Читать онлайн На кончике карандаша бесплатно

Глава 1

Снова этот сон. За всю свою жизнь я видела его не меньше пары сотен раз. Каждый из которых совпадал до мельчайших деталей: шорох травы, крики, дикий ужас и, пронизывающее до костей, чувство вины.

Я рывком уселась на кровати жадно вдыхая ртом воздух. Туника из тонкой пряжи, насквозь мокрая от пота, прилипла к спине. Холодно. Летом, когда за окном стояли теплые ночи, было еще терпимо. Но сейчас, когда ночные температуры стремились к нулю, стало особенно невыносимо.

Ветхое одеяло, плед, с десятками заплаток, и мой зимний плащ не спасли меня от дрожи. Я обхватила плечи руками стараясь ее унять.

– Это всего лишь сон, – попыталась успокоить я себя, не понимая от чего именно трясусь. То ли причиной были кошмарные воспоминания, пришедшие в сновидениях. То ли холодная осенняя ночь.

Ветер, пробравшийся в дырявую крышу дома, устроил настоящий концерт. Он протяжно завывал, втягивая в свой дебют, обрезки тканей, лежавших у меня на столе. Они глухо шлепали, ударяясь о старую деревянную столешницу, подыгрывая незваному гостю.

Огонь давно потух. Одно полешко, которое я с вечера закинула в топку, уже прогорело. Опустив замерзшие ступни на промозглый пол, я добежала до печи и засунула туда еще одно. С грустью осмотрела поленницу, разложенную рядом.

Когда-то давно ровные ряды дров возвышались над комнатой, создавая причудливый узор из неровных спилов, они дарили чувство стабильности и тепла. Сейчас же, в некогда богатой поленнице, осталось не больше двадцати участников, теснившихся в нижнем ряду.

Я, кинув одно из них в топку, со всей силы подула, возрождая ушедшее пламя. Еще не остывшие угли, искрившиеся оранжевыми огонечками, обняли кусок дерева, неторопливо охватывая его огнем. Этим вечером, перед сном, я клятвенно пообещала себе экономить. Но ночной холод и этот кошмарный сон вынудили меня поменять решение.

Сколько можно. Ну почему эти воспоминания никак меня не отпустят. Прошло пятнадцать долгих зим, и ровно столько сны преследовали меня, напоминая, что именно я виновата в пропаже сестры. Как будто без них мне не хватало чувства вины.

Мы были похожи как две капли утренней росы, так говорили все соседи. Длинные светло-русые густые волосы, вздернутые веснушчатые носики и голубые глаза.

Но я видела, незаметные на первый взгляд, различия. Она была старше на целых десять минут, и именно на этом основании Элла любила руководить мной. Ее брови часто требовательно сжимались на переносице, несмотря на юный возраст.

– Эмма, ты должна собрать для меня десять светлячков, – сестра утроилась на пне, взяв в руки длинную палку, она размахивала ей, изображая императрицу с посохом.

Элла всегда задавала правила игры, вовлекая меня в нее. Я не противилась. При всем желании, у меня не хватило бы фантазии придумать и десятую долю того, что выдавала она.

– Хорошо, – я нагнулась поближе к траве, в поисках букашек.

– И одну лягушку, – продолжила командовать сестра.

– Зачем? – я удивленно выпрямилась.

– Прошу не спорить с императорским желанием. Мы будем готовить целительное зелье. Наши подданные нуждаются в нем.

Конечно, в наших играх не пострадало ни одного насекомого или животного, а из чего столичные маги варили свои зелья мы и подавно не знали, сочиняя на ходу собственные рецепты.

Точнее, сочиняла Элла. Как и все остальное. Она была яркой, неповторимой, с безграничной фантазией. Я же была ее тенью. Похожей, но вместе с тем совершенно другой. Скромной и заурядной.

Расчесывая наши длинные волосы перед сном, мама часто повторяла, что ценит нас одинаково. Но я чувствовала, что это неправда. Элла всегда была ее любимицей. Но я не ревновала, нет. Глядя, на жизнерадостную сестру, я понимала, что так и должно быть. Она приносила в этот серый мир свет, украшала нашу жизнь смехом и радостью.

Они закончились одним днем, когда нам с сестрой было по семь.

Стоял самый разгар лета. Вместе с мамой мы планировали отправиться в лес за ягодами. Во дворе у нас росло несколько ягодных кустиков, но урожай с них был скуден и съедался нами раньше, чем успевал поспевать. Лес же баловал бархатной земляникой, ароматной малиной и сочной черникой.

Мы не раз играли в нем с Эллой, что не удивительно, ведь он начинался от самого нашего дома. В каком-то смысле, мы с сестрой чувствовали себя там хозяйками, зная все тропы и самые уютные и плодовитые полянки. Даже мама доверяла нам, предлагая проводить ее в «ягодные» места.

Это всегда было своего рода соревнованием. Три женщины приходили в лес с лукошками в попытках набрать как можно больше спелых ягод. Побеждала всегда Элла, несмотря на возраст, она будто чувствовала каждый куст, знала на какую поляну свернуть за урожаем.

В то лето я решительно была настроена одержать победу. Мне так хотелось порадовать маму полным лукошком ягод и хоть раз побыть первой хоть в чем-то. Накануне, когда мы, как обычно, блуждали с сестрой по лесу, я приглядела небольшую полянку. Земляника там была с большой ноготь размером, а аромат стоял такой, что текли слюнки. Место я сохранила в секрете, сознательно уводя сестру подальше.

«Обязательно приду сюда завтра, – подумала я, – и соберу столько земляники, что хватит на несколько банок варения. Будем есть его всю зиму, запивая горячим травяным чаем. А мама будет приговаривать, какая я молодец».

Все пошло не по плану с самого утра. С первыми петухами к нам прибежала соседка, которой срочно понадобилось новое нарядное платье. На днях к ней должны были приехать родственники из столицы, о визите которых она узнала лишь накануне.

– Залезаю в шкаф, чтобы проверить как там мое выходное платье в красный горох, а его съели моли. Вот такие дыры по всему подолу!

Я закрыла голову подушкой, но даже сквозь нее пробивался визгливый голос гостьи.

– Сшей мне что-нибудь по-быстрому. Недорогое, но вместе с тем элегантное. Показывай, какие ткани у тебя в наличии есть.

Маминых ответов я не слышала, но не сомневалась, что она не сможет отказать соседке и возьмется за срочный заказ. Несмотря на то, что сегодня у нее долгожданный выходной. Первый за этот месяц.

– Придется идти за ягодами вдвоем, – Элла уселась на своей кровати, по ее голосу я поняла, что она бодра и готова к новому интересному дню.

Я стянула подушку с головы, понимая, что поспать больше не удастся.

– Светлого утра, – сонно проговорила я, наблюдая как сестра вскакивает с постели и надевает домашнее платье.

– Я в ванную комнату. Ты тоже не залеживайся. – Сказала она и в припрыжку скрылась за дверью. И как ей это удается, я с утра точно улитка.

Мы оказались правы, мама, поспешно накормив нас завтраком, приступила к работе. Она была единственной швеей в Торне, нашей небольшой деревушке, и ее услуги пользовались спросом.

Шустро орудуя линейкой и мелком, мама приступила к выкройкам на ткани. Я засмотрелась, поражаясь ловкости и четкости ее движений. Поймав на себе мой взгляд, родительница улыбнулась.

– Собирайтесь в лес, крошки. Думаю, вы уже взрослые и отлично справитесь без меня.

– Конечно справимся, мамуль, – ответила Элла. – Я возьму себе твое лукошко, оно вместительней.

Я тут же вспомнила о своем желании набрать больше ягод, но промолчала. Пусть сестра берет большое, если понадобится, сбегаю домой за еще одним.

Перешучиваясь, под веселое щебетание птиц, мы пришли в лес. Вековые деревья тотчас скрыли нас от палящего солнца, укутывая утренней прохладой и травяными ароматами.

– Начнем с малинника? – предложила Элла и, не дожидаясь моего ответа, направилась к нему. Я последовала за ней.

Прежде чем кидать лесной урожай в лукошко, мы наелись от души. Малина была мелкая, но сладкая. Быстро насытившись, я принялась собирать ягоды, бережно, стараясь не помять ни одну из них. Рядок за рядком полнилось лукошко.

Невзначай глянув к Элле, я поразилась. Да у нее уже в два раза больше.

– Я за земляникой, – тут же заявила я, надеясь, что сестра не увяжется за мной на тайную полянку.

– Хорошо, – не стала возражать она. – Я еще тут не все собрала.

Идти была недалеко, пройдя поваленную ветром сосну, в корнях которой мы часто играли, я повернула к старому дубу. За ним пробралась через небольшой колючий чапыжник и вышла на солнечную лужайку.

Земляника была тут отменной: круглой, краснобокой. Она так и просилась в рот, но я не поддавалась соблазну, складывая все ягодки в лукошко.

Недалеко, у себя за спиной, я слышала чьи-то шаги, но не оборачивалась на них, уверенная, что это Элла бродит в поисках ягодных мест. Я же была так увлечена процессом, что не хотела отвлекаться ни на что.

Вскоре лукошко было полно. Я поднялась с корточек, разминая, затекшие от долгого сидения, ноги. Какая чудесная полянка! Уже и места нет, а ягоды все не кончаются. Надо все-таки позвать сюда сестру, не хорошо скрывать от нее такое местечко.

– Элла! Я собрала целое лукошко, – с гордостью в голосе крикнула я, уверенная, что она где-нибудь поблизости. Далеко мы никогда не уходили.

Прислушалась, в ожидании ответа, но его не последовало.

– Элла! – снова крикнула я, уже громче. Слова эхом пронеслись над деревьями. Дикая птица недовольно ухнула, ругаясь на нарушение лесной тишины.

Неужели сестра раньше наполнила свое лукошко и побежала за вторым. Насовсем она бы без меня не ушла.

Я прошла вдоль кромки леса, зовя сестру, и заглядывая в наши любимые места. Но не в малиннике, не в черничнике ее не оказалась.

– Я закончила, – громко сказала я, заходя на кухню и ставя лукошко при входе. – Столько ароматной земляники собрала!

– Умничка, – похвалила мама на секунду отвлекаясь от создания аккуратных стежков. Она всегда работала за большим кухонным столом, у окна.

– Красивое платье получится, – заявила я, разглядывая нежно зеленую ткань в мелкий белый цветочек у нее на коленях. Мама лишь улыбнулась, не отводя взгляда от иглы. – А где Элла?

Этот вопрос заставил ее вздрогнуть и отложить работу.

– Я думала, она с тобой.

– Мы разошлись по разным полянкам, но, когда я закончила, ее нигде не было. Я решила, что она вернулась домой.

– Элла! – Мама поднялась с табуретки, жалобно скрипнувшей от ее резких действий.

Мы заглянули в нашу спальню и ванную комнату, пробежали по двору. Сестры нигде не было.

– Пошли в лес, – сказала мама, надевая ботинки, – покажешь, где видела ее в последний раз.

Я испуганно кивнула, глядя в расширенные от ужаса глаза родительницы, только сейчас начиная осознавать, что могло произойти что-то страшное.

Лес никогда не ассоциировался у меня с опасностью. Чужаков тут не было, так как дорога в Эрадон тянулась чуть дальше, дикие звери к домам не выходили, а чтобы заблудится надо было постараться. Мы уже с четырех лет знали каждую тропинку, правда неглубоко, вдоль лесной кромки. В чащу соваться было опасно, там вековые деревья стояли плотно, ветвями переплетаясь над головой, а солнечный свет даже в ясный полдень не касался земли. Но Элла туда бы не пошла.

– Вот тут я видела ее в последний раз, – я указала маме на малинник.

– Когда это было? – я закусила нижнюю губу, пытаясь сообразить. Время я чувствовала плохо.

– Мы с самого утра сюда пришли, я пособирала тут ягоды немного. А потом на полянку за земляникой ушла, а Элла осталась.

– Так это было три часа назад. Ты что больше ее не видела? – я задумалась.

– Кажется нет. Шаги только чьи-то слышала у себя за спиной. – Мама подлетела ко мне и с силой принялась трясти за плечи. – Ну же вспоминай, чьи это были шаги.

– Не знаю, – от боли и отчаяния на глаза выступили слезы. Ее пальцы с силой впились в мои руки. – Эллы, наверное. – Она резко отпустила меня, отступая.

– Веди туда, где шаги слышала.

Я, всхлипнув, кивнула и направилась к моей тайной полянке. По дороге мы продолжили громко звать сестру. Но ответом был лишь шорох листьев на ветру.

– Вот тут, – я указала на чапыжник, – я там, за кустами, землянику собирала. А тут кто-то прошел, я слышала треск сухих веток под ногами.

Мама растеряно осмотрелась и снова громко выкрикнула имя дочери.

Дальше все было как в тумане, словно в замкнутом круге, мы снова и снова бегали между домом и, нашими любимыми с сестрой, ягодными полянками.

К вечеру, когда солнце уже стало клониться к закату, к нам присоединились неравнодушные соседи. Лес наполнился непривычными звуками: чужими шорохами, раскатистыми возгласами и осуждающим шепотом. Недоглядела.

Я не понимала, кого больше осуждают соседи, меня или мать. Я тогда еще вообще не до конца осознавала весь ужас происходящего. Просто терпеливо ждала, когда Элла с привычным для нее азартом в глазах, выскочит из-из какого-нибудь дерева, и все закончится.

Но это не закончилось. Ни тогда, когда на небе появились первые звезды, ни утром, когда мы снова отправились прочесывать лес, заходя все глубже и глубже.

Кто-то из смельчаков даже не побоялся пробраться в глушь, но и оттуда вернулись с печальными глазами, лишь отрицательно покачав головой.

Энтузиазм соседей к поискам иссяк через седмицу, и тогда же пришло мое понимание, что Элла не появится. Не придумает новую игру, не рассмеется во весь голос над моей неуклюжей шуткой, не ляжет перед сном в соседнюю кровать. Она просто исчезла.

Это осознание принесло нестерпимую боль в груди, которая частенько напоминает о себе даже сейчас, спустя пятнадцать зим.

Нет, мама не сдавалась полгода, продолжая верить, когда все уже давно простились с Эллой. Был и приглашенный из Эрадона законник, своих-то в нашей деревушке не водилось. И попытка обратиться к магам, но те нас даже на порог не пустили.

Я помню глаза одного, которого мама подкараулила на столичной ярмарке, он наградил нас таким уничижительным взглядом, будто грязь на его ботинках вдруг осмелилась к нему обратиться.

Законник же, напротив, говорить не отказывался. Выслушав наши истории, он долго и монотонно выговаривал маме о ее безрассудстве.

– Где же это видано, чтобы семилетних детей одних отправлять гулять в лес. Это же верх опрометчивости. Вот моя десятилетняя дочь ногой из дома не ступит без нянек.

Даже я понимала, что это не то, что нужно говорить родительнице в подобной ситуации. Мамины глаза тускнели, плечи съёживались, а руки начинали подрагивать.

– Какие няньки? – хотелось выкрикнуть мне неприятному тощему законнику прямо в лицо. – Нам едва на еду хватает.

Но, конечно же, не осмелилась, промолчала, слушая дальше его монотонный бред о правильном воспитании. Про мою вину он тоже не забыл упомянуть. Да я и сама ее чувствовала. Не затей я это дурацкое негласное соревнование, будь я тогда рядом, все бы случилось по-другому.

Искал ли законник Эллу? Сомневаюсь. По крайней мере, больше мы его не видели.

Я выскользнула из мыслей, с трудом разрывая кокон неприятных воспоминаний. Огонь разгорелся, приятно потрескивая в печи, но теплее не стало. Ветер, продолжая свою песню, выдувал жар, не давая ему коснуться моей кожи.

Я тяжело вздохнула, ветренные осенние ночи хуже всего. Даже зимой будет проще. О том, чтобы починить крышу, не приходилось даже мечтать. Сейчас я откладывала деньги на новую поленницу, которая поможет протянуть до весны.

Укрывшись с головой всем, что нашлось на кровати, я провалилась в сон.

Утро незаметно прокралось в мой дом, освещая кухню желто-розовыми лучами солнца. В холодные сезоны, я всегда спала тут, поближе к печи, чтобы не отапливать спальни.

Ночные страхи и переживания растаяли с рассветом. За столько зим я уже научилась не замечать их, гнать, да запихивать в самый дальний уголок своей души. Прошлого не изменишь, а мне надо жить дальше.

Кочергой я аккуратно достала угли из печи и переложила их в основание плиты, щедро поливая розжигом. Чиркнув спичкой, я наблюдала, как бока черных головешек покрываются оранжевым свечением. Железная поверхность плиты начала медленно нагреваться от их жара.

Я плеснула в ковш козьего молока и поставила его греться. Процесс этот был нескорый, поэтому я спокойно отправилась в ванную комнату, не переживая, что оно убежит.

В ванной, я скинула с себя теплый вязанный ночной костюм, несколько пар шерстяных носков и встала под обжигающие струи воды, постанывая от удовольствия.

Да, у нас был водопровод с горячей водой. Самая главная ценность этого дома. Когда-то, сразу после нашего рождения, маме стоило целое состояние, чтобы провести его сюда.

Водопровод был далеко не у всех, эту современную разработку магов, могли себе позволить лишь очень состоятельные люди. Откуда простая швея, с двумя новорождёнными близняшками, взяла такие деньги, оставалось лишь догадываться. Что наши соседи с охотцей и делали, выдвигая самые невероятные теории. О них я узнала из недобрых ртов лишь, когда повзрослела.

И как не прискорбно мне было это признавать, какие-то из них могли оказаться недалеки от истины. Но потребовать правду уже было не у кого.

Одна из соседок утверждала, что ей достоверно известно, что наш с Эллой отец откупился от мамы – узнав о ее беременности – внушительной суммой. На них, потратив все до последней медяшки, она и провела водопровод.

– Вот ведь дура! – Прогнусавила соседка, порядком перебрав ягодных настоек, – да на такую сумму, можно не работая до самой смерти жить. А ей, видите ли, воду горячую подавай, да туалет прямо в избе. Возомнила из себя высший свет.

Может, так оно и было. Кем был наш отец мы с сестрой не знали, хотя неоднократно задавали этот вопрос. Сначала мама отмахивалась вместо ответов, недовольно поджимая губы, отчего всегда начинала выглядеть старше. Но мы не унимались.

Точнее, не унималась Элла. Я бы уже давно перестала спрашивать, видя, как родительница теряется и грустнеет. Но любознательная сестра не оставляла попыток, задавая все новые и новые каверзные вопросы.

Нам было по пять, когда одним теплым летним вечером, мама сама позвала нас на кухню, заварив по кружке ароматного горячего шоколада, что считалось равносильным празднику, и поведала невероятную историю своей любви.

Он – высокий статный красавец-блондин, приехавший к нам в Торну на заработки. Мама была поражена с первого взгляда. Блондин, не прося ничего взамен, помогал ей по двору, да с готовкой. С ее слов, оленина в его исполнении, таяла во рту как снег в летний день. Даже лучшие повара таверны на такое не были способны. Естественно, она влюбилась и в скором времени забеременела нами.

А вот конец красочной истории маминой любви оказался невнятный.

– Нет его больше, сгинул, – снова становясь недовольной, пробормотала она тогда. – Все, надеюсь не будет больше глупых вопросов. А ну, марш к себе в комнату.

Мы с Эллой так и не поняли, уехал наш отец или умер, но вопросов больше не задавали.

Сейчас я сомневаюсь, что в том рассказе было хоть слово правды. Та же гнусавая соседка как-то взболтнула, что понесла мама от незнакомца, чей путь, на беду, пролегал мимо нашей деревни. И случилось это, отнюдь, не по взаимному согласию.

Думать о таком не хотелось, поэтому тему с отцом, как и тему с пропавшей сестрой, я отложила в дальний уголок своей души, стараясь касаться их как можно реже.

После душа, прежде чем выйти из теплого облака пара в выстуженную комнату, я тщательно промокнула волосы сухим полотенцем. Добежав до шкафа в спальне, быстро сменила банный халат на повседневное серое платье, а на плечи накинула шаль из овечьей шерсти для тепла.

Молоко на плите уже начало пузыриться, и я опустила туда пригоршню овсяной крупы. Пока зерна варились, взяла деревянный гребень и неторопливо расчесала свои длинные волосы. Но собирать их в косу не спешила, позволяя полностью высохнуть.

Когда каша была готова, я переместила ковш с завтраком на кухонный стол, а на плиту, предварительно пошевелив угли, водрузила кастрюльку с водой. Нет ничего лучше бодрящего травяного сбора по утрам.

Я переложила горячую овсянку в тарелку, отрезала себе ломоть от, начавшей уже черстветь, булки и села завтракать. После пары ложек каши стало значительно теплее, и я заулыбалась, ловя на лице еще теплые лучи осеннего солнца.

После завтрака и травяного сбора, я разгорячилась настолько, что даже скинула с плеч шаль. Пора было приступать к работе.

Лишь малая часть длинного кухонного стола была отведена для приемов пищи. Значительная же его доля оставалась завалена обрезами ткани, ножницами, иголками и нитками.

На первый взгляд могло показаться, что тут творится настоящий хаос. Но это было не так, я четко знала, где лежит каждая вещь до самой последней булавки. Мне тут было комфортно. Продолжая традиции мамы, я, как и она, предпочитала работать за кухонным столом у большого окна.

На сегодня заказов было немного. Нужно ушить пару платьев для Марьям, пожилой сухонькой старушки. С возрастом она уменьшилась и в росте, и в объёмах, поэтому и принесла свои наряды на доработку.

«На пол дня дел хватит, – подумала я, рассматривая вчерашнюю разметку на платье, – а там, глядишь, кто-нибудь еще чего-нибудь принесет».

Глава 2

Я аккуратно распорола швы, следуя разметке, отрезала ненужное, и приступила к своей любимой части: стежок за стежком принялась создавать новый силуэт платья.

Прокол, переплетение нити, новый прокол – это повторяющееся действие меня успокаивало. Сейчас оно давалось легко и непринужденно. Словно две давние подруги: я и игла действовали сообща, связанные общей целью.

Но начиналось все по-другому, мне казалось, что я никогда не смогу совладать с этой коварной штуковиной, которая так и норовила уколоть меня в палец. Стежки выходили небрежными: то длинными, то короткими, они прыгали в разные стороны, словно потешаясь надо мной.

Я злилась, плакала, ругалась. Но потом снова брала иглу в руки и приступала к делу. Нет, я не была упертой и целеустремленной. Просто мне не оставили выбора.

Первый год, после пропажи Эллы, мама посвятила ее поискам. Она почти забросила работу, проводя долгие часы в лесу. Иногда, она ездила в Эрадон. Не знаю, что она делала в столице, но возвращалась всегда еще более грустной, чем уезжала.

Наконец, она смирилась. Я помню тот день, когда, после очередной поездки, родительница устало опустилась на стул возле печи и привалившись головой к стене, пробормотала: «Я ее отпускаю».

В душе я смела робко понадеяться, что теперь ко мне вернется прежняя мама с ее шутками, ласками, вкусными ужинами. Но все стало гораздо хуже: больше она не вставала с кровати, угасая на глазах.

Родительница отказывалась говорить со мной и с кем-то еще, не хотела брать пищу, хоть я иногда умудрялась вливать ей в рот с ложечки наваристый куриный бульон.

Так, при еще живой маме, я осталась одна. В старых закромах я не обнаружила ни одной медяшки, а скромные запасы еды стремительно заканчивались.

Я пошла по соседям, в поисках работы, может кому помощь по хозяйству нужна или за скотиной присмотреть. Все отмахивались от восьмилетки:

– Мала еще. Да и вон какая худая. Какая из тебя помощница.

В последнюю очередь я отправилась в трактир. Местные его не жаловали, денег на посещение подобных мест у них не было. Да и не на них он был рассчитан.

Небольшое заведение на четыре столика расположилось у дороги ведущей в Эрадон. До столицы от нас недалеко, час пешком, а на повозке или верхом и того быстрее. Но многие путники предпочитали отобедать тут, не доезжая до города, так как цены были в разы ниже.

«Белый гусь» значилось на деревянной вывеске, со скрипом раскачивающейся на ветру. Набравшись храбрости, я толкнула тяжелую деревянную дверь.

Несмотря на обеденное время, в заведение никого из посетителей не было. Хозяйка лениво натирала барную стойку. Ее звали Клеона, мы никогда не сталкивались, но, конечно, я была о ней наслышана.

Три года назад женщина потеряла мужа, который и занимался трактиром.

– Наконец-то закроется эта забегаловка… – шептались недовольные соседи. – Логово проходимцев.

Но не тут-то было. Клеона оказалась не робкого десятка, она продолжила дело мужа. Более того, стала развивать его. Сделала в таверне новый ремонт и обновила список подаваемых блюд.

Ни маленький ребенок, ни долги мужа, ни злые языки ее не остановили.

– Ясного дня! – громко поздоровалась я, останавливаясь на пороге.

Дальше идти не решилась, вдруг Клеона сразу меня прогонит. Но хозяйка «Белого гуся» не торопилась от меня избавляться.

– Ясного, – на распев ответила тучная женщина. – Проходи, раз пришла, да рассказывай, чего надо.

– Я Эмма. Ищу работу.

– Эмма, значит. Сестра Эллы, слышала я про тебя.

Я кивнула, да, в Торне все про меня слышали и не иначе, как про «сестру той самой Эллы». Мы замолчали, рассматривая друг друга.

– Ну, долго глазеть будешь, – нарушила Клеона тишину, – говори, что делать умеешь.

– Посуду мыть, полы подметать, картошку чистить, подносы носить, – начала перечислять я навыки, которые, на мой взгляд, могли ей пригодиться.

– А читать умеешь? – перебила она меня.

– Нет, – опешила я, – а это еще зачем?

В деревнях такой навык был ни к чему, тут родители стремились научить своих детей реальным профессиям. А чтение – это для столичных, кто не знает, чем себя развлечь.

– Хорошо, – хмыкнула хозяйка, – ты нанята. Если тебя устроит оплата едой. Лишних денег у меня сейчас нет.

– Устроит, – быстро проговорила я, пока та не передумала.

В моем нынешнем положении даже оплата продуктами была большой удачей.

Я появилась в трактире на следующее утро в оговоренный час. Там, на удивление, уже сидел одинокий путник. Стараясь, не таращиться на его чудной наряд, я, опустив глаза в пол, прошла за барную стойку к Клеоне.

– Светлого утра! С чего мне начать свою работу? – Тихонько спросила я, чтоб не отвлекать гостя от трапезы.

– Светлого. Голодная? – вопрос хозяйки трактира меня не просто удивил, а ошарашил. Кого ж волнует голодные ли их работники. Но ответила по-детски честно:

– Очень.

– Тогда бегом на кухню, – Клеона махнула на еле заметную дверь у себя за спиной. – Там Поль, скажи ему, чтоб накормил тебя.

Спорить я не стала, да и не хотелось. Аромат от мясного пирога, который ел путник, стоял такой, что живот скрутило от голода, а рот наполнился слюнями.

Я вошла на кухню в поисках неизвестного Поля. Это было просторное, но очень душное помещение. А все потому, что здесь было всего одно окно, а вот плит стояло несколько. На них, прямо на открытом огне, который ровными короткими язычками выбивался из железной поверхности, стояли огромные чаны с чем-то съедобным. Все вокруг бурлило, скворчало, парило.

Что именно готовилось определись было сложно, все запахи смешались в один. Но, на удивление, очень приятный. А может мне так лишь казалось из-за чувства голода.

Я с восторгом уставилась на одну из плит, а точнее на ровный круг языков пламени на ней. Не иначе, какая-то магическая разработка.

– Эмма? – раздался голос, и я вздрогнула, отвлекаясь от чарующего зрелища. Передо мной стоял худой мальчишка примерно моих лет, но на пол головы ниже. Его кудрявые волосы делали его похожим на одуванчик. На лице играла приветливая улыбка. – Матушка сказала, что теперь ты будешь нам помогать.

– Да, а ты Поль?

– Ага, – он деловито кивнул, – пойдем все тебе здесь покажу.

– Клеона велела меня накормить, – быстро проговорила я, смущаясь.

– Отлично, – заулыбался мальчишка, – ты любишь яичницу?

– Да, я все люблю.

Поль поднес спичку, зажигая огонь на плите, чем опять привел меня в восторг.

– Это творение магов? – Поль удивленно посмотрел на меня, не понимая, о чем это я.

– Плиты? Нет. Вот там баллоны стоят, – он указал на высокие металлические колонны, – из них подается специальный легко воспламеняемый состав. Мама купила их в Эрадоне.

Поль поставил старую чугунную сковороду на огонь. Взял с одной из длинных полок, уходивших под самый потолок, помидоры и свежую зелень. И тут же, на маленьком столике, все это мелко нарезал.

– Ого, – только и смогла промолвить я, глядя как летает нож в его руке. – Я так не умею. – Он улыбнулся, довольный произведенным на меня впечатлением.

Затем Поль бросил все это на раскаленную сковородку и сверху разбил два яйца.

– Свежие, – деловито произнес он, – с утра несушка снесла.

Через две минут мой завтрак был готов.

Я уселась на деревяную, видавшую лучшие годы, табуретку и принялась с аппетитом его уплетать.

– Вкусно, – похвалила я, с набитым ртом. Поль расплылся в довольной улыбке.

– Я и не такое могу.

После еды мальчишка по-хозяйски показал, где что хранится на кухне и объяснил мои новые обязанности. Хозяйка «Белого гуся» готовила все блюда сама, мы же с Полем должны были разделывать мясо, чистить и резать овощи и следить за чистотой. Но только на кухне, в зале таверны Клеона предпочитала хозяйничать сама.

С Полем я подружилась сразу, пока мы чистили два ведра картошки и ящик моркови и лука на рагу, делясь с друг другу подробностями из своей жизни. Он оказался единственным сыном Клеоны и ее самым главным помощником.

– Лук почищу сам, – благородно заявил мой новый кудрявый друг, за что я ему была безмерно благодарна.

После обеда, на который у нас был гороховой суп и кусок того-самого ароматного мясного пирога, меня разморило. Давно я уже не ела так сытно.

Клеона благосклонно разрешила нам отдохнуть пол часика, а потом объявила:

– Жду вас в зале таверны, позанимаемся, пока нет посетителей.

Поль послушно поднялся в табуретки, но его лицо сделалось таким угрюмым и несчастным, что я запереживала:

– Чем мы заниматься будем?

– Чтением, – буркнул он. – Матушка считает, что все должны знать буквы. А их так много, поди запомни.

Настроение Поля передалось мне, и я с опаской подходила к столу, где хозяйка ждала нас с карандашами и посеревшими листами бумаги.

Но опасалась я зря, это оказалось ужасно занимательно. Клеона называла нам буквы, учила их писать и складывать в слоги. Я быстро поняла принцип с удовольствием читала, написанные хозяйкой таверны, короткие слова.

У Поля выходило чуть хуже, за что, мать дважды дала ему подзатыльник. Я с опаской покосилась на грубоватую женщину. Но меня она бить не стала.

К моему сожалению, занятие пришлось прервать, когда в таверне появилась пара новых посетителей. Поль быстро собрал со стола вещи и прошмыгнул на кухню. Я хвостиком последовала за ним.

– Фух, наконец-то это мученье закончилось, – провозгласил он, плотно прикрывая за нами дверь. Улыбка вновь вернулась на его лицо.

Я мнение друга не разделяла, но высказывать его вслух не спешила, решив придержать при себе.

Мы вернулись к работе, принимаясь за резку овощей. Поль показал, как шинковать капусту и какими кусочками нужно резать картофель, морковь, томаты и сельдерей. Я послушно повторяла.

Вечером, когда Клеона объявила, что на сегодня я свободна, она вручила мне с собой зажаристую куриную ножку и свежеприготовленный тыквенный суп в горшочке.

– Это для мамы, – пояснила она мне. Я обняла хозяйку таверны.

– Спасибо, – прошептала я, не зная как можно словами передать ту благодарность, что я чувствовала по отношению к ней.

Следующие рабочие дни в «Белом гусе» были похожи на первый. Клеона с Полем в короткие сроки стали моими самыми близкими людьми, практически приняв меня в свою маленькую семью. Нет, конечно, у меня оставалась и моя родная мама, с которой я проводила все вечера, рассказывая, как прошел мой день и аккуратно заливая супы и бульоны ей в рот.

Но не уверена, что она меня слышала. Иногда мне казалось, что ее душа давно покинула тело, оставив мне лишь пустую оболочку. Но я не сдавалась.

Клеона, несмотря на свою занятость, раз с седмицу приходила ко мне, чтобы помочь помыть родительницу и сменить ее постельное белье на чистое.

Через полгода, с начала моей работы в таверне, мамы не стало. Я обнаружила это, когда пришла пожелать ей хорошего дня перед тем, как отправиться на работу.

Хозяйка таверны помогла мне организовать похороны, и сама же их оплатила. Мне стыдно признаться, но я не проронила в тот день не слезинки. В моей душе не нашлось скорби, лишь облегчение. Последние недели невыносимо было смотреть на мамино тело, изъеденное глубокими язвами от долгого лежания. Так будет лучше для нас обеих, решила я, кладя цветы на ее могилку.

С тех пор минуло еще пять зим. Я уже не представляла своей жизни без «Белого гуся». Трактир набирал обороты и пользовался все большей популярностью. Столичные гости не ленились приезжать к нам на ужины, чтобы сэкономить пол серебряника.

В зал пришлось добавить пару столов, а в теплое время года еще пяток выставлять на улицу. Теперь Клеона рассчитывалась со мной не только едой, но и монетами. Всего три серебряника в месяц, но этого хватало, чтобы накопить на новое платье, ботинки или теплый плащ.

Поль начал готовить блюда вместе с мамой, и получалось у него не хуже, несмотря на юный возраст. Он вытянулся и уже давно перерос меня. Его лоб покрылся первыми юношескими прыщами. Но неизменными оставались кудрявые волосы и белозубая улыбка.

Мы оба выучились бегло читать, за что теперь были благодарны Клеоне. Книг на моем пути попадалось не так много, но все они были зачитаны до дыр.

Первой из них стала «История великой Ларны», ее хозяйка таверны купила для нас в столице. Из этой невероятной книги, мы узнали о всех императорах, что когда-то стояли во главе нашей империи, о придворных интригах, что плелись во дворце, о войнах, которых немало выпало на долю наших предков. День за днем, мы с Полем читали книгу друг другу вслух, снова и снова возвращаясь к самым интересным моментам.

Затем был любовный роман, забытый кем-то из посетителей на столике. От его содержания у меня долго горели щеки.

Потом у нас появился учебник географии, найденный одним из местных у себя на чердаке. Он был старенький, но основные сведения передавал хорошо, увлекая описаниями континентов, гор, океанов и морей. Оказывается, если двигаться на юг от Эрадона, то можно добраться до теплого Няужского моря.

Было еще пару книг, не таких примечательных, но все же любопытных.

Я старательно и с любовью выполняла свои обязанности в таверне, зачастую задерживаясь допоздна, чтобы перемыть грязную посуду, которой день ото дня становилось все больше, или перекрутить в мясорубке кусок мяса для начинки в пироги.

Тут же, рядом со мной, всегда кашеварил Поль, а Клеона носилась по залу, то разнося блюда, то убирая столики.

Хозяйка понимала, что рук катастрофически не хватает, и работа без выходных и перерывов давно вымотала всех нас. Но до последнего не хотела звать кого-то еще в наш, почти семейный, коллектив. Дело было даже не в деньгах, а в том, что придется сближаться с кем-то новым. Грубоватой Клеоне не так легко это давалось.

Я же таила надежду, что меня повысят до подавальщицы, не раз намекая об этом хозяйке. Мне представлялось, как в новом красивом платье с белым фартучком, я хожу между столиками с подносом, разнося ароматные блюда.

Все поменялось одним весенним днем, но совсем не так, как мечтала я. Ранним утром я, как обычно, пришла на работу в таверну и застала в зале Натель – белокожую пышногрудую местную девушку на пару лет старше меня. На ней было то самое платье, в котором я столько раз воображала себя. Она что-то ласково щебетала Полю, облокотившись обеими руками на стол и кокетливо прогнув спину.

– Это Натель, наша новая подавальщица, – представил ее Поль, завидев меня.

Я кивнула, не в силах ответить. От обиды мои глаза тотчас застелила пелена. Неужели Клеона в меня не поверила, предложив работу незнакомой девушке. А я так и останусь среди грязных кастрюль и нескончаемой резки овощей.

– Все в порядке? – друг сразу заметил мое состояние. Я же, пролетев мимо него, вбежала на кухню.

– Ненормальная она у вас, – услышала я за спиной голос Натель.

Хозяйка таверны неспеша размешивала суп в большом чане. Грибной, судя по запаху.

– Почему? – одними губами прошептала я.

Клеона меня услышала, это я поняла по брошенному на меня взгляду. Но отвечать не спешила. Она зачерпнула суп половником и протянула мне:

– Попробуй, достаточно ли соли?

Я надула губы, словно ребенок, не желая брать черпак. Мне требовались ответы здесь и сейчас.

– Чем я хуже? Я ловкая, отлично справляюсь с тяжелыми подносами, знаю все наши блюда и их рецепты, способна поддержать беседу с любым путником о городах Ларны.

Хозяйка таверны тяжело вздохнула и сама отхлебнула из черпака. Судя по тому, что ее рука потянулась к солонке, соли ей показалась недостаточно. Я терпеливо ждала.

– Давно ты на себя в зеркало смотрела? – наконец проговорила она. Я опешила. С утра смотрела, и была вполне удовлетворена увиденным. Обычная девушка четырнадцати лет, ничем не хуже других.

– Я недостаточна хороша? – прямо спросила я Клеону, вспоминая аппетитные формы Натель.

– Ты красавица, Эмма. Только слепой этого не заметит. А у нас тут не только приличные господа трапезничают. Разного сброда тоже хватает. Законников у нас в Торне нет, и они чувствуют свою безнаказанность. Наделают дел и ищи их потом на просторах Ларны. Я не хочу, чтобы ты повторила судьбу матери. – При упоминании родительницы я вздрогнула, значит Клеона наверняка знала то, о чем я только догадывалась.

– Значит я остаюсь работать на кухне? – спросила я, когда осознала сказанное.

– Тут ты тоже не останешься. На твое место я взяла двух братьев. Вроде шустрые мальчишки, справятся.

– А как же я? – голос предательски дрогнул.

– У тебя дома осталась прекрасная коллекция тканей, ниток и булавок. Пора тебе освоить профессию швеи. Так ты всегда себе на кусок хлеба заработаешь.

– Но я ничего не умею, – пробормотала я. Мама в детстве показывала пару видов стежков, но они давно стерлись из памяти.

– Вот держи, – откуда-то из-под стола Клеона достала увесистую книгу. – Это лучшее, что я нашла в Эрадоне. Тут все о тканях, выкройках, фасонах. Много картинок и схем, ты справишься.

Я на автомате приняла тяжелую книгу, такая, наверное, стоила целое состояние. Но я все еще не могла поверить, что Клеона прогоняет меня.

– Ты была не довольна моей работой? – тихо спросила я.

– Что ты, очень довольна! Эмма, неужели ты не поняла, что за эти годы, ты стала мне почти как дочь. Я искренне верю, что тебе уготована лучшая судьба чем прозябать на кухне. Я не бросаю тебя, более того, буду ждать тебя здесь каждый день, чтобы сытно накормить. Но денег не дам, так и знай! Учись зарабатывать своей новой профессией.

Я вылетела из таверны в обнимку с книгой, громко хлопнув дверью. В глубине души я понимала, что Клеона права, но пока никак не могла справиться с чувством обиды и несправедливости.

– Эмма, ты куда? – крикнул мне в вдогонку удивленный Поль. Но я не стала останавливаться. Пусть ему мама сама все расскажет.

Вот так и началась новая глава моей жизни. Четыре месяца я потратила на обучение, прежде чем решиться взять первый простенький заказ.

Книга под названием «Пособие начиняющей швеи» оказалась действительно отличной. Автор скрупулёзно описывал все этапы от выбора ниток до создания готовых платьев. Картинки различных тканей и фасонов одежды, многочисленные схемы стежков и выкроек очень помогали обучению.

К Клеоне я пришла с извинениями уже на следующий день после увольнения, но она и не думала на меня обижаться. В свойственной ей грубоватой манере, хозяйка «Белого гуся» потрепала меня по голове мозолистой рукой и накормила вкуснейшим мясным рагу.

Не меньше моего расстроился Поль. Он даже поругался с матерью, и целую седмицу не разговаривал с ней.

Так, предаваясь воспоминаниям, я закончила ушивать оба платья для Марьям. Надо будет занести их ей, обычно клиенты приходят за своими вещами сами, но для милой старушки я сделаю исключение.

На стол вскочила огромная серая крыса с длинным лысым хвостом. Она бежала, ловко маневрируя между ножницами, многочисленными булавками и катушками ниток, умудряясь ничего не задевать.

– Марни! – обрадовалась я. – А я ждала тебя к завтраку, но ты, видимо, была очень занята.

Крыса встала на задние лапки и что-то пропищала, смешно шевеля усиками.

– Все с тобой понятно, деловая моя. – По-своему поняла я писк. – А мне пришлось кушать в одиночестве.

Крыса снова что-то пискнула в свое оправдание и уставилась на меня огромными бездонными глазами, как умеет только она.

– Ладно, – пробубнила я, – сейчас спущусь в подпол и достану тебе кусочек сыра, заодно и сама перекушу.

Я собрала волосы, которые успели уже просохнуть, в косу, и слазила в прохладный подпол за маслом и сыром. Марни терпеливо ждала меня на столе, предвкушая угощения.

Снова «оживив» угли в плите, я поставила на нее ковш с водой. Очень хотелось горячего травяного чая. Пока вода закипала, я отрезала кусок белоснежного домашнего сыра, купленного у соседки, и протянула его Марни. Она моментально все съела, после чего принялась намывать лапками мордочку.

– Чистюля, – похвалила я ее и насыпала сухие травы, бережно собранные и высушенные мной еще летом, в маленький чайничек.

Крыса появилась с моей жизни пару лет назад, и с самого начала у нас зародились отнюдь не дружеские отношения. Скорее наоборот, была война.

Нахалка таскала мою еду и грызла ножки стульев, причем делала это демонстративно, пока я работала. Но стоило мне подняться из-за стола, хвостатая ловко скрывалась в узкую щель в стене.

Не помогало ничего: ни яды, ни классические ловушки с приманкой. Крысы была необычайно умна.

Поль зашпаклевал все щели в стенах, но она находила все новые и новые лазейки. Хвостатая отчаянно отказывалась съезжать от меня, хотя поживиться тут особо было нечем.

Местный охотник на время одолжил мне ловушку, с помощью которой он добывал в лесу хорьков. Вот в нее то крыса и попалась. Она не почувствовала опасности в длинном туннеле из мелкой сетки. Но, как только любознательная нахалка туда забежала, боковые крышки захлопнулись, удерживая ее внутри.

Это был первый раз, когда мне удалось ее рассмотреть. Серая блестящая шкурка, длинный хвост и бездонные черные глаза. Она так проникновенно взглянула на меня, состроив жалобную мордочку и прижав лапки в груди, что я моментально растаяла. И вместо того, чтоб унести ее подальше из дома, открыла клетку и протянула ей кусочек сыра.

Это и стало началом нашей странной дружбы.

Глава 3

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, зашли. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять – это Поль. Только он стучал подобным образом, три быстрых удара.

– Опять на кусках? – недовольно проворчал он, застав меня с хлебной горбушкой, щедро покрытой маслом. Я виновато пожала плечами.

– Готовить некогда, да и лень. Нам с Марни и так нормально. – Хвостатая воинственно пискнула, вступаясь за хозяйку, и продолжила умываться как ни в чем не бывало.

– Я тушеной телятины с овощами принес. Откажитесь, значит?

Отказываться мы не спешили, одновременно облизнувшись.

– Спасибо! С удовольствием съедим.

– Мой новый фирменный рецепт. Я туда трав добавил: базилика, эстрагона и розмарина. И капельку лимонного сока. Кажется, неплохо вышло. Но нужен твой утонченный вкус. Попробуй и скажи свое мнение.

Поль продолжал меня подкармливать, хотя я уже много лет как освоила профессию швеи и зарабатывала себе на жизнь сама, но друг упорно игнорировал этот факт, балуя блюдами из «Белого гуся».

Впрочем, я едва сводила концы с концами, поэтому была искренне благодарна ему. Клиентов у меня год от года становилось все меньше. Не по причине, что я была плохим мастером, а потому что наша деревня редела на глазах. Близость к столице сыграла в этом не последнюю роль. Многие местные оставляли свои ветхие домики и переезжали жить и работать в Эрадон.

Последние годы город развивался стремительными темпами: открывались фабрики, процветала торговля, множились мастерские, лавки и таверны. И везде требовались руки. Много рук. Да и заработок там был не ровня нашему, деревенскому.

Я приняла горшочек с телятиной. Сняла крышку и глубоко вдохнула аромат. Пахло сногсшибательно. Надо признаться, у Поля был особенный талант. Он всегда интуитивно знал, что нужно добавить в блюдо, чтобы из просто вкусного оно превратилось в великолепное, как подчеркнуть продукт или необычное сочетание.

– Ешь сейчас, не то остынет, – велел Поль.

– Да я на ужин погрею, – попыталась было спорить, но наткнулась на осуждающий взгляд. – Хорошо, – в конце концов я быстро сдалась и переложила содержимое горшочка в тарелку.

Марни сразу стребовала свою долю.

– Вкусно, – проговорила я после первой ложки. – Травы отлично подыгрывают мясу. Чудесное послевкусие. – Друг расплылся в довольной улыбке.

– Я вот чего к тебе пришел, – вдруг оживился он. – Мне завтра в Эрадон надо по делам. Поехали со мной? Я управлюсь за полчаса, а потом рванем на открытие Большой осенней ярмарки. Погуляем, яблок к карамели поедим.

– Нет, – сразу отказалась я.

– Почему? – удивился Поль. – Заказов много?

Нет, заказов у меня на завтра не было, как и денег на гулянья. А ведь обязательно захочется что-нибудь купить. Но нужно было экономить и копить на дрова. Зима впереди. Да и сапоги давно износились. Про ремонт крыши я даже не мечтала.

– Просто не хочу, – буркнула я, потупив глаза в тарелку. Рассказывать другу о проблемах желания не было.

– Как не хочешь? Помнишь, как мы весело гуляли там три зимы тому назад. Там и фокусник выступал и гадалка. А эти танцы плясунов с бубнами. Ты так смеялась! Какие они кувырки в воздухе делали, аж дух захватывало. – Я улыбнулась воспоминаниям. Было и правда зрелищно. – Ну, поехали! – Продолжил уговаривать меня Поль, строя жалобные рожицы. – У меня так редко бывает выходной, хочется провести его вместе. Да и открытие ярмарки бывает раз в году.

– Четыре. – Поправила я его. – Еще есть зимняя, весенняя и летняя.

– Но осенняя-то самая крупная!

– Ладно, – я согласилась на уговоры друга, поддавшись соблазну. Счастливые воспоминания манили, хотелось снова окунуться в атмосферу праздника. А может свою роль сыграла телятина, она словно таяла во рту и наполняла тело теплом и блаженной сытостью.

– Вот и отлично! Зайду завтра рано. Будь готова. – Поль, прихватив пустой горшочек, направился к выходу.

– А поедем на чем? – запоздало поинтересовалась я.

– На Ласточке, – ответил Поль и скрылся за дверью.

Ласточкой звали старую кобылу, которую недавно прикупила Клеона. Она прихрамывала, но была еще в состоянии тащить за собой телегу.

Хозяйке «Белого гуся» часто приходилось ездить в столицу за продуктами. Конечно, мясо, овощи, молоко и яйца она брала у местных. Но вот муку для хлеба, рыбу, крупы и специи ей приходилось закупать в Эрадоне.

Раньше она заимствовала лошадь с повозкой у кого-нибудь из соседей. Те охотно давали, кто за серебряник, кто за два. Но не так давно она решила обзавестись своим собственным транспортом. Лишний рот и хлопоты ее не смущали.

Я с жадностью доела обед, даже всю подливку куском хлеба вымакала с тарелки. Все-таки Поль повар от Богов. Не иначе, как мудрая Нуар наделила его этой способностью.

После еды глаза стали слипаться. Бессонная ночь давала о себе знать. Даже бодрящие травы не справлялись с сонливостью и вялостью.

Решив, что надо прогуляться, я аккуратно сложила оба, только что законченных платья, и отправилась к Марьям. Она жила недалеко, через восемь домов от меня, пять из которых пустовали.

Сквозь покосившиеся заборы, я с грустью рассматривала забитые окна, да заросшие дворы. Осень уже тронула их своей рукой, выкрашивая в желто-ржавые оттенки, отчего они выглядели еще более жалкими и заброшенными.

Старушку я застала на лавочке возле дома, она подставляла лицо еще теплому солнышку и с закрытыми глазами улыбалась своим мыслям.

– Ясного вам денечка, Марьям! – как можно громче поздоровалась я, женщина была глуховата на одно ухо.

– Эмма, неужто уже управилась?

– Да, все ушила. Будете примерять?

Старушка приняла свои наряды из моих рук, по очереди расправила и внимательно осмотрела.

– Не буду, и так вижу, что идеально сядут. Ты отличная рукодельница, вся в мать. – При упоминании родительницы меня, как всегда, охватила грусть.

– До нее мне далеко.

– Не спорь со старой Марьям, мне виднее. – Строго, с ноткой недовольства проговорила соседка. Я лишь улыбнулась в ответ.

– С вас два серебряника, как мы и договаривались.

– Обожди, сейчас принесу.

Женщина неторопливо поднялась с лавочки и скрылась за дверью. Вернулась она с тремя монетами в руках.

– Вот держи, – протянула старушка мой заработок.

– Тут на один серебряник больше.

– Ничего, ты бери. Тебе нужнее, мне, старой Марьям, уже и тратить их некуда.

Я посомневалась, но отказываться не стала. Деньги мне были очень нужны, поэтому не до гордости.

– Спасибо, – от всей души поблагодарила я.

– Чего уж там, – отмахнулась старушка, – твоя работа стоит гораздо больше.

Мы тепло попрощались, и я отправилась домой, по дороге пройдя вдоль леса. Вдруг найду гриб-другой, да пожарю на ужин с луком. Но мне не повезло, дождей давно не было, поэтому грибы показывались неохотно.

Раз заказов больше на сегодня не было, я села за пошив своего платья. Недорогую, но добротную хлопковую ткань нежно-бирюзового цвета мне удалось купить по отличной цене в мою прошлую поездку в Эрадон, что случилась тем летом.

Я была уверенна, что от желающих заказать из нее платье не будет отбоя, но, к сожалению, кусок ткани так и пролежал без дела. Местные донашивали старое, а если и предвиделись покупки, то брали в столице готовую одежду. Так выходило дешевле.

«Побалую себя», – решила я. Обновок у меня давно не было, а то, что есть уже порядком поизносилось.

Разметка была нанесена еще пару дней назад, поэтому взяв любимые ножницы с увесистыми ручками, я принялась за раскрой деталей, напевая себе под нос веселую детскую песенку.

Мысленно я уже рисовала себя в приталенном платье с конической юбкой до пят, в складках которой обязательно будут прятаться пару потайных кармашков. Для швеи они никогда не бывают лишними.

В чувство меня привело звонкое падение карандаша на деревянную столешницу. Еще мгновение назад я помнила, как лезвия ножниц врезаются в ткань, и вот, миг спустя, сижу перед листом бумаги с ненавистным, выученным до последнего штриха, рисунком.

Тяжело вздохнув, я скомкала лист и безжалостно отправила его в печь.

Что ж, ожидаемо, они всегда приходят парой. Мои ночные кошмары и неконтролируемые рисунки. Точнее, рисунок. На бумаге всегда появлялась одна и та же картинка.

Аккуратными ровными штрихами набросана незнакомая улица. Ряд разномастных каменных домиков с черепичными крышами раскинулся вдоль брусчатой дороги. Но больше всего – своей четкой прорисовкой – выделялся одноэтажный дом, изображенный по центру. Он был словно зажат между более рослыми соседями, приступающими к нему, стена к стене.

Раз за разом картинка оставалась практически неизменной. Менялось на ней лишь время года. Иногда я могла разглядеть бутоны, зацветшие на растение в кадке на открытом деревянном балкончике одного из крайних домов. В другой раз там обнаруживались лишь голые плети.

А еще были лужи, которые то появлялись, то пропадали с рисунка.

Я встревоженно проверила ткань, не изрезала ли я ее, где не нужно. Но нет, ножницы замерли с широко раскрытыми лезвиями на линии разметки.

Сколько я себя помню, у меня время от времени случались подобные «приступы». Начались они после исчезновения Эллы, вместе с которым пришли регулярные ночные кошмары. Поль подшучивал, что так во мне пробивается дар художника.

Но нет, рисовать у меня выходило очень скверно. Иногда я пыталась целенаправленно изобразить хоть что-то элементарное. Но получившийся результат и рядом не стоял с четкими штрихованными рисунками, появлявшимися во время моих загадочных «приступов».

В детстве я пыталась разгадать смысл этой картинки, показывала ее соседям. Вдруг, кто узнает эту улицу, но в ответ все лишь пожимали плечами.

Со временем «приступы» все больше меня пугали, и я начала тщательно их скрывать. К счастью, с каждым годом они случались все реже. Ужасно осознавать, что в любой момент ты можешь выпасть из реальности на несколько минут.

Еще страшнее было думать, как мне в таком состоянии удавалось найти бумагу и карандаш. Теперь я всегда старалась держать их под рукой.

Однажды, Поль стал свидетелем моего подобного состояния. Нам тогда было по десять. Стояла невыносимая жара, превращающая работу на кухне в ад, и Клеона отпустила нас после обеда ненадолго искупаться в речке, чтобы слегка освежиться.

– Давай залезай быстрее! – кричал мне друг из воды, шлепая по ее поверхности и запуская в воздух фонтанчики брызг.

Под платьем у меня была нательная сорочка, но я стеснялась при Поле раздеваться до нее. Поэтому терпеливо ждала, пока он отплывет подальше, чтобы скинуть свой наряд и нырнуть в живительную толщу воды.

Мое терпение было оправдано, неугомонному Полю быстро наскучило меня звать, и он широкими гребками поплыл от берега. И только тогда я начала расстёгивать крошечные пуговки на платье.

Очнулась я, когда друг с силой тряс меня за плечи. В его глазах застыл настоящий ужас.

– Эмма, очнись! – крикнул он мне прямо в лицо.

– Зачем так орать! – Я недовольно потерла уши, в которых теперь стоял звон.

– Слава Богам! – мокрый, после реки, Поль крепко обнял меня.

И только тогда я заметила знакомый рисунок, начертанный на песке. Сразу стало не по себе.

– Это я нарисовала? – прошептала я, заранее зная ответ.

– Да! Это было ужасно. Ты широко распахнула глаза и, не мигая, принялась чертить это пальцем. Я пытался тебя остановить, кричал, тряс. Но ты не реагировала. – Друг нервно размахивал руками. – Я даже пытался помешать тебе, – добавил он чуть менее эмоционально, – стирал рисунок. Но ты выводила его снова и снова. И пришла в себя только, когда закончила.

С того самого дня я и стала опасаться своих приступов и тщательно скрывала их от посторонних. Впрочем, особой сложности это не доставляло. Жила я одна, да и дни, в которые приходили «приступы» были предсказуемы. Они всегда следовали за снами об Элле. И теперь в кармане моего платья постоянно лежал сложенный лист бумаги и черный карандаш.

Утро началось с короткого трехкратного стука в дверь. Поль. Я сонно сползла с кровати и отперла дверь.

– Ты что еще не собралась? – ожидаемо возмутился друг.

– Прости, – виновато пролепетала я. – Так сладко спалось. – И в подтверждение этого широко зевнула.

Этой ночью не было ни завывающего холодного ветра, ни кошмаров, мешающих моему сну. Только Марни, которая бегала по кровати с первыми криками петуха, щекоча своими крохотными лапками мои пятки. Но попытка разбудить нерадивую хозяйку с треском провалилась. И сейчас крыса, на пару с Полем, осуждающе смотрела на меня.

– Дай мне пять минут, я почищу зубы и переоденусь.

Я бросила тоскливый взгляд на плиту, тяжело вздохнув. Вчера, увлекшись шитьем нового платья, я пропустила ужин, и сейчас живот скручивало от голодных позывов.

– Перекусим по дороге, – Поль без слов понял мой красноречивый намек. – Мама дала с собой пирожки с яйцом и капустой и клюквенный морс.

– Ты прелесть! И Клеона тоже! – обрадованно воскликнула я, скрываясь за дверью ванной комнаты.

Собралась я действительно очень быстро, надев свое самое теплое платье и вязанные колготки. На пятках и коленках красовалось несколько крупных заплаток. Ну ничего, под длинным подолом их все равно никто не увидит.

Переплела, растрепанные после сна, волосы и накинула на плечи шаль. Теплый плащ решила не надевать. Яркое солнце за окном обещало по-летнему теплый день.

– Ну все, пошли! – бодро воскликнула я, сунув в карман один серебряник на всякий случай и надев ботинки.

За забором Ласточка нетерпеливо била о землю копытом. Я погладила рыжую красотку по гриве и забралась в телегу. Поль устроился рядом, хлопнул вожжами, и мы неторопливо тронулись.

– Держи, – друг сразу протянул мне сверток с пирожками.

– Спасибо. – Я с жадностью откусила большой кусок. – А что за дела у тебя в Эрадоне?

– Надо отдать ростовщику деньги. Последний платеж!

– Поздравляю!

Еще в детстве мне стало известно, что после смерти мужа, Клеоне пришлось взять приличную сумму денег, чтоб удержать таверну на плаву. На них она сделала небольшой ремонт и обновила посуду. Много зим хозяйка «Белого гуся» выплачивала долг.

– Заживем теперь… – мечтательно протянул Поль. – Мы ростовщику такие проценты платили, что от прибыли почти ничего не оставалось.

– Да, слышала я про таких. Говорят, многие до самой смерти им долги выплачивают.

– Всяко бывает, – не стал спорить друг. – Нам повезло, что таверна пользуется популярностью.

Не прошло и получаса, как вдали показались каменные стены Эрадона. Словно ручьи к нему стекались несколько дорог по которым двигались всадники, повозки и кареты. Кто-то шел пешком.

Поль заплатил несколько медяков стражникам, и нам позволили въехать в город. Ласточка громко зацокала по городской брусчатке. Я с любопытством осматривала невысокие дома, преимущественно из белого камня, но попадались и деревянные с соломенными крышами и резными балками.

В столице кипела жизнь. Суетились горожане, спешащие на работу, бегали дети, рассматривая въезжающих путников. Какая-то толстушка вытрясала на балконе половик, не стесняясь, что пыль летит прямо на прохожих. Тут же щуплый старичок бросился перебегать нам дорогу, ругаясь на чем свет стоит.

– Понаехали, ходить не дают, – он погрозил костлявым кулаком и скрылся за дверью с деревянной табличкой «Сидр. Брага. Эль. Круглосуточно».

– Я знаю тут недалеко недорогую коновязь, оставим там Ласточку. Дальше проще пешком. – Я согласно кивнула. Нас уже поджимала чья-то карета с двумя черными породистыми лошадьми.

– А ну подвиньтесь! – недовольно заорал кучер.

Мы свернули на узкую улочку, и я облегченно выдохнула. Здесь было не так многолюдно и суетно.

– Приехали, – объявил Поль, останавливая повозку.

К нам подбежал бородатый мужичок, беря Ласточку за вожжи.

– Надолго? – деловито поинтересовался он. Друг задумчиво почесал затылок.

– Часа за четыре управимся.

– Пол серебряника, – озвучил цену бородатый и сразу получил монету.

– Идем к ростовщику? – спросила я, косясь на увесистую кожаную сумку, которую Поль перекинул через плечо.

– Да, сначала дела. – Он хлопнул по своей поклаже, в которой звучно звякнули монеты.

Мы вышли на оживленный бульвар, и я испуганно схватила друга за руку. Столица год от года становилась все более суетной. И как люди тут живут. Кто-то больно пихнул меня локтем в бок.

– Пошевеливайтесь! – недовольно крикнул мужик, даже не думая извиняться. Я жалобно пискнула.

– Тут не всегда так, – заверил меня Поль, – просто сегодня ярмарка. Со всей округи поглазеть приехали.

Мы прибавили шагу, вливаясь в шумную разноперстную толпу. Народ казался мрачным и угрюмым. Может виной тому было раннее утро.

– Далеко идти? – запыхавшись спросила я, мне приходилось почти бежать, чтобы поспевать за Полем.

– Прилично, – расстроил меня он. – Но сейчас минуем центр и будет поспокойнее.

Я шарахнулась от очередной конной повозки, нагло прущей прямо на людей. Захотелось выругаться, как тот старик.

Чем ближе мы подходили к центральной площади, тем больше все напоминало, что сегодня состоится Праздник урожая. Улицы были украшены флагами с изображением огромных тыкв, мальчишки выкрикивали громкие лозунги, зазывая обязательно зайти «к тетушке Элине за лучшими в Эрадоне овощами» или «к старому Марку за отменным бочковым вином из домашнего винограда».

Из небольших уютных таверн, что располагались на первых этажах жилых домов, доносились ароматы горячего шоколада и свежей выпечки с корицей.

Торгаши толкали огромные телеги с товаром на площадь. Я краем глаза успевала рассмотреть их содержимое, примечая некоторые незнакомые вещи. Надо будет потом у Поля уточнить, что это такое.

Через саму ярмарку мы проходить не стали, да она еще и не открылась. Там только начали выставлять лотки и раскладывать товар.

Поль, крепко вцепившийся в мою руку, утянул меня в переулок. Настолько узкий, что солнечные лучи не касались земли. Но людей тут почти не было. Я облегченно замедлила шаг и отдышалась.

Мы петляли, переходя с улицы на улицу, углубляясь в незнакомую мне часть города. Со слов друга, это был один из неблагополучных районов Эрадона.

– Много жуликов и воришек. Да и просто бедных людей. – Я с удивлением осматривала дома. А так и не скажешь. Разве что грязно и пахнет отбросами. Но в целом дома добротней, чем в Торне. – Почти пришли, ростовщик живет за тем углом. – Наконец объявил Поль.

Еще один перекресток, и мы свернули на очередную безлюдную улочку, похожую на десяток предыдущих. Такая же узкая, почти без зелени, с домиками, плотно трущимися друг к другу.

Поль, завидев цель, прибавил шагу. Я же, напротив, замедлила темп.

Я узнала ее сразу. Да и как не узнать. За столько зим, по рисункам я выучила каждый нюанс. Вот этот двухэтажный дом, с цветами на балконе, тот, что у меня всегда расположен с краю. В кадке обильно цвели розовые петуньи. Глядя на мой черно-белый рисунок, я всегда представляла их нежно-желтыми.

– Ты чего остановилась? Ногу натерла? – Заботливо уточнил Поль, заметив мое промедление.

– Угу, – кивнула я, не вдумываясь в вопрос.

Я все еще была под впечатлением. Я давно успела убедить себя, что все не больше, чем моя бурная фантазия, и этой улицы не существует. Просто не может существовать. Ведь как возможно нарисовать то, чего никогда не видела, а значит, это не больше, чем воображение.

– Ну вот, – расстроенно протянул друг. – Не переживай, купим в лекарской лавке заживляющую мазь.

– Все в порядке, уже прошло, – быстро проговорила я. До меня только сейчас дошел смысл его слов.

Меня не удивило, что Поль не признал улицу, прошло много зим с тех пор, как он последний раз видел мои зарисовки. Тогда мы были еще детьми.

Делится открытием я не спешила, не мешало бы самой разобраться, что к чему. Я догнала друга и нарочито бодро спросила.

– Ну что? Какой дом? – Глазами я уже выхватила маленькое одноэтажное строение, центральное на моем рисунке, и была уверена, что он укажет именно на него.

– Вот тот из красного камня, на углу.

Поль равнодушно прошел мимо таинственного домика из белого камня с темной черепицей, даже не взглянув в его сторону. Я же, сосредоточившись, попыталась найти любые новые детали и подсказки, но тщетно. Никаких табличек или личных вещей, а окна плотно закрыты ставнями.

Внутри меня все свербело от любопытства. Я готова поклясться, что никогда не была здесь ранее. Даже в глубоком детстве, с мамой. Так почему же я снова и снова изображала этот дом. Должно быть, это как-то связанно с Эллой, раз рисунки приходили за снами о ней.

– А как эта улица называется?

– Маковый переулок. – Не сбавляя темпа, ответил Поль. Другу уже не терпелось разделаться с делами и отправиться на прогулку на центральную площадь.

– И кто тут живет?

– Не знаю. – Пожал он плечами. – Кто угодно.

В душе затаилась надежда, что мне удастся что-то выяснить о жителях Макового переулка у ростовщика. Но когда я увидела человека, открывшего на наш стук, эта мысль моментально испарилась.

На пороге стоял грузный мужчина с сальными волосами. Красный халат из шелка с черной вышивкой в виде неизвестных символов распахнулся на волосатой груди, а пояс был крепко затянут под животом, подчеркивая его внушительный размер.

– Утро светлое, господин Болк, – вежливо обратился к нему Поль. – Я принес вам остаток долга. Мужчина недовольно зыркнул на друга, а затем – не менее сальным, чем его волосы – взглядом прошелся по мне и одобрительно хмыкнул, сразу повеселев.

– Ну заходите, раз пришли.

Он отступил в сумрак коридора, нам пришлось последовать за ним. В доме неприятно пахло крепким алкоголем, табаком и чем-то кислым.

Из кожаной сумки Поль достал увесистый холщевый мешочек и протянул ростовщику.

– Тут вся сумма.

– Сейчас проверю, ты же не думаешь, что я поверю тебе на слово.

Друг лишь пожал плечами. Господин Болк высыпал монеты на небольшой мраморный столик на кованых ножках и принялся пересчитывать.

Среди внушительной кучи серебряников, я разглядела несколько золотых.

– Все верно, – почему-то недовольно протянул ростовщик, когда закончил с пересчетом.

– Мне нужна от вас расписка о погашение долга. – Я никогда еще не видела Поля таким собранным и деловым. Я залюбовалась другом: молодой красивый мужчина. Не зря в деревне он считался завидным женихом, и многие девушки вздыхали по нему, мечтая окольцевать.

– Ничего писать не буду, – буркнул господин Болк, почесал безразмерный живот и принялся складывать монеты обратно в мешок.

– Что ж, тогда мне придется обратиться к законникам.

Я готова поклясться, что слышала, как со злостью скрипнули зубы толстяка.

– Ладно. – Нехотя согласился он. – Эй, как там тебя, принеси бумагу и ручку. – Крикнул ростовщик, и из темноты дома появилась хрупкая девушка с испуганными глазами.

– Несу, господин, – сказала она и торопливо поспешила вверх по лестнице.

– Бестолковая курица! Кстати, – его сальный взгляд снова вернулся ко мне. У меня свободно место горничной. Не хочешь?

Я отрицательно затрясла головой.

– Нет, благодарю.

– У нее уже есть работа, – невозмутимо добавил Поль, но я заметила, как сжались его кулаки.

– Если что, имей ввиду. Я заплачу больше, – ростовщик подмигнул мне, а я спряталась за спину друга, мечтая как можно скорее убраться отсюда.

В это время вернулась служанка и протянула хозяину белоснежный лист и ручку в золотом исполнение. Тот склонился над столиком, корявым подчерком быстро написал пару строк и протянул Полю.

– Доволен? – Друг прочитал расписку.

– Да, вполне. Всего доброго, господин Болк. Нам пора, мы планируем еще посетить ярмарку.

Задерживать нас не стали, хотя на выходе хозяин дома умудрился хлопнуть меня чуть ниже спины. Я стремительно выскочила на крыльцо, делая глубокий вдох. Воздух показался необычайно свежим после затхлости дома.

Глава 4

– Какое счастье, что я его больше никогда не увижу! – почти торжественно произнес Поль, пряча расписку в сумку.

– Да уж. Неприятный господин.

– Бежим на центральную площадь. На открытие ярмарки обычно выступают с народными танцами. Должны успеть!

Я кивнула, а моим вниманием снова завладел одноэтажный домик с рисунков. Появилось желание рассказать все другу, но я быстро подавила его в себе.

Нет, приду сюда одна и все выясню. Это моя загадка, и я должна в ней разобраться сама.

Поворот за поворотом, улица за улицей, – я тщательно запоминала дорогу, зная, что очень скоро сюда вернусь. Не смогу не вернуться. Сейчас, когда тайна странных рисунков оказалась так близко, я должна ее раскрыть.

– Мы как раз вовремя! – довольно заявил Поль, когда мы вышли на центральную площадь.

Сотни, если не тысячи, лотков и палаток со всевозможными товарами уже радовали покупателей своим разнообразием. Над ярмаркой стоял гул, как в пчелином улье. Народ уже что-то рьяно обсуждал, оценивал, торговался.

– Смотри, – Поль, крепко держа меня одной рукой, второй указал на помост.

На нем расположилась группа юношей и девушек в ярких одеждах и шляпах с широкими полями. Откуда-то громко заиграла музыка, и артисты пустились в пляс, весело пристукивая каблуками по деревянной сцене.

Вскоре помоста им стало мало, и они спустились в ярморочные ряды. Девушки задорно играли своими длинными юбками со множеством складок, а мужчины пустили в ход крошечные бубны, издававшие веселый звон.

– Красиво! – восторженно произнесла я, следя за движениями танцоров.

– Ну что, с чего начнем? – спросил Поль, когда танец закончился, а артисты растворились в толпе.

– С яблока в карамели! – без раздумий отозвалась я. – Это моя любимая сладость!

– Идем!

Меня увлеки в ряд, лотки которого ломились от всевозможных конфет, печенья, кремовых пудингов, зефира и пастилы.

Сладкий воздух пьянил, даря чувство настоящего праздника. Словно маленький ребенок я с восторгом рассматривала прилавки с лакомствами, борясь с желанием все скупить и попробовать.

– Нам два яблока на палочке и орехи в меде, – сказал Поль веселой торговке, протягивая серебряный.

Та шустро отсчитала сдачу медяками, и мы получили два десерта и бумажный стаканчик с миндалём, залитый сиропом карамельного цвета.

Я, не удержавшись, поддела один орех маленькой деревянной палочкой и сунула себе в рот.

– Волшебно! – простонала от удовольствия, чем еще больше развеселила торговку.

– Держите вам в подарок как первым покупателям. – Она протянула кулек с разноцветной карамелью размером с горох.

– Спасибо! – хором ответили мы.

– Я верну тебе монеты за сладости, – пообещала я Полю, вонзая зубы в кисло-сладкое яблоко.

– Не стоит, – отмахнулся он. – Это такие мелочи.

Мы неторопливо прогуливались между рядами, рассматривая всевозможный товары. Но не менее интересно было глазеть на народ. Столичные жители разительно отличались от деревенских. Особенно женщины.

Я с профессиональным любопытством рассматривала их платья. Дорогая ткань, добротная фурнитура. Судя по всему, в моде сейчас были глубокие округлые декольте, украшенные белыми кружевами. На глаза попались уже несколько подобных нарядов. У нас в Торне такое бы выглядело неуместно и даже вычурно.

А еще женщины носили в руках небольшие сумочки. У большинства были простые тканевые, а те, кто побогаче предпочитали яркие сумки, обитые бархатом или кожей.

– Как думаешь, им удобно ходить весь день с сумкой в руках? – поинтересовалась я у друга. – Да и что они там носят, в таких-то крошечных? Покупки туда не поместятся, а пару монет можно всегда в карман положить.

– Не знаю, – пожал плечами Поль. – Столичная мода. Смотри, – Он вдруг оживился и одними глазами указал мне направление. – Маги-студенты.

Я развернулась и заметила несколько человек в разноцветных мантиях. Девушки и парни примерно нашего возраста. Они, весело смеясь и живо переговариваясь, покупали себе мороженное. И это в осенний-то день. Люди почтительно расступались перед студентами, а торговец любезно обслужил их без очереди. Юные маги восприняли это как должное.

– Эх, хотелось бы и мне иметь магию, – с толикой зависти произнес Поль. – Закончишь бесплатную Академию и высокооплачиваемая работа, почет и уважение гарантированно у тебя в кармане.

– У тебя отличная работа, к которой у тебя определенно талант. Не гневи Богов, – отчитала я друга, который все еще восхищенно провожал магов глазами. – Был бы таким же высокомерным выскочкой как они. – Продолжала рассуждать я. – А так ты не такой.

– А какой? – с хитринкой в глазах поинтересовался Поль, заставляя меня смутиться.

– Нормальный, – буркнула я в ответ и свернула в ряд с тканями. Покупать я ничего не собиралась, но поглазеть было любопытно.

Несколько часов мы бродили между торговыми лотками. За это время на помост несколько раз выходили фокусники и танцоры, и один раз – человек-змея с огненным шоу. Он мне понравился больше всего. Высокий лысый мужчина в облегающем костюме ловко жонглировал горящими факелами и изрыгал изо рта огонь. Не удержавшись, я громко захлопала после его выступления. Да и не я одна, кто-то громко и пронзительно засвистел в знак одобрения. Человек-змея впечатлил многих.

– Нам пора возвращаться, – заметил Поль, глядя на городские часы на одной из башен.

Напоследок мы зашли в ряды с травами и специями. Друг долго выбирал подходящие, растирая приправы между пальцами, нюхая и пробуя на вкус. В итоге он стал обладателем нескольких ароматных мешочков.

Мы забрали Ласточку и беспрепятственно покинули столицу.

– Не жалеешь, что поехала? – поинтересовался Поль, ловко управляя повозкой.

– Нет! – с жаром заверила я. В эту поездку я получила гораздо больше, чем ожидала, но пока не готова была рассказать об этом другу.

Теперь, когда шумная столица с ее завораживающим хаосом осталась позади, я мыслями вернулась к Маковому переулку. Неужели я узнаю что-то об исчезновении сестры в том доме. А может стоило сразу набраться храбрости и постучать в ту дверь? Я откинула эти мысли. В любом случае, уже поздно. Надо все обдумать и вернуться туда одной.

– Заедешь к нам в таверну перекусить? – предложил друг.

Отказываться я не стала.

В «Белом гусе» было оживленно, почти все столики оказались заняты посетителями. Мы уселись за единственный свободный возле барной стойки.

– Поль! А я думаю, куда ты пропал! – к нам подбежала Натель. – Даже на кухню заходить, где нет тебя, было грустно. – Девушка закусила нижнюю губу и бросила на Поля взгляд полный обожания. Меня же демонстративно проигнорировав.

– Мы с столицу ездили по делам. Голодные, как стая волков. Накормишь?

– Конечно! Твой суп из чечевицы с грибами просто пальчики оближешь! А на второе есть томленое мясное рагу и рыба в сливочном соусе. Что выберешь?

Мы взяли по похлебке и по рагу. Натель добавила в заказ еще несколько румяных пирожков на свой вкус.

– За то, что расплатились с долгами! – провозгласив Поль, чокаясь со мной кружкой с квасом.

– Поздравляю! – я еще раз порадовалась за друга. – От такой кабалы удалось освободиться.

– Совсем другая жизнь начнется! Думаю, возьмем еще работников на кухню, и у меня появится побольше свободного времени.

– Как планируешь его проводить? – я отхлебнула горячего супа. Натель не соврала, действительно пальчики оближешь.

– Задумываюсь о семье. – Неожиданно ответил Поль, отложил ложку и внимательно посмотрел на меня. – Уже и детишек хочется. Я смогу их обеспечить и обучить всему, чего сам знаю и умею.

– Ничего себе. – Ему удалось меня удивить. У меня подобных мыслей не появлялось. Может потому, что я еще ни в кого никогда не влюблялась.

– Выходи за меня! – Вдруг скороговоркой произнес друг, заставив меня поперхнуться.

– Ты это серьезно? – Я откашлялась и ошарашено уставилась на него.

– Конечно! Эмма, мы знаем друг друга с детства. Ни разу не ссорились. Мы идеальная пара.

Я все еще не могла поверить, что он не шутит. Мы действительно знакомы очень давно, но в этом и заключалась проблема. Я воспринимала Поля как брата. Он был для меня самым близким человеком на всем белом свете, но я не чувствовала к нему и толики того, что девушка должна чувствовать к мужу. Только дружеские теплые эмоции.

– Нет, Поль, – я отодвинула тарелку. Теперь мне и кусок в горло не лез. – Я так не могу.

– Я тебе не нравлюсь? – в его глаза, полные тоски и разочарования было больно смотреть, поэтому я потупила взгляд.

– Очень нравишься! Но как друг. Не муж.

– Может ты еще подумаешь? – отчаяние в голосе больно резануло. – Тебе больше не придется работать. Будешь заниматься домом и детишками, я способен обеспечить нас всех.

– Не о чем тут думать. Мне пора.

Ножки стула визгливо проехались по полу. Я схватила платок со спинки стула и, не поднимая глаз, понеслась к выходу, спиной чувствуя любопытствующие взгляды посетителей.

Мясное рагу так и осталось нетронутым.

– Ты не представляешь, насколько сегодня получился странный день, – поделилась я дома с Марни, разжигая угли и ставя на плиту ковш с водой. Мне был жизненно необходим настой горячих успокаивающих трав.

Марни устремила на меня свои черные глаза-бусинки, и я поспешила ей все рассказать, снова переживая события прожитого дня.

Немного придя в себя и откинув все лишние эмоции, я мысленно остановилась на Маковом переулке. Пожалуй, его обнаружение стало самым удивительным. Даже неожиданное предложение Поля не смогло его перекрыть.

Со дна старого сундука, где хранился ненужный хлам, я достала сложенный вчетверо пожелтевший листок. Этот рисунок был сделан давным-давно. Тогда, когда меня еще заботило обнаружение его смысла.

Я развернула бумагу и сверила с сегодняшними воспоминаниями. Это Маковый переулок. Не осталось ни единого сомнения.

Недолго думая, я накинула на плечи шерстяной платок и пошла по соседям, интересуюсь не поедет ли кто завтра в Эрадон. Мне повезло почти сразу, старый гончар собирался отвезти на ярмарку свои горшки и готов был подвести меня до столицы. Взамен я взяла в работу пару его старых штанов, колени на которых давно нуждались в заплатках.

Ранним утром я нервно топталась у повозки гончара, ожидая пока он бережно упакует каждый свой горшок в тряпицу и погрузит в телегу. На все мои предложения помочь, он лишь отмахивался, продолжая неспешно делать свое дело.

Наконец, когда все было надежно уложено ровными рядками, мы тронулись. Старик насвистывал незнакомую мелодию, погоняя старую лошадь. Та нервно подергивала хвостом, но и не думала прибавлять ходу.

Я же все больше переживала: какие открытия принесет мне новый день, что я узнаю о судьбе Эллы и хорошие ли это будут вести.

– Спасибо, обратно я доберусь сама! – сказала я гончару, спрыгивая с телеги, как только мы въехали в городские ворота. Он безразлично махнул в ответ.

Сегодня столичная суета не показалось мне такой уж дикой, и я легко влилась в толпу. До центральной ярморочной площади удалось добраться быстро, а вот дальше пришлось напрячь память, воссоздавая путь, который мы проделали накануне с Полем.

Один раз я сбилась и все же свернула не туда, но, к счастью, быстро поняла ошибку. Вскоре я уже поворачивала на Маковый переулок.

Я остановилась и осмотрела безлюдную улочку. Сердце часто колотилось от охватившего меня волнения.

Набрав в грудь побольше воздуха, я решительно двинулась к заветному домику.

– Эй, крошка, и куда мы так торопимся? – кто-то больно дернул меня за руку. Я удивленно посмотрела на свое запястье, вокруг которого сомкнулись грязные мужские пальцы.

– Пустите, – жалобно попросила я, пытаясь высвободить руку. Но получила обратный эффект. Желтые ногти больно впились в кожу.

– Не так быстро, милая. Мы любим таких крошек.

Я подняла глаза на схватившего меня человека. Грязные волосы, чумазое лицо и улыбка, обнажающая беззубый рот. На меня пахнуло смрадом.

– Сэм, ты только глянь, кого к нам занесло.

Я вздрогнула, а рядом, непонятно откуда, возник забулдыга с полупустой бутылкой алкоголя в руках. Он громко икнул и провел костяшками пальцев по моему лицу.

– Милашка. – Я зажмурилась от страха и отвращения.

– Пустите, пожалуйста.

– Глянь, ей не нравится. – Мужик громко хохотнул и влепил мне пощёчину. Звук хлопка и мой испуганный крик эхом пронеслись по переулку. Я еще раз попыталась освободиться, но куда там. Мужик, разгоряченный алкоголем, только крепче сжимал мою руку.

– Она просто не привыкла к нежности. А любит погрубее. Сейчас мы ей это устроим.

Тот, кого назвали Сэмом, довольно угукнул и начал задирать подол платья.

– Держи ее крепче, сейчас я ей колготки сниму. Интересно, какие у нее трусы.

Его пальцы шарили под платьем по моей талии, пытаясь зацепиться за резинку. К горлу подступила тошнота. Боги, неужели это происходит со мной.

– Помогите! – что есть сил выкрикнула я. И еще один хлопок пришелся по моей щеке. На этот раз более сильный и болезненный. Рот наполнился солоноватым вкусом крови.

– Еще раз вякнешь и заткнем насовсем. Да и бесполезно кричать, это не тот район, где благочестивые соседи приходят на помощь.

Оба мужика громко засмеялись. Грязные руки продолжили стягивать с меня колготки. Они были уже в районе колен.

– А ну, задери ей подол. На трусы хочу взглянуть! – Приказал один другому. И меня, схватив за обе руки, как куклу перевалили через костлявое колено. Я успела лишь испуганно ойкнуть.

– Я новенькая горничная господина Болка, – пролепетала я, делая еще одну попытку остановить этот кошмар, – он будет недоволен.

Вдруг мне повезет, и эти двое знают ростовщика из самого видного дома на этом переулке и побаиваются его. В чем-то я не ошиблась, они его знали.

– Горничная Болка, говоришь? Сейчас мы его позовем, пусть подтвердит. А если ты обманула, то он с удовольствуем присоединится к нашему веселью. Он любит таких красоток как ты.

В горле застрял ком, глаза застелила пелена слез. Я помнила сальный взгляд Болка и понимала, что он не тот человек, на жалость которого стоит рассчитывать.

– Ну что звать его?

– Нет, – одними губами пролепетала я.

– То-то же.

Мои колготки уже валялись на грязной брусчатке. Перевернутая лицом вниз, я видела их краем глаза. Задрав подол, ублюдки что-то говорили про мое белье. Но я не слушала. Старалась не слушать, сосредоточившись на холодном ветре, касающемся моих озябших бедер.

В голове зародилась болезненная мысль, обдавшая тело жаром. Вот, что значили мои рисунки, они не несли подсказки о судьбе Эллы. Они показывали, где закончится моя.

Черные грубые сапоги. Я была настолько парализована страхом, что не сразу осознала, что появился кто-то третий. Обладатель обуви подошел очень близко, но насильники не сразу его заметили, они были заняты спором, кто будет развлекаться со мной первым.

– Я первый! – визгливо воскликнул Сэм. – Я ее заметил!

– А я схватил!

– Господа, – в диалог вмешался незнакомый голос. Он звучал ровно и чуточку насмешливо. – Отпустите девушку. Я вижу, что она не рада вашей компании.

Резко наступила тишина. Даже руки, удерживающие меня, чуть ослабили хватку.

– Слышь, мужик, шел бы ты отсюда, – ответил один. Второй, подняв свою полупустую бутылку с земли, принял воинствующую позу.

– Уйду, когда вы отпустите девушку.

– Ты, по-моему, не понимаешь, кто тут главный.

Незнакомец усмехнулся. Мне не было видно его лица, но что-то подсказывало, что он сейчас самодовольно ухмыляется.

– Зря ты так. Я очень понятливый. Именно поэтому, жду пока вы оба извинитесь и покинете эту улицу.

Подчеркнуто вежливая интонация с нотками иронии моментально возымела свой эффект. Одним резким толчком меня спихнули с колена на брусчатку, оставив валяться, как мешок с картошкой.

Разъярённый насильник поднялся, присоединяясь к своему собутыльнику.

– Сейчас мы тебе накостыляем, мало не покажется!

Я, тем временем, одернув подол, отползла и привалилась к ледяной стене дома. Надо было бежать, но на это не было сил. Ноги, ватные от пережитого ужаса, отказывались меня слушаться. Оставалось только наблюдать за происходящим.

Двое стали наступать на незнакомца, но его, казалось, это ничуть не смущало. На его лице красовалась кривая улыбка, больше напоминающая оскал.

Насильники наступали с обеих сторон. Сэм яростно размахивал бутылкой во все стороны, еще немного, и она угодит господину в черных сапогах по голове. Я испугано ахнула. Почему он не защищается.

Стеклянная тара в очередной раз со свистом разрезала воздух и вдруг неожиданно раздался взрыв. Бутылка разлетелась на тысячи мелких осколков. Содержимое мелкими брызгами опустилось на брусчатку.

Все замерли. Я, как зачарованная, не могла оторвать взгляда от россыпи стекла на земле.

– Какого дьявола? – придя в себя, воскликнул Сэм.

Дальше все произошло за считанные мгновения. Быстрые движения, едва заметные моему глазу, и оба насильника скрючившись валялись на брусчатке.

– Девушка ждет ваших искренних извинений, – ледяным тоном произнес незнакомец.

– Да иди ты, – корчась от боли произнес один из моих мучителей.

– Что ж, раз по по-хорошему нам не удается договорится, пусть будет так.

В следующую секунду на переулке резко потемнело. Словно из ниоткуда длинными щупальцами к нам потянулся черный дым. Я крепче вжалась в стену, как будто это могло меня спасти.

В глазах насильников застыл животный ужас.

Дым, обползая меня, окружал их, все больше сжимая свои тиски.

– Мы готовы извиниться! – крикнул один из них.

– Простите нас господин маг, мы не поняли, кто перед нами.

Щупальцы, застывшие до этого на одном месте, недовольно колыхнулись и снова потянулись к говорившему, заставив его испугано вскрикнуть.

– Извинятся нужно не передо мной. Вы мне ничего не сделали. А вот девушка очень ждет вашего покаяния.

Мужчины одновременно поднялись на колени и развернулись в мою сторону.

– Прости нас. Мы не хотели.

– Чудесно, – на распев проговорил маг, – если вы еще раз попробуйте причинить кому-то вред, то я тотчас узнаю об этом, и тогда живыми вы от меня не уйдете. Все понятно?

Насильники усиленно закивали.

– А сейчас пошли вон отсюда.

Дважды им повторять не пришлось. Боязливо глядя, как черный дым лениво заползает в щели между домов, насильники попятились и поспешно скрылись за ближайшим углом.

– Как ты? – маг неторопливо приблизился ко мне, по дороге подняв мою обувь и колготки.

– Нормально. – Только сейчас я осознала, что голые ступни, стоящие на холодном камне, успели задубеть.

– Оденься. – Незнакомец деликатно отвернулся, позволив мне без лишнего смущения натянуть колготки и зашнуровать старые ботинки. Получилось это не с первого раза, пальцы еще подрагивали от пережитого.

– Благодарю вас от всего сердца! – искренне произнесла я, закончив с одеванием и поднявшись с холодной земли.

Маг резко развернулся на каблуках, наши взгляды встретились. Я не выдержала и первой отвела глаза, продолжая украдкой рассматривать спасителя. Высокий, почти на голову выше меня, в черных штанах и такого же цвета плаще. Но больше всего меня поразили его длинные темные волосы, собранные в хвост, и светлая кожа.

Он очень отличался от деревенских. У нас мужчины предпочитали коротко стричься, чтобы волосы не мешали работе. А кожа, особенно к осени, у всех приобретала бронзовый оттенок. Даже Поль умудрился получить легкий загар к концу лета несмотря на то, что почти все время проводил на кухне.

– На выпей, – поля плаща на мгновение распахнулись, и маг протянул мне железную флягу.

– Зачем? – я напряглась. Брать что-то из рук незнакомца, пусть и спасшего меня, не хотелось.

– Не бойся. Это поможет тебе успокоиться.

– Успокаивающие травы? – догадалась я.

Он кивнул. Его спокойствие и даже легкое равнодушие развеяли мои сомнения, позволили взять флягу и сделать крупный глоток.

Я громко закашлялась от жара, охватившего горло.

– Это же алкоголь!

– Односолодовый виски, если быть точнее. Расслабляет не хуже любых трав.

Я с сомнением покосилась на него, но, поддавшись соблазну, сделала еще один крупный глоток. Жар опустился ниже и остановился где-то в области живота. Стало действительно лучше. Озноб прошел.

«Пожалуй, двух глотков мне хватит», – решила я про себя и вернула флягу владельцу.

– Что ты делала одна в этом переулке? – маг не просто спрашивал. Он требовал ответа.

– Шла.

– И куда же? – к нему вернулась его кривая ухмылка.

«А он симпатичный, – совсем не вовремя отметила я, – и даже не такой взрослый, как показалось сначала. Всего лет на десять меня старше».

С ответом я не спешила. Стоит ли ему говорить, куда именно я спешила.

– Так куда же ты шла? – поторопил он и угрожающе сделал шаг вперед. Я отступила к стене и, ткнув пальцем в белый домик из моих рисунков, честно ответила:

– Туда.

– К ведьме значит, – спокойно произнес маг. – И зачем?

Я молчала. Про рисунки говорить не хотелось, да и информацию, что дом принадлежит ведьме, нужно было еще осмыслить. Он воспринял мое замешательство по-своему.

– Хотя, я могу догадаться, зачем столь юной девушке понадобились услуги ведьмы. – Он неторопливо осмотрел меня сверху вниз, почему-то задержавшись взглядом на моем животе. Я инстинктивно прикрыла его рукой. – Настоятельно советую в будущем быть осмотрительней. Настой для избавления от плода не так безопасен, как может казаться.

Я не сразу поняла смысл сказанного, но, когда осознала, щеки вспыхнули, а кровь закипела. Да за кого он меня принимает! Он что решил, я пришла сюда, чтобы избавиться от ребенка?

– Все совсем не так! – выпалила я. – Я не за этим пришла. Я даже не знала, что тут живет ведьма.

– Тогда зачем? – взгляд мага словно касался души, заставляя говорить то, чего не планировала.

– Не знаю. – Голос дрогнул. – Просто много лет подряд я рисовала этот дом. Неосознанно. Вот, пришла за ответами. – Мне удалось его удивить. В холодных равнодушных глазах незнакомца на мгновение вспыхнуло любопытство.

– Как интересно. И ответы на какие вопросы ты планируешь тут найти?

– У меня пропала сестра. Много лет назад. Вдруг, рисунок – это подсказка. – Маг смерил меня долгим взглядом.

– Как тебя зовут?

– Эмма.

– Что ж, Эмма, удачи тебе в поисках сестры. – Он сунул руку вглубь плаща, а затем что-то протянул мне. – Возьми на всякий случай.

Я с интересом приняла небольшую черную бумажную карточку тисненую золотом. На ней значилось: Сейран Ширеон, Бархатная улица, 28.

– Спасибо, – неуверенно произнесла я.

– Если не умеешь читать, покажи любому из горожан. Они помогут найти мой дом.

– При необходимости обязательно воспользуюсь ваши советом, господин Ширеон. – С сарказмом ответила я, чем заслужила довольную ухмылку.

– Ну что ж, всего доброго, Эмма. Не попадай больше в неприятные истории.

Плащ Сейрана Ширеона взвил в воздух от резкого поворота его хозяина. А я осталась растеряно стоять в пустом переулке с карточкой в руках.

– До свидания! – Запоздало прокричала я спасителю, который уже скрылся за поворотом.

Интересно, на какой такой «всякий случай» он вручил мне свой адрес. Долго размышлять я об этом не стала, сунув карту в глубокий карман платья, я решительно направилась к дому ведьмы.

Глава 5

Настойчивый стук в дверь. Томител