Читать онлайн Я тебя верну бесплатно

Пролог

Ключ поворачивается на удивление легко и бесшумно. Я захожу в широкую прихожую, и первое, на что натыкается взгляд – дорогие мужские кроссовки и красные сапоги на шпильке.

Не спеша раздеваюсь, вешаю куртку. Руки почему-то трясутся, а сердце надрывно сжимается. Быстрый взгляд на зеркало – лицо бледное, в глазах лихорадочный блеск.

Все равно иду вглубь квартиры и останавливаюсь возле двери, из-за которой доносятся какие-то звуки. Уже трясутся не только руки, но и поджилки.

В груди давит. Колет. Больно, резко, насквозь. Даже дышать не получается. С трудом удерживаю себя от того, чтобы развернуться и трусливо убежать. Вместо этого натягиваю маску хладнокровной стервы и без стука захожу, медленно, по театральному картинно, хлопая в ладоши:

– И кто это тут у нас?

– Черт! – Влад, сидящий на краю кровати и натягивающий носки, от неожиданности сваливается на пол, а девка визжит, натягивая простынь до подбородка.

– Что ж так кричать, милая? – рассматриваю ее не таясь, в наглую. Блондинка, с кукольным лицом, огромными испуганными глазищами. Неплохой выбор, – У вас тут так интересно. Я просто постою в уголке. Полюбуюсь. Не возражаете?

– Влад, – пищит она, отползая в самый дальний угол кровати, – кто это?

– Никто, – Швецов поднимается с пола, не отрывая от меня бешенного взгляда, – всего лишь сестра моей жены.

Никто… Казалось бы, столько времени прошло. Уже должно быть все равно, но меня цепляют его слова. Царапают, задевая за болевые точки.

Девица хлопает глазами, не понимая, что происходит, а Влад тянется за брюками.

– Не буду вам мешать, голубки, – усмехаюсь и ухожу на кухню, – Кстати, я бы на вашем месте уже начинала прощаться. Ольга должна вот-вот придти.

Кто бы знал, как сложно изображать из себя стерву. Улыбаюсь, а губы дрожат. Говорю, а голос на грани того, чтобы сорваться на хрип.

Я ставлю чайник, достаю из шкафа первую попавшуюся чашку и щедро сыплю туда кофе. Потом стою у окна, рассеяно слушаю, как он ее выпроваживает. Не дышу.

Надо было все-таки уйти и вернуться позже, когда Ольга придет домой. Сделать вид, что ничего не произошло, разыграть «радость» от встречи.

– Позвонишь? – робко интересуется девица перед тем, как переступить порог.

– Конечно.

Ни черта он не перезвонит. Я-то знаю. Но дурочка верит, шепчет какую-то ласковую ересь и уходит.

Мы с ним остаемся вдвоем.

Я не могу заставить себя обернуться, поэтому продолжаю пялиться в окно, хотя ничего интересного там нет. Поздний мартовский снег, тяжелыми комками падает с неба, тут же превращаясь в кашу на асфальте, голые ветки деревьев, серые машины.

Не слышу его, но знаю, что стоит позади, смотрит на меня. Чувствую, как тяжелый взгляд проходит от макушки до пяток и обратно.

– Приехала, значит, – усмехается Влад, – внезапно.

От его голоса по коже мороз и толпа бешеных мурашек.

– Соскучился?

– Нет, – говорит так равнодушно, что не возникает никаких сомнений в его искренности.

Я все-таки оборачиваюсь. Смотрю на него поверх кружки, делаю маленький глоток несмотря на то, что кофе нестерпимо горячий, морщусь.

Швецов стоит, подпирая стену плечом. Босой, в одних спортивных брюках, висящих низко на бедрах. Я невольно веду взглядом по рукам, сложенным на груди, по четко вылепленным порожкам пресса и красивым косым мышцам живота.

Влад не шевелится, позволяя себя рассматривать, только карие глаза становятся совсем черными. Как у дьявола. Потом отталкивается плечом от стены и подходит ближе.

Непростительно близко – протяни руку и прикоснешься.

– Не подходи. От тебя воняет, – намекаю на девицу, с которой он совсем недавно кувыркался под одеялом.

– Что не так, Ясь? – он снисходительно улыбается, но в глазах плещется лютая стужа, – все как ты хотела. Разве нет?

Я хотела не этого. Но в жизни всегда приходится чем-то жертвовать ради своих целей, а потом остается только жить с результатами своего выбора. Мне казалось, что за эти годы, я научилась этому в совершенстве. Выдрессировала себя, выкинула все сожаления из головы. Из сердца. Научилась улыбаться, даже если внутри кипит и засасывает черное болото.

Только почему-то сейчас, глядя в темные глаза, хочется как в детстве, упасть на кровать, уткнуться носом в подушку и выть.

– Возможно, – жму плечами.

– Не скромничай, – очередная холодная улыбка, за которой стелется тьма, – Ты же любишь все за всех решать.

Это удар ниже пояса. Он это знает.

Я не успеваю ответить.

Раздается звук отпираемой двери, и в квартиру входит Ольга. Как всегда, одета по последнему писку моды. Прическа – волосинка к волосинке. Свежий макияж, такой, что его не видно, но он есть. Шлейф цветочных духов, с нотками горечи.

– А вот и я! – сообщает она, растягивая губы в радостной улыбке, – ну как вы тут? Чем занимаетесь?

Влад смотрит на меня, нагло вскинув одну бровь. Дескать, давай, скажи сестренке, чем я тут в ее отсутствие балуюсь.

Не боится. Не жалеет.

Я тоже улыбаюсь:

– Да, вот обсуждаем, как будем отмечать мой приезд.

Он опускает взгляд, усмехается, качая головой. Отчетливо слышу его тихие слова, предназначенные только мне:

– Какая же ты…

Не договаривает. Уходит с кухни, а я понимаю, что все это время не дышала.

– Я мигом. Руки только помою, – Ольга бросает сумку на полку и идет в ванну.

Смотрю ей вслед и дрожу, едва удерживая кружку в руках.

Зачем я сюда вернулась?

Я ненавижу свою сестру…И все еще не могу забыть Влада.

Глава 1

Три года назад

– Ясь, улыбнись! – кричит Ольга и щелкает меня на камеру мобильного. Потом смотрит фотку, морщится, – подойдет для коллажа: я и моя сестра-бука.

Я не бука. Я занята подготовкой к диплому, и ужимки нарочито жизнерадостной сестренки не вызывают у меня ничего кроме зубного скрежета.

Так вышло, что она у нас шумная и легкая, а мне досталась роль «умной сестры». Она учится на дизайнера и шьет красивые платьишки, я – экономист, перемножающий в уме трёхзначные числа. Она любит знойное лето, я – осень, с ее туманами и проливными дождями. Она красивая брюнетка, а я… Ладно, я тоже красивая брюнетка. В этом мы с ней похожи.

Ольга младше меня на три года, и мы с ей единокровные сестры. Отец быстро утешился после смерти матери и привел в дом новую женщину, но я его не виню. Мачеха оказалась мировой теткой и всегда относилась ко мне как к родной.

Мы выходим из библиотеки. Я со стопкой методичек, Ольга – надувая пузыри из жвачки.

– Кстати, отец до тебя не смог дозвониться, – внезапно сообщает она.

– Я видела. Просто не могла ответить. Что-то случилось?

– Наверное. Не знаю. Сказал быть к ужину в семь.

Если отец велел явиться к семи, значит, на то есть веские причины. Я прикидываю, какие у меня планы на вечер и можно ли от них отказаться. Мы хотели с Марком сходить в кино, но придется отложить поход до лучших времен. Я без колебаний и лишних реверансов отправляю ему сообщение «Извини. Давай в другой раз». Для меня проблемы выбора не существует. Семейный ужин важнее.

Ольга, наоборот, ворчит, жалуется на родительскую тиранию, мешающую ей беззаботно наслаждаться молодостью:

– Меня, между прочим, на день рождения пригласили!

– Поздравляю.

Я неуклюжа. Стоит отвлечься на трескотню сестры, как цепляюсь каблуком за ступеньку и лечу вниз, нелепо размахивая сумкой, как чайка подбитым крылом. Мимо проносится вся жизнь – лестница высокая, крутая, по краю каждой ступени идет металлическая кромка. Ладно если нос разобью – его и подправить можно, главное шею не свернуть.

– Ярослава! – истошно кричит сестра у меня за спиной.

Мне от ее воплей ни горячо, ни холодно. Я жмурюсь от ужаса и представляю, как с размаху впечатываюсь в стену и стекаю по ней некрасивым красным пятном.

…Я действительно врезаюсь, но не в стену, а в чью-то твердую, словно камень грудь. Ноги совсем не держат, поэтому цепляюсь за мягкий кашемир свитера.

– Простите.

– Не извиняйся, детка. Я привык, что на меня девушки вешаются.

Это кто это у нас тут такой самоуверенный?

Он гораздо выше, даже не смотря на мои каблуки, поэтому приходится запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо.

Аж мурашки по коже…

Классические черты, волевой подбородок, прямой нос, глаза цвета темной карамели. Ему чертовски идет легкая небритость и ямочки на щеках, когда улыбается. И улыбка ему идет. И он это прекрасно знает.

– Да-да, знаю, – словно в подтверждение моих мыслей, – Я великолепен. Можешь, любоваться. Разрешаю.

Он веселится, а у меня то ли из-за падения, то ли из-за него самого, происходит разжижение мозгов и напрочь пропадает весь сарказм и красноречие. Вместо того, чтобы поставить на место самовлюбленного нахала, просто пялюсь на него, открыв рот и по-прежнему цепляясь за мягкий свитер. Под ладонями размеренно бьется сильное сердце, завораживая своим гулом.

– Яська! – к нам подлетает Ольга, – ты в порядке? Я так испугалась!

– В порядке, – нехотя убираю руки от своего спасителя и отступаю, высвобождаясь из кольца сильных рук. Тут же становится холодно и хочется обратно, будто отобрали что-то важное.

Похоже, мистер Великолепный с одного захода умудрился сразить меня своим животным магнетизмом. Профессионал.

– Спасибо! – она благодарит его вместо меня и улыбается так, что я могу пересчитать все ее пломбы.

– Спасать девушек, попавших в беду – это мое призвание. Если что обращайтесь, – он бесцеремонно, по-хозяйски обнимает меня за плечи, а я не дышу и молюсь, чтобы он не заметил, как меня перетряхнуло.

На этом наше общение обрывается. Спасатель томных дев считает свой долг выполненным и, заправив руки в карманы, неспешно уходит прочь.

– Кто это? – мрачным взглядом провожаю улыбчивого нахала, старательно не замечая того, как сердце в груди делает кульбиты, – я его раньше не видела.

– Мой будущий муж, – ошалело отвечает Ольга.

– Ты даже не знаешь, как его зовут, – фыркаю я, пытаясь заставить себя не пялиться на спину парня.

Хорошая спина. Даже через свитер просматриваются рельефы. Плечи широкие, расслабленные. Походка легкая, уверенная, пружинистая.

Он словно чувствует, что я смотрю. Разворачивается и, продолжая идти спиной вперед, насмешливо делает под козырек.

Меня отпускает, только когда он скрывается за поворотом. Воздух снова возвращается в легкие, шум в голове затихает, но колени все еще ватные и дрожат, а еще сладко щемит где-то в животе.

– Ничего, узнаю, – у сестры лихорадочный блеск в глазах. Тот самый, который вспыхивает каждый раз, когда на горизонте появляется достойная «жертва». – Ты видела, как он на меня смотрел? Видела?

Мне очень хочется сказать, что ни черта он на нее не смотрел. Только на меня. И глаза у него такие… Темные, с затаенными бесячими огоньками. И улыбка…

– Вот увидишь, Славка, никуда он от меня не денется.

Внезапно эта фраза раздражает. В груди ворочается что-то темное, злое, и хочется шипеть «мое», но вместо этого равнодушно жму плечами и принимаюсь собирать разлетевшиеся по сторонам методички:

– Мне пора, Оль. Встретимся дома, за ужином.

Она уже не слышит, задорно машет рукой своим подругам и, обгоняя меня, несется к ним.

***

За час до назначенной встречи мы собираемся в кабинете у отца.

– Значит так, дорогие мои девочки, – говорит он, задумчиво постукивая пальцами по столу, – есть у меня к вам серьезный разговор.

Ольга тут же закатывает глаза:

– Я так и знала. Ты же сказал, что просто семейный ужин.

– Ужины бывают разные. Сегодня – особенный. У нас будут гости. Мой давний партнер по бизнесу Владимир Швецов.

– А мы здесь причем? – иногда сестра бывает просто непробиваемая.

– Притом, что он будет с семьей. Да, пап? – уточняю я.

Он кивает.

– И что мы должны делать? Вести с ними светские беседы? Хлопать глазами, улыбаться? Строить бизнес-планы? – Ольга продолжает буянить.

– Бизнес-планами буду заниматься я. Ваша задача гораздо прозаичнее. Поближе познакомиться с Владом.

У меня в голове что-то щелкает. Всплывают обрывки мимолетного разговора, случайно подслушанного много лет назад.

Тогда я этому не придала значения. Оказывается зря.

– Какой еще Влад? – стонет она.

– Наш потенциальный жених, – отвечаю вместо отца.

Он изумленно поднимает брови, потом хмыкает, приятно удивленный моей осведомленностью.

– Что значит жених?

– Это значит, что он свободный представитель мужского пола, готовый связать себя узами брака, согласно договоренностям между нашими родителями, – и видя непонимание в ее глазах, поясняю, – кому-то из нас придется выйти за него замуж.

– Замуж? – охает Ольга, хватаясь за сердце, и оборачивается к родителю, – ни за что! Пусть Ярослава за него выходит. Я еще слишком молода!

– Знаешь ли, я тоже не старуха.

– Тихо! – отец хлопает ладонью по столу, прерывая нашу перепалку, – тихо. Вы взрослые барышни и должны понимать, что в нашем кругу такие «рабочие браки» не редкость.

– Она у нас карьеристка? Вот пусть и берет себе этот «рабочий» брак, а я по любви хочу.

Я тоже не имею ничего против любви, но, как правильно подметила сестра, я – карьеристка. У меня ближайшие три года расписаны от и до. Защита, стажировка заграницей, предъём по карьерной лестнице. Браку, даже «рабочему» в этих планах места нет. Впрочем, как и детям, прогулкам под луной и прочей романтической дребедени.

А вот Ольге не помешает муженек. Будет носить ее на руках, гладить по голове, выполнять все ее прихоти. Или не будет. Тут не угадаешь.

– В общем, я понял, вы собрались друг на друга стрелки перекидывать, – отец сокрушенно качает головой, – значит, выберу сам. Этот брак нужен нашим семьям. Сегодня посмотрите друг на друга, познакомитесь, а потом будем решать, что дальше.

Я досадливо морщусь, просчитывая варианты отступления, Ольга возмущается во весь голос, вещая о вечной любви и свободе выбора.

– Пап, а этого женишка самого не смущает, что его ведут на смотрины?

– Кого? Влада? Уверяю вас, этого мерзавца ничего не смущает.

– Как ты его ласково.

– Это я любя, – отмахивается отец, а я все равно делаю мысленную пометку, что с этим Владом надо держать ухо востро, – в отличие от вас, он давно в курсе радостных перспектив. И воспринимает их как должное.

– Приспособленец?

– Отнюдь. По головам пойдет ради общего дела.

Ставлю вторую галочку.

Ольга не ставит ничего, продолжает дуть губы и возмущаться:

– Пап, это средневековье какое-то! Ты еще запри нас, как принцесс в темнице и мори голодом, пока не дадим согласие!

Отец досадливо морщится и смотрит на меня в поисках поддержки. У него от Ольгиного ворчания всегда скачет давление и начинается аллергия. Иногда она бывает на удивление нудной, и выдавить ее из этого состояний по силам только мне.

– Принцесс обычно запирают не в темнице, а в самой высокой башне, – поправляю, едва пряча улыбку.

– Славка, хватит из меня дуру делать! – сестра тут же перекидывает свое внимание на меня, – ты вот сидишь тут вся такая невозмутимая, а нам там гоблина какого-то ведут.

– Ничего. Стерпится, слюбится. Я в тебя верю.

– В меня? – она покрывается красными пятнами, – То есть это я должна за него выходит? Да?

– Да.

– Ага, сейчас! А ты что будешь делать?

– Я? Я работать. Мы ж с тобой давно поделили обязанности, я работаю, ты красивая.

– Ты тоже красивая, – шипит она.

– Все, – отмахиваюсь от нее и снова обращаюсь к отцу, – скажи хоть в двух словах, какой он.

– Зачем тебе это? – снова встревает сестра.

– Как зачем. Вдруг придет какой-нибудь толстый гном. Косой, лысый, без зубов. Надо заранее настроиться, чтобы от счастья в обморок не упасть.

Она беспомощно пищит и утыкается лицом в ладони.

– Ясь, – с укором говорит отец, – не доводи ее.

– Ну, так какой? К чему нам готовиться?

– Да, вроде нормальный. Учился заграницей, стажировался там же. Пару лет как вернулся домой, активно принимает участие в семейных делах.

Значит, не дурак. Не знаю, радоваться этому или нет.

– А на вид, пап! На вид он какой?! – Ольга не выдерживает, вскакивает на ноги и начинает метаться по кабинету, – рост, вес, цвет глаз, размер обуви.

– Девки! Вы смерти моей хотите, да? Я что, по-вашему, должен всех ваших женихов рассматривать? Взвешивать, обмеривать? Зубы проверять? Нормальный, он парень. Обычный. Пару раз с ним сталкивался. Язык подвешен хорошо, голова на месте. Не гном! Вовка говорит, что еще в школе нарасхват был.

Третья галочка.

– А глаза? Глаза какие? – не сдается Ольга.

– Все надоели! Идите отсюда! Сами вечером с его глазами разберетесь.

***

– Ярочка. Ты должна меня спасти.

– Чтоб ты знала, ярочка – это ласковое прозвище молодой овцы, – меланхолично отзываюсь на сестринскую мольбу о помощи.

– Не умничай, а? И без того тошно.

– С чего бы это?

– Ты забыла? Меня на днюху пригласили! Там ребята будут из параллельной группы. Сама понимаешь, веселье, разврат и все такое. Я думала, что мы дома быстренько соберемся в семь, а в девять я уже сбегу, а тут гости эти дебильные. Теперь придется сидеть с ними до ночи, строить из себя не пойми кого.

– Не строй.

– Ясь! – возмущенно тявкает она, – что ты какая равнодушная!

– Ты от меня чего хочешь?

– Помоги мне сбежать. Я не могу тратить такой хороший вечер на не пойми кого.

– А я значит могу?

– Ну, пожалуйста! У тебя все равно на сегодня планов не было.

– Вообще-то были. Я отменила поход в кино.

– С кем? С Марком? – сестра пренебрежительно машет рукой, – он ходит за тобой как на привязи. Никуда не денется, даже если ты его будешь динамить каждый день.  И в кино, кстати, сейчас ничего интересного нет.

Дело не в кино, и даже не в Марке. Дело в том, что я тоже не горю желанием общаться с потенциальным женихом.

– И что, по-твоему, мне одной делать с этим гоблином? Строить из себя хрупкую восхищенную даму? Смеяться над его несмешными шутками? Страдать, пока ты там развлекаешься? Может, он вообще обижать меня начнет.

– Не скромничай, Слав. У тебя хребет покрепче чем у многих мужиков. Ты посмотришь на него, как училка перед контрольной, он и подожмет свой куцый хвостик.

Я в этом очень сомневалась. Судя по скупому описанию отца, парень вовсе не походил на слабака, которого можно одной рукой придавать, второй размазать.

Пока я думаю о предстоящем вечере, Ольга ярко красится, одевается, явно не для семейного ужина – юбка едва прикрывает булки, сквозь топик светит белье и пирсинг в пупке. Ее не удержать. Она все равно сбежит. Мне остается только смириться с тем фактом, что отдуваться на предстоящем вечере предстоит мне одной.

– Я готова, – сообщает, поворачиваясь ко мне, – ну как?

– На троечку

– Злая, ты Ярослава. Злая!

– Давай уже, вали, добрая. Пока я не позвала отца, и не предупредила его о твоем побеге.

Она подбегает ко мне, звонко целует в щеку, а потом как ураган выскакивает из комнаты. Я знаю, что она выскользнет через черный вход, пробежит тайной тропкой до калитки на заднем дворе и будет такова, а мне придётся развлекать гоблина.

Я спускаюсь вниз за пятнадцать минут до прихода гостей. Мачеха мечется, раскладывая на столе дизайнерские салфетки, а папка сидит в гостиной и невозмутимо читает новости.

– Ку-ку, – тихо подкрадываюсь сзади и зажимаю ему глаза. Потом целую в идеально выбритую щеку и кручусь перед ним, демонстрируя свой наряд.

– Какая ты у меня…принцесса, – отец, не скрывая гордости, берет меня ща руку и галантно целует тыльную сторону ладони.

– Спасибо, пап.

– Где вторая принцесса?

Я жму плечами, на что папа моментально заводится:

– Сбежала? Вот…коза.

– У нее сегодня какой-то праздник,

– У нее всегда какой-то праздник. Попросил же как взрослого человека, побыть дома с семьей!

 Не то что бы я горю желанием защищать вертихвостку, но допустить, чтобы отец опять разнервничался, не могу. У него и так давление в последнее время скачет.

– Тебе меня мало? – льну к нему, лаской кошкой заглядывая в глаза.

Он ненадолго замолкает, а потом хмуро произносит:

– Знаешь, я бы предпочел, чтобы за Влада вышла именно ты. Ты вникнешь во все и наглеть не позволишь. А Ольга у нас еще….

– Глупая?

– Я хотел сказать маленькая. Но, да, твой вариант тоже имеет право на существование.

По тону понимаю, что рассердился. По-настоящему. Когда-нибудь Ольга допрыгается, и он лишит ее карманных денег. Будут ей тогда и праздник, и веселье, и разврат.

Гости приезжают за десять минут до семи. Мы с родителями встречаем их внизу. Отец собран, мачеха в образе улыбчивой домохозяйки, преданно таскающей тапочки в зубах своему мужу-кормильцу.

Владимир Швецов – высокий осанистый мужчина, с богатырскими плечами и плоским животом, глядя на который, папа безуспешно пытается втянуть свою «трудовую мозоль». Его жена немногим уступает ему в росте и выглядит так, будто все свое свободное время проводит в фитнесс-клубе. Поэтому пышненькая тетя Лена тоже втягивает живот и выпячивает вперед свою внушительную грудь. Она твердо уверена, что мужики на кости не бросаются.

– Вот, знакомьтесь, моя дочь Ярослава, – отец слегка обнимает меня за плечи, вынуждая подойти ближе.

Владимир улыбается, но глаза у него серьезные, внимательные. Мне неудобно под строгим оценивающим взглядом. Он будто думает брать-не брать.

– Оленька не смогла придти, – извиняется тетя Лена, – у нее занятия…в библиотеке.

Я закусываю щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Где Ольга и где библиотека.

– А Влад? – отец чуть отступает в сторону, чтобы посмотреть за спину гостям.

– Задержался в машине. Сейчас придет.

Родители и гости неспешно беседуют в гостиной, а я держусь чуть поодаль, начиная откровенно скучать и думать о том, что зря не сбежала вместе с сестрой.

От унылых мыслей отвлекают шаги – кто-то быстро взбегает по крыльцу.

Гоблин, наверное.

Спустя мгновение он заходит в дом и, широко улыбаясь, произносит:

– Вот и я! Всем добрый вечер.

Вот тут-то и выясняется, что Ольга зря сбежала. Потому что в этой улыбающейся морде я узнаю спасителя хрупких дев, мистера Великолепного.

Ради сегодняшней встречи он побрился и сменил повседневный джинсовый стиль на темно-синий костюм и белоснежную рубашку. Только галстук забыл надеть. Верхняя пуговица небрежно расстегнута, белая ткань контрастирует с загорелой кожей, притягивая взгляд.

Они с отцом похожи. Только старший выглядит, как сдержанный немецкий дог, а младший – как взбалмошный хаски.

Я наблюдаю за ним из глубины комнаты и внезапно понимаю, что рада отсутствию сестры.

Влад с интересом смотрит по сторонам и без смущения заявляет, что у нас шикарный дом, а той кудеснице, которая превратила его в уютное гнездышко нужно поставить памятник на главной площади города. Тете Лене приятно. Она смущенно краснеет, поддавшись обаянию мистера Великолепного.

И тут его взгляд натыкается на меня. Я с каким-то внутренним восторгом наблюдаю за тем, как он замирает, а потом растекается в самоуверенной улыбке.

Нет. Это не взбалмошный хаски. Это наглый котяра.

Глава 2

Наше общение ограничивается приветствием. Я говорю скупое «здрасте», он – «и вам не хворать». Дальше включается гостеприимная тетя Лена, и спустя пару минут все уже за столом.

Во время ужина мы с ним не обмолвились ни словом. Говорят в основном наши родители, ну и сам Влад. Я предпочитаю молчать, улыбаться, когда того требуют обстоятельства, и наблюдать за гостями. Старшие Швецовы мне не интересны, а вот потенциальный жених – очень даже.

У него глубокий голос, отменное чувство юмора и мальчишечья привычка в момент растерянности ерошить волосы на затылке. Ямочки эти проклятые на щеках – я на них и при первой встрече зависла. Красивые мужские руки, с длинными ровными пальцами и крепкими запястьями. Движения уверенного в себе человека. Он не стесняется активно жестикулировать и смеяться.

…И он прекрасно знает, что я его рассматриваю. Я вижу это в лукавой улыбке и насмешливо изогнутых бровях. Ловлю в двусмысленных фразах, когда говорит родителям, а на деле обращается ко мне.

Занятный парень. Точно не дурак, не простофиля. Но избавлять его от прозвища «Гоблин» не спешу. Я не привыкла верить внешности и тому, что человек выставляет напоказ. За привлекательным фасадом может прятаться такая уйма чертей, что в одиночку просто не вывезешь.

Мне приходится рассказывать о своей учебе и планах на будущее, смеяться над папиной историей о том, как он ездил на рыбалку и потерял там сапоги. Слушать с сотый раз уже не интересно и не смешно, но я хорошая дочь, поэтому поддерживаю отца. На Влада в этот момент не смотрю, но чувствую, что он тоже меня изучает.

Странная игра, от нее горячей волной бегут мурашки по спине, и мне это нравится.

После ужина тетя Лена утаскивает мадам Швецову в зимний сад, чтобы показать свои любимые орхидеи, а отец с Владимиром уходят в кабинет – потому что мужчинам надо серьезно поговорить. В итоге мы с Владом остаемся вдвоем за столом. Он с одного краю, я с другого. Молча, уже не скрываясь, рассматриваем друг друга, не спеша заводить разговор.

– Мужчины отправились серьезные беседы беседовать. Почему ты не там? – наконец, спрашиваю я.

– Мне с ними не интересно, – он жмет плечами, потом берет виноградину, подкидывает кверху и ловко ловит ее ртом. Позер.

– Со мной интереснее?

– Давай сбежим отсюда? – отвечает вопросом на вопрос.

Я смотрю в сторону кухни, с которой доносятся голоса старших женщин, потом в сторону коридора, ведущего в кабинет, и думаю: а почему бы и нет? В присутствии родителей мы всегда лучше, чем есть на самом деле. Мне хочется посмотреть на настоящего Влада, поэтому киваю на входную дверь.

Ему не нужно повторять дважды. С грацией леопарда он поднимается со своего места и протягивает мне руку. Я игнорирую этот жест вежливости и, наградив его снисходительной улыбкой, прохожу мимо. У меня каблуки, поэтому приходится красться на цыпочках, чтобы наш побег не услышали. Влад бесшумно идет следом, и я прекрасно знаю куда он смотрит. Чувствую. Его взгляд, как прикосновение.

Оказавшись на крыльце, я тихо прикрываю за нами дверь, а Швецов тем временем идет к машине. Это что-то непростительно большое, черное, блестящее полированными боками и лопухами боковых зеркал. Кто бы сомневался.

Он распахивает передо мной дверь, соседнего с водителем места, но я снова игнорирую очередную попытку быть галантным и демонстративно сажусь на заднее сиденье, специально испытывая нервы на прочность.

Мне нравится его реакция – тихий, короткий смешок. И все. Никаких тебе: я сказал садись, че выпендриваешься, рррр, и прочей лажи.

Плюс одно очко в копилку мистера Великолепного.

Он небрежно скидывает пиджак и бросает его на сиденье. Лихо выруливает со двора, уже не заботясь о том, что предки могут нас услышать, вдавливает педаль газа в пол и мчит по дороге, ведущей к городу.

Я сижу сзади и, вопреки здравому смыслу, опять щупаю его взглядом, не в силах просто отвернуться. Снова отмечаю какие у него широкие плечи, и как под тонкой тканью рубашки, перекатываются тугие мышцы. Упрямый, коротко стриженный затылок, притягивает как магнитом.

Так увлекаюсь подглядыванием, что не замечаю, как он сам наблюдает за мной в зеркало заднего вида. На мгновение теряюсь от внимательного взгляда, а потом чопорно указываю:

– На дорогу смотри.

– Как скажешь, капитан.

Мне не по себе, и я никак не могу понять почему. В машине будто нет воздуха. Вместо него – электрические разряды и гул высоковольтных проводов, а еще аромат его парфюма. Что-то горькое и одновременно свежее, с нотами хвои и сочного яблока. Едва сдерживаюсь чтобы не начать принюхиваться, жадно водя носом. Почему-то хочется узнать, как этот запах сидит близко к коже. Например, на загорелой шее, так контрастирующей с белым воротником рубашки.

Старательно смотрю в окно, пытаясь разложить по полкам свою реакцию на этого типа, но ни черта не получается. В голове полный сумбур и ни одной здравой мысли.

– Ну, что, Ясь, давай знакомиться по-настоящему, – он останавливается в самом неподходящем месте. Просто ни с того, ни с сего съезжает на обочину, глушит двигатель и оборачивается ко мне.

– Ты решил вывести меня в лес? – киваю на плотную стену деревьев за окном, – так себе романтика.

– Я решил выкрасть свою невесту из-под пристальных родительских очей.

– Невесту? – почему-то от этого слова, произнесенного самим Владом, меня начинает калить.

– Разве кто-то против?

– Разве смотрины окончены? Ты еще сестру мою не видел, – говорю, а у самой внезапно зубы сводит. На кончике языка остается горький привкус ревности.

Не видел – и хорошо. Сейчас бы Ольга только мешала, путалась под ногами, и без умолку болтала. Я искренне рада, что она сбежала.

– Зачем мне на нее смотреть? Я к тебе приехал, не к ней, – он говорит это так спокойно, что у меня снова мурашки по коже.

***

Пока я удивленно хлопаю глазами, Влад пересаживается ко мне на заднее сиденье. Сразу становится еще жарче. Особенно когда садится боком, небрежно забросив руку на спинку сиденья. Слишком близко. Взгляд снова упирается в пульсирующую венку на шее, и я невольно сглатываю.

– Значит, ко мне?

– Исключительно.

– То есть, ты знал, кто я, когда ловил возле лестницы! – внезапно доходит до меня.

– Естественно.

– Откуда?

Поднимает одну бровь, дескать догадайся сама.

– Ах, да. Ты же, в отличие от нас, давно в курсе договоренностей родителей.

– Давно. Батя мне сказал об этом пару лет назад. Просто вызвал к себе, поставил перед фактом и все.

– Наверное, ты был рад.

– Я был в ужасе, – Влад взъерошивает пятерней темные волосы, а я стараюсь не смотреть на то, как рубашка натягивается, обрисовывая бицепс, – мы тогда долго ругались.

– А потом ты как истинный мученик решил положить свою свободу на алтарь семейного благополучия, – интересуюсь, не скрывая сарказма.

Он улыбается:

– Вот поэтому я тебя и выбрал. С тобой не соскучишься.

– Притормози, Швецов. Я-то тебя не выбирала.

– Куда ж ты денешься?

– Просто скажу отцу нет, и все, – пренебрежительно морщу нос.

– Что тебя не устраивает, – он рассматривает меня, чуть склонив голову на бок, скользит неприкрытым взглядом по лицу, задерживается на губах, спускается ниже.

– Может, ты не в моем вкусе?

– Женщина! Как это, – указывает на себя большим пальцем, – может быть не в твоем вкусе?

– Невероятно. – у меня даже слов нет. – Ты самый наглый котяра, из всех, которых я когда-либо видела!

– Буду считать это комплиментом.

Смотрю на его физиономию, которая вот-вот треснет от самодовольной улыбки, и чувствую, как коленки становятся ватными. Обаяние у него звериное, не поддаться очень сложно. Сердце против воли ускоряет бег, а моя женская сущность плотоядно облизывается, глядя на этого самца.

Приходится себе напоминать, что красивые, самовлюбленные мужики – это худший вариант для совместной жизни. Они только для встреч, без привязанностей и серьезных отношений, потому что это их обаяние не прицельное, а бьет по всем в зоне поражения, а у меня слишком развит инстинкт собственника, чтобы делить внимание своего мужчины с кем-то еще.

– Кстати, у меня есть парень.

– Сегодня есть, завтра нет, – он философски жмет плечами, но я успею заметить сердитый отблеск в глазах, – к тому же парень так себе. Унылый ботан в разноцветных кедах. Как там его зовут? Маркуля?

– Кто-то неплохо осведомлен о моей личной жизни? – напрягаюсь я.

– Даже не представляешь насколько, – произносит зловещим шепотом, и видя, как испуганно вытягивается моя физиономия, со смехом добавляет, – социальные сети, детка. Вот и весь секрет.

– Ммм, личный маньяк? – солидно киваю, – доросла, наконец.

– Не маньяк, а сталкер, – поправляет, ничуть не смутившись, – должен же я был узнать, кого мне в жены пророчат. Вот и наблюдал. Сначала и за тобой, и за Ольгой… Потом только за тобой.

– Так подошел бы, познакомился, пообщался.

– Не поверишь, я вообще-то парень стеснительный, – бесцеремонно поправляет прядь моих волос, выбившихся из прически. Пропускает ее между пальцев и аккуратно заправляет за ухо, мимоходом касаясь щеки. Сердце ухает куда-то вниз.

В голове срабатывает стоп-кран. Слишком близко. Нельзя. Опасно.

– Ты прав. Не поверю, – нервно сглотнув, отодвигаюсь назад, прижимаясь спиной к дверце. Дальше бежать некуда.

– Папаня сказал не соваться к тебе.

– Ты всегда слушаешься папочку? – мне хочется его чем-нибудь задеть. Сказать что-то, что собьет с его лица это самоуверенное выражение.

– Конечно, я же хороший мальчик, – невинно хлопает глазами, и мне очень сложно не улыбнуться в ответ. Как он это делает? И почему он опять сидит так близко, я же уже отодвигалась!

– К тому же я решил не терять время даром и заранее выполнил несколько обязательных мероприятий. Дом построил, дерево посадил, а точнее – квартиру сам купил и пальму какую-то в кадке припер. Все готово. Осталось дело за малым. Жениться, обзавестись спиногрызами.

Феноменальная наглость.

– Удачи в поисках той самой. Уверена, недостатка в кандидатурах у тебя нет.

– У меня одна кандидатура. Ты.

– Тогда увы и ах. В мои планы не входит столь ранний брак, а уж тем более, как ты выразился, спиногрызы.

– Да-да, я слышал о твоих планах. Защитится и попасть на стажировку, – отмахивается, как от чего-то несущественного.

– Да, и я перешагну через любого, кто попробует мне помешать, – говорю абсолютно искренне, но Влад снова не воспринимает мои слова всерьез.

– Спорим, я тебя отговорю.

– Попробуй.

– Это вызов? – хищно улыбается Швецов, склоняясь ближе ко мне.

– Это предупреждение, – я едва дышу, смотрю в темные глаза и не шевелюсь. Отодвигаться некуда, спина уже упирается в дверцу.

– Дай мне пару недель, Ясь. И я докажу тебе, что сопротивляться нет смысла.

– Звучит угрожающе, – пытаюсь собрать мысли в кучу. Мозг как желе, и это пугает, но отступать перед трудностями я не привыкла, – Пару недель, говоришь? Хорошо. Мне даже интересно будет на это посмотреть.

И да. В эти игры с гляделками можно играть вдвоем. Провоцирую его, медленно провожу кончиком языка по губам, с удовольствием наблюдая, как темнеет мужской взгляд. Слишком просто – кровь молодая, дурная, горячая, просто так в узде не удержишь. И когда он уже готов прикоснуться ко мне, отстраняюсь и с милой улыбкой говорю:

– Домой меня отвези.

Глава 3

– Славка, как вчера все прошло?

С сестрой я встречаюсь только в универе, между парами. Она выглядит, мягко говоря, потрепанной. Жадно пьет воду из бутылочки, потом эту же бутылочку прижимает ко лбу. Видать, ночка еще та выдалась.

Впрочем, у меня не лучше. Я почти до самого утра не могла заснуть. Думала, вспоминала, предавалась не свойственным мне романтическим фантазиям с участием одного в край обнаглевшего котяры. Потом все-таки заснула, но лучше от этого не стало. Скорее наоборот. Этот гад такое во снах вытворял, что стыдно вспоминать.

– Отлично все прошло.

– Как Гоблин?

– Так себе.

Я осознанно вру сестре. Язык не поворачивается сказать, что мистер Великолепный и Швецов-младший – это одно и тоже лицо. Я почему-то сержусь на нее за то, что сестра тоже попадает под родительскую договоренность и запросто может стать вариантом номер два.

Она все равно узнает правду, но путь это произойдет не раньше, чем я разберусь со своими собственными тараканами, а то начнет виснуть на нем, путаться под ногами, лезть куда не просят.

К сожалению, сохранить секрет не удается, потому что после занятий, я снова нарываюсь на Ольгу в фойе у зеркала. Подруг рядом с ней нет, и некому ее отвлечь от моей скромной персоны, поэтому она тащит следом за мной на крыльцо и без умолку трещит о парне, с которым познакомилась вчера.

Я не особо вслушиваюсь, вместо этого ищу взглядом черную машину. И нахожу ее, чуть поодаль, возле студенческой парковки. Сквозь бликующее лобовое стекло смутно виднеется силуэт того, мысли о ком не давали мне спать всю ночь. Деталей не разберешь, но я точно знаю, что он смотрит на меня.

Машина моргает фарами, вызывая смятение в груди и странное размягчение в области коленок. Меня напрягает собственная реакция на парня, о существовании которого еще вчера утром я даже не подозревала. Меня настораживает тот сумбур, что растекается в голове, стоит только ему оказаться поблизости.

– Ты куда? – удивленно спрашивает Ольга, когда я, вместо того чтобы отправиться на остановку, иду в другую сторону.

– У меня встреча, – цежу сквозь зубы. Раздражение от того, что она за мной увязалась, нарастает с каждой секундой.

– С кем?

– С Гоблином, – я очень надеюсь, что упоминание навязанного жениха отобьет у нее желание идти следом за мной, – кто-то же должен отдуваться.

К сожалению, своими словами я достигаю прямо противоположного эффекта. Сестра вытягивает шею, пытаясь рассмотреть того, кто сидит в машине.

– Тебе нечем заняться? – останавливаюсь, встаю у нее на пути, перекрывая обзор.

Ольга удивленно таращится на меня, хлопая глазами, потом по ее губам растекается виноватая улыбка:

– Я поняла. Ты на меня сердишься за вчерашнее? За то, что я тебя бросила?

– Да, – проще согласиться.

– Ну, Ясь, не злись, – заискивающе жмется ко мне, – Сама знаешь, день рождения, праздник…Ты должна меня понять и простить.

– Понимаю. Прощаю. Счастливого пути, – киваю в сторону остановки, весьма толсто намекая на то, что ей пора.

– Фу, Ярослава! Нельзя быть такой букой! – она обиженно надувает губы и все-таки отстает от меня, а я иду к машине, чувствуя, как ее хозяин за мной наблюдает.

Что за взгляд у него такой? Будто трогает!

Стоит забраться в салон, как на меня буквально обрушивается шквал ощущений, вышибая из легких весь воздух. Нахал просто берет и целует меня! Пусть безобидно, в щеку, но меня сначала простреливает до самых пяток, а потом разбивает паралич.

Надо возмутиться, дать пощечину за наглость, а я вместо этого смотрю на него с открытым ртом и не могу выдавить из себя ни звука.

Влад усмехается и, довольный произведенным эффектом, заводит машину.

– Ну что? День номер раз?

Я уже не уверена, что хочу давать ему эти две недели. Что-то подсказывает, что придется нелегко, что Швецов не из тех, кто любит полумеры. Скорее из тех, кто льет напалмом, напирая так, что нет времени одуматься и найти пути к отступлению. Опасно.

Едва мы отъезжаем от парковки, прилетает послание от сестры:

«Это ТОТ самый парень???»

Кого она подразумевает под громким словом «ТОТ», догадаться несложно. Рассмотрела все-таки, коза глазастая.

Отпираться смысла нет, поэтому отправляю короткое: «тот».

«И ты мне не сказала??????» – количество вопросительных знаков намекает, что сестра вне себя от гнева.

«А была должна?»

«Так не честно!»

«Ты сама вчера сбежала. Никто тебя не заставлял» – хладнокровно напоминаю о ее вчерашнем побеге.

«Я бы вернулась!»

Тоже мне счастье. Неизвестно, как бы вчера сложилось наше общение с мистером Великолепным, если бы сестра осталась дома.

«Все, тебе пора. Хорошего вечера»

«Яся! Какого черта ты решаешь пора мне или нет?! Немедленно возвращайтесь за мной!»

Конечно. Вот прям лечу. Отправляю ей фигу и убираю телефон в карман.

– Что у тебя там? – Влад бросает на меня быстрый взгляд и снова переключается на дорогу.

– Сестра ругается. Говорит, я ее обманула.

– Ты ее действительно обманула?

– Немного. Не сказала про тебя. – наблюдаю за его реакцией, за тем, как удивленно поднимает брови. – Специально, чтобы под ногами не путалась.

– Страшная ты женщина, Ярослава, – краешки губ слегка подрагивают, будто он пытается сдержать улыбку.

– Я предпочитаю, титул коварная.

Влад все-таки смеется. А я снова зависаю на ямочках на его щеках.

***

– Как тебе?

– Ммм…Внезапно.

Я ждала, что он меня отвезет в ресторан, знакомиться под красивую музыку и карпаччо из морепродуктов, а оказалась в зоопарке, рядом с вольером белого медведя и с мотком розовой ваты на палочке.

– Поверь, Влад Швецов знает, как удивлять девушек, – мистер Великолепный явно угорает над моей реакцией. Черти в темных глазах веселятся на полную. – Пойдем искать родственничков?

Он тащит меня к отделу приматов.

– Смотри, – тыкает пальцем в мартышку, – похожа на твою сестру.

Я надменно фыркаю:

– Глупости, – а сама думаю, что действительно одно лицо, что Ольга, что эта обезьянка.

– А вот тот, с большим шнобелем вылитый мой дед, – указывает на угрюмого носача.

– На кого, по-твоему, похожа я?

Влад отступает на шаг, придирчиво осматривает меня с ног до головы. Если сейчас скажет, что смахиваю на какую-нибудь макаку – развернусь и уйду.

Он отрицательно качает головой:

– Твоих, Ясь, надо искать в другом месте.

Так мы оказываемся рядом с павильоном хищников.

– Вон та на тебя похожа, – указывает на черную, словно ночь пантеру.

Невольно улыбаюсь. Какой девушке не понравится, когда ее сравнивают с прекрасной дикой кошкой?

Ладно, Гоблин, подкат засчитан.

Его игра меня цепляет. Мы гуляем мимо клеток со зверями, и я ищу в них черты знакомых и друзей. Вот этот добродушный тюлень – явно смахивает на папочку, а та цапля – на мою училку в старших классах.

Но больше, чем животными, я интересуюсь своим спутником. Пользуясь тем, что Влад идет немного впереди, рассматриваю его. Взгляд сам липнет к белой футболке, облегающей атлетичный торс, к мощным плечам и четко проступающим рельефам спины, спускается к простым черным джинсам…

Блин, я что сейчас делаю? Пялюсь на его филейную часть?

– Как считаешь, я похож на льва? – Швецов картинно хмурится, изображая Симбу, и трясет невидимой гривой.

– Нет.

– То есть как нет? Я и рычать могу.

Он и вправду рычит, а снова я странно реагирую. Тембр голоса задевает какие-то потаенные точки, снова включает генератор мурашек и жгучих образов. Я почему-то представляю совсем другую ситуацию, в которой он может рычать. Горячее дыхание на шее, руки, сжимающие тело…

Черт, мне реально становится жарко.

– Я считаю, что ты похож на хаски, – сердито произношу, пытаясь усмирить разбушевавшуюся фантазию.

На мои слова Влад озадаченно хмурится, а потом начинает ворчать:

– Я значит ей пантеру, а она мне хаски! Все, я оскорбился.

– Ну прости! – он так уморительно пыхтит, что не могу сдержать смех. Взрослый дядька, а ведет себя как пацан.

Он смотрит искоса, а потом одно молниеносное движение – и моя вата в его руках.

– Эй! Верни. Это мое! – пытаюсь вернуть потерю, а мерзавец поднимает повыше и свысока наблюдает за моими потугами. – Влад!

– Это моральная компенсация.

Я снова пробую добраться до своей ваты. Прыгаю вокруг него, как маленькая, чего-то пищу, а он смеется, пытаясь увернуться от моих цепких лапок.

Я тоже смеюсь. Ему как-то удается смешить меня глупостями, мимо которых я обычно прохожу со скучающим видом.

Снова тянусь, и кажется, что сладкий трофей вот-вот снова окажется у меня, но Швецов опять уворачивается, и я хватаю его за руку, сжимая пальцы на бицепсе. Теряюсь, чувствуя, как под гладкой кожей перекатываются литые мышцы, и в тот же миг сталкиваюсь с его пронзительным взглядом.

Влад моментально переключается из беспечного раздолбая, в режим затаившегося хищника, перехватывая мою руку.

У меня из легких разом вышибает весь воздух, а из головы все разумные мысли. Я просто стою и смотрю на него, в очередной раз разучившись дышать. Спустя миг, прихожу в себя. Выдергиваю ладонь, потому что кажется, что обожглась, прячу ее за спину, а на пальцах все еще ощущение его тепла.

Между нами странная заминка, неловкая пауза, в ходе которой мы смотрим по сторонам и пытаемся сделать вид, что вокруг твориться что-то интересное.

Ваты больше не хочется. Играть и беситься тоже. Мне бы справиться с тягучей тяжестью, расползающейся внутри.

– Расскажи, почему-то пригласил именно меня, а не Ольгу? Только давай начистоту, без игр.

Он жмет плечами:

– Ты мне нравишься.

– Ты меня совсем не знаешь.

– Знаю настолько, что могу сказать, что ты любишь несладкий кофе с долькой лимона. Грустишь, когда заканчивается дождь, и веришь в новогодние сказки. Злишься, когда больше трех человек в очереди и мечтаешь подняться на Эльбрус. А еще твои глаза сияют, когда смотришь на город с высоты птичьего полета, – он достает свой телефон и протягивает его мне.

На заставке я на колесе обозрения, а вокруг сияют огни ночного города.

Я теряюсь:

– То есть ты хочешь сказать, что запал на меня по одной фотографии?

– Не по одной, – он снова смотрит на меня слишком серьезно, – я так бесился вначале, что открыл твои соцсети с одной единственной целью. Убедиться, что ты страшная, никчемная дура, выпячивающая вареники перед камерой.

– Эй! – возмущенно пихаю его в плечо.

– Ты хотела правды. Поэтому говорю, как есть. Начал смотреть, а очнулся, когда на часах было уже два ночи. На следующий день еще посмотрел. Потом еще. И сам не заметил, как это вошло в привычку. Мне нравилось наблюдать за твоей жизнью.

Значит наблюдал.

Воображение рисует, как Швецов вечером сидит в кровати, с ноутбуком на коленях и задумчиво разглядывает мои фотографии. Приближает, чтобы рассмотреть во всех деталях, любуется. Глаза цвета карамели жадно темнеют, когда ведет, обрисовывая контуры, а я где-то далеко и даже не подозреваю об этом.

Невинная фантазия ядом разливается по венам, сердце сжимается в сладком спазме.

– Я даже боюсь спрашивать, о чем ты думаешь, – ухмыляется Швецов.

– О том, что закрою страницу, чтобы посторонние не совали свой нос куда их не просят.

Он молча протягивает мне вату. Я отщипываю внушительный кусок и отправляю его в рот, пытаясь сладостью перебить ту непонятную тревогу, что плещется внутри.

***

Дома меня ждет скандал по имени Оленька.

– Как ты могла? – она набрасывается на меня прямо в присутствии родителей.

– Что не так? Кто обидел нашу конфеточку?

– Ты меня обманула! Не сказала про Влада! А когда я просила вернуться за мной, попросту проигнорировала мои слова!

– Ты о чем-то просила? – задумчиво тру затылок и тут же отдергиваю руку, осознав, что невольно копирую мальчишеский жест Влада, – наверное, я просто не увидела твое сообщение…Все три миллиона штук…Прости, была слишком занята.

Она тихо визжит – любимая привычка, которая осталась с детства:

– Ты поступаешь не честно! Где вот вы были? Где?

– В зоопарке. Смотрели мартышек. Ели сахарную вату.

– Хватит врать-то! Делать ему больше нечего как с тобой по зоопаркам мотаться, – она мне не верит.

– Да? Ну, ладно. Придумай какой-нибудь свой вариант. Разрешаю.

– Девочки! Прекращайте, – строго вмешивается тетя Лена, – НИКОГДА! Запомните! Никогда не ссорьтесь из-за мужиков.

Я и не думала ссориться. У меня, в отличие от сестры, ничего и нигде не подгорает.

– Кстати, почему мы разговариваем здесь? При родителях? Рассчитываешь, что поругают меня? Скажут, ай-ай-ай, Ясенька. Нельзя обижать младшую сестренку. Дай ей поиграть своими игрушками. Я и такая, конечно-конечно, сейчас исправлюсь, – не скрывая сарказма смотрю на сестру.

Она краснеет и беспомощно смотрит сначала на отца, потом на тетю Лену.

В детстве она очень любила так делать – прибежать к родителям, нажаловаться и потребовать, чтобы они спасли мир от вопиющей несправедливости и отдали все ей. К счастью, они не шли у нее на поводу и лишь изредка уговаривали меня уступить, взамен предлагая большее и прекрасно понимая, что давить бесполезно. Я не из тех, кто уступает и делится в угоду чужим удобствам. То, что мое – мое. И мне все равно, кто что говорит.

– Пап! – снова верещит Ольга, – ну скажи ей. Договоренность на нас обеих распространяется. Почему она решает, кто будет с ним общаться, а кто нет?

Отец недовольно качает головой. Смотрит на бешеную Олю – с ней разговаривать бесполезно, смотрит на меня – понимает, что я ни на шаг от своих слов не отступлю.

– Сами, девочки. Сами. Лен, пойдем.

– Борь, да они сейчас передерутся, – мачеха сокрушенно разводит руками.

– Сами! – строго говорит он и уходит в кабинет, за руку утаскивая за собой взволнованную жену.

Зря ушли, кстати. Нам с Ольгой говорить-то особо и не о чем. Вид сестры, которая визжит и капризно топает ногами – совсем не то, что может меня разжалобить, поэтому я просто молча ухожу, оставляя ее одну. Пусть дуется сколько хочет.

К несчастью, Ольга не намерена так просто сдаваться и бежит следом за мной:

– Дай мне его номер телефона! Немедленно!

– Нет.

От моего тона она спотыкается.

– Что значит нет? Я ему сама напишу и договорюсь о встрече, раз ты не собираешься нас знакомить. Давай номер.

– Нет.

– Да почему нет-то?! – Ольга искренне недоумевает.

– Слышала о законе об охране персональных данных? Я не могу раздавать чужие номера направо и налево, прости.

– Ярослава! Хватит, а?! Не включай стерву.

Я ее и не выключаю. Это мой стандартный режим.

– Ну и подавись! Что бы ты знала, я уже нашла его в сети!

Здесь я помешать ей не в силах, поэтому только жму плечами, дескать валяй, делай что хочешь.

– И он принял мое приглашение дружить!

Вот ведь…Гоблин. Когда только успел.

– Смотри, не пусти лужу от восторга, – иду дальше, но она встает поперек прохода, мешая зайти мне в комнату.

– Мы могли бы встречаться с ним по очереди!

– Нет. Не могли бы, – говорю равнодушно, а внутри огненный всплеск от одной мысли, что Ольга будет гулять с Владом, смеяться, бороться за сахарную вату, а я в это время буду сидеть дома и ждать.

– Да, почему?!

– Ты дурочка? Или только притворяешься? Он тебе, что – велосипед, чтобы по очереди кататься?

– Что такого? – возмущается она, – посмотрит на нас обеих, сравнит. Или боишься, что на моем фоне будешь бледно смотреться?

Эх, ты ж, блин, королева какая.

– Поверь, ему нравится, как я смотрюсь, – не могу удержать и не подцепить ее.

Сестра моментально заводится еще больше:

– Он просто меня еще не видел.

– Видел. И ты ему не интересна.

– В смысле, не интересна? – от возмущения щеки у нее становятся просто бордовыми, – ты-то откуда знаешь?

– Он мне сам сказал. Прямым текстом.

Это, конечно, грубо, но она меня реально достала.

Ольга на глазах превращается в разъяренную кобру:

– И ты веришь половозрелой особи мужского пола? Да если бы на ужине вместо тебя была я – он бы говорил то же самое. Просто ты первая под руку попалась!

Она убегает в свою комнату, я захожу к себе, прикрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, борясь с нарастающей дрожью.

Слова, брошенные сестрой в запале бешенства, попадают в благоприятную почву.

С чего я взяла, что Влад был искренен со мной? Что все эти слова, взгляды, прикосновения – не более чем заранее распланированный спектакль?

Я никогда не теряю голову от эмоций и не наивная дурочка, которую стоит пальцем поманить, три ласковых слова сказать, и она падает к ногам перезрелой сливой. Мысли о том, что Швецов может играть, преследуя какие-то свои цели, и до этого приходили мне в голову, но я давила их на корню. Потому что…потому что, тянуло к нему. Потому что взгляд такой, будто раздевает, не прикасаясь. Потому что ямочки на щеках.

А теперь истерика сестры будто сорвала защитный полог и заставила меня посмотреть на вещи трезвыми глазами.

Нравится ли мне Влад? Да, безусловно. Верю ли я ему? Наверное, нет…

Глава 4

Ночью меня будит сначала звонок, потом сообщение. Я в принципе не очень люблю людей, которые имеют наглость названивать и написывать после полуночи, поэтому спросонья хватаюсь за мобильник, намереваясь высказать все, что думаю о паразите, посмевшим нарушить мой сон.

Оказывается, это Швецов.

Я пытаюсь рассердится, но не выходит, сердце, наоборот, радостно сжимается от предвкушения. Открываю сообщение, и вижу там не слова, а самый настоящий крик души.

«Срочно отзовись! Вопрос жизни и смерти!»

От волнения кровь бросается к щекам, не попадая на кнопки, я торопливо пишу:

«Что стряслось?»

«Мне надо знать, могу я к тебе прикасаться в течение этих двух недель?»

От неожиданности хлопаю глазами и пять раз перечитываю сообщение. Я чуть не поседела от страха, а он с какой-то ерундой!

«Ты нормальный вообще?!»

«Ты не ответила на мой вопрос».

Наглый. Бестактный. Противный. Гоблин

«Нет. Не можешь ты ко мне прикасаться! Даже не мечтай! Держи свои лапы при себе!»

«Да? Жаль. Значит, это будет сложнее, чем я думал».

Почему-то представляю, как он ерошит волосы на затылке.

«Ты меня только ради этого разбудил?»

«Да. Спокойной ночи. Целую.»

Вот ведь гад. Только откладываю телефон в сторону, как экран снова светится.

«Зато теперь ты будешь думать о том, от чего отказываешься».

Хронический гад.

Я просто выключаю телефон, небрежно бросаю его на тумбочку и отворачиваюсь к стенке, в надежде снова заснуть, но Швецов оказывается прав.

Я действительно думаю о том, а что если…

Следующий день проходит в суматохе. Я отрабатываю пропущенные занятия, правлю текст диплома и бегаю по универу за неуловимым научным руководителем, который должен проверить мою работу.

Иногда в перерывах сталкиваюсь с Ольгой. Она демонстративно воротит от меня нос, всеми силами изображая униженную и оскорбленную, и явно ждет моих извинений, а я просто пробегаю мимо. Мне не за что извиняться.

Потом нарисовывается Марк с претензиями. Оказывается, я обещала ему позвонить, а не позвонила.

Мне неловко говорить, что все мои мысли сейчас заняты другим мужчиной, и нет желания устраивать разборки, поэтому что-то вру про бешенную нагрузку в универе и сурового отца. Он вроде успокаивается, говорит в трубку, что любит и отключается.

О его звонке я забываю сразу, потому что следом звонит Швецов:

– Как насчет того, чтобы пообедать вместе? Я знаю прекрасное местечко с отменной пастой.

– Не зоопарк? – скептически уточняю я.

– Нет, – Влад смеется, – хорошего понемногу.

Я не голодна, но у меня даже мысли не возникает отказаться о встрече с ним. Мне хочется его видеть. Такое чувство будто я…соскучилась.

– С удовольствием.

– Заехать за тобой?

– Не надо. Я на такси. Скидывай адрес.

Я не просто так отказываюсь от царской колесницы. Есть подозрения, что Ольга будет меня караулить и попытается прорваться с боем.

Паранойя оказывается оправданной, потому что, выйдя на крыльцо, я замечаю сестренку. Она стоит возле пышно цветущей клумбы вместе со своими подружками, но слушает их рассеянно, водя взглядом по сторонам. Потом замечает меня и начинает крутить головой еще активнее. Предсказуема, как шпала.

Ищет машину Влада и, не найдя, решительно идет ко мне, в результате возле такси мы оказываемся практически одновременно.

– Ты куда? – спрашивает таким тоном будто ждет, что буду отчитываться.

– На маникюр, – говорю первое, что приходит в голову.

– Я с тобой.

– Зачем ты мне там? Сидеть и смотреть под руку мастеру? Или будешь кофе мне носить? Если да, то поехали, – распахиваю перед ней дверцу, прекрасно зная, что сестра взбрыкнет, – я люблю крепкий и без сахара.

– Сама себе кофе носи, – фыркает она и уходит.

Тихо посмеиваясь, я провожаю ее взглядом и еду к Владу.

И снова он меня удивляет. Прекрасным местечком оказывается уличное кафе на окраине.

– Твои пристрастия к странным местам меня пугают, – ворчу я, усаживаясь на неудобный плетеный стул.

– Поверь мне на слово, здесь такая кухня, что пальчики оближешь, – невозмутимо отвечает он, листая тонкое потрепанное меню.

– Тогда всецело положусь на ваш вкус.

– Во-о-т. Это правильно. Люблю покладистых женщин.

– За покладистостью – это точно не ко мне.

– Я уже понял, что ты у меня с характером.

Это «у меня» приятно обволакивает небо, перекатывается на языке, сладким ядом проникая в кровь.

– Мне кажется, с такими запросами тебе нужно поискать другую невесту.

Ловлю на себе его пристальный взгляд и со скучающим видом поясняю:

– Ту, которая будет сидеть в уголке, смотреть в окно, теребя в руках платочек, и ждать, когда же ты вернешься с очередной гулянки.

– Гулянки? – мне кажется, он с трудом сдерживает улыбку.

– Прости, неправильно выразилась. С супер важного собрания.

– Я все понял. Ты сейчас на той стадии, когда ищешь минусы, чтобы иметь повод сдать назад. Угадал?

– В точку.

– Тогда мне жаль тебя разочаровывать, Ясенька. Я патологически верный, – говорит, попутно подмигивая проходящим мимо девицам.

Они дружно краснеют, стреляют в него кокетливыми глазками. Потом нарываются на мрачную меня, и тут же киснут.

– Я так и подумала.

– Нет, серьезно, Ясь. Я однолюб.

– Как в той поговорке? Однолюб, но много…

– Яся, – предупреждающе рычит он.

– Все молчу.

Мне нравится наша с ним пикировка. Я балдею от самого процесса. От того как меняется цвет его глаз в зависимости от настроения. От голоса, который то становится вкрадчивым, как у змея искусителя, то раскатистым, как у злого викинга.

Я слушаю его, млея от собственных ощущений, и понимаю, что ни за что бы не отказалась от этих встреч, но при этом не верю ни единому его слову.

***

На следующий день Швецов снова мне звонит:

– Ясь, прости, не получается, – голос, как у нашкодившего пацана, – У меня аврал, дикий. Какие-то подрядчики повылезали непонятно откуда, срочно надо переподписать договора. Без меня никак.

Он бегло обрисовывает ситуацию, а я досадливо морщусь. Вчера мы договорились, что снова пообедаем вместе. Я всю ночь не спала, перебирая в памяти наши моменты, с нетерпением ждала встречи, готовилась, специально выбирая платье под цвет глаз, а он…

Я взрослая девочка. Прекрасно понимаю, что для мужчин значит работа, и что никогда нельзя просить их все бросить и бежать юбке, потому что тебе взгрустнулось, но все рано не могу справиться с иррациональной обидой. Мне так хотелось его увидеть.

– Ты расстроилась?

– Ни капли.

Конечно, я вру и делаю это так убедительно, что на другом конце провода замирает напряженное молчание.

– Можем встретиться вечером, – осторожно предлагает он.

– Извини, вечером не смогу.

У меня действительно планы. Я обещала Марку, что мы все-таки сходим в кино. Он пригласил, а у меня внезапно разыгралась совесть, поэтому пришлось согласиться.

Снова молчание.

– Точно все в порядке?

– Швецов, не переживай. От тоски не помру.

– Я переживаю совсем не об этом, – мрачно отвечает он.

– Все хорошо, Влад. Серьезно. Я все прекрасно понимаю. Хорошего рабочего дня.

– Ясь… – зовет он, но останавливается, не договаривает то, что хотел, – я позже тебя наберу.

– Без проблем. Пока, – сбрасываю его звонок, но продолжаю прижимать телефон к уху, безучастным взглядом уставившись в стену.

Когда я успела так влипнуть? Настолько, что простой отказ от планов, ломает что-то в груди, причиняя физический дискомфорт. Мне кажется, что меня обманули, показали конфетку в красивой оболочке, а потом взяли и спрятали.

Я злюсь. Сильно, до красных искр перед глазами, но потом понимаю, что это банальная защитная реакция. Мой способ борьбы с разочарованием.

Слишком быстро я подсела на Швецова. Слишком.

Он всего пару раз пригласил меня, а я уже жду чего-то большего и готова бежать за ним, теряя на ходу тапки. Готова рвать волосы на голове из-за того, что задерживается на работе. Это странно…и страшно. А еще страшнее то, что я не хочу останавливаться.

Потому что он того стоит. Даже если не верю его словам, даже если между нами все начинается с договоренностей родителей. Плевать. Он из тех, ради кого хочется рискнуть спокойствием.

Он, он, он…Все он. Пригласил, смутил, привязал. А что сделала я? Ну кроме того, что с постным лицом набивала себе цену и милостиво принимала знаки внимания?

Ничего. Я не сделала ровным счетом ничего.

От осознания этого факта у меня в голове все переворачивается вверх дном, потеют ладони, злость трансформируется в трепетное предвкушение. Не позволяя себе засомневаться или передумать, я снова хватаюсь за телефон.

Не только мистер Великолепный умеет удивлять.

– Вы к кому? – спрашивают меня при входе в офисное здание.

– К Владу Швецову.

– Документы можно?

– Конечно.

Ставлю на стойку коробку с горячей пиццей и лезу в сумочку за паспортом. Тем временем охранник жадно водит носом, принюхиваясь и громко глотая слюну. Да-да, знаю, запах умопомрачительный, сама еле держусь, чтобы не стащить кусочек.

Он пристально проверяет мои документы, потом возвращает их и, напоследок бросив печальный взгляд на ароматную коробку, произносит:

– Третий этаж. Триста десятый кабинет.

– Я знаю.

В лифте со мной никого. Я еду наверх в гордом одиночестве. Рассматриваю свое отражение на хромированных стенах и внезапно ощущаю, как решительность тает, ускользает словно вода сквозь пальцы.

Что мне ему сказать? Что если он меня сейчас просто выставит? Может он занят, может у него толпа людей в кабинете, и тут я такая с пиццей: кушать подано, идите жрать? А вдруг рассердится?

Мысль сделать сюрприз начинает казаться не такой уж и гениальной, но отступать поздно. Я выхожу из лифта в серый, безликий коридор с десятками одинаковых дверей, по номерам ориентируюсь в какую сторону двигаться и иду, чувствуя, как с каждым шагом коробка становится все тяжелее.

Возле триста десятого останавливаюсь, изо всех сил напрягаю слух, пытаясь уловить что происходит за дверью, но не могу услышать ни шороха.

Может, его вообще там нет? И меня тоже не должно тут быть?

Даже отступаю на шаг, внезапно поддавшись приступу трусости, но тут же останавливаюсь. Честное слово, как маленькая! Видел бы меня отец!

Перехватываю коробку поудобнее и отрывисто стучу.

– Кто там еще?! – раздается раздраженное рычание, и я против воли улыбаюсь.

На месте, мой хаски. Хотя, нет, не хаски. Гоблин. И судя по голосу: злой и очень голодный.

Все сомнения испаряются, я толкаю плечом дверь и вваливаюсь в кабинет.

Влад сидит посреди полного завала, в окружении стопок бумаг, папок, чертежей, угрюмо подпирает щеку рукой и водит ручкой по строчкам.

– Доставка пиццы, – специально понижаю голос, чтобы изобразить курьера.

Он отрывается от очередного документа и сначала в полнейшем недоумении смотрит на коробку, потом поднимает взгляд выше, а я жалею, что у меня под рукой нет камеры. Тот момент, когда до него доходит, кто перед ним стоит надо было запечатлеть на память. Холеная физиономия вытягивается, глаза становятся большими и квадратными, а недоверие в них постепенно сменяется радостью.

***

– Ярослава?

– Она самая.

Он молча наблюдает за тем, как я подхожу ближе, сдвигаю с одного угла все бумаги и ставлю коробку.

– Что ты тут делаешь?

– Кто-то не рад меня видеть?

– Рад, но…ты меня удивила.

Я сама себя удивила. Но это секрет.

– Я просто представила, как ты тут лежишь на полу без сил. Холодный, голодный. Тянешь руку к свету и стонешь: еды, дайте мне еды.

– Получишь ты у меня, – смеется Швецов.

– Мне уйти? Запросто, – с невинной улыбкой беру коробку с пиццей.

– Я тебе уйду, – он резво поднимается со своего места, – Думаю, я вполне могу себе позволить украсть десять минут от рабочего процесса. Пообедаешь со мной?

Я качаю головой.

– Почему?

Трудно объяснить самой себе, почему у меня пропал аппетит, стоило только его увидеть. О еде я даже думать не могла. Мой голод был совсем другого рода. Темный, жадный, неутолимый.

– Это все тебе.

– Я столько не съем.

– Съешь. Ты большой, тебе надо много. Я в тебя верю, – несу какую-то чушь.

– Ты даже не представляешь, насколько много мне надо.

Что-то подсказывает, что он тоже говорит не о еде.

Смотрю, как он делает первый шаг ко мне. Потом еще один. Еще. Медленно, словно боясь спугнуть. Расстояние между нами неумолимо сокращается, а я даже пошевелиться не могу, как мышь перед змеей. Меня накрывает от одного его взгляда!

Он останавливается на минимальном расстоянии. Я чувствую тепло, идущее от его тела, вижу жилку, пульсирующую на виске, и зрачок, расширяющийся так, что за ним не видно радужки.

Я с ужасом понимаю, что не настолько сильная и стойкая, как привыкла о себе думать. Мне не потянуть такие игры с мистером Великолепным. Надо бежать! Со всех ног, не оглядываясь. Запереться в своей комнате, залезть под кровать и не дышать, чтобы монстр меня не нашел.

– Остынет.

– Плевать.

– Будет невкусно, – жалкие попытки его отвлечь.

– Плевать.

Лучшая защита – это нападение. И я нападаю, пытаясь выстроить между нами стену, чтобы было куда спрятаться:

– Значит я зря старалась? Покупала эту несчастную пиццу, ехала к тебе через весь город? А тебе на все плевать! Спасибо, что сказал, больше такого не повториться, – капризно фыркаю, сама себе напоминая Ольгу, и отхожу к окну, – можешь ее выкинуть.

Смотрю на городской пейзаж за окном и дышать становится чуточку легче. Правда, ненадолго.

– Съем. Позже.

В кратком ответе мне мерещится угроза. Обещание чего-то такого…

Я боюсь обернуться. Знаю, что он сейчас подойдет ближе, хватаюсь за подоконник, чтобы хоть как-то удержать равновесие.

Два тихих шага, и меня снова окутывает его теплом, ароматом хвойного яблока. Его фирменный парфюм проникает под кожу, выжигая остатки здравого смысла. Я пытаюсь не дышать – потому что каждый вдох, это шаг в пропасть.

Когда Швецов склоняется ближе, у меня шевелятся волосы на затылке. Он словно зверь, принюхивающийся к беззащитной жертве.

– Что ты делаешь? – будто не мой голос, а комариный писк.

– Ничего, – горячее дыхание никуда не исчезает, наоборот спускается ближе к шее.

– Влад, мы же договаривались. Давай вот без этого…

– Ты сказала держать лапы при себе, – мимолетно касается кожи губами, и бешеные мурашки бегут вниз по рукам, – я держу. Про остальное уговора не было.

Мне хочется возразить, сказать что-то умное, поставить его на место, но вместо этого цепляюсь пальцами за подоконник, чтобы не упасть. Не хочу, но глаза сами закрываются.

Остаток мозга судорожно бьется в голове и вопит: стоп. Стоп. Стоп!

Нельзя, неправильно. Не так!

Прикусывает кожу, и я едва сдерживаюсь, чтобы не начать скулить. Это пытка, в которой мне не выжить.

– Ты вкусная.

Его голос другой. С хрипотцой. Обволакивает. Лишает остатка силы воли. Мне хочется откинуться на его грудь, утонуть в сильных руках, позволить сделать с собой все, что он захочет. Мой внутренний демон рвется к нему. Требует продолжения. Жадно рычит.

Я почти готова сделать этот шаг, поддаться безумию.

Спасение приходит неожиданно. В виде звонка внутреннего телефона.

Влад раздраженно шипит, пытаясь его игнорировать, но настойчивый абонент продолжает раз за разом звонить, доламывая остатки волшебства.

– Черт! – Швецов на мгновение утыкается любом в мой затылок, а потом отходит к столу и берет трубку, – Да!!!

Меня крутит от разочарования, от того, что все остановилось, а спустя мгновение накрывает паникой.

Я чуть было не махнула рукой на все доводы разума! Я хотела продолжения!

Он точно монстр! Проник мне в голову, забрал мою волю, подменив ее диким желанием! Надо от него бежать!

Ну я и бегу.

Не обращая внимания на его оклик, выскакиваю из кабинета и несусь прочь, будто за мной гонится стая волков.

Я не помню, как добираюсь до дома. Не понимаю, что происходит вокруг меня. Какой год, город, день недели – ничего не помню. У меня дрожит все: руки, ноги, живот. Кровь бухает в венах, отдаваясь истомой ниже пояса. Мерзавка-память раз за разом прокручивает то, что сейчас произошло. Я все еще чувствую его губы на своей шее. Невыносимо.

Еле справляюсь с замком на входной двери и буквально вваливаюсь в прихожую, тут же натыкаясь взглядом на Ольгу.

Она как раз идет к лестнице с кружкой в одной руке и шоколадкой в другой.

– Ты откуда такая?!

– Какая? – рявкаю так, что она подскакивает на месте.

– Нервная!

Мне хочется ее послать, но вместо этого просто прохожу мимо и поднимаюсь на второй этаж. Мне нужен ледяной душ! Срочно. Пока я не расплавилась окончательно и не стекла сладкой лужицей себе в носки.

– А ну-ка, стой! – внезапно Ольга нагоняет меня и хватает за руку, – Где твой маникюр, на который ты так рвалась?

Впивается взглядом в мои пальцы.

– Что? – недоуменно таращусь на сестру, не понимая, о чем она вообще говорит.

– Ты снова меня обманула! – шипит она, – ты виделась с ним вчера!

Я и сегодня с ним виделась, но ни за что не скажу об этом вслух, потому что пока самой стыдно вспоминать о том, что произошло в его кабинете.

Глава 5

«Я не думал, что ты такая трусиха»

«Я тоже не думала» – пишу, а у самой щеки краснеть начинают. Влад мне сто раз звонил, но я всеми силами игнорировала его попытки связаться. Слишком живы были воспоминания, слишком сильно меня пугала собственная реакция на него.

«Предлагаю бороться с твоими страхами вместе. Хочу пригласить тебя на свидание. Как насчет романтичной прогулки завтра вечером? Съездим на пристань. Полюбуемся на закат. Только ты и я. Как тебе такое предложение?»

«Нет! Я с тобой теперь только в людных местах встречаться буду»

«Невозможная трусиха» – мне почему-то кажется, что в этот момент Влад смеется. Самодовольно так, по-гоблински. Он же не слепой все прекрасно увидел. И как тряслась, и как глаза прикрывала. Теперь точно уверен в своей неотразимости. Впрочем, он и до меня комплексами не страдал.

«Тогда, может, ресторан?»

«На ресторан согласна. Но! Столик бери в центре зала! Чтобы быть у всех на виду!»

«Боишься, что утащу тебя в укромное местечко и надругаюсь?»

«Боюсь, что не смогу сказать нет» – правда дается мне на удивление легко.

Он отвечает не сразу. Думает над моим признанием, переваривает.

«Может, тогда ну его, этот ресторан? Давай ко мне?»

Вот котяра. Только дай слабину, и тут же готов идти напролом.

«Мечтай больше. Хочу ресторан».

«Думаешь, тебя это спасет?».

В простом вопросе одновременно насмешка и сладкая угроза. И, черт побери, мне хочется, чтобы он ее воплотил в жизнь! Но, как всегда, включается режим неприступной королевы.

«Где и во сколько?»

«В семь, в Ромео. Устраивает?»

«Более чем. До встречи».

Я откладываю телефон в сторону, смотрю в потолок, пытаясь собраться мыслями. В общем занимаюсь всем тем, что так любят делать девушки – рефлексирую и загоняюсь. А потом, окончательно измотав себя, ухожу в душ и долго стою под горячими струями, рисуя на запотевшем стекле сердечки и Я+В=?

Это наше первое настоящее свидание. Не прогулка с сахарной ватой в зоопарке, не перекус в забегаловке на окраине, а самое, что ни на есть настоящее. Поэтому я собираюсь с особой тщательностью. Провожу пол дня в салоне: крашу ногти, волосы, глаза и вообще все, то можно накрасить. Делаю укладку. Выщипываю брови.

Потом зачем-то покупаю новые комплект белья, хотя прекрасно знаю, что сегодня не позволю Швецову его увидеть. Это нужно мне, для большей уверенности. По той же причине выбираю чулки. Нежность кружев и гладкость шелка – это возбуждает, дарит внутренне ощущение собственной неотразимости. Я хочу быть неотразимой, такой чтобы Влад дар речи потерял.

Из дома мне удается выбраться незамеченной. Сестра еще днем куда-то упорхнула по своим делам, а то бы не упустила шанса закатить очередную истерику. Еще бы потребовала взять ее с собой.

До «Ромео» удается добраться без приключений, а вот уже там накрывает по полной. Потому что меня встречает Влад, с огромным ворохом цветов. И выглядит он, будто только сошел в обложки модного журнала. Темно-серый костюм на его плечах сидит так, что хочется упасть и плакать от восторга, а еще лучше облапать его всего, жадно бормоча «мое, мое, мое». Ну и конечно же снова ямочки. Потому что этот Гоблин улыбается.

Все. Я пропала. Мой иммунитет на красивых и самоуверенных самцов дает сбой и пропускает Швецова через все защитные барьеры. Еще пара таких встреч и я сама буду умолять его отнести меня в свою пещеру и придаться страстной любви на звериных шкурах.

– Прекрасно выглядишь, – у него глаза просто сияют. Он смотрит с таким восторгом, что невольно начинаешь чувствовать себя просто неотразимой. Королевой. Да что там королевой! Богиней! Вот что может сделать один взгляд влюбленного мужчины.

Я смущаюсь от своих мыслей.

Он действительно влюблен в меня? Это все настоящее? Не сказка, не мираж? Так хочется в это верить, хотя бы сегодня.

– Ты тоже…ничего, – бормочу глупости, и чтобы скрыть волнение утыкаюсь носом в цветок. Он обволакивает сладкой нежностью, сплетаясь ажурной вязью с терпким запахом хвойного яблока. – цветы тоже красивые.

К счастью, Влад обходится без шуток и иронии, просто подставляет мне локоть, ждет, когда я осторожно прикоснусь к нему трепещущими пальцами и ведет меня внутрь.

Только бы не упасть! Ноги аж трясутся.

Я как никогда остро чувствую, что на мне чулки. Искрящаяся ткань жемчужно-золотистого платья струится по обнаженным бедрам, холодит кожу, распаляет и без того разгулявшуюся фантазию. Наверное, я все-таки не зря надела новое кружево.

Он действительно заказал столик в самом центре. И я уже жалею о своем поспешном требовании быть у всех на виду. Мне хочется украсть его у посторонних, потому что такого, как Влад, самки чувствуют издалека. Тут же подбираются, принимают выигрышные позы, стреляют глазками – на него трепетно, на меня с нескрываемой яростью, шеи сворачивают, чтобы проводить его взглядом. Даже официантка и та прыгает рядом, как собачонка, пытаясь привлечь внимание.

Он не замечает этого. Как ни в чем не бывало проходит к нашему столу, помогает мне занять место и разобраться с цветами, потом берет меню и жестом отсылает девицу.

– Мы позовем, когда определимся.

Его голос звучит отстраненно, даже холодно, но я уверена, что девчонка промокла насквозь. И это бесит!

Я не понимаю откуда во мне столько ревности, и что с ней делать. Чтобы хоть как-то переключиться, изучаю меню выбираю салат и горячее с морепродуктами.

Тем временем нам приносят ведерко со льдом.

– Ну что, Ярослава? За нас? – в его глазах полыхают отблески тщательного скрываемого пламени, и я ловлю себя на мысли, что хочу узнать, как оно полыхает на полную силу.

– За нас.

Я позволяю себе на миг прикрыть глаза, чтобы насладиться моментом.

…А когда открываю – вижу Ольгу, которая идет прямо к нашему столу.

***

– Что она здесь делает? – шиплю, склонившись ближе к Владу, у которого глаза большие-пребольшие, квадратные-преквадратные.

– Ты у меня спрашиваешь? Это твоя сестра, а не моя.

Это не сестра, а головная боль какая-то. Везде влезет!

Она идет к нам, активно накручивая булками и расточая самые сладкие улыбки, на которые только способна. Улыбки, конечно, предназначаются не мне, а моему притихшему спутнику.

Ольга сегодня при полном боевом раскраске. Волосы завиты крупными кольцами, струятся шелковым водопадом по плечам, макияж смоки-айс, такой что глазищи кажутся на пол-лица. Губы блестят. И платье она в отличие от меня выбрала броское – ярко-красное, в обтяжку, мерцающие миллионами золотистых искр.

Сорока, чтоб ее!

– Привет, дорогие мои, скучали? – чирикает она, подойдя к нашему столу.

– Нет! – говорю резче и громче, чем хотела, – что ты здесь делаешь?

– Да вот узнала, что вы собрались…перекусить, и решила к вам присоединиться. Вместе ведь веселее, – она смачно целует меня в щеку, оставляя на коже липкий след. Потом протягивает руку Владу, при этом умудряясь встать так, что грудь настойчиво семафорит о том, что вот она, жаждет ласки и любви, – привет, я Ольга. Мы, к сожалению, еще не виделись, но отец очень много про тебя рассказывал и настойчиво намекал, что нам надо бы подружиться.

Вот, зараза! Не говорил отец такого. Он вообще не видел сестру рядом с Швецовым.

Сестра, не скрываясь пялится на него, взглядом обещая рай на земле, потом замечает мой букет и на какой-то миг завистливо поджимает губы. Но только на миг. Затем улыбка снова расползается по ее физиономии.

Влад в полном недоумении касается когтистой лапки и украдкой смотрит на меня с таким выражением, будто я обязана его спасти.

Спасатель из меня пока так себе. Я немного в шоке и немного в ярости, и думаю, как от нее избавиться, не привлекая лишнего внимания и не устраивая скандала. Люди за соседними столиками и так начинают с интересом поглядывать на нашу троицу. Конечно, холеный мужик в самом расцвете сил и две разодетые девицы – отличный повод для сплетен.

Ольга тем временем беспардонно отодвигает мои цветы в сторону, подсаживается к нам и подзывает официанта.

Мы с Владом беспомощно переглядываемся. Похоже, наша романтика сегодня накрылась медным тазом.

– Как ты узнала, что мы именно здесь? – я изо всех сил пытаюсь быть спокойной, сдержанной, воспитанной старшей сестрой. Мне почти не хочется вскочить на ноги, схватить стул и огреть им по хребтине разлюбезную Оленьку.

– О, случайно. Прочитала, – она беспечно отмахивается от моего вопроса, продолжая генерировать тонны обаяния специально для Швецова, – тебе говорили, что в строгих костюмах, ты просто неотразим?

Зараза! Ну нельзя же так! Я тоже считаю, что в костюме это не мужик, а огонь, но в слух же не кричу об этом. Тем более при первой встрече.

– Нет, – Влад поправляет галстук, будто он его душит и тянется, за весьма кстати поданной минералкой.

– Ты копалась в моем телефоне! – шиплю на нее, едва сдерживая ярость. Больше она ниоткуда не могла узнать детали предстоящей встречи.

– Не помню, может быть, – она небрежно поправляет волосы и снова цепляется к Швецову, – ты знаешь, как я жалею, что не пришла на тот семейный ужин. В библиотеке засиделась, готовилась. Сам понимаешь, экзамены на носу.

Экзамены – это мелочь. У меня вот на носу срок за убийство родственника в особо жестокой форме. Я тянусь ногой под столом, нахожу ее ступню и давлю так, что она дергается и испуганно охает.

Тоже улыбаюсь, мысленно обещаю, что дома откручу ей голову, а сестра это понимает, но даже не думает отступать. Задирает кверху нос, отворачивается и продолжает кокетничать с Владом.

Надо отдать ему должное. Ни разу его взгляд не опускается ниже ее подбородка несмотря на то, что глубокое декольте так и кричит: Смотри, сюда! Сюда! Здесь грудь! Две штуки! Смотри!

И вообще Влад мрачнеет на глазах. Нет, он по-прежнему снаружи расслаблен и вежливо улыбается, но я кожей чувствую, как меняется его настроение. Как на место добродушного парня приходит жесткий человек, который не любит, когда его время тратят на всякие глупости. Оля – дурочка, не понимает, что с ним так нельзя. Это не сопливый студентик, который ведется на красивые глаза и выпуклости. Ее схемы, отработанные на однокурсниках тут, не прокатывают.

За это он мне нравится еще больше. Я даже готова его расцеловать. Почти. Осталось только от сестры отделаться.

К сожалению, Ольга явно не собирается никуда уходить и планирует полностью испоганить нам вечер. Она все ближе подвигается к Владу и усаживается так, чтобы быть между ним и мной. При этом действует как топор, никакой грации и изюминки. Мне даже становится стыдно за нее.

Спустя некоторое время, в ходе которого чирикает только Ольга, а мы молчим, Влад ловит мой взгляд и едва заметным кивком указывает на выход. Он прав, смысла сидеть дальше – нет. От Ольги мы все равно не отделаемся, так что пора уходить.

Я поднимаюсь из-за стола первой. Вешаю сумочку на плечо, забираю букет, внезапно понимая, насколько он тяжелый и неудобный – одной рукой не удержишь. Швецов явно перестарался, заказывая такую охапку.

– Уже уходишь, Ярочка? – мурлыкает сестра, довольная тем, что смогла выдавить меня с поля боя, – жаль. А мы еще посидим, да Влад? Вечер только начинается.

– Боюсь, мне тоже пора, – он поднимается следом за мной, делает приглашающий жест, позволяя мне первой пройти.

– Вы куда? – вскакивает Ольга, – я с вами!

Нет, ну это просто уму не постижимо. Никаких тормозов! А если мы с ним в койку идем? Тоже ее с собой брать?

Влад морщится, но молчит. Только пальцы на моем локте сжимаются чуть сильнее, выдавая недовольство.

***

Мне нужны курсы на тему: как отделаться от назойливой младшей сестры и при этом не покалечить ее. Или хотя бы мастер-класс. Хоть что-то, потому что в данный момент она решительно топает следом за нами, а у меня в руках тяжеленный букет, которым при желании можно и хребет переломить.

Если бы не Влад, я бы ее раскатала прямо там, в зале. Методично, хладнокровно, без малейших сожалений. Так, как обычно делаю это, если она меня сильно достает. А при нем почему-то застеснялась, не захотелось показывать себя во всей красе. Я ведь совсем не принцесса, могу быть жесткой и очень резкой.

– Куда мы отправляемся? – Ольга идет рядом, ревниво поглядывая на наши руки, но при этом не забывает улыбаться. У нее прямо поперек физиономии красными буквами написано – я вам весь кайф обломаю.

– Мы? – хмыкаю я, – мы по своим делам, а ты на горшок и в люльку. Спать пора.

У нее на щеках выступают красные пятна, но она держится, улыбается, хотя местами улыбка становится похожа на оскал.

Как же не хочется ругаться при Швецове.

– И не мечтай. Влад вот не против, чтобы я с вами шла. Да, Влад?

– Конечно, не против! – он резко останавливается. – Оленька, можно тебя на минуточку?

Говорит тем самым голосом, от которого у меня обычно мурашки бегут. Сестра тут же тянется на встречу, как собачонка, которую колбасой поманили, а я чувствую себя так, будто меня в прорубь сбросили.

– Да, конечно, – она нагло влезает между ним и мной, вызывая желание вцепиться в накрученные локоны.

– Я сегодня не мог оторваться от твоих глаз. Они прекрасны.

Какого черта?! Швецов! Я ведь не только в локоны могу вцепиться, но и бубенцы открутить.

– Спасибо, – мурлыкает сестра, бросая на меня быстрый взгляд полный торжества.

– Я не знал, что ты придешь, поэтому не подготовился.

– Ничего страшного, – кокетливо крутит свои блестящие лохмы.

– Так что…кхм…эти цветы, – он бесцеремонно забирает у меня букет и протягивает ей, – они должны быть твоими.

Что??? Я дар речи теряю и едва сдерживаюсь, чтобы не броситься в драку за веник. Да кто так делает! Отобрать подарок у одной девушки и тут же отдать его другой?! Это вообще нормально?!

У Ольги горят щеки и пылают глаза. Она обхватывает обеими руками тяжеленую кипу, прижимает к себе и блаженно нюхает, не сдерживая торжествующей улыбки.

– Так приятно!

– Я старался, – этот гад самодовольно улыбается.

– Яська, кстати, все равно розы не любит. Ей гладиолусы подавай.

Какие, блин, гладиолусы? Отдай мне мои розы!

– Держишь? – участливо интересуется Влад, – букет тяжелый. Аккуратнее.

– Он прекрасен, – она снова затягивается, а я представляю, как хватаю ее за затылок и с силой впечатываю мордой в самую сердцевину букета, туда, где за нежными бутонами прячутся острые шипы.

– Вот и славно. Держи. А нам с Ярославой надо поговорить, – хватает меня под руку и куда-то тащит.

– Но, – нам в след доносится растерянное блеяние и неуклюжее клацанье каблуков. Что-то падает. Похоже, сумочка соскользнула с плеча, пока сестра пыталась перехватить букет.

– Бежим! – шипит Влад мне на ухо, – веник ее задержит.

И мы как дураки вприпрыжку несемся вниз по лестнице, не обращая внимания на вопли сестры:

– Яся! Меня подождите!

Еще чего! Давно я себя не чувствовала такой хулиганкой.

Я думала, что мы выскочим на улицу, но едва спускаемся на первый этаж, как Влад тащит меня в сторону первой попавшейся двери и запихивает внутрь, несмотря на грозную надпись «Только для персонала». Мы оказываемся к крошечной подсобке – метр на метр, среди ведер, швабр и каких-то мешков.

– Влад…

– Тсс, – прижимает палец к моим губам.

Мы замираем, прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Пять секунд тишина, а потом на лестнице раздается топот, будто бежит рота слонов. Узнаю «легкую» поступь сестренки. Она несется мимо нашего укрытия, и вскоре снова наступает затишье.

Смотрим друг на друга и пытаемся не смеяться, хотя очень хочется.

– Прости. С этими цветами получился такой детский сад, но я не удержался. По-хорошему она все равно не понимает. Но, хочу тебя предупредить, – он морщится, – еще одна такая выходка с ее стороны, и я не посмотрю, что она твоя сестра.

Ты мой кумир.

Я тяну его за лацканы к себе, вынуждая склониться ближе, и заговорщически шепчу:

– Если надоест, можем вместе выкинуть ее в окно.

– Такого мне еще не предлагали. – Влад упирается руками в стену, по обе стороны от меня. – Звучит заманчиво.

Расстояние между нами все сокращается. Я не дышу. Смотрю на его губы, думая только о том, какие они на ощупь, на вкус.

– Мне все еще нельзя тебя трогать? – усмехается он, склоняясь опасно близко.

Я чувствую его дыхание на своем виске и боюсь пошевелиться.

– Нельзя.

– Почему?

– Ты задолжал мне цветы.

Он тихо смеется, невесомо касается губами виска и отступает назад, а я борюсь с диким желанием притянуть его обратно.

Глава 6

Мы с Владом не вернулись ни в этот ресторан, ни в какой-нибудь другой. Просто гуляли по набережной, ели мороженое. Разговаривали. Много, о разном. Смеялись.

С ним оказалось легко и уютно. Есть такой тип мужчин, которые располагают к себе одним взглядом. Без замашек властного тирана и томного мачо, создают вокруг себя ауру, в которой хочется греться.

А на Швецове природа вообще расстарась и очень гармонично объединила все три ипостаси: мистера Великолепного, Гоблина и Хаски.

Вроде взрослый, работает на серьезной должности, в солидной компании, а дури, как у какого-нибудь беззаботного студента. И юмор у него местами жутко черный – как мне нравится. Я просто балдела, перлась от каждого мига, проведенного рядом с ним, и порой ловила себя на мысли, как я вообще жила без вот этого всего.

Мы с ним даже код секретный разработали на тот случай, если сестра снова вздумает шпионить и влезет в нашу переписку.

– Значит, так, дорогая моя Ярослава! Слушай, вникай, запоминай. Вычитаем от настоящего времени час. Например, если я тебе пишу – давай встретимся в пять, это значит, что встреча состоится в шесть. Понятно? – сурово спрашивает Влад, а у самого в глазах смешинки скачут.

– Более чем. А что будем делать с местом?

– Здесь все просто. Выбираем одно, постоянное. Да хоть вот эту набережную, возле колеса обозрения. Встречаемся всегда здесь, а потом вместе едем куда нужно.

– А в письме пишем, что в голову придет? Допустим какую-нибудь подпольную бургерную на другом конце города?

– Обожаю «добрых» женщин, – смеётся он, – в общем, если я тебе пишу: в пять в пельменной «Три поросенка». Это значит в шесть на набережной.

– Договорились

– Пожалуй, я прямо сейчас тебе пришлю приглашение. На тот случай, если сеструха твоя снова решится на диверсию.

– А, давай.

Он строчит мне послание, а я хихикаю как дурочка, представляя, как сестра сломя голову бежит на другой конец города, а нас там нет. Смешно, конечно. Но мне нравится играть в партизан.

Тем более, это просто игра. Сейчас, здесь, с ним. А дома с Оленькой будет совсем другой разговор. Кому-то пора поправить ей корону и объяснить, что не стоит мешаться под ногами у старшей сестры, ибо за это может крупно прилететь.

Домой я пришла через пару часов. Влад был без машины, поэтому отвез меня на такси, а потом отправился к себе. Сидя рядом с ним на заднем сиденье, я все ждала, что поцелует. Что еще чуть-чуть. Вот, вот, сейчас, еще немного и это случится.

Не случилось. Швецов держался в рамках приличного. Руки не распускал, в шею больше не дышал, и мне почему-то казалось, что делал он это специально, тихо посмеиваясь про себя, когда видел, как ёрзаю на месте и замираю от каждого взгляда.

Довести решил! Гоблин!

Ладно, я девочка стойкая, умная, меня таким не проймешь. Наверное…

– Ясь, привет, – отец встречает меня в прихожей.

– Привет, пап, – целую его в щеку, – Ты чего не спишь?

– Тебя жду. Поговорить хотел.

– Ну давай поговорим, – я с блаженным стоном скидываю туфли на высоком каблуке и ковыляю в гостиную к дивану. Ноги от долгой прогулки просто гудят. Знала бы, что так все обернется – шла бы на свидание в кроссовках.

– Что у вас произошло с Ольгой?

– Ммм, ничего, – закидываю ноги на мягкий пуфик и исподлобья смотрю она встревоженного отца, – чего она наговорила?

– Что ты ее обижаешь.

– Ну это понятно. А детали? Чем именно я ее обижаю…на этот раз?

– Она пришла домой, вся в слезах, с букетом и сказала, что ты сорвала ей свидание с Владом.

– Ай да я, ай да стерва, – ухмыляюсь, а ладони сами сжимаются в кулаки.

Вот коза! Все с ног на голову перевернула.

– Говорит, что ты заставила его уйти.

– Понятно, – устало тру лицо руками, прикидывая как лучше поговорить с сестрой: сразу закопать ее в кадке с фикусом, или все-таки попытаться достучаться до здравого смысла.

Что это вообще за детский сад? На что она рассчитывает? На то, что меня будут ругать? Да мне все равно, ругай – не ругай, все равно сделаю по-своему. Вроде не первый год вместе живем, должна бы уж знать. Или думает, что Влада ее выходки впечатлят? Так это она зря. Не тот этот человек, чтобы от таких фокусов в восторг приходить.

– На самом деле все не так? – аккуратно интересуется отец.

– Не так. Ты прости, пап. Я не буду все детали рассказывать и жаловаться. У нас на жалобах Оленька специализируется. Скажу только, что это у меня было свидание с Владом.

Он недовольно морщится и качает головой:

– Я уже жалею, что сказал вам разбираться самостоятельно. Надо было самому выбрать невесту для Швецова, и дело с концом.

– Пап, расслабься. Мы действительно сами разберемся, – я с кряхтением встаю с дивана и целую его в лысеющую макушку, – пойду я спать. Устала.

Он сжимает мне руку и рассеянно улыбается:

– Иди, Ясь. Я еще посижу.

В своей комнате я первым делом стаскиваю платье, распускаю волосы и иду в душ. Стою, подставив лицо под мягкие струи, а мыслями снова тянусь к Швецову. Я уже скучаю по нему, но одновременно злюсь, что не поцеловал. Логика – мое все.

Умывшись еще раз, тянусь к вентилю, чтобы выключить воду, но сталкиваюсь взглядом со своим отражением, и в голову тут же приходит идея. Мне хочется ее проверить, поэтому подмигиваю сама себе, усмехаюсь и не трогаю кран. Вместо это аккуратно выбираюсь из ванной, обматываюсь полотенцем и тихо открываю дверь в комнату.

…Как раз в тот момент, когда сестра снова проверяет мой телефон.

***

– Так, так, так, – бесшумно подхожу к ней ближе и заглядываю через плечо.

– Ааа, – с визгом отбрасывает телефон, и он летит прямо в стену.

– Ты мне должна новый мобильник, – усмехаюсь я.

– Ты меня напугала! Разве можно так подкрадываться?

– В своей комнате? Можно. А вот, что ты тут делаешь – это уже интересно.

– Я…я просто зашла…

– Почитать мою переписку с Владом? – складываю руки на груди.

– Да хоть бы и так! – она тоже встает в позу, – каждый сам кузнец своего счастья.

– Хорошо сказано. Молодец. Уважаю. А теперь вали к себе и куй там, и желательно не за мой счет.

– А что я, по-твоему, должна делать, если сестра меня задвигает?

– Не повезло тебе с сестрой. Ой не повезло, – поднимаю мобильник и сразу меняю пароль. Хватит с меня этих диверсий.

…Надеюсь, она успела прочитать про пельменную.

– Я все равно все узнаю, – обиженно произносит младшенькая.

– Оль, вот скажи, ты больная, или только притворяешься? Что это за выходка сегодня такая была?

– А ты думала, я буду тихо в углу сидеть и смотреть, как ты шашни с Швецовым водишь? Фигу тебе, Ярочка! Он мне самой нравится.

– А ты ему нет, – жму плечами.

– Пфф, глупости.

– Нет, не глупости. Он вон как ловко от тебя сегодня отделался. Просто мастерски.

Она тут же краснеет, как перезрелый помидор.

– Это ты его подговорила.

– Прости, родная, но я бы до такого не додумалась.

– Это было глупо! – она капризно топает ногой.

– Это было шикарно. Особенно твоя физиономия, в тот момент, когда мы побежали, а ты запуталась с сумкой и веником. Просто эйфория. Мы так смеялись, пока в подсобке сидели, – я специально ее довожу. Мне нравится смотреть, как она беспомощно брызгает ядом.

– В какой подсобке? – у нее аж подбородок дрожит от негодования.

– В обычной, Оленька. В обычной, – плюхаюсь на диван и насмешливо смотрю на сестру, – в такой маленькой, тесной, что приходилось стоять, прижимаясь друг к другу.

– Яся! Ты должна была меня подождать!

– С какого это перепугу? Нам и без тебя было прекрасно. Мы гуляли, ели мороженое, держались за руки. Ты как-то не вписывалась в общую концепцию хорошего романтического вечера.

– Нормальная старшая сестра, вместо того чтобы злорадствовать, наоборот бы помогла, поделилась.

Уже бегу. Отрывай рот шире. Сейчас делиться буду.

– Нормальная сестра, во-первых, бы не лезла в чужие отношения, – холодно обрубаю ее возмущенные вопли, – а, во-вторых, перестала бы позориться, навязываться и проявила бы гордость.

– Ясечка, открою тебе маленький секрет. Гордость еще никого счастливым не сделала. Кто много выпендривается и строит из себя не пойми что, тот чаще всего за бортом оказывается и, кусая локти, со стороны наблюдает за чужим счастьем.

– Ух, ты. Кто-то записался в кружок по обмену житейскими премудростями? Адресок не подскажешь?

– И настойчивость еще никому не мешала! В любви, вообще, как на войне. Пацифисты дохнут первыми.

– Прекрасно.

– А вот увидишь! Да-да, – убежденно кивает своей бестолковой головой.

Как она меня бесит своей непробиваемостью!

– В общем так, Оль. Последнее китайское предупреждение. Не лезь к нам с Владом.

– И что ты мне сделаешь?

– Пойду по твоим стопам и нажалуюсь родителям.

– Пфф, тоже мне испугала.

– Ну, испугала, не испугала, а отцу будет очень интересно узнать, что младшенькая доченька одной ногой на вылет из универа, потому что прогуливает. А тетя Лена будет в восторге, если проведает о том, как вы с друзьями расслабляетесь и что ты делаешь за гаражами, а также куда делись ее серьги с изумрудами, – я могу долго перечислять ее косяки, но хватает и озвученного, чтобы Ольга начала хватать воздух ртом, как пойманная рыба.

– Это грязный шантаж!

– О, да! – блаженно жмурюсь, – он самый.

Она замолкает, долго пыхтит, капризно надув губы, а потом выдает:

– Это нечестно!

– У тебя странное понятие о честности, Оль. Лезть ко мне и мешать – это честно. Отдавать тебе все самое хорошее – тоже честно.

– Да ты никогда ничего мне не отдаешь! – зло выкрикивает она.

– И дальше не отдам. Влад мой. Будешь лезть – будем воевать. А ты знаешь, я пленных не беру и жалеть не стану.

Ольга сердито показывает мне язык и идет к дверям:

– Он сам от тебя сбежит! Потому что ты злая и не гибкая!

– Вали уже, гуттаперчевая ты моя.

Значение этого слова она не знает, поэтому уходит, хлопая дверью так, что в ушах звенит. Я уверена, она ни черта не поняла и завтра попрется в пельменную. Что ж, скатертью дорога.

***

На следующий день сестра звонит в пять двадцать и кричит в трубку срывающимся голосом:

– Ясь, ты где блин?

– Дома.

– Что ты там делаешь? – возмущается она.

– Корчусь перед зеркалом, пытаясь накрасить глаза, а ты мне мешаешь. Какие-то проблемы?

– Ты же должна была быть в пять …

И тут до меня доходит в чем дело. Эта наивная чукотская девушка все-таки попалась на нашу с Владом уловку и отправилась портить нам «на свидание».

– Где? – спрашиваю, давясь хохотом.

– У тебя с памятью беда что ли?! – сердится она, – в трёх поросятах!

Все, не могу сдержатся и начинаю хохотать, хрюкая как те самые три поросенка. Ну Оленька, ну молодец. Порадовала.

– Чего ты ржешь?

– Прости, милая, но я не приду. Ты там не грусти. Поешь пельмешек.

– Каких пельмешек? – шипит она.

А я жалею, что пропустила такой момент. Надо было приехать туда к пяти, спрятаться и понаблюдать, как расфуфыренная сестра носится вокруг пельменной. Эх, жалко не сообразила. Такой момент упущен.

– Все, пока, Оленька. Мне некогда. Я, знаешь ли, на свидание собираюсь. Красоту навожу.

– Ты…Да ты…Да я…, – она задыхается от злости.

– Пока-пока, – все так же смеясь, скидываю звонок и тут же получаю гневное сообщение.

«Ты дрянь, Ярослава! Дрянь!»

«Я тебя предупреждала, чтоб ты не лезла. Не хочешь по-хорошему, значит будем по-плохому.»

«Дрянь»

«Повторяешься»

«Я тебе этого не прощу!»

Я не стала дальше читать весь этот феерический бред о том, как именно она меня не простит. Мне не интересно. Меня Влад ждет.

– Куда мы едем? – аккуратно интересуюсь, наблюдая, как Швецов гонит по вечерним улицам. После прогулки по набережной, он соблазнил меня каким-то волшебным местом, в котором мне должно очень понравится, и теперь мне было крайне интересно, что же это за место такое распрекрасное.

– Ко мне.

Я смеюсь, но смех замирает в горле, когда понимаю, что он не шутит. Мы действительно едем к нему.

– Эй! Мы так не договаривались! – возмущаюсь я, – я хочу гулять и романтики.

– Будет тебе романтика, – ухмыляется он, быстрым взглядом скользя по зеркалам, – сколько хочешь.

Звучит как угроза. Приятная такая, многообещающая, и я пугаюсь того, насколько резко мое внутреннее «я» на нее отвечает. Разгон пульса за долю секунды, сердце на разрыв, и вся кровь от головы куда-то вниз.

– Я никуда не пойду.

– У тебя нет шансов сбежать, – грозно произносит Влад, при этом уголки куб подрагивают, выдавая улыбку.

– Я выпрыгну из машины! – сердито пихаю его в бок.

– Я заблокировал двери.

– Значит сбегу, когда приедем.

– У тебя каблуки, а у меня разряд по легкой атлетике. Догоню.

– Просто не пойду и все!

– Хорошо, – соглашается он, лихо заруливая во двор десятиэтажной новостройки.

Мне любопытно до тряски, и от предвкушения чешутся кончики пальцев, но я продолжаю строить из себя снежную королеву. Фыркаю и отворачиваюсь.

– Вот мы и приехали. Это мой дом, – он наклоняется чуть вперед и кивает на верхние окна, – живу вон там, под крышей.

– Я к тебе не пойду, – складываю руки на груди и упрямо смотрю в сторону.

– Боишься?

– Еще чего. Просто не пойду и все.

– Обещаю не приставать.

– Ха!

– Тогда обещаю приставать, – он продолжает меня доводить.

Ему весело! А у меня с дыханием проблемы! Кислорода не хватает!

– Влад, если тебе сегодня не хотелось никуда идти, то мог бы просто отменить свидание.

– Мне хотелось, чтобы ты пришла ко мне, – твердо произносит он

– Нет.

– Нет? – поднимает бровь.

– Нет!

– То есть по доброй воле не пойдешь?!

– Даже не мечтай.

– Хорошо, тогда понесу.

– Очень смешно Швецов. Тебе положена премия за самую шикарную шутку года.

– Смейся, смейся, Ясь, – он, не торопясь, закатывает рукава. Потом небрежно расстёгивает пиджак и выходит из машины.

Я продолжаю сидеть, настороженно наблюдая за каждым его движением.

Высокий, прямой, как натянутая струна, животная грация бьет через край, отключая какой-то рубильник в моей голове, отвечающий за адекватное повеление. На такого хочется смотреть, не отрываясь, жадно пожирая взглядом. Хочется касаться. Какое-то ненормальная, почти болезненная тяга почувствовать его на ощупь. Гладкость кожи, стальную твердость мышц. Настолько сильное желание, что ладони становятся влажными. Мне приходится вытирать их об юбку, заодно натягивая подол ниже, потому что его взгляд на моих голых коленках – это что-то за гранью возможного.

Влад распахивает дверцу машины и склоняется ко мне, снова оказавшись непростительно близко. Я не могу не смотреть на его губы. По-мужски красиво очерченные, наверное, мягкие, но в то же время твердые и вкусные. Стискиваю руки в замок, чтобы сдержать себя и не прикоснуться.

***

Влад прекрасно понимает, куда я смотрю. В ответ не менее жадно, потемневшим взглядом скользит по моему лицу:

– Сама пойдешь? – спрашивает тихо, с хищными перекатами на заднем плане, – или мне включать режим неандертальца и волоком тащить в свою пещеру?

О, разве ему не объясняли, что нельзя так разговаривать с женщинами? Что у них от такой грубости, в купе с хрипотцой происходит разжижение колен и всего, что выше. Это, я про мозги, если что.

– Никуда я не….

Я даже не успела договорить, как все перевернулось с ног на голову. Вот я сижу в машине, а вот уже болтаюсь на плече у здоровенного, самонадеянного болвана, и только успеваю юбку ловить, чтобы не сверкать пятой точкой в соседние окна.

– Пусти меня! – в сердцах бью его по спине.

Спина хорошая, крепкая, каждая фигурно вылепленная мышца напряжена. Хочется провести ладонью вдоль позвоночника, почувствовать каждый перекат, но нельзя.

– Нет.

– Влад, поставь меня немедленно!

Меня никогда в жизни не таскали вот так, на плече, по-хозяйски придавив лапищей. Это возмутительно! И вообще не по-человечески! И неправильно! … И есть в этот что-то такое, отчего кружится голова и томительно сжимается сердце.

– Не могу, – перехватывает меня поудобнее, – я после твоего визита в офис с пиццей, думать ни о чем не могу вообще. Как навязчивая идея. Куда не гляну – везде ты мерещишься.

Порыв ветра снова дергает мою юбку-разлетайку, накидывая подол мужчине на голову. Я пытаюсь перехватить несчастную тряпку, но Гоблин опережает:

– Ну вот, а говоришь, в гости не хочешь, – скидывает с себя подол, возвращая его на законное место. Меня перетряхивает от мимолетного прикосновения.

Боже, какие у него горячие ладони!

– Пусти, – хриплю, пытаясь сохранить хоть крупицу разума.

Швецов снова игнорирует мою просьбу. Жмет на кнопку брелока, дергает дверцу, проверяя закрыта ли, и неспешно идет к подъезду. Он будто вообще не замечает моего веса. Подумаешь, что-то тут барахтается на плече и пищит.

Он меня так до самой квартиры собрался нести? А если навстречу кто попадет? А если у него там консьержка бдит? Это ж стыдоба какая!

– Влад, опусти меня немедленно!

– Нет, – он прижимает магнитную таблетку к домофону и распахивает дверь.

– Обещаю, я пойду сама!

– Ловлю на слове, – он ставит меня на пол, и первый мой порыв это схватится за стену – потому что ноги не держат. Второй порыв – развернуться и сбежать, но с этим сложнее, потому что Швецов стоит поперек прохода и явно не собирается уступать мне дорогу, – вперед, Ясь!

Я мнусь на месте, не зная, что делать дальше: то ли идти в гоблинское логово, то ли с боем прорываться на улицу.

– Понятно, – Влад все решает сам. Берет меня за руку и просто ведет следом за собой, – да не дрожи ты так. Мы просто поговорим.

Поговорим? По-моему, я забыла русский язык и могу только мычать. Консьержка вон и то посмотрела подозрительно, как на умалишенную.

В лифте он меня все-таки отпускает. Я тут же поворачиваюсь лицом к двери и увлеченно рассматриваю кнопки с номерами этажей, стараясь не замечать того, что Швецов стоит за спиной.

– Ясь, я вот понять не могу, тебя на руках что ли никогда не носили? – невинно интересуется вредный Хаски.

– С чего ты взял? – огрызаюсь я. Конечно носили. Но не так!!! Там детский лепет был, от которого ни в одном месте ничего не дрогнет, а тут…тут меня будто за оголенные нервы схватили и на кулак намотали.

– Дикая ты какая-то.

– Я не дикая!

Я вообще-то серьезная! Умная! Ответственная! Целеустремленная! Но не сегодня. Сегодня у меня полный раздрай и путаница в голове.

– Хорошо, не дикая, – он поднимает руки, признавая поражение, смотрит на меня преданно и виновато, а потом начинает ржать.

– Швецов! Я сейчас уйду.

– Нет, Ясенька, никуда ты не уйдешь, – его голос снова становится ниже, мастерски играет на моих мурашках.

Когда двери распахиваются, он берет меня за талию и буквально выносит на лестничную площадку.

– Мы договаривались, что ты не будешь меня лапать.

– Я тебе не лапаю, а транспортирую, – и глаза такие честные-честные, – идем уж, недотрога.

Он проходит вперед, на ходу доставая из кармана ключи, а я после секундной заминки иду следом. Потому что мне интересно. Потому что что мне хочется увидеть, как он живет, а еще, потому что без хвойного яблока у меня начинается ломка.

– Велкам плиз, – распахивает передо мной дверь, – проходите, не стесняйтесь.

Любопытство все-таки побеждает, и я переступаю через порог.

***

В его квартире можно гонять мяч или играть в прятки на выживание. Пока до дальнего конца дойдешь – забудешь, где выход.

– Зачем тебе одному такой дворец? – я зависаю у панорамных окон, из которых открывается шикарный вид на город.

– Сегодня один, завтра – нет, – Швецов философски жмет плечами, ключи бросает на столик, пиджак – на спинку кресла.

У меня щемит где-то между ребрами. Интересно, он часто водит к себе девушек? Сколько из них стояли вот так, с замирающим сердцем глядя на город?

– Нисколько, – произносит он.

Неужели я ляпнула это вслух?

– Чего? – в полнейшем смятении поворачиваюсь к нему.

– У тебя на лице написано, о чем ты думаешь, – ухмыляется Влад, неспешно расстегивая манжеты рубашки, – о том, сколько девок побывало в этой скромной обители. Так вот, мой ответ – нисколько.

Я скептично поднимаю брови.

– Ты себя в зеркало видел? Где ты и где скромность?

– Не веришь? – он будто бы удивляется, – Дело твое. Но в дом кого попало я не тащу. И да, со скромностью у меня беда. Надеюсь, это не проблема?

Еще какая проблема! Потому что, справившись с манжетами, он начинает расстёгивать пуговицы на рубашке.

– Что ты делаешь???

– Конечно, собираюсь использовать тебя как женщину. Ты же этого ждешь? Что маньяк Швецов сейчас набросится на бедную Ярославу.

– А что, не так? – я пытаюсь быть дерзкой, но бездарно краснею.

– Кто из нас еще маньяк, – Влад с видом великомученика поднимает глаза к потолку, качает головой и уходит, оставляя меня наедине с собственными тараканами.

Почему в его присутствии, у меня все мысли только об одном? Не иначе как, ямочки на щеках во всем виноваты. И глаза эти каремельные. И спина. И руки. И все остальное.

В общем, виноват во всем Гоблин! Однозначно!

– Ясь, хватит прятаться! Иди сюда, – раздается его голос откуда-то из глубины квартиры, и я послушно иду следом.

Хозяин царских хором обнаруживается на кухне. Когда я прихожу, он, уже переодетый в спортивные брюки и футболку, стоит возле распахнутого холодильника и озадаченно трет затылок:

– М-дяяяя. Что-то я как-то погорячился.

В холодильнике лежит палка колбасы, пачка майонеза и яблоко.

– И как ты такой здоровенный вырос? На таких-то харчах?

– Да, я…просто…редко готовлю. То где-то ужинаю, то доставку заказываю, то у родителей. И вообще, я на этой неделе забегался и напрочь забыл про еду.

Наконец-таки, я вижу, как наглец смущается. Сконфужено по-мальчишечьи морщит нос, криво улыбается, снова взъерошивает пятерней темные волосы.

– А сейчас ты туда заглядываешь в надежде на то, что она сама появится? – не могу не подколоть его. Надо пользоваться моментом, пока он опять не включил мистера Великолепного.

– Да я вообще сегодня про еду не думал, – раздраженно захлопывает пустой холодильник, – Я как тебя в этой юбке увидел, так все мысли и растерял.

Вот так, одной фразой снова выбивает у меня почву из-под ног. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, беру с полки стакан:

– Так уж и растерял. Водички-то можно попить? Или у тебя все по талонам?

– Язва.

Я наливаю себе воды, забираюсь на высокий барный стул и поверх стакана наблюдаю за Швецовым. Он опирается на столешницу позади себя и смотрит так, что мороз по коже и пальцы на ногах немеют.

– Знаешь, – наконец задумчиво произносит мужчина, – чем дольше я на тебя смотрю, тем отчетливее понимаю, что переоценил свои возможности. Думал, поиграем в кошки-мышки, а сам уже подохнуть готов от желания прикоснуться.

Он снова обескураживает своей откровенностью, заставляя судорожно цепляться за стакан, будто несчастная стекляшка может меня спасти.

Все происходит слишком быстро. Слишком! Я из тех чопорных барышень, которые не целуются раньше пятого свидания. Мне надо посмотреть на потенциального ухажера, проанализировать, взвесить все за и против, препарировать все недостатки и достоинства.

С Владом все не так. Я знаю его всего неделю, но он уже прочно прописался и в моих мыслях, и где-то за ребрами. Мне плевать на его недостатки, если, конечно такие вообще имеются, а о поцелуях готова умолять сама.

Это нормально?

Нет, конечно! Да я даже на первых курсах так голову не теряла!

Что вообще хорошего может у нас получится, если трусы вперед головы скачут? Надо же узнать человека получше прежде, чем сходиться. Может, он неудобный, а я не люблю, когда мне неудобно.

У Влада таких загонов нет.

Просто нет и все.

Он отталкивается от столешницы, в два шага оказывается рядом со мной, нависает так, что приходится запрокидывать голову. В темных глазах кипит дикий мужской голод.

– Ясь, – склоняется ниже. Еще немного и поцелует.

Еще немного и я сама за этим поцелуем потянусь.

Расстояние между нами сокращается. Медленно, неумолимо. Я вижу каждый янтарный лучик на его радужке.

Мне хочется сказать «да». Откинуть все сомнения и позволить ему делать все, что захочет. Я уверена, что будет супер, будет так как никогда до этого. Остро, сладко, на грани.

Хочу этого, но…

Упираюсь ладонью ему в грудь, чувствуя, как за ребрами отчаянно бьется чужое сердце. Громче моего собственного, накачивая бешеной энергией. Я готова слушать его сутками напролет.

– Стоп!

Я привыкла все контролировать. Каждый вздох, каждое решение. То, что происходит сейчас не поддается логическим объяснениям, не укладывается в привычную картину мира. И от этого пугает до дрожи. Разве можно вот так нуждаться в другом человеке? Это же как признаться в собственной беспомощности.

– Опять сбежишь? – спрашивает, тяжело дыша.

Я смотрю на тяжело вздымающуюся мощную грудь, на руки, которые опираются на стол по обе стороны от меня, отрезая путь к отступлению. Стоит сказать да, и все это будет моим.

…Но я все-таки сбегаю.

***

Я не могу заснуть. Лежу, свернувшись калачиком на своей постели, и вздрагиваю от каждого звука за окном. Мне все кажется, что сейчас дверь откроется и зайдет он.

Вместо крови в венах сладкий густой сироп, который пульсирует в такт биению сердца, истомой отдаваясь в груди. Так горячо дышать, будто нахожусь посреди пустыни. Зубы сводит.

Я комкаю подушку, утыкаюсь в нее лицом, пытаясь спрятаться от своих эмоций.

Это невозможно. На грани. За пределами восприятия. Нервы вытянуты на максимум и каждая клеточка вибрирует, томится от дикого желания.

Мерзавец! Что он сделал со мной!

Я накрываюсь с головой одеялом, сжимаю его между коленей, сдавливаю до боли, но ничего не помогает. В животе крутит так, что больно, и одновременно до исступления приятно. Кожа помнит его прикосновения. Я будто до сих пор чувствую мужское дыхание на своей щеке.

Это просто пытка какая-то. Испытание на прочность. Проверка собственной неприступности. Квест-марафон на тему: продержись рядом с обалденным самцом и не превратись с сладкое желе.

«Гордость еще никого не делала счастливым» – звучат в голове слова сестры.

Она не догадывается насколько близка к истине. Насколько мне плохо от рамок, придуманных самой собой для того, чтобы…а для чего, собственно говоря?

Я не знаю. Я уже ничего не знаю, не понимаю кому и что хочу доказать, а самое главное зачем. Меня хватает только на то, чтобы кусать край подушки и давить стон, так и рвущийся из груди.

«Пацифисты дохнут первыми» – очередной перл сестры, горечью оседает на языке.

Я слишком…слишком правильная.

Нет, не так. Пай девочкой меня не назовешь. Я слишком…нудная. Да! Именно так. Какие-то правила, ограничения, требования и границы, которые не имеют ничего общего со здравым смыслом. Я просто люблю жить по плану и воспринимаю отношения, как некий элемент хаоса, который надо взять под контроль, направить в нужное русло и использовать строго по назначению и в нужное время.

У меня ведь и не было ни одних отношений так, чтобы голова кругом шла, чтобы творить безумства, чтобы насквозь промокшими целоваться под дождем.

Это не про меня…и это очень грустно.

И осознаю я это лишь сейчас, когда вопреки всем моим загонам сердце быстрее бьется в груди от одной мысли о Владе, когда я просто жажду этих самых безумств и поцелуев под проливным дождем. Когда я чувствую себя рядом с ним живой и, наверное, даже счастливой.

Так какого черта? Так и буду сидеть, анализировать, размышлять на тему вечного? Сбегать, как чертова истеричка? А в это время какая-нибудь пронырливая Оленька, запустит когти в Швецова. Это сейчас он мой, и не скрывает этого, а что будет, когда ему надоедят мои побеги? Да он и дня «в холостяках» не проходит. Ему стоит пальцами щелкнуть, как набежит толпа страждущих.

Готова ли я его отдать? Променять на свое спокойствие, удобство и строгий план, разработанный на много лет вперед?

Нет.

На часах пять утра. Я встаю с постели, вызываю такси, и пока оно подъезжает, собираюсь. На обеденном столе оставляю записку для родителей и тихо выхожу из дома.

Он встречает меня в дверях. Сонный, растрепанный, в одних пижамных брюках. Одной рукой держится за ручку, второй опирается на косяк.

– Привет, – губы меня не слушаются, ноги тоже, но я все равно подхожу к нему, заглядываю в настороженные темные глаза.

– Чем обязан? – Швецов задумчивым взглядом проходится по мне с макушки до пяток, будто пытается решить, рад он меня видеть или нет.

– Понимаешь… – замолкаю, так и не сказав в чем дело. Не могу подобрать нужные слова. Они комом встают поперек горла, не желая выходить наружу.

– Нет.

Да какого черта? Что я как зашуганная девственница из тайги?! Зачем вообще нужны эти слова?

Просто шагаю к нему, поднимаюсь на цыпочки, чтобы дотянуться и целую.

Влад не отвечает, смотрит на меня сверху вниз, и я не могу понять, о чем он думает. Хочет прогнать? Так ведь я не уйду. Если уж решилась, то буду идти до конца.

Отстраняюсь от него, едва переводя дыхание.

– Кх, даже так, – смотрит на меня, чуть склонив голову на бок, – кто-то передумал?

– Ты хочешь поговорить об этом?

– Не уверен.

– Мне уйти, – с вызовом вскидываю брови.

– Э, нет, Ярослава. Я дважды отпускал тебя, – он спокойно берет меня за руку и заводит в квартиру. Демонстративно запирает один замок, второй, третий, потом еще дергает задвижку, – больше на это не рассчитывай. Я не настолько благороден.

– К черту благородство, – наконец делаю то, о чем мечтала. Прикасаюсь кончиками пальцев к стальному прессу, очерчиваю каждый кубик, веду руку выше. По тяжело вздымающейся груди, по ямочке над ключицей. Зарываюсь ладонью в темные волосы на затылке и снова тянусь за поцелуем.

Стыда не осталось. Сомнений тоже. С нудной девочкой Ясей покончено.

– Одна проблема. У меня по-прежнему нечего жрать, – наглые руки ныряют под футболку и смыкаются на моей талии, опаляя прикосновением.

– Я не голодна.

– Это пока, – шепчет он, прикусывая мочку уха, – гарантирую, скоро проголодаешься.

– Кто еще проголодается! – нетерпеливо толкаю его в плечо. У меня выдержки ноль – вся рассыпалась, стоило только к нему прикоснуться, – если ты меня сейчас не утащишь в спальню, я съем тебя самого!

– Не в этот раз, – он смеется, подхватывает меня на руки и куда-то несет, а я цепляюсь за его плечи и словно кошка урчу от удовольствия, счастливая оттого, что могу наконец трогать его, как захочу.

Глава 7

– Как это переезжаешь? – вопит Ольга, – Куда?!

– К Владу.

– Пап, скажи ей!!!

– Ей, – отвечаю вместо него, беру со стола яблоко и с громким хрустом откусываю, – мм, вкусно.

Сестра на грани того, чтобы упасть на пол и кататься из угла в угол, как она любила это делать в детстве в отделе игрушек.

– Яся, а вы не торопитесь? – с сомнением спрашивает тетя Лена.

– Торопятся! – тут же подхватывает младшая.

– Да помолчи ты! – цыкает на нее мать, – нет, если у вас все серьезно, чувства, эмоции и все остальное – это здорово. Но вы знакомы-то сколько? Месяц?

– Три недели.

– Тем более. Зачем так быстро съезжаться? Совместный быт – это дело такое…а если еще дети пойдут.

– Лен, ну что ты ворчишь. Мы ж с тобой живем, и ничего, не подрались. И тоже, между прочим, быстро съехались, и Ольга у нас сразу получилась, – усмехается отец, – и эти притрутся.

– А тебе лишь бы только договор со Швецовыми закрыть! Постыдился бы! Чай не корову продаешь, а дочь родную к мужику жить отпускаешь.

Папа смущается, краснеет и салфеткой вытирает внезапно заблестевшую лысину:

– Да, нет. Что ты такое говоришь, – мямлит, отводя взгляд в сторону.

Я до сих пор не пойму, как он умудряется сочетать в себе две противоположные натуры. На работе, с подчиненными – зверь, а дома совсем другой человек.

– Никуда она не пойдет! – Оля топает ногой, – пусть дома сидит!!!

– Конечно, родная, у тебя забыла спросить, – бросаю ей огрызок яблока, и она по инерции его ловит. Злится еще больше. Бросает его в меня, а я уворачиваюсь. В результате огрызок попадает в стену.

– Иди, убирай!

– Ну, мам!

– Я не для того дом драю, чтобы ты тут своими капризами разбрасывалась!

– Она первая кинула!

– Я просто поделилась. Как ты любишь.

После «Трех поросят» отношения с сестрой опустились ниже некуда. Она не простила мне подставу, а я не нуждалась в прощении. Замкнутый круг. Родители периодически пытались нас мирить, но все заканчивалось очередным скандалом. Потому что единственный расклад, который устраивал Оленьку – это чтобы я перед ней извинилась, а заодно перестала встречаться с Владом.

Перебьется.

– Девки, цыц! – сердится тетя Лена.

Я молча киваю, сажусь на свое место, а Ольга продолжает что-то ворчать и получает еще одно замечание от своей матери. Только после этого затыкается и идет убирать несчастное яблоко.

– Ясь, ты девочка взрослая, умная, сама со своими проблемами всегда разбираешься. – продолжает мачеха. – Я тебя ни коем случае не отговариваю, только ты подумай хорошо. У тебя столько планов было, столько перспектив.

– Все планы в силе.

– Ты думаешь, он тебя отпустит? Влад Швецов не похож на человека, который будет спокойно ждать, пока его девушка по заграницам, да по практикам мотается.

– Разберемся, – морщусь я.

На самом деле этот вопрос стоит довольно остро. Швецов действительно бесится, когда речь заходит о стажировке. Он чертов собственник, из той породы мужиков, которые готовы весь мир положить к ногам своей женщины, и при этом не понимают, что у нее могут быть свои амбиции и планы.

Отчасти я могу его понять. У него перед глазами своя модель счастливой семьи: отец, который все решает и всего добивается, и мать, которая ни в чем не нуждается, и вообще не знает, что такое работа. Он строит наши отношения по той же схеме, а я никак не могу объяснить ему, что хочу иначе, что со мной такое не прокатит.

Но об этом я молчу. Это мои проблемы, и я их сама решу без помощи и подсказок со стороны родителей.

– Когда ты планируешь переехать? – спрашивает отец.

– Сегодня.

– Но…как же вещи…

– Мне много не надо. И вообще, все, что нужно я уже перетаскала к нему.

– Ох, отчаянная ты девица, Ясенька.

Может быть.

Это я вначале мялась и долго думала: начинать-не начинать, верить-не верить, а теперь, когда решение принято – пойду до конца. Мне нужен Влад. Мне нравится наблюдать за ним, когда он спит и невесомо прикасаться к колючей щеке. Мне нравится сидеть вечером перед телевизором и «смотреть» фильмы, а на самом деле целоваться до потери пульса. Мне нравится то, как он на меня смотрит, и нравится то, в какую женщину я превращаюсь под этим взглядом. Мне нравится в нем все.

– Дура она! – кряхтит Ольга, – злая и жадная.

Это уже переходит все границы.

– Кстати о жадности, – мило улыбаюсь сестренке, – Юрий Валерьевич… помнишь такого? С кафедры иностранных языков? Так вот, он тут на днях подходил ко мне и жаловался, что ты долгов нахватала на два года вперед.