Читать онлайн Последний шанс палача бесплатно
- Все книги автора: Сергей Возный
Все персонажи романа вымышлены,
любое их сходство с реально существующими лицами – случайно.
Республика Златогорье и Волчеозерский край являются собирательным образом нескольких регионов Западной Сибири.
Отдельную благодарность автор выражает творческим людям, чьи песни и образы упоминаются в тексте для создания колорита эпохи: спасибо, без вас роман не имел бы вкуса и запаха!
Часть первая
Дауншифтеры
Глава 1
Кто ходит в гости по утрам?
Лето 2010 г.
С утра, как обычно, болела голова. Невыносимо трещала. Первая сигарета спасения не принесла, да и горный воздух оказался мертвому припаркой. У крыльца, на вкопанной лавке Глеб закурил вторую – только тут глаза потихоньку открылись, и тиканье в затылке сделалось легким шумом. Теперь умыться, принять пару капель, улыбнуться миру окружающему…
Окружающий мир того стоил! Сопки, кипень тайги, да ледяные пики на горизонте. Ни мошки тебе, ни комарика, способных испортить человеку утреннее похмелье! Такой вот уголок Швейцарии на юго-западе Сибири, туристический рай. Забор из тесаных бревен сбит покрепче острожного – от зверя, не от грабителей – а двухэтажный теремок кемпинга сочится круглый год смолистым янтарем. Пачкает стильные куртки и ветровки зазевавшихся туристов, но рабочему камуфляжу такое не страшно. Нагретая кедровая доска кажется спине мягкой, догорающая сигарета пахнет ностальгическим, подзабытым уже. Недешевое, кстати, «Sobranie», какого в ближайших селах и улусах не купить. Одно из немногих, позволяемых себе «барств». Первые полгода в этом Эдеме мелькнули для Глеба быстрее московского метро – прежняя жизнь забывалась, легкие привыкали к кедрово-озоновому коктейлю, да и болячки многие ушли сами собой. Ненадолго! Такая уж тварь человек, что от хорошего быстро устает. Зачем вот, скажите на милость, квасить теперь в одиночестве – конкретно и ежедневно?! Тремором зачем мучиться посреди такого пейзажа? Табаком травиться, чтоб кашлять потом? Не знаете?!
Привычка говорить (и пить) наедине с собой родилась у него именно здесь. Обратная сторона природной благодати, когда из всех собеседников на ближайшую сотню кэмэ – одна молчаливая женщина по имени Айла. Вот и она, кстати:
– Гхлеб! Дрова нету совсем!
Другого от нее не услышишь, пожалуй. Пожилая неграмотная дочь айланского народа – почти коренного для этих мест, повидавших и скифов и Чингисхана. За восемь сотен лет потомки монгольских оккупантов глубоко зарыли меч войны, вернулись к охоте и скотоводству, сделавшись вполне приятными в общении. Нормально принимали и казаков с крепостями-острогами, и урядников государевых, и красных комиссаров – тайга всё стерпит. Конец буйного XX века подарил айланам пресловутый суверенитет, что, по мнению Глеба, на пользу им не пошло абсолютно. Златогорская автономная область немедленно стала республикой, переименована была в Айла-Тау и обзавелась полноценной бюрократической обоймой, включая парламент и президента. Название, впрочем, не прижилось – в отличие от «слуг народа», наводнивших единственный в республике град-столицу Златогорск. Сам народ к «слугам» примыкать не спешил, продолжая, в массе своей, населять горы и почти не отрываясь от природы. Оно и к лучшему.
– Гхлеб, водичка тоже нету! Нести надо!
– Да погоди ты, ёлки! Мертвого задолбаешь! – проворчал, заставляя себя встать. Соревнование в упрямстве с Айлой изначально лишено перспектив – не зря ее Петрович сюда поставил! Костьми старыми ляжет, но порядок на базе будет обеспечен! Для нечастых туристов Айла готовила национальные блюда, себя и Глеба кормила наваристой мясной похлебкой, а для прочего не годилась в силу возраста и вредного характера. Жили как брат с сестрой, охраняя десять соток здешней земли, обнесенных тем самым забором. Глебу большего и не требовалось. Устал от людей еще в прошлой жизни… ладно, не будем о грустном. Колун отыщем, ткнем клавишу раздолбанного китайского «Павасоника», помолимся, для порядку, чтоб кассету не зажевало…
…Зачем казаку добрый конь?
Чтоб степь под копытами пела!
Точеный клинок да гармо-онь…
Глеб подпел про баб, которые «…последнее дело», и в походке его заметно прибавилось бодрости. Толстенный сосновый ствол, распиленный вчера на чурбаки, ожидал в траве позади терема – чем не фитнесс-тренажер?! Средство сублимации от подзабытого нынче персонажа Челентано, да и Николай-император не брезговал, говорят. Сочный бас Шуфутинского сменился хип-хоп скороговоркой, и топор рухнул на первый чурбан, обратив его в россыпь трескучего золота. Смолой запахло, задором, жизнью. Пошел процесс!
Девушку Глеб увидел на пути к дому, загруженный под завязку древесиной и вполне уже счастливый. Тормознул даже, чуть поленья не рассыпав.
Откуда она взялась?!!
В Златогорье, конечно, туристам медком намазано, только уровень у всех разный. Большинство оседает на западе республики, среди хороших трасс и кемпингов, кое-кто прорывается глубже – на конях, мотоциклах, пешком. Истинные фанаты забредают в совсем медвежьи углы – на таких и рассчитана база, мудро воткнутая Петровичем вдали от благ цивилизации. Опытные люди забредают, знающие тайгу и не привыкшие с ней шутить. Отлично экипированные, с GPS, палатками, оружием. Группой обязательно!
Девушка, украсившая собою столик во дворе базы, на туристку походила как Ксюша Собчак на борца сумо. Такие фифы предпочитают наблюдать тайгу из окна внедорожника, а поодиночке даже в городской парк не выходят. С этой мыслью бросил Глеб у крыльца древесину, и губы его растянулись в подобии улыбки. Улыбаться надо гостям!
– Утро доброе! Желаете чего?
– Спасибо, – голос незнакомки оказался низким, с очень даже сексуальной хрипотцой. – Можно мне чаю?
– Без проблем, – кивнул Глеб, отметив попутно легкую ветровку красавицы (пикники на даче – самое оно!), кроссовки белоснежные и того же колера футболку (приятно для глаз, но непрактично до ужаса). Элегантный рюкзак «Columbia» остается на плечах, будто хозяйка готова сорваться с места. Занятная дама, короче. Перед такой поприличней бы выглядеть, ну да шут с ней – в прошлом, всё в прошлом! Точёный клинок, да гармонь…
А улыбка не удалась, кажется. Никакой ответной реакции!
* * *
Дине сейчас было страшно. Страх – как грязь, пачкает лицо и душу, делает голос хриплым и замутняет взгляд. От страха можно бежать вечно, пока сердце не остановится.
И никто не спасет!
План – почти идеальный – казался теперь ерундой, дворцом из песка, где хотела отсидеться. Расчет на разумность, которой у странных людей нет и быть не может! Волки никогда не бросают след, не теряют жажды крови…
Бревенчатый терем, скамейка, забор. Два человека: пожилая узкоглазая женщина и мешковатый мужик «за сорок», заросший щетиной до ворота камуфляжной робы. Неужели здесь все такими становятся?!
– Утро доброе! Желаете чего?
Рожа опухла, но взгляд неплохой, вроде. Нет в нем характерной сальности, за которой начинаются всякие там намеки… Боже, да о чем она думает?!
Потом Дина увидела ИХ, и все прочее стало неважным…
* * *
Глеб почуял проблемы не сразу – успел еще передать заказ Айле и снова помахать колуном. На обратном уже пути, с очередной охапкой, обнаружил, что гостей стало несколько.
Мужчина, худой и высокий потеснил теперь незнакомку, обняв хозяйски за плечи, второй, бородатый, устроился напротив. Вот так, значит? Друзья, мужья, товарищи? Прибыли, наконец?! Оно бы радоваться надо – лишняя клиентура – а Глебу царапнуло по душе. Раскатал губёшку, валенок таежный! Так тебя, лоха, и надо учить! Поленья ссыпались наземь (слишком громко, ну да ладно), а компания уже на ноги встала. Так и шли теперь к калитке – втроем, обнявшись. Идиллия! Глеб и сам не понял, что в этой благодати показалось странным, но язык среагировал быстрее мозга:
– Девушка! А чаек?!
Она обернулась – мгновенный взгляд над мужской рукой, надежно обнявшей за плечи. Испуганный взгляд, умоляющий.
– Эй, мужики, погоди чуток! – проявил язык очередную инициативу, заставив Глеба поморщиться. Куда ты лезешь, идиот?! В личную жизнь пригламуренных телок, которые через губу на тебя плевали?! Мало прежних проблем?!!
Они притормозили – чуток, как и было сказано. Полное впечатление, что девушка хочет застопориться, а ЭТИ вперед тянут, с тупым упорством бульдозеров. Непорядок сплошной, короче!
– Да погодите, ну! – пробасил Глеб, ускоряя шаг. – Чего у вас подруга такая невеселая!? Может…
Худой оглянулся искоса, и мир вокруг Глеба полыхнул вспышкой боли, скрутившей кишки. Второй удар, рукой, прилетел с разворота в голову, третий упал на затылок. Земля, трава, вкус крови во рту. Встать надо, и нет сил. Ноги перед глазами – кроссовки сорок пятого размера, одна из которых стрельнет сейчас добивающим и свет отключится… хорошо будет… не больно…
Что-то всплыло из памяти рефлексом, бросив тело вперед – поймать чужую щиколотку и толкнуть в колено, всей массой! Упал противник. Вскочил мгновенно, с каратистской грацией, клинок в руке. Глеб успел себе удивиться (тоже поднялся, надо же!) а тело задвигалось уже, заплясало, уклоняясь… слишком медленно! Хэть – клинок задел камуфляжную хэбэшку, хэть – ногой прилетело (блокировал!), хэть – ушел от прямого колющего. Плохо телу приходится, отвыкло от танцев! Движения тяжелые, будто в масле, кровища нос переполняет. Еще секунд несколько и…
Выстрел!
Грохот, эхо, немая сцена. Айла целится из двустволки, девушка с рюкзачком прижалась к забору, двое мужчин пригнулись, зубы оскалили.
– Ходите отсюда вон, – произнесла дочь охотничьего народа с непостижимым спокойствием. – Застрелить буду сейчас сразу.
– Она может, – предупредил Глеб угрюмо. – Валите, не нервируйте женщину! Ты, бля… нож брось, ну! Вот та-ак! А для вас, красавица, чай готов, можете остаться.
Отступали они медленно. Бородатый озирался умно и цепко, картинку в памяти рисовал, а вот с худым все выглядело сложнее. Не на Глеба глядит и даже не на ружье – на девушку уставился. Будто зверь, оголодавший и почти уже не боящийся смерти. Навидался Глеб таких взглядов в другие времена, в далеких отсюда краях, где без «калаша» на улицу не выйдешь.
– Айла, прострели ему ногу, – попросил деловито, но худой и ухом не повел. Бородатый усмехнулся, дернул напарника за рукав, и в калитку оба протиснулись плечом к плечу. Створку за ними прихлопнула спасенная девушка, вовсе, похоже, не намеренная падать в обморок или на шею спасителям вешаться. Жанна д’Арк, блин!
– Нормально утро начинается! – поделился с ней Глеб наболевшим. – Зашибись друганы у тебя!
– Они мне не друзья.
– Тем более!
За оградой их уже не было – никого другого, впрочем, тоже. Склон, тайга вокруг, птички чирикают. Башка болит невыносимо, и прочие части тела с нею перекликаются. Лучшее лекарство – полстакана самогонки немедленно, потом в баньку, да поваляться. Мечты, мечты…
– Они еще вернутся, – сейчас голос незнакомки звучал тускло, будто выжженный недавним страхом.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул Глеб, оборачиваясь. – Придурки злые, мстить будут.
Она стояла совсем близко – рыжие волосы выбились из под банданы, глаза зеленые, кошачьи. В них хотелось смотреть бесконечно и Глеб заставил себя отвести взгляд. Обошел девушку неловко, подобрал трофейный ножик.
– Они вернутся ЗА МНОЙ.
– В самом деле? – удивился Глеб скучно, разглядывая орудие смерти. Узкий как шило клинок с незнакомой вязью, гарда с рукояткой образуют правильный крест. Распятие образуют – вот и фигурка Христа прилеплена, явное серебро!
– Занятный ножик. И чем же ты, милая, им не угодила?
– Тем, что я ведьма. Я не должна жить.
Происходящее отчетливо запахло дурдомом…
***
– Она – ведьма, – сказал вчера Мастер, удостоив Серафима аудиенции. Или не вчера? Всё как будто сейчас. С улицы тянет дождем и выхлопными газами, в кадильнице тихо курится ладан, на душе благостно и светло.
– Ты видел ее, Серафим и слышал ее речи, напитанные бесовской прелестью. Ты согласен с решением Братства?
Взгляд Мастера давит как гиря, но Серафим молчит, и никто не вправе его торопить. Спешка в делах Господа недопустима, а пролить невинную кровь от Его имени – страшный грех!
Тишина.
Щелкают четки в пальцах Мастера, гудит за окном автомобильный поток.
– Она красивая…
– Да, – взгляд Мастера ласков и мудр, не скрыть от него ни одной грешной мысли.
– Она хороша, Серафим, и в этом ее опасность. Сестры ее во все века сеяли зло и скверну, а сейчас на их стороне законы и обманутое людское стадо. Антихрист близок, ему уже открыли дверь и расстилают под ноги ковер, залитый жертвенной кровью. Все зависит от тебя, Серафим! От всех нас!
– Да, я готов, – прошлое накатило, вдруг, заставляя жмуриться, виски заломило. Женщины! Змеи в стаде людском!
– Я готов!
– Иного ответа не ждал, – улыбка Мастера греет пониманием. – Ты знаешь, где ее найти, брат, и знаешь, что делать.
Он знал. Разумеется знал! О ведьмах Серафим усвоил всё – возможно, больше Шпренгера и Инститориса1, привыкших к рутинным расправам. Бюрократы и палачи в рясах – кто из них, тогдашних, держал пост перед каждым Делом Веры, кто боялся ошибиться, погубить чистую душу?! Кто, наконец, стоял ежедневно между молотом и наковальней, темными силами Ночи и машиной Государства, отравленного атеизмом?! Что ж, в жестокий век Господь отбирает лучших – мучеников и воинов. Неважно, кем ты был раньше, неважно, кому и чему служил – истина приходит к каждому в свой срок. Счастлив тот, кто сумеет понять Его знаки и как мытарь Левий Матвей бросит наземь грешные деньги, чтобы идти отныне верным путем! Великая честь и великое испытание!
Сейчас их было четверо – вместе с Серафимом. Брат Михаил, лишенный слуха и речи, искушен в рукопашном бою, Симеон и Захария метко стреляют, но их навык пока не нужен.
Для ведьмы пуля не годится.
Глупые люди с ружьем смешали сегодня все планы, но разве смогут они остановить воинов Братства?! Разве смогут букашки остановить орудие Всевышнего, направленное, как молния, Его рукой?!!
Молитва прочтена, разум светел и ясен. Пора начинать…
Глава 2
Засада
Мотоцикл на подъеме гудит надсадно, горная дорога петляет меж кедрами, жмется к обрыву, над ревущей внизу Хотунью. Не дорога, тропа – других здесь нет. Можно пешком чапать, можно на вертолете, а Глеб предпочитал старенький «Иж-Юпитер», лохматого года выпуска, переименованный, как положено, в «Харлей-Дэвидсон». Шутки оставьте при себе – на здешних козьих тропах ветеран мотопрома вел себя достойно, а особых скоростей тут не требуется. Полтора метра вширь, хруст щебня под колесами и неясная, самоубийственная тяга сорваться через край – красиво, как в кино. Говорят, со многими такое бывает. Очень даже разумные люди начинают в здешних местах чудаковать, видят и слышат вещи, недоступные окружающим, а то и творят всякую чушь. Лезут голышом покорять скальные стены в муаровых базальтовых разводах, обнимаются с вековыми кедрами, духов вызывать пытаются. Айланы на приезжих озорников глядят снисходительно, а местные русские (к коим Глеб теперь и себя относил) странностям не подвержены вовсе – бытовыми вопросами заняты, вроде пропитания и обогрева. Сплошные проблемы местным от этих туристов!
– Быстрой езды не боишься? – спросил Глеб с часик назад.
– Я ничего уже не боюсь… наверное, – ответила зеленоглазая Дина, родом из славного града Новосибирска. Разговор близился к финалу, многое было ясно, а прочее не стоило внимания.
– Я их сама вчера узнала, – начала Дина исповедь пару часов назад, когда чай, наконец, был подан (не айланский, обычный – без всяких там соли, масла и сухарей в напитке), а для снятия стресса стол украсила поллитра местного самогона.
– Купилась, дура, на дешевую путевку, решила ваше Златогорье посмотреть! Таких как я еще десяток набралось…
В целом, история выглядела банальной – до определенного момента. Поучительный пример из серии «не гонись за халявой». Группа подобралась сплошь мужская и пьющая, заряжаться начали еще на старте, а к Златогорску многие не вязали лыка. Тут-то, в кафе при гостинице, подошел к Дине бородатый мужичок с лицом фольклорного крестьянина, улыбнулся ласково…
– Представляете, Глеб, он меня ведьмой назвал! Сказал, что они святые, типа монахов, спасают человечество от нечисти!
– Занятно. И по каким признакам?
– Да ненормальные, секта какая-то! И меня ведь знают – имя, фамилию!
– Ну, это, как раз, не проблема, – улыбнулся Глеб, наливая себе заветный стопарек. – В турфирме твой паспорт отмечен, дальше дело техники.
– Вот уроды! А главное, он вначале и не грозил! Надо, говорит, испытания всякие пройти…ОРДАЛИИ, во! Если всё подтвердится, так они мне назначат искупление, типа, чтоб очистилась. Переживу искупление – стану белая и пушистая!
– Круто! Ночной Дозор, всем выйти из сумрака! – рюмаха скатилась в желудок, делая Глеба благодушным. – А ты, ведьма темная, ужас, летящий на крыльях ночи, от ОРДАЛИЕВ отказалась?
– Это не смешно! Я тоже хотела свести в шутку, а он пугать начал. Типа, если ведьма не кается, то ее положено казнить, да еще мучительной смертью…
Дальнейшая картинка в изложении Дины выглядела сущим триллером. В гостинице спасли соратники-туристы, которым пришлось-таки, нажаловаться, потом группу забросили в горы вертолетом, высадив на плато с кучей домиков. Натуральное сближение с матушкой природой – при полнейшем отсутствии сервиса! Мужики, похмелившись, взялись таскать дрова и воду, потом дошло до шашлыков, и гульба свелась в новый запой. Массовой оргии Дина избежала ввиду глобальной конкуренции между самцами, а ко второму дню научилась держать их на расстоянии. Наладилось все, в общем. До тех пор, пока утром третьего дня из тайги не вышли ОНИ – знакомый бородач с ласковым взглядом и глухонемой верзила с лицом убийцы. Постояли рядом с базой, заставив Дину похолодеть, а бородатый ей рукой махнул, почти по-дружески.
– Тут я и решила уходить, – подытожила зеленоглазая, дернув зябко плечами. – В домиках не спрячешься, на мужиков надежды мало. Думала, найду дорогу, потом автостопом…
– Смелое решение, – признал Глеб, делаясь все более серьезным. Даже опьянение прошло от активной мыслительной деятельности. А история, показавшаяся тупой шуткой, выглядела все мрачнее. С сектантами сталкивался и раньше – Москва ими просто кишит, да и в здешние горы паломничают регулярно. Страну Шамбалу ищут, размещенную дедушкой Рерихом, аккурат, в этих местах. Глеб себя традиционно считал православным, и хоть в храмах бывал редко, но крестик носил. На шее. О крестах, прилаженных к стилетному клинку, слышать не приходилась – эта деталь придавала истории жутковатую достоверность.
– В ментовку тебе надо, – решил Глеб к завершению трапезы. – До Усть-Моксы довезу, там отделение.
– И что скажем?
– Как есть. Заяву напишешь, кинжал отдадим. Мы ведь с тобой люди законопослушные, да? Ждем от родной милиции помощи и защиты. А стрелялки с чокнутыми устраивать не нанимался, извини.
– Ну ладно… – сквозь вежливую интонацию проступило разочарование, внезапно Глеба разозлившее. Герой тебе нужен, да?! Одним махом врагов убивахом?! Потом благодарный поцелуй красотки, пару статей на шею и вперед – по ту-ундре, по железной доро-оге!
– И учти, красивая, в мои обязанности перевоз туристов не входит, – сказал на остатках злости, совсем не то, что хотелось. Со стороны себя, вдруг, увидел: небритого, лохматого, с помятой харей, в грязном «комке». Какая тут, нафиг, романтика, смешно даже!
– Бензин у меня за свой счет, так что…
– Я поняла, – кивнула она невозмутимо. – Деньги есть, договоримся, товарищ водитель.
– Товарищей в 91-м упразднили, – буркнул Глеб совершенную глупость, обозлясь на себя окончательно, и пошел проверять мотоцикл. Для бодрости облился парой ведер, а на ремень, по такому случаю, прицеплены были нож и походный кошель, без которых в тайгу не ходил даже на километр. Ружье решил оставить Айле – вдруг и правда, вернутся, придурки!
Так и вышло, что летел теперь «иж-юпитер» по горной тропе, двое людей на нем сцепились, будто влюбленные, хотя было обоим не до того. Помечтать, разве что. Доставить глянцевую картинку обратно в цивилизацию и быстрее назад, к одиночеству и свежему воздуху! Еще с недельку будет немного жаль, а потом жизнь войдет в нормальную колею. Спокойствие и крепкий, здоровый сон – ну что еще надо для счастья?!
***
Подъем сменяется спуском, тропа изгибается резко, уводя мотоцикл по дуге… что это было – интуиция? Укол по нервам из давних времен, где поворот на горной тропе означал засаду или фугас?
Проволока!
Невидимая, меж двумя соснами, как раз на уровне горла! Нырнуть, тормоза выжать (поздно!!!), мотоцикл валится набок, удар, женский крик…
…Жив, кажется! Болит все и сразу, но не глобально – скорость была низкой, сосна или камень с башкой не встретились. Главное – не рассек себе горло, как тот фриц-оккупант о классическую партизанскую ловушку!
– Глеб! – подала голос загадочная девушка Дина. Везучая ведьма, опять цела!
– Вы живы, Глеб?
– А то! – проворчал он недобро, пытаясь встать. – Делов-то на копейку…
Сосна возле уха чмокнула, вдруг, кора брызнула в стороны, и наземь он рухнул раньше, чем услышал выстрел. Тело продолжило удивлять, опережая заленившийся мозг – вжалось в щебенку, взгляд метнулся по сторонам, вычисляя. Поганенькое место, классический здешний «бом»: стена слева, пропасть справа. Где же стрелок, маму его туда-сюда?! Почему тянет?! Порадуем, привстанем слегка. Бац! Брызнула в лицо каменная крошка, совсем рядом!
– Эй, человек, ты лежи пока! – голос сзади прозвучал вполне миролюбиво. Добрый дядя с бородой, а мы и заскучать не успели! Из зарослей вышел, не прячется.
– Наши братья хорошо стреляют! Нам не нужна лишняя жизнь, не искушай!
– Что вам надо?!
– Ты знаешь. Женщина избрана, и она уйдет с нами, на то есть Его воля! Ты можешь жить или умереть!
Молодцы, конкретные ребята, Глеб к ним даже симпатию ощутил. Сам в буйной молодости решал проблемы так же просто – на чужих странных войнах, где ни Родины, ни флага, только наличка. С годами размяк, думать стал слишком много, вот и приплыл… дауншифтер хренов! Зачем вписался за чужую бабу?! На кой полез дальше выручать, почти бесплатно?!
– Встать хотя бы дайте! – рявкнул Глеб, уже не стесняясь. – Я вам не лох, на коленях ползать не буду!
Поднялся решительно, хоть и плавно (ни к чему провоцировать), взглядом Дину нашел. Сидит наша ведьма, к дереву привалилась, смотрит вприщур. Требовательно пялится, блин! Будто обязан тут кто-то подыхать за нее!
– Что?! – спросил Глеб у спутницы агрессивно. – Будешь дальше мне страшилки втирать, да?! Щас двадцать первый век, не бывает такого!
Гнусно все получалось, чего уж там. Жить охота необычайно, бабу бросать стыдно, и себя дико жаль, идиота, сбежавшего от людской грязи в этот сказочный мир. Птички поют, горы дымятся… хорошее место, кстати! Знакомое. В таком месте да вдруг концы отбросить – а не пошли бы вы!
– Слышь, борода, согласен я, – сказал Глеб негромко, чтоб голос не дрогнул. – Только у меня свое условие. Бабла хочу.
– Чего?
– Денег, блин! Бабла, хрустов, налички, кэша, тугриков! Я вам тут не Вокер крутой, я заработать приехал, и эта мне, кстати, обещала оплатить доставку! Хотите ее – возмещайте убыток!
– А ты наглец, мужик, – улыбнулся добрый бородач, приближаясь неспешно. Сверху, со склона спускается уже глухонемой верзила с ружьем (когда успели?!), а сам снайпер являться не спешит. Страхует сучонок, никуда тут не денешься!
– Ты, наглец, хочешь продать то, что мы возьмем сами, и совсем не ценишь подаренную тебе жизнь.
Дина уже поднялась, все понявшая, расслабленная в покорности судьбе. На Глеба не глянула даже – чего на него глядеть теперь? Даже сектантам он теперь неинтересен: к девушке идут, забыв о непутевом защитнике. Ни малейшей похоти во взгляде, вообще интереса мужского.
– Эй, погодь! – заволновался Глеб суетливо. – Тоже, знаете, не по-людски… мы с ней вместе вон сколько! Попрощаюсь хоть!
Верзила оскалился, ружье поднялось, но бородач лишь махнул рукой – пускай.
– Дина, стой, ну! Куда сразу идешь-то?! – реплики прут по-накатанной, коверканные, дурашливые. Каких еще ждать от трусливого «мешка», пытающегося сохранить лицо?! Девушка до ответа не снизошла вовсе – остановилась лишь, подбородок вскинула брезгливо.
– Ну, вот и ладненько, вот и хорошо! – пробормотал он, догоняя. – Обняться всегда надо, мы ж с тобой люди, не звери какие! НЕ УПИРАЙСЯ, ПАДАЙ СО МНОЙ.
– Что?!
– ЕДЬ НА БРЮХЕ И НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ!
Понять она не успела – объятия Глеба сковали кольцом, увлекая за собой. С обрыва, вниз, в пропасть!
***
Это было как в детстве – ужас и восторг падения, крик и хохот внутри, всё кубарем. Склон каменистый, щебенка в бок, трава, кусты, быстрее… стоп! Оборвалась круговерть внезапно – каменным выступом, где орущую Дину поймали за рюкзак.
– Всё, уже всё! – крикнул Глеб, затягивая в расселину. – Поздно уже бояться, аллес!
– Ты… ты! – бешеный адреналин в крови требовал выхода, хотелось плакать и хохотать. Справилась – самообладания ей всегда хватало.
– Ты, гад… где мы?!!
– В пещерах. Тут вся гора как муравейник, отсидимся пока.
– А если следом пойдут?!
– Занятно будет. Лучше бы им считать нас погибшими героями, но сомневаюсь. На дураков не похожи.
Пещера древнее древней – это Глебу еще Петрович разъяснил. Километры гротов, куча выходов, наскальная живопись, манившая сюда археологов, спелеологов и прочих любителей старья. С крушением советской эпохи интерес к троглодитам приугас, а лазы, вроде этого, забыли все, кроме некоторых местных.
– Почему не уходим?
– Куда? Я сам дальше входа не нырял, да и с тактической точки зрения тут удобней.
– Не поняла.
– Элементарно, Ватсон. Веревка у них вряд ли есть, спускаться будут как мы, только медленно. Заходить станут по одному, со света в темноту…
Говоря по чести, очень надеялся ошибиться – вдруг да окажутся сектанты лодырями, не рискнут сюда лезть!
Зря надеялся!
Получаса не прошло, как полетели камушки мимо входа, сверху зашумело, и на карниз спикировал человек, перехваченный под мышками веревкой. Дернул конец, распуская узел, ружье уставилось стволами во тьму, шагнул осторожно, по-кошачьи. Понять даже не успел, откуда высунулись руки, цапнувшие сбоку оружие, а чужая нога уже врезала в пах со всей мочи. Удар своим же прикладом, вскрик – опрокинулся гость спиною вперед, руки поймали воздух, лицо перекошено. Молодое лицо, совсем незнакомое. Двадцатью метрами ниже парня встретили камни, и бурная Хотунь поглотила его вмиг.
– Вот так, примерно, – сказал Глеб, переворачивая ружье, потом сунул наружу и пальнул экономно, одним стволом, по летящим сверху камушкам. Попал, кажись – вскрикнули, зашумели, камнепад гуще стал.
– А нефиг к нам с мечом, или что у вас там! – завершил монолог, отступая от входа подальше. Подготовка их неизвестна, но стреляют слишком хорошо для чокнутых! И в рукопашке не дураки – как минимум, один.
Подождем…
Глава 3
Ночные бдения
Ночь. Пещера. Огонь. Древние инстинкты, из первобытных, косматых времен. Странный кайф туриста, сорвавшегося от цивилизации к непонятным ему самому «истокам» – холоду, жесткой лежанке и неустроенности. Бр-р!
– А ловко ты их!
– Кого?
– Ну, этих, сегодня… – интонация Дины особым теплом не блистала. Совсем иначе бы надо мужика благодарить, спасшего тебя, дуру, ну да ладно.
– Я, если честно, думала…
– Думала, я родился сразу с колуном и «флаконом»? – усмехнулся Глеб, прикуривая от синего огонька над таблеткой сухого горючего. Нашлось такое, как ни странно, в гламурном рюкзаке гламурной туристки. От возможных гостей огонек был прикрыт, а трофейное ружье глядело на выход стволами с единственным патроном. Гости, впрочем, больше не совались. Единственная попытка выбраться обернулась щелчком пули у самой головы, отбив тягу к дальнейшим экспериментам. Ночь принесла кромешную тьму – как раз, чтобы со скалы навернуться, на манер хозяина ружья.
– Подождем, – сказал Глеб уверенно. – Ну, не профи же они, не платят им за это! Задубеют и свалят!
Так и сидели с тех пор, не пытаясь сменить диспозицию. Ждали. В Глебовом поясном кошельке отыскался НЗ для подобных случаев: сало, хлеб, чеснок и фляжка с содержимым крепче сорока градусов. Другая фляга, с водой, осталась при «харлее» – десятью метрами выше их убежища.
– Ну, не то, чтобы родился…
– Сам дошел до жизни такой, – кивнул Глеб понятливо. – А знаешь, тут как раз угадала. Все дело в позиционировании.
– В ЧЕМ?!
– В нем самом. Ты вот глядишь на мою рожу и понимаешь, что мне таких слов знать не положено. А я, может, кайф ловлю от жизненной простоты. Бухаю, не бреюсь, и зеркало заросло паутиной.
– Опускаешься, – вынесла Дина краткий вердикт. – Какие ж вы, мужики…
– Так мужики и есть. Не метросексуалы какие-нибудь, чего с нас взять-то?!
Пикировка забавляла, уводя мысли в сторону от малоприятной реальности. От человека, сброшенного со скалы, от базы, ставшей за полгода почти родной. Петровичу проблемы ни к чему, рассчитает вмиг, а другой работы в этих краях еще поискать надо. Это если с ментами все обойдется. Идиотов-сектантов в расчет пока не брал – слишком сказочная история на фоне прочих проблем.
– Почему ты постоянно бормочешь? – продолжила Дина атаку тоном классической стервы. Вяло продолжила, по инерции. Может, тоже от мыслей прячется привычным женским способом?
– Бубнишь себе под нос, как старый дед!
– Привычка, – отозвался Глеб миролюбиво, решив проявить понимание. Мы ведь в ответе за спасенных-прирученных… если уж черт дернул!
– Природа-матушка на людей по-разному действует. Одни становятся мудрыми отшельниками с благородной седой бородищей, другие – как я.
– Спиваются, с неопрятной щетиной?
– Слушай, сударыня, а не пошла бы ты! – сорвался он, наконец. – Претензии будешь дома хахалю высказывать! Или мужу, если кто-то с тобой, языкастой, рискнул закольцеваться! Завтра выберемся из этой задницы и пойдешь искать счастья своим ходом!
– Что, устал уже? – растянула она губы в фирменной усмешке сквозь полумрак. – Утомился, герой? Ну, сдал бы меня сегодня ЭТИМ, ты ж хотел!
– Рот закрой, – сказал Глеб угрюмо. Отвык уже от вредин и всего с ними связанного, аж зубы в корнях заломило.
– Хочешь умереть – вали на выход, я не держу. Впух из-за тебя по самые гланды, но это фигня, отмоюсь. Ну?!
Она смолчала – только усмешка превратилась в тонкую нитку. Дернула клапан рюкзачка, ладони нырнули внутрь так резко, что Глеб ожидал увидеть минимум пистолет.
– Извините за беспокойство, вы мне ничем не обязаны! Вы этого хотели?! Надеюсь, этого хватит?!
Деньги – рубли, баксы, еврики. Не то, чтобы сильно много, но купюры сплошь сотенные. От эффектного броска в лицо удержалась – сдернула по несколько бумажек с каждой пачки, остальное исчезло во внутренностях «Columbia».
– Нафига тебе столько с собой?! Чисто на булавки? Гляди, народ тут бедный, за сто рублей могут…
Не ответила – сидела теперь в стороне с видом крайне аффектированным. Фиг бы с ней, если разобраться, а деньги и впрямь не пахнут.
– Спокойной ночи, сударыня.
Н-да, киногероя из него не вышло. Даже на Данди Крокодила не тянул, который, при всей неотесанности, был-таки, ЖЕНТЕЛЬМЕНОМ, разя наповал рептилий и впечатлительных журналисток. Вдобавок, стильный был чувак – у них там, в Австралии, модельеры со стилистами чаще кенгуру встречаются. Одна шляпа с клыками чего стоит! На этой мысли Глебу стало смешно, вытер руки о засаленный камуфляж, и сигаретная пачка выскочила из кармана почти самостоятельно. На воздух потянуло, подальше от психологии.
Ночь за кромкой пещеры оказалась шикарна – как большинство здешних ночей, пропахших разнотравьем. Закурив уже, подумал, что «на воздух от психологии» его тянет слишком давно и успешно. Даже здесь, в земном раю оказался под занавес долгого штопора, уводящего к полной личной свободе. Право имеет, конечно, и радость от этой жизни есть до сих пор… или нет?
– Жил бы и жил себе! – заверил Глеб невесть кого между парой затяжек. Осознал, вдруг, что сигарету держит непривычно – в кулаке, огонек скрывает. Лет пятнадцать уже так не держал!
– Не живется спокойно, дурачок? – спросил у себя, любимого, ощутив вдруг пьяную, почти пацанячью радость. Рай земной – это хорошо, вот только Еву с Адамом турнули оттуда очень даже к месту! Негоже здоровым людям жить в Эдеме, прошивка у них другая, чего Создатель, разумеется, не мог не предусмотреть. Такой у Него был проект – заселение голубого шарика посредством любопытных и активных существ. Прародители выдержали тест-драйв, потому и топчут их потомки этот мир, переплюнув тварей зубастых, когтистых, бронированных и просто огромных.
– Не живется спокойно, да еще и на философию потянуло. Наобщался с сектантами!
Смех – смехом, а что-то в этом есть. Библейский Эдем устранен был за ненадобностью, а во всех прочих местах имеется своя ложка дегтя. Чтоб не расслаблялись людишки. От избыточного покоя голова тупеет, увы, и простейшие решения даются с бешеным скрипом. Сперва избегаешь драк, потом ссор, потом людей вообще. До тех пор, пока люди сами тебя не найдут – расслабленного как медуза, но совсем разучившегося жалить.
– А вот вам фуиньки! – завершил Глеб конструктивную беседу, пульнув чинарик в ночь. Алая искра описала параболу, пуля взамен не прилетела, жизнь продолжается!
Дремать устроился на прежнем месте, сидя – так холод ощущается меньше. До выхода метров двадцать, выстрел картечью отсюда свалит любого, а там поглядим. Еще ведь нож имеется, даже два! А у ТЕХ кто-то явно подранен. Погляди-им!
Не проспать бы…
***
– Бекас, подъем! Шухер, Бекас!
Южная ночь полна суетливой жизни, воняет страхом и кровью. Рука находит «калаш» под боком, левая дергает молнию спальника – всё на рефлексах, некогда думать. Перед лицом маячит Клевер, шустрый хлопец, прибившийся к «диким гусям» месяц назад.
– Румыны лезут, Бекас! Караул уже вырезали, бля!
Хриплый шепот в лицо, блеск фиксы, запах хорошего местного коньяка и дешевых сигарет. Глебу запах не помеха – кровь и страх ничем не заглушишь.
– Тихо, не базлай, – оттолкнуть Клевера, на живот перевернуться, предохранитель вниз. Лежит вокруг степь (приднестровская? молдавская? да кто ее нынче разберет?!), крадутся из степи шустрые тени – близко совсем!
– А-а, суки! – у Клевера нервы сдают, вскочил, лупит длинной и падает почти сразу. Тени вокруг, много, обложили!!!
– А-а-а!!!
***
Глеб проснулся толчком, ружье дернулось к плечу – где?! кто?!
Нет никого! Ночь, пещера и тишина.
Спустя еще минуту понял главное – Дины нет тоже. С рюкзаком, естественно! Мимо, на выход сквозануть не могла – проснулся бы, да и не слезть ей там. В пещеру ушла, идиотка, амбиции заели!
Спешить не стал – покурил, для начала, переваривая сон, попробовал вспомнить о пещере хоть что-нибудь. На ум пришел только Петрович, объясняющий над этим самым обрывом про «дырку в скале» – вдруг туристы поглазеть захотят. Еще представился муравейник в разрезе, тысячи ходов с тупиками, но это уж так, дань воображению. Гораздо важней сейчас фонарик (есть такой в НЗ), да часы с подсветкой. Сорок минут дремал, не могла она далеко ушкандыбать!
Прямой коридор завершился быстро – дырой влево. Ради приличия, Глеб покричал у дырки классическое «ау!», но ответа не пришло. Еще чуток размышлял, не послать ли глупую барышню к ее же маме, оставив куковать в лабиринтах, потом отбросил и эту идею. В конце концов, помимо «жентельменства», деньги уплачены, отработать надо бы! Заодно и согреемся!
Спустя минут двадцать, «кроличья нора» вывела его в мир совсем даже не волшебный. Каменный свод ощутимо давит, на стенах влага, пол скользкий. Главное – целая куча новых дырок в стенах, уводящих невесть куда! Покричал в каждую, для порядку, две ответили женским перекликом… или не женским? Луч фонаря высветил ходы совсем узкие, вниз, под крутым углом. И что дальше?! Нить Ариадны искать?! Сложно тут с нитью – скорее Минотавра встретишь. А дырка… ну пусть будет левая. Один из способов не заплутать – выбираешь из всех ходов только левый (или правый, без разницы), и движение твое по лабиринту становится вполне осмысленным. Сейчас и проверим! В дыру протиснулся с трудом, съехал неловко, приземлился жестко. Снова коридор, ходы, дырки. Кричим «ау!», выбираем левую…
Дину он нашел в одном из ходов – скрюченный силуэт у стены, почти окаменевший. Глаза открыла не сразу, тут же зажмурившись.
– Убери свет… а-а, это ты… а я вот… задремала…
– Занятно! Рыскаю как пещерный медведь, а она дрыхнет! Какого тебя сюда понесло?!
– Выход искала, – узкие ладони прошлись по лицу, будто сдирая маску, голос остался тусклым. – Решила сама, а тут вот… замерзла… духов видела…
– Чего?! Каких еще духов?! Глаза открой! – мандраж накатил реально, заставляя суетиться. Сон, переохлаждение?! Или…
– Духи добрые, говорили со мной…– голова ее дернулась от пощечины, рот поехал криво в сторону, будто пластилин на жаре.
– Вставай, блин, духи тебе… щас покажу тебе духов! – в панике зарядил еще пару неромантичных затрещин (ноль эмоций!), потом Дина упала ему на руки, и пришлось волочь. Фонарь в зубах, ружье за спиной, вылезти повыше! Если газ тяжелый – уйдем! Башка плывет уже, всё звенит, скоро совсем аллес. Выше, выше, в дыру, в переход осклизлый, еще!
…Целую вечность спустя он понял, что выживет. Наверное. Если выберется отсюда хоть когда-нибудь.
Потому, что заблудились они качественно и всерьез…
Глава 4
Специфика таежной контрразведки
Майор Гайтанов начал день с сущей бюрократии. Отчетность готовил к полугодовому совещанию. В суровой конторе под названием «УФСБ по Республике Златогорье» отчетность весьма ценилась – иногда больше, чем сама работа. Константин Гайтанов, дослужившийся здесь до опера-«важняка»2 , бюрократию давно принял, как неизбежное зло, и рукой махнул. Щелкал нынче с утра по клавишам компьютера, выделяя фрагменты текста, компоновал «Справку об изменениях в оперативной обстановке», плановые позиции помечал. Так увлекся этим занудством, что телефонный звонок заставил его поморщиться.
– Алло! Видали и поздоровей, Степан. Сегодня? Ну, давай, по прежнему месту.
Звонил «источник» – один из многих, таскавших «оперативно-значимую информацию» в бездонную копилку Управления. Человеческий капитал, достояние опера, пчелка рабочая… хотя этот, скорее, трутень. Исключить его из аппарата руководство не дозволяет, а сам он, при полной своей никчемности, крайне навязчив.
– Достал ты меня, – сказал Гайтанов замолчавшему телефону, производя в уме нехитрый расчет: двадцать минут на дорогу, обратно столько же, беседа полчаса, минимум. Как раз до обеда. Если перекусываем на встрече – в обеденный час выйдет порешать собственные «головняки». На рынок заехать, машину в сервис загнать… да мало ли что. Оперу точная явка с обеда не требуется, но и «легенда» лишняя не помешает – чтоб не злоупотреблять терпением начальства.
Через пять минут Гайтанов заглянул в кабинет к Баиру, своему непосредственному боссу:
– На пару часов выскочу. «Домовой» звонил, тема, вроде, интересная.
– Интересная? У «Домового»? – меланхоличный айланец Баир Ботоев отобразил круглым лицом максимум скепсиса. – На справку хоть наговорит?
– А я знаю? – пожал Гайтанов широкими плечами. – То ж странный человек, у него всяко бывает.
Спустя еще полчаса, «важняк» сидел в кабинете неплохого местного заведения «Ак Тау», смакуя ломоть печеной баранины с травами. К мясу здесь подавали горячий бульон, способствующий пищеварению, и очень любимый за это многими национальными кухнями. Гайтанов, употребивший немало бульона под «жижиг-галныш»3 в далекой отсюда Чечне, выводы сделал еще тогда и случаев поправить здоровье не упускал.
Кто пищеварению изрядно НЕ способствовал, так это нынешний собеседник. Субъект люмпенской внешности и неясного образа жизни.
– Бабки нужны, начальник, – завел субъект привычную песню, не успев еще за стол присесть. – Реальная тема выплыла, с наркотой, замутить хочу!
– Тема – это хорошо, – кивнул майор степенно и последующие минут десять расспрашивал «Домового» с ленивой въедливостью, не упустив ни единой детали. Информация, как и предполагалось, не стоила даже потраченного бензина.
– Послушай, Степа, ты опять все забыл, да? Пьяные семейные разборки – это работа не наша и даже не уголовного розыска. Максимум для участкового, понял? Даже если участники разборок курят «траву» регулярно. Ты меня за этим звал?
– Ну, дык… я знаю, где берут «траву»!
– У цыган? В Нуйме? Тебе, может, улицу назвать?
– Ну, дык… Константин Сергеич, я ведь всегда чем могу! Китайцев на той неделе видал, толпа целая! В горы собирались. А нахрена им наши горы, когда у них свои есть?!
– Китайцы – это хорошо… – очередной кусочек мяса оказался жестковат, и Гайтанов потянулся за зубочисткой. Припомнил, заодно, краткую биографию «Домового»: бывший геолог, судимый, спившийся. К негласному сотрудничеству привлечен еще при Советах, для «оперативного обеспечения» границы с Монголией. Последние лет десять висит балластом, занимая место в сейфе и отнимая время оперработников.
– Китайцы были группой? С русским гидом? По маршруту шли? Ну, это шпионы, ясен перец! Все, Степан, хватай ружье, едем брать!
– Мы?! Ну, дык… шуткуешь, начальник, издеваешься над человеческим нездоровьем! Грех это!
– Оба-на, да ты верующим стал, Степан?! Может, в монастырь подашься на склоне лет? Бросишь бухать, просветлеешь лицом?
– Скажешь тоже, Сергеич! – мутный субъект хохотнул, отчего на шее выступил острый кадык, потом во взгляде мелькнуло что-то. – Во, еще вспомнил! Сектантов каких-то люди видели! Странные, черти, со стволами!
– Прям со стволами? – съерничал Гайтанов машинально, уделив внимание бульону. Пересолен, кажется. Ну, точно! У повара руки тряслись?!
– И что за стволы?
– Нормальные! Ружья, карабин с оптикой! Их четверо было, через Усть-Куташ в горы шли.
– Может, охотники?
– Ну, дык… на кой им молитвы петь, охотникам-то?
– А они пели?
– А как же! У одного местного на ночь зависли, заняли сарай и пошел хор Пятницкого! Местный сам не лох, в церкви бывал, но таких песен сроду не слышал. Про Бога, про братство какое-то!
– Ясно, – аппетит у Гайтанова пропал, вдруг, изрядно удивив самого майора. Заинтересовался что ли? Молодость вспомнил, первые свои дела? Ну даешь, брат! Ладно, с паршивой овцы, как говорится…
– Нам песня строить и жить помогает! – сказал майор назидательно, вынимая ручку с блокнотом. – Только разные бывают песни, а потому проверим, Степан, обязательно. Да ты кушай, мясо остывает. Рубай и рассказывай…
Из заведения Гайтанов вышел потяжелевшим и вполне довольным жизнью. Улыбнулся ветру и окрестным горам, поймал пару встречных улыбок от особ женского пола. Неплохо бы вздремнуть чуток, но это уж выйдет перебор. Патриархальность здешней жизни слишком расслабляет, особенно после прежних мест, куда заносила судьба. Спортивную форму держать пока удается, а вот мозги «плывут» вовсю, и привычки появляются одна другой ленивей. Может, и фиг с ними? Не мальчик уже, набегался к своим тридцати трем! Другие пускай бегают!
В кабинет майор вошел часом позже, почти проснувшийся, но от бодрости далекий. Коллеги сплошь в отпусках, придется одному воз тянуть. Безопасность обеспечивать на отведенном участке. Искать террористов и шпионов в маленькой национальной республике, где большинство населения до сих пор верит в духов, а продвинутое меньшинство делит кресла по родоплеменному принципу. Сам сюда напросился из большого города!
Врубив комп, Гайтанов вспомнил об отчетности, но эта мысль была с презрением отброшена. Делом надо заниматься! Экран, пароль, файл. «Секретно. Экз. № 1. Справка о встрече…». Несколько справок наметилось, и все, увы, никчемные. В первой майор старательно раздул тему китайцев – смех смехом, а контрразведывательный аспект никто не отменял. Передадим бумажку смежному оперу, нехай проверяет. Вторая макулатурина пойдет на информирование милиции – про жуликов, любителей курнуть «косяк» и похулиганить в таежном селе. Адрес имеется, пара фамилий, пара кличек – сойдет на безрыбье. Опять же, «галочку» срубим за взаимодействие с правоохранительными органами!
Перед третьей справкой Гайтанов уделил время чайнику и коробке с «Липтоном». Подумать следовало, мозги взбодрить. Информация про «поющих охотников» не тянет и на абзац – сплошные абстракции. Начальнику Управления такое не доложат, и даже Баир будет долго кряхтеть и языком цокать. Умный, типа! Не понимает, типа, что есть такое для опера Их Величества Статистика и Отчетность!
Согласно информации источника, 23.07.2010 г. в н.п. Усть-Куташ (Турагайский район) местными жителями замечены четверо вооруженных лиц, предположительно принадлежащих к неустановленной религиозной структуре. В населенный пункт прибыли в вечернее время, переночевали в надворной постройке одного из местных жителей (установочные данные подлежат выяснению). Утром 24.07.2010 г. вышли в горы, не сообщив местным жителям конечную цель пути. Транспортных средств у данных лиц замечено не было. Из внешних примет источник назвал короткую бороду у лидера группы. Одеты все четверо в брезентовые туристические костюмы защитного цвета, при себе имеют рюкзаки. Вооружение: ружья охотничьи, двуствольные, а также карабин марки «Тигр» с оптическим прицелом. В ходе ночевки члены группы хором исполняли песню на русском языке, религиозного содержания, что и позволило владельцу надворной постройки предположить их принадлежность к религиозной структуре.
На этой фразе вдохновение иссякло полностью. Не пер текст! В таких муках рождался, что впору кесарево делать! Поморщившись, вооружился майор «мышкой» и функцией «выделить», затер бесчисленных «местных жителей» и «лиц», вставляя повсюду синонимы. Помогло не очень – все равно муть, из серии «кто-то кое-где у нас порой…»! В качестве передышки прошелся Гайтанов к настенной карте, коричнево-зеленые тона обратились в горные хребты и долины, взгляд на них привычно запутался. Вот он где, тот самый Усть-Куташ – просто точка, в стороне от всех дорог. К востоку населенные пункты отсутствуют и стандартных туристических маршрутов нет. «Дикари», стало быть? Экстремалы, или вовсе браконьеры, хорошо вооруженные, с религиозными странностями. Ну-ну…
Компьютер паузу использовал привычно – по экрану вместо текста плыли теперь фотографии-скринсейверы. Пейзажи, натюрморты, портреты. Южные горы с древней каменной башней. Сам Гайтанов – лет на несколько моложе, в брезентовой «горке» и «разгрузке», с автоматом. Кремлевские башни и снова Гайтанов – поджарый, хмурый, уже при шраме. Женские лица, улыбки…все в прошлом! Зеркала в кабинете нет, но себя майор и так знает – пара лишних кило, незаметных пока на крупной фигуре (это пока!), черные волосы стрижены коротко, шрам на морде лица никуда не делся, ясен перец. Во взгляде с каждым годом все меньше огня и больше ленивой скуки. Фотографии здешних гор Гайтанов в компе не держал – вполне хватает вида за окном.
С этой мыслью майор изгнал картинки с экрана, и клавиатура запела под пальцами, добавляя к тексту стандартные умные фразы. Установить! Ориентировать! Учесть!
До конца рабочего дня оставалось совсем немного.
Глава 5
Нижний мир
На исходе вторых суток время в пещере остановилось. Исчезло вовсе по причине полной своей ненужности. Темнота, сырость и холод – эти три вещи составляли сейчас доступную Вселенную.
– А ведь здесь мы и умрем, – сказала Дина на одном из привалов. Спокойно сказала, без эмоций, с жутковатой готовностью.
– Будем бродить в темноте, ослепнем… или не успеем. Воду можно лизать со стен, дольше протянем…
– Нравится мне твой оптимизм! – хохотнул Глеб. – Красочные картины разложения, затерянные души! Может, за любовь поговорим?!
Говорить было лениво. И двигаться. Думать тоже. Сырая темнота тянет силы как холодное море – пловец барахтается, засыпает и счастливым уходит на дно. К бениной маме такое счастье! Двигаться, говорить, шуметь!!! Алкоголь тут, кстати, лишний – теплоотдачу повышает. Оставим его на крайний случай.
– За любовь? Какая любовь в склепе?!
– Нормальная! Неандертальцы вон миллион лет в пещерах любовью занимались, под красивым названием «промискуитет». Запомнила умное слово?! Ну, пошли тогда, нефиг рассиживаться!
Шли они давно. Только и делали, что шли, не считая коротких привалов на ледяном полу. Сперва решили по науке: из всех дыр только правую и вправо поворачивать. Не помогло. Нюхали воздух, слушали тишину, пытались интуицию напрячь. Раз почти свалились в подземное озерцо – расклад летальный, учитывая, что одежду не высушить. Снова шли, чтоб согреться, почти без конечной цели. Сало из НЗ, наструганное грубо еще в начале, переделено было на крохотные четвертинки, водку Глеб берег, а чеснок, напротив, пустил в расход быстро. Для профилактики. Только пневмонии сейчас не хватало!
Вечером вторых суток (или утром третьих?) заночевали в каком-то закутке, прижавшись друг к другу без малейшего эротизма. Пробовали уснуть, но промозглая сырость быстро разбудила. Пара глотков из фляжки вернули иллюзию тепла и легкую эйфорию. Слова вернулись, почти пропавшие. Дина, как всякая женщина, говорить начала первой, и остановить этот поток Глеб не пытался – пусть выговорится, пока крыша не съехала. Про жизнь, про свет, про тепло. Про Новосибирск, где люди платят немало (идиоты!!!) за экскурсию в Златогорье. Про себя саму, мелкую начальницу в филиале иноземной компании. Квартира в кредит, семьи нет вовсе. Главная мечта – умереть красивой. Последнее, впрочем, спишем на «обстакановку» и забудем.
– А ты почему о себе не рассказываешь? Так нечестно!
В наивных обидах она почти умиляла. Ничего общего с прежней гадючкой, что списал Глеб на обстановку, опять же. Древние инстинкты и все такое. Феминизм явился в мир вместе с сытостью и цивилизацией – на самой кромке темных тысячелетий, где женщина укрывалась привычно за спиной ощеренного самца, не пытаясь его подменить. Иногда кромка истончается. Как раз настолько, чтоб услышать голодное сопение первобытной Ночи, заставляющее встать дыбом отсутствующую шерсть на современных загривках…
– Почему ты молчишь?
– Думаю.
О себе говорить не хотелось – в сравнительном анализе Глеб от самки явно отставал. Сплошной набор «недо»: недоучившийся студент, невыслужившийся наемник, недоподнявшийся бизнесмен. Отшельника и то не получается – сплошная, блин, недоделка! С другой стороны, у друга Бориса, напротив, все перло по жизни, даже с Наташкой – и где теперь Боря?! А Натаха где?! Ладно, забудем!
– Про дауншифтинг слыхала что нибудь?
– Краем уха. Модное бегство от реальности?
– Почему бегство? – возразил Глеб для проформы, как привык уже в долгих, «сам на сам» беседах. Машешь, бывало, колуном, таскаешь воду, или чинишь надворные постройки – и дискутируешь, блин, до посинения! Оправдаться пытаешься перед собой, любимым, вогнать мозг в состояние перманентного счастья!
– Почему бегство? Так, легкая подвижка в пользу простоты. Кто-то курит «траву» на Гоа, другим хватает местных пейзажей. Чистый воздух и минимум мудачья.
– А ты, конечно, был крутым московским топ-менеджером, устал от красивой жизни и решил «съехать»? Сразу на дно, чтоб не мучиться?
– Угадала. Почти, – сказал Глеб, решив, что стервозность, все же, не лечится. – И московским был, и менеджером, и «топ». Топал по Москве. За людьми. Супруги неверные и все такое.
– Сыщик, что ли?
–Точно. Сыщик и охранник. Потом свое агентство открыли, сопровождение и антирейдерство. Нормально поднялись.
– А потом, конечно, КРИЗИС?
– Он самый, – боль шевельнулась в черепе застарелым похмельем, аж зубы сжались. Кирилл, Киря, Кирюша… сука ты эдакая!
– Кризис-шмизис… кончилось все, короче. Тебе детали нужны?
– Нет. Отдохни немножко, забудь обо всем.
Ее ладонь оказалась теплой и чуть колючей, будто электричество. Мелкие разрядики, унимающие боль и тревогу. Словно руки матери… или женщины, о которой всегда мечтал. Очень далекой отсюда женщины…
***
…Год 1988-й, весна, вечер. Окраина Москвы. Жидковатый вкус пива из канистры, ядовитый дымок «Астры», переполненный зал ДК. Крутится зеркальный шар под потолком, цветомузыка мигает в такт Андерсу с Боленом4, народу не протолкнуться. Девчонки сплошь клевые: кожаные мини, чулки в сетку, прически «взрыв на макаронной фабрике». Пацаны в спортивных костюмах танцевать пока не спешат – толпятся у стенок, только взгляды по сторонам. Может, «склеят» кого, а возможно с чужими зацепятся, толпа на толпу. Скучно, по любому, не будет – на то она и дискотека!
– Глеб, зазырь, какой чувак!
Человек, стоящий у входа, внимания заслуживает, чего уж там! Будто из импортного видеофильма выскочил, угодив, ненароком, в окраинный Дворец культуры! Высок, строен, плечист, волосы длинные, рожа благородная насквозь… принц хренов, короче! Пацаны на такую публику реагируют вполне предсказуемо – кулаки, видать, у многих зачесались. Пяти минут не прошло – повели патлатого на улицу двое, очень проблемного вида: стрижены наголо, в жилетках из телогреек с трафаретным «орлом-монтаной» на спине.
– Ты куда, Глеб?Решил вписаться за этого? Ну, на кой?!
– На той! Замесят дурака, потом менты понаедут, начнется разбор!
За углом всё предсказуемо – трое на одного.
– Эй, братва, чё за проблемы?!
– Проблемы у тебя будут! Вали, козел, пока не огреб!
Быстрая свалка, свист нунчаков, вкус крови во рту. Свои пацаны уже вывалили толпой, а от пришлых остался только топот бегства.
– Ну чё, живой? Нафуя тебя в пролетарский район занесло в таком прикиде?!
– От скуки. Позволь, для начала, выразить тебе благодарность. Меня, кстати, Борисом зовут.
– Глеб. Во, блин, клёво, как этих… святых, да?! Борис и Глеб! Каждый день трындят про это… тысячелетие крещения Руси, застряло уже в мозгах! Покурим?
– Давай.
Пачка «Родопи» против дефицитнейших «Мальборо», разговор ни о чем и обо всем сразу.
– Ты, вижу, совсем недавно кирзачи снял, – проявляет Борис чудеса проницательности. – До сих пор гудишь без тормозов?
– И гужу! За тормоза мои не волнуйся, там всё смазано! Учусь, между прочим, на рабфаке, думаю поступать!
– И куда, если не секрет?
– На журналистику. А чё, работа клёвая, страну поглядеть можно! Согласен?
– Бесспорно. Слушай, дружище, у меня к тебе предложение, как к будущему студенту. У нас на днях намечается маленький «сейшн», только для своих, но тем не менее. Ты сегодня сделал жест доброй воли, как сейчас модно говорить, показал мне изнанку московских окраин, а я в ответ, хочу предложить тебе экскурсию в Центр…
…Полумрак огромной квартиры, сладкие ритмы «Scorpions», аромат хороших духов вперемешку с дорогим табаком. Баночка пива – настоящего, импортного, в магазинах не достать! – холодит ладонь. Борис мнет в танце эффектную герлу в юбке-«варёнке», а Глеб пока не у дел. Со скуки, краем глаза срисовывает мишень неприметную и слишком скромную для здешней тусовки. Юбка, блузка, кофточка, прозрачная косынка поверх простой прически «каре»! Взгляд прямой, без лишнего кокетства.
– Привет! Станцуем?
Она кивает, и прозрачный платочек падает с плеч, будто облако.
– Меня Глеб зовут. Ты, наверное, это… Кристина какая-нибудь?
– Наташа. Я похожа на дочь Пугачевой?
– Не-а. Просто у всех тут имена такие… финдибоберные! Блин, ерунду, наверное, говорю?
– Угадал. Хорошо, что сам это понимаешь – значит, не все потеряно.
– А ты ехидная! – ухмыляется он, и осознает, вдруг важнейшую вещь.
Объект по имени Наташа – чужая здесь!
Не менее чужая, чем сам Глеб!
– Может, это… погуляем?Подышим кислородом, побазарим за любовь. Москву тебе покажу…
Иногда итог беседы ясен сразу. Есть фразы, которые нельзя говорить первой встречной, и есть девушки, которым нельзя говорить определенные фразы.
– Знаешь что?! – глаза ее становятся ледяными, с легким оттенком брезгливости, рука рвется прочь из мужской ладони, но Глеб не отпускает.
– Тихо-тихо-тихо. Я все знаю, можешь не говорить! И Москву можешь не смотреть, но любовь тебе чем не нравится?! Между прочим, это… как его… биохимическая реакция организма, а для реакции кислород нужен! Что ты имеешь против кислорода и химии?!
Подействовало, как ни странно. Взгляд теплеет, ладошка расслабилась, а тут и музыка другая пошла. Второй «медляк» подряд, вопреки всем законам дискотеки! Тягучее что-то, незнакомое, щекочущее душу до самых ее корешков.
– Прелесть! «Порги и Бесс»…
– Чё?
– Это колыбельная, из оперы. Ты не знал?
– Ну, как тебе сказать… давно я чё-то в опере не был!
– Очень плохо, – качает она головой, не принимая шутки. – Еще москвич, называется! Что ж, придется срочно заняться твоим просвещением, если раньше не сбежишь…
***
Проснулся резко, будто кипятком изнутри обдали. Холод по коже, шум крови в ушах. Мышцы сжаты близкой опасностью.
Рядом кто-то есть! Чужой!
СОВЕРШЕННО ЧУЖОЙ!!!
– Глеб…
Его рука стиснула девушку, не давая выдохнуть, правая ищет ружье… не находит…
Кто-то шел прямо к ним – не скрываясь, цокая подковками каблуков, сопя, фыркая. По полу, левее, выше… ПО ПОТОЛКУ?!
Нервы сдали – палец вдавил кнопку, луч фонарика пробил коридор. В стену уперся. В цоканье каблуков (когтей?), нарастающее из тьмы. В никуда!
Кажется, она застонала. Кажется, сам чуть орать не начал. Невидимое приближалось, цокая, дыша хрипло.
– Гле-еб…
ЭТО замерло рядом совсем. Тихое ворчание, кашель, сопение. Цокот – прямо сквозь них, на потолок, прочь.
Боль в пальцах пришла позже – разжал кое-как, выпуская ружье, воздух из груди вышел шумно.
– Что… что это?!
– Сама как думаешь? Вот и я не знаю. В домах и то, говорят, всякое водится, а тут пещеры, миллионы лет!
– Пойдем быстрее, Глеб!
– Да не суетись ты! Раз мы еще здесь, значит, жрет ОНО не людей. Может, вообще акустический эффект – по другой пещере кто-то ходит, а мы слышим!
Храбрился, конечно. Трусом никогда не был, но лучше бы пару медведей встретить, живых, теплых, ПОНЯТНЫХ! Айланы, к примеру, пещер вообще боятся – искренне считают вратами в Нижний Мир, где живым не место. При всем своем миролюбии, готовы перестрелять приезжих археологов, вскрывающих то, что человеку вскрывать не положено, отчего случаются потом землетрясения и прочие напасти. Мы, конечно, люди трезвомыслящие, но, тем не менее… ОНО ВЕДЬ БЫЛО!
– Если слышали оба, значит, еще не рехнулись. А из центра Земли ничего хорошего выйти не может. Нефть разве что. Вверх пойдем, ближе к небу!
Гладко было на бумаге, а ходы уводили все глубже. Тупики, гроты, вода под ногами, лазы, коридоры. Усталость и равнодушие опять, на смену всем страхам.
– Глеб, а вдруг ЭТОТ тоже был человеком: Умер здесь и теперь ходит.
– Дух что ли? Ну, тебе видней, ты у нас ведьма. Боишься?
– Ничего уже не боюсь. Совсем…
***
Духов встретили не скоро. Где-то в центре пути, густого как вакса и черного как сама безысходность. Услышали неясный шум, потом пришел запах, потом…
– Гле-е-еб!!!
Обманула – испугалась-таки! Темнота вокруг взорвалась визгом и клекотом, фонарик мигнул на последнем издыхании.
Духи!!!
Сотни, тысячи! Шелест крыльев, ветер, шлепки!
– Мыши! Динка, это ж мыши!!!
Трудно обрадовать женщину такой новостью – ведьма визжала уже вовсю, нетопыри метались вокруг, хаос полнейший. Хаос жизни, которой не может быть в склепе!!!
– Мыши, дура, живые, летучие! Наружу летят!
Кажется, он плясал. Такие коленца выделывал, что куда там гопаку! Бежал вприпляску, свет гибнущего фонаря не давал упасть, а потом и фонарь стал не нужен. Пещерная ночь затеплилась рассветом, и вскоре солнце резануло по глазам, вынуждая зажмуриться.
Свет, шум реки, воздух вкуснейший!
Счастье!!!
***
Переоценка реальности состоялась позже.
Осознание мысли простой и банальной – умереть можно по-разному!
Если вкратце: обрыв и река. Очередная дырка в скале, откуда не спустишься уже, по причине полной отвесности. Бурная Хотунь со стремниной и валунами, где перемелет тебя как в том блендере.
Без вариантов!
Счастье первых минут сменилось тоской, потом пришла злость. Бесконтрольная, слепая, от которой бьются башкой в стену и решетки грызут. Вместо решеток тут был обрыв, и Дина едва не кинулась туда, перехваченная Глебом уже на краю. Еще чуть позже на смену злости пришло осознание – назад ведь дороги нет. Вообще нет! Опасность видимая, солнечная и красивая, рядом сейчас не стояла с возвращением в катакомбы.
– Плавать умеешь?
– По горным рекам? Сплавлялась как-то на рафте.
– Вот с рафтом нынче проблемы, – сообщил Глеб, сооружая из брючного ремня крепеж для ружья. К руке привязать или движение скует? Патрон вынуть, упрятать поглубже.
– С рафтом – в следующий раз как-нибудь, а сейчас смотри на реку.
– И что?
– Излучину видишь? Бревна, мусор навалены. Нас, при хорошем раскладе, должно вынести как раз туда. Задача минимум – беречь башку от камней, иначе вынесет не полностью. Вопросы есть?
– Нет, – сказала Дина спокойно, и ее синий рюкзак мелькнул над кромкой обрыва – вместе с хозяйкой. Красиво пошла, «ласточкой» будто в бассейне. Глеба, с его ружьем, хватило только на «солдатик». Удар, плеск… здравствуй, в общем, река Хотунь!
Глава 6
Гонки с препятствиями
…Однажды всё это уже было – совсем давно. Прокаленный июлем лес, стрекот кузнечиков, горький запах срезанной травы. Отец, молодой и сильный расстилает тряпку, мама выкладывает яства, простые, но вкусные до одурения: черный хлеб, вареные яйца, малосольные огурчики. Рассыпчатые клубни картошки пересыпаны укропом, аромат летней сытости дразнит и влечет, но жара сильней. Уйти от зноя, спрыгнуть под глинистый бережок, где вода застоялась в следах коровьих копыт, а зеленые струи реки кажутся плавленым стеклом. Разбег, толчок, удар холода, полумрак. Дна нет. Вверх, к воздуху и свету – а света нет тоже! Холод и мрак тянут вниз водоворотом, ужас дерет легкие… не закричать… держать воздух! Грести!!! Бурые космы водорослей как патлы водяного, путают ноги… отгребать в сторону… еще! Воздух, солнце, лето! Жизнь!!!
Другая жизнь!
Валуны вместо глинистого яра, скользкие стволы на отмели, вперемешку с хворостом. Запах гнилого дерева вместо травы и укропа – аромат возвращения к реальности. Нет ни отца, ни его сильных рук, и никто не нажмет на грудь, заставляя выплюнуть тину. Сам должен! Ты снова здесь и сейчас, отвечаешь за себя и за мокрое тело рядом, почти бессознательное. Ты снова жив и обязан двигаться! Без проблем, запросто, сделаем! Минутку полежим и сразу…
***
Бежать по тайге – удовольствие ниже среднего. Скользкая хвоя и ветки в лицо. Так и хочется ногу сломать или глаз себе выстебнуть… тьфу, тьфу, тьфу! Ладно, пневмония сейчас опаснее – в мокрой насквозь одежке, из ледяных объятий горной реки. Бежать, сушить на себе!
А объятия были что надо! Не хочется банальностей, но – щепка и водоворот. Никаких иных ассоциаций, да и мыслей уже никаких. Ураган с ласковым именем пронес мимо крупных валунов, берег встретил два тела в расчетном месте, пальцы вцепились в мусор. Выбрались, в общем. Все на том же бешеном адреналине Глеб поднял даму, порывавшуюся лечь пластом, погнал вперед тычками. Дыхание сбилось вмиг, зато согрелись. На шаг перешли. Плевались, хохотали, вопили, будто подростки под кайфом. Потом адреналин в крови иссяк, оставив тошноту и мокрую одежду. Еще ружье с треснувшим прикладом, кучу синяков и шишек… долго перечислять!
– Ладно, привал, – кивнул Глеб, вспомнив про «боевую усталость». На редкость коварная бяка, самых опытных иногда губит. Отдыхать надо, граждане! Не восстанавливаются нервные клетки!
Первый сюрприз преподнесли спички – мокрыми оказались, вопреки полиэтиленовой запайке! Горючее зажигалок спалили еще в пещере, единственный патрон Глеб решил поберечь, еды не осталось вовсе, а вот фляжка внушала оптимизм. Скромный такой, глотков на несколько.
– На, хлопни разок, – протянул сосуд Дине, сохранявшей, по-прежнему, вид дремотной ошалелости. Мыслями, явно, еще в пещере – на реку глядит и прыгать готовится. Пусть пока, не в этом проблема.
КУДА ИДТИ?!
Таежником Глеб за полгода так и не стал, здешнюю свою жизнь привязывал к дорогам и турбазам. Вариантов пути при таком раскладе примерно 360 – по числу градусов в круге. Карту республики кое-как помнил: цивилизация базируется на северо-западе, и по берегу Хотуни к людям выйдешь непременно. Если сил хватит. Златогорье, к счастью, не красноярская тайга, регион вполне обжитой, но возможностей умереть героем достаточно и тут. Основу выживания составляют сущие мелочи, которым в городе рупь цена: качество обуви, к примеру, да и само ее, обуви, наличие. Глеб еще со «срочки» знал всё про сухие портянки и разношенные сапоги, а дальнейшие годы настроили его не в пользу многих брендов. До сих пор уважал советские кожаные кроссовки – без всяких «анатомических подошв», зато крепкие как копыто бегового коня. Сейчас такие не шьют, увы. Срываясь в бессрочный свой дауншифтинг, приобрел Глеб уже здесь, в Сибири произведение местной фабрики: бурая толстая замша, простроченная на пять рядов. Короткое лето истрепать замшу не успело, а вот река ей на пользу явно не пошла. Набухли кроссовки, фиг просушишь. С ногами Дины обстояло получше – белоснежный «найк» хлебнул таежных реалий, но форму терять не спешил. Что и нужно сменить, так это носочки, если найдутся в ведьмином рюкзаке сухие, и удастся избежать кровавых мозолей.
Дина закашляла, прерывая практичный ход мыслей – тяжело и долго. Очень нехорошо закашляла. Усталые глаза, лихорадочный румянец.
– Ты как? – спросил Глеб для проформы, уже роясь в кошеле. Спички кошель не уберег, а вот лекарства… живы, вроде. Что у нас тут из антибиотиков? Или сперва парацетамол дать?
– В груди болит? Температура есть?
– Не знаю. Поспать бы. Не могу уже.
– Нельзя, Дина, ты ж мокрая вся! Влезем на хребет, будем греться! На вот, таблеточку съешь, полегчает!
Врал, конечно. До заката, судя по солнцу, несколько часов, на подъем не хватит. Нужно открытое место, для безопасности. Начинить патрон тряпкой, или сухим мхом, пальнуть в костровище – тут тебе и огонь, и ночевка. Дальше топать с утра, вслед за солнышком!
– Проглотила? Умница! Все, пошли!
– Не могу…
Дине сейчас было классно – мультикам улыбалась, нарождавшимся перед внутренним взором. Цветущая сирень, лицо бабули, терпкий запах духов… «Ted Lapidus», кажется? Первые в жизни духи, подаренные крутым парнем Тимуром. Танцевать он так и не научился, зато понял, что цветы иногда дороже золотых «цацек»… как давно это было! Расслабиться и плыть туда, где нет ни леса, ни холода. Отдаться течению…
* * *
Год 1990-й, лето, ночь. Окраина Новосибирска. Двухэтажный барак, скамейка в кустах у подъезда. Девочка-подросток умостилась на лавочке с ногами, парень сидит «на кортах», дымя сигареткой. Слишком высокий для своих пятнадцати, слишком худой, зато в шикарном спортивном костюме – блеск эластика даже ночь не скроет.
– Слушай, а ты спать ночами не пробовал?!
– Некогда, чувиха.Чужие борзеют, с Кулацкого поселка. Щас такое классное махалово было, толпа на толпу!
В лунном свете отчетливо различается ссадина поперек Тимурова лба, вся в буграх подсохшей крови.
– Это чем тебя?
– Да неважно. Палкой, или чаками… уроды! Ой, ты чё, бля, творишь?!
– Не ори, – велит Дина тихо и очень по-взрослому, трогая рану. – Я тебе не «бля» и не «чувиха».Сейчас будет легче, боль пройдет, а утром дуй в травмпункт.
– Ага, щаз-з! Чтобы они меня ментам слили?!
– Как хочешь, Тимур. От сотрясения мозга у людей едет крыша, а дурачком ты мне не нужен.
– Ну, ты и… ладно, молчу. Кстати, у вас талоны на водяру и табак не завалялись?
– У нас их теперь не бывает. Бабуля свои меняет на сыр с маслом.
Отпускает Тимура не сразу – только когда гаснет КРАСНЫЙ ОГОНЬ, видимый отчетливо не глазами, а кончиками пальцев, и рана делается «холодной».
– В натуре, не болит уже! Тебе надо людей за «бабки» лечить, типа этих… Джуны с Кашпировским! Будешь знаменитым экстрасексом, и мы за тобой реально поднимемся!
– Сам ты «экстрасекс»! Иди, спи, а то меня бабуля рано дернет.
Кровать с продавленной сеткой, сон сбежал куда-то, и мысли роятся. Любит – не любит, женится – не женится… нормальные, в общем, мысли для девочки двенадцати лет, когда гормоны в крови уже начали пляс, а всё неведомое кажется дико интересным. С поправкой на «чернуху-порнуху», хлынувшую отовсюду в неокрепший советский мозг, да с учетом специфики района, где имела Дина счастье родиться и вырасти. Дети «на районе» созревают рано – пацанята лет с десяти нюхают бензин и таскают ножики в карманах, а девчонки в четырнадцать, частенько, делают аборты. Есть, конечно, и другие – недотроги, отличницы, умницы. Как сама Дина. В бабулю наверное удалась, потому как родители давно променяли ум на «ханку». Типичная семья, по местным меркам – техничка и грузчик. Отец «под газом» колотил маму с бабулей, дочке часто отвешивал по попе, а в последний год стал поглядывать на эту попу совсем другими глазами. Улыбаться начал ласково и пугающе, на колени к себе усаживал. Девочка не с Луны упала, догадалась, к чему всё идет, и дома стала бывать только когда семья в сборе. Подругам такое поведать было стыдно, в себе держала, мечтая, чтоб случилось что-нибудь – и домечталась! Отравились родители паленой водкой! От помутнения мозгов Дину спасла бабушка, хотя вину свою в смерти мамы девочка не выплакала до сих пор. Жутковатую вину, надуманную, никому, кроме себя не заметную. Угрызения совести легко гасятся рюмкой, но от этой дороги Дина себя удержала. Не для того ей достались в наследство стройная фигурка, зеленые глазищи и рыжие кудри, чтобы сделать это всё потасканным капиталом местной шалавы! И мозги не для того! И способности эти странные! Всё, что должно вырвать ее из мира бараков, провонявших табаком и застарелым потом, поднять… ну хотя бы в центр города. Туда, где есть огромные здания, метро, широченный Красный проспект и величественный Оперный театр, где нарядные люди просто гуляют по улицам и не нужно дружить с крутейшим местным пацаном только чтоб не трахнули тебя в подъезде пацаны попроще!
Впрочем, Тимурка и сам по себе неплох. Был бы хоть чуточку поумней, да поласковей!..
Дина вздыхает, и сон уносит ее куда-то. Очень далеко от своего района!
* * *
…Отдаться течению, отдаться…
– Что ты делаешь?
– Греюсь, – пояснил Глеб терпеливо, поднимая ее на руки. – Чем еще заняться в это время суток? Пробежимся, пробздимся!
– С ума сошел, я ж тяжелая! А ну, пусти!
– Я раз мужика сутки тащил, совсем безногого, – сейчас Глеб глядел исподлобья, очень серьезно, куцая бородка приняла, вдруг, вид, мрачный и разбойничий. – Он мне тоже глупые просьбы высказывал, типа добить, или бросить.
– А ты отвечал, что русские своих на войне не бросают? – хмыкнула она, поддаваясь злобному обаянию. Будто в кино, где оборванные люди с грязными лицами встают в сотый раз из окопа, и многотонная крупповская броня застревает на их костях, потому что «Ни шагу назад!» и «Позади Москва!». Жестоко, бесчеловечно и осуждено современной гуманной цивилизацией, но… есть в этом что-то. Гораздо сильнее и ярче любых «мультиков» – аж волной горячей обдало, прямо сквозь мокрую одежду!
– Я отвечал, что отрежу ему язык и яйца, если не заткнется.
– Мило. Это враг что ли был?
– Сослуживец. Жить не хотел, а вот погремушек стало жалко – так мы с ним и вылезли. Готова? Или за ноги взять?
– Хам! Пойдем, садист, отвяжись уже от бедной девушки!
Тропинок тут не было вовсе, даже звериных, водопойных. Поросль выше колена, кедровый шатер над головой, завеса папоротника, скрывающего ямы, корни, деревья поваленные. Дина следом шла кое-как, у самого ноги вмиг истерлись. Способы поднять дух лезли в голову сплошь идиотские – вроде пепси с растворимым кофе. Таежник, блин! Дерсу Узала хренов! Лузер ты, а не дауншифтер, если так уж приспичило обозваться модным термином! На кой было сбегать в дебри, чтоб научиться за полгода только дровосечеству и пьянству?! Окочуритесь оба, местная фауна разберет на запчасти, а вещи сгниют. Ружье, кошель, рюкзак с пачкой денег и бабскими шмотками. Да, еще телефон там есть – натуральный iPhone со сдохшей напрочь батареей. Сам Глеб от цивилизации в виде гаджетов избавился еще в Москве, о чем ни разу с тех пор не жалел. До сегодняшнего дня.
Додумать эту мысль не успел – спуск по склону вывел их на прогалину, прямо к здоровенной бурой туше.
– Ой! – сказала Дина, забыв про болезнь.
– Замри, – сказал Глеб, находя ладонью приклад ружья. – Пятимся аккуратно, и не вздумай бежать.
– Умр-р, – сказал медведь, повернув лобастую башку. Тихо сказал, но очень выразительно. Горожанину, видавшему мишку только в зоопарке, пары таких слов хватает для полной потери самоидентичности. Двум измотанным людям стало просто страшно. Не очень. Никакого сравнения с ТЕМ, цокающим когтями во тьме!
– Отходим, отходим… умничка. Теперь разворачивайся и топай спокойно, я сам буду оглядываться.
Ружье держал наготове, но больше для проформы – картечь топтыгина только разъярит. Сделаем ставку на звериное благоразумие!
Ставка оправдалась частично – нападать мишка не стал, но его присутствие Глеб ощутил уже вскоре. Навязчивое такое присутствие, не похожее вовсе на классическое «скрадывание». Ветки шевелятся, ворчание слышно. Или у них, бурых, любая охота «по-бурому» идет? И что тогда – мертвым притвориться, навстречу бежать с воплями… какие там еще забавные способы есть в книжках? Зверь летом сытый, может и поддаться, но проверять неохота. Не располагают к экспериментам пять центнеров зубастого веса, решившие зачем-то брести по твоему следу! Радовало сейчас одно: Дина от зримой опасности взбодрилась и шла, уже не отставая. Кашлять, правда, не перестала. Ночевку на холодной земле не выдержит – костер придется разжигать. Собрать по пути максимум хвороста и пожертвовать-таки патроном.
Запах дыма Глеб ощутил в самый разгар планирования. Солнце к тому времени успело нырнуть за сопки, и смеркаться начало вовсе быстро. Кусты позади продолжали шуршать, хворост в руках мешал движению, Дина нервничала очень. Все сильнее хотелось пальнуть по кустам, не заморачиваясь. Тут он и пришел – запах. Близкий, отчетливый. Аромат жизни и тепла, ставшего за эти дни почти мечтой!
– У меня глюк, или ты тоже чуешь? Ну, не отставай тогда!
Про осторожность вспомнил уже в двух шагах от финиша. Чокнутые парни с ритуальными ножами, бандюки местные – да мало ли кто тут есть?! Дергаться, впрочем, поздно – пора знакомиться!
Глава 7
Странности продолжаются
Дом – типичное зимовье. Бревна, срубленные «в чашу», ошкуренные вьюгами, промытые ливнями и прокаленные горным солнцем до цвета старой кости. Крепкая крыша, узкие оконца, защита от зверя и дурной погоды. Практичное охотничье жилище, никакого сравнения с «теремком», где Глеб недавно подвизался!
Аккурат за порогом благодать заканчивалась. Бардак здесь царил, пошлый и для охотников совсем нехарактерный. Дощатый стол весь в язвах от «бычков», консервные банки соседствуют с пустой стеклотарой (не от «пепси», естественно), постель на широком топчане разворошена и замурзана. Мешок сухарей (явно местный запас) вспорот и рассыпан наполовину. Свинство, в общем. Полнейшее нарушение всех неписанных таежных правил!
– Ну, здравствуй, цивилизация-мать… твою, – проворчал Глеб, не торопясь заходить. Печурка давно погасла, хоть и не остыла, личных вещей и прочих признаков жизни не видно. Обладатели таковых, судя по всему, покинули уютный домик часа полтора назад – да оно и к лучшему!
– Здесь и заночуем. Я смотрю, там даже банька есть!
– Класс! – выдохнула Дина, опускаясь прямо на пол. – Можно я усну, а?
– Нельзя. Лечить тебя буду, да и вообще – мутно тут всё. Нормальные люди под вечер в тайгу не уходят. Сиди тут, а я пока осмотрюсь.
Следующие полчаса ушли на детальную разведку местности – уж этому в былые времена научился. Тем более, что никто тут своих следов особо и не скрывал. Трое, в кроссовках, абсолютно чужие для этих мест. Много курили и не просыхали. Били бутылки о стену дома, пинали по ней со всей дури (кия-я!), бегали друг за другом. Оружия при себе явно нет – не удержались бы, пальнули хоть разок по тем же бутылкам. Пытались баню топить, напустили дыму, но больше дрова замочили. Идиоты безрукие, в общем. Совсем не тянут на ухватистых ребят с кинжалами-распятиями. Медведя поблизости тоже не видно, благодать!
– Думаю, можно слегка расслабиться, – сообщил Глеб, обнаружив Дину за весьма странным занятием.
На лавке сидела, босая, с распущенной шевелюрой, обхватив себя руками покрепче любовных объятий. Глаза открыты, но не видят, лицо застыло восковой маской.
– Эй, ты чего это? Тебе плохо?! – вспомнилась пещера с ее дурным газом, шагнул к девушке поспешно, аж ружье опрокинулось. Прочие меры оказались не нужны – вздрогнула Дина, и оживший взгляд уперся Глебу аккурат в переносицу.
– Что случилось?
– Это я хотел спросить! Чего тут устроила ночь живых мертвецов?!
– Не знаю. Ну правда… – теперь в ее глазах было даже смущение. – Понимаешь… оно как-то само, еще с детства. Если мне плохо, или даже не мне… в общем, надо просто нырнуть в себя и найти огонь. Как только увидела костер, зовешь его за собой и он… трудно объяснить.
– Да уж. И к чему такие занятные ныряния?
– Так лекарства же нет? А мне вот уже тепло, и кашлять не хочется.
– Ладно, хватит тут черной магии с разоблачениями! Щас пойдем в нормальную баньку, прокалю тебя, и никакой чертовщины не понадобится!
Оптимизм оказался преждевременным – в жарком предбаннике Дина окончательно ожила и вытолкала кавалера вон. Пришлось, как дураку, пристроиться у входа, уложив ружье на колени и представив себя телохранителем. Невыносимо хотелось курить, запас табака иссяк еще в пещерах, и настроение от этого всего сложилось соответствующее. Агрессивно-равнодушное. Такое, что и не глянул на распаренную девицу, явившуюся из бани через полчаса. Пускай теперь сама с собой ведет беседу! Каменка до сих пор пыхает жаром, жизнь показалась, вдруг, простой и ясной, будто в детстве. Или – не в детстве, а гораздо позже? Совсем недавно?
* * *
…Год 2009-й, Подмосковье, зима. Прокаленное дерево баньки втянуло усталость, пар проник до костей, а чай в предбаннике идет не хуже пива.
– Хорошо, Семеныч? – лицо человека напротив светится лукавым довольством. – Поинтересней, чем гадость нюхать по своим клубам?!
– Да не нюхаю я, дядь Саша, совсем завязал. И пить сейчас стараюсь реже.
– Хорошо если так. Мы с твоим батькой могли «беленькой» дернуть по-взрослому, но вот наркотиков до сих пор боюсь как черт ладана. А то, может, всё бросишь да и переедешь сюда? Женишься, наконец! Плохо разве?!
Улица встречает неслабым декабрьским морозцем. Добежать вприпрыжку до дома, сумка стоит в сенях, а нужный сверток заныкан на самом дне. Объемистый сверток, хоть и очень легкий. Разрушительная мощность сравнима с атомной бомбой – если правильно распорядиться. Реальная цена измеряется в больших нулях – это если купить захотят, а не голову продавцу оторвать. Жуткая, в общем, вещь, пусть пока подальше лежит. Гараж у дяди Саши хлипенький, там всё на виду, пристройки сбиты из крепких досок, но тайные ниши вряд ли найдутся. Чердак, может быть? Или подпол? Хорошо, что снег во дворе заледенел – следов не останется. Не будет дядя Саша лишних вопросов задавать, а потому и сам лишнего не узнает…
* * *
На воздух выбрался уже в ночь. Любопытного Топтыгина вблизи по прежнему не наблюдалось, окно избушки светило маяком, на который Глеб и пошел. Внутри дома обнаружилась относительная пастораль: стол чист, увенчан горячим чайником, и даже варево какое-то в котелке имеется. Судя по запаху – тюря из сухарей.
– Вкусно! – сказал Глеб с энтузиазмом, продегустировав первую ложку. – Вообще деликатес! У какого светила кулинарии вы учились, мадмуазель?
– Договоришься мне!
– Да я серьезно! Жизнь возвращается в мое измученное туловище… и всё такое.
Язык начал, вдруг, заплетаться, и тут уж магия была явно не при чем. Разморило от тепла, насыщения и относительной безопасности, впервые за несколько дней.
– Ты это… доедай, а я прилягу чуток. Давай тоже под бочок, дадим с тобой жару!
– Ложись уже! – хмыкнула она без намека на эротизм. – Давальщик! Сам вон весь горишь, а туда же!
– Это баня всё… щас я…
– Лежи. Расслабься. Я тебе тоже помогу, только не мешай. Не мешай, вот так. Спи-и…
Коловращение, муть, темнота…
***
Год 1990-й, весна, пустырь на окраине Москвы. Десяток парней, не очень похожих на студентов, но это студенты. Косая сажень в плечах, ломаные уши, решительные взгляды.
– Есть вариант заработать, пацаны! – сказал Глеб пару дней назад двоим сокурсникам по журфаку, да еще другу лепшему Борису, куда ж без него! – Помните Арика Шаревича? Ну, который с первого курса вылетел? Торгует сейчас кассетами, уже пару киосков воткнул в нормальных местах. Так вот, вчера навестили Арика злые рэкетиры и поставили на деньги, конкретно. Арик обиделся и зовет нас на помощь. Врубаетесь, какая тема?! Жлобы не из бригад, просто наглая мелочь, человек пять. Мы соберем десять, объясним дуракам, кто прав, и в кармане у нас кой-чего зашуршит! Еще вопросы есть?
Толпу собрали за день, сейчас перед ними пустырь и вечерние сумерки. Мысли лезут ненужные – про Наташку, про жаркие ночи в общаге и на чьих-то «флэтах», про планы на женитьбу. Еще есть в его жизни университетский клуб «Позиция», где можно обсуждать полузапретные вещи – про Ленина, к примеру и про НАСТОЯЩУЮ историю той революции… это, впрочем, чревато. Даже в нынешние, «перестроечные» времена. Именно из-за клуба пригласили сегодня Глеба на беседу, которой нафиг бы ему не нужно! Не в Большой Дом на Лубянской площади, откуда «Колыму видать» – в машину, для начала. В «девятку» цвета «мокрый асфальт».
– Ваш профессор Гришаев, создатель клуба «Позиция» нам вполне симпатичен, потому и хотим уберечь. Его от уголовной статьи, Вас лично – от дурных ошибок, а нашу несчастную страну – от нового хаоса. Это ведь, Глеб, вечная беда наших интеллигентов – сперва они, мятежные, просят бури, помогают революциям, а потом их мечта исполняется. Революция приходит, и интеллигенты в ней тонут. Пока не поздно, надо понять, кто прячется за вашим профессором и творит, его именем, гнусные дела?
Вежливый человек в хорошем костюме, разумное предложение, от которого пришлось отказаться. Не сложилась беседа. Другие нынче времена, не запугаете! И думать об этом сейчас не время! Пустырь впереди, и народу на нем, по скромным прикидкам, десятка три – мелкота, в основном, но заметны и крупные особи. Арматура, дубинки, нунчаки. Веселый и страшный хоровод, где башку беречь некогда. Серые фуражки вокруг, фургоны с железными кузовами, руки заломленные, лицо в пол…
…Снова воля, снова свежий воздух – десяти суток не минуло. Вызов к декану, грозные фразы и очень злые документы. Не место в журналистике хулиганам и рэкетирам! Дом, отец, Наташа.
– У нас будет ребенок!
– Правда? Вот ни фига себе!
Только детишек и не хватает для полного счастья БЫВШЕМУ студенту, без работы и без денег! Она уходит не прощаясь – чтоб вернуться пару дней спустя. С ребенком вопрос решен, не беспокойся, забудь. Будем жить, как жили, о,кей?
…Водка – паленая, мерзкая, под хлеб с вонючей килькой. Чьи-то квартиры и комнаты, долгое похмелье. Лицо профессора Гришаева, сочувствие во взгляде, сухие интеллигентские ладошки пафосно рубят воздух.
– Мы ведь с Вами понимаем, Глеб, что драка лишь формальный повод для расправы КОМПЕТЭНТНЫХ ОРГАНОВ! Эти граждане решительно не желают видеть перемен, но мы на них найдем управу! Наш клуб «Позиция», к сожалению, перенасыщен стукачами, но есть другие люди… я Вас с ними познакомлю! Им очень нужны решительные парни, которым нечего терять! Хватит нам беспомощных эскапад в духе Синявского и Даниеля. Бороться надо! Зубами выгрызать свободу!
…Невысокий хлопец без возраста, с простецким круглым лицом и деревянной ладонью. Макс, командир «других людей». Жмет руку, говорит что-то, но слова расплываются и тонут. Коловращение, муть, серая пелена…
Глава 8
Руссо туристо и облико морале
Проснулся легко – будто в детстве. Кружат в уходящем мареве обрывки чего-то приятного, пахнет медом и травами, свет в глаза. День на дворе!
Кто удивил, так это Дина – уже на улице, бодра и вполне здорова. Красива, к тому же, во всем ведьмовском шарме! Отстиранные шмотки сушатся себе на поляне, чайник согрет.
– Ну, ты талант, – удивился Глеб сдержанно, не желая выбираться из сна. Тело после вчерашнего ломит по всем сочленениям, а в остальном… нормально, в остальном! Никаких причин пожалеть себя и продлить ленивый отдых. Чудеса!
Тайга этим утром вела себя примерно. Солнышко грело, но не парило, птицы пели, ветки и бревна под ноги не лезли. Тропа даже отыскалась – явно звериная, зато ведущая прямиком на запад, судя все по тому же Солнцу! Медведя в тылу не наблюдалось. Полная возможность расслабиться и ощутить себя реальными туристами! Глеб, по привычке последних дней, вспомнил базу и Айлу, потом Петровича… Да и фиг с ним! Свет, в конце концов, клином не сошелся, турбаз в Златогорье полно, и работы на них в сезон валом. Признайся уж, что бежишь сейчас обратно из тихого рая, куда грехи не пустили-таки! В цивилизацию поганую сбегаешь, где стал, вдруг, хоть кому-то нужен! Признай и не строй из себя одинокого волка!
Всерьез злиться не получалось. Слишком вокруг красиво, слишком удобна одежда, и вообще – СЛИШКОМ ХОРОШО! Такая благодать, что аж плюнуть хочется через плечо! Год назад все складывалось аналогично, душа развернулась тогда во всю ширь, и даже пресловутая «пятая точка» не учуяла глобальных проблем, летевших уже на голову как бомба с лазерным наведением… ладно, забудем пока. Представим, что нет в этом мире никаких «законов бутерброда», даже для таких как ты! Учитывая общий процент прежних гадостей, нынешняя «светлая полоска» просто обязана быть широкой!
* * *
Людей встретили ближе к вечеру – отмахав уже изрядно и утомившись. Спустились в очередной распадок, перешли ручей по скользким камням, тут и донесся сквозь заросли шум людской перепалки.
– Стоп,– сказал Глеб негромко, отпихнув Дину с бережка в кусты. – Пройдусь один, для начала, воздух понюхаю.
Комментариев, в общем, не требовалось. Не тот случай, чтоб орать сходу: «Лю-у-ди!» и пускать слезу умиления – медведь сейчас будет поприятней некоторых хомо сапиенс! Ружье Глеб, для верности, переломил (патрон в стволе, новых не появилось), нож на поясе сдвинул поудобней. Поймал себя на мысли, что затягивает, самоуспокаивается мелкими жестами перед лицом явившейся, наконец, реальной угрозы. В последний момент вспомнил важное:
– Кинжал где? Тот, с крестом?
– В рюкзаке.
– Достань. Если что – бей снизу, в живот или под ребра.
– Легко сказать!
– Ну да, дело непростое. Только если начнут тебя убивать всерьез, сразу все поймешь.
Заросли преодолел чисто, почти без шороха, впереди открылась, наконец, поляна. Двое спорщиков устроились на бревне, побросав рюкзаки, дискутируют вольным матерным стилем. Выясняют, что делать, и кто виноват. Оружия при спорщиках не заметно, одеты оба в молодежно-раздолбайском стиле «а-ля турист», за словами абсолютно не следят. В приличном обществе пары таких выражений хватило бы для серьезного мордобоя, а эти ничего, терпят. Слишком хорошие друзья, или просто цену словам не знают? Выглядят оба на двадцать пять, от силы, один черняв, невысок и шустр, второй, напротив, здоровяк славянского типа. На сектантов давешних не тянут, вроде. Блин, а рюкзаков-то – три! Вон он, третий, за бревном притулился!
Сзади зашуршало громко и беззастенчиво. Обернулся Глеб с похвальной быстротой – как раз чтобы столкнуться нос к носу с девушкой. Худенькая, в спортивном костюме, короткие волосы выжжены до пергидрольной белизны.
– Вау! – сказала девица без малейшего страха, да и без удивления особого. – Ты еще, нафиг, кто такой?!
***
…– Так вот, я тому козлу сразу все заяснил! Типа, говорю, козел ё…ный, ты не в колхозе у себя, понял?! У нас так дела не делаются!
– А он что?
– А че он скажет?! Загасился и умолк!
Чернявый хлопец по имени Вован обладал редкой для горожанина способностью болтать при серьезных нагрузках. Битый час уже топал в гору, прямо перед Глебом, ежеминутно оборачиваясь и почти не умолкая. Сам Глеб (проклятые годы, проклятый табак!) дыхание держал с трудом. Тем более, что и говорить с ЭТИМ особо не хотелось. Большинство трепачей безобидны и дружелюбны, но встречается категория совсем другая. Злобные хвастуны, которым не слушатели нужны, а челядь, глядящая снизу вверх. Для превращения слушателей в челядь нужно их сразу подавить – зашугать, поставить в стойло и далее по тексту. Вован первую попытку сделал сразу, еще при знакомстве. Руку Глебу сдавил со всей дури, демонстрируя дружбу с кистевым эспандером. Ладонь Глеба, привыкшая к топору, оказалась крепкой, что хлопца вовсе не смутило. Как и напарницу его, пергидрольную блондинку по имени Тату (она же – Таня, она же – Тата). Чуть позже, когда привел Глеб к компании Дину, блонда шустро оглядела ведьму с головы до ног и цапнула за клапан рюкзака:
– Вау, прикольно! Ты че, подруга, с такой КОСМЕТИЧКОЙ в поход собралась?!
– Мне хватает, – пожала Дина плечами. – Открывать не надо, там личные вещи. О, кей?
– Ну, ла-адно! – протянула Тату с почти детской обидой. – Я по-простому привыкла, без всяких там…
– Глебушка, а че у тебя телка такая резкая?! – включился Вован немедленно. – Девчонка к ней с полным уважением, а она…
Глеб вздохнул. Глянул вприщур на здоровяка-славянина – с любопытством пялится, но пока не лезет. Спокойный бычок, такому нужна команда типа «Наших бьют!», но этого, как раз, желательно избежать. Дернул Глеб плечом неловко, ружье само в руку съехало.
– Эх, елки! – сказал с искренней досадой, крутнув оружие вокруг оси, так, что зрачки стволов мазнули по всей замершей троице. – Бардак с этими ружьями, вечно сами стреляют!
Ремень на плечо, шаг к Вовану, рука вперед:
– Ну что, познакомимся?
– Так уже ведь!
– А с первого раза не вышло, – улыбнулся Глеб добродушно, сжав ладонь чернявого шустрика со всей СВОЕЙ силы.
– Меня зовут Глеб. Не Глебушка и никак иначе. Это – не телка, а моя подруга. Хотите – можете идти с нами, а вообще мы никому не навязываемся. Что скажете?
– Ну вы, бля… короче, не напрягайся, мужик, мы не по злобе. Просто хотели, по-людски!
– Да стар я уже, ребятки, для простоты. По имени-отчеству не требую, но от хамства воздержитесь, аллес.
Тяжеловато вышло, резко, совсем не креативно. Отвык от общения, да и раньше фамильярностей не любил. Компания, впрочем, тему просекла – потому и шли теперь вместе. Хамство Вован отставил, зато байки его могли сравниться с незабвенной «Бригадой».
– Во, еще лох один был, пробовал нас кинуть! Как мы его чморили потом, ты не поверишь! Сперва предъявили конкретно, потом на деньги поставили, а дальше ваще прикол!..
Все трое оказались родом из Кемеровской области – услышав это, Глеб ничему уже не удивлялся. Плавали – знаем! Всесоюзная Кузница советской эпохи стала к концу 80-х редкостной дырой, обделенной напрочь социальными благами. Пока голодные шахтеры митинговали и пикетировали, сыновья их, плюнув на пролетарскую карьеру, ринулись в рэкет. По всей Сибири наводили шороху, да и в столицу катались, потесняя там «казанских» с «люберецкими». Глеб сибиряков-отморозков встречал пару раз, еще на старте своей «охранной» работы – воспоминания сохранились самые теплые. Зуд вызывающие в указательном пальце! Нынешняя компания ту пору наблюдать могла лишь со школьной скамьи, но живы традиции, живы! Ностальгия по «крутизне», как они ее себе представляют – бурость и хамство, если вовремя не обломать. А так ничего, вполне симпатичные ребятки. Не бандиты вовсе, мелочь коммерсантская – ИП, ларьки, табак со «сникерсами». Дико мечтают прилепиться к кузбасскому угольку, но ростом пока не вышли. В турпоход сорвались, как водится, по дури, да и заплутали без карты. Не нашлось у троицы в рюкзаке ни единого места для геодезических штук, зато булькало там изрядно. Проблукав пару дней, нашли зимовье (то самое), но задержаться там не хватило ума. Было у ребят отчетливое ощущение, что тайга вот-вот кончится – поперли в ночь, а новое утро встретили помятыми, хотя и бодрыми с виду. Особой злой бодростью, когда все вокруг виноваты в твоих бедах.
– Ты не грузись, Глеб, мы ваще веселые! Шведская семья, если че! Ночью можете смело присоединяться!
– Благодарю. Подумаем.
– Не, ну че ты, реально, как в каменном веке?! У телки… пардон, ПОДРУГИ своей спроси, вдруг ей по кайфу?!
– «Вдруг» бывает только пук, – отозвался Глеб нелюбезно, начиная злиться. Хотел еще про каменный век добавить, где промискуитет (о-очень большая «шведская семья») был как раз в моде. Не успел – тропа привела к очередной вершине, наконец. Красотища! А что это у нас вон там, за соседней сопкой?! Да неужели?!!
– А ну, молодежь, у вас глаза острей! – предложил Глеб ворчливо, скрывая радость. – Гляньте-ка!
– Ептыть, дорога! – проявил внезапные эмоции меланхоличный Коля. Пергидрольная Тату взвизгнула, Вован, напротив, посерьезнел.
– И куда она ведет?
– А тебе не все равно? Главное, до нее всего один переход, а там уже не заблудимся!
– В горах расстояния обманчивы, – проявила мудрость Дина. – Не сегодня же туда бежать!
– А никто, в натуре, и не предлагает! – оскалился Вован радостно. – Щас палаточку поставим, костер запалим!
На этот раз спорить никто не стал.
Глава 9
Ночные шалости
Ночлег устроили тут же, рядом с россыпью громадных валунов. От нагретых камней тянуло уютом, хворосту рядом нашлось в избытке, быстро сварганили костер. Палатка у кемеровчан оказалась двухместной – как раз для «шведской семьи», готовой максимально внутри уплотниться. Глеб, хмыкнув, достал нож и за пару минут нарубил изрядное количество молодых сосенок. Стволы, лишенные веток, были вогнаны в грунт метров за тридцать от веселой троицы, вершинки состыкованы хитро, сверху легли слоями сами ветки. Нормальный шалаш получился, на ночь хватит.
– Слушай, ты в школе скаутом не был?
– Я был пионером, – отбил Глеб ведьмину шутку в духе американского кино. – А правильные пионеры не только орали речевки про дедушку Ленина!
– Знаю, плавала, – улыбнулась Дина с неожиданным лукавством. – Как у тебя, кстати, насчет главного пионерского девиза?
– Всегда готов!
– Правда? – ее глаза вблизи оказались настолько игривыми, что жаром обдало. От неожиданности, наверное. После всех предыдущих стервопроявлений. Глеб удержался от вопросов и сумел даже придать лицу выражение искушенного обольстителя. Шалунья иронией не прониклась – такой взгляд подарила, что впору постель стелить. За неимением оной Глеб нарубил еще лапника, а там и темнота, наконец, пролилась с неба. Костер буйной компании запылал вполне приветливо, только идти туда не хотелось. Нарезалась компания. Расслабилась окончательно в предчувствии скорой цивилизации. Первые пару рюмок Глеб с Диной приняли охотно, потом жесты Вована стали слишком резкими, а процент мата в разговоре начал зашкаливать. Славянин Коля попытался обнять Дину и был послан. Тату рассмеялась громко, здоровяк налился кровью, Вован хотел влезть, но передумал. Взглядом только уколол. Нехорошим взглядом мелкого гопника, отбившегося от стаи, а потому не готового пока.
– Ладно, господа, пора нам баиньки, – объявил Глеб решительно, чтоб сразу пресечь уговоры. – Кто как, а мы с подругой за сутки умотались.
Дина не возражала. В шалаш забрались по очереди, лапник оказался приятно-пружинистым и почти не колючим. Если в одежде спать. Последнее обстоятельство Глеб попробовал скорректировать, встретив деликатный, но решительный отпор.
– Ну вот, здрасьте! А кто меня про готовность спрашивал?!
– Какую готовность? – полнейшее изумление в голосе. – Ах, вот ты о чем! Это шутка была, невинная девичья шутка!
– Понятно, – хмыкнул Глеб, переворачиваясь на спину. – Такие шутки, девушка, в приличном обществе зовутся «динамо» и караются по всей строгости!
Пару минут лежали молча, потом ее ладонь протянулась из темноты, пальцы погладили его подбородок запоминающе-легким движением.
– Колючий… ты правда обиделся?
– Скорее удивился, – ответил Глеб казенным тоном, выдавая себя с головой. Зацепила-таки, вреднюка! Выгрызла слишком большой кусок в его мыслях и дефилирует там на острых «шпильках»!
– Привык иметь дело с большими девочками, которые знают, чего хотят.
– Я тоже знаю, – прошептала она, и теплые губы коснулись его уха. – Я очень хорошо знаю! Я девочка городская, хочу, чтоб все было красиво, в чистоте, на простынях. А спасителей своих не забываю и умею быть очень благодарной!
Ее поцелуй оказался вкусным – почти как в юности, почти как в первый раз! Вот уже голова кружится, и руки готовы сграбастать, присвоить чужое тело! За секунду до этого она выскользнула, рассмеялась жарко:
– Стоп! Не своди меня с ума, всё потом, потом…
Он отстранился, подумав про разницу в годах, щетину на своей морде лица и прочий антигламур. Потом уже, пытаясь задремать, понял главное – она им снова играет. Ловит на инстинкты, «цепляет якорек»… примитивная психология, короче. Открытие злости не вызвало – сам уже, наверное, простился со здешним Эдемом и готов был принять благодарность в условиях полной цивилизации. Там и глянем, кто кого использует! С этой мыслью Глеб задремал, и даже пьяные вопли у костра помешать не смогли.
Как и тишина внезапная.
Даже голос женский, ласковый проник в сознание далеко не сразу:
– Глеб! Гле-еб!
Она стояла рядом, в паре метров от шалаша. Узкий силуэт, белизна кожи, тонкая полоска стрингов – единственная одежда. Таня-Тата-Тату. Ух ты какая!
– Глеб, иди ко мне!
Вот так, значит? В «шведской семье» недокомплект, нужны новые члены? А может это любовь, хм? Ночная дикая любовь под запах костра и прочую романтику? Да к черту все мысли, когда тебя так вот недвусмысленно призывают! Когда распаляли до этого и душу травили!
Из шалаша Глеб вылез. Успел еще заметить безлюдье у костра (а где все?), движение успел засечь краем глаза, сзади.
Вспышка! Боль! Темнота…
***
Руки связаны – это оказалось первым и самым поганым из открытий. Качественно стянуты, за спиной, аж занемели. Свет в лицо, ржанье и матюки.
– Очнулся, Глебушка?! Ну ты, бля, любитель валяться в обмороках, мы прих…ели! Не можем без нашего Глебушки шоу начать!
Вована «пёрло» – разгульно и зло, со всем гопническим куражом. Устоять на месте не может, ходит вприпляску, аж слюна брызгает. Прочая картина не радует тоже – ружье теперь у Коли-бычка, пергидрольная Тату вполне одета и глядит на все с жадным восторгом. Дина одета тоже и даже не связана, но толку с нее…
– Зря ты, Глебушка, по-хорошему не захотел, когда тебя в компанию звали! Еще сучка твоя рожу корчила, западло ей с нами! Западло, да?! Ну, ничё, щас мы заценим, кто тут, бля, аристократ, а кто у параши спит!
Глеб промолчал. Не пионер-герой, чтоб орать в лицо врагу пафосные речи.
– Ты, Глебушка, не ссы, мы не звери! Чисто телку твою натянем хором, а ты поглядишь! – на этой фразе Вован стал как будто ростом выше. Сейчас он был всем и сразу: Аль Капоне, Сашей Белым, просто «реальным пацаном», готовым решать судьбы влет. Шагнул к Дине, та сжалась затравлено, подтянув к груди колени, Тату визгливо хихикнула. Коля-бычок отвесил губу, сейчас слюна потечет. А путы на руках не такие уж крепкие – толстая веревка, не прилегает плотно!
– Эй, погоди! – заторопился Глеб. – Чего беспредел творите?! За бабу сядете все, а на зоне придется задницами отвечать!
Зря сказал! Зацепил, видать, давние комплексы, Вована аж подкинуло.
– Глохни, падла, порву щас! Какая зона?! Кто нас туда отправит?!! Вы что ли заяву напишете?!!
Интересно, сколько в них уже плещется? Рожа перекошена, рука на ноже, ружье уставилось зрачками в Глеба, будто сама смерть. Тупая и нелепая смерть – от рук идиотов, которые завтра вспомнят и со страху обделаются! Веревка на руках уже ослабла, запястья ходят свободно – еще бы пару минут!
Дина закричала – негромко, жалобно, с придыханием:
– Не надо! Ну, пожалуйста, не надо, прошу вас!
Коленки обхвачены руками, глаза круглые – классическая жертва! Наглядное пособие из учебников по безопасности: не плачьте, не упрашивайте насильника, это его подбодрит! Вован развернулся, рука с ножа съехала ниже пояса, двинулся к жертве походкой распаленного самца. Коля, в ожидании шоу подался вперед, забыв о пленнике, ружье опустилось книзу. Веревка с запястий съезжает, сползает…
– Не надо, пожалуйста, – повторила Дина тихо, с внезапным спокойствием.
– Ну, как это не надо?! – хохотнул Вован, подходя вплотную. – Надо, сучка! Щас тебе будет маленько больно…
Толкнул ее в плечи, сам навалился сверху.
Крик.
Короткий, мужской, переходящий в истошный вопль ужаса. Вован пятится назад, штанина намокает кровью, Дина выставила перепачканный клинок. Пора! Глеб сбросил оцепенение, тело метнулось вперед, и удар по почкам вышел славный – Колю аж в спине переломило! Ружье вырвать, прикладом по затылку, дуло в лоб:
– Стоя-а-ать, суки! Все назад, стреляю! Ты, б…, хватай его, рану зажимай, щас сдохнет! Бего-ом!!!
Паника, кровь повсюду. У Вована глаза навыкате, Тату пытается перевязать, Коля вовсе признаков жизни не подает. Победа, короче. Полный разгром врага! На поле боя добил бы всех и ушел, а тут, блин, цивилизация! Спасать придется!
– Ты умница! – крикнул Дине, вручая ружье. – Контролируй быка, а я этими займусь. Если что, вали любого!
– Не сомневайся, – кивнула ведьма, успевшая спрятать кинжал. – Ты уверен, что им надо жить?
– Уверен, что нам с тобой на кичу рановато! Доказать, конечно, будет трудно, зверье кости объест…
– Да помоги уже, не болтай! – сорвалась в истерику Тату, похожая из-за пятен крови на дога-далматинца. – Умирает человек, вы его зарезали!!!
Глеб не ускорился ни на йоту. Подошел неспешно, глянул лениво, и рука сорвалась сама – вкатила блонде классную оплеуху. Первая помощь при истерике, и вообще… от полноты чувств. Выдернул у Вована из штанов ремень (как раз расстегнут!), жгут получился слабоват, но уж, какой есть! При ранении мягких тканей можно и вовсе без перетяжки, но пускай боится – да и дурить в спадающих штанах гораздо сложнее!
– Так и держи, мудила, пережимай! Не вздумай уплыть в обморок, истечешь кровищей!
Тот, разумеется, подчинился – они все сейчас сделались послушными. Коля, разве что, отбивается от коллектива по причине беспамятства. Глеб его, для верности, связал, разместил всех троих у костра (не гуманизма ради, а чтоб на виду), сам с ружьем устроился напротив.
Еще одна веселая ночь. Сколько их, таких, было в жизни…
***
…Год 1991-й, Закавказье, весна, ночь. Склон горы, дорога внизу, пять человеческих силуэтов припали к щебнистой почве.
– Задэрживаются сэгодня, – произносит Акоп, худой и жилистый как кобра. – Нам уже дома пора сидэть, кушать матнакаш, а мы всё тут!
Глебу здешняя война непонятна. На клочке Закавказья, именуемом «Нагорно-Карабахской АО», бьют друг друга потомки двух древних народов, а посередине всунуты войска, обязанные всех примирить. Его дело, впрочем, маленькое – доставил пакет из Москвы и сразу назад. Почти сразу.
– Тебе с ними никуда лезть не надо, – сказал перед первым рейсом Макс, невысокий хлопец без возраста, с простецким круглым лицом и деревянными ладонями. – Ты курьер при ценном грузе, а воюют пускай сами!
Глеб спорить не стал – ни в тот раз, ни до этого. Вообще ни разу с Максом не спорил, за весь бурный год, проведенный с молодежным крылом клуба «Позиция». Командировки доверили не сразу – сперва были митинги и кое-что еще. Съехаться, например, к условленному часу, поймать своих взглядами, развернуть плакаты во всю ширь: «Советская Власть – голод, нищета, ГУЛАГ!» или еще покруче. Менты уже бегут, свистят, пресса иностранная заранее нацелила камеры, снимает скандальную картинку… весело, в общем! Гонорар будет позже – за бесплатно нынче только птички поют!
– Каждый работает в образе! – внушал Макс деловито – Парни держат свои плакаты и готовы за них отдать жизнь! Девчонки, ваше оружие – слабость! Падайте под ноги ОМОНу, хватайтесь за ботинки, бейтесь об них головой! За каждый разбитый нос полагается премия, серьезные травмы оплачиваются особо! Готовы, молодежь? Тогда работаем!
«Работы» в этот год хватало. Митинги по всей Москве, флаги и лозунги меняются как перчатки. Куча полезных знакомств появилась, даже иностранцы!
– Господа, учитесь у Голливуда, – инструктировал активистов человек по имени Сэм (репортер CNN, если верить Максу) с неброской внешностью и полным отсутствием акцента в речи. – Голливуд снимает не драку, а шоу. Зритель сочувствует жертвам, поэтому изобразите трагедию, но сумейте уцелеть. Еще в скоплении людей могут найтись противники, желающие перекричать вас, или даже избить. Для нейтрализации таковых есть очень эффективные трюки, почти незаметные со стороны.
Удары в условиях тесноты, короткие, без малейших красивостей. Каблуком в подъем стопы, носком в голень, коленом в пах, пальцами в глаза. Пригодится когда нибудь. Всякий опыт полезен.
Сейчас позади и митинги и тренинг. Только горы вокруг, только пакеты, доставляемые частыми рейсами. Что там – деньги, документы, инструкции? На кого, вообще, работает «молодежное крыло клуба «Позиция», где кастетом владеют ловчей, чем авторучкой? Опасные вопросы. Меньше знаешь – крепче спишь. Куда важнее стабильность оплаты, а уж в этом Макс сотоварищи вполне честны. Достойно вознаграждают, и не рублями «павловскими-деревянными», а той самой «эскавэ», ставшей нынче новым смыслом жизни. Снята уже квартира в центре Москвы, и Натали к нему переехала, простив, вроде, вынужденный аборт. Нормально жизнь организовалась, ради такого и рисковать не страшно.
– Вот оны!
Пять человек припали к земле, а внизу, под склоном горы тарахтят неспешно два БТР-а с эмблемами внутренних войск. Патруль, не способный, реально, ничему помешать. Обе враждующие стороны с патрулями не ссорятся, а солдаты-«вованы» лишний раз с брони не слезают. Чужая война, чужие интересы.
– Всё, пашлы!
Любая дорога когда-нибудь кончается. В селение приводит, в чей-нибудь дом, за стол. Будет литься рекой домашний коньяк, а хозяйка подаст ароматную долму и свежайший хлеб-матнакаш.
– За тэбя, брат! За тваю помощь в нашей барбе! Если трудно – званы или сам приезжай!
Горы, воздух, острый привкус опасности…
Глава 10
Оскал цивилизации
Первые солнечные лучи осветили пейзаж, достойный кисти баталиста. Ненаписанное полотно «Разгром чекистами банды в горах Айла-Тау». Кровь повсюду и везде, бледные лица, нацеленный ствол. Члены разбитой банды при свете дня выглядели столь печально, что в слезу пробивало.
– Слышь, это… Глеб! Ну, прости, бля! Ну, неправы были, бухие, дураки! Ну, шутка была, в натуре, че ты загрузился?!
– Где-то я все это уже слышал, – сообщил Глеб задумчиво, ковыряя ножом тушенку (трофей, а как иначе!). – Или мерещится? Может, глюки и нет тут никого?
– Не знаю, – ведьма сощурилась лениво, взгляд обшарил окрестности. – Лично я вообще людей не вижу. Сейчас доедим и пойдем, правда?
– Золотые слова! Когда мерещатся голоса, надо быстро сваливать. С голосами пускай звери разбираются.
– Эй, Глеб, слышь! Ну, отпусти, бля! Мы уже это… раскаялись!
– Во, опять! Ты их тоже слышишь, Дина?! Может, пальнуть в ту сторону, чтоб не мерещилось?
Терпения хватило минут на сорок. Потом приблизился мрачно к пленникам, нож заиграл в руке, лица вытянулись.
– Короче, чикатилы вы мои недобитые! Сейчас расходимся и забываем всё как страшный сон. Тогда, возможно, обойдемся без ментов и заявлений. Вопросы есть?
– Злой ты.
– Чего-о?! – покосился Глеб на пергидрольную Тату. – Вот ты мне, кстати, должна по-полной, с тебя вся хрень началась!
– Так я не против! – улыбка у блонды вышла ангельской. – Ты только скажи, душа моя, я ж для тебя что угодно!
– Не сомневаюсь, – ухмыльнулся он, маханув ножом по путам на нежных девичьих ручках. – Этих сама развяжешь, не барыня. Засим, господа и дамы, позвольте откланяться!
Легко сказать! Может, духи горные на людей обозлились, но дорога с первых шагов пошла наперекосяк. Дина на спуске подвернула ногу, у Глеба лопнул шнурок кроссовки, тропа впереди исчезла вовсе, превратившись в скопище кустов. Мошка откуда-то взялась, хотя ей сейчас не сезон. Клещей с одежды Глеб уже не стряхивал – уповал на энцефалитную прививку. Другое сейчас заботило. Шум отчетливый позади.
– Не, ну это вообще хамство какое-то! – возмутился, углядев, наконец, источник звуков. – По-русски, значит, не въезжаете, будем ссориться?!
Источники, числом трое, затормозили в полусотне метров, не проявляя особого страха.
– Глеб, да погоди ты! – подал голос живучий парень Вован. – Мы по-честному, близко не подходим! Будь человеком, мы ж без вас заблудимся!
– Зато общество от вас отдохнет! – проявил Глеб неотзывчивость. По всему выходило, что держать буйную троицу лучше на виду, сюрпризов меньше будет.
– Ладно, шайтан с вами! Ближе не подходить, а то сами знаете…
Блефовал, конечно. Ночью, да по запарке положил бы всех, а теперь уж увольте! Люди они теперь, безоружные и почти неопасные. Вдобавок, каждого будут искать, а три трупа в туристической зоне – это вам не за тысячу километров от цивилизации! Последняя, кстати, с каждым шагом проявляла себя все отчетливей: кострищами, пустыми бутылками и прочей «отрыжкой человечества», вызывающей сейчас позитив. Странный таежный роман кончается и не жаль его абсолютно. К бениной маме такие приключения!
Первой дорогу учуяла Дина – повела носом по-кошачьи, и пальчик с остатками маникюра уверенно показал направление. Еще один спуск, еще ручей, а там уже и тропы появились натоптанные, человеческие. Скорости, правда, не прибавилось – ведьма хромала, а Глеб упорно старался не упустить кроссовок. Проломились через кусты и вот оно, наконец!
– Ну что, горожанка, будешь асфальт целовать? – спросил Глеб деловито, скрывая собственный пацанячий восторг. – Нет? Ну, отдыхай тогда, такси подождем.
Еще через полчасика «такси», наконец, явилось – ностальгический «ЗИЛ» с синей кабиной и зверски ревущим движком. Глеб шагнул на дорогу, грузовик чихнул, тормозя, из окна высунулась голова с вихрастой шевелюрой. Кепарика не хватило до полного «шукшинского образа»!
– Нагулялись, что ли?! Заценили ландшафты, гиподинамию преодолели?!
– Точно! А у вас тут все такие образованные? – проворчал Глеб, заставив водилу улыбнуться шире.
– Не-а, я эксклюзивный! Меня мужики зовут Валера-интернет, потому что память лучше всех! Вас подвезти, или как?!
– Нам в Златогорск надо, – кивнул Глеб, про себя матюгнувшись. Ни к чему бы сейчас светиться, да еще перед такими вот… эксклюзивами любопытными!
– Доставим, ноу проблем! А эти тоже с вами?
– Эти? – покосился Глеб на угрюмую троицу, обосновавшуюся, как обещали, в стороне. – Так, попутчики. Давай уже возьмем.
Размещение вышло недолгим. Ведьму шофер забрал в кабину, а Глеб занял место в грязном кузове, лицом к прочей компании. Ружье пока оставалось при нем, но так уже, для порядку. Потом придется выкинуть, от греха. Еще брякнуть Петровичу с любого телефона – увольняюсь, ищи замену.
Дорога оказалась длинной, все кишки растрясла своими колдобинами. Пару раз тормозили отдохнуть и «облегчиться», шофер Валера хохмил, Дина улыбалась, троица шушукалась меж собой. Потом асфальт стал заметно лучше, а по обеим сторонам потянулись сплошные турбазы и кемпинги.
– Приехали!
– Чего?!
– Приехали мы, говорю! – повторил живучий парень Вован, озираясь вокруг. – Нам в город рано, здесь потусим!
Сказано-сделано. Глеб стукнул по кабине, грузовик тормознул, кемеровчане десантировались. Обошлось без слез и рукопожатий, хоть Тату и норовила «по-сестрински» облобызаться с Диной.
– Прости меня, подруга, виновата я перед тобой!
– Бывает, – кивнула ведьма сухо, заменив поцелуй коротким объятием. – Следи за своими парнями, они у тебя проблемные.
– Да ладно, че там! – блеснула блонда хитрющими глазами. – Лишь бы у нас, девочек, мир был!
На том и расстались. Трасса вскоре сменилась пригородным шоссе, вместо кемпингов начался частный сектор, а все это вместе означало град-столицу Златогорск. Маленькую, но гордую град-столицу, где приезжим со славянскими лицами затеряться совсем не просто.
– Ну, и что ты решил?
– В смысле?
– Поедешь со мной?
– В Новосиб, что ли? – прищурился Глеб, почесав неопрятную бороду. Грузовик с балагуром Валерой тарахтел уже прочь, рядом шумел городской автовокзал. Идти, собственно, некуда. От тайги пора отдохнуть, в Москве давно никто не ждет…
– И в качестве кого?
– Друга, – ответила Дина просто, блеснув шалой зеленью глаз. – Ты сильный, смелый и надежный, я тебе верю. Меня ведь и там могут найти. А расходы, разумеется, компенсирую.
– Вот так, значит? – усмехнулся Глеб. – Платный друг-телохранитель? Ладно, уговорила. Как раз моя профессия!
Причину недавних слезных прощаний поняли чуть позже – когда залезла Дина в рюкзачок и недосчиталась изрядной суммы.
– Вот уроды! Когда только успели?!
С деньгами «ушли» косметичка и дорогущий телефон на пару с зарядником, что огорчило Дину сильнее всего. В милицию, впрочем, решили не заявлять – в свете последних событий недолго самим присесть на нары. Взяли билеты, потрепанный «икарус» принял на борт, и трасса развернулась под колесами бесконечной серой лентой…
***
Чужое брать нехорошо – большинство из нас учат этому с детства, но не все потом верят. Веселая троица кемеровчан, к примеру, давно жила совсем другими правилами из серии «не попадайся». К жуликами себя не причисляли, но «обуть лохов» старались при любом удобном случае, да и прочие «заповеди» считали дурью. Группенсекс, например – какое же тут «прелюбодеяние», если всем хорошо?! Этим вечером сняли номер на троих в дорогой гостинице (лохи угощают!), напитки и еда оказались на уровне, а трах вышел привычно веселым. С Тату, разумеется – парни были строгими натуралами. Вован даже про рану свою забыл под тугой повязкой и врачей решил навестить завтра. Задремали все трое вповалку, счастливые и пьяные, не услышали, как щелкнул замок входной двери. Тату в полудреме открыла глаза, взгляд наткнулся на темные фигуры у кровати, но разум оценить увиденное не смог.
– Чё не спите, пацаны? – пробормотала блонда, переворачиваясь и натыкаясь на голые тела. – Во, блин, вы здесь? А это…
Луч фонаря ударил в лицо, и Тату завизжала, тут же поймав оплеуху.
– Не надо кричать, – приказал один из гостей тихо и ласково. – Слушайте меня и отвечайте на вопросы. Где телефон?
– Да вот он, – сказал второй гость, чье лицо терялось за слепящим светом. – Заряжается. А хозяйка где?
– Ептыть, – удивился не вовремя здоровяк Коля, открывая глаза. – Вы че тут, а? Свет выруби, говорю!
Алкоголь сыграл с Колей злую шутку, подняв с постели навстречу гостям.
– Че, нашли, да?! Эти вас наняли?! За телефон повелись?! Я вас щас!..
Третий из гостей сделал шаг навстречу, и Коля охнул, заваливаясь обратно. Стекленеющие глаза, перекошенный рот, рана совсем маленькая – аккуратный прокол под ребрами слева. Белая простыня набухает темным пятном, проснувшийся Вован икает, глядя на очень знакомый предмет. На кинжал глядя, узкий и длинный, с распятием вместо рукояти. Другой клинок возник перед лицом Тату, заставив ее взвизгнуть.
– Не кричи, блудница, – сказал человек ласково, и острие описало в воздухе полукруг. – Нам не нужны ваши жизни, а душам вашим мы не хозяева. Сейчас вы расскажете все про женщину с рыжими волосами и про ее спутника. Все до последнего мига, как на исповеди. Излагай, блудница, и пусть Господь вразумит тебя говорить только правду…
Глава 11
Странностей прибавляется
Майора Гайтанова звонок застал за скучнейшим, но важным делом – подшиванием документов. Пробиваешь шилом три дырки, протягиваешь нить, после нумеруешь. Каждый лист на учете, сплошные грифы «секретно» да «сов. секретно», за которые изволь потом отчитаться.
Телефон зазвонил, а голос в трубке принадлежал Лехе:
– Здорово, Констанц! Ты там еще не прирос к своей шайтан-машине?!
– Уже корни пускаю, – ответил майор искренне, покосившись на экран компа. Фотографии-скринсейверы: Гайтанов с автоматом, Гайтанов и Кремль, еще Гайтанов. Загорелый, поджарый, деятельный везде.
– Есть предложение получше?
– Хм… ну как сказать. У нас тут странный «убой», я тебе очень рекомендую поприсутствовать. Сектанты, или еще какая хрень.
– Опять сектанты? – знакомый зуд родился где-то на уровне пупка. – Ладно, говори уже адрес. Шайтан-машина подождет!
***
Отель с гордым именем «Белый марал» занимал участок в две сотни квадратных метров. Бревенчатые стены, хороший кондишн, вежливая обслуга. Гайтановской зарплаты на такие заведения хватало не всегда.
– Сейчас глянешь, что за перцы, – пообещал Леха (он же – старший опер местного угро капитан Кулешов), проводя Константина резными деревянными лестницами. – Групповушники, одна койка на троих! Там у них все и случилось!
Большая комната, живописные постеры на стенах, постель… тоже живописная.
– Ну, вот, сам видишь.
– Вижу, не слепой, – кивнул Гайтанов, разглядывая тело на койке. Здоровенного парня без видимых признаков одежды, зато с явным признаком насильственной смерти под ребрами слева. На простыни бурые пятна, эксперт ищет «пальчики», следователь из СУСК5
