Читать онлайн Год Красного Дракона бесплатно

Часть 77

9 сентября 1941 года, аэродром Кратово (ныне аэропорт «Жуковский»)

Командир 81-й дальнебомбардировочной дивизии полковник Александр Евгеньевич Голованов

Ровно месяц назад, девятого августа, меня неожиданно сняли с командования двести двенадцатым дальним бомбардировочным полком, за первый месяц войны потерявшим большую часть боевых машин[1], и назначили командующим формирующейся 81-й тяжелой бомбардировочной авиадивизией РВГК.

К тому времени основной накал наземных сражений стих, враг наконец-то крепко получил по рылу и убавил свой пыл. Отгремели ожесточенные сражения под Островом и на Житомирском направлении, а над Белоруссией, там, где Гитлер наносил свой главный удар, седьмого июля вдруг раскрутился настоящий тропический тайфун. Причем это явление природы не гуляло по местности, как это свойственно атмосферным образованиям подобного рода, а было жестко привязано своим центром к точке на местности примерно в семидесяти километрах к западу от Могилева.

Как сказал наш полковой синоптик, «такого не может быть, потому что не может быть никогда, но вот же оно есть, и с этим не поспоришь…».

Представляю, что творилось в эпицентре, если даже в двухстах километрах от него, в Смоленске, погода была совершенно не летной: проливной дождь с порывистым ветром, видимость от семисот до трехсот метров. И если взлетать в такую погоду можно исключительно от большого отчаяния, убегая от того, что хуже самой смерти, то совершить благополучную посадку не сможет, пожалуй, и Герой Советского Союза, ас заполярных трасс товарищ Водопьянов.

В общем, имелось ощущение какой-то чертовщины, о которой я сам имел представление побольше, чем иные прочие товарищи, потому что еще третьего июля по приказу товарища Сталина лично вылетал на воздушную разведку в район Борисова, чтобы проверить неожиданный и прямо-таки фантастический рапорт корпусного комиссара Сусайкова. Рапорт тогда подтвердился в полном объеме, но я оставался в недоумении по поводу того, каким образом тем загадочным незнакомцам с такой тщательностью удалось растерзать германскую танковую дивизию. Я просто не мог представить, какой поражающей силой обладало вооружение их летательных аппаратов, чтобы насквозь пробивать танковую броню… И еще мне было непонятно, как удалось добиться такой слетанности в эскадрильях и звеньях, а также общей управляемости всего воздушного соединения, ведь одно дело – бомбить всей формацией по команде ведущего, и совсем другое – проводить групповую штурмовку, при которой каждый пилот сам выбирает цели, а все вместе они действуют как один человек. Кроме того, было неясно, где может базироваться такая армада, особенно в свете того, что в рапорте корпусного комиссара Сусайкова было указано, что неизвестные аппараты прилетели к Борисову с западного направления.

Впрочем, прошло несколько дней, и это происшествие почти забылось, потому что в полосе Западного фронта начался великий потоп, в числе прочего, приковавший к земле и наш полк. Хляби небесные разверзались в течение пяти дней, до двенадцатого июля включительно, и еще несколько дней погода западнее Днепра была просто нелетной: низкая облачность, моросящий дождь и порывистый ветер. Но как только погода улучшилась (что произошло после двадцатого июля), как наш полк снова задействовали в вылетах на фоторазведку: товарищ Сталин хотел знать, насколько сильно это погодное явление повлияло на возможность германской армии вести наступление на Московском направлении.

Фотопленки, которые в заданных квадратах отснимали экипажи нашего полка, доставлялись в Москву, где над ними колдовали синоптики из Центрального Института Погоды, но даже без их высокоумных выводов, по устным докладам пилотов, штурманов и стрелков, наступление немцев на Московском направлении оказалось невозможным. Озера, которых на этой территории и без того имелось достаточно, увеличились по площади в несколько раз, и, кроме того, на месте бывших болот блестела водная гладь. Насыпи шоссейных и железных дорог во многих местах были размыты, как и большая часть проселочных дорог, и теперь немцы прикладывали отчаянные усилия по их восстановлению. Истребительное противодействие со стороны противника над разведываемым районом отсутствовало, потому что полевые площадки, на которых сидела германская истребительная авиация, затопило дождевой водой, превратив их в болото.

Это задание полк, уменьшившийся до одной эскадрильи, выполнял в течение трех последующих недель, совершая все больше и больше разведывательных полетов в полосах ответственности Северо-Западного и Юго-Западного фронтов. Там истребительное противодействие тоже было не очень значительным, будто кто-то взял на себя труд основательно проредить германскую авиацию. А потом случился это мой перевод с повышением. Сдав полк своему заместителю майору Филиппову (ибо никакого «варяга» на мое месте не прислали), я вылетел в Москву. В главном штабе ВВС у Жигарева по поводу моего перевода пребывали в полном недоумении, ведь формирующаяся дивизия относилась к частям Резерва Верховного Главнокомандования, подчиняясь только товарищу Сталину и никому более. Поэтому там мне вручили предписание за дальнейшими разъяснениями прибыть в Кремль к товарищу Сталину в указанное время. Мол, все кадровые решения в частях РВГК принимает только главный вождь Страны Советов.

В кремлевском кабинете товарища Сталина меня ожидала большая неожиданность: майор Барсуков, Никита Андреевич, мой заместитель по учебно-боевой работе и начальник всего инструкторского состава, а также инженер-капитан Яони Зата, прикомандированная к формирующейся дивизии в качестве временного начальника инженерно-технической службы дивизии. Если майор Барсуков выглядел почти обыкновенно, и нездешнее происхождение в нем чувствовалось едва-едва, то его напарница в буквальном смысле шокировала. Это была высокая, на голову выше меня, девица неизвестной национальности, со светло-грифельной кожей, крупной головой, прижатыми к черепу острыми ушами, вторичными половыми достоинствами, выдающимися вперед двумя буграми и туго обтянутыми курткой сине-черной расцветки. На вороте куртки красовались наши голубые ВВСовские петлицы с молотом и штангенциркулем (обозначающим принадлежность к инженерному составу) и одной капитанской шпалой. Дополняли обмундирование этой особы свободные бриджи той же расцветки, что и куртка, и высокие шнурованные ботинки серебристого цвета. На висках ее череп был гладко выбрит, а коса, заплетенная из остальных волос и свисающая из-под пилотки, состояла из прядей фиолетового и розового цветов[2], что делало экзотическую девушку похожей на какаду.

Видимо, удивление было так неприкрыто написано на моем лице, что товарищ Сталин счел необходимым пояснить:

– Товарищ Яони Зата происходит из гибридной галактической народности серых эйджел, являющихся прирожденными инженерами. Сами они ничего не конструируют и не изобретают, но если вы дадите серой эйджел в руки какое-нибудь готовое изделие, то она, разобравшись в его назначении и принципе действия, доведет конструкцию до совершенства, а в том случае, если эта вещь была сломана, то при наличии необходимых материалов она починит и улучшит.

– Галактической народности? – ошалело переспросил я, переводя взгляд и товарища Сталина на мою новую заместительницу по технической части и обратно. – Это те самые неизвестные союзники, что хорошенько наподдали немцам под Борисовом?

– Отчасти те самые, Александр[3]… – уклончиво произнес товарищ Сталин, разглядывая меня с таким видом, будто решал, стоит ли мне доверять самую большую тайну Советского Союза. – Бомбоштурмовой удар по атакующей позиции наших войск в районе Борисова восемнадцатой танковой дивизии вермахта наносили четыре эскадрона палубных штурмовиков огневой поддержки сухопутных войск типа «Шершень», стартовавшие с борта галактического линкора планетарного подавления «Неумолимый», а также ротный штурмоносец типа «Богатырь», происходящий, впрочем, совсем из другой истории. Но, однако, сейчас происхождение этих аппаратов совершенно неважно, потому что все они ныне подчиняются одному Верховному Главнокомандующему, Сергею Сергеевичу Серегину, настоящему большевику и борцу за правое дело. Этот человек сразу после прибытия в наш мир немедленно приказал своей армии вступить в войну с фашистской Германией на стороне Советского Союза. И дело под Борисовом было для него не единственным. Это именно его люди разверзли небесные хляби над Белоруссией, к чертям собачьим заживо спалили на рокаде моторизованную дивизию «Дас Райх», купировали прорыв германской армии под Островом и со всей решимостью разыграли оборонительную операцию на Житомирском направлении. Что касается товарища Яони Зата, то она присоединилась к армии товарища Серегина совсем недавно, уже позже тех славных дел, но, несмотря на это, эта женщина такая же званая и избранная, как и те товарищи, что стояли рядом с товарищем Серегиным в рядах борцов за справедливость с самого начала. Теперь тебе все понятно?

– Так точно, товарищ Сталин! – ответил я, ни на минуту не задумываясь. – В общих чертах мне все понятно, а детали того, что и откуда взялось, я позже проясню у самой товарища Яони Зата. Надеюсь, она не откажется дать мне комментарии, но займемся мы этим не здесь и не сейчас.

– Я, Александр, в тебе не сомневался, – усмехнулся в усы товарищ Сталин. – А теперь слушай. Дивизия, которой тебе предстоит командовать, не зря называется Резервом Верховного Главнокомандования. И летать вы тоже будете для нашего времени на очень необычных самолетах…

– Неужели это будут те аппараты, которые атаковали немцев под Борисовом? – удивленно спросил я.

– Нэт, Александр, – сказал Верховный. – Так высоко прыгать на многие тысячи лет вперед преждевременно. Начинать лучше все же с вариантов попроще, но при этом таких, чтобы нэмцы не увидели разницы между одним и другим. Одним из побочных эффектов деятельности товарища Серегина стала связь нашего мира с миром на тридцать пять лет спустя, где Советский Союз смог выиграть самую главную в своей истории войну, но начал проигрывать мир…

– Товарищ Сталин, а разве можно проиграть мир? – удивился я.

– Товарищ Барсуков, – хмыкнул Верховный, – объясните, пожалуйста, Александру, как это выглядит, когда страна проигрывает мир…

– Это, товарищ Голованов, выглядит как застой и топтание на месте, – с горечью ответил тот. – Достижения и победы становятся все мельче и незаметнее, а проблемы, поначалу незначительные, становятся все более назойливыми и заметными, но никто не собирается их решать, потому что не понимает, как это можно и нужно сделать. Но теперь все будет совсем по-другому, потому что мы снова знаем, что и как нужно делать. А если что будет непонятно товарищу Брежневу, так всегда можно спросить у товарища Сталина, товарища Ленина и товарища Серегина, который по некоторым вопросам даже больший дока, чем иные вместе взятые.

– Да, – подтвердил товарищ Сталин, сноровисто набивая табаком трубку, – если у вас вдруг завелся злобный и опасный враг, то товарищ Серегин – это лучшее, что может случиться на вашем пути. Как и полагается всякому порядочному старшему брату, он не только поможет вам отбиться от наглых агрессоров, но и научит драться так же, как умеет сам, чтобы после каждого сражения враг ложился костьми и больше никогда не поднимался. Тогда разные нехорошие люди из-за океана будут бояться даже просто смотреть с недобрыми намерениями в сторону вашего Советского Союза. Но сейчас все организовано так, чтобы два наших мира нашли опору друг в друге, в то время как наш союзник будет заниматься самой главной угрозой для человечества. Товарищи Карл Маркс и Фридрих Энгельс ошибались очень во многом, но вот в главном, что капитализм – это тупик для человечества и главная угроза его существованию, они были правы стопроцентно. Поэтому каждый должен заниматься своим делом. Нам тут следует изо всех сил бить фашистов, чтобы они подняли руки и запросили пощады, а товарищ Серегин со своей армией будет заниматься тяжелыми случаями, для исправления которых нужен уже не скальпель хирурга, а топор мясника.

Верховный сунул мундштук трубки в рот и звучно чиркнул спичкой.

– Одним словом, Александр, – сказал он, выпустив изо рта первый ароматный клуб дыма, – готовность твоей дивизии к боевому применению наступит ровно через месяц. Два полка из ее состава, нуждающиеся в бетонированных полосах, сидят на авиабазе ЛИИ ВВС Кратово, а два других полка, самолетам которых такая роскошь не требуется, находятся на грунтовом аэродроме в Монино. Все самолеты, прибывшие из семьдесят шестого года, далеко не новые, но, как нас заверили, находятся во вполне летнопригодном состоянии. Четверть личного состава – добровольцы оттуда, такие же, как товарищ Барсуков, и они же будут у вас за инструкторский состав. Остальные три четверти – это наши товарищи, частью переведенные из ГВФ, а частью из ВВС. Товарищ Яони Зата и ее подчиненные восполнят у вас ту сторону дела, которая у нас традиционно хромает и в семьдесят шестом, и в сорок первом году – то есть связь, навигацию и систему доведения до экипажей самых последних данных разведки. Когда она закончит с вами работать, все это у вас должно быть на галактическом уровне. Ну а сейчас, если все понятно, отправляйтесь на место в штаб дивизии в Кратово и принимайте командование. Времени на лишнюю болтовню больше нет.

Вот так я стал командиром дивизии, укомплектованной самолетами из нашего счастливого завтра…

Четыреста двадцатый и четыреста двадцать первый бомбардировочные полки вместо не доведенного до ума самолета-бомбардировщика Ер-2[4] получили фронтовые бомбардировщики Ил-28. Бомбовая нагрузка – от одной тонны в бомболюк, до трех тонн на коротком плече, с подвеской бомб на внешние балочные держатели, крейсерская скорость – семьсот семьдесят километров час, в рывке на форсаже – до девятисот километров. Эти самолеты способны, отбомбившись по цели, с легкостью оторваться и от преследования мессершмиттов, и от зенитного огня вдогон. Боевой радиус этих машин – тысяча двести километров, что при базировании на подмосковные аэродромы означает досягаемость любых целей, вплоть до Варшавы. Кроме всего прочего, самолет этот оказался неприхотливым к условиям базирования, приятным в пилотировании, и прощающим разное воздушное «хулиганство». Там, «наверху», эта машина считается уже устаревшей, а потому почти сошла со сцены, переместившись на поля хранения, летные училища, службу доставки почты гражданского воздушного флота, буксировщиков конусов на учениях истребительной авиации, а тут у нас это будет ужасное оружие возмездия на земле и на море. Всего в момент формирования дивизии в строю имелось сорок самолетов данного типа, и ни один не был потерян за время подготовки.

Но главную ударную силу дивизии составили четыреста тридцать второй и четыреста тридцать третий бомбардировочные авиаполки, вооруженные дальними реактивными бомбардировщиками Ту-16. А вот тут боевой радиус Ил-28 и бомбовую нагрузку нужно умножать на три. Дальность в три тысячи километров (туда и обратно) при стандартной бомбовой нагрузке в три тонны позволит нам в случае необходимости прямо с подмосковных аэродромов окучивать всю Европу, включая Великобританию и Ирландию. А если использовать аэродром Сарабуз в Крыму, то можно будет достать и негодяя Франко в его Мадриде. На коротком плече, то есть в пределах оккупированной врагом территории Советского Союза, плюс еще километров сто-сто пятьдесят, Ту-16 способен нести до девяти тонн бомб, в том числе и единичную бомбу указанного калибра. Честно сказать, мне сложно представить себе цель, которую не сможет уничтожить подобная фугасная громила, содержащая до четырех тонн взрывчатки.

Впрочем, бомбовый ковер из восемнадцати полутонных бомб, вывалившихся из бомболюка одного-единственного самолета, тоже не доставит врагу особого счастья, а если в налете, к примеру, на железнодорожную станцию в глубоком вражеском тылу примут участие все тридцать самолетов дивизии, то лунный пейзаж на месте важного вражеского объекта гарантирован. Впрочем, ассортимент применяемых бомб у этой машины выглядит как меню в ресторане – на все вкусы: начиная от бомб массой в двести пятьдесят килограмм, и далее по возрастанию веса: пятисотки, в тонну, полторы, две, три, пять и девять тонн. При отсутствии груза в бомбоотсеке на крыльевых держателях также можно подвешивать по две самонаводящиеся противокорабельные крылатые ракеты, похожие на миниатюрные реактивные самолеты, и еще одна ракета вешается в бомболюк на центральный балочный держатель (при этом его створки остаются открытыми). Линкор такой ракетой не утопишь, так как она не предназначена для поражения бронированных целей, зато прервать вражеские перевозки по любому из морей, находящихся в нашей досягаемости, мы, несомненно, сможем: транспорты от попаданий таких ракет будут тонуть прямо на месте как миленькие.

Одним словом, Родина доверила мне инструмент страшной разрушительной силы, и использовать его требовалось грамотно, а не так, чтобы в решающий момент жидко обгадиться по неумению. Так что все наше время было посвящено боевой учебе: изучению матчасти в классах, полетам во всех режимах и в любое время суток, а также учебному бомбометанию на полигоне болванками. Это только кажется, что проще было бы бомбить сразу врага, на самом деле это неправильно, ведь во время учебы необходимо знать как о совершенных ошибках, так и об их причинах, а немцев присылать нам отчеты не заставишь.

Пока мы учились у майора Барсукова и его товарищей, инженер-капитан Яони Зата вместе со своими помощницами из галактических народностей горх и сибх тоже трудилась не покладая рук. Горхи – не очень умные, когда требуется принимать самостоятельные решения, но зато очень сильные и с хорошей памятью. Едят эти особы за двоих, но и работают за четверых. При обслуживании даже самого лучшего самолета много где нужна физическая сила, а ее у представительниц этой народности достаточно. Трое таких вот монструозных дам как-то на спор запросто одолели дюжину наших механиков в перетягивании каната. Позор, значит, получился, и поношение мужского достоинства…

Сибхи – они, напротив, не выделяются какими-то особенными физическими кондициями, и похожи на девочек-школьниц. При этом у них острые глаза, ловкие тонкие пальцы, хорошая память и еще лучшие терпение и усидчивость. Их совершенно не напрягает нудная монотонная работа, и справляются они с ней просто на отлично. Каждый раз, когда я вижу сибху, она занята какой-то полезной работой, и в таких случаях мне хочется погладить ее по голове и дать конфету. Товарищ Яони Зата говорит, что это нормальная реакция для человека, подобного их обожаемому командиру, а вот тот, кто будет кричать на сибху, ругать ее или, хуже того, ударит, будет подобен проклятому всеми германскому фашисту.

Кстати, именно во время того разговора я узнал, для чего нам прислали инженерную команду галактического уровня. Оказывается, товарищ Серегин, когда еще только-только проник в наш мир, вывесил на околоземную орбиту достаточное количество сателлитов глобальной сканирующей сети, чтобы мимо их внимательного ока по земле не могла пробежать и мышь, не говоря уже о германских танках, и это же касается перемещения наших войск. Товарищ Сталин получает эту информацию в полном объеме, а потому осведомлен о положении в зоне боевых действий гораздо лучше, чем наши командующие фронтами, а также Гальдер с Йодлем, чтоб им было пусто. Едва германские генералы замышляют какую-то операцию и начинают двигать войска, как с нашей стороны тут же следуют ответные контрмеры, в результате чего несколько локальных наступлений были купированы на самой начальной стадии и, как сообщали сводки Совинформбюро, вылились в ожесточенные бои местного значения. Теперь в эту систему включили и нашу дивизию, вплоть до каждого отдельного самолета, чтобы уже в полете экипажи имели возможность узнавать обо всех изменениях обстановки на земле и в воздухе, а также в любое время суток и при любой погоде знали свое точное местоположение, курс и истинную путевую скорость.

При этом на Ту-16 уже имеется и автопилот, и автоматическая система управлением бомбометанием, а не так, как у нас, грешных, где все на глаз. Перед инженер-капитаном Яони Зата стояла непростая задача. Ей предстояло «подружить» существующую аппаратуру и галактическое оборудование, иначе даже с ее возможностями полная замена автоматики затянулась бы надолго, ведь у товарища Серегина в настоящий момент имеется не полноценная промышленность соответствующего уровня, а всего лишь ремонтные мастерские на линкоре. Сейчас их производственные мощности по большей части используются для восстановления корабельных машин и механизмов, и задания на изготовление разного дополнительного оборудования проходят там по статье «прочее». Но товарищ Яони Зата и ее подчиненные с поставленной задачей справились на отлично, и когда работы по установке и испытанию этой системы завершились, мы получили возможность с высокой точностью наносить бомбовые удары даже по тщательно замаскированным и очень подвижным целям, а также не терять ориентировки ни ночью, ни в плохую погоду.

Одновременно с завершением работ я получил на руки особый командирский «чемоданчик», с одной стороны, заменяющий всех писарей штаба дивизии, с другой – позволяющий не сходя с места во время боевого вылета управлять хоть полками, хоть каждым самолетом в отдельности. А иногда боевое задание могут директивно спустить в этот чемоданчик «сверху»; в таких случаях на нем на своих законных местах должны стоять кодовые отметки генерала Василевского и подтверждающая виза товарища Сталина.

Я во время учебных полетов сам неоднократно поднимал в небо свой персональный бомбардировщик с полным комплектом оборудования, и могу сказать, что чувствовал себя как человек, с лица которого сняли шоры. Если надо, система даст тебе прогноз погоды на всех высотах, вкупе с картой встречных и попутных воздушных потоков, если надо, покажет тактическую обстановку в воздухе и районы дислокации аэродромов истребителей и зенитных батарей. Но самое главное – ты всегда можешь видеть свою основную и все запасные цели, ранжированные по степени их важности для противника.

И вот настал день, когда фельдкурьер доставил мне от товарища Сталина пакет с первым боевым приказом для нашей дивизии. Собственно, бумага содержала только общие слова, из которых, если документ, не дай Кард Маркс с Фридрихом Энгельсом, попадет в чужие руки, враг не сможет понять, когда, где и какими силами мы нанесем ему удар. Также в пакете присутствовало поздравление Верховного личному составу с боевым крещением, и его сегодня вечером необходимо зачитать перед строем в полках и эскадрильях. Доброе слово товарища Сталина – оно тоже стоит дорогого.

И в тот момент, когда я вскрыл пакет и прочел содержавшиеся в нем бумаги, мой командирский чемоданчик сообщил, что в него поступила верифицированная информация о том, кому мы завтра на рассвете будем отвешивать свою пролетарскую ненависть, измеренную в тоннах бомб и пусках самонаводящихся ракет. Все указанные цели до единой находятся в полосе ответственности Северного и Северо-Западного фронтов и Краснознаменного Балтийского флота. Четыреста двадцатый и четыреста двадцать первый бомбардировочные полки, укомплектованные самолетами Ил-28, в течение дня совершат по три-четыре вылета, атакуя штабы, склады и транспортные узлы на временно оккупированной советской территории. В свою очередь, четыреста тридцать второй и четыреста тридцать третий бомбардировочные авиаполки получили приказ навести ужас и террор на акватории Балтийского моря – от Копенгагена до восточной части Финского залива, за исключением шведских территориальных вод. Мы должны беспощадно топить все обнаруженные орбитальной сканирующей сетью транспортные и боевые корабли без различия их национальной принадлежности. Никого из наших там сейчас нет, а всех остальных нам не жалко. Даже со шведами приказано не церемониться: уже были случаи, когда их эсминцы атаковали наши подводные лодки, защищая морскую торговлю с Германией. А это значит, что все они должны пойти на дно!

– Ну наконец-то, – сказал майор Барсуков, когда узнал о приказе. – Всю жизнь мечтал, и вдруг сбылось…

И точно так же отреагировали его товарищи, которые добровольцами отправились на нашу войну, но вместо того, чтобы водить в атаки боевые воздушные корабли, были вынуждены потратить целый месяц на работу инструкторами. Но вот теперь все вместе, и мы, и они, возьмем с немецко-фашистских захватчиков плату кровью… А потом пройдет еще немного времени, и никто из нас не будет помнить, кто тут из сорок первого, а кто из семьдесят шестого года, – это и называется боевым братством.

10 сентября 1941 года, 10:05 мск, Пуцкий залив, линкор планетарного подавления «Неумолимый», главный командный центр

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Утро десятого сентября выдалось для солдат и офицеров тыловых служб германской группы армий «Север» даже не томным, а страстным. С первыми лучами солнца в воздухе над Ригой, Даугавпилсом, Елгавой, Резекне, Вентспилсом, Валгой, Валмиерой и Шауляем появились краснозвездные реактивные двухмоторные бомбардировщики ранее неизвестной немцам модели. Двести шестьдесят второй «мессершмитт» в апреле сорок первого года лишь первый раз[5] поднялся в воздух, пока еще с поршневым мотором – и тут вдруг в Прибалтике на немецкие головы обрушивается такой ужас с небес.

При этом ни один из тех, кому довелось пережить бомбежку, не спутал двадцать восьмые Илы с моими «Шершнями»: ничего общего ни во внешнем облике, ни в тактике применения. Впрочем, и того, что отвесили немцам подчиненные товарища Голованова, тем, надо сказать, хватило за глаза. Взяв в бомболюки полную нагрузку в три тонны, Ил-28 без особых проблем долетал до любой точки Прибалтийского ТВД, вдребезги разносил там все, что указано в задании, а потом возвращался не в Монино, а на передовой оперативный аэродром «Северный» под Смоленском. Там заранее был создан запас бомб и реактивного топлива, доставлен автотранспорт вместе с персоналом, а самые незаменимые люди, авиатехники и вооруженцы, вылетели из Монино на двух «дареных» товарищем Брежневым самолетах Ан-10…

К 1976 году эта машина была подчистую списана из «Аэрофлота» по причине высокой аварийности (из ста двенадцати выпущенных самолетов разбилось четырнадцать), но еще не до конца утилизирована. Правда, энергооболочка проворчала, что причиной большинства катастроф были не конструктивные недостатки самолета, а значительно меньший, чем в ВВС, уровень подготовки экипажей и наземных служб, которые к началу семидесятых годов привыкли работать с «паркетными» самолетами, перелетающими с одного бетонированного аэродрома на другой такой же. А «Антей» (Ан-10 получил это прозвище задолго до Ан-22), вылетая с первоклассного аэродрома, приземлялся, как правило, в такой дыре, куда опасаются соваться даже черти. При посадке на наскоро выровненную грунтовую площадку экипажу и пассажирам приходилось опасаться за свои зубы и языки: столь сильной могла быть тряска при посадке или взлете с полосы типа «стиральная доска». А вибрация как явление вредно не только человеческим организмам, но и ответственным конструкционным элементам, поскольку от него в металле развиваются вредные усталостные трещины, концентрирующиеся в предсказуемых местах.

Так, в ВВС полный военно-транспортный систершип этой машины, Ан-12, бился по каким угодно причинам: пплохие погодные условия, ошибки экипажа, боевые действия и нелепые случаи вроде застрявшей в десантном люке БМД. Однако у самолетов, летавших в советских ВВС, катастроф из-за конструкционных недостатков, можно сказать, что и не было. Причем эксплуатировали военные летчики Ан-12 даже в более жестких условиях, чем их гражданские коллеги Ан-10 из «Аэрофлота». Из этого можно сделать вывод, что обслуживать самолеты, летающие в полевых условиях на грунтовые площадки, следует совсем по другим стандартам, чем те, что перелетают с одного бетонного поля на другое. И экипажи для них нужно готовить по тем же стандартам, что и для военно-транспортной авиации, а в «Аэрофлоте» это правило не соблюдали. Впрочем, в сорок первом году военные и гражданские летчики пока что все одинаково летают с грунтовых площадок, потому что число бетонированных аэродромов еще невелико.

Так что в советских ВВС образца 1941 года приняли Ан-10 (вкупе с некоторым количеством Ан-8 и Ан-12) с распростертыми объятьями и сразу же приспособили к делу. А то как же, ведь в эти времена дорого стоит иметь самолет, способный с полной загрузкой в двадцать тонн (Ан-12) или с сотней пассажиров (Ан-10) преодолеть расстояние от Москвы до Владивостока всего лишь с одной промежуточной посадкой в Красноярске. Большое количество пехоты с одного конца страны на другой таким путем всего двадцатью самолетами не перебросишь, а вот ценных специалистов или командный состав – вполне возможно. Выводят, например, из боев дивизию, которая, ожесточенно сражаясь, отступала от самой границы, а там из двенадцати тысяч личного состава осталось не более двух тысяч. Но это люди-кремни, уже начавшие проходить свои военные университеты, поэтому их грузят в полученные из семьдесят шестого года транспортные и пассажирские самолеты и в течение суток переправляют за Урал, где как раз имеется только что мобилизованное потенциальное маршевое пополнение. Сроки достижения полной боеготовности, таким образом, можно сократить почти вдвое по сравнению с тем, если бы дивизия целиком формировалась за счет призванных из запаса.

Вот и авиаспециалисты двух полков дивизии Голованова из Монино до аэродрома «Северный» под Смоленском добрались меньше чем за час. И еще какое-то время им пришлось ждать, когда на передовой аэродром не начнут прилетать Ил-28, обрабатывавшие самые ближние цели. При этом база Ту-16 оставалась в Кратово, потому что они и оттуда крыли всю Европу вдоль и поперек. А поработали парни на славу и… совершенно безнаказанно. Даже на крейсерской скорости они имели над немецкими истребителями фору примерно в сто километров в час, а на форсаже это преимущество увеличивалось втрое. В результате все сорок фронтовых бомбардировщиков вернулись на аэродром в полном составе, а у атаковавших их экспертов Геринга были потери.

Пушечные спарки в кормовых турелях Илов – вещь по нынешним временам брутальная, не прощающая противнику излишней назойливости, особенно с учетом того, что стрелку помогают радиодальномер и баллистический вычислитель, рассчитывающий точку прицеливания и минимально необходимый расход снарядов. Всего одно попадание двухсотграммовым снарядом в мотор, кабину или корень крыла – и немецкий ас может писать родным и любимым письма с того света. Несколько раз так и было, в результате изрядно прореженная моими злобными девочками пятьдесят четвертая истребительная эскадра (было сто двадцать машин, а после битвы под Островом осталось меньше пятидесяти) понесла дополнительные потери. В частности, прямым попаданием снаряда в кабину своего истребителя был убит свежеиспеченный кавалер рыцарского креста лейтенант Макс-Гельмут Остерманн.

Впрочем, потери в личном составе германских истребительных частей были далеко не главным итогом операции, а лишь приятным дополнением. Гораздо важнее было уничтожение всех капитальных мостов через Западную Двину, нескольких тыловых складов боеприпасов и штаба шестнадцатой армии, дислоцированного в Резекне. Генерал-полковник Эрнст Буш, как я понимаю, сейчас вместе с подчиненными уже стоит навытяжку перед Святым Петром и отвечает на неприятный вопрос, как он дошел до жизни такой. После прямого попадания в здание гимназии, где дислоцировался штаб, трехтонной фугаски, снайперски сброшенной с бреющего полета, иначе и быть не может. Попадание было точным, прямо перед зданием, в результате чего бомба фактически вломилась в подвал, где глупые немцы оборудовали импровизированное бомбоубежище. При использовании централизованной системы управления бомбометанием, когда положение самолета и цели известно с точностью до сантиметров, иначе и быть не может. Все три взрывателя бомбы были установлены на подрыв с замедлением, и героически терпели три с небольшим секунды, пока сбросивший фугаску бомбардировщик не удалится на безопасное расстояние. Потом тысяча триста кило смеси «тротил-гексоген-алюминий» сказали свое веское слово, в небо взметнулся султан серого дыма, во все стороны полетели обломки кирпича, черепицы и всего прочего, что раньше составляло здание гимназии, а херрен генерален унд официрен переместились в приемную к святому Петру, не успев даже испугаться.

Впрочем, в других местах все происходило не менее эпично и феерично, и это только начало. План операции по освобождению Прибалтики севернее Западной Двины, под кодовым названием «Плутон», отводит перед началом наступления от Идрицы на Ригу десять дней на интенсивные воздушные бомбардировки. В воздушной части операции будет участвовать не только особая дивизия товарища Голованова, но и практически вся советская бомбардировочная авиация, уцелевшая в полосе Западного, Северо-Западного и Северного фронтов. Но очередь СБ, АР-2, ДБ-3, Пе-2, и даже ветеранов ТБ-3, настанет завтра-послезавтра, когда парни Голованова подавят большую часть ПВО и ночными ударами по аэродромам вынесут нахрен всю уцелевшую германскую истребительную авиацию. Советские ротативные бомбы РРАБ-1 (250 кг) и РРАБ-2 (500 кг) подходят для этой задачи идеально. При массовом сбросе с больших высот они равномерно засеют летные поля аэродромов и их окрестности ковром из осколочных и зажигательных бомб весом в два с половиной кило. И никто, как говорится, не уйдет недовольным.

Специалисты по вооружению на аэродроме в Смоленске уже сейчас фаршируют корпуса этих допотопных кассетных бомб суббоеприпасами, и при этом отчаянно матерятся. Все дело в том, что эти бомбы интенсивно применялись во время Финской войны, но частенько вылет отменяли, и тогда каждую снаряженную ротативную бомбу приходилось разряжать обратно, что означало двойной муторный и, самое главное, бесцельный труд. Товарищу Сталину давно пора переходить на готовые разовые бомбовые кассеты, действующие по принципу шрапнельного снаряда. Их снаряжают прямо на заводе, и перед применением готовая кассетная бомба больше не требует никаких дополнительных трудовых усилий: подвесил под самолет, и дальше – привет немцам.

Впрочем, полки, вооруженные бомбардировщиками Ту-16, тоже работают в интересах подготовке к операции «Плутон». В первом налете они начисто вымели из акватории Балтийского моря все, что там плавало на поверхности, и в щебень разбили порты Вентспилса, Либавы и заодно Мемеля с Кенигсбергом, уделив им свою порцию ласки. Когда бомбы весом в тонну высыпают так же щедро, как разную осколочную мелочь, это впечатляет даже людей с сильным нордическим характером. И транспортный корабль, перевернувшийся, как снулая рыба, кверху брюхом, потому что рядом с бортом у него разорвалась девятитонка – это тоже очень интересное зрелище, особенно в свете того, что зенитная артиллерия открыла огонь только тогда, когда советские самолеты уже улетели. Ну не настроены шарманки звукометристов, которые в это времена заменяют радары раннего обнаружения, на звук реактивных моторов, да и ПУАЗО на батареях будут строить схему заградительного огня исходя из скорости атакующих самолетов в триста километров в час, а не восемьсот.

Но главным из береговых целей был все же Вентспилс. Дело в том, что, пока советские войска сохраняют контроль над Моонзундским архипелагом, великолепный порт Риги у немцев использовать никак не получается. В Ирбенском проливе к их кораблям относятся весьма сурово: обстреливают береговой артиллерией с мыса Церель, а также в обязательном порядке атакуют самолетами-торпедоносцами и торпедными катерами. И никак иначе быть не может, ибо советскому командованию известно каждое шевеление на германской стороне. И бездействовать, получив предупреждение, тоже никто не будет: товарищ Сталин тоже знает все и о чужих, и о своих, и на малейшие случаи нераспорядительности и разгильдяйства реагирует с невероятной свирепостью. Рядовым в пехоту для начальника-лентяя и дурака – это еще гуманно. А еще благодаря регулярным минным постановкам с воздуха Ирбены превратились в настоящий суп с клецками, обезвредить который у немцев не получается при всем желании, поскольку тральщики также подвергаются артиллерийским и воздушным ударам. И это тоже правильно.

Уже известно, что в голове советского наступления пойдет механизированный корпус нового строя под командованием генерал-майора Седова, а Катуков, Лизюков, Фотченков[6] и Черняховский будут у него командирами бригад. Также через порталы под Идрицу переброшена большая часть соединений, сформированных мной из бывших военнопленных, усиленных добровольцами из семьдесят шестого года и закаленных в боях за Белостокскую зафронтовую зону. Эти люди совершенно искренне и без какого-либо принуждения выбрали своим патроном товарища Сталина, а значит, их судьба – оставаться в этом мире и вершить его судьбу. В Белостоке сейчас осталась только небольшая обсервационная группировка, ибо, облившись кровью в жестоких боях немцы совершенно утратили интерес к этому моему эксклаву в их глубоком тылу, лишившему их большей части валентных резервов. И это тоже еще один фактор успеха предстоящей операции, потому что немцам будет просто нечем латать образовавшуюся в Прибалтике дыру. Ну а я, раз тут все складывается хорошо, могу вернуться к миру семьдесят шестого года, к его вопросам и проблемам.

Восемьсот семьдесят пятый день в мире Содома, утро. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

После трехдневного отсутствия из Аквилонии в Тридесятое царство вернулся мистер Поппер. Было видно, что поездка в Каменный век не прошла даром для закоренелого идеалиста, да и личное знакомство с такими людьми, как Джек Лондон и Антуан де Сент-Экзюпери, не могло остаться без последствий. Но главным потрясением для этого человека было поведение его соотечественников и соплеменников в отношении малочисленного, практически безоружного и беззащитного местного населения. О том, что творилось во Вьетнаме, Джордж Поппер знал, так сказать, чисто теоретически, наяву кошмар Сонгми не наблюдал, а потому убитых детей и изнасилованных женщин не видел. А тут аквилонские товарищи продемонстрировали американскому послу все ужасы колониального поведения его земляков такими, какие они есть на самом деле.

С другой стороны, с подобных безобразий в отношении коренного краснокожего населения американского континента эта нация и начиналась. Соединенные Штаты Америки стоят на грандиозной братской могиле, и следует помнить, что по закону кармы дело о геноциде тоже не имеет сроков давности. Последователи Моисея, завоевывая свою Землю Обетованную, тоже учинили множество мерзостей, главной из которых был геноцид филистимстянского народа, за что их последующие поколения осуждены мучиться вечно. Зло, порожденное предками, будет преследовать потомков до тех пор, пока они не изживут его в себе или не будут им уничтожены, ибо оно всегда возвращается к тому, кто его породил.

Правда, не думаю, что американцев ждет такая же судьба, как у евреев – с ними никто три с половиной тысячи лет нянчиться не будет. После быстрого и катастрофического краха американского государства отдельные выжившие янки на себе почувствуют, что значит падать из князей в грязь, когда на тебя ополчаются все те, кто еще вчера был готов лизать твои ботинки. Такова селява у всех, кто жаждет господства над миром, чтоб были горы злата на халяву, красивые девушки в постели, и гамбургеры сами ьы прыгали в рот, по ходу дела запиваясь кока-колой. Монголы из мира Батыевой погибели подтвердят, что так все в точности с ними и случилось.

Там сейчас по всей монгольской «ойкумене» из края в край полыхают восстания покоренных народов, увидевших реальную возможность отомстить свои мучителям и угнетателям. Особенно жарко горит в Китае, где, с истинно пролетарской ненавистью угнетенных к насильникам и грабителям, отряды монгольских захватчиков истребляют по всей стране. Не пройдет и пары лет – и из потомков тех монгол, что пошли в завоевательный поход вместе с Потрясателем Вселенной, не останется в живых ни одного человека, за исключением многочисленных бастардов, разбросанных по половине континента. Но это уже совсем другая история, потому что эти люди уже не являются частью монгольской нации.

С американцами двадцать первого века все будет точно так же, за исключением бастардов, потому что лица нетрадиционной сексуальной ориентации не размножаются.

Вот с этого наш разговор с мистером Поппером и начался.

– Ну что, Джордж, – сказал я тоном, не допускающим никаких возражений, – вы убедились, что, оторвавшись от родного американского государства и вообще цивилизации, ваши парни, не все, но очень многие, тут же превращаются в самых обыкновенных бешеных зверей, прикасаться к которым возможно только при помощи раскаленного железа?

– Да, мистер Сергий, – вздохнул американский посол, – хоть это и трудно признать, но вы совершенно правы. Хотя при этом я должен заметить, что в некоторых случаях целые подразделения и даже команды отдельных кораблей сохранили понятия о цивилизованном и гуманном отношении к неразвитым в культурном отношении народам и стараются проводить с местными политику, э-э-э… честного обмена. Не такие уж мы и плохие, как вы думаете.

– Это вы так думаете, что не плохие, – хмыкнул я в ответ. – Я тут недавно получил весточку из мира, опережающего мой родной на несколько лет, и теперь совершенно определенно могу сказать, что чем дальше планета Земля в Основном Потоке углубляется в двадцать первый век, тем больше на ней ухудшается политическая обстановка. Черные тучи закрыли солнце, ветер срывает с домов крыши, гром грохочет так, что закладывает уши. Война на пороге. С учетом реалий ядерного века обстановка будет пострашнее, чем летом тридцать девятого года. В связи с этим мое отношение к вашей Америке неизбежно должно было ожесточиться, ибо то, что в вас есть неплохого, со временем умрет, а вот все злое преумножится невероятно. Но поскольку час Страшного Суда еще не пробил, и до него еще многие и многие тысячелетия, поскольку человечество еще не выполнило своего предназначения, я буду сражаться против такого исхода изо всех своих сил – и как человек, и как младший архангел. И горе будет тем людям и странам, что встанут у меня на пути.

Американца при этих словах даже перекосило. Знает кошка, чье мясо съела. Впрочем, он довольно быстро взял себя в руки (как-никак дипломат) и с наигранным равнодушием произнес:

– Надеюсь, мистер Сергий, вы не переменили своего намерения не истреблять всю американскую нацию под корень?

– Нет, не переменил, – ответил я. – Мой гнев направлен не против фермеров, рабочих и мелких предпринимателей, которых в вашей Америке пока еще остаточно, а против настоящих хозяев вашей страны, потому что они сперва пожелают стать хозяевами всего мира, а потом возненавидят его и захотят полностью уничтожить.

– Что вы имеете в виду, мистер Сергий, когда говорите, что рабочих, фермеров и мелких предпринимателей в Америке пока еще достаточно? Что же такое должно было случиться в ваши времена, чтобы людей этих профессий стало не хватать?

– Дело совсем не в том, Джордж, что этих людей стало недостаточно, – ответил я. – Несмотря на то, что количество представителей этих профессий уменьшилось в несколько раз, для текущих нужд вашего государства их вполне хватает. Все дело в том, что за сорок лет изменилась сама Америка. Большая часть вашего производства переехала в Китай, где рабочим можно было платить сущие центы, а ваши собственные заводы стали закрываться один за другим. В результате случилось китайское экономическое чудо за авторством вашего начальника Генри Киссинджера, когда эта сейчас прямо таки нищая страна вдруг начала подниматься как на дрожжах, перенимая у Америки почетную роль мастерской мира. Когда американские рабочие и инженеры стали не нужны, то они должны либо вымереть, либо переквалифицироваться в профессиональных бездельников, потребителей государственного продовольственного пособия. Помните, как это было в Древнем Риме: когда избалованные массы опустившихся граждан просили у власти хлеба и зрелищ? У вас это в первую очередь коснулось афроамериканской части населения. И так как все это длилось на протяжении жизни двух поколений, то профессиональное иждивенчество стало наследственным. Зато финансовый капитал процветал. Собственно, ради его счастья вся эта операция и затевалась. Форд окончательно проиграл Рокфеллеру, и вместе с тем транснациональные корпорации, владельцы Больших Денег, в основном концентрирующиеся в Нью-Йорке и лондонском Сити, подмяли под себя американское национальное государство. Окончательно эта система оформилась после краха Советского Союза, когда хозяева вашей Америки наконец добились того, чего так долго хотели и о чем мечтали. Власть над миром была уже почти их, осталось только протянуть руку и взять, а в самой Америке не требовалась уже даже военная промышленность. По этому поводу был даже придуман такой термин – «постмодерн», то есть после индустриальная эпоха, которую отдельные торопыги из числа философов даже провозгласили концом истории, а это почти то же самое, что и конец света.

– Да, мистер Сергий, – немного подумав, сказал Джордж Поппер, – картина неприглядная, особенно для американца, выросшего в эпоху индустриального могущества своей страны. Но, как я подозреваю, это было лишь начало, потому что большие массы взрослых иждивенцев должны были серьезно осложнить наше финансовое положение, и это при том, что вместо вывоза товаров мы должны были начать их ввозить.

– Вместо вывоза товаров ваша страна начала вывозить доллары, номинированные как международное средство платежа, и выгоду от этого имел только американский банковский капитал, – ответил я. – Устойчивой такая система могла быть только при условии постепенного демонтажа всех антикризисных ограничителей, заложенных в американскую систему во времена Франклина Рузвельта, напуганного Великой Депрессией. Излишний капитал, копящийся в банках, нуждался в том, чтобы сфера его применения непрерывно расширялась, а потому – долой ограничения. Одновременно хозяева Больших Денег понимали, что до бесконечности так продолжаться не может. Рано или поздно наступит предел, когда будут разрешены все самые рисковые операции, а места для применения капитала все равно будет недостаточно, ибо в силу финансовой природы капитализма количество денег в системе всегда будет расти быстрее общего объема экономики.

– А вы неплохо разбираетесь в том, как устроена экономика, – похвалил меня американец. – Не ожидал таких глубоких познаний от простого русского военного. Впрочем, ваша социалистическая система еще хуже, потому что она совершенно сковывает частную инициативу, из-за чего развитие экономики замедляется и даже останавливается.

– Ой, Джордж, только не делайте мне смешно, – парировал я, – потому что инициатива инициативе рознь. Именно частная инициатива, не имеющая над собой никаких государственных ограничителей там, наверху, пытается загнать мир в такую трясину, из которой уже никогда не будет выхода. Но, к счастью, этот замысел так и не осуществился. Россия, которую все уже списали со счетов, вдруг передумала умирать, в то время как коллективный Запад праздновал свою победу и планировал окончательно решить вопрос с уничтожением человечества на планете Земля, поскольку оно оказалось ему не особенно-то и нужно. И случиться это должно было не в пламени ядерного пожара, а тихо, постепенно и почти добровольно. Концепция рая для золотого миллиона и могилы для всех остальных уже в ваше время бродит в головах разного рода мыслителей и писателей-фантастов, считающих такой мир закономерным венцом развития человечества, а мальчики, которые читали их книги, через тридцать-сорок лет твердой поступью поведут всех вас всех к ужасному концу. Добиться этого они планируют путем истеричной экологической повестки, которая требует уничтожения промышленности и фактического отката в восемнадцатый век, а также пропаганды бездетности и всяческих половых извращений, что вызовет радикальное снижение рождаемости. Ну а для тех, кто не захочет вымирать добровольно, в запасе есть методы развязывания множества локальных войн по всему миру и, уже в самом конце, создания искусственных эпидемий, которые, по замыслу их создателей, должны убить миллионы человек в так называемом «цивилизованном мире» и несчетное число людей за его пределами. Но главная задача развязывания искусственной пандемии – приучение человечества к мысли о неизбежности грядущей катастрофы, покорности перед лицом гибели, а также принуждение всего мирового сообщества, включая противников Америки, к действиям в рамках единой повестки. Подчинять другие страны можно не только силой оружия. Для этого вполне достаточно через разные подконтрольные международные организации навязать противнику свою волю, чтобы он действовал даже против собственного желания. Пока хозяева Больших Денег вели дело к уничтожению большей части населения планеты, Россия приходила в себя после геополитической катастрофы, выздоравливала от чумы тотального неверия ни во что и сосредотачивалась для восстановления своего потенциала. Ну а потом, когда проект по уничтожению человечества вступил в фазу реализации, нашла коса на камень. Так мы и стоим там на последнем рубеже, яростно огрызаясь на любые попытки налезть на нас хоть с нравоучениями, хоть силой, а иногда и сами переходим в контратаки.

Джордж Поппер слушал меня очень внимательно, не пытаясь ни перебивать, ни возражать. Наверное, я представлялся ему мессией, ниспосланным человечеству свыше, чтобы изложить людям новые вечные истины. Ну и Истинный Свет, что непрерывно горит у меня в кабинете, тоже помогал восприятию, разгоняя ненужные сомнения в тех случаях, когда человек совершенно честен и не кривит душой.

Поэтому после небольшой паузы я добавил:

– Но как я понимаю, двадцать второй год, откуда я получил известие, это лишь начало горячей фазы конфликта. И дальше будет только хуже, потому что и избыточный капитал, с одной стороны, и государственный долг США, с другой, находятся на пределе. Еще немного, и эта бинарная бомба рванет так, что Великая Депрессия времен президента Гувера покажется всем легкой забавой, потому что при аналогичных условиях неограниченной спекуляции на биржах накоплено гораздо больше горючего и взрывчатого материала, чем в начале двадцатого века. Прежде, чем случится эта катастрофа, хозяева мира любой ценой стремятся разгромить и ограбить хоть кого-нибудь из своих противников, чтобы хоть немного отсрочить грядущую катастрофу. Но, помяните мое слово, ни Россию, ни Китай победить не удастся, так что тамошние американские власти будут изо всех сил грабить своих же сателлитов и подхалимов, перекачивая к себе их финансовые ресурсы, до тех пор, пока те не окажутся иссушены до конца, после чего их постараются кинуть в огонь войны на Востоке. И тогда грянет главная битва, в классической литературе именуемая Армагеддоном. В тех мирах, где это возможно, я должен предотвратить подобный сценарий. А там, где отменить уже ничего нельзя, я должен встать всей своей мощью на правую сторону и лупить вашу выродившуюся до омерзения Америку чем попало под руку, до тех пор, пока от нее не останется только относительно безгрешное простонародье, а политиканы, финансисты и военщина не сгинут во тьму внешнюю. Dixi! Да будет так!

– И не хотел бы я вам поверить, но придется, – вздохнул американский посол. – Есть у вас репутация человека, не говорящего всуе ни одного слова, мисс Виктория Великобританская сказала об этом вполне определенно. А еще я хочу сказать, что меня, как и президента Форда, в первую очередь интересует то, что станет с Америкой нашего мира.

– Америка вашего мира должна уйти со всех своих иностранных баз, с которых она угрожает нападением на территорию Советского Союза, – безапелляционным тоном произнес я. – Единственный способ предотвратить катастрофический сценарий – это на максимально возможный срок закрепить Советский Союз и США в качестве равновеликих противостоящих сил. Тогда и мысли ни у кого не возникнет о том, чтобы затеять описанную мною ранее пакость. Но если вы откажетесь от этого довольно скромного требования, вас ожидает несколько локальных операций вроде чилийской. В основном я буду действовать вместе со своими советскими и китайскими союзниками, а в самых тяжелых случаях выступлю против вас самостоятельно, лишь при поддержке огневой мощи «Неумолимого». Молите всемогущего бога, мистер Поппер, чтобы до этого никогда не дошло. А сейчас вам, наверное, следует написать для президента Форда отчет, изложив в нем как поведение и дальнейшую судьбу американских военнослужащих, заброшенных мной в мир Каменного века, так и содержание вот этого разговора. Доставка депеши прямо на президентский стол в Овальном кабинете гарантируется. Сразу скажу, что цензурировать я вас не буду, ибо это попросту неприлично, но написанное вами обязательно прочту, ибо не терплю никаких секретов от своих контрагентов. Надеюсь, это понятно, мистер Поппер.

– Да, понятно, мистер Сергий, – вздохнул американец. – Ну что же, если наш разговор закончен, то я, пожалуй, пойду.

– Идите, Джордж, – махнул я рукой. – Вы неплохой человек, и мне будет искренне жаль, если мы из противников превратимся в непримиримых врагов.

3 марта 1976 года. местное время 11:15. Соединенные Штаты Америки, Федеральный округ Колумбия, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет

Сегодня утром, едва только придя в Овальный кабинет, президент Форд обнаружил на своем рабочем столе плотный пакет, запечатанный красной «восковой» печатью с имперским гербом[7] и надписанный Джорджем Поппером «президенту Соединенных Штатов Америки Джеральду Форду лично в руки». Прежде, таким образом появилась только коротенькая записка, в которой Джордж Поппер сообщал о том, что он на самом деле не пропал бесследно в лифте отеля по пути из номера в лобби (холл), а уже прибыл на место и приступил к работе. Бегло, по диагонали, пробежав глазами отчет американского посла при дворе императора четвертой галактической империи, хозяин Овального кабинета машинально почесал лысеющую маковку. Дело оказалось значительно реальнее и страшнее, чем предполагалось изначально. Галактическая империя и в самом деле существует еще только в самом зачаточном виде, так как состоит только из изрядно подержанного линкора планетарного подавления, в данный момент находящегося в фазе восстановления боевых возможностей, и одного трофейного вспомогательного крейсера. Однако ее материнская структура, из которой будущая империя произрастает, будто растения из семечка, оказалась явлением даже более чем просто серьезным.

Специальный исполнительный агент Творца Всего Сущего (что оказалось святой истинной правдой) шагает из мира в мир, переустраивая их в соответствии со своими представлениями о том, что правильно, а что нет. Там где он появляется ничего не остается таким каким оно было прежде и при этом в руках мистера Сергия сосредоточенно столько нечеловеческой мощи, что ему очень часто приходится сдерживать свою силу, потому что сегодняшний противник завтра может стать его союзником. Такое случалось не раз и не два, правда для того, чтобы водить дружбу с мистером Сергием требуется быть цельной и самодостаточной личностью масштаба Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна. Легкозаменяемых политиков, которые сегодня есть, а завтра их нет, доверенный слуга самого Господа за равных не воспринимает. Он считает их не более чем куклами-марионетками, и не в руках у абстрактного народа, который никак не влияет на политику, а у толстых денежных мешков.

Насчет себя Джеральд Форд все понимал правильно. Он как раз такой и есть, маленький человек, совершенно случайно усевший в кресло владыки трех четвертей мира. Он ли на этом месте будет или кто-нибудь другой, не имеет на самом деле никакого значения. В любом случае по всем животрепещущим вопросам американского и мирового бытия существует великий двухпартийный консенсус отклониться от которого будет себе дороже. Между прочим борьба с мировым коммунизмом тоже входит в число тех священных коров, которые одинаково холят и лелеют обе главных американских партии. А мистер Сергий высокопоставленный коммунист не из последних, якшается с Лениными несколькими инкарнациями Сталина, а также по слухам, просочившимся к американской разведке, этот человек в качестве почетного гостя присутствовал на двадцать пятом съезде КПСС. Вот как хочешь, так это и понимай – доверенный человек Господа и младший архангел одновременно оказался яростным сторонником мирового коммунизма и противником американского образа жизни.

А еще мистер Поппер написал, что в те моменты, когда мистер Сергий находится в хорошем расположении духа и занимается обычными делами, то и выглядит он как самый обыкновенный человек, успешный монарх, а также счастливый муж и отец. Но едва стоит обстановке осложниться, или дела будут касаться вещей невероятных и прямо сказать невозможных, то добрый Артанский князь в этом человеке тут же уступает место суровому младшему архангелу. Когда в нем начинает доминировать эта сущность, то перечить ее воле становится смертельно опасно, потому что это и есть воля самого Бога. Правда и в таком состоянии мистер Сергий никогда не обидит малого да слабого, защитит вдову и сироту и, если это будет необходимо, так накостыляет их обидчикам, что в ходе воспитательного процесса те попросту скончаются.

Ипостась галактического императора занимает между двумя этими крайностями промежуточное положение. Свойственное архангелам осознание своего всемогущества и непререкаемой правоты, будто плащом облекает человеческую сущность человека-императора, а еще он распространяет вокруг себя некую эманацию, именуемую харизмой, которая делает его кумиром большого числа людей. Мистер Поппер сообщает, что, мол, без умения с легкостью читать собеседника как открытую книгу и вызывать чувство преданности в простонародье, мистер Сергий, несмотря на всю свою мощь, был бы не настоящим императором первого класса, а не более чем временщиком, калифом на час.

С американской точки зрения этот человек представляет собой концентрированную смесь всего враждебного и неприемлемого, но, несмотря ни на что, с ним придется иметь дело, ибо он существует и, более того, предъявляет американским властям прямо неприемлемые требования. Это же уму непостижимо, чтобы американская армия оставила передовые позиции в Европе и Южной Корее и отступила бы на такие рубежи, с которых она не смогла бы непосредственно угрожать позициям Советов. Согласиться с таким требованием невозможно, ибо это ужасное унижение, все равно, что добровольно подвергнуться публичному изнасилованию.

Но и отвергнуть сразу это требование тоже нельзя, потому что тогда последует мгновенный и сокрушительный удар возмездия. Территория Соединенных Штатов Америки, если уж совсем не выводить Божьего Посланца из терпения, скорее всего, не пострадает. Как пишет Джордж Поппер, у мистера Сергия нет желания завоевывать Америку и уж тем более он не хочет истреблять ее народ. А вот американские военные базы за рубежом, скорее всего, подвергнутся внезапному и уничтожающему нападению. И тогда неизбежны неоднократные и последовательные одно за другим повторения чилийской истории, ведь никто из смертных не в силе будет противостоять до зубов вооруженным десантам, выброшенным с огромного космического корабля инопланетной цивилизации, чьи возможности будут преумножены талантами младшего архангела. И на такое Джеральд Форд согласен не был, потому что это тоже будет изнасилование, только безо всякого согласия, а еще великая глупость. А как еще назвать невынужденный конфликт с силой во много раз превосходящей мощи, которая совсем не жаждет завоевывать Америку и уж тем более он не желает истреблять под корень всю американскую нацию, потому что император Сергий считает такие действия излишними, не нужными и прямо вредными.

Как американский президент, Джеральд Форд, был в этом согласен с русским пришельцем из другого мира. Ведь жить же еще хочется. Но в то же время, опять же из доклада своего посла при императоре Галактики, хозяин Овального кабинета знал, что не из врожденной злобности и не из вздорного каприза император Сергий предъявил Соединенным Штатам Америки свои претензии. Если из того что написал в резюмирующей части своего послания Джордж Поппер, правдой окажется хотя бы половина или даже четверть, то такое американское будущее нынешнему хозяину Белого Дома совсем не нужно. Пусть сам он к тому времени уже умрет, но как у каждого нормального гетеросексуального мужчины у него есть жена, два сына и дочь. Все, что не сделает Джеральд Форд, падет на головы будущих поколений американского народа. А такой исторической ответственности нынешнему хозяину Овального кабинета не требовалось. Он даже остро позавидовал другим своим ипостасям, которые ничего не знали о будущем, спокойно прожили свою жизнь и померли в счастливом неведении о грядущей катастрофе.

Но прежде чем американский президент успел позвать кого-нибудь посоветоваться и что-то решить, на другой стороне просмотрового окна, Артанский князь Серегин решил, что этот человек созрел и превратил просмотровое окно в полноценный портал. Перебирающий бумаги президент Форд почувствовал дуновение горячего ветра, ощутил аромат мирры и ладана, поднял голову и обомлел. Прямо напротив него в двух шагах стоял император Сергий собственной персоной, при нимбе и иных атрибутах положенных младшему архангелу. Если бы тут в Овальном кабинете появилось бы какое-нибудь инопланетное чудовище, вроде Хищника, или Чужого, то американский президент, наверное, испугался бы меньше. Человек, который так запросто зашел к нему в Овальный кабинет, представлял на Земле высшую власть, которая превыше любых президентов, премьер-министров, генеральных секретарей, королей, царей, великих герцогов и прочих племенных вождей. Тот, кто заглянул сюда на огонек, свыше был наделен всеми необходимыми полномочиями для того, чтобы судить, карать и миловать как отдельных людей, так и целые страны.

– Ну, здравствуй, мистер американский президент, – неожиданно доброжелательным голосом, хотя и с оттенком иронии, произнес неожиданный гость, – вот мы и свиделись.

– Здравствуйте, мистер Сергий, – преодолевая накатившую дрожь, ответил Джеральд Форд. – Надеюсь, что вы пришли сюда не для того, чтобы меня убить?

В ответ Серегин расхохотался чистым и непринужденным смехом человека, неожиданно услышавшего невероятную глупость.

– Зачем мне вас убивать, мистер Форд, да еще и лично? – просмеявшись сказал Артанский князь, – Я пришел к вам с вполне дипломатическими целями, а не в качестве Каменного гостя. Да и вы тоже не дон Жуан, лично не особо грешны и, в общем, неплохой малый.

– Дипломатия это хорошо, – приободрился Джеральд Форд, – но о чем мы с вами будем разговаривать, ведь ваши требования крайне жестоки и не подразумевают никакого компромисса.

– Такова жизнь, мистер президент, – пожал плечами посланец Творца Всего Сущего. – Доктор пичкает больного не самыми вкусными лекарствами, прописывает ему болезненные терапевтические процедуры и все это не по злобе, а только лишь ради восстановления здоровья своего пациента. Ваша Америка серьезно больна и положение непрерывно ухудшается. Но как вас лечить, если вы тут на районе самые сильные и ни за что добровольно не отдадитесь в руки опытного терапевта с его клизмами и горькими микстурами?

– Я вас не понимаю, мистер Сергий, – встопорщился Джеральд Форд. – Какой-такой болезнью больна Америка?

– Эта болезнь называется алчностью, – назидательно произнес Артанский князь. – Ничем не ограниченная частная инициатива, которой вы поклоняетесь, угодна только Сатане и в итоге ведет человечество в ад. Ведь ради прибыли вы, американцы готовы на любую подлость и жестокость. Если вам это будет выгодно и ничего за это не будет, то вы, не моргнув глазом, будете стирать с лица Земли целые страны и убивать людей миллионами. Сатана тут у вас в Америке уже не бродит как лев рыкающий по пустыне, нет, он построил себе у вас дом и завел хозяйство. Везде, где вы пытаетесь охранить и укрепить свою власть, упор делается на самых лживых, жестоких, вороватых и алчных политиков, маленьких Гитлеров и Муссолини. А как же иначе, ведь именно эти люди вам близки классово, а потому вызывают симпатию, а еще именно такими персонажами вам проще всего управлять. Вот и получается, что не страна под американским контролем, то жесточайшая диктатура и клептократия. В Европе пока по другому, но к двадцать первому веку ваши преемники уже избавятся от этого недостатка, так что разница в методах между Гаити и Германией сотрется совершенно.

– У нас, мистер Сергий, – сказал президент Форд, – принято считать болезнью человечества любимый вами коммунизм. Подумать только, ваш Ленин полностью отменил частную инициативу, заменив ее централизованным государственным распределением, как в армии или в тюрьме. Но так же нельзя.

– В военное время можно все, – парировал Серегин. – Впрочем, Ленин и сам довольно быстро отошел от этой марксистской дури, придумав Новую Экономическую Политику, которую вас предпочли не заметить. С двадцать второго по шестидесятый год в советской экономике существовал довольно сильный частный сектор, занимавший нишу классического мелкого и среднего бизнеса. Потому и развивалась в те годы советская система так же бурно, как и ракета, взлетевшая со стартового стола к звездам. Сейчас положение там совсем уж другое, но я это исправлю. Государственная собственность будет существовать там, где это необходимо, а частная – там где это уместно. Впрочем, в отличие от американских, проблемы Советского Союза выглядят вполне решаемыми, тем более что по все вопросам нынешней мировой действительности мы с советским руководством сходимся во мнении. А вот с американской стороной это совсем не так. Вопросов, по которым мы с вами сходимся, на самом деле не так уж и много, и не они определяют вашу американскую политику, зато во всем остальном мы являемся непримиримыми антагонистами. У меня, знаете ли, имеется задание от самого наивысшего руководства, какое только возможно, и я буду его выполнять хотите вы того или нет. У меня имеется приказ нормализовать этот мир, сделать его более счастливым, спокойным и безопасным, чтобы в нем не осталось ни вопиющей нищеты, ни лезущей прямо в глаза торжествующей роскоши. Заниматься этим в основном будут советские и китайские товарищи, потому что им эта деятельность по профилю, но если кусок мяса окажется для них слишком жилистым, то и я тоже помогу им чем смогу. В первую очередь речь сейчас идет о Южной Корее, где правит жесточайший диктаторский режим. И не важно, какое имя носит нынешний южнокорейский «президент», и каким путем он пришел к власти, через выборы или военный переворот, это обязательно будет ваш любимый сукин сын. И кончают все южнокорейские «лидеры» тоже примерно одинаково. Или действующего «президента» с вашего одобрения застрелят на месте во время военного переворота, или в случае демократической процедуры смены власти, после истечения срока полномочий этот персонаж сядет в тюрьму на десяток лет за коррупцию и растрату госсредств. Вы не находите, мистер Форд, что в данном случае продвигаемая вами демократия пахнет так же дурно, как куча давно протухшего дерьма, а эта древняя страна достойна лучшей участи, чем быть вашей колонией. Ведь дело в том, что на настоящий момент эта ситуация развивается в Южной Корее уже на протяжении четверти века, но ни один американский президент для того чтобы исправить ситуацию не ударил и палец о палец. А это неправильно, мистеры! Вы должны быть ответственны за всех, кого подчинили своей воле. Это я вам говорю как специалист. Одним словом, если не хотите понести потерь, то войска из Южной Кореи необходимо выводить чем скорее, тем лучше. Кто не спрятался, то есть остался, тот сам будет виноват в своей смерти. Все будет происходить точно так же как в Чили и даже еще жестче. Среди людей решивших сделаться угнетателями собственного народа, а так же их подручных, мне не будет жалко никого, в силу чего солдаты милейшего Велизария получат приказ вовсе не брать в плен ни одного человека в форме. На этом у меня все, далее вам дается три дня на размышление по корейскому вопросу. Как додумаетесь до чего-нибудь дельного, сразу звоните…

– А куда вам звонить, мистер Сергий? – с недоумением спросил президент Форд. – Наверное, в Москву?

– В Москве я бываю очень редко и вообще я там гость, а не хозяин, хотя связаться со мной таким путем вполне возможно, – ответил Артанский князь. – Но такой экстрим с оповещением о намерениях половины мира вам будет не нужен. Есть методы получше. Вот возьмите…

С этими словами Артанский князь передал американскому президенту связной «портрет», объяснил, как пользоваться этим девайсом, после чего попрощался, и, круто развернувшись, убыл обратно в свое Тридесятое царство. И есть бы не лежащая на столе картонка, размером с обычную игральную карту, то можно было бы подумать, что все произошедшее приснилось Джеральду Форду в страшном сне. Стряхнув с себья оцепенение, хозяин Овального кабинета сунул «портрет» в ящик письменного стола, закрыл его на ключ, как будто тот мог оттуда сбежать, после чего взялся за трубку телефона, для того чтобы обзвонить тех, кого он пригласит сегодня на совещание по южнокорейскому вопросу.

3 марта 1976 года. местное время 16:35. Соединенные Штаты Америки, Федеральный округ Колумбия, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет

– Итак, джентльмены, – сказал президент Форд председателю комитета начальников штабов генералу Вейэнду и госсекретарю Киссинджеру, – сегодня утром я получил послание от Джордца Поппера? из которого следует, что наше положение осложнилось до невероятности. Прежде всего, должен сказать, что парни, находившиеся на борту кораблей Третьего флота, в настоящий момент в подавляющем большинстве живы и пока даже еще вполне здоровы. Как и предполагал в самом начале мистер Поппер, император Сергий организовал нашим парням депортацию в другой мир, а не тотальное истребление? и это говорит о том, что пока мы с ним принципиальные противники, а не смертельные враги.

– Мистер президент, а этот мистер Сергий и в самом деле настоящий император? – со скептической иронией спросил Джордж Буш-старший. – А то среди наших сотрудников по этому поводу имеются разные мнения. Даже запредельное могущество еще не означает наличие официального статуса. В средние века имелись отдельные кондотьеры, которые были могущественнее иных королей, но при этом не обладали даже самой малой долей легитимности.

– По этому поводу вы, Джордж, можете не беспокоиться, – усмехнулся Джеральд Форд. – Монаршей легитимности у мистера Сергия вполне достаточно, и вполне хватит для того, чтобы поделиться еще с кем-нибудь. Да и по демократической части к нему тоже не придерешься, ибо все его люди добровольно вступили в его армию, и каждый день подтверждают этот выбор делом. Как сообщает мистер Поппер, перед которым там вообще ничего не скрывают, любой, кто присоединяется к войску мистера Сергия, мужчина это или женщина, дает страшную встречную клятву и после этого становится верным своего сюзерена, составляющим единое целое как со своими товарищами, так и с самим главнокомандующим этой армией. Такого внутреннего единства правителя и граждан человечество еще не знало, и коммунисты с их стремлением к идейной унификации по сравнению с императором Сергием выглядят просто как малые дети. Вне службы каждый из верных мистера Сергия является независимо мыслящей самостоятельной личностью, но стоит им встать в строй, как все вместе они превращаются в идеальную боевую машину, продолжение мистера Сергия, и тогда они уже не будут рассуждать или в чем-то сомневаться до тех пор, пока не упадет мертвым последний враг. При этом верна и обратная теория. Огромная масса верных суммой своих общих желаний и устремлений, в свою очередь, влияет на своего Патрона, ужесточая его реакцию по одним направлениям и смягчая по другим. Поскольку набирал мистер Сергий этих людей из разного рода униженных и отверженных, то и настроения среди них отнюдь не в пользу американского образа жизни, тем более что членство в Воинском Единстве, где не злословят, не предают и не бьют в спину, кружит этим людям головы будто стакан виски, выпитый на голодный желудок.