Читать онлайн Чёртова сова бесплатно
- Все книги автора: Евгений Лукин
Евгений Лукин
Чёртова сова
Стихи разных миллениумов
- Ты перед тем, как вешаться, сперва
- поговори (живём-то однова!) —
- и выйдет, что ни в чём ты, если честно,
- не виноват – планида такова…
- За то, что жив, спасибо вам, слова,
- слова, слова, а совесть бессловесна —
- молчит и смотрит, чёртова сова!
СКАЖИ, ЧТО ТЫ ЖИВА…
* * *
- Прав Ты, о Господи, трижды прав
- в этом обвале бед,
- но разреши обратиться в прах —
- сил моих больше нет.
- Прав Ты, и кара Твоя проста:
- в белый смертельный сплав
- слиты время лёгких растрат
- и время тяжких расплат.
- Трижды прав Ты, но в муке дня,
- который там, впереди,
- Господи, убивая меня,
- любимую пощади!
* * *
- Hе от Творца, не от скупщика душ —
- стыдно сказать, от плотины зависим.
- Вот и стоит рукотворная сушь
- над белизною песчаных залысин.
- Волга слепит равнодушней слюды.
- Hи рыболова на отмелях этих.
- Только цепочкою птичьи следы,
- словно гулял одинокий скелетик.
ПРУД. ЗИМА
- В глубоком чёрном льду
- ветвистые расколы
- прозрачно-известковы,
- и я по ним иду.
- А было – шли вдвоём,
- ещё живые оба,
- и завитком сугроба
- кончался водоём.
* * *
- Скорлупка бигуди.
- Пылятся кружева.
- Послушай, разбуди,
- скажи, что ты жива.
- Такой подробный бред —
- до складочки по шву.
- И пачка сигарет
- лежит – как наяву.
* * *
- Вот и осень с позолотцей.
- Всюду тонкий запах тленья.
- Крашу крестик, правлю тризну,
- разговариваю с твердью.
- Самому ещё придётся
- отвечать за преступленье,
- именуемое жизнью
- и караемое смертью.
* * *
- Ах, какого защитника дал тебе добрый Господь!
- В беспощадные ночи, когда подбиваешь итоги,
- вновь приходит на помощь весёлая сильная плоть,
- и убийца по имени совесть уходит с дороги.
- Но когда твою плоть на глазах твоих скормят земле
- и шагнёт к тебе совесть с застывшей усмешкой безумца,
- ты ещё затоскуешь, дружок, о кипящей смоле,
- раскалённых щипцах и зазубренных тяжких трезубцах.
* * *
- Над рекой, над кручей яра,
- начиная клокотать,
- шла гроза – как Божья кара
- или Божья благодать.
- Полыхая белокрыло,
- шла по сутолоке вод —
- и уже не важно было:
- воскресит или убьёт.
* * *
- Вот и кончен поединок. Навсегда.
- Впереди еще какие-то года,
- слёзы пьяные да карканье ворон.
- На зубах скрипит песчинка с похорон.
ТЕПЕРЬ УЖЕ НЕДОЛГО…
* * *
- Будут ли тому причиной войны
- или наступленье тяжких льдов —
- мы уйдём. Земля вздохнет спокойно,
- распрямляя шрамы городов.
- Разве это не издёвка злая:
- пробуя на ноготь остриё,
- взрывами и плугами терзая,
- люди звали матушкой её!
- Из окна – запруженная Волга.
- Берега в строительной пыли.
- Ждёт Земля. Теперь уже недолго.
- Мы уходим. Мы почти ушли.
* * *
- Мне снятся сны, где всё – как наяву:
- иду проспектом, что-то покупаю.
- Hа кой я чёрт, скажите, засыпаю —
- и снова, получается, живу?
- Я эту явь когда-нибудь взорву,
- но не за то, что тесно в ней и тошно,
- и даже не за подлость, а за то, что
- мне снятся сны, где всё – как наяву!
* * *
- Когда ты предаёшься хлопотам
- в толпе таких же человечин,
- внутри нашёптывает кто-то там:
- «Ты, парень, случаем, не вечен?
- Со страхом или с умилением,
- но пережил ты, спора нету,
- столетье, Родину, миллениум…
- Осталось пережить планету».
* * *
- Забавно сознавать, но Робинзон-то —
- в тебе. Не на рисунке. Не в строке.
- Куда ни глянь, враньё до горизонта,
- и ты один на малом островке.
- Что остаётся? Верить в милость Божью,
- когда волна пугающе близка,
- да подбирать обкатанные ложью
- обломки истин с белого песка.
* * *
- Ничего мы не обрящем —
- только темечко расплющим,
- пребывая в настоящем
- и мечтая о грядущем.
- Не дури, едрёна вошь!
- Рок тебя не проворонит.
- Здесь ты все-таки живёшь,
- а в грядущем – похоронят.
* * *
- Когда возвратишься в пустую
- бетонную гулкую клеть,
- где лампа горит вхолостую
- и где предстоит околеть,
- ты лепет воды в туалете
- прими за журчанье ручья —
- и нет уже каменной клети,
- и вновь боевая ничья!
БЕЛАЯ УСАДЬБА
* * *
- Hеба серое болотце.
- Влажная стена.
- У балкона чайка бьётся,
- будто простыня.
- Бедолага, шаромыга,
- марлевый испод.
- Это утро. Это Рига.
- Это Hовый год.
БЕЛАЯ УСАДЬБА
Людмиле Козинец
- Ох, упрям! Сижу в кабаке.
- Сыт и пьян, и нос в табаке.
- То ли песня вдалеке,
- то ли где-то свадьба…
- Штоф вина на столе пустом
- у окна, а в окошке том —
- над господским над прудом
- белая усадьба.
- Сыр да бор да негромкий сказ,
- мол, недобр у барыни глаз —
- привораживает враз,
- хуже не сказать бы…
- Черти пьяные, вы о ком?
- Я-то с барыней не знаком!
- Ну а сам взгляну тайком
- в сторону усадьбы.
- Что ж, колдунья, твоя взяла!
- Грош кладу я на край стола.
- Углядела, повела…
- Век тебя не знать бы!
- Волшебством ты и впрямь сильна:
- я в шестом кабаке спьянА,
- а в окошке вновь она —
- белая усадьба…
* * *
Далии Трускиновской
- Как ты там, за рубежом,
- у стеклянных побережий,
- где февральский ветер свежий
- так и лезет на рожон?
- Та ли прежняя зима
- в городках, где даже тюрьмы
- до того миниатюрны,
- что уж лучше Колыма?
- Ты в моем проходишь сне
- мостовой черногранитной
- за новёхонькой границей
- в новорожденной стране.
- Взять нагрянуть невпопад
- в город вычурный и тесный
- под готически отвесный
- прибалтийский снегопад.
- Ты откинешь капюшон,
- на меня с улыбкой глядя.
- Растолкуй мне, Бога ради:
- кто из нас за рубежом?
* * *
Далии Трускиновской
- Так неистова светла
- грань весеннего стекла,
- что хотел бы жизнь растратить —
- да растрачена дотла!
- Четвертованная грусть.
- Четвертованная Русь.
- Я к тебе через границу
- и ползком не проберусь.
- Кружевные берега
- да непрочные снега —
- всё как есть перечеркнула
- полосатая слега.
- Вот и водка налита,
- да какая-то не та:
- вроде пробую напиться —
- не выходит ни черта.
- Колобродит у окна
- одичалая весна.
- Впору гибнуть за Отчизну,
- хоть и бывшая она…
* * *
- Счастье, выглянув едва,
- обернулось пьяным бредом.
- То ли предали слова,
- то ли я кого-то предал.
- ЦвЕта крови и чернил
- грязь и ржавчина в горниле.
- То ль кого похоронил,
- то ль меня похоронили.
- Безнадежное «зеро».
- Где же адская бумага,
- петушиное перо,
- опереточная шпага?
- Год любви любой ценой —
- вот и все, о чем просил бы.
- Как ты выдуман, Хромой,
- беспощадно и красиво!
НАЙДЁНЫШ
* * *
- Точно не твою судьбу, но чью-то
- одарил Господь, попутал бес.
- Краткое, свершившееся чудо.
- Больше не предвидится чудес.
- Говори что надо и не надо,
- только о случившемся молчи.
- В чёрном кофе кубик рафинада —
- белый домик раствори в ночи.
* * *
- Пересыпан городок
- снегом, будто нафталином.
- Утро зимнее, пошли нам
- лучезарный колобок.
- После вьюжных веретён
- пусть мигнёт румяным веком,
- по заоблачным сусекам
- добрым Боженькой метён.
ИНЕЙ
- Идите к чёрту, господа,
- прямыми стройными рядами —
- и возраст вашими годами
- не измеряйте никогда!
- Нам, слава богу, не до вас,
- когда мы, рук не разнимая,
- глазеем на январский вяз,
- а он цветёт, как вишня в мае.
* * *
- Ещё жива отзывчивая плоть.
- Ещё чудит, петляет колея.
- Поистине всемилостив Господь,
- когда щадит такую тварь, как я.
- Самовлюблённый жадный упырёк,
- что я творил! И что я говорил!
- А Он меня не только уберёг —
- Он мне с тобою встречу подарил.
ФАРФОРОВАЯ РЕЧЬ
* * *
- Моя пятидесятая весна
- перебирает ивовые плети,
- как будто на пятидесятилетье
- неладное задумала она:
- «Вот эта розга, – пробует, – длинна,
- та – коротка, а тоненькие эти
- и вовсе не откликнутся в поэте…
- Когда бы в молодые времена!»
* * *
- В юдоли, где мы обитаем,
- любое деяние – зло.
- А я уродился лентяем —
- и, стало быть, мне повезло.
- И, стало быть, спрошенный небом,
- скажу, незапятнанно бел:
- «Не брал. Не участвовал. Не был.
- Нескладные песенки пел».
ФОН
- Не давать им пряников!
- Отхлестать орешником!
- Из-за этих праведников
- я считаюсь грешником!
- Повстречаешь – тресни-ка
- в лоб зелейной скляницей!
- Из-за этих трезвенников
- я считаюсь пьяницей!
- Стих утоплен в вермутах.
- Строки – нищета и сушь.
- Из-за этих лермонтовых
- я и не считаюсь уж!
* * *
- Звуки пошли не те —
- глухи, невнятны, тупы.
- Яблоки в темноте
- падают – словно трупы.
- Вот и сижу в саду,
- внемля недобрым звукам.
- Скоро ведь упаду
- с тем же коротким стуком.
* * *
- Достаётся нынче правдам —
- травят как хотят!
- Я сижу любуюсь прайдом
- рыженьких котят.
- Что мне правды! Что мне травли!
- Помыслы просты,
- как мелькающие в травке
- рыжие хвосты.
СКЛАДУХА
- Хуже злого костоеда зарубежный Кастанеда,
- и мосол, как кастаньета, жалко щёлкает в коленке,
- и черновики нетленки между томом Короленки
- и записочкой от Ленки затаились в аккурате
- в том бумажном зиккурате, что воздвигся у кровати,
- угрожая покарати мощным оползнем культуры —
- житием Бонавентуры, редкой книжицей «Уйгуры»
- и запиской этой дуры: дескать, где мой Кастанеда?..
* * *
- Тает жизнь в осеннем шелесте,
- усыхает, как лоза.
- У меня вставные челюсти
- и безумные глаза.
- Скальте, скальте зубы юные!
- Нет бы скальда поберечь
- за глаза его безумные
- и фарфоровую речь!
* * *
- Заклубились беды вороньём.
- Да и ладно!
- Съеду я куда-нибудь в район
- Таиланда.
- Там, в густом тропическом саду,
- с загибона
- я, пожалуй, как-нибудь сойду
- за гиббона.
ПОСЛЕ ОБЫСКА
Не дай мне Бог…
Александр Пушкин
- Была, я знаю, веская причина
- сказать: «Не дай мне Бог сойти с ума».
- Чудовищна застывшая личина
- и неприятны жёлтые дома.
- Зато, когда подобие ГУЛАГа
- воссоздаёт Отчизна-Перемать
- и в доме шмон, – какое это благо
- глядеть и ничего не понимать!
* * *
- Век растрачен. Родина украдена.
- В жёлтой прессе – перечень разборок.
- Общество – бессмысленная гадина —
- давит тех, кто мил тебе и дорог.
- Поселить бы их в отдельной рощице
- где-нибудь в районе Балашова…
- И возникнет маленькое общество —
- точное подобие большого.
ВЗБАЛАМУЧЕННЫЙ СОНЕТ
Н. Л.
- Проспект – и ни единого мента,
- хотя обычно по менту на рыло.
- Остолбенел. Накрыла немота.
- Потом надежда робкая накрыла.
- Неужто впрямь? Неужто белокрыло
- взбурлило небо, и легла, крута,
- архангела разящая пята?
- Слабо лягавым против Гавриила.
- Его пята – надгробная плита.
- А ты мне что намедни говорила?
- Мол, не молись, не выйдет ни черта…
- Ты погляди, какая лепота!
- И улица лежит, не пронята
- ни трелию, ни топотом мента.
* * *
- Не говори, что счастье мнимо,
- сиди и пей себе коньяк
- за то, что жизнь проходит мимо,
- как невнимательный маньяк.
ЭТО КЕМ ЖЕ МЫ БЫЛИ…
* * *
- Помню: книжки рубили —
- аж плахи трещали.
- Это кем же мы были,
- если нас запрещали?
- Уличали. Свистали.
- Политику шили.
- Это кем же мы стали,
- если нас разрешили?
* * *
- Ни прозаик, ни поэт.
- Ни бунтарь, ни обыватель.
- Ни пощечин, ни объятий.
- Ни конфузий, ни побед.
- И сидишь – незнамо кто,
Продолжить чтение
