Красноармеец. Одержимый

Читать онлайн Красноармеец. Одержимый бесплатно

Пролог

Колёсные пары постукивали под вагоном, дребезжали стенки старенького вагона-теплушки, на нарах спали солдаты, пахло ваксой, кожей, оружейным маслом, грязными портянками и всем, что присуще военным людям в походе.

Я сидел у буржуйки, подкидывал дрова, ожидая, когда закипит вода в большом медном чайнике. Снаружи мело, конец ноября, за тридцать градусов, но в теплушке вполне тепло. Отхожее место, ведро с крышкой, было занято, там сидел молодой солдат-новобранец. Я тоже новобранец. Стал им, попав в это тело. Уже дней пять как, но свободное время на подумать появилось только сейчас: то без сознания был, бинт на голове и сейчас имелся, то стояли на запасном пути и нас водили в баню, брили, стирали форму. Я сам напросился в дежурные, сказал, что спать не хочу, хотя со службы меня освободили в связи с травмой.

Ладно, как-то сумбурно рассказываю, пора пояснить что вообще тут происходит, чтобы было понятно. Постараюсь кратко, я вообще долгие разговоры вести не люблю. Всегда меня считали нелюдимым бирюком. Да что сказать, я таким и был. Для начала я коренной москвич. Детдомовский, младенцем был подкинут к дому малютки. Назвали Панкратом, тоже мне имечко нашли. Ну и фамилию подобрали. Панкрат Геннадьевич Ларин. Время советское, жил и наслаждался. Пионерские лагеря, один раз довелось в «Орлёнке» побывать, а вот с «Артеком» пролетел. Когда мне восемнадцать исполнилось, я, имея золотую медаль, по окончанию школы поступил в Бауманку. На программиста. Уже начались беспредельные девяностые, детдомовскому сложно пробиться, квоты есть, но уже заняты блатными, но тут как раз блатной устроил поножовщину, его выперли и быстро взяли меня, я как раз в вузе находился, в секретариате. Правда, уже через год выперли и меня, как раз первый курс закончил. Преподаватели меня хвалили – светлая голова.

Тут немного отвлекусь и поясню момент, как меня выжили из вуза, хотя я и не против был. Мне предлагали шикарную возможность дальше учиться, лишь бы согласился уйти. Точнее перевестись. Так вот, если так поглядеть, я из беспредельщиков был, но только если лезли ко мне. Ректор вуза и один из преподавателей, что ополчились на меня и старались выжить, место освобождая для родственника ректора, на своей шкуре это прочувствовали. А тут три приглашения из США, обмен студентами, а английским я владел на очень хорошем уровне, сам желал изучить, и репетиторов нанимал, так что согласился.

Что касается того, каким я был… ну да не простой парень с улицы. Детдомовские вообще отморозки ещё те, особенно в те года, когда Союз рухнул. Я хакером был, но зарабатывал не этим, а кражами. Я не в трамвае карманы тряс, а сейфы вскрывал, три года учился на медвежатника у старого мастера, дяди Толи. Он отошёл от дел, у нас в детдоме слесарем подрабатывал, так, чтобы занять себя. Он не бедовал, жил хорошо.

На момент отъезда в США в девяносто четвёртом году я имел шикарную трёхкомнатную квартиру, машину новенькую, «Мазду», и счёт в германском банке на шестьсот тысяч марок. Плюс двести тысяч долларов. В будущее смотрел с уверенностью, поэтому учился для себя и с охоткой.

К дяде Толе приехал друг, из мокрушников он. Приехал умирать, рак в последней стадии, но протянул ещё год и многому меня научил – на тот момент четырнадцатилетнего паренька. Дядю Толю убили через два года, ножом, нанесли более двадцати ран. Я год потратил на осторожные поиски убийцы. Нашёл, когда как раз школу заканчивал. Это старые долги пожилого медвежатника нашли его. Но я отомстил. Эти два старика были моими учителями жизни; если бы не они, я бы не стал тем, кем стал, чему гордился. Жил, давал жить другим, учился и разрабатывал планы краж. Это настоящее искусство, так и будоражило кровь.

В общем, я законсервировал квартиру, продал машину и улетел в США. Моя девушка на тот период как раз меня бросила, какой-то мажор увёл, а я свой достаток особо не афишировал. Стал учиться в Кембридже, в Массачусетском технологическом институте. Закончил с отличием и тут же был принят в лабораторию информатики. Чуть позже её расширили и там вели исследования искусственного интеллекта. Я стоял у истоков. Девять лет прожил в США, всего четыре сейфа вскрыл, но очень сложные и крутые – один, я индивидуальный игрок. Взял почти четыре сотни миллионов долларов, золото. Через Мексику всё вывозил.

Часто в тир ходил, увлёкся пистолетами. Хорошим стрелком стал, ствол при себе всегда имел. Ещё в Москве я из винтовок в клубе стрелял, второй юношеский разряд получил. Тут в США незаконно приобрёл немецкий «Маузер 98», укороченная винтовку, которая на складе девяносто лет пролежала, выпущена в 1911 году. Моя любимица. Сгорела в автодоме в Японии. Я жильё не покупал – на колёсах жил. Удобно, оценил быстро. Ладно, не важно. Я уже стал серьёзным специалистом, и меня сманили в Японию, где разрабатывали игры на основе искусственного интеллекта. К тридцати годам я стал признанным специалистом, известным учёным, платили мне много, но и отдача была велика. Восемь лет прожил в Киото, также в автодоме, потом в другом городе.

Девять лет в США, английский в совершенстве знаю, испанский изучил, поскольку одна из подружек долго при мне задержалась, на четыре года, так что обучила. Она не из Мексики, из старой Испании. Училась в институте. Да и потом я репетиторов нанимал. Я всегда рад изучить что-то новое. В Японии освоил за одиннадцать лет культуру, язык. Меня коллега, из местных, пристрастил к морской рыбалке. Я там купил себе большой морской катер, держал на стоянке яхт-клуба. Нанял штурмана и изучил навигацию, теперь делаю расчёты вручную. Ну интересно мне всё это.

И тут меня попросили освободить место. Видимо, где-то накосячил с англичанами, не люблю их. Вернулся в Москву, я периодически бывал там, квартиру продал давно, чего ей стоять. Сразу по приезде купил новую и устроился в одной хитрой конторе, разрабатывал программы. Мне давали задания, но не объясняли сути. Потом уже узнал, что шла разработка машины времени. А тут война, ядерные удары, и нашего мира не стало. Я жил в шоколаде, занимался любимым делом, и всё это в одночасье рухнуло, поэтому я был сильно не рад тому, что вокруг происходило, но пришлось выживать. Хорошо, многие из нашего научного центра уцелели, и мы перебрались под Казань, в бункер, где и выживали три года, пока не нашли способ спастись с умирающей планеты. Глава проекта, Дмитрий Иванов, когда ввёл меня в курс дела по своим разработкам, включил в активную работу. Именно я активно тянул на себе всю работу по созданию безразмерного хранилища, остальные на подхвате, и ведь получилось же. Главный подопытный, отец Дмитрия, Добрыня Никитич, много дал мне в исследованиях, пока жил в параллельных мирах. Не всегда, были и наведённые мной галлюцинации. Другие думали, что я создал искусственный интеллект, и он навёл этот мир, где Добрыня Никитич жил десятки лет в качестве врача в Сыктывкаре. Нет, я использовал его мозг, он сам создавал для себя этот мир. Однако помимо него у меня было ещё четверо подопытных, на них я отрабатывал методики с результатами своих работ. Надо сказать, работы было немало, и я жаждал продолжения, но начался Исход, души выживших отправлялись в разные миры и занимали тела только что погибших людей. Сами себя они называли попаданцами, но я-то знал: как горшок ни назови, он горшком останется. Мы для себя попаданцы, а для местных – одержимые. Как ни крути – это так и есть.

Но не об этом сейчас. Точнее, не совсем об этом. Так вот, начался Исход, под конец и моя очередь подошла. Я выбрал ветку миров, где развивалась космическая цивилизация, Добрыне Никитичу повезло туда попасть. С теми технологиями что там есть, подучившись, думаю, сделаю прорыв в исследованиях, но всё пошло не так, как задумано. Помогать Дмитрию остался Лапин, один из его ассистентов, с которым у нас тёрки из-за женщины. Из многих кандидатур в бункере я решил на Лене остановиться, не разбивать же семейные пары, а та вдова тридцати лет. Тоже не фонтан, но хоть что-то. Она меня выбрала, а Лапин этого не простил, затаил обиду и вот ударил исподтишка. В результате очнулся я в теле парня не там, где хотел, а на ветке Земли в глубоком прошлом. Нет, я, конечно, рад сменить тело шестидесятилетнего мужчины на тело восемнадцатилетнего юнца, но я ведь известный учёный, специалист по высоким технологиям… Чем мне тут заниматься в тысяча девятьсот третьем году?

Хорошо я не ленился и изучил многое в жизни, что меня интересовало, так что буду использовать это. Я хороший стрелок, морской штурман, знаю, как родные, три иностранных языка и на одном неплохо говорю, но не идеально пока. В бункере я стал изучать французский, носителем которого была Лена. Ну и наконец, я – вор, но тут для меня важны адреналин и разработки многоходовых афер со вскрытием сложных сейфов. Хобби это моё.

Виктор Лапин должен был проследить, чтобы моё отправление в новое молодое тело, которое я сам выбирал, прошло без нареканий. Но не сложилось. Я знал такой тип людей, как Лапин, но не трогал его, поскольку он ко мне не лез, только со стороны глазами сверлил, и бросал на Лену взгляды, полные страдания. В общем, очнулся я в теплушке, на нарах, с перевязанной головой, благо одна из разработанных мной опций сработала, и хозяин тела был ещё тут, почти сутки я с ним общался, тот описывал мне всю свою жизнь. А потом он ушёл. На самом деле я выкинул его из тела, его жалко, но себя больше. Да и парень такой, малахольный. Ну его.

Глава 1

Попал я в тело Андрея Геннадьевича Иванова. Хоть отчество совпадает. Тот из городской интеллигенции. Родом из Москвы. Отец – один из заместителей градоначальника. Вообще у Андрея довольно большая семья и много родственников. Он закончил гимназию с отличием, поступил в технический университет, но случилась неприятность. Кружок заговорщиков, в который он входил, – в то время это было модно среди студенческой братии, – был накрыт, но с жандармами связываться – тут дело плохо. Отец Андрея правдами и неправдами смог подчистить его дело и отправил парня в армию вольноопределяющимся. Смог, хотя с такой историей в прошлом в армию подобных типов не брали. Тут и подальше от Москвы, да и время пройдёт, забудут. А Андрей через три положенных года выслужится в офицеры по цензу, прапорщиком уйдёт в запас, вернувшись к учёбе. Такой план был. Почти сработал. Осенью он попал в учебную часть, два месяца первичной подготовки, и вот их, новобранцев, две сотни, включили в состав эшелона и с пехотным полком, что на четырёх эшелонах перекидывали на Дальний Восток, направили в Порт-Артур, на пополнение Седьмой Восточно-Сибирской стрелковой дивизии. Куда там дальше, на месте сообщат. Пять вагонов занимали новобранцы, старшим был поручик Завьялов, который ехал в купейном вагоне. В вагоне Андрея командовал фельдфебель Рыков.

В вагоне возникла драка, её быстро утихомирили, но пострадали двое. У одного сломана челюсть, а второму, Андрею, досталось по голове. Вообще случайно, под замах попал… Сам Андрей невысок, метр семьдесят, стройный, а от удара громилы тело юноши отлетело к стене и сползло уже без чувств. Санитар наложил бинты, но двое суток в коме, чуть не отправили в больницу на одной из станций, хорошо, пурга сутки мела, да и я вскоре очнулся, ну и пока ехали, заново незаметно знакомился с солдатами и унтер-офицерами. Дальше остановка в крупном городе, помывка и остальное. Молодцы, хорошо всё организовано. На запасном пути все четыре эшелона с полком остановились. Времени подумать не было, а сейчас подкидываю дровишки в печку, так почему бы и нет? Пока молодой солдат кряхтел на ведре, видать стеснялся днём, до ночи терпел, я продолжал размышлять. Я не рефлексировал от произошедшего, не склонен был к этому. Да какие рефлексии? Тело молодое, мир вокруг чистый, экология в порядке. В принципе, я всем доволен. Правда, скоро война начнётся, а воевать я не хотел, там в окопе и погибнуть можно. Однако и тут есть ходы, например, устроиться в штаб переводчиком, так и пересижу эту войну. Чёрт, даже больше скажу, я уже в восторге от всего, что видел, старые времена, я с удовольствием в них окунулся, надо сказать. Насчёт вмешательства в историю, в ход войны, особого желания не имел. Я патриот, но по настроению. Бывают такие. Есть настроение, я ура-патриот, если нет, всё пофиг. Сейчас последнее. Может, потом что-то изменится, сам пока не знаю.

Что ж, я рядовой, хоть и вольноопределяющийся первого разряда, по временному цензу через год должен получить погоны унтер-офицера, два курса университета этому способствуют, а через два года – погоны прапорщика. Там уже можно подать прошение об отставке, войдя в довольно большой список офицеров запаса. Так как Андрея оформили на общих основаниях службы, то два года, а не один, и в запасе тот должен был числиться не девять лет, а тринадцать. Это он мне всё объяснил, я не в курсе дел был. А с войной, думаю, регламент в отношении меня изменится. Всё быстрее получу. Так вот, я рядовой, как ни крути, хотя и вольноопределяющийся, поэтому и ехал в обычном вагоне с простыми солдатами. Кроме меня вольноопределяющихся больше не было. Вообще есть два сомнения. Первое: дальневосточные дивизии снабжались пополнением из местных, накладно было везти новобранцев так далеко, но тут просто стечение обстоятельств, что команду молодых солдат, что уже принесли присягу, отправили туда с попутным полком. И второе: подстава с арестом заговорщиков подставой и была. В кружок Андрея, перспективного студента, привела подружка, только познакомились. Да и потом жандармский офицер склонял его к сотрудничеству, чтобы дело подчистить. Кстати, склонил, подписался Андрей. Мне же на всё это было плевать, не я подписывал. А в войне я решил поучаствовать, но как сторонний зритель. Ну интересно мне было, после бункера, где три года адовой работы, поэтому я на всё согласен. А тут действительно заинтересовало всё. Потом, после войны путешествовать по России буду. Мне интересно сравнить с моей современной. Я её всю объездил на машине.

На самом деле, я всё это вышеперечисленное обдумал в краткие моменты свободного времени ранее, давно всё принял, осознал и нашёл все нужные минусы и плюсы. Особенно последнее. Нет, дежуря в эту ночь, я размышлял больше о другом. Лапина я знаю. Уверен, в другом параллельном схожем мире он наверняка отследил историю Андрея, который мог погибнуть на войне, но Лапин должен действовать наверняка. В теле я теперь, и история Андрея пойдёт по-другому, и Лапин не мог так рисковать… Я натуру таких людей знаю, мстить, так до конца. Значит, с моим телом случится что-то такое, на что я повлиять не смогу. Что? Вот об этом я и размышлял. Знаете, в голову приходит только болезнь, смертельная, от которой я долго не протяну. Проверю, есть такие возможности. Правда, через месяц нужное умение смогу запустить, но главное шанс есть. Хотя я сглупил с безразмерным хранилищем, первым его активировал, признаю. Или точнее хранилищами. Последнее и для меня стало неожиданностью. Сейчас поясню, в чём дело. Я много работал над созданием нового для меня, весь опыт использовал, и надо сказать, что ожидались впечатляющие результаты. Правда, Дмитрий, мой начальник, наложил вето на разработки, его устраивало то, что уже достигнуто, кинул меня на другое важное направление, тоже срочное, но я продолжил, однако, не сообщая ему о результатах, по сути для себя делал. Испытатели дали огромный толчок в исследованиях. Поэтому в кластере компов были нужные закладки, и во время переноса некоторые разработанные мной опции будут внедрены в мою ауру.

Жаль, столько перспективных идей остались нереализованными, просто времени не хватило, начался Исход, но и с тем, что закончил, я успел неплохо набить руку в установке. Ладно, всего три опции, одна – безразмерное хранилище, причём размер сто восемьдесят семь тонн и триста шесть кило, в отличие от тех пяти тонн, что устанавливали другим выжившим, отправляя их в разные миры по желанию. На то он и Исход. Думаю, мой начальник и Лапин уже тоже отправились в свои новые тела, поэтому не стоит ожидать, что те проявят себя, и рядом откроется окно портала. Да и снабжать бункер свежими продуктами уже не надо, мы последними были. Так вот, три опции: хранилище, лечение тела (год на разработки потратил) и сканер. Не стоит думать, что это прямо такое сверхъестественное. Нет, я научился манипулировать аурой, пока в теории у себя и на практике у двух исследователей. Так вот, с помощью ауры можно лечить себя, даже отращивать утраченное, опыт показал реальность этого. Также аурой, раздвигая границы на три метра вокруг себя, можно увидеть скрытое, даже под землёй. От неё ничего не скроешь. Вот такой сканер, пусть «китайский», но что есть. Тем более чем чаще буду использовать, тем лучший и больший опыт применения получу. Плюс ауру прокачаю. Хотя вряд ли раздвину границу дальности более чем на пять метров. Аура – это аура, пределы дальности всегда есть. Да, не стоит думать, что меня бы не сдали начальнику. В бункере секреты хранить сложно. Нет, испытания я проводил над уходящими, во время Исхода, он несколько месяцев длился, и я порталом отслеживал, вёл журнал результатов. Из четверых ни один не отказался от халявных новых опций.

В общем, три умения, искусственных, созданных мной лично. Да, напомню, я учёный, но с местными технологиями такое не повторю, поэтому стоит забыть про эту историю моей жизни. Так вот, три умения, но из-за того, что аура сильно бушует при установке одного, нужен временной промежуток для мысленного запуска следующего. Я установил его в месяц. Когда очнулся, запустил хранилище, а надо было лечение, – моя ошибка, как это сейчас осознаю и признаю. Причём при запуске хранилища случилось неожиданное, их открылось два. Одно на сто восемьдесят тонн, но также открылось малое хранилище, подобное тем, которые ставятся всем, кто уходил в другие миры в Исходе. Оно у меня шесть тонн и восемьсот восемьдесят два килограмма. Аура развита, поэтому больше, чем у Добрыни Никитича. Вот это и есть история моей жизни до этого момента. Изложил, как мог кратко, хотя и простите за некоторый сумбур в рассказе. Из минусов – я поглупел. Мои развитые и натренированные мозги остались в том мире. Андрей не дурак, учился на отлично, но развивать нужно мои новые мозги, есть методики, но до прошлых объёмов мне лет пять трудиться, я уже прикинул. Кроме того, травма, шишак, кожа содрана, может, трещина в черепе, не знаю. Надеюсь, дотяну до момента, когда запущу лечение. Хотя если будет плохо, запущу раньше, и всё равно, что аура потом год будет бурлить. Рано или поздно остановится, и активирую сканер. Там совсем другие технологии, не как с лечением, и требуется своя активация.

Солдат закончил со своими делами, использовал пук соломы, там заготовки для подтирки. Это сколько же мне до нормальной туалетной бумаги ждать? Ужас. Так вот, солдат, подтягивая армейские шаровары, вернулся к нарам и, забравшись на третий ряд, вскоре уснул. Даже руки не помыл, хотя в углу висел рукомойник, полный, доливать воду из бачка – моя обязанность, как и опорожнять полное ведро на ближайшей станции. Вообще с перевозкой солдат всё было вполне неплохо. Оборудованные теплушки. Трёхуровневые нары, помойное ведро, рукомойник, стойка для оружия, стол складной. На нём кипой шинели, папахи. Сапоги под нарами. Вещмешки вместо подушек. Что я имел из имущества? Имею в виду наследство от Андрея, помимо молодого и почти здорового тела. Военная форма, чёрные штаны, белая гимнастёрка утеплённого зимнего образца, нательное бельё на завязках. Свежее, старое забрали, я пока в коме был, его немного намарал. Потом ремень с подсумками, сапоги, две пары портянок, шинель и папаха. Ну и винтовка Мосина, она в стойке. На шинели и гимнастёрке погоны рядового, в окантовке повторяющие цвета российского флага. Обозначение вольнонаёмного военнослужащего царской армии. Документов нет, их выдадут в полку по прибытию и оформлению, поэтому теряться точно не стоит, поручик за нас отвечает. Вещмешок я уже изучил, часть отправил в хранилище, в малое, запасные портянки и складной нож, но часть и в большое, блокнот и карандаш, чтобы хоть что-то там было. Так вот, было двести рублей банкнотами и немного мелочью, это отец дал, они хоть и не шикуют, но вот выделил. Пока же я ставил себе задачи.

Встав, я скинул накинутую на плечи шинель, жарко. Сложил её на лавке, после этого зачерпнул кружкой воды из ведра и вернулся к буржуйке, чайник уже закипел. Разбавил воду в кружке крутым кипятком, та стала заметно тёплой, и, намочив платок, прижал его к бинту у раны. А завтра санитар должен снять бинт, а я знаю, как их снимают, видел, на живую отдирают. Нет уж, сам сниму, намочив. В общем, снял, да без проблем, выкинув бинт в помойное ведро. Правда, чуть позже пожалел, материя дефицит, но сделанного не воротишь. Обработал рану горячей водой и стал пить чай. Вернее, просто горячую воду, заварки нет, и я собрался озаботиться этой проблемой. Голова болела, но ничего страшного. Печка хорошо раскочегарена, тепло, в одной гимнастёрке хорошо. Попив воды, я сходил к стойке, забрал свою винтовку, запомнил где она, и номер Андрей сообщил. Отодвинув часть шинелей со столешницы, стал разбирать. Глаза к темноте привыкли, только бившийся огонь в печке освещал стол, но мне хватало.

С помощью перочинного ножа, который вместо отвёртки использовал, полностью разобрал винтовку, даже деревянные части, и стал чистить; тряпицу и оружейное масло взял с полки у стойки с оружием. Заодно изучил винтовку. Да простейшая конструкция. Ранее мне доводилось держать в руках такое оружие, даже стрелять, три раза, но разбирать не приходилось. Да и сейчас использовать не смогу, патронов нет, ящик у фельдфебеля, под его охраной. Эта винтовка имела заметно другую форму. Я стрелял раньше из винтовки образца 1945 года, а эта 1901 года выпуска. Их же постоянно модернизировали, улучшали, разницу я видел.

Собрав винтовку, вернул её в стойку и задумался. Планы мои вполне прозрачны – выжить в войне и жить дальше. Мое большое хранилище – это гарантия дальнейшего перерождения. В теории. Малое хранилище – пятьдесят на пятьдесят. В теории. Однако, чтобы выжить, нужно подготовиться и сделать запасы. Не дело держать хранилища пустыми. Я уже всё прикинул, решил так: в большое хранилище куплю и уберу китайскую джонку, надо же будет на чём-то покинуть осаждённый Порт-Артур, когда его сдадут. Остальное займёт то, что мне пригодится. Это пока всё. Утром будет узловая станция, сбегаю в самоволку и прикуплю что смогу. Это пока всё. Остальное по ходу дела. И да, сразу скажу, я не за большевиков и коммунистов, Революции устраивать не собираюсь. Я знаю, что Царскую Россию не они разрушили, только подхватили знамя власти. Разрушили чиновники, князья и генералы, заставив Николая отречься. Только власть не удержали. Остальная бодяга от этого пошла. Так что если выбирать, то тут я за Царскую Россию. Вот такие дела.

Снова попив горячей воды, прикинул, что надо будет во время вылазки заварки чайной добыть. Красноярск остался за спиной, там банька и стирка после долгой дороги была. Дальше до самого Артура только короткие остановки на заправку, как фельдфебель говорил. Пока заправляют паровоз, дровами пополняют его запасы, тот ведь на дровах работает, сбегаю незаметно в посёлок, наверняка там рынок есть. Надеюсь, не поймают.

Знаете, что меня поразило больше всего? Внешне мы очень схожи: Я из бункера и Андрей. У фельдфебеля было карманное зеркальце, так я изучил себя. Похож. Сам я подкидыш, не от этой ли семьи корни тянутся? Вот и я не знаю. Может, просто совпадение в схожести во внешности. Лапин же выбирал.

Объявили подъём, завтрак готовили на печке в котле на десять литров, как раз на нашу теплушку хватало. Потом я завалился на нары, поскольку весь день после дежурства свободен, и уснул. А подняли меня через два часа, поезд как раз тормозил на станции. Состав встал на свободных путях, у перрона другой поезд стоял, пассажирский, от Иркутска шёл, встречный. Солдаты быстро собирались, я тоже мигом оделся, санитар меня уже осмотрел, он у нас в теплушке ехал, и, как и все, покинул вагон. Разминали ноги, кто-то курил. Дежурная пара бегала с вёдрами за водой, пополняли запас, опорожняли поганые вёдра в сливную яму. В общем, рутина. У других теплушек то же самое происходило. Старший вагона убежал на доклад, что, мол, всё нормально.

Вот так незаметно нырнуть под вагон и уйти, благо мела лёгкая позёмка, было несложно. Нас особо и не охраняли. Бежать дурных нема. У меня где-то около часа есть, надеюсь, успею до отхода эшелона.

– Бабуля, не подскажешь, где рынок? – выходя на перрон у пассажирского поезда, из-за крайнего вагона, уточнил я у старушки, что чем-то торговала.

– Да нет у нас рынка, сынок. Сюда всё несём. Пассажиры хорошо берут.

– Что продаём? – тут же заинтересовался я.

– Так пирожки, я по ним известная мастерица. И вот два кувшина с квасом. Пирожки с капустой остались, и лук с яйцом.

– Беру всё.

Три десятка пирожков и два кувшина – это всё что у неё осталось, вот и выкупил, убирая в вещмешок, я его прихватил, а на самом деле в малое хранилище, оно для готовой еды. В обоих стазис, но это я отвёл под припасы. Стоило мне всё рубль с мелочью. Неплохо. После этого быстрым шагом двинулся в сторону торгового квартала, где множество лавок было. Путь мне описала старушка, что, расторговавшись, отправилась домой. Кстати, бабуля говорила по-русски чисто и одета в русские одежды, но на лицо то ли эвенка, то ли ещё кто, я не понял. Шагал быстро, время тикало, но не бежал, бегущие привлекают внимание. Тем более у вокзала, каменного строения, были видны офицеры, некоторые с семьями, что тоже шли к лавкам и магазинам. Солдат я особо и не видел, заметил унтеров у перрона, которые закупались у бабулек и других торговцев. Мелькнула бутыль самогона, которую ловко прикрыли шинелью. Патруля комендатуры я не приметил, если они тут вообще есть. Городовой был, но тот на меня не покосился даже. Что ему обычный молодой солдатик в форме, с пустым ремнём, с ранцем за спиной. Подсумки я снял, внимание привлеку. Да и так понятно, что с эшелона. Вон, пара офицеров покосилась, но ничего не сказали. Просто я сделал уверенный вид и с таким видом активно зашагал к лавкам, всем видом показывая, что не в самоволке, по поручению иду. Останавливать не стали.

Я к продовольственным лабазам шёл, куда и офицерские семьи, видимо запас продовольствия сделать, а этого мне не нужно, поэтому свернул. Как раз оружейная лавка попалась. Дернув тугую дверь на себя, я прошёл в лавку. Тут был один офицер с мальчиком лет десяти, видимо сын. Ему как раз подали пачки патронов, не рассмотрел, к какому оружию. Скорее всего к нагану, что в кобуре виднелся. Офицер, убирая пачки в наплечную сумку, мельком покосился на меня, а вот сын с интересом таращился. Да, это проблема, по погонам понятно, что я вольноопределяющийся, а их среди новобранцев всего двое, я и ещё Севашов из соседнего вагона, но тот артиллерист. Среди новобранцев семьдесят процентов будущие артиллеристы. Пехоты на самом деле мало. Опознать можно. Конечно, среди личного состава того полка, с которым мы едем, тоже вольноопределяющиеся есть, но не думаю, что много, так что найти меня будет не проблема. Впрочем, меня это мало заботило. Подойдя к прилавку, при этом, пока шёл от дверей, шарил глазами по стенам, и одна винтовка привлекла моё внимание, на пару секунд даже прикипел к ней взглядом, я с напором в тоне сказал:

– Уважаемый, меня к вам послал поручик Башаров. Приказал купить винтовку с амуницией и патроны. Его благородие охотится, желает. Покажите ту винтовку Маузера.

Я уже в курсе был, что просто так прийти и купить оружие без разрешения нельзя, а получить его можно у градоначальника. Это не сложно, но времени, как вы понимаете, у меня на это нет. У офицеров такой проблемы не возникает – покупают, предъявляя офицерское удостоверение. Тут же я надеялся пролететь на шару, пользуясь тем, что станционный городок небольшой, и желание продать лежалый товар будет иметь место. Вообще я хотел короткоствол взять, тот же офицерский наган, но как вошёл, увидел такие знакомые очертания «Маузера 98» и понял – надо брать. Мой любимец, сколько я тунца из него на рыбалке набил. Да, и так рыбачат. Так-то я винтовку на катере хранил, но годы моей активной эксплуатации сказались, и я перевёз её в автодом, чтобы провести ремонт, а там пожар. Хорошо, все патроны на катере остались, не дошло до выстрелов в пожаре. Пожарные, конечно, обгорелые останки оружия нашли, но я отговорился, что подкинули. А как я её из США в Японию перевозил… Эх! А револьвер я себе ещё достану.

Капитан, не думаю, что ошибся в чине, чему-то хмыкнул и направился к выходу. Продавец же достал из подсобки винтовку, не ту, что на стене висела, видимо выставочный экземпляр. Ну и всё, что к ней положено, включая штык-нож.

– Вот, пожалуйте, из китайских трофеев.

Пока он выкладывал всё, что шло с винтовкой, на прилавок, сам я её осмотрел. Новая, не отстрелянная, это видно.

– Нормально. Сколько?

– Пятьдесят два рублика. Скидка у нас на эти трофеи.

– Патроны?

– Есть ящик. Пять рублёв. Остальное на складе.

– А что ещё есть?

Тот описал на словах, и я помимо винтовки взял ещё русский револьвер «Смит и Вессон», причём офицерский, самовзводный. К нему ремень офицерский, кобуру и портупею. К револьверу три сотни патронов. Тут же на стене висела медвежья шкура, штука нужная, но та декоративной была, зато продавец предложил волчью шкуру большущего матёрого зверя, с густым зимним подшерстком. Плюс взял два охотничьих ножа, офицерскую сумку, шестикратный бинокль, бутылку оружейного масла, средства чистки оружия, тут же имелось оснащение для охотников, котелок на пять литров и медный чайник. Сто тридцать два рубля ушло за всё. Я нагрузился и покинул магазин, приказчик закрыл за мной дверь, запер. Пока я обходил ряд лавок по снежной утоптанной тропинке, незаметно все покупки убрал в большое хранилище. Начало положено. Приказчик уже ожидал у служебного входа позади оружейного магазина, без удивления встретив меня пустого, без ноши, вот и выдал упакованный ящик с патронами к винтовке. Бумажные пачки с патронами к револьверу я уже получил ранее. Я оттащил ящик в сторону, за сугроб, всё же тяжеловат (сам приказчик его привёз на тележке), а то у двух чёрных входов в другие лавки, тут они одной стеной тянулись, шла разгрузка с саней разных товаров. За сугробом и убрал ящик, этого никто не видел. Приказчик уже запер дверь и поспешил обратно в магазин, пока клиенты есть. Оружие потом в порядок приведу, сначала всё закупить надо.

Я двинул к саням, откуда скатывали бочонки двое крепких бородатых мужиков. Тут вообще бородатых, да и с растительностью на лице, хватало. Безусых очень мало.

– Здорово, мужики. Что грузим?

– И тебе не хворать, служивый, – разгибаясь, с достоинством сказал один из мужиков. – Огурцы привезли.

– Да, а купить бочонок можно?

– А почему нет? Сейчас старшего приказчика крикну, он как раз принимает привезённое.

Проблем не оказалось, я купил два бочонка литров по тридцать. Содержимое отдельно, а сами ёмкости стоили по четыре рубля. Их откатили за сугроб и сбили крышку на одной бочке. Я попробовал, хрустящие, вкуснейшие. Как пояснил приказчик, в рассол добавляют горчицу, от того такой незабываемый вкус и огурцы хрустящие.

Я пошёл ко входу в эту лавку и купил у приказчика кило чая, больше не стал, в Артуре куплю, там Китай ближе и цены ниже. Да и свежее всё. Это для пути до Артура. Также взял две крынки с мёдом, сахарную головку в три кило, три мешочка с солью, она уже смешана с чёрным молотым перцем, так называемый дорожный набор, по полкило. Ещё к ним четыре свежих каравая хлеба, свежей полукопчёной колбасы, приказчик хвастался что тут у одного купца своя коптильня, и килограммовый набор сушёных овощей. Суповой набор в бумажном пакете – для охотников, приказчик сам предложил, я о нём не знал. Изучив его, я взял ещё десять наборов, относя постепенно в сторону и убирая в хранилище. Пока хватит, да и приказчика позвали. Двенадцать рублей за всё отдал.

Вернувшись на торговую улочку, я быстрым шагом дошёл до входа ресторации. Это было трёхэтажное деревянное строение, которое возвышалось над зданиями вокруг и привлекало внимание. Тут семь офицеров что-то отмечали за столом. О, и мой поручик тут же. Заметил. Я же ушёл за стойку, к кухне, где один половой продал мне семь пирогов. Сладкие ещё пеклись, а было два с рыбой, два с мясом и три с капустой, горячие. Мясной нарезки взял. Мой котелок помыли и залили свежими щами. В чайник мясной подливы. Из готового ещё взял жареной рыбы шесть кусков. Ну и поспешил покинуть ресторацию. В соседней лавке всякой всячины купил: бритвенный набор, хороший, а то уже усики проклюнулись, но своего набора Андрей не имел. Настольное зеркальце выбрал, с ножкой, маникюрные ножницы, нашёл зубную щётку, зубной порошок в круглой жестяной коробочке, также моток шёлковой нити. Меня в США приучили к заботе о зубах, да и улыбку ослепительную сделали, у Андрея двух зубов уже не хватало, сластёна, вырвали, когда заболели. Ничего, опция лечения будет, так все зубы восстановлю и новые вместо потерянных выращу. Новый опыт.

Тут я поспешил расплатиться и уйти, потому что зашли два офицера. Один из них – тот капитан, которого ранее видел с сыном, сейчас малого с ним не было.

– Рядовой, стойте. Что вы тут делаете? – строгим голосом спросил второй капитан, как раз когда я к дверям подходил.

Развернувшись, я козырнул свободной рукой, под мышкой пироги нёс. Капитана я не узнал. За два дня, пока стояли в Красноярске, я запомнил всех офицеров полка, этого там точно не было, скорее вскоре, он с того пассажирского поезда, что стоял у перрона.

– Не слышу ответа, рядовой, – напрягся капитан.

– Да вы знаете кто я?! – с агрессивностью в тоне спросил я, отчего капитан даже немного растерялся. Видимо не привык к такому отношению от нижних чинов.

– Нет.

– Ну и хорошо, – уже спокойным тоном ответил я и рванул к двери под злой вопль капитана, который сообразил, что его провели. Когда офицеры выскочили из лавки, я уже скрылся за углом ресторации, прибрав по пути пироги в большое хранилище.

Возвращаться к эшелону пока опасно – я уже глянул, там капитан буйствовал, выстраивая солдат в шеренгу. Он их обходил, явно изучая лица. Да и так понятно, что искать вольноопределяющегося нужно. Эх, надо было сменить шинель, махнуться с кем-то из солдат на время, смешался бы с серой массой, а так от поручика точно получу, он сообразит, кого нет в строю. Все деньги я потратил, на кармане неполный рубль остался. Я ведь в ресторации с чёрного входа ещё купил у повара несколько бутылок с водкой, десяток бутылок с лимонадом и цельный копчёный окорок. Было и солёное сало, взял семь кило. Ну и там по мелочи, в основном колбасами запасы пополнял. Поэтому только мелочь на кармане осталась. Воды пресной питьевой запаса нет, сбегал к колодцу и, крутя ворот, поднимал ведро и убирал содержимое в малое хранилище. Несколько раз поднял ведро, около ста литров будет запаса. Тут подали сигнал, и пассажирский поезд стронулся. К эшелону я пока не возвращался, там поручик мой сторожил, прогуливался, заложив руки за спину. Ну его. Как тронется эшелон, нагоню. На следующей станции он, конечно, до меня доберётся, но надеюсь, что остынет.

Вот так час и пролетел. Дав три гудка, паровоз стронул наш эшелон, а я в это время ожидал в сторонке, подняв ворот шинели и спрятавшись от ветра за водонапорной башней, а когда эшелон проходил мимо, нагнал свой вагон, где в полуоткрытые створки виден был фельдфебель, который с тревогой осматривался. Увидев меня, выматерился, но помог забраться. Попало, конечно, поджопник получил, но ничего, старший вагона быстро отошёл, как только я передал содержимое вещмешка – три бутылки водки, краюху хлеба и кусок окорока в кило весом, с кило солёного сала и чеснок. Пусть посидит с унтерами. Потирая голову, я разделся, отложенные вещи вернул в пустой вещмешок, шинель в общую кучу, ну и рассказал остальным парням, как по привокзальной площади городка гулял. О покупках не говорил. Хотя заваркой поделился, как уже говорил, у всех закончилась, как и деньги, пустую горячую воду пили. Так что чай порадовал всех. До конца поездки точно хватит. Да, ещё долго ехать, через Байкал перебираться, объездную дорогу строили, но когда ещё закончат? А так эшелон шёл, и мы приближались к Дальнему Востоку.

А у меня появились проблемы. Не ошибся я.

* * *

Эшелон, густо обдавая перрон паром от паровоза, медленно двигался, пока не встал, лязгая сцепками вагонов. Всё, мы прибыли в Порт-Артур. Сегодня седьмое декабря тысяча девятьсот третьего года. Главное я жив, пережил дорогу, и это радовало. Что я скажу, покупок за всю дорогу я больше не совершал, да и денег не добывал, как хотел. Прав я был, свалила меня болезнь. Как почувствовал себя плохо, понял, что медлить нельзя, и активировал опцию лечения.

Я стою в дверях, облокотился о перекладину и, как и другие новобранцы, смотрю на виды города и бухты. Ну отсюда, конечно, не всё видно, часть холмы скрывали и здания. Народу вокруг хватало, хотя вокзал почти пустой, тут только наш эшелон, до этого первый уже разгрузился и двинулся обратно, а наш был второй, где командование полка с некоторыми частями передвигалось. Предыдущий нам по пути попался.

После той станции, где я закупки делал, дней десять прошли нормально. Я отрабатывал наряды, мне их всё же дали, но щадящие, я ведь ещё восстанавливался после травмы. Тот капитан с нашим эшелоном ехал, с пассажирского поезда пересел на наш, в купе. Его развернули телеграммой обратно в Артур. С ним жена и трое детей. Ох как он порадовался, когда меня всё-таки нашли и привели к ним в вагон. Так что отрабатывал случившееся.

А как? Что в дороге довлеет больше всего? Да скука, вот я и развеивал её – анекдоты, смешные истории, по типу стендапа, язык-то подвешен. На ура шли. Хотя иногда обратно в мой вагон отсылали, отрабатывал наряды у фельдфебеля. Во время одной из коротких остановок как-то повело меня вдруг, упал, потеряв сознание около вагона. Меня занесли в вагон, там и очнулся, пока санитар осматривал. Я прикинул всё и активировал с третьей попытки опцию лечения. Я, конечно, не медик, но разобраться, что в голове гематома, смог. Это не последствия удара, скорее всего, он как раз ускорил её рост. Да, Лапин действовал наверняка, значит, Андрей с гарантией должен был умереть. Я же до конца пути лечил себя, к капитану больше не звали, неделю лёжкой лежал. Да и про наряды до конца пути забыли. На момент прибытия гематому убрал полностью, даже вырастил два зуба, они уже проклюнулись, – вырастил естественным способом и подлечил остальные. Это всё, что успел. Лечение аурой не такое уж быстрое дело, да и я учился, стараясь не навредить себе. Купленные припасы особо не трогал, хватало солдатского котла, пусть и заметно повысился аппетит, где-то процентов на двадцать. Разве что огурцами подсолиться полюбилось, очень они мне нравились, даже жалел, что мало взял, надолго не хватит, на полгода максимум. И рассол отличный, скулы не сильно сводит. В принципе, всё, больше особо и описывать нечего. Разве что винтовку и револьвер привёл к готовности, смазал и снарядил, чтобы готовы к использованию были. На станциях местные рассказывали страхи про китайских бандитов, хунхузов, но на воинский эшелон те не рискнули напасть, так что дорога прошла тихо.

Последние два дня я занимался лечением. Точнее удалял волосяной покров на лице. Бриться опасной бритвой мне как-то не понравилось. Растительность на лице, как местные, носить я не собирался, вот и работал. Не простое это дело, уничтожать луковицы волос по одной. Пока только под носом закончил, работы ещё много.

А так все уже собраны, моё имущество тоже на мне, ремень винтовки на плече. Как только эшелон встал, дверь сдвинули до конца, и последовал приказ на разгрузку. Завьялов отдал приказ выстроить нас в одну колонну, и унтеры повели отряд куда-то на окраину города. С нами был местный проводник, тоже из унтеров, он и вёл. А вот подразделения полка, с которым мы ехали, строили и уводили куда-то в другую сторону. Я заметил, что тут теплее, причем намного, пусть снег и лежал. А вели нас к казармам, там и распределят по подразделениям. Информацию, что я знаю японский, поручику уж слил, поэтому ожидал назначения в штаб, возможно даже в штаб дивизии. Впрочем, надежды не оправдались. Пройдя колонной по двое порядка шести километров, до бревенчатых казарм, мы остановились. О прибытии новобранцев знали и подготовились. Баня, стирка. В казарме разместили, её уже протопили. Ну и ужин, рыбный суп. Рыба тут в изобилии, морская. Хотя приготовили отвратно. Повар явно не на своём месте.

Утром началось распределение. Ну, артиллеристов в артиллерийский дивизион, а пехотинцев вроде меня раскидали по разным частям нашей крепостной стрелковой бригады. В большинстве парни городские были, все грамотой владели, пошли в штабные писари, посыльные, помощники к фельдфебелям. Я попал в штат посыльных командира первой роты второго батальона Двадцать Пятого Восточно-Сибирского стрелкового полка Седьмой Восточно-Сибирской стрелковой бригады. Именно наша бригада и находилась в штате крепостной обороны города, порта и ближайших окрестностей. На возвышенностях шла неспешная стройка укреплений, где работало немало китайцев.

А с назначением мне подсуропил капитан Лазарев, тот самый, от которого я утёк, но он меня нашёл, и я отрабатывал свою наглость. Кстати, за следующие две недели я освоился на территории расположения полка, да в городе, хотя мы, посыльные, постоянно на ногах. Так вот, на Лазарева я не злился – пока лежал и восстанавливался, от его семьи разные вкусняшки приносили. Я пока развлекал его с семьёй, да и других гражданских, офицерские семьи также, видимо произвёл впечатление, хотя и пришлось выбрать репертуар, чтобы дети слушать могли и смешно было. Понятно, делился с парнями, тут поди не поделись, но и мне перепадало. Сам капитан в штабе батальона служил.

Ну я и плюнул – не надо вам переводчика, да и чёрт с вами, теперь из принципа для полка я японского не знаю. Пока меня знакомили с местностью, с офицерами полка, штаба бригады, со служебными сообщениями посылали часто, да по сути первую неделю я другим посыльным бегал, рядовым Стёпкой Дуровым, он всё показывал. Следующую неделю самостоятельно. Если что не знал – спрашивал. В городе я бывал редко, если только поднять ротных офицеров, с вызовом в подразделение. Вообще, для ротных посыльных больше всего работы между штабом батальона, на втором месте штаб бригады, на третьем другие подразделения бригады, и только на четвёртом – сам город. В штабе крепости ни разу не был, это как-то не мой уровень должности. Там другие посыльные работали. Что ж, я в самом низу карьерной лестницы, рядовой, по сути никто, но надеюсь, что это ненадолго. Пока не знаю, как заявить о себе, буду импровизировать, но сделаю это.

Наступило двадцать второе декабря тысяча девятьсот третьего года, когда я решил, что готов и медлить не стоит. Этой ночью не я дежурю при штабе батальона, вот и решил использовать эту тёмную ночь. Сделав вид, что в сортир собрался, я выскользнул из казармы. Не стоит думать, что я один такой в самоволку отправился. Многие солдаты ночами бегали, у китайцев покупали спиртное, закуску. Тропки нахожены. Сам я две недели по сути постоянно на ногах, телефонов нет, всё через посыльных. Лень пройти офицерам сто метров до другого строения. Так вот двух мало – трёх посыльных надо. Как Дуров только справлялся один, пока меня не было? Ладно, не важно, сейчас я о другом. Две недели я только осваивался в крепости и в Артуре, ничего не предпринимал и следил, ведь нужно добыть средства. О сейфе думал, о двух слышал, в банке и у коменданта крепости, но инструментов нормальных нет. А тут приметил англичанина, аккредитованного журналиста. Вот уж кого недолюбливал… У того наверняка что-то имелось, вот его и решил этой ночкой навестить. Быстро шагая, я с довольным видом провёл по щеке. А всё, закончил, всё свободное время тратил на опцию лечения. Так что теперь о бороде и усах можно забыть. Я вообще на лице не терпел растительности.

Надо сказать, я имел интересную внешность. Сам бирюк и одиночка, я и выглядеть вроде как должен хмурым нелюдимом. Однако симпатичное правильное лицо, брови вразлёт, на вид душа компании. А так я голубоглазый брюнет, с полными губами. Причём мог нести любую чушь с каменным выражением лица, видимо потому и пользовался успехом как юморист. Мои анекдоты вскоре начинали ходить по всему эшелону. Вот юмористом мне быть не хотелось, пусть и удалось за время короткой отработки засветиться. А то достали – расскажи анекдот да расскажи. За две недели я только и успел закончить с лицом и начал диагностировать своё тело, больше изучая. Я не медик, не думаю, что вообще смогу найти специалиста по такому лечению. Сейчас тут, в этом мире, я единственный и неповторимый. Поэтому старался не вмешиваться в события, иначе не смогу вернуть как было. Это самый большой страх.

Ночное зрение – раньше это было моё преимущество, поэтому я последние три дня, как закончил с бородой и усами, изучал глаза. Оказалось, я могу вернуть, как было, думаю, и новый глаз вырастить тоже по подобию целого, поэтому стал осторожно экспериментировать. Да, наугад. Откуда мне знать, что нужно делать, чтобы видеть в темноте? Знаете, что я сделал? Когда полкового кота поймал, его на кухне подкармливали, изучил его глаза, вроде понял, что надо делать. И ведь сделал за прошлую ночь, пока дежурным был, проверил, действительно неплохо вижу. Это заметно, я только левый глаз модернизировал. Обоими рисковать не хочу. Так что разница с правым есть, причем существенная.

А теперь на дело.

Глава 2

Быстрым шагом зайдя в улочку, я притормозил и, оглядываясь, делая вид, что крадусь, двинулся дальше, насторожившись во сто крат. Изменения глаз неплохо прошли. По сути наудачу модернизовал, сам слабо понимая, что делаю, но мне казалось, что правильно действую. Сейчас же проводил заодно полевые испытания, и не зря. Когда я свернул на одну из улочек, меня стал нагонять казачок. Молодой казак в форменной одежде, при оружии. Он был уверен, что я его не вижу, но это было не так. Самое главное у казачка был ПНВ на лице, вскоре в руке и пистолет с глушителем появился. Кажется, АПБ. С кем бы поспорить, что это Лапин в новом теле? Вот, значит, как? Не ожидал, что тот до конца пойдёт. Не думал, что я вызываю у него такую ненависть. Похоже, всё-таки с психикой у него что-то не так. И да, вряд ли он сутками караулил меня. Скорее всего, дрон использовал. Вверх смотреть смысла нет, не увижу, но вот заиметь новейшие технологии стоит. А Лапина грохну. Достал он меня. Вот только как всё провернуть? У него тоже есть безразмерное хранилище, не думаю, что могу сдержать его, цепи и верёвки тот просто уберёт внутрь, и, выхватив оружие, будет в меня стрелять. И на расстоянии дальности рук мне стоит находиться, ведь может меня в своё хранилище убрать. А это смерть. Стоит подумать, время ещё есть, хотя он быстро приближался, бежал на цыпочках. Видно, что полностью взял под управление тело молодого казачка.

– Хм, а сколько же ему лет? Что-то больно резво двигается, – задумчиво пробормотал я.

У Лапина котомка на боку, думаю, там планшет для управления дроном. А пока прикидывая, что и как делать, я достал рогатку. Да, рогатку, с трудом её сделал, заменитель резины не сразу нашёл. Да резина и есть, каучуковая лента, в аптеке приметил и выменял на охотничий нож. В редкое посещение города это было. Что там, всего пять раз за две недели и бывал. Также налепил глиняных шариков, подсушил, самое то для тихого захвата, для англичанина приготовил. Уйдя за угол, я натянул резину и стал ждать. Лапин прибор ночного видения использовал, не стал проверять, что там за углом, а ускорился и, выглянув, получил мощный удар в лоб, точно над очками прибора. Я не хотел его повредить. Он завалился на спину, раскинув руки и выронив пистолет. Подбежав, убирая рогатку обратно в большое хранилище, я быстро обыскал тело казачка. А тому лет пятнадцать всего, видимо отец взял на службу с младых ногтей, у казаков такое нормально, вот Лапин и хапнул себе помоложе, долго жить планировал.

Пистолет я подобрал, так и есть – «стечкин». Запасных магазинов не нашёл, только то, что внутри, полный, двадцать патронов. Прибор ночного видения снял, военная модель, в котомке единственный предмет – планшет, чтобы постоянно на связи с дроном быть. А вот дрон, планшет и прибор ночного видения были более усовершенствованными, чем мы использовали в своё время. Они явно из добычи Добрыни Никитича, из будущего. Это странно, он с сыном Дмитрием, главной нашего проекта, всё под себя подгреб, когда всей семьёй и с желающими в сорок первый год отправились, порталами тайные мини-склады делали. Дмитрий должен был последним уйти, это что же, Лапин его убил и добычу взял? Может быть, может быть. Это так, предположение.

А так трофеев не особо и много. Кроме вышеперечисленного, на хорошем и качественном ремне кобура с новеньким наганом, серебряные часы на цепочке, в кармашке, в другом кармане монеты, пара рублей будет. Это всё, остальное он, по-видимому, в личном хранилище держит. Документов тоже не. Я всё прибрал, только одежду оставил, тело Лапина на загривок и побежал на окраину города. Нужно тихое место для допроса найти. Кстати, с планшетом проблем не было, там пароль на отпечаток пальца. Я приложил большой палец правой руки Лапина и снял, а затем перепрограммировал пароль и перезапустил планшет, на связи с дроном это никак не сказалось.

Теперь у меня есть «глаза» наверху. Сам дрон висел на высоте двух километров и выполнял задачу по отслеживанию меня. Да, тот вполне мог выполнять такие приказы. Я отменять пока не стал. Вот так отбежав, нашёл овраг, спустился на дно и проверил тело Лапина. Похоже глубокий нокаут.

Постелив волчью шкуру и устроившись на ней, я вошёл в режим медитации, так легче использовать опцию лечения, по-другому не умею, и стал изучать ауру казачка. А что, ауры я вижу, давно это определил, ещё пока в вагоне ехали. Там на нарах тесно, даже привык, как и другие, переворачиваться по команде дежурного на другой бок. Да и в казарме мало что изменилось, всё то же самое. И то, что я будущий офицер, «благородие», особо не сказывалось. Отношение было как к обычному рядовому, чтобы нюхнул все этапы службы. В принципе, правильное решение. Может, я и попаданец-одержимый, как себя мысленно называл, но учёным и исследователем меньше от этого не стал, вот и не могу упустить такую возможность.

Да, как я и предполагал, аура у Лапина была более плотной чем у других людей, местных. Свою-то я видеть не мог для сравнения. А вот о том, что на ауре своего недруга обнаружил некоторое образование, с кем угодно готов поспорить. Что это как раз и есть безразмерное хранилище, стало для меня неприятным открытием. Не ожидал, что хранилище могут другие увидеть. Впрочем, тут я был единственным обладателем такой опции, как лечение. Ну хоть так. Подключившись к чужому хранилищу, я стал изучать его. Вот честно, я не специально, хотя на подобное и надеялся. Что-то нажал мысленным щупом, и нас завалило вещами, техникой и другим барахлом. В сторону откатилось несколько жестяных бочек объёмом по двести литров. Я быстро всё прибрал в своё большое хранилище, а то новое тело Лапина чуть не раздавило. Много что тут было, даже мотодельтаплан на поплавках, как и дрон, тоже из другого мира, будущего. Удачная добыча. Проверив, всё ли прибрал, а что, прибор ночного видения при мне, я отошёл, всё выложил и стал сортировать. Люблю считать трофеи и добычу. Реально кайф получаю не меньше чем от оргазма. Да, кстати, пора озаботиться поисками какой-нибудь вдовушки и начать навещать её. Впрочем, тут со свободными женщинами напряг, но я не унывал, поищу в китайском или корейском квартале. Что по добыче, она меня, конечно, порадовала, но и в некоторой степени ввела в недоумение. Не сказал бы, что Лапин готовился. Больше похоже, что похватал всё что плохо лежит и свалил на перерождение, подобрав себе подходящее тело. Кстати, у казачка травма головы, свежие швы, бинты видимо недавно сняли. И след явно от пули, по касательной по черепу скользнула.

Вот что я добыл в результате. Мотодельтаплан на поплавках, на одного пассажира, но есть ещё грузовой отсек на сто кило груза. Дальность восемьсот двадцать километров, максимальная скорость сто семьдесят километров в час, крейсерская – сто двадцать, потолок- четыре километра. Бак на тридцать литров, надёжный и экономичный двигатель. Думаю, и местный бензин, очистив его от мусора, можно вполне использовать, мотор не особо требователен к качеству. Добрыня Никитич их шесть штук из будущего к нам перекинул. Все их технические характеристики знали, я в том числе. Сам я пилот, в США получил корочки по легкомоторной авиации, потом на пилота вертолета учился. Пару раз в месяц летал, времени мало было, но старался навык не потерять. Потом в Японии в авиаклуб записался. Так что разберусь, не дурной чай. К мотодельтаплану было шесть двухсотлитровых бочек бензина, и канистра с моторным маслом; если экономить, надолго хватит. Потом взрослый электросамокат. Он-то ему зачем?! Пусть тот из того же мира, что и мотодельтаплан, мощные миниатюрные батареи, дальность на одной зарядке сто десять километров, но как я его заряжу?! Бензогенератора среди вещей не нашёл.

Третий транспорт – дорожный велосипед, как и мотодельтаплан с самокатом, новенький, муха не сидела. На транспорте закончим, больше не было. Следом шесть мощных ноутбуков и два планшета, всё из будущего, не моего родного мира. На двух пароли, потом взломаю, остальные имели свободный вход, коллекции музыки и фильмов. Лапин, я тебя люблю. Тут реальная скука. Тем более шли с каждым прибором по комплекту наушников и динамиков. Всё новенькое, не пользованное. Надолго хватит. А вот солнечная батарея с режимом зарядки разной электроники была всего одна. Жаль, других зарядных средств, вроде мини-генератора, не имеется. Не вижу. Однако у мотодельтаплана на приборной панели два выхода с универсальными зарядными точками подключения, но это не совсем то, что надо.

Потом шесть деревянных ящиков с советской тушёнкой образца тысяча девятьсот сорок первого года. У нас ими немало складов в бункере забито было. К ним одиннадцать пятикилограммовых пакетов с ржаными сухарями, шесть двухкилограммовых, также бумажные пакеты с сухофруктами. Для компота наборы. Четыре жестяные банки с итальянской томатной пастой, из того же года, по сути соус, а не паста. Из припасов всё.

Нашел туристский рюкзак полный, в сборе. Сверху тюк палатки утеплённой, для зимы, а так всепогодная. В рюкзаке зимний спальник, набор туриста, горелка, утварь, посуда, видно, что под женщину собирали. Их гигиенические средства внутри да нательное бельё. Неплохой набор медикаментов, плюс фонарь, мощный. Всё в рюкзаке из того же времени, что и мотодельтаплан. Однако не было подстилки-пенки. Ладно, шкура заменит. Обнаружил второй прибор ночного видения, другой модели, не в виде очков, а шлем.

Что ещё? Комплект зимней одежды, модель «Аляска». Причем тоже женский. Видимо оттуда же, что и рюкзак.

Из оружия всего две единицы. Это АПБ, к нему ящик патронов, не вскрытый. Тысяча штук. Также были подсумки с запасными магазинами, четыре штуки, и кобура-приклад. Вторая единица оружия – это пулемёт, единый, тоже советский, ПКМ. Он снаряжён лентой в жестяном коробе, плюс второй такой же, тоже со снаряжённой лентой на сто патронов. Ну и два цинка к ним, невскрытых. Да это вообще ни о чём. По пятьсот патронов в цинке, на короткую сшибку. Надо сказать, я задумался. Тут уже выпускался такой патрон, но с тупоконечной пулей, да её гильза не в металлическом корпусе, а в латунном. Мне двадцать таких патрон выдали, успел налюбоваться. Я не специалист-оружейник, просто стрелок, но что-то сомневаюсь, что такие патроны подойдут к пулемёту. Проверю. В принципе, вскоре с заводов пойдут аналоги такого оружия, так что, если раздолбаю, особо и не жалко. В отдельном ящике было десять килограммовых золотых слитков с оттиском банка СССР. Видимо, тоже из Союза. Ну и последними изучил два кофра, пластиковых, метр на метр, высокие. Одинаковые, чёрного цвета. Вскрыл первый и захохотал. Мощный генератор поролоновыми вставками зафиксирован, тут же провода, бухты проводов, осветительные лампы. Разобранные штативы. Открыл второй, там комплекты концертного оборудования. По сути, разверни содержимое этих двух кофров, и оснащённая сцена для певицы готова. Два динамика, разобранные стойки для них, проектор, чтобы на белом фоне за спиной певицы показывать разные сценки или фильмы крутить. Два ноута, ещё фонари освещения.

Полный набор, и я знаю, кому он принадлежал. Жене одного из помощников Дмитрия Добрынича. Наталья – певица, причем хорошая, выступала с концертами у нас в бункере, до этого ездила по городам, с народными песнями. Всё новое, не пользованное, скорее всего запасное оборудование, видимо тиснул из схрона певицы или её мужа. Они тоже уходили в сорок первый год. Самое забавное, я вполне могу всё это использовать, потому как имею полное среднее музыкальное образование, закончил музыкальную школу по классу фортепьяно, но и на гитаре научился играть вполне неплохо. Особо в последующей жизни на музыку я не налегал, разве что электрогитару освоил, но тонкий музыкальный слух имею даже сейчас и хорошо чувствую, когда лажают. Вообще меня до шести лет аутистом считали, но потом как-то наладилось, а музыка меня действительно увлекла, в семь лет отвели в музыкальную школу, а она рядом, через два здания от детдома, там половина наших детдомовцев учились, так что я закончил и даже диплом имел, но дальше учился другому и не пожалел, как видите. Я уже проверил голос тела, хорош, конечно, любимого Высоцкого перепеть будет сложно, но постараюсь, пальцы разрабатывал специальной гимнастикой, гитару бы теперь купить. Правда рано пока петь, не потяну долгий репертуар, голос сорву, тренировать надо, что я и делал, но старался без свидетелей, что удавалось не часто.

Это всё, что прихватил Лапин с собой. Как видите, полное впечатление, что тот похватал что смог и ушёл на перерождение.

Теперь о том, что тот он явно добыл тут. Полная форма ротмистра Российской Императорской армии, причём ношенная, с ней шёл ремень с наганом в кобуре и артиллерийская сабля, наградная. Также на форме был орден Святого Станислава третьей степени без мечей. Плюс офицерская сумка с вещами, тоже ротмистра. Документов не нашёл, но Лапин явно убил офицера. Помимо этого, закопчённый котелок с неплохой похлёбкой, та выплеснулась, когда я всё достал, замарав часть предметов. Потом отмою. Нашёл полтуши свежей убоины, свинины. Это всё. Ах да, пачка банкнот, где-то триста рублей. Вот теперь точно всё, что было в хранилище Лапина. Не особо и сильно пограбить тот успел. Я достал офицерскую форму, сапог не было, офицерскую сумку и отложил. Проверил тело Лапина и стал отмывать часть вещей от похлёбки, всё равно делать нечего. Да, коптер, он был специализированной разведывательной модели. Я его спустил. Погода ухудшилась, минус два, а тут порывы ветра, со снегом, что не таял как обычно. В овраге теплее, не так ветер свистел, но всё равно спустил и убрал коптер в большое хранилище. Он пока особо и не нужен.

Лапин зашевелился только часа через три. На англичанина я уже плюнул, тут точно не до него. Не забыл, просто отложил посещение его на другое время. Имея коптер, сверху отслежу график его и подстерегу каким-нибудь из вечеров, при возращении. Ладно, сейчас не об этом.

– Привет, Витёк, как головушка? – спросил я, когда тот сел, держась за голову.

– Ларин, гад. Так и думал, что выживешь. Такое как ты не тонет.

– Но-но, зубы жмут? – нахмурился я. – Ладно, почему ты тут – я понял. Доделать дело, если вдруг я выживу. Скажи лучше, Витюша, как тебе тут?

Он явно тянул время, вот и рассказывал, как попал в выбранного казачка. Ну и дальше. Врал. Про ротмистра и слова не мелькнуло. Лапин явно желал увести разговор в сторону, пытаясь понять, почему хранилище не работает. На лице недоумение расплывалось. Мне вопрос задал. Впрочем, я особо и не возражал.

Я задумчиво потёр подбородок.

– А знаешь, за эти полтора месяца, что я тут, вполне понравилось. Если раньше думал свалить, дезертировать, то решил дослужить, повоевать и даже проявить себя. Мне тут интересно. Вообще до сих пор широко открытыми глазами вокруг смотрю. Как в музее нахожусь – старина, только грязно, холодно и ветрено. Ничего, баня городская раз в неделю обязательно, прачки форму стирают. Разве что пришлось местный алфавит изучать, но освоил, не так и сложно, ну и не нравится церковь. Священнослужители во всё лезут. В смысле обязательное посещение, прописанное в уставе. Я атеист, материалист, пока не покажут вживую бога, не поверю, но признаю нужность церкви, отпевание, свадьбы и всё такое. Для меня они артисты, что за деньги подают сказку или нужный настрой. Да если бы по армии отменили обязательное посещение церкви, восемь из десяти перестали бы ходить. Один верующий, второй бы ходил на всякий случай, вдруг приказ вернут и отследят, кто не ходил. Сам видел, что те, что у стены стоят во время службы, за спинами парней сидели на корточках, и бутылка с красненькой по рукам ходила…

– Эй, а почему хранилище пустое?! – запаниковал вдруг тот, сообразив, наконец, почему не может из него ничего достать.

– Оружие ищешь? Оно всё у меня. Не стоит считать себя умнее других, всё твоё добро у меня. Кстати, что за ротмистр, которого ты убил?

Тот не ответил, а стал кататься по земле, рвать на себе уже мокрую и грязную одежду и вопить. Хм, не ожидал, тот обычно так себя не вёл. Вообще не его стиль, он всегда был тихой мышкой, серой тенью. Одно слово, безумный учёный. Какая-то безуминка в нём всё же была. Тут я резко присел, и «Смит и Вессон», который я крутил в руке, грохнул выстрелом. Я изначально собирался использовать «стечкина», так и так пристрелил бы Лапина, но планировал это сделать позже и из купленного револьвера. Лапин на миг замер, он успел вскочить на ноги, метнув в меня камень, видимо подобрал в грязи, вот я машинально и отреагировал. Он меня по сути не видел, если только контуры тела, камень пролетел у моего виска.

– Вот чёрт, – ругнулся я. – Наповал.

Это точно. В грудь пуля влетела, точно в сердце.

– Ну и хрен с ним, не больно и знать хотел.

Лапин не дурак и прекрасно понял, чем всё закончится, и использовал свой шанс. Удача была не на его стороне. Ещё как назло патруль недалеко был, из нашего полка, пришлось делать ноги. Я только бросил рядом офицерскую сумку и форму, мне оно не надо. Саблю и ремень с наганом тоже. Я себе ещё добуду, а это лучше вернуть. Вернут владельцу или скорее всего наследникам. Да, скорее всего им. Ну а я, выдёргивая сапоги из грязи, хотя и подморозило, но кромку ломал, побежал прочь. Чуть дальше выйдя на дорогу, видя, что в стороне оврага мелькал масляный фонарь патруля, я сделал полукруг и вернулся в казарму. Причём приметил дежурного офицера, знакомого капитана, видно, что у нашей казармы притаился, караулил кого-то. В казарму я пролез через окно, но перед этим отчистил, даже отмыл сапоги, и вскоре, сделав вид, что вернулся из сортира, уже спал на своём месте в казарме. Тут сплошные нары, где пусто, там и твоё место. На втором уровне нашёл свободное место, туда и забрался.

Глава 3

Следующую неделю я особо не высовывался, бегал с поручениями, выполнял и другие приказы. Дважды дежурил ночами. Об убитом казачке ходили слухи. Вот что я выяснил. Опознали его казаки из охраны коменданта, генерала Стесселя. Парень из охраны железной дороги, пропал не так давно, отец и родные дядьки, что взяли на службу четырнадцатилетнего паренька, уже активно его искали. Форму ротмистра тоже нашли, сразу опознав владельца, что пропал примерно в то же время, что и казачок. Тот из комендатуры города, по служебной надобности отправился в Мукден, поездом отбыл и пропал. Основная версия: убийцы офицера случайно встретили казачка и застрелили свидетеля. Это всё, что я узнал об этом случае. Тело казачка, пока холода и то не быстро портилось, отправили домой по железной дороге. Тот вроде из иркутских казаков.

Сам я вполне освоил трофеи за это время, револьвер почистил от нагара, не забыв перезарядить, ну и с помощью коптера отслеживал нужного британского журналиста. А там, пока хорошая погода, такое выследил, что сам диву давался.

Британец-то шпионом оказался. По странному стечению обстоятельств, ещё и резидентом. На другой точке у него зам, боевик, у которого ещё парочка подручных. Там на точке оружие, средства. Резидент держал кассу и вербовал из работников порта себе агентов. Между прочим, один из инженеров к нему захаживал, пусть и всего разок засёк, но уходил тот очень довольным. Ну и там всякие мелкие личности, которые вроде слежкой занимались за разными людями, а сам резидент кутил с офицерами в клубе, что сухопутными, что морскими, видимо, добывал там нужные сведения.

Как я уже успел убедиться, слово «секретность» тут используется как ругательное. Все секреты можно выведать без особого напряга. А британцы передают всё японцам, коих кормят с руки. Кто-то назвал Японию боевой собачкой британцев, думаю, надо согласиться. Да и у самих японцев тут агентов немало. Я пока их поисками не занимался, меня другое интересовало: как вылезти из финансовой ямы. Те триста рублей, что взял у Лапина, это ни о чём, тем более я их уже потратил, купил отличный штурманский инструмент, с местными картами вод. На остальное взял у китайского купца десять мешков дорогого риса, очень качественного, и шесть свиных туш. При мне забили. Это я всё провернул за время единственного пребывания в городе. За опоздание взгрели, конечно, но обошлось без внеочередных нарядов. А мне джонку купить нужно, средства требуются.

Уже новый год наступил, и вот второго января я решил действовать… Изучил график прихода и ухода резидента, он у него неравномерный, например, сегодня он засиделся в ресторации, так что я успевал. Вырубил его глиняным шариком в затылок, из рогатки точно пульнул, прибор ночного видения использовал, неплохо вышло. Кошачий глаз убрал, днём всё ярко, и глаз постоянно слезится. Что-то не заметил такого у котов. Да и без надобности мне теперь такое умение. Открыв дверь, ключи от которой британец выронил в грязь. Он по мосткам шёл от дороги, где его из наёмной коляски высадили. Вырубив, затащил тело в домик, он двухквартирный, во второй половине семья офицера живет, из штаба Тихоокеанского флота, капитан первого ранга. Так вот, час потратил, но после того как привёл резидента в чувство, допросил. Три тайника тот мне сдал. Неплохо вышло, сам не ожидал. Обнаружил в заначке пятьдесят семь тысяч рублей банкнотами, ещё четыре тысячи золотыми монетами, червонцами, видимо не все за бумажки из наших продавались, им золото подавай. Также было семнадцать тысяч фунтов стерлингов, НЗ резидента, как тот объяснил. Забрал всё оружие, да там и было-то пистолет, автоматический, «браунинг» и запас патронов к нему. Ну с него снял всё ценное и неприметное, чтобы убийство резидента, а я изобразил работу налётчиков, не навело на меня.

После этого сразу рванул к другому домику, он в китайском квартале, где жил помощник резидента. Там уже «стечкин» использовал, потом собрал гильзы, сколько стрелял, я помнил – семь раз. Ну и тут добычу собрал. Между прочим, солидная. Те видимо куда-то уходить хотели, снаряжение для ночёвки на открытом воздухе приготовили. Судя по припасам, там на десять дней на пять человек. Видимо, к китайским бандитам собрались, проведать и новые приказы выдать. Уверен, те на британцев работали. Не все, но многие. Да в принципе у меня всё есть, разве что огромная медвежья шкура порадовала. Вещь.

Трофеев хватало, деньги были и оружие. Две новенькие японские винтовки, две винтовки Мосина, «Винчестер», как на Диком Западе, и короткоствол. Два нагана, один маузер, тот что считается в будущем революционным, или комиссарским, с кобурой-прикладом, также один «Смит и Вессон», ну и двуствольный дробовик, заряженный картечью, к нему запас патронов. Денег немного, если на рубли перевести, где-то четыре тысячи. Хотя да, сумма солидная, но после посещения резидента уже не впечатлила. Я торопился, всё быстро делал, все тайники уже вскрыл, поэтому поспешил вернуться обратно. Кстати, у резидента я подобрал отличный костюм и пальто с шляпой, мы одной комплекции были, а у подручного зама, тоже почти совпадало, – обычную городскую одежду, а то у меня не было в запасе. Обувь тоже подобрал поновее. Ну и вот бегом вернулся. Сделал вид, что покинул кабинку уличного сортира, тут на десять мест он, и, подтягивая форменные штаны, двинул к казарме, где меня перехватил уже знакомый капитан.

Это меня напрягло, он точно не дежурный, я проверял, должен с семьёй находиться, а он тут шастает в полночь.

– А, Иванов? Бегом собраться в полной выкладке, получить штатный боезапас. Жду у штаба полка.

– Есть, – козырнул я и рванул ко входу в казарму, где покачивался на крюке масляный светильник.

Что важно, капитан двинулся следом. Он поднял дежурного по казарме унтера Васильева и велел разбудить ещё одного солдата. Как я расслышал, ему нужна охрана. Быстро собрался, как и ещё один солдат, тоже из молодых, и с винтовками на ремне, вещмешками за плечами догнали капитана у здания штаба. Там получили от помдежурного трёхсуточный сухой паёк, сухари и вяленую морскую рыбу и затем на пролётке, которую уже подготовили, покатили к железнодорожной станции, где как раз готовился отойти грузовой состав. Нас туда и посадили. Замыкающим вагоном был пассажирский, переполненный, мы с трудом нашли место.

Вот ведь попался на глаза капитану, не повезло. Тот с портфелем в руке куда-то ехал, нам же не объяснял планы, велел охранять его по очереди, разбив время на дежурства, пока поезд ночью уходил от Артура, а мы сторожили. Я первым, второй – солдат из второго взвода. Сейчас он спал, сидя на лавке. Капитан тоже, мест не было, я уже говорил, хоть это себе выбить смогли. Ну а пока катили, я всё обдумал и пришёл в хорошее настроение. Что бы ни делалось, всё к лучшему. Если даже грязно сработал и убийство британцев приведёт ко мне, что вряд ли, я в этом был уверен на сто процентов, сам я буду далеко. Да и на меня не подумают. А так хоть развеюсь. Служба спит – солдат идёт. Хотя тут я с винтовкой на плече, штык блестит, охраняю своего офицера и напарника.

А вообще служба интересная, пусть на стрельбище водили только раз, дали выпустить по десять патронов. Я, кстати, на отлично отстрелялся, устную благодарность от ротного получил. Он и отслеживал попадания, хотя документировал всё один из обер-офицеров роты.

А ехали мы аж в Хабаровск, до которого с пересадкой добирались трое суток. Пригодился сухпай. На месте отправились в казарму при комендатуре, а капитан решал свои служебные вопросы, потом мы с Серёгой, так звали второго солдата, отсыпались. Два дня решались вопросы, нас же местный унтер гонял на плацу, строевую отрабатывали, так что мы с Серёгой даже вздохнули с облегчением (местный унтер – натуральный зверь), когда двинулись обратно. На второй день пути состав вдруг начал тормозить, мы на пассажирском поезде катили. Я спал, Серёга дежурил, при капитане всё тот же саквояж был. От встряски, когда вагоны гремя сцепками и сотрясаясь, начали замедляться, поезд экстренно тормозил, я проснулся.

– Хунхузы! – воскликнул офицер, выглянув в окно. – Бандиты, дорогу разобрали. Раньше они так нагло не действовали.

– Хорошо бы под вагоном устроиться, ваше благородие! – быстро снаряжаясь и вооружаясь, вскликнул я.

Меня не прельщала позиция в вагоне, пулями шьётся на раз, нас быстро подавят, а укрывшись за колёсными парами вагона, как в окопе для стрельбы лёжа, мы ещё продержимся. Пару минут. В общем, если помощь не подойдёт, нам хана. Я мельком глянул в окно, больше сотни нападающих слева от поезда на холмах, правую сторону не видел, некоторые стреляют с верхушек холмов, тут метров двести, беспокоящий огонь, остальные на лошадях мельтешат, поэтому кажется, что их очень много.

– Отставить! – резко приказал капитан. – В вагоне гражданские, есть дворяне, могут пострадать женщины и дети. Запрещаю оказывать сопротивление.

Тут загрохотали близкие выстрелы. Через два купе от нашего ехали два офицера, которые уже приходили знакомиться с его благородием, но тот на службе, видать, что-то очень ценное везёт, саквояж из рук не выпускает. Похоже эти два поручика и повели огонь из окна. Капитан досадливо скривился и приказал:

– Занять позицию под вагоном.

И сам рванул по коридору к выходу, прихватив из купе обоих офицеров. Мы же, пригибаясь, – следом, стараясь никого не зацепить штыками винтовок. Свистели пули, с громким звуком попадали по вагонам, из других вагонов тоже стреляли, не только в нашем ехали офицеры. Броском я занял позицию между рельсами под соседним вагоном, укрывшись за колесом. Тут одинарные оси, не парные.

– Серёга, я хорошо стреляю, каждая пуля попадёт в цель. Значит так, я стреляю, ты перезаряжаешь. Понял?

Тот был заметно растерян, но закивал. Капитан тоже молодец такой, не опытных солдат взял, а молодых самых. Он, между прочим, рядом устраивался, палил из нагана своего, удерживая портфель. Ну или саквояж. Я, может, и гений, как меня называли раньше, но постоянно их путаю. Есть такое. А вот один из поручиков был ранен в бедро, второй его к нам в укрытие затаскивал. И да, бандиты были с обеих стороны. Выбрал я тех, что на холмах заняли позиции, по ним проще стрелять, чем по коннице, пусть и дальше. Попробуй ещё попади, напрасная трата патронов. Хотя, конечно, если в коней бить, цель крупная, и результат гарантирован. Вон уже виден результат, пяток коней бились раненые на земле. Может быть, и несколько легкоранено, пока незаметно. Я же быстро целился и стрелял, зачистил сначала ту сторону, где прикрытие, правую, там всего десяток бандитов залегли, не давали отойти на эту сторону, две трети я точно поразил, остальные укрылись. Бандиты уже и позади разобрали рельсы, поэтому поезд стоял, а как я почистил правую сторону, сюда народ начал перебираться. Думаю, бандиты китайские быстрый налёт планировали, а тут кровавая баня, причём для обеих сторон. Я же стал работать по левой стороне, выбивая там стрелков.

Всё закончилось, когда я с пятисот метров поразил всадника на холме, судя по богатым одеяниям, старшего банды, что сразу изменило обстановку. Бандиты рванули в разные стороны и скрылись. Те, что смогли. И это хорошо. У нас Серёгой на двоих сорок патронов было, осталось три, остальные я выпустил и только в двух случаях был не совсем уверен в поражении, остальные точно достигли цели.

Командование принял полковник инженерный войск, что ехал в поезде. Подчинил себе всех, нас тоже, и, выстроив в цепь, направил в сторону холмов, пока гражданские оказывали помощь раненым у поезда. Я один патрон отдал Серёге, у меня два в магазине, и так и пошли. Я иногда встряхивал головой, пуля скользнула по щеке, оставив борозду. Впритирку прошла, даже холодок по спине пробежал. На волосок от смерти был. А бандиты ушли, так что начали осматривать раненых и убитых, заодно запас патронов пополнили, нашли нужного калибра. В поезде рядовых всего двое, это мы с Серёгой, нас и гоняли туда-сюда. А чуть позже восстановили пути, и состав дополз до ближайшей станции. Только убитых с нашей стороны семнадцать, из них двое детей. Вот такой результат налёта. А пленные сообщили, что интересовал их почтовый вагон, который шёл замыкающим. Там пятеро солдат с унтером и сопровождающим сотрудником в охране были, все погибли. Они оттянули на себя внимание хунхузов, поэтому я и работал как в полигонных условиях, и бандиты понесли такие потери. Не до нас им было. Сорок трупов насчитали и семеро раненых. Вот такие дела. Ну и рану мне обработали, бинт наложили, пока непонятно, надо шить или нет? А по прибытию в Порт-Артур, отправили в госпиталь, лечиться.

Там на третий день я узнал новость, что капитан доложил, как я проявил себя. Оказалось, он внимательно наблюдал за нами, поэтому приказом по штабу бригады меня возвели в звание младшего унтер-офицера с награждением военным орденом. Назывался он Знак отличия военного ордена четвёртой степени. Я опознал в нём Георгиевский крест. Видимо, название ещё не прижилось. Удивило, что так отметили, но рад, не зря старался, хотя попросту сам желал выжить.

Да, если чин мне дали, командование бригады это могло сделать, то орден нет, только сообщили о приказе на награждение, ждать мне награду потребуется какое-то время.

А пока лечился. Рану не штопали, тугая повязка, сказали, сама заживёт. Лично я всем доволен, тем более меня перевели служить в штаб бригады, приказ уже подписан. Пока не знаю кем. Через пару дней выписывают, повязку уже можно не носить. Вскоре обо всём узнаю. Почему меня так облагодетельствовали, я узнал, подслушав разговор в штабе бригады. А что, коптер военный, разведывательной версии, удалённый микрофон для дальнего прослушивания имеется. Вообще я вёл воздушную, в основном ночную, разведку города, выискивал подозрительное движение, ну и всё такое. Пару подозрительных мест нашёл, работал по этому направлению, но похоже, это японцы были, активность их разведки повысилась. Заодно послушал, что там в штабе происходило. Удачно попал на этот разговор двух офицеров. Так вот… Дело громкое, прогремело, и отвлечь надо как-то, да и я действительно заслужил. Мне так и так чин положен, пусть до него восемь месяцев по регламенту, но за дела геройские дать раньше могли. Ну и награда. Не скажу, что стечение обстоятельств, но в струю я попал, это точно. Скажем так, мне повезло. А вот то, что именно я поразил порядка тридцати бандитов на холмах, верили с трудом, но верили. По ним я один стрелял, больше дальнобойного оружия ни у кого не было. Да и капитан свидетельствовал в мою сторону.

Вот так я лечился, причём коновалам этим не доверял, сам опцией лечения занимался. Жаль, что такой приметный шрам появился, когда ещё багровый след исчезнет, но что уж есть. За всё надо платить. Награда и чин, и за это пометили. Ничего, он не за два года побледнеет, а за полгода, я с ним работал опцией лечения. Между прочим, неплохой опыт, много нового освоил.

Хотя ладно… Было тринадцатое февраля, когда я покинул стены госпиталя. Сопровождающий сразу в штаб бригады повёл, где генерал Кондратенко лично наградил меня. Оказалось, награда имелась, оформили всё как полагается. Других генералов не было, я слишком мелкая сошка для этого. Да, госпиталь я покинул уже в полной форме унтер-офицера. Между прочим, мне как унтеру, помимо дополнительного снаряжения, полагалось своё личное оружие. Помимо винтовки ещё и револьвер. И да, узнал, что и при штабе бригады я посыльным буду при начштабе. Или правильно его назвать старший офицер при управлении бригады, подполковник Науменко.

В общем, неплохо всё прошло, и я не офицер пока, снаряжение не сам покупал, всё выдали. А вот револьвер выдали – не наган, а «Смит и Вессон», причём солдатский, без самовзвода. Устроился я уже в другой казарме, что почти в километре от расположения полка. Ничего, освоился быстро. Служба шла, я с интересом изучал жизнь вокруг, это всё пока не надоело, хотя обыденность уже начала сказываться. Тут вообще довольно тепло, но вот в январе на три дня температура упала до минус пяти и держалась этой отметки. Даже замёрзшие насмерть были, в основном по пьяни, из местных.

Беготни у меня больше стало, тем более слух пошёл, что нашу бригаду переформировывают в дивизию, то-то новобранцев из артиллеристов со мной прислали, многовато для дивизиона, но пока приказа не было. В городе я часто бывал с посланиями, имел возможность изредка своими делами заниматься, но об этом позже. Хочу сказать, что я не забывал о семье Андрея, раз в неделю хотя бы, но стабильно письма отправлял на их городской московский адрес. Других у меня всё равно нет. Воспользовался ранением, написав, что после боя дали чин и награду, но был ранен и немного с памятью стало хуже. Винился, если что забыл, с днём рождением кого-то не поздравил. Хоть такая отмазка.

Честно говоря, хочу дистанцироваться от семьи Андрея, но пока не знаю как. Хорошо, далеко письмам идти, больше месяца – точно, а может и все два. Пока думаю, что делать, но не акцентируюсь на этом, времени достаточно, может что измениться. Что есть, то есть.

Бегал я много, наконец выдали коня. Это у ротного в посыльных всё время на своих двоих, а тут депеши и сообщения срочно иногда нужно доставить, и без коня никуда. Я в прошлой жизни много что изучал, но лошади как-то обошлись без моего внимания. Пришлось тут учиться на них ездить. Подобрали опытного инструктора, и он неплохо меня поднатаскал. Вот так месяц и пролетел до момента нападения на эскадру японскими миноносцами. Началась война. Вёл я себя тихо всё это время, тише воды и ниже травы.

До конца января я действительно тихо и незаметно себя вёл, кроме пары случаев, когда опоздал к возращению. Все сроки вышли, но пришлось, я дела делал, рискнул и получилось. Отговорился за опоздание тем, что меня офицеры останавливали, незнакомые, по своим делам использовали. Дважды прошло, но чую в третий раз такая уловка не сработает.

Японцы ударили именно в тот день, что и должны, наверное. Вот только сроки начала войн я не помнил, знал, что январь или февраль вроде… но когда конкретно?.. Уже не ждал, и вот оно. Вообще я продолжал изучать, как себя ведут местные. Я изучал и перенимал всё их повадки. Да, местные отличались от людей будущего. Неторопливые, всё делают основательно. Те же офицеры, старший состав, спокойные, уверенные; младший офицерский состав… те безбашенные какие-то. Про военных моряков ничего не скажу, я с ними по факту не общался. Кроме посещения здания штаба флота с поручениями да здания главы военного порта. И надо сказать, меня выделяли, как не скрывался, а интеллект и образование вылезало вперёд, это было видно. Постепенно со мной если не как с равным общались, то близко. С другими нижними чинами ничего общего. Я вообще желал совершить путешествие по всей России, посмотреть, как люди живут. Что я видел кроме Хабаровска и Артура? Это совсем другое. Пока же опишу, что и как проходило, что успел сделать за это время. Средства есть, я не светил, но особо и не экономил. Купил котёл на сто литров и заполнил его китайскими пельменями, тут одна из местных отлично их готовила. Захочу со сметаной, в тарелку положу и питаюсь. Готовлюсь к войне. Сметаны купил, тушек выщипанных куриных два десятка. В общем, покупал продовольствие, включая готовое, опыт Добрыни Никитича вспомнил. Много что взял, даже двух женщин нанял, они вечерами начинали готовить, а ночами я посещал и забирал, только с огня. Самое главное – это джонка. Через того же купца китайского заказал перегон. В порту больше сотни джонок, у берега китайского квартала их там чуть не плавучие кварталы, хотя большая часть спустилась к югу, там зимовали, но и осталось немало. Вот только те джонки, что были выставлены на продажу, аж пять штук, меня категорически не устраивали.

Я уже изменил параметры покупки. Если раньше меня бы устроила малая джонка, это по сути большая шлюпка с крытой палубой и одной мачтой, на которой можно добраться до того же Циндао, нафиг британцев с их базой, то сейчас я уже желал приобрести другое. Также малую джонку, средняя или большая, много полезного места в большом хранилище займут, но самую крупную малого класса, это уже другое дело. Для начала две мачты с красными парусами, ночью самое то, рассмотреть сложно. Небольшая осадка, четыре пассажирских оборудованных каюты и трюм. Готовить и питаться на палубе можно. Для малой джонки вполне прилично, с перегрузом человек сорок возьмет без проблем. Да, одному уходить подло, возьму кого смогу, когда крепость капитулирует. Если до этого дойдёт, не уверен, что не вмешаюсь. Я вообще человек настроения.

А купец сообщил, что такую джонку можно заказать только в Японии, вот он и отправился к японцам, получив от меня деньги. Надеюсь, не обманет. В принципе сумма не большая. И надо же такому случиться, привёл он судно как раз за считанные часы до нападения. Тот знал, где я служу, и прислал мальчонку из корейцев, так что, как стемнело, я привычно ушёл в самоволку, сначала к обеим своим работницам, где забрал готовые блюда. Она из русских женщин, готовила русские национальные блюда, другая – кореянка, готовила корейские и китайские. Люблю разнообразие. Мне тут наготовили на пару лет, не экономя, на меня одного.

После этого направился к берегу, где ждал нанятый купцом лодочник, и к джонке. Она отдельно на якоре стояла. Я изучал покупку, купец всё показывал, у него масляный фонарь был, из оснащения самой джонки он, действительно всё есть, постельное в двойном размере и запасы продовольствия на месяц. Жаровня, готовить на палубе, с запасом угля, с железным листом, чтобы дерево палубы не жечь, и остальное. Всё по списку, докупать не надо. А тут загрохотало, ярко осветило горизонт у входа на рейд.

– Война началась, – спокойно сообщил я купцу, хотя нападение и для меня самого неожиданным стало, думал, уже не ударят. Списывал на вырезанную резидентуру британцев.

Глава 4

Я уже два дня не поднимал коптер, хотя до этого активно его использовал, отслеживал ночами работу разведок разных стран, ночью они особо и не скрывались, только и перемещались, думали, ночь их скроет, да не тут-то было. Всех вычислил, и казнокрадов в том числе. Они деньги наличкой держали, в банк не положишь, вопросы возникнут, вот где их кубышки и вычислял. Планировал с началом войны всех посетить и прибрать. Поиметь казнокрадов – это святое. Наконец это время наступило, но поверьте, сейчас всех поднимут в ружьё, и лучше в это время быть в части. Поэтому расплатился с купцом за работу, с премией, судно мне более чем понравилось. К джонке была привязана пятиместная вёсельная лодка, она остаётся, а купец отплыл к берегу с лодочником, что меня доставил. Я запустил коптер, хочу сделать запись нападения, хотя бы концовки, и тоже спустился в лодку.

Под грохотание орудий всей эскадры, мимо стоянки моего судна тенью прошли два русских миноносца, из глубины бухты в сторону фарватера. Так что, находясь в лодке, я коснулся высокого борта джонки и убрал её в большое хранилище. Двадцать девять тонн с мелочью. Нормально, я думал, больше будет. Ну и погрёб к берегу, там выбрался на сушу, вытянув нос лодки, касанием убрал её вместе с вёслами, и на велосипеде, самое то ночью, направился в сторону части. В основном всё в гору. Это сюда к берегу под горку скатывался.

Пока налегал на педали, размышлял. Знаете, я даже рад, что японцы всё же начали. Да заскучал, а тут хоть интересно будет. Малое хранилище наполнено доверху готовыми припасами и просто продовольствием. Уже в большое хранилище что-то убираю. Также я доводил до идеала своё тело опцией лечения, и надо сказать, многого постиг в этом деле, набираясь опыта. Всё же на ощупь действовал, но, если вредил, быстро отыгрывал назад и возвращал как было. Также нашёл себе и женщину. Супругу одного военного инженера, подполковника корпуса инженеров. Тот ещё казнокрад, хапал только так. У него три кубышки, две дома и одна за городом зарыта. Ему за сорок, жена молодая, едва двадцать исполнилось, родители выдали насильно за нелюбимого мужчину. Та сама потом историю своей жизни рассказала. Нет, она не изменяла, честная женщина, из мелкопоместных дворян, красотка-блондинка, с грудью-двоечкой и обалденной фигуркой. Я и так, и эдак, ну не понимает намёков, ну и забрался в окно ночкой тёмной, когда муж по работе убыл по железной дороге, потом девять дней каждую ночь навещал. Она голодной на мужика оказалась, не прогнала в первую ночь, хотя потом призналась, что трусила изрядно, мужу мстила так. Он с ней грубо обращался. У нас буйство в постели происходило. Та вообще не опытная, кроме позы миссионера и не знала ничего. Так ней и захаживал, пока муж не вернулся. Когда снова уехал, продолжил навещать. Это я к тому, что мимо дома проезжал, что арендовал инженер, между прочим, по деньгам не мало, в Артуре вообще проблема с жильем, а тут на одну семью дом из шести комнат, да приходящая прислуга, но инженер мог себе позволить. Подполковник, как раз поправляя на ходу не застёгнутую шинель, спешил в сторону здания комендатуры.

– Хм, почему бы и нет? – сам себе прошептал я.

Да, наверняка всех в ружьё уже подняли и вскоре узнают, что я отсутствую, может, ещё кто из самоволки не успеет, взгреют, но я посещу Аннушку, очень уже хочется, четыре дня назад к ней заглядывал. Из-за неё я опцией лечения и увеличивал размер своего красавца. В общем, две недели уже как все силы на это бросил. Накопил сил за четыре дня, нужно с ней сбросить. Я всегда проникаю через окно, вот и в этот раз не заперто изнутри, знак, что меня ждут. Анна ещё не погасила свечу, мужа провожала, так что радостно встретила. Потом, когда мы обессиленные лежали на измятой постели, она тревожно спросила:

– Любимый, это война?

– Похоже, что да.

Кто я, она знала и особо не переживала, что спит с нижним чином, да ещё не дворянином, пусть и в офицеры ценз выслуживал. Её муж из мелких дворян, что ничего не имел, видимо поэтому так активно и хапал, на старость копил. А пока мы обговорили эти моменты, я обещал навещать при любом удобном случае, та стала скрывать следы нашей встречи, а я, собравшись, уже катил к части. Так что утро я встречал на гарнизонной гауптвахте, о чём нисколько не жалел. Посещение Анны бьёт по масти любую другую карту, ну кроме расстрела, но тут до такого не доходит, это не советская власть. Тут ещё четверо унтеров сидели на губе, коих тоже поймали при возращении. У простых солдат своё помещение, их там с два десятка было. Так что к утру я выспался. Главное я всё, что спланировал, сделал, подготовился, и это радовало, теперь начнём воевать. Правда, когда японцы подойдут к Артуру, Куропаткин, как я слышал, им ковровую дорожку расстелет, не ведя боевых действий, а только отступая. Предатель или идиот, время покажет. В десять утра меня вывели, вернули мне всё, что забрали, и в часть, посыльных не хватало, пора дальше служить. Сам я, выспавшись и позавтракав гречневой кашей, глянул, что там коптер по материалу насобирал, задание ранее дал, выполнялось. Неплохо, будет свободное время, внимательно изучу, а не так, наспех, с перемоткой.

Поправив кобуру с револьвером, я направился к штабу. Винтовки я не носил. Как перевели в штаб, убрал в стойку в казарме, где спал, так там и стоит. Только дважды брал, на стрельбище нас водили, согласно расписанию. Шинель застёгнута, высокая меховая шапка, похожая на кубанку, чуть набекрень, и вот так добежав до штаба дивизии, козыряя многочисленным офицерам, что спешили по своим служебным или личным делам в разных направлениях, я доложился своему непосредственному начальнику, штабс-капитану Иволгину, он отвечал за связь в дивизии.

– А, Иванов. Вернулся с губы? За что хоть взяли?

– Вдову молодую посещал, из местных.

– Да? Ну это святое. Ладно, задание тебе такое, через час его превосходительство, командир дивизии, отбывает на укрепления, провести осмотр строящихся фортов, ты при нём будешь для связи. Возьмёшь гнедого в конюшне, он свободен.

– Ваше благородие, разрешите обратиться?

– Говори.

– Вдова уж больно хороша, ненасытная. Дело молодое, сами понимаете, так и буду ночами к ней бегать. Я бы чин прапорщика хотел побыстрее получить, а тут два выхода, ценз по времени, что мне не подходит, или какое геройство, чтобы наградили, и чин дали. Вон, как унтером стал, мне понравилось. Только вот что совершить? Мне что-то в голову не приходит? Может, у вас идеи есть? Да и без приказа какое геройство? Если только случайное.

Иволгин стал крутить ус, задумавшись над моим вопросом. Вообще отличный офицер и дворянин, без гонора. Я успел его изучать и знал, что с таким вопросом вполне могу обратиться, что и сделал.

– Знаешь, пока тоже идей нет. Я подумаю, посоветуюсь.

– Для информации, я после травмы головы, ещё в эшелоне слегка в памяти потерял, о чём вы знаете, зато приобрёл неплохое ночное зрение. То есть ночью я отлично вижу, даже вдаль. Например, могу послужить ночным наблюдателем у артиллеристов на береговой батарее, чтобы японцы больше не смогли незаметно подкрасться. В плохую погоду ничего не скажу, а в спокойную рассмотрю издали. Ну и ночная вылазка к врагам мне, думаю, по плечу. Скраду какого офицера, на плечо и к нашим.

– Даже так? Учту. Пока иди, готовься.

Кстати, о знании японского языка мне не напоминали, вот и я молчал. Мне это тоже не нужно. Пока же пообщавшись со знакомым солдатом, тоже из посыльных, ожидал куда пошлют, узнал свежие новости. В принципе без изменений, подорваны два броненосца и бронепалубный крейсер, вроде потоплены два японских миноносца, но уверенности нет, только трупы японских моряков нашли, с десяток. Вот так получив гнедого коня у солдата, он тут на конюшне работал, я проверил седло и, ведя коня за узду ко входу в штаб, стал ожидать. Кстати, винтовку я забрал из казармы, в подсумках патроны. Раз за город выезжаю, то нужно взять. Минут через десять подкатили три пролётки, и вышел комдив со свитой, они погрузились в транспортные средства, и мы направились к ближайшему форту. Его как раз и строил муж Анны. Верховым я один был, да и охраны никакой, только личное оружие свиты. Двигаясь по дороге, я бы назвал её тропинкой, китайцы из рабочих освобождали путь, мы и достигли форта. Дальше я привязал коня к задку генеральской пролётки и двинул следом. А что, я всегда должен быть под рукой, по знаку подскочить и получить задание. Ну а пока проходила проверка, по виду генерала не сказать, что тот доволен увиденным, да ещё Стессель со своей свитой прикатил, тоже участвовал, я размышлял.

А поразмыслить было о чём. Среди китайских рабочих на тропинке я две морды приметил, одетых под китайцев. Я их давно вычислил как японцев, да ещё офицеров, судя по выправке. Те явно проводили разведку и внимательно следили взглядами, низко кланяясь, как и другие китайцы, когда мы проезжали мимо. Когда я Иволгину говорил про геройство, чтобы получить чин прапорщика поскорее, я имел в виду совсем другое. На поле боя геройствовать не скоро, японцы сейчас только в Чемульпо высаживались, где погибли «Варяг» с «Корейцем», когда они ещё подойдут к Артуру. Летом, кажется. План был двухходовый. Использовать британскую или японскую резидентуру и ликвидировать адмирала Старка, командующего эскадрой. По его вине и произошла трагедия с тремя боевыми кораблями. Я отслеживал многое коптером, потом прокручивал записи, иногда в прямом управлении подслушивал, о чём общалось командование. О предательстве речи не шло открыто, но тут ничего иного не было. Именно предательство. Много мелких нюансов, которые появились с его руки именно в ночь нападения. Совпадение? Не думаю. Вот и я решил подставить вражескую разведку, англичан я тоже врагами считал. Англичанин якобы застрелит адмирала, а я уже его. Подстава? Да, не отрицаю, но и план неплох. Проредить резидентуру, а то они тут как в полигонных условиях работают. Ничего не мешает себя показать, и, может, если повезёт, чин прапорщика получу. А там до конца войны ночным наблюдателям на береговую батарею, защищать подступы к бухте. Таков был план.

А вот серьёзно геройствовать я не желал. Я жить хочу. Пуля дура, может, и не повезти. Среди некоторых моих полубезумных идей была даже такая: ночью захватить в одно лицо вражеский миноносец. Между прочим, я серьёзно обдумал эту идею и понял, что смогу это сделать, тихое оружие имелось и даже пулемёт. Вот только отказался от этого плана. Да, стану известным, абордаж, как в книгах про пиратов, это привлечёт внимание. Меня возвысят, чтобы свои промахи прикрыть, может, в дворянское достоинство возведут, другим и за меньшее давали, чин подпоручика получу, но мне этого не надо. Стану дворянином и полноценным офицером, и здравствуй, дальнейшая служба, в отставку не уйду как офицер запаса, в случае если прапорщиком буду. Нафиг-нафиг.

А идея новая вот какая: просто пристрелить обоих японских офицеров, что под китайских рабочих маскируются, якобы отбить нападение. Оружие у тех имеется, скрыто под одеждами, найдут на телах. А это подвиг, спас генералов, надеюсь, те оценят и не забудут. Правда, придётся засветить знание японского языка, якобы слышал разговор между собой, что нужно застрелить комдива, ну и переводчиком при штабе дивизии до конца войны тоже неплохо устроиться. Я не глупый гормональный подросток, что желает с шашкой наголо рубить врага. Я лучше в тылу посижу. Тут же без ликвидации кого из предателей. Но адмирала Старка шлёпну в ближайшие дни под видом британской резидентуры. Всё, он уже живёт в долг, его время жизни отсчитывает последние дни. Генерал-лейтенант Стессель тоже на подозрении, его шлёпну после сдачи крепости, но сейчас и не требуется это делать, тот будет тут свидетелем… Всё, решено, уничтожаю японцев. Надеюсь, они ещё у дороги.

У форта, облазив все укрепления, мы задержались на час. Ну всё, японцев точно упустили, те нам навстречу попались, к городу шли. Поэтому, когда осмотр закончился, к слову генералы оба были недовольны, но муж Анны, что тут командовал, с уверенным видом в чём-то их убеждал. Я близко не подходил, не слышал о чём. Вот так собрались и кавалькадой колясок и верховых отправились обратно. Две пролётки генерала Стесселя десяток казаков сопровождали, и тут я приметил обоих японцев, что стояли у дороги и, как и другие, кланялись нам. Значит, не ушли, нас ждали, выяснить результаты проверки. Стоит пояснить, что казаки у Стесселя – это не его охрана. Это адмирал Алексеев, наместник Дальнего Востока оставил для охраны, да ещё временно, но пока не забирал и те несли службу, а обычно отделение гарнизонных солдат при офицере его охраняло. А я опасался, что казаки вмешаются и часть славы перетянут на себя, но, к счастью, коляски коменданта Стесселя со свитой катили впереди, наши пролётки с комдивом и его офицерами следом. Вот и я с ними. А такой шанс я всё же не упущу. Я скакал рядом с пролёткой комдива и, когда мы проезжали мимо японцев, развернулся всем телом и удивлённо стал таращиться на них, что те заметили. Тут же, схватившись за кобуру револьвера, я заорал:

– Японцы!

Отреагировали оба, если наши офицеры таращились, не понимая, что происходит, то молодой из японцев перекатом ушёл в сторону, выдёргивая из-под рубахи оружие, что-то из револьверов, а второй поступил умнее. Петляя, убегал прочь, ещё метров пятьдесят – и он уйдёт в низину, а там овраги. Я на всякий случай оружие приготовил, поэтому выдернул молниеносно. Да и честно признаюсь, тренировался в этом деле во время скучных ночных дежурств при штабе. Поэтому я немедленно произвёл выстрел, который отбросил мелкого японца на землю. Пуля немалого калибра сразу вывела его из строя, удивительно, что ещё жив, скоблил каблуками стоптанной обуви по земле, а я уже палил по второму. Сложная цель, умело петлял, но после третьего промаха я попал ему в поясницу, когда он был почти у самого склона в низину. Мгновение, и ушёл бы, а тут полетел на землю, пару раз перекатившись, и замер. Как-то не хорошо упал, похоже, наглухо поразил. Причём всё так быстро произошло, что кроме меня никто и выстрелить не успел. Поэтому, пока я успокаивал взволнованного коня, офицеры из свиты Кондратенко уже соскочили, осматривали первого «китайца», подобрав его оружие, и спешили ко второму.

– Иванов, что это было? – строгим голосом спросил комдив, покидая коляску.

Удивил, не думал, что тот меня запомнил, но нет, память у него хорошая.

– Японцы, ваше превосходительство.

– Как опознали?

Покинув седло, я взял коня под узды и, вытянувшись, доложил:

– Когда к форту ехали, подозрительными мне показались, рожи не китайские и выправка армейская. Когда обратно ехали, тот, что младше под рубаху руку сунул, кланяясь, а старый сказал, что приказа убивать вас пока не было. На японском говорили.

– Вы, унтер, знаете японский язык? – явно удивился генерал, наблюдая, как осматривают тела, но не обыскивая, видимо решив дождаться нижних чинов и им поручить. Офицеры себя такой работой утруждать явно не желали.

– Так точно, в совершенстве, как и письменность. У меня девушка была японка, тайно от семьи встречались, она и обучила.

– Почему не сообщили?

– Так меня как переводчика и отправили сюда. Почему-то посыльным назначили. Да и его благородие, капитан Лазарев знает.

Дальше задать новый вопрос генерал Кондратенко не успел, подкатили коляски генерала Стесселя со свитой и казаки верхом, так что комдив к ним направился докладывать. Казаки быстро оба тела обыскали, даже швы прощупали. Под рубахой пожилого нашли бумаги, точные планы строящегося форта. До этого сомнений не было, что это японцы, а теперь уж чего говорить? Меня позвали, и я повторил свой доклад, под конец добавив:

– Мы для местных на одно лицо, и местные для нас тоже. Вот только местные легко различают, кто тут ходит. Так что все эти рабочие прекрасно знали, что эти двое японцы, но никто ничего не сообщил.

– Разберёмся, – буркнул Стессель, изучая бумаги, что нашли на теле старшего из шпионов.

Я же вернулся к коню, и мы снова следом за процессией колясок генерала Стесселя направились к городу. Но чуть позже свернули в сторону штаба дивизии, там началась работа. Я сдал пока коня обиходить, напоить и накормить, а меня посыльный вызвал к генералу. Тот как раз на обед собирался, поздновато, но дома семья ждала, однако решил пообщаться со мной.

– А всё ли ты мне, голубчик, сообщил? – спросил тот.

– Так точно, ваше превосходительство, не всё.

– Докладывайте.

– Старший из японцев сказал, что коменданта трогать нельзя, англичане сильно недовольны будут. Почему не знаю, ответа того, что младше, не слышал.

– Ясно. Напишите рапорт о происшествии. О коменданте ничего не писать и не рассказывать никому. Всё ясно?

– Так точно.

– Свободны.

Генерал укатил на обед, я тоже на кухню сбегал, меня там покормили наваристыми щами, дальше вернулся в здание штаба, где помдежурного помогал писать рапорт о стрельбе сегодня и уничтожении вражеских шпионов. Вроде неплохо получилось, но через три дня я узнал, что меня представили к чину старшего унтера, решили зажать честно заслуженный мной чин прапорщика. А орден вообще зажали. Вот гады. Это Стессель всё. Значит, буду валить адмирала Старка, подставив британцев. Якобы британец застрелит адмирала, а я британца, случайно застав его на месте преступления. Всё, решено, постараюсь завтра провернуть акцию, не получится, то послезавтра, подберу нужный день, там несколько ключевых факторов должно было сойтись, такое не каждый день бывает. Это по случаю с теми японцами, по сути, пшик, но я пока не унывал. В остальном, японцы на море вели себя тихо, только наблюдали за эскадрой от горизонта, в городе облавы шли, шпионов искали, все затаились. Мелочь взяли, да и всё. В корейском порту Чемульпо продолжалась высадка японских войск. Вот теперь точно всё. А так служба текла, ничего не изменилось. Я забирал готовые блюда у тех женщин, что работали на меня, один раз Анну навестил тёмной ночкой, повезло, коптер показал, что муж задержался в ресторации. Там отмечали какому-то полковнику именины. Там и женщины были, жёны, Анна просто раньше уехала, а торжество продолжалось.

Суббота была, когда я узнал не самую приятную информацию, банный день. Писарь, который со мной в одном вагоне прибыл в Артур, считай одного призыва, по секрету и шепнул. В принципе я и так каждый день моюсь, у китайцев, в доме женщины, что на меня работает, привык чистым быть, вот те корыто горячей воды ко времени моего вечернего прихода готовили, минут двадцать на всё про всё, и чистенький возвращался в казарму. Я мог себе такую блажь позволить. Но баня – это баня. Поэтому после бани и стал готовиться. Не хотят прапорщика давать, буду валить Старка и геройствовать. И знаете, видимо звёзды сошлись, следующим днём, в воскресенье, всё сошлось в цвет, и британец был, и адмирал, и мне поручение в город дали – передать посылку одному из офицеров. Тяжёлая, кило пять весила.

Так вот, я выкрал британца, благо тот один был, отсыпался после гулянки, что ночью шла. Адмирал прибыл к зданию комендатуры. Как раз генерал Стессель вышел его встретить, и неожиданно подъехал генерал Кондратенко, мой комдив, но я ничего не изменил. Хрустнул неожиданно для всех выстрел, и ноги адмирала подломились, тот упал как кукла, которой подрезали веревочки. Тут метров двести до него всего. Сам я быстро спустился вниз по внутренней лестнице, этот склад я давно присмотрел, и дальше вышел на улицу. Меня уже видели, с двух сторон бежали солдаты и офицеры, ну и патруль матросов. Я как бы что-то увидел, присел, потянув незаметно леску, и раздался выстрел. В ответ я сам трижды выстрелил, в кого – не было видно, после этого метнулся к открытой двери склада, убрав «браунинг», к которому тянулась леска. Пуля рядом со мной свистнула и попала в стену здания рядом, я пистолет к косяку привязал, а в ногах застреленный британец. Он даже и не проснулся с того момента, как я его взял. Более того, переодел его под китайского рабочего и измазал угольной пылью лицо.

«Браунинг» убрал с леской в хранилище, это да, но достал другой, как раз принадлежавший британцу, только что убитому мной, кровь ещё текла. От пистолета тоже тянуло свежим сгоревшим порохом, и в магазине не хватало одного патрона. Я подготовился. А стрелял из пистолета в подвале дома, где взял британца. Первый пистолет взял с его предшественников, коим тот и прибыл на замену. Он тут работал как аккредитованный журналист известной газеты. Пистолет уже в руке убитого британца был.

Тут и набежали свидетели. Каждый офицер первым делом опрашивал меня. Изучили чердак склада, там нашли винтовку, от которой тоже пахло свежим сгоревшим порохом. Причём винтовка новая, японская. Британца не сразу, но, к шоку многих офицеров, опознали, некоторые офицеры гуляли с ним в ресторации. Сразу же был направлен отряд к нему на место жительства, Кондратенко распорядился, а я там уже оставил доказательство, легко найти можно будет. Меня в здание комендатуры отправили, где в который раз уже допросили, но уже генералы. Тело адмирала Старка уже увезли, я был прав, наповал его поразил. Дальше писать рапорты сел, а потом в казарму. А через два дня при торжественном строе у штаба нашей дивизии прибывший генерал-лейтенант Стессель сообщил, что я возведён в чин прапорщика от пехоты, тем более вольноопределяющимся являюсь, а также награждаюсь орденом Святой Анны четвёртой степени с правом ношения знака на эфесе сабли.

Я поблагодарил и объявил, что сегодня вечером арендую ресторацию, где и отметим это дело, пригласив генералов. Меня попросили отложить торжество на неделю, пока не будут закончены траурные мероприятия с адмиралом Старком, иначе некрасиво получается. Согласился. Ну вот и всё, я офицер, пусть и самый младший. Прапорщики служат только во время войны, их призывают, после окончания войны сразу отправляют в отставку, надеюсь, и у меня этим закончится. А пока нужно снаряжаться, сдав на склад то, что имею. Кроме формы, она списана. Это солдатом я был на довольствии, а офицеры на самообеспечении – это такое правило. Приказ оформлен, на руках, так что занялся делом. Я даже погоны старшего унтер-офицера получить не успел, ещё всё оформлялось, как изменили приказ, и за общие дела дали, как я и рассчитывал, то, что хотел. А генерал Кондратенко, как только Стессель отбыл, подозвав и поздравив, пояснил моё недоумение. Орден дали вторым по решению Кондратенко, сначала звание, потом награду. Обратно никак, нижние чины такими орденами не награждают. Я искренне поблагодарил его, и генерал поспешил отбыть следом за Стесселем, там скоро на железнодорожный вокзал должен прибыть поезд наместника, адмирала Алексеева, вот все чины туда и съезжались. Я же получал поздравления от других офицеров, трое прапорщики, как и я, недавно призвали на службу, как война началась. Некоторые офицеры поздравляли сквозь зубы, запомнил их, другие вполне благожелательно. И ещё, меня назначили на должность штатного переводчика при штабе дивизии. Ну что, пока всё в цвет.

Офицерское удостоверение уже было готово, патент, сабля с орденом на нём тоже, мне их выдали, я сдал учётную книжицу солдата и всё, что получил ранее, обе единицы оружия тоже, после чего направился в сторону города, к лавкам. Пешком, попутного транспорта не было.

Кстати, подсохло, я ночами вполне на электросамокате гонял, по тропинкам самое то, и почти бесшумно, и быстро. Максимальная скорость самоката пятьдесят пять километров в час, но я больше сорока не ездил, да и то торопился всего пару раз, разгоняясь до сорока. За час добрался до нужных лавок торговой улицы. Артур – город вообще маленький, большим казался из-за китайских и корейских кварталов. В лавке я показал патент офицера. Приказчик искренне поздравил с чином и наградой, ну и здорово помог со снаряжением, сообразив, что я не нуждаюсь. Дефицит доставал.

Я был без погон, снял сразу после награждения, носить уже не имел права, поэтому снаряжался полностью. Что по форме, где пошить, у какого портного, тоже известно, бывал у него пару раз по личным просьбам господ офицеров, забирал готовые заказы. Приказчик работал только со мной, его помощник обслуживал других посетителей, что приходили и уходили, получая, что им нужно, или нет, если нет в наличии. Вот так с двумя баулами отправился к портному. Кстати, он японец, хотя говорит всем, что кореец, и документы на корейца имеются. Не важно, тот уже знал о награждении, почти всё готово было, у него была офицерская форма в наличии, осталось по фигуре подогнать. Шинель, сапоги и фуражку я в лавке купил, как и остальное. За два часа под меня всё подогнали и ушили, так что тут же и оделся. Вышел от портного в полной своей форме военного прапорщика, но также с двумя баулами, и занялся поисками жилья. Я мог жить в офицерском общежитии для одиночек, это бесплатно, но и комната с двумя или четырьмя койками для обер-офицеров, или найти жильё в городе, но за свои. Главное сообщить, где нахожусь, чтобы посыльный нашёл при нужде. Впрочем, я уже нашёл и договорился с одной корейской семьёй, там целая комната мне уходила, корейцы в качестве прислуги. Бедно тут, хоть заработают. Да те за счёт меня жить будут.

Так служба и пошла, работы не так и много, но была, переводил допросы взятых агентов, а портного я сдал, сообщив Кондратенко, что тот точно японец. В общем, потихоньку дело шло. То, что я ещё ночью неплохо вижу, вспоминали, и то только когда наша береговая батарея обстреляла наше же транспортное судно, отчего то было вынуждено отойти подальше от берега, где и было пленено японским крейсером. Моряки на артиллеристов были очень злы, там что-то очень важное для них перевозили. Алексеев, что принял общее командование эскадрой и обороной, рвал и метал.

Я подслушивал микрофоном с дрона и узнал на совещании, что генерал Кондратенко, оказывается, знал, что я вижу в темноте, видимо Иволгин доложился, предложил держать меня наблюдателем на батарее. Буду там ночевать, если что, поднимут, гляну, а днём к нему в штаб, я в дивизии единственный пока переводчик, обещают троих из купцов, им звания унтер-офицеров дают, но пока их нет, я один занимаюсь всей текучкой. Что есть, то есть. Алексеев распорядился направить меня на батарею, откомандировать на неопределённый срок. Вот так всегда, пока петух не клюнет, никто не почешется, поэтому вскоре пришлось перебираться из комфортабельной комнаты в корейском доме к батарее, благо там были построены офицерские дома, и мне нашлось место, даже целая комната на одного. Познакомился с офицерскими семьями, что жили тут же. Впрочем, всего две ночи там пробыл, поднимали дважды в первую и трижды во вторую. В первую зря, а вот во вторую ночь я наводил на два японских миноносца, что подкрадывались ко входу на рейд, явно разведку вели, и надо же такому случиться – попали третьим залпом, потопив довольно крупный миноносец. Реабилитировались в глазах моряков. Алексеев доволен был, обещал награды дать. А мне как же? Это ведь я сообщал, где японцы.

В общем, наступило время торжества, я за чин проставляюсь, офицеров батареи тоже пригласил. Вот там и произошёл занимательный случай, из-за которого мои планы отсидеться в тиши полетели в тартарары. Не стоит думать, что я мог позвать всех офицеров в Артуре. Для начала чин у меня мелкий, потом не дворянин. По сути можно было и без торжества с ресторацией, посидел бы с сослуживцами вполне нормально, все поняли бы, но я закатил довольно громкое торжество. Тут множество нюансов преследовало такое решение. Громко заявить о себе, то, что деньги у меня есть, ну и познакомиться со многими офицерами. Я заказал ресторацию на двести персон, обсуждал с более опытными офицерами, и те посоветовали такое количество. Просто ресторация больше не примет. Тут как? Я пригласил сослуживцев, что из штаба дивизии и полка, а также с батареи, где теперь несу службу, а те позвали семьи, друзей и знакомых. Тут это вполне практикуется, так что тех, кто пришёл, я знаю от силы процентов десять, а ресторация полная, столы богатые, я не экономил, кто же откажется от посещения на халяву? Да и поглазеть на убийцу убийцы адмирала Старка хотелось, задать вопрос, как там было и что. А что, я даже с некоторой наглостью пригласил комдива, коменданта и наместника. Последние двое вежливо отказались, письма прислали, я для них слишком мелок, а Кондратенко приезжал на полчаса, поднял бокал, сказал тост и отбыл. Уже показатель, что тот ко мне благоволит.

Один из офицеров принёс гитару, вот я и решил блеснуть, думаю, пару песен, а то и три, вполне осилю. И надо сказать собрал вокруг себя изрядную толпу женщин, девушек; время раннее, они домой ещё не отбыли, чтобы оставить в ресторации мужей дальше напиваться без присмотра, это тоже такое правило, мужчинам нужно расслабиться. Да и не все остаются, многие с семьями отбывают домой. Так вот, я исполнил три песни Высоцкого: «Почему аборигены съели Кука», «В жёлтой жаркой Африке» и «Кони привередливые». И надо сказать, что необычное исполнение, как и песни, были встречены если не с восторгом, то более чем благожелательно, просили ещё, узнав, что у меня они есть, мол, собственного сочинения и исполнения. Однако тут, раздвигая окруживших меня женщин и детей, вылез какой-то пьяный мичман. Военный моряк. Не знаю его, хотя вроде рожа знакомая, пару раз видел, как его провожали пьяного и доводили до шлюпки англичане, чтобы отправить на корабль. Сначала тот первый резидент, группу которого я уничтожил, потом второй, которого подставил под ликвидацию Старка. Уже насторожил этим. Чую подставу. Не от британцев ли интерес исходит? Я у них засветился.

Когда тот успел так нализаться, не знаю, всего час как торжество началось, может, уже пьяный пришёл или изображает такое опьянение. Ну тот и выдал:

– Прапорщик, мне тут сказки рассказывают, что вы можете японский боевой корабль взять на абордаж? Слава барона Мюнхгаузена покоя не даёт?

Надо сказать, это был наезд, судя по тону, и лейтенант был зол, но старался сдерживаться, дамы и дети вокруг. А вот откуда тот узнал о такой возможности, я вполне догадывался. А что, я если собираю сведения, то спрашиваю у других. Вот и задал трём офицерам вопрос на тему: если я захвачу вражеский корабль в одно лицо, что мне будет за это? Те задумались и честно ответили на него, ни один ответ не совпал, но в том, что осыпят наградами, были уверены все трое. И все трое, кстати, были тут, в ресторации.

Нас окружили присутствующие офицеры, слушая вопрос мичмана. Разговоры смолкли, наступила тишина – все ожидали моего ответа. К слову, те офицеры, коим я задал вопрос, с усмешками уточняли, а ничего не треснет ли у меня, в одиночку захватить вражеский корабль? Сейчас не времена Моргана и Чёрной бороды. На что я отмахивался, что это не проблема, но нужно ли мне, пока сам не знаю, вот и выясняю, каковы будут последствия, если такое событие всё же произойдёт. Видимо, кто-то из офицеров, расслабившись с бокалом вина, может и не одним, в качестве шутки выдал тот наш разговор и мой вопрос, и это скорее всего разозлило морских, вот первый и подошёл. И то, что он мог работать на англичан, представлять их интересы, я не исключал. Надо будет проследить за ним. Если это так, ликвидирую, но всё это позже, а сейчас уже всё решил: буду брать миноносец, что ночами курсируют у входа на рейд, ведет разведку, здесь такой вчера и потопили, а пока я сказал:

– Захватить вражеский корабль не сложно. Сам я не бывалый моряк, хотя изучал штурманское дело, и в военно-морских делах слабо разбираюсь, но как пехотный офицер, в захвате ничего сложно не вижу. Даже готов заключить пари, что захвачу миноносец, причем этой ночью.

– А почему этой ночью? – спросил кто-то из гостей, успев опередить других зевак.

– Потому что город наводнён японскими агентами, юноша, они о пари узнают быстро и отправят сообщение своим морякам, которые уже будут меня ждать. Основа захвата корабля – внезапность, неожиданность. Если этого нет, дело обречено на провал. А кто контролирует телеграф, тот контролирует секретность в Порт-Артуре, а телеграф контролируют японцы. Их командование уже через несколько часов будет знать, что планируется захват их корабля.

Мои слова заинтересовали многих, начался бум обсуждения, поднялся шум, но тут же стих, когда один из офицеров, капитан второго ранга, задал вопрос:

– Готов заключить пари. На что ставим?

Кто этот капитан, я знал, его штабс-капитан Иволгин привёл, мой командир. Они давние друзья и в детстве даже жили на одной улице. Тот тоже тут, чуть в стороне стоит, к нему прижималась супруга. У них ещё двухлетняя дочка есть, но она дома осталась. Иволгин – один из тех трёх офицеров, коим я задал вопрос о захвате вражеского корабля. Что по поводу пари, то я твёрдо настроился слупить ещё чего-то интересного, помимо наград, что на меня падут при захвате корабля и его вводе в строй эскадры. Почему бы и нет? А то, что офицером стану и дворянином, уже махнул рукой. Со службы можно легко уйти, по состоянию здоровья. Опция лечения при мне, перемкну нерв и отвиснет рука, станет сухой, врачи без сомнений комиссуют. А там вылечу, вроде как восстановилась, но я уже в отставке. Один из примеров. Я не говорю, что себя калечить буду, но ещё прикину, как комиссоваться по здоровью, если так не отпустят. Поэтому и собирался отыграть ситуацию в свою пользу по полной, хотя всё это для меня стало полной неожиданностью. Всего час как торжество шло, я лишь на десяток вопросов успел ответить по поводу того, как увидел убийцу адмирала и застрелил его, три песни спеть, а тут такой поворот сюжета. Даже самого проняло и заинтересовало.

– Я не беден, готов поставить тридцать тысяч рублей.

– Для меня такое пари неподъёмное, – покачал головой капитан второго ранга, кажется Синцов, его со мной познакомил Иволгин, когда они прибыли в ресторацию.

– А вот я принимаю пари, – сказал ротмистр гвардии.

Его появление в городе удивило многих, где мы, а где столица, но этот ротмистр прибыл по службе, а тут был в качестве друга одного из приглашённых гостей. Он вроде даже граф там какой-то.

– В столице у меня есть небольшой каменный дом на Большой Посадской, в два этажа, на пять спален, держу для гостей, если в семейном особняке не хватает места. Готов его поставить на заклад в пари. Он где-то и стоит такую сумму.

– Согласен, ваше сиятельство, – сразу ответил я.

Почему и нет? Дом в столице – это серьёзно. Ротмистр явно знал, что предложить. Тут же был выбран секретарь, штабс-капитан Иволгин, именно он разбил нашу сделку, скреплённую рукопожатием, и ему были переданы бумаги на дом. Ротмистр написал, что нужно, это потом у нотариуса заверят, а я передал пачки рублей, как раз нужная сумма. Для этого недалеко пришлось уйти, но я быстро вернулся. Секретарь и известит, кто победил, и передаст выигрыш. Это ещё не всё, захват этой ночью, в любую погоду, но как перегонять корабль? Там паровые котлы, что я о них знаю? Под недовольный гул зевак из гостей моряки отказались помогать и предоставлять офицера и матросов, которые в шлюпке подождали бы, и, когда я подал сигнал, подошли и стали бы перегонной командой. Это было моё предложение. Те просто не верили в успех этого мероприятия. Хотя ставки в пари их поразили, такое тут редкость. Да в первый раз, в общем-то Ладно хоть договорились, что меня пустят на миноносец «Лейтенант Бураков». На торжестве присутствовал какой-то мичман с борта этого корабля, так что вечером всё покажут и научат. Да, времени мало, но я на лету схватываю, хоть буду знать, что за что отвечает. На этом и завершилось торжество. Вернее, оно продолжалось до поздней ночи, оплачено же, но без меня. Я отбыл на борт эскадренного миноносца германской постройки. А через два часа меня с борта миноносца срочно вызвали к наместнику, адмиралу Алексееву. Доложили всё-таки…

Надо сказать, адмирал особо не орал, не без интереса выслушал мою версию событий, мол, на слабо взяли, от меня там уже ничего не зависело. А вот адмирал похоже что-то знал, негромко сказал, как бы мысли вслух, но достаточно громко, чтобы я слышал:

– Да-а, корень неприязни его светлости, к нам, морякам, хорошо известен в столице. Тут он или дом потеряет, но унизит военных моряков, если корабль действительно будет взят, или приобретёт неплохую сумму. И так, и так в выигрыше… Хм, вот что, прапорщик, я пари не одобряю, но и запрещать не буду. Надо встряхнуть моряков эскадры: если выиграете пари, это будет для них звонкой пощёчиной. Действуйте на свой страх и риск. Могу только обещать обговорить сигналы при возвращении, чтобы наши моряки вас в отместку не потопили, чтобы скрыть свой позор.

– Ваше высокопревосходительство, я уже поговорил с командованием батареи, где прохожу службу в качестве прикомандированного, что прожектором дам им условный сигнал. Два длинных световых сигнала и один короткий.

– Хорошо. Такой же сигнал охранению на входе в фарватер, я распоряжусь. Как действовать думаете? – спросил адмирал не без интереса.

– Куплю лодку с парусом и пойду в открытое море. С фонарём, чтобы увидели меня. Японцы могут заинтересоваться мной, остановить. Самое сложное на борт попасть, а всё остальное очень легко. Даже в одиночку привести корабль к порту, хотя побегать придётся. Меня уже обучали, что там и как. Главное, чтобы миноносец был. Его захватить не сложно, вот если крейсер, из небольших… – тут я задумался. – Нет, смогу, но тяжело будет.

– Знаете, как вас уже прозвали в эскадре?

– Никак нет, ваше высокопревосходительство.

– Барон Мюнхгаузен.

– Э-э-э, чёрный пиар – тоже пиар.

– Что?

– Если обо мне в Порт-Артуре и в эскадре раньше не слышали, то сейчас все обо мне говорят. Кажется, я даже перебил главную новость о набеге японцев на эскадру, о чём все ранее только и говорили.

– Это да. Свободны.

Глава 5

Покинув кабинет наместника, я пообщался с офицерами, никаких приказов не оформлялось, кроме того, что мне дали суточный отпуск. Всё по моей инициативе, если будет провал, отвечать буду я. Поэтому поехал на коляске, взял наёмную, сразу к знакомому китайскому купцу – нужно срочно хорошую лодку с парусом купить. Снаряжение операции тоже на мне. За час мы подобрали с ним отличную парусную шлюпку, снарядили её полностью, и без задержки я под парусом направился к выходу с рейда. К слову, уже четыре часа как стемнело. По пути ко мне подошёл небольшой номерной миноносец и взял на буксир. Оказалось, Алексеев распорядился, иначе не успею, хотя сейчас зима, ночи долгие. Да, торжество за час до заката началось. А вот почему адмирал так благожелательно настроен ко мне – ясно как божий день. Наши вчера пару «истребителей» перехватили на разведке у порта. И даже один потопили. Думаете, они пошлют этой ночью кого? Вот и Алексеев уверен, что нет, так что я покурсирую у побережья и вернусь утром ни с чем, продрогший и без тридцати тысяч рублей. Вот только я планировал выиграть пари, а как, это чисто моё дело. Вы хотите миноносец? Вы его получите. А почему миноносец, думаю, понятно. Крупный корабль мне в одно рыло не увести. С миноносцем-то проблемы будут.

Шлюпку взяли на буксир, а меня подняли на борт, даже чаем угостили и вывели за фарватер, где отбежав, оставили. Я тут же поднял коптер. Да, до этого не поднимал. Погода так себе, но использовать его можно легко, тот всепогодный, даже шторм выдержит. Говоря про погоду, я, кроме того, имею в виду мотодельтаплан, взлететь смогу, как и сесть, это главное. А так русские моряки были правы, рядом с побережьем у Порт-Артура действительно пусто, только на горизонте что-то дымило, и всё, так что я сменил шлюпку на мотодельтаплан, чуть в воду не соскользнул с поплавка, пока с шлюпки перебирался на борт воздушного судна. Ничего, убрал шлюпку, прогрел мотор и взлетел. Говорю же, простейшая конструкция, ничего сложного. Потрясло, но поднялся в воздух и, гудя мотором, стал карабкаться ввысь. На креплении приборной панели планшет, туда информация с коптера идет, он уже отлетел к тем дымам на горизонте и определил их как два бронепалубных крейсера и один броненосный. Я в этих кораблях слабо разбираюсь, но уже сделал фото с рисунками всех японских кораблей, на береговой батарее № 15 «Электрический Утёс» имелся комплект изображений. Недавно завезли, чтобы разбирались, где наши, а где японские. Так что, это точно японские. А вот миноносцев при них не было. Три корабля, два быстрых и более мощный, чтобы отбиться от наших крейсеров, если те вдруг выйдут. Наверняка самый скоростной из броненосных крейсеров.

Однако в стороне, дальше, где порт и город Дальний, ещё дымы виднелись, я туда коптер направил, как раз взлетел и за ним следом полетел. Как на заказ миноносцы, но не маленькие номерные, а крупные эскадренные, четырёхтрубные. Один из таких наши и потопили вчера, как раз сутки прошли. Тоже четырёхтрубный.

Шли те где-то на двадцати узлах от Порт-Артура. То есть удалялись по каким-то своим делам. Поэтому я решил обогнать и сесть перед ними, встретив на шлюпке с сигнальным фонарём. Дальше дело техники. План именно такой был, главное на борт попасть. С этим неожиданно возникли проблемы, я обогнал оба миноносца, совершил посадку, что было не просто, хотя ПНВ на лице. Волны какие-то мелкие, не зыбь, но близко. Однако сел, сменив мотодельтаплана на шлюпку. Фонарь зажёг, подвесил на мачте в метре от скамейки и ждал, двигаясь под парусом японцам наперерез. Что бы вы думали? Прошли мимо, метрах в двухстах крайний из японских кораблей, и дальше двинули, только кормой мелькнули. Это вообще что такое было?

Злой как чёрт, снова провёл алаверды, в этот раз окунулся по пояс, сапоги замочил, галифе, но забрался на поплавок, в шлюпку вернулся и переоделся в своё солдатское, вода-то ледяная. Потом снова замена, и, взлетев, обогнал миноносцы, снова сел и жду. Были бы фейерверки, запустил бы. Да и видели меня японцы, в первую встречу тоже, пальцем показывали, но видимо за корейского рыбака приняли. В этот раз всё же отреагировали, замыкающий, по названию на борту это «Оборо», довернул и подошёл, освещая меня прожектором. Похоже, японцы сами немного охренели, обнаружив в лодке русского офицера, на мне солдатское обмундирование, а шинель офицерская, погоны видно. Судя по удивлённым возгласам, те ожидали увидеть рыбака. Ага, понятно, почему – две плетёные корзины вынесли на палубу, купить рыбы хотели. Видать, свежий улов приобрести возжелали. А тут большая радость, русский офицер. Русского языка никто из японцев не знал, спросили у меня на английском, не владею ли, но я остановил перекличку.

– Господа, я владею японским языком. Хочу подняться на борт. Замёрз, знаете ли.

Нормально, высокий борт уже возвышался рядом. Спустили верёвочную лестницу, миноносец отработал задним ходом, чтобы встать рядом. Второй стал замедлять ход, явно дожидаясь напарника, двое матросов спустились в шлюпку и помогли мне подняться наверх. Там уже встретили.

– Господа, прапорщик Иванов, Седьмая стрелковая дивизия Порт-Артура, имею честь сообщить вам, что беру ваш корабль на абордаж. Прошу не оказывать сопротивления, а проявляя дисциплину, сдаться и дать себя связать, в ином случае вынужден буду вас уничтожить.

Секунду длилась недоумённая тишина, пока не взорвалась громким хохотом. Вот, а говорят, что японцы невозмутимы. Тут некоторые по палубе катались, на ногах устоять не могли, такая смешинка напала. Я в Японии жил, знаю к ним подход.

– Ну что ж, вы сами выбрали эту судьбу. К бою!

Я тут же стряхнул двух матросов, что стояли рядом и вцепились в меня, те за борт улетели, и в моих руках появился ПКМ. А тут без ручного пулемёта никак. «Стечкин» тоже без надобности, ресурс тратить не хочу. Поглазеть на пленного русского офицера повылезали все, даже кочегары, на палубе толпа, за пять десятков. Где-то столько и есть в команде. Так что я стал веером от груди бить по японцам вокруг. И да, жалости особой не было, вы первыми начали, чего плакать, что вас убивают… Что хорошо, оружие было только у офицеров, сабли да револьверы в кобурах, я их первыми срезал длинной очередью, а дальше просто отбивался от японцев, стреляя в разные стороны, перенося огонь то в сторону носа, то в сторону кормы. А японцы лезли как безумные, даже не укрывались, хотя была такая возможность. Хорошо, те не знают, что такое ручной пулемёт, иначе попрятались бы. Да, трое и так прыгнули за борт. Бойня, по-другому и не назовёшь. Патронный короб у пулемёта опустел, и я убрал его в хранилище, сразу вооружившись двумя револьверами «Смит и Вессон», с помощью них погасив окончательное сопротивление. Всего десяток моряков стояли на ногах, да и те раненые. Сменив оружие, я стал добивать подранков. Глянул и в шлюпку, туда забрался один из тех, что за борт прыгнул. Пристрелил его. В такой операции не до милосердия. Двое матросов, что спускались в шлюпку ранее, уже поднялись на палубу, тоже пали под пулемётным огнём. Вот так опустошив барабаны уже второй пары револьверов, сменил на «браунинги», и продолжил, пока не убедился, на миноносце выживших нет, кроме меня. Я ещё и внутренние отсеки проверил. Причём ранее отключил прожектор, нашёл выключатель на мостике, там тумблер, и вообще отключил ходовые огни, а с прибором ночного видения это давало мне преимущество.

Стоит добавить, что команда второго миноносца, головного, явно сообразила, что что-то происходит, и разворачивала корабль, возвращаясь. Времени у меня мало, но есть. Зачистив всю команду «Оборо», я убрал шлюпку в большое хранилище (пальцами до мачты дотянулся) и бегом на мостик, где проверил оба пулемёта, они смотрели на правый и левый борт соответственно, заряжены, но не приведены к бою, я сам взвёл затворы. Я быстро всё обдумал и понял, от второго японца мне не уйти, расстреляют артиллерией со стороны, а то и торпеду пустят. Нет, есть шанс отбиться, если те встанут борт к борту, чтобы вернуть свой бывший корабль, но тогда да, пулемётами прочешу, ну и отобьюсь короткостволом. При нужде ПКМ использую. О захвате второго «истребителя» я не думал, мне бы этот удержать, хотя его абордаж меня поразил лёгкостью. Нет, японцы рвались ко мне как безумные, с кортиками в руках, но отсутствие огнестрельного оружия сыграло с ними злую шутку, я просто вынес их, хотя меня дважды и порезали, раны неглубокие, потом перевяжу.

А вот с командой второго миноносца другое дело, те уже были во всеоружии, открыв арсенал, у пулемётов и пушек расчёты стояли. Щурясь и наблюдая за приближением второго эскадренного миноносца, я стоял на мостике. Быстро перезарядил ПКМ, потом «браунинги» и, вытряхнув гильзы из двух «Смит и Вессон», тоже перезарядил. Мне всё оружие необходимо. Японцы освещали прожекторами «Оборо», видели трупы вповалку на палубе, поэтому подходили осторожно. Всё же рискнули пристать к борту, что порадовало, на палубу хлынула толпа. Двое матросов связали канатами оба боевых корабля, когда я появился с двумя револьверами в руках и открыл огонь – не по боевой группе в тридцать голов, что оказались на «Оборо», а по прожекторам и расчётам, пулемётов, быстро сокращая их количество. Потом и по артиллеристам. Только одна пушка успела грохнуть выстрелом, когда я закончил. Это и даст мне преимущество.

Сделав дело, а я и офицеров успел застрелить на мостике «истребителя», который, оказывается, назывался «Ниджи», и спрыгнув на палубу, высунул ствол пулемёта из-за мостика, дал длинную очередь. Перебежав к правому борту, также не показываясь, высунул ствол и дал вторую очередь по толпе, что там собралась. После чего убрал пулемёт, разбежался и перепрыгнул на соседний корабль, став его зачищать, используя любое укрытие для защиты. Ох как гранат не хватало. Коптер показал, что я уже уничтожил половину команды «Ниджи», но работы ещё было много.

* * *

Уже час как рассвело, когда мой «Оборо», густо дымя трубами, на скорости пятнадцати узлов стал подходить к бухте, буксируя за собой второй трофей, «Ниджи». Да, три ножевые раны и две огнестрельные – вот результат моих действий. Я погасил все огни на обоих кораблях, что дало мне преимущество, в темноте с помощью прибора ночного видения я видел отлично и уничтожал незаметно или из засады японцев. Так и зачистил. Сам не ожидал, потом после зачистки минут двадцать сидел, приходил в себя. Потом за работу. Подвести толстый канат для буксировки, стравить пар и погасить топки на втором трофее, подкинуть угля в топки первого, дальше дать малый ход. Канат размотался, и я стал буксировать «Ниджи», набрав ход. Бегать много пришлось, но перевязать себя времени хватило, но только на это.

Японцы на крейсерах заинтересовались, кто там у берега крадётся, но не успели, я уже опознался световым кодом с батареей береговой обороны, те вели мои корабли стволами орудий. Оттуда сразу рванул ко мне номерной миноносец. Хм, тот самый, что и выводил всего несколько часов назад, но они стали для меня такими долгими. Я ещё помню, как доложил лейтенанту, командиру миноносца, что и как было, и тут меня вырубило, всё же ранение в плечо было самым серьёзным, второе – царапина, вскользь прошло, но крови потерял достаточно, вот и сказалось. Как я это возращение выдержал, сам не знаю, на упорстве и жадности, не хотел потерять добытое, поэтому выиграл пари. Отлично, в историю этой войны я себя уже вписал, причем ярко. Надо было видеть глаза лейтенанта и его матросов, что осматривались, поднявшись на палубу «Оборо». А что, у меня времени не было, палубы были завалены телами японцев. Только сдвинул часть, чтобы быстро перебегать в котельное или машинное отделения, и всё.

Глава 6

Как заводили трофеи в гавань, я уже не видел, очнулся в другом месте. Почему-то в военно-морском госпитале, а не в армейском.

Надо сказать, очнулся легко, как будто после долгого сна. Рядом сиделка, лет сорока на вид, в костюме сестры милосердия. Она сразу проверила меня и убежала за врачом. Два врача меня осматривали и опрашивали, сообщили, что пулю из плеча уже вынули, разворотили конечно же, но сказали заживёт. Конечно, заживёт, сам и излечу. Ещё на другие раны швы наложили. А так меньше суток я без сознания. Вечер уже, снаружи темно. Сегодня утром привёл трофеи, их в порту к пирсам поставили, чтобы все любопытные могли изучить со стороны. Там работали офицеры штаба Тихоокеанского флота. А японцев собрали и вполне торжественно похоронили, недавно закончили. Ну и я стал самым знаменитым офицером в Порт-Артуре, как и думал. В общем, состояние так себе, голова кружится, но в принципе нормально. Пить хотелось, напоили и накормили кашей, моё состояние вполне стабильно, разрешили посещения. Первым был штабс-капитан Иволгин. Светясь радостью, тот сообщил, что документы на дом в столице оформлены как надо, у нотариуса. Как буду в столице, переоформлю. Граф уже телеграфировал домой, что дом теперь их семье не принадлежит. Там будет их слуга следить за особняком, и, когда я прибуду, официально, как и положено, передадут мой выигрыш. Ну и вернул мои тридцать тысяч. Мы немного пообщались, когда прибыли два офицера из штаба флота, один капитан первого ранга, второй второго ранга. Вот и стали вести опрос, попросив поминутно описывать сам захват миноносцев. Причём они мне сообщили, что я действовал по приказу адмирала Алексеева, о чём был оформлен приказ, ему уже дали ход. Хитрые какие, приказ написали, если бы ничего не получилось, порвали бы, а раз вышло, наместник на коне. Уже телеграфировали в столицу, самому императору, о таком событии, так что мне стоит ждать благодарностей от Николая. Описали всё в лучших тонах, поэтому посоветовали подтвердить, что я действовал по приказу Алексеева. Согласился, куда деваться? Да и не стоит мне это ничего.

Два часа мурыжили, но распрощались, и я вскоре уснул, устал. А там дальше закрутилось. Две недели я лежал в госпитале, плечо восстанавливал всеми силами, работая опцией лечения. Шикарный опыт получил, видел свои ошибки и исправлял, так что заживлю быстро, врачи дивились, конечно, но не сильно, бывает такое. Ещё говорят – как на собаке заживает. Надо сказать, за эти две недели я был изрядно осыпан милостями. Правило, кто захватил, тот и принимает командование кораблём, не изменили, оно вписано в устав военно-морского флота несколько веков назад и не изменено до сих пор, хотя об абордажах забыли. Тут же один человек взял не один, а два боевых корабля. Такого и не упомнит никто. За границей это тоже не слабо обсуждали. Да, всего лишь миноносцы, но эскадренные и довольно скоростные. Хорошее приобретение нашему флоту. Со мной же возникла заминка по той причине, что устав касался моряков, а я из пехоты. Это вообще другой род войск. Как всё обдумали и поступили в столице? Первое: за захват вражеского корабля «Оборо» прапорщик Иванов возводится в наследуемое дворянское достоинство, с изменением фамилии на Ивановского. Также награждается Золотым оружием, с надписью «За храбрость», и возводится в чин мичмана, с переводом его в Морской Корпус с внесением в списки офицеров. Далее, за захват «Ниджи» дворянин, мичман Ивановский, как военный моряк, согласно своду правил, принимает командование над захваченным кораблём с присвоением чина лейтенанта. А также за храбрость при захвате корабля, с ранениями в бою, награждается орденом Святого Георгия четвертой степени. Я стал первым награждённым на этой войне этим орденом, что тоже войдёт в историю. Обычно Георгиевский комитет рассматривает заявки довольно долго, а тут за считанные дни. То есть я уже числюсь в списках награждённых, могу заказать у ювелира выделку себе ордена.

Много дали? А вы идите, захватите два вражеских корабля, повторите это, тогда и будете говорить, что слишком осыпали наградами. Были и такие, мне Иволгин, что раза три приходил, так, поболтать, рассказывал об этом. Кстати, мы теперь одного звания. Ко мне вообще паломничество устроили, от купцов были, что из уважения ко мне за свой счёт снарядили меня полностью, форму заказали, оплатили материал и работу портного, награды тоже они заказали, кортик, как Золотое оружие, с клюквой ордена Святой Анны четвертой степени. Действительно полностью снарядили. Разный люд был, дворяне тоже. Чаще прибегал мичман Волков, мой старпом.

Да, «Ниджи» теперь мой боевой корабль, всё так, как я и предполагал, меня всё же поставили командовать боевым кораблём, одним из трофеев, причём как хитро вывернули, с первым я ещё не моряк, а со вторым уже, да ещё провели дважды в повышении чина. Мичман сначала, и сразу в лейтенанты, что соответствовало званию для капитана такого корабля. Что по названиям, они остались прежними, таковы правила русского флота. У нас в эскадре есть броненосец «Ретвизан», его недавно торпедировали, так вот, назван в честь шведского линейного корабля, захваченного когда-то давно, и это название потом носили ещё несколько русских тяжёлых кораблей. Так что ещё два трофейных названия в будущем будут носить военные корабли, когда эти трофеи спишут или они погибнут. Правила такие, Волков пояснил, я не знал. Ещё был адъютант адмирала Алексеева. Тот доволен всем был и сообщил, что мне дали всё, что я честно заслужил, но и отработать придётся. В смысле, после войны поеду в столицу, в единственное в стране морское училище. А то лейтенант, военный моряк, а ничего не знаю. Подтвердил это решение. Меня тут поднатаскают, а учиться в столице буду. Угу, в отставку я выйду, но последнее мысленно сказал, пусть думают, что хотят.

Вот так я и стал командиром корабля, но побывал на нём дважды. Когда форма была готова, всё получил, возили к пирсу, принимал командование. Флаг подняли, это торжественно проходило, Алексеев присутствовал. Командой уже пополнили, три офицера дали. Потом меня обратно отвезли, я ещё лечился.

«Оборо» пока принял другой офицер, с номерного миноносца перевели. Кстати, мы парой работать будем, тот старшим в паре стал, лейтенант Вознесенский. Когда меня выписали, он как раз капитана второго ранга получил. Он вполне выслужил этот чин, опытный офицер, не менее опытным был и Волков, его тоже назначили ко мне как уже по сути состоявшегося капитана, но захватил корабль не он, а я, вот и будут учить и наставлять. Поправлять, если надо. Я старший, Волков мой зам. Причём тот проверил мои знания штурмана и признал их очень высокими, хоть сейчас сдавай на патент штурмана, что, кстати, посоветовал сделать, если буду во Владивостоке. Там есть учебное заведение гражданских моряков. Конечно, не военное, но патент есть патент. Вот такие дела.

А так я лечился, ещё меня засыпали благодарностями, многие вкусняшки присылали. Я всё в большое хранилище убирал. К слову, там ещё свободно сто семнадцать тонн. Да, не так и много я заполнил, самая тяжёлая – это джонка. Как бы то ни было, с виду шрамы остались, но плечо я хорошо подлечил, ещё пару месяцев неспешной работы, и окончательно уберу последствия ранения.

После выписки я устроился в каюте капитана «Ниджи», все мои вещи уже были тут, ну и матроса выделили в качестве денщика. Их тут вестовыми называют.

Самое главное – ресторация заказана, уже все извещены, проставляюсь, как говорится, за чин лейтенанта, награды и дворянство, всё в сумме. Народу должно быть много, даже наместника Алексеева, да и Кондратенко я пригласил. Последний с семьёй приехал. Иволгин обязательно, парни с батареи Электрический Утёс. Отлично отдохнули, хотя я и рано ушёл, устал. Конечно же расспрашивали о пари, как всё проходило. Точнее, как я выполнял приказ Алексеева и захватил японский боевой корабль. Но все тут точно знали, из-за чего всё началось. Жаль, ротмистра того не было, граф уже убыл в столицу, закончив порученные дела. А так я отделывался байками, хотя мои рапорты напечатали в газетах, включая столичные. Там довольно подробно всё описали.

Поскольку помнили моё музицирование, то попросили что-нибудь исполнить. Я в большом зале и исполнил те три песни, что ранее пел, и ещё две. Мужчинам очень понравились «Кони привередливые» и «Банька по белому». Хорошо с перерывами, потому как желающих выступить было немало, и можно было отдохнуть. После выступлений мне подарили чёрную лакированную семиструнную гитару. Испанскую. У меня такая была в прошлой жизни, хотя гриф чуть другой, но звучание практически совпадает. Эта гитара осталась в моей комнате бункера, на момент моего переноса в это тело. Дмитрий отказался отправлять имущество моё в тот мир, куда я ухожу. Времени мало было, он только своим перекидывал.

Знаете, я даже растрогался. Бережно придерживая гитару, на пролётке направился к пирсу, где стоял мой корабль. Кстати, под охраной двоих часовых. Я сразу распорядился, как принял миноносец. А ночами их даже пять, при унтере. Я опасался диверсий, японцев в городе много… Довёл это до команды, поэтому сторожили наш трофей очень серьёзно, у трапа вооружённый матрос и на палубе наблюдатель. У команды «Оборо» так же, там правильно восприняли моё предупреждение на этот счёт. Охраняли солдаты гарнизона.

Надо сказать, быть капитаном не просто, много бюрократии, я по сути первую неделю, как назначили командиром «Ниджи», ещё находясь в госпитале, начал учиться и разбираться в этом, а как выписали, уже в штабе эскадры сидел. Там мне выделили стол в одном из кабинетов, и два штабных офицера всему и учили, многим ухваткам и хитростям тоже, давали урезанный материал, что мне обязательно нужно было знать. Даже не то, как водить корабль в бою, тут Волков поможет, а как следить, чтобы на корабле всё было в порядке. Питание для матросов запасено, уголь и боеприпасы тоже.

Потом команда осваивала трофей, как и команда «Оборо», сначала учились ходить по рейду, маневрируя среди боевых кораблей эскадры, что давало немало в практике маневрирования, даже выходили в море трижды, разгонялись до предельной скорости. Так вместе с «Оборо» и выходили. Японцы пытались подловить, перехватить, но мы сбегали под защиту крейсеров. «Аскольд» с «Баяном» выходили. «Истребители» были в отличном состоянии, особо мы ничего не меняли, только флаги да названия, закрасив иероглифы, нанеся уже на русском языке. Оба миноносца вошли в первый дивизион миноносок.

Так и шло время до начала марта… Обе команды «истребителей» вполне активно освоили трофеи. И вот прибыл поезд с адмиралом Макаровым. Я не встречал, «Ниджи» получил первое боевое задание. Эти сутки он в охранении на фарватере стоит, до утра следующего дня; так что служба у меня.

А вот приказ на охранение удивил. Корабли такого класса, как наши японские трофеи, используют для разведки, обходов корейского побережья, связи с Владивостоком, но никак не в отстое на фарватере, для этого номерные миноносцы есть, раза в три меньше моего корабля. В общем, задание странное, но выполняю. Думаю, кто-то из недоброжелателей в штабе эскадры подсуетился и убрал меня, чтобы не участвовал во встрече адмирала. А я мог и сходить. Впрочем, не знаю, кто мне так помог, но это даже хорошо. Бункеры полны отличного угля, скоро ночь, и я решил сбегать к японской сторожевой группе кораблей, что наблюдали за нашей эскадрой, и под покровом ночи атаковать. Зря, что ли, столько тренировались, включая учебные заходы на пуски мин. Коряво, но уже получается, почему бы и не попробовать? Атакую самую крупную цель и вернусь. Планы пока такие. Только вот что я вам скажу, думаю, моя авантюра последняя на этой войне. Конечно, понимаю, мало ли что ещё будет, но я решил больше не рисковать, дважды по-крупному рискнул, точнее один раз уже, второй в планах, и хватит; имя себе сделал, в анналы вписал – достаточно. Я вообще не понимаю, как решился на авантюру с захватом миноносца. С чего это приключения в одном месте взыграли? Мне, конечно, повезло, крупно повезло, что выжил, но везение не может длиться вечно. Тут есть шансы ночью атаковать и уйти на скорости, благо «Ниджи» тридцать один узел на пределе вполне даёт, но этого достаточно, а дальше пусть уже русские моряки победу куют. Я сделаю немало, подавая им пример, а потом уступлю дорогу к славе.

Вот такие дела. На борту дежурит вахта, корабль дрейфует недалеко от минного поля. Волков старший, остальная команда спит. Я тоже лёг, приказал разбудить в восемь вечера, когда уже достаточно стемнеет, а в последние дни из-за низких туч очень тёмные ночи. Это моим планам на руку.

А вообще я не многие свои довоенные планы выполнил, например, кубышки военных инженеров не прихватил. Просто времени не было. А уж командиром корабля стал, так совсем не до этого. К Анне не ходил после ранения особо. Что там всего два раза? А когда? Я постоянно занят. К Макарову не вызывали, как я опасался. Тот мог познакомиться с командирами кораблей, да со мной пообщаться, всё же я прогремел на всю Россию, вон от родственников сколько телеграмм, но, к счастью, адмирал планов моих не нарушил, видимо на завтра отложил. Это хорошо.

Как видите неплохое начало, не хотелось бы налажать и всё добытое спустить в унитаз. Я теперь имею дворянство, патент осталось получить в столице, в данном случае его выдаёт лично император, награды, офицерский чин, немалое уважение среди молодых офицеров. Те, что постарше, в основном нейтрально ко мне относятся – сиволапый вылез из низов. Но даже они признавали, что наградили за дело. И ещё, от меня явно ждали новых безумств, вроде захвата этих трофеев… Я так прикинул, почему бы и нет, но без сильных рисков, поэтому эту ночную операцию готовил уже девятый день. А так, последние недели, до прибытия Макарова, я активно тренировал команду, сам учился, и надо сказать, немало узнал, по сути готовился к этому дню. Надеюсь смогу удивить, эта ночь покажет.

Разбудили вовремя, команда приняла пищу, офицеры тоже, и дальше я велел сниматься с якоря. Да, ночью на якоре стоим. Велел начать движение, подняв пары. Команда стала выполняться, когда ко мне, а мы на мостике находились, я ёжился в шинели (ну мерзлявый я), подошёл Волков.

– Господин лейтенант, мы уходим?

– Да, к сторожевым кораблям японцев, хочу атаковать самый крупный.

Пока было время приёма пищи, я уже поднял в небо коптер и увёл его на разведку, тот и сейчас там круги наматывал. Японцев было довольно много, но броненосцев Того там не было. А было два броненосных крейсера, уверенно опознанных мной как «Касуга» и «Ниссин». Итальянские крейсера, что японцы получили, когда война началась. Команды их ещё осваивали, думаю, у них ходовые испытания, приближённые к боевым. Как наши команды, на трофеях тренируют. Наш флот пассивно себя ведёт, так что японцы особо ничем не рисковали, если что, крейсера сбегут. Также увидел два бронепалубных крейсера, авизо, и аж шесть миноносцев, четыре крупных, класса «истребителей», и два более мелких, наверное, номерные. После захвата двух японских эскадренных миноносцев японцы очень серьёзно подошли к тому, чтобы больше не допустить такого, да прикидывали как вернуть их. Если не вернуть, так хоть потопить. А я подслушал совещание на борту броненосного крейсера под флагом адмирала Дэвы, он и командовал операцией, совещание прошлой ночью проходило. Ему для усиления временно «итальянцев» и дали. Так вот, номерные миноносцы будут играть роль жертв, а четыре крупных уже загонной охотой займутся, чтобы отрезать нас от Порт-Артура. Пока операция готовилась. А утром завтрашнего дня и приступят, малые миноносцы будут маячить и попытаются вызвать погоню, дальше дело техники. Не удастся заманить именно трофейные, так и русские миноносцы если попадутся, то тоже хорошо. Японцам нужны были хоть какие-то победы.

Волков же задумался на мой ответ и осторожно спросил:

– У нас есть приказ на атаку?

Продолжить чтение