]. А найти человека, который хотя бы знает, что это значит, крайне тяжело, еще тяжелее найти того, кто не станет шутить над этим. Мир полон придурков, потому что не все отыскали свой «дао».

– Она хотела синий, – уже тише повторила Радд.

Я лишь пожала плечами, в другой день я разделила бы негодование подруги, но не сегодня. Наблюдать за недовольной физиономией Аннабет Роуз было так приятно.

Бёрди объяснила новую концепцию команде, а затем подошла к Патрику. Молодой фотограф вцепился в корпус фотоаппарата и слушал ее, опасаясь посмотреть в глаза.

Я понимаю тебя, чувак. Не испытывать зрительного оргазма, глядя на черную «Барби» (как она сама любила себя называть), с длинными волнистыми волосами цвета горького шоколада, было крайне тяжело. Миндалевидные «кошачьи» зеленые глаза в обрамлении длинных ресниц выдавали в ней комбинацию бразильской и ирландской крови, а кожа цвета кофе с молоком досталась от бабушки-кенийки.

Патрик был влюблен в нее, все видели это, кроме Бёрди.

– Я никогда не встречала кого-то интеллигентнее Патрика, но даже он позволяет себе трахать ее глазами, – послышался низкий голос. Я обернулась и взглянула на жгучую брюнетку с круглыми глазами цвета янтаря. Черный короткий ажурный топ выделял тонкую талию, а синие брюки подчеркивали длинные ноги. Она носила нулевой размер и обладала модельными параметрами времен героинового шика, хотя вовсе не была моделью. Всему виной плотный график и питание одними лишь кофе и сигаретами. Рокси Купер – редактор отдела моды и одна из немногих, кто предложил мне сигаретку дружбы в первый день работы в журнале. Рокси никогда не подбирала слов в общении, прямолинейная и упрямая, многим это не нравилось, я же обожала Купер.

– О чем ты? Он даже взгляда на нее не поднимает.

Рокси щелкнула зажигалкой и затянулась, после запрокидывая голову и выпуская дым.

– Потому что смотрит на ее сиськи.

– Разве его можно за это винить, я тоже часто пялюсь на ее сиськи.

– Хватит сплетничать, – шикнула Бёрди, останавливаясь рядом.

Рокси подошла к маленькой стойке, на которой стояли два пустых стаканчика из-под кофе, те самые, что я забрала у Роуз.

– Почему не взяли мне?

– Было только два, и оба для Присциллы, но она ушла. Кстати, ты знала, что у Аннабет аллергия на кокос?

Рокси улыбнулась, что было больше похоже на хищный оскал, и стряхнула пепел сигареты в стаканчик.

– Теперь мы знаем, как покончить с ней, не привлекая внимания, – пропела она, выбрасывая недокуренную сигарету в стаканчик. Рокси пыталась бросить.

– Я надеюсь, ты помнишь, что у нас сегодня двойное свидание с секси-красавчиками? – Бёрди обращалась к Купер.

– Пас.

– Мы договаривались!

– Что? Красавчик только твой, и то наполовину, второго я не видела, вдруг там толстый парень с зализанной челкой и галстуком, подаренным его мамашей. Кроме того, я выдохлась. Эмми завалила меня работой на этой неделе. Она не может определиться с юбками, мы перепробовали все виды, которые прислали дизайнеры, ей не нравится, – пожаловалась Рокси, морща нос.

Эмми была главным редактором журнала, не Винтур[2], но тоже та еще заноза в заднице.

Бёрди закатила глаза и обернулась ко мне:

– Пойдешь ты.

– Не планировала, – отрезала я, на что Бёрди развернула ко мне экран сотового и показала фотографию обнаженного мужского торса. Шесть кубиков пресса, светлая кожа, обилие родинок. Выбритый подбородок, лица не видно. – Ты собралась на свидание с чьим-то младшим братом?

– Что? Нет!

– Плохие новости, своего лица не показывают либо женатые, либо маньяки, которые не хотят светиться. Это же самый заезженный прием из слэшеров.

Вообще-то у меня не было грандиозных планов на вечер. Хотела встретиться с Перри, но она опрокинула меня из-за свидания с мужем. Как банально. Зачем нужны свидания, если вы уже женаты?

– Например?

– «Крик» с Эммой Робертс.

– Терпеть не могу слэшеры. «Звонок» лучше, – дернув плечиком, сообщила Бёрди.

– Самара[3] отправила бы сиськи, – вытягивая очередную сигарету из пачки, заметила Рокси.

– Хреновые сиськи, учитывая то, что она пролежала в колодце черт знает сколько, – добавила я, вырывая сигарету из ее рук и храбро встречая возмущенный взгляд.

– Эй!

– Еще немного – и вместо юбок тебе придется выбирать новые легкие.

– Что проще, чем отыскать юбки нужного фасона и цвета для нового номера, – вздохнула Рокси.

Бёрди всплеснула руками:

– Довольно. Ты идешь, мы собираемся трахнуть двух симпатичных красавчиков.

– Вы даже не знаете, как они выглядят, не круто трахаться с чуваком с пакетом на голове, – подметила Рокси.

– С чего ты взяла, что на его голове будет пакет? – спросила Радд.

– С чего ты взяла, что я собираюсь сегодня трахаться?

Я посчитала важным обговорить этот момент, чтобы потом Бёрди не обвинила меня в наличии у меня трусов и здравого смысла.

– В целом, если пакет будет из экологичных материалов, то можно подумать, у меня всегда было особое отношение к парням, которые заботятся о природе. Трахаются как кролики, не дырявят озоновый слой, все дела.

Бёрди побежала на площадку контролировать процесс съемки.

– Ты сама дырявишь озоновый слой сигаретами и «Понтиаком» девяностого года.

– Что ты понимаешь в качественных машинах?

– То, что если у них отваливается дно, то явно пора что-то с этим делать.

Рокси вытянула еще одну сигарету, но я выхватила и ее, а затем вовсе забрала пачку. Подруга метнула в меня убийственный взгляд. Мало кто решался противостоять Рокси, эта хрупкая девушка одним взглядом внушала людям страх.

– И добавь к розовому свету желтого, – крикнула я Бёрди.

– Разве Присцилла говорила о желтом?

– Нет, но я рискну.

– Если ты промажешь, она съест тебя на ужин, – самодовольно выдала Радд.

Я взглянула на Рокси, которая в своей голове давно связала меня и вывезла к старому карьеру за городом, и раздавила пачку сигарет в руке.

– Тогда ей придется встать в очередь.

[1] Дао – это центральное понятие в китайской философии, особенно в даосизме.

[2] Анна Винтур – британская журналистка, главный редактор американского издания журнала Vogue с 1988 года.

[3] Самара Морган – главный антагонист американских фильмов ужасов «Звонок», «Звонок 2».

Глава 5

Рэй

Я ненавидел понедельники. Первый рабочий день недели открывал портал в ад. В понедельник все люди злые, ведь этот день напоминает о том, какая дерьмовая у тебя жизнь.

К черту понедельники! Уберем их. Сегодня же позвоню своему агенту, пусть выяснит, где проходят пикеты против понедельников, я обязательно поучаствую.

Нет! Сделаю это прямо сейчас.

Выудив телефон из кармана спортивных шорт, я набрал сообщение Франклину. Не успел нажать кнопку «отправить», как перед моим лицом приземлился журнал.

Пятый.

Я окинул взглядом стопку глянца и поморщился. Я сидел за столом в кабинете генерального менеджера клуба, и переживал момент, напомнивший мне о детских годах. Меня отчитывали, словно я сломал куклу соседской девчонки, когда на самом деле милая Дикси сама свернула голову игрушке. У соседей растет следующее адское отродье из цикла «Дитя тьмы»[1].

Ладно, признаю, я был виноват, но совсем немного.

Кто знал, что однажды Джина Сантино вспылит после очередного отказа и сольет в сеть очень интересное видео. Один июньский вечер, который я провел на Ямайке в компании самой Джины и милой дочки сенатора Теллера. Сантино снимала, как мы веселимся в президентском люксе, ничего запрещенного, но алкоголя в тот вечер явно было достаточно. И вот Кара Теллер опустилась передо мной на колени и, приспустив боксеры, обхватила губами мой член, вбирая его до самой глотки. Джина стояла позади, и тут я вспомнил, что она – чертова бьюти-блогер – не способна ни на секунду оторвать смартфон от своей руки. Я бросил ей, чтобы она заканчивала, и на этом видео оборвалось.

Я поднял взгляд от планшета, где на паузе стояло то самое видео, и с надменной уверенностью посмотрел на присутствующих. На казнь собрались все: генеральный менеджер клуба Бен Уэббер, считай, второй после бога, пиарщик – коротышка Сэм – все дело в коротких и кривых ногах, – и самый вменяемый человек в этой комнате, за исключением меня, – тренер Льюис.

– Скажи что-нибудь, – попросил Уэббер, усаживаясь за стол напротив меня.

Мне хотелось посоветовать седеющему менеджеру не переживать так сильно, не хочу, чтобы на меня повесили еще и сердечный приступ. Хотя его шестая жена, годившаяся ему в дочери, была бы благодарна мне.

– Мне кажется, нас ждет новый альбом Свифт[2], ведь их отношения с Келси[3] не продержатся и полугода, ах да, я до двух лет не носил трусы. Не любил, когда что-то стесняет движения, понимаешь? Однажды едва не разделся в «Таргете»…

– Рэй! Я спрашивал о видео.

Будто бы я не понимал этого. Просто не мог упустить возможность свести Уэббера с ума.

– Жаль, что она не засняла мой член, реакция общественности была бы иной. Посетив Лондон, кто не захотел бы посмотреть на Биг-Бен? – Я откинулся на спинку кресла и послал дирекции свою фирменную дерзкую ухмылку.

– Еще что-то добавишь?

– Да, перенесем этот разговор на вторник, ненавижу понедельники.

Уэббер вскочил со стула и, отшвырнув планшет в сторону, отошел к окну.

Раньше моя личная жизнь не касалась клуба, но папаша Кары сильно ущемился, по слухам даже «понес необратимые имиджевые последствия» и теперь хотел подвесить меня за яйца над камином в своей гостиной. Меня спасло то, что у мультимиллиардера и владельца клуба Джозефа Маклина, который обожал свой хоккейный клуб и его капитана, член был побольше, чем у сенатора Теллера. Джо знал, что собрал лучшую комбинацию, если быть совсем откровенным, я был звездой в этом клубе, убрать меня все равно что отрубить палец. Можно, конечно, поставить протез, но ни один протез не заменит живую конечность.

Еще одна причина спускать на меня всех собак – племянник Уэббера, которого тот грезил перевести из АХЛ[4] прямо на золотой Олимп. Не просто перевести, но и посадить на место капитана. Все это знали. Но если Бен считал, что ему удастся это сделать, то он просто идиот. Капитана выбирают парни, они никогда не позволят юнцу из АХЛ встать во главе клуба.

– Капитана моего клуба называют проституткой, – взревел Уэббер.

Его клуба. Напыщенный индюк мог только мечтать об этом.

– Это упущение, ведь мне не платят за секс. Выходит, я скорее сексуальный раб, чем проститутка.

Тренер Льюис негодующе покачал головой. И только из уважения к этому человеку, который отдавал все свои силы, чтобы привести команду к успеху, руководствуясь при этом не деньгами, я прикусил язык.

– Ты думаешь, это смешно?

– А разве нет? Почему я должен отчитываться перед тобой или кем-либо еще? Моя личная жизнь касается только меня.

– Твоя жизнь перестает быть личной, когда попадает в новостные заголовки. Ты капитан, тот, на кого равняются игроки, тот, на кого равняются мальчишки со всей Америки, и ты подаешь им ужасный пример! Маклин любит хоккей, но он в первую очередь бизнесмен. Как скоро он поймет, что золотое звено его клуба своим незрелым поведением приносит ему убытки и просто избавится от тебя?

Уэббер звучал убедительно, Джо не прекратил бы контракт со мной из-за давления какого-то сенатора, но с радостью распрощается со мной, если перестанет считать меня полезным. Я был загнан в угол, чего чертовски не любил.

– Обещаю больше не спать с дочками сенаторов.

Уэббер скривился.

– Ладно, к дочерям конгрессменов тоже не подойду.

– Этого мало!

– Что еще ты хочешь от меня? Чтобы я принял обет безбрачия?

– Именно так. Я не потерплю больше всех этих заголовков. Еще один слух, и ты попрощаешься с местом капитана и, более того, отправишься в другой клуб. Я лично распоряжусь.

Теперь была моя очередь слетать с катушек.

– Ты не посмеешь, я лицо этой команды!

– Но твоего лица не видно из-за количества женских задниц, присаживающихся на него, – фыркнул Уэббер.

Чертов ублюдок!

– Я не практикую это дерьмо!

– Ты слышал меня. Если пресса в очередной раз напишет о твоем рандеву с тремя мулатками на балконе «Плазы», о пиццерии или еще каком-либо дерьме, я изменю порядок в этом клубе, – тыча в меня пальцем, пообещал он.

Уэббер не бросает обещаний на ветер.

– То есть мне теперь и от пиццы отказаться?

– Нет, откажись от минета на парковке пиццерии.

Это была Дафна Картер, начинающая актриса с невероятными способностями. Всего два фото: я откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза и сжав челюсти, и второе, где видно Дафну, которая поднимает голову и проводит кончиком пальца по нижней губе, а моя рука тем временем сжимает волосы на ее затылке. Не лучшее мое фото, но видели бы вы, как поразительно я смотрелся в черном поло от «Лакост».

– Я могу этим пожертвовать.

– Никаких фото с девушками.

Я вскинул руку в характерном жесте:

– Честное скаутское.

– Ты не был скаутом.

Не был, ведь пока нормальные дети наслаждались детством, я работал, чтобы вытащить свою семью из дерьма: Кубок Стэнли[5], стать лучшим игроком в современной НХЛ, следующим Уэйном Гретцки[6], и кое-что еще, что не было связано со спортом, однако имело для меня колоссальное значение.

– И как ты понял это, я неправильно завязал галстук?

Уэббер перекинулся парой фраз с пиарщиком. Тот неодобрительно покачал головой.

– Тебе придется залечь на дно, пока общественность не переключится на что-то другое, Теллер передумает ломать твою карьеру, а Маклин снова будет доволен коммерческими делами клуба.

– Может, мне еще пластическую операцию сделать, имя сменить, чтобы наверняка? Я ведь не сделал ничего плохого, а если кто-то считает иначе, ну что ж, значит ему просто нужно потрахаться.

Еще один осуждающий взгляд от тренера.

Черт!

Кажется, на этот раз все серьезно.

Уэббер вздохнул и устало потер переносицу:

– Я озвучил условия, Рэй.

Условия. Вот чем это было. Не совет, не напутствие, а условия, иначе я рискую лишиться всего, ради чего упорно трудился.

– Так уж сложилось, что вокруг меня вьется огромное количество красоток, но это не значит, что я сплю с каждой. Я не собираюсь сидеть в подвале.

Тренер Льюис осторожно расположился напротив и взглянул на меня одним из своих «отцовских» взглядов.

– Об этом никто и не просит, Рэй. Сезон только начался, просто направь свои силы на игру и избавь клуб от скандалов.

Стиснув зубы и кивнув, я вышел из кабинета Уэббера, едва не срывая дверь с петель.

Я не собирался ссориться с дирекцией, может, я и был слегка безразличен к мнению начальства, но точно не отличался отсутствием мозгов. Придется отказаться от минетов на парковках пиццерий, стриптиз-клубов и встреч с болтливыми ревнивыми женщинами, пока не уляжется шумиха. Все просто.

К черту. Сейчас мои мысли должен занимать только хоккей.

Схватив одну из своих тренировочных клюшек, я вышел на лед и окинул взглядом огромное пространство. Самая большая вместимость. Величественный вид. Домашняя арена «Королей Нью-Йорка» – лучшего клуба Восточного побережья, нет, всей Америки. И в этом году я собирался доказать это, мы возьмем Кубок Стэнли, чего бы нам это ни стоило. Клуб уже брал кубок, но тогда я не мог полностью насладиться победой, ведь только пришел из юниоров. В этот раз все иначе. Я капитан «Королей» и готов пожертвовать чем угодно ради того, чтобы привести свою команду к кубку. Ничто не способно остановить меня, Уэббер может засунуть угрозы в свою дряблую задницу, ведь они никогда на меня не действовали. Вот ради чего мне стоит исправить свое положение – моя команда.

Кстати о ней. Парни давно разминались, тренер Льюис оглашал состав на следующую игру. Послезавтра мы играем с «Дьяволами» на нашем льду.

– Первое звено: Блэквуд – Пауэлл – Уилсон, защитники Белл и Северсон, второе: Флеминг – Мэйфилд – Майер…

Я остановился рядом с игроком под номером тринадцать. Еще в прошлом сезоне он играл с «Дьяволами» и был их капитаном, а завтра будет играть против них. Мне казалось это забавным, а вот тринадцатый номер совершенно не разделял моих взглядов. Он в целом мало что мог назвать забавным, только если мы не говорим о его прекрасной молодой жене, которая явно знала, в каком месте у него находится кнопка пуска, ведь стоило Перри Митчелл появиться, тринадцатый номер превращался в мальчишку, который едва умел контролировать свои чувства и эмоции. Однако его не за что было винить, Митчелл была горяча, как знойное лето, но я больше любил зиму.

Я и Макс были не просто друзьями, мы играли вместе еще с юниоров. Но после драфта[7] разошлись в разные стороны, меня подписали «Короли Нью-Йорка», а Пауэлла «Атланты Лос-Анджелеса». Однако мы никогда не прекращали общение. Я знал, что рано или поздно мы сыграем с ним в одном клубе.

– Твое лицо выглядит так, словно ты навалил в штаны, – не отводя взгляда от тренера, заметил Пауэлл.

И как только ему удалось увидеть мое лицо?

– Можно и так сказать. Я всего лишь трахнул цыпочку, а оргазм испытала вся Америка. Ее папаша желает пустить меня на корм пумам из сафари-парка, который спонсирует. А Маклин мной недоволен. Просто напоминаю, что в последний раз, когда он был чем-то недоволен, продал акции судостроительной компании, которые держал у себя двадцать лет.

– Я предупреждал тебя, что прежде чем совать член в отверстие, стоит убедиться, что это не осиное гнездо, – послышался грубый низкий голос. Я повернул голову на звук и остановил взгляд на еще одном своем друге.

Даллас «святоша» Белл, по крайне мере, таким он был для нас. Остальные люди считали его неуравновешенным психом. Самый взрывной хоккеист нашей команды мог выплеснуть агрессию не только на льду, но и на пресс-конференции, отвечая на провокационные вопросы прямо и нецензурно. Ох, нет, Даллас именно нарывался. За эту особую манеру быть говнюком с людьми, а также за жестокое обращение с соперниками фанаты прозвали его Дикарем. Именно поэтому чаще всего я призывал его молчать, потому что когда Даллас открывал рот, кто-то рядом с ним начинал плакать и звать мамочку.

– Откуда мне было знать? – огрызнулся я. Эти двое не впервые осуждают меня, но давайте будем честными, один из них женился в двадцать шесть лет, а другой… в общем, не Далласу с его темным прошлым учить меня жизни.

– Не поверю, что дочка сенатора не сказала о том, что она дочка сенатора. Обычно это первое, что вырывается из ртов ей подобных, – фыркнул Зверь.

Я сжал челюсти, чем привлек внимание друга. Пауэлл мгновенно все понял.

– О, так она говорила, но ты увидел ее грудь и превратился в одноклеточное?

Я и до ее груди особо не прислушивался к бессмысленному трепу.

– Должен же я был взглянуть, куда уходят мои налоги.

– Черт возьми, Рэй! – воскликнул Даллас.

– Ладно, я облажался. Но если бы не видео, никто не узнал бы. Думаешь, ему есть дело то того, кто спит с его дочкой? Он трясется за свой рейтинг.

Лицо Пауэлла потемнело от раздражения, и как только тренер закончил со своими наставлениями, слово дали мне. Я выдал по-настоящему воодушевляющую речь, сказал пару слов о предстоящей игре, о важности сезона и закончил все пророчеством кубка в наших руках. Нужна улыбка? Рэй Уилсон покажет лучшую из своего арсенала. Вот что делают короли, они не сгибаются, даже если на них падает каменная плита, главное, чтобы она не оказалась могильной.

Тренировка закончилась, и парни направились в раздевалку. После душа я сидел на скамейке минут тридцать, раздумывая о предстоящем сезоне. Так продолжалось бы и дальше, если бы на экране телефона не высветилось знакомое имя.

Вот что мне нужно.

Я ответил на звонок:

– Детка.

– Я видела видео!

– Моя задница потрясающе выглядит в кадре, не правда ли? – ухмыльнулся я, складывая вещи в спортивную сумку.

– Весьма, но гораздо лучше она смотрелась бы в моей квартире, – обиженно выдала мисс Блу, и я почти был уверен, что она надула пухлые розовые губки, как делала это всегда, зная, что это быстро поднимает мой член. – Кара Теллер, серьезно?

– Не делай вид, будто ревнуешь.

– Не ревную, но она раздражает меня, а еще ее сотня постов в день с фото еды.

Далия Блу… Даже и не знаю, с чего начать. Мы не были парой, не сохраняли верность друг другу, однако часто встречались и спали. Назвать ее другом я тоже не мог, однако она знала гораздо больше моих частых «приятельниц» и пробыла рядом со мной дольше.

Далия продолжала перечислять, почему ей не нравится Кара, мне это надоело.

– Может, встретимся на этой неделе? – спросил я, уже предвкушая ночь горячего секса и отсутствие компромата на меня. С Далией было просто.

– В любой день, Рэй, а сейчас мне пора бежать. – Блу попрощалась и отключилась.

Я собирался убрать телефон в карман, но он снова зазвонил, а на экране появился номер моего агента.

Понедельники, точно.

Пора заняться чем-то полезным.

– Ты нашел, где проходит пикет против понедельника?

– Нет, но я нашел веб-сайт, владельцы которого призывают людей сделать понедельник выходным.

Я одернул чистую футболку и закинул на плечо спортивную сумку.

– Отлично. Я напишу им.

– Завтра, – оборвал меня Франклин.

– Почему не сегодня?

– Сегодня понедельник, и у них выходной.

Я бросил трубку, разочарованный тем, что мне приходится мириться с подобной несправедливостью.

– Вечер уже дерьмо, – фыркнул я, направляясь к выходу из раздевалки и случайно задевая плечом Джека или Малыша, как все в команде любили его называть, – очень перспективного нападающего, которому едва стукнуло двадцать. Он был хорош настолько, что тренер поставил его в первую тройку со мной и Пауэллом.

– Подслушал твой разговор, и у меня есть для тебя интересное предложение, – улыбнулся он. – Если, конечно, вопрос с понедельниками откладывается.

[1] «Дитя тьмы» – американский кинофильм, в жанре драма/психологический триллер.

[2] Тейлор Свифт – американская певица, автор-исполнитель, музыкальный продюсер, режиссер и актриса.

[3] Трэвис Келси – американский футболист, выступающий за команду «Канзас-Сити Чифс» Национальной футбольной лиги (НФЛ).

[4] Американская хоккейная лига – хоккейная лига, которая позиционируется как вторая после НХЛ профессиональная хоккейная лига Северной Америки.

[5] Кубок Стэнли – главный приз в Национальной хоккейной лиге (НХЛ), ежегодно вручаемый команде, победившей в финальной серии плей-офф.

[6] Уэйн Дуглас Гретцки – канадский хоккеист, центральный нападающий. Один из самых известных и величайших спортсменов XX века.

[7] Драфт в НХЛ – ежегодный набор в клубы Национальной хоккейной лиги молодых игроков из североамериканских и европейских команд.

Глава 6

Кирби

– Чем он хоть занимается? – спросила я, останавливаясь у зеркала и поправляя чокер со вставкой «Диор» из золота. Единственная вещь, которая указывала на то, что я собиралась именно на свидание. Потому что в остальном я никак не готовилась. Черный, удобный топ на тонких бретельках, джинсы со вставками из кожи по бокам и мотокуртка. Бёрди же, в отличие от меня, постаралась. В розовом платье мини она смотрелась сексуально.

– Джек?

– Папа Римский!

– Крестит младенцев, проводит обряды изгнания? Я придерживаюсь даосизма[1], откуда мне знать?

– Бёрди!

Подруга фыркнула, останавливаясь рядом и поправляя волосы:

– Не знаю. Он такой загадочный.

Он был не только загадочным, но и странным. Ресторан, куда он пригласил Бёрди и ее «плюс один», находился в Верхнем Ист-Сайде, что говорило либо о том, что он намерен впечатлить Радд, что является синонимом к слову «трахнуть», либо о том, что он безумно богатый парень, раскидывающийся деньгами. Ставлю на второе, а потом на первое.

Ресторан предназначался для особой категории людей, и я в эту категорию не входила, ведь он был веганским.

Хостес проследовала в зал к столику, где нас уже должен был ждать Джек и его друг.

Боже, и почему я согласилась на это?

– Ты знаешь, откуда он?

– Из Нью-Йорка.

– Что-то еще он о себе рассказывал? Кроме того, что у него извращенный вкус в еде.

– Нет, но у парня шесть кубиков пресса и, надеюсь, горячий взгляд убийцы. Так что я не хочу набивать свой желудок, я намерена немного поиграть с ним сегодня вечером. О боже, надеюсь, его фамилия Потрошитель.

– Потрошитель – это прозвище. Действительно считаешь это хорошей идеей? Ты ничего не знаешь о нем. Как ты можешь быть уверена, что с ним безопасно?

А вот и ответ на мой вопрос. Я пошла с ней, чтобы проследить за тем, что завтра ее бездыханное тело не выловят в Лоуэр-Бей.

– Ну, он же сидит в «Тиндере». Люди из «Тиндера» не убивают других людей, иначе рейтинг у приложения был бы плохим.

– Бедняги просто не в состоянии написать отрицательный отзыв, потому что сброшены в карьер за городом!

– Кирби, ты ведь отвечаешь за креатив, а не за криминальную хронику, – съязвила подруга, подхватывая меня под руку.

Мы вошли в просторный зал, почти полностью заполненный посетителями. Яркие софиты освещали серые столики в крапинку. Многие предметы интерьера в этом ресторане были изготовлены из переработанных материалов, заведение заботилось об экологии и делало все возможное, чтобы минимизировать вред нашей планете. Надеюсь, салат мне принесут свежий, а не переработанный из остатков.

Бёрди без остановки говорила о красоте этого места, но я не слушала ее, с долей скуки рассматривала неоновые лампы и окна в пол, выходящие прямо на Пятую авеню. В воздухе витал запах шалфея, вареной кукурузы и мяты.

Я с любопытством посмотрела вперед, мгновенно цепенея от волнения. Хостес направлялась к столику, за которым сидел Джек и, черт возьми, лучше бы это был Джек Потрошитель. Я уже видела эти вьющиеся темные волосы, пребывающие в вечном беспорядке.

Схватив Бёрди за локоть, я затащила ее за высокую стойку, в панике осматриваясь по сторонам. Радд пискнула от неожиданности.

– Бёрди, это еще что такое? – гневно зашептала я.

– Джек. – Она вытянула шею и взглянула на парня и ничего не понимающую девушку-хостес, выискивающую нас взглядом. – Боже, вживую он выглядит невероятно. И не урод!

– Так для тебя это лотерея?

– Мне действительно было интересно, что за голова прилагается к такому телу. А в чем проблема? Ты знаешь его?

А кто не знал новичка «Королей», о котором говорили на каждом шагу? Это же Нью-Йорк!

– Это Джек Малыш Блэквуд – нападающий «Нью-Йоркских Королей», – зарычала я ей на ухо. – Дорогая покупка, месяц назад каждый заголовок был о нем, чем ты занималась в это время?!

– Ну прости, что я не слежу за жизнью футбола этой страны. Потные грязные мужики в шлемах, с кровоточащими коленями и локтями, совсем не привлекают меня.

– А что насчет потных и грязных мужиков с выбитыми зубами? Потому что Джек не футболист, он хоккеист.

Бёрди сложила губы в форме буквы «о», я надеялась, что сейчас она захочет уйти, но ошиблась. Подруга улыбнулась и прикусила полную губу.

– Как сексуально. Но, надеюсь, все его зубы на месте. Погоди, разве ты не противница хоккея?

Да, выхожу на протесты против этого вида спорта каждый день.

Но не по понедельникам, не люблю понедельники.

И ничего сексуального здесь не было, ведь Джек играет в клубе с…

О нет.

Нет, пожалуйста!

Мой взгляд заскользил по высокому парню в черном бомбере и потертых джинсах, по светлым волосам, небрежно зачесанным назад, и ослепительной улыбке, которой он одарил растерянную хостес.

Пора валить.

Бёрди, словно почувствовав мой настрой, успела ухватиться за рукав моей мотокуртки:

– Стоять. В чем дело?

– Его друг, как бы помягче сказать… я закрыла его голым на балконе на свадьбе подруги.

– Так это был он? – удивилась Радд. – Черт, блондин, Рокси будет локти кусать, она любит парней типа молодой версии Джоша Холлоуэя[2].

– Да, поэтому я ухожу, сейчас!

После моей маленькой шалости на свадьбе, остаток вечера я избегала его, стоит сказать, что он тоже не спешил подходить ко мне, утешаясь в обществе невероятной брюнетки – родственницы Пауэлла, однако продолжал прожигать мою голову суровым взглядом, так несвойственным вечно улыбающемуся золотому мальчику.

– Нет. Ты обещала.

– Черта с два я обещала! Ситуация полностью поменялась.

– Прошу. Я буду неделю носить тебе твой любимый матча-латте на банановом молоке из «Старбакс».

– Месяц.

– Две недели.

– Ничего не могу поделать. Были планы на вечер, – поправив и без того идеально уложенные волосы, фыркнула я. Бёрди сузила глаза и едва не топнула ногой от недовольства.

– Ладно! Месяц! Досидишь до конца, а не уйдешь через пять минут.

– Уйду через полчаса.

– Нет. До конца.

Я попыталась вырвать руку из ее хватки, и когда Радд вдруг отпустила меня, я отшатнулась от нее, едва не падая на пол. В самый последний момент кто-то уверенно схватил меня за талию, я уткнулась носом в твердую грудь, обтянутую футболкой. Запах горного воздуха и сладости миндаля наполнил мои легкие и заструился волнением под кожей, вызывая покалывание во всем теле. Я вскинула голову, встречаясь взглядом с прищуренными синими глазами. Сглотнув, выглянула из-за его спины, замечая недоумевающую хостес, а за ней гостей ресторана.

Надменное хмыканье, прокатившееся над моим ухом, до ужаса взбесило меня.

– Ничего, такое часто бывает. Фанатки… Написать тебе пару приятных слов, детка?

– Надейся, что хоть кто-нибудь напишет их в твоем некрологе, – фыркнула я, резко отстраняясь от него.

Настроение на вечер: убивать.

***

– Так ты играешь в хоккей… – Бёрди пыталась разрядить обстановку. Но это было невыполнимой задачей, ведь напряжение между мной и Рэем было прочным, словно лед. Вот только если Рэя это забавляло, я ужасно злилась. – Круто, мне нравится хоккей, я люблю вашу команду, как же их?..

– «Нью-Йорк Янкис»[3], – подсказала я, отправляя в рот кусочек морковной котлеты.

Гадость редкостная! Поэтому я тактично выплюнула пережеванную морковь в салфетку.

– Точно, обожаю, смотрю каждый матч. Особенно тот, где вы вырвали победу у…

– «Лос-Анджелес Лейкерс»[4], – снова помогла я подруге.

– Да, впечатляющая была игра, – восхищенно пропела Бёрди. Джек широко улыбнулся, а Рэй позволил себе лениво вскинуть уголки губ. – Что-то не так?

– Нет, все прекрасно, – отозвался Уилсон, вздернув подбородок. И мне это не понравилось. Он смотрел на меня так, словно я была забавной зверюшкой.

Я мечтала зажать его голову между ног и… схватить за мягкие волосы, пока он оставлял бы поцелуи на внутренней части моих бедер.

Нет. Я хотела его задушить!

Конечно же, задушить.

Бёрди взглянула на Джека:

– У тебя просто потрясающая улыбка.

– Пока шайбой не попали, – пробормотала я, накалывая салат на вилку.

Надеюсь, хотя бы это блюдо не вызовет у меня желание напасть на ближайший «Тако-Белл». Подняв глаза от тарелки, я обнаружила на себе два любопытных взгляда и один осуждающий от Бёрди.

– Что? Если хотите себе такой же салат, то закажите. Думаю, их холодильные камеры набиты огромными пакетами пресной зелени.

– Что за хрень на твоем браслете? – вдруг спросил Рэй, когда я в очередной раз нервно поправила волосы.

Я сначала удивилась, а затем взглянула на маленькую подвеску на браслете на моем запястье.

– Это иероглиф. Дао – путь, – пояснила Бёрди, вскидывая руку и демонстрируя Уилсону подобный браслет.

– Так вы сектантки? – удивился Рэй.

– Нет!

– Значит, хиппи?

Я щелкнула языком и закатила глаза:

– Мы практикуем даосизм.

– Надеюсь, это не заразно?

– Нет.

– А лечится хотя бы?

– Это философское учение, умник, миллионы китайцев придерживаются этих учений. Стремятся достичь гармонии с миром и собой, а также отыскать свой «дао».

– С китайцами не поспоришь, их преимущество в количестве буддистов.

– Даосов!

Уилсон ухмыльнулся, ужасно довольный тем, что смог вывести меня на эмоции. Именно этого он всегда добивается: действует людям на нервы и смотрит на реакцию.

– Ты точно уверена, что от этого не появляется сыпь в районе паха? Такое пугающее название.

– Иисусе!

– И он тоже в этом участвовал?

Джек встал из-за стола, тем самым положил конец этой перепалке. Клянусь, еще секунда, и я зашвырнула бы ужасную морковную котлету прямо в Уилсона.

– Вернусь через секунду, не давай им скучать, Уилси, – бросил Джек, прежде чем исчезнуть.

Плечи Бёрди поникли. Она привыкла сиять, будь то свидание или деловая встреча. Но пропасть между ней и Джеком была очевидна.

– Уилси… Чем-то напоминает Гейси[5]. Прозвище для маньяка, который, ну, не знаю, носит женские парики и перетягивает гениталии изолентой, – ухмыльнулась я, дерзко заглядывая в его глаза. От промелькнувшей там эмоции по моему позвоночнику пробежал холодок.

– Кирби, – с легкой тенью угрозы протянул он. – Тоже наводит на некоторые ассоциации. Кажется, есть марка пылесосов с таким названием. Слышал, плохо справляются со своей функцией. Но точно не скажешь, пока не попробуешь лично, верно?

– Мудак. – Я кашлянула в кулак и взглянула на Уилсона исподлобья.

Он вскинул брови:

– Ты назвала меня мудаком?

– Да.

– А зачем прятала за кашлем?

– Я не прятала, просто у меня аллергия на мудаков.

– Должно быть, неприятная вещь, – склонив голову набок, заметил он.

– Очень, – я снова закашляла, – кретин.

– На кретинов тоже аллергия?

– Нет, теперь это личное.

Джек вернулся на место как раз в тот момент, когда Бёрди пнула меня под столом, призывая заткнуться. Ее свидание мечты превратилось в цирк, но хорошая новость для нее, если она хочет потрахаться с малышом Джеком, ей стоит сказать об этом прямо. К чему это глупое свидание, где и он, и она выставляют себя теми, кем на самом деле не являются: он джентльменом, она скромной девушкой, которая интересуется его нутром, а не каменным… прессом.

Еще один удар по лодыжке.

Она напросилась!

Я ударила ее в ответ, но сильнее. Бёрди пискнула и повернула голову в мою сторону. Я удивилась, как моя щека еще не нагрелась от ее испепеляющего взгляда. На помощь мне пришел Джек, который вовремя сообразил спросить Бёрди о работе. А если Радд и могла о чем-то говорить часами, так это о журнале, в котором работала, впрочем, как и я, как и любой в «Рэд Стар». Именно поэтому следующие сорок минут я провела в раздумьях, даже не слушая Бёрди.

Расправившись с салатом, я откинулась на спинку стула и встретилась взглядом с Уилсоном. Все это время он не прекращал пялиться на меня, будто на моем лбу был экран с танцующими стриптизершами. Больших усилий мне стоило не отводить взгляд. Выдерживать ауру надменности этого человека было просто невозможно.

Что же происходило в этот момент в голове «плюс один» Джека? Что за дьявольские планы он намеревался претворить в жизнь?

В любом случае, мне было уже плевать. Свою задачу на этот вечер я выполнила. Бёрди в безопасности, я не знаю Блэквуда, но могу с уверенностью сказать, что он не маньяк. Поэтому, тихо встав из-за стола, я направилась в уборную. Время было позднее, пора домой.

Ополоснув щеки, я оглядела свое лицо в отражении зеркала, всего на секунду снова увидела там слабую девочку, которая не могла постоять за себя и ответить школьным задирам. Которая была влюблена в их короля. Он заставил ее поверить в то, что она особенная, но все это оказалось огромной ложью.

Я навсегда оставила трусость и беззащитность в прошлом. Теперь шла напролом, не знала, что такое неловкость и смущение, и уж тем более не робела в присутствии мужчин, особенно тестостероновых гигантов. Но стоило появиться Уилсону, как в моей стене тут же образовалась трещина.

Я боролась с этим, старалась нормализовать дыхание. Как учила моя наставница.

Вдох-выдох.

Не работало.

Подставила под холодную воду горящие ладони, но совершенно ледяные пальцы.

Вдох-выдох.

Школьный коридор просто утонул в смехе, громких разговорах и криках.

– Эй, поросенок, удалось не расплакаться на уроке литературы? – желчно выдала Трейси.

Я ненавидела прозвище, которое приклеилось ко мне год назад. А получила его из-за розовых щек и курносого носа.

Папа всегда говорил, что я красивая, выходит, лгал, ведь все в этой школе видели во мне уродливого поросенка.

Трейси приблизилась и начала хрюкать мне на ухо. Насмешливая улыбка на ее губах превратилась в злобный оскал. Я из последних сил сдерживала слезы.

– Вздумала меня игнорировать? Я задала вопрос. Удалось не расплакаться на уроке литературы?

– Трейси! – раскатом грома прокатился звонкий грубый голос.

Я подняла взгляд от крана из переработанного пластика и вскрикнула, заметив в отражении позади себя обладателя этого голоса.

[1] Даосизм – китайское традиционное учение, включающее элементы религии и философии.

[2] Джош Холлоуэй – американский актер, наиболее известный ролью Сойера в телесериале «Остаться в живых».

[3] «Нью-Йорк Янкис» – профессиональный бейсбольный клуб, базирующийся в Бронксе, одном из пяти районов города Нью-Йорка.

[4] «Лос-Анджелес Лейкерс» – американский профессиональный баскетбольный клуб из Лос-Анджелеса. Выступает в Тихоокеанском дивизионе Западной конференции Национальной баскетбольной ассоциации (НБА).

[5] Джон Уэйн Гейси – американский серийный убийца.

Глава 7

Рэй

Как только Джек озвучил свое предложение весело провести вечер, я послал его.

Двойное свидание вслепую. Что может быть ужаснее?

Знакомая Джека была горяча, хоть и не мой типаж. Но ее подруга – темная лошадка, а я ненавидел сюрпризы. Поэтому долго сомневался, но Джек был слишком настойчив, а в качестве аргумента в свою пользу использовал факт, что они обе работают в модном журнале.

Вечером мне совершенно нечего было делать, ведь организация по борьбе с понедельниками не работала в понедельник.

Да, вот так они собрались менять мир, прохлаждаясь в самый важный и одновременно дерьмовый день!

На третьей минуте размышлений желание послать условия Уэббера в его же зад возросло. Мгновенно захотелось устроить пенную вечеринку с целым кастом девушек из «Топ-модель по-американски»[1] и загреметь на первые полосы всех СМИ. Но ни пенная вечеринка, ни модели не пошли бы мне на пользу.

Обычный ужин был неплохой альтернативой. Но стоило мне появиться в ресторане «все для травоядных» и заметить за стойкой светлые волосы, переливающиеся платиной, я понял, что этот вечер определенно превзойдет мои ожидания.

Кирби Стоун была не просто подругой невесты моего товарища, не просто девушкой из моего прошлого, она была моей любимой игрушкой. Сводной сестренкой девушки, с которой у нас были особые отношения.

– Уилсон? – спокойно спросила она, заглядывая в мои глаза через зеркало.

Туалетные кабинки разделялись по гендерному принципу, но только не зона с вычурными раковинами и зеркалами, где я и нашел ее. Готов поспорить, она знала, что я пойду за ней, сорвусь с места, стоит ее круглой попке скрыться в коридоре.

Черт, а ведь она все такая же хорошенькая, как Эльза из «Холодного сердца».

Нечто давно забытое, потерянное зашевелилось в груди, всего на несколько секунд наполняя ее теплом. Но так же быстро оно исчезло, оставляя лишь темнеющую пустоту.

Да, она не просто девушка из моего прошлого, она была той, кто впервые заставила меня проиграть.

Я сжал челюсти, только бы гребаное сердце перестало так сильно стучать, и попытался отвлечься от мыслей, которые назойливо лезли в мою голову.

Нет, все давно в прошлом. Она, черт подери, в прошлом.

Я выдохнул, разглядывая уверенно расправленные плечи, изящные ключицы, тонкую лебединую шею и…

Это еще что такое?

На ее шее был чертовски соблазнительный ошейник. Тонкая черная полоска и золотая вставка бренда.

– Тебе идет этот ошейник, Бабочка, – сказал я, наклоняя голову набок и представляя, как срываю его с ее шеи и заменяю своими пальцами.

В тот вечер, на свадьбе Пауэлла, она не просто пробудила во мне голод, но и наставила на себя прицел. И я ведь думал, что давно отпустил прошлое. Но ошибался. Каждый день с того вечера я думал о ней, о том, как поймаю маленькую бабочку и оборву ее крылышки.

– А тебе пошел бы намордник.

Мой взгляд замер на изящной шее, а в голове вдруг возник вопрос, по-прежнему она пахнет холодом и персиком, или это осталось в прошлом вместе с молчаливой девочкой в белой футболке с «Принцессой Лебедь»[2]?

Что-то невероятно приятное кольнуло меня чуть ниже живота.

Последний год в школе «Сиэтл Марин Хай» стал самым изматывающим для меня, кроме того, был наполнен по-настоящему яркими событиями: переговоры со скаутами сразу трех престижных университетов Штатов и одного канадского, усиленные тренировки ради того, чтобы попасть в Лигу, минуя университетский дивизион, ведь у меня совершенно не было времени для достойного старта, проблемы в семье, работа… Может, поэтому время пронеслось так быстро и незаметно? Многое проходило мимо меня, но не молчаливая девочка с бездонными глазами, так выделяющаяся из общего потока идентичных лиц и фигур.

Знаете, как бывает? Вы часто видите в коридоре школы знакомое лицо, ведь иногда встречали его в доме своей подружки, вы не знаете ее и даже понятия не имеете, как звучит ее голос, вам и не интересно это особо. Но однажды вы идете на второй этаж отлить, ведь на первом вовсю гремит вечеринка, парочки совокупляются в уборных и гостевых, не вызывая ничего, кроме тошноты. Громкая музыка осточертела, а идея после тяжелой тренировки заявиться на вечеринку девушки, с которой вы спите, уже не кажется такой хорошей.

День был ужасным, и ничто не способно исправить это. Так думал я, пока, оказавшись в темном коридоре, не услышал пение. Оно не было громким, да что уж там, едва различалось на фоне отзвуков дерьма, игравшего на первом этаже.

Я замер, смутно припоминая слова и мелодию.

«Рок в летнем лагере»[3]?

Я знал, кому принадлежит эта комната.

Заглянув в приоткрытую дверь, сначала заметил огромный стенд на стене с бабочками, затем постер какого-то придурка и подпись на нем – Люк Хеммингс[4], а после в приглушенном свете мелькнули желтые короткие шортики и белая толстовка с вышитыми на ней ромашками. Длинные, чуть растрепанные волосы подпрыгивали в такт ее движениям. Она была в огромных наушниках, продолжала напевать одну из песен фильма, подражая голосу Деми Ловато[5]и следом искажая его, подстраиваясь под Джо Джонаса[6], нелепо крутила задницей и помогала себе руками.

Она стала единственной причиной, из-за которой я готов был поставить столь дерьмовый день на паузу. Грудную клетку будто сжали стальными тисками. Эвелин обожала этот фильм и любила каждый трек из него.

Впервые за последнее время на моих губах появилась искренняя улыбка, и причиной этой улыбки была Бабочка. Тогда я наивно решил, что она другая. Что ж, она действительно была другой: коварная, поверхностная, пустая.

Стоун смотрела на меня через зеркало. В ее ушах сияли маленькие сережки-гвоздики в форме ромашек.

Забавно. Она себе не изменяла.

Я шагнул ближе, заставляя ее обернуться и вжаться задницей в покатый край раковины, а затем расположил руки по обе стороны от нее. Опустил голову и уверенно заглянул в голубые глаза.

– Что ты делаешь, Рэй?

Она думала, я не слышу дрожи в ее голосе, но именно эта маленькая деталь заставила меня улыбнуться.

– Пришел отлить, если тебя так интересуют подробности.

– Я не об этом. Просто предупреждаю, если ты что-то задумал, например, мстить мне за то, что я выставила тебя в дурном свете, то…

– Ты предупреждаешь меня? – ухмыльнулся я, наслаждаясь протестом, отразившимся на ее лице. – Расслабься, ты выставила меня в самом выгодном свете.

– Но я ведь унизила тебя…

– Унизила? Мой член выглядел невероятно. Даже жаль, что никто не запечатлел его.

Ложь от начала и до конца.

Я встречал много вздорных дамочек в своей жизни, но никому из них не удавалось по-настоящему пробудить во мне ярость, она же привела меня в бешенство. Расчетливо нанесла удар. Выставила придурком перед командой и гостями Пауэлла. Поэтому я хотел получить то, что она задолжала мне. Это честно.

– Но знаешь, есть во мне назойливая черта, которая овладевает мной с самого детства. Я не люблю незаконченные дела. И одно у нас есть. Так скажи, к тебе или ко мне?

– О чем ты?

– Мне нравится наша игра, но она затянулась.

Кирби дернулась, но ей некуда было деться, ведь она была зажата между мной и раковиной. В голубых глазах промелькнул страх, и я оскалился, ощущая давление ниже живота.

Я медленно приблизился к ней, почти касаясь губами уха. Ее запах заполонил каждую клетку моего тела, вызывая сильнейшее за последние восемь лет головокружение.

Черт, просто соберись, Уилсон!

Она по-прежнему пахнет персиками. Так сладко, что моментально хочется прижаться к коже губами.

– Я вижу каждый твой взгляд, слышу каждый тяжелый вздох. Я знаю, что ты желаешь меня, – прошептал я, прижимая ее своим телом к раковине, позволяя почувствовать всю серьезность моих намерений.

Я говорил о своем твердеющем члене.

Тысячи мурашек выступили на ее коже, а из горла вырвался странный сдавленный звук: что-то между писком и стоном.

Я был уверен, что она растаяла. Мои яйца уже предвкушали горячую ночь с Ледяной принцессой.

– И я могу помочь тебе с этим.

Ее взгляд забегал по моему лицу, губы распахнулись, а в глазах появилась та самая уязвимость, которую я мечтал увидеть.

– Пожалуйста, Рэй, – прошептала она, накрывая ладонями мою грудь и потираясь бедром о мой каменный стояк в джинсах.

Дьявол.

Стоун выглядела такой нуждающейся, молящей и покорной. Именно этого я добивался, поэтому улыбнулся, как самый настоящий ублюдок, наслаждаясь ее слабостью.

– Да, Кирби, попроси.

– М-м, – она кивнула, руки сжались на моей футболке, Стоун потянулась к моим губам и слегка прикрыла глаза: – Хочу… чтобы ты пошел на хрен! Я не стану одной из твоих девочек, Рэй.

Кирби попыталась оттолкнуть меня, но я даже с места не сдвинулся.

– Не говори, что не чувствуешь этого.

– Ты об отвращении?

– Ты знаешь, о чем я. Ставлю сотню баксов на то, что ты уже мокрая внизу, думаешь, сможешь противостоять мне?

Кирби толкнула меня снова, безрезультатно, и тогда, провокационно глядя ей в глаза, я сам соизволил сделать шаг назад. Она смотрела на меня исподлобья, а затем прошла мимо, задевая меня плечом. Я рассмеялся и медленно обернулся.

– Эй, Стоун…

Сделала вид, что не услышала.

– Стоун.

Никакой реакции.

– Бабочка.

– Ну что еще?

– Ты сама придешь ко мне, – начал я, плавно опуская руку вниз и сжимая напряженный член через джинсы, – и если хорошо попросишь его, то я, так уж и быть, закрою глаза на твою дерзость и дам тебе то, в чем ты нуждаешься.

Она сложила руки на груди, глядя на меня с отвращением:

– Я ненавижу самодовольных спортсменов, хоккеистов особенно.

– Но не члены же, – заметил я, наслаждаясь ее побагровевшими щеками. – Так возьмешь сотню баксов?

Она дернула головой и вылетела из уборной. Не взяла, потому что сама задолжала мне. Ведь я был прав.

***

– Я рад, что у тебя нашлось время, – протянул я, покачивая в руке стакан с виски. Взгляд невольно остановился на стеклянных дверях, ведущих на задний двор таунхауса с зоной для барбекю и небольшого размера бассейном с подогревом.

Небо было почти черным, затянутым грозовыми тучами. На том месте, где должна была располагаться луна, виднелось серое пятнышко, что уж говорить о звездах? Прохладный ветер шевелил листья декоративной пальмы, располагавшейся у двери.

– У меня всегда найдется минута для лучшего друга, – ухмыльнулась Далия, усаживаясь на маленький деревянный столик напротив кресла, в котором сидел я.

Мой взгляд прошелся по стройным обнаженным ногам, черным, похожим на юбку, шортам и свободному топу. Сквозь шелковую ткань отчетливо виднелись два затвердевших соска. Она не любила холод, и мне следовало закрыть двери и выставить температуру повыше, чтобы не вынуждать девушку мерзнуть, но тогда плохо станет мне, ведь я не люблю тепло.

Впрочем, Далия никогда не возражала, это мне в ней и нравилось. А еще то, как выглядели ее светлые волосы длиною до плеч в теплом желтом свете комнаты, как искрились светло-карие глаза, когда она смотрела на меня, и как она умела подбирать слова. Удивительно, но эта девушка знала, когда я хочу поговорить, а когда предпочитаю молчание. А еще она трахалась как порнозвезда и не устраивала мне концертов в духе «почему помимо меня ты трахаешь и других».

Я уже и не помню, как мы пришли к этому, кажется, повстречались однажды в клубе и стали кем-то вроде друзей с преимуществами.

Далия оперлась рукой на мое колено и забрала у меня стакан с виски. Не отрывая взгляда от моего лица, она допила остатки и отбросила стакан в сторону. Тот с громким стуком приземлился на небольшой ковер с высоким ворсом, чудом не разбившись.

– Как грубо, – протянул я, откидывая голову на подголовник.

Блу широко улыбнулась, а затем потянулась к моим губам, но я чуть отодвинул голову, ухмыляясь ей в лицо.

У меня не было проблем с этим, я просто не любил прелюдию. Многие считали меня эгоистом и были абсолютно правы, однако я ни одну девушку не отпускал без оргазма. Мне нравилось то, что я делаю с ними, мне нравилось, что после они смотрели на меня как на бога.

– Сам виноват. Я ожидала пафосного ужина и официального приглашения как минимум за день, а не за час. Более того, мне пришлось забирать тебя с двойного свидания с твоим другом и двумя девочками. Это неуважительно, Рэй.

– Это не было свиданием. Джек познакомился с девушкой из модного журнала, та взяла с собой подругу, а он не знал, что с этим делать. Трахнуть обеих ему не пришло в голову, – объяснил я, чувствуя, как ее рука медленно подбирается к молнии на джинсах. А я вдруг ощутил прилив раздражения при мысли о трио, веселящемся на загородной вилле Джека.

Парень был из богатой семьи и мог позволить себе подобное в самом начале карьеры, чего не скажешь обо мне. Я поселился в этом таунхаусе год назад, а до этого жил в разных местах: у тренера, у Далласа, в съемных апартаментах с одной спальней.

После разговора со Стоун я набрал Блу и попросил забрать меня, потому что единственным моим желанием после беседы с Бабочкой и жарких воспоминаний было одно.

Далия встала на колени и погладила молнию, скрывающую твердеющий член, который за этот вечер успел пережить две ложные тревоги благодаря Стоун.

Кирби разожгла этот пожар. И я хотел ее. Жаль, что свое желание объесться любимыми пончиками с голубой глазурью приходится заглушать чизкейком. Но ничего, Стоун, я доберусь и до пончиков. Чем дольше ожидание, тем слаще будет награда.

– Что за журнал?

– Не знаю, Джек называл, но я не запомнил. Что-то связанное с планетами или звездами.

– «Рэд Стар»?

– Возможно, – выдохнул я.

– И какие они?

Низ живота защекотало от тепла, яйца поджались, когда я вспомнил дерзкий взгляд Кирби. Она выросла, из милого утенка превратилась в прекрасного лебедя.

– Пончики? – спросил я, прикрывая глаза.

– Девушки.

Девушки. Да.

– Обычные.

Если бы Стоун была сейчас на месте Далии, я опустил бы руку и запутался в ее волосах, с силой сжимая их. Она застонала бы, заглатывая член до самого основания.

Блу гладила мои бедра, и, вспомнив о ней, я почувствовал очередной приступ раздражения.

Что за черт?

– Она симпатичная.

– Кто?

– Блондинка. Она наблюдала за тобой, когда ты запрыгнул в мою тачку. И судя по выражению ее лица, она не была довольна.

– Наблюдала? – слишком резко спросил я, а затем, взглянув на Далию, добавил: – Ты остановилась в конце парковки, как смогла увидеть ее лицо?

– У меня идеальное зрение, кроме того, она стояла там все время под уличными фонарями, видела, как ты поцеловал меня. Она не вела себя как фанатка. Так кто она, Рэй?

– Никто, просто неудачное свидание.

Память подкидывала картинки прошлого, которое обычно я старался игнорировать, но в этот момент у меня не вышло.

Я снова увидел перед собой большой особняк в южной части Сиэтла, два этажа, гараж на несколько машин и крытый бассейн. Их семейка жила куда лучше моей, в разы лучше. Впрочем, так и выглядели дома семей, чьи дети учились в школе «Сиэтл Марин Хай».

Я вышел из комнаты Трейси Холстед и направился по лестнице на первый этаж, выходя из дома, закурил, как вдруг в меня что-то влетело. Не разобрал сразу: птица или младшая сестренка девушки, с которой мы иногда трахались.

Голубые глаза уставились на меня, словно видели впервые. Светлые волосы были затянуты в тугой хвост на затылке, серые джинсы прилегали к округлым бедрам, на плечах мотокуртка, слишком большого размера для ее хрупкой фигуры, а еще показавшаяся мне мужской, что как-то тяжело было воспринято моим мозгом.

У Бабочки есть парень?

Любопытство вдруг так сильно овладело мной, что мне непременно захотелось выяснить это.

На кой черт? Понятия не имею. Просто мне нужно было знать.

Хотя это не мое дело…

– Мило выглядишь. Кажется, эта куртка тебе великовата, – грубо выдал я, забывая о том, что еще секунду назад счел это не своим делом.

– Так и есть, – тихо ответила она.

– Она мужская.

– Именно…

– Ты трахаешься с кем-то? – атаковал я ее следующим вопросом.

Она так сильно удивилась, что даже дышать перестала. Светлая кожа ее лица покрывалась красными пятнами от смущения.

– Вернее, у тебя есть… парень?

Бабочка нервно сглотнула, а затем отрицательно покачала головой.

Я сел на каменные ступеньки, затянулся и выпустил в воздух едкий дым. Она раскачивалась на месте, так и не решаясь предпринять хоть что-нибудь, и когда я кивнул ей на соседнее место, она наконец опустила свою задницу рядом.

Ее расстегнутая куртка не давала мне покоя.

Почему она так выглядит? Где юбка до колен и мешковатая блуза? У кого она украла одежду?

– Так и чья она?

Бабочка зачарованно рассматривала ночное небо, словно видела его впервые, и ответила на мой вопрос только через несколько секунд:

– Моего папы.

Это многое объясняло и на удивление принесло мне облегчение.

Мой взгляд замер на ее лице. Я заметил небольшое количество туши на ресницах, немного блеска на скулах, в остальном она не выглядела так, словно упала лицом на чемоданчик красок клоуна, а именно так выглядели девушки, которых мне обычно приходилось встречать. Я оглядел ее тонкую шею, изящные ключицы и, наконец, остановился на руках, сложенных на груди. Она что-то прижимала к себе. Я потянулся и достал из-под куртки журнал о моде.

– Как тебя зовут-то?

Она замялась:

– Кирби. Кирби Стоун.

Я принялся листать журнал, недоумевая, какого черта он оказался у нее. Может, Холстед послала ее за ним?

– Кирби Стоун, – повторил я, смакуя каждый слог. Необычное имя.

– Ты не знал моего имени, но назвал меня Бабочкой, почему?

– Потому что однажды дверь твоей комнаты была открыта, ты танцевала и напевала песню из фильма «Рок в летнем лагере», а на стене висел стенд с бабочками. – Я взглянул на нее, подмечая, что ее щеки стали пунцовыми. – Это показалось мне милым.

Докурив, я положил окурок рядом, чтобы позже выбросить его в мусорное ведро. И нет, я не заботился о чистоте дома Холстедов, я всего лишь ценил труд людей, которые убирали этот двор.

– Ты… Долго стоял, пока я…

– Пока ты отыгрывала главную тему фильма?

– Это так ужасно, боже! – воскликнула она, роняя голову на колени и пряча лицо в ладонях.

– Нет, мне понравилось, к тому же когда знаешь все песни наизусть… Я еле сдержался, чтобы не подпевать.

– Ты знаешь все песни из фильма? Но это же девчачий фильм.

– Во-первых, это было грубо, а во-вторых… – Я замялся, вспоминая белое лицо Эвы, волосы, прилипшие к ее коже и холодную маленькую руку. Вся смешливость и тепло испарились, оставляя за собой лишь выжженную землю.

– Что, во-вторых?

– Ты слишком любопытна, – тихо сказал я, даже не потрудившись натянуть улыбку, потому что устал держать свой привычный образ.

Кирби моментально сжалась, краска отлила от ее лица, а плечи поникли. Однако она продолжала смотреть в мои глаза. По позвоночнику пронесся холодок, и от непривычного для меня ощущения, которое вызывал ее взгляд, впервые захотелось бежать. Это не было чем-то неприятным, скорее наоборот, но именно это и пугало меня.

– Ты зол. И, кажется, грустишь?

– Все круто, я в отличном настроении. – Я отвел взгляд в сторону, но продолжал чувствовать ее внимание на щеке.

Почему я все еще сижу здесь?

Сделай, как любая из них, засмейся как идиотка и предложи выпить или потрахаться. Не нужно уверять меня в том, что тебе есть дело до этого мира и до каждого его обитателя. Будто тебе интересен я, а не тот, на кого возлагает большие надежды весь чертов городок.

– Это не так, – уверенно возразила она, чем разозлила меня.

– Малолетка собирается провести сеанс психоанализа? Ну, давай, продемонстрируй, на что ты способна.

Светлые брови столкнулись на переносице в возмущении. Кирби сложила руки на груди и уставилась перед собой:

– Нет, я не должна была говорить этого…

– Давай же, или продолжишь трусливо поджимать поросячий хвостик? – язвительно бросил я, наслаждаясь яростью, отразившейся в холодных глазах.

– Ты не тот, за кого выдаешь себя. Трейси постоянно говорит, что ты богат, и все так считают, но я думаю, что это неправда. Твоя машина не ретро, она просто старая. Твоя одежда едва ли потянет на пятьдесят долларов, учишься ты благодаря стипендии, – выпалила она, гневно сузив глаза. Ехидная улыбка пропала с моего лица. И Бабочка заметила это. – Твоя улыбка фальшивая большую часть времени. Потому что за образом крутого парня, с приклеенной к лицу ослепительной улыбкой, скрывается тот… кому совсем не хочется улыбаться.

Образ беззащитного мышонка отошел на второй план, и тогда я увидел огонек в глазах Стоун.

Взыграло ли во мне любопытство в тот момент? Безусловно. Но именно тогда я решил держаться от нее подальше, ведь Кирби хватило всего минуты рядом со мной, чтобы увидеть то, что раньше не удавалось увидеть никому, ведь я так хорошо скрывал это ото всех.

– Закрой глаза.

– Зачем? – спросила она, теряясь от моего категоричного тона и лица, лишенного эмоций.

– Закрой. Глаза.

Она нервно сглотнула, но послушно выполнила приказ.

Я воспользовался моментом, чтобы рассмотреть ее лицо. Вблизи она была…

Я пытался подобрать верное слово, но в голове осталось лишь одно.

Сказочна.

Да, именно так.

Светлая, даже бледная кожа – явная отсталость от девушек «Марин Хай», ведь те тратили приличное количество времени на крем-автозагар. Иначе в дождливом Сиэтле не загореть. Небольшие пухлые губы, очерченные белой «природной» линией. Длинные ресницы и аккуратные брови.

Невероятная холодная красота. Является ли она внутри такой же, как и снаружи?

Судя по тому, как быстро она нащупала брешь в моей броне, определенно является. И это так задело меня, что немедленно захотелось ответить ей тем же.

– Что ты чувствуешь, когда слышишь ее стоны? Когда спинка кровати бьется о стену? – тихо спросил я, приближаясь к ее уху. Она замерла, даже дышать перестала, темные ресницы нервно затрепетали. – Да, я не просто парень, который ходит с приклеенной к лицу улыбкой, я вижу больше, чем ты можешь себе представить. Так скажи мне, Кирби, о чем ты думаешь, когда слышишь, как я трахаю твою сестру в соседней комнате? Я знаю, о чем. Ты отчаянно мечтаешь оказаться на ее месте, ведь именно этим желанием горят твои глаза. Но ты никогда не будешь на ее месте.

Я отстранился от нее и оглядел испуганное и одновременно залитое в смущении краской лицо. По ее щеке потекла слеза, и я мягко стер ее костяшкой пальца.

– Не думай, что ты особенная и видишь больше остальных. А еще советую тебе не болтать лишнего, если не желаешь проблем, – бросил я и, свернув ее журнал, ушел.

Она нашла больное место. Посягнула на то, что я скрывал ото всех.

Я открыл глаза. Первое, что заметил – журнал о моде восьмилетней давности под стеклом на стене. На обложке Меган Фокс в фиолетовом костюме чирлидерши – кадр из фильма «Тело Дженнифер»[7]. Тот самый журнал, который я забрал у Стоун.

Выглядывающая из декольте грудь Фокс смотрелась потрясно, именно поэтому я прихватил его с собой. Однако это ни черта не объясняло того, почему я держал его у себя восемь лет. Но на стене он смотрелся круто.

Далия вцепилась в мою ширинку, я был твердым, но это была вовсе не ее заслуга.

Я отбросил ее руки и встал.

– Тебе пора, – грубо сказал я, хватаясь за пачку сигарет. Выудив одну, я закурил и выпустил облако дыма.

Далия неуклюже поднялась на ноги, округляя глаза в растерянности.

– Как пора?

– Я сегодня не в настроении.

Она пыталась переубедить меня, но ничего не вышло, и я выпроводил Блу, так и не дав ей сделать то, ради чего позвал.

Выкурил сигарету, а затем направился в душ. Стоило мне откинуться на кафельную стену душевой кабинки и вспомнить Стоун, я снова почувствовал прилив крови к низу живота. Я обхватил член, сжимая его у основания, и зашипел от приятной боли, разливающейся по всему моему телу.

«Пожалуйста, Рэй».

Я слышал ее голос.

Кирби удалось подобраться ближе остальных. И я не понимал, какого черта бегу к огню, вместо того чтобы держаться от него подальше.

Дьявол, Стоун. Почему ты снова появилась в моей жизни?

[1]«Топ-модель по-американски» – американское телевизионное реалити-шоу, созданное супермоделью Тайрой Бэнкс, где участники соревнуются за возможность начать карьеру в модельном бизнесе.

[2]«Принцесса-лебедь» – американский мультфильм, выпущенный в 1994 году и основанный на известном балете П. И. Чайковского «Лебединое озеро».

[3] «Camp Rock: Музыкальные каникулы» (также известен под названием «Рок в летнем лагере») – американский музыкальный фильм 2008 года.

[4] Люк Роберт Хеммингс – австралийский певец и музыкант.

[5] Деметрия Девонн (Деми) Ловато – американская певица, актриса и автор песен.

[6] Джозеф Адам Джонас – американский певец, музыкант, актер и танцор.

[7] «Тело Дженнифер» – американская черная комедия с элементами ужасов 2009 года режиссера Карин Кусама, снятая по сценарию Диабло Коди.

Глава 8

Кирби

– Я потратила час, чтобы добраться до любимого кафе Ариэль Нельсон, проторчала там еще полчаса, чтобы узнать, что они не собираются иметь с нами дел, – прикрикнула Присцилла, прожигая недовольным взглядом Аннабет.

– Мисс Райли, я сделала все как вы сказали, – залепетала Роуз, чуть ли не плача перед начальницей.

Сегодня утром у Присциллы должна была состояться встреча с владелицей бренда сумок из экологичных материалов. Но что-то пошло не по плану. Присцилла вернулась злая, влетела в кабинет, едва не снеся дверь с петель.

Ариэль не явилась на встречу и сказала, что внесет наш журнал в черный список.

Утром Аннабет должна была проследить за тем, чтобы Ариэль в офис доставили дорогой живой цветок из Австралии – маленький подарок от Присциллы. Ариэль коллекционировала растения. Но, открыв коробку, вместо цветка мисс Нельсон обнаружила там чучело собаки – корги, если быть точнее. Ни для кого не было секретом, что Ариэль является владелицей десяти корги – это ее любимая порода собак. Она пришла в бешенство, и пять минут назад коробку вернули в наш офис.

Чучело корги стояло на столе Присциллы. Как же оно пугало меня. Неужели Аннабет решила, что подарить зоозащитнице и любительнице собак собачье чучело будет хорошей идеей?

– Хватит! Своей безответственностью ты сорвала важную сделку.

– Но я правда не понимаю, как так вышло…

Присцилла прервала ее одним взмахом руки, а затем схватила снимки со своего стола. Ее лицо вытянулось, как мне показалось, от недовольства, а затем она устало выдохнула:

– Кто распорядился выставить желтый свет вместе с розовым?

– Я посчитала, что желтый прекрасно вольется в концепцию.

Присцилла откинула фотографии на стол, а затем подошла ко мне ближе.

– Думаешь, ты можешь распоряжаться?

– Думаю, что могу, ведь снимки получились крутые, – смело или скорее безрассудно ответила я.

Мисс Райли сузила глаза, но затем уголок ее губ дернулся в подобии улыбки.

– Только попробуй облажаться, вылетишь отсюда мгновенно.

– Поняла.

– Ты права, снимки хорошие, а теперь возвращайся к работе, а ты, – она указала пальцем на Аннабет, а затем на чучело пса, – убери это отсюда и не попадайся мне больше на глаза.

Аннабет схватила корги и вылетела из кабинета арт-директора с такой скоростью, словно змея укусила ее за задницу. Я видела по рваным движениям и подергиваниям плеч, что она сдерживает подступающую истерику.

Когда мы оказались в приемной арт-отдела, Аннабет бросила в меня чучело и громко всхлипнула. В последний момент я увернулась и непонимающе уставилась на нее.

– Чувствуешь себя победительницей, потому что подставила меня?

Я нахмурилась.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Подарок для Ариэль был твоей обязанностью.

Она сложила руки на груди, а по ее щекам потекли слезы. Даже если она говорила правду и ее подставили, то это была точно не я. У меня нет времени заниматься такой ерундой, кроме того это совсем не в моем стиле.

– Ты еще ответишь мне за это! – крикнула она и, схватив свою сумочку, быстро направилась к лифту.

Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась, а после заварила себе чай на корпоративной кухне и в хорошем настроении села за работу над проектом «Ла-Розе». Через несколько недель состоится фотосессия для нового бренда декоративной косметики, а затем крупная презентация с огромным количеством знаменитостей и блогеров. Присцилла поручила нам с Аннабет разработать концепцию фотосессии, лучшую идею возьмут в исполнение.

Я уже предвкушала момент падения Аннабет, ведь моя идея лучшая – амазонки. Только представьте: девушки с ярким макияжем и дикое животное рядом. Изящные стрелки, длинные ресницы, бронзовые скулы – и черный ягуар, персиковые тени с шиммером, блеск для губ красного цвета – и розовый фламинго. Место главного креативщика почти у меня в руках, и мысли об этом стали зарядом бодрости на весь день.

После работы Перри пригласила меня на хоккей. Ответ «нет» она не принимала, а ведь я еще по глупости сказала ей, что совершенно не занята вечером, ведь рассчитывала, что она хотела где-нибудь поужинать.

Без хоккеистов.

– Был проброс! Чертов рефери ослеп! – завопил сумасшедший хоккейный фанат, подрываясь с места и едва не выбивая из моих рук стаканчик колы. Полы трибуны затряслись, ведь вслед за ним вскочили и другие поклонники «Королей». – Нет, ну вы видели? Вы видели это?

Конкретно я не видела, ведь из-за широких спин, каждая третья из которых была облачена в джерси с номером шестнадцать и фамилией Уилсон, весь обзор был закрыт.

Я взглянула на Перри, она лишь неловко пожала плечами и закинула в рот наггетс.

До конца игры оставалось шесть минут, о чем зрителям напоминали красные цифры на табло. Обстановка была напряженной, ведь «Короли» проигрывали на своем же льду.

Однако была и парочка забавных моментов, как например, когда Макс сбил с ног Даррелла – сумасшедшего бывшего Перри, забрал шайбу и ловко забросил ее в ворота «Койотов». Я не приветствовала жестокости в любом виде спорта, но Даррелл заслужил это.

– Честно говоря, я надеялась, твои билеты будут в ВИП-ложу.

– И пропустить все самое интересное? Ни за что! Разве ты не чувствуешь этой крутой энергетики?

Вопрос Перри был скорее риторическим, а даже если и нет, я предпочла промолчать.

Мой телефон завибрировал. Выудив его из кармана джинсов, я взглянула на экран и обомлела, замечая номер звонившего.

Кажется, этот звонок даже спровоцировал у меня скачок внутричерепного давления.

Мама.

За восемь лет мы практически не разговаривали с ней. В праздники она присылала мне сообщения с поздравлениями, но они всегда оставались без ответа. Нам просто не о чем было говорить. Я злилась на нее до сих пор. Поэтому звонок так насторожил меня.

Я поспешно убрала телефон, перед этим выключив его.

Чего бы мама ни захотела, мне все равно.

Трибуны разразились диким криком, оглушая меня и заставляя дернуться. Взгляд в который раз остановился на черном джерси и серебристом номере шестнадцать. Он катился по краю арены, радостно взмахивая рукой, пока на него не набросились парни из его пятерки. И только тогда я поняла, что все пропустила. Рэй Уилсон забросил шайбу в ворота противника и сравнял счет за четыре минуты до конца третьего периода, а значит, у парней был шанс выиграть.

Девушки восемнадцати-двадцати лет прилипли к плексигласу в самом низу – персональная группа поддержки, – выкрикивая поздравления Уилсону.

После неожиданного свидания вслепую мы виделись с ним несколько раз, например, на ужине в квартире Пауэлла и Перри на прошлой неделе. Или после этого в баре, когда он играл в дартс на раздевание с милой рыжеволосой девушкой, которая рассказывала о фильме с Джеком Николсоном[1], но называла того Никсоном[2]. Я решилась поправить ее, за что получила насмешливый взгляд Уилсона, но затем сдалась. Сомневаюсь, что красотка вообще различала их. А Уилсону в общем-то не было дела до меня.

Игра окончилась со счетом три – три, играли в овертайме, и лед, который едва не загорелся от ожесточенной схватки, стал персональной сценой шестнадцатого номера.

Уилсон был великолепен.

И это я о его хоккейной стороне, естественно.

В отличие от нелюдимого Зверя, который даже когда забивал, не радовался, Уилсон играл на публику. Сколько раз после заброшенной в ворота шайбы он присаживался на колено и проезжал по льду, делая жест вроде «Да! Есть! Как я крут!»? Сотни! Я могла бы назвать его клоуном, но возбужденная толпа никогда не смеялась над ним, они восхищались, прямо как сейчас. Его тело можно было назвать мощным, однако он не был тяжелым. Рэй вовсе не силовой игрок, его преимущество в технике, скорости, ловкости и точности удара. В прошлом сезоне Уилсон лидировал по количеству заброшенных шайб среди хоккеистов Лиги.

Переход Пауэлла был настоящим благословением для команды, ведь они с Рэем дополняли друг друга. Поспевать за Уилсоном непросто, о чем не раз писали спортивные обозреватели. А его особая манера игры не только завораживала, но и восхищала. Уилсон мог быстро менять направление, не путался сам, но мог легко запутать соперника. Он анализировал ситуацию за считанные секунды, действовал еще быстрее. Именно поэтому Рэй был одним из самых результативных игроков.

И я знала это не только потому, что вбила имя Уилсона в поисковик после того, как впервые за восемь лет увидела его на льду, но и…

– Пойдем, сейчас может начаться потасовка, – сказала Перри, хватаясь за рукав моего бомбера и утягивая меня с трибуны.

Она повела меня в небольшое кафе, которое находилось на первом этаже Роял-Блэк центра. Мы заказали себе по бейглу и пропали в бессмысленной болтовне на полчаса. Все это время Перри ждала Макса. Что делала я? Это был хороший вопрос, и я понятия не имела, как на него ответить.

Я взяла себе матча-латте на банановом молоке, и мы направились к выходу из центра. Перри заметила Зверя и прыгнула на него, едва не седлая прямо на парковке.

С Пауэллом были парни из его команды, и каждого я уже встречала на свадьбе Перри.

Я сдержанно кивнула Джеку. На Колтона Мэйфилда, того самого, в которого втрескалась Джой Пауэлл, налетела длинноногая подружка, и вместе они направились к его серебристому спорткару. Даллас Белл удостоил меня лишь коротким безразличным взглядом, а вот его приятель… Что ж, мне хотелось коснуться лица и волос, проверить, все ли в порядке, ведь взгляд Рэя упрямо скользил по мне, и даже когда я вопросительно вскинула бровь, он не прекратил нагло пялиться.

– Пришла взглянуть на меня?

– Не нашла, на какое другое бессмысленное занятие потратить пару часов своей жизни, – отбила я, выдерживая искрящийся чрезмерной уверенностью взгляд.

– Мы с Максом хотели поужинать, но сначала он мог бы подбросить тебя домой, – предложила Перри.

Заставлять влюбленную парочку ждать дополнительные полчаса до высокопротеинового ужина и высокотемпературного секса? Я была бы самой отвратительной подругой на свете.

– Думаю, Рэй не будет против сделать это, – бросил Макс, притягивая к себе Перри.

Я сузила глаза и взглянула на Пауэлла. И только хотела ответить, услышала голос Уилсона:

– Без проблем, повеселитесь.

Перри вместе с Максом направилась на парковку. За ними последовал Джек.

– До завтра! – крикнула подруга.

Я растерянно смотрела вслед Митчелл, пока мое внимание не привлек другой человек. Мимо прошел Даллас, на ходу закатывая рукава черной толстовки и обнажая смуглые предплечья, покрытые росписью самых разных татуировок, начиная от черепов и заканчивая цветами. Белл попрощался с парнями и направился на парковку. И как же я удивилась, когда на парковке его ждала не спортивная тачка последней модели, а черный навороченный байк.

Парень фанат быстрой езды.

Уилсон взглянул на меня, и в его глазах я заметила уже знакомый мне блеск. Хотела я или нет, но мы остались с ним вдвоем, и ему это чертовски нравилось.

Странное чувство не давало мне покоя, будто на парковке, где было полно чистого воздуха, мне вдруг стало нечем дышать.

Мой взгляд заскользил по кепке, повернутой козырьком назад, влажным светлым волосам, выглядывающим из-под нее. Затем прошелся по широкой груди, обтянутой черным худи со львом – эмблемой «Королей», потертым джинсам, прилегающим к накачанным бедрам, и кроссовкам последней модели. Расслабленный и спокойный, с этой извечной ленивой улыбкой превосходства.

Уилсон достал из спортивной сумки пачку сигарет.

– Почему на вашей эмблеме лев?

– Мой портрет, – отозвался он, затягиваясь сигаретой и выпуская облако дыма.

– Думаю, если бы эмблемой был твой портрет, то туда поместили бы павлина.

– Почему нет? Парень счастливчик, ведь он живет в стае из десяти курочек.

Я обхватила губами соломинку, делая маленький глоток матча-латте. Рэй сунул свободную руку в карман джинсов, невольно привлекая мое внимание к татуировке ласточки на запястье и внушительного размера ширинке.

Ох, черт. Я помнила, как он выглядит ниже пояса. Весьма по-королевски.

– В следующий раз, как вздумаешь пялиться на мою ширинку, лучше сразу снимай с себя трусики.

Мой взгляд резко поднялся к его лицу и встретился с потемневшими глазами.

– В следующий раз, как решишь, что я пялюсь на твою ширинку, лучше проверь зрение.

Уилсон выхватил стакан из моих рук, попробовал напиток и как-то странно хмыкнул:

– Знаешь, мы могли бы стать неплохими друзьями.

– Настоящий друг не попытался бы залезть ко мне в трусы.

– Значит, он не настоящий друг. Дружбы между парнем и девушкой в привычном понимании не существует.

– Много раз ты пытался дружить с девушками?

– Не было надобности, обычно мой член оказывался в чьем-то рту до того, как я успевал достать «Дженгу».

Он сделал еще несколько глотков напитка, а после отдал его мне, наблюдая за мной, гадая, что я предприму дальше. С невозмутимым видом я продолжила пить матча-латте. На его губах заиграла улыбка. Думал, я избавлюсь от стакана, потому что его касались губы самодовольного засранца?

Черт подери, его касались губы самодовольного засранца.

По моим рукам побежали мурашки.

– Бедный-бедный Рэй. Нелегко, наверное, жить, являясь наикрасивейшим человеком в мире? – с сарказмом в голосе спросила я.

Уилсон провел кончиком языка по нижней губе.

– Ты мне скажи.

Я фыркнула, тем самым выражая свое пассивное несогласие. Проснувшийся трепет в груди пугал меня.

Он снова затянулся, а мне захотелось мгновенно одернуть себя, ведь я, словно загипнотизированная, уставилась на его полные губы, обхватывающие сигарету, и клубы дыма, медленно выползающие из его рта.

– Если ты уже перестала представлять мою голову между своих ног, я отвезу тебя домой.

– Пожалуй, отклоню твое предложение. Оба.

Он ухмыльнулся и взглянул куда-то над моей головой.

– Уже поздно, пойдем.

Я посмотрела на темное небо и последние отблески янтарно-красного заката.

– Думаю, куда безопаснее будет сесть в первый попавшийся пикап сомнительного типа на автостраде, чем оказаться в замкнутом пространстве с тобой.

– Расслабься, если бы мне нужна была подружка на ночь, к тебе я обратился бы в последнюю очередь, – безразлично бросил он, направляясь к парковке.

– Поэтому ты попытался трахнуть меня на свадьбе друга? Очередь быстро подошла к концу? – ухмыльнулась я.

Уилсон пожал плечами:

– Я думал, секс с тобой принесет мне меньше всего проблем. Не принимай на свой счет, но Макс убил бы меня, если бы я переспал с кем-то из его родни. Ты просто была удобной, хоть и не в моем вкусе.

– Удобной?

Что-то неприятно кольнуло внутри.

Я не была в его вкусе.

Разве мне не все равно?

Рэй открыл для меня переднюю пассажирскую дверь ярко-желтого «Порш-Спайдера».

– На самом деле у меня есть кое-кто.

– Девушка?

– Типа того. Садись.

Нервно сбросив ремешок сумочки с плеча и стараясь казаться отстраненной, я села в его автомобиль.

Хлопнула дверца.

Я раздосадованно откинулась на спинку сиденья и сложила руки на груди. Нельзя показывать, что его слова хоть как-то задели меня.

Но они определенно задели.

Девушка. Ну конечно.

У него была девушка. Та самая, на красном «Порше», которая остановилась на парковке веганского ресторана. Уилсон запрыгнул в ее тачку и набросился на ее губы, словно она была самым сладким десертом на свете, а после они укатили в закат.

Запах кожаного салона, табака и… Рэя заставил мое сердце биться в волнительном предвкушении. Сколько раз он трахнул свою девушку на этом месте? И других девушек. Неужели подружка не против его бесчисленных похождений?

Рэй занял водительское кресло, перед этим что-то подняв с него и откинув на заднее сиденье.

Книга.

Я обернулась и потянула ее назад, рассматривая переплет с таким удивлением, словно в моих руках была не обычная книга, а как минимум «Дао дэ цзин»[3] в своем первозданном виде.

«Шум и ярость».

Фолкнер?

У меня чуть не случился приступ смеха.

– О, тебе ведь подбросили ее, не так ли?

Рэй сжал челюсти, резко сдал назад и вывернул руль, машину занесло, и я ударилась боком о дверцу.

– Серьезно, мать твою?

– О, я думал, ты любишь пожестче.

Кретин.

Я хотела ответить ему колкостью, но прикусила язык, ведь опасалась, что мой голос начнет дрожать от злости и это покажет ему мою уязвимость.

– Ты наконец-то решила замолчать? И даже не скажешь, что я могу оказаться маньяком? – не глядя на меня, поинтересовался Рэй.

– Если бы ты был маньяком, то тебя давно поймали бы.

– Почему?

– На месте преступления нашли бы следы твоей пудры для лица.

– Я не пользуюсь пудрой для лица или еще каким-либо дерьмом, – фыркнул он, выезжая на спиральную эстакаду, проворачивая руль одной рукой и привлекая к этому все мое внимание.

– Конечно, значит, следы геля для волос.

Уголки моих губ поползли вверх, а злость сменилась на чувство удовлетворения, и ввиду того, что Рэй был полностью сосредоточен на дороге, я даже не стала прятать этого. Взгляд прошелся по крупному запястью его руки, сжимающей руль. Вторая его рука покоилась на бедре. Я позволила себе дольше положенного задержаться на очертаниях грудных мышц, жилистой шее и остановила взгляд на его лице.

Хоккей не сильно ударил по внешности «Короля». Рэя можно было назвать везунчиком: высокие скулы, чуть прищуренные глаза и чувственные губы. Нос ломали, это сразу было видно. Он был ровным, однако появилась небольшая горбинка, которой не было раньше. Кому как не мне знать? В прежние времена я могла разглядывать его часами.

– Не знала, что ты способен на это, – сказала я и потрясла в воздухе книгой, которая все еще была в моих руках. – Ты знаешь, что это такое?

– Штука с листами, в которые можно завернуть травку.

– А я уж было подумала.

– Что я читаю?

– Что ты предпочитаешь использовать для этого газету.

– Слишком много чернил.

Я подавила в себе желание улыбнуться и отложила Фолкнера в сторону.

Небо стало совсем темным, а мне еще нужно было погулять с Чарли. Уилсон будто специально тащился по дороге с черепашьей скоростью.

– Кем ты работаешь в модном журнале? – вдруг спросил он, вызывая во мне удивление.

Рэя интересует что-то кроме секса и глупых игр?

– Я стажерка в арт-отделе.

– И сколько длится твоя стажировка?

– Больше полугода.

– В самом деле? – изумился он. – И сколько еще ты будешь стажеркой?

– Неделю, месяц, может, два. Все зависит от моей начальницы, но какое тебе дело?

– Любопытство.

– Любопытство – корень зла. Посмотри что-нибудь из слэшеров в свободное от беспорядочных половых связей время.

Рэй сверкнул белыми зубами:

– Как я мог забыть, что ты истинная фанатка слэшеров, Майерс[4] по-прежнему в топе?

– Второе место.

– А кто же на первом?

– Вурхиз[5].

– Точно. Дай угадаю, из-за хоккейной маски?

Я одарила его таким разящим холодом взглядом, что он понял все без слов: не из-за хоккейной маски.

– Из-за желания убирать самоуверенных блондинов первыми.

Уилсон лениво вскинул уголки губ, припарковался недалеко от моего дома, машинально поправил кепку и вышел из машины.

С легким недоумением он разглядывал жилой комплекс. И я понимала его замешательство: полностью освещенный первый этаж, комендант и неплохая система безопасности, кроме того, мы находились на юге Манхэттена.

– Неужели стажерка в модном журнале способна позволить себе нечто подобное?

– Сложи два и два, Рэй, я трахаюсь с очень богатым парнем. Спасибо, что подвез.

– Это шутка? – как-то слишком напряженно для того, у кого уже есть девушка, спросил он.

Я подавила порыв улыбнуться и ничего не ответила ему.

Уилсон стоял у автомобиля и провожал меня взглядом, и только когда я скрылась за парадной дверью, он уехал.

Через полчаса я переоделась в спортивный костюм, взяла с собой Чарли и направилась в парк недалеко от дома.

Громкая музыка, бег и темная ночь, освещаемая лишь редкими фонарями, должны были сделать свое дело и избавить меня от мыслей о нем, но ничего не вышло.

Шаг.

И я вспоминала его руку, сжимающую руль.

Еще шаг.

В моей голове всплывали его губы, которыми он сжимал сигарету.

Шаг.

Я представила, что эти губы могли бы делать с моим телом, а его сильные руки…

– Дерьмо! – выругалась я, резко останавливаясь и срывая наушники с головы. Чарли тяжело дышал, высунув язык.

Не могу поверить! Это снова происходит.

Я чувствую себя той семнадцатилетней девчонкой, которая сжимала одеяло между ног, слушая стоны сводной сестры, стук кровати и тяжелые вздохи Уилсона за стеной. Идиоткой, которая посмела влюбиться в звезду школы, ведь думала, что в отличие от других знает его. Но считать, что ты понимаешь Уилсона – самая большая ошибка. Ведь несмотря на весь его образ открытого и прямолинейного парня, он был наисложнейшей задачей.

Я не могу чувствовать к нему влечение, это не приведет меня к хорошему.

Экран моего телефона вспыхнул, и я дернулась от неожиданности. Открыла сообщение и замерла:

Не стоит гулять в такое позднее время. Плохие девочки всегда умирают первыми.

Номер неизвестен.

Я стала нервно осматриваться, но вокруг были лишь пустые скамейки, деревья и кусты. Тишина парка разбавлялась отдаленными звуками клаксонов машин с трассы и все еще играющей в наушниках музыкой. Прохладный воздух пах пылью, мхом и выхлопными газами. Чарли вдруг залаял и дернулся в сторону темного сквера, оканчивающегося тупиком из деревьев. Я покрепче схватила его за поводок, не позволяя сорваться. А затем взглянула в темноту.

О черт.

Там кто-то был. Силуэт, едва заметный, наблюдал за мной.

Страх прокатился холодом по спине.

Схватив Чарли на руки, я побежала к дому, надеясь, что все это лишь игры моего воображения. Но какие игры? Сообщение было настоящим, а в темноте точно кто-то стоял.

Я боялась оглянуться и увидеть его позади, поэтому сломя голову неслась вперед. И только когда я забежала в дом, почувствовала себя в безопасности.

– С вами все в порядке? – спросил комендант, подозрительно оглядывая меня с ног до головы.

– Да, все отлично, – солгала я, осматривая парк вдалеке и шумную улицу Нью-Йорка через панорамные окна.

[1] Джек Николсон (настоящее имя – Джон Джозеф Николсон) – американский актер, кинорежиссер, сценарист и продюсер.

[2] Ричард Никсон (1913 —1994) – американский политический и государственный деятель, 37-й президент США.

[3] Дао дэ цзин («Книга о пути и добродетели» автора Лао Цзы) – главный канонический текст даосизма, лежащий в основе его философии, мифологии, культовой и психофизической практики, написанный в 4 веке до н. э. разноразмерными рифмованными стихами.

[4] Майкл «Майк» Майерс – главный злодей из фильмов ужасов «Хэллоуин».

[5] Джейсон Вурхиз – главный злодей серии фильмов «Пятница, 13-е», маньяк-убийца, известный кровавыми способами расправ над жертвами.

Глава 9

Рэй

Каждый удар шайбы о поля настольного хоккея отдавался в голове тупой болью. Вчерашний день неплохо проехался по мне дорожным катком. Ванкуверские амбалы вели слишком агрессивную игру, три раза я влетел в плексиглас, раза четыре меня сбивал с ног Оуэн Шмид, и я даже знал почему. К концу прошлого сезона его цыпочка – начинающая поп-певица из Нэшвилла – бросила Оуи, а через несколько дней мы с ней неплохо провели вечер, а затем и ночь. Каким-то образом он узнал об этом, и теперь двухметровый Шмид хотел размазать меня по льду.

Я потер саднящее плечо и поморщился, когда Джек забил еще один гол Беллу и заорал так, что в комнате отдыха замигал свет.

– Твою мать, Джек, заткнись, пока тебя не заткнул я! – зарычал я, бросая в Блэквуда старого плюшевого льва в короне, который был символом нашего клуба.

Тот увернулся и пропустил гол. Даллас довольно ухмыльнулся, что моментально привело Джека в бешенство.

– Что за дерьмо, Уилсон?

– Поплачь, надеюсь, твоя вагина не пострадала.

– Смотри, Джек, что случится, если последуешь примеру капитана и будешь трахать все без разбора, – фыркнул Даллас, опускаясь рядом. Первым моим желание было заехать ему в надменную физиономию, но я пожалел плечо, да и потом, он был прав.

Конечно, каждый раз, когда Шмид опрокидывал меня, рядом появлялся Даллас или Марино – еще один наш защитник – и вдавливал ублюдка в лед, но ни Даллас, ни Марино не могли избавить меня от безумно обидчивого Оуи.

Дерьмо!

– С «Бизонами» завтра нужно быть крайне осторожными, – сказал Блэквуд, вытягивая из холодильника банку содовой и бросая ее мне.

– Не думаю, – отозвался Мэйфилд. – Они сильно рискуют, делая передачи к синей линии, надеясь пробить нашу оборону, но с такими приемчиками они выглядят как отряд принцесс. Предлагаю после игры отослать им розовые пачки и по вибратору.

Комната потонула в смехе.

– Кроме того, у них самих дерьмовая защита, – раздался голос Пауэлла.

Зверь сидел в самом дальнем углу комнаты и перематывал клюшку. Он делал это как самый настоящий извращенец, ведь лепил на кончик два слоя ленты, утяжеляя клюшку, чего не делали остальные парни.

– Как насчет тусовки в субботу? – спросил я Макса.

– Ты на диете, – напомнил Даллас.

– Вы моя страховка. Рэй Уилсон просто решил зависнуть в клубе со своей командой. Никаких скандалов, ни одного повода для статьи.

Я звучал убедительно, однако с лица Далласа не сходила ухмылка, и в какой-то момент я решил, что с выбитым зубом ему было бы лучше.

– Если у Перри нет других планов, – сказал Макс.

– У Перри? А без нее ты не можешь выбраться из квартиры?

– Могу, но мне куда больше нравится весь вечер видеть ее лицо, а не ваши помятые рожи.

– Так ты теперь будешь подстраиваться под ее планы? – с отвращением в голосе спросил я.

– Первое правило женатых: ее планы – теперь ваши планы, разве ты не знал? Именно поэтому я предпочитаю держаться в одиночестве, – с видом важной задницы сказал Дикарь.

– Ты держишься в одиночестве не поэтому, – подловил его я, но заметив его угрожающий взгляд, заткнулся. Не все знали секреты Далласа, на самом деле в этой команде было только два обладающих информацией человека: я и Пауэлл, пусть так и остается. Я обратился к Зверю: – А ты стал ее песиком, окончательно и бесповоротно. Пора проверить, на месте ли твои яйца. Что-то подсказывает мне, что Митчелл носит их в своей сумочке.

Зверь выпрямился и схватился за член через спортивные брюки:

– Проверь, если дотянешься.

Парни заржали как стадо коней.

– Да пошел ты!

– Знаешь, для человека, который с июня не может забыть одну конкретную задницу, ты слишком высокопарно рассуждаешь о чужих яйцах, – уколол меня Даллас, и придурок попал в самую цель, за исключением июня. Стоун была в моих мыслях задолго до свадьбы и ее выходки.

В моем салоне все еще чувствовался запах персиков – неизменного парфюма Кирби. И этот запах, словно насмехаясь, заставлял мой мозг воспроизводить картинки прошлого. Мне так и не удалось понять ее тогда, ведь Бабочка была одной из самых загадочных девушек, что я встречал на пути. Она та самая головоломка, которая заставляет напрягаться, спотыкаться, но почему-то по-прежнему провоцирует желание узнать ее. Добраться до того самого, к чему она никого не подпускала.

Кирби была другой, именно поэтому в прошлом я позволил ей подойти так близко.

Девушка, которую я заметил в первый же день ее появления в школе, девушка, из-за которой я стал чаще захаживать к Трейси, и девушка, которая понимала Рэя Уилсона гораздо лучше остальных.

Ее образ постоянно всплывал в моей голове. Длинные светлые волосы, легкими волнами спадающие на ее плечи и грудь. Прямой нос с вздернутым, закругленным кончиком, холодные голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц, на которых стало больше туши, чем было раньше. И очерченные пухлые губы, покрытые полупрозрачным розовым блеском.

Я готов поклясться, что он был со вкусом персика, поставил бы свою новую тачку на это. И внезапно возжелал этого до тоскливого скрипа в груди. Я хотел вернуться в прошлое и снова ощутить этот вкус на губах.

Нет.

Не хотел бы.

Подавив огонь, который снова вспыхнул в моей груди, я отодвинул ногой спортивную сумку и попытался вспомнить, что там говорил Даллас.

Мне просто нужно довести до конца то, что я не смог сделать тогда, ведь ей было всего семнадцать, а у меня за спиной висел багаж из проблем, которых накопилось слишком много для девятнадцати лет. И это напряжение в животе при одном лишь взгляде на нее пройдут.

Просто желание. Самое примитивное. В этом не было чего-то особенного.

Я всегда быстро терял интерес даже к самым дорогим игрушкам.

Пора заканчивать с этим дерьмом, ставить галочку в списке и переходить к следующей девушке.

– Она кое-что задолжала мне.

– Не сказала, в какие кусты выбросила твои трусы? – изумился Мэйфилд.

Кретин.

Снова вспышка смеха.

– Ха-ха, я о сексе. Я должен трахнуть ее, чтобы закрыть для себя главу. Секс все решит, расставит по местам.

– Однажды у меня была подобная проблема, и я тоже думал, что секс все решит, – поделился Макс.

– И чем это кончилось?

Пауэлл вскинул руку, показывая обручальное кольцо и улыбаясь уголком губ. Боже, да он выглядел как сбежавший из психиатрической клиники извращенец.

Раньше Макс был машиной для убийств, а теперь строит свою жизнь вокруг девчонки, которая без конца мелькает в программе спортивных новостей. И это вовсе не попытка задеть Митчелл. Она умная, смешная и интересная. Но что может быть ценнее свободы? Отношения, а брак тем более – это кандалы на лодыжках, это постоянные ограничения и необходимость мириться с желаниями другого человека. Это постоянная кража персонального пространства. А я не любил, когда нарушались мои личные границы, именно поэтому никогда не оставался на ночь, даже когда кувыркался с Блу.

– Мне это не грозит. Просто нужно найти к ней подход и покончить со всем этим.

– Можешь спеть для нее, – предложил Даллас.

– Шутишь?

– Серьезно, многие цыпочки тают от этого. Исполни ее любимую песню.

– Я не хочу выглядеть идиотом. Это же полнейшая тупость.

– Это не тупость! – вдруг возразил Макс, и все уставились на него.

Блэквуд пропустил гол от Мэйфилда, но даже не поморщился, ведь смотрел на Пауэлла.

– Ты… делал такое дерьмо? – спросил он.

– Черт, Зверь…

– Пел для Перри?

Макс дернул подбородком, и этого было достаточно, чтобы игровая едва не взорвалась от хохота.

– Придурки, – бросил он и направился в раздевалку за спортивной сумкой, ведь уже собирался уходить.

Парни поспешили за ним. Я взял свои вещи и тоже пошел к выходу, посмеиваясь над другом.

– И что это было, Зверь?

– Ничего, забейте.

– А сопровождение ты нанимал или без музыки?

– Нет, он взял гитару!

– Представляю лицо Митчелл. Интересно, как долго она ходила к психологу после этого?

– Кретины, – буркнул он.

Я попрощался с Максом и Далласом и сел в машину. Улыбка не покидала моего лица, пока «Ровер» Пауэлла не скрылся из виду.

И только я собирался выезжать, зазвонил телефон.

Звонок был по фейстайму, и я просто не мог не принять его. Сердце моментально оттаяло, но вместе с тем в груди возникла тяжесть.

Я увидел большие синие глаза, светлые кудри, разбросанные по плечам и спадающие на лоб, широкую улыбку и не мог не улыбнуться в ответ.

– Привет, Ласточка.

Глава 10

Кирби

В обеденный перерыв я договорилась встретиться в кафе с Перри. Как только я вышла из лифта высотки, где работала, мой телефон зазвонил.

Опять. В десятый раз за это утро.

Мама.

Я сбросила ее звонок и нервными движениями расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Звонок повторился. На секунду в моей голове промелькнула мысль заблокировать собственную мать, но, пересилив негодование, разрастающееся в груди, я решила все же ответить. Вдруг у нее произошло что-то серьезное: она порвала с Риком или смертельно больна, я ведь не прощу себе потом, если не отвечу.

И только я собиралась нажать на кнопку, как передо мной возникло нечто настолько ужасное, что я мгновенно оцепенела. Давление усилилось, и весь мир сконцентрировался на ее лице.

Я задержалась на занятиях по плаванию. Рик попросил Трейси забрать меня у спортивного центра, ведь тот находился в сорока минутах езды от дома. Время было позднее, из-за пасмурного неба на улице было темно.

Конечно, забирать меня из центра не входило в планы сводной сестры, ведь та хотела успеть на вечеринку к Берту Гамильтону. Именно поэтому я не удивилась тому, что она перестала со мной разговаривать.

Я смотрела на проносящиеся мимо автомобили и сбегающие по стеклу маленькие капли дождя и конденсата от густого тумана. Впереди ожидала лесистая местность и мост, ведущий в Сиэтл. Дорога была слабо освещена, именно поэтому многие люди предпочитали ездить другим путем.

Перед самым мостом Трейси вдруг остановилась и бросила на меня ненавистный взгляд:

– Выходи.

– Что?

– Я сказала, пошла вон из машины!

Я оторопела на секунды, пытаясь понять, говорит она серьезно или шутит.

Господи боже мой, конечно, серьезно, она хотела оставить меня практически в безлюдном и слабоосвещенном месте, в непроглядный туман и накрапывающий дождь, ночью, когда по обе стороны дороги был только лес.

– Трейси, что не так?

– Скажешь мне, какого черта Уилсон печется о тебе?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Он сказал не приближаться к тебе, оставить в покое. Если ты, маленькая сучка, вознамерилась залезть в наши с ним отношения, то я уничтожу тебя на хрен! От тебя мокрого места не останется, поняла?

– Я не знаю, почему он сказал это. Клянусь!

Но я знала. И говорила ему, что он повесит на мою спину мишень. Но даже тогда я не восприняла его слова всерьез. А после нашего последнего разговора мне казалось, он забудет о моем существовании.

– Тупая-тупая дрянь! После вашего появления моя жизнь превратилась в ад! Мой отец больше не бывает дома, задавшись целью оттрахать твою мамашу во всех штатах страны. Она забрала его у меня, а теперь и ты вздумала лезть в мою жизнь и настраивать против меня моих друзей. Я не допущу этого. Выходи из машины!

Мне хотелось многое сказать Холстед, но язык прилип к нёбу, ведь страх остаться здесь одной пересиливал возмущение и ярость.

– Трейси…

– Пошла вон! – закричала она.

– Но как я доберусь домой? Здесь практически не ловит связь.

– Это не мои проблемы, проваливай, пока я не сбросила тебя с моста, – огрызнулась она, пронизывая меня разъяренным взглядом.

Я еще несколько секунд смотрела на сводную сестру, а затем решила:

– Пошла к черту! – Я вышла из машины и с силой захлопнула дверцу. Она все равно выставит меня, поэтому я не хотела молчать. – Ты жалкая обиженная девчонка, которая проела мозг каждому вокруг себя. Твой отец отдалился не из-за моей матери, а из-за тебя, потому что находиться с тобой в одном помещении – самая настоящая пытка! – Я тяжело дышала, вглядываясь в побагровевшее лицо Трейси, чувство вины мгновенно сжало мою голову, но я не могла остановиться. – Так может теперь он просто не в силах даже смотреть на тебя? Ведь знает, что ты виновата в смерти матери.

Трейси было восемь, когда это случилось. Избалованная Холстед истерила из-за очередной игрушки, которой не оказалось в детском магазине. Ее маме пришлось отстегнуть ремень и повернуться к дочери. Мистер Холстед отвлекся всего на секунду, скользкая дорога и встречный автомобиль стали черным днем для этой семьи. Я знала это, как и знала, что Трейси винит себя в ее смерти.

Из глаз Холстед покатились слезы, но она поспешно стерла их со щек.

– Лучше не возвращайся. Я превращу твою жизнь в ад, – надломленным голосом сказала она, а затем резко надавила на педаль газа и скрылась в ночи, оставляя меня одну.

Я пожалела о своих словах сразу же. Я ведь не такой человек. Но времени на раздумья у меня не было, нужно было придумать, как вернуться домой.

– Привет, Кирби, – ухмыльнулась Холстед, как и прежде высокомерно оглядывая меня с ног до головы. – Ты почти не изменилась. Мама скучает по тебе.

В моей руке снова зазвонил телефон, вместе с этим на экране высветилось сообщение:

Кирби, Трейси хочет с тобой встретиться.

– Мама? – удивилась я, пряча телефон. – Продолжаешь делать вид, что вы счастливая семейка?

Ее губы дернулись.

– Нам нужно поговорить.

– С чего это?

– У меня… стряслось кое-что.

– И? Это мои проблемы?

Трейси нахмурилась.

– Нет, но…

– Вот и славно. Я опаздываю на встречу с подругой. Понятия не имею, как ты нашла меня, ведь даже мама не знала о моем новом месте работы, но сделай милость, проваливай и не возвращайся.

– Кирби! – Трейси обхватила мою руку. Ее взгляд потяжелел, и на секунды я снова оказалась в прошлом. Снова чувствовала страх перед сводной сестрой. – Ты должна мне!

С того момента, как я получила странное сообщение, прошло чуть больше недели. Я переживала, а теперь наконец поняла, в чем дело – в город приехала психопатка Холстед. Это она пытается запугать меня, как и раньше.

Я резко вырвалась из ее цепкой хватки.

– Ни черта я тебе не должна! Ты заслужила все, что произошло с тобой, даже больше. А теперь проваливай.

Я поспешила в кафе и уже через час сидела на удобном диванчике и прожигала взглядом аппетитный кусочек медового торта.

В голове не укладывалось.

– Так у нее нет причин заявляться к тебе сейчас? – осторожно спросила Митчелл.

Знаю, она решила, что я тронулась, ведь уже пятнадцать минут молча смотрела на пирожное.

– Ни единой. Я покинула Сиэтл и больше не виделась с ней. Понятия не имею, что она делала, но все это очень странно.

– Может, она желает искупить свою вину?

– Трейси? Чтобы искупить вину, нужно прежде всего чувствовать себя виноватой. Холстед не способна на эти чувства.

Она вообще не была способна ни на что, кроме ненависти и злости. Так я думала, пока однажды, проходя мимо ее комнаты, не услышала судорожные всхлипы. А затем последовал голос мамы:

– …жизнь так несправедлива. Но твоей вины в этом нет…

И заглянув в комнату, я обомлела, замечая, как Трейси вдруг бросается на мою маму и крепко обнимает ее.

Так я и узнала, что у стервы школы все же было сердце, а вот мое в тот день получило первый глубокий порез. Ведь с того дня отношение мамы к Трейси изменилось, она стала проявлять к ней больше сочувствия, а сама Холстед полностью поменяла тактику поведения. Ее единственной целью была я.

– Тогда другой вариант. Ты говорила, что она тронутая, может, она появилась в городе неспроста?

– На что ты намекаешь?

– На то, что она может представлять опасность для тебя.

Я в сомнениях покачала головой, но все же рассказала Перри о том сообщении. Митчелл побелела от страха.

– Это очень серьезно, Кирби.

– Это просто нелепость.

Перри вздохнула и заправила рыжие локоны за уши:

– Слишком много совпадений. Я бы на твоем месте выслушала Холстед. Тебе нужно быть настороже. Более того, следует обратиться в полицию.

Я рассмеялась, глядя на встревоженное лицо Перри.

– Нет, Трейси и раньше выкидывала нечто подобное, она просто пытается вызвать во мне паранойю, но я не позволю ей навредить мне, больше нет.

***

– На следующей неделе вы должны выдать лучшее, на что способны. Представители «Ла-Розе» ждут от нас профессионализма, а я жду от вас полной отдачи, иначе зачем вы здесь? – Присцилла нагнетала и без того напряженную обстановку.

Я была готова еще месяц назад: развернутая презентация с фотоматериалами, исследование рынка и статистические данные. Этот проект был моим золотым билетом, нельзя его упускать.

Я кивнула, провожая начальницу взглядом, а затем обратила внимание на Аннабет. Она выглядела такой изможденной, явно не успевала. И мне бы радоваться и злорадствовать, но я испытывала лишь жалость к ней. По правде говоря, я считала, что мы обе заслуживали это место. Нас просто поставили в такие условия. Ничего личного.

Выключив ноутбук, я поспешила в отдел моды к Рокси. Подруга была не в настроении, но, когда я зашла, она все же приветственно вскинула бровь, – большее, что можно от нее ожидать, – а затем снова вернулась к планшету.

– Дай угадаю, ты зашиваешься?

– Как и весь отдел, – выдохнула она. Я взглянула на кабинет с двумя стеклянными раздвижными дверьми, где работали еще две сотрудницы. – Эмми не одобрила моделей, она не знает, кто ей нужен, и мы вынуждены показывать ей сотни девушек в надежде, что она отыщет тех самых. Кора раздражена. А еще эта приперлась с самого утра и сует свой нос в наши дела.

– О ком ты? – озвучила возникший в моей голове вопрос подоспевшая Бёрди.

В этот момент из кабинета вышла Эмми, за ней Кора – директор отдела моды, вместе с ними миниатюрная девушка с короткими светлыми волосами, в брючном костюме нежно-розового цвета и лаковых туфлях из бежевой кожи. На тонком запястье болтался платиновый браслет с кристаллами, а на губах играла улыбка. Я не могла отделаться от ощущения, будто видела ее раньше.

– Далия Блу, любимая дочка Арчера Делано Блу, – пояснила Рокси, а заметив мой непонимающий взгляд, добавила: – Ее семья владеет «Арчер Групп». А «Ла-Розе» входит в «Арчер Групп».

– Но что она делает здесь?

– Полагаю, решила войти в дела отца. Ранее Блу не была замечена в бизнесе. Неужели вы ни разу не читали о ней? – недоуменно спросила Рокси.

– Я работаю в модном журнале, а не в журнале сплетен, – фыркнула я, наблюдая за тем, как мисс Блу смеется, а к ней присоединяются Кора и Эмми. – Почему она кажется мне такой знакомой?

– Ее фотографии часто попадают в таблоиды.

Проходя по коридору, мисс Блу обратила свой взор на нас, а главным образом на меня. Нечто холодное и одновременно пылающее показалось в ее глазах, и настолько ярким оно было, что я смогла это заметить даже через стеклянную стену.

– Кирби? – позвала Бёрди. – Ты в порядке?

– Да, просто устала и мысленно представила свою кровать, – поспешила ответить я, как только правление вместе с блондинкой покинули отдел моды.

– Кстати, как прошло твое свидание с Люком – папочкой-рекламщиком? – поддразнивающим тоном спросила Бёрди. После вопроса подруги Рокси помрачнела, но достаточно быстро вернула маску невозмутимости.

– Это не было свиданием. И наш поход в кино прошел на удивление хорошо. После фильма ужасов мы объелись хот-догов, и Люк отвез меня домой.

– Он намекал, как мог, – хохотнула Рокси, что было так нетипично для нее, – но тайное послание в виде хот-догов ты не поняла.

– Помолчи, Купер!

– Она права. Люк явно испытывает к тебе нечто большее, чем дружеские чувства, – уверяла Бёрди.

– Даже если и так, он не выходит за рамки дозволенного. Я не даю ему надежд, он знает, что отношения меня не интересуют, – уверенно сказала я, смотря при этом на Рокси. Ее влечение к Люку было очевидно, я не хотела ссориться с ней из-за парня, которого к тому же не воспринимала всерьез.

– Конечно, он ведь не красавчик-блондин, играющий в хоккей, – промурлыкала Рокси.

– Знаешь, мне кажется, ты просто хотела оказаться на моем месте. Сидеть за столом с Джеком, Бёрди и Уилсоном.

– Так я и не скрываю этого, – пожала плечами Рокси, зажимая сигарету в зубах. Я выхватила ее изо рта Купер.

– Хватит, Эмми и Кора убьют тебя.

– Они больше не вернутся.

– Значит, убью я. Ты обещала бросить. Где твои никотиновые пластыри?

Бёрди захихикала, а Рокси недовольно швырнула в меня свою сумочку.

– Даже если ты не собираешься спать с ним, крайне глупо терять такой лотерейный билетик.

Я развернула пластырь и вопросительно вскинула брови:

– О чем ты?

– Сама подумай. Он желает от тебя то, что не может получить, это дает тебе некое преимущество, – ответила Рокси, протягивая вперед руку. Я приклеила пластырь чуть выше локтя.

– Никто еще не наделял мою вагину такой важностью, – ухмыльнулась я, воспринимая все это как шутку, но серьезный взгляд Купер говорил о том, что она не шутила.

– Я наткнулась на одну статью, оказалось, этот хоккеист не снимается для глянца, рекламы, да чего угодно, если это не связано со спортом.

Я не следила за его жизнью после того, как покинула Сиэтл, но избавиться от напоминаний о Уилсоне все равно не удавалось. Рокси права, его фото были в спортивной рекламе на щитах и билбордах по всей стране. Но он не рекламировал привычные атрибуты успешного мужчины по версии модных журналов. Однако это не мешало ему попадать во всевозможные рейтинги и занимать первые места. Совсем недавно, например, журнал «Пипл» поместил его в топ двадцать красивейших людей планеты. Рэй отказался от фотосессии для «Пипл»! И никто не знал, почему он ведет себя подобным образом. А сам Рэй предпочитал отшучиваться на вопросы об этом. Черт, да он даже отверг рекламный контракт «Хеннесси»! Можете себе представить?

– Поимей его, – заключила Рокси.

– Что?

– В смысле заняться с ним сексом? – уточнила Бёрди.

– Если бы я имела в виду заняться сексом, я сказала бы «трахни его», но я говорю о том, чтобы поиметь его. Красавчик хоккеист хочет твое тело, а ты, хоть и делаешь вид, что это не так, хочешь его, но при этом у тебя есть проблема, решением которой он может стать. Позволь ему быть охотником, но капканы расставляй сама. Пусть он думает, что вот-вот получит свое, а ты плавно сделай так, чтобы самой остаться в выигрыше, не только с оргазмом, но и со звездой в новый проект.

– Какой проект? – недоуменно спросила я.

Рокси закатила глаза:

– Ладно, но если что, я не говорила вам. Вчера, когда я пришла в кабинет Коры сообщить о встрече с представителем модельного агентства, она что-то бурно обсуждала с Эмми и Присциллой. Они говорили о бренде, который специализируется на мужских часах и украшениях. Очень крупная сделка, продукт, который должен ворваться на рынок и произвести эффект бомбы. И твой красавчик был претендентом на роль привлекательного лица и тела, рекламирующего этот бренд, но через своего агента отверг это предложение.

– Ты уверена, что расслышала верно?

– Я не просто расслышала, у них на столе лежали фотоснимки, и один из них принадлежал этому хоккеисту. Последняя реклама «Адидас». Те спортивные штаны из новой коллекции и голый торс…

Мне не требовалось объяснений, ведь я знала, о каком фото она говорила. Эта реклама была на каждом шагу.

– Ты предлагаешь Кирби уговорить его сняться в проекте? – сообразила Бёрди.

– В точку. Я такая молодец. Слишком хороший план, а говорят, что усидеть на двух стульях невозможно. Теперь твоя вагина обрела важность. Подумай об этом.

Глава 11

Кирби

– Спать с ним ради проекта, вот еще, я скорее добровольно побреюсь налысо, – фыркнула я, брезгливо скривив губы.

Кого ты обманываешь?

Я заткнула похотливую сучонку, которая опять решила, что имеет право вмешиваться в мою жизнь. Однако не могла отрицать очевидное: сама мысль о сексе с ним наполняла мое тело теплом. Но шанс заиметь очки перед Присциллой возбуждал не меньше мыслей о сексе с Уилсоном.

Неоновые огни блуждали по залу и веселящейся толпе. Я медленно потягивала банановый дайкири, наслаждаясь энергичной клубной музыкой. Тот факт, что наш с диджеем плейлист совпадал на девяносто девять процентов, не мог не радовать меня.

Мы с Перри и Максом приехали раньше остальных, и вот уже полчаса я стояла у барной стойки и опрокидывала коктейль за коктейлем в надежде избавиться от дрожи при одной лишь мысли о том, что Уилсон вот-вот появится.

– Кирби, пошли танцевать, – подоспела Бёрди, тяжело дыша и цепляясь за плечи Джека. Я отрицательно дернула головой и заказала себе еще выпить.

Эти двое были разными как огонь и вода, однако это не мешало им спать. Если Бёрди была довольна каменным… прессом Джека, то кто я такая, чтобы судить?

Короткое затишье, какие бывают перед бурей, и заиграла песня The Weeknd feat. Daft Punk – Starboy.

Среди танцующих я заметила силуэт и узнала его сразу. Вокруг него увеличивалось количество розовых топиков и повышалась влажность воздуха. Одна отважная красотка положила руку ему на грудь. Понятия не имею, о чем они говорили, но его губы двигались так медленно и сексуально, что я не могла оторвать от них взгляда.

Уилсон выглядел бесподобно: темная футболка свободно сидела на широких плечах и облегала грудные мышцы, на голове была кепка, повернутая козырьком назад. Словно почувствовав мое внимание, он вскинул голову и моментально отыскал мои глаза. Дерзко ухмыльнулся и медленно опустил руку на круглую задницу в джинсовой «мини». Девушка повисла на нем, словно на шесте, и я даже не могла ее винить за это, ведь имей сучонка Кирби больше влияния надо мной, я была бы на месте этой девушки.

Рэй что-то прошептал девушке на ухо, и я готова была поклясться, что она захихикала. Он довольно улыбнулся, однако все это время не сводил с меня провокационного, пронизывающего насквозь взгляда. Я скривила губы в отвращении, на что он сжал задницу блондинки, заставляя меня почувствовать себя загнанной в угол, ведь если бы мне было все равно, я бы не испытывала это непривычное, словно скрежет металла, чувство в груди.

Придурок!

Я резко отвернулась и схватила стакан с напитком.

– Ты все еще злишься на него из-за того, что случилось в прошлом? – полюбопытствовала Бёрди, пытаясь поймать мой взгляд.

На прошлой неделе на йоге я была расслабленнее обычного и рассказала Радд часть нашей с Уилсоном истории, а после пришлось прояснить это и для Рокси.

Я мрачно ухмыльнулась, роняя взгляд на зеркальную мозаику за спиной бармена. Под кожей пробежал холодок, а запах сырой земли и леса стал отчетливее.

Туман опустился ниже, видимость стала паршивой.

Мое тело содрогалось от холода и тревоги. Уже полчаса я пыталась поймать связь и выбраться из дыры, в которую меня забросила сводная сестра. Я прошла мост и направилась к городу.

За час мимо пронеслась всего парочка машин, один раз я рискнула и вытянула руку, надеясь, что водитель не окажется маньяком, но тот не остановился, лишь посигналил, чтобы я ушла с дороги, и пронесся мимо.

Прошло еще десять минут, прежде чем я заметила приглушенный туманом свет вдалеке.

Это был автомобиль. Он притормаживал, съехав на обочину. Сначала я почувствовала облегчение, а затем задумалась: почему он останавливается, если я никак не показала ему, что хочу этого? Кроме того, он ведь направлялся не в город, он ехал из города.

Господи.

Я замерла на месте. Пыталась рассмотреть хоть что-нибудь, но свет фар слепил меня. Открылась дверь, водитель медленно вышел из машины, ступая на влажный гравий.

Это все чертовски странно. Возможно, это мой шанс спастись. Или быть разрубленной на несколько свежих стейков.

Совсем недавно я пересмотрела все серии «Крика», именно поэтому в мою голову лезли самые дикие мысли.

Темная фигура была огромной и, клянусь, я смогла разглядеть черный балахон и маску Призрачного лица[1]. Он медленно направлялся в мою сторону. Мое воображение настойчиво дорисовывало фигуре детали. Например, нож в правой руке или крюк в левой.

Беги!

Я развернулась и сорвалась с места. Кровь отлила от лица, когда я услышала, что он бежит за мной. Его шаги были куда реже моих, кроме того, в скорости я проигрывала, однако старалась выдать все, на что было способно мое тело. Мне нужно было добежать до моста, а там я могла бы…

Что могла бы? Сброситься в пролив в надежде выплыть где-нибудь позже? Это же не чертов фильм, Кирби.

На миг все провалилось в тишину, я вдыхала так глубоко и часто, что легкие объяло огнем, а затем над ухом прокатилось его тяжелое дыхание. Огромные руки обернулись вокруг моего тела и остановили меня, вдвоем мы чуть не повалились на землю, но маньяк за моей спиной на удивление потрясающе держал равновесие.

Вся жизнь пронеслась передо мной за пару секунд.

Я так молода, я не готова умирать!

И только я хотела начать вопить, умолять его отпустить меня или предложить забрать все мои двадцать три бакса из кошелька, как услышала низкое и хриплое над ухом:

– Ты быстро бегаешь, но я быстрее.

Резко заморгав, я увидела перед собой лицо Бёрди.

– Я пережила это. Где они, а где я. Где он, а где я, – ответила я подруге.

– В данный момент я за твоей спиной.

Я обернулась, встречаясь взглядом с синими глазами антихриста во плоти, едва не впечатываясь своей грудью в его. Девушки рядом с ним не было. Однако через два барных стула от нас я заметила Далласа Белла.

– Строишь планы по завоеванию мира, как Наполеон?

– Как Жозефина подумываю об отравлении.

– Меня?

Я взглянула на него исподлобья и сделала глоток дайкири:

– Великие завоеватели не говорят о своих планах, тем более потенциальной жертве.

Уилсон кивнул бармену и заказал себе виски.

Я старалась игнорировать его присутствие, но делать это было тяжело. Даже не касаясь меня, он заставлял мою кожу гореть. А может, все дело в очередной порции алкогольного коктейля?

Нет, Кирби, дело в том, что ты была влюблена в него с того момента, как впервые увидела восемь лет назад.

Не была!

Очередная фанатка прижалась к Уилсону, и целых пять минут он был вынужден отвечать на ее вопросы, которые, конечно же, были продиктованы исключительно любовью к хоккею.

Она назвала рефери «Его честью», явно перепутав хоккей с сериалом «Закон и порядок», но в остальном ее интересовали вполне «хоккейные» вопросы. Сколько Уилсон способен играть без замены, насколько тяжело орудовать такой большой клюшкой и подобные.

Когда фанатка получила автограф «Короля» чуть выше левой груди, а также взяла его номер, то ушла.

– Она милая, – безэмоционально заключил Рэй, скользя взглядом по длинным стройным ногам и черному короткому платью.

Я фыркнула, чем моментально привлекла его внимание.

– Все эти женщины. Совесть не грызет из-за того, что подаешь им несбыточные надежды?

– Кто сказал, что я даю им надежду?

– Секс уже своего рода надежда, мечта каждой, что она станет той самой, последней, кто завоюет сердце игрока.

Эти темы мне точно не хотелось обсуждать с Рэем, но несколько порций дайкири выпускали на волю ту самую болтливую сучонку Кирби.

– Так ты считаешь меня игроком?

– Все так считают, у тебя паршивая репутация.

Рэй дернул подбородком и безразличным взглядом окинул зал.

– Их надежды – не мои проблемы, – отрезал он.

– Разве ты не считаешь, что эта обязанность лежит на твоих плечах?

– Почему ты вдруг сваливаешь эту обязанность на меня? Потому что я мужчина?

– Именно.

Рэй взглянул на меня с явным снисхождением в глазах, словно я была наивным ребенком, который ничего не понимал в этой жизни.

– Я не завожу интрижки с маленькими девочками вроде тебя, Стоун. Это взрослые женщины, которых никто не принуждает к этому. Я всегда галантен с теми, с кем сплю, однако никогда не даю обещаний и не вселяю надежд.

– Я не маленькая девочка, – уязвленно фыркнула я.

– Твои действия говорят об обратном.

Очевидно, он имел в виду мою выходку на свадьбе Перри.

– Так и чья это тогда вина? Девушек?

– Общества. Многим девочкам с детства внушают, что они маленькие принцессы. Сказки твердят, что их ждет большой замок и принц на белом коне. Но что мы видим в сказках для мальчиков?

– И что же?

Я облокотилась на барную стойку, Рэй повторил за мной, придвинулся ближе и заглянул в мои глаза. И настолько пронизывающим был его взгляд, что к моей шее моментально прилил жар, а его оскорбительные слова о маленькой девочке вылетели из моей головы.

– Пиратов, разбойников, крутых парней с пушками, жаждущих приключений. Принцесса – это всегда приз, награда, заслуга, вещь, проще говоря, называй как хочешь, смысл от этого не изменится. Правда жизни такова, что не существует столько королевств, столько замков и столько принцев, зато в нашем мире полно разбойников, пиратов и крутых парней с пушками, для которых принцесса не более чем приятное дополнение.

– А кто в этом мире ты, Рэй? – прошептала я в его губы. Он криво ухмыльнулся, в синих глазах затанцевали дьяволята.

– Точно не принц.

Скорее обаятельный злодей, способный повести за собой мир.

Шум в ушах стихал, казалось, существовал только его голос, я чувствовала головокружительный запах Рэя, и единственным моим желанием было качнуться вперед и прикоснуться к его губам. И только я решилась сделать это, он самодовольно ухмыльнулся и отстранился от меня:

– Но и девушек я никогда не рассматривал как награду.

– Не как награду, но как вещь, ты ведь используешь их для того, чтобы удовлетворить свои потребности, – вспыхнула я, не понимая, злюсь из-за его размышлений или из-за того, что он явно заметил желание в моих глазах и отстранился.

Никакого чертова желания не было!

– Это крайность, ведь эти девушки тоже пользуются мной, чтобы закрыть свои потребности, будь то секс, желание попасть на страницы таблоидов или просто хорошо провести время за мой счет, в любом случае я никогда не скуплюсь.

Мой взгляд остановился на той самой девушке, которая несколькими минутами ранее подходила к Рэю за автографом. Она находилась в компании подружек и не сводила глаз с Уилсона, периодически посмеивалась и мечтательно вздыхала.

Рэй прав. Девушки понимают положение вещей, но полагаются не на здравый смысл, а на свое сердце. А оно не способно на рациональность. Каждая надеется оказаться последней в его списке, но становится лишь очередной.

– Если все в этом мире используют всех, то настоящей любви не существует? – спросила я.

Вопрос был скорее риторический и не предназначался для Уилсона. Но Рэй услышал, прервал свой разговор с Беллом и взглянул на меня. Лицо его посуровело, синие глаза обожгли меня холодом.

– Нет. Любви не существует. Очередная сказка для наивных принцесс, – ровным тоном ответил он. – И готов поставить сотню, что ты одна из них. Я сразу раскусил тебя, ты можешь говорить все, что угодно, но я вижу тебя.

Я скользнула кончиком языка по нижней губе, Уилсон лениво проследил за этим.

– И что же ты видишь?

– Что ты по-прежнему хрупкая, все еще пугливая и опасающаяся риска.

– Но это не так, – возразила я, наверняка покраснев от гнева.

– Докажи, – с вызовом бросил он, а затем коснулся губами моего уха: – сними с себя трусики и засунь их в мой карман.

Я сглотнула вязкую слюну, отстраняясь от него и чувствуя легкую панику внутри, однако я не могла позволить ему выиграть.

Его самодовольное выражение лица заставляло меня краснеть. Но, глядя прямо в потемневшие глаза, я запустила руки под юбку и, переминаясь с ноги на ногу, начала стягивать с себя трусики. Уилсон наблюдал за мной с азартом в глазах. Черное кружево упало, восьмеркой путаясь у ног. Я аккуратно переступила через него и подняла с пола. Приблизилась к Рэю и коснулась его уха губами так же, как сделал он минутой ранее:

– Раз за разом ты совершаешь одну и ту же ошибку. Предупреждаю тебя в последний раз, не играй со мной, Рэй, тебе это не по зубам, – предупредила я, а затем подошла к Далласу и сунула трусики в карман его джинсов.

– Потанцуем, хоккеист? – спросила я, поглаживая кончиками пальцев татуированное предплечье защитника «Королей». Даллас напрягся, затем взглянул на Уилсона, сообразил, что происходит, и немного деревянно кивнул.

Он обвил мою талию и повел меня на танцпол, я прижалась к нему, ощущая под футболкой тепло и огромные твердые мышцы. Обернувшись, поймала на себе взгляд Уилсона: Рэй был не просто зол, он сгорал от ярости. Желваки двигались на его лице, а тело было напряжено, как у льва перед атакой. И я не могла перестать ликовать из-за этого.

Даллас бесцеремонно расположил руки на моей талии, обхватывая ее практически полностью, его касания ощущались гораздо тяжелее, чем невесомые, но уверенные прикосновения Уилсона. Даллас в целом был полной противоположностью Уилсона: Рэй передвигался с кошачьей грацией, Даллас же по комплекции и резким движениям больше напоминал медведя.

Белл медленно управлял моим телом под музыку, а я позволяла это делать, ведь знала, что Уилсон смотрит, кроме того, за то недолгое время, что нам довелось находиться в одной компании, я поняла, что Далласа не стоило опасаться. Этот парень меньше всего был похож на маньяка, он не делал девушкам скользких комплиментов, не обшаривал их плотоядным взглядом. Белл был сдержан и воспитан, однако и у него были свои демоны. Даллас два раза оказывался на волоске от отстранения из Лиги. А в игре он чаще всего являлся тем, кто ломает соперникам конечности.

Тем не менее, при всей своей отстраненности, отсутствию обаяния и мрачности, Даллас был привлекательным хоккеистом, о чем не раз упоминали таблоиды. Девушки сами липли к нему, что ему самому совершенно не нравилось. Однако я понимала их, Белл обладал грубоватыми чертами лица, нос ломали не раз, из-за чего он был слегка кривоват, на лбу виднелись небольшие белые шрамы, однако заостренный подбородок, смуглый оттенок кожи, пухлые губы и почти черные глаза с длинными изогнутыми ресницами покрывали собой все несовершенства.

Даллас родился в семье мексиканки и франко-канадца, и могу сказать с уверенностью, взял все самое лучшее от своих предков. В дополнение, руки, грудь и спина Дикаря были усеяны татуировками. Я не была фанаткой тату, но в сочетании со смуглой кожей и стальными мышцами хоккеиста это выглядело невероятно.

– У тебя паршивая репутация, – чуть сощурив глаза, сказала я.

– Что имеем, – пожал плечами он. – Я просто не привык любезничать с теми, кого не знаю.

Он вообще ни с кем не любезничал.

– Ты действительно сломал два пальца и камеру тому парню, который просто хотел тебя сфотографировать?

– Камеру он сам уронил, я здесь ни при чем.

– И ни слова о пальцах, – хмыкнула я.

– Это дело признали несчастным случаем, – заявил он в свою защиту.

– А как же слухи о твоей связи с картелем «Эль-Карано»?

Плечи Далласа напряглись.

– Такие слухи обычно рождаются только благодаря личностным суждениям некоторых людей. То, что мое тело забито тату, а моя мама из богатой мексиканской семьи, никак не подтверждает моей связи с картелем.

И без того темные глаза Белла потемнели.

Пару лет назад в прессу просочилась информация о том, что Мария Кастелланос, мама Далласа, происходит из семьи, чья репутация, мягко говоря, была неважной.

– Однако нет ничего, что опровергало бы это, – ухмыльнулась я. Даллас отвел взгляд, на его щеках заиграли желваки, и я поняла, что хожу по очень тонкому льду.

– Теперь я понимаю, почему именно ты стала его целью. Всегда начинаешь диалог с нападения?

– Так или иначе, я журналистка, хоккеист, моя задача изучить обстановку до того, как обстановка успеет изучить меня.

Полные губы Белла сложились в надменной усмешке.

– Рэй только кажется безобидным, я знаю его гораздо лучше других и могу сказать, что с ним не стоит играть, – сменил тему он.

Я показательно закатила глаза. Я не боялась Рэя.