Читать онлайн Забытый принц бесплатно

© Ева Винтер, 2024

© Миляуша Ахметзянова, иллюстрация на обложке

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Труднее всего править сердцем.

Елизавета Первая Английская

Испытывали ли вы когда-нибудь чувство, что живете фальшивую жизнь? Что на каком-то этапе вы ошиблись на повороте и оказались не там, где на самом деле не должны были быть?

Лично я ощущал это каждый день на протяжении многих лет. Из года в год я тащил за собой груз сомнений и странного чувства чего-то неестественного. Словно меня поместили в чужое тело, отравили чужими мечтами и заставили расплачиваться за чужие долги. Моя собственная жизнь казалась мне сфабрикованной.

Я был рожден бастардом в семье Императора Черной Короны. Будучи изгоем в собственной семье, все, чего я жаждал, – это признания. В конце концов, этого хотят все люди, а те, кого притесняют или сторонятся, хотят этого вдвое больше остальных. Вот и я хотел.

Мое сознание буквально утопало в навязчивой идее величия, которое нельзя получить лишь благодаря происхождению. Я хотел показать, что я особенный; что я лучше этих чопорных людей в дорогих камзолах, измеряющих все золотом и чистотой крови.

Я решил создать нечто, не знающее аналогов. Нечто такое, что никто и никогда не сможет превзойти. Нечто, что будет поражать своей уникальностью даже спустя столетия.

Мысли эти грызли меня изо дня в день, пока однажды я не узнал о возможности заключения сделки с высшими силами. Как я это выяснил? Кто мне об этом сказал? Впоследствии я уже не смог этого вспомнить.

Мне было семнадцать, когда я заключил сделку с богом искусств и вдохновения Райндхардом, согласно которой он должен был помочь мне с проектировкой и строительством величайшего во всех трех Империях дворца, который прославит мое имя, а я взамен должен был отдать ему жизнь человека, на которого он укажет. Тогда мне казалось это чем-то… незначительным. Легко давать в уплату жизнь, если эта жизнь не твоя.

Я презирал людей, которые не видели ценности окружающих, и не заметил, как стал одним из них. Как стал чудовищем.

Позднее я множество раз прокручивал в голове воспоминания о тех событиях. Я думал о них так часто, словно боялся забыть. Словно была деталь, которую я упустил из вида, и теперь отчаянно жаждал ее отыскать.

Я постоянно гадал, чем могло все обернуться, поступи я иначе. Пытался понять, мог ли я поступить иначе, но ответа не находил. Так же, как не находил ответа на вопрос: с чего все началось?

Я почти ничего не помнил о том, как жил до той злополучной сделки, заключенной с богом искусств. Лишь одни и те же обрывки воспоминаний о ненависти со стороны окружающих мчались в моей голове по кругу, точно зачарованные. Остальное же размывалось в непроглядную серость, как если бы до этого момента меня не существовало.

Райндхард выполнил свою часть сделки, и настала моя очередь. Стоит признать, что до этого самого момента я был абсолютно уверен в себе. Видимо, подпитанная отчаяньем решимость имеет весьма ограниченный срок.

Бог искусств дал мне артефакт, способный поглощать душу, и указал на девочку, которую я должен был утопить в реке в уплату условий договора. Но я не смог этого сделать.

Вместо души девочки я принес богу заключенную в артефакте душу птицы.

Взбешенный Райндхард проклял меня, стерев мое имя и память обо мне из мира до тех пор, пока я не выплачу ему долг, который увеличился с одной души до шестисот шестидесяти шести.

Глава 1

«В начале не было ничего, а мир был разделен на три части. В одной царствовал свет, во второй тьма, а в третьей вода. Свет дал жизнь Аодхэгэну, богу солнца, света и всего живого; тьма Двэйну, богу ночи и страхов; а вода Мюридхаку, богу воды и морских глубин.

И решили однажды братья вдохнуть жизнь в этот мир и для этого смешали свет, тьму, воду, распределив их по всей территории. Аодхэгэн сотворил солнце, а Двэйн луну, чтобы день сменяла ночь. Мюридхаг разделил воду на моря, океаны, озера, реки и ручьи, разместив их по территории всего мира, который братья назвали Ланиакеей и населили всевозможными существами. В память о том, с чего все начиналось, мир был разделен на три основных континента, которые воплощали первородные элементы. Империя Южной Короны представляла собой Свет, Империя Черной Короны – Тьму, а Империя Северной Короны – Воду. И такое деление сохранилось и по сей день».

«История и легенды Ланиакеи. Том 1»

Эйлиин

День не спеша клонился к закату, окрашивая треугольные крыши домов Арлитона в теплые оранжево-красные тона. Расположенный на самой окраине города Иеракон, наш район славился тишиной и красивой природой, которая обступала его со всех сторон. Городская суета сюда не доходила, а к концу дня на сказочные улицы с двухэтажными каменными домами и вовсе опускалась загадочная тишина.

Сегодня я провожала закат на берегу реки Мэйгрид недалеко от дома и наблюдала за тем, как солнце прячется за горизонтом, бросая прощальные лучи на окрестности. Тихий теплый ветер шелестел листвой, словно напевая песню, а в речной глади, будто в зеркале, отражались плывущие по небу пушистые облака.

Это место действовало на меня умиротворяюще. Я часто приходила сюда, несмотря на запреты старшей сестры Блэр, которая рассказывала страшные истории о призраках, утопленницах, превращающихся в русалок, и речных чудовищах, поедающих людей. Я не умела плавать, и сестра надеялась, что своими страшилками заставит меня держаться подальше от воды, не подозревая, что на самом деле только подогревала мой интерес.

В шесть лет я оставляла для речного чудовища печенье на берегу, считая, что это сделает его добрее. Призракам я читала свои любимые сказки вслух, а для русалок плела венки из полевых цветов и опускала на воду. Сейчас мне пятнадцать, и за это время я ни разу не столкнулась с тем, о чем так старательно предупреждала сестра.

Вода мягко коснулась голых ступней, когда я сделала первые пару шагов в реку.

Ужасно хотелось рассмотреть кувшинки и их прекрасные белые лепестки, прикоснуться к ним пальцами.

Я подождала, пока тело привыкнет к температуре воды, и двинулась дальше, увязая ступнями в мягкости илистого дна.

Вода уже достигла груди, но речные цветы все еще покачивались на расстоянии. Я вытянула руку, пытаясь дотянуться до них, но не хватало каких-то десяти сантиметров. Сжав губы, я потянулась сильнее, переминаясь с ноги на ногу. Вода лизнула ключицы, а пальцы почти коснулись заветной цели.

Хруст сломанной ветки в кустах прозвучал неожиданно громко. Испуганно застыв и мысленно приготовившись к тому, что увижу на берегу гневно взирающую на меня Блэр, я медленно повернулась. Нужно было как-то объясниться, но в голове, как назло, не было ни одной приличной фразы, подходящей к текущей ситуации.

Однако, вопреки моим опасениям, на берегу никого не оказалось.

Что? Но… я же что-то слышала…

Осторожно оглянулась по сторонам в поисках источника звука, но так и не нашла его. Обвела беглым взглядом лесную чащу на противоположном берегу. Ветер пробежался по округе, зашелестев листьями, а птицы продолжали беззаботно напевать какую-то мелодию. Я прикрыла глаза, прислушиваясь.

Хруст очередной сломанной ветки заставил распахнуть глаза. Взгляд заметался от дерева к дереву и застыл, уловив какое-то движение. Тень отделилась от одного из стволов, подтверждая опасения о том, что в чаще действительно кто-то был.

Лишь колоссальным усилием воли проглотив рвущийся наружу крик, я опустила голову вниз и, пытаясь не привлекать внимания, попятилась назад.

Всплеск.

Что-то или кто-то опустился в воду, и по речной глади один за другим стали появляться круги. Волна за волной они разошлись в стороны и достигли меня.

Сердце грохнулось куда-то вниз, словно хотело залечь на дно или утащить в указанном направлении меня. Паника обрушилась на сознание с такой силой, что я едва было не нырнула под воду на внезапно ослабевших ногах.

«Бежать! Скорее бежать», – вопили инстинкты.

Я изо всех сил припустила к берегу. Всего пару мгновений назад расстояние до него казалось таким незначительным, и каким огромным оно стало теперь, когда я судорожно разгребала воду руками, пытаясь выбраться.

Платье предательски прибавило в весе. Оно сковывало движения, тянуло назад, и, казалось, весило целую тонну. Я двигалась слишком медленно.

Почему выходить из воды сложнее, чем заходить в нее?

Скорее. Скорее. Скорее.

Сердце так яростно колотилось в груди, что будь оно колоколом, его услышали бы даже на центральной площади Иеракона.

С огромным трудом я выбралась на ту часть реки, где вода была уже по пояс. Сделав очередной шаг, неосторожно зацепилась за какой-то корень и нырнула в воду до подбородка, хлебнув из мутной реки. Кашляя и испуганно всхлипывая, я попыталась высвободиться из невидимого капкана.

О боги! Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Ткань поддалась, и в тот же момент я радостно продолжила путь к берегу, до которого оставалось всего ничего.

Пара шагов, и уровень воды понизился практически до колен. Я радостно всхлипнула, осознавая, что до твердой почвы уже совсем близко. Какая глупость. Можно подумать, беда не сможет последовать вслед за мной на сушу.

Я приготовилась сделать новый шаг, когда нечто схватило меня за подол платья, с нечеловеческой силой дернуло назад и оттащило. Нелепо взмахнув руками, я упала, подняв фонтан брызг. Нос и горло неприятно обожгло от неожиданного погружения. Я забарахталась, закувыркалась, задергала ногами, пытаясь понять, куда вообще подевалось дно. Наконец-то ощутив ступнями его мягкость, я попыталась подняться, но глубина, на которую меня затащила неведомая сила, оказалась слишком велика. Пришлось изо всех сил запрокинуть голову, чтобы появился хоть маленький шанс сделать вдох. Глаза застилала пелена и налипшие пряди волос. На берегу стоял кто-то. Я заметила размытую темную фигуру.

«Помогите!» – хотелось крикнуть мне, но с губ сорвался лишь неразборчивый хрип.

Я вытянула наверх руку, чтобы привлечь внимание, но что-то снова дернуло меня и потащило на дно.

Толща воды сомкнулась надо мной, отрезая путь к кислороду. Где-то там закатное солнце бросало теплые оранжево-красные блики. Мне хотелось дотянуться до них. Хотелось выбраться и вдохнуть аромат леса. Казалось, что там, далеко, остались моя жизнь, мои надежды и мои глупые мечты.

Легкие раздирало на части. Грудная клетка болезненно сжималась, умоляя сделать вдох. Но сделать его означало погибнуть, равно как и не сделать его. Кто-то лишил меня выбора, а я даже не знала причины. Я всего лишь зашла в воду за кувшинками…

Сил бороться больше не было. Да и смысла, видимо, тоже.

Я сделала вдох.

Боль обожгла носоглотку и поползла дальше, завладевая мной. Тело стало непослушным, а сама я увязла в подступающей темноте. Она обволокла меня, точно мягкий плед. Она убаюкивала. Она умоляла сделать еще один вдох и дышать. А затем у темноты появился голос. Вначале едва различимый, он стал громче и приказал:

– Дыши!

Тьма расступилась, выпуская из своих лап, и чужие руки очень нелюбезно перевернули меня набок. Я бы возмутилась подобному обращению, но сейчас было не до церемоний. Все мое внимание было сосредоточено на выплевывании воды.

О милостивые боги, я что, выпила всю реку?

Кто-то придержал меня за плечи, не давая завалиться лицом в землю. Это было очень кстати, учитывая, что у меня абсолютно не было сил. Горло, нос и грудную клетку раздирало на части, словно я наглоталась кислоты, которая теперь разъедала внутренности.

Закончив отплевываться, кашлять и неэлегантно шмыгать носом, я попыталась сесть. Но вышло не очень. От позорного падения меня спас все тот же неизвестный человек.

– Не говори пока ничего, я просканирую твое состояние, – послышался мужской голос.

Он это серьезно?

Я не смогла бы выдавить сейчас ни слова, даже если бы безумно горела желанием поболтать. Моя носоглотка была в таком состоянии, словно через нее пропустили перемолотое стекло и песок.

– Все в порядке. Жить будешь, – дал заключение незнакомец, видимо, завершив ментальное обследование.

Прилипшее к телу платье с каждым мгновением становилось все более холодным и неприятным. Тело сотрясала дрожь, еще более заметная от того, что я изо всех сил пыталась ее скрыть. Ко всему прочему, предательски клацали зубы.

Незнакомец прошептал что-то на неизвестном наречии и коснулся моего плеча. По телу разошлась приятная волна, высушив одежду и волосы.

Я уставилась на руки, согретые чужой магией, и благодарно выдохнула:

– Спасибо.

Спаситель ничего не ответил.

Я откинула с лица непослушные пряди, закрывающие обзор, и наконец-то смогла разглядеть того, кому была обязана жизнью. Взгляды наши встретились, и я внезапно почувствовала себя кораблем, корпус которого разломили пополам, и теперь проникающая внутрь вода стремительно утягивала его на дно.

– Я… я умерла? – спросила я, глядя в его серо-зеленые глаза.

Молодой человек отрицательно покачал головой.

– Ты настоящий? – выдала я, не сразу осознавая, что сказала это вслух.

Боги, ну что еще за глупости я несу?

– Вроде как. – Он улыбнулся. И сахара в этой улыбке было столько, что мед показался бы пресным.

Внутри меня что-то заскулило.

Моя старшая сестра всегда говорила, что с мужчинами нужно быть загадочной. Так, чтобы твоя заинтересованность в них не была очевидной. В теории все было абсолютно понятно, а вот на практике меня ждал грандиозный провал. Я не то что не могла скрыть своей заинтересованности, я даже забыла, как дышать.

Его влажные и растрепанные волосы были черными. Закатные лучи солнца очерчивали изгибы лица, сверкая на скулах и контуре губ, словно говоря: «Ты посмотри! Посмотри! Ты только посмотри на это!»

К его лицу хотелось прикоснуться. Хотелось провести пальцами по его чертам, как по линиям искусно нарисованных карт Империи, показывающих самые красивые уголки мира, в которых я никогда не бывала.

Он не был ослепительно прекрасен, как смазливые принцы в сказках. Его красота была совсем иной. Темной и опасной, как у хищников. Про таких говорят: «Держись от него подальше». Такие, как он, никому не внушают доверия. Так же как не внушает доверия сделанный искуснейшим мастером нож, лезвие которого прижато к твоему горлу.

Казалось, один его взгляд мог украсть какую-то часть меня. Казалось, он уже это сделал, и теперь мне никогда не стать целой. И будь я проклята, но я и не хотела быть целой. Лишь бы он продолжал находиться рядом и просто смотреть на меня.

– Что произошло? – тихо спросила я, надеясь, что у спасителя найдется объяснение всему этому.

Но он лишь пожал плечами и, словно бы скучающе, ответил:

– Тебя вдруг что-то очень сильно заинтересовало на дне.

Я фыркнула, оценив сарказм.

С его влажных волос сорвалась очередная капля и зазмеилась вниз к подбородку. Мой взгляд непроизвольно последовал за ней, а затем снова вернулся к серо-зеленым глазам.

Лишь сейчас я смогла разглядеть в нем то, что мне показалось странным. За напускной непринужденностью, которую он налепил на свое лицо, крылись… Смятение? Стыд? Сожаление? Страх? Раскаяние? А может, все сразу?

Было видно, как он пытался запихнуть все это как можно глубже, спрятать за семью замками внутри себя самого, но его глаза все равно говорили: «Прости, я не хотел. Мне так жаль…»

Почему он испытывал эти чувства? Он ведь спас меня. Ведь спас же?

Или…

– Эйлиин! – прогремел голос сестры, заставив меня подпрыгнуть на месте.

Я начала подниматься, но была остановлена своим спасителем. Он схватил меня за запястье и приложил к своим губам указательный палец, призывая к молчанию.

– Эйлиин! – Блэр была уже совсем близко.

Не отрывая от меняя пристального взгляда, он осторожно положил что-то очень легкое в мои ладони. Я хотела посмотреть, но сестра настигла меня раньше.

– Ах вот ты где! – Блэр вышла из кустов и направилась в мою сторону.

Я лишь на секунду обернулась на ее голос, а когда повернулась обратно, моего спасителя уже не было рядом.

– Сколько можно говорить, чтобы ты не подходила близко к воде! Ты же плавать не умеешь! – продолжала причитать старшая сестра. – Ты чего вообще тут расселась? Что случилось? – Она сделала паузу. – Это что… Эйлиин, это что, кувшинка?

Да что она вообще несет?

Я повернулась к Блэр, непонимающе нахмурив брови. Она, в свою очередь, так яростно взирала на мои руки, как будто они нанесли ей оскорбление. Проследив за взглядом сестры, я изумленно раскрыла рот. В моих ладонях лежал белый бутон кувшинки.

– Как ты ее достала? Там же глубоко. Зачем ты заходила в воду? Глупая! Ты могла утонуть! – Блэр продолжала что-то неистово верещать, отчитывая за безрассудство, но я ее уже не слышала.

Я больше ничего и никого не слышала. Весь мой мир сузился до этого маленького хрупкого цветка, который казался сокровищем всех Трех Империй.

Но вспышка радости моментально сменилась неудержимой и всепоглощающей тоской, растекающейся в груди огромным черным пятном.

Я больше никогда его не увижу…

И это казалось каким-то неправильным. Так не должно было быть. Не должно. Не должно…

– Не должно! – вскрикнула я, и сон схлынул, словно дым.

Я непонимающе оглянулась по сторонам и обнаружила себя в карете. Сидящие рядом дамы подпрыгнули, как испуганные наседки.

– Простите, – пробормотала я тоном, не предполагающим раскаянья.

А леди, осознав, что опасность никому не грозит, осуждающе посмотрели на меня и завозились на своих местах.

– Эйлиин, тебе слишком часто снятся кошмары. Нужно обратиться к магистру Теодору. – Сидящая напротив тетушка Феона взяла меня за руку.

– О, все хорошо, тетя, – успокоила я ее. – Не стоит так беспокоиться.

– Ох, нет, милая, – всполошилась сидящая рядом бабушка Алисандра. – Тебе определенно нужно заглянуть к магистру. К тому же я слышала, что он не женат и весьма хорош собой.

О боги, только не это!

Я раздраженно цокнула языком и закатила глаза.

– Что? Тебе в твои двадцать пять… – начала Феона, но я ее перебила:

– Двадцать восемь.

Леди судорожно вздохнула, словно хотела всосать весь воздух в карете. Я даже испугалась, выдержат ли ее легкие подобный объем. В то время как лицо сидящей рядом бабушки Алисандры изумленно вытянулось. Можно подумать, я трансформировалась в летучую мышь у них на глазах, а не сообщила, что всего на пару лет старше, чем они по какой-то причине предполагали.

Несколько томительных секунд в пространстве между нами висела напряженная тишина, словно мои старшие родственницы раздумывали: сразу ставить на мне крест или все-таки дать шанс. И, видимо решив, что еще не все потеряно, продолжили:

– Кстати, магистр прошлым летом вылечил малыша Илайджу, а тот ходил по дому во сне и…

– Это все дело рук проклятых ксервудов [1], – проскрипела наша четвертая спутница, приходившаяся старшей сестрой бабушке Алисандре. – Эти порождения Запретных Земель вечно пытаются выманить детишек в лес.

А я-то думала, что хуже уже быть не может.

Обреченно вздохнула и прикрыла глаза ладонью.

– Ох, Эмоджин! – всплеснула руками бабушка Алисандра. – Что ты такое говоришь? Это всего лишь…

– Они играют на своих флейтах, и дети, сами не осознавая, что делают, идут на эти звуки, – как ни в чем не бывало перебила ее Эмоджин, тряся в воздухе сморщенным узловатым пальцем.

– Опять ты за свое! Не неси чепухи, – отмахнулась от нее бабушка.

– А потом прячут их под холмами… – невозмутимо продолжала Эмоджин, которая уже не могла остановиться, как заводная механическая игрушка.

– Ну что ты, в самом деле, – вступила в диалог тетушка Феона.

– Помяни мое слово, – не унималась леди, – однажды они сожрут всю Империю…

Собственно, на этой безумной ноте я решила отключить свой разум от столь увлекательного диалога, отдав предпочтение созерцанию прекрасного вида за окном.

Бескрайние зеленые луга, величественные горы, дикие леса. Один пейзаж сменялся другим. Но я смотрела на все это невидящим безучастным взглядом. Мои мысли унесли меня в тот день, когда тринадцать лет назад над моей бестолковой головой сомкнулась толща воды. День, когда мою жизнь спас незнакомец, имени которого я не знала. Это было так давно, что порой казалось, будто этого и не было вовсе. Лишь бутон кувшинки, который я сохранила, напоминал, что я не безумна.

По моей просьбе отец уменьшил его в размерах и поместил в маленький прозрачный кристалл. А как искуснейший магический ювелир он сделал из этого кристалла медальон, который я носила, не снимая все эти годы. У меня не было вещи дороже этой, словно в ней содержалась часть моей жизни.

Тринадцать лет я проходила обучение на факультете целителей в Академии Магических Наук в городе Колфесия. Это элитное учебное заведение, окруженное кольцом Янтарных гор, считалось лучшим в Империи. Попасть сюда мечтал каждый маг, ведь перед выпускниками открывались любые двери. Вот и меня по возвращении в столицу ждала почетная должность в отделении главного госпиталя Иеракона, на которую я вступлю через месяц.

– Вот мы и дома! – радостно известила тетушка Феона, вырывая меня из раздумий.

Я даже не заметила, что карета остановилась.

Сердце бешено заколотилось в предвкушении встречи с родными. Дверца нашего экипажа открылась, и в проеме, сверкая улыбкой, показался отец.

– Ну наконец-то! – восторженно заявил он. – Мы уже заждались.

Он подал руку сперва Эмоджин, как самой старшей из нас, и помог ей спуститься. Затем протянул руку бабушке Алисандре, а после нее тетушке Феоне.

– Эйлиин. – Он заключил меня в объятья. – Как же мы скучали по тебе.

– Эйлиин! – восторженно завизжала Блэр и кинулась ко мне, чуть не сбив с ног бедного конвейна [2] по имени Эрл, который разгружал багаж. – Как же я рада тебя видеть! – воскликнула она, проигнорировав жалобы Эрла на невоспитанных молодых леди.

– Блэр, ну что ты повисла на сестре! Ты ее так задушишь в своих объятьях раньше, чем она переступит порог, – заявила мама.

Как всегда утонченная и безупречная, она стояла в дверях и ослепительно улыбалась.

Наконец-то я дома.

Глава 2

«Ланиакея не только состоит из трех Империй-континентов, но и из трех миров.

Первый мир – пространство богов.

Второй мир – пространство живых. Управляют им три верховных бога-отца: бог солнца, света и жизни Аодхэгэн, бог тьмы, ночи и ночных кошмаров Двэйн и бог воды и морских глубин Мюридхаг.

Третий мир – пространство мертвых. Управляют им: богиня смерти Морриган, повелитель Мэнфистериума – пыточных темниц мира мертвых – Евронимус и повелительница обители Света Элли»

«Предания Ланиакеи»

Эридан

Силуэт девушки медленно скользил по старому деревянному мосту. Она аккуратно наступала босыми ногами на ветхие доски, в проемах между которыми блестела вода.

Ее светлые волосы, перехваченные на голове лентой, струились по спине, а подол темно-синего платья развевался, как от сильного порыва ветра. Вот только ветра не было так же, как и не было конца у этого моста. Он вел в пустоту. В белый непроглядный туман, внутри которого пряталась неизвестность.

Где-то вдалеке занимался рассвет, окрашивая пространство вокруг в желтоватые тона. Он был так далеко, словно находился в другом измерении, а до нас доходили лишь его слабые отголоски. Я тенью следовал за темно-синим силуэтом, который завораживал меня. Слышал ее кристальный смех, хотя вокруг была тишина. Знал, что она улыбается, хотя не видел ее лица.

Девушка шагнула в туман, и белая пелена поглотила ее фигуру. Я направился следом. Мгла сомкнулась вокруг меня кольцом, лишая видимости, и так же быстро отступила.

Я стоял в центре бескрайнего поля, укутанного снежным покрывалом. Оно сливалось в своей белизне с небом так, что не было понятно, где заканчивается одно и начинается другое. Словно незримая линия горизонта была стерта. Снежинки танцевали, высыпаясь сверху блестящими хлопьями.

Девушки нигде не было видно, но я знал, что она где-то здесь, я ее чувствовал. Связь между нами напоминала натянутую шелковую ленту, и я следовал за ней. Тягучее чувство тепла разливалось внутри, словно красивая мелодия. Я шел на этот притягательный звук, который проникал в самую глубь, туда, где, как мне казалось, была пустота. Ну или зияющая черная воронка. Моя прогнившая душа явно не обладала подходящими условиями для выживания чего-то столь светлого. Я и представить не мог, что где-то в этой непроглядной тьме вообще еще может что-то жить, а уж тем более отзываться.

Я наслаждался этими чувствами, как можно наслаждаться теплыми лучами солнца в холодный день, и, не сдерживая улыбки, продолжал идти. Но все ощущения внезапно оборвались, а связь между нами повисла разорванной струной. Я попытался ухватиться за нее, но та ускользала и стремительно таяла.

Абсолютно сбитый с толку, я опустился на колени и, повинуясь неведомому порыву, зарылся руками в снег. Ладони коснулись ледяной поверхности, намекающей на то, что под ногами скрывалось не поле, а укрытое белым покрывалом замерзшее озеро.

Озеро…

Осененный внезапной догадкой, я принялся раскапывать вокруг себя белый настил, как если бы что-то обронил. Где-то здесь, под толщей льда, от меня ускользало единственное светлое чувство, испытанное за много лет, и я не должен был его упустить.

Моя магия в этом странном месте не работала, и без нее я чувствовал себя слепым и беспомощным. Так вот, оказывается, кем ты становишься, когда лишаешься дара – ни на что не годным и бесполезным.

Словно в бреду, я продолжал разгребать снег и вглядываться в покрытую льдом толщу воды, не обращая внимания на онемевшие от холода пальцы.

Возможно, нужно было признать свое поражение и остановиться, но по какой-то причине я не мог этого сделать.

Под слоем льда что-то мелькнуло.

Сердце пропустило удар, а потом бешено заколотилось в груди. Задыхаясь от паники, я принялся с удвоенной скоростью расчищать снег. Вот под коркой льда уже стал виден подол платья и белые ступни. Затем тонкая талия, обтянутая синей тканью. Безжизненные белые кисти были сложены так, словно девушка лежала в гробу. Тонкие пальцы сжимали черную розу, на бутоне которой была цифра: «666».

Нет.

Внутри меня что-то разбилось, раскололось, разлетелось на куски, и на поверхность выползло холодное и неприятное чувство. Оно облепило своими склизкими щупальцами мое горло и принялось душить.

Что это? Страх? Отчаянье? Боль? А может, все сразу?

Остатки тепла, что до этого момента все еще слабо тлели внутри меня, стали угасать, пока окончательно не потухли. А вслед за ними погасли и краски, делая мир вокруг снова серым. Таким, каким был до того, как я ощутил искру света, и каким останется теперь, когда от этой искры ничего не осталось.

Видимо, некоторым людям просто не суждено удержать в своих руках ничего хорошего. Было глупо предполагать, что в моем случае может быть иначе.

Дрожащая ладонь закрыла глаза, затем скользнула вниз, накрывая рот, в попытке сдержать рвущийся наружу крик. Отчаянье всаживало мне в грудь кинжал, затем вытаскивало и всаживало вновь. Снова, снова и снова.

Девушка по ту сторону льда была мертва, и мой мир умер вместе с ней.

Это я ее убил…

– Прости, я не хотел, – тихо сказал я, накрыв ладонь девушки своей, поверх разделяющей нас ледяной преграды. – Мне так жаль…

Она уже не могла меня услышать, но есть слова, которые должны быть сказаны несмотря ни на что. Слова, которые лучше отдать тишине, чем утопить в самом себе.

Ее длинные светлые волосы, расправленные под водой, полностью закрывали лицо. Я мог видеть лишь контур подбородка и поблескивающий на шее кулон на серебряной цепочке.

Неужели она останется здесь навсегда, запертая подо льдом?

Нет, я не мог ее здесь оставить. Кроме того, я хотел увидеть ее лицо. Нет, я должен был увидеть ее лицо.

Мой кулак врезался в ледяную поверхность. А затем снова и снова.

Удар. Еще удар. И еще.

Корка замерзшего озера оглушительно треснула, и я, провалившись в темную воду, проснулся.

Вскочил, судорожно хватая ртом воздух. Неосознанно вцепился руками в прикроватный столик, словно в спасательный плот, сметая лежавшие на нем книги и графин с водой. Послышался звон бьющегося стекла. Я отшатнулся, закрыл лицо руками, пытаясь унять дыхание, которое вырывалось рваными хрипами.

– Ну и ну, – послышался рядом насмешливый голос.

К сожалению, мне не нужно было оглядываться, чтобы узнать того, кому он принадлежит. Ведь то был мой личный кошмар, что следовал за мной вот уже тринадцать лет.

– Что тебе нужно, Райндхард? – бросил я, не глядя в сторону собеседника.

– Это с тобой каждую ночь так? Вот же жуть, – выдал он, не сдерживая детского восторга в голосе, и рассмеялся.

Я устало посмотрел на незваного гостя.

Райндхард беззаботно сидел на столе у окна, вальяжно запрокинув ноги. Облаченный во все черное, он сливался с темнотой, словно она была частью его сущности. Накинутый на голову капюшон частично скрывал коротко стриженные серые волосы. На идеально очерченном красивом лице самым гармоничным образом сочетались пухлые губы, ровный нос, острые скулы. Правая бровь была полностью черной, а левую разделяла на две части серая полоска. Словно там должен был быть шрам, который рассек бровь. Но шрама не было. В дополнение ко всему, в обрамлении черных ресниц сверкали глаза цвета расплавленного золота. Казалось, они могут сжечь, если смотреть слишком долго и пристально.

Внешность Райндхарда была смертоносно красивой. Примерно как вид с обрыва, где открывается самый восхитительный вид на фьорды: налюбоваться невозможно, но один неосторожный шаг – и ты мертв.

Он был богом искусств и вдохновения, хотя именно с этими направлениями ассоциировался меньше всего. Этот мужчина больше напоминал Евронимуса, темного повелителя пыточных камер в Царстве Мертвых, а не покровителя художников.

– Мне кажется или ты не слишком рад меня видеть, мой позабытый всеми принц? – наигранно обиженно спросил Райндхард.

Он бесшумно сполз со стола и направился в мою сторону, умудряясь каждым своим движением источать опасность не меньше, чем приставленный к горлу клинок.

Я ничего не ответил, старательно делая вид, что меня внезапно заинтересовал узор на стене. Я вообще старался говорить с ним как можно меньше, потому что любой диалог с Райндхардом напоминал ходьбу по прогнившим доскам над пропастью. Никогда не угадаешь, в какой момент ненадежная конструкция рухнет.

– Какой ты сегодня негостеприимный. Неужели дурные сны вымотали тебя так сильно, что ты напрочь забыл о любезности? – Его интонация была мягкой как бархат, но каждое слово резало не хуже опасной бритвы. – В таком случае, думаю, смена обстановки тебя взбодрит.

Он уселся в кресло рядом с кроватью с таким видом, будто это был трон.

– Уже? – не смог скрыть удивления я. – Мы ведь в этом городе всего один день и уже уезжаем?

Это было странно. Никогда прежде мы не останавливались в городе, где мне не нужно было бы выплачивать богу искусств долг по нарушенной мной сделке. Что же изменилось теперь?

– Да. Здешний климат мне не по вкусу. – Губы бога скривились в ухмылке, а лицо осталось мягким и беззаботным.

Но меня этим не провести. Он что-то задумал, и это что-то мне явно не понравится.

– Почему нельзя остаться здесь? – спросил я, не понимая, что на меня вдруг нашло. Спорить сейчас было такой же прекрасной идеей, как запихнуть руку в мешок со змеями. И погасший в глазах Райндхарда озорной огонек лишь подтвердил опасения.

– Потому что ты должник и ты делаешь то, что я скажу. А я говорю, что у нас смена локации.

Он швырнул мне небольшой конверт, скрепленный черной сургучной печатью.

– Ты кое-что задолжал мне, забытый принц. – Голос его, словно сладкий мед, лился тягучим потоком в кружку, наполненную лезвиями. – Еще шесть жизней. – Бог продемонстрировал мне шесть пальцев, затянутых в черные кожаные перчатки. – Слышишь? – он театрально приложил ладонь к уху, словно к чему-то прислушивался. – Тик-так, тик-так, тик-так. Это твое время на исходе.

Я сломал печать и развернул письмо. На пустом листе заплясали темные узоры, складываясь в буквы. Я прочел одно-единственное слово и удивленно посмотрел на бога. Он хищно улыбнулся в ответ.

– Арлитон, – озвучил я полученный результат.

Комната накренилась, заплясала и начала растворяться в темном тумане. Райндхард всегда любил создавать порталы из непримечательных предметов. И этот портал перенес нас из Империи Южной Короны в Империю Северной Короны. Прямиком в лес.

Ночной холод обнял меня, обволакивая кожу. Из носа и рта вырывались клубы пара от дыхания.

– Я приготовил для тебя увлекательное путешествие, – возвестил бог, разведя в стороны руки. – Этот сказочный район города Иеракон славится своей красивой природой, дружелюбным населением и потрясающей архитектурой. Уверен, тебе понравится здесь так сильно, что ты захочешь остаться. – Он рассмеялся какой-то только ему понятной шутке, демонстрируя ровный ряд белых зубов. – Собственно, именно здесь мы и завершим наше затянувшееся знакомство.

– Почему мы в лесу? – насторожился я.

– Мне показалось, что лучше всего, если твое путешествие начнется с увлекательной прогулки.

Мое тело пронзило болью. Я вздрогнул, согнулся пополам, пошатнулся и рухнул на колени. Уперевшись руками в покрытую коркой инея землю, я пытался справиться с болью, что сжигала меня изнутри.

– А чтобы тебе было совсем весело, – Райндхард присел рядом со мной на корточки, абсолютно не смущаясь того, что я не могу поддержать диалог, – я перерезал твои магические артерии.

Что?

– Увидимся через пару часов, если ты выживешь. – Он встал и громко свистнул, будто призывая собаку. – Воспользуйся этим временем, чтобы обдумать план своих действий по выплате долга в максимально короткие сроки.

После этого Райндхард исчез, растворившись в пространстве черным облаком.

Где-то неподалеку послышалось глухое рычание. И это была не собака.

Глава 3

«Территория Империи Северной Короны богата хищными животными, повадки охоты которых отличаются от других животных. Одним из таких животных является белинг, который охотится исключительно в фазы убывающей луны.

Это крупное хищное животное псообразного вида, покрытое зеленоватой шерстью. Крупные особи достигают до одного метра в холке в высоту. Слюна и когти животного пропитаны ядом, который воздействует на нервные окончания, от чего жертва перестает контролировать пораженные конечности. В большой концентрации яд белинга, находящийся в организме жертвы более 52 часов, вступает в реакцию с внутренними органами, разрушая их изнутри, и через 72 часа сердце жертвы останавливается»

«Флора и фауна Империи Северной Короны»

Эйлиин

Я проснулась посреди ночи от оглушительного стука в дверь. На первом этаже Эрл, шаркая ногами и недовольно причитая, поплелся узнавать, кого принесла нелегкая. Я высунулась из спальни и наткнулась на Блэр. Сестра стояла в коридоре и сосредоточенно прислушивалась к голосам, доносившимся снизу.

– Что там? – шепотом спросила я.

– Не пойму, – так же тихо ответила сестра. – Кажется, кого-то в лесу нашли.

– Что?

Блэр отмахнулась от меня рукой, призывая помолчать.

– Леди Эйлиин! – раздался снизу скрипучий голос Эрла, который каким-то образом понял, что я рядом и могу слышать его.

Быстро спустилась по лестнице на первый этаж, завязывая на ходу тонкий шелковый халат, который успела натянуть поверх сорочки.

Немного сгорбленная фигурка нашего старого конвейна стояла рядом с распахнутой входной дверью. На голове с торчащими в разные стороны седыми волосами красовался смешной ночной колпак, помпон которого теребил задувающий с улицы ветер. Ночная рубашка до самого пола выглядела так, словно он запутался в пододеяльнике. Нелепый вид этого вечно угрюмого старика, выполняющего обязанности дворецкого, при других обстоятельствах вызвал бы у меня улыбку. Но сейчас мое внимание безраздельно было приковано к двум встревоженным мужчинам, переминающимся на пороге. Их растерянный вид вкупе со столь поздним визитом вызывал предчувствие беды.

– Госпожа целитель! – воскликнул тот, что стоял впереди. – Прошу вас, помогите. – Он приложил к груди смятую в кулаке шапку. – Мы парнишку в лесу нашли. Его белинг подрал, мы вовремя дрянь эту отпугнули. Но без вашей помощи он и до рассвета не доживет.

Не тратя слов на лишние разговоры, я молча кивнула. Подхватила стоящий в углу выездной чемодан с травами, отдала его одному из мужчин.

– Леди Эйлиин, вы не одеты как подобает! – возмутился Эрл, топнув ногой.

– Думаю, человек, который сейчас борется за свою жизнь, простит мне столь вопиющую вольность, – ответила я и надела пальто прямо поверх тонкого шелкового халата. – Передай, пожалуйста, родителям, что я вернусь, как только будет возможность.

Эрл побагровел и запыхтел, словно чайник. К счастью, я успела выскочить на улицу раньше, чем с языка старика сорвались причитания о молодых безнравственных девицах.

По дороге мои сопровождающие любезно поведали о том, что пострадавший находится в домике лесника, а также рассказали, как с трудом отогнали от него белинга.

– Огромный был, словно демон! – оживленно жестикулируя, рассказал тот, что представился Пэмом.

– Метра полтора в холке, не меньше! – подтвердил второй мой спутник по имени Фирз. – Но вот что странно, в эту фазу луны они никогда не нападают.

– В каком смысле? – я нахмурилась.

– Белинги охотятся лишь в дни убывающей луны, потому что на растущую становятся более медлительными и подслеповатыми.

– Благодаря этому нам с легкостью удалось его отогнать. Будь это на убывающую луну, так просто это у нас бы уже не вышло. Парнишке тоже лишь поэтому повезло. Не иначе как самой богиней удачи Бернас благословлен.

– Согласен, – кивнул Фирз.

– Как вы вообще нашли его, ведь ночь на дворе. Услышали крик? – спросила я.

– Нет, сегодня ночь сбора листьев инфирцена, мать делает из них лекарственные мази, поэтому мы были в лесу на сборе, когда услышали рычание зверя и шум борьбы. Мы подоспели вовремя, но парню все равно сильно досталось. Удивительно, что он вообще смог оказать сопротивление зверю.

– Мы отнесли его домой, а мать послала за вами. Сказала, что накануне от прачек слышала, что к Ар Де Вэйлам младшая дочь-целитель вернулась. Вот мы за вами и побежали. Вы ближе всех будете.

Я кивнула.

– Мы почти пришли, – сообщил Фирз.

У самой кромки леса показался небольшой дом с квадратными окнами. Входная дверь распахнулась раньше, чем мы успели постучать. Свет падал на темную улицу, обрисовывая контур мужчины, стоящего на пороге. Высокий, лет пятидесяти, одетый в подбитую мехом жилетку поверх холщовой рубахи.

– Здравствуйте, госпожа целитель. Проходите вот сюда. – Он отступил, пропуская меня внутрь дома, и указал широкой ладонью на одну из комнат.

Я кивнула и, не задавая лишних вопросов, зашагала в указанном направлении. Прямо на полу в центре комнаты лежал человек, завернутый в темную ткань. Роль импровизированной кровати для него выполняло бережно расстеленное сено, в то время как остальная мебель была сдвинута в стороны и укрыта покрывалами. В камине полыхал огонь.

– Яд белинга опасен, и… мы… мы поэтому мебель… – замялся лесничий, описывая руками в воздухе круги, словно это могло помочь подобрать нужные слова.

– Вы все сделали правильно, – успокоила я его. – А теперь я буду очень признательна, если вы принесете мне горячей и холодной воды для обработки ран. И рядом нужно расстелить еще сено и чистое покрывало, чтобы переместить его туда, когда я закончу обрабатывать раны.

Лесничий и оба моих сопровождающих, похожих на него как две капли воды, тут же засуетились и побежали греметь в соседней комнате ведрами.

Я открыла свой чемодан с травами, достала оттуда перчатки и, надев их, присела рядом с пострадавшим. Сканируя магическим зрением его состояние, я аккуратно развернула ткань, в которую тот был завернут. Мужчина лежал на спине, голова отвернута в противоположную от меня сторону, грудь и руки разодраны, лицо в крови.

Обычное зрение говорило – это кровавое месиво, в то время как магическое могло поведать куда больше: множественные рваные раны в области груди, живота и предплечий; на передненаружной поверхности верхней трети левого плеча в области плечевого сустава имеется кольцевидное осаднение, свидетельствующее об укусе; неполный перелом четвертого и пятого ребер справа, а также ушибленная рана в правой половине лобной части головы и несколько ссадин на спине.

Никаких жизненно важных органов не повреждено. Похоже, прав был Пэм, этот человек и правда благословлен богиней Бернас.

Стараясь действовать быстро и осторожно, я срезала то, что осталось от его одежды, отмечая, что та была слишком легкой для ночной прогулки в лесу. Он что, гулял по Империи Южной Короны и случайно провалился в портал?

Аккуратно отделив все прилипшие к разодранной коже лоскуты ткани, я собрала их в кучу и кинула в огонь. Нужно было избавиться от всего, на чем мог остаться яд белинга, содержащийся в слюне и когтях.

Предварительно постучав, в комнату зашла довольно тучная женщина. Из-под белого чепчика выбивались рыжие кудряшки. В руках она сжимала белую ткань. За ее спиной маячил Пэм, держа ворох сена, стянутый веревкой.

– Расстелите вот здесь, пожалуйста, – попросила я, указывая на пустое место за своей спиной.

Пока Пэм с рыжеволосой женщиной раскладывали сено и застилали его чистым покрывалом, в комнату вошли лесничий и Фирз, затаскивая ведра с водой, а заодно и несколько емкостей.

Я смочила в теплой воде тряпочки из цветов златоцвета. Ткань, сделанная из этого растения, качественно промывала раны, обеззараживала их и помогала вытягивать яд. Обрабатывая повреждения, я заметила какой-то узор, что змеился по мужской шее. Однако, что бы это ни было, я смогу рассмотреть это позже, когда закончу с основными ранами.

Тщательно обработав грудь, живот и руки, я приступила к обработке головы. Черные взлохмаченные волосы слиплись от крови. Я обмакнула в теплой воде чистую ткань, приложила к ране и оставила ее, чтобы златоцвет вытянул из раны яд, если таковой имелся. Одновременно с этим я смочила в воде новую ткань и принялась протирать залитое кровью лицо. Голова мужчины была отвернула в другую сторону, не давая мне дотянуться до левой стороны. Я очень осторожно взяла его голову, разворачивая лицо пострадавшего к себе.

Сердце больно впечаталось в грудную клетку, рухнуло вниз и разбилось на сотню маленьких осколков. Этот звук эхом прокатился по ребрам, оглушая меня. Оглушая весь дом. Оглушая весь мир.

Мои руки, что до этого двигались уверенно и четко, вдруг задрожали. Я принялась оттирать кровь с мужского лица. Снова, снова и снова. Почему-то хотелось, чтобы на его коже не осталось ни одного следа, хоть это и не имело никакого смысла сейчас.

Боги… Почему так трудно дышать?

На мое плечо мягко легла чья-то теплая ладонь. Абсолютно потеряв связь с происходящим, я обернулась.

– Госпожа целитель, с вами все в порядке? – спросила рыжеволосая женщина, вернув меня в реальность.

Я кивнула, хотя мы обе поняли, что это была ложь.

Ни демона со мной не было в порядке!

Ведь предо мной, весь разодранный звериными когтями и с окровавленным лицом, лежал мужчина, спасший меня тринадцать лет назад. Мужчина, которого я непроизвольно высматривала в толпе прохожих все эти бесконечные тринадцать лет. Мужчина, которого я мечтала увидеть еще хоть раз.

Нужно было взять себя в руки. Целитель я, демоны побери, или нет.

Рыжеволосая женщина, представившаяся Лоренцией, присела рядом, ненавязчиво предлагая свою помощь. Благодаря ей мы быстро управились с обработкой оставшихся ран, после чего я зашила их нитью, сделанной из волокна полуночного паука. Затем мы аккуратно перевернули пострадавшего на живот и одновременно ахнули.

Между лопаток мужчины пролегал рисунок черного дерева, корни которого извивались точно змеи. Они принимали формы древних рун, и это было темное наречие, которого я не знала. Ствол дерева узорчатыми линиями проходил прямо по позвоночнику. В самом его центре красовался белый меч с изящной гардой, прямой рукояткой и навершием в виде кристалла. Этот меч словно был впаян в ствол черного дерева, крона которого тянулась вверх, расползаясь по плечам и шее. Ветви напоминали танцующий черный дым, в котором пристроились белые вороны и ласточки. В самом центре кроны ветви расступались, образуя круглое пространство, внутри которого сверкала восьмиконечная звезда. На заднем фоне дерева полыхал черным пламенем знак бесконечности.

Я никогда не видела ничего подобного.

Маги не могли украшать свои тела рисунками исходя из прихоти, потому что сила отвергала краску, которую вводили под кожу. На нашем теле появлялись лишь те узоры, которые символизировали дар и уровень владения им. Так, во время пробуждения дара у новоиспеченного волшебника на правом запястье появлялся рисунок, свидетельствующий о наличии силы. У каждого мага, в зависимости от дара, он был свой.

У меня как у целителя это было белое дерево с распускающимися цветами. Причем количество цветов говорило о том, что мой уровень силы достаточно высок. У магов-оракулов появлялся фиолетовый знак всевидящего ока в кругу. У стихийных магов – свои узоры. Так, маги огня являлись счастливыми обладателями красного узора в виде пламени; у магов воздуха были три белых спирали, образующие треугольник; у магов воды – голубые изогнутые линии волн в виде трех завитков, напоминающих шестерку; у магов земли – зеленые цветущие ветки, переплетенные в круг. При увеличении потенциала силы узоры усложнялись, добавляя новые детали.

Единственные магические рисунки, не считая брачных, которые появлялись механически, были связаны со сферой деятельности мага. Они наносились с помощью специальных артефактов и обновлялись раз в год.

Но у этого мага на запястьях не было никаких рисунков, и это вводило в замешательство.

– Это… – неуверенно начала Лоренция, словно сомневалась в том, уместно ли говорить. – Этот узор… он… он… он волшебный?

Мы с ней ошарашенно смотрели друг на друга несколько секунд, затем я кивнула.

– Да.

Угольно-черный цвет и еле заметные мерцающие всполохи, похожие на блеск вулканического песка на солнце, подтверждали магическое происхождение рисунка. А также мою полную некомпетентность в вопросе колдовской символики.

– Вы… видели что-то подобное раньше?

Я отрицательно помотала головой.

– Нужно закончить с ранами, – напомнила я ей, а заодно и самой себе.

Лоренция была сообразительной и тут же принялась выполнять все мои поручения. Вскоре мы завершили обработку повреждений, и я аккуратно наложила швы. Затем лесничий и его сыновья переложили мага на новую, импровизированную постель из соломы. А старую, пропитанную кровью и лекарствами, по моему указанию сожгли.

Осталась последняя часть.

Я ввела с помощью иглы несколько растворов для быстрого восстановления поврежденных тканей и костей, и пока его тело восстанавливалось, решила кое-что проверить. Взяв мужское запястье, я закрыла глаза и мысленно потянулась к его силе, сканируя ее.

– Боги, – выдохнула я.

– Что такое? – хотела знать Лоренция.

– Его магические артерии перерезаны.

– Во имя духов леса! – женщина прижала ладонь к груди. – Как такое могло произойти?

Хороший вопрос. Неплохо было бы узнать на него ответ.

– Не знаю, но именно поэтому он не смог оказать нормального сопротивления белингу. Если восстановить его артерии, то восстановление пройдет куда быстрее.

Я закрыла глаза и сосредоточилась, направляя свой магический поток мужчине. Где-то там внутри, его колдовство откликнулось на мое и потянулось навстречу. Моя сила залатала надломы и порезы, позволяя его магии вновь разлиться по артериям. Пока еще медленно и неуверенно, но она начала возвращаться. Его магия заструилась черными мерцающими волнами, запульсировала, затанцевала, обволокла его, словно пыталась обнять изнутри.

Сердце мужчины учащенно забилось.

Я нахмурилась, прекратила подачу потока.

Из его груди вырывалось хриплое рваное дыхание, а сам он заметался, словно в лихорадке.

Нет. Нет. Нет.

Паника сдавила мое горло.

Только не это.

Глава 4

«Кот Шоти – род крупных животных из семейства кошачьих. Живет исключительно в горах и пещерах. Имеет черный окрас с белым узорчатым рисунком на спине. Коты Шоти славятся тем, что если схватили жертву, то их челюсти невозможно разжать»

«Редкие животные трех Империй»

Эридан

Я медленно открыл глаза. Все расплывалось, отказываясь собираться в единую картинку. Но когда наконец-то удалось сфокусироваться, то первым, что я увидел, были черные облака, плывущие по серому небу.

– Ну наконец-то. Я уж было подумал, ты до ночи Кровавой Луны [3] дрыхнуть собрался.

Я раздосадованно прикрыл глаза. На возвышающемся надо мной черном камне, беззаботно болтая ногой, сидел Райндхард. В последнее время он стал появляться рядом куда реже обычного, и это не только безумно утомляло, но и настораживало.

Собравшись с силами, я слегка поднялся на локтях и огляделся.

Мы были на берегу моря. Серые волны бесшумно лизали берег из черного вулканического песка. Я словно очутился в вакууме. Тут не было ни шума прибоя, ни шелеста ветра, ни пения птиц – ничего.

– Кажется, я оглох, – озвучил я свои мысли относительно исчезновения звуков, за что был вознагражден скептическим взглядом Райндхарда, в котором явно читалось: «Ты идиот?» И как-то мигом вспомнилось, что его тираду о сне до ночи Кровавой Луны я все-таки слышал, а значит, вариант с потерей слуха отпадает.

– Где мы? – решил наконец-то уточнить я.

– В твоей голове, – ответил бог с таким видом, словно это само собой разумелось.

– В моей голове? – переспросил я, пытаясь понять, шутка это или нет.

– Знаешь, здесь как-то… – он брезгливо поморщился, оглядываясь вокруг, – безвкусно, что ли. Слишком мрачно, ты не находишь? Я ожидал нечто иное от подающего надежды архитектора. Вы все, принцы, такие скучные или только бастарды?

Я устало закатил глаза. Пора бы уже привыкнуть к едким замечаниям, но порой они бесили только оттого, что попадали в точку.

Тут и правда было мрачно. Берег из черного вулканического песка, окруженный черными скалами, которые словно были собраны из ровных базальтовых колонн. Черные облака на сером небе. И серые волны, шума которых не было слышно. Самое место для моей проклятой души.

– В одном черном-черном городе был черный-черный берег, окруженный черными-черными скалами, в которых жил черный-черный принц с черным-черным сердцем. Если бы ты был сказкой, то она была бы самой скучной из всех когда-либо написанных сказок.

Хотелось бы что возразить, да подходящих слов не находилось. Сказанные Райндхардом слова были правдой, и оттого-то они и причиняли боль. Что может ранить сильнее, чем правда о самом себе?

– Но если это мое подсознание, то почему мы здесь? Я умер?

– Нет, – фыркнул мой собеседник. – Ты самый удачливый сукин сын из всех, кого я когда-либо видел. Тринадцать лет пытаюсь тебя угробить, и все никак. Ты живучей, чем златошкурая гидра [4].

И тут я вспомнил жгучее чувство, возникшее из-за перерезанных магических артерий. Оскал огромного зверя и ослепляющую боль.

– Ты пытался скормить меня… – начал возмущаться я, но запнулся, пытаясь вспомнить, что за существо на меня напало.

– Клевета! – нарочито оскорбленно отмахнулся Райндхард, воспользовавшись заминкой. – Разве я мог? – Он хмыкнул. – Это была обычная прогулка. Я думал, ты подышишь свежим воздухом, развеешься… Кто же знал, что такой заносчивый тип, как ты, не подружится с местной фауной. Тебя даже на секунду нельзя одного оставить. Что вы не поделили с белингом? Корону Черной Империи? – Райндхард снова залился задорным смехом. Его явно веселила сложившаяся ситуация, и он не видел смысла этого скрывать.

Я до скрипа стиснул кулаки. Нельзя было показывать, что я зол, ведь это именно то, чего он добивался.

– Что произошло и почему мы в моей голове? – спросил я, с трудом проглотив рвущиеся с языка оскорбления. – А если точнее, то почему ты здесь?

– Что значит «зачем»? – Райндхард удивленно на меня посмотрел. – Сейчас же начнется самое интересное!

Я хотел было спросить, о чем он толкует, как вдруг почувствовал покалывание в кончиках пальцев, которое быстро распространялось по всему телу. Недоуменно посмотрел на свои ладони, на которых плясали золотые всполохи. Кто-то лечил мои магические артерии.

Я удивленно уставился на Райндхарда, губы которого расплылись в предвкушающей улыбке.

Тревога заерзала внутри меня, предчувствуя неприятности.

Только я собрался спросить, что он задумал, как вдруг на сознание обрушилась яркая вспышка боли, заставляя меня согнуться пополам и закричать.

Эйлиин

Оглушенная бешеным стуком собственного сердца, я быстро провела диагностику. Никаких отклонений. Но поток его магии пульсировал внутри, словно с чем-то боролся. Но с чем, Тьма побери?

Я приложила руки к грудной клетке мужчины, направляя магию к самому сердцу. Она обволокла его, защищая, но буквально через мгновение что-то незримое отторгло ее. Это что-то было посторонним и явно не имело ничего общего с нападением белинга, а значит, пробивать это что-то следовало изнутри.

Я кинулась к своему чемоданчику в поисках нужных приспособлений. Выложила на стол нож, бинты, красный карандаш с мягким грифелем, предназначенный для рисования на коже, и длинную иглу, выкованную в драконьем пламени. Использовать такую можно только один раз. Она применяется для переливания крови и исчезает при помощи уничтожающего слова, которое развеивает ее. Собственно, активируется так же, с помощью слова.

Карандашом начертила на груди мага ровный круг. Что было довольно трудно сделать, так как он хрипел и дергался, будто в лихорадке. Вслед за кругом изобразила пентаграмму и все необходимые защитные символы. Их было семь. Я все пересчитала, перепроверила положение линий и знаков, сама себе кивнула и выдохнула, мысленно готовясь к самому сложному.

Закатала рукав на своей правой руке. Взяла со стола нож, обработала его в специальном растворе, защищающем рану от необратимых воздействий. То есть рана затянется сама, если мне будет угрожать смерть или магическое выгорание. Это было, скорее, просто на всякий случай, потому что выгорание мне и так не грозило: уже очень давно отец поставил на меня магический ограничитель, который автоматически блокировал силу, когда ее оставалось слишком мало, и не позволял использовать все до капли.

Я быстро провела по руке, разрезая магическую татуировку пополам и стараясь не закричать от боли.

– Colfenta! – озвучила я слово-активатор иглы, и она тут же вспыхнула синим. После чего вытянулась, увеличиваясь в размерах, и разделилась на два острых конца, соединенных между собой трубкой.

Не медля ни секунды, я одним точным движением воткнула иглу в грудь мага, прямо в центр начерченной пентаграммы. Он издал хрипящий звук. Второй кончик иглы вошел в разрез на моей руке. Там, где сверкала магическая татуировка.

Сидящая рядом Лоренция выглядела так, словно с минуты на минуту грохнется в обморок.

Я уверенно произнесла на старом певучем наречии, которое называют мертвым языком магов:

– Моя кровь к твоей крови взывает, моя сила твою силу питает. Бери то, что даю добровольно, бери силу мою вместе с кровью. Пусть щитом и мечом твоим станут. От бед зримых и незримых спасают. А если что-то захочет тебя погубить, силы моей ему не сломить. Да будет так и так будет!

Пентаграмма и мой магический рисунок вспыхнули белым. Они светили так ярко, что казалось, можно ослепнуть. Мужчина шумно задышал, словно от бега, но в себя не приходил.

– Даже не смей сдаваться! – прошептала я, словно он нуждался в этих словах. Словно эти слова могли что-то исправить.

Моя магия перетекала в него, но это не помогало. Я с отчаяньем наблюдала, как начинает затягиваться рана на моей руке. Это значило, что я отдала слишком много силы и нахожусь почти на грани выгорания.

– Давай же, – с надеждой прошептала я.

Моя рана закрылась, отрезая подачу магии. Маг больше не шевелился и не приходил в себя.

Это должно было сработать!

Это не могло не сработать!

– Но почему… – Я судорожно ощупывала ладонями его бледное лицо.

Я больше не могла проверить его состояние, так как весь резерв отдала, а те крохи, которые остались, были запечатаны блокираторами.

Лицо мужчины осунулось, заострив черты. Темные волосы были взъерошены. Серо-зеленые глаза, которые я так надеялась еще когда-нибудь увидеть, сейчас были прикрыты. Черные ресницы и брови контрастировали с тоном лица, делая его еще бледнее. Дыхание его стало таким слабым, что казалось, с минуты на минуту и вовсе исчезнет. Я смотрела на него и чувствовала, как часть души вытаскивают раскаленными щипцами прямо из грудной клетки.

Что же делать? Что делать? Что…

Я подскочила на ноги и набросилась на чемоданчик, не вытаскивая, а скорее вытряхивая все содержимое.

– Что вы ищете? – растерянно спросила Лоренция, явно не поспевающая за переменами в моем поведении.

– Пыльцу лунной феи.

– ЧТО? – в один голос спросили лесничий и его сыновья, толкавшиеся в дверном проеме, присутствия которых я не заметила.

Я ничего не ответила, продолжая свои поиски. Повисла неудобная тишина. Такая, которую хочется скомкать и затолкать куда-нибудь подальше. Жители домика смотрели на меня, не скрывая ужаса, словно я прямо у них на глазах забралась на потолок и висела там вниз головой, как летучая мышь. Готова поспорить, они думают, что я тронулась умом.

– Но… – неуверенно протянула Лоренция, – это же сказки. – Она старалась говорить очень осторожно и мягко. Так говорят с обезумевшими людьми, которые пытаются навредить себе или окружающим.

– Ага, – ответила я, продолжая рыться в чемодане, пока не вытащила из потайного отверстия то, что искала: бархатный мешочек и маленький прозрачный пузырек с жидкостью, которая переливалась из золотого в красный, потом фиолетовый, синий, а затем снова в золотой.

Лесник и компания ахнули. Не уверена, что они поверили в то, что в моих руках заявленный ингредиент, но вид переливающейся жидкости их явно впечатлил.

Я присела рядом с мужчиной. Сохраняя последние остатки спокойствия, откупорила пузырек с жидкостью и благодаря все еще торчащей из его груди призрачной игле для переливания сделала инъекцию прямо в сердце, вылив половину содержимого пузырька. Оставшуюся половину я осторожно вылила магу в рот.

После этого развязала позолоченные тесемки на мешочке и высыпала его содержимое себе на ладонь. Невесомая темно-фиолетовая пыльца переливалась синим и блестела миллионами всполохов.

Где-то за моей спиной снова восторженно ахнули. И я бы тоже присоединилась к всеобщему восторгу, если бы только беспокойство не стискивало горло. Пыльца выглядела как звездное небо.

– Прими этот дар, ибо даю я его от чистого сердца. – Я сдула ее в бледное лицо мужчины и затаила дыхание, а вместе со мной и все, кто находился в комнате.

Казалось, весь лес, а заодно и весь мир остановился и затаенно наблюдал за развитием событий.

Это называлось «Дар последней надежды». В старых детских сказках упоминалось о даре фей, которым они награждали лишь в исключительных случаях. Например, отважных воинов, пострадавших в борьбе за справедливость, или героев, спасших волшебных животных или кого-то из волшебного народа.

Я же стала обладателем этой редкой вещицы меньше года назад. Мы собирали лечебные травы в лесу рядом с академией, когда я нашла маленькую белую голубку со сломанным крылом. Она трепыхалась, безнадежно запутавшись в охотничьей леске, и чуть не задушила саму себя. Тогда я забрала птицу и выходила. Кормила ее с ложечки и потихоньку подпитывала магией. Крыло срослось очень быстро. Я сильно привязалась к ней и безумно расстроилась, когда однажды, вернувшись в комнату, обнаружила, что голубка исчезла. Этой же ночью меня в очередной раз мучил кошмар о том, как над головой смыкается толща воды.

Пробудившись, я увидела красивую женщину, сидящую на краю кровати. Она была одета в ослепительно белый плащ, покрытый серебряной вышивкой. Кожа ее напоминала лунный свет, а длинные волосы украшали редкие лесные цветы.

– Меня зовут Далия, и я младшая сестра королевы фей из Долины Северных Цветов, – представилась девушка, тепло улыбаясь мне.

Вероятно, я должна была как-то выразить свое почтение по отношению к ней, но все, что я могла в тот момент, это ошарашенно смотреть на неожиданную гостью. Красота ее была столь ослепительна, что на ее фоне все выглядело каким-то блеклым. В том числе и я.

– У тебя доброе сердце, Эйлиин. Ты не прошла мимо чужого горя и спасла маленькое существо, нуждавшееся в помощи. Той голубкой, которую ты нашла в поле и выходила, была я.

Я изумленно раскрыла рот, не в силах поверить в услышанное, а Далия тем временем продолжила:

– Наши поступки – это семена. Сажая добро – мы получаем только самое светлое и хорошее от мира, приумножая все то, что имеем. Ты вылечила и выходила маленькую птичку, зная, что ничего не получишь взамен. Бескорыстные поступки, Эйлиин, имеют самую большую ценность. Поэтому прими мою искреннюю благодарность и запомни все, что я сейчас тебе скажу.

Я напряглась, боясь даже шелохнуться.

– Ты как целитель будешь спасать много жизней, но однажды настанет момент, когда сила твоя будет бессильна. И иссякнет она именно в тот момент, когда помощь понадобится очень дорогому для тебя созданию.

Нехорошее предчувствие закопошилось внутри, словно стая голодных мышей в поисках еды.

– Прими от меня в знак благодарности за спасение «Дар последней надежды». Это пыльца лунной феи и вода из источника света. Этот дар можно использовать только раз. Он поможет тебе тогда, когда других шансов на спасение не останется. Я дарю тебе жизнь взамен своей спасенной жизни.

Меня буквально затопила благодарность. Рвущихся наружу слов оказалось так много, что они просто-напросто застряли в горле. Однако принцесса остановила меня раньше, чем мне удалось выковырять хоть одно.

– Я хочу, чтобы ты запомнила кое-что очень важное! Каждое существо на свете заслуживает спасения, прощения и понимания. Даже те, чьи души черны, словно ночь. Знаешь, почему черный цвет именно такой? Он поглощает все цвета и не отражает их. Так и существа с черными душами: они поглощают все хорошее вокруг себя, не отдавая миру ничего взамен. Но они делают это не потому, что хотят все уничтожить, а потому что сами пусты внутри. Они отчаянно пытаются заполнить эту пустоту, у которой нет дна. Запомни, моя дорогая Эйлиин, существа с темными душами больше всех нуждаются в спасении, кем бы они ни были: магами, волшебным народом или даже богами. Даже того, кто совершает поистине зверские поступки, можно понять. У каждого своя правда. Это как смотреть на цифру шесть с разных сторон. Кто-то видит шестерку, а кто-то девятку. Все в жизни зависит исключительно от точки зрения, которую всегда можно понять. Нужно просто знать, с какого угла смотреть. Помни это, моя милая.

А теперь, затаив дыхание, я молилась всем видимым и невидимым силам помочь этому мужчине, спасшему меня тринадцать лет назад.

«Этот дар можно использовать только раз. Он поможет тебе тогда, когда других шансов на спасение не останется. Я дарю тебе жизнь взамен своей спасенной жизни», – вспоминала я слова принцессы и пыталась остановить неуемную дрожь в руках.

Кажется, я перестала дышать. И все находящиеся в этом доме перестали. И весь лес перестал. И весь город. Вся Империя. Весь мир. Казалось, даже перевозчики мертвых Арнльот и Кольбьерн остановились и молча наблюдали. Внимание всей Ланиакеи было обращено к человеку, находящемуся на грани смерти.

Умоляю… Пожалуйста.

Маг сделал судорожный вздох, а его тело изогнулось дугой.

Я облегченно всхлипнула. Лесничий и компания выдохнули и обессиленно сползли по стенам.

Мужчина распахнул глаза и, резко схватив меня за запястье, с силой дернул. Не ожидав такой прыти, я издала испуганный писк и практически повалилась на него.

Дыша будто загнанный зверь, он изучал меня затуманенным взглядом. Его глаза блуждали по моему лицу, словно пытались что-то отыскать. А после резко метнулись к выбившемуся из-за ворота халата медальону с кувшинкой и замерли. Он смотрел на медальон так пристально, словно тот был ключом к разгадкам всех тайн Ланиакеи. Затем медленно перевел вопросительный взгляд на меня. И провалился в беспамятство.

Глава 5

«После смерти душа и тело умершего существа разделяются по разным мирам: тело остается в мире живых, в то время как душа переходит в мир мертвых. Там ее забирают перевозчики душ Арнльот или Кольбьерн, чтобы отвезти во дворец богини смерти Морриган.

Арнльот передвигается на призрачной карете и забирает души тех, кто умер на суше, в то время как Кольбьерн забирает на призрачной лодке тех, кто встретил смерть в воде»

«Повествования об обители мертвых»

Эридан

Я приходил в себя очень медленно. Помещение, в котором я находился, раскачивалось из стороны в сторону, заставляя меня терять ориентацию в пространстве. Я лежу неподвижно? Или куда-то скатываюсь? А может, меня куда-то тащат?

Каждый сантиметр тела ныл так, словно меня разорвали на части, а потом заново собрали. И что, Тьма побери, с моей грудной клеткой? Ее что, пытались раздробить молотом?

Хотел было подняться, но успеха в этом не достиг. Зашипев от боли, решил пока что повременить с попытками сменить горизонтальное положение.

– Какая у тебя интересная подружка, – раздался справа знакомый ядовито-насмешливый голос.

Я со вздохом прикрыл глаза.

Честное слово, порой мне кажется, что на самом деле я умер тринадцать лет назад и попал в пыточные темницы Мэнфистериума, где моим наказанием стал Райндхард.

С огромным трудом повернул голову и тут же об этом пожалел. Комната накренилась и заплясала по кругу. Я сощурился, пытаясь то ли унять пульсирующий в висках колокольный звон, то ли сфокусироваться и собрать четыре фигуры Райндхарда в одну, как ему и полагалось.

Бог стоял у потухшего камина и с интересом рассматривал девушку. Та свернулась клубочком и, укутавшись в пальто, беззаботно спала на небольшом, видавшем лучшие дни кресле. Выглядела она очень устало и жалко. А еще как-то… знакомо. Я решил, что не стоит смотреть на нее дольше необходимого. Когда смотришь на что-то слишком долго, тебе может понравиться то, что ты видишь, а в моем случае это крайне опасно. Ибо Райндхард следил за каждой моей реакцией и был готов обрушить мне на голову беду независимо от того, кого заденет попутно.

– Ты бы видел ее вчера! – заверил Райндхард. – Вцепилась в тебя мертвой хваткой. Даже кот Шоти позавидовал бы. Я думаю, она тебя, при большом желании, и из его пасти бы вырвала. А если б ты подох, она бы догнала карету Арнльота, мчащуюся в мир Мертвых, и устроила на нее нападение.

– О чем ты? – Я скептически на него посмотрел.

– Эта девушка спасла тебя.

Я снова перевел взгляд на свернувшуюся в кресле фигуру. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, что едва ли могла кого-то спасти.

– Ты, кстати, с ней поосторожней. – Бог указал на спящую девушку так, словно вместо нее лежала огромная ядовитая змея. – Страшная женщина! Она, между прочим, тебе в сердце во‐о-о-от такую иглу воткнула. – Он изобразил руками размер иглы. – Да, да. Именно такую, и прямо в сердце.

Бог постучал указательным пальцем по груди, на случай, если я не в курсе, где именно находится сердце.

– А ты меня пытался скормить зверю в лесу и перерезал магические артерии. У всех свои недостатки, – парировал я. – Кстати, что это было в конце? Это ведь твоих рук дело?

Я имел в виду вспышку боли, что последовала после того, как кто-то исцелил мои магические артерии.

– Конечно, моих. Кому ты еще кроме меня сдался? – отмахнулся бог. – Поставил небольшой блок на исцеление с эффектом возврата, и вся твоя восстановленная магия уходила на постоянное исцеление тела, которое то и дело возвращалось в искалеченное состояние.

Возможно, я должен был прейти в ярость или испытать хоть какое-то проявление злости, но ничего подобного не произошло. Я чувствовал себя тряпкой, которую выжали досуха и оставили на палящем солнце. Удивительное дело, я едва не умер, но мне было на это абсолютно плевать. Вероятно, где-то в глубине души я даже жалел, что этого не произошло.

Кажется, за время общения с Райндхардом я прошел все возможные стадии трансформации, начиная от излишней эмоциональности до почти полного их отсутствия. И даже в те моменты, когда эмоции рвались наружу, мне все равно удавалось сохранить их в узде. По крайней мере в большинстве случаев.

– Если хотел убить меня, то мог бы сделать это и раньше. Не было смысла растягивать это на целых тринадцать лет, – спокойно сказал я, как если бы мы говорили о каких-то изрядно наскучивших вещах.

– О, смысл в этом все же есть, но организованное представление было не для тебя, а для нее.

Я удивленно изогнул одну бровь, ожидая дальнейших пояснений.

– Мне было интересно, на что она способна. – Он присел на подлокотник кресла, в котором спала девушка. – Признаю, я чутка перестарался, но это того стоило. Ты бы видел, как отчаянно она за тебя сражалась. Давно не видел такой самоотверженности, аж прослезился, – сказал он, но на его лице не отразилось подтверждения сказанных слов. – Ты даже представить не можешь, какой туз она вытащила из рукава, чтобы спасти твою шкуру, маленький принц. Я был очень удивлен. Я был удивлен. Представляешь?

Я не представлял. Я чувствовал западню, которая вот-вот настигнет меня, и напрягся.

– Знаешь, мой позабытый принц, – взгляд Райндхарда из непринужденного стал неприятным и цепким. Таким, от которого автоматически начинаешь подозревать себя во всех происшествиях на свете, даже если ничего дурного отродясь не совершал. – Мне показалось стремление этой юной особы по отношению к тебе слегка… предвзятым.

Лежать вдруг стало как-то безумно некомфортно, словно подо мной было не сено, а груда мечей, что упирались остриями в спину.

– С чего бы это? – недрогнувшим голосом ответил я, хотя чувствовал себя далеко не так уверенно, как выглядел.

Дался мне этот фокус с трудом. Тяжело выглядеть сильным и непоколебимым, когда лежишь практически переломанный и не в состоянии подняться без посторонней помощи.

– Она сделала переливание магии, чтобы исцелить тебя. При этом ее саму от полного выгорания спасли лишь блокираторы, которые просто не дали отдать все до последней капли. В противном случае она отдала бы все не задумываясь, даже ценой собственной жизни.

Что-то внутри меня предательски сжалось в груди.

Сердце? Серьезно? У меня? Это же просто смешно.

Когда сам совершаешь чудовищные поступки, то не ждешь, что кто-то по отношению к тебе будет поступать иначе. Но оказывается, даже монстры способны ощущать трепет, если к ним проявляют доброту.

Безумно хотелось снова взглянуть на спящую девушку, но я не позволил себе этого, так как золотые глаза Райндхарда жадно изучали мое лицо. Он специально провоцировал меня, чтобы подтвердить какие-то свои дьявольские догадки или же просто найти эмоцию, которую впоследствии можно будет использовать против меня. Но его ждала неудача. Ведь все, что у меня было, я затолкал так глубоко в себя, что и сам-то едва ли когда-нибудь до этого доберусь.

Однако разговор уже накренился в сторону опасности, и следовало как-то разрядить обстановку.

– Думаю, все дело в моей невероятной красоте. – Я постарался, чтобы мое лицо не выражало ничего, кроме иронии. – Даже находясь на смертном одре, я способен очаровать женское сердце.

Бог расхохотался.

– Видимо, современные дамы не слишком-то избирательны, – заявил он.

Его слова никаким образом меня не задели. Пусть смеется и издевается надо мной сколько хочет, лишь бы ему не пришло в голову каким-либо образом навредить спасшей меня девушке. Я понятия не имел, кто она и с чего вдруг пошла на подобные жертвы, но не хотелось, чтобы ее доброта обернулась против нее же самой.

– Ты помнишь все города, по которым мы с тобой устроили наше небольшое турне длиною в тринадцать лет? – Собеседник задумчиво склонил голову набок.

– Да, – коротко ответил я.

Глаза Райндхарда заблестели, как драгоценные камни на свету, предвещая бедствие, которое разрушит мой мир. Бог сокрушенно вздохнул:

– Ох, мой дорогой принц, ну и скверная же память у бастардов. Ну ничего. – Он нежно погладил ее по волосам, и этот жест выглядел опасней, чем если бы в его руках был окровавленный топор. – Мы освежим твою память. Все самое интересное нас ждет впереди.

Его голос звучал на частоте угрозы и насилия, заставляя ощущать первобытный страх. Думаю, если его слышали птицы, то они в самое ближайшее время покинут Империю Северной Короны, массово эмигрировав на другой континент.

– Ты будешь в восторге. Обещаю, – заявил Райндхард с таким воодушевлением, что я абсолютно точно понял – в восторге я точно не буду. – А теперь спи, быстренько восстановим твои силы.

Он щелкнул пальцами, и я провалился в темноту.

Глава 6

«После смерти душа должна пройти испытание богини Лиадэйн, которая оценивает прожитую каждым существом жизнь. Тот, кто прожил достойно и совершил достаточное количество добрых поступков, отправляется в обитель Света, остальные же отправляются в Мэнфистэриум – пыточные камеры пространства мертвых. Там грешники должны пройти через 13 кругов разной сложности, в которых их ждет 666 пыток. И только после этого они приобретают шанс на перерождение, чтобы в следующей жизни доказать, что достойны обители Света»

«Повествования об обители мертвых»

Эйлиин

Лесник и компания, осознав, что я не намерена покидать больного, несмотря на его относительно стабилизировавшееся состояние, сдались и бросили попытки поселить меня в «более подходящей для госпожи мага» комнате. Без конца извиняясь за то, что не могут обеспечить достойных условий пребывания, Пэм и Фирз принесли мне огромное кресло и поставили его у камина. Я же, заявлявшая о том, что и глаз не сомкну, пока пациент не очнется, самым позорным образом уснула в тот же миг, как только опустилась в любезно предоставленное кресло. Меня всегда удивляло, каким бодрым можно себя ощущать, когда занят каким-то делом, и в какую размазню можно превратиться, если остановиться хотя бы на миг. Особенно если этот миг в мягком кресле у теплого камина.

Проснулась лишь на рассвете, когда Лоренция постучала в дверь. На огромном подносе женщина принесла завтрак, кувшин с теплой водой и полотенце.

– Ой, я разбудила вас, госпожа маг?

– Нет, что вы, – приглаживая волосы, я попыталась сделать вид, будто бы не спала ни минуты, хотя меня поймали с поличным.

Женщина, сдерживая улыбку, спросила:

– Мы можем как-нибудь еще помочь… – она указала в сторону лежащего мужчины, не зная, как его назвать, – господину магу?

– Я буду признательна, если вы принесете теплой воды, чтобы я могла его протереть, – мягко улыбнулась я.

Женщина кивнула и удалилась. Я наскоро умылась и обтерлась мокрым полотенцем. Затем убрала волосы, заколов их обнаруженной в чемоданчике спицей. И только после этого приступила к завтраку. Овсяная каша и теплый травяной чай придали сил. Когда пришла Лоренция, я искренне поблагодарила ее за вкусный завтрак, забирая из рук женщины кувшин с теплой водой и полотенце. Она покинула комнату, а я присела рядом с магом и закатала рукава.

Добавила в воду концентрат фельмертрона, который помогает восстанавливать силы, и тщательно размешала. Смочила полотенце. Отжала. А затем очень аккуратно начала протирать кожу мага. Собственно, за этим занятием меня застали обеспокоенный моим отсутствием отец, Блэр и старушка Эмоджин, которая по никому не понятной причине увязалась вслед за отцом и сестрой.

Папа был в панике из-за того, что я целую ночь провела в чужом доме, да еще в одной комнате с мужчиной, что не пристало незамужней леди.

– Папа, я в первую очередь целитель! – в очередной раз напомнила я, закатывая глаза.

Блэр смотрела на меня с веселым огоньком в глазах. Словно я сбежала ночью на бал, веселилась до упаду, и теперь она ждала самых пикантных подробностей. Тетушка Эмоджин подозрительно затихла, внимательно осматривая моего пациента, и напоминала любопытную сороку, заинтересовавшуюся блестяшкой. Я, в свою очередь, недоверчиво на нее косилась, изо всех сил борясь с желанием сказать ей: «Брысь!» Кто бы знал, что было в голове у этой причудливой старой женщины и почему она уделяла такое пристальное внимание молодому мужчине.

– Как бы там ни было, ты должна привести себя в достойный леди вид! – безапелляционно заявил отец.

– Но я не могу оставить пациента одного, он еще очень слаб! – возмущалась я.

– Эйлиин, это…

– Я присмотрю за ним, – раздался скрипучий голос тетушки Эмоджин.

Все тут же притихли и недоуменно уставились на нее. Папа, позабывший о том, что в комнате находится тетка, смотрел на нее так, словно с нами заговорил камин. Блэр косилась на старушку со скепсисом, явно сомневаясь, что женщина, которая одним своим видом вызывает опасения, способна за кем-то приглядывать. Я же, словно рыба, открывала и закрывала рот, а потом осипшим голосом спросила:

– ЧТО, простите?

– Я присмотрю за твоим принцем, – как ни в чем не бывало заявила Эмоджин.

А затем, абсолютно не смущаясь наших ошеломленных взглядов, невозмутимо уселась в кресло у камина с таким видом, словно это был трон Империи Северной Короны.

– Э-э-э… Я… ну… эм… – собственно, на этом способность складывать звуки в слова меня покинула.

Я с надеждой воззрилась на отца и сестру. В моих глазах можно было прочитать: «Помогите! Как ее можно остановить?»

Я ожидала чего угодно, но только не того, что отец хлопнет в ладоши и радостно возвестит:

– Вот и чудненько! – А затем аккуратно возьмет меня за локоть, недвусмысленно подталкивая к двери.

– Я никуда не пойду, – вырвалась я. – А вдруг что-то случится, а вдруг… вдруг…

– Я целитель, моя милая, – перебила Эмоджин, умудрившись обескуражить меня фактом, о котором я совершенно позабыла. – С ним все будет в порядке. Судя по состоянию, ты хорошо подлатала этого беднягу. Состояние стабильно, магические артерии восстановлены. Сейчас его собственная магия погрузила парня в лечебный сон и сама принялась исцелять и восстанавливать организм. Твоему принцу ничего не грозит. Так что можешь спокойно отлучиться на часик, чтобы принять ванну и переодеться.

Несколько долгих минут я внимательно смотрела на старушку, пытаясь оценить, в какой мере могу ей доверять. Но потом подумала, что слишком долго ждала этой встречи, чтобы выглядеть помятой, когда мужчина придет в себя.

Поэтому, гордо вздернув нос, я кивнула ей и, выпалив: «Он не мой принц!» – и направилась к выходу из дома лесника.

* * *

Это был первый день в моей жизни, когда я привела себя в порядок столь молниеносно. Быстрее у меня не получилось, даже когда на пятом курсе проспала зачет по целебным травам.

В домик лесника возвращалась с трепещущим сердцем. Но стоило увидеть растерянное лицо открывшей мне дверь Лоренции, как в груди что-то больно стукнуло и ухнуло вниз. Я бесцеремонно отодвинула женщину с дороги и направилась в комнату. Сердце пульсировало так яростно, словно хотело оповестить весь мир о моем волнении.

Открывшаяся картина выбила пол из-под ног. Мне повезло, что стоявшая сзади Лоренция остановила мои попытки скатиться по дверному косяку вниз.

– Где… где… п-пациент? – глухо спросила я, с трудом сдерживаясь, чтобы, во‐первых, не сказать «принц» вместо «пациент», а во‐вторых, чтобы не заорать.

– Так он это… – начала было объяснять Лоренция.

– Ушел, – как само собой разумеющееся ответила Эмоджин.

– Что значит ушел?

– Ну как это обычно бывает, – пожала плечами моя старшая родственница. – Встал, оделся, поблагодарил за помощь и сказал, что ему пора.

Мои брови поползли вверх.

Жена лесника активно закивала головой, подтверждая каждое слово.

– И куда же так торопился человек, которого накануне чуть не сожрали в лесу? – ехидно поинтересовалась я. Казалось, еще чуть-чуть, и я либо разнесу весь дом, либо разрыдаюсь.

– Он не горел желанием поделиться со мной своими планами, – безразлично ответила Эмоджин и встала.

Я обернулась к Лоренции. Видимо, мой взгляд был таким диким, что женщина отпрянула, желая просочиться в другое помещение прямо сквозь стену.

– А я почем знаю, госпожа маг? Он встал как ни в чем не бывало, словно вы его и не сшивали вчера по кусочкам. Ни царапинки на нем не было. Растворился в воздухе…

– В портале, – поправила Эмоджин.

– В портале, – кивнула женщина. – А потом снова появился, оставил золотые монеты в благодарность и письмо для вас.

– Письмо?

– Да, госпожа маг. Я положила его на ваш чемодан с травами.

Я подошла к подоконнику, где оставила указанную вещь. На крышке лежал запечатанный сургучной печатью конверт. Едва справляясь с волнением, я раскрыла его и пробежала глазами по короткому посланию:

«Спасибо, Alba Nymphaea [5], я никогда не забуду того, что ты для меня сделала».

На плечи вдруг опустилась невыносимая тоска. Я так долго ждала возможности встретиться с ним вновь, и все так глупо закончилось. Обида стискивала грудь похлеще корсета, затянутого сильнее необходимого.

Внезапно сжимаемый мной лист бумаги замерцал, превратился в подвижную ленту и обвил запястье, снова меняя форму. Теперь на моей руке красовался браслет в виде черного дракона. Еще буквально мгновение он шевелился, поудобнее устраиваясь. Затем сцепил в лапах какой-то темный камень, сверкнул глазами и исчез. Однако я все равно продолжала чувствовать его на своем запястье.

Я знала, что это такое, и знание это ошеломляло. Ведь теперь на моей руке был один из редчайших артефактов, носивший название «Око Черного Дракона». Абсолютно бесценная вещь!

– Ну что ты там копаешься? – раздался сзади голос Эмоджин.

Я испуганно подпрыгнула, так как абсолютно забыла, что нахожусь в комнате не одна, и быстро собрала оставшиеся вещи.

Уходя, я от всей души поблагодарила Лоренцию, лесника и его помощников за неоценимую помощь и самоотверженность.

– Да что уж там, – засмущался в ответ на мои слова лесник. – Вы заходите, коль нужно будет, госпожа маг.

Я кивнула и, попрощавшись с добрым семейством, направилась в сторону дома вместе с Эмоджин. Она что-то рассказывала о популяции ксервудов и о бордовых болотах в гуще Проклятого леса, только вот я ее уже не слушала. Полностью отключенная от реальности, я чувствовала только приятное тепло Ока Черного Дракона на запястье и вспоминала короткое послание: «Спасибо, Alba Nymphaea, я никогда не забуду того, что ты для меня сделала».

Глава 7

«У темного повелителя пыточных темниц мира мертвых Евронимуса, имеется 666 призрачных псов. Их называют гончими Мэнфистериума. Они не только охраняют весь периметр пыточных темниц, но и являются охотниками за беглыми душами. Гончие преследуют души умерших, которые пытаются убежать из пыточных темниц или скрыться от перевозчиков душ Арнльота и Кольбьерна. Поймав душу, гончие ее поглощают, после чего эти души уже никогда не смогут возродиться»

«Повествования об обители мертвых»

Эридан

Девушка в темно-синем платье снова шла по старому деревянному мосту, направляясь в неизвестность. Я пытался остановить ее, пытался окликнуть, но мой голос что-то приглушало. Она исчезла в тумане, но ее смех все еще звучал в моей голове. Не раздумывая ни секунды, я шагнул следом во мглу и вышел на огромное замерзшее озеро, покрытое снегом.

Задыхаясь от отчаянья, снова и снова раскапывал снег, пытаясь найти ее. Спасти. Но было уже поздно. С ужасом смотрел на застывшее подо льдом тело, которое начало опускаться на дно раньше, чем я успел разглядеть лицо. Я снова опоздал. Лед подо мной с грохотом треснул, позволяя холодной бездне поглотить меня.

Я проснулся, резко подскочив на кровати и тяжело дыша. Я все еще ощущал липкий страх и холод снега, кусающий пальцы.

– Обожаю, когда тебе снятся кошмары, – с восторгом заявил Райндхард, который сидел на широком мраморном подоконнике моего нового временного дома.

Я хмуро на него посмотрел и, встав с кровати, направился к камину. Налил себе бокал вина и сел в кресло. День, который начинался с Райндхарда и кошмаров, обещал быть паршивым, и я не собирался прожить его на трезвую голову.

– Какую уютную конуру ты себе подыскал. – Бог уселся рядом. – Черный камин, черный мрамор, черная плитка, черная мебель, черная постель. Я вот порой думаю: а ты вообще в курсе, что существуют и другие цвета? – Он вопросительно на меня взглянул. – Знаю, знаю, в это трудно поверить, но на свете есть еще масса различных оттенков, – продолжал откровенно насмехаться он. – Темно-серый, голубой, бордовый, темно-зеленый. Такой, прям знаешь, как цвет болотной топи. Тебе понравится!

Я молча смотрел на огонь в камине. Он обдавал жаром и отражался в бокале переливающимися бликами.

– Какой же ты все-таки унылый тип, – недовольно скривился бог.

– Эта черта появилась исключительно благодаря длительному общению с тобой, – сухо ответил я.

– Ох, какие мы дерзкие. – Мой собеседник хмыкнул. – Неужто та целительница тебе еще и хребет нарастила? Вот это чудеса!

Его голос звучал опасно и колко. Между строк читалось, что его заинтересовала девушка и он прощупывал мое отношение к ней. Думал, как ее можно использовать против меня.

Разговор медленно, но стремительно поворачивал в сторону непоправимых проблем, и пока я судорожно пытался добраться до штурвала, Райндхард шепотом спросил:

– Ты, кстати, знаешь, как она тебя исцелила?

Даже если б я знал ответ на этот вопрос, то все равно промолчал бы. В такие моменты лучше говорить как можно меньше и взвешивать каждое слово, пытаясь предугадать масштабы возможной катастрофы. С Райндхардом ничего нельзя считать надежным. Любой диалог с ним превращался в спуск по отвесной скале без страховки: шансов оступиться и упасть вниз гораздо больше, чем с успехом преодолеть всю дистанцию.

– Ты не поверишь, клянусь, – насмешливо протянул он, приложив ладонь к сердцу. – Я и сам был в шоке. Честное слово. Думаю, даже старина Арнльот, который, несмотря на свой плотный график, прискакал, чтобы сопроводить тебя в мир Мертвых, был слегка удивлен.

Подвох в его словах был выстроен как искусно замаскированный капкан на животного в лесу. Один неверный шаг – и ты в яме, насаженный на деревянные копья.

Тщательно скрывая нарастающую тревогу, я взглянул на собеседника преувеличенно небрежно, всем своим видом демонстрируя, что слушаю его исключительно из вежливости.

– Удиви меня, – как можно безразличней ответил я.

Его губы изогнулись в кривой улыбке, которую словно вырезали клинком на лице. Все мои инстинкты вопили об опасности.

– Как часто ты встречал людей или нелюдей, у которых при себе имелся «Дар последней надежды»? – спросил он, ловя при этом каждую мою эмоцию.

Кровь отхлынула от моего лица.

Что?

– Вижу, ты догадываешься, к чему я веду, – торжественно возвестил Райндхард. – У твоей подружки как раз завалялся этот редкий комплект, представляешь? Вот это удача для твоей заносчивой шкуры!

Он что-то нащупал, что-то придумал, что-то понял и был готов использовать это против меня. Но что?

– О, вижу, ты не в полной мере осведомлен об особенностях «Дара последней надежды», – хмыкнул бог. – Ну ничего, в городе хорошая библиотека, так что ты без труда сможешь заполнить этот постыдный пробел в своих знаниях.

Он встал, окинул меня взглядом и, полностью довольный произведенным на меня эффектом, спросил:

– Ты помнишь, сколько душ мне должен?

Я скрипнул зубами.

– Ты не даешь мне об этом забыть даже на секунду.

– И?

Злость во мне бушевала, как шторм, и я впервые за долгое время понятия не имел, как ее остановить. Стиснутый в руке бокал грозился неминуемо треснуть.

– Шесть, – ответил сквозь стиснутые зубы.

– А ты не так уж и безнадежен, несмотря на скверные манеры, – хлопнул в ладоши Райндхард.

Мне хотелось убить его. Мне хотелось убить его каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду.

– Советую тебе не затягивать с выплатой долга. Ты знаешь, что бывает, когда я теряю терпение. А мне, между прочим, уже становится скучно, и я подумываю поближе познакомиться с твоей самоотверженной подружкой.

После этих слов он ушел, растворившись черным туманом. В моей ладони со звоном треснул бокал, осыпаясь на пол осколками.

Эйлиин

Вернувшись домой, я скрылась в комнате, не желая с кем-либо говорить. Я все еще была безумно зла на Эмоджин, отпустившую мага, и на отца, из-за которого покинула дом лесника.

Без сил рухнула в кресло и задумчиво уставилась в пустоту перед собой. Перед глазами то и дело мелькали воспоминания: разодранное тело мага, его красивое окровавленное лицо, мое отчаянье, когда я его чуть не потеряла, новости о том, что он ушел.

Боги… все эти тринадцать лет я лелеяла надежду увидеть его снова. И вот, пожалуйста. Он исчез.

Проклятье.

Было так обидно, что хотелось кричать. Мне не нужны были благодарность, золото, украшения или артефакты. Он мог забрать обратно своего черного дракона. Мне нужно было просто побыть с ним рядом. Хотя бы еще немножко. Посмотреть в его глаза, узнать его имя, услышать голос. Разве это так много?

А еще хотелось узнать что-нибудь о нем. Хотя кому я вру, мне хотелось узнать о нем абсолютно все. И это желание раздирало меня изнутри в клочья.

Стянула со стола блокнот, раскрыла и принялась бездумно что-то рисовать. Рисование всегда успокаивало и помогало привести мысли в порядок. Было бы неплохо, помоги оно и сейчас.

В дверь постучали и, не дожидаясь моего разрешения, в комнату вошла Блэр.

– Выглядишь так, словно потеряла смысл всей жизни, – сказала сестра, усаживаясь в соседнее кресло.

Я горько хмыкнула, но так и не нашлась с ответом.

– Что произошло?

Отвечать не хотелось, но я знала, что Блэр была не из тех, от кого можно отделаться парочкой туманных фраз. Да и вообще не тем, от кого можно отделаться.

– Есть человек, которого я очень хотела увидеть. Мое желание сбылось, но произошло это при весьма необычных обстоятельствах. А теперь он опять исчез, и я не знаю, увижу ли его снова.

– А ты хотела бы? – поинтересовалась она.

Казалось, грусть внутри меня вдруг стала еще более ощутимой, чем пару мгновений назад. Я поджала губы и тихо призналась:

– Очень.

Оставив блокнот, я взглянула на сестру. Блэр смотрела на меня с легкой улыбкой, а в ее глазах отражалось тепло.

– Кто он? – хотела знать она.

– В том-то и дело, что я не знаю, – вздохнула я.

– Неужели это тот человек, которого ты спасала сегодня ночью?

– Да.

– Боги! – изумленно выдохнула сестра. – И получается, ты его уже видела до этого?

– Да, тринадцать лет назад.

– Тринадцать лет назад? – ее брови взметнулись вверх. – И все тринадцать лет ты мечтала его увидеть, и вот увидела вчера?

– Да. Такая себе вышла встреча, если честно.

Блэр закатилась своим чистым, звенящим смехом, от которого и на моем лице проступала улыбка.

– Прости, но это смахивает на любовный роман, – она приложила ладонь к губам, пытаясь скрыть улыбку.

– Разве что весьма посредственный.

Я улыбалась ей в ответ, чувствуя, как с каждой минутой давящая на меня тяжесть становится все меньше. Так всегда происходило, благодаря разговорам с Блэр. Сестра обладала какой-то поистине невероятной способностью делать практически любую катастрофу незначительной с помощью пары слов и нечеловеческого обаяния. И меня всегда удивляло, почему я обычно предпочитала запирать тревогу в себе, вместо того чтобы поделиться переживаниями с ней.

Ведь большая часть страхов велика, лишь пока хранится в нашей голове и имеет возможность подпитываться от нас. А стоит разок вынести их за пределы сознания, как они уже не кажутся такими существенными.

– Уверена, вы еще встретитесь, – заявила Блэр.

– Надеюсь, твоя уверенность основана на чем-то более реалистичном, чем закон жанра бульварного чтива, – уточнила я, но лицо сестры красочней любых слов говорило о том, что именно этим законом она руководствовалась в первую очередь.

Осознав, что ее поймали, Блэр решила переменить тему разговора и, кивнув на мой блокнот, спросила:

– Что это ты рисуешь?

– Да всякую ерунду, – я взглянула на блокнот, рассматривая полученный результат.

Черное дерево, в центре кроны которого было круглое пространство с восьмиконечной звездой. Находящийся в стволе меч, вороны, ласточки, древние руины и знак бесконечности.

Все это время я неосознанно воспроизводила рисунок, который увидела на спине мужчины, но поняла это лишь сейчас и тут же нахмурилась.

– Что такое? – моментально почувствовала смену настроения сестра.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы у мага не было магического узора, указывающего на природу его магии? Или чтобы у магов были какие-то иные магические рисунки?

– Нет, никогда. Это же вроде невозможно.

– Невозможно… – повторила я, разглядывая рисунок в своем блокноте.

По факту, я абсолютно ничего не знала о значении этих символов, не говоря уже о рисунке в целом. Так же как не знала о принципе работы артефакта «Око Черного Дракона». Мои знания ограничивались лишь тем, что этот был один из самых мощных охранных артефактов и достать его было крайне сложно.

– Почему ты это спрашиваешь? – втиснулась в мои мысли Блэр.

– Да так, просто в голову пришло, – отмахнулась я, а сама уже включила в план завтрашнего дня посещение библиотеки.

Хотелось узнать о нем еще хоть что-то. Хотелось разгадать все его тайны. Хотелось проникнуть в его жизнь и стать ее частью. Я думала, мне будет достаточно увидеть его хотя бы раз, узнать, что у него все в порядке. Но вот это произошло, и теперь я понимала, что этого мало. Есть ли вообще такая отметка, после преодоления которой можно будет сказать: «Стоп!»?

Отчего-то у меня имелись сомнения на этот счет.

Глава 8

«Однажды огненный демон возжелал уничтожить весь мир. Разжег он бушующие пламя, которое поглотило множество жизней и обрушилось на Ланиакею великим бедствием. Боги, решившие дать ему отпор, оказались бессильны. Убить огненного демона оказалось не под силу никому из них. Тогда за дело взялись три верховных бога: Мюридхаг, Двэйн и Аодхэгэн.

Они поймали огненного демона с помощью золотой сети, сплетенной Мюридхагом; сковали его цепями, сделанными Двэйном; и пронзили множеством копий, созданных Аодхэгэном, после чего заперли внутри вулкана. Ярость побежденного огненного демона отравила землю вокруг вулкана, уничтожив растения и высушив реки. Опасаясь такого соседства и неблагоприятных условий, все живые существа покинули это место.

Вулкан вместе с плененным огненным демоном был погружен богами в сон, однако, несмотря на это, по сей день из жерла вытекают струйки лавы, которые испаряются раньше, чем добираются до земли. Легенда гласит, что то вовсе не лава, а кровь плененного демона, из-за чего этот вулкан называют «Истекающий кровью», а отравленную вокруг него территорию «Запретными землями». Согласного древнему пророчеству, огненный демон ждет своего часа, чтобы вырваться из своей темницы и отомстить»

«Предания Ланиакеи»

Эридан

Главная библиотека Иеракона представляла собой величественное сооружение, расположенное в самом центре столицы. Широкая лестница вела к деревянным двустворчатым дверям. Колонны, украшенные сложным орнаментом, держали треугольную крышу, на которой красовался герб Империи Северной Короны. На фасадах здания возвышались скульптуры крылатых дев, а стрельчатые окна были разукрашены цветной витражной росписью.

Внутри под массивными сводами здания располагались ровные ряды стеллажей и столы для чтения. В самом дальнем углу напротив входа висела огромная карта Ланиакеи с искусным изображением Трех Империй – Северной, Черной и Южной Короны, – а также Нейтрального острова.

Мне всегда нравились подобные места. В них царило спокойствие, словно время тут остановилось. В воздухе витал аромат непрочитанных историй и знаний. Закрыв глаза, я жадно втянул этот запах и улыбнулся.

Передо мной появилась призрачная фигура инджборга – духа-хранителя библиотеки, который помогал искать нужную литературу и следил за состоянием книг, ухаживал за ними. Инджборги были крайне необщительными. Из-за этого ходили слухи о том, что они немые. Однако это было не так. Просто хранители библиотек предпочитали общаться с книгами, а не с живыми людьми. В этом я их прекрасно понимал. Выглядели они каждый по-разному и могли по желанию менять форму. К примеру, пришедший мне на помощь инджборг был в виде невысокого худого мальчика с грустными глазами. Но стоило мне озвучить свой вопрос, как он мгновенно обернулся призрачным волком и умчался вдоль стеллажей, сверкая хвостом.

Я прошел вдоль рядов деревянных столов и сел за самый последний в дальнем углу. Стоило только устроиться, как на стол запрыгнул призрачный волк, держа в зубах увесистый фолиант. Поблагодарив за помощь, я забрал у инджборга книгу.

«Мифы и легенды Царства фей из Долины Северных Цветов», – гласило название.

«Н-да… Интересное начало», – без энтузиазма подумал я.

Изучив оглавление, нашел «Дар последней надежды» и открыл нужную страницу.

Только все было не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Этот раздел содержал легенды. Да не просто легенды, а поражающие воображение сказки. Большая часть повествовала о том, как отважные герои, рискуя жизнью, спасали слабых и беззащитных, в числе которых самым удивительным образом оказывались представители волшебного народа. В конце каждой истории появлялась прекрасная фея. Она открывала свой истинный облик и в благодарность за спасение преподносила самоотверженному храбрецу «Дар последней надежды», который в дальнейшем спасал возлюбленную славного героя, находящуюся на грани смерти.

– Вижу, ты все-таки внял моим советам и устремился восполнить пробелы в знаниях? – раздался рядом насмешливый голос. – Какой послушный мальчик. Учи уроки усердно.

Я подавил первый порыв раздражения и посмотрел на Райндхарда. Тот сидел напротив, расслабленно откинувшись на спинку деревянной лавки, и с самым беззаботным видом вертел в руках нож для открытия писем. Удивительно, но даже этот незначительный канцелярский предмет в его руках смотрелся не менее жутко, чем окровавленный топор.

Всем своим видом демонстрируя нежелание вступать в диалог, я снова погрузился в чтение. Но уже через мгновение был снова прерван.

– О, ты только посмотри, кто там! – по-мальчишески задорно сказал бог.

Я поднял голову и, уже не скрывая недовольства, взглянул на Райндхарда. Он, в свою очередь, с предвкушающей улыбкой указал острием ножа на одну из секций с книгами. Его глаза весело сверкали, что было не самым хорошим знаком.

Устало вздохнув, я проследил за направлением острия и почувствовал, как в животе что-то заледенело от накатившего ужаса. На секунду мне показалось, что я увидел девушку из своих кошмаров. Девушку, которая умирала под слоем льда замерзшего озера. Ту самую, которую я не успевал спасти. Но это была не она. Мне всего лишь померещилось. Та девушка была лишь во сне.

По телу разлилась теплая волна облегчения, а следом за ней что-то еще. Нечто едва уловимое, но безумно знакомое. Пальцы сами собой сильнее стиснули книгу, выдавая нарастающее напряжение.

Я чувствовал присутствие своего артефакта «Око Черного Дракона». А это значило, что у стеллажей, на которые указывал Райндхард, стояла та самая девушка-целитель, что спасла меня. При нашей последней встрече она выглядела как сваленная в кресло у камина гора сырых вещей, которые забыли развесить. Теперь же она была совершенно иной. Какой-то холодной и отстраненной, словно ничего вокруг для нее не имело значения, кроме многочисленных книг, по которым скользили ее глаза. Рядом с целительницей летал инджборг в виде призрачного ворона, которому она что-то поясняла. Ворон клювом указывал ей на корешки книг, которые девушка вытаскивала, просматривала и откладывала в корзинку, стоящую на полу. Там, к слову, накопился уже достаточно большой груз.

Мой взгляд скользнул по темно-синей ткани платья, что плотно обтягивала талию и стекала вниз, шурша при каждом шаге. Отчего-то ужасно хотелось коснуться ее. Проверить, действительно ли материал такой мягкий на ощупь, каким выглядит. А может, дело было вовсе не в нем. Нет, дело абсолютно точно было не в нем… Едва ли кусок треклятой тряпки, пусть даже самой дорогой во всех Трех Империях, способен вызвать трепет, подобный тому, что я испытывал, глядя на эту девушку.

– Нравится? – промурлыкал Райндхард.

Проклятье!

Не смотри на нее. Не смотри на нее. Не смотри на нее.

В присутствии Райндхарда нельзя было показывать даже малейших отголосков эмоций, чтобы не дать ему возможности превратить их в оружие и обратить против меня самого. Было весьма опрометчиво забыть об этом.

Нацепив на лицо, как мне казалось, маску невозмутимости, я отстраненно пожал плечами:

– Ничего примечательного.

Мгновение – и губы бога изломала улыбка.

– Ах ты маленький лжец. – Его голос был как пропитанный ядом костюм: красивый, мягко обволакивающий плечи и незаметно разъедающий кожу.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы заставить глаза намертво приклеиться к страницам книги. Я не должен смотреть на нее. И одновременно с этим я не желал ничего больше, чем смотреть на нее.

– Не хочешь подойти поздороваться? – ехидно поинтересовался Райндхард. – Поблагодарить за спасение, например?

Все, чего я хотел, – это чтобы Райндхард не проявлял абсолютно никакого интереса к целительнице. И ко мне тоже. А в идеале – чтобы наши с ним пути больше никогда в жизни не пересекались.

– Ну что за неблагодарность, – театрально всплеснул руками бог. Эта ситуация казалась ему безумно забавной.

Райндхард, не скрывая интереса, наблюдал за девушкой. Воспользовавшись этим, я тоже вскользь бросал на нее взгляд, все еще прикрываясь фолиантом, как щитом.

– Как интересно, – протянул Райндхард, и взгляд его стал хищным. – Она с таким упорством что-то ищет в отделе магической символики, что мне и саму стало интересно, что же там такого увлекательного.

Я всем видом демонстрировал, что полностью погружен в чтение, а сам поверх книги следил за девушкой. Райндхард же смотрел на нее в открытую, так как, скорее всего, сейчас был видимым только для меня.

Тем временем девушка положила еще одну книгу в корзину и кивнула инджборгу. Призрачный помощник трансформировался из ворона в высокого мужчину, подхватил корзину с книгами и донес ее до стола. Целительница жестом поблагодарила духа, грациозно села за стол и принялась изучать фолианты.

– Что-то мне подсказывает, – задумчиво начал Райндхард, – что в отделе магической символики это юное дарование ищет разгадку твоего родового рисунка. И будь я проклят, но кажется, твои дела плохи, мой позабытый принц, потому что наша маленькая гончая Мэнфистериума взяла твой след. – Он кинул на меня взгляд, полный наигранного ужаса, и расхохотался. – Я бы посоветовал валить из города. Но не забудь замести следы! Сожги дом, в котором остановился, убей хозяина и всех, кто мог тебя видеть. Убегать лучше по воде, чтобы сбить след. – Райндхард сделал вид, что задумался, затем окинул меня оценивающим взглядом, словно прикидывал физические данные, спросил: – Ты сможешь переплыть Ледяное море?

Я закатил глаза, а он снова расхохотался.

– Рад, что тебе весело, – отозвался я тоном, подразумевающим обратное, и перевернул страницу.

– О-о-о-о, ты даже представить не можешь, насколько мне весело. – Райндхард подался вперед. – Я искренне наслаждаюсь моментом. – Он склонил голову набок, а глаза пылали предвкушающим огнем. – Ты еще не в курсе, но наша гончая обязательно сожрет твое сердце. А в то время, пока она с таким остервенением ищет то, что ей впоследствии безумно не понравится, ты тратишь время на изучение легенд, в которых не способен увидеть подсказку на свой вопрос.

Я понятия не имел, о чем он толкует. В первую очередь потому, что был не в том расположении духа, чтобы ломать голову над загадками Райндхарда. А во вторую очередь, потому что был слишком занят попытками затолкать в какой-нибудь самый дальний угол этот неуместный детский восторг, от которого сердце радостно раскачивалось на качелях.

Она искала меня. Она хотела знать обо мне. Она не забыла меня.

– Как иронично порой складываются события, ты не находишь? – продолжил бог. – Ты только взгляни на это с другого ракурса. Она пришла в библиотеку, чтобы найти ответы на вопросы, связанные с тобой и твоим происхождением. Она так увлечена своим занятием, что не в силах оторваться. Ведь все это кажется таким безумно важным. Она перелопатит кучу книг, проведет несколько бессонных ночей, будет днями напролет ломать голову. Рано или поздно она найдет все ответы. Но, скорее всего, так и не узнает, что в самом начале пути ей достаточно было отвлечься и поднять голову. Тогда бы она увидела, что предмет ее столь пристального интереса сидит всего в нескольких метрах от нее, трусливо спрятавшись за книгой. И если бы она была в состоянии увидеть то, что лежит под носом, то есть тебя, то все эти трудозатратные копошения в пыльных фолиантах были бы не нужны. Хотя нет, – он презрительно скривил губы, – скорее всего, подойти к тебе и прямо обо всем спросить ей не позволили правила приличия. Вечно вы, люди, все усложняете. И так у вас абсолютно во всем. Даже увидев более короткий и легкий путь к своей цели, вы все равно упрямо следуете по более извилистому и трудному, потому что не в состоянии поверить, что заветной цели можно достигнуть легко и просто. Порой мне кажется, что вы рождаетесь с девизом: «Я должен бороться со всем миром за свою цель». Но миру плевать на вас. Мир не хочет с вами бороться. Вас создавали, чтобы вы жили в гармонии, радости и приумножали все хорошее, что вас окружает. А вы превратили это творение богов в темную дыру, где грызетесь, словно дикие звери.

В голосе Райндхарда слышалось нарастающее раздражение. Оно наполняло пространство вокруг, как взрывоопасная смесь. Чиркни спичкой, и тут все взлетит на воздух. Но если откровенно, то я даже представить не мог, что своенравный и жестокий бог так чутко воспринимает ошибки человечества.

– На этом мой краткий урок мудрости завершен. Однако я не питаю никаких иллюзий относительно того, что ты понял хоть толику скрытого в моих словах смысла, – сказал он.

Его голос звучал раздраженно и глухо. А спрятанная между строк горечь ощущалась на языке так сильно, что ее хотелось сплюнуть. Я было открыл рот, чтобы возразить, но быстро передумал. Спорить сейчас было такой же прекрасной идеей, как тыкать палкой в ядовитую змею.

– Вы только посмотрите, – насмешливо процедил Райндхард и бросил на меня выразительный взгляд. – Он не согласен со мной. – Бог скептически изогнул бровь. – Раз ты такой уникальный, может быть, сможешь меня удивить?

Мне, если честно, не хотелось. Хотя бы по той причине, что все, связанное с Райндхардом, имело свойство оборачиваться катастрофой.

– Скажи мне, смог ли ты, прочитав кучу сладких легенд, осознать, в чем особенность «Дара последней надежды»? – В его словах сквозило то самое уникальное презрение, которое появлялось всякий раз, когда бог прекрасно знал, что у меня не было ответа на его вопрос.

В прочитанных мной книгах не было ни слова об особенностях этого дара. Ну, кроме того, что он помогает только в том случае, когда все остальные методы лечения бессильны. Но это было и так очевидно. Райндхард прекрасно понимал, что я ничего не нашел, и не упустил возможности ткнуть меня в это носом.

– Не можешь. – Губы бога изогнулись в презрительной ухмылке. – Все вы мыслите слишком плоско. Люди, – он выплюнул это слово так, словно оно было ему противно. – Не обращаете внимания на очевидные вещи. А ответы, как правило, скрываются на поверхности. Их не нужно искать под каждым камнем. Все порой банально и просто.

Он встал.

– А теперь хватит тратить мое время и терпение на просиживание в библиотеках. – Тон его был холодным, как зимний ветер. – Приступай к выплате оставшегося долга, Эридан. А я пока пойду познакомлюсь с твоей подружкой.

Прежде чем я успел хоть что-то возразить, Райндхард щелкнул пальцами, и я провалился в портал, очутившись на берегу реки.

– Боги! Откуда ты тут взялся? – раздался рядом удивленный женский голос.

Я обреченно закрыл глаза, мысленно проклиная тот день, когда связался с Райндхардом.

Глава 9

• «Раз, два, три, четыре,
• В земле Запретной мы тебя зарыли.
• Пять, шесть, семь, восемь,
• О тебе никто не спросит.
• Девять, десять, и опять
• На стук сердца смерть призвать.
• Бойся, бойся посильней,
• Дай услышать это ей.
• Тук-тук-тук, тук-тук-тук-тук,
• Смерть придет на сердца стук.
• Не спастись тебе никак,
• В земле Запретной спрятан враг.
• Под вулканом и в цепях,
• Он тебе внушает страх.
• Бойся, бойся посильней,
• Убегай скорей-скорей.
• Если он тебя найдет,
• Твою душу заберет.
• Кости сломит,
• Сердце вынет,
• Кровь твою до капли выпьет.
• Раз, два, три, четыре, пять,
• Смерть зовет тебя опять,
• Хочешь в прятки с ней сыграть?»

Отрывок из детской песенки-страшилки про Запретные земли

Эйлиин

Целый день я потратила на то, чтобы узнать больше о магических рисунках. Но не могу сказать, что достигла в этом деле колоссального успеха, несмотря на то что перерыла массу книг.

Далеко не все жители Трех Империй обладали магией. Узнать тех, у кого имелся дар, можно было по магическим узорам на руках, которые появлялись самостоятельно при инициации колдуна и активации его внутреннего источника. После чего сохранялись на всю жизнь до самой смерти, вплоть до полного разложения тела, так же, как папиллярные узоры пальцев рук.

Рисунки могли видоизменяться со временем, в зависимости от роста силы и резерва мага. В случае выгорания волшебника магический узор специфики силы пропадал, сменяясь рисунком черной линии вокруг запястья.

Нанести магический узор на тело человека, не обладающего способностями, было невозможно. Так же как было невозможно нанести на тело мага какой-либо иной рисунок, не связанный с его силой, положением или ритуалом, к которому он имеет отношение.

Невозможно. Именно это говорили книги. И именно это шло вразрез с тем, что мне удалось видеть своими глазами на спине моего неизвестного мага.

КЛАССИФИКАЦИЯ МАГИЧЕСКИХ РИСУНКОВ:

В зависимости от особенностей магические рисунки следует классифицировать следующим образом:

1. По специфике силы мага:

– стихийные магические рисунки (для огневых, водных, воздушных и земляных магов);

– магические рисунки прорицателей (для оракулов, предвидящих глобальные мировые события; сновидящих, которые видят события во снах; магов, обладающих силой карт; медиумов, способных настраиваться на частоты настоящего, прошлого и будущего через духов-проводников, и т. д.);

– магические рисунки целителей (для травников, собирающих целебные растения и готовящих целебные настои и зелья; целителей первой, второй и третьей категорий; целителей высшей категории);

– магические рисунки ментальных магов (для аудиалов, способных читать чужие мысли на расстоянии; визуалов, способных считывать чувства по движениям; кинестетиков, считывающих мысли только через прикосновения; психометриков, способных проникать в память);