Читать онлайн Ветви Дуба бесплатно

© Брайанна Рид, 2016

© Елизавета IlzeFalb Буланова, перевод, 2016

© Александр Скобельцев, дизайн обложки, 2016

ISBN 978-5-4474-4591-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Прекрасно зная, что предисловие обычно мало кто читает, даже из самых верных друзей и поклонников, могу позволить себе чуть больше, чем люди, абсолютно уверенные в ценности каждого написанного и сказанного ими слова. Моя книга – лишь плод моей больной фантазии, и я надеюсь порадовать тех, кто так долго ждал ее, был неравнодушен к судьбе моих героев. Возможно, кто-то узнает в новелле себя. И тогда я скажу: «Да, ребята, это вы и есть».

Благодарю всех, кто поддерживал и продолжает поддерживать меня.

Приятного чтения, мои дорогие друзья!

Глава 1

Большой просторный зал. Снова много света и людей. Как угнетает большое количество лестниц и залов, ведущих в разные, не пересекающиеся друг с другом места! Не помогают даже баннеры и реклама. Битый час я стою и пытаюсь сориентироваться. Выставки, съезды, конференции… а вот и то, что мне нужно! Я подошла к стойке регистрации. За компьютером сидела эффектная брюнетка-вамп, плохо скрывшая насмешку при виде меня:

– Извините, вы ошиблись. Клуб в здании через дорогу, а здесь научная конференция.

– Я на конференцию кельтской лингвистики и мифологии.

– В самом деле?

– Да, в самом деле. Джинджер Руад.

– Знаете, за ирландку Вы бы еще сошли, но за ученую…

– Я – ирландка!

Не скрывая раздражения, я показала пропуск и паспорт. Вамп так внимательно всматривалась то в мое лицо, то в фото на удостоверении, что даже попыталась просмотреть его на свету.

– Лицо как будто ваше. Пожалуйста откиньте волосы назад, они закрывают скулы.

Я послушалась.

– Извините, мисс Руад. Проходите, вас ждут. Но вы так непохожи на свое фото…

Пропуская мимо ушей очередные советы причесок и макияжа, я прикрепила выданный бейдж, прошла в зал и двинулась к ряду кресел в поисках Джейн. Но она нашла меня сама, как обычно налетев сзади:

– Привет, Джинджер!

– Привет, Джейн. Кого-нибудь уже видела?

– Нет, пока никого. Народу много, а знакомых пока нет.

За моей спиной послышался неприятный женский голос:

– Девушка! Эй, Вы! Да-да, Вы, в клетчатой юбке выше колен!

Это было явно мне. Я обернулась:

– Слушаю?

– Что вы здесь делаете? Клуб через дорогу, а здесь научная конференция, – металлический голос принадлежал ухоженной немолодой даме с бейджем «Ладжина Лейн» на светло-серой кофте, – которая тут же осеклась, посмотрев на мой:

– Джинджер Руад? Вы? Это невозможно. Я знаю мисс Руад, она очень интересная и образованная дама. Это, должно быть, какая-то ошибка.

Я не сдержалась и хихикнула:

– Видите ли, мисс Лейн, мы с вами общались только по Интернету, и я даже не успела прислать вам фото, не говоря уже о том, что не виделись вживую. Если, конечно, вы помните такую мелочь как я. Это, наверное, трудно с высоты вашего авторитета.

– Что вы, мисс Руад, – столь же ледяным тоном ответила мисс Лейн, – я приехала послушать ваше сообщение специально. Надеюсь, оно того стоило.

Хорошенькое начало. Не успела приехать на конференцию, а отношения с будущим научным оппонентом не заладились с самой первой встречи. Но я предпочла не отвечать в том же ледяном тоне, а с вежливой улыбкой промолчала. Мы с Джейн прошли и сели в кресла поближе к кафедре, потому что я должна была выступать первой.

Началась конференция… и почему я не могу спокойно думать о предстоящем выступлении? Почему меня стало так волновать что думает обо мне человек, который по определению не уважает никого кроме себя? Хотя речь идет о теме, которой я посвящала все свое свободное время, забывая даже о Джейн, мне все равно стало не по себе, особенно под взглядом мисс Лейн, который я уловила, оглядываясь по сторонам. Чем дольше я сидела, слушая традиционные приветственные речи – неимоверно скучные и однотипные, к слову – тем сильнее нарастало мое волнение в мучительном ожидании. Наконец-то объявили мою тему доклада!

Преодолевая волнение, я выхожу к кафедре и начинаю:

– Здравствуйте! Рада приветствовать коллег, собравшихся в этом зале. Хочу предложить вам мою тему «Представления древних ирландцев о Вселенной и современные научные достижения».

Стоило мне вкратце осветить основные положения моей работы, как я услышала уже знакомый металлический голос:

– У вас очень интересная тема, мисс Руад. Но у меня есть вопрос: Вы хотите показать, что в древние времена люди ничем не отличались от нынешних, а наука не продвинулась ни на шаг или даже хуже – возвращается к тому, с чего начала? – мисс Лейн очень хотелось меня поддеть или подловить, это даже забавляло. Но нужно было немедленно что-то ответить и желательно в такой же едкой манере. Я постаралась максимально собраться с мыслями и выдала то, что думала:

– Что вы, мисс Лейн, как можно. Я очень уважаю науку, иначе она не была бы моей темой. Но моя цель, если вы слушаете что-то кроме своих априорных выводов, показать насколько интересно было интуитивное познание мира древних людей, и что современные научные изыскания только подтверждают наблюдательность и глубокое понимание окружающей природы нашими далекими предками. А выхолощенное наукообразие, за которым мы гоняемся, опасаясь обвинений в антинаучности и боясь прослыть несерьезными, мешает нам привносить ту живую творческую силу в науку, с которой начинали наши предки. Смотря на то, как мы спорим из-за правильности терминов, рассуждаем о точной дате наскальных рисунков и пытаясь отнести их к какой-либо художественной школе, могу сказать наверняка: те великие люди, жившие трудом и творчеством, вовсе не гордились бы своими чопорными и самоуверенными потомками. Именно это я хочу показать в своей работе. Если у кого-либо имеются ко мне еще вопросы, я с удовольствием на них отвечу. Если нет, разрешите мне откланяться.

Не увидев у находящихся в зале большого желания задавать мне дальнейшие вопросы, я вышла в холл. Через некоторое время меня догнала Джейн:

– О чем ты думаешь?! – накинулась она на меня.

– Говорю что думаю и думаю что говорю, – вспомнила я знаменитую фразу.

– Мисс Лейн тебя ведь со свету сживет. Ты же обвинила ее в наукообразии и бессодержательности. Я понимаю, что ты ничего не сказала напрямую о ней, но это было слишком очевидно.

– Я не боюсь, – это была правда: я действительно ничего уже не боялась, – если меня не сожрут, хорошо, а если сожрут – я смогу послать всех и заняться тем, чем давно хочу: исследованием сказок, съезжу на юг Ирландии. Давно хотела там побывать и увидеть воочию то, чем занимаюсь.

– Чем сейчас думаешь заняться? – спросила Джейн.

– Не знаю. Пойду домой, отдохну, почитаю книжку.

– Слушай, а может, выберемся сегодня в клуб?

– Зачем? Как будто ты не знаешь, как сильно я «люблю» клубы и тусовки.

– Ты же сама сказала, что хочешь собирать сказки, общаться с ирландцами и все такое.

– Да, но…

– Я познакомлю тебя с одним ирландцем. Он, как и ты, очень любит мифы и сказки, любит кельтскую символику и народную музыку.

Подобная рекомендация могла вызвать у меня только чувство иронии.

– Очередной «неодруид», который начитался фэнтези, и теперь одевается во все, на чем изображены листья?

– Нет, он действительно много всего знает и умеет. После концерта я вас познакомлю.

– После какого концерта?

– Увидишь, – хитро прищурилась Джейн, – Главное приходи. Иначе многое потеряешь.

Джейн назвала адрес здания, где находился клуб. Это было довольно далеко, но у меня не хватило сил однозначно отказать подруге.

Я пообещала подумать и отправилась домой, по дороге размышляя. Идти в клуб мне не хотелось: не мое это – слушать громкую музыку, которая пригодна только для пьяных танцев, вести разговоры «ни о чем», говорить фразы, в которые я не верю, чтобы произвести впечатление на людей, которые мне безразличны, чтобы они еще и видели меня не такой какая я на самом деле. И уж точно не могла понять как Джейн может вращаться в таком кругу и получать от этого удовольствие. Хотя, с другой стороны, я только что своими руками, возможно, испортила себе научную карьеру. Пожалуй, при всей моей нелюбви к алкоголю стоило бы послушать плохую музыку, хотя бы ненадолго забывшись в вине. Что со мной происходит? Это абсолютно не в моих правилах.

«Как, впрочем, и хамить научному оппоненту», – с горечью подумалось мне. Вот кто меня дергал за язык подкалывать мисс Лейн? В Интернете мы общались прекрасно. Все-таки произошедшее лишний раз подтверждает мое наблюдение, что люди слишком уж большое значение придают внешности, часто в ущерб внутреннему миру. Да какое там часто, почти всегда. Сколько раз мне приходилось видеть во время учебы в колледже как миловидным барышням ставили высокие оценки только чтобы их милые личики не опухали от слезок, и они продолжали бы поддерживать студенческий дух своей красотой и мотивацией. Как это забавно: я всегда презирала тупых красоток, которым все так легко достается в жизни лишь благодаря их первичным и вторичным половым признакам, а теперь мисс Лейн явно увидела во мне нечто, подобное им. Вот и говори теперь, что судьбы нет: поистине, мое отношение к людям ко мне же и возвратилось. Ладно, надеюсь, все обойдется и отношения с мисс Лейн наладятся. Она ведь сама сказала, что я «интересная и образованная дама». Хотя, как я понимаю, в ее представлении «интересная и образованная дама» – это непременно еще и некрасивая и неухоженная старая дева. Хотя о ней самой такого не скажешь: несмотря на возраст, она ухоженная, держится как придворная дама и наверняка в молодости была очень красивой. Неужели и я с возрастом буду такой? Впрочем, надо честно признать, я уже такая: даже сейчас свысока смотрю на молодых и красивых женщин. Но что делать, если ученые среди них попадаются редко, а своим поведением они сами провоцирует такое отношение к себе? На меня-то они смотрят свысока за то, что я не крашусь и не наряжаюсь для мужчин, люблю читать, а не смотреть реалити-шоу и сериалы для домохозяек, а слова о том, что у меня был единственный партнер в жизни, тем более вызывают смесь жалости и презрения.

Но сейчас об этом думать не очень-то хотелось. Меня сильно нервировало, что Джейн, возможно, пытается заочно свести меня с кем-то, кто по характеру больше подошел бы ей самой. Может быть это я стала слишком подозрительной и все действительно так, как она говорит. Но непростые отношения с бывшим мужем, закончившиеся еще не так давно, не позволяют мне спокойно смотреть на мужчин как на ученых, у которых нет мысли ко мне приставать. А Джейн отличается слишком большой жизнерадостностью, чтобы это понять. К тому же она никогда не была замужем и в отношении меня считает, что лучшее лекарство от любви – другая любовь. Сколько раз уже говорила ей, что если надо будет, обойдусь без сводничества! Если и в этот раз меня тащат на свидание, общение с Джейн ограничится только кафедрой. Хотя бы на некоторое время. И все же стоит проверить, вдруг я действительно найду какой-то интересный материал для своей работы? Ну, или даже можно просто отдохнуть после тяжелого, неудачного дня.

Кажется, в этот момент я поняла Джейн: как же ценно это ощущение «подумаю потом, а сейчас просто сделаю то, что хочу». Пожалуй, мне действительно стоит пойти развеяться. Может быть не так все плохо в этих клубах, как я себе представляю.

Однако я забыла важную вещь и поняла это только по возвращении домой. Как мне стоит одеться? Не спросила я Джейн, а стоило бы. Будет потеха, если у меня в таком дне будут спрашивать удостоверение и говорить как я должна одеваться. Плевать, оденусь как всегда: юбка-клеш в шотландку, белая майка и темный пиджак. Это меня еще никогда не подводило. Кроме, пожалуй, одного случая во время моей учебы, когда пожилая преподавательница не стала слушать мой доклад, сказав, что здесь колледж, а не панк-рок концерт и что стоило бы одеться скромнее. Ну, пожалуй, именно это для клуба и подойдет, если вызывает раздражение у почтенных ученых матрон.

Глава 2

А вот и клуб, о котором говорила Джейн. На вид приличное заведение, вот только ядовито-голубые неоновые вывески слишком уж красноречивы. Так и кричат: «Пей, спи с кем попало, умри никем!» Наверное, зря все-таки я сюда пришла, однако назад дороги нет. Согласилась на встречу, придется идти в клуб. Я попыталась пройти, открыв дверь, но тут активизировался охранник, до этого стоявший у входа как статуя:

– Девушка, к сожалению мест нет, – автоматическим голосом произнес он.

– Вы лжете! – завелась я. В другое время я не обратила бы внимания на такое рядовое хамство, но неудачная конференция и мысль о том, что Джейн ждет меня в клубе, а я не могу встретиться с ней, меня доконали.

– Девушка, мест нет. Я ничем не могу вам помочь.

– Да я просто жить не могу без вашего клуба, – попыталась я вложить побольше яда во фразу, – но у меня встреча с подругой, которая, возможно, уже там и я не могу ей позвонить, потому что из-за музыки не слышно звонка и…

– К сожалению я ничем не могу вам помочь. Придется подождать пока звонок смогут услышать или ваша подруга выйдет.

Я готова была просто свалить несчастного на пол и прорываться к Джейн с боем, чтобы вытащить ее из клуба и спокойно поговорить с ней на улице или дома, но на мое счастье она вышла сама. Я узнала ее только по лицу – ее облик изменился до неузнаваемости: обычный для блондинки Джейн конский хвост превратился в хаотичный начес, у глаз совершенно театральные стрелки, а по сравнению с ее прозрачным сиреневым платьем с блестками мой розовый пеньюар смотрелся бы как одежда монахини.

– Пропустите ее, пожалуйста – даже по-детски звонкий голос Джейн зазвучал как-то похотливо-хрипло, как у джазовых певиц, – это моя подруга.

В довершении всего Джейн показала прекрасную белоснежную улыбку. Меня пропустили, но мое настроение ни капли не улучшилось от этого. Джейн, поправив свои сбившиеся волосы в серебряных блестках, взяла меня за руку и повела в зал.

– Ну ты и нашла что надеть, Джинджер, – снова зазвенел ее голос, – ты ведь уже не на конференции.

– Прости, Джейн, – огрызнулась я, – как-то плохо осведомлена насчет клубных нарядов.

– Просто ты слишком хорошо одета, по-официальному: пиджак, юбка-миди. Пойми, люди ходят сюда развлекаться, а не одеваться.

– Такое внимание к одежде со стороны не имеющих вкуса охранников говорит об обратном. Умри, логика.

– А здесь никому и не важна логика, за это мне и нравится отдыхать здесь. Можно отдохнуть от науки и серьезной маски.

– А для меня это не маска, это моя настоящая личность. Мне не от чего отдыхать.

– Вот потому охранник и не пропустил тебя. Ты – человек-наука, никогда не выныриваешь из этого болота и это по тебе видно всегда, даже когда ты красиво одета. Но я не предлагаю тебе меняться в одночасье, тем более что мой друг, о котором я тебе говорила, пришел именно ради тебя. Подожди, я сейчас его приведу. Присядь пока.

Джейн указала мне на столик без свечей в стакане и без таблички, находящийся довольно близко к пустой сцене, а сама пошла в гущу танцующих, но не стала там задерживаться и, пройдя сквозь толпу, прошла к столику, стоявшему чуть поодаль от танцпола. За столиком сидел какой-то мужчина, насколько можно было судить о сидящем человеке, довольно высокого роста.

Джейн, присев, о чем-то заговорила с ним, показывая в мою сторону. Мужчина поправил длинные черные волосы и встал. Они вдвоем подошли ко мне. Мужчина действительно оказался высоким: на голову выше Джейн, которая и сама была далеко не Дюймовочкой – пять футов и девять дюймов.

– Джинджер, это мой старый друг Дэниел Фордж. Дэн, это моя подруга и коллега Джинджер Руад, – представила Джейн нас друг другу.

Я подала руку для рукопожатия:

– Очень приятно, мистер Фордж.

Мой новый знакомый вдруг наклонился и поцеловал тыльную сторону поданной руки. Надо же какой рыцарь, хм…

– И мне, миссис Руад, – прозвучал мне в ответ густой бархатный голос.

– Мисс, – поправила я, и предложила, – Садитесь.

Мы с Джейн уселись, а мистер Фордж по очереди подвинул наши стулья поближе к столу, после чего сел сам. Признаться, так не делал никто из моих знакомых мужчин и это меня несколько удивило. Откуда он взялся такой, словно из романов галантного века?

– Джинджер, – деловым тоном начала Джейн, – после конференции в нашем с тобой разговоре ты рассказывала, что хочешь основательнее заняться фольклором, попутешествовать по стране. Дэн очень хотел бы помочь тебе с материалом. Мы с ним, кстати, в колледже писали вместе научные статьи, когда были в группе по религиоведению. Так что он отличный соавтор.

– Не надо, Джейн, – по-видимому смутился «Дэн», – это было давно, да и как автор я ничего не стою, но со сбором материала помочь мог бы. Только поэтому я хороший соавтор.

– Спасибо, – ответила я, желая прекратить этот вечер комплиментов и ложной скромности, – со сбором материала я прекрасно справлюсь сама. Единственное, чего бы мне хотелось, это общаться с живыми людьми, слушать мифы и легенды из первых рук. А мистер Фордж, как я понимаю, такой же ученый, как и мы с тобой. Кстати, вас на самом деле так зовут? Уж очень это имя смахивает на псевдоним.

– Это имя отражает мою сущность, так что в каком-то смысле оно настоящее.

Я хмыкнула, демонстрируя, что подобный высокопарный слог не способен произвести на меня впечатление. Однако мой новый знакомый продолжил:

– Я действительно простой ученый, который вынужден изучать историю и мифологию по сохранившимся посудинам, сказкам и преданиям, читать монографии и статьи, но все же я с детства питал неподдельный интерес к культуре своих предков, кельтов. Со временем я узнал, что среди моих предков кого только нет – ирландцы, валлийцы, цорнцы, ольстерцы и много кого еще. Хотя сам я считаю себя ирландцем.

Мне стало не по себе от такого сеанса самолюбования. Можно подумать, что этот человек кому-то дает здесь интервью, хотя никто его не спрашивал о предках, а биографические данные (в том числе детство) – вообще последнее, что мне хочется узнать от незнакомого человека.

– Понимаю, – съязвила я, чтобы как-то осадить это импровизированное интервью, – по паспорту у вас одна национальность, в душе – другая, в генах – третья.

Ну и что же вы на это скажете, мистер Самопровозглашенное светило науки?

– Нет, Джинджер… вы позволите вас так называть?

– Не позволю. Джинджер я для Джейн и родителей. Моя фамилия Руад.

– Джинджер, какая муха тебя укусила? – отважилась подать голос Джейн, но я посмотрела на нее, давая понять, что в нашу словесную дуэль вмешиваться не приходится. Тем временем мой собеседник продолжил, на удивление миролюбиво:

– Миссис Руад…

– Мисс! – напомнила я.

– Прошу прощения. Итак, мисс Руад, о своей национальной принадлежности я сказал просто так, чтобы проиллюстрировать свой интерес к древней кельтской культуре. На самом же деле я подвожу разговор к тому, что мы с вами – если вы, конечно, не возражаете – могли бы прекрасно поработать вместе, Джейн сама сказала, что вы ищете тему, касающуюся мифов, сказок и легенд. А это мой конек, я очень люблю связанные с этим темы.

– А еще у вас богатый внутренний мир, понимаю. У меня тоже, к слову сказать.

Как же он надоел! То он «питал неподдельный интерес», то «это его конек». Дальше что? Сказал бы уже прямо: «Я все знаю о кельтской культуре, а вы тут все так, погулять вышли». Небось еще и удивляется про себя, что женщина умеет читать, писать и – о, Боже! – знает, что такое кельтская мифология. Прекрасно знаю такой тип самоуверенных ученых мужчин. Они любят красивых женщин как красивую игрушку, а умных женщин – как диковинную зверушку вроде говорящего попугая или делающей трюк обезьянки: «Смотрите, это умная женщина, она может не только красить губы, но и знает несколько умных слов – „мифология“, „этногенез“, „ареал“, как необычно и удивительно!»

Бархатный голос снова зазвучал миролюбиво:

– Я не сомневаюсь в богатстве вашего внутреннего мира, мисс Руад. Иначе я не просил бы Джейн о встрече с вами. А сегодня днем она как раз сказала мне, что вы занимаетесь той же темой, что и я. Думаю, мы могли бы сработаться.

– Знаете, мистер Фордж, – я пыталась как можно вежливее отшить непрошеного коллегу, навязывающегося мне в соавторы, – я предпочитаю работать одна или с Джейн. За время учебы и работы у нас сложился в некотором роде женский тандем, мы две сильные независимые женщины.

Он улыбнулся, как мне показалось, несколько снисходительно, что разозлило меня еще больше:

– Даже самые сильные и независимые женщины, как показывает практика, в жизни часто не могут обойтись без мужчины, как и наоборот.

Ну конечно, мистер Фордж, я, разведенная, окунувшаяся в науку женщина, которую не предавала только верная подруга, действительно не могу без мужчины. Как же вы бесите!

– Не могу с вами согласиться, мистер Фордж. Мне было бы интересно с вами работать, знай вы действительно что-нибудь уникальное, чего не знаю я. Но никто не разбирается в теме сказок, мифов и легенд лучше меня, и мне не нужна помощь, вы вряд ли меня чем-то удивите.

– Мы столько времени с вами говорим, мисс Руад, но я все еще не знаю какая конкретно тема интересует вас и чем именно вы сейчас занимаетесь.

– Что ж, если вам так интересно, я специализируюсь на древней истории кельтских племен, их бытовой культуре и политическом развитии. Потому что для меня это очень животрепещущая тема, хотя английские преподаватели всегда старались внушить мне, что это блажь и заниматься следует политической историей Великобритании. Признаться, история мелкобританской империи мне надоела еще в школе и куда больше мне нравится заниматься культурой кельтских народов вне зависимости от того, насколько велик их вклад в общую британскую культуру, намного любопытнее изучать нравы этих гордых людей и то, что двигало их поступками – их картину мира, в которую входит и мифология.

– А какая тема вам близка больше всего?

– Трудно так сразу сказать. Вообще, мне очень близка теория Рогатого божества, ведь Цернунн, изображение которого так часто встречается на разной утвари, одежде и других повседневных вещах, прямой «потомок» рогатого бога Старой Европы, вспомните, к примеру, еще о греческом Зевсе, похитившем Европу, и сразу поймете почему в европейском сознании сохранилось столько рогатых богов, а Цернунн и вовсе по самым прямым признаком является шаманом, одна его шапка прямо-таки кричит об этом.

– Романтичная теория, мисс Руад, но я тоже читал Маргарет Мюррей и ее мысли, несмотря на заманчивость и красоту, не имеют под собой оснований. Во всяком случае куда меньше, чем вам хотелось бы. Неужели вы всерьез предполагаете, что демонические изображения, за которые в средние века инквизиция могла отправить в лапы светского суда – а вы не хуже меня знаете, что это означало костер – представляли собой древний культ рогатых богов? Может быть и современные максималисты, именующие себя сатанистами, на самом деле поклоняются Цернунну или Триединой богине? Просветите, мисс Руад.

– Это, уважаемый мистер Фордж, в научном мире у цивилизованных людей, если вы слышали, называется «некорректная аналогия». Я согласна, что у Мюррей есть очень странные выводы о ведьмах и об инквизиции, именно поэтому ее труды не получили должной поддержки в научном мире. Но стоит отделять объективные факты от авторских выводов: в целом Мюррей права – есть основания полагать, что когда-то у индоевропейских народов был пранарод с набором богов и единой мифологической системой. Посмотрите сами сколько общего в европейских языках, в мифах.

– Знаете, есть очень простая теория, объясняющая очень многое: всю историю люди из разных стран контактировали друг с другом и конечно же переняли очень и очень многое, ведь не все жили в изоляции.

– Но как объяснить, мистер Фордж, что не только индоевропейцы, но и на первый взгляд не имеющие к ним никакого отношения народы, реликтовые племена, имеют те же представления о мире, что и наши «цивилизованные» люди?

– Давайте поговорим об этом позже, мисс Руад, – вдруг словно подскочил мой непрошеный оппонент, – я должен отойти… по делам. А когда вернусь, почту за честь продолжить нашу научную дискуссию.

Он ушел куда-то в зал, а я ликовала:

– Вот видишь кого ты мне сватаешь, Джейн! Твой хваленый ученый ирландец даже не может грамотно провалить дискуссию. «Отойду по делам, мисс Руад», «почту за честь, мисс Руад», – упиваясь своей победой, я безжалостно передразнивала его самоуверенную и спокойную манеру разговора, – стоило бы честно сказать: «Я пускаю пыль в глаза, но когда у меня это не получается, я убегаю с позором».

– Смотри, Джинджер… – Джейн несмело оборвала мой победный спич и показала куда-то позади меня.

То, что я увидела, в мгновение убило все мое злорадство: наш спутник, оказывается, не позорно покинул поле словесной битвы и даже не просто ушел подышать воздухом, а вышел на сцену. Получается, у него и правда не оставалось времени на споры. Выходит, он мог бы победить меня. Да что же за день сегодня такой! Одно унижение! Не желая обсуждать свой позор с Джейн, я обратила все свое внимание на происходящее на сцене: три человека, того же типа, что и мой новый знакомый, занимались настройкой инструментов, мистер Фордж взял в руки микрофон, обращаясь к кому-то около сцены, спросил хорошо ли его слышно, затем взял ноту. Тут же несколько девиц, стоящих вблизи сцены, истерично завопили. Какая пошлость! Еще с тех времен, как я сама причисляла себя к неформалам, подобный тип поклонниц – «группи» – меня безумно раздражал. Возможно потому что я втайне завидовала их умению находить общий язык с моими кумирами и одновременно их не заботили последствия такого образа жизни: они просто брали то, что хотели и давали то, чего хотели от них. Разумно и практично, если рассуждать трезво. Чего я, собственно, ожидала, придя в такое место? Глупо возмущаться, что у здешней публики отсутствуют какие бы то ни было моральные нормы. Не всем достаточно просто наслаждаться музыкой, кому-то требуется непременно связать личность творца с его творением и брать энергию и вдохновение не только из его произведений, но и напрямую, из него самого. Вампиризм от искусства, иначе не скажешь.

Спустя несколько минут начался концерт – судя по всему тот, о котором говорила Джейн – надо было отдать моему навязавшемуся оппоненту должное, он оказался разносторонней личностью: похоже, он не только кое-что понимает в науке, но и довольно неплохо поет. Решив получить хоть какое-то удовольствие от навязанного мне вечера в клубе, я купила нам с Джейн выпить и, расслабившись (насколько это возможно), расположилась за столиком, слушая песни группы. Я не спросила названия, но с некоторым трудом на барабане можно было прочитать стилизованную под древность надпись на гэльском, переводившуюся как «Древо друида». Боже, как пафосно! К тому же рисунок на том же барабане – по-видимому символ группы – вызывал недвусмысленные ассоциации: два желудя с приподнятым дубовым листом И ведь люди это смотрят и слушают. Слушают… Тем временем я незаметно для себя прислушалась к пению и музыке.

Раньше мне не доводилось слышать ничего подобного. Я еще не могла понять понравилось мне или нет, но это явно было что-то необычное, с трудом относящееся к какому-либо определенному стилю. Что-то тягучее, чувственное, полное первобытной силы, но облаченное в цивилизованные одежды пианинной музыки. А голос…

– Нравится как поет Дэниел?

Вопрос подруги вывел меня из легкого транса:

– А?

– Спрашиваю, нравится как поет Дэниел? Впрочем, можешь не отвечать. Понятно и так, – улыбнулась она.

«Понятно и так» снова вывело меня из только-только наладившегося относительного душевного равновесия: терпеть не могу, когда за меня читают мысли, которых у меня нет, да еще и ехидничают. Но послать Джейн куда подальше я не могла – она ведь не знала, что ее друг и соавтор будет таким позером, вполне возможно, что с ней он другой.

– Пойдем танцевать, – предложила я.

Джейн согласилась, удивляясь моему желанию. Мы вышли на танцпол и я как умела дергала в такт руками и поворачивалась то к Джейн, то к сцене. И в один из таких моментов я заметила как вокалист, глядя исподлобья в мою сторону, изображает мерзкий оскал, который явно считал соблазнительным. И тут у меня возникла идиотская мысль, вспыхнувшая как молния, за долю секунды, и почему-то я повиновалась внезапному порыву: резко повернувшись к Джейн, я схватила ее за плечи и, обняв, поцеловала ее в губы. С языком. Долгим поцелуем. Сама не понимая зачем. Я буквально затылком чувствовала, что мистер женоненавистник все видит и этот взгляд обжигал и выводил из себя. Ну я вам покажу, мистер Фордж, как женщины не могут обходиться без мужчин. Что вы скажете, когда увидите, что флиртовали с лесбиянкой?

– Джинджер… что с тобой? – спросила растерянная Джейн, – мы с тобой дружим очень давно, но… я не предполагала… извини, я, кажется, вспомнила, что должна позвонить родителям, что они скажут, если я останусь здесь допоздна?

Джейн быстрым шагом двинулась к выходу из клуба. Ну кого она хотела обмануть? Мы общаемся давно, ходим друг к другу в гости, и я прекрасно знала, что она живет отдельно. Кажется, я сильно ее напугала, так, что она даже не смогла придумать что-то более или менее правдоподобное. Какая же я тварь – так использовать лучшую подругу ради какого-то тщеславия! Однако сделанного не вернуть, завтра придется звонить ей и объясняться.

Растерянно оглядываясь по сторонам в поисках Джейн – все еще надеясь догнать ее и попросить прощения – я поймала на себе взгляд Мистера Самоуверенность. Прекрасно: хотела подколоть его мужское самолюбие, а подколола сама себя. Нужно срочно покинуть клуб, пока надо мной еще кто-нибудь не посмеялся.

Я пулей вылетела из здания клуба, умудрившись задеть локтем охранника. Со злости, вызванной болью в локте, я сильно отпихнула его и пошла прямо на автобусную остановку.

Идиотка! Надо было сбегать раньше: ведь уже была глубокая ночь и автобусов не было. Конечно можно было вызвать такси или подождать ночной транспорт, но, несмотря на весну, было довольно холодно и ждать не очень-то хотелось. И к тому же меня словно жгло изнутри при осознании моего позора за сегодняшний день. Дважды пережитого позора: ссоры на конференции и провального диспута в клубе. Да я сейчас пойду пешком через весь город к своему дому, даже если мне где-нибудь дадут дубиной по голове и попытаются ограбить. Отнимать у меня было нечего, а смерть лучше, чем переживать позор за позором. А если меня… нет, надо искать какой-то другой выход.

– Господи, что же делать?! – почти взвыла я в ночную пустоту, – не возвращаться же в клуб, где этот самодовольный болван!

– Могу ли я помочь независимой и самостоятельной ученой леди? – послышался за моей спиной ровный низкий голос, да так неожиданно, что я чуть не подскочила на месте от испуга.

Это был тот самый «самодовольный болван». По-видимому, он вышел из клуба после окончания концерта. В его голосе отчетливо слышалась смесь сарказма и сочувствия.

Глава 3

– Да, конечно, я не независимая и не самостоятельная и вообще сплю и вижу как бы попасть в рабство мужчине, – с не меньшим сарказмом огрызнулась я, – даже не могу плоды своего труда отстоять перед первым встречным. Смейтесь сколько угодно, мне уже все равно, мистер Фордж.

Как мне показалось, надменность «болвана» несколько сдулась и он даже слегка растерялся:

– Мисс Руад, у меня и в мыслях не было смеяться над вами, особенно в такой ситуации. Я прекрасно помню времена, когда после поздних концертов нам с ребятами приходилось ночевать прямо в клубе, спрятавшись от охраны в туалете. Представляете, в одной кабинке располагался я на своей куртке, в другой – Фил, в третьей – Пол, в четвертой – Грег, – он рассмеялся, судя по всему вызвав в памяти эту картину, но сразу посерьезнел, – и мне бы не хотелось, чтобы у такой очаровательной девушки как вы повторились бы мои проблемы. Открою вам тайну: ночевать в туалете – не самое приятное занятие.

– Догадываюсь, – ответила я, пытаясь говорить холодно, но мысль о том, что этот высокомерный тип ночевал в туалете, да еще не стесняется говорить об этом – настолько, похоже, уверен в себе – немного расположила меня к общению с ним, – однако, как вы хотите мне помочь? Пригласить к себе? Простите, но это не для меня. То, что я однажды сходила в такой мерзкий клуб, еще ни о чем не говорит, меня почти насильно затащила туда Джейн.

– О, да! Джейн всегда добивается своего, особенно в заботе о ближнем, – мой собеседник рассмеялся в голос, – и частенько может перестараться.

Его смех звучал так же низко, как и обычный голос, которым он говорил. Можно было подумать, что смеется какой-нибудь отрицательный персонаж из старых фильмов, но его смех был лишен этой злорадной нотки, скорее это был смех уставшего и желающего дать выход своим эмоциям человека. Что ж, все не так плохо – он тоже может быть настоящим, не позером.

– Согласна, я знаю Джейн еще с колледжа, – против воли я тоже улыбнулась, – но все же это не ответ на мой вопрос.

– Я лишь хотел подвезти вас на машине, потому что общественный транспорт здесь просто ужасен: вы можете прождать до раннего утра.

– Мне казалось, что крутые музыканты вроде вас ездят на мотоциклах.

Мой собеседник хохотнул, но ничего не ответил, просто подошел, открыв дверь и жестом пригласив сесть на переднее сиденье.

– Вообще-то я не сажусь в машину к первым встречным, даже если у них благородные намерения, – ответила я, стараясь быть как можно спокойнее.

– Но я не первый встречный. Ведь мы оба хорошо знаем Джейн. И думаю, у нее нет знакомых маньяков. Строго говоря, я тоже иду на определенный риск, приглашая подвезти вас – может быть вы профессиональный киллер, который может надавить на сонную артерию и мгновенно убить меня, может быть вы украдете мой кошелек, пока отвернусь, может…

– Все-все, я поняла. Видимо придется поверить вам на слово, как вы верите мне.

– Садитесь, мисс Руад.

Он подошел к какой-то неподалеку стоящей машине с открытым верхом. Она не была похожа ни на одну известную модель. Впрочем, мне модели машин неизвестны вообще. По приглашению я села на переднее сидение, сказав где я живу. Мой назойливый спаситель покачал головой:

– Путь неблизкий, а вы хотели ждать автобуса или идти пешком. Хорошо, что я подвернулся.

Мы ехали. Я молчала, не зная что сказать кроме «спасибо что подвезли», но пока мы не приехали это было явно преждевременно.

– Мисс Руад…

– Джинджер, – вздохнула я, – если уж я у вас в долгу.

– Ну, тогда и я – Дэниел, – по-прежнему спокойно ответил мой собеседник.

И что меня дернуло так ответить? Хотя, если подумать, я действительно у него в долгу. Было бы глупо заставлять его обращаться ко мне как к жене лорда. Он – Дэниел, я – Джинджер.

– Хорошо… э-э-э… Дэниел.

Мы снова замолчали. Молчание стало напряженным, но мне действительно было нечего сказать. Я с напряжением начала рассматривать ночной город: и о чем столько рок- и поп-песен? Город как город, никакого очарования ночной жизни я не вижу: ну огни, ну вывески, ну темнота. Страшно, что тебя убьют и ограбят, а не романтично. Люди тоже не блещут каким-то очарованием: всего лишь кучки идиотов собираются в тех местах, где им после тяжелого дня, когда – о, Боже! – заставляют работать, наконец-то будет позволено предаться пороку. Вот и все очарование: ночь позволяет делать намного больше. Возможно в этом данная «романтика» и заключается.

Я украдкой взглянула на Дэниела: он вел машину вовсе не как типичный любитель наслаждаться жизнью, впечатление которого он поначалу на меня произвел, а неспешно (видимо боясь в темноте не разглядеть пешеходов или препятствия), аккуратно. На дорогу он смотрел серьезно и сосредоточенно. При свете фар и луны его глаза, казавшиеся в клубе голубыми, теперь приобрели зеленоватый оттенок. Он поймал на себе мой взгляд и его, похоже, это насмешило. Я попыталась сделать вид, что посмотрела на него нечаянно и снова отвернулась. Мне стало неловко.

Похоже Дэниелу тоже стало неловко и он начал с типичной светской беседы:

– А вы давно живете в этом городе, Джинджер?

– Очень давно. С самого рождения. А вы?

– Недавно приехал. Учился в школе и колледже в Дублине, там же получил место ассистента, но не сложилось общение на кафедре. Потом переехал с матерью сюда.

– Вы живете с матерью? – я честно старалась скрыть усмешку, представляя, что такой высокий мужественный человек, фигурой похожий на бодибилдера, живет с матерью как неуверенный в себе подросток.

– Нет, у меня есть что-то вроде квартиры. Обычно я живу там, когда занят группой. Часто мы проводим там дни напролет вместе с ребятами, а когда работа идет тяжело – и ночи тоже.

– Я живу одна. У меня есть родители, но я предпочитаю жить отдельно. Их забота на меня очень давила.

– Вы счастливая, смогли уехать, – словно вырвалось у Дэниела, но он как-то резко осекся, прикрыв указательным пальцем тонкие губы. Я не стала спрашивать почему. В конце концов какое мое дело до его семьи? Захочет – расскажет, не захочет – значит мне незачем знать.

– Не знаю. Все же иной раз мне их очень не хватает. Но когда я вспоминаю детство, это излечивает меня от ностальгии. Теперь живу без родителей, но Джейн, несмотря на то, что младше меня, заняла нишу старшей сестры: постоянно пытается меня куда-то вытащить, как сегодня в клуб, наладить мою личную жизнь, особенно после развода1. Я ведь говорила ей, что не время, мне нужно отдохнуть от всего этого. Но нет. «Джинджер, ты должна развлекаться, тебе нужен мужчина, от секса повышается IQ и здоровье», – передразнивала я звонкий голос Джейн.

Дэниел снова засмеялся своим низким, густым смехом:

– Вы правы. Джейн прекрасная девушка, но ее так много, что я не выдержал бы с ней ничего кроме соавторства.

– А вы разве не встречаетесь? – зачем-то спросила я.

Дэниел остановил машину – как я потом поняла, чтобы не потерять управление – и, навалившись корпусом на руль, расхохотался как мальчишка.

– Встречаться с Джейн?.. Вы шутите, Джинджер!.. У меня есть одна мама, зачем мне вторая?… – почти задыхаясь, еле произносил он.

Отсмеявшись, Дэниел снова завел машину и мы поехали дальше, все также неспешно и аккуратно. Машина ехала так тихо, что можно было уловить уханье сов и пение каких-то ночных птиц.

– Джинджер, а чем вы занимаетесь?

– По-моему Джейн вам объяснила: занимаюсь сравнительной мифологией, семиотикой.

– Да, я это понял. Но я слышал от нее же, что вы хотите заняться чем-то другим, не тем, над чем в данный момент работаете.

– Все верно. Мне хочется поплотнее заняться сказками и мифами. Но мне недостаточно сидеть за учебниками, статьями и источниками. Все-таки устное творчество может считаться достоверным материалом только тогда, когда идет из первых рук. А древних ирландцев сейчас не встретишь. Лишь одна надежда у меня есть – съездить в деревню или маленький город, где народное сознание еще не задавлено телевидением, Интернетом, гедонизмом и излишним науковерием. Иногда даже современное народное творчество может обнаружить интереснейшие отголоски древности, особенно если это пожилые люди. У них даже совершенно другой язык, старое – в хорошем смысле – представление о мире. А вы, Дэниел, уж простите, не в обиду, но вы такой же ученый как я или Джейн, отравленный науковерием, научными школами, которые не ищут истину, а подминают факты под себя, под свои теории, а если факты мешают, то игнорируют их или просто идут на подлость – обвиняют оппонентов в фантазировании, ненаучности, а то и вовсе грязно дискутируют, цепляясь к словам и требуя выхолощенных терминов. Мне нужна душа, живая творческая сила и энергия. А меня никто не понимает, даже Джейн. Однако хоть немного я сегодня поквиталась с моим научным оппонентом – мисс Лейн. Она очевидно не самый чистый на руку ученый, да и конференция прошла как-то унизительно. Но все же я сказала то, что думаю об этом ущербном и вредоносном официозе в науке.

– Я знаю, мисс… то есть Джинджер. Я в курсе.

Я почувствовала, что снова «завожусь»:

– Вот Джейн-мисс-Язык-без-Костей! Ни о чем не может умолчать. А вы, мистер Фордж, хороши. Выходит, понимали в клубе как я себя чувствую, если слышали о моем позоре, и так унизили меня перед Джейн!

– Дэниел, – мягко напомнил собеседник, – и я не хотел вас унижать. Просто так получилось, что мы придерживаемся разных теорий. Ни вы ни я не можем утверждать, что именно моя или ваша точка зрения истинна. И уж тем более я не думал, что наш разговор зайдет в такое неправильное русло. Понимаете, мой интерес не совсем научного характера. Хотя и связан с мифологией, традициями и сказками.

– Это любопытно, – попыталась я изобразить деловой тон.

– Как вы, наверное, уже поняли, я музыкант. Я интересуюсь мифологией лишь потому, что она подсказывает мне темы для творчества. И мне очень хотелось найти кого-нибудь, кто разделяет мой интерес кельтской и германской мифологией. Джейн хороший соавтор, но в творчестве она мне не поможет. А мне хочется просто пообщаться с адекватным человеком.

– Но почему-то общаетесь об этом именно с женщинами, а не с учеными мужчинами, почему бы?

– Актеры мне не нужны, я и ребята из группы всегда играем мужские роли в клипах.

– Не поняла. Причем тут это?

– Вот мы и подошли к самому главному. Мне нужна интересующаяся мифологией женщина, которую я мог бы пригласить сняться на обложку для нашего альбома. И, надеюсь, в качестве актрисы для клипа. Мне кажется, люди всегда в связи со своими увлечениями ведут себя совершенно определенным образом и девушка, интересующаяся сюжетами, связанными с богиней Морриган, понимающая мотивы ее поступков, почти наверняка сможет войти в ее образ. Именно о ней я написал текст и мы с группой хотим снять клип на песню, если получится.

– Но почему нельзя было просто обратиться в модельное агентство или актерскую студию? Они все сделают профессионально, ведь они этим живут. Зачем вам нужно непременно «снять» кого-то?

– Изображаемых тобой героев нужно уметь чувствовать изнутри, жить образом этого героя, а модели и актрисы, будучи не в теме, недостоверны даже если их идеально загримировать и заставить выучить эпос наизусть и работать с ними по системе Станиславского. Они-то как раз не живут этим. Играют вроде хорошо, а в глазах ясно прочитывается: «Когда же это закончится, мне выдадут гонорар и я снова поеду к своему сто двадцать пятому бойфренду кататься на яхте?»

«Зло, но справедливо», – отметила я про себя. Он не лишен чувства юмора, это хорошо.

– А, так вы хотите не тратить денег, а найти бесплатную энтузиастку? Иными словами, элитные проститутки вам не нужны, а хочется бесплатную шлюху?.. в творческом смысле, – какая-то злость и ирония меня по инерции еще преследовали, но я понимала, что на этот раз «завелась» зря. Однако что-то не понравилось мне в этих словах, такое отношение к женщинам просто возмутительно!

– Нет, мисс Руад, вы меня неправильно поняли. Мне хочется найти такого же ненормального, который загорелся бы этой идеей как мы с группой. Хотя, – чуть призадумавшись, Дэниел продолжил, – экономия денег тоже не помешает. Не верьте слухам, что рок-звезды только и делают, что нюхают кокаин и разбивают на сцене дорогие гитары. Иной раз даже на приличный номер в отеле не хватает.

– Честно говоря, я так и не думала. Не стоит меня недооценивать и считать конформистом и цивилом только из-за моей одежды и работы. Я была замужем за рок-музыкантом, пусть и не очень известным. Правда ничем хорошим это не кончилось. Поэтому я давно и бесповоротно одна и предпочитаю быть «мисс», чтобы вырвать этот гадкий период из своей жизни.

– Значит знаете нашу кухню, – полувопросительно произнес Дэниел, слегка улыбнувшись.

– Кое-что знаю, – подтвердила я.

– А вы?

– Что «я»?

– Вы когда-нибудь были моделью?

– Боже упаси, нет! В мыслях не было заниматься столь недостойным делом.

– Почему? Вы так прекрасно выглядите. Вы молодая и очень красивая женщина. У вас милое, нежное лицо, естественное как на картинах прерафаэлитов с выразительными ореховыми глазами и стройная фигура как в пор… модных журналах. Вы очень похожи на Морриган как я ее представляю. Точнее на ее ипостась – рыжую воинственную Маху. Не только волосами, но и выправкой, даже, может быть, характером.

– Вот этой своей оговоркой вы и подтвердили мою правоту. Меня всегда возмущало как мужчины в нашем обществе относятся к женщинам. Не понимаю почему мне должно льстить сравнение с тупыми моделями и актрисами. И то в лучшем случае. Обычно думают, что с такой грудью я не могу быть никем кроме как порноактрисой. Или хотя бы моделью бюстгальтеров. Не поймите меня неправильно, я не больная феминистка вроде Валери Соланис и никогда ничего не делала специально назло мужчинам. Наука меня интересовала с детства, когда я читала книги из домашней библиотеки родителей, и окружающих умиляло, что я интересуюсь чтением и знаю умные слова. Но когда я начала превращаться в девушку, меня все больше и больше стало раздражать это «ты же девушка, тебе замуж выходить», «как ты живешь без секса», «ты красивая, а я еще лучше, почему бы нам не переспать». И тогда я подумала, что было бы прекрасно доказать другим и самой себе, что женщины могут прославиться не только красотой и сексуальностью. Меня в старших классах и в колледже даже приглашали в модельные школы. Но меня это не интересовало.

– Джинджер, вы все же недооцениваете силу перемены образа. Вы говорите о живой творческой силе, а сами заперлись в науке, в своих книгах и собственных мыслях, а не допускаете такого естественного желания выразить себя в игре. Ведь это самое древнее, самое сильное выражение религиозных практик. Танцы и игра в маски – что может быть сильнее в своей эмоциональности? Вы любите рок, значит вы любите древний шаманизм и его отголоски в современной культуре. У вас большой потенциал, Джинджер. Не зарывайте талант в землю, это большой грех.

На моих глазах надменный ученый превратился в того, кем был на сцене – вдохновленного музыканта и оратора. Даже в глазах появился какой-то особый блеск, что на фоне темноты вокруг смотрелось необычно, по-мистически, как в триллерах. А настигнувший нас порыв ветра, растрепав его длинные до спины черные волосы, казалось, на мгновение преобразил его в древнего шамана. Что за галлюцинации у меня?

– Знаете, Дэниел, вы, возможно, правы. Я согласна попробовать. Но пока только попробовать. Больше ничего вам не обещаю. Кстати, мы уже приехали.

– Поэтому я и остановился.

Только после этих слов я осознала, что машина стоит уже давно, а мы напротив моего дома. Но мы продолжали разговаривать, уже выйдя из машины, у порога.

– Так все же, – упорствовал Дэниел, – встретимся у меня? Посмотрите как мы работаем, послушаете музыку, чтобы быть в курсе, если захотите, сделаем фотопробы.

– Пожалуй, встретимся.

– Давайте в субботу днем?

– Это ведь уже завтра.

– Да, именно так. Пока это у меня единственный точно свободный день. Ну так как вы?

– Согласна.

– Я вам позвоню.

Мы обменялись телефонами.

– Вам холодно, Джинджер? Хотите укрыться моей курткой?

Дэниел уже приготовился снимать свою кожаную куртку, цепи на ней зазвенели. Но я отказалась:

– Спасибо, Дэниел. Но в этом нет нужды. Мы уже подъехали к дому, а «забывать» у меня свою куртку у вас нет необходимости: ведь мы уже договорились о встрече, не будем создавать искусственный повод как в плохих мелодрамах.

Дэниел улыбнулся и невероятно легким для его мощной комплекции шагом отправился к машине. А я зашла в дом.

Глава 4

Как приятно вернуться домой! Я скинула убийственные туфли на платформе и села на мягкий диван в гостиной. Наконец-то можно расслабиться. Я попыталась подумать о чем-нибудь приятном вроде солнечных сельских пейзажей или скандинавских фьордов, но как назло мрачные мысли накинулись на меня во всей своей красе. Что можно сказать о вечере? Неоднозначный получился вечерок, как и день в целом: ссора с влиятельной мисс Лейн, которая, скорее всего, после моей выходки не даст мне спокойно написать ни одной работы, непонятное, почти случайное знакомство со странным ирландцем, при внешности которого можно сниматься в фильмах ужасов в роли аристократичного вампира. Пришедшим мне на помощь, надо честно признать, хотя и несколько бесцеремонным.

Никогда мне не внушал доверие такой тип мужчин: есть в этой якобы типично ирландской (а по-моему – скорее испанской) внешности – черных волосах и голубых глазах – что-то магнетическое и одновременное мрачное, пугающее. Для мрачной готической музыки, которую он играет, впрочем, самое то. Странный он: начал с науки, закончил музыкой и предложением поработать моделью. Однако, кто знает? Может он и прав и это действительно мой шанс почувствовать себя кем-то. Я ощутила острую необходимость хоть чуть-чуть отдохнуть от этой околонаучной атмосферы университета, профессоров и ассистентов, от всего, чем я жила последние несколько лет. В конце концов сама хотела творческой энергии и нестандартного подхода.

Логичнее всего было бы после такого трудного вечера – точнее, вечера и ночи – просто лечь в постель отдохнуть. Но мне не спалось. Надо же было так сесть в лужу перед таким поверхностным типом! Придется освежить свои знания мифологии.

Я взяла с полки у дивана две свои любимые книги – «Древнюю историю Ирландии» О'Карри и «Книгу захвата Ирландии». Я знала их наизусть, но все же села перечитывать. Только бы ничего не перепутать и не забыть, если снова разговор пойдет о мифах, богах и богинях.

Я усмехнулась. Как он там сказал? «Вы похожи на Морриган, как я себе ее представляю, на ее ипостась – Маху». Ха! Я похожа на Морриган! Хотела бы я так же расправляться с неверными возлюбленными!

Морриган… Маха… Кухулин… как же я устала!..

Я проснулась прямо на диване и в той же одежде, в которой была в клубе, а на полу рядом с диваном валялись раскрытые книги. Я что, уснула? Прямо так? Какой позор для меня – уснуть за книгами. Мне казалось, я не так уж и много выпила, да и усталость была не такой сильной.

Кошмар! Бедная Джейн! Представляю что она теперь обо мне думает! Ладно, объяснениями займусь позднее.

Только после пары секунд размышлений я осознала что меня разбудило: на журнальном столике у дивана трезвонил телефон. Я сняла трубку:

– Слушаю!

– Здравствуйте, Джинджер! Это Дэниел, – на том конце послышался уже знакомый мне низкий голос, – вы не передумали?

– Нет, – ответила я, собираясь с мыслями, – не передумала. Но есть одно «но». Телефонами мы вчера обменялись, а адресами нет, только вы мой знаете, а куда ехать к вам?

– Давайте встретимся в университетском городке через два часа. Вам это удобно?

– Пожалуй да, – с внутренним ужасом ответила я, осознавая, что вместо принятия душа и вкусного завтрака мне придется бежать к автобусной остановке и трястись там до городка. Но что было делать, дала обещание – придется сдержать. Хотя бы из вежливости, а отказаться потом мне ничего не мешает. Я ведь сразу сказала, что еще ничего не решила.

Наскоро переодевшись в свое некогда любимое готическое платье в талию с такими же черными как и все платье кружевами, я причесалась и пошла на остановку.

Уже сойдя с нужной мне остановки, я вспомнила почему перестала носить это платье: при всей кажущейся скромности оно сильно привлекало внимание своей вычурностью. И некоторые парни, даже студенты первого курса, подмигивали мне. Любой нормальной девушке это наверняка было бы приятно, но не мне.

На лужайке, где часто собираются компании, я увидела Дэниела. Он довольно резко выделялся среди всех, надо честно отметить, импозантной внешностью и просто высоким ростом. Даже сидя скрестив ноги.

Он тоже заметил меня и встал:

– Здравствуйте, Джинджер! Вы сегодня великолепно выглядите.

– Спасибо, Вы тоже неплохо, – ляпнула я, не зная что ответить из вежливости. Потому что выглядел он как вчера – в черных джинсах, разорванных на коленях и облегающей зеленой футболке. Но смотрелся он прекрасно, к тому же при дневном свете можно было в полной мере разглядеть внушительные мышцы. Присмотревшись, я поняла, что его кожа слегка загорелая и почему-то у меня возникла ассоциация больше с восточноевропейскими представлениями об индейцах в кино, чем с ирландцем.

– Пойдемте к машине, я вас подвезу.

Несколько студенток, стоявших чуть поодаль, издали непонятный звук, похожий одновременно на стон разочарования и типичную интонацию, больше характерную для подростков, чем для молодых ученых, вроде «ва-а-ау, тут что-то интересное».

Стараясь не обращать ни на кого внимания, я пошла с Дэниелом, даже согласившись взять его под руку. В какой-то момент он попытался положить мне руку на талию, но я мягко отстранила ее. Дальнейших попыток не последовало. Что ж, он понятливый, это приятно.

В машине мы ехали в полном молчании. По дороге я наблюдала за пейзажами: весна уже в полном разгаре, пахнет дождем и листьями, повсюду зеленые луга, поля, деревья, все такое зеленое, дышит теплом уже из самой земли, а не только воздух прогрет. Каждое дерево, каждая травинка, листочек и цветочек впитывают это тепло и из земли и от солнца. Правы были наши предки, что представляли землю кормящей Матерью всего живого. Чувствуя это, даже не страшно умереть: приходишь из теплой утробы и в нее же и возвращаешься, хотя и в ином смысле. Что-то странные мысли мне стали приходить в голову.

– О чем-то задумались, Джинджер? – неожиданно спросил Дэниел, поглядывая на меня.

– О смерти, – честно ответила я.

– О! – только и смог ответить он.

– Не в том смысле в каком вы, возможно, подумали. Я думала о Матери Земле, которая дает нам всем жизнь, выпускает в мир и в конце концов принимает в себя. Все повторяется из века в век – жизнь, смерть, снова жизнь, как кусающий себя Уроборос.

– Простите за интимный вопрос…

Я вся напряглась в ожидании мерзких шуток или слишком откровенных вопросов.

– …Вы викканка?

Слава Богу!

– Нет, Дэниел. Я добрая католичка, как и положено настоящей ирландке. Если бы вы пригляделись повнимательнее, вы бы увидели маленький крестик на моей… хотя нет, не стоит приглядываться, – запоздало сообразила я куда чуть не предложила посмотреть.

– Я тоже, – Дэниела как будто повеселила моя оплошность, – в таком платье и с серебряным маленьким крестом вы смотритесь как настоящая готесса. Или вы ей и были?

– Вы – католик? – переспросила я, уклоняясь от прямого ответа. Мне не хотелось освещать свое прошлое с бывшим мужем, не прошло еще и года после нашего болезненного развода.

– А почему бы и нет? Я тоже настоящий ирландец, – посмеивался Дэниел, – не хожу мимо бара, по воскресеньям хожу на проповеди, но при этом немного верю в гороскоп. Не в попсовый Зодиак, он слишком примитивен, а в Гороскоп Друидов. В общем, я немного понимаю язычников, особенно древних и все больше убеждаюсь как для меня важны наука, религия и секс сразу. Не могу убрать из своей жизни и творчества что-то одно.

Я предпочла не заострять внимание на пикантной теме и, изобразив вежливую улыбку, замолчала.

– Мы приехали, – спустя какое-то время после очередной дорожной паузы услышала я.

Дэниел вышел из машины, открыл дверь и подал мне руку. Я вышла.

Мы остановились около простенького одноэтажного домика из белых досок.

– Вот здесь я живу, – подтвердил мое предположение Дэниел.

– Очень мило, – типичная светская фраза звучала ужасно глупо, но я не знала, что ответить еще.

– Я тоже так думаю, – улыбнулся Дэниел, открывая дверь, – а теперь пойдемте в мою спальню.

– ЧТО?!

– Простите, я не это имел в виду. Сейчас там, где спальня, я держу костюмы для клипа и фотосета.

Я глупо промолчала, стыдясь своей подозрительности. Мы прошли через все комнаты в спальню. Почему-то мне сразу показалось, что обстановка в доме какая-то неживая, скорее рабочая: из мебели только самое необходимое, все завалено дисками, плакатами, на диване в гостиной лежит гитара.

В спальне стояли застеленная кровать и шкаф. Дэниел подошел к нему и открыл, извлекая оттуда длинное желтое платье с зелеными узорами как платье Махи на иллюстрации Стивена Рида. Так странно, но мне даже захотелось примерить его, вдруг я и правда почувствую себя настоящей Махой? И мне совсем не нужно казаться умнее для этого, спорить, доказывать. Это будет просто мое видение Махи-Морриган. В прямом и переносном смысле примерю чужую шкуру.

– Вы думаете, это подходящий наряд для фотосессии в такую погоду?

Платье было довольно легкое и, надев его, я поняла, что моя радость от тепла на улице была несколько преждевременной. К тому же в окно застучал небольшой дождь.

– Самый подходящей наряд для такой молодой рыжей девушки как вы – наряд Леди Годивы: длинные волосы как у вас, едва скрывающие…

– Вы что себе позволяете?

– Простите, увлекся художественным образом. Ваши распущенные рыжие волосы до бедер напоминают мне Леди Годиву.

– А вы мне – индейца, который впервые попал в цивилизованное общество, но я этого не говорила. Держите такие ассоциации при себе, моя просьба ясна?

– Яснее некуда.

И почему он все улыбается?

Дэниел взял фотоаппарат. На мой вопрос почему все происходит так несерьезно по сравнению с настоящей фото-студией он ответил, что просто хочет посмотреть на меня в образе, а серьезная работа будет потом. Это объяснение прозвучало не слишком удовлетворительно, но возможность примерить на себя образ суровой богини уже меня раззадорила.

Мы вышли на задний двор.

– Встаньте сюда, Джинджер, – Дэниел показал чуть поодаль от себя, – прекрасно. Поднимите руку как будто вы замахиваетесь на врага.

Порыв ветра взметнул мои волосы вверх. Видимо на это Дэниел и рассчитывал. Получилось, наверное, очень угрожающе.

– А теперь сядьте на землю.

– Я же замерзну! – попыталась возмутиться я.

– Не бойтесь. Я дам вам горячего кофе после съемок. Или вина, как пожелаете.

– Только кофе! – настояла я.

– Хорошо. А теперь сядьте на землю и подберите колени.

Я послушалась. Он сделал еще несколько снимков. Признаться, я немного начала замерзать.

– Пойдемте выпьем кофе.

Я с радостью согласилась. Мы пошли в дом. Пока Дэниел готовил кофе – запах жареных молотых зерен распространялся по всему дому – я, сняв подмокшее платье и укутавшись в плед, сидела в кресле у электрического камина в гостиной.

Наконец Дэниел принес на подносе большую белую чашку, от которой шел сильнейший аромат и поставил на кофейный столик передо мной. Помимо чашки на подносе стояли изящный белый молочник и сахарница.

– Извините, я забыл сколько сахара вы предпочитаете.

С помощью щипцов я положила в чашку три куска сахара и, размешав, попробовала хлебнуть. Оказалось горячо. Я добавила немного молока, но это не очень помогло.

– Ничего, подождите пока остынет, мы не торопимся, – заметил Дэниел и сел на пол рядом с креслом.

– Стульями и креслами принципиально не пользуетесь? – спросила я зачем-то.

Дэниел хмыкнул.

– Просто не хочу заставлять собеседников всегда смотреть снизу вверх. У людей есть непонятная привычка постоянно смотреть друг другу в глаза, а мои для многих находятся слишком высоко. Не будь этой привычки, общение стало бы гораздо удобнее, не находите?

– Никогда не задумывалась над этим, возможно вы правы. Но лично я не очень люблю смотреть в глаза, это слишком ко многому обязывает.

– Прекрасно сказано, Джинджер! Одной этой фразой выразили все мое отношение.

Повисла неловкая пауза – говорить было явно больше не о чем.

– Не хотите ли глинтвейна? – спросил Дэниел, – я вижу, вам все еще холодно.

– Нет, спасибо. Я не пью.

– Как скажете, – улыбаясь произнес Дэниел, – и все же мне бы не хотелось, чтобы вы заболели. Я прошу, выпейте что-нибудь покрепче, а дома посидите в горячей ванне и отоспитесь.

– Где и как я буду отсыпаться – это мое дело, вы пригласили меня поработать и оказались правы: я люблю заниматься творчеством. Для меня это необычно, но что-то в этом есть. И это подтверждает мои мысли: творчеству в науке есть место, более того – оно в ней необходимо. Если мы закончили, я поеду домой.

– Прямо так, когда на вас из одежды только плед? – усмехнулся Дэниел.

Меня бросило в краску при попытке представить как он это понял.

– Да как вы догадались? Я закуталась по уши.

– Не пугайтесь. Просто вычислил. Ваша одежда, в которой вы приехали, в спальне. И туда, судя по отсутствую звуков шагов, вы не ходили, пока я готовил кофе, а костюм, который я вам дал, сушится на стуле около камина.

Тоже мне Шерлок Холмс!

Дальнейшая беседа зашла в более спокойное русло: Дэниел рассказывал о детском увлечении сказками, стремление понять откуда они пошли, привлекающая мрачная красота мифов со временем привели его к изучению мифологии, семиотики и структурализма. Однако, по его выражению, несмотря на образование, картина мира у него все равно осталась детской, а инстинкты – звериными, которым приходится давать цивилизованный выход в творчестве.

– Мы с вами очень похожи, Джинджер. Мы любим науку, но мы не люди науки. Слишком в ней много условностей и вы были правы: современная наука, лишенная философской составляющей как в древности, стала выхолощенной. То есть кастрированной. А вот про себя я этого сказать никак не могу.

– Довольно, Дэниел. Продолжим работу.

Он тактично вышел из комнаты и я снова оделась в еще не до конца высохшее платье.

Мы сделали еще множество снимков на улице, в доме на фоне белого полотна, висящего в одной из комнат. Когда мы закончили, уже начало темнеть. Я чувствовала сильную усталость. Теперь я поняла почему модели и актрисы часто становятся объектом насмешек из-за своих капризов и скандальности. Я бы тоже скандалила, будь у меня всегда такой напряженный график.

Напоследок Дэниел угостил меня легким ужином из овощей и мяса и отвез домой.