Читать онлайн Если ты, то я бесплатно
- Все книги автора: Ивонн Вун
Переводчик: Мария Торчинская
Редактор: Александра Горбачева
Издатель: Лана Богомаз
Генеральный продюсер: Сатеник Анастасян
Главный редактор: Анастасия Дьяченко
Заместитель главного редактора: Анастасия Маркелова
Арт-директор: Дарья Щемелинина
Руководитель проекта: Александра Горбачева
Дизайн обложки и макета: Дарья Щемелинина
Корректоры: Наталия Шевченко, Марк Кантуров
Иллюстрация на обложке: Варя Щука
© 2021 by Yvonne Woon
This edition published by arrangement with Upstart Crow Literary Group, Inc., and The Van Lear Agency LLC
Иллюстрация на обложке © Варя Щука, 2024
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2024
* * *
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
глава_1
Может быть, проще представиться так, как я умею лучше всего.
##public static void main (String [] args)[1]
{
Person шиаЧань = new Person();
шиаЧань. возраст (16);
шиаЧань. чиститПодъезднуюДорожку();
шиаЧань. ходитВШколу();
шиаЧань. вРазговорахОтмалчивается();
шиаЧань. стесняетсяСебя();
шиаЧань. прячетсяЗаЭкраномТелефона();
шиаЧань. приходитДомой();
шиаЧань. чиститПодъезднуюДорожку();
шиаЧань. обедает();
шиаЧань. делаетУроки();
шиаЧань. отлаживаетУмницу();
шиаЧань. вспоминаетНеловкиеМоменты();
шиаЧань. гнобитСебя();
шиаЧань. мечтаетОКалифорнии();
шиаЧань. спит();
}
Если непонятно, я переведу. Меня зовут Шиа Чань, и мне было шестнадцать, когда началась вся эта история. До этого жизнь у меня была скучная и однообразная. Что-то происходило, я реагировала на это. Выпал снег – счистила его лопатой; испачкались тарелки – помыла; задали кучу домашки – выполнила. Мне всегда казалось, что я создана для великих дел, но по каким-то необъяснимым причинам застряла в пространственно-временной петле, где ничего интересного не происходит в принципе.
Мы с мамой жили на втором этаже трехэтажного дома в Вустере, сером невыразительном городке примерно в часе езды от Бостона. Мама переехала туда с Тайваня, когда ей было двадцать два, и я до сих пор не понимаю, как при всем разнообразии выбора ее угораздило поселиться в месте, где шесть месяцев в году идет снег и которое главным образом известно своей близостью к другим, гораздо более впечатляющим городам.
Друг у меня был один – Джина. Два, если считать вместе с ПостоянствоОбъекта, и три, если включить в эту компанию Умницу.
Прошло четыре месяца, три дня и пять часов с того момента, как я нажала на «Готово» и отправила свое заявление, видео и табель успеваемости на Фабрику. С тех пор я не получила ни слова в ответ.
Я расчищала ступеньки перед домом, когда мне позвонили. Воткнув лопату в снег, я полезла за телефоном.
Мобильный у меня был старый, доставшийся от матери, которая постоянно напоминала мне о том, что «деньги не растут на кустах» (будучи университетским профессором и отлично владея английским, она безжалостно коверкала фразеологизмы, и эта причуда всегда добавляла изюминку в ее лекции). То, что мы живем в обществе потребления, нормализовавшем краткий цикл использования товаров в целях обогащения лишь небольшой горстки избранных, – считала мама, – не означает, что она каждый год будет покупать мне новый гаджет. В ее времена вещи делали на века. И что не так с этим телефоном? Прекрасный телефон. Отлично работает.
Я хотела ответить на звонок, но никак не могла разблокировать экран – в мороз он плохо реагировал. Водила пальцем по дисплею и все больше расстраивалась.
Хлопнула соседская дверь, и на улицу выбежала Джина, волоча за собой лопату.
– Что? – спросила она.
– Опять телефон замерз. Буквально.
– Он протестует. И я его понимаю.
У нее был очень мягкий выговор – единственный известный мне случай, когда новоанглийская речь звучала приятно.
Я снова попробовала принять звонок, и на этот раз получилось.
– Привет, – сказал мужской голос. – Я Тони из «Тайр-Макс Америка», хочу рассказать вам о наших сезонных акциях…
У меня сжалось сердце.
– Не интересует, – буркнула я и сунула телефон в карман.
– Из стартаповской духовки никаких известий? – спросила Джина.
Она имела в виду Фабрику.
– Из инкубатора, – поправила я. – Духовка печет. А инкубатор мягко греет, способствуя зарождению жизни.
– Да называй как хочешь.
– Нет, ответа не было.
Фабрика. Вообще, она называлась школой, но, по сути, это было единственное в своем роде место, откуда начинали путь все айти-вундеркинды. На курс принимали только двадцать человек, которые в течение года бесплатно учились и проживали в кампусе, расположенном в Кремниевой долине, а также соревновались за звание Основателя. Победитель получал стартовый капитал в миллион долларов и, что еще важнее, известность, уважение и всеобщее признание.
Я мечтала попасть туда с десяти лет, когда впервые прочитала в газете статью про Митци Эрст – девочку-гения, выпускницу Фабрики и создательницу первого приложения по распознаванию лиц «Найди меня», с помощью которого можно было отыскать свои фотографии по описанию. Митци запустила несколько фоторедакторов, но самым известным стал «РетроГрам» – он превращал современные снимки в портреты девятнадцатого века.
Митци давным-давно выросла, но вырезка со статьей о ней по-прежнему висела у меня над кроватью вместе с профайлами и старым интервью, в котором она рассказывала, что каждый, у кого есть интересная задумка, может попасть в Калифорнию, если будет усердно трудиться. Но, видимо, только не я.
Мне в первую очередь были важны не деньги и даже не победа, хотя, конечно, и то и другое – здорово. Я мечтала оказаться среди тех, кто меня поймет. Кто не сочтет меня сумасшедшей ботанкой, способной беседовать только с компьютерами. Кто, познакомившись с Умницей, оценит ее возможности, а заодно и мои.
Я с тоской оглядела громоздившиеся вокруг сугробы.
– Кто сказал, что эти места пригодны для жизни человека? Выделить, щелкнуть, удалить. Почему никто до сих пор не придумал, как это делать в реальности?
– Придется тебе самой постараться, – ухмыльнулась Джина. – Хотя, вообще, не ясно, чем ты недовольна. Ваша подъездная дорожка на полтора метра короче нашей.
Джина была младшей из четверых детей в семье, и ей постоянно приходилось перекрикивать братьев, отчего у нее выработался очень громкий голос. Мы были полными противоположностями друг другу: она – низкая, а я – высокая; она – кругленькая, а я – тощая; она – милая и обаятельная, а я – нелепая и нескладная. Джина хоть и жаловалась на холод и снег, любила зиму, по вечерам она мечтала о собственной комнате, в то время как я каждый день сидела одна в пустой квартире, желая окружить себя людьми. Она была совершенно безнадежна в информатике, зато любила спорт – занималась сама и следила за соревнованиями. Мы жили по соседству с детства.
– Это единственное время года, когда я рада, что живу не в большом доме, – сказала я. – Представляешь, каково это – чистить от снега длиннющие, извивающиеся подъездные дорожки?
– Если бы ты жила в таком доме, тебе бы хватало денег, чтобы заплатить тому, кто расчистит их за тебя, – заметила Джина.
– Если бы у меня было столько денег, я переехала бы туда, где не бывает снега.
Джина закрыла глаза:
– М-м-м. Флорида.
– Калифорния, – мечтательно подхватила я, – пальмы.
– Голубая вода, – сказала Джина, – и белый песок. Такой горячий, что босоножки не снимешь.
Представив горящие ступни, я немного сбилась с мысли.
– Холодная содовая и следы загара.
– Некрасивые следы, – нахмурилась Джина. – Солнечные ожоги.
Про ожоги мне тоже не понравилось.
– Песок в стакане с содовой.
– Песок в купальнике.
– Чайки выхватывают еду прямо из рук, – сказала я.
– Водоросли щекочут пятки, когда плаваешь.
Меня передернуло.
– Острые камни царапают ноги.
– Медузы маскируются под целлофановые пакеты, – продолжила Джина.
– Наступаешь по ошибке на медузу, – сказала я, морщась.
– Писаешь на место ожога после того, как наступила на медузу.
– Идешь плавать после того, как пописала на ожог, который получила, наступив на медузу, и вдруг замечаешь под водой темную тень, – сказала я.
– Трагически погибаешь в расцвете лет от нападения акулы после того, как пописала на ожог, который получила, наступив на медузу.
Мимо по дороге проехал снегоуборщик, сдвигая снег с проезжей части к нашим подъездным дорожкам.
– В принципе, здесь не так уж плохо, – заметила я.
– Согласна.
Мы дружно взялись за лопаты, и тут снова зазвонил телефон. Опять незнакомый номер. Наверняка еще какая-нибудь реклама, и все же я решила ответить. Но на этот раз мобильный заледенел окончательно и категорически отказался разблокироваться.
– Пойду внутрь, – бросила я Джине, взбегая по ступенькам.
Мы с мамой жили в маленькой квартирке, практичной и опрятной, не считая кухонного стола, который одновременно служил маминым письменным и был завален бумагами. Сейчас мама читала лекции по политологии в четырех колледжах. Она или моталась из кампуса в кампус, чтобы успеть на занятие, или проверяла письменные работы. Либо же готовилась к лекциям, жалуясь на пробки и низкий уровень образования в стране, на грабительские цены за обучение и на отказ брать преподавателей в штат, из-за чего они изнуряли себя годами – нет, десятками лет – рабского труда, пока университеты богатели за их счет.
Я положила телефон на верх холодильника, где было тепло, и поставила чайник, чтобы заварить себе рамен. Пока вода закипала, я выдернула из розетки микроволновку и переставила на стол. Затем развинтила ее корпус и продолжила колдовать с проводами. Прикрепив к задней стенке одноплатный компьютер, я соображала, как его подсоединить, чтобы загрузить из интернета таймер разных блюд и голосовой помощник. За все время экспериментов я лишь однажды случайно расплавила пластиковую миску, зато микроволновка, разогревая замороженную мини-пиццу, сыграла мне григорианский гимн. Под такое сопровождение вращающийся на стеклянном диске блин теста казался древней реликвией, наделенной божественной силой и излучающей прерывистый, мутный свет. Дело двигалось.
Копаясь в проводах, я посматривала на стопку маминых бумаг. Это были записки ученикам. Понятно, что мне не следовало их читать, но удержаться было невозможно. Вот такое у меня имелось нездоровое увлечение – заглядывать в ее параллельную жизнь. «Совершенно новый взгляд на хорошо изученный исторический период, – говорилось в одной записке. – Мне очень понравился ваш анализ роли женщин в студенческих волнениях. Не могли бы вы остановиться подробнее на экономических причинах их участия в протестном движении?»
Я не раз читала мамины записки, и они всегда выводили меня из равновесия. Она никогда не разговаривала со мной так, как со своими студентами. Ей было проще выразить свою любовь ко мне другим способом, например провести полночи за глажкой моей одежды. Самая большая похвала, которую я от нее слышала: «Ты способна на большее». Можно было пересчитать по пальцам руки, сколько раз на моей памяти она меня обнимала. Не помню, чтобы ее заинтересовала хоть одна моя мысль, чтобы ей «понравилась» хоть одна моя идея, и все же я упорно читала ее заметки, заранее зная, что расстроюсь.
Пискнул телефон. Я переложила его на стол.
– Умница, почему у меня не бывает интересных идей?
Телефон ответил моим голосом, только более взрослым – уверенным и глубоким, чуть с хрипотцой. Речь грамотнее, словарный запас богаче. Я могла бы так изъясняться лет через двадцать.
Такова была моя задумка.
– У тебя есть множество интересных идей, – сказала Умница. – Я, например.
– А кроме тебя?
Умница затихла – просматривала сведения обо мне в поисках подходящего ответа. Она жила в глубине моего телефона, постоянно слушала и копила информацию. Стоило только окликнуть ее по имени – и она тут же просыпалась и отвечала. Закончив разговор, я произносила: «Спасибо, Умница», и она снова засыпала.
– Ты как-то создала программу, с помощью которой можно было заранее определить, на какой дороге будет больше всего выбоин, исходя из плотности движения, размеров улицы и среднего уровня жизни обитателей данного района.
Я терпеть не могла эту программу. Сделала ее специально для мамы после очередного прокола шины. Я тогда сидела на обочине, выслушивая ее жалобы о том, что придется как-то выгадать время и починить машину, не опоздав при этом на занятия.
– Ну да, только она не работала. Мы заблудились из-за нее.
– Но идея была интересная. Проблема заключалась в невозможности заранее оценить качество асфальта.
– Угу, помню, – пробормотала я.
Умница замолчала. Это была естественная пауза, заложенная программой, но мне все равно показалось, будто она огорчилась, и стало неловко, что я так резко ее осекла.
– Извини.
Сквозь потолок доносились шаги соседей сверху. Там жила семья из четырех человек. Они вечно падали, ссорились, хлопали дверями, визжали и смеялись, а их собака лаяла.
За окном летел снег. Мама должна была вернуться еще часа через три. В нашей квартире было тихо и пусто.
– Умница, я всегда буду одна?
– Каждый из нас один.
– Мне от этого не легче.
– Передо мной не стоит задача сделать так, чтобы тебе полегчало, – ответила Умница. – Сканируя имеющуюся информацию и используя алгоритм предсказания наилучшего варианта событий, я делюсь советами, которые могла бы дать себе ты из будущего.
– Да знаю, знаю, – простонала я.
– Впрочем, я полагаю, конечная цель состоит в том, чтобы ты принимала более правильные решения и, следовательно, чувствовала себя лучше, так что, возможно, действительно, моя задача – сделать так…
Ее перебил звонок. Это был тот же номер, что и в последний раз. Я ответила.
– Привет. Я звоню Кс… Ксие Чань, – произнес мужчина.
Голос был хорошо поставлен, так обычно разговаривают телеведущие. Я подумала, что это очередной маркетолог, намеревающийся мне что-нибудь впарить. К тому же он не знал, как произносится мое имя.
– Ее нет дома, – сказала я. – И вообще, она еще маленькая, у нее нет кредитной карты. Пожалуйста, вычеркните этот номер из своего списка.
Я уже собиралась сбросить вызов, когда он меня остановил.
– Постойте, не отключайтесь.
Я замерла в ожидании.
– Это ее мама?
– Да, – медленно ответила я, подозрительно прищурившись. – А кто это?
– Меня зовут Ларс. Я звоню поздравить ее.
– Поздравить с чем?
– Я руковожу организацией «Фабрика». Мы ведем программу развития для талантливых подростков. Несколько месяцев назад ваша дочь прислала мне видео проекта, над которым она работает, под названием «Умница». Я уверен, что вы в курсе.
Мое сердце колотилось как бешеное. Это был Ларс. Теперь я узнала голос.
– Вы Ларс Лэнг. Вы придумали игры «Ты сможешь». – Тут я сообразила, что выдаю себя, и замолчала, собираясь с мыслями. – Моя дочь так любит вас. В смысле обожает. Ей очень нравится то, чем вы занимаетесь.
Он рассмеялся.
– А мне нравится то, чем занимается она. Собственно, поэтому я и звоню. Если я оставлю ей свой телефонный номер, вы скажете, чтобы она мне перезвонила?
– С удовольствием передам ей ваше сообщение, – быстро ответила я.
– Если вы не против, мне хотелось бы самому ей сообщить.
– Поверьте, я все передам. Она придет поздно и расстроится, если узнает, что вы позвонили, но не рассказали почему.
Ларс ненадолго задумался.
– Ну хорошо. Передайте ей, что мне очень понравилась Умница. По-моему, это чрезвычайно перспективный проект. Никогда еще не видел такого приложения и очень хотел бы узнать о том, как Ксиа собирается работать над ним дальше. Надеемся, что она приедет к нам в Калифорнию, если ей это по-прежнему интересно, и станет частью нашего класса юных разработчиков.
У меня голова шла кругом – наверное, так бывает от шампанского. Неужели мой некачественный ролик, снятый на телефон Джины, кто-то посмотрел, одобрил, переслал дальше и еще дальше, пока его не увидел сам Ларс Лэнг? Неужели мой ролик понравился Ларсу? Неужели он посчитал Умницу перспективным проектом? И пригласил меня в Калифорнию?
– Значит, ее приняли? – спросила я.
– Ее приняли.
Я торопливо обернулась, чтобы поделиться новостью, но дома никого не было.
– Шиа, – сказала я.
– Прошу прощения?
– Так произносится ее имя.
– А, извините. Признаю свою ошибку. Пусть перезвонит, и я расскажу все подробно. Затем вас соединят с преподавателями, чтобы вы получили полное представление о программе обучения и о том, чем и как ваша дочь будет заниматься, если примет наше предложение.
– Она примет, – быстро сказала я. Потом откашлялась, чтобы голос звучал взрослее. – Уверена, что она согласится. Но, конечно, я передам, чтобы она вам перезвонила.
– Отлично, – ответил он. – Буду ждать с нетерпением.
Я отключилась и замерла, не зная, что делать дальше. Рука, держащая телефон, дрожала. Неужели это правда произошло? Меня переполняло чувство счастья, и, забыв обо всем, я выбежала на улицу, чтобы рассказать Джине. Но уже стемнело, и на подъездной дорожке у ее дома никого не было. Наверное, она ушла ужинать со своей семьей. Единственным человеком, встретившимся мне, была наша домовладелица, посыпавшая солью боковые ступени. Она посмотрела на меня с изумлением.
– Где твое пальто? Мороз на улице.
– Я уезжаю в Калифорнию! – сообщила я. Надо же было хоть с кем-то поделиться.
– Пальто все равно надень.
Я расплылась в улыбке. По-прежнему падал снег, и на мои рукава ложились большие толстые снежинки. Недавно расчищенную дорожку снова засыпало, но мне было все равно. Мне обещали, что я уеду в Калифорнию.
Однако хозяйка была права. Холод стоял страшный. Я поспешила в дом.
– Умница, – сказала я в телефон, – у меня получилось. Меня приняли на Фабрику.
– Знаю, – ответила она. – Поздравляю.
Я ожидала, что она еще что-нибудь скажет, но это было все. Я отметила про себя, что надо будет добавить радости ее голосу и увеличить текст поздравления.
– Как мне отметить это событие?
– Устрой вечеринку.
– Серьезно? Это твой совет?
– Да. А что не так?
Я закатила глаза. Мне пришлось бы слишком долго объяснять, почему я не могу устроить вечеринку для самой себя. Поэтому я просто сказала:
– Это невозможно.
– Сходи в ресторан.
– Я не умею водить машину.
– Купи воздушные шарики.
Определенно стоило доработать эти ее стандартные ответы.
– Я уже большая.
– Сходи на маникюр.
– Ты вроде должна неплохо меня знать.
– Испеки пирог.
– Ты же в курсе, что мама не держит дома ингредиенты для выпечки.
Тем не менее Умница все же подала мне идею. Покопавшись в кухонных шкафчиках, я нашла пакетик с быстрорастворимым какао и старую упаковку маршмеллоу. Я родилась зимой, и каждый год в мой день рождения мама заваривала две кружки какао и мы садились вместе на диван смотреть кино. Это был один из немногих дней, когда она откладывала в сторону студенческие работы и проводила весь вечер со мной.
Сделав себе напиток, я отправилась в свою спальню. Комната была простой – несколько вырезок из газет и журналов со статьями про Митци Эрст над кроватью; большой компьютерный блок под рабочим столом. Компьютер я собрала сама из частей, купленных по дешевке через интернет, включая уродливый коричневый вертикальный корпус, который пришлось выкрасить серебряной краской, чтобы выглядел поновее.
Я не стала зажигать лампу и опустила жалюзи, на которые были приклеены скотчем постеры с изображением пальм. Потом активировала рабочий стол и установила на обои калифорнийский пейзаж. Экран осветил комнату мягким теплым светом.
– Умница, включи шум океана, – попросила я, опускаясь на постель и укрываясь сбившимся одеялом. – Расскажи мне о Калифорнии.
Я сидела на кровати, потягивая шоколад, и слушала, как Умница описывает прозрачную синеву Тихого океана и скалистые берега, поросшие кипарисами, оранжевые закаты и утренние дымки. Праздник вышел не самый шумный, зато мой собственный.
глава_2
Проснувшись на следующее утро, я услышала мамины шаги – она на кухне готовила завтрак. Я села в кровати, гадая, не приснился ли мне прошлый вечер, но, просмотрев историю звонков, поняла, что все правда. Мне позвонил Ларс Лэнг и сказал, что я принята на Фабрику. Я повалилась обратно и лежала, улыбаясь, пока мамин голос не вернул меня в реальность.
– Шиа? Завтрак через пятнадцать минут.
Была суббота, а это означало, что нас ждали домашние дела. Соскочив с кровати, я оглядела комнату и пожалела, что не родилась в будущем, когда не придется тратить свое время на выполнение задач вручную. Один щелчок пультом – и кровать застелена. Щелк – белье собрано и лежит в стиральной машине. Щелк – посуда помыта, подъездная дорожка расчищена от снега. Щелк – уроки сделаны.
Я еще не знала, что скажу маме. Ей не понравится, что мне придется уйти из школы, хотя формально Фабрика – тоже школа. Мама решит, что я собираюсь бросить учебу.
Взяв телефон, я набрала номер Ларса Лэнга. Он ответил спустя несколько гудков.
– Да?
Меня удивил его раздраженный тон.
– Да. Кто это? – Кажется, я его разбудила.
Я посмотрела на часы. Было не так уж и рано.
– Это Шиа Чань. Вы просили меня перезвонить.
– А ты знаешь, сколько сейчас времени?
– Э-э… девять тридцать.
– Я в Калифорнии. Сегодня суббота, шесть тридцать утра по местному времени.
У меня перехватило дыхание.
– Простите, пожалуйста. Я не подумала…
– Ничего. Просто дай мне минутку, чтобы прийти в себя.
Последовала длинная пауза. На заднем плане я слышала шарканье. Звон посуды. Писк, похожий на сигнал микроволновки.
– Слушай, – произнес наконец Ларс, – сейчас слишком рано, и я не в силах долго разглагольствовать, поэтому отброшу любезности и буду говорить только по делу. Мне понравилась Умница. Сама идея, исполнение. Придуманный тобой алгоритм поиска информации для генерирования ответов – бесподобен. И то, что Умница – это сам пользователь из будущего, а не какой-то нейтральный бестелесный голос, тоже очень… круто. Открывается бесчисленное количество возможностей.
Я никогда не рассуждала об Умнице в таких профессиональных терминах и была удивлена тем, как классно все звучало со стороны.
– Программа составлена несколько путано, но для этого тебе и нужны мы. Фабрика обладает ресурсами, которых больше нигде не найти. Это не только деньги, но и доступ к информации.
– Шиа? – позвала мама, но я не ответила.
– Думаю, Умница может стать настоящим открытием, и я хочу помочь тебе усовершенствовать ее, – продолжил Ларс. – Мы будем рады видеть тебя в новом классе разработчиков. Что скажешь?
Меня охватила такая буря чувств, что я потеряла дар речи. Я была взволнована и обеспокоена – боялась, что Ларс позвонил мне по ошибке, что на самом деле он собирался пригласить кого-то другого, ведь разве я была достойна всей этой похвалы? Ни один человек в Вустере не считал меня гениальной – да даже просто способной. В лучшем случае – странной. Я увлеклась программированием, потому что мне было скучно и одиноко, потому что хотелось общаться, а было не с кем. Я посещала все занятия по информатике в нашей школе, но там давали только основы. Поэтому более продвинутые задачи осваивала сама с помощью онлайн-уроков и библиотечных книг. Как такой человек мог обладать знаниями, достаточными для поступления на Фабрику?
– Но ведь это не шутка, нет? Вы правда Ларс Лэнг?
Он рассмеялся.
– Правда. И нет, это не шутка.
– Не могу поверить, – прошептала я.
– Я приехал сюда десять лет назад и до сих пор не верю случившемуся. Так что не волнуйся, ты такая не одна.
– Шиа? – снова окликнула мама. – Ты с кем-то разговариваешь?
– Иду! – крикнула я. – Одеваюсь. – Потом в телефон: – Извините, это моя мама.
– Все в порядке, у меня тоже есть мама, – ответил Ларс. – Обдумай все и сообщи через неделю…
– Мне нечего обдумывать, – перебила я. – Я согласна.
Я почти что услышала, как он улыбнулся.
– Замечательно. Тогда мой помощник вышлет тебе все детали. Да, Шиа… приятного завтрака.
Закончив разговор, я прижала телефон к груди. Все было по-настоящему. Я собиралась в Калифорнию. Оставалось только уговорить маму.
– Ты сделала что-то с микроволновкой? – спросила мама, когда я села за стол.
В то утро, казалось, у нее было плохое настроение, хотя я понятия не имела почему.
– Нет, – смущенно ответила я, отводя глаза. – А что?
Мама была маленькая и жилистая, всегда напряженная и собранная. Практичная, коротко стриженная женщина, одевавшаяся удобно и просто.
Она переложила половину яичницы с помидорами на мою тарелку и села рядом.
– У меня чай в микроволновке вскипел и убежал. Раньше такого не случалось.
– Странно, – проговорила я, делая вид, что не имею к этому никакого отношения. – Могу посмотреть.
Мама изучающе взглянула на меня, как будто знала, что я вру.
– Ты вечером пила какао?
– Откуда ты знаешь?
– Увидела пакетик в мусорном ведре. У кого был день рождения?
– Ни у кого. Я… – Надо было сразу все рассказать, но меня будто перемкнуло. – Я замерзла, пока расчищала снег.
Мама не сводила с меня подозрительного взгляда.
– Хозяйка сказала, что видела тебя без пальто.
Моя мама обладала потрясающей способностью ничего не упускать из виду даже во время своего отсутствия. Интересно, поделилась ли с ней хозяйка моим заявлением о Калифорнии?
Но об этом мама не спросила. Она торопливо доедала яичницу. Всегда куда-то спешила.
– Как там сочинение?
Сочинение? Мне надо было сдать сочинение? Я как-то забыла.
– Нормально.
– Мне сегодня нужно встретиться со студентом, а до этого проверить тетради. Ты можешь…
– Позаботиться о том, чтобы к твоему отъезду дорожка была расчищена, – договорила я. – Прямо сейчас этим займусь.
Закончив завтрак, я надела пальто и вышла. Мамина машина была покрыта почти метровым слоем снега. Джина уже была на улице – откапывала автомобиль своего папы.
– Что-то ты сегодня слишком веселая, – сказала она. – С каких пор в тебе столько энергии по утрам?
Я бросила осторожный взгляд на наше окно и взволнованно прошептала:
– С тех пор как меня приняли на Фабрику.
Джина ахнула и воткнула лопату в снег.
– Что? Когда?
– Мне позвонили вчера вечером.
– Ну конечно, – сказала Джина. – Я всегда знала, что ты прославишься. Ведь ты изобрела штуку, которая предсказывает будущее. Все хотят знать, что их ждет.
– Ну не то чтобы предсказывает, – заметила я. – Она имитирует будущего тебя и дает советы.
– Окей. Это то же самое.
Джина не интересовалась программированием, но всегда внимательно слушала меня, даже если помирала со скуки. Ее родители держали в городе ресторанчик и хотели, чтобы Джина с братьями когда-нибудь продолжили семейное дело.
– Так нечестно. Вот ты вечно сидишь на последней парте, втихую ковыряешься в своем телефоне, почти не слушая, что говорят на уроке, а тебе все равно ставят отличные оценки и берут в суперлагерь для юных гениев. В то время как я всегда в первом ряду, строчу следом за учителем, но в итоге получаю только удовлетворительно.
Я закатила глаза.
– Это не лагерь, и я не гений.
– Эм, напомни мне, кто тебе звонил?
– Ларс Лэнг.
– Точно. Ларс Лэнг. Даже мне известно, кто он. – Джина прищурилась. – Погоди. Ты хочешь сказать, что переезжаешь в Калифорнию?
Я промолчала, разрываясь между радостью и чувством вины.
– Ты бросаешь меня здесь?
– Ну тебе же здесь нравится. Это все знают. И потом, у тебя есть братья.
– Я их не выношу.
– Это всего на один год.
– Знаю. Мне просто хочется повредничать. А как же школа? Ты маме сказала?
– Еще нет. – Я оглянулась на окно. – Ей это не понравится. Она скажет, что я собираюсь бросить учебу.
– А это не так?
– Конечно нет. Я же буду там учиться. Той же истории и английскому, – объяснила я. – Но вместо математики будут уроки бизнеса и бухгалтерский учет, а вместо химии – компьютерное программирование.
– Но главная цель – выиграть звание Основателя и получить кучу денег, чтобы начать собственное дело, так? Я же записывала твое видео и помню, что такое Фабрика. Тебя поселят в одном доме с другими юными гениями, и вы будете соревноваться между собой. И, конечно, ты всех победишь. Получишь миллион долларов, наберешь сотрудников и откроешь собственную компанию. Станешь боссом и будешь руководить. Вряд ли ты сможешь вернуться в школу как ни в чем не бывало.
А ведь Джина была права. Мечтая основать компанию по производству Умниц, я представляла, как поделюсь своим открытием с окружающими и буду получать деньги за то, что работаю над изобретением целыми днями. Но, честно говоря, я никогда не задумывалась, каково это – изо дня в день руководить компанией. В моем воображении всплывали только картины, как я презентую новые продукты и даю интервью.
– Во-первых, я, скорее всего, не выиграю. Я вообще немного беспокоюсь, что они перепутали и позвонили не той Шиа Чань.
Джина закатила глаза:
– И много ты знаешь людей с таким же именем? Ой, прекрати.
– Во-вторых, если я стану боссом, то смогу делать все что захочу. Смогу нанять заместителя, который будет управлять компанией, пока я доучиваюсь в школе. Посмотри на Ларса Лэнга. Он ведь не каждый день руководит работой Фабрики. Ну и, в конце концов, даже если я выиграю, моя компания может прогореть. Множество компаний прогорают.
– Да, но ты не такая, как все.
– Может, мне стоит сделать акцент на школьной программе, когда я буду разговаривать с мамой, – задумалась я. – Преподнести ей поездку на Фабрику как возможность получить классное образование, которое поможет позже поступить в колледж. Поменьше болтать об управлении собственной компанией.
– А своему онлайн-парню ты рассказала? – спросила Джина.
Меня бросило в жар, несмотря на холод. Джина имела в виду ПостоянствоОбъекта – мальчика, с которым мы переписывались больше года на форуме подростков-программистов под названием «БитБоп».
– Он не мой парень, – сказала я. – Нет, не рассказала. Мы не обсуждаем ничего подобного, я даже не знаю, как его зовут.
– А вдруг его тоже пригласили? Он ведь программист?
Мне приходило в голову, что он тоже мог подать заявление о поступлении на Фабрику, но эта мысль казалась слишком уж неправдоподобной. Ну а даже если подал, вероятность того, что мы оба поступим, была крайне мала. И все же на один миг я позволила себе помечтать о нашей встрече. Узнала бы я его?
– На форуме тысячи подростков-программистов. Каков шанс?
– Но все-таки это возможно, согласись! – настаивала подруга. – Интересно, как он выглядит. Вдруг неземной красавец?
Я покраснела. Каждый разговор о нем вгонял меня в краску.
– А может, наоборот, – поморщилась Джина.
– Это вряд ли. Он слишком забавный. И милый. И умный.
Джина вздернула бровь:
– Всем известно, что красавчики не бывают милыми, им это не нужно. А милыми становятся мальчики, которым больше нечего предложить.
– Это растиражированный фильмами и журналами стереотип, который предполагает, что существует лишь один стандарт красоты. На самом же деле красота – в глазах смотрящего.
Джина рассмеялась:
– Ну ладно, ладно, Ницше.
– Ницше не говорил ничего подобного, но все равно спасибо.
– А может, твой парень – вовсе не наш ровесник? А вдруг он – извращенец? Шестидесятилетний мужчина, прикидывающийся шестнадцатилетним подростком?
– Ему точно не шестьдесят, – возразила я. – Моей маме сорок три, а она с трудом соображает, как пользоваться телефоном. Шестидесятилетние старцы не сидят в «БитБопе».
– Ну не знаю. Тебе известно о нем только то, что он любит кодировать под музыку Бетховена. Знаешь, кто из моих знакомых любит Бетховена? Мой папа. И всякие прочие папы.
– Молодые тоже слушают Бетховена, – возразила я. Лишь произнеся это вслух, я поняла, как жалко звучит мой аргумент. – Все знают Пятую симфонию. И потом, он сам сказал мне, что учится в старшей школе. Еще он часто жалуется на отца, на то, какой он строгий.
– Именно так вел бы себя шестидесятилетний мужчина, пытающийся убедить окружающих в том, что он – тинейджер.
– Тинейджеры ведут себя так же.
– В какое время он тебе обычно отвечает?
– Не знаю. Вечером, наверное.
– Значит, после работы, – заключила Джина.
– Или после школы.
– Короче, решено, это папаша.
Я закатила глаза:
– Он не папаша, и ему не шестьдесят.
– Это все твоя фантазия, – пожала плечами Джина. – Любопытно, какими там будут остальные ребята? Может, все поголовно с прибабахом?
– Почему это они должны быть с прибабахом?
– Ну, ты же знаешь программистов. Сидят целыми днями в обнимку со своими компьютерами, бледные и молчаливые. Никакой социализации.
– У меня нет социализации?
– Все, кроме тебя, – поспешно исправилась Джина. – Хотя ты тоже бледная. Но тебе идет, это часть твоего имиджа.
А я и не догадывалась, что у меня есть имидж.
– И какой же у меня имидж?
– Ну вот этот твой ежедневный прикид – черная водолазка с черными джинсами, как у всех прославленных руководителей. В нем ты выглядишь нелюдимой и болезненной, но в то же время умной и ко всему безразличной – этакая жительница большого, вечно пасмурного города, которая пьет кофе пять раз в день.
– Я не болезненная.
– Всего лишь непредвзятый взгляд со стороны, – вскинула руки Джина.
Я осмотрела себя. Под пальто на мне были черные джинсы и черная водолазка. Митци Эрст однажды сказала в одном из своих интервью: надо всегда одеваться, как тот, кем ты хочешь стать. Проникшись ее словами, я постепенно заменила весь свой гардероб униформой, в какую была одета и сегодня. Униформой, которую я столько раз видела на выступавших программистах.
– Это практично и тепло.
– Знаю.
– Какая-то я противная, судя по твоему описанию, – помрачнела я.
Заметив, что хмурюсь, я попыталась улыбнуться, но это показалось мне неестественным и даже жутковатым. Поэтому я решила вообще не показывать эмоций, и придала лицу непроницаемое выражение. Что и требовалось доказать. Безразличная.
– Безразличная – не то же самое, что противная, – заметила Джина.
– Я не безразличная. Меня волнует множество вещей.
– Да я знаю, – ответила Джина. – У тебя просто отрешенный вид, вот и все. Это круто. Ты ни на кого не похожа.
Я, прищурившись, посмотрела на подругу, задаваясь вопросом, не сказала ли она это только затем, чтобы успокоить меня.
– Совершенно ясно представляю тебя, бледную и серьезную, в черной водолазке, перед большим экраном с длинной указкой в руке.
– После года в Калифорнии от бледности не останется и следа, – сказала я.
– Останется, если будешь все время ходить в водолазках. Думаешь, мама отпустит тебя так далеко?
– Да ее все равно не бывает дома целыми днями. Она даже не заметит моего отсутствия.
Мне очень хотелось верить собственным словам, чтобы не чувствовать себя виноватой перед мамой, но в глубине души я прекрасно понимала: это неправда.
– Она же твоя мать, – изумленно протянула Джина. – Конечно заметит.
– Может, если я скажу, что получу деньги на карманные расходы, она меня отпустит. Там реально выдают корпоративную карту каждому ученику.
– На какую сумму?
– Пока не знаю. Помощник Ларса все подробно напишет.
– Тебе напишет помощник? Стало быть, сумма большая. Обычно, если в ресторанном меню нет цен, значит, они слишком высоки, чтобы их разглашать.
Я никогда не считала, что мы с мамой живем бедно, но в то же время не могла вспомнить ни дня, когда бы мысль о нехватке денег не портила маме настроение. Над нами будто висела серая туча, грозящая в любую минуту пролиться дождем. Мне трудно было представить, каково купаться в лучах финансового благополучия. Это казалось невозможным: туча была неотъемлемой частью нашей жизни.
– Что будешь делать с деньгами? – спросила Джина.
Только тогда я впервые подумала о том, что у меня появятся собственные деньги.
– Не знаю. Наверное, куплю новый телефон.
– И все?
На самом деле я хотела поступить на Фабрику не из-за денег. Мне казалось, что только там я почувствую себя на своем месте.
– Не знаю. Наверняка существуют какие-то правила. Типа их можно тратить только на школьные товары.
– Карандаши? – Джина тряхнула головой. – Люди на корпоративные деньги покупают машины, а не тетрадки и папки.
– Может быть, получится починить мамину машину.
– Починить? Да купишь ей сразу новую. Можешь и мне заодно. В качестве оплаты за то видео, которое я для тебя сняла. Если бы не я, ты никуда не поступила бы, – со смехом крикнула Джина, взбегая по ступенькам к себе на крыльцо. – Помни об этом.
– Да ты и водить-то не умеешь.
– Разве это имеет значение, если ты хочешь сделать подруге подарок?
Я улыбнулась, но не поверила ей. Приятно было помечтать, однако я не думала всерьез, что когда-нибудь разбогатею. Со мной такого не могло произойти. И, самое главное, мама еще не дала мне разрешения на отъезд.
Я разблокировала телефон.
– Умница, как мне уговорить маму отпустить меня?
– Скажи, что получила возможность, которая выпадает раз в жизни. Тебе предложили поучаствовать в обучающей программе для талантливых юных программистов, и ты хочешь поехать.
– То есть ты предлагаешь просто сказать правду?
– Правда – всегда лучший вариант, – ответила Умница.
– Но как убедить ее в том, что это хорошая идея? Я могла бы упомянуть деньги, но для нее они не главное. Или больше рассказать про образовательную программу, а не про конкурс, чтобы она не подумала, будто я хочу бросить учебу.
– Но это ложь.
– Не совсем, – возразила я.
– Ложь – всегда плохой вариант.
– Это не ложь.
– Согласно четвертому изданию толкового словаря Уэбстера, ложь – это намеренно искаженное заявление, используемое в целях обмана или основанное на ошибочном представлении…
– Ладно, поняла.
– Почему бы не сказать честно, что ты хочешь поехать? – спросила Умница.
– Потому что ей все равно, чего я хочу.
– Думаю, ты ошибаешься, – заметила Умница. – Твоя мама желает тебе счастья.
Я посмотрела на наш дом. В окно было видно, как мама моет посуду, с напряженным лицом слушая новости по радио.
– Ты уверена, что других вариантов нет?
– В крайнем случае можешь напомнить ей про красную шапку.
– Что еще за красная шапка?
– Красная шапка, – повторила Умница. – Шапка красного цвета.
Я нахмурилась, сбитая с толку ее странным ответом.
– Это понятно, но что за шапка?
– Красная шапка твоей мамы, – сказала Умница. Ее голос подрагивал.
– Но у нее нет красной шапки, – возразила я.
Посмотрела на телефон – он снова вырубился от холода. Я со вздохом сунула его в карман. Видимо, произошел сбой в программе. Мысленно отметив, что надо будет с ним разобраться, я вернулась в дом.
Нет. Вот что сказала мне мама, выслушав мой рассказ про Фабрику. Мы были на кухне. Она резала овощи, чтобы заморозить их на неделю вперед, а я вытирала тарелки.
– Может быть, ты еще все обдумаешь, прежде чем примешь решение?
– Нечего тут обдумывать, – отрезала мама. – Не для того я вкалывала как проклятая, чтобы ты бросала школу.
– Но я не собираюсь бросать учебу. Просто перейду на год в специализированную школу с уклоном в программирование. Это поможет при поступлении в колледж, а через год я вернусь, получив дополнительную подготовку по информатике и отметку в табеле успеваемости.
Я покосилась в сторону холодильника, на котором лежал телефон, довольная, что Умница меня сейчас не слышит.
Мама прищурилась.
– Какова цель этой обучающей программы?
– Научить меня продвинутому программированию и основам бизнеса.
– Зачем шестнадцатилетнему подростку обучаться бизнесу?
– Не знаю. А зачем вообще чему-то обучаться?
– Чтобы обогатить ум, отточить логическое мышление, снабдить себя интеллектуальными инструментами, которые помогут стать независимой, любознательной и стойкой перед лицом жизненных трудностей.
– Вот. Именно этому и учат на Фабрике.
Мама посмотрела на меня так, будто я опять сломала микроволновку.
– Они хотят, чтобы ты бросила школу.
– Ничего подобного, – возмутилась я. – Там тоже школа!
– И здесь немало школ. Ты уже ходишь в одну из них.
– Мне помогут создать свою компанию и дадут на это денег. Им понравилась Умница. Они видят перспективы и хотят вложить в нее средства.
Мама презрительно рассмеялась.
– Вложить средства? А ты знаешь, сколько средств я вложила в тебя? Как долго я их вкладывала? Шестнадцать лет. И что же в результате получила? Позвонил какой-то незнакомец, сказал, что ему понравилась твоя телефонная подруга, и ты готова бросить школу и умчаться в Калифорнию?
– Это не телефонная подруга. А приложение-предсказатель.
– Ты никуда не едешь.
– Всего на один год! – Я чувствовала, как меня охватывает отчаяние. – И все. Это поможет мне поступить в колледж. Я буду больше знать.
– Ты сможешь поступить в колледж, только если окончишь старшую школу.
– Я знаю, но…
Мама с такой силой стукнула ножом по разделочной доске, что я испуганно замолчала.
– Ты не едешь в Калифорнию, и хватит об этом. – Увидев мое изумленное лицо, она взяла себя в руки. – Иди займись уроками. Уже полдня прошло.
Я швырнула полотенце на стол. Хотя я прекрасно знала, что мама меня не отпустит, в глубине души все же надеялась – вдруг на этот раз она меня услышит. Ее никогда не интересовала информатика, она считала, что таким образом я прячусь от реальной жизни. На ее взгляд, программирование было странным увлечением – сидишь себе, набираешь символы на клавиатуре, только и всего. С какой стати она должна была меня понять?
Я повернулась, чтобы уйти к себе, но тут с холодильника пискнул телефон. Снова включился.
Неожиданно в моей памяти всплыл странный совет Умницы. А что мне было терять?
– А как же красная шапка? – сказала я.
Моя мама редко испытывала удивление, поэтому даже слабый намек на это чувство легко было уловить.
– При чем тут шапка? – спросила она.
Я понятия не имела, при чем тут красная шапка, поэтому просто пожала плечами.
– Забей.
глава_3
Я выбежала из кухни без телефона. Гордость не позволила вернуться за ним, поэтому я включила компьютер и уже собиралась врубить музыку на полную катушку, как вдруг заметила, что на «БитБоп» мне пришло сообщение.
Новое сообщение от ПостоянствоОбъекта:
Мне знакомо чувство, когда кажется, что никто из твоих знакомых тебя не понимает. У меня классные друзья, но я не могу говорить с ними о чем-то по-настоящему глубоком. Все, включая меня, как-то сразу пугаются, атмосфера в комнате накаляется, и тогда кто-нибудь отпускает шутку, чтобы снять общее напряжение. Все смеются как ни в чем не бывало, и снова все хорошо, а момент ушел. Это не совсем то, что имеешь в виду ты, но в общем из той же области.
Я начинаю осознавать, что отец никогда не будет мной доволен. Помню, мы с тобой не делимся подробностями из жизни, но знаешь, мой папа – большая шишка. Он программист и предприниматель, и очень успешный. У него есть собственное представление о том, кем я должен стать, но, что бы я ни делал, ему всегда недостаточно. Например, только что я добился исполнения своей заветной мечты, но вместо того, чтобы порадоваться за меня, отец сказал, что все произошло лишь благодаря ему. Он так печется о моих достижениях, но в итоге ни одно из них не имеет для него значения, ведь я не сделал себя сам. По его мнению, мне все всегда достается легче и каждая моя победа – это его победа.
Извини, что жалуюсь. С друзьями об этом не поговоришь, сама понимаешь, мужская уязвимость, все дела. «Не показывай свои чувства, чтобы их не приняли за слабость» и т. д.
Немного о другом: ты когда-нибудь программировала под музыку из фильмов? Я сейчас слушал саундтрек к «2001 год: Космическая одиссея». Ощущение такое, будто спасаешь планету от пылающей кометы, хотя сам всего лишь ищешь пропущенную точку с запятой;)
Мне стало так хорошо, что на какой-то миг я забыла о своем паршивом настроении.
Мы познакомились на форуме по программированию «БитБоп». Кто-то из пользователей спросил, какую музыку лучше всего слушать, когда программируешь. Мы двое оказались единственными, кто посоветовал что-то кроме транса[2] и EDM[3]. Он предложил Пятую симфонию Бетховена, я – сюиты для виолончели Баха. С тех пор мы дружим.
Что я знала о ПостоянствоОбъекта? Он любил научно-фантастические фильмы, но в то же время питал слабость к романтическим комедиям, хотя ни за что не признался бы в этом друзьям. Был умным и забавным. Как-то раз упомянул о тренировках, из чего я сделала вывод, что он занимается спортом, только не поняла, каким именно. Мне казалось, футболом, но Джина настаивала на гольфе, нет, хуже – на виртуальном гольфе. Он любил избитые шутки про сумасшедших программистов (Как программисты отдыхают после работы? Выключаются и переходят в режим ожидания). Его отец – успешный предприниматель в сфере айти, и, хотя из этого не обязательно следовало, что ПостоянствоОбъекта живет в Калифорнии, его комментарий, оставленный под постом популярной калифорнийской сети бургерных, укрепил меня в мысли, что так оно и есть. У него были богатые родители, однако отношения в семье натянутые. Но самое главное – я могла говорить с ним о чем угодно, и он меня понимал: не высмеивал и не считал странной. Я никогда еще не встречала такого человека, как он, тем более парня. Возможно, ПостоянствоОбъекта казался мне настолько замечательным, потому что было понятно: нам не суждено увидеться в реальной жизни. Но все-таки я верила, что он и правда особенный.
Я перечитала сообщение.
«…Только что я добился исполнения своей заветной мечты…»
Тот факт, что он написал об этом на следующий день, как мне сообщили о поступлении на Фабрику, заставил задуматься. Может ли быть такое, что его взяли туда же? Я уже была готова в это поверить, но вовремя сообразила, что расфантазировалась, и одернула себя. Нет, это просто совпадение. Его «мечта» могла быть чем угодно: памятной школьной наградой, летней практикой, новой машиной. В «фабричном» классе было всего двадцать мест. Разве мог получить одно из них парень, с которым я общаюсь онлайн?
Я включила саундтрек из фильма «2001 год: Космическая одиссея». Музыка звучала жутковато и потусторонне, вполне можно было поверить, что я нахожусь в похожей, но альтернативной вселенной, где мама согласилась отпустить меня на Фабрику и ПостоянствоОбъекта туда тоже пригласили. Я закрыла глаза и представила, что он сейчас слушает ту же музыку. Мы будто сидели в одной комнате. Я начала набирать ответ, но тут в комнату постучали. Я вырубила звук.
– Что?
Мама приоткрыла дверь.
– Можно?
Я вздохнула.
– Да.
Руки у нее были еще мокрые после мытья овощей; она вытерла их о фартук и присела на кровать возле меня.
– Это твое голосовое устройство… – сказала она.
– Умница, – напомнила я в стотысячный раз.
Мама протянула мне мой телефон:
– Покажи, как она работает.
Я разблокировала телефон и спросила первое, что пришло в голову:
– Умница, если я упущу возможность отправиться на Фабрику, выпадет ли мне еще такой шанс?
– Возможность – это сочетание удачного момента и усердного труда. Если продолжишь работать так же усердно, есть вероятность, что у тебя появится еще много новых возможностей.
Я чувствовала мамин взгляд, но не могла заставить себя поднять глаза, поскольку была слишком расстроена.
– Умница, если я сейчас не поеду в Калифорнию, буду ли я жалеть об этом всю оставшуюся жизнь?
– Люди жалеют лишь о том, что могли бы изменить. Решение о поездке в Калифорнию не в твоей власти, так что жалеть не стоит. Хотя, конечно, ты можешь испытывать чувства обиды и негодования.
– Умница, неужели я проторчу в Массачусетсе всю свою жизнь?
– Я не предсказываю будущее, – ответила Умница. – Но, полагаю, если ты захочешь уехать оттуда, то рано или поздно уедешь.
Меня немного отпустило.
– Как она работает? – спросила мама.
Я попыталась вспомнить, когда она последний раз спрашивала меня о чем-то, кроме моих обязанностей, и не смогла.
– Она просматривает данные обо мне, а также любую открытую информацию и на мой вопрос генерирует ответ лично для меня, – объяснила я. – Дает мне совет.
– И ты сделала ее сама?
Я кивнула.
– А эта Лара Слэнг? Где о ней можно узнать поподробнее?
– Ларс Лэнг, – хихикнула я.
Она внимательно выслушала мой рассказ о Фабрике, о компании Ларса, разрабатывающей компьютерные игры, и о его социальной сети. Я очень аккуратно подбирала выражения, чтобы не испортить момент. Даже просто то, что мама вообще поинтересовалась чем-то, вызвало у меня бешеное сердцебиение, хотя я старалась не забегать вперед. Когда я наконец договорила, повисла долгая пауза.
– У него есть телефон?
Я написала номер на листке, и мама убрала его в карман фартука, потом огляделась.
– Это не комната, а помойка, – сказала она. – Я сейчас буду стирать. Принеси мне свою грязную одежду.
Она вышла, а я смотрела ей вслед с осторожной, но еле сдерживаемой радостью. Я не знала, что произошло в промежутке между нашей ссорой на кухне и разговором в комнате, но мне сейчас это было не важно. Когда мамины шаги затихли, я повернулась к телефону.
– Умница, что это за красная шапка?
– Совершенно очевидно, что ты не читала публикаций своей матери. В 1997 году вышла ее статья «Дух иммигранта», в которой она рассказывала, как в юности покинула Тайвань, чтобы поступить в колледж в США. Она получила стипендию на изучение политической истории и экономики в американском университете, но ее родители считали эти предметы несерьезными. Они были против переезда, ведь к тому моменту она уже сдала вступительные экзамены в фармакологическое училище родного города. Твоя мать сказала, что уедет в любом случае, с их разрешения или без него. Они не разговаривали до самого отъезда. Утром в последний день твоя бабушка дала ей небольшой сверток с едой в дорогу и вязаную красную шапку. «Будешь носить ее зимой в Массачусетсе», – сказала она, таким образом благословив дочь на дальнее путешествие.
Телефон нагрелся в моей руке, как будто я держала чью-то ладонь.
– Спасибо, – шепнула я Умнице.
Наверное, только в этот момент я поверила, что действительно придумала крутую штуку.
У меня над головой загудел пылесос. Если закрыть глаза, можно было представить, что это океанские волны, синие и сверкающие на солнце, бьются о прибрежные скалы. Я собиралась уезжать.
– Умница, чего еще я не знаю?
Я поинтересовалась просто так, без особой цели, – вопрос для Умницы был слишком широкий, чтобы корректно на него ответить. Но мне все равно захотелось послушать, что она скажет.
– Никогда не знаешь, на что способен другой человек, – сообщила Умница.
– Например, моя мама? И мне это нравится.
– Мне нравится твоя мама, – ответила она.
Ларс Лэнг был прав: программу следовало доработать. Я открыла заметки в телефоне и записала, чтобы не забыть. Мне не пришло в голову расспросить Умницу еще, и я даже не подумала, что, возможно, она говорила вовсе не о моей маме, а обо мне.
После долгих раздумий и бесконечных телефонных разговоров с сотрудниками Фабрики, включая одну особенно унизительную беседу об уровне надзора за учащимися в общежитии, мама крайне неохотно согласилась отпустить меня. Следующие месяцы тянулись невообразимо долго. Предстояло закончить школьный год, то есть вернуться к обычной жизни до июня, будто ничего не произошло.
В школе я была девочкой со странным именем, которая разбиралась в компьютерах. Нельзя сказать, что меня не любили, но и особой популярностью среди одноклассников я не пользовалась. Кроме Джины, у меня было еще несколько приятельниц из класса профильной математики, но все остальные контакты с одноклассниками сводились к просьбам починить сломанный телефон или помочь с домашкой. Когда стало известно, что меня взяли на Фабрику, о которой большинство непрограммистов имели очень смутное представление, слухи приняли самые необычные и искаженные формы. «Вы слышали? Шиа Чань бросает школу и переезжает в Сан-Франциско». «Шиа Чань пригласили работать в айти-компанию в Северной Калифорнии». «Шиа Чань займется сверхсекретным проектом в Области залива». «Шиа Чань работает на правительство она точно из ЦРУ».
– Я слышал, что ты – тайный агент, – сказал мне Джей с соседней парты.
Мы с ним вместе ходили на профильную математику еще со средней школы. Джей любил повторять, что я лучшая в классе, но это он просто скромничал. Почти за все письменные работы ему ставили на один балл больше, чем мне, что обычно приводило меня в ярость.
– Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.
– Так я и думал, – ухмыльнулся Джей.
Он был вечно растрепанный и неуклюжий, как щенок, с огромными руками и ногами.
– Эй, – окликнул нас мистер МакДона, стоявший у доски. – Кто из вас определит координаты точки на этой кривой? – Он улыбнулся. – Но если серьезно, то поздравляю, Шиа. Фабрика – потрясающее место. Им повезло заполучить тебя.
Я покраснела.
– Спасибо.
– Так какое тебе дали задание? – прошептал Джей. – Может, ты ищешь помощника – юного математического гения? – Он выпрямился, словно сидел на собеседовании при устройстве на работу.
– Это тайна, – рассмеялась я.
