Читать онлайн Выживет сильнейший? Как избежать физических и психологических травм в детском спорте бесплатно

© Филина А.С., текст, 2024

© Во внутреннем оформлении использован личный архив Филиной А.С.

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

«Книгу Аллы Филиной я прочитал с восхищением. При этом восторг ждал меня почти на каждой странице новый. Автор щедро делится очень ценным опытом, и все ее озарения почти полностью созвучны с идеями гуманной педагогики.

Вывод очевиден – спортивная активность будет развивающей и полезной, если ребенок радостно занимается вместе с любимым взрослым (наставником, родителем), который принимает ребенка, понимает его, безусловно любит и хочет видеть его просто счастливым.

Считаю, что все родители, тренеры, учителя и воспитатели много выиграют, если внимательно изучат эту книгу и прислушаются к очень ценным советам Аллы».

Паата Шалвович Амонашвили – президент Международного центра Гуманной педагогики, доктор психологических наук, писатель, психолог, социолог, педагог, преподаватель

«Мне кажется, очень прикольно. В первую очередь изложение и стиль.

Структура тоже очень понятна.

Одним словом, ура!»

Дима Зицер – современный педагог, основатель Института неформального образования и Школы неформального образования «Апельсин», популярный писатель и блогер

Пользуясь случаем, я хочу сказать спасибо одному очень важному человеку – маленькой себе. Алла, ты умница, что справилась. Еще. Костя, милый, ты стал важной частью этой истории. Спасибо тебе. Я посвящаю эту книгу каждому ребенку на свете и каждому взрослому.

Предисловие

Написать эту книгу меня побудил мой собственный путь. Путь ребенка, спортсмена, тренера, родителя и родителя особенного ребенка.

Мое детство – это восемь лет жизни в двух видах спорта, которые дали мне очень много, но взяли за это очень высокую плату. Спустя двадцать лет после выхода из спортивной гонки под названием «выживет сильнейший», принимая решение о создании собственной футбольной академии, я бредила лишь одной мыслью: «Пусть дети никогда не встречаются с тем, с чем пришлось встретиться мне». Я написала эту книгу для детей. Не для того, чтобы они прочитали, а для того, чтобы прочитали те, чьими руками, речами и решениями формируются судьбы этих детей. Тренеры и родители, эта книга – вам. Я точно знаю, что если человека бить палкой, то ничего хорошего из этого не выйдет. И эта книга про то, как мы, взрослые, причиняем вред детям, часто этого не понимая. Не со зла, а «из лучших побуждений». Потому что мы тоже живые, мы ошибаемся, мы пробуем, нас охватывают чувства. Но часто за это платят дети. Эта книга – про то, как не совершать ошибки и как исправить уже совершенные.

«Я у тебя есть» – это мой голос, моя защита и опора, которыми я могу поделиться с теми, кто в этом нуждается. С детьми, родителями, тренерами. Эта книга может оказаться полезной и практически применимой для всех, кто имеет отношение к детям, воспитанию и спорту. Она простая, честная и местами очевидная. Она – хорошее напоминание мне самой о том, что уснуть может каждый, но ведь и проснуться – тоже. Это не так трудно. Если захотеть.

А чтобы захотеть, надо просто помнить, что каждый ребенок – это Человек, это Жизнь, это отдельная Вселенная, это целая Судьба.

И вы понятия не имеете, кто перед вами на самом деле. Это чудо, и оно непостижимо.

1. Почему?

Почему я написала эту книгу?

Потому что самое страшное и для ребенка, и для взрослого – это не понимать, что происходит.

Восемь лет я отдала двум видам спорта.

Мой спорт начался еще в раннем детстве. Когда я была совсем малышкой, папа брал меня на свои тренировки по волейболу. Я помню, как он сажал меня на плечи и мы вдоль трамвайных рельсов через парк шли на волейбольную площадку. Папа был для меня всем. И сидеть на судейской вышке, смотреть, как он изящен, атлетичен и красив, было настоящим счастьем для той маленькой двух-трехлетней девчонки.

Сегодня я уже не могу вспомнить, когда он был так же счастлив и свободен, как в то время, на заасфальтированной неровной площадке, которая лишь сеткой и судейской вышкой напоминала те восхитительные арены, к которым мы привыкли сейчас.

Через несколько лет папа попадет в аварию и больше никогда не сможет играть. После были только просмотры матчей по телевизору, но в шесть лет я точно знала одно: я хотела играть в большой теннис и хоккей. Да, конечно, мы смотрели теннисные и хоккейные матчи. До сих пор не пойму, что именно меня манило в этих видах спорта, и точно помню, что на нашем старом телевизоре «Шарп» совершенно невозможно было углядеть теннисный мяч или хоккейную шайбу. Но это меня совершенно не останавливало.

Пройдет тридцать лет, и я пойму, что спорт был для меня языком общения с самым важным человеком – папой. Папа никогда не предлагал мне заниматься спортом. Никогда не предлагал отвезти в какую-либо спортивную секцию. Но мне страшно, страшно хотелось снова оказаться с ним на площадке. И снова вернуть ту радость, что объединяла нас там, в моих воспоминаниях.

Дальше были долгие годы упорных тренировок. Хоккей мне не светил. Женского хоккея попросту не было. Я выросла на юге: снега нет, льда нет. Зато был баскетбол. Так и повелось – дом, школа, большой теннис и баскетбол. Вся моя жизнь выглядела так: подъем в шесть утра, тренировка, школа, тренировка, дом. Сейчас я с ужасом понимаю, что помимо этого в моей жизни умещались только иностранные языки и совсем немного времени на друзей (точнее сказать, друга). Шесть-восемь тренировок в неделю казались нормой. Я еще расскажу об этом подробно, но пока просто напишу: нет, шесть-восемь тренировок в неделю – это не норма. Даже четыре тренировки в неделю для девятилетнего ребенка – это не норма. И нормой быть не может. Да, есть нюансы – содержание этих тренировок может быть разным, – но куда важнее другое: отношения ребенка с тренером, с родителями, качество их контакта. И никакие «я люблю тебя» и «я в тебя верю» не заменят того, о чем я пишу в этой книге.

С того времени, как я сидела на волейбольной вышке, наблюдая за отцом, и до того, как эта книга попала вам в руки, прошло более 35 лет.

У меня за спиной более 2500 тренировок в роли спортсмена, более 2000 тренировок в роли профессионального футбольного тренера, лицензированного UEFA, участие в национальных чемпионатах, международных соревнованиях, множество травм и медалей, несколько сотен консультаций родителей и десятки консультаций тренеров, владельцев академий и спортивных менеджеров, 12 лет (около 1300 часов) личной психотерапии в качестве клиента, несколько лет частной практики, в том числе со спортсменами, восемь лет особенного материнства, собственные проекты: детская футбольная академия #tagsport, женская школа футбола GirlPower, проект draft.me, контракты с Nike и Adidas, выступление на TEDx.

И один выигранный грант: на эти средства я написала методичку «Вместе. Инклюзивный футбол». Из нее тренер и родитель за пять минут могут узнать все о том, как помочь особенному ребенку стать частью футбольной (на самом деле не только) команды и почему это важно и полезно для всех. Этой методичкой заинтересовался Немецкий футбольный союз, но за дальнейшей ее судьбой я не следила.

Итак, «норма».

Я не хочу, чтобы дети и родители встречались с этим понятием. Это не точка роста. Есть тонкая грань между развитием и выживанием. И вы не заметите, как вы проскочили эту черту.

Каждая моя тренировка длилась от полутора до трех часов. Каждый день. Иногда – игры по выходным. Тормозов не было. Сказать «нет» тренеру – нельзя. Знаете, что означает «нельзя»? Это означает, что у ребенка просто НЕТ такой идеи. Он беспрекословно выполняет то, что ему говорят авторитетные взрослые. Пропускать тренировки (а тем более игры) – нельзя. Не бежать – нельзя. Не отжиматься – нельзя. Не конкурировать – нельзя. Уставать – нельзя. Жаловаться – нельзя. Плакать – нельзя. Это была классическая советская спортивная школа. С нормативами, внутренней конкуренцией, борьбой за место любимчика у тренера, буллингом от тренера и друзей по команде, с криками и унижениями, которые были фоном и оправдывались тем, что это спорт и здесь побеждает сильнейший. Унижение было обязательным элементом воспитания спортсмена. Шесть ему лет, девять или пятнадцать – неважно, так было везде и всегда. А масштабы катастрофы зависели только от личности тренера.

Вы скажете, что сейчас все иначе? Я вас разочарую. Изменилась форма, но не изменилось содержание. Скорее всего, вы думаете, что прошли те времена, когда тренеры были грубее, когда мы мало знали о поведении, психологии, воспитании, но если бы это было так, я бы никогда не решилась написать эту книгу.

Я верю, что многое изменилось, что сегодня лучше, чем было вчера, но точно знаю, что даже в самых продвинутых центрах, спортивных школах, тренерских кабинетах сидят те, кто несет в себе эту культуру унижения как часть генетического кода. Я тысячи раз слышала от других тренеров «святую» фразу: «Меня так воспитывали, я стал отличным спортсменом и тренером. А значит, это работает».

Плохая новость заключается в том, что отличным спортсменом этот человек не стал, но для того чтобы это признать, нужна большая внутренняя работа. А свои спортивные неудачи такие люди часто оправдывают разными обстоятельствами: травмировался, не повезло, решил уйти.

Признать, что ты разрушен внутри, обижен и подавлен, что спортивное прошлое во главе с тренером и родителями проехалось по тебе катком, – это огромный вызов. Но только признав это, тренер или педагог может что-то изменить и выйти на новый уровень. Если вы тренер, если вы это читаете и можете это в себе увидеть, я вас поздравляю. На это способны единицы.

Если вы, читая это, испытываете гнев, раздражение, стремление обесценить написанное выше, я тоже вас поздравляю. Добро пожаловать в реальность. Это ваша боль внутри вас подает вам сигнал. Вы не один. Нас много.

Многие скажут: встретиться с унижением, конкуренцией – это прекрасные условия для развития, это точка роста. Это делает ребенка сильнее, мужественнее, изобретательнее. Технически это правда. Но становится он таким часто не потому, что находится в развитии, а потому что находится в выживании. И его изобретательность – это попытка справиться и не умереть.

Перед тем как написать эту книгу, я поговорила с психологом о том, как на самом деле работает психика ребенка, встречающегося с унижением и конкуренцией в разном возрасте, как на самом деле должна быть устроена конкуренция, чтобы она стала точкой роста для ребенка. И какие могут быть осложнения, если ребенок попадет в эту «мясорубку».

Я сознательно не подбираю слов для книги, у меня нет желания угодить, я предлагаю называть вещи своими именами. И вместе посмотреть правде в глаза. Иногда она ужасающая, иногда эта правда про нас всех – всех, кто вырос на постсоветском пространстве. И одно я знаю точно. Если мы посмотрим правде в глаза, у нас появится возможность все изменить и исправить, а иногда и предотвратить. Оно того точно стоит.

Но для того чтобы что-то менять, сначала нужно прийти к осознанию того, как родители и дети существуют в детском спорте.

В первую очередь речь идет о довольно слабом понимании родителями того, что происходит с ребенком на самом деле в течение всего дня, недели, жизни, почему ребенок выбирает или не выбирает что-то, и того, как относиться к его выбору. Например, ребенок взял один раз в руки гитару – и все: здравствуйте, восемь лет музыкальной школы. Ребенок просто пробует, а родители начинают его усиленно в это толкать.

Это история про натянутый канат. Ребенок говорит: «Мам, можно я сегодня не пойду в школу?» Ответ: «Что? Почему? Это же школа, как так? Ответственность…» У родителей в голове какое-то безумное количество установок про то, что и кто подумает, что сказать, как оправдаться. Как будто есть какая-то старшая авторитетная фигура в виде школы, организации, чье мнение важнее, чем мнение родителя. И это застилает глаза. Но на самом деле вы, родители, полностью, на сто процентов отвечаете за ваших детей, их образование, здоровье и все, что с ними происходит. Только вы способны защитить их от того, что приносит им вред, боль и страдания. Только вы можете их услышать, и только вы можете за них заступиться.

Мы, родители, крутим свое колесико жизни – работа, дом, еда, деньги, постирать, покормить, уложить, – напрочь забыв, что мы в ответе за счастье этих маленьких людей. И никто никогда не вступится за вашего ребенка. А теперь подумайте, что с ним происходит, когда вы отказываетесь защищать его интересы или перекладываете ответственность за него на другого взрослого, а иногда и на него самого. И мы делаем это, сами того не осознавая. Потому что мы спим. Давайте просыпаться.

Второй аспект – исправление своих ошибок через детей. Одна из моих клиенток сказала: «Я бы второго родила, чтобы все эти ошибки не повторять». Это вызывает только сожаление. На уровне бессознательного у человека много и вины, и стыда. Это гора непроработанных, неувиденных, неопознанных чувств. Вот так люди живут, так воспринимают и видят, пытаются через своих детей реализовать себя, стремятся исправить свои ошибки за счет судеб новых людей. Но это – отдельная судьба, и мало кто из родителей это видит, помнит, признает и не отворачивается от этого знания, сохраняя баланс в отношениях с собственным ребенком. Родитель редко может отделить от ребенка себя, свои страхи, свой стыд, свою вину. Да, с одной стороны, я несу за него ответственность. Но с другой стороны, я – отдельная судьба, и не все, что происходит в жизни ребенка, следствие моих поступков.

Это большая, серьезная тема. Поиск баланса – это постоянный процесс, 24/7. И качество жизни вас и вашего ребенка зависит от того, сколько часов из двадцати четырех вы остаетесь в контакте с реальностью, с реальной жизнью, а сколько спите, проезжая жизнь на автопилоте.

Третий аспект – тренеры, не видящие детей, реализовывающие за их счет свои фантазии. Как-то на отборе тренеров сидящий передо мной кандидат произнес фразу: «Эта детская масса…» И в этот момент наш диалог закончился: детей такому человеку доверять нельзя. Я поблагодарила его за то, что он пришел, и попрощалась. Как главный тренер академии я не могла допустить того, чтобы такой человек стал авторитетом для детей в моей школе. Я не могу защитить всех, но я могу защитить тех, кто находится в зоне моей ответственности.

Многие скажут: «Он просто перенервничал». Нет. Не в нервах дело. Это его отношение к миру, к жизни. К тому же, если он сказал это во время интервью, то что он скажет детям во время игры, когда напряжение около наших ворот будет нарастать?

Вселенная ребенка находится в поле других вселенных – родителя и тренера. И это нельзя игнорировать. Ребенок – важный, значимый, отдельный человек. Если с ним что-то происходит, это не просто так. Если у него болит нога, это не просто так. Если у него плохое настроение, это не просто так. Если он конкурирует, рвется в драку и хочет у всех отнять мяч, это тоже не просто так. Очень сложная задача – быть тренером, который способен это все скомбинировать, понять, увидеть, распознать и при этом не ставить себя на пьедестал. Нести ответственность, быть лидером, учитывать огромное количество факторов, уметь находить общий язык, быть авторитетом, другом, наставником, надежным взрослым для ребенка. Надежным!

Здоровые (не пожирающие) сомнения в свой адрес у тренера или родителя – это путь к тому, чтобы быть надежным. Быть тем, на кого ребенок может опереться.

Я не знаю хороших тренеров, которые бы не сомневались. Хороший тренер всегда сомневается. Он понимает, что количество факторов, которое происходит в единицу времени, кратно больше, чем он способен осознать. И он всегда помнит, что он не Господь Бог. «Я не знаю, что будет в следующее мгновение. Моя задача быть внимательным, обеспечить безопасность, помочь, потому что я за это отвечаю».

А посредственный тренер часто считает себя выше и значимее всех, берет на себя ответственность и принимает решения, абсолютно игнорируя тот факт, что каждый ребенок – отдельно взятая личность, с которой в жизни происходит не только футбол. Футбол (или любой другой вид спорта) – просто маленькая часть его жизни. Независимо от возраста и уровня подготовленности. Маленькая. И я буду на этом настаивать. Тренерам пора прекратить раздувать историю о том, что то, чему они учат, важнее, чем жизнь, семья, здоровье, будущее, настоящее, другие увлечения, чувства и многое другое конкретно взятого ребенка. Чем быстрее тренер это поймет, тем больше у него самого шансов добиться успеха, стать выдающимся, великим и гениальным.

Но это труд и путь. И мало кто на этот путь способен. Успех почему-то измеряют цифрами на табло, а не счастливыми судьбами.

Понимаю. Цифры – проще.

Здоровые (не пожирающие) сомнения в свой адрес у тренера или родителя – это путь к тому, чтобы быть надежным. Быть тем, на кого ребенок может опереться.

2. Как я пойму, что эта книга дает результат?

Я хотела бы увидеть сомнение в глазах тренеров и родителей. Я хотела бы увидеть их рьяную тягу к тому, чтобы познавать новое не только в поле принятых профессиональных тем. Я хочу, чтобы взрослые обращали больше внимания на детскую психологию (и собственную психотерапию), педагогику, чтобы они начали разговаривать с детьми гораздо больше, чем они это делают сейчас. Кратно больше. Отношения, которые строятся через качество контакта, на порядок важнее, чем количество касаний мяча на тренировке. Книга принесет пользу, если тренер увидит в ребенке личность, перестанет судить, осуждать, требовать. Если тренер начнет познавать себя, свои истинные мотивы. Речь идет о помощи, которую я (как тренер) могу оказывать только в том случае, если я сам в ресурсе, если я сам понимаю это, если во мне достаточно любви, сострадания, внимания, ответственности. Если я взрослый.

Что значит «я взрослый»?

Я отвечаю за ребенка, я признаю, что сто процентов ответственности на мне (в том числе за его состояния, настроения, травмы, желание играть или тренироваться).

Я знаю свои теневые стороны (свои истинные внутренние мотивы). Например: да, я мечтал стать чемпионом мира, у меня не получилось, но я не буду через детей это реализовывать. Я буду к себе внимателен. И буду внимателен к ним.

Я знаю, какие чувства меня обуревают во время стресса (на тренировке, во время игры), и я не вымещаю свои негативные чувства на детях, я умею себя контролировать.

Я умею признавать ошибки, умею признавать их публично при детях, приносить извинения.

Я понимаю, что несу ответственность за последствия всего, что говорю и делаю на тренировках, играх, в отношениях с этими детьми.

Я знаю, что далеко не все дети станут спортсменами, но сделаю все возможное, чтобы у них была такая возможность.

Я отвечаю за психологическое состояние детей во время и после тренировки.

Я знаю, что дети разные, у них разные потребности, это разные судьбы, и я не могу требовать от них усредненного результата, а моя ответственность – это найти зону ближайшего развития для каждого из них. И если кто-то не справляется, я не буду давить.

Я понимаю, что если ребенок меня не слушает, то это не он плохой – это я не могу найти к нему подход. И если мне нужна помощь родителя, коллег, психолога, я смогу за ней обратиться.

Я способен на благодарность, потому что когда ребенок приходит на тренировку – это счастье. Это означает, что он снова меня выбирает. Он выбирает контакт со мной. И я сделаю все возможное, чтобы в этом контакте ему было безопасно.

Я всегда помню, что ни один ребенок не несет ответственность за мое плохое настроение.

Я отвечаю за безопасность на тренировке и в контакте с ребенком. За все грани безопасности: эмоциональную и физическую.

Я отвечаю за то, в каком состоянии я нахожусь (ресурсном или нет). И я отвечаю за то, чтобы привести себя в ресурсное состояние, если мне предстоит работа с детьми.

Вы скажете, что невозможно всегда быть в ресурсе. Согласна. Но вот вам пример.

Если ты понимаешь, что ты не в ресурсе, то просто дай детям мяч и отойди. Обеспечь безопасность на этом уровне: «Я здесь, я смотрю, чтобы вы друг друга не поубивали. Я контролирую – нет ли каких-то вспышек агрессии. Я стою и держу дверь, чтобы никто не зашел и не ушел. Я за вас отвечаю, поэтому минимальный вред, который я вам могу сейчас нанести, – это дать вам мяч, чтобы вы просто играли».

Тренер взрослый, и он единственный, кто за все отвечает. Я хотела бы, чтобы он на сто процентов взял ответственность за все. Хочет ребенок идти на тренировку или нет – его ответственность. Получается у ребенка или нет – его ответственность. Не выполняет он задачу тренера – тоже ответственность тренера, не ребенка.

Но пусть тренер ответит на вопрос: справляется ли он сам в этом месте? Понимает ли на самом деле, почему у ребенка не получается? Может, он с папой или мамой поругался или в школе двойку поставили? Тренерская ответственность – хотя бы понимать это и не выключать это из перечня влияющих на процесс и результат факторов. Да, можно искать причину где угодно: неблагополучная семья, врожденные качества, синдром дефицита внимания, еще что-то.

Но если ты действительно тренер, то ты способен понять, что у ребенка вот такая особенность координации, а значит, ставить задачи ему нужно соразмерно его возможностям, а не рассказывать, что он какой-то не такой.

И ты способен перестать думать, что кто-то из подопечных машет ногами мимо и зря и нет никакой надежды на то, что из него получится игрок.

Сразу скажу: быть посредственным тренером – это очень просто. Никаких забот. Тут наорал, тут накомандовал (командовать проще, чем договариваться), тут пошутил – вот и полтора часа пролетели. И многие выбирают быть посредственными. Это не делает их плохими людьми. Между посредственным и хорошим тренером – огромный диапазон возможностей развития.