Читать онлайн Божественный спор бесплатно

© Милослава Финдра, текст

© Кейт Плотник, иллюстрация на обложку

© Наталья Динер, иллюстрации в блок

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Пролог

в котором три богини ссорятся в небесных покоях

– И все же я не согласна, – мелодично протянула Ниилида, бросив хитрый взгляд на соперниц. А затем слегка повернулась: так, чтобы свет падал сбоку, подчеркивая ее изящный профиль.

В ответ богиня войны Гердия свела к переносице густые темные брови.

– Ты сомневаешься в моей силе? – хриплый голос Гердии зазвучал раздраженно. – Я же не говорю, что ты некрасива, а Онифа глупа. У каждой из нас свои достоинства.

– Я говорю о том, что физическая сила не всегда приводит к победе, – ответила Ниилида. – Есть много способов достичь желаемого…

– Например, умом или хитростью, – вмешалась в разговор Онифа, третья богиня, славившаяся мудростью. Ее серые глаза лукаво блестели, а на тонких губах играла улыбка.

– На каждую хитрость найдется свой хитрец, – покачала головой Ниилида, и ее золотистые локоны блеснули на солнце. – Нежность и очарование позволяют многое решить миром.

– Если на слабую девушку в подворотне нападут грабители, ты думаешь, она сможет их очаровать? – Гердия скрестила руки.

– Какой кошмар! Бедная девушка… – Ниилида округлила глаза в притворном ужасе. – И все же обаяние может сыграть свою роль в такой ситуации. Не стоит недооценивать силу улыбки.

Она тут же продемонстрировала, о чем идет речь, обнажив белоснежные зубки.

– Ну хорошо, допустим. Но что ты предложишь сделать воину, на чей дом напали иноземные гости и держат кинжал у горла хозяина? – не сдавалась богиня войны, продолжая хмуриться. – Тоже поразить их улыбкой?

– В словах каждой из вас есть доля правды. Но только мудрый человек может решить, в какой ситуации лучше действовать силой, а когда обаянием, – снова вмешалась сероглазая Онифа. – Впрочем, это бессмысленный спор. Каждая из нас считает, что ее способности – ось, на которой держится мир.

– Я не поверю, что богиня мудрости не знает, как это выяснить наверняка, – в словах Гердии, бурной в эмоциях, как и ее стихия, чувствовалась угроза. – Скорее можно подумать, что богиня мудрости не хочет искать истину.

Ниилида протянула руку и взяла из золотой вазы персик. Нежная бархатистая шкурка фрукта лопнула, едва богиня его надкусила, и густой сладкий сок наполнил рот. Наблюдать за тем, как лицо Онифы теряет привычное равнодушие, было любопытно.

– Мне нечего бояться, Гердия, – холодно парировала богиня мудрости, и в ее глазах засеребрился туман. – И, если ты так хочешь узнать, кто из нас сильнее, это просто выяснить. Достаточно спросить Единоглазого, который сделал нас богинями, подарив каждой свою божественную частицу.

– Думаешь, он так просто признается? – поинтересовалась Ниилида.

– А почему бы и нет? Думаешь, ему выгодны наши пересуды? Этот разговор повторяется не одну сотню лет. Я сама от него устала. И, между прочим, в прошлый раз, когда Гердия решила доказать нам свою силу, людям пришлось перерисовывать карту мира.

– Дело не в нашем споре. Не надо обвинять меня в излишней жестокости или горделивости, – поморщилась богиня войны. – Все складывалось так, что разрозненным землям требовалась одна крепкая рука.

– Да, но процесс объединения племен занял бы больше времени и прошел бы не так жестоко, если бы ты не поддержала того человека.

Остановить богиню мудрости в дискуссии… или это была полемика? Ниилида никак не могла запомнить разницу. Зато она знала, что Онифу можно отвлечь.

– Онифа, мне кажется твоя идея попросить рассудить нас Единоглазого, как всегда, блестяща, – нежно пропела богиня красоты, не отводя взгляда от серых глаз богини мудрости. К концу фразы серебристый туман в них почти рассеялся, снова показав зрачки.

– Если вы так этого жаждете, то давайте пойдем и спросим, – Онифа уже сделала шаг в сторону, как вдруг остановилась и медленно добавила: – Только помните, что сбывшиеся желания нечасто радуют их владельцев. Даже если это боги.

Часть первая

в которой мы знакомимся с тремя девушками, ставшими участницами отбора невест, и самим королем, а также обнаруживаем богинь в непривычных для них обликах

Глава 1. Загорается метка

В священном лесу Имизонии

Оперение стрелы щекотало щеку. Олень стоял локтях в десяти, и еще ни разу Арнике не удавалось подойти к нему так близко. Умное животное не подпускало к себе хищников – ни диких зверей, ни толстокожих, вонючих, шумных людей. Арнике пришлось сливаться с листвой и делать каждый шаг бесшумным, несмотря на треск сухих опавших листьев. Самым сложным было подавить волнение и спрятать аромат тела, для этого она специально шла все время против ветра.

И теперь Арника чувствовала гордость за то, что ей удалось выследить большерогого оленя – уже немолодого и потому опытного. Сейчас все зависело только от одного: попадет стрела Арники в цель или нет. Если той не удастся угодить прямо в сердце, легкое ранение только испугает животное и заставит сбежать. Одна стрела определит, что впереди – победа или поражение. Никто не станет ругать Арнику за промах, но после такого ей самой будет стыдно показаться на глаза матери, чью меткость постоянно восхваляли певуны.

Арника не стала медлить дальше: оттянутая до упора тетива и так грозила выскользнуть из влажных пальцев, а то и вовсе лопнуть… Наконец, вырвавшись на свободу, стрела звонко свистнула. Этот звук все еще стоял в ушах Арники, когда олень жалобно заревел, сорвался с места, но, не пробежав и пары шагов, завалился на бок. Арника шумно выдохнула, глядя на желанную добычу и еще не до конца веря, что все удалось. Так же, как матери Арники в первую охоту. А может, даже лучше.

Дальше она уже не думала, а просто бежала к туше, на ходу доставая из заплечного мешка веревку, чтобы подвесить оленя и освежевать. Дотащить такую огромную тушу сама Арника не смогла бы, а звать на помощь было некого. Ритуал первой охоты требовал справляться со всей работой в одиночку, доказывая свою самостоятельность делом. И пусть в последние годы молодые имизонки пользовались все большими послаблениями, Арника не могла себе этого позволить. Царской дочери не к лицу ждать поблажек.

Работа была грязной, но Арника не морщилась, методично работая ножом. В копании в потрохах может найти удовольствие только безумец, но и просто так забрать жизнь оленя было бы безответственно. Нет, эта душа уйдет на новый круг без сожалений, зная, что ее плоть еще послужит живым. Успокоив себя этой мыслью, Арника безотчетно проделала все необходимое. И даже удивилась своему спокойствию, подумав, что разделывать кроликов в детстве было гораздо тяжелее. Арника и сейчас чувствовала легкие уколы жалости, когда проходила мимо загона с пушистыми зверьками, беззаботно жующими силос. Впрочем, в этом не было ничего, чего Арнике стоило бы стыдиться. Да, иногда приходится проявлять жестокость, но кто сказал, что от нее нужно получать удовольствие?

Люди в Имизонии не какие-то отсталые дикари, как, наверное, думают в Катории. Охота – дань древним традициям, крайне редкое и особое событие, которое нечасто случается в жизни высоких родов, а у простолюдинов и вовсе единожды. Еще не скоро Арнике понадобится вернуться в лес, чтобы бросить вызов самой себе и доказать, что ее рука все еще тверда. А может быть, к тому времени, когда мать передаст ей царский венец, народ будет готов к некоторому смягчению обычаев. Одно точно: когда Арника примет власть, с кроликами будут иметь дело только царские мясники.

Плечо обожгло, когда она уже сделала две ходки и привязывала последний мешок с добычей к седлу коня. Арника не сдержалась и грубо выругалась от неожиданности, а затем начала расстегивать ворот рубашки, чтобы посмотреть, в чем дело. Вывернула шею, ожидая увидеть след от укуса слепня или какой-то другой летающей гадости, но вместо этого обнаружила на плече светящийся узор. На золотистой от загара коже мерцали ярко-белые линии, складываясь в рисунок пиона. Точно такой же цветок Арника не раз лично рисовала в альбоме на уроках по международной геральдике. Символ королевского дома Катории.

Обычно бережная с лошадьми, в этот раз она гнала кобылу, как ветер. И только услышав, как хрипит и задыхается от бешеной скачки несчастное животное, одернула себя и с галопа перешла на рысь. Царский шатер, в котором ожидали результатов охоты мать и старшие женщины родов, был уже рядом. Соскочив с лошади, Арника бросилась вперед, преодолевая последние локти до устланного дорогими коврами входа в шатер.

Пантелея не зря заслужила прозвище Сиятельная. Сверкали и переливались сотнями бликов драгоценные камни в ее царском венце. Золотой нагрудник и наручи выходного доспеха будто не отражали свет свечей, а сами светились изнутри. На плечах царицы лежал подбитый мехом плащ, а по бокам от нее стояли молодые охранницы – умелые и спокойные. На загорелом лице матери играла легкая улыбка, которая тут же исчезла, когда Арника ворвалась в шатер. Лица охранниц остались равнодушными, но тела напряглись, и это заставило Арнику непроизвольно замедлить шаги. Она опустилась на колени и почтительно склонила голову, ровно и уверенно произнося древние слова ритуального приветствия:

– Здравствуй и радуйся, старшая мать, ибо несу я весть об успехе первой охоты твоей дочери. Ее шаги были тихи, руки тверды, а глаза зорки, и потому острая стрела встретилась с сердцем хозяина леса.

– Сердце матери поет, слыша весть, которую принесла ее дочь. Славная добыча порадует старших и младших сестер. Будет вечер и будет пир, станут славить умелую охотницу и мать, что ее воспитала, – торжественно ответила Пантелея Сиятельная, ничем не выдав своего беспокойства.

– Будет вечер и будет пир, – подтвердила Арника и низко поклонилась, уже понимая, что разговор с матерью о странной метке отложится до вечера.

В Каторийском дворце маркиза Фламбре

Аппетитный запах жаркого заставил рот тут же наполниться слюной. И все же Лиона продолжала сидеть на месте с милой улыбкой, даже не глядя в сторону тарелки, только что наполненной лакеем. Как того требовал этикет, ее взгляд принадлежал соседу слева, тучному архитектору с седыми бакенбардами.

– Я проезжала на прошлой неделе мимо здания нового театра. Ваша работа, мейстер Глохтер, просто превосходна. Особенно меня восхитили скульптуры на фронтоне, слышала, их изготовили по особому заказу триклопы. Неужели это правда?

Мужчина раскраснелся от удовольствия, услышав похвалы. Но вопрос о скульптурах заставил его на мгновение нахмуриться, и Лиона отметила про себя, что следует быть осторожнее. Отец не одобрит, если она выйдет из образа образованной, но не слишком проницательной собеседницы.

– Да, скульптуры действительно делали на заказ. Впрочем, слухи об участии триклопов всего лишь досужая болтовня. Мастер, с которым я работал, из западных провинций, просто он не очень известен, – спокойно ответил мессир Глохтер.

– Ах, вот как. Я сразу и подумала, что это всего лишь сплетня, но не смогла сдержать любопытства. Видимо, скульптуры так хороши, что кому-то стало завидно, – бросила Лиона, подкрепив слова беззаботным смехом.

Архитектор посмеялся вместе с ней и ощутимо расслабился. Лиона подарила ему напоследок еще одну улыбку и, покончив со светским долгом, наконец удостоила вниманием жаркое. Медленно отпилила серебряным ножом кусочек мяса, наколола на вилку и отправила в рот. Лицо ее сохраняло меланхоличное выражение, пока внутри все пело от счастья, что пришло время наполнить желудок.

Честь попасть на званый ужин маркиза Фламбре выпадала далеко не всем аристократам. Но присутствовали на нем отнюдь не только титулованные особы. Помимо мейстера Глохтера, здесь так же приятно проводили время несколько богатых торговцев и виконт Сенари, один взгляд которого заставлял тело Лионы покрыться мурашками. Худой, высокий, исчерканный морщинами старик с дрожащими руками мог бы вызывать жалость, но в его глазах было что-то такое, что заставляло Лиону чувствовать себя жалкой букашкой в паутине древнего паука. Похожие чувства у нее вызывал только отец. Бросив взгляд на другой конец стола, она убедилась, что, к счастью, главе семейства сейчас нет до нее дела, слишком занят беседой со своим соседом – молодым, глупым, но очень богатым бургграфом Шантельи, недавно унаследовавшим титул.

Отправив в рот еще несколько кусочков аппетитного блюда, Лиона тщательно прожевала их, а затем, несмотря на все еще неутоленный голод, отодвинула тарелку и перевела внимание на беседу, которую вели справа.

– Единоглазому построят еще два храма в столице. Поговаривают, бюджет существенно пополнился после конфискации земель бургграфа Антийского.

– Неужели? Я слышал, что его молодой жене присвоили титул и передали права на несколько поместий, – уточнил сосед Лионы.

Она сама навострила ушки, заинтересовавшись подробностями последнего громкого скандала. Его сиятельство бургграфа Антийского пару недель назад заключила под стражу Королевская канцелярия, а затем вышел указ о его казни за преступления перед короной. Какие конкретно, Лионе было неизвестно.

– Да, король позаботился о том, чтобы леди Фионе хватало на булавки, но мы же с вами понимаем, – второй собеседник понизил голос до шепота, но у Лионы был чуткий слух, – что у его сиятельства было гора-а-аздо больше средств, если он был замешан в этих делишках с девицами.

– Будет вам, считать чужие деньги бессмысленно. Тем более, что мы все равно не знаем деталей. Говорят, чтобы исключить слухи, король сам допрашивал бургграфа в Кабинете правды.

– Конечно, не узнаем. Но нам это и не нужно, достаточно видеть, насколько широко простирается благосклонность его величества к жрецам и как все меньше любезностей достается нам.

– Наш король суров, но, возможно, жене из хорошего рода удалось бы смягчить его сердце. Ему давно пора подумать о невесте, тем более, в этом году столько прекрасных дебютанток. Да взять хотя бы леди Лиону.

Собеседники перевели на нее взгляд, и она тут же испуганно ойкнула и глупо улыбнулась.

– Господа, я чувствую в ваших словах привкус лести. Неужели вы заигрываете со мной?

Мужчины тут же поспешили заверить ее, что это безобидная шутка, и осыпать комплиментами. Чувствуя, как щеки заливает румянцем, Лиона опустила глаза, продолжая держать на губах легкую стыдливую улыбку. От дальнейшего разыгрывания спектакля «юная леди неловко пытается флиртовать» ее спас громкий голос отца, который предложил насытившимся господам переместиться в курительную комнату. Дамы в это время могли посвятить себя карточной игре или продолжить беседы в женском кругу. Лиона хотела встать, но неожиданно плечо что-то болезненно обожгло. Она непроизвольно дернулась, но тут же взяла себя в руки и огляделась, не заметил ли этого кто-то. К счастью, ее соседи не обратили на произошедшее внимания, поэтому, попрощавшись с ними, Лиона медленно пошла прочь из зала, намереваясь ненадолго отлучиться и посмотреть, в чем дело.

В одном из пустынных коридоров она оглянулась по сторонам, и, не заметив поблизости слуг, потянула кружевной ворот вниз, чтобы оголить плечо. Ткань поддавалась с трудом, и приходилось действовать с осторожностью, чтобы не порвать. Лиона почти справилась с платьем, когда внезапно на другое плечо опустилась тяжелая рука.

– Чем это ты здесь занимаешься? – раздался скрипучий голос отца.

Лиону парализовал на месте животный ужас, с детства ставший постоянным гостем в ее теле. Прежде чем она успела что-то ответить, отец с силой рванул вниз рукав, который она до этого осторожно дергала. Швы платья жалобно затрещали.

– О-о-о, я уже не ждал, что тебе когда-нибудь удастся меня обрадовать. Но ты смогла меня удивить.

Отец смотрел на ее обнаженное плечо, и на его худом морщинистом лице медленно расцветала улыбка. Опустив глаза, Лиона увидела, что на месте, где она искала ожог, светится магическая метка. С рисунком королевского пиона.

В храме Мальтира, на западе от столицы

Расческа легко скользила по блестящим черным волосам, слегка застревая на кончиках.

– Рия, чем ты тут занимаешься? Ты слышала новости?

Молодая жрица скорчила рожицу своему отражению в зеркале, а потом тяжело вздохнула, отложила расческу в сторону и обернулась к подруге.

– Конечно, слышала, Лика.

Подруга оторопело уставилась на нее, потом нахмурилась и недоверчиво переспросила:

– Что-то ты слишком спокойно это говоришь. Ты понимаешь вообще, что происходит? На ночь Мальтира приедут гости из дворца. Высокопоставленные. – Последнее слово Лика специально выделила интонацией.

– Да-да, я тоже была на утреннем собрании и слышала, что говорили старшие сестры.

– Порочный Мальтир, да что же с тобой такое! – не удержалась и громко заорала Лика. – Сегодня ночью. К нам в храм. Приедет толпа аристократов. С самим королем. Ты понимаешь?! То есть… сегодня любая из нас может провести с ним ночь. Да это же будет настоящее чудо!

Глядя, как подруга машет от возбуждения руками, Рия не выдержала и рассмеялась. Через мгновение успокоившись, она состроила серьезную мину и загадочным голосом произнесла:

– Понимаешь, в чем дело, Лика… Чудо может произойти в любой момент. А может и не произойти. Другое дело – если к нему хорошенько подготовиться.

– И как же можно подготовиться к чуду?

Рия снова повернулась к зеркалу.

– Ну, для начала расчесаться. Вряд ли король бросится на самую растрепанную девицу.

Лика схватилась за голову.

– Мальтира на тебя нет! – горестно застонала она. – Ну и как с тобой разговаривать? Все время шутишь! Когда тут такие дела происходят… Ладно, расчесывайся, а я побегу проверить, как украсили большой зал младшие. Все должно быть сделано на высшем уровне!

Лика действительно выбежала из маленькой комнаты, подхватив повыше подол белого платья. Рия покачала головой и снова рассмеялась. А затем вернулась взглядом к своему отражению и продолжила расчесываться.

Забавно, что слова Рии воспринимают как шутку, даже когда она говорит всерьез. Конечно, ей хотелось бы восславить Мальтира с самим королем. Любопытно же, какой он – на вкус, слух и запах. Но Рия также искренне считала, что, если чему-то суждено случиться, это непременно произойдет… по воле богов. А в ее смертных руках только то, что зависит от нее самой. Например, хорошенько выспаться, расчесаться, позавтракать и неспешно разобраться со всеми делами. И в ночь священной оргии быть полной сил и в хорошем настроении. Тогда Рия сможет получить удовольствие от происходящего вне зависимости от того, кому повезет оказаться в королевских объятиях.

Когда закат окрасил розовым белоснежные стены храма, все приготовления были закончены. По краям атриума установили деревянные столы, укрытые разноцветными скатертями с серебряной вышивкой. На них выставили вазы с сочными фруктами и кувшины с летним вином. Между увитыми цветущими лианами колоннами колыхались на ветру полупрозрачные отрезы ткани. Курительницы с благовонными маслами уже исходили легким дымком. Младшим сестрам оставалось только расставить свечи в высокие подсвечники на витых бронзовых ножках. И зажечь их, когда последний луч солнца скроется за горизонтом.

Рия остановила взгляд на огромной статуе, установленной в центре атриума, прямо посреди бассейна. Обнаженный Мальтир сидел на камне, поджав одну ногу под себя, а другую опустив в воду. Голову его украшал венок из виноградных листьев, по плечам бежали густые вьющиеся волосы, легкое одеяние складками обтекало тело, не скрывая мужской красоты и силы. Губы бога плодородия и плотской любви улыбались, а глаза, казавшиеся живыми, смотрели прямо на Рию озорно и весело. Словно говоря, что сегодняшняя ночь не заставит ее скучать.

Как всегда, Мальтир сдержал даже невысказанное обещание. Наступил вечер, и заплясали на стенах отсветы от пламени свечей. Обнаженные жрицы с распущенными волосами плавно затанцевали под ритмичные удары барабанов. Душистый запах цветущих глициний смешался с сандаловым ароматом благовоний. А к звукам музыки прибавились смех беседующих, плеск купающихся в воде и стоны тех, кто уже начал воздавать почести богу.

Рия танцевала, закрыв глаза. Босым ступням было жарко от нагретого за день камня, в груди разрасталось томление, бедра с каждым кругом двигались все более плавно, а движения рук становились призывнее. Ее переполняло не только собственное желание, но и возбужденное волнение танцующих рядом. Казалось, что еще чуть-чуть – и чувств станет слишком много, чтобы их могла вынести одна маленькая жрица. Но Рия только сделала глубокий вдох и задвигалась быстрее и яростнее, отпуская из головы последние мысли и полностью отдаваясь музыке.

Сначала она почувствовала чужое восхищение и жажду и только потом ощутила, как ее талии коснулись мужские пальцы. Сильное мужское тело прижалось к Рие сзади, подстраиваясь под ее ритм. Это были приятные движения, но их вскоре стало недостаточно, и тогда Рия не выдержала и развернулась. Ее тонкие руки нашли широкую шею, мягкая грудь прижалась к плоской мускулистой груди, а взгляд поднялся вверх, но нашел вместо лица только туманную дымку.

Черты мужского лица расплывались, не давая ни определить себя, ни запомнить. Рия только видела, что он красив. Но сейчас все это было неважно. Ее волновало совсем другое, и, следуя требованию души, тела и музыки, она многообещающе улыбнулась и потянула мужчину в сторону свободной кушетки.

В любовной горячке Рия не почувствовала ожога на плече.

Глава 2. Объявляется отбор

Где-то на каторийском тракте

«Какой кошмар!» – первое, что подумала Ниилида, обнаружив себя в теле мелкого пушистого грызуна. Ее представления о прекрасном были самым грубым образом попраны. Но, бросив взгляд в ближайшую лужу, она несколько успокоилась, рассмотрев свое отражение: все же некоторого обаяния это существо не лишено. Наморщив милый розовый носик, Нилиида фыркнула и проворно юркнула в сторону от дороги. Звериный слух уловил стук копыт и скрип колес, а значит, скоро здесь появится повозка. Было бы обидно оказаться раздавленной в самом начале пути.

Впрочем, благодаря повозке можно и сократить дорогу. Увы, скорость Нилииды сейчас оставляет желать лучшего. А богине стоит добраться до своей избранницы как можно быстрее. Онифа и Гердия точно не будут сидеть на месте.

Затаившись в траве, Нилиида подождала, пока мимо пройдет кляча, а когда напротив показалась деревянная телега, быстро побежала и ловко запрыгнула в нее, спрятавшись среди сена и мешков с зерном. Устроившись поудобнее, немного подумала и вонзила острые зубы в грубую ткань ближайшего тюка. Подкрепиться по пути тоже будет кстати.

Насытившись, богиня сладко зевнула и свернулась клубочком, прижавшись боком к растерзанному мешку. Ее что-то смутно беспокоило, и она не сразу поняла, что это звериный инстинкт. Осознав же, чего хочет ее новое тело, она посмеялась про себя, набила щеки зерном и, умиротворенная, впала в легкую дрему, прокручивая в уме еще раз условия божественной сделки. Выдать девицу за короля – не такая уж сложная задача. Как бы ни горячилась Гердия и ни хитрила Онифа, любовь, как и все прекрасное, находится в сфере влияния Нилииды.

Богиня была не настолько эгоистична или глупа, чтобы считать, что силы других богинь незначительны. Мир всегда находится в легком дисбалансе, вопрос только в том, в чью пользу смещены весы. Единоглазый мудр и хитер. Он хорошо знает, что не способен поддерживать идеальное равновесие постоянно. Знает так же хорошо, как и характеры своих сестер и дочерей. Он понимает, что те так просто не откажутся от своего соревнования, и потому придумал эту забавную игру. От которой, конечно, ни одна из богинь не могла отказаться. Слишком уж высоки ставки и желанен приз.

Если Ниилида выиграет пари, в ее честь будут строить новые храмы, в которых сотни жрецов и тысячи прихожан станут дарить ей огонь своих душ. И тогда ее сила возрастет многократно. А она щедро поделится новым могуществом, смещая людское внимание со слишком низменных или, наоборот, возвышенно-холодных, но при этом одинаково уродливых сфер, на более изящные и живописные.

И когда-нибудь люди назовут этот век Прекрасным.

Ранним утром в королевском замке

Туман был привычным зрелищем, открывающимся из окон Синего замка, слишком уж высоко тот стоял, устроившись на самой вершине горы в центре Катории. И все же сегодня серое марево наводило тоску на его величество Эдварда Третьего, как его между собой именовали придворные, или Эдварда Одноглазого, как его все чаще называли подданные. Впрочем, не с насмешкой, а легким религиозным пиететом, находя в увечье правителя некое мистическое сходство с главой божественного пантеона, которого почитали даже в отдаленных провинциях королевства.

Сегодня король был не в духе. По самым прозаическим причинам – он не выспался, не успел позавтракать и сейчас спешил на Королевский совет, на котором ему предстояло обсуждение длинного списка не самых простых вопросов с далеко не самыми приятными, на его вкус, людьми. Отправиться на священный праздник Мальтира тоже было не лучшим способом провести ночь перед официальным объявлением отбора невест. И все же человек слаб, даже если его голову венчает корона или, как в случае Эдварда, широкополая шляпа.

Чем больше ответственности ложилось на его плечи, тем чаще что-то внутри него хотело взбунтоваться и вытворить что-нибудь эдакое. Такое, что позволит ему снова почувствовать себя человеком, а не заводным механизмом, действующим исключительно по законам рациональности. Нельзя сказать, что король был чрезмерно вспыльчив или часто потакал сиюминутным желаниям, забыв о государственном долге. Скорее, он предпочитал быть в ладу с самим собой и потому эпизодически давал себе волю в мелочах. Но только если был уверен, что готов к цене, которую придется за это заплатить. Дурное самочувствие и плохое настроение были не такой уж большой платой за полученное ночью удовольствие от прощания с холостяцким статусом.

– Морглот побери, Иттан, ты можешь объяснить, почему Королевский совет всегда проходит в такую рань? Почему не в полдень, например? – болезненно сморщившись, бросил через плечо Эдвард.

Не отстающий от него ни на шаг секретарь тут же ответил:

– Вы сами постановили год назад официальное время для регулярных заседаний – семь утра. Впрочем, конкретно это собрание можно было бы перенести, учитывая обстоятельства, но позавчера, когда мы обсуждали перенос, вы не захотели сдвигать его на полдень. Так как никто не знает, когда загорятся метки у избранниц. И лучше поспешить с официальным объявлением.

Голос секретаря был отвратительно бодр для человека, который вместе с королем провел всю ночь на оргии в храме, а затем еще раз перепроверил и подготовил все документы к собранию. Эдвард слишком хорошо знал Иттана и готов был поставить собственную голову, что тот, в отличие от него, сегодня и вовсе не сомкнул глаз. Неодобрительно покачав головой, король немного ускорил шаг, преодолевая последние метры коридора, ведущего в зал совещаний.

Высокие, до самого потолка, окна светились белизной – рассветное солнце поднялось достаточно высоко и теперь пыталось пробиться сквозь плотный туман, подсвечивая его изнутри. Казалось, что за стенами замка не обычное каторийское небо, а густая сметана или взбитые с сахаром сливки. Зал был еще пуст, Эдвард пришел первым, и расставленные по кругу, как в амфитеатре, столы советников выглядели одинокими. Королевский трон находился на небольшом возвышении у дальней стены и тоже ждал владельца. Эдвард поспешил занять свое место. В том, чтобы заходящие в зал сразу натыкались взглядом на фигуру короля, восседающего в огромном кресле с золотой инкрустацией, была определенная важность. Подданным лучше почаще напоминать о королевском величии. Особенно высокопоставленным.

Устроившись в кресле поудобнее, король еще раз бегло просмотрел взглядом бумаги, закрепляя в уме повестку дня. Помимо самой главной новости предстояло обсудить результаты последней налоговой реформы, решить вопрос повышения цен на зерно, экспортируемое в Иньдзянь, и коротко пробежаться по новым назначениям в судейской палате. Оторвав взгляд от документов, Эдвард положил локти на стол, сцепил ладони и устроил на них подбородок, задумчиво уставившись на открытые двери зала.

Члены Королевского совета начали прибывать практически одновременно, заходя в зал небольшими группами, которые выражали их политическую позицию куда лучше, чем речи, которые они говорили на собраниях. Первыми направились к своим столам четверо министров в компании с главой судебной палаты. Их раннее прибытие тоже не было случайностью: таким образом они выражали свое уважение к Совету и возглавлявшему его королю, а также демонстрировали служебное рвение. Следом спокойно вошел в зал верховный жрец и в гордом одиночестве проследовал к своему месту. Со стороны могло показаться, что остальные избегают седовласого мужчину в белом одеянии, но Эдвард знал, что тот сам не стремится участвовать в политических играх.

Последними, явившись за минуту до назначенного часа, порог переступили представители Герцогората. Самые знатные люди королевства, среди которых не хватало только одного из герцогов – того, кто сейчас стоял за правым плечом короля, исполняя обязанности его секретаря. Зато возглавлял компанию маркиз, чье положение в табеле о дворянских титулах никогда не соответствовало его амбициям. Долгие годы Симон Ниор Фламбре работал над тем, чтобы добиться уважения, преданности и даже некоторого подобострастия от тех, кому, наоборот, титул позволял требовать подобного от него. Консерватор на словах, маркиз всегда действовал исключительно в своих интересах, которые очень часто расходились с королевскими. От одного вида его лошадиного лица с пышными старомодными бакенбардами начавшее идти на поправку настроение Эдварда тут же снова испортилось. Впрочем, он слишком хорошо держал себя в руках, чтобы кому-то это демонстрировать.

Наконец все члены Королевского совета расселись по местам, и началась рабочая рутина. Занудное перечисление повестки, затем ровное, даже слишком, обсуждение поставленных вопросов. От кабинета министров, главы судебной палаты и верховного жреца редко можно было услышать протесты или контрпредложения, так как все вопросы до этого уже не раз обсуждались за пределами совета. А вот молчаливое согласие, даже некоторое равнодушие Герцогората ко всем обсуждаемым пунктам выглядело подозрительным. И интуиция не подвела короля.

– Господа, сегодня я должен сделать еще одно, последнее, но самое важное объявление. – Говоря эти слова, Эдвард обвел взглядом всех присутствующих по очереди.

Увидев, как едва заметно напряглись плечи маркиза Фламбре, он понял, что тот уже все знает. И целое утро только и ждал, когда состоится официальное объявление отбора. Не позволив себе пока отвлекаться на это, Эдвард продолжил:

– Я счастлив объявить, что в ближайшее время в этом зале перестанет пустовать один из стульев. Да, речь идет о месте будущей королевы. Его святейшество уже в курсе и может подробнее рассказать о таинстве, которое позавчера произошло в главном храме. Сам Единоглазый решил откликнуться на молитвы и отметить божественным символом девушек, чьи таланты, способности и характер делают их идеальными претендентками на мои сердце и руку. Отбор невест начнется сегодня, глашатаи по всей стране уже начали делать объявления, все ответственные предупреждены. Любая девушка с рисунком королевского пиона на плече может явиться в замок и принять участие в отборе.

Закончив речь, король еще раз посмотрел на своего старинного оппонента и увидел, что тот торжествующе улыбается. Времени гадать, откуда именно маркиз получил информацию, не было. Оставалось только надеяться, что метка не загорелась на плече его единственной дочери, которую Эдвард помнил очень смутно.

И все же это была не та кандидатура, которую он хотел бы рассматривать себе в жены.

Три часа спустя в Каторийском дворце маркиза Фламбре

Лиона смотрела, как пылинки медленно кружатся в воздухе, подсвеченные широким лучом солнца. День выдался неожиданно жарким для ранней весны, и она взмокла, несмотря на то что стояла в одной нижней сорочке и корсете. Рядом в буквальном и переносном смысле потели швеи и горничные, примеряя на нее новые, еще не дошитые до конца платья, чтобы окончательно подогнать их по фигуре. Аромат чайных роз, стоявших в углу на маленьком круглом столике, смешивался с ароматом духов Лионы и легким запахом женского пота. Духота навевала сонливость, слишком туго затянутый корсет неприятно впивался в кожу, хотя и был сделан по фигуре. Тишину нарушал только шелест ткани и редкие короткие реплики, которыми обменивались швеи.

Звук резко открывшейся двери тут же развеял ленивую атмосферу. Лиона повернула голову, ожидая увидеть в дверях мать, но ее взгляд наткнулся на последнего человека, которого она хотела бы сейчас видеть. И которому абсолютно все нормы приличий запрещали здесь находиться. Даже факт отцовства и статус главы дома не могли оправдать того, что мужская нога ступила в девичий будуар, хозяйка которого находилась в данный момент неглиже.

Лиону охватил вихрь противоречивых чувств – среди них были и ярость от столь явного оскорбления ее достоинства, и очевидный девичий стыд, и глубокое удивление, заставляющее сомневаться в том, что видят глаза. Увы, зрение не пыталось ее подвести. На пороге, сминая мягкий ворс ковра подошвами идеально вычищенных сапог, стоял ее отец, маркиз Фламбре. Его худое узкое лицо с седыми бакенбардами было спокойным, а взгляд медленно скользил по модно наряженным манекенам, выставленным в шеренгу. Лиону выражение его лица поразило даже больше, чем неожиданное появление. Не то чтобы она ожидала от отца признаков смущения, так как с трудом могла представить, что он вообще способен на это чувство. Но единственной причиной, по которой маркиз мог так поступить, должна была быть ярость. Которая, скорее всего, закончилась бы короткой бурной вспышкой. Спокойствие же маркиза было необъяснимо, и оттого только сильнее пугало.

Когда отец посмотрел на Лиону, она похолодела, забыв, что еще мгновение назад ей было душно и жарко. Руки покрылись гусиной кожей, а в душе осталось только одно чувство – страх.

В полной тишине маркиз сделал несколько шагов вперед и подошел к Лионе вплотную. Его взгляд изучающе прошелся сначала по ее лицу, затем спустился ниже и с тем же ленивым равнодушным выражением скользнул в декольте. Лиона почувствовала, как кровь приливает к щекам, и снова задохнулась от стыда и возмущения. Эти чувства почти помогли ей пересилить ужас, но она не успела открыть рот, как отец заговорил первым.

– К счастью, фигурой ты пошла в мать. Есть на что посмотреть мужчине. – Следующая реплика стала указанием для швей: – Сделайте декольте на всех платьях ниже.

Лиона наконец немного успокоилась и взяла себя в руки. Совершенно напрасно, потому что маркиз снова перевел внимание на нее. Его холодный колючий взгляд породил новую волну неприятных мурашек, а затем отец сделал то, чего она никак не могла ожидать. Он резко протянул руку и больно ущипнул ее за плечо, чуть ниже горящей на коже метки.

– И склонность к полноте тоже досталась от матери. Тебе явно не следует ужинать в оставшиеся до отбора дни. Пусть шьют потуже, с расчетом на объемы поменьше.

Договорив фразу, он развернулся и медленно вышел, не позаботясь удостовериться в том, что его приказы поняли и приняли к исполнению. Девушки все еще стояли, замерев в реверансах, и не подняли голов, пока не раздался звук хлопнувшей двери. Тогда они засуетились как растревоженные пчелы, продолжая прерванную работу с двойным усердием.

И только Лиона все еще смотрела в ту точку, где только что был маркиз. Она стояла и дрожала, будто бабочка, пришпиленная острой булавкой в альбом коллекционера. Еще живая, но уже обреченная судьбой.

* * *

Сова сидела у всех на виду, вцепившись когтями в балюстраду балкона. Но никто не обращал на нее внимания – ни слуги, ни хозяева дома. И вовсе не потому, что были так невнимательны. Пусть Онифе и пришлось отказаться от большей части своих сил ради соревнования, все же кое-какие умения у нее остались. Вспомнив об этом, она несколько раз моргнула, меняя черно-белое птичье зрение на более привычный человеческий взгляд.

Девушка, за которой богиня наблюдала через окно, тут же стала выглядеть иначе. Темное платье окрасилось синим, а на бледном лице стал заметен пунцовый румянец. Стыд, гнев или банальная лихорадка раскрасили ее щеки, оставалось загадкой – разобрать издали, в чем причина, Онифа не могла. Мысли потекли прохладной волной, продолжая перебирать варианты, из-за которых кровь может приливать к коже, и богиня резко встряхнула головой, возвращая внимание к своей подопечной.

За пару дней, что она провела, подглядывая в окна за жизнью семьи маркиза Фламбре и подслушивая разговоры их слуг, ей удалось узнать не так уж и мало.

Хозяина здесь боялись все, хозяйку никто не воспринимал всерьез, а к их дочери относились по-разному. В целом почти все уважали ее за ровный, но твердый характер и слушались чуть лучше, чем мать. Личные горничные даже позволяли себе сочувствовать молодой госпоже, когда думали, что их никто не видит и не слышит. Только камердинер маркиза относился к наследнице с ярко выраженным презрением, так, будто в иерархии дома, в отличие от общепринятой, его место было на пару ступенек выше, чем ее.

В целом итогами наблюдений Онифа была довольна. Ей попалась образованная и интересная девочка, пусть и предпочитающая временами надевать маску глупышки. Сомнения вызывал только характер. Той, кто не может совладать с лакеем, вряд ли удастся завоевать сердце короля. Даже если он окажется не очень умен и мягкосердечен.

Последние четверть часа дочь маркиза провела в своих покоях за чтением книги, что богиня мудрости тоже не могла не одобрить. Сейчас же девушка отложила чтение в сторону и с задумчивым выражением лица зашевелила губами.

Онифе не нужно было усиливать слух, чтобы разобрать, что та говорила. Прочитав слова клятвы по губам, сова одобрительно ухнула.

«Этот сукин сын пожалеет, когда я стану королевой».

Да, с божественной помощью у этой девочки все может получиться.

В храме Мальтира, на западе от столицы

Когда Рия проснулась, время уже давно перевалило за полдень. Она сладко, до хруста в суставах, потянулась и сонно зевнула. Обведя взглядом последствия бурной ночи, задержала внимание на бассейне, раздумывая, ополоснуться прямо тут или пойти вниз. Решив, что ей все-таки нужно не только взбодриться, но и привести себя в порядок, Рия резво зашагала в сторону терм. План был прост: сначала она разберется с гигиеной, потом с плотным завтраком, а уж потом подумает, чем себя занять. День после чествования Мальтира предназначался для отдыха, но праздность была для нее слишком скучна.

Нагретый солнцем камень приятно грел босые ступни, пока Рия шагала по дорожке. Лику она заметила издали, узнав со спины по длинным медно-рыжим волосам. Подбежав, Рия хлопнула подругу по спине и засмеялась, когда та сначала испуганно ойкнула, а потом выругалась самым непристойным образом.

– Порочный Мальтир, как же ты меня напугала! – уже немного успокоившись, с укором сказала та.

– Прости, я не хотела. Не думала, что ты такая нервная, – состроила покаянную мордашку Рия, не удержавшись от небольшой колкости. Она чувствовала, что Лика не так уж испугалась и больше изображает, чем злится на самом деле.

– С тобой попробуй не стать нервной… – раздалось в ответ ворчливое бурчание, которое быстро оборвалось восклицанием. – Погоди-ка! У тебя слишком довольный вид, прямо как у кошки, которая залезла в горшок со сметаной. Ну-ка быстро рассказывай, с кем ты славила Мальтира этой ночью!

Рия покачала головой:

– Да нечего мне рассказывать. – Увидев, как подруга сощурила глаза, она быстро добавила: – Честно-честно! Королевской короны на нем не было, а лица я не разглядела. Да даже если бы разглядела, откуда мне знать, как выглядит король. Я же ни разу не была во дворце.

– И портретов на золотых монетах не видела?

– Да когда я в руках держала золотые монеты! Ты за кого меня принимаешь? Я что, на герцогиню похожа? Или на маркизу какую-нибудь? – Рия не выдержала и снова рассмеялась.

– Ну, одна монетка-то как-нибудь могла попасться, не такие уж это громадные деньги, – продолжала напирать Лика.

– Побойся Мальтира, ну какие у меня могли быть деньги. В нашей семье было восемь голодных ртов, отец хватался за любую работу, чтобы только нас прокормить. Да если бы я и видела этот портрет, что с того. Я же сказала, что лица не разглядела.

– Ну как ты могла его не разглядеть? Даже если тебя настиг экстаз Мальтира, не с завязанными же глазами ты была!

Они уже дошли до термы, и Рия не сразу ответила, занятая тем, чтобы сбросить гиматий и расстегнуть фибулу, удерживающую хитон на плече.

– Если подумать, в этом было что-то странное. Я не могла разглядеть его черты, они будто расплывались под моим взглядом. Знаешь, как когда смотришь на что-то вдалеке пристально, а все вокруг становится размытым. Так и с его лицом. Да и не только лицом, я не могу тебе сказать даже, какие у него волосы – светлые или темные, короткие или длинные… Эй, ты меня слушаешь?

Лика молчала, уставившись на ее обнаженное плечо. Проследив за ее взглядом, Рия обнаружила, что на коже появился какой-то светящийся узор. Вглядевшись, поняла, что это изображение цветка. Кажется, пиона.

– А это откуда взялось… – недоуменно протянула она, не ожидая ответа.

– Оттуда, – ответила Лика хриплым голосом и показала пальцем вверх.

– В смысле, оттуда? Хочешь сказать, что этот знак оставил на моем теле сам Мальтир?

– Нет, дурочка, причем тут Мальтир. Сам Единоглазый выбрал тебя в невесты короля.

– Что? – растерялась Рия.

Она ждала, что сейчас Лика улыбнется и признается, что пошутила, но та не отвела взгляда, а только серьезно добавила:

– Да, Рия, это знак королевского отбора невест. Его объявили с утра, ты, видимо, все проспала. В храм приходил глашатай, они по всему городу кричат новости и вешают объявления на столбы. Девушки с таким знаком на плече должны явиться в столицу. Одна из них сможет выйти за короля, если пройдет все испытания.

– Ты шутишь? – все еще не веря, что подруга может говорить серьезно, спросила Рия.

– Да какие тут шутки… – серьезно и как-то даже печально протянула Лика. – Рия, кажется, тебе нужно собираться. Ты понимаешь, что это значит?

– Я ничего не понимаю, – она покачала головой. – Это глупость какая-то. Когда ты вчера говорила о том, что одна из нас сможет провести ночь с королем, да, я разделила твою радость. Но отбор невест… это совсем другое дело.

– Да, это совсем другое дело, – тихо ответила подруга. А потом сделала шаг вперед, схватила Рию за плечи, притянула к себе так близко, что они чуть не стукнулись лбами, и сказала, глядя в глаза: – Рия, ты можешь стать королевой.

Глава 3. Уточняются позиции

Меорида, столица Имизонии

Тени пирующих дрожали на стенах шатра, сладкий мед лился рекой в круглые пузатые чаши. Самая старшая из женщин за каждым столом первой целовала края деревянной чаши, делая глоток, а затем передавала сосуд дальше. Арника чувствовала легкий стыд за свою брезгливость, но ничего не могла поделать. Хотя перед ней из чаши отпили всего двое – мать и ее первая советница, – она все равно избегала мокрых мест, которых коснулись чужие губы. На второй круг края чаши стали влажными повсюду, сладкий мед смешался на них с чужой слюной. Стараясь не думать о последней и не давая себе времени на сомнения, Арника щедро хлебнула в очередной раз.

– Здравия! – громко крикнула соседка, тост тут же подхватили десятки женских голосов, усилили и разнесли по шатру.

Арника тоже кричала, и уже ее звонкий голос смешивался с чужими – такими же молодыми, как у нее, и другими, более зрелыми, немногие из которых были совсем старыми, скрипучими и будто надтреснутыми. На третий круг хмель победил разум, и Арника отбросила все мысли, страхи и сомнения, которые сопровождали ее в обычные дни, полностью отдаваясь чувству единства, которое дарил пир. Такие празднества были редкостью и происходили только при самых важных событиях в царской семье: рождении дочери, первой охоте, свадьбе… и похоронах. Арника первый раз была на ритуальном пиру и надеялась, что нескоро найдется повод для следующего, разве что мать захочет подарить ей еще одну младшую сестру. Сама она не была готова ни обрести мужа, ни стать матерью, а о другом поводе даже думать не хотелось, чтобы не привлечь глупыми мыслями внимание злых лесных духов, несущих несчастья и болезни.

– За мать! – пронесся по шатру следующий тост.

Пузатая чаша снова наполнилась до краев и поплыла из рук в руки над столом.

– За дочь! – раздался следующий крик.

Арника чуть не подавилась от смущения, поняв, что все вокруг чествуют ее. Мед попал в нос, она фыркнула, а сидящая рядом первая советница засмеялась, хлопнула ее по спине и протянула льняную салфетку утереть лицо. Чтобы поблагодарить, Арника повернулась направо и наткнулась на взгляд матери, сидевшей во главе стола. И почувствовала, как хмель резко начинает выветриваться из головы. Лицо царицы было уставшим, и на дочь она смотрела серьезно и задумчиво, слишком внимательно, не так, как обычно. Тут же вспомнилось, что ей нужно поговорить с матерью о странной метке, появившейся на плече. Может быть, мать уже знает об этом рисунке и причинах его появления?

Заметив, что Арника на нее смотрит, царица слегка улыбнулась, а потом качнула головой в сторону выхода из шатра. Значит, разговору сегодня быть. Арника первой встала со своего места и, когда соседка слева недоуменно оглянулась, с улыбкой пояснила, что ей нужно освободить место для новой порции меда. Получила понимающую улыбку в ответ и начала пробираться к выходу по узкому проходу между столами. Пару раз пришлось повернуться боком, чтобы проскользнуть: иногда лавки стояли слишком близко, так, что спины пирующих почти прижимались друг к другу. Но скоро лицо Арники почувствовало ласковое прикосновение прохладного воздуха, и она вышла наружу. Свежесть ночи после духоты, царящей в шатре, показалась вдвойне приятной. Она с удовольствием сделала глубокий вдох, втянув вместе с воздухом хвойный аромат леса с привкусом дыма от горящих неподалеку факелов.

Ожидая мать, она просто стояла и дышала, чувствуя, как постепенно трезвеют мысли. Прошло немного времени, прежде чем Арника услышала звук шагов за спиной. Царица неторопливо подошла ближе и встала рядом. Света факелов было достаточно, чтобы она сияла даже ночью: красноватые отсветы пламени гуляли по широким золотым браслетам, высокому поясу и тяжелому ожерелью, полностью закрывающему шею и грудь.

– Давай пройдемся до домов, – мягкое предложение из уст матери звучало как нечто, от чего невозможно отказаться.

Впрочем, она и не стала дожидаться ответа, а продолжила идти вперед, зная, что дочь пойдет за ней следом. Арника так и сделала, уперевшись взглядом в мерно качающиеся за спиной царицы косы, пышные и тугие, как колосья созревшей пшеницы. Ей и самой достались от матери светлые волосы, но более тонкие и пушистые, зато легко сохраняющие форму. Вспомнилось ощущение легкости от распущенной перед сном косы, когда мягкая волна рассыпается по плечам, становясь невесомой. Здорово было бы сделать это прямо сейчас, чтобы плечам в ночной прохладе стало теплее, а затылку легче. Но расслабляться было не время, пойманный в шатре взгляд матери обещал, что разговор будет серьезным. Да и ответ на вопрос о метке, как подсказывало Арнике чутье, мог оказаться не таким простым.

Шатер раскинули на опушке, и идти до царского дома было далеко: пришлось бы забираться в лес и проходить половину города. По направлению Арника поняла, что они движутся в сторону одного из пустых посольских домов, которые росли неподалеку. Так и оказалось. Стражницы, стоящие у широких дверей, молча склонили головы, приветствуя царицу, и спешно расступились, пропуская внутрь. В коридоре сначала было темно, но скоро тянущиеся по стенам голубые лианы кампсиса замерцали, реагируя на человеческое дыхание. Пока Арника с матерью поднимались по лестнице, бледное свечение лиан постепенно становилось все сильнее, а когда вошли в комнату для совещаний, там уже было совсем светло – как если бы сейчас был день, а не ночь, только вместо солнца сияла луна.

Мать прошла мимо круглого стола, стоявшего в центре, и начала по-хозяйски рыться в одном из высоких шкафов. Арника села, наблюдая за тем, как та перебирает сосуды с напитками. Наконец царица довольно хмыкнула и вытащила из шкафа широкую бутылку с длинным узким горлом. Зажав ее в одной руке, другой она изящно подхватила за ножки два серебряных кубка и присоединилась к дочери. Ловко избавившись от пробки, она щедро плеснула темную жидкость в один бокал, но над вторым ее рука зависла.

– Будешь? – Царица испытующе оглядела дочь, будто взглядом могла определить чужую трезвость. – Это крепче меда раза в два.

– Буду, – твердо ответила Арника, чувствуя, что чутье не зря обещало серьезный разговор.

– Ну, смотри. Сегодня твой день.

Приняв протянутый бокал, Арника пригубила напиток. Небольшой глоток тут же обжег глотку, но после него во рту осталось приятное травяное послевкусие. Мать тоже отпила, а затем отставила свой бокал в сторону и, подперев голову рукой, уставилась на Арнику задумчивым взглядом, как тогда, в шатре.

– Ты совсем взрослая стала. Сильная и красивая, – сказала она неожиданно мягким грудным голосом.

Арника не сразу нашлась с ответом.

– Не такая сильная и красивая, как ты.

Смех царицы был звонким.

– Я тоже так думала в твоем возрасте, глядя на мать. Это круг жизни. Младшая часто думает, что старшая сияет ярче. Как солнце, которое ничего не знает о своих лучах и просто светит. Только тот, кто видел рассвет и полдень со стороны, знает, кто из них по-настоящему красив.

Похвала матери была приятна, но душа Арники противилась ее словам, не позволяя с ними согласиться:

– Тогда и ты не видишь всю яркость своего света.

Царица снова рассмеялась, только тише и мягче.

– То, как ты ловко научилась обращаться со словами, только подтверждает мои мысли, – она сделала глоток из бокала, еще немного помолчала и добавила: – Ты стала женщиной, Арника. Признайся мне, кто-то уже тревожит твои тело и дух?

Этот вопрос заставил Арнику на мгновение задержать дыхание. Она ожидала, что разговор пойдет о будущем, о чем-то важном, серьезном… Чем старше она становилась, тем больше ответственности ложилось на ее плечи: многое приходилось узнавать, пробовать, решать. Участвовать в мелких спорах жителей, разбираясь, кто прав, а кто виноват. Считать, сколько поступило податей из ближайших селений. На какие нужды города можно пустить часть из них, а какие еще могут подождать. Справившись с малым делом, она бралась за большее и так становилась мудрее. Вот и сейчас Арника ждала, что царица предложит ей новую задачу. Но не того, что мать решит спросить… о таком. Последний раз она чувствовала похожую неловкость, когда мать объясняла ей, отчего женщины раз в месяц идут кровью.

– У меня слишком много забот, чтобы тревожиться по пустякам, – она постаралась, чтобы голос звучал ровно, и в нем не сквозило охватившее ее раздражение.

Царица сощурила глаза, пристально ее разглядывая.

– У тебя действительно талант находить нужные слова – вроде и ответила, но по существу ничего не сказала. А мне нужен четкий ответ. Не для себя спрашиваю, для тебя, чтобы вместе решить, как поступить.

– Ты хочешь сказать, что мне пришло время задуматься о муже? – спросить напрямик было так же страшно, как прыгнуть ранней весной в ледяную воду.

Взгляд матери снова стал теплым и мягким, только немного грустным.

– Да, именно об этом я и хочу с тобой поговорить. Если какой-то парень уже заставляет кипеть твою кровь, я не хочу отговаривать или заставлять разойтись с ним силой. Но если нет… Лучше будет найти тебе мужа не из наших лесов.

– Почему?

– Потому что мы сильны, но не настолько, насколько мне бы хотелось. Ты сама знаешь, что только при твоей бабке Имизонии наконец-то удалось зажить спокойно и забыть, что такое отправлять дочерей на войну. Эта земля слишком лакома для соседей, наши густые леса полны дичи, озера богаты рыбой, а горная гряда скрывает огромные залежи митрила.

– Кто же на них позарился?

– Пока никто, но царица должна думать о будущем. Наше время истекает. Пусть женщины Имизонии сильны и храбры духом, ни Каторию, ни Индьзянь это не остановит, если они захотят наши земли. А они скоро почувствуют в них нужду. Ты видела последние образцы ружей? Таких легких, что их можно держать в руках без треноги? Не мы одни ведем работу над огнестрельным оружием. Король Катории увлечен магией, которую ему открывают жрецы, но не забывает и о науке. В Иньдзяне же давно сделали на нее основную ставку. И пока взрывчатый порошок умеют делать только из митрила, я не могу не думать о том, что в наших землях его так много.

– Ты хочешь разыграть меня как кругляш в партии в камешки? – Арнике не пришлось гадать, к чему клонит мать.

– Я обязана сделать это как царица. Но ты моя дочь, и я не хочу посадить в твоем сердце семена горя и ненависти ко мне. Поэтому ответь мне, готова ли ты сама встать на игральную ладью? Даже если твоему камешку придется прыгнуть в чужой дом, оставив позади свой?

Речь шла не только о том, чтобы найти мужа. Но и о царском венце, который Арника столько раз в воображении примеряла на свою голову, думая, не будет ли слишком тяжел? Если она согласится, грезить об этом станет Береника, ее младшая сестра. Когда подрастет. Арнике очень хотелось ответить сейчас «нет». Это короткое слово почти сорвалось с ее губ, но что-то ему помешало. Может быть, чувство, что, если она откажется, венец действительно станет слишком тяжел для ее головы. И поэтому она только упрямо сжала губы и кивнула, глядя в серьезные глаза матери.

Некоторое время они молчали, допивая травяной напиток и размышляя каждая о своем. Пока Арника не вспомнила о том, что беспокоило ее весь день, но вылетело из головы во время разговора.

– Я хотела тебя кое о чем спросить, – обратилась она к матери.

– О чем? – переспросила та, и ее голос снова стал мягким и теплым, а на губах заиграла улыбка.

– Об этом, – сказала Арника, расстегивая ворот, чтобы стянуть рубашку с плеча и показать рисунок. – Он появился, когда я была на охоте, но не было возможности показать тебе раньше.

Когда царица разглядела пион, улыбка исчезла с ее лица, а во взгляд вернулась серьезность.

– Что же. Кажется, Вечная мать сама решила, куда поставить твой кругляш.

На городской площади в центре Катории

– Королевский отбор! Объявлен королевский отбор! Любая девушка с божественным знаком на плече может явиться в замок и стать невестой короля!

Рыжий парень, почти мальчишка, мерил площадь шагами, выкрикивая на ходу одни и те же фразы. При этом его удивительно низкий и слишком громкий для юного возраста голос разносился далеко по округе. Белое перо на шляпе паренька слегка подрагивало, вызывая жгучее желание подпрыгнуть и подцепить его когтем. Гердия еле удержалась, когда он прошел рядом, только сердито фыркнула и ударила пару раз по брусчатке хвостом. Весь день она провела на ногах, точнее, на четырех лапах, изучая все закоулки столицы. Богиня не ожидала от города ничего особенного, но тому удалось ее удивить. Приятно или нет, она сама еще не решила.

Обычно крупные города поражают провинциалов блеском, шумом и высотой зданий. Приезжие не замечают то, что успешно прячется в тени: алчность, гнев и разврат. Именно их и ожидала обнаружить Гердия в подворотнях, но нашла там только пару ловких ограблений и драку, оказавшуюся на деле безобидной потасовкой двух перебравших в трактире друзей. Ей не встретилось ни одного нищего, ни одной шлюхи! Зато стражей в городе было в избытке, они носили черные ладные мундиры с железными пуговицами и блестящими серебром эполетами. Местные поглядывали на них скорее с уважением, чем страхом, и называли констеблями. Судя по всему, столица не просто выглядела благополучной, а действительно такой была.

Можно было, конечно, еще прогуляться до окраин и найти там что-то неприглядное, но увиденного оказалось достаточно, чтобы Гердия смогла составить впечатление о расстановке сил. Ее соперницами были сами красота и мудрость, но сражаться им, на самом деле, предстояло не друг с другом. В этом поединке Гердии надлежало победить короля, вынудив сделать выбор в пользу ее избранницы. А ничего лучше не говорит о характере противника, чем обычаи, принятые в его владениях. И теперь богиня войны готова была поставить собственный хвост, что король не дурак сам, а, кроме того, умеет окружить себя верными и неглупыми людьми. При этом не тюфяк и не мямля, потому что порядок быстро растворяется в мягких руках. Достойный противник. Но Гердия знала, как на такого найти управу. Оставалось только познакомиться поближе с доставшейся ей девушкой.

Что скоро и случится у входа в замок. Мимо Гердии она точно не проскользнет.

На дороге в королевский замок

Прощание с сестрами вышло скомканным: узнав о появившейся на плече Рии метке, старшие жрицы засуетились и спешно собрали все, что могло ей пригодиться в пути или в замке. Где-то нашлись и платья, и бусы, и даже свежее, по словам дарительницы, ни разу не ношенное исподнее. Лика застегнула на руке Рии широкий браслет из переливающегося всеми цветами, как радуга, висмута. «Он немногого стоит, но почти так же дорог мне, как ты. Надеюсь, принесет удачу», – шепнула Лика ей на ухо.

Соседский мельник вызвался подвести участницу отбора до столицы на телеге, поэтому дорогу она провела в обнимку с мешками с мукой. Первое время от белой пыли чихала, а потом притерпелась. Все время в пути Рия потратила на то, чтобы понять, зачем она вообще едет на королевский отбор. Ей нравилась жизнь в храме, нравилось быть жрицей Мальтира. Да, было любопытно, с кем она провела прошлую ночь, но не настолько, чтобы ради этого менять всю свою жизнь. Сначала новость о знаке на плече огорошила Рию, потом захватили чувства Лики, которая искренне радовалась и переживала за подругу. Сумятица ощущений, которые испытывали остальные жрицы, просто окончательно оглушила Рию, и она послушно отправилась навстречу судьбе. К счастью, мельник переживал только о том, хорошо ли удастся пристроить товар и не отвлекал расспросами, поэтому Рие удалось собраться с мыслями. Она медленно скользила взглядом по сиреневым полям вандулы, славящейся не только ярким цветом, но и лекарственными свойствами, и размышляла.

Конечно, стать женой короля она никогда не мечтала. Идея обрести мужа вообще никогда не волновала ее сердце так, как это происходит с другими молодыми девушками. Дар и проклятье Рии – чувствовать то, что чувствуют другие, – постоянно заставлял ее искать одиночества. Да, ей было хорошо в кругу людей, когда те веселились и радовались. Но чужие злость, тоска и даже обыденная скука сводили с ума. Поэтому одна мысль о том, что она вынуждена будет посвятить всю свою жизнь кому-то и раствориться в его волнениях и тревогах, вызывала острое отторжение. А уж стать королевой ей даже в голову не приходило… Раньше она бы просто посмеялась над этим, как над шуткой, но два года служения жрицей кое-чему ее научили. Рия знала, что богам ведомо гораздо больше людей. Если сам Единоглазый решил предложить ей этот путь, следует пойти по нему и посмотреть, что из этого выйдет.

Дорога до столицы заняла весь день, и только когда солнце почти докатилось до линии горизонта, копыта лошади наконец застучали по городской брусчатке. Рия ловко соскочила с телеги и потянулась, чтобы размять затекшее в дороге тело. Она завертела головой по сторонам, ища глазами силуэт замка, в сторону которого ей нужно было двигаться. Насколько она знала, тот стоял на высокой скале в середине города. Но улица, на которой они остановились, была не очень-то широкой, и обзор загораживали ближайшие здания.

– Чего головой вертишь? Ищешь, в какой стороне королевский замок? – добродушно поинтересовался мельник. – Так ты погоди, я сейчас муку сгружу и подвезу тебя до самых ворот. До него еще топать и топать, а скоро совсем стемнеет.

Рия от всего сердца поблагодарила мужчину. Она даже попыталась помочь ему снять мешки с телеги, но он лишь отмахнулся и пожурил ее, дескать, таскать такие тяжести не женское дело. Уж точно задачка не для жрицы, что уж говорить о невесте короля. Впрочем, разгрузка и без помощи Рии не заняла много времени, мельника здесь знали и ждали. Торговец сразу вышел ему навстречу с молодым работником. Они с мельником немного поторговались, но быстро сошлись в цене, а затем все вместе быстро избавили телегу от мешков с мукой. Прощание тоже было скорым, да и путь до замка недолгим, но небо уже начало краснеть от заката.

Телега поднималась по кругу все выше в гору, мельник ехал медленно, чтобы их не заносило на поворотах, а Рия любовалась открывающимся видом на город. Построенные из голубого известняка здания, днем серо-голубые, на фоне заходящего оранжевого солнца казались такими же темно-синими, как небо за розовыми облаками. Засмотревшись на город, Рия не сразу поняла, почему телега поехала медленнее – до ворот замка они еще не должны были доехать. Оказалось, что впереди вился хвост небольшой очереди из горожан.

– Кажись, на отбор все стоят… – протянул мельник, растерянно почесывая затылок под соломенной шляпой.

– Наверное, – задумчиво протянула Рия в ответ. – Сейчас узнаю. Только вот что… Давайте вы в сторону дома повернете. Вы и так меня до самого замка довезли, а вам еще обратно чуть ли не всю ночь ехать. Хватит с вас хлопот.

– Да я не сильно тороплюсь, все равно по потемкам не поеду. Заночую тут, в городе, а с утра уже выдвинусь. Так что сама смотри, если страшно одной, я с тобой постою, – горячо запротестовал мужчина, но Рия чувствовала, что на самом деле он устал и не сильно обрадуется, если она согласится.

– Что я, сама в очереди не постою? Чего тут бояться, вон сколько людей. Не переживайте, вы правда уже много для меня сделали. Я ужасно вам благодарна. Надеюсь, Мальтир благословит осенний урожай, и вашей мельнице еще долго не придется отдыхать!

Виду мельник не показал, но от ее слов повеселел, да и у самой Рии поднялось настроение. Она с улыбкой соскочила с телеги, помахала ей вслед, а затем развернулась и пошла узнавать у последних в очереди, чего они тут, собственно, собрались. На ее расспросы с радостью ответила сморщенная, как печеное яблоко, старушка.

– Да, милая, мы из-за отбора сюда пришли. Только не все тут меченые, кто-то за компанию стоит, кто-то просто поглазеть пришел. Я вот внучек привела, хотела узнать, может, новых слуг брать будут. Да уже темнеет, а мы так до ворот и не дошли. Пойдем, пожалуй, домой. А ты, дочка, давай, не робей, пробирайся вперед. Ежели у тебя знак на плече горит, то должны пропустить, – она слегка шепелявила и плевалась, когда говорила, но от нее шла такая теплая волна доброты, что Рия еле сдержалась, чтобы не обнять ее на прощание.

Окрыленная одобрением, она поспешила вперед, обходя стоящих в очереди. Люди провожали ее заинтересованными и завистливыми взглядами, но ничего не спрашивали. Вот уже до ворот осталось несколько шагов, когда сбоку ударил чужой гнев, да такой сильный и темный, по-настоящему злой, что Рия чуть не пошатнулась.

– Я не поняла, у тебя глаз нет или совесть совсем потеряла? Тут некоторые с утра стоят, а ты просто так прешь? – Голос звучал лениво и обвинения были безобидны, но его обладательница, загородившая Рие проход, истекала ненавистью, как прохудившийся дождевой бочонок водой.

– У меня метка на плече, поэтому я иду в замок. Если здесь стоят другие королевские невесты, я займу за ними место, – ровно, но с достоинством ответила Рия.

Женщина подбоченилась, скрестила руки на груди и сузила глаза. А затем выплюнула сквозь зубы:

– У моей дочери тоже метка на плече. Так что вставай за нами и жди.

В ее словах стало больше открытой злости, но в душе полыхнул и спрятался маленький огонек радости, по которому Рия поняла: врет. Просто хочет поиздеваться, поставить на место нахалку, которой повезло получить метку. Одна неосторожная фраза, и эта женщина бросится в драку, просто чтобы выплеснуть обуревающие ее гнев, зависть и обиду на судьбу. Рия глубоко вдохнула, чтобы отрешиться от чужих, навязанных чувств и вместе с внутренним спокойствием найти нужные слова и тон. Но искать их не пришлось, потому что откуда-то сверху прилетела черная тень с красными горящими глазами, и в следующее мгновение женщина резко закричала.

– А-а-а-а-а! Что это? Кто это?! Больно-о-о-о… – раненая уже не голосила, а всхлипывала, прикрывая руками шею и испуганно оглядываясь. Из-под ладоней, прижатых к коже, бежали вниз тонкие красные ручейки.

Стоящие в очереди люди до этого безмолвно наблюдали за разыгрываемой перед ними сценкой, но, увидев кровь, испуганно зашумели. А затем резко наступила тишина, словно все они разом онемели. И вопрос, заданный уверенным мужским голосом, прозвучал громко и четко:

– Что здесь происходит?

Немолодой стражник строго смотрел из-под седых бровей. Но Рия не растерялась под его взглядом. Она устала, проголодалась и хотела, чтобы все быстрее закончилось.

– Господин, здесь происходит какая-то неразбериха. До ворот огромная очередь, и не поймешь, кто пришел на отбор, а кто просто поглазеть, – в голосе прорезалось раздражение, но Рия постаралась его приглушить. – При этом уже стемнело, из нор вылезли дикие звери, один вон на женщину напал. У меня на плече метка, и я просто хочу поскорее попасть на отбор. Вы можете мне помочь?

Стражник поджал губы так, что они скрылись под пышными усами, и обвел взглядом толпу.

– Здесь есть еще кто-то с божественной меткой? – громко прозвучал вопрос.

Ответом стала тишина, от которой у Рии в душе снова поднялись злость и обида, на этот раз уже собственные.

– Еще раз спрашиваю: здесь есть кто-то с меткой на плече? – В голосе стражника слышалась угроза. Не получив ответа, он зло добавил: – Тогда расходитесь! И побыстрее, иначе кликну других стражников вас поторопить.

Он повернулся в сторону Рии и добавил:

– Пойдемте со мной, провожу.

Она, естественно, не стала противиться и молча последовала за ним. Люди охотно расступались, пропуская их к воротам, до которых на деле оказалось идти несколько шагов. А на площади перед замком Рию ждала очередная неожиданность. Перед длинной лестницей, ведущей наверх, к парадному входу, горела красным светом дорожка из раскаленных углей. Она недоуменно оглянулась на стражника, но тот лишь махнул головой в сторону фигуры в белом одеянии.

– Жрец Единоглазого вам все объяснит, – пояснил мужчина, а потом будто нехотя добавил: – Простите, что дорога в замок оказалась такой, хм, непростой.

– Люди всегда остаются людьми. Но лучше завтра приглядите за дорогой, – пожав плечами, посоветовала Рия.

Стражник подвел ее к жрецу, кивнул на прощание и молча ушел. Рия собралась с последними силами, чтобы низко поклониться служителю Единоглазого.

– Не трать время на церемонии, дитя мое, – певуче ответил немолодой темноволосый жрец. – Покажи мне знак на плече и, если твоя вера сильна, ступай вперед. Не бойся, божественный огонь жжет только тех, кто сомневается в пути, на который ступил.

В темных зрачках жреца отражался красный свет горящих углей. Рия сглотнула, понимая, что этот день требует от нее последнего, самого серьезного испытания. А затем закрыла глаза, отгораживая свое внутреннее озеро спокойствия высокой стеной безразличия. Постепенно стихли тревога и разочарование людей, отстоявших весь день в очереди без толку. Замолкло беспокойство стражников, опасающихся завтра получить выговор. Погасло любопытство жреца, ожидающего, что Рия решит. И только погрузившись на самое дно спокойствия и тишины, почувствовав, как та обволакивает ее с ног до головы, Рия открыла глаза и сделала первый шаг.

Она шла вперед, не давая себе подумать, что под ногами – обычная брусчатка, теплый песок или раскаленные угли. Все это стало бессмысленно, незначительно, неважно. Единственное, что ее волновало в этот момент – лестница, до которой нужно дойти.

Что она и сделала.

Правда, осознание этого пришло чуть позже, когда Рия уже поднялась на несколько ступеней вверх. Она оглянулась, увидела одобрительную улыбку на лице жреца и зашагала выше. И когда привратники распахнули перед ней двери, вошла в них так же спокойно, как прежде шла по углям. На какое-то мгновение, правда, зрение помутилось, и показалось, что вместе с ней в замок проскользнула черная тень. Но сил побеспокоиться об этом у Рии уже не осталось.

Глава 4. Проверяется решимость

В Каторийском дворце маркиза Фламбре

«Все-таки он сумасшедший», – подумала Лиона, глядя на дорожку из раскаленных камней перед нею.

– Ты будешь просто стоять и смотреть на них? – В скрипучем голосе отца слышалось раздражение. – Чтобы попасть на отбор, тебе придется через это пройти. И прежде, чем я отправлю тебя в королевский замок, я должен убедиться, что ты не опозоришь род Фламбре.

Горячие угли смотрелись на посыпанной гравием дорожке чужеродно, как червивое пятно на спелом яблоке. Вокруг задорно зеленел ровно, словно по линейке, подстриженный газон. Ярко светило солнце, по голубому небу лениво плыли кипенно-белые облака. Лиона просто не могла поверить в реальность происходящего. Может быть, это не отец, а она сама сошла с ума? И бредит наяву?

– Сколько еще ты будешь испытывать мое терпение? Морглот побери, я не собираюсь тратить на это весь день. Почему боги подарили мне вместо дочери половую тряпку? Где твой характер, девочка? Ты не какой-то крестьянский выродок, ты урожденная Фламбре! – даже будучи в бешенстве, маркиз не позволял себе повысить голос выше допустимых приличий и вместо этого шипел, как змея. – Живо снимай туфли и иди!

Рядом с отцом стоял его камердинер, сжимая в руках железный совок, в котором он ранее и принес злополучные угли. На пухлых, четко очерченных губах не было улыбки, а в темном взгляде – усмешки, но Лионе казалось, что слуга в душе потешается над ее беспомощностью. И если отец действительно просто злится и ждет, когда она наконец сделает то, что от нее требуют, то слуга не прочь посмотреть, как ее накажут, если она попробует отказаться. А в том, что за непослушанием последует расплата, сомневаться не приходилось. Вряд ли отец решится на телесные наказания, которые могут оставить следы на коже королевской невесты. Но последние дни ей и так приходилось обходиться без ужинов по приказу маркиза. Что еще он придумает, чтобы вынудить ее поступить по-своему, неизвестно. Если Лиона чему-то и научилась у отца, так это тому, как заранее разглядеть свой проигрыш.

В глубине души она понимала, что другого выхода нет, и промедление бессмысленно. Но не могла никак решиться. Где-то ухнула сова, и почему-то этот звук показался Лионе ободряющим. Она резко, словно отрезая себе пути к отступлению, подняла подол платья и сделала шаг, выскальзывая из мягких домашних туфель. Нагретая солнцем земля неожиданно оказалась теплой, трава не колола кожу через тонкую ткань чулок, а мягко проминалась под ступнями. Сосредоточившись на этом ощущении, она пошла вперед, не глядя ни на отца, ни на слугу, ни себе под ноги. Перед ее взглядом была только бескрайняя небесная лазурь. Через пару шагов сердце сдавил страх, но она сурово изгнала его, позвав на помощь ненависть к своему мучителю. Все ее естество заполнила жажда, чтобы отец сторицей отстрадал каждую испорченную секунду ее жизни.

К сожалению, ненависти удалось защитить от страха, но не от боли. Но Лиона только плотнее сжала зубы, чувствуя обжигающее покалывание, и продолжила свой путь. Ее взгляд непроизвольно опустился вниз, на полоску раскаленных углей, и она начала мысленно считать количество шагов, которые осталось сделать. Пять… боль становилась сильнее. Четыре… но все еще была терпимой. Три… гораздо терпимее, чем она думала. Два… а вот злость, о да, злость… Один… становилась только сильнее. Ступив наконец на мягкую траву, Лиона почувствовала, что ее мелко трясет.

– Молодец. Могла бы так сразу.

Она промолчала, сдерживаясь, чтобы не ответить отцу на эту реплику звонкой пощечиной.

– Попрыгай на траве, у тебя чулки дымятся. Надо было их снять. В следующий раз будь умнее. Лоран, сходи за ее камеристкой. Пусть принесет лед и мазь из вандулы. У нее не должно остаться отметин.

Какое-то время Лиона продолжила клокотать внутри от ярости, но постепенно гнев растворился, оставив после себя странную пустоту. Будто она совсем разучилась что-то чувствовать. Потому она никак не отреагировала на сочувствующие взгляды служанки, охнувшей при виде ног своей госпожи. И даже не поморщилась, когда камердинер отца подхватил ее на руки и понес в покои. Только отстраненно подумала, что в другое время это было бы ей неприятно.

Следующие пару дней она провела в кровати, проводя свободное время за чтением и беседами с матушкой. Та рассказала ей, что на отбор уже начали съезжаться девушки с отметками, и весь двор обсуждает, что среди них есть не только аристократки, но и простые горожанки. Сама по себе новость о том, что король наконец-то решил жениться, не могла не взбудоражить высший свет. А то, что для этого он обратился к божественным силам, только прибавило теме сенсационности. Получалось, что будущей королевой может кто стать угодно… И оспорить или публично осудить ни одну из кандидатур не получится – Единоглазому виднее, кто достоин престола, а кто нет.

Как только ступни Лионы зажили достаточно, чтобы она могла безболезненно ходить, начались уроки. Отец выписал к ним в поместье целую толпу разнообразных учителей, не зная точно, чья наука сможет дать его дочери преимущество. О будущих испытаниях ему, судя по всему, не было известно ничего конкретного. Поэтому по утрам Лионе преподавали историю королевской семьи, отдельно перечисляя привычки и пристрастия короля. Дальше она упражнялась в риторике: щеголеватый профессор из столичного университета тренировал ее правильно подбирать ответы для каверзных вопросов, используя для этого приятный мужскому слуху низкий грудной голос. Самыми необычными были вечерние занятия… Лиона даже не сразу поняла, что именно преподает новая наставница. Когда же туманные намеки добрались до ее разума, она снова засомневалась, в своем ли уме маркиз Фламбре. Все-таки нанять для дочери даму полусвета, чтобы та показала ей приемы обольстительности, – это, мягко скажем, слишком. Но деваться было некуда, оставалось только день за днем молча сжимать зубы, флиртуя по указке наставницы, и напрягать диафрагму, выполняя упражнения, заданные профессором.

Поэтому, когда наконец пришло время отправиться в королевский дворец, Лиона испытала только облегчение.

В королевском замке

Проснувшись первый раз в незнакомой спальне, Рия сначала испугалась. Спросонок не поняла, где находится и почему на нее кто-то очень сердится. Рия подумала было на Лику, потом вспомнила, что она не в храме, а в королевском замке, и здесь подруги никак быть не может. Да и злилась та чаще на словах, чем по-настоящему. А чужое чувство, доставляющее Рие беспокойство, просто не могло быть подделкой. Но самым пугающим было то, что она никак не могла определить источник злости. Потому что в просторной спальне с роскошной деревянной мебелью никого, кроме нее, не было.

Рия даже потерла глаза кулаками и ущипнула себя за плечо, чтобы убедиться, что она точно проснулась, а не продолжает видеть сон. Щипок оказался болезненным, но картинка перед глазами не поменялась. А вот чужая злость пропала, сменившись чем-то похожим на самодовольство. Будто невидимый гость был рассержен тем, что Рия спит, а теперь обрадовался, что она проснулась.

Рия сползла с высокой кровати с непривычно мягким матрасом и подошла к столику с зеркалом. Она собиралась сделать вид, что разглядывает себя, и так незаметно еще раз оглядеть комнату. Немудреная хитрость неожиданно удалась. Боковым зрением Рия заметила, как за ее спиной мелькнула черная тень. Быстро обернувшись, она успела увидеть, как исчезает под кроватью длинный черный хвост. И не выдержав, рассмеялась от облегчения.

– Так, значит, у меня есть соседка! И притом сердитая. Не ты ли, подружка, вчера устроила драку? Тоже хотела без очереди попасть в королевский дворец? – шутливо спросила Рия, не ожидая, конечно, никакого ответа.

Но внезапно из-под кровати сначала показались два блестящих оранжевых глаза, а затем появилась и вся кошачья голова. Черная, как уголек, от треугольных ушей до кончика носа.

– Ну, привет, красотка. Уже не злишься? И совсем меня не боишься. И правильно, если не будешь хулиганить, то и я тебя выдавать не стану. Вместе всяко веселее, особенно в незнакомом месте. А ты еще вон какая боевая… И красивая, да, красивая, – Рия понизила голос, ласково нахваливая зверушку. – Буду тебя Золой звать, хорошо?

Кошка моргнула, будто соглашаясь, а у Рии губы сами расплылись в улыбке. И уже в прекрасном настроении она встала и пошла искать, где здесь можно умыться и перекусить. Только успела выйти за дверь, как тут же наткнулась на хорошенькую служанку в кружевном чепчике. Та любезно объяснила ей, что в спальне есть неприметная дверка, за которой прячется туалетная комната с умывальником. Заговорив об этом, девушка слегка покраснела от смущения, а затем призналась, что клозетных на верхних уровнях замка нет, по нужде следует спускаться на первый этаж, но в спальнях на случай острой необходимости оставляют ночные горшки.

Узнав, что проспала завтрак, Рия слегка расстроилась, но оказалось, что без еды ее в любом случае не оставят. Служанка пообещала, что сбегает на кухню и принесет что-нибудь перекусить, а затем поможет одеться. С платьем Рия планировала сегодня справиться сама, не желая так быстро расставаться с прежними привычками, поэтому попросила девушку ограничиться поисками съестного, только сначала указать путь до заветных клозетов. Мысль, что кто-то будет потом мыть за Рией ночной горшок, вызывала острое сопротивление.

Путешествие на первый этаж обошлось без приключений и новых знакомств. По пути ей встретились только пожилой слуга в золотой ливрее, спешивший по своим делам, да пара стражников в ярких полосатых камзолах. Один из них, молодой вихрастый парень, явно не сдержал любопытства и повернул голову, чтобы проследить за Рией взглядом. Но, разглядев, куда она направляется, смешно покраснел и быстро отвернулся, снова уставившись в пустоту перед собой. Это простое проявление человечности позабавило Рию, и она окончательно расслабилась, подумав, что замок не такое уж особенное место. В конце концов, люди везде остаются людьми.

Решив насущный вопрос, она тем же путем вернулась в спальню и с удовольствием обнаружила, что служанка уже успела принести еду. Выглядели кушанья просто превосходно, а уж как пахли! Вареные яйца, тушеные овощи и нежный паштет из гусиной печени так и просились быстрее их попробовать. А мягкие белые булочки, выложенные горкой на отдельной фарфоровой тарелке, казалось, пекли прямо в комнате – если судить по витавшему в ней аппетитному духу свежей выпечки. Рия не стала сопротивляться искушению и с энтузиазмом набросилась на еду, пробуя все по очереди. Когда дело дошло до паштета, она и вовсе не сдержалась и застонала от наслаждения. Что сказать, если здесь так кормят, идея стать королевой становится по-настоящему привлекательной!

Немного подкрепившись, Рия вспомнила о хвостатой соседке и подумала, что та, наверное, тоже голодная.

– Эй, Зола, ты тут? Хочешь что-нибудь? Иди сюда, кис-кис-кис… – позвала она кошку.

Но та либо была не слишком голодной, либо успела куда-то сбежать по своим делам. Высокое окно было приоткрыто, она вполне могла ускользнуть через него или прошмыгнуть мимо служанки, когда та открывала дверь. В любом случае, даже сосредоточившись, Рия не ощущала кошачьего присутствия. Оставалось только надеяться, что новая подружка нагуляется и вернется, не попав по пути в какую-нибудь беду.

Закончив с завтраком, Рия еще раз умылась и начала собираться. Ее собственное платье куда-то пропало (она предположила, что его забрали на чистку), зато высокий резной шкаф оказался забит новой красивой одеждой. Вытащив пару платьев и внимательно рассмотрев, Рия тяжело вздохнула. Все требовалось носить с корсетом, а затянуть его и зашнуровать на спине в одиночку невозможно. Зря Рия отказалась от помощи служанки… С уст сорвались несколько неподобающих жрице выражений. Затем она снова нырнула с головой в шкаф, надеясь отыскать что-нибудь приличное, с чем сможет справиться сама. После долгих поисков ей наконец повезло найти широкий кожаный пояс с пряжками, который она надела поверх простого белого платья. Покрутившись немного перед зеркалом, Рия убедилась, что выглядит прилично, и вышла из спальни.

Длинный коридор был пустым, ее никто не сторожил, слуг поблизости не было видно. Поэтому Рия решила просто прогуляться, чтобы осмотреть замок. И медленно пошла в сторону уже известной ей лестницы, разглядывая каменные украшения на стенах и скульптуры в нишах. Стучаться, а тем более пытаться зайти в деревянные двери, встречавшиеся по пути, Рия постеснялась. Кто знает, может, это чьи-то покои, например, других королевских невест. К слову о последних: она была бы даже рада повстречать кого-то из них. Но под сводчатыми потолками коридора царили тишина и покой, и даже вдали ничьи каблуки не стучали по отполированному мраморному полу.

Дойдя до знакомой широкой лестницы, укрытой красным ковром, Рия остановилась в раздумьях, куда дальше направиться: вниз или вверх. Но решать это самой ей не пришлось, потому что сверху раздался шум шагов, а затем в поле зрения показался синий подол пышного платья. Вскоре Рия увидела и его хозяйку целиком – молоденькую девушку с пухлыми губами и большими голубыми глазами. Ее кудрявые рыжие волосы были туго затянуты в две косички, как у крестьянской девчонки, что несколько нелепо сочеталось с роскошным атласным нарядом с низким декольте.

– Добрый день, – с улыбкой поприветствовала ее Рия, решив вести себя как обычно, а не пытаться демонстрировать какие-то манеры. Тем более неизвестно, перед кем нужно приседать, а перед кем – нет. Да и как это правильно делать, ей невдомек, реверансов никаких Рия сроду не учила, только краем уха про них слышала. Еще присядет не так и только хуже сделает.

– И вам доброго дня, – ответила девушка, медленно выговаривая слова, словно тоже боялась ошибиться. А затем замялась, густо покраснела всем лицом, как умеют только рыжие, и спросила: – Вы тоже королевская невеста?

Чувствуя неловкость и стеснение девушки, Рия не могла не попытаться ее подбодрить. Поэтому постаралась добавить в свой голос побольше теплоты:

– Да, меня зовут Рия, и я очень рада, что мы встретились. Я только проснулась и ничего пока не знаю про здешние порядки. Буду очень благодарна, если мы познакомимся поближе, и ты мне все расскажешь. Ой! То есть не ты, а вы…

Девушка расслабилась и весело ответила:

– Конечно, расскажу. Меня Мирам зовут, я тут уже третий день и немножко подразобралась, что да как. Но ко всем этим «вы» и «будьте любезны» никак не привыкну, если честно. Только рада буду с кем-то по-простому поговорить.

– Договорились! И приятно познакомиться. Чувствую, мне повезло тебя первой встретить.

– Взаимно! Пойдем, я тебе все покажу. А заодно расскажу о девушках, которые уже приехали. На нашем этаже живут еще две невесты – Хильда, дочь купца, и Юна, она тоже из простой, но городской семьи. А я, как ты уже, наверное, догадалась, деревенская. Всяких леди поселили выше, и мне они не очень-то нравятся, больно нос задирают. Но у них там такое чудо есть, настоящий сад в стеклянной комнате. Первый раз увидела, чуть не померла от восторга. Теперь все время туда хожу, пока заняться особенно нечем. Нас до приезда оставшихся невест только на обеды и ужины всех собирают, а так – делай что хочешь, только на королевские этажи не ходи. Да туда и не получится пройти, стражники не пускают. Они, кстати, вежливые такие, а некоторые еще и симпатичные…

Мирам окончательно избавилась от стеснения, подхватила Рию под локоть и потащила за собой по лестнице вверх.

Где-то в северных провинциях

Ниилида была зла. Ее белая мягкая шерстка посерела от грязи и висела жалкими клочками. Под подбородком завелся противный колтун, который постоянно хотелось почесать. А главное – прошло уже несколько дней, а она так и не встретилась со своей избранницей.

Сейчас ей очень хотелось высказать Единоглазому все, что она думает о нем, его пари и придуманным им дурацких правилах. Уж если решил засунуть богинь в звериные тела, так выбирал бы по справедливости! И он еще отвечает за равновесие… Ну-ну. Почему тогда Онифе и Гердии достались такие полезные, такие удобные облики? При том, что они пообещали не использовать большую часть своих сил, это вопиющая нечестность. В теле жалкого грызуна, по сравнению с другими богинями, Нилиида ограничена вдвойне! И что ей пришлось пережить… Просто кошмар!

Сначала, пока она сладко дремала, дурацкая телега зачем-то повернула на середине пути и поехала в другую сторону. Когда Ниилида проснулась, то обнаружила, что все вокруг носят высокие меховые шапки, едят вонючую жареную рыбу и разговаривают на каком-то мерзком диалекте, проглатывая половину слов. И это кошмарное место находится одинаково далеко и от столицы, и от того места, где живет невеста Нилииды. Которая тоже не сдвинулась пока с места – значит, не спешит на отбор, и некому ее поторопить.

Пришлось идти на жертвы, чтобы двинуться навстречу девице. Сбежать из мерзкой лачуги, куда завезла Нилииду телега, было еще просто: жалкая тупая дворняга, решившая на нее поохотиться, на своем хвосте проверила, насколько крепкие у хомяков зубы. А вот пробираться через негустой, но болотистый бор оказалось тем еще удовольствием. Нилиида заставила лесных зверей и птиц обходить ее стороной, но иссушить зеленые топи не могла. И, даже зная все опасные места, измучилась прыгать на коротких лапках с кочки на кочку, пока не выбралась наконец на сухую землю. Воспоминания об этом кошмаре до сих пор заставляли Ниилиду вздрагивать. Ей все еще казалось, что она пахнет болотной тиной и вонючей жареной рыбой.

Единственное, что немного утешало, так это то, что сутки спустя ее невеста все же двинулась в сторону столицы. И скорее всего, до королевского замка они доберутся одновременно.

Глава 5. Начинается игра

На каторийском тракте, в паре часов от столицы

Арника вышла из портала, ведя лошадь на поводу. Не привычная к такому способу перемещения кобыла фыркала и трясла головой, так что пришлось угостить ее яблоком, чтобы немного успокоить. На портальной станции, несмотря на утренний час, было многолюдно. Несколько торговцев на груженых повозках выстроились в ряд, ожидая, пока станционный смотритель даст сигнал к началу движения. Пройдя мимо стражи, Арника вышла на небольшую площадь и огляделась по сторонам, ища место, где можно перекусить. Почти сутки она провела в дороге, и сейчас ей нужно хотя бы немного передохнуть.

В Имизонии не было порталов, которые строили в Катории жрецы Единоглазого. Соседняя страна предлагала для удобства возвести портал и на их территории, но, оставаясь верными Вечной матери, имизонки отказались. Поэтому Арнике пришлось скакать сначала весь день, а затем всю ночь, чтобы добраться до первой портальной станции. Сейчас она преодолела уже три перехода, до столицы оставалось буквально несколько часов, но Арника чувствовала, что все тело затекло от усталости. И решила перед последним рывком подкрепить силы горячей едой и бодрящим питьем.

Деревянная вывеска с нарисованным котелком подсказала Арнике, что она нашла подходящее место. Трактир рядом с портальной станцией должен был быть недешевым, зато приличным. В деньгах она не испытывала стеснения, взяв с собой несколько кошелей с каторийским золотом, поэтому смело толкнула толстую дубовую дверь и зашла внутрь.

Она оказалась в светлом и чистом помещении с длинными деревянными столами и невысокими лавками, расставленными вдоль стен. За одним из столов сидела пара немолодых мужчин в широкополых крестьянских шляпах из соломы. Они мазнули взглядом по Арнике, оглянувшись на открывшуюся дверь, и снова вернулись к беседе. Зато подавальщицу Арника явно заинтересовала: девушка, до этого лениво привалившаяся к стойке, встрепенулась, подхватила поднос и быстро подошла ближе.

– Доброго дня. Выбирайте стол, какой вам больше по душе, и присаживайтесь. Желаете покушать? Поплотнее или полегче? – подавальщица широко улыбалась и забавно выговаривала слова, растягивая гласные.

– Доброго. Да, я хочу позавтракать. Чем-то сытным и горячим, мне нужно взбодриться после долгой дороги.

– Поняла вас! Тогда покушать предложу яичницу с салом и соленьями. А попить – травяной взвар с выжимкой из вандулы и иньдзянским корнем. От него глаза сами собой открываются. Годится?

– Годится! – кивнула Арника.

Девушка ушла с заказом на кухню, а Арника уселась за один из свободных столов и повернулась к окну, рассеянно наблюдая за прохожими на площади. Дочери царицы полагалось знать все о порядках и обычаях соседних стран, но одно дело изучать это на занятиях и смотреть на картинках, а другое – видеть вживую. Арника знала, что в Катории люди одеваются по-разному, в зависимости от провинции и климата в ней, но почти везде женщины носят платья и юбки. Только имизонки одевались так же, как и мужчины, не делая различий в одежде. Разве что предпочитали более яркие и вычурные рубашки, искусно расписанные цветами и украшенные вышивкой.

По пути Арника не задумывалась об этом, но сейчас, разглядывая людей за окном, спешащих мимо трактира к порталу, поняла, что ее наряд гораздо сильнее отличается от местной моды, чем она думала. На Арнике были мягкие удобные штаны цвета осенней листвы и белая рубашка под курткой такого же цвета. Впрочем, никто не обращал на это внимания и не задерживал на Арнике взгляд. Возможно, каторийцы сразу определяли ее как иностранку. Или просто относились к чужим странностям терпимо.

Арника продолжала разглядывать наряды прохожих и лениво размышлять об этом, когда ее внимание привлекло какое-то мельтешение в правом нижнем углу окна. Ей пришлось привстать с лавки и приблизить лицо к стеклу, чтобы увидеть трех мальчишек, сидящих на корточках прямо у стены трактира. Двое что-то увлеченно разглядывали и обсуждали, размахивая руками, а третий, с рыжими растрепанными вихрами, настойчиво тыкал в землю короткой палкой. Арника практически прижалась к стеклу щекой, пытаясь подсмотреть, что же они делают. Наконец она разглядела, что между ног мальчишек мечется какой-то грязно-белый клубок. Поняв, что дети издеваются над маленьким зверьком – кажется, котенком, – Арника сначала похолодела, а потом почувствовала, как к щекам приливает кровь от злости.

Тогда она резко встала, так, что ножки отодвинутой лавки жалобно скрипнули, проехавшись по полу, и пошла к выходу. На ходу бросила подавальщице, что скоро вернется, и распахнула дверь, вырвавшись наружу рассерженным вихрем. Расстояние до мальчишек она преодолела в несколько мгновений и прежде, чем рыжий успел опомниться, схватила его за шиворот и приподняла в воздух. Тот от неожиданности широко открыл рот, показывая недостающий зуб спереди, а затем завизжал.

– Молчать, – строго приказала Арника, встряхивая хулигана. Его подельники вскочили и явно собирались бежать, поэтому она добавила: – И стоять. Друзей бросают только трусы.

Мальчишки переглянулись, но убегать не стали. «Может, из этих дураков еще смогут вырасти приличные люди», – подумала Арника и снова перевела внимание на маленького рыжего негодяя.

– Зачем зверушку мучил? Самого ни разу не били, потому страха не знаешь? Или наоборот, так колотят, что решил зло выместить? – спросила она, холодно глядя мальчишке в глаза.

– Мы не мучили… Мы просто играли… – разрыдался тот и выронил палку.

– Тыкать палкой в слабого зверя – это, по-твоему, игра? – снова строго спросила Арника, краем глаза следя, не решит ли кто-то вмешаться в ее воспитательную беседу. Мимо как раз шел немолодой мужчина: заинтересовавшись происходящим, он даже замедлил шаг, но, услышав, о чем идет речь, только покачал головой, поправил шляпу и поспешил дальше.

– Я не подумал… – продолжал скулить рыжий, а сам ерзал, будто пытаясь выскользнуть из рубашки, за шиворот которой Арника его держала.

Она брезгливо поморщилась и опустила мальчишку на землю.

– В следующий раз думай. Иначе зачем голову отрастил. Не мне тебя разуму учить, но запомни: на каждого живодера найдется свой живодер. Будешь зверей мучить, кто-нибудь тебе второй зуб выбьет, – Арника обвела всех троих взглядом. – Поняли? А теперь идите отсюда подальше.

Мальчишек тут же как ветром сдуло. Арника выругалась сквозь зубы, выпуская остатки злости, которую она сдерживала, отчитывая хулиганов строго, но холодно. И только потом посмотрела под ноги, вспомнив, собственно, о несчастной жертве мелких мучителей. Она рассчитывала, что неглупый зверек уже сбежал куда-нибудь подальше. Под ногами действительно был лишь песок; на всякий случай Арника бросила взгляд в растущие чуть дальше кусты и сначала не заметила там ничего необычного. Только потом среди густой зелени разглядела белое пятно. Решив удостовериться, что зверек не ранен, она подошла ближе и присела.

Оказалось, что мальчишки мучили не мелкого котенка, как Арника сначала подумала. Нет, это был довольно крупный и пушистый, только грязный и измученный хомяк. Когда Арника раздвинула ветки куста, тот сначала дернулся и отполз от нее подальше, но потом замер, свернулся клубочком, обхватив лапками морду, и задрожал.

– Эх, досталось тебе сегодня… – задумчиво протянула Арника. – Если не будешь убегать, посмотрю, цел ли ты.

Она медленно и осторожно, чтобы не напугать животное еще больше, протянула руку. Хомяк продолжал трястись и не двигался, даже когда она взяла его в горсть. Поднеся зверька ближе к глазам, Арника убедилась, что на первый взгляд он здоров, по крайней мере, на посеревшей от пыли шерстке не было крови. Она осторожно провела по пузику хомяка пальцем, отчего тот возмущенно заверещал и задергал лапками в воздухе. Это реакция позабавила Арнику и одновременно порадовала: значит, точно ничего не сломано.

Еще раз осторожно погладив хомяка по шерстке, Арника уже было хотела его выпустить. Но что-то ее удержало. Может быть, то, каким грязным и несчастным выглядел зверек. Наверняка сильно испугался… И поддавшись зову сердца, Арника прижала руку с пушистым комочком к груди, чтобы вернуться в таверну вместе с ним.

Подавальщица бросила на Арнику встревоженный взгляд: судя по всему, девушка волновалась, не сбежала ли посетительница, забыв о своем заказе. Тарелка с аппетитной зажаристой яичницей уже ждала Арнику на столе, рядом исходил дымком металлический стакан с бодрящим отваром. Он был обернут в смешной вязаный лоскуток красного цвета – видимо, для того, чтобы посуда не обжигала руки. Сев на лавку, Арника одной рукой начала есть, другой продолжая прижимать к себе хомяка. Тот внезапно зашевелился, высунул мордочку и начал принюхиваться к воздуху. Должно быть, пострадавший тоже был голоден. Ухмыльнувшись, Арника позвала подавальщицу и попросила ту принести каких-нибудь свежих овощей, рассудив, что жареные яйца мелкому грызуну вряд ли будут полезны. В результате хомяк быстро и радостно сточил пару морковок, свернулся в клубок на руке Арники и уснул.

Покончив с яичницей, Арника расплатилась, попросив перед уходом чистую тряпицу. В нее она осторожно завернула спящего зверька и только затем сунула в широкий внутренний карман куртки. Решив, что разберется с неожиданно приобретенным питомцем позже – подарит какой-нибудь служанке в замке, у которой есть воспитанные дети.

Горячая еда, сладко-острый напиток и неожиданное спасение хомяка взбодрили Арнику и приподняли ей настроение. За пару часов резвой скачки она преодолела расстояние до столицы и поднялась по вьющейся спиралью дороге в гору, на которой стоял королевский замок. Подъемные ворота в крепостной стене были открыты, рядом несли караул стражники в ярких полосатых мундирах. Узнав причину прибытия Арники, они резко сделались приветливыми, а самый старший из них проводил ее во двор и помог спешиться. Точнее, попытался помочь, но Арника сама соскочила с коня и передала поводья юному конюху.

Мечтая быстрее закончить свое путешествие, она быстрым шагом направилась к лестнице, но тут дорогу ей преградил темноволосый мужчина в белом балахоне.

– Ты слишком торопишься, дитя мое. Вижу, что решимости тебе не занимать, но не забудь в спешке смотреть себе под ноги.

По витиеватой речи и светлому одеянию Арника поняла, что перед ней один из каторийских жрецов. Вежливо склонив голову, она поблагодарила его за совет и направилась дальше, на этот раз действительно глядя на дорогу перед собой. И крайне изумилась, обнаружив перед первыми ступеньками лестницы широкую полосу раскаленных углей. Она оглянулась на оставшегося позади жреца и удивленно приподняла бровь. Лицо мужчины осталось спокойным, но в глазах его Арнике почудился озорной огонек, когда тот медоточивым голосом сообщил:

– Не тебе бояться божественного огня. Это испытание для тех, чью душу терзают сомнения. Только и обойти его нельзя.

Арника покачала головой, сдержав желание хмыкнуть. Божественный огонь, как же. В Имизонии хождение по углям было известной забавой, старшие девочки любили похвастаться особым умением перед младшими. Это только со стороны страшно выглядит, а на самом деле дерево долго отдает тепло босым ногам, и, если идти быстро, а еще перед этим смочить ноги, можно не бояться ожогов. Арника наклонилась, деловито закатала штаны, разулась, стянула хлопковые гольфы и бросила в сапоги, подхватив те одной рукой за голенища. А затем уверенно пошла вперед по углям, чувствуя вполне терпимый жар.

Дойдя до ступеней, она спокойно села на одну из них, достала гольфы, вытерла ими почерневшие ступни и натянула на голые ноги сапоги. Затем бросила грязные тряпки в сторону и продолжила восхождение по лестнице.

В малой комнате для чаепитий

– Надо же было придумать это дурацкое испытание с углями! – возмущалась тонким голосом Клементина, дочь виконта Лавье.

– Ну, все было не так уж страшно. Хотя, конечно, приключение малоприятное, – вяло поддержала ее Лиона, хотя внутри клокотала от ярости.

Правда, в бешенство ее приводило вовсе не испытание, а тренировка, которую придумал отец. Прогулка по углям перед королевским замком казалась обычным променадом по сравнению с тем, что Лионе пришлось испытать на лужайке перед поместьем. Божественный огонь действительно не жег ноги, хотя, наученная горьким опытом, в этот раз Лиона не только разулась, но и бесстыдно стянула с себя чулки на глазах у жреца. Она глубоко вздохнула и прикрыла глаза, чтобы успокоиться и отбросить неприятные воспоминания.

– Что с тобой? Тебе стало дурно? – вопрос Клементины прозвучал встревоженным писком.

– Кажется, служанка слишком туго затянула корсет, – устало ответила Лиона и поднялась с кушетки. – Пожалуй, мне стоит отлучиться, чтобы поправить туалет.

Клементина сочувственно кивнула, но в ее серых глазах промелькнул стальной блеск. «Неужели всерьез надеется, что я слаба здоровьем?» – подумала Лиона, выходя из пурпурной гостиной в длинный коридор со сводчатыми потолками и мраморными стенами, украшенными изысканными барельефами. Они представляли собой ростовые портреты членов династии Витоликов, к которой относился и его величество Эдвард Третий. Правда, самого короля среди изображений Лиона не нашла, хотя в первый день специально прошла весь коридор сначала в одну сторону, а затем в другую. А вот отец Эдварда, Чейд Первый, получивший прозвище Робкий, находился как раз по соседству с ее покоями – это забавное совпадение она решила считать добрым знаком. Хотя в предзнаменования Лиона не верила, предпочитая полагаться только на собственные силы, но сейчас готова была ухватиться за любую мелочь, которая могла бы поднять настроение.

Шел всего второй день ее пребывания в королевском замке, а она уже измаялась от безделья и возненавидела своих соседок по этажу. Их было четверо: парочка баронесс, виконтесса и одна графиня. Титул Лионы был выше их всех, и девушек, видимо, это задевало. Так же как то, что она прибыла на отбор позже всех, когда компания уже сложилась и все представляли достоинства и недостатки друг друга. Внешне Лиону встретили приветливо, но она постоянно замечала холодный блеск в глазах своих соседок и чувствовала издевку даже в невинных замечаниях. Особенно заметна была неприязнь Клементины, которая могла похвастаться только густой гривой светлых волос и пышными объемами, умело подчеркнутыми модными фасонами платьев.

На других этажах поселили еще несколько девушек, с которыми Лиона успела завести только поверхностное знакомство. Они также не горели желанием завести с ней искреннюю дружбу. Их отторжение опиралось на банальную сословную неприязнь простолюдинов к аристократам. Впрочем, и сама Лиона не мечтала найти подружку среди крестьянок или купеческих дочерей. Да она в целом и не искала чьей-то дружбы, прекрасно понимая, что все вокруг – ее конкурентки. Лиону устроили бы и спокойное равнодушие, и даже яркая ненависть, только бы выраженные напрямую. Лицемерия она переела еще в детстве. Увы, здесь ее ожидало то же самое, что и дома, а сидеть постоянно в своих покоях было глупо и невыносимо тоскливо. Поэтому, проведя некоторое время с книгой, Лиона поправила макияж и вышла из комнаты, направившись в другую сторону от пурпурной гостиной – туда, где раскинулся под стеклянным куполом зимний сад.

В королевском замке он был огромным и искусно продуманным: внутри создавалось полное впечатление, что ты не в помещении, а в настоящем парке. Над распахнутыми дверьми росла зеленая арка с мелкими малиновыми цветами. Обитые изумрудной тканью стены так густо увивали лианы, что те казались живой изгородью. По полу от порога бежала каменная дорожка, а справа и слева от нее зеленела настоящая трава с клумбами и декоративными кустарниками. В воздухе летали разноцветные бабочки, из крон деревьев раздавалось нежное пение птиц. Если не поднимать голову и не смотреть вверх, на стеклянный потолок, легко было забыться и почувствовать себя в зачарованном саду.

Лиона брела по дорожке, чувствуя, как раздражение растворяется в груди, а его место постепенно заполняет приятное спокойствие. Она прошла сад практически насквозь, когда услышала, как кто-то разговаривает на открытом балконе. Сойдя с каменной дорожки на густую траву, она медленно подошла ближе. Больше, чем сам разговор, ее интересовали личности собеседников. Впрочем, и идея подслушать чужую беседу не тревожила ее совесть.

– Так зачем ты приехала на отбор? Судя по твоим рассказам, быть жрицей в храме Мальтира не так уж и плохо. Конечно, возможность стать королевой звучит как мечта… Но это же не только красивые наряды выгуливать и с королем любиться! – Голос говорившей звучал довольно громко, даже приглушенный листвой пышного куста, за которым стояла Лиона. – Придется же постоянно жить среди этих родовитых гадюк и улыбаться, даже если за глаза ненавидишь. И за деток будущих страшно: а вдруг кто зло задумает, потравит, например…

В ответ раздался звонкий, как мелодия музыкальной шкатулки, смех.

– Мирам, знай я тебя чуть меньше, подумала бы, что ты хочешь отговорить меня от участия, – отсмеявшись наконец, сказала вторая собеседница.

– Ой, Рия, что ты… Я просто сама об этом постоянно думаю, а о чем сердце болит, о том и язык болтает.

– Я понимаю, про что ты, – высокий голос второй девушки посерьезнел, – и тоже не думаю, что у будущей королевы будет беззаботная жизнь, полная одних только праздников. Но если мы не будем пробовать новое и сложное, кто это сделает за нас? Так можно всю жизнь провести, не выходя за пределы знакомых с детства улиц.

Первая девушка, та, которую звали Мирам, ненадолго замялась, а затем сказала:

– Ты права. Полностью права. И об этом я тоже думала, что такая удача улыбается раз в жизни. Но дело вот в чем… я хочу тебя признаться, – она снова замолчала, словно собираясь с духом, прежде чем продолжить. – Честно говоря, я не зарилась за короля в самом деле пойти, когда сюда ехала. У меня большая семья, дружная, мы небогато, но хорошо живем. И есть один парень, который мне нравится. А я знаю, что тоже ему по сердцу.

– Зачем ты тогда приехала? – Рия задала тот же вопрос, что мучил Лиону.

– Я… я слышала, что, попав на отбор, с пустыми руками отсюда не уходят. Не знаю, может, это просто слухи, но я поверила. Ведь мне бы золотые пригодились. Не для себя, для малых братишек и сестренок, они еще могут выучиться какому-нибудь ремеслу в городе. Да и будущим своим детишкам хочется судьбу послаще. Это же нормально… нет же ничего дурного в том, чтобы хотеть лучшей доли родным?

– Конечно, нет. Наоборот, Мирам, ты очень заботливая, думаешь не о себе, а о близких. И откровенное признание, что ты не хочешь быть королевой, в моих глазах тебя только поднимает. Я и сама должна тебе признаться кое в чем… – Рия сделала паузу, и Лиона чуть не лопнула от нетерпения, ожидая, пока та продолжит. – Я тоже приехала на отбор не потому, что мечтала стать королевой. Просто не хотела гневить богов. А еще, честно говоря, мне интересно посмотреть на короля. И узнать, не с ним ли виделась до этого.

– Король? Ты знакома с королем? – заинтересованно переспросила Мирам.

– Может, да, а может, нет. Сейчас все расскажу, – Рия снова замолчала, будто прислушиваясь к чему-то, а потом сказала: – Слушай, давай-ка только дойдем до балкона. Ты не против? Что-то мне неспокойно тут.

Лиона задержала дыхание, испугавшись, что ее сейчас поймают с поличным, и медленно отступила назад, чуть ли не на цыпочках шагая по траве. Поспешно выходя из сада, она время от времени оглядывалась, но, к счастью, никто не шел за ней следом. Покинув оранжерею незамеченной, Лиона вернулась мыслями к подслушанному разговору.

Смутно припомнилось, что одну из девушек, Мирам, она уже видела. Причем здесь же, в зимнем саду. У нее были смешные рыжие косички, веснушки на носу и по-крестьянски грубые руки. А вот со второй невестой им еще не приходилось сталкиваться, или Лиона не обращала на Рию внимания. Впрочем, у нее довольно запоминающийся голос. Так что девушку, которую связывает какая-то таинственная история с королем, Лиона точно узнает на слух.

Заглянув еще раз в свои покои, Лиона умылась, затем заново припудрила лицо и позвала служанку, чтобы сменить платье к ужину. Так, на всякий случай: вдруг его успели заметить, когда она убегала из зимнего сада. Служанка удивила ее, сказав, что сегодня будут подавать общий ужин, на который должны явиться все участницы без исключения. Поэтому, покончив с туалетом, заинтригованная Лиона отправилась в большой обеденный зал.

Огромное белоснежное помещение вечером выглядело не так блистательно, как днем, но все равно оставалось роскошным. По золотым инкрустациям на стенах гуляли блики волшебных светящихся шаров. На алой скатерти длинного овального стола белели расставленные тарелки и сверкали чистым серебром приборы с королевским гербом. Большая часть стульев оставалась свободной, но Клементина уже была здесь. И, чтобы не разрушать иллюзию приятельских отношений, которую они обе поддерживали, Лионе пришлось сесть рядом. Вскоре собрались и остальные невесты. Стараясь не обращать явного внимания, Лиона все же заметила, что рядом с рыжей Мирам села девушка с неприлично распущенными темными волосами. Последней в зал вошла высокая незнакомка со странной, слишком широкой для девушки походкой. Она привлекла немало заинтересованных взглядов. Впервые все невесты короля встретились лицом к лицу. Но никто из них не успел заговорить друг с другом.

Снова раздался стук каблуков по лакированному паркету, и в зал вошел седой мужчина в золотом камзоле и белоснежном бархатном кафтане с бриллиантовыми пуговицами. Он мог похвастаться высоким ростом, который частично скрывал легкую полноту. Двигался он мягко и неторопливо, будто покачивая головой в такт шагам, как собака. Обвисшие морщинистые щеки усиливали его внешнее сходство с бассетом. Приблизившись к столу, мужчина неожиданно грациозно поклонился присутствующим и объявил:

– Дамы, позвольте поприветствовать вас, выразить мое почтение и представиться. Барон Лансельт, церемониймейстер королевского отбора. Теперь, когда все участницы этого потрясающего события находятся здесь, пришло время рассказать, что же нас всех ждет. Нет-нет, не беспокойтесь, – он рассмеялся, хрипло и с рваными перерывами, как задыхающийся человек или лающий пес, – наше знакомство не заставит вас слишком долго ждать ужина. Право, я так ослеплен вашей общей красотой, что мне самому стоит быть кратким, чтобы не лишиться зрения окончательно. Поэтому все подробности мы обсудим завтра, после того, как вы встретитесь с королем.

Барон обвел взглядом девушек, будто впитывая напряжение, повисшее над обеденным столом после его слов.

– Да-да, дорогие дамы… Именно это главная новость, которую я обязан вам сообщить. Завтра в восемь, в Серебряной гостиной, его величество будет ожидать всех, всех своих, да-да, не побоюсь этого слова, невест. И каждая из вас сможет задать ему один вопрос. Повторяю, только один. Отличные новости, не правда ли? – спрашивал барон явно риторически, так как не дал никому и шанса вставить слово, сразу же продолжив: – Надеюсь, теперь время за ужином вы проведете с пользой. Обдумывая, что именно хотите узнать у его величества. На этом, дорогие дамы, все. Позвольте откланяться, чтобы мои глаза могли отдохнуть от вашей, да-да, ослепительной, совершенно ослепительной красоты.

После его ухода в обеденном зале еще некоторое время царило ошеломленное молчание.

Часть вторая

в которой три уже известные нам героини знакомятся с королем и друг с другом, проходят первые испытания на отборе и начинают соперничать – самостоятельно и по наущению богинь

Глава 6. Задаются вопросы

На крыше королевского замка

Сова широко раскинула крылья и медленно спланировала на одну из остроконечных башен. Вцепившись когтями в край черепицы, она устроилась поудобнее и погрузилась в размышления.

Ее соперницы прибыли в замок, и их облики были достаточно небольшими и удобными, чтобы беспрепятственно проникнуть внутрь. Птичье тело Онифы же заставляло ее проводить время снаружи. Оставшихся у нее сил было достаточно, чтобы отводить людям глаза, когда они проходили мимо окон. Нужно было совсем немного затуманить их разум, предложив сосредоточиться на более интересных вещах, чем сова в небе. Другое дело – полет большой хищной птицы по коридору или, тем более, гостиной. Раз или два Онифа сможет провернуть подобный трюк незаметно, но не более. Поэтому ей оставалось только шпионить за обитателями замка через стекло, усиливая и без того острый совиный слух.

К счастью, балкон, ведущий в зимний сад, сегодня был открыт. А в нем росли не только кусты, но и высокие деревья с достаточно густыми кронами, чтобы в их листве можно было затеряться. Поэтому Онифа сначала сама с удовольствием начала слушать беседу избранницы Гердии с подружкой, а затем привлекла к ней и внимание своей девочки, подтолкнув ту во время прогулки в нужную сторону. Теперь она приглядится к сопернице внимательнее.

Сова довольно ухнула и встряхнулась, прогоняя сонливость, в которую впала, вспоминая события в саду. Еще не пришло время для отдыха. Ведь она слышала и то, что сказал смешной человек с собачьим лицом и лающим смехом. Завтра участницы отбора встретятся с королем. Поэтому сегодня ей стоит подслушать еще одну интересную беседу.

В королевской бильярдной

Темно-бордовые шары, выставленные в ровную пирамиду, блестели на сукне, как гроздь спелого винограда на зеленой лозе. Эдвард слегка расслабил напряженную руку, оттянул локоть назад и резко ударил точно в центр белого шара-битка, отправляя его разрушить идеальный треугольник. Красные шары разлетелись по бильярдному столу, как брызги дорогого вина. Два закатились в лузы, и король довольно усмехнулся. Его секретарю, сегодня выполняющему роль противника по игре, оставалось только тяжело вздохнуть.

– Линард, запиши его величеству два очка, – горестно приказал Иттан, поправляя на носу круглые очки в тонкой золотой оправе.

Глава Королевской канцелярии, решивший пропустить эту партию, молча кивнул, встал и сделал запись мелом на черной доске для подсчета очков. Вернувшись в кресло, он закинул ногу на ногу и обхватил пальцами колено, продолжив равнодушно наблюдать за игрой. Впрочем, Эдвард слишком хорошо его знал, чтобы не разглядеть за маской хладнокровия искренний интерес. Взгляд прозрачных голубых глаз был недобрым… их обладатель болел явно не за своего короля.

– Куда ты торопишься, Иттан? – укоризненно покачал головой король, возвращаясь взглядом к секретарю. – У меня впереди далеко не один удар. Возможно, эта серия даже побьет новый рекорд.

Подтверждая свои слова, он сделал следующий удар: белый шар стукнул красный, тот отскочил от борта и полетел прямо в лузу, толкнув туда же еще один, стоявший на пути.

– Еще два очка, – довольно констатировал Эдвард и потянулся за мелком, чтобы натереть кончик кия.

– Столь оптимистичный настрой не может не радовать, – протянул в ответ секретарь траурным голосом. – Впрочем, с вашей стороны было бы милостиво оставить своему верному слуге хотя бы надежду на победу.

– Надежда бессмысленна, если нет твердого намерения. А тебе явно больше нравится дегустировать конфискованное нашим товарищем антийское крепленое, чем катать шары. Сделай милость, прояви хоть каплю серьезности. Между прочим, Линард за тебя болеет.

– С чего вы взяли, что я болею не за вас? – тут же ядовито переспросил Линард.

– А что, если у меня только один глаз, то я уже ничего не вижу?

– Напротив, судя по вашим успехам в игре. То, что вам не приходится щуриться, вероятно, дает фору.

Резкий контраст вежливого тона и язвительного смысла в словах собеседника заставил Эдварда расхохотаться.

– Ладно, Линард, запиши себе одно очко на будущую партию. За остроумность.

Смех поднял и без того прекрасное настроение Эдварда, но сбил концентрацию. Кий слегка соскользнул, и белый шар отклонился от задуманной траектории. Удар получился пустым, ход перешел к Иттану. Секретарь нахмурил рыжие брови, еще раз поправил очки и склонился над бильярдным столом. Ему удалось забить несколько красных шаров, ряд цифр на черной доске стал длиннее. Но скоро и его настиг промах. Эдвард задумчиво обошел стол, обдумал расстановку и завершил партию в несколько ударов. Сначала он добил оставшиеся красные шары, а затем один за другим загнал в лузы цветные, которые стоили гораздо дороже. Итог партии можно было даже не считать, но Линард все же это сделал.

– Тридцать четыре у его величества, восемь у Иттана. Оглушительный успех. Или поражение, тут как посмотреть, – заключил глава Королевской канцелярии.

– Думаю, и то и другое – достойный повод, чтобы отметить. Предлагаю сделать небольшую передышку перед следующей партией, – сказал Эдвард, протягивая руку к высокой бутылке из темного стекла, чтобы наполнить свой бокал.

Иттан устроился напротив него, сев в соседнее кресло с Линардом. И король в очередной раз удивился: как может быть так много общего у столь непохожих людей.

Королевский секретарь, его светлость герцог Иттан Кьялт был сероглаз, бледен и близорук. Его длинные, аккуратно уложенные в хвост волосы казались при первом взгляде русыми, но в бороде, бровях и коротко подстриженных усах проступал четкий рыжий отлив. Высокий и широкий в плечах, рядом с худощавым Линардом Иттан казался дровосеком, решившим примерить кафтан аристократа. Впечатление сглаживали только круглые очки с золотой оправой, постоянно съезжавшие с кончика носа. Иттан обладал довольно спокойным нравом, но его живая мимика и свобода в проявлении чувств были обманчивы, скрывая холодную рассудочность в рабочих вопросах.

Глава Королевской канцелярии, барон Линард Анкер Райнс, являл собой полную противоположность секретаря – и внешне, и внутренне. Фактически их рост с Иттаном отличался на пару пальцев, но Линард за счет худобы и общей вытянутости фигуры казался еще выше. Длинные руки с тонкими пальцами, жилистое телосложение и скуластое лицо с острым подбородком придавали ему хищный вид. Взгляд главы Королевской канцелярии редко вызывал у окружающих желание полюбоваться голубым оттенком его глаз – гораздо чаще им хотелось поежиться, как от порыва холодного ветра. При этом Эдварда всегда удивляло, насколько эта маска не соответствует истинной натуре его друга. Страстного и неравнодушного, порой даже излишне увлекающегося во время работы над интересным делом. Линард, несмотря на титул, начинал свою карьеру с самых простых должностей в Констеблии и до сих пор с трудом переживал, если в его поле зрения попадало какое-то преступление, с которыми не могли справиться его бывшие коллеги. И так и норовил найти повод самому присоединиться к расследованию.

Впрочем, Эдварда детективные замашки ближайшего помощника не сильно беспокоили. Напротив, порой он его в этом поощрял. Возможно, потому что и сам испытывал любопытство. Когда Эдвард об этом задумывался, он предпочитал считать, что снижение уровня преступности – такая же важная для королевства задача, как и экономическое благополучие, например. И если Линарду удается справляться с основными обязанностями и нравится нагружать себя лишней работой, почему бы и нет?

– Вы сегодня крайне задумчивы, ваше величество, – отвлек короля от размышлений голос Иттана. – Вероятно, вас беспокоит предстоящая встреча с участницами отбора?

Эдвард усмехнулся, найдя забавным то, что в его ситуации было бы действительно логичнее размышлять о характерах своих невест, а не любоваться внешностью двух хорошо известных ему мужчин.

– Не могу сказать, что «беспокоит» – самое верное слово. Конечно, я заинтригован и мне любопытно. Интересно, как они выглядят и какие вопросы готовят для меня.

– Вы же уже посмотрели личные дела девушек, которые я подготовил? – к беседе присоединился Линард. – Возможно, кто-то уже привлек ваше внимание?

– За черными строчками сложно разглядеть личность, а я, признаюсь честно, – Эдвард сделал паузу, чтобы отхлебнуть из пузатого серебряного бокала, – интересуюсь в первую очередь их характером.

– Раньше вас в девушках интересовали немного другие вещи… – не удержался от замечания Иттан.

– Ну, я раньше и не обязан был на них жениться. Предполагаю, что невесты все симпатичные. Если я не впал в немилость Единоглазого. Иначе это было бы совсем жестоко. Ты знаешь, что я не горел желанием жениться, несмотря на все резоны поторопиться с выбором королевы. Но против воли богов не пойдешь.

– Тут не поспоришь. Выглядело это все… внушительно. Когда у жреца закатились глаза и он громогласным голосом объявил себя Равновесным, мне стало не по себе, – протянул Иттан, слегка поморщившись.

– Не по себе! Да я впервые видел, чтобы у тебя на лице был написан такой дикий ужас! Впрочем, и меня самого это проявление божественной воли заставило понервничать, – Эдвард сделал еще один большой глоток, будто пытаясь прогнать терпким вкусом неприятные воспоминания. – Возвращаясь к твоему вопросу, я, конечно, не мог упустить из виду гостью из Имизонии.

– Залежи митрила? – уточнил Линард, всегда понимавший короля с полуслова.

– Бинго! Последние разработки ружей выглядят крайне перспективно. Но без митрила они бесполезны, а у нас есть месторождения только на севере. И неизвестно, насколько они богаты. Организовать добычу митрила уже будет целой эпопеей, с учетом малой изученности и населенности тех мест. А стоит ли игра свеч, мы узнаем, только ввязавшись в это предприятие. Заполучить доступ к богатым месторождениям Имизонии или наладить импорт на выгодных условиях – гораздо более простой и потому привлекательный путь.

– Думаю, Пантелея также будет заинтересована в импорте, – вставил замечание Иттан, поправляя очки на переносице. – Царская дочь – перспективная кандидатура, но следует обдумать все резоны «за» и «против». Подобный брак, конечно, утеплит отношения Катории с Имизонией. Но при этом на трон сядет королева, для которой наши обычаи чужды.

– Конечно, ты как всегда внимателен к нюансам. Одной этой причины недостаточно, чтобы сейчас что-то решать. Но вопрос был в том, интересен ли мне кто-то, и я честно на него ответил.

– Кстати, а вы обратили внимание, что на отбор попала дочь маркиза Фламбре? – спросил Линард.

– О, да-а-а, – протянул Эдвард. – Этот факт я не мог упустить из виду. И не могу сказать, что он меня обрадовал. Мне даже видится в нем некоторая божественная… хм-м… насмешка. Дело в том, что в день объявления отбора я даже о ней вскользь вспоминал.

– Не мне решать, кому его величеству дарить свою симпатию, – осторожно вставил Иттан. – Но все же я бы не ставил крест на юной маркизе. Если исходить из политических выгод, это может быть по-своему изящным решением. Подобный брак позволит снизить напряжение в отношениях с Герцогоратом, а влияние маркиза, о котором тот грезит, вовсе не обязано возрастать, если правильно все обставить.

Эдвард поморщился, но задумался, медленно покачивая бокал в руке.

– Посмотрим. Я постараюсь быть непредвзятым и не идти на поводу своих антипатий.

– Угу, главное, чтобы в итоге на соседнем троне не оказалась просто обладательница самой хорошенькой по… – Иттан не закончил фразу, получив тычок в бок от Линарда, который не терпел негалантных выражений в сторону дам.

Король не удержался от улыбки, глядя на разыгрываемую перед ним сценку. Только эта улыбка была скорее горькой и терпкой, чем сладкой. Как антийское крепленое в его бокале.

В спальне на втором этаже

Самое глупое, что она могла сделать, – проспать встречу с королем. И ей почти это удалось.

Рия проснулась из-за того, что ее беспокоили сразу изнутри и снаружи: чувства царапало чужое раздражение, а лицо щекотал пушистый кошачий мех. Рядом с подушкой сидела Зола и гневно била хвостом из стороны в сторону. Рия сонно зевнула и попыталась отпихнуть кошку рукой, но та зашипела и замахнулась на нее лапой. Рия хотела возмутиться и отогнать негодницу, но тут же поняла, что из окна на пол стелются яркие солнечные лучи. И вот это испугало ее не на шутку, заставив быстро вскочить с кровати. В дверь постучали, когда она уже успела умыться и теперь металась перед гардеробом, пытаясь быстро натянуть на свежее исподнее первое подвернувшееся под руку платье.

– Давайте я вам помогу! Надо управиться поскорее. Все уже собираются в гостиной, времени почти не осталось, – воскликнула вошедшая в комнату служанка. – Я несколько раз стучала, а вы не отзывались. Нам же без спросу запрещено в ваши покои заходить.

Последние слова девушка добавила, будто оправдываясь, и Рия почувствовала, что та искренне раздосадована и волнуется за нее. Чужая забота приятно согрела и помогла немного успокоиться. Если поторопится, успеет, а что нет времени навести особую красоту, не так уж и страшно. Хочется верить, что королю интереснее сама девушка, а не ее макияж и прическа. Что он, мало видел расфуфыренных герцогинь и маркиз? Да наверняка на каждом балу их что кувшинок в пруду.

При помощи служанки Рия быстро собралась и выскочила в коридор. Наверное, бегать в королевских коридорах было ужасно неприлично. Но Рия слишком боялась опоздать, чтобы волноваться еще и о манерах, поэтому подхватила подол и понеслась в сторону Серебряной гостиной. Она слегка запыхалась на лестнице, но сбавила темп, только увидев перед собой заветные двери с витиеватой резьбой. И, не дав себе отдышаться, ворвалась внутрь, шумно дыша.

Комната недаром называлась Серебряной: ее стены переливались и искрились, как драгоценный металл. Высокий потолок украшала изящная живопись, на отполированном мраморном полу лежал роскошный узорчатый ковер. В центре гостиной стояло деревянное кресло, а вокруг него полукругом выстроились несколько низких диванчиков с высокими резными спинками. На обтянутых шелком подушках сидели королевские невесты в разноцветных нарядах.

Взгляд Рии заметался, пока она пыталась найти свободное место. Наконец она заметила рыжие косички Мирам, но ту с двух боков уже подпирали соседки. В одной из них Рия узнала приземистую купеческую дочь по имени Индига, вторая ей не была знакома. Продолжая искать глазами свободное место, Рия чувствовала, как бешено стучит ее сердце, а руки холодеют от страха. К собственным переживаниям примешивалось волнение четырнадцати других девушек, напряженно ожидающих короля. Казалось, что еще немного, и Рия просто свалится от переполняющих чувств в обморок, но наконец она увидела, что на кушетке в другом конце гостиной есть свободное место. Ринувшись туда, она плюхнулась рядом с высокой блондинкой и только тогда позволила себе отдышаться.

Рия успела вовремя. Потому что буквально через минуту двери напротив распахнулись, и в гостиную с лучезарной улыбкой на лице вошел барон Лансельт. «Церемоне… церемониймейстер», – припомнила Рия сложное слово. Как бы мужчина себя ни называл, сегодня он выглядел так же, как вчера, и снова щеголял белоснежным нарядом. Походка его тоже не изменилась: барон шел неторопливо и важно, какими-то скользящими движениями, помахивая на ходу цветком пиона, который нес в одной руке. Следом за ним, чеканя шаги, следовали два молодых юноши в полосатой форме стражников. Взгляд Рии ненадолго задержался на их лицах и снова устремился к дверному проему. Как и остальные девушки, она мечтала увидеть короля. Поэтому жадно впилась глазами в высокую фигуру в длинном ярко-алом плаще, расшитом золотой нитью и подбитом белым мехом на плечах.

Издали Рия не могла хорошенько разглядеть черты мужчины, только с удивлением заметила, что его лицо пересекает золотая лента, закрывая один глаз круглой повязкой. По плечам короля мягкими волнами бежали длинные темные волосы, но две пряди по бокам были седыми, как у старика. Вместо короны на голове красовалась широкополая шляпа, такая же алая, как плащ. Поля шляпы задорно загибались вверх, а тулью украшали огромная золотая пряжка с переливающимися камнями и пышное белоснежное перо.

Барон Лансельт первым дошел до центра гостиной, поклонился, молча приветствуя собравшихся, и встал за спинкой пустующего кресла. Стражники заняли места по бокам от него. И только после в кресло медленно опустился король, изящно приподняв тяжелые полы плаща.

Диванчик, на котором сидела Рия, стоял удачно, и теперь ей удалось хорошенько рассмотреть короля. Нос длинный, с широкими изящными крыльями, губы тонкие, но красиво очерченные, а брови густые и широкие. Рия даже смогла заметить, какого цвета его единственный глаз – серебристо-серый, точно в тон гостиной. В общем, король оказался красив. И весьма молод, несмотря на белые нити в волосах. Лицо гладкое, без морщин, только вокруг глаз, если совсем уж пристально вглядываться, можно различить несколько мелких складок. Видно, что королю больше двадцати, но четвертый десяток он точно еще не разменял.

От разглядывания короля Рию отвлек хриплый кашель. Это барон Лансельт прочистил горло, прежде чем начать восторженную, по обыкновению, речь:

– Приветствую вас, дамы! Вы сегодня все, да-да, все без исключения просто обворожительны. Надеюсь, ваше настроение так же прекрасно, как и ваш внешний вид. Позвольте представить вам, – он повернулся к креслу, в котором сидел король, и отвесил неожиданно изящный для его возраста и комплекции поклон. – Его величество Эдвард Третий, божественной милостью король Катории и всех подвластных ей провинций.

Оглянувшись, Рия увидела, что девушки встали с диванчиков и изящно присели со склоненными головами, приветствуя короля. Она тоже было дернулась, но ее светловолосая соседка сидела рядом неподвижно, только чуть опустила подбородок. Не зная, как лучше поступить, Рия тоже осталась сидеть. Когда же все вернулись на свои места, барон продолжил:

– Сегодня каждая из вас сможет задать его величеству один, обратите внимание, ровно один вопрос, и получить на него ответ. Но все не так просто. У меня в руках, – он демонстративно приподнял цветок пиона выше, – приз, который получит одна из вас. Та, чей вопрос больше всего понравится его величеству. И это не просто символ благосклонности, но и чудесная, да-да, просто великолепная возможность познакомиться с нашим монархом поближе. В конце недели в честь королевского отбора будет проведен небольшой, я бы даже сказал, камерный бал. И та, кто сегодня сможет завоевать внимание его величества, вместе с цветком получит приглашение на танец. Замечательно придумано, просто потрясающе, не правда ли? Нет-нет, не отвечайте, не будем тратить время на лишние беседы. Давайте лучше поскорее приступим к нашему первому и оттого столь волнительному испытанию. Думаю, чтобы никому не было обидно, начнем с первых рядов и дальше будем двигаться по кругу.

Взгляд барона обвел зал и остановился на диванчике, где сидела Рия. Та похолодела, осознав, что в спешке она так и не подумала о том, что хочет спросить у короля. Вчера у нее были какие-то мысли, но сейчас все они вылетели из головы.

– Дорогая, как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста.

Рия перевела взгляд на соседку, надеясь, что та ответит, но на идеально высеченном лице девушки не дрогнул ни один мускул. Барон же продолжал буравить Рию взглядом, и она поняла, что придется отвечать.

– Добрый день. Меня зовут Рия, – несмотря на волнение, ей удалось ответить достаточно громко и четко.

– Приятно познакомиться, дорогая. Ты можешь задать свой вопрос его величеству. Прошу, не стесняйся.

От волнения у Рии пересохло в горле. Она нервно сглотнула, пытаясь придумать, что же спросить. Промелькнувший в голове вопрос казался ужасно глупым, но времени придумывать другой не было.

– Заранее простите, если это неприлично, но мне очень любопытно, – начав говорить, Рия почувствовала, что ее щеки краснеют, и замолчала, но король улыбнулся и кивнул, подбадривая ее. – Скажите, пожалуйста, почему вы носите шляпу, а не корону?

Барон Лансельт скривился, будто его заставили пожевать дольку лимона, а король резко закашлялся. Она с трудом, будто сквозь пыльную пелену, ощущала его чувства. Но все же до нее донеслось щекотное, как пузырьки, веселье, по которому Рия догадалась, что кашлем король пытается замаскировать смех. И от этого немного успокоилась.

– На самом деле, отличный вопрос, – откашлявшись, похвалил ее король. – Как минимум смелый, потому что никто из придворных его мне вслух не задавал. Я утолю ваше любопытство и открою эту тайну. Все очень просто: я ношу шляпу, потому что мне не нравится, как я выгляжу в короне. Ну вы просто представьте…

Он замолчал и обвел взглядом зал, как делают актеры на уличных представлениях. Девушки, кажется, перестали дышать, ожидая, что он скажет дальше. Король еще мгновение помолчал, будто впитывая их напряженное внимание, а затем усмехнулся, резко поднес руку к лицу и постучал по виску рядом с повязкой, закрывающей один глаз.

– Представьте, как я выгляжу в короне с этим украшением. Даже золотой атлас не может спасти положение, это все равно смотрится так, будто пират решил посидеть на чужом троне. И как прикажете в таком виде мне требовать уважения от подданных?

Мгновение в зале еще стояла тишина, а затем Рию накрыло с головой. Девушки вокруг сидели с каменными лицами, не решаясь засмеяться. Их тщательно подавляемое веселье смешалось с ее собственным, и она не выдержала – засмеялась. На нее все уставились, и было страшно неловко, но от этого стало только смешнее. Даже если бы могла, Рия не смогла бы остановиться. Казалось, еще немного, и она провалится под землю от стыда, все так же продолжая хохотать, но неожиданно светловолосая девушка, сидящая рядом с ней, фыркнула.

– Ну, это правда смешно, – развела блондинка руками. – Особенно то, ха-ха, что она сама теперь не сможет остановиться.

Тут не выдержал король. Он спрятал лицо в ладони, прикрыв ею глаза, и заливисто захохотал. Его смех сначала тихо, осторожно, а затем все смелее подхватили и другие девушки. В конце смеялся весь зал, даже барон Лансельт позволил себе похихикать в кулак. Когда все успокоились, он приосанился и сказал:

– Какое прекрасное, веселое начало испытания у нас получилось. Да-да, просто уморительное. Но нам стоит продолжить, чтобы его величество успел ответить на все вопросы.

Очередь задавать вопрос перешла к светловолосой соседке Рии. Та с улыбкой представилась и спокойно спросила:

– Ваше величество, скажите, какой вы видите будущую королеву рядом с собой?

– Еще один отличный вопрос. Вы, судя по всему, любите сразу переходить к сути, царевна Арника, – уголки королевских губ слегка дрогнули в улыбке. – Признаюсь, что у меня нет строгих требований, которые я мог бы зачитать по списку. Мне, несомненно, хотелось бы, чтобы моя будущая жена была образованна, проницательна и достаточно смела, потому что статус королевы возложит на нее не только привилегии, но и большую ответственность. Но при этом я достаточно мудр, чтобы понимать, что у каждого из нас есть свои достоинства и недостатки. И часто первые напрямую связаны с последними. Если быть честным… да, кстати, честность я также весьма высоко ценю… мне интересен не определенный склад ума или темперамент, а скорее совпадение характеров и взглядов.

– Благодарю за ответ, ваше величество, – кивнула с задумчивым видом Арника.

Теперь Рия с любопытством разглядывала ее, удивленная тем, что сидит рядом с настоящей царевной. Впрочем, если бы у нее было время и возможность рассмотреть соседку раньше, она наверняка бы поняла, что та не из простых. Высокая, ладно сложенная, с идеально вылепленными, как у скульптур в храме Мальтира, чертами, блондинка держала себя так, будто пришла не испытание проходить, а оценивать кандидатов. При этом от нее веяло приятным спокойствием и уверенностью в собственных силах. Только сейчас Рия поняла, что присутствие царевны рядом все это время незаметно помогало ей справиться с волнением. И непроизвольно почувствовала к девушке благодарность.

Вопросы тем временем следовали один за другим. Некоторые были любопытными, и король обстоятельно на них отвечал. Так Рия узнала, что в свободное время тот любит сыграть партию в бильярд, хотя такая возможность выдается нечасто. К чтению король также был неравнодушен, хотя признался, что чаще всего ему приходится читать доклады советников и финансовые отчеты. Он также рассказал, что не большой ценитель живописи и театра, и скорее питает слабость к музыке, но только как слушатель. Одна из девушек кокетливо спросила, кто ему больше нравится: рыжие, блондинки или брюнетки. Король криво усмехнулся и ловко ушел от прямого ответа, одарив комплиментами всех присутствующих.